***

«…Однажды в детстве я спросил у отца, отважного Тиреля: «Папа, а почему люди нападают на нас? Почему мы вообще с ними воюем?»
- Все очень просто, - ответил отец, - люди уничтожают лес, а он для нас – дом и Святилище. Представь, если кто-то ворвется в твою комнату и станет крушить стены, ломать стол и стулья, тебе это понравится?
Я отрицательно покачал головой.
- Вот видишь, - тихо произнес отец, - нам тоже не нравится, когда люди вторгаются в наш лес. Они не только вырубают деревья и убивают зверей, но и уничтожают сам Дух леса. А без него лес - уже не Святилище, а просто место, где растут деревья. Понимаешь меня?
Я, конечно, кивнул, хотя еще не до конца понимал, что это такое – Дух леса. Маленький был еще совсем, несмышленыш... И только много позже, когда стал учеником воина, осознал, что это для нас значит. Дух леса – сама сущность нашего зеленого дома, его разум и одновременно его жизнь. Мы, эльфы, лишь часть большого сообщества, называемого лесным народом, но мы главные хранители и защитники леса. И если люди нагло, без спроса вторгаются в наши владения, рубят священные деревья – мы их убиваем, ибо не может быть настоящего мира с теми, кто разрушает твой дом и уничтожает твой очаг.
Об этом я думал, пока мы шли по направлению к замку, где укрылись гвардейцы. Двигаться приходилось осторожно, скрытно, ибо это уже была не наша территорию, а земля людей. Точнее, много лет назад это были еще наши исконные владения, но за время бесконечных войн с низкорожденными мы их потеряли. К сожалению, с каждым годом лес становится все меньше, и люди все ближе и ближе подбираются к нашим землям.
Мы шли целый день и лишь дважды останавливались на короткие привалы. Людей не видели: судя по всему, они, узнав о приближающейся войне, попрятались по домам. Правильное решение: хотя мы и не сражаемся с мирными крестьянами, но под горячую руку попадаться нам все же не стоит. А то мало ли что…
Перед закатом Клаар снова собрал командиров двадцаток, чтобы еще раз обсудить план действий. Если все пойдет так, так намечается, то уже завтра утром мы выйдем к замку князя Редрика. Больше прятаться и скрываться не выйдет: вокруг много людских поселений, а по дорогам постоянно разъезжают вооруженные патрули.
Что тогда делать? Стоит ли подождать до следующей ночи и попытаться проникнуть в замок незаметно, под покровом темноты? Или лучше рискнуть и прорваться в него на рассвете, когда ворота открыты и почти всех пускают внутрь? Рано утром крестьяне везут на рынок зерно, муку, птицу, овощи, и стража обычно не обращает на них внимания. Вот тогда и можно неожиданно напасть и захватить крепость...
У каждого варианта были свои преимущества и свои недостатки. В первом случае нам бы пришлось бы преодолевать высокие каменные стены с дозорными поверху, зато нам помогала темнота (тем более что ночь обещала быть безлунной). Во втором случае пришлось бы переодеваться людьми, чтобы обмануть охрану и проникнуть в замок. Зато в случае успеха можно было внезапно ворваться внутрь и учинить настоящую бойню...
Мой брат Эльтер выступил за второй вариант. В принципе, ничего сложного в нем не было. Следовало рано утром захватить несколько повозок, следующих на рынок, и переодеться в крестьянские одежды (людей же на время можно усыпить – для безопасности), потом под видом крестьян подъехать к воротам и попытаться проникнуть внутрь. Если охрана что-то заподозрит – напасть на нее и перебить. Главное, захватить надвратную башню и дать время подойти всему отряду. Тогда нас будет уже не остановить… Такое, кстати, уже было однажды – именно такой способ использовал некогда наш отец, отважный Тирель.
В лесу эту замечательную историю рассказывают и пересказывают постоянно – еще бы, никому другому повторить подобное пока не удавалось.
Случилась эта история много лет назад, когда Тирель был еще совсем молодым воином. Гвардейцы князя (еще старого, Ричарда, отца нынешнего Редрика) обманом захватили хранителя нашего Храма, премудрого Сареля, и заточили в подвалах крепости. Они считали, что без главного священника наш дух ослабнет, и мы не сможем противостоять их натиску. Но люди просчитались.
Отец с друзьями вызвался освободить Сареля. Они, юные и бесстрашные воины, подкараулил на дороге небольшой обоз, везущий в замок оброк из дальнего заозерного баронств, и после небольшой стычки захватили его. Людей на время отвели в лес под присмотр эльфов, а сами переоделись в дружинников и в таком виде явились в крепость.
Замаскироваться им было не трудно: мы, эльфы, в принципе, мало чем отличаемся от людей. Выдают лишь длинные уши да слишком тонкие пальцы, но их легко скрыть: на голову – солдатский шлем, на руки – кожаные перчатки, и готово, ничего не заметно. Тирель с друзьями именно так и поступил. Более того: чтобы добиться еще большего сходства, они надели под кольчуги по несколько курток – люди обычно гораздо толще и массивнее нас, эльфов. Для довершения сходства друзья еще слегка испачкали лица грязью и обрезали слишком длинные, светлые волосы. После этого даже вблизи их нельзя было отличить от обычных дружинников.
В таком виде они и прибыли в замок. Тирель специально выбрал время перед самым закрытием ворот, когда охрана торопится поскорее закончить все дела и сесть за ужин. Разлить по чарке вина, съесть добрый кусок мяса…
Расчет оказался верен: солдаты не стали досматривать телеги и проверять дружинников, а сразу направили на склады. Пока княжеские слуги выгружали бочки с мешками, Тирель незаметно обследовал подвалы замка и нашел премудрого Сареля - тот был заточен в одной из дальних камер.
В это время его друзья усердно потчевали стражников баронским вином – так сказать, проставлялись за знакомство. Люди (и в особенности - солдаты) весьма неравнодушны к хмельному, вот они и воспользовались этим обстоятельством.
Несколько кувшинов крепкого, заозерного вина, откупоренных в честь успешной поездки и новых друзей, быстро сделали свое дело – охранники заснули. Тогда Тирель достал у одного из них ключи и освободил Сареля, а заодно – и всех других пленников. Потом эльфы тихо и незаметно покинули замок, не забыв, конечно, крепко связать стражников.
Когда утром солдаты продрали глаза, то к своему ужасу обнаружили, что вчерашние собутыльники исчезли вместе со всеми пленниками, в том числе и премудрым Сорелем. Говорят, князь Редрик (тогда еще молодой наследник), лично возглавил погоню за беглецами, но никого, разумеется, не поймал. Эльфы в это время были уже далеко – почти в наших владениях.
Старый князь не стал поднимать шум и устраивать карательный поход против лесного народа, так как понимал, что король не одобрит его действия. В конце концов, он сам был виноват – незачем захватывать священника эльфов, а уж коли пленил, то охранять его следовало как зеницу ока, а не поручать это важное дело ленивой замковой страже. Кстати, охранников, проспавших побег, примерно наказали – прилюдно высекли на рыночной площади и с позором выгнали из крепости. И никому не было их жалко…
После этого мой отец и получил свой почетный титул - «отважный». Конечно, эта вылазка особого вреда людям не принесла, но зато показала, что даже князь не может чувствовать себя в полной безопасности за высокими крепостными стенами.
Вот мой брат Эльтер и предложил повторить подвиг отца – переодеться крестьянами, проникнуть в замок и нанести удар изнутри, пока охрана не очухалась. Разумеется, на дело должны были пойти самые храбрые и отчаянные воины, которые перебьют стражников и захватят надвратную башню. Тогда подъемный мост останется опущенным, ворота – открытыми, и наш отряд без труда ворвется в крепость. И после этого как минимум половина гвардейцев не доживет до следующего утра…
Князю же Редрику будет преподан отличный урок – нечего нарушать Договор и нападать на эльфов! Конечно, хорошо было бы убить и его, но нельзя – это неминуемо приведет к началу большой войны.
Дело в том, что в случае гибели Редрика король Питер Второй, хочет он того или нет, но вынужден будет выступить за своего вассала. И тогда большой войны не избежать. Если даже сам монарх не соизволит принять участия в походе (что вполне вероятно), то все равно найдется немало желающих помахать оружием и полязгать доспехами. Одних привлечет возможность прославиться или продвинуться по военной службе, других – захватить кусок эльфийской земли под свой замок.
Бароны, особенно заозерные, в последнее время плодятся, как кролики, и их младшие сыновья, чтобы как-то прокормиться, вынуждены идти в королевскую армию. У них одна надежда - через двадцать-тридцать лет получить за верную службу небольшой клочок земли. Его, конечно, вполне хватит, чтобы построить дом, завести небольшое хозяйство и даже разбить огород, но как прокормиться с этой малости? Ни пшеницы не посадить, ни скот не выпасти…
Не удивительно, что молодые люди так и рвутся в бой – если отличиться и проявить храбрость, то можно в качестве награды получить часть эльфийской земли. Таков закон королевства: треть завоеванных территорий отходит королю, другая – его друзьям и родственникам, а последняя – обычным офицерам. И тогда не нужно ждать милости от монарха, чтобы на склоне лет получить крошечный надел, построить дом, спешно жениться, заделать пару детишек и наконец-то зажить под старость настоящим бароном…
…Вот все эти соображения и перевешивали ту выгоду, которую мы могли получить от смерти Редрика. Нет, пусть уж он живет, наша же задача - примерно наказать князя и, по возможности, унизить. А что может быть позорнее и унизительнее, чем вторжение эльфов в родовой замок? Хуже - только позорное бегство с поля боя…
Если мы выставим Редрика на всеобщее осмеяние, то он вряд ли сможет претендовать на королевскую корону, значит, наша задача будет выполнена. К тому же мы преподнесем князю хороший урок и жестоко отомстим за наших братьев…
Бой в тесных дворах и закоулках замка обещает быть кровавым, и я не сомневаюсь, что от наших рук падет достаточно много людей. В беспощадной схватке сойдутся эльфы и княжеские гвардейцы. Кто кого? Наша храбрость и доблесть против их силы и военной мощи…»

Глава десятая

Сегодня я решил прийти домой пораньше – надо же отдохнуть от всех этих дел. Верочкины эскизы посмотрел, одобрил и подумал, что можно завершить всю работу через день-два – как раз к возвращению шефа. Пусть порадуется и нас заодно похвалит. Может, и рубликов отстегнет от щедрот своих… А то у меня совсем мало осталось – деньги, оставленные Ленулей на хозяйство, неожиданно быстро закончились. Хорошо, что у меня было кое-что в заначке, но все равно придется экономить и тянуть.
По дороге домой я забежал в магазин – в холодильнике, наверное, уже мышь от голода повесилась. Взял сосиски (любимое мое блюдо еще со студенческих времен), немного колбасы и сыра. На сегодня хватит, а завтра куплю еще что-нибудь.
Дома вся семья оказалась в сборе (за исключением Ленули, разумеется): Степка, как всегда, резался в компьютерные игры, Машка слушала музыку у себя в комнате, а Бобик спокойно дрых на диване. На мое относительно раннее появление отреагировал лишь он – тут же побежал к холодильнику. Знает, подлец, где самое вкусное у нас хранится!
Я сварил на нас с ним сосиски (Машка сказала, что поела в институте, а Степка на предложение перекусить пробурчал что-то невразумительное), наделал бутербродов, и мы с Бобиком замечательно поужинали. Не слишком изысканно, зато быстро и питательно. После чего он потянул меня на улицу – гулять. Идти не хотелось, но пришлось – иначе Бобик справит нужду прямо в коридоре. С этим у него просто – сказываются дворовые мамочкины гены.
Я оделся потеплее, натянул шапку на уши и крикнул сыну:
- Я пошел с Бобиком!
- Домой вернешься? – поинтересовался отпрыск.
- Это как получится, - ответил я.
Про себя же подумал: «Конечно, приду - а куда ж денусь? Скорее мир рухнет, чем Ленуля отпустит меня на свободу…»
В парке было темно и сыро, из собачников - почти никого. Все логично: сделали свои дела по-быстрому и сразу домой. Бобик принялся тщательно изучать кусты, я в это время курил. Вредная привычка, конечно, но бросить не могу (да и не хочу) – с сигаретой легче думается. К тому же перекуры – почти законный повод для небольшого отдыха во время работы.
Вдруг мой пес сделал стойку и рванул куда-то в темноту. «Бобик, - закричал я, - назад!» Но куда там – он меня не слышал. Вот, черт возьми, подумал я, придется теперь искать по всему парку.
Вздохнув, я отправился обследовать окрестности. Через пять минут пропажа обнаружилась – Бобик, спрятавшись в кустах, активно обрабатывал какую-то сучку. Маленькую, беленькую, явно породистую… И когда только, негодник, успел снюхаться? Прямо Казанова какой-то!
Приглядевшись, я понял, что сучка – это наша хорошая знакомая, та самая болонка, которую мы недавно искали с потрясающей блондинкой. Тогда все понятно: у нее течка, и она, видимо, еще в прошлый раз положила на Бобика глаз. А теперь, смывшись от хозяйки в очередной раз, очень удачно встретила кобелька своей мечты…
Значит, где-то рядом должна находиться и ее хозяйка. Точно – вон она бегает по аллее и зовет свою любимицу: «Габи, Габи!». Я вышел из кустов и направился к блондинке. Та сразу меня узнала:
- Здравствуйте! Представляете, эта противная Габи опять от меня убежала. Только отвернулась – а ее уже нет.
- Кажется, я могу вам помочь, - кивнул я на кусты. – Ваша собачка там.
- Правда? Ой, спасибо, а то я не знаю, что делать…
С этими словами блондинка скрылась в кустах. Через секунду оттуда донесся ее истошный визг:
- Ты что делаешь, мерзавец? Ты на кого залез? Вот я тебя! На, получай!
Раздался звук удара (видимо, поводком), а потом – визг моего пса. Я бросился на помощь Бобику. Передо мной открылась картина маслом: пес изо всех сил старался над болонкой (причем та получала от процесса явное удовольствие), а над ними обоими грозно нависала разъяренная блондинка. В руках у нее был поводок, которым она, видимо, и собиралась как следует отходить моего бедного Бобика.
- Девушка! – закричал я. – Нельзя бить собак! Разве вы не видите – у них любовь!
- Любовь? – взвилась блондинка. – Я им покажу - любовь! Я не для того столько денег на Габи потратила, чтобы ее какой-то паршивый пес в кустах отодрал!
Блондинка, конечно, употребила более сильное и понятное слово, но я его здесь приводить не буду. Мне, как хозяину, стало обидно за Бобика:
- Почему же - паршивый? У нас, между прочим, папа - настоящий ротвейлер, призер международной выставки. Мама, правда, немного подкачала, но это ведь не важно... Главное, как говорится, чтобы человек был хороший.
- Очень даже важно! – взвизгнула блондинка. – Мы готовили Габи к показу, а потом у нее должна была быть случка с чемпионом города. Как вы не понимаете: Габи – это элитная собака, она не может с кем попало…
- Но ведь смогла же, - возразил я, показывая на болонку.
Та улыбалась – видимо, Бобик ей понравился. Тот тоже был вполне счастлив – так и лучился удовольствием. Парочка закончила свои дела и теперь приводила в порядок шерстку.
Габи подошла к хозяйке и требовательно тявкнула – веди, мол, дорогая, домой, я все свои дела уже сделала. После бурной любви хорошо бы поужинать, желательно вкусной курочкой, а потом – и на бочок. Блондинка задохнулась от негодования:
- Ах ты, тварь! Если думаешь, что после этого я стану тебя кормить, то глубоко заблуждаешься! Нашла себе кобеля – вот и живи с ним!
Блондинка бросила поводок на землю и решительно направилась к выходу из парка. Мы с Бобиком застыли в недоумении:
- Ну, и что нам теперь делать? – спросил я у пса.
Тот лишь растерянно гавкнул – видишь, хозяин, как все обернулось-то... Кто же мог знать?
Я почесал в затылке, потом поднял поводок и пристегнул Габи.
- Ладно, дорогая, пошли к нам домой. Раз хозяйка тебя бросила, придется мне о тебе позаботиться. В конце концов, ты нам теперь не чужая. Почти невестка, можно сказать.
Бобик полностью одобрил мои намерения – радостно завилял хвостом и побежал рядом. Так, втроем, мы и вернулись с прогулки.
Войдя в квартиру, я первым делом постучался в комнату к Машке:
- Выйди-ка на минуточку.
Музыка стихла, и дочь открыла дверь.
- Слушай, - сказал я ей, - ты, кажется, давно мечтала о маленькой собачке?
- Папа, это было одиннадцать лет назад, когда я только пошла в школу, - всплеснула руками дочь.- Вспомнил, называется!
- Неважно, - отмахнулся я, - лучше поздно, чем никогда. Вот, получай подарок!
С этими словами я протянул ей поводок. Машка увидела болонку и засюсюкала:
- Ой, а кто это у нас? И какая миленькая! Папа, где ты ее взял? Просто чудо!
- Теперь она член нашей семьи, - торжественно объявил я. – В некотором роде – жена нашего Бобика. Так что прошу любить и жаловать. Зовут ее Габи, и, судя по всему, она страшно породистая и дорогая.
Я вкратце рассказал Машке события последнего часа. После чего она прониклась к собачке еще большей любовью:
- Бедненькая моя, злая хозяйка бросила тебя? Ну, ничего, у нас тебе будет очень хорошо.
В коридоре показался Степка. Он выслушал историю Габи и резонно заметил:
- Ее хозяйка может подать на нас в суд – за причиненный ущерб.
- Ха, пусть попробует, - усмехнулась Машка. – Слышал пословицу: сучка не захочет, кобелек не вскочит? Тот самый случай. Насилия не было – она сама захотела, так что и ущерба никакого быть не может. Самой следовало следить за своей собачкой! В конце концов, мы можем подать и встречный иск – за совращение нашего пса. Он ведь у нас был девственником…
Степка равнодушно пожал плечами (мне-то что, это ваши дела) и скрылся у себя в комнате. Машка занялась болонкой, а я пошел на кухню приготовить для нашей гостьи что-нибудь вскусненькое. Наверняка она привередлива в еде – хозяйка ее выглядит дорого, упакована по полной программе, значит, деньги есть. Себя, любимую, холит и собачку балует... Чем бы угостить Габи?
В холодильнике ничего, кроме замерзших макарон и сосисек, не обнаружилось. Я вздохнул и бросил то и другое на сковородку. Пусть привыкает. Жизнь – суровая штука, что ни говори…
Вскоре в кухне показалась влюбленная парочка – Бобик и Габи. Я достал еще одну миску и честно разделил еду пополам.
- Считайте, что это ваш свадебный ужин, - сказал я. – Марша Мендельсона я вам, к сожалению, исполнить не могу, но место для брачного ложа найду.
Вопреки моим опасениям, Габи с удовольствием умяла макароны с сосисками и даже залезла в миску Бобика. Проголодалась, бедненькая, после такой любви… Я между тем обустраивал их брачное ложе. Наш пес спит обычно на кресле, поэтому я положил подстилку для Габи возле него. Пусть голубки проведут ночь вместе…
Когда позже я зашел комнату, то увидел, что влюбленная парочка крепко спит. Причем Габи лежала на кресле, а Бобик – на подстилке. Вот так всегда, философски заметил я, умеют женщины в нашей семье устраиваться. Приведешь ее домой, а через минуту она уже всем командует…
Перед сном я решил немного почитать. В комнате было тихо, только слышалось мерное, убаюкивающее тиканье часов. Благодать Божия! Вот бы так всегда … Я открыл книгу и углубился в чтение.

***

«…Засаду мы решили устроить в небольшой рощице у замка. Немного далеко, но что делать – ближе ничего подходящего не нашлось. Люди, опасаясь нашего нападения, вырубили у крепости все деревья. Зато через рощу проходила дорога, по которой крестьяне возили на рынок свои товары, и в принципе место для нападения было очень удобным: деревья большие, вековые, кроны густые – легко спрятаться.
Долго ждать не пришлось – вскоре после восхода солнца показались первые обозы. Два мы пропустили – слишком много народа, а вот на третий напали. Он как раз нам подходил – две телеги, груженые мешками с мукой, пятеро крестьян.
Мы обрушились на людей сверху, прямо с деревьев, так что они даже опомниться не успели. Впрочем, я думаю, крестьяне и не стали бы сопротивляться – они не воюют с нами, предпочитают решать вопросы мирно. А если и встречаются где-нибудь в лесу с эльфами, то просто поднимают руки вверх, показывая, что не вооружены и сражаться не хотят.
Мы быстро связали крестьян, а для надежности еще и усыпили. Колдовство простое, даже примитивное, но очень надежное – продрыхнут до самого вечера. Затем мы спрятали спящих в кустах, а одежду забрали себе. Было решено, что в замок пойдут пятеро: Эльтер (как старший воин, глава группы), опытные Лаор, Клос и молодые Миэль и Лаэль (братья-близнецы). Я тоже хотел идти, но Эльтер мне категорически запретил. Обидно, конечно, но что делать: он - мой командир, а в походе я обязан слушаться старшего беспрекословно.
Эльфы начали переодеваться, и тут неожиданно возникла проблема – на Клоса одежда не налезала. Крестьянин, видимо, был небольшого роста, и на могучем Клосе короткие штаны и куртка смотрелись просто нелепо – сразу видно, что с чужого плеча. Да и на других воинах они смотрелись бы тоже плохо…
Мы, эльфы, как я уже говорил, очень похожи на людей, но гораздо стройнее и выше ростом. Толщину, в принципе, можно набрать – надев под куртку несколько рубах, но как быть с ростом? Его-то не скроешь… Вот и получились, что Клосу штаны оказались по колено, а рукава куртки - по локоть. Глава клана Клаар задумчиво повертел в руках крестьянскую одежонку, а потом внимательно посмотрел на меня:
- А ну-ка, Альмир, примерь!
- Но он только младший воин, - попытался возразить Эльтер, - ему еще рано участвовать в таком задании…
- Ничего, - успокоил его Клаар, - ты за ним присмотришь. А в бою нам важен каждый, даже молодой. К тому же я уверен, что сын отважного Тиреля в бою не струсит и проявит себя с самой лучшей стороны. Так ведь, Альмир?
- Точно, не подведу, - уверенно кивнул я и начал натягивать на себя крестьянские штаны и куртку.
Мне они оказалась почти впору – по крайне мере, было не слишком заметно, что чужие. Подумаешь, слегка малы – подросток неожиданно вымахал, а купить новые не успели. Или денег нет: крестьяне – люди прижимистые, носят одежду до последнего, пока совсем не развалится. К тому же, судя по всему, пойманные нами селяне были довольно бедными: лошади – тощие, чуть живые, телеги – старые, скрипучие, одежда – латаная-перелатанная, мешки – с многочисленными заплатками…
Внешне я очень походил на крестьянского подростка – щуплый, узкоплечий, угловатый. Свои длинные уши я прикрыл соломенной шляпой, а руки обмотал грязными тряпками – будто болят. Вот и получился натуральный сельский отрок лет пятнадцати, даже вблизи не отличишь. Свой меч и кинжал я спрятал под одеждой, а лук положил в телегу между мешками, чтобы в случае необходимости можно было легко достать. Так же поступили и остальные эльфы. И вскоре наша маленькая группа выступила в поход.
- Разговаривать со стражниками буду я, - предупредил всех Эльтер, - я лучше знаю, что и как им сказать. А ты, Альмир, от меня – ни на шаг! И без споров!
Я кивнул. Возражать брату не собирался – уже счастье, что меня взяли на это задание. Будет чем потом похвастаться перед друзьями. Они-то еще ученики, а я уже младший воин, принимал участие в настоящей битве!
Наш план был прост: войти в замок вместе с другими крестьянами, неожиданно напасть на охрану и захватить надвратную башню. Главное – не дать людям поднять мост и закрыть ворота. И, как только башня окажется в наших руках, подать сигнал, и наш отряд помчится на помощь. А до его подхода придется удерживать ворота самим. Вот и важно было провернуть дело тихо, без шума. Эльтер и его друзья, конечно, хорошие воины, но если налетят многочисленные гвардейцы князя, долго нам не выстоять…
…День только начался, но на дороге было уже много народа. Все спешили в замок – что-то продать, что-нибудь купить или просто узнать последние новости. Слухи о приближающейся войне взбудоражили всех, особенно крестьян – по ним она ударит в первую очередь…
На нас внимания не обращали – таких телег, как наши, было полно, и все они спешили на рынок. Кому интересны пятеро бедно одетых крестьян, везущих муку на продажу? Нас иногда приветствовали кивками, мы отвечали тем же.
У моста находились стражники – они осматривали гостей и взимали дань с повозок и ручной клади. Бродяг и нищих в замок не пускали – распоряжение князя, а с мелких торговцев и крестьян брали по десять монет с телеги или по одной с мешка. Деньги у нас были – мы позаимствовали у наших плененных крестьян, и проблем вроде бы не предвиделось...
Но пройти в замок сразу не удалось. На мосту неожиданное возникло препятствие – молодой деревенский парень не справился с лошадьми, и телегу с бочками развернуло попрек дороги. Стражники, размахивая пиками, пытались заставить его съехать с моста, но не пока получалось. От испуга деревенский олух орал на лошадей и беспорядочно дергал за вожжи, что еще больше осложняло ситуацию. Бедные лошади совсем обалдели от шума и криков и, не выдержав ударов, резко внезапно рванули в сторону. Телега опрокинулась, и увесистые бочки с грохотом раскатились по мосту.
Командир стражников, окончательно выйдя из себя, сдернул незадачливого олуха с повозки и принялся охаживать древком пики, приговаривая: «Куда прешь, болван, не видишь разве, где люди ходят?» Вокруг тотчас собралась толпа - посмотреть на бесплатное развлечение. Зеваки сочувствовали парню, но в то же время одобряли и стражника – всем хотелось поскорее попасть на рынок. Над мостом неслись отчаянные вопли возницы, перемежаемые крепкими солдатскими ругательствами.
Постепенно толпа у моста росла. Сзади напирали опоздавшие, которым тоже хотелось посмотреть на бесплатное зрелище, спереди, из замка, на помощь стражникам спешили гвардейцы.
Солдаты кулаками и пинками принялись разгонять зевак, очищая проезд для повозок и всадников. Вдобавок ко всему в воротах показалась конная процессия - это спешил куда-то князь Редрик со своей многочисленной свитой.
- Вот он, счастливый случай, - прошептал Эльтер, показывая на князя, - как только он поравняются с нами, бросимся на него. Захватим Редрика и заставим дорого заплатить за смерть наших братьев!
- Но князя нельзя убивать, - прошептал я, - Клаар строго-настрого запретил делать это.
- А мы и не будем, - успокоил меня Эльтер, - возьмем в плен, а потом потребуем убрать своих солдат подальше от наших границ. И заодно выставим князя посмешищем перед всеми - хорош воин, если попался в плен эльфам!
- Клаар не одобрит этого, - покачал головой опытный Лаор, - лучше пусть все идет так, как мы решили. Нас всего пятеро, а на мосту полно стражников, да еще гвардейцы князя… Перебьют нас, как цыплят!
- Нет, не успеют, - возразил Эльтер, – за нами внезапность и натиск. Нападем разом, захватим князя – и ноги. Пока гвардейцы очухаются, мы уже далеко будем, в лесу. А там и родные деревья помогают… Стражники же нам не страшны – они могут только мирных крестьян гонять да поборы с торговцев взимать...
Лаор пожал плечами и нехотя согласился: все-таки Эльтер - командир, значит, его слово – закон. Хотя, признаюсь, мне его план тоже показался не слишком уж удачным. Было у меня какое-то нехорошее предчувствие…
Между тем стражники ударами и руганью расчистили дорогу, и княжеская кавалькада вступила на мост. Впереди ехал князь Редрик, за ним – капитан Венер, начальник личной охраны, затем друзья князя и десяток гвардейцев в качестве охраны. По бокам бежали простые солдаты, расталкивая крестьян и освобождая больше места для проезда. Несчастного парня с телегой наконец убрали с моста – его повозку и бочки просто скинули в реку, а лошадей отвели в замок. Нескоро он получит их обратно…
Нас тоже подвинули – солдаты приказали встать на обочине. Эльтер кивнул – делайте, что говорят. Я с братом был на первой повозке, Лаор и братья-близнецы – на второй. Вот наконец княжеская кавалькада поравнялась с нами нам, я вблизи увидел лицо Редрика - надменное, с тонкой, презрительной улыбкой на губах.
- Пора! – крикнул Эльтер и выхватил меч. Одним прыжком он достиг князя и ловко сшиб с седла. Лаор бросился на капитана Венера, а Миэль с Лаэлем атаковали гвардейцев-охранников. Я, согласно приказу брата, должен был обстреливать из лука солдат – чтоб не мешались.
Что я и делал с превеликим удовольствием. Две стрелы – и два стражника повалились на землю, держась за горло. Наши тонкие стрелы пронзают людей насквозь... Особенно из большого боевого лука.
Внезапное нападение дало нам преимущество – князь был схвачен и оглушен, капитан Венер и пара гвардейцев – серьезно ранены, а несколько солдат – убиты. На дороге началась паника – крестьяне, поняв, что попали в переделку, бросились врассыпную. Защищать Редрика никто не решился - своя шкура ближе к телу. За ними поспешили прочь и господа, друзья князя: они тоже не захотели рисковать своими драгоценными жизнями.
У ворот замка образовалось настоящее столпотворение – одни бежали в замок, чтобы укрыться за высокими стенами, другие (в основном стражники и гвардейцы) – стремились на мост, чтобы помочь своему господину. Люди падали, давили друг друга, лошади, подгоняемые ударами кнутов и криками, отчаянно били копытами, но не могли сдвинуться с места – вся дорога оказалась забита телами. Отовсюду слышались громкие стоны и мольбы о помощи…
Несмотря на неразбериху, наши воины действовали четко и слажено. Эльтер взвалил оглушенного князя на плечи и оттащил к нашей телеге, Лаор, Миэль и Лаэль прикрывали его. Брат приказал мне покинуть поле боя и доставить ценный груз в лагерь, а сам с эльфами остался, чтобы задержать наступавших солдат.
Я что есть силы хлестнул лошадей и понесся к роще – звать на помощь остальных. Понятно, что четверо эльфов (даже храбрых и умелых) не смогут выдержать натиск нескольких десятков гвардейцев, уже спешивших на помощь своему господину. Внезапное же появление всего нашего отряда способно резко изменить весь ход сражения – слаженный удар наших двадцаток наверняка обратит солдат в бегство и заставит укрыться за стенами замка. А, пока они будут отсиживаться и ждать подмоги, мы спокойно доберемся до нашего леса. В принципе, все так и случилось бы, если…
Если бы не внезапно появившийся князь Вальдемар со своими дружинниками. Его, очевидно, и ехал встречать Редрик, когда мы напали на него.
Вальдемар и Редрик были соседями, более того – друзьями и близкими родственниками (они женаты на родных сестрах), а потому часто виделись. Они любили попировать и поохотиться на зайцев, поля же вокруг замков были весьма богаты на длинноухих. Псовые охоты и пьянки являлись любимейшими развлечениями для обоих аристократов – так они отдыхали от нудных жен и скучных семейных обязанностей.
Вальдемар мгновенно оценил ситуацию и приказал дружинникам атаковать нас. И лично, размахивая внушительного вида мечом, бросился в самую гущу схватки. Положение Эльтера и остальных эльфов стало чрезвычайно опасным: с одной стороны их теснили гвардейцы Редрика, а с другой наседали солдаты Вальдемара. Тридцать-сорок человек против четырех воинов… Это уже была не битва, а отчаянная схватка за жизнь.
Что мне оставалось делать? Я быстро сообразил: пока доберусь до отряда, пока Клаар и наши двадцатки подойдут, все будет уже кончено. Поэтому я поступил так, как велело мне сердце: развернул коней и помчался обратно к замку. Немного не доезжая до моста, я резко осадил лошадей, встал во весь рост и снял с головы соломенную шляпу – чтобы всем были видны мои эльфийские уши. Потом приподнял бесчувственного князя Редрика и приставил к его горлу кинжал.
- Князь Вальдемар, - что громко крикнул я, - посмотри сюда!
Меня услышали – сразу же несколько солдат повернулось в мою сторону. Я поднял Редрика еще выше, чтобы всем было хорошо видно, и крикнул еще раз:
- Я хочу говорить с князем Вальдемаром!
Пара гвардейцев кинулась было в мою сторону, но я громко озвучил свои намерения:
- Если подойдете, я перережу Редрику горло!
Князь Вальдемар меня заметил и сделал гвардейцам жест, чтобы остановились. Те нехотя повиновались. Я быстро оглядел поле боя: Лаор и Миэль стояли, прижавшись спиной друг к другу, Лаэль сидел у телеги, держась за окровавленный бок, Эльтера нигде не было видно.
- Что тебе надо, эльф? – крикнул князь Вальдемар.
- Хочу прекратить сражение, - ответил я. – Князь, позволь нам уйти, и я сохраню жизнь Редрику.
Вальдемар несколько минут молчал, оценивая ситуацию. С одной стороны, Редрик был его другом и близким родственником, а с другой… В случае смерти князя Вальдемар становился опекуном его малолетнего сына Клауса и получал в свое распоряжение земли, замок и немалую казну. А ведь любимый племянник может и не дожить до своего совершеннолетия. Скажем, внезапная болезнь или несчастный случай на охоте… И тогда Вальдемар становится полноправным хозяином всего огромного княжеского состояния…
Я догадался, о чем думает князь, потому громко крикнул, чтобы меня услышали все гвардейцы:
- Не думаю, Вальдемар, что ты сможешь оправдаться перед королем, если Редрик сейчас погибнет. Глаз слишком много… Гвардейцы подтвердят, что ты приложил недостаточно усилий, чтобы спасти князя. И будут свидетельствовать на суде против тебя…
Вальдемар нехотя кивнул, признавая мою правоту.
- Ладно, эльфы, я отпущу вас. Слово князя! Но и ты дай мне свое слово, что не убьешь Редрика!
- Даю слово, - крикнул я, - что оставлю князя Редрика живым и невредимым, если ты позволишь нам сейчас уйти.
- Расступитесь! – приказал своим дружинникам и гвардейцам князь Вальдемар.
Солдаты повиновались. Лаор и Миэль подхватили раненого Лаэля под руки и притащили к телеге.
- Где мой брат? – спросил я.
- Убит, - кратко ответил Лаор, - зарублен гвардейцами.
- Без него я не уеду, - твердо пообещал я.
Лаор и Миэль молча взвалили Лаэля на телегу. Он стонал и держался за бок – из-под ладони сочилась черная кровь.
- Без брата я не тронусь с места, - подтвердил я свое решение и крикнул Вальдемару: - Там был еще один эльф. Если он убит, отдайте мне его тело!
- Забирай, - пожал плечами князь, - нам дохлый эльф ни к чему.
Я соскочил с телеги, но Лаор остановил меня:
- Я сам схожу за ним.
- Нет, - покачал я головой, - это мой долг, долг младшего брата. А вы пока покараульте Редрика, чтобы не сбежал ненароком.
Я двинулся к гвардейцам. Князь Вальдемар подал знак, и солдаты расступились. Я увидел Эльтера. На него было страшно смотреть – сплошные раны, ни одного живого места. Кровь пропитала всю одежду, натекла лужей на землю. Но его рука все еще сжимала меч…
- Как зовут тебя, храбрый эльф? – обратился ко мне князь Вальдемар.
- Альмир, сын отважного Тиреля, - гордо ответил я.
- Я хорошо запомню это имя, - кивнул князь. – Скажи мне, Альмир, почему вы напали на Редрика?
- Он нарушил Договор - его люди убили наших дозорных.
- Что ж, война есть война, - философски заметил князь, - мы убиваем вас, эльфов, вы убиваете нас, людей. И вряд ли когда-нибудь это прекратится… По крайней мере, не при моей жизни. Ладно, эльф, уговор есть уговор – ты можешь забрать тело своего друга.
- Это мой брат, - тихо ответил я.
- Ты вправе им гордиться, - склонил голову князь, - он храбро сражался и погиб, как настоящий солдат.
- Как настоящий эльф, - поправил я.
Князь снова кивнул.
- Ладно, думаю, на этом все, - произнес он, убирая меч в ножны. - Надеюсь, ты сдержишь свое слово, Альмир?
- Мы, эльфы, всегда держим данное слово, - резко ответил я, - в отличие от вас, людей. Как только мы окажемся в безопасном месте, я отпущу Редрика. Но не вздумайте нас преследовать – иначе эльфийская стрела может попасть и в тебя, князь.
- Что ты! – махнул рукой Вальдемар. – Я не такой сумасшедший, как мой свояк. Не скажу, что я люблю вас, эльфов, но и ненавидеть вас мне особенно не за что. Вы не трогаете меня, я – вас… Кстати, чем вы так разозлили Редрика? Он даже слышать о вас не может! Только и твердит все время: «Надо уничтожить подлых эльфов, всех до единого!»
Я не ответил. Что тут скажешь? Озвучить наши предположения относительно расчетов Редрика на трон? Так Вальдемар наверняка и сам хорошо знает честолюбивые планы своего родственника – раз постоянно с ним общается. А других серьезных причин воевать с нами него не было...
Я поднял тело брата и на руках понес к своим. Мы положили Эльтера рядом с раненым Лаэлем и все еще бесчувственным Редриком и погнали лошадей к роще. Князь Вальдемар и гвардейцы скрылись в замке, солдаты остались помогать раненым и убирать мертвых.
Мы шли по дороге медленно и уже не таясь. Крестьяне, заметив нас, разбегались в разные стороны. Никто не хотел попасть под горячую руку эльфа, который только что чуть было не убил самого князя Редрика.
В роще нас встретил Клаар. Он внимательно выслушал рассказ о неудачном нападении, осмотрел рану Лаэля и приказал помочь ему. Один из целителей тут же наложил лечебное заклинание, останавливающее кровь. Через несколько дней рассечение затянется – благо, рана не была смертельной.
Глава клана молча постоял возле тела моего брата.
- Скажи, Альмир, - обратился он ко мне, - как ты сам думаешь – был прав Эльтер, когда приказал напасть на князя Редрика?
- Нет, - честно ответил я. – Это была ошибка. Нам надо было придерживаться старого плана…
- Я тоже так считаю, - кивнул Клаар, - хорошо, что и ты это понимаешь. Теперь ты в своей семье за главного, и должен понимать, какая огромная ответственность ложится на твои плечи. От твоих решений будет зависеть будущее твоих родных и целого клана. Но я всегда с тобой и готов помочь, если понадобится. Помни это.
- Что я должен сказать матери? – тихо спросил я.
- Что Эльтер погиб, как герой, - ответил Клаар. – Я позабочусь, чтобы все считали именно так.
- Спасибо, - искренне поблагодарил я.
- Нам придется отойти в лес, - с сожалением продолжил Клаар, - после того, что произошло, мы уже не сможем продолжить поход. Браться остаются неотомщенными. Пока…
- А что делать с Редриком? – поинтересовался я.
- Отпусти, - приказал Клаар. – Мы, эльфы, всегда держим свое слово. Ты же сам так сказал князю Вальдемару.
Вскоре наш отряд двинулся в обратный путь. На телеге мы везли раненого Лаэля и убитого Эльтера. Князя Редрика я оставил в роще – он скоро придет в себя и сможет сам вернуться в замок. Свое слово я сдержал.
Печально и безрадостно было наше возвращение домой. И даже птицы своим пением не приветствовали нас в лесу…»

