Учитывая, что читатель один, мне и интересно, что вами осмыслилось легко и логично вписалось в мир произведения, а что пребывает в некотором тумане.

Примерно так но с некоторыми уточнениями, тех, что вы назвали настоящими, практически вымерли, за исключением... ну это пока не важно. Конкретно в книге появляются лишь Изаат с семьёй. Условно сюда можно отнести и Дэнила с Чеславом, но с некоторыми оговорками. Что касается "синтетических", то с биологической точки зрения они идентичны людям, да с некоторыми поправками на вложенные на генетическом уровне способности, но если представить гипотетически ситуацию, скажем так, "кровного смешения", то у двух представиелей разных групп вполне возможно потомство. То есть это тоже люди, но их сознание - что-то вроде изолированного кусочка одной большой программы, к которому цетральная часть программы, персонифицированная в виде Антона может при желании подключится. Если только "кусочек" не сбежит из города.

Планета была заселена людьми, но те практически сразу подчистую вымерли. Изыскатель "притворился" городом и людьми после того, как "аборигенов не осталось. То есть подделкой является та часть истории. в которой говориться, что люди сами себя изменили и смогли выжить. А потом город действительно жил 4 тысячи лет, "вроде как настоящий".
Это шестая часть, когда Вал перемещается к истукану и находит одеяло. В конце истории Дэнил с другом открывают баллон с газом и всех убивают. А сам Дэнил умереть не успевает.
Ну это как бы идеальное общество с точки зрения "нечеловека". Порядок, организованность, и принудительное счастье.

П-р-е-л-е-с-т-ь!




Думаю, вот эти объяснения тоже стоит в текст где нибудь вставить.
Но может быть, где-нибудь позже, чтобы мозг не вскипел на месте.

Про Дэнила, я помню, что он всех убил, а сам не успел умереть, но про опыты потом упоминается, как само собой разумеющееся, и не понятно, откуда Валентин про это узнал.

Собственно, Валентин, как и Давер, слиняет из города, чтобы получить хотя бы иллюзию свободы и для осознания кто он и что происходит. Мне интересно, насколько данный сюжетный поворот получился цельным и не возникает ли где путаницы.
Ну он же историю видел, там всё в концовке есть...

Я читаю потихоньку. Втянулся.

Что ж, тогда и от вас впечатлений жду.

По-моему, получился цельным и логично вытекающим из предыдущего.




Ещё раз прочитаю, значит. У меня с этим отрывком ещё и до этого какое-та непонятка вышла, нужно мне снова перечитать, тогда пойму в чём там дело. В памяти осталось, что до него кто-то непонятный там добрался, и на этом всё оборвалось, но возможно, это я.

Тогда будем работать над продолжением...

Ага, давайте!
Надеюсь, вам удасться продолжить и закрыть все сюжетные линии... Пусть все герои встретятся в Пустоши и уничтожат Город к чертовой бабушке Хотя, нет, тогда уж совсем Стивен Кинг будет... И вообще, не обращайте внимания, это я так, флужу. (Хотела что-то умное написать, но забыла, что).

А, вспомнила. Вот, по поводу этого:

Многие игроки в SIMS именно так понимают задачу игры... Хотя с другой стороны, вряд ли человек стал бы играть в это таким образом 4,000 лет, надоело бы.

С трудом удерживаюсь, чтобы не спойлерить...

Время - понятие субъективное, для кого и четыре тыщи - немного. А аналогия ваша - очень интересная. Я как-то не задумывался, что у человека тоже есть такие програмки-псевдолюди, с помощью которых он симулирует реальную жизнь...

Впечатления хорошие. Прочитал все, что написано до этого самого момента. О причинах, мотивах поступков Дэниэла и Чеслава не догадывался, пока вы не написали в последней выкладке. Думаю, что этот роман найдет своего читателя.
Я бы на вашем месте дописал его (думаю, осталось немного), отредактировал и начал отправлять издателям - авось прокатит.
Надеюсь, что будет продолжение.

Не, ещё как минимум треть. А на счёт закончить - это лишь вопрос свободного времени.

Так и задумывалось, в принципе.

Это очень радует! Ненавижу, когда вдруг всё кончается, как раз когда, наконец, становится что-то понятно.

Интересно было бы узнать, как вы пишете свой роман, вашу творческую кухню, так сказать.

Свободное время есть - пишу, нет - не пишу. Других секретов нет. Про творческую кухню вы лучше к профессионалам обращайтесь. У меня только идея мира в голове и примерный план на листке.

Ладно, ладно, не открывайте ничего.
Когда прославитесь, всё у вас вытянем!

Кстати, по поводу продолжения, я хотела только сказать, что мне, например, мотивы поступков Чеслава и Дэнила остались пока не совсем понятными, так что имейте ввиду, когда пишете продолжение, что некоторые читатели слегка тупят.

Основной мотив прояснится буквально в следующей главе.

Червонец до получки того как прославлюсь не займете? На опохмел творческое саморазвитие не хватает...

