Глава 20. Шансы
После себя
Что я оставлю на свете?
Цветы - весной,
Летом - кукушки напевы,
Осенью - красные клёны...
(Рёкан)
- Что?! Какой прилив? Мы в пустыне, здесь нет воды! – кричала Эбби, по нашим лицам чувствуя, что дело неладно.
Мы с Ангелом вопросительно глянули на Кармина, хотя понимали, что тот здесь ни при чём. Создатель волны, как правило, находится за её пределами, а не на пути следования сотворённой им разрушительной силы. Подтверждая догадки и опасения, парень ухмыльнулся:
- Это не я.
Я оглянулась, пытаясь рассмотреть длину песчаного следа или, что гораздо хуже, набирающий высоту гребень волны. Однако темнота равнодушно поглотила всё, включая и наши шансы на выживание.
- Надо торопиться, - произнёс Кирданн над самым ухом. - Если повезёт, успеем её обойти.
- Её? Вы меня слышите?! Объясните, что происходит?! – сестра мёртвой хваткой вцепилась мне в руку и, по-видимому, не собиралась отпускать, не добившись ответа. Я решила, что логичнее потратить несколько секунд на разъяснения, чем тащить её на себе.
- Эбби, ты знаешь, как образуются цунами на воде. Сначала гигантский отлив, затем гигантская волна. Это, - показала я на землю, - отлив, за ним придёт волна. Ты права, в пустыне нет воды, волна из песка, и если мы сейчас же отсюда не уберёмся, нас накроет.
- Но прилив - это совсем другое!
- Ты к словам будешь придираться или выжить хочешь? - меня разбирала злость. Мы тратили драгоценное время по пустякам, тогда как волна ежесекундно набирала мощь. Борясь с раздражением, я пояснила: - О песчаных волнах говорят «прилив», имея в виду, что они заставляют песок приливать к ним, когда волна набирает высоту. Поэтому по длине песчаного прилива можно судить о том, какая она будет: смертельная или не очень. Надеюсь теперь, - вырвала я у неё свой рукав, - вопросы исчерпаны.
- Что будем делать с ним? – девушка повернулась в сторону Кармина, но того уже и след простыл. Он с выгодой использовал наше временное замешательство и успел скрыться. – Теперь вопросов нет, – она развернулась и зашагала вперёд.
- Нам сюда, - перехватил Эбигайл Кирданн и поспешил за мной.
- Куда?! Стойте! Там же волна?!
Нервы были на пределе:
- Закрой рот и делай, что тебе говорят! – рявкнула я. – Мы здесь по твоей милости!
- Да неужели…
- Эбби, - привычно встрял между нами Кирданн, - Калисто права. От песчаного цунами нельзя убежать. Волна создаётся с привязкой к жертве и преследует её, пока не настигнет. Проблема в том, что это не море или река, где можно спастись, выйдя на берег. Чем дольше волна гонить тебя, тем большее количества песка вбирает в себя по пути. Финал гонки всегда одинаков. Конечно, волна не будет существовать вечно. Источник питающей её энергии в конце концов иссякнет, но мало кому удавалось преодолеть даже километр, а на такое расстояние энергии хватает с лихвой. Единственный способ остаться в живых – встретиться с песчаным валом. До тех пор, пока он не набрал достаточной силы и скорости, его реально обойти.
- А как же привязка? Волна не повернёт за нами?
- А на воде цунами поворачивает на 180 градусов? – резонно заметил Ангел. - Кроме того, за спиной волны находится её создатель. Не станет его – исчезнет угроза утопления в песке.
Мы почти бежали, ориентируясь по направлению утекающего от нас песка, и я изумлялась, как у Кирданна ещё достаёт сил что-то там объяснять. Прилив резко усилился:
- Она близко.
- Я ничего не вижу, - вытянула шею Эбби.
- Молись, чтобы так оно и было. След уже слишком длинный, - когда преодолев с полсотни метров, мы увидели, как от горизонта отделяется тонкая чёрная полоса с «плавающей», меняющей очертания верхней границей, сердце радостно подскочило: - «Успели!», - быстро нарастающий гул ясно давал понять, что времени до столкновения оставалось немного. Волна двигалась с бешеной скоростью.
Я поискала взглядом вертикальный обрывистый край, которых как минимум должно было быть два. Обычно представители земной стихии если и создают волну, то стремятся сделать её как можно выше, не слишком заботясь о ширине. Стандартный вид такого оружия, изображённый в каждом учебном пособии – это узкая высокая лента с загнутым вперёд осыпающимся верхним краем – гребнем.
Так было всегда и везде, но только не на Карнауффе. Он вновь, в привычной для себя манере, извратил ситуацию, вывернув её наизнанку. Именно пустыня позволила Анубису, предвидевшему наши действия, создать нечто новое, застать нас врасплох. Конечно! Где бы ещё он сумел бесконечно растянуть волну в ширину, жертвуя её высотой.
- Калисто, где край? – сдавлено прошептала Эбби. – Его нет? Верно?
Не зная, что ответить, я уставилась вперёд, пытаясь найти в сплошной песчаной стене малейшие признаки просвета. Я проклинала ночной мрак и надеялась на него. Надеялась, что темнота нарочно скрывает от нас ту крошечную лазейку, через которую возможно ускользнуть от смерти. Однако раскатистый гром разрушения приближался, а выхода всё не было.
- Слушайте! – как ни странно, к Эбби первой вернулось желание бороться с обстоятельствами, пусть даже и безнадёжными. – Стоять и глазеть – это не тот план, который имеется у вас на этот случай, правда?!
Мы с Кирданном переглянулись. Никому не хотелось упоминать о том, что на этот, из ряда вон выходящий, случай никакого руководства к действию или плана не существует.
«Хотя нет!» - я дотронулась до мешочка с ягодами мистической рябины, желая удостовериться, что он на месте. В этом плане, впрочем, была другая загвоздка. Тебовался по крайней мере один выживший, поскольку ягоды работали только попадая в рот мертвеца. На живого человека, даже находящегося в секунде от того, чтобы отойти в лучший мир, они не действовали. Отсюда следовал простой и жуткий вывод: кому-то придётся кормить наши трупы.
При любом раскладе этот «кто-то» оказывался Кирданном, у которого имелось больше всех шансов выжить, или вовсе не было шансов умереть. Мысленно сочувствуя его незавидной участи, я нырнула в мешочек, доставая плоды. Я всегда делала это не глядя и никогда! ни разу в жизни ещё не перепутала содержимое подвесных карманов. Каково же было моё удивление, когда на ладони я обнаружила горстку семян Бамбука.
В голове моментально вспыхнула картина из прошлого: вода, Бамбук и сестра, пытающаяся утопить меня в пруду центрального парка. Я прикинула размеры песчаной стены: «Рискованно».
- Эбби, помнишь, ты создавала цунами, чтобы убить меня?
- Да не хотела я тебя убивать! - возмутилась она. – Так, слегка напугать и намочить.
- Неважно, - перебила я, - тогда, чтобы погасить волну я выстроила преграду из Бамбука. Сейчас это тоже может сработать. Только нужно обеспечить непрерывный приток воды. Сможешь? - «Скажи, что сможешь! Скажи!», - мысленно умоляла я сестру, пока та, сосредоточенно нахмурив лоб, искала в земле источники влаги. Эбби задумчиво прошла мимо нас, а потом резко развернулась и побежала прямиком навстречу надвигающейся опасности. Через несколько метров она так же внезапно остановилась:
- Вот здесь, - крикнула девушка, подзывая к себе. – Ближайшее грунтовое течение не параллельно волне. Это осложняет задачу. Я постаралась найти самое широкое место в русле. Отсюда, - Эбигайл обвела рукой некое пространство, - легче всего подтянуть воду к поверхности.
- Умница! – искренне похвалила я её и в ответ получила нормальную, без всякого намёка на ехидство улыбку, и даже слегка застенчивую.
- Торопитесь! – подгонял нас Кирданн, перекрикивая шум. - Не успеете пустить корни, нас засосёт под волну вместе с песком!
Да, движущийся песок был серьёзной, очень серьёзной проблемой! Сеять на него невозможно, семена моментально унесёт с приливом. Остаётся одно: сеять и проращивать одномоментно, в ту самую секунду, как зерно коснётся земли. А это в свою очередь требует дополнительных затрат времени, точной, хорошо скоординированной работы с Эбби и самое главное - невероятных, фантастических затрат энергии от меня. Я нервно сглотнула, спрашивая себя, способна ли вообще на такое, но тотчас собралась и посмотрела на сестру.
- Готова? – я скинула обувь. Эбби, сначала удивлённая, через мгновение понимающе закивала.
- Да.
Погрузив босые ступни в песок, я приготовила горсть семян.
- Следи за моими движениями. Не трать попусту силы. Работа в паре всегда сложнее, чем в одиночку. Запомни: я – ведущая, я направляю, ты – исполняешь.
- Поняла, - присев, она коснулась руками земли.
- На счёт три, - вдох, выдох. - Раз, два, три…
Это было трудно - максимально сосредоточиться сразу на нескольких вещах: посеве в зоне доступной для воды, эффективной отдаче энергии и направлении её по всем возможным каналам. И всё же, это показалось мне детской забавой по сравнению с тем, что необходимо было ускорить пробуждение и рост семян до такой степени, чтобы молодые побеги успели дать крепкие корни и вырваться из земли ещё до того, как моя рука опуститься для следующей порции зёрен. Неудивительно, что с первого раза у меня ничего не получилось. Я только и видела, как реки песка унесли за собой крохотные зелёные всходы.
Эбби испуганно подняла глаза.
- Ещё раз, - быстро скомандовала я, пытаясь сохранять хладнокровие. Зажав семена в ладони, я стала питать их энергией до тех пор, пока не почувствовала, как они недовольно заворочались, пробивая корешком плотный кожух. Бросив их на землю, я буквально на лету привязала к себе ростки прочными энергетическими жгутами, по которым сию же секунду пустила заряд такой силы, что со стороны показалось, будто молодые стебли вырвались прямо из воздуха. Достигнув уровня мне по пояс, их рост остановился. Во рту противно пахло кровью, и слегка кружилась голова, но первый успех придал новых сил, - Эбби, двигаемся дальше, - переместилась я для следующей части преграды.
- Но они слишком низкие! Кого они смогу остановить?!
- Добавить высоты легко. Сейчас важнее заложить основу.
Не смея перечить, она мигом подчинилась и заняла позицию. Процесс начался сызнова. Теперь, выстроив тактику, мне оставалось лишь усвоить её, отработав чёткую последовательность действий, что оказалось много проще. Кроме того, работа спорится, если видишь перед собой желаемый конечный результат.
Когда чёрная тень волны поглотила над нами небо, и из-за рёва вращающихся, словно в центрифуге, огромных масс песка мы совершенно перестали слышать друг друга, «закладку фундамента» пришлось прекратить. Бамбуковая плотина вышла не такой продолжительной, как хотелось бы, но я надеялась достаточной, чтобы сдержать натиск смертоносного цунами.
- Всё! Наращиваем высоту! – я кричала и жестикулировала, чтобы Эбби смогла меня понять.
- Хорошо, - кивнула она в ответ, вытирая со лба пот. Выглядела сестра неважно: руки тряслись от напряжения, одежда насквозь промокла и облепила тело большими тёмными пятнами, а при ходьбе она еле волочила ноги; последний раз вообще не вставала, перебравшись на новый участок на четвереньках.
Признаю, её работа была тяжелее. Если я делала передышку после того, как укореняла часть саженцев, Эбби приходилось всё время поддерживать приток воды в близлежащие слои почвы, не позволяя Бамбуку засохнуть.
- Давай! - расположилась я за зелёной изгородью, примерно в её середине. Мысленно размотав клубок энергии, поочерёдно обвязала его нитью растения так, чтобы получилась одна непрерывная цепь. Это позволит мне не распаляться на каждую травинку в отдельности, а контролировать весь строй. Увидев, как Эбби приподняла руку в знак готовности, я не раздумывая отдала растениям часть своих сил.
Однако в этот раз что-то пошло не так. Бамбук жадно тянул из меня энергию, ни на сантиметр не прибавляя в высоте. Я чувствовала, как точки роста на побегах набухают и болезненно пульсируют в тщетной попытке «разродиться» свежей зеленью. Крохотные прикорневые отпрыски, едва показавшнеся из песка, тут же съёживались, превращаясь в тоненькие сухие стручки.
«Вода! – я с трудом повернула голову. Сцепившая меня с растениями энергетическая сеть превратилась в западню. Я не могла порвать её, так как это повлекло бы за собой гибель Бамбука, но находясь в таком положении, я убивала себя, поскольку стала для растения единственным источником, за счёт которого оно пыталось решить проблему собственного выживания. – Она не справилась», - Эбби лежала на земле, перебирая пальцами песок. Она шевелила губами, но слов я не слышала. Кажется, сестра что-то искала. - Нам конец, - прошептала я и бросила взгляд на Кирданна. Тот, окаменев, смотрел на кипящее полотно песка. Следую его примеру, я заворожено уставилась в глаза своей смерти. Это на самом деле было впечатляющее зрелище! Волна словно исполняла ритуальный танец, гипнотизируя свою жертву и лишая её воли к жизни и желания сопротивляться.
И вдруг мне стало так легко, будто с плеч сняли тяжеленный груз, а с ног и рук упали свинцовые кандалы. Невольно захотелось встряхнуть ими, помахать, попрыгать, вновь разогнать по телу кровь, ощущая радость от заново обретённой свободы движений и мыслей. Мою пылающую, точно в огне, голову окутало облако спасительной прохлады. Даже не глядя на сестру, я поняла: она нашла то, что искала – нашла воду!
«Только бы успеть!», - волна опасно накренилась, хищно разевая пасть. – Вверх! – закричала я, вскидывая руки к небу. Падающий гребень со свистом пронзили острые стрелы бамбука, и на меня обрушились потоки отсечённого преградой песка. Он был всюду: забивался в рот, нос, уши и затекал под одежду. Я не могла сделать вдох, боясь задохнуться и открыть глаза, чтобы не ослепнуть. И всё-таки я была жива! Об этом ясно напоминала боль, пронзившая тело, как только растение приняло на себя удар стихии. Тонны песка давили на Бамбук, ломали и корёжили стебли, а он в свою очередь ломал и истязал меня. Поддерживая его силы и заменяя погибшие побеги новыми, я со стоном припала к земле, чувствуя, как выворачиваются наизнанку кости и рвутся сухожилия, - «Что же так долго?!».
Планируя выстроить на пути волны барьер, я не рассчитывала держать его столько времени. Мы должны были подпереть лишь незначительную часть песчаного вала и выждать, когда основная масса песка пройдёт мимо, оказавшись таким образом за спиной цунами. Но всё опять вышло наперекосяк. Мне бы уже привыкнуть к этому, но ситуация каждый раз неприятно удивляет в самый неподходящий момент.
Волна не прошла мимо и не разделилась. Она остановилась, словно бы наша преграда удерживала её по всей длине, но при этом не застыла и не отхлынула. Краем глаза я видела, как с обеих сторон извивающаяся линия загибается внутрь и смыкается. Но долгосрочная перспектива быть зажатой в кольцо пугала меня гораздо меньше, чем быть раздавленной той массой песка, что мы с Эбби пытались удержать над головами прямо сейчас. Мне чудилось, или так происходило на самом деле, но давление с каждой секундой становилось всё сильнее и непреодолимее. Стебли Бамбука почти сложились вдвое, описав над нами дугу, по которой за плечами стекал водопад песка.
Разумом я понимала, что борьба, по сути бессмысленна, но отчего-то упорно продолжала сопротивляться. И когда внезапно почувствовала, как иссякает приток воды, а на руках у Кирданна увидела обмякшее тело сестры, то вмиг осознала, за что до сих пор боролась. С трудом разлепив ссохшиеся от запёкшейся крови губы, я, не узнавая собственного голоса, прохрипела:
- Спаси её. Улетай, - Кирданн сделал шаг ко мне, но я протестующе мотнула головой. – Тебе не унести нас двоих. Ты не успеешь…, - опершись лбом о землю, я смутно, точно в тумане, различала стекающие на песок солёные струйки крови. - Мне…не удержать…долго. Уходи!
Больше я не видела ничего. Я не знала, послушал ли меня Кирданн, удалось ли ему преодолеть песчаный вал и выживет ли Эбби. У меня не было сил даже открыть глаза, не говоря уже о том, чтобы поднять голову и удостовериться в том, что теперь они находятся вне опасности. В последние минуты своей жизни я молила Богов, чтобы они сохранили жизнь им, самым дорогим и близким мне людям, потому что за мою просить уже бесполезно.
Я умирала от обезвоживания вместе с Бамбуком, который за неимением других источников, безжалостно тянул влагу из меня. Чувствуя, как сухая обветренная кожа туго обтягивает костяшки пальцев и прилипает к скулам, я мысленно усмехнулась, представляя, какой должно быть костлявой будет выглядеть моя мумия.
Волна беспрепятственно и с наслаждением принялась ломать ставшие хрупкими полые стебли растения, и мне с таким же пронзительным звонким щелчком переломили позвоночник. Изо рта фонтаном хлынула кровь, а из глаз слёзы, но после я удивительным образом избавилась от боли, а вместе с ней, кажется, вообще потеряла способность что-либо ощущать. Я даже не могла понять в какой позе сейчас лежу: то ли смотрю вверх на ночное небо, то ли уткнулась лицом в песок. Всюду было одинаково темно.
Однажды я читала, что когда умираешь, первым пропадает зрение, потом вкус, обоняние, тактильные ощущения и, наконец, в последнюю очередь угасает слух. Стало быть, мне оставалось совсем недолго, поскольку всё, на что я была способна - это слушать как на меня с оглушительным победоносным рёвом обрушиваются тонны грязно- чёрной земли.
«Я иду к тебе, папа!», - если бы я только могла, то обязательно бы улыбнулась. Но не смерти, как говорил один великий цезарь. Просто мне отчаянно не хотелось, чтобы при встрече отец увидел меня такой: истерзанной, с лицом, поражённым болью и ужасом. Нет, я обязательно должна улыбаться…
- Она умрёт, учитель? – раздалось откуда-то сверху.
- Нет. Она нужна мне живой.
Полная версия: Природа.Преодоление
Литературный форум Фантасты.RU > Творчество. Выкладка произведений, обсуждение, критика > Фэнтези, стимпанк
Уважаемые форумчане, от всей души поздравляю всех с Новым Годом! Счастья, удачи, здоровья и, конечно, огромной, бесконечной любви!
До встречи в 2013-ом
До встречи в 2013-ом
Глава 21. «Спасибо»
Земли и небес
Божествам сострадание доступно?
Кто в старину
Небылицу эту измыслил,
О, искусство песен Ямато!
(Фудзивара-но Садаиэ)
- Зачем вы это делаете, учитель? Вы же чуть не погибли?
- Я в порядке, - ответил усталый голос. - Не ожидал, что она будет такой энергоёмкой.
- Повезло ещё, что мы в пустыне.
- Да.
«Повезло, что мы в пустыне?!», - вернула в сознание бредовая мысль. Такую чепуху могли сказать лишь двое из известных мне людей.
- Но она молодец, - неожиданно похвалил меня Кармин. - Никогда бы не подумал, что волну-убийцу можно остановить при помощи растений. Я даже стал по-другому к ним относиться.
«Ещё бы! - втайне усмехнулась я. - После того, как тебя чуть не казнили за их истребление».
- Учитель, вы знаете, что есть такие деревья, которые закрепляют песок и не дают ему двигаться? Она рассказала мне об этом, когда воронки не сработали.
«Способный ученик», - мне захотелось улыбнуться, но опасаясь, что нахожусь под пристальным наблюдением, я лежала неподвижно, стараясь ничем не выдать того, что пришла в себя.
- Хорошо. Твоё любопытство полезно. Оно даёт возможность ближе узнать врага. Но в одном ты заблуждаешься, - металлически произнёс Анубис. - Она не остановила волну. Земля убила её.
- Конечно, учитель, но она спасла «крылатого» и ещё ту, другую девицу, участницу соревновании. Эбигайл, вроде.
«Крылатый и девица… Очень мило! Интересно, какое прозвище они дали мне? Что-нибудь наподобие «гербарий» или «леший», - я размышляла, а у самой сердце заходилось в радостном трепете: они живы!
- Девушка - её сестра. Из-за неё она здесь. Я прав, Калисто? – раздалось прямо надо мной.
Ну, конечно! Кого я хотела обмануть, когда касаюсь земли в непосредственной близости от человека, управляющего ей? Египтянин отлично чувствовал всё, что происходит с моим организмом, вплоть до того, что слышал, в каком ритме бьётся моё сердце. Оно-то меня и выдало.
Я нехотя открыла глаза. Он стоял рядом, такой же величественный и притягательный, каким был и во сне. К своему ужасу я вдруг поняла, что меня влечёт к нему, что мне неодолимо хочется оказаться в его широких объятьях, укрывшись там от остального мира.
«Прочь, Нетари! Прочь! - настойчиво гнала я её из своей головы. – Это уже не он, не Татэн. Ты ошибаешься».
- Что? Снова потеряла дар речи? – раздражённо поинтересовался Анубис.
- А что ты хочешь услышать? «Спасибо» за то, что чуть не убил меня?
- Учитель спас тебя! – в негодовании встрял Кармин. - Чтобы вернуть твою жизнь ему пришлось потратить почти все свои силы. Ты должна…, ты обязана целовать ему ноги…
- Я ничего ему не должна, - попытавшись подняться, я успела лишь встать на колени, когда песок стал быстро затягивать меня обратно. Ощущение было такое, будто меня закатали в бетон. Я совсем не чувствовала нижнюю часть тела, не могла пошевелить ей, а руки к тому же оказались связаны за спиной больно врезающейся в кожу песчаной нитью.
Анубис схватил меня за подбородок:
- Знаешь, что ты должна? Ты должна быть мёртвой. Я предупреждал, чтобы тебя не было на Играх. Но раз уж ты здесь, то "да", можешь сказать «спасибо», что осталась жива, - говоря это, египтянин низко склонился к моему лицу и когда замолчал, отчего-то показалось, что сейчас он меня поцелует. Нетари затерялась глубоко в недрах подсознания, и теперь перспектива столь близкого с Анубисом общения не внушала ничего кроме отвращения. Я внутренне содрогнулась, глядя в его ледяные, горящие ненавистью глаза, и подумала, что ему гораздо приятней было бы разорвать меня на части, чем поцеловать. В подтверждение этих мыслей он с силой отшвырнул меня в сторону.
- Зачем я тебе? Зачем тебе моя жизнь? – закричала я в спину мужчины.
- Ты – наживка.
Он подобрал с земли какое-то оружие, и я поняла, что оно моё. Вытащив сабли из ножен, он бегло, без особенного интереса, осмотрел их, а затем воткнул в песок по самую гарду. Когда же через секунду вытащил мечи обратно, то клинок было не узнать – он сплошь почернел.
- Поднимайся, - приказал мне египтянин, бросая передо мной шуан-Дао. Чувствуя, как с запястий осыпается веревка, я попробовала пошевелить ногами. Находясь без движения, придавленные толстым слоем песка, они ощутимо затекли и потому плохо слушались. Помогая себе руками, я кое-как выбралась из плена и сразу же подхватила оружие.
- Что ты сделал? – зашипела я на Анубиса, осматривая мечи.
- Избавился от лишнего груза, - кинул он мне оставшийся короткий кинжал и пару полулунных ножей. Все их режущие поверхности оказались покрыты тем же тёмным налётом, что и у сабель. Я провела по нему пальцем, на подушечках осталась тонкая песчаная пыль. Похоже, Анубис создал на клинках какой-то защитный чехол, обезопасив себя и Кармина на тот случай, если мне захочется вонзить их им в спины. А мне бы непременно захотелось это сделать.
Добравшись до рюкзака, я вытащила оттуда тёплую одежду и, отвернувшись, стала переодеваться. Рассматривая некогда белую рубаху, живописно разукрашенную кровавыми потёками, я осторожно дотронулась до лица. У меня не было зеркала или иной возможности на себя посмотреть, но даже на ощупь различались толстые присохшие корки крови под носом, на губах и почему-то на щеках. Видимо, туда кровь попала, вытекая и из ушей. Взяв бутылку с водой и «наплевав» на то, что она питьевая, я принялась умываться.
- Учитель, пора идти. Можем не успеть к порталам, - сказал Кармин, но ответа не услышал. Зато я ясно ощутила на себе знакомый колючий взгляд, какой всегда встречала, столкнувшись с Анубисом в стенах университета. Египтянин пристально наблюдал за тем, что я делаю. Мне вспомнился похожий маниакальный взгляд его ученика во время стычки с Кирданном. Однако сейчас молодой человек спокойно посмотрел сначала на меня потом на Анубиса и аккуратно тронул того за плечо:
- Учитель, с вами всё нормально?
- Ты прав, Кармин, - двинулся на меня Анубис, - надо торопиться, – и грубо выхватив из моих рук бутылку, он смял её в кулаке, проливая на песок остатки жидкости. - На салон красоты времени нет.
Едва мы тронулись в путь, как начались странности. Мало того, что мне казалось, будто я нахожусь в чужом теле, которое выше ростом, тяжелее и при ходьбе делает широченные шаги, так ещё и песок, беспрестанно липший на меня, словно я была чем-то намагничена. Сначала он плотным слоем осел на штанах, и я просто отряхнулась, но не прошло и получаса, как они вновь заметно потяжелели. Чиститься каждые сто метров не представлялось возможным и, решив оставить всё как есть, через тридцать минут я заросла песком настолько, что он практически заменил мне одежду. Для полноты комплекта не хватало появиться шапке, шарфу и перчаткам. Измотанная бесплодной борьбой и понимая, что дальше двигаться в песчаном скафандре нет никаких сил, я остановилась.
- Подождите, - сделала паузу, ожидая, когда важные персоны обратят на меня внимание. - Вряд ли Кирданн узнает меня в таком виде. Вы ведь для него меня бережёте. Хотите заполучить обратно артефакт?
Вместо ответа Анубис смерил меня презрительным взглядом и зашагал дальше. Внезапно на помощь пришёл Кармин:
- Не думай об этом.
- Что?
- Перестань думать, что песок окружает твоё тело. Он слушает тебя и пытается создать защитную оболочку.
- Нет, я не думала…, как раз наоборот, хочу, чтобы он отстал.
- Ну, да! – усмехнулся парень. – Ещё скажи, что не представляла на руках перчатки.
Я глянула на пальцы и испугалась. Они были не мои, то есть мои, конечно, но где-то там, внутри, скрытые под тёмной шевелящейся массой земли.
- Мне лишь пришла в голову мысль, что не хватает обзавестись песочными перчатками, - изумлённо осматривала я ладони, – а получились варежки …
- Для первого раза неплохо, - засмеялся Кармин. - Видела бы ты, какие я слепил себе очки!
- Слава Богам, что сейчас ночь и об очках я даже не задумывалась, - я улыбнулась. – Ладно, теперь расскажи, как избавиться от этой штуки, а то я чувствую себя водолазом, которого выбросило на берег. Двигаться совершенно невозможно!
- Всё просто. Сконцентрируйся и представь, что снимаешь водолазный костюм. Думай об этом.
Следуя инструкциям Кармина, мне, наконец, удалось вырваться на свободу. Кожа жадно задышала, получив долгожданный доступ к кислороду так, что от свежего воздуха я слегка запьянела. Мы поспешили нагнать Анубиса, и я вновь заметила, что двигаюсь как-то неловко, словно меня поставили на ходули.
- Ты говорил, учитель передал мне часть своих сил?
- Да, значительную часть, - кивнул юноша.
- Меня не покидает ощущение, будто я – это не я. Очень странно и… не очень приятно.
- Раньше я никогда не видел, чтобы учитель делал что-то такое. Раньше он вообще был другим, - недовольно добавил Кармин. - Что ты ему сделала?
- Не знаю, - отозвалась я. - Правда, не знаю.
Приблизившись к Анубису, мы замолчали. Похоже, его присутствие угнетающе действовало не только на меня. Кармин даже в лице переменился, точно мрачная фигура наставника за секунды сумела напитать юношу своей ядовитой злобой.
Я опять осталась одна, но теперь была этому рада, поскольку произошедшие с момента воскрешения события предоставили богатую пищу для размышлений. Перво-наперво интересовал вопрос, насколько сильна моя власть над земной стихией и насколько длительной она будет. Анубис передал мне часть энергии, но это не означает, что она останется со мной навсегда. Человек – открытая система, непрерывно обменивающаяся информацией с окружающим миром: что-то заимствуется, что-то отдаётся. Скорее всего, в ближайшие сутки или двое эффект «присутствия в чужом теле» сойдёт на «нет», а вместе с ним исчезнет и возможность самостоятельно снять с оружия песчаные чехлы.
Я посмотрела в спины своим конвоирам. Первая буря эмоций улеглась, и подлое желание напасть исподтишка стремительно угасало. Из каких бы самых низких побуждений не действовал Анубис, всё же он спас меня. Трудно смириться с этим фактом, но сама того не желая, я оказалась обязана ему жизнью. Наверное, впервые за всю мою охотничью карьеру желание и необходимость убить врага вступили в противоречие с совестью и чувством долга. И это было плохо! Где-где, а на Охоте подобным внутренним конфликтам не место.
Злясь на себя за неуместное благородство, я огляделась в надежде отвлечься и тут же нашла ещё одну причину, по которой мои провожатые должны были остаться в живых. Именно потому, что мне нужны были провожатые. Я давно заметила, что идём мы совершенно не тем путём, каким я двигалась с Кирданном. Растительность здесь попадалась не в пример реже и казалась мне незнакомой. Прекрасно сознавая, что не смогу добраться до порталов самостоятельно, я крепко сжала челюсти, ощущая, как на зубах заскрипел песок:
«Казнить нельзя, помиловать, - сейчас реальность звучала так, но Карнауфф научил меня, что в Природе нет ничего более постоянного, чем временное. - Считай, я усвоила твой урок, - подняла я глаза к тускнеющим звездам. Горизонт окрасили первые всполохи рассвета. Земля в муках рождала горячее солнце, разливая в воздухе карминово-красную зарницу. Когда её алые брызги растворили последнюю каплю ночной тьмы, Анубис остановился. - Что он делает? - спрашивала я себя, недоумевая ещё и над тем, почему проделав столь долгий путь, совершенно не испытываю усталости. Вероятно, ещё один "побочный" эффект от обретённой связи с Землей, которая чувствуя родственную энергетику, незримо подпитывала меня свежими силами. - Подобное тянется к подобному», - второе основополагающее правило стихий.
И всё же было непонятно, зачем Анубис сделал остановку именно сейчас. До начала последних соревновательных суток остаются считанные часы, а мы до сих пор не нашли захоронение последней части артефакта. Ещё меньше времени до того момента, когда в пустыне начнётся адское пекло и найти укрытие станет жизненной необходимостью. Вместо этого мы застряли здесь, посреди голых песков, где почему-то нет ни одного бархана. Я тоскливо смотрела на море песка, подернутого лёгкой рябью и в голову закралась сумасшедшая мысль:
«Что если для Анубиса и Кармина солнце вообще не опасно?! В конце концов, они выросли в похожих условиях: удушающая жара, засуха, дефицит питьевой воды и песок, песок, песок…. Да, но я-то так не могу!», - обернувших, чтобы напомнить об этом, я внезапно поймала обрывок их негромкого разговора.
- … здесь, учитель. Вы, чувствуете?
- Да, скрыто под песком. Но структура материи другая, более плотная, твёрдая.
- Камень. Он…, - Кармин посмотрел себе под ноги, а потом оглянулся, ощупывая взглядом, находящийся в земле предмет, - он огромный!
- Есть ещё что-то, - Анубис зачерпнул ладонью горсть песка и стал медленно ссыпать его в другую руку, задумчиво вглядываясь в рыжую струйку. Казалось, она рисовала перед ним незримую картину таинственного подземелья, а шёпот осыпающихся песчинок раскрывал египтянину его секреты. Но видимо так мне только казалось, потому что в следующую секунду он неуверенно произнёс: - Глубоко, - и напряжённо зажмурившись, вновь попытался вслушаться в шелест песчинок. - Какая-то блокировка. Точное положение артефакта не узнать. Придётся вскрывать всю поверхность.
«Артефакт!!! - не поверила я своим ушам. - Значит, мы на месте, - надо сказать, на этот раз Конклав превзошёл сам себя. Каким другим игрокам было бы под силу отыскать в гектаре песка крохотный кусочек медальона?! Я подозрительно покосилась на Анубиса: - А он будто знал куда идти».
- Плита неоднородная, учитель. Подо мной песок заполняет множество трещин, но не природного происхождения, слишком правильные линии. Наверное, там надпись.
- Искусственные боги оставили инструкции к шоу? – невесело ухмыльнулся мужчина. - Что им надо? Участники соревнований умирают не в той последовательности? – встав напротив меня, он опустил ладони вниз, чуть расставив их по бокам. От земли тотчас отделились две тонкие, похожие на проволоки, полоски песка и потянулись к его пальцам. – Или, - продолжал он, глядя мне в лицо, - им не понравилось вмешательство со стороны, – вращая руками, Анубис описывал в воздухе горизонтальные круги, закручивая проволоки в тугие спирали, - и там указания избавиться от вас? - с силой швырнул он на меня созданные волчки. Я успела отскочить, а Анубис удовлетворённо хмыкнув, отвернулся.
Быстро раскручиваясь, спирали создавали вокруг себя небольших размеров торнадо, которые действительно промчались по месту, где я стояла, но целью их всё же была не я. Касаясь земли остро отточенными кончиками, они вбирали песок, расчищая пространство по которому двигались. По мере того, как смерчи увеличивались в объёме и тяжелели, нашим взорам открывалась серая каменная глыба. На ней и в самом деле были какие-то надписи, только никакого отношения к создателям Игр они не имели. Я уже видела нечто подобное, когда мы с Кирданном обследовали дольмен. Те же пиктограммы изображающие солнце, воду, каких-то людей с оружием и…
«Не может быть», - оттолкнув парня в сторону, я застыла над фигурой полумесяца, пронзённого тремя длинными ровными линиями.
- Ничего себе! Древняя письменность, да? – выглянул из-за спины Кармин.
- А? – растерянно переспросила я. - Да. На Карнауффе когда-то обитала развитая цивилизация. Она погибла. От засухи.
- А что это́ значит? – указал он пальцем на рисунки, привлёкшие моё внимание.
- Это царский герб. Я видела такой раньше на…, - «на поясе Татэна» чуть не сорвалось с языка, - на страницах одного учебника. Полумесяц, - обвела я рукой изображение, - означает власть Луны и первой из подчинённых ей стихий – Воды. Видишь, он лежит на спине так, что дуга месяца направлена вверх? Это женское божественное начало - чаша или чрево, дарующее Жизнь. Этим герб указывает, что один из Правителей Государства – женщина и она обладает властью над Водой. Прямые линии, - я заново прочертила пальцем каждую из них, - ростки льна.
- Льна? – удивился Кармин.
- Да, три его стрелы символизирует божественный свет, чистоту помыслов и верность. Хотя более приземлено тройственность можно толковать и как универсальность растения в быту. Он один способен дать человеку еду, одежду и лекарство. Считалось, что на недостойных людях с грязными помыслами или на тех, кто предал истину, льняная одежда чернеет, а лекарство, полученное из семян льна, для такого человека превращается в яд. Подобным методом часто изобличали преступников: предлагали сделать глоток настоя или отвара. Если осуждённому делалось плохо, значит - виновен; нет – оправдывали.
- Прямо как во времена Инквизиции. Жуть! – восторженно отозвался юноша.
Я улыбнулась.
- Смотри, ростки пронзают основание полумесяца, будто прорастают из него. Сейчас Луна выступает как олицетворение второй своей стихии – Земли, обладающей плодородием. Теперь дуга полумесяца уже не чаша, а устремлённые к небу рога Быка, что есть мужское начало, сила и мощь. То есть в этой части герба заложена информация о Правителе - мужчине, которому подчиняется земная стихия, - я взмахнула рукой, описывая в воздухе окружность: - Изображение, идеально сочетающее и объединяющее в себе Землю и Воду, Мужчину и Женщину, Царя и Царицу, заключено в круг. Круг - это вечность и совершенство. Этот совершенный союз должен был быть вечным, - закончила я, и голос предательски дрогнул.
Спеша встать, чтобы Кармин не успел задать новых вопросов, я развернулась и нос к носу столкнулась с Анубисом. Оказывается, всё это время он меня внимательно слушал.
- Кармин, - обратился он к ученику, - начинай поиски.
- Хорошо, учитель, - покорно пробормотал парень, тотчас отправившись выполнять указания. От безропотного подчинения, чем-то смахивающего на рабство, мне стало тошно.
- Никогда не слышал о таком учебнике по символике, - Анубис буравил меня недоверчивым взглядом.
- Нужно больше читать, - безразлично отозвалась я и прошла мимо. Выставив руку, он преградил мне путь.
- Оставь его в покое. Он слишком молод и наивен для тебя.
- И для тебя тоже. К счастью, ненависть оказалась для него незаразной.
Камень, который мы обнажили, представлял собой длинный, вытянутый прямоугольник. Изображение герба располагалась в самом верху, там, где стоял Анубис. Другой конец осматривал Кармин; я находилась где-то посередине. Несмотря на то, что возраст его, скорее всего, исчислялся тысячелетиями, выглядел он на удивление крепким и не таким ветхим, каким показался мне дольмен. Поверхность плиты была густо усеяна сколами и царапинами, но письмена на ней сохранились так чётко, словно их нанесли несколько лет назад.
Я бегло осматривала стройные ряды непонятных для меня значков, когда взгляд внезапно зацепился за рисунок, значение которого мне было хорошо известно. И я понятия не имела откуда. Наверное, оттуда же, откуда я черпала информацию о царском гербе, рассказывая о нём Кармину, ведь на самом деле ни о чём подобном я никогда раньше не слышала.
Пиктограмма изображала женщину, обнимающую кувшин с водой; её ноги до колен обвивала огромная змея.
- Нетари, - произнесла я, не осознавая, что говорю вслух.
Если быть точной, то рисунков Царицы было три. На первом она держала кувшин у себя на голове в виде короны, а змея лежала у самых её стоп. На втором - прижимала сосуд к телу; на последнем - вытянула его перед собой, подставляя под изображение гигантского солнца. Кувшин был пуст, а змея, обхватив Нетари, раскрыла над её головой широкую пасть.
- Её падение и смерть, - озвучила я смысл надписи, с опаской касаясь ледяной поверхности плиты. Перед глазами резко потемнело. Я зажмурилась и опёрлась на руки, чтобы не упасть, а когда снова пришла в себя, то неожиданно, точно против воли, начала читать:
- Моё имя священно, моя душа бессмертна.
Я сплю здесь. Не тревожьте меня.
Столетия я буду ждать под этим камнем,
Пока вода вновь не наполнит мои мысли,
Пока в моих руках не зацветёт лён.
В тот день вернётся моя душа и разбудит меня…, - я судорожно хватала ртом воздух. Внутри всё похолодело: - «Это гробница! Её могила! Она здесь, совсем рядом…, - в ушах бешено колотилось сердце, а живот скрутила болезненная судорога. – Она ждёт меня! – я согнулась пополам, упершись лбом в камень. Голова кружилась так, что казалось я вращаюсь на какой-то бешеной карусели, ещё чуть-чуть и меня стошнит. На плечо легла прохладная ладонь и качели остановились. - О Боги! Какое облегчение!».
- Что с тобой?
Чувство облегчения заметно померкло. Хотя в голосе Анубиса я и уловила некую озабоченность, вряд ли он был способен на сочувствие и понимание. Тем более в отношении меня.
- Ничего, - я выпрямилась, и он быстро убрал, нет, отдёрнул руку. – Голова закружилась. Из-за жажды, наверное, – с этими словами я демонстративно стянула с себя рюкзак, чтобы достать воду. Анубис, мгновенно потеряв ко мне всякий интерес, отошёл в сторону. Я немного расслабилась и с наслаждением сделала глоток из бутылки, обнаружив, что мне, правда, ужасно хочется пить.
- Что здесь? – вновь снизошёл до меня египтянин, небрежно кивая на рисунки. – Я видел, как ты читала. Тоже научилась этому в учебнике?
Сделав вид, что не слышу, я стала усиленно рыться в недрах сумки, но чувствуя, как он сверлит меня взглядом, поняла, что так просто Анубис не отстанет. Соображая сказать ли ему правду или придумать что-то более-менее подходящее, я всё тянула и тянула время. Он почти прожог у меня на спине клеймо, когда ситуацию вновь спас Кармин.
- Учитель, я нашёл. Тут чашка. Артефакт внутри неё.
Анубис отправился осматривать находку, а я испуганно смотрела ему в след, потому что прекрасно знала, что там за чашка. Словно в замедленной киносъёмке, я наблюдала за тем, как они с интересом разглядывают заключенный в камень сосуд и решают каким образом извлечь из него фрагмент задания.
- Горлышко слишком узкое. Руками не достать, я пробовал. - Кармин извлёк из кармана первую и единственную часть монеты и взвесил её в воздухе: – Вроде бы лёгкий. Можно налить в чашку воды, тогда артефакт всплывёт.
- Нет, - с криком подскочила я с места. - Не надо воды, - и уже спокойнее добавила: - Её и так мало в пустыне, чтобы растрачивать попусту. Я смогу достать.
Подойдя ближе, я долгим взглядом посмотрела на Кармина и буквально заставила себя повернуться к сосуду. Это была широкая серебряная чаша с длинной узкой горловиной, которую обвивала серебряная змейка, выполненная столь искусно, что казалась живой и словно бы замершей в ожидании, когда сосуд наполнится влагой и она сможет утолить свою жажду. Встретившись с её алыми гранатовыми глазами, я вздрогнула.
- Змея? - понимающе кивнул Кармин. - Меня тоже напугала. Совсем как настоящая! Странно, что я не заметил чашу раньше. Если бы не споткнулся, прошёл бы мимо.
- Охранная магия, - пояснила я, не отрываясь от кувшина.
- Магия? Что это?
- Заклятья всегда сопровождают запечатывание гробницы, - не слышала я его, - чтобы сберечь их от разграбления.
- Гробницы? Какие гробницы?
- Усыпальницы богатых, знатных персон, у которых найдётся, что взять. Или правителей государства, наподобие этой.
- Великий Гор! Там мумия?! – шарахнулся Кармин. – А это её вещи? – он безумно смотрел на сосуд и тряс руками, пытаясь избавиться от несуществующей грязи.
- Нет. На Карнауффе умерших не мумифицировали, - старалась я успокоить юношу.
- Кармин, - Анубис крепко сжал его за плечи и встряхнул, - это другой ритуал. Сосуд пустой, там ничего нет. А внизу просто мертвец, - я припоминала что-то о том, что египтяне после смерти заключают внутренние органы человека в специальные сосуды, чтобы в загробном мире мумия смогла восстановить своё тело и ожить. - На этой Земле были другие Боги, но они давно не гневаются, потому что мертвы, - сказал Анубис, и я с тревогой подумала, что сам того не подозревая, он попал в точку: Боги Карнауффа были мертвы.
Кармин успокоился, и я снова подошла к кувшину, спеша поскорее закончить начатое: достать артефакт и покинуть это место навсегда. Аккуратно просунув кисть в горлышко сосуда, я нащупала внутри кусочек монеты и вынула тот наружу.
- Вот, держи, - протянула я ему черепок. Поколебавшись немного, он всё-таки взял его в руки. – Мне жаль, что пришлось отобрать у тебя часть ключа. Жаль, что тогда нам встретился именно ты.
В ответ парень вымученно улыбнулся, а потом указал на край каменной плиты:
- Рядом с кувшином есть надписи и ещё, - он перешёл на шёпот, - отпечаток ладони. Это рука умершего, да? - я удивлённо вскинула брови, но идти смотреть на посмертную печать Нетари совсем не хотелось. Однако в Кармине вдруг проснулась нездоровое любопытство. - Пойдём, покажу, - он быстро двинулся вперёд, и мне, скрипя сердце, пришлось следовать за ним.
Остановившись над выдавленным в камне изображением изящной женской ладони с плотно прижатыми друг к другу пальцами, я нервно сглотнула. Кармин нетерпеливо топтался вокруг.
- Знак Бога. В этом мире Боги жили на земле вместе с людьми, правили ими и вместе с ними умирали. Но то была не человеческая смерть. Считалось, что Боги, теряя душу, лишь засыпают. Оставляя телесную оболочку, она множество раз перерождается, проживает сотни людских жизней, набираясь мудрости и терпения, и в назначенный час возвращается, чтобы занять истинное вместилище. Для этого на гробницах Богов оставляли отпечатки их ладоней. По ним душа могла узнать своё настоящее тело и вновь наполнить его жизнью.
Я замолчала, молчал и Кармин. Каждый из нас представлял спящего внутри каменного склепа Бога с той лишь разницей, что я знала, кто это был, а Кармину оставалось фантазировать на эту тему.
- А что тут написано? Можешь прочесть?
- Нет, - соврала я.
- Кармин! - грубо ворвался в умиротворяющую тишину голос Анубиса. - Подойди. Ты нужен мне здесь. Поможешь заново укрыть камень песком.
- Конечно, учитель. Уже иду.
- Конечно, учитель. Уже иду, - вздохнув, повторила я за молодым человеком. – «А то ты сам не способен засыпать её одним щелчком пальцев, Анубис», - взгляд скользнул по кувшину, заставляя невольно залюбоваться игрой солнечного света на плавных изгибах змеиного тела. Блики коснулись её гранатовых глаз, и они ярко вспыхнули, ослепляя меня багровым пламенем. Я заслонило лицо рукой, а отняв её, увидела, как ожившая серебряная змейка скользнула к моим ногам. Почему-то сейчас она казалась куда длиннее, чем когда обвивала кувшин.
Я в ужасе отпрянула, но рептилия была быстрее. Обернув собой щиколотку, она стремительно поднималась вверх. Меня парализовал страх. Онемев, я никак не могла оторвать глаз от искрящегося проворного тела. Уже представляя как, добравшись до шеи, она начнёт душить меня жёсткими металлическими кольцами, я немало удивилась, когда змея, свернув с плеча, оплела моё запястье. Положив голову с алыми глазами на указательный палец, она мгновенно замерла.
Ошарашенная, я смотрела на знакомый браслет: точно такой был у Нетари. Хотя, нет, скорее всего, это он и есть.
Не успела я перевести дух, как почувствовала, что с каждой секундой браслет становится всё тяжелее и тяжелее, утягивая меня вниз, словно камень на груди утопленника. Я опустила глаза и поняла, куда он стремится. Змею манил отпечаток ладони; она заставляла меня коснуться его.
«Нет! Я не хочу! - я пыталась стянуть с себя украшение, но силы были явно не равны. – Слезь с меня! Отстань! - рука неудержимо тянулась к ладони Нетари, а контуры пиктограмм, о которых спрашивал меня Кармин, задрожали и начали растекаться, будто не навечно высеченные в камне, а нарисованные чёрной гуашью. Расплываясь, фигуры стекали на чистую поверхность плиты и складывались там в совершенно иные образы. - Время людей для тебя прошло, - успела я прочитать исчезающую надпись и дальше ту, что появлялась на моих глазах: - Коснись Истины, войди и умри». - Умри?! – закричала я, - Умри?! Да, я только что воскресла!
Сжимая кисть в кулак я, конечно, надеялась таким образом остановить процесс, допустим, в случае если касание должно было быть точным «ладонь в ладонь», но что-то подсказывало - это не принципиально. Тем более что длительно удержать руку в таком состоянии у меня вряд ли получится: при сжатии браслет невыносимо больно впивался в кожу и давил на костяшки пальцев. Не знаю точно, сколько сантиметров оставалось мне до ладони Нетари, может пара или даже меньше, но тут её изображение внезапно пропало. Отпечаток руки Царицы засыпало песком.
Песчаное покрывало, которым Анубис с учеником накрыли гробницу, нежно коснулось моих коленей. Наверное, это было самое приятное чувство из всех, что мне довелось испытать с того дня, как я попала на Карнауфф.
- Долго ты собираешься там сидеть? – недовольно выкрикнул египтянин. - Дай нам закончить.
Меня не нужно было просить дважды. Я молнией слетела со злосчастной плиты и посмотрела на руку - ничего. Ни единого следа, ни царапины, напоминающей о пережитом только что ужасе.
- Собери вещи, - кинул Анубис мне мой раскрытый рюкзак, каким я оставила его полчаса назад. - Мы уходим.
- Спасибо, - искренне ответила я не столько за рюкзак, сколько за то, что уже во второй за сегодня раз он спас мне жизнь.
Ответных любезностей, естественно, не последовало.
Земли и небес
Божествам сострадание доступно?
Кто в старину
Небылицу эту измыслил,
О, искусство песен Ямато!
(Фудзивара-но Садаиэ)
- Зачем вы это делаете, учитель? Вы же чуть не погибли?
- Я в порядке, - ответил усталый голос. - Не ожидал, что она будет такой энергоёмкой.
- Повезло ещё, что мы в пустыне.
- Да.
«Повезло, что мы в пустыне?!», - вернула в сознание бредовая мысль. Такую чепуху могли сказать лишь двое из известных мне людей.
- Но она молодец, - неожиданно похвалил меня Кармин. - Никогда бы не подумал, что волну-убийцу можно остановить при помощи растений. Я даже стал по-другому к ним относиться.
«Ещё бы! - втайне усмехнулась я. - После того, как тебя чуть не казнили за их истребление».
- Учитель, вы знаете, что есть такие деревья, которые закрепляют песок и не дают ему двигаться? Она рассказала мне об этом, когда воронки не сработали.
«Способный ученик», - мне захотелось улыбнуться, но опасаясь, что нахожусь под пристальным наблюдением, я лежала неподвижно, стараясь ничем не выдать того, что пришла в себя.
- Хорошо. Твоё любопытство полезно. Оно даёт возможность ближе узнать врага. Но в одном ты заблуждаешься, - металлически произнёс Анубис. - Она не остановила волну. Земля убила её.
- Конечно, учитель, но она спасла «крылатого» и ещё ту, другую девицу, участницу соревновании. Эбигайл, вроде.
«Крылатый и девица… Очень мило! Интересно, какое прозвище они дали мне? Что-нибудь наподобие «гербарий» или «леший», - я размышляла, а у самой сердце заходилось в радостном трепете: они живы!
- Девушка - её сестра. Из-за неё она здесь. Я прав, Калисто? – раздалось прямо надо мной.
Ну, конечно! Кого я хотела обмануть, когда касаюсь земли в непосредственной близости от человека, управляющего ей? Египтянин отлично чувствовал всё, что происходит с моим организмом, вплоть до того, что слышал, в каком ритме бьётся моё сердце. Оно-то меня и выдало.
Я нехотя открыла глаза. Он стоял рядом, такой же величественный и притягательный, каким был и во сне. К своему ужасу я вдруг поняла, что меня влечёт к нему, что мне неодолимо хочется оказаться в его широких объятьях, укрывшись там от остального мира.
«Прочь, Нетари! Прочь! - настойчиво гнала я её из своей головы. – Это уже не он, не Татэн. Ты ошибаешься».
- Что? Снова потеряла дар речи? – раздражённо поинтересовался Анубис.
- А что ты хочешь услышать? «Спасибо» за то, что чуть не убил меня?
- Учитель спас тебя! – в негодовании встрял Кармин. - Чтобы вернуть твою жизнь ему пришлось потратить почти все свои силы. Ты должна…, ты обязана целовать ему ноги…
- Я ничего ему не должна, - попытавшись подняться, я успела лишь встать на колени, когда песок стал быстро затягивать меня обратно. Ощущение было такое, будто меня закатали в бетон. Я совсем не чувствовала нижнюю часть тела, не могла пошевелить ей, а руки к тому же оказались связаны за спиной больно врезающейся в кожу песчаной нитью.
Анубис схватил меня за подбородок:
- Знаешь, что ты должна? Ты должна быть мёртвой. Я предупреждал, чтобы тебя не было на Играх. Но раз уж ты здесь, то "да", можешь сказать «спасибо», что осталась жива, - говоря это, египтянин низко склонился к моему лицу и когда замолчал, отчего-то показалось, что сейчас он меня поцелует. Нетари затерялась глубоко в недрах подсознания, и теперь перспектива столь близкого с Анубисом общения не внушала ничего кроме отвращения. Я внутренне содрогнулась, глядя в его ледяные, горящие ненавистью глаза, и подумала, что ему гораздо приятней было бы разорвать меня на части, чем поцеловать. В подтверждение этих мыслей он с силой отшвырнул меня в сторону.
- Зачем я тебе? Зачем тебе моя жизнь? – закричала я в спину мужчины.
- Ты – наживка.
Он подобрал с земли какое-то оружие, и я поняла, что оно моё. Вытащив сабли из ножен, он бегло, без особенного интереса, осмотрел их, а затем воткнул в песок по самую гарду. Когда же через секунду вытащил мечи обратно, то клинок было не узнать – он сплошь почернел.
- Поднимайся, - приказал мне египтянин, бросая передо мной шуан-Дао. Чувствуя, как с запястий осыпается веревка, я попробовала пошевелить ногами. Находясь без движения, придавленные толстым слоем песка, они ощутимо затекли и потому плохо слушались. Помогая себе руками, я кое-как выбралась из плена и сразу же подхватила оружие.
- Что ты сделал? – зашипела я на Анубиса, осматривая мечи.
- Избавился от лишнего груза, - кинул он мне оставшийся короткий кинжал и пару полулунных ножей. Все их режущие поверхности оказались покрыты тем же тёмным налётом, что и у сабель. Я провела по нему пальцем, на подушечках осталась тонкая песчаная пыль. Похоже, Анубис создал на клинках какой-то защитный чехол, обезопасив себя и Кармина на тот случай, если мне захочется вонзить их им в спины. А мне бы непременно захотелось это сделать.
Добравшись до рюкзака, я вытащила оттуда тёплую одежду и, отвернувшись, стала переодеваться. Рассматривая некогда белую рубаху, живописно разукрашенную кровавыми потёками, я осторожно дотронулась до лица. У меня не было зеркала или иной возможности на себя посмотреть, но даже на ощупь различались толстые присохшие корки крови под носом, на губах и почему-то на щеках. Видимо, туда кровь попала, вытекая и из ушей. Взяв бутылку с водой и «наплевав» на то, что она питьевая, я принялась умываться.
- Учитель, пора идти. Можем не успеть к порталам, - сказал Кармин, но ответа не услышал. Зато я ясно ощутила на себе знакомый колючий взгляд, какой всегда встречала, столкнувшись с Анубисом в стенах университета. Египтянин пристально наблюдал за тем, что я делаю. Мне вспомнился похожий маниакальный взгляд его ученика во время стычки с Кирданном. Однако сейчас молодой человек спокойно посмотрел сначала на меня потом на Анубиса и аккуратно тронул того за плечо:
- Учитель, с вами всё нормально?
- Ты прав, Кармин, - двинулся на меня Анубис, - надо торопиться, – и грубо выхватив из моих рук бутылку, он смял её в кулаке, проливая на песок остатки жидкости. - На салон красоты времени нет.
Едва мы тронулись в путь, как начались странности. Мало того, что мне казалось, будто я нахожусь в чужом теле, которое выше ростом, тяжелее и при ходьбе делает широченные шаги, так ещё и песок, беспрестанно липший на меня, словно я была чем-то намагничена. Сначала он плотным слоем осел на штанах, и я просто отряхнулась, но не прошло и получаса, как они вновь заметно потяжелели. Чиститься каждые сто метров не представлялось возможным и, решив оставить всё как есть, через тридцать минут я заросла песком настолько, что он практически заменил мне одежду. Для полноты комплекта не хватало появиться шапке, шарфу и перчаткам. Измотанная бесплодной борьбой и понимая, что дальше двигаться в песчаном скафандре нет никаких сил, я остановилась.
- Подождите, - сделала паузу, ожидая, когда важные персоны обратят на меня внимание. - Вряд ли Кирданн узнает меня в таком виде. Вы ведь для него меня бережёте. Хотите заполучить обратно артефакт?
Вместо ответа Анубис смерил меня презрительным взглядом и зашагал дальше. Внезапно на помощь пришёл Кармин:
- Не думай об этом.
- Что?
- Перестань думать, что песок окружает твоё тело. Он слушает тебя и пытается создать защитную оболочку.
- Нет, я не думала…, как раз наоборот, хочу, чтобы он отстал.
- Ну, да! – усмехнулся парень. – Ещё скажи, что не представляла на руках перчатки.
Я глянула на пальцы и испугалась. Они были не мои, то есть мои, конечно, но где-то там, внутри, скрытые под тёмной шевелящейся массой земли.
- Мне лишь пришла в голову мысль, что не хватает обзавестись песочными перчатками, - изумлённо осматривала я ладони, – а получились варежки …
- Для первого раза неплохо, - засмеялся Кармин. - Видела бы ты, какие я слепил себе очки!
- Слава Богам, что сейчас ночь и об очках я даже не задумывалась, - я улыбнулась. – Ладно, теперь расскажи, как избавиться от этой штуки, а то я чувствую себя водолазом, которого выбросило на берег. Двигаться совершенно невозможно!
- Всё просто. Сконцентрируйся и представь, что снимаешь водолазный костюм. Думай об этом.
Следуя инструкциям Кармина, мне, наконец, удалось вырваться на свободу. Кожа жадно задышала, получив долгожданный доступ к кислороду так, что от свежего воздуха я слегка запьянела. Мы поспешили нагнать Анубиса, и я вновь заметила, что двигаюсь как-то неловко, словно меня поставили на ходули.
- Ты говорил, учитель передал мне часть своих сил?
- Да, значительную часть, - кивнул юноша.
- Меня не покидает ощущение, будто я – это не я. Очень странно и… не очень приятно.
- Раньше я никогда не видел, чтобы учитель делал что-то такое. Раньше он вообще был другим, - недовольно добавил Кармин. - Что ты ему сделала?
- Не знаю, - отозвалась я. - Правда, не знаю.
Приблизившись к Анубису, мы замолчали. Похоже, его присутствие угнетающе действовало не только на меня. Кармин даже в лице переменился, точно мрачная фигура наставника за секунды сумела напитать юношу своей ядовитой злобой.
Я опять осталась одна, но теперь была этому рада, поскольку произошедшие с момента воскрешения события предоставили богатую пищу для размышлений. Перво-наперво интересовал вопрос, насколько сильна моя власть над земной стихией и насколько длительной она будет. Анубис передал мне часть энергии, но это не означает, что она останется со мной навсегда. Человек – открытая система, непрерывно обменивающаяся информацией с окружающим миром: что-то заимствуется, что-то отдаётся. Скорее всего, в ближайшие сутки или двое эффект «присутствия в чужом теле» сойдёт на «нет», а вместе с ним исчезнет и возможность самостоятельно снять с оружия песчаные чехлы.
Я посмотрела в спины своим конвоирам. Первая буря эмоций улеглась, и подлое желание напасть исподтишка стремительно угасало. Из каких бы самых низких побуждений не действовал Анубис, всё же он спас меня. Трудно смириться с этим фактом, но сама того не желая, я оказалась обязана ему жизнью. Наверное, впервые за всю мою охотничью карьеру желание и необходимость убить врага вступили в противоречие с совестью и чувством долга. И это было плохо! Где-где, а на Охоте подобным внутренним конфликтам не место.
Злясь на себя за неуместное благородство, я огляделась в надежде отвлечься и тут же нашла ещё одну причину, по которой мои провожатые должны были остаться в живых. Именно потому, что мне нужны были провожатые. Я давно заметила, что идём мы совершенно не тем путём, каким я двигалась с Кирданном. Растительность здесь попадалась не в пример реже и казалась мне незнакомой. Прекрасно сознавая, что не смогу добраться до порталов самостоятельно, я крепко сжала челюсти, ощущая, как на зубах заскрипел песок:
«Казнить нельзя, помиловать, - сейчас реальность звучала так, но Карнауфф научил меня, что в Природе нет ничего более постоянного, чем временное. - Считай, я усвоила твой урок, - подняла я глаза к тускнеющим звездам. Горизонт окрасили первые всполохи рассвета. Земля в муках рождала горячее солнце, разливая в воздухе карминово-красную зарницу. Когда её алые брызги растворили последнюю каплю ночной тьмы, Анубис остановился. - Что он делает? - спрашивала я себя, недоумевая ещё и над тем, почему проделав столь долгий путь, совершенно не испытываю усталости. Вероятно, ещё один "побочный" эффект от обретённой связи с Землей, которая чувствуя родственную энергетику, незримо подпитывала меня свежими силами. - Подобное тянется к подобному», - второе основополагающее правило стихий.
И всё же было непонятно, зачем Анубис сделал остановку именно сейчас. До начала последних соревновательных суток остаются считанные часы, а мы до сих пор не нашли захоронение последней части артефакта. Ещё меньше времени до того момента, когда в пустыне начнётся адское пекло и найти укрытие станет жизненной необходимостью. Вместо этого мы застряли здесь, посреди голых песков, где почему-то нет ни одного бархана. Я тоскливо смотрела на море песка, подернутого лёгкой рябью и в голову закралась сумасшедшая мысль:
«Что если для Анубиса и Кармина солнце вообще не опасно?! В конце концов, они выросли в похожих условиях: удушающая жара, засуха, дефицит питьевой воды и песок, песок, песок…. Да, но я-то так не могу!», - обернувших, чтобы напомнить об этом, я внезапно поймала обрывок их негромкого разговора.
- … здесь, учитель. Вы, чувствуете?
- Да, скрыто под песком. Но структура материи другая, более плотная, твёрдая.
- Камень. Он…, - Кармин посмотрел себе под ноги, а потом оглянулся, ощупывая взглядом, находящийся в земле предмет, - он огромный!
- Есть ещё что-то, - Анубис зачерпнул ладонью горсть песка и стал медленно ссыпать его в другую руку, задумчиво вглядываясь в рыжую струйку. Казалось, она рисовала перед ним незримую картину таинственного подземелья, а шёпот осыпающихся песчинок раскрывал египтянину его секреты. Но видимо так мне только казалось, потому что в следующую секунду он неуверенно произнёс: - Глубоко, - и напряжённо зажмурившись, вновь попытался вслушаться в шелест песчинок. - Какая-то блокировка. Точное положение артефакта не узнать. Придётся вскрывать всю поверхность.
«Артефакт!!! - не поверила я своим ушам. - Значит, мы на месте, - надо сказать, на этот раз Конклав превзошёл сам себя. Каким другим игрокам было бы под силу отыскать в гектаре песка крохотный кусочек медальона?! Я подозрительно покосилась на Анубиса: - А он будто знал куда идти».
- Плита неоднородная, учитель. Подо мной песок заполняет множество трещин, но не природного происхождения, слишком правильные линии. Наверное, там надпись.
- Искусственные боги оставили инструкции к шоу? – невесело ухмыльнулся мужчина. - Что им надо? Участники соревнований умирают не в той последовательности? – встав напротив меня, он опустил ладони вниз, чуть расставив их по бокам. От земли тотчас отделились две тонкие, похожие на проволоки, полоски песка и потянулись к его пальцам. – Или, - продолжал он, глядя мне в лицо, - им не понравилось вмешательство со стороны, – вращая руками, Анубис описывал в воздухе горизонтальные круги, закручивая проволоки в тугие спирали, - и там указания избавиться от вас? - с силой швырнул он на меня созданные волчки. Я успела отскочить, а Анубис удовлетворённо хмыкнув, отвернулся.
Быстро раскручиваясь, спирали создавали вокруг себя небольших размеров торнадо, которые действительно промчались по месту, где я стояла, но целью их всё же была не я. Касаясь земли остро отточенными кончиками, они вбирали песок, расчищая пространство по которому двигались. По мере того, как смерчи увеличивались в объёме и тяжелели, нашим взорам открывалась серая каменная глыба. На ней и в самом деле были какие-то надписи, только никакого отношения к создателям Игр они не имели. Я уже видела нечто подобное, когда мы с Кирданном обследовали дольмен. Те же пиктограммы изображающие солнце, воду, каких-то людей с оружием и…
«Не может быть», - оттолкнув парня в сторону, я застыла над фигурой полумесяца, пронзённого тремя длинными ровными линиями.
- Ничего себе! Древняя письменность, да? – выглянул из-за спины Кармин.
- А? – растерянно переспросила я. - Да. На Карнауффе когда-то обитала развитая цивилизация. Она погибла. От засухи.
- А что это́ значит? – указал он пальцем на рисунки, привлёкшие моё внимание.
- Это царский герб. Я видела такой раньше на…, - «на поясе Татэна» чуть не сорвалось с языка, - на страницах одного учебника. Полумесяц, - обвела я рукой изображение, - означает власть Луны и первой из подчинённых ей стихий – Воды. Видишь, он лежит на спине так, что дуга месяца направлена вверх? Это женское божественное начало - чаша или чрево, дарующее Жизнь. Этим герб указывает, что один из Правителей Государства – женщина и она обладает властью над Водой. Прямые линии, - я заново прочертила пальцем каждую из них, - ростки льна.
- Льна? – удивился Кармин.
- Да, три его стрелы символизирует божественный свет, чистоту помыслов и верность. Хотя более приземлено тройственность можно толковать и как универсальность растения в быту. Он один способен дать человеку еду, одежду и лекарство. Считалось, что на недостойных людях с грязными помыслами или на тех, кто предал истину, льняная одежда чернеет, а лекарство, полученное из семян льна, для такого человека превращается в яд. Подобным методом часто изобличали преступников: предлагали сделать глоток настоя или отвара. Если осуждённому делалось плохо, значит - виновен; нет – оправдывали.
- Прямо как во времена Инквизиции. Жуть! – восторженно отозвался юноша.
Я улыбнулась.
- Смотри, ростки пронзают основание полумесяца, будто прорастают из него. Сейчас Луна выступает как олицетворение второй своей стихии – Земли, обладающей плодородием. Теперь дуга полумесяца уже не чаша, а устремлённые к небу рога Быка, что есть мужское начало, сила и мощь. То есть в этой части герба заложена информация о Правителе - мужчине, которому подчиняется земная стихия, - я взмахнула рукой, описывая в воздухе окружность: - Изображение, идеально сочетающее и объединяющее в себе Землю и Воду, Мужчину и Женщину, Царя и Царицу, заключено в круг. Круг - это вечность и совершенство. Этот совершенный союз должен был быть вечным, - закончила я, и голос предательски дрогнул.
Спеша встать, чтобы Кармин не успел задать новых вопросов, я развернулась и нос к носу столкнулась с Анубисом. Оказывается, всё это время он меня внимательно слушал.
- Кармин, - обратился он к ученику, - начинай поиски.
- Хорошо, учитель, - покорно пробормотал парень, тотчас отправившись выполнять указания. От безропотного подчинения, чем-то смахивающего на рабство, мне стало тошно.
- Никогда не слышал о таком учебнике по символике, - Анубис буравил меня недоверчивым взглядом.
- Нужно больше читать, - безразлично отозвалась я и прошла мимо. Выставив руку, он преградил мне путь.
- Оставь его в покое. Он слишком молод и наивен для тебя.
- И для тебя тоже. К счастью, ненависть оказалась для него незаразной.
Камень, который мы обнажили, представлял собой длинный, вытянутый прямоугольник. Изображение герба располагалась в самом верху, там, где стоял Анубис. Другой конец осматривал Кармин; я находилась где-то посередине. Несмотря на то, что возраст его, скорее всего, исчислялся тысячелетиями, выглядел он на удивление крепким и не таким ветхим, каким показался мне дольмен. Поверхность плиты была густо усеяна сколами и царапинами, но письмена на ней сохранились так чётко, словно их нанесли несколько лет назад.
Я бегло осматривала стройные ряды непонятных для меня значков, когда взгляд внезапно зацепился за рисунок, значение которого мне было хорошо известно. И я понятия не имела откуда. Наверное, оттуда же, откуда я черпала информацию о царском гербе, рассказывая о нём Кармину, ведь на самом деле ни о чём подобном я никогда раньше не слышала.
Пиктограмма изображала женщину, обнимающую кувшин с водой; её ноги до колен обвивала огромная змея.
- Нетари, - произнесла я, не осознавая, что говорю вслух.
Если быть точной, то рисунков Царицы было три. На первом она держала кувшин у себя на голове в виде короны, а змея лежала у самых её стоп. На втором - прижимала сосуд к телу; на последнем - вытянула его перед собой, подставляя под изображение гигантского солнца. Кувшин был пуст, а змея, обхватив Нетари, раскрыла над её головой широкую пасть.
- Её падение и смерть, - озвучила я смысл надписи, с опаской касаясь ледяной поверхности плиты. Перед глазами резко потемнело. Я зажмурилась и опёрлась на руки, чтобы не упасть, а когда снова пришла в себя, то неожиданно, точно против воли, начала читать:
- Моё имя священно, моя душа бессмертна.
Я сплю здесь. Не тревожьте меня.
Столетия я буду ждать под этим камнем,
Пока вода вновь не наполнит мои мысли,
Пока в моих руках не зацветёт лён.
В тот день вернётся моя душа и разбудит меня…, - я судорожно хватала ртом воздух. Внутри всё похолодело: - «Это гробница! Её могила! Она здесь, совсем рядом…, - в ушах бешено колотилось сердце, а живот скрутила болезненная судорога. – Она ждёт меня! – я согнулась пополам, упершись лбом в камень. Голова кружилась так, что казалось я вращаюсь на какой-то бешеной карусели, ещё чуть-чуть и меня стошнит. На плечо легла прохладная ладонь и качели остановились. - О Боги! Какое облегчение!».
- Что с тобой?
Чувство облегчения заметно померкло. Хотя в голосе Анубиса я и уловила некую озабоченность, вряд ли он был способен на сочувствие и понимание. Тем более в отношении меня.
- Ничего, - я выпрямилась, и он быстро убрал, нет, отдёрнул руку. – Голова закружилась. Из-за жажды, наверное, – с этими словами я демонстративно стянула с себя рюкзак, чтобы достать воду. Анубис, мгновенно потеряв ко мне всякий интерес, отошёл в сторону. Я немного расслабилась и с наслаждением сделала глоток из бутылки, обнаружив, что мне, правда, ужасно хочется пить.
- Что здесь? – вновь снизошёл до меня египтянин, небрежно кивая на рисунки. – Я видел, как ты читала. Тоже научилась этому в учебнике?
Сделав вид, что не слышу, я стала усиленно рыться в недрах сумки, но чувствуя, как он сверлит меня взглядом, поняла, что так просто Анубис не отстанет. Соображая сказать ли ему правду или придумать что-то более-менее подходящее, я всё тянула и тянула время. Он почти прожог у меня на спине клеймо, когда ситуацию вновь спас Кармин.
- Учитель, я нашёл. Тут чашка. Артефакт внутри неё.
Анубис отправился осматривать находку, а я испуганно смотрела ему в след, потому что прекрасно знала, что там за чашка. Словно в замедленной киносъёмке, я наблюдала за тем, как они с интересом разглядывают заключенный в камень сосуд и решают каким образом извлечь из него фрагмент задания.
- Горлышко слишком узкое. Руками не достать, я пробовал. - Кармин извлёк из кармана первую и единственную часть монеты и взвесил её в воздухе: – Вроде бы лёгкий. Можно налить в чашку воды, тогда артефакт всплывёт.
- Нет, - с криком подскочила я с места. - Не надо воды, - и уже спокойнее добавила: - Её и так мало в пустыне, чтобы растрачивать попусту. Я смогу достать.
Подойдя ближе, я долгим взглядом посмотрела на Кармина и буквально заставила себя повернуться к сосуду. Это была широкая серебряная чаша с длинной узкой горловиной, которую обвивала серебряная змейка, выполненная столь искусно, что казалась живой и словно бы замершей в ожидании, когда сосуд наполнится влагой и она сможет утолить свою жажду. Встретившись с её алыми гранатовыми глазами, я вздрогнула.
- Змея? - понимающе кивнул Кармин. - Меня тоже напугала. Совсем как настоящая! Странно, что я не заметил чашу раньше. Если бы не споткнулся, прошёл бы мимо.
- Охранная магия, - пояснила я, не отрываясь от кувшина.
- Магия? Что это?
- Заклятья всегда сопровождают запечатывание гробницы, - не слышала я его, - чтобы сберечь их от разграбления.
- Гробницы? Какие гробницы?
- Усыпальницы богатых, знатных персон, у которых найдётся, что взять. Или правителей государства, наподобие этой.
- Великий Гор! Там мумия?! – шарахнулся Кармин. – А это её вещи? – он безумно смотрел на сосуд и тряс руками, пытаясь избавиться от несуществующей грязи.
- Нет. На Карнауффе умерших не мумифицировали, - старалась я успокоить юношу.
- Кармин, - Анубис крепко сжал его за плечи и встряхнул, - это другой ритуал. Сосуд пустой, там ничего нет. А внизу просто мертвец, - я припоминала что-то о том, что египтяне после смерти заключают внутренние органы человека в специальные сосуды, чтобы в загробном мире мумия смогла восстановить своё тело и ожить. - На этой Земле были другие Боги, но они давно не гневаются, потому что мертвы, - сказал Анубис, и я с тревогой подумала, что сам того не подозревая, он попал в точку: Боги Карнауффа были мертвы.
Кармин успокоился, и я снова подошла к кувшину, спеша поскорее закончить начатое: достать артефакт и покинуть это место навсегда. Аккуратно просунув кисть в горлышко сосуда, я нащупала внутри кусочек монеты и вынула тот наружу.
- Вот, держи, - протянула я ему черепок. Поколебавшись немного, он всё-таки взял его в руки. – Мне жаль, что пришлось отобрать у тебя часть ключа. Жаль, что тогда нам встретился именно ты.
В ответ парень вымученно улыбнулся, а потом указал на край каменной плиты:
- Рядом с кувшином есть надписи и ещё, - он перешёл на шёпот, - отпечаток ладони. Это рука умершего, да? - я удивлённо вскинула брови, но идти смотреть на посмертную печать Нетари совсем не хотелось. Однако в Кармине вдруг проснулась нездоровое любопытство. - Пойдём, покажу, - он быстро двинулся вперёд, и мне, скрипя сердце, пришлось следовать за ним.
Остановившись над выдавленным в камне изображением изящной женской ладони с плотно прижатыми друг к другу пальцами, я нервно сглотнула. Кармин нетерпеливо топтался вокруг.
- Знак Бога. В этом мире Боги жили на земле вместе с людьми, правили ими и вместе с ними умирали. Но то была не человеческая смерть. Считалось, что Боги, теряя душу, лишь засыпают. Оставляя телесную оболочку, она множество раз перерождается, проживает сотни людских жизней, набираясь мудрости и терпения, и в назначенный час возвращается, чтобы занять истинное вместилище. Для этого на гробницах Богов оставляли отпечатки их ладоней. По ним душа могла узнать своё настоящее тело и вновь наполнить его жизнью.
Я замолчала, молчал и Кармин. Каждый из нас представлял спящего внутри каменного склепа Бога с той лишь разницей, что я знала, кто это был, а Кармину оставалось фантазировать на эту тему.
- А что тут написано? Можешь прочесть?
- Нет, - соврала я.
- Кармин! - грубо ворвался в умиротворяющую тишину голос Анубиса. - Подойди. Ты нужен мне здесь. Поможешь заново укрыть камень песком.
- Конечно, учитель. Уже иду.
- Конечно, учитель. Уже иду, - вздохнув, повторила я за молодым человеком. – «А то ты сам не способен засыпать её одним щелчком пальцев, Анубис», - взгляд скользнул по кувшину, заставляя невольно залюбоваться игрой солнечного света на плавных изгибах змеиного тела. Блики коснулись её гранатовых глаз, и они ярко вспыхнули, ослепляя меня багровым пламенем. Я заслонило лицо рукой, а отняв её, увидела, как ожившая серебряная змейка скользнула к моим ногам. Почему-то сейчас она казалась куда длиннее, чем когда обвивала кувшин.
Я в ужасе отпрянула, но рептилия была быстрее. Обернув собой щиколотку, она стремительно поднималась вверх. Меня парализовал страх. Онемев, я никак не могла оторвать глаз от искрящегося проворного тела. Уже представляя как, добравшись до шеи, она начнёт душить меня жёсткими металлическими кольцами, я немало удивилась, когда змея, свернув с плеча, оплела моё запястье. Положив голову с алыми глазами на указательный палец, она мгновенно замерла.
Ошарашенная, я смотрела на знакомый браслет: точно такой был у Нетари. Хотя, нет, скорее всего, это он и есть.
Не успела я перевести дух, как почувствовала, что с каждой секундой браслет становится всё тяжелее и тяжелее, утягивая меня вниз, словно камень на груди утопленника. Я опустила глаза и поняла, куда он стремится. Змею манил отпечаток ладони; она заставляла меня коснуться его.
«Нет! Я не хочу! - я пыталась стянуть с себя украшение, но силы были явно не равны. – Слезь с меня! Отстань! - рука неудержимо тянулась к ладони Нетари, а контуры пиктограмм, о которых спрашивал меня Кармин, задрожали и начали растекаться, будто не навечно высеченные в камне, а нарисованные чёрной гуашью. Расплываясь, фигуры стекали на чистую поверхность плиты и складывались там в совершенно иные образы. - Время людей для тебя прошло, - успела я прочитать исчезающую надпись и дальше ту, что появлялась на моих глазах: - Коснись Истины, войди и умри». - Умри?! – закричала я, - Умри?! Да, я только что воскресла!
Сжимая кисть в кулак я, конечно, надеялась таким образом остановить процесс, допустим, в случае если касание должно было быть точным «ладонь в ладонь», но что-то подсказывало - это не принципиально. Тем более что длительно удержать руку в таком состоянии у меня вряд ли получится: при сжатии браслет невыносимо больно впивался в кожу и давил на костяшки пальцев. Не знаю точно, сколько сантиметров оставалось мне до ладони Нетари, может пара или даже меньше, но тут её изображение внезапно пропало. Отпечаток руки Царицы засыпало песком.
Песчаное покрывало, которым Анубис с учеником накрыли гробницу, нежно коснулось моих коленей. Наверное, это было самое приятное чувство из всех, что мне довелось испытать с того дня, как я попала на Карнауфф.
- Долго ты собираешься там сидеть? – недовольно выкрикнул египтянин. - Дай нам закончить.
Меня не нужно было просить дважды. Я молнией слетела со злосчастной плиты и посмотрела на руку - ничего. Ни единого следа, ни царапины, напоминающей о пережитом только что ужасе.
- Собери вещи, - кинул Анубис мне мой раскрытый рюкзак, каким я оставила его полчаса назад. - Мы уходим.
- Спасибо, - искренне ответила я не столько за рюкзак, сколько за то, что уже во второй за сегодня раз он спас мне жизнь.
Ответных любезностей, естественно, не последовало.
Глава 22. Порталы
О богиня Медуза, молю,
Окамени меня взглядом,
Чтобы я
В оцепенении сна пребывала
До его возвращения.
(Акико Есано)
«Что это было? Морок? - мы уже достаточно далеко отошли от места захоронения, а я никак не могла успокоиться. Перед глазами неустанно мелькали сцены у гробницы, ясно указывая на то, что моя жизнь некогда принадлежала Карнауффу, и теперь он хочет её обратно. Даже присутствие Анубиса и его безрадостные планы относительно меня временно отошли на второй план. Насколько я могла судить, ни он, ни Кармин ничего не заметили и знать не знали о том противостоянии, через которое мне пришлось пройти. - Стало быть, всё-таки виденье. Пугающее своей реалистичностью и к тому же весьма болезненное!», - я потёрла запястье в том месте, где его якобы обхватывал браслет.
Неизвестно, как долго бы меня терзали воспоминания, если б не вмешательство непреодолимой силы - жары! На подвластной ей территории она жестоко пресекала любую человеческую активность, в том числе умственную. По мере того, как солнце старательно раскаляло воздух, образ Нетари плавился у меня в голове, пока окончательно не превратился в пар и не улетучился.
Я заторможено смотрела на дрожащие в мареве силуэты мужчин, завидуя их «антипригарной» выдержке, и ненавидела за это. Жаль такое качество не является врождённым, а приобретается долгими годами жизни в пустыне, и потому не может быть передано вместе с частью внутренней энергии. Мне бы сейчас оно пригодилось.
Анубис с Кармином кажется вообще не испытывали дискомфорта от того, что запекались заживо. Единственное, что они сделали – это накинули на головы капюшоны одинаковых белых рубашек непонятного кроя, похожих на больничные смирительные одежды. Отовсюду торчали концы многочисленных вязок, а к воротнику крепился прямоугольный кусок ткани, наподобие медицинской маски. Глядя на этих двоих, рождалось предположение, что на родине египтян стало модным прикидываться больным, но я отлично знала, что Земля Тота не то место, где пристально следят за модой. Подобная конструкция, скорее всего, дань необходимости, призванная защитить человека от нелёгких условий существования. Как бы то ни было, но условия, в которых выросла я, не подразумевали курс молодого бойца с солнцем. У меня не имелось специальной одежды и полезных навыков жарить яичницу на песке, зато у меня оставалось гордость, дурацкая гордость, не позволявшая ныть и слёзно просить об укрытии.
«Ну и ладно, - упрямствовала я. - Зато умру, и некем будет шантажировать Кирданна. Они с Эбби спокойно отправятся домой».
Умерла я минут через сорок, когда земля под ногами внезапно разверзлась, и меня поглотила пустота.
Великая Равнина или Равнина Услады, куда попадают после физической смерти кельты, представлялась мне несколько иначе. Эта священная Земля должна была отвечать всем моим самым сокровенным желаниям и удовлетворять все мои самые безумные прихоти. Кто бы мог подумать, что предел моих мечтаний - тёмный сырой подвал?! Где деревья с золотыми листьями, о которых рассказывал мне отец и которые цветут и плодоносят одновременно? Где разлитый в воздухе пьянящий аромат вина и огромные кубки, которые невозможно опустошить? Где прекрасные Боги и Богини, радостно приветствующие меня после утомительной земной жизни? Ничего этого нет.
«Хотя, постойте…, вроде бы шумит вода? - я коснулась пальцами щеки. - Она течёт по мне. Откуда-то сверху. Что это? Райский водопад? - подставив лицо под струю, я хватала ртом тёплые капли. - Можно было бы мечтать и о воде попрохладней, - недовольно пожурила я саму себя, ощущая как струйка становится всё напористее, щедро окатывая потоками жидкости. - Хватит! Довольно!», - замахала я руками, задыхаясь и утопая в собственной мечте.
- С возвращением, - убрал Анубис от моей макушки бутылку.
Кашляя и вытирая с лица воду, я почти с сожалением осознала, что до сих пор жива. А прежде всего, жалела о компании людей, куда пришлось возвратиться. Оглядываясь по сторонам, я никак не могла понять, где нахожусь, а когда поняла, сдавленно прошептала:
- Мы под землей? – стоило мне избавиться от солнца и вновь обрести способность трезво мыслить, как Нетари не заставила себя долго ждать. Набравшись свежих сил, она принялась настойчиво пробиваться мне в голову. То, что я теперь, также как и Царица, находилась под землей, немного напрягало мою и без того пошатнувшуюся нервную систему.
- Угу, - пробурчал Кармин, занятый пережёвыванием какой-то пищи. – Можно сказать в самом «яблочке», у порталов.
- Были бы ближе, если б тот, кому здесь не место не провалился бы в обморок.
- Я не навязывалась. Мог бы бросить меня и спокойно жариться дальше. Кто ж виноват, что я так важна для тебя, - я язвительно усмехнулась, но видно перестаралась, потому как Анубис, в два прыжка оказавшийся рядом, разъярённо процедил:
- Послушай, ты! Не стоит воображать, что твоя жизнь имеет для меня хоть какую-то ценность. Она стоит ровно столько, сколько ты заслуживаешь!
- И чего же, по-твоему, я заслуживаю, а? Посмотри на себя, Анубис! – услышав из моих уст своё имя, он дёрнулся, а лицо неузнаваемо перекосила злоба. Однако я, желая раз и навсегда прояснить ситуацию, упрямо продолжала: - Зачем ты отравляешь себя этой ненавистью? По какой причине я противна тебе настолько, что ты не в силах без отвращения смотреть мне в глаза? Что такого я сделала? А если не я, то кто? Эбби? Кирданн? - рука Анубиса уже метнувшаяся к моему лицу, на полпути резко остановилась и сжалась в кулак. Тяжело дыша, он уставился в пол. Подскочил с земли Кармин, намереваясь выступить в непривычной для себя роли рефери, но заметив мой отрицательный жест головой, так и остался стоять на месте. - Ещё раз услышу, как ты упоминаешь о нём…, - поднимая на меня тяжёлый взгляд, тихо произнёс Анубис и отошёл к противоположной стене.
- И что ты сделаешь? Опять убьёшь меня?
- Убью, - не поворачиваясь, спокойно ответил египтянин, и от этого его спокойствия по телу побежали мурашки. - Не тебя - его.
Не ожидая, что разговор примет такой оборот, я раздосадовано замолчала. За время нашего дальнейшего пребывания в укрытии мы больше не сказали друг другу ни слова.
Время тянулось невыносимо медленно. Чтобы занять себя, я стала разглядывать пещеру, которую, как выяснилось, Кармин и его учитель организовали собственными руками. Я вновь позавидовала тому, что, в отличие от меня, они находятся в родственной им стихии, имея возможность в любой момент использовать её в своих целях, будь то создание оружия или необходимость спастись от жары.
Помещение было исключительно простым, представляя собой воздушную камеру в неглубоких слоях почвы. Полумрак кое-где пронзали лучи концентрированного жёлтого света и, не смотря на то, что стены из песка на ощупь казались тёплыми, внутри царила прохлада. Пришла мысль, что таким образом, создавая под землей туннели, можно двигаться в самый разгар знойного дня, имея существенное преимущество над соперниками. Но Кармин сразу отмёл идею в сторону, поскольку, как он выразился, «на длительное формирование и поддержание динамичных внутренних пространств ни у кого не хватит энергии».
- Динамичных внутренних пространств? – переспросила я, смутно понимая смысл фразы.
- Ну да. Таких, у которых границы не замирают, как эти, - окинул он взглядом грот, - а постоянно меняют фору, перетекая с одного места на другое. Чтобы получился туннель, о котором ты говоришь, придётся создавать не одно пространство, а много новых, располагая их максимально близко друг к другу. В процессе они будут сливаться и возникнет одна движущаяся область, - Кармин так увлечённо объяснял мне основы своей техники и жестикулировал руками, что я невольно заслушалась и, по-моему, даже что-то поняла.
- Ясно, - ответила я на его вопросительный взгляд. – А у тебя неплохо получается быть учителем.
- Когда-нибудь я возьму себе ученика, - серьёзно ответил парень. - Нужно уметь объяснять и правильно выражать свои мысли. Владеть способностью не только учиться, но и учить. Так говорит сейчас мой учитель.
«Уметь объяснять?! Как можно передать другим то, чем не обладаешь сам?», - удивилась я, но вслух произнесла: - Он прав, - и выдержав паузу, осторожно спросила: - Кармин, как вы собираетесь переместиться на следующий этап? У вас один полный ключ на двоих? Даже отобрав свою часть у Кирданна, ты не сможешь завершить артефакт, недостаёт последней детали, а времени на поиски уже нет.
- А с чего ты взяла, что я отберу свою́ часть? Взамен на тебя «крылатому» придётся расстаться с его ключом, - ухмыляясь, ответил Кармин и в этот момент стал невыносимо похож на своего наставника, с той же злобой и беспричинной ненавистью к Ангелу.
- Нет, - отчаянно замотала я головой, - так нельзя! Артефакт не его, он для Эбби!
- Извини, Калисто. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Это «Ежегодные соревнования». Она сама на них подписалась.
Я отшатнулась, упершись спиной в стену.
«Нет! Так не будет. Не позволю, - медленно сползала я вниз. - Это меня ненавидит Анубис, это меня желает Карнауфф, это я́, а не Эбби должна быть мертва», - крыша убежища с грохотом обвалилась, заставляя жмуриться от яркого до боли света. Справившись с ощущениями и разлепив по очереди глаза, я увидела проступившую в песчаной стене лестницу, по которой на поверхность поднимался Анубис. Поспешив сделать то же самое, я втайне боялась, что стоит мне только на неё взойти, как он разрушит ступени и станет потешаться, наблюдая, как я неуклюже карабкаюсь по отвесу. В результате, я даже обогнала, замешкавшегося с вещами, Кармина.
Солнце горячими клешнями жадно вцепилось в плечи. Самое пекло миновало, но для продолжения пути, на мой взгляд, было ещё достаточно жарко. Анубису, видимо, надоело бездействие, да и третьи соревновательные сутки начали свой отсчёт. Это представлялось маловероятным, но возможно кто-то из игроков уже активировал свой портал. Времени оставалось в обрез.
«Начало конца, - двинулась я за мужчинами. - Ненавижу Египет!».
О богиня Медуза, молю,
Окамени меня взглядом,
Чтобы я
В оцепенении сна пребывала
До его возвращения.
(Акико Есано)
«Что это было? Морок? - мы уже достаточно далеко отошли от места захоронения, а я никак не могла успокоиться. Перед глазами неустанно мелькали сцены у гробницы, ясно указывая на то, что моя жизнь некогда принадлежала Карнауффу, и теперь он хочет её обратно. Даже присутствие Анубиса и его безрадостные планы относительно меня временно отошли на второй план. Насколько я могла судить, ни он, ни Кармин ничего не заметили и знать не знали о том противостоянии, через которое мне пришлось пройти. - Стало быть, всё-таки виденье. Пугающее своей реалистичностью и к тому же весьма болезненное!», - я потёрла запястье в том месте, где его якобы обхватывал браслет.
Неизвестно, как долго бы меня терзали воспоминания, если б не вмешательство непреодолимой силы - жары! На подвластной ей территории она жестоко пресекала любую человеческую активность, в том числе умственную. По мере того, как солнце старательно раскаляло воздух, образ Нетари плавился у меня в голове, пока окончательно не превратился в пар и не улетучился.