Глава одиннадцатая

Утром я вывел Бобика и Габи на прогулку, причем болонку, учитывая ее склонность к побегам, взял на поводок. Мой пес радостно обнюхивал кусты, а наша гостья жалась к ногам – замерзла, наверное. И то правда – ночью подморозило, и лужи покрылись тонким ледком, который громко хрустел под ногами и ломался.
- Мужчина, постойте! – послышалось сзади.
Я обернулся – ко мне спешила блондинка, хозяйка Габи.
- Знаете, хочу взять ее обратно, - кивнула она на болонку, - я проплакала всю ночь и решила – это ведь не так страшно, что она… Правда ведь? Ну, родит она щенков не пойми от кого, мы потом их утопим – и все. А через полгода можно на случку с нормальным песиком, чемпионом…
Меня от этих слов аж всего передернуло.
- Девушка…
- Элла, - представилась она.
- Василий, - представился я, - очень приятно.
Хотя, честно говоря, приятно мне совсем не было – мысль о том, что щенков моего Бобика утопят в какой-нибудь грязной луже, претила моему интеллигентскому существу. Я человек добрый, люблю все живое, а тут беспомощных, слепых щенят посадят в мешок, отнесут куда-нибудь в лес и бросят в канаву с водой…
- Элла, – проникновенно сказал я, - у меня есть к вам встречное предложение: а давайте Габи пока поживет у меня. Поскольку мой пес в какой-то степени виноват в том, что случилось, то мне хотелось бы загладить его вину, хотя бы отчасти. Я беру на себя заботу о Габи и ее щенках – сам их пристрою, когда родятся. А потом вы заберете свою собачку и можете спокойно готовить ее к вязке – уже с породистым, элитным псом.
- Но я люблю Габи, как я без нее… - неуверенно протянула Элла.
- Вы не представляете, сколько возни с беременной собакой! – решил схитрить я. – Ее нужно кормить по часам, показывать врачам, регулярно делать уколы… А роды – так это вообще кошмар! Бессонная ночь, вызов ветеринара, куча мокрых, противных щенков… Не уверен, что вам это все это понравится.
- Да? – засомневалась Элла. – А вы сами-то справитесь?
- У меня огромный опыт по уходу за щенками, - соврал я, - в молодости только этим и занимался. Все говорят, что у меня настоящий талант к воспитанию молодого поколения, а его, как известно, не пропьешь.
- Ну, не знаю…
- Посмотрите, как мой пес любит вашу Габи, - привел я решающий аргумент, - уверяю вас, что мы с ним сделаем все, чтобы вашей девочке было у нас хорошо и уютно.
Очевидно, мои слова, а также поведение Бобика (он буквально не отходил от болонки) подействовали на Эллу. Она кивнула:
- Ну, ладно, вы меня уговорили. Но я очень люблю Габи и хочу знать, как она будет себя чувствовать во время этой беременности. Мали ли что…
- Не проблема, - уверил я блондинку, - я каждый день бегаю здесь с Бобиком и буду, разумеется, брать на прогулки и Габи. Таким образом, вы сможете утром или вечером, как вам удобней, видеться с ней. Даже домой ко мне можете зайти – проверить, так сказать, условия проживания. У меня квартира вот в этой серой девятиэтажке, - я кивнул на свой дом.
- А у меня - в той башне, - Элла показала на новый небоскреб, выросший недавно в нашем районе.
Что же, понятно – дорогой девушке полагается дорогая квартира. Площадь в этом элитном доме стоит, по моим сведениям, весьма немало.
- Мы с мужем купили здесь квартиру, чтобы быть поближе к природе, - пояснила Элла, показывая на парк, - чтобы дышать свежим воздухом и гулять с собачкой. Район мне понравился, хотя он и не такой престижный, как центр, где мы раньше жили…
- Зато здесь люди хорошие, душевные, - улыбнулся я. – Смотрите, как все удачно складывается: мы с вами - близкие соседи, можно сказать, однодворники. Вы будет видеть свою собачку постоянно, даже каждый день. Не беспокойтесь – Габи в надежных руках и крепких лапах, - показал я на своего пса, который нежно прижимался к болонке.
- Уговорили, - решилась Элла, - оставляю свое сокровище вам. Да, кстати, я знаю, что Габи довольно привередлива в еде, и ей нужны только свежие продукты – особенно теперь, когда она в положении… В общем, вот, возьмите. Это на питание и медицинские расходы…
Эмма протянула мне несколько крупных купюр.
- Что вы! – запротестовал я. - Не надо, у меня есть деньги!
- Но вы же сами сказали, что беременной собачке нужны витамины, особый уход, уколы… Вот я и хочу, чтобы вы всем этим ее обеспечили. Габи ни в чем не должна нуждаться! А о деньгах не беспокойтесь – у моего мужа их достаточно.
Я не нашел, что ответить. С одной стороны, брать деньги за Габи мне показалось несколько неправильным (тем более что Бобик был действительно виноват в сложившейся ситуации), а с другой стороны – болонке действительно требовалось усиленное питание. К тому же деньги, оставленные Ленулей нам на жизнь, были уже практически на исходе, и пополнения не предвиделось. Сегодня пятница, а она вернется только в понедельник, значит, предстояло тянуть или занимать у кого-то. А это делать мне очень не хотелось – не люблю быть обязанным.
Я вздохнул и взял купюры. В конце концов, бьют – беги, дают – бери, таковы правила нашей жизни. Кроме того если муж Эллы смог купить квартиру в этом престижном доме, значит, он человек далеко не бедный. И, думаю, не разорится, если малая толика его денег пойдет на любимую собачку жены.
Блондинка наклонилась к болонке:
- До свидания, Габи, поживешь пока у этого дяди, а я тебя потом заберу домой. И помни – мамочка тебя очень любит!
Мы обменялись с Эллой телефонами и расстались. Она, довольная, поспешила в свой небоскреб, я – в свою унылую, серую многоэтажку. Надо было быстренько позавтракать и бежать на работу.
...На работе все шло, как обычно. Славка филонил, Верочка корпела над рисунками. При моем появлении она мило улыбнулась и слегка кивнула. Правильно, незачем демонстрировать наши нежные отношения - вокруг слишком много чужих глаз и ушей.
Служебные романы обычно вызывают массу сплетен и пересудов, и в итоге это ни к чему хорошему не приводит. Вот Славке по большому счету все по фигу - сослуживцы и так прекрасно знают про его многочисленные любовные романы и увлечения, одной сплетней больше, одной меньше… Я же - другое дело: до сих пор у меня в отделе была прочная репутация примерного семьянина и классического подкаблучника. Зачем ее портить?
Я уселся за столом и принялся за работу. Как ни странно, но сегодня дело шло очень хорошо - уже к обеду проект был готов, хоть сейчас показывай заказчику. Я с удовольствием оглядел плоды рук своих (а также Славкиных и Верочкиных) и убрал рисунки в стол - от греха подальше. А то вдруг... Ну вот, теперь можно и почитать пару часиков.

***

«…Безрадостным и печальным было наше возвращение домой. Все уже знали о постигшей нас неудаче, а потому встречали молча. Не было ни радостных криков, ни обычных приветствий… Я шел возле повозки, на которой лежало тело моего брата, и смотрел себе под ноги – стыдно было поднять глаза. Да, формально я не виноват в его смерти, но все же… Не помог, не уберег, не защитил.
Я навсегда запомнил полный отчаянья и скорби взгляд матери, когда она увидела тело Эльтера. И тяжелую руку Клаара у меня на плече – крепись, Альмир, ты теперь в семье за старшего.
Потом был долгий и тяжелый обряд прощания с братом. Наш священник, премудрый Сарель, произнес положенные в таких случаях слова, друзья и родные постояли у его тела, а затем Эльтера захоронили под нашим семейный деревом – как велит наш древний закон. Все правильно: мы, эльфы, дети леса, значит, после смерти должны возвращаться в его объятья.
У каждой нашей семьи есть в лесу свое дерево - под ним покоятся близкие и родственники: члены клана, связанные единой кровью или узами священного брака. И чем древнее семья, тем больше у нее захоронений. Под нашим деревом, например, свободного места почти уже не осталось…
На протяжении торжественной церемонии рядом со мной стояла Нолли – как друг и будущий член семьи. Она находилась прямо за моей спиной, и я чувствовал ее молчаливую поддержку. А когда пришло время прощаться, Нолли подошла к телу сразу после меня – по праву невесты старшего мужчины в семье. Мать была третьей, за ней – мой младший брат Ольгер.
Потом мы вместе с родственниками и друзьями пили душистый настой из лесных трав и вспоминали те дела, которыми и прославился мой брат. Все говорили о его стойкости и мужестве, прославляли как умелого и храброго воина, отдавшего свою жизнь за клан. Это была почетная и даже желанная смерть. Умереть за свою семью, за свой род – что может быть достойнее для эльфа!
После обряда поминовения ко мне подошла Нолли.
- Что ты теперь будешь делать, Альмир? Обычай требует, чтобы ты отомстил за брата. Но не пойдешь же ты в замок один! А новый поход, судя по всему, состоится нескоро. Надо подождать, пока прибудут эльфы из соседних кланов, подготовить новый план... Да и большая война с людьми, если Клаар прав, уже не за горами, значит, придется отложит твою месть на неопределенное время...
Я просто пожал плечами – не знаю, что и когда буду делать. Но то, что отомщу за Эльтера, несомненно. И дело здесь не только в нашем древнем обычае, но и в том чувстве ненависти, которое я испытал по отношению к князю. Месть сжигала изнутри мое сердце…
Нолли решила пока переехать к нам – чтобы помогать матери по хозяйству и готовиться к свадьбе. Она сочла своим долгом поддерживать нашу семью в это трудное время, ведь за последний год мы потеряли уже двоих старших мужчин. Сначала погиб в стычке с солдатами мой отец, отважный Тирелль, а потом гвардейцы убили и моего старшего брата. Я стал главой семьи, хотя и не желал этого. Более того – боялся брать на себя такую ответственность. Но вот пришлось…
Поздно вечером в мою комнат заглянул Ольгер. Он был очень опечален смертью Эльтера и выглядел подавленным.
- Слушай, - попросил он, - возьми меня с собой!
- Куда? – механически спросил я.
- В поход, когда отправишься мстить за брата. Я знаю, что ты уже составляешь план мести…
Мне, честно говоря, было сейчас не до разговоров – боль от утраты Эльтера была еще слишком велика. Я лежал на кровати и смотрел в темноту – вспоминал Эльтера, его слова, жесты, улыбку… Поэтому я жестко ответил брату:
- Не глупи, ты никуда не пойдешь. Ты знаешь закон – один из эльфов должен всегда оставаться в семье, чтобы в случае гибели старших членов возглавить ее и при необходимости защитить от врагов. Так что твое место здесь, в нашей семье, возле матери и Нолли. Если я погибну, ты будешь опорой и утешением для них.
- Но есть ведь еще дядя Вилар, - напомнил Ольгер. - Он тоже имеет право на старшинство. «Брат матери и брат отца обладают теми же правами, как и старший сын в семье», – процитировал брат наш древний закон.
Подумать только, совсем недавно я почти то же самое говорил Эльтеру! А вот теперь мне говорит это младший брат… Эльтер благоразумно намеревался оставить меня дома, как бы предчувствуя, что все может кончиться плохо... Но не вышло.
Кто знает, как бы все сложилось, послушайся я его… Ведь Эльтер, приняв решение напасть на князя Редрика, думал прежде всего обо мне – как бы поскорее вывести из боя. Вот и приказал доставить нашего важного пленника в отряд, ожидавший в роще...
Я привстал с кровати и еще раз повторил Ольгеру:
- Да, дядя имеет право быть главой семьи, но только в том случае, если все остальные мужчины погибли. Но это пока не произошло и, надеюсь, не произойдет. Так что не проси и вообще - не морочь мне голову, ты остаешься дома! Я все сказал!
Брат надулся и вышел из комнаты. Обиделся, конечно, но ничего… Ничего, когда он подрастет, поймет, что я был прав. Дядя Вилар, конечно, достойный воин и наш ближайший родственник (все братья моего отца погибли в сражении при Ладернау, а мать оказалась единственным ребенком в своей семье, что было большой редкостью для эльфов), но все же лучше, если после меня семью возглавит именно Ольгер. Если я не вернусь, конечно...
По сути, для себя я уже все решил – как можно быстрее добраться до замка и убить князя. Чего бы мне это ни стоило. Надо было только дождаться удобного случая, чтобы незаметно покинуть деревню. Ведь одному мне, без сопровождающих, не дадут выйти за пределы леса, а рисковать чужими жизнями я не хотел…»

Граф, ой не могу! Уморили, ей-богу. Ржал как лошадь над последними похождениями вашего Васи. И фамилия у него самая подходящая - собаки так и липнут к нему. Что-то скажет его жена, интересно? Вот умеете вы простыми вещами заинтриговать. С другой стороны, про эльфов ваших я не читаю, пропускаю, нет там такой интриги. У вас реализм лучше получается.

Спасибо, рад, что вам понравилось.

***

К моему столу плавно подрулил Славка. Выражение его лица было самое что ни наесть жалостливое. Ох, не нравится мне это – небось, опять денег попросит. И почти не ошибся.
- Слушай, старик, - начал он, - ты что сегодня делаешь?
- В принципе, ничего…
- Не хочешь с Верочкой в кино сходить? Здесь в кинотеатре отличный фильм показывают, и сеанс удобный – начало в полседьмого, как раз после работы...
- Да не хочется чего-то, - протянул я, - лучше я с Верочкой немного погуляю, а потом домой провожу, и все.
Я, честно говоря, сегодня вообще не был настроен куда-либо идти - хотелось поскорее добраться домой, посмотреть немного телевизор, почитать перед сном. В общем, окунуться в рутину привычной семейной жизни. Да и с собачками подольше следовало погулять - я же обещал Элле, что буду регулярно выводить в парк ее болонку. Вот встретимся с ней, пообщаемся, может, она и передумает – возьмет обратно свое сокровище… Славка, видимо, понял, что я не в настроении, и заюлил:
- Понимаешь, старик, в общем, я с Людочкой на сегодня договорился...
- Ну, а я здесь причем?
- Ты не причем, - согласился Славка, - а вот Верочка - причем. Кажется, у нее отдельная комната в коммуналке, так?
- Да, но у тебя же есть собственная квартира, однокомнатная...
- Верно, - кивнул Славка, - вот только у Аллочки ключи от нее имеются… А она в последнее время начала слишком часто ко мне наведываться, причем без всякого предупреждения. Свалится, как снег на голову, войдет и говорит таким сладким голосом: «Я тут рядом проезжала, по делам, вот и решила к тебе завернуть, порадовать, так сказать, своим присутствием... Ты ведь рад мне, зайка, правда ?» Ничего себе заявочки, да? А у меня радости - полные штаны… Вдруг я с женщиной или еще что-нибудь? Представляешь, даже за моду взяла - как войдет, так сразу начинает подушки обнюхивать - не пахнут ли незнакомыми духами? И под кровать заглядывает - не завалялись ли где чужие трусики? Вообще озверела, подозрительней любой жены стала! С чего бы вдруг?
Я неопределенно пожал плечами – может, возрастное?
- Так что привести к себе Людочку я никак не могу, - продолжил Славка, - вот и прошу помочь по-дружески... Выручай, старик! Если Аллочка меня с бабой застанет – все, считай, конец. Страх и ужас в одном флаконе! Ты ж ее знаешь – кошка бешеная!
Я Аллочку знал, поэтому спросил:
- Зачем же ты отдал ей ключи, если знал, что она такая ревнивая?
- Да так, - неопределенно пожал плечами Славка, - растащило меня от любви, вот и допустил стратегическую ошибку. А теперь не поправишь - требовать обратно нельзя, Аллочка сразу догадается, что у меня кто-то есть. И неловко как-то…
- Неловко штаны через голову надевать, - нравоучительно произнес я, - ухи не пролазють! Чем же ты думал, когда впускал эту бешеную кошку к себе в дом?
- Тем самым местом, - тяжело вздохнул Славка, – ясно, что не головой. Да ладно, Вась, будь другом - поговори с Верочкой, а? Пусть даст ключи на часок-другой, а вы пока в кино сбегаете, хороший фильм посмотрите. И удовольствие получите, и доброе дело сделаете… А добрые дела, Василий, как известно, на Страшном суде засчитываются. Вот представь себе: призывает тебя Господь и спрашивает: «Что ты, Вася Собакин, хорошего в своей жизни сделал? За что тебя в рай пускать?» А ты ему в ответ: «Другу своему помог, Славке, выручил в сложной ситуации». И Бог тебя пустит в рай или что у них там есть… Ведь ты хочешь в рай, Василий, а?
- Мне пока и здесь хорошо, - прервал я Славкино словоблудие, - на небо не спешу. И тебе не советую.
- Вась, всего на два часа! – Славка умоляюще посмотрел на меня.
- А ты успеешь?
- Успею, - уверенно кивнул Славка, - я все рассчитал. С Людочкой у меня все на мази, на уламывание тратить время не придется. Значит, полчаса - добраться до места, час на все дела, ну и полчаса про запас - на всякий пожарный. А фильм сейчас не меньше двух часов идет, мне хватит, даже с запасом. Ну, старик, выручай, спасай товарища!
Я пожал плечами:
- Я-то в принципе не против, но как Верочка...
- Не волнуйся, с ней я договорюсь.
И Славка тут же умчался в уголок, где сидела Верочке. Через десять минут он вернулся уже довольный.
- Все нормально, согласилась, - и Славка показал ключи от Верочкиной комнаты. - Кстати, одолжи денег на такси, а то как-то неудобно Людочку на метро катать...
Я вздохнул и дал денег - действительно, как-то не совсем комильфо везти такую девушку на общественном транспорте да еще в коммунальную квартиру.
- Кстати, ты знаешь, что у Верочки соседи - алкаши? - поинтересовался я.
- Да, Верочка предупредила, - кивнул Славка, - но я постараюсь все сделать тихо и по-быстрому, чтобы не вступать в длительный контакт с аборигенами.
- А Людочка не против – чтобы в чужой комнате, да еще рядом с алкашами?
- Ничего, это я беру на себя, - уверенно произнес Славка, - уболтаю ее, она и не заметит, как в постели окажется. А там уж не до соседей будет.
И засмеялся довольно. Да, убалтывать девушек он умеет, просто мастер этого дела. Жаль, что я не обладаю такими же способностями, а то, глядишь, и судьба моя повернулась бы иначе...
…С Ленулей я познакомился, когда нам обоим было чуть больше двадцати. Я только что закончил художественный институт и трудился в кинотеатре, рисуя плакаты к новым фильмам, она же училась на пятом курсе университета. Впервые встретились мы при следующих обстоятельствах. Накануне ноябрьских праздников решили мы со Славкой пойти в кафе - отметить мою первую премию и его удачную выставку (продал несколько своих картин). Дело, в принципе, было обычное – мы часто бывали в этой кафешке, отмечали знаковые события в жизни: окончание очередной сессии, дни рождения, праздники... А также знакомились с симпатичными барышнями. Славка называл это заведение бабадром, потому что там бывали девицы из соседних институтов и госучреждений. Кормили в кафешке неплохо, музыка была приличная, цены умеренные - вот мы и отрывались на полную катушку.
В тот раз кафе оказалось очень много народа – понятно, канун праздников, но Славка быстро нашел для нас отдельный столик - у него во всех едально-развлекательных заведениях были знакомые официантки.
- Зинуля, - приобнимал он в таких случаях местную труженицу общепита, - сделай-ка нам, как всегда...
Официантка мило улыбалась и мигом находила нам место. Так было и на этот раз. Мы со Славкой расположились за столиком, сделали заказ и огляделись. Рядом веселилась какая-то девичья компания - как потом выяснилось, Ленуля встречалась со своими подружками из летнего спортивного лагеря. Да, совсем забыть сказать – она у меня бывшая спортсменка, занималась греблей, и если что - руки у нее тяжелые... Зато фигура до сих пор отличная - привычка к строгой диете и самоограничение дает о себе знать. И хотя в последнее время Ленуля несколько пополнела (возраст все-таки!), но все еще выглядит достаточно привлекательно - подтянутая, фигуристая, с отличной талией и хорошей грудью. Одно слово - секси. Но я отвлекся.
Итак, закусили мы со Славкой, выпили (как же без этого!), и моего друга сразу же потянуло на подвиги. Он в принципе человек мирный, но если выпьет – любит покуролесить, себя показать.
Славка огляделся, заметил по соседству девиц, и я глазом моргнуть не успел, как они уже сидели за нашим столиком. Друг в тот вечер был в ударе - сыпал анекдотами, рассказывал смешные истории из нашей студенческой жизни, не забывая, конечно, подливать всем водочки – чтобы знакомство шло лучше. И поглядывал на одну девицу - высокую, стройную брюнетку, красивую и сексапильную. Та вроде бы тоже была к нему благосклонна.
Но правила поведения не позволяли Славке сразу же уединиться с предметом внезапно вспыхнувшей страсти - нужно было пристроить ее подружку, которой и оказалась Ленуля. Я, честно говоря, вначале не обратил вначале на нее никакого внимания - воспринял как дополнение к яркой брюнетке.
Я давно заметил, то у девушек часто бывает так: симпатичные девчонки берут с собой на свидание или на танцы подружек поскромнее. Расчет тут двойной: во-первых, на их фоне они выглядят еще эффектнее, а во-вторых, больше шансов заполучить хорошего кавалера. Подружкам, впрочем, такое положение дел не обидно, а даже по-своему выгодно - всегда можно рассчитывать на своего молодого человека. К девушкам-подружкам парни, согласно правилам, должны были покатывать тоже вдвоем. Иногда, правда, бывало и по-другому: сначала один знакомился с красавицей, а потом притаскивал своего приятеля – чтобы занять подружку.
Вот я и посчитал Ленулю второй в паре, но, как выяснилось, ошибся - именно она была заводилой в их группе и уговорила своих знакомых по лагерю пойти в кафе. Пообщаться, поболтать, вспомнить летние денечки, потанцевать…
К слову, Ленуля быстро разобралась, кто из нас кто, и спокойно оставила моего друга сексапильной красавице – подобные кавалеры ее не привлекали. А вот на меня, что называется, сразу положила глаз. Симпатичный, интеллигентный, достаточно скромный – что еще нужно для счастливой, спокойной семейной жизни?
…Славка увел высокую брюнетку танцевать, и Ленуля сразу же обратилась ко мне:
- А вы почему не танцуете?
- Да как-то не люблю, - честно признался я.
Действительно, толкаться в зале у меня не было ни малейшего желания, я предпочитал тихо сидеть за столом и потягивать водочку, закусывая очередной сигаретой. «Мотором» в нашей паре работал Славка - он находил девиц, подводил к нашему столику и забалтывал, а я по мере сил помогал ему: улыбался, поддерживал общение и, если нужно, провожал вторую девушку домой (пока Славка договаривался со своей подружкой). Но на сей раз отвертеться от танцев мне не удалось:
- Пошли, потанцуем, - Ленуля решительно взяла меня за руку и увлекла в полутемный зал.
А там плотно прижалась молодым, тренированным телом, и я обо всем забыл... Ленуля взяла инициативу сближения на себя и даже первая спросила мой телефончик, а позже мягко и аккуратно прибрала к своим рукам. Я и опомниться не успел, как оказался с ней в постели, а затем и в загсе.
Вот я и думаю: если бы умел я трепаться, как Славка, и был бы таким же активным, а не рохлей, то, глядишь, и нашел бы себе девчонку по душе и характеру. И жизнь моя сложилась бы совсем иначе…
Нет, вы не думайте – я Ленулю по-своему люблю, семейно счастлив с ней и разводится не собираюсь, тем более что и дети у нас, но все-таки как-то грустно осознавать, что не ты сам нашел свое счастье, а тебя приволокли к светлому будущему…
Сразу после свадьбы Ленуля Славку от дома отвадила: нечего, мол, ему у нас бывать. Ты, мол, Вася, теперь человек семейный, должен думать о жене и детях, а не о пьянках-гулянках. Ленуля отлично помнила боевое Славкино прошлое и очень боялась, что он собьет меня с пути истинного - соблазнит и увлечет на какое-нибудь противоправное мероприятие, например, на свидание... А Ленуля - человек исключительно подозрительный и всегда бдительно следит за своей собственностью, чтобы, не дай Бог, не увели. Хоть и не велика ценность, но, как говорится, моё, не отдам!

