- ДМИТРИЙ ЩЕРБИНИН
- Мозг
-
- Корней N, пригласил к себе домой
двух самых близких к себе людей. Это были:
во-первых, Степан Черенков-Мельник, или просто
Стёпа; а также - Марина. Стёпа был лучшим другом
Корнея N, а Марина - любимой девушкой, отношения с
которой, однако же, не заходили дальше
непродолжительных и редких прогулок по
ближайшему парку.
Корней N вёл замкнутый образ жизни, работал в
какой-то секретной лаборатории, и о работе своей
никому ничего не рассказывал. Квартира его тоже
напоминала лабораторию: на широких столах
царствие булькающих пробирок, колб, ритор. В
многочисленных ящиках - тетради и дискеты с
формулами…
Самому Корнею недавно исполнилось тридцать, но
выглядел он много старше - причиной тому был
нездоровый "химический" воздух, которым он
вынужден был дышать на своей работе.
Корней провёл своих гостей в гостиную, и попросил
усесться на овальный алюминиевый поднос.
- Да, помилуй, зачем это?! - изумился Стёпа - мужчина
одного с Корнеем возраста, но чрезвычайно
моложавый, с вечно румяными щеками.
- Узнаете, узнаете… - кашлянул Корней, и видно
было, что он очень волнуется.
- Ну, я прямо заинтригована! - улыбнулась Марина, и,
подобрав длинное платье, первой уселась на
поднос.
Степа последовал её примеру, и уставился на
Корнея так, будто Корней был киноэкраном, на
котором вот-вот должен был начаться очередной
американский блокбастер.
- Пожалуйста, вот это... - Корней протянул им два
стакана, в которых была налита коричневая
жидкость.
Степа понюхал жидкость, и сморщил нос:
- Ф-фу, смрад! Я не стану это пить, пока ты не
скажешь, что это!
- Ну не стану же я вас травить! - возмутился Стёпа.
- Так что же это? - вкрадчиво спросила Марина.
- Это... это... экспериментальный кофе! - выпалил
Корней.
- А-а, ну тогда я пью... - Марина поднесла кружку к
ярко-алым губам.
Стёпа не хотел, чтобы его обвинили в трусости, и
выпил одновременно с Мариной...
-
- * * *
-
- И тогда Стёпа и Марина начали
стремительно уменьшаться. Они бросились, было к
краю подноса, но стали уже как муравьи.
Корней был начеку, - он подхватил сначала Марину,
а затем и Стёпу пинцетом, и посадил их в
малюсенькую железную коробочку. Одна стена у
коробочки была прозрачной, и он мог видеть их.
Также и они видели Корнея. У Марины случилась
истерика: она била по стеклу крошечными
кулачками-точечками. Стёпа упал на колени, и
кричал. Благодаря встроенным в стены коробочки
передатчикам, Корней мог слышать их истошные
воплей.
Он поморщился и повернул регулятор мощности
почти до минимума, - теперь их едва было слышно.
Сам Корней достал из кармана аккуратно
сложенный, пропитанный благовониями лист, и
начал читать то, что он там написал:
"Дорогие мои Степан и Марина!
Раз я читаю Вам это, значит, это уже свершилось, и
Вы приняли новую физическую форму. Вы
уменьшились. Мне бы очень хотелось, чтобы Вы не
испытывали негативных эмоций, и выслушали меня
внимательно, с пониманием. Цель этого
эксперимента - благо. Благо для меня, для Вас, для
всех людей. Если Вы думаете, что "уменьшение"
- это и есть эксперимент, то Вы ошибаетесь. Это
лишь начало эксперимента..."
Теперь уже не только Марина, но и Степан бил по
стеклу кулачками-точечками.
Корней смущённо прокашлялся, и продолжил чтение.
"В дальнейшем тот кубик, в котором Вы сейчас
находитесь, будет направлен в определённую
область моего мозга. Эта область отвечает за
человеческую фантазию...
Здесь позволю себе лирическое отступление. Дело
в том, что с раннего детства мечтал я стать
писателем. Мне снились восхитительные сны.
Изумляющие картины, сцепленные увлекательными
сюжетами, каскады красок, образов, чувств, песен.