Я заторможено смотрела на дрожащие в мареве силуэты мужчин, завидуя их «антипригарной» выдержке, и ненавидела за это. Жаль такое качество не является врождённым, а приобретается долгими годами жизни в пустыне, и потому не может быть передано вместе с частью внутренней энергии. Мне бы сейчас оно пригодилось.
Анубис с Кармином кажется вообще не испытывали дискомфорта от того, что запекались заживо. Единственное, что они сделали – это накинули на головы капюшоны одинаковых белых рубашек непонятного кроя, похожих на больничные смирительные одежды. Отовсюду торчали концы многочисленных вязок, а к воротнику крепился прямоугольный кусок ткани, наподобие медицинской маски. Глядя на этих двоих, рождалось предположение, что на родине египтян стало модным прикидываться больным, но я отлично знала, что Земля Тота не то место, где пристально следят за модой. Подобная конструкция, скорее всего, дань необходимости, призванная защитить человека от нелёгких условий существования. Как бы то ни было, но условия, в которых выросла я, не подразумевали курс молодого бойца с солнцем. У меня не имелось специальной одежды и полезных навыков жарить яичницу на песке, зато у меня оставалось гордость, дурацкая гордость, не позволявшая ныть и слёзно просить об укрытии.
«Ну и ладно, - упрямствовала я. - Зато умру, и некем будет шантажировать Кирданна. Они с Эбби спокойно отправятся домой».
Умерла я минут через сорок, когда земля под ногами внезапно разверзлась, и меня поглотила пустота.
Великая Равнина или Равнина Услады, куда попадают после физической смерти кельты, представлялась мне несколько иначе. Эта священная Земля должна была отвечать всем моим самым сокровенным желаниям и удовлетворять все мои самые безумные прихоти. Кто бы мог подумать, что предел моих мечтаний - тёмный сырой подвал?! Где деревья с золотыми листьями, о которых рассказывал мне отец и которые цветут и плодоносят одновременно? Где разлитый в воздухе пьянящий аромат вина и огромные кубки, которые невозможно опустошить? Где прекрасные Боги и Богини, радостно приветствующие меня после утомительной земной жизни? Ничего этого нет.
«Хотя, постойте…, вроде бы шумит вода? - я коснулась пальцами щеки. - Она течёт по мне. Откуда-то сверху. Что это? Райский водопад? - подставив лицо под струю, я хватала ртом тёплые капли. - Можно было бы мечтать и о воде попрохладней, - недовольно пожурила я саму себя, ощущая как струйка становится всё напористее, щедро окатывая потоками жидкости. - Хватит! Довольно!», - замахала я руками, задыхаясь и утопая в собственной мечте.
- С возвращением, - убрал Анубис от моей макушки бутылку.
Кашляя и вытирая с лица воду, я почти с сожалением осознала, что до сих пор жива. А прежде всего, жалела о компании людей, куда пришлось возвратиться. Оглядываясь по сторонам, я никак не могла понять, где нахожусь, а когда поняла, сдавленно прошептала:
- Мы под землей? – стоило мне избавиться от солнца и вновь обрести способность трезво мыслить, как Нетари не заставила себя долго ждать. Набравшись свежих сил, она принялась настойчиво пробиваться мне в голову. То, что я теперь, также как и Царица, находилась под землей, немного напрягало мою и без того пошатнувшуюся нервную систему.
- Угу, - пробурчал Кармин, занятый пережёвыванием какой-то пищи. – Можно сказать в самом «яблочке», у порталов.
- Были бы ближе, если б тот, кому здесь не место не провалился бы в обморок.
- Я не навязывалась. Мог бы бросить меня и спокойно жариться дальше. Кто ж виноват, что я так важна для тебя, - я язвительно усмехнулась, но видно перестаралась, потому как Анубис, в два прыжка оказавшийся рядом, разъярённо процедил:
- Послушай, ты! Не стоит воображать, что твоя жизнь имеет для меня хоть какую-то ценность. Она стоит ровно столько, сколько ты заслуживаешь!
- И чего же, по-твоему, я заслуживаю, а? Посмотри на себя, Анубис! – услышав из моих уст своё имя, он дёрнулся, а лицо неузнаваемо перекосила злоба. Однако я, желая раз и навсегда прояснить ситуацию, упрямо продолжала: - Зачем ты отравляешь себя этой ненавистью? По какой причине я противна тебе настолько, что ты не в силах без отвращения смотреть мне в глаза? Что такого я сделала? А если не я, то кто? Эбби? Кирданн? - рука Анубиса уже метнувшаяся к моему лицу, на полпути резко остановилась и сжалась в кулак. Тяжело дыша, он уставился в пол. Подскочил с земли Кармин, намереваясь выступить в непривычной для себя роли рефери, но заметив мой отрицательный жест головой, так и остался стоять на месте. - Ещё раз услышу, как ты упоминаешь о нём…, - поднимая на меня тяжёлый взгляд, тихо произнёс Анубис и отошёл к противоположной стене.
- И что ты сделаешь? Опять убьёшь меня?
- Убью, - не поворачиваясь, спокойно ответил египтянин, и от этого его спокойствия по телу побежали мурашки. - Не тебя - его.
Не ожидая, что разговор примет такой оборот, я раздосадовано замолчала. За время нашего дальнейшего пребывания в укрытии мы больше не сказали друг другу ни слова.
Время тянулось невыносимо медленно. Чтобы занять себя, я стала разглядывать пещеру, которую, как выяснилось, Кармин и его учитель организовали собственными руками. Я вновь позавидовала тому, что, в отличие от меня, они находятся в родственной им стихии, имея возможность в любой момент использовать её в своих целях, будь то создание оружия или необходимость спастись от жары.
Помещение было исключительно простым, представляя собой воздушную камеру в неглубоких слоях почвы. Полумрак кое-где пронзали лучи концентрированного жёлтого света и, не смотря на то, что стены из песка на ощупь казались тёплыми, внутри царила прохлада. Пришла мысль, что таким образом, создавая под землей туннели, можно двигаться в самый разгар знойного дня, имея существенное преимущество над соперниками. Но Кармин сразу отмёл идею в сторону, поскольку, как он выразился, «на длительное формирование и поддержание динамичных внутренних пространств ни у кого не хватит энергии».
- Динамичных внутренних пространств? – переспросила я, смутно понимая смысл фразы.
- Ну да. Таких, у которых границы не замирают, как эти, - окинул он взглядом грот, - а постоянно меняют фору, перетекая с одного места на другое. Чтобы получился туннель, о котором ты говоришь, придётся создавать не одно пространство, а много новых, располагая их максимально близко друг к другу. В процессе они будут сливаться и возникнет одна движущаяся область, - Кармин так увлечённо объяснял мне основы своей техники и жестикулировал руками, что я невольно заслушалась и, по-моему, даже что-то поняла.
- Ясно, - ответила я на его вопросительный взгляд. – А у тебя неплохо получается быть учителем.
- Когда-нибудь я возьму себе ученика, - серьёзно ответил парень. - Нужно уметь объяснять и правильно выражать свои мысли. Владеть способностью не только учиться, но и учить. Так говорит сейчас мой учитель.
«Уметь объяснять?! Как можно передать другим то, чем не обладаешь сам?», - удивилась я, но вслух произнесла: - Он прав, - и выдержав паузу, осторожно спросила: - Кармин, как вы собираетесь переместиться на следующий этап? У вас один полный ключ на двоих? Даже отобрав свою часть у Кирданна, ты не сможешь завершить артефакт, недостаёт последней детали, а времени на поиски уже нет.
- А с чего ты взяла, что я отберу свою́ часть? Взамен на тебя «крылатому» придётся расстаться с его ключом, - ухмыляясь, ответил Кармин и в этот момент стал невыносимо похож на своего наставника, с той же злобой и беспричинной ненавистью к Ангелу.
- Нет, - отчаянно замотала я головой, - так нельзя! Артефакт не его, он для Эбби!
- Извини, Калисто. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Это «Ежегодные соревнования». Она сама на них подписалась.
Я отшатнулась, упершись спиной в стену.
«Нет! Так не будет. Не позволю, - медленно сползала я вниз. - Это меня ненавидит Анубис, это меня желает Карнауфф, это я́, а не Эбби должна быть мертва», - крыша убежища с грохотом обвалилась, заставляя жмуриться от яркого до боли света. Справившись с ощущениями и разлепив по очереди глаза, я увидела проступившую в песчаной стене лестницу, по которой на поверхность поднимался Анубис. Поспешив сделать то же самое, я втайне боялась, что стоит мне только на неё взойти, как он разрушит ступени и станет потешаться, наблюдая, как я неуклюже карабкаюсь по отвесу. В результате, я даже обогнала, замешкавшегося с вещами, Кармина.
Солнце горячими клешнями жадно вцепилось в плечи. Самое пекло миновало, но для продолжения пути, на мой взгляд, было ещё достаточно жарко. Анубису, видимо, надоело бездействие, да и третьи соревновательные сутки начали свой отсчёт. Это представлялось маловероятным, но возможно кто-то из игроков уже активировал свой портал. Времени оставалось в обрез.
«Начало конца, - двинулась я за мужчинами. - Ненавижу Египет!».
Хорошо пишите. Только когда пишешь от я. В первом лицем, то не надо часто говорить про то, какие вы жесты делайте. Читатель смотрит вашими глазами на мир, а не на ваши жесты. Жесты хороши когда действие описывается в третьем лице. Или когда, вы описываете других. Но не уделяйте внимание собственным. Это перегружает стиль, слегка.))) А так, нормально.
Цитата(BurnedHeart @ 5.1.2013, 15:35) 
Хорошо пишите. Только когда пишешь от я. В первом лицем, то не надо часто говорить про то, какие вы жесты делайте. Читатель смотрит вашими глазами на мир, а не на ваши жесты. Жесты хороши когда действие описывается в третьем лице. Или когда, вы описываете других. Но не уделяйте внимание собственным. Это перегружает стиль, слегка.))) А так, нормально.
Спасибо! И за замечание тоже
Говоря о том, что центр соревновательного поля находится близко, Кармин не преувеличивал. Не успела я как следует поджариться, а на горизонте уже замаячили расположенные по кругу длинные каменные обелиски. Насколько мне известно, конечные порталы выглядят так всегда. Это своеобразный стандарт, визитная карточка «Ежегодных соревнований», которая на сей раз удивительно точно вписалась в обстановку, и я бы нисколько не удивилась, обнаружив на изваяниях древнюю письменность Карнауффа.
Я шагнула вперёд, но Анубис рывком вернул меня обратно.
- Мы, вроде, первые, - неуверенно сказал Кармин.
Опустившись на землю, Анубис захватил горсть сухого песка и слепил из него плотный шар. Поднеся ладонь к губам, он слегка подул на фигуру, отчего шар зашевелился и задрожал, стряхивая с себя лишнюю пыль. Спустя секунду на руке у египтянина сидел огромный живой паук с длинными тонкими лапками и непропорционально крохотным тельцем. Помнится, в детстве мы называли такие «часиками».
Анубис пустил его на песок, и тот быстро устремился в направлении порталов. На бегу паук разделился, порождая себе подобного, который мгновенно создал свою точную копию, и та вновь сделала то же самое. Количество членистоногих росло с такой скоростью, что подобравшись к столбам, они смогли укрыть каждый, от основания до верхушки, сплошной песчаной массой. Исполнив миссию, живая волна схлынула, и начался обратный процесс, в результате которого до Анубиса добралось лишь одно насекомое. Посадив его в руку, мужчина замер, словно прислушиваясь к тому, что говорит паук, а затем резко сжал кулак, обращая помощника в прах.
- Один «переход» открыт. В круге чисто, - донёс он до нас информацию и тронулся в путь.
Ступив в каменное окружение порталов, мы приготовились ждать. Собственно порталами являлись вовсе не обелиски, а промежутки воздуха между ними, что вполне логично, поскольку их создавали люди, а наиболее простыми в этом плане считаются именно воздушные «переходы».
Я попыталась встать, чтобы осмотреться, но меня, ненавязчиво тыкая остриём ножа в грудь, попросили сидеть на месте.
- Сколько времени у нас осталось, учитель? – Кармин нервно расхаживал из стороны в сторону. - Когда был активирован первый портал?
- Час в запасе ещё есть.
- А если нет?
- Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Это соревнования, - процитировала я юноше его же собственные слова.
- Замолчи! – кинулся он на меня. - Это всё ты виновата! Если бы вы меня не обокрали, ничего бы этого не было!
- Ничего бы этого не было, если б у тебя хватило ума не участвовать в Играх.
- Ненавижу тебя! – разошёлся парень. - Ты такая же, как и твой крылатый дружок! Только прикидываетесь ангелочками! Зачем учитель вообще спас тебя?!
- Твоему подопечному, Анубис, самое время принять успокоительное. Это паника.
- Кармин, - неожиданно поддержал тот. - Возьми себя в руки.
- У меня есть мак. Отлично снимает стресс.
- Да отвяжись ты, - махнул он рукой и с обречённым видом плюхнулся на песок.
Снова воцарилась тишина. Однако прошло совсем немного времени, как её прервал громкий шорох сзади. Сидя спиной к обелиску, из-за которого доносился шум, я не могла видеть, кто его издаёт, зато я прекрасно видела Анубиса, стоящего напротив и пристально во что-то вглядывающегося. Судя по его безразличию, Кирданна там не было. Я уже собралась подняться, чтобы взглянуть, когда египтянин грубо прикрикнул:
- Сиди. Это не тот, кто нам нужен.
Я в бешенстве подскочила:
- Я тебе что собака: сиди, умри, голос?! Вон, - указала я в сторону Кармина, – щенка своего дрессируй.
Схватив за горло, Анубис прижал меня к раскалённому камню.
- Будешь делать то, что тебе велят, ясно?
Вцепившись одной рукой ему в запястье, другой я вытащила из-за пояса полулунный нож. Стараясь не думать, что меня сейчас придушат, я всеми силами пыталась сконцентрироваться на защитной плёнке, покрывающей лезвие, представляя, как она освобождает его и осыпается на землю. Не имея возможности посмотреть вниз, я не могла контролировать, получается ли у задуманное, до тех пор, пока не вмешался Кармин.
- Она хочет ударить вас ножом, учитель, - произнёс он каким-то отстранённым бесцветным голосом, и я поняла, что реальной угрозы ни для кого не представляю.
- Что? – нахмурив лоб, переспросил Анубис, развернувшись в сторону ученика, отчего хватка немного ослабла.
- Что б ты сдох! – прохрипела я, и прочно удерживая в голове образ чистого, свободного от песка лезвия, полоснула им по животу мужчины.
Анубис не шелохнулся. Уж не знаю, на что я рассчитывала, пытаясь ранить его тупым ножом сквозь одежду? Но внезапно он отпустил мою шею и, вывернув руку, забрал из ладони нож.
Согнувшись над землёй, я шумно задышала, превозмогая обжигающую боль в горле, а бросив косой взгляд на отступившего врага, замерла от неожиданности: «Неужели получилось?!», - с левого бока пониже груди белоснежную одежду Анубиса вспарывала алая линия. Только, не смотря на ранение, мужчина вёл себя пугающе равнодушно.
- Хочешь убить меня? – он внимательно рассматривал клинок, наполовину лишённый защитной оболочки. Я молчала, продолжая судорожно вздыхать. - Ты одного не учла, - Анубис медленно двинулся мне навстречу, а подойдя вплотную, резко притянул к себе за ремень: - Умирая, я заберу тебя с собой, - прошептал он мне в самое ухо. Его вторая рука, сжимающая оружие, взметнулась вверх, намереваясь нанести удар в спину. Сталь зловеще блеснула, теряя последние крупицы песчаной пыли. Мастерски крутанув нож в пальцах, Анубис с силой вонзил его мне куда-то в область поясницы. Сердце сделало один глухой мощный толчок, будто хотело вместить в нём остатки непрожитой жизни, и как ни в чём не бывало застучало дальше. Нож-предатель оказался в ножнах.
Чтобы вложить его в специальные углубления на поясе сзади, мужчине поневоле пришлось меня обнять. Мы оба застыли, ощущая неловкость ситуации, а я ко всему прочему почувствовала незримое присутствие Нетари, которая насильно заставляла меня испытывать к египтянину совершенно неуместные переживания интимного характера. Я слышала у себя на плече его тягучее прохладное дыхание и, вопреки здравому смыслу, наслаждалась им, проклиная случившееся со мной раздвоение личности. Наше замешательство длилось не более нескольких секунд, а казалось, что стоим мы так уже целую вечность.
- Отойди от неё, - раздался вдруг такой долгожданный родной голос. Все ненадлежащие мысли об Анубисе разом выветрились из головы, а близость тотчас сделалась противной. Упершись ладонями ему в грудь, я попыталась освободиться. К счастью, Анубис полностью разделял моё мнение относительно объятий с ненавистным до глубины души человеком и сам поспешил отстраниться.
Ангел стоял напротив, аккурат между противоположными колоннами. Бросив на меня свой излюбленный оценивающий взгляд, он, кажется, остался доволен тем, как я выгляжу после смерти, и едва заметно кивнул. Не удержавшись от улыбки, я потянулась к нему, и тут почувствовала, что не могу оторвать от земли стоп.
- Чего ты хочешь? – спросил Кирданн. - Обменять её на ключ к порталу?
- Нет! Кирданн, не смей! Он для Эбби! – запротестовала я, а потом вдруг поняла, что нигде не вижу сестры. - А где Эбби? Она жива?
- Не надейся, что девчонка сможет освободить её, - ответил Анубис. - Она в моей власти, - сказав это, он крепко сжал кулаки, и песок сдавил мне ноги, сминая их в фарш из костей, мышц и сухожилий. Я охнула и упала на колени.
- Что ты делаешь? – процедил сквозь стиснутые зубы Кирданн. - Хочешь избавиться от меня? Хочешь, чтобы я остался на Карнауффе? Хорошо. Отпусти Калисто и я останусь.
- Ну, конечно, - вмешался Кармин, - останешься, потом найдёшь какой-нибудь захудалый столетний переход и снова окажешься на свободе. Нет уж, - закипая злобой, выпалил он, - для таких как ты есть более надёжный способ…
- Убить, - жадно перехватил Анубис. - Ангел ухватился за эфес меча, в то время как я от волнения перестала даже дышать. - Клянусь Богами, когда-нибудь я сделаю это, - ледяным тоном добавил египтянин, - но не сегодня. Нам обоим нужно одно и то же.
- Выбраться, поэтому нашего ключа ты не получишь.
- По крайней мере, добровольно, - вставила Эбби откуда-то сбоку, на что Кармин издал громкий короткий смешок. Однако стоило ему повернуться, как сарказм в голосе быстро сменился замешательством на лице. Сестра неспешно вышла из укрытия, которым ей служил камень по-соседству с тем, что был за спиной у меня. В руках она держала огромный лук, а пальцами зажимала не менее устрашающего вида стрелу на натянутой до предела тетиве. - С удовольствием продырявлю тебе башку, - ответила она «любезностью на любезность», сладко улыбаясь Кармину.
То, что Эбигайл являлась первоклассным стрелком, не было для меня секретом, и я не особенно удивилась её выбору оружия. Удивляло другое - где она его раздобыла?!
- Привет! Отлично выглядишь, - встала она со мной плечом к плечу.
- Ты тоже. Классный лук.
- Сама от него балдею.
Меня захлестнуло тёплой волной непривычных эмоций: щемящей радости, благодарности, тоски и ещё чего-то совершенно мне непонятного и доселе неведомого. Хотелось выкрикнуть «я так тебе рада!», но вряд ли Эбби поверила бы в искренность этих слов, как не поверила бы и я сама, произнеся нечто подобное каких-нибудь пару дней тому назад.
- Ты должен переместить Кармина на следующий этап. Без ключа, который вы у него отобрали, - сказал Анубис.
- Это невозможно. Я не могу контролировать искусственные «переходы». Это машины, а пульт управления не у меня.
- Делай, что собирался – растяни портал на несколько человек. Вы планировали покинуть Игру, используя один портал на троих.
- На троих - да, но теперь нас пятеро. Объём рассчитанный на одного до пяти увеличить не получится, как бы сильно я не старался.
- «Переходов» будет два. Через первый, активированный твоим ключом, пройдёт Кармин и девчонка. Мой артефакт откроет портал для остальных.
- Хорошо, - на удивление быстро согласился Кирданн, - но переправлять троих во второй раз слишком рискованно. Первая растяжка для организаторов станет неожиданностью, но к следующей они подготовятся. Пропустив игрока, как того требуют правила, они закроют канал. Те, кто в этот момент будут находиться внутри, окажутся запертыми там до следующего его открытия. Или пока не кончиться кислород. – Кирданн замолчал, а потом резюмировал: - Разумнее и безопаснее сначала отправить Кармина, Эбигайл и Калисто, а нам с тобой использовать следующий заход.
- Она пойдёт последней, - мрачно ответил египтянин, - и останется со мной, если тебе вздумается бросить меня в пустыне. Хочешь сохранить ей жизнь, работай быстрей.
- Ты, кажется, не понял.
- Нет, это ты меня не понял, - перебил Анубис. Я не видела его лица, но достаточно было взглянуть на Ангела, угрожающе расправившего «стальные» крылья, чтобы стало ясно: встреча обернётся катастрофой не только для них, но и всех остальных, присутствующих на арене. Оба двигались словно на автомате; глаза и мысли были пусты, а души переполняла одна лишь безумная ненависть и жажда мести.
- Стойте!!! – закричала я. - Кирданн, остановись! - он перевёл на меня страшный бессмысленный взгляд и вернулся к прежнему объекту поражения. Сознавая, что криками и мольбами ничего не добиться, я призвала на помощь Кармина. - Ты должен остановить их, Анубиса! Пока ещё возможно! Не дай им встретиться!
- А зачем? – ехидно улыбнулся тот. – Наконец-то учитель покончит с ним. Раз и навсегда.
- Если он покончит с ним, как ты выберешься с Карнауффа? Сколько мы здесь торчим: час, два? Порталы вот-вот закроются, - Кармин заколебался. Я попыталась вырвать ноги из плена, используя тот же приём, что и с ножами, но то ли сила моего воздействия на песок уже иссякла, то ли в этом случае следовало действовать по-иному, только я осталась ровно там же где и была. - Дурак! – в сердцах выкрикнула я. - Освободи тогда меня!
- Понятно, чего ты добиваешься. Сбежать надумала.
- О Боги, - закатила я глаза к небу, - надо же было уродиться таким непрошибаемым болваном! - борясь с кандалами, я ощутила как меня начинает утягивать к центру круга, туда, где с минуты на минуту должна разразиться буря. Вокруг Анубиса закручивалась огромная воронка. Кирданн чуть приподнявшись над землёй, крепко сжимал в руках меч. - Эй, послушайте, - снова попыталась я достучаться до их зомбированных ненавистью мозгов, - пора выбираться. Пока вы будете выяснять отношения «переходы» закроются, и мы все, - подчеркнула я местоимение, - останемся в пустыне, - никакой реакции. - Эбби, что делать? – в бессилии закусила я губу.
- Только не нуди потом, что покалечила твоего ненаглядного, ладно?
- Что? – не успела я посмотреть на сестру, как перед носом просвистела стрела, направляясь прямиком в голову Анубиса. Я мысленно и без тени сожаления попрощалась с ним, но когда, остриё уже было, наверное, в миллиметре от его затылка из песка вырвалась огромная рука и, поймав стрелу за древко, переломила пополам. После чего Анубис, о чудо! развернулся и, сжимая что-то в одной из ладоней, демонстративно отбросил это в сторону. Торчащая из земли песчаная конечность тут же повторила его действия, избавляясь от стрелы Эбби.
Пока я наблюдала за пришедшим в сознание египтянином, Кирданн получил аналогичную встряску. Разрубив мечом направленный ему в грудь снаряд, он удивлённо уставился на Эбигайл.
- С добрым утром! – съязвила та.
- Вы совсем с ума посходили? – набросилась я на мужчин. - Это не меня надо было в песок заковывать, а вас. Обоих!
- Учитель, времени мало. Нужно уходить.
- Да что вы говорите?! - возмутилась я, глядя, как засуетился вокруг Анубиса Кармин.
- Калисто. Она пойдёт… - завёл Кирданн старую песню, но я быстро положила ей конец.
- Хватит, Кирданн! Я пойду с вами. Если, конечно, вы будете так сказочно любезны и вытащите меня из этого проклятого песка, - нервно выкрикнула я египтянину. Тот даже не повернулся в мою сторону, однако через секунду к пальцам на ногах горячей волной прилила кровь. Я была свободна.
Наконец, всё и, главное, все были готовы завершить это не самое приятное путешествие долгожданным перемещением на следующий этап. О том, чтобы попасть домой я уже и мечтать не смела, понимая, что гораздо важнее вообще успеть совершить переход.
Кармин и Эбигайл чуть ли не рука об руку стояли на входе в один из порталов, ожидая, когда Кирданн его активирует. Последний, взяв в руки ключ, отошёл на несколько метров назад и замахнулся для броска. Увидев это, Кармин с округлившимися от ужаса глазами, кинулся ему наперерез.
- Ты что? – завопил он, пытаясь высвободиться из рук, успевшей перехватить парня, Эбби. - Он разобьёт его!
Усмехнувшись, Ангел размахнулся ещё сильнее и запустил монетой-медальоном в воздушное пространство меж каменных колонн. Но достигнув их, ключ не пролетел насквозь, а точно магнит притянулся к воздуху и завис между обелисками немного выше уровня головы среднестатистического человека. Едва артефакт соприкоснулся с поверхностью портала, как стал раскаляться, меняя цвет с глиняного терракотового до пурпурного и при этом практически прозрачного. Нагреваясь, медальон плавил вокруг себя воздух, который стекал на землю крупными густыми каплями.
Я нахмурилась, сомневаясь, что адекватно воспринимаю реальность, но оглянувшись, увидела похожие обескураженные лица. Видимо, подобное представление было в новинку не только для меня.
Воздушное пространство слабо подрагивало и расплывалось, но вот кто-то добавил изображению резкости, и оно показалось мне до такой степени чётким и ясным, что другие неактивные в данный момент «переходы» на его фоне выглядели как мутные грязные стёкла давно заброшенного дома.
- Портал готов, - отрапортовал Кирданн.
- Вот видишь, а ты боялся, - поддела Эбби Кармина, которого до сих пор удерживала за рукав.
- Но…, но…я много раз видел, как активируют «переходы» на Соревнованиях, - растерянно заикался парень. - В камне должна быть специальная выемка под ключ…
- Так легче контролировать время до закрытия канала, - пояснил Ангел. - Входите! - молодой человек замешкался, скосив вопросительный взгляд на Анубиса, и когда тот кивнул, неуверенно шагнул за камни.
Как только спину Кармина поглотила воздушная завеса, раскалённый медальон стал быстро опускаться по прямой вниз, запечатывая путь в другой, без сомнения лучший, мир. Пейзаж пустыни над ним вновь посерел, размазывая до убогости скудные краски Карнауффа. Кирданн, готовый к такому повороту событий, ловко перехватил ключ и потянул его обратно, заново раскрывая портал. В воздухе запахло палёной кожей: горели его ладони.
С замиранием сердца я смотрела, как он, зажмурившись от боли и напряжения, ждёт, когда Эбби проскользнёт в «переход», и не могла поверить, что так было задумано. Кирданн жертвовал собой ради того, чтобы вытащить меня с сестрой с «Ежегодных соревнований».
Выждав несколько минут необходимых Эбигайл для выхода с другой стороны портала, Ангел живо отдёрнул руки от ключа, позволив ему беспрепятственно завершить процесс запечатывания канала. Бывший некогда артефакт шлепком упал на песок, превратившись в чёрный дымящийся уголёк. Нас осталось трое.
Я старалась не встречаться с Кирданном взглядом и уж тем более не могла заставить себя посмотреть на его ладони. Мне было стыдно. А теперь даже вдвойне, поскольку из-за меня ему снова придётся гореть заживо.
Проделав аналогичную операцию по активации портала с ключом Анубиса, стало понятно, что вмешательства «свыше» избежать не удалось. Кирданн оказался прав - организаторы были начеку. На это ясно указывал медальон, который на сей раз не припечатался намертво к воздушной поверхности, а заметно подрагивал, напоминая колышущийся на воде поплавок.
- Они контролируют степень раскрытия «перехода». Готовятся его заблокировать, - Кирданн вцепился пальцами в ключ.
Послышалось противное шипение раскалённого материала о человеческую кожу. - Тебе особое приглашение требуется? – глянул он на Анубиса.
- Иди, - неожиданно подтолкнул меня тот к порталу. – Быстрее!
Сгорбившись, я ступила в сужающееся с каждой секундой пространство, но на полпути обернулась, чтобы посмотреть на моего Ангела. Я не хотела об этом думать, но в голову сами собой лезли страшные мысли о том, что больше я его не увижу.
- Вперёд, - одними губами прошептал он. - Встретимся на той стороне.
С тяжёлым сердцем я окунулась в вечносумеречный мир межземных «переходов».
Непривыкшая использовать для перемещения воздух, я несколько потерялась внутри слишком безразмерного на мой вкус, пространства, и в результате из портала не вышла, а вывалилось спиной на влажную от утренней росы лесную поляну. Мне бы радоваться, да вдыхать пьянящий до одури аромат свежей зелени, но я остолбенела, гипнотизируя взглядом клочок воздуха перед собой, из которого только что появилась.
Через мгновение на меня налетел Анубис. Качнувшись, он медленно осел на землю, свесив голову на грудь. Видно было, как тяжело вздымается его спина, а из горла доносятся хлюпающие звуки. Он сплюнул на траву кровь, утираясь рукавом рубахи.
- Что ты с ним сделал?! – закричала я, глядя, как из его распухшей губы сочиться новая порция крови, а скула с одного бока покраснела и изменила свои естественные очертания.
- Это портал, - огрызнулся Анубис, отпихивая меня в сторону. – Пришлось лезть в щель, которую ты за собой оставила.
- Щель?! Он закрылся? Портал закрылся?!
Анубис снова сплюнул и кивнул:
- Смыкающиеся края на выходе едва не размозжили мне голову.
- Нет, - замотала я головой. - Так не может быть. Я тебе не верю. Они не могли оставить его на Карнауффе. Он слишком важен, - пытаясь успокоиться, я сделала глубокий вдох. - Что бы там ни было, Кирданн сумеет найти путь домой.
- Естественно. Это моя работа.
Обернувшись, я опрометью бросилась на другой конец поляны, туда, где среди зелёного частокола деревьев, стоял устало улыбающийся человек. Привалившись к высокому стволу, одной рукой он прижимал за плечо другую.
- Опять поломался, - тихо сказала я, указывая на повисшую вдоль тела конечность, но лишь для того, чтобы сказать хоть что-то.
Вместо ответа, он поднял здоровую руку и стянул с моей головы платок.
- Последние сутки я думал только об этом.
- Увидеть мои грязные всклокоченные волосы, - смущённо отшутилась я.
- И об этом тоже, - обхватив за шею, он привлёк меня к себе, прижимаясь горячими губами ко лбу.
Я закрыла глаза, возможно сожалея, что это не был поцелуй в том смысле, под каким его обычно понимают, но потом, чувствуя крепкие объятия Ангела, спокойно положила голову ему на грудь и поняла, что сейчас даже этого мне более чем достаточно.
Кратковременную идиллию по уже сложившемуся обычаю прервал громкий возглас сестры, о существовании которой я к своему стыду совсем позабыла:
- Куда это вы собрались, мальчики? – крикнула она вслед удаляющемуся Анубису и его ученику. Эбби стояла практически в центре зелёного поля, растягивая тетиву огромного лука, на которой вместо обычной стрелы лежала, искрясь и, переливаясь на солнце, острая водяная игла.
Кармин опасливо оглянулся.
– Добро пожаловать на Себек! – довольно хмыкнула Эбигайл.
Я шагнула вперёд, но Анубис рывком вернул меня обратно.
- Мы, вроде, первые, - неуверенно сказал Кармин.
Опустившись на землю, Анубис захватил горсть сухого песка и слепил из него плотный шар. Поднеся ладонь к губам, он слегка подул на фигуру, отчего шар зашевелился и задрожал, стряхивая с себя лишнюю пыль. Спустя секунду на руке у египтянина сидел огромный живой паук с длинными тонкими лапками и непропорционально крохотным тельцем. Помнится, в детстве мы называли такие «часиками».
Анубис пустил его на песок, и тот быстро устремился в направлении порталов. На бегу паук разделился, порождая себе подобного, который мгновенно создал свою точную копию, и та вновь сделала то же самое. Количество членистоногих росло с такой скоростью, что подобравшись к столбам, они смогли укрыть каждый, от основания до верхушки, сплошной песчаной массой. Исполнив миссию, живая волна схлынула, и начался обратный процесс, в результате которого до Анубиса добралось лишь одно насекомое. Посадив его в руку, мужчина замер, словно прислушиваясь к тому, что говорит паук, а затем резко сжал кулак, обращая помощника в прах.
- Один «переход» открыт. В круге чисто, - донёс он до нас информацию и тронулся в путь.
Ступив в каменное окружение порталов, мы приготовились ждать. Собственно порталами являлись вовсе не обелиски, а промежутки воздуха между ними, что вполне логично, поскольку их создавали люди, а наиболее простыми в этом плане считаются именно воздушные «переходы».
Я попыталась встать, чтобы осмотреться, но меня, ненавязчиво тыкая остриём ножа в грудь, попросили сидеть на месте.
- Сколько времени у нас осталось, учитель? – Кармин нервно расхаживал из стороны в сторону. - Когда был активирован первый портал?
- Час в запасе ещё есть.
- А если нет?
- Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Это соревнования, - процитировала я юноше его же собственные слова.
- Замолчи! – кинулся он на меня. - Это всё ты виновата! Если бы вы меня не обокрали, ничего бы этого не было!
- Ничего бы этого не было, если б у тебя хватило ума не участвовать в Играх.
- Ненавижу тебя! – разошёлся парень. - Ты такая же, как и твой крылатый дружок! Только прикидываетесь ангелочками! Зачем учитель вообще спас тебя?!
- Твоему подопечному, Анубис, самое время принять успокоительное. Это паника.
- Кармин, - неожиданно поддержал тот. - Возьми себя в руки.
- У меня есть мак. Отлично снимает стресс.
- Да отвяжись ты, - махнул он рукой и с обречённым видом плюхнулся на песок.
Снова воцарилась тишина. Однако прошло совсем немного времени, как её прервал громкий шорох сзади. Сидя спиной к обелиску, из-за которого доносился шум, я не могла видеть, кто его издаёт, зато я прекрасно видела Анубиса, стоящего напротив и пристально во что-то вглядывающегося. Судя по его безразличию, Кирданна там не было. Я уже собралась подняться, чтобы взглянуть, когда египтянин грубо прикрикнул:
- Сиди. Это не тот, кто нам нужен.
Я в бешенстве подскочила:
- Я тебе что собака: сиди, умри, голос?! Вон, - указала я в сторону Кармина, – щенка своего дрессируй.
Схватив за горло, Анубис прижал меня к раскалённому камню.
- Будешь делать то, что тебе велят, ясно?
Вцепившись одной рукой ему в запястье, другой я вытащила из-за пояса полулунный нож. Стараясь не думать, что меня сейчас придушат, я всеми силами пыталась сконцентрироваться на защитной плёнке, покрывающей лезвие, представляя, как она освобождает его и осыпается на землю. Не имея возможности посмотреть вниз, я не могла контролировать, получается ли у задуманное, до тех пор, пока не вмешался Кармин.
- Она хочет ударить вас ножом, учитель, - произнёс он каким-то отстранённым бесцветным голосом, и я поняла, что реальной угрозы ни для кого не представляю.
- Что? – нахмурив лоб, переспросил Анубис, развернувшись в сторону ученика, отчего хватка немного ослабла.
- Что б ты сдох! – прохрипела я, и прочно удерживая в голове образ чистого, свободного от песка лезвия, полоснула им по животу мужчины.
Анубис не шелохнулся. Уж не знаю, на что я рассчитывала, пытаясь ранить его тупым ножом сквозь одежду? Но внезапно он отпустил мою шею и, вывернув руку, забрал из ладони нож.
Согнувшись над землёй, я шумно задышала, превозмогая обжигающую боль в горле, а бросив косой взгляд на отступившего врага, замерла от неожиданности: «Неужели получилось?!», - с левого бока пониже груди белоснежную одежду Анубиса вспарывала алая линия. Только, не смотря на ранение, мужчина вёл себя пугающе равнодушно.
- Хочешь убить меня? – он внимательно рассматривал клинок, наполовину лишённый защитной оболочки. Я молчала, продолжая судорожно вздыхать. - Ты одного не учла, - Анубис медленно двинулся мне навстречу, а подойдя вплотную, резко притянул к себе за ремень: - Умирая, я заберу тебя с собой, - прошептал он мне в самое ухо. Его вторая рука, сжимающая оружие, взметнулась вверх, намереваясь нанести удар в спину. Сталь зловеще блеснула, теряя последние крупицы песчаной пыли. Мастерски крутанув нож в пальцах, Анубис с силой вонзил его мне куда-то в область поясницы. Сердце сделало один глухой мощный толчок, будто хотело вместить в нём остатки непрожитой жизни, и как ни в чём не бывало застучало дальше. Нож-предатель оказался в ножнах.
Чтобы вложить его в специальные углубления на поясе сзади, мужчине поневоле пришлось меня обнять. Мы оба застыли, ощущая неловкость ситуации, а я ко всему прочему почувствовала незримое присутствие Нетари, которая насильно заставляла меня испытывать к египтянину совершенно неуместные переживания интимного характера. Я слышала у себя на плече его тягучее прохладное дыхание и, вопреки здравому смыслу, наслаждалась им, проклиная случившееся со мной раздвоение личности. Наше замешательство длилось не более нескольких секунд, а казалось, что стоим мы так уже целую вечность.
- Отойди от неё, - раздался вдруг такой долгожданный родной голос. Все ненадлежащие мысли об Анубисе разом выветрились из головы, а близость тотчас сделалась противной. Упершись ладонями ему в грудь, я попыталась освободиться. К счастью, Анубис полностью разделял моё мнение относительно объятий с ненавистным до глубины души человеком и сам поспешил отстраниться.
Ангел стоял напротив, аккурат между противоположными колоннами. Бросив на меня свой излюбленный оценивающий взгляд, он, кажется, остался доволен тем, как я выгляжу после смерти, и едва заметно кивнул. Не удержавшись от улыбки, я потянулась к нему, и тут почувствовала, что не могу оторвать от земли стоп.
- Чего ты хочешь? – спросил Кирданн. - Обменять её на ключ к порталу?
- Нет! Кирданн, не смей! Он для Эбби! – запротестовала я, а потом вдруг поняла, что нигде не вижу сестры. - А где Эбби? Она жива?
- Не надейся, что девчонка сможет освободить её, - ответил Анубис. - Она в моей власти, - сказав это, он крепко сжал кулаки, и песок сдавил мне ноги, сминая их в фарш из костей, мышц и сухожилий. Я охнула и упала на колени.
- Что ты делаешь? – процедил сквозь стиснутые зубы Кирданн. - Хочешь избавиться от меня? Хочешь, чтобы я остался на Карнауффе? Хорошо. Отпусти Калисто и я останусь.
- Ну, конечно, - вмешался Кармин, - останешься, потом найдёшь какой-нибудь захудалый столетний переход и снова окажешься на свободе. Нет уж, - закипая злобой, выпалил он, - для таких как ты есть более надёжный способ…
- Убить, - жадно перехватил Анубис. - Ангел ухватился за эфес меча, в то время как я от волнения перестала даже дышать. - Клянусь Богами, когда-нибудь я сделаю это, - ледяным тоном добавил египтянин, - но не сегодня. Нам обоим нужно одно и то же.
- Выбраться, поэтому нашего ключа ты не получишь.
- По крайней мере, добровольно, - вставила Эбби откуда-то сбоку, на что Кармин издал громкий короткий смешок. Однако стоило ему повернуться, как сарказм в голосе быстро сменился замешательством на лице. Сестра неспешно вышла из укрытия, которым ей служил камень по-соседству с тем, что был за спиной у меня. В руках она держала огромный лук, а пальцами зажимала не менее устрашающего вида стрелу на натянутой до предела тетиве. - С удовольствием продырявлю тебе башку, - ответила она «любезностью на любезность», сладко улыбаясь Кармину.
То, что Эбигайл являлась первоклассным стрелком, не было для меня секретом, и я не особенно удивилась её выбору оружия. Удивляло другое - где она его раздобыла?!
- Привет! Отлично выглядишь, - встала она со мной плечом к плечу.
- Ты тоже. Классный лук.
- Сама от него балдею.
Меня захлестнуло тёплой волной непривычных эмоций: щемящей радости, благодарности, тоски и ещё чего-то совершенно мне непонятного и доселе неведомого. Хотелось выкрикнуть «я так тебе рада!», но вряд ли Эбби поверила бы в искренность этих слов, как не поверила бы и я сама, произнеся нечто подобное каких-нибудь пару дней тому назад.
- Ты должен переместить Кармина на следующий этап. Без ключа, который вы у него отобрали, - сказал Анубис.
- Это невозможно. Я не могу контролировать искусственные «переходы». Это машины, а пульт управления не у меня.
- Делай, что собирался – растяни портал на несколько человек. Вы планировали покинуть Игру, используя один портал на троих.
- На троих - да, но теперь нас пятеро. Объём рассчитанный на одного до пяти увеличить не получится, как бы сильно я не старался.
- «Переходов» будет два. Через первый, активированный твоим ключом, пройдёт Кармин и девчонка. Мой артефакт откроет портал для остальных.
- Хорошо, - на удивление быстро согласился Кирданн, - но переправлять троих во второй раз слишком рискованно. Первая растяжка для организаторов станет неожиданностью, но к следующей они подготовятся. Пропустив игрока, как того требуют правила, они закроют канал. Те, кто в этот момент будут находиться внутри, окажутся запертыми там до следующего его открытия. Или пока не кончиться кислород. – Кирданн замолчал, а потом резюмировал: - Разумнее и безопаснее сначала отправить Кармина, Эбигайл и Калисто, а нам с тобой использовать следующий заход.
- Она пойдёт последней, - мрачно ответил египтянин, - и останется со мной, если тебе вздумается бросить меня в пустыне. Хочешь сохранить ей жизнь, работай быстрей.
- Ты, кажется, не понял.
- Нет, это ты меня не понял, - перебил Анубис. Я не видела его лица, но достаточно было взглянуть на Ангела, угрожающе расправившего «стальные» крылья, чтобы стало ясно: встреча обернётся катастрофой не только для них, но и всех остальных, присутствующих на арене. Оба двигались словно на автомате; глаза и мысли были пусты, а души переполняла одна лишь безумная ненависть и жажда мести.
- Стойте!!! – закричала я. - Кирданн, остановись! - он перевёл на меня страшный бессмысленный взгляд и вернулся к прежнему объекту поражения. Сознавая, что криками и мольбами ничего не добиться, я призвала на помощь Кармина. - Ты должен остановить их, Анубиса! Пока ещё возможно! Не дай им встретиться!
- А зачем? – ехидно улыбнулся тот. – Наконец-то учитель покончит с ним. Раз и навсегда.
- Если он покончит с ним, как ты выберешься с Карнауффа? Сколько мы здесь торчим: час, два? Порталы вот-вот закроются, - Кармин заколебался. Я попыталась вырвать ноги из плена, используя тот же приём, что и с ножами, но то ли сила моего воздействия на песок уже иссякла, то ли в этом случае следовало действовать по-иному, только я осталась ровно там же где и была. - Дурак! – в сердцах выкрикнула я. - Освободи тогда меня!
- Понятно, чего ты добиваешься. Сбежать надумала.
- О Боги, - закатила я глаза к небу, - надо же было уродиться таким непрошибаемым болваном! - борясь с кандалами, я ощутила как меня начинает утягивать к центру круга, туда, где с минуты на минуту должна разразиться буря. Вокруг Анубиса закручивалась огромная воронка. Кирданн чуть приподнявшись над землёй, крепко сжимал в руках меч. - Эй, послушайте, - снова попыталась я достучаться до их зомбированных ненавистью мозгов, - пора выбираться. Пока вы будете выяснять отношения «переходы» закроются, и мы все, - подчеркнула я местоимение, - останемся в пустыне, - никакой реакции. - Эбби, что делать? – в бессилии закусила я губу.
- Только не нуди потом, что покалечила твоего ненаглядного, ладно?
- Что? – не успела я посмотреть на сестру, как перед носом просвистела стрела, направляясь прямиком в голову Анубиса. Я мысленно и без тени сожаления попрощалась с ним, но когда, остриё уже было, наверное, в миллиметре от его затылка из песка вырвалась огромная рука и, поймав стрелу за древко, переломила пополам. После чего Анубис, о чудо! развернулся и, сжимая что-то в одной из ладоней, демонстративно отбросил это в сторону. Торчащая из земли песчаная конечность тут же повторила его действия, избавляясь от стрелы Эбби.
Пока я наблюдала за пришедшим в сознание египтянином, Кирданн получил аналогичную встряску. Разрубив мечом направленный ему в грудь снаряд, он удивлённо уставился на Эбигайл.
- С добрым утром! – съязвила та.
- Вы совсем с ума посходили? – набросилась я на мужчин. - Это не меня надо было в песок заковывать, а вас. Обоих!
- Учитель, времени мало. Нужно уходить.
- Да что вы говорите?! - возмутилась я, глядя, как засуетился вокруг Анубиса Кармин.
- Калисто. Она пойдёт… - завёл Кирданн старую песню, но я быстро положила ей конец.
- Хватит, Кирданн! Я пойду с вами. Если, конечно, вы будете так сказочно любезны и вытащите меня из этого проклятого песка, - нервно выкрикнула я египтянину. Тот даже не повернулся в мою сторону, однако через секунду к пальцам на ногах горячей волной прилила кровь. Я была свободна.
Наконец, всё и, главное, все были готовы завершить это не самое приятное путешествие долгожданным перемещением на следующий этап. О том, чтобы попасть домой я уже и мечтать не смела, понимая, что гораздо важнее вообще успеть совершить переход.
Кармин и Эбигайл чуть ли не рука об руку стояли на входе в один из порталов, ожидая, когда Кирданн его активирует. Последний, взяв в руки ключ, отошёл на несколько метров назад и замахнулся для броска. Увидев это, Кармин с округлившимися от ужаса глазами, кинулся ему наперерез.
- Ты что? – завопил он, пытаясь высвободиться из рук, успевшей перехватить парня, Эбби. - Он разобьёт его!
Усмехнувшись, Ангел размахнулся ещё сильнее и запустил монетой-медальоном в воздушное пространство меж каменных колонн. Но достигнув их, ключ не пролетел насквозь, а точно магнит притянулся к воздуху и завис между обелисками немного выше уровня головы среднестатистического человека. Едва артефакт соприкоснулся с поверхностью портала, как стал раскаляться, меняя цвет с глиняного терракотового до пурпурного и при этом практически прозрачного. Нагреваясь, медальон плавил вокруг себя воздух, который стекал на землю крупными густыми каплями.
Я нахмурилась, сомневаясь, что адекватно воспринимаю реальность, но оглянувшись, увидела похожие обескураженные лица. Видимо, подобное представление было в новинку не только для меня.
Воздушное пространство слабо подрагивало и расплывалось, но вот кто-то добавил изображению резкости, и оно показалось мне до такой степени чётким и ясным, что другие неактивные в данный момент «переходы» на его фоне выглядели как мутные грязные стёкла давно заброшенного дома.
- Портал готов, - отрапортовал Кирданн.
- Вот видишь, а ты боялся, - поддела Эбби Кармина, которого до сих пор удерживала за рукав.
- Но…, но…я много раз видел, как активируют «переходы» на Соревнованиях, - растерянно заикался парень. - В камне должна быть специальная выемка под ключ…
- Так легче контролировать время до закрытия канала, - пояснил Ангел. - Входите! - молодой человек замешкался, скосив вопросительный взгляд на Анубиса, и когда тот кивнул, неуверенно шагнул за камни.
Как только спину Кармина поглотила воздушная завеса, раскалённый медальон стал быстро опускаться по прямой вниз, запечатывая путь в другой, без сомнения лучший, мир. Пейзаж пустыни над ним вновь посерел, размазывая до убогости скудные краски Карнауффа. Кирданн, готовый к такому повороту событий, ловко перехватил ключ и потянул его обратно, заново раскрывая портал. В воздухе запахло палёной кожей: горели его ладони.
С замиранием сердца я смотрела, как он, зажмурившись от боли и напряжения, ждёт, когда Эбби проскользнёт в «переход», и не могла поверить, что так было задумано. Кирданн жертвовал собой ради того, чтобы вытащить меня с сестрой с «Ежегодных соревнований».
Выждав несколько минут необходимых Эбигайл для выхода с другой стороны портала, Ангел живо отдёрнул руки от ключа, позволив ему беспрепятственно завершить процесс запечатывания канала. Бывший некогда артефакт шлепком упал на песок, превратившись в чёрный дымящийся уголёк. Нас осталось трое.
Я старалась не встречаться с Кирданном взглядом и уж тем более не могла заставить себя посмотреть на его ладони. Мне было стыдно. А теперь даже вдвойне, поскольку из-за меня ему снова придётся гореть заживо.
Проделав аналогичную операцию по активации портала с ключом Анубиса, стало понятно, что вмешательства «свыше» избежать не удалось. Кирданн оказался прав - организаторы были начеку. На это ясно указывал медальон, который на сей раз не припечатался намертво к воздушной поверхности, а заметно подрагивал, напоминая колышущийся на воде поплавок.
- Они контролируют степень раскрытия «перехода». Готовятся его заблокировать, - Кирданн вцепился пальцами в ключ.
Послышалось противное шипение раскалённого материала о человеческую кожу. - Тебе особое приглашение требуется? – глянул он на Анубиса.
- Иди, - неожиданно подтолкнул меня тот к порталу. – Быстрее!
Сгорбившись, я ступила в сужающееся с каждой секундой пространство, но на полпути обернулась, чтобы посмотреть на моего Ангела. Я не хотела об этом думать, но в голову сами собой лезли страшные мысли о том, что больше я его не увижу.
- Вперёд, - одними губами прошептал он. - Встретимся на той стороне.
С тяжёлым сердцем я окунулась в вечносумеречный мир межземных «переходов».
Непривыкшая использовать для перемещения воздух, я несколько потерялась внутри слишком безразмерного на мой вкус, пространства, и в результате из портала не вышла, а вывалилось спиной на влажную от утренней росы лесную поляну. Мне бы радоваться, да вдыхать пьянящий до одури аромат свежей зелени, но я остолбенела, гипнотизируя взглядом клочок воздуха перед собой, из которого только что появилась.
Через мгновение на меня налетел Анубис. Качнувшись, он медленно осел на землю, свесив голову на грудь. Видно было, как тяжело вздымается его спина, а из горла доносятся хлюпающие звуки. Он сплюнул на траву кровь, утираясь рукавом рубахи.
- Что ты с ним сделал?! – закричала я, глядя, как из его распухшей губы сочиться новая порция крови, а скула с одного бока покраснела и изменила свои естественные очертания.
- Это портал, - огрызнулся Анубис, отпихивая меня в сторону. – Пришлось лезть в щель, которую ты за собой оставила.
- Щель?! Он закрылся? Портал закрылся?!
Анубис снова сплюнул и кивнул:
- Смыкающиеся края на выходе едва не размозжили мне голову.
- Нет, - замотала я головой. - Так не может быть. Я тебе не верю. Они не могли оставить его на Карнауффе. Он слишком важен, - пытаясь успокоиться, я сделала глубокий вдох. - Что бы там ни было, Кирданн сумеет найти путь домой.
- Естественно. Это моя работа.
Обернувшись, я опрометью бросилась на другой конец поляны, туда, где среди зелёного частокола деревьев, стоял устало улыбающийся человек. Привалившись к высокому стволу, одной рукой он прижимал за плечо другую.
- Опять поломался, - тихо сказала я, указывая на повисшую вдоль тела конечность, но лишь для того, чтобы сказать хоть что-то.
Вместо ответа, он поднял здоровую руку и стянул с моей головы платок.
- Последние сутки я думал только об этом.
- Увидеть мои грязные всклокоченные волосы, - смущённо отшутилась я.
- И об этом тоже, - обхватив за шею, он привлёк меня к себе, прижимаясь горячими губами ко лбу.
Я закрыла глаза, возможно сожалея, что это не был поцелуй в том смысле, под каким его обычно понимают, но потом, чувствуя крепкие объятия Ангела, спокойно положила голову ему на грудь и поняла, что сейчас даже этого мне более чем достаточно.
Кратковременную идиллию по уже сложившемуся обычаю прервал громкий возглас сестры, о существовании которой я к своему стыду совсем позабыла:
- Куда это вы собрались, мальчики? – крикнула она вслед удаляющемуся Анубису и его ученику. Эбби стояла практически в центре зелёного поля, растягивая тетиву огромного лука, на которой вместо обычной стрелы лежала, искрясь и, переливаясь на солнце, острая водяная игла.
Кармин опасливо оглянулся.
– Добро пожаловать на Себек! – довольно хмыкнула Эбигайл.
Часть третья. Дождь
Глава 23. Непогода
В единый день
Сердце мое,
Мирскую познавшее горечь,
Просквозили – весенний ветер
И осенний – разом.
(Акико Есано)
- Эбби, нет! – нехотя оторвалась я от Кирданна. – Пусть уходят.
- Ещё чего, – хищно прищурилась сестра, наводя фокус на кого-то из египтян. - Упустить возможность разом избавиться от двух соперников? Никогда!
Я видела, как напряжённо дрожит её рука, готовая вот-вот отпустить тетиву и разразиться смертоносной водяной молнией. На то, чтобы что-либо предпринять у меня оставалось не более секунды.
- Оставь их! – встав перед сестрой, так что остриё иглы теперь упиралось мне в грудь, я закрыла собой обе цели. Она в негодовании, словно капризный ребёнок, притопнула ногой:
- Да что с тобой?! Он хотел убить нас, а ты прикидываешься, будто должна ему?! – Эбби говорила об Анубисе, скорее всего потому, что он и стал бы её первой жертвой.
- Уже не должна, – успела заметить я исчезающие в тёмной глубине леса силуэты.
Эбигайл устало опустила на землю лук, опершись на него как на костыль.
«Да, мы устали, - я обвела взглядом нашу изрядно потрёпанную команду: переломанный в нескольких местах Ангел с обожженными ладонями; сестра, храбрящаяся, но так до конца и не оправившаяся после песчаного цунами. Её выдавали тёмные круги под глазами, да нервно подрагивающие пальцы рук. И я, пожалуй, что выглядевшая лучше остальных, но только благодаря стараниям того же Анубиса, неоднократно возвращавшего меня с того света. Парадокс! - Потрёпаны, но всё-таки живы! - вырвался вздох облегчения. - Пора домой», - Кирданн, можешь подыскать нам подходящий портал? Мы возвращаемся.
- Нет, - хором ответили мне присутствующие. - Я не вижу здесь ничего подходящего, - быстро добавил Ангел. - Может быть дальше, – он глянул в сторону, притворяясь, что изучает местность, но я уже знала, что он лжёт.
- Может быть дальше?! Где? У порталов в центре поля? – Кирданн старательно избегал моего взгляда. – Что происходит? - я обернулась на сестру: - Эбби?
Она молчала, излишне внимательно разглядывая траву под ногами, и ковыряла землю тупым концом лука. Впрочем, слова были излишни. Я знала, что так будет, потому что так было задумано с самого начала: прикрываясь благородной миссией спасения, помочь Эбби выиграть «Ежегодные соревнования». В какой-то момент на Карнауффе мне даже показалось, что я ошибаюсь. Что сестра не настолько эгоистична и одержима идеей попасть в мир, где убийства это норма. Где люди ходят на работу, чтобы рисковать собственной жизнью, поскольку иначе уже не могут. Из нас сделали наркоманов, требующих всё новых порций адреналина, выбрасываемого в кровь ошалелым от опасности сердцем. Но Игры – это смертельная передозировка.
Усталость, смешанная с обидой и разочарованием навалилась на меня, парализуя тело и мозг. Как глупо было надеяться на то, что человек жестокий от рождения когда-нибудь сможет изменить своей природе. Эбби плевать хотела и на меня, и на Кирданна, её нисколько не волновало, что мы могли погибнуть в пустыне. Важно было выжить за наш счёт.
- Что ж, - с покорностью побеждённого обратилась я к ней, - ты достойна его - мира, в который так стремишься попасть. Вы с ним, что называется «одной крови», оба лживые и беспринципные. Жаль, я не поняла этого раньше. А теперь, - я развернулась в сторону деревьев, - извините, но я ухожу.
До чащи, окружавшей поляну, было рукой подать, но чудилось, что я не оберусь до неё никогда. Меня словно придавила огромная толща воды. С трудом переставляя, точно распухшие до невероятных размеров и набитые рыхлой ватой, ноги, я хотела лишь одного - повалиться на траву и отключиться, перестав терзать себя мыслями о предательстве. Предательство! Конечно, а как ещё это можно назвать?!
Под защитой деревьев, я потихоньку приходила в себя. Впившись пальцами в бугристый, замысловато перекрученный ствол, тотчас ощутила, как растение с готовностью откликнулось на мой безмолвный призыв о помощи, и, не скупясь, принялось одаривать меня силой.
Энергия, струящаяся по венам, была ледяной. И это оказалось как нельзя кстати, поскольку моё размякшее существо получило ту необходимую ему сейчас встряску, за секунды прояснившую голову. Меня окунули в прорубь, а «вынырнув» - отлепив примёрзшие ладони от дерева - я обрела трезвый ум и решительный настрой, во что бы то ни стало отправиться домой. Однако памятуя о недавнем инциденте с Бузиной, едва не стоившем мне жизни, с «переходом» я не торопилась. Для начала предстояло выяснить, кто передо мной находится. Только рассуждая так, в глубине души я уже понимала, что тешу себя напрасными надеждами и пытаюсь найти крохотный её проблеск там, где его, увы! нет. Передо мной был баньян.
«Одним он помогает выжить, а других, не задумываясь, губит», - без особого энтузиазма я огляделась вокруг. Взор затерялся в бескрайнем частоколе молочно-белых безлистных стволов. В сумеречном сиянии предрассветного утра их антропоморфные, напоминающие человеческие фигуры, формы представлялись зловещими призраками, застывшими под гигантским тёмно-зелёным капюшоном листвы. Сегодня их случайной жертвой стану я.
И дело было даже не в том, что большинство растений, имея достаточно тонкий ствол, не подходили мне по размеру. В такой портал я могла бы просунуть руку, но никак не уместиться в нём полностью. Проблема заключалась в том, что это были вовсе не стволы.
Ficus bengalensis, которому вне всякого сомнения принадлежала эта кристально чистая морозная аура, имеет весьма необычное для деревьев свойство: он растёт не в высоту, стремясь заполучить как можно больше солнечного света, а подобно стелющемуся по земле кустарнику, распространяется в ширь, захватывая собой огромные пространства.
Будучи изначально эпифитом, то есть паразитом, он селится на других растениях, и, не имея собственной корневой системы, какое-то время питается за счёт хозяина. По мере разрастания массы, Фикус полностью накрывает ей кормильца, отчего тот быстро погибает. Чтобы обеспечить себя необходимой влагой и питательными веществами, оставшееся в одиночестве растение изобрело весьма причудливый способ их добычи. От ствола и горизонтальных ветвей оно спускает тонкие веревочки - корни, которые достигнув земли, прорастают в неё, выполняя функцию дополнительных насосов. Со временем такие «верёвочки» значительно утолщаются, превращаясь в столбы для поддержания мощной кроны Фикуса. Таким образом, одно единственное дерево, появившееся из крохотного семечка «шагает» по земле, охватывая площадь до нескольких гектаров, и порождает собой целые леса и рощи!
Это и есть «баньян», странная жизненная форма, название которой дали первые иноземцы, пришедшие на Себек. Заметив, что местное население - banias строит свои жилища под гигантскими деревьями на чудных стволах-подпорках, они прозвали их «баньянами».
Обида захлестнула с новой силой: «Почему всё против меня?!». Поблизости не было ни одного эфирного иллюзиониста, но я чувствовала себя так, будто находилась в какой-то страшной реальности «наизнанку». Повсюду здесь был обман. Лгали все: Эбби, Кирданн и даже Природа, которая решив поразвлечься, насмехалась надо мной, приглашая отправиться домой при помощи любого из тысячи воздушных корней, умело замаскированных под порталы. Но корни не могут перемещать. Свойствами проводника обладает только ствол растения - его главная артерия. На то, чтобы отыскать таковую у баньяна может потребоваться не один день блуждания по бескрайнему миру его внутренностей.
Сзади тихо подошёл Кирданн:
- Мы вернёмся. Я обещаю.
- Она глупая, но ты…, - не замечая, что по щекам текут слёзы, я неожиданно ощутила на губах их соленый привкус, - зачем?
- Скоро стемнеет, - сказал он. - Нужно найти укрытие. Дождь начинается.
«Стемнеет?», - утерев рукавом влажное лицо, я приказала себе немедленно собраться. В конце концов, раскиснуть я ещё успею. Дождь в этом мире идёт едва ли не круглые сутки. - Сколько сейчас времени?
- Восемь.
Всматриваясь в клочки серого неба, проглядывающие сквозь листву, кое-где подсвеченную алыми лучами заходящего солнца, я двинулась вглубь рощи, подыскивая подходящее для обустройства ночлега место.
- Ты остаёшься? – не то удивлённо, не то недоверчиво поинтересовалась Эбби.
- Пока не найду путь домой, – на данный момент сестра была последним человеком на земле, с кем бы я хотела общаться, но пусть не обольщается, что я решила остаться и помочь ей выиграть состязания.
Пройдя с сотню метров, я, наконец, нашла то, что искала. Четыре мнимых ствола стояли практически ровно друг напротив друга, образовывая в пространстве квадрат. Они брали начало от толстенной горизонтальной ветки, которая вполне сгодится нам на роль потолка. Хотя крона Фикуса была достаточно плотной, всё же она не сможет уберечь нас от ненастья. На Себеке оно всякий раз принимает форму небольшого тайфуна.
Я оглядела подлесок. Света сюда попадало мало, и земля выглядела не по сезону мёртвой. Под ногами трескался ворох прошлогодних палых листьев, сквозь который местами пробивался вездесущий Пырей. Не зря в большинстве миров он считается злостным сорняком, бороться с которым подчас просто бесполезно. И это правильно. Таковы законы Природы: Жизнь, если она действительно важна, преодолеет любые преграды, и найдёт себе дорогу к солнцу.
Мало кто знает об уникальных лекарственных свойствах этого растения. Даже плотоядные животные инстинктивно поедает траву Пырея во время болезни. Наглядным тому примером служат кошки и собаки, с особым удовольствием жующие свежие зелёные листочки. Если бы люди потрудились ближе узнать своего злостного сельскохозяйственного врага, то у них язык бы не повернулся назвать Пырей сорняком.
Усевшись возле небольшого островка буйно разросшейся зелени, я захватила пучок длинных, похожих на изумрудные ленты, травинок. Сжав их, почувствовала как в ответ в земле запульсировал клубок крепко переплетённых корней-нервов. На губах промелькнула улыбка: «Хотя бы здесь обошлось без сюрпризов».
Мне нравилось работать с Elytrigia repens, как Пырей ползучий называют на родине выдающегося врача древности Авиценны, который одним из первых стал применять его в медицине. Пырей любит жизнь, свободу и с легкостью откликается на призыв расширить границы своих владений. К тому же, благодаря универсальной форме листа и его шероховатой поверхности, он является прекрасным материалом для плетения. Причем чего угодно, начиная от предметов одежды и заканчивая стенами домов. Последний вариант я и собиралась сейчас воплотить в действительность.
Не разжимая кисти, я закрыла глаза и сосредоточилась на картинке у себя в голове. Это был маршрут, по которому предстояло разрастись корневищу Пырея, чтобы связать между собой выбранную группу «стволов» баньяна. Как я и предполагала, растение не требовалось уговаривать. Упиваясь моей энергией, Elytrigia repens бросился вперёд.
Тем, кто наблюдал за мной со стороны, казалось, будто ничего не происходит. События активно разворачивались под землёй. Тонкие белые нити корешков, цепляясь друг за друга и путаясь в общей густой массе, стремительно бежали от одной опоры нашего будущего дома до другой.
«Дома! - горько усмехнулась я. - Хорошенькая альтернатива двухэтажному коттеджу, горячему ужину и прочим удобствам, что должны были бы ждать меня по возвращении из пустыни, – на лицо упали первые тяжёлые капли. - А вот и освежающий душ».
Пырей в отличие от меня не тратил время на бесплодные сожаления, и когда я вновь обратила к нему внутренний взор, периметр был очерчен, связка закончена. Оставалась самая малость – выстроить и закрепить стены.
К счастью Карнауфф остался позади, а в этом мире мои возможности ничто не ограничивало. Не прилагая к тому особых усилий, я за секунды вырастила из проложенных между столбами дорожек корней гигантские заросли Пырея. Ухватив свободные концы листьев, сплела с каждой стороны крепкую сетку и зафиксировала в углах на баньяне. В результате получилось довольно прочно и самое главное непромокаемо.
Ливень крепчал, и все поспешили укрыться внутри сооружения. Попасть туда можно было через узкую полоску свободно колышущейся травы, которую я намеренно оставила нетронутой. Дождавшись пока я оценю качество работы изнутри, Эбби выступила мне навстречу:
- Калисто, я хотела…
Повернувшись к ней спиной, я взмахнула рукой, выстроив между нами травяную преграду. То, что хотела сестра, мне было прекрасно известно и глубоко ненавистно, поэтому в объяснении мотивов её поступков я не нуждалась.
Свернувшись калачиком в крохотной комнатушке, в этаком убежище от предательства, я слушала шум дождя и кончиками пальцев перебирала жухлую листву Фикуса. Удивительно, но в голове было пусто. Только что она разрывалась от обилия мыслей и эмоций, а теперь – ничего. Вскоре, навалившаяся тяжёлым одеялом, пустота окутала меня всю и я заснула.
Глава 23. Непогода
В единый день
Сердце мое,
Мирскую познавшее горечь,
Просквозили – весенний ветер
И осенний – разом.
(Акико Есано)
- Эбби, нет! – нехотя оторвалась я от Кирданна. – Пусть уходят.
- Ещё чего, – хищно прищурилась сестра, наводя фокус на кого-то из египтян. - Упустить возможность разом избавиться от двух соперников? Никогда!
Я видела, как напряжённо дрожит её рука, готовая вот-вот отпустить тетиву и разразиться смертоносной водяной молнией. На то, чтобы что-либо предпринять у меня оставалось не более секунды.
- Оставь их! – встав перед сестрой, так что остриё иглы теперь упиралось мне в грудь, я закрыла собой обе цели. Она в негодовании, словно капризный ребёнок, притопнула ногой:
- Да что с тобой?! Он хотел убить нас, а ты прикидываешься, будто должна ему?! – Эбби говорила об Анубисе, скорее всего потому, что он и стал бы её первой жертвой.
- Уже не должна, – успела заметить я исчезающие в тёмной глубине леса силуэты.
Эбигайл устало опустила на землю лук, опершись на него как на костыль.
«Да, мы устали, - я обвела взглядом нашу изрядно потрёпанную команду: переломанный в нескольких местах Ангел с обожженными ладонями; сестра, храбрящаяся, но так до конца и не оправившаяся после песчаного цунами. Её выдавали тёмные круги под глазами, да нервно подрагивающие пальцы рук. И я, пожалуй, что выглядевшая лучше остальных, но только благодаря стараниям того же Анубиса, неоднократно возвращавшего меня с того света. Парадокс! - Потрёпаны, но всё-таки живы! - вырвался вздох облегчения. - Пора домой», - Кирданн, можешь подыскать нам подходящий портал? Мы возвращаемся.
- Нет, - хором ответили мне присутствующие. - Я не вижу здесь ничего подходящего, - быстро добавил Ангел. - Может быть дальше, – он глянул в сторону, притворяясь, что изучает местность, но я уже знала, что он лжёт.
- Может быть дальше?! Где? У порталов в центре поля? – Кирданн старательно избегал моего взгляда. – Что происходит? - я обернулась на сестру: - Эбби?
Она молчала, излишне внимательно разглядывая траву под ногами, и ковыряла землю тупым концом лука. Впрочем, слова были излишни. Я знала, что так будет, потому что так было задумано с самого начала: прикрываясь благородной миссией спасения, помочь Эбби выиграть «Ежегодные соревнования». В какой-то момент на Карнауффе мне даже показалось, что я ошибаюсь. Что сестра не настолько эгоистична и одержима идеей попасть в мир, где убийства это норма. Где люди ходят на работу, чтобы рисковать собственной жизнью, поскольку иначе уже не могут. Из нас сделали наркоманов, требующих всё новых порций адреналина, выбрасываемого в кровь ошалелым от опасности сердцем. Но Игры – это смертельная передозировка.
Усталость, смешанная с обидой и разочарованием навалилась на меня, парализуя тело и мозг. Как глупо было надеяться на то, что человек жестокий от рождения когда-нибудь сможет изменить своей природе. Эбби плевать хотела и на меня, и на Кирданна, её нисколько не волновало, что мы могли погибнуть в пустыне. Важно было выжить за наш счёт.
- Что ж, - с покорностью побеждённого обратилась я к ней, - ты достойна его - мира, в который так стремишься попасть. Вы с ним, что называется «одной крови», оба лживые и беспринципные. Жаль, я не поняла этого раньше. А теперь, - я развернулась в сторону деревьев, - извините, но я ухожу.
До чащи, окружавшей поляну, было рукой подать, но чудилось, что я не оберусь до неё никогда. Меня словно придавила огромная толща воды. С трудом переставляя, точно распухшие до невероятных размеров и набитые рыхлой ватой, ноги, я хотела лишь одного - повалиться на траву и отключиться, перестав терзать себя мыслями о предательстве. Предательство! Конечно, а как ещё это можно назвать?!
Под защитой деревьев, я потихоньку приходила в себя. Впившись пальцами в бугристый, замысловато перекрученный ствол, тотчас ощутила, как растение с готовностью откликнулось на мой безмолвный призыв о помощи, и, не скупясь, принялось одаривать меня силой.
Энергия, струящаяся по венам, была ледяной. И это оказалось как нельзя кстати, поскольку моё размякшее существо получило ту необходимую ему сейчас встряску, за секунды прояснившую голову. Меня окунули в прорубь, а «вынырнув» - отлепив примёрзшие ладони от дерева - я обрела трезвый ум и решительный настрой, во что бы то ни стало отправиться домой. Однако памятуя о недавнем инциденте с Бузиной, едва не стоившем мне жизни, с «переходом» я не торопилась. Для начала предстояло выяснить, кто передо мной находится. Только рассуждая так, в глубине души я уже понимала, что тешу себя напрасными надеждами и пытаюсь найти крохотный её проблеск там, где его, увы! нет. Передо мной был баньян.
«Одним он помогает выжить, а других, не задумываясь, губит», - без особого энтузиазма я огляделась вокруг. Взор затерялся в бескрайнем частоколе молочно-белых безлистных стволов. В сумеречном сиянии предрассветного утра их антропоморфные, напоминающие человеческие фигуры, формы представлялись зловещими призраками, застывшими под гигантским тёмно-зелёным капюшоном листвы. Сегодня их случайной жертвой стану я.
И дело было даже не в том, что большинство растений, имея достаточно тонкий ствол, не подходили мне по размеру. В такой портал я могла бы просунуть руку, но никак не уместиться в нём полностью. Проблема заключалась в том, что это были вовсе не стволы.
Ficus bengalensis, которому вне всякого сомнения принадлежала эта кристально чистая морозная аура, имеет весьма необычное для деревьев свойство: он растёт не в высоту, стремясь заполучить как можно больше солнечного света, а подобно стелющемуся по земле кустарнику, распространяется в ширь, захватывая собой огромные пространства.
Будучи изначально эпифитом, то есть паразитом, он селится на других растениях, и, не имея собственной корневой системы, какое-то время питается за счёт хозяина. По мере разрастания массы, Фикус полностью накрывает ей кормильца, отчего тот быстро погибает. Чтобы обеспечить себя необходимой влагой и питательными веществами, оставшееся в одиночестве растение изобрело весьма причудливый способ их добычи. От ствола и горизонтальных ветвей оно спускает тонкие веревочки - корни, которые достигнув земли, прорастают в неё, выполняя функцию дополнительных насосов. Со временем такие «верёвочки» значительно утолщаются, превращаясь в столбы для поддержания мощной кроны Фикуса. Таким образом, одно единственное дерево, появившееся из крохотного семечка «шагает» по земле, охватывая площадь до нескольких гектаров, и порождает собой целые леса и рощи!
Это и есть «баньян», странная жизненная форма, название которой дали первые иноземцы, пришедшие на Себек. Заметив, что местное население - banias строит свои жилища под гигантскими деревьями на чудных стволах-подпорках, они прозвали их «баньянами».
Обида захлестнула с новой силой: «Почему всё против меня?!». Поблизости не было ни одного эфирного иллюзиониста, но я чувствовала себя так, будто находилась в какой-то страшной реальности «наизнанку». Повсюду здесь был обман. Лгали все: Эбби, Кирданн и даже Природа, которая решив поразвлечься, насмехалась надо мной, приглашая отправиться домой при помощи любого из тысячи воздушных корней, умело замаскированных под порталы. Но корни не могут перемещать. Свойствами проводника обладает только ствол растения - его главная артерия. На то, чтобы отыскать таковую у баньяна может потребоваться не один день блуждания по бескрайнему миру его внутренностей.
Сзади тихо подошёл Кирданн:
- Мы вернёмся. Я обещаю.
- Она глупая, но ты…, - не замечая, что по щекам текут слёзы, я неожиданно ощутила на губах их соленый привкус, - зачем?
- Скоро стемнеет, - сказал он. - Нужно найти укрытие. Дождь начинается.
«Стемнеет?», - утерев рукавом влажное лицо, я приказала себе немедленно собраться. В конце концов, раскиснуть я ещё успею. Дождь в этом мире идёт едва ли не круглые сутки. - Сколько сейчас времени?
- Восемь.
Всматриваясь в клочки серого неба, проглядывающие сквозь листву, кое-где подсвеченную алыми лучами заходящего солнца, я двинулась вглубь рощи, подыскивая подходящее для обустройства ночлега место.
- Ты остаёшься? – не то удивлённо, не то недоверчиво поинтересовалась Эбби.
- Пока не найду путь домой, – на данный момент сестра была последним человеком на земле, с кем бы я хотела общаться, но пусть не обольщается, что я решила остаться и помочь ей выиграть состязания.
Пройдя с сотню метров, я, наконец, нашла то, что искала. Четыре мнимых ствола стояли практически ровно друг напротив друга, образовывая в пространстве квадрат. Они брали начало от толстенной горизонтальной ветки, которая вполне сгодится нам на роль потолка. Хотя крона Фикуса была достаточно плотной, всё же она не сможет уберечь нас от ненастья. На Себеке оно всякий раз принимает форму небольшого тайфуна.
Я оглядела подлесок. Света сюда попадало мало, и земля выглядела не по сезону мёртвой. Под ногами трескался ворох прошлогодних палых листьев, сквозь который местами пробивался вездесущий Пырей. Не зря в большинстве миров он считается злостным сорняком, бороться с которым подчас просто бесполезно. И это правильно. Таковы законы Природы: Жизнь, если она действительно важна, преодолеет любые преграды, и найдёт себе дорогу к солнцу.
Мало кто знает об уникальных лекарственных свойствах этого растения. Даже плотоядные животные инстинктивно поедает траву Пырея во время болезни. Наглядным тому примером служат кошки и собаки, с особым удовольствием жующие свежие зелёные листочки. Если бы люди потрудились ближе узнать своего злостного сельскохозяйственного врага, то у них язык бы не повернулся назвать Пырей сорняком.
Усевшись возле небольшого островка буйно разросшейся зелени, я захватила пучок длинных, похожих на изумрудные ленты, травинок. Сжав их, почувствовала как в ответ в земле запульсировал клубок крепко переплетённых корней-нервов. На губах промелькнула улыбка: «Хотя бы здесь обошлось без сюрпризов».
Мне нравилось работать с Elytrigia repens, как Пырей ползучий называют на родине выдающегося врача древности Авиценны, который одним из первых стал применять его в медицине. Пырей любит жизнь, свободу и с легкостью откликается на призыв расширить границы своих владений. К тому же, благодаря универсальной форме листа и его шероховатой поверхности, он является прекрасным материалом для плетения. Причем чего угодно, начиная от предметов одежды и заканчивая стенами домов. Последний вариант я и собиралась сейчас воплотить в действительность.
Не разжимая кисти, я закрыла глаза и сосредоточилась на картинке у себя в голове. Это был маршрут, по которому предстояло разрастись корневищу Пырея, чтобы связать между собой выбранную группу «стволов» баньяна. Как я и предполагала, растение не требовалось уговаривать. Упиваясь моей энергией, Elytrigia repens бросился вперёд.
Тем, кто наблюдал за мной со стороны, казалось, будто ничего не происходит. События активно разворачивались под землёй. Тонкие белые нити корешков, цепляясь друг за друга и путаясь в общей густой массе, стремительно бежали от одной опоры нашего будущего дома до другой.
«Дома! - горько усмехнулась я. - Хорошенькая альтернатива двухэтажному коттеджу, горячему ужину и прочим удобствам, что должны были бы ждать меня по возвращении из пустыни, – на лицо упали первые тяжёлые капли. - А вот и освежающий душ».
Пырей в отличие от меня не тратил время на бесплодные сожаления, и когда я вновь обратила к нему внутренний взор, периметр был очерчен, связка закончена. Оставалась самая малость – выстроить и закрепить стены.
К счастью Карнауфф остался позади, а в этом мире мои возможности ничто не ограничивало. Не прилагая к тому особых усилий, я за секунды вырастила из проложенных между столбами дорожек корней гигантские заросли Пырея. Ухватив свободные концы листьев, сплела с каждой стороны крепкую сетку и зафиксировала в углах на баньяне. В результате получилось довольно прочно и самое главное непромокаемо.
Ливень крепчал, и все поспешили укрыться внутри сооружения. Попасть туда можно было через узкую полоску свободно колышущейся травы, которую я намеренно оставила нетронутой. Дождавшись пока я оценю качество работы изнутри, Эбби выступила мне навстречу:
- Калисто, я хотела…
Повернувшись к ней спиной, я взмахнула рукой, выстроив между нами травяную преграду. То, что хотела сестра, мне было прекрасно известно и глубоко ненавистно, поэтому в объяснении мотивов её поступков я не нуждалась.
Свернувшись калачиком в крохотной комнатушке, в этаком убежище от предательства, я слушала шум дождя и кончиками пальцев перебирала жухлую листву Фикуса. Удивительно, но в голове было пусто. Только что она разрывалась от обилия мыслей и эмоций, а теперь – ничего. Вскоре, навалившаяся тяжёлым одеялом, пустота окутала меня всю и я заснула.
Открыв наутро глаза, я попыталась смахнуть со щеки назойливое насекомое, но оказалось, меня разбудило лёгкое касание травинок. До конца не очнувшись ото сна, я услышала тихое перешёптывание. Вроде бы говорили несколько человек, но каким-то однообразным монотонным голосом без малейшего намёка на интонацию и знаки препинания. Текст лился одним бесконечным нудным предложением так, что воспринять его смысл поначалу было довольно сложно.
- Хочеш-ш-шь Калис-с-сто ненавидела меняяяя... Хуш-ш-ше есть не будет…Кто прич-ч-чиной…
Когда же до меня, наконец, дошло, что происходит, я молниеносно проснулась. Шептал Пырей, но он лишь передавал то, что слышал за пределами этих стен. Травы прибегают к человеческому языку исключительно редко. Наверное, в самых крайних случаях, когда это может решить их судьбу. На этот раз речь шла о моей, и я вновь возблагодарила Богов за то, что повстречала столь благодарного жителя Себека, который счёл своим долгом предупредить меня об опасности.
Лежа на земле, я вновь закрыла глаза, полностью обратившись в слух. Elytrigia repens, как это часто бывает с растениями, слегка затягивал слова человеческой речи, поэтому у меня ещё оставалось немного времени, чтобы мысленно проиграть услышенную ранее часть диалога.
- Хочешь, чтобы Калисто возненавидела меня? – автоматически приписала я первую фразу Кирданну.
- Хуже, чем есть уже не будет.
- И кто тому причиной?
- У нас общая цель.
- Только все претензии ко мне одной…
«Эбби?!», - или я неправильно поняла своего тайного агента или…. Боясь пропустить хотя бы слово, я замерла в напряжении, немигающим взглядом уставившись в одну точку. Огромные блестящие, точно налакированные, побеги Пырея заволновались, протягивая ко мне руки-листья. Снаружи поднимался ветер.
- Тебе это зачтётся, когда…
«Когда, когда…», - подгоняла я растение, но конец предложения потонул в бессмысленном шуме зарослей, захваченных в плен холодным вихрем. Ветер трепал молодую зелень, будто специально не давал ей возможности пересказать слова Кирданна.
Подавив жгучее внутреннее желание встать и, захватив Пырей в охапку, остановить его метания, я досадливо стиснула челюсти: сопротивляться силе ветра бесполезно. Природа Себека красноречиво объясняла, что она не на моей стороне. Поёжившись, я обхватила себя руками: «На моей стороне осталась только я», - никогда в жизни мне ещё не было настолько гадко и так одиноко.
Ветер не утихал. Глядя, как под ногами пританцовывает пожелтевшая листва баньяна, я выругала себя за то, что жилище вышло не таким уж прочным, раз по нему разгуливает сквозняк.
«Как в сказке про трёх поросят, - пришло на ум забавное сравнение, пока я натягивала тёплые велюровые штаны. – Домик из соломы. Волк легко сдул его, чтобы добраться до своей первой жертвы. Только вот я своих волков впустила сюда добровольно. Причём вожаком стаи оказался тот, на ком всё время была овечья шкура, и кто умело маскировался под благодетеля».
Едва я вышла под открытое небо, как тотчас поняла, что зря возилась с причёской. Ненастье с какой-то особенной злобой и наслаждением разметало волосы в разные стороны. К убежищу быстро шагали Ангел и Эбби.
- Похоже, надвигается ураган, - зачем-то улыбнувшись, сказала сестра и скрылась за входными зарослями. Туда же проследовал Кирданн. В его руках болтались, перехваченные за длинные шеи, две освежёванные птичьи тушки.
«Ну, вот опять, - поморщилась я, глядя им вслед. - Добро пожаловать, волки!».
Задержавшись на улице, чтобы подлатать дыры и укрепить основание постройки, я неожиданно ощутила себя капитаном корабля, готовящимся встретить шторм. Непогода швыряла мне в лицо песок и остатки утреннего тумана, а я бросала вызов ей. Находясь во власти стихии, я со всей дерзостью, на какую была способна, игнорировала и оспаривала её превосходство. Только так можно было выжить в этом водном мире. Только так я могла остаться на плаву.
Сродни морю, Себек требовал от вторгнувшегося на его территорию человека самых решительных действий, а порой и совершеннейшего безрассудства. Насколько предсказуемой оказалась пустынная природа Карнауффа, настолько непостоянной и своенравной была она на Себеке. Всего за пару часов здесь мог пройти сумасшедший ливень, пронестись торнадо, а появившееся под занавес, долгожданное солнце мигом нагреет остатки хаоса до температуры хорошей парной. А если кому-то из изголодавшихся до приключений страдальцев этого покажется недостаточно, то на десерт ему подадут рой назойливых кровососущих насекомых, которые с радостью наградят путешественника какой-нибудь эдакой тропической заразой.
Впрочем, не всё так страшно. Я вряд ли стану придираться к местному климату, поскольку главным критерием моего благополучия является наличие растений, а здесь их предостаточно. Осталось найти лишь то, которое отправит меня домой.
Возвратившись с «палубы корабля» в компанию родственников и «друзей», я заметила, что присутствующие напряжённо молчат, застыв над трупами убиенной дичи. Усмешки сдержать не удалось.
- Где тебя носит? – подскочила сестра с места. - Мы уже решили…, - она осеклась, поймав на себе взгляд Кирданна.
- Что? – раздражённо поинтересовалась я. - Что я уже отдыхаю на Аруре?
- Калисто, - вмешался Кирданн.
- Как твои руки? – перебила я, меняя тему разговора.
Эбби на секунду прикрыла глаза ладонью и шумно вздохнула.
- Хватит, - спокойно сказала она, посмотрев мне в лицо, что было для неё совсем не свойственно. – Калисто, предположим, ты оказалась здесь из-за меня, но в том, что тебе не удаётся вернуться, я не виновата. Тебя не держат тут силком. Ты свободна и можешь отправляться на все четыре стороны. Но если всё-таки надумаешь остаться, то будь добра, перестань ныть и обвинять нас во всём, что с тобой происходит, - Эбигайл отвернулась. - И убери, наконец, эту чёртову траву, чтобы мы смогли развести огонь, не оскорбив твоего чувства прекрасного.
Слова сестры удивили и задели меня, но огрызаться было бессмысленно. Чтобы я в данный момент ни сказала, всё будет выглядеть так, будто я пытаюсь оправдаться. «Чистая победа», - признала я ход за Эбби.
Она тем временем подошла к Кирданну и пнула ногой многострадальную курицу. Существуй на свете птичий Бог, Эбби, вне всякого сомнения, уже погибла бы от удара его карающей молнии.
- Есть хочу, - выразительно посмотрела она в мою сторону. - И почему я не поддалась на уговоры Кирданна пожертвовать жизнью соломы, чтобы приготовить нам завтрак? Сама себе удивляюсь. Решила, наверное, что худой мир с сестрой лучше доброй ссоры. Так, кажется, говорят?
- Не думала, что когда-нибудь услышу от тебя подобное, - не упуская шанс наладить отношения, я уже прикидывала, как в дальнейшем это поможет мне переманить её в свой лагерь и разоблачить Ангела.
- С кем поведёшься…. Давай здесь, - Эбби присела, указывая на небольшое пространство перед собой.
Сложив ладони вместе, я поставила их ребром на землю. Затем медленно развела руки, обнажив полосу чёрной плодородной почвы, лишённую всякой жизни. Само собой, убивать я никого не собиралась. Я всего-навсего переселила островок Пырея, несколько видов мхов и ещё кое-какую мелочь на новое место жительство на безопасном от огня расстоянии.
Повторив аналогичные действия в других направлениях, у меня получился округлый участок совершенно голой земли, пригодный для разведения огня и иных актов вандализма.
- Эвакуация прошла успешно. Кто следующий?
Следующим оказался Кирданн. Он быстро развёл костёр при помощи спичек и сухой листвы, из которой Эбби предварительно вытянула влагу.
- Видел бы это наш инструктор по технике безопасности, - усмехаясь, сказала она. - Открытый огонь в закрытом помещении! Его бы точно удар хватил!
- Вряд ли, - ответил Ангел, доставая из рюкзака какие-то железные штуковины. - Приди он оттуда, - кивнул он на улицу, - первый побежал бы греться к огню. Хорошо бы запечатать выход на время. Ветер, того и гляди, вынесет отсюда всё, что плохо закреплено.
Травяная завеса и в самом деле ходила ходуном, прогибаясь то в одну, то в другую сторону и мало что не хлестала нас по головам. Она беспрепятственно пропускала внутрь струи ледяного воздуха, которые не делали царящую здесь атмосферу уютнее.
Припав к земле, я взялась за нити листьев, оставшихся от плетения, и стала ловко закреплять ими болтающиеся на входе растения.
- Разве в школе был инструктор по пожарной безопасности? – между делом поинтересовалась я у Эбби, пытаясь припомнить человека в красном комбинезоне, надоедающего всем своей чрезмерной прозорливостью и беспочвенным беспокойством. Именно такой персонаж трудился у нас при университете.
- В школе – нет. Я говорила про институт.
- Ты учишься?! – руки замерли на середине работы.
- А я-то надеялась обрадовать тебя этой новостью, - сестра явно лукавила. Всю свою сознательную жизнь она радовала исключительно саму себя.
- Я рада, - коротко отозвалась я, продолжая заниматься плетением. Терпения Эбигайл хватило не дольше чем на пять минут.
- Не хочешь спросить, куда я поступила?
Я тихонько улыбнулась. Этот раунд остался за мной.
- Куда ты поступила?
- В медицинский, - довольно хмыкнула Эбби.
- Неожиданно, - призналась я. - Не пугает отсутствие запасных вариантов? Тут выбор невелик: либо лечить, либо калечить.
- Нет. Моё направление судебно-медицинская экспертиза.
- Что ж? Тогда всё в порядке. Смерть, убийства, трупы…, - я проверила крепость вязки. - Тебе вполне подходит.
- Калисто! - уязвлено прошипела сестра.
- Особенно в данной ситуации, - проходя мимо, я положила ладонь ей на плечо и чуть склонилась к уху: - Лучшей практики и не придумаешь.
Кирданн оказался настоящим туристическим волшебником. Причём весьма подготовленным. Те железяки, что я у него видела, трансформировались в простейший мангал. Две Y-образные опоры держали над огнём длинный вертел, на который была нанизана аппетитная поджаристая дичь. Запахи, наполнившие небольшое пространство комнаты, буквально вгрызались в мозг, порождая там образы различных частей тела несчастной птицы, покрытых румяной корочкой и призывно поблёскивающих каплями сока и кристалликами соли. Да, я была голодна и, как только что выяснилось, жутко голодна! Я попыталась вспомнить, когда же в последний раз ела, но мысли об этом только распаляли моё воображение.
С трудом оторвав взгляд от еды, я посмотрела на Ангела. Задумчивый, он в сидел у костра, то и дело подбрасывая ему сухой листвы для поживы.
- Ты не ответил, как руки? – мне не особенно хотелось заговаривать с ним, но срочно требовалось чем-нибудь убить время. – Я могла бы сделать мазь.
Он поднял ко мне лицо:
- Не нужно, - его взгляд был таким пристальным, что мне стало неловко. Кирданн словно нашёл у меня на лбу огромный прыщ и во всех подробностях его рассматривал. Не выдержав, я отвернулась. – Но за заботу спасибо, - добавил он.