Всё было, как всегда – люди шли или ехали с работы, солнце светило, и день по-прежнему идеально подходил для пикника. Друзья перехватили меня за квартал от дома, и поволокли за город. Я бы наверно не пошел, но Ирен уже была с ними, и наседала пуще других.
Через полчаса мы вшестером разместились на одном из газончиков, специально устроенных для отдыха. Я увалился на траву, остальные решили повозиться с мячом. Я наблюдал за их беготнёй, и невольно улыбался чересчур громким победным крикам и излишне эмоциональным негодованиям. Через полчаса все набегались, девчонки расстелили коврик и достали еду из корзинок. Я переполз с травы поближе к друзьям и еде.
Томас и Виктор – мои армейские товарищи. Когда день за днём ходишь в караул с одними и теми же людьми, возникает чувство, куда более близкое чем простое товарищество, или даже дружба. Эти отношения очень похожи на связь между родственниками – ты знаешь человека так, как он сам себя не знает, и положительные его качества и отрицательные. Причём последние вызывают у тебя не справедливое негодование, а наоборот, или иронию, или даже умиление. Со временем эти чувства несколько бледнеют, но до конца уже наверно никогда не уйдут – старые армейские друзья перешли в разряд родственников.
Томас трудился инженером в конструкторском бюро – в его семье, как и в моей, это наследственная профессия. Он всегда был пухлым, даже армия не сделала его подтянутым, но при этом пользовался оглушительным успехом у девушек. Секрет был в умении, как он сам выражался, «сесть на уши». Томас легко и непринужденно мог запудрить мозги любой, самой неприступной красавице. Чем постоянно и занимался, превратив это во что-то вроде спортивного состязания. Я ему, честно говоря, завидовал, хотя и не был «ботаником». И постоянно отпускал шуточки на счёт его ветрености. Тем удивительнее для всех стал факт, что он первый из нас женился. Жену его звали Аллой – бледная худая блондинка, почти без груди (что было ещё удивительнее в отношении Томаса), впрочем, довольно милая и смышлёная. Где она работала я плохо помнил: работала в каком-то офисе – у меня отношение к ней было настороженное, замечая её преданно-восхищенные взгляды, бросаемые на Томаса, я почему-то злился и хотел обвинить девушку в похищении большой части моей счастливой юности.
Виктор так и остался в армии, поступил после срочной службы в училище, получил звание лейтенанта и теперь командовал взводом таких же оболтусов, какими мы были лет пять-шесть назад. Девушка у него была новая, я её видел в первый раз. Вик познакомил меня с ней, и Кристина понравилась мне больше чем Алла. У нее тоже была врожденная способность, причём очень милая и идеально подходящая для девушки – Кристина работала детским психологом и положительно влияла даже на самых асоциальных детей. «У нас по материнской линии все с детьми возились» – сказала она и моё настроение вдруг резко испортилось.
Словно лопнула та мембрана, установленная то ли Антоном, то ли мной самим, которая отделяла недавнюю информацию, от той части мозга, что отвечала за эмоции. Я посмотрел на Кристину с Виктором, потом на Томаса с Аллой. В каждой паре один человек имел какую-то способность и профессию, передаваемые по наследству, а второй… что сказать про второго? Был хорошим человеком? Передатчиком генетического материала? Это совпадение или намерено сделано? Антон говорил, что у всех в городе (я не смог, даже мысленно, произнести слово «люди») есть свобода воли. Откуда тогда такая упорядоченность в наших отношениях? Какая-то программа внутри говорит: вот к этой можешь подкатить, а к этой нельзя?
Я оглянулся на Ирен и мне стало тошно. Причем, хуже всего было то, что она ни в чём не виновата. Она хороший человек и очень привлекательна внешне, но теперь, глядя на нее, я думал только об одном. Чтобы не делал Антон с моей памятью, чтобы ни стирал и не корректировал, выдавая черное за белое, всё в моей голове приходило к одному и тому же знаменателю. Я не хотел думать об этом, избегал мыслей, что лезли в голову, но совсем отгородится от них не получалось.
Я сослался на головную боль и пошел домой. Там собрал вещи и продукты, после чего отправился в архив. Снова выломал двери (наверно их теперь стальными сделают), а вышел уже в Приёмнике. В том, который я увидел самым первым, где Изаат смотрел, как Дэнил с Чеславом уничтожают заготовки Антона. Заготовок, в смысле – рейдеров, до сих пор не было, видно Антон не торопился заново заселять Пустошь.
Я на всякий случай крикнул, проверяя не вернулся ли сюда Давер. Ответа не последовало, я поправил лямки рюкзака и двинулся в Пустошь. Место, где Ференц говорил с Дэнилом и Чеславом было мне знакомо – они стояли на дороге, ведущей к посёлку, в котором началась история Изаата. Зачем именно туда шел Давер я не знал, может он, как и я, просто хотел сбежать. Впрочем, это неважно. Я шел, пока вечер не перетек в безлунную ночь, после чего поужинал и растянулся прямо на земле. Засыпая, краем сознания отметил, что раньше от страха я бы глаз не сомкнул. Ничего, у меня ведь есть резервная копия… Будет вместо меня с Ирен спать, заодно и диссертацию защитит.
Следующий день прошел в монотонном вышагивании под неуемным солнцем. Ночью я порядком замерз, поэтому пару часов даже радовался теплу. Пока солнце не взошло в зенит и не показало свой истинный нрав. Жаль, что нельзя разделить мучения с «резервной копией». Умереть-то мне действительно хотелось… Зато, когда пришлось снова спать на голой земле, дневной жар вспоминался с ностальгическим умилением.
Встав рано утром, я через пару часов наконец доковылял до брошенного поселка. Солнце подняться как следует еще не успело, от домов ко мне протянулись длинные тени. И одна тень была не от дома. Давер копался возле ветхой ограды, услышав звук шагов он выпрямился.
– Пришел, – констатировал он. Лицо его утратило сытую округлость, черты стали резкими.
– Ага. – Я пожал ему руку и оглядел заброшенный поселок. В лучах встающего солнца, цвет зданий был насыщенным, никакой пыльной затертости, что видел Изаат посреди дня.
– Как догадался? – Давер смотрел внимательно. Может подозревал во мне агента Антона?
– Компас твой нашел.
Давер немного расслабился.
– Я надеялся, что в нём окажется что-то полезное. И что было дальше?
– Ничего интересного. Сначала мне потерли память, а потом, когда не помогло, сказали – живи как знаешь.
– И ты пришел сюда.
Я развел руками.
– Как и ты.
Давер кивнул.
– Да. И как Дэримон когда-то. Здесь есть хоть иллюзия свободы.
Мы надолго замолчали.
– А как ты догадался? – спросил я, когда тишина стала действовать на нервы.
– Нашел в архиве самое первое досье на Дэримона. Он, оказывается, долгожитель…
– Две тысячи лет, – сказал я.
– Даже больше. А потом он сказал главное – что может почувствовать истинную природу вещи.
– Даже человека, – добавил я.
– Да.
Мы зашли в дом, Давер успел навести здесь порядок, так что помещение не слишком походило на жилище рейдера – ничего не воняло, мусора на полу и столе не валялось, нужные в хозяйстве вещи аккуратно разложены.
– С едой и водой тут большие проблемы, – сообщил Ференц, наливая в воду в жестяную кружку. – Не представляю, как рейдеры выживают.
Я рассказал ему про «заготовки».
– Что ж, я что-то такое и подозревал, – дослушав, обронил Давер. – Всё вокруг – сплошное притворство. Не зря Дэнил с Чеславом их убивали.
– Почему они тебя не убили?
– Понятия не имею, – честно признался Ференц. – Я ведь не шел именно к ним, я хотел увидеть настоящих людей, сам не знаю, что это значит. По правде говоря, я просто бежал от себя, от того что внутри меня. Когда увидел их, думал всё – прирежут. Потом решил, что им нужна помощь. На самом деле, как я понял, они просто изучали меня. Смотрели на реакции элемента города, осознавшего, что он не человек, а часть программы…
– Почему программы? – спросил я. – Они считают, что город – искусственный интеллект?
– Нет, но ты должен признать, что есть в нём что-то близкое к механическому интеллекту: мы ведь части его, но при этом действуем самостоятельно, по заранее заданной программе. Мы искусственные. Ты ведь не хуже меня знаешь – раньше были искусственные интеллекты, от очень простых до невероятно сложных.
– Компьютеры, – сказал я. – У нас для их производства почти все знания сохранились. Только чтобы их делать, нужна развитая промышленность и некоторые редкие элементы. Но мне город больше напомнил божка из древних легенд, создавшего свой народ.
Давер хмыкнул:
– Эта идея меньше ущемляет моё достоинство, поэтому вряд ли она верная.
– Наверное. Так и что с этими двоими? Что они увидели в твоих реакциях?
Давер пожал плечами.
– Трудно сказать. Они много рассказывали об этом мире, о всех других мирах, и тех, кто его населяет. О том, что случилось с человечеством. Потом спрашивали, что я думаю об этом и как бы поступил в той или иной ситуации.
– Понятно, – сказал я. – Ну с тобой хоть поделились информацией. Что же случилось с мирами?
– Их рассказы в значительной мере путаны и больше похожи на мифы. О том, как люди не нашли меж звёзд братьев по разуму и решили поискать в… как бы это точнее назвать? В сопредельном пространстве? В соседней вселенной? Я не знаю, как правильно, да и они тоже. Суть не в этом, главное – зря люди приложили свой исследовательский зуд, к местам, о которых понятия не имели. Потому что в одном может быть пусто, а в другом живут силы, непонятные нам, а может и в принципе непостижимые.
– А мы, получается, последствия общения этих сил с человечеством.
– Видимо так, – Ференц нерешительно потер щетину. – А ты понял, кого искали Дэнил и Чеслав?
– Видимо меня. Только зачем?
– Они хотят уничтожить город. Ты им нужен, потому что у тебя невозможно до конца стереть память, если только не лишить тебя способности чувствовать отпечатки.
– Уничтожить город… – как эхо повторил я. – Они так сильно нас ненавидят? Разве нельзя договориться и стать добрыми соседями?
– С кем им договариваться? – усмехнулся Давер. – С нами, что ли? Да и не хотят они договариваться. Просто у настоящих людей уже нет шансов выжить. Нет ресурсов, которые необходимы, чтобы восстановить цивилизацию. Они обречены. Точнее, были обречены, пока, по стечению обстоятельств, не появились два урода, достаточно близкие к людям, чтобы считать их проблемы своими, но достаточно далекие, чтобы не иметь характерных для человека ограничений.
– И в чём смысл их деятельности?
– У них нет ресурсов. А у города они есть.
– Имеется в виду ведь не город, как обычно мы его понимаем, а что-то, что создало и нас в том числе?
– Да. У города нет ресурсов. Они есть у того, кто притворился городом.
– Как же они хотят заполучить их? Это же не электричество или железная руда. В чём секрет?
Давер пожал плечами:
– Всё, что я понял, мы в их плане должны умереть. На нас ресурсы тратить не будут.
Во мне медленно вскипала злость.
– Ты это так спокойно говоришь? У тебя ведь есть семья, ты согласен на их смерть?
Давер посмотрел на меня тоскливым взглядом.
– А как быть с тем, что мы не люди? У нас есть тела, в точности как у людей, мы мыслим так же как они, но в любой момент нечто может просто выключить нас, как ненужный механизм.
– Здесь не может.
– Я бы не надеялся на это. Если будет такая необходимость, то и здесь достанет. К тому же нас здесь двое, остальные живут в городе.
– Может, не может – мне всё равно. – сказал я со злобой. – Я бы хотел помочь людям, но убивать своих родных я не буду. Может не справедливо говорить так, но чем они лучше нас? Да, нас запрограммировала какая-то могущественная хрень и играет, как куклами. Но разве с людьми было по-другому? Вся история человечества – это история обмана и манипуляции людьми. Тебе перечислить, во что они верили?
– Не надо.
– Тогда ради чего мы должны умирать?
– А ради чего мы тогда с тобой убежали?
Я не знал, что ответить.

Ну, это мы посмотрим вначале, чем книжка закончится...

Вот засада! Сам хотел взаймы попросить - опередили.

Так я могу прям счас, в двух словах рассказать!

Какие проблемы? Давайте два попросим! Всё равно отдавать не придется.

А если прославитесь - вернёте мне в десять раз?
Это мне напомнило, один учёный (к сожалению, забыла кто, но это настоящий случай, было в новостях) разводясь с женой, согласился занести в контракт пункт, что если когда-нибудь получит Нобелевскую премию - отдаст своей бывшей жене половину. Он просто так на это согласился, лишь бы избавиться уже он неё. А спустя пять лет получил Нобелевскую! До чего же ему было обидно бывшей жене половину отдавать. Даже подал в суд, чтобы как-то оспорить... Но ничего не помогло - заплатил половину, как миленький. Так что смотрите, наберёте долгов, а потом вдруг и отдавать придётся...

Сцена пикника мне показалась несколько скомканой, но может это только я. Хотелось бы и там, раз уж так поднобно описаны новые персонажи, чтобы состоялся какой-нибудь значительный разговор, или событие...
Но может, это мне только показалось.

Всё, убили вдохновение! Нафиг мне слава, если неё так много приходится платить.

персонажи эти напрочь проходные, появятся ещё лишь раз в концовке, и то, в качестве массовки. На самом деле, в черновике эта сцена была ещё более куцой. Разговор мне очень не хочется вставлять - эти персонажи "немые". А что вы имеете в виду под событием?

Кстати, я так и не понял, достаточно ли ясно в шестой части описано то, что происходило с Дэнилом? В первую очередь то, что он какое-то время был мертвым? Просто это важно сейчас - нужно что-то заново объяснять или нет...

Это когда он, будучи ребенком, снял маску и пырнул себя ножом?

Ну в общем да, хотя упор там был не на этом конкретном моменте, а на том, что с ним делали после. Кажется, этот кусок вышел очень мутным...

Да, пожалуй так, мутноват.
Кроме того, я только сейчас более-менее привык к тому, что Ференц и Давер одно лицо

Нет, ни черта не было понятно!
Я сейчас снова перечитала.
Там было офигенное описание чего-то таинственного, но непонятно чего.
Не было понятно, что над ним "делали опыты", и потому я не усекла, почему об этом потом говорится, как о само собой разумеющемся. Честно говоря, думала, что по ошибке пропущен кусок, в котором это описывается.
Также не было понятно, что он был мёртвым, но это как раз не напрягает, тем более, что там почти все успели побывать мёртвыми

Да, чего уж греха таить - я то же перечитал перед тем как ответить )))
Честно говоря, я думал, что "эти" его захватили и что-то там с ним делали.

