Начну, пожалуй, потихоньку выкладывать новый мистический роман. На основе, так сказать, национального фольклора.
Прошу отписываться, кого заинтересовало.

Он бредет по лесу. Черные корявые деревья цепляются за одежду, предупреждая: не ходи! Но он идет, потому что ноги несут сами. Лес знакомый, хоженый. Ни-что здесь не вызывает тревоги, но то, что ждет в конце пути, пугает его. Он не помнит, кто или что там, но уверен, что знает его давно. Очень давно. Быть может, с самого рождения.
Остовы полусгнивших домов тонут в странном, сияющем зеленью, полусумраке. Ни звука. Он спускается с подступающего к домам косогора, и оказывается в деревне. Он тут не впервые, и решительно идет к стоящему посредине селения колодцу. Ручка старого ворота качается, будто только что кто-то тронул ее. Он берется за нее и останавливает. Так надо. Заглядывает в колодец. Тьма качается в бревенчатых берегах.
- Сынок...
- Мама!
Мать стоит у колодца, протягивает руки, улыбается. Он бросается к ней, прижимается, плачет. Как щенок, тыкается головой в грудь... Мама!
Глаз замечает движение. Он оборачивается и смотрит на ворот: тот вращается сам, вытаскивая что-то из глубины. Он бежит и хватается за железную рукоять, пытаясь остановить. Не надо! Мамочка!
Нечто вращает ворот сильней. Ему не справиться. Он бросает налившуюся не-выносимой тяжестью ручку и поворачивается к маме, но у мамы нет головы. Над плечами колышется светлая сияющая дымка...
Он кричит и бросается бежать, но поднявшийся ветер не дает уйти. Ноги еле двигаются, спотыкаясь о корни, руки хватают воздух. Он знает: нечто уже здесь, оно за спиной, его руки вот-вот дотянутся до него! Но оглянуться не смеет. Смотреть нельзя! А он видел - и теперь умрет...

***

Мухомор раздвинул руками кусты и очутился на берегу озера. Потревоженные наглым вторжением комары взвились в воздух, атакуя теплокровного, и шарахнулись от выдохнутого на них амбре.
Мухомор опустился на корточки, поскреб спутанную бороду и потрогал водичку. Само собой, холодная. Не лето, хотя давно май и не морозит ночами.
Неплохое местечко. Судя по всему, местные здесь почти не бывают. А в озере и рыбка, должно быть, водится.
Он встал и решил пройтись по бережку. Пугая толстых зеленых жаб, Мухомор прошел чуть вперед, и его внимание привлекла странная коряга, торчащая из земли на крошечной, чуть выдающейся в озеро, песчаной косе. Переступив через гнилой валежник, Мухомор направился к ней и, оказавшись ближе, понял, что это не коряга и не пень, а рукотворный, вкопанный в землю, столб.
Мухомор обошел кругом и присвистнул. На высохшей, истертой временем деревяшке угадывались черты лица: толстые губы, огромные глаза, слева из головы торчал рог. По-видимому, когда-то рог был и справа, только сейчас от него остался еле заметный почерневший от гнили обрубок. Да это идол!
Мухомор не был доктором наук или профессором, но быстро сообразил, что деревянный идол не мог простоять тысячу лет, даже сотню - сгнил бы напрочь. А этот стоит. Значит, поставили относительно недавно. Кто? Зачем? Деревушка пуста, в ней никто не бывает.
Тьфу, мерзость! Мухомор сжал в кулаке висевший на груди крестик и плюнул идолу в харю. Мухомор считал себя верующим и, хоть не помнил, когда в последний раз бывал в церкви, сохранил о ней самые добрые воспоминания. Там неплохо пода-вали.
Он извлек из кармана фляжку, открутил пробку и сделал изрядный глоток. Спиртное прочистило мозги, подсказав истинно верующему, что следует сделать.
- Как раз топить нечем, - ухмыльнулся Мухомор и двинул идола плечом. Тот заметно пошатнулся. Дело даже проще, чем казалось! Ударами ног он повалил подгнившее поганище на землю и уселся на него перекурить.
Перед глазами раскинулось небольшое озерцо, тихое, укромное, не открытое и не загаженное еще туристами. Сева говорил: местные в нем не купаются, рыбу не ловят - далековато от деревни. Ну и отлично, мне только в кайф. Мухомор любил одиночество. Работаешь сам на себя, пьешь тоже. В городе полно халявщиков, а здесь сам себе хозяин, делиться ни с кем не надо. Он глотнул еще. Водка приятно скользнула внутрь. Кайф.
Мухомор был доволен жизнью. Дело есть, жрать есть что, кров над головой имеется. Опять же, почти лето, скоро грибочки-ягодки...
Ну, за дело! Солнце томно припекало лысую макушку, вставать было влом. Но надо. Мухомор торжественно поднялся и посмотрел на поваленного идола. Поскреб в затылке и перекрестился, ощущая себя спасителем веры. Вспомнилось, как в школе читал про Владимира Красное Солнышко, бросавшего идолов в Днепр. Нет, бросать не буду. Надорваться можно. Порублю на дрова и сожгу.
Столб был сухим и прекрасно годился на растопку. Мухомор подцепил его за рог куском веревки, сделал петлю и волоком потащил за собой.
Идти было недалече. Брошенная людьми деревня была метрах в трехстах. Там Мухомор облюбовал один из домов и решил в нем обосноваться. Сейчас притащу дерево, расколю топором - дров надолго хватит, думал Мухомор, приближаясь к дому. Он посмотрел на остовы старых домов, и в голове мелькнуло: а стоило заморачиваться? Тащить бревно, когда и здесь их хватает? Но Мухомор был упрям и, если втемяшивалось что-нибудь в голову, упорно шел до конца, за что себя очень уважал. Вот и теперь втемяшилось: сожгу поганище - богоугодное дело, значит, сделаю, а то в церкви не бываю, грешен, стало быть, а тут и повод грехи замолить...
Он втащил идола на крыльцо и сходил в дом за топором. Ну, с богом! Мухомор встопорщил бороду, прищурил глаз, и тюкнул поганище по лбу. Трещина пошла сверху донизу. Он ударил еще и еще. Идол раскололся надвое, и Мухомор невольно поморщился: внутри ствол оказался гнилым, и из рассыпавшейся трухи во все стороны сиганули жуки и мокрицы. Мухомор с удовольствием растоптал их и покончил с идолом, разрубив на дюжину поленьев.
Ну, вот тебе! Только что солнце светило, и вот дождь, похоже, собирается! Мухомор споро затащил дрова в дом и бросил у печки. Спасибо Севке, подсказал, в ка-ком из домов печь нормальная и жить можно. Здесь и крыша не течет, и стены вы-глядят крепкими, не рухнут на голову, пока спишь.
Он зашел за угол, помочился и едва успел заскочить под крышу - с небес по-лило так, что, казалось, кто-то открыл огромный кран прямо над Мокшами. Старый дом гудел под тяжелыми струями. Где-то застучало - вода нашла брешь и капала на деревянный пол. Заметно потемнело. Мухомор сунул поленья в печку и чиркнул спичкой. Что-что, а разжигать костер он умел. Жизнь на улице этому быстро учит.
Через минуту комната озарилась оранжевыми всполохами и, повторяя жест далеких предков, Мухомор протянул ладони к огню. В печи что-то громко треснуло, и сидящий на корточках Мухомор едва не упал и, улыбаясь, заматерился. Тут же грянул гром.
- Гроза! - удивился Мухомор. - Надо же! Люблю грозу в начале мая, когда вечерний... э-э... первый гром как долбанет из-под сарая, так хер опомнишься потом! - вслух и с выражением продекламировал он, чрезвычайно собою довольный. Не забыл классику!
Бутылка из кармана перекочевала на стол. Мухомор сел на собственноручно сколоченные нары, почесал красный бугристый нос, из-за которого и получил когда-то меткое прозвище, отпил еще глоточек и откинулся к стене. Хорошо. Огонь в печи весело потрескивал в пику разгулявшейся грозе. А хорошо горит идол! Аминь! Мухомор гоготнул в бороду и глянул в окно. За невесть как уцелевшим мутным стеклом ветер гнул молодые деревья и прибивал к земле кусты. Гроза расходилась не на шутку.
- А насрать! - решил Мухомор и глотнул еще. - Не такое видали!
Огонь как будто поугас. Бомж свесил ноги с лавки и подкинул дров. «Должно быть, вода попадает в трубу», - подумал он.
Через десять минут бутылка опустела. Ливень закончился тоже. «Подышать озончиком на ночь, что ли?» - подумал Мухомор, поднялся и вышел. Тучи убегали, но небо не торопилось светлеть. Сколько там времени? Он поднес к глазам часы, но стрелки разбегались в стороны. А, черт с ним, со временем, сколько бы ни было - мне ж не на работу! Мысль развеселила и, посмеиваясь, Мухомор гоголем прошелся по деревне. Дышалось и впрямь отлично. «Эх, щас бы бабу!»
Эротические мечтания прервал шорох, раздавшийся за спиной. Мухомор по-вернулся: никого. Ветер... Бомж подошел к старому полуразвалившемуся колодцу и закурил. Взгляд прогулялся по крышам и вновь остановился на колодце. Вода после ливня заметно поднялась, бомж видел плавающие на поверхности листья. Вот моя голова торчит над бревенчатым срубом, а напротив...
Он вздрогнул и отшатнулся. В воде отразилось нечто, стоявшее прямо перед ним, черное, косматое... Но у колодца был он один. Тьфу, мерещится же всякое! А ведь Егорыч предупреждал! Мухомор смачно сплюнул в колодец, бросил туда окурок, повернулся и зашагал к дому.
Дрова догорали. Бомж подкинул в печь еще полешко и растянулся на лавке. Благодать. Еще бы радио сюда или телевизор! Приемник у Мухомора имелся - не было батареек. Ладно, может, у Севы раздобуду? Тратить деньги на батарейки Мухомор считал ниже своего достоинства. Что я, Абрамович, что ли?
Рядом что-то ухнуло. Сова, констатировал бомж, укладываясь на бок. Он привык к звукам леса. Поначалу стремался, а теперь пофиг. Чертов идол вновь треснул так, что Мухомор вздрогнул и выругался, но не прошло и минуты, как он заснул сном выполнившего свой долг человека.
Его разбудил стук. Еле разлепив глаза, Мухомор приподнялся на нарах. Полная тьма. Что Мухомору не нравилось в лесу - так именно это. В городе в любое время проснись - всегда светло, а здесь темень, как у негра в заднице. Где чертова зажигалка? Он зашарил по столу - нету. Спустил ноги и уронил стоящую на полу бутылку. Черт. А-а-а, вот она! Зажигалка нашлась в кармане. Мухомор щелкнул, но искры едва появлялись и гасли в зародыше. Колесико совершенно отсырело. Конечно, как тут зажжешь? Он шагнул к печке, вернее, туда, где она должна быть - Мухомор по-прежнему ни черта не видел. Печка на месте. Надо же, ни уголька не видно. Все про-горело, что ли? Он осторожно сунул пальцы в печь и обнаружил, что там сыро, да так, словно на угли плеснули водой.
За окном что-то шеркнуло. Там кто-то есть! А старик трындел, что никто здесь не ходит. Тем более, ночью...
В кармане был складной нож, но рука Мухомора нащупала топорик, прислоненный к стене у лавки. Щас поглядим, кто там шарится!
Он на ощупь вышел в крошечную прихожую и, сжимая топор, осторожно при-открыл дверь.
Звездный купол рассыпался над деревьями, но свет звезд и луны терялся в кронах, ниже которых царила первобытная тьма. После дождя остро пахло мокрой землей. Мухомор прислушался: вроде тихо. Но беспокойство не отпускало. Он уверенно спустился с крыльца, зная, что здесь ровно две ступени, и двинулся вокруг дома.
И снова услышал тот звук, но теперь точно понял, откуда. Звук шел от колодца.
Глаза привыкли к темноте и, уже не опасаясь стукнуться лбом о дерево, Мухо-мор пошел к колодцу. Звук походил на скрип ржавой уключины. Да что там такое?
Брошенная деревня порядком запустела, деревья прорастали сквозь упавшие заборы и некоторые дома, но вокруг колодца было чисто, словно невидимая сила не давала расти ничему, кроме травы. Только сейчас Мухомор обратил на это внимание. Ну, странно - и что с того?
Сжимая топорик, бомж приблизился к колодцу и увидел, что старый ржавый ворот раскачивается на ветру, поигрывая давно сгнившими веревками. На ветру? Так нет никакого ветра! Да и какой ветер должен быть, чтобы раскачать тяжелый ворот!
Мухомор перекрестился, не выпуская из руки топора. Протянул руку и остановил непрерывно качавшийся ворот. Стало тихо. Но что-то было здесь, во тьме. Он оглянулся и услышал новый звук. Кто-то шел прямо на него.
Мухомор прижался к дереву и занес топорик. В темноте забелело, и он увидел человека. В штанах и белой майке. Несмотря на тьму, он безошибочно двигался на бомжа, и Мухомор вскрикнул:
- Назад! Убью!
Скажи кто-нибудь днем, что Мухомор ударит человека топором, он бы не поверил. Ножом - было, и то - защищаясь, да и не убил, порезал только. Но сейчас ужас владел им настолько, что рука не дрогнула. Топорик взмыл в воздух, но что-то ударило по руке, и оружие вылетело из онемевших пальцев. Мухомор хотел бежать, но не успел, он двигался медленно и тяжело, как во сне. А может, это и есть сон?
Чужак схватил и сжал так, что бомж закричал от боли. Дыхание перехватило. Он почувствовал, как его со страшной силой поднимает вверх. Бомж не мог вздохнуть и без толку размахивал руками. Его с силой швырнули оземь, и наступила тьма.