В воздухе повисла неловкая пауза. Будь здесь Кармин, он бы обязательно встрял с какой-нибудь очередной глупостью или проблемой. У этого парня настоящий талант вытаскивать меня из таких вот щекотливых ситуаций и недомолвок. На удачу, его с успехом заменила Эбби.
- Итак, пока готовится еда и никому из присутствующих не требуется, чтобы Калисто наложила ему примочку, предлагаю обсудить тактику Игры на Себеке, - она развернула перед собой карту нового соревновательного поля и, довольная, произнесла:
- Победа за нами!
- Самоуверенность не лучший союзник в бою, особенно, если она не подкреплена ничем реальнее самого желания победить, - даже не взглянув на карту, я отошла к одной из подпорок баньяна и облокотилась об неё спиной. – Насколько я понимаю, мы единственные остались в стартовой зоне у порталов, ни на метр не продвинувшись вглубь «мишени». Возможно, кто-то из игроков уже завладел первой частью задания и, скорее всего, в ближайших к этому месту захоронениях. Наши шансы на победу тают с каждой секундой. Тебе, Эбби, не стоит делать слишком поспешных выводов относительно исхода Игры, основываясь исключительно на том, что кругом вода.
- Почему бы и нет, - парировала она. - Даже умея отлично плавать, ни один из участников не сможет пересечь километр реки за ночь.
Я пожала плечами:
- Наверняка есть другой путь.
- Нет, - ответил за неё Кирданн. - Другого пути нет.
Скосив на него недоверчивый взгляд, я подошла к карте и, точно предчувствуя подвох, с опаской глянула вниз. Первыми в голове зародились нецензурные ругательства, но вторую мысль можно было озвучить:
- Они рехнулись? Где суша?
Словно иллюстрируя силу моего негодования, снаружи грянул мощный раскат грома.
- Участки земли обозначены зелёным, - спокойно пояснил Ангел, берясь за вертел и подставляя тушку к огню другим боком. В помещении резко стемнело, и языки пламени принялись лизать стены своими безобидными чёрными копиями.
- Участки?! Кирданн, да я могу пересчитать их на пальцах одной руки, включая и тот, на котором мы сейчас находимся, – я вновь уставилась на бумагу, пестрящую всеми оттенками синего: от нежно голубых цветов, обозначающих относительно неглубокие места, до почти фиолетовых. Здесь глубина, вероятно, достигает нескольких сотен метров. - А я-то гадала, почему порталы переместили всех участников в одну точку. Теперь ясно – больше просто некуда!
- Вот и я говорю, что нам повезло, - упрямо твердила сестра.
- Повезло? – я смотрела на неё как на сумасшедшую, и не могла понять, шутит она или говорит серьёзно. – Наверное! Если ты умеешь испарять половину всего пресного запаса воды на планете. Но ты ведь не умеешь?
- Нет. Но я могу кое-что другое, – она хитро улыбнулась.
Чувствуя, как внутри меня закипает злоба, я подняла лицо к небу и закрыла глаза. В кромешной тьме собственной черепной коробки я «видела», как по стенам часто забарабанил дождь, и пожалела, что наглухо запечатала выход. Нестерпимо хотелось выскочить наружу и оказаться под его колючими струями. «Может он растворил бы меня, и я бы исчезла отсюда. Навсегда».
- Приглушить дождь над нами? - предложила Эбби.
- Оставь, - прошептала я, не задумываясь, слышат ли меня. - Сейчас он дарит кому-то жизнь. Не отнимай и её.
- Хочеш-ш-шь Калис-с-сто ненавидела меняяяя... Хуш-ш-ше есть не будет…Кто прич-ч-чиной…
Когда же до меня, наконец, дошло, что происходит, я молниеносно проснулась. Шептал Пырей, но он лишь передавал то, что слышал за пределами этих стен. Травы прибегают к человеческому языку исключительно редко. Наверное, в самых крайних случаях, когда это может решить их судьбу. На этот раз речь шла о моей, и я вновь возблагодарила Богов за то, что повстречала столь благодарного жителя Себека, который счёл своим долгом предупредить меня об опасности.
Лежа на земле, я вновь закрыла глаза, полностью обратившись в слух. Elytrigia repens, как это часто бывает с растениями, слегка затягивал слова человеческой речи, поэтому у меня ещё оставалось немного времени, чтобы мысленно проиграть услышенную ранее часть диалога.
- Хочешь, чтобы Калисто возненавидела меня? – автоматически приписала я первую фразу Кирданну.
- Хуже, чем есть уже не будет.
- И кто тому причиной?
- У нас общая цель.
- Только все претензии ко мне одной…
«Эбби?!», - или я неправильно поняла своего тайного агента или…. Боясь пропустить хотя бы слово, я замерла в напряжении, немигающим взглядом уставившись в одну точку. Огромные блестящие, точно налакированные, побеги Пырея заволновались, протягивая ко мне руки-листья. Снаружи поднимался ветер.
- Тебе это зачтётся, когда…
«Когда, когда…», - подгоняла я растение, но конец предложения потонул в бессмысленном шуме зарослей, захваченных в плен холодным вихрем. Ветер трепал молодую зелень, будто специально не давал ей возможности пересказать слова Кирданна.
Подавив жгучее внутреннее желание встать и, захватив Пырей в охапку, остановить его метания, я досадливо стиснула челюсти: сопротивляться силе ветра бесполезно. Природа Себека красноречиво объясняла, что она не на моей стороне. Поёжившись, я обхватила себя руками: «На моей стороне осталась только я», - никогда в жизни мне ещё не было настолько гадко и так одиноко.
Ветер не утихал. Глядя, как под ногами пританцовывает пожелтевшая листва баньяна, я выругала себя за то, что жилище вышло не таким уж прочным, раз по нему разгуливает сквозняк.
«Как в сказке про трёх поросят, - пришло на ум забавное сравнение, пока я натягивала тёплые велюровые штаны. – Домик из соломы. Волк легко сдул его, чтобы добраться до своей первой жертвы. Только вот я своих волков впустила сюда добровольно. Причём вожаком стаи оказался тот, на ком всё время была овечья шкура, и кто умело маскировался под благодетеля».
Едва я вышла под открытое небо, как тотчас поняла, что зря возилась с причёской. Ненастье с какой-то особенной злобой и наслаждением разметало волосы в разные стороны. К убежищу быстро шагали Ангел и Эбби.
- Похоже, надвигается ураган, - зачем-то улыбнувшись, сказала сестра и скрылась за входными зарослями. Туда же проследовал Кирданн. В его руках болтались, перехваченные за длинные шеи, две освежёванные птичьи тушки.
«Ну, вот опять, - поморщилась я, глядя им вслед. - Добро пожаловать, волки!».
Задержавшись на улице, чтобы подлатать дыры и укрепить основание постройки, я неожиданно ощутила себя капитаном корабля, готовящимся встретить шторм. Непогода швыряла мне в лицо песок и остатки утреннего тумана, а я бросала вызов ей. Находясь во власти стихии, я со всей дерзостью, на какую была способна, игнорировала и оспаривала её превосходство. Только так можно было выжить в этом водном мире. Только так я могла остаться на плаву.
Сродни морю, Себек требовал от вторгнувшегося на его территорию человека самых решительных действий, а порой и совершеннейшего безрассудства. Насколько предсказуемой оказалась пустынная природа Карнауффа, настолько непостоянной и своенравной была она на Себеке. Всего за пару часов здесь мог пройти сумасшедший ливень, пронестись торнадо, а появившееся под занавес, долгожданное солнце мигом нагреет остатки хаоса до температуры хорошей парной. А если кому-то из изголодавшихся до приключений страдальцев этого покажется недостаточно, то на десерт ему подадут рой назойливых кровососущих насекомых, которые с радостью наградят путешественника какой-нибудь эдакой тропической заразой.
Впрочем, не всё так страшно. Я вряд ли стану придираться к местному климату, поскольку главным критерием моего благополучия является наличие растений, а здесь их предостаточно. Осталось найти лишь то, которое отправит меня домой.
Возвратившись с «палубы корабля» в компанию родственников и «друзей», я заметила, что присутствующие напряжённо молчат, застыв над трупами убиенной дичи. Усмешки сдержать не удалось.
- Где тебя носит? – подскочила сестра с места. - Мы уже решили…, - она осеклась, поймав на себе взгляд Кирданна.
- Что? – раздражённо поинтересовалась я. - Что я уже отдыхаю на Аруре?
- Калисто, - вмешался Кирданн.
- Как твои руки? – перебила я, меняя тему разговора.
Эбби на секунду прикрыла глаза ладонью и шумно вздохнула.
- Хватит, - спокойно сказала она, посмотрев мне в лицо, что было для неё совсем не свойственно. – Калисто, предположим, ты оказалась здесь из-за меня, но в том, что тебе не удаётся вернуться, я не виновата. Тебя не держат тут силком. Ты свободна и можешь отправляться на все четыре стороны. Но если всё-таки надумаешь остаться, то будь добра, перестань ныть и обвинять нас во всём, что с тобой происходит, - Эбигайл отвернулась. - И убери, наконец, эту чёртову траву, чтобы мы смогли развести огонь, не оскорбив твоего чувства прекрасного.
Слова сестры удивили и задели меня, но огрызаться было бессмысленно. Чтобы я в данный момент ни сказала, всё будет выглядеть так, будто я пытаюсь оправдаться. «Чистая победа», - признала я ход за Эбби.
Она тем временем подошла к Кирданну и пнула ногой многострадальную курицу. Существуй на свете птичий Бог, Эбби, вне всякого сомнения, уже погибла бы от удара его карающей молнии.
- Есть хочу, - выразительно посмотрела она в мою сторону. - И почему я не поддалась на уговоры Кирданна пожертвовать жизнью соломы, чтобы приготовить нам завтрак? Сама себе удивляюсь. Решила, наверное, что худой мир с сестрой лучше доброй ссоры. Так, кажется, говорят?
- Не думала, что когда-нибудь услышу от тебя подобное, - не упуская шанс наладить отношения, я уже прикидывала, как в дальнейшем это поможет мне переманить её в свой лагерь и разоблачить Ангела.
- С кем поведёшься…. Давай здесь, - Эбби присела, указывая на небольшое пространство перед собой.
Сложив ладони вместе, я поставила их ребром на землю. Затем медленно развела руки, обнажив полосу чёрной плодородной почвы, лишённую всякой жизни. Само собой, убивать я никого не собиралась. Я всего-навсего переселила островок Пырея, несколько видов мхов и ещё кое-какую мелочь на новое место жительство на безопасном от огня расстоянии.
Повторив аналогичные действия в других направлениях, у меня получился округлый участок совершенно голой земли, пригодный для разведения огня и иных актов вандализма.
- Эвакуация прошла успешно. Кто следующий?
Следующим оказался Кирданн. Он быстро развёл костёр при помощи спичек и сухой листвы, из которой Эбби предварительно вытянула влагу.
- Видел бы это наш инструктор по технике безопасности, - усмехаясь, сказала она. - Открытый огонь в закрытом помещении! Его бы точно удар хватил!
- Вряд ли, - ответил Ангел, доставая из рюкзака какие-то железные штуковины. - Приди он оттуда, - кивнул он на улицу, - первый побежал бы греться к огню. Хорошо бы запечатать выход на время. Ветер, того и гляди, вынесет отсюда всё, что плохо закреплено.
Травяная завеса и в самом деле ходила ходуном, прогибаясь то в одну, то в другую сторону и мало что не хлестала нас по головам. Она беспрепятственно пропускала внутрь струи ледяного воздуха, которые не делали царящую здесь атмосферу уютнее.
Припав к земле, я взялась за нити листьев, оставшихся от плетения, и стала ловко закреплять ими болтающиеся на входе растения.
- Разве в школе был инструктор по пожарной безопасности? – между делом поинтересовалась я у Эбби, пытаясь припомнить человека в красном комбинезоне, надоедающего всем своей чрезмерной прозорливостью и беспочвенным беспокойством. Именно такой персонаж трудился у нас при университете.
- В школе – нет. Я говорила про институт.
- Ты учишься?! – руки замерли на середине работы.
- А я-то надеялась обрадовать тебя этой новостью, - сестра явно лукавила. Всю свою сознательную жизнь она радовала исключительно саму себя.
- Я рада, - коротко отозвалась я, продолжая заниматься плетением. Терпения Эбигайл хватило не дольше чем на пять минут.
- Не хочешь спросить, куда я поступила?
Я тихонько улыбнулась. Этот раунд остался за мной.
- Куда ты поступила?
- В медицинский, - довольно хмыкнула Эбби.
- Неожиданно, - призналась я. - Не пугает отсутствие запасных вариантов? Тут выбор невелик: либо лечить, либо калечить.
- Нет. Моё направление судебно-медицинская экспертиза.
- Что ж? Тогда всё в порядке. Смерть, убийства, трупы…, - я проверила крепость вязки. - Тебе вполне подходит.
- Калисто! - уязвлено прошипела сестра.
- Особенно в данной ситуации, - проходя мимо, я положила ладонь ей на плечо и чуть склонилась к уху: - Лучшей практики и не придумаешь.
Кирданн оказался настоящим туристическим волшебником. Причём весьма подготовленным. Те железяки, что я у него видела, трансформировались в простейший мангал. Две Y-образные опоры держали над огнём длинный вертел, на который была нанизана аппетитная поджаристая дичь. Запахи, наполнившие небольшое пространство комнаты, буквально вгрызались в мозг, порождая там образы различных частей тела несчастной птицы, покрытых румяной корочкой и призывно поблёскивающих каплями сока и кристалликами соли. Да, я была голодна и, как только что выяснилось, жутко голодна! Я попыталась вспомнить, когда же в последний раз ела, но мысли об этом только распаляли моё воображение.
С трудом оторвав взгляд от еды, я посмотрела на Ангела. Задумчивый, он в сидел у костра, то и дело подбрасывая ему сухой листвы для поживы.
- Ты не ответил, как руки? – мне не особенно хотелось заговаривать с ним, но срочно требовалось чем-нибудь убить время. – Я могла бы сделать мазь.
Он поднял ко мне лицо:
- Не нужно, - его взгляд был таким пристальным, что мне стало неловко. Кирданн словно нашёл у меня на лбу огромный прыщ и во всех подробностях его рассматривал. Не выдержав, я отвернулась. – Но за заботу спасибо, - добавил он.
В воздухе повисла неловкая пауза. Будь здесь Кармин, он бы обязательно встрял с какой-нибудь очередной глупостью или проблемой. У этого парня настоящий талант вытаскивать меня из таких вот щекотливых ситуаций и недомолвок. На удачу, его с успехом заменила Эбби.
- Итак, пока готовится еда и никому из присутствующих не требуется, чтобы Калисто наложила ему примочку, предлагаю обсудить тактику Игры на Себеке, - она развернула перед собой карту нового соревновательного поля и, довольная, произнесла:
- Победа за нами!
- Самоуверенность не лучший союзник в бою, особенно, если она не подкреплена ничем реальнее самого желания победить, - даже не взглянув на карту, я отошла к одной из подпорок баньяна и облокотилась об неё спиной. – Насколько я понимаю, мы единственные остались в стартовой зоне у порталов, ни на метр не продвинувшись вглубь «мишени». Возможно, кто-то из игроков уже завладел первой частью задания и, скорее всего, в ближайших к этому месту захоронениях. Наши шансы на победу тают с каждой секундой. Тебе, Эбби, не стоит делать слишком поспешных выводов относительно исхода Игры, основываясь исключительно на том, что кругом вода.
- Почему бы и нет, - парировала она. - Даже умея отлично плавать, ни один из участников не сможет пересечь километр реки за ночь.
Я пожала плечами:
- Наверняка есть другой путь.
- Нет, - ответил за неё Кирданн. - Другого пути нет.
Скосив на него недоверчивый взгляд, я подошла к карте и, точно предчувствуя подвох, с опаской глянула вниз. Первыми в голове зародились нецензурные ругательства, но вторую мысль можно было озвучить:
- Они рехнулись? Где суша?
Словно иллюстрируя силу моего негодования, снаружи грянул мощный раскат грома.
- Участки земли обозначены зелёным, - спокойно пояснил Ангел, берясь за вертел и подставляя тушку к огню другим боком. В помещении резко стемнело, и языки пламени принялись лизать стены своими безобидными чёрными копиями.
- Участки?! Кирданн, да я могу пересчитать их на пальцах одной руки, включая и тот, на котором мы сейчас находимся, – я вновь уставилась на бумагу, пестрящую всеми оттенками синего: от нежно голубых цветов, обозначающих относительно неглубокие места, до почти фиолетовых. Здесь глубина, вероятно, достигает нескольких сотен метров. - А я-то гадала, почему порталы переместили всех участников в одну точку. Теперь ясно – больше просто некуда!
- Вот и я говорю, что нам повезло, - упрямо твердила сестра.
- Повезло? – я смотрела на неё как на сумасшедшую, и не могла понять, шутит она или говорит серьёзно. – Наверное! Если ты умеешь испарять половину всего пресного запаса воды на планете. Но ты ведь не умеешь?
- Нет. Но я могу кое-что другое, – она хитро улыбнулась.
Чувствуя, как внутри меня закипает злоба, я подняла лицо к небу и закрыла глаза. В кромешной тьме собственной черепной коробки я «видела», как по стенам часто забарабанил дождь, и пожалела, что наглухо запечатала выход. Нестерпимо хотелось выскочить наружу и оказаться под его колючими струями. «Может он растворил бы меня, и я бы исчезла отсюда. Навсегда».
- Приглушить дождь над нами? - предложила Эбби.
- Оставь, - прошептала я, не задумываясь, слышат ли меня. - Сейчас он дарит кому-то жизнь. Не отнимай и её.
Глава 24. Уловка
Неотвязная мысль:
Любовь до конца исчерпалась.
Вдруг поняла,
Что горечь печали -
Только любви продолжение.
(Акико Есано)
Ненастье отпустило землю столь же внезапно, как и захватило её, добросовестно перевыполнив план по созданию непроходимого бурелома и опасных топей в совершенно непредсказуемых местах, где казалось бы на абсолютно ровной поверхности вдруг обнаруживается яма с вязкой трясиной по самую макушку.
«В стремительности ураганов несомненно кроется свой замысел, - размышляла я, осторожно ступая по следам Эбби. В Природе не существует ничего бессмысленного. Всякое движение или явление несёт в себе значение, имеет какую-то цель. Будь то робкое, невидимое глазу, раскрытие лепестков розы или же яростный порыв ветра, заставляющий клониться к земле вековые деревья – всё это кирпичики составляющие Жизнь. Но секрет, великая мудрость Природы заключается в том, чтобы уравновесить наполняющие Жизнь страсти: божественную, почти невесомую лёгкость красоты и тяжёлую словно таран мощь ветра. Всего должно быть в достатке и ничего не должно быть слишком много. - Это равновесие, - пришло понимание, навеянное безмятежным спокойствием раскинувшегося передо мной гигантского водоёма. - Вот почему красотой цветка можно любоваться вечно, а на растерзание урагану отдано лишь несколько десятков минут».
В задумчивость впала не только я. Эбби с Кирданном тоже неподвижно застыли, вглядываясь вдаль. Там, освободившуюся от бремени туч, линию горизонта размывала блестящая синева, создавая впечатление того, что озеро плавно стекает с неба на землю. Ещё недавно я и мечтать не смела о подобном количестве воды. До последнего терпела жажду и грезила о банальной возможности умыться. Теперь же засушливые пустынные равнины казались мне не таким уж плохим местом. По крайней мере, по песку можно было ходить.
- Похоже, мы на краю земли, - нарушил тишину Кирданн.
- Нет, - очнулась Эбигайл и, спрыгнув с невысокого берега, присела у края воды, подставляя руки под мерно набегающий прибой. - Это только начало, - она обернулась, и я впервые в жизни увидела, как лицо сестры озарила неподдельная радость. Не разуваясь, она зашла в озеро по щиколотки и поболтала там ногой. Потом кивнула, будто в чём-то убедившись, и вытащила из заднего кармана брюк небольшой пакет с подозрительным содержимым. Какой-то белый порошок, который при других обстоятельствах я, скорее всего, приняла бы за дозу наркотического вещества и, честно говоря, не удивилась бы, узнав, что Эбби злоупотребляет подобной дрянью.
Зачерпнув горсть воды, она аккуратно поместила жидкость внутрь раскрытого пакета и, крепко сомкнув края, стала взбивать содержимое до тех пор, пока оно не превратилось в кремообразную пасту. После вылила желтоватую субстанцию обратно на ладонь и принялась скатывать из неё шар. Я отчётливо видела, как между пальцев сестры мелькает плотный круглый комочек, но когда она разжала кисть, чтобы бросить его в воду, то сквозь пальцы вновь потекла жидкость. Собравшись в огромную каплю, она тяжело упала на дно озера, оставляя на поверхности дрожащие концентрические круги. Не дожидаясь, когда волнение уляжется, Эбигайл окунула руки по локоть, разбивая идеальный геометрический порядок фигур. Она энергично перемешивала воду, напоминая повариху, готовящую суп в самой большой кастрюле, которую только можно было себе вообразить.
Сестра медленно пятилась назад. Несмотря на то, что она интенсивно двигалась, колебания воды, наоборот, делались всё менее и менее заметными. Теперь Эбби размешивала не суп, а что-то больше похожее на желе. Девушка ступила на сушу, и я поняла, что прибоя больше нет. Прибрежная полоса шириной в полтора-два метра помутнела и застыла.
- Пойдём по воде?
- Да, - запыхавшись, ответила Эбби Ангелу, - но есть условие.
- Надёть спасательные жилеты? – присоединилась я к их компании.
Сестра бросила на меня уничтожающий взгляд:
- Нет. Нельзя останавливаться.
- Как?! – непонимающе уставились мы на неё. – Хочешь сказать, придётся пройти несколько километров без остановки? Ты сама-то способна на такое?
- Успокойтесь. Я неправильно выразилась, - восстановив дыхание, она распрямилась. - Нельзя задерживаться на одном месте дольше десяти секунд. Вода начнёт затягивать.
- Да уж! Теперь мне стало намного понятней, - я нервно сунула руки в карманы, - но никак не легче.
Не обращая внимания на сарказм, Эбигайл подошла к участку мутной воды и, ступив на него, начала топтаться, пружиня как на батуте. Выглядело это весьма эффектно, и я невольно засмотрелась. Но тут она остановилась и через мгновение стала медленно погружаться в жижу.
- Видите, что я имела в виду? - указала сестра себе под ноги. Сделав широкий шаг, она не без труда выбралась на берег, а потом вновь вернулась на озеро. – Но может быть и так, - Эбби замерла, однако вопреки ожиданиям осталась стоять на поверхности. – Нужно только вовремя предупредить меня, чтобы я успела усилить сцепление материала. Это отнимает лишние силы, поэтому я не стану держать плотность постоянно. Путь слишком долгий, но пока будете двигаться, вам ничего не угрожает.
- Хм, интересно, - Кирданн запустил кисть в белесую массу. - Как ты такое получила?
- Чистая физика, - довольная собой, ответила сестра.
Ангел перевернул ладонь:
- Всё ещё жидкость…, - полилась вниз тонкая грязная струйка.
- Да. Я создала отрезок неньютоновской жидкости. Исаак Ньютон. Знаете такого? – скосила на меня нахальный взгляд Эбби. В школе я действительно не могла похвастаться особым рвением к изучению физики. Меня больше увлекала химия. Но про учёного, которого осенил удар яблоком по голове я, конечно же, слышала.
- Ньютона знаю. У него, оказывается, были какие-то персональные жидкости?
Эбби хмыкнула.
- Неньютоновская жидкость – это среда, при течении которой её вязкость зависит от градиента скорости.
- Ладно, перестань. Признаю, ты меня удивила. Всегда считала, что таскаешь из школы одни колы, да двойки.
- Они были за поведение, - улыбнулась девушка.
- Понятно, - натянуто усмехнулась я в ответ, чувствуя неловкость. – «Почему я всё время думала о ней плохо? А она, оказывается, отлично разбирается в физике».
- Эбби, - оборвал сантименты Кирданн, - Пора идти. Если есть ещё что-то, что нам необходимо знать, выкладывай сейчас. И желательно словами, значение которых всем хорошо известно.
- Тогда проще показать, - она зашла в озеро и тотчас утонула там по колено. – Чтобы вы представляли, с чём имеете дело и не возникло никаких сюрпризов, кратко разъясняю суть теории, - сестра со всего размаха ударила кулаком по воде. Раздался глухой стук. Такой же примерно бывает, когда бьёшь боксёрский мешок. – Видите? Чем больше сила и скорость воздействия на жидкость, тем она твёрже. А если, наоборот, совершать замедленное погружение или неподвижно контактировать с ней, то её свойства остаются неизменными. Вода будет просто водой.
Эбби вернулась на твёрдую почву, где её ожидали мы, старательно внимая каждому слову и жесту. Недовольно оглядывая свои штаны, заляпанные сгустками непонятной субстанции, она продолжала говорить:
- Но вы, наверное, заметили, что даже в спокойном состоянии получившаяся у меня смесь намного гуще, чем обычно бывает вода, – она легко, не оставляя следов на одежде смахнула капли на землю. Только сейчас я рассмотрела новые, идеально сидящие на фигуре, брюки, пошитые из какого-то специального водоотталкивающего материала.
«Запаслась. Значит, была уверена, что Карнауфф мы минуем благополучно. Неужто и в самом деле думает выиграть?», - я задержала пристальный взгляд на лице Эбби, но та, ничего вокруг не замечая, самозабвенно посвящала нас в азы физики коллоидных растворов.
- Всё потому, что я искусственно увеличила плотность субстанции. Неньютоновская жидкость в чистом виде не может выдержать шагающего человека. Чтобы не утонуть в ней нам пришлось бы безостановочно бежать. Поэтому если вдруг почувствуете, что начинаете проваливаться, не паникуйте: увеличьте скорость или предупредите меня об остановке, – Эбби подхватила свою сумку и перекинула через плечо. – Я пойду первой. Двигайтесь в пределах замутнённой полосы, не приближайтесь к её краям. Если упадёте, вернуться будет сложно. Кажется, всё, - она без колебаний ступила на воду и уверенно зашагала вперёд.
Я медлила, с опаской наблюдая за её удаляющимся силуэтом. Конечно, я не собиралась каждые полчаса делать перекуры, но когда тебе говорят, что стоять вообще нельзя, ни секунды, это несколько выбивает из колеи. Упрекая себя в нерешительности, мне таки удалось заставит ноги шагнуть на студенистую поверхность водоёма, куда за мной не раздумывая, последовал Кирданн.
Неотвязная мысль:
Любовь до конца исчерпалась.
Вдруг поняла,
Что горечь печали -
Только любви продолжение.
(Акико Есано)
Ненастье отпустило землю столь же внезапно, как и захватило её, добросовестно перевыполнив план по созданию непроходимого бурелома и опасных топей в совершенно непредсказуемых местах, где казалось бы на абсолютно ровной поверхности вдруг обнаруживается яма с вязкой трясиной по самую макушку.
«В стремительности ураганов несомненно кроется свой замысел, - размышляла я, осторожно ступая по следам Эбби. В Природе не существует ничего бессмысленного. Всякое движение или явление несёт в себе значение, имеет какую-то цель. Будь то робкое, невидимое глазу, раскрытие лепестков розы или же яростный порыв ветра, заставляющий клониться к земле вековые деревья – всё это кирпичики составляющие Жизнь. Но секрет, великая мудрость Природы заключается в том, чтобы уравновесить наполняющие Жизнь страсти: божественную, почти невесомую лёгкость красоты и тяжёлую словно таран мощь ветра. Всего должно быть в достатке и ничего не должно быть слишком много. - Это равновесие, - пришло понимание, навеянное безмятежным спокойствием раскинувшегося передо мной гигантского водоёма. - Вот почему красотой цветка можно любоваться вечно, а на растерзание урагану отдано лишь несколько десятков минут».
В задумчивость впала не только я. Эбби с Кирданном тоже неподвижно застыли, вглядываясь вдаль. Там, освободившуюся от бремени туч, линию горизонта размывала блестящая синева, создавая впечатление того, что озеро плавно стекает с неба на землю. Ещё недавно я и мечтать не смела о подобном количестве воды. До последнего терпела жажду и грезила о банальной возможности умыться. Теперь же засушливые пустынные равнины казались мне не таким уж плохим местом. По крайней мере, по песку можно было ходить.
- Похоже, мы на краю земли, - нарушил тишину Кирданн.
- Нет, - очнулась Эбигайл и, спрыгнув с невысокого берега, присела у края воды, подставляя руки под мерно набегающий прибой. - Это только начало, - она обернулась, и я впервые в жизни увидела, как лицо сестры озарила неподдельная радость. Не разуваясь, она зашла в озеро по щиколотки и поболтала там ногой. Потом кивнула, будто в чём-то убедившись, и вытащила из заднего кармана брюк небольшой пакет с подозрительным содержимым. Какой-то белый порошок, который при других обстоятельствах я, скорее всего, приняла бы за дозу наркотического вещества и, честно говоря, не удивилась бы, узнав, что Эбби злоупотребляет подобной дрянью.
Зачерпнув горсть воды, она аккуратно поместила жидкость внутрь раскрытого пакета и, крепко сомкнув края, стала взбивать содержимое до тех пор, пока оно не превратилось в кремообразную пасту. После вылила желтоватую субстанцию обратно на ладонь и принялась скатывать из неё шар. Я отчётливо видела, как между пальцев сестры мелькает плотный круглый комочек, но когда она разжала кисть, чтобы бросить его в воду, то сквозь пальцы вновь потекла жидкость. Собравшись в огромную каплю, она тяжело упала на дно озера, оставляя на поверхности дрожащие концентрические круги. Не дожидаясь, когда волнение уляжется, Эбигайл окунула руки по локоть, разбивая идеальный геометрический порядок фигур. Она энергично перемешивала воду, напоминая повариху, готовящую суп в самой большой кастрюле, которую только можно было себе вообразить.
Сестра медленно пятилась назад. Несмотря на то, что она интенсивно двигалась, колебания воды, наоборот, делались всё менее и менее заметными. Теперь Эбби размешивала не суп, а что-то больше похожее на желе. Девушка ступила на сушу, и я поняла, что прибоя больше нет. Прибрежная полоса шириной в полтора-два метра помутнела и застыла.
- Пойдём по воде?
- Да, - запыхавшись, ответила Эбби Ангелу, - но есть условие.
- Надёть спасательные жилеты? – присоединилась я к их компании.
Сестра бросила на меня уничтожающий взгляд:
- Нет. Нельзя останавливаться.
- Как?! – непонимающе уставились мы на неё. – Хочешь сказать, придётся пройти несколько километров без остановки? Ты сама-то способна на такое?
- Успокойтесь. Я неправильно выразилась, - восстановив дыхание, она распрямилась. - Нельзя задерживаться на одном месте дольше десяти секунд. Вода начнёт затягивать.
- Да уж! Теперь мне стало намного понятней, - я нервно сунула руки в карманы, - но никак не легче.
Не обращая внимания на сарказм, Эбигайл подошла к участку мутной воды и, ступив на него, начала топтаться, пружиня как на батуте. Выглядело это весьма эффектно, и я невольно засмотрелась. Но тут она остановилась и через мгновение стала медленно погружаться в жижу.
- Видите, что я имела в виду? - указала сестра себе под ноги. Сделав широкий шаг, она не без труда выбралась на берег, а потом вновь вернулась на озеро. – Но может быть и так, - Эбби замерла, однако вопреки ожиданиям осталась стоять на поверхности. – Нужно только вовремя предупредить меня, чтобы я успела усилить сцепление материала. Это отнимает лишние силы, поэтому я не стану держать плотность постоянно. Путь слишком долгий, но пока будете двигаться, вам ничего не угрожает.
- Хм, интересно, - Кирданн запустил кисть в белесую массу. - Как ты такое получила?
- Чистая физика, - довольная собой, ответила сестра.
Ангел перевернул ладонь:
- Всё ещё жидкость…, - полилась вниз тонкая грязная струйка.
- Да. Я создала отрезок неньютоновской жидкости. Исаак Ньютон. Знаете такого? – скосила на меня нахальный взгляд Эбби. В школе я действительно не могла похвастаться особым рвением к изучению физики. Меня больше увлекала химия. Но про учёного, которого осенил удар яблоком по голове я, конечно же, слышала.
- Ньютона знаю. У него, оказывается, были какие-то персональные жидкости?
Эбби хмыкнула.
- Неньютоновская жидкость – это среда, при течении которой её вязкость зависит от градиента скорости.
- Ладно, перестань. Признаю, ты меня удивила. Всегда считала, что таскаешь из школы одни колы, да двойки.
- Они были за поведение, - улыбнулась девушка.
- Понятно, - натянуто усмехнулась я в ответ, чувствуя неловкость. – «Почему я всё время думала о ней плохо? А она, оказывается, отлично разбирается в физике».
- Эбби, - оборвал сантименты Кирданн, - Пора идти. Если есть ещё что-то, что нам необходимо знать, выкладывай сейчас. И желательно словами, значение которых всем хорошо известно.
- Тогда проще показать, - она зашла в озеро и тотчас утонула там по колено. – Чтобы вы представляли, с чём имеете дело и не возникло никаких сюрпризов, кратко разъясняю суть теории, - сестра со всего размаха ударила кулаком по воде. Раздался глухой стук. Такой же примерно бывает, когда бьёшь боксёрский мешок. – Видите? Чем больше сила и скорость воздействия на жидкость, тем она твёрже. А если, наоборот, совершать замедленное погружение или неподвижно контактировать с ней, то её свойства остаются неизменными. Вода будет просто водой.
Эбби вернулась на твёрдую почву, где её ожидали мы, старательно внимая каждому слову и жесту. Недовольно оглядывая свои штаны, заляпанные сгустками непонятной субстанции, она продолжала говорить:
- Но вы, наверное, заметили, что даже в спокойном состоянии получившаяся у меня смесь намного гуще, чем обычно бывает вода, – она легко, не оставляя следов на одежде смахнула капли на землю. Только сейчас я рассмотрела новые, идеально сидящие на фигуре, брюки, пошитые из какого-то специального водоотталкивающего материала.
«Запаслась. Значит, была уверена, что Карнауфф мы минуем благополучно. Неужто и в самом деле думает выиграть?», - я задержала пристальный взгляд на лице Эбби, но та, ничего вокруг не замечая, самозабвенно посвящала нас в азы физики коллоидных растворов.
- Всё потому, что я искусственно увеличила плотность субстанции. Неньютоновская жидкость в чистом виде не может выдержать шагающего человека. Чтобы не утонуть в ней нам пришлось бы безостановочно бежать. Поэтому если вдруг почувствуете, что начинаете проваливаться, не паникуйте: увеличьте скорость или предупредите меня об остановке, – Эбби подхватила свою сумку и перекинула через плечо. – Я пойду первой. Двигайтесь в пределах замутнённой полосы, не приближайтесь к её краям. Если упадёте, вернуться будет сложно. Кажется, всё, - она без колебаний ступила на воду и уверенно зашагала вперёд.
Я медлила, с опаской наблюдая за её удаляющимся силуэтом. Конечно, я не собиралась каждые полчаса делать перекуры, но когда тебе говорят, что стоять вообще нельзя, ни секунды, это несколько выбивает из колеи. Упрекая себя в нерешительности, мне таки удалось заставит ноги шагнуть на студенистую поверхность водоёма, куда за мной не раздумывая, последовал Кирданн.
Ощущения от пешей прогулки по озеру оказались далеко не из приятных. Идти было трудно. Ноги сильно пружинили, и приходилось всё время ловить равновесие, чтобы не упасть. Уж не знаю, что было бы хуже: оказаться за пределами проложенной Эбби дороги или же завязнуть в ней, точно муха в сахаре, не имея возможности пошевелиться. Я как могла старалась приспособиться к ходьбе и довести её до автоматизма, что хоть немного разгрузило бы голову, вынужденную ежесекундно контролировать десяток параметров каждого нового шага: траекторию, скорость, силу давления на воду и прочее.
Спустя час пути напряжение достигло апогея. Мир сузился до размеров зрительного поля, которое застилала желтоватая пелена в цвет смеси у меня под ногами, а в ушах гулко стучало сердце, перемежаясь с шумом дыхания.
Я посмотрела в спину сестре, затем бросила беглый взгляд на идущего по правую руку от меня Кирданна. Ни он, ни она не выказывали ни малейших признаков усталости и беспокойства, словно проваливаться при ходьбе в желе было для них абсолютно нормальным явлением. Мои же ступни и поясница полыхали огнём от длительного отсутствия твёрдой опоры. Однако, не желая прослыть слабачкой, я не стала просить Эбби о передышке, а решила отвлечься, переключив внимание с телесных недугов на другие объекты.
«Только где их взять, эти объекты? - на огромном, подавляющем до дрожи в коленях безмолвном пространстве озера мы были совершенно одни. Я прищурилась, пряча глаза от сумасшедшей россыпи солнечных бликов. – Словно люрекс на платье», - пришло на ум неожиданное сравнение, воскресившее память детства.
Когда-то у мамы было похожее платье - блестящая нежно-голубая туника. Но маленькие дети как сорочата. Их неудержимо манит всё сверкающее, горящее и переливающиеся радужными цветами, наверное, потому что именно так должна выглядеть в их понимании Сказка. Вот и мне всегда казалось, что мамино платье - это не обычный отрез ткани, а нечто волшебное, перевёрнутый кусочек неба, на котором застыли крохотные капельки дождя. Такую одежду, по моему глубокому наивному убеждению, могла носить лишь принцесса, а то и самая настоящая королева. А коль скоро я в своём воображаемом мирке непременно представляла себя прекрасной дамой голубых кровей, ожидающей принца на белом коне, то и одеяние по этому случаю у меня должно было быть особенным. Именно этим доводом я руководствовалась, разрезая едва ли не единственный вечерний наряд мамы и пытаясь сделать из него умопомрачительных размеров кринолин.
Я улыбнулась. Сейчас давняя выходка вызывала лишь умиление, хотя тогда мне оказалось не до смеха. Весь вечер я заслуженно провела «в углу», расковыривая проплешины в штукатурке, оставшиеся от ежедневного пребыванием там Эбигайл.
Исполненная переживаниями прошлых лет, какой-то чистой первобытной радостью с толикой глупости и озорства, я незаметно для себя перестала думать о шагах, странной воде и бесконечном путешествии. Чудесным образом я перенеслась во времени и широко распахнув глаза, как это умеют делать только дети, смотрела в немного уставшие, но счастливые лица своих родителей. На миг перехватило дыхание. Стараясь унять волнение, я сделала глубокий вдох и, зажмурившись, тряхнула головой. Движение было спонтанным и потому весьма необдуманным для того шаткого положения, в котором я находилась. Обретённый в мучениях баланс оказался грубо нарушен, и, размахивая руками в тщетной попытке ухватиться за воздух, я полетела на спину.
- Эбби, стоп! – крикнул Кирданн, подхватывая меня под локоть.
- Всё в порядке, - ответила я, возвращая телу вертикальное положение и одновременно замечая, что мутная полоса под нами стремительно твердеет. Ощущение от вновь обретённой «земли» было до такой степени приятным и воодушевляющим, что у меня невольно вырвалось: - Я могу идти дальше.
- Зато я не могу, - Кирданн сел и, вытянув ноги вперёд, стал смешно вращать стопами. - Ходьба – это громко сказано. С таким же успехом ты могла предложить нам переплыть озеро. Я бы и сил меньше потратил, и ноги были бы целее.
- Подумаешь, неженки какие, - фыркнула та.
- Себе-то воду, небось, поплотнее делала, - пожурил девушку Ангел, но она лишь отмахнулась, раскрывая на коленях карту.
- Всё равно скоро пришлось бы останавливаться. Надо обновить смесь, - сестра задумчиво водила пальцем по бумаге и несколько раз прерывалась, озираясь по сторонам. Какие ориентиры она там видела, одним Богам известно. Я тоже из любопытства огляделась, но ничего стоящего не обнаружила. Сидя в позе султана, я разминала затёкшие ступни, когда в голову внезапно вернулась крамольная мысль:
- Что за порошок у тебя в пакете? – вопрос, наверное, прозвучал подозрительнее, чем мне бы того хотелось, и Эбби сначала удивлённо подняла глаза от карты, а потом, поняв, на что я намекаю, криво усмехнулась:
- Крахмал. Продаётся в любом продуктовом магазине без ограничений по возрасту.
- Крахмал? – переспросил Кирданн.
- Угу, - пробурчала она, вновь углубившись в изучение маршрута. - С его помощью я создаю образец неньютоновской жидкости. Вода легче перенимает структуру, когда взаимодействует с ней, «видит» чего от неё хотят. Так, - резко оборвала она саму себя, - до первой части артефакта осталось совсем немного. Не представляю, как выглядит схрон. Может вообще находится где-нибудь на дне морском, - пошутила сестра, но нам с Кирданном шутка не понравилась. – Не ждите чего-то особенного. Пейзаж вряд ли измениться, если только…, - Эбби осеклась и настороженно посмотрела мимо меня. Я проследила за её взглядом, но там по-прежнему царила та же блистающая пустота, что и раньше.
- Ничего. Показалось, - ответила она на немой вопрос Ангела.
- Если только? – повторил он её последнюю фразу.
- Что? – Эбигайл, растерянная, кажется, не понимала чего от неё хотят.
- Ты сказала, что пейзаж вряд ли измениться, если только что?
- Мы выйдем на отмель. Согласно карте пункт с заданием стоит на большой песчаной косе.
- Отлично! - воспряла я духом. От предвкушения того, что под ногами скоро окажется настоящий жёсткий песок остаток пути выглядел уже не таким каторжным, каким был до этого.
Пока Эбби колдовала над своим порошком, прокладывая нам дорогу, мы с Кирданном наслаждались теплом, тишиной и кратковременным бездельем. Свежий ветерок шелестел волнами, которые озадаченно ощупывали края застывшей платформы, некогда бывшей той же лёгкой водяной рябью, что и они. Не смотря на то, что влажность воздуха на Себеке никогда не опускается ниже 100%, солнце пригревало мягко, не выказывая особенного желания изнурять нас потом и духотой.
Кирданн откупорил бутылку с питьём и, сделав глоток, протянул мне.
- Злишься?
- Нет, - спокойно ответила я. - Ненавижу тебя.
Он коротко рассмеялся:
- Где-то я уже это слышал.
Мне вспомнился наш недавний разговор в его доме на Неферу.
- От любви до ненависти один шаг. Так ты тогда сказал.
- Не совсем, - он потянулся к бутылке, которую я поставила рядом с собой, держа за горлышко. Его ладонь мимолётно скользнула по моему запястью, и я нервозно сжала пальцы, мёртвой хваткой вцепившись в пластик. Сколько раз за прошедшие дни, мы дотрагивались друг до друга, помогая подняться после падения, сражаясь с врагом или подбадривая. Все эти касания были оправданны и преследовали чёткую цель сохранить кому-то жизнь. Не странно ли, что одно случайное, необдуманное движение способно за секунду обратить эту же жизнь в прах?
- Жажда замучила? – усмехнулся Ангел, глядя на ничем незаслуженные страдания сосуда с жидкостью.
Я убрала руку и поднялась с места. Эбби всё ещё возилась с крахмалом, удалившись от нас на приличное расстояние. «Скорее, скорее…», - мысленно заклинала я её фигуру, сгорбившуюся над поверхностью воды.
- Сделала шаг? – возник за плечом Кирданн.
- Что?
- От любви до ненависти?
- Я уже сказала.
- Разве? – он встал ко мне лицом, заслоняя собой панораму озера и пресекая слепящий поток солнечного света, льющийся на меня с неба. Я окунулась в его чёрную тень, и показалось, будто надо мной сгустились тучи. - «Сейчас грянет гром», - не зная куда себя деть, на что смотреть и как сложить руки, я потупила взгляд, перебирая в голове варианты отступления, и мечтала о том, чтобы Ангел сейчас оказался от меня как можно дальше. - Другого ответа не будет.
Кирданн взял моё лицо в ладони и заставил посмотреть на себя.
- Здесь – нет, - провёл он пальцем по моему лбу, разглаживая нахмуренные морщины. - Здесь всё под контролем. Слишком «под контролем», - по телу пробежала судорога, и я страдальчески скосилась в сторону, где должна была находиться Эбби. - Ты боишься?
- Я не знаю тебя теперь, - едва слышно выдохнула я.
- Неправда, - в унисон ответил Ангел, склоняясь ко мне всё ближе. - Ты просто забыла. Я помогу вспомнить, - и, не давая опомниться, молниеносным движением прижался к моим губам. Не владея собой, я послушно приоткрыла рот и, когда Кирданн оказался внутри, поняла, что погибаю. Моя защитная оболочка трещала по швам и сквозь эти трещины, через толстые слои недоверия, обиды и лжи силилось вырваться наружу то, от чего я уже практически отреклась – Любовь.
«Зачем он это сделал?» - мелькнула запоздалая мысль перед тем, как баррикады окончательно рухнули, и я стремительно вознеслась в облака. Глянув на секунду вниз, я увидела там две крошечные фигурки, слившиеся в поцелуе посреди бескрайнего серебристого покрывала озера. Они парили над водой, не касаясь её ногами, и мне вдруг почудилось, будто за спиной у девушки тоже раскрылись невесомые, точно нарисованные тонкой дымкой, крылья.
- Верь мне, - шептал Кирданн, покрывая поцелуями лицо и осторожно касаясь губами закрытых глаз.
Ветер. Дождь. Тучи. Гром…. Это гроза. Молния была неизбежна. Ослепительная вспышка и слова Ангела – огненный нож, в одночасье подрезали чудесные крылья. Ярко полыхая, они горели, а сгорая, засыпали кристальную синеву воды чёрным пеплом подлости и обмана.
«Верить тебе?!», - я отступила на шаг назад. Моё второе влюблённое «Я» рухнуло с небес на землю и разбилось. И я очень надеялась, что теперь уже навсегда, потому что невыносимая боль каждый раз по какому-то недоразумению достаётся мне, той, что остаётся в живых, но не знает, как после этого жить дальше. Откуда такая несправедливость?! Разве Любовь, воспеваемая в стихах и нетленных произведениях классиков, не должна быть самым прекрасным и светлым чувством на свете? Разве она не должна вдохновлять, делать людей счастливыми и дарить, в конце концов, жизнь? Или мне досталась не та Любовь?!
Я посмотрела на Эбби. Она стояла к нам в пол оборота и явно скучала в ожидании, когда Кирданн завершит обрабатывать меня своей романтической дурью. А я ещё удивлялась, отчего она так долго копается с этой неньютоновской жидкостью. На берегу-то всё получалось заметно быстрее.
- Разучился держать слово? – в раздражении, скрывающем едкую горечь, накинулась я на Кирданна. - В последний раз на Карнауффе ты обещал, что такого больше не повториться! – чувствуя, как вновь начинаю «обрастать» уродливой коркой недоверия, я сглотнула подступивший к горлу комок и, подхватив рюкзак, поспешила вперёд.
Порой я ловила себя на мысли о чрезмерности своей мнительности. Возможно ли, что я преувеличиваю степень угрозы? Что на самом деле никто не строит против меня никаких заговоров, а единственным источником опасности являюсь я сама, страдающая манией подозрения?
«Пусть лучше так, - пресекла я на корню сомнения. - По крайней мере, сейчас. - Если на Карнауффе без Кирданна и Эбби я была почти беспомощна и не могла покинуть его самостоятельно, то для того чтобы удержать меня на Себеке этой двуличной парочке приходится изощряться, прибегая к различного рода уловкам и хитросплетениям. – Опустились даже до такой мерзости, как фальшивое соблазнение! - негодовала я, одновременно дивясь тому, насколько же им необходимо моё присутствие здесь. Ведь если посудить, желание Эбигайл выиграть соревнования совсем не требует моего обязательного в них участия. Она легко может сделать это и при помощи одного только Ангела. Если результаты подобной игры вообще будут признаны Конклавом. – Нет, тут другое. Причина должна быть более веской».
Дойдя до сестры, я, не сбавляя темпа, опередила ёё и тотчас остановилась. Передо мной лежало блеклое продолжение нашей тропы, но первой ступать на него я не хотела.
- Идём, – угрюмо сказала я. Она не ответила. Эбигайл неподвижно стояла на месте, свесив голову на грудь. Плечи напряжены, пальцы сжаты в кулак, скулы слегка подрагивают. Казалось, она пытается разглядеть что-то сквозь толщу белой жижи, которую сама же и сотворила.
- Что случилось? – быстро очутился рядом Кирданн.
Эбби, ещё с секунду пребывавшая в оцепенении, подняла на меня взгляд:
- Нас преследуют.
Спустя час пути напряжение достигло апогея. Мир сузился до размеров зрительного поля, которое застилала желтоватая пелена в цвет смеси у меня под ногами, а в ушах гулко стучало сердце, перемежаясь с шумом дыхания.
Я посмотрела в спину сестре, затем бросила беглый взгляд на идущего по правую руку от меня Кирданна. Ни он, ни она не выказывали ни малейших признаков усталости и беспокойства, словно проваливаться при ходьбе в желе было для них абсолютно нормальным явлением. Мои же ступни и поясница полыхали огнём от длительного отсутствия твёрдой опоры. Однако, не желая прослыть слабачкой, я не стала просить Эбби о передышке, а решила отвлечься, переключив внимание с телесных недугов на другие объекты.
«Только где их взять, эти объекты? - на огромном, подавляющем до дрожи в коленях безмолвном пространстве озера мы были совершенно одни. Я прищурилась, пряча глаза от сумасшедшей россыпи солнечных бликов. – Словно люрекс на платье», - пришло на ум неожиданное сравнение, воскресившее память детства.
Когда-то у мамы было похожее платье - блестящая нежно-голубая туника. Но маленькие дети как сорочата. Их неудержимо манит всё сверкающее, горящее и переливающиеся радужными цветами, наверное, потому что именно так должна выглядеть в их понимании Сказка. Вот и мне всегда казалось, что мамино платье - это не обычный отрез ткани, а нечто волшебное, перевёрнутый кусочек неба, на котором застыли крохотные капельки дождя. Такую одежду, по моему глубокому наивному убеждению, могла носить лишь принцесса, а то и самая настоящая королева. А коль скоро я в своём воображаемом мирке непременно представляла себя прекрасной дамой голубых кровей, ожидающей принца на белом коне, то и одеяние по этому случаю у меня должно было быть особенным. Именно этим доводом я руководствовалась, разрезая едва ли не единственный вечерний наряд мамы и пытаясь сделать из него умопомрачительных размеров кринолин.
Я улыбнулась. Сейчас давняя выходка вызывала лишь умиление, хотя тогда мне оказалось не до смеха. Весь вечер я заслуженно провела «в углу», расковыривая проплешины в штукатурке, оставшиеся от ежедневного пребыванием там Эбигайл.
Исполненная переживаниями прошлых лет, какой-то чистой первобытной радостью с толикой глупости и озорства, я незаметно для себя перестала думать о шагах, странной воде и бесконечном путешествии. Чудесным образом я перенеслась во времени и широко распахнув глаза, как это умеют делать только дети, смотрела в немного уставшие, но счастливые лица своих родителей. На миг перехватило дыхание. Стараясь унять волнение, я сделала глубокий вдох и, зажмурившись, тряхнула головой. Движение было спонтанным и потому весьма необдуманным для того шаткого положения, в котором я находилась. Обретённый в мучениях баланс оказался грубо нарушен, и, размахивая руками в тщетной попытке ухватиться за воздух, я полетела на спину.
- Эбби, стоп! – крикнул Кирданн, подхватывая меня под локоть.
- Всё в порядке, - ответила я, возвращая телу вертикальное положение и одновременно замечая, что мутная полоса под нами стремительно твердеет. Ощущение от вновь обретённой «земли» было до такой степени приятным и воодушевляющим, что у меня невольно вырвалось: - Я могу идти дальше.
- Зато я не могу, - Кирданн сел и, вытянув ноги вперёд, стал смешно вращать стопами. - Ходьба – это громко сказано. С таким же успехом ты могла предложить нам переплыть озеро. Я бы и сил меньше потратил, и ноги были бы целее.
- Подумаешь, неженки какие, - фыркнула та.
- Себе-то воду, небось, поплотнее делала, - пожурил девушку Ангел, но она лишь отмахнулась, раскрывая на коленях карту.
- Всё равно скоро пришлось бы останавливаться. Надо обновить смесь, - сестра задумчиво водила пальцем по бумаге и несколько раз прерывалась, озираясь по сторонам. Какие ориентиры она там видела, одним Богам известно. Я тоже из любопытства огляделась, но ничего стоящего не обнаружила. Сидя в позе султана, я разминала затёкшие ступни, когда в голову внезапно вернулась крамольная мысль:
- Что за порошок у тебя в пакете? – вопрос, наверное, прозвучал подозрительнее, чем мне бы того хотелось, и Эбби сначала удивлённо подняла глаза от карты, а потом, поняв, на что я намекаю, криво усмехнулась:
- Крахмал. Продаётся в любом продуктовом магазине без ограничений по возрасту.
- Крахмал? – переспросил Кирданн.
- Угу, - пробурчала она, вновь углубившись в изучение маршрута. - С его помощью я создаю образец неньютоновской жидкости. Вода легче перенимает структуру, когда взаимодействует с ней, «видит» чего от неё хотят. Так, - резко оборвала она саму себя, - до первой части артефакта осталось совсем немного. Не представляю, как выглядит схрон. Может вообще находится где-нибудь на дне морском, - пошутила сестра, но нам с Кирданном шутка не понравилась. – Не ждите чего-то особенного. Пейзаж вряд ли измениться, если только…, - Эбби осеклась и настороженно посмотрела мимо меня. Я проследила за её взглядом, но там по-прежнему царила та же блистающая пустота, что и раньше.
- Ничего. Показалось, - ответила она на немой вопрос Ангела.
- Если только? – повторил он её последнюю фразу.
- Что? – Эбигайл, растерянная, кажется, не понимала чего от неё хотят.
- Ты сказала, что пейзаж вряд ли измениться, если только что?
- Мы выйдем на отмель. Согласно карте пункт с заданием стоит на большой песчаной косе.
- Отлично! - воспряла я духом. От предвкушения того, что под ногами скоро окажется настоящий жёсткий песок остаток пути выглядел уже не таким каторжным, каким был до этого.
Пока Эбби колдовала над своим порошком, прокладывая нам дорогу, мы с Кирданном наслаждались теплом, тишиной и кратковременным бездельем. Свежий ветерок шелестел волнами, которые озадаченно ощупывали края застывшей платформы, некогда бывшей той же лёгкой водяной рябью, что и они. Не смотря на то, что влажность воздуха на Себеке никогда не опускается ниже 100%, солнце пригревало мягко, не выказывая особенного желания изнурять нас потом и духотой.
Кирданн откупорил бутылку с питьём и, сделав глоток, протянул мне.
- Злишься?
- Нет, - спокойно ответила я. - Ненавижу тебя.
Он коротко рассмеялся:
- Где-то я уже это слышал.
Мне вспомнился наш недавний разговор в его доме на Неферу.
- От любви до ненависти один шаг. Так ты тогда сказал.
- Не совсем, - он потянулся к бутылке, которую я поставила рядом с собой, держа за горлышко. Его ладонь мимолётно скользнула по моему запястью, и я нервозно сжала пальцы, мёртвой хваткой вцепившись в пластик. Сколько раз за прошедшие дни, мы дотрагивались друг до друга, помогая подняться после падения, сражаясь с врагом или подбадривая. Все эти касания были оправданны и преследовали чёткую цель сохранить кому-то жизнь. Не странно ли, что одно случайное, необдуманное движение способно за секунду обратить эту же жизнь в прах?
- Жажда замучила? – усмехнулся Ангел, глядя на ничем незаслуженные страдания сосуда с жидкостью.
Я убрала руку и поднялась с места. Эбби всё ещё возилась с крахмалом, удалившись от нас на приличное расстояние. «Скорее, скорее…», - мысленно заклинала я её фигуру, сгорбившуюся над поверхностью воды.
- Сделала шаг? – возник за плечом Кирданн.
- Что?
- От любви до ненависти?
- Я уже сказала.
- Разве? – он встал ко мне лицом, заслоняя собой панораму озера и пресекая слепящий поток солнечного света, льющийся на меня с неба. Я окунулась в его чёрную тень, и показалось, будто надо мной сгустились тучи. - «Сейчас грянет гром», - не зная куда себя деть, на что смотреть и как сложить руки, я потупила взгляд, перебирая в голове варианты отступления, и мечтала о том, чтобы Ангел сейчас оказался от меня как можно дальше. - Другого ответа не будет.
Кирданн взял моё лицо в ладони и заставил посмотреть на себя.
- Здесь – нет, - провёл он пальцем по моему лбу, разглаживая нахмуренные морщины. - Здесь всё под контролем. Слишком «под контролем», - по телу пробежала судорога, и я страдальчески скосилась в сторону, где должна была находиться Эбби. - Ты боишься?
- Я не знаю тебя теперь, - едва слышно выдохнула я.
- Неправда, - в унисон ответил Ангел, склоняясь ко мне всё ближе. - Ты просто забыла. Я помогу вспомнить, - и, не давая опомниться, молниеносным движением прижался к моим губам. Не владея собой, я послушно приоткрыла рот и, когда Кирданн оказался внутри, поняла, что погибаю. Моя защитная оболочка трещала по швам и сквозь эти трещины, через толстые слои недоверия, обиды и лжи силилось вырваться наружу то, от чего я уже практически отреклась – Любовь.
«Зачем он это сделал?» - мелькнула запоздалая мысль перед тем, как баррикады окончательно рухнули, и я стремительно вознеслась в облака. Глянув на секунду вниз, я увидела там две крошечные фигурки, слившиеся в поцелуе посреди бескрайнего серебристого покрывала озера. Они парили над водой, не касаясь её ногами, и мне вдруг почудилось, будто за спиной у девушки тоже раскрылись невесомые, точно нарисованные тонкой дымкой, крылья.
- Верь мне, - шептал Кирданн, покрывая поцелуями лицо и осторожно касаясь губами закрытых глаз.
Ветер. Дождь. Тучи. Гром…. Это гроза. Молния была неизбежна. Ослепительная вспышка и слова Ангела – огненный нож, в одночасье подрезали чудесные крылья. Ярко полыхая, они горели, а сгорая, засыпали кристальную синеву воды чёрным пеплом подлости и обмана.
«Верить тебе?!», - я отступила на шаг назад. Моё второе влюблённое «Я» рухнуло с небес на землю и разбилось. И я очень надеялась, что теперь уже навсегда, потому что невыносимая боль каждый раз по какому-то недоразумению достаётся мне, той, что остаётся в живых, но не знает, как после этого жить дальше. Откуда такая несправедливость?! Разве Любовь, воспеваемая в стихах и нетленных произведениях классиков, не должна быть самым прекрасным и светлым чувством на свете? Разве она не должна вдохновлять, делать людей счастливыми и дарить, в конце концов, жизнь? Или мне досталась не та Любовь?!
Я посмотрела на Эбби. Она стояла к нам в пол оборота и явно скучала в ожидании, когда Кирданн завершит обрабатывать меня своей романтической дурью. А я ещё удивлялась, отчего она так долго копается с этой неньютоновской жидкостью. На берегу-то всё получалось заметно быстрее.
- Разучился держать слово? – в раздражении, скрывающем едкую горечь, накинулась я на Кирданна. - В последний раз на Карнауффе ты обещал, что такого больше не повториться! – чувствуя, как вновь начинаю «обрастать» уродливой коркой недоверия, я сглотнула подступивший к горлу комок и, подхватив рюкзак, поспешила вперёд.
Порой я ловила себя на мысли о чрезмерности своей мнительности. Возможно ли, что я преувеличиваю степень угрозы? Что на самом деле никто не строит против меня никаких заговоров, а единственным источником опасности являюсь я сама, страдающая манией подозрения?
«Пусть лучше так, - пресекла я на корню сомнения. - По крайней мере, сейчас. - Если на Карнауффе без Кирданна и Эбби я была почти беспомощна и не могла покинуть его самостоятельно, то для того чтобы удержать меня на Себеке этой двуличной парочке приходится изощряться, прибегая к различного рода уловкам и хитросплетениям. – Опустились даже до такой мерзости, как фальшивое соблазнение! - негодовала я, одновременно дивясь тому, насколько же им необходимо моё присутствие здесь. Ведь если посудить, желание Эбигайл выиграть соревнования совсем не требует моего обязательного в них участия. Она легко может сделать это и при помощи одного только Ангела. Если результаты подобной игры вообще будут признаны Конклавом. – Нет, тут другое. Причина должна быть более веской».
Дойдя до сестры, я, не сбавляя темпа, опередила ёё и тотчас остановилась. Передо мной лежало блеклое продолжение нашей тропы, но первой ступать на него я не хотела.
- Идём, – угрюмо сказала я. Она не ответила. Эбигайл неподвижно стояла на месте, свесив голову на грудь. Плечи напряжены, пальцы сжаты в кулак, скулы слегка подрагивают. Казалось, она пытается разглядеть что-то сквозь толщу белой жижи, которую сама же и сотворила.
- Что случилось? – быстро очутился рядом Кирданн.
Эбби, ещё с секунду пребывавшая в оцепенении, подняла на меня взгляд:
- Нас преследуют.
Глава 25. Разные люди
Всё, всё бело! глаза не различат,
Как тут смешался с цветом сливы снег...
Где снег? Где цвет?
И только аромат
Укажет людям: слива или нет?
(Оно Такамура)
- Анубис? – мгновенно отреагировала я.
- Вряд ли, - покачала головой девушка, а потом задумчиво добавила, - или он разучился ходить. Такое ощущение, что по поверхности шагает не одна пара ног. Я бы сказала две но, - Эбби сосредоточенно прислушалась, положив ладонь на воду, - какие-то мелкие помехи. Много точечных отражений на фоне общего движения. Шаги ритмичные, синхронные. Если это один человек, - она помедлила, - он передвигается на четвереньках и делает вот так, - сестра растопырила пальцы рук и, скрючив их наподобие когтей, вонзила в густую смесь перед собой.
- Быстро перемещается? – спросил Кирданн, обмениваясь со мной многозначительным взглядом. Верно, он, так же как и я, понял, что нас преследует вовсе не человек.
- Да, очень быстро, хотя скорость непостоянная. Движется…
- Рывками.
-Так и есть, - удивлённо воззрилась на него Эбби. – Знаешь кто это?
- Это оборотень, - развернулась я в сторону убегающей вдаль дороги. - Нужно идти.
- Точно! Как же я сама не догадалась?! На четырёх лапах…Бастет!
- Теперь, когда тебя осенило, нет необходимости повторяться, что времени в обрез, - отступив, я предоставила сестре прежнее место лидера и поводыря группы.
- О чём ты? У нас преимущество в несколько часов и десятки километров. Бастет – всего лишь кошка. Ей не нагнать нас.
«Эбби, Эбби! Что ты вообще здесь делаешь?!», - посетовала я про себя. - Скорость, с которой движется эта кошка от семидесяти до ста километров в час с интервалом для отдыха в семь-десять минут. Ты лучше меня разбираешься в физике. Сколько времени ей потребуется, чтобы добраться до нас?
Сестра в немом изумлёнии глядела мне в лицо. Говорить она, то ли не могла, то ли сказать было нечего. Из горла доносились лишь невнятные междометия типа «а-а-а» и «у-у-у».
- Думай быстрее. Она уже стала на сотню метров ближе. В отличие от своего прототипа в животном мире Бастет, за счёт оборотнических качеств и человеческой составляющей, обладает гораздо большей выносливостью. За один скоростной рывок она преодолевает расстояние не в четыреста, а в восемьсот метров, что не под силу зверю в природе. Аэродинамическое строение тела и механизмы перераспределения кислорода в мышцах способствует стремительному разгону буквально за секунды. Если кошка выберет тебя своей целью, - я невесело усмехнулась, - помочь не сможет никто. Не успеют. Кинетической энергии разогнавшейся туши хватит на то, чтобы свалить добычу в три раза крупнее неё самой. Затем будет мощный удар лапой и окончательное удушение, – я выразительно посмотрела на Эбби. - Мы всё ещё стоим?
- Кто она такая?
- Всего лишь самое быстрое наземное существо. Бастет – оборотень-гепард.
- Ты уверена? – неожиданно поинтересовался Кирданн.
Я скептически покосилась в его сторону:
- Уверена, но вообще-то считала, что и ты думаешь точно также. Точечные отражения, о которых ты говорила, - вновь повернулась я к Эбби, - это следы когтей. Гепарды единственные из больших кошек, кто имеет частично втяжные когти. Они используют их как шипы на подошве, что позволяет им быстро менять направление бега. А ещё, - я неприязненно поморщилась, наблюдая, как отвратительно подрагивает белое желе у края моих ботинок, - я абсолютно уверена в том, что хочу сохранить свою шею в целости и сохранности.
«Проглотив» сиюминутный приступ морской болезни, мне пришлось последовать более рациональному в данный момент чувтству – инстикту самосохранения. И аккуратно ступив на вязкую субстанцию, я в гордом одиночестве продолжила путь на сушу. Впрочем, одиночество продлилось недолго. Несколько минут тишины и за спиной заговорил Кирданн:
- Только мне кажется странным, что находясь посреди озера в компании человека, способного управлять Водой, нам приходится убегать от противника, который и плавать-то не умеет?
- Гепарды, как и остальные представители кошачьего семейства, не очень комфортно чувствуют себя в воде, но это не значит, что они не умеют плавать. Тем более что Бастет наполовину человек.
- Вряд ли это поможет ей добраться до берега, если лишить её «земли» под ногами прямо сейчас…
- Забудь. Эбби не может уничтожить дорогу. Даже ту её часть, которую мы уже миновали, иначе давно бы сделала это, - мне показалось или сквозь целомудренный шёпот волн действительно проскочила парочка неприличных словечек в мой адрес? Я усмехнулась, жалея, что не имею на затылке глаз, чтобы увидеть, как сестра борется с искушением дать мне пинок. Рукоприкладства не последовало, но причиной тому скорее была не отменная выдержка Эбби, а неудобство совершать карательные манипуляции в позе постоянно движущегося человека. - Смотрите-ка, - продолжала я злорадствовать. - Ещё недавно Вода была нашим помощником, а теперь заодно с врагом. Предательство - это всегда так неприятно!
- Смесь биоразлагаема в течение суток, - нарочито громко произнесла сестра. - Процесс распада строго зависит от времени создания раствора. Проще говоря, расслоение начнётся с тех участков, которые были созданы первыми, запуская цепную реакцию. Постепенно она будет захватывать новые области смеси, разъедая их, и, в конечном счёте, уничтожит дорогу целиком. Проблема в том, что процесс нестабилен и очень чувствителен к воздействию катализаторов, ускоряющих разрыв связей между молекулами раствора.
- Другими словами…, - перебил Кирданн.
- Если начать искусственно стимулировать распад, то с гарантией в девяносто процентов мне не удержать его скорость под контролем. Дорога разрушиться быстрее, чем мы успеем ступить на землю или даже доберёмся до отмели.
- Значит, скоро кто-то из нас умрёт. Печально, если это буду я. Но с другой стороны мне не придётся всю оставшуюся жизнь винить себя в том, что сестра погибла по моей вине.
- Откуда я могла знать, что нас будут преследовать! - задохнулась от возмущения Эбби.
- Конечно! На мероприятиях вроде «Ежегодных соревнований» это такая редкость! Открою тебе страшный секрет: иногда здесь ещё и убивают. Особенно хорошо это удаётся животным, двигающимся со скоростью гоночного автомобиля по специально созданной для них трассе, идеально ровной, без крутых поворотов и лишних препятствий, - я уже и сама понимала, что перегибаю палку, но злость настойчиво толкал вперёд, срывая с языка жестокие упрёки. Чувствуя, как Эбигайл ускоряет шаг, я не удивилась, увидев рядом с собой её профиль.
- Знаешь, - вполголоса сказала она, не отрывая взгляд от горизонта, - иногда, я жалею о том, что у меня такая сестра, но я никогда по-настоящему не хотела, чтобы тебя не было, – и словно стесняясь своей откровенности, Эбби торопливо прошла вперёд.
«Чистосердечное признание? Опять? - злилась я. – Зачем она это делает? Хочет казаться лучше, чем есть на самом деле или пытается вызывать комплекс вины у меня?».
- Укрепляешь сестринские узы? - возник на месте Эбигайл Кирданн. Его вопрос, как и присутствие, только усилили раздражение.
- Падший ангел читает мне нотации о морально-этическом поведении в семье, которой у него отродясь не было?
- Зато у меня нет нужды закидывать родственников камнями, беспричинно унижать их и втаптывать в грязь, - он задумался на секунду, а потом озабоченно добавил: – я в самом деле похож на падшего ангела? Их крылья вроде темнее моих.
Я закатила глаза: Кирданн никогда не изменится. Его манера избегать или разрешать конфликты всегда сводилась к обескураживанию оппонента вовремя вставленной дурацкой фразой с юмористическо-саркастическим подтекстом. Порой это помогало, а порой бесило до безумия. В точности, как сейчас.
- Хорошо, - сдался он, признавая, что на этот раз его обычная тактика не сработает. – Но должна же быть причина. Аллергия на кошачью шерсть?
- Прекратишь ты, наконец?!
- Калисто, ты едва не распяла сестру за ошибку, которую она, в сущности, не совершала. К чему все эти разговоры о страшном оборотне и скорой смерти?
- Я что, не могу бояться смерти?
- Можешь, но не так прилюдно.
Я сжала кулаки. Уверенность Кирданна в том, что он знает меня вдоль и поперёк порождала в душе яростный протест.
- Приём окончен, доктор Фрейд. Препарируйте мозги кому-нибудь другому, а мои оставьте в покое.
- Это Анубис? – тон Ангела изменился. Теперь в нём не было и намека на иронию и веселье.
«Замолчи! Замолчи! Замолчи!», - от бесконечных препирательств начинало ломить виски.
- Жалеешь, что это кошка, а не он идёт за нами?
-Да, жалею, - огрызнулась я, - хотя бы потому, что у Анубиса нет привычки, донимать меня ревностью и строить тайные заговоры. И потому что его поступки всегда однозначны. Если он ненавидит, значит это ненависть, если любит – то любовь.
- Считаешь, такой как он способен любить?
- Считаю, такой как ты разучился это делать, - я выпалила фразу не задумываясь, а потом, опасаясь, что и так уже наговорила лишнего, живо умолкла. Успокоившись, я тяжело вздохнула: – Это не важно, Кирданн. Это всего лишь пример. Разве ты не замечаешь главного? Того преимущества, что есть у Анубиса? – Ангел с укоризной заглянул мне в лицо. – Он предсказуем, ты – нет.
За следующие полчаса безмолвие, к которому я так стремилась, чуть не свело меня с ума. В сердцах брошенная идея неожиданно пустила корни, заставляя поверить в то, что в компании египтянина я и впрямь чувствовала себя комфортней и безопасней. Другая же часть души, та, что ещё не успела «заразиться», приходила в ужас от абсурдности подобной мысли и старалась всячески от неё избавиться.
«Ведь он враг», - хваталась я за привычное решение, пронзая идущую впереди Эбби умоляющим взглядом. Мне срочно требовалась поддержка. Спасаясь бегством от споров в реальности, я с лёгкостью завязла в самой себе. Нужен был лишь один поворот головы, лишь один уверенный кивок в мою сторону, чтобы Анубис вновь занял «почётное» место злодея, а я обрела жалкое подобие душевного равновесия. Но Эбби бездействовала. Она не слышала меня. Мы вообще никогда не слушали друг друга. Между нами всегда стояла тишина.
Сестра не обернулась даже тогда, когда объявила нам, что начинается отмель. Самоедству не было конца, но тут моё внимание привлёк крошечный тёмный объект, резко контрастирующий на фоне захватившей мир слепящей лазури. Он выглядел настолько чужеродным и неуместным, точно кто-то случайно продырявил горизонт булавкой и забыл положить в этом месте голубую заплатку-облако.
- Там, в стороне. Чуть правее нас, - робко, но в тоже время с удовольствием нарушила я обет молчания. – Первый пункт?
- Похоже на то, - сухо ответила Эбби и спрыгнула в озеро, подняв за собой каскад жемчужных капель. Мы вышли на косу.
Всё, всё бело! глаза не различат,
Как тут смешался с цветом сливы снег...
Где снег? Где цвет?
И только аромат
Укажет людям: слива или нет?
(Оно Такамура)
- Анубис? – мгновенно отреагировала я.
- Вряд ли, - покачала головой девушка, а потом задумчиво добавила, - или он разучился ходить. Такое ощущение, что по поверхности шагает не одна пара ног. Я бы сказала две но, - Эбби сосредоточенно прислушалась, положив ладонь на воду, - какие-то мелкие помехи. Много точечных отражений на фоне общего движения. Шаги ритмичные, синхронные. Если это один человек, - она помедлила, - он передвигается на четвереньках и делает вот так, - сестра растопырила пальцы рук и, скрючив их наподобие когтей, вонзила в густую смесь перед собой.
- Быстро перемещается? – спросил Кирданн, обмениваясь со мной многозначительным взглядом. Верно, он, так же как и я, понял, что нас преследует вовсе не человек.
- Да, очень быстро, хотя скорость непостоянная. Движется…
- Рывками.
-Так и есть, - удивлённо воззрилась на него Эбби. – Знаешь кто это?
- Это оборотень, - развернулась я в сторону убегающей вдаль дороги. - Нужно идти.
- Точно! Как же я сама не догадалась?! На четырёх лапах…Бастет!
- Теперь, когда тебя осенило, нет необходимости повторяться, что времени в обрез, - отступив, я предоставила сестре прежнее место лидера и поводыря группы.
- О чём ты? У нас преимущество в несколько часов и десятки километров. Бастет – всего лишь кошка. Ей не нагнать нас.
«Эбби, Эбби! Что ты вообще здесь делаешь?!», - посетовала я про себя. - Скорость, с которой движется эта кошка от семидесяти до ста километров в час с интервалом для отдыха в семь-десять минут. Ты лучше меня разбираешься в физике. Сколько времени ей потребуется, чтобы добраться до нас?
Сестра в немом изумлёнии глядела мне в лицо. Говорить она, то ли не могла, то ли сказать было нечего. Из горла доносились лишь невнятные междометия типа «а-а-а» и «у-у-у».
- Думай быстрее. Она уже стала на сотню метров ближе. В отличие от своего прототипа в животном мире Бастет, за счёт оборотнических качеств и человеческой составляющей, обладает гораздо большей выносливостью. За один скоростной рывок она преодолевает расстояние не в четыреста, а в восемьсот метров, что не под силу зверю в природе. Аэродинамическое строение тела и механизмы перераспределения кислорода в мышцах способствует стремительному разгону буквально за секунды. Если кошка выберет тебя своей целью, - я невесело усмехнулась, - помочь не сможет никто. Не успеют. Кинетической энергии разогнавшейся туши хватит на то, чтобы свалить добычу в три раза крупнее неё самой. Затем будет мощный удар лапой и окончательное удушение, – я выразительно посмотрела на Эбби. - Мы всё ещё стоим?
- Кто она такая?
- Всего лишь самое быстрое наземное существо. Бастет – оборотень-гепард.
- Ты уверена? – неожиданно поинтересовался Кирданн.
Я скептически покосилась в его сторону:
- Уверена, но вообще-то считала, что и ты думаешь точно также. Точечные отражения, о которых ты говорила, - вновь повернулась я к Эбби, - это следы когтей. Гепарды единственные из больших кошек, кто имеет частично втяжные когти. Они используют их как шипы на подошве, что позволяет им быстро менять направление бега. А ещё, - я неприязненно поморщилась, наблюдая, как отвратительно подрагивает белое желе у края моих ботинок, - я абсолютно уверена в том, что хочу сохранить свою шею в целости и сохранности.
«Проглотив» сиюминутный приступ морской болезни, мне пришлось последовать более рациональному в данный момент чувтству – инстикту самосохранения. И аккуратно ступив на вязкую субстанцию, я в гордом одиночестве продолжила путь на сушу. Впрочем, одиночество продлилось недолго. Несколько минут тишины и за спиной заговорил Кирданн:
- Только мне кажется странным, что находясь посреди озера в компании человека, способного управлять Водой, нам приходится убегать от противника, который и плавать-то не умеет?
- Гепарды, как и остальные представители кошачьего семейства, не очень комфортно чувствуют себя в воде, но это не значит, что они не умеют плавать. Тем более что Бастет наполовину человек.
- Вряд ли это поможет ей добраться до берега, если лишить её «земли» под ногами прямо сейчас…
- Забудь. Эбби не может уничтожить дорогу. Даже ту её часть, которую мы уже миновали, иначе давно бы сделала это, - мне показалось или сквозь целомудренный шёпот волн действительно проскочила парочка неприличных словечек в мой адрес? Я усмехнулась, жалея, что не имею на затылке глаз, чтобы увидеть, как сестра борется с искушением дать мне пинок. Рукоприкладства не последовало, но причиной тому скорее была не отменная выдержка Эбби, а неудобство совершать карательные манипуляции в позе постоянно движущегося человека. - Смотрите-ка, - продолжала я злорадствовать. - Ещё недавно Вода была нашим помощником, а теперь заодно с врагом. Предательство - это всегда так неприятно!
- Смесь биоразлагаема в течение суток, - нарочито громко произнесла сестра. - Процесс распада строго зависит от времени создания раствора. Проще говоря, расслоение начнётся с тех участков, которые были созданы первыми, запуская цепную реакцию. Постепенно она будет захватывать новые области смеси, разъедая их, и, в конечном счёте, уничтожит дорогу целиком. Проблема в том, что процесс нестабилен и очень чувствителен к воздействию катализаторов, ускоряющих разрыв связей между молекулами раствора.
- Другими словами…, - перебил Кирданн.
- Если начать искусственно стимулировать распад, то с гарантией в девяносто процентов мне не удержать его скорость под контролем. Дорога разрушиться быстрее, чем мы успеем ступить на землю или даже доберёмся до отмели.
- Значит, скоро кто-то из нас умрёт. Печально, если это буду я. Но с другой стороны мне не придётся всю оставшуюся жизнь винить себя в том, что сестра погибла по моей вине.
- Откуда я могла знать, что нас будут преследовать! - задохнулась от возмущения Эбби.
- Конечно! На мероприятиях вроде «Ежегодных соревнований» это такая редкость! Открою тебе страшный секрет: иногда здесь ещё и убивают. Особенно хорошо это удаётся животным, двигающимся со скоростью гоночного автомобиля по специально созданной для них трассе, идеально ровной, без крутых поворотов и лишних препятствий, - я уже и сама понимала, что перегибаю палку, но злость настойчиво толкал вперёд, срывая с языка жестокие упрёки. Чувствуя, как Эбигайл ускоряет шаг, я не удивилась, увидев рядом с собой её профиль.
- Знаешь, - вполголоса сказала она, не отрывая взгляд от горизонта, - иногда, я жалею о том, что у меня такая сестра, но я никогда по-настоящему не хотела, чтобы тебя не было, – и словно стесняясь своей откровенности, Эбби торопливо прошла вперёд.
«Чистосердечное признание? Опять? - злилась я. – Зачем она это делает? Хочет казаться лучше, чем есть на самом деле или пытается вызывать комплекс вины у меня?».
- Укрепляешь сестринские узы? - возник на месте Эбигайл Кирданн. Его вопрос, как и присутствие, только усилили раздражение.
- Падший ангел читает мне нотации о морально-этическом поведении в семье, которой у него отродясь не было?
- Зато у меня нет нужды закидывать родственников камнями, беспричинно унижать их и втаптывать в грязь, - он задумался на секунду, а потом озабоченно добавил: – я в самом деле похож на падшего ангела? Их крылья вроде темнее моих.
Я закатила глаза: Кирданн никогда не изменится. Его манера избегать или разрешать конфликты всегда сводилась к обескураживанию оппонента вовремя вставленной дурацкой фразой с юмористическо-саркастическим подтекстом. Порой это помогало, а порой бесило до безумия. В точности, как сейчас.
- Хорошо, - сдался он, признавая, что на этот раз его обычная тактика не сработает. – Но должна же быть причина. Аллергия на кошачью шерсть?
- Прекратишь ты, наконец?!
- Калисто, ты едва не распяла сестру за ошибку, которую она, в сущности, не совершала. К чему все эти разговоры о страшном оборотне и скорой смерти?
- Я что, не могу бояться смерти?
- Можешь, но не так прилюдно.
Я сжала кулаки. Уверенность Кирданна в том, что он знает меня вдоль и поперёк порождала в душе яростный протест.
- Приём окончен, доктор Фрейд. Препарируйте мозги кому-нибудь другому, а мои оставьте в покое.
- Это Анубис? – тон Ангела изменился. Теперь в нём не было и намека на иронию и веселье.
«Замолчи! Замолчи! Замолчи!», - от бесконечных препирательств начинало ломить виски.
- Жалеешь, что это кошка, а не он идёт за нами?
-Да, жалею, - огрызнулась я, - хотя бы потому, что у Анубиса нет привычки, донимать меня ревностью и строить тайные заговоры. И потому что его поступки всегда однозначны. Если он ненавидит, значит это ненависть, если любит – то любовь.
- Считаешь, такой как он способен любить?
- Считаю, такой как ты разучился это делать, - я выпалила фразу не задумываясь, а потом, опасаясь, что и так уже наговорила лишнего, живо умолкла. Успокоившись, я тяжело вздохнула: – Это не важно, Кирданн. Это всего лишь пример. Разве ты не замечаешь главного? Того преимущества, что есть у Анубиса? – Ангел с укоризной заглянул мне в лицо. – Он предсказуем, ты – нет.
За следующие полчаса безмолвие, к которому я так стремилась, чуть не свело меня с ума. В сердцах брошенная идея неожиданно пустила корни, заставляя поверить в то, что в компании египтянина я и впрямь чувствовала себя комфортней и безопасней. Другая же часть души, та, что ещё не успела «заразиться», приходила в ужас от абсурдности подобной мысли и старалась всячески от неё избавиться.
«Ведь он враг», - хваталась я за привычное решение, пронзая идущую впереди Эбби умоляющим взглядом. Мне срочно требовалась поддержка. Спасаясь бегством от споров в реальности, я с лёгкостью завязла в самой себе. Нужен был лишь один поворот головы, лишь один уверенный кивок в мою сторону, чтобы Анубис вновь занял «почётное» место злодея, а я обрела жалкое подобие душевного равновесия. Но Эбби бездействовала. Она не слышала меня. Мы вообще никогда не слушали друг друга. Между нами всегда стояла тишина.
Сестра не обернулась даже тогда, когда объявила нам, что начинается отмель. Самоедству не было конца, но тут моё внимание привлёк крошечный тёмный объект, резко контрастирующий на фоне захватившей мир слепящей лазури. Он выглядел настолько чужеродным и неуместным, точно кто-то случайно продырявил горизонт булавкой и забыл положить в этом месте голубую заплатку-облако.
- Там, в стороне. Чуть правее нас, - робко, но в тоже время с удовольствием нарушила я обет молчания. – Первый пункт?
- Похоже на то, - сухо ответила Эбби и спрыгнула в озеро, подняв за собой каскад жемчужных капель. Мы вышли на косу.
Первое, что я сделала, оказавшись по колено в воде - с опаской остановилась. Всего-навсего на минутку, которой мне хватило для того, чтобы вновь ощутить, что я контролирую в своей жизни хоть что-то. Хотя бы малую её толику, такую как свобода движений.
Кирданн, воспользовавшись заминкой, оставил меня, присоединившись к Эбигайл. Стало быть, раньше покинуть даму без видимой на то причины ему не позволяло его высоконравственное воспитание. Я подавила смешок:
«Браво, месье! Какое терпение и выдержка! И каким должно быть невыносимым казалось тебе моё общество, раз ты стремишься избавиться от него при первой же возможности, - задержавшись ещё на долю секунды, я уступила любопытству и глянула через плечо. Кошки не было. - Неужели никого не волнует, что за нами гонятся? - рассматривала я на ходу равнодушно-спокойные затылки своих попутчиков. – Игнорировать грозящую тебе смертельную опасность – это как-то противоестественно для человека. А они даже ни разу не обернулись». - Я, конечно, допускала, что у Эбби есть иные способы получения информации на воде, не требующие зрительного контакта. Или было ещё что-то, что волновало эту парочку заговорщиков гораздо сильнее, чем трепанация черепа от лап оборотня.
Они, наверное, перебирали уже не первую десятку вариантов того, что способно торчать из воды в центре озера, когда я первая поняла, кто ожидает нас впереди и удручённо закусила губу.
«Мангры. Кому ещё придёт на ум заселять узкий клочок периодически затопляемой земли?!», – нет, безусловно, я была рада встретить здесь растение. Не рада я была тому, что это вновь оказался тупик.
В столь сложных природных условиях Мангры почти всегда предпочитают создавать вместо крупных древесных форм кустарниковые заросли. Ведь много маленьких ртов прокормить гораздо проще, чем один, но большой. К тому же гибель нескольких карликовых экземпляров не подвергает риску вымирания всю экосистему мангрового леса. Её легко восполнить. А вот на то, чтобы заново вырастить вековое дерево времени может и не хватить.
Для Мангров замена главного ствола на множество мелких, существующих бок о бок и периодически сменяющих друг друга – залог того, что растение будет жить. Однако для меня подобный результат естественного отбора означал только то, что возвращение домой снова откладывается на неопределённый срок.
- Это что там такое? – сестра резко затормозила и повернула ко мне перепуганное лицо. – Калисто? Это деревья?!
- Да, и вроде бы неплотоядные, - её реакция удивила и насторожила меня.
- Деревья растут прямо на воде. Это не иллюзия? - уточнил Кирданн.
«Ах, вот оно что! Решили, что это проделки эфирного игрока», - я с облегчением улыбнулась. - Напугали! Жутко видеть, как двух нормальных людей внезапно накрывает приступ скрытой дендрофобии, – Эбигайл недоверчиво прищурилась. – Это называют оазисом в море. Из-за нехватки суши среди растений развивается жесткая конкуренция. Не всякому удаётся отвоевать себе сухой участок земли под солнцем, особенно если ты не какая-нибудь травинка, способная довольствоваться подлеском, а высокое дерево или кустарник. Поэтому некоторые виды научились выживать в условиях, где конкуренции нет вовсе, например в воде.
Мы приблизились к островку зелени уже настолько, что можно было без труда рассмотреть паутину выступающих над поверхностью озера ходульных корней, по совместительству выполняющих роль дополнительных «лёгких» деревьев. Картина сильно напоминала пучок давно нечесаных и торчащих во все стороны волос на чьей-то гигантской голове.
– Мангровые заросли, - произнёс Кирданн.
- Они самые, - согласно кивнула я, ничуть не удивившись, что Ангелу о них известно. Мангры привычные жители прибрежных районов, в местах обильных осадочных отложений, таких как на этой песчаной косе. Они единственные обладают исключительной особенностью расти и развиваться в пресной и солёной воде на почвах практически лишённых кислорода. В целом, растений с подобными свойствами не так уж много. Я коснулась толстого мясистого листа с глянцевой кожицей: - «И это, пожалуй, самое популярное из них - Rhizophora mangle или Красное мангровое дерево».
Пробившись сквозь дебри корявых переплетений, мы очутились в своеобразном тоннеле. Дуги ветвей Ризофор, росших по обе стороны от широкой водяной тропы, смыкались над нашими головами, образуя зелёный купол, густо усеянный бусинами мелких желто-белых цветков. Солнечный свет рисовал на отмели хрупкие узорчатые тени, и, отражаясь, мягко подсвечивал листву тягучей смесью из бирюзы и изумруда. Казалось, стоит окунуть туда руку, и она потёчёт по ней мягким обволакивающим потоком.
Насколько завораживающим выглядел живой шатёр вверху, настолько же невзрачным и даже неприятным был он у воды. Там красновато-бурые голые корни, кучно отходящие от тонких стволов, беспорядочно путались и сбивались в комки. Они тянулись и утопали в озере, словно щупальца ненасытного животного, которому никак не удаётся утолить свою жажду. Колыхание воды и игра теней усиливали впечатление, превращая шевелящуюся массу растений в утробу исполинского древесного спрута. Но вопреки здравому смыслу и общепринятому представлению о «прекрасном», именно такое противоречивое сочетание несочетаемого, уродства и красоты рождало незабываемое фантасмагорическое зрелище и производило поистине ошеломляющий эффект.
- Обалдеть! – изумлённо озиралась по сторонам Эбби. - Аж мурашки по коже…, - комплимент предназначался не для меня, но мне польстило такое откровенное восхищение сестры в отношении чего-то природного, касающегося мира флоры.
- Ты многого ещё не видела. Минос явно не то место, где можно любоваться чем-то живописнее кирпича и железа, – я вдруг запнулась. Померещилось, будто неподалёку хрустнула ветка. Кружа на месте, я попыталась уловить постороннее движение среди деревьев, но ничего не обнаружила. Бросила взгляд на Кирданна, однако тот невозмутимо исследовал окрестности, без видимого восторгания здешними красотами. Его, судя по всему, интересовали более материальные вещи, такие как первая из частей нашего артефакта.
- Эй, Калисто! Посмотри, тут растут какие-то фрукты, - Эбигайл, довольная, сжимала в руке длинный зелёный стручок, по форме напоминающий кабачок. – Съёдобный?
- Ребёнок, - тихо усмехнулась я. Впрочем, немудрено, если сестра вообще впервые в жизни видит, как на дереве созревает плод. – Нет, несъедобный и не фрукт. Это зародыш. Ризофоры – живородящие растения.
Эффект от моих слов был молниеносным. Девушка, разжав ладонь, брезгливо отскочила назад.
- Оттуда что ли сразу появляется маленькое дерево?
Неудержавшись, я рассмеялась:
- Почти. Видишь, снизу проклевывается крохотный росток. Это будущий корень. Когда он достаточно подрастёт, кустарник сбросит семя и при соприкосновении с землёй оно быстро в неё прорастёт. Живорождение редкое явление для растений. Но в экстремальных условиях частично или полностью сформировавшиеся дочерние организмы имеют больше шансов выжить, чем обычные семена.