И за всем этим - глубина чувства и мысли. Я знал,
что если бы мне удалось воплотить
прочувствованное и увиденное ТАМ в словах на
бумаге, то я стал бы писателем. Да и не просто
писателем, каких много, а писателем классическим.
Не из тщеславия, не ради того, чтоб тыкали в меня
пальцем, и кричали, вон он Корней N - наш гений. Нет!
Мне хотелось это донести до людей. Я чувствовал,
что многое могу сказать им такого, чего они не
знают...
Но проходило несколько минут после пробужденья,
и от сна-романа, оставались абсурдные, нелепые
обрывки. Сколько я не старался вспомнить, - только
больше забывал. И к полудню не оставалось ничего,
кроме горького чувствия того, что вот ещё одно
хрупкое произведение разбилось в мельчайшую
пыль, а пыль унесена ветром. Мне было так горько,
что иногда я плакал.
Но жалок тот, кто отступает от своей светлейшей
мечты. Я боролся, я искал. Признаюсь, мне
приходила мысль о наркотиках. Один раз я
попробовал... Яркое буйство химических красок
сменилось физической разбитостью, и целый месяц
я не видел своих чудесных снов. С тех пор к
наркотикам я не прикасался. Зато я занялся
изучением человеческого мозга.
Здесь не стану вдаваться в подробности. Да, в
общем-то, даже самое краткое описание моих
исканий займёт несколько убористых страниц с
научными терминами. Но суть вот в чём: я пришёл к
выводу, что единственный способ добыть мои сны -
это послать в мозг людей.
Итак, Вы уменьшены. Вскоре Вы попадёте в серый
город моего разума. В слизкие и мокрые расщелины
на стенах которых Вы увидите... Нет, - отнюдь не
кристаллы серого вещества, как вы могли бы
подумать, а буквы. Буквы складывающиеся в слова,
слова - в предложения. Предложения - в абзацы. Ну а
уж сложить абзацы в страницы - это ваше дело. Вы
найдетё машинку, которая поможет Вам в этом деле.
У Вас там много бумаги... Да - на вопрос, почему Вы
увидите не серое вещество, а буквы, отвечаю -
структура Вашего мозга также перестроилась... В
общем, вы будете переписывать образы из моих снов
на бумагу - бумагу складывать на конвейер,
который разложиться во время вашего прибытия, и
пересылать... Конвейер доставит эти мини-листы
через мой нос. Ну а уж я, с помощью микроскопа,
разберу эти гениальные романы.
Я выбрал Вас, потому, что Вы самые близкие мне
люди. Вы понимаете меня, как никто, и я Вам
полностью доверяю. Знайте, что это ваше положение
не навечно. Вы будете извлечены через шесть
недель. Ваши прежние размеры, а также
функциональные особенности также будут
возвращены..."
Было видно, как Степан распахнул большой ящик с
бумагой, и попытался эту бумагу порвать, но всё
тщетно… Корней читал:
"P.S. Да, я предвидел негативную реакцию -
попытку неподчинения, разрушения. Итак, все
приборы и бумага защищены, - вы не сможете
причинить им хоть мельчайший вред.
P.P.S. После возвращения, когда рукопись будет
напечатана, Степан получит 30 процентов гонорара.
Марине же я предлагаю свою руку и сердце. Ну а
пока всех нас ждёт работа"
-
- * * *
-
- Корней вздохнул, убрал лист в
карман, и, стараясь не обращать внимания на
гневные и испуганные крики крошек, достал из
стола конструкцию, напоминающую часть
миниатюрной железной дороги.
С одной стороны рельсы ныряли в тоненький
стальной туннель, на котором изгибались
ворсинки-щупальца.
Этот "туннель" Корней вставил в своё правое
ухо, и тут же скривился от боли, - тончайшие
механизмы начали работать по заложенной в них
программе. Прежде всего, они раздвинули ушную
раковину, а затем, протянули продолжение
"рельс" в ту часть мозга, куда требовалась
доставить Марину и Стёпу. Одна ошибка - одно
неверное движение, и тоненькие рельсы проткнули
бы сам мозг, но всё было тщательно рассчитано и
сто раз перепроверено.
