- Куда чешешь, паршивец? – рявкнул надо мной пропитый хриплый бас. Поморщившись, я бросил косой взгляд на торговку – объемистого примата почтенного возраста с бордовым грубым лицом и чудовищными руками, примявшими с боков её торс. Дама тряхнула впечатляющего размера бюстом и вывалила на моё детское тщедушное тело новую порцию базарной ругани, пополам со слюной и гнилостным сивушным духом.
- Чеши отсюда, голодранец, ещё не хватало, шоб ты мне товару попортил! – Под товаром, очевидно, понимались две сиротливые кучки: непропеченные лепёшки из сельскохозяйственных сорняков пополам с тальком и вяленое мясо, судя по всему – крысятина, если не что-то похуже. В нижних ярусах таких городов смерть - достаточно обыденное явление, прагматизм выживания диктует свои суровые правила, и вряд ли здесь можно найти хоть одного человека, который ни разу не отведал бы сородича. Странно, что я ещё не видел здесь поваренных книг с соответствующими рецептами, хотя, надо сказать, на этом ярусе я вообще не видел книг.
- Пшел вон, а то СЯвок позову, ужо они дурь-то из тебя выбью-ут! – взяла новую вершину дипломатии торговка, и я, для маскировки состроив напоследок злобную мину, неспешно устремился прочь, в своей изношенной грязной одежде теряясь среди толп маргиналов – однородного населения яруса, да и почти всего этого города.
Решительно непонятно было, с какого перепоя торговка увидела во мне, простом прохожем, потенциального вора. Ведь я вел себя совсем не так, как местные дети, отличающиеся, даже в сравнении со взрослыми, феноменальной вороватостью. Мне не раз доводилось быть свидетелем хитроумнейших комбинаций, оригинальных и порой даже творческих решений в вопросах бесплатного приобретения пищи - и всё это, ради того, чтобы маленький человек, забравшись в труднодоступную щель, откуда его не смогут выковырять боле сильные и нахальные создания, смог с жадностью насладиться скудной трапезой своей и погрузиться в бредовый болезненный сон, в ожидании нового печального дня своего бесперспективного существования.
Однако не все дети использовали ловкие пальчики для присвоения себе чужого капитала. Я помнил об этом, когда свернул в узкий корявый проулок, где мне навстречу вынырнул крохотный, меньше меня на две головы, малыш с голодным взором.
- Пода-а-айте на пропита-а-ание… - плаксиво затянул он.
Мне стало тоскливо. Я знал, что сейчас произойдет, знал, что это неизбежно, и всеми частицами своего разума не хотел этой неизбежности. Сказать бы – «до слёз».
Вот только бри не плачут.
Натренированным за многие годы боевых действий усилием воли я ввел себя в состояние, близкое к аффекту. Правая рука скользнула к закрытому плащом ножу на поясе. Одновременно я отступил влево, уходя от удара тяжёлой биты. Выбросив в развороте руку с ножом, я распорол кадык и горло напавшему на меня сзади с дубиной, это оказался подросток-неандерталец – не то что бы частое в подобных местах, но и не вполне экзотическое. Его тело с хлестнувшим мимо меня фонтаном крови ещё не успело рухнуть ниц, а я, перехватив нож, уже скользнул по грязному бетону к мальцу, который, видимо, по заранее отработанной схеме уже держал в руках коротенькую полоску острой стали. Предназначалась она, судя по всему, для добивания жертв разбойного дуэта. Прежде чем малец понял, что добить меня ему уже не получится, я широким росчерком ко-отренского титана крест-накрест вспорол ему живот, а когда он согнулся, инстинктивно пытаясь удержать вываливающиеся внутренности – всадил трёхгранный клин лезвия ему в затылок.
Аффект прошел, и я вновь стал трезво рассуждать. Хотя низкое трухлявое перекрытие над головой и не давало света, я прекрасно видел ручейки крови, по закону подлости устремившиеся в сторону более людного пространства. Рано или поздно, кто-то обратит внимание на кровь под ногами, и сюда, помимо зевак, заявятся Стражи Яруса – СЯвки, как их называли местные. Несмотря на их изумительное безразличие к криминальной жизни подведомственных им территорий, не стоило рассчитывать, что, застав меня в столь неприглядной ситуации, блюстители власти не обратили бы на меня должного внимание. А во внимании местной полиции я нуждался менее всего.
- Простите меня, братья-дети, - шепнул я двум изуродованным трупам, лежащим на грязном бетоне. Неподалеку послышались взволнованные голоса, и, закрыв лицо грязным шарфом, я стремительно углубился в тёмный и запутанный лабиринт перегородок из ржавого металла.

Буду выклаывать частями. Есть несколько в запасе.

Стоит ли продолжать?

Это середина или кусок? Или все же начало? Ничего не поняла.

Рассказа -начало. Событий - середина.

Ладно. Идем дальше...

Город никогда не спит. Какая-то его часть всегда бодрствует по привычке – эмигранты, дети эмигрантов, разнорабочие, матери-одиночки, проститутки и Г’Халерн знает кто ещё. Лишенные возможности постоянно сверяться по главному светилу планеты, бюргеры выработали свои суточные ритмы – и на каждом ярусе всегда полно людей. На каждом – кроме элитного Административного Яруса, жители которого имеют возможность видеть местное солнце в положенное время. Но этот ярус особенный. Его основание – огромные бетонные плиты, опирающиеся на внешние «крепостные» стены и на построенные в самом начале существования города небоскребы. На этом ярусе есть всё – отличная инфраструктура, парк, хорошие дороги, роскошные здания… Говоря художественными эпитетами, АЯ – это богато украшенная тяжелая крышка гроба, в котором покоится еще живой сифилитик. Само собой, проходов с АЯ вниз немного, и на их охрану не поленились поставить по роте солдат и – ну надо же, расщедрились! – по автоматической турели на каждый проход. Стоило бы упомянуть и о цистернах с ипритом, но, право же, это такой пустяк…
Чтобы добраться до явочной квартиры, мне пришлось немало попутешествовать по ярусам. Город начал активно заселяться ещё до конца стройки, поэтому, огородив изначально площадь застройки высокими стенами и умудрившись поналепить почти впритык железобетонные небоскрёбы, строители оставили леса, которые заселялись приезжими, маргиналами и нищетой – всем тем сбродом, которому за отсутствием гражданства этого города коммунальные услуги и жильё были не положены, но обязанным тем не менее платить налоги и за то, и за другое…
Я завернул за угол и увидел движущуюся мне навстречу гибкую тень в практически аналогичном гардеробе с добавлением мятой широкополой шляпы болотного цвета. Сделав ещё шаг, я внезапно ринулся вперед. Мой ошеломляющий удар в переносицу наткнулся на блок, я едва успел отбить клюв из тонких черных пальчиков, стремительно летящий снизу к моему горлу, и припечатал противника к стене, упершись плечом в его грудь и приставив нож к его животу. Впрочем, спину мне тут же кольнуло не менее острое лезвие, а в подбородок уставилось холодное дуло пистолета.
- Смирись, Арг, я еще в форме. Хотя и признателен за заботу.
Тягучая, бархатистая патока – вот с чем я мог бы сравнить голос своего лучшего друга. Карие, неестественно большие по человеческим меркам глаза с весёлым лукавым прищуром держали мой взгляд. Я всё ещё прижимал его плечом, ощущая мерное и спокойное биение его сердца - да, он действительно был в форме. Беглый взгляд на его лицо также подтвердил это: чёрный и плоский нос с помощью косметических ухищрений приобрёл горбинку и более ничем не выделялся на светло-коричневой коже. Глаза, конечно, его выдавали, но он вполне походил на мугой-деймн - метиса человека и деймнгуури, коих полно в Известной Вселенной, и в том числе в Ареале Обитания Человека.
Друг терпеливо ждал конца моего придирчивого осмотра, его клинок и пистолет давно покоились под плащом. Я отстранился, спрятал свой нож и ворчливо произнёс:
- А руки? Ты о них подумал, Рик?
- У метисов тоже бывают такие руки, - улыбнулся деймнгуури, щёлкнув меня по носу. Нас никто не видел - живущие в квартирах буржуа и интеллигенция здесь не ходили, а маргиналам здесь нечего было делать - слишком высоко, чтобы тащить сюда драгоценную воду, которую брали из сточных труб верхних уровней в самом низу, на Донном Ярусе.
Впрочем, задерживаться всё равно не стоило. Мы прошли несколько шагов и очутились перед внушительной стальной дверью в серой бетонной стене. Ни звонка, ни даже дверного кольца поблизости не наличествовало, поэтому всё пришлось делать самому. Ударив в дверь три раза, я с силой дважды провёл рукоятью ножа по ней, издав неприятный скрежет. Из-за двери раздался басовитый мальчишеский голос:
- Кому там не спится? Проваливайте!
- Творог из деревни и хороший крепкий сидр! – быстро и чётко ответил я.
Помолчав, голос вкрадчиво спросил:
- А жарко ли зимой?
- Живительно и освежающе, как боль, как спокойный горный поток в прохладе летнего зноя, - заверил Рик невидимого собеседника.
Дверь нехотя открылась. На пороге, разглядывая нас озорными серо-голубыми глазами, стоял светловолосый коренастый подросток в зеленой набедренной повязке и открытой серой рубахе. Мы торопливо переступили через порог, парень тут же закрыл дверь и задвинул несколько толстых чугунных засовов. В полутемный коридор из проема напротив входной двери падал тусклый свет муниципального освещения. Сняв плащи, мы в сопровождении коренастого парня прошли к свету.
Освещенная комната исполняла роль кухни, гостиной, а когда по чьей-то прихоти выключалось отопление – общей спальни, так как стены здесь лучше всего сохраняли тепло. Кроме того, здесь стоял примус – архаичное, но в наших условиях просто незаменимое устройство. Здесь так же стояли собранные где и как попало шаткий грубый стол, несколько табуретов и старый-престарый буфет весьма неплохого качества. Затертый пластик пола был прикрыт кусками древнего ковра, цвет коего затерялся в глубине веков. Стены и потолок были обиты всё тем же желтовато-серым пластиком со следами горения, под потолком сиротливо висела на проводе крошечная тусклая лампочка, источающая болезненный зеленоватый свет.
За столом сидел поджарый мальчишка с бледно-розовой кожей, одетый в школьную форму с оторванными пуговицами и отрезанными по плечи рукавами. В руках его была местная газета, которую он пожирал глазами через линзы сварочных очков.
- Что интересного пишут, Спарплатц? – спросил я у нашего личного гения киберспейса, снизошедшего до бумажной пропаганды.
- Богатейшие предприниматели планеты переводят капиталы в королевские активы и инопланетную недвижимость. – Спарплатц снял сварочные очки, потер свои черные без белков глаза и вновь прикрыл их полупрозрачными линзами. - Проведена внеплановая проверка вооруженных сил, результаты отличные. Очередная реклама для женщин о пользе ботвы и эрзац-хлеба для похудения… лечение мигрени и бесплодия кровью больных лейкемией… застрелен псих, орущий про конец света… подписание нового пакта о ненападении с Демократической Империей Пролетариата…
- Ты понимаешь, что это значит? – повернулся ко мне Рик, рывшийся до того в буфете.
- Я понял! Богатые дамы будут кормить своих психованных мужей радиоактивной ботвой и, выпивая из них кровь вместе с капиталами, заключат перемирие с мигренью для похудения к концу света, - отозвался светловолосый парень, сидя на корточках у примуса.
- Ты забыл о бесплодии, Стром, - со смехом сказал Рик. – Впрочем, с учетом особенностей идеологии коммунизма в ДИП, дамы вряд ли будут на это сетовать. – Он посерьезнел и вновь обернулся ко мне: - Как думаешь, когда?
- Событие чрезвычайное, - подумав, ответил я. – Может быть, завтра, а, может, через три года. Во всяком случае, здесь скоро будет шумно.
- И, быть может, стерильно. – Стром наконец-то зажег примус и, встав, направился к буфету. – Вы же в курсе, чем эти кретины воду обеззараживают?
Мы молчали, прекрасно понимая, что он имеет в виду. На этот случай у нас имелись неплохие комплекты местной химзащиты, да и хлор для нас был не так опасен, как для бюргеров на нижних ярусах.
- Скоро вернется Сокура, - сказал Спарплатц, складывая газету. – Он вышел на окружение того террориста. Ещё неделя – и будем брать.
- Наконец-то, - вздохнул Рик, раскуривая трубку с травяной смесью. – Мне до смерти надоела эта тюрьма. Стены, запреты, паранойя… Достало. – Вздохнув ещё раз, мой друг сел на кусок ковра и закрыл глаза, пуская трубкой синеватые ароматные кольца дыма.
- Не пойму я этих террористов, - потёр нос Стром. – Чем они вечно недовольны?
- Думаешь, он это делает за идею? – ухмыльнулся Рик. – В чем-то ты прав. За дополнительную плату такие специалисты могут прикрыться любыми лозунгами. В отличие от тех дилетантов, что проходили через нас в былые годы. Эти-то фанатики были искренни до идиотизма.
- Да, что ни говори, а люди умнеют, - согласился я. – Жаль, не в лучшую сторону…
В дверь постучали: три удара и два металлических скрежета. Стром пошел открывать, мы насладились очередным сюрреалистичным диалогом (подтверждение для возможной сторонней аудитории нашей легенды – наркодиллеры в законе), и в комнату вошел подросток неопределенного пола, при близком рассмотрении оказавшийся парнем. Длинные каштановые волосы обрамляли его изящное лицо с тонкими чертами и наивными карими глазами. Вообще Ооен Сокура (ранее звавшийся Иваном Матвеевичем Согуриным) в нашей группе более всего вдавался в роль невинного ребенка.
Невинность эта, впрочем, была обманчивой. Ещё будучи Иваном, Сокура вместе с семьей попал под репрессивную политику родного государства. Его родителей, активно контактировавших с Коалицией, расстреляли прямо в их доме, самого же Ваню отправили в дом сирот, откуда он, не выдержав издевательств, сбежал через некоторое время. Встретив знакомого деймнгуури и устроив в доме сирот бескровную бойню лазером, Иван полностью покинул свою родную страну (и заодно – планету, на которой ещё полно было других стран), превратил своё тело человека в организм бри и взял себе имя Ооен Сокура – уж не знаю, почему
- Сегодня возле «Корыта сивухи» была драка, - сказал Сокура, с отвращением снимая с себя неопределённого цвета рубаху и оставаясь в одних дерюжных штанах. – Троих взрезали, ещё с десяток СЯвки нащёлкали…
Я некоторое время смотрел на его плоский гладкий живот, а затем резко ткнул его указательным пальцем в грудь. Бри умеют накапливать в себе значительный электрический заряд и использовать его для различных целей. В данный момент я воспитывал.
Сокура судорожно вскрикнул и отскочил к стене, удивлённо глядя на меня широко раскрытыми глазами. Рик вздохнул, Стром насупился, Спарплатц, как всегда, отреагировал на это бурным никак.
- Арг, ты чего? – растерянно выдохнул недотепа. Я чуть опустил руку, и теперь мой палец указывал на его гладкий плоский живот.
Без пупка.
Поняв, Сокура охнул и, стараясь нацепить соответствующий имитатор, торопливо забормотал:
- Прости… Арг, прости… Забыл… Все поставил, а пупок забыл… Правда, всё ставил, вот, смотри… - Он запустил руку в штаны и вытащил оттуда на всеобщее любование имитатор полового признака.
Стром надул щеки и прыснул, переходя в басовитый заливистый смех. Рик, оскалившись и подавшись вперед, тихо трясся с закрытыми глазами. Спарплатц изобразил бушующий вакуум и принялся осматривать принесённое Сокурой барахло. Я также не сдержал улыбки. Сокура мог нас раскрыть, но обошлось, а тот удар током лишь показал ему тот недочет, что в будущем мог привести к нарушению его маскировки – а это была угроза раскрытия всей группы.
- Это что? – с еле сдерживаемым напряжением спросил Спарплатц, держа двумя пальцами стеклянную колбу с мизинец, закрытую с одной стороны металлической нашлёпкой.
- Ну…- замялся Сокура. – Я искал материалы для радио…
- Полгода, - сонно заметил Рик, по-прежнему не открывая глаз.
- НУ? – Казалось, Спарплатц вот-вот взорвётся.
- Это лучшее, что есть. Во всём городе. – Сокура вздохнул, прицепил на положенное место имитатор полового признака и начал выкладывать на стол всё, что не привлекло внимание Спарплатца.
Патроны, взрывчатка, местные пистолеты-пулеметы, гранатные залпы… При одном взгляде на этот натюрморт мне стало ясно: Сокура узнал по нашему делу что-то очень серьезное и предусмотрительно решил пройтись по местным злачным местам. Хотя боеприпасов у нас хватало на пару недель уличной войны, кое-какие вещички, принесенные Ооеном, были отнюдь не лишними.
- Я так понимаю, ты вышел лично на него? – опередил меня Рик. Он встал рядом со мной и оценивающим взглядом окинул разложенное на столе смертоносное великолепие.
Сокура кивнул.
- Он держит явку в юго-восточной части Донного Яруса. Сидит безвылазно, по уши в «звездном пепле», развращает малолетних, не разбирая пола… - Сокуру передёрнуло, и я понял, что он сам едва не попал в грязные лапы нашей цели. - Вокруг полно его людей, вся группа не пройдет незаметно. Придётся повоевать.
- Он точно там? – нетерпеливо спросил я.
- Он видел меня и приказал своим людям поймать, - спокойно сказал Ооен. – Пришлось затеять драку у «Корыта сивухи», чтобы отвязались. Он исчез, едва появились СЯвки.
Я задумался. Четыре «полушария» моего мозга уже давно выработали несколько вариантов предстоящей операции, однако высказать свои соображения я не успел.
В комнате возник дрожащий завывающий свист. Со стен под лампочку потянулась некая белёсая пелена, закрутившись в небольшой смерч. Через пару секунд смерч пропал. На его месте, скрестив ноги, завис огромный, больше нас пятерых, гуманоид. Его мощное тело, покрытое крупной блестящей чешуёй, прикрывал офицерский комплект брони, а к поясному отделу была пристёгнута внушительная кобура. Нас, прижавшихся к стене, насмешливо созерцали два чёрных треугольных глаза, а рот в усмешке слегка обнажил внушительные клыки.
- Я изволю приветствовать вас, и весьма удовлетворён, созерцая ваш отряд в полном наличии и добром здравии, - негромко и с достоинством произнёс гуманоид.
- Мы рады видеть вас, г’бам-дже Нимб, - ответил я с не меньшим осознанием благородства. Материализовавшись, наш начальник (собственно, г’бам-дже примерно соответствует званию генерал-майора в большинстве армий человека) занял значительный объем комнаты ,и мы чувствовали себя несколько стесненными.
- Не стоит волноваться относительно занятого мной пространства, джегхан Нур, - поняв причину моего смятения, начальник, не меняя позы опустился вниз и прошел сквозь стол. – Как видите, я есть не что иное, как ментальная проекция, поскольку появляться в сем мире мне было бы весьма проблематично, и, полагаю, причин объяснять не нужно.
- Но вы появились, - заметил Рик.
- Разумеется, джегхан Снумкен, - Нимб улыбнулся, и это было довольно-таки страшно. – Ведь вы весьма полезны мне, и я, не видя вас полгода по местному времени – а в Коалиции это также немалый срок – почувствовал себя крайне неуютно… Впрочем, довольно. Чем можете порадовать относительно вашего текущего задания?
- Выследили. Обложили. Будем брать. – Спарплатц, как и всегда, был сух и краток. – Как убить?
- Не убивать. Не брать. – Начальник посерьезнел. – Вы, я полагаю…
- Насчёт коммунистов? – хохотнул Стром. – Отличное средство для похудения, по словам местной прессы…
Нимб строго взглянул на него и издал смешок.
- Несомненно, цуйхан Стром. Но дамам придется худеть иначе. Кое-что вы видите сами, ну а я подытожу. Надвигается гиперинфляция. Местные состоятельные лица переводят предприятия на внешние рынки сбыта, так как внутренний отсутствует в связи с особенностями налогообложения и трудоустройства. Полное обесценивание займёт около пяти дней. В одну ночь эту планета по стоимости сравнится с тарелкой супа для бедняков. Любой бы смог купить её в этот промежуток времени…
-…однако это невозможно, так как контракт с Демократической Империей Пролетариата уже подписан, - закончил Сокура.
- Верно, цуйхан. Этот мир значительно изменит баланс сил в Ареале Обитания Человека и сделает возможным его объединение под эгидой коммунистов. А потом…
- «Могучее государство Мирного Труда Железным Катком пройдётся по Сытой И Самодовольной Коалиции, вычистив это Гнездо УРОДОВ и ВЫРОДКОВ Раз и НАВСЕГДА!» - восторженно и пафосно процитировал Стром.
Это было бы смешно ещё полвека назад. Но бойня на Алфо и Черно-белая война, в которых со стороны людей использовалась технологии изменения реальности, была самым серьёзным испытанием для Коалиции со времен Четвертой вселенской войны. А ведь то были разрозненные королевства. Представлять, на что будет способна возрожденная под властью коммунистов Человеческая Империя, я не стал.
- Выходит, нам придется прогонять ДИПовцев, когда они придут? – спросил Рик. – Значит, когда начнется вторжение, соблюдение маскировки будет излишним?
- Нет, нет и нет! – энергично затряс руками Нимб. – Никто не должен опознать в вас агентов Коалиции ни до, ни во время, ни после операции. В это неспокойное время мы не должны отсвечивать. Нам нужна успешная диверсия, которая отбросит позиции ДИПа, но никто не должен знать, что мы в этом заинтересованы.
- Значит, разумно будет использовать нашу предыдущую цель? – выразил я общую мысль.
- Именно, - улыбнулся г’бам-дже. – Вы это умеете, посему детали оставлю вам. Впрочем, я вам чуть-чуть помогу в своё время. Да, - крикнул он, исчезая, - откройте дверь.
Мы ринулись в прихожую, торопясь, сняли засовы и аккуратно выглянули наружу.
Перед дверью сидела крыса.
Стром распахнул дверь. Несколько секунд мы созерцали нашего странного посетителя. Сидя на задних лапах и опираясь на толстый короткий хвост, крыса была нам чуть повыше пояса. Серый короткий мех покрывал всё её тело, за исключением розовых когтистых лапок, тёмно-серого носа на плоском лице и пристально-сумрачно глядящих на нас черных жемчужин-глаз. Взгляд их пронизывал и подавлял, а вкупе с остальными чертами этого существа создавалось чувство некоей тягостно-гнетущей неумолимости.
Прошло ещё несколько секунд.
- Чхе, - наконец произнесла крыса.
Спарплатц кивнул и приблизился к ней. Существо развернулось и неспешно потрусило на нижний ярус, а нерукай, не оглядываясь на нас, двинулся следом.
- Подождем, - ответил я, встретив вопросительные взгляды друзей.
Примерно через минуту показался Спарплатц, тащивший на себе приличных размеров ящик. Рядом с ним всё так же семенила крыса.
- Чхе, - вновь произнесла она, приблизившись к нам. Мы приняли у Спарплатца его ношу, а крыса тем временем проникла в дом.
Ящик был весьма тяжелый, даже для нас, однако мы без особых трудностей пронесли его на кухню. Крыса уже была там – сидела на табурете и созерцала принесённое Сокурой оружие.
- Чхе, - произнесла она, закончив осмотр. Затем повернулась к ящику и что-то негодующе пискнула. Стром осторожно присел рядом и принялся снимать крепления с его крышки.
- Предусмотрительно, - заметил Рик, заглянув внутрь ящика, едва Стром снял крышку.
Мысленно я с ним согласился. Незначительную часть его объема занимали запчасти для электроники, те самые, что Сокура не смог достать в этом городе за полгода. Также здесь лежала тщательно упакованная полевая химическая лаборатория, тоже человеческого производства. Весь этот хлам служил небрежной маскировкой для основного содержимого ящика – пластиковых упаковок с химикатами от безобиднейших, до тех, за которые вешали даже в мирах, где царила анархия…
Наша легенда себя оправдала. «Наркодиллеры» вновь были в деле…
Разложив набор, Спарплатц и «крыса» прочно обосновались вокруг примуса. Стром стоял на стрёме, Сокура был на подхвате. Рик опять раскурил трубку. Мне нечего было делать.
Я выбрал одну из пустующих комнат, где из мебели присутствовало лишь сваленное в кучу тряпьё. Некоторое время ушло на то, чтобы обустроить место для медитации. Привычно отрешившись от всех органов чувств, я углубился в недра своего сознания, дабы войти в ментальный аспект космоса…
Ноосфера этого мира была крайне скудной, и мои ментальные силы быстро истощились. Поэтому ещё некоторое время ушло на простые размышления.
Я чувствовал, как он вошел и бесшумно присел рядом со мной. Меня переполняло умиротворение, рядом с ним ненависть и злоба окружающего нас мира отдалялась, становилась смутным воспоминанием о болезненном кошмаре. Я помедлил, прежде чем открыть глаза, но он сразу понял, что я уже вернулся в тело. На плечо мне мягко легла его рука. Медитировать в ближайшее время уже не имеет смысла, решил я и открыл глаза.
- Ты тоже сам не свой в последнее время, - отстраненно заметил он, задумчиво разглядывая дверной проём.
- Хм? – неопределённо отозвался я, искоса взглянув на друга.
- Ты перестал быть милосердным к врагам. Те дети этого не заслужили.
- Нашлось время последить за мной? – хмыкнул я.
- А как я, по-твоему, держу форму? – улыбнулся Рик. – Арг, я беспокоюсь за тебя. Ты точно в порядке?
Я обвил рукой его шею и привлек к себе. Темно-рыжие пряди волос щекотнули мне ухо, и я вновь почувствовал боком размеренное биение его сердца.
- Меня тоже бесит этот город, - шепнул я, прижавшись щекой к его щеке. Так мы сидели долго, очень долго…
А потом… пошли ужинать.

Знаете, если судить по первому отрывку, текст фрагментарен. Поясняю: стилистических ошибок несчетное множество, но в то же время, кое-где нет-нет да проскочит мельком плотный, добротный стиль. Мне лично его не хватило. Вообще. Видать, автор очень молод?



Определения переплетаются с эпитетами в одной фразе, а такая микстура читателю, можете поверить, не по вкусу. Пересолили, я бы сказал. Да и [дее]причастия служат нам для того, чтобы описывать действие/картину надбавочно, а не бросать вправо и влево горстями, как сеятель меж борозд.

"Я поморщился и бросил косой взгляд на алтынницу - рослую тетку с бордовым лицом, которая примяв пятернями торс, прямо-таки дышала на меня дымом и пламенем."



Какие сорняки "несельскохозяйственными" называть изволите?
"непропеченные лепешки из сорняков"



Слово "достаточно" здесь излишне. "прагматизм выживания" - газетная фраза, да и правильно ли она употреблена?
Хотя выражение "поваренная книга" и лексически корректно, я бы советовал заменить его на "поварская книга" или поставить ударение, так как сначала невольно подумалось о вареных кожаных переплетах. Слово "соответствующий" в художественной литературе режет слух, можете заменить на "такой".



К какому слову близок глагол "устремиться"? "Стремительный", потому ваше сочетание неверно и парадоксально.



Честно говоря, понять идею сказанного, можно перечитав это предложение дважды-трижды. Уж очень плохо она предподнесена.



"Потенциальный" - излишество.



Предложение неудачно. Кроме того, отсюда удается понять, что главный герой - ребенок? Не размышлял бы он о "прагматизме выживания".



Дальше - хуже. Скажите мне, как стоит называть эту абракадабру? Вы и вправду желаете читателю сломать язык?



В одночасье пафосно, смешно, да и вызывает странные ассоциации; "малыш, измученный голодом" уж тогда.

Как видите, я не осилил и весь краткий отрывок. Дальше нагромождения слов превращаются с самую настоящую лексическую чащу. Сил продираться не осталось, извольте.

Благодарю за критику. Негармоничный стиль повествования - это особенность перевода. Что же до остальных неувязок - дальнейшие части должны многое обьяснить.

С какого языка переводите?

С языка ГГ. Сложный, знаете ли, язык.