Вас не смущают подобные вещи?


В первой части почти каждый абзац начинается с имени героя.

И в конце тоже:


И вообще очень много Мухоморов на квадратный дюйм текста.
А так читать приятно. Завлекает.

Будем выкорчевывать. Ногой по шапке.
В принципе, я вычитывал, но по-обыкновенности, первую главу следует вычитывать раз десять!

О, "Мокошь"! Прочитала с удовольствием

Я бы поменяла предложения местами, а то непонятно, откуда в лесу дома.

Куда бежит? Это же всё вроде там же происходит, у колодца?

Неплохо, как всё у вас.

Тема любопытная, но текст не зацепил. Не могу объяснить, почему. Не зацепил и всё.
А вообще, почитал бы что-нибудь из отечественного фольклора. Или о каких-нибудь чудищах из метро - пауков и крыс, размером с собаку, библиотеку Ивана Грозного, таинственных и могущественных Хранителей...

Это к Глуховскому.

Фотка - первооткрыватель!

Спасибо, постараемся не разочаровать.

Может, потому, что это пролог, туманный и мистический, и главные герои еще не появились? Может, читнете еще пару глав?
Вообще, хоть роман я считаю мистическим, реализма там намного больше, чем мистики. Фотка, наверно, подтвердит.

Хорошо у вас, Монк, получается большая форма. В отличие от малой (рассказов)(может мне в них просто не лезть?)
Я бы почитал вашего Утопленника, но у нас он здесь не продается. Может дадите ссылку он-лайн?

Деревья предупреждают голосом или как-то по-другому?
Ничто не вызывает тревоги?? Даже предупреждающие деревья? Но все же что-то пугает?
Зачем так читателя запутывать. Тревоги никакой - просто что-то пугает. Например, деревья. Герой не помнит, но уверен, что знает. Странновато, не так ли?

В целом, совет - если хотите напугать читателя, то не надо в первых же предложениях писать странные конструкции, типа деревья предупреждают, тревоги нет, но что-то его пугает.
Нужно сделать такое описание, чтобы ЧИТАТЕЛЬ испугался. Добраться до ЧИТАТЕЛЯ. Не вставляя авторские ремарки о том, что пугается герой. Тогда сработает. А так - это бредок, и весьма корявый. И что самое плохое - с претензиями... :-)

На мой взгляд - такого жанра (мистика) вещи писать очень тяжело. Балансировать на грани реального и нереального, да еще если ставишь своей целью сделать ужастик - напугать читателя - это сложно.

В этом отрывке автору не удалось.

Я так понимаю, что это не рассказ, так что первые главы читаются как бы с доверием к автору, что дальше что-то будет.
На мой взгляд, все нормально. Позже все поправится.

Честно говоря об "ничто здесь не вызывает тревоги" я тоже споткнулась! В сочетании с чёрными корягами, которые хватают и предостерегают...

Да, странновато, как и всякий сон. Это сны одного из героев. Они - ключ к пониманию главной тайны, поэтому они здесь. И как всякий сон, подаются в весьма туманном и двусмысленном виде.
Да, кстати, первый отрывок, как сон, выделен курсивом, он отличается от остального текста. Просто тут курсив не работает...

Спасибо, вряд ли я хотел напугать читателя сразу, тем более, сном. Всё будет дальше, очень постепенно.

Пока автор пытался всего лишь создать некоторую атмосферу, намекнуть на нечто странное...

Могу скинуть по почте, делов-то...

Сделайте доброе дело :-)
Кстати, есть он у вас в Лабиринте? Я там буду может скоро заказывать книги. И автограф неплохо бы .-)

На Озоне есть. Уверен, и там есть. Если уж есть у пиратов... А как автограф переслать, не знаю.

Да чего уж там, езжайте в Данию

В Лабиринте я проверю, есть ли? Если есть, то закажу вместе с другими книгами. Графова Немца бы заказал.
Чечаку бы тоже, да боюсь, что нет у него бумажной книги, а виртуальная фигня меня не интересует.
Насчет автографа: если не трудно, подпишите, сканнируеете, а я скачаю и распечатаю и наклею. Если только такое не сложно.

Дня на 3 я приму с удовольствием.

Кто по ком плачет - тот к тому и скачет. Хорошая русская поговорка.

Это как? Просто на чистом листе бумаги подпись поставить? Или на книге?

Эх, а у меня даже загранпаспорта нет.

Да что-нибудь придумаем, Монк.

Это непорядок.
Мне, кстати, тоже надо русский паспорт забирать из датского мида. но он страшно просрочен.

Да, печаль. То время есть, а денег нет. То деньги есть, а времени ехать нет, а значит, нет смысла в загранпаспорте... Так вот и проходят годы. К тому же я всегда с семьей, ехать за границу в одиночку не могу, а это значит: умножай все на три. Не один, а три паспорта надо, три визы... и т.д. А это уже серьезные деньги для нас.

Все понимаю.

Не, я этого деятеля и его последователей не признаю.

Думаю, мне не понравилась сама подача текста.

Обязательно. Может, и больше.

Авдеев проснулся от холода. Последнее время дул северный ветер, ночи были холодными. Да и не лето еще. Перед сном он протопил печь, и было тепло... Он встал с постели и включил свет. Затем прошел в холл и увидел, что входная дверь открыта. Вот откуда холод. Авдеев не запирал дверей на ночь, но и не оставлял открытыми настежь. Открыться от ветра дверь не могла, сам ночью не вставал... Он прошелся по дому, никого не обнаружил и внимательно исследовал пол перед входом и крыльцо. Спать расхотелось.
Следов не было, не считая мелких комочков грязи, которые могли попасть сюда и раньше - Авдеев давно не подметал пол в прихожей.
Ночь мерцала звездами. Вдалеке тихо шумел лес. С крыльца участковый мог видеть лишь малую часть Бурьяново, но был уверен: деревня спит. Кто приходил к нему и зачем? Вроде, ничего не пропало. Авдеев рванулся к шкафу, где висела портупея: пистолет на месте. Лопух ты, Слава, подумал он, дверь открыта, надо хоть шкаф с пистолетом запирать.
Сон как рукой сняло. Авдеев закурил, разглядывая висевшего над шкафом здоровенного паука. Расплодились, беззлобно подумал он. Надо бы шкаф отодвинуть да вымести их оттуда, наверняка у них там лежбище... Нет, пожалуй, уже не заснуть.
Он натянул штаны и встал, подумав о том, что раньше вставали с петухами, а у него кукушка, и та безголосая, а последнего петуха в Бурьяново сварили давным-давно. Слава прошлепал на кухню и поставил чайник. Долго умывался у рукомойника, вытерся и сел на крыльце. Вспыхнула зажигалка, сигарета затлела ярким оранжевым угольком. Авдеев затянулся и блаженно выдохнул. Хорошо. Он всегда выкуривал сигарету утром, перед чаем, и плевал на то, что вредно. Жить вообще вредно.
Взгляд участкового расслабленно скользнул по двору, взбираясь на покосившийся дровяник, с него - на заброшенный, заросший лопухами участок. Времени заняться им он все никак не находил.
Авдеев жил один. Дом остался ему от матери. Все, что в нем было, он переделал на свой лад, только огород не трогал, лишь изредка, под настроение, прохаживался по грядкам с лопатой. Но из всей деревни почему-то только у Авдеева картофель рос на загляденье: крупный и чистый. Соседи завидовали и удивлялись: ведь не пашет на грядках, как все, а урожаи снимает, дай бог! Слава не знал объяснения «феномену», и не забивал голову. У матери хороший картофель был, вот и у него такой же. Правда, мать с утра до ночи в огороде копалась, а он - по большим праздникам. Значит, земля здесь хорошая.
Он бросил окурок в пепельницу из консервной банки, прихватил калоши и отправился к умывальнику. Тщательно вымыв ноги, надел калоши и вошел в дом. Чай-ник закипал. Авдеев слышал дребезжащее пофыркиванье и знал: есть еще минутка.
Умытый, он вернулся в комнату и быстро оделся. Новая форма не вызывала восторга, пусть даже, говорят, ее выдумал известный модельер. Не было в ней чего-то важного, чего-то такого, что в старые времена заставляло людей с уважением глядеть на представителя власти. Может быть, штаны-галифе, напоминавшие военные годы? Или фуражка с портупеей? Наверно, все вместе. А что сейчас? Серенькая кепчонка, фальшпогоны, мешковатая куртка. Нет, не вызовет это ни почтения у людей, ни страха у преступников…
С такими мыслями сел за стол, намазал хлеб маслом, налил чай. Ему нравился вкус черного хлеба со сладким чаем, жаль только, что настоящего черного хлеба теперь днем с огнем не найти, черт знает что в муку добавляют. В отличие от товарищей, всегда смотревших утренние новости по телевизору и обсуждавших их в течение дня, Авдеев этого не делал. Нет, он смотрел телевизор, но вечером, после службы, а утром любил тишину.
Авдеев служил участковым. Каждый день отправлялся в райцентр, в «контору» - три километра пешком или десять минут на мотоцикле, смотря по настроению или наличию бензина. Там ждала работа, заключавшаяся в долгих перекурах с сослуживцами, коротких наставлений начальства, дежурствах и частых бессмысленных перемещениях по вверенному участку, на котором лет пять ничего не происходило, не считая пьяных драк и браконьерства.
Он вышел на улицу и, как всегда, наткнулся на Егорыча. Голова деда постоянно торчала над забором, окружавшим его участок, казалось, он только и делал, что оглядывался по сторонам, ища что-нибудь интересное. «Наш радар», - с улыбкой подумал Слава. Егорыч был свойским мужиком, всегда помогал, Авдеев знал его с детства и жалел, что у него не было такого отца.
- Здорово, сосед! - крикнул Егорыч.
- Здорово, дед, - откликнулся Авдеев.
- На службу, Слава?
- Само собой.
«Будто не знает, куда я хожу изо дня в день, в одно и то же время», - подумал Авдеев. Впрочем, любопытство деда участкового не раздражало, он понимал, что в деревне, где ничего не происходит, а время течет не по-городскому медленно - мало интересного.
- Погода то... не очень.
- А мне все одно, - бросил Авдеев, проходя мимо. Небо и впрямь наливалось угрожающей синевой. Надо было на мотоцикле ехать. Слава остановился, но решил не возвращаться. Не то, чтобы верил в приметы, просто: идешь - так иди.
Пока дошел до участка, вымок. Дождь зарядил долгий, капли барабанили по стеклам отделения, скатываясь живыми прозрачными ручейками. Авдеев повесил промокшую куртку на вешалку и поздоровался с сослуживцами.
- Что-то начальника нет, - проронил Степин. Судя по внешнему виду, он успел добраться до работы до дождя, что и неудивительно: Степин жил здесь же, в городе.
- Начальник, он сам себе начальник. Когда хочет, тогда и приходит, - с плохо скрываемой завистью подхватил Рачков. Авдеев не ответил. Он недолюбливал Рачкова, считавшего себя экспертом по жизни, воображавшим, что знает все, а если и есть то, чего не знает, то оно недостойно внимания.
Через минуту вошел Лесовский. Все поднялись. Начальник поздоровался с ка-ждым, на Авдееве задержался:
- Поехали, - проронил он. - В Мокшах труп.
- Труп? - переспросил Авдеев.
- Да, труп. И почему об этом участковый узнает последним?
Авдеев не знал, что сказать. Он не может быть везде одновременно. И в отделе никто о трупе не знает, иначе бы уже сказали.
- В машину, - сказал Лесовский, и Авдеев поспешил за ним. В уазике, кроме водителя, сидел опер Черемисин. Авдеев знал его - они не раз встречались - и пожал ему руку. Лесовский сел впереди, чему Авдеев был сильно удивлен. Обычно на серьезные дела выезжал Маликян. Потом Авдеев вспомнил, что майор в отпуске, догуливает последние деньки. И все же странно. Кого же там убили? Расплескивая свинцо-вое небо в лужах, машина рванулась вперед.
Ехали молча. Чувствуя не лучшее настроение начальника, Авдеев не спрашивал ни о чем. Приедем - увидим, подумал он. Но мозг невольно искал информацию в клубках сплетенных нейронов. Мокши? Заброшенная деревня в лесу, километров семь от Бурьяново. Кого там могут убить? Стоп, почему "убить"? Ты не видел труп, и начальник об убийстве не говорил. Просто труп. Но вот то, что Лесовский поехал с ними, без сомнений означало важность дела.
- Кто нашел труп, Валерий Геннадьевич? - спросил Черемисин.
Машина свернула с асфальта на грунт, и милиционеров затрясло. Пошли знакомые Авдееву места. Его участок.
- Некто Гришин, - обронил начальник. - Знаешь его?
Вопрос предназначался участковому. Гришин. Кто его не знает?
- Так знаешь такого? - вопросил начальник, и Авдеев понял: если не вспомню - последует упрек в непрофессионализме.
- Знаю.
- Вот и хорошо, что знаешь.
Лесовского Авдеев не любил, хотя и не мог сказать, что тот как-то принижал или плохо относился к нему или вообще к подчиненным. Нет, такого не было. Наверно, все же существует какая-то подсознательная приязнь или антипатия, какие-то флюиды, феромоны, и черт знает что еще, чего люди до сих пор не открыли. И упрекнуть-то Лесовского не за что: нормальный начальник, служит, не задается, не поощряет, но и не обижает - а все же не нравился он Авдееву. Ну, люби, не люби - не жениться же на нем, с улыбкой подумал он.
Вот и приехали. Уазик остановился. Дальше дороги не было, лишь еле заметная, заросшая зеленью тропка. В принципе, "уаз" мог еще немного проехать, если сдать назад и уйти вправо, но Авдеев не раскрыл тайны. Протащу-ка я их по лесу...
- Веди, Авдеев, - сказал Лесовский. Участковый улыбнулся. Эти леса он знал неплохо.
- Пошли, - сказал он, направляясь к заросшей кустарником лощине.
- А чего не по тропе? - спросил опер.
- Так ближе.
- Стой, - сказал Лесовский. В его кармане запиликал мобильный. Майор достал телефон и поднес к уху:
- Слушаю.
Авдеев и Черемисин синхронно отошли в сторону и переглянулись. Черемисин был невысок, лысоват и совсем не походил на милиционера, тем более, на опера. Но отзывались о нем хорошо, говорили: толковый. Авдеев заметил, как опер искоса поглядывает на него, точно хочет что-то сказать, но не решается. Или выжидает.
- Значит, так, - закончив разговор, сказал Лесовский. - Мне надо ехать. Идите на место сами. Машину я пришлю, заодно приедет этот Гришин, возьмете показания. Скорая сейчас будет.
- Есть, - ответил Авдеев. Черемисин молча кивнул. Майор сел в машину и уехал. Милиционеры остались вдвоем.
- Пошли, - сказал Авдеев, весело поглядев на легкие ботиночки опера. Не для прогулок по мокрому лесу.
Отъезд Лесовского обрадовал Славу. "Плохо работать с начальником за спиной, - думал Авдеев, широким шагом отмахивая по лесу, - и без него разберемся". Он иногда оглядывался на идущего следом опера, но тот не отставал.
- Не быстро?
- Нет. Не любишь начальника? - неожиданно спросил Черемисин. Авдеев остановился.
- Что, заметно?
- Нет. Но чувствуется.
- А почему спросил? - проговорил Авдеев, возобновляя движение.
- Начальников никто не любит, - ухмыльнулся опер, - даже если они золотые. Таковы люди.
- А он, что - золотой?
- Я этого не говорил.
- Странный ты, - сказал Авдеев, думая, что напарник обидится. Но Черемисин не обиделся и даже повеселел.
- Все опера странные. С прибабахом, - объявил он, идя почти вровень с участковым. - Работа такая.
- Ну да, - согласился Авдеев. - Наверное.
- Точно. Долго еще?
- Почти пришли.
- Лес-то такой... Нехоженый. Как ты только ориентируешься? - с уважением произнес опер.
- Работа такая, - передразнил его Авдеев.
За деревьями показались дома. Авдеев знал: тут полвека никто не жил, дорога заросла так, что не местному найти ее было невозможно. Сам он бывал здесь редко, в последний раз года два назад зашел из любопытства, когда ходил по грибы.
Ничего не изменилось. Брошенные людьми дома медленно оплетала трава и лишайник, единственная улица мало отличалась от лесной тропы.
- Ну, и дыра, - сказал Черемисин. Его взгляд блуждал по иссохшим бревенчатым стенам и просевшим крышам. - Сколько же времени тут не живут?
- Лет пятьдесят. Может, больше.
- А почему ушли?
- А кто его знает, - ответил Авдеев. Он, и правда, не знал. Старики в Бурьяново говорили о сталинских репрессиях, голоде и болезнях, враз выкосивших деревню. Единства в показаниях не было.
Судя по виду опера, ему тут понравилось. Черемисин бегал всюду и везде, как школьник, впервые попавший в музей, хотя, как и Авдеев, знал, в каком из домов лежит труп. Осмотрев деревню, опер, наконец, направился к дому, возле которого ждал и курил Авдеев.
- А этот дом ничего, - заметил Черемисин. – Смотри-ка. Неплохо сохранился.
- Угу, - Авдеев и сам видел, что строение выглядит много лучше и крепче, чем остальные. Не случайно бомж поселился именно здесь.
Они вошли внутрь. Пришлось пригнуться: то ли притолока низка, то ли дом врос в землю, но голову следовало поберечь. В сенях пусто, всюду следы от грязных сапог. Милиционеры вошли в комнату и увидели тело.