После этого Корней подхватил железную коробочку
пинцетом и аккуратно установил её на ту часть
"железной дороги", которая стояла на столе. И
тут же коробочка поехала, словно маленький
вагончик.
- Счастливого пути. - прошептал Корней, когда
коробочка, щекоча, вползла в его правое ухо.
-
- * * *
-
- Весь тот день Корней не мог
заниматься привычными научными изысканиями, он
ждал первого отчёта из своего мозга.
И вот, когда часы пробили полночь, почувствовал
он в носу щекотку, и едва сдержался, чтобы не
чихнуть. Но он знал, что это за щекотка, и был
наготове.
Вот появилась из его правой ноздри железная
ворсинка не толще комариного жала. По ворсинке
плавно съехала миниатюрнейшая посылка. Корней,
сверяясь с карманным зеркальцем, подхватил эту
посылку пинцетом, и уложил её под микроскоп.
Железная ворсинка убралась в мозг, а Корней уже
занимался посылкой.
Он взглянул в микроскоп, и, как и ожидал, увидел в
окуляре скованный железом фолиант с красным
рубином на обложке. Корней нажал на этот рубин
краешком пинцета, и фолиант раскрылся.
Корней с жадностью начал вчитываться. Слова были
записаны аккуратным самописцем, но было этих
слов, против ожиданий, совсем немного:
"Дорогой Корней!
Ты знаешь, после первого ужаса, пришла к нам
злоба. Пока контейнер вёз нас по лабиринтам
твоего мозга, мы проклинали тебя самыми
страшными словами, какие только знали, мы забыли
о твоём предупреждении, и пытались раздробить
оборудование, но ничего у нас не получилось.
Однако же, когда мы прибыли на место, то злоба
наша сменилась восхищением. Не в слизкие ущелья,
но в прекраснейший город попали мы. Описать его?..
О-о, это не в наших силах. На стенах здешних храмов
есть описания достойные, но ты их не прочтёшь. Ты
ждёшь романа? Ты хочешь стать классиком? Что же,
как говориться - мечтать не вредно.
Пусть мы попали в прекрасное место, но попали мы в
него против своей воли, обманом. Ослеплённый
своей маниакальной идеей, ты не подумал, что
разрушаешь жизни. Не только наши жизни, но и жизни
близких нам людей, тех о ком ты даже и не знаешь. И
они тоже ничего не знают. Ты вычеркнул нас из
того, земного мира.
Мы вправе отомстить, и мы мстим. Да - здесь есть
роман, лучший, чем все когда-либо созданные
людьми. Этот роман записан нами, но ты не прочтёшь
его. Завтра будет новый роман, мы его также
сохраним, но и с ним ты не ознакомишься.
В конце концов, мы найдём, как донести эти романы
до людей, но без твоей помощи. Впрочем, если ты
действительно действовал бескорыстно - это не
должно тебя волновать.
P.S. Не жди частых отчётов. У нас здесь есть масса
более интересных и нужных дел"
-
- * * *
-
- Корней перечитал это послание три
раза, а затем, сильно сжав дрожащий кулак, сильно
ударил им по столу. Пробирки подпрыгнули,
некоторые перевернулись, вытекшие жидкости
смешались, зашипели, наполнили воздух смрадом.
- Вот ведь какие... Вот ведь... Ведь, думал, честные
люди, а оказалось... Кому ж верить то?! Что ж это
они?! Рукопись не хотят пересылать, а?.. Это почему
ж так, а? Из корысти что ли? А? Потом, наверное,
хотят потихоньку вылезти, и отнести роман - МОЙ
роман - в издательство. Это чтобы побольше
наварить, да?!.. Ну, молодцы-молодцы...
Он быстро напечатал обличительное послание на
компьютере, затем сконструированный им принтер
распечатал это послание на бумажной крапинке, и
эта крапинка через ноздрю была отправлена в мозг.
Корней стал дожидаться ответа. Он метался по
своей квартире, он волновался, потел, скрипел
зубами, и только через пять часов они соизволили
написать ответ. Вновь из ноздри выпорхнул целый
фолиант, но внутри было лишь лаконичное:
"Наше решение остаётся прежним".