Да, я тоже так поняла. И, видимо, так и было. Но непонятно что и зачем. Если над ним "делали опыты", то прямо из текста это не следует, имхо. А также непонятно, кто есть "они", и почему герой заключает, что эти "они" как-то связаны с Антоном и Городом, а также (видимо) с хозяивами черноголовых.

Согласна, лучше он был бы Ференц и всё. Я-то как раз сообразила, что это один и тот же персонаж, но (меня лично) напрягает, когда персонажей зовут на одну букву, а ещё хуже на один и тот же первый слог. Я их начинаю путать. Но у меня вообще плохая память на имена. А тут и Дэнил и Давер, и этот Дэримон, да ещё Дэгф... А также есть двое, а то и трое на Э. Эндрю, Эрик и кто-то ещё, вроде? Или я путаю?
Дима и Дэнил это, видимо, один и тот же персонаж? Хорошо бы и Чеслава с Эриком связать. Например, чтобы он был Чарли, и с Эндрю не путался.

Не знаю, может это самоирония автора, о в первой части Эрик сам с трудом вспомнил, как звать Чеслава:
"– Да и самим жрать что-то надо… – задумался Эрик. Он посмотрел на левую часть здания и открыл рот для крика. – Э… этот… – пробормотал он, смешавшись, и снова повернулся к Изаату. – Как второго зовут?
– Дима, – ответил Изаат.
– Димон! – заорал Эрик.
"

А, так это к тому же, Дима был Чеслав, а Эрик - Дэвид? Безобразие, нельзя так Я почему-то решила наоборот, но, скорее всего вы правы.

А в чём проблема? Имя и фамилия. Он один из главных героев - думается, допустимо называть его и так и этак.

Подумаю, как подправить.

Опять же, в чём проблема? Так ведь всё и было!

Вообще-то именно этот момент был объяснен в тех самых объяснялках, про которые вы сказали, что они понятны, логичны и т.д.

Авраам породил Исаака; Исаак породил Иакова; Иаков породил Иуду
И это было объяснено: при каждом нападении они назывались по разному.

Перечитаю снова... Мне показалось, что об этом прямо не говорилась, но это не принципиально, Валентин и сам мог прийти к такому выводу. Но про опыты над Дэнилом уж точно - говорилось и до того.

Вы попали в точку. Эти еврейские имена не иначе - наказание свыше.
Это ещё ничего!
Потом там был ещё Иессей а затем Иосафат, который родил Иорама, потом Иоафам,а также Иосия, кой родил Иоакима, а он родил Иехонию... И конце концов был Иосиф, короторый, однако, не родил Иисуса, так что непонятно зачем всё это было вообще перечислять...

Прямо действительно не говорилось.

В этом собственно и проблема чтения черновика. Я все тайны знаю, но свежим взглядом на текст посмотреть не могу. По сути, надо сначала дописать текст, дать вылежаться несколько месяцев, перечитать и выправить, и только потом выкладывать и слушать критику. Но мы ведь всё всегда хотим получить на халяву, без труда.

Мне это напоминает речь гипнотизёра, когда он вводит человека в транс. тут скорее всего такой же механизм - пока прочтешь все имена, уже не задумываешься, зачем нужно давать милостыню толстому попу в позолоченной рясе.

Ничего, для черновика совсем не плохо. В сущности, все это обилие имен не очень мешало мне читать и было достаточно интересно. Кроме того, все это легко поправимо.

Давер дал мне небольшой мешочек с «посланиями», как он сказал, и ушел. В мешочке были камешки –обкатанная речная галька разных цветов. Камешки кололись в пальцы энергией очень сильных отпечатков. Заранее подготовленные истории? Что ж, теперь я и в такое готов поверить…
Я сжал самый маленький из камней.

Перед глазами быстро мелькали самые разнообразные помещения, сменялись площадками на открытом воздухе, пещерами, бывало и кромешной темнотой, сквозь которую ничего не разглядеть. Дэнил путешествовал от одного трансгрессора к другому. Он делал это так ловко, что уместнее было сказать – скользил. Избегая маленьких порталов, питающихся от общего реактора, он перемещался вдоль мощных линий, способных дотянутся до самых дальних миров. Выныривая, уходил на миг в туман, проверяя очередной мир на наличие жизни. Ему во множестве попадались мертвые космические станции и корабли. Иногда встречались купола, расположенные на слишком холодных или горячих планетах. Были просто огромные скалы, не имеющие даже атмосферы. Очень редко встречались заброшенные планеты, на которых когда-то жили люди, теперь полностью вымершие. Но найти планету с людьми казалось невозможным. Старые колонии, в которых люди успели спрятаться от хаоса и погибели, насовсем отрубили свои линии. Большинство их к тому же за тысячелетия деградировали и вымерли. Но люди где-то были, Дэнил не знал где, но он имел неоспоримые доказательства их существования – они умирали.
От больших трансгрессоров Дэнил перешел к мелким, проверяя каждый закуток. Почти все из мелких требовали коды доступа, пароли и удостоверения личности, отказываясь в противном случае пускать, но быстро Дэнил разбирался с ними – просто нырял на мгновение в туман и уходил на линию с другой стороны реальности.
Наконец, ему попался престранный мир. С одной стороны, он был мёртвым, мертвее не придумаешь, а с другой в нём было много живого. Это было очень похоже на самого Дэнила.
Он вышел из комнатки трансгрессора, задев плечом угол из рассыпающегося от старости кирпича, поднялся по узкому ходу навстречу прямоугольнику ослепляющего света. Прищурился, оглядывая раскинувшийся пейзаж. Да, когда-то давно здесь жили люди. И почему-то не успели убить природу. В этом конкретном месте живого было не очень много, можно сказать – полупустыня, но где-то дальше мир был намного насыщеннее жизнью. И где-то рядом затаился человек.
Дэнил пошел через поле редких колючих кустов и резко пахнущей голубоватой травы. За полем лежали холмы, и форма их говорила о том, что раньше там стояли постройки довольно значительного размера. Некоторые из особенно больших обломков зданий земля так и не сумела обтянуть своей плотью – ломаные угловатые силуэты высовывались из холмов под неожиданными углами. И возле одного из таких силуэтов был человек. Он не прятался, просто копался в земле, видимо изображая полевого грызуна, роющего нору. Дэнил хмыкнул, приглядевшись – на человеке было одеяние с капюшоном, такого же грязно-желтого цвета, что и земля в которую он зарывался. Гигантская землеройка. Можно было подумать, что это сумасшедший, но Дэнил чувствовал – человек впереди в своем уме. И очень опасен.
– Здорово! – приветливо сказал он, подойдя на десяток шагов. – Я Дэнил.
Человек повернулся и отбросил капюшон. С некоторым удивлением, Дэнил понял, что встреченный примерно того же возраста, что и он – лет пятнадцати-шестнадцати, не больше. Юноша встал, вытер руку о подол потёртой стёганки и протянул Дэнилу.
– Привет. Чеслав.
Дэнил пожал крепкую ладонь и кивком показал на обширное углубление.
– Потерял что-то?
– Раскопки веду.
Это было ново для Дэнила. С самого детства, после того, как очнулся среди тумана, и осознав, что от прошлой жизни остались лишь воспоминания да что-то абсолютно чёрное, увидевшее его поломанное я и давшее новую жизнь, Дэнил больше не видел людей. Если не считать за них расползшихся по Пустоши рейдеров и черноголовых. Люди были лишь в его воспоминаниях и занимались они тем, что обычно делали в семье: играли, смеялись, ужинали. Дэнил знал, что такое раскопки, Тьма позаботилась о знаниях, хоть и проигнорировала обычный для человека способ обучения, просто запихнув в ребенка всё, что посчитала нужным для его выживания. Но вот сам Дэнил никогда бы не додумался заниматься столь специфичным занятием – есть масса дел поинтереснее.
– И что там ищешь? – спросил он.
– Трупы, – коротко ответил Чеслав. – Ну или то, что от них осталось.
– Не проще живых людей поискать? – осведомился Дэнил. – С живыми интереснее…
– Живых я давно нашел, – сказал Чеслав. – Но от них толку мало.
– А от трупов какая польза?
Чеслав посмотрел на Дэнила внимательным строгим взглядом.
– Ты как вообще здесь оказался?
– Мимо проходил. – Дэнил невинно вытаращил глаза и показал большим пальцем себе за спину, в сторону портала. – А что?
– Люди здесь не ходят. – Чеслав буравил Дэнила цепким взглядом. – Ты не обижайся, но ты похоже урод.
– Ага. – Дэнил лучезарно улыбнулся. – Есть немного. Только ты тоже не обижайся – от тебя самого за парсек нечеловечиной несет.
Чеслав пожал плечами.
– С кем поведёшься…
– Так что ты там ищешь? – Дэнил снова кивнул в сторону раскопа.
– Хочу узнать, отчего здесь умирают люди.
– Они до сих пор умирают?
– Если остаются больше чем на десять дней. – Чеслав полюбовался недоумением, проступившем на лице Дэнила и со скупой улыбкой спросил. – Ты хоть знаешь, где мы находимся?
– Нет.
– Это Земля. Планета, откуда вышли люди.
– И что? – скептически спросил Дэнил.
– Как что? – удивился Чеслав. – Это же родина человечества. Посмотри вокруг – природа здесь не умерла. А человек жить не может. Разве не интересно, что тут случилось? Если понять, как это исправить, то можно получить в своё распоряжение целую планету.
– Это да… – пробормотал Дэнил. – Планета – это хорошо. Но как на счёт людей? Где ты их видел?
Чеслав почесал короткую тёмную шевелюру.
– Как тебе объяснить… Если ты много перемещался через порталы, то знаешь, что большинство из них выходит в безжизненные земли…
– Рейдеры зовут их Пустошью, – сказал Дэнил. – Только рейдеры совсем не люди.
– Я знаю, – пробормотал Чеслав. – А зовут её так не только рейдеры… Тебя не удивляло, что на многих планетах одинаковое название для пустыни?
– Я не знаю, как на многих планетах, я мало кого встречал. Далеко жил, понимаешь… А пустыня, кстати, совсем не одинаковая, – возразил Дэнил. – Во многих местах она такая, что с открытым ртом ходишь от удивления. А название… какая разница, какое название?
– Большая, – сказал Чеслав. – Что, по-твоему будет если идти через Пустошь всё время на юг или север?
– Понятия не имею! – честно признался Дэнил. – Да и зачем ходить, если порталы есть?
– Чтобы не пропустить что-то очень важное.
– Важное? – Дэнил поскреб подбородок. – И что же там такого важного?