Глава двенадцатая

В кинотеатре народу оказалось два с половиной человека, что, впрочем, было неудивительно – за те же деньги можно купить несколько лицензионных копий и смотреть фильм дома, потягивая пиво в любимом кресле. Как я понял, в киношку сейчас ходит в основном молодежь, причем не столько для того, чтобы посмотреть новую картину, сколько для других, более приятных занятий. Все правильно - а куда еще податься молодым да ранним? На лавочке холодно, в парке не погуляешь - деревья облетели, все просматривается, а в кафе дорого. Кинотеатр же является самым удобным местом – сухо, тепло и, главное, темно и интимно.
Помнится, в былые годы я тоже частенько прибегал к подобной форме проведения досуга. Приглашал барышню в кино и вел прямо на балкон. Днем зрителей совсем мало, а наверху – вообще никого. Сиди себе спокойно и занимайся, чем хочешь. Главное – не шуметь и не привлекать внимания старушек-билетерш. Впрочем, они все понимали и старались во время сеанса лишний раз в зал не заходить.
После знакомства с Ленулей я тоже стал приглашал ее на подобные мероприятия. Сначала мы просто обнимались и целовались, а потом дело дошло и до главного. Конечно, пришлось сначала изрядно постараться, устраиваясь в неудобном, жестком кресле, зато потом дело шло как по маслу… Правда, особенно не развернешься – проходы между рядами были очень узкие да еще ручки кресел мешались, упирались прямо в бок. Как говорится, любовь в суровых полевых условиях...
Нам с Ленулей не всегда удавалось уединиться в квартире – и она, и я жили с родителями, а те имели обыкновение приходить домой в самый неподходящий момент. И хотя ко мне ее предки относились очень даже хорошо, но все же считалось неприличным делать «это» почти на их глазах (квартирка-то маленькая, а слышимость – отличная). Ленуля была девушкой горячей (да и сейчас остается весьма темпераментной) и полноту своих ощущений выражала весьма громко. И как после этого было смотреть в глаза ее папе с мамой?
Вот мы и занимались «этим» в киношках, пока не поженились и не получили официальное разрешение кувыркаться в постели в полное свое удовольствие. После загса и штампа в паспорте наступила лафа: ее родители очень хотели внуков и нашей любви не препятствовали – наоборот, старались почаще бывать на даче или ходить на выставки и в театры.
А до того мы занимались интимом «на людях». Я обычно покупал билеты на балкон или в последний ряд, мы садились в самом уголке и… Иногда впрочем, рядом оказывались другие парочки с теми же проблемами, но ни нам, ни им это не мешало. Никто ни на кого внимания не обращал, каждый занимался своим делом. А Ленулю, по-моему, это даже заводило – любила, когда на нее во время процесса смотрят…
Моя будущая супруга вообще оказалась любительницей экстрима и для интимных забав затаскивала меня в самые немыслимые места. И в каких только условиях мне не приходилось удовлетворять ее бурную страсть! И на чердаке пустого дома, и в чужом подъезде, и на лавочке в каком-то парке… А районный кинотеатр вообще стал для нас домом родным. Дошло до того, что билетерши начали нас узнавать и ехидно улыбаться – что, опять приспичило? Однако тетки они были невредные и нам даже сочувствовали. Ведь у них самих имелись взрослые дети…
…Поэтому, войдя в темный зал, я вспомнил молодость и увлек Верочку в самый уголок. Она понимающе улыбнулась и кивнула – а почему бы и нет? Для отношений (в том числе близких) очень полезно разнообразие, а не то чувства быстро притупляются.
Кстати, я обратил внимание, что знакомый кинотеатр заметно сильно изменился, причем в лучшую сторону – в нем появилось несколько маленьких, уютных зальчиков вместо одного общего, кресла стали намного мягче и удобнее, к тому же не качались и не скрипели, а главное – имелся гардероб, что было весьма кстати – можно было сдать пальто, чтобы уже налегке заниматься любимым делом.
Да и вообще в кинотеатре стало намного лучше – исчезла та казенщина, которая незримо присутствовала во всех советских учреждениях, даже в самых «культурных». Однако одно осталось неизменным – обязательный просмотр перед началом сеанса. Если раньше крутили политически правильные «Новости дня», то теперь зрителей кормили рекламой - неизбежным злом нашего времени.
Когда начался фильм (очередной боевик, ничего интересного), Верочка сразу же потянулась ко мне – прижалась всем телом и, кажется, даже замурлыкала от удовольствия. Естественно, я не стал терять времени даром – посадил ее к себе на колени и приступил к делу. Надо сказать, что в отличие от Ленули, моя нынешняя подруга бурно своих чувств не выражала и вообще старалась не шуметь. Поэтому все прошло тихо и мирно. И у нас еще осталось время, чтоб вникнуть в суть фильма. И понять, что ничего хорошего нам опять не показали...
После сеанса, как положено, я взялся проводить Верочку до дома. Со Славкой у нас была договоренность: мы встречаемся возле подъезда, и он отдает нам ключи. Два с половиной часа закончились, и он, по моим расчетам, должен быть уже готов. Так, по крайней мере, мне казалось. Но я ошибался.
У подъезда моего друга не оказалось, его мобильный не отвечал, а потому нам пришлось подняться в квартиру. Верочка долго жала на кнопку звонка, пока наконец из-за двери не раздался пропитый голос:
- Кого это еще черти на ночь глядя принесли?
- Это я, открой, дядя Борь! – закричала Верочка.
- Верка? - удивился, отпирая замок, помятый мужик с пропитой физиономией. - Ты, чего, ключи посеяла?
- Да, - кивнула Верочка, - обронила где-то.
- Экая ты растеряха, - посетовал алкаш, - теперь придется новые покупать, деньги тратить.
- Ничего, закажу, - сказала Верочка и проскользнула в квартиру.
Я последовал за ней.
- Кто это с тобой? - поинтересовался Борис.
- С работы, коллега, - почему-то зарделась Верочка.
- А, коллега, тогда понятно... Праздновать чего-то будете? - в глазах алкаша появился огонек надежды.
Верочка отрицательно покачала головой.
- Нет, мы так, по делам...
Огонек надежды в глазах Бориса погас.
- Ну, ладно, я пошел, - разочарованно протянул он, скрываясь в темной глубине квартиры.
Верочка подошла к своей двери и потянула за ручку. Дверь оказалась не запертой, и мы вошли внутрь. Нашему взору открылась удивительная картина: на кровати абсолютно голый лежал Славка. Руки его были привязаны полотенцем к железной спинке, а рот заклеен липкой лентой. Он отчаянно мычал и дрыгался, пытаясь освободиться, но ничего не получалось – узел, очевидно, был крепким. Людочки в комнате не наблюдалось.
С минуту мы молча смотрели на Славку, а потом Верочка неуверенно произнесла:
- Наверное, нам надо его развязать...
Я развязал Славке руки, и он тут же натянул на себя одеяло. Потом содрал с лица скотч, и из его уст полилась искусная брань в адрес коварной и подлой Людочки. Дождавшись, пока Славка сделает паузу, я спросил:
- Ну, и что все это значит?
- Да Людочка, тварь, мне таким подлым образом отомстила! Представляешь, подставила по полной!
- А если поподробнее, с деталями?
Славка собрался с мыслями и стал излагать события последних часов.
Как выяснилось, сначала у него с Людочкой все было хорошо. Встретились, приехали на квартиру, вошли в комнату. Славка достал припасенное вино, выпили по стаканчику - для поднятия настроения. Пора было приступать к делу - время-то не ждет...
Тут Людочка и предложила: «Давай я тебя к спинке кровати за руки привяжу и сама все сделаю. Меня очень возбуждает, когда мужчина такой беспомощный...» Славка, как дурак, согласился - ему, видимо, тоже захотелось экстрима. Разделся, лег, а Людочка крепко-накрепко привязала его за руки к спинке кровати. Потом, вместо того, чтобы самой раздеться и начать осуществлять обещанное, достала из сумочки скотч и заклеила Славка рот.
После чего торжественно объявила: «Ну, все, дорогой, я с тобой прощаюсь. Я знала, что ты, как только Пал Палыч уедет, ко мне начнешь подкатываться. А я уже говорила тебе, что не хочу больше иметь с тобой дело, что у меня другие планы, но тебе ведь все равно – ты только о себе и думаешь, до прочих же тебе просто дела нет. Вот и пришлось объяснять тебе так, чтобы понял. В общем, Славик, у меня на Пал Палыча очень серьезные виды, я его не упущу. Пусть он пока с девками по заграницам мотается – ничего, порезвится напоследок и успокоится. А я, как он приедет, сразу же за него возьмусь. И дотащу до загса, будь уверен... Поэтому мне и нужно, чтобы ты не путался у меня под ногами. Пал Палыч и так простить мне не может, что у нас тобой однажды было, а если что-нибудь еще узнает... В нашей же конторе все бабы языкастые, мигом разнесут и доложат, что было и чего не было... Вот я и решила обезопасить себя - сделать так, чтобы ты меня за версту обходил. Так что прощай, Славик, желаю тебе хорошо отдохнуть. Можешь поспать, пока эта дура Верка со своим хахалем-идиотом из кино вернется… Аривидерчи, ми амор!»
После чего Людочка демонстративно повернулась и ушла. Ключи от квартиры, слава Богу, оставила на столе. А то могла бы запереть дверь, и тогда нам пришлось бы ее выламывать. Вот цирк-то был бы...
Следующие полчаса мы в Верочкой отпаивали Славку вином и успокаивали, как могли. Я старался внушить ему мысль, что эта паскуда Людочка недостойна такого отличного мужика, как он, Верочка же просто по-бабьи сочувствовала. Славка размазывал по лицу пьяные слезы и жаловался на жизнь...
В конце концов нам удалось немного привести его в чувство и отправить домой (деньги на такси опять-таки дал я). Разумеется, после всего этого думать о сексе нам уже не хотелось, и я, пожелав Верочки спокойной ночи, отправился восвояси. А пока трясся в метро, немного почитал свою любимую книжку...

***

«…Ночью меня разбудил настойчивый стук в дверь. Я продрал глаза, нехотя поднялся с постели и открыл дверь. У порога стоял Лаор.
- Одевайся, Альмир, - приказал он вместо приветствия. – Нас ждет Клаар.
Значит, дело важное и срочное, раз сам глава клана хочет видеть меня, да еще ночью. Я быстро натянул штаны, накинул куртку и вышел из дома. Лаор был возбужден.
- Что случилось? – спросил я.
- Пошли, тебе там все объяснят, - нетерпеливо сказал он.
В доме Клаара ярко горели светильники – нас явно ждали. В комнате, помимо него, находилось еще двое - глава Совета старейшин Роон и премудрый Сарель. Так, дело, судя по всему, серьезное, раз собрались все трое наших предводителя…
- Проходите, - пригласил нас Клаар, - садитесь за стол.
Это тоже было очень необычно - по правилам, молодым эльфам не полагалось сидеть в присутствии старейшин, тем более за одним столом. И если храброго Лаора еще можно было посчитать (хотя и с большой натяжкой) почти равным по воинским подвигам Клаару и пригласить присесть, то я этой чести был явно недостоин — ни по возрасту, ни по заслугам.
- Альмир, - обратился ко мне глава клана, - то, что я тебе сейчас скажу, очень важно, поэтому постарайся слушать внимательно.
Я кивнул и весь обратился в слух.
- Только что мы получили известие, - начал Клаар, - умер король Питер Второй. Ты знаешь, какая сейчас ситуация в правящей фамилии - наследником престола официально является младший брат Питера, Пауль, но, судя по всему, долго на троне он не удержится. Его, полагаю, объявят сумасшедшим (что почти правда) и отправят куда-нибудь в дальний замок – под присмотр. И королевскому совету придется выбирать нового правителя. Этим, не сомневаюсь, воспользуется князь Редрик, чтобы предъявить свои права. Ему во дворце многие симпатизируют – он знатен, богат, известен как храбрый воин и разумный правитель. Кроме того, он пользуется безоговорочной поддержкой озерных баронов, да и дальние, заозерные, тоже в основном за него, хотя князь и дерет с них по три шкуры. Королевству нужна твердая рука, чтобы не раскололось на удельные княжества и графства, это во дворце все понимают. И Редрик идеально подходит на роль нового короля. Совершенно ясно, что он, как только получит известие о смерти Питера, сразу же отправится в столицу, чтобы заявить свои претензии на трон. И он имеет все шансы стать новым королем – Редриком Первым…
Я молчал, еще не понимая, какое отношение это имеет ко мне.
- Раньше мы не могли убить Редрика, - продолжал Клаар, - так как его смерть немедленно привела бы к большой войне, но сейчас ситуация изменилась. Как только Редрик взойдет на трон, он начнет собирать армию, чтобы выступить против нас. И тогда всем нам придется несладко – Редрик призовет под свои знамена всех князей, графов и баронов. И это будет уже не удельная, княжеская армия, а полная королевская. В нее войдут не только все столичные полки, но и княжеские гвардейцы вкупе с дружинниками графов и баронов. Прибавь к этому еще разных проходимцев, мечтающих захватить нашу землю... В общем, речь пойдет не о небольшом пограничном столкновении и защите наших владений, а о выживании всего нашего клана. Да и соседних кланов тоже…
- А что, разве нам не помогут? – задал я несколько наивный вопрос. – В случае войны с людьми эльфы обязаны действовать сообща, сражаться плечом к плечу. Так гласит древний закон.
- Боюсь, что не помогут, - с грустью пояснил глава старейшин Роон. – Соседние кланы боятся большой войны и скорее всего предпочтут договориться с людьми. Они согласятся заключить с Редриком новый Договор и уступить ему часть эльфийского леса. Нашего леса, между прочим…
- Но ведь раньше соседние кланы поддерживали нас, разве не так?- удивился я.
- Верно, – кивнул Роон, - поддерживали, пока речь шла о войне против одного Редрика. Они знали, что это частное дело князя и король Питер Второй не станет затевать большой поход. Но сегодня ситуация иная – Питера Второго уже нет, и руки у Редрика развязаны. И если он станет королем, то, конечно, получит всю полноту власти, в том числе и военной. Поэтому другие кланы и не хотят ссориться с ним. Им проще откупиться - за наш, разумеется, счет...
- Значит, нужно сделать так, чтобы Редрик никогда не получил корону, - предложил я.
- Правильно, - кивнул Роон, - поэтому мы и пригласили тебя, Альмир. Мы поручаем тебе очень важное и опасное дело – убить князя Редрика. А помогать тебе в этом станет Лаор.
- Всего нам двоим? – удивился я. – Но почему?
Мне ответил Клаар:
- Мы понимаем, что ты рано или поздно отправишься мстить князю за брата. И если даже мы запретим тебе покидать лес, то ты все равно не послушаешься и удерешь. Такой уж у тебя характер - ты всегда отличался своенравием и излишней самостоятельностью... Вот мы и подумали: а что, если соединить два полезных дела – месть Редрику и спасение нашего клана? В общем, Альмир, Совет принял решение – поручить тебе убийство Редрика. А храбрый Лаор поможет осуществить этот план...
Я молчал, не зная, что и сказать. Буквально только что, лежа на постели, я перебирал в уме различные варианты побега, прикидывал, как незаметнее удрать из леса, чтобы достичь замка и исполнить свой долг. И вот теперь такой неожиданный поворот... Вчера я даже представить себе не мог, что мне поручат убить князя Редрика, а вот теперь – пожалуйста, даже премудрый Сарель согласен на это, не зря же он здесь присутствует. А на что уж он противник убийства людей! Без мнения Сареля ни одно важное решение в нашем клане не принимается, значит, вопрос уже решен, и меня, как это у нас водится, вызвали, чтобы поставить в известность. Типично для Клаара и всего Совета…
Разумеется, я и не подумал возражать, более того – всей душой радовался этому, но у меня оставались еще кое-какие вопросы. Клаар, видимо, почувствовал мое сомнение, поэтому сказал:
- Ты хочешь о чем-то спросить нас, Альмир?
- Да, - кивнул я. - Скажите, почему нас будет всего двое? Не разумнее ли послать целый отряд, как в прошлый раз? Помощь в этом важном деле мне не помешает…
- Нет, - отрицательно покачал головой Клаар, - этого ни в коем случае нельзя сделать. Во-первых, мы не можем рисковать, оставляя в столь тревожное время лес без защиты (тем более что соседние кланы отказались помогать нам), а во-вторых, успех дела целиком и полностью зависит от скрытности и неожиданности. И лучше, чтобы воинов было как можно меньше. Мы предлагаем следующее: вы с Лаором переоденетесь людьми (благо, одежда сохранилась) и проберетесь к замку. Дорога из крепости в столицу проходит через рощу - это кратчайший путь. Не сомневаюсь, что князь поедет именно через нее – ему нужно как можно скорее попасть во дворец. А роща - идеальное место для засады. В ней много старых, высоких деревьев с густой кроной, где можно укрыться. Конечно, князя будут хорошо охранять, но ни один гвардеец не сможет защитить его от меткой стрелы, пущенной с близкого расстояния. Мы знаем, что ты, Альмир, хороший лучник и рассчитываем на твою меткость. Ты затаишься среди ветвей и, когда князь поедет мимо, поразишь его, причем желательно с первого же раза. Острие стрелы ты смажешь вот этим ядом (Клаар протянул мне небольшой глиняный горшочек), поэтому любое ранение, даже самое легкое, окажется для князя смертельным. После чего ты покидаешь поле боя, а прикрывать тебя будет храбрый Лаор.
- Но ведь ему одному не справиться с гвардейцами, - возразил я, - их будет по крайней мере два-три десятка. Долго он не продержится…
- А мне долго и не надо, - усмехнулся Лаор. – Моя задача – дать тебе возможность уйти, а потом я и сам попробую выбраться. Если получится, конечно…
- Тогда второй вопрос: а вдруг я промахнусь? У нас в клане имеются более и меткие лучники, чем я, пусть будет два-три стрелка, для верности…
- Нет, - вздохнул Клаар, – тоже нельзя. Если тебя схватят (будем надеяться, что это все же не произойдет), ты скажешь, что убил князя из личной мести – за брата. Это поймут, и даже король сочтет твои слова вполне убедительными. Кровная месть всегда вызывала уважение у людей... И тогда новый правитель вряд ли начнет войну против нас. Подумаешь, убили какого-то князя Редрика! Сам виноват – нечего было ссориться с эльфами. Его место в королевском совете займет князь Вальдемар, и все будет по-старому. Вальдемар будет исправно платить королю налоги, а тому большего и не надо. К тому же с ним меньше проблем – он не такой ярый враг эльфов, как Редрик, и не лезет чуть что в драку. Тебя, конечно, могут казнить, но зато наш лес будет спасен...
- Ты согласен отдать свою жизнь за Священный лес? - спросил меня премудрый Сарель.
- Да, конечно, - твердо ответил я.
- Я так и думал, - удовлетворенно кивнул Сарель, - ты храбрый эльф, весь в отца! Поэтому я и выбрал тебя в качестве жениха для своей Нолли...
- …А если лучников будет насколько, - продолжил объяснение Клаар, - то никто не поверит, что это была просто личная месть. Могут счесть за начало боевых действий... И тогда большой войны не избежать. Ну что, понял меня?
Я кивнул - конечно, чего непонятного: пожертвовать двумя эльфами ради спасения всего клана. Вполне разумно и даже справедливо… Я не возражал – пусть я погибну, зато осуществлю свою мечту - отомщу за брата. Смерть за смерть, как завещали наши великие предки.
Я задал свой последний вопрос:
- Если я не вернусь (что вполне возможно), может ли моя семья рассчитывать на перезаключение брачного договора? Я хочу, чтобы Нолли тогда стала невестой Ольгера. Наша семья очень любит ее, да и она, полагаю, к нам очень привязана. И возражать не станет, а уж мой брат и подавно - для него это огромная честь…
Тут я был абсолютно искренен. Я видел, какими глазами смотрит мой брат на Нолли, поэтому, несомненно, он с большим удовольствием возьмет ее в жены. Она также в накладе не останется – Ольгер станет главой нашей семьи, уважаемым и почитаемым эльфом. Премудрый Сарель немного подумал, а потом кивнул:
- Я, как верховный священник и опекун Нолли, даю на это свое согласие. Да будет так!
- Да будет так! – повторили все священную формулу договора.
- Значит, решено, - поднялся Клаар. – Альмир, иди домой и ложись спать - вам с Лаором уже утром следует отправляться в путь. Желаю удачи и надеюсь, то твоя рука не дрогнет, когда станешь целиться в князя Редрика.
Я поблагодарил премудрого Сареля за оказанную моему брату честь (не всякому выпадет удача породниться с верховным священником) и поспешил домой. На душе у меня было легко и даже весело: моя мечта скоро сбудется, я был вполне доволен.
Вполне вероятно, во время покушения я погибну, но смерть меня не страшила – во-первых, брат заменит меня в качестве главы семьи, а во-вторых, Нолли в любом случае останется с нами и в трудную минуту поддержит мать. Потом они с Ольгером поженятся и, надеюсь, обретут семейное счастье. По крайней мере, мой брат по-настоящему любит Нолли, не то, что я. Да и мать утешится, когда у нее появятся первые внуки...
Я быстро побежал к дому. Мне предстояло переделать еще уйму дел: приготовить оружие, попрощаться с матерью и братом, объяснить все Нолли. Нехорошо отправляться на войну, если остается какая-то недоговоренность с близкими тебе людьми. Потом уже не вернешься и ничего не объяснишь...
Надо честно сказать Нолли, что она для меня - как сестра, и лучше будет, если она выйдет замуж за Ольгера. А я с удовольствием приму ее в качестве своей невестки. Если останусь жив, конечно... Кроме того, мне хотелось еще и выспаться – завтрашний день обещал быть весьма хлопотным».

Глава тринадцатая

Дома меня ждало пренеприятное известие – болонка пропала. Как выяснилось, Машка пошла гулять с Габи и Бобиком и в парке спустила их с поводка – пусть побегают, разомнут ножки. Тем более что болонка находилась под присмотром нашего кавалера…
Однако эта сучка, не будь дурой, сразу сделала ноги – скрылась в ближайших кустах. И даже Бобик не смог предотвратить побег – она исчезла почти мгновенно. Дочь звала болонку, искала по всему парку, но все без толку. И вот теперь Машка сидит, расстроенная, на кухне и чуть не плачет от огорчения – только что получила в подарок долгожданную собаку, и на тебе!
- Ладно, - сказал я, - пойду сам посмотрю. Может быть, мне повезет…
Я свистнул Бобику, и мы вдвоем отправились в парк. Было уже темно, холодно и противно, и найти беглянку в такой темноте представлялось делом весьма сложным. Бобик сразу же принялся бегать и призывно лаять – звал свою непутевую подружку. Его, видимо, тоже расстроила пропажа Габи…
С полчаса мы прилежно искали сучонку, но безрезультатно – она как в воду канула. Оставался еще, конечно, маленький шанс, что она вернулась к себе домой, к прежней хозяйке, но звонить Элле и беспокоить по этому поводу мне не хотелось – неловко было признать, что Габи потерялась. И хотя, если разобраться, она пропала не по моей вине, но все же я нес за нее главную ответственность…
Побегав по парку еще полчаса и окончательно замерзнув, я засобирался домой. В конце концов, можно предпринять еще одну попытку завтра – утро вечера, как говорится, мудренее. А если не найду, то тогда точно позвоню Элле и честно во всем сознаюсь.
Я позвал Бобика, и мы потрусили к выходу. Путь к дому пролегал мимо продуктового магазина, у входа в который я заметил довольно пьяного мужичка, державшего на руках маленькую беленькую собачку. Мое сердце екнуло – Габи! Точно, при ближайшем рассмотрении это оказалась она, наша пропажа.
Мужичок, заметив мой интерес к сучонке, тут же оживился и предложил:
- Хотите купить собачку? Берите - хорошая, породистая, и совсем недорого - всего сотняшка!
Стало ясно, как пропала Габи - мужик поймал беглянку и решил толкнуть за бутылку водки. Такое наглое воровство возмутило меня до глубины души, и я прямо спросил:
- Где вы взяли болонку? Я вижу, что собака не ваша, значит, краденая…
- А ты докажи! – взвился алкаш. – Раз продаю – значит, моя! Ты ее хозяин, что ли?
- Нет, - пояснил я, - но это собачка одной моей хорошей знакомой. Она отдала мне ее на временное содержание, а сегодня во время прогулки в парке Габи убежала… Вы ведь там ее поймали, верно?
- Раз убежала, значит, плохо ей у тебя было, - заметил мужик. – Ты потерял, я нашел, значит, собачка – моя! А не хочешь платить – отвали, другому кому продам.
Запредельная наглость пьянчужки вывела меня из себя – мало того, что торгует чужой собакой, так еще и откровенно хамит ее хозяину (хотя бы временному). Раньше бы я не стал связываться и отстегнул бы сотню (в конце концов, деньги действительно небольшие), но теперь пошел на принцип:
- Слушая, ты, дерьмо подзаборное, - сквозь зубы процедил я, - что, вообще фишку не рубишь? Рыло залил, и думаешь, что крутой? А по рогам получить не хочешь?
И приблизился к алкашу поближе. Мужик снова взвился:
- Да ты кто такой, да я тебя сейчас…
Я не стал ждать исполнения угроз и приказал Бобику: «Взять!» Тот сразу все понял, обнажил зубы и громко зарычал. Как я уже говорил, папа у нас – настоящий ротвейлер, поэтом Бобик при всей своей дворовости вид имеет довольно грозный – он большой и черный. И зубки у него впечатляющие… Мужик испуганно попятился:
- Убери своего пса, а то я милицию позову! Не имеешь права натравливать на человека собаку! Это превышение полномочий!
- Зови милицию, - спокойно сказал я, - но, пока они приедут, мой пес с тобой разберется - на клочки порвет. Ищи потом, доказывай, кто да как… Когда из больницы выйдешь, конечно. Причем, как минимум, без яиц. А ну-ка, взять! – снова приказал я.
Бобик подошел к мужику вплотную и громко гавкнул. Тот вжался в стенку, а затем бросил себе под ноги болонку и бегом кинулся в магазин – прятаться за стеклянными дверьми. Бобик среагировал мгновенно – в прыжке достал убегающего мужика и вцепился зубами в брюки.
- А-а-а! Убивают! – заорал алкаш и что есть мочи рванул к спасительным створкам.
Половина штанины осталась в зубах моего пса. Я не стал ждать, пока появиться охрана магазина или милиция, подхватил на руки болонку, позвал Бобика и поспешил домой. Негодница Габи сидела тихо и, кажется, не возражала против очередной смены хозяина.
Бобик с победным видом бежал рядом со мной и гордо поглядывал на болонку: «Ты видела, как я его? Р-р-раз, и на клочки!» О, женщины! Ради них мы способны на все – на величайшие подвиги и на величайшие глупости...
Дома Габи была торжественно вручена Машке, которая занялась приведением ее в порядок – за время гуляния по кустам шерстка болонки заметно испачкалась и свалялась. Не мог же в таком виде представить ее завтра утром Элле! Ведь искренне обещал холить и лелеять ее маленькую Габи... Поэтому проказницу надо было как следует отмыть и расчесать.
Машка занялась водными процедурами, а мы с Бобиком пошли ужинать. Свою порцию макарон и сосисек мы сегодня честно заслужили – вырвали несчастную сучку из лап негодяя. Затем я немного посмотрел телевизор и отправился на боковую.
Но после всех переживаний спать совершенно не хотелось, и я решил немного почитал. Благо, завтра была суббота, и можно было выспаться как следует.

***

«Как учил премудрый Сарель, в жизни всегда все повторяется, причем многократно. Вот и сейчас, трясясь на крестьянской телеге по пыльной, ухабистой дороге, я думал о том, что совсем недавно проделывал тот же самый путь, только со мной тогда был брат Эльтер...
А сейчас я ехал вместе с Лаором. Крестьянские лошадки бежали резво, лежать на соломе было удобно, солнце приятно грело - что еще нужно, чтобы насладиться хорошим днем? Лаор пребывал в отличном настроении – всю дорогу мурлыкал себе под нос старинную эльфийскую балладу про девушку, которая полюбила эльфа и родила от него сына. Только кончилось это очень плохо - родители заставили молодую мать убить ребенка... Все правильно: и у нас, и у людей не любят ублюдков - так называют детей, появившихся в смешанных парах. Правда, еще не было случая, чтобы эльфийка родила от человека... Любая наша женщина предпочтет покончить жизнь самоубийством, чем принять такой позор.
А вот крестьянки рожали от эльфов не так уж и редко - считалось, что полукровки получают от отца особые способности и находятся под особым покровительством леса. Кроме того, такие ребятишки, как правило, получались очень красивыми - эльфы, как известно, любят лишь весьма симпатичных девушек, а на дурнушек или даже обычных внимания не обращают.
Поэтому люди своих ублюдков, как правило, не убивали (хотя бывали и исключения), а воспитывали наравне с другими детьми. Отличить их можно было только по очень светлым волосам (у крестьян они обычно гораздо более темные) да чуть острым ушкам. И по небольшой способности к магии, хотя последнее проявлялось далеко не всегда и не у всех.
Иногда полукровки, повзрослев, отправлялись учиться на магов (очень выгодное занятие, правда, только при наличии колдовской силы) или на лекарей (тоже весьма прибыльное дело), пользовались почетом и уважением у людей. Но случалось и обратное – их всячески оскорбляли и унижали, пытаясь таким способам отомстить эльфам. Но никогда эти дети не встречались со своими отцами-эльфами - жили только с матерями. Лес не принимал и не принимает полукровок, и появление ублюдка в наших селениях считается недопустимым. По крайней мере, так было всегда. Но мир, как известно, меняется, и кто его знает, что будет завтра...
Такие философские мысли наполняли мою голову, пока мы тащились к замку князя Редрика. О будущем я не думал - чему быть, того не миновать. Если удастся – скроюсь, спасусь, а нет - так постараюсь хотя бы продать свою жизнь как можно дороже. Именно так поступили мои отец и старший брат... Погибнуть в бою с врагами - честь для любого эльфа. И двойная честь - погибнуть, сражаясь за свой клан.
Мать хорошо это знала, поэтому простилась со мной сухо, без слез. Только пальцы ее едва заметно задрожали да губы чуть-чуть поджались, как будто от сильной боли. Но почтенная Таона понимала - ее сыну оказали небывалую честь, поручили защищать свой клан. И он не имеет права отказаться, ибо так решили старейшины и так велит наш древний закон. И она должна радоваться, гордиться своим мальчиком – подобная честь выпадает далеко не всем. Поэтому мать тихо собрала мне походный мешок - положила немного еды, меда, целебные травы на случай ранения. Потом села за стол и молча смотрела, как я натачиваю свой кинжал. Отцовский подарок, память о нем…
Нолли перед расставанием крепко обняла меня и дважды поцеловала – в знак любви и верности. Мы с ней перед этим откровенно поговорили, и я объяснил, что желал бы видеть ее не в качестве жены, а в качестве невестки. Кажется, она немного огорчилась, но потом согласно кивнула. Нолли умница, прекрасно понимает, что насильно мил не будешь, и лучше уж быть женой любимого брата, чем постылой супругой. По крайней мере, она пообещала, что, если я не вернусь, непременно выйдет замуж за Ольгера. А своего первенца назовет в честь меня...
Брат откровенно завидовал мне: убить князя Редрика, отмстить за Эльтера - об этом можно было только мечтать! Он был согласен в сей же миг поменяться со мной местами, но пойти против решения старейшин не посмел. Я взял с брата обещание, что он не станет просто так рисковать собой и достойно будет носить статус главы семьи. И обязательно женится на Нолли - опять же, если я не вернусь. Ольгер, конечно же, пообещал - моя воля, как старшего брата, была для него священной, кроме того, он давно любил Нолли и был рад соединиться с ней брачными узами.
Я, конечно, видел, как страстно он желает пойти со мной, но взять его не мог: у каждого из нас - своя дорога и свой груз ответственности. У меня - долг перед Эльтером и кланом, у него - перед нашей семьей и Нолли…»

Читаю и удивляюсь... Каждый норовит свое мнение выпятить, а автор-то вроде и не знает сам о чем пишет... (вот ему и разъясняют)...
А почему собственно, чуть о мужике речь зайдет, то он обязательно подкаблучник? Из собственного опыта?
Жена у него - типичный начальник, а те кто думает иначе - мало знают о женской психологии...
А в целом, пусть каждый видит то, что может и хочет... пройдет лет пять, перечитают и может увидят совсем другое...