Юго-восточный сектор последние пару месяцев слыл криминальным районом даже среди самых отпетых негодяев города. Бесшабашные малолетние головорезы, ранее встречающиеся здесь в изобилии, ныне старались обходить эту область за два-три квартала. Здесь не было крикливых торговок, не шастали скользкие личности, выбирающие из толпы своих жертв и клиентов – убийцы, воры, работорговцы, насильники, сутенеры, проститутки, фанатики Кровавой Луны, Свидетели Красной Птицы… Всё это переместилось в иные части города, не имея ни малейшего желания возвращаться. Никому не хотелось иметь дело с окружением нашей бывшей цели.
И мы шли сюда.
Нашей целью было «Корыто сивухи» - третьесортный кабак и, по совместительству, нарколаборатория. Помимо обычного самогонного спирта там варили превеликое множество дряни разной степени тяжести. Имелись там и значительные запасы «звёздного пепла» - отвратного наркотика, извращающего все чувства человека (только человека). Будучи венцом творения нечестивой химии, «пепел» мог превратить боль от сдирания кожи в шестичасовой интенсивнейший оргазм, оргазм же под ним превращался в нечто, не поддающееся описанию на этом языке. Желание получить под «пеплом» наибольший кайф формировало, мягко говоря, своеобразные сексуальные предпочтения. Плата за всё это была ужасной…
- Как ты устроил здесь драку, Сокура? Тут же никого нет! – удивился Стром, когда мы практически без приключений добрались до «Корыта сивухи».
- До драки здесь тоже ошивался всякий сброд, - ответил Ооен, нервно оглядываясь на тёмные закоулки, откуда помимо человеческих глаз нас пытливо созерцало нечто непостижимое, незримое, но реальное. – Потом их как ветром сдуло. Люди говорят, проклято это место, гиблый район.
М-да, уж если ЭТИ люди такое говорят…
Спарплатц остановился. Мы настороженно замерли, приготовившись выхватить оружие в любой момент.
- Низшие. Много, - спокойно сказал Спарплатц.
Человек – социальное животное. Утеряв после вселенской войны былое величие, люди сохранили связь со своими бывшими союзниками – Пустыми землями, той частью Вселенной откуда тек весь негатив их нынешнего существования. Коллективно генерируя ненависть и злобу ежедневно, ежечасно, ежесекундно, местные неосознанно ухитрись создать устойчивый канал, связывающий нашу Серую плоскость с Пустотой. И, конечно, столь кровопролитное мероприятие, совершённое здесь недавно, не могло остаться без внимания Низших – разрушительной орды, естественного населения тех ужасных мест.
Отрешившись от привычного восприятия мира и окинув свежим взглядом пространство перед собой, я вздрогнул. Там, где только что можно было свободно разойтись двум десяткам человек, возвышалась полупрозрачная стена из соединенных кое-как человеческих тел. Немногочисленные ранее тени разрослись и непрестанно колыхались, будто повернувшись к нам незримыми лицами. Из темных подворотен начал слышаться слабый неприятный стон, будто человеку усиленно мяли грудь и голосовые связки. И отовсюду, нарастая, раздавалось шуршание – словно тысячи исполинских многоножек мчались к нам по земле, засыпанной крупными хлопьями пепла.
- Ф-а-Кшай роран Луум Ф-а-аф! – шепнул я. Стон из подворотен стал громче, но тени немного втянулись, а стена из тел ушла в бетон. Появилась возможность пройти спокойно, и мы не преминули ею воспользоваться.
«Обнаглели», - подумал я, вновь услышав шорох за спиной – «Надо проследить за клиентом». Я справедливо полагал, что Низшие толпятся здесь ради главы террористической организации. Кайф от «звездного пепла» искажал его разум, и они не могли ощутить свою будущую жертву в полной мере. Но кайф рано или поздно сменит ломка, от которой нельзя избавиться ничем, кроме новой дозы «пепла» - и тогда наша цель будет обречена. Однако нам это было абсолютно невыгодно – по крайней мере, до вторжения коммунистов…
- Как думаете, наш отр уже утилизировал их «звездный пепел»? – тихо спросил Стром спустя десяток шагов.
- Да. Смотри. - Рик незаметно кивнул на вывеску над дверью в кабак. Сумрачно глядя на нас, на ней сидела «крыса». Казалось, она кивнула нам, хотя это могло быть очередное «чхе». Хорошо, что отры, походя на местных грызунов, превосходят последних в интеллекте (Кроме того, только у нашего гостя были полномочия на приготовление нескольких килограмм «пепла»). Отр скрылся, охрана беспрепятственно пропустила нас, и мы начали действовать по-настоящему.
Для начала нужно было отвести глаза, а заодно и проверить нашу легенду. Внутри заурядного заведения находились заурядные маргиналы, самые отчаянные, надеющиеся мелкими услугами выторговать несколько грамм счастья у нашего клиента. Клиент был неуживчив, цены кусались, поэтому нас должны были встретить, как посланцев богов.
Вначале дорогу нам перегородил тощий парень с грязными седыми волосами и голодным взором, как у прирезанного мной давеча мальца.
- Денег мало, - жалобно предупредил он.
- «Длинный шмель»? – понимающе улыбнулся я, вынимая из сумки длинный цилиндрик в черно-желтых полосах с короткой иглой на одном конце. Парень, урча, выхватил у меня цилиндрик, бросил пару синих тряпиц с изображением проткнутой мечом короны на пол и с животным наслаждением на лице вонзил иглу себе в шею.
За ним тут же потянулись остальные. «Барханы», «дрын», «жвачка», «дятлы» и прочая мелочь разошлись в мгновение ока. Через несколько минут у нас остался только «пепел», но, к счастью, кроме нашей цели в этом заведении никто его не употреблял. Дорого.
- Мясцо! – щелкнул языком бармен, завидев нас. – Пропащие ребята! Сами пришли!
- Где Жмакар? – спросил я, не без труда опираясь на высокую для меня стойку.
- Не знаю такого, - масляно произнес человек. Вздохнув, я кинул в него несколькими оранжевыми ассигнациями с теми же мечом и короной. Ловко поймав их, бармен куда-то скрылся, вернувшись затем с неким невзрачным субъектом, оказавшимся адъютантом адъютанта адъютанта нашей цели. Еще немного ушедших в нужные руки банкнот разной расцветки – и мы предстали пред мутными очами Жмакара Бал-аДи Фара – главы некогда крупнейшего в Известной Вселенной синдиката наёмных террористов.
На протяжении двухсот лет Коалиция подвергалась необоснованным атакам якобы человеческих экстремистов, что было хитроумным способом людей втянуть её в некие обязательства. Коалиция не желала ничего подобного, однако и оставить теракты без внимания было невозможно. Поэтому группы вроде моей на протяжении двухсот лет методично давили всё, что было так или иначе связано с подрывами зданий и жителей – но делали это крайне осторожно, чтобы наличие в гибели очередного террористического синдиката карающей длани Ф-а-аф-Жуфьюнса (или Енни Шенна, если в результате теракта пострадали дети) явственно ощущалось, но доказано быть не могло.
Картина, что нам представилась, пока вызывала скорее жалость пополам с отвращением, нежели ненависть. Весь в кровоточащих рубцах, практически голый, если не считать широкой кожаной петли на шее, обильно покрытый выделениями самого сомнительного характера, Жмакар довольным куском мяса висел на руках огромного обнаженного мужчины, на котором, судя по всему, в весьма недавнем прошлом удерживался не только на руках. Опухшие глаза его были полузакрыты, с иссеченных искусанных губ стекало нечто белёсое, и меня терзали смутные сомнения по поводу природы этой вязкой жидкости. Кроме него и его э-э … компаньона в этой комнате присутствовало пятеро бритых телохранителей с пустыми взорам и несколько детей – два мальчика и три девочки, не тянувшие даже на подростков. Дети несли на себе явный отпечаток психологической травмы, однако следов сексуального насилия я не заметил – видимо их привели недавно.
- Ох-ох-хо! – Жмакар широко улыбнулся, демонстрируя нам отсутствие большёй части своих зубов. Сокуру он не заметил, или, что более вероятно, не выделил. – Ка-акие кра-асавцы! И-идите ка-а мне-е, пра-ативные!
Он соскочил с рук здоровяка и, нетвердым шагом приблизившись к нам, попытался ухватить Рика за ягодицу, однако мой друг ловко увернулся, и Жмакар, потеряв равновесие, растянулся на бетонном полу с воплем: «ПРААТИВНЫЙ!»
Я поборол отвращение и помог ему подняться на ноги. Телохранители даже не пошевелились. Не успев отстраниться, я тут же ощутил его руку ниже моей спины (место, которое я не могу назвать «задницей» по причине отсутствия оной у представителей моего вида) . Мне стоило большого труда вывернуться, не принеся ему увечий. Жмакар не всегда был таким, но «пепел» действует на людей быстро и неотвратимо.
- И чего ж вы, такие красивые, здесь забыли, а? – спросил развязно глава синдиката террористов, уронив своё непослушное тело в заботливо подставленное раскладное кресло.
- Сколько стоит горе? – спросил я без лишних слов.
- Хочешь запугать кого-то, сладенький? – Жмакар растопырил грязную пятерню и принялся усиленно массировать пах.
- Вот именно, - я изобразил недовольство. Для опытного дельца, каким он был ранее, Жмакар задавал слишком много вопросов.
Человек мерзко расхохотался.
- Ой, да ладно тебе, подстилка! Ладно, давай дальше. – Он оставил свой многострадальный пах в покое и принялся ковыряться в носу. Вздохнув, я сухо осведомился:
- Полагаю, активных контрактов в данный момент для вашей конторы нет?
- Нет и не предвидится. –Улыбка Жмакара стала издевательской. – Я отошел от дел. И, между прочим, заранее известил все заинтересованные стороны.
В его словах, несмотря на кайф, скользнуло подозрение. Я решил действовать решительней:
- Несомненно, вас заинтересует наше чрезвычайно выгодное предложение. Ведь, если мы здесь, то нам явно есть, что вам предложить.
Судя по виду ниже пояса и глумливо блуждающим глазам, Жмакар истолковал мои слова не совсем так, как мне бы хотелось. По моему знаку Стром вышел вперед, держа в руках увесистый пакет с «пеплом».
- О-го-го! Да я погляжу, вы при полном параде. – Жмакар вяло махнул головой, и охранники выдвинулись вперед, явно намереваясь скрутить нас.
- Не делай глупостей, Жмакар, - предупредил я, старательно изображая срывающийся от волнения голос. – Мы представляем серьезную организацию! – Дело пахло потасовкой или, того хуже, перестрелкой, и я всеми силами старался этого избежать. – Жмакар!
Человек неподвижно сидел в кресле, его била крупная дрожь, взгляд его устремился в пустоту. И я понял – именно в Пустоту он сейчас и смотрел.
Время наслаждения прошло. Пришло время расплаты.
Жмакар взглянул на свои трясущиеся грязные окровавленные руки – и закричал. Закричал истошно, протяжно, тоскливо. Его крик подхватили все люди в комнате: уныло выли телохранители, огромный голый мужчина глухо всхлипывал, скорчившись на полу, в тон им визжали дети – всего этого не должно было происходить.
А затем я ощутил – и увидел – вползающую в комнату дрянь. Стоны людей исказились, превратившись в слышанные нами из подворотен перед заведением потусторонние вопли. Воздух стал серым, сухим и каким-то пыльным, в горле запершило. Не имея возможности как-то отогнать Низших, дабы не нарушить маскировку, я был вынужден смотреть на липкую черноту, протягивающуюся к нашей цели. Он перестал кричать и валялся теперь на грязном бетоне, опрокинув набок кресло и инстинктивно зажмурив глаза, дабы порождения Пустоты не смогли проникнуть в тело и поглотить его изнутри.
Сие действо близилось к развязке, и вдруг…
- Чхе.
Глядя на меня сумрачным немигающим взглядом, на опрокинутом кресле восседал наш отр-соискатель. Несколько секунд он буравил глазами мой внутренний мир, а затем повернулся к притихшему конгломерату Низших и вновь произнес:
- Чхе.
Порождения Пустых миров дрогнули, но остались на своих позициях. Отр что-то негодующе пропищал. Вязкая тьма ответила ему издевательским стоном.
- Убирайтесь в Пустоту, или служите мне, - произнес отр на местном языке. Произнес моим голосом.
Я не мог поверить – с поразительной скоростью и оглушительными воплями конгломерат всосался в темные углы и, судя по всему, вообще исчез из Серой плоскости. Мне ранее не доводилось присутствовать при общении отров с Низшими, однако у меня имелись догадки насчет увиденного. В последнее время материалом обновления орд Пустошей были, в основном, люди, и на новые порождения накладывался их прижизненный опыт, в котором отры занимали (и занимают до сих пор) позицию едва ли не основной причины уничтожения тел людей. Я не раз наблюдал за действиями отров на захватываемых людских мирах – серый поток стремительно покрывал поверхность мира, и большинство людей, попавших в него, падали на землю сухими (если не было дождя) чистенькими скелетами за две-три секунды (факт, в подробности процесса я пока не вникал). Можно было предположить, что при виде отра человеческую составляющую Низших охватила паника, а ультиматум, выдвинутый им, деморализовал остальные части конгломерата.
Как бы там ни было, но отр исчез, а люди, потерявшие сознание во время сего неприятного инцидента начали приходить в себя. Кроме Жмакара, у которого наличествовал болевой шок – после многочасового наслаждения под «пеплом» в теле человека каждая нервная клетка становилось эпицентром чудовищной боли, являющейся на самом деле побочной иллюзией. Тем не менее, даже эта иллюзия могла обернуться смертью наркомана. Памятуя об этом, я пожертвовал несколько крупиц «пепла» для приведения Жмакара в чувство, осторожно положив их на его язык. Глупо было ожидать благодарности, однако то, что меня схватят за горло, в мои губы вопьется грязный ротовой аппарат, а в мой живот (имитатор пупка на положенном месте, хоть и скрыт под одеждой) нацелится кое-что из личного арсенала нашей цели, было для меня несколько неожиданно. Пришлось терпеть – слишком велик был риск раскрытия.
- Гребаные конкуренты! Думали отделаться от меня!? – злобно и сладострастно прошипел Жмакар мне в ухо, отцепившись в тщетной попытке засунуть свой язык мне в рот. – Ты мне ответишь за эту дрянь. Ох, что я теперь с тобой сделаю…
- Убери руки, - процедил я. – Иначе попрошу их вернуться. Возрождение без тебя только выиграет.
Руки Жмакара немедленно исчезли с моей шеи. Он осторожно сел в подставленное кресло, не сводя с меня настороженного взгляда.
- Так вы из Реваншистов? – наконец спросил он, и про себя я поразился – от размазни, наркомана и извращенца не осталось и следа, теперь это был холодный бездушный делец, точно выверенный инструмент нашей воли.
- Неужели это было неясно с самого начала? – Я намеренно перешел на довоенный антланз – столичный язык погибшей Человеческой Империи.
- Кто бы мог подумать! И когда Реванш? – лукаво улыбнулся человек, также перейдя на антланз – у него было хорошее образование. Высокомерно взглянув на него, я ответствовал:
- Реванша нет, ибо Война не окончена, пока последняя нелюдь не займет положенного им всем места – на коленях у наших стоп. – И, не дав ему возразить, продолжил. – Но на пути к Победе много врагов. Коммунисты, продажные твари…
- Всё-всё, я тоже умею читать газеты, - перебил меня Жмакар. – Устроить сопротивление вторжению ДИПа, так?
Я кивнул и пояснил:
- Все, кто придут после нас без нас – враги. Не подпускайте их к себе.
- Это аванс? – указал глава на сумку со «звездным пеплом». – Я бы хотел завязать…
- Завязать с «пеплом» может только живой бог. – Я улыбнулся. – Впрочем, в пантеоне найдется местечко для нового члена.
Жмакар просиял.

- Ну, хорошо, что нам не придется вновь с ним встречаться, - заметил Рик, когда мы подходили к нашей квартире.
- А, по-моему, он душка, - хихикнул было Стром, но осёкся, наткнувшись на наши взгляды. – Да ладно вам, что было, то прошло. Есть у меня мыслишка… Я тут нашел кучу чистеньких паучьих сетей. Кто хочет пастилы из паутины?
- С ягодами? – оживились Сокура и Рик. Я тоже встрепенулся. Ибо лакомства из паутины, приготовленные Стромом, были его коронным десертом, за который ему прощалась любая неудачная шутка.
- А как же! Контрабанда с одной фермы. Сочные, спелые ягоды и нежнейшая белковая паста из паутины! – О да, этот парень знал, как посеять ликование в душах.
- Впереди свара, - не оборачиваясь, сказал Спарплатц.
Мы стали двигаться осторожнее, прислушиваясь к доносящимся спереди возбужденным голосам. Жестом я отдал приказ рассредоточиться и, осторожно выглянув из-за стального листа, отделявшего меня от говоривших, принялся оценивать ситуацию.
- У нас не может быть задолженностей! Мы только что сюда приехали! – кричал низкий щуплый мужчина в потрепанных штанах на подтяжках и серой застиранной рубахе. Слова эти предназначались, вероятно, нескольким мутного вида личностям, одетым в форму муниципальных служащих, явно с чужого плеча. Один из них рылся в дорожных сумках, стоящих рядом, двое других весьма недвусмысленно держали женщину с искусственно завитыми плохо окрашенными волосами, и судя по воспринимаемым мной ощущением, она не слишком возражала против возможных перспектив подобного положения.
- По указу муниципалитета все вновь прибывшие обязаны оплатить превентивный налог на объем пространства, занимаемый в городе, это в вашем случае три рур с учетом багажа, - бесцветным голосом прогнусавил предводитель, по бокам которого стояло два тела в латаных мундирах Стражей Яруса. – Плюс налог на массу, это семь рур, плюс налог на отсутствие гражданства, пять рур, плюс налог на иждивенчество – два рур, плюс налоги на коммунальные услуги – три рур. Итого…
- У-у-у! Дорого! Двадцать рур! – сдавленно шепнул Стром. – Совсем стыд потеряли…
- Но у меня есть гражданство! – растерянно завопил мужчина. – Я посылал документы в муниципалитет перед переездом! И налоги оплатил заранее!
- То есть, в муниципалитете ошиблись? – Бесцветность сменилась угрозой.
- Н-н-нет-т… - замялся несчастный. – Знаете, наверное, забыл отправить… Такая суматоха с этим переездом… Извините, пожалуйста… - Он сунул руку в карман штанов, и его лицо посерело. – Пусто… - прошептал он.
- Значит, часть налогов отдадите имуществом, - сухо произнес предводитель, - а остальное отработаете…
- А… к-как? – заикаясь, спросил мужчина.
- Заткнись, дурень плешивый! – прикрикнула на него женщина. – Как надо, так и отработаю! Нечего тебе такое дело доверять!
Я решил, что с нас хватит этой комедии, и дал группе знак на выход. Люди недоуменно уставились на нас, даже у «Стражей» вытянулись лица.
- Чего надо, шпана? – обратился к нам главарь совсем не официальным чиновничьим тоном. –Пшли вон!
- Вы из муниципалитета? – спокойно спросил я. – А документы покажете?
- Ты че, мелкий, ваще попутал? – прошипел предводитель, нависая надо мной. – Ты кто ваще такой?
- Ну, допустим… вот, - я порылся в прихваченных на всякий случай документах и показал ему жетон внештатного сотрудника Стражей Яруса.
Жетон не был поддельным, он был выписан местным муниципалитетом на моё имя. Занятная была история… хоть и не самая приятная. Предводитель замялся, и его люди потянулись к карманам.
- Обыскать, - не глядя, через плечо бросил я. Сокура направился к занервничавшим «муниципальным служащим», которые выхватили было имеющееся у них оружие, однако многозначительное «кх-кхм» со стороны вооруженного помповым дробовиком Строма заставило их отказаться от этой мысли. Рик и Спарплатц с пистолетами в руках столь же лаконично обратились к удерживающим женщину людям. Рассудив, что предполагаемое сомнительное удовольствие не стоит куда более вероятных болезненных ощущений, люди убрали руки, и женщина ушла в сторону, томно глядя на невозмутимого деймнгуури.
- Что здесь происходит? Что вы вытворяете, юноша? – требовательно спросил мужчина в подтяжках, предварительно нацепив пенсне (Яд-до Весельчак, самое настоящее пенсне…), дабы, вероятно, произвести впечатление на мою неокрепшую психику. Знал бы он, что этот «юноша» ему в отцы годится…
- Производим захват банды мошенников, - отчеканил я, копируя местных сержантов стражи. Человек замялся, и мне вздумалось приободрить его: - У вас случайно нет лорнета? Люблю антиквариат, знаете ли…
- Это и был монокль… когда-то, - вздохнул мужчина, видимо, думая уже о чём то своём. Сзади свистнули, я поднял руку и поймал кошель с документами. – Это моё, - печально подтвердил он, наблюдая, как я роюсь в его документах.
- Эго Бунцвич, тридцать девять гуадренских лет, высшее инженерное, состоял в нижней палате представителем технической интеллигенции, работает по специальности, в войнах не участвовал… - прочел я. Мужчина в подтяжках насторожено кивнул, я протянул ему карту личности и принялся читать остальные документы. – Гларе-Эмануфельд Бюглофф-Бунцвич, три…
- Не читать! – отчаянно крикнула женщина.
- …дцать гуадренских лет, благородный пансион классического воспитания (Стром еле слышно хихикнул), состоит в движении за эмансипацию, три нерелигиозных брака, в войнах не участвовала.
Одарив меня ледяным взглядом, женщина взяла свою карту и оскалилась в сторону Рика, который в ответ на это лишь приподнял бровь.
- Не стоило шеф, - шепнул мне закончивший обыск Сокура. – Они считают, что у женщины должна быть загадка. Особенно в плане возраста…
- Мне с ней не сношаться, - шепнул я в ответ и, продумав возможные варианты событий, добавил: - А Рика это вряд ли оттолкнет…
- А можно ли узнать ваше имя? – Эго уже оправился и проявлял неприкрытое любопытство.
- Ангри Нуармор, - представил я своё прикрытие и на всякий случай добавил. – Друзья зовут меня Арг.
- Предпочту называть вас можер Ангри. Так вы работаете…
- Я безработный. Состояние моего папаши так баснословно, что можно было бы вложиться в восстановлении былой Империи, не будь он таким корыстолюбивым.
- А кто ваш отец?
- Он держатель контрольного пакета акций «Химической транспланетной корпорации». Плюс ему принадлежит торговый флот и лицензия на торговлю с нелюдями.
- Так вы цвет молодёжи, можер Ангри? – восхищённо вздохнул инженер. – Но почему вы не на Административном Ярусе?
- Я могу вернуться туда в любой момент, - важно произнес я. – Однако же меня притягивает кресло премьера, и для своей политической кампании я решил приобщиться к радостям жизни простых людей…
- Эй, папенькин сынок, может, решишь уже, что с ними делать? – подал голос Стром.
- Это неслыханно! – гневно набросился Эго на моего коллегу. – Знай своё место, смерд!
- Родимир не смерд, - произнес я. – Он такой же гражданин, как мы с вами. Как и все мои спутники.
- О-о, - разочарованно протянул инженер. - О, Баал, что вы делаете!?
Вспышки выстрелов озарили ржавый потолок улицы. Тела мошенников, беззвучно рухнувшие на металлический пол, были заботливо оттащены к стенам, дабы ни у кого не возникло неудобств при путешествии по этому участку пути. Заметив шок на лице Эго и его жены (полагаю, что она была его женой), я решил сгладить впечатление первой встречи:
- Зайдете к нам на чашку горячего ликера? Хорошо успокаивает нервы, знаете ли…
Надо ли говорить, что они не отказались!

Вполне. Разве что велеречивость убавить. Оценочные суждения героя, внутренний монолог. Приглушить, чтобы не фонтанировал ярче событий сюжета.

Дальше будет не до внутреннего диалога. События не дадут. А велеречивость постараюсь использовать поменьше. Хотя будет трудно - всё-таки черта ГГ.

Там поглядим, не зарекайтесь.

Педофилия, гомосятина, половые органы, сифилитик не считая прочих "мелочей" Первый кусок был не плох, но вылилось всё в откровенную помойку. Ощущение, как будто наткнулся на порноролик в сборнике советских мультфильмов.

Дядя Гарри тоже таким не сильно брезговал. Ну да ладно, ещё немного помоев - и будем дезинфицировать.
Кстати, вот еще...