- Получается, только что я чуть не съела зародыш? - Эбигайл передернулась, страдальчески сморщив своё симпатичное личико.
Решив не испытывать на прочность её желудок, я не стала упоминать, что таких зародышей она по незнанию своему уже с избытком наелась. Не говоря уже о том, что некоторые из них, почитаемые на Миносе за особенную экзотику, она мечтает попробовать с самого детства.
«Надо будет подарить ей корзину земляники», - рассеянно размышляла я. Меня никак не оставляло ощущение смутной тревоги. - Эбби, что насчёт погони? Можешь сказать, где сейчас Бастет?
Девушка отрицательно покачала головой.
- Я перестала её слышать, как только мы углубились в лес. Много помех. У каждого растения своё эхо, кое-какая живность на поверхности…, - она раздосадовано пожала плечами. - Не могу выделить одиночные следы кошачьих шагов. Они уже попали в кипяток.
- Попали куда?
- Кипяток – густонаселённый участок воды. Вода отражает любую, попадающую в неё информацию. Если куда-то её поступает чересчур много, то энергетический образ жидкости в этом месте начинает кипеть, - Эбигайл на секунду притихла, наблюдая за передвижениями Ангела. – Когда мы подходили к острову, до косы ей оставалось километра два. Считаешь, она уже здесь?
- Сюда Бастет вряд ли сунется. Думаю, она понимает, что не одолеет тебя в воде. Силы неравны, а значит, ей требуется новое преимущество. Одно из них она уже растеряла – не смогла догнать нас.
- Да, повезло, что отрыв оказался большим.
- …большим…, - механически повторила я за сестрой. Что-то смущало. Что-то неправильное, неподходящее, чего здесь быть не должно. – Большой для нас, но не для неё…, - в голове с бешеной скоростью вертелся кубик Рубика, подбирая друг другу грани и сопоставляя детали происходящего, точно головоломку. Стоп! – И часто Бастет делала передышки?
- Не знаю. То есть, да, наверное, - растерялась Эбби. – Два-три раза за километр.
- Она ранена? К чему столько остановок? Может к тому, что никакое это не везение? Это тактика.
- Хочешь сказать, кошка специально тянула время?
- А чтобы она сделала, если б нагнала тебя?
- Прикончила, конечно. Зачем тогда преследовать? Не для того же, чтоб поздороваться.
- Нет, убивать тебя она не планировала. Ты контролируешь состояние воды, удерживаешь дорогу в более-менее пригодном для передвижения состоянии. Твоя гибель посредине озера ей не то чтобы не выгодна, она для неё опасна.
- Бастет могла взять меня в заложники. Пригрозить…
- Чем? Кругом вода. Ты в своей стихии, а она даже не может остановиться без того, чтобы не завязнуть по уши в непонятном киселе, – я покачала головой. - Бастет не нужны заложники. Они для неё рискованная обуза. Всё что ей нужно - это артефакт и возможность самостоятельно добраться до земли.
- Просто блеск! Сначала ты пугаешь всех байками о жутком оборотне-гепарде, а потом вдруг превращаешь его в безобидного котёнка?!
- Как близко подходит песчаная коса к берегу?
Сестра не отвечала, сердито бултыхая ногой и поднимая со дна вихрь крупинок светлого ила.
- Сколько до берега, Эбби? - настойчиво повторила я.
- Близко. И что? Собираешься пуститься вплавь?
- Не я – наш безобидный котёнок. У него ведь тоже есть карта? – Эбби подняла на меня глаза. – Ему несказанно повезло наткнуться на твою переправу. Бастет отлично всё просчитала. Она решает следовать за тобой до пункта с заданием, дожидается, пока ты найдёшь артефакт, ведь отыскать его в озере для игрока водной стихии плёвое дело. Кто знает, сколько времени на это понадобилось бы ей самой. Нет, уж лучше она потратит его на привычное для любого хищника занятие. Какое, не подскажешь? – подошла моя очередь язвить. Девушка обескуражено уставилась себе под ноги. – Выслеживанием добычи - тебя.
- Нашли что-нибудь, - окрикнул нас Кирданн с противоположного конца тоннеля.
«А ты всё знал. Вот откуда это неестественное безразличие к преследованию. Что ж не поделился соображениями? Боялся потерять сладостное ощущение, что всех умней. Хотя…, - я вздохнула, частично признавая свою ошибку, - если б так не старалась тебя заткнуть, возможно, и узнала бы больше».
- Что будем делать? – проигнорировала Ангела Эбби.
- Наверное, дам тебе умереть и спокойно отправлюсь домой. Вы с Кирданном ощутимо подпортили мне жизнь в последние дни.
- Другие варианты есть? Где я остаюсь живой?
- Пожалуй, - я наигранно призадумалась, - можно ничего не искать. Тогда и отбирать будет нечего. Но с другой стороны Бастет всё равно тебя убьёт. Это же соревнования. Победитель будет только один. Жаль, - скорбно заключила я, - но, похоже, тебе конец.
- А как же ты…
- Что я? – грубо одёрнула я сестру. - О моём присутствии здесь ей ничего не известно. Так что я в порядке.
Эбби задержала на мне долгий пронзительный взгляд:
- Вообще-то я имела в виду, что вокруг полно растений, и ты могла бы помочь нам выбраться.
- Эти чёртовы деревья ни на что не годятся! – сорвалась я на крик. – Такие же пустые болтуны, как и вы!
Она аккуратно тронула меня за плечо:
- Калисто, что с тобой? Что происходит? В тебе как будто разные люди живут? – сестра говорила приглушённо, словно боялась меня разбудить. Тем не менее, я проснулась. Точно очнувшись от кошмара и не понимая, где нахожусь, я бессмысленно таращилась на человека напротив, силясь его узнать.
- Я…не знаю. Сама… не знаю…
- Опять воркуете? – с привычной иронией влился в разговор Кирданн.
- Всё в порядке, - уверенно заявила Эбби, тревожно поглядывая в мою сторону.
«Вот только не надо жалости и сострадания!», - чувствуя, как изнутри вновь поднимается волна беспочвенного гнева, я отвернулась. Приложив ладонь ко лбу, как это делают, чтобы определить есть ли у тебя жар, я устало произнесла:
- Ладно. Обследуйте воду. Если поиски ничего не дадут, займусь Манграми, – пытаясь осознать, в каком месте моя личность дала трещину, которая сочиться отравой, я крепко зажмурилась: – Эбби?
- Да?
- Не выходите за пределы зарослей.
Даже не видя её лица, я поняла, что сестра улыбается.
- Эта Калисто мне нравится больше других. Она – настоящая.
Кирданн, воспользовавшись заминкой, оставил меня, присоединившись к Эбигайл. Стало быть, раньше покинуть даму без видимой на то причины ему не позволяло его высоконравственное воспитание. Я подавила смешок:
«Браво, месье! Какое терпение и выдержка! И каким должно быть невыносимым казалось тебе моё общество, раз ты стремишься избавиться от него при первой же возможности, - задержавшись ещё на долю секунды, я уступила любопытству и глянула через плечо. Кошки не было. - Неужели никого не волнует, что за нами гонятся? - рассматривала я на ходу равнодушно-спокойные затылки своих попутчиков. – Игнорировать грозящую тебе смертельную опасность – это как-то противоестественно для человека. А они даже ни разу не обернулись». - Я, конечно, допускала, что у Эбби есть иные способы получения информации на воде, не требующие зрительного контакта. Или было ещё что-то, что волновало эту парочку заговорщиков гораздо сильнее, чем трепанация черепа от лап оборотня.
Они, наверное, перебирали уже не первую десятку вариантов того, что способно торчать из воды в центре озера, когда я первая поняла, кто ожидает нас впереди и удручённо закусила губу.
«Мангры. Кому ещё придёт на ум заселять узкий клочок периодически затопляемой земли?!», – нет, безусловно, я была рада встретить здесь растение. Не рада я была тому, что это вновь оказался тупик.
В столь сложных природных условиях Мангры почти всегда предпочитают создавать вместо крупных древесных форм кустарниковые заросли. Ведь много маленьких ртов прокормить гораздо проще, чем один, но большой. К тому же гибель нескольких карликовых экземпляров не подвергает риску вымирания всю экосистему мангрового леса. Её легко восполнить. А вот на то, чтобы заново вырастить вековое дерево времени может и не хватить.
Для Мангров замена главного ствола на множество мелких, существующих бок о бок и периодически сменяющих друг друга – залог того, что растение будет жить. Однако для меня подобный результат естественного отбора означал только то, что возвращение домой снова откладывается на неопределённый срок.
- Это что там такое? – сестра резко затормозила и повернула ко мне перепуганное лицо. – Калисто? Это деревья?!
- Да, и вроде бы неплотоядные, - её реакция удивила и насторожила меня.
- Деревья растут прямо на воде. Это не иллюзия? - уточнил Кирданн.
«Ах, вот оно что! Решили, что это проделки эфирного игрока», - я с облегчением улыбнулась. - Напугали! Жутко видеть, как двух нормальных людей внезапно накрывает приступ скрытой дендрофобии, – Эбигайл недоверчиво прищурилась. – Это называют оазисом в море. Из-за нехватки суши среди растений развивается жесткая конкуренция. Не всякому удаётся отвоевать себе сухой участок земли под солнцем, особенно если ты не какая-нибудь травинка, способная довольствоваться подлеском, а высокое дерево или кустарник. Поэтому некоторые виды научились выживать в условиях, где конкуренции нет вовсе, например в воде.
Мы приблизились к островку зелени уже настолько, что можно было без труда рассмотреть паутину выступающих над поверхностью озера ходульных корней, по совместительству выполняющих роль дополнительных «лёгких» деревьев. Картина сильно напоминала пучок давно нечесаных и торчащих во все стороны волос на чьей-то гигантской голове.
– Мангровые заросли, - произнёс Кирданн.
- Они самые, - согласно кивнула я, ничуть не удивившись, что Ангелу о них известно. Мангры привычные жители прибрежных районов, в местах обильных осадочных отложений, таких как на этой песчаной косе. Они единственные обладают исключительной особенностью расти и развиваться в пресной и солёной воде на почвах практически лишённых кислорода. В целом, растений с подобными свойствами не так уж много. Я коснулась толстого мясистого листа с глянцевой кожицей: - «И это, пожалуй, самое популярное из них - Rhizophora mangle или Красное мангровое дерево».
Пробившись сквозь дебри корявых переплетений, мы очутились в своеобразном тоннеле. Дуги ветвей Ризофор, росших по обе стороны от широкой водяной тропы, смыкались над нашими головами, образуя зелёный купол, густо усеянный бусинами мелких желто-белых цветков. Солнечный свет рисовал на отмели хрупкие узорчатые тени, и, отражаясь, мягко подсвечивал листву тягучей смесью из бирюзы и изумруда. Казалось, стоит окунуть туда руку, и она потёчёт по ней мягким обволакивающим потоком.
Насколько завораживающим выглядел живой шатёр вверху, настолько же невзрачным и даже неприятным был он у воды. Там красновато-бурые голые корни, кучно отходящие от тонких стволов, беспорядочно путались и сбивались в комки. Они тянулись и утопали в озере, словно щупальца ненасытного животного, которому никак не удаётся утолить свою жажду. Колыхание воды и игра теней усиливали впечатление, превращая шевелящуюся массу растений в утробу исполинского древесного спрута. Но вопреки здравому смыслу и общепринятому представлению о «прекрасном», именно такое противоречивое сочетание несочетаемого, уродства и красоты рождало незабываемое фантасмагорическое зрелище и производило поистине ошеломляющий эффект.
- Обалдеть! – изумлённо озиралась по сторонам Эбби. - Аж мурашки по коже…, - комплимент предназначался не для меня, но мне польстило такое откровенное восхищение сестры в отношении чего-то природного, касающегося мира флоры.
- Ты многого ещё не видела. Минос явно не то место, где можно любоваться чем-то живописнее кирпича и железа, – я вдруг запнулась. Померещилось, будто неподалёку хрустнула ветка. Кружа на месте, я попыталась уловить постороннее движение среди деревьев, но ничего не обнаружила. Бросила взгляд на Кирданна, однако тот невозмутимо исследовал окрестности, без видимого восторгания здешними красотами. Его, судя по всему, интересовали более материальные вещи, такие как первая из частей нашего артефакта.
- Эй, Калисто! Посмотри, тут растут какие-то фрукты, - Эбигайл, довольная, сжимала в руке длинный зелёный стручок, по форме напоминающий кабачок. – Съёдобный?
- Ребёнок, - тихо усмехнулась я. Впрочем, немудрено, если сестра вообще впервые в жизни видит, как на дереве созревает плод. – Нет, несъедобный и не фрукт. Это зародыш. Ризофоры – живородящие растения.
Эффект от моих слов был молниеносным. Девушка, разжав ладонь, брезгливо отскочила назад.
- Оттуда что ли сразу появляется маленькое дерево?
Неудержавшись, я рассмеялась:
- Почти. Видишь, снизу проклевывается крохотный росток. Это будущий корень. Когда он достаточно подрастёт, кустарник сбросит семя и при соприкосновении с землёй оно быстро в неё прорастёт. Живорождение редкое явление для растений. Но в экстремальных условиях частично или полностью сформировавшиеся дочерние организмы имеют больше шансов выжить, чем обычные семена.
- Получается, только что я чуть не съела зародыш? - Эбигайл передернулась, страдальчески сморщив своё симпатичное личико.
Решив не испытывать на прочность её желудок, я не стала упоминать, что таких зародышей она по незнанию своему уже с избытком наелась. Не говоря уже о том, что некоторые из них, почитаемые на Миносе за особенную экзотику, она мечтает попробовать с самого детства.
«Надо будет подарить ей корзину земляники», - рассеянно размышляла я. Меня никак не оставляло ощущение смутной тревоги. - Эбби, что насчёт погони? Можешь сказать, где сейчас Бастет?
Девушка отрицательно покачала головой.
- Я перестала её слышать, как только мы углубились в лес. Много помех. У каждого растения своё эхо, кое-какая живность на поверхности…, - она раздосадовано пожала плечами. - Не могу выделить одиночные следы кошачьих шагов. Они уже попали в кипяток.
- Попали куда?
- Кипяток – густонаселённый участок воды. Вода отражает любую, попадающую в неё информацию. Если куда-то её поступает чересчур много, то энергетический образ жидкости в этом месте начинает кипеть, - Эбигайл на секунду притихла, наблюдая за передвижениями Ангела. – Когда мы подходили к острову, до косы ей оставалось километра два. Считаешь, она уже здесь?
- Сюда Бастет вряд ли сунется. Думаю, она понимает, что не одолеет тебя в воде. Силы неравны, а значит, ей требуется новое преимущество. Одно из них она уже растеряла – не смогла догнать нас.
- Да, повезло, что отрыв оказался большим.
- …большим…, - механически повторила я за сестрой. Что-то смущало. Что-то неправильное, неподходящее, чего здесь быть не должно. – Большой для нас, но не для неё…, - в голове с бешеной скоростью вертелся кубик Рубика, подбирая друг другу грани и сопоставляя детали происходящего, точно головоломку. Стоп! – И часто Бастет делала передышки?
- Не знаю. То есть, да, наверное, - растерялась Эбби. – Два-три раза за километр.
- Она ранена? К чему столько остановок? Может к тому, что никакое это не везение? Это тактика.
- Хочешь сказать, кошка специально тянула время?
- А чтобы она сделала, если б нагнала тебя?
- Прикончила, конечно. Зачем тогда преследовать? Не для того же, чтоб поздороваться.
- Нет, убивать тебя она не планировала. Ты контролируешь состояние воды, удерживаешь дорогу в более-менее пригодном для передвижения состоянии. Твоя гибель посредине озера ей не то чтобы не выгодна, она для неё опасна.
- Бастет могла взять меня в заложники. Пригрозить…
- Чем? Кругом вода. Ты в своей стихии, а она даже не может остановиться без того, чтобы не завязнуть по уши в непонятном киселе, – я покачала головой. - Бастет не нужны заложники. Они для неё рискованная обуза. Всё что ей нужно - это артефакт и возможность самостоятельно добраться до земли.
- Просто блеск! Сначала ты пугаешь всех байками о жутком оборотне-гепарде, а потом вдруг превращаешь его в безобидного котёнка?!
- Как близко подходит песчаная коса к берегу?
Сестра не отвечала, сердито бултыхая ногой и поднимая со дна вихрь крупинок светлого ила.
- Сколько до берега, Эбби? - настойчиво повторила я.
- Близко. И что? Собираешься пуститься вплавь?
- Не я – наш безобидный котёнок. У него ведь тоже есть карта? – Эбби подняла на меня глаза. – Ему несказанно повезло наткнуться на твою переправу. Бастет отлично всё просчитала. Она решает следовать за тобой до пункта с заданием, дожидается, пока ты найдёшь артефакт, ведь отыскать его в озере для игрока водной стихии плёвое дело. Кто знает, сколько времени на это понадобилось бы ей самой. Нет, уж лучше она потратит его на привычное для любого хищника занятие. Какое, не подскажешь? – подошла моя очередь язвить. Девушка обескуражено уставилась себе под ноги. – Выслеживанием добычи - тебя.
- Нашли что-нибудь, - окрикнул нас Кирданн с противоположного конца тоннеля.
«А ты всё знал. Вот откуда это неестественное безразличие к преследованию. Что ж не поделился соображениями? Боялся потерять сладостное ощущение, что всех умней. Хотя…, - я вздохнула, частично признавая свою ошибку, - если б так не старалась тебя заткнуть, возможно, и узнала бы больше».
- Что будем делать? – проигнорировала Ангела Эбби.
- Наверное, дам тебе умереть и спокойно отправлюсь домой. Вы с Кирданном ощутимо подпортили мне жизнь в последние дни.
- Другие варианты есть? Где я остаюсь живой?
- Пожалуй, - я наигранно призадумалась, - можно ничего не искать. Тогда и отбирать будет нечего. Но с другой стороны Бастет всё равно тебя убьёт. Это же соревнования. Победитель будет только один. Жаль, - скорбно заключила я, - но, похоже, тебе конец.
- А как же ты…
- Что я? – грубо одёрнула я сестру. - О моём присутствии здесь ей ничего не известно. Так что я в порядке.
Эбби задержала на мне долгий пронзительный взгляд:
- Вообще-то я имела в виду, что вокруг полно растений, и ты могла бы помочь нам выбраться.
- Эти чёртовы деревья ни на что не годятся! – сорвалась я на крик. – Такие же пустые болтуны, как и вы!
Она аккуратно тронула меня за плечо:
- Калисто, что с тобой? Что происходит? В тебе как будто разные люди живут? – сестра говорила приглушённо, словно боялась меня разбудить. Тем не менее, я проснулась. Точно очнувшись от кошмара и не понимая, где нахожусь, я бессмысленно таращилась на человека напротив, силясь его узнать.
- Я…не знаю. Сама… не знаю…
- Опять воркуете? – с привычной иронией влился в разговор Кирданн.
- Всё в порядке, - уверенно заявила Эбби, тревожно поглядывая в мою сторону.
«Вот только не надо жалости и сострадания!», - чувствуя, как изнутри вновь поднимается волна беспочвенного гнева, я отвернулась. Приложив ладонь ко лбу, как это делают, чтобы определить есть ли у тебя жар, я устало произнесла:
- Ладно. Обследуйте воду. Если поиски ничего не дадут, займусь Манграми, – пытаясь осознать, в каком месте моя личность дала трещину, которая сочиться отравой, я крепко зажмурилась: – Эбби?
- Да?
- Не выходите за пределы зарослей.
Даже не видя её лица, я поняла, что сестра улыбается.
- Эта Калисто мне нравится больше других. Она – настоящая.
Глава 26. Доказательство лжи
В саду от лепестков сверкавшей вишни
Весенний ветер не оставил и следа,
И если кто-нибудь придет теперь туда,
Ему покажется -
Что вся земля в снежинках...
(Фудзивара-но Садаиэ)
Когда почти часовые поиски не принесли результата, все стали заметно нервничать. Наступал вечер, а проверять на себе утверждение о том, что кошки в темноте видят лучше чем днём, никто из нас не собирался. Вариантов было два: либо артефакт находится на отмели за внешней границей мангрового леса, либо, как я и предупреждала, деревья нам лгут. Кирданн с Эбигайл нехотя склонялись к первой версии, я же надеялась на вторую. Помимо того, что она была безопасней, мне она казалась ещё и наиболее правдоподобной. Несмотря на всё многообразие миров и возможностей спрятать игровое задание, штаб организаторов Ежегодных соревнований не отличался особенной креативностью. Если они и умели хорошо прятать, то всякий раз выбирали для этого самые очевидные места, наподобие такого вот древесного грота.
- Почему ты так уверена, что они врут? – не унималась сестра, расхаживая вокруг меня кругами. Она злилась из-за того, что её предложение выйти из леса засветло, то есть прямо сейчас, не нашло ожидаемой поддержки у Кирданна. К неудовольствию Эбби приоритеты всё еще были расставлены таким образом, что, даже учитывая моё нездоровое поведение и приступы деперсонализации, Ангел скорее поверит моей интуиции, чем прислушается к её трёхдневному опыту охотника.
- Потому что они лгут, - твёрдо стояла я на своём.
- Так заставь их сказать правду!
- Они не скажут…
- Тогда пытай! – гневно перебила сестра, но и поймав мой встревоженный взгляд, не отступила. – Да! Ломай ветки, выдирай корни, обрывай листья или что там ещё можно сделать с деревом. И засунь подальше свою мораль. Она не понадобится нам, когда стемнеет.
- Уймись, - посмотрела я на неё с лёгким презрением. Применение пыток в мире Охоты негласно считались чем-то неприличным и глубоко порочащим честь искателя. Если кто и прибегал к подобной позорной процедуре дознания, то старался всячески замалчивать сей факт, а уж о том, чтобы предлагать намеренно использовать в работе пыточную систему не могло быть и речи. – Ты ничего этим не добьёшься, - холодно добавила я. – Ничего нового мы не узнаем.
- Может потому что нечего узнавать?! – взвилась Эбби и развернулась к Кирданну. – Ты слышишь?! Мы теряем время! – поравнявшись с ним, она негодующе ткнула пальцем ему в грудь. - Твои чрезмерные личные привязанности угрожают жизни других людей.
- Я верю ей, - ответил Ангел, подняв на меня испытующий взгляд, в котором ясно читался призыв «Докажи, что я не ошибаюсь».
- Это самообман. Мангры, - пояснила я, замечая, как удивлённо поползли вверх брови мужчины, а на лице сестры начала вырисовываться самодовольная гримаса. – Они говорят правду. Ложью она является только для нас.
- Бред, - сопротивлялась Эбби, но несколько растерянно, без былой пылкой решимости отстаивать свои позиции.
- Вы слышали когда-нибудь о том, что наши слова и мысли существуют в различных измерениях? Считается, что речь одно из условий разумности человека, но на самом деле она делает нас глупее, - я развернулась к ним спиной. Так было легче сосредоточиться. – Люди сильно ограничены в своём мире. Всё имеет над нами власть: пространство, время, собственное тело… чувства, - осторожно прибавила я, не желая давать Кирданну повода для ненужных размышлений. - Но мысль - уникальна. Она – свободна. Для неё не существует границ между прошлым и будущим, вымыслом и реальностью, цветом и вкусом. Она как универсальный растворитель для всего, что нас окружает. Получая новую информацию, мысль впитывает её в себя, подмешивая свежий компонент к уже имеющемуся составу из красок, звуков, предметов реальности…. Понимаете? Во внутреннем измерении нельзя прикоснуться отдельно к дереву, камням или травам. Пытаясь мысленно дотронуться до объекта, мы погружаемся в эту смесь и невольно захватываем другие её составляющие.
Откинув голову, я прищурилась, вглядываясь в цветочную роспись на мангровой зелени. Тёплая солнечная охра жирными каплями разлилась по лбу и щекам:
- Представьте, что срываете спелый лимон. Протягиваете руку, чувствуя, как жёсткая листва щекочет запястье. Затем касаетесь бугристой и одновременно гладкой кожуры. Ещё не успев поднести его к лицу, вы уже чувствуете приятный освежающий, чуть с горчинкой, запах, а скулы сводит от предвкушения вкуса, - я сделала паузу, слушая, как Эбби с Кирданном проглотили несуществующую дольку цитруса, вместе с заполнившей рот слюной. - Именно так, - кивнула я. - Лимон всего лишь объект, но мысли о нём невозможно ограничить только формой, цветом или вкусом. Мысль способна творить. Она рождает реальность. И хотя на самом деле никакого лимона здесь не было, вы смогли его почувствовать и даже съесть, - я обернулась. - А теперь подумай об этом, - указала я Кирданну на плод, обнаруженный сестрой. Он неопределённо развёл руками. - Ничего! Потому, что твой внутренний мир не наполнен о нём информацией. Ты не касался его, ни пробовал, не вдыхал аромат. Всё что у тебя есть - это форма. Снова и снова ты погружаешься в мысли, пытаясь отыскать там нечто подобное. И возможно даже найдешь, ведь внешне плод напоминает другой объект – садовый кабачок. Однако чувства и ассоциации, которые ты захватываешь, думая о плоде Ризофоры, как о кабачке являются ложными. Тебе кажется, что внутри у него съедобная светло-зелёная мякоть со сладковатым привкусом? Об этом же спросила меня и Эбби. А походи он внешне волчью ягоду, её слова звучали бы по-другому: «Они несъедобные?» или «Это ядовито?». Пока этот плод для тебя не что иное, как форма, наполненная ложным смыслом. Такими же пустышками являются по сути своей слова.
- Хочешь сказать, всё, что я говорю – ложь? – возмутилась Эбигайл.
- Если представить, что наше внутренне измерение сосуд, наполненный мыслями, то при пересечении границы между мирами, он опустошается. Пытаясь облечь мысль в слова, мы убиваем её, получая взамен речь – порожнюю емкость не несущая в себе никакой информации. С вами наверняка случалось, что читая текст, вы совершенно не понимаете о чём он. Или разговаривая с кем-то, слушаете, но не слышите собеседника. Так происходит, потому что слова не подкрепляются мыслью, не находят себе равного эквивалента во внутреннем измерении, который заполнил бы сосуд и наделил его смыслом. Понимаете? Сама по себе речь беспомощна. Ей невозможно описать вкус, цвет, запах. Кислый, жёлтый, пряный, круглый – всё это обрубки настоящего мировосприятия, которое возможно только через мысли. Слова – это калеки. Создавая речь, люди сознательно ограничили себя, сделавшись инвалидами чувств. Но инвалидами, которые научились отлично врать.
Я шумно втянула воздух. Пора было заканчивать с теорией лингвистики лжи и срочно приступать к практическим занятиям. Объяснения затянулись, однако иначе выразить словами идею о том, что при помощи слов на самом деле выразить ничего невозможно было невероятно сложно.
- Люди лгут по разным причинам. Это может быть ложь во спасение, лесть, самозванство, плагиат, блеф. В некоторых случаях, передаваясь из уст в уста, путешествуя от одного человека к другому, ложный смысл настолько срастается со словами, что в какой-то момент начинает восприниматься в них как истина. Так появляются заблуждения. Не те, в которых мы ошибаемся насчёт погоды или выбора книги для прочтения. Нет, я говорю о массовой слепоте людей на некоторые явления, касающиеся окружающего мира. Но всегда найдутся те, кто знает правду. Растения, животные, земля, вода, воздух – все они носители настоящего знания о природе вещей. Они, как и мысли, не умеют обманывать. Задавая им вопрос, мы рассчитываем услышать правду. И слышим её, только не ту, какой она нам представляется. Не ту, которую хотели бы слышать, – запутавшись взглядом в непроходимой гуще мангрового леса, я тяжело замолчала.
Впервые понимание того, что люди произносят только то, что им выгодно, пришло, когда я узнала что деревья настолько же живые, насколько мы лживые. То, что они способны чувствовать боль стало для меня настоящим шоком. На Миносе их вырубали повсеместно и без всяких зазрений совести. Там человек давно убедил себя, что они безмозглые деревяшки, потому что заблуждение избавляет их от ответственности за совершаемые преступления. Но мысль невозможно обмануть. Где-то в глубине души каждый из них знает, что он убийца.
- Вообще-то, - продолжила я, с укоризной глядя на Эбби, словно она была в ответе за все деяния моей страшной и ненавистной родины, - подобные конфликты Истин исключительная редкость. Во-первых, мало кто умеет напрямую общаться с Природой, а во-вторых, те её представители, что живут бок о бок с человеком, прекрасно осведомлены о нашей «маленькой слабости» выдавать желаемое за действительное. Они просто игнорируют большую часть того, что мы говорим, оставляя нас пребывать в блаженном неведении. Но эти Мангры, - кивнула я на заросли, - не очеловечены, дикие и чистые сознанием. Уверена, они пытаются объяснить, только мы их не понимаем.
- Пока я поняла только то, что они и мы разговариваем на разных языках, – не переставала упрямствовать и язвить Эбигайл. – Дрянной из тебя переводчик.
- Это не языковой барьер. В различных языках одна и та же мысль выражается словами разного звучания, либо сходное по звучанию слово имеет различный смысл. Но тут ни смысл, ни звучание не имеют между собой ничего общего. Параллелей не существует.
- Когда я беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не меньше, сказал Шалтай, - АНгел отрешённо бродил взад-впёрёд, обдумывая ситуацию и, по-моему, даже не замечал, что говорит вслух.
- Вопрос в том, подчиняется ли оно вам, - подхватила я цитату. – Алиса в зазеркалье. Кэрролл знал, о чём писал…, - я зависла на полуслове, потрясённая сошедшим на меня озарением. - Зазеркалье. Конечно! Это зеркало!
Ничего не понимающие Кирданн и Эбби воззрились на меня округлившимися от нетерпения и любопытства глазами.
- Что ты придумала?
- Придумала, как узнать правду, - затараторила я, стараясь не вдаваться на этот раз в пространные разъяснения. - Слова, которые мы произносим, не принадлежат нам. В разговоре мы всегда ориентированы на собеседника и являемся для него чем-то вроде зеркала. Мы используем его фразы, образы и идеи, но наполняем их собственными мыслями. Именно поэтому так трудно поддерживать беседу с самим собой. Отразить собственную речь, значит разделить сознание минимум на две самостоятельно мыслящие единицы, способные вести между собой диалог. – «Как при раздвоении личности», - примерила я на себя знакомую ситуацию. - Для общения с человеком деревья вынуждены использовать некое подобие речи. И чем менее развита система слов у растения, тем больший процент услышанного разговора он будет отражать. Здешние Мангры, как выяснилось, вообще делают это впервые, поэтому отражают все сто процентов. Итак, - обратилась я к спутникам, - каков был вопрос?
- Где артефакт, - нетерпеливо выпалила Эбби.
- Нет, - мотнула я головой, ожидая подобного ответа. – Мы спросили, где они прячут артефакт.
- Какая разница! Всё равно они сказали, что «артефакт не прячут», – сестра в точности повторила фразу, переведённую мной с огама.
- Вот именно, потому, что прячут не Ризофоры. Скрывают задание те, чья цель заставить нас искать.
- Конклав, – сообразил Кирданн.
- Нет, люди. С точки зрения деревьев это были всего лишь люди.
- Значит всё дело в вопросе? Мы потеряли столько времени из-за того, что ты задавала неправильные вопросы?!
- И потеряем ещё больше, если ты будешь задавать такие же бестолковые мне, - машинально осадила я Эбби, в то время как саму уже полностью поглотило обдумывание нового четверостишия для Ризофор. Перебирая в уме рифмы, я принялась потихоньку распевать то, во что складывались у меня сначала слова и буквы, а позже фразы и предложения:
- В леса, чьи корни дышат воздухом и влагой, пожаловал незваный гость.
Тот гость секрет с собой принёс.
Его он отдал на хранение деревьям, обрекши их скрывать в себе тайник.
От бремени и лжи, что навязали люди, озёрный лес избавиться не мог.
Пока на то не вышел срок секрет ждал нового владельца.
Отдать чужую тайну пробил час. Людьми она была назначена для нас.
Едва закончив говорить, я замерла в ожидании ответа. Ангел с Эбигайл, кажется, перестали даже дышать. Шёпот мангровой листвы, сменяющийся гулким басом древесины, длился совсем недолго, но и этого хватило, чтобы повергнуть меня в шок.
В саду от лепестков сверкавшей вишни
Весенний ветер не оставил и следа,
И если кто-нибудь придет теперь туда,
Ему покажется -
Что вся земля в снежинках...
(Фудзивара-но Садаиэ)
Когда почти часовые поиски не принесли результата, все стали заметно нервничать. Наступал вечер, а проверять на себе утверждение о том, что кошки в темноте видят лучше чем днём, никто из нас не собирался. Вариантов было два: либо артефакт находится на отмели за внешней границей мангрового леса, либо, как я и предупреждала, деревья нам лгут. Кирданн с Эбигайл нехотя склонялись к первой версии, я же надеялась на вторую. Помимо того, что она была безопасней, мне она казалась ещё и наиболее правдоподобной. Несмотря на всё многообразие миров и возможностей спрятать игровое задание, штаб организаторов Ежегодных соревнований не отличался особенной креативностью. Если они и умели хорошо прятать, то всякий раз выбирали для этого самые очевидные места, наподобие такого вот древесного грота.
- Почему ты так уверена, что они врут? – не унималась сестра, расхаживая вокруг меня кругами. Она злилась из-за того, что её предложение выйти из леса засветло, то есть прямо сейчас, не нашло ожидаемой поддержки у Кирданна. К неудовольствию Эбби приоритеты всё еще были расставлены таким образом, что, даже учитывая моё нездоровое поведение и приступы деперсонализации, Ангел скорее поверит моей интуиции, чем прислушается к её трёхдневному опыту охотника.
- Потому что они лгут, - твёрдо стояла я на своём.
- Так заставь их сказать правду!
- Они не скажут…
- Тогда пытай! – гневно перебила сестра, но и поймав мой встревоженный взгляд, не отступила. – Да! Ломай ветки, выдирай корни, обрывай листья или что там ещё можно сделать с деревом. И засунь подальше свою мораль. Она не понадобится нам, когда стемнеет.
- Уймись, - посмотрела я на неё с лёгким презрением. Применение пыток в мире Охоты негласно считались чем-то неприличным и глубоко порочащим честь искателя. Если кто и прибегал к подобной позорной процедуре дознания, то старался всячески замалчивать сей факт, а уж о том, чтобы предлагать намеренно использовать в работе пыточную систему не могло быть и речи. – Ты ничего этим не добьёшься, - холодно добавила я. – Ничего нового мы не узнаем.
- Может потому что нечего узнавать?! – взвилась Эбби и развернулась к Кирданну. – Ты слышишь?! Мы теряем время! – поравнявшись с ним, она негодующе ткнула пальцем ему в грудь. - Твои чрезмерные личные привязанности угрожают жизни других людей.
- Я верю ей, - ответил Ангел, подняв на меня испытующий взгляд, в котором ясно читался призыв «Докажи, что я не ошибаюсь».
- Это самообман. Мангры, - пояснила я, замечая, как удивлённо поползли вверх брови мужчины, а на лице сестры начала вырисовываться самодовольная гримаса. – Они говорят правду. Ложью она является только для нас.
- Бред, - сопротивлялась Эбби, но несколько растерянно, без былой пылкой решимости отстаивать свои позиции.
- Вы слышали когда-нибудь о том, что наши слова и мысли существуют в различных измерениях? Считается, что речь одно из условий разумности человека, но на самом деле она делает нас глупее, - я развернулась к ним спиной. Так было легче сосредоточиться. – Люди сильно ограничены в своём мире. Всё имеет над нами власть: пространство, время, собственное тело… чувства, - осторожно прибавила я, не желая давать Кирданну повода для ненужных размышлений. - Но мысль - уникальна. Она – свободна. Для неё не существует границ между прошлым и будущим, вымыслом и реальностью, цветом и вкусом. Она как универсальный растворитель для всего, что нас окружает. Получая новую информацию, мысль впитывает её в себя, подмешивая свежий компонент к уже имеющемуся составу из красок, звуков, предметов реальности…. Понимаете? Во внутреннем измерении нельзя прикоснуться отдельно к дереву, камням или травам. Пытаясь мысленно дотронуться до объекта, мы погружаемся в эту смесь и невольно захватываем другие её составляющие.
Откинув голову, я прищурилась, вглядываясь в цветочную роспись на мангровой зелени. Тёплая солнечная охра жирными каплями разлилась по лбу и щекам:
- Представьте, что срываете спелый лимон. Протягиваете руку, чувствуя, как жёсткая листва щекочет запястье. Затем касаетесь бугристой и одновременно гладкой кожуры. Ещё не успев поднести его к лицу, вы уже чувствуете приятный освежающий, чуть с горчинкой, запах, а скулы сводит от предвкушения вкуса, - я сделала паузу, слушая, как Эбби с Кирданном проглотили несуществующую дольку цитруса, вместе с заполнившей рот слюной. - Именно так, - кивнула я. - Лимон всего лишь объект, но мысли о нём невозможно ограничить только формой, цветом или вкусом. Мысль способна творить. Она рождает реальность. И хотя на самом деле никакого лимона здесь не было, вы смогли его почувствовать и даже съесть, - я обернулась. - А теперь подумай об этом, - указала я Кирданну на плод, обнаруженный сестрой. Он неопределённо развёл руками. - Ничего! Потому, что твой внутренний мир не наполнен о нём информацией. Ты не касался его, ни пробовал, не вдыхал аромат. Всё что у тебя есть - это форма. Снова и снова ты погружаешься в мысли, пытаясь отыскать там нечто подобное. И возможно даже найдешь, ведь внешне плод напоминает другой объект – садовый кабачок. Однако чувства и ассоциации, которые ты захватываешь, думая о плоде Ризофоры, как о кабачке являются ложными. Тебе кажется, что внутри у него съедобная светло-зелёная мякоть со сладковатым привкусом? Об этом же спросила меня и Эбби. А походи он внешне волчью ягоду, её слова звучали бы по-другому: «Они несъедобные?» или «Это ядовито?». Пока этот плод для тебя не что иное, как форма, наполненная ложным смыслом. Такими же пустышками являются по сути своей слова.
- Хочешь сказать, всё, что я говорю – ложь? – возмутилась Эбигайл.
- Если представить, что наше внутренне измерение сосуд, наполненный мыслями, то при пересечении границы между мирами, он опустошается. Пытаясь облечь мысль в слова, мы убиваем её, получая взамен речь – порожнюю емкость не несущая в себе никакой информации. С вами наверняка случалось, что читая текст, вы совершенно не понимаете о чём он. Или разговаривая с кем-то, слушаете, но не слышите собеседника. Так происходит, потому что слова не подкрепляются мыслью, не находят себе равного эквивалента во внутреннем измерении, который заполнил бы сосуд и наделил его смыслом. Понимаете? Сама по себе речь беспомощна. Ей невозможно описать вкус, цвет, запах. Кислый, жёлтый, пряный, круглый – всё это обрубки настоящего мировосприятия, которое возможно только через мысли. Слова – это калеки. Создавая речь, люди сознательно ограничили себя, сделавшись инвалидами чувств. Но инвалидами, которые научились отлично врать.
Я шумно втянула воздух. Пора было заканчивать с теорией лингвистики лжи и срочно приступать к практическим занятиям. Объяснения затянулись, однако иначе выразить словами идею о том, что при помощи слов на самом деле выразить ничего невозможно было невероятно сложно.
- Люди лгут по разным причинам. Это может быть ложь во спасение, лесть, самозванство, плагиат, блеф. В некоторых случаях, передаваясь из уст в уста, путешествуя от одного человека к другому, ложный смысл настолько срастается со словами, что в какой-то момент начинает восприниматься в них как истина. Так появляются заблуждения. Не те, в которых мы ошибаемся насчёт погоды или выбора книги для прочтения. Нет, я говорю о массовой слепоте людей на некоторые явления, касающиеся окружающего мира. Но всегда найдутся те, кто знает правду. Растения, животные, земля, вода, воздух – все они носители настоящего знания о природе вещей. Они, как и мысли, не умеют обманывать. Задавая им вопрос, мы рассчитываем услышать правду. И слышим её, только не ту, какой она нам представляется. Не ту, которую хотели бы слышать, – запутавшись взглядом в непроходимой гуще мангрового леса, я тяжело замолчала.
Впервые понимание того, что люди произносят только то, что им выгодно, пришло, когда я узнала что деревья настолько же живые, насколько мы лживые. То, что они способны чувствовать боль стало для меня настоящим шоком. На Миносе их вырубали повсеместно и без всяких зазрений совести. Там человек давно убедил себя, что они безмозглые деревяшки, потому что заблуждение избавляет их от ответственности за совершаемые преступления. Но мысль невозможно обмануть. Где-то в глубине души каждый из них знает, что он убийца.
- Вообще-то, - продолжила я, с укоризной глядя на Эбби, словно она была в ответе за все деяния моей страшной и ненавистной родины, - подобные конфликты Истин исключительная редкость. Во-первых, мало кто умеет напрямую общаться с Природой, а во-вторых, те её представители, что живут бок о бок с человеком, прекрасно осведомлены о нашей «маленькой слабости» выдавать желаемое за действительное. Они просто игнорируют большую часть того, что мы говорим, оставляя нас пребывать в блаженном неведении. Но эти Мангры, - кивнула я на заросли, - не очеловечены, дикие и чистые сознанием. Уверена, они пытаются объяснить, только мы их не понимаем.
- Пока я поняла только то, что они и мы разговариваем на разных языках, – не переставала упрямствовать и язвить Эбигайл. – Дрянной из тебя переводчик.
- Это не языковой барьер. В различных языках одна и та же мысль выражается словами разного звучания, либо сходное по звучанию слово имеет различный смысл. Но тут ни смысл, ни звучание не имеют между собой ничего общего. Параллелей не существует.
- Когда я беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не меньше, сказал Шалтай, - АНгел отрешённо бродил взад-впёрёд, обдумывая ситуацию и, по-моему, даже не замечал, что говорит вслух.
- Вопрос в том, подчиняется ли оно вам, - подхватила я цитату. – Алиса в зазеркалье. Кэрролл знал, о чём писал…, - я зависла на полуслове, потрясённая сошедшим на меня озарением. - Зазеркалье. Конечно! Это зеркало!
Ничего не понимающие Кирданн и Эбби воззрились на меня округлившимися от нетерпения и любопытства глазами.
- Что ты придумала?
- Придумала, как узнать правду, - затараторила я, стараясь не вдаваться на этот раз в пространные разъяснения. - Слова, которые мы произносим, не принадлежат нам. В разговоре мы всегда ориентированы на собеседника и являемся для него чем-то вроде зеркала. Мы используем его фразы, образы и идеи, но наполняем их собственными мыслями. Именно поэтому так трудно поддерживать беседу с самим собой. Отразить собственную речь, значит разделить сознание минимум на две самостоятельно мыслящие единицы, способные вести между собой диалог. – «Как при раздвоении личности», - примерила я на себя знакомую ситуацию. - Для общения с человеком деревья вынуждены использовать некое подобие речи. И чем менее развита система слов у растения, тем больший процент услышанного разговора он будет отражать. Здешние Мангры, как выяснилось, вообще делают это впервые, поэтому отражают все сто процентов. Итак, - обратилась я к спутникам, - каков был вопрос?
- Где артефакт, - нетерпеливо выпалила Эбби.
- Нет, - мотнула я головой, ожидая подобного ответа. – Мы спросили, где они прячут артефакт.
- Какая разница! Всё равно они сказали, что «артефакт не прячут», – сестра в точности повторила фразу, переведённую мной с огама.
- Вот именно, потому, что прячут не Ризофоры. Скрывают задание те, чья цель заставить нас искать.
- Конклав, – сообразил Кирданн.
- Нет, люди. С точки зрения деревьев это были всего лишь люди.
- Значит всё дело в вопросе? Мы потеряли столько времени из-за того, что ты задавала неправильные вопросы?!
- И потеряем ещё больше, если ты будешь задавать такие же бестолковые мне, - машинально осадила я Эбби, в то время как саму уже полностью поглотило обдумывание нового четверостишия для Ризофор. Перебирая в уме рифмы, я принялась потихоньку распевать то, во что складывались у меня сначала слова и буквы, а позже фразы и предложения:
- В леса, чьи корни дышат воздухом и влагой, пожаловал незваный гость.
Тот гость секрет с собой принёс.
Его он отдал на хранение деревьям, обрекши их скрывать в себе тайник.
От бремени и лжи, что навязали люди, озёрный лес избавиться не мог.
Пока на то не вышел срок секрет ждал нового владельца.
Отдать чужую тайну пробил час. Людьми она была назначена для нас.
Едва закончив говорить, я замерла в ожидании ответа. Ангел с Эбигайл, кажется, перестали даже дышать. Шёпот мангровой листвы, сменяющийся гулким басом древесины, длился совсем недолго, но и этого хватило, чтобы повергнуть меня в шок.
- Я ошиблась.
- Что? Что они сказали?! – закричала Эбби, видя моё замешательство.
- Я ошиблась. Уходим, – мне стоило невероятных усилий посмотреть в лицо своим попутчикам, та как знала, на одном из них я увижу презрение, смешанное с радостью от одержанной надо мной победы, а на другом, и того хуже, – жалость!
- Что происходит? Куда мы идём? – допытывалась сестра. Наверное, того унижения, которое я испытала признавая собственную ошибку, ей показалось недостаточно. Куда как приятней заставить меня расписывать поражение во всех подробностях.
- Артефакта здесь нет, - прорычала я на неё. – Довольна?!
- Калисто, - Кирданн крепко схватил меня за руку. – Что сказали деревья?
Вырываться я даже не пыталась. Если Эбби можно было нахамить, то перед Ангелом я была виновата. Это мне он поверил, мне дал шанс доказать свою правоту, профессиональную состоятельность и потешить своё честолюбие. Он рискнул и проиграл, потому что я - неправильная ставка. Я подвела.
«Игра. Опять Игра. Гамбит, русская рулетка, а теперь ещё и казино. В чьих руках наши жизни? Кто двигает шахматные фигуры, бросает кости и нажимает на курок? Кто?! Кто ты такой?!», - внутри клокотал вулкан негодования, концентрируя в одной крохотной точке души все мои чувства и эмоции так, что на внешнее проявления ничего уже не оставалось. Со стороны я выглядела неестественно спокойной. Безразлично наблюдая, как солнце теряется за резной крышей мангрового тоннеля, посылая нам прощальные прикосновения золотистых лучей к коже, я ровным голосом произнесла: - До нас людей здесь не было. Никогда. Это был неправильный выбор. Не делай так больше, - обернулась я на Кирданна.
- Не доверять себе?
- Не доверяй мне. С недавних пор я плохой советчик, – с этими словами я легко высвободила руку из его ослабших пальцев и, миновав сестру, зашагала прямиком к выходу из леса. Отчего-то именно сейчас я ощутила, что ноги непрерывно находящиеся в воде заметно подмёрзли. Вновь нахлынули воспоминания о гостеприимной сухой Аруре, мягком диване в библиотеке и чашке горячего чая с круассаном. На этот раз обида явилась в образе моей свободолюбивой Рыси и принялась цепкими когтями ковырять кое-как поджившую на душе рану.
- И всё? Мангры сказали только это? – судя по частым всплескам за спиной, Эбби старалась меня догнать.
- Сказали ровно столько, сколько у них спрашивали. Я объясняла про отражение речи.
- Я одного не пойму, - ухватилась она за мой рукав, чуть не потеряв равновесие на последнем шаге, которым хотела со мной поравняться. Я недовольно дёрнулась, но спихнуть её не сумела. – Ты говоришь, что речь делает нас глупее, приземлённее, отнимает кучу важной информации. Но чем они лучше нас, если не понимают собственного языка. Почему, мать твою, - закричала девушка на деревья, - вы не можете ответить на один простой вопрос?! А?!
Я равнодушно глядела, как сестра распинает Ризофоры. По-видимому, глубоко в подсознании мне страстно хотелось сделать нечто подобное. Только я ещё не до конца выжила из ума и отдавала себе отчёт в том, что для меня это непозволительная вольность.
– Мы - люди, – заметила я. - И на огаме говорим по-человечески. Этого не изменить.
- Ладно. Не бери в голову. Будем считать, что я за тебя отомстила, - она дружески сжала мой рукав, после чего, наконец-то, отпустила. Я удивлённо повела бровью. С чего вдруг такая лояльность? Опасается, что со злости оставлю её на растерзание Бастет?
– Или зря всё это? Может кары Богов боишься? – не удержалась от шпильки Эбби. – Брось! Если уж людей сюда не заманишь, то этих изнеженных тунеядцев и подавно. Чтобы твои Боги тут делали? Учились плавать на мелководье?
- Да уж…, - с любопытством покосилась я на сестру. – «Интересно, её бравада перед высшими силами от неверия в них? В противном случае вести такие разговоры полное безумие».
Размеренный шаг, который мы с Эбби негласно выбрали, чтобы сэкономить силы перед возможной схваткой, попытался ускорить лёгкий ветерок, сначала приятно ерошащий волосы на затылке, но уже через пару минут грубо толкающий нас в спины. Внутри зашевелилось нехорошее предчувствие. Глянув на небо, я ожидала увидеть там признаки надвигающегося грозового фронта, но обнаружила нечто иное: игнорируя непогоду, листва над нашими головами пребывала в абсолютном спокойствии. Ветер её не трогал.
- Калисто! Сюда! Смотри сюда! – Кирданн широко размахивал руками, словно хотел одним движением объять весь масштаб происходящего. Тоннель, в котором мы находились, распался на две половины. В одной деревья клонились под яростным напором ураганного вихря, звуки тонули в исступлённом шепоте мятущихся крон и стоне поднимаемых из воды корней, но по самой поверхности озера шло едва заметное волнение, никак не вязавшееся с тем бедствием, что творилось в полуметрах над ним.
Там же, куда угодила с Эбигайл я, царила относительная тишина. Воздушные потоки, трепавшие нам одежды, были лишь отголосками ненастья по соседству. «Наши» Мангры меланхолично наблюдали за происходящим, не выказывая ни малейшего беспокойства по поводу близкой кончины своих родственников.
«Иногда деревья до ужаса напоминают людей», - недовольно подумала я, переводя взгляд на Кирданна. Тот, выбиваясь из сил, сражался со стихией и пытался добраться до линии раздела с безопасной зоной. Хватающегося за ветки Ризофор Ангела швыряло из стороны в сторону, но он стойко держался на ногах, чем совершал непоправимую ошибку. - Кирданн, в воду! – завопила я, стараясь перекричать дьявольский шум. – Над ней ветер не властен. На границу раздела! Падай!
То, что меня услышали иначе как чудом не назовешь. Ангел ползком по дну преодолевал последние метры, когда рядом раздалось невнятное бормотанье.
- … я виновата…, - еле шевелила бледными губами Эбби, – … за мной пришли… меня накажут…
«Вот так! Сначала ересь, а потом раскаяние». - Нет. Это за мной,- выкрикнула я.
- Что?!!!
- Калисто, куда? – обтирая мокрое лицо, поднялся мне наперерез Кирданн.
- Узнать, что Ей нужно, пока Она тут всё не разнесла.
- Она?
Оставляя вопросы без комментариев, я уверенно продвигалась вглубь хаоса. В лицо летели брызги воды, смешанные с преждевременно сорвавшимися венчиками цветов, а одежду облепили комья грязи с кусочками ярко-красной коры, поэтому когда в поле зрения попадала рука или нога, вспыхивала паника. Казалось, будто меня изрешетила какая-то мелкая дробь, и я медленно истекаю кровью. Нещадно душил ветер, забивая лёгкие излишками свежего воздуха.
Я остановилась. Упав для большей устойчивости на колени, прикрыла ладонями глаза и сделала именно то, что от меня в данный момент хотели - стала слушать.
У волшебного королевства
На воротах стояли стражи:
Охраняли от копий вражьих,
Начищали щиты из стали,
И ворота не открывали.
А пришедшим к тому королевству
Три вопроса всегда задавали,
Что ответа вовек не имели:
Вопрос первый - о тайне защиты,
А второй был - о сущности силы,
Третий был - о порогах тайных.
Не пускали, как было известно,
Стражи путников юных, случайных, -
Кроме тех, кто проклятия ведал,
Кто пришел сюда с черной веткой,
Все ответы найдя - в Трех Царствах.[1]
Услышав последнее четверостишие, я чуть не свалилась в воду, от изумления перестав сопротивляться донимающему меня урагану.
«Кроме тех, кто проклятия ведал…. Все ответы найдя в Трёх Царствах. Так говорят о Богах, - я не могла поверить. Эбби удалось. Она нечаянно упомянула небожителей, и деревья откликнулись. - Здесь никогда не было людей, потому что здесь были Боги?! – размышляя, я делала какие-то выводы и тотчас отметала их в сторону, настолько невероятными они мне казались. – Кто пришёл сюда с чёрною веткой…. Значит, Она и есть артефакт?! Задание для Игры, часть ключа от портала на Ежегодных Соревнованиях. И его принесли сюда Боги?! А сам портал, случайно, не на тот свет?»
- Ты в порядке? - донеслось издалека.
- Нормально, - крикнула я, хотя сомневалась, что Эбби с Кирданном меня услышат. Однако если буду молчать, не подавая признаков жизни, они непременно полезут сюда за мной. – Fernn is iii.i in viii n-airigh fedha, - быстро зашептала я на Огаме, зная, что послушный Ей ветер донесёт слова туда, где бы Она сейчас ни находилась:
- Я знаю тебя Дерево ветров.
Слуга Богов и противник их воли
Позволь склонить перед тобой в поклоне
Свой разум и сердце – грудь и чело,
Дай мне познать, где укрытие твоё.
Ветер мало-помалу стал стихать, и я поняла, что на сей раз моя догадка попала в точку. Оставалось дождаться, когда мой таинственный собеседник подаст сигнал, выдающий его местоположение.
Мангры стенали от пережитого: кое-где хрустели надломленные ветки, громко вздыхала и возмущались зелень. Боясь потерять в поднявшемся гвалте такую необходимую нам информацию, я до предела мобилизовала зрение и слух. Время шло, но ничего не происходило. Внутри снова зашевелился мерзкий холодок отчаяния: «Где же ты? Покажись! Давай!».
На плечо легла влажная ладонь Ангела. Не сказав ни слова, он несколько минут стоял рядом, выжидая со мной неизвестность, и когда его покорной терпеливости стало слишком много, настолько, что она уже приняла вид то ли сострадания, то ли издевательства, я не оборачиваясь сказала:
- Я слышала её. Клянусь.
- Конечно, - подтвердил Кирданн, словно психиатр, усмиряющий буйного пациента.
- Я не сумасшедшая.
- Ты просила не доверять тебе больше.
- Не сейчас, Кирданн.
- Времени было достаточно. Идём!
Я намеревалась протестовать до последнего, но тут за спиной раздался мощный всплеск. В воду что-то упало. Мы рванули с места, взбивая под ногами коктейль из пены с песком, что отнюдь не облегчало нам путь к цели. Добравшись до предмета, мы столь же синхронно замерли, испытывая странную смесь из разочарования и удивления.
Это был боб. Один из тех кабачкообразных плодов Ризофор, что во множестве свисали с деревьев, в прямом смысле обременяя их тяжёлым грузом материнства. Он почти не выделялся на фоне своих собратьев, если только казался чуточку пухлее обычного.
Кирданн быстро потеряв к нему интерес, сделал шаг назад, увлекая меня за собой.
- Погоди. Что-то не так. Странное чувство…
- Странное? – он скептически посмотрел на толстый зелёный стручок, «дрожащий» под слоем прозрачной воды.
- Да. Как будто…, - я старательно подбирала слова, чтобы описать свои ощущения, - он не на своём месте.
- Калисто…
- Этому должно быть объяснение.
- Объяснение?! – не выдержав рявкнул Ангел, уставший от бесконечной борьбы с моим упрямством. – Не на то место упал с дерева. Такое подойдёт?
- Место падения не имеет значения, потому что плоды плавают. Все, кроме этого, – я с вызовом посмотрела ему в лицо. – Этот слишком тяжёлый. Внутри у него что-то есть, - достав из чехла на предплечье короткий нож, я вспорола рыхлую мякоть. Половинки «кабачка» распались, заставив меня испуганно отшатнулась. Внутри лежало то, что всё это время изводило меня мучительным чувством противоречивости и несоответствия законом Природы.
- Ты нашла его, - прошептал над ухом Кирданн и потянулся, чтобы дотронуться до находки.
- Нет! – рывком остановила я, - не надо. Это…это…, Она опасна!
Я сверлила взглядом деревянное острие клинка, заменившее плоду сердце. В самом страшном своём кошмаре и при самом худшем исходе «Ежегодных соревнований», я не могла представить, что буду иметь дело с этим – оружием, само существование которого настолько пропитано яростью, ненавистью и жаждой крови, что способно свести с ума любого своего обладателя. Впрочем, их у него было немного. До сих пор единственным известным мне предназначением этого чудовища было убийство Богов.
В лихорадочно поблёскивающем взгляде Ангела ясно читалось непреодолимое желание, как можно скорее заполучить сей жуткий объект в безраздельное пользование. Так не за этим ли мы здесь?!
- Это Ольха, материал, из которого изготовлена часть клинка перед нами, – как только я назвала растение по имени, в голове одна за другой стали возникать кровавые картины неизвестных мне сражений, сопровождаемые словами некоего боевого гимна:
Ты, Ольха, что красит красным
Лица воинов в бою!
Щит для сердца! В час опасный
Встань со мной в одном строю!
Вновь, у брода нас встречая,
О, Посланница Богов,
В вихре схватки, проклиная,
Ужас сей в сердца врагов!
Окунаясь с головою
В пламя битв, победы знак
Ты несешь перед собою!
Fernn! Пусть погибнет враг! [3]
Насилу «выдавив» из сознания тошнотворные сцены, я в каком-то полуодурманенном состоянии наблюдала, как Кирданн, невзирая на предостережения, аккуратно вынимает клинок из «чехла» и благоговейно касаясь пальцами багряной поверхности, изучает на ощупь каждую трещинку.
- Он был нужен тебе? – голос осип от волнения, но я пыталась говорить громко, чтобы не дать ему возможности проигнорировать вопрос. – Власть – вот твоя цель, а мы лишь средства для её достижения, – Ангел по-прежнему молчал. Я мрачно глядела, как он упрятывает оружие глубоко в складки одеяния и не могла подавить сковавший меня внутренности страх. – Она погубит тебя, как и всех, кто был до этого. Ты понимаешь?! Она питается вами. Ей всё равно, чья душа будет следующая.
- А тебе нет? – посмотрел мне в глаза Кирданн.
Ещё недавно подобная прямолинейность смутила бы меня, но не сейчас, когда от ответа, возможно, зависит судьба любимого человека.
- Нет.
- Обязательно учту, - он отвернулся, но как мне показалось, скорее для того, чтобы скрыть улыбку. Спустя секунду хлюпанье воды под его ногами резко стихло.
- Что ещё? – недовольно спросила я, и так переживающая мучительный момент унижения женского самолюбия.
- Где Эбби?
«Эбби?!», - я молниеносно обернулась. Исследуя взглядом каждый сантиметр пространства, я с дотошностью хорошего сыщика пыталась определить направление, в котором скрылась моя нерадивая сестра. Не смотря на то, что явных следов видно не было, интуиция подсказывала лишь одно верное направление – выход из древесного тоннеля, к тому времени уже подёрнувшийся тонкой сумеречной завесой.
[1]Алина Кулаковская (Aillin), цикл стихотворений «Ogham»
[3]Алексей Галкин (Sarph), цикл стихотворений "Песни деревьям леса. Огам"
- Что? Что они сказали?! – закричала Эбби, видя моё замешательство.
- Я ошиблась. Уходим, – мне стоило невероятных усилий посмотреть в лицо своим попутчикам, та как знала, на одном из них я увижу презрение, смешанное с радостью от одержанной надо мной победы, а на другом, и того хуже, – жалость!
- Что происходит? Куда мы идём? – допытывалась сестра. Наверное, того унижения, которое я испытала признавая собственную ошибку, ей показалось недостаточно. Куда как приятней заставить меня расписывать поражение во всех подробностях.
- Артефакта здесь нет, - прорычала я на неё. – Довольна?!
- Калисто, - Кирданн крепко схватил меня за руку. – Что сказали деревья?
Вырываться я даже не пыталась. Если Эбби можно было нахамить, то перед Ангелом я была виновата. Это мне он поверил, мне дал шанс доказать свою правоту, профессиональную состоятельность и потешить своё честолюбие. Он рискнул и проиграл, потому что я - неправильная ставка. Я подвела.
«Игра. Опять Игра. Гамбит, русская рулетка, а теперь ещё и казино. В чьих руках наши жизни? Кто двигает шахматные фигуры, бросает кости и нажимает на курок? Кто?! Кто ты такой?!», - внутри клокотал вулкан негодования, концентрируя в одной крохотной точке души все мои чувства и эмоции так, что на внешнее проявления ничего уже не оставалось. Со стороны я выглядела неестественно спокойной. Безразлично наблюдая, как солнце теряется за резной крышей мангрового тоннеля, посылая нам прощальные прикосновения золотистых лучей к коже, я ровным голосом произнесла: - До нас людей здесь не было. Никогда. Это был неправильный выбор. Не делай так больше, - обернулась я на Кирданна.
- Не доверять себе?
- Не доверяй мне. С недавних пор я плохой советчик, – с этими словами я легко высвободила руку из его ослабших пальцев и, миновав сестру, зашагала прямиком к выходу из леса. Отчего-то именно сейчас я ощутила, что ноги непрерывно находящиеся в воде заметно подмёрзли. Вновь нахлынули воспоминания о гостеприимной сухой Аруре, мягком диване в библиотеке и чашке горячего чая с круассаном. На этот раз обида явилась в образе моей свободолюбивой Рыси и принялась цепкими когтями ковырять кое-как поджившую на душе рану.
- И всё? Мангры сказали только это? – судя по частым всплескам за спиной, Эбби старалась меня догнать.
- Сказали ровно столько, сколько у них спрашивали. Я объясняла про отражение речи.
- Я одного не пойму, - ухватилась она за мой рукав, чуть не потеряв равновесие на последнем шаге, которым хотела со мной поравняться. Я недовольно дёрнулась, но спихнуть её не сумела. – Ты говоришь, что речь делает нас глупее, приземлённее, отнимает кучу важной информации. Но чем они лучше нас, если не понимают собственного языка. Почему, мать твою, - закричала девушка на деревья, - вы не можете ответить на один простой вопрос?! А?!
Я равнодушно глядела, как сестра распинает Ризофоры. По-видимому, глубоко в подсознании мне страстно хотелось сделать нечто подобное. Только я ещё не до конца выжила из ума и отдавала себе отчёт в том, что для меня это непозволительная вольность.
– Мы - люди, – заметила я. - И на огаме говорим по-человечески. Этого не изменить.
- Ладно. Не бери в голову. Будем считать, что я за тебя отомстила, - она дружески сжала мой рукав, после чего, наконец-то, отпустила. Я удивлённо повела бровью. С чего вдруг такая лояльность? Опасается, что со злости оставлю её на растерзание Бастет?
– Или зря всё это? Может кары Богов боишься? – не удержалась от шпильки Эбби. – Брось! Если уж людей сюда не заманишь, то этих изнеженных тунеядцев и подавно. Чтобы твои Боги тут делали? Учились плавать на мелководье?
- Да уж…, - с любопытством покосилась я на сестру. – «Интересно, её бравада перед высшими силами от неверия в них? В противном случае вести такие разговоры полное безумие».
Размеренный шаг, который мы с Эбби негласно выбрали, чтобы сэкономить силы перед возможной схваткой, попытался ускорить лёгкий ветерок, сначала приятно ерошащий волосы на затылке, но уже через пару минут грубо толкающий нас в спины. Внутри зашевелилось нехорошее предчувствие. Глянув на небо, я ожидала увидеть там признаки надвигающегося грозового фронта, но обнаружила нечто иное: игнорируя непогоду, листва над нашими головами пребывала в абсолютном спокойствии. Ветер её не трогал.
- Калисто! Сюда! Смотри сюда! – Кирданн широко размахивал руками, словно хотел одним движением объять весь масштаб происходящего. Тоннель, в котором мы находились, распался на две половины. В одной деревья клонились под яростным напором ураганного вихря, звуки тонули в исступлённом шепоте мятущихся крон и стоне поднимаемых из воды корней, но по самой поверхности озера шло едва заметное волнение, никак не вязавшееся с тем бедствием, что творилось в полуметрах над ним.
Там же, куда угодила с Эбигайл я, царила относительная тишина. Воздушные потоки, трепавшие нам одежды, были лишь отголосками ненастья по соседству. «Наши» Мангры меланхолично наблюдали за происходящим, не выказывая ни малейшего беспокойства по поводу близкой кончины своих родственников.
«Иногда деревья до ужаса напоминают людей», - недовольно подумала я, переводя взгляд на Кирданна. Тот, выбиваясь из сил, сражался со стихией и пытался добраться до линии раздела с безопасной зоной. Хватающегося за ветки Ризофор Ангела швыряло из стороны в сторону, но он стойко держался на ногах, чем совершал непоправимую ошибку. - Кирданн, в воду! – завопила я, стараясь перекричать дьявольский шум. – Над ней ветер не властен. На границу раздела! Падай!
То, что меня услышали иначе как чудом не назовешь. Ангел ползком по дну преодолевал последние метры, когда рядом раздалось невнятное бормотанье.
- … я виновата…, - еле шевелила бледными губами Эбби, – … за мной пришли… меня накажут…
«Вот так! Сначала ересь, а потом раскаяние». - Нет. Это за мной,- выкрикнула я.
- Что?!!!
- Калисто, куда? – обтирая мокрое лицо, поднялся мне наперерез Кирданн.
- Узнать, что Ей нужно, пока Она тут всё не разнесла.
- Она?
Оставляя вопросы без комментариев, я уверенно продвигалась вглубь хаоса. В лицо летели брызги воды, смешанные с преждевременно сорвавшимися венчиками цветов, а одежду облепили комья грязи с кусочками ярко-красной коры, поэтому когда в поле зрения попадала рука или нога, вспыхивала паника. Казалось, будто меня изрешетила какая-то мелкая дробь, и я медленно истекаю кровью. Нещадно душил ветер, забивая лёгкие излишками свежего воздуха.
Я остановилась. Упав для большей устойчивости на колени, прикрыла ладонями глаза и сделала именно то, что от меня в данный момент хотели - стала слушать.
У волшебного королевства
На воротах стояли стражи:
Охраняли от копий вражьих,
Начищали щиты из стали,
И ворота не открывали.
А пришедшим к тому королевству
Три вопроса всегда задавали,
Что ответа вовек не имели:
Вопрос первый - о тайне защиты,
А второй был - о сущности силы,
Третий был - о порогах тайных.
Не пускали, как было известно,
Стражи путников юных, случайных, -
Кроме тех, кто проклятия ведал,
Кто пришел сюда с черной веткой,
Все ответы найдя - в Трех Царствах.[1]
Услышав последнее четверостишие, я чуть не свалилась в воду, от изумления перестав сопротивляться донимающему меня урагану.
«Кроме тех, кто проклятия ведал…. Все ответы найдя в Трёх Царствах. Так говорят о Богах, - я не могла поверить. Эбби удалось. Она нечаянно упомянула небожителей, и деревья откликнулись. - Здесь никогда не было людей, потому что здесь были Боги?! – размышляя, я делала какие-то выводы и тотчас отметала их в сторону, настолько невероятными они мне казались. – Кто пришёл сюда с чёрною веткой…. Значит, Она и есть артефакт?! Задание для Игры, часть ключа от портала на Ежегодных Соревнованиях. И его принесли сюда Боги?! А сам портал, случайно, не на тот свет?»
- Ты в порядке? - донеслось издалека.
- Нормально, - крикнула я, хотя сомневалась, что Эбби с Кирданном меня услышат. Однако если буду молчать, не подавая признаков жизни, они непременно полезут сюда за мной. – Fernn is iii.i in viii n-airigh fedha, - быстро зашептала я на Огаме, зная, что послушный Ей ветер донесёт слова туда, где бы Она сейчас ни находилась:
- Я знаю тебя Дерево ветров.
Слуга Богов и противник их воли
Позволь склонить перед тобой в поклоне
Свой разум и сердце – грудь и чело,
Дай мне познать, где укрытие твоё.
Ветер мало-помалу стал стихать, и я поняла, что на сей раз моя догадка попала в точку. Оставалось дождаться, когда мой таинственный собеседник подаст сигнал, выдающий его местоположение.
Мангры стенали от пережитого: кое-где хрустели надломленные ветки, громко вздыхала и возмущались зелень. Боясь потерять в поднявшемся гвалте такую необходимую нам информацию, я до предела мобилизовала зрение и слух. Время шло, но ничего не происходило. Внутри снова зашевелился мерзкий холодок отчаяния: «Где же ты? Покажись! Давай!».
На плечо легла влажная ладонь Ангела. Не сказав ни слова, он несколько минут стоял рядом, выжидая со мной неизвестность, и когда его покорной терпеливости стало слишком много, настолько, что она уже приняла вид то ли сострадания, то ли издевательства, я не оборачиваясь сказала:
- Я слышала её. Клянусь.
- Конечно, - подтвердил Кирданн, словно психиатр, усмиряющий буйного пациента.
- Я не сумасшедшая.
- Ты просила не доверять тебе больше.
- Не сейчас, Кирданн.
- Времени было достаточно. Идём!
Я намеревалась протестовать до последнего, но тут за спиной раздался мощный всплеск. В воду что-то упало. Мы рванули с места, взбивая под ногами коктейль из пены с песком, что отнюдь не облегчало нам путь к цели. Добравшись до предмета, мы столь же синхронно замерли, испытывая странную смесь из разочарования и удивления.
Это был боб. Один из тех кабачкообразных плодов Ризофор, что во множестве свисали с деревьев, в прямом смысле обременяя их тяжёлым грузом материнства. Он почти не выделялся на фоне своих собратьев, если только казался чуточку пухлее обычного.
Кирданн быстро потеряв к нему интерес, сделал шаг назад, увлекая меня за собой.
- Погоди. Что-то не так. Странное чувство…
- Странное? – он скептически посмотрел на толстый зелёный стручок, «дрожащий» под слоем прозрачной воды.
- Да. Как будто…, - я старательно подбирала слова, чтобы описать свои ощущения, - он не на своём месте.
- Калисто…
- Этому должно быть объяснение.
- Объяснение?! – не выдержав рявкнул Ангел, уставший от бесконечной борьбы с моим упрямством. – Не на то место упал с дерева. Такое подойдёт?
- Место падения не имеет значения, потому что плоды плавают. Все, кроме этого, – я с вызовом посмотрела ему в лицо. – Этот слишком тяжёлый. Внутри у него что-то есть, - достав из чехла на предплечье короткий нож, я вспорола рыхлую мякоть. Половинки «кабачка» распались, заставив меня испуганно отшатнулась. Внутри лежало то, что всё это время изводило меня мучительным чувством противоречивости и несоответствия законом Природы.
- Ты нашла его, - прошептал над ухом Кирданн и потянулся, чтобы дотронуться до находки.
- Нет! – рывком остановила я, - не надо. Это…это…, Она опасна!
Я сверлила взглядом деревянное острие клинка, заменившее плоду сердце. В самом страшном своём кошмаре и при самом худшем исходе «Ежегодных соревнований», я не могла представить, что буду иметь дело с этим – оружием, само существование которого настолько пропитано яростью, ненавистью и жаждой крови, что способно свести с ума любого своего обладателя. Впрочем, их у него было немного. До сих пор единственным известным мне предназначением этого чудовища было убийство Богов.
В лихорадочно поблёскивающем взгляде Ангела ясно читалось непреодолимое желание, как можно скорее заполучить сей жуткий объект в безраздельное пользование. Так не за этим ли мы здесь?!
- Это Ольха, материал, из которого изготовлена часть клинка перед нами, – как только я назвала растение по имени, в голове одна за другой стали возникать кровавые картины неизвестных мне сражений, сопровождаемые словами некоего боевого гимна:
Ты, Ольха, что красит красным
Лица воинов в бою!
Щит для сердца! В час опасный
Встань со мной в одном строю!
Вновь, у брода нас встречая,
О, Посланница Богов,
В вихре схватки, проклиная,
Ужас сей в сердца врагов!
Окунаясь с головою
В пламя битв, победы знак
Ты несешь перед собою!
Fernn! Пусть погибнет враг! [3]
Насилу «выдавив» из сознания тошнотворные сцены, я в каком-то полуодурманенном состоянии наблюдала, как Кирданн, невзирая на предостережения, аккуратно вынимает клинок из «чехла» и благоговейно касаясь пальцами багряной поверхности, изучает на ощупь каждую трещинку.
- Он был нужен тебе? – голос осип от волнения, но я пыталась говорить громко, чтобы не дать ему возможности проигнорировать вопрос. – Власть – вот твоя цель, а мы лишь средства для её достижения, – Ангел по-прежнему молчал. Я мрачно глядела, как он упрятывает оружие глубоко в складки одеяния и не могла подавить сковавший меня внутренности страх. – Она погубит тебя, как и всех, кто был до этого. Ты понимаешь?! Она питается вами. Ей всё равно, чья душа будет следующая.
- А тебе нет? – посмотрел мне в глаза Кирданн.
Ещё недавно подобная прямолинейность смутила бы меня, но не сейчас, когда от ответа, возможно, зависит судьба любимого человека.
- Нет.
- Обязательно учту, - он отвернулся, но как мне показалось, скорее для того, чтобы скрыть улыбку. Спустя секунду хлюпанье воды под его ногами резко стихло.
- Что ещё? – недовольно спросила я, и так переживающая мучительный момент унижения женского самолюбия.
- Где Эбби?
«Эбби?!», - я молниеносно обернулась. Исследуя взглядом каждый сантиметр пространства, я с дотошностью хорошего сыщика пыталась определить направление, в котором скрылась моя нерадивая сестра. Не смотря на то, что явных следов видно не было, интуиция подсказывала лишь одно верное направление – выход из древесного тоннеля, к тому времени уже подёрнувшийся тонкой сумеречной завесой.
[1]Алина Кулаковская (Aillin), цикл стихотворений «Ogham»
[3]Алексей Галкин (Sarph), цикл стихотворений "Песни деревьям леса. Огам"
Ой! Пост почему-то затроился. Кнопки "удалить" не нашла. Просьба к модератору почистить два последних сообщения, то есть это...
...и это
Глава 27. Ливень и Тьма
Когда ночь наступает,
Ночь, как черные ягоды тута, -
Там, на отмели чистой,
Близ деревьев хисаги,
Часто плачут тидори...
(Ямабэ-но Акахито)
- Придётся потерпеть, дорогая, - в приятном бархатистом голосе, доносившимся со стороны песчаной косы, совсем не чувствовалось угрозы. Напротив, он словно хотел успокоить, приободрить неизвестного страдальца.
«Неужели помощь?!» - в какой-то момент почудилось, что голос мне знаком, но уже через секунду я нервно сцепила челюсти.
- Твои провожатые вот-вот появятся. Не могу обещать, что с их приходом тебе станет легче, но чем быстрее они перестанут топтаться в кустах и выйдут навстречу, тем скорее избавят тебя от боли.
«Конец! Игра в прятки окончена», - я облегчённо выдохнула и с видимым удовольствием расправила, находящиеся в судорожном напряжении, плечи. Слежка и засада всегда казались мне делом неблагодарным. Затёкшие конечности, бессмысленное оттягивание неизбежного - нет, всё это мне не по душе. Если уж выпало с кем сражаться, то я предпочитала открытый бою, лицом к лицу с неприятелем.
Впрочем, сие мероприятие и без того было обречено на неудачу, поскольку никакие, даже самые незаурядные наши способности, не могут сравнться со звериным чутьём оборотня. Спрятать от него на необитаемом острове двух людей, остро пахнущих человечиной, да ещё громко плюхающих при ходьбе по ручью? Вряд ли такое возможно.
- Учуяла, - почти не таясь, презрительно выплюнул Кирданн и с лёгким шелестом потащил из ножен меч. Последовавший за тем короткий звонкий щелчок ознаменовал немедленную готовность железного воина ринуться в драку.
Я шагнула за край лесополосы на пустынный серый пляж.
Ночь во всех мирах была одинаково жадной. Лишь стоило Солнцу где-то ослабить хватку, на время закрыть глаза, как Ночь - его вечная соперница тут же начинала ревностно уничтожать следы пребывания на земле света. Она стирала границы стихий, плавила в бесформенные массы леса и горы, наделяла властью тени, делая их заметнее, значительнее своих хозяев. Не случайно именно ночью тени своей игрой пугают нас куда сильнее, чем люди или предметы, которым они принадлежат.
По спине пробежал морозец. В сгустившихся сумерках передо мной предстала не серебристая песчаная коса и не мерцающее в лунном свете озеро. Ничего этого не было, как не было и самой луны. Обязательный к программе тропиков ливень надёжно укутал её в массивных телах грозовых туч, возникших в буквальном смысле прямо из воздуха. На землю не падало ни единой искры пусть блеклого и тоскливого, но какого-никакого лунного сияния. Везде, куда бы я ни устремила взгляд, господствовала тьма. Всё слилось в единую чёрную сущность, которая кинулась на меня едва я вышла из-под защиты деревьев. Тварь распахнула надо мной бездонную пасть мрака и, клянусь Богами, я видела её блестящие агатовые глаза.
Опешив от ужаса, я непроизвольно попятилась назад, угодив прямиком в объятия Кирданна. Обхватив меня за талию, свободной рукой он вынул из бокового кармана моего рюкзака газовый фонарь. Тот самый, что сбросил в колодец со змеями на Карнауффе.
- Испугалась?
- Есть немного, - не стала я лукавить, принимая из рук Ангела источник света. – В чём дело? Почему темнеет так быстро?
- Особенность Себека. Сейчас он в апогее солнца, в дальней от него точке. Световой день короткий. Лучи едва успевают добраться до земли. Когда солнце садится, мир быстро погружается во тьму.
- Зима, - поняла я. При других обстоятельствах этому факту можно было бы только порадоваться. Ни тебе адского зноя, ни удушливых испарений влаги, ни полчищ назойливых кровососущих насекомых. Тут же вспомнились ворохи опавшей листвы в баньяновом лесу. Тогда я не придала значения увиденному, но теперь, когда поблизости находился враг, обладающий в темноте абсолютным преимуществом, неожиданная смена сезона пришлась совсем некстати.
Неподалёку раздался человеческий стон.
- Уже идут, дорогуша. Скоро будут здесь, и тебе достанется заслуженное избавление.
И вновь мне показалось будто этот убаюкивающий, поистине кошачий голос я уже слышала раньше. Только связать его с реальностью никак не получалось. С оборотнями я дружбу не водила, а тех, с кем приходилось сталкиваться по работе, давно уже не было в живых. Кроме того, Кирданн, кажется, упоминал, что все игроки, за исключением Анубиса являются новичками.
- Каким бы ни был исход встречи, - продолжал увещевать своего пленника бархатистый тембр, - ты останешься в выигрыше. Выживешь или умрёшь - больно больше не будет. В конце концов, мы все всегда получаем то, что хотим.
- Вряд ли, чаще только то, что заслуживаем, - свет факела выхватил из темноты лицо незнакомки, а затем быстро спустился на землю в поисках сестры.
Эбби действительно была там. По законам жанра она лежала ничком на песке, а сверху изящно красовалась мощная лапа оборотня. На гладких, впивающихся в спину, огромных когтях весело плясали блики газового пламени. Для четвероногих оборотней подобная позиция удержания живой добычи почиталась за классику. С одной стороны она позволяла сохранять полный контроль над ситуацией и минимизировать риск от использования заложником каких-либо сверхспособностей. А с другой экономила силы полузверя, давая ему возможность не прибегать к полному перевоплощению, частично сохраняя человеческий облик.
- Так-так! Вот уж правда сюрприз от организаторов соревнований. Кто бы мог подумать, что последним игроком окажется самая ярая их противница, а, мисс Крэй?
Я снова поднесла свет к лицу говорящей, отчего её крупные, со слегка опущенными вниз уголками, глаза неприязненно сощурились. Пожалуй, для людской внешности они были слишком велики. Кошка колебалась на стадии трансформации, не решаясь довести перевоплощение до конца. Она понимала, что наиболее уязвима в облике человека, но видимо, не расценивала меня как угрозу настолько серьёзную, чтобы тратить понапрасну энергию. Мангровые заросли остались позади, а Бастет была отлично осведомлена о характере моих талантов. Ещё бы! Я сама ей о них рассказала.
- Не стану претворяться, что рада тебя видеть, Габриель.
Девушка осклабилась, обнажив выдающиеся в верхней челюсти тонкие клыки.
- И всё же, мисс Крэй? Помниться вы клятвенно обещали никогда не переступать порог столь бесчеловечного и чудовищного мероприятия?
- Ты тоже обещала прийти на пересдачу экзамена, но так и не переступила порог моего кабинета, - оборвала я бесполезную болтовню, в чём Габриель не было равных. За время учёбы в университете в мясорубку её сплетен попали все, кто хоть как-то был причастен к процессу получения оценок. С лёгкой подачи студентки преподаватели ведущих кафедр периодически попадали в различные катастрофы, ломали руки, ноги, шеи, умирали и благополучно выходили из комы. Однако чаще всего репутация учителей страдала от бесконечного количества служебных романов между собой, запретных и осуждаемых со студентами, а в паре случаев дело даже дошло до однополых браков. Всё это, конечно, было смешно и всерьёз никем не воспринималось, но осадок от общения с данной «барышней» оставался надолго.
- Я изменилась. Нашла себя, как вы и советовали, - проворковала кошка. – Неожиданно, правда? – она немного развернула корпус, пытаясь похвастаться тем, во что превратилась. Протащив в порыве самолюбования когтистую лапу по спине Эбби, она, в раздражении на раздавшийся снизу вопль, жестоко пресекла его ещё более глубоким впиванием иголок в тело сестры. – Тсс! Не видишь, мы разговариваем.
- А-а-а-Калиста-а-а-а…, - захлебнулась от боли Эбигайл.
До этой минуты я и не подозревала, что обладаю такой колоссальной выдержкой. Не обращая внимания на явную провокацию, с целью определить насколько важна для меня приманка, я сдержано ответила:
- Ты всегда была неожиданностью. И всегда неприятной, – по лицу Габриель растеклась самодовольная гримаса. Именно на такое впечатление о себе она и рассчитывала. – Тебе нужен артефакт? Думаешь получить его за неё?
- Даже не знаю. Надеялась, но такая бездарность, кажется, и вам-то не особенно нужна. Кто бы мог подумать, что первой жертвой на Себеке станет единственный в команде водный игрок? – Бастет злорадно хмыкнула. – Но, - тут же стала она серьёзной, - вы всё ещё здесь. Глупая привязанность, мисс Крэй.
Чрезмерная самоуверенность и манерность девушки бесили до зубного скрежета, однако в одном я была с ней полностью согласна. Почему Эбигайл бездействует? Да, она не касается воды: Бастет предусмотрительно подловила её в самом центре отмели, но на Себеке всё, абсолютно всё, пропитано влагой. Простейшее водяное оружие, по-моему, можно слепить прямо из воздуха, не говоря уже о земле, на которой она лежит едва ли не всей поверхностью тела. Почему? Почему в пустыне Эбби могла так много, а в своём мире не способна как следует постоять за себя?
- Хватит болтать! - разозлилась я на нелепую ситуацию. Это сестра должна была нас защищать, в противном случае, на что она вообще рассчитывала, подписываясь на участие в Играх?! – Часть ключа в обмен на заложника. Получишь его, когда она будет на свободе.
- Сомнительный вариант, Калиста, - принялась фамильярничать Габриель, нарочито неправильно произнося моё имя. - Сама понимаешь, добыча – гарантия безопасности. Вас втрое больше, - кошка на секунду замолчала, вглядываясь в темноту за моей спиной. - У меня другие условия. Вы должны вложить ключ мне в руку.
«Эти подростки совсем обнаглели!».
- Всего лишь мера, исключающая вариант подделки. Ты же не будешь отрицать, что собиралась подкинуть мне какую-нибудь ерунду, пустышку.
Я закусила губу:
«Хитрая зверюга! В проницательности ей не откажешь», - конечно, я намеревалась сделать именно это. Рассчитывать на то, что Кирданн добровольно отдаст ольховое лезвие – часть небесного арсенала смерти, которое до сей поры многими вообще воспринималось как выдумка, миф о том, что Боги не так уж божественны, раз способны умереть? Нет, на такой расклад надежды было мало, точнее её не было совсем. Впрочем, окажись это другой, самый заурядный предмет, я всё равно попыталась бы его подменить. Слишком уж много сил и времени уйдёт на поиски дубликата.
- Ладно вам, мисс Крэй. Будь я на вашем месте, сделала бы то же самое, – участливо проурчала Габриель, вновь переходя в категорию студентки и тем самым подчёркивая, что даже в таком качестве она нисколько не глупее своего преподавателя.
Вдалеке прогремели раскаты грома, пока ещё тихие, напоминающие глухой перестук падающих с дерева яблок, и пока такие же безобидные.
Девушка занервничала:
- Советую поторопиться. Кое-кому здесь всё ещё больно, – с этими словами она демонстративно наступила на Эбби, но та отчего-то не закричала, а издала лишь тихий скулящий звук.
Меня прошиб холодный пот.
- Хорошо, - выпалила я, лихорадочно перебирая в уме, что бы такое предложить в качестве мнимого артефакта.
- Видишь, - сладко проговорила кошка, обращаясь к Эбигайл, – у всего есть цена. Даже у хлама, вроде тебя, – она наклонилась над ней так низко, что в ореол пламени, держащий в фокусе лицо оборотня, попала верхняя часть туловища сестры. Увидев её, я не смогла сдержать судорожного вздоха. Светловолосая голова была сплошь покрыта чёрными блестящими кляксами, затекающими под шею на песок.
Паника разрывала на куски. Похоже, степень своей выдержки я всё-таки переоценила. «Делай же что-нибудь! Думай, думай…», - приказала я себе, с трудом оторвав взгляд от страшной картины. - Нужно найти что-то такое, что делилось бы на части и при этом подходило на роль ключа к порталу. Обычный предмет, но с историей, вроде той монеты, что была на Карнауффе». Но как я ни старалась, подпадающей под все эти определение вещи у меня не было. Найти артефакту адекватную замену оказалось едва ли не сложнее, чем отыскать оригинал. Так может отдать его?
- Кирданн, - прошептала я в тот самый момент, когда небо расколол ещё один потяжелевший раскат грома. – Пожалуйста?!
За спиной деликатно промолчали.
Я не отрываясь наблюдала за Габриель, которая из заносчивой студентки-сплетницы превращалась в разъярённого неуправляемого зверя. С каждой вспышкой молнии, с каждым ударом грома кошка становилась всё озлобленнее и агрессивнее, будто надвигающаяся гроза делилась с ней своим бешенством.
Бастет занесла над головой сестры руку-лапу с длинными крючковатыми когтями:
- Её время истекает.
«Да, истекает, - ошарашила меня страшная двусмысленность ситуации. – Ведь ты и не собиралась оставлять её в живых. Всё это блеф. И подделку тебе не распознать. Уловка для одурманенных жаждой спасения родственников», – я осторожно двинулась вперёд, чувствуя, как Ангел неслышно ступает по моим следам. – Габриель, остановись! Ключ – твой.
Кошка замерла. Немигающим взглядом она следила за моими движениями, пока я на ходу доставала из маленького потайного кармашка за поясом единственное, что можно было предложить взамен на Эбби. С каждым шагом я ощущала нарастающее между нами напряжение, нервозность Бастет, готовность в любой момент завершить свой смертельный замах лапой.
Когда ночь наступает,
Ночь, как черные ягоды тута, -
Там, на отмели чистой,
Близ деревьев хисаги,
Часто плачут тидори...
(Ямабэ-но Акахито)
- Придётся потерпеть, дорогая, - в приятном бархатистом голосе, доносившимся со стороны песчаной косы, совсем не чувствовалось угрозы. Напротив, он словно хотел успокоить, приободрить неизвестного страдальца.
«Неужели помощь?!» - в какой-то момент почудилось, что голос мне знаком, но уже через секунду я нервно сцепила челюсти.
- Твои провожатые вот-вот появятся. Не могу обещать, что с их приходом тебе станет легче, но чем быстрее они перестанут топтаться в кустах и выйдут навстречу, тем скорее избавят тебя от боли.
«Конец! Игра в прятки окончена», - я облегчённо выдохнула и с видимым удовольствием расправила, находящиеся в судорожном напряжении, плечи. Слежка и засада всегда казались мне делом неблагодарным. Затёкшие конечности, бессмысленное оттягивание неизбежного - нет, всё это мне не по душе. Если уж выпало с кем сражаться, то я предпочитала открытый бою, лицом к лицу с неприятелем.
Впрочем, сие мероприятие и без того было обречено на неудачу, поскольку никакие, даже самые незаурядные наши способности, не могут сравнться со звериным чутьём оборотня. Спрятать от него на необитаемом острове двух людей, остро пахнущих человечиной, да ещё громко плюхающих при ходьбе по ручью? Вряд ли такое возможно.
- Учуяла, - почти не таясь, презрительно выплюнул Кирданн и с лёгким шелестом потащил из ножен меч. Последовавший за тем короткий звонкий щелчок ознаменовал немедленную готовность железного воина ринуться в драку.
Я шагнула за край лесополосы на пустынный серый пляж.
Ночь во всех мирах была одинаково жадной. Лишь стоило Солнцу где-то ослабить хватку, на время закрыть глаза, как Ночь - его вечная соперница тут же начинала ревностно уничтожать следы пребывания на земле света. Она стирала границы стихий, плавила в бесформенные массы леса и горы, наделяла властью тени, делая их заметнее, значительнее своих хозяев. Не случайно именно ночью тени своей игрой пугают нас куда сильнее, чем люди или предметы, которым они принадлежат.