Я открыл глаза и некоторое время сидел, раздумывая. Вернулся Давер, покосился на камешек в моих пальцах.
– Что-нибудь интересное?
– Наверное. – Для выразительности я пожал плечами. – Я уже привык, что большую часть увиденного даже приблизительно не понимаю. То есть самые простые вещи понять не составляет труда. Например, что где-то есть планета, на которой зародилось человечество, и эта планета не уничтожена войнами, она жива, если можно так сказать про планету, но люди там умирают, если пробудут больше десяти дней.
– Именно через десять? – недоверчиво спросил Ференц. – Как такое возможно? А если на девятый день уйти?
– Видимо ничего не случиться. Может там какое-то излучение, может это биологическое оружие. Можно придумать десяток рациональных объяснений, как это было сделано. Кем – вопрос более сложный. Может самими людьми, а может и нет… Но это простая загадка, к ней хотя бы знаешь, с какой стороны подступиться. А вот вопрос посложнее: уже не в первый раз я вижу какой-то туман, который возникал в самых неподходящих для него местах. Что это такое? Он как-то связан с Дэнилом, с самой первой истории, в которой он был ещё ребенком и почти умер. Или на самом деле умер, да только что-то вернуло его обратно. Кстати, что это было?
Давер промолчал, ожидающе глядя на меня, словно говоря: заканчивай с риторическими вопросами.
– Этот туман, словно скрывает другой мир, – сказал я после паузы. – А Дэнил будто открывает портал то туда, то обратно в наш мир.
– Под другим миром ты подразумеваешь другую вселенную или иную реальность? – уточнил Давер.
– Я сам не знаю, что подразумеваю, – честно сказал я.
Давер устало вздохнул и потер рукой глаза.
– Это всё очень интересно, – сказал он, – но никак не проясняет нашу с тобой ситуацию. Что нам-то делать? Кто мы – люди или нет? Прямо сейчас, в данный момент? Город нами не управляет, физиологически мы от людей не отличаемся…
– Люди не могут жить вечно, – напомнил я. – А Антон на этот счёт сказал недвусмысленно…
– Отклонения у нас есть, – признал Давер. – Но у Дэнила с Чеславом они тоже имеются. Это не мешает им идентифицировать себя как людей.
– Чеслав говорил, что где-то ещё есть люди, и немало, – вспомнил я. – Видимо речь шла о нормальных людях, не таких, как мы или они.
– Это я слышал от них самих, – Давер помедлил, подбирая слова, – и как я понял, чтобы те самые «нормальные» люди выжили, город должен умереть.
– Я этому не верю! – Голос мой против воли звучал с вызовом. – Чем мы им мешаем?
– Я так понял, черноголовые, а правильнее – эксперимент, который называют Технобогом, уничтожает остатки человечества. Чтобы бороться с ним, людям нужны… даже не знаю, как назвать это правильно… энергия? Технологии? Какие-то артефакты? В общем, что-то, что при существующем порядке вещей они иметь не могут. Почему – понятия не имею. Может, такие, как мы, точнее, как город, не дают возможности людям снова стать настоящей цивилизацией? Вы сами говорили о словах Антона про зоопарк.
– Но это всё вы поняли с их слов, так? – спросил я, не удержавшись от язвительности.
– Конечно. – Антон показал на мешок с камешками. – Наверное, здесь спрятаны доказательства.
– Доказательства чего? Это несколько мелких кусочков большой головоломки. Наверняка их отобрали с тем расчётом, чтобы у нас сложилось определенное впечатление.
– И что вы предлагаете?
– Найти остальные куски самостоятельно.
– Где? – усмехнулся Давер. Взгляд его говорил: ты сам-то себе веришь?
– Два интересных места я уже знаю. Наверняка, – я тряхнул мешочком, – найдутся и другие.

Мы вышли утром. К моему облегчению, идти обратно в Приёмник не пришлось – Давер видел место, где находится портал, через который сюда являлись Дэнил и Чеслав. До портала было километров пятнадцать, и мы успели одолеть их до наступления жары.
Под ногами хрустел песок, из низин тянуло прохладой. Мы остановились посреди пустыни, в ничем не примечательном месте. Ни намёка на портал – всё та же сухая голая земля.
– Видимо трансгрессор глубже, в земле, – ответил на мой невысказанный вопрос Давер. – Чтобы другие не нашли.
Маскировка действительно хоть куда, даже зная, что здесь портал, не очень-то веришь этому… Я зажмурился, представляя пункт назначения, а когда открыл глаза вокруг было темно, только откуда-то сбоку и сверху падал бледный луч света. Подождав, когда глаза привыкнут к полумраку, я двинулся вперед.
Сзади завозился Ференц, пробормотал:
– Подожди.
Через мгновение я понял, что остался один. Ещё через мгновение Ференц вернулся.
– В обе стороны работает, – сказал он.
Я пошел дальше. Через два шага ход повернул налево, и я запнулся о ступеньки. Свет шел сверху, от начала лестницы.
А наверху оказалась всё та же пустыня. День здесь был в самом разгаре, стояла жара, словно мы снова в Пустоши. Но воздух был другой – в нём не чувствовалось обычной для Пустоши мертвенной затхлости. Ветер приносил откуда-то слабые запахи зелени.
– Ни и где мы? – спросил вставший рядом Давер.
– На Земле, – ответил я просто.
– На Земле? – переспросил Давер. – На родине человечества?
Я кивнул.
Ференц оглядел раскинувшийся пейзаж: холмы вдалеке, с редкими кустами на склонах; голубое небо у горизонта, к зениту становящееся почти белым.
– Интересно, – сказал он. – Никогда не думал оказаться в столь легендарном месте. Получается, вот с этих холмов люди отправились в космос… сколько лет назад?
– Почти пять тысяч.
– Пять тысяч… – задумчиво повторил Давер. – Что бы в сотнях световых лет отсюда найти планеты, одна из которых является нашим домом. А ведь начинали с примитивных ракет с двигателями на химическом топливе…
– Мы сейчас и такие не сможем сделать, – сказал я.
– У нас ресурсов нет… – начал Давер и осекся.
– Просто нашему хозяину неинтересно с этим возиться, – поправил я Ференца едким тоном. – Ресурсов у него на всё хватит.
Давер сразу ссутулился, словно из него вынули стержень, и коротко кивнул.
– Что мы здесь собираемся делать? – спросил он. – Людей ведь тут нет, и жить долго нельзя.
– Людям – да, как нам – неизвестно. Мы ведь не совсем люди.
– Или совсем не люди, – согласился Давер. – Так что мы здесь делаем?
– Если честно – я и сам не знаю, – признался я. – Мне хотелось просто взглянуть на колыбель человечества: вдруг то, что происходит с нами, увидится в новом свете…
– Хотите ощутить родство? – невесело хмыкнул Давер.
Или доказать его, подумал я, но вслух ничего не сказал.
– Если в этих местах людей не было со времен апокалипсиса, – продолжил Давер, – то вряд ли мы найдём хоть какую-то зацепку. Пусть даже пригодную для вашего исследования вещь.
Ференц посмотрел на меня испытывающе, видимо сделал из моего молчания соответствующие выводы и пошел к холмам, до которых было метров сто пятьдесят. Я поплелся за ним, отойдя шагов на двадцать, оглянулся. Оказывается, мы вышли из полуразвалившейся пирамиды, метров десять высотой и пятнадцать в основании. Если быть точным, таких размеров пирамида была четыре тысячи лет назад, до того, как начала разваливаться. Зачем она здесь? Глупо делать портал в таком неудобном здании. Может она служила культовым сооружением? Я представил, как одичавшие люди, через несколько поколений после конца света поклонялись «святому месту», которое, если боги добры к людям, может перенести в другие, чудесные миры. Возвели вокруг портала храм, возникла каста жрецов, делавших жертвоприношения… Если подумать, вся история людей основана на поклонении и жертвам чему-либо: то придуманным богам, то техническому прогрессу, то политическим системам. Неважно во что верить, лишь бы картина мира была простой и доступной для понимания среднего, а значит – не очень умного, обывателя. Даже не знаю, чего огорчаться тому факту, что я – не человек? Тому, что я знаю и умею намного больше?
Хотя дело конечно не в этом, признался я себе. Дело в том, что я – копия. Подделка. Я отвернулся от пирамиды. Давер уже успел добраться до холмов, поднялся наверх и через несколько мгновений скрылся на той стороне. Я пошел к тому месту, где Чеслав делал раскопки. Ближняя сторона холма в этом месте была изрыта куда больше, чем я увидел в истории. Почти отвесный склон укреплен конструкцией из деревянных брусьев. Я пролез меж наклонных распорок, зашарил по земле, в надежде найти какую-нибудь вещь. Здесь лежали несколько древних кирпичей, из земли едва-едва высовывался дряхлый фундамент, уходящий в холм. Я потрогал кирпичи – они были пусты, как моя голова. Зато здесь, в раскопе была тень и прохлада, я сел, прислонился к стене и, после некоторых колебаний, достал мешок с камнями. Достал один наугад и сжал в кулаке.

