Охотница за артефактами, дочь друида, героиня обладает редким даром понимать растительный мир и подчинять его своей воле. Вынужденная согласиться на безумное путешествие в пустыню, где флора отсутствуют по определению, она оказывается втянутой в череду трагических событий, перечеркнувших привычную ей жизнь и… вернувших судьбу на положенное место.

Экологическая фантастика – новое направление жанра, где Природа действует на правах главного героя; её персонажи не являются вымышленными, а любое совпадение их свойств и характеров с реальностью не случайно.

Сайт книги: Природа.Преодоление

Пролог

- Итак, мисс Крэй, можно считать, что мы договорились.

Я задумчиво барабанила пальцами по подлокотнику шикарного кожаного кресла.

– Тан Кроулли, вы когда-нибудь пользовались услугами охотников?

Собеседник лениво вытащил изо рта сигару, отпуская к потолку сизое кольцо табачного дыма. Мы сидели в его рабочем кабинете, который больше напоминал оружейный зал, чем место для ведения деловых переговоров. Стены буквально ломились от груды огнестрельных, холодных, метательных и массы других неизвестных мне смертоносных орудий. На этом фоне две книжные полки, расположенные по бокам от массивного рабочего стола, выглядели довольно нелепо. Хотя, их содержание, скорее всего, в полной мере отвечало духу этой комнаты. Напротив стола находились два огромных кресла из темно-коричневой кожи, один из которых сейчас занимала я. Смягчал атмосферу абрикосового цвета ковер с высоким ворсом и приглушённый свет одинокой люстры.

За время беседы воздух уже успел напитаться едким запахом табака, и мне нестерпимо хотелось выбраться на улицу, тем более что наш разговор, по моему мнению, был абсолютно бессмысленным.

- Естественно, - произнёс банкир.

- Тогда я не понимаю, почему вы предлагаете работу именно мне? Это совершенно не моя сфера деятельности.

- Я отлично знаком со сферой вашей деятельности и готов дополнительно компенсировать все возникнувшие неудобства.

Я устало потёрла переносицу:

– Я не смогу гарантировать вам успех дела. Разве не это самое главное? Какие неудобства вы собираетесь компенсировать, если это задание для меня и есть одно сплошное неудобство.

- Не упрямьтесь, мисс Крэй. Подумайте, когда ещё выпадет возможность так хорошо заработать.
Я могу удвоить цену, - затушив сигару, тан растянул губы в подобие дружеской улыбки.

Мне сделалось не по себе. Интуиция настойчиво требовала поставить в разговоре точку и уйти. Здесь явно было что-то не так. Таны, один из самых могущественных и влиятельных кланов в Землях, отличались просто нечеловеческой скупостью. Работать на них было очень выгодно, но исключительно для собственной репутации. А тут тебе и двойная оплата, и компенсация неудобств!

«Это ловушка», - промелькнуло в голове. Привыкшая доверять своему чутью, я, наконец-то, с облегчением поднялась с кресла. - Нет. Это моё окончательное решение. Спасибо за предложение, - повернувшись, чтобы уйти, я краем глаза заметила, что банкир тоже встал. - «Должно быть, хочет лично выставить меня из дома, - но неожиданно он схватил меня за руку, - Да что же это?!», - захлестнуло негодование вперемешку с испугом.

- Мисс, не вынуждайте меня идти на…, - его лицо исказила ухмылка, – крайние меры. Для этой работы мне необходимы именно вы, а я всегда получаю то, что мне нужно. Будьте уверены.
Приступ паники мгновенно сменился волной возмущения. Высвободив руку, я, потирая запястье и стараясь сдержать праведный гнёв, произнесла почти по слогам:

- Карнауфф - это пустыня! Я не могу работать там, где ничего не растёт. А если вам нужен специалист по песку, то вы обратились не по адресу. Всего хорошего, - я быстро направилась к двери.

- Что ж, мистер Фаулз предупреждал, что уговорить вас будет непросто.

Меня словно окатили ведром ледяной воды. Держась за ручку двери, скорее для того чтобы не упасть, я пыталась осмыслить услышанное: «Фаулз?! Нет, это… это простое совпадение».