***

В комнату вошел сын:
- Пап, дай денег – пора комп апгрейдить, а у меня не хватает.
- Вот в мое время… - нравоучительно начал я.
- Знаю, - нетерпеливо махнул рукой сын, - ты в свое время работал по вечерам грузчиком, мешки таскал, денег зарабатывал. И на всю первую зарплату купил книг…
- Не просто книг, сынок, - поправил я, - а «Библиотеку современной фантастики». Страшно дефицитная вещь тогда была, можно было достать лишь у спекулянтов. Мне еще повезло - один знакомый толкал: ему деньги срочно понадобились - очередь в мебельном магазине подошла, а то я бы искал «Библиотеку» еще как минимум полгода…
- Очередь за мебелью? – не понял сын. – А зачем за ней стоять? Пошел в салон и купил. Хочешь – сам потом собирай, а хочешь – уже готовую привезут…
Я вздохнул: ну как объяснить молодому поколению, что в прежние времена хорошую мебель, как и почти все вещи (разумеется, импортные, да нередко и наши тоже), не покупали, а доставали - или через знакомых (с солидной переплатой, конечно), или через предварительную запись в магазине. Но ждать своей очереди приходилось по несколько лет. И то не факт, что придет заветная открытка с номером…
Нечто подобное происходило и с книгами – купить любимую фантастику было практически нереально, зато по субботам возле книжного магазина собиралась стихийная толкучка – приходили книголюбы и продавали (покупали) заветные томики. Конечно, здесь же терлись настоящие спекулянты, профессионально зарабатывающие на любви нашего народа к чтению, но что поделать – таковы были правила игры: хочешь получить желанного автора - плати в пять-десять раз дороже номинальной цены.
Само собой, все это было незаконно, называлось в Уголовном кодексе «извлечением нетрудовых доходов» (спекуляцией, проще говоря) и строго каралось по закону, однако милиция закрывала на эти безобразия глаза: люди же не джинсами торгуют, а книгами! Наша страна считалась самой читающей в мире, вот и приходилось поддерживать репутацию.
Книги раньше бережно собирали, копили домашние библиотеки и очень гордились ими. Особенно ценились собрания сочинений классиков – они хорошо смотрелись за стеклом модных гэдээровских или румынских «стенок». Каждая приличная советская семья непременно должна была иметь хотя бы несколько ПСС, без этого нельзя было считаться культурным и интеллигентным человеком.
Я регулярно посещал субботние толкучки – менял книги, покупал, продавал. Это был своего рода охота – упорно искать нужного автора, купить, а потом хвастаться перед друзьями – вот, смотрите, кого достал! И те завистливо глотали слюнки. Или я глотал, если удача сопутствовала кому-то другому. Зато какая радость была – приобрести, прижать только что купленный томик к телу, а потом в метро запоем читать его! Такое сейчас ни за какие деньги не получишь.
Да, было время золотое… А теперь что? Пошел в магазин и взял, даже издание можно выбрать – подороже или подешевле. Неинтересно как-то, азарт уже пропал…
- Папа, - вывел меня из дорогих сердцу воспоминаний сын, - ну как там насчет денег? Даешь?
- Ты уже здоровый балбес, - проворчал я, слезая с кровати, - мог бы и сам зарабатывать, а не у отца с матерью клянчить.
- Обязательно, - кивнул сын, - как только институт окончу, так сразу и начну зарабатывать.
- Мне тебя еще шесть-семь лет на горбу тащить? – возмутился я. – Не пойдет! Восемнадцать исполнится – и все, вперед, на завод, трудовые мозоли набивать. «Та заводская проходная, что в люди вывела меня…» - пропел я.
- Ага, у станка стоять, крепить мощь нашего государства, - скривился сын, - как же, аж два раза! Я лучше на программиста выучусь, чтобы получать в два раза больше любого работяги.
- Все наши деньги закончатся, пока ты выучишься, - парировал я.
- Мать еще заработает, - ухмыльнулся сын, - не так, что ли?
Я вздохнул – так. Конечно, заработает, и ему с Машкой, сколько надо, отсыплет. А куда денется-то? Не на завод же, в самом деле, любимого отпрыска отправлять? Пусть лучше учится, знаний набирается, может, действительно хорошим программистом станет, не зря же столько времени за компом сидит. Вот разбогатеет, будет нас с матерью на старости лет содержать … Хотя это вряд ли.
Я еще раз вздохнул, достал из сумки кошелек и отслюнявил несколько купюр.
- Мало, - недовольно сказал сын, - дай еще!
- У девок будешь «дай» спрашивать! – отрезал я. – Приедет мать, у нее и требуй тугрики! А я деньги не рисую…
Сын пробурчал что-то неразборчивое (типа, лучше бы рисовал) и покинул мою комнату, а я вернулся к любимому чтению.

Глава четырнадцатая

«…Солнце припекало, лошадки бежали размеренно, и я вскоре задремал. Проснулся уже на закате, когда мы подъезжали к роще за крепостью. Это были остатки некогда большого леса (тоже нашего, между прочим), почти уже вырубленного людьми. Жители окрестных деревень и обитатели крепости перевели священные, вековые деревья на стены для домов и на дрова для каминов. Теперь от прежнего великолепия остались лишь жалкая рощица, впрочем, нам было достаточно. Во всем этом даже присутствовала некая символичность – мы собирались убить князя в роще, которую сгубили его подданные. Правитель, получается, заплатит своей жизнью за смерть священных деревьев…
Начало смеркаться. Лаор распряг лошадей и пустил пастись, а я соорудил небольшой костер и приготовил ужин из домашних припасов. Потом мы легли спать, укрывшись за деревьями. С дороги нас не было видно, зато мы могли услышать каждого, кто шел из замка. Слух у нас, эльфов, очень хороший, спим мы чутко, и князь со свитой незамеченным мимо нас никак не проскочит. Перед тем, как заснуть, я поинтересовался у Лаора:
- Слушай, ты ведь сам вызвался пойти со мной, так? Скажи, почему? Ведь это же верная смерть для тебя...
Лаор горько усмехнулся:
- Альмир, я расскажу тебе одну старую историю. Жить мне осталось, судя по всему, немного, так что я могу открыть тебе свою тайну. Дело в том, что я - ублюдок, полуэльф, получеловек...
- Не может быть! - воскликнул я. - Полукровок не пускают в наши селения! И об этом бы точно знал первосвященник Сарель…
- Верно, - согласился Лаор, - но не пускают обычных ублюдков, а я необычный. Моя мать - дочь самого премудрого Сареля...
- То есть твой отец - человек? - еще больше изумился я.
- Да, - тяжело вздохнул Лаор, - именно так и обстоит дело.
- И премудрый Сарель, выходит, твой родной дед?- все еще не верил я.
- Тоже верно.
- Но как это могло получиться? Ничего не понимаю... Как же мог он, первосвященник, пустить тебя, полукровку, в свой дом? Это же нарушение всех древних эльфийских законов и обычаев!
- И опять же ты прав – любой бы на его месте убил бы меня, но не пустил в наше селение. Однако никто, кроме самого Сареля, не знает и не догадывается, что я ублюдок. Ты первый, кому я открыл свою тайну. Сам понимаешь: если бы об этом стало известно, то меня немедленно бы убили, а его навсегда выгнали бы из леса - как эльфа, опозорившего наш клан.
- Но как столько лет удавалось вам скрывать правду?- ошарашено спросил я. - И как вообще такое могло случиться, чтобы эльфийка родила от человека? Просто в голове не укладывается…
- Послушай мою историю, Альмир, и ты все поймешь, - грустно произнес Лаор. - Мою мать звали Сарри, и она была младшей дочерью священника Сареля. У него имелась еще старшая дочь, Сагдея, родившая Нолли, твою невесту, от достойного Гарра…
- Знаю, - кивнул я, - Гарр, отец Нолли, погиб во время сражения под Ладернау, а ее мать умерла от тоски через несколько лет – очень уж любила своего мужа. Эта печальная история известна всем в нашем клане...
- Так вот, - продолжал Лаор, - священник Сарель воспитывал любимую внучку, не жалел на это ни времени, ни сил. Нолли почти заменила ему умершую Сагдею… И семья была бы вполне счастлива, если бы не младшая дочь, Сарри. Она с детства отличалась какой-то особой дерзостью и непокорностью, чуть что – сразу проявляла строптивый характер. Сарри всегда поступала по-своему, грубила старшим и даже спорила с самим первосвященником. Она категорически отказалась выйти замуж за жениха, подобранного отцом (хотя это был весьма храбрый и достойный эльф) и убежала из родного дома. Сарель отрекся от непокорной дочери и проклял ее. Но хуже всего было то, что Сарри убежала не в другой клан, что иногда случалось в нашей истории, а к людям... Это вообще было немыслимо! Почему она так поступила – доподлинно никто не знает. И, по-видимому, уже никогда не узнает...
Но через несколько лет Сарри вновь появилась в нашем лесу с младенцем на руках. К счастью, ее первым встретил отважный Келер и сразу же сообщил Сарелю. Тот встретился с дочерью, и они долго о чем-то беседовали. Сарри сообщила отцу, что неизлечимо больна - жизнь среди людей сильно подорвала ее здоровье. Можно сказать, она умирала. Поэтому и вернулась в лес - чтобы передать премудрому Сарелю своего ребенка. Тот сначала отказывался принять внука, но Сарри каким-то чудом удалось уговорить его. Она оставила младенца, а сама навсегда ушла. Скорее всего, вернулась к людям и умерла... Перед расставанием Сарри открыла имя того, кто являлся отцом ребенка. Это был князь Редрик.
- Выходит, ты – сын Редрика? – я не поверил своим длинным ушам.
- Да, именно так, - печально произнес Лаор.
Дело, по его словам, обстояло следующим образом. Молодой Редрик как-то приметил не базарной площади девушку необыкновенной красоты, сильно отличавшуюся от обычных крестьянок (Сарри, чтобы прокормиться, торговала овощами на рынке). Князь приказал доставить ее в свои покои, а потом овладел ею... Он хотел сделать Сарри своей любовницей (как многих девушек раньше), но когда понял, что она эльфийка, пришел в ярость и приказал выгнать ее. И запретил под страхом смерти пускать ее в крепость.
Сарри долго скиталась по окрестным деревням, работала служанкой, батрачкой, а потом родила прелестного мальчика. Имя отца ребенка она никому не открыла - боялась за свою жизнь и за жизнь младенца. Князь, узнав, что у него появился незаконнорожденный сын, к тому же ублюдок, наверняка приказал убить бы его… Вскоре после родов Сарри почувствовала, что умирает, и пошла в лес, чтобы отдать младенца деду. Люди после ее смерти вряд ли оставили бы в живых ее сына, слишком явными у него были признаки эльфа: светлые волосы, острые ушки, тонкие пальцы…
- Премудрый Сарель, скрепя сердце, принял меня в свой дом, - вздохнул Лаор. - Он, разумеется, никому не рассказал, что я - сын его непутевой дочери, к тому же презренный полукровка. Сарель объявил, что якобы нашел младенца-эльфа в лесу и решил воспитать его – в память о своей младшей дочери. Отважный Келер пообещал молчать, и сдержал свое слово, а вскоре погиб в одном из сражений с людьми. Так моя тайна осталась для всех тайной. В клане полагали, что я сирота, что, в принципе, было почти правдой. Премудрый Сарель принялся воспитывать меня, стал заботливым опекуном и наставником, но никогда не забывал, что я - ублюдок. Для всех я был его любимым учеником, но для него самого - постоянным укором и напоминанием о позоре младшей дочери. Поэтому, как только я подрос, он отдал меня на военное обучение в соседний клан – подальше от дома. Да, на глазах у всех он всегда был приветлив со мной, хвалил за успехи в военном деле и даже называл храбрым воином, но в его взгляде я всегда читал презрение и ненависть к ублюдку, опозорившему его дочь. Каково мне было жить с этим, а?
- Сарель, получается, открыл тебе тайну - кто является твоим отцом?
- Да, сразу после того, как я вернулся после обучения домой.
- Жестоко...
- Да уж. Но в этом - весь наш премудрый первосвященник: ничто не должно оставаться тайной перед лицом истины. Хотя сам он так и не решился открыть клану секрет моего рождения...
- Значит, Нолли - твоя двоюродная сестра?
- Можно сказать и так, хотя сама она об этом не знает, - усмехнулся Лаор. - Я тебя очень прошу, Альмир: если выживешь, не говори ей, не хочу, чтобы мой позор пал на нее. Пусть тайна моего рождения умрет вместе со мной.
- Хорошо, - пообещал я, - но твой рассказ никак не объясняет, почему ты все же решил пойти со мной.
- Разве непонятно? - улыбнулся Лаор. - Чтобы отомстить тому, кто является первопричиной всех моих бед. Может, мне повезет, и я успею вонзить в князя Редрика свой меч до того, как он испустит дух. Я мечтаю посмотреть ему в глаза перед смертью и спросить: «Ты помнишь девушку-эльфийку, над которой надругался, а потом с позором выгнал из замка? Так вот, ее сын мстит тебе!» Выжить в этом сражении я не надеюсь, но мечтаю принять смерть достойно. Я хочу, чтобы все говорили: «Храбрый Лаор умер, как подобает настоящему эльфу». О большем и не прошу...
Лаор закончил свой рассказ. Я молчал, переваривая услышанное. Страшная тайна и странная судьба - знать, что ты полукровка, что твоим отцом является князь, много лет носить это в себе, не смея никому рассказать правду. Жить без родных, близких, почти без семьи... И каждый день бояться, что твой секрет откроется и тебя с позором выгонят из клана, а, может быть, и убьют. Нет, подобной судьбы я не пожелал бы никому, даже злейшему врагу.
Но премудрый Сарель, вот кто удивил меня… Как может он считаться нашим первосвященником, если так относится к собственному внуку? Пусть и незаконнорожденному. Ведь Лаор не виноват, что его отец – князь Редрик. Родителей, как известно, не выбирают…
Разумеется, я, если уцелею, не стану ворошить прошлое, пусть тайна Лаора останется его тайной, но отношение мое к Сарелю наверняка изменится. Я уже не буду называть его премудрым, хотя это и считается грубым нарушением наших правил и может даже повлечь за собой наказание. Пусть, зато совесть моя будет чиста.
Я некоторое время поворочался с боку на бок, пытаясь поудобнее улечься между жестких корней, потом согрелся под теплым плащом и крепко уснул…»

***

Процесс чтения прервал телефонный звонок. Я снял трубку, на том конце провода оказался Славка. Он взволнован и был изрядно пьян.
- Слушай, мне сейчас позвонила Аллочка и объявила, что беременна…
Я помолчал, пытаясь собраться с мыслями – слишком уж неожиданным был переход от книжного вымысла к суровой реальности.
- А ты? – наконец выдал я.
- Не знаю! – тихо впал в панику Славка. – Во-первых, я не уверен – мой ли ребенок, а во-вторых – зачем мне жениться? Вроде бы и так хорошо…
Тут надо пояснить: Аллочка отличается не только редкой красотой, но и немалой любвеобильностью – мужиков меняет, как перчатки. У меня создается впечатление, что она нас, самцов, просто коллекционирует. Причем все ее кавалеры – люди небедные, способные обеспечить ей весьма приличное существование. Но с одним условием – быть верной. Аллочка же переходить в статус постоянной любовницы не спешит (хотя ей регулярно предлагают) и отвечает, что за деньги не продается.
- Во-первых, я и сама неплохо зарабатываю, - поясняет Аллочка, когда ее в очередной раз начинают соблазнять богатством, - а во-вторых, быть на содержании - это же так унизительно!
Зарабатывает она действительно немало – владеет несколькими цветочными киосками и вовсю торгует розами да гвоздиками. У нее есть весь комплект материальных благ – хорошая квартира, машина, даже домик рядом с городом – чтобы ездить на шашлыки и отдыхать в хорошей компании от трудов праведных. Нет только мужа и детей.
Любовников, как я уже говорил, у нее огромное количество, но переходить в статус замужней дамы Аллочка категорически не хочет. По крайней мере, так было до недавнего времени. «Обожглась в юности, - как-то в минуту откровенности пояснила мне она, - а теперь дую на воду. Трижды подумаю, прежде чем разрешить какому-нибудь мужику затащить меня в загс».
О своем горьком семейном опыте Аллочка не распространяется, но по отдельным фразам я понял, что у нее в ранней молодости случилась неземная любовь, завершившаяся маршем Мендельсона. Пылкая страсть, красивый супруг – что еще нужно молодой жене для счастья? Но вскоре внешне благополучный брак распался – муженек, как выяснилось, очень любил ходить «налево», и после свадьбы свою привычку не оставил. Аллочка героически терпела его измены, пока наконец благоверный не нашел себе новую невесту с богатым приданым и окончательно не переехал к ней. Брошенная жена от расстройства угодила в больницу, откуда вышла сильно похудевшая и уже ни во что не верившая. В том числе в любовь и верность до гроба. С тех пор Аллочка как бы мстит мужикам – заводит с ними пылкие романы, а потом безжалостно бросает.
И лишь Славка удостоился чести быть при ней относительно долгое время. Отношения между ними весьма бурные: они то целуются, то ссорятся, то снова милуются, в общем, страсти кипят. Аллочка не пытается намертво привязать к себе Славку – понимает, что он человек вольный и сразу сбежит, а дает ему возможность погулять и пошалить. Да и сама любит оторваться по полной… Я, кстати, думаю, Аллочка живет со Славкой потому, что он чем-то напоминает ей прежнего мужа. Старая любовь, как известно, не ржавеет…
- И что мне теперь делать? – прервал мои размышления друг.
- Да ничего, - успокоил я его. – Кто последний – тот и папа.
- Ну и шуточки у тебя! – обозлился Славка. – Что же, я теперь должен всю жизнь чужого ребенка воспитывать и кормить?
- Думаю, Аллочка все это может сделать и без тебя, - успокоил я его, - твоей зарплаты вам едва хватит на неделю, а то и меньше. Так что ты по этому поводу не парься – она и саму себя обеспечит, и малыша вырастит. Кстати, ты спросил, кто является отцом ребенка?
- Да.
- И что?
- Кажется, вроде бы мой…
- Так в чем дело? – не понял я. – Тогда женись и не сомневайся. Ты уже давно не мальчик, скоро сороковник справишь, пора подумать о семье, о наследнике, продолжателе рода…
- Да как-то непривычно быть женатым, - замялся Славка, - боязно даже. Жить с одной Аллочкой… А вдруг мы не сойдемся характерами?
- Столько лет сходились, а сейчас не сойдетесь? – усмехнулся я. – В крайней случае разведешься и будешь опять холостым да юным. Кстати, сама Аллочка тебе предлагала зарегистрировать ваши отношения?
- Нет, только сказала мне о беременности…
- Так что ты волнуешься? – удивился я. – Расслабься – еще неизвестно, захочет ли она взять тебя в мужья.
- Как это – не захочет? – взвился Славка. – Мой ребенок – и не пойдет за меня замуж?
- Конечно, – подначил я его. – Сам посуди, ну какой из тебя отец: зарабатываешь мало, по бабам бегаешь, водку опять же пьянствуешь… А она женщина молодая и красивая, причем при деньгах, легко найдет себе достойного, богатого мужа и создаст здоровую современную семью… Отец ведь не тот, кто зачал, а тот, кто вырастил и воспитал, сам знаешь. А ты будешь биологическим папашей, считай – донором спермы, почти быком-производителем…
- Не хочу быть быком, хочу быть отцом! – закричал Славка.
- Ну, тогда немедленно звони Аллочке и предлагай руку и сердце, - посоветовал я, - пока она другого мужа не нашла.
- Так и сделаю, - сказал Славка и отключился.
Вот ведь как, два важных события за один день - и печальное, и счастливое: окончательно расстался с Людочкой и узнал о ребенке. Хотя, если разобраться, оба радостные. В самом деле, ну, зачем ему Людочка, понятно же с самого начала было, что ничего хорошего у него с ней не получится… А вот с Аллочкой, может, что и выйдет. По крайней мере, будет кому за Славкой присмотреть на старости лет. Любовницы, как известно, приходят и уходят, а жены остаются, причем до самого конца. Наверное, это правильно, так и должно быть в жизни…
Честно говоря, я немного завидовал Славке: после нескольких лет отношений с Аллочкой любовь к ней все еще била ключом (иногда, правда, по голове). А вот у меня с Ленулей… Похоже, все давно отгорело, потухло и подернулось серым, холодным пеплом. Как говорят, прошла любовь, завяли помидоры…
Я тяжело вздохнул и вновь погрузился в роман.

***

«Разбудили меня слова Лаора:
- Вставай, Альмир, князь уже выехал из замка!
Я мгновенно вскочил на ноги и посмотрел туда, куда показывал Лаор: в воротах замка действительно показались конники. Судя по всему, это на самом деле был князь Редрик со своей свитой. Всадники проскакали по подъемному мосту и направились в нашу сторону.
- Ну, что, Альмир, не страшно? - весело спросил Лаор.
Я покачал головой – нет, ни капельки!
- Правильно, - кивнул Лаор, - врага бояться не надо, бойся лишь смерти, а ее ты все равно не увидишь – прилетит неслышно и примет в свои нежные объятья. И тогда все, конец… А сейчас нам самое время заняться делом.
С этими словами он начал натягивать тетиву лука. Я последовал его примеру.
- Действуем, как договорились, - сказал Лаор, - как только Редрик появится в роще, стреляй в него. Промахнуться с такого расстояния трудно, думаю, ты легко попадешь. А затем быстро спускайся с дерева и беги со всех ног. Я постараюсь задержать гвардейцев. Насколько смогу, сам понимаешь… Поэтому не медли и не оборачивайся, драпай изо всех сил. Твоя жизнь важнее моей, нужна семье и клану… Надеюсь, немного времени смогу выиграть, тебе хватит, чтобы скрыться. Когда доберешься домой, скажи всем, что Лаор погиб, как настоящий воин!
Я кивнул и полез на старое, ветвистое дерево. Сделать это для меня было парой пустяков, и через несколько мгновений я был уже наверху. Занял удобную позицию, оседлав толстый сук. С земли меня не было заметно, зато я прекрасно видел всю дорогу. До цели было всего ничего, и с такого расстояния промахнуться я не мог. Не спеша вынул из колчана три стрелы (с запасом, на всякий случай), смочил их острия ядом. Всего лишь один меткий выстрел – и дело сделано...
Всадники быстро приближались. Я отчетливо слышал стук копыт и видел фигуры гвардейцев, окруживших князя. Они старались закрыть его своими телами, но все равно между ними оставалось достаточно свободного места, чтобы поразить цель. Даже больше, чем нужно...
Кавалькада въехала в рощу. Ну, что же, пора. Я натянул тетиву, задержал дыхание, прицелился и плавно пустил стрелу. Это тебе, Редрик, за моего брата... Разумеется, я не промахнулся - стрела угодила точно князю в горло. Он захрипел, схватился рукой за рану, по его доспехам обильно потекла кровь.
Вокруг Редрика тут же началась суета - одни гвардейцы стаскивали с коня, укладывали на землю, другие пытались выстроить защитный круг, прикрывая князя от повторного нападения. Но было уже поздно – было видно, что Редрик умирает. Он хрипел, на губах показалась розовая пена. Рана оказалась смертельной, да и яд быстро распространялся по телу.
Ну что ж, свое дело я сделал, пора и отходить. Впрочем, у меня остались еще две отравленные стрелы, не пропадать же добру! Я снова натянул тетиву, прицелился, и княжеский гвардеец рухнул на землю, за ним – еще один...
- Он там! - крикнул кто-то из солдат, показывая рукой на мое дерево, - на той ветка!
Так, меня увидели, значит, самое время смываться. Я закинул лук за спину и начал быстро спускаться. Несколько гвардейцев, выхватив мечи, устремились ко мне, но навстречу им бросился Лаор. Его атака была так внезапна, а вид настолько ужасен, что солдаты замедлили бег и заняли оборону. Этого оказалось достаточно, чтобы я смог достичь земли и броситься наутек. Почти сразу же сзади раздавался лязг мечей и крики раненых - это Лаор вступил в сражение с гвардейцами... Было понятно, что сегодня он покинет это мир не один. Полдюжины, а то и больше княжеских воинов составят ему компанию...
Я бежал, не разбирая дороги. Мчался что есть сил до тех пор, пока шум боя сзади не утих. И только тогда перешел на шаг.
На краю рощи я остановился и перевел дыхание. Кажется, вопреки всем прогнозам, мне удалось спастись, теперь предстояло решить, что делать дальше. Цель моя была одна – добраться домой, но вернуться туда можно было двумя путями. Одна дорога шла в обход княжеских владений, другая, покороче, пролегала прямо через них.
Я немного подумал и решил – пойду кратчайшим путем. В этой неразберихе, что неизбежно возникнет после гибели князя, всем будет не до меня. Я решил отказаться от лошадей – повозки могут проверять, но вряд ли кто обратит внимания на одинокого, бедно одетого путника, уныло бредущего по пыльной дороге... Конечно, лук и меч придется спрятать – они сразу выдадут эльфа, но кинжал я оставлю.
Я закопал оружие у корней приметного, старого дерева на краю рощи, спрятал кинжал поглубже под одежду и бодро зашагал по дороге. Путь мой лежал домой, в родной лес».

Прочитал только отрывок от 12.08 в 16-00. Автор, чтобы ваш герой не делал глупостей мысленно проделайте то, что заставляете делать ГГ.
1. Он собирается стрелять с дерева. Если сначала одеть тетиву, а потом лезть на дерево, можно лишиться оружия. Тетива в натянутом состоянии - вещь нежная, а лук в рабочем состоянии слишком громоздкий. Сначала влезть на дерево, потом натянуть тетиву.
2.Он занимает "удобную позицию" верхом на ветке. Попробуйте сесть верхом на бревно, а потом натянуть лук. Для того чтобы прицелиться глаз стрелка должен находится на линии прицеливания за тетивой. Прикиньте, это вообще возможно?(Лук высотой 1,5 м, тетива оттягивается на метр)
3. Из лука не стреляют сквозь листву. Человек с луком, сидящий на ветке, если для него возможен выстрел, будет хорошо виден подъезжающим. Те могут умереть от смеха, от попыток прицелиться сидящего верхом на ветке эльфа. Если ваш стрелок хочет сделать прицельный выстрел и остаться незамеченным, ему нужно занять позицию справа и сзади от ствола. Воткнуть нож в ствол, стать на него левой ногой. Прикрепить себя веревкой сразу под ребрами к стволу. Теперь обе руки свободны, и позиция для стрельбы - идеальна, и от врагов его скрывает ствол.
4. Как можно стреляя в человека, находящегося внизу, попасть ему в горло? В шею сбоку - может быть, но не в горло! А розовая пена появляется при ранении в легкое.
5.Очень умно при ранении стрелой выстраиваться полукругом на видном месте. Чтобы стрелок продолжал поражать мишени?
6. На несколько вооруженных воинов(гвардейцев) бежит маньяк с мечом. При этом ГГ расчитывает, что этот маньяк убьет не меньше шести человек. Гвардейцы курили коноплю перед выездом?
Не чересчур ли много мусора на 5 тыс.знаков?

У небезызвестного Толкиена и не такое эльфы вытворяли. Например, ходили по снегу, ничуть в него не проваливаясь, аки святоши по воде. Фэнтези ж, растудыть его тудыть))

Насколько я помню эльфы при весе 40-50 кг имели широченную лапу 50 размера. На нее растоптанный мокасин - и в снег не провалишься. Фэнтези - это жанр для буйства фантазии, а не глупости.

Если в фэнтези есть эльфы - это как-бы наверняка будет без фантазии.

Золота, извините покорно, но вы слишком увлеклись штангель-циркулем. Не все читатели доктора наук и ходячая эрудированность, иначе не читали бы всякие "Метро 2033" и не смотрели "Звездные войны".
Глупость, это если бы данный эльф всех положил атакой в лоб, впав в стрелковый берсерк и используя какое-нибудь куан-чи для самонаводящихся стрел.
Не поймите меня превратно, я тоже за реализм, но совсем уж придираться не стоит. Тем более жанр фэнтези.

У Толкиена? Вы с хоббитами перепутали))) Другие все были по пояс в снегу (хоббиты с головой), а от эльфа едва-едва следы оставались на снежной глади. Он еще бегать умудрялся и запрыгивать на валуны при этом.

Честно признаюсь, Толкиена не читал. Только фильмы смотрел. Если смысл фэнтези сводится к непонятной ерунде, то лучше я не буду ее читать. Вы то хоть согласны со мной, что мое предложение для того чтобы залезть на дерево и выстрелить из лука лучше? Если автор настаивает на своем варианте, то его фэнтези только для тех, кто не держал в руках и не натягивал настоящий лук, и никогда не лазил по деревьям.

Для начала я вообще не понял, почему большому отряду, будучи сидящему в засаде, не расстрелять издалека пятерку эльфов, чем идти на них в контакт.
В реальной жизни и ваш и Графа варианты с деревом ставлю под большое сомнение. Надо быть как Джеки Чан в 59-й попытке трюка, чтобы такое повторить.

Я прочитал только один отрывок про засаду, размещенный в 16-00 12.08. Если в нем столько "красоты" , то имеет ли читать остальное?

Вам? Нет. Вы же не сможете абстрагироваться от "красоты"? Зато у Графа замечательно получается описывать будни Собакина.

Наоборот, я слишком явно представляю описанное. Особенно выстрел из лука сидя верхом на ветке. Попробуйте - не пожалеете!

Так я именно об этом и говорю
Вы слишком шатнгельциркулируете, потому не можете читать. А я абстрагируюсь от этого и потому спокойно проглатываю текст.
Зато я многие фильмы не могу смотреть. Особенно, если в нем есть работа спецназа. Ооооочень часто ее показывают как для детсада. А уж фильмы, где спецотряды попадают в глупейшие ловушки и поднимают панику, паля во все стороны... Пфф)))
У массового зрителя уже спецназовец ассоциируется с пушечным мясом или мальчиком-трупом. Мол, какой-нибудь монстр положил группу спецназа, а ГГ пришел и все очистил от скверны. Один или с дЭвушкой.

А я не люблю ни книги, ни фильмы, где читателю подсовывают лабуду. И сам стараюсь не сбиваться с логики. У меня ГГ вообще почти никогда не стреляют и не дерутся, потому что среди окружения есть бойцы и стрелки по-лучше.

Меня просто умиляют сцены, когда передёргивают затвор, например, непосредственно при заходе на какой-то объект. То есть, до этого крались, держа оружие наизготовку, настороженные такие, а оказывается, у них автоматы к стрельбе даже не были готовы. Блеск!