продолжение следует...

Это как?

Через дефис.

Это гораздо лучше.

Не верю чтоб во всей деревне не держали кур.

А вот тут непонятка. Только что вы писали, что Авдеев понятия не имеет про труп. Тогда откуда он знает про нужный дом?

Глобализация...

Человек, нашедший тело, сказал, в каком именно доме оно лежит. Приметы, возможно, назвал.

Будем стараться.

Так это только вы и знаете Я бы на данном моменте просто не акцентировала.

Бомж лежал на полу возле самодельного топчана. Повреждений на теле не наблюдалось, крови тоже не было. "Может, сам помер?" - подумал Авдеев. Черемисин склонился над трупом, пощупал одежду, втянул носом воздух. Пахло сыростью.
- Иди-ка сюда, - позвал опер. Авдеев подошел ближе. - Смотри.
Бомж лежал на правом боку, часть лица в тени. Участковый наклонился рассмотреть, и невольно вздрогнул: глаза у трупа были выпучены, на лице гримаса ужаса. Авдеев не знал этого человека, но лицо показалось знакомым. Впрочем, все бомжи похожи, а их он перевидал немало.
Черемисин с интересом наблюдал за участковым.
- Ну, что скажешь?
- Жуткая рожа.
- Ага. Теперь сюда посмотри.
Опер сдвинул закоченевшее тело, и участковый увидел, что пол под мертвецом мокрый. Авдеев протянул руку и потрогал бомжа за рубашку - сырая. Черемисин посмотрел на Авдеева и многозначительно перевел взгляд наверх. Крыша в доме не выглядела дырявой, да и в доме сухо. И не моча, подумал Авдеев. Влажное пятно не пахло, а если и пахло, то никак не мочой.
- Итак, что мы имеем? - вопросил Черемисин, оглядывая помещение. - Труп явно тут обитал. Пустые бутылки, шмотки какие-то. И жилец, вернее, уже нежилец, без признаков насильственной смерти. И отчего-то мокрый до нитки. Эх, жаль, экспертиза не скоро готова будет - а любопытно... Что думаешь?
- Ну... Вряд ли тут криминал, - сказал Авдеев. - Кому бомж нужен? Взять с него нечего, убивать не за что.
Ему полегчало от собственных выводов. Ну, умер человек - и умер. Щас оформим - и забудем. Аминь.
- Странный запах, - вдруг сказал Черемисин. - Не чуешь?
Запах был Авдееву знаком, но откуда - он не помнил, лишь сердце отчего-то забилось сильнее. «Ну, запах? Ну и что? Страшно. Почему мне страшно?»
- Ты чего, Слава? - спросил Черемисин. Оказывается, опер знал его имя, а вот Авдеев имени Черемисина не знал. Только фамилию.
- Нет, ничего. Так, задумался.
- Версии есть?
- Думаю, сам умер, только почему на полу? Вот и кровать вроде имеется, - Авдеев показал на покрытый замызганными тряпками топчан.
- Когда нажрешься… - проронил Черемисин.
- Ну, да, - быстро согласился участковый.
- Почему же он мокрый? - опер снова склонился над трупом.
- Вымок где-то, пришел сюда. Здесь же озеро неподалеку. Кстати, ночью гроза была.
- Вымок до нитки, пришел и умер, - продолжил опер. - Почему бы и нет, а? - он с улыбкой посмотрел на Авдеева, словно течь шла не о смерти, а о чем-то даже приятном. - Наверно, так и было.
Черемисин произнес фразу так, словно бы Авдеев настаивал, а он, опер, имел прямо противоположное мнение. Авдеев вспомнил перекошенное лицо мертвеца. Что его так напугало? Или кто?
- Ты Гришина хорошо знаешь? - спросил опер. - Ну, того, кто тело обнаружил?
- Знаю.
- Мы еще с ним поговорим. Что он за человек? И что он мог здесь делать?
- Говоря проще: алкаш, - сказал Авдеев, - но тихий. Из нашей деревни. Ранее судим.
- Вот как? Может, они знакомы были?
- Не знаю. Но может быть. Узнаем.
- Узнаем, - согласился Черемисин. - А чем он занимается? Как он мог здесь оказаться?
- Летом грибы, ягоды. Плести умеет хорошо, за прутьями часто в лес ходит и корзинами приторговывает, когда не пьет. А здесь и малинник вон неподалеку, и орешник. Он мог просто сюда заглянуть.
- А убить?
Авдеев глянул на опера:
- Не знаю. Думаю, нет. Тихий он.
- В тихом омуте…
- Это да. Но все-таки…
- Лес знает? - спросил Черемисин.
- Еще как.
- Пошли на воздух, - сказал опер. Они вышли из дома, и Авдеев тут же закурил, ожидая, что Черемисин присоединится, но опер оказался некурящим. "Жаль, - подумал Авдеев. - Что ни говори: когда с кем-то куришь, хочется общаться, и легче как-то. Неспроста опера задержанных сигаретами угощают, не просто так... А этот не курит".
- Я вижу: здесь и колодец есть, - произнес опер, направляясь к полусгнившему деревянному остову.
- Да, есть, - подтвердил Авдеев. Он бросил окурок на землю и втоптал каблу-ком.
Опер заглянул в заметно подгнивший сруб:
- Как воды много, - с удивлением сказал он.
- А чего ему высыхать? - сказал участковый. - Колодцу все едино: есть люди, нет людей. Да и дождь ночью лил, дай боже...
- Смотри-ка, - опер поднял с земли складной нож. Ладонь Черемисина была в полиэтиленовом пакете. Он ловко вывернул пакет так, что улика оказалась внутри.
- Нож.
- Ага. Чей, интересно? - Черемисин посмотрел на нож сквозь пакет.
- Может, убитого.
- Может. А может, убийцы.
- Какого убийцы? Разве он не сам? Да и крови нет.
- Рано делать выводы, - сказал Черемисин. – Подождем врача. Давай-ка здесь пошарим, может, еще чего найдем.
Издалека пробился звук автомобильного сигнала.
- Скорая, - сказал Авдеев. - Пошли встречать.
Сослуживцы обычно говорили: "труповозка", но Авдеев не любил это слово.
- Слушай, иди, проведешь их, а я здесь останусь, поищу, посмотрю. Да и не привык я по лесам шастать.
- Ладно, - согласился Авдеев. - Смотри. Через полчаса будем.
Он оставил Черемисина на поляне у колодца и на этот раз пошел по тропе. Так было намного ближе.
Скорая и уазик стояли рядышком. Лесовского видно не было. Пожилой бородатый врач и санитар с тоскливым лицом стояли и курили. Складные носилки прислонились к сосне.
- Я здесь, - сказал Авдеев, выходя на тропку. - Пошли. А где свидетель? Гришин где?
- Дома он, - ответил водитель. - Пьян в хлам. Куда я его повезу? Еще машину загадит. Да и ничего он не скажет в таком состоянии.
- Лесовский знает?
- Знает, - поморщился водитель.
- Ладно, значит, без него. Пошли.
Врачи двинулись в лес, а милиционер придержал Славу за рукав.
- Слушай, давайте вы обратно на скорой доедете - она все равно в райцентр идет, - сказал водитель. По его лицу легко читалась какая-то афера, и он мялся с ноги на ногу, ожидая возможности ее провернуть. - А мне тут в одно место смотаться надо. Лады?
- Вот закончим - и смотаешься, - жестко сказал Авдеев, - жди здесь.
Он повернулся и пошел к ожидавшим врачам. За спиной смачно сплюнули.
Врач осмотрел тело, повернулся к Черемисину:
- Видимых повреждений нет. Что касается причины смерти: похоже на асфиксию. Удушение.
- То есть его задушили? - спросил Авдеев.
- Нет, это вряд ли. Как правило, на шее следы остаются. Вскрытие, конечно, покажет, но одно могу сказать: задохнулся. Вон, мокрый весь, возможно, типичный утопленник. Только где он мог утонуть? - врач поднял недоуменный взгляд на милиционеров.
- В ванне, - гоготнул санитар.
Шутку никто не оценил.
- Если он где-то утонул, не мог же он после этого сюда прийти, - проговорил врач.
- А выводы мы будем делать сами, - проговорил Черемисин. - Вы свое дело сделали. Распишитесь вот здесь и здесь. Все. Забирайте тело. Когда будет готова экспертиза, не в курсе?
- Это не ко мне, - сухо ответил врач. - Я к экспертизе отношения не имею. И, кстати, помогите донести тело. Путь неблизкий. И через лес.
- Ладно. Покурите пока, - сказал Черемисин и, поманив Авдеева, вышел. Они прошли за дом. Не дойдя пары метров до колодца, остановились.
- Смотри.
На глинистой земле отчетливо отпечатался след здоровенной ступни.
- У вас по лесу босиком бегают? - спросил Черемисин.
- По лесу не знаю, а по деревне ходят. Я сам хожу иногда. Полезно, - сказал Авдеев, вспоминая, что бомж лежал обутый.
- Это да. А может, йети у вас в лесу завелся? - усмехнулся опер. - Ладно, пошли.
Пока Черемисин занимался протоколом, Авдеев покурил с врачом, игнорируя отчаянно топтавшегося на месте и явно опаздывавшего куда-то водилу.
- Значит, думаете, утонул?
Врач посмотрел на него усталыми, видавшими всякое, глазами.
- Причина асфиксии может быть разной. Бывает, попадет, как говорят, не в то горло. Можно рвотой захлебнуться. Они часто так и кончают.
- Да, бывает, - согласился Авдеев.
Через пять минут они вчетвером тащили труп по заросшей тропинке к машине, и каждый молчал о своем. Так же молча погрузились, и веселая музыка в кабине водителя привела Авдеева к мысли, что смерть - лишь маленькая неприятность отдельно взятого индивидуума, остальному миру на нее плевать, и после похорон все ра-зойдутся и будут делать то же, что и всегда, и ровныv счетом ничего не изменится. И должно ли?
На следующий день Авдеев лично доставил Гришина на мотоцикле для дачи показаний. Нашедшего труп свидетеля поджидал сам Лесовский.
Гришин вновь был нетрезв, но держался нормально.
- Гражданин Гришин! - с нескрываемым отвращением произнес Лесовский. - Вас привезли в отдел для дачи показаний, а вы... Пьяны, как...
- И что? - сказал Гришин. Он сунул руки в карманы вымазанных в мазуте шта-нов и, склонив голову на плечо, уставился на начальника. - Имею право. Ваши проблемы. У нас... ик... свобода. Пью, когда захочу. Не нравится - везите обратно.
Лесовский побагровел. Авдеев подумал, что, в сущности, свидетель прав: закон не запрещает пить двадцать четыре часа в сутки, и нигде не написано, что свидетель обязан являться для дачи показаний трезвым. Это подразумевается. Обычно сам по себе вызов к следственным органам действует на человека отрезвляюще. Авдееву не раз приходилось видеть, как стремительно трезвели обвиняемые или подозреваемые, но на Гришина это не распространялось. Он был разнуздан и весел.
Свидетеля отвели в кабинет для допроса и дачи свидетельских показаний. Там выяснилось, что вчера гражданин Гришин, Вячеслав Ильич, сорок шестого года рож-дения, ранее судим, не женат, отправился в лес в районе Мокш за грибами и прутьями для корзин. Прошелся по деревне...
- А зачем? - тихо спросил Черемисин. Его тихие, почти ласковые вопросы свидетелю удивляли Авдеева. В его понимании опер должен разговаривать резко и на-пористо, подавлять допрашиваемого, чтобы он и не думал соврать или утаить ин-формацию. Особенно, если имеешь дело с Севой Гришиным, однажды сидевшим и открыто ненавидевшем ментов.
В манерах Черемисина было что-то неправильное, не ментовское. С другой стороны, Авдеев видел - и удивлялся! - что Гришин держался с опером почтительно и осторожно. Не так, как с Лесовским, которому хамил и смеялся в глаза.
- Так... Это..., - закуривая предложенную Авдеевым папиросу, поведал Гришин. - Ну, туристы там бывают. Так они оставить могут чего... Что не нужно. Бывало...
- Туристы?
- Какие там могут быть туристы, Сева? - спросил Авдеев, и поймал предупредительный взгляд опера: не мешай. Участковый смутился и отвел глаза, глядя, как за окном начальник садится в новенький японский внедорожник.
- Бывают там туристы, - сказал Гришин. - Там же озеро есть. Туда и приезжают. Молодежь.
- А в тот день не было?
- В тот день не было.
- А когда вы видели туристов в последний раз?
- Давно. Не помню уже. В прошлом году, наверно.
- Хорошо. Вы знали этого человека?
- Ну... Виделись как-то. В лесу.
- Как звали его, знаете?
- Мухомор.
Авдеев не сдержал улыбки. Забавное прозвище.
- А настоящее имя?
- Не знаю. Он так назвался. Я не мент - документы спрашивать.
- И что дальше?
- Да ничего.
- Что Мухомор делал в Мокшах? - Черемисин был терпелив и спокоен.
- Жил, я так думаю, - сказал Гришин, гася окурок в пепельнице. - А что: нельзя, что ли?
- То есть вы знали, что он там живет? - спросил опер.
- Ну... Догадывался, - Гришин явно был не настроен говорить на эту тему.
- Хорошо. Вернемся к трупу. Как вы его нашли?
Рассказывал Гришин довольно правдоподобно, единственное, чего он не мог объяснить внятно - причину своего появления в Мокшах. Авдеев сильно сомневался, что Сева шел за грибами и прутьями. Скорее всего, у него с убитым были какие-то делишки. А в делах могут быть разногласия, а там и до убийства недалеко... Конечно, убийство или насилие не доказано, но смерть более чем странная - захлебнуться в сотнях метров от воды...
Гришин не отрицал, что знал убитого, но утверждал, что вчера нашел его уже мертвым.
Результатов экспертизы еще не было, подозревать Гришина в чем-либо было преждевременно, и его отпустили. Авдеев повез Гришина домой. Он бы никогда этого не сделал, но Сева встал в позу, объявив, что чхал он на ментов и их следствие, и не намерен за свои кровные ехать в отдел. Пришлось пообещать отвезти и привезти обратно. Получать выговор от Лесовского Слава не хотел.
Авдеев недолюбливал Севу, как пьяницу и дебошира, Сева не любил участкового, неоднократно мешавшего "культурно" отдыхать... Но сейчас они ехали вместе, и каждый делал вид, что на мотоцикле он один.
Везти Гришина до дома Авдеев не стал: много чести. Остановил мотоцикл, едва въехали в село, и посмотрел на односельчанина. Сева молча слез с сиденья и пошел, не проронив ни слова. Авдеев посмотрел вослед и ощутил странную тревогу, припомнив, что с ним такое уже бывало. Пару лет назад он необъяснимым образом почувствовал смерть односельчанина, когда того увозили на "скорой" на, в общем-то, заурядную операцию. Авдеев никому не сказал о чувстве, хватавшем за сердце липкими холодными лапами - да и кто бы поверил? У людей бывает множество предчувствий. Большинство - пустые страхи и волнения, лишь малая часть сбывается, но и тогда нет логичного повода связать это с каким-то провидением или пророчеством. Одно из двух: либо сбывается, либо нет. Пятьдесят на пятьдесят. Так что ничего удивительного.
- Слава.
Авдеев вздрогнул. Из-за работающего двигателя не расслышал, как подошла соседка Севы – бабка Кашина.
- Что?
- А с Севкой-то что? Натворил чего? - с любопытством произнесла Кашина.
- Нет.
- Я слышала: в лесу что-то случилось, - женщина настойчиво заглядывала Авдееву в глаза, и участковый не выдержал:
- Случилось. Найдена посадочная площадка инопланетян, - он дал газу и уехал, думая, какого размаха к завтрашнему дню достигнет запущенная сплетня. Вот ведь люди: уже что-то пронюхали.
Авдеев завел мотоцикл во двор и поставил у дровяника. Включил на кухне свет и пошел переобуваться.
На следующий день о найденном в Мокшах трупе знало все Бурьяново. Дезинформация об инопланетянах не прошла, и любопытствующие осадили идущего на работу участкового. Слава устал отвечать: он ничего не знает, следствие идет, и болтать о нем не положено.