Они сидели в тени пирамиды: Дэнил прислонился к большому валуну, вывалившемуся из грубой кладки и свежевал тушку небольшого зверька, Чеслав сидел напротив прямо на земле. У Дэнила от плеча наискосок через грудь шли два глубоких и свежих шрама. У Чеслава, откинувшего капюшон, на левом виске почти зажившая ссадина.
– Давай я начну с самого простого. – Чеслав взял палочку и начертил прямую линию. – Это одномерное пространство. Это двухмерное. – Он добавил ещё одну линию. – Вот это будет трёхмерное. – На песке появилось изображение куба. – Здесь всё понятно?
– Я не идиот, – выразительно сказал Дэнил, отвлекшись от разделки.
– Да ладно! Впрочем, да, по сравнению с другими ты ничего. Идём дальше и добавим четвертое измерение – время. – Чеслав начертил рядом ещё один куб и соединил линиями его вершины с вершинами первого. – Понимаешь, в чём суть?
Дэнил кивнул:
– Это пространство в один момент времени, это в другой. Изменение в них и покажет воздействие времени. Это я и сам понимаю, причем здесь наша тактика?
– Видишь камень? – Чеслав показал на небольшой булыжник у своей ноги.
– Ну?
– Почему он лежит и не двигается?
– Из-за равновесия всех сил, которые на него действуют.
– На тебя они сейчас точно также действуют, но ты двигаешься.
– У меня структура другая. Мышцы, нейроны, электрические импульсы и прочая чепуха. Я неустойчивая система, и в разных кубиках, – Дэнил ткнул ножом в сторону чертежа, – могу быть в разных положениях, без воздействия на меня видимых сил.
– То есть, говоря о тебе, можно сказать, что время – это не река, которая тащит тебя по течению, а лишь оценочный критерий неустойчивости тебя, как системы.
– Наверно это про всё можно сказать, но, в принципе – да.
– Теперь представим, что времени нет, это лишь способ, которым наши мозги научились воспринимать эту самую неустойчивость. Скажи, насколько ты более неустойчив по сравнению с другим объектами нашего мира.
– Если не чемпион, то близок к этому, – довольно ответил Дэнил. – Я ведь вроде как в этом мире, но в тоже время и в другом, меня немного того… поломали в детстве, трупаком пришлось побыть. Собственно, ты тоже такой.
– До тебя мне далеко. Теперь такой вопрос: ты можешь стать настолько неустойчивым, чтобы оказаться на десять лет в прошлом?
– Нет.
– Почему?
– Понятия не имею! – нахмурился Дэнил. – Наверное, нельзя нарушить какую-то последовательность всего происходящего. Чтобы прийти отсюда вон туда, надо сделать каждый шаг…
– А как работает трансгресс-линия?
Дэнил запнулся.
– Что-то с квантами связанное… – недовольно пробормотал он. – Я в школе недоучился, знаешь, всё больше по бабам…
Чеслав молча ждал.
– Один объём пространства туда, один сюда, – сказал Дэнил, потом до него дошло. – Ну да, все шаги делать не надо, прямое нарушение последовательности. Но со временем так делать никто не умеет, правильно?
– Правильно. Если говорить только об одном мире, об одной вселенной. А если о двух?
– Не понимаю, – честно признался Дэнил. – Две вселенные – это просто два разных набора констант, проще говоря, правил. Если бы там последовательность была другой, мы бы вернулись совсем в другое время. Нельзя попасть в любое другое время, только потому что захотел…
– А про любое никто и не говорил. Трансгресс-линии тоже вполне в конкретные места приводят.
– Там сначала оборудование устанавливают, потом оно может принимать людей… – Дэнил замолчал, думая. – Так вот ты о чём… Переход между мирами, как трансгресс-переход.
– Мы с тобой – два призрака, – кивнул Чеслав, – только не до конца умерших, и не потерявших тела. Можем быть здесь, а можем там, в соседней вселенной, или, как ты сказал, пространстве с набором констант, в котором после физической смерти остаётся наш информационный отпечаток. Если отбросить ненужную мистику про души, послесмертие и прочую религию, то из-за действий… ну понятно кого, у нас имеется индивидуальная трансгресс-линия на «ту» сторону. И эти две стороны причинно-следственной связью почти не соединены. Если мы сейчас там точно вычленим и зафиксируем некий момент последовательности, что нам помешает потом вернуться туда?
– Это будет непросто, – с сомнением сказал Дэнил. – Наверное даже невозможно. Это какое невообразимое количество факторов надо учесть. Каждую молекулу, каждый атом…
– Нам такое не под силу, – согласился Чеслав. – Но мы ведь знаем одного парня, который трансгрессируется куда захочет и как захочет.
Дэнил довольно хмыкнул и потер ладони.
– Это да. Костяной в этом мастер. А дальше что?
– Теперь представь. У тебя есть враг, всесильный, всезнающий, и чтобы ты не придумал, он будет знать об этом заранее, просто высчитывая эту самую последовательность. Тебя он прихлопнуть не может, ты слишком мелкий и шустрый, но и ты его цапнуть не можешь, он знает, что ты будешь делать в тот самый миг, когда ты решил это сделать. А если ты нарушил последовательность и вернулся в тот момент, когда вроде бы ничего опасного не сделал, и твой враг ничего не ждет?
– Он заново всё просчитает.
– А если ты вернешься и станешь делать заведомую бессмыслицу, абсолютно неправильные и абсурдные вещи?
– Враг будет реагировать на них, вычленяя возможную опасность.
– А если ты ещё раз нарушишь последовательность?
Дэнил помолчал, а потом засмеялся:
– Да! Он будет бороться с идиотами, которые делают глупости, и будет защищаться от глупостей. Если нарушить последовательность…
– То в защите будет дыра.
Дэнил развалился на земле, довольно улыбаясь и смакуя новую мысль.
– И что, у тебя есть план?
– Кое-что придумал. Вообще-то не совсем сам придумал, просто нашел что-то похожее в древности. Как уничтожить того, кто не может умереть? Кто воскресает снова и снова, потому что сделан из множества частей?
– Убить все части сразу?
– У нас рук не хватит. К тому же до большинства частей мы добраться не можем.
– И что за древний способ?
– Вирус. Найти подходящую часть, или точнее сказать, особь, и заразить вирусом. А та уже заразит остальных либо просто лишит иммунитета врага в целом.
– А как мы её, эту особь найдем и чем заразим?
– Чтобы найти, нужно выманить. А насчет чем заразить – у меня есть идея.
– Какая?
– Заразим вирусом, который делает человеком.
Дэнил отложил освежёванную тушку в сторону.
– Как это?
– Наш большой каменный друг невольно показал нам совсем недавно один способ…
Лицо Дэнила расплылось в улыбке:
– М-м-м… этот молчаливый громила знает много фокусов… только сможем ли мы его ещё раз раскрутить на помощь?
– Ну один раз ведь смогли, – в свою очередь улыбнулся Чеслав. – Что нам мешает снова взяться за банальный шантаж?
– Мне – ничего! – Дэнил злорадно рассмеялся.

Я открыл глаза и откинул камень подальше. Вообще это неразумно, вдруг я чего забуду и возникнет необходимость пересмотреть, но он словно жег мне ладонь. Вряд ли я захочу пересматривать эту историю. Как и все другие в этом мешочке.
Слева кто-то пошевелился. Я вздрогнул, но это был Давер.
– Не понравилось? – спросил он.
– Мне трудно угодить.
– Там через полкилометра – река. Небольшая, но рыба водится. По берегам растительность в достатке. Пару птиц ещё видел. Этот мир не мёртвый. Просто мы в каком-то засушливом регионе.
– Я примерно так и думал, – ответил я. – Это что-то меняет?
– Всё зависит от того, как мы ответим на вопрос: куда делись люди? Я не видел ни намёка на остатки строений…
– Неудивительно, – перебил я, – четыре тысячи лет прошло.
– Эта куча камней сохранилась, – Давер показал в сторону пирамиды. – А люди в те времена строили поистине циклопические сооружения, с огромным запасом прочности. Некоторые мы с вами видели, и они продолжают работать, как, например, портал в пирамиде. Чтобы полностью стереть следы человека, нужно использовать оружие такой мощности, что земля превратится… превратится в Пустошь. Раньше мы считали, что наш город выжил из-за того, что находился в глухом углу дальнего мира. Сейчас-то понятно, что мир наш умер так же безвозвратно, как и остальные. А город появился позже. Да и появился ли вообще, если Дэнил с Чеславом никак не могут туда попасть, хотя приложили столько усилий? За это время можно было до города пешком дойти…
Нет, Валентин, здесь не применялось столь разрушительное оружие. Может вообще никакое не применялось. А людей нет. К тому же, вы сказали, что больше десяти дней здесь оставаться нельзя. А птицы, рыбы и животные, которые тоже наверняка есть, почему не умирают? Что-то действует избирательно на людей. Кто такое, по-вашему мог сотворить?
Ответить мне было нечего.
– Мы с вами видели много миров, – продолжил Ференц. – Все они мертвы. Это конечно не новость, мы и раньше знали, что человечество вело активную колонизацию, и что выжить в апокалипсисе никому не удалось. Но этот мир кто-то очистил от людей и сохранил, как заповедник. Кто-то могущественный оказался здесь еще до того, как все другие миры были уничтожены. Понимаете, к чему я клоню?
– Как не понять, – сказал я невесело. – Вполне возможно, мы часть той злобной силы, что всё это сотворила. Только зря вы человечество идеализируете – люди воевали всю свою историю, начиная с каменных топоров и заканчивая космическими кораблями.
– Вполне возможно, что люди сами инициировали эти разрушительные процессы, – согласился Давер. – Либо безудержной экспансией, либо ещё как-то. Но это не отменяет того факта, что данная планета была аккуратно зачищена от людей. Мы хотели самостоятельно найти факты, которые дадут нам понимание того, что произошло на самом деле…
– Фактов мы ещё не видели! – запальчиво сказал я. У нас нет ни малейшего понятия, что здесь произошло! Может люди сами убили друг друга. С помощью биологического оружия, например. Какой-нибудь вирус… – меня передернуло от этого слова, но я продолжил, – … вирус, убивающий только людей.
– И съедающий гигантские орбитальные лифты, термоядерные электростанции и прочие гигантские сооружения, – закончил Давер. – Действительно, произойти могло всё, что угодно. Но определённую информацию мы получили. У нас остались здесь другие дела?
Я мотнул головой.
– Нет. Но что ждёт нас во втором месте я даже приблизительно не знаю.