Глава пятнадцатая

Все люди, как я заметил, делятся на две категории - «собаки» и «кошки». И это не связано с тем, кого любит человек - псину или мурлыку (есть, правда, небольшая группа ценителей аквариумных рыбок, хомячков, пауков, ящериц и прочей экзотики, но они не в счет). Граница проходит по более глубокому признаку, можно сказать, по самой сущности человека, по его натуре.
Известно, что кошки - очень гордые и независимые существа и лишь разрешают себя любить, да и то не всем и не всегда. Иногда, впрочем, их можно погладить, но на этом все. Верности и преданности от них не жди – мурлыки привыкают к дому, а не человеку. Собаки же – отличные друзья и преданные товарищи, они никогда не бросят в беде и не уйдут к другому.
«Кошки», как правило, женщины, «собаки» же – мужчины, хотя бывает и наоборот. Мой друг Славка, например, типичный кошак, а Верочка – верная собака. Я тоже пес, а вот моя Ленуля – несомненно, кошка. И неправду говорят, что собака с кошкой никогда не уживутся. Наоборот - я прекрасно лажу с «усатыми-полосатыми» Ленулей и Славкой, а вот между собой они не в слишком хороших отношениях. Моя жена, что называется, его на дух не переносит. Как модно сейчас говорить, «терпеть ненавидит».
К чему это все я? Да к тому, что, задумываясь о годах, прожитых с благоверной, я вдруг понял, что все время верно и преданно служил ей: обхаживал, любил, угождал, разве что тапочки в зубах не приносил. Но любила ли она меня или держала в квартире только потому, что так удобнее, что так положено. К тому же статус семейной дамы ей очень важен для работы… Вопросы, что называется, на засыпку.
Вот такие мысли внезапно пришли мне в голову, когда я проснулся и с трудом продрал глаза. Вчерашний звонок Славки весьма сильно взволновал меня, и я долго ворочался с боку на бок, пытаясь снова заснуть. Никак не мог представить своего друга как семейного человека. А еще лезли в голову разнее другие размышления - о любви, дружбе и верности... Задремать мне удалось только под самое утро, когда за окном уже занялся серенький зимний рассвет. Потому и проснулся я сегодня намного позже обычного.
Надо было срочно идти гулять с собаками (а то еще дома наделают), поэтому быстренько умылся, оделся, взял на поводок сладкую парочку (хватит, побегали на свободе) и поспешил в парк. И пока Бобик и Габи делали свои дела, я курил рядом и прыгал с ноги на ногу – холодно, черт побери…
В это время ожил мой мобильник - я всегда беру его с собой на прогулку. Мало ли что... Оказалось, это моя благоверная. Легка, что называется, на помине.
- Привет, Собакин, - начала она. – Ну, как у вас дела?
- Да ничего, - неопределенно ответил я, - все нормально, слава Богу, живы и здоровы…
Почему-то мне не захотелось посвящать Ленулю в события последних дней. Приедет – сама все узнает...
- Ты что-то грустный, Собакин, - почувствовав непривычные интонации в моем голосе, произнесла жена, - сильно соскучился по мне или произошло что?
- Вообще-то меня Василием зовут, - напомнил я, - но у нас ничего не произошло и не случилось.
А в голове между тем навязчиво крутилось: «Все хорошо, прекрасная маркиза…» В трубке повисло напряженное молчание – очевидно, жена не ожидала от меня столь сухого ответа. Я тоже не торопился продолжить разговор.
- Тогда, может быть, я задержусь в Египте еще на недельку? – неуверенно произнесла жена. – Море здесь отличное, очень теплое, песочек белый, как я и люблю, да и компания подобралась хорошая, веселая…
- Конечно, задержись, - поддакнул я, - полноценный отдых – залог успешной работы.
- Что-то не нравишься ты мне сегодня, Собакин… - неуверенно протянула жена.
- Василий, - поправил я.
- Да, не нравишься ты мне, Василий. А ну-ка колись – что произошло? Дети заболели? Бобик сдох?
- Да ничего, в самом деле, - совершенно честно признался я, – дети нормально, учатся, Бобик в полном порядке, даже лучше, чем всегда, я работаю… «Все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо, и жизнь легка…» - не выдержав, запел я в трубку.
- Я те дам – «все хорошо»! – взвилась жена. – Вот приеду, разберусь, что у тебя там за маркиза завелась! И таких пипюлей наваляю, что будешь помнить до самого Нового года!
- Приезжай, конечно, - согласился я, - а впрочем, как хочешь – можешь и не приезжать, отдохни еще парочку недель, а то и месячишко-другой. Нам здесь, знаешь ли, и без тебя хорошо…
И отключился. Пусть поволнуется, поломает голову над тем, что означают мои последние слова. А то подумаешь - эта вечная уверенность, будто без нее в нашей семье никто и шагу ступить не сможет! Прожили мы без нее неделю, дай Бог, и еще проживем.
С этими мыслями я подозвал Бобика и Габи и поспешил домой — завтракать. В квартире меня ожидал сюрприз – сидела Элла. При виде меня она смущенно улыбнулась:
- Извините, Василий, что я к вам без предварительного звонка… Но вы сегодня утром не вышли с Габи на прогулку, вот я и взволновалась – а вдруг что-то случилось. И решила сама вас навестить.
- Но как вы меня нашли?
- Очень просто: дом вы мне показали, а квартиру я узнала у местных бабушек – из тех, что у подъездов все время сидят. Спросила: «Где живет такой симпатичный мужчина с черной собакой?» - и сразу мне показали. А ваш сын (весьма приятный молодой человек!) открыл и проводил в гостиную.
От слов «симпатичный мужчина» мне стало даже неловко – никто прежде так меня не называл. К счастью, Элла заметила свою болонку и радостно засюсюкала:
- Габи, девочка моя! Вот ты где! А я так по тебе соскучилась… Ты хорошо себя чувствуешь, лапочка, ничего не болит?
Болонка тявкнула что-то неразборчивое и пошла на свое место – на кресло. Бобик по уже устоявшейся привычке устроился рядом.
- Давайте я вас чаем угощу! – предложил я. – А заодно и поговорим…
Элла кивнула, и я проводил ее на кухню. Поставил чайник на плиту, а сам заглянул в холодильник – чем бы угостить нежданную гостью? Но внутри было хоть шаром покати. Элла заметила мое смущение:
- Спасибо, Василий, ничего не нужно! Я только что дома позавтракала.
- Ну, тем лучше, - жизнерадостно произнес я, - давайте просто пить, без закуски.
Я подождал, пока вода на плите забурлит, ополоснул кипятком чайник, засыпал в него заварку, залил наполовину водой и укутал полотенцем – пусть постоит, подышит, дойдет до кондиции. Элла с любопытством наблюдала за моими манипуляциями. Заметив это, я объяснил:
- Не люблю чай из пакетиков, если уж пить, то настоящий, а не мусор расфасованный. Поэтому и покупаю только листовой чай, натуральный. А заварка, прежде чем пить, должна хорошо настояться, иначе аромата не будет. Да и вкус не тот… Этому меня мама научила – как правильно заваривать чай.
- Я больше люблю кофе, - призналась Элла.
- Я тоже кофеман, но когда нахожусь дома и есть время, то предпочитаю делать чай. С ним, знаете ли, и разговор душевнее, и общение легче. Да и голова потом не болит, утром... Не то что от водки!
- Какой вы умелый, хозяйственный! – удивилась Элла. – Вот вашей жене повезло, наверное!
- Может быть, - согласился я.
Потом мы пили крепкий, ароматный чай и разговаривали. Оказалось, что Элла, при всей своей блондинистости, не такая уж дура. Точнее, совсем даже не дура и о многих вещах рассуждает весьма здраво – любая брюнетка позавидует.
- Чем вы занимаетесь? – поинтересовался я. – Ну, кроме обязанностей жены и хозяйки, разумеется…
- Я создаю своему мужу репутацию, поддерживаю имидж примерного семьянина и бизнесмена, - ответила Элла, задумчиво размешивая сахар в чашке. - Видите ли, мой супруг, Петр Федорович, человек очень хороший, но несколько - как бы это поточнее выразиться? – вспыльчивый и грубый. Он занимается крупным бизнесом, зарабатывает хорошие деньги, но порой бывает немного… несдержан. Он один из тех, кого американцы называют self-made man…
- Человек, сделавший себя своими руками… - вспомнил я институтский курс английского языка.
- Точно, - кивнула Элла. - Петр Федорович начинал с самых низов, был простым грузчиком, потом занялся торговлей, поднял свой бизнес, что называется, с нуля, а теперь торгует оптом зерном и мукой. Большие обороты, большие деньги… Нравы же в этой среде, если вы в курсе, довольно грубые, отношения весьма жесткие (конкуренция!), вот мой муж и бывает иногда слишком резок. Но для дела требуется, чтобы он часто на людях вел себя по-светски, по крайней мере, во время встреч с партнерами, вот я и сглаживаю острые углы его характера, усмиряю нрав... К тому же в его кругу принято, чтобы на важных мероприятиях бизнесмены были с женами, поэтому я выполняю еще и представительские функции. Так сказать, я – своего рода лицо его фирмы. Причем лицо мое должно быть всегда высшего качества - как и тот товар, что он поставляет. Поэтому Петр Федорович женился на мне чтобы, образно говоря, создать себе соответствующий имидж...
- И вы согласились на это? – удивился я. - Вышли замуж, зная, что это брак по расчету, своего рода сделка купли-продажи?
Откровенные признания Эллы несколько удивили меня – я не привык к такой откровенности со стороны женщины, к тому же практически незнакомой.
- А что мне было делать? – горько усмехнулась гостья. – Кто я в то время была? Девочка из самой простой семьи, никто и ничто. Мама и папа - обычные госслужащие, не имеют ни особых денег, ни связей, ни положения в обществе. После школы я мечтала стать переводчицей, поступила с большим трудом в иняз (родители все деньги на репетиторов потратили) и даже закончила с красным дипломом... А потом мне сказали, что вакансий нет, и предложили работу в школе. Все хорошие места оказались заняты детками состоятельных родителей да внуками вузовских профессоров. Промучилась я в школе полгода и решила – все, хватит, здоровье дороже. С нынешними школьниками вообще с ума сойдешь, не только язык забудешь… Бросила педагогику и устроилась секретаршей в контору, потом перешла в другое место, в третье… Одновременно, чтобы прокормиться, бегала по частным урокам, с абитуриентами занималась. А потом мне некрупно повезло – одна институтская подруга уходила в декрет и порекомендовала на свое место. Это и оказалась фирма Петра Федоровича. Им как раз переводчик срочно требовался, чтобы с зарубежными партнерами переговоры вести. А у меня три европейских языка свободно... Сначала работала в офисе, потом начала с Петром Федоровичем за границу выезжать. Ну, и там, в гостиницах, сами понимаете… Петр Федорович сразу меня предупредил: «Мне нужна жена, чтобы все завидовали – красивая, стильная и, по возможности, глупая, чтобы в дела не лезла и бизнесу не мешала. Но при этом культурная и воспитанная – чтобы в свете не стыдно было показаться. Ты мне нравишься, так что давай, старайся – станешь такой, как я хочу, тогда женюсь!» Вот мне и пришлось приложить некоторые усилия, чтобы подстроиться под блондинку: перекрасилась (я вообще-то по жизни шатенка), лексику соответствующую изучила, гламурные журнальчики почитала, тряпки нужные купила... Петр Федорович остался очень доволен. «Молодец, - говорит, - теперь тебя можно и людям показать!» Вышли мы пару раз в рестораны, где его друзья собирались, продемонстрировал он меня, и те одобрили – классная телка, говорят, к тому же глупая, как пробка. Стопроцентная блондинка, женись, мол, нормально! Вот с тех пор я и играю роль богатой дуры и все выйти из нее не могу.
Элла тяжело вздохнула. Мне стало искренне жаль девушку:
- Почему же вы не перестанете играть, если так надоело?
- Так Петр Федорович меня сразу же бросит, - горько усмехнулась Элла, - у него определенные представления о спутнице жизни. Супруга – это украшение мужа, приложение к его богатству и статусу. Не буду я соответствовать теме – он тут же найдет замену. Желающих же, поверьте, море! Он свистнет – мигом набегут!
Я поверил – сам знал, что найдется достаточно девиц, готовых хоть сейчас поменяться с Эллой местами. Богатый муж, упакованная по полной программе жена, светские удовольствия и развлечения… И работать не надо! Не замужество, а сказка. Вот только в данном случае оно обернулось золотой клеткой…
- А что я без него? – продолжила гостья. - Ни опыта работы, ни денег особых, ни бриллиантов с жемчугами… Петр Федорович всегда говорит: «Нечего тебя баловать, деньги в дело вкладывать надо, а не в стекляшки да безделушки!» Наверное, он по-своему прав… Вот и получается, что, если уйду от него, ни с чем останусь. На что жить буду? К тому же языки уже забываться начали…
Элла еще раз вздохнула:
- А самое печальное, что Петр не хочет детей, говорит, рано нам еще. Вот, мол, заработаю побольше денег, скоплю настоящий капитал, тогда уедем навсегда за границу и заживем в свое удовольствие… Подожди, мол, еще несколько лет. А что ждать-то? Годы-то идут, и я, между прочим, моложе не делаюсь. Да и вообще - давно уже не девочка…
Элла подняла на меня глаза, и я понял, что ей давно за двадцать, даже пожалуй, за тридцать. И еще почувствовал, что она по-настоящему несчастна… Конечно, по своему развитию Элла намного превосходила мужа самодура, но вынуждена была играть роль «сладкой дурочки» - во имя собственного благополучия и видимости семейной идиллии.
- Извините, я кажется, заболталась, лишнего вам наговорила, - поднялась гостья из-за стола, – это все мои личные проблемы…Не знаю, что на меня нашло – обычно я с людьми не откровенничаю.
- Наверное, вам захотелось с кем-то поделиться своими мыслями, так сказать, облегчить душу, - предположил я.
- Вероятно, - кивнула Элла. – Ну что же, я, пожалуй, пойду. Спасибо вам за чай, за заботу о Габи. Она и вправду мне дорога – почти как родная дочка... И я очень вас прошу – ни слова Петру Федоровичу!
- Что вы, - заверил я гостью, - я с ним даже не знаком!
Хотя, если честно, имя это показалось мне очень знакомым…
Элла еще раз извинилась, нежно простилась с Габи и удалилась. Я остался на кухне в раздумьях. Непростая все-таки штука жизнь, порой подбрасывает такие загадки, что не сразу и разгадаешь...
Вот, например, Элла. Кто мог подумать, что под маской глупой блондинки скрывается такая умная и тонко чувствующая женщина? И главное – очень несчастная, несмотря на свое положение и деньги мужа. Богатство, вопреки распространенному мнению, приносит не столько свободу, сколько неволю. Золотая клетка, если вникнуть поглубже, ничуть не комфортнее обычной, железной. Разве что блестит ярче...
Я приготовил для всей нашей честной компании немудреный завтрак - из макарон и яиц, поел сам и накормил мохнатую братию, а потом решил, что могу немного почитать – все равно особых дел на сегодня не намечалось, а смотреть телевизор совсем не хотелось.

Вот интересно, а гоблина оседлать можно? Если да, то с какой стороны к нему лучше подойти и какую ногу первую закинуть? Реально ли встретить в лесу эльфа? Если да, то в каком и на какой ветке его будет лучше видно? Не помешает ли мне листва разглядеть его лук? Кто сказал, что натянутая тетива тонкая, а вот у моего знакомого - толстая (на срезе 3,7 дюйма) Прикинь!
"постите" всякую "хрень" и вам воздастся....

Постите!

***

«Дорога домой была легкой и приятной. Я выполнил свою задачу – убил князя Редрика, отомстил за брата. А заодно и спас весь наш клан. К тому же остался жив – что было вообще удивительно…
Я шел, насвистывая какую-то веселую песенку, а потому не сразу заметил, что погода начала резко меняться – набежали тучи, небо потемнело, закапал дождь - сначала легкий и незаметный, потом постепенно усилился и перешел в ливень. Следовало где-то укрыться… Конечно, дождь, даже сильный, не был мне страшен, я вполне мог идти дальше и под ним, но, согласитесь, одинокий путник, бредущий под ливнем, вызывает подозрение… Люди обычно быстро прячутся под крышей, если с неба начинает капать (в отличие от нас, эльфов), это все знают, а особенно - солдаты.
Я огляделся: недалеко начиналась знакомая деревня – та самая, в которой мы с братом Ольгером учились искусство наблюдения за людьми. Что ж, мне повезло – я прекрасно знал, где можно надежно укрыться и переждать дождь. На сельских улицах не было ни души, и я без препятствий добрался до дома старосты. У него во дворе по-прежнему был отличный хлев, где я и спрятался…
В коровнике было тепло и относительно сухо, я зарылся в солому, лежавшую в углу, и задремал. Разбудил меня отчаянный крик.
- Нет, не надо, прошу вас! - умолял молодой женский голос.
- Да ладно тебе, в первый раз, что ли! – перебивал его грубый мужской бас.
Я потихоньку выглянул из своего укрытия. Картина, отрывшаяся мне, очень не понравилась: здоровенный, пьяный детина в солдатской форме заламывал руки девушке с длинными белыми волосами и настойчиво толкал ее в угол. Несчастная отчаянно сопротивлялась, но силы были явно не равны – бугай повалил ее на солому и начал задирать платье. Конечно, это было не мое дело (у людей свои нравы, в которые мы, эльфы, обычно не вмешиваемся), но безучастно смотреть на это насилие над женщиной я не мог. Один вид пьяного, грубого солдата вызывал у меня чувство отвращение…
Я вылез из своего угла и громко сказал:
- Эй ты, а ну-ка оставь девушку в покое!
Детина испуганно оглянулся – очевидно, думал, что это что-то из деревенских, однако, заметив меня, тут же успокоился – мой вид (бедно одетого молодого парня) не вызвал у него страх.
- Вали отсюда, пацан, - процедил он сквозь зубы, - а то и тебе достанется!
- Да неужели? – искренне удивился я. – И что же ты со мной сделаешь, урод мордатый?
Мои слова, судя по всему, задели солдата, потому что он оставил девушку в покое и повернулся ко мне.
- Что ты сказал, сопля деревенская?
- Я сказал, чтобы ты оставил девушку в покое, урод мордатый, - четко произнес я.
- Да я сейчас тебя…
Детина, сжав здоровенные кулаки, бросился вперед, намереваясь как минимум снести мне голову. Я уклонился от удара, присел и врезал ему изо всех сил по ребрам. Солдат взвыл от боли.
- Ах, ты вот как! Ну, ладно, я тебе сейчас покажу! - зло произнес он.
С этими словами детина выхватил короткий солдатский меч и вновь ринулся на меня. Я был готов к этому, потому что ожидал от него именно этой реакции. Я выхватил свой кинжал и подставил под удар меча. Сталь гномов, к тому же усиленная эльфийским колдовством, намного прочнее обычного кузнечного железа, а посему солдатский меч громко звякнул и переломился пополам. Детина понял, что попал в безвыходное положение, и взревел:
- Вентор!
- Иду, - послышалось сзади, и тут же острая боль обожгла мне бок.
Оказывается, их было двое - пока один тащил девушку в хлев, второй караулил снаружи. А я, как ни прискорбно, допустил грубейшую ошибку – увлекшись боем, повернулся к входу спиной. Этим и воспользовался мой противник – атаковал сзади и ударил в бок.
К счастью, мы, эльфы, менее чувствительны к боли, чем люди, поэтому и убить нас сложнее. Подобный удар свалил бы на землю любого солдата или даже гвардейца, но не эльфа, поэтому у меня хватило сил, чтобы обернуться и резко выбросить руку вперед – мой кинжал глубоко вошел в грудь нападавшего. Вентор охнул и тяжело повалился на землю – из его горла струей потекла кровь.
Первый солдат, поняв, что остался на поле боя один, бросил свой сломанный меч на пол и побежал. Очевидно, надеялся укрыться в доме у старосты, но не успел – я в прыжке достал его и ударил по голове. Он споткнулся и упал на колени. Мгновенным ударом я добил его.
И только после этого почувствовал, насколько тяжело ранен – кровь непрестанно сочилась из моей раны, рубашка и штаны пропитались ею насквозь. Я доковылял до угла и тяжело повалился на солому. Силы очень быстро покидали меня…
- Что с тобой? – услышал я голос спасенной мною девушки.
- Я ранен, кажется, тяжело, - прошептал я, - если можешь, помоги мне!
- Что я должна сделать?
- Принес воды и чистое полотенце – надо обработать рану и перевязать бок.
Девушка исчезла. Я стянул с себя рубаху и обнажил рану. Дело оказалось хуже, чем я предполагал – лезвие солдатского меча глубоко вошло в мое тело. Скорее всего, были сломаны ребра и повреждены внутренности. Бок буквально горел, к тому же я потерял много крови...
Я собрал оставшиеся силы и приступил к лечению – произнес целительное заклинание, останавливающее кровь, а затем достал из мешка снадобья. Спасибо матушке – она положила мне мазь, заживляющую раны, а также восстанавливающие силы травы. Но отвары и настои из них еще надо было правильно приготовить…
В это время вернулась девушка. В руках она держала кувшин с водой и полотенце. Увидев мой окровавленный бок, она побледнела.
- Может быть, тебе надо позвать знахаря? – неуверенно спросила она.
- Нет, - покачал я головой, - ваш знахарь мне не поможет. У нас, эльфов, свое лечение…
Девушка заметила мои острые ушки и охнула от неожиданности:
- Так ты эльф?
- Альмир, к вашим услугам! – представился я.
- Я Элли. Кажется, мы уже знакомы… Помнишь меня?
Еще бы не помнить! То-то мне ее белокурые волосы показались такими знакомыми…
- Если деревенские найдут тебя здесь, могут и убить, - подумав, произнесла Элли. – Они очень злы на вас – из-за эльфов по всей округе бродят солдаты и гвардейцы...
- Как эти? – кивнул я на убитых мною вояк.
- Нет, - покачала головой девушка, – это беглые. Эти двое пришли к нам сегодня утром и сразу же потребовали еду и вино. Староста, почтенный Тимуш, не стал с ними спорить и пригласил в дом. Думал, что они наедятся и уйдут. Но они напились, как свиньи, и стали приставать ко мне. Я хотела спрятаться на сеновале, но не успела … Спасибо, что ты спас меня!
- Не за что, - ответил я, осторожно промывая рану. – Не волнуйся, я здесь немного посижу, отдохну, а потом уйду.
- Рана очень опасная, - возразила девушка, - вряд ли ты дойдешь до леса.
- Ничего, как-нибудь потихоньку доберусь, а там наши помогут, – заверил я Элли, чтобы немного успокоить и подбодрить ее.
Хотя на самом деле подбодрять следовало меня – в этом бою мне действительно сильно досталось, и неизвестно было, смогу ли я добраться до границ наших владений…
Я обтер рану и начал потихоньку наносить целебную мазь. Элли увидела, что делать это мне очень неудобно, и предложила свои услуги:
- Дай мне, я помогу!
Я протянул ей горшочек с мазью, и она своими тонкими, длинными пальчиками начала осторожно наносить целебное снадобье на рану. Я в это время шептал эльфийские заклинания, чтобы усилить его действие.
- Значит, эти солдаты – беглые, - продолжил я, чтобы отвлечься от боли, которая нестерпимо жгла мне бок.
- Да, староста Тимуш сразу понял это – по тому, как нагло и в то же время трусливо они себя вели. Обычно солдаты так не поступают, боятся своих командиров – ведь староста мог и нажаловаться, а мародеров никто не любит. Но сейчас по округе бродит немало беглых вояк – и просто солдат, и баронских дружинников, и даже, говорят, княжеских гвардейцев. Так всегда бывает накануне войны – солдаты убегают, чтобы под шумок пограбить крестьян, а то еще что похуже... А потом свалить все на эльфов.
Элли помолчала, а потом тихо добавила:
- Я рада, что ты их убил, они могли много зла причинить!
- Трупы куда денем? – деловито поинтересовался я. – Не бросать же их тут.
- Не волнуйся, я позову Тимуша, и он со своими сыновьями зароет их где-нибудь.
Заметив мое беспокойство, Элли слегка улыбнулась:
- Не беспокойся, Тимушу можно доверять – он не любит солдат, но не имеет ничего против вас, эльфов.
Девушка закончила обрабатывать мою рану и крепко перевязала бок – чтобы мазь лучше впиталась. Я с благодарностью кивнул ей и откинулся на солому – сил сидеть уже не осталось. Все-таки я потерял много крови…
- Я сейчас приду, - прошептала Элли и скрылась за дверью.
Вскоре она вернулась, но не одна - с ней в коровник вошел пожилой, седой, но все еще крепкий мужчина.
- Это наш староста, почтенный Тимуш, - представила Элли.
- Альмир, - ответил я.
Тимуш внимательно посмотрел на мертвых солдат и покачал головой:
- Доигрались, голубчики! И поделом им – нечего крестьян разорять да девок портить! Не беспокойтесь, - повернулся он ко мне, - я позову сыновей, и мы тихонько закопаем тела на огороде. Никто и не узнает!
- А если их будут искать? - спросил я.
- Не будут, - уверенно произнес Тимуш, - эти двое явно отправились на вольную охоту, разумеется, не спросив разрешения начальства. И пропали… Такое часто случается в здешних местах – лес-то рядом, и вы, эльфы, чужаков не жалуете. Это все знают… А командиры вряд ли объявят этих двоих в розыск - им не выгодно, чтобы начальство знало о беглых солдатах. Дисциплина-то в отрядах хромает, что ни говори… Скорее всего, подождут немного, а потом вычеркнут из списка. И спишут на вас, эльфов - мол, подкараулили ночью и убили. Война ведь, говорят, скоро… Вы уж извините, если чем обидел.
- Ничего, - кивнул я, - о войне действительно говорят. Люди убивают эльфов, эльфы убивают людей, так всегда было, и так всегда будет… Хотя мне, честно говоря, это не кажется правильным. Кстати, а что другие жители, не проболтаются про солдат?
- Нет, - твердо ответил Тимуш, - наши будут молчать. Никому не хочется, чтобы в деревню явился королевский прокурор вместе с гвардейцами и начал расследование. Он будет допрашивать, отрывать от работы и еще, не дай Бог, прикажет обыскать дома… А солдаты между тем станут пожирать наших кур да бегать за девками… Кому этого хочется? Никому. Мы слишком много натерпелись от княжеских да королевских вояк, чтобы звать их сюда… Нет, все сделают вид, что ничего не произошло. Ничего не вижу, ничего не слышу – вот так и живем.
- Ладно,- удовлетворенно кивнул я, - так и сделайте – закопайте по-тихому на огороде. Я со своей стороны постараюсь вам особых хлопот не доставлять – немного полежу, полечусь и сразу же уйду.
- Лечитесь, сколько нужно, - заверил староста, - мы вас торопить не будем. Я и так вам бесконечно благодарен, что вы помогли Элли... Хотя она мне и не дочь, но выросла в моем доме, буквально у меня на глазах, и я к ней очень хорошо отношусь - почти как к родной. Вы, кстати, знаете, что Элли круглая сирота?
Я отрицательно покачал головой.
- Бедная девочка! – вздохнул староста. – Ни отца у нее, ни матери… Мы с женой вырастили ее - взяли в дом, дали кров и еду… И мы бы горевали, если бы с ней что-нибудь нехорошее случилось. Еще раз большое спасибо вам!
Староста поклонился мне в пояс.
- Да не за что! – пожал я плечами.
- А правда, что король может пойти на вас войной? – поинтересовался Тимуш.
- Вряд ли, - уверенно сказал я. – Князь Редрик мертв, а новому королю, кто бы он ни был, будет не до нас - надо хоронить Петера Второго, вступать на престол…
- Князь Редрик убит? – удивился староста.
- Да, еще вчера, - подтвердил я, - так что вы тоже можете перевести дух, его наследник не скоро вспомнит о вашей деревне. У князя Вальдемара сейчас будет масса дел – принимать опекунство над Клаусом, малолетним сыном Редрика, присутствовать на дворцовых церемониях, связанных с похоронами Петера Второго и коронацией нового правителя… Думаю, о вашей деревне он вспомнит только через три-четыре месяца.
- Это очень хорошо, - кивнул староста, - мы как раз успеем убрать урожай и спрятать его, куда надо. Пусть потом сборщики приезжают, ищут – уже ничего не останется…
Староста захихикал, а потом произнес:
- Не беспокойтесь ни о чем, господин Альмир, отдыхайте, лечитесь, в общем, чувствуйте себя, как дома! Трупы мы сейчас уберем, никто их не найдет. Элли принесет вам тюфяк, чтобы было помягче спать, а еще еды и воды. Она девушка умная, расторопная, все, что нужно, вам сделает – и рану перевяжет, и накормит, и напоит. Я же прикажу всем нашим молчать, и чтобы носа на мой двор не совали...
С этими словами Тимуш откланялся. Вскоре пришли его сыновья, двое здоровых парубков, и унесли трупы. Элли, как и обещала, приволокла тюфяк, а также шерстяное одеяло – чтобы ночью не мерзнуть. Потом притащила из дома нехитрый деревенский обед. Я заставил себя съесть немного вареных овощей – надо восстанавливать силы.
После обеда я попросил Элли приготовить отвар из трав. Она кивнула – дело было ей привычное, знакомое, Все деревенские женщины пользуются травяными настоями и отварами, лечат своих родных и близких от всяческих хворей и болезней.
Дождь кончился, на улице постепенно стемнело – я и не заметил, как наступил вечер. Элли принесла горячий отвар, я выпил и почувствовал себя немного лучше. Однако двигаться я не мог - надо было отлежаться, подождать, пока рана затянется. Это могло занять несколько недель, а то и месяцев. Если сломаны ребра, то лечение будет довольно длительным – мы, эльфы, хорошо умеем восстанавливать свое тело, но для этого требуется время.
Конечно, если бы здесь находился кто-нибудь из наших знахарей, то лечение пошло бы гораздо легче и быстрее (мои собственные знания и навыки в целительстве были довольно поверхностными), но приходилось довольствоваться тем, что есть. Если слова Элли верны (а причины не верить ей не было), то вокруг полно беглых солдат. Они, как стервятники, кружат возле наших границ, мечтая захватить в плен кого-нибудь из лесного народа. Тогда можно потребовать немалый выкуп... И я, одинокий, раненый, могу стать для них легкой добычей…
Нет уж, я не позволю пленить себя. Сын отважного Тиреля, брат Эльтера никогда не будет пленником низкорожденных! Уж лучше смерть. Благо, что сейчас, когда боль немного утихла, я мог в случае необходимости дать свой последний бой. Но все же я надеялся немного отлежаться, подлечиться, а потом вернуться домой. Мать и брат Ольгер ждут меня, и верная Нолли тоже...
Я подобнее устроился на тюфяке, завернулся в теплое одеяло и заснул с мыслями о доме».

Глава шестнадцатая

Чтение прервал звонок в дверь. «Что-то много сегодня гостей», - подумал я, закрыл книгу и нехотя поплелся в прихожую. За дверью оказался Славка, причем вид у него был довольно подавленный.
- Можно? – спросил он.
- Конечно, - кивнул я, - Ленули нет, так что чувствуй себя как дома.
Славка разделся и прошел на кухню – в его редкие визиты мы обычно сидим именно там, чтобы лишний раз не раздражать мою благоверную.
- Чаю? – предложил я.
Славка отмахнулся:
- Не до того сейчас. Представляешь, она мне отказала!
- А поподробнее – кто и в чем?
- Аллочка. Выйти за меня замуж. Отказалась напрочь. Сообщила, что я, по ее мнению, не подхожу на роль мужа и отца. Нет, ты представляешь?
- А как ты ей сделал предложении?
- Как ты и советовал, все честь по чести: «Пошли, мол, в загс, распишемся, что ли…» А она мне в ответ: «Не хочу, моему ребенку настоящий отец нужен, а не приходящий папа».
- А ты?
- Что – я? – взвился Славка. – Не знаю теперь, что делать… Если ребенок и правда мой, то почему она так себя ведет? По идее, должна была от радости на стенку лезть, что я ее замуж позвал…
- Плохо ты знаешь женщин, Славка, - вздохнул я, - у них логика особенная, извращенная, нам с тобой, простым мужикам, не понятная. Это ты думаешь, что Аллочка счастлива с тобой расписаться и жить, а у нее свои планы, далеко идущие, стратегические. Она прекрасно понимает, что ты вскоре после свадьбы все равно станешь налево бегать, вот и хочет тебя покрепче привязать. Сначала она поломается, может, потянет время, пока ребенок не родится, а потом предъявит тебе младенца и скажет: «Смотри, Славик, он весь в тебя!» И дрогнет у тебя сердечко, взыграет, ретивое, как увидишь ты свое чадо родное... Захочется настоящим папашей стать, воспитанием заняться. Воскресные прогулки, тихие настольные игры, первые слова ребенка, первые его шаги… Прелесть! Опомниться не успеешь, как настоящим семейный человеком станешь. Только представь себе: сидишь вечером на диване перед телевизором, а твой карапуз рядом ползает, машинку по полу катает... И забудешь ты тогда про всех своих телок, будешь думать только о том, как бы от любимой супружницы удрать на часок да со мной пивка попить, постоять и поговорить свободно, без нудного бабского пригляда. Красота!
Славку от моих слов аж передернуло – видимо, вообразил себе эту замечательную картину.
- Ладно, - кивнул он, - я все понял. Но что мне делать?
- Да ничего, - пожал я печами. – Живи спокойно, как всегда, не переживай и не дергайся, следующий ход за Аллочкой. Если позвонит, позовет – беги, сдавайся, а нет – держись, проявляй стойкость и мужество. Мол, я на ваши бабские штучки-дрючки не ведусь…
- Но ты сам сказал, что она может другого найти и замуж выйти…
- Может, - согласился я, - однако маловероятно. Аллочка уже поняла, что ты готов сдаться, вот и ждет твоей полной капитуляции. Зачем ей другой, когда ты под рукой есть? Все-таки столько лет вместе, притерлись друг к другу, притерпелись… Запомни: женщин – существа, как правило, весьма разумные и практичные, никогда объезженного коня на дикого жеребца не променяют. К чему, спрашивается, ей лишние хлопоты и заботы? Нет, Славка, тут все решено, так что расслабься и жди.
- Да дуры они все...
- Не скажи, - возразил я, - вот совсем недавно на личном опыте убедился, что бабы подчас гораздо умнее нас, мужиков. Или, по крайней мере, хитрее…
И я рассказал Славке историю жизни Эллы.
- Кстати, - заметил мой друг, - ты знаешь эволюцию слова «дура»?
- Нет, - признался я.
- До свадьбы – «какая милая дурочка», через пару лет – «какая дуреха», еще позднее – «полная дура».
Я рассмеялся:
- Верно…
- А если не позвонит? – Славка снова стал серьезным.
- Позвонит, - уверенно кивнул я. – насколько я знаю Аллочку, она собственница еще похлеще моей Ленули и такого красавца, как ты, никогда не упустит и никому не отдаст. «Вся жизнь впереди, надейся и жди», - процитировала я слова популярной песни моей юности.
Славка немного успокоился и расслабился.
- Слушай, а может, дерябнем в честь такого радостного события? – предложил он. – Все-таки не каждый день женишься…
Я пожал плечами – поркуа бы и не па, как говорят французы. Ленуля в Египте, я полностью свободен, завтра воскресенье – если что, отойду, отосплюсь. Я вручил Славки несколько купюр, и он радостно побежал в магазин, а я решил еще немного почитать.