Ошибочки.

Не уверен, но, по-моему, правильно - ненавидевшим.

А ничего так, пошло.

В машине было шумно. И тесно. Света чувствовала бедро сидящего рядом брата, его знакомый с детства запах. Сегодня он явно переборщил с одеколоном. Левая рука Светы упиралась в дверь, пальцы быстро пробежались по обтянутой кожей ручке, каким-то кнопкам, приятному на ощупь пластику. Пахло здесь необычно и интересно. Свете не раз приходилось ездить в машинах, но эта была круче всех - так, по крайней мере, уверял Макс. Как жаль, что она не могла увидеть ее, а потрогать всю не было времени.
Света не могла видеть. Она была слепой, но не с рождения – от осложнения болезни, когда ей было пять лет. Сейчас ей восемнадцать, и она старше Макса на полтора года...
Где-то впереди еле слышно заурчал двигатель. Машина тронулась.
Друзей Макса она знала давно и различала по голосам. Впереди за рулем Виктор - это его машина, семиместный "Форд". Одноклассник Макса, сын бизнесмена. Девчонки: Аня, Кристина и Лариса - все из одного класса. Кристина - девушка Виктора. Ее Светлана услышала впервые, и слащавый, кукольный голос Кристины ей не нравился. А духи у ней хорошие. Мне бы такие… Еще был Сергей - не одноклассник, из одного с Максом двора, но Виктор его хорошо знал: вместе занимались спортом.
Машина ехала, ребята весело болтали. Светлана сидела молча. О чем с ними говорить? О фильмах, которые она никогда не увидит, об интернете, в котором Макс про-сиживает часами?
- Света, тебе удобно?
Это Максим. Заботливый, но в последнее время рассеянный и чем-то занятой. Это он вытащил ее на пикник. Она не хотела, но Макс упросил. Света понимала: ро-дители Макса одного не отпустят - она хорошо знала родителей. И они поставили ус-ловие, чтобы Макс взял ее с собой. Чтобы она не сидела дома, и не кисла. Что за чушь! Она и не киснет. Нашла бы, чем заняться. Можно слушать радио. Можно погулять на улице, сесть на скамейку и слушать, что происходит вокруг.
Света улыбнулась. Она умела слушать. Все, что происходит вокруг - все имеет свой отголосок. Ей было интересно упорядочивать и сортировать звуки, о чем-то догадываясь или слыша комментарии живущих во дворе людей. Светлана знала и различала шаги и действия всех жильцов дома, их голоса, характеры, привычки. Ожидая во дворе машину Виктора, по знакомому скрипу тележки она знала, что дядя Вова собрался на дачу, а по запаху - что он успел "наподдать" с утра. Вот малыш съехал с горки, шлепнулся и заревел, а мама отряхивает ему одежду. Вот сосед заводит машину и выезжает со двора, а она слышит, как гремит подвязанный проволокой глушитель...
Но больше всего Светлане нравилось слушать деревья, шум волн или пение птиц. В этой естественной природной музыке не было ничего поддельного, и она обожала выезжать с родителями в лес или на пляж - там звуки были особенно чисты, а от чудных запахов кружилась голова.
Иногда ей казалось, что она слышит и знает больше, чем любой человек. Ей хотелось в это верить. Так она чувствовала себя более значимой и важной.
- Удобно, Свет?
- Удобно.
Света... Она ненавидела свое имя. Ненавидела за скрытую в нем издевку. Света. Свет. Светить. А я - не свет, я - тьма!
И если другие имена еще можно как-то переделать, то Свету - никак. Поэтому ей больше нравилось Светлана. Лучше, чем Света. А еще лучше - Лана, но так ее ни-кто не зовет. Как-то раз она сказала, что хочет, чтобы ее звали Ланой, но родители восприняли это как шутку, Макс тоже не понял, и она не захотела объяснять им. Нет, внешне она оставалась той же Светой, но внутри... Внутри была вечная тьма. Тьма, в которую никогда не проникнет солнце, которую не разделишь ни с кем. Тьма неделимая и вечная.
Однажды, тогда еще маленькой, ее взяли на похороны и, стоя у гроба рядом с матерью, Света протянула руку и дотронулась до мертвеца, невыразимо четко почувствовав, что в этом теле нет жизни и движения, нет звука дыхания, нет мыслей и снов... Это было страшно. Так страшно, что она заплакала. Мама принялась успокаивать, говоря, что человек как бы уснул, но не навсегда, а ждет, что когда-нибудь Бог оживит его, и он проснется...
- И он ничего не видит?
- Нет, - сказала мама.
После этого Светлана много думала и пришла к мысли: если живешь во тьме, то стоит ли бояться смерти, как боятся ее те, кто видит? Умрешь - окажешься во тьме, а я и так во тьме…
Судя по движению без остановок, они выехали за город. Виктор обещал при-везти их в место, где не ступала нога человека. Шутит, конечно. Виктор любит пошутить, только шутки часто бывают злыми. Света хорошо помнила, как он подшутил над братом, выставив перед всеми на посмешище. Она все слышала и думала: Макс порвет с Виктором, но они остались приятелями. Иногда Света презирала брата за мягкотелость. Она бы не простила.
- В этом лесу, кстати, медведи есть, - сказал Виктор. - Смотрите в оба.
- Чтобы выпивку не сперли? - пошутил Сергей. Девчонки засмеялись.
- Не сопрут! Пусть только попробуют! У нас самый боевой состав, - сказал Виктор.
- Ты что имеешь в виду? - подначил Сергей.
- Ну, вот Анка... пулеметчица, вот Лара... Крофт. С такими не страшно.
Все снова рассмеялись.
Веселые ребята. Один Макс чего-то тормозит. Дома только и делает, что книжки читает, да в интернете сидит, а в компании даже пошутить нормально не может. Света знала: Макс гордится своей начитанностью, тем, что папа часто спрашивает его, когда не может отгадать что-то в кроссворде. Но ей от его эрудиции ни холодно, ни жарко. Вот знала бы она столько же, сколько он - и что? Легче ей от этого жить станет?
И все же она любила Макса. Брат есть брат. Когда они были младше, за Светой присматривал Макс. Первые месяцы тьмы она не отпускала от себя брата, держалась, как за спасательный плот, ходила с ним по квартире, по двору, по городу. Училась быть слепой. Ведь слепой мало стать - надо уметь жить во тьме, научиться слышать и чувствовать.
Макс терпелив и добр. Ни разу не сказал: оставь меня в покое, я устал или что-нибудь подобное. Всегда помогал. Света понимала: ему нелегко с ней, и последнее годы старалась не донимать, тем более что выросла и все научилась делать сама, квартиру и двор выучила, как свои пять пальцев...
Шины застучали по корням, а в открытые окна ворвался запах леса. Светлана улыбнулась. Поездка начинала ей нравиться, вот бы еще Лада хоть на минутку за-ткнулась, и музыку бы выключили - дали послушать лес...
- Приехали! - объявил Виктор, и машина остановилась. - Выметаемся.
Все с шутками и хохотом вывалились наружу. Света слышала, как Виктор раздает вкусно пахнущие и звенящие бутылками пакеты.
- Да-а, всего не утащить. Палатки еще, - сказал Сергей. - Все равно возвращаться.
- Тогда я здесь постою, - сказала Света. Ей хотелось тишины, слушать лес, а не звон бутылок. - Макс, придешь за мной, ладно?
- Ладно. Только никуда не уходи. Я быстро.
- Да куда я пойду...
Страшно шумя и болтая, компания потопала через лес. Когда голоса стихли, Света отошла от машины и, нащупав тростью ближайшее дерево, прижалась к стволу спиной. Лес. Как давно она не была в лесу! Она слышала шуршание ветвей над голо-вой, стук дятла и шелест травы, чувствовала запах смолы и коры, грибов и чего-то, чему не знала названия.
Кто-то из них возвращался. Но почему так тихо, еле слышно, чуть касаясь ногами травы? И все же она слышала.
- Максим?
Тишина. Никто не ответил, но Света чувствовала кого-то рядом. Чье-то дыхание или теплый ветерок, взявшийся неизвестно откуда?
- Макс, это ты? - сердце забилось. Почему не отвечает, почему прячется? Напугать хочет? Светлана втянула в себя воздух, пытаясь уловить запах духов или та-бака, но ничего не ощутила. Ей чудился запах сырости - так пахнет мокрая земля и трава - но реки здесь нет, и дождя она не чувствует...
Она шагнула к машине, пальцы нащупали ручку двери. Открыть и нажать на клаксон! Виктор сразу прибежит. И Макс тоже. А хотя: чего она боится? Кого? Ветер-ка? Стыдно. На смех поднимут.
Но движение определенно было. Вот опять! Кто-то прячется за машиной. В воздухе снова разлился запах влаги. Света взялась за трость покрепче.
- Света!
Это был Макс, но голос брата раздался с другой стороны.
- Света, я иду!
- Я здесь, Макс! - крикнула она внезапно сорвавшимся голосом. Максим приблизился - его шаги были другими. Совсем другими. А то, что пришло, отступило, смешавшись с шумом качавшихся на ветру деревьев.
Макс взял ее за руку.
- Ну, все, пошли. Только захвачу палатку.
Он полез в салон, что-то вытащил. Машина коротко крякнула, и Света вздрогнула.
- На охрану поставил, - пояснил Макс. - Виктор брелок дал. Пошли.
- Здесь никого нет?
- Никого. А что?
- Я что-то слышала. Кто-то здесь был.
- Наши все в деревне. Ну, может, зверь какой. Заяц, может. Волков, по крайней мере, здесь нет.
Может, и заяц. Нет, заяц бы так не шумел, а еще странный запах и... Светлана не могла себе объяснить, но чувствовала что-то большое и сильное, уверенно при-ближавшееся к ней, но никак не маленького пугливого зверька...
Они пошли по тропинке. Брат вел ее, как всегда: осторожно и не торопясь. Ря-дом с ним Светлана расслабилась, и страх быстро прошел. Может, все ей послыша-лось? Ведь она давно не бывала в лесу.
- А что, здесь есть деревня? - спросила она.
- Мокши называется. В ней никто не живет.
- Почему?
- Не знаю. Давно не живут. А дома остались. Прикольное место. Помнишь, мы как-то в Бурьяново ездили с папой?
- Помню.
- Ну, так это отсюда недалеко. Пешком дойти можно.
Издалека слышались крики и смех. Подойдя ближе, она почуяла запах костра.
- Где разместились? - спросил Макс.
- Да здесь везде можно, - ответил Сергей. - Стены, крыша есть, чего еще надо?
- Мальчики, мы купаться пошли! - объявила Кристина. - Витя, покажи дорогу.
- Щас...
Ее не пригласили, ну и ладно. Она напрашиваться не станет. Тем более, плавать не умеет. Вода ее пугает.
- А что: здесь река? - спросила Света.
- Лесное озеро, - сказал Максим. - Очень красивое.
- Расскажи, какое? - попросила она. Макс вздохнул. Его раздражали подобные расспросы, но он терпел. Понятно: ей хочется увидеть мир хотя бы его глазами, но как не вовремя это всегда случалось! Надо разбить палатку, еще куча необходимых дел, а она со своими вопросами...
- Мне некогда туда идти.
- Но ты же был раньше. Расскажи по памяти.
- Ну, озеро, как озеро. Круглое. По берегам сосны растут, большие.
- Вода там теплая?
- Н-не знаю, - запнулся Макс. - Сходим как-нибудь, посмотрим.
Когда девчонки вернулись, парни прибрались в одном из домов. Сергей и Макс притащили раскладной стол, накрыли одноразовой бумажной скатертью и мигом уставили бутылками, посудой и контейнерами с салатами.
Хлопнули первые пробки, зашуршали пластиковые стаканы. Виктор разливал и балагурил, девчонки хихикали. Света сидела со всеми, но настроения не было. Пить не хотелось и, хотя все настойчиво предлагали, Света едва пригубила свой стаканчик.

Хорошо, Монк. Зацепили историей Светы.

Зачем палатка если остановились в доме?