По спине пробежал морозец. В сгустившихся сумерках передо мной предстала не серебристая песчаная коса и не мерцающее в лунном свете озеро. Ничего этого не было, как не было и самой луны. Обязательный к программе тропиков ливень надёжно укутал её в массивных телах грозовых туч, возникших в буквальном смысле прямо из воздуха. На землю не падало ни единой искры пусть блеклого и тоскливого, но какого-никакого лунного сияния. Везде, куда бы я ни устремила взгляд, господствовала тьма. Всё слилось в единую чёрную сущность, которая кинулась на меня едва я вышла из-под защиты деревьев. Тварь распахнула надо мной бездонную пасть мрака и, клянусь Богами, я видела её блестящие агатовые глаза.
Опешив от ужаса, я непроизвольно попятилась назад, угодив прямиком в объятия Кирданна. Обхватив меня за талию, свободной рукой он вынул из бокового кармана моего рюкзака газовый фонарь. Тот самый, что сбросил в колодец со змеями на Карнауффе.
- Испугалась?
- Есть немного, - не стала я лукавить, принимая из рук Ангела источник света. – В чём дело? Почему темнеет так быстро?
- Особенность Себека. Сейчас он в апогее солнца, в дальней от него точке. Световой день короткий. Лучи едва успевают добраться до земли. Когда солнце садится, мир быстро погружается во тьму.
- Зима, - поняла я. При других обстоятельствах этому факту можно было бы только порадоваться. Ни тебе адского зноя, ни удушливых испарений влаги, ни полчищ назойливых кровососущих насекомых. Тут же вспомнились ворохи опавшей листвы в баньяновом лесу. Тогда я не придала значения увиденному, но теперь, когда поблизости находился враг, обладающий в темноте абсолютным преимуществом, неожиданная смена сезона пришлась совсем некстати.
Неподалёку раздался человеческий стон.
- Уже идут, дорогуша. Скоро будут здесь, и тебе достанется заслуженное избавление.
И вновь мне показалось будто этот убаюкивающий, поистине кошачий голос я уже слышала раньше. Только связать его с реальностью никак не получалось. С оборотнями я дружбу не водила, а тех, с кем приходилось сталкиваться по работе, давно уже не было в живых. Кроме того, Кирданн, кажется, упоминал, что все игроки, за исключением Анубиса являются новичками.
- Каким бы ни был исход встречи, - продолжал увещевать своего пленника бархатистый тембр, - ты останешься в выигрыше. Выживешь или умрёшь - больно больше не будет. В конце концов, мы все всегда получаем то, что хотим.
- Вряд ли, чаще только то, что заслуживаем, - свет факела выхватил из темноты лицо незнакомки, а затем быстро спустился на землю в поисках сестры.
Эбби действительно была там. По законам жанра она лежала ничком на песке, а сверху изящно красовалась мощная лапа оборотня. На гладких, впивающихся в спину, огромных когтях весело плясали блики газового пламени. Для четвероногих оборотней подобная позиция удержания живой добычи почиталась за классику. С одной стороны она позволяла сохранять полный контроль над ситуацией и минимизировать риск от использования заложником каких-либо сверхспособностей. А с другой экономила силы полузверя, давая ему возможность не прибегать к полному перевоплощению, частично сохраняя человеческий облик.
- Так-так! Вот уж правда сюрприз от организаторов соревнований. Кто бы мог подумать, что последним игроком окажется самая ярая их противница, а, мисс Крэй?
Я снова поднесла свет к лицу говорящей, отчего её крупные, со слегка опущенными вниз уголками, глаза неприязненно сощурились. Пожалуй, для людской внешности они были слишком велики. Кошка колебалась на стадии трансформации, не решаясь довести перевоплощение до конца. Она понимала, что наиболее уязвима в облике человека, но видимо, не расценивала меня как угрозу настолько серьёзную, чтобы тратить понапрасну энергию. Мангровые заросли остались позади, а Бастет была отлично осведомлена о характере моих талантов. Ещё бы! Я сама ей о них рассказала.
- Не стану претворяться, что рада тебя видеть, Габриель.
Девушка осклабилась, обнажив выдающиеся в верхней челюсти тонкие клыки.
- И всё же, мисс Крэй? Помниться вы клятвенно обещали никогда не переступать порог столь бесчеловечного и чудовищного мероприятия?
- Ты тоже обещала прийти на пересдачу экзамена, но так и не переступила порог моего кабинета, - оборвала я бесполезную болтовню, в чём Габриель не было равных. За время учёбы в университете в мясорубку её сплетен попали все, кто хоть как-то был причастен к процессу получения оценок. С лёгкой подачи студентки преподаватели ведущих кафедр периодически попадали в различные катастрофы, ломали руки, ноги, шеи, умирали и благополучно выходили из комы. Однако чаще всего репутация учителей страдала от бесконечного количества служебных романов между собой, запретных и осуждаемых со студентами, а в паре случаев дело даже дошло до однополых браков. Всё это, конечно, было смешно и всерьёз никем не воспринималось, но осадок от общения с данной «барышней» оставался надолго.
- Я изменилась. Нашла себя, как вы и советовали, - проворковала кошка. – Неожиданно, правда? – она немного развернула корпус, пытаясь похвастаться тем, во что превратилась. Протащив в порыве самолюбования когтистую лапу по спине Эбби, она, в раздражении на раздавшийся снизу вопль, жестоко пресекла его ещё более глубоким впиванием иголок в тело сестры. – Тсс! Не видишь, мы разговариваем.
- А-а-а-Калиста-а-а-а…, - захлебнулась от боли Эбигайл.
До этой минуты я и не подозревала, что обладаю такой колоссальной выдержкой. Не обращая внимания на явную провокацию, с целью определить насколько важна для меня приманка, я сдержано ответила:
- Ты всегда была неожиданностью. И всегда неприятной, – по лицу Габриель растеклась самодовольная гримаса. Именно на такое впечатление о себе она и рассчитывала. – Тебе нужен артефакт? Думаешь получить его за неё?
- Даже не знаю. Надеялась, но такая бездарность, кажется, и вам-то не особенно нужна. Кто бы мог подумать, что первой жертвой на Себеке станет единственный в команде водный игрок? – Бастет злорадно хмыкнула. – Но, - тут же стала она серьёзной, - вы всё ещё здесь. Глупая привязанность, мисс Крэй.
Чрезмерная самоуверенность и манерность девушки бесили до зубного скрежета, однако в одном я была с ней полностью согласна. Почему Эбигайл бездействует? Да, она не касается воды: Бастет предусмотрительно подловила её в самом центре отмели, но на Себеке всё, абсолютно всё, пропитано влагой. Простейшее водяное оружие, по-моему, можно слепить прямо из воздуха, не говоря уже о земле, на которой она лежит едва ли не всей поверхностью тела. Почему? Почему в пустыне Эбби могла так много, а в своём мире не способна как следует постоять за себя?
- Хватит болтать! - разозлилась я на нелепую ситуацию. Это сестра должна была нас защищать, в противном случае, на что она вообще рассчитывала, подписываясь на участие в Играх?! – Часть ключа в обмен на заложника. Получишь его, когда она будет на свободе.
- Сомнительный вариант, Калиста, - принялась фамильярничать Габриель, нарочито неправильно произнося моё имя. - Сама понимаешь, добыча – гарантия безопасности. Вас втрое больше, - кошка на секунду замолчала, вглядываясь в темноту за моей спиной. - У меня другие условия. Вы должны вложить ключ мне в руку.
«Эти подростки совсем обнаглели!».
- Всего лишь мера, исключающая вариант подделки. Ты же не будешь отрицать, что собиралась подкинуть мне какую-нибудь ерунду, пустышку.
Я закусила губу:
«Хитрая зверюга! В проницательности ей не откажешь», - конечно, я намеревалась сделать именно это. Рассчитывать на то, что Кирданн добровольно отдаст ольховое лезвие – часть небесного арсенала смерти, которое до сей поры многими вообще воспринималось как выдумка, миф о том, что Боги не так уж божественны, раз способны умереть? Нет, на такой расклад надежды было мало, точнее её не было совсем. Впрочем, окажись это другой, самый заурядный предмет, я всё равно попыталась бы его подменить. Слишком уж много сил и времени уйдёт на поиски дубликата.
- Ладно вам, мисс Крэй. Будь я на вашем месте, сделала бы то же самое, – участливо проурчала Габриель, вновь переходя в категорию студентки и тем самым подчёркивая, что даже в таком качестве она нисколько не глупее своего преподавателя.
Вдалеке прогремели раскаты грома, пока ещё тихие, напоминающие глухой перестук падающих с дерева яблок, и пока такие же безобидные.
Девушка занервничала:
- Советую поторопиться. Кое-кому здесь всё ещё больно, – с этими словами она демонстративно наступила на Эбби, но та отчего-то не закричала, а издала лишь тихий скулящий звук.
Меня прошиб холодный пот.
- Хорошо, - выпалила я, лихорадочно перебирая в уме, что бы такое предложить в качестве мнимого артефакта.
- Видишь, - сладко проговорила кошка, обращаясь к Эбигайл, – у всего есть цена. Даже у хлама, вроде тебя, – она наклонилась над ней так низко, что в ореол пламени, держащий в фокусе лицо оборотня, попала верхняя часть туловища сестры. Увидев её, я не смогла сдержать судорожного вздоха. Светловолосая голова была сплошь покрыта чёрными блестящими кляксами, затекающими под шею на песок.
Паника разрывала на куски. Похоже, степень своей выдержки я всё-таки переоценила. «Делай же что-нибудь! Думай, думай…», - приказала я себе, с трудом оторвав взгляд от страшной картины. - Нужно найти что-то такое, что делилось бы на части и при этом подходило на роль ключа к порталу. Обычный предмет, но с историей, вроде той монеты, что была на Карнауффе». Но как я ни старалась, подпадающей под все эти определение вещи у меня не было. Найти артефакту адекватную замену оказалось едва ли не сложнее, чем отыскать оригинал. Так может отдать его?
- Кирданн, - прошептала я в тот самый момент, когда небо расколол ещё один потяжелевший раскат грома. – Пожалуйста?!
За спиной деликатно промолчали.
Я не отрываясь наблюдала за Габриель, которая из заносчивой студентки-сплетницы превращалась в разъярённого неуправляемого зверя. С каждой вспышкой молнии, с каждым ударом грома кошка становилась всё озлобленнее и агрессивнее, будто надвигающаяся гроза делилась с ней своим бешенством.
Бастет занесла над головой сестры руку-лапу с длинными крючковатыми когтями:
- Её время истекает.
«Да, истекает, - ошарашила меня страшная двусмысленность ситуации. – Ведь ты и не собиралась оставлять её в живых. Всё это блеф. И подделку тебе не распознать. Уловка для одурманенных жаждой спасения родственников», – я осторожно двинулась вперёд, чувствуя, как Ангел неслышно ступает по моим следам. – Габриель, остановись! Ключ – твой.
Кошка замерла. Немигающим взглядом она следила за моими движениями, пока я на ходу доставала из маленького потайного кармашка за поясом единственное, что можно было предложить взамен на Эбби. С каждым шагом я ощущала нарастающее между нами напряжение, нервозность Бастет, готовность в любой момент завершить свой смертельный замах лапой.
Габриель почти полностью обернулась в зверя, лишь верхняя часть её длинного пятнистого тела сохраняла признаки человека: голова с круглыми ушами на затылке, больше напоминающими медвежьи, и одна из рук ниже локтя оставались без изменений, вероятно, для того, чтобы иметь возможность полноценно говорить и брать предметы. На тонкой талии болтались остатки разодранной в результате трансформации юбки, а чуть выше трещала по швам и грозилась вот-вот лопнуть невероятным образом уцелевшая майка. В плечи врезались лямки небольшого рюкзака, расположенного на холке. Там, скорее всего, находилась запасная одежда. Необходимость таскать с собой сменный гардероб являлась настоящим бедствием для оборотней и предметом постоянных насмешек над ними. Однако для меня наиболее запоминающейся их чертой всегда был сам момент оборотничества, когда люди – уже не люди, а звери - ещё не звери. Именно такое полусущество я имела удовольствие сейчас наблюдать. Словно на одетую в людскую одежду кошку нацепили человеческое лицо и приделали протез человеческой руки. От тошнотворного сюрреализма невольно передёрнуло. В небе ярко сверкнула молния. Насмехаясь, она решила дать мне возможность рассмотреть картину во всех мельчайших подробностях.
Как ни странно, но на этот раз, даже расколовшиеся прямо над нашими головами чёрные небеса, не смогли вывести кошку из состояния оцепенелого ожидания. Она не сводила с меня взгляда до тех самых пор, пока я не приблизилась к ней на расстояние вытянутой руки.
«Прости, папа! Эбби она нужнее…», - протянула я сжатую ладонь. Отчаяние от потери предмета, некогда принадлежащего отцу, оказалось настолько сильным, что горечь буквально просочилась в рот. Сердце гулко колотило в виски, и в какой-то момент я поняла, что если сейчас же не разожму пальцы, то вообще не смогу этого сделать.
Не в силах воочию наблюдать процесс утраты, я опустила голову вниз. Разглядывая израненное тело Эбигайл, я казнила себя за то, что скорее предпочту смотреть, как умирает сестра, чем за тем, как исчезает последняя осязаемая в реальности ниточка, связывающая меня с человеком, которого уже давно нет в живых.
- Забирай, - раскрыла я кисть и отвернулась. Руку обдало горячим влажным дыханьем, а следом вдруг неистовое шипение. Ничего не понимая, я подняла глаза на кошку. Бастет находилась в состоянии агрессивной обороны, стремительно завершая модификацию морды и лап. Вдоль носа под кожей проступили характерные для гепарда тёмные полосы, похожие на следы от слёз. Сам нос и челюсть изменили форму, приобретая по комплекту длинных вибрисс и острых клыков. Припав на передние лапы и плотно прижав уши к голове, Бастет отчаянно пугала разъярённым видом что-то, находящееся слева от моего плеча. Я сделала попытку посмотреть в сторону, но тотчас зажмурилась от ослепительного света факела, который держала в левой руке.
«Слишком близко подошла с огнём? - родилось предположение. - Известно ведь, что звери боятся пламени. Инстинкт?», - в мыслях быстро созрел план по использованию вновь открывшихся обстоятельств для спасения сестры, однако ещё раз окинув взглядом положение, в котором она находилась, я поняла, что всё бесполезно. Обороняясь, кошка намертво вцепилась когтями в её тело, и чем больше с нашей стороны будет провокаций, тем меньше у Эбигайл и без того мизерных шансов остаться в живых.
Я аккуратно опустила пламя вниз, а другую руку, в которой был зажат «артефакт», подняла в знак покорности. Вокруг резко стемнело. Зрению снова пришлось привыкать к отсутствию освещения, а всем остальным органам чувств, напротив, заработать на полную катушку. Но как только я «выключила свет» сопротивление оборотня приняло ещё более устрашающую форму. Точно обезумев, она стала кидаться вперёд, делая короткие выпады со стремительными махами лапой в воздухе. В одну из таких атак её когти звонко брякнули об меч Кирданна.
«Вот в чём дело!», - вернула я факел в прежнее положение. Ангел стоял рядом, чуть опережая меня на шаг, готовый заслонять от нападок озлобленного зверя, чем выводил его из себя ещё больше. – Что ты делаешь?! Зачем травишь её? – я отпихнула защитника в сторону. – Хочешь, чтобы на Эбби живого места не осталось?
- Думал, она руку тебе оторвёт, когда ты ей ключ протягивала, - ничуть не смутился Кирданн при упоминании о фальшивости этого самого ключа.
- Пусть возьмёт его и убирается! - подойдя к Бастет на недопустимо близкое с точки зрения безопасности и разумности расстояние, я присела возле сестры и положила предмет ей на спину, попутно пытаясь уловить движение её грудной клетки. Дыхание Эбби хрипело и прерывалось. Обнадеживало лишь то, что оно было. – Взамен на сестру, - твёрдо сказала я. На тыльную сторону ладони упали первые дождевые капли. - Отпусти её и уходи. Она больше не помеха. Эбби вышла из Игры.
- Сестра? – вновь заговорила кошка. Процесс выборочного восстановления нижней части лица занял считанные секунды. Ненужная шерсть осыпалась, а пигментированный пятнистый рисунок практически исчез. Клыки сохранили максимально возможный для человеческого рта размер и сильно растягивали верхнюю губу, заставляя Габриель шепелявить. Она бросила короткий взгляд на «артефакт» и вроде как улыбнулась, хотя с её внешностью это в любом случае получился бы оскал. Затем медленно убрала со спины Эбби лапу и потянулась к ключу.
«Странно. Как она собирается взять его? Когтями?», - только и успела подумать я перед тем, как мощный удар в грудь и ощущение, что от трения по песку у меня загорится кожа, очень доходчиво объяснили мне намерения Бастет. Впрочем, как и она сама мгновением позже.
- Плохая из тебя сестра. Разве можно менять родственников на подделку. То, что вы пытались мне подсунуть, принадлежит тебе. Оно воняет, как ты, – оборотень подмяла меня под себя, одной лапой сдавливая рёбра, а другой наступая на ту руку, в которой до сих пор был зажат факел. Не зная за что уцепиться в момент, когда меня волокли по земле, я машинально впилась пальцами в газовую горелку.
- Слезь с меня, уродина! – я сделала попытку достать из чехла на левом предплечье короткий нож, но не вышло. Рука не дотягивалась, а при повороте туловище пронзала неимоверная боль. Из оружия оставались мечи на спине – до них точно не добраться - и полулунные ножи на поясе сзади. Вот здесь стоило попытать счастья.
- Фаулз, полагаю, – на зов из темноты вынырнул Кирданн. – Видела тебя в журнале. Вместе с ней, - указала на меня Габриель и тряхнула головой, выражая недовольство погодой и попадающими в уши струями воды. – У тебя есть то, что нужно мне. У меня – то, что хочешь ты. Предлагаю обмен, – небо рассекла молния. Словно сорока, падкая на всё блестящее, она выхватила из темноты яркий металлический свет меча Кирданна. Восприняв эту случайную вспышку как угрозу, оборотень зашипела. – Попытка побега карается смертью. Смертью заложника, - с явным удовольствием запустила она в меня когти.
«Больно!!!», - взывала я, не разжимая губ.
- Обмена не будет.
- Не надо врать! Запах твоего страха мешает мне дышать. На сестру тебе плевать. Другое дело – училка. Она дорога тебе. Я чувствую.
- Только как память.
«Хочешь знать какова цена всемогущества, Калисто? Всего лишь твоя никчёмная жизнь, – с того самого момента как Ангел коснулся багрового, окропленного кровью своих прошлых и будущих жертв, ольхового лезвия, я поняла, что развязка будет именно такой. Только в глубине души всё равно теплилась надежда на иной исход. Не зря же говорят, что она умирает последней. Я нащупала углубления полулунных ножей, – пришло время самой о себе позаботиться».
Однако сделать это оказалось не так-то просто. В лицо хлестал дождь и, не смотря на то, что Бастет укрывала меня от льющейся сверху воды своей тушей, сейчас, когда она превратилась в мокрую облезлую кошку, все дурно-пахнущие сырой шкурой потоки попадали прямиком мне в рот, нос и глаза.
- Отлично! - рыкнула она, дёргая мордой, чтобы стряхнуть с неё влагу. – Пополним твою коллекцию воспоминаний о мисс Крэй её сердцем. Ты не против небольшого сувенира на вечную память? – Бастет снова сдавила мою грудь, ожидая, что я издам жалобный стон, ранящий чёрствую душу Кирданна, но я крепко стиснула зубы и столь же крепко обхватила мокрыми пальцами рукоять ножа за спиной:
«Я против! – полоснуло лезвие по лапе. От захлестнувшей её волны боли, оборотень сделала, наверное, первое, что пришло на ум – полностью перевоплотившись, она схватила меня за горло. Череда следующих ударов пришлась ей куда-то в область загривка. Утробно рыча, кошка отступила. - Почему все так и норовят свернуть мне шею?!», - рука потянулась, чтобы оценить нанесённый органу ущёрб, но остановилась, осознав, что сжимает оружие, избавляться от которого было ещё рано. Вторая конечность, находящаяся всё это время под гнётом звериного тела, онемела и отказывалась нормально функционировать. Впрочем, как и большая часть организма. Любое движение запускало адский механизм, рождающий муки.
Опираясь на локоть здоровой руки, я кое-как села. В таком положении, на удивление, терзавшая меня агония ощутимо сдала свои позиции. Осторожно сделав глубокий вдох, я констатировала, что рёбра вроде бы целы.
Зачем-то обтерев лицо насквозь промокшим рукавом рубахи, я уставилась в кромешную тьму. Силясь понять, что происходит между Кирданном и Бастет, слепая как крот, я могла ориентироваться только на хлюпающие и чавкающие звуки, которые совершенно невозможно было соотнести с какими-то определёнными действиями. Как назло слабела и гроза. Молнии уже не сверкали над нашими головами, показывая чёрно-серые стоп кадры. Теперь они рассеивали мрак где-то далеко впереди.
От полной дезориентации в пространстве спасало лишь чёткое ощущение леса за спиной. Полагаясь на память, я прикинула, где должна сейчас находиться Эбби, однако, неизвестным оставалось направление, в котором меня оттащила кошка. Внезапно в голову пришла совершенно бредовая идея. Сняв рюкзак, который вместе с Шуань-дао за плечами причинил мне немало неудобств, пока я находилась под тяжестью гепардовых лап, я стряхнула налипший комками мокрый песок и, нащупав застёжку, аккуратно открыла её, стараясь не пустить внутрь грязь и сырость. Поскольку рюкзак был сделан водонепроницаемым, за сохранность его содержимого под дождём я совершенно не волновалась, чего нельзя было сказать о давлении на него шестидесяти килограммов моего веса.
Не без труда отыскав чуть сплюснутый по бокам, но в целом не пострадавший спичечный коробок, я, не вынимая его из сумки, чиркнула, зажигая крохотный огонёк. Только вынести его за пределы рюкзака мне так и не удалось. Он моментально гас, ловя прохладные водяные капли с неба. Попытка укрыть его ладонью также успехом не увенчалась, слишком уж ревностно охранял дождь темноту.
«Что ты делаешь? - спрашивала я саму себя, одна за другой впустую расходуя спички. – Пытаешься разжечь под ливнем костёр? Да и что сможет осветить одинокий огонёк одной спичечной головки? Это же смешно!», - но оставаться в неведении и сидеть, сложа руки, зная, что другие из-за тебя умирают было невмоготу.
Собрав горсть сразу из нескольких серников, я зажгла ярко-рыжий огненный шар. Используя рюкзак как защитную камеру, припала к земле, быстро осматривая её поверхность на наличие следов волочения и направления, куда они уводят. Двигаясь вокруг себя по кругу, я молилась о том, чтобы не кончались спички, и чтобы отпечатки моих передвижений на песке не размыло водой.
Боги оказались милосердны. Подпалив в четвёртый раз подушечки пальцев, я наконец наткнулась на канаву, которую не только не размыло, но даже наоборот: ливень превратил широкий плоский след моего тела в узкий водосточный ручей. Он, я надеялась, приведёт меня прямиком к Эбби.
Забросив поклажу на спину, я встала на четвереньки. В груди жутко пульсировала рана, и пришлось потратить ещё несколько секунд на то, чтобы заставить себя сосредоточиться на деле. Мне предстояло двигаться в кромешной темноте, полагаясь исключительно на осязание и так называемое «шестое» чувство. Но не успела я преодолеть и метра как резко остановилась. Возникло острое ощущение того, что рядом кто-то находится. Рассматривать черноту было бесполезно, и мысли сами собой потянулись к остаткам коробка, однако я запретила себе тратить ресурсы на бесплодные поиски, возможно, всего лишь воображаемого врага. Если это Бастет, то несколько горящих головёшек всё равно ничем мне не помогут. Она, кстати, сообразив, что вычислить её местонахождение можно только по рычанию, уже давно не издавала ни единого звука. Кирданн тоже затаился.
Дрожащими от волнения пальцами, я проверила наличие на песке путеводного ручейка и, убедившись, что не сбилась с курса, и, зажмурив от боли глаза, в которых всё равно не было никакой необходимости, поползла вперёд. Когда руки провалились в глубокую лужу, я взялась за неприкосновенный огненный запас. Запалив в глубине рюкзака пару спичек, сначала оглядела пузыристую поверхность воды около того места, где сидела, а следующую пару потратила на то, чтобы заглянуть чуть дальше. И чем старательнее я рассеивала мрак, тем противней становился во рту привкус страха.
«Или я потерялась, или…», - голова устало упала на грудь. Продолжать смысла не было, потому что не было Эбби. Водоём, образовавшийся в углублении от её тела, оказался пуст и черен. Внутри меня до отказа сжималась пружина отчаяния, вот-вот готовая выстрелить, захватив наружу скудное содержимое моего желудка. Темнота больше не волновала. Теперь пугала мысль о наступлении утра. О том, какую тайну раскроют мне первые предрассветные лучи солнца на влажном песке. Хотя доживу ли…
Послав к чёрту осторожность, я громко позвала сестру по имени. Точнее хотела позвать, на деле же вышли лишь нечленораздельные заикания и барабанная дробь зубами.
- Холодно…, - меня трясло так, словно я голая сидела на заснеженной равнине, а сверху меня бомбардировали ледяные снежки. По какой-то причине особенно усердно они стучали мне в область между лопаток. Я нахмурилась, соображая, каким образом им удаётся настолько метко лупить меня в одну точку, но поразмыслить над этим не успела.
- Не двигайся, - прошептал на ухо ливень.
Как ни странно, но на этот раз, даже расколовшиеся прямо над нашими головами чёрные небеса, не смогли вывести кошку из состояния оцепенелого ожидания. Она не сводила с меня взгляда до тех самых пор, пока я не приблизилась к ней на расстояние вытянутой руки.
«Прости, папа! Эбби она нужнее…», - протянула я сжатую ладонь. Отчаяние от потери предмета, некогда принадлежащего отцу, оказалось настолько сильным, что горечь буквально просочилась в рот. Сердце гулко колотило в виски, и в какой-то момент я поняла, что если сейчас же не разожму пальцы, то вообще не смогу этого сделать.
Не в силах воочию наблюдать процесс утраты, я опустила голову вниз. Разглядывая израненное тело Эбигайл, я казнила себя за то, что скорее предпочту смотреть, как умирает сестра, чем за тем, как исчезает последняя осязаемая в реальности ниточка, связывающая меня с человеком, которого уже давно нет в живых.
- Забирай, - раскрыла я кисть и отвернулась. Руку обдало горячим влажным дыханьем, а следом вдруг неистовое шипение. Ничего не понимая, я подняла глаза на кошку. Бастет находилась в состоянии агрессивной обороны, стремительно завершая модификацию морды и лап. Вдоль носа под кожей проступили характерные для гепарда тёмные полосы, похожие на следы от слёз. Сам нос и челюсть изменили форму, приобретая по комплекту длинных вибрисс и острых клыков. Припав на передние лапы и плотно прижав уши к голове, Бастет отчаянно пугала разъярённым видом что-то, находящееся слева от моего плеча. Я сделала попытку посмотреть в сторону, но тотчас зажмурилась от ослепительного света факела, который держала в левой руке.
«Слишком близко подошла с огнём? - родилось предположение. - Известно ведь, что звери боятся пламени. Инстинкт?», - в мыслях быстро созрел план по использованию вновь открывшихся обстоятельств для спасения сестры, однако ещё раз окинув взглядом положение, в котором она находилась, я поняла, что всё бесполезно. Обороняясь, кошка намертво вцепилась когтями в её тело, и чем больше с нашей стороны будет провокаций, тем меньше у Эбигайл и без того мизерных шансов остаться в живых.
Я аккуратно опустила пламя вниз, а другую руку, в которой был зажат «артефакт», подняла в знак покорности. Вокруг резко стемнело. Зрению снова пришлось привыкать к отсутствию освещения, а всем остальным органам чувств, напротив, заработать на полную катушку. Но как только я «выключила свет» сопротивление оборотня приняло ещё более устрашающую форму. Точно обезумев, она стала кидаться вперёд, делая короткие выпады со стремительными махами лапой в воздухе. В одну из таких атак её когти звонко брякнули об меч Кирданна.
«Вот в чём дело!», - вернула я факел в прежнее положение. Ангел стоял рядом, чуть опережая меня на шаг, готовый заслонять от нападок озлобленного зверя, чем выводил его из себя ещё больше. – Что ты делаешь?! Зачем травишь её? – я отпихнула защитника в сторону. – Хочешь, чтобы на Эбби живого места не осталось?
- Думал, она руку тебе оторвёт, когда ты ей ключ протягивала, - ничуть не смутился Кирданн при упоминании о фальшивости этого самого ключа.
- Пусть возьмёт его и убирается! - подойдя к Бастет на недопустимо близкое с точки зрения безопасности и разумности расстояние, я присела возле сестры и положила предмет ей на спину, попутно пытаясь уловить движение её грудной клетки. Дыхание Эбби хрипело и прерывалось. Обнадеживало лишь то, что оно было. – Взамен на сестру, - твёрдо сказала я. На тыльную сторону ладони упали первые дождевые капли. - Отпусти её и уходи. Она больше не помеха. Эбби вышла из Игры.
- Сестра? – вновь заговорила кошка. Процесс выборочного восстановления нижней части лица занял считанные секунды. Ненужная шерсть осыпалась, а пигментированный пятнистый рисунок практически исчез. Клыки сохранили максимально возможный для человеческого рта размер и сильно растягивали верхнюю губу, заставляя Габриель шепелявить. Она бросила короткий взгляд на «артефакт» и вроде как улыбнулась, хотя с её внешностью это в любом случае получился бы оскал. Затем медленно убрала со спины Эбби лапу и потянулась к ключу.
«Странно. Как она собирается взять его? Когтями?», - только и успела подумать я перед тем, как мощный удар в грудь и ощущение, что от трения по песку у меня загорится кожа, очень доходчиво объяснили мне намерения Бастет. Впрочем, как и она сама мгновением позже.
- Плохая из тебя сестра. Разве можно менять родственников на подделку. То, что вы пытались мне подсунуть, принадлежит тебе. Оно воняет, как ты, – оборотень подмяла меня под себя, одной лапой сдавливая рёбра, а другой наступая на ту руку, в которой до сих пор был зажат факел. Не зная за что уцепиться в момент, когда меня волокли по земле, я машинально впилась пальцами в газовую горелку.
- Слезь с меня, уродина! – я сделала попытку достать из чехла на левом предплечье короткий нож, но не вышло. Рука не дотягивалась, а при повороте туловище пронзала неимоверная боль. Из оружия оставались мечи на спине – до них точно не добраться - и полулунные ножи на поясе сзади. Вот здесь стоило попытать счастья.
- Фаулз, полагаю, – на зов из темноты вынырнул Кирданн. – Видела тебя в журнале. Вместе с ней, - указала на меня Габриель и тряхнула головой, выражая недовольство погодой и попадающими в уши струями воды. – У тебя есть то, что нужно мне. У меня – то, что хочешь ты. Предлагаю обмен, – небо рассекла молния. Словно сорока, падкая на всё блестящее, она выхватила из темноты яркий металлический свет меча Кирданна. Восприняв эту случайную вспышку как угрозу, оборотень зашипела. – Попытка побега карается смертью. Смертью заложника, - с явным удовольствием запустила она в меня когти.
«Больно!!!», - взывала я, не разжимая губ.
- Обмена не будет.
- Не надо врать! Запах твоего страха мешает мне дышать. На сестру тебе плевать. Другое дело – училка. Она дорога тебе. Я чувствую.
- Только как память.
«Хочешь знать какова цена всемогущества, Калисто? Всего лишь твоя никчёмная жизнь, – с того самого момента как Ангел коснулся багрового, окропленного кровью своих прошлых и будущих жертв, ольхового лезвия, я поняла, что развязка будет именно такой. Только в глубине души всё равно теплилась надежда на иной исход. Не зря же говорят, что она умирает последней. Я нащупала углубления полулунных ножей, – пришло время самой о себе позаботиться».
Однако сделать это оказалось не так-то просто. В лицо хлестал дождь и, не смотря на то, что Бастет укрывала меня от льющейся сверху воды своей тушей, сейчас, когда она превратилась в мокрую облезлую кошку, все дурно-пахнущие сырой шкурой потоки попадали прямиком мне в рот, нос и глаза.
- Отлично! - рыкнула она, дёргая мордой, чтобы стряхнуть с неё влагу. – Пополним твою коллекцию воспоминаний о мисс Крэй её сердцем. Ты не против небольшого сувенира на вечную память? – Бастет снова сдавила мою грудь, ожидая, что я издам жалобный стон, ранящий чёрствую душу Кирданна, но я крепко стиснула зубы и столь же крепко обхватила мокрыми пальцами рукоять ножа за спиной:
«Я против! – полоснуло лезвие по лапе. От захлестнувшей её волны боли, оборотень сделала, наверное, первое, что пришло на ум – полностью перевоплотившись, она схватила меня за горло. Череда следующих ударов пришлась ей куда-то в область загривка. Утробно рыча, кошка отступила. - Почему все так и норовят свернуть мне шею?!», - рука потянулась, чтобы оценить нанесённый органу ущёрб, но остановилась, осознав, что сжимает оружие, избавляться от которого было ещё рано. Вторая конечность, находящаяся всё это время под гнётом звериного тела, онемела и отказывалась нормально функционировать. Впрочем, как и большая часть организма. Любое движение запускало адский механизм, рождающий муки.
Опираясь на локоть здоровой руки, я кое-как села. В таком положении, на удивление, терзавшая меня агония ощутимо сдала свои позиции. Осторожно сделав глубокий вдох, я констатировала, что рёбра вроде бы целы.
Зачем-то обтерев лицо насквозь промокшим рукавом рубахи, я уставилась в кромешную тьму. Силясь понять, что происходит между Кирданном и Бастет, слепая как крот, я могла ориентироваться только на хлюпающие и чавкающие звуки, которые совершенно невозможно было соотнести с какими-то определёнными действиями. Как назло слабела и гроза. Молнии уже не сверкали над нашими головами, показывая чёрно-серые стоп кадры. Теперь они рассеивали мрак где-то далеко впереди.
От полной дезориентации в пространстве спасало лишь чёткое ощущение леса за спиной. Полагаясь на память, я прикинула, где должна сейчас находиться Эбби, однако, неизвестным оставалось направление, в котором меня оттащила кошка. Внезапно в голову пришла совершенно бредовая идея. Сняв рюкзак, который вместе с Шуань-дао за плечами причинил мне немало неудобств, пока я находилась под тяжестью гепардовых лап, я стряхнула налипший комками мокрый песок и, нащупав застёжку, аккуратно открыла её, стараясь не пустить внутрь грязь и сырость. Поскольку рюкзак был сделан водонепроницаемым, за сохранность его содержимого под дождём я совершенно не волновалась, чего нельзя было сказать о давлении на него шестидесяти килограммов моего веса.
Не без труда отыскав чуть сплюснутый по бокам, но в целом не пострадавший спичечный коробок, я, не вынимая его из сумки, чиркнула, зажигая крохотный огонёк. Только вынести его за пределы рюкзака мне так и не удалось. Он моментально гас, ловя прохладные водяные капли с неба. Попытка укрыть его ладонью также успехом не увенчалась, слишком уж ревностно охранял дождь темноту.
«Что ты делаешь? - спрашивала я саму себя, одна за другой впустую расходуя спички. – Пытаешься разжечь под ливнем костёр? Да и что сможет осветить одинокий огонёк одной спичечной головки? Это же смешно!», - но оставаться в неведении и сидеть, сложа руки, зная, что другие из-за тебя умирают было невмоготу.
Собрав горсть сразу из нескольких серников, я зажгла ярко-рыжий огненный шар. Используя рюкзак как защитную камеру, припала к земле, быстро осматривая её поверхность на наличие следов волочения и направления, куда они уводят. Двигаясь вокруг себя по кругу, я молилась о том, чтобы не кончались спички, и чтобы отпечатки моих передвижений на песке не размыло водой.
Боги оказались милосердны. Подпалив в четвёртый раз подушечки пальцев, я наконец наткнулась на канаву, которую не только не размыло, но даже наоборот: ливень превратил широкий плоский след моего тела в узкий водосточный ручей. Он, я надеялась, приведёт меня прямиком к Эбби.
Забросив поклажу на спину, я встала на четвереньки. В груди жутко пульсировала рана, и пришлось потратить ещё несколько секунд на то, чтобы заставить себя сосредоточиться на деле. Мне предстояло двигаться в кромешной темноте, полагаясь исключительно на осязание и так называемое «шестое» чувство. Но не успела я преодолеть и метра как резко остановилась. Возникло острое ощущение того, что рядом кто-то находится. Рассматривать черноту было бесполезно, и мысли сами собой потянулись к остаткам коробка, однако я запретила себе тратить ресурсы на бесплодные поиски, возможно, всего лишь воображаемого врага. Если это Бастет, то несколько горящих головёшек всё равно ничем мне не помогут. Она, кстати, сообразив, что вычислить её местонахождение можно только по рычанию, уже давно не издавала ни единого звука. Кирданн тоже затаился.
Дрожащими от волнения пальцами, я проверила наличие на песке путеводного ручейка и, убедившись, что не сбилась с курса, и, зажмурив от боли глаза, в которых всё равно не было никакой необходимости, поползла вперёд. Когда руки провалились в глубокую лужу, я взялась за неприкосновенный огненный запас. Запалив в глубине рюкзака пару спичек, сначала оглядела пузыристую поверхность воды около того места, где сидела, а следующую пару потратила на то, чтобы заглянуть чуть дальше. И чем старательнее я рассеивала мрак, тем противней становился во рту привкус страха.
«Или я потерялась, или…», - голова устало упала на грудь. Продолжать смысла не было, потому что не было Эбби. Водоём, образовавшийся в углублении от её тела, оказался пуст и черен. Внутри меня до отказа сжималась пружина отчаяния, вот-вот готовая выстрелить, захватив наружу скудное содержимое моего желудка. Темнота больше не волновала. Теперь пугала мысль о наступлении утра. О том, какую тайну раскроют мне первые предрассветные лучи солнца на влажном песке. Хотя доживу ли…
Послав к чёрту осторожность, я громко позвала сестру по имени. Точнее хотела позвать, на деле же вышли лишь нечленораздельные заикания и барабанная дробь зубами.
- Холодно…, - меня трясло так, словно я голая сидела на заснеженной равнине, а сверху меня бомбардировали ледяные снежки. По какой-то причине особенно усердно они стучали мне в область между лопаток. Я нахмурилась, соображая, каким образом им удаётся настолько метко лупить меня в одну точку, но поразмыслить над этим не успела.
- Не двигайся, - прошептал на ухо ливень.
Глава 28. Две смерти
По порядку сложив
Все свои немудреные вирши,
Отнесу их на суд
Небожителей беспристрастных,
Передам и вернусь восвояси.
(Татибана Акэми)
«Она издевается что ли? - пришла я в ярость. Мало того, что кошка предупредила о своём нападении, так ещё просит меня не двигаться. – Это чтоб в темноте не промахнуться?! ».
Поведение Бастет не укладывалось ни в какие рамки здравомыслия. Её самонадеянность и нахрап можно было объяснить только тем, что Габриель, скорее всего, теоретическая самоучка, никогда ранее не участвовавшая в настоящем сражении. В противном случае она бы давно уяснила главный принцип этого мира: «медленный – мёртвый».
«Или уяснит его прямо сейчас», - обхватила я закоченевшими пальцами эфесы мечей и, выбросив руки в стороны, стремительно крутанулась вокруг собственной оси. Не встретив на пути никакого сопротивления, Шуань-дао со свистом разрубили воздух. По крайнее мере в непосредственной близости оборотня не было. Переведя дух, я вновь заняла оборонительную стойку, но уверенней себя не почувствовала. Тьма «подвесила» меня в безликом пространстве, единственным ориентиром которого был дождь, совершенно точно льющийся с неба на землю. Брошенный грозой в одиночестве он мало-помалу терял былую силу. Так же как и я. От резких движений и мышечного напряжения «загорелись» свежие травмы. Больше других отчего-то пылали руки и в том числе та, что минуту назад была абсолютно здорова. Жгучая боль буквально съедала кожу, а проникая до костей, выкручивала и крошила суставы. Не в состоянии вытерпеть пытку, я выронила из ладоней оружие и стиснула их между коленей. Из глаз брызнули слёзы:
- Мамочка!!! – завизжала я, чувствуя, как предплечья выдирает из локтей.
- Тебе ведь сказали, не двигайся! - проворчал дождь. – Терпи теперь, пока не оттаешь.
- Эбби?! – рыдая от боли, я не способна была ни удивляться, ни радоваться появлению сестры. - Что ты сделала?!
Ответа не последовало, но через мгновение темнота взорвалась истошным кошачьи рёвом, переходящим в серенаду коротких воплей. Причина, похоже, была та же, что и у моих – раздирающий на части холод.
Сидя в луже, я качалась в такт собственным завываниям и пыталась представить, как муки оставляют меня, утекая вместе со струями дождя в песок. В бреду агонии всё настойчивее одолевало желание самой избавиться от конечностей, только взять мечи в руки я попросту не могла. Скрюченные холодом, они превратились в бесполезные культи.
Должно быть, подействовала медитация, а может боль и в самом деле начала отступать, однако вскоре я почувствовала облегчение и тотчас принялась анализировать происходящее.
Во-первых, Эбби оказалась жива, и теперь я, несомненно, была этому рада. Более того, она наконец-таки решила употребить свои способности в дело и организовала экспресс заморозку кошек, куда и попали мои руки, когда я решила обороняться, выставив их, образно выражаясь - под лёд. В действительности же никакого льда не было. С неба по-прежнему бежала вода, но Эбигайл сумела обратить её в хладагент, который при соприкосновении с живыми тканями вымораживает их до самых хромосом. Именно вымораживает, поскольку из того, что я знала про криостаз, чётко следовало одно - для теплокровных существ эта процедура необратима и равнозначна смерти.
«По-моему, там что-то говорилось о замороженной цитоплазме, разрывающей клеточные стенки. Из-за того, что разрушения носят массовый характер, после разморозки такой организм погибает, либо отмирает какая-то его часть», - я оторопело уставилась в то место, где должны были находиться ладони. Ночь скрывала их от меня, а боль, предварительно поглотившая все ощущения, уходила, оставляя после себя полнейший вакуум. Освобождение казалось сказкой, но сказкой со страшной пугающей развязкой. Недавняя мечта стать калекой рисковала вот-вот претвориться в реальность. Я медлила шевелить пальцами, опасаясь узнать, что их у меня уже нет и, в конце концов, решила попробовать поднять руку целиком. Плечи меня слушались, поэтому обязано было появиться хоть какое-то движение.
Задрав локоть, я вперилась в тёмный силуэт кисти, стараясь разглядеть, в каком состоянии она находится. Вроде выглядела как обычно. А когда мне с трудом, но удалось-таки согнуть пальцы, на душе полегчало: «Есть контакт!». Однако дотронувшись следом до щеки, я почувствовала лишь ледяное касание к ней чужеродного предмета, означавшее, что осязание коже ещё не вернулось. Понимая, что это вопрос времени, я тут же задалась другим: если я смогла разморозиться без последствий то, что мешает сделать это Бастет?
Если подумать, то Эбби вообще не могла применять методику криостаза. Исконно она является прерогативой воздушных игроков, которые используют в качестве замораживающего агента жидкий азот, концентрируя его из воздушной смеси. Или, что бывает реже, сухой лёд, также добываемый путём выделения углекислого газа из воздуха. Сестра же контролирует только воду, не содержащую ни того, ни другого. Значит, и охлаждает водой. Наверное, в этом кроется причина обратимости эффекта. Но какова его длительность? Сколько у нас времени на то, чтобы разыскать застывшую в ночи кошку и избавиться от неё?
«Разве что она сама подохла от болевого шока, - разминая околевшие пальцы, я подумала, что такой исход был бы весьма удачным, но в удачу мне не верилось. Эбби использовала дождь. Стоит ему прекратиться и оборотень начнёт оттаивать. - Медлить нельзя!», - я потянулась к земле за саблями, но опомнилась, сообразив, что вновь подвергаю себя опасности. Ясно ведь что сестра создала надо мной некую безопасную зону, которую не следовало бы покидать без её предупреждения. Но меня одолевала жажда действий. Осязание пришло в норму, и сейчас ещё более чем прежде я хотела жить и сражаться за жизнь близких людей.
- Эбби? – осторожно позвала я. – Я могу идти? - темнота равнодушно промолчала. - Кирданн? – тишина. – Эй! - во всеуслышание закричала я. - Слышите меня? Вы где? – обратно не вернулось даже эхо. Из ситуации виделся только один выход: если я хочу сдвинуться с этого места, придётся на собственной шкуре испытать, действует ли ещё заморозка. Немного ободряло то, что дождь растрачивал последние слезинки и с минуты на минуту готовился умереть. Но и время было на исходе. Чертыхаясь, я стиснула зубы и вытянула руку далеко вперёд. Ничего. Пересилив желание поскорее вернуть её обратно, выстояла ещё пару секунд, необходимых чтобы удостовериться в абсолютной безопасности осадков. - «Свобода! – смахнула я со лба слипшиеся пряди и стала рыскать в поисках Шуань-дао. – Один…, - быстро наткнулась на шершавую от песка рукоять, - …второй», - почувствовала твёрдую сталь. Полная боевой решимости, я подскочила на ноги и растерянно замерла. Куда идти? Ночь, захватившая нас в плен, душила в непроницаемых объятиях. Единственное, на что я могла по-прежнему ориентироваться, была связующая меня с Манграми незримая нить. За ней я и последовала, но в противоположном лесу направлении.
По мере удаления от острова ощущение единства с Ризофорами таяло, а вместе с ним таяла моя отвага. Я то и дело замедляла шаг, не смея окончательно сбросить с себя поводок, которым была прикована к растениям.
«Всё равно что кинуться в пропасть, - пробежал по спине озноб, примораживая влажную одежду к коже. Вяло переставляя ноги, я понуро плелась в неизвестном направлении, когда взгляд внезапно наткнулся на собственные ботинки. Их было видно! Нижнюю часть тела подсвечивало странное голубоватое сияние. Полагая, что это отражение луны, играющей всполохами на широких клинках Шуань-дао, я посмотрела в небо - чёрное бархатное полотно без единого шва или раскола. - Ерунда какая-то! Откуда свет?!», - в недоумении присела я, опираясь на мечи, а поравнявшись с ними, крепко зажмурилась. В лицо ударил холодный свет пылающих драконов. Разлепив по очереди веки, в немом восторге я уставилась на своих верных стражников.
Изображения Шуань-дао омывала синяя кровь. Она как по венам струилась по бороздам искусной гравировки, начиная свой путь в груди, где под жёсткой кольчугой из чешуи пульсировало ледяное драконье сердце. С каждым его ударом сапфировое свечение змей становилось всё более насыщенным и густым, разливаясь по гладким телам словно масло. То ли благодаря световым эффектам, то ли игра цветов так взбудоражила уснувшее в потёмках воображение, но создавалось полнейшее впечатление того, что мифические существа дышат.
Я с некоторой опаской подставила ладонь под мерцающую ауру одного из мечей. Смешиваясь с темнотой, она приобретала вязкий, словно ириска оттенок индиго.
- Догадывалась, что ты любишь сырость, - хотела погладить я Дождевого дракона, но коснувшись клинка, мигом отдёрнула руку. Под ногти жадно вонзились миллионы острых осколков, раздирающих мякоть. Только что я едва не лишилась похожим образом пальцев и повторять эксперимент совсем не хотелось. – Сырость и холод, - уточнила я, понимая теперь, почему никогда раньше Шуань-дао не проявляли признаков жизни. Спасибо Эбби! Другого такого случая, когда бы при минусовой температуре шёл криогенный дождь, припомнить вряд ли удастся. - «Не зря мастера держат в секрете этот состав», - заворожённая открытием, я увлечённо вертела в руках оружие, пытаясь распознать природу необычного явления.
- Кирданн, уходи… поздно…, - завизжал бесплотный голос сестры, быстро вернувший меня к безрадостной, но уже не такой беспросветной реальности. Вскочив на ноги, я подняла над собой мечи, разгоняя ими мрак.
- Эбби?! Ты где?! Скажи что-нибудь?!
Воздух вспорол прерывистый рёв Бастет, затем чей-то окрик, ругательства, снова кошка, яростное шипение, опять крики…
Я бежала, не разбирая дороги, к тому месту, где как мне чудилось, разгоралась битва. Мечи горели всё ярче, освещая песчаную косу далеко вперёд, но вскоре их благородное сияние стали уродовать жидкие мазки высвободившейся из-за туч болезненно-жёлтой луны. Дождь закончился.
«Лучше поздно чем никогда, - злилась я на ночное светило, единственным преимуществом которого являлось то, что находясь высоко сверху, оно озаряло куда большую поверхность водоёма, чем моё оружие с земли. И только лишь благодаря его вмешательству я наконец увидела, как Бастет добивает Кирданна. - Этого просто не может быть!», - истерически смеялась я. Один из сильнейших охотников в паре с водным игроком под проливным дождём не сумели одолеть одного оборотня! Габриель впору было аплодировать. Столь искусно использовать слабые стороны врага мог только по-настоящему одарённый новичок.
Кирданн тщетно пытался подняться с колен, в то время как Бастет прижимала одно из его искалеченных крыльев лапой к песку, а другой норовила снести ему голову. До сих пор он каким-то чудом уворачивался, хотя в этом, скорее всего, была заслуга Эбби. Не смотря на то, что выглядела кошка живее всех живых, двигалась она неуклюже, словно некоторые части её тела оказались парализованы. Списав это на побочный эффект криостаза, я поискала глазами сестру и никого не найдя, перевела взгляд обратно на Бастет, с сожалением обнаружив, что та тоже на меня смотрит. Нескольких секунд нам хватило для того, чтобы проникнуть в мысли друг другу и вычислить план передвижений противника. По моим подсчётам иного пути как сделать из Кирданна очередного заложника у девушки не было. Отпустить Ангела и броситься на меня - значит добровольно загнать себя между нами в ловушку. Бежать без ключа она тоже не станет. Не в характере Габриель отступать. Она это уже доказала.
Уповая на то, что её двигательная активность так и останется ограниченной, я начала наступление с фланга. В ярком свете Шуань-дао в глаза бросилась длинная тёмная полоса от загривка к лапе, нарушающая стройную геометрию пятнистости. Эта же лапа сдавливала крыло Кирданна. Пока я пристально изучала каждый сантиметр животного тела, кошка разрывалась между попытками отправить на тот свет заложника и исступлённым шипением в мой адрес. В одну из таких угроз, подойдя к оборотню достаточно близко, мне удалось разглядеть, что левая её щека сильно посечена и неприятно обвисла. Уха с этой стороны тоже не было. Похоже, оставленные моим ножом раны усугубили действие холода, что окончательно убеждало в теории насчёт паралича.
Шкуру Бастет передёрнула судорога в стремлении повернуть ко мне морду на совершенно негнущейся шее, и я ухмыльнулась:
- Погодка сегодня - холодно до смерти!
Мускулы кошки дрожали от напряжения. Остервенело клацая зубами, она уже понимала, что совершила ошибку, позволив себя окружить, но изначально переоценив свои возможности, теперь, как это обычно происходит с самонадеянными выскочками, была не в силах ничего изменить.
По порядку сложив
Все свои немудреные вирши,
Отнесу их на суд
Небожителей беспристрастных,
Передам и вернусь восвояси.
(Татибана Акэми)
«Она издевается что ли? - пришла я в ярость. Мало того, что кошка предупредила о своём нападении, так ещё просит меня не двигаться. – Это чтоб в темноте не промахнуться?! ».
Поведение Бастет не укладывалось ни в какие рамки здравомыслия. Её самонадеянность и нахрап можно было объяснить только тем, что Габриель, скорее всего, теоретическая самоучка, никогда ранее не участвовавшая в настоящем сражении. В противном случае она бы давно уяснила главный принцип этого мира: «медленный – мёртвый».
«Или уяснит его прямо сейчас», - обхватила я закоченевшими пальцами эфесы мечей и, выбросив руки в стороны, стремительно крутанулась вокруг собственной оси. Не встретив на пути никакого сопротивления, Шуань-дао со свистом разрубили воздух. По крайнее мере в непосредственной близости оборотня не было. Переведя дух, я вновь заняла оборонительную стойку, но уверенней себя не почувствовала. Тьма «подвесила» меня в безликом пространстве, единственным ориентиром которого был дождь, совершенно точно льющийся с неба на землю. Брошенный грозой в одиночестве он мало-помалу терял былую силу. Так же как и я. От резких движений и мышечного напряжения «загорелись» свежие травмы. Больше других отчего-то пылали руки и в том числе та, что минуту назад была абсолютно здорова. Жгучая боль буквально съедала кожу, а проникая до костей, выкручивала и крошила суставы. Не в состоянии вытерпеть пытку, я выронила из ладоней оружие и стиснула их между коленей. Из глаз брызнули слёзы:
- Мамочка!!! – завизжала я, чувствуя, как предплечья выдирает из локтей.
- Тебе ведь сказали, не двигайся! - проворчал дождь. – Терпи теперь, пока не оттаешь.
- Эбби?! – рыдая от боли, я не способна была ни удивляться, ни радоваться появлению сестры. - Что ты сделала?!
Ответа не последовало, но через мгновение темнота взорвалась истошным кошачьи рёвом, переходящим в серенаду коротких воплей. Причина, похоже, была та же, что и у моих – раздирающий на части холод.
Сидя в луже, я качалась в такт собственным завываниям и пыталась представить, как муки оставляют меня, утекая вместе со струями дождя в песок. В бреду агонии всё настойчивее одолевало желание самой избавиться от конечностей, только взять мечи в руки я попросту не могла. Скрюченные холодом, они превратились в бесполезные культи.
Должно быть, подействовала медитация, а может боль и в самом деле начала отступать, однако вскоре я почувствовала облегчение и тотчас принялась анализировать происходящее.
Во-первых, Эбби оказалась жива, и теперь я, несомненно, была этому рада. Более того, она наконец-таки решила употребить свои способности в дело и организовала экспресс заморозку кошек, куда и попали мои руки, когда я решила обороняться, выставив их, образно выражаясь - под лёд. В действительности же никакого льда не было. С неба по-прежнему бежала вода, но Эбигайл сумела обратить её в хладагент, который при соприкосновении с живыми тканями вымораживает их до самых хромосом. Именно вымораживает, поскольку из того, что я знала про криостаз, чётко следовало одно - для теплокровных существ эта процедура необратима и равнозначна смерти.
«По-моему, там что-то говорилось о замороженной цитоплазме, разрывающей клеточные стенки. Из-за того, что разрушения носят массовый характер, после разморозки такой организм погибает, либо отмирает какая-то его часть», - я оторопело уставилась в то место, где должны были находиться ладони. Ночь скрывала их от меня, а боль, предварительно поглотившая все ощущения, уходила, оставляя после себя полнейший вакуум. Освобождение казалось сказкой, но сказкой со страшной пугающей развязкой. Недавняя мечта стать калекой рисковала вот-вот претвориться в реальность. Я медлила шевелить пальцами, опасаясь узнать, что их у меня уже нет и, в конце концов, решила попробовать поднять руку целиком. Плечи меня слушались, поэтому обязано было появиться хоть какое-то движение.
Задрав локоть, я вперилась в тёмный силуэт кисти, стараясь разглядеть, в каком состоянии она находится. Вроде выглядела как обычно. А когда мне с трудом, но удалось-таки согнуть пальцы, на душе полегчало: «Есть контакт!». Однако дотронувшись следом до щеки, я почувствовала лишь ледяное касание к ней чужеродного предмета, означавшее, что осязание коже ещё не вернулось. Понимая, что это вопрос времени, я тут же задалась другим: если я смогла разморозиться без последствий то, что мешает сделать это Бастет?
Если подумать, то Эбби вообще не могла применять методику криостаза. Исконно она является прерогативой воздушных игроков, которые используют в качестве замораживающего агента жидкий азот, концентрируя его из воздушной смеси. Или, что бывает реже, сухой лёд, также добываемый путём выделения углекислого газа из воздуха. Сестра же контролирует только воду, не содержащую ни того, ни другого. Значит, и охлаждает водой. Наверное, в этом кроется причина обратимости эффекта. Но какова его длительность? Сколько у нас времени на то, чтобы разыскать застывшую в ночи кошку и избавиться от неё?
«Разве что она сама подохла от болевого шока, - разминая околевшие пальцы, я подумала, что такой исход был бы весьма удачным, но в удачу мне не верилось. Эбби использовала дождь. Стоит ему прекратиться и оборотень начнёт оттаивать. - Медлить нельзя!», - я потянулась к земле за саблями, но опомнилась, сообразив, что вновь подвергаю себя опасности. Ясно ведь что сестра создала надо мной некую безопасную зону, которую не следовало бы покидать без её предупреждения. Но меня одолевала жажда действий. Осязание пришло в норму, и сейчас ещё более чем прежде я хотела жить и сражаться за жизнь близких людей.
- Эбби? – осторожно позвала я. – Я могу идти? - темнота равнодушно промолчала. - Кирданн? – тишина. – Эй! - во всеуслышание закричала я. - Слышите меня? Вы где? – обратно не вернулось даже эхо. Из ситуации виделся только один выход: если я хочу сдвинуться с этого места, придётся на собственной шкуре испытать, действует ли ещё заморозка. Немного ободряло то, что дождь растрачивал последние слезинки и с минуты на минуту готовился умереть. Но и время было на исходе. Чертыхаясь, я стиснула зубы и вытянула руку далеко вперёд. Ничего. Пересилив желание поскорее вернуть её обратно, выстояла ещё пару секунд, необходимых чтобы удостовериться в абсолютной безопасности осадков. - «Свобода! – смахнула я со лба слипшиеся пряди и стала рыскать в поисках Шуань-дао. – Один…, - быстро наткнулась на шершавую от песка рукоять, - …второй», - почувствовала твёрдую сталь. Полная боевой решимости, я подскочила на ноги и растерянно замерла. Куда идти? Ночь, захватившая нас в плен, душила в непроницаемых объятиях. Единственное, на что я могла по-прежнему ориентироваться, была связующая меня с Манграми незримая нить. За ней я и последовала, но в противоположном лесу направлении.
По мере удаления от острова ощущение единства с Ризофорами таяло, а вместе с ним таяла моя отвага. Я то и дело замедляла шаг, не смея окончательно сбросить с себя поводок, которым была прикована к растениям.
«Всё равно что кинуться в пропасть, - пробежал по спине озноб, примораживая влажную одежду к коже. Вяло переставляя ноги, я понуро плелась в неизвестном направлении, когда взгляд внезапно наткнулся на собственные ботинки. Их было видно! Нижнюю часть тела подсвечивало странное голубоватое сияние. Полагая, что это отражение луны, играющей всполохами на широких клинках Шуань-дао, я посмотрела в небо - чёрное бархатное полотно без единого шва или раскола. - Ерунда какая-то! Откуда свет?!», - в недоумении присела я, опираясь на мечи, а поравнявшись с ними, крепко зажмурилась. В лицо ударил холодный свет пылающих драконов. Разлепив по очереди веки, в немом восторге я уставилась на своих верных стражников.
Изображения Шуань-дао омывала синяя кровь. Она как по венам струилась по бороздам искусной гравировки, начиная свой путь в груди, где под жёсткой кольчугой из чешуи пульсировало ледяное драконье сердце. С каждым его ударом сапфировое свечение змей становилось всё более насыщенным и густым, разливаясь по гладким телам словно масло. То ли благодаря световым эффектам, то ли игра цветов так взбудоражила уснувшее в потёмках воображение, но создавалось полнейшее впечатление того, что мифические существа дышат.
Я с некоторой опаской подставила ладонь под мерцающую ауру одного из мечей. Смешиваясь с темнотой, она приобретала вязкий, словно ириска оттенок индиго.
- Догадывалась, что ты любишь сырость, - хотела погладить я Дождевого дракона, но коснувшись клинка, мигом отдёрнула руку. Под ногти жадно вонзились миллионы острых осколков, раздирающих мякоть. Только что я едва не лишилась похожим образом пальцев и повторять эксперимент совсем не хотелось. – Сырость и холод, - уточнила я, понимая теперь, почему никогда раньше Шуань-дао не проявляли признаков жизни. Спасибо Эбби! Другого такого случая, когда бы при минусовой температуре шёл криогенный дождь, припомнить вряд ли удастся. - «Не зря мастера держат в секрете этот состав», - заворожённая открытием, я увлечённо вертела в руках оружие, пытаясь распознать природу необычного явления.
- Кирданн, уходи… поздно…, - завизжал бесплотный голос сестры, быстро вернувший меня к безрадостной, но уже не такой беспросветной реальности. Вскочив на ноги, я подняла над собой мечи, разгоняя ими мрак.
- Эбби?! Ты где?! Скажи что-нибудь?!
Воздух вспорол прерывистый рёв Бастет, затем чей-то окрик, ругательства, снова кошка, яростное шипение, опять крики…
Я бежала, не разбирая дороги, к тому месту, где как мне чудилось, разгоралась битва. Мечи горели всё ярче, освещая песчаную косу далеко вперёд, но вскоре их благородное сияние стали уродовать жидкие мазки высвободившейся из-за туч болезненно-жёлтой луны. Дождь закончился.
«Лучше поздно чем никогда, - злилась я на ночное светило, единственным преимуществом которого являлось то, что находясь высоко сверху, оно озаряло куда большую поверхность водоёма, чем моё оружие с земли. И только лишь благодаря его вмешательству я наконец увидела, как Бастет добивает Кирданна. - Этого просто не может быть!», - истерически смеялась я. Один из сильнейших охотников в паре с водным игроком под проливным дождём не сумели одолеть одного оборотня! Габриель впору было аплодировать. Столь искусно использовать слабые стороны врага мог только по-настоящему одарённый новичок.
Кирданн тщетно пытался подняться с колен, в то время как Бастет прижимала одно из его искалеченных крыльев лапой к песку, а другой норовила снести ему голову. До сих пор он каким-то чудом уворачивался, хотя в этом, скорее всего, была заслуга Эбби. Не смотря на то, что выглядела кошка живее всех живых, двигалась она неуклюже, словно некоторые части её тела оказались парализованы. Списав это на побочный эффект криостаза, я поискала глазами сестру и никого не найдя, перевела взгляд обратно на Бастет, с сожалением обнаружив, что та тоже на меня смотрит. Нескольких секунд нам хватило для того, чтобы проникнуть в мысли друг другу и вычислить план передвижений противника. По моим подсчётам иного пути как сделать из Кирданна очередного заложника у девушки не было. Отпустить Ангела и броситься на меня - значит добровольно загнать себя между нами в ловушку. Бежать без ключа она тоже не станет. Не в характере Габриель отступать. Она это уже доказала.
Уповая на то, что её двигательная активность так и останется ограниченной, я начала наступление с фланга. В ярком свете Шуань-дао в глаза бросилась длинная тёмная полоса от загривка к лапе, нарушающая стройную геометрию пятнистости. Эта же лапа сдавливала крыло Кирданна. Пока я пристально изучала каждый сантиметр животного тела, кошка разрывалась между попытками отправить на тот свет заложника и исступлённым шипением в мой адрес. В одну из таких угроз, подойдя к оборотню достаточно близко, мне удалось разглядеть, что левая её щека сильно посечена и неприятно обвисла. Уха с этой стороны тоже не было. Похоже, оставленные моим ножом раны усугубили действие холода, что окончательно убеждало в теории насчёт паралича.
Шкуру Бастет передёрнула судорога в стремлении повернуть ко мне морду на совершенно негнущейся шее, и я ухмыльнулась:
- Погодка сегодня - холодно до смерти!
Мускулы кошки дрожали от напряжения. Остервенело клацая зубами, она уже понимала, что совершила ошибку, позволив себя окружить, но изначально переоценив свои возможности, теперь, как это обычно происходит с самонадеянными выскочками, была не в силах ничего изменить.
Я целилась в голову. Одного удара в эту область будет достаточно, чтобы мгновенно уложить Бастет, не дав совершить предсмертного акта мести, направленного на единственный подвластный ей объект – Кирданна. Тот ни на секунду не останавливаясь, юлил, вертелся и извивался, мешая кошке себя ухватить. Подозреваю, что если б не серьёзное ранение в ногу, которая болталась на песке рядом, проблема с Габриель давным-давно была бы решена.
Словно чувствуя моё нетерпение, Шуань-дао воспламенились до такой степени, что держать их перед собой без ущерба для зрения стало просто невыносимо. Изнутри лезвия мечей разрывал чёрно-синий огонь. Его тонкие длинные языки сердито прокалывали ночное пространство, делая оружие похожим на две магические светящиеся булавы. До Бастет оставалась всего пара шагов, а ноги, как назло, принялись вязнуть в мокром песке. «Что такое?!», - попыталась я высвободить стопы, но этим только ухудшила положение. Приросшая к месту, я балансировала, рискуя свалиться в грязь перед самым носом у оборотня! Закипая от ярости, мне поневоле пришлось пожертвовать мечами и вонзить их в землю в качестве подпорок. Но не успела я подумать о том, каким образом теперь буду «общаться» кошкой, как подоспела новая проблема. Меня, крепко замурованную в песок, начало относить назад густым селевым потоком. На вопрос, откуда ему было тут взяться, слабый надтреснутый голосок в моём мозгу пропищал невнятное «уходи».
- Эбби?! Зачем?! Отпусти!
«Бастет… Она…», - телепатия через пропитанный сыростью воздух давалась сестре с явным трудом. Она точно задыхалась, после каждого слова шумно забирая ртом воздух. Видимо на передачу мыслей уходили её последние силы, потому что вскоре ноги легко вынырнули из песчаной каши, и я опрометью бросилась завершать начатое, опасаясь, как бы Эбигайл снова всё не испортила.
Игнорируя докучливый шепот, я в два прыжка оказалась у передних лап Бастет и уже замахнуться для удара, когда меня вновь пригвоздили к земле. На этот раз, два блестящих кошачьих глаза.
«Бастет блефует…, - поступила ко мне запоздалая информация, которая в один миг разоблачила простой как всё гениальное план оборотня. Не убеди она меня в своей недееспособности я бы никогда не подошла так близко. Фактически собственноручно преподнесла ей на блюдечке наши с Кирданном головы: «Кушайте на здоровье!» Последний, кстати, тоже оказался жив лишь потому, что стал неотъемлемой частью декорации к спектаклю, доказательством фальшивой немощи Бастет, которой не под силу расправиться даже с раненым пленником. - Ты в самом деле заслуживаешь победы, Габриель», - совершенно искренне успела подумать я напоследок и, получив сильнейший удар хвостом с тыла, упала перед ней на колени. Эволюция не зря потратила тысячелетия на воспитание из кошачьих непревзойдённых убийц. Действия оборотня были настолько молниеносны и в тоже время скрупулезно и в совершенстве продуманными, что в сравнении с ними любые человеческие попытки защититься выглядели смехотворным черепашьим кун-фу.
Я подняла лицо, чтобы увидеть какой конец меня ожидает и не смогла сдержать горькой усмешки. Именно этот цирковой трюк всегда вызывал во мне бурю противоречивых эмоций: от волнения, выпускающего на волю миллионы крохотных мурашек, до тошнотворного ужаса, завязывающего узлом внутренности. Кто бы мог подумать, что погибну я столь же впечатляюще, засунув голову в слюнявую пасть зверюги-переростка. Однако, увы, без аплодисментов.
- Нет!!! – охрипнув от крика, бесновался неподалёку Кирданн.
- Извини, - прошептала я со смешанным чувством тоски и злорадства, окунаясь в черноту кошачьего зева. Затаив дыханье я ожидала всплеска боли, но его так и не последовало. В какой-то момент всё разом оборвалось, оставив мне на откуп абсолютно другой, чистый мир, где я не слышала пробирающих душу воплей Ангела и не вдыхала зловоние из глотки Бастет. Сомкнутые глаза вдруг обжёг свет такой силы, что я без колебаний уверовала в то, что нахожусь в пресловутом Раю. Хотя если бы меня спросили заранее, я бы предпочла загробный мир друидов Tir na Nog. Там, по крайней мере, смертным было обещано тепло. В библейской же преисподней царил жуткий холод.
«Может это вообще не Рай?», - вспомнились мне поучительные рассказы о мучающихся в Аду грешниках, и я сильнее зажмурилась. Открывать глаза было страшно поскольку, что бы за ними ни находилось, теперь это будет со мною вечно. Нельзя умереть дважды.
Решив, что ничего страшного не произойдёт если ещё немного побыть в состоянии неведения, лелея крохотную надежду очутиться на «Земле вечно молодых», как бывало называли Иной Мир кельты, я размышляла так ровно до тех пор, пока меня не схватила за шиворот неведомая сила, пытаясь утащить в своё логово. Глаза сами собой распахнулись и, ни мало не заботясь о том, что их хозяйке совершенно не хочется знать, кто находится за её спиной, попытались разоблачить загадочное существо. Вслед за зрением взбунтовались руки, вцепившиеся в конечности незнакомца, которые по первым ощущениям были вполне человеческими. После минутной борьбы я наконец отвоевала себя у того, с кем оказалась сейчас лицом к лицу.
- Ты тоже мёртв? – удивлённо уставилась я на Кирданна. Мало что в жизни могло озадачить или поставить Ангела в тупик, но мой вопрос, видимо, оказался из этой категории. – Постой, – пришла я ему на помощь, рассматривая рваное одеяние и то ли грязное, то ли окровавленное мужское тело, - ты ведь бессмертный. Значит я тоже?! Ты заразил меня что ли?
- Калисто, ты в своём уме?
- Я даже умереть спокойно не могу, когда ты рядом! – стон, вырвавшийся из груди, вышел таким же противоестественным и ненормальным, как и смысл, сказанною мною фразы.
- У тебя шок, - нашелся Кирданн.
- Конечно шок! Бастет оторвала мне голову, помнишь?
- Бастет мертва.
- И она тоже? В смысле…. Это невозможно, – смешалась я. - У неё в пасти не хватает одного зуба, остальные покрыты жёлтым налётом, а из горла воняет так, будто внутри что-то умерло. Я чувствовала это, понимаешь! Видела собственными глазами за секунду до того, как она…. Никто бы не успел, – затрясла я головой. Кирданн хотел что-то сказать, но я вцепилась ему в рукав и сдавленно пробормотала: - У тебя нет оружия. Значит, Эбби?
- Нет, не Эбби. Они, - кивнул мне за спину Ангел.
Совершенно сбитая с толку, я обернулась и тотчас ослепла. Источник света остался у Кирданна, а посмотрев на мечи, меня постигло разочарование. Совсем некстати они вновь превратились в прекрасный образец холодного оружия и только! Шуань-дао потухли. Я не могла разобрать знакомую гравировку, и сейчас они казались мне чернее обычного, но я быстро списала это на счёт плотной ночной завесы, окутавшей каждый вверенный её заботам предмет, словно неуклюжая Ночь боялась разбить мир вдребезги за время своего короткого царствования.
- Кирданн, я ничего не вижу. О ком ты говоришь?
- Сияние. Вон там, – осветил Ангел направление всё тем же многострадальным газовым фонарём, который я ранее уже успела списать в утиль. Горел он, конечно, из рук вон плохо, но маломальский толк в нём всё-таки был.
- Заметил его, когда дождь закончился. Опять начал тлеть, – угадал мои мысли Кирданн.
То на что он указывал, уже попадалось мне на глаза. Только внушительных размеров лужа неподалёку, отражающая вяло текущий с неба свет, по моему мнению, вряд ли подходила на роль убийцы. Но когда полуживая горелка вновь выхватила из темноты этот участок, я опешила. Легкое серебрение не имело ничего общего с луной, да и вообще с водой. Свечение рождалось внутри мёртвой туши Бастет, которая лежа на боку, сделалась совершенно плоской, будто в ней совсем отсутствовали кости. Больше всего это походило на тонкий, брошенный на песок ковёр, под которым копошились странные голубые огоньки. Блуждая, они периодически замирали, и тогда тело кошки начинало конвульсивно содрогаться.
- Что они делают? – прошептала я, бессознательно опасаясь обратить на себя их внимание.
- Похоже, едят.
Скользнув взглядом по морде оборотня, я наткнулась на застывшие в немой мольбе о помиловании круглые глаза. Сердце сжалось, сострадая несчастному животному, пусть даже минуту назад оно хотело меня загрызть. Но когда эти глаза моргнули, жалость превратилась в ужас.
- Мерзость! – попыталась я разжать пальцы, чтобы избавиться от зачинщика жестокой расправы, но не тут-то было. Мечи точно вросли мне в ладони и никоим образом не хотели их отпускать.
- Что-то происходит, - настороженно произнёс Кирданн, наблюдавший за Бастет. – Огни остановились.
- Руки. Не могу их разжать, – потрясла я саблями у него перед носом. Перехватив одну кисть, он быстро осмотрел её в свете фонаря.
- Вроде цела, только… - Ангел подышал на пальцы, – очень холодная.
- Нет, я чувствую твои прикосновения. Это не обморожение.
Кирданн зажал факел под мышкой и, уже используя обе руки, попробовал разогнуть мне ладонь:
- Крепко примёрзла! – безрезультатно старался он подцепить бледные подушечки. И тут нас накрыло. Вспышка пламени цвета чистейшей бирюзы, ракетой взметнувшаяся в небеса, едва не выжгла веки. Оглушённые лавиной колючего света, мы некоторое время бестолково таращились в землю, а затем, потихоньку приходя в себя, начали делать болезненные попытки заглянуть вверх. Это стоило нам немалых усилий и расплавленной радужки, но в момент, когда у меня получилось, я поняла, что столкнулась с самой прекрасной, восхитительной и завораживающей картиной в своей жизни.
Над нами парили два большущих дракона. Я узнала бы их из миллиона, поскольку только эти были моими, точь-в-точь такими, какими их помнила опустевшая сталь клинков. Соперничая с цветом Ночи, они своим присутствием, делали её материю ещё темнее, жадно впитывая мизерные частички света, затерявшиеся в глубинах непроглядного мрака. Я кое-что слышала о существовании чёрных дыр, но имела самое приблизительное представления об этом явлении, пока не встретилась с глазами своих спасителям. На их месте зияли воронки, одного взгляда в которые было достаточно, чтобы забыв обо всём пуститься безоглядно бежать. Словно под гипнозом я взирала в жуткие пустоты и чувствовала, как вокруг меня образуется тугой кокон страха, сотканный из нитей моих же собственных фобий, сгущенных до осязаемого состояния.
Овладевшее мной душевное смятение не позволяло в полной мере оценить красоту стройных гибких тел, то и дело выписывающих в небе знак бесконечности; полюбоваться забавными длинными усами, указывающими на истинно китайское происхождение драконов, и посмеяться над непропорционально короткими лапками с совсем несмешными толстыми когтями, смыкающимися в одной точке, будто змеи удерживали в них какие-то мелкие предметы. Драконы двигались абсолютно синхронно, в совершенстве имитируя поведение друг друга. После очередной «восьмёрки» они резко застыли в воздухе, однако именно в этом напряжённом бездействии я вдруг ощутила едва сдерживаемую готовность обрушить на нас всю накопившуюся за многие века заточения ярость. У Шуань-дао не было глаз но, я точно знала, что их взгляд направлен на намертво приставшие к моим рукам мечи.
- Кирданн, освободи меня, - осторожно подала я ему руку, стараясь не совершать при этом посторонних телодвижений. Он аккуратно принял ладонь, но не спешил приступать к новой попытке отделить меня от оружия.
- Они хотят уничтожить сабли, - зашептала я и этим, видимо, развеяла мучившие Ангела сомненья, потому что в следующую секунду он вынул из кармана нож и, подложив под сомкнутые на эфесе пальцы, приготовился срезать их оттуда. Испугаться я не успела, так как в мозгу эхом загрохотало: - «Уничтожить!». - Скорее!!! – закричала я, впиваясь зубами во второе запястье и отдирая его от меча. Шуань-дао были на полпути к нашим головам, когда Кирданн, внезапно передумав, крепко сжал в моей руке саблю:
- Скажи им, чтобы остановились.
Я оторопело затряслась:
- Ты что?! Они не послушают меня!
- Только тебя они и слушают, – больно сдавил он костяшки пальцев.
- Я не просила их делать такое с ней …
- Говори!!! – исступлённо закричал Ангел и сощурился от волны ледяного света, хлынувшей сверху. – Приказывай!!! Сейчас!!!
От страшного волнения у меня свело скулы, перехватило горло, и отнялся язык. Наверное, я и под пытками не вымолвила бы ни слова, только панический ужас, парализовавший все физические процессы в моём организме, сам того не желая переключил меня в режим «автопилот». Пребывая в какой-то иной плоскости своего сознания, я взмахнула саблей и бесстрастно, точно это казалось мне совершенно обыденным делом, произнесла:
- Убирайтесь откуда пришли.
Клинок, упёршись в небо, завибрировал, издавая протяжный стон, который быстро подхватил его собрат. Нацелившиеся на Кирданна драконы одновременно обернулись, а затем, околдованные музыкой металла, прильнули к земле, и к моим ногам потекли два широких призрачно мерцающих ручья.
«Вот что значит пресмыкаться», - подумала я, глядя, как они проваливаются тяжёлыми телами в песок вместо того, чтобы свободно левитировать в воздухе. По мере приближения «ручьи» иссякали, тускнея и потеряв до половины своей изначально исполинской величины. Я отступила, предоставляя Шуань-дао еще немного времени, чтобы, когда они, наконец, до меня доберутся, то имели бы и вовсе вид безобидный ручных зверьков. Так и произошло. Похожие на маленьких ящериц, драконы, застывшие у носков моих ботинок, вопросительно подняли на меня черные глаза-бусинки. Под изящным изгибом мохнатых бровей читалась немая просьба воссоединиться с источником сладостной им песни. Не имея возражений, я опустила лезвия сабель вниз, призывая занять положенное им место. Руки нещадно дрожали, и мне никак не удавалось зафиксировать мечи в одном положении. Они танцевали, выписывая на влажном песке загадочные каракули, которые, кажется, привлекли внимание Шуань-дао. Уставившись на острия клинков, они как-то съёжились, будто испугались, что те их могут нечаянно ранить.
«Тише. Расслабься…», - успокаивала я себя, хотя понимала, что тремор, скорее всего, передаётся мне от оружия. Спины драконов рывком распрямились, и они в мгновение ока взлетели по лезвиям. Остановившись на сведённых судорогой пальцах, змейки, ещё сильнее усохшие и дошедшие до размеров привычных изображений, положили свои непропорционально большие мордашки мне на запястья. Я внимательно наблюдала за их действиями, полагая, что теперь они должны каким-то образом проникнуть через рукояти мечей в их нутро, попутно освобождая меня из ледяного плена. Длинные усы щекотали кожу, и я улыбнулась. Когда в следующую секунду Шуань-дао впились зубами в вену, аккурат в то место, где обычно прощупывают пульс, я продолжала глупо улыбаться. Нет, они не были вампирами и не хотели моей крови. Наоборот, это она, стремительно бегущая по сосудам, поглощала их невесомые тела, выпивая до последней аквамариновой искры их души.
Почерневший металл тем временем возрождался к жизни. На сверкающей поверхности оружия вновь прорисовывались очертания стражей. Драконы возвращались «домой». Я с удовольствием ощутила, как сильно вспотели ладони. Настолько, что с них ручьём потекла вода.
«Оттаиваю! Наконец-то!», - посмотрела я вниз. Перед глазами часто замелькали мушки, какие-то пятна и потёки, мешающие нормально смотреть. Ничего не понимая, я поднесла руки к лицу и шарахнулась. Тепло согревающее ладони излучали вовсе не мечи. Это была я. Я сама отогревала их собственной кровью. В местах укусов на запястьях образовались небольшие фонтаны, откуда струилась тёмная жидкость с такой скоростью, что ни на кистях, ни на саблях уже не оставалось ни единого светлого участка.
Я медленно перевела взор на Кирданна, а потом с той же страшной и бессмысленной улыбкой провалилась в пустоту.
Словно чувствуя моё нетерпение, Шуань-дао воспламенились до такой степени, что держать их перед собой без ущерба для зрения стало просто невыносимо. Изнутри лезвия мечей разрывал чёрно-синий огонь. Его тонкие длинные языки сердито прокалывали ночное пространство, делая оружие похожим на две магические светящиеся булавы. До Бастет оставалась всего пара шагов, а ноги, как назло, принялись вязнуть в мокром песке. «Что такое?!», - попыталась я высвободить стопы, но этим только ухудшила положение. Приросшая к месту, я балансировала, рискуя свалиться в грязь перед самым носом у оборотня! Закипая от ярости, мне поневоле пришлось пожертвовать мечами и вонзить их в землю в качестве подпорок. Но не успела я подумать о том, каким образом теперь буду «общаться» кошкой, как подоспела новая проблема. Меня, крепко замурованную в песок, начало относить назад густым селевым потоком. На вопрос, откуда ему было тут взяться, слабый надтреснутый голосок в моём мозгу пропищал невнятное «уходи».
- Эбби?! Зачем?! Отпусти!
«Бастет… Она…», - телепатия через пропитанный сыростью воздух давалась сестре с явным трудом. Она точно задыхалась, после каждого слова шумно забирая ртом воздух. Видимо на передачу мыслей уходили её последние силы, потому что вскоре ноги легко вынырнули из песчаной каши, и я опрометью бросилась завершать начатое, опасаясь, как бы Эбигайл снова всё не испортила.
Игнорируя докучливый шепот, я в два прыжка оказалась у передних лап Бастет и уже замахнуться для удара, когда меня вновь пригвоздили к земле. На этот раз, два блестящих кошачьих глаза.
«Бастет блефует…, - поступила ко мне запоздалая информация, которая в один миг разоблачила простой как всё гениальное план оборотня. Не убеди она меня в своей недееспособности я бы никогда не подошла так близко. Фактически собственноручно преподнесла ей на блюдечке наши с Кирданном головы: «Кушайте на здоровье!» Последний, кстати, тоже оказался жив лишь потому, что стал неотъемлемой частью декорации к спектаклю, доказательством фальшивой немощи Бастет, которой не под силу расправиться даже с раненым пленником. - Ты в самом деле заслуживаешь победы, Габриель», - совершенно искренне успела подумать я напоследок и, получив сильнейший удар хвостом с тыла, упала перед ней на колени. Эволюция не зря потратила тысячелетия на воспитание из кошачьих непревзойдённых убийц. Действия оборотня были настолько молниеносны и в тоже время скрупулезно и в совершенстве продуманными, что в сравнении с ними любые человеческие попытки защититься выглядели смехотворным черепашьим кун-фу.
Я подняла лицо, чтобы увидеть какой конец меня ожидает и не смогла сдержать горькой усмешки. Именно этот цирковой трюк всегда вызывал во мне бурю противоречивых эмоций: от волнения, выпускающего на волю миллионы крохотных мурашек, до тошнотворного ужаса, завязывающего узлом внутренности. Кто бы мог подумать, что погибну я столь же впечатляюще, засунув голову в слюнявую пасть зверюги-переростка. Однако, увы, без аплодисментов.
- Нет!!! – охрипнув от крика, бесновался неподалёку Кирданн.
- Извини, - прошептала я со смешанным чувством тоски и злорадства, окунаясь в черноту кошачьего зева. Затаив дыханье я ожидала всплеска боли, но его так и не последовало. В какой-то момент всё разом оборвалось, оставив мне на откуп абсолютно другой, чистый мир, где я не слышала пробирающих душу воплей Ангела и не вдыхала зловоние из глотки Бастет. Сомкнутые глаза вдруг обжёг свет такой силы, что я без колебаний уверовала в то, что нахожусь в пресловутом Раю. Хотя если бы меня спросили заранее, я бы предпочла загробный мир друидов Tir na Nog. Там, по крайней мере, смертным было обещано тепло. В библейской же преисподней царил жуткий холод.
«Может это вообще не Рай?», - вспомнились мне поучительные рассказы о мучающихся в Аду грешниках, и я сильнее зажмурилась. Открывать глаза было страшно поскольку, что бы за ними ни находилось, теперь это будет со мною вечно. Нельзя умереть дважды.
Решив, что ничего страшного не произойдёт если ещё немного побыть в состоянии неведения, лелея крохотную надежду очутиться на «Земле вечно молодых», как бывало называли Иной Мир кельты, я размышляла так ровно до тех пор, пока меня не схватила за шиворот неведомая сила, пытаясь утащить в своё логово. Глаза сами собой распахнулись и, ни мало не заботясь о том, что их хозяйке совершенно не хочется знать, кто находится за её спиной, попытались разоблачить загадочное существо. Вслед за зрением взбунтовались руки, вцепившиеся в конечности незнакомца, которые по первым ощущениям были вполне человеческими. После минутной борьбы я наконец отвоевала себя у того, с кем оказалась сейчас лицом к лицу.
- Ты тоже мёртв? – удивлённо уставилась я на Кирданна. Мало что в жизни могло озадачить или поставить Ангела в тупик, но мой вопрос, видимо, оказался из этой категории. – Постой, – пришла я ему на помощь, рассматривая рваное одеяние и то ли грязное, то ли окровавленное мужское тело, - ты ведь бессмертный. Значит я тоже?! Ты заразил меня что ли?
- Калисто, ты в своём уме?
- Я даже умереть спокойно не могу, когда ты рядом! – стон, вырвавшийся из груди, вышел таким же противоестественным и ненормальным, как и смысл, сказанною мною фразы.
- У тебя шок, - нашелся Кирданн.
- Конечно шок! Бастет оторвала мне голову, помнишь?
- Бастет мертва.
- И она тоже? В смысле…. Это невозможно, – смешалась я. - У неё в пасти не хватает одного зуба, остальные покрыты жёлтым налётом, а из горла воняет так, будто внутри что-то умерло. Я чувствовала это, понимаешь! Видела собственными глазами за секунду до того, как она…. Никто бы не успел, – затрясла я головой. Кирданн хотел что-то сказать, но я вцепилась ему в рукав и сдавленно пробормотала: - У тебя нет оружия. Значит, Эбби?
- Нет, не Эбби. Они, - кивнул мне за спину Ангел.
Совершенно сбитая с толку, я обернулась и тотчас ослепла. Источник света остался у Кирданна, а посмотрев на мечи, меня постигло разочарование. Совсем некстати они вновь превратились в прекрасный образец холодного оружия и только! Шуань-дао потухли. Я не могла разобрать знакомую гравировку, и сейчас они казались мне чернее обычного, но я быстро списала это на счёт плотной ночной завесы, окутавшей каждый вверенный её заботам предмет, словно неуклюжая Ночь боялась разбить мир вдребезги за время своего короткого царствования.
- Кирданн, я ничего не вижу. О ком ты говоришь?
- Сияние. Вон там, – осветил Ангел направление всё тем же многострадальным газовым фонарём, который я ранее уже успела списать в утиль. Горел он, конечно, из рук вон плохо, но маломальский толк в нём всё-таки был.
- Заметил его, когда дождь закончился. Опять начал тлеть, – угадал мои мысли Кирданн.
То на что он указывал, уже попадалось мне на глаза. Только внушительных размеров лужа неподалёку, отражающая вяло текущий с неба свет, по моему мнению, вряд ли подходила на роль убийцы. Но когда полуживая горелка вновь выхватила из темноты этот участок, я опешила. Легкое серебрение не имело ничего общего с луной, да и вообще с водой. Свечение рождалось внутри мёртвой туши Бастет, которая лежа на боку, сделалась совершенно плоской, будто в ней совсем отсутствовали кости. Больше всего это походило на тонкий, брошенный на песок ковёр, под которым копошились странные голубые огоньки. Блуждая, они периодически замирали, и тогда тело кошки начинало конвульсивно содрогаться.
- Что они делают? – прошептала я, бессознательно опасаясь обратить на себя их внимание.
- Похоже, едят.
Скользнув взглядом по морде оборотня, я наткнулась на застывшие в немой мольбе о помиловании круглые глаза. Сердце сжалось, сострадая несчастному животному, пусть даже минуту назад оно хотело меня загрызть. Но когда эти глаза моргнули, жалость превратилась в ужас.
- Мерзость! – попыталась я разжать пальцы, чтобы избавиться от зачинщика жестокой расправы, но не тут-то было. Мечи точно вросли мне в ладони и никоим образом не хотели их отпускать.
- Что-то происходит, - настороженно произнёс Кирданн, наблюдавший за Бастет. – Огни остановились.
- Руки. Не могу их разжать, – потрясла я саблями у него перед носом. Перехватив одну кисть, он быстро осмотрел её в свете фонаря.
- Вроде цела, только… - Ангел подышал на пальцы, – очень холодная.
- Нет, я чувствую твои прикосновения. Это не обморожение.
Кирданн зажал факел под мышкой и, уже используя обе руки, попробовал разогнуть мне ладонь:
- Крепко примёрзла! – безрезультатно старался он подцепить бледные подушечки. И тут нас накрыло. Вспышка пламени цвета чистейшей бирюзы, ракетой взметнувшаяся в небеса, едва не выжгла веки. Оглушённые лавиной колючего света, мы некоторое время бестолково таращились в землю, а затем, потихоньку приходя в себя, начали делать болезненные попытки заглянуть вверх. Это стоило нам немалых усилий и расплавленной радужки, но в момент, когда у меня получилось, я поняла, что столкнулась с самой прекрасной, восхитительной и завораживающей картиной в своей жизни.
Над нами парили два большущих дракона. Я узнала бы их из миллиона, поскольку только эти были моими, точь-в-точь такими, какими их помнила опустевшая сталь клинков. Соперничая с цветом Ночи, они своим присутствием, делали её материю ещё темнее, жадно впитывая мизерные частички света, затерявшиеся в глубинах непроглядного мрака. Я кое-что слышала о существовании чёрных дыр, но имела самое приблизительное представления об этом явлении, пока не встретилась с глазами своих спасителям. На их месте зияли воронки, одного взгляда в которые было достаточно, чтобы забыв обо всём пуститься безоглядно бежать. Словно под гипнозом я взирала в жуткие пустоты и чувствовала, как вокруг меня образуется тугой кокон страха, сотканный из нитей моих же собственных фобий, сгущенных до осязаемого состояния.