***

«Выздоровление мое шло очень медленно – бок сильно болел, временами шла кровь. Одно спасало – отвары из матушкиных трав, которые готовила Элли. Они облегчали мои страдания и помогали заснуть. А спал я много – набирался сил, восстанавливал тело. Мои скудные познания в лечебном колдовстве позволяли заживлять раны, сращивать кости, притуплять боль, но их явно не хватало для быстрого полноценного исцеления.
Спасибо Элли, которая обо мне заботилась: перевязывала, поила отварами, натирала бок мазью. У нее, несомненно, были хорошие способности к целительству – после ее перевязок я чувствовал себя намного лучше.
Однажды я спросил:
- Элли, ты столько возишься со мной - кормишь, ухаживаешь... Но это ведь не только потому, что я спас тебя, верно? Ты ко всем эльфам так хорошо относишься?
Элли пожала плечами:
- А почему я должна вас ненавидеть?
- Ну, не знаю, - протянул я, - люди боятся эльфов, полагают, что мы хотим всех убить, чтобы вернуть свои исконные земли.
- Разве не так?
- Нет, - покачал я головой, - мы сражаемся лишь за свой лес. Пойми, он для нас – святыня, и всякое вторжение в него мы воспринимаем как оскорбление. А вы, люди, бездумно рубите старые деревья, уничтожаете зверей и птиц…
- Но ведь нам нужно из чего-то строить дома, топить очаги, заготавливать на зиму ягоды и грибы, - возразила Элли, - как же нам без леса? Где мы возьмем дерево и хворост?
- Мы понимаем, - кивнул я, - поэтому и не возражаем, если вы, крестьяне, бережно пользуетесь нашим лесом. Но если вы начинаете вырубать под корень… Представь, что было бы, если бы мы пришли в вашу деревню и сожгли дома, уничтожили скот… Вам понравилось бы?
- Нет, - покачала головой Элии. - Хотя своего дома у меня никогда не было…
- Да? А почему?
- Отца я никогда не видела, - призналась Элли, - он умер до того, как я родилась. На память от него у меня осталось лишь это, - она показала на свои коралловые бусы. – Отец подарил их моей матери, а она перед смертью отдала мне. Больше от родителей у меня ничего нет…
- От чего умерла твоя мать?
- Она сильно простыла зимой, долго болела, кашляла, а потом скончалась… Мне тогда было всего пять лет. Мы жили очень бедно, в развалюхе на самой окраине деревни, почти у леса, и у нас не было дров, чтобы развести огонь. Зима в тот год стояла особенно холодная и снежная, я все время мерзла и плакала. Вот мать и пошла в лес, чтобы набрать хворост, зажечь камин и согреться. Но попала в метель, сильно простудилась и заболела… Одежда-то у нее была старая, рваная, совсем не зимняя… Моя мама батрачкой работала, - пояснила Элли, - получала мало, хватало только нам на еду…
Элли немного помолчала, потом продолжила:
- После ее смерти меня взял к себе староста, почтенный Тимуш. Он хороший человек, добрый, хотя и строгий. Не любит, чтобы люди сидели без дела – гоняет всех: и жену и своих сыновей, и, разумеется, меня. Он относился ко мне очень хорошо, почти как к дочери, ведь своей девочки у него с женой не было, рождались одни парни. Наверное, это хорошо, но он мечтал о девочке…
Элли еще помолчала.
- С тех пор я живу у старосты, работаю по хозяйству… Слава Богу, сытая и всегда в тепле, да и тело прикрыто, - улыбнулась девушка и провела рукой по своему скромному платью.
- Ты знаешь, что твои бусы – очень редкие и дорогие? – спросил я.
- Да, - кивнула Элли, - мне Тимуш объяснил. Он сказал, что, когда придет время выходить замуж, я смогу их продать и купить хорошее приданое. Ну, платья разные, башмаки, посуду, простыни и одеяла…
Элли покраснела – видимо, мысль о замужестве смущала ее.
- Только кто меня возьмет? – вздохнула девушка, – разве кто-нибудь из бедных парней. Денег-то у меня совсем нет, да и родственников богатых тоже…
Я решил сменить тему:
- Скажи, солдаты по-прежнему бродят вокруг деревни?
- Да, - кивнула Элли, - их, кажется, даже больше стало. Но к нам они больше не заходят – мы же считаемся окраинными крестьянами, небогатыми, особо не поживишься.
- А этих, убитых, не разыскивают?
- Нет, - покачала головой Элли, - сейчас не до этого. В стране неспокойно, все придворные передрались за трон, каждый мечтает стать королем. Граф с графом ссорится, герцог с герцогом… Вот наш новый правитель, Вальдемар, и тот свои претензии предъявил, хотя куда там! Не ему с другими тягаться – и происхождение не то, и знатности не та, да и подвигов особых за ним не числится. А о казне я вообще молчу – весьма скромной была, пока князя Редрика не убили. Теперь Вальдемар – опекун и воспитатель малолетнего Клауса, сына Редрика, и вся казна – в его распоряжении. Правда, мать Клауса, княгиня Кларисса, говорят, строго следит, чтобы Вальдемар не слишком руку в ее сундуки с золотом запускал… Так что будь спокоен – к нам солдаты не сунутся. Выздоравливай и возвращайся к своим, в лес…
Голос Элли стал грустным, я взял ее за руку:
- Элли, спасибо тебе за все. Если бы не ты – я бы вообще не выжил. А ты лечишь очень хорошо. Я думаю, что у тебя хорошие способности к целительству.
Элли задумчиво посмотрела куда-то вдаль:
- Может быть. Я с детства всем животным помогаю – и коровам, и свиньям, и козам, сразу вижу, где что у них болит. И даже людям, когда занемогут. Травы собираю, сушу, чтобы настои, отвары делать и лечить. Только наш знахарь, мудрый Никос, очень сердится на меня за это – не твое, говорит, это дело – целительство. Этому, мол, специально учатся, да и то только те, у кого хорошие способности обнаружатся. А ты – простая деревенская девчонка, батрачка, какая из тебя целительница или знахарка? Наверное, он где-то прав…
- Нет, не прав, – решительно сказал я, - и у людей, и у нас, эльфов, способности к лечению проявляются очень неожиданно. Бывает, самый простой человек, вроде тебя, становится прославленным целителем, весьма умелым и знающим. Если у тебя есть способности, следует их непременно развивать. Может быть, ты станешь известной лекаркой…
Элли покраснела от удовольствия. Я сжал ее руку:
- Обещаю, что, как только поправлюсь, поговорю с вашим знахарем, попытаюсь убедить, чтобы он учил тебя лекарскому делу.
- Но это стоит много денег… Просто так он заниматься со мной не будет.
- Не волнуйся, – махнул я рукой, - у меня есть немного золота. За то, что ты спасла эльфа, полагается определенная сумма – своего рода благодарность от лесного народа. Я попрошу, чтобы деньги пошли на твое учение.
- Я тебе помогала не ради денег… - покраснела Элли.
- Знаю, - тихо произнес я, - но таков наш обычай - платить людям за помощь. Считай, что это моя личная благодарность тебе.
Я поднял руку и осторожно погладил Элли по волосам. Она не возражала, наоборот, прижалась к моей руке и даже закрыла глаза от удовольствия.
- Какие тебя красивые волосы, - сказал я, - почти как у нас, эльфов. И глаза необыкновенные – зеленые. Ты совсем не похожа на обычную крестьянскую девушку…
- Это в отца, - ответила Элли, - мать у меня была простой женщиной, а вот он…
- Что – он? – не понял я.
- Ничего, - быстро ответила Элли, - прости, я, кажется, совсем заболталась, мне нужно дела делать. Да и ты, наверное, уже устал. Ладно, я пошла, зайду вечером. А ты лежи, отдыхай…
С этими словами она легко вскочила на ноги и почти бегом покинула хлев. Смысл ее слов остался для меня неясным…»

***

Славка вернулся с двумя бутылками и кое-какой закусью. Молодец, сообразил, а то пришлось бы занюхивать рукавом. Впрочем, мой друг хорошо знал, что, когда Ленули нет дома, у меня в холодильнике пусто – не люблю ходить по магазинам и стоять в очередях.
Эта нелюбовь прочно укоренилась во мне еще со времен юности, когда в магазинах с продуктами было негусто и за каждым куском колбасы приходилось стоять по полчаса. Сейчас очередей почти нет, но привычка по возможности избегать посещения торговых точек осталась.
Мы расположились на кухне и приступили к пиршеству, благо, никто не мешал – Машка еще с утра улетела куда-то по делам (я полагаю, что на очередную тусовку), а Степка, как всегда, сидел у себя в комнате за компом.
- Ну, за тебя, папаша! – произнес я первый тост, поднимая наполненную рюмку.
Славка согласно кивнул, и мы опрокинули емкости.
- Кстати, ты кого хочешь – мальчика или девочку? – поинтересовался я, закусывая кружочком колбасы.
- Парня, - уверенно произнес Славка.
- Правильно, - одобрил я, - в семье должен быть пацан, наследник, так сказать, продолжатель рода…
- Да не в том дело, - отмахнулся друг, - просто с парнями проще, чем с девками, по себе знаю. Если он на стороне нашкодит, домой не притащит, а девчонка – наоборот, домой все несет. Разбирайся потом, чей да откуда… К тому же очень хочу немецкую железную дорогу.
- Железную дорогу? – не понял я.
- Помнишь, раньше в игрушках продался такой немецкий конструктор – сборная железная дорога, гэдээровская? Все почти по-настоящему – рельсы, семафоры, тепловоз, вагончики… Даже домики и деревья для пейзажа. Работала на батарейках, причем можно было купить несколько наборов и постепенно собрать целую железнодорожную сеть с несколькими составами, мостами, туннелями и станциями.
Я припомнил – да, была такая игрушка, делали ее наши немецкие братья по соцлагерю, причем стоила он довольно дорого (по тем временам, конечно). Мечта любого советского мальчишки… Мои родители купить такую роскошь не могли (что взять с двух инженеров, работавших в захудалом НИИ!), хотя я, если честно, и не просил – с детства был равнодушен ко всяким механическим штучкам-дрючкам, гораздо больше любил рисовать и читать фантастику.
- Так вот, - продолжил свою мысль Славка, - помню, в детстве я долго клянчил, чтобы предки подарили на день рождения, но они все отнекивались – денег, мол, нет. И покупали всякую ерунду – пластмассовые машинки, солдатиков, мячики. А мне все это на фиг не нужно было – хотел только железную дорогу. Но так и не получил… Потом она исчезла из продажи и долго ее не было, а вот недавно зашел с Аллочкой в торговый центр (ей какие-то шмотки понадобились) и вижу – вот она, в отделе игрушек. Точь-в-точь такая, как была в моем детстве, даже лучше – теперь можно ее к сети подключать и через пульт управлять. И поездов больше стало… Хотел было купить, да жаба задушила. А вот если родится пацан, то обязательно попрошу Аллочку, чтобы подарила ему на день рождения. А сам буду потом с ним играть…
Славка мечтательно закрыл глаза – видимо, представил себе картину маслом: вот сидит он с сыном на полу, собирает желанную железную дорогу, а потом запускает поезда… Все-таки правильно кто-то сказал: дети – это наши нереализованные мечты. Мы хотим дать им то, что не получили от своих родителей...
…Застолье плавно катилось по накатанным рельсам (мы уже перешли ко второй бутылке), когда в дверь кто-то настойчиво и продолжительно стал зазвонить.
- Сегодня что, приемный день? – недовольно пробормотал я и пошел в прихожую. Распахнул дверь и замер на месте: на пороге стоял собственной персоной мой старый знакомый - Петр Федорович. Правда, на сей раз без своего верного помощника Миши.
- Опять ты? – удивился нежданный гость. – Что же ты, гад, мне проходу не даешь! Куда ни приду – всюду твою поганую рожу вижу!
- Вообще-то, это ты сам ко мне пришел, - парировал я, - я тебя в гости не звал и видеть твою мерзкую харю у себя дома тоже не имею ни малейшего желания.
- Хамишь? – взревел Петр Федорович, и ладони его начали сжиматься в здоровенные кулаки.
- Бобик, - позвал я, - а ну-ка, дорогой, пойди сюда, разберись.
Пес не спеша вышел в прихожую, увидел Петра Федоровича и на всякий случай зарычал, оскалив внушительного вида желтые клыки. Тот слегка попятился, отступил в коридор и опасливо покосился на собаку. Но не ушел.
- Что за шум, а драки нет? – раздался голос за моей спиной, и в прихожей материазовался Славка. – О, гляньте, Петька! А ты здесь как оказался?
- Славка? – удивленно поднял брови Петр Федорович. – Сто лет тебя не видел! Я вот по делу зашел, - гость кивнул на меня, - не думал, что тебя здесь застану…
- Раз по делу, то проходи, - пригласил Славка, - мы как раз водку пьянствуем, присоединяйся, третьим будешь.
- Нет, - замялся Петр Федорович, - я, наверное, попозже зайду…
- И не думай, я тебя так просто не отпущу, - Славка обнял Петра Федоровича за плечи и втолкнул в прихожую, - давай, раздевайся. Посидим, поболтаем, школьные годы вспомним…
Однако Петр Федорович не спешил снял пальто и мрачно смотрел на меня.
- Знакомься, это мой лучший друг, Василий Собакин, - представил меня Славка.
- Петр Федоро… Петр, - представился гость и протянул руку.
- Вася, - пожал я ее.
- Ну, вот и прекрасно, - обрадовался Славка, - а теперь все на кухню!
Я загнал все еще порыкивающего Бобика в комнату и потихоньку спросил у Славки:
- Ты откуда его знаешь?
- В школе вместе учились, кореша были, не разлей вода. Пока Петьку после восьмого класса в ПТУ не выперли. Отличный был парень, настоящий друг, хотя и тормозил немного.
- Слушай, тут такое дело… - я вкратце пересказал Славке историю наших сложных отношений с Петром Федоровичем.
- Да, брат, наломал ты дров, - усмехнулся друг, - ну, ничего, не тушуйся, я вас помирю.
Следующий час прошел за распитием водки и воспоминаниями. Оказалось, что Петр, выпертый в ПТУ (куда раньше выгоняли ребят, не слишком хорошо справлявшихся со школьной программой или просто всяких балбесов и хулиганов), быстро нашел свое место в жизни.
После учебы в «путяге» и службы в армии он устроился грузчиком в магазин и зажил припеваючи. Кто не в курсе, поясню: во времена тотального советского дефицита любое лицо, причастное к торговле, находилось в весьма выгодном положении – за счет возможности пускать хорошие вещи и продукты «налево». С солидной переплатой, разумеется. Правда, это называлось «спекуляция» и жестко каралось законом (можно было угодить в тюрьму или даже получить «вышку»), но без такого «навара» не мог прожить ни один настоящий торгаш. Зато теперь подобное гордо именуется бизнесом и всячески поощряется властями...
Петя, несмотря на молодость, быстро освоился в торговле и хорошо выучил правила игры – меняем польские джинсы на финский сервелат или импортный радиоприемник. И начал помогать директору «толкать» остродефицитные товары. Тот, понятно, не хотел светиться сам – до смерти боялся пресловутого ОБХСС, вот и подставлял по сути мальчишку. Что делать – какие времена, такие и нравы…
Однако Петру везло – его не почему-то трогали (хотя директора в конце концов посадили), и дело пошло так хорошо, что через несколько лет он смог накопить приличную сумму. При этом не пил, почти не курил, бабами особо не интересовался, а все деньги складывал на книжку – мечтал пустить на настоящее дело.
И такая возможность ему вскоре представилась. В стране начался бардак, именуемый перестройкой, товаров и еды совсем не стало, зато разрешили кооперативы. Петя не растерялся – вложил все средства в производство остромодных маечек и штанишек. Бизнес пошел - через несколько лет он открыл свой собственный ларек, стал толкать изголодавшемуся по шмоткам народу барахлишко, привозимое «челноками» из Турции и Китая. Затем у него появилась еще одна торговая точка, потом еще… Через несколько лет у него была уже целая сеть магазинов, и Петр превратился в типичного российского бизнесмена средней руки. Он не жадничал, исправно платил кому надо – и милиции, и «крыше», но оставалось и ему - и для собственных нужд, и развития бизнеса.
Вскоре рамки розничной торговли стали ему тесны, и он, продав по хорошей цене все свои точки, занялся оптом. Начал поставлять на рынки куриные окорочка, мясо, рыбу, даже тропические фрукты, пока наконец не нашел свое истинное призвание – зерно и муку. Благодаря кое-каким связям и старым знакомствам по торговому делу наладил контакты с нужными людьми в южных российских регионах, подмазал местных чиновников и стал скупать хлеб по льготным ценам. Теперь Петр Федорович считается одним из крупнейших бизнесменов в своей отрасли.
- Да, брат, - грустно протянул Славка, дослушав до конца, - пока мы с тобой дурака валяли и картинки рисовали, умные люди делом занимались, бизнес поднимали. А теперь мы для них вроде обслуги – для удовлетворения, так сказать, эстетических потребностей и скрытой тяги к прекрасному…
- Ладно, не тушуйся, - хлопнул Славку по спине изрядно захмелевший Петя, - и для тебя дело найдется. Бросай свою контору и переходи ко мне. Мне нужны люди, умеющие общий язык с клиентом находить. В нашем бизнесе очень много баб, а ты к ним всегда поход имел. Я помню, как за тобой девчонки еще в школе бегали! Небось, полкласса влюблено было! Вот и применишь свои таланты на практике, будешь мне нужных теток уговаривать... Они, бизнесвуменши эти, как правило, бабы разведенные, одинокие, по мужскому вниманию и хорошему обхождению соскучившиеся. Поболтаешь с ними, посидишь в ресторане, может, ночку вместе проведешь… Вот переговоры лучше и пойдут! И мне хорошо, и ты внакладе не останешься, слово даю.
- «Были когда-то и мы рысаками…» - грустно процитировал Славка. – Все, Петя, отбегался я - женюсь скоро.
- Что так? – удивился Петр. – Вот уж не думал, что на такого кобеля, как ты, кто-то сможет ошейник одеть.
- Так уж получилось, - вздохнул Славка, - ребенок у нас с Аллочкой будет…
- Поздравляю! – искренне произнес Петр. – Понимаю: дети – это святое. Сам бы хотел ребенка завести, да некогда, все руки никак не доходят.
- Руки тут не нужны, - схохмил Славка, - другое требуется.
- Точно, - заражал Петр, - другое! А ты все такой же юморной, как раньше, это хорошо. Многих наших друзей жизнь поломала - кто уже спился, кто совсем опустился… А ты молоток, держишься! И своего добился – художником стал. Я помню, как ты во время уроков все в тетрадке рисовал, вместо того, чтоб задачки решать. Учителя, бывало, бесились, когда твои карикатуры видели… К директору тебя столько раз таскали, двойки ставили, наказывали, а ты все равно черкал… Молодец, талантище, уважаю!
- Да ладно, - смутился Славка, - чего уж там, есть кое-какие способности, не больше… Зато ты вон как поднялся! Кстати, а чего это ты к Васе приперся?
- Действительно, - встрял я, - чего?
- Понимаешь, Вася, - обратился ко мне гость, - мне жена сказала, что она тебе Габи отдала. Временно, мол, пока, мол, не родит… А я вижу, как ей без болонки плохо, просто место не может себе найти. Вот и пришел к тебе - обратно собачку забрать. Раз уж так вышло, что она беременная, то ничего не поделаешь, пусть рожает, но дома. А я ей, если нужно, уход обеспечу – лучших ветеринаров найму. На этом деле не разорюсь, чего уж там! Зато жена спокойна будет… В общем, узнал я твой адрес и пришел. Спасибо тебе, Вася, за заботу о Габи, но ее я все же возьму…
- Ладно, - кивнул я, - твое право.
- И вот еще что… - Петр вынул из кармана солидный бумажник и достал несколько купюр. – Держи! За беспокойство и уход, так сказать…
- Нет, Петя, - твердо сказал я, - денег с тебя я не возьму – Габи не ради выгоды пригрел, а ради любви. Которая, как известно, священна и бесценна…
- Обижаешь… - протянул Петр.
- Нет, это ты меня обижаешь… - начал я.
Славка понял, что ситуация может выйти из-под контроля, и тут же вмешался.
- Деньги возьму я, - решительно заявил он, - чтобы никому не было обидно.
С этими словами он ловко выхватил купюры из Петиных пальцев и засунул в карман.
- Средства пойдут в фонд помощи одиноким беременным сучкам, - громко провозгласил он, - а также на оказание акушерских услуг и повышение собачьей рождаемости.
- Ну, тогда ладно, - согласился Петя, - если на акушерские услуги и повышение рождаемости…
Славка хитро подмигнул мене – знаю, мол, на что нужно употребить эти свалившиеся с неба рубли. Понятно, на что они пойдут – на очередных женщин и выпивку…
Мы посидели еще немного, прикончили бутылку, потом Петр начал собираться.
- Слушай, Вася, извини меня, - сказал он, протягивая на прощание руку. – Я тогда, в кафе, погорячился немного…
- Ничего, - кивнул я, - я тоже был не прав.
- В общем, парни, - подытожил довольный гость, - если что – приходите ко мне. Я вас к себе возьму. Все лучше, чем в вашей конторе паритьтся...
На этом мы расстались. Петр взял под мышку болонку (та нисколько не возражала), и удалился. Бобик проводил ее грустным взглядом…
- Ничего, - потрепал я его по загривку, - вы будете встречаться на прогулках. А там, глядишь, еще кто-нибудь тебе подвернется… И будешь ты счастлив, в отличие от меня.
Сам же подумал: странная штука жизнь, порой подбрасывает такие ребусы, что не сразу и разгадаешь. Вот, например, Петр Федорович. Казалось бы, дуболом, а при ближайшем рассмотрении оказалось, что не такой уж и плохой человек. По-своему любит свою жену, заботится о ней, проявляет даже душевную чуткость. Вон, из-за какой-то болонки не поленился лично припереться, хотя мог бы просто послать своего помощника Мишу. Тот бы шустро сбегал… Конечно, Петр не ангел, но вполне нормальный русский мужик, хоть и со своими собственными заморочками. Но, с другой стороны, у кого их нет?

Глава семнадцатая

Каждый имеет право на счастье, даже на маленькое и убогое. Эта простая мысль, почерпнутая мною из какой-то книжки, пришла в голову, когда я утром с трудом открыл глаза и сел на постели. Поводом для сего философского измышления стал пес Бобик, с печальным видом лежавший возле кресле, где совсем недавно спала его любимая болонка.
Да, каждый имеет право на счастье, но не каждый его получает, подумал я и поплелся в ванную – приводить себя в порядок. Через пятнадцать минут, умывшись и побрившись, я почувствовал себя намного лучше. Чашка кофе окончательно оживила и позволила мыслить логически. Хотя последнее давалось с большим трудом.
Так, чем же все вчера закончилось? Петр забрал болонку и отправился домой, это я хорошо помню, а потом мы со Славкой еще сидели на кухне, пили и разговаривали. Так, ни о чем – о жизни, бабах, бабках… Обычный мужской треп за бутылкой водки. Потом Славка вроде бы тоже стал собираться, а я пошел спать. Надо бы позвонить ему, узнать, благополучно ли добрался домой… А заодно звякнуть Верочке на мобильник, спросить, чем она сегодня занята.
Домашний телефон Славки не отвечал – вероятно, после вчерашнего он еще спал, а по Верочкиному номеру отозвались сразу.
- Да?
- Привет, - жизнерадостно начал я, - чем занимаешься?
- Кто это? – спросил незнакомый женский голос.
- Вася Собакин, - растерялся я. – А вы кто?
- Медсестра городской больницы №3. Вера Николаевна Аникеева кем вам приходится?
- Хорошая знакомая, коллега, - ответил я, чувствуя, что внутри все холодеет. – А что с Верочкой?
- Ее привезли к нам ночью, на улице подобрали. Лежала без сознания возле магазина. Видимо, грабитель напал - ударил сзади по голове, хотел деньги отобрать…
- Наркоман?
- Судя по всему, - подтвердила медсестра. – В этом районе они часто промышляют, нападают на одиноких женщин. За дозу готовы убить… Да и просто уроды разные шакалят, сволочи поганые… На мою мать тоже недавно напали – некий гад сумочку вырвал и убежал. А там пенсионное удостоверение было и паспорт… Так и в вашем случае – выследили, напали, хотели, наверное, сумочку вырвать, но ваша знакомая крепко ее держала, вот ее и ударили чем-то тяжелым, чтобы отобрать… К счастью, ее быстро нашли и милицию вызвали, а то бы замерзла наверняка. Милиционеры в «скорую» позвонили, вот ее к нам и доставили… А мобильник у нее в кармане пальто был, вот мне его и отдали – чтобы ответила, если позвонит кто. Так и получилось… Хорошо, что вы позвонили, а то милиции пришлось бы самой родственников искать, а дело это долгое. Они спешить не любят…
Я все еще растерянно молчал.
- Когда можно будет навестить Верочку? – наконец выдавил я из себя.
- Каждый день, в приемные часы, - ответила медсестра, - она в общей палате лежит, не в реанимации. Дознаватель у нее с утра был, расспрашивал, подробности выяснял – не запомнила ли приметы грабителя, например. Да только какие там приметы – эти сволочи нападают сзади и сразу бьют по затылку, даже охнуть не успеешь…
Я записал адрес больницы, номер палаты и полетел к метро. У станции купил килограмм апельсин – не с пустыми же руками к больной приходить! Потом шлепнулся на продавленное сиденье в вагоне (народу, к счастью, было немного – воскресный день все-таки, утро) и решил немного почитать – для успокоения нервов.

Могет опечатка?

Да, опечатка, спасибо за помощь.

***

«Мой бок постепенно заживал, болело значительно меньше, и я начал потихоньку ходить. Иногда даже делал кое-какие упражнения - для поддержания формы. Элли каждый день навещала меня - меняла повязку, мазала рану, приносила еды и воды. Мы с ней подолгу разговаривали, и я с удивлением понял, что она – очень умная и по-своему развита девушка. Ее суждения о многих вещах были весьма зрелыми и глубокими, а жизнь она знала намного лучше, чем я. Элли с удовольствием взяла на себя роль учителя - объясняла мне сущность отношений между людьми, посвящала в подробности семейных отношений или воспитания детей. А также советовала, что делать, если зимой промочишь ноги или окажешься посреди леса во время вьюги...
Конечно, некоторые ее советы казались мне наивными (например, по ее мнению, от простуды, следовало лечиться заваренными листьями лунной травы, хотя даже самое слабое наше заклинание справляется с этой хворью гораздо лучше), но я внимательно слушал Элли и с каждым днем все больше и больше привязывался к ней. Дошло до того, я что уже с раннего утра с нетерпением ждал ее посещений и долго грустил, когда она была занята по хозяйству и не могла прийти вовремя.
Староста Тимуш сдержал свое слово - меня никто не беспокоил, я мог спокойно отдыхать и набираться сил. Честно говоря, лежать целыми днями без дела и слушать деревенские сплетни мне быстро надоело, и я начал понемногу интересоваться тем, что происходит вокруг – в княжестве и королевстве. Выяснилось, что кое-что существенно изменилось – например, солдаты покинули окрестности деревни и переместились ближе к столице. Там сейчас и происходили все главные события.
Как и предсказывал наш Клаар, между знатными князьями и графами разгорелась настоящая борьба за трон. На него претендовали по меньшей мере пять человек, но реальные шансы были только у двоих – у графа Самуэля Витенбергского, важного и богатого вельможи, и, как ни странно, у князя Вальдемара.
За него дружно проголосовали все озерные и заозерные бароны, а также многие хозяева приграничных поместий, чем обеспечили значительное число голосов в представительном Королевском собрании. И это несмотря на то, что Вальдемар не мог похвастаться ни звучным титулом, ни древним родом, да еще практически не имел военных заслуг. Кроме того, его княжеское состояние было весьма условным – он владел лишь тем, чем позволяла ему пользоваться расчетливая и прижимистая княгиня Кларисса, вдова князя Редрика.
Поддержка мелких баронов объяснялась просто: они проталкивали в столицу «своего» короля – того, кто им был близок не только по происхождению и образу мыслей, но и по самому своему духу. Князь Вальдемар жил на границе с лесом, хорошо знал местные обычаи и порядки, видел, как несладко приходится владельцам усадеб от многолетней войны с эльфами. Его сторонники надеялись, что он, сев на трон, сможет прекратить бессмысленную вражду с лесным народом и заключить прочный, надежный мир.
Члены Королевского совета внимательно выслушали мнение баронов, но решение сразу не приняли. Они разделились на две почти равные группы – одни стояли горой за графа Самуэля, видя в нем сильного и могучего правителя, другие голосовали за Вальдемара, надеясь ни долгожданный мир с эльфами. Кроме того, за князем чувствовалась немалая сила - поддержка окраинных баронов... И с этим тоже приходилось считаться.
Вальдемар, по слухам, посулил баронам, что, после избрания королем, отдаст им в пользование обширные владения князя Редрика. Сам он собирался править только в столице и клятвенно обещал, что не будет вмешиваться в окраинные дела и донимать хозяев поместий непосильными налогами. В общем, предлагал выгодный обмен - корона за землю.
Ему даже удалось уговорить на эту сделку княгиню Клариссу, владелицу многочисленных земель Редрика. У той при этом обмене был свой расчет: в случае избрания Вальдемара королем ее сын Клаус становился кронпринцем и наследником престола, а она сама – соответственно, матерью будущего короля. Что было куда престижнее и выгоднее, чем быть провинциальной княгиней, к тому же вдовой... Да и жизнь в столице, в королевском дворце, была куда интереснее и ярче, чем в захолустном окраинном замке.
В общем, страсти вокруг престола кипели немалые, и о нас, эльфах, временно забыли. Что было хорошо. Не вспоминали даже о том, что князь Редрик был убит нашей стрелой. Вальдемар не имел ни малейшего желания говорить на эту тему - прекрасно понимал, что многочисленные недруги при дворе могут упрекнуть его в том, что он не отомстил за своего родственника (что полагалось бы сделать в первую очередь). Но князю было сейчас не до того – он боролся за престол. Вот и не хотел ссориться с нами…
Да и вообще предпочитал не распространяться об обстоятельствах гибели Редрика… Официально считалось, что его убил (скрее всего, из личной мести) какой-то лучник-одиночка. Что, в принципе, было недалеко от истины и вполне вписывалось в людские обычаи.
Редрика при жизни считался человеком очень грубым, нетерпимым и вспыльчивым. Он чуть что - хватался за меч и жестоко карал своих обидчиков. На него многие (в том числе бароны) имели большой зуб, этим и воспользовался Вальдемар. Его сторонники распустили слух, будто некий кровный враг Редрика нанял наемного убийцу, чтобы отомстить за смерть своего родственника.
Подобное часто случалось в королевстве, поэтому удивления не вызывало. За смерть члена рода полагалось вызвать Редрика на бой и драться до крови, но победить князя в честном поединке было почти невозможно (он считался очень сильным и умелым рыцарем), поэтому его противник и воспользовался услугами наемного убийцы. Что было гораздо удобнее и, главное, безопаснее. К тому же не слишком дорого: по королевству в это время бродило немало солдат, готовых за весьма умеренную плату оказать любую услугу, в том числе и щекотливого свойства. Таким образом можно было легко и без хлопот устранить опасного соперника, скажем, претендента на руку богатой невесты или наследство, отомстить наглому любовнику жены или просто негодяю, задевшему честь весьма гордых и обидчивых заозерных баронов…
О том, что было у замка Редрика на самом деле, кто убил его, знали немногие – гвардейцы, сопровождавшие князя, и некоторые родственники. Вальдемар строго-настрого приказал всем им держать язык за зубами – дабы не плодить ненужных слухов и не вредить его репутации. Все и молчали. Причем каждый рассчитывал на последующую благодарность князя - если, конечно, тот сядет на престол.
Король может быть очень щедрым и способен озолотить своих верных друзей и преданных вассалов... У людей есть очень правильная поговорка: молчание – золото. Нередко она приобретает вполне осязаемый и реальный смысл: за способность держать язык за зубами платят, причем исключительно благородным металлом…»