Каменный истукан, как и прежде сидел у стены, притворяясь неживым. Мертвые глаза его смотрели прямо перед собой. Я подошел к нему.
– Для чего мы сюда… – начал Давер, но потом и сам увидел выход из зала и пошел в ту сторону.
– Вирус, значит! – громко сказал я истукану. Давер остановился и с тревогой посмотрел в мою сторону. – Может мы все тебе вирусами кажемся? – продолжил я. – А ты сам-то, кто тогда?
– Всё нормально, Валентин? – спросил Ференц, доставая из кармана шокер.
Я кивнул в ответ.
– Просто поздоровался со старым знакомым. Он вроде как принял непосредственное участие в моей судьбе, невежливо было пройти мимо. А шокер вы правильно достали.
Я тоже вытащил из рюкзака обрез и пошел за Давером, пытаясь выглядеть так же уверенно как он. В коридоре было темно и Ференц полез за фонариком. Ботинки подняли с пола пыль, и я звонко чихнул, потеряв большую часть с таким трудом собранной солидности.
Луч фонаря заплясал по стенам, высвечивая стальные двери и пропадая в бесконечном проходе. Я подергал круглую ручку ближайшей двери – безрезультатно. Все помещения были закрыты. Может автоматически, из-за какой-нибудь аварии, а может последние люди, заперли, уходя отсюда.
Мы осторожно продвигались вперёд, но здание очевидно было давно мертво. Проход под прямым углом пересек ещё один коридор, такой же пустой. Потом ещё один. Наконец, коридор закончился большим тамбуром. Рядом с воротами слабо светился красный огонек. Давер подошел к нему вплотную, посветил фонарём.
– Это нам знакомо… – пробормотал он и створки ворот резко ушли в стены, образовав проём, метра четыре в ширину и два с половиной в высоту. Я хотел было спросить, чего там знакомого увидел Давер, но все внимание мгновенно переключилось на открывшийся пейзаж.
Этот мир не походил на все, виденные ранее.
Здесь не было голой опостылевшей пустыни, тянущейся к горизонту, со злым солнцем, бьющем по макушке, Всё обстояло ровно наоборот: небо затянули тяжёлые тучи, горизонт скрыт безумным нагромождением огромных развалин, а температура вряд ли выше нуля.
Не отрывая взгляда от нового мира, вид которого пугал и возбуждал до мелкой дрожи в руках, я вытащил из рюкзака свитер и надел его под куртку. Давер пошел первым. Тонкий лед, покрывший лужу, треснул под ботинком Ференца, хлюпнула вода. Налетел порыв холодного ветра, сверху посыпался мелкий дождь, почти водяная пыль. На обочинах и в потрескавшемся дорожном покрытии зашелестела растительность какого-то особенно насыщенного зеленого цвета: густая трава почти в человеческий рост, корявые уродливые кусты. От едкого запаха травы зачесалось внутри носа. Подлетел комар, недоуменно пища, тут же бросился назад, словно я ядовитый. Видимо привык к другой живности.
Через пятьдесят метров дорога, по которой мы шли, кончилась, перегороженная крутой насыпью из обломков ближайших зданий. Эти сооружения были когда-то очень высокими, как минимум в несколько сотен метров. Даже сейчас исковерканные огрызки конструкций поднимались вверх на десятки метров. Внизу же не осталось и сантиметра, свободного от обломков. Ботинки заскользили по мокрому ломаному бетону, кое-где пришлось помогать себе руками. Мы поднялись на гряду – первую в бесчисленной череде. Разрушенный город растянулся на километры, окраины скрыло пеленой холодной водной взвеси.
Я обернулся. Позади нас темнел силуэт громадного купола, метров сто высотой, скрывавшего в себе портал. Серая поверхность поблескивала, смоченная дождём.
– Аварийный выход из этого мира… – хмыкнул я.
Давер повернулся и едва заметно кивнул. Потом показал направо.
– Кажется там лес.
Я пригляделся. Действительно, в той стороне, в километре отсюда, развалины почти скрылись за стеной зелени. Когда-то там был парк? Кто-нибудь вроде меня ходил туда с друзьями поиграть в мяч, позагорать на солнце или просто пообщаться. А потом с развитым благополучным миром что-то случилось и теперь здесь только развалины.
– Если тут есть кто живой, – сказал Давер, – то следы проще всего обнаружить там.
– Надеюсь, там след их обширного огорода, – ответил я.

– Ференц, что вы думаете о других вселенных? – спросил я, поднимаясь на очередной холм битого камня.
– О чём? – удивился Давер, карабкавшийся чуть слева и впереди.
– Других вселенных. Таких же больших как наша, но в чём-то устроенных по-другому.
– А с чего вы взяли, что они существуют? Это как-то связано с таинственным туманом?
– Да. Два наших друга, вроде как умеют перемещаться из одной реальности в другую.
Ференц выпрямился и убрал ладонью со лба мокрые волосы.
– Если мыслить логически – это нелепица, – сказал он. – Даже если допустить, что такое перемещение возможно, на него наверняка должно быть затрачено огромное количество энергии. Где они её возьмут?
– Не знаю. Но мы ведь перемещаемся через порталы не тратя энергию.
– В трансгрессорах есть встроенные источники питания. В таких, как в этом куполе – побольше, их можно назвать узловыми. А в таких, как в вашем архиве – небольшие, как максимум, дающие возможность дотянутся до ближних узловых.
– Значит, Дэнил и Чеслав тоже пользуются чем-то вроде порталов или других устройств. Просто это что-то другое, непривычное нам. Необязательно всё сводить к механизмам. Тот костяной человек из детства Чеслава открывал трансгресс-линии без всякого оборудования…
– Это необычно, – перебил Давер снова принявшийся карабкаться наверх, – но в целом вписывается в логику того мира, что мы знаем. Во-первых, сама возможность такого перемещения доказана ещё во времена, когда человеческая цивилизация была не так чтобы сильно развита. Конечно макротела научились переносить намного позже, но сам принцип не так уж сложен, нужна лишь техника, способная работать на квантовом уровне и сверхмощные вычислительные центры. Поэтому представитель другой цивилизации, если это не человек-мутант, использующий такой принцип ничего особенного в моём понимании не делает. То, что вы не поняли, каким способом он перемещается или не увидели техники, ни о чём не говорит. Этому можно найти тысячу объяснений: может она невидимая, может, находится на орбите, может, ещё что-то… Мы не знаем, как этот костяной человек перемещается, но нет никаких доказательств, что он делает это принципиально неизвестным нам способом. Изучив его, мы наверняка бы поняли, в чём дело. А что на счёт путешествий в другие вселенные? Вы слышали хотя бы о такой возможности?
– Я много о чем не слышал, – сказал я, подымаясь за Давером. – И о костяных людях, и о сверхсуществах, которые играют в человечество с подобиями людей. Не забывайте, Ференц – мы многое знаем о людях прошлого, но наши знания – это общеизвестные в те времена вещи. А ведь наверняка были секретные разработки и исследования, были научные изыскания, которые рядовой обыватель просто бы не понял. Об этом мы не знаем ничего, как и о прямых причинах апокалипсиса. Когда появились такие, как наш создатель? Кто очистил землю от людей?
– Нашу историю слегка почистили, по понятным причинам, – Давер обернулся, на лице его была улыбка. – А вы, Антон, кажется свыклись, с тем, что вас кто-то создал.
– Вряд ли. У меня это в голове до сих пор уложиться не может, я, наверное, ещё жду, что всё станет на свои места, и мы посмеёмся над столь глупой шуткой. Но если быть до конца честным, я сам себя спрашиваю: есть ли мне чего стыдится? Я в своей жизни не делал ничего постыдного, был честным человеком. Что, кто-то управлял мной всё время? А сейчас? Сейчас я тот же самый человек, что и всегда. Я же вижу, что я полноценный человек…
Давер залез на вершину гряды, стёр влагу с большого обломка и сел. Я, тяжело дыша, примостился рядом.
– Зачем же вы тогда сбежали?
– Не знаю… испугался… противно стало… – я замолчал, не в силах подобрать слова. – Ладно, обманываю я себя, сам понимаю. Делаю вид, что происходящее с нами – в порядке вещей. А какой мне ещё вид делать?
– Не знаю. – Давер посмотрел в низкое небо затравленным взглядом, которого раньше я и представить у него не мог, а теперь видел всё чаще и чаще. – Хорошо, забудем про это. Для чего вы спросили о других вселенных?
– Помните историю Дэнила-ребенка? Как его поймал кто-то невидимый и ставил эксперименты? А в конце он видел что-то вроде загробного мира?
– Загробного мира? – саркастически повторил Давер. – Мы же не дикари, Валентин…
– Согласен, название неудачное, но другого я не придумал. Но вы же поняли, о чём я. Там тоже был чёртов туман, а ещё было что-то, что он увидел как тьму…
– А еще он увидел призраков – души его друзей, уходящие в лучший мир. Это галлюцинации, Валентин. Возникшие в сознании, перенесшем серьёзное воздействие.
– Я тоже так думал. Но последняя история показала, что весь их план строится на таких галлюцинациях.
– Мы слишком много не знаем, – тихо сказал Ференц после паузы. – У меня такое предчувствие, что лучше нам вообще ничего не знать. Кстати, насчёт предчувствий, вам не кажется, что за нами кто-то следит?
Я оглянулся.
– Не видно никого…
– То, что не видно я сам знаю. Я говорю, нет ли такого ощущения, что прямо за нами стоит кто-то?
– Нет… – растерянно сказал я.
– Ну и хорошо, – Ференц поднялся и отряхнул штаны. – Вставайте Валентин, а то застудите себе что-нибудь…