Макс сидел рядом, и Света слышала, как брат заигрывает с Ларисой или Ларой - как ее называли в компании. Судя по ответам девицы, Макса она всерьез не воспринимала, и слава богу! Света была только рада. Она не хотела, чтобы Макс дружил с этой самоуверенной гусыней. Вино расслабило всех, и застенчивый Макс взахлеб хохотал над похабными анекдотами Виктора.
Света слышала смех пьяной Лары, ее откровенный шепот, враз бросивший кровь на лицо Светланы. Ей захотелось отодвинуться и выйти, но ведь заблудится...
Плевать! Света встала и решительно двинулась к двери. Трость нащупала пару чьих-то ног, не спешивших убраться, и Света поборола желание ударить по ним. Она перешагнула через препятствие, ведя рукой по стене, чтобы найти дверь.
- Света! Ты куда?
Все-таки заметил! Но Света не остановилась. Ладонь провалилась в пустоту, и девушка быстро шагнула в проем. Тут прихожая. Крохотная. И дверь наружу. Надо ее найти. Пальцы пробежались по старым шершавым бревнам, чувствуя трещинки на дереве и высохший мох, торчащий из щелей. Вот дверь. Где же ручка? Света толкну-ла дверь, та открылась. В ту же секунду брат догнал ее.
- Ты куда, Свет?
Тебе разве это интересно, хотела сказать она, но сказала лишь:
- Мне надо.
- Блин...
"Что: не вовремя?" - мстительно подумала Света, и тут же ей стало жаль Мак-са. И чего она взъелась? В чем он виноват?
- Я подышать хочу. Душно там. Орут все. Сколько сейчас времени?
- Не знаю. Мобила там осталась. Да светло еще!
- Когда мы поедем домой?
- Скоро...
Она чувствовала: он врет. Нескоро. Если вообще поедем. Парни пьют - а как за руль потом?
- Слушай, Свет. Ты можешь немножко здесь постоять? Или я тебя в дом соседний отведу, ты там посидишь, а? - вдруг шепотом прошептал Макс. - На пять мину-ток... На пятнадцать. Пожалуйста! Подыши воздухом. Я скоро.
- Ма-а-акс! - крикнула из дома Лариса.
- Иду! - Максим схватил сестру за руки. - Ну, пожалуйста! Никуда не уходи. Я быстро!
Она не ответила. Внутри разливалась горечь. Она понимала, для чего эти минуты, понимала все, но от этого не легче. Да, я слепая, но и я хочу любить, и чтобы меня любили...
Она стояла там, где он ее оставил. Из домика неслись смех девчонок и крики парней. Им было весело.
Родители думают: она привыкла к слепоте. Нет. Если бы она никогда не видела солнца, быть может, тогда было бы проще. Воспоминания детства стерлись, выцвели и казались сном. Красивым сном. Но разве сны не могут сбываться? А, может, то, что сейчас вокруг - и есть сон, а мир, настоящий мир, ее мир - ждет, когда она проснется?
Света сделала несколько неуверенных шагов и пошла вперед. Куда она идет? Куда-нибудь, чтобы не слышать всего этого.
Трость нащупала дерево. Света прижалась к нему спиной и замерла. Неужели так пройдет ее жизнь? Она бы отдала все, сделала все, чтобы снова видеть!
Сердце колотилось. Тоска сжала так, что Света даже не могла плакать. Разве это жизнь? Она обуза всем: родителям, брату, и хоть они этого никогда не говорили, она знает. Но главное - она обуза самой себе...
Она вздрогнула так, словно в ухо ей кто-то крикнул. Но никто не кричал, про-сто во тьме, окружавшей ее столько лет, пролился свет. Блестящая точка возникла впереди, точно звезда, сияя длинными перламутровыми лучиками. Но это не могла быть звезда - звезды высоко, а эта светила над самой землей!
Света сдвинулась с места и пошла к ней. Свет звезды был ярок, но не слепил, да и как он мог слепить слепую? Как она вообще ее видит?
Пораженная открытием, она шла к свету, становившемуся все ярче. Она забыла обо всем, забыла, где она. Она видит - вот что было главным!
Забыв о трости, Света споткнулась о корень и едва не упала. Но, обретя равновесие, изумилась еще больше: источник света усиливался, выхватывая из тьмы очертания домов и деревьев! Она видит! Она может видеть все вокруг!
Ее охватил восторг. Света хотела кричать, хохотать, позвать брата, но она просто задохнулась от радости. Из глаз текли слезы. Она сделала несколько шагов к свету и замерла. Там кто-то есть...
- Света! Ты здесь?
Что такое? Свет померк, его частицы быстро втягивались в источник, исчезая в нем, как светящаяся вода в большой воронке, и тьма вновь обступила девушку.
- Света!
Это Виктор. Его голос она узнала сразу. Света услышала его шаги и нехотя по-вернулась. Что тебе нужно?
Эйфория медленно оставляла ее, и Света почувствовала злость на Виктора, прервавшего чудесное видение.
- Чего тебе? - резко спросила она.
- Гуляешь?
Она не ответила. Смеется. Она слышала, что Виктор красавец, что девушки так и вьются вокруг. И отец - крутой бизнесмен, большая шишка в их районе. Так говорил Макс.
- Гуляю.
- Это хорошо. Не боишься?
- Не боюсь.
- Здесь колодец. Смотри, не упади.
По голосу она поняла, что он улыбается. Почему?
- А где Макс? - спросил он.
- Ему тоже надо... Развлечься. Пусть развлекается, - холодно ответила Света.
- Ладно. Пошли, отведу тебя в дом. Холодно тут.
- Не холодно.
Ей не хотелось уходить. Вдруг сияние явится вновь? Она будет стоять здесь всю ночь и ждать. Оно того стоит!
- Пошли, пошли, - настойчиво звал он. - Давай руку.
Она нехотя протянула ладонь. Ладонь Виктора накрыла ее, прижимая к чему-то горячему и твердому.
- Чувствуешь? - с придыханием спросил он. - Нравится?
Света не сразу поняла, а когда сообразила, вспыхнула, чувствуя, как кровь бросилась в лицо. Она рванула руку, но даже пьяный, Виктор был сильнее.
- Потрогай, чего ты? Чего страшного? - ухмыльнулся он. - Не пробовала еще, что ли?
Света хлестнула тростью по его ноге, и Виктор отскочил. Ему наверняка было больно, но парень смеялся.
- Ладно, я пошутил. Чего ты дерешься? Пойдем, правда, тебя провожу.
- Пошел ты! - она замахнулась тростью, и услышала, как он отшатнулся.
- Ну, как хочешь...
Он отошел, она услышала звук льющейся в колодец воды. Света поняла, что он делал. А чего стесняться - она ведь слепая. Все равно - свинья! Скотина!
Виктор ушел. Звук его шагов растворился в воплях звучащей из дома музыки. Света не сдвинулась с места. Она не боялась заплутать - шум веселившейся компании был слышен здесь хорошо. Макс говорил: это - заброшенная деревня, в которой пятьдесят лет никто не живет. Почему никто не живет?
Мысли Светы вернулись к удивительному видению, она улыбалась и чувство-вала радость. Это хорошее место, очень хорошее! Как здорово, что Макс привез ее сюда! Пусть он щупает свою Лару Крофт - что за дурацкая фамилия! - а мне и здесь хорошо! Вот бы еще разок увидеть это чудо, эту звездочку! Хоть на минутку!
Света подняла очки на лоб и медленно повернулась, вглядываясь во тьму. Она давно не напрягала глаз, ей было неприятно это делать - мышцы атрофировались, но она старалась, надеясь, что ее усилия вознаградятся.
Ничего. Света разочарованно вздохнула, но в душе оставалась радость. Она все же видела, видела! Ей, конечно, никто не поверит, даже Максим, но она знала, что это правда. Откуда был этот свет? И кто стоял там, в этих лучах?
- Света, ты что здесь стоишь? - Максим схватил ее за руку. - Пошли в дом, холодно здесь!
Он был заметно пьян.
- Дышу воздухом, - сказала Света. - А ты как? Закончил... свои дела?
Она почувствовала, что Макс сконфузился, и довольно улыбнулась.
- Пошли в дом! - довольно грубо произнес брат, потащив ее за собой. Света не обиделась. Она любила брата, и про злую шутку Виктора решила не говорить.
- Когда мы едем назад? - спросила она.
- Нескоро. Никто не поедет так рано! Виктор вообще хочет остаться. А что? Палатка есть, в доме тоже спать можно. Ты что, домой хочешь?
- Ну, как сказать... Не особенно.
- И правильно, Свет! - обрадовано сказал Макс. - Я как раз подумал: давай по-звоним и скажем, что заночуем здесь. Ничего ведь страшного, крыша есть, лавки вон тоже, - повторил он.
Ты хочешь, чтобы позвонила я, подумала Светлана. Еще бы, у тебя так язык заплетается...
- Слушай, Свет, позвони отцу, скажи, что мы задержимся, ладно? Смотри, какая компания хорошая собралась, сейчас шашлыки жарить будем!
- Ладно, - с легкостью согласилась она, с трудом узнавая себя. Чего это я по-добрела, почему мне так легко, что хочется петь? - Давай трубку.
Разговор с родителями прошел на удивление спокойно. Сославшись на то, что Макс занят, Света спокойно и обстоятельно, как любил отец, рассказала, что у них все хорошо, что будем жарить шашлыки, что воздух чудесный и лес, что для ночлега есть палатка, и что домой ей совершенно не хочется. Последнее было истинной правдой.
Родители не возражали.
- А который час? - спросила она, возвращая трубку.
- Шесть, седьмой. Темнеет уже. Пошли в дом, - Макс снова потянул ее за собой, и она пошла.
Внутри все так же громко играла музыка. Света слышала приглушенный шепот и шорох одежды.
Хотела бы я видеть лицо Виктора, подумала она, вспоминая то, что случилось у колодца. Взять бы сейчас, да и рассказать всем! Увидеть бы его лицо после этого! Но не увидишь… Нет, не стоит, да и ничего это не изменит.
- Света, тебе налить?
Спрашивал Сергей. Неплохой парень, он Свете нравился. Наверное, тем, что в голосе и словах чувствовался мужской стержень, воля и уверенность. Все то, чего не хватало Максиму. Сергей умел обращаться с девушками, был предупредителен и вежлив, даже если слегка заплетался язык.
- Налей, - позволила Светлана. Что-то булькнуло. Она не пила со всеми, лишь пригубила вина, но сейчас ей хотелось выпить.
- А что это? - спохватилась она.
- Мартини.
- Точно?
Сергей засмеялся:
- Да, точно, Света. Макс, - позвал он ее брата, но Максим не отзывался.
- О-о, ему щас не до тебя, - шепнул Сергей. - У него Лара!
- Ничего, - улыбнулась Света и отпила мартини. Вкусно.
- Сережа.
- Да?
- Где моя тарелка?
- Вот. Тебе чего-нибудь положить?
"Мог бы сказать, что не обязан, и позвать Макса, - подумала Света, - но не стал".
Сергей поухаживал за ней. Света поела и выпила бокал мартини. Стало хорошо. Она уже не обижалась на Макса, свалившего куда-то со своей Ларой. Лара! Света фыркнула. Лариска - и все.
Виктор объявил, что пора жарить шашлыки и ушел вместе с Кристиной. Зато появился Макс.
- Ты как здесь?
- Нормально. А тебе это интересно?
- Что, нельзя на полчаса отлучиться?
- Ну, смотря зачем... - многозначительно произнесла она.
- За тем!
Света не обижалась, просто ей захотелось позлить брата.
- Не твое дело! - весомо добавил Макс. Света рассмеялась.
- Да, конечно, не мое. Налей мне мартини, Максик. И себе налей. И Ларисе.
Она намеренно назвала ее Ларисой, зная, что той это не нравится. Ее вот тоже зовут Светой, и никто не спрашивает, нравится ей это или нет...
- Тебе, по-моему, хватит.
- Тогда вези меня домой!
- Ты чего, Света? Мы же договорились!
- Тогда наливай!
Макс подчинился. Лариса не проронила ни звука. И правильно. Говну слова не давали!
Она вдруг, в один момент, возненавидела Лару, потому что Макс был с ней. Что они делали, куда ходили? Светлана отпила вина и усмехнулась
- Ладно, Макс, отдыхай. Я тут посижу.
Брат и Лара ушли. Света откинулась на бревенчатую стену и расслабилась. Да пошли они все! Ей и так хорошо, одной!