***

«Мой бок постепенно заживал, болело значительно меньше, и я начал потихоньку ходить. Иногда даже делал кое-какие упражнения - для поддержания формы. Элли каждый день навещала меня - меняла повязку, мазала рану, приносила еды и воды. Мы с ней подолгу разговаривали, и я с удивлением понял, что она – очень умная и по-своему развита девушка. Ее суждения о многих вещах были весьма зрелыми и глубокими, а жизнь она знала намного лучше, чем я. Элли с удовольствием взяла на себя роль учителя - объясняла мне сущность отношений между людьми, посвящала в подробности семейных отношений или воспитания детей. А также советовала, что делать, если зимой промочишь ноги или окажешься посреди леса во время вьюги...
Конечно, некоторые ее советы казались мне наивными (например, по ее мнению, от простуды, следовало лечиться заваренными листьями лунной травы, хотя даже самое слабое наше заклинание справляется с этой хворью гораздо лучше), но я внимательно слушал Элли и с каждым днем все больше и больше привязывался к ней. Дошло до того, я что уже с раннего утра с нетерпением ждал ее посещений и долго грустил, когда она была занята по хозяйству и не могла прийти вовремя.
Староста Тимуш сдержал свое слово - меня никто не беспокоил, я мог спокойно отдыхать и набираться сил. Честно говоря, лежать целыми днями без дела и слушать деревенские сплетни мне быстро надоело, и я начал понемногу интересоваться тем, что происходит вокруг – в княжестве и королевстве. Выяснилось, что кое-что существенно изменилось – например, солдаты покинули окрестности деревни и переместились ближе к столице. Там сейчас и происходили все главные события.
Как и предсказывал наш Клаар, между знатными князьями и графами разгорелась настоящая борьба за трон. На него претендовали по меньшей мере пять человек, но реальные шансы были только у двоих – у графа Самуэля Витенбергского, важного и богатого вельможи, и, как ни странно, у князя Вальдемара.
За него дружно проголосовали все озерные и заозерные бароны, а также многие хозяева приграничных поместий, чем обеспечили значительное число голосов в представительном Королевском собрании. И это несмотря на то, что Вальдемар не мог похвастаться ни звучным титулом, ни древним родом, да еще практически не имел военных заслуг. Кроме того, его княжеское состояние было весьма условным – он владел лишь тем, чем позволяла ему пользоваться расчетливая и прижимистая княгиня Кларисса, вдова князя Редрика.
Поддержка мелких баронов объяснялась просто: они проталкивали в столицу «своего» короля – того, кто им был близок не только по происхождению и образу мыслей, но и по самому своему духу. Князь Вальдемар жил на границе с лесом, хорошо знал местные обычаи и порядки, видел, как несладко приходится владельцам усадеб от многолетней войны с эльфами. Его сторонники надеялись, что он, сев на трон, сможет прекратить бессмысленную вражду с лесным народом и заключить прочный, надежный мир.
Члены Королевского совета внимательно выслушали мнение баронов, но решение сразу не приняли. Они разделились на две почти равные группы – одни стояли горой за графа Самуэля, видя в нем сильного и могучего правителя, другие голосовали за Вальдемара, надеясь ни долгожданный мир с эльфами. Кроме того, за князем чувствовалась немалая сила - поддержка окраинных баронов... И с этим тоже приходилось считаться.
Вальдемар, по слухам, посулил баронам, что, после избрания королем, отдаст им в пользование обширные владения князя Редрика. Сам он собирался править только в столице и клятвенно обещал, что не будет вмешиваться в окраинные дела и донимать хозяев поместий непосильными налогами. В общем, предлагал выгодный обмен - корона за землю.
Ему даже удалось уговорить на эту сделку княгиню Клариссу, владелицу многочисленных земель Редрика. У той при этом обмене был свой расчет: в случае избрания Вальдемара королем ее сын Клаус становился кронпринцем и наследником престола, а она сама – соответственно, матерью будущего короля. Что было куда престижнее и выгоднее, чем быть провинциальной княгиней, к тому же вдовой... Да и жизнь в столице, в королевском дворце, была куда интереснее и ярче, чем в захолустном окраинном замке.
В общем, страсти вокруг престола кипели немалые, и о нас, эльфах, временно забыли. Что было хорошо. Не вспоминали даже о том, что князь Редрик был убит нашей стрелой. Вальдемар не имел ни малейшего желания говорить на эту тему - прекрасно понимал, что многочисленные недруги при дворе могут упрекнуть его в том, что он не отомстил за своего родственника (что полагалось бы сделать в первую очередь). Но князю было сейчас не до того – он боролся за престол. Вот и не хотел ссориться с нами…
Да и вообще предпочитал не распространяться об обстоятельствах гибели Редрика… Официально считалось, что его убил (скрее всего, из личной мести) какой-то лучник-одиночка. Что, в принципе, было недалеко от истины и вполне вписывалось в людские обычаи.
Редрика при жизни считался человеком очень грубым, нетерпимым и вспыльчивым. Он чуть что - хватался за меч и жестоко карал своих обидчиков. На него многие (в том числе бароны) имели большой зуб, этим и воспользовался Вальдемар. Его сторонники распустили слух, будто некий кровный враг Редрика нанял наемного убийцу, чтобы отомстить за смерть своего родственника.
Подобное часто случалось в королевстве, поэтому удивления не вызывало. За смерть члена рода полагалось вызвать Редрика на бой и драться до крови, но победить князя в честном поединке было почти невозможно (он считался очень сильным и умелым рыцарем), поэтому его противник и воспользовался услугами наемного убийцы. Что было гораздо удобнее и, главное, безопаснее. К тому же не слишком дорого: по королевству в это время бродило немало солдат, готовых за весьма умеренную плату оказать любую услугу, в том числе и щекотливого свойства. Таким образом можно было легко и без хлопот устранить опасного соперника, скажем, претендента на руку богатой невесты или наследство, отомстить наглому любовнику жены или просто негодяю, задевшему честь весьма гордых и обидчивых заозерных баронов…
О том, что было у замка Редрика на самом деле, кто убил его, знали немногие – гвардейцы, сопровождавшие князя, и некоторые родственники. Вальдемар строго-настрого приказал всем им держать язык за зубами – дабы не плодить ненужных слухов и не вредить его репутации. Все и молчали. Причем каждый рассчитывал на последующую благодарность князя - если, конечно, тот сядет на престол.
Король может быть очень щедрым и способен озолотить своих верных друзей и преданных вассалов... У людей есть очень правильная поговорка: молчание – золото. Нередко она приобретает вполне осязаемый и реальный смысл: за способность держать язык за зубами платят, причем исключительно благородным металлом…»

***
Больница находилась на окраине города в старом, облезлом здании. Последний раз ремонт здесь делали, судя по всему, еще до революции. В вестибюле терапевтического корпуса сидела грозная вахтерша.
- К кому? – строго спросила она.
- В пятую, к Аникеевой, - честно ответил я и развернулся, чтобы пойти в гардероб.
- Куды без тапков! – закричала вахтерша. – Без тапков не положено!
- Так у меня нет… - растерялся я.
- Здесь купите, - подсказала вахтерша.
- А сколько стоит?
- Червонец, - ответила предприимчивая бабулька и протянула пару пластиковых мешочков с завязками. – Вот, на ботинки оденьте и идите.
Я отстегнул десятку, хотя, если честно, за целлофановые пакетики с завязками это было слишком много. Но что поделаешь – частное предпринимательство…
Интересно, сколько рублей из моего червонца пойдет в карман самой бабке, а сколько – старшей сестре-хозяйке или еще выше? Понятно, что без санкции начальства эта торговля не просуществовала бы и дня. А так – вполне легальный и даже процветающий бизнес. Минимум расходов (скорее всего, целлофановые пакетики использовались не по одному разу – вахтерша вытаскивала их из урны, стоящей у выхода, и продавала по новой), «живые» деньги и, разумеется, никаких налогов и вычетов.
А еще говорят, что русский человек непрактичен. Еще как практичен, когда дело касается его собственного кармана! А уж смекалки и изобретательности ему не занимать: только у нас могли додуматься до такого - пришивать к бесплатным пластиковым мешочкам, выдаваемым в магазинах, веревочки и продавать, как полноценные больничные тапки. Причем не по одному разу... Ни в одной Америке или Европе до этого не доперли бы – там непременно заказывали бы специальную стерильную обувку в особой, герметичной упаковке. И, разумеется, строго одноразовую…
…В больничном коридоре было холодно, неуютно и противно пахло лекарствами. Почему у нас во всех государственных учреждениях, даже самых милосердных, царит такая казенщина? Создавалось впечатление, что всем на все (в том числе и а больных) просто наплевать.
Я отыскал пятую палату и вошел. В полутемной комнате стояло шесть железных кроватей, отвратительно воняло мочой и грязным телом. Я невольно задержал дыхание, потом вошел, стараясь дышать только через рот.
Верочка лежала у окна. На нее мне указала одна из старух, обитавших в палате, я сам не узнал бы ее – голова замотана бинтами, лицо желтое, нос заострился. Жалость заполнила мое сердце – настолько Верочка выглядела слабой и беспомощно.
Она с трудом открыла глаза и узнала меня.
- Вася, это ты?
- Да, - кивнул я, а сам чуть не заплакал.
- Зря ты пришел, - прошептала Верочка, - видишь, какая я некрасивая… Теперь ты меня разлюбишь.
- Нет, что ты! – уверил я ее. – Вот, я тебе апельсинчиков принес…
- Спасибо, - слабо улыбнулась Верочка, - положи в тумбочку, я пока все равно есть не могу – голова сильно болит и тошнит… Я потом, попозже, когда поправлюсь.
- Тебе нужно что-нибудь? - предложил я свою помощь. – Скажи, я все принесу,
- Если не трудно, съезди ко мне домой, привези домашний халат, чтобы по больнице ходить, и тапки. А то меня положили, в чем была, даже переодеться пока не во что. Ну, и еще зубную пасту, щетку, конечно, и прочее… - засмущалась Верочка.
Я понял, что она имела в виду, и кивнул.
- За тобой ухаживают? – поинтересовался я.
- Врач приходил, осмотрел, сказал, что сильное сотрясение мозга. К счастью, черепушка целая… - улыбнулась Верочка. – Мне еще повезло – на голове зимняя шапка была, удар смягчила, а то бы…
На ее глазах выступили слезы.
- Что ты, - постарался успокоить я Верочку, - все обойдется. Полежишь немного, подлечишься, а потом домой, в себя приходить.
- А как же работа, проект? – спросила Верочка.
- Не беспокойся, - махнул я рукой, - все сам закончу. И с Пал Палычем договорюсь, чтобы тебя не беспокоили.
- Спасибо! - Верочка слегка пожала мою руку и улыбнулась. – Что бы я, Вася, без тебя делала!
- Пропала бы, наверное, - подыграл я ей. – Я к тебе часто заходить буду, пока не выпишут. Ни за что не дам тебе пропасть... Ты ведь для меня не чужой человек!
Мы поговорили еще немного, затем я стал собираться. Во-первых, Верочка устала – я понял по ее лицу, а во-вторых, надо было съездить к ней домой за вещами, а это другой конец города. Верочка отдала мне ключи от комнаты (к счастью, грабитель их не взял) и объяснила, где что лежит – чтобы легче искать.
На выходе из отделения я поймал санитарку и попросил:
- В пятой палате лежит моя хорошая знакомая, не могли бы вы за ней присмотреть…
- Раз это твоя хорошая знакомая, что же ты сам за ней не присмотришь? – хитро сощурилась старуха, удивительно похожая на вахтершу.
- У меня работа, я не могу… - промямлил я.
- Вот и у меня работа, - отрезала санитарка, - некогда мне за всеми больными присматривать, своих дел хватает.
И стала яростно тереть грязной тряпкой пол. Я вздохнул и полез в кошелек. Несколько купюр сделали санитарку намного добрее.
- Где, говоришь, твоя зазноба лежит?
- В пятой палате, Вера Аникеева. Но только она мне не зазноба, просто очень хорошая знакомая… К тому же сослуживица, - я не стал объяснять чужому человеку сущность своих отношений с Верочкой, к тому же сам еще до конца в них не разобрался.
- Да мне без разницы, - махнула рукой санитарка, - сам решай, кем она тебе приходится. Мне главное, чтобы платили…
С этими словами старуха удалилась. Я спустился по лестнице в вестибюль и взял пальто. В самом деле, кем мне приходится Верочка? Просто сослуживица, коллега или подруга, любовница? А может, уже кто-то более родной и близкий? Скорее всего, последнее. Я уже не могу воспринимать Верочку как знакомую или любовницу, между нами возникло чувство, очень похожее на любовь. По крайней мере, с моей стороны. А близкие отношения наполнили его особым, радостным содержанием.
Я уже далеко не мальчиком и вполне реально смотрю на вещи. Разумеется, нельзя сказать, я что потерял от Верочки голову, но наши чувства оказались намного сильнее и ярче, чем банальная сексуальная связь. Как говорит моя жена Ленуля, перепихон.. Может быть, мне впервые в жизни повезло и я встретил именно ту женщину, о которой мечтал?
Мои философские размышления прервал громкий голос вахтерши:
- Мужчина, куда вы на улицу в тапках-то? Сымайте и ложьте у дверей в урну.
Я очнулся – действительно, за всеми этими мыслями и не заметил, как подошел к выходу и взялся за дверную ручку. Тапки, конечно, следовало с ботинок снять – не идти же по улице в таком виде! Я сначала хотел из вредности забрать их с собой (тем более что имел полное право – как говорится, уплочено!), но потом передумал и кинул их в урну. В конце концов, у каждого из нас свой бизнес… Пусть старушка немножко подзаработает…
Последнее, что я видел, покидая больничный корпус, так это то, как вахтерша выуживали мои тапки из урны. Ясно, что через пять минут она продаст их кому-нибудь еще. Я благополучно добрался до метро и спустился на станцию. А пока я трясся в вагоне по направлению к Верочкиной квартире, решил еще почитать.

***

«Во время одного их дней Элли призналась мне, что может немного колдовать, хотя никто ее этому специально не учил. Например, без проблем находит потерянные или спрятанные вещи, а также легко угадывает, о чем думает собеседник.
- Вот ты, например, сейчас думаешь о том, почему у меня такие необычные, светлые волосы... - смеясь, сказала Элли.
Она сидела возле меня, и мы, как всегда, разговаривали. Был уже поздний час, и все в доме спали, поэтому нам никто не мешал.
- Об этом нетрудно было догадаться, - протянул я, поглаживая Элли по удивительно легким, шелковистым волосам. - Они у тебя и впрямь необыкновенные, не такие, как у других девушек в вашей деревне. И глаза очень странные - ярко-зеленые...
- Это все от отца, - тихо произнесла Элли, - он у меня был эльфом.
От неожиданности я чуть не лишился дара речи.
- Правда?
- Да, его звали храбрый Клуур. Моя мать, Мира, жила со своей семьей далеко отсюда, почти у самых Синих гор. Ее отец, почтенный Мирель, был обеспеченным человеком - владел водяной мельницей, пользовался уважением... У Миры была большая семья - семеро братьев и сестер. Она - старшая, поэтому ухаживала за младшими да помогала матери по хозяйству. И вот однажды, когда мать послала ее в лес за хворостом, Мира обнаружила на опушке раненого эльфа. Это и был мой отец, храбрый Клуур. В это время шла жестокая война между вашими кланами и гномами, и он возглавлял одну из двадцаток. Но они попали в гномью засаду и почти все погибли, а он смог выбраться из подземелья, хотя и получил тяжелое ранение. Его почти насквозь проткнули мечом... Мать была очень молодой и пожалела умирающего эльфа, укрыла в дальней сторожке. Он ей сразу понравился – ведь эльфы, как правило, очень красивые… А потом стала за ним ухаживать, почти как я за тобой, - улыбнулась Элли.
- Нет, ты ухаживаешь намного лучше, - сказал я, пожимая ее руку, - ведь у твоей матери не было таких целительских способностей, как у тебя.
- Не было, - согласилась Элли, - но она тоже хорошо заботилась о Клууре. А потом и полюбила его. И он ответил ей взаимностью... Клуур быстро шел на поправку и должен был вскоре покинуть сторожку, но тут, на беду, об их отношениях узнал отец Миры. И пришел в ярость...
- Он так не любил эльфов? - спросил я.
- Не в этом дело, - покачала головой Элли. - Мирель был очень строгим человеком и, разумеется, не мог допустить, чтобы его родная дочь с каким-то мужчиной до свадьбы… В общем ты понимаешь. А тем более с эльфом! Не то, чтобы он вас ненавидел, вовсе нет, но он был человеком практичным и прекрасно понимал, что ничего хорошего от этой связи не будет. Эльфы не живут среди людей, а люди не живут с эльфами, таков общий закон. И когда узнал, Мира сблизилась с эльфом... В общем, сразу разум потерял, ведь он уже нашел для нее достойного жениха из соседней деревни - весьма приличного парня их хорошей семьи. И даже договорился о помолвке, назначил уже дату... А тут такое случилось! Ясно, почему он взбесился, - все его планы рухнули… В общем, Мирель ночью пробрался в сторожку и убил Клуура во сне. Мира узнала об этом на следующее утро, когда пришла, как обычно, с едой и обнаружила тело своего возлюбленного. Она все сразу поняла и не пошла домой – решила уйти, куда глаза глядят. Она до самой своей смерти так и не простила своего отца… Ведь тот, по сути, разрушил ее счастье. Тем более что она уже была беременна мною, и Мирель об этом знал…
- А разве отец не пытался ее вернуть? Все-таки родная дочь…
- Нет, он был резко против рождения ублюдка. Это такой позор для всей семьи! Мирель сразу вычеркнул дочь из своей жизни, объяснил соседям, что Мира убежала из дома и пропала без вести. По сути, так оно и вышло...
Элли немного помолчала, а потом продолжила рассказ:
- Мать долго скиталась, переходила из одной деревни в другую, работала поденщицей - благо, любое дело горело в ее руках. А потом оказалась в этой деревне. Староста, почтенный Тимуш, пожалел ее, беременную, и разрешил жить на окраине деревне, в хижине-развалюхе. А потом родилась я... Дальше ты все знаешь - мать несколько лет батрачила, пока не заболела и умерла, а меня приютила семья старосты Тимуша...
- Никто в деревне не знает, что ты полукровка? – спросил я. - И даже не догадывается?
- Нет, - покачала головой Элли, - ушки у меня почти нормальные, как у обычных людей (она слегка приподняла волосы и продемонстрировала мне), к тому же я всегда скрываю их. Благо, волосы хорошие, длинные… Мать никому о моем отце не рассказывала. Мол, забеременела от случайного любовника, а семья, не стерпев позора, выгнала ее из дома. Обычная людская история, одна из многих, такие обычно не вызывают интереса. Да никто особенно моим происхождением и не интересовался – кому нужна дочка женщины-батрачки! Вот все и осталось в тайне. Я первому тебе рассказала…
- Но мать-то тебе открыла тайну?
- Да, - кивнула Элли, - перед самой смертью, чтобы я знала, откуда у меня такие необычные способности, и не испугалась, когда они начнут проявляться. Это, пояснила мама, у тебя от твоего отца, эльфа... И еще у меня остались бусы, - Элли показала свое украшение. - Клуур купил их у гномов (они любят дорогие и необычные вещи) и потом подарил маме, когда узнал, что она беременна...
Элли замолчала, глядя куда-то вдаль. Наверное, думала о своей матери или, может быть, об отце, которого никогда не видела. Я тоже молчал.
В то же время голове у меня вертелась одна важная мысль - откуда мне знакомо имя Клуур? Я все время пытался вспомнить, где и когда мог его слышать, напрягал память и морщил лоб. Наконец вспомнил – мне о нем рассказа моя мать, почтенная Тиана! Это же тот самый эльф, кого она полюбила, но рассталась, так как ее отец выбрал для нее другого жениха. И после этого Клуур ушел на войну с гномами и пропал. Все думали, что он погиб в той засаде… Теперь все окончательно встало на свои места – я понял, почему у Элли такие волосы и кто наделили ее способностью к целительству. Клуур происходил из древнего рода, где было немало известных лекарей и колдунов, хотя сам волшебным даром не обладал.
- Слушай, - твердо сказал я, - когда моя рана заживет и я смогу ходить, мы уйдем в лес, вдвоем. Ты станешь жить с нами, с моей семьей, с эльфами.
- Что ты! - испугалась Элли. - Твои родитли меня не примут. Полукровок у вас презрительно называют ублюдками и могут даже убить...
- Нет, тебя и пальцем не тронут, - сказал я, - во-первых, я не дам, во-вторых, у тебя редкие способности. Ты прирожденная целительница, а это очень редкий и ценный дар. Скорее всего, ты даже будущая колдунья. Если, конечно, поучишься и наберешься знаний... Я попрошу старейшин клана, чтобы они объявили тебя как чистокровной эльфийкой. Они могут это сделать – такие случаи в нашей истории уже был. Надеюсь, ко мне прислушиваются – все же я не последний воин в клане, - слегка приврал я, - к тому же глава семьи...
- А если старейшины не согласятся?
- Когда ты расскажешь им про отца и продемонстрируешь лекарские способности, все поверят, что ты настоящая эльфийка. Волшебство - очень редкий дар, им обладают немногие. У нас в клане, например, уже давно нет своей собственной колдуньи – с тех пор, как умерла старая, почтенная Нирра. Я не сомневаюсь: ты - одна из нас, и легко смогу это доказать. Все знали храброго Клуура и его род, где было много целителей, а способности к волшебству передаются по наследству. К тому же я смогу делать так, чтобы к тебе отнеслись, как к равной, - представлю тебя, как свою жену...
Элли густо покраснела и потупила глаза:
- Но ведь у нас с тобой еще ничего не было...
- Это пока что, - нежно погладил я ее по волосам, - все еще впереди... Скажи, ты хочешь стать моей женой, выйдешь за меня замуж?
Элли слегка кивнула и покраснела еще больше.
- Вот и хорошо, - удовлетворенно произнес я, - можешь никого и ничего не бояться. Жену отважного Альмира, убившего князя Редрика, никто не посмеет тронуть...
- Ты убил самого князя? - поразилась Элли.
- Да, - не без гордости признался я и рассказал ей мою историю - от роковой засады в лесу, гибели моего брата, события последних дней. Элли слушала молча, потом тихо спросила:
- А вдруг я не понравлюсь твоей матери? Наверное, она мечтает о невестке из эльфов. Я знаю, что у вас принято заранее договариваться о свадьбе…
- Понравишься, - заверил я, - ты дочь храброго Клуура, самая что ни наесть настоящая эльфийка. К тому же я знаю, почему моя мать примет тебя…
Мы еще поговорили немного, а потом произошло то, о чем думал все последние дни и чего так страстно хотел. Мы с Элли сблизились... И теперь никто не в силах был разлучить нас или помешать нашему счастью».

Глава восемнадцатая

Славке я позвонил лишь поздно вечером, а до того успел переделать целую кучу дел – съездил домой к Верочке, забрал ее вещи, отвез в больницу, разложил в тумбочке. Она в это время спала, я не стал ее беспокоить, справедливо полагая, что сон – лучшее лекарство. По дороге домой зашел в магазин, купил продуктов (а то опять придется есть одни макароны с сосисками – сколько же можно!), погулял с Бобиком (болонку и ее хозяйку мы не встретили) и приготовил ужин… И лишь около десяти часов вечера вспомнил про Славку и решил позвонить.
- Ну, как ты, живой? – поинтересовался я.
- Можешь меня поздравить, - торжественно произнес Славка, - я женюсь!
- Поздравляю! Значит, Аллочка все же согласилась…
- Уломал! Хотя и не без некоторого труда…
- Что ж, молодец.
Славка, видимо, почувствовал по моему голосу, что что-то не так, и спросил:
- Что случилось?
- С Верочкой беда, - ответил я и вкратце пересказал последние события.
- Да, дела… - протянул Славка. – Слушай, старик, может, тебе помочь чем нужно или денег одолжить?
- У тебя есть деньги? – безмерно удивился я.
- Есть, - уверенно ответил Славка. – Завтра я переезжаю жить к Аллочке, а свою квартиру стану сдавать – уже договорился с людьми и даже задаток получил. Моя зарплата плюс арендная плата – надеюсь, хватит на скромную жизнь. Так что проси, не стесняйся.
- Спасибо, - искренне поблагодарил я.
Помощь друга может очень пригодиться – кто знает, сколько времени продлится Верочкино лечение. Нужно покупать ей фрукты, давать на лапу жадным медсестрам и санитаркам…
- Будешь моим шафером на свадьбе? – прервал мои размышления Славка.
- Конечно, что за вопрос!
- Вот и отлично! Ладно, если что - звони, а то меня Аллочка ждет. У нас с ней вроде как праздничный ужин – в честь помолвки.
- Много гостей?
- Да нет, только мы вдвоем. Аллочка решила, что так будет романтичнее. Представляешь, бабе тридцать лет, а она все еще романтику хочет - свечи, вино, эротическое белье… Как будто в первый раз!
- Женщины – они такие, - философски изрек я, - им до старости любви хочется. А какая же любовь без романтики? Так что ты учти…
- Ладно, учту, - пообещал Славка и отключился.
Я положил трубку. Что ж, хоть одна хорошая весть за последнее время – личная жизнь моего друга, кажется, налаживается. Можно только за него порадоваться – любимая, заботливая жена, ребенок, семейный уют и благополучие… В общем, счастье. А счастья, как заметил один мудрый человек, много не бывает. Впрочем, как и денег. И очень жаль, что того и другого, как правило, всегда не хватает.
…Мой собственный вечер прошел в тихой, спокойной обстановке. Все члены нашей большой семьи были дома (кроме Ленули, разумеется) и занимались своими делами: я смотрел телевизор, Степка, как всегда, возился с компом, Бобик спал возле кресла. Вероятно, скучал по своей неверной Габи… Даже Машка, как ни странно, не умчалась на очередное пати, а сидела в своей комнате и слушала музыку. Вот бы так всегда!
Завтра, кстати, приезжает любимая жена, надо будет что-то решать - не могу же я вечно скрывать правду! Следует разобраться в наших отношениях и, если потребуется, поставить жирную точку. Довольно лжи и обмана!
Я выключил телевизор, завел будильник на семь часов и отправился на боковую – завтрашний день обещал быть бурным. А перед сном еще немного почитал любимую книгу.

***

«Лес встретил нас привычным, тихим шелестом листвы. Я с удивлением обнаружил, как много стало желтых и красных листьев – незаметно подобралась осень. Пока я валялся на тюфяке и лечил свой бок, одно время года сменилось другим. Все правильно, так всегда и бывает. Я тоже сильно изменился – стал, как мне кажется, взрослее и серьезнее. Теперь я точно знаю, что мне нужно, и буду этого добиваться всеми силами.
До оврага, где была граница эльфийских владений, мы с Элли добрались без приключений – не встретили ни солдатских патрулей, ни наших дозоров. По поводу солдат было понятно – людям сейчас не до лесного народа, все заняты приготовлением к будущей коронации. Новый король, Вальдемар Первый, обещал устроить в столице грандиозный праздник, и все, кто мог, перебрались поближе ко двору. Причем не только знать – от мелких баронов до влиятельных князей, но даже зажиточные крестьяне. Всем хочется посмотреть на нового монарха и погулять на дармовщинку. А уж вино будет литься рекой, это точно. Без обильных возлияний ни один людской праздник не обходится…
Победу Вальдемару в Королевском совете принесла поддержка заозерных баронов, и он теперь не скупится на благодарность – деньги и награды на них, по слухам, льются широкой рекой. Понятно, что получить хотя бы капельку этого золотого дождя хочет каждый, в том числе недавние противники, поэтому ко двору поспешили все – а вдруг и мне что-то достанется?
Возле трона уже началась обычная в таких случаях драка – каждый мечтает быть поближе к монарху и с пеной у рта доказывает, что именно его голос обеспечил победу Вальдемру. Не говоря уж о тот, что у нового правителя вдруг неизвестно откуда объявилась целая куча дальних и ближних родственников, которые всем табором явились во дворец и начали громко требовать наград и почетных должностей.
К счастью для Вальдемара, всеми делами при дворе распоряжается Кларисса, вдова князя Редрика. Она быстро поставила на место жадных родственников и прихлебателей – указала им прямо на дверь. А заодно серьезно уменьшила аппетиты придворных вельмож, которые уже открыли рты в ожидании щедрых кусков, раздаваемых при вступлении нового монарха на престол. Кларисса прибрала к рукам практически всю королевскую казну, навела порядок в придворном штате, разогнала наиболее наглых царедворцев и расчистила место для своих верных друзей и вассалов. Она также всеми силами выдвигает на первые роли своего обожаемого сына – юного принца Клауса. Он теперь сидит по правую руку от короля и пользуется всеми правами и привилегиями наследника престола.
По левую руку от Вальдемара сидит его жена Розалия, родная сестра Клариссы. Несмотря на многолетний брак, у нее с Вальдемаром до сих пор нет детей, и, судя по всему, не ожидаеттся и в будущем, поэтому принц Клаус имеет реальные шансы со временем стать королем. Вальдемар против этого ничего не имеет: кажется, он искренне любит племянника и сам хочет видеть его своим наследником.
Все это мне передала Элли, пока я валялся на тюфяке и залечивал свой бок. Мы виделись с ней по нескольку раз в день, кроме того она частенько оставалась у меня на ночь. Староста Тимуш, конечно, знал об этом, но вида не подавал, благоразумно считая, что ему лучше не вмешиваться в чужие дела. Абсолютно правильная позиция.
Наконец рана моя окончательно затянулась, и я стал готовиться к тому, чтобы покинуть гостеприимный хлев старосты. Я ощутил в себе уже достаточно сил, чтобы добраться до леса и в случае необходимости отбиться от нескольких солдат. Если, конечно, таковые мне попадутся и будут иметь глупость встать у меня на пути.
Элли сначала колебалась, идти ли ей со мной, но мне удалось убедить ее следовать в наше селение. Не последнюю роль здесь сыграли и чувства, которые возникли между нами и ее желание стать настоящей колдуньей (или, по крайней мере, хорошей целительницей). А также обрести наконец свою собственную семью…
Я нисколько не сомневался, что наш брак с Элли будет счастливым – к ней я испытывал настоящее, глубокое чувство. В отличие от Нолли, которая для меня всегда была больше сестрой, чем подругой. Элли же я с самого начала стал воспринимать как жену.
Главное теперь было вернуться пройти священный обряд венчания в Храме, чтобы все было по закону. Конечно, в принципе, можно было жить и без этого (подобные случаи бывали в нашей истории), но лучше, чтобы обряд бракосочетания прошел по всем правилам. Священник Сарель должен произнести старинную клятву любви и верности, а мы, повторив ее, станем навечно мужем и женой – пока смерть не разлучит нас.
Обряд в Храме, как я надеялся, должен облегчить признание Элли со стороны других эльфов. Все-таки она для нашего клана чужая, и многие будут вначале недоверчиво к ней относиться – тут уж ничего не поделаешь, мы, эльфы, не любим чужаков. А вот после венчания она станет равной со всеми, войдет в нашу семью и клан. Главное теперь убедить Сареля совершить обряд... Впрочем, у меня был способ убедить его, если он вдруг заупрямится. Имелись у меня некоторые слова, к которым Сарель обязательно прислушается…
…Мы с Элли пересекли овраг, и я остановился, ожидая, когда же наконец появится кто-нибудь из наших дозорных. Однако никого не было. Странно, если не сказать больше… Я подождал еще немного и решил, что придется одним идти в деревню, как вдруг слева от меня раздался тихий шорох. Так, значит, все-таки кто-то появился, хотя и с большим опозданием.
- Выходи, я знаю, что ты здесь, - сказал я, обращаясь к невидимому дозорному.
Кусты раздвинулись, и на тропинку вышел Диран, один из моих давних друзей. Он ошарашено уставился на меня, как будто увидел нечто непонятное и необъяснимое.
- Альмир, это ты?
- Да, Диран, это я. А почему ты на меня так смотришь? Будто мертвеца увидел?
- Так ты и есть мертвец! – воскликнул Диран. - То есть, прости, конечно, не мертвец, но… В общем, все считают, что тебя убили – когда вы с Лаором напали на Редрика. Люди говорили, что все покушавшиеся на князя мертвы, и у нас не было причин им не верить. Ведь вас было всего двое, а гвардейцев в десять раз больше… В Храме даже прочли специальную молитву, прославляющую тебя и Лаора, – чтобы лес принял ваши души и позволил жить среди нас.
- Все же, как видишь, я жив, - усмехнулся я. – Правда, получил тяжелое ранение, но отлежался и теперь направляюсь домой.
- А кто это с тобой?- спросил Диран, заметив Элли.
- Моя жена, - представил я ее. – Кстати, а почему ты здесь один? Где остальные дозорные? Вас же должно быть как минимум трое…
- Так все сегодня на свадьбе, Альмир. У нас большой праздник – твой брат, Ольгер, женится на Нолли, твоей невесте. Ой, прости, я, наверное, глупость сказал… - Диран смущенно посмотрел на Элли.
- Ничего, - успокоил я его, - она все знает.
Я действительно все честно рассказал Элли – и про наши настоящие отношения с Нолли, и про Договор, и про ее обещание выйти за Ольгера, если я погибну…
- Прекрасно, - обрадовался я, - одной заботой меньше, не придется объясняться с Нолли и Сарелем. Значит, все наши празднуют?
- Да, - улыбнулся Диран, - так веселятся, что земля трясется от их плясок, а лес – от песен. А меня послали посмотреть, не шляется ли кого у оврага. Так, на всякий случай… Хотя понятно, что людям сейчас не до нас – у них свои заботы. Ты знаешь, что королем стал князь Вальдемар?
- Знаю, - кивнул я. - Думаю, это даже очень хорошо – он не такой страстный наш противник, как Редрик. Не думаю, что Вальдемар скоро пойдет на нас войной… Но об этом поговорим позже, а сейчас, Диран, мне нужна твоя помощь. Ты мог бы незаметно вызвать сюда Нолли? Я хочу поговорить с ней кое о чем, прежде чем мы появимся в селении…
- Понимаю, - кивнул Диран, - твое неожиданное воскрешение может принести немало хлопот. Не каждый день у нас появляются мертвецы! Шучу, конечно, - улыбнулся мой друг, заметив, как мои ладони непроизвольно сжались в кулаки. – Ждите здесь, я скоро вернусь – надеюсь, с Нолли. Хотя умыкнуть невесту прямо из-за свадебного стола – не лучшая твоя идея…
Диран исчез, а мы с Элли остались ждать. Я и в самом деле не хотел появляться в селении слишком неожиданно - прямо посреди праздника, боялся нарушить привычный ход свадебного обряда. Лучше идти постепенно, шаг за шагом. Сначала Нолли, потом мои мать и брат…
Ждать пришлось недолго – послышали шаги, и на тропинке появилась Нолли. Она была чудо как хороша – свадебный наряд очень шел ей к лицу.
- Альмир? – воскликнула она и бросилась ко мне на шею. – А я думала, что это какой-то розыгрыш, что Диран так шутит…
- Ничего себе розыгрыш! – возмутился мой друг. – Кто же шутит с такими вещами – с покойниками?
- Как я рада тебя видеть! – говорила Нолли, целуя меня. – Ты не представляешь, насколько я счастлива! Я ночи не спала, слезы лила, оплакивая тебя…
- Ну, - сказал я, отстраняя ее, - как видишь, я жив-здоров, возвратился домой и даже не один. Познакомься – это моя жена Элли.
Нолли заметила девушку и повернулась к ней.
- Элли? Никогда не слышала такого странного имени… Из какого ты клана?
- Из нашего, - твердо сказал я. – Она из нашего клана, Нолли. И я очень надеюсь, что ты возьмешь ее под свою опеку. Как жена моего брата, как моя любимая родственница.
- Конечно, Альмир, - кивнула Нолли. – мы теперь с тобой связаны навеки… Впрочем, ты сам хотел, чтобы я вышла за Ольгера...
Мне показалось, что она произнесла эти слова чуть с грустью, поэтому поспешил заверить:
- Разумеется, Нолли. Ты же помнишь, о чем мы с тобой говорили? Ты обещала, что выйдешь замуж за моего брата, если я не вернусь, и твой дедушка, Сарель, дал согласие. Я рад, что все так и вышло: мы теперь одна семья, и Элли должна стать для тебя близким человеком. По крайней мере, я очень надеюсь на это…
- Да, Альмир, так и будет, - твердо произнесла Нолли, вытирая слезы. – Прости меня, пожалуйста, я веду себя так глупо! Но виной всему - твое неожиданное возвращение… Я так рада, что снова вижу тебя! И как здорово, что ты успел к нашей свадьбе! Пойдем скорее, пусть наши друзья и родные порадуются вместе с нами. А уж как будут рады твоя мать и Ольгер!
- Подожди, Нолли, - остановил я ее. – Мне сначала надо уладить кое-какие дела с Сорелем. Ты не могла бы по-тихому привести сюда своего деда? У нас есть одно очень важное дело…
- Может быть, потом? – улыбнулась Нолли. - После свадьбы? Сейчас все веселятся, давай отложим это дело. Пусть будет только радость и веселье! Твое появление – лучший подарок для всех нас к свадьбе…
- Нет, Нолли, - покачал я головой, - мне нужно поговорить с твоим дедом. Это касается Элли, да и тебя, пожалуй, тоже. Приведи, пожалуйста, Сареля, только не говори, что для какой цели. Ладно?
Нолли нехотя кивнула. Она побежала обратно, а мы с Элли снова остались ждать. Дирана я отпустил – незачем ему присутствовать при объяснении с Сарелем, чужие тайны – не для его ушей. Это наше, чисто семейное дело – раз уж мы теперь такие близкие родственники. Ведь это мой родной брат женат на его единственной, любимой внучке…»