Мы двинулись дальше, но постоянные подъёмы и спуски по бесконечным насыпям до предела замедлили путь. Через полтора часа, когда стало быстро темнеть, мы только прошли половину пути. Пришлось искать сухие кусты, пригодные для костра и место, где можно переночевать. В конце концов, мы неплохо устроились глубоко внутри одной из развалин. Когда-то, тысячелетия назад, это была вполне просторная комната. Теперь же это был тесный каменный мешок, засыпанный каменным крошевом с верхних этажей. Зато тут было тепло – вдвоём мы надышали в нашем закутке до вполне приемлемой температуры. Когда же запылал небольшой костер, пришлось снимать куртку. Ночь в этом холодном мире оказалась для меня намного теплее, чем та, которую я провел недавно в пустыне.
Но посреди ночи я проснулся. Мы решили не стоять на часах – Давер натянул в проходе леску с колокольчиком и сказал, что всё равно чутко спит. Сначала я не мог осознать причину пробуждения. Какое-то легкое чувство неуверенности, желание обернуться. Я вспомнил слова Давера о том, что кто-то стоит за спиной. Да, похоже. Кто-то за нами наблюдает?
Я подкинул несколько веток в костёр, от которого к этому времени остались только покрытые светло-серым налётом угольки. Несколько раз хорошо подул на них и пара маленьких язычков нехотя принялась лизать ветки.
Кто-то был здесь ещё, кроме нас, теперь я был в этом уверен. Только человек ли это? Ощущение, будто у меня за спиной огромный холодный и бесшумный призрак. Или это я сам себя накручиваю? В темноте, в столь мрачном месте можно и не такое придумать… А может действительно там стоит кто-то, под мелким дождём, большой черный силуэт, порождение неведомых миров. Смотрит сквозь метры и тонны бетона ледяным взглядом, ждет чего-то…
Кого я здесь хотел найти, интересно? Кого-то, кто как добрый учитель ответит на все мои вопросы, после чего всё станет просто и понятно, и можно будет с лёгкой душой возвращаться домой и жить, как прежде? Это мёртвые миры, никто не придёт и не скажет мне то, чего я жду. Это в лучшем случае. А то ведь может кто-нибудь и прийти… Из местных. Какие доказательства я ищу? Если верить историям из камней – я вирус, созданный что бы заразить и уничтожить город. Должен ли возвращаться? Плюс другой момент из последней истории – Дэнил и Чеслав каким-то способом решили обмануть время, чтобы получить преимущество в борьбе с городом и ещё кем-то. Звучит как дикая, безумная фантазия. Вообще, всё, что я увидел за последние недели походит на безумный бред. Может я на самом деле заболел и лежу сейчас в больнице, мечусь в горячке? Это было бы прекрасно – когда болеешь, есть шанс вылечится. Как вылечится из этой ситуации, я не знал. Если Дэнил с Чеславом и вправду знают, что произойдёт дальше, что бы я не делал, будет играть им на руку. В конце концов, я – действительно марионетка, что бы я по этому поводу не думал. Есть хоть что-нибудь, что от меня зависит?
Я достал из кармана мешочек с камнями. Зачем мне его дали? Это те веревочки за которые меня дергают? Довольно сложный способ управления, ведь из историй я могу сделать какой угодно вывод. Или вывод будет вполне однозначный и предсказуемый? Для начала, мне показали правду о том, как меня хотят использовать. Разве марионеткам говорят правду? Или они хотели показать совсем другое да ошиблись? Вряд ли.
Голова моя, казалось, готова лопнуть от бесчисленных вопросов. Как бы ответить хоть на некоторые? Я вытащил из мешочка очередной камень.

Я уже, подумал, что забросили. Читаю, интересно.

Не, я только готовлюсь забросить.
Следующие главы получились настолько перегруженными, что концовка выглядит сплошным роялем в кустах. Поэтому я пришел к довольно неожиданному решению...

Спасибо!
Долго ждала момента, когда Чеслав и Дэнил встретятся, и вот наконец... А почему они на одном и том же языке говорят?


Нет, нет, не портите концовку, ради технобога! Пусть перегруженная, лишь бы была концовка как следует.

– Изаат!
Невысокий загорелый мужчина обернулся на крик и помахал рукой. Навстречу ему по пыльной дороге меж покосившимися домами из песчаника бежала жена, одной рукой тянувшая за собой детей, а другой прикрывавшая глаза от беспощадного солнца. Её тонкий силуэт с развевающейся длинной юбкой дрожал в мареве раскаленного воздуха. Кроме них на улице никого не было, только крутилось неподалёку пыльное тело маленького смерча.


Может, стоило бы ударней, почётче начало сделать. так примерно

– Изаат!
Невысокий загорелый мужчина обернулся на крик и помахал рукой. Навстречу ему по пыльной дороге бежала жена. Одной рукой она тянула за собой детей, а другой прикрывала глаза от беспощадного солнца. Её тонкий силуэт с развевающейся длинной юбкой дрожал в мареве раскаленного воздуха. Кроме них на улице никого не было, только крутилась неподалёку пыльная пустота маленького смерча.

Кстати, согласна с Юдженом. Первый абзац очень громоздкий.

А как определить, как следует или нет?