- О, мы живём совсем рядом! – заметила госпожа Гларе-Эмануфельд, когда мы подошли к двери в нашу квартиру. Опасность миновала, кошель и некоторые другие конфискованные мошенниками вещи я вернул Эго, остальные нес Стром. Я ясно чувствовал, что, говоря со всеми нами, женщина обращается исключительно к Рику.
Меня не особо волновало, что люди могли бы увидеть в нашей квартире много подозрительного. Все можно легко объяснить, убеждал я себя. Впрочем, Ян-до не любит самоуверенных, и он тут же нанёс мне удар.
Спарплатц пошарил по стене рядом с дверью, щелкнул тайный механизм, и дверь нехотя открылась. И тут…
- Чхе.
Отр стоял на пороге и флегматично созерцал нашу компанию.
- КРЫСА-А-А!!! – взвизгнула госпожа Гларе-Эмануфельд, запрыгивая на… кого бы вы думали? Впрочем, мой друг, не отличаясь высоким ростом и атлетическим телосложением, с честью выдержал и это, и непредвиденную газовую атаку.
- Бааль Заул, что это такое? – не обращая внимания на свою жену, завопил Эго. Мы были слишком потрясены, чтобы ответить ему. Я лихорадочно искал лазейки в ситуации, но ничего не приходило в голову. Ещё немного – и это был бы конец.
Вдруг произошло то, чего никто не ожидал. Спарплатц подошел к отру и, глядя ему прямо в глаза, провел рукой по его голове, заросшей короткой серой шерстью. А дальше произошла еще более странная вещь (хотя, зная Спарплатца…)
- Чхе, - произнес отр, опустившись на четыре конечности и ткнувшись в ботинок нерукая. Мы оторопело наблюдали за тем, как Спарплатц подхватил его под брюшко и прижал к себе, как младенца, повернувшись затем к нам. Отр подергал задней лапкой и затих, давя нас угрюмым взглядом своих бусин-глаз.
- Питомец, - лаконично пояснил Спарплатц. И, кажется, люди поверили, хотя «питомец», будучи своими габаритами ненамного меньше хозяина, выглядел весьма подозрительно.
- Дорогой, мне дурно! – заявила женщина, все еще располагаясь на руках моего многострадального друга. – И, наверняка, вы будете вести с можер Ангри и его товарищами скучные мужские беседы. Я же пока лучше освоюсь в нашей квартире. – Соскочив с рук Рика, госпожа Гларе-Эмануфельд послала ему чарующий (?) томный взгляд. – Можер Рик, не составите ли мне компанию? Здесь столько всяких недобрых личностей, а с вами мне ничего не страшно…
Рик вопросительно посмотрел на меня, я вопросительно посмотрел на господина Бунцвича. Он поманил меня к себе и с необычайной серьёзностью прошептал:
- Можер Ангри, я вижу, что вы человек умный и понимающий, и прошу, отнеситесь к моей проблеме с пониманием. Видите ли, я – импотент, ввиду того, что ранее я часто работал на отечественном ядерном производстве. У моей жены по схожей причине бесплодие, но удовольствие она ещё получает. Я смирился с этим, но я люблю её, а люди вокруг такие бесчувственные… Я хочу, чтобы моя жена была счастлива хоть на какое-то время, и пусть лучше это будет не какой-нибудь мужлан-уголовник, а ваш дорогой можер Рик…
Я совершенно серьезно кивнул в ответ на сей монолог и подмигнул «можеру Рику», который не проявил в ответ на это никаких признаков ликования или печали. КХарсен, ну, возрази он – я бы понял, на шестьдесят лет его постельной практики нашелся бы случай, с которым было бы противно соприкасаться. Но самое неприятное в местных реалиях – это женщины подобного типа. Не угоди мы ей сейчас – проблем потом не оберешься…
Чрезвычайно довольная Гларе-Эмануфельд рука об руку с Риком спустились на нижний ярус, а мы наконец-то вошли в свою квартиру. По счастью, всё, сколь либо компрометирующее нас, было, судя по всему, спрятано отром в одной из неиспользуемых комнат, и Эго вполне спокойно уселся на табурет, обратив внимание на деталь, новую для всех нас.
Часы.
Настенные часы на шестнадцать делений (знающие арифметику местные упрямо пользовались шестнадцатеричной системой счисления во всех аспектах своей жизни). Это было настолько редким явлением на ярусах ниже Административного, что могло бы быть опасно. Но не настолько, чтобы я всерьез беспокоился на этот счет. До этого нашим единственным источником времени служили отрывные календари, покупаемые в муниципалитете. Там же иногда можно было узнать точное время, и мы подстраивали под него свои биологические часы. Сбой был небольшим, но даже механические часы при планировании развёрнутой операции подошли бы куда лучше. Организм порой может подвести в самый ответственный момент, механика, как правило, надёжнее.
- «Эх, слепить бы бабий сыр…» - запел Стром, погружаясь в недра буфета.
- «…с вот такими вот внутри…», - подхватил Бунцвич. Стром молча покосился на него, и человек умолк. Молча разогрели на примусе бутылку терпкой зеленовато-коричневой жижи. Ещё мгновение – и этой жижей с шипением наполнилась маленькая глиняная пиала. Мы предпочли менее экстравагантный сидр. На столе расположилась замысловатая закуска. В углу над миской с растворённым сухим молоком расположился «питомец», непрерывно буравя нас блестящими черными глазками.
- За встречу. – Бунцвич быстро опрокинул дымящуюся пиалу в рот, крякнул и потянулся к нарезанному дольками овощу.
- А руки? – прикрикнул Стром. Человек удивлёно воззрился на него заблестевшими глазами – ликёр был крепок:
- Что вы, молодой человек, какие руки? Мои руки не прокляты и не заразны…
- Они грязны. – Стром был непреклонен. – А значит, и прокляты, и заразны, и смертельно ядовиты.
Эго засмеялся:
- Вот уж не думал, что вы верите в эту псевдонаучную ересь, молодой человек! Это полнейший вздор, который годится только для бульварной прессы! В «Королевской науке» миф о связи грязных рук с заболеваниями желудка блестяще развенчали, объявив греховным суеверием и лженаучной пропагандой нелюдей.
- Они бы хоть определились, - хмыкнул я.
- Зачем? – Бунцвич уже без всяких тостов опрокинул новую порцию пойла себе в рот и горделиво обратил в мою сторону стремительно наливающийся краской нос. – Нелюди греховны по свей природе, ибо стремятся помешать человеку занять своё естественное положение – положение правителя Вселенной, пичкая его лженаучной пропагандой. Ведь всем известно: только человек достоин быть высшей расой – а нелюди должна быть нашими слугами. – Это было сказано почти с ненавистью. Мы слушали, подумывая разговор наперёд, дабы не раскрыть себя неосторожной репликой.
- Вот, к примеру, - очередная порция ликёра явно не пошла Эго на пользу. – Молодой человек, то бишь, метис, которого рядом с нами сейчас нет… Налицо – это ущербный плод греховной связи…
- Хотя женщинам нравится, - поддел я человека. На миг его лицо исказила злоба, но тут же угасла.
- Так вот, можер Ангри… налицо перед нами – плод греховной насильственной связи между черноносой нелюдью и человеческой женщиной…
Пить, как это делают люди, Бунцвич явно не умел.
- Вообще-то, в его случае всё было наоборот, - привел я доводы из разработанной для Рика истории. – И по любви. Такой метис может появиться лишь при вмешательстве генной инженерии…
- Мож-жж-ер Ангр-рри! – Ещё одна порция ликера была отправлена познавать неизведанные просторы организма Эго. – Я щщщитал вас умным молодым… человеком… но! Ннне п-присталло умному юношшшше… верить во всякий – Ик! – околонаучщщныыы… бред! Ведь кашшшдому учщщщёномуу…. Известно! Ик!... чщщта генетика - Ик! – этта чщушь, взздорр, лженаущщщ… - Он запнулся, подбирая слова, и вместо увлекательной лекции о истинных (по мнению местных учёных) причинах наследования признаков у живых организмов мы услышали кое-что похуже.
Снизу, нарастая, доносились сладострастные женские стоны, перемежаемые криками поощрения и восторга. Не думаю, надо ли объяснять, чьей глотке они принадлежали. Сокура и Стром подобрались, глядя на пунцовеющего инженера. Пенсне слетело с его носа, глаза налились кровью, на лбу дергалась жилка.
- Уаааааар! – взревел Бунцвич, схватив за горлышко бутылку ликёра подобно палице. Это выглядело бы грозно, если бы содержимое бутылки не пролилось ему на штаны в то самое место. Не замечая этого, человек довольно решительно направился к выходу, и тут его ушей достиг вопль апофеоза сладострастия. Заорав раненым зааби, Эго с разбегу впечатался в дверь и дряхлой империей рухнул навзничь.
- Чхе, - донеслось из угла.
Бунцвич замычал, но не двинулся.
- Отнесите его домой, - обратился я к Строму и Сокуре. Они осторожно подхватили нетрезвое тело и с пыхтеньем вынесли его из квартиры. Я ожидал их, задумчиво катая шарик из хлебного мякиша, пальцы нетерпеливо мелькали в воздухе, вычищенные ногти впивались в тесто. Парни вскоре вернулись, на их лицах была какая-то настораживающая кислая удрученность. Стром был подавлен, Сокура нервно моргал.
- В чём дело? – я понял, что случилось что-то нехорошее и, как командир, должен был знать подробности. За ними как-то неуверенно в комнату вошел Рик. Коротко глянув на друга, я тут же бросился к нему. Ногти впились в ладони, волосы встали дыбом и искрили, распространяя запах озона, в горле клокотало утробное рычание, зубы слегка обнажились в злобном оскале. Я был вне себя от бешенства.
Одежда Рика превратилась в лохмотья (шляпу он весьма прозорливо оставил дома). Воротник рубахи был разорван, открывая истерзанное светло-коричневое плечо со следами чудовищных укусов. Укусы тянулись по шее к лицу, на которое нельзя было взглянуть без слез. Левый глаз заплыл и вряд ли что-то видел, через чудом уцелевший правый тянулся ряд глубоких шрамов с подсохшими каплями крови, губы его были искусаны едва ли не в лохмотья – и я, не раздумывая, свернул бы шею любому, кто бы вздумал в тот момент убеждать меня, что Рик нанес себе эти травмы самостоятельно.
- Ванну, - прохрипел деймнгуури, без сил опустившись на пол. Я подхватил его под руки и осторожно помог сесть на табурет, пока парни, суетясь, готовили ванну, для которой у нас была отдельная немаленькая комната. Усадив Рика, я случайно скользнул ладонью по его спине, отчего он болезненно застонал, а на моей руке остались буроватые потёки. Рик дёрнул плечом, я взял нож и осторожно разрезал рубашку. Сняв её, я увидел, что спина моего друга покрыта длинными кровоточащими полосами. Утихнув было, ярость заклокотала во мне с новой силой. Рик неловко повернувшись ко мне, поморщившись от боли, поймал мой взгляд и прошептал:
- Бывало и хуже, дружище. Бывало и хуже.
- Но я этого не видел. – Пламя, охватившее мой разум, подобно послушному зверю улеглось где-то в глубинах подсознания, готовое при первой же необходимости вновь полыхнуть огненным смерчем. Рик еле заметно улыбнулся, и тут Стром позвал нас из ванной.
Надо сказать, что с этой комнатой нам повезло. Мы могли позволить себе оплатить необходимое количество хорошей, мягкой, стерилизованной без хлора воды, изредка, чтобы не вызывать нездорового интереса у местной налоговой инспекции. Последний раз мы использовали свою огромную ванну месяц назад. Возможно, именно эта вынужденная нечистоплотность сделала нас в последнее время столь раздражительными. В любом случае, полностью и с удобствами помыться нам бы не помешало.
Ванна была налита, немного дегидрированный окисью фосфора (её у нас всегда было достаточно) воздух в комнате позволял наслаждаться дыханием, а контрабандные ароматические соли уже окрасили воду в причудливые оттенки. Рик, шипя сквозь зубы, осторожно погрузился в воду и с блаженным вздохом расположился у дальнего края ванны, напротив двери. Эта круглая посудина имела возможность легко вместить нас пятерых, и мы вслед за Риком не преминули этой возможностью воспользоваться.
Вещества, засыпанные нами в ванну, приятно пощипывали кожу, вода была теплой и чистой, а вокруг расположились верные друзья – в этот момент мне не нужно было большего, и не важно, на какой планете мы находились. Моё тело было свободно даже от имитатора ануса, не говоря уже о пупках и первичных половых признаках; наши имитаторы лежали рядом с ванной четырьмя аккуратными кучками – Рику ничего не нужно было имитировать, кроме цвета и формы носа. Теперь его нос вновь был плоским и угольно-черным, каким и обязан был быть нос моего лучшего друга.
- Еще неделя маскарада – и пялься на него хоть до следующего задания, Арг. – Рик, рядом с которым я занял место, перехватил мой взгляд и, понимающе улыбнувшись, обнял меня рукой за плечи; я ответил ему тем же. Сейчас он выглядел гораздо лучше: несмотря на то, что для маскировки нам пришлось несколько замедлить нашу скорость регенерации, царапины всё равно заживали достаточно быстро. В его тёмных глазах прыгали весёлые искорки. Внезапно они угасли, и Рик перестал улыбаться.
- Хотя… знаешь… мне нужно будет немного одиночества, когда это кончится. Ты ведь понимаешь…
Я кивнул. Я всё понимал. С самого нашего детства, едва начав ходить, Рик то и дело уходил в одиночные странствия, куда глаза глядят – сказывался инстинкт многих поколений деймнгуури. Он всегда рассказывал о тех местах, что видел за время странствий. Он всегда возвращался. Но каждый раз, когда он уходил, мне становилось крайне грустно. Невыносимо грустно.
- Стром, - многозначительно произнес Сокура, как нельзя кстати выводя меня из грустных размышлений. – Стром, купи котчренги.
- Не хочу, - притворно насупился здоровяк.
- Все говорят «Не хочу», а ты купи котчренги…
- Отстань!
- Все говорят «Отстань!», а ты купи котчренги.
- ОТВАЛИ!
- Все говорят «ОТВАЛИ!», а ты купи котчренги.
Мы с Риком заулыбались. Стром притворно побагровел и взвыл:
- Ну, куда я тебе поставлю котчренги?!
- Все говорят «Ну, куда я тебе поставлю котчренги?!», а ты купи котчренги.
- Ладно! – рявкнул Стром. – Кебех разменяешь – куплю тебе котчренги.
Так как меньше кебеха монет не существовало, Сокура замолчал, а Стром, некоторое время разглядывая Рика, произнес:
- Дружище, тебя будто макаки изнасиловали. Вместе с оцелотами… - он натолкнулся на мой взгляд и потупился.
- Примерно так и было, - широко улыбнулся деймнгуури, потягиваясь и демонстрируя нам гладкую шею, на которой теперь не было ни следа укусов. Лицо его тоже излечилось, царапины полностью исчезли, губы тоже были в порядке. Рик взял лежащую рядом с ванной трубку, щёлкнул огнивом и, пуская сизые ароматные колечки, отрешенно продолжил, не глядя на нас: - Пару раз её клинило, она была до ужаса грязной и липкой. А запах… - Он поморщился. – В конце концов, она на меня едва не испражнилась. Вся постель у них теперь изгажена. Впрочем, - он спокойно обвёл нас ясным взглядом, - меня ведь не должно волновать состояние их спальни.
- Ну да, не ты же нагадил, - ухмыльнулся Стром.
- Ребята, вам что, говорить больше не о чём? – резко спросил Сокура.
- День летнего солнцестояния, - сказал Спарплатц. Он выбрался из ванны, нацепил имитаторы и голышом вышел из комнаты.
- Ну, что, командир, это хороший повод немного расслабиться? – Стром наклонился вперед и одарил меня лукаво-насмешливым взглядом.
- За тобой пастила, - в тон ему ответил я. Стром гоготнул, и они с Сокурой также покинули комнату, не забыв установить свои имитаторы. Через некоторое время Рик легко поднялся и решительно покинул остывшую воду. Я с удовлетворением отметил, что о шрамах на его худой спине ничего больше не напоминало. Друг встряхнулся, тщательно обтёрся и повернулся ко мне:
- Арг, ты не уснул там?
Я издал неопределённое мычание. Рик задумчиво кивнул, рассеяно обёртывая вокруг талии широкий отрез мягкой белой ткани.
- Мы ведь помнили об этом дне, - сказал наконец он. – Дружище, этот город дурно влияет на нас.
- Старик, не в первый раз мы в таких местах. – Я тоже вышел из воды и теперь цеплял на себя имитаторы. Святой Корчак, как я ненавижу эти лицемерные штуковины. – Мы готовы к этому. Всё будет хорошо, расслабься, братишка.
- Да, - рассеянно подтвердил он. – Да. Ты прав. Надо расслабиться. – Но в глазах его не было искренности.
Мы вышли из ванной. На душе у меня было мутно. Впятером мы прошли две серьёзные войны десятки конфликтов планетного масштаба, а таким вот забросам я потерял счёт. И до сих пор это никак не сказывалось на нас в худшую сторону. А на некоторых вообще не сказалось никак. Неужели Рик, романтичная и невозмутимая натура, самый надёжный друг, которого я знал, холодный рассудок, твёрдая рука и острый глаз – неужели он мог надломиться, дать трещину? Мой друг страдал, он не показывал вида, но я чувствовал. Чувствовал – и скрежетал зубами, не зная, как облегчить его скрытые муки.
На кухне нас ждал плотно накрытый стол. Сокура возился у примуса, превращая его в подобие курильницы, куда впоследствии мы могли бы насыпать благовоний. Стром ставил на стол последнюю тарелку, наполненную его замечательной паутинной пастилой с разноцветными ягодами. Спарплатц и отр возились в углу, от розеток местного дизайна к ним тянулись несколько проводов.
- Кушать! – рявкнул Стром. Спарплатц направился к столу, и я увидел стоящий в углу некий аппарат, судя по всему, музыкальный. В отличие от нас Спарплатц не забывал о празднике. Сам он мог прекрасно обойтись и без этого, однако же он был серьезно зол (или расстроен?) тем, что в этом городе не нашлось материалов для его «сюрприза». За полвека существования нашей группы я так до конца и не понял, считает ли он нас своими друзьями, да и не беспокоился особо по этому поводу – нерукай мог и не считать нас друзьями, но в беде никогда не бросал.
Итак, мы сели за стол и принялись праздновать ФерШирт-БаеРонн – день, посвящённый Ян-до, существу познавшему суть вещей во всём, что приносит радость, от веселья до безумия.
Этот праздник можно отмечать на любой планете, где возможен день летнего солнцестояния. В этот день необходимо замышлять козу и раздумывать над сыром. Можно обойтись и без этого – тогда необходимо спланировать ежа. В общем, делайте всё, что угодно, лишь бы никто не пострадал, и вам с окружающими не было скучно. В противном случае этот день рискует закончиться для вас весьма странно. Ян-до считает любой неестественный порядок скучным, терпеть не может бюрократию, «сухой закон» и… Итрамбе вас возьми, просто замышляйте козу и не пытайтесь узнать у меня, что это значит – себе дороже…
- Отличная пастила, - произнес Рик, отодвигая от себя тарелку с практически нетронутой едой. Стром, видя неладное, открыл бутыль с хмельным мёдом. Рик, едва пригубив из своей кружки, встал из-за стола и направился в угол. Я с тревогой следил за ним. В руках деймнгуури появилась затёртая губная гармошка, из которой он тут же извлек заунывную тоскливую мелодию.
- Да какого Итрамбе! – плачущим голосом взвыл Стром, для которого чье-то уныние в этот праздник воспринималось, как личная трагедия. Он рухнул на жалобно скрипнувший табурет и обхватил голову руками, рыча сквозь зубы. Сокура, не зная, что делать, беспомощно взглянул на меня. Я обвёл глазами мою команду – все они раскисли.
Кроме Спарплатца.
Рядом с нерукаем стоял отр, на его «лапках» были импровизированные перчатки, опутанные проводами, на Спарплатце же, помимо перчаток, было нечто вроде диадемы, от которой к стоящему перед ними аппарату тянулись тонкие проводки, ниже подбородка сплетённые в подобие косички. Аппарат был включён, я чувствовал его электромагнитное поле. Так значит, нерукай планировал развлекать нас не только музыкой – он готовился к полноценному Действу…
- Сокура, курильницу! – приказал я. От чаши над зажжённым примусом начали подниматься клубы ароматного пара. Мы приблизились к аппарату, став полукругом, и началось Действо – одно из самых популярных развлечений военных Коалиции.
Окутанный облаками пара, Спарплатц сидел неподвижно. Отр пробежался коготками по поверхности аппарата, и вокруг зазвучала несложная мелодия. Ароматы бодрили, а под ритмичное гудение, перемежаемое клацаньем, двигаться было нетрудно. Улучив момент, Стром запел:
- Где твари живут, твари,
Лохматые твари-и!
- Патронов нет, в плече стрела,
В этот город не пойду!
- подхватил Рик.
И тут в дело вступил Спарплатц. Его пальцы плели замысловатый поток крайне низкого баса, перемежаемого скрежещущими аккордами. Это и была суть Действа – сочетание быстро сменяемых разночастотных звуков с преобладанием вибрирующих басов вкупе с правильно подобранной гаммой запахов проникала в самые потаённые глубины подсознания, наполняя всё существо небывалой энергией и душевным подъёмом. Тела бри начали светиться неярким голубоватым светом, постепенно становившимся всё пронзительнее, меж танцорами начали проскакивать отчетливо видимые искры. В благоухающей дымке я видел своих друзей, полностью захваченных бешеным ритмом этой музыки, которую люди называют «короткий шаг» или «семенилка» - как раз из-за таких резких переходов.
Спарплатц остановился, и музыка вновь стала простой и незамысловатой. Это также было в духе немногочисленных композиторов-людей работавших в этом жанре, которые пользовались уже готовыми простыми треками, искажая их части до подобия на «семенилку». Немногие могли создать трек с нуля, и лишь у единиц получались произведения, признаваемые даже в Коалиции.

- Не смеяться, не слети –
Зубами стены ухвати!
- пропел Сокура. Новая волна низких частот накрыла нас, на сей раз ещё более неумолимая. По коже бегали разряды тока, аппарат трещал, образуя мощное электромагнитное поле. Повинуясь хаотичным на первый взгляд звукам, тело, будто лишённое костей, двигалось уже само по себе, точно изображая ритм «семенилки». Внутри волнами от головы до живота пульсировал продирающий мороз, разум желал великих свершений, рисуя воистину эпические картины войны и мира…
Музыка резко оборвалась, аппарат перестал трещать. Действо кончилось, злоупотреблять терпением местных не стоило – большинство местных религий небезосновательно считали «краткий шаг» греховным порождением культуры нелюдей. Лишний раз видеть в квартире вызванных каким-нибудь святошей СЯвок никому из нас не хотелось.
Я взглянул на Рика. Тревога моя улетучилась – друг заметно повеселел, а, значит, этой ночью я мог спать спокойно.

Нечто нахально вторглось в мой сон, корёжа и уродуя его тонкую ткань. Я изо всех сил хотел удержаться в сладостной дрёме, но тут профессиональные рефлексы взяли своё… и ещё меня кто-то тряс за плечо. Резко открыв глаза, я увидел склонившееся ко мне озабоченное лицо Рика. И мысленно застонал – его нос опять был замаскирован.
В дверь стучали. Сильно. Громко. Настойчиво.
- Долго? – спросил я, поднимаясь.
- Секунд тридцать. – Рик отстранился, давая мне пройти. Ночью опять отключили отопление, и мы все, практически не просыпаясь, перешли спать на кухню. За столом с каменными лицами, полностью одетые, сидели Стром, Сокура и Спарплатц. Скрипнув зубами, я подошел к двери и сонно осведомился:
- Кто там?
- Стража Яруса! Обыск! – донеслось снаружи. Я оглянулся, Рик махнул рукой, и мне ничего не оставалось, как открыть им доступ в квартиру.
В прихожей как-то сразу оказалось трое патрульных с автоматами, возглавляемых упитанным сержантом. Не здороваясь, они протопали на кухню и там застыли, ошеломлённо оглядываясь.
- Чхе, - донеслось из угла. Сержант подозрительно зыркнул в ту сторону.
- Питомец, - довольно пробулькал он. – Штраф…
- Разрешение, - произнес Спарплатц, протягивая ему желтоватую бумагу с печатью муниципалитета. Сержант побагровел, однако сдержался и внимательно ознакомился с документом.
- Капибара? – с сомнением произнес он, бросив в угол ещё один взгляд. – Ну ладно. А предъявите карты личности.
Его просьба немедленно была удовлетворена. Человек придирчиво осмотрел куски ламинированного картона, едва касаясь их своим мясистым носом.
- Родимир Стремнина! – Стром крякнул и осторожно принял документ обратно. – Иван Согурин! – Сокура торопливо выхватил карту личности и прижал её к себе. – Риагерд Спафф…
- Да! – громогласно и несколько обиженно откликнулся Спарплатц, умело изображая швейба, коим он являлся по легенде. Сержант тихо сплюнул, самолично вручив нерукаю его документ. Ещё бы – людям здорово приходилось лебезить перед жителями единственной в Ареале Обитания Человека по-настоящему технически развитой планетой. Если бы не Швейц и не его чудаковатые изобретатели, многие планеты людей так и не вернулись бы в Большой Космос.
- Рик Снумкен… - тягуче произнес сержант. – Эка! – он с презрением воззрился на моего невозмутимого друга. Подойдя к нему вплотную, он прошипел. - Сукин сын, шлюшья морда, что, попкой без лицензии приторговываешь? – Человек вынул из внутреннего кармана мундира пачку розовых ассигнаций и помахал им перед носом деймнгуури. – Ну, что хватит на отсос, а, полухум? Ты, небось, за всю жизнь столько не заработаешь? – Он попытался схватить Рика за его рыжие волосы, но тот увернулся. Сержант, пунцовея и хрипя, судорожно схватился за кобуру.
- Какие-то проблемы, сержант? – спокойно спросил я, нетерпеливо ожидая, когда же несносного человека хватит инфаркт – а до этого было рукой подать, учитывая пунцовость его лица.
- Почему эта шлюха не хочет меня обслуживать, гражданин Нуармор? – прохрипел страж порядка, протягивая мне карту личности.
- Может быть потому, что сыну владельца транспортной корпорации не с руки заниматься проституцией, даже если он получеловек? – Я с удовлетворением отметил внезапный переход цвета человечьего лица с бордового на бледно-синий. – Быть может, вы всё-таки проведёте обыск?
Сержант неуверенно кивнул. Патрульные, опасливо косясь в угол с «капибарой», начали неуверенно шарить в буфете. В их ртах украдкой исчезло несколько кусочков пищи, прежде чем до их командира дошло:
- Погодите… Что делают малолетние мажоры на этом ярусе?! Обворовали кого-то, а теперь, мол, короли в грязи?!
- Дауншифтинг ещё вполне законен, - недобро усмехнулся я. – Или, быть может, вы коммунисты?
- Шта?! – прошипел сержант, пунцовея вновь.
- Документы! – рявкнул я, предъявляя жетон внештатного сотрудника. Злобно сопя, сержант протянул мне свой жетон и зелёную мятую бумажку – ордер на повальный обыск с печатью самого наместника, самого высокопоставленного чиновника на планете. Кивнув, я оглянулся на своих друзей, поморщился от сумрачного взгляда из угла и остановился на постовых. На их автоматах стояли глушители. Краем глаза я заметил ухмылку на лице сержанта.
- Кончайте их, - довольно произнес он. В следующий миг в воздухе мелькнуло что-то большое и тёмное, и сержант рухнул навзничь. Не теряя времени, я скользнул к ближайшему патрульному и несильно толкнул его ладонью в грудь. Выронив автомат и вскинув руки к сердцу, парень завалился набок. Второму патрульному хуком снизу Стром разбил голову о потолок, а над третьим уже стоял Спарплатц – нерукай сломал стражу шею.
- Т’оу’й! – выругался я, оглядевшись. Надежда спрятать трупы не оправдалась – на теле сержанта сидел отр, склонившись к развороченной груди, стекающая кровь из которой основательно запятнала ковровое покрытие. Отр повернулся и вперил в меня свой тяжёлый взгляд, непрерывно жуя окровавленный кусок сердечной мышцы человека.
- Чхе, - негуманомд тряхнул головой, забрызгав кровью ещё и стену рядом с собой, и вернулся к своей нехитрой трапезе.
- Как снаружи? – ровным голосом спросил я.
- Облава, - ответил Спарплатц. – Зачистка квартир. Маргиналов не трогают.
Ясно. Чистят жилплощадь для будущих героев труда. Многие из живущих в квартирах в этом городе неплохо умели обращаться с оружием, а могли и просто устроить пожар, да и комплекты химзащиты имелись у многих. Нищие маргиналы на «улицах» их не волновали – класс этот был по большей своей части политически пассивный, да и отстреливать бандитов в естественной среде обитания себе дороже. Потом примутся и за них – и тут скажут своё слово цистерны с ипритом и прочими стерилизующими веществами.
- Уходим через вентиляцию, - решил я. На сбор необходимого снаряжения у нас ушло меньше минуты, ещё немного времени – на закладку мины для уничтожения квартиры и всего, что в ней оставалось. Снаружи уже начали беспокоиться – залезая в вентиляционную шахту последним, я слышал негромкий скрежет из прихожей: стражи начали снимать дверь. Надо было торопиться.
В квартире под нами было тихо, и мы вылезли из пыльного туннеля – шахта давно не использовалась по назначению. Эго и Гларе-Эмануфельд лежали на кровати, с головой накрывшись грязным одеялом. В стоящем смраде несколько оттенков показались мне подозрительными, я осторожно откинул одеяло и несколько мгновений смотрел на их умиротворённые лица и на аккуратные круглые дырочки в их висках. На стенах комнаты висело несколько аляповатых рекламных плакатов, на полу лежали осколки пенсне, из темной прихожей доносились неясные голоса. Осторожно приблизившись к двери, мы некоторое время напряженно вслушивались в удаляющиеся голоса патрульных. Дверь была опечатана с другой стороны, но Спарплатц знаком показал нам подождать. Через несколько секунд снаружи донеслось знакомое «чхе», и дверь медленно открылась, позволяя отру некоторое время сумрачно буравить нас взглядом, после чего он исчез. Возле квартиры никого не наблюдалось, однако стоило нам пройти с десяток шагов, как спереди и сзади вышли патрульные. Мы замерли. Не ожидая увидеть здесь кого-то ещё, патрульные машинально взяли нас на прицел. Ситуация сложилась не в нашу пользу.
- Руки за голову! Лицом к стене! – приказал один из стражей спереди. Мы приготовились подчиниться, однако обстоятельства играли нам на руку.
Над группой патрульных сзади нас оглушительно рвануло: вероятно, некий дуралей наткнулся на «подарочек» в нашей квартире. Обломки «улицы» и квартиры обрушились на стражей, погребая их под собой. Спарплатц резко взмахнул рукой, и в СЯвок впереди полетела осколочная граната. Оглушенные, они вряд ли заметили бы взрыв, не разметай он их внутренностей по большей части коридора «улицы». Мы оправились от контузии значительно быстрее, а заслышанные где-то в лабиринте "улиц" крики заставили нас бежать.
- Куда?
- На юго-восток! К "Корыту"!
В одном месте нас обстреляли, за баррикадами из мебели уютно расположились несколько СЯвок с ручным пулеметом, стрелявших наугад. Под его частое тарахтение и звон пробиваемого пулями металла мы лежали ничком за бетонной перегородкой, прислушиваясь к приближающимся возбужденным крикам. Стром торопливо зарядил дробовик гранатным выстрелом. Едва пулемет смолк, здоровяк высунулся и выстрелил. Ухнуло, и мимо нашего укрытия в облаке пыли пролетели щепки. Крики стали ещё возбужденней, и мы резво двинулись вперед, изредка отстреливаясь от выскакивающих на нас СЯвок.
- Шеф, нас не раскрыли? – Сокура швырнул в боковой переулок гранату, и крики патрульных потонули в гулком взрыве.
- Не думаю. – Из другого переулка по нам открыли огонь, я дал туда длинную очередь из пистолета-пулемета, и выстрелы прекратились. – Они скорее пытаются убить нас, чем взять живыми. Знай они, кто мы – было бы наоборот.
- Точно. – Стром дал прикладом дробовика под дых выскочившему прямо на нас патрульному с карабином, а когда человек согнулся, приставил ему ствол к голове и выстрелил. Стража унесло вперед, он исчез в проходе на нижний ярус – и настала тишина.
Мы были перед «Корытом сивухи».
Внутри набилось несколько сотен маргиналов – помещение с трудом, но могло вместить столько людей Расталкивая их и получая в ответ проклятия, мы пробились к барной стойке.
- Где Жмакар? – крикнул я бармену.
- Не знаю та… - начал было человек, но осёкся, увидев наставленные на него дула. Нетерпеливо оттолкнув его, я направился туда, где мы с ним встретились в прошлый раз. Телохранители на меня не реагировали – помнили.
Жмакар был на месте. И ему было гораздо лучше. Он был полностью и вполне прилично одет, читал газету, и, если бы не несколько дорожек сероватого «пепла» и металлическая трубка на столе перед ним, казался человеком, ведущим вполне здоровый образ жизни. Кроме него, в комнате никого не было.
- Хороший аванс. – Жмакар отложил газету. Он не был удивлен нашим появлением, и в голосе его не скользили отголоски наркотического опьянения. – Я решил употреблять понемногу. Пока держусь… на обезболивающих. Что, вас накрыли?
- Они слишком рано начали. В чем дело? – резко спросил я.
Жмакар пожал плечами и протянул мне газету. На первой же полосе аршинными буквами было выведено: «САБОТАЖ В КОНСЕРВНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ!», ниже было чёрно-белое фото развороченный конвейеров. Всё ясно. Промышленность этой планеты была построена исключительно на консервах, её валюта тоже держалась на них. Этот саботаж плюс внешние долги значительно ускорили рост инфляции. Кому-то надоело ждать.
- В газетах такого не напишут, но курс рура упал до невозможности. Королевский алоф сейчас стоит около миллиарда рур. Осталось очистить город, а с фермами снаружи разберутся сами коммунисты. – Жмакар наклонился к столу и шумно втянул в себя одну из дорожек.
- У вас есть химза? – нетерпеливо спросил я.
- Противогазов и укрытий в этом городе хватит на каждого подонка. Вам лучше… ТИХО!
Мы замерли. Сверху доносился какой-то грохот и треск, перемежающийся завывающим гудением. Учитывая особенность города, этот звук мог означать только одно.
- Вашу мать!!! Вы привели их ко мне!!! – взвизгнул Жмакар, бросившись к разъехавшейся стене перед нами. Едва он скрылся в проходе, как потолок комнаты завибрировал и треснул, выбросив облако пыли. Когда оно рассеялось, перед нами, упершись в пол жуткого вида дробильным аппаратом стоял полицейский бур на атомной тяге – самое удобное и беспощадное средство перемещения в городах такого типа, настоящее чудо технической мысли швейбов. Дробильные аппараты спереди и сзади корпуса кромсали всё на своём пути, а гусеничные валы легко позволяли буру совершать даже вертикальные подъемы сквозь город.
- Ложись! – крикнул я. Как раз вовремя – из открывшейся в корпусе бойницы на нас уставился укороченный ствол двадцатимиллиметрового пулемёта. Оглохнув от первых выстрелов, мы рухнули на пол, прикрыв головы от бетонной шрапнели. Загудев, бур спустился чуть ниже, и ствол поравнялся с нашими головами, которых там уже не было – мы откатились к стенам. Машина со скрежетом провернулась вокруг своей оси (пилоты, очевидно, надеялись срезать нас веером). Это дало нам достаточно времени, чтобы покинуть комнату.
- Ты точно уверен, что нас не раскрыли? – спросил Сокура, когда мы выбежали из охваченного паникой «Корыта сивухи».
- Нас не раскрыли, - ответил за меня Спарплатц. - Они просто боятся, что мы сорвём им операцию... – Его речь прервал бур, взломавший металлический пол перед нами. Едва мы ринулись в переулок, как вновь раздался оглушительный грохот его пулемёта. Через десять секунд он, впрочем, смолк, а нам навстречу высыпал отряд СЯвок с винтовками. Я дал несколько очередей, и мой пистолет-пулемёт заклинило. Мои друзья открыли прикрывающий огонь, но затвор мне вправить так и не удалось, пришлось бросить ставшее бесполезным оружие и подобрать одну из винтовок убитых парнями стражей. Бур на этот раз возник из стены, едва не разделив нашу группу. На этот раз стрелок машины воспользовался пулеметом куда меньшего калибра, и нам оставалось лишь рассредоточиться по углам. Стром попробовал выстрелить по машине гранатным выстрелом из дробовика, но на корпусе бура после взрыва даже не осталось вмятины.
- Т’оу’й, у этой штуки броня толще, чем задница мэра! – прорычал Стром. Несмотря на опасность ситуации, мы не могли не засмеяться. Пулемет смолк, и бур загудел, выискивая позицию, с которой смог бы нас достать.
- Есть план! – крикнул я. Парни подтянулись, и я продолжил: - Спарплатц иди на нижний ярус к Площади-14 и заминируй её. Мы поведём бур к ней по этому ярусу. Если взрывчатка и не повредит корпус, то он хотя бы провалится. Может, до Донного Яруса. Иди мы прикроем! – и, повернувшись к оставшимся парням, приказал: - Стреляем по корпусу!
Сокура хотел было что-то возразить, но Стром усмехнулся и с ревом принялся палить по машине из дробовика, целясь прямо в бойницу. Мы последовали его примеру, пока ствол пулемета не убрался внутрь корпуса. Спарплатц уже был на нижнем ярусе, но радоваться было рано – экипаж бура не намеревался прощать такое издевательство с нашей стороны. Машина с гудением развернулась к нам дробилкой и пошла на таран, намереваясь, очевидно, навсегда сделать нас частью окрестного пейзажа.
- БЕГОМ! – крикнул я, и мы бросились вперед, слыша позади себя непрерывный грохот и скрежет. Держась постоянно в пределах досягаемости бура, мы по кривой вели его к нужной нам точке, где пол был достаточно просторен и вполне ржав – он вряд ли бы выдержал вес машины даже без подстраховочного взрыва.
Позади нас перегородки из пластика, металла и бетона с треском и скрежетом перемалывались в труху, а рокочущее гудение то отдалялось, то приближалось. Отовсюду вновь полезли СЯвки, одного из них подстрелил Рик, и человек, не сумев отползти, попал под бур. Его истошный вопль отогнал стражей на почтительное расстояние от нашего маршрута, а нас заставил прибавить шаг – повторять судьбу перемолотого человека никому из нас не хотелось.
Проскочив несколько поворотов, значительно приблизивших нас к буру, мы выскочили на Площадь-14 – огромный колодец, разделенный по ярусам площадками из строительных отходов. Из выходящих на площадку «улочек» по нам вели огонь СЯвки. Пригибаясь и отстреливаясь, мы изо всех сил бежали вперед. Только бы успеть…
Позади нас на «площадь» со скрежетом вылетел бур, оставляя корпусом вмятины и царапины на потолке. Площадка под ним натужно скрипнула…
БУМ!
Позади нас из пола взлетело облако пламени. Под аккомпанемент стонущих стальных перекрытий бур попробовал избежать падения в зияющую на месте центра площади дыру и продолжить погоню за нами, но тут же с треском провалился на нижние ярусы, остановившись только через четыре пробитые площади. Осторожно взглянув вниз, я хотел было идти дальше, но тут пол подо мной со скрежетом покачнулся и накренился в сторону дыры.
- Вашу мать!
Взмахнув руками, я завалился назад и, вероятно, полетел бы вслед за буром, однако меня за шиворот цепко ухватила чья-то рука. Перехватив её, я некоторое время наблюдал за удаляющимся от меня с грохотом куском пола, на котором стоял пару секунд назад, затем поднял взгляд на Рика, который, собственно, и схватил меня. На лице деймнгуури играла лёгкая улыбка, а появившиеся из-за его спины Сокура и Стром тут же втянули нас на устойчивое место, где я столкнулся с двумя парами сумрачных глаз.
- Чхе, - произнёс отр и, развернувшись, потрусил куда-то в лишенные освещения закоулки.
- Куда он на этот раз? – вздохнув, осведомился я у Спарплатц.
- Вниз, мимо бура. Осмотреть. Может, захватить, - не раздумывая, ответил нерукай и тут же направился за своим «питомцем». Парни последовали его примеру.
Возражать я не стал.