Но себя не обмануть. Света почувствовала это очень быстро и едва не расплакалась. Гремящая музыка раздражала. Света встала, наощупь нашла магнитофон и выключила. Стало тихо. Она присела и вдруг услышала что-то. Какой-то звук. Нет, не звук, что-то за пределами человеческого слуха. Словно нечто огромное ворочалось в дальнем углу комнаты. Она едва не вскочила, но поняла, что звук звучит внутри головы, значит, в комнате никого нет. С ней никогда такого не случалось. Светлана не знала, что думать и делать, и осталась сидеть неподвижно. Странные звуки в голове складывались в слова, но Света не могла уловить их смысл...
В прихожей раздался грохот. Света повернула голову.
- Это я, Света, - сказал Сергей. - Мне нож нужен.
Он нашел нож и направился к двери.
- Сережа, подойди ко мне, - попросила Света. Он подошел. Он него пахло ле-сом, хвоей и костром.
- Здесь никого нет?
- Никого.
- Ты ничего не слышишь?
- Сейчас?
- Ну да!
- Ничего. А что?
- Ничего, - сказала она. Сергей повернулся.
- Сережа.
- Чего?
- Слушай... Поцелуй меня.
- Чего? - удивленно произнес Сергей.
- Поцелуй. Никого ведь нет.
- Зачем?
- Я прошу. Только раз.
- У меня девушка, - сказал Сергей. - Она меня ждет.
- Сережа, просто поцелуй! Чего ты боишься?
- Ты много выпила.
- Нормально.
- Да зачем тебе? - продолжал упираться он.
- Попробовать. Вы пробуете, я тоже хочу! Ну, кого мне еще просить? Макса? Или Виктора? Обещаю: никому ничего не скажу!
Пауза.
- Ладно.
Она ощутила дыхание рядом со щекой, затем его губы коснулись ее. Он не притрагивался к ней, значит, понял все, как надо. Или брезговал?
- Все? Ты довольна? - он хотел казаться равнодушным, но Света чувствовала его волнение.
- Вполне.
- Я могу идти?
- К Ане? Конечно, иди.
Он направился к выходу.
- Сережа!
- Что?
- Тебе не было противно?
- Отчего? - удивление было искренним - что-что, а интонации она улавливала хорошо. Свете стало легко и радостно:
- Я пошутила. Иди.
- Макса позвать?
- Не надо. Пусть развлекается. Мне и здесь хорошо.
- Ну, как хочешь...
Она вновь осталась одна. Но, едва Сергей ушел, нечто заворочалось снова. Следя за неслышимым звуком, Света повернула голову и замерла: в глаза брызнул поток странного розового света. Она снова видела! Но что это? Она протянула руку и уперлась в бревенчатую стену. Откуда этот свет? Может быть, за стеной? Есть там что-нибудь?
Спрашивать не у кого. Светлана вскочила, нащупала трость и двинулась вдоль стены. Есть проход!
Она вошла. Это была соседняя комната. Света помнила, как кто-то из ребят за-ходил туда и сказал, что там темно и мерзко... Трость обнаружила мусор и обломки, сухо хрустевшие под ногами. Сделав два шага, Света остановилась.
Свет бил прямо в глаза. Девушка вытянула руки и увидела очертания ладоней. Своих ладоней! Она засмеялась. Что же это?
Звук в голове повторился, и в розоватых лучах проступило нечто... странное. Большое. Кто-то стоял там и улыбался ей. Света не видела улыбки, но чувствовала добрую притягательную ауру существа.
- Ты... Кто? - спросила она. - Я... вижу тебя! - Света не выдержала и засмеялась. То, в лучах, засмеялось в ответ. Оно было очень хорошим, оно было другом!
На мгновенье Светлана увидела женщину в длинном, до пола, платье. Затем проступило нечто большеголовое, потом какой-то зверь…
Существо говорило с ней. Светлана не слышала голоса, но поняла. Оно хотело стать ее другом.
- Конечно! Я так рада! - восторженно выдохнула она. Из потока света протяну-лась рука - неестественно длинная, но все же человеческая рука - и Света почувст-вовала прикосновение тепла. Рука надела на ее палец кольцо и отступила. Свет по-мерк.
- Не уходи! - закричала Света. - Не уходи!
- Я вернусь, - прозвучало в голове, и вокруг воцарилась тьма.
Светлана еще долго стояла, не в силах прийти в себя. Что же это было? Кто это был? Она поднесла руку к глазам и увидела слабое сияние кольца. Света покрыла его поцелуями: кто бы ты ни был, спасибо тебе, я вижу, я снова вижу!
Она повернулась и вышла из комнаты. Хотелось бежать и кричать на весь мир! Задев и опрокинув что-то, Света выбралась из дома и закричала:
- Максим! Ма-а-кс!
- Что случилось, Света? - это была Кристина, девушка Виктора.
- Найди Максима! Скорей.
- Я не знаю, где он...
- Ма-а-акс! - крикнула Света еще сильней, боясь, что кольцо вдруг исчезнет.
Через минуту прибежал Макс.
- Что случилось? Чего ты кричишь на весь лес?
- Макс, я вижу!
- Что видишь? Видишь? – изумленно переспросил он. Судя по звукам, вокруг собрались все.
- Я... Я что-то видела, Макс!
- Что ты видела?
- Я не могу сказать, но я видела что-то в доме. Там есть комната...
- Хм. Пойду посмотрю, - объявил Виктор и ушел в дом. Остальные молчали. Виктор вернулся быстро.
- Ничего там нет, - сказал он. - Макс, пока ты гулял, Света время не теряла...
Он засмеялся:
- Серега, посмотри, там хоть немного выпивки осталось?
Макс молчал. Что же ты, подумала Света, тоже думаешь, что я пьяная? И она выбросила вперед руку:
- Смотрите! Видите?
Тишина.
- Что? - спросил Макс.
- Вы что, слепые? - нервно расхохоталась она. - Кольцо на моем пальце!
- Какое кольцо? - Света почувствовала, как ее взяли за руку, и торжествующе улыбнулась. Кольцо, подаренное существом, тихо светилось на безымянном пальце.
- Нет никакого кольца. Света, ты чего?
- Как нет? Я его вижу, чувствую! Вот оно, вот! - Светлана затрясла рукой. Кто-то хихикнул.
- Света, нет никакого кольца! - голос Макса был испуганным и дрожал. - Ты шутишь? Что с тобой?
"Они не видят, и не верят, - поняла Света. - Но я-то вижу! И плевать мне на них! Не хотят - пусть не верят!"
Она вырвала руку.
- Нет - так и говорить не о чем, - резко сказала она. - Можете расползаться по кустам!
- Только не хами, - сказал Виктор. - А то больше с собой не возьму.
Света расхохоталась. Сейчас ей было все равно. Она открыла мир! Целый мир!
- Макс, займись сестрой, - сказал Виктор. - Серега, пошли дожаривать.
Через двадцать минут шашлыки были готовы. Все вновь расселись в доме, и веселье продолжилось. Правда, Светлане больше не наливали, а брат был на ред-кость мил и предупредителен. Все ели мясо и болтали о каких-то сериалах и актерах. Света затихла, вспоминая встречу с тем, чему она не могла дать названия, и смотрела на подаренное кольцо.
- Света, ты что, правда, видишь кольцо? - тихо спросил Макс.
- Тебе-то что?
- А я не вижу! - сказал он твердо.
- Ну и заткнись, - оборвала Светлана.
Макс умолк и стал разговаривать с Ларисой. Через час выпивка закончилась, и решили идти отдыхать.
- Так, баиньки пора, - объявил Виктор. - Кто где спать будет? Мы в машине.
Он имеет в виду себя и Кристину, поняла Света.
- Мы в палатке! - заявил Сергей.
- Тебе Макс, повезло больше всех: у тебя дом и две девчонки! - заржал Виктор.
- Да где здесь спать? - обиделась Лара. - На этих лавках?
- А что? - сказал Макс. - Сейчас постелим одеяла, нормально будет.
- Еще бы! - фыркнул Виктор. - Не сомневаюсь, да, Серега? Траходромчик получится хоть куда!
Девчонки прыснули.
- Не буду я здесь спать! - заныла Лара. - Давайте, мы в палатке!
- Палатка Сереги - он и будет там спать, - рассудил Виктор. - Чего ты разнылась? Тебе понравится.
- Ну, - сказал Сергей. - Это ж экзотика, экстрим! Потом всем хвастать будешь.
- Голой жопой в занозах, - проговорила порядком набравшаяся Аня, и все засмеялись.
- Вот ты и хвастай... жопой! - обижено прошипела Лариса.
- Все, Лара, заглохла - щас пешком домой пойдешь, поняла? - рявкнул Виктор. Лара замолчала. Виктор запросто мог это устроить. - Все, всем баю-бай.
Все разошлись. Света сидела и слушала, как Макс двигает стол и лавки.
- Макс.
- Что? - в голосе брата чувствовалось раздражение. Все ясно: третий - лишний.
- Я буду спать там.
- Где там?
- В той комнате.
- Вот еще...
- Пусть спит там, если хочет, - сказала Лариса, и Макс не устоял.
- Я тебе лавку туда отнесу. И спальник дам.
- Ага.
Ей было безразлично, что он делает. Светлана смотрела на колечко - светящийся на пальце круг, и думала о существе, что живет здесь. Она ничуть не боялась его. Если бы оно было злым, то давно бы сделало с ней что-нибудь плохое - слепой ведь беспомощней зрячего. Нет, оно не злое...
Макс постелил сестре, усадил на постель и пожелал спокойной ночи. Света улыбнулась:
- И вам.
Она долго не спала, через тьму вглядываясь в окружавший ее мрак. За стеной ерзали и хихикали, потом что-то грохнулось на пол...
Света не заметила, как заснула. Ей снился лес и высокий человек, уносящий ее куда-то. Деревья мелькали, она чувствовала себя пушинкой в его сильных руках, на правой руке человека сияло такое же, как у нее, кольцо...
Кристина разделась быстрее, чем он успел снять пропахшую дымом рубашку. Ловкие ручки стащили джинсы, и Виктор блаженно зажмурился: девчонка знала свое дело. Они барахтались на разложенных сиденьях, превративших пол джипа в отличный траходром. Когда Кристина кончила и угомонилась, Виктор натянул трусы и выскользнул из машины.
- Ты куда? - протянула пьяная и довольная Кристина.
- Покурить. Спи.
Виктор отхлебнул прихваченного джин-тоника и закурил. От костра остались еле тлевшие головешки, и ночь гасила их одну за другой. Небо усыпали звезды. Вик-тор пускал в них дым, пил джин-тоник и думал. А у Макса симпатная сестренка. Ох, я бы ей вдул! Виктор почувствовал возбуждение. Черт, ведь только что Кристину отымел! А Светка совершеннолетняя? Вроде да, Макс что-то такое говорил. И целка к тому же, сто пудов! И ведь никому не сказала, что у колодца было, ага-а!
Он отбросил сигарету, поставил банку на капот и как был, в трусах, пошел к черневшему за останками костра дому. Слева стояла палатка, Виктор принял вправо и подошел к дверям. Оп. А как позвать? Свидетели не нужны. Он обошел вокруг дома. В окно постучать? Да черт знает, где она спит!
Белая тень скользнула от крыльца в лес. Он ухмыльнулся. Ну, вот. Знаем мы этих целочек! Уже готова! Он двинулся за ней, и вдруг дошло: не может слепая так бегать! Кто же это? А-а, так в доме ночует и Ларка... Значит, она. Виктор припомнил, как однажды Лара и Анька сцепились из-за него, и ухмыльнулся. А что? С Анькой было, а с Ларкой еще не пробовал...
Девушка забежала в один из домов, Виктор вошел следом. Да где же она? Он посветил зажигалкой в углах. Никого. А-а, вот еще комната!
- Ты здесь? - произнес он, светя перед собой зажигалкой. Никого. В стене на-против зияет огромная дыра. Улизнула, сучка!
Он подошел к пролому и тут краем глаза увидел, как на полу что-то сверкнуло. Что такое? Виктор нагнулся: между полусгнившими половицами ребром торчала монета. Оп-па!
Он присел на корточки, посветил. Большая, с гербом. Золотая?! Виктор ухватился за монету пальцами, потянул и выдернул. Золотой рубль! Вау! Сколько же он может стоить?! Виктор опустился на колени и попытался отодрать половицы - под ними наверняка клад! Вот повезло-то!
С виду гнилое дерево не поддавалось. Крепкое! Нужен топор! Но шум поднимется, и расспросов не оберешься: куда с топором идешь, что ищешь? Еще делиться придется... Нет, сделаем по-умному. Завтра всех развезу, а потом вернусь и выкопаю. Никуда клад не денется. Лежал век - и еще полежит. Улыбаясь до ушей, Виктор зажал монету в кулаке и вышел из дома.