А вы выложите, а мы с Денисом определим

Густой сумрачный лес летел навстречу – тянулся к глазам кривыми сучьями, бросался под ноги гнилым буреломом, бил по щекам то листьями, то иголками. Дэнил бежал быстро, чувствуя, что не успевает. Крохотные полянки моментально оставались позади, очередной корявый сухостой пытался ткнуть острыми ветвями в глаза, потом, вдруг, его сменял настолько плотный лес, что под ним, казалось, всегда царила тьма.
Дэнил выскочил на свободное место и сразу наткнулся на черноголовых. Тех было немного – не больше двух десятков. На бегу, одним ловким движением размотав толстую метровую цепь, Дэнил врубился в копошившуюся на дороге толпу. Чего они там делили смотреть не стал – и так понятно. Цепь хищно засвистела, с треском стали лопаться панцири, капли крови полетели в разные стороны. Тем уродам, что стояли по краям, повезло – отлетели в стороны, придавленные мёртвыми собратьями. Дэнил побежал вперёд, не отвлекаясь на то, чтобы добить оставшихся. В другой раз, имея свободное время, он бы повеселился с уродцами, неспешно, с чувством, с толком, лишая их конечностей и других важных частей, забавляясь их неловкими попытками убить его. Но не сейчас. Судя по звукам впереди, он не успел. Чеслав должен был быть раньше, но скорее всего – совсем ненамного. И от каждой секунды зависело очень многое.
Дэнил проскочил через последний небольшой лесок и выбежал на окраину деревни. Здесь ещё кричали, но всё нечеловеческими голосами. От двух домов валил густой дым. Дэнил перепрыгнул через высокий, в человеческий рост, забор. В сторону отлетел попавшийся под ногу кочан капусты. Уже тяжёлый и плотный – лето почти кончилось, если бы не черноголовые, местные сейчас бы убирали урожай. За капустой тянулись грядки с морковью, свеклой, луком и прочей растительностью – настоящая сельская идиллия. Не хватало только крестьянки с объёмным задом, согнувшейся над своим богатством.
Крестьянку Дэнил обнаружил во дворике за сараем. Та лежала в луже крови и невысокий худой черноголовый ловко её разделывал. Дэнил коротко махнул цепью, голова уродца лопнула, во все стороны брызнули мозги и осколки черепа.
Дэнил выбил ногой калитку и выбежал на улицу – широкую, с глубокими колеями и обширными лужами. Повертел головой, соображая, что делать. Понятно, что он не успел. Совсем. Если Чеслав и успел найти кого-то из людей ещё живыми, то справился и сам. У Дэнила же появилось немного времени для любимого занятия. Он пошел по улице, прислушиваясь к крикам. Свернул в ближний закоулок, и губы его расплылись в довольной улыбке.
– Вот вы где, мои хорошие… – ласково сказал он.
Черноголовые обернулись. Их было около полусотни, несколько секунд они, опешив, стояли, потом бросились к Дэнилу. Тот уже успел вытащить левой рукой очень длинный нож, а правой неторопливо махал, рисуя цепью восьмёрки. Толпа налетела, тут же рассыпалась под ударами неожиданно очень тяжёлой цепи. Дэнил завертелся, узкое источенное лезвие ножа сначала сверкало, отражая солнечные лучи, но через несколько мгновений стало тускло блестеть матовой краснотой.
Оставшиеся черноголовые попытались наброситься одновременно со всех сторон. Дэнил ушел в сторону, снова запела-засвистела цепь, с гортанными криками нападавшие падали на землю.
Дэнил остановился и медленно выдохнул. Вокруг него на десяток метров земля стала похожа на плаху мясника: куски мяса с лохмотьями кожи, раздробленные кости и сизые внутренности. Препаршивое до этого настроение немного приподнялось. По крайней мере эти наспех собранные из мертвечины куклы получат, что заслуживают. Дэнил увидел, кто выходит из переулка и едва слышный смешок сорвался с его губ. Четверка отборных черноголовых – примархов, смотрела на него, сжимая длинные мечи. Сильно вытянутые назад черепа прикрывала черная роговая броня, такие же тёмные латы блестели, словно лакированные. Эти четверо были выше Дэнила на голову, умны, умнее обычного человека и имели повышенную ментальную чувствительность. Теперь понятно почему они управились так быстро. Если бы здесь был только обычный сброд, Дэнил наверняка бы успел. Что ж, тем приятнее будет месть. Вторая цепь появилась из заплечной сумы и Дэнил двинулся к четверке.
Те стояли на месте, пытаясь мысленно прощупать Дэнила. Глупая затея, о него и не такие зубы обламывали, или что там должно ломаться в мозгах… Какие-то картинки он смутно видел, кажется ему пытались показать, что случилось с жителями: кричащие бабы, которых куда-то волокут; матерящиеся и стонущие мужики, неумело размахивающие косами и топорами, падающие под ударами черноголовых; вопящие дети, попавшиеся в черные, обожжённые чужим солнцем, руки.
– Да мне плевать… – пробормотал Дэнил и взмахнул цепью.
Первый примарх ловко уклонился, подставил под вторую цепь меч, но явно не оценил тяжесть удара. Меч дёрнуло вбок, едва не вырвав из огромной ладони. Примарх покачнулся и сделал быстрый шаг назад. Трое его спутников, бросились вперёд, обходя с боков: двое справа и один слева. Дэнил и не подумал отступить из уязвимой позиции. Цепи, как живые, полетели в тех, что справа, а навстречу к лицу левого устремился длинный нож. Примарх отшатнулся, острие лишь царапнуло твёрдую, как панцирь, кожу лица. Одновременно, в спину Дэнила воткнулось острие меча. Неглубоко, лишь на пару сантиметров и Дэнил, не проронив и звука, столкнулся с примархом. Лучше сгруппировавшись, он сбил черноголового с ног, и повторным ударом нож вошел примарху в правую глазницу.
Дэнил резко обернулся. На него наступали трое оставшихся противников, двое совсем рядом, третьему хорошо досталось брошенной цепью, и он замешкался. Дэнил рванул вперед, тут же отпрянул от молниеносно выброшенных мечей и бросил нож в левого примарха. Нож попал в самое уязвимое место – глаз. Примарх пошатнулся, схватившись за рукоять ножа. Дэнил снова бросился вперед, подбив вверх меч черноголового. Левой рукой схватил примарха за голову, большой палец при этом до конца залез в целую глазницу, а правой выдернул нож. Второй примарх ударил мечом, очень умело, раскроив Дэнилу правое плечо до самой кости. Но черноголовый явно ждал от своего удара большего, на мгновение застыл в недоумении и тут же упал, как и предыдущие, с проткнутым до самого мозга глазом.
Теперь они были один на один. Последний примарх явно понимал, что его шансы ничтожны, но отступить и не подумал. Впрочем, ему бы никто и не дал бы отступить. Дэнил покосился на разрубленное плечо, пробормотал недовольно:
– Шрам теперь останется… – Потом поднял взгляд на примарха и приветливо улыбнулся. – Что, до этого люди были малость послабее? Что значит не везёт…
Примарх бросился вперёд, уклонился от брошенного ножа, но его меч прошел над пригнувшимся Дэнилом. Тот ударил раскрытой ладонью в челюсть, что-то хрустнуло. Примарх вздрогнул, но резко повернулся, попытавшись ткнуть мечом, как копьём. Но в этот раз его размер сыграл против него – более верткий Дэнил поднырнул под огромные руки, схватил черноголового за нижнюю челюсть и одним резким движением свернул её набок. Примарх захрипел, схватил Дэнила за шею, но было уже поздно: Дэнил воткнул в нёбо черноголовому два пальца, резко надавил, так, что в черной продолговатой голове едва не скрылась вся кисть, выдернул руку обратно и легко толкнул примарха в грудь. Массивное тело тяжело ударилось о землю. Дэнил вытер руку о штаны.
– Мозги – самое слабое место, – сказал он глубокомысленно. – Чем больше думаешь, тем легче тебя победить. – Потом повернулся и пошел вдоль улицы.
Крики черноголовых стихли – видимо допёрло, что пришел кто-то пострашнее их и самое время сматываться. Теперь, в пустой деревне, Дэнил легко определил, куда идти. Он достал из сумки щепотку чёрной, как будто жжёной, травы, разжевал и залепил получившейся массой чудовищный разрез на плече. Оттуда и до этого до странности мало текло крови, а теперь тонкие ручейки и вовсе иссякли, оставив лишь разводы до самых пальцев.
Оторвав взгляд от раны, Дэнил увидел Чеслава. Тот шел с другого края деревни, неся на руках девочку-подростка. На вид ей было лет тринадцать, не больше. Простое белое платье на худеньком тельце испачкала кровь, голова бессильно запрокинулась и длинные черные волосы едва не касались земли.
– Успел? – подойдя, спросил Дэнил.
Чеслав покачал головой.
– Убить не убили, но напичкали какой-то отравой, что-то вроде консерванта…
– Это чтобы запчасти не испортились, пока их домой тащат, – со знанием дела сказал Дэнил. – И что теперь делать? Мы её не вылечим. Она так важна для нашего плана?
– Когда мы получим Ключ, нам нужен будет тот, кто сможет им достаточно умело пользоваться…
– А почему она сможет? – с сомнением спросил Дэнил.
– Она травница, – ответил Чеслав и тут же поправился. – Ну, пока учится. Училась. У нее в этом деле большие способности…
– Были, – закончил Дэнил. – А теперь она умрёт.
– Не обязательно. Можно сделать из моей или твоей крови сыворотку. Противоядие.
– Ты меня переоцениваешь, если думаешь, что я такое умею, – сказал Дэнил. – Я подобными вещами не заморачивался, моё здоровье покрепче, чем у нее будет, – он показал взглядом на своё плечо.
– На тебя я и не надеялся, – хмуро ответил Чеслав. – Есть кое-кто более сведущий…
Дэнил посмотрел вопросительно.
– Пора разбудить Истукана, – сказал в ответ Чеслав.

Я открыл глаза и на этот раз не стал выкидывать камень, положив тот в карман. Интерес после увиденного разгорелся с новой силой. Что ж, теперь понятно про какую больную девочку они говорили. Только зачем она им – вот вопрос. Ключ какой-то…
Я посмотрел на беспокойно спящего Давера и достал новый камешек. Что ж, если надо их всех просмотреть, чтобы перестать чувствовать себя болваном, лучше сделать это как можно быстрее…
Ференц негромко застонал во сне. Я замер, потом медленно, стараясь не шуметь, положил камень обратно. Слишком уж легкомысленно так увлекаться историями в чужом, нерадостном гостям мире. Чувство чужого присутствия было как никогда сильным, непонятно, как я мог его игнорировать…
Я тронул Давера за плечо, дыхание Ференца на миг прервалось, он что-то невнятно сказал, потом снова впал в бессознательное состояние, похожее на транс. Да уж, чуткий сон, ничего не скажешь… Если это на самом деле сон.
Сам не зная зачем, я полез наружу. Руки и ноги била дрожь от нахлынувшего адреналина, вызванного не столько страхом, сколько странным волнением. Прокрадываясь мимо даверовской ловушки, я попытался сам себя спросить, чего это я делаю. Тот, кто наверху, загипнотизировал меня, как Давера, и я сейчас ползу, безвольная кукла, наивно думающая, что это моё собственное желание? Или мне наконец представился прекрасный случай совершить непреднамеренное самоубийство, и я им неосознанно решил воспользоваться?
Каменный ход кончился, я выпрямился и вдохнул холодный воздух. Страшно хотелось крикнуть: кто здесь? И ещё страшнее было издать хоть малейший писк. В руке невесть как оказался обрез, видно подобранный ещё в убежище. Мне почему-то стало стыдно своего нелепого оружия, и я опустил руку, словно показывая, что и сам не отношусь к этой железяке серьёзно. Повинуясь наитию, резко обернулся. Позади никого не было, но я готов был поклясться ¬– мгновение назад это было не так. Кто-то был за моей спиной, чужой и равнодушный. Я снова развернулся. Из непроглядной тьмы вылетали редкие капли ледяного дождя, жгли холодом кожу. Чужак снова оказался за спиной, неуловимый и… может и не такой и чужой. Наверное, если бы я был обычным человеком, что-то бы наверняка случилось, а так он лишь смотрел.
Я залез обратно в нору, собрал ногами натянутую леску, но Давер и не подумал проснуться. Я подбросил ещё веток и лёг рядом, глядя в огонь. Тот наверху тоже застыл на одном месте и почти не лез мёртвым холодом в душу. Так, наверное, прошел не один час, без намёка на сон, а когда я открыл глаза было уже утро.