Спуск вниз затянулся - теперь мы могли идти осторожнее, имея возможность тихой разведки, которой прилежно пользовались. К тому же мы с Риком немного отстали – я перебрал снаряжение, а деймнгуури отошел по нужде. Парни нас не ждали. Зачем? Этот район города будто вымер, отчасти так оно и было – заглянув в открытую дверь одной из квартир, я увидел лежащее спиной к двери тело некоего старика. Маргиналов тоже нигде не было видно, и это настораживало.
- Думаю, стоит поторопиться, - заметил Рик, продевая руки в лямки рюкзака. – Не нравится мне это затишье перед бурей. Да и парни далеко ушли. Трусцой?
- Трусцой, - согласился я, и мы неторопливо побежали на нижние ярусы, перебрасываясь короткими, порой ничего не значащими фразами – старые друзья, прошедшие плечом к плечу не одну преисподнюю.
- Где нам потом искать Жмакара? – спросил себя я вслух.
Рик улыбнулся:
- Думаю, он сам скоро нас найдет. Но будет ли… ох, мать вашу! – Завернув за угол, деймнгуури врезался в висящего вниз головой окровавленного жандарма. Присев перед ним, он внимательно осмотрел голову трупа, а когда я подошёл, указал мне на свежие обрубки на месте ушей. – Оказывается, наш угрюмый мохнатый коллега еще и гурман. Не нравятся мне его гастрономические изыски.
- А у нас ещё и искусственный иммунитет выключен, - печально добавил я и сплюнул. Я был голоден, и в другое время слюна бы с лёгким шипением проела всё на своем пути. Но сейчас мой плевок мало чем отличался от человеческих, в изобилии покрывающих все поверхности этого города.
- Фу, - поморщился Рик, бросая мне на бегу батончик гематогена. – Не могу смотреть на тебя без слез, дружище. Пожуй и забудь о том, что теперь ты тоже съедобен.
Я бросил в его сторону быстрый благодарный взгляд и надкусил лакомство – есть на бегу мне было не привыкать. Впереди замаячил просвет, мы двинулись к нему, но тут из боковой «улочки» нас окликнули.
- Давайте сюда, парни, - шепнул Сокура, проводя нас в комнатушку для бедноты из листового железа. На полу валялись некие грязные тряпки, возле пробоины в одной из стен, пригнувшись, сидели Стром и Спарплатц. Отра нигде не было видно.
- Он опять нас покинул, - тихо произнес светловолосый бри, сжимая в руках дробовик. – Не беда. Эти дурни застряли, стреляют на любой звук, но подобраться можно.
- Отлично. – Я забросил в рот остатки батончика. – Будем изводить сову?
Стром с сомнением глянул в пробоину на замерший посреди вдавленного пола бур, пожал плечами и протянул дробовик с гранатными выстрелами Сокуре.
- Правильно, - кивнул Рик. – Спарплатц, делай мышь!
Нерукай зачерпнул из кармана заранее принесенные кусочки бетона и швырнул их в проём по направлению к буру. Они дробно застучали по помятому металлическому полу, и тотчас же из открывшейся в корпусе машины бойницы насторожено высунул ствол малокалиберный пулемёт.
Без чьей-либо команды Сокура выстрелил. Взрыв на бойнице, как мы и планировали, оглушил стрелка, и очередь из пулемета ударила в стороне. Когда стрелок оправился, мы уже были рядом с буром, вне его сектора обстрела.
- Опаньки, - произнес Стром, оглядываясь. Вокруг и даже сверху на нас уставились дула винтовок и автоматов. Стражи обложили нас быстро и умело. Выпустив из рук оружие, мы осторожно положили руки на головы. Впрочем, я решил поиграть в дипломатию, рука скользнула к карману на груди и продемонстрировала СЯвкам дистанционный взрыватель.
- Смотрите сюда, охламоны! – крикнул я, протягивая руку со взрывателем вверх. – Знаете, что это? Мы заминировали ярусы. Вы так удачно стоите, что я могу накрыть вас всех…
- Можер Нуармор, - проскрежетал сверху громкоговоритель. – Сдавайтесь, и мы отправим вас на Административный Ярус. Вы не считаетесь преступниками. Мы охраняем вас и ваших товарищей. Положите взрыватель…
- Хрен тебе в печень, гнойный урод! – хрипло ответил я. – Ваши коллеги пытались нас пристрелить! С чего нам доверять вам теперь?
Повисла тишина. До моих чутких ушей донесся возбужденный шепот: «Он знает… Что?... Пусть его…. Взять взрыватель, потом…» Вряд ли бы они стали так медлить, если бы знали, что никакой взрывчатки на ярусах нет.
- Можер Ангри, вы блефуете. Взрывчатки вокруг нет. Сопротивляться бессмысленно.
Миг – и на нас ринулась орда СЯвок. Взрыватель полетел на землю, руки были стянуты за спиной, и мы рухнули на колени перед очередным сержантом с громкоговорителем в руках.
- Вот так, можер Ангри, - ухмыльнулся он в колышущиеся щёки. – Зачем было куда-то бежать, убивать столько честных стражей правопорядка, взрывать спецтехнику в конце концов? Ведь кончится всё так же, как могло кончиться в вашей квартире…
Отрешённо слушая его словоизлияния, я исподтишка осматривался в поисках того, что могло бы спасти нас. Меня терзало чувство вины – я привёл своих друзей прямо в лапы СЯвок, не говоря уже о близком провале миссии. Провал я ещё мог пережить, даже если бы опять отправился на рудники, где из-за чудовищного электромагнитного поля нельзя пользоваться даже простыми металлическими инструментами – всё из органики. В прошлый раз то была добровольная ссылка, и Рик… Стиснув зубы, я посмотрел на своего лучшего друга. Деймнгуури прикрыл глаза, подставив лицо слабому ветру, колышущему его рыжие пряди…
Ветер?!
С верхних ярусов донеслись завывающие звуки рогов, где-то отчаянно зазвенел колокол. Гремело всё, что могло громыхать. Лицо сержанта обесцветилось.
- Как… Что… НЕТ! Еще рано! – Командир стражей растерянно оглянулся и вдруг, задрав голову, злобно заорал: - Ублюдки! Сволочи! Гнойные суки! Мы ещё здесь! МЫ ЕЩЁ ЗДЕСЬ, СВОЛОЧИ!!! –Он, скорчившись, рухнул на землю, его туша сотрясалась от всхлипываний.
Патрульные с верхних этажей сперва было пропали из виду. Все звуки смолкли. А затем рядом с нами глухо шмякнулось тело стража. Посиневшая кожа его выглядела обожженной, глаза едва не кровоточили. Он хрипло втянул в себя воздух и замер. Подняв глаза, я похолодел. Свет с верхних ярусов застилался стремительно опускающейся зеленовато-жёлтой плотной пеленой. Моих ноздрей коснулся резкий удушливый запах, глаза начало жечь.
- ХЛОР! – заорал я, дав локтями в пах удерживающим меня СЯвкам, которые от растерянности ослабили хватку. Всё-таки наверху отказались от иприта, и я их понимал - простейших хлор действовал куда быстрее и смертоноснее. Для защиты нам нужно было лишь надеть противогаз – всё остальное было на нас с начала побега из квартиры. Откатившись, я торопливо приладил на лице маску и плотно затянул капюшон. Мои друзья сделали тоже самое. Стражи некоторое время оторопело смотрели на нас, а затем сверху рухнул тяжёлый жёлтый туман. Сквозь прорезиненную ткань капюшона я секунд пятнадцать слышал натужный хриплый кашель, затем всё стихло. В жёлтой дымке смутно угадывались силуэты товарищей, подбирающих оружие. Я надеялся, что нам дальше не придётся в кого-то стрелять – оружейный металл людей в хлорной атмосфере вел себя непредсказуемо.
- Ну уж нет, засранец! – донесся до меня приглушённый рык Строма. Приземистая тень метнулась к буру, раздался скрежет. Приблизившись, я увидел нашего мастера паутинной пастилы, вогнавшего ствол дробовика в натужно скрежещущую бойницу аппарата. Мимо нас скользнул Спарплатц, вспрыгнув на люк бура. Мгновение – и он бы внутри, ещё несколько секунд – и отравленные хлором тела экипажа очутились снаружи.
- Надо его выровнять! – глухо проревел Стром, упираясь в бок бура. Навалившись, мы с глухим уханьем раскачали машину, пока один из дробильных аппаратов с треском не оказался на нижнем ярусе.
- Залезаем, - распорядился я, вползая в люк и опускаясь на сетчатую площадку. Бур стоял почти вертикально, но хитроумное устройство мест экипажа, вероятно, снабжённых гироскопом, позволяло избежать всех возможных неудобств. Спарплатц занял место пилота в центре аппарата, Стром и Сокура устроились у стрелковых бойниц, я и Рик закрепились рядом с аппаратурой.
- Сразу видно, что делали швейбы, - ухмыльнулся деймнгуури, указывая на панели управления, пестревшие малопонятными пояснительными надписями: «Да!», «Туда!», «Не надо», «НЕ-ЕТ!», «Там», «Где?!», «Да нет!». Прочие надписи мне понять так и не удалось, хотя среди них, кажется, мелькали ругательства.
- Система очистки, - донесся до нас голос Спарплатца. Стром закрыл стрелковую щель, которую только что держал стволом дробовика, раздалось шипение, и желтый полумрак растворился в стенах. Вспыхнули неярким белым сиянием осветительные панели. Под ногами раздалось вибрирующее гудение, послышался еле слышный скрежет.
- Кру-у-уто, - довольно отметил Стром, с наслаждением снимая противогаз и обрабатывая себя дегазирующим аэрозолем. Мы последовали его примеру. Спарплатц на своём рабочем месте с жужжанием спустился к ведущему дробильному аппарату, вглядываясь в защищённый от ударов и загрязнений толстый иллюминатор. Впрочем, на мой взгляд, рассматривать там особо было нечего – только желтая муть, регулярно прерываемая очередной горизонтальной перегородкой. Спарплатц вел нас на Донный Ярус, и был прав – хлор, будучи тяжелее воздуха, стекал вниз; выжившие же стремились забраться на самые высокие ярусы – навстречу добивающим отрядам. Никто и представить не мог, что кто-то добровольно спустится на уровень скопления газа. В этом и был наш план, значительно облегченный наличием бура – спуститься вниз, переждать дегазацию, подняться и найти Жмакара. Глава синдиката террористов говорил о готовности маргиналов к газовой атаки, и я не сомневался – он найдет достаточно людей для исполнения заключенного с нами контракта…
Очередная перегородка из металла сменилась очередным желтым полумраком, в котором мелькнули и пропали тряпичные навесы. Донный Ярус был центром пищевой торговли, навесы были здесь для сохранения товара от нечистот с верхних уровней. На нас надвигалось бетонное основание города, под которым лежал планетный грунт. Я приготовился надевать противогаз, однако Спарплатц и не думал останавливать бур. Вокруг раздалось шуршание, дробильный аппарат яростно грохотал – мы шли сквозь десять метров бетона.
- В чем дело, Спар? – встрепенулся Стром, заглядывая вниз, где у ходового иллюминатора находился наш пилот. Нерукай не отреагировал.
- Рьаги, - позвал Сокура. – Рьаги! – повторил он громче. Спарплатц не двигался. Я взглянул на Рика, он недоумевающе-безразлично повел головой. Делать было нечего, я спрыгнул на площадку пилота (Спарплатц не двигался), подёргал его за плечо (ноль реакции), отчаявшись, ударил его разрядом, как давеча Сокуру (нерукай и бровью не повёл). Попытка прикрыть его глаза также ни к чему не привела. Я потянулся к пульту…
Пальцы Спарплатца железными тисками прижимали моё горло к корпусу бура, тёплому и вибрирующему от работающей аппаратуры и трения о бетон. Другой рукой нерукай держал пистолет у подбородка Рика. Взгляд его всё так же был устремлён в иллюминатор, сверху на нас смотрели испуганный Сокура и озадаченный Стром. В глазах Рика я прочитал напряженное ожидание. Мы не могли двинуться с места: попытайся я освободиться – нерукай пристрелил бы Рика и тут же свернул мне шею, попытайся деймнгуури освободить меня – то же самое, но в другом порядке. И в том, и в другом варианте Стром и Сокура только бы нам помешали.
- Пат, - произнес Рик тихо.
- Спар… Рьаги… - дышать было трудно, говорить – ещё трудней. Рик с тревогой смотрел на меня. Спустя мгновение нерукай нарушил молчание.
- Ты. Не. Знаешь.
Спарплатц повернул лицо в мою сторону. Его глаза были ещё более пусты, чем обычно.
- Почему? – произнес нерукай. - Почему здесь? Ты не думал?
Я понял, что он говорит о нашем задании, о том, невысказанном, что мучило всех нас – что такого стратегически важного в этой планете могли найти коммунисты.
- Отр сказал мне. – Спарплатц разжал пальцы, и я опустился на площадку, массируя шею. Если бы не кожное дыхание, у меня имелись бы все шансы отключиться.
- Ты расскажешь нам? - равнодушно спросил Рик, набивая трубку.
Нерукай повернулся к нему и убрал пистолет в кобуру на поясе.
- Нет. Покажу.
За броней послышался слабый плеск и металлический скрежет. Площадка слабо качнулась, и теперь иллюминатор был перед нами. Спарплатц включил прожектор возле дробильного аппарата, и стала видна полукруглая пещера, пол которой скрывался в воде. В прозрачной колышущейся глади изредка появлялись странные проблески, но я не мог понять их происхождение. Впрочем, воды на полу пещеры резко стало меньше, и я увидел смутно знакомые хаотичные полосы желтоватого металла.
- Сейчас, - сказал Спарплатц.
Пещера повернула и вывела нас в огромный подземный зал. Увиденное пробудило во мне поток воспоминаний – весь дальний край пещеры занимало уступчатое сооружение из блестящего серо-зелёного камня с редкими деталями желтоватого металла. Нерукай остановил бур и принялся надевать противогаз. Мы последовали его примеру, и вскоре наша группа покинула бур, захватив с собой оружейные фонари. Перед уходом Спарплатц приостановил реактор, и пещера погрузилась было во тьму, но тут со стороны сооружения вспыхнул свет.
- Чхе.
Отр стоял перед нами безо всякой химзащиты, сумрачно сверля взглядом очки наших противогазов. Переглянувшись, мы сняли маски, и последние сомнения рассеялись – в воздухе ощутимо витал резкий запах высокомолекулярной машинной смазки, столь характерной для городов Мэшт.
- Бтунд-Ургенч, - произнес Спарплатц. Название мне сказало немногое – только лишний раз подтвердило расовую принадлежность города. И наличие здесь подобного объекта полностью объясняло интерес Демократической Империи Пролетариата к этому миру.
Пока мы шли к сооружению, я вспоминал всё, что мне было известно об этом таинственном народе, исчезнувшем во время Четвертой вселенской войны около двенадцати тысяч лет назад. Мэшт были расой технократов, можно сказать, что их вообще ничего не интересовало, кроме научно-технических изысканий. Они подняли материализм до такой высоты, что с позиции механики могли объяснить даже зарождение жизни и то, что люди называли «божественный промысел». Более того – Мэшт могли в точности воспроизвести эти процессы. Это была раса инженеров, физиков, химиков, металлургов; но в ней не было поэтов, музыкантов, художников. Мэшт двигала целесообразность, творческий подход применялся лишь в целях повышения качества творения, красота в этом случае была побочным эффектом. Подобно своим творения Мэшт были исключительно целесообразны: не было отвлекающей от изысканий преступности, не было правительства, армии, денежной системы – это было, по их мнению, нецелесообразно. Можно сказать, что Мэшт не умирал, пока смерть мешала его изысканиям. Они отвлекались на житейские мелочи лишь тогда, когда создавали вечные механизмы для решения бытовых проблем. Их синтетическая пища не отличалась разнообразием, но давала достаточно питательных веществ, легко усваивалась, а о её длительности хранения говорил следующий факт: в одном из городов Мэшт нам попалась тарелка с чем-то вроде каши, составившая нам тогда сытный ужин. Тот, кому она предназначалась, опоздал на пятнадцать тысяч лет, однако «каша» будто была приготовлена пару минут назад…
- Как думаете, внутри есть еда? – прервал мои мысли Стром. – Не откажусь сейчас от стовекового белкового киселя.
- Если её и нет, можно приготовить, - заметил я, останавливаясь перед круглой металлической дверью в каменной стене. Спарплатц подошёл было к ней (он хорошо раскрывал кодовые замки Мэшт), однако дверь тут же раскрылась подобно клюву спрута. За ней был короткий цилиндрический коридор, оканчивающийся такой же дверью и освещённый круглой панелью. Вторая дверь и не думала открываться, пока мы все не оказались в коридоре, и за нами не причмокнули створки внешнего входа. Я опять подвергал группу опасности, но корить себя было уже поздно.

Ти-ихо в лесу-у... Что, совсем сказать нечего?

Ладно. Тогда я скажу.