Стоя спиной к банкиру, я сделала вид, будто не расслышала:

- Вы сказали Фаулз?

- Совершенно верно, мистер Кирданн Гордон Фаулз.

По его издевательскому тону я поняла, что именно на такой эффект он и рассчитывал. Теперь я была связана по рукам и ногам и при всём желании не смогла бы сделать за порог и шага. Любопытство - страшная вещь, которая подчас имеет губительные для человека последствия, но противостоять ему было выше моих сил. И тан это прекрасно понимал. Если что и могло заставить меня остаться, то это был именно он – Кирданн. Но это вовсе не значит, что я соглашусь на его безумное предложение работы.

Прилагая немалые усилия, чтобы сохранять хотя бы видимость спокойствия, я вернулась к ненавистному креслу, однако садиться не стала, а облокотилась о высокую спинку. Хватит на сегодня кожаных кресел, сумасшедших работодателей и прокуренного воздуха. На меня вдруг накатила волна жуткого раздражения:

- Что всё это значит? - подсознательно пытаясь себя обезопасить, я привычным жестом скрестила на груди руки. Банкир чувствуя, что вновь овладел ситуацией, вальяжно развалился за своим огромным столом. Похоже, его всё ещё забавляла моя реакция. - «А ты разве не этого добивался, болван», - злобно подумала я, но то, что он произнес после на мгновение лишило меня способности думать совсем.

- Мисс Крэй, я, вероятно, забыл упомянуть, что вы и мистер Фаулз будете работать вместе.

- Что? - ошарашено, выдохнула я. – Это невозможно. Вы же прекрасно знаете, что мы не работаем парами, вообще не работаем вместе!

Это было чистейшей правдой. Охотники на дух друг друга не переносили. В нашей сфере была настолько жесткая конкуренция, что мы не задумываясь могли убить соперника если того требовали обстоятельства. Потому Конклав – что-то вроде правительства в мире Охоты, пристально следил за тем, чтобы наши пути пересекались как можно реже. И уж тем более никто и никогда не работал вместе. Это, пожалуй, можно сравнить с профессией авиадиспетчера, который разводит в небе самолёты. Никому ведь не придёт в голову отправить по одному маршруту два самолёта одновременно.

Тан довольный произведённым впечатлением достал из портсигара очередную порцию никотина для своих лёгких.

– Если вы беспокоитесь об одобрении Конклава, то всё улажено. Деньги, знаете ли, могут решать и не такие проблемы, - и он опять нагло ухмыльнулся.

Вероятно, это и стало последней каплей переполнившей чашу моего самообладания. Я вцепилась руками в спинку кресла, да так, что побелели костяшки пальцев.

- Что вы о себе возомнили? Думаете, деньги дают вам право нарушать все мыслимые немыслимые границы. Хотите оплатить мне неудобства, если я возьмусь за эту вашу работу? Какая потрясающая щедрость! Мало того, вы не поленились и напарника мне нашли. И какого! Мистер Фаулз собственной персоной снизошёл до работы с бывшей любовницей. Интересно, что такого вы ему пообещали? Тут двойной оплатой не обойдёшься. Ради чего всё это?! Неужели ради не самого ценного артефакта, который можно заполучить при ваших-то средствах? Да ещё и отправляя в пустыню специалиста по растениям. Если вы полагаете, что верблюжьей колючки и смазливой физиономии Кирданна достаточно для мой работы, то вы ошибаетесь. Я скорее там сдохну!

Что-то в непроницаемом лице банкира неуловимо изменилось. На последних моих словах он едва заметно дёрнулся, но моментально взял себя в руки. Я переводила дух после гневной тирады, когда до меня внезапно дошёл смысл этих изменений, смыл всего происходящего.

«Конечно!», - в голове будто щёлкнул переключатель, разоблачая светом истинную причину моего пребывания здесь. Я и пустыня – понятия абсолютно несовместимые. Но противоположности не притягиваются, как об этом пишут в книгах. В реальности в результате подобного столкновения, как правило, погибает слабейшая из сторон. Сейчас слабейшей была я.
Всё мигом встало на свои места. Двойная оплата и компенсация неудобств – просто фарс. Никому и ничего не надо будет выплачивать. Пустяковый артефакт лишь предлог, чтобы заманить меня в ловушку. В конце концов, его сможет доставить напарник.