Овладевшее мной душевное смятение не позволяло в полной мере оценить красоту стройных гибких тел, то и дело выписывающих в небе знак бесконечности; полюбоваться забавными длинными усами, указывающими на истинно китайское происхождение драконов, и посмеяться над непропорционально короткими лапками с совсем несмешными толстыми когтями, смыкающимися в одной точке, будто змеи удерживали в них какие-то мелкие предметы. Драконы двигались абсолютно синхронно, в совершенстве имитируя поведение друг друга. После очередной «восьмёрки» они резко застыли в воздухе, однако именно в этом напряжённом бездействии я вдруг ощутила едва сдерживаемую готовность обрушить на нас всю накопившуюся за многие века заточения ярость. У Шуань-дао не было глаз но, я точно знала, что их взгляд направлен на намертво приставшие к моим рукам мечи.
- Кирданн, освободи меня, - осторожно подала я ему руку, стараясь не совершать при этом посторонних телодвижений. Он аккуратно принял ладонь, но не спешил приступать к новой попытке отделить меня от оружия.
- Они хотят уничтожить сабли, - зашептала я и этим, видимо, развеяла мучившие Ангела сомненья, потому что в следующую секунду он вынул из кармана нож и, подложив под сомкнутые на эфесе пальцы, приготовился срезать их оттуда. Испугаться я не успела, так как в мозгу эхом загрохотало: - «Уничтожить!». - Скорее!!! – закричала я, впиваясь зубами во второе запястье и отдирая его от меча. Шуань-дао были на полпути к нашим головам, когда Кирданн, внезапно передумав, крепко сжал в моей руке саблю:
- Скажи им, чтобы остановились.
Я оторопело затряслась:
- Ты что?! Они не послушают меня!
- Только тебя они и слушают, – больно сдавил он костяшки пальцев.
- Я не просила их делать такое с ней …
- Говори!!! – исступлённо закричал Ангел и сощурился от волны ледяного света, хлынувшей сверху. – Приказывай!!! Сейчас!!!
От страшного волнения у меня свело скулы, перехватило горло, и отнялся язык. Наверное, я и под пытками не вымолвила бы ни слова, только панический ужас, парализовавший все физические процессы в моём организме, сам того не желая переключил меня в режим «автопилот». Пребывая в какой-то иной плоскости своего сознания, я взмахнула саблей и бесстрастно, точно это казалось мне совершенно обыденным делом, произнесла:
- Убирайтесь откуда пришли.
Клинок, упёршись в небо, завибрировал, издавая протяжный стон, который быстро подхватил его собрат. Нацелившиеся на Кирданна драконы одновременно обернулись, а затем, околдованные музыкой металла, прильнули к земле, и к моим ногам потекли два широких призрачно мерцающих ручья.
«Вот что значит пресмыкаться», - подумала я, глядя, как они проваливаются тяжёлыми телами в песок вместо того, чтобы свободно левитировать в воздухе. По мере приближения «ручьи» иссякали, тускнея и потеряв до половины своей изначально исполинской величины. Я отступила, предоставляя Шуань-дао еще немного времени, чтобы, когда они, наконец, до меня доберутся, то имели бы и вовсе вид безобидный ручных зверьков. Так и произошло. Похожие на маленьких ящериц, драконы, застывшие у носков моих ботинок, вопросительно подняли на меня черные глаза-бусинки. Под изящным изгибом мохнатых бровей читалась немая просьба воссоединиться с источником сладостной им песни. Не имея возражений, я опустила лезвия сабель вниз, призывая занять положенное им место. Руки нещадно дрожали, и мне никак не удавалось зафиксировать мечи в одном положении. Они танцевали, выписывая на влажном песке загадочные каракули, которые, кажется, привлекли внимание Шуань-дао. Уставившись на острия клинков, они как-то съёжились, будто испугались, что те их могут нечаянно ранить.
«Тише. Расслабься…», - успокаивала я себя, хотя понимала, что тремор, скорее всего, передаётся мне от оружия. Спины драконов рывком распрямились, и они в мгновение ока взлетели по лезвиям. Остановившись на сведённых судорогой пальцах, змейки, ещё сильнее усохшие и дошедшие до размеров привычных изображений, положили свои непропорционально большие мордашки мне на запястья. Я внимательно наблюдала за их действиями, полагая, что теперь они должны каким-то образом проникнуть через рукояти мечей в их нутро, попутно освобождая меня из ледяного плена. Длинные усы щекотали кожу, и я улыбнулась. Когда в следующую секунду Шуань-дао впились зубами в вену, аккурат в то место, где обычно прощупывают пульс, я продолжала глупо улыбаться. Нет, они не были вампирами и не хотели моей крови. Наоборот, это она, стремительно бегущая по сосудам, поглощала их невесомые тела, выпивая до последней аквамариновой искры их души.
Почерневший металл тем временем возрождался к жизни. На сверкающей поверхности оружия вновь прорисовывались очертания стражей. Драконы возвращались «домой». Я с удовольствием ощутила, как сильно вспотели ладони. Настолько, что с них ручьём потекла вода.
«Оттаиваю! Наконец-то!», - посмотрела я вниз. Перед глазами часто замелькали мушки, какие-то пятна и потёки, мешающие нормально смотреть. Ничего не понимая, я поднесла руки к лицу и шарахнулась. Тепло согревающее ладони излучали вовсе не мечи. Это была я. Я сама отогревала их собственной кровью. В местах укусов на запястьях образовались небольшие фонтаны, откуда струилась тёмная жидкость с такой скоростью, что ни на кистях, ни на саблях уже не оставалось ни единого светлого участка.
Я медленно перевела взор на Кирданна, а потом с той же страшной и бессмысленной улыбкой провалилась в пустоту.
Небольшой бонус для читателей - иллюстрация к моей книге. Местность, думаю, вы узнали
Глава 29. Сладкий мир
В синем небе зимние утки кричат;
Горы наги, ничего кроме палых листьев.
Сумерки - возвращаюсь по промозглой тропе,
Один, с пустой плошкой для риса.
(Рёкан)
Перед глазами снова руки и на них вновь ни кусочка живой человеческой плоти. Высоко до запястья кисти были затянуты в мягкие замшевые перчатки, собранные из латок кожи какого-то животного, приобретшего после смерти странный фиолетовый оттенок. Остальная и большая часть тела куталась в небрежно вывязанное пальто до колен грязно-серого цвета. Талию охватывал широкий выцветший палантин, а ноги в плотных чёрных колготах заканчивались сапогами с пожелтевшим от времени коротким мехом.
Соскользнув с одежды, в которой я походила на вконец обнищавшего хиппи, взгляд упёрся в землю, припорошенную слоем мелкого как сахарная пудра снега. Я находилась в центре поляны по совместительству выполнявшей роль деревенского рынка. На это указывали расположенные в нескольких местах высокие деревянные прилавки. За ними без всякого порядка и намёка на существование улиц рассыпалось с десяток добротных изб. С тыла селение подпирал гигантский ельник. На острых верхушках колыхалось рыхлое небо, казавшееся таким тяжёлым и болезненно вспухшим от переполнявшей его стихийной мощи, что можно было только диву даваться, каким образом деревья выдерживают натиск подобной силы.
«Впрочем, только такие бы и выдержали», - подобострастно взирала я на зелёных исполинов, чувствуя на себе их ответное внимание.
Не смотря на унылое время года всякий раз ассоциирующееся у меня со смертью и невыносимой тоской по лету, здесь хандрить не хотелось. Присутствовало тут что-то умиротворяющее, какое-то спокойствие, дарующее непоколебимую уверенность в том, что смерть лишь временный покой необходимый Природе для того, чтобы в назначенный час, набравшись свежих сил, она смогла бы воскреснуть.
- Зима – это большая ночь. Всему нужен отдых, - говорил отец. Прежде я никогда не разделяла той снисходительности и понимания, с которыми он глядел на стонущие под грузом сугробов ветви. И вот теперь, неожиданно для самой себя, я вдруг прониклась смыслом его веры, осознанием того, что зимняя тишина - вынужденная и неотъемлемая часть природного бытия.
Словно подчёркивая важность замысла, ничто не нарушало разлитой в воздухе безмятежности. За время моего пребывания ветер не потревожил ни единой иголочки на богатых хвойных лапках, не тронул ни снежинки с засыпанной белой крошкой жухлой травы и ни разу не всколыхнул полы моей одежды. Замерло само время.
Оспорить это решилась лишь одинокая струйка дыма, курящаяся из печной трубы какого-то из домов. Развернувшись в его сторону, я вздрогнула от звука собственных шагов, осквернивших тишину противным калиточным скрипом, и в спешке, точно опасаясь быть застигнутой врасплох, юркнула в узкий проулок между крайними к поляне избами.
Нужное жилище я нашла довольно быстро, поскольку только из его окон лился густой подкрашенный калёным жаром свет. Где-то в недрах гулко стучала наковальня. «Кузница», - насилу взобралась я по ступеням крыльца, высота которых чуть не доходила мне до бёдер.
Заглянув в сени, я изумлённо открыла рот. Не часто бывая на кузницах, в моём понимании, тем не менее, чётко закрепился образ душного до одури помещения с чёрными закопчёнными стенами и заваленного грудами железных загогулин всех видов и мастей. В представшей же передо мной небольшой комнате металлической была только стоявшая на массивном деревянном столе серебряная чаша. Больше не было ничего. Даже приятный для глаза мягкий сливочный свет не имел видимого источника, будто бы был окрашен сам воздух. Кричащий минимализм обстановки указывал на всякое отсутствие в доме женской руки, причём не только постоянной хозяйки, но и прислуги.
Я аккуратно прикрыла за собой дверь и на цыпочках подошла к стене. Издали она напоминали мозаику, выложенную по типу паркета из длинных, но разнородных планок, однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что планки эти не что иное, как тесно подогнанные друг к другу деревянные муляжи мечей. Почему-то показалось, нет, я была почти уверена, что поверхность стены непрерывно обновляется и являет собой некое подобие безликого списка то ли преступников, то ли героев.
С улицы дохнуло холодом, принёсшим зловещее ощущение причастности к их печальным судьбам, словно где-то здесь было уготовано место и для меня. Я поёжилась. Во рту противно запахло прогоркшей смолой и химикатами как от длительного гниения дерева в воде. Сглатывая горечь, я огляделась в поисках того, чем можно было бы утолить жажду. На глаза вновь попался кувшин, единолично занимающий всю столешницу. Он возвышался над ней с такой наглостью, выпячивая сверкающие округлые бока с руническими письменами, будто вояка хвастающий наградами, что принять его вызов оказалось для меня делом чести. Не раздумывая, я быстро прошагала до стола и, ухватившись за массивное основание, приготовилась залпом опрокинуть чашу в рот. Мысль о том, что она может быть пуста в голову не приходила. Да, дуэль я проиграла, но по другой причине.
Как выяснилось, мы с моим странным оппонентом принадлежали к разным весовым категориям, и я, выступая в более лёгкой, естественно не смогла его поднять. Пыхтя в тщетных попытках сдвинуть кубок хотя бы на миллиметр, я с жадностью лакала взглядом тёмное содержимое. Я понятия не имела, что это за жидкость и самое пугающее, что мне было всё равно. Жажда сводила с ума. Извиваясь вокруг чаши, я чуть не плакала, сознавая, что испытываемое мной чувство не имеет ничего общего с обычным желанием пить. Тяга, порождаемая едва заметным сладковатым запахом эликсира, была ненормальной. Ядовитые пары с обманчивой нежностью ласкали моё лицо, воруя у него молодость. Изрезанное морщинами, сухое как щепка оно корчилось и дряхлело, превращая меня в старуху. Вода тут оказалась ни при чём. Меня одолевала жажда жизни, а в чаше, что взяла мою волю в заложники, находился «напиток мёртвых».
Припав от безысходности к краю сосуда ртом, я надеялась таким образом коснуться дурманящего вещества, но в результате, вдохнув добрую порцию аромата мертвечины, совсем обезумела. Яростно царапая засаленную деревяшку, я внезапно остановилась, уставившись в очерченное блестящим серебряным кольцом чрево. Меня осенило: ведь можно опустить туда ладонь и зачерпнуть. Или облизать на крайний случай пальцы. Решительным движением занеся над кубком руку, я захлебнулась от отчаяния, обнаружив вместо неё сморщенный кусок плоти, нанизанный на трухлявую кость. Хотелось плакать, но слёзы высохли. С глухими всхлипами расслабив то, что ещё оставалось от мышц, рука невесомой бабочкой запорхала вниз.
- Тебе это не нужно, - сотряс комнату громоподобный бас. В дверном проёме, уводящем в глубину дома, возникла монументальная фигура рыжего великана.
От неожиданности я подскочила и, попятившись, запуталась в собственных ногах. Живые цепкие глаза хозяина молча улыбнулись. Да, он действительно был здесь полноправным хозяином, поскольку ни я, ни злосчастный кувшин не посмели его ослушаться. Последний безропотно отпустил меня восвояси, а я, вынырнув из омута вожделения, тотчас устыдилась собственного поведения.
- Идём, - деловито вытирая руки о полотенце, сказал исполин и скрылся за поворотом.
Та кузница, которую я искала, находилась в огромном зале под потолок заваленном хламом. Лавируя между грудами осыпающихся сверху предметов, я шагала за их владельцем по маршруту, в этой мини-вселенной известному лишь ему одному. К моменту, когда мы достигли её предполагаемого центра, я успела заметить, что хлам чётко делится на две категории: из дерева и из металла, причём последнему была отдана большая половина. Её составляли искорёженные образцы холодного оружия, сплошь вымазанные едкой ржавчиной.
Великан протянул мне жестяную кружку. Если бы не дрожь, передавшаяся ей от моих ладоней, я бы подумала, что кружка пуста, настолько прозрачной казалась в ней жидкость. Он зачерпнул её из видавшей виды деревянной бочки, опоясанной парой стальных обручей.
«Для него не существует иной природы вещей, - поняла я, набросившись на напиток. – Дерево, Металл, Земля и Вода. До полноты картины не хватает Огня», - я растерянно огляделась. Только сейчас до меня дошло, что в деревянном здании кузнечных печей не может быть по определению. Непонятное алое свечение из окон и звуки кувалды ставили в тупик.
Рыжий бородач, не обращая больше на меня никакого внимания, вернулся к своему чудаковатому занятию. Перехватив руками громадный даже по его меркам молоток, он размахнулся, нанося удар по эфесу меча, который предварительно вонзил в сердцевину широкого пня, корнями вросшего в пол. Не знаю когда именно разгорелся молот, но вспыхнув, он моментально разлил по стенам сочный тропическим закат, примеряя на себя роль заходящего солнца. Силы, с которой он упал на «наковальню» в другом мире хватило бы для того, чтобы сокрушить скалу, но здесь и сейчас я услышала лишь пронзительную предсмертную песнь металла жутко похожую на человеческий вопль. А потом с меча потекли «слёзы», жирные и блестящие, будто кусочки сливочного масла. В пылу раскалённого орудия меч становился мягким и податливым, однако стоило кузнецу отвести орудие для очередного взмаха, как изуродованная до неузнаваемости фигура клинка вмиг застывала. Пытка огнём закончилась только тогда, когда густая масса, оставшаяся от некогда грозного убийцы, бесформенно растеклась по срубу дерева.
Отдуваясь, великан опустил кувалду и вытер вспотевшие ладони о фартук. По-прежнему игнорируя моё присутствие, он явно чего-то дожидался. И пауза была не случайной. За время короткого перерыва металлическая масса успела без остатка просочиться в рыхлые ткани дерева, так что о существовании меча напоминало разве что крохотное отверстие от его острия в середине. Гигант вновь ухватился за молоток и с хрустом опустил его на пень. Древесину прошила глубокая трещина. Запустив в разлом руки, он одним махом расщепил его до основания. Я не поверила глазам: в ядре ствола, в защитной оболочке из пористой ксилемы, находилась точная деревянная копия того оружия, что несколько минут назад было уничтожено. Только поразило меня не это, а воспоминание о похожей находке в мангровом лесу, когда в ядре плода столь же замысловатым способом был сокрыт ольховый клинок.
- Где я? – голос осип от волнения. Неужели передо мной Бог? Продолжая сжимать ладонями кружку, я поймала на ней своё искажённое полированное отражение и с облегчением отметила что я – это я. Никаких переселений душ и признаков преждевременного старения.
Великан, не удостоив результаты своих трудов даже мимолётного взгляда, отбросил поделку в сторону, угодив в ворох ему подобных экземпляров, которыми вполне можно было бы выложить ещё одну «стену печали», как прозвала я ту, что видела на входе.
- Во сне, - безучастно ответил он и, взяв топор, принялся выкорчёвывать останки пня.
Получив исчерпывающий и совершенно бестолковый ответ, я колебалась, не решаясь потревожить молчаливого собеседника ещё одним вопросом, который мне самой казался неимоверно глупым. Наверное, о таком вообще не подобает здесь спрашивать. И тем не менее я рискнула:
- Почему я здесь?
Исполин тяжело вздохнул и, выронив орудие, двинулся на меня. Я попыталась ретироваться, но отступать было некуда. Спина упёрлась во что-то острое и холодное. Кружка вылетела из трясущихся пальцев и со страшным грохотом покатилась по земле. Звон от столкновения двух стихий на удивление вышел таким ярким и чистым, что по звучанию далеко превзошёл недавние удары молота по мечу. Он ещё долго стоял у меня в ушах, не смотря на то, что хозяин посудины практически мгновенно подхватил её с пола. Его глаза вновь улыбнулись. Похоже, великану доставляло удовольствие пугать собой окружающих.
- Потому что ты – воин.
В синем небе зимние утки кричат;
Горы наги, ничего кроме палых листьев.
Сумерки - возвращаюсь по промозглой тропе,
Один, с пустой плошкой для риса.
(Рёкан)
Перед глазами снова руки и на них вновь ни кусочка живой человеческой плоти. Высоко до запястья кисти были затянуты в мягкие замшевые перчатки, собранные из латок кожи какого-то животного, приобретшего после смерти странный фиолетовый оттенок. Остальная и большая часть тела куталась в небрежно вывязанное пальто до колен грязно-серого цвета. Талию охватывал широкий выцветший палантин, а ноги в плотных чёрных колготах заканчивались сапогами с пожелтевшим от времени коротким мехом.
Соскользнув с одежды, в которой я походила на вконец обнищавшего хиппи, взгляд упёрся в землю, припорошенную слоем мелкого как сахарная пудра снега. Я находилась в центре поляны по совместительству выполнявшей роль деревенского рынка. На это указывали расположенные в нескольких местах высокие деревянные прилавки. За ними без всякого порядка и намёка на существование улиц рассыпалось с десяток добротных изб. С тыла селение подпирал гигантский ельник. На острых верхушках колыхалось рыхлое небо, казавшееся таким тяжёлым и болезненно вспухшим от переполнявшей его стихийной мощи, что можно было только диву даваться, каким образом деревья выдерживают натиск подобной силы.
«Впрочем, только такие бы и выдержали», - подобострастно взирала я на зелёных исполинов, чувствуя на себе их ответное внимание.
Не смотря на унылое время года всякий раз ассоциирующееся у меня со смертью и невыносимой тоской по лету, здесь хандрить не хотелось. Присутствовало тут что-то умиротворяющее, какое-то спокойствие, дарующее непоколебимую уверенность в том, что смерть лишь временный покой необходимый Природе для того, чтобы в назначенный час, набравшись свежих сил, она смогла бы воскреснуть.
- Зима – это большая ночь. Всему нужен отдых, - говорил отец. Прежде я никогда не разделяла той снисходительности и понимания, с которыми он глядел на стонущие под грузом сугробов ветви. И вот теперь, неожиданно для самой себя, я вдруг прониклась смыслом его веры, осознанием того, что зимняя тишина - вынужденная и неотъемлемая часть природного бытия.
Словно подчёркивая важность замысла, ничто не нарушало разлитой в воздухе безмятежности. За время моего пребывания ветер не потревожил ни единой иголочки на богатых хвойных лапках, не тронул ни снежинки с засыпанной белой крошкой жухлой травы и ни разу не всколыхнул полы моей одежды. Замерло само время.
Оспорить это решилась лишь одинокая струйка дыма, курящаяся из печной трубы какого-то из домов. Развернувшись в его сторону, я вздрогнула от звука собственных шагов, осквернивших тишину противным калиточным скрипом, и в спешке, точно опасаясь быть застигнутой врасплох, юркнула в узкий проулок между крайними к поляне избами.
Нужное жилище я нашла довольно быстро, поскольку только из его окон лился густой подкрашенный калёным жаром свет. Где-то в недрах гулко стучала наковальня. «Кузница», - насилу взобралась я по ступеням крыльца, высота которых чуть не доходила мне до бёдер.
Заглянув в сени, я изумлённо открыла рот. Не часто бывая на кузницах, в моём понимании, тем не менее, чётко закрепился образ душного до одури помещения с чёрными закопчёнными стенами и заваленного грудами железных загогулин всех видов и мастей. В представшей же передо мной небольшой комнате металлической была только стоявшая на массивном деревянном столе серебряная чаша. Больше не было ничего. Даже приятный для глаза мягкий сливочный свет не имел видимого источника, будто бы был окрашен сам воздух. Кричащий минимализм обстановки указывал на всякое отсутствие в доме женской руки, причём не только постоянной хозяйки, но и прислуги.
Я аккуратно прикрыла за собой дверь и на цыпочках подошла к стене. Издали она напоминали мозаику, выложенную по типу паркета из длинных, но разнородных планок, однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что планки эти не что иное, как тесно подогнанные друг к другу деревянные муляжи мечей. Почему-то показалось, нет, я была почти уверена, что поверхность стены непрерывно обновляется и являет собой некое подобие безликого списка то ли преступников, то ли героев.
С улицы дохнуло холодом, принёсшим зловещее ощущение причастности к их печальным судьбам, словно где-то здесь было уготовано место и для меня. Я поёжилась. Во рту противно запахло прогоркшей смолой и химикатами как от длительного гниения дерева в воде. Сглатывая горечь, я огляделась в поисках того, чем можно было бы утолить жажду. На глаза вновь попался кувшин, единолично занимающий всю столешницу. Он возвышался над ней с такой наглостью, выпячивая сверкающие округлые бока с руническими письменами, будто вояка хвастающий наградами, что принять его вызов оказалось для меня делом чести. Не раздумывая, я быстро прошагала до стола и, ухватившись за массивное основание, приготовилась залпом опрокинуть чашу в рот. Мысль о том, что она может быть пуста в голову не приходила. Да, дуэль я проиграла, но по другой причине.
Как выяснилось, мы с моим странным оппонентом принадлежали к разным весовым категориям, и я, выступая в более лёгкой, естественно не смогла его поднять. Пыхтя в тщетных попытках сдвинуть кубок хотя бы на миллиметр, я с жадностью лакала взглядом тёмное содержимое. Я понятия не имела, что это за жидкость и самое пугающее, что мне было всё равно. Жажда сводила с ума. Извиваясь вокруг чаши, я чуть не плакала, сознавая, что испытываемое мной чувство не имеет ничего общего с обычным желанием пить. Тяга, порождаемая едва заметным сладковатым запахом эликсира, была ненормальной. Ядовитые пары с обманчивой нежностью ласкали моё лицо, воруя у него молодость. Изрезанное морщинами, сухое как щепка оно корчилось и дряхлело, превращая меня в старуху. Вода тут оказалась ни при чём. Меня одолевала жажда жизни, а в чаше, что взяла мою волю в заложники, находился «напиток мёртвых».
Припав от безысходности к краю сосуда ртом, я надеялась таким образом коснуться дурманящего вещества, но в результате, вдохнув добрую порцию аромата мертвечины, совсем обезумела. Яростно царапая засаленную деревяшку, я внезапно остановилась, уставившись в очерченное блестящим серебряным кольцом чрево. Меня осенило: ведь можно опустить туда ладонь и зачерпнуть. Или облизать на крайний случай пальцы. Решительным движением занеся над кубком руку, я захлебнулась от отчаяния, обнаружив вместо неё сморщенный кусок плоти, нанизанный на трухлявую кость. Хотелось плакать, но слёзы высохли. С глухими всхлипами расслабив то, что ещё оставалось от мышц, рука невесомой бабочкой запорхала вниз.
- Тебе это не нужно, - сотряс комнату громоподобный бас. В дверном проёме, уводящем в глубину дома, возникла монументальная фигура рыжего великана.
От неожиданности я подскочила и, попятившись, запуталась в собственных ногах. Живые цепкие глаза хозяина молча улыбнулись. Да, он действительно был здесь полноправным хозяином, поскольку ни я, ни злосчастный кувшин не посмели его ослушаться. Последний безропотно отпустил меня восвояси, а я, вынырнув из омута вожделения, тотчас устыдилась собственного поведения.
- Идём, - деловито вытирая руки о полотенце, сказал исполин и скрылся за поворотом.
Та кузница, которую я искала, находилась в огромном зале под потолок заваленном хламом. Лавируя между грудами осыпающихся сверху предметов, я шагала за их владельцем по маршруту, в этой мини-вселенной известному лишь ему одному. К моменту, когда мы достигли её предполагаемого центра, я успела заметить, что хлам чётко делится на две категории: из дерева и из металла, причём последнему была отдана большая половина. Её составляли искорёженные образцы холодного оружия, сплошь вымазанные едкой ржавчиной.
Великан протянул мне жестяную кружку. Если бы не дрожь, передавшаяся ей от моих ладоней, я бы подумала, что кружка пуста, настолько прозрачной казалась в ней жидкость. Он зачерпнул её из видавшей виды деревянной бочки, опоясанной парой стальных обручей.
«Для него не существует иной природы вещей, - поняла я, набросившись на напиток. – Дерево, Металл, Земля и Вода. До полноты картины не хватает Огня», - я растерянно огляделась. Только сейчас до меня дошло, что в деревянном здании кузнечных печей не может быть по определению. Непонятное алое свечение из окон и звуки кувалды ставили в тупик.
Рыжий бородач, не обращая больше на меня никакого внимания, вернулся к своему чудаковатому занятию. Перехватив руками громадный даже по его меркам молоток, он размахнулся, нанося удар по эфесу меча, который предварительно вонзил в сердцевину широкого пня, корнями вросшего в пол. Не знаю когда именно разгорелся молот, но вспыхнув, он моментально разлил по стенам сочный тропическим закат, примеряя на себя роль заходящего солнца. Силы, с которой он упал на «наковальню» в другом мире хватило бы для того, чтобы сокрушить скалу, но здесь и сейчас я услышала лишь пронзительную предсмертную песнь металла жутко похожую на человеческий вопль. А потом с меча потекли «слёзы», жирные и блестящие, будто кусочки сливочного масла. В пылу раскалённого орудия меч становился мягким и податливым, однако стоило кузнецу отвести орудие для очередного взмаха, как изуродованная до неузнаваемости фигура клинка вмиг застывала. Пытка огнём закончилась только тогда, когда густая масса, оставшаяся от некогда грозного убийцы, бесформенно растеклась по срубу дерева.
Отдуваясь, великан опустил кувалду и вытер вспотевшие ладони о фартук. По-прежнему игнорируя моё присутствие, он явно чего-то дожидался. И пауза была не случайной. За время короткого перерыва металлическая масса успела без остатка просочиться в рыхлые ткани дерева, так что о существовании меча напоминало разве что крохотное отверстие от его острия в середине. Гигант вновь ухватился за молоток и с хрустом опустил его на пень. Древесину прошила глубокая трещина. Запустив в разлом руки, он одним махом расщепил его до основания. Я не поверила глазам: в ядре ствола, в защитной оболочке из пористой ксилемы, находилась точная деревянная копия того оружия, что несколько минут назад было уничтожено. Только поразило меня не это, а воспоминание о похожей находке в мангровом лесу, когда в ядре плода столь же замысловатым способом был сокрыт ольховый клинок.
- Где я? – голос осип от волнения. Неужели передо мной Бог? Продолжая сжимать ладонями кружку, я поймала на ней своё искажённое полированное отражение и с облегчением отметила что я – это я. Никаких переселений душ и признаков преждевременного старения.
Великан, не удостоив результаты своих трудов даже мимолётного взгляда, отбросил поделку в сторону, угодив в ворох ему подобных экземпляров, которыми вполне можно было бы выложить ещё одну «стену печали», как прозвала я ту, что видела на входе.
- Во сне, - безучастно ответил он и, взяв топор, принялся выкорчёвывать останки пня.
Получив исчерпывающий и совершенно бестолковый ответ, я колебалась, не решаясь потревожить молчаливого собеседника ещё одним вопросом, который мне самой казался неимоверно глупым. Наверное, о таком вообще не подобает здесь спрашивать. И тем не менее я рискнула:
- Почему я здесь?
Исполин тяжело вздохнул и, выронив орудие, двинулся на меня. Я попыталась ретироваться, но отступать было некуда. Спина упёрлась во что-то острое и холодное. Кружка вылетела из трясущихся пальцев и со страшным грохотом покатилась по земле. Звон от столкновения двух стихий на удивление вышел таким ярким и чистым, что по звучанию далеко превзошёл недавние удары молота по мечу. Он ещё долго стоял у меня в ушах, не смотря на то, что хозяин посудины практически мгновенно подхватил её с пола. Его глаза вновь улыбнулись. Похоже, великану доставляло удовольствие пугать собой окружающих.
- Потому что ты – воин.
- Что? – переспросила я и тотчас испугалась собственной дерзости.
- Никогда не ведут счёт крови, - вскипел от негодования бородач и направил на меня свои огромные кулаки. Я остолбенела. Немигающим взглядом наблюдая за их приближением, я вдруг поняла, что страха смерти не испытываю. Невзирая на грубость и откровенное недовольство, злобы в натуре великана не было и в помине. Я боялась, но чувство походило скорее на сжигающее внутренности волнение, какое переживаешь в детстве, взмывая высоко в небо на карусели. Казалось гигант тоже намеревается меня поднять. И он поднял, только не меня, а стоящую рядом бочку, ту самую из которой предлагал мне напиться. Он опрокинул её на чернеющую в полу каверну со скудными остатками рыхлых, похожих на пемзу корешков, и я охнула от удивления. У бочки не было дна. Сразу возникла догадка о том, что оно выполнено из какого-то прозрачного материала, но когда кузнец, ухватившись за оба конца, свободно пропустил руки внутрь, моя теория рассыпалась в пух и прах. Он невозмутимо опустил ёмкость ровно на то самое, свободное от досок, оголённое до сырой земли место, не промахнувшись ни на миллиметр. Услышав, как в бочке вновь зажурчала вода, а странные корни неизвестного мне растения ожили и начали разрастаться, я окончательно уверовала в то, что прибываю в божественном пантеоне.
Дерево стремительно набирало высоту. Его отличало небывалое мощное строение ствола, который практически не ветвился и не выпускал почек. Достигнув потолка, растение выглядело так, будто только что перезимовало: на редких убогих отростках трепыхались сморщенные недоразвитые листья. Вся жизненная энергия ушла в позвоночник – каменный на вид ствол, усеянный отверстиями и дуплами как при термитной болезни. Если у подножия они напоминали мелкое решето то, чем выше поднимался взгляд, тем обширнее становились повреждения, превращаясь в настоящие сквозные ранения в некоторых местах настолько глобальные, что пустоты запросто разрывали тело растения, создавая безобразные кривые сучья. Более уродливого дерева я ещё не встречала. Причём это в равной степени касалось как внешнего, так и внутреннего его образа. Они оба остро пахли гнилью. Стойкий трупный запах настойчиво атаковал мозг, стремясь навеки там запечатлеться. Впервые в жизни мне страстно хотелось избавиться от компании растения, но устыдившись подобных мыслей, я продолжала взирать на «квазимодо», частично перестав дышать. Однако от этих вроде бы спасительных задержек становилось ещё хуже. Когда подходило время делать вдох едкая смесь герани, гвоздики, куркумы и сандала забивала сладким кляпом рот, запуская глубоко в горло тонкие ароматные пары-щупальца. Сладость была повсюду. Она проникала под ногти, оседала на волосах, жгла на коже витиеватые татуировки, ясно давая понять, что сопротивляться смерти бесполезно. Именно такой теперь я знала у неё аромат. Смерть – сладка.
С трудом подавив пару рвотных позывов, я опасалась не удержать следующий и бегом бросилась на зов прохлады, приведший меня к выходу на веранду, которая на мою удачу не имела дверей. Прислонившись к косяку, я осторожно втянула носом морозный воздух, ожидая, что тот анестезирует нервные окончания, лишая меня способности различать запахи. Затем, смахнув с головы капюшон, предоставила в его распоряжение голову.
Безучастные ко всему сумерки действовали успокаивающе. Разглядывая в сером мороке силуэты могучих елей, слипшихся в громоздкое кольцо хвойных сопок, я ловила крупицы величественной отрешённости и глотала их вместо пилюль. Спустя минуту наступило выздоровление. Я понимала, что вряд ли смогу вернуться в дом и от того, что так бесцеремонно покинула его «высокого» обитателя становилось не по себе. С тягостным предчувствием я обернулась и испуганно подпрыгнула. Передо мной, одной рукой опираясь на топор, стоял кузнец. По раскалённому добела лезвию пробегали искры пламени сродни тому, каким пылал до этого молот. Орудие источало слабый запах разложения, по которому я рассудила, что дерево опять превратилось в пень, и не удивилась, что не слышу его мучительных предсмертных стонов. Я вообще его не слышала, поскольку аромат смерти могла источать только мёртвая плоть: дерево родилось уже мёртвым.
Трусливо косясь на топор, я попятилась, глубже окунаясь в холод. Лицо великана неуловимо изменилось. Равнодушное поначалу, сейчас оно выражало некую заинтересованность, а когда он сообразил, от чего именно я шарахаюсь то, нахмурившись, прогрохотал:
- Чуешь?- я быстро закивала. Исполин сделал шаг и приблизился сразу на пару метров. В нос ударила приторная волна, швырнувшая меня спиной о перила. Пальцы судорожно впились в грубые балки. Вместо сердца ритм задавала голова, внутри которой тяжело билась кровь. В такт ей пульсировали зрачки, то гася, то зажигая вокруг меня мир. Плохо соображая, я не сводила остекленевший взгляд с помеченного «чумой» тесака. Великан остановился. Его лицо гневно полыхало в обрамлении рыжего огня волос и бороды. – Зачем явилась?
- Этот дом был единственный, в котором горел свет. Единственный жилой дом.
Не знаю, может здесь не принято так выражаться. Может нельзя использовать слово «жилой» напоминающее прилагательное «живой», в корне противоречащее духу загробному места, только хозяина упомянутого мной жилища прямо таки перекосило от злости. Вскинув топор, он замахнулся и со всей мощи всадил его в дверной косяк:
- Локки!!! – заревел он, и земля под нами задрожала, щекоча пятки в мягких сапогах. – К тебе пришли! - без усилий выхватив из зазубрины в стене тесак, исполин вернулся в дом. По дороге он ворчал и бормотал, но как всегда делал это настолько громко, что не стоило труда разузнать о причинах его недовольства. А толковал он о каких-то правилах, которые всячески игнорирует этот самый Локки, грозясь навлечь на весь их божественный род страшные беды. О содержании правил, равно как и о бедствиях, гигант распространяться не стал.
Невольное подслушивание прервала мелькнувшая сбоку тень. За забором шагал человек. Лица я не видела, поскольку обращённый ко мне профиль скрывала копна длинных светлых волос. Излучая в темноте мягкое голубоватое сияние, они походили на струящийся по спине лунный водопад.
«В точности, как я это помню…» - подкосились ноги, но в следующее мгновенье я уже летела навстречу своему самому сокровенному желанию. Наткнувшись на ограду, я исступленно искала в ней выход, в то время как человек завернув за угол, практически скрылся из поля зрения. Стремглав вбежав на веранду, я проскочила мимо согнувшегося над очередным «рукоделием» великана и через сени выскочила на улицу. Фигура, с секунду подразнив знакомой лёгкой поступью, вновь исчезла за поворотом. Петляя между чёрными силуэтами домов, она уводила меня на границу деревни.
Очутившись в компании престарелых елей, я импульсивно присела в почтительном реверансе. Отдуваясь и выпуская клубы сизого пара, несколько успокоилась и с наслаждением глотнула терпкой свежести, тем более что человек впереди тоже замедлил ход, а вскоре и вовсе остановился. Он дотронулся до матового от инея ствола и чуть склонил голову набок, словно внимая тому, что говорит ему дерево.
Я не смела пошевелиться. Миллионы раз мечтая об этой встрече, я представляла как кинусь ему на шею, как заплаканная и счастливая стану без умолку тараторить о тех годах, что отняла у нас судьба, а он с привычной ей покорностью и тёплой улыбкой будет слушать и ни разу не перебьёт. Я так сильно этого хотела, так часто об этом думала, бережно взращивая внутри себя мечту, что когда подошло время её исполнить, не могла себе позволить этого сделать.
«Коснусь его, и она умрёт, - держала меня какая-то безумная уверенность, ослабить путы которой удалось лишь после того, как я вспомнила, что нахожусь во сне. И тут же едкая горечь досады: - Всего лишь сон!». - Папа? – робко протянула я к нему трясущиеся от волнения пальцы.
Фигура, одетая в длинное дублёное пальто, подпоясанное тугим ремнём, вздрогнула. Заметив, как часто завибрировали кончики волосков на меховой подкладке, я в растерянности остановилась. Человека били конвульсии. Прижимая ладонь к животу, он согнулся пополам, издавая невнятные хлюпающие звуки.
- Папа?! Тебе больно?! Папа?! – я припала к его сгорбленной спине и опешила. Страдальца душил смех.
- Папа!!!! – уже не таясь, открыто хохотал на весь лес незнакомец. Он поднял своё искажённое потехой лицо, и я поразилась, какой уродливой может быть радость. – Папа! Так меня ещё не называли! - он провёл ладонью по волосам, насмешливо изогнув бровь. - Я старался!
- Ты Локки?
- Сообразительная, - окинуло меня оценивающим взглядом противное божество и двинулось вокруг. – Не люблю таких, - донеслось из-за спины. Когда Локки вновь возник перед моим взором, то выглядел иначе. Он был молод. Тёмная взъерошенная шевелюра подчеркивала необыкновенную белизну кожи, что вкупе с точёными линиями скул и подбородка способно было сделать его лицо бесподобным, если бы не вздёрнутый нос и вечно ехидный прищур голубых глаз. – Красивая, - деловито произнёс он в конце осмотра. – Такие мне нравятся, - и, придвинувшись, стал нагло искать ртом губы для поцелуя.
Наверное, отпихивать от себя Бога не совсем разумно, но его поведение было настолько отвратительным, что терпеть его в своём собственном сне я не собиралась.
- Предпочитаешь зрелые ласки? – театрально дёрнул плечом Локки и скривился. – Не могу быть стариком долго, - от грязных намёков сами собой сжались кулаки. Он снова расхохотался. - Ради такой стоило бы потерпеть и вырастить крылья. Тьяльфи пришёл бы в ярость!
- Кирданн? – переспросила я, предполагая только одного обладателя крыльев известного нам обоим.
- Плебейское имя, - злобно отозвался Бог. - Всё мнит себя смертным.
- Кирданн хочет быть человеком?
Локки незаметно оттеснил меня к дереву. Плотно прижавшись и буквально вливаясь в каждый изгиб моего тела, он уткнулся мне в шею, шумно вбирая ноздрями запах кожи, словно для него это был какой-то особенный дурман. Сдерживаясь только ради того, чтобы услышать ответ, я впилась ногтями в отслаивающуюся тонкими пластинами кору ели.
- Не мечтай. Тор не отпустит его…
Жертва оказалась напрасной. Локки, очевидно, неправильно меня понял, решив, будто это я подговариваю Кирданна отречься от бессмертия. Компания себялюбивого, жадного до плотских удовольствий юнца начала утомлять. Я с силой упёрлась ему в грудь:
- Чего ты хочешь?
- Твоей смерти. Ничего личного. Не люблю проигрывать, – он замолчал, видимо ожидая моей реакции, и когда её не последовало, обиженно всплеснул руками. - Ты не представляешь, какая здесь скука!
- Полагаю что смертная.
- Да, да! – не понял иронии Локки. – Одни только мёртвые душонки и совсем без чувства юмора! Хуже чем в пасти у Фенрира! Когда Тьяльфи попросил об услуге, я просто не смог устоять. Мы заключили пари.
- Выживу ли я на Играх.
- Я же сказал, что не выношу выскочек! - закричал Бог и надменно добавил: - Ум убивает твою красоту. Ты испортила мне удовольствие. Наслаждение знать то, чего не знают другие, обладать тайной, которую способен раскрыть только ты…
- Так в чём проблема? – прервала я вдохновенные божественные речи. – Ставки сделаны. Осталось дождаться финала.
- Но ты никак не хочешь умирать!
- Действительно проблема, - хмыкнула я.
- Чудовищно везучая! Я был у Глин. Она всё отрицает. Не иначе как Тьяльфи подговорил её раньше. Дурёха давно влюблена в него.
Информация показалась мне забавной. Кирданн, как видно, кружит головы не только земным воздыхательницам, но и девицам на Небесах. Заметив мою задумчивость, Локки захихикал:
- Ревнуешь?
- Задумал убить меня и выиграть спор?
- Я?! – искренне изумился он такому страшному необоснованному подозрению в его адрес. – Всё делать за тебя?
- Предлагаешь покончить собой, чтобы ты вышел победителем?
- А ты сможешь? – доверчиво загорелись глаза Бога. Поразительно, но повсеместно издеваясь над другими, он абсолютно не понимает когда насмехаются над ним. – Погибнешь как герой в бою или случайно сорвёшься со скалы, - размечтался юноша.
- А ещё проще - захлебнусь.
- Точно!
- Решено. Утоплюсь, как только разрешу одну небольшую дилемму.
- Дилемму?
- Полемический довод с двумя противоположными положениями, исключающими возможность третьего, - окончательно «добила» я свою красоту. – Я на стороне Кирданна.
Раскосые глаза небожителя на секунду округлились, а затем сощурились ещё больше.
- Ну конечно! – рассмеялся Локки, однако на этот раз в его «радужном» настроении явственно слышалась угроза. Он снова начал наступать. – Разыграть меня решила, умница?! – чёрные волосы полнились огнём негодования. Бог низко склонился над моим лицом, и я отчётливо видела, как по прядям скатываются рыжие искры, сгорая на лету прежде, чем они успевали коснуться моей кожи.
«С ним не шутят», - запоздало поняла я. Стало по-настоящему страшно. Подчиняясь инстинкту, я прижалась к дереву, ища с ним телесного контакта на случай если придётся обороняться, и мысленно уповая на то, чтобы во сне мой дар работал также хорошо, как и наяву.
- Знай же, если проиграю я́, победителя не будет. Тиль погибнет от того за что борется!
Ни возразить, ни сказать что-либо в ответ я не успела. Пламя ярости, как изначально показалось направленное на меня, принялось пожирать своего прародителя. Густые волосы Локки обращались в пепел, укрывая одежду серой пеленой нисколько не отличимой от того праха, что точно по заказу стал осыпаться с дряхлых туч в качестве снега. Завороженная демонической картиной гибели Бога, я не могла отвести взгляд, хотя сознавала, что Локки здесь уже нет. Словно манекен горело и плавилось его пустое человеческое обличье. Жар выедал лицо и шею, норовя добраться горячими языками до укутанной в меховой подбой груди.
Обхватив голову руками, я закрыла глаза, медленно сползая по стволу вниз. На голые кисти без перчаток, которые так и остались лежать на столе в кузнице, с небывалой тяжестью ложились зернистые хлопья. Самым неприятным оказалось то, что пепел попадал в рот и скрипел на зубах точь-в-точь как песок. Запустив пальцы в волосы, я обнаружила, что и на ощупь он сильно смахивает на крупинки песка.
«Что такое? - сняла я с языка светло-коричневую частичку. Резкая боль в запястьях вмиг расставила всё по местам. Я сидела на берегу, в окружении водных горизонтов Себека, и щурилась от яркого солнца. Я вернулась, и, признаться, была этому несказанно рада. Свежий ветерок наполнял воздух запахами живой зелени и цветов, и целого объёма лёгких не хватало, чтобы им надышаться. Внутри у меня царила такая благостная тишина, граничащая с абсолютной опустошённостью, что я долго не решалась наполнить её любым самым незначительным действием. - Всё в порядке», - грело душу пускай временное, но спокойствие: раны на руках заботливо перебинтованы лоскутами ободранной одежды; Эбби, свернувшись калачиком, спит на кромке воды, а Кирданн - верный пес неустанно сторожит наш покой.
- Ты вообще спишь? – окликнула я его, пытаясь вспомнить, когда в последний раз действительно видела его спящим.
- Бывает, - усмехнулся он.
- Итак, за что мы боремся? Тиль? – заглянула я в лицо Ангела. И без того бледное оно моментально приобрело неприятный землистый оттенок, а улыбка светившаяся во взгляде бесследно исчезла.
- Никогда не ведут счёт крови, - вскипел от негодования бородач и направил на меня свои огромные кулаки. Я остолбенела. Немигающим взглядом наблюдая за их приближением, я вдруг поняла, что страха смерти не испытываю. Невзирая на грубость и откровенное недовольство, злобы в натуре великана не было и в помине. Я боялась, но чувство походило скорее на сжигающее внутренности волнение, какое переживаешь в детстве, взмывая высоко в небо на карусели. Казалось гигант тоже намеревается меня поднять. И он поднял, только не меня, а стоящую рядом бочку, ту самую из которой предлагал мне напиться. Он опрокинул её на чернеющую в полу каверну со скудными остатками рыхлых, похожих на пемзу корешков, и я охнула от удивления. У бочки не было дна. Сразу возникла догадка о том, что оно выполнено из какого-то прозрачного материала, но когда кузнец, ухватившись за оба конца, свободно пропустил руки внутрь, моя теория рассыпалась в пух и прах. Он невозмутимо опустил ёмкость ровно на то самое, свободное от досок, оголённое до сырой земли место, не промахнувшись ни на миллиметр. Услышав, как в бочке вновь зажурчала вода, а странные корни неизвестного мне растения ожили и начали разрастаться, я окончательно уверовала в то, что прибываю в божественном пантеоне.
Дерево стремительно набирало высоту. Его отличало небывалое мощное строение ствола, который практически не ветвился и не выпускал почек. Достигнув потолка, растение выглядело так, будто только что перезимовало: на редких убогих отростках трепыхались сморщенные недоразвитые листья. Вся жизненная энергия ушла в позвоночник – каменный на вид ствол, усеянный отверстиями и дуплами как при термитной болезни. Если у подножия они напоминали мелкое решето то, чем выше поднимался взгляд, тем обширнее становились повреждения, превращаясь в настоящие сквозные ранения в некоторых местах настолько глобальные, что пустоты запросто разрывали тело растения, создавая безобразные кривые сучья. Более уродливого дерева я ещё не встречала. Причём это в равной степени касалось как внешнего, так и внутреннего его образа. Они оба остро пахли гнилью. Стойкий трупный запах настойчиво атаковал мозг, стремясь навеки там запечатлеться. Впервые в жизни мне страстно хотелось избавиться от компании растения, но устыдившись подобных мыслей, я продолжала взирать на «квазимодо», частично перестав дышать. Однако от этих вроде бы спасительных задержек становилось ещё хуже. Когда подходило время делать вдох едкая смесь герани, гвоздики, куркумы и сандала забивала сладким кляпом рот, запуская глубоко в горло тонкие ароматные пары-щупальца. Сладость была повсюду. Она проникала под ногти, оседала на волосах, жгла на коже витиеватые татуировки, ясно давая понять, что сопротивляться смерти бесполезно. Именно такой теперь я знала у неё аромат. Смерть – сладка.
С трудом подавив пару рвотных позывов, я опасалась не удержать следующий и бегом бросилась на зов прохлады, приведший меня к выходу на веранду, которая на мою удачу не имела дверей. Прислонившись к косяку, я осторожно втянула носом морозный воздух, ожидая, что тот анестезирует нервные окончания, лишая меня способности различать запахи. Затем, смахнув с головы капюшон, предоставила в его распоряжение голову.
Безучастные ко всему сумерки действовали успокаивающе. Разглядывая в сером мороке силуэты могучих елей, слипшихся в громоздкое кольцо хвойных сопок, я ловила крупицы величественной отрешённости и глотала их вместо пилюль. Спустя минуту наступило выздоровление. Я понимала, что вряд ли смогу вернуться в дом и от того, что так бесцеремонно покинула его «высокого» обитателя становилось не по себе. С тягостным предчувствием я обернулась и испуганно подпрыгнула. Передо мной, одной рукой опираясь на топор, стоял кузнец. По раскалённому добела лезвию пробегали искры пламени сродни тому, каким пылал до этого молот. Орудие источало слабый запах разложения, по которому я рассудила, что дерево опять превратилось в пень, и не удивилась, что не слышу его мучительных предсмертных стонов. Я вообще его не слышала, поскольку аромат смерти могла источать только мёртвая плоть: дерево родилось уже мёртвым.
Трусливо косясь на топор, я попятилась, глубже окунаясь в холод. Лицо великана неуловимо изменилось. Равнодушное поначалу, сейчас оно выражало некую заинтересованность, а когда он сообразил, от чего именно я шарахаюсь то, нахмурившись, прогрохотал:
- Чуешь?- я быстро закивала. Исполин сделал шаг и приблизился сразу на пару метров. В нос ударила приторная волна, швырнувшая меня спиной о перила. Пальцы судорожно впились в грубые балки. Вместо сердца ритм задавала голова, внутри которой тяжело билась кровь. В такт ей пульсировали зрачки, то гася, то зажигая вокруг меня мир. Плохо соображая, я не сводила остекленевший взгляд с помеченного «чумой» тесака. Великан остановился. Его лицо гневно полыхало в обрамлении рыжего огня волос и бороды. – Зачем явилась?
- Этот дом был единственный, в котором горел свет. Единственный жилой дом.
Не знаю, может здесь не принято так выражаться. Может нельзя использовать слово «жилой» напоминающее прилагательное «живой», в корне противоречащее духу загробному места, только хозяина упомянутого мной жилища прямо таки перекосило от злости. Вскинув топор, он замахнулся и со всей мощи всадил его в дверной косяк:
- Локки!!! – заревел он, и земля под нами задрожала, щекоча пятки в мягких сапогах. – К тебе пришли! - без усилий выхватив из зазубрины в стене тесак, исполин вернулся в дом. По дороге он ворчал и бормотал, но как всегда делал это настолько громко, что не стоило труда разузнать о причинах его недовольства. А толковал он о каких-то правилах, которые всячески игнорирует этот самый Локки, грозясь навлечь на весь их божественный род страшные беды. О содержании правил, равно как и о бедствиях, гигант распространяться не стал.
Невольное подслушивание прервала мелькнувшая сбоку тень. За забором шагал человек. Лица я не видела, поскольку обращённый ко мне профиль скрывала копна длинных светлых волос. Излучая в темноте мягкое голубоватое сияние, они походили на струящийся по спине лунный водопад.
«В точности, как я это помню…» - подкосились ноги, но в следующее мгновенье я уже летела навстречу своему самому сокровенному желанию. Наткнувшись на ограду, я исступленно искала в ней выход, в то время как человек завернув за угол, практически скрылся из поля зрения. Стремглав вбежав на веранду, я проскочила мимо согнувшегося над очередным «рукоделием» великана и через сени выскочила на улицу. Фигура, с секунду подразнив знакомой лёгкой поступью, вновь исчезла за поворотом. Петляя между чёрными силуэтами домов, она уводила меня на границу деревни.
Очутившись в компании престарелых елей, я импульсивно присела в почтительном реверансе. Отдуваясь и выпуская клубы сизого пара, несколько успокоилась и с наслаждением глотнула терпкой свежести, тем более что человек впереди тоже замедлил ход, а вскоре и вовсе остановился. Он дотронулся до матового от инея ствола и чуть склонил голову набок, словно внимая тому, что говорит ему дерево.
Я не смела пошевелиться. Миллионы раз мечтая об этой встрече, я представляла как кинусь ему на шею, как заплаканная и счастливая стану без умолку тараторить о тех годах, что отняла у нас судьба, а он с привычной ей покорностью и тёплой улыбкой будет слушать и ни разу не перебьёт. Я так сильно этого хотела, так часто об этом думала, бережно взращивая внутри себя мечту, что когда подошло время её исполнить, не могла себе позволить этого сделать.
«Коснусь его, и она умрёт, - держала меня какая-то безумная уверенность, ослабить путы которой удалось лишь после того, как я вспомнила, что нахожусь во сне. И тут же едкая горечь досады: - Всего лишь сон!». - Папа? – робко протянула я к нему трясущиеся от волнения пальцы.
Фигура, одетая в длинное дублёное пальто, подпоясанное тугим ремнём, вздрогнула. Заметив, как часто завибрировали кончики волосков на меховой подкладке, я в растерянности остановилась. Человека били конвульсии. Прижимая ладонь к животу, он согнулся пополам, издавая невнятные хлюпающие звуки.
- Папа?! Тебе больно?! Папа?! – я припала к его сгорбленной спине и опешила. Страдальца душил смех.
- Папа!!!! – уже не таясь, открыто хохотал на весь лес незнакомец. Он поднял своё искажённое потехой лицо, и я поразилась, какой уродливой может быть радость. – Папа! Так меня ещё не называли! - он провёл ладонью по волосам, насмешливо изогнув бровь. - Я старался!
- Ты Локки?
- Сообразительная, - окинуло меня оценивающим взглядом противное божество и двинулось вокруг. – Не люблю таких, - донеслось из-за спины. Когда Локки вновь возник перед моим взором, то выглядел иначе. Он был молод. Тёмная взъерошенная шевелюра подчеркивала необыкновенную белизну кожи, что вкупе с точёными линиями скул и подбородка способно было сделать его лицо бесподобным, если бы не вздёрнутый нос и вечно ехидный прищур голубых глаз. – Красивая, - деловито произнёс он в конце осмотра. – Такие мне нравятся, - и, придвинувшись, стал нагло искать ртом губы для поцелуя.
Наверное, отпихивать от себя Бога не совсем разумно, но его поведение было настолько отвратительным, что терпеть его в своём собственном сне я не собиралась.
- Предпочитаешь зрелые ласки? – театрально дёрнул плечом Локки и скривился. – Не могу быть стариком долго, - от грязных намёков сами собой сжались кулаки. Он снова расхохотался. - Ради такой стоило бы потерпеть и вырастить крылья. Тьяльфи пришёл бы в ярость!
- Кирданн? – переспросила я, предполагая только одного обладателя крыльев известного нам обоим.
- Плебейское имя, - злобно отозвался Бог. - Всё мнит себя смертным.
- Кирданн хочет быть человеком?
Локки незаметно оттеснил меня к дереву. Плотно прижавшись и буквально вливаясь в каждый изгиб моего тела, он уткнулся мне в шею, шумно вбирая ноздрями запах кожи, словно для него это был какой-то особенный дурман. Сдерживаясь только ради того, чтобы услышать ответ, я впилась ногтями в отслаивающуюся тонкими пластинами кору ели.
- Не мечтай. Тор не отпустит его…
Жертва оказалась напрасной. Локки, очевидно, неправильно меня понял, решив, будто это я подговариваю Кирданна отречься от бессмертия. Компания себялюбивого, жадного до плотских удовольствий юнца начала утомлять. Я с силой упёрлась ему в грудь:
- Чего ты хочешь?
- Твоей смерти. Ничего личного. Не люблю проигрывать, – он замолчал, видимо ожидая моей реакции, и когда её не последовало, обиженно всплеснул руками. - Ты не представляешь, какая здесь скука!
- Полагаю что смертная.
- Да, да! – не понял иронии Локки. – Одни только мёртвые душонки и совсем без чувства юмора! Хуже чем в пасти у Фенрира! Когда Тьяльфи попросил об услуге, я просто не смог устоять. Мы заключили пари.
- Выживу ли я на Играх.
- Я же сказал, что не выношу выскочек! - закричал Бог и надменно добавил: - Ум убивает твою красоту. Ты испортила мне удовольствие. Наслаждение знать то, чего не знают другие, обладать тайной, которую способен раскрыть только ты…
- Так в чём проблема? – прервала я вдохновенные божественные речи. – Ставки сделаны. Осталось дождаться финала.
- Но ты никак не хочешь умирать!
- Действительно проблема, - хмыкнула я.
- Чудовищно везучая! Я был у Глин. Она всё отрицает. Не иначе как Тьяльфи подговорил её раньше. Дурёха давно влюблена в него.
Информация показалась мне забавной. Кирданн, как видно, кружит головы не только земным воздыхательницам, но и девицам на Небесах. Заметив мою задумчивость, Локки захихикал:
- Ревнуешь?
- Задумал убить меня и выиграть спор?
- Я?! – искренне изумился он такому страшному необоснованному подозрению в его адрес. – Всё делать за тебя?
- Предлагаешь покончить собой, чтобы ты вышел победителем?
- А ты сможешь? – доверчиво загорелись глаза Бога. Поразительно, но повсеместно издеваясь над другими, он абсолютно не понимает когда насмехаются над ним. – Погибнешь как герой в бою или случайно сорвёшься со скалы, - размечтался юноша.
- А ещё проще - захлебнусь.
- Точно!
- Решено. Утоплюсь, как только разрешу одну небольшую дилемму.
- Дилемму?
- Полемический довод с двумя противоположными положениями, исключающими возможность третьего, - окончательно «добила» я свою красоту. – Я на стороне Кирданна.
Раскосые глаза небожителя на секунду округлились, а затем сощурились ещё больше.
- Ну конечно! – рассмеялся Локки, однако на этот раз в его «радужном» настроении явственно слышалась угроза. Он снова начал наступать. – Разыграть меня решила, умница?! – чёрные волосы полнились огнём негодования. Бог низко склонился над моим лицом, и я отчётливо видела, как по прядям скатываются рыжие искры, сгорая на лету прежде, чем они успевали коснуться моей кожи.
«С ним не шутят», - запоздало поняла я. Стало по-настоящему страшно. Подчиняясь инстинкту, я прижалась к дереву, ища с ним телесного контакта на случай если придётся обороняться, и мысленно уповая на то, чтобы во сне мой дар работал также хорошо, как и наяву.
- Знай же, если проиграю я́, победителя не будет. Тиль погибнет от того за что борется!
Ни возразить, ни сказать что-либо в ответ я не успела. Пламя ярости, как изначально показалось направленное на меня, принялось пожирать своего прародителя. Густые волосы Локки обращались в пепел, укрывая одежду серой пеленой нисколько не отличимой от того праха, что точно по заказу стал осыпаться с дряхлых туч в качестве снега. Завороженная демонической картиной гибели Бога, я не могла отвести взгляд, хотя сознавала, что Локки здесь уже нет. Словно манекен горело и плавилось его пустое человеческое обличье. Жар выедал лицо и шею, норовя добраться горячими языками до укутанной в меховой подбой груди.
Обхватив голову руками, я закрыла глаза, медленно сползая по стволу вниз. На голые кисти без перчаток, которые так и остались лежать на столе в кузнице, с небывалой тяжестью ложились зернистые хлопья. Самым неприятным оказалось то, что пепел попадал в рот и скрипел на зубах точь-в-точь как песок. Запустив пальцы в волосы, я обнаружила, что и на ощупь он сильно смахивает на крупинки песка.
«Что такое? - сняла я с языка светло-коричневую частичку. Резкая боль в запястьях вмиг расставила всё по местам. Я сидела на берегу, в окружении водных горизонтов Себека, и щурилась от яркого солнца. Я вернулась, и, признаться, была этому несказанно рада. Свежий ветерок наполнял воздух запахами живой зелени и цветов, и целого объёма лёгких не хватало, чтобы им надышаться. Внутри у меня царила такая благостная тишина, граничащая с абсолютной опустошённостью, что я долго не решалась наполнить её любым самым незначительным действием. - Всё в порядке», - грело душу пускай временное, но спокойствие: раны на руках заботливо перебинтованы лоскутами ободранной одежды; Эбби, свернувшись калачиком, спит на кромке воды, а Кирданн - верный пес неустанно сторожит наш покой.
- Ты вообще спишь? – окликнула я его, пытаясь вспомнить, когда в последний раз действительно видела его спящим.
- Бывает, - усмехнулся он.
- Итак, за что мы боремся? Тиль? – заглянула я в лицо Ангела. И без того бледное оно моментально приобрело неприятный землистый оттенок, а улыбка светившаяся во взгляде бесследно исчезла.
Глава 30. Кредиты
Жемчужная нить –
Жизнь моя, ты исчезнешь,
Так исчезни скорей!
Боюсь, если ты продлишься,
Молчать недостанет сил.
(Сикиси-Найсинно)
- Чего он хочет?
- Локки? – уточнила я, не сомневаясь, что речь идёт именно о нём. – Шутил по большей части. А в промежутках, чтобы я не умерла со смеху, рассказывал о том, как вы на меня поспорили.
- Он не оставил мне выбора.
- Знаю. Потому и спрашиваю - что мы ищем. Или, скорее, что ты́ ищешь, ведь мы с Эбби обязаны выживать ради этого.
- Бессмысленный разговор, Калисто.
- Ничего не скажешь?
- Нет.
- Посмотри на себя, Кирданн, - раздосадованная, я не знала, как заставить его говорить, - посмотри на нас. Мы на краю гибели. Из-за чего?! Неужели ты рискуешь нашими жизнями ради собственной выгоды?!
- Для тебя риск минимален. Твоя жизнь условие договора и ты выживешь. Остальное не имеет значения, – он говорил равнодушно и безлико так, будто читал лекцию по теории вероятности. Я всего-навсего была одним из значений его задачи, требующей четкого алгоритма действий. Из пункта «А» в пункт «Б» вышли трое. Условие: двоим из них необходимо вернуться.
- А Эбби?
- Другого способа, заставить тебя участвовать в Играх, не было.
- Что?!!! – я ошарашено прикрыла ладонью рот. – Что ты сказал?!!! – поняв, что проболтался, Кирданн со злостью стиснул челюсти. Видимо, Локки поведал мне не так много, как ему показалось. – Так это не я здесь ради неё, а она из-за меня. Всё из-за меня…
- Не драматизируй. Эбигайл ни секунды не раздумывала, получив от меня предложение, помочь в прохождении «Ежегодных соревнований». Рано или поздно она бы сама додумалась до участия в них, только закончилось бы это для неё плохо.
Я смотрела на Ангела и никак не могла понять, о чём он говорит. Какие-то объяснения, оправдания, обеления своих страшных поступков, которым ни в одном, самом глухом закоулке моей души, никогда бы не нашлось ни прощения, ни понимания.
- Когда же оно успело тебя так искалечить?
- Оно?
- То, что лежит у тебя во внутреннем кармане. Ольховое лезвие, - с некоторой заминкой добавила я, насилу заставив язык произнести название предмета, потому что боялась, что тот меня услышит. Кирданн насторожился. – Запах. Я чувствую, как он сочиться сквозь одежду. Омерзительный. Теперь ты пахнешь точно также.
- Не надо делать из меня монстра, - раздражённо поднялся он на ноги и отвернулся.
- Не надо. Ты и есть монстр.
- Я же сказал, всё будет в порядке. Я позабочусь об этом.
- Как? Пойдёшь к Глин? – вслепую закинула я «наживку», поскольку ни о самой Богине, ни о её талантах не имела ни малейшего представления. Если Кирданн и удивился упоминанию своей божественной почитательницы, то ничем этого не выказал.
- Разговаривала с ней?
- Нет. А ты?
- Она не стала бы помогать…
- Мне, - закончила я его мысль.
- Получить поддержку Глин, защиту от физической опасности, не так просто, как ты думаешь. Она ничем тебе не обязана и не обязана покровительствовать.
- Как бы там ни было, но Локки прав. Отчего-то я упорно не желаю умирать.
Кирданн разразился приглушенной тирадой на бранном скандинавском, где с особенным негодованием упоминалось имя весёлого Бога:
- Рождённый бессмертным ничего не знает о желании жить!
- Странно всё же, что непрошибаемая живучесть возникла у меня именно сейчас. Когда от неё напрямую зависит исход твоего замысла. Ты поэтому не спишь, Кирданн? Что ты делаешь? Отдаёшь мне большую часть энергии напополам с везучестью, а потом боишься уснуть на пару суток, а может и на неделю?
- Домыслы.
-Разве? А как ещё объяснить, что последние три дня я только и делаю, что спасаюсь и спасаю. И тебя, кстати, тоже. Вопреки всякому здравому смыслу!
- Допинги запрещены этической конвенцией. Они неоправданно опасны для обеих сторон: донора и реципиента.
- Как мило, что ты, наконец, вспомнил об этике и об опасности!
- Тем более, когда они бессмысленны, - твердил Кирданн. - Тебе это не нужно. Ты всё ещё здесь потому, что ты отличный воин.
- Хватит тыкать в меня тем, что я воин, - прошипела я. – Я здесь из-за твоей прихоти. Единоличной!
Ангел стремительно обернулся:
- Ты видела Тора? Он сказал тебе это, назвал воином?
- Рыжего великана с огромным огненным молотком? – слегка обескуражено переспросила я, не понимая с чего вдруг такой интерес к обыденному среди людей, менее аморальному, по их мнению, определению убийцы. «Воин» - немного пафосно, конечно, но вполне соответствует одиозному стилю Богов. – Он почти не говорил со мной. Занимался чем-то странным, выращивал дурно-пахнущие мёртвые деревья, которые потом подрубал до пней.
Кирданн нервозно прошёлся пятернёй по волосам. Какое-то время он раздумывал, устремив невидящий взгляд за горизонт, а его чёрные зрачки, неизменно приковывающие внимание на фоне матовой белизны лица, теперь стали совсем незаметными - до того оно потемнело.
- Это цикл разрушения, - произнёс он тихо, будто бы сказанная им фраза предназначалась для него самого.
- Что?
- То, чем занимался Тор. Замыкал цикл разрушения. – Ангел внезапно оживился, с подозрительным рвением готовый обсуждать вновь возникшую тему. Обычно так ведут себя люди, нашедшие лазейку, чтобы уйти от нежелательного разговора.
- Какого ещё цикла?
- Существует два процесса, заключающие в себе Жизнь – два цикла взаимосвязи элементов, обеспечивающих базовое Природное равновесие, – Кирданн говорил быстро, словно боялся, что я опомнюсь и потребую разъяснений по вопросу, которого он, казалось, так мастерски избежал. Ему повезло, мне на самом деле стало интересно. - Вода-Дерево-Огонь-Земля-Металл – это цикл рождения. Вода питает и взращивает Дерево; Дерево горит и порождает Огонь; Огонь, обращая Дерево в пепел, создаёт Землю; Земля живёт, давая руду или Металл, а Металл рождает Воду. Но рождение не может быть абсолютным. Его всегда уравновешивает Смерть, следующая циклу разрушения: Огонь-Металл-Дерево-Земля-Вода.
- Огонь плавит Металл, - включилась я в игру, – Металл уничтожает Дерево; Дерево высасывает соки из Земли; Земля впитывает и ослабляет Воду; Вода гасит Огонь.
- Верно. Последовательность элементов в цикле Созидания неизменна и должна оставаться таковой вечно. Это сложно объяснить... Взаимосвязь стихий является некой границей, отгораживающей материальный Мидгард от других миров. В том числе и от того, в котором побывала ты. Мы называем его Утгард, – Ангел бегло набросал на песке схему устройства мироздания.
- Внутри, - указал он в центр фигуры, – Мидгард – мир людей. За пределами цикла - пограничные миры. Главная задача проводников в этих областях не допустить размывания границы, обеспечить её целостность. В Утгарде этим занимается Тор.
- Постой, ты же сказал, что Тор замыкает цикл Разрушения?
- Равновесное состояние обеспечивается взаимодействием элементов друг на друга в обоих направлениях. Я уже говорил, что Рождение не может существовать без Смерти. Именно разрушение цикла Смерти ведёт к разбалансировке всей системы. К тому, что в некие моменты на границе появляется брешь.
- В некие моменты?
- Каждый раз, когда умирает Человек. Разлом необходим ему, чтобы осуществить переход между мирами.
- По-твоему цикл Разрушения уничтожает Человек? Да кто мы такие, чтобы тягаться с силами Природы, чтобы уничтожить их! Возможно, я сумею умертвить дерево, но вряд ли это нарушит мировой баланс.
- Посмотри сюда, - он подправил рисунок. – Что ты видишь сейчас?
- Пентаграмму, в которую складывается цепочка Разрушения. Обращена остриём вверх, значит, символизирует безопасность. Такие часто используют как обереги.
- Это человек.
Я покрутила головой, рассматривая изображение под разными углами обзора.
– Однажды мне встречалось похожее толкование пентакля. Заданием было разыскать алхимическую рукопись. Философский камень, эликсир жизни и прочая ерунда. Тогда я ещё подумала, что заключение человеческого образа в звезду слишком надуманно, как говорится «притянуто за уши». Но для алхимии не редкость выдавать желаемое за действительное, мечтать переплавить железо в золото.
- Руки, ноги, голова, - ничуть не смутился моим скепсисом Кирданн. – Нижние конечности обращены к Земле и Металлу, порождённому из неё. Через ноги, соприкасающиеся с Землёй, мы черпаем силу. Никогда не задумывалась, откуда пошла традиция, ставить ногу на побеждённого врага? Этим движением мы подсознательно пытаемся получить от него энергию, опустошаем его.
Я не могла не заметить, что говоря о людях, Кирданн всегда употребляет местоимение «мы», чем заочно подтверждает слова Локки о том, что хочет стать человеком.
- Руки: Огонь и Вода. Правая ладонь держит огонь. Горячий и жаждущий действий, он всегда нападает, поэтому в правой руке воин сжимает меч. Слева – Вода. Здесь расчёт и текучесть, она же изворотливость - качества защиты. В левой руке у воина щит.
- А как насчёт левшей? Исключение из правил? – я задала вопрос не из праздного любопытства. Левшой был Анубис. Мне ни разу не выпадало случая видеть, как он управляется с оружием, но я сотни раз наблюдала за тем, как он филигранно выводит буквы именно левой рукой.
- Не исключение, сигнал повышенной опасности, – я вся обратилась в слух. - Как известно движения рук находятся под перекрёстным контролем полушарий головного мозга. Правая рука - управляется левым, а левая – правым. Именно от них исходят их стихийные свойства.
- Получается, что Огонь теперь слева, а Вода – справа?
- Достаточно вспомнить, что слева находится сердце.
- Причём тут сердце? – я окончательно запуталась в хитросплетённых речах Ангела, которые сыпали загадками, ни на что не давая вразумительного ответа.
- Сердце – пламенный мотор. Знакомое выражение?
- Возможно, - якобы без интереса ответила я, хотя саму немало удивило, что в основе расхожей фразы лежит глубокий смысл, – но мы уже вскрыли голову. Что не так с полушариями левшей?
- Неизведанность. Ведущую роль в жизни обычного человека, правши, занимает левое полушарие. Управляемое Огнём, оно несёт в себе свет, воспламеняет человеческое сердце, наполняя его жизненной энергией, которая разливается по телу живым теплом. Мертвец холоден, потому что его Огонь погас. Когда человек счастлив говорят, что он светиться счастьем, когда добр - излучает добро. Так или иначе, Свет всегда обнаруживает себя в нас. Через доминирование левой стороны мозга мы изначально настроены на открытое «солнечное» восприятие окружающего мира и позитивное взаимодействие с ним. Но восприятие искажается, если Огню не удаётся взять вверх над Водой, правым полушарием. Это тёмная половина, бессознательная. Одно из её проявлений тебе хорошо известно – интуиция. Подчиняясь праворукости, ты способна подавить в себе её зов, но как быть с теми, кто живёт по другую сторону тела – слева? Никто не знает, что скрыто под поверхностью этой Воды, что находится в её глубинах.
- Вот почему голова – Дерево, – указала я на рисунок. - Это точка роста. Стремление ввысь к совершенству, знаниям. Безграничная возможность духовного и физического развития, путём активации спящих почек – скрытых возможностей головного мозга, - я была поражена. Если сначала у меня и возникали какие-то сомнения по поводу нового прочтения символа пятиконечной звезды, то теперь они начисто отпали. - Невозможно. Человек и есть цикл Разрушения?! Хотя почему невозможно? Судя по результатам его деятельности, так оно и выходит.
- Так выходит и судя по пентаграмме. Находясь в центре, он может воздействовать на любой из пяти элементов. Причём полномочия его столь велики, что разрушать он способен вопреки последовательному движению стихий в цикле. Скажем, для уничтожения Дерева он волен использовать любую из стихий, даже Воду, которая должна Дерево порождать.
- Но это чудовищная ошибка! Как Природа могла допустить такое?!
- Не думаю, что внедрение Человека в цикл было запланировано. Придя в этот мир, он, скорее всего, по факту занял в нём то положение, которое подходило его натуре лучше всего. Природе оставалось лишь разжечь в человеке Огонь к жизни и вложить в правую руку орудие, подливающее к нему масла.
- Орудие. Сначала труда, а затем убийства, верно? Потому что, как ещё можно уничтожить высший символ разрушающей силы – Человека?
- Следуя правилам, отрубить голову, чтобы исключить сюрпризы с её тёмной стороны, а потом поставить на поверженного врага ступню и впитать всю его энергию.
- Смешно, - не оценила я шутку.
- Ты права. Баланс нарушается, когда гибнет Человек. В той части границы, где расположен элемент, от которого он принял смерть, образуется разрыв. Через него людская сущность перемещается в иной мир. Проводник этого мира обязан принять душу и восстановить целостность границы. Сделать это можно несколькими способами: вернуть к жизни погибшего; заново «нарисовать» пентаграмму, уничтожая стихии соответственно их очерёдности, или собрать воедино осколки прежней. Первые два варианта в пограничных областях неосуществимы. Не во власти проводников возвращать кому бы то ни было жизнь, а если всё время уничтожать вокруг себя мир для того чтобы сохранить соседний, то не хватит никаких элементов. Этот путь, кстати, весьма соблазнителен по причине своей простоты. Чтобы исключить возможность его использования, в пограничных мирах поставлены надзиратели, следящие за сохранностью стихий.
- Ели, - вспомнила я на себе неусыпное внимание хвойных гигантов. – В Утгарде для этой цели поставлены вековые Ели.
- Да, потому как следующим после Металла в списке на уничтожение стоит Дерево. Они бдят за сохранностью стихии на случай, если Тору вздумается вдруг пойти по лёгкому пути восстановления границы.
- Только Металл. Почему только металл? Разве Человека не может убить Вода, к примеру?
- Может, но утопленникам в другую дверь. Они не забота Тора.
- Значит, если я утону, то к Тору не попаду? – что-то в эту систему не вписывалось. Точнее кто-то - Я! – Почему во сне я оказалась у него? Не с утопленниками, не с погорельцами? Почему именно в Утгарде и откуда Тору известно, что я воин?
- В Утгард тебя затянул Локки. Забыла? – Ангел занервничал. Похоже, я вновь затронула «скользкую» тему и подбираюсь к чему-то важному.
- А как насчёт воина?
- Ты пропитана кровью своих жертв. Тор почувствовал это, и всего!
- Он упоминал какой-то «счёт крови».
- Никогда о таком не слышал.
«Свежо придание, да верится с трудом», - хмыкнув, я решила вернуться к разговору о стихиях, авось всплывёт и ещё что-нибудь интересное. – Итак, Тору необходимо собрать разрушенный цикл обратно. Я правильно понимаю?
- Правильно, - нервозность в голосе не исчезла, но Кирданн, кажется, был рад возобновить прежний «безопасный» диалог. Сгорбленные в напряжении плечи расслабились, и поза стала более непринуждённой. – Чтобы «сшить» разрозненные детали необходимо пройти цикл Разрушения в обратной последовательности, начиная и заканчивая тем элементом, который привёл к разрыву.
- Не сходится. Тор ударял кувалдой по мечу и тот плавился. Огонь уничтожал Металл, не наоборот.
Кирданн покачал головой:
- Заметила когда загорелся молот? В момент, когда дотронулся до меча. Чем чаще он его касался, тем сильнее было свечение, так? – я кивнула. – Пройти цикл Разрушения в обратном порядке не значит уничтожить стихии, потому что обратным должен стать не только порядок, но и сам смысл разрушения.
- Рождение – смысл противоположный разрушению.
- Только если говорить о прямой последовательности, когда новые элементы зарождаются. Тор же занимается их возвращением.
- Металл даёт жизнь Огню, Огонь – Воде, Вода питает Землю, Земля рождает мёртвое Дерево, которое поглощает Металл и возрождает в себе.…Ясно, - интерес к загробной жизни постепенно угасал. Можно было бы поспорить насчёт очерёдности, как-то не припомню, чтобы огненный молот обращался в Воду, но если Тор нарушает правила это уже не моё дело. Из его священнодействия мне удалось извлечь кое-какую полезную для себя информацию, но на этом, пожалуй, тема себя исчерпала. Хотя…, – уже не в первый раз я бросила взгляд на Эбби и поймала себя на мысли, что хочу удостовериться в том, что она дышит. Слишком уж безмятежно и неподвижно спала сестра. – В кузнице был кубок. Он пытался меня «выпить».
- Мёртвая вода. Концентрирует энергию тела в точке «здесь и сейчас», помогает окончательно прервать связь с миром предыдущего пребывания и растворяет память, - серьёзно подчеркнул Кирданн, подразумевая тем самым вопрос, успела ли я её попробовать.
- Нет, не успела. Или не смогла. Чаша намертво пристала к столу.
- Мера предосторожности на случай появления живых.
Я мысленно согласилась. Мне была достаточно хорошо известна субстанция Мёртвой воды, поскольку в чистом виде она являются неотъемлемой составляющей природных процессов, в частности смены сезонов. Совместно с Живой водой она образует единый механизм, благодаря которому Земля ежегодно воскресает.
Вопреки всеобщему заблуждению Мёртвая вода призвана исцелять. Она делает это каждую весну, когда снега, одна из её неподвижных форм, превращаются в ручьи, бегущие по растрескавшейся после обезвоживающей зимы почве. То, что мы называем слякотью, грязью и лужами на самом деле не что иное, как сращивание и затягивание ран. Своего рода регенерация «кожного покрова» Земли и подготовка его к принятию Живой влаги весеннего дождя, пробуждающего новую жизнь.
Что же касается человека, то в состав Мёртвой воды для его исцеления помимо вышеупомянутой основы должны входить собственные человеческие жидкости: кровь, моча, слюна и слеза. Желательно, конечно, чтобы всё это принадлежало исцеляемому, но бывали случаи, когда срабатывала и чужая рецептура. По способности заживлять с «Напитком мёртвых» не сравнится ничто другое. Соединять расчленённые части тела, стягивать зияющие раны сквозных ранений, восстанавливать утраченные органы – всю эту знахарскую благодать омрачает один существенный недостаток: Мертвая вода исцеляет только мёртвую, и только плоть. Без дальнейшего окропления мертвеца Живой водой получится всего лишь красивый труп.
Не смотря на то, что в состав Живой воды, предназначенной для человека, входят всё те же физиологические жидкости и основа в виде нескольких капель первого в году дождя, приготовить смесь весьма затруднительно. Дело в том, что Живая вода совершенно не подлежит хранению и теряет свои чудодейственные свойства буквально в течение нескольких минут. Ей отведено ровно столько, чтобы достигнув Земли и проникнув в слой почвы, она нашла там зерно какого-нибудь растения или личинку насекомого и успела пробудить их от зимней спячки. Таким образом, шанс воскреснуть есть лишь у того, кто умер под проливным дождём весной, предварительно собрав свою кровь, мочу, слезы и слюни и имел при себе «Напиток мёртвых». Как ни странно подобное всё же случалось. Кому-то просто повезло, а кто-то специально выбирал для сражения пасмурную мартовскую погоду. Нередко, однако, бывало и так, что получив тяжёлое ранение, Мертвая вода выпивалась ещё живым человеком в надежде на её исцеляющие свойства, но эффект оказывался прямо противоположным.
Кирданн верно подметил, что такая вода концентрирует энергию в единой точке. Для мёртвой сущности эта точка находится за пределами людского мира, но для живого человека этой точкой является он сам. Пытаясь залечить смертельную рану, организм забирает жизнь из других частей тела. Он пожирает себя заживо.
- На случай появления живых, - процитировала я Ангела, - кубок надо сделать уже. Я едва не засунула туда руку.
- Передам твои замечания Тору. Завтракать будешь?
«Завтракать?!», - зря он это сказал. Смутные подозрения, что с Эбби дело не ладно моментально окрепли в абсолютную уверенность. Кирданн старался выиграть время. - Нет. Мы итак задержались здесь дольше положенного, - я подошла к спящей сестре. – До суши рукой подать. Поедим там. Эбби, вставай, - потрясла я её за плечо. – Эбби! Подъём! – никакой реакции.
- Оставь. Она ещё не восстановилась.
Я больно впилась ногтями в ладони, пытаясь совладать с собой:
- Как ты посмел?!
- Тебе нужна была энергия. Одного источника оказалось недостаточно.
- Всё это время ты тянул с неё жизнь?! Она и так выбивается из сил? Кирданн!!!
- Только в этот раз. Твоя жизнь сейчас дороже.
- Моя! Моя жизнь! И распоряжаться ей буду тоже я́!
- Калисто, послушай…
- Хочешь сдохнуть от истощения? Валяй! Но Эбби не трогай, понятно?!
У Кирданна кончилось терпение, и он грубо схватил меня за плечо.
- Считаешь, надо было оставить тебя на той стороне? С Локки?
- Локки предлагал мне покончить с собой, - почти с ненавистью прошептала я. - Клянусь, что сделаю это, если ты ещё раз попробуешь продлить мою жизнь за счёт сестры. Я уже давно живу в кредит.
Ангел, негодуя, упёрся взглядом в песок. Кажется он хотел что-то возразить, но так ни слова не сказав, рывком расправил за спиной крылья и, подхватив Эбби на руки, по воздуху устремился к острову.
Я смотрела вслед удаляющейся фигуре и с нарастающей тревогой думала о том, что теперешний Кирданн вполне способен сбросить сестру вниз, избавляясь от лишней обузы. После всего, что мне довелось узнать за последние сутки, я понятия не имела, чего ещё от него ожидать. Приложив ладонь к груди, как всегда делала в минуты сильного волнения, я испуганно вздрогнула. Привычка искать поддержки у оберега осталась со времён детства, когда я носила на шее подаренный отцом крестик. Надёжно спрятанный под одеждой, он до сих пор сопровождает меня в путешествиях, но после смерти Локрейна я так и не осмелилась его надеть. Ни разу до сегодняшнего дня.
Пальцы с жадностью впились в небольшую деревянную фигуру, равные лучи которой были украшены древним кельтским орнаментом. И всё же кельтским этот крест не являлся: не хватало пересекающего лучи круга. Хотя для него и были предусмотрены специальные выемки, образ по сей день оставался незавершённым. Именно эту особенность я пыталась использовать для спасения Эбби, когда решилась выдать крестик за ключ от портала. Одним Богам известно, как далеко отшвырнула его Бастет в темноте, возможно даже угодила за пределы косы в озеро. Словом, больше увидеть его я не надеялась.
Кирданн отлично знал насколько дорог мне этот предмет, но в свете произошедших с ним перемен такой личный, даже интимный жест с его стороны выглядел более чем странно. Или подозрительно?
«Представь, что это частица твоей души. Она будет хранить тебя, а в момент, когда начнёшь сомневаться, подскажет, кто ты есть», - говорил Локрейн, вкладывая в маленький кулачок Калисто дубовый крестик. - Жаль, ты свою душу потерял, - тоскливо смотрела я на исчезающие в прибрежном тумане «стальные» крылья.
Жемчужная нить –
Жизнь моя, ты исчезнешь,
Так исчезни скорей!
Боюсь, если ты продлишься,
Молчать недостанет сил.
(Сикиси-Найсинно)
- Чего он хочет?
- Локки? – уточнила я, не сомневаясь, что речь идёт именно о нём. – Шутил по большей части. А в промежутках, чтобы я не умерла со смеху, рассказывал о том, как вы на меня поспорили.
- Он не оставил мне выбора.
- Знаю. Потому и спрашиваю - что мы ищем. Или, скорее, что ты́ ищешь, ведь мы с Эбби обязаны выживать ради этого.
- Бессмысленный разговор, Калисто.
- Ничего не скажешь?
- Нет.
- Посмотри на себя, Кирданн, - раздосадованная, я не знала, как заставить его говорить, - посмотри на нас. Мы на краю гибели. Из-за чего?! Неужели ты рискуешь нашими жизнями ради собственной выгоды?!
- Для тебя риск минимален. Твоя жизнь условие договора и ты выживешь. Остальное не имеет значения, – он говорил равнодушно и безлико так, будто читал лекцию по теории вероятности. Я всего-навсего была одним из значений его задачи, требующей четкого алгоритма действий. Из пункта «А» в пункт «Б» вышли трое. Условие: двоим из них необходимо вернуться.
- А Эбби?
- Другого способа, заставить тебя участвовать в Играх, не было.
- Что?!!! – я ошарашено прикрыла ладонью рот. – Что ты сказал?!!! – поняв, что проболтался, Кирданн со злостью стиснул челюсти. Видимо, Локки поведал мне не так много, как ему показалось. – Так это не я здесь ради неё, а она из-за меня. Всё из-за меня…
- Не драматизируй. Эбигайл ни секунды не раздумывала, получив от меня предложение, помочь в прохождении «Ежегодных соревнований». Рано или поздно она бы сама додумалась до участия в них, только закончилось бы это для неё плохо.
Я смотрела на Ангела и никак не могла понять, о чём он говорит. Какие-то объяснения, оправдания, обеления своих страшных поступков, которым ни в одном, самом глухом закоулке моей души, никогда бы не нашлось ни прощения, ни понимания.
- Когда же оно успело тебя так искалечить?
- Оно?
- То, что лежит у тебя во внутреннем кармане. Ольховое лезвие, - с некоторой заминкой добавила я, насилу заставив язык произнести название предмета, потому что боялась, что тот меня услышит. Кирданн насторожился. – Запах. Я чувствую, как он сочиться сквозь одежду. Омерзительный. Теперь ты пахнешь точно также.
- Не надо делать из меня монстра, - раздражённо поднялся он на ноги и отвернулся.
- Не надо. Ты и есть монстр.
- Я же сказал, всё будет в порядке. Я позабочусь об этом.
- Как? Пойдёшь к Глин? – вслепую закинула я «наживку», поскольку ни о самой Богине, ни о её талантах не имела ни малейшего представления. Если Кирданн и удивился упоминанию своей божественной почитательницы, то ничем этого не выказал.
- Разговаривала с ней?
- Нет. А ты?
- Она не стала бы помогать…
- Мне, - закончила я его мысль.
- Получить поддержку Глин, защиту от физической опасности, не так просто, как ты думаешь. Она ничем тебе не обязана и не обязана покровительствовать.
- Как бы там ни было, но Локки прав. Отчего-то я упорно не желаю умирать.
Кирданн разразился приглушенной тирадой на бранном скандинавском, где с особенным негодованием упоминалось имя весёлого Бога:
- Рождённый бессмертным ничего не знает о желании жить!
- Странно всё же, что непрошибаемая живучесть возникла у меня именно сейчас. Когда от неё напрямую зависит исход твоего замысла. Ты поэтому не спишь, Кирданн? Что ты делаешь? Отдаёшь мне большую часть энергии напополам с везучестью, а потом боишься уснуть на пару суток, а может и на неделю?
- Домыслы.
-Разве? А как ещё объяснить, что последние три дня я только и делаю, что спасаюсь и спасаю. И тебя, кстати, тоже. Вопреки всякому здравому смыслу!
- Допинги запрещены этической конвенцией. Они неоправданно опасны для обеих сторон: донора и реципиента.
- Как мило, что ты, наконец, вспомнил об этике и об опасности!
- Тем более, когда они бессмысленны, - твердил Кирданн. - Тебе это не нужно. Ты всё ещё здесь потому, что ты отличный воин.
- Хватит тыкать в меня тем, что я воин, - прошипела я. – Я здесь из-за твоей прихоти. Единоличной!
Ангел стремительно обернулся:
- Ты видела Тора? Он сказал тебе это, назвал воином?
- Рыжего великана с огромным огненным молотком? – слегка обескуражено переспросила я, не понимая с чего вдруг такой интерес к обыденному среди людей, менее аморальному, по их мнению, определению убийцы. «Воин» - немного пафосно, конечно, но вполне соответствует одиозному стилю Богов. – Он почти не говорил со мной. Занимался чем-то странным, выращивал дурно-пахнущие мёртвые деревья, которые потом подрубал до пней.
Кирданн нервозно прошёлся пятернёй по волосам. Какое-то время он раздумывал, устремив невидящий взгляд за горизонт, а его чёрные зрачки, неизменно приковывающие внимание на фоне матовой белизны лица, теперь стали совсем незаметными - до того оно потемнело.
- Это цикл разрушения, - произнёс он тихо, будто бы сказанная им фраза предназначалась для него самого.
- Что?
- То, чем занимался Тор. Замыкал цикл разрушения. – Ангел внезапно оживился, с подозрительным рвением готовый обсуждать вновь возникшую тему. Обычно так ведут себя люди, нашедшие лазейку, чтобы уйти от нежелательного разговора.
- Какого ещё цикла?
- Существует два процесса, заключающие в себе Жизнь – два цикла взаимосвязи элементов, обеспечивающих базовое Природное равновесие, – Кирданн говорил быстро, словно боялся, что я опомнюсь и потребую разъяснений по вопросу, которого он, казалось, так мастерски избежал. Ему повезло, мне на самом деле стало интересно. - Вода-Дерево-Огонь-Земля-Металл – это цикл рождения. Вода питает и взращивает Дерево; Дерево горит и порождает Огонь; Огонь, обращая Дерево в пепел, создаёт Землю; Земля живёт, давая руду или Металл, а Металл рождает Воду. Но рождение не может быть абсолютным. Его всегда уравновешивает Смерть, следующая циклу разрушения: Огонь-Металл-Дерево-Земля-Вода.