- Уоох! – восхищенно произнёс Сокура, оглядываясь вокруг. Мы прошли много таких мест, но от этого у нас действительно захватывало дух. Зал, в который мы вышли, был огромен. Я был уверен, что до противоположной стены было не меньше двух километров. На, дне пурпурно светились круги, полосы и квадраты расплавленного металла, между ними двигались угловатые суставчатые тени, слышался металлический ритмичный стук. Время от времени то там, то тут на сотни метров вверх поднимались снопы искр, освещая копошащиеся внизу устройства. Верх зала тонул в полумраке, прорезаемом синими электрическими вспышками.
- Как типично для Мэшт, - флегматично заметил Рик, вынув трубку изо рта. – Хозяев нет уж сто веков, а автоматы работают. Эти ребята не слишком любили отвлекаться.
- Но они же рациональны до жути, - заметил я. – Если бы ушли, производство было бы остановлено. Они ведь просто так даже макаку не почешут.
Сокура повернулся ко мне:
- Ты хочешь сказать…
- Чхе.
Слева от нас на некотором отдалении сидел отр, его взгляд всё так же проявлял стремление подавить всё и вся. Рядом с ним зависла подвесная вагонетка, будто бы парящая в воздухе. Было ли это силовое поле или сверхтонкая ось перемещения – я не задавался такими вопросами, но факт оставался фактом – транспорт Мэшт до сих пор работал безотказно.
- Прокатимся? – ухмыльнулся Стром, входя в кабину. Время у нас было, и мы последовали его примеру. Платформа бодро двинулась вперед, через снопы искр. В начале пути произошло небольшое происшествие: на борт снаружи запрыгнул механический паук-ремонтник, жужжа, сверкнул на нас единственной линзой из сапфира и рухнул вниз. Его дальнейшая судьба нас нимало не побеспокоила. Некоторое время мы ехали молча. Молчание нарушил Сокура:
- Парни, помните, на К-сил-у-ан мы нашли город Мэшт, который покинули всего шестьсот лет назад?
- Конечно, помним, Сокура, - вздохнул Рик, вновь набивая трубку. – Хотя мне больше запал в душу Ростикайс. Лёд, простор…
- Гевальтьяне, - вставил Стром.
- Куда же без них в Гевальтьянскую войну? – ухмыльнулся деймнгуури. – Странно. Воевали с гевальтьянами, а убил меня тогда человек. Нескладно…
Я поморщился. На миг мне вспомнилась бросающаяся из ниши тень, застлавшая мне глаза красная пелена, смутно различимое лицо человека, превращающееся в кровавую лепёшку под моими яростными ударами, лучший друг, лежащий на снегу, и царапина на его щеке, стремительно перерастающая в черно-зелёное пятно…
- Смотрите, - восхищённо выдохнул Стром. Вагонетка прошла через столб света, льющийся из уходящего ввысь гигантского колодца. Вдруг я почувствовал что-то странное, и сейчас же Рик крикнул:
- Хватайтесь!
Рефлекторно я ухватился за поручень и повис на нём параллельно платформе. Она не изменила положения, просто поплыла вверх. Спарплатц и отр спокойно висели в воздухе, рядом трепыхался Сокура. Стром уцепился за потолок и хитро оглядывал нас сверху. Поняв, что это обычная невесомость, я отпустил поручень и расслабленно завис в пространстве, оглянувшись на обогнавший нас огромный аппарат, сильно напоминающий механическую каракатицу. Отр не преминул сообщить по этому поводу свое «чхе», остальные же настолько привыкли к городам Мэшт, что даже не обратили на этот предмет внимания. Платформу резко дёрнуло вбок, и она причалила к прочной каменной (?) площадке, от которой шел ярко освещённый коридор. Вновь не спросив нашего мнения, отр направился туда, бросив через плечо....
- Чхе.
- Ладно-ладно, - буркнул Стром, мягко спрыгнув с потолка и двинувшись вслед за негуманоидом. Не знаю, был ли отр здесь раньше, но семенил он так уверенно и непоколебимо, будто строил этот город сам и в одиночку( я бы не удивился, окажись оно так на самом деле). Съеденный недавно батончик гематогена был успешно усвоен, и организм желал ещё. Другие тоже оглядывались в поисках пищеблока. Если верить спасённым из квартиры настенным часам, прошло уже около полусуток с момента побега. Газ продержат ещё несколько часов, затем утилизаторы пройдутся по квартирам и уничтожат трупы. Потом можно будет выходить и создавать противнику проблемы…
- Чхе.
Отр стоял перед открытым входом в помещение, заставленное длинными низкими столами и скамьями. Ровными рядами на столах стояли наполненные миски, распространявшие вокруг себя характерный дурманящий аромат.
- Сейчас я буду кушать! – радостно заявил Стром, метнувшись к ближайшей миске. Потянулся к ней… и схватил воздух.
Забыв о голоде, мы во все глаза смотрели на миску, соскочившую со стола на тонких суставчатых конечностях. Целеустремленно цокая, она ринулась мимо нас в освещённый лабиринт коридоров. В моём разуме что-то вспыхнуло, я заорал: «Бегом!» и рванул за посудиной. Миска бежала достаточно быстро, но не настолько, чтобы мы не могли её остановить. Правда, останавливать прыткий столовый прибор не входила в наши планы. Теперь я окончательно понял, зачем решил за ней гнаться – сосуд с пищей привёл бы нас к тому, кто в этой пище нуждался. Кем бы он ни был, в любом случае в этом месте его нахождение было неестественным.
Миска остановилась перед круглой тяжелой дверью, не обращая на нас ровным счетом никакого внимания. Дверь распахнулась, и посудина юркнула внутрь. Мы осторожно вошли следом.
Полукруглое помещение оказалось мастерской. С потолка свисали конечности механизмов, столы были завалены пластиковыми листами с чертежами и описаниями, инструментами, деталями, колбами с некими веществами; на полу лежало несколько вскрытых корпусов, открывших нам невообразимые в своей сложности внутренности. Но основное наше внимание занимал механизм в центре, напоминающий морского ежа с нещадно изломанными иглами. «Иглы» эти непрестанно двигались, перебирая предметы сразу на нескольких столах, потрёскивая электрическими разрядами и звякая металлом. Вдруг из темной области «ежа» а нас рванулся ослепительный поток света, я дёрнулся было, но это оказался фонарь.
- Идите прочь! Вы меня отвлекаете! – раздался резкий скрипучий голос из света.
- Чхе, - произнес отр.
- Что!? - "Ёж" всколыхнулся, оборачиваясь к нам. В центре его, раскинув руки, висел Мэшт в плотном тёмно-желтом скафандре без шлема. Раньше мне не доводилось видеть этих существ по-настоящему, поэтому сейчас я смотрел во все глаза. Лицо его было узким, шероховатым, цвета мокрой жёлтой глины, тонкий рот вытянулся в надтреснутую линию, но самыми поразительными, пожалуй, были глаза: красно-фиолетовые, с узкими горизонтальными зрачками, напоминающими своим видом полумесяцы. Выражение лица у него было раздраженное.
- Ну надо же! -проворчал он; "еж" между тем продолжал свою работу. - Интеллектуальный грызун и черноносый флегматик привели в Бтунд-Ургенч человеческих детенышей. Мешают Нбунчу проводить исследования… Ктанд совсем обнаглели!
- Мы не человеческие детеныши! - резко произнёс я. Глаза Мэшт сузились.
- Нчубамз бтанд мчулефт ндамц! – прошипел он. С груди скафандра сорвалась на тонких металлических ножках изумрудная линза, прострекотала по плечу и порхнула на глаз гуманоида.
- Мчунд, - проквакал он, и линза юркнула в скафандр. Почти сразу же несколько суставчатых «игл» «ежа» ринулись к нам, огибая Рика и отра.
- Пожалуй, у меня хватит времени на вскрытие! – безапелляционно заявил Мэшт.
- Чхе, - невозмутимо подтвердил отр.
- Многоуважаемый Нбунч, я думаю, это лишнее, - спокойно заметил Рик. – Думаю, достаточно будет ментального сканирования.
- И как я об этом не подумал? У меня же не будет времени убраться, и вонь будет жутко отвлекать, - проворчал Нбунч. Манипуляторы-«иглы» поставили нас на пол, комната на пару мгновений заполнилась туманом мыслеполя, и Мэшт, потеряв к нам всякий интерес, углубился в таинственную работу где-то впереди.
- Он же теперь знает, зачем мы здесь, - безо всякой досады произнёс я. Для старого, как мне показалось, Мэшт информация о нашем задании была бесполезна – никакой ценности для его изысканий она не представляла…
- Парни, вы слышите? – насторожился Сокура. Откуда-то сбоку доносился монотонный шум, будто за стеной бушевала многомиллионная толпа людей. Временами он нарастал до громового «Аааааааа…», затем резко падал на еле слышный шелест.
- Это не звук, - произнес Спарплатц, подходя к одному из столов рядом с механизмом Нбунча. Я озадаченно смотрел ему вслед. Ну конечно! Ментальный шум неизвестного происхождения. Опыт Саакашьи подсказывал нам, что к его источнику лучше не приближаться, дабы не встретить мощнейший пси-генератор или какую-нибудь «башковитую» плотоядную тварь.
- Смотри-ка, Спар подлизывается к этой ворчливой жабе, - шепнул Стром. Нерукай был лучше нас осведомлён об этикете Мэшт (если это можно назвать этикетом). Он молча возился с каким-то механизмом, беря в руки то маленький сварочный аппарат, то болтовёрт, то склянку со смазкой. Сокура убежал за мисками с едой (голод еще давал о себе знать), а мы сидели на полу и следили за нерукаем. Следил за ним и Мэшт, не прерывая, впрочем, свои многочисленные занятия.
- Хорошо, ребёнок, - произнес Нбунч, когда Спарплатц закончил и вытер руки об одежду. – Теперь иди сюда…
- Прошу прощения. – Я поднялся с пола и приблизился к ежу. – А что за исследования вы проводите?
Мэшт никогда не держали в секрете свои изыскание, и я надеялся, что рассказ Нбунча ещё больше прояснит интерес коммунистов к Бтунд-Ургенч.
- Вы ещё здесь? – проворчал гуманоид. – Вечно мне кто-то мешает… Сначала Ян-до, этот праздный бездельник, с его Грибом Вселенского Пролетариата, потом чёртовы люди всё прут и прут…
- Гриб Вселенского Пролетариата? – встрепенулся я.
- Он же Возбудитель Коммунизма, - проскрипел Нбунч. – Я, понимаете ли, занят серьёзным делом – пытаюсь опытным путём понять, может ли всемогущее создание сотворить предмет, поднять который оно будет не в состоянии? И тут ко мне вваливается пьяный балбес и просит меня посторожить его экспериментальный гриб. Я согласился – думал, больше никто не сунется. Двухсот лет не прошло - двухсот лет! - как люди набежали! – Мэшт резко слетел с «ежа» и взял в руки миску с белковым киселем. Мы последовали его примеру, благо Сокура вернулся не с пустыми руками. «Ёж» продолжал металлически позвякивать инструментами. «М-да, - подумал я. – Если старик называет Ян-до праздным бездельником, Мэшт ещё могущественнее, чем мы считали раньше.»
- Помнится, я разозлился, - продолжал Нбунч, отхлебнув из миски, - и, когда гриб поглотил людей, я опустил Бтунд-Ургенч под землю. Надеялся, что у них хватит ума заняться чем-то более целесообразным. Как же! Люди лезут и лезут ко мне в Бтунд-Ургенч, ходят, шумят, ломают приборы, воруют… - Он снова отхлебнул из миски. – Приходят сотни, и все ищут Гриб Вселенского Пролетариата. Уходят вообще единицы. Безо всяких измерений видно – процесс непродуктивный, следовательно, нецелесообразный, и давно пора бы его остановить… да куда там! Люди не ищут лёгких путей, и вы, дети, тоже.
- Мы лишь внешне похожи как человеческих детей, - напомнил я, подразумевая всех в нашем отряде, кроме Рика и отра.
- В свои шестьдесят с мелочью вы для меня – дети, - проворчал Нбунч, выливая себе в рот остатки киселя.
- Можно взглянуть на гриб из безопасной позиции? – спросил Рик, раскуривая трубку. Мэшт недовольно покосился на него и, ничего не ответив, направился к выходу из помещения. Переглянувшись, мы последовали за ним. «Ёж» ещё работал.
Пройдя несколько комнат-мастерских, Мэшт прошел в полусферическую залу, очутившись на площадке посередине между дном залы и вершиной купола. Выйдя вслед за ним, мы на несколько секунд ощутили мощнейшее пси-проникновение. Сухие колючие нити прошлись по моему разуму и резко отдернулись, словно получили удар током. Рик поморщился, Сокура судорожно вздохнул, Стром выругался, Спарплатц моргнул (о, ужас!). Ну, и конечно же…
- Чхе. – Отр, подобно тлеющему торфянику, горел желанием высказать своё отношение к этому инциденту. «Или, быть может, он всё это время просто чихал», - подумал вдруг я.
В центре зала, вцепившись толстым пупырчатым стеблем в разломанный пол, росла некая рогато-ветвистая розовая губчатая масса. Рядом из полуистлевших тел людей прорастали кустики поменьше. Приглядевшись, я понял, что люди сражались друг с другом – на некоторых телах наблюдались пулевые и колотые ранения, рядом валялись кучки гильз, пустые пистолеты, сабли, ножи, а в одном месте пол почернел и потрескался.
- Гриб заставил их спорить, - пояснил Нбунч. – Он ведёт к одной цели разными путями, а те, кто принял его спору, получают и желание следовать одному пути. Но на всех людей не хватит. Поэтому Гриб заставлял их на собственном примере показывать, какой путь надёжнее всего. Отсюда, естественно, выходили только те, кто выжил в спорах идейных, и шли распространять коммунизм и споры грибные…
- Откуда вы знаете? – подозрительно спросил я.
- Видел, - сухо ответил старик. – И сам Гриб порой не прочь поболтать… Очень уж ему нравится наша материалистическая концепция мира.
- А почему он сейчас молчит? – спросил Сокура.
- Вы ему неинтересны. – Мэшт прикрыл глаза тонкой желтоватой пленкой и проворчал: - В ваших мирах всё хорошо, он не может найти в вас отклика. Зато легко находит общий язык с человеческими дурнями…
Что ж, вот и выяснилась причина тяги коммунистов к Бтунд-Ургенч. С грибами Коалиция сталкивалась не раз. Ещё пятьсот лет назад одним из наших правителей – Гражданским Организатором – был Большой Миик, разумный грибной конгломерат. С представителями остальных рас он общался при помощи особого устройства, порой, впрочем, прибегая к телепатии. Миик запомнился благодаря своим рациональным распоряжениям и временному решению проблемы людей: когда он шутливо пригрозил, что превратит население родных миров террористов в своих грибных зомби, хуманов из Коалиции как ветром сдуло, и за всё его короткое полуторавековое присутствие на посту не было совершено ни одного теракта. Жаль, его раса так быстро перешла на новый уровень существования – в Высшую Коалицию, объединение богоподобных народов…
- Парни, помните наш отпуск во Вьетнаме? – спросил Сокура. Да уж, такое не забудешь. Угораздило его тогда вытащить нас на свою родную планету. Хотели осмотреться, а пришлось брататься с желтокожими и устраивать атаку на какой-то городишко. Как же его… Хюэ… Одно хорошо – немного отпраздновали местный праздник Тет, что-то вроде нового года. Нанялись к желтокожим, как и всякие авантюристы – за трофеи. Их было много – оружие противника, элементы снаряжения, какие-то редкие личные вещи. Кое-что мы отдали в «музеи», но в нашей памяти остались раскрытые рты и расширенные от ужаса глаза белокожих интервентов.
- Ты вспомнил про гриб, порабощающий муравьев? – Стром присел на пол, не сводя взгляда с Возбудителя Коммунизма.
- Точняк, - кивнул Ооен. – Получается, здесь то же самое, только сложнее. Смотрите, механика всех человеческих революций, особенности миров где они протекают… Вот оно! Зараженные грибами агенты проникают на относительно неблагополучную планету, доводят население до необходимого состояния и устанавливают «грибной» режим. Всех противников – на гумус, потом переходят на поиск «врагов народа», а там недалеко и внешняя экспансия с установлением вселенской «диктатуры пролетариата»…
- Но у них никогда ничего серьезного не выходило… - возразил я.
- … так как тут же появлялись гевальтьяне, нерукаи или отры, которые зачищали зараженный мир, - закончил Рик. – Видимо, споры могут выжить только в человеческом организме иначе бы он…
- Парни… - произнес Стром. В тот же миг Рик прыжком свалил меня с ног, Сокура вскрикнул, а над нами по стене щелкнуло несколько пуль. Лежа на спине, Сокура с искажённым лицом кинул вниз гранату. Рик откатился от меня к стенке и торопливо передернул затвор на пистолете-пулемете. Внизу, прямо под нами тяжело и глухо ухнуло.
- Он ранен! Кость задета! – крикнул Стром, ползком приблизившись к стонущему Сокуре. Снизу донесся хрип. Я подполз к краю площадки и осторожно посмотрел вниз. Гриб Вселенского Пролетариата чудовищно разросся, покрыв дно залы плотной сетью пушистой грибницы, а на ней, слегка покачиваясь, стояли тела людей с проросшими из них ветвистыми розовыми «кустиками». В руках их тускло блестел оружейный металл, ничуть пострадавший в особом микроклимате города Мэшт.
- Ну хоть на что-то эти бедолаги ему пригодились, - спокойно произнес Рик – ему не нужно было смотреть вниз, чтобы понять, кто в нас стрелял. Его трубка погасла, и он, морщась от боли в повреждённом при падении локти, шарил в герметичном рюкзаке в поисках кисета. Спарплатц и отр ползком пробирались к выходу, Стром обрабатывал рану Сокуры.
- Пошли! – произнес он, закончив. – Давай, друж… Ой-вей! – Схватив Сокуру за плечи, здоровяк откатился с ним к стене, подальше от края плщадки, покрывающейся грибницей. Кивнув друг другу и обнявшись, мы с Риком перекатились к выходу, за нами последовали Стром и Сокура. Последним из зала вышел Нбунч, ворча что-то про всяких бездельников, поставивших своей задачей любыми средствами помешать его, Нбунча, изысканиям. Перед тем, как Спарплатц закрыл люк, я увидел, как над краем площадки появилась рука и «кустистая» голова одного из неудавшихся революционеров.
- Надо уходить, - высказал Спарплатц общую мысль, меняя магазин на своём автомате. – Гриб не остановится. Пока не остановит нас.
- Чхе, - поддержал его отр.
- Наконец-то, - проворчал Нбунч. Агрессии к нему со стороны слуг гриба я не наблюдал, и из нас он один спокойно стоял на ногах, не боясь пуль. – Этих я не выпущу, а вы не впускайте сюда новых бездельников, чтоб меня не отвлекали. Хоть какое-то занятие для вас, малолетних лоботрясов.
- Хорошо, бездельников не пустим, - заверил я его, не обижаясь на «лоботрясов» - для него мы действительно были таковыми. Ну, может, кроме Спарплатца, к которому старый Мэшт и обратился:
- Внизу вагонеточный путь, приведет к пещерному входу, через который входили. Оттуда выберетесь сами.
Попрощавшись со стариком, который уже не обращал на нас внимания (видимо торопился вернуться к исследованиям), мы помчались за Спарплатцем, лучше нас всех ориентирующимся в городах Мэшт. Правда, в этот раз впереди нерукая широкими скачками бежал соискатель. Стром нес Сокуру на плече, тот уже не стонал – рана почти зажила, заросла задетая кость.
Ведомые отром, мы вскоре оказались на низкой платформе, возле которой замер состав из самоходных вагонеток с автономным питанием. Этот транспорт не был для нас в диковинку, и уже через полминуты наш отряд летел по ярко освещенному тоннелю.
Созерцая мелькающие на стенах желтые металлические полосы, я думал, откуда Нбунч мог знать место нашего входа в Бтунд-Ургенч. Неужели он…
- Смотрите! – воскликнул Стром. Справа от нас в огромном помещении в воздухе неподвижно завис исполинский механизм. Далеко внизу виднелись нагромождения «каменных» глыб, кожу начало жечь радиацией (бри могут её чувствовать), и мы отпрянули на другую сторону вагонетки, пока состав вновь не оказался в тоннеле.
- Ну и делов он наворотил, - заметил Сокура. Его рана прошла, и он вновь мог двигаться без посторонней помощи. – А вот и выход. – Действительно, мы прикатили прямо к двойной двери и, проехав её, очутились в пещере, где нас терпеливо дожидался полицейский бур. Дождавшись нашего ухода, вагонетка с дребезжанием вернулась в город.
- Пошли, что ли, - сказал Стром, залезая на бур и исчезая в люке. Я оглянулся на Бтунд-Ургенч, осветительные панели которого заливали пещеру ярким светом. Внезапно свет погас. Включив оружейный фонарь, я поводил им, ища бур, и наткнулся на угрюмую фигуру отра.
- Чхе, - произнес грызун. Я повернул фонарь и, увидев бур, рванул к нему со всех ног. Внезапная мысль заняла всё моё существо. Внутри, не обращая внимания на удивлённые взгляды, я схватил Спарплатца за плечо и резко спросил:
- Кто включил свет, когда мы здесь оказались?
- Нбунч, - ответил Спарплатц, не оборачиваясь. Парни недоумённо переглянулись.
- Он ждал нас? – медленно произнес Стром.
- Нет. – Нерукай прошелся по пульту управления, и бур, загудев, начал удаляться от Бтунд-Ургенч.
- Но.. как же… - пролепетал Сокура.
- К черту, парни. – Рик щёлкнул огнивом и пустил клуб синеватого дыма. – У нас сейчас другие заботы. Не будем отвлекаться.
Согласившись с ним, мы заняли свои места и принялись проверять снаряжение. В ходовом иллюминаторе мелькали стены тоннеля, поблескивающие в свете прожектора. Я вновь подумал о Нбунче, затем тряхнул головой и начал проверять затворы своего оружия – не хотелось попасть в неловкую ситуацию из-за заклинившего автомата.
Рик прав. К черту! Впереди серьезный бой…

Говорят встречают по одёжке... а произведение по первым страницам. Вот мне начало не понравилось. Оно стилистически рваное. И не очень соответствует стиль внешнему ритму: там где идёт действие резкое, стремительное - фразы излишне заковыристые,сложные - хотя их безболезненно можно поделить на предложения. И наоборот - в некоторых местах я бы написал плавнее.

плюс избавиться от вычурных слов в начала: пока ГГ идёт по трущобам, заковыристые умные слова типа маргиналов (хотя ГГ может такими словами думать) смотрятся не очень сочетаемо с антуражем.

А ещё мне немного не понравился внутренний темп. Герои сразу узнаваемы, они достаточно хорошо укладываются в шаблоны, их просто описывать и воспринимать... и тут то и ловушка: сразу в голов всплывают штампы и сюжет вроде бы проглядывает до самого конца, читать становится скучновато. Нет намёка на интригу, тени случайности - а в жизни случайность фоном присутствует даже в самом детерменированном событии.

Ярослав
Хе, хе, а вы дальше почитайте. Правильно ли вы угадали развитие событий? Вот я не угадал.

Э... боюсь я не совсем верно выразился. Я не говорю, что я угадал события. Я лишь указал, что в начале остаётся ощущение привычной по аналогичным сюжетам детерменированности (а-ля знакомые произведения). Не очень ощущается та самая случайность (она может быть, может не быть - но намёк той самой вариативности должен присутствовать). Я указал лишь на это.

Бывает. Знаете, я стараюсь избегать такого, но, как говорится, нот всего семь. Приходится изворачиваться. Для хобби меня это порядком затянуло.

Это вы ещё только начали)))) дальше будет хуже)))

Т'oy'й! Ладно, что нибудь придумаю. Надеюсь, в плане качества хуже не будет. Нет-нет-нет.

Ярослав, вы упомянули, что герои здесь достаточно шаблонны. Не могли бы вы поточнее сформулировать, указать эти самые шаблонности?

Дальше.