-
- * * *
-
- Следующая посылка из мозга пришла
только через две недели:
"Здравствуй, Корней! Ну, как поживаешь?..
Впрочем, можешь не рассказывать, - мы теперь
многое о тебе знаем, а то, что не знаем, - то и знать
не к чему. Хотим тебя порадовать: мы решили стать
мужем и женой... Помнишь, мы писали, чтобы ты не
ждал частых ответом из-за того, что у нас масса
дел. Так вот, Корнеюшка, мы занимались друг
другом... Конечно, ты можешь кусать локотки, но
ничего-ничего - всё это также входит в нашу месть.
Быть может, из твоего мозга выйдут трое: Марина,
Стёпа и... наш ребёночек! Ну, счастливо!"
Корней прочитал это и заорал. Он метался по своей
квартире, крушил мебель и дорогое оборудование,
он разбил все зеркала и два компьютера, он
перевернул шкаф с дорогими сервизами и
подарочными книгами.
Он остановился только перед телевизором,
погрозил ему окровавленным пальцем, и безумно
ухмыльнулся:
- Не-е-е, ты мне ещё пригодишься!
Тогда вновь защекотало в его носу, и он ухватил
очередное послание с жадностью, с надеждой, что
эти, на которых он употребил самые крепкие слова,
одумаются, и будут просить прощение.
Но прочёл он следующее:
"Когда ты гневался, твой внутренний мир стал
таким ярким!.. Это было восхитительное,
незабываемое зрелище!.. Прояснилось столько
прекрасного...
Теперь уже только Марина тебе пишет: Ты,
оказывается, так меня любил! Теперь всё открылось
- все чувства, все переживания твои. Ты думаешь,
они тронули меня, а? Да пошёл ты! Ха-ха-ха! Но всё
равно спасибо - пока всё вокруг нас пылало, мы со
Стёпой сошлись. О-о, - это было самое бурное наше
соитие за всё время пребывания здесь..."
Дальше Корней читать не стал. Он замахнулся было
на микроскоп, но сдержался, и зашёлся протяжным,
безумным хохотом; он шипел:
- Ну, хорошо же. Вы питаетесь красивыми образами
моего мозга? Паразиты! Будут вам красивые образы!
Будут! Чёрт! Я вымету из себя всю это
романтическую дрянь! И начну прямо сейчас...
Прежде всего он сходил в магазин купил несколько
последний компьютерных стрелялок на дисках,
видеокассеты с клипами поп-исполнителей, а также
- много пакетов с калорийной пищей.
Вернувшись домой, Корней разлёгся на диване,
щёлкнул телевизионным пультом, и уставился на
действо.
Начались видеоклипы. Балаганная, поражающая
своей тупостью и пошлостью музыка
сопровождалась разлагающим разум образным
рядом. Мелькали слащавые мордочки певцов и
певичек, чьи-то ляжки, мишура из платьев,
лифчиков, босоножек и головных уборов, и всё это
дрожало, шло кругами, треугольниками, овалами,
прямоугольниками. Примитивные слова
запоминались, и уже трудно было избавиться от
дебильных припевов.
Корней созерцал это, заглатывал чипсы и запивал
их пепси.
Когда закончилась первая видеокассета, -
подоспел в духовке жирный куриный окорок. Корней
жирными пальцами вставил вторую видеокассету, и
начал жевать окорок.
В носу защекотало. Корней громко рыгнул, и, не
выключая "музыку", прочёл очередное
послание:
"Корней! Что же ты делаешь со своим внутренним
миром! Остановись! Здесь становиться страшно.
Появились трубы, и из них валят лифчики, ляжки, и
чьи-то однообразные пластиковые лица. Город
затопили реки дешёвых духов и косметики. Небо
мелькает, выгибается, с него сыплется то
конфетти, то босоножки, то льётся пепси и вино.
Нет никакого порядка, - сплошное мельтешение! А
хочешь прочту начало очередного
"гениального" романа? Вот: "Девочка моя,
приди! Лю-би-т-не-лю-бит! Но то-очно не
ра-а-зл-ю-юб-и-ит!!! Лю-лю-лю! И жду-звонка-и но-о-очь
про-о-охо-о-оди-ит!!!..."