- Огонь плавит Металл, - включилась я в игру, – Металл уничтожает Дерево; Дерево высасывает соки из Земли; Земля впитывает и ослабляет Воду; Вода гасит Огонь.
- Верно. Последовательность элементов в цикле Созидания неизменна и должна оставаться таковой вечно. Это сложно объяснить... Взаимосвязь стихий является некой границей, отгораживающей материальный Мидгард от других миров. В том числе и от того, в котором побывала ты. Мы называем его Утгард, – Ангел бегло набросал на песке схему устройства мироздания.
- Внутри, - указал он в центр фигуры, – Мидгард – мир людей. За пределами цикла - пограничные миры. Главная задача проводников в этих областях не допустить размывания границы, обеспечить её целостность. В Утгарде этим занимается Тор.
- Постой, ты же сказал, что Тор замыкает цикл Разрушения?
- Равновесное состояние обеспечивается взаимодействием элементов друг на друга в обоих направлениях. Я уже говорил, что Рождение не может существовать без Смерти. Именно разрушение цикла Смерти ведёт к разбалансировке всей системы. К тому, что в некие моменты на границе появляется брешь.
- В некие моменты?
- Каждый раз, когда умирает Человек. Разлом необходим ему, чтобы осуществить переход между мирами.
- По-твоему цикл Разрушения уничтожает Человек? Да кто мы такие, чтобы тягаться с силами Природы, чтобы уничтожить их! Возможно, я сумею умертвить дерево, но вряд ли это нарушит мировой баланс.
- Посмотри сюда, - он подправил рисунок. – Что ты видишь сейчас?
- Пентаграмму, в которую складывается цепочка Разрушения. Обращена остриём вверх, значит, символизирует безопасность. Такие часто используют как обереги.
- Это человек.
Я покрутила головой, рассматривая изображение под разными углами обзора.
– Однажды мне встречалось похожее толкование пентакля. Заданием было разыскать алхимическую рукопись. Философский камень, эликсир жизни и прочая ерунда. Тогда я ещё подумала, что заключение человеческого образа в звезду слишком надуманно, как говорится «притянуто за уши». Но для алхимии не редкость выдавать желаемое за действительное, мечтать переплавить железо в золото.
- Руки, ноги, голова, - ничуть не смутился моим скепсисом Кирданн. – Нижние конечности обращены к Земле и Металлу, порождённому из неё. Через ноги, соприкасающиеся с Землёй, мы черпаем силу. Никогда не задумывалась, откуда пошла традиция, ставить ногу на побеждённого врага? Этим движением мы подсознательно пытаемся получить от него энергию, опустошаем его.
Я не могла не заметить, что говоря о людях, Кирданн всегда употребляет местоимение «мы», чем заочно подтверждает слова Локки о том, что хочет стать человеком.
- Руки: Огонь и Вода. Правая ладонь держит огонь. Горячий и жаждущий действий, он всегда нападает, поэтому в правой руке воин сжимает меч. Слева – Вода. Здесь расчёт и текучесть, она же изворотливость - качества защиты. В левой руке у воина щит.
- А как насчёт левшей? Исключение из правил? – я задала вопрос не из праздного любопытства. Левшой был Анубис. Мне ни разу не выпадало случая видеть, как он управляется с оружием, но я сотни раз наблюдала за тем, как он филигранно выводит буквы именно левой рукой.
- Не исключение, сигнал повышенной опасности, – я вся обратилась в слух. - Как известно движения рук находятся под перекрёстным контролем полушарий головного мозга. Правая рука - управляется левым, а левая – правым. Именно от них исходят их стихийные свойства.
- Получается, что Огонь теперь слева, а Вода – справа?
- Достаточно вспомнить, что слева находится сердце.
- Причём тут сердце? – я окончательно запуталась в хитросплетённых речах Ангела, которые сыпали загадками, ни на что не давая вразумительного ответа.
- Сердце – пламенный мотор. Знакомое выражение?
- Возможно, - якобы без интереса ответила я, хотя саму немало удивило, что в основе расхожей фразы лежит глубокий смысл, – но мы уже вскрыли голову. Что не так с полушариями левшей?
- Неизведанность. Ведущую роль в жизни обычного человека, правши, занимает левое полушарие. Управляемое Огнём, оно несёт в себе свет, воспламеняет человеческое сердце, наполняя его жизненной энергией, которая разливается по телу живым теплом. Мертвец холоден, потому что его Огонь погас. Когда человек счастлив говорят, что он светиться счастьем, когда добр - излучает добро. Так или иначе, Свет всегда обнаруживает себя в нас. Через доминирование левой стороны мозга мы изначально настроены на открытое «солнечное» восприятие окружающего мира и позитивное взаимодействие с ним. Но восприятие искажается, если Огню не удаётся взять вверх над Водой, правым полушарием. Это тёмная половина, бессознательная. Одно из её проявлений тебе хорошо известно – интуиция. Подчиняясь праворукости, ты способна подавить в себе её зов, но как быть с теми, кто живёт по другую сторону тела – слева? Никто не знает, что скрыто под поверхностью этой Воды, что находится в её глубинах.
- Вот почему голова – Дерево, – указала я на рисунок. - Это точка роста. Стремление ввысь к совершенству, знаниям. Безграничная возможность духовного и физического развития, путём активации спящих почек – скрытых возможностей головного мозга, - я была поражена. Если сначала у меня и возникали какие-то сомнения по поводу нового прочтения символа пятиконечной звезды, то теперь они начисто отпали. - Невозможно. Человек и есть цикл Разрушения?! Хотя почему невозможно? Судя по результатам его деятельности, так оно и выходит.
- Так выходит и судя по пентаграмме. Находясь в центре, он может воздействовать на любой из пяти элементов. Причём полномочия его столь велики, что разрушать он способен вопреки последовательному движению стихий в цикле. Скажем, для уничтожения Дерева он волен использовать любую из стихий, даже Воду, которая должна Дерево порождать.
- Но это чудовищная ошибка! Как Природа могла допустить такое?!
- Не думаю, что внедрение Человека в цикл было запланировано. Придя в этот мир, он, скорее всего, по факту занял в нём то положение, которое подходило его натуре лучше всего. Природе оставалось лишь разжечь в человеке Огонь к жизни и вложить в правую руку орудие, подливающее к нему масла.
- Орудие. Сначала труда, а затем убийства, верно? Потому что, как ещё можно уничтожить высший символ разрушающей силы – Человека?
- Следуя правилам, отрубить голову, чтобы исключить сюрпризы с её тёмной стороны, а потом поставить на поверженного врага ступню и впитать всю его энергию.
- Смешно, - не оценила я шутку.
- Ты права. Баланс нарушается, когда гибнет Человек. В той части границы, где расположен элемент, от которого он принял смерть, образуется разрыв. Через него людская сущность перемещается в иной мир. Проводник этого мира обязан принять душу и восстановить целостность границы. Сделать это можно несколькими способами: вернуть к жизни погибшего; заново «нарисовать» пентаграмму, уничтожая стихии соответственно их очерёдности, или собрать воедино осколки прежней. Первые два варианта в пограничных областях неосуществимы. Не во власти проводников возвращать кому бы то ни было жизнь, а если всё время уничтожать вокруг себя мир для того чтобы сохранить соседний, то не хватит никаких элементов. Этот путь, кстати, весьма соблазнителен по причине своей простоты. Чтобы исключить возможность его использования, в пограничных мирах поставлены надзиратели, следящие за сохранностью стихий.
- Ели, - вспомнила я на себе неусыпное внимание хвойных гигантов. – В Утгарде для этой цели поставлены вековые Ели.
- Да, потому как следующим после Металла в списке на уничтожение стоит Дерево. Они бдят за сохранностью стихии на случай, если Тору вздумается вдруг пойти по лёгкому пути восстановления границы.
- Только Металл. Почему только металл? Разве Человека не может убить Вода, к примеру?
- Может, но утопленникам в другую дверь. Они не забота Тора.
- Значит, если я утону, то к Тору не попаду? – что-то в эту систему не вписывалось. Точнее кто-то - Я! – Почему во сне я оказалась у него? Не с утопленниками, не с погорельцами? Почему именно в Утгарде и откуда Тору известно, что я воин?
- В Утгард тебя затянул Локки. Забыла? – Ангел занервничал. Похоже, я вновь затронула «скользкую» тему и подбираюсь к чему-то важному.
- А как насчёт воина?
- Ты пропитана кровью своих жертв. Тор почувствовал это, и всего!
- Он упоминал какой-то «счёт крови».
- Никогда о таком не слышал.
«Свежо придание, да верится с трудом», - хмыкнув, я решила вернуться к разговору о стихиях, авось всплывёт и ещё что-нибудь интересное. – Итак, Тору необходимо собрать разрушенный цикл обратно. Я правильно понимаю?
- Правильно, - нервозность в голосе не исчезла, но Кирданн, кажется, был рад возобновить прежний «безопасный» диалог. Сгорбленные в напряжении плечи расслабились, и поза стала более непринуждённой. – Чтобы «сшить» разрозненные детали необходимо пройти цикл Разрушения в обратной последовательности, начиная и заканчивая тем элементом, который привёл к разрыву.
- Не сходится. Тор ударял кувалдой по мечу и тот плавился. Огонь уничтожал Металл, не наоборот.
Кирданн покачал головой:
- Заметила когда загорелся молот? В момент, когда дотронулся до меча. Чем чаще он его касался, тем сильнее было свечение, так? – я кивнула. – Пройти цикл Разрушения в обратном порядке не значит уничтожить стихии, потому что обратным должен стать не только порядок, но и сам смысл разрушения.
- Рождение – смысл противоположный разрушению.
- Только если говорить о прямой последовательности, когда новые элементы зарождаются. Тор же занимается их возвращением.
- Металл даёт жизнь Огню, Огонь – Воде, Вода питает Землю, Земля рождает мёртвое Дерево, которое поглощает Металл и возрождает в себе.…Ясно, - интерес к загробной жизни постепенно угасал. Можно было бы поспорить насчёт очерёдности, как-то не припомню, чтобы огненный молот обращался в Воду, но если Тор нарушает правила это уже не моё дело. Из его священнодействия мне удалось извлечь кое-какую полезную для себя информацию, но на этом, пожалуй, тема себя исчерпала. Хотя…, – уже не в первый раз я бросила взгляд на Эбби и поймала себя на мысли, что хочу удостовериться в том, что она дышит. Слишком уж безмятежно и неподвижно спала сестра. – В кузнице был кубок. Он пытался меня «выпить».
- Мёртвая вода. Концентрирует энергию тела в точке «здесь и сейчас», помогает окончательно прервать связь с миром предыдущего пребывания и растворяет память, - серьёзно подчеркнул Кирданн, подразумевая тем самым вопрос, успела ли я её попробовать.
- Нет, не успела. Или не смогла. Чаша намертво пристала к столу.
- Мера предосторожности на случай появления живых.
Я мысленно согласилась. Мне была достаточно хорошо известна субстанция Мёртвой воды, поскольку в чистом виде она являются неотъемлемой составляющей природных процессов, в частности смены сезонов. Совместно с Живой водой она образует единый механизм, благодаря которому Земля ежегодно воскресает.
Вопреки всеобщему заблуждению Мёртвая вода призвана исцелять. Она делает это каждую весну, когда снега, одна из её неподвижных форм, превращаются в ручьи, бегущие по растрескавшейся после обезвоживающей зимы почве. То, что мы называем слякотью, грязью и лужами на самом деле не что иное, как сращивание и затягивание ран. Своего рода регенерация «кожного покрова» Земли и подготовка его к принятию Живой влаги весеннего дождя, пробуждающего новую жизнь.
Что же касается человека, то в состав Мёртвой воды для его исцеления помимо вышеупомянутой основы должны входить собственные человеческие жидкости: кровь, моча, слюна и слеза. Желательно, конечно, чтобы всё это принадлежало исцеляемому, но бывали случаи, когда срабатывала и чужая рецептура. По способности заживлять с «Напитком мёртвых» не сравнится ничто другое. Соединять расчленённые части тела, стягивать зияющие раны сквозных ранений, восстанавливать утраченные органы – всю эту знахарскую благодать омрачает один существенный недостаток: Мертвая вода исцеляет только мёртвую, и только плоть. Без дальнейшего окропления мертвеца Живой водой получится всего лишь красивый труп.
Не смотря на то, что в состав Живой воды, предназначенной для человека, входят всё те же физиологические жидкости и основа в виде нескольких капель первого в году дождя, приготовить смесь весьма затруднительно. Дело в том, что Живая вода совершенно не подлежит хранению и теряет свои чудодейственные свойства буквально в течение нескольких минут. Ей отведено ровно столько, чтобы достигнув Земли и проникнув в слой почвы, она нашла там зерно какого-нибудь растения или личинку насекомого и успела пробудить их от зимней спячки. Таким образом, шанс воскреснуть есть лишь у того, кто умер под проливным дождём весной, предварительно собрав свою кровь, мочу, слезы и слюни и имел при себе «Напиток мёртвых». Как ни странно подобное всё же случалось. Кому-то просто повезло, а кто-то специально выбирал для сражения пасмурную мартовскую погоду. Нередко, однако, бывало и так, что получив тяжёлое ранение, Мертвая вода выпивалась ещё живым человеком в надежде на её исцеляющие свойства, но эффект оказывался прямо противоположным.
Кирданн верно подметил, что такая вода концентрирует энергию в единой точке. Для мёртвой сущности эта точка находится за пределами людского мира, но для живого человека этой точкой является он сам. Пытаясь залечить смертельную рану, организм забирает жизнь из других частей тела. Он пожирает себя заживо.
- На случай появления живых, - процитировала я Ангела, - кубок надо сделать уже. Я едва не засунула туда руку.
- Передам твои замечания Тору. Завтракать будешь?
«Завтракать?!», - зря он это сказал. Смутные подозрения, что с Эбби дело не ладно моментально окрепли в абсолютную уверенность. Кирданн старался выиграть время. - Нет. Мы итак задержались здесь дольше положенного, - я подошла к спящей сестре. – До суши рукой подать. Поедим там. Эбби, вставай, - потрясла я её за плечо. – Эбби! Подъём! – никакой реакции.
- Оставь. Она ещё не восстановилась.
Я больно впилась ногтями в ладони, пытаясь совладать с собой:
- Как ты посмел?!
- Тебе нужна была энергия. Одного источника оказалось недостаточно.
- Всё это время ты тянул с неё жизнь?! Она и так выбивается из сил? Кирданн!!!
- Только в этот раз. Твоя жизнь сейчас дороже.
- Моя! Моя жизнь! И распоряжаться ей буду тоже я́!
- Калисто, послушай…
- Хочешь сдохнуть от истощения? Валяй! Но Эбби не трогай, понятно?!
У Кирданна кончилось терпение, и он грубо схватил меня за плечо.
- Считаешь, надо было оставить тебя на той стороне? С Локки?
- Локки предлагал мне покончить с собой, - почти с ненавистью прошептала я. - Клянусь, что сделаю это, если ты ещё раз попробуешь продлить мою жизнь за счёт сестры. Я уже давно живу в кредит.
Ангел, негодуя, упёрся взглядом в песок. Кажется он хотел что-то возразить, но так ни слова не сказав, рывком расправил за спиной крылья и, подхватив Эбби на руки, по воздуху устремился к острову.
Я смотрела вслед удаляющейся фигуре и с нарастающей тревогой думала о том, что теперешний Кирданн вполне способен сбросить сестру вниз, избавляясь от лишней обузы. После всего, что мне довелось узнать за последние сутки, я понятия не имела, чего ещё от него ожидать. Приложив ладонь к груди, как всегда делала в минуты сильного волнения, я испуганно вздрогнула. Привычка искать поддержки у оберега осталась со времён детства, когда я носила на шее подаренный отцом крестик. Надёжно спрятанный под одеждой, он до сих пор сопровождает меня в путешествиях, но после смерти Локрейна я так и не осмелилась его надеть. Ни разу до сегодняшнего дня.
Пальцы с жадностью впились в небольшую деревянную фигуру, равные лучи которой были украшены древним кельтским орнаментом. И всё же кельтским этот крест не являлся: не хватало пересекающего лучи круга. Хотя для него и были предусмотрены специальные выемки, образ по сей день оставался незавершённым. Именно эту особенность я пыталась использовать для спасения Эбби, когда решилась выдать крестик за ключ от портала. Одним Богам известно, как далеко отшвырнула его Бастет в темноте, возможно даже угодила за пределы косы в озеро. Словом, больше увидеть его я не надеялась.
Кирданн отлично знал насколько дорог мне этот предмет, но в свете произошедших с ним перемен такой личный, даже интимный жест с его стороны выглядел более чем странно. Или подозрительно?
«Представь, что это частица твоей души. Она будет хранить тебя, а в момент, когда начнёшь сомневаться, подскажет, кто ты есть», - говорил Локрейн, вкладывая в маленький кулачок Калисто дубовый крестик. - Жаль, ты свою душу потерял, - тоскливо смотрела я на исчезающие в прибрежном тумане «стальные» крылья.
Глава 31. Заражение
Могильный камень...
Я принял его за дорожный знак.
Зимнее странствие.
(Накамура Кусатао)
«Туман. Откуда он взялся?», - погодные аномалии Себека снова «радовали» непредсказуемостью. Кирданн в запоздалом порыве джентльменства перенёс Эбби, оставив на мне всё её снаряжение. В том числе и огромный лук, неведомым образом добытый на Карнауффе. Сперва он показался мне изготовленным из какого-то древесного материала, но по весу это больше напоминало камень. Поверхность оружия была испещрена древними письменами, что сразу насторожило. С момента нашего появления на Себеке Нетари ещё ни разу не давала о себе знать, и мне совсем не хотелось, чтобы разглядывание символов или контакт с предметом из её мира послужили бы поводом для нового общения.
Закинув лук на спину и взяв в обе руки по рюкзаку, я уже битый час разгоняла перед собой густую молочную пелену. Говорят, слепые живут в вечной темноте, но от того света, который видела сейчас я, толку не было никакого. Как любому незрячему мне приходилось ощупывать перед собой землю, подкрепляя всякое движения уверенностью в том, что она там есть. За неимением других подручных средств, для этих целей я использовала, попеременно, то одну, то другую ноги. Промокшие до колен, в неподъёмной от воды обуви, вскоре они совсем потеряли чувствительность и одеревенели, так что манипулировать ими стало неимоверно сложно. Умом я, конечно, понимала, что путь когда-нибудь да закончится, но паника оказалась ближе: как по команде внезапно начали слезиться глаза, от внушительной ноши загорелись ладони, проклятый лук до крови стёр лопатки, а скрюченные судорогой стопы начисто отказывались идти по острым выступам прибрежной гальки.
«Острым?! - я остановилась и не удержалась перед искушением упасть на колени без предварительного обследования ландшафта. – Острые, значит, не омываются водой. Значит - суша», – чувствуя, как от конечностей отливает горячая кровь, мне по большому счёту стало всё равно, даже если я и ошибаюсь. Блаженно закатив глаза, я представляла, что когда открою их, туман бесследно рассеется.
Туман не рассеялся, а вот тело, лежащее на колючей гальке как на доске с иглами, начало посылать тревожные сигналы окутанному негой сознанию. Вяло пошевелив рукой, я вынуждена была признать, что опасения не беспочвенны: ладонь пронзило неприятное покалывание, а на открытых участках кожи осязание заметно притупилось. Тело требовало движения. Не став с ним спорить я послушно встала на четвереньки, когда перед носом внезапно возникли грязно-серые ботинки. Затаив дыхание, я спешно вспоминала какая обувь у Кирданна.
- Калисто, - донеслось сверху.
- Как ты меня нашёл?
- По пыхтящему сопению.
Мне стало обидно.
- Хоть какая-то польза от этой тонны вещей, - вцепилась я в рюкзаки, демонстративно отказываясь от посторонней помощи. Вынырнув из туманной завесы, он одним махом перехватил сумки, избавив меня от необходимости сопротивляться «просто из вредности». - Чем Эбби его напичкала? Собиралась пройти соревнования с помощью тебя и кирпичей?
- Её рюкзак был почти пуст. Я уложил туда вещи Бастет.
- Бастет?!
- Еда и кое-что из одежды. Тебе пригодится, - не оборачиваясь, Ангел уверенно шагал по направлению к лесу. Когда в полупрозрачной рваной дымке мне, наконец, удалось разглядеть очертания острова, я обомлела. Видение походило на огромный торт «безе» с праздничными свечами, в роли которых выступали зелёные силуэты Тисов, пиками устремлённые к небу. Судя по примерному их количеству, остров справлял своё первое десятилетие, а исходя из высоты деревьев, ему было никак не меньше пятисот.
В голове зашумело, накатил лёгкий приступ дурноты. Виной тому было ядовитое вещество с говорящим названием «таксин», содержащееся во всех частях растения, и особенно активно накапливаемое в древесине. Среди людей Тисы пользовались дурной славой, чему немало способствовала широкая практика отравлений с их помощью. Достаточно было подать в кубке из резного Тиса напиток, чтобы он тотчас превратился в яд.
В лесу нас встретила звенящая тишина. Деревья, кустарники, трава – всё молчало. С ветвей не доносились переливчатые трели птиц, в траве не копошились мыши, насекомые не подтачивали мягкую кору и не объедали сладкие корни. Даже прибрежный ветер и тот не забредал вглубь острова, а лишь осторожно будоражил листву по верхушкам. Мы очутились в самом сердце тисово-самшитовых зарослей. Иначе говоря - на кладбище.
Входя в состав священной кельтской триады деревьев, Тис или Ibur олицетворяет собой бессмертие. Но бессмертие совершенно иного рода, нежели у «светлого» Дуба. Тис черпает энергию возрождения в собственной смерти. По достижении растением возраста в пятьсот лет, его ствол умирает. Постепенно мёртвый орган обвивает свежая поросль, появившаяся в местах укоренения касающихся земли ветвей. Теперь молодые стволы будут расти и развиваться, питаясь плодородной массой собственного разлагающегося изнутри престарелого тела. Пройдёт ещё пятьсот лет, прежде чем их постигнет та же участь, и гибель снова позволит Тису омолодиться, продлив своё вечное существование.
Тесная связь Ibur со Смертью не могла не сказаться на его характере и стиле жизни. До крайней степени замкнутый, живому общению с людьми он предпочитает заселение их могил, получая тем самым ещё один источник для подпитки мёртвой энергетикой, а не исключено, что и мёртвой плотью. Преклоняясь перед способностью Тиса переживать собственную смерть, кельты глубоко почитают его, закономерно соотнося образ дерева с похоронами и скорбью. В священных тисовых рощах покоятся исключительно короли и друиды.
Чуть менее зловеще выглядит его частый напарник - реликтовый Самшит, широко известный как обладатель невероятно твёрдой и плотной древесины, настолько плотной, что она легко тонет в воде. Недаром латинское название растения Buxus возникло от древнегреческого «buxe», что значит «плотный».
Другой «замечательной» особенностью Самшита, которая на данный момент имела первостепенное значение, являлось то, что эти вечнозелёные медленно растущие деревца отличались крайней ядовитостью из-за содержащегося в листьях и ягодах алкалоида циклобуксин. Признаться честно, внутри симбиоза Смерти такого масштаба я пребывала впервые.
В полумраке подлеска кто-то больно хлестанул меня по лицу. Поймав хулигана за ветку, я пригляделась: «А вот и королевская свита, - тисовые сборища нередко сопровождал отряд так называемых плакальщиц: Ива, Осина, Рябина. Все они в той или иной степени связаны с печалью и горем, и всех объединяет одна общая нехорошая черта – капризность, а в случае с Ивой ещё и озлобленность. - Вредина!», - пожурила я Осину и отпустила. Ива, скорее всего, расположилась где-то на воде, а вот Рябине сейчас самое время красоваться спелыми гроздьями. Приметив в жидких лучах зимнего солнца алую искорку, я забеспокоилась. - Как Осина — горькое дерево, так Рябина — горькая ягода: плохи те места, где только эти два дерева растут, - сорвалась с языка старинная поговорка и я вдруг закашлялась. Кирданн остановился, недовольно нахмурив лоб. Когда он, наконец-таки, сообразил предложить мне воды, я, уже побагровев, со свистом загоняла в лёгкие воздух.
Кое-как сделав глоток, я облегчённо вдохнула. Жидкость будто бы смыла что-то едкое, осевшее в глубине гортани.
- Где Эбби?
- Там, - кивнул Ангел в сторону самшитовых зарослей, – под большим деревом.
При взгляде на живую ограду, непроницаемую настолько, словно она специально была предназначена, чтобы скрыть от чужих глаз нечто особенное, чрезвычайно важное для этого леса, а также при упоминании Кирданном «большого дерева» меня пронзило недоброе предчувствие. Я рванула с места, но у самой стены вынуждена была остановиться. Врождённая кельтская особенность острее других чувствовать растительный мир сыграла со мной злую шутку. Восприимчивость не была избирательной. Она распространяясь на любой объект флоры, видимый и невидимый, осязаемый и эфемерный, положительный или отрицательный по отношению ко мне. Доза растительного яда, которая у обычного человека вызовет лишь лёгкое недомогание, для меня может оказаться смертельной.
«Пара глубоких царапин и циклобуксин заставит меня корчиться в судорогах», - осадила я собственную решимость, но на обезвреживание яда не было ни сил, ни времени. Я попыталась просканировать толщину самшитового заслона, но не смогла сосредоточиться. Мысль постоянно соскальзывала на отвлечённые предметы, и нужная концентрация рассеивалась. Мешала какая-то внутренняя нервозность, которая от неудачных попыток ещё сильнее злила и раздражала. - Перенеси меня, - бросила я Ангелу, оценивая высоту преграды. От природной низкорослости Самшита не осталось и следа. Над нашими головами он возвышался не менее чем на метр. На одних только почве, солнце и воде набрать такую противоестественную биомассу невозможно. Растение явно питало что-то постороннее. И я даже знала кто. – Скорее! – прикрикнула я на Кирданна. Обескураженный просьбой он растерянно шагнул в мою сторону. Сердито схватив мужчину за руку, я обвила ей свою талию. – Вы же так там оказались? По воздуху? - он пожал плечами, и не успели мы перевести дух от молниеносного подъёма, как уже стояли с противоположной стороны изгороди, где я увидела ровно то, что и ожидала.
Под охраной находился Тис. Думаю, самый старый в роще, этакий родоначальник погоста. Статус негласного патриарха иллюстрировала жутковатая атрибутика в виде ожерелья из сотен жилистых стволов, которые как на шее смыкались вокруг давно обглоданного ими же самими центрального стержня дерева. Все до одного они омерзительно натуралистично повторяли форму увеличенных в несколько раз человеческих костей.
На этом сюрпризы в самшитовом ларце не закончились. Зажатая в узком пространстве между двумя смертельно опасными для меня объектами, я угодила в самое сердце улья. Точно стая диких пчёл испарения отравы кинулись зверски жалить и снедать моё тело, испытывая на прочность дух. Дух не выдерживал.
- Эбби! Её нет! – взвилась я. – Ты специально это сделал?! Специально?!
- Хватит орать, - передёрнул Кирданн. Это было настолько неожиданно, что в какой-то момент я даже забыла о кошмарно зудящих волдырях на коже. – Пораскинь мозгами. Конечно, я сделал это специально! Лучшего укрытия не найти. Только поэтому я здесь её положил.
- Ты в гроб её положил! Тис растёт изо рта покойника. Мы на кладбище! Неужели не заметно?!
- Ты можешь летать, Калисто? Или пользоваться порталами без ограничений? – я молчала, понимая, куда он клонит. – Я не умею читать деревья! На нём не написано «подо мной не спать»!
- Не понимаешь?! Из-за тебя они забрали Эбби!
- Удобно когда есть, кого обвинять. Всегда и во всём виноват только я́. Даже в том, что твоя сестрица проснулась и разгуливает О́дин знает где!
- Никаких следов нет, - сдавленно сказала я и сама удивилась произошедшей в голосе перемене. Удивилась и перепугалась. Носоглотка, сначала просто чесавшаяся, будто бы стала распухать.
- А ты искала?
- Стена, - указала я на Самшит, имея в виду, что мне как можно скорее нужно оказаться по другую её сторону. Но Кирданн понял иначе.
- Она не каменная. То, что ты́ не смогла пройти сквозь неё ничего не доказывает. Ты даже не пыталась, - с презрением бросил Ангел и посмотрел на меня с таким высокомерием, какого не было в Локки. – И довольно изображать из себя жертву! Снова задумала пугать самоубийством?
Я отступила, на полном серьёзе опасаясь, что за приступом неконтролируемого бешенства, первого на моей памяти у Кирданна, последует удар по лицу. Он, однако, всего лишь схватил меня за руку, которой я пыталась разодрать свою трахею, чтобы пустить туда воздух. В возникшей перепалке рукав его рубашки задрался, и я ошеломлённо замерла: «Невозможно!».
Могильный камень...
Я принял его за дорожный знак.
Зимнее странствие.
(Накамура Кусатао)
«Туман. Откуда он взялся?», - погодные аномалии Себека снова «радовали» непредсказуемостью. Кирданн в запоздалом порыве джентльменства перенёс Эбби, оставив на мне всё её снаряжение. В том числе и огромный лук, неведомым образом добытый на Карнауффе. Сперва он показался мне изготовленным из какого-то древесного материала, но по весу это больше напоминало камень. Поверхность оружия была испещрена древними письменами, что сразу насторожило. С момента нашего появления на Себеке Нетари ещё ни разу не давала о себе знать, и мне совсем не хотелось, чтобы разглядывание символов или контакт с предметом из её мира послужили бы поводом для нового общения.
Закинув лук на спину и взяв в обе руки по рюкзаку, я уже битый час разгоняла перед собой густую молочную пелену. Говорят, слепые живут в вечной темноте, но от того света, который видела сейчас я, толку не было никакого. Как любому незрячему мне приходилось ощупывать перед собой землю, подкрепляя всякое движения уверенностью в том, что она там есть. За неимением других подручных средств, для этих целей я использовала, попеременно, то одну, то другую ноги. Промокшие до колен, в неподъёмной от воды обуви, вскоре они совсем потеряли чувствительность и одеревенели, так что манипулировать ими стало неимоверно сложно. Умом я, конечно, понимала, что путь когда-нибудь да закончится, но паника оказалась ближе: как по команде внезапно начали слезиться глаза, от внушительной ноши загорелись ладони, проклятый лук до крови стёр лопатки, а скрюченные судорогой стопы начисто отказывались идти по острым выступам прибрежной гальки.
«Острым?! - я остановилась и не удержалась перед искушением упасть на колени без предварительного обследования ландшафта. – Острые, значит, не омываются водой. Значит - суша», – чувствуя, как от конечностей отливает горячая кровь, мне по большому счёту стало всё равно, даже если я и ошибаюсь. Блаженно закатив глаза, я представляла, что когда открою их, туман бесследно рассеется.
Туман не рассеялся, а вот тело, лежащее на колючей гальке как на доске с иглами, начало посылать тревожные сигналы окутанному негой сознанию. Вяло пошевелив рукой, я вынуждена была признать, что опасения не беспочвенны: ладонь пронзило неприятное покалывание, а на открытых участках кожи осязание заметно притупилось. Тело требовало движения. Не став с ним спорить я послушно встала на четвереньки, когда перед носом внезапно возникли грязно-серые ботинки. Затаив дыхание, я спешно вспоминала какая обувь у Кирданна.
- Калисто, - донеслось сверху.
- Как ты меня нашёл?
- По пыхтящему сопению.
Мне стало обидно.
- Хоть какая-то польза от этой тонны вещей, - вцепилась я в рюкзаки, демонстративно отказываясь от посторонней помощи. Вынырнув из туманной завесы, он одним махом перехватил сумки, избавив меня от необходимости сопротивляться «просто из вредности». - Чем Эбби его напичкала? Собиралась пройти соревнования с помощью тебя и кирпичей?
- Её рюкзак был почти пуст. Я уложил туда вещи Бастет.
- Бастет?!
- Еда и кое-что из одежды. Тебе пригодится, - не оборачиваясь, Ангел уверенно шагал по направлению к лесу. Когда в полупрозрачной рваной дымке мне, наконец, удалось разглядеть очертания острова, я обомлела. Видение походило на огромный торт «безе» с праздничными свечами, в роли которых выступали зелёные силуэты Тисов, пиками устремлённые к небу. Судя по примерному их количеству, остров справлял своё первое десятилетие, а исходя из высоты деревьев, ему было никак не меньше пятисот.
В голове зашумело, накатил лёгкий приступ дурноты. Виной тому было ядовитое вещество с говорящим названием «таксин», содержащееся во всех частях растения, и особенно активно накапливаемое в древесине. Среди людей Тисы пользовались дурной славой, чему немало способствовала широкая практика отравлений с их помощью. Достаточно было подать в кубке из резного Тиса напиток, чтобы он тотчас превратился в яд.
В лесу нас встретила звенящая тишина. Деревья, кустарники, трава – всё молчало. С ветвей не доносились переливчатые трели птиц, в траве не копошились мыши, насекомые не подтачивали мягкую кору и не объедали сладкие корни. Даже прибрежный ветер и тот не забредал вглубь острова, а лишь осторожно будоражил листву по верхушкам. Мы очутились в самом сердце тисово-самшитовых зарослей. Иначе говоря - на кладбище.
Входя в состав священной кельтской триады деревьев, Тис или Ibur олицетворяет собой бессмертие. Но бессмертие совершенно иного рода, нежели у «светлого» Дуба. Тис черпает энергию возрождения в собственной смерти. По достижении растением возраста в пятьсот лет, его ствол умирает. Постепенно мёртвый орган обвивает свежая поросль, появившаяся в местах укоренения касающихся земли ветвей. Теперь молодые стволы будут расти и развиваться, питаясь плодородной массой собственного разлагающегося изнутри престарелого тела. Пройдёт ещё пятьсот лет, прежде чем их постигнет та же участь, и гибель снова позволит Тису омолодиться, продлив своё вечное существование.
Тесная связь Ibur со Смертью не могла не сказаться на его характере и стиле жизни. До крайней степени замкнутый, живому общению с людьми он предпочитает заселение их могил, получая тем самым ещё один источник для подпитки мёртвой энергетикой, а не исключено, что и мёртвой плотью. Преклоняясь перед способностью Тиса переживать собственную смерть, кельты глубоко почитают его, закономерно соотнося образ дерева с похоронами и скорбью. В священных тисовых рощах покоятся исключительно короли и друиды.
Чуть менее зловеще выглядит его частый напарник - реликтовый Самшит, широко известный как обладатель невероятно твёрдой и плотной древесины, настолько плотной, что она легко тонет в воде. Недаром латинское название растения Buxus возникло от древнегреческого «buxe», что значит «плотный».
Другой «замечательной» особенностью Самшита, которая на данный момент имела первостепенное значение, являлось то, что эти вечнозелёные медленно растущие деревца отличались крайней ядовитостью из-за содержащегося в листьях и ягодах алкалоида циклобуксин. Признаться честно, внутри симбиоза Смерти такого масштаба я пребывала впервые.
В полумраке подлеска кто-то больно хлестанул меня по лицу. Поймав хулигана за ветку, я пригляделась: «А вот и королевская свита, - тисовые сборища нередко сопровождал отряд так называемых плакальщиц: Ива, Осина, Рябина. Все они в той или иной степени связаны с печалью и горем, и всех объединяет одна общая нехорошая черта – капризность, а в случае с Ивой ещё и озлобленность. - Вредина!», - пожурила я Осину и отпустила. Ива, скорее всего, расположилась где-то на воде, а вот Рябине сейчас самое время красоваться спелыми гроздьями. Приметив в жидких лучах зимнего солнца алую искорку, я забеспокоилась. - Как Осина — горькое дерево, так Рябина — горькая ягода: плохи те места, где только эти два дерева растут, - сорвалась с языка старинная поговорка и я вдруг закашлялась. Кирданн остановился, недовольно нахмурив лоб. Когда он, наконец-таки, сообразил предложить мне воды, я, уже побагровев, со свистом загоняла в лёгкие воздух.
Кое-как сделав глоток, я облегчённо вдохнула. Жидкость будто бы смыла что-то едкое, осевшее в глубине гортани.
- Где Эбби?
- Там, - кивнул Ангел в сторону самшитовых зарослей, – под большим деревом.
При взгляде на живую ограду, непроницаемую настолько, словно она специально была предназначена, чтобы скрыть от чужих глаз нечто особенное, чрезвычайно важное для этого леса, а также при упоминании Кирданном «большого дерева» меня пронзило недоброе предчувствие. Я рванула с места, но у самой стены вынуждена была остановиться. Врождённая кельтская особенность острее других чувствовать растительный мир сыграла со мной злую шутку. Восприимчивость не была избирательной. Она распространяясь на любой объект флоры, видимый и невидимый, осязаемый и эфемерный, положительный или отрицательный по отношению ко мне. Доза растительного яда, которая у обычного человека вызовет лишь лёгкое недомогание, для меня может оказаться смертельной.
«Пара глубоких царапин и циклобуксин заставит меня корчиться в судорогах», - осадила я собственную решимость, но на обезвреживание яда не было ни сил, ни времени. Я попыталась просканировать толщину самшитового заслона, но не смогла сосредоточиться. Мысль постоянно соскальзывала на отвлечённые предметы, и нужная концентрация рассеивалась. Мешала какая-то внутренняя нервозность, которая от неудачных попыток ещё сильнее злила и раздражала. - Перенеси меня, - бросила я Ангелу, оценивая высоту преграды. От природной низкорослости Самшита не осталось и следа. Над нашими головами он возвышался не менее чем на метр. На одних только почве, солнце и воде набрать такую противоестественную биомассу невозможно. Растение явно питало что-то постороннее. И я даже знала кто. – Скорее! – прикрикнула я на Кирданна. Обескураженный просьбой он растерянно шагнул в мою сторону. Сердито схватив мужчину за руку, я обвила ей свою талию. – Вы же так там оказались? По воздуху? - он пожал плечами, и не успели мы перевести дух от молниеносного подъёма, как уже стояли с противоположной стороны изгороди, где я увидела ровно то, что и ожидала.
Под охраной находился Тис. Думаю, самый старый в роще, этакий родоначальник погоста. Статус негласного патриарха иллюстрировала жутковатая атрибутика в виде ожерелья из сотен жилистых стволов, которые как на шее смыкались вокруг давно обглоданного ими же самими центрального стержня дерева. Все до одного они омерзительно натуралистично повторяли форму увеличенных в несколько раз человеческих костей.
На этом сюрпризы в самшитовом ларце не закончились. Зажатая в узком пространстве между двумя смертельно опасными для меня объектами, я угодила в самое сердце улья. Точно стая диких пчёл испарения отравы кинулись зверски жалить и снедать моё тело, испытывая на прочность дух. Дух не выдерживал.
- Эбби! Её нет! – взвилась я. – Ты специально это сделал?! Специально?!
- Хватит орать, - передёрнул Кирданн. Это было настолько неожиданно, что в какой-то момент я даже забыла о кошмарно зудящих волдырях на коже. – Пораскинь мозгами. Конечно, я сделал это специально! Лучшего укрытия не найти. Только поэтому я здесь её положил.
- Ты в гроб её положил! Тис растёт изо рта покойника. Мы на кладбище! Неужели не заметно?!
- Ты можешь летать, Калисто? Или пользоваться порталами без ограничений? – я молчала, понимая, куда он клонит. – Я не умею читать деревья! На нём не написано «подо мной не спать»!
- Не понимаешь?! Из-за тебя они забрали Эбби!
- Удобно когда есть, кого обвинять. Всегда и во всём виноват только я́. Даже в том, что твоя сестрица проснулась и разгуливает О́дин знает где!
- Никаких следов нет, - сдавленно сказала я и сама удивилась произошедшей в голосе перемене. Удивилась и перепугалась. Носоглотка, сначала просто чесавшаяся, будто бы стала распухать.
- А ты искала?
- Стена, - указала я на Самшит, имея в виду, что мне как можно скорее нужно оказаться по другую её сторону. Но Кирданн понял иначе.
- Она не каменная. То, что ты́ не смогла пройти сквозь неё ничего не доказывает. Ты даже не пыталась, - с презрением бросил Ангел и посмотрел на меня с таким высокомерием, какого не было в Локки. – И довольно изображать из себя жертву! Снова задумала пугать самоубийством?
Я отступила, на полном серьёзе опасаясь, что за приступом неконтролируемого бешенства, первого на моей памяти у Кирданна, последует удар по лицу. Он, однако, всего лишь схватил меня за руку, которой я пыталась разодрать свою трахею, чтобы пустить туда воздух. В возникшей перепалке рукав его рубашки задрался, и я ошеломлённо замерла: «Невозможно!».
Кожу предплечья покрывал пока ещё тонкий слой мутновато-жёлтого налёта с едва заметным сосудистым рисунком. Чуть выше полностью сформировавшиеся капилляры, артерии и вены уже полнились вязкой чернотой.
- Ты человек? – не своим голосом прохрипела я и уставилась на Кирданна. Он с тревогой осматривал руку. Быстро выпустив одежду, я глянула на свой живот. Опасения подтвердились. – Мы прорастаем.
Повторив мои действия, Кирданн оголил торс. Зрелище выдалось отвратительнее некуда. По груди и плечам расползалась грубо вытатуированная мощная кровеносная система мужского организма. Теперь вся она находилась снаружи. Реки угольной крови содрогались в ритмичных конвульсиях, но пульсацию задавало не сердце, а пуповина, которой у небожителей вообще быть не должно. Именно к ней привязывается энергетическая аура растения, чтобы проникнуть в организм человека. И именно по этой причине ни одно растение не в состоянии воздействовать на божество. В них нет истинной «телесности». Людское, звериное и другое принимаемое ими обличье всего лишь иллюзия. Дерево же материально, и оно требует материала.
Энергия растений похожа на электрический ток. Аналогично тому, как для управления током используют провода, вся жизненная сила деревьев сосредоточена в разветвлённой сети сосудов наподобие нашей кровеносной. Благодаря такому очевидному сходству деревья получили возможность использовать схему человеческого кровотока в качестве кальки, на основе которой они прокладывают маршруты собственных каналов, инфицируя каждый орган, каждую клетку нашего организма. В результате массированного заражения родная система энергообеспечения быстро выходит из строя. С этой минуты человека питает дерево, связанное с ним единой нитью.
Мало кто задумывается над тем, что перерезая при рождении пуповину, мы нарушаем не только целостность тканей, но и рассекаем замкнутый энергетический цикл между матерью и ребёнком. Физическую рану впоследствии зашивают, но оголённый край канала навсегда превращает центр живота в подобие розетки, к которой может «подсоединиться» любое живое существо обладающее маломальской энергетикой. Конечно, не у всякого достанет силы взять вверх над человеческой, но не стоит обольщаться, за редким исключением человеческая аура слаба. Деревья с лёгкостью перекрывают наше биополе, вторгаются в него, навязывая свои добродетели и пороки. Надо ли говорить, что для титана подобного нынешнему Тису подавить волю человека не составит никакого труда.
«Дура! - продолжала истекать я искусственной злобой. Растение успело основательно укорениться, и избавиться от агрессии было сложно, но возможно. До тех пор пока оставалась нетронутой голова, шанс вновь обрести себя присутствовал. – Я бы поняла! Я бы сообразила, в чём дело, если бы не Кирданн! Откуда мне было знать, что он нормальный!?», - остро отточенное копьё гнева снова развернулось в сторону Ангела. - Ты! – кинулась я на него и зажмурилась от жгучей боли в горле. В нос просочился слабый запах крови. Похоже, с голосовыми связками были покончено. На их месте образовались две огромные язвы. - «Если бы не ты, мы бы не превратились в это! - с силой вывернула я руку Кирданна, демонстрируя заросший вспухшими венами локтевой сгиб. Он не сопротивлялся, с интересом наблюдая за моей мимикой. Его взгляд как маятник то останавливался на губах, то вопросительно замирал на уровне глаз. - Что-то не так…, - я коснулась пальцами рта и вздрогнула: губы говорили. Без моего участия они продолжали беззвучно сыпать гадостями в адрес мужчины. Я попробовала остановиться и поняла, что не могу. Так же, как не могла остановить пальцы, сдирающие с кожи жёсткие неестественные наросты. Какая-то часть сознания мне больше не принадлежала.
Захотелось расплакаться, но клокочущее внутри море чёрной злобы быстро поглотило хрупкий порыв, безжалостно разметав его в щепки. Если и существовала на свете капля превращающая море в океан, то это оказалась именно она. Меня переполнял океан ненависти. К несчастью для Тиса, жаждущего, чтобы мы с Кирданном захлебнулись в крови и собственном бешенстве, мой тайфун избрал другую жертву.
С диким ликованием я повернулась к самшитовой стене: «Хочешь, узнаем, кто из вас ядовитее? - приложив ладони к животу, поймала такт биения пуповины и на очередном выбросе ухватила склизкий сгусток энергии, за которым потянулась тонкая «сопливая» ниточка. С первого раза оборвать её не получилось. - Ничего. Так даже надёжнее, - стала сматывать я тугой клубок. Зуд в теле стих, но ладони готовы были заживо припечься к куску горячего гудрона, на который походил шар, сотканный из энергетики Тиса. Дерево упорно пичкало меня взрывчаткой, не понимая, что я способна обратить бомбу против него самого. - Потому, что я – другая! - со всей мочи запустила я в заросли Самшита тяжёлое ядро. Привязанность оказалась неожиданно крепкой, и меня стремительно потащило в заросли. Упираясь ногами, я рвала канал, но тот бесконечно растягивался и как будто бы становился ещё прочнее. Перед глазами маячило сквозное отверстие, которое успел проделать в ограде выпущенный мной снаряд. С обожжённых веток растения стекали остатки чёрной жижи. Я планировала воспользоваться ими, размазать по внутреннему краю дыры, чтобы расширить проход до размеров человеческого роста, но получалось, что размажут меня. Вонзив пальцы глубоко в живот, так что ногти практически ушли под кожу, я тащила из себя корень силового каната. От адской боли подкосились ноги. Я чувствовала себя перчаткой, которую выворачивало наизнанку через крохотное пупочное отверстие.
Самшит возбуждённо рокотал, предвкушая, как заполучит меня в свои объятья и расцелует. «Поцелуй смерти» - в бедных районах Неферу так называют смесь, наносимую на губы вместо помады. Состоящая из растворов брома и йода с добавлением порошка морских водорослей, она обладает колоссальной токсичностью. Поцелуй такими губами вызывает сильнейшее отравление. Для самих же любительниц щеголять ярким, да к тому же зловонным, макияжем всё всегда заканчивается одинаково печально.
«Как и для меня», - глубоко вдохнув напоследок, я не успела зажмуриться, как перед носом пронёсся меч.
- Ты больше не контролируешь деревья, – грубо прокомментировал Кирданн. Его щёки «нежно», по-женски, обхватили тонкие «пальцы» тисовой заразы. Измена не заставила себя долго ждать. - Ты не нужна мне. Где Эбби?
Я с готовностью указала на заросли, намереваясь выманить его таким образом за их пределы. В ответ Кирданн изобразил нечто странное. Приподнявшись на носках и вздёрнув подбородок, он вытянулся как струна, а через секунду снова расслабился. Вновь встал на цыпочки и опустился. Я ровным счётом ничего не понимала, пока Ангел, с перекошенным от недоумения лицом, не заглянул себе через плечо, где прорисовывались слабые контуры крыльев, стянутых чёрной липучей сетью.
«Мразь! - взорвалась я и утопила ладони в сырой, остро пахнувшей плесенью земле. Поймав концы силовых жилок, питающих корни Самшита, я резко дёрнула их на себя. – Хотите войны? Получайте!», - чем больше энергии я тянула из растения, тем мощнее становился её приток к корням. Упругим ключом жизнь Самшита била мне в ладони, словно он намеренно от неё избавлялся. На самом же деле Búxus стал заложником собственных инстинктов.
Перед угрозой голодной смерти растение вынуждено распределять оставшуюся энергию таким образом, чтобы большая её часть поступала в наиболее важные, способные к воспроизведению органы, то есть корни. А от больных, уже подвергшихся разрушению частей, оно избавляется в первую очередь, поэтому буквально за секунды, пробитое ядовитым снарядом небольшое окно, обрело размеры приличного дверного проёма. Когда его нижний край коснулся земли, и пала последняя преграда в виде голых обрубков кустарника, напоминающих колею шипов, я ухватила Кирданна и вывалилась в лес. Не мешкая, тут же подскочила, соображая, в какой стороне видела красные пятна Рябины. Из всех присутствующих здесь деревьев, откликнуться способна была она одна.
«Luis! - спотыкаясь и то и дело проваливаясь в неглубокие ямы-ловушки, присыпанные ворохами листвы, я упала перед ней на колени:
- Ты, рябина, с алой гроздью...
Заплутавшая в мечтах...
Сбрось навеянные грезы -
Позаботься о стадах!
Защити от наваждений,
И враждебных чар, призвав,
Силы скрытые корений,
Пламени и тайных трав...
Luis, восхищенье взора,
Тайна ягод жизни Ши!
Дух Дракона! Ясень горный!
Мне на помощь поспеши! [3]», - ноздри защекотал особый, кисло-сладкий запах ягод, к которому примешивалась лёгкая горечь. С наступлением холодов она исчезнет, но сейчас её появление было слаще всякого мёда - значит, меня услышали.
Моя кожа - цвета закатного солнца,
Я рассвет девяти ночей,
Я огонь девяти лучей,
Я священная нить,
Что нас связывает воедино,
Я творец и картина,
Я тайна -
Девяти тысяч снов,
Я память -
Девяти тысяч слов,
Произнесенных тобой в девяти королевствах.
Что ты хочешь спросить?
Я есть жизнь - мне все тайны известны. [1]
«На основании Ibur спала моя сестра
Путь укажи, каким ушла она?».
Мягкий вкрадчивый голос, точно специально созданный для сочувствия и утешений, тихонько вздохнул. Кожу обдало прохладным ароматным дыханьем Рябины, но волоски на руках встали дыбом не от этого. Сердце сжалось, предчувствуя недобрый ответ.
Слушай багряный ветер своей души -
Он знает силу и мудрость, и путь ему ведом,
Путь найдя, пусть душа пребывает в таинственном доме. [1]
«Неправда!», - как безумная я стала озираться в поисках Тиса. Нет, в сердце могильника я больше не вернусь. Нужен был другой, любой другой. Все растения острова связаны в единый организм. Что знает один, знают остальные.
Долго искать не пришлось. Следуя слабой, но весьма характерной смердящей нотке гниющего тела, я распласталась на корнях молодого Тиса. Энергия Самшита, украденная в состоянии аффекта, стремительно меня покидала. Обессилевшая физически и эмоционально я была согласна на всё, чтобы вернуть Эбби. Даже заменить её собой.
«Самый старый из деревьев,
Слушай ты, угрюмый Тис!
Смерти страж безмолвный... древний...
Лучше всех узнавший жизнь...
Стоя на краю могилы,
В стороне от битв земных,
Все ты помнишь! Предков сила!
И врата миров иных!
Гроб вина... Источник яда...
Ibur! Зрящий Матерь-Тьму!
Ты, чья мудрость вечно рядом...
Тайну вскрой, найди сестру! [3]», - на последней строчке мысль дрогнула и растворилась. Думать я больше не могла. Внутри образовался вакуум, алчущий ответной информации.
- Я знаю всё, - меланхолично произнесло дерево и без видимого желания, но продолжило:
Ветер несёт
Тайны миров
Тем, кто готов.
Тайна - во мне.
Утро в огне.
Утром проснись,
Где растет тис. [1]
- Отдай её! Отдай! - забыв о кровоточащих связках, громко зашептала я. Боль снова подстегнула ярость, только Тис не самшитовый кустик, тягаться с ним бесполезно. Не в силах что-либо предпринять, я в исступлении кинулась соскребать ногтями кору. – «Возьми меня́! Слышишь!».
- Калисто! - встряхнул меня Кирданн и развернул к себе. – Она мертва?
«Она?», - я впала в ступор. «Она - Эбигайл» и «она - мертва» никак не связывалось для меня воедино.
- Эбби, - поставил страшный знак равенства Ангел. Жёстко сжав моё мокрое от слёз лицо в ладонях, он посмотрел мне в глаза. - Я могу вернуть её, – сделав паузу, чтобы смысл слов проник в мою душу так глубоко, насколько это было возможно, Ангел отчётливо произнёс: - Мне нужен кинжал. Обе его части, понимаешь?
Да, я понимала. Ольховый кинжал сделает его Богом, а Богам позволено всё. И возвращать к жизни тоже. Я согласно кивнула.
- У тебя рот в крови, - с долей неприязни заметил Кирданн, убирая руки. -Умойся.
[1] Алина Кулаковская (Aillin), цикл стихотворений «Ogham»
[3] Алексей Галкин (Sarph), цикл стихотворений "Песни деревьям леса. Огам"
- Ты человек? – не своим голосом прохрипела я и уставилась на Кирданна. Он с тревогой осматривал руку. Быстро выпустив одежду, я глянула на свой живот. Опасения подтвердились. – Мы прорастаем.
Повторив мои действия, Кирданн оголил торс. Зрелище выдалось отвратительнее некуда. По груди и плечам расползалась грубо вытатуированная мощная кровеносная система мужского организма. Теперь вся она находилась снаружи. Реки угольной крови содрогались в ритмичных конвульсиях, но пульсацию задавало не сердце, а пуповина, которой у небожителей вообще быть не должно. Именно к ней привязывается энергетическая аура растения, чтобы проникнуть в организм человека. И именно по этой причине ни одно растение не в состоянии воздействовать на божество. В них нет истинной «телесности». Людское, звериное и другое принимаемое ими обличье всего лишь иллюзия. Дерево же материально, и оно требует материала.
Энергия растений похожа на электрический ток. Аналогично тому, как для управления током используют провода, вся жизненная сила деревьев сосредоточена в разветвлённой сети сосудов наподобие нашей кровеносной. Благодаря такому очевидному сходству деревья получили возможность использовать схему человеческого кровотока в качестве кальки, на основе которой они прокладывают маршруты собственных каналов, инфицируя каждый орган, каждую клетку нашего организма. В результате массированного заражения родная система энергообеспечения быстро выходит из строя. С этой минуты человека питает дерево, связанное с ним единой нитью.
Мало кто задумывается над тем, что перерезая при рождении пуповину, мы нарушаем не только целостность тканей, но и рассекаем замкнутый энергетический цикл между матерью и ребёнком. Физическую рану впоследствии зашивают, но оголённый край канала навсегда превращает центр живота в подобие розетки, к которой может «подсоединиться» любое живое существо обладающее маломальской энергетикой. Конечно, не у всякого достанет силы взять вверх над человеческой, но не стоит обольщаться, за редким исключением человеческая аура слаба. Деревья с лёгкостью перекрывают наше биополе, вторгаются в него, навязывая свои добродетели и пороки. Надо ли говорить, что для титана подобного нынешнему Тису подавить волю человека не составит никакого труда.
«Дура! - продолжала истекать я искусственной злобой. Растение успело основательно укорениться, и избавиться от агрессии было сложно, но возможно. До тех пор пока оставалась нетронутой голова, шанс вновь обрести себя присутствовал. – Я бы поняла! Я бы сообразила, в чём дело, если бы не Кирданн! Откуда мне было знать, что он нормальный!?», - остро отточенное копьё гнева снова развернулось в сторону Ангела. - Ты! – кинулась я на него и зажмурилась от жгучей боли в горле. В нос просочился слабый запах крови. Похоже, с голосовыми связками были покончено. На их месте образовались две огромные язвы. - «Если бы не ты, мы бы не превратились в это! - с силой вывернула я руку Кирданна, демонстрируя заросший вспухшими венами локтевой сгиб. Он не сопротивлялся, с интересом наблюдая за моей мимикой. Его взгляд как маятник то останавливался на губах, то вопросительно замирал на уровне глаз. - Что-то не так…, - я коснулась пальцами рта и вздрогнула: губы говорили. Без моего участия они продолжали беззвучно сыпать гадостями в адрес мужчины. Я попробовала остановиться и поняла, что не могу. Так же, как не могла остановить пальцы, сдирающие с кожи жёсткие неестественные наросты. Какая-то часть сознания мне больше не принадлежала.
Захотелось расплакаться, но клокочущее внутри море чёрной злобы быстро поглотило хрупкий порыв, безжалостно разметав его в щепки. Если и существовала на свете капля превращающая море в океан, то это оказалась именно она. Меня переполнял океан ненависти. К несчастью для Тиса, жаждущего, чтобы мы с Кирданном захлебнулись в крови и собственном бешенстве, мой тайфун избрал другую жертву.
С диким ликованием я повернулась к самшитовой стене: «Хочешь, узнаем, кто из вас ядовитее? - приложив ладони к животу, поймала такт биения пуповины и на очередном выбросе ухватила склизкий сгусток энергии, за которым потянулась тонкая «сопливая» ниточка. С первого раза оборвать её не получилось. - Ничего. Так даже надёжнее, - стала сматывать я тугой клубок. Зуд в теле стих, но ладони готовы были заживо припечься к куску горячего гудрона, на который походил шар, сотканный из энергетики Тиса. Дерево упорно пичкало меня взрывчаткой, не понимая, что я способна обратить бомбу против него самого. - Потому, что я – другая! - со всей мочи запустила я в заросли Самшита тяжёлое ядро. Привязанность оказалась неожиданно крепкой, и меня стремительно потащило в заросли. Упираясь ногами, я рвала канал, но тот бесконечно растягивался и как будто бы становился ещё прочнее. Перед глазами маячило сквозное отверстие, которое успел проделать в ограде выпущенный мной снаряд. С обожжённых веток растения стекали остатки чёрной жижи. Я планировала воспользоваться ими, размазать по внутреннему краю дыры, чтобы расширить проход до размеров человеческого роста, но получалось, что размажут меня. Вонзив пальцы глубоко в живот, так что ногти практически ушли под кожу, я тащила из себя корень силового каната. От адской боли подкосились ноги. Я чувствовала себя перчаткой, которую выворачивало наизнанку через крохотное пупочное отверстие.
Самшит возбуждённо рокотал, предвкушая, как заполучит меня в свои объятья и расцелует. «Поцелуй смерти» - в бедных районах Неферу так называют смесь, наносимую на губы вместо помады. Состоящая из растворов брома и йода с добавлением порошка морских водорослей, она обладает колоссальной токсичностью. Поцелуй такими губами вызывает сильнейшее отравление. Для самих же любительниц щеголять ярким, да к тому же зловонным, макияжем всё всегда заканчивается одинаково печально.
«Как и для меня», - глубоко вдохнув напоследок, я не успела зажмуриться, как перед носом пронёсся меч.
- Ты больше не контролируешь деревья, – грубо прокомментировал Кирданн. Его щёки «нежно», по-женски, обхватили тонкие «пальцы» тисовой заразы. Измена не заставила себя долго ждать. - Ты не нужна мне. Где Эбби?
Я с готовностью указала на заросли, намереваясь выманить его таким образом за их пределы. В ответ Кирданн изобразил нечто странное. Приподнявшись на носках и вздёрнув подбородок, он вытянулся как струна, а через секунду снова расслабился. Вновь встал на цыпочки и опустился. Я ровным счётом ничего не понимала, пока Ангел, с перекошенным от недоумения лицом, не заглянул себе через плечо, где прорисовывались слабые контуры крыльев, стянутых чёрной липучей сетью.
«Мразь! - взорвалась я и утопила ладони в сырой, остро пахнувшей плесенью земле. Поймав концы силовых жилок, питающих корни Самшита, я резко дёрнула их на себя. – Хотите войны? Получайте!», - чем больше энергии я тянула из растения, тем мощнее становился её приток к корням. Упругим ключом жизнь Самшита била мне в ладони, словно он намеренно от неё избавлялся. На самом же деле Búxus стал заложником собственных инстинктов.
Перед угрозой голодной смерти растение вынуждено распределять оставшуюся энергию таким образом, чтобы большая её часть поступала в наиболее важные, способные к воспроизведению органы, то есть корни. А от больных, уже подвергшихся разрушению частей, оно избавляется в первую очередь, поэтому буквально за секунды, пробитое ядовитым снарядом небольшое окно, обрело размеры приличного дверного проёма. Когда его нижний край коснулся земли, и пала последняя преграда в виде голых обрубков кустарника, напоминающих колею шипов, я ухватила Кирданна и вывалилась в лес. Не мешкая, тут же подскочила, соображая, в какой стороне видела красные пятна Рябины. Из всех присутствующих здесь деревьев, откликнуться способна была она одна.
«Luis! - спотыкаясь и то и дело проваливаясь в неглубокие ямы-ловушки, присыпанные ворохами листвы, я упала перед ней на колени:
- Ты, рябина, с алой гроздью...
Заплутавшая в мечтах...
Сбрось навеянные грезы -
Позаботься о стадах!
Защити от наваждений,
И враждебных чар, призвав,
Силы скрытые корений,
Пламени и тайных трав...
Luis, восхищенье взора,
Тайна ягод жизни Ши!
Дух Дракона! Ясень горный!
Мне на помощь поспеши! [3]», - ноздри защекотал особый, кисло-сладкий запах ягод, к которому примешивалась лёгкая горечь. С наступлением холодов она исчезнет, но сейчас её появление было слаще всякого мёда - значит, меня услышали.
Моя кожа - цвета закатного солнца,
Я рассвет девяти ночей,
Я огонь девяти лучей,
Я священная нить,
Что нас связывает воедино,
Я творец и картина,
Я тайна -
Девяти тысяч снов,
Я память -
Девяти тысяч слов,
Произнесенных тобой в девяти королевствах.
Что ты хочешь спросить?
Я есть жизнь - мне все тайны известны. [1]
«На основании Ibur спала моя сестра
Путь укажи, каким ушла она?».
Мягкий вкрадчивый голос, точно специально созданный для сочувствия и утешений, тихонько вздохнул. Кожу обдало прохладным ароматным дыханьем Рябины, но волоски на руках встали дыбом не от этого. Сердце сжалось, предчувствуя недобрый ответ.
Слушай багряный ветер своей души -
Он знает силу и мудрость, и путь ему ведом,
Путь найдя, пусть душа пребывает в таинственном доме. [1]
«Неправда!», - как безумная я стала озираться в поисках Тиса. Нет, в сердце могильника я больше не вернусь. Нужен был другой, любой другой. Все растения острова связаны в единый организм. Что знает один, знают остальные.
Долго искать не пришлось. Следуя слабой, но весьма характерной смердящей нотке гниющего тела, я распласталась на корнях молодого Тиса. Энергия Самшита, украденная в состоянии аффекта, стремительно меня покидала. Обессилевшая физически и эмоционально я была согласна на всё, чтобы вернуть Эбби. Даже заменить её собой.
«Самый старый из деревьев,
Слушай ты, угрюмый Тис!
Смерти страж безмолвный... древний...
Лучше всех узнавший жизнь...
Стоя на краю могилы,
В стороне от битв земных,
Все ты помнишь! Предков сила!
И врата миров иных!
Гроб вина... Источник яда...
Ibur! Зрящий Матерь-Тьму!
Ты, чья мудрость вечно рядом...
Тайну вскрой, найди сестру! [3]», - на последней строчке мысль дрогнула и растворилась. Думать я больше не могла. Внутри образовался вакуум, алчущий ответной информации.
- Я знаю всё, - меланхолично произнесло дерево и без видимого желания, но продолжило:
Ветер несёт
Тайны миров
Тем, кто готов.
Тайна - во мне.
Утро в огне.
Утром проснись,
Где растет тис. [1]
- Отдай её! Отдай! - забыв о кровоточащих связках, громко зашептала я. Боль снова подстегнула ярость, только Тис не самшитовый кустик, тягаться с ним бесполезно. Не в силах что-либо предпринять, я в исступлении кинулась соскребать ногтями кору. – «Возьми меня́! Слышишь!».
- Калисто! - встряхнул меня Кирданн и развернул к себе. – Она мертва?
«Она?», - я впала в ступор. «Она - Эбигайл» и «она - мертва» никак не связывалось для меня воедино.
- Эбби, - поставил страшный знак равенства Ангел. Жёстко сжав моё мокрое от слёз лицо в ладонях, он посмотрел мне в глаза. - Я могу вернуть её, – сделав паузу, чтобы смысл слов проник в мою душу так глубоко, насколько это было возможно, Ангел отчётливо произнёс: - Мне нужен кинжал. Обе его части, понимаешь?
Да, я понимала. Ольховый кинжал сделает его Богом, а Богам позволено всё. И возвращать к жизни тоже. Я согласно кивнула.
- У тебя рот в крови, - с долей неприязни заметил Кирданн, убирая руки. -Умойся.
[1] Алина Кулаковская (Aillin), цикл стихотворений «Ogham»
[3] Алексей Галкин (Sarph), цикл стихотворений "Песни деревьям леса. Огам"
Глава 32. Роли
Влюбленное сердце
Свирепствует,
Словно лев разъяренный,
Но нежности райская птица
Здесь же, рядом.
(Акико Есано)
- Ты должна есть, - в сотый раз повторял Кирданн, двигая ко мне трофей, доставшийся от Бастет - банку мясных консервов.
- Зачем? – невзирая на многообещающее заявление Ангела вернуть сестру на меня навалилась апатия. Да, я дала своё согласие на поиски кинжала, но кто даст гарантию, что Кирданну удастся свергнуть нынешний скандинавский пантеон и провозгласить себя новым Богом. Я в это и не верила. К тому же, сколько ещё пройдёт времени, во скольких Землях мы должны побывать прежде, чем найдём недостающую часть Ольхового лезвия? Память Эбби будет безвозвратно утеряна или сестра успеет переродиться. - «Не самый плохой вариант», - грустно усмехнулась я самой себе и бездумно кинула пустую, как собственная душа, ракушку в воду.
- Ты нужна мне.
Поджав колени к подбородку, я сидела на лысом каменистом берегу, совершенно не помня, как здесь оказалась.
- Час назад ты думал по-другому…
- Это был не я. Ты же знаешь!
Плюх, плюх, плюх, тонули один за другим в озере камешки.
- Да, то был человек, к которому привязалось плохое дерево.
Поверхность воды закипела от целой горсти, брошенной из-за спины гальки. Выплеснув эмоции, Кирданн уселся рядом.
- Хорошо. Я расскажу тебе. Но с одним условием. Пока я буду говорить, ты будешь есть.
Я скосила скептический взгляд на рюкзак Эбби, набитый, как мне показалось, дюжиной мясных консервов.
- Хватит и одной, - улыбнувшись, заверил меня Кирданн. - Рассказ будет коротким.
Нехотя взяв в руки вскрытую банку, я с кислой миной занесла на ней ложку:
- Ты первый.
- Я родился и вырос человеком. С отцом, матерью и сестрой мы жили в небольшом степном селении. Жизнь была простая: скотина, пашня, свой хлеб и кров. Всё как у всех, как у людей. – Кирданн замолчал и выразительно на меня посмотрел. Пришлось сунуть ложку в рот. – Поздним вечером в дом постучали двое путников. Они перегоняли стадо козлов и попросились на ночлег. Мы пустили их. В благодарность, - Ангел невесело усмехнулся, - они зарезали на ужин двух животных. Освежевав туши, бросили перед огнём шкуры и попросили складывать туда обглоданные кости. Я рассмеялся, узнав о странной просьбе, и не придал ей особого значения. Посчитал, что старики свихнулись на своих козлах. За едой как обычно расковырял ножом кость и вынул мозг. Потом бросил остатки на шкуру. На следующее утро я проснулся от криков и плача матери. – Кирданн вновь окинул меня взглядом, убедившись, что я ем. – Мы приютили Тора и Локки. Воскресив съеденных животных, Тор заметил, что один из них хромает на заднюю ногу. Оказалось, я искалечил ему бедренную кость. Разъярённый, он собирался казнить семью за непослушание. Родители молили сохранить нам с сестрой жизни. Вмешался Локки. Ему удалось усмирить гнев Тора, предложив заключить сделку: Тор пощадит нас, если я и Рёсква отправимся ему в услужение. – Кирданн швырнул в воду камень. - Меня нарекли Тьяльфи, дали крылья и стёрли все следы человеческого происхождения.
- Получается, что не все, - я с удовольствием облизала ложку. Верно говорят, что аппетит приходит во время еды.
- Я рад, что не все.
- Почему ты снова хочешь стать человеком? Ты бессмертен, вхож в окружение к Богам, ты умеешь летать, в конце концов!
- Я раб.
- Ты предоставлен сам себе. Всем бы такое рабство.
Кирданн удручённо покачал головой:
- Мне многое недоступно. Я не могу выбирать свою судьбу.
- У Эбби тоже выбора не было.
Мы замолчали, наблюдая, как на горизонт наплывает косматая масса грозовых туч. Снова будет дождь. Кирданн поднялся и незаметно коснулся моих плеч:
- Она будет ждать нас на Равнине. Не беспокойся.
- Не беспокойся, – тихо повторила я, загипнотизированная набегающими на берег волнами. – Как будто ты там был…
- Был как-то раз, - неожиданно ответил Ангел.
- Как это? Тебе доступны все загробные миры?
- Не мне. Локки. Он может пересекать границы.
- Но ведь он жаловался, что не может покинуть Утгард?
- О́дин запер его. За плохое поведение.
Я нервно кусала губы. В голове зрел дерзкий план по спасению Эбби, главным преимуществом которого была скорость. Я сама могла вытащить сестру с того света, но только если это будет загробный мир кельтов. На Этайн близится празднование Самайн. Граница исчезнет и легко можно будет вернуться. Обрести плоть помогут ягоды мистической рябины. Они дадут нам год, а дальше что-нибудь придумаем.
Меня лихорадило от возбуждения, и я подскочила не в силах усидеть на месте. Кирданн упаковывал рюкзаки, разложив рядом карту. Делая вид, что внимательно её изучаю, я не переставала строить в голове план действий.
Итак, Эбби забрал Тис. Не было никаких сомнений в том, что она переместилась на Великую Равнину. Оставалась я. Но как умереть так, чтобы очутиться в компании сестры? Самое простое - отравиться, коснувшись Тиса или Самшита, но вряд ли Кирданн пустит меня обратно в лес. По крайней мере, не в одиночку.
И всё же наибольшую тревогу вызывал тот факт, что я, как выразился Тор, «воин». Возможно, Кирданн ошибается и не имеет никакого значения, отчего я приму смерть - дерева, металла или воды - я в любом случае окажусь в Утгарде. На этот случай мне и понадобится Локки.
- Выходит, Локки тоже проводник? Ты для людей, он для покойников? Хоть какое-то разнообразие загробной жизни, - вздохнула я, краем глаза наблюдая за Кирданном.
- Душам запрещено перемещаться. Это чревато хаосом. За что ты думаешь, он сидит в заточении? Вечно таскает к себе девиц отовсюду, живых и мёртвых.
- Живых?! – захлебнулась я от волнения. – Локки может перемещать даже через наши границы?
Кирданн резко поднялся:
- Может. Но это ничего не изменит. Эбби мертва. Он не оживит её.
- Я́ сделаю это. У меня есть способ. Кирданн, прошу…
- Локки ничего не делает просто так! – не стал он слушать. – И пальцем не пошевелит, если ему это не выгодно, поняла?!
«Я знаю, что ему выгодно. Моя смерть», - молча, высказалась я в спину Ангела, который словно услышав, вдруг обернулся:
- Жизнь существует только по эту сторону, Калисто. И это слишком высокая цена, чтобы ей торговаться.
«Догадался. Путь в лес отрезан. Или…», - я всё ещё смотрела на карту, но теперь более осмысленно. Жирной точкой на ней было отмечено местонахождение очередного артефакта, аккурат между островами. - Ключ под водой?
- Там, должно быть, затонувшее судно или утопленная деревня. Между островами когда-то шёл сухопутный перешеек. Видишь, края берегов тянутся навстречу, под воду уходит только его центральная часть. Здесь неглубоко.
Судя по нежно голубому цвету на карте, место действительно было не глубокое, но длина - километр, не меньше. Вплавь преодолеть такое расстояние я точно не смогу.
- Будешь нырять?
Кирданн кивнул:
- Перенесу тебя и вернусь.
- Не нужно. Я могу лететь рядом.
- Лететь?!
- Сделаю летательную мазь. Мне кое-что нужно из леса.
Ангел задумчиво пожал плечами.
- Ладно. Только возвращайся скорее. Шторм надвигается.
«Ладно?! - я не могла поверить собственной удаче. – Так просто?!», – опасаясь, что Кирданн передумает или решит идти со мной, я опрометью бросилась к зелёной полосе. Нырнув под покров деревьев, обернулась, глядя на некогда дорогого мне мужчину: ни угрызений совести, ни тоски. Я знала, даже если не вернусь, он отыщет меня. Мы ещё встретимся.
Кирданн встретил меня с нетерпением на лице, моё же выражало возмущение.
- Мы на другом острове?! Ты переместил нас?!
- Удачно подвернулся воздушный портал на соседний берег. Остров тот же. Это архипелаг из нескольких земель, их разделяют мелкие заливы, а что? Собиралась подышать кладбищенской отравой? - прозрачно намекнул на мой замысел Ангел.
- Нет, - ровно ответила я. – Травы для мази ядовиты. Найти их на «хорошей» земле очень сложно. Повезло, что здесь частые ветра. Далеко разносятся семена.
- Они возможно не понадобятся.
- Нашёл портал?
Кирданн отрицательно мотнул:
- Твоя мазь под дождём работает?
«Нет», - облегчённо выдохнула я и закивала: – Да, работает.
- Делай!
Влюбленное сердце
Свирепствует,
Словно лев разъяренный,
Но нежности райская птица
Здесь же, рядом.
(Акико Есано)
- Ты должна есть, - в сотый раз повторял Кирданн, двигая ко мне трофей, доставшийся от Бастет - банку мясных консервов.
- Зачем? – невзирая на многообещающее заявление Ангела вернуть сестру на меня навалилась апатия. Да, я дала своё согласие на поиски кинжала, но кто даст гарантию, что Кирданну удастся свергнуть нынешний скандинавский пантеон и провозгласить себя новым Богом. Я в это и не верила. К тому же, сколько ещё пройдёт времени, во скольких Землях мы должны побывать прежде, чем найдём недостающую часть Ольхового лезвия? Память Эбби будет безвозвратно утеряна или сестра успеет переродиться. - «Не самый плохой вариант», - грустно усмехнулась я самой себе и бездумно кинула пустую, как собственная душа, ракушку в воду.
- Ты нужна мне.
Поджав колени к подбородку, я сидела на лысом каменистом берегу, совершенно не помня, как здесь оказалась.
- Час назад ты думал по-другому…
- Это был не я. Ты же знаешь!
Плюх, плюх, плюх, тонули один за другим в озере камешки.
- Да, то был человек, к которому привязалось плохое дерево.
Поверхность воды закипела от целой горсти, брошенной из-за спины гальки. Выплеснув эмоции, Кирданн уселся рядом.
- Хорошо. Я расскажу тебе. Но с одним условием. Пока я буду говорить, ты будешь есть.
Я скосила скептический взгляд на рюкзак Эбби, набитый, как мне показалось, дюжиной мясных консервов.
- Хватит и одной, - улыбнувшись, заверил меня Кирданн. - Рассказ будет коротким.
Нехотя взяв в руки вскрытую банку, я с кислой миной занесла на ней ложку:
- Ты первый.
- Я родился и вырос человеком. С отцом, матерью и сестрой мы жили в небольшом степном селении. Жизнь была простая: скотина, пашня, свой хлеб и кров. Всё как у всех, как у людей. – Кирданн замолчал и выразительно на меня посмотрел. Пришлось сунуть ложку в рот. – Поздним вечером в дом постучали двое путников. Они перегоняли стадо козлов и попросились на ночлег. Мы пустили их. В благодарность, - Ангел невесело усмехнулся, - они зарезали на ужин двух животных. Освежевав туши, бросили перед огнём шкуры и попросили складывать туда обглоданные кости. Я рассмеялся, узнав о странной просьбе, и не придал ей особого значения. Посчитал, что старики свихнулись на своих козлах. За едой как обычно расковырял ножом кость и вынул мозг. Потом бросил остатки на шкуру. На следующее утро я проснулся от криков и плача матери. – Кирданн вновь окинул меня взглядом, убедившись, что я ем. – Мы приютили Тора и Локки. Воскресив съеденных животных, Тор заметил, что один из них хромает на заднюю ногу. Оказалось, я искалечил ему бедренную кость. Разъярённый, он собирался казнить семью за непослушание. Родители молили сохранить нам с сестрой жизни. Вмешался Локки. Ему удалось усмирить гнев Тора, предложив заключить сделку: Тор пощадит нас, если я и Рёсква отправимся ему в услужение. – Кирданн швырнул в воду камень. - Меня нарекли Тьяльфи, дали крылья и стёрли все следы человеческого происхождения.
- Получается, что не все, - я с удовольствием облизала ложку. Верно говорят, что аппетит приходит во время еды.
- Я рад, что не все.
- Почему ты снова хочешь стать человеком? Ты бессмертен, вхож в окружение к Богам, ты умеешь летать, в конце концов!
- Я раб.
- Ты предоставлен сам себе. Всем бы такое рабство.
Кирданн удручённо покачал головой:
- Мне многое недоступно. Я не могу выбирать свою судьбу.
- У Эбби тоже выбора не было.
Мы замолчали, наблюдая, как на горизонт наплывает косматая масса грозовых туч. Снова будет дождь. Кирданн поднялся и незаметно коснулся моих плеч:
- Она будет ждать нас на Равнине. Не беспокойся.
- Не беспокойся, – тихо повторила я, загипнотизированная набегающими на берег волнами. – Как будто ты там был…
- Был как-то раз, - неожиданно ответил Ангел.
- Как это? Тебе доступны все загробные миры?
- Не мне. Локки. Он может пересекать границы.
- Но ведь он жаловался, что не может покинуть Утгард?
- О́дин запер его. За плохое поведение.
Я нервно кусала губы. В голове зрел дерзкий план по спасению Эбби, главным преимуществом которого была скорость. Я сама могла вытащить сестру с того света, но только если это будет загробный мир кельтов. На Этайн близится празднование Самайн. Граница исчезнет и легко можно будет вернуться. Обрести плоть помогут ягоды мистической рябины. Они дадут нам год, а дальше что-нибудь придумаем.
Меня лихорадило от возбуждения, и я подскочила не в силах усидеть на месте. Кирданн упаковывал рюкзаки, разложив рядом карту. Делая вид, что внимательно её изучаю, я не переставала строить в голове план действий.
Итак, Эбби забрал Тис. Не было никаких сомнений в том, что она переместилась на Великую Равнину. Оставалась я. Но как умереть так, чтобы очутиться в компании сестры? Самое простое - отравиться, коснувшись Тиса или Самшита, но вряд ли Кирданн пустит меня обратно в лес. По крайней мере, не в одиночку.
И всё же наибольшую тревогу вызывал тот факт, что я, как выразился Тор, «воин». Возможно, Кирданн ошибается и не имеет никакого значения, отчего я приму смерть - дерева, металла или воды - я в любом случае окажусь в Утгарде. На этот случай мне и понадобится Локки.
- Выходит, Локки тоже проводник? Ты для людей, он для покойников? Хоть какое-то разнообразие загробной жизни, - вздохнула я, краем глаза наблюдая за Кирданном.
- Душам запрещено перемещаться. Это чревато хаосом. За что ты думаешь, он сидит в заточении? Вечно таскает к себе девиц отовсюду, живых и мёртвых.
- Живых?! – захлебнулась я от волнения. – Локки может перемещать даже через наши границы?
Кирданн резко поднялся:
- Может. Но это ничего не изменит. Эбби мертва. Он не оживит её.
- Я́ сделаю это. У меня есть способ. Кирданн, прошу…
- Локки ничего не делает просто так! – не стал он слушать. – И пальцем не пошевелит, если ему это не выгодно, поняла?!
«Я знаю, что ему выгодно. Моя смерть», - молча, высказалась я в спину Ангела, который словно услышав, вдруг обернулся:
- Жизнь существует только по эту сторону, Калисто. И это слишком высокая цена, чтобы ей торговаться.
«Догадался. Путь в лес отрезан. Или…», - я всё ещё смотрела на карту, но теперь более осмысленно. Жирной точкой на ней было отмечено местонахождение очередного артефакта, аккурат между островами. - Ключ под водой?
- Там, должно быть, затонувшее судно или утопленная деревня. Между островами когда-то шёл сухопутный перешеек. Видишь, края берегов тянутся навстречу, под воду уходит только его центральная часть. Здесь неглубоко.
Судя по нежно голубому цвету на карте, место действительно было не глубокое, но длина - километр, не меньше. Вплавь преодолеть такое расстояние я точно не смогу.
- Будешь нырять?
Кирданн кивнул:
- Перенесу тебя и вернусь.
- Не нужно. Я могу лететь рядом.
- Лететь?!
- Сделаю летательную мазь. Мне кое-что нужно из леса.
Ангел задумчиво пожал плечами.
- Ладно. Только возвращайся скорее. Шторм надвигается.
«Ладно?! - я не могла поверить собственной удаче. – Так просто?!», – опасаясь, что Кирданн передумает или решит идти со мной, я опрометью бросилась к зелёной полосе. Нырнув под покров деревьев, обернулась, глядя на некогда дорогого мне мужчину: ни угрызений совести, ни тоски. Я знала, даже если не вернусь, он отыщет меня. Мы ещё встретимся.
Кирданн встретил меня с нетерпением на лице, моё же выражало возмущение.
- Мы на другом острове?! Ты переместил нас?!
- Удачно подвернулся воздушный портал на соседний берег. Остров тот же. Это архипелаг из нескольких земель, их разделяют мелкие заливы, а что? Собиралась подышать кладбищенской отравой? - прозрачно намекнул на мой замысел Ангел.
- Нет, - ровно ответила я. – Травы для мази ядовиты. Найти их на «хорошей» земле очень сложно. Повезло, что здесь частые ветра. Далеко разносятся семена.
- Они возможно не понадобятся.
- Нашёл портал?
Кирданн отрицательно мотнул:
- Твоя мазь под дождём работает?
«Нет», - облегчённо выдохнула я и закивала: – Да, работает.
- Делай!
Я нечаянно упомянула ветер, а он откликнулся. Толкая на нас тяжёлую, громыхающую, словно испорченная телега чёрную бездну облаков, он намеревался устроить здесь настоящее светопреставление. Посылая вперёд колючие порывы, «бродячий циркач» Природы испытывал на прочность сцену и проверял на стойкость зрителя.
Придавив пучок трав коленом, я по-очереди нашинковала в крошку Дурман, Аконит, Красавку и Болиголов крапчатый. Посетовала, что последнего нашлось так мало, ведь он отвечал за процесс подъёма в воздух. Чем меньше в составе Болиголова, тем ниже высота полёта, а для меня это имело первостепенное значение, поскольку я хотела моментально разбиться о воду, а не мучительно в ней захлёбываться.
Смешав в пустой консервной банке ингредиенты, я принялась осторожно приминать смесь камнем, пока не выделился сок. Далее, для большей стойкости и глубокого проникновения в кожу, полагалось развести концентрат в чём-то жирном - креме, бальзаме, масле. Но мне, наоборот, нужна была водорастворимая смесь.
Я достала недопитую бутылку с водой. Придерживая крышкой жестянки травяной жмых, слила сок в воду. Взболтала. Можно наносить. Торопясь обогнать дождь, чтобы тот не смыл с меня раствор раньше времени, я быстро втирала его в тело. Хотя любая работа с ядовитыми растениями требовала аккуратности, отравиться я не боялась. Мало того, что сейчас мне это было на руку, сами травы не имели надо мной такой выраженной власти, как деревья. Этого их количества едва хватило бы, чтобы усыпить меня, да и то при приёме смеси внутрь.
К моменту, как я закончила накладывать на определённые точки тела пятипалые листья Лапчатки, связывающие воедино пять основных органов чувств, стал накрапывать дождь. Повинуясь незнающему жалости ветру, мелкие капли-камикадзе бесстрашно бросались нам в лицо и умирали. Исчезло солнце, погрузив окружающий мир во мрак; зажглись молнии-прожектора - представление началось.
- Поднимаемся! – закричал Кирданн, хватая меня за руку и помогая взмыть в воздух. Я оттолкнулась от земли и воспарила. Ангел восхищённый обернулся: – Совсем невесомая!
Некоторое время мне ещё приходилось на него опираться, выстраивая новый, отличный от земного, баланс, но когда в один момент он захотел взлететь выше, почувствовала, что тяну его вниз.
- Действие мази заканчивается?
- Нет. У меня высота ограничена.
- Сможешь самостоятельно удержаться? Хочу осмотреться.
Вместо ответа я убрала руки и показала, что всё в порядке.
Кирданн исчез в тёмном жерле грозы и быстро возвратился, сообщив, что мы практически на месте.
«Вовремя», - крепло предчувствие, что действие раствора и в самом деле вот-вот закончится. Дождь усиливался, и частицы летательной мази оставались лишь там, где от смыва их удерживала одежда.
- Это здесь. Доберёшься сама? – крикнул в ливень Ангел, когда мы преодолели почти три четверти пути. – Я спускаюсь.
«Вот и всё, - мне стало жутко. – Может не нужно ничего? Может Кирданн вернёт Эбби, как обещал?», - я пошла на попятную, но поздно. Тело стремительно набирало вес.
- Калисто, не время играть в молчанку! Я должен идти…
- Да, - сама не зная с чем согласилась я, отлетая как можно дальше, чтобы он не успел меня поймать. Руки, ноги, туловище - все они уже налились привычной тяжестью. Оставалась голова. Не слишком приятно болтаться на собственной шее, но состояние продлиться всего пару секунд, за которые нужно успеть сказать главное. – Локки выиграл, – выкрикнула я в темноту. - Он мой должник. Встретимся у утопленников. Найдите меня….
- Что? Стой!!!
Я не видела Кирданна. Слышала только шум его крыльев, а может это был забивающий уши шум ветра или дождя. Вспышка молнии осветила белые гребни огромных волн и силуэты деревьев, придавленные к земле чьей-то невидимой рукой. «Отличная погода, чтобы умереть!», - подумала я в ту секунду, как Кирданн ухватил меня за край штанины, подвесив в нескольких метрах от воды.
- Совсем рехнулась?!
- Отпусти, - задергала я ногами и свободной стопой наступила ему на пальцы, но тщетно - он не отпускал. Тогда, вцепившись Ангелу в одежду, я вверх тормашками доползла до его пояса и нырнула в глубину брюк. Не знаю, о чём он подумал в первый момент, но увидев в моей руке ольховое лезвие, отчаянно заверещал:
- Калисто! Не надо! Ты не понимаешь!!!
- Или я или оно, - подразнила я и с размаху запустила предметом куда-то в дождь. Через мгновение голова врезалась в воду. – «Всё-таки оно…».
Перехватываемая то одной, то другой волной, я стала для них чем-то вроде игрушки, мячика. Понимая, что надо бы перестать сопротивляться, перестать задерживать дыханье и ловить ртом воздух, я против воли продолжала бороться за жизнь. Наконец, мне удалось расслабиться, на секунду отпустив себя и свои страхи в свободное плавание, но оказывается, чтобы умереть достаточно и секунды. Особенно, когда сверху тебя накрывает тонна пенной воды.
Свет. Просачивается сквозь листву. Яркий, но глаза не слепит, потому что я под водой. Я улыбнулась и не почувствовала привычного натяжения мышц, лишь лёгкое колыхание прозрачной завесы там, где раньше находилось моё лицо. Я не могла его коснуться – не было пальцев. Ничего не было. Я превратилась в ручей, неспешно прокладывающий себе путь в самом сердце дремучей, завораживающей дикой красотой рощи. Вместе со мной под богатыми кронами Дубов и Вязов в глубине леса прятались незрелые кудряшки папоротника и звездчатые соцветия мясистых очитков. Неподалёку, я ощущала это по запаху роняемой пчёлами пыльцы, цвела гречиха. Не зря воздух полнился заливистым птичьим многоголосием. Певчие птицы охотно поедают питательные гречневые семена.
Ива нежно гладила мои воды гибкими ветвями, за которыми суетливо роились жуки-водомерки. Я окатила волной невысокий пригорок, поросший изумрудным мхом, и зажмурилась от удовольствия. Как приятно, оказывается, притрагиваться к его бархатистой «обивке».
«Ничего себе! Неужели так живут все утопленники!», – распирал меня восторг, который бесцеремонно прервал детский смех. Звонкий и беззаботный, меня он почему-то напугал.
По краю ручья бежали две девочки. На вид лет пяти-шести, они были одеты в белые льняные сарафаны, свободно реющие на сладком цветочном ветру. Похожие вещи носили на Этайн, только там они не выглядели настолько вычурно и неестественно, словно альбиносы – изгои Природы, на которые ей никогда не хватает красок.
Маленькие брюнетка и блондинка оживлённо щебетали, но когда я стала пристально их разглядывать, неожиданно обернулись. Я вновь ощутила себя человеком, на которого без стеснения показывают пальцем и заглядывают в глаза. Не сводя с меня хитрого взгляда, дети что-то решали. Течение тянуло вдаль от заговорщиц, но они никак не хотели расставаться. С явным наслаждением хлюпая босыми ногами в мягкой прибрежной глине, они оставляли за собой вереницу миниатюрных следов. Внезапно брюнетка остановилась и, стянув с шеи какой-то предмет, улыбаясь, бросила его в воду. Блондинка тотчас последовала её примеру. Я посмотрела вверх. Надо мной на поверхности ручья качались два амулета на тонких девичьих лентах. Один я узнала сразу. Он принадлежал мне: тот самый кельтский крестик, что подарил Локрейн. Другим был круг со свежевысеченным орнаментом, необходимый для завершения символа.
«…помни кто ты есть», - пришли из ниоткуда слова отца. Оторопев, я перевела взгляд на девочек. Больше не преследуя, они весело махали мне на прощанье ладошками.
Амулеты потемнели. Впитывая воду, они медленно опускались на дно, кружась в искрящемся солнечными бликами водовороте. Запутавшись между собой лентами, они вдруг притянулись и жадно воссоединились. Погружение продолжалось. С каждым миллиметром возрождённая фигура становилась всё ближе и больше, заслоняя собой небо, солнце, весь мир.