- Ну, и где его искать? – проворчал Стром, подозрительно оглядывая окрестности через прицел ручного пулемёта. Мы вновь были на Площади-14, но на сей раз – на Донном Ярусе, так что постоянный риск провалиться вниз здесь сводил на нет бетонный фундамент города. В воздухе ещё витал резкий запах хлора, однако мы решили приберечь фильтры противогазов для более серьёзной ситуации.
- Думаю, он сам нас найдёт. – Я спрыгнул с бура и мысленно поблагодарил химический гений Спарплатца, сделавшего наши сапоги непромокаемыми - под ногами плеснуло, бетон был по щиколотку залит водой. Вокруг было темно и тихо, свет оружейных фонарей выхватывал лишь пустые прилавки и навесы для защиты товара от нечистот с верхних ярусов. В другое время здесь было ещё труднее дышать – рядом находились непосредственные выходы в городскую канализацию, откуда местные черпали воду. Антисанитария, что и говорить. Дезинфекция хлором здесь была не лишней.
Спарплатц закрыл люк бура, и мы направились к «Корыту сивухи». Синдикату террористов, проворачивающему столь громкие акции в мирах Коалиции, явно ничего не мешало обустроить юго-восточный сектор для своих нужд. Муниципальные власти не были им помехой – мэрия давно и прочно забила на большинство сфер жизней нижнего города. Налоги и идеологический контроль – это же настоящая демократия по сравнению с той же Демократической Империей Пролетариата…
Они появились неожиданно. Десятка два СЯвок в белёсых балахонах полицейской химзащиты, вооружённых короткими автоматами. Странные магазины – пластиковые диски с жёлто-красной маркировкой. Пули «дум-дум», подумалось мне. Сволочи. Вы же сами так рьяно их запрещали…
В следующую секунду мы лежали за прилавками, по которым звонко стучали жуткие пули. Я видел, как на прилавке напротив меня распустилось несколько металлических плоских цветков, которые так замечательно кромсают внутренние органы при попадании в чьё-то несчастное тело. Эти парни действовали жестко – между нами плеснула термическая граната.
- Вашу мать! – завопил я, подпрыгивая и отталкиваясь ногами от стены. Пистолет-пулемёт не подвёл – в прыжке мне удалось опустошить магазин в толпу Стражей, несколько тел рухнуло в воду. Упав, я откатился за прилавок и изо всех сил прижался к мокрой бетонной стене. Через секунду настала оглушительная тишина, и горячая волна пара окатила меня, заставив стиснуть зубы от боли – бри термостойки, но это был перебор. Даже через защитный комбинезон мою кожу жгло, как в кипятке.
«Как там парни?» - подумал и, перевернувшись, уперся взглядом в ствол автоматического дробовика в руках окутанной паром белёсой фигуры. Из тумана на Стража метнулась тонкая тень, блеснул нож, и на СЯвке повис Рик. Перезаряжаться не было времени, голова кружилась и звенела, и я лишь безучастно смотрел, как Страж сбрасывает моего лучшего друга ударом приклада в живот, как наводит на него дробовик… как вдруг дергается его тело, а из белёсой спины вылетают фонтанчики крови… Едва Страж упал, я, превозмогая слабость, пьяной походкой приблизился к Рику. Опираясь на мою руку, он приблизил своё лицо к моему. Я ожидал увидеть справедливый укор в прикрытых мокрыми темно-рыжими прядями глазах, но на его губах играла легкая улыбка, а карие зрачки будто говорили: «Брось, всё в порядке, я жив, а, значит, ещё повоюем». Я улыбнулся в ответ, но тут нас отвлекли.
- Их-хи! – вынырнуло из туманного облака. Вслед за ним вынырнул и обладатель воинственного клича. Он был в полном гевальтьянском бронекомплекте, вооружен укороченным гевальтьянским автоматом с тепловизором… и ещё он был обкурен в хлам.
Что ж, это прогресс, Жмакар…
- Я вернулся, детка-а! – заорал глава террористического синдиката, выпуская в потолок остаток магазина и ловко перезаряжаясь – что ж, для закоренелого наркомана-извращенца он быстро оправился. Ну, почти оправился – за ухом обнаружилась тлеющая самокрутка с характерным запахом, немедленно оказавшаяся у него в зубах.
- "Младший вовсе упоролся", - донеслось из-за моей спины. Обернувшись, я уперся взглядом в грязное покрасневшее лицо Строма. - Окатило кипятком, - криво ухмыльнулся парень. - А вы как?
- Как видишь, - процедил я раздраженно. - Где остальные?
- Побираются. Ну, в смысле, мародёрствуют. Не каждый день в тебя летит "дум-дум", неплохо бы использовать его против имперцев...
- Глупости! - вмешался Жмакар. - У нас есть та-акие штуки - этот хлам и рядом не валялся... Стоп! Кто мне заплатит, если вас пришлёпнут коммуняки?
- Нас не пришлепнут, - отозвался я, оглядывая вылезших из опадающего пара потрепанного Сокуру и практически сухого Спарплатца. Взгляд нерукая вскользь прошелся по Жмакару и равнодушно уперся во влажный потолок. Сокура же, судя по отсутствующему выражению лица, плохо понимал, где он и что, собственно, из себя представляет. Капюшон у его химзащиты отсутствовал, волосы были мокрые и грязные, он шатался, и казалось, что его вот-вот вырвет.
- Спрятался в куче трупов, - пояснил Спарплатц.
- И что? - не понял я. Сокура не был особо брезгливым и во время боя не стеснялся рационально использовать безжизненные тела.
- Зашевелились.
- Зашевелились? Кто?
- Трупы. И сейчас шевелятся. - Сзади него раздалось несколько нецензурных воплей, пару раз прострекотал автомат, и появилось несколько человек в темной форме, принадлежность которой мне удалось установить не сразу, хотя она казалась странно знакомой.
- Нерукайский тип, - произнес один из людей, заметив мой взгляд. Я напрягся, ведь если эти ребята бывали на Саакашье, узнать нерукая в Спарплатце им будет проще простого. - Контрабанда от ветеранов, - продолжил тот, не обратив ни малейшего внимания на нерукая, и я успокоился… Ненадолго.
- А много ли здесь тех ветеранов?- спросил Рик.
- Хватает, черноносина, - заржал второй. - В канализации поищи, они там все кверху пузом отмокают. Шибанутые на всю голову, кто сам подох, кого грохнуть пришлось. Одного совесть до смерти заела - даже вылезти пыталась, а мы её бензином…
Хвала Кшай, проблем меньше. Хотя присутствие ходячих мертвецов и чрезмерно плотоядной совести в городе не могло не беспокоить, обстановка сложилась в нашу пользу - Жмакар верил, что мы наёмники неоатлантов, и не осталось никого, кто смог бы разглядеть агентов Коалиции.
- Пошли, что ли. - Жмакар закинул автомат на плечо и, виляя бёдрами, прошел мимо нас. Рик флегматично закатил глаза и пихнул меня локтем в бок. Стром хихикнул. Сокуру вырвало. Спарплатц подпирал прилавок, крутя в руке нож. Я кивнул Строму, чтобы тот позаботился о своём друге и быстрым шагом нагнал Жмакара.
- Скажите, милейший, - заговорил тот, смачно затянувшись своей самокруткой оригинального содержания, - а вы не слишком молоды для того, чтобы представлять такую серьезную организацию?
- Мы полубоги. - "По оперативной легенде", - добавил я про себя. Не люблю врать напрямую. - А вы ожидали от нас какого-нибудь лемурийца-маразматика?
- А у вас ещё такие остались? - полюбопытствовал человек, сплёвывая тлеющий клочок бумаги.
- Да полно, - усмехнулся я. - Только и делают, что чакрами трясут, да вспоминают, как им при них хорошо жилось. Как они бессмертными были, и как мечтали всю вселенную чистыми энергиями на колени поставить.
- Вы, я вижу, не очень-то лестно о них отзываетесь! Что, о вас там ноги вытирают?
- Довольно об этом, - как можно более сухо сказал я. Пусть думает, что хочет - это нам только на руку.
- А как же полукровка, а? Он–то какими судьбами за атлантов?
- Он стыдится своей нечеловеческой части, - ещё один факт из разработанной для нас легенды. – Его нос чёрен, и ему приходится прятать этот грех, дабы не снискать на свою голову ещё большего позора. Он надеется, что после возрождения Человеческой Империи Старые Боги изгонят из него это зло…
- …которое в Коалиции можно исправить бесплатно за полчаса, - нетрезво ухмыльнулся Жмакар.
- С каких это пор вы лояльны к нелюдям? – Я остановился и вперил в него испепеляющий взгляд.
- Я наёмник, мне можно говорить что угодно. – Жмакар посерьёзнел. – Теперь меня мало кто может заткнуть, а как стану богом – так мне вообще никто указывать не посмеет. А знаете, что мне в детстве говорили? «Хватит страдать ерундой!», «Займись серьезным делом!», «Выкинь дурь из головы!» - а я не выкинул. Я ведь на самом деле ничего не имел против Коалиции – просто бизнес. Мне нужно было заработать деньжат, чтобы двигаться дальше. Да я с большей радостью жил бы среди нелюдей – они хоть умеют уважать! Но я хочу показать людям, что они – дерьмо, их стремления – дерьмо, их прошлое было дерьмом, их настоящее – дерьмо, что уж говорить о будущем!? – Речь Жмакара становилась всё более быстрой и бессвязной. – Мне не верили, меня презирали – ха! Они остались дерьмом, а я послал их – и теперь я МОГУ, понимаешь… кстати, как тебя звать-то?
- Ангри Нуармор, - процедил я сквозь зубы.
- Так вот, Ангри – я наемник, и в гробу я видел ваше возрождение, но власть! Власть над людьми, над теми, кто втаптывал меня в дерьмо с самого рождения! Ради этого… Я жил в Коалиции, да, я мирно жил среди нелюдей, несколько лет соблюдал их законы, здоровался с прохожими по утрам, раздавал детям леденцы… И знаешь, Ангри, я, кажется, понял, почему люди их так ненавидят. Просто они, там у себя в городах из слоновой кости – они просекли важную вещь: никто, НИКТО по-настоящему не может мешать им быть счастливыми, НИКТО не может портить им жизнь, НИКТО – кроме них самих! Они врубились, и живут теперь в своё удовольствие, пока их со стороны никто не тронет. А пока люди таковы, как были, таковы, как сейчас – их будут трогать, этот бизнес будет процветать… Потому что, когда вожаки человеческого стада, да и любой член того же стада видит свободное, довольное жизнью существо, у которого хватает ума жить по-настоящему – у людей начинает свербеть в жопе…
Жмакар замолчал, давая мне время, дабы проникнуться его вдохновенной речью. Это могло быть хитрой провокацией, поэтому я решил играть по легенде:
- Если бы вы не были сейчас обкурены в хлам, я бы расстрелял бы вас тут. На месте. Невзирая на наш договор.
- За что!? – искренне изумился главарь террористов. – За правду?!
- За предательство человечества!!! – достаточно убедительно рявкнул я.
- А вы посмотрите вокруг! – вскипел человек, обводя руками низкий грязный коридор «улицы». – Загнать в этот муравейник тридцать миллионов человек и двадцать пять из них в одно утро удушить хлором – вот это предательство человечества! Заставить нищих и бездомных платить налоги за жилье – вот это предательство человечества! Это не Коалиция загнала сюда всех этих несчастных, это не гевальтьяне превратили город в газовую камеру, это не нерукаи расстреливали ещё живых людей пулями «дум-дум»! Это всё сделали люди!
Наверное, мы всё-таки ошибались насчет него, подумалось мне. Либо из-за травы он не владел своим потоком сознания, либо, как и большинство других попадавшихся нам ранее террористов, был идейным борцом. Образ расчётливого циничного подонка рассыпался на глазах, оставляя после себя чувство лёгкого брезгливого разочарования.
- Таков закон жизни! – резко прервал я словоизлияния Жмакара. – Только по-настоящему достойные могут пировать на вершине пищевой цепи. Чернь же всегда будет на положенном месте и со смирением и тайной гордостью должна осознавать важность своего места...
- Посмотрел бы я на ваше смирение, окажись вы среди черни! – язвительно заметил Жмакар.
- Я бы протестовал, ведь, по определению, я всегда должен быть на вершине, - отшутился я. Человек со вздохом махнул рукой, рассудив, видимо, что ему до меня не достучаться. Молча мы дошли до вогнутой бетонной стены, размалеванной всевозможными похабными шедеврами. Перед ней в полу имелся широкий прямоугольный проём, вглубь которого вела новенькая металлическая лестница. По ней мы попали в бетонный лабиринт, миновали его и ещё несколько комнат и оказались в обширном помещении, для которого отлично подошло бы определение «склад».
Пластиковые, деревянные и цинковые коробки аккуратно покоились на невысоких стеллажах, между которыми стояли ярко освещённые столы, заваленные всевозможными оружием и амуницией – от тяжелых пулеметов до пистолетов с глушителями, от маскировочных халатов до силовой брони. Пройдя ещё немного, я увидел фабричное энергооружие людей и тут же рядом – самодельные магнитные и импульсные винтовки, микроволновые излучатели и много прочих разновидностей, к которым я не испытывал ни малейшего доверия. У всех этих поделок – и фабричных, и кустарных – имелся немаленький шанс взорваться от перегрузки, не будучи даже включенными, и я дал себе торжественное обещание держаться от них и их обладателей подальше. Но у Жмакара были припасены штучки и посерьёзнее.
- Трофеи Чёрно-белой войны, - довольно сказал он, наблюдая за моим лицом.
- Мать вашу… - произнес Стром позади меня.
Магические элементальные посохи аккуратными рядами лежали на столах, переливаясь синим, красным, белым от переполнявшей их энергии. Рядом беспорядочными кучами были свалены волшебные перчатки. Открытые пластиковые ящики были доверху забиты коробочками с зачарованными перстнями, а рядом лежали продолговатые футляры и пластиковые цилиндры. Один из них был открыт, и из него выбился краешек свитка, покрытый светящейся вязью.
- Где вы достали этот хлам? – осторожно спросил я, отступая от так хорошо знакомых мне вещиц. Мне в своё время не раз приходилось испытывать на себе и раскалённое дыхание элементального огня, и леденящий кровь в жилах и прочие жидкости внутри организма элементальный холод; меня не обошли и сухие, продирающие до самой сути разряды элементальных молний и прочие извращения боевой магии. Я хорошо знал, что в таких вещицах порой заводится собственный разум, и они становятся смертельно опасны даже без пользователя. Кроме того, часть посохов активно «подтекала», вводя меня в замешательство одновременным ощущением обугливающейся и отмерзающей кожи.
- Контрабанда, - недовольно пояснил Жмакар. – Не парьтесь, модели надёжные. Ядерный взрыв не устроят, чёрную дыру тоже. Да это ещё что! У нас тут даже разобранная бронетехника есть!
- А розового единорога с радужной гривой у вас, часом, не найдётся? – заинтересованно спросил Рик, вынув трубку изо рта. - Или, там, трёхголового дракона, хотя бы?
- Нет, уж извините, - развёл руками человек. – Чего нет, того нет… Но этого тоже хватит, да?
Я кивнул, мысленно ставя ещё одну памятку – держаться подальше и от горе-магов. Остаток дня мы потратили на разработку плана по переброске повстанцев на Административный Ярус, подборку снаряжения и прочие мелкие хлопоты. Было решено, что несколько групп террористов и выживших местных устроят атаку на проходы, отвлекая на себя основные силы, в то время как мы при помощи бура пробьём основание уровня в неожиданном для обороняющихся месте. Вслед за нами на Административный Ярус выберется основная часть нападающих. За ночь уровень будет захвачен и подготовлен к отражению агрессии коммунизма.
- Я знаю отличное место, - сказал Жмакар, водя пальцем по карте ярусов. – Если долбить здесь, то вылезете в вестибюле мэрии. Это будет для них более чем неожиданно…
- Хорошо, - кивнул я. – Расположение зданий точное?
- Пару дней назад проверял лично. – Схватив металлическую трубку, человек склонился перед столом и с наслаждением втянул в себя дорожку «пепла». Его лицо побледнело, затем на нём проступили пунцовые пятна, глаза нездорово заблестели, а губы раздвинулись в развратной улыбке. – Мы закончили, - это звучало утвердительно. Вздохнув, я покинул Жмакара и отправился на поиски своей группы, попутно бросая скучающие взгляды на стеллажи. В душу мою осторожно вползло беспокойство.
Свет слегка потускнел, и я резко присел, одновременно делая подсечку с разворотом. Падая на пол, мой противник оттолкнулся руками от бетона и, закрутившись, попытался достать мою голову локтем. Отпрянув, я зацепил его плечо в надежде на болевой захват, но неожиданно обнаружил себя прижатым к полу своим ухмыляющимся противником. Лезвие ножа легонько царапнуло мне кадык
- Вы делаете успехи, можер Ангри, - бархатистая патока смогла облагородить даже грубоватый лающий антланз. Рванувшись и уйдя от выпада, я перевернулся и в свою очередь подмял худощавое тельце под себя, приставив к горлу противника его же нож.
- Поддаётесь, можер Рик. – Нож покинул горло, едва коснувшись остриём сложенных в извечную лёгкую улыбку губ, подцепил и приподнял смуглый полимер накладного носа, открывая другой – плоский, угольно-черный, настоящий.
- Греховно, - качнул Рик головой, уводя свой накладной нос от ножа. – Давай не будем пугать селян, как в тот раз. На меня и так смотрят косо. И не только с подозрением.
Я некоторое время молчал, спрятав нож и прислушиваясь к мерному биению его сердца. Потом спросил лукаво:
- Тебя кто-то вожделеет?
- Угу, - важно кивнул Рик; в глазах его вспыхнули хитрые искорки. – И, кажется, я не прочь ответить взаимностью.
- Кто она? – Я поднялся, потянув за собой деймнгуури, мы отряхнули друг другу спины и неторопливо пошли мимо стеллажей, куда глаза глядят.
- Маркитантка. – Рик набил трубку, щелкнул огнивом, и его рука тут же оказалась на своём законном месте, у меня на плечах. – Ты её видел, когда заходил сюда. Рыженькая…
Да, я вспомнил. Из всего народа, увиденного мной в этом месте это пылающее зеленоглазое чудо цепляло даже мой взгляд – нет, не соблазнительностью молодого тела, а тем, что слишком уж ярко и наивно выглядела на фоне толпы головорезов.
- Хорошенькая, - равнодушно кивнул я. – Тебе подойдёт. Рад за тебя – не думал, что среди местных людей водится такая красотка.
- Она мугой-деймн, - широко улыбнулся Рик. У него нюх на такие вещи.
- Серьезно? И ты с ней… - Я обеспокоенно заглянул в его глаза. Друг был непреклонен:
- Я не собираюсь сдерживаться, - лукаво улыбнулся он. Я легонько шлепнул его ладонью по затылку:
- А дети? Это тебе не медсёстры-деймнгуури! Она же тут одна…
- … и спокойно может заиметь детей с каким-нибудь человеком, - кивнул Рик. – Знаешь, это напомнило мне… Мне давно пора завести семью. Я просто обязан взяться за это дело.
- Обязан? – Так, это уже что-то новое. – Это мне говорит тот, для кого не существует правил и запретов?!
- Можешь считать это своей заслугой, - беззлобно ответил Рик, переходя на бринг. – Для папаши тоже не существует запретов, но это не помешало ему сделать семью – и меня в том числе. Ангри, мы с тобой лучшие друзья в третьем поколении, неужели тебе не хочется продолжить эту славную традицию? Бри с их почкованием в этом плане даже проще, чем нам…
Молодец. Даже в личном разговоре для лишних ушей называет меня именем прикрытия. Люди не в состоянии понимать бринг – он для них всё равно, что детский лепет – но чужое имя различить могут.
- Вот я и подожду тебя, - улыбнулся я. – Заведёшь себе какую-нибудь черноносую пышечку – а к родам мой как раз и отпочкуется…
- Эй, голубки! – Из-за стеллажей высунулась взлохмаченная голова Строма. – Хватит ворковать о нарядах для своих младенцев, меня от этих розовых соплей сейчас на неделю вырвет!
- Шеф, идите сюда! – донесся звонкий голос Сокуры. Я погрозил голове Строма кулаком, голова ойкнула и исчезла, и мы направились за стеллажи, туда, откуда нас окликнул «когда-то Иван».
Сокура лучился от чувства перевыполненного долга. И ещё от чего-то… Глаза в кучу, на лице улыбка мирового просветления. Вот же…
- Что с ним? –Ответа могло бы и не быть – всё было налицо.
- Сунул пальцы в розетку, - буркнул Стром, разбирая гевальтьянский ручной пулемет. – Теперь вот залипает… счастливчик…
Сокура блаженно икнул, на волосах ослепительно треснул электрический разряд.
- Твою ж мать, Сокура, - с чувством произнес я. – Торчок ты патлатый. Ты понимаешь, дуралей ты захолустный, что ты опять ставишь нас в угрозу раскрытия?!
Лицо парня приобрело плаксивое выражение, он покачнулся и, приблизившись ко мне, виновато забормотал:
- Ну, шеф… ну… простите… ну, не сдержался… - Он сделал еще шаг, и вдруг выбросил вперед руки, попытавшись меня обнять.- Бо… больше не…
- СОКУРА! НЕТ!
В следующий миг через меня прошла сухая судорожная волна. Тысячи игл болезненного наслаждения проткнули мои мышцы, мозг казалось, испарился. Когда глаза снова обрели способность видеть, губы почти без участия мозга прошептали:
- Вашу мать…
Вокруг меня расстилалось заворачивающееся к сверкающему зениту поле, покрытое мыслимыми и немыслимыми растениями всевозможной расцветки. Вдалеке в воздухе плавали поросшие розовыми деревьями острова, большинство из них, презрев законы физики, располагалось в немыслимых положениях, порой направив кроны растений вертикально вниз; деревья от этого, судя по всему, ничуть не страдали. Мимо меня, кувыркаясь, неторопливо пролетел кусок гранитной скалы с незамысловатым изображением человеческой сантехники, совокупляющейся с каким-то большеухим хоботным животным. И повсюду стоял характерный для этого места запах - запах хмеля, эйфории и безудержного веселья.
Я обессилено опустился на безобидное с виду синее в лиловых пятнах растение. Каким-то образом подо мной оказалась "бешеная дыня". Раздался оглушительный звук дефекации, и я оказался с ног до головы заляпан зеленоватой жижей.
- Охо-хохохо! – донеслось отовсюду и стихло. Убрав жижу с лица, я осторожно направился к роще огромных грибов, миновав составляющую квартальный отчет козу. В плане Великого Пересмешника нельзя доверять даже себе, поэтому я засел за картонной имитацией куста и прислушался к грибным спорам:
- Реализм чувственного восприятия, рассматриваемый с позиции материального бытия, ставит под сомнение как реальность своей концепции…
- Отнюдь, коллега. Концепция восприятия диктует распространение свойств позиции на рассматриваемые понятия…
- Ваши построения умозрительны, господа, и не имеют под собой ни материального, ни идеального основания…
Задумчиво почесав ногой нос, я обратил свой лик к пречистому сиянию висящих в небе сверкающих ягодиц с отчетливым следом от губной помады на них. И, не помня себя, вприпрыжку поскакал куда-то по цветочному полю. К единственному черному пятну на нем. И это было три шестнадцать, только ты не батарей,
А то зуди, бакалея, котят радости твоей…
На пятнистой траве вальяжно разлёгся бледнокожий деймнгуури, закинув ногу на ногу и прикрыв лицо чёрной широкополой шляпой с роскошным переливающимся всеми цветами пером. Вся его одежда – и тёмно-серый от пыли плащ, и широкие штаны цвета хаки, и видавшие виды подбитые железом сапожки – говорила о непрерывных странствиях, романтике дорог и всём том, чем жил и живёт мой лучший друг.
- Ильмэйн-кшай, - осторожно позвал я. Деймнгуури тяжко вздохнул, отчего шляпа с его лица взметнулась вверх, открывая бледное усталое лицо с большими глазами и угольно-черным носом, немного покружилась в воздухе и плавно улеглась возле головы. Познавший Пути медленно приподнялся и вперил в меня нечитаемый взгляд.
- Хочешь, вернуться, Нур?
Я кивнул, и Ильмэйн, нехотя поднявшись на ноги, раздраженно щелкнул тонкими черными пальцами. На них возник ровный язычок пламени, к которому Кшай поспешно поднес трубку. Вдалеке послышался странный свист, затем раздался глухой грохот, и вверх поднялось зеленоватое грибовидное облако.
- Давай тогда быстрее, - выдохнул деймнгуури густое сизое облако. – Тебе вообще не положено здесь находиться, после ФерШирт-БаеРонн, тем более оставлять друга без охраны.
- Рик? Что с ним? – встрепенулся я. Широко шагая по свистящей, бранящейся и рыгающей траве, Ильмэйн глубоко затянулся и, оскалившись, шумно выдохнул дым сквозь зубы. В воздухе отчетливо разлился острый терпкий запах со сладковатым налетом тления.
- Он может умереть. – Кшай странствий сказал это так, будто говорил о тучах. – Как бы он себя ни защищал, в ближайшее время ему необходимо стороннее прикрытие, и ты подходишь. Если хочется. – Над нами задом наперед пролетел розовый плюшевый ишак с оторванным хвостом. Проводив его глубокомысленным взглядом, я визгливо осведомился:
- Траханье ты дог?
С невероятно пафосным выражением лица деймнгуури отвесил мне затрещину, от которой я пропахал макушкой несколько метров поля.
- Эта мугой… Бунцвич, - спокойно продолжил Ильмэйн после короткой затяжки, - по младости лет была замечена в секте Кровавой Луны, занимаясь вначале простыми гаданиями с духами. Это занятие опасное, особенно, если Низшему есть за что зацепиться. Ей муж к тому времени утратил как твердость духа, так и твердость плоти, а эту мугой насытить могли – и хотели – очень и очень немногие. – Кшай осторожно обошел круг с упоением чешущих друг друга зелёных обезьян; я последовал за ним, едва переборов внезапно возникшее желание присоединиться к ним в этом восхитительном занятии. – Однажды она призвала Низшего и потеряла над ним контроль. Он изнасиловал её, и это показалось ей величайшим наслаждением. Она хотела повторения, и он дал бы это не один раз. У него было условие… - Ильмэйн привычно отшатнулся от взметнувшегося розового пара и теперь устало смотрел, как я катаюсь по земле в припадке истерического смеха.
- Какое… какое ус… условие? – с трудом спросил я, сдерживая приступы хохота.
- Он сделает это только тогда, когда умрут все, кто хоть раз спал с ней после этого. – Деймнгуури резко схватил меня за лицо и выдохнул в мой широко открытый рот ватное облачко тёмно-серого дыма.
Смех прошел, и я без сил опустился на землю, отбросив длинный розовый гриб с подозрительного вида покрасневшей шляпкой.
- Остался только Рик?
Ильмэйн кивнул.
- Человеческие души слабы, но её желания вполне хватит для чёрной полосы твоему другу. Какая-то случайность - и нет Рика рядом с тобой. Внимание… Ну. – Он толкнул меня вперёд. - Двиньте вперёд. Ян-до может появиться в любой момент.
- И очень просто, - согласился Ян-до, шагая с нами в туманную зелёную даль.
- Да, нам еще идти и идти, горе ты моё. Совсем замучили попаданцы… - обратился деймнгуури к Весельчаку и вдруг остановился, будто налетев на невидимую гранитную скалу. Угольно-чёрный нос его побелел и стал похож на кусок мела, перо на шляпе затряслось и обесцветилось, а вторник приближался. Ян-до делал вид, что не причастен ко всему происходящему, задумчиво ковыряясь в ноздре мизинцем левой ноги. Пока мой проводник пребывал в замешательстве, я в подробностях рассматривал того, по чьим заветам замышлял козу в ФерШирт-БаеРонн.
Роста Ян-до был среднего и в целом походил на мугой-нна – гибрид человека и неандертальца. Всё тело его было покрыто блестящим коричневым мехом, ноги были точной копией рук, чем их обладатель активно пользовался. На тело его была накинута туника, к низу которой крепилось с десяток бубенчиков. При движении они скрипели, блеяли, рыгали, улюлюкали, грязно бранились – словом, издавали любые звуки кроме положенного им звона. Сбоку на тунике висел бурдюк, до ужаса напоминающий то ли задницу, то ли гигантскую мошонку. Но самым примечательным в этом Кшай оказалось его обезьянье лицо, обычно искажённое всевозможными гримасами. Сейчас оно изображало застенчивую утиную улыбку, что вкупе с нахмурившимся рыжим и удивлённым седым глазами создавало прекомичный анфас.
- Восхитителен, как лещ, - пробормотал Ильмэйн, придя в себя. – Как я за двести веков не привык ещё… Давно ты здесь?
- С тех пор, как озаботился найти своих гуртовщиков мыши. Послеобеденные газы нашептали мне, что эти нечестивцы уже промывают её гениталии. - Ян-до с хрустом принялся драть себе спину громадной когтистой чесалкой.
«А зима всё сахарней», - подумал я. Похоже, деймнгуури пришла в голову аналогичная мысль, потому что он с совершенно серьёзным видом попытался натянуть варежку на сапог.
Надо заметить, Ян-до это чрезвычайно позабавило.
- Охо-хохохо! – захохотал Кшай-Весельчак, и ягодицы в небе ответили ему. По-своему. После чего мы, убежав от дружелюбно настроенного запаха, укрылись между двух тесно соседствующих холмов…
- Ой, - только и сказал Ян-до.
Здесь, в норе, жил его не менее любвеобильный и сильнопахнущий сородич…
- Ян-до, продуть тебя по уху и под рёбра, да ты можешь просто отправить этого парня обратно?! – взорвался Ильмэйн, вытряхивая из одежды клочки зеленоватого газа. Один клочок очень привязался к перу на шляпе, и деймнгуури с бешеным рыком выпустил в него струю пламени из ладони.
- Зря ты так с ним, зря-зря-кря… Так, ну-ка… - забормотал Весельчак, со скрипом просовывая мне в ухо палец правой ноги. Я буквально видел, как кончик пальца вылез из противоположного уха, очевидно, не встретив в моей голове никаких существенных препятствий.
- Как бы Рик не защищал себя, ты должен беречь вас обоих, - тягуче говорил деймнгуури.
- Да какая разница? Они же всё равно все умрут. – Ян-до вынул палец из моего уха и задумчиво положил себе в рот. – Ой! Что же я наделал! Я сюрприз испортил.
- Нерукай всё делает правильно, - сказал Ильмэйн строго. – И чихающий отр тоже. Оп!
На траве растянулся незнакомый мне человек и тут же, боязливо озираясь, свернулся калачиком. На нём был серый комбинезон с завязанными на груди рукавами. Ян-до влажно покосился в сторону новоприбывшего, однако покашливание со стороны деймнгуури вновь приковало его внимание ко мне.
- Сейчас ты почувствуешь лёгкий укол, - пообещал Ян-до, доставая из складок туники огромную, больше меня, кувалду-пищалку. Легче девочке постичь психологию спящего слона…
Последнее, что я услышал, были слова Ильмэйна: «Эй, человечина, брысь от моего сапога!»
…
- Приходит в себя… - смутно донеслось до меня. Будто я был в глубокой бочке с маслом, и тягучая липкая жидкость нехотя выпускала моё сознание на поверхность. Вдруг всё масло было резко смыто волной ледяной воды, и я, завопив и выкатив глаза, рванулся вперед. Передо мной стоял растерянный Сокура с полупустым ведром, рядом застыли Стром и Спарплатц.
- Ну, Сокура, - укоризненно сказал Стром, - ну ты и балбес. Мало того, что умудрился отправить шефа в Страну Вечного Счастья в разгар задания, так теперь ты хочешь, чтобы он обиделся на нас и ушел в Страну Вечной Охоты от шока?
Моего лица коснулось что-то сухое, теплое и пушистое. Полотенце, надо же. Рик несколькими взмахами вытер моё лицо и грудь от воды и бросил белую махровую ткань мне на колени.
- Охлади траханье, Стром, - хрипло произнес я. Рик слабо улыбнулся, я ответил подсмотренной давеча у Ян-до гримасой, и мой друг, засмеявшись, спросил:
- Что сказал Великий Обезьян?
Стром важно кивнул, пока изумлённый Сокура шёпотом допытывался: «Как ты догадался!?» Спарплатц равнодушно смотрел в сторону.
Что ж, от моей группы у меня не было секретов, и я кратко и спокойно рассказал обо всём, что со мной случилось в мире Ян-до. Когда рассказ был окончен, в воздухе на несколько минут повисла гнетущая тишина, которую прорезал затем ровный голос Спарплатца:
- Надо подогнать бур.
- Угу, - мрачно согласился Стром, не глядя на нас, подхватил пискнувшего ничего не понимающего Сокуру и направился вслед за нерукаем, который, не оборачиваясь, бросил нам своё волевое решение:
- Вы подойдете позже.
Мы с Риком остались одни. Присев рядом, он прижался к моему плечу и задумчиво сказал:
- Перед Ростикайсом мне было видение. Ильмэйн грозил мне пальцем. – Он вздохнул. – Вчера это уже был кулак.
- Рик, - я повернул его голову к себе, - я не дам тебе погибнуть…
- Я знаю. – Деймнгуури ласково улыбнулся, потянулся к своему лицу и резко сорвал полимерный нос. Я заворожено наблюдал за этим действием и опомнился только тогда, когда покрытая пушком угольно-черная кожа его настоящего носа коснулась моей щеки.
- Я вернулся, Арг, - прошептал Рик на РекВеде. Тягучая, бархатистая патока обволакивала мой слух. – Прости, что заставил ждать.
- Я сказал Жмакару, - шепнул я в ответ на том же языке. – Если что…
Обняв друг друга за плечи прижавшись щекой к щеке, мы умиротворенно слушали мерный перестук наших сердец. Вдалеке послышались шаги, но мы не шевелились, пока из-за стеллажей не показалась огненно-рыжая зеленоглазая головка.
- О, это ко мне, - на человеческом рунназе сказал мой друг. Я убрал руку и понимающе-насмешливо улыбнулся его узкой спине:
- То есть с загрузкой снаряжения в бур ты помогать не будешь?
- А вы, четверо дохляков, совсем не можете обойтись без моей богатырской силушки? – удивлённо спросил Рик, демонстративно напрягая свои худые руки. Рыжая девчушка, не сдержавшись, прыснула и куда-то резво потянула деймнгуури.
- Удачной охоты… брат, - махнул я рукой, усмехаясь.

[quote name='А. Нур' post='201678' date='31.1.2014, 18:35']Ладно. Идем дальше...

Город никогда не спит. Какая-то его часть всегда бодрствует по привычке – эмигранты, дети эмигрантов, разнорабочие, матери-одиночки, проститутки и Г’Халерн знает кто ещё. Лишенные возможности постоянно сверяться по главному светилу планеты, бюргеры выработали свои суточные ритмы – и на каждом ярусе всегда полно людей. На каждом – кроме элитного Административного Яруса, жители которого имеют возможность видеть местное солнце в положенное время. Но этот ярус особенный. Его основание – огромные бетонные плиты, опирающиеся на внешние «крепостные» стены и на построенные в самом начале существования города небоскребы. На этом ярусе есть всё – отличная инфраструктура, парк, хорошие дороги, роскошные здания… Говоря художественными эпитетами, АЯ – это богато украшенная тяжелая крышка гроба, в котором покоится еще живой сифилитик. Само собой, проходов с АЯ вниз немного, и на их охрану не поленились поставить по роте солдат и – ну надо же, расщедрились! – по автоматической турели на каждый проход. Стоило бы упомянуть и о цистернах с ипритом, но, право же, это такой пустяк…


Карне де рата! - Это очень вкусно! Ещё Сталоне этим баловался, и, кстати, тоже на нижнем ярусе.
А вообще-то, что здесь фантастического? Обычный боевик, обычное московское оружие, даже иприт! Следовало придумать хоть что-то неземное по названию. А то уж слишком банально... Не очень-то интересно, как вспарывают животы и дерутся. Надоело! Хочу про то, как космические корабли бороздят просторы галактики, как на загадочных планетах нашли невиданных зверей. Там всё покрыто густым слоем тайны, а в конце тайна должна получить научное объяснение. Где ты старая добрая фантастика! Хоть бы что-нибудь в этом роде! Али люди с пытливым умом перевелись? А этот чувак с накладным пенисом? Робот что ли?
Накой тайны! Никаких гипотез, всё модобой, старьё, гнильё и хлам!

Это тоже будет. Но позже. Невиданных зверей не обещаю.
А "чувак с накладным пенисом" (их там, кстати, четверо таких) - вид людей, пошедших по другому пути эволюции. Накладки, как нетрудно догадаться, - это маскировка. Остальные ответы, пожалуй записаны в тексте. Всё (почти) будет.

Не правил. Дописывал урывками и спросонья. Возможно, бред.

- Минута, - сказал Спарплатц, выводя меня из состояния лёгкой дрёмы. Почти всё освещение внутри бура было погашено, в полутьме вверху слабо светилась площадка, на которой восседал нерукай, да небольшое красное пятнышко – горящая трубка Рика. Справа, слева и снизу от меня послышалось клацанье затворов, я же просто щёлкнул предохранителем и негромко спросил:
- Ну, как всё прошло?
- Замечательно, - ответил Рик, гася трубку – красное пятнышко исчезло. – Я жив, меня не изранили, не изнасиловали и не покрыли фекалиями. Очень хорошая девушка. Рекомендую.
В темноте раздался смешок Строма, расположившегося, как и в прошлый раз, у бойницы. Я тоже улыбнулся – Рик всегда делился всем с друзьями.
- Знаешь, а ведь ты вполне мог составить конкуренцию тому Низшему, что оприходовал госпожу Бунцвич, - заметил Сокура.
- Ага, уверен, на Низшего она не гадила от удовольствия, - хохотнул Стром. Рик тихо ухмыльнулся.
За толстым корпусом машины раздалось несколько глухих взрывов.
- Не рано ли? – насторожился я.
Ответом мне послужило завывание дробильного аппарата, сверлящего снование Административного Яруса. Пять метров хорошего железобетона для творения сумрачного гения швейбов были плёвой преградой, всё равно, что лист картона.
- Ну, сейчас, - прошипел Стром. Послышался хруст битой керамики, и мы ощутили, как бур грузно принял горизонтальное положение. Стром рванул заслонку бойницы и осторожно высунул ствол малокалиберного пулемета:
- Никого. Спар, давай на улицу.
Я раскрыл бойницу на другой стороне, успев увидеть тонущие в тенях широкие лестницы, а затем аппарат с треском вылетел из парадного входа на освещенную свежими пожарами площадь. В отблесках пламени метались фигуры солдат с карабинами, по которым мы со Стромом тут же дали очередь.
- Э, наймиты, - неожиданно раздался хриплый голос. Вспыхнул свет. Спарплатц щёлкнул чем-то на панели управления и по-швейбски обиженно и громогласно заявил:
- Да!
- Тьфу, мать вашу, дай мне главного, чурка ты механизированная! – раздалось в ответ. Вздохнув, я приблизился к Спарплатцу:
- Нуармор на связи.
- Поможешь, сладенький? – искаженный помехами охрипший от ветра голос Жмакара звучал, тем не менее, по своему обыкновению, манерно-саркастично. – Тут небольшая заварушка, нас зажали на входе…
- Солдаты вас зажали? – изобразил я в голосе неприятное удивление. – Тоже мне, спецы! Как вы только стали лучшим наёмным синдикатом!?
- Не солдаты, красавчик. НОМАС здесь. Не подскажешь, что они тут забыли?
НОМАС. Спецслужба Гуадренского королевства, по умолчанию работающая на атлантов. Надо как-то выкрутиться, пока Жмакар не начал что-то подозревать.
- Это ветераны, - произнёс я. – Ветераны НОМАС, ставшие наёмниками. Предатели…
- Предатели или нет, но помощь нам бы не помешала. У них тут…
В панели что-то щёлкнуло, и настала тишина.
- Тоже мне «лучший синдикат», - проворчал Стром. – С человечьим спецназом справиться не могут.

- Изба горела и горела,
А конь скакал, скакал, скакал.
Стояли две нерусских бабы,
Не зная, что и предпринять.