Братцы, извиняюсь, но на неопределенное время перестаю выкладывать, ибо заболел и еду в больницу.
Всем здоровья. Когда оно есть, мы о нем не думаем...

Какой ужас! Монк, выздоравливайте поскорей!

Выздоравливайте.

- Как спалось? - спросил Виктор. - Как ночка: бурная была?
Они умывались у озера. Сонные комары вились вокруг, оседая на мокрые от росы кусты.
- Да, - улыбаясь, ответил Макс. - Супер.
- Короче, дала Ларка, - ухмыльнулся приятель. - А мне говорила: не нравится мне Макс... Вот, бабы! А сестра где была?
- В соседней комнате спала, - ответил Максим. Расспросы Виктора раздражали, но резко оборвать разговор Макс не решался. Он знал: Виктора хлебом не корми - дай потрепаться на любимую тему.
- Не мешала, значит, - Виктор закончил умываться, выпрямился и закинул полотенце на шею. Максим завидовал его фигуре и мускулам. - А если бы пришла и третьей полезла - ты бы что делал?
Максим едва не покраснел. Виктор заржал. Он обожал ставить в тупик подобными вопросами.
- Ладно, Макс, пошли. Пока девчонки умоются, куча времени пройдет, а мне ехать надо.
- Куда? Вчера ты говорил, что на два дня останемся.
- То было вчера. Дела появились.
Они вернулись к домам. Вставший самым первым Серега собирал палатку. Зе-вающие девчонки собирались на озеро и ждали Свету.
- Как ночка, Серый? Не замерзли?
- Нормально, - улыбнулся Сергей. - А вы?
- Ноу проблем. Лара, как ночь? Не жестко было на лавках трястись?
- Никто и не трясся, - буркнула Лариса.
- Как это? - удивился Виктор. - Не скромничай, Лара, у нас все свои. Как тебе мужчина?
- Какой?
- А у тебя сегодня их много было? Я, вроде, не приходил. Ты, что ли, Серега, пристыковался?
Сергей рассмеялся:
- Нет, не я.
- Я б тебе так пристыковалась! - сказала Аня.
- Чего ты жмешься, Лара? Как девочка, ей богу!
- Отстань. Не спала я ни с кем! - зло рявкнула Лариса.
- Оп-па. А Макс сказал, что ему понравилось! - Виктор посмотрел на Максима. Тот непонимающе глядел на Лару.
- Загадка! - произнес Сергей. - Может, ты, Лара, не помнишь?
- Все я помню! Не трахались мы! - она взмахнула полотенцем и пошла к озеру.
- Лара, ты что? - Макс растерялся. Почему она не признается? Стесняется? Вчера такие слова в ухо шептала - Макс краснел, а сегодня...
- С кем ты пихался - не знаю, только не со мной! Забыл, как я тебя с лавки скинула?
Виктор с Серегой захохотали. Максим не понимал. Да, было это, скинула... А потом, посреди ночи, разбудила и...
- А с кем же тогда..? - растерянно и рассержено произнес Макс. Он чувствовал насмешку и не хотел, чтобы над ним смеялись, но Виктор подловил.
- Ма-акс, - ухмыляясь, протянул Виктор. - А ты, случаем, комнатами не ошибся?
Все засмеялись. Светлана стояла рядом и все слышала.
- Свинья ты, понял! - крикнула она. - Скотина! Свинья!
- Чего? Да пошла ты на хер!
- Сам пошел на хер! - Макс не ожидал, что сможет это сказать. Слова вырвались раньше, чем он успел что-то подумать.
- Ты кого на хер послал, ботаник? - Виктор шагнул к Максиму. - Урод ты конченый.
- Эй, перестаньте, ребята! - крикнула Аня.
- Свинья, скотина вонючая! - продолжала кричать Света. Ладонь Виктора за-крыла ей рот и слегка толкнула. Света упала на траву. Макс бросился на Виктора, но Сергей перехватил.
- Успокойся ты!
- Отпусти его! - ухмыляясь, сказал Виктор и сжал кулаки. - Отпусти, отпусти! Разберемся.
- Перестаньте! - сказала Кристина и потащила Виктора в сторону. - Нашли, из-за чего драться.
- Убью! - прошептал Макс. Слышал его только Сергей.
- Успокойся, Макс. Все, прекратили! Витя, ты что?
- Пешком домой пойдете!
- И пойдем! - с вызовом ответил Макс. – Напугал, урод!
Не заблудятся - он эти места хорошо знает. Спокойно дойдут до автобуса и домой приедут.
- Да хватит уже! - крикнул Сергей. - Заглохни, Макс.
Света не пострадала, но так долго плакала, что девчонки отругали Виктора, и тот пришел извиняться. Света отвернулась и промолчала. Виктор пожал плечами и ушел. Светлана не хотела с ним ехать, Макс тоже. Сергей и девчонки насильно втащили их в джип. По дороге Виктор не проронил ни слова, молча развез всех по домам и уехал.
- Говнюк и подонок, - процедила вослед Света. - Спасибо, Макс, что помог.
- Да ничего я не сделал, - огорченно поговорил Максим, понимая, что в драке у него не было бы ни единого шанса.
- Нет, сделал, - твердо сказала Светлана. - Ты сделал все, как надо.

Монк вернулся! Ура!

Не дождетесь. Предпочел амбулаторное лечение, болею на дому. Уже легче.

Не сразу разобрался, кто кого посылает. Думаю, вот здесь
нужно пояснение, что это Виктор отвечает.

Ошибочка.

А оно важно? Думаю, что нет.

На ужасы не тянет, но читать интересно

Спасибо на добром слове. Это не ужастик, это мистический роман, и саспенс в нем, в отличие от романа ужасов, не бьет неожиданно по голове а нагнетается постепенно. Поэтому и не так страшно.
Продолжение скоро будет...
Один говорит "пошла", другой - "пошел"... Я полагал, будет ясно, кто и кого послал.

Мне было понятно, но вот от Светланы ожидались другие слова: не такие грубы, может наивные... Не знаю, как объяснить... Вот у меня отец воообще не матерился, и самое ругательное слово у него было "засранка". Мне кажется, что и Света чистая девушка и из ее уст могло соравться что-то подобное. Но это чисто так... мысля пришла

Ну, это вполне так. С другой стороны, я не хотел бы делать из нее благородную девицу, падающую в обморок при любом матерном слове. Света чиста, но она дитя своего времени, как ни крути. Ну, и обстоятельства...

Да и не надо. Но человек все-таки оторван от реальности. Да, есть интернет и брат, но, всё же , должна быть некая оторванность, которая её будет только красить.