- Живи…, - громко засмеялись девочки, и их смех потонул в порыве ветра. Раздавленная тенью главного символа кельтской веры я падала во тьму. Мокрая и холодная, она возвращала мне тело, заставляя вспомнить как это - быть живым. Я чувствовала хлёсткие струи дождя, жгучую боль в лёгких и шершавый песчаник, саднящий спину.
- Живи! – шептали над ухом. Я перевернулась на бок и излила из себя несколько литров жидкости. Кашляя и пытаясь совладать с агонией в груди, подняла глаза, ожидая увидеть там разъярённое лицо Кирданна. На меня пристально смотрел Анубис.
- Ты…, что…, наделал…, - с трудом выдавила я фразу и отпихнула его от себя. Не утруждаясь дальнейшей заботой, он встал и, развернувшись, пошёл прочь. Непослушными пальцами я нащупала сквозь одежду талисман. Он был на месте.
«Живи, живи…, - заставлял повторять меня крестик, но я совсем не помнила голоса девочек. В голове звучал шёпот Анубиса. – Что происходит?», - крепко сжимала я амулет, требуя объяснений.
Плотные ряды туч вспорол тонкий янтарный луч уставшего от борьбы с ненастьем вечернего солнца. На фоне измождённого леса он выхватил прямой силуэт египтянина и ещё несколько секунд сопровождал его, точно призывая меня поторопиться. Я бросилась вслед за мужчиной.
- Чего ты хочешь? – с ходу выпалила я, нагнав Анубиса. Он даже не остановился. – Эй! Я с тобой разговариваю!
- Возвращайся.
- За что ты ненавидишь меня? Зачем спасаешь? – молчанье. – Анубис, остановись, - схватила я его за плечо. Поймав мою руку, он вывернул её на себя:
- Я сказал «уходи»!
- Я не боюсь тебя.
Мы напряжённо смотрели друг на друга, и никто не желал отводить взгляда. Внезапно он притянул меня за шею и яростно впился губами в рот. Не устояв под его натиском, я налетела спиной на ствол дерева. Возможно, во мне пробудилась Нетари, а может я просто хотела отомстить Кирданну и потому уступила. Получив вместо сопротивления ответное желание, Анубис стал менее торопливым и резким. Его прохладные губы осторожно исследовали меня изнутри, в то время как пальцы ласкали лицо, нежно откидывая со лба мокрые волосы. Удивительно, но его дыханье пахло свежескошенной травой, и я поймала себя на мысли, что мне это приятно. Когда он потребовал большего я отстранилась. Склонив голову, мужчина опустился передо мной на колени.
- Ты чужая, - сказал он, прижимаясь лбом к моему животу. – Я не могу этого изменить.
Теперь молчала я. Какие слова могли передать горечь обиды от того, что привычная для тебя жизнь вдруг оборачивается грандиозным спектаклем, главной декорацией в котором служит любовь.
- Ты нужна мне…, чтобы жить.
- Ты пытался меня убить, - устало откинулась я на дерево. Дождь закончился.
- Ненавидеть легче, - Анубис держал меня за талию, но я предпочитала до него не дотрагиваться. Мне казалось, он ждёт этих прикосновений. Ждёт, потому что для него они значили нечто большее, чем просто жест, были знаком моего прощения. Но я не хотела ни прощать, ни ненавидеть. Ничего не чувствуя, я подняла глаза к небу. Серебристая от капель листва нарезала солнечный свет на причудливые фигуры. Блуждая по блестящей от влаги шевелюре Анубиса, они как-то невзначай складывались в тонкий светящийся обруч, опоясывающий его голову.
«Зря они дали тебе роль ангела», - усмехнулась я такому откровенному намеку Высших сил.
- Трогательно, - сказал Кирданн, сжимая кулаки. Я не сразу разглядела в них по кинжалу, – а теперь к делу, - кинул он одно из орудий поднявшемуся на ноги Анубису, а меня рывком привлёк к себе. - Ты должна умереть, - врезалось под горло ледяное лезвие.
Придавив пучок трав коленом, я по-очереди нашинковала в крошку Дурман, Аконит, Красавку и Болиголов крапчатый. Посетовала, что последнего нашлось так мало, ведь он отвечал за процесс подъёма в воздух. Чем меньше в составе Болиголова, тем ниже высота полёта, а для меня это имело первостепенное значение, поскольку я хотела моментально разбиться о воду, а не мучительно в ней захлёбываться.
Смешав в пустой консервной банке ингредиенты, я принялась осторожно приминать смесь камнем, пока не выделился сок. Далее, для большей стойкости и глубокого проникновения в кожу, полагалось развести концентрат в чём-то жирном - креме, бальзаме, масле. Но мне, наоборот, нужна была водорастворимая смесь.
Я достала недопитую бутылку с водой. Придерживая крышкой жестянки травяной жмых, слила сок в воду. Взболтала. Можно наносить. Торопясь обогнать дождь, чтобы тот не смыл с меня раствор раньше времени, я быстро втирала его в тело. Хотя любая работа с ядовитыми растениями требовала аккуратности, отравиться я не боялась. Мало того, что сейчас мне это было на руку, сами травы не имели надо мной такой выраженной власти, как деревья. Этого их количества едва хватило бы, чтобы усыпить меня, да и то при приёме смеси внутрь.
К моменту, как я закончила накладывать на определённые точки тела пятипалые листья Лапчатки, связывающие воедино пять основных органов чувств, стал накрапывать дождь. Повинуясь незнающему жалости ветру, мелкие капли-камикадзе бесстрашно бросались нам в лицо и умирали. Исчезло солнце, погрузив окружающий мир во мрак; зажглись молнии-прожектора - представление началось.
- Поднимаемся! – закричал Кирданн, хватая меня за руку и помогая взмыть в воздух. Я оттолкнулась от земли и воспарила. Ангел восхищённый обернулся: – Совсем невесомая!
Некоторое время мне ещё приходилось на него опираться, выстраивая новый, отличный от земного, баланс, но когда в один момент он захотел взлететь выше, почувствовала, что тяну его вниз.
- Действие мази заканчивается?
- Нет. У меня высота ограничена.
- Сможешь самостоятельно удержаться? Хочу осмотреться.
Вместо ответа я убрала руки и показала, что всё в порядке.
Кирданн исчез в тёмном жерле грозы и быстро возвратился, сообщив, что мы практически на месте.
«Вовремя», - крепло предчувствие, что действие раствора и в самом деле вот-вот закончится. Дождь усиливался, и частицы летательной мази оставались лишь там, где от смыва их удерживала одежда.
- Это здесь. Доберёшься сама? – крикнул в ливень Ангел, когда мы преодолели почти три четверти пути. – Я спускаюсь.
«Вот и всё, - мне стало жутко. – Может не нужно ничего? Может Кирданн вернёт Эбби, как обещал?», - я пошла на попятную, но поздно. Тело стремительно набирало вес.
- Калисто, не время играть в молчанку! Я должен идти…
- Да, - сама не зная с чем согласилась я, отлетая как можно дальше, чтобы он не успел меня поймать. Руки, ноги, туловище - все они уже налились привычной тяжестью. Оставалась голова. Не слишком приятно болтаться на собственной шее, но состояние продлиться всего пару секунд, за которые нужно успеть сказать главное. – Локки выиграл, – выкрикнула я в темноту. - Он мой должник. Встретимся у утопленников. Найдите меня….
- Что? Стой!!!
Я не видела Кирданна. Слышала только шум его крыльев, а может это был забивающий уши шум ветра или дождя. Вспышка молнии осветила белые гребни огромных волн и силуэты деревьев, придавленные к земле чьей-то невидимой рукой. «Отличная погода, чтобы умереть!», - подумала я в ту секунду, как Кирданн ухватил меня за край штанины, подвесив в нескольких метрах от воды.
- Совсем рехнулась?!
- Отпусти, - задергала я ногами и свободной стопой наступила ему на пальцы, но тщетно - он не отпускал. Тогда, вцепившись Ангелу в одежду, я вверх тормашками доползла до его пояса и нырнула в глубину брюк. Не знаю, о чём он подумал в первый момент, но увидев в моей руке ольховое лезвие, отчаянно заверещал:
- Калисто! Не надо! Ты не понимаешь!!!
- Или я или оно, - подразнила я и с размаху запустила предметом куда-то в дождь. Через мгновение голова врезалась в воду. – «Всё-таки оно…».
Перехватываемая то одной, то другой волной, я стала для них чем-то вроде игрушки, мячика. Понимая, что надо бы перестать сопротивляться, перестать задерживать дыханье и ловить ртом воздух, я против воли продолжала бороться за жизнь. Наконец, мне удалось расслабиться, на секунду отпустив себя и свои страхи в свободное плавание, но оказывается, чтобы умереть достаточно и секунды. Особенно, когда сверху тебя накрывает тонна пенной воды.
Свет. Просачивается сквозь листву. Яркий, но глаза не слепит, потому что я под водой. Я улыбнулась и не почувствовала привычного натяжения мышц, лишь лёгкое колыхание прозрачной завесы там, где раньше находилось моё лицо. Я не могла его коснуться – не было пальцев. Ничего не было. Я превратилась в ручей, неспешно прокладывающий себе путь в самом сердце дремучей, завораживающей дикой красотой рощи. Вместе со мной под богатыми кронами Дубов и Вязов в глубине леса прятались незрелые кудряшки папоротника и звездчатые соцветия мясистых очитков. Неподалёку, я ощущала это по запаху роняемой пчёлами пыльцы, цвела гречиха. Не зря воздух полнился заливистым птичьим многоголосием. Певчие птицы охотно поедают питательные гречневые семена.
Ива нежно гладила мои воды гибкими ветвями, за которыми суетливо роились жуки-водомерки. Я окатила волной невысокий пригорок, поросший изумрудным мхом, и зажмурилась от удовольствия. Как приятно, оказывается, притрагиваться к его бархатистой «обивке».
«Ничего себе! Неужели так живут все утопленники!», – распирал меня восторг, который бесцеремонно прервал детский смех. Звонкий и беззаботный, меня он почему-то напугал.
По краю ручья бежали две девочки. На вид лет пяти-шести, они были одеты в белые льняные сарафаны, свободно реющие на сладком цветочном ветру. Похожие вещи носили на Этайн, только там они не выглядели настолько вычурно и неестественно, словно альбиносы – изгои Природы, на которые ей никогда не хватает красок.
Маленькие брюнетка и блондинка оживлённо щебетали, но когда я стала пристально их разглядывать, неожиданно обернулись. Я вновь ощутила себя человеком, на которого без стеснения показывают пальцем и заглядывают в глаза. Не сводя с меня хитрого взгляда, дети что-то решали. Течение тянуло вдаль от заговорщиц, но они никак не хотели расставаться. С явным наслаждением хлюпая босыми ногами в мягкой прибрежной глине, они оставляли за собой вереницу миниатюрных следов. Внезапно брюнетка остановилась и, стянув с шеи какой-то предмет, улыбаясь, бросила его в воду. Блондинка тотчас последовала её примеру. Я посмотрела вверх. Надо мной на поверхности ручья качались два амулета на тонких девичьих лентах. Один я узнала сразу. Он принадлежал мне: тот самый кельтский крестик, что подарил Локрейн. Другим был круг со свежевысеченным орнаментом, необходимый для завершения символа.
«…помни кто ты есть», - пришли из ниоткуда слова отца. Оторопев, я перевела взгляд на девочек. Больше не преследуя, они весело махали мне на прощанье ладошками.
Амулеты потемнели. Впитывая воду, они медленно опускались на дно, кружась в искрящемся солнечными бликами водовороте. Запутавшись между собой лентами, они вдруг притянулись и жадно воссоединились. Погружение продолжалось. С каждым миллиметром возрождённая фигура становилась всё ближе и больше, заслоняя собой небо, солнце, весь мир.
- Живи…, - громко засмеялись девочки, и их смех потонул в порыве ветра. Раздавленная тенью главного символа кельтской веры я падала во тьму. Мокрая и холодная, она возвращала мне тело, заставляя вспомнить как это - быть живым. Я чувствовала хлёсткие струи дождя, жгучую боль в лёгких и шершавый песчаник, саднящий спину.
- Живи! – шептали над ухом. Я перевернулась на бок и излила из себя несколько литров жидкости. Кашляя и пытаясь совладать с агонией в груди, подняла глаза, ожидая увидеть там разъярённое лицо Кирданна. На меня пристально смотрел Анубис.
- Ты…, что…, наделал…, - с трудом выдавила я фразу и отпихнула его от себя. Не утруждаясь дальнейшей заботой, он встал и, развернувшись, пошёл прочь. Непослушными пальцами я нащупала сквозь одежду талисман. Он был на месте.
«Живи, живи…, - заставлял повторять меня крестик, но я совсем не помнила голоса девочек. В голове звучал шёпот Анубиса. – Что происходит?», - крепко сжимала я амулет, требуя объяснений.
Плотные ряды туч вспорол тонкий янтарный луч уставшего от борьбы с ненастьем вечернего солнца. На фоне измождённого леса он выхватил прямой силуэт египтянина и ещё несколько секунд сопровождал его, точно призывая меня поторопиться. Я бросилась вслед за мужчиной.
- Чего ты хочешь? – с ходу выпалила я, нагнав Анубиса. Он даже не остановился. – Эй! Я с тобой разговариваю!
- Возвращайся.
- За что ты ненавидишь меня? Зачем спасаешь? – молчанье. – Анубис, остановись, - схватила я его за плечо. Поймав мою руку, он вывернул её на себя:
- Я сказал «уходи»!
- Я не боюсь тебя.
Мы напряжённо смотрели друг на друга, и никто не желал отводить взгляда. Внезапно он притянул меня за шею и яростно впился губами в рот. Не устояв под его натиском, я налетела спиной на ствол дерева. Возможно, во мне пробудилась Нетари, а может я просто хотела отомстить Кирданну и потому уступила. Получив вместо сопротивления ответное желание, Анубис стал менее торопливым и резким. Его прохладные губы осторожно исследовали меня изнутри, в то время как пальцы ласкали лицо, нежно откидывая со лба мокрые волосы. Удивительно, но его дыханье пахло свежескошенной травой, и я поймала себя на мысли, что мне это приятно. Когда он потребовал большего я отстранилась. Склонив голову, мужчина опустился передо мной на колени.
- Ты чужая, - сказал он, прижимаясь лбом к моему животу. – Я не могу этого изменить.
Теперь молчала я. Какие слова могли передать горечь обиды от того, что привычная для тебя жизнь вдруг оборачивается грандиозным спектаклем, главной декорацией в котором служит любовь.
- Ты нужна мне…, чтобы жить.
- Ты пытался меня убить, - устало откинулась я на дерево. Дождь закончился.
- Ненавидеть легче, - Анубис держал меня за талию, но я предпочитала до него не дотрагиваться. Мне казалось, он ждёт этих прикосновений. Ждёт, потому что для него они значили нечто большее, чем просто жест, были знаком моего прощения. Но я не хотела ни прощать, ни ненавидеть. Ничего не чувствуя, я подняла глаза к небу. Серебристая от капель листва нарезала солнечный свет на причудливые фигуры. Блуждая по блестящей от влаги шевелюре Анубиса, они как-то невзначай складывались в тонкий светящийся обруч, опоясывающий его голову.
«Зря они дали тебе роль ангела», - усмехнулась я такому откровенному намеку Высших сил.
- Трогательно, - сказал Кирданн, сжимая кулаки. Я не сразу разглядела в них по кинжалу, – а теперь к делу, - кинул он одно из орудий поднявшемуся на ноги Анубису, а меня рывком привлёк к себе. - Ты должна умереть, - врезалось под горло ледяное лезвие.
Глава 33. Подробности
Если б знал я, где лежит тот путь,
По которому ты от меня уйдёшь,
я заранее
Заставы бы воздвиг,
чтоб только удержать тебя!
(Отомо Якамоти)
- Да неужели! – я старалась не выдать дрожи в голосе, хотя сама едва держалась на ногах. Всё, представление окончено. Занавес. Вот моё настоящее. – Не дал мне утонуть, чтобы собственноручно прикончить?
- У тебя в руках…, - обратился Кирданн к Анубису, но тот не желая слушать, угрожающе процедил:
- Что ты делаешь?
- Спасаю то, что дорого нам обоим, – огрызнулся Ангел. - Любишь её? Так докажи. У тебя в руках «Лисица». Отдай ей свою жизнь.
- А ты из любви перережешь горло?
«Артефакт «Лисица», - не верила я собственным ушам, глядя на полноценный нож в руках египтянина. Выполненный по типу засапожного кинжала, он хищно смотрел на меня вздёрнутым кверху четырёхгранным ольховым клинком. Форма шла от применения. Нож предназначался для нанесения одного единственного смертельного удара: снизу-вверх в мягкое подреберье, чтобы достать до сердца. - Значит, кровавое орудие бунтарей-освободителей – это и есть третий хроноартефакт», - взгляд мимолётно скользнул по стволу дерева, о которое я недавно опиралась. Скользнул и остановился. На поверхности серой коры, в глубоких трещинах блестели крупные маслянистые капли мутноватой смолы. Смущало не то, что я не заметила и не почувствовала их раньше, а то что деревом был Орех. Древесина представителей этого рода содержит танины – дубильные вещества, обладающие противоположным смоле составом и свойствами. Не исключено, конечно, что Орехи способны выделять какие-то смолистые вещества, закупоривающие ранения, но не в таком количестве и не такого странного цвета.
Я пробежалась по растению глазами. В самой верхней точке, которую мне удалось достать, густая белесая жидкость покрывала окружность ствола целиком, делая его невидимым, словно там, за листвой, просто проглядывало облако.
- Что же не отдашь свою? - продолжали перепалку мужчины.
- Не надейся. Сколько бы жизней она не прожила, она всегда будет принадлежать мне.
- Может поэтому она умирает?
- Это ты убил её, - гневно шикнул Кирданн, и лезвие ножа врезалось в шею ещё глубже. Я едва ли обратила на это внимание, поскольку оно всецело было приковано к деревьям, где загадочный невидимка методично стирал ластиком нарисованный на бумаге лес.
- Мы все умрём, - прохрипела я. - Лес не настоящий. Это иллюзия.
Стоило мне разоблачить ловушку, и процесс разрушения моментально ускорился. Однако нам повезло, молодой иллюзионист был неопытен и осторожен. Видимо, опасаясь выпустить Эфир из под контроля, он уничтожал своё творение только лишь в одном направлении. Сейчас – сверху вниз.
- К воде! – закричал Анубис, также рассчитывая на слабый уровень подготовки новобранца. Воссоздание и удержание копий движущихся объектов требовало от покорителя Эфира не только уймы сил, но и высокого мастерства. Достоверно показать воду, людей и зверей брались самые именитые из них. Да и те в редких случаях, когда этому не имелось другой альтернативы.
Все вместе мы рванули туда, откуда пришли, но Анубис внезапно остановился.
- Нет. Нельзя.
- Ты же сказал к воде! – с замиранием сердца я смотрела, как на нас падают небеса. Эфир разрушал мираж, но за ним не было ничего: ни настоящих деревьев, ни гор, ни сопок. По какому-то недоразумению "стиралась" сама реальность.
Я много слышала и читала об эфемерных «за́мках», как в обиходе часто называют создаваемые при помощи пятого элемента видения, но в настоящем бою никогда с ними не сталкивалась. Зато Анубис, похоже, изучал предмет не по учебникам.
- К воде, но с другого берега. Там, - указал он вперёд, - настоящая западня. Игрок знает, куда мы двинемся. Он хочет активировать границу, будет стирать оттуда.
- Не понимаю. Главное успеть выйти за край, и этот самый близкий. До другого нам не добраться, – одолеваемая страхом, я никого не хотела слушать и упускать из виду спасительный берег.
Анубис по-свойски схватил меня за руку, разворачиваясь в противоположную сторону. Ища поддержки, я посмотрела на Кирданна, но тот кивнул, одобряя действия недавнего врага.
- Но…
- Активный Эфир опасен, - отрезал Ангел.
Больше возражать я не пыталась. Не было сил. Мы галопом неслись сквозь кусты, и я едва успевала прикрывать глаза, чтобы их не насадила какая-нибудь искусственная ветка. Больно вздымалась грудь, разрывалась печень, но Анубис настырно тащил меня в неизвестном направлении. Трудно сказать, что служило ему ориентиром. Он не останавливался, не оглядывался, и в какой-то момент у меня вообще сложилось впечатление, будто мы движемся наугад. Периодически, правда, он заглядывал в небо. Может, определял местность по солнцу? После одного из таких обозрений, мы рванули в лес ещё быстрее.
- Перетягивает силы, - крикнул египтянин.
- Что? – на секунду мне удалось поднять взгляд кверху и я с изумлением обнаружила, что падение на нас мутного купола остановилось.
- Подожди, - Кирданн резко схватил меня за плечи сзади, отчего ладонь, которую держал Анубис, чуть не вылетела из сустава. – Спрячь лицо! – развернул он меня на себя. - Попробуем взлететь.
- Вы сгорите…
- Верхний край ослаб. Есть шанс.
Египтянин с секунду раздумывал.
- В заливе дрейфует баржа. Жду вас там.
- Надеюсь, та́м нас не ждут, - глянул ввысь Ангел. Сняв с пояса ремень, он крепко пристегнул меня к себе. – Готова? Будет неприятно.
Крылья с оглушительным рёвом врезались в ветки кустарника. Легко ломая пустые иллюзорные оболочки растений, мы устремились вверх. Не отрывая лица от груди Кирданна, я краем глаза разглядывала деревья, превратившиеся в неприятные обрубки, наподобие тех, что каждый год оставляют вдоль дорог в городах на Миносе. Мотивируют изуверство всегда исключительно благими намерениями, на самом же деле люди подкашивают их из страха, как бы леса не набрались сил отвоевать у них свои исконные земли.
Преодолев хилую, как червями изъеденную эфиром листву, мы стремительно набирали скорость. По всей вероятности, Кирданн собирался таранить завесу и то, что в качестве стенобитного орудия выступят наши с ним головы, сильно настораживало. На плечи давил отяжелевший воздух и это действительно было неприятно. «Терпимо», - подумала я, пытаясь пошевелить лопатками, чтобы заново их почувствовать. Вокруг что-то зашипело. Обхватив локтями мою голову, Ангел вдавил её вглубь себя с такой силой, что показалось, хрустнул мой нос.
В его объятиях было жарко. Очень жарко. Кирданн словно моментально раскалился и хотел навечно сплавить наши тела вместе. Я часто и коротко задышала, не позволяя горячему воздуху обварить себя изнутри. Сильно жгло закрытые глаза. «Терпимо», - вновь повторила я, но когда на сомкнутых за спиной мужчины кистях загорелась кожа, я закричала.
Кирданна трясло. Он расцепил руки и в лицо ударил холодный бриз. Ветер бережно обволакивал изувеченные запястья, на которые даже страшно было смотреть. Окончательно высвободившись из-под защиты, я обмякла, практически повиснув на ремне поясницей: « В учебниках почему-то о таком не пишут!».
Под ногами плыла странная земля. Она напоминала плед, сотканный из различных кусочков ткани: где-то это был настоящий лес широколиственных дубов, от которого веяло недюжинной энергетикой, где-то полуразрушенное стараниями эфирного игрока подобие растительной жизни, а там, где иллюзия распалась целиком, колосились золотистые луга. Вот почему за миражом я не видела реального мира. Он был у самой земли. Мираж оказался выстроен в поле.
- Думаешь, Анубис успел? – хмуро спросила я, прикидывая расстояние между озером, где на волнах раскачивалась квадратная баржа, и исчезающей границей поддельного леса.
- Он должен.
Уверенность, что недруг выживет, вернула меня к тому, с чего мы начали, к тому, что я должна умереть. Я не злилась на Кирданна, ведь он пытался меня спасти. Ну если только самую малость из-за того, что не рассказал обо всём с самого начала и за то, что пришлось участвовать в этих дурацких соревнованиях. И ещё за то, что втянул во всё это Эбби и за то, что она теперь мертва…. Нет, я не злилась, я была в бешенстве!
Мы спускались к воде, но какими-то урывками: то проваливались, то поднимались. Я чувствовала, как под одеждой мышцы Ангела дрожат от напряжения.
- Что случилось?
- Крылья обожжены. Трудно держаться на спуске, - с натугой отозвался он.
Я посмотрела вниз:
- Тогда прыгаем, – попыталась отстегнуться, но запястья пронзила нестерпимая боль лопающейся на части кожи. – Убери ремень. Так нам не выплыть.
Кирданн послушался. Наверное, ему и впрямь было тяжело. Он не стал копаться с застёжкой, а быстро перерезал связку ножом. Не дав ему опомниться, я оттолкнулась и полетела в воду. Опять.
«Будь ты неладен, Себек!», - стиснув зубы, орудовала я обожженными руками, приближаясь к судну. Спасибо хоть озеро было несолёным.
Кирданн быстро меня нагнал. Отыскав в обветшалых потрескавшихся перилах баржи прореху, подсадил, помогая взобраться на палубу. Я уцепилась пальцами за высоченный край деревянной кормы, но подтянуться не смогла и плюхнулась в воду. Повторив попытку, я вновь без сил повисла за бортом. Из размякших ран непрерывно стекала кровь.
Помощь неожиданно пришла сверху. Меня схватила и вытащила на дощатый пол чья-то до черноты загорелая рука. Старик улыбнулся, обнажив наполовину сгнившие в вечной сырости зубы, а затем помог выбраться Ангелу.
- Анубис здесь? – вместо благодарности спросил тот. Старик, видно не понимая языка, по-прежнему дружелюбно улыбался. На палубу вышла женщина и, увидев нас, всплеснула руками. Тараторя что-то на местном диалекте, она принялась распинать старика, одновременно предлагая нам пройти внутрь деревянной надстройки.
- Анубис? Хозяин? – приставал к ней с расспросами Кирданн. – Есть ещё люди?
- Есть, - донёсся из глубины знакомый голос. На лестнице в трюм стоял Кармин. Оглядев нас с головы до ног, усмехнулся: – Жизнь потрепала? А где подружка?
- Сестра, - холодно уточнила я. – Умерла.
Кармин смутился и подозвал женщину.
- Иди с ней. Она даст сухую одежду.
Уже уходя, я слышала, как Кирданн вновь спросил про Анубиса, но ответа не разобрала.
Если б знал я, где лежит тот путь,
По которому ты от меня уйдёшь,
я заранее
Заставы бы воздвиг,
чтоб только удержать тебя!
(Отомо Якамоти)
- Да неужели! – я старалась не выдать дрожи в голосе, хотя сама едва держалась на ногах. Всё, представление окончено. Занавес. Вот моё настоящее. – Не дал мне утонуть, чтобы собственноручно прикончить?
- У тебя в руках…, - обратился Кирданн к Анубису, но тот не желая слушать, угрожающе процедил:
- Что ты делаешь?
- Спасаю то, что дорого нам обоим, – огрызнулся Ангел. - Любишь её? Так докажи. У тебя в руках «Лисица». Отдай ей свою жизнь.
- А ты из любви перережешь горло?
«Артефакт «Лисица», - не верила я собственным ушам, глядя на полноценный нож в руках египтянина. Выполненный по типу засапожного кинжала, он хищно смотрел на меня вздёрнутым кверху четырёхгранным ольховым клинком. Форма шла от применения. Нож предназначался для нанесения одного единственного смертельного удара: снизу-вверх в мягкое подреберье, чтобы достать до сердца. - Значит, кровавое орудие бунтарей-освободителей – это и есть третий хроноартефакт», - взгляд мимолётно скользнул по стволу дерева, о которое я недавно опиралась. Скользнул и остановился. На поверхности серой коры, в глубоких трещинах блестели крупные маслянистые капли мутноватой смолы. Смущало не то, что я не заметила и не почувствовала их раньше, а то что деревом был Орех. Древесина представителей этого рода содержит танины – дубильные вещества, обладающие противоположным смоле составом и свойствами. Не исключено, конечно, что Орехи способны выделять какие-то смолистые вещества, закупоривающие ранения, но не в таком количестве и не такого странного цвета.
Я пробежалась по растению глазами. В самой верхней точке, которую мне удалось достать, густая белесая жидкость покрывала окружность ствола целиком, делая его невидимым, словно там, за листвой, просто проглядывало облако.
- Что же не отдашь свою? - продолжали перепалку мужчины.
- Не надейся. Сколько бы жизней она не прожила, она всегда будет принадлежать мне.
- Может поэтому она умирает?
- Это ты убил её, - гневно шикнул Кирданн, и лезвие ножа врезалось в шею ещё глубже. Я едва ли обратила на это внимание, поскольку оно всецело было приковано к деревьям, где загадочный невидимка методично стирал ластиком нарисованный на бумаге лес.
- Мы все умрём, - прохрипела я. - Лес не настоящий. Это иллюзия.
Стоило мне разоблачить ловушку, и процесс разрушения моментально ускорился. Однако нам повезло, молодой иллюзионист был неопытен и осторожен. Видимо, опасаясь выпустить Эфир из под контроля, он уничтожал своё творение только лишь в одном направлении. Сейчас – сверху вниз.
- К воде! – закричал Анубис, также рассчитывая на слабый уровень подготовки новобранца. Воссоздание и удержание копий движущихся объектов требовало от покорителя Эфира не только уймы сил, но и высокого мастерства. Достоверно показать воду, людей и зверей брались самые именитые из них. Да и те в редких случаях, когда этому не имелось другой альтернативы.
Все вместе мы рванули туда, откуда пришли, но Анубис внезапно остановился.
- Нет. Нельзя.
- Ты же сказал к воде! – с замиранием сердца я смотрела, как на нас падают небеса. Эфир разрушал мираж, но за ним не было ничего: ни настоящих деревьев, ни гор, ни сопок. По какому-то недоразумению "стиралась" сама реальность.
Я много слышала и читала об эфемерных «за́мках», как в обиходе часто называют создаваемые при помощи пятого элемента видения, но в настоящем бою никогда с ними не сталкивалась. Зато Анубис, похоже, изучал предмет не по учебникам.
- К воде, но с другого берега. Там, - указал он вперёд, - настоящая западня. Игрок знает, куда мы двинемся. Он хочет активировать границу, будет стирать оттуда.
- Не понимаю. Главное успеть выйти за край, и этот самый близкий. До другого нам не добраться, – одолеваемая страхом, я никого не хотела слушать и упускать из виду спасительный берег.
Анубис по-свойски схватил меня за руку, разворачиваясь в противоположную сторону. Ища поддержки, я посмотрела на Кирданна, но тот кивнул, одобряя действия недавнего врага.
- Но…
- Активный Эфир опасен, - отрезал Ангел.
Больше возражать я не пыталась. Не было сил. Мы галопом неслись сквозь кусты, и я едва успевала прикрывать глаза, чтобы их не насадила какая-нибудь искусственная ветка. Больно вздымалась грудь, разрывалась печень, но Анубис настырно тащил меня в неизвестном направлении. Трудно сказать, что служило ему ориентиром. Он не останавливался, не оглядывался, и в какой-то момент у меня вообще сложилось впечатление, будто мы движемся наугад. Периодически, правда, он заглядывал в небо. Может, определял местность по солнцу? После одного из таких обозрений, мы рванули в лес ещё быстрее.
- Перетягивает силы, - крикнул египтянин.
- Что? – на секунду мне удалось поднять взгляд кверху и я с изумлением обнаружила, что падение на нас мутного купола остановилось.
- Подожди, - Кирданн резко схватил меня за плечи сзади, отчего ладонь, которую держал Анубис, чуть не вылетела из сустава. – Спрячь лицо! – развернул он меня на себя. - Попробуем взлететь.
- Вы сгорите…
- Верхний край ослаб. Есть шанс.
Египтянин с секунду раздумывал.
- В заливе дрейфует баржа. Жду вас там.
- Надеюсь, та́м нас не ждут, - глянул ввысь Ангел. Сняв с пояса ремень, он крепко пристегнул меня к себе. – Готова? Будет неприятно.
Крылья с оглушительным рёвом врезались в ветки кустарника. Легко ломая пустые иллюзорные оболочки растений, мы устремились вверх. Не отрывая лица от груди Кирданна, я краем глаза разглядывала деревья, превратившиеся в неприятные обрубки, наподобие тех, что каждый год оставляют вдоль дорог в городах на Миносе. Мотивируют изуверство всегда исключительно благими намерениями, на самом же деле люди подкашивают их из страха, как бы леса не набрались сил отвоевать у них свои исконные земли.
Преодолев хилую, как червями изъеденную эфиром листву, мы стремительно набирали скорость. По всей вероятности, Кирданн собирался таранить завесу и то, что в качестве стенобитного орудия выступят наши с ним головы, сильно настораживало. На плечи давил отяжелевший воздух и это действительно было неприятно. «Терпимо», - подумала я, пытаясь пошевелить лопатками, чтобы заново их почувствовать. Вокруг что-то зашипело. Обхватив локтями мою голову, Ангел вдавил её вглубь себя с такой силой, что показалось, хрустнул мой нос.
В его объятиях было жарко. Очень жарко. Кирданн словно моментально раскалился и хотел навечно сплавить наши тела вместе. Я часто и коротко задышала, не позволяя горячему воздуху обварить себя изнутри. Сильно жгло закрытые глаза. «Терпимо», - вновь повторила я, но когда на сомкнутых за спиной мужчины кистях загорелась кожа, я закричала.
Кирданна трясло. Он расцепил руки и в лицо ударил холодный бриз. Ветер бережно обволакивал изувеченные запястья, на которые даже страшно было смотреть. Окончательно высвободившись из-под защиты, я обмякла, практически повиснув на ремне поясницей: « В учебниках почему-то о таком не пишут!».
Под ногами плыла странная земля. Она напоминала плед, сотканный из различных кусочков ткани: где-то это был настоящий лес широколиственных дубов, от которого веяло недюжинной энергетикой, где-то полуразрушенное стараниями эфирного игрока подобие растительной жизни, а там, где иллюзия распалась целиком, колосились золотистые луга. Вот почему за миражом я не видела реального мира. Он был у самой земли. Мираж оказался выстроен в поле.
- Думаешь, Анубис успел? – хмуро спросила я, прикидывая расстояние между озером, где на волнах раскачивалась квадратная баржа, и исчезающей границей поддельного леса.
- Он должен.
Уверенность, что недруг выживет, вернула меня к тому, с чего мы начали, к тому, что я должна умереть. Я не злилась на Кирданна, ведь он пытался меня спасти. Ну если только самую малость из-за того, что не рассказал обо всём с самого начала и за то, что пришлось участвовать в этих дурацких соревнованиях. И ещё за то, что втянул во всё это Эбби и за то, что она теперь мертва…. Нет, я не злилась, я была в бешенстве!
Мы спускались к воде, но какими-то урывками: то проваливались, то поднимались. Я чувствовала, как под одеждой мышцы Ангела дрожат от напряжения.
- Что случилось?
- Крылья обожжены. Трудно держаться на спуске, - с натугой отозвался он.
Я посмотрела вниз:
- Тогда прыгаем, – попыталась отстегнуться, но запястья пронзила нестерпимая боль лопающейся на части кожи. – Убери ремень. Так нам не выплыть.
Кирданн послушался. Наверное, ему и впрямь было тяжело. Он не стал копаться с застёжкой, а быстро перерезал связку ножом. Не дав ему опомниться, я оттолкнулась и полетела в воду. Опять.
«Будь ты неладен, Себек!», - стиснув зубы, орудовала я обожженными руками, приближаясь к судну. Спасибо хоть озеро было несолёным.
Кирданн быстро меня нагнал. Отыскав в обветшалых потрескавшихся перилах баржи прореху, подсадил, помогая взобраться на палубу. Я уцепилась пальцами за высоченный край деревянной кормы, но подтянуться не смогла и плюхнулась в воду. Повторив попытку, я вновь без сил повисла за бортом. Из размякших ран непрерывно стекала кровь.
Помощь неожиданно пришла сверху. Меня схватила и вытащила на дощатый пол чья-то до черноты загорелая рука. Старик улыбнулся, обнажив наполовину сгнившие в вечной сырости зубы, а затем помог выбраться Ангелу.
- Анубис здесь? – вместо благодарности спросил тот. Старик, видно не понимая языка, по-прежнему дружелюбно улыбался. На палубу вышла женщина и, увидев нас, всплеснула руками. Тараторя что-то на местном диалекте, она принялась распинать старика, одновременно предлагая нам пройти внутрь деревянной надстройки.
- Анубис? Хозяин? – приставал к ней с расспросами Кирданн. – Есть ещё люди?
- Есть, - донёсся из глубины знакомый голос. На лестнице в трюм стоял Кармин. Оглядев нас с головы до ног, усмехнулся: – Жизнь потрепала? А где подружка?
- Сестра, - холодно уточнила я. – Умерла.
Кармин смутился и подозвал женщину.
- Иди с ней. Она даст сухую одежду.
Уже уходя, я слышала, как Кирданн вновь спросил про Анубиса, но ответа не разобрала.
Следуя за женщиной по извилистым узким коридорам, я подивилась тому, что в небольшой и нескладной на вид рыбацкой будке уместился целый дом. Хотя в этом мире, без сомненья, гораздо практичней иметь плавучее жильё, которое обеспечит тебе сразу и кров и пропитание.
Меня привели в уютную комнату. Она совершенно точно принадлежала женщине, но видимо не этой, поскольку выглядела ухоженной, но нежилой. Улыбаясь, проводница указала мне на кровать: одноместную, аккуратно заправленную кремовым одеялом с ручной вышивкой по краю. Я осторожно присела, испытывая прилив тоски по тем далёким временам, когда могла себе позволить такую роскошь – спать на кровати. Привыкнув за столько дней быть мокрой, ходить в прилипшей к телу сырой одежде, я и не подумала, что на постели от меня останется влажное пятно. Подскочив, принялась быстро расправлять одеяло, но подоспевшая женщина, что-то бормоча, остановила мои руки, да так и замерла над ними с раскрытым ртом. Очнувшись, она выбежала из комнаты, а когда вернулась, то несла под мышкой увесистый ящик. Им оказалась аптечка.
После обработки ожогов мне на самом деле стало значительно легче. С чувством выполненного долга женщина вернулась к подбору гардероба. Она вновь заглянула во встроенный в стену платяной шкаф и вынырнула из него, держа на вешалке свободное лёгкое платье. Судя по размеру оно, как и вся комната, принадлежало её дочери.
Я отрицательно покачала головой, указывая на штаны. «Или надеть платье? Умирать, так с музыкой и в красоте», - но женщина уже держала в руках немного нелепые, на мой взгляд, брюки: что-то типа зауженных на голенях шароваров. Выбрать верхнюю часть оказалось сложнее. Одежда молодой особы, как ни странно не была рассчитана на проживание в походных условиях. В ней преобладали полупрозрачные туники и блузы с рюшами. Я не особенно хорошо знала Себек и не предполагала, что здесь есть места, куда надевают подобные вещи.
В результате пришлось остановиться на широком, до талии, бандо непрактичного белого цвета, поверх которого решили накинуть лёгкую кофту. Из обуви выбирать было нечего. Кроме одной пары балеток вся она имела высокий каблук.
Испытывая некоторую неловкость, я попросила помочь мне раздеться. Иметь забинтованные кисти всё равно, что не иметь рук вообще.
- Калисто. Меня зовут Калисто, - показала я на себя, а затем вопросительно на женщину. Она улыбнулась:
- Мурайя.
- Красиво, - улыбнулась я в ответ.
Она неодобрительно осмотрела моё тело покрытое потёками воды, пота, летательного раствора с остатками желтоватого древесного налёта, и знаком велела подождать с одеванием. Мне и самой жутко хотелось смыть с себя всю эту грязь, но я понятия не имела, как проделать это без участия рук.
Мурайя в несколько заходов принесла целый набор для купания: два таза, один с водой, другой пустой; кувшин и какие-то мыла собственного изготовления. Велев встать ногами в посудину, она без всякого стеснения принялась меня мыть. Комната наполнилась смешанными ароматами мяты и лаванды, и я постепенно расслабилась. В процессе мы разговорились и, не смотря на языковой барьер, довольно сносно друг друга понимали.
Дочь женщины, Мелания, как выяснилось, живет и учится на Персее. Об этом «позаботились» люди с Парнаса, что неудивительно, поскольку у неё есть дар: Мелания - русалка. Русалки – своеобразный вид оборотней, заменяющие ноги рыбьим хвостом и способные дышать под водой. По всему было видно, что мать очень гордиться своим ребёнком, наверняка не зная, что вскоре он попадёт в вечную кабалу к Конклаву.
Я вздрогнула, когда мочалка коснулась едва затянувшихся ран от кошачьих когтей. Мурайя не переставала цокать языком и причитать. Закончив купание, она усадила меня на кровать и достала из аптечки коробочку. Даже сквозь закрытую крышку я уловила отчётливый запах облепихи. Были там и трава тысячелистника, и сок подорожника, и цветки календулы, тщательно вмешенные в основу – чистый пчелиный воск.
Женщина обильно наложила мазь на раны и туго забинтовала мне грудь. Оставшуюся смесь стала аккуратно втирать в тело лёгкими массирующими движениями. Очередь дошла до спины, и, уткнувшись лицом в подушку, я поняла, что засыпаю.
- Анубис вернулся? – промямлила, вдруг вспомнив про египтянина, но, не дождавшись ответа, забылась спокойным, наполненным ароматами трав, сном. Торопиться больше некуда.
Проснувшись, я сладко закуталась в одеяло, но вспомнив, где нахожусь, быстро пришла в себя. За небольшим окном темнота, а на туалетном столике - одна, но яркая лампадка. Я встала, кое-как оделась, пользуясь при этом зубами больше чем руками, и отворив одну из дверок шкафа, за которой видела зеркало, впервые за неделю на себя посмотрела.
«Кошмар!», - вся в бинтах и синяках, растрёпанная, так как не могла собрать даже элементарный хвост, я зато была разодета как на светский раут. Убрав с глаз долой отражение, с сожалением глянула на бесполезную боевую экипировку: ни мечами, ни семенами мне не воспользоваться. Оставалось только пригладить волосы и безоружной отправиться на поиски людей.
Следуя теми же ходами, что привели меня в каюту, вскоре я услышала шум и голоса, доносившиеся сверху, а чуть позже разобрала горячий мужской спор, обильно сдобренный запахами пищи. На последнем этаже дома под самой крышей располагалась столовая.
- Должен быть другой выход, - сказал Анубис. Замерев на пороге, я испытала искреннее облегчение от того, что он оказался жив.
- Другого нет! – почти что выкрикнул Кирданн. – Думаешь, я этого не хочу! Я несколько раз возвращал её, но она всё равно гибнет. Раз за разом…, - запнулся он. – Нужно её будить. Времени не осталось.
- Не нужно. Она под дверью.
«Анубис в своём репертуаре», - разозлилась я на то, что он меня выдал, и, приняв непринуждённый вид, вошла в зал. Мужчины повернулись, в воздухе повисла пауза. Мурайя, крутившаяся в дальнем углу у плиты, заметив моё появление, предложила сесть, определив место моментально возникшей на столе тарелкой с салатом. Я показала ей на волосы, и она тут же без лишних расспросов заплела мне простую косу.
- Хорошо выглядишь, - произнёс Кирданн.
- Правда? – подняла я на всеобщее обозрение забинтованные руки. Сев за стол окинула оппонентов оценивающим взглядом. – У вас новые причёски? - Мужчины усмехнулись. У обоих сильно выгорели волосы, практически до желтизны. Лицо и шею Анубиса покрывали следы ожогов, но менее серьёзных, чем у меня и Кирданна на запястьях. Последний, скорее всего, отказался от глобального лечения и тотальной беспомощности, так как повязка оставляла свободными его побагровевшие пальцы. - Ну? - обратилась я к Ангелу, - И какая по счёту моя жизнь должна вот-вот закончиться? – в рот отправилась порция салата, которую женщина предусмотрительно держала на вилке.
- Четвёртая.
- Может, хватит меня воскрешать? Умерла, так умерла.
- Нет, – Кирданн тяжело вздохнул. – Я не могу.
- А я не хочу, чтобы ты меня спасал, – мне снова сунули в рот салат. – Я хочу, чтобы ты взял Локки и провёл меня на границу с Этайн, – и, прожевав, описала свой план возвращения сестры.
- Год? – переспросил Ангел. – Что ты собираешься делать потом?
Я сделала вид, будто обдумываю ответ, но на самом деле боялась себе признаться, что его нет.
– Вы всё равно умрёте.
- Хорошо, твои предложения? Ты обещал мне вернуть Эбби? Как? - Кирданн молчал, потупив взор в столешницу. Я застыла, ощущая, как остатки еды комом встают в горле. – Ты ведь не собирался, да? Тебе просто нужен был чёртов нож!
- Пойми, это не возможно. Кто ушёл, того уже не вернуть.
- Именно! Оставь меня в покое. Я не хочу больше жить. Тем более за чужой счёт, - покосилась я на Анубиса.
- Согласен, - вдруг прервал он своё молчание. Я с благодарностью ему кивнула, а он зачем-то продолжил: – Согласен отдать тебе жизнь.
- Ты с ума сошёл! Нет! В конце концов, можно найти кого-нибудь другого, кого-нибудь… умирающего.
- Нельзя, - встрял Кирданн.
Я заскрипела зубами: «Что ты за ангел? У тебя всегда плохие вести!».
– «Лисица» подменяет местами только близких людей, чьи жизни тесно связаны друг с другом. В Реке Времени ваши потоки должны соприкасаться.
- Интересно, чтобы ты делал, если бы мы не встретили Анубиса? – Кирданн не ответил. Чувствуя, как язык наливается свинцом, я не смела произнести вслух страшную догадку. – Эбби?
- Поэтому я ничего тебе не сказал. Знал, что не согласишься, а потом переубедишь сестру.
- А она была согласна?!
Увидев кивок, я подумала, что зря вообще что-то ела. Приступ тошноты настойчиво толкал пищу обратно.
- Локки знал о местонахождении кинжала. Он согласился отдать его взамен на развлечение. Разделил «Лисицу» на две части и сделал артефактами в Игре.
- Их могли найти другие участники. Я, например, - заметил Анубис.
- У меня было условие: я должен успеть отыскать и собрать нож до того, как Калисто погибнет. Иначе всё бессмысленно. Я знал, что на Карнауффе его не будет. Слишком просто. Полагал, это либо вторая, либо третья Земля, а там нужно будет лишь выбрать самые сложные объекты. Таков уж Локки. Но если бы ты нашёл, - невесело посмотрел Кирданн на египтянина, - я бы тебя убил.
Я обхватила голову руками: «Эбби готова была пройти сквозь мясорубку соревнований, готова была отдать мне свою жизнь, а я не уберегла её! И уже ничего не исправить!». - Нет, не нужно больше жить. Я не должна..., - бессмысленно шептали губы.
- Ты должна! Ты обещала! – налетел Кирданн.
Я отрешённо посмотрела ему в лицо:
- Зачем я тебе? Ты ведь давно меня бросил?
- Я хотел всё исправить. Я думал, ты из-за меня гибнешь! - он тряс меня за плечи словно тряпичную куклу. – Ты нужна мне, слышишь! Я люблю тебя! Я без тебя не существую!
- Ты без меня ничто, - бездумно повторила я последние слова Нетари и поймала себя на том, что с опаской ищу на поясе Кирданна-Паиса кинжал времени. – «Ненасытный оленёнок вновь чуть не хлебнул нашей кровушки, Богиня. Он явно к тебе неравнодушен…», – меня вдруг прошиб холодный пот. - Богиня…конечно..., - я посмотрела на ничего не понимающих мужчин. - Я знаю, как спасти Эбби. Сколько у меня времени?
Меня привели в уютную комнату. Она совершенно точно принадлежала женщине, но видимо не этой, поскольку выглядела ухоженной, но нежилой. Улыбаясь, проводница указала мне на кровать: одноместную, аккуратно заправленную кремовым одеялом с ручной вышивкой по краю. Я осторожно присела, испытывая прилив тоски по тем далёким временам, когда могла себе позволить такую роскошь – спать на кровати. Привыкнув за столько дней быть мокрой, ходить в прилипшей к телу сырой одежде, я и не подумала, что на постели от меня останется влажное пятно. Подскочив, принялась быстро расправлять одеяло, но подоспевшая женщина, что-то бормоча, остановила мои руки, да так и замерла над ними с раскрытым ртом. Очнувшись, она выбежала из комнаты, а когда вернулась, то несла под мышкой увесистый ящик. Им оказалась аптечка.
После обработки ожогов мне на самом деле стало значительно легче. С чувством выполненного долга женщина вернулась к подбору гардероба. Она вновь заглянула во встроенный в стену платяной шкаф и вынырнула из него, держа на вешалке свободное лёгкое платье. Судя по размеру оно, как и вся комната, принадлежало её дочери.
Я отрицательно покачала головой, указывая на штаны. «Или надеть платье? Умирать, так с музыкой и в красоте», - но женщина уже держала в руках немного нелепые, на мой взгляд, брюки: что-то типа зауженных на голенях шароваров. Выбрать верхнюю часть оказалось сложнее. Одежда молодой особы, как ни странно не была рассчитана на проживание в походных условиях. В ней преобладали полупрозрачные туники и блузы с рюшами. Я не особенно хорошо знала Себек и не предполагала, что здесь есть места, куда надевают подобные вещи.
В результате пришлось остановиться на широком, до талии, бандо непрактичного белого цвета, поверх которого решили накинуть лёгкую кофту. Из обуви выбирать было нечего. Кроме одной пары балеток вся она имела высокий каблук.
Испытывая некоторую неловкость, я попросила помочь мне раздеться. Иметь забинтованные кисти всё равно, что не иметь рук вообще.
- Калисто. Меня зовут Калисто, - показала я на себя, а затем вопросительно на женщину. Она улыбнулась:
- Мурайя.
- Красиво, - улыбнулась я в ответ.
Она неодобрительно осмотрела моё тело покрытое потёками воды, пота, летательного раствора с остатками желтоватого древесного налёта, и знаком велела подождать с одеванием. Мне и самой жутко хотелось смыть с себя всю эту грязь, но я понятия не имела, как проделать это без участия рук.
Мурайя в несколько заходов принесла целый набор для купания: два таза, один с водой, другой пустой; кувшин и какие-то мыла собственного изготовления. Велев встать ногами в посудину, она без всякого стеснения принялась меня мыть. Комната наполнилась смешанными ароматами мяты и лаванды, и я постепенно расслабилась. В процессе мы разговорились и, не смотря на языковой барьер, довольно сносно друг друга понимали.
Дочь женщины, Мелания, как выяснилось, живет и учится на Персее. Об этом «позаботились» люди с Парнаса, что неудивительно, поскольку у неё есть дар: Мелания - русалка. Русалки – своеобразный вид оборотней, заменяющие ноги рыбьим хвостом и способные дышать под водой. По всему было видно, что мать очень гордиться своим ребёнком, наверняка не зная, что вскоре он попадёт в вечную кабалу к Конклаву.
Я вздрогнула, когда мочалка коснулась едва затянувшихся ран от кошачьих когтей. Мурайя не переставала цокать языком и причитать. Закончив купание, она усадила меня на кровать и достала из аптечки коробочку. Даже сквозь закрытую крышку я уловила отчётливый запах облепихи. Были там и трава тысячелистника, и сок подорожника, и цветки календулы, тщательно вмешенные в основу – чистый пчелиный воск.
Женщина обильно наложила мазь на раны и туго забинтовала мне грудь. Оставшуюся смесь стала аккуратно втирать в тело лёгкими массирующими движениями. Очередь дошла до спины, и, уткнувшись лицом в подушку, я поняла, что засыпаю.
- Анубис вернулся? – промямлила, вдруг вспомнив про египтянина, но, не дождавшись ответа, забылась спокойным, наполненным ароматами трав, сном. Торопиться больше некуда.
Проснувшись, я сладко закуталась в одеяло, но вспомнив, где нахожусь, быстро пришла в себя. За небольшим окном темнота, а на туалетном столике - одна, но яркая лампадка. Я встала, кое-как оделась, пользуясь при этом зубами больше чем руками, и отворив одну из дверок шкафа, за которой видела зеркало, впервые за неделю на себя посмотрела.
«Кошмар!», - вся в бинтах и синяках, растрёпанная, так как не могла собрать даже элементарный хвост, я зато была разодета как на светский раут. Убрав с глаз долой отражение, с сожалением глянула на бесполезную боевую экипировку: ни мечами, ни семенами мне не воспользоваться. Оставалось только пригладить волосы и безоружной отправиться на поиски людей.
Следуя теми же ходами, что привели меня в каюту, вскоре я услышала шум и голоса, доносившиеся сверху, а чуть позже разобрала горячий мужской спор, обильно сдобренный запахами пищи. На последнем этаже дома под самой крышей располагалась столовая.
- Должен быть другой выход, - сказал Анубис. Замерев на пороге, я испытала искреннее облегчение от того, что он оказался жив.
- Другого нет! – почти что выкрикнул Кирданн. – Думаешь, я этого не хочу! Я несколько раз возвращал её, но она всё равно гибнет. Раз за разом…, - запнулся он. – Нужно её будить. Времени не осталось.
- Не нужно. Она под дверью.
«Анубис в своём репертуаре», - разозлилась я на то, что он меня выдал, и, приняв непринуждённый вид, вошла в зал. Мужчины повернулись, в воздухе повисла пауза. Мурайя, крутившаяся в дальнем углу у плиты, заметив моё появление, предложила сесть, определив место моментально возникшей на столе тарелкой с салатом. Я показала ей на волосы, и она тут же без лишних расспросов заплела мне простую косу.
- Хорошо выглядишь, - произнёс Кирданн.
- Правда? – подняла я на всеобщее обозрение забинтованные руки. Сев за стол окинула оппонентов оценивающим взглядом. – У вас новые причёски? - Мужчины усмехнулись. У обоих сильно выгорели волосы, практически до желтизны. Лицо и шею Анубиса покрывали следы ожогов, но менее серьёзных, чем у меня и Кирданна на запястьях. Последний, скорее всего, отказался от глобального лечения и тотальной беспомощности, так как повязка оставляла свободными его побагровевшие пальцы. - Ну? - обратилась я к Ангелу, - И какая по счёту моя жизнь должна вот-вот закончиться? – в рот отправилась порция салата, которую женщина предусмотрительно держала на вилке.
- Четвёртая.
- Может, хватит меня воскрешать? Умерла, так умерла.
- Нет, – Кирданн тяжело вздохнул. – Я не могу.
- А я не хочу, чтобы ты меня спасал, – мне снова сунули в рот салат. – Я хочу, чтобы ты взял Локки и провёл меня на границу с Этайн, – и, прожевав, описала свой план возвращения сестры.
- Год? – переспросил Ангел. – Что ты собираешься делать потом?
Я сделала вид, будто обдумываю ответ, но на самом деле боялась себе признаться, что его нет.
– Вы всё равно умрёте.
- Хорошо, твои предложения? Ты обещал мне вернуть Эбби? Как? - Кирданн молчал, потупив взор в столешницу. Я застыла, ощущая, как остатки еды комом встают в горле. – Ты ведь не собирался, да? Тебе просто нужен был чёртов нож!
- Пойми, это не возможно. Кто ушёл, того уже не вернуть.
- Именно! Оставь меня в покое. Я не хочу больше жить. Тем более за чужой счёт, - покосилась я на Анубиса.
- Согласен, - вдруг прервал он своё молчание. Я с благодарностью ему кивнула, а он зачем-то продолжил: – Согласен отдать тебе жизнь.
- Ты с ума сошёл! Нет! В конце концов, можно найти кого-нибудь другого, кого-нибудь… умирающего.
- Нельзя, - встрял Кирданн.
Я заскрипела зубами: «Что ты за ангел? У тебя всегда плохие вести!».
– «Лисица» подменяет местами только близких людей, чьи жизни тесно связаны друг с другом. В Реке Времени ваши потоки должны соприкасаться.
- Интересно, чтобы ты делал, если бы мы не встретили Анубиса? – Кирданн не ответил. Чувствуя, как язык наливается свинцом, я не смела произнести вслух страшную догадку. – Эбби?
- Поэтому я ничего тебе не сказал. Знал, что не согласишься, а потом переубедишь сестру.
- А она была согласна?!
Увидев кивок, я подумала, что зря вообще что-то ела. Приступ тошноты настойчиво толкал пищу обратно.
- Локки знал о местонахождении кинжала. Он согласился отдать его взамен на развлечение. Разделил «Лисицу» на две части и сделал артефактами в Игре.
- Их могли найти другие участники. Я, например, - заметил Анубис.
- У меня было условие: я должен успеть отыскать и собрать нож до того, как Калисто погибнет. Иначе всё бессмысленно. Я знал, что на Карнауффе его не будет. Слишком просто. Полагал, это либо вторая, либо третья Земля, а там нужно будет лишь выбрать самые сложные объекты. Таков уж Локки. Но если бы ты нашёл, - невесело посмотрел Кирданн на египтянина, - я бы тебя убил.
Я обхватила голову руками: «Эбби готова была пройти сквозь мясорубку соревнований, готова была отдать мне свою жизнь, а я не уберегла её! И уже ничего не исправить!». - Нет, не нужно больше жить. Я не должна..., - бессмысленно шептали губы.
- Ты должна! Ты обещала! – налетел Кирданн.
Я отрешённо посмотрела ему в лицо:
- Зачем я тебе? Ты ведь давно меня бросил?
- Я хотел всё исправить. Я думал, ты из-за меня гибнешь! - он тряс меня за плечи словно тряпичную куклу. – Ты нужна мне, слышишь! Я люблю тебя! Я без тебя не существую!
- Ты без меня ничто, - бездумно повторила я последние слова Нетари и поймала себя на том, что с опаской ищу на поясе Кирданна-Паиса кинжал времени. – «Ненасытный оленёнок вновь чуть не хлебнул нашей кровушки, Богиня. Он явно к тебе неравнодушен…», – меня вдруг прошиб холодный пот. - Богиня…конечно..., - я посмотрела на ничего не понимающих мужчин. - Я знаю, как спасти Эбби. Сколько у меня времени?
Глава 34. Шах и Мат
Я у дома
Посеял, взрастил карааи, —
И увяли ее лепестки...
Но не будет мне это уроком сейчас,
Я посею опять карааи!
(Ямабэ-но Акахито)
Времени было около суток. Я поведала Кирданну с Анубисом свой сон, а затем рассказала о случившемся на гробнице.
- Понимаете? Я её перевоплощение. Нетари хочет меня обратно. Если её разбудить, я перестану быть собой, а значит не погибну.
- Ты сама сказала, что это будешь не ты, - упорствовал Кирданн. – Мне нужна Калисто.
- А мне нужна сестра. Я смогу вернуть её.
- Уверена? Я никогда не слышал о таких Богах.
- Послушай, я не знаю..., наверное, то, как Нетари покончила с собой, чем убила, повлияло на её преждевременное возвращение. Она живёт во мне. Мы делим на двоих одно тело, и я не могу просто исчезнуть. Мы просто поменяемся местами на время, – Кирданн колебался. – Если у меня не получится, отыщи Эбби. У неё есть талисман, вернее его часть. Другая часть здесь, - положила я руку на грудь. - Соединением получается друидический символ – кельтский крест. Он возвратит меня, – бессовестно лгала я, потому как на самом деле понятия не имела, существует ли вторая составляющая оберега, и есть ли вообще какая-то связь между нами с сестрой и девочками в предсмертном виденье. Главным было убедить Кирданна. - Тем более что Анубис больше не хочет отдавать мне свою жизнь, - многозначительно посмотрела я на египтянина. – Его устраивает мой план.
- Хорошо, - сдался Ангел.
- Отлично, - выдохнула я. – Для начала верну себе руки и заберу оружие.
- Подниму Кармина. Он больше не участвует в Играх, - направился к выходу египтянин.
- Сбор на палубе через десять минут, - крикнула я ему вслед. Он подал знак, что услышал.
Подозвав Мурайю, я объяснила, что хочу снять бинты. Выражая крайнее неодобрение, она всё же послушно убрала повязки. Ожоги, успевшие покрыться тонкой плёнкой обновлённой кожи, выглядели значительно лучше, но по-прежнему болели. Особенно когда я попыталась сжать ладонь на эфесе меча. Решив не травмировать их без надобности, я быстро нацепила свой нехитрый арсенал и поднялась наверх. Все были на месте. Кармин угрюмо морщился спросонья.
- Нужен ближайший к гробнице портал. Кирданн меня переместит.
Кивнув, Анубис уже сделал шаг к берегу, когда на нас обрушился поток яркого света. Отпрянув, я прикрыла лицо локтем, а после услышала повелительный тон председателя Конклава:
- Вы не можете покинуть область проведения «Ежегодных соревнований», – пауза. – Кирданн, не делай глупостей. Тебе известно, что я не один.
- Мы не участвуем в соревнованиях, Дарий. И уходим.
- Тебя не удивляет, мой Ангел, что я лично прибыл поговорить с вами?
«Ещё как удивляет!», - аудиенции столь высокой персоны удостаивались лишь избранные, в число которых из присутствующих здесь кроме Кирданна никто не входил.
– Ваша славная компания нарушила все установленные мероприятием правила. А ты знаешь, как я не люблю, когда нарушают правила. Но ещё больше я не люблю, когда кто-то заставляет нарушать правила меня. Это ставит под сомнение авторитет их издателя. Мой авторитет.
- Мы не на трибуне, - оборвал Кирданн. – Говори, зачем явился.
- Терпение, мой Ангел.
«Мой Ангел», - ехидно хмыкнула я.
- Мисс Крэй, позвольте выразить искреннее восхищение вашими талантами.
- Для начала хватит и того, что вы уберетё свет.
Слепящий луч сбавил интенсивность и сместился немного в сторону. Я разглядела подтянутую фигуру пятидесятилетнего человека в строгом деловом костюме, который не мог себе позволить плохо выглядеть.
- Однако вынужден предупредить, что если кто-то из вашей славной компании попробует использовать свои таланты мне во вред, то он и его ближайший сосед незамедлительно получат в лоб пулю, – рядом со мной стоял Кармин. – Разумеется, кроме тебя, мой ангел, - я поджала губы, чтобы не рассмеяться. На месте Кирданна я бы уже взбесилась от такого «индивидуального» подхода. - Вернёмся к вам, мисс, - вновь обратил на меня внимание Дарий. В темноте я нечётко видела его лицо, лишь отдельные элементы небогатой мимики. – После ваших многочисленных отказов участвовать в соревнованиях хочу, наконец, приветствовать вас в рядах команды.
- Она не игрок, - холодно возразил Кирданн. – Мы выполняем свою работу.
- Насколько я помню, вы получили разрешение работать на Карнауффе?
- Туда мы и хотим вернуться.
- После того, как мисс подпишет необходимые документы. Видите ли, - он упреждающе поднял руку, призывая Кирданна молчать, – я всегда знал, что ваше участие обогатит программу Игр. Такие уникальные способности нельзя скрывать. Но вы оказались подлинной жемчужиной. Все мои самые смелые ожидания ничто по сравнению с нынешним рейтингом передачи. Ваша маленькая история тронула сердца миллионов. Люди спят, едят, ненавидят вместе с вами. Миллионы зрителей живут вашей жизнью, дорогая.
- Она вот-вот закончится, и шоу тоже.
- Вы отправитесь в пустыню. Но мне необходимы гарантии того, что вы вернётесь. К сожалению, я не могу послать вас под конвоем. Это нарушит эстетику истории. Зритель не должен знать о нашем вмешательстве. Пострадают рейтинги. И репутация, – Дарий достал из-за полы пиджака конверт. – Мисс Крэй, прошу подойти ко мне. Именно вы заставили меня нарушить установленные годами порядки и включить в игровой состав дополнительного участника. Я всегда стремился к справедливости, но обстоятельства вынуждают поступиться принципами. Мне это столь же неприятно, как и вам, - он протянул мне тяжёлую перьевую ручку.
Я не глядя поставила свою подпись. Эта бумажка вряд ли что-то изменит. Если я стану Нетари, то и знать ничего не буду об Играх, и уверена, что никто, ни Кирданн, ни Анубис, никогда меня в них не вернут. Странно, что Конклав этого не понимает.
- Внимание, господа! Мисс, согласно подписанному в присутствии свидетелей договору я обязан предупредить вас о последствиях самовольного отлучения от участия в «Ежегодных соревнованиях». Если по истечении суток с момента выхода из игровой зоны вы не вернётесь в состав команды, вы будете преследоваться по закону. На всех Землях ваши счета будут аннулированы, недвижимость изъята, а налог на добычу составит не менее девяноста процентов ежемесячно.
«Ну чего-то подобного, впрочем, можно было ожидать», - практически не удивилась я.
- Кроме того, - продолжал вещать Конклав, - вышеперечисленные карательные санкции в полной мере будут распространяться в отношении других участников побега, сопровождающих мисс Калисто Крэй.
- Что?!
- Я допускаю, что вы можете потерять память и забыть о нашем существовании. Для того чтобы не вводить в искушение вашу славную компанию, в договор были включены особые условия.
Я повернулась к Анубису:
- Ты не должен идти. Ты и Кармин…
- Не нужно драматизма, мисс Крэй. Анубис будет вам весьма полезен. Повторюсь, мы все заинтересованы в вашем здравии.
- Не нужно лицемерия, господин Дарий, - скопировала я его манеру. – Вы заинтересованы в процветании вашего зрелища.
- У вас есть сутки. Мы найдём, чем занять зрителя. Расскажем вашу биографию, - без эмоций произнёс председатель и, развернулся, чтобы уйти. – Кстати, Анубис уже променял свою свободу взамен на некоторые привилегии, так что не стоит переживать из-за остального. И мальчишка…, - Дарий попытался вспомнить его имя, – … остаётся на Себеке. Вы ведь вернётесь.
Наверное, подозревая, что начну его допрашивать, Анубис спешно спрыгнул с баржи на берег. Скорее всего, речь шла об освобождении от посещения базы предварительной подготовки. Именно в тот период мы столкнулись с ним в университете, где он угрозами пытался препятствовать моему участию в Играх.
- Там, - указал вдоль кромки воды Кирданн. – Песчаный портал.
- Учитель, что мне делать? - подал голос Кармин.
- Оставайся на судне. Ты слышал, соревнования приостановят на сутки, - взбодрил его за плечи Анубис.
- Вы вернётесь?
- Да, - не раздумывая, ответил египтянин.
Я у дома
Посеял, взрастил карааи, —
И увяли ее лепестки...
Но не будет мне это уроком сейчас,
Я посею опять карааи!
(Ямабэ-но Акахито)
Времени было около суток. Я поведала Кирданну с Анубисом свой сон, а затем рассказала о случившемся на гробнице.
- Понимаете? Я её перевоплощение. Нетари хочет меня обратно. Если её разбудить, я перестану быть собой, а значит не погибну.
- Ты сама сказала, что это будешь не ты, - упорствовал Кирданн. – Мне нужна Калисто.
- А мне нужна сестра. Я смогу вернуть её.
- Уверена? Я никогда не слышал о таких Богах.
- Послушай, я не знаю..., наверное, то, как Нетари покончила с собой, чем убила, повлияло на её преждевременное возвращение. Она живёт во мне. Мы делим на двоих одно тело, и я не могу просто исчезнуть. Мы просто поменяемся местами на время, – Кирданн колебался. – Если у меня не получится, отыщи Эбби. У неё есть талисман, вернее его часть. Другая часть здесь, - положила я руку на грудь. - Соединением получается друидический символ – кельтский крест. Он возвратит меня, – бессовестно лгала я, потому как на самом деле понятия не имела, существует ли вторая составляющая оберега, и есть ли вообще какая-то связь между нами с сестрой и девочками в предсмертном виденье. Главным было убедить Кирданна. - Тем более что Анубис больше не хочет отдавать мне свою жизнь, - многозначительно посмотрела я на египтянина. – Его устраивает мой план.
- Хорошо, - сдался Ангел.
- Отлично, - выдохнула я. – Для начала верну себе руки и заберу оружие.
- Подниму Кармина. Он больше не участвует в Играх, - направился к выходу египтянин.
- Сбор на палубе через десять минут, - крикнула я ему вслед. Он подал знак, что услышал.
Подозвав Мурайю, я объяснила, что хочу снять бинты. Выражая крайнее неодобрение, она всё же послушно убрала повязки. Ожоги, успевшие покрыться тонкой плёнкой обновлённой кожи, выглядели значительно лучше, но по-прежнему болели. Особенно когда я попыталась сжать ладонь на эфесе меча. Решив не травмировать их без надобности, я быстро нацепила свой нехитрый арсенал и поднялась наверх. Все были на месте. Кармин угрюмо морщился спросонья.
- Нужен ближайший к гробнице портал. Кирданн меня переместит.
Кивнув, Анубис уже сделал шаг к берегу, когда на нас обрушился поток яркого света. Отпрянув, я прикрыла лицо локтем, а после услышала повелительный тон председателя Конклава:
- Вы не можете покинуть область проведения «Ежегодных соревнований», – пауза. – Кирданн, не делай глупостей. Тебе известно, что я не один.
- Мы не участвуем в соревнованиях, Дарий. И уходим.
- Тебя не удивляет, мой Ангел, что я лично прибыл поговорить с вами?
«Ещё как удивляет!», - аудиенции столь высокой персоны удостаивались лишь избранные, в число которых из присутствующих здесь кроме Кирданна никто не входил.
– Ваша славная компания нарушила все установленные мероприятием правила. А ты знаешь, как я не люблю, когда нарушают правила. Но ещё больше я не люблю, когда кто-то заставляет нарушать правила меня. Это ставит под сомнение авторитет их издателя. Мой авторитет.
- Мы не на трибуне, - оборвал Кирданн. – Говори, зачем явился.
- Терпение, мой Ангел.
«Мой Ангел», - ехидно хмыкнула я.
- Мисс Крэй, позвольте выразить искреннее восхищение вашими талантами.
- Для начала хватит и того, что вы уберетё свет.
Слепящий луч сбавил интенсивность и сместился немного в сторону. Я разглядела подтянутую фигуру пятидесятилетнего человека в строгом деловом костюме, который не мог себе позволить плохо выглядеть.
- Однако вынужден предупредить, что если кто-то из вашей славной компании попробует использовать свои таланты мне во вред, то он и его ближайший сосед незамедлительно получат в лоб пулю, – рядом со мной стоял Кармин. – Разумеется, кроме тебя, мой ангел, - я поджала губы, чтобы не рассмеяться. На месте Кирданна я бы уже взбесилась от такого «индивидуального» подхода. - Вернёмся к вам, мисс, - вновь обратил на меня внимание Дарий. В темноте я нечётко видела его лицо, лишь отдельные элементы небогатой мимики. – После ваших многочисленных отказов участвовать в соревнованиях хочу, наконец, приветствовать вас в рядах команды.
- Она не игрок, - холодно возразил Кирданн. – Мы выполняем свою работу.
- Насколько я помню, вы получили разрешение работать на Карнауффе?
- Туда мы и хотим вернуться.
- После того, как мисс подпишет необходимые документы. Видите ли, - он упреждающе поднял руку, призывая Кирданна молчать, – я всегда знал, что ваше участие обогатит программу Игр. Такие уникальные способности нельзя скрывать. Но вы оказались подлинной жемчужиной. Все мои самые смелые ожидания ничто по сравнению с нынешним рейтингом передачи. Ваша маленькая история тронула сердца миллионов. Люди спят, едят, ненавидят вместе с вами. Миллионы зрителей живут вашей жизнью, дорогая.
- Она вот-вот закончится, и шоу тоже.
- Вы отправитесь в пустыню. Но мне необходимы гарантии того, что вы вернётесь. К сожалению, я не могу послать вас под конвоем. Это нарушит эстетику истории. Зритель не должен знать о нашем вмешательстве. Пострадают рейтинги. И репутация, – Дарий достал из-за полы пиджака конверт. – Мисс Крэй, прошу подойти ко мне. Именно вы заставили меня нарушить установленные годами порядки и включить в игровой состав дополнительного участника. Я всегда стремился к справедливости, но обстоятельства вынуждают поступиться принципами. Мне это столь же неприятно, как и вам, - он протянул мне тяжёлую перьевую ручку.
Я не глядя поставила свою подпись. Эта бумажка вряд ли что-то изменит. Если я стану Нетари, то и знать ничего не буду об Играх, и уверена, что никто, ни Кирданн, ни Анубис, никогда меня в них не вернут. Странно, что Конклав этого не понимает.
- Внимание, господа! Мисс, согласно подписанному в присутствии свидетелей договору я обязан предупредить вас о последствиях самовольного отлучения от участия в «Ежегодных соревнованиях». Если по истечении суток с момента выхода из игровой зоны вы не вернётесь в состав команды, вы будете преследоваться по закону. На всех Землях ваши счета будут аннулированы, недвижимость изъята, а налог на добычу составит не менее девяноста процентов ежемесячно.
«Ну чего-то подобного, впрочем, можно было ожидать», - практически не удивилась я.
- Кроме того, - продолжал вещать Конклав, - вышеперечисленные карательные санкции в полной мере будут распространяться в отношении других участников побега, сопровождающих мисс Калисто Крэй.
- Что?!
- Я допускаю, что вы можете потерять память и забыть о нашем существовании. Для того чтобы не вводить в искушение вашу славную компанию, в договор были включены особые условия.
Я повернулась к Анубису:
- Ты не должен идти. Ты и Кармин…
- Не нужно драматизма, мисс Крэй. Анубис будет вам весьма полезен. Повторюсь, мы все заинтересованы в вашем здравии.
- Не нужно лицемерия, господин Дарий, - скопировала я его манеру. – Вы заинтересованы в процветании вашего зрелища.
- У вас есть сутки. Мы найдём, чем занять зрителя. Расскажем вашу биографию, - без эмоций произнёс председатель и, развернулся, чтобы уйти. – Кстати, Анубис уже променял свою свободу взамен на некоторые привилегии, так что не стоит переживать из-за остального. И мальчишка…, - Дарий попытался вспомнить его имя, – … остаётся на Себеке. Вы ведь вернётесь.
Наверное, подозревая, что начну его допрашивать, Анубис спешно спрыгнул с баржи на берег. Скорее всего, речь шла об освобождении от посещения базы предварительной подготовки. Именно в тот период мы столкнулись с ним в университете, где он угрозами пытался препятствовать моему участию в Играх.
- Там, - указал вдоль кромки воды Кирданн. – Песчаный портал.
- Учитель, что мне делать? - подал голос Кармин.
- Оставайся на судне. Ты слышал, соревнования приостановят на сутки, - взбодрил его за плечи Анубис.
- Вы вернётесь?
- Да, - не раздумывая, ответил египтянин.
Эпилог
На Карнауффе хозяйничала ночь. После клейкой сырости предыдущего мира я с удовольствием подставила лицо сухому тёплому ветру. С небес на нас глазел месяц, коротающий время в компании всегдашних спутниц - звёзд. Глазел, потому как других развлечений здесь не было.
«Смотри, - с тяжёлым сердцем обратилась я к нему, – сегодня будет весело».
Анубис задумчиво обследовал песок:
- До гробницы три-четыре километра. Ближе портала нет.
- Тогда поторопимся, - нервозно отозвался Кирданн.
Выстроившись в колонну, мы понуро следовали друг за другом и молчали. Если на Себеке голова буквально пухла от обилия вопросов и информации, то здесь я могла думать только о предстоящем перевоплощении. Я пыталась представить, как это будет, но при воспоминании о кувшине, змее и отпечатке ладони Царицы меня начинала бить дрожь.
Карнауфф что-то чувствовал. Жизнь вроде бы обычная для этого времени суток сегодня исполняла особенный ритуал, и каждой твари в нём было отведено своё место. Получив укол в лодыжку от скорпиона, я практически перестала контролировать ноги, а юркнувшая в этот момент под ступнёй ящерица заставила меня повалиться ничком в бархан. Поднимая лицо, я наткнулась на её круглые немигающие глаза. Отражая лунный свет, они сами превратились в две серебряные планеты-близнецы. Ящерица смотрела внимательно и терпеливо, словно ожидая, что я её вспомню. Затем развернулась и, черканув хвостом на земле приветственную «улыбку», стремительно скрылась из виду.
«Пустыня знает для чего я здесь, - ожоги, побывавшие в песке и присыпанные налётом серой пыли, перестали напоминать о себе тупой ноющей болью. Вслед за ними онемение достигло локтей. – Она готовит меня. Чистит для приёма души сосуд». - Шаг за шагом, вдох за вдохом Калисто слабела, отступая под натиском невидимых сил Карнауффа. В тишине над головами вскрикнула ночная птица. Я испуганно вздрогнула, а после поняла, что страхов больше нет. Никаких. Проигрывая борьбу за себя, на исходе первого часа пути мне отчаянно хотелось лишь одного – поскорее воссоединиться с Нетари, ибо таково было моё предназначение.
- Здесь, - остановился Анубис.
- Знаю, - расчистив под собой часть плиты, я увидела строки знакомой надписи:
- Моё имя священно, моя душа бессмертна.
Я сплю здесь. Не тревожьте меня.
Столетия я буду ждать под этим камнем,
Пока вода вновь не наполнит мои мысли,
Пока в моих руках не зацветёт лён,
В тот день вернётся моя душа и разбудит меня…, - я читала не останавливаясь, без запинки и невзирая на то, что большая часть послания по прежнему оставалась укрыта песком. Анубис освободил гробницу, и я невозмутимо подошла к чаше, на горловине которой поблёскивала змея.
- Великий О́дин! – выдохнул за спиной Кирданн. – Я надеялся, это выдумка.
- Воды, - египтянин протянул мне флягу. Тонкой струйкой наполняя сосуд, я ощущала зарождение жизни, её холодное змеиное дыханье на своих пальцах. Рептилия шевельнула хвостом. - «О Боги! - страх неожиданно вернул в сознание Калисто. – Она готова. Нетари ждёт», - обернувшись к Кирданну, я сняла с шеи оберег. - В момент, когда начнёшь сомневаться, он подскажет, кто ты есть - так сказал мне отец. Возьми, - вложила я в ладонь Ангела крестик. Стиснув руку, Кирданн притянул меня к себе:
- Если бы я знал, что делать, если бы только был другой выход! – зашептал он, уткнувшись в мои волосы.
- Я буду ждать, - натянуто улыбнувшись, мне пришлось отстраниться. Я боялась, что не выдержу, что терзающие душу чувства и сомнения заставят меня передумать. Но Кирданн не отпускал. Он сгрёб мои плечи в охапку и жадно захватил поцелуем губы. Лавина дикого отчаяния едва не разорвало сердце. Оно держало оборону из последних сил.
«Сейчас или никогда», - вырвалась я из объятий. Мысль «отпустить» ситуацию и провести вместе пусть последние, но самые счастливые в жизни часы уже подтачивала изнутри мою решимость. Пошатываясь, я приблизилась к чаше и как в последний раз посмотрела на руку. А после, упав на колени, ещё долго глядела в чёрный зев сосуда, пытаясь оттянуть неизбежное.
- Кирданн? Как я умирала?
- Всегда в бою.
- Поэтому Тор назвал меня воином? Он узнал меня.
- Он видел твой «счёт крови». Он на исходе. В следующем сражении ты погибнешь.
- Нет, - затрясла я головой, - я больше не буду сражаться, - и одним махом окунула руку в кувшин. Ожившая змея по знакомому сценарию обвила предплечье, уложив тяжёлую голову на указательный палец. Вынув кисть из воды, я не удивилась, увидев, что ожоги бесследно исчезли. Далее, не поднимая головы, чтобы не встретиться взглядом с Ангелом, переместилась к отпечатку Нетари и, не позволяя себе раздумывать, быстро приложила к нему ладонь. Из чаши фонтаном хлынула вода. Заливая гробницу, она размазывала надписи и рисунки, а в месте отпечатка превращала камень топкую глину.
- Время людей для меня прошло, - прошептала я то, что в прошлый раз было высечено на плите там, где сквозь размякший булыжник теперь пробивались крепкие зелёные ростки. - «Лён», - поняла я и вздрогнула от укола в плененную ладонь. Чуть погодя из неё показался жёсткий стебель. Больно не было, было смертельно страшно. - Кирданн!!! Анубис!!! Помогите, я не хочу больше…, - безумно кричала я, прорастая насквозь. Никто не откликнулся. Глухая стена высоких безлистных побегов отрезала меня от окружающего мира. Я хотела привстать, но рука не пускала, попыталась оторвать ладонь от земли, но меня как в болото затягивало ещё глубже.
Вновь ожила змея. Обернувшись вокруг запястья, она проворно заскользила по плечу вверх а, достигнув головы, обвила лоб наподобие короны. Она никак не могла остановиться и всё жёстче стягивала кольца металлического тела. Ледяная спираль врезалась в виски, дробила и взламывала черепную коробку, словно рептилия всерьёз задумала высвободить из моих мыслей Царицу путём трепанации. В полуобморочном состоянии начали приходить виденья: тот же, что и во сне тронный зал, дворец, смятая кровать в покоях, полноводные реки и зелёные поля, смеющийся Татэн и похотливый Паис, и кровь, кровь, много крови…
Я зажмурилась, повалившись на влажную траву. Ускользая в бесцветное забытьё, я думала о воде, что текла сквозь меня, забирая остатки прежней жизни, о воде, от которой не удалось скрыться даже в пустыне. «Эбби взяло к себе дерево, меня – вода: стихии нам не подвластные. Природа всегда берёт верх. Этого не преодолеть», - на ладони раскрылись цветы голубого льна, но Калисто этого не видела. Рука ей больше не принадлежала.
Нетари проснулась. Ей показалось странным, что расположение звёзд на её искусственном небе в опочивальне изменилось. Она рассматривала его годами, с самого детства, и точно знала, где находиться каждая из них. И только заметив пухлый, подрезанный с одного края месяц, она резко привстала, недоумённо оглядываясь по сторонам: пустыня, отвратительно холодный камень и Татэн…
- Татэн! – бросилась она на шею Анубису. – Любимый! Я знала, что ты вернёшься.
- Татэн? – еле сдерживаясь, процедил Кирданн. Калисто ничего не говорила об их внешнем сходстве.
Анубис обнял девушку за талию: - Она моя, - улыбнулся он.
Спасибо огромное всем, кто читал и осилил до конца моё творение! Смею надеяться, что понравилось ))
На Карнауффе хозяйничала ночь. После клейкой сырости предыдущего мира я с удовольствием подставила лицо сухому тёплому ветру. С небес на нас глазел месяц, коротающий время в компании всегдашних спутниц - звёзд. Глазел, потому как других развлечений здесь не было.
«Смотри, - с тяжёлым сердцем обратилась я к нему, – сегодня будет весело».
Анубис задумчиво обследовал песок:
- До гробницы три-четыре километра. Ближе портала нет.
- Тогда поторопимся, - нервозно отозвался Кирданн.
Выстроившись в колонну, мы понуро следовали друг за другом и молчали. Если на Себеке голова буквально пухла от обилия вопросов и информации, то здесь я могла думать только о предстоящем перевоплощении. Я пыталась представить, как это будет, но при воспоминании о кувшине, змее и отпечатке ладони Царицы меня начинала бить дрожь.
Карнауфф что-то чувствовал. Жизнь вроде бы обычная для этого времени суток сегодня исполняла особенный ритуал, и каждой твари в нём было отведено своё место. Получив укол в лодыжку от скорпиона, я практически перестала контролировать ноги, а юркнувшая в этот момент под ступнёй ящерица заставила меня повалиться ничком в бархан. Поднимая лицо, я наткнулась на её круглые немигающие глаза. Отражая лунный свет, они сами превратились в две серебряные планеты-близнецы. Ящерица смотрела внимательно и терпеливо, словно ожидая, что я её вспомню. Затем развернулась и, черканув хвостом на земле приветственную «улыбку», стремительно скрылась из виду.
«Пустыня знает для чего я здесь, - ожоги, побывавшие в песке и присыпанные налётом серой пыли, перестали напоминать о себе тупой ноющей болью. Вслед за ними онемение достигло локтей. – Она готовит меня. Чистит для приёма души сосуд». - Шаг за шагом, вдох за вдохом Калисто слабела, отступая под натиском невидимых сил Карнауффа. В тишине над головами вскрикнула ночная птица. Я испуганно вздрогнула, а после поняла, что страхов больше нет. Никаких. Проигрывая борьбу за себя, на исходе первого часа пути мне отчаянно хотелось лишь одного – поскорее воссоединиться с Нетари, ибо таково было моё предназначение.
- Здесь, - остановился Анубис.
- Знаю, - расчистив под собой часть плиты, я увидела строки знакомой надписи:
- Моё имя священно, моя душа бессмертна.
Я сплю здесь. Не тревожьте меня.
Столетия я буду ждать под этим камнем,
Пока вода вновь не наполнит мои мысли,
Пока в моих руках не зацветёт лён,
В тот день вернётся моя душа и разбудит меня…, - я читала не останавливаясь, без запинки и невзирая на то, что большая часть послания по прежнему оставалась укрыта песком. Анубис освободил гробницу, и я невозмутимо подошла к чаше, на горловине которой поблёскивала змея.
- Великий О́дин! – выдохнул за спиной Кирданн. – Я надеялся, это выдумка.
- Воды, - египтянин протянул мне флягу. Тонкой струйкой наполняя сосуд, я ощущала зарождение жизни, её холодное змеиное дыханье на своих пальцах. Рептилия шевельнула хвостом. - «О Боги! - страх неожиданно вернул в сознание Калисто. – Она готова. Нетари ждёт», - обернувшись к Кирданну, я сняла с шеи оберег. - В момент, когда начнёшь сомневаться, он подскажет, кто ты есть - так сказал мне отец. Возьми, - вложила я в ладонь Ангела крестик. Стиснув руку, Кирданн притянул меня к себе:
- Если бы я знал, что делать, если бы только был другой выход! – зашептал он, уткнувшись в мои волосы.
- Я буду ждать, - натянуто улыбнувшись, мне пришлось отстраниться. Я боялась, что не выдержу, что терзающие душу чувства и сомнения заставят меня передумать. Но Кирданн не отпускал. Он сгрёб мои плечи в охапку и жадно захватил поцелуем губы. Лавина дикого отчаяния едва не разорвало сердце. Оно держало оборону из последних сил.
«Сейчас или никогда», - вырвалась я из объятий. Мысль «отпустить» ситуацию и провести вместе пусть последние, но самые счастливые в жизни часы уже подтачивала изнутри мою решимость. Пошатываясь, я приблизилась к чаше и как в последний раз посмотрела на руку. А после, упав на колени, ещё долго глядела в чёрный зев сосуда, пытаясь оттянуть неизбежное.
- Кирданн? Как я умирала?
- Всегда в бою.
- Поэтому Тор назвал меня воином? Он узнал меня.
- Он видел твой «счёт крови». Он на исходе. В следующем сражении ты погибнешь.
- Нет, - затрясла я головой, - я больше не буду сражаться, - и одним махом окунула руку в кувшин. Ожившая змея по знакомому сценарию обвила предплечье, уложив тяжёлую голову на указательный палец. Вынув кисть из воды, я не удивилась, увидев, что ожоги бесследно исчезли. Далее, не поднимая головы, чтобы не встретиться взглядом с Ангелом, переместилась к отпечатку Нетари и, не позволяя себе раздумывать, быстро приложила к нему ладонь. Из чаши фонтаном хлынула вода. Заливая гробницу, она размазывала надписи и рисунки, а в месте отпечатка превращала камень топкую глину.
- Время людей для меня прошло, - прошептала я то, что в прошлый раз было высечено на плите там, где сквозь размякший булыжник теперь пробивались крепкие зелёные ростки. - «Лён», - поняла я и вздрогнула от укола в плененную ладонь. Чуть погодя из неё показался жёсткий стебель. Больно не было, было смертельно страшно. - Кирданн!!! Анубис!!! Помогите, я не хочу больше…, - безумно кричала я, прорастая насквозь. Никто не откликнулся. Глухая стена высоких безлистных побегов отрезала меня от окружающего мира. Я хотела привстать, но рука не пускала, попыталась оторвать ладонь от земли, но меня как в болото затягивало ещё глубже.
Вновь ожила змея. Обернувшись вокруг запястья, она проворно заскользила по плечу вверх а, достигнув головы, обвила лоб наподобие короны. Она никак не могла остановиться и всё жёстче стягивала кольца металлического тела. Ледяная спираль врезалась в виски, дробила и взламывала черепную коробку, словно рептилия всерьёз задумала высвободить из моих мыслей Царицу путём трепанации. В полуобморочном состоянии начали приходить виденья: тот же, что и во сне тронный зал, дворец, смятая кровать в покоях, полноводные реки и зелёные поля, смеющийся Татэн и похотливый Паис, и кровь, кровь, много крови…
Я зажмурилась, повалившись на влажную траву. Ускользая в бесцветное забытьё, я думала о воде, что текла сквозь меня, забирая остатки прежней жизни, о воде, от которой не удалось скрыться даже в пустыне. «Эбби взяло к себе дерево, меня – вода: стихии нам не подвластные. Природа всегда берёт верх. Этого не преодолеть», - на ладони раскрылись цветы голубого льна, но Калисто этого не видела. Рука ей больше не принадлежала.
***
Нетари проснулась. Ей показалось странным, что расположение звёзд на её искусственном небе в опочивальне изменилось. Она рассматривала его годами, с самого детства, и точно знала, где находиться каждая из них. И только заметив пухлый, подрезанный с одного края месяц, она резко привстала, недоумённо оглядываясь по сторонам: пустыня, отвратительно холодный камень и Татэн…
- Татэн! – бросилась она на шею Анубису. – Любимый! Я знала, что ты вернёшься.
- Татэн? – еле сдерживаясь, процедил Кирданн. Калисто ничего не говорила об их внешнем сходстве.
Анубис обнял девушку за талию: - Она моя, - улыбнулся он.
Конец первой книги.
Спасибо огромное всем, кто читал и осилил до конца моё творение! Смею надеяться, что понравилось ))
Это текстовая версия — только основной контент. Для просмотра полной версии этой страницы, пожалуйста, нажмите сюда.