Возможно, Сокура сказал это как-то иначе, но пришлась фраза как нельзя к месту. Отсмеявшись, я посерьезнел и задумался. Что-то тут было не так. НОМАС вряд ли бы заставил людей Жмакара просить подкрепления. У террористов есть магия, энергооружие, силовая броня наконец. Внезапно я поймал себя на мысли, что ни разу не видел бойцов гуадренского спецназа в действии, даже менталограмм. Так что с нашей стороны было, пожалуй, излишне опрометчиво судить Жмакара и его бойцов в некомпетентности.
- Подходим, - сказал Спарплатц. В ходовом иллюминаторе метались отблески пылающих дзотов у прохода внутрь города. В клубах дыма мелькнула и пропала искорёженная автоматическая турель.
- Что-то тут тихо… - начал было Стром, но его заглушил истошный крик Сокуры:
- ЛОЖИСЬ!
Инстинктивно мы бухнулись на дно бура, вжимаясь в металл, как можно дальше от слепящего гудения, разделяющего наш транспорт надвое своим желтоватым полотном. Двигатель смолк, ведущая часть машины проехала несколько метров и стала. Стало совсем тихо – только вдалеке еле слышно стучала стрельба, да потрескивал пожирающий здания огонь.
- Что это… - начал было Сокура и осёкся. Воздух перед нами исказился, потом резко потемнел. Я вскинул пистолет-пулемет и поймал в прицел появившуюся из воздуха поблёскивающую фигуру.
Это было похоже на человека. Слегка. Крупная безволосая голова, обтянутая серовато-белой кожей, со злобным презрением смотрящие на нас черныё без белков глаза навыкате, крошечные нос и безгубый рот не делали это красавцем в глазах людей. «Это» - потому что пол его было определить весьма затруднительно, так как на впалой груди отсутствовало хоть какое-то упоминание сосков, а на животе – пупка. Единственной одеждой на тощем теле были короткие чёрные шорты, обувь отсутствовала, позволяя нам разглядеть четырёхпалые ступни.
- Лемуриец, - сухо констатировал я и дал очередь. Визгливо прошипев что-то и выбросив ко мне худую длинную руку с четырьмя тонкими пальцами, серокожий всколыхнул перед собой воздух. Пули вяло стукнулись кто куда, мне стало нехорошо, в ушах зазвенело. Но это не помешало мне увидеть, как лемуриец поморщился, бессильно опустив отказавшую конечность. На губах у меня заиграла злая усмешка, и по глазам на сером лице я понял, что ему это очень не понравилось.
- Огонь!
Пять стволов дружно выплюнули металл в направлении тощей серой фигуры. Ни одна пуля не попала, но все они достигли своей цели – обнулили все энергии лемурийца для ментальных приёмов. Гуманоид растерялся, и это его подставило. Магазин у меня опустел, я скользнул вперед, на всякий случай послав вперед себя нож, который лемуриец отбил едва ли не рукой. Отвлёкшись на клинок, он пропустил мой удар в челюсть, в который я, помимо силы и массы вложил изрядную толику своего электричества. Лемуриец был выше меня на полголовы, этот удар должен был срубить его. Тем не менее, он устоял на ногах, хотя крошечный его подбородок потемнел и сморщился, будто обуглившись.
- С’гнаак ла-ва танг! – капризно вскрикнул он. Меня резко отбросило от него, будто хлестнув по груди стальной многохвостой плетью. С хрустом впечатавшись спиной в услужливо подвернувшуюся стену, я решил, что мне больно, и немного постонал по этому поводу, пока мозг не блокировал это неприятное ощущение. Долго мне лежать не пришлось – чья-то рука приподняла меня за грудки, и благодаря ей моя спина снова с хрустом воспользовалась стеной.
В поле моего зрения то и дело попадали тускло поблёскивающие линзы глухого белого шлема. Одетый в сияющую зачарованиями силовую броню человек одной рукой вдавливал меня в стену, а другой размеренно бил моё лицо, из-за чего в глазах у меня то и дело темнело. После пятого или шестого удара хватка вдруг ослабла. Линзы тупо уставились на обрубок бьющей руки, из которого хлестала алая кровь. Под шлемом свистнула полоса блестящего металла, и обезглавленное тело, выпустив меня и орошая струёй из шеи всё вокруг, с содроганиями рухнуло на землю. Я бы упал сверху, благо ноги почти не держали, но тонкие руки с чёрными пальчиками тут же заботливо подхватили меня и усадили рядом с чьим-то телом в чёрном балахоне.
- Маг, - устало пояснил Рик, садясь рядом. Спрятав свой однолезвийный клинок в ножны за спиной, он смочил из фляги кусок бинта и принялся вытирать мне лицо.
- Мы закончили? – спросил я и зашипел – разбитые губы обожгло.
- Тише. Да. – Рик разрезал прожжённый бронник и начал смазывать тянущиеся на моей груди и покрытые блестящей плёнкой глубокие борозды. – Как он тебя, однако…
- Чем?
- Какое-то антланское оружие. - Рик кивнул на отрубленную руку. – Наверное, перчатка с огненным проклятьем на цель. Хорошо, что он был разряжен, а то лицо у тебя было бы одним сплошным ожогом. А так – заживёт, и не заметишь.
- А где парни?
- Ищут Жмакара. НОМАС тут было около двадцати. Кто-то уже был мёртв, кого-то мы положили. Извини, я запоздал.
- Что-то я совсем потерял хватку, - вздохнул я. – Вы врагов бьёте, а я в это время по углам валяюсь…
Чёрная лапка резко закрыла мне рот. Оглянувшись по сторонам, Рик приблизил своё лицо и вперил в меня самый серьёзный взгляд, какой я когда-либо у него видел:
- Не смей так говорить, Арг. Лемуриец всех нас вогнал в ступор. Если бы ты не ослабил его, мы бы погибли.
Я шумно выдохнул в его ладонь, и деймнгуури убрал руку с моего лица, продолжая буравить меня взглядом.
- А где он? – спросил я, поднимаясь. Рик держал меня, пока не убедился, что я твёрдо стою на ногах.
- Стром разбил ему голову. Знаешь… зрелище весьма нелицеприятное. Я бы туда лишний раз не смотрел.
- Их-ха! – Жмакар подкрался незаметно, но виден был издалека. – Облегчили мы вам задачу, Нуармор? Три четверти сами положили, и наших треть легла…
- Что на остальных входах? – сурово спросил я. Жмакар радостно и немного укуренно улыбнулся:
- Космопорт наш. Административный комплекс наш. Да что там – весь АЯ наш!
- А где ваши люди? – спросил Рик. Жмакар пожал плечами:
- Грабят. Убивают. Насилуют. Потом будем ставить зенитки и делать прочие укрепления…
- Шеф! Гляньте, что Спафф откопал! – крикнул Стром, высовываясь из пулеметного люка гевальтьянской бронемашины. «Ну, Спарплатц, сказать нечего – молодец», - подумал я, влезая внутрь броневика.
- Что ж, парни, давайте его обкатаем. – Я сорвал аляповатый вычурный герб НОМАС с люка, под ним обнаружился старый знакомый – коричневый на белом угловатый гевальтьянский коловрат с четырьмя лучами. Рядом был и герб части – рукоять боевого молота, торчащая из кучи черепов. Каратели.
- Откуда он у НОМАС? Судя по серийному номеру ему тысяча лет, не меньше! – Сокура перегнулся через моё плечо, рассматривая рисунок на двери.
- Он на ходу, и он у нас, - отозвался Стром сверху. – И ещё на нём электромагнитный пулемет и плазмоорудие. Так что, думаю, можно забить на его происхождение.
- А как с топливом? – спросил Рик, взглянув на голографическую панель управления. – Угу, ещё на тысячу лет при таком темпе хватит.
Приоткрыв бойницу и высунув ствол ручного пулемёта, я настороженно оглядывал окрестности. Шикарные особняки, когда-то утопавшие в зелени, глядели на проезжую часть пустыми или пылающими глазницами разбитых окон. В одном месте перед узорчатыми воротами штабелем лежали обитатели одного из этих домов: над ними склонялись оборванные фигуры, в их руках в свете пожаров недобро блестел желтоватый металл. На другой улице дорогу нам с визгом перебежала босая девушка в ночной рубашке, за ней с громкой бранью мчалась орава головорезов. Погоня закончилась у нас на глазах, но, что было дальше, мы смотреть не стали.
- Толпа беснуется, - тихо произнес Сокура. – Везде одно и то же.
- Ну, не скажи, - отозвался Стром сверху. – Здесь хоть убитых не едят… А, нет, вон, едят… Ну, тут трупы не… Фу, вы же есть его потом будете, труполюбы чертовы! Ладно, признаю – везде одно и тоже…
- Люди выпускают зверя. Маятник Ян-до. Что раньше было мало – сейчас полным-полно, - заметил Спарплатц. Не думаю, что мы до конца его тогда поняли.
Улица вывела нас к храму – циклопическому сооружению, со стен которого на нас смотрели грубо вытесанные в сером камне свирепые и беспощадные лица человеческих богов. Серый камень в храме использовали неспроста, это был тонкий намёк – мёртвые боги, вытесанные из камня-вампира, вытягивали жизненные силы из молящихся в тщетной попытке оживить самих себя. Сколько исступленных истощенных прихожан, ломая исхудавшие руки перед истуканами, отдавало последние крохи своей энергетики в тщетной молитве. Сколько крови пролилось на жертвеннике – животной, человечьей и, кто знает, быть может, эти камни знали и вкус крови нелюдей. Тщетно! Камень остался камнем, и боги не пришли к своей пастве, когда паства в них нуждалась. Если бы жертвы прекратились – о, тогда их гнев, быть может, сжег в прах этот город вместе со всеми его «грешниками» и «праведниками» без разбору…
- Тормозни, - сказал я, спрыгивая на пластиковое (ну надо же!) покрытие площади перед храмом. Вслед за мной вылез Рик, который без слов понял мои намерения и всецело их поддерживал. Поняли меня и остальные – Стром насупился и бдительно поводил во все стороны пулемётом, а Сокура держал под прицелом плазмоорудия дальние подступы.
Пройдя внутрь храма, я практически увидел невесомую дымку, свивающуюся в вышине гигантским столбом тусклого, ничего не освещающего света. Стены были покрыты рунами и сценами давнего и неправдивого величия богов человека. В центре храма, слегка покосившись, стояла прозрачная небольшая пирамида – алтарь, приёмник человеческих страстей. Возле него в неестественных позах и разодранном облачении лежало несколько жрецов; кровь из их ран заполняла причудливый лабиринт ложбинок на каменном полу храма.
- Уже обнесли, - констатировал Рик, оглядываясь. – Тем лучше. Никто не помешает.
- Кроме, пожалуй, них, - заметил я. Тени сгущались и колыхались, слышался знакомый скрипучий стон.
- Когда это Низшие нам мешали? – ухмыльнулся деймнгуури подтаскивая труп жреца к алтарю и садясь на него. Я последовал его примеру, и мы возложили руки на пирамиду, в которой всколыхнулось синеватое пламя нейтрального эфира. Глядя прямо в глаза Рика, я начал на РекВеде:
- Когда с Пустых земель идёт Буря Теней…
- На Стене загораются лиловые огни… - подхватил деймнгуури. По помещению прошелся мощный порыв шепчущего ветра.
- Вечные Стражи бдят сквозь века…
- Храня свет Источника в своих душах…
Мы импровизировали. Только прочитав что-то длинное и таинственное на древнем живом языке, можно было в полной мере воспользоваться наследием атлантов. Для подстраховки – ЭТО каждый из нас мог проделать в любом месте. Просто в храме не было окон, и была пирамида астральной связи. Здесь было удобнее всего.
- Стена стоит от начала и до конца…
- Отделяя свет от тьмы...
- В вечном противостоянии…
- Рождая серую пыль…
Мигнув, пламя стало фиолетовым. Контакт был установлен. Тьме это не понравилось – вокруг раздались возмущённые всхлипывающие вопли.
- Я Источник, я Г’Халерн-кшай…
- Я Ф-а-Кшай, я КХарсен-кшай…
- Я Ян-до-кшай, я Ильмэйн-кшай…
Тьма заорала дико, дурно, истошно.
- Кто за нас?
- Они за нас.
Тела под нами подозрительно зашевелились.
- Кто идёт?
- Они идут!
Порыв липкого ветра едва не прервал речь. Тела под нами глухо застонали.
- Кто здесь?!
- Они здесь!!!
- О, Ф-а! – крикнули мы разом. В следующее мгновение нас с рёвом опрокинули воскресшие жрецы, источающие ощутимый трупный душок. Мы упали прямо в объятия торжествующе визжащей тьмы, я зажал пальцами нос, зажмурил глаза и крепко стиснул губы, дыша только через кожу, чтобы Низшие не вторглись в мои нервные токи через слизистые оболочки (за уши бояться особо не приходилось – волоски обдали бы незваных гостей ударами тока, и твари это понимали). Меня обволакивала лихорадочно-тёплая влажная чернота, тщась проникнуть в саму мою суть и заполнить её собой. Внезапно крик Низших достиг апофеоза, перейдя в неслышимые даже для бри частоты. Моё лицо обдало слепящим светом, затем он чуть угас, и я открыл глаза.
В свете лилового пламени, с рёвом рвущегося из осколков пирамиды двигалась сутулая мощная фигура. Свет вовсю плясал на покрытых пульсирующими прожилками металлических пластинах Первой Брони, на кольчатом, похожем на застывший всполох сумасшедшего белого пламени лезвии Делителя. Легендарный меч-топор, одним движением рассекающий надвое галактики, покоился сейчас где-то в районе пояса – ведь Ф-а был не совсем гуманоид, и гуманоидные определения пропорций тела ему не вполне подходили. В жестких костлявых пальцах Кшай Борьбы сжимал обычный фонарь, пучок света которого безвозвратно испарял не слишком довольную таким исходом тьму. Когтистые «ноги» с двумя парами коленей несли его тело со скоростью и неизбежностью молнии. Низшие были в ужасе. Я был в благоговении. Рику было пофиг – он стоял и ухмылялся.
Покончив с последним тёмным пятном, Кшай пробулькал нам короткую фразу. Мы приблизились, глядя на его лицо, если можно назвать лицом горящие из-под шлема желтые огоньки глаз и торчащие из респираторной маски пучки кожистых отростков – дыхательную трахею. Приложив длинные суставчатые пальцы к пульсирующей на металлическом нагруднике бордовой жиле, Ф-а протянул нам несколько вещиц. Взглянув на них, я не поверил своим глазам.
- Вуоррен, - спокойно заметил Рик, остановившись рядом.
«Генераторы удачи» были не слишком велики – размером с кулак – и напоминали мятую морскую раковину, переливаясь при этом неярким радужным блеском. Вуоррен, наследие первых рас Коалиции, простое и гениальное, не повторённое и не превзойдённое до сих пор. Во время кампании на Саакашье люди платили за них по триста тысяч королевских золотых алоф, девять тонн золота – а за три тысячи уже можно было бы скупить половину Ареала Обитания Человека. Если бы такого богача не убили раньше, что является более вероятным исходом. Вуоррен не приносил удачи в азартных играх и вряд ли спас бы своего обладателя от ссоры с женой – но зато он позволял спокойно гулять под шквальным огнём ракетных залповых установок по полю с атомными минами, или пробежать через идущее в атаку вражеское войско и выйти в его тыл разве что с подбитым глазом – и то, от неудачной попытки почесать нос. Одна такая прелесть осталась в моей силовой броне, которую я не смог взять в целях конспирации; эта штучка берегла меня и от нерукайских пуль, и от когтистых лап «фей», порой смягчала чудовищнейшие воздействия, вроде взрыва магического артефакта или средненькой ядерной боеголовки…
- Бульк! – красноречиво заметил Ф-а, отдал нам честь и направился в сторону бушующего фиолетового пламени. Оттуда выглянул хмурый Ильмэйн, проворчал: «Ловко, Нур, ловко», злобно замахнулся на Рика и исчез. Вслед за ним исчез и Ф-а, однако тут же появилось хитрое лицо Ян-до. Кшай Веселья прислушивался к этому миру, воображая, что они могут дать друг другу. Вероятно, дело опять кончилось бы огромным цирком шапито посреди горящего поля наркотической травы, но тут неожиданно Ян-до за ухо схватила появившаяся из пламени чёрная лапка, заставив его голову с ойканьем исчезнуть, а затем пламя угасло до размера лампадки, погрузив храм в самую обычную и ничуть не агрессивно настроенную полутьму.
- И чего он на тебя так взъелся? – пробормотал я, протягивая один из Вуорренов Рику.
- Не знаю! – пожав плечами Рик, направляясь к выходу. – Пошли отсюда. Пока есть возможность, я хочу быть под открытым небом.
О, да. Я тоже…
… На площади перед храмом творилось весьма необычное действо – множество бойцов Жмакара с весёлым гомоном гоняли ногами по мягкому покрытию разноцветные латексные фаллоимитаторы.
- Куда вы пропали, голубки? Небось, заперлись в храме и страстно обжимались на алтаре, а, развратники? – Жмакар был навеселе – в руках у него был небольшой стеклянный прибор, выпускающий сизоватую дымку с характерным запахом.
- А что они делают? – спросил я, указывая на его людей.
- Х…и пинают, - просто ответил главарь, затягиваясь и кашляя. – Присоединитесь?
Предложение было весьма заманчивым (серьезно). Но я помнил о задании:
- В другой раз. Что нового?
- Мы перебили посланный сигнал из космопорта коммунякам. Кое-что ушло, но раньше оговорённых сроков они не появятся.
- Где отражены сроки? В мэрии?
- Где ж ещё? – удивился Жмакар, пиная валяющийся рядом синий фаллоимитатор. – Эка тут этого добра. Со всего города свозят.
- Зачем? – полюбопытствовал я.
- Дак на костёр-от! – прогудел появившийся рядом с Жмакаром «компаньон», выговаривая слова с характерным акцентом океанических миров. – Скалдырников энтих, да Дагону-батюшке, царю морскому на потакание.
- А где же тут море? – флегматично удивился Рик.
- Экий ты неразумный, черноносина! – ухмыльнулся гигант. – Да рази ж Дагон жаба, али рыба бессловесная, не может из морской пучины выйти? Дак он же в душах и сердцах наших… Э-эх, не понять тебе, дитя нелюди, нет-от души у тебя!
- Р-разговорчики! – рявкнул Стром, красноречиво поведя стволом пулемета. Рядом с ним из люка высунулось встревоженное лицо Сокуры. Изображая безразличие, Рик легонько толкнул меня плечом и показал глазами: мол, гляди, сейчас начнется.
- Изорий, милый, пойди в храм и приготовь всё к обряду, - тихо и серьезно произнес Жмакар. Гигант направился к массивным дверям, Рик закурил, и «началось».
- Там, где я рос, поклонялись Наб-Шуггукк, - всё так же проникновенно и тихо, с лёгкими искрам истеричного фанатизма в голосе заговорил глава террористов, опустив очи долу. Названное имя божества сказало немногое – ещё один разъевшийся на жертвах и человеческих страстях Низший, которому приносят жертвы и молятся не за помощь, а чтобы он не разгневался. – Мои родители, да и я сам, были не слишком усердными прихожанами – жертвы и посещение храма стоили денег, плюс налоги, а отец не просыхал. Ещё у меня был брат, лет одиннадцать, похож на вас, Нуармор, как две капли воды. Весёлый он был и добрый, только пугливый, темноты боялся. Мы думали, просто так, а он… - Жмакар вздрогнул, но овладел собой и продолжал: - Отец перед новогодней молитвой исчез и забрал все деньги. Мать сказала, чтобы мы сидели дома, нам не на что было купить жертву. Брат плакал, он перед каждым праздником теней боялся, говорил, что на него оттуда кто-то смотрит. Матери это надоела, и она заорала: «Да ты можешь заткнуться, демоны тебя побери?», нам в тот вечер обоим перепало, ну мне-то ни за что, просто под руку попался. Пошли мы спать по своим комнатам, ночью слышу – он ко мне лезет, шепчет что-то про чудищ под кроватью. А я злой, голодный, обматерил его – в общем пошел в его комнату, кинул на кровать, и ещё надавал по шее, чтобы не ныл. Только вышел – слышу: орёт. Захожу к нему – а его уже наполовину под кровать утащило. Я, значит, стою столбом, ничего понять не могу, брат орёт, его под кровать тащит… - монолог прервался судорожным всхлипом, по трясущемуся лицу Жмакара обильно текли слёзы. – Брат орёт, кровь из-под ногтей хлещет, он за пол цепляется, плачет… а я столбом стою… а его под кровать тащит…
Жмакар зарыдал, и мне пришлось влепить ему увесистую затрещину.
- Глаза… даже глаза его орали от страха… Он под кровать ушел, я стою, а оттуда крик – и тишина. Я иду к матери, а она вены взрезала на домашнем алтаре, даже свечу зажгла, только платье на ней загорелось… от дома головёшки не осталось.
Я хмыкнул – история была вполне обычна для людей, повёрнутых на почитании кумиров-паразитов. Рик молчал, задумчиво пуская синеватые колечки дыма. Жмакара отпустило, и он направился в храм. Когда двери за ним сомкнулись, из люка броневика высунулась голова Сокуры и произнесла:
- К чему он это сейчас рассказал?
- Не знаю, - пожал я плечами. – Может, это был упрёк нам. Как агитаторам действующих культов. Как атлантам.
- А-а, - протянул Сокура. Тут из храма донесся воистину инфернальный вопль, его двери распахнулись, выпустив из себя лавину несвежих экскрементов, в которой барахтались Жмакар и Изорий. Остальные люди с ужасом воззрились на них и ринулись прочь с площади. Из храма высунулась огромная уродливая рыбья голова, исторгшая из себя вторую волну нечистот.
- Божья благодать по-человечьи, - ухмыльнулся Стром. – Может, уедем уже отсюда, а, шеф?
- Давай в броню, - сказал я. – Разговор есть.
Внутри броневика я продемонстрировал Вуоррен остальным. Спарплатц тут же устроил одну из «раковин» в своей амуниции, так, чтобы генератор держался крепко и был незаметен.
- Так вот вы чем там занимались, - ухмыльнулся Стром, следуя примеру нерукая. – Я-то грешным делом подумал, что вы сперли из квартиры пастилу и втихомолку от остальных… Ваня? - Он замолчал, глядя на Сокуру, который вытащил из своего рюкзака увесистый свёрток с пастилой.
- Как знал, - смущённо улыбнулся он. Под общие одобрительные возгласы пастила была поглощена, а затем было решено заняться делом вместо созерцания груды горящих фаллоимитаторов и корчащихся на них «хозяев жизни»…
Потянулись дни ожидания. По сравнению с тем, что нас ждало впереди, мелочи, вроде лезущих из глубин города Изменённых, обустройства зенитных батарей или находки очередного спрятавшегося толстосума слились в серую будничную кашу. Мы пропадали кто где. Спарплатц проверял наше и не наше снаряжение, тщательно отбирая только лучшее для нашей группы. Стром и Сокура разъезжали по батареям, хрипло, до одури споря с пулеметчиками и артиллеристами. Я и Рик садились в прогулочный гравилёт, найденный в одной из вилл, поднимались в небо и придирчиво осматривали неровную плоскость усеченной серой пирамиды в тысячу этажей, силясь уподобиться в мыслях противнику и понять, какая деталь может выдать нас раньше времени. Потом мы все вместе собирались в мэрии, где расположился штаб. Сгорбленный, с серым лицом и красными воспалёнными глазами, Жмакар вновь и вновь склонялся к карте, отрабатывая с нами всевозможные варианты развития битвы, утверждая и переутверждая расположение складов, засад, лазаретов, пути поставки боеприпасов и контратак.
Когда люди выдыхались, а Жмакара валил с ног недосып, мы с Риком шли на крышу какого-нибудь особняка, где были только солнце, греющее даже сквозь туманную дымку, и ветер, трепавший тёмно-рыжие пряди моего друга, садились на край, свесив ноги, и, прижавшись друг к другу, созерцали раскинувшуюся вокруг города болотистую сине-зелёную равнину. Временами кто-то из нас говорил негромко, отмечая особенности маршрута на подходах к городу с той или другой стороны, но порой мы просто вспоминали детство и делились планами на будущее. В эти минуты мы прижимались друг к другу ещё теснее, и слова становились не нужны. Рик смотрел вдаль, силясь проникнуть за размытый горизонт, и я ясно читал в глазах друга зов странствий. Но затем взгляд его становился внимательным и тёплым – деймнгуури знал, что меня всё ещё беспокоит желание покойной Бунцвич отправить его на тот свет. Осматривая его, я будто вновь видел силуэт его головы в широкополой шляпе, круглое светло-коричневое лицо, угольно-черный нос, огромные карие глаза. Рик в свою очередь неотрывно смотрел на меня. Грусть покинула его взгляд, на губах играла слабая улыбка, как у смертельно больного, который уже смирился со своей участью – как бы странно это сравнение ни звучало из уст гражданина Коалиции…
Вдруг деймнгуури бросается на меня, и мгновение спустя мы в обнимку катаемся по плоской крыше. Нож сверкает, со звяканьем падая недалеко от нас, шляпа летит следом, обнажая темно-рыжую шевелюру. Никто не одерживает верх в этой игре – мы останавливаемся, лежа на боку и со счастливым, почти детским смехом глядя друг другу в глаза. Подперев рукой голову, Рик ловко набивает свободными пальцами трубку, щелкает огнивом и затягивается, пуская синеватый дым. Помню, сколько мороки стоило достать последний кисет деймнгурийских травяных смесей. Тогда Рик чуть не задохнулся – регулярное курение специальных трав помогает некоторым самцам деймнгуури жить вне родной биосферы, это плата за естественную защиту от видовых генетических недугов, вроде инеевого бешенства, которые медицина Коалиции по какой-то причине излечила не до конца.
- Вечереет, - выдохнул он вместе со словами очередное колечко дыма. Горизонт бурел, поддергиваясь пыльной дымкой, местное маленькое светило клонилось к закату, и в его косых лучах притихший Административный Ярус казался мертвым негуманоидом с множеством пустых глазниц – окон.
- Ты идёшь к ней? – спросил я, подтягивая нож и шляпу.
- Да, пожалуй, - кивнул деймнгуури. – Если повезёт, я вытащу её отсюда.
- Ты говорил с ней об этом? – это прозвучало достаточно тревожно.
- Нет, конечно, нет. Я о другом… Как думаешь, Бунцвич будет ревновать?
- Не исключено. – По крыше прошелся невесть откуда взявшийся стылый ветер, бросивший нам в лицо колючей едкой пылью. Рик чихнул и неторопливо поднялся на ноги. Я проводил взглядом его фигуру, направляющуюся в сторону сада, затем вздохнул и поплёлся в мэрию, где нас дожидались остальные члены группы.
- А где наш Зоркий Глаз? – произнес Стром, увидев меня. Он сидел за столом и, щурясь, правил прицел на ручном пулемёте. Мой вздох послужил ему ответом.
- Понятно, - хмыкнул блондин, с лязгом вскрыв ствольную коробку. – Эта рыжая девчонка зацепила нашего Рикки-Скалу, как молодое деревцо. Что он надумал?
- Если повезёт, он вытащит её отсюда.
- И ты его поддерживаешь? – Из вскрытого ящика высунулся сонный, помятый Сокура. – Позволишь ему рискнуть миссией ради девчонки?
- И не такое проворачивали, - рассеянно ответил я, ища глазами Спарплатца. Нерукай нашелся за ящиком Сокуры. Он механическими движениями чесал живот отра, и во взгляде этих двоих читалась взаимная жажда крови. В нос мне ударил коктейль из машинной смазки, мертвечины и пыли. Рядом лежали элементы необычного самодельного снаряжения, предназначенного для нашего соискателя, которого удалось выдать за боевую дрессированную капибару.
- Чхе, - презрительно, как мне показалось, выразился отр и требовательно потянулся, давая мне возможность в полной мере оценить его лоснящийся мех - питание человечиной явно пошло на пользу негуманоиду.
- Парни, как думаете, мы не надорвёмся? - донесся из коробки глухой голос Сокуры.
- О чём ты? - Возле своей лежанки я обнаружил сухарь и банку консервированного мяса. Ну хоть какая-то еда, происхождение которой мне почти досконально известно.
- Ну, как же… Ведь за эти полгода почти ничего не случилось. Значит…
- …в конце будет эпично. - Мясо было достаточно мягким и сочным, и я быстро опустошил банку. - Не первый выход, Ооен. Пора бы привыкнуть.
День был долгим и энергичным, даже бри не могут работать непрерывно больше недели. В среднем.
Сон, сон, сон…
А сон, как назло не шёл. Задержался, сволочь, на пороге сознания и дразнился оттуда длинным раздвоенным языком. Чтобы приманить его воспаленной корой усталого мозга, я прошелся ещё раз по всем планам, произвел несколько микроразвитий будущего и получил несколько озарений.
- Гриб… Подсознание… Нбунч… - вырвалось у меня спросонья.
- Я тоже об этом думал, - сонно откликнулся Стром, устраиваясь в куче тряпок на своей лежанке. - Надеюсь, Гриб не заставит Нбунча отпереть грибных агитаторов.
- Не заставит, - произнёс Спарплатц. На нём не сказался трудный день - даже спустя столько лет для меня остаётся загадкой, спит ли он из биологических потребностей или из солидарности с нами.
- Ну, если ты так считаешь… - без тени иронии произнёс Стром и отключился. Со стороны ящика не доносилось ни звука. Последнее моей осознанной мыслью было, что Гриб вряд ли добился того, что хотел, впуская нас в Бтунд-Ургенч…
Через некоторое время я почувствовал знакомое движение в помещении, и, тесно прижавшись ко мне, рядом со мной улеглось что-то живое и теплое - температура тела и мерный перестук сердца чувствовались мной даже сквозь свою и его одежду. На всякий случай я приоткрыл глаза, хотя был уверен, что увижу Рика, свернувшегося рядом со мной калачиком. В руке деймнгуури держал нож - привычка странника, бывавшего в диких и опасных местах. Его присутствие успокоило меня не меньше, чем видимое отсутствие отра, а с умиротворением пришел и сон…
Так прошло четыре дня.

Прям чешу в затылке, шаманство вырвиглазное с буквами.

В каком смысле?

Какое громкое молчание...

Здравствуйте, Нур.
Было немного времени и прочел первый и второй большой пост.
По ним. Понял что это агенты (разведчики-диверсанты?) идут по следу кого-то.. Террориста?
И эта миссия для них важнапо направлению какой другой важной цели, более глобальной?
Не совсем понял мир, а точнее место действия? ( огромной город и они в трущобах сидят в нижнем ярусе?)
По персонажам тоже много вопросов, но думаю это позже станет более понятно.
В целом пока такие мысли. Чуть позже будет время - почитаемс дальше.

Всё так. Спрашивайте - отвечу. Нравится -читайте. Лёгкое удовольствие.

Значит я все правило понял. это хорошо. Читаемс дальше

Я не критик, потому хотел бы спросить про моменты, которые лично мне не понятны в Вашем повествовании. Если Вы не против конечно.


По Вашему следующему посту.
Коллективно генерируя ненависть и злобу ежедневно, ежечасно, ежесекундно, местные неосознанно ухитрись создать устойчивый канал, связывающий нашу Серую плоскость с Пустотой.

Поясните, пожалуйста, не понятно кто они эти тени и что такое в сущности происходит? Это призраки? ушли в бетон? Разумные ли или действуют по каким-то принципам?
Тоже не совсем понял, что за Серая плоскость и Пустота? Что под ними имеется ввиду?


-
Жмакар, конечно, неплохо описан, мерзота еще та) это хорошо получилось показать. И потом интересно он преобразился в конце из ничтожного нарколыги в дельца.
-
Не совсем ясно, как эта наползающая штука завладела(или что случилось?) Жмакаром и ко.. Почитаем дальше, может станет более понятно или чуть поясните плз.
-
В целом, остается много вопросом по миру... ибо очень немало незнакомых терминов, смыслов и понятий, организаций и государств-объединений, но я так полагаю по всем им в процессе повествования будет дано разъяснение или оно так и останется за кадром?

По поводу Низших - это, так сказать, некая полупризрачная форма жизни. Точнее, форма жизни, не вполне перешедшая из своего мира в Серую плоскость - ту часть Вселенной, где находимся и мы с вами. Вроде параллельного измерения, но не другая вселенная, а часть этой - как два коридора в лабиринте, разделённые стеной: можно попасть в другой коридор, пройдя какую-то часть лабиринта или сломав стену. Но в отношении Пустоты это не рекомендуется - это своего рода ад в местной космологии. А Низшие - это конгломерат грешников, плюс Первые Демоны, сотворённые кое-кем ущербным давным-давно.

Низшие так и не овладели Жмакаром. Крыса помешала. Но они сильно подпортили им нервы своей энергетикой. Дальше будет ещё.

Кое-что останется за кадром. Если вамм и вправду стало интересно, почитайте два моих предыдущих рассказа. Хотя... может, дальнейшие посты и будут содержать для вас необходимые обьяснения.

Только закончил. Правил невнимательно. Возможно, бедные изобразительные средства.