Погода обещала отличный денек. Высокие облака лениво раскинулись в небе длинными пушистыми перьями. Дождя не будет – это точно, подумал Максим, но на-строения от этого не прибавилось.
Этот день придется провести с сестрой. И это полбеды. Света хотела ехать в Мокши. Сдались они ей! Максу не хотелось тратить время на переезды и бесцельное гуляние по лесу, но Светлана так просила, так умоляла! Пришлось согласиться. Блин, а он собирался встретиться с Ларой! После ночи в Мокшах Макс был от нее без ума. Какая девушка! Несмотря на то, что из-за нее он поссорился с Виктором, Макс не огорчался. Ну, не хочет признаваться, что спали вместе, стесняется. Что в этом плохого? Макс сам винил себя в произошедшем. Дурак. Молчал бы лучше. Лара вела себя правильно, а он… А Виктору только дай подшутить… А я ведь Ларе понравился, думал Макс, иначе не целовались бы столько. И вот такой облом – тратить выходной на Светку. Но она так просит! Макс никогда не видел сестру в таком возбуждении. И чего там ей, в этих Мокшах? Старые, сгнившие дома, ну, озеро еще. Для свиданий неплохо, есть, где уединиться, а так, подышать воздухом – стоит в такую даль переться?
О вымышленном сестрой кольце думать не хотелось. Света напугала его, он подумал: сестра сходит с ума… Но следующий день она вела себя на удивление тихо. Ни слова о кольце. Молчала, думая о своем, и Макс решил, что всему виной алкоголь, тем более что Света пила очень редко. Вот и перебрала. А может, просто хотела при-влечь внимание.
Странным оставалось то, что Светлана часто смотрела на безымянный палец и улыбалась, а вопросы Макса оставляла без внимания...
Они поехали на автобусе и через час сошли на остановке в лесу. В километре располагался дачный поселок, и весь народ направился туда. Лишь Макс повел Светлану в другую сторону. В детстве он часто гостил в Бурьяново у бабушки и местный лес знал достаточно, чтобы не заблудиться. Сейчас пройти пару километров до съезда с дороги, затем по лесной разбитой грунтовке, потом напрямик через лес, и вот они – Мокши.
Через час Максим не жалел, что отправился сюда. В лесу было прекрасно. Воздух, запахи, красота дикой природы захватывали так, что он уже не тащил сестру за собой, а, не торопясь, вел по лесу.
Вот и Мокши. Странное название, подумал Макс, почему так назвали? Наверно, от слова «мокрый». Он привел Свету к дому, в котором пировали на выходных.
- Вот. Мы пришли.
- Я чувствую, - как-то странно произнесла Светлана.
- Что? – слегка испугался Макс.
- Чувствую, что пришли, - улыбнулась она. – Пошли в дом.
Внутри все осталось так же. Мусор Макс тогда убрал – даже в покинутом всеми доме не хотелось гадить – а лавки и стол оставались сдвинутыми. Не до них было, когда утром Виктор срочно засобирался домой. Несмотря на ссору, все были не прочь остаться еще на пол дня, искупаться, но Виктор сказал, что у него срочное дело.
- Ну, что дальше? – спросил он. Они уже пять минут сидели в доме, Светлану, похоже, это не напрягало, а ему стало скучно.
- Как думаешь, Макс, какие люди здесь жили?
Он пожал плечами:
- Не знаю. Обычные. Крестьяне. Может, лесники или охотники…
Он подумал: а почему Мокши построили в лесу? Странно, но он никогда не задавался этим вопросом. А вообще, бабушка говорила, что деревня эта древняя, так может, и леса здесь раньше не было…
- А почему ты спросила?
- Так просто. Пойдем в лес, - сказала Света.
Макс вздохнул. Он не любил попусту терять время. Надо было хоть книгу за-хватить.
- Надеюсь, не будешь гулять целый день? – сказал он. – У меня тоже дела.
- Здесь ведь есть колодец? – спросила она.
- Есть.
- Отведи.
- Зачем?
- Пожалуйста.
Макс пожал плечами. Ладно.
- Я здесь постою, - сказала она, прислонившись к дереву. Колодец был в не-скольких шагах. Макс присел рядом.
- Слушай, я трость в доме забыла. Принесешь?
Макс с готовностью поднялся. Вот и хорошо, а то давно в туалет хочется.
- Щас принесу, - сказал он.
Максим отправился к дому, где они спали в тот раз. Зайдя за угол, облегчился, затем зашел внутрь и нашел прислоненную к стене трость. Быстрей бы нагулялась, подумал он о сестре, и вдруг встал, как вкопанный. Мимо, всего в десятке метров, сквозь кусты ломился лось. Здоровенный! Макс глядел на зверя, жалея, что Света не может увидеть такого красавца. Ну, и рожищи! Лось ушел, а Макс вернулся к колодцу. Светланы там не было.
- Света! – позвал он. – Ты где-е?
Что-то скрипнуло в ответ. Он повернул голову: ржавая ручка ворота покачивалась, словно ее кто-то тронул. Макс подбежал к колодцу.
- Света-а! – закричал он, чуть не плача. Упала! Упала, пока он ходил!
В колодце колыхалась тьма. Макс даже не мог разглядеть, была ли там вода. Он заметался вокруг. Лезть туда? Но у него ни веревки, ничего, а за этот обрывок страшно держаться!
Текли секунды, а он ничего не предпринимал, пока откуда-то вдруг не раздался крик. Она!
Макс бросился к соседнему дому, вломился внутрь и столкнулся с сестрой.
- Что с тобой? Ты цела?
- Там… Там… – показывала рукой Света, вторую прижимала ко рту.
- Что там? – занеся трость, как бейсбольную биту, Максим шагнул в дом. – Кто там?
- Виктор, - едва не плача, сказала Света.
Виктор? Трость опустилась. Какого черта здесь Виктор делает? Макс прошел в комнату: никого. Вошел во вторую. Темно.
- Виктор! – позвал он. Никто не отозвался. Макс обошел комнату, но, кроме мусора, черепков и гнилых досок в углах, ничего не обнаружил. Он быстро вернулся. Что за шутки?
- Ничего там нет! Никакого Виктора! – закричал он. – Зачем ты ушла?! Я думал: ты в колодец свалилась! А ты шутки шутишь!
- Я не шучу! Там Виктор!
- Мы идем домой! – сухо объявил Макс. Он сунул сестре трость и потащил за собой.
- Я его видела… Мне страшно, Макс!
- Кого ты видела, Света, ты слепая…
Он замолк, но сестра не обиделась:
- Я видела, Макс. Видела Виктора!
- Хорошо, и куда он делся? Я никого не видел.
- Не знаю…
Максу стало жаль ее.
- Ладно, допустим, видела, - мягко сказал он. – А чего ты испугалась?
- Он висел на стене…
- Что? – Максим остановился.
- Я видела, что он весь в паутине, - сбиваясь, заговорила Светка. – И висит на стене! Я увидела его, а он застонал и говорит: помоги-и!
Сестра была напугана по-настоящему – уж это-то он видел. Но ведь нет там никакого Виктора, вообще никого нет! Из нас двоих кто-то сходит с ума – и это явно не я, подумал Макс. А может, ей приснилось? Только когда она успела заснуть? За минуту?
- Как ты вообще туда попала? Зачем пошла в этот дом? – спрашивал Макс, возобновляя движение. Света тащилась за ним.
- Я увидела свет… как тогда! Я пошла посмотреть. Мне страшно, Максим!
Что за бред?
- Я видела его, Макс, почему ты мне не веришь? – едва не плача, говорила Светлана.
- Да потому, что ты не можешь видеть! – заорал Макс и потащил сестру через лес.
- Я видела, я видела, - повторяла она. Макс молча вел ее за собой и вдруг остановился: на полянке стоял джип Виктора.
- Викто-о-ор!
Макс кричал долго, но никто не отзывался. Машина была заперта. Вспомнив, что джип на сигнализации, Макс несколько раз ударил по колесу. Сработал датчик, машина пару раз пикнула. Сейчас придет, подумал Макс. У Виктора была крутая сигнализация: на брелоке отображалось все, что происходило с машиной: работал ли двигатель, открыты ли двери или стекла. Сигнал о срабатывании датчика должен прийти мгновенно. Но Виктор не приходил. Куда же он делся? Может, в Бурьяново пошел? Макс дорогу знал, но Виктор вряд ли. Странно.
- Его машина? – спросила Света, ощущая запах бензина и металла.
- Да. А его нет.
Света закрыла рот рукой. Ей стало еще страшней. Был ли это Виктор, ведь она никогда не видела его лица? Но человек, болтавшийся в сетях, узнал ее – чужой бы не узнал. Назвал по имени… Какой ужас!
- Да не может такого быть! – крикнул Макс. – Почему тогда я его не видел?
- Не знаю, - прошептала Света. – Давай уйдем отсюда.
- Слушай, Света! Подожди здесь. Я быстро сбегаю в Мокши, посмотрю в домах, хорошо?
- Ладно.
- Только от машины никуда! Уйдешь в лес – и я тебя не найду! Мобильник при тебе?
Она кивнула.
- Я быстро, - сказал Макс. – Звони, если что.
Он знал, что Света умеет пользоваться мобильным, снимать блок, а номера брата и родителей забиты на кнопки.
Он побежал в деревню. Конечно же, Виктор там! Куда еще ему деться, думал он, пробегая знакомой тропинкой. Только зачем он сюда приехал? Наверно, что-то забыл – вот и ответ. Странно, что в Мокшах тихо, и они не встретили Виктора. А мо-жет, он был в одном из домов или пошел на озеро?
Макс вбежал в Мокши. Сейчас покинутая деревня показалась странно тихой. Даже ветер не играл в верхушках молодых сосен, проросших в заброшенных дворах.
- Викто-ор! – крикнул он. – Ты где?
Никто не отозвался. Сбегаю на озеро, решил Макс и припустил туда. Озеро было тихо и пустынно. Нет его здесь. Макс вернулся в деревню и обошел все дома. Виктора не было нигде. С каждым осмотренным домом Максу становилось все более не по себе. Почему его нигде нет? Джип-то здесь.
Он остановился у последнего дома – дома, где Света видела Виктора, но Макс не хотел верить в эту чертовщину. Почему же он минуту стоит и боится войти, ведь он уже был там? Трость осталась у сестры…
Максим вздохнул и вошел в дом.
- Виктор! – позвал он.
Тишина. Сквозь окно без стекла проникало немного света, и Макс во второй раз осмотрелся. Никого и ничего. Пусто. Жаль, нет фонаря! Он переступил порог второй комнаты. Ставни в ней закрыты, очень темно. Нет здесь никого! Макс протянул руку в самый темный угол – и брезгливо отдернул. Ненавижу паутину! Он быстро вышел и побежал к машине.
- Я поняла.
Макс остановился. Виктор?
- Я не буду бояться.
Он слышал только голос сестры. С кем она говорит? Он решительно прибавил шаг и вышел к машине.
- Света, с кем ты говоришь? – Макс беспокойно оглянулся. Света улыбалась:
- С другом.
- Свет, ты нормально себя чувствуешь?
- Прекрасно! Макс, я снова видела! Я видела ее, видела деревья! Кошку видела.
Она улыбнулась.
- Кошку?
- Да! Большую! Я так давно не видела кошек! – засмеялась сестра. – Она пришла из леса, когда ты ушел. Она меня не боялась, представляешь? Гладить себя давала! А потом пришла женщина, и мы разговаривали.
- Что? Какая женщина? – Макс поминутно оглядывался. – Где она?
- Она ушла. Сказала, что ты уже идешь и ушла.
Происходящее нравилось Максу все меньше. Надо идти домой! С сестрой явно что-то неладно. И другая мысль, как заноза, ныла в мозгу: если Светке все кажется, почему ее фантазии проходят, когда приходит он? Так не бывает. Это как в сказке про Карлссона, только ведь Карлссон не был галлюцинацией?
- Пойдем, Света, домой, хорошо? – он взял ее за руку и повел. Света не проти-вилась.
- Знаешь, Макс, я зря тогда в доме испугалась.
- Да? Наверно, зря, - ответил Максим, думая, что сестра опомнилась, но сле-дующая фраза повергла его в шок.
- Да, зря. Потому, что так и надо. Теперь я знаю. Виктор наказан. Она наказала его.
- Кто? – остановился Макс.
- Эта женщина.
- Какая женщина? Откуда?
- С которой я говорила. Она сказала, чтобы я ничего не боялась. Что она меня любит и сделает счастливой! Слышишь, Макс?
Он слышал. Прекрасно слышал.
- Помнишь кольцо, которое вы не видели? Оно у меня на пальце, я снова вижу его! И она сказала, что я встречу человека с таким же кольцом и буду счастлива! Я спросила: почему кольцо пропало? Она сказала, что в городе ее сила слабеет, но однажды кольцо не пропадет и будет со мной навсегда, и многое еще будет…
Она говорила, а Макс шел и думал. Внезапные откровения Светы пугали, и он не знал, сказать ли об этом родителям.
Сестра сошла с ума? В тот день она тоже говорила о кольце, но дома не промолвила ни слова и вела себя, как обычно. Не может быть, чтобы человек сходил с ума в одном месте, а в другом был здоровым! А может, ей все приснилось? Бывает, люди говорят во сне. Может, она – лунатик? Но Макс знал Свету с рождения – она никогда не разговаривала во сне.
Наконец, они выбрались на шоссе. Света счастливо улыбалась, и Макс корил себя за нетерпимость. Ей тяжело, это можно понять. Он жалел сестру, и теперь, когда видел такой счастливой, представил, как разволнуются родители и что начнется, расскажи он обо всем, что произошло в лесу. Макс решил молчать. Если Света сама не расскажет.
- Света.
- Что?
- Только не говори маме, что ты что-то видела. И папе не говори. Никому.
- Почему? – вопрос Света задала спокойно, словно ей было все равно. Странно. Неужели она не понимает. Или так верит в то, что видела?
- Потому что никто не видит того, что видишь ты! Света, ты уверена, что это тебе… не приснилось?
Она покачала головой:
- Нет. Я видела свет, и животных. Я знаю, что все это есть.
- А сейчас видишь?
Она покачала головой:
- Сейчас нет.
- Почему? Почему тогда видела – а сейчас нет?
- Не знаю. Я вижу только там. И сегодня видела еще лучше, чем тогда! А она сказала, что скоро я смогу видеть все!
- Эта женщина? – стараясь погасить сарказм, спросил Макс.
- Да.
Показался автобус. Макс махнул рукой, и через минуту они сидели внутри. Макс боялся, что сестра начнет рассказывать всем о том, что видела в лесу, но Светлана тихо улыбалась и молчала до самого дома.

Штамп.

А зачем лось появился?

Разве? Уберем...

Во-первых, подчеркнуть заброшенность этого места, а во-вторых... дальше я не стану раскрывать, ибо это посыл к разгадке главной тайны...