***

Понедельник – всегда трудный день, а если приходится вскакивать ни свет ни заря… Я хлопнул ладонью по нервно верещащему будильнику и открыл глаза. Так, семь утра, пора вставать. До работы еще нужно заскочить к Верочке – узнать, не нужно ли чего…
За окном была кромешная темень, выходить на улицу решительно не хотелось. Но что делать – надо! Я разбудил Степку и Машку и посоветовал отправиться на учебу – сегодня приезжает мама и вряд ли обрадуется, застав их в неурочный час дома. Степка пробормотал что-то невразумительное, но поднялся и начал одеваться, Машка ответила, что ей ко второй паре. Ну что же, ее дело.
Утренняя прогулка с Бобиком заняла всего пятнадцать минут – он замерз и сам запросился назад. Я не возражал – прыгать на холодном ветру быстро надоело. Ни Габи, ни ее симпатичную хозяйку мы не встретили – видимо, еще спали.
У входа в метро образовалась небольшая толпа: из четырех дверей были открыты лишь две - так местное начальство боролось с очередями в кассу. Вместо того, чтобы открыть побольше окошек по продаже билетов, оно ограничивало вход на станцию. Чисто российская логика – пусть люди давятся снаружи, зато внутри народа меньше.
Хмурые пассажиры вяло ругались и понуро тянулись в вестибюль, где уже струилась приличная очередь. Наш народ, как известно, задним умом крепок, никогда не позаботится купить билетик заранее, приобретает новый только тогда, когда истратится предыдущий. А проездной имеет свойство заканчиваться в самый неподходящий момент и, как правило, утром в понедельник. Вот народ и давится…
Благо, я человек предусмотрительный и все делаю заранее, поэтому и проблем у меня почти не бывает. Вот и сегодня проскочил внутрь почти без потерь, если, конечно, не считать того, что в давке мне пару раз двинули локтем по ребрам (случайно, разумеется, но все равно больно) и бесцеремонно оттолкнули от входа в вагон. Причем последнее проделала совсем уж юная девица – ринулась занимать свободное место, хотя не все еще пассажиры вышли из вагона. Что за манеры! Можно подумать, что она как минимум престарелая бабушка, законно претендующая на пятачок казенного сиденья. Типичная инвалидка умственного труда!
Я в отместку как бы случайно наступил нахалке на ногу - будь повежливей, не лезь вперед всех! Девица зашипела, как рассерженная кошка, и гневно уставилась на меня зелеными глазами, но я сделал вид, что ничего не понимаю. На этом мы и закончили, отвернувшись друг от друга. А в остальном все прошло вполне нормально – я доехал до станции назначения целым и почти невредимым.
…В больнице я привычно протянул десятку вахтерше и получил пару пакетиков с завязочками, затем поднялся в палату. Верочка, к счастью, чувствовала себя намного лучше, чем вчера, и уже могла сидеть. Я помог ей разобраться с вещами, которые привез вечером, и постарался, как мог, подбодрить. В конце концов, все не так уж и плохо – она жива, вещи все целы, а шишка на голове заживет. Конечно, ни она, ни я не наделись, что грабителя найдут, да и дознаватель прямо сказал, что такие преступления, как правило, не раскрываются. Вот поймают этого наркомана на очередном нападении, и пойдет он в тюрьму, как миленький. Тогда за все сразу и ответит. А его место займет кто-нибудь другой…
Я дождался врача и немного пообщался с ним. Молодой парень (видимо, только что из мединститута) изо всех сил старался выглядеть солидно – представился по имени-отчеству, сыпал малопонятными медицинскими терминами и время от времени многозначительно «экал». В конце концов, я не выдержал и спросил напрямую:
- Скажите, у Верочки что-нибудь серьезное?
- Нет, – честно признался доктор, – обычное сотрясение мозга. Я думаю, никаких последствий не будет, хотя удар был достаточно сильный. Но некоторое время я посоветовал бы вам поухаживать за больной и проследить, чтобы не напрягалась. И, конечно, никакой работы – ей выпишут больничный на неделю. Хотя (тут эскулап тяжело вздохнул) мозг – штука темная, до конца не изученная, и кто его знает, что будет в дальнейшем. Может быть, рак разовьется…
Я поблагодарил за радостные перспективы и вернулся в палату. Верочка выжидающе посмотрела на меня.
- Все нормально, - улыбнулся я ей, - врач сказал, что ты скоро поправишься. Но до тех пор – никаких нагрузок, тебе вредно напрягаться. Вот я и решил переехать жить к тебе – чтобы ухаживать и помогать по хозяйству.
- А как же…
- Как же моя жена? – понял я ее вопрос. – Думаю, что я с ней поговорю и все объясню. Не думаю, что это будет очень просто, но постараюсь. В конце концов, надо что-то решать, нельзя все время обманывать – ни себя, ни ее. Как сказал классик, «человек создан для счастья, как птица для полета». И мы с тобой немножко его заслужили, не правда ли?
Верочка слабо улыбнулась:
- Я тебя очень люблю, Вася…
- Я тебя тоже, малышка, - искренне ответил я.
А потом подумал – объяснение с Ленулей будет не из легких. Ну, что же, чему быть, того не миновать. Как говорится, один раз живем и последний, и надо прожить так, чтобы потом, на небесах, некто удивленно вскинул брови и сказал: «Ну, ты, брат, дал шороху! А слабо повторить?»
Я размышлял над этим, пока тащился в автобусе на работу. Ехать в наземном транспорте было намного дольше, чем на метро, но зато не в пример комфортнее – меньше народу. И я даже смог найти свободное местечко в углу салона. А потому решил провести время с пользой – открыл книжку и погрузился в роман.

***

«Сарель при виде меня изобразил искреннюю радость:
- Альмир, мой мальчик, какое счастье, что ты жив!
И полез обниматься. Раньше я счел бы за великую честь быть прижатым к сердцу нашего уважаемого первосвященника, то сейчас мягко отстранил его:
- Сарель, я хочу тебя кое с кем познакомить. Это моя жена Элли.
Священник прищурился, а потом уверенно произнес:
- Полукровка!
- Верно, - кивнул я, - но не простая. Элли, расскажи, пожалуйста, уважаемому первосвященнику историю своей жизни.
Элли вышла вперед и вкратце пересказала то, что знала от своей матери – и про своего отца-эльфа, и свое рождение. Сарель слушал молча, Нолли (она вернулась вместе с дедом) смотрела на Элли сочувствующе.
- Ну и что? – пожал плечами первосвященник. – Обычная история, такие были уже не раз и не раз еще будут. Закон все равно гласит: полукровка не имеет права жить в нашем селении и называться эльфом.
- Но для своего внука ты все же сделал исключение, - напомнил я.
- Какого внука? – вздрогнул Сарель.
- Лаора. Он мне все рассказал перед нашей последней битвой. И про свою мать, Сарри, про своего отца, князя Редрика. Получается, что ты, Сарель, дважды обманул наш клан – когда скрыл правду, что твой внук Лаор является полукровкой, и когда умолчал о том, что Редрик приходился тебе близким родственником. А это очень важные сведения, и ты обязан был сообщить их совету старейшин. Но не сделал этого. И вообще постарался выгородить свою дочь Сарри, хотя она заслуживала всяческого осуждения…
Сарель с ненавистью посмотрел на меня:
- Ты ничем не сможешь доказать это! Лаор мертв, и никто никогда тебе не поверит.
- Ты обвиняешь меня во лжи, первосвященник Сарель? – выпрямившись во весь рост, громко произнес я. – В таком случае я требую, чтобы меня испытали заклятием правды.
Сарель молча уставился на меня - он явно о чем-то думал. Заклятие правды – страшное испытание, его накладывают лишь в крайних случаях, когда нет иного способа узнать истину. Соврать и хотя бы уклониться от прямого ответа под его воздействием нельзя, испытуемый не в силах противиться страшным колдовским чарам и выдает все, что знает. Но, самое главное, испытание правдой проводится публично, в присутствии всех старейшин клана. Значит, если я сказал правду (а Сарель это точно знал) и меня подвергнут заклятью, то постыдная история его дочери будет известна всем…
Именно это, судя по всему, больше всего волновало Сареля. Он понимал, что я в случае необходимости пойду до конца и потребую провести заклятие. Право на испытание имеет каждый эльф, особенно в том случае, если хочет доказать, что его слова – чистая правда. И тогда весь калан узнает тщательно скрываемую тайну первосвященника…
И Сарелю, несомненно, придется ответить за многолетний обман, а это как минимум лишение священного сана и изгнание из нашего селения. А также позор, годы скитаний, лишений и смерть в одиночестве. Никто не протянет руку помощи отвергнутому эльфу, никто не придет к нему, чтобы произнести слова прощания и с почестями проводить в последний путь, никто не похоронит его под Священным деревом…
Через минуту Сарель сдался.
- Ладно, Альмир, ты победил. Говори, что тебе надо.
- Я хочу, чтобы ты обвенчал нас с Элли по всем правилам, совершил торжественный обряд в Храме и публично объявил, что она – чистокровная эльфийка.
- Но если ее разоблачат?
- Нет,- покачал я головой, - не разоблачат. У Элли необыкновенные врожденные способности - ты вскоре сам в этом убедишься. Она очень талантлива в целительстве и колдовстве, а такие вещи передаются только по наследству. Элли получила свой дар от семьи Клуура, ты понимаешь, о чем я говорю…
Сарель кивнул – всем было известно, что эта семья славится своими необыкновенными способностями. Наша последняя колдунья, почтенная Нирра, происходила именно из этого рода.
- Да и внешне моя жена выглядит так, как полагается настоящей эльфийке, - продолжил я, - ты сам видишь.
Сарель признал мою правоту:
- Хорошо, я сделаю все, что ты просишь. Но взамен требую, чтобы никто не узнал о моей дочери и Лаоре…
- Клянусь, - торжественно произнес я. - Навеки сохраню твою тайну.
Сарель посмотрел на Нолли.
- Клянусь! – сказала она.
Надо сказать, что Нолли выглядела несколько растерянной – не каждый день узнаешь о страшной тайне своего родного деда. Но она держалась молодцом.
Сарель перевел взгляд на Элли.
- Клянусь, - кивнула она.
- Да будет так! – воздел руки и торжественно произнес Сарель. – Пусть тайна останется тайной, а Альмир соединится с Элли. И не будем тянуть, я завтра же совершу священный обряд в Храме. А потом с радостью заключу вас, дети мои, в объятия – поскольку мы теперь родственники…
- …и, разумеется, устроим веселую свадьбу, - добавила Нолли.
Я не возражал, в Элли тем более.
- Ну, что же, - удовлетворенно произнес Сарель, - теперь, полагаю, мы можем вернуться к праздничному столу. Все-таки у нас тоже свадьба… И твоя мать, Альмир, и брат, да и все члены нашего клана будут безмерно счастливы увидеть тебя живым и здоровым. К тому же после всего случившегося тебя наверняка полагается звать отважным - как эльфа, убившего нашего злейшего врага. Я лично попрошу об этой чести совет старейшин…
- Лаор тоже заслужил это, - напомнил я, - он умер, как герой, до конца сражаясь с гвардейцами князя и прикрывая мой отход.
- Разумеется, - согласился Сарель, - я попрошу совет и о нем. Лаор был моим любимым учеником, храбрым воином и настоящим эльфом. Он, несомненно, вправе называться отважным. Я лично поведу службу в Храме в память о нем.
На этом наши переговоры закончились, и мы все вместе отправились к дому. Думаю, мое неожиданное возвращение будет лучшим подарком на свадьбу брату Ольгеру, а для матери – так вообще настоящее счастье. Тем более что я вернусь не один, а с молодой, красивой женой, талантливой целительницей и, возможно, будущей колдуньей…»

Глава девятнадцатая

Я выскочил из автобуса и потрусил на работу. На пути завернул в торговый центр – надо бы купить что-нибудь Верочке к Новому году, осталось-то всего несколько недель.
Минут двадцать я бегал по этажам, но так ничего не приобрел. Честно говоря, я даже не знал, что выбрать. Духи, косметику? Но чем она пользуется, какими марками? Вдруг не понравится? Женщины в этих вопросах очень привередливы и капризны. Красивое нижнее белье? Но опять же возник вопрос с размером. Ювелирные украшения? Тут все упиралось в мои финансовые возможности – дарить дешевую безделушку не хотелось, а на дорогую элементарно не хватало денег.
В конце концов, я решил отложить этот вопрос на время – пока не поговорю с Верочкой и не узнаю ее получше. Вот тогда и куплю, чтобы уж точно. В крайнем случае, возьму какую-нибудь мягкую игрушку, лучше всего - символ будущего года по восточному календарю. Такие вещицы всегда женщинам нравятся...
На первом этаже я задержался у магазина игрушек – меня, как всех представителей сильного пола, с детства тянуло к полкам с разными машинками и самолетиками. Правда, покупали мне их не часто – родители считали, что лучшим подарком для ребенка является книга. Так-то оно так, я действительно любил читать, но иногда хотелось получить какой-нибудь гоночный автомобиль (непременно красного цвета!) или импортную сборную модель самолета. Я завидовал другим мальчишкам, чьи родители не заморачивались с умными книжками, а покупали пластмассовых солдатиков и деревянные сабли. И разрешали играть во дворе до самой темноты… Но потом я увлекся рисованием, и страсть к машинкам как-то поутихла, но интерес к отделу игрушек остался.
Повинуясь какому-то внутреннему инстинкту (ностальгии по детству, наверное), я вошел в отдел. И сразу же увидел его – игрушечный лук со стрелами. Большой, черный, почти как настоящий - со звенящей тетивой и набором длинных стрел (правда, не с острыми наконечниками, а с резиновыми присосками – для безопасности). Не знаю, что на меня нашло, но я взял его в руки и понял, что непременно должен купить. И даже цена не смутила, хотя в другой раз я бы ни за что не отдал несколько сот рублей за это пластмассовое изделие из дружественного нам Китая.
- Великолепный подарок ребенку! – одобрила мой выбор молодая, симпатичная продавщица. – Ваш сын точно будет доволен.
- Да я и сам доволен, - искренне ответил я.
Всю дорогу до работы я сжимал свою покупку в руках и думал, что, в конце концов, имею право сделать себе подарок к Новому году. Вечные рубашки и носки в подарок от Ленули порядком надоели…
На работе я первым встретил Славку. Он был бледен, руки тряслись, а губы дрожали, как у обиженного малыша.
- Что-то случилось? – спросил я. – Что-нибудь с Аллочкой?
- Хуже, меня уволили!
- За что?
- Не знаю, просто выгнали, выгнали, как паршивую собаку, - обиженно протянул Славка. - Сегодня вернулся шеф, а эта… в общем, нехорошая женщина Людочка сразу же накапала на меня. Мол, в его отсутствие я к ней приставал, просто проходу не давал… Ну, Пал Палыч вскипел, как чайник, вызвал меня в кабинет и приказал, чтобы собирал шмотки. С вещичками, так сказать, на выход… Не захотел даже выслушать никаких объяснений. Да я, собственно говоря, и не хотел ничего объяснять. Не рассказывать же этому уроду, как Людочка меня к кровати привязала… Такого удовольствия я ему не доставлю.
- Да уж, - кивнул я, - делиться эти не стоит. Тем более что она ему позже сама все расскажет…
Славка скривился, как от зубной боли.
- Но у тебя же контракт, - вспомнил я, - и тебя нельзя просто так уволить…
- Можно, - печально вздохнул друг, - контракт заканчивается как в этом месяце, и продлевать его больше не намерены - так Пал Палыч сказал. Он даже приказал выплатить мне всю зарплату до конца года, лишь бы я убрался поскорее.
- Но это же несправедливо! – возмутился я. – Хочешь, я скажу шефу, что Людочка сама пошла на свидание, и ты ее пальцем не тронул...
- Ага, потому что связанный был, - печально вздохнул Славка, – нет уж, не нужно. Замнем для ясности, как говорится… Тем более что я действительно в чем-то виноват – возжелал секретаршу шефа своего. А это один из тяжких грехов, так об этом в Библии, кажется, говорилось…
- Но все равно это неправильно, - кипятился я. – Личные отношения не должны мешать работе. В конце концов, ты – прекрасный специалист и, по сути, один тянешь наш отдел, весь креатив на тебе держится.
- Ты это Пал Палычу скажи! – горько вздохнул Славка.
- И скажу! – пообещал я и решительно направился в кабинет шефа.
Людочка, увидев меня в приемной, зло сверкнула глазами и процедила сквозь зубы:
- Пал Палыч занят. И вообще, я бы не советовала тебе его беспокоить…
Тут у меня в голове что-то замкнуло, и дальнейшие события понеслись против моей воли. Я вытащил из упаковки лук (покупку я все еще держал в руках), положил стрелу на тетиву, направил на Людочку и грозно приказал:
- Замолчи свой рот, женщина!
Она сдавленно пискнула и серой мышкой юркнула под стол. Так, прекрасно, путь открыт. Я пинком распахнул дверь в кабинет шефа.
Пал Палыч похмелялся – налил полную рюмку водки и поднес ко рту, собираясь опрокинуть в себя. Понятное дело – после веселого отдыха за границей самое время привести себя в порядок. При виде меня шеф так и замер с открытым ртом.
- Почему вы уволили Никифорова? - грозно спросил я.
Пал Палыч несколько секунд тупо смотрел на меня, потом пришел в себя, медленно поставил рюмку на стол, сел, а потом ответил.
- С какой стати я должен перед тобой отчитываться, Собаков? Захотел - вот и уволил! И вообще – почему ты врываешься в мой кабинет без вызова и без стука!
- Захотел – и врываюсь, - парировал я, – а фамилия моя, между прочим, Собакин, мог бы за столько лет и запомнить, идиот. А то сидишь здесь, штаны протираешь…
- Да как ты смеешь! – взвился шеф. – Да я тебя сейчас…
- И, кстати, - невозмутимо продолжил я, - мы с тобой, Пашка, водку на брудершафт не пили, поэтому будь любезен обращаться ко мне на «вы».
- Вон! – взревел шеф. – Увольняю!
- Прекрасно, - кивнул я, - давно пора покинуть эту контору. Я ухожу вместе со Славкой, а ты, Паша, сам эскизы рисуй. Если, конечно, будешь в состоянии. Хотя это вряд ли. А заказчик, между прочим, сегодня придет…
- Охрана! – заорал благим матом Пал Палыч.
- Не ори, я сам уйду, - спокойно отреагировал я. – А на прощанье – вот тебе, за меня и за Славку.
С этими словами я натянул тетиву лука, прицелился и выпустил стрелу. Она попала точно в лоб Пал Палычу и закачалась на присоске. Тот испуганно ойкнул и сполз под кресло. Кажется, от лишился сознания…
Я не стал дожидаться, пока Людочка вызовет охрану, сам покинул кабинет шефа. Не спеша спустился в отдел, подошел к любимом столу…
Что ж, рано или поздно это должно было произойти. Как говорится, все кончается, и хорошее, и плохое. Значит, пора мне уходить отсюда. Не зря же умные люди говорят, что раз в десять лет мужчина обязательно должен менять дом, работу или жену. У меня, похоже, получится все это разу.
Я быстро уничтожил рабочие файлы в компьютере (не хотел, чтобы мои наработки достались кому-то другому, пусть сам потеет), порвал в мелкие клочки эскизы (получит-таки сегодня Пал Палыч пипюлей от высокого начальства за сорванный заказ!), покидал личные вещи в сумку. Их оказалось немного – чайная кружка, бритва (приходилось иногда пользоваться, когда из-за срочного заказа ночевал на работе), а также несколько любимых книг. Вот и все, что я здесь нажил... Кроме неприятностей, конечно.
Я коротко простился с сослуживцами (они смотрели на меня с ужасом, видимо, информация о моем безобразии уже дошла до народа), подхватил все еще не пришедшего в себя в Славку и вышел на улицу. Прощай, любимая контора! Здравствуй, свобода!
Я постоял на крыльце, вдыхая морозный воздух. С низкого зимнего неба медленно падали на одежду крупные, белые снежинки. Город замер в предчувствии снега. Скоро Новый год…
Я посадил Славку в такси и отправил к Аллочке (она его утешит лучше меня), а сам поспешил домой. Надо было до приезда Ленули еще собрать свои вещи (только личные плюс книги) и покинуть квартиру, а также объяснить все Степке и Машке. Они уже большие, думаю, поймут. Поживу пока у Верочки, а потом вместе решим, что нам делать дальше. Может быть, я останусь жить у нее (хотя коммуналка – не лучшее место для семейной жизни), может быть, переберемся в мою однокомнатную квартиру. Если удастся договориться с Ленулей, конечно.
Но в любом случае для меня сейчас главное, чтобы Верочка поправилась. Она мне дороже всего… А после этого займусь поиском новой работы – в конце концов, можно и учителем в школу устроиться, вспомнить, так сказать, молодость. Мужики-педагоги в школе всегда ценятся, да и платят сейчас учителям, говорят, прилично. На первое время хватит. Можно еще фрилансером поработать, самому заказы поискать, благо, опыт имеется… В общем, вариантов много.
С этими мыслями я втиснулся в вагон метро, плюхнулся на продавленное сиденье (утренняя толчея уже закончилась и было почти свободно), раскрыл любимую книжку. Где мы там остановились…

***

«Лучше всего спится под утро. И тем противнее, если тебя резко, неожиданно будят. Особенно зимой, когда за окном только начинает светать, а холод пронизывает весь лес. Но в дверь настойчиво стучали, так что пришлось мне вылезти из теплой постели, натянуть одежду и выйти в коридор. Но перед этим я поправил на Элли одеяло – пусть еще поспит, ей рано вставать.
За дверью нетерпеливо переминался с ноги на ногу мой брат Ольгер.
- Ну, наконец-то!
- Что случилось?
- Дозорные донесли, что на опушке леса появились люди. Много... Похоже, целый полк, причем королевский. Клаар срочно собирает воинов у Храма.
Я кивнул и пошел одеваться.
- Ты куда? – спросонья спросила Элли.
- К Храму, Клаар вызывает, - ответил я, - спи, скоро вернусь. Только узнаю, что он хочет от меня…
Элли кивнула и снова погрузилась в сон. Ей надо много спать: учеба колдовству отнимает много сил, а без этого никак нельзя – иначе не станешь настоящим целителем или магом. Заниматься же нужно каждый день, с утра и до вечера, вот Элли и старается... И сильно устает. К сожалению, для меня у нее остается лишь ночь, но я не ропщу – понимаю, что только так можно стать великой волшебницей.
Хорошо, что нам по хозяйству помогают мать и Нолли. Конечно, моей матери нелегко было смириться с мыслью, что ее любимый сын Альмир женился на другой, но она скоро утешилась – в конце концов, Нолли вошла в нашу семью, хотя бы в качестве жены другого сына.
К тому же радость от моего возвращения была для матери так велика, что она не стала расспрашивать, где и когда я познакомился с Элии и почему именно ее решил взять в жены. Достаточно было того, что священник Сарель одобрил наш брак и при всех назвал Элли чистокровной эльфийкой. А это кое-что значило…
Нолли же сразу же стала относиться к моей любимой, как к сестре, и во всем ей помогать – прежде всего, обучать нашим премудростям и ведению хозяйства. Все-таки жизнь эльфов значительно отличается от жизни людей… Она, кстати, сейчас беременна, и скоро в семье моего брата родится первенец. Значит, у меня появится любимый племянник. Или племянница, мне (да и им) без разницы.
Священник Сарель сдержал свое обещание – обвенчал нас с Элли по всем правилам, произнес в Храме положенные слова и скрепил наш брачный союз древним колдовством. Скорее всего, в душе он ненавидел меня, но виду не подавал – наоборот, выказывал дружелюбие и искреннее расположение. Я со своей стороны также свято соблюдал наш договор. Никто никогда не узнает о позорном прошлом его дочери и низком происхождении внука. Для всех Лаор останется отважным эльфом, геройски погибшем в неравном бою с гвардейцами князя.
Большинство моих соплеменников приняло Элли сразу же - колдунья очень нужна нашему клану, к тому же и ее внешность, и способности не оставляли сомнений в том, что она – настоящая эльфийка. Пришлось, правда, наскоро сочинить легенду о ее происхождении.
Якобы Элли была родом из дальнего заозерного клана, и ее родители и все близкие погибли во время войны с гномами. Оставшуюся сиротой малышку случайно нашли и подобрали в лесу люди, а потом отдали на воспитание семье старосты. Этим и объясняется, что Элли долго жила среди людей и не знала, кем является на самом деле. Пока наконец не появился я и не открыл ее чудесные способности. А заодно не влюбил в себя и не уговорил жить в нашем клане, за что мне великая честь и хвала. Ведь о целительских способностях Элли уже широко известно, и не только среди эльфов…
Благодаря своему дару, она стала потихоньку лечить наших эльфов, а заодно всех страждущих из других кланов. Целителей у нас очень ценят и уважают, пусть даже молодых.
Мне, кстати, тоже достались слава и почет за подвиги. Теперь у меня даже есть почетный титул - «храбрый Альмир». Так меня величают за то, что я убил злейшего нашего врага, князя Редрика. Приятно, что ни говори. Мать и Ольгер очень мною гордятся.
…Возле Священного дерева были почти все наши воины. Заметив нас с братом, Клаар кивнул и показал рукой, чтобы мы заняли место в первом ряду. Странно… Конечно, я заслуживаю уважения, но не в такой степени, чтобы стоять впереди других воинов, гораздо более старых и опытных. Впрочем, ему виднее.
Клаар поднял вверх обе руки, все замолчали.
- Дозорные донесли, - начал он, - что к опушке леса подошел дворцовый королевский полк. Среди всадников они заметили самого короля, Вальдемара Первого…
- Это война? – подал голос отважный Доор.
- Нет, не думаю, - покачал головой Клаар. – Этих сил явно недостаточно, чтобы захватить наш лес. Если бы Вальдемар Первый решил начать новую войну, то привел бы всех своих солдат, а не один полк, пусть и лучший, королевский. Полагаю, здесь что-то другое… И вот что странно: он велел передать через своих глашатаев, что хочет говорить с нашим Альмиром.
- Со мной? – безмерно удивился я.
- Да, - кивнул Клаар, – именно с тобой. Просьба короля были четкой и понятной: «Пусть явится эльф по имени Альмир. Наше королевское величество желает видеть этого славного воина».
Все зашумели – подобного еще никогда не было прежде. Если эльфы и короли встречались, то только на поле брани. Или когда эльфов брали в плен. Причем второе было куда реже, чем первое.
- Вот я и собрал вас для того, - продолжил Клаар, - чтобы решить: стоит ли нам принять приглашение Вальдемара или же разумнее отклонить его.
- Возможно, это ловушка, - произнес осторожный Роон, - Вальдемар решил отомстить за смерть своего родственника, князя Редрика, вот и заманивает Альмира…
- Может быть, - кивнул Клаар, - но не слишком ли это мелко для короля? Притащить сюда ради одного эльфа целый полк… Нет, не слишком похоже. Кстати, что ты сам об этом думаешь, Альмир?
- Мне так или иначе придется идти на встречу. А иначе мы не узнаем, что задумал король…
- Ладно, ты пойдешь, - решил Клаар, – но в любом случае, мы должны быть готовы ко всему. Осторожность в отношении людей никогда не помешает. Вальдемар, думаю, не жаждет крови, он не столь злопамятен, как Редрик, значит, здесь что-то другое. Что именно? Вот и надо это выяснить. Но одновременно мы должны быть очень бдительными. Итак, я окончательно решил: Альмир с двумя-тремя нашими воинами отправится на встречу с королем, а остальные будут ждать его возвращения у оврага. Если люди все же вторгнутся в ниши владения, мы их встретим…
- ..И проводим – тех, кто останется в живых, - добавил Роон.
Все одобрительно зашумели.
- …А если Альмир погибнет, то мы за него отомстим, - крикнул Доор и грозно потряс в воздухе мечом.
Все снова загудели – решение Клаара показалось разумным. Я кивнул, соглашаясь, и поймал одобрительный взгляд брата – мол, держись, Альмир, мы все с тобой!
Что же, не в первый раз мне идти на опасное задание, но на сей раз я не сомневался – вернусь живым и здоровым. Какое-то внутренне чувство мне подсказывало… А, случись что, Элли уже пристроена, мать и Нолли о ней позаботятся.
Все разошлись, Клаар остался с командирами двадцаток, а я отправился домой. Надо было на всякий случай попрощаться с Элли, матерью и Нолли, но при этом успокоить всех и внушить мысль, что все будет хорошо.
Я встречусь с Вальдемаром утром, когда взойдет солнце, и со мной для безопасности пойдут два наших лучших лучника – отважный Доор и храбрый Саар».

Хорошо, Граф, очень хорошо пишете. Я все время думаю: как вы себе представляете ЦА вашей книги? Это должны быть любители фентези и одновременно современной "бытовой" и иронической прозы. Не слишком свзяывается. По-отдельности вам было бы проще найти свою ЦА. С другой стороны, признаю, что ход с двумя конфетками в одной упаковке весьма интересен. Правда мне понравилась лишь одна конфетка, вторую есть не хочу. Но это дело вкуса.
Далее. Сейчас начинает прорисовываться ваш замысел. Теперь ясно, почему вы совместили два жанра. Для того, чтобы показать, как книга влияет на жизнь вашего "домашнего героя". Вот он уже лук схватил, что же дальше будет?