Утро пятого дня ознаменовалось огромной металлической тучей, нависшей над плоскими крышами Административного Яруса. Конечно, мы предвидели нечто подобное, однако в тот момент, когда я, свалившись спросонья с лежанки от резкого воя сирены, взглянул из окна на небо, в мой разум уверенной походкой вошло сомнение в мощи нашей обороны.
- Это не сядет, - заметил Рик, не отрываясь от бинокля. – На город садить такую махину опасно, а ближайшая подходящая площадка слишком далеко.
-Это не мешает подтянуть им резервы с боков, - заметил я. Рядом затрещал полевой человеческий телефон – мы специально игнорировали радиосвязь, чтобы коммунисты не всполошились раньше времени. Я поднял трубку и услышал хмурый голос Жмакара:
- Нуармор, спутники наблюдения сообщили о наличии у противника трёх главных кораблей. Один из них над нами… - Жмакар запнулся, а когда заговорил снова, его голос выражал растерянность. - Я забыл… Мы такое отрабатывали?
- Нет, - устало произнёс я. – Значит так, пока мы едем в штаб, пусть действуют по директиве два-три-два.
- Понял, сейчас передам командирам орудий. Отбой.
Бросив трубку на аппарат, я принялся надевать снаряжение. Наш план был прост: коммунисты вряд ли планировали бомбить город, а значит, на чрезвычайный случай у них был только десант – почти небронированная пехота и лёгкая бронетехника, переброшенные малыми кораблями или спущенные на парашютах – экономика Демократической Империи Пролетариата не способствовала техническим изыскам, принцип «дёшево и сердито» был про них.
- Морон! – выругался Рик, шаря вокруг себя. – Арг, ты не видел мой кисет? И трубку?
- Нет, - я наклонился, оглядывая пол. – Вчера он был с тобой?
- Не помню… - прошептал Рик. – Погоди… Она… Надо разыскать её…
- Маркитантку?
- Угу. – Рик побледнел, дыхание стало хриплым, на лбу выступила испарина. Я бросился к нему, рванул ворот взмокшей от пота рубахи и вцепился ладонью в кожу на грудной клетке. Едва другая моя рука оказалась между лопаток Рика, деймнгуури затрясло мелкой дрожью, и он закашлялся. Постепенно бледность сошла с его лица, и я убрал ладони, обнажив багровые отпечатки.
- Спасибо… - прошептал друг. Мы надели остатки амуниции, залезли в броневик, где нас поджидали остальные, и машина двинулась в сторону мэрии.
- Спар, ты в штаб, остальные – ловим рыжую, - отрывисто приказал я. Парни не возражали. Над нами раздался низкий гул, и днище главного корабля исчезло в рое отделяющегося десанта. Машина остановилась у мэрии, и я тут же рванул к группе бойцов.
- Где маркитантка? – как можно более спокойно спросил я. Взглянув на меня, здоровенные громилы, увешанные оружием, отпрянули с воплями ужаса.
- Что такое? – Из кое-как заделанного входа в мэрию высунулась встрёпанная голова Жмакара. – А, Нуармор, это вы…
- Где маркитантка?! – Мне стоило всё больших усилий сдерживать себя. Жмакар ухмыльнулся.
- Сейчас не лучшее время для сцен ревности, - развязно ухмыльнулся человек, но, увидев мой взгляд, сменил тон. - Она на пятой батарее.
Внезапно вокруг разом застучали десятки крупнокалиберных пулемётов – десант коммунистов был в сотне метров от Административного Яруса. В небо с рёвом устремились дымящие ракеты и там вспухли огненными шарами. Рядом с лязгом рухнула лёгкая машина пехоты с излохмаченными стропами и покорёженными корпусом. К ней с улюлюканьем со всех ног помчались бойцы Жмакара. Досадливо поморщившись, я влез на место пилота в нашем броневике – к гевальтьянской технике мне было не привыкать.
Теперь грохотало отовсюду – весь ярус ощетинился зенитными батареями, не давая коммунистам ни малейшего шанса на приземление. Впрочем, они довольно быстро смирились с возможностью повреждений города, и вниз, с днища главного корабля посыпались бомбы. Не представляю, что почувствовали десантники, когда по ним в довершении к огню снизу стали лупить сверху. Хотя, это наверняка были ребята вроде тех, что на Ростикайсе боролись с гевальтьянскими мехами голой шашкой верхом на скакуне…
Бетонное основание Яруса содрогалось, кругом вспыхивали огненные удары, Стром отчаянно бил по небу из пулемёта, нечленораздельно и нецензурно выражаясь, когда я влетал в стену какого-то дома, и ему на голову и за шиворот сыпались камни и бетонная крошка. Временами я оглядывался на ушедшего в себя Рика, который никак не реагировал на происходящее вокруг. Где-то кувыркался на ухабах Сокура, не отрываясь, впрочем, от плазмоорудия, а коммунисты всё падали и падали.
Подъезжая к пятой батарее, я увидел жирный столб чёрного дыма, и тотчас же с дороги в сторону мелькнула тень. Рыкнув, я резко развернул машину и спрыгнул на хрустящую бетонную крошку, за мной последовал Рик. Стром и Сокура остались при машине, а мы углубились в лабиринт улочек торгового района, стоящего на самом краю плиты АЯ…
Она не смотрела ни назад, ни наверх – только вперёд, в туманную болотистую даль. Сухой прохладный ветер трепал её рыжие кудряшки, а в правой руке был зажат кисет с торчащим из него мундштуком. Услышав наши шаги, она обернулась. На лице её играла улыбка, но из глаз текли слёзы – по-видимому, у неё была истерика.
- Милая, - осторожно произнёс Рик, шагнув вперёд, - отдай мне это… Пожалуйста…
В ответ девушка расхохоталась и подняла руку с кисетом.
- Тебе нельзя курить, любимый. – Я слышал её голос раньше, и не узнал теперь – дрожащий, сухой, надтреснутый… И эти интонации…
- Милая…
- Ты меня не любишь?!
- Что?! С чего ты…
- Куда ты ушёл той ночью?!
Рик замялся, затем произнёс твёрдо:
- Я должен был находиться при отряде.
- О, не-ет, - улыбка девушки стала безумной. – Ты пошёл к этому мальчишке! – она обвиняющее указала на меня. – Я видела, как вы обнимаетесь, пока меня нет…
- Милая, послушай…
- Милая!? МИЛАЯ?! Ты даже имени моего не помнишь!!!
- Потому что ты не представила себя, Гларе, - произнёс я.
Нет, я не был уверен в своей правоте, однако результат оказался вполне предсказуемым.
- Что… Ты… Да. Как. Ты. Смеешь! – прошипела она, попытавшись испепелить меня взглядом… и ойкнула.
- Арг, - прошептал Рик потрясённо.
Ярость, которой долго не давали выхода, теперь переполняла меня ледяным спокойствием. Себя со стороны в такие минуты я никогда не наблюдал, да мне было и неинтересно – главное, ЭТО действовало… Думаю, я выглядел эффективным.
- Дай сюда.
Девушка сжалась, от её самонадеянности и чувства превосходства не осталось и следа. Она уже без улыбки взглянула на Рика и вдруг, резко захохотав, швырнула кисет вниз.
- Арг! – этот отчаянный крик настиг меня в полёте. Склон городской стены был достаточно пологим, и, поймав кисет, я покатился вниз, почти не чувствуя боли от ушибов, лязгая амуницией и считая расстояние. Обострившийся рассудок подсказал мне, что скоро в стене будет вопиющее нарушение безопасности – вентиляционный люк как раз мне по размеру. Кшай были со мной, а люк – выбит. Ухватившись за его край, я забросил свое тело в шахту, проверил сохранность снаряжения (умница Спарплатц – ни один патрон не пропал, ни один ремень не надорвался) и резво пополз к выходу внутрь города.
Гриб добился своего. Не мытьём, так катаньем. Едва я выбрался в коридоры, как тут же наткнулся на группу СЯвок с торчащими из головы розовыми пупырчатыми «кустиками». И тут же пожалел, что мы не удосужились заставить людей Жмакара обобрать трупы – руки Стражей держали в руках автоматы и винтовки. Однако СЯвки не обратили на меня ни малейшего внимания, а на груди завибрировал карман разгрузки с Вуоррен внутри. Один из СЯвок дёрнулся в мою сторону и растянулся на полу – видимо, опасность всё-таки была, и меня спасала только «счастливая ракушка». Остальные флегматично направлялись к одному из проходов на АЯ. Допускать этого было нельзя, и я рванул через лабиринт перегородок, обходя жертв Возбудителя Коммунизма.
Наверху глухо ухнуло, с гнетущего серого потолка сыпануло бетонной крошкой. Выход на поверхность был недалеко, и возле него уже толпились заражённые СЯвки, готовясь выбраться на свежий воздух. Навстречу своим идейным подражателям.
- Ну, нет, - прошипел я, швыряя гранату. Чёрное яйцо влетело в толпу и с грохотом разметало её алым фейерверком. Наверху послышались крики, и в проходе появились силуэты с торчащими из них длинными стволами винтовок.
Коммунисты.
Т’оу’й.
Люди в зёленых гимнастёрках с бурыми повязками на руках настороженно оглядывали петляющий коридор. Я предусмотрительно спрятался и приготовил новую гранату – нельзя было позволить им вдохнуть споры. Сверху прогрохотал пулемет, и солдаты повалились на пол. Льющийся из прохода свет слегка потускнел, город опять тряхнуло. Осторожно выглянув, я увидел Строма с пулемётом в руках. Он настороженно водил стволом, глаза на опалённом покрасневшем лице сощурились и стали похожи на смотровые щели силового шлема.
- Где тебя носило? – хрипло произнёс он. Я осторожно выбрался из укрытия и приблизился к нему:
- Что на АЯ?
- Коммуняки! – рявкнул он, хватая меня своей огромной (для тела подростка) лапой и увлекая за собой. – АЯ горит. Батареи раздолбаны в дерьмо, весь план в заднице! – Он остановился и, тяжело дыша, повернул меня к себе. – Ты понимаешь, Арг?! Нас кто-то слил! Слил вчистую!
- Что?
- Манекены они спускали на нас! – окончательно рассвирепел бри, на лобике гигантскими горными грядами вздулись морщины. Стром с рычаньем содрал так некстати отмирающий эпителий, и передом мной стоял теперь белокожий розовощёкий отрок, чьё личико было искажено недетской яростью. – Сверху кукол на парашютах и корпуса от техники, а сами с боков залетели…
- Залетели? – переспросил я. Ответом мне послужил низкий гул транспортных челноков и…
Шутка, достойная Ян-до.
Моторные самолёты заполонили воздух межу городом и кораблём. Басовито гудели крупные четырёхмоторные бомбардировщики, пузатые, грузные, неповоротливые. Подобно москитам в тихой ночи пели истребители. Между ними зловещими тенями мелькали полицейские и армейские гравилеты и геликоптеры – остатки воздушного флота планеты, захваченные Жмакаром. Ярус содрогался теперь непрерывно – от выстрелов оставшихся батарей, от бомб и сбитых летунов, то и дело с пылающими двигателями и воем прорезающих воздух в крутом пике и с грохотом обрубающих дворцы городской верхушки. Я и Стром бежали сквозь этот хаос огня и металла, падали, пускали две-три короткие очереди в обративших на нас внимание и прицелы солдат Демократической Империи Пролетариата, ползли к следующему укрытию и вновь бежали. Вокруг нас сражались наёмники Жмакара, террористы, дельцы до мозга костей, готовые за солидную сумму применять свои смертоносные умения против кого угодно. Сражались с костлявыми выцветшими подростками и их горящим на глуповатых щербатых лицах фанатизмом, против крепких, мозолистых людей постарше с въевшимся в их лица желанием «всё переделить». Огромная идеологическая машина с лозунгами, простыми и понятными каждому на уровне коллективно-бессознательного, сошлась сейчас с кучкой индивидуалистов, подобных стаду своевольных животных, которые могут и хотят идти в одном направлении лишь тогда, когда видят перед собой в час голода большой кусок пищи.
- Тру-у-уд! – протяжно крикнули неподалеку сотни ртов. Мы завернули за полуразрушенную стену и выбрались, было, на площадь перед храмом, но нас отшвырнуло обратно горячей смрадной воздушной волной. Храма больше не было – вместо него на площади возвышалась огромная куча чего-то похожего на гигантские рыбьи потроха, увенчанная рыбьей же головой Дагона-батюшки. Морской царь исступлённо верещал, оглушительно шлёпая отростками своей плоти по огневым позициям обложивших его ДИПовцев. Коммунисты в долгу не оставались – на Низшего сыпались мины, зажигательные и фугасные бомбы вместе с везущими их аппаратами, прямой наводкой били по инфернальной туше танковые и самоходные орудия. С другой стороны площади в коммунистов и Дагона летели снаряды элементальной магии – сгустки и струи огня, режущие глаза молнии, оставляющие после себя снежные дорожки ледяные вихри.
- Ну и ну, - только и успел сказать я, как на площади появилась новая сторона – обмотанная электроникой гаубица, приваренная к платформе грузовоза. Взвизгнув тормозами, она лихо развернулось стволом к Дагону.
На площади на миг настала полная тишина, и в этой тишине я услышал, как где-то неподалеку ветер шелестит занавесками в разбитом окне.
А затем она выстрелила.
На миг я подумал, что вся усечённая пирамида города от Донного до Административного Ярусов треснула надвое. Ужасный грохот исказил воздух, поднимая с площади в воздух даже пулемётные гильзы. Ещё не ушедшее за закрывшую зенит металлическую тучу солнце показалось мне чёрной кляксой по сравнению с той сверхновой звездой, что вырвалась из орудия и смела огромного Низшего, как ураган – столб дыма.
Спустя пару секунд Стром пихнул меня в бок, и мы побежали к грузовозу. Навстречу нам раздался приветственный возглас Сокуры и полупрезрительное «чхе».
- Где Рик? – спросил я, заглянув в кабину водителя и увидев там только Спарплатца, невозмутимо копавшегося в приборной панели. Нерукай махнул головой назад, в сторону зданий, откуда, поддерживаемый Стромом, появился деймнгуури со снайперской винтовкой в руках. Рядом шла она…
- Арг… - через силу улыбнулся Рик. Я протянул ему кисет, но он полетел на мягкое покрытие, а меня обхватили тонкие руки лучшего друга. – Никогда больше так не делай… Я того не стою, - прошептал он, уткнувшись мне в плечо, затем взглянул мне в лицо. – Арг, что ты…
Я не смотрел на него. Я смотрел на неё. Мои наливающиеся кровью глаза впились в её лицо со следами недавней истерики. Лицо, в котором за смесью вины и тревоги пряталась надменно-довольная усмешка.
- Арг, что… ОСТАНОВИТЕ ЕГО!!!
Ярость захлестнула моё существо. Стром бросился на меня, чтобы скрутить.
Кисть-горло, кисть-живот, нога-голова.
Весельчак-бри грузно падает навзничь. Сокура бежит ко мне.
Нога-голень, локоть-голова, ладонь-позвоночник.
Иван Согурин захрипел и вытянулся на земле. Спарплатц…
Спарплатц спокойно стоял у кабины грузовоза, не делая абсолютно никаких попыток остановить меня. Отр флегматично обнюхивал колесо.
- Арг!
Я не оглядывался на Рика. Меня всецело захватило другое рыжеволосое существо. С каждым моим шагом, от которого, казалось, дымится земля, надменно-довольное выражение её лица сменялось неуверенностью.
- Не подходи, - произнесла она, выставив перед собой руки.
Шаг. Шаг.
- Не приближайся! – истерично всхлипнула она.
Шаг. Ещё шаг.
Её губы шевельнулись, и я почувствовал, как Вуоррен в нагрудном кармане ощутимо нагрелся. Ноги непроизвольно подогнулись, но я продолжал идти. В глазах девушки теперь читался животный ужас.
- НЕТ!
Кулак-лицо. Колено-спина. Сцеп-грудь. Ещё. Ещё. Ещё…
Она на земле. Лицо разбито. Похоже, я сломал ей несколько рёбер.
- Пожалуйста… Нет…
Я ничего не говорю. Нет смысла. Она должна была знать, на что шла.
Голень-голова. Локоть-живот. Сцеп-лицо.
На её лице нет живого места. Волосы слиплись и потемнели от крови. Всхлипывая, она пытается отползти. Я хватаю её за волосы и тяну вверх, заставляя надрывно стонать.
Костяшки - горло. Ещё.
Ещё.
Ещё.
Звон.
Я оглядываюсь. Рик держит в руках винтовку, направив ствол на меня. На земле валяется невыстреливший патрон.
Щелчок.
Осечка.
Деймнгуури тянет затвор на себя, выбрасывая очередной некачественный заряд – и замирает, встретившись со мной взглядом. В его глазах на мгновение вспыхивает ярость – и гаснет, сменяясь апатией. Винтовка глухо стукается о землю, и Рик отворачивается. Его плечи дрожат. Я перевожу взгляд на девушку.
Она мертва.
Разжимаю пальцы. Тело глухо валится лицом вниз. На пальцах остаются прилипшие рыжие волоски. Повинуясь некой подсознательной искре, сжимаю их в кулаке и иду к Рику. Он поворачивается ко мне. Его прищуренные ненавидящие глаза сухи.
- Рик…
- Отвали, - выплёвывает деймнгуури и резко отворачивается.
Никаких оправданий. От них будет только хуже.
Ярость уходит. Мой рассудок вновь холоден. Я хватаю его за ладонь и резко сжимаю тонкие черные пальцы. Деймнгуури с рычаньем вырывает руку из моей ладони и несколько мгновений непонимающе смотрит на прилипшие к черным пальцам мокрые от крови рыжие кудряшки.
Никаких лишних слов. Я жду.
Он оборачивается ко мне. Я жду. Рик прячет волосы в кисет, обнимает меня и шепчет:
- Спасибо…
- Потом обниматься будете! – проревел Стром. Он поймал мой виноватый взгляд, усмехаясь, махнул рукой. Рядом встал хмуро улыбающийся Сокура. – Нам сейчас надо поднимать жмакаровцев на последний бой.
- Это самоубийство! – Жмакар, запыхавшись, подбежал к нам. На лице его алел свежий рубец, кираса была избита и помята. – Нам нужно уходить вниз, иначе все тут поляжем!
- Низ уже не наш! – возразил я. «Почему коммунисты до сих пор не идут в атаку?»
Словно в ответ на мою шальную мысль под аккомпанемент громких хлопков вверх взметнулись десятки шаров, оставляя за собой едко-зелёный хвост.
- Мортиры! – крикнул Сокура, и мы, подхватив Жмакара, в невероятном прыжке очутились за спасительной стеной.
Как раз вовремя.
Врезавшись в площадь в месте нашего предыдущего нахождения, шары раскололись, выбросив облака зелёной взвеси. Три секунды задержки, за которые взвесь смешалась с воздухом, мы провели, вжавшись в землю как можно сильнее. Затем ревущая тяжелая волна опалила наши спины сквозь металл и полимеры амуниции. Если бы не стена, мы бы уподобились брошенным в огонь черепахам – горстка пепла в обугленном панцире. Но всё обошлось, думаю, не без помощи Вуоррен – ведь коммунисты могли использовать и обычные миномёты. Стрелки перезарядились, и в небо вновь взлетели шары с зелёными дымными хвостами. Мы уже не ползли, мы бежали, а за нами рывками мчалась геенна огненная…
Впереди раздался многоголосый звенящий гром.
- Пушки, - прошептал Сокура.
Да, это были пушки, собранные сюда со всех уцелевших батарей. Злым ураганным огнём они шли по захваченным коммунистами кварталам. А ещё это был знак для наёмников Жмакара – отступить и перегруппироваться.
Далече грянуло «труд».
- До чего же умеют они опошлять слова, - сплюнул Жмакар и повернулся к прибывшим полевым командирам. – Докладывайте.
И они доложили. Сбивчиво и торопливо, бранясь, перебивая друг друга, они рассказали, как последний наш геликоптер протаранил большой корабль пехоты, лишив коммунистов не только пары полков подкрепления, но и адекватной возможности вернуться на главный корабль; как имперский пилот повёл свой подбитый бомбардировщик на транспортный тоннель и закупорил его, и теперь бронетехника синдиката не сможет вернуться внутрь города; как орудия главного корабля прицельным огнём уничтожили наши лазареты…
- Сколько нас осталось? – глухо спросил Жмакар, не глядя на них.
- Тыщ пятнадцать, не боле, - прогудел Изорий, удручённый расстрелом Дагона.
- А их?
- Да, поди, раза в три поболе будет.
Жмакар оскалился, покачал головой и повернулся ко мне.
- Нуармор, вы слышали? Это же безумие, – прошептал он. – Нам конец. Нам всем конец. – Подняв лицо к небу, он заорал. – О чем я только думал?! Мы террористы, а не солдаты! Мы слили этот бой, потеряли всё – и из-за чего?! – Он уже со злобой посмотрел на нас и, сплюнув, прорычал: - Я расторгаю…
ПАФ!
Жмакар осекся на полуслове и закатил глаза, словно силясь увидеть круглую дырочку у себя в голове, из которой ему на нос стекла темно-красная струйка. Затем, не издав ни звука, уткнулся лицом в бетон. Его бойцы были ошарашены настолько, что едва не выронили из рук оружие. К шоку от смерти командира добавился шок от действий отра, который видимо, счел нужным взять мертвого террориста на зуб.
- Он не из брезгливых, - заметил Рик. Я согласно кивнул.
- Слушайте сюда! – звонко крикнул Сокура, пряча пистолет в кобуру. – Там – враг. Выбьем его с Административного Яруса – и мы победили. Если сдадимся – пощады не будет никому. Если победим – получим свободу и богатство! За это стоит драться!
- Но это же самоубийство! – нерешительно возразил кто-то.
- Победа требует жертв! – Голос Сокуры разносился надо всеми, как гром. – Я русский! А русские знают это, как никто другой! И побеждают!
Вновь выхватив пистолет из кобуры, Ооен-Иван возопил:
- За мной! Ура!
- Ура-а-а! – подхватили наемники и, ведомые Сокурой, ринулись на оставшуюся врагу площадь. Я переглянулся с Риком, лицо которого выражало веселое недоумение.
- Ого, - только и сказал он. Подумал и добавил: - Ого!
- Чего стоим? – рявкнул Стром, перехватывая поудобнее пулемет. – Поддержим мы Ваню, или как?
- Ураа! – заорали мы с Риком и ринулись вслед за Сокурой. Рядом сопел Стром, сзади неслышно скользил Спарплатц и отр, высказавшийся по поводу зажигательной речи Ооена своим коронным «чхе»…
Площадь переполнилась. Коммунисты пытались удержать нас на расстоянии шквальным огнем, но у нас, в отличие от них, остались миномёты и техника. Зелёная волна с колышущимися кровавыми знамёнами выплеснулась из окопов навстречу нам, и над ней прокатилась многоголосая зычная команда:
- В штыки-и!
Всё смешалось под стальным брюхом. В это бушующее человеческое море мы бросились вместе и яростным рёвом, как бросались на гевальтьян пятьдесят лет назад, в самом начале службы. Пистолет, автомат и тесак плясали в моих руках, сменяя друг друга, бросающиеся на меня с поднятым штыком и боевым кличем имперцы-пролетарии падали на залитое кровью мягкое покрытие площади, путались в вываливающихся внутренностях, зажимая в предсмертной агонии так и не брошенные гранаты. Вуоррен на груди трясся мелкой дрожью.
Временами я пробивался к Рику – так, на всякий случай. Деймнгуури успел затянуться, и теперь хладнокровно чередовал карабин и короткий клинок, и тем и другим стремительно сокращая численность коммунистов. Визжа от негодования, юные коммунисты всеми силами пытались подцепить его штыком или достать пулей, но, что поделать, им не везло – ведь у них не было генераторов удачи.
- Сдохни-и! – заорал какой-то малец, с ног до головы увешанный гранатами, и рвану с себя связку запалов. Появившийся позади него Стром ударом пулемета отправил героя в полёт к союзникам, откуда через пару секунд с грохотом взлетел кровавый гейзер.
- Не скучали, девочки? – ухмыльнулся здоровяк, залегая за кучей трупов и перезаряжая свою огнестрельную «дубину».
- Что там? – отрывисто спросил я, спрятавшись для перезарядки.
- Наших мало, ДИПовцев – ещё меньше. Сейчас Сокура со Спарплатцем подтянутся. Они где-то впереди.
Я осторожно выглянул из своего импровизированного укрытия и действительно увидел их. Стоя спиной к спине, они стреляли по окружающим их коммунистам. Стоит патронам кончиться – и люди ринутся на них…
Ловя в прицел зелёно-бурые спины, я пускал короткие очереди, пытаясь дать парням шанс вырваться. Рядом щёлкал карабином Рик. Стром отбросил переклинивший пулемёт и начал ворошить трупы противников в поисках подходящей замены.
- Ну и ну! – присвистнул он, подняв куцую магазинную винтовку с толстыми металлическими накладками на стволе и вставленным в приклад небольшим аккумулятором. – Вы такое когда-нибудь видели?
- «Стальная Молния», - определил я. – Ферримагнитное ружьё-пулемет с замком на переключателе режимов огня – чтобы патроны сильно не расходовались. Выдаётся только полным Героям Мирного Труда, ключ – только у комиссара.
- Да это, кажется, и есть комиссар. – Стром перевернул тело, нашарил в мокрой от крови кожаной куртке с бурой петлицей партбилет, посмотрел. – Так и есть. Ого, при нем ещё и магнитный револьвер!
На моих глазах обтянутая гимнастёркой спина одного из окруживших Сокуру и Спарплатца солдат вдруг вспучилась, разорвалась, и из неё выскользнуло огромное серое пятно, стремительными скачками покинувшее поле боя. Последнему бойцу на пути к нам Спарплатц с силой вогнал в череп чей-то нож, а затем они бегом направились к нам. «Чуф-чуф-чуф», - зафыркала винтовка в руках Строма, и коммунистов разбрасывало по частям при встрече с ионизированными снарядами, как кучи листьев при порыве шквального ветра.
- Ну, вот и всё, - устало произнёс Сокура, усаживаясь рядом. – Нет больше никого – ни своих, ни чужих. Все лежат.
- А-а, дерьмо! – выругался Стром. Ружьё закоротило, и он швырнул его в сторону ближайших домов – от греха подальше.
- Не себе – так никому, - произнёс Спарплатц, глядя на небо.
В следующий миг нас подбросило и впечатало в площадь. Город ходил ходуном – орудия главного корабля били по Административному Ярусу уже безо всякой жалости. Вдобавок – ну, что за день! – на месте храма вновь заревел Дагон, а трупы довольно резво принялись вставать на ноги.
- Вашу мать! – прошипел я. Спарплатц и Сокура рванули в другую часть площади – там всё ещё стояла их гаубица.
- Порядок! – крикнул Ооен. – Её потрепало, но на один залп хватит.
- В зенит! – повелел я, короткими очередями снося головы приближающихся мертвецов. Рик и Стром встали рядом и держали фланги.
- Чёртов грызун опять нас кинул! – прорычал Рагни – то, что здоровяк провёл детство на Ко-отрене, не мешало ему питать лёгкую неприязнь к нашей «капибаре».
- Броневик накрылся! – сообщил Рик. – В том переулке есть машина. На ней мы свалим из города. Если придётся – съедем по стене.
- УЖИН! – заорал Сокура.
ТИШИНА.
Мы оказались в положении лежа.
- Чем он стреляет? – крикнул я.
- Магическими жезлами, - невозмутимо ответил деймнгуури.
- ЧЕМ?!
- Ну хоть на что-то эти радиоактивные палки сгодились, - ухмыльнулся Стром.
Вверху глухо пророкотало, я обреченно поднял голову. Наверное, так выглядит ядро этой планеты – тёмно-серое с багровыми прожилками раскалённых трещин. Главный корабль натужно гудел, неумолимо обрушиваясь на нас своей массой. Рядом затормозил пятнистый внедорожник, и Сокура закричал из открывшейся двери:
- Залезайте!
Мы не заставили себя долго ждать. Керосиновая трещотка, служившая машине мотором, натужно закашлялась под корпусом, и машина рванулась с места, сбив пару мертвяков.
- О, блин! – Рядом с нами рухнул кусок обшивки корабля, подняв тучу бетонной и каменной пыли. Наверху полыхнуло и гулко ударило, тряхнув машину. Спарплатц равнодушно перекидывал рулевой рычаг, бросая внедорожник из стороны в сторону, ухитряясь избегать стен и ям. Нырнув, машина вылетела на окраинную улицу, от пологой пропасти нас отделял парапет. Проводив взглядом ещё одного сбитого нами мертвяка, я глянул в заднее стекло и выругался – до падения корабля на город оставалось не больше полусотни метров, и это расстояние стремительно сокращалось…
- Ву-а-а!
Подпрыгнув на разрушенном парапете, машина заскользила в пологую пропасть по городской стене. Позади нас в который раз за день раздались грохот и оглушительное скрежетание. Стена вздыбилась и заходила ходуном, машину кидало из стороны в сторону, и лишь каким-то чудом Спарплатцу удавалось держать нас на всех колёсах.
Внезапно, когда до спасительной земли было недалеко, бетон перед нами взорвался в облаке пыли, окончательно сбросив машину со стены в свободное падение. Я почувствовал, как в нагрудном кармане, звонко тенькнув, рассыпался в труху Вуоррен, и покрепче вжался в сидение.
В тишине мы смотрели, как на нас летит заросшая болотистая земля.
- Вашу мать, - произнёс Рик, вынув трубку изо рта. И как я не заметил, что он её закурил?
Удар.
Темнота.
Тишина…

Мда. Ерунда какая-то, автор. Сорри.

Вы так быстро читаете?

Полагаете, что от медленного чтения ваш текст станет чем-то лучше?

Полагаю, что не мешало бы детальнее обосновать свои претензии.

Или это личное?

Пишите. Все замечательно.