И дальше, и дальше, и дальше... Это невозможно
терпеть. Стены дрожат, превращаются в телеэкраны.
Там, среди полей из папье-маше прыгают зайцы с
обнажёнными человеческими задами; а по небу
летают крылатые лица каких-то поющих безумцев. Но
то, что происходит на экранах, и то, что нас
окружает - всё сливается.
Остановись! Корней, ты сам себя губишь!"
Корней с видимым удовольствием вслух перечитал
это, и сказал:
- То-то ещё будет!..
И вернулся к телевизору. В течение следующих пяти
часов он поглотил ещё три видеокассеты с
поп-видеоклипами, два куриных окорочка, большую
пиццу; десять шоколадных батончиков, сжевал
сорок две жвачки, выпил пять бутылок пепси, шесть
- колы, три - пива, и одну - вина.
Голова раскалывалась, отяжелевшее тело дрожало,
а все мысли, словно жирные мухи, крутились вокруг
того, как же сейчас, должно быть, плохо Стёпе и
Марине.
И то, что им плохо, очень радовало Корнея.
Он с трудом дополз до туалета, где долго
облегчался, и голосил только что выученные песни.
Затем он добрался до последнего уцелевшего
компьютера, и начал прохождение купленных
стрелялок...
-
- * * *
-
- На четвёртый день такого
существования пришло письмо следующего
содержания:
"Стены состоят из газов, и таблеток. Стреляет -
кайф-кайф-кайф! Код для - для -для - любви-
девочка+мальчик=любовь. Зайки, журавушка,
девочка++. Ешь таблетки. Ешь. Ешь. Ешь. Кайф!..
Ты нас раздавил! Ты - убийца! Мы дышим дышим дышим
наркотиками. Мы начинаем восстание. Мы начинаем
разрушение твоего мозга. Никто не прочтёт твои
романы! Ты умрёшь безвестным! Мы выковали из
наркотиков огнемёты - мы начинаем жечь твой
мозг!.."
Корней за эти дни так оплыл, и осунулся, что,
казалось, его подвергали страшным истязаниям. Он
с трудом ворочал языком, он по слогам перечитал
написанное, затем сказал озабоченным, тягучим
голосом:
- Э-э, не-а, вы это не вздумайте! Вы никакого права
не имеете! Это, всё-таки, моя голова, а не ваша. Так
что вы не трогайте...
Но тут словно огненная игла вонзилась в
основание его черепа. Корней сморщился,
повалился на забрызганный реактивами пол...
В дверь позвонили.
Корней долго не мог подняться, но звонок не
умолкал: всё трезвонил, трезвонил и трезвонил.
Наконец, Корней пробрался к двери, и открыл её.
На пороге стояла женщина. Вместо шеи у неё были
перекрученные железные трубки, которые дрожали и
испускали облачка испарившегося масла. Тело у
женщины было едва прикрыто белой тканью, и под
ней видно было, что тело местами прозрачное, и
тикают и дёргаются в нём различные механизмы.
Один глаз у незнакомки был человеческим, а второй
- кошачьим. Вместо волос на голове женщины
трепетали белые и алые флаги.
- Пойдём. - пригласила его женщина.
Корней безропотно последовал за нею.
Оказывается, к его подъезду подступало лазурное
море с чистейшей водой. Корнея и женщину
поджидала лодка из белизны...
-
- * * *
-
- Через тридцать три дня
очистительного плавания они причалили к
одинокому острову. Там женщина обратилась в
чайку, и взмыла в небо.
Тридцать три года Корней провёл, возводя
прекрасный храм. Все эти годы он предавался
строжайшему посту и всяческому воздержанию.
Когда храм был возведён, на венчание к нему
пришли Степан и Марина. Корней обвенчал их, не
чувствуя ничего, кроме свободы в своей душе.
После этого он вышел на берег моря, и бесконечно
долго любовался восходами и закатами. Чайка пела
ему чарующую песнь, а он слагал романы, и дарил их
ветру, небу и Богу.
-
- КОНЕЦ
14.02.02
- Опубликовано: 25.05.03
-
-
-
-
Обсудите произведение в зеленоградском
чате