«Напарник!», - я горько усмехнулась и посмотрела на тана Кроулли. Его взгляд растеряно метался по комнате, а в пальцах до сих пор была зажата нераскуренная сигара. Видимо, на лице у меня явственно читалось «она догадалась».

- Всего один вопрос,- ледяной тон моего голоса только подтвердил его опасения, - кому понадобилась моя смерть?

Банкир, как-то вдруг осунувшийся и оттого казавшийся меньше размерами, тяжело откинулся в кресле. Медленно поднеся ко рту сигару, он закурил.

- Честное слово, мисс Крэй, понятия не имею. Пришёл мистер Фаулз и сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться. Извините, – он сделал попытку виновато улыбнуться. – Меня это удивило не меньше вашего, – но кинув на меня мимолётный взгляд, осекся, - нет, конечно, меньше чем вас. Товар, который достаётся даром дорогого стоит.

- Это будет вам стоить моей жизни, - я развернулась по направлению к спасительному выходу. Мне срочно требовался хотя бы глоток свежего воздуха и желательно подальше от этого места.

- Если хотите услышать моё мнение, мисс, то я бы вас так просто со счетов не скидывал. Я кое-что знаю о вашей работе. Думаю, у вас был бы хороший шанс вернуться. Хотя мистер Фаулз говорил иначе, хм.…Всё же вы отличный охотник…, - было видно, как тан изо всех сил пытается сгладить неловкость своего внезапного разоблачения, но меня мало интересовали его душевные терзания.

«Мистер Фаулз говорил иначе», - в груди предательски сжалось сердце. Уже переступив порог, я обернулась:

- Всё ещё готовы заплатить в двойном размере, тан Кроулли?

Он как-то по-детски захлопал глазами:

- Да, конечно, но…

- В таком случае, я согласна. Подробности обсудим завтра, - наконец-то, закрыла я дверь с другой стороны комнаты.

Часть первая. Гамбит

Глава 1. Мои корни

Пригоршню воды зачерпнул.
Вижу в горном источнике
Сияющий круг луны,
Но тщетно тянутся руки
к неуловимому зеркалу.
(Сайгё)

Выйдя на улицу, я оказалась в парке, примыкающем к дому. Тут же сделала глубокий вдох и почувствовала насколько опустошили меня нынешние события. Казалось, что вдыхаемый воздух, не встречая внутри никаких препятствий, заполняет абсолютно пустую оболочку. Закрыв глаза, я мысленно ощупала границы парка и на лице заиграла удовлетворённая улыбка. Похоже, склонность к гигантомании тана Кроулли сегодня сыграет мне на руку: как и особняк, раскинувшийся передо мной сад был просто огромен. Для того чтобы его обойти понадобился бы, наверное, целый день, если не больше.

Обычно таким интуитивным образом я могла видеть лес на гораздо меньшем расстоянии, однако здесь рост растений был ограничен парковой оградой, а любая замкнутость пространства всегда вызывает более четкие и насыщенные ощущения. Сейчас она давала возможность охватить разом весь массив.

Скинув обувь, я ступила босыми ногами на траву. Зелень приятно щекотала пальцы, кое-где доставая до лодыжек. Наслаждаясь мгновеньем, я вновь закрыла глаза и сосредоточилась. Перебирая внутренним взором обитателей парка, наконец, нашла её и тотчас почувствовала мощный толчок. На секунду мне удалось увидеть стремительный поток неиссякаемой жизненной энергии, который разливался густыми прохладными ручейками практически по всей поверхности парка. Когда один из них коснулся пальцев ног, я, стараясь не потерять живительную ниточку, направилась вдоль по течению, прямиком к её источнику.

Чем дальше я углублялась в лес, тем острее становились ощущения: здесь меня окутало облако сладкого липового аромата, а чуть дальше на языке появился свежий горьковатый привкус цитрусовых. Фруктовые деревья наперебой спешили "накормить" меня запахами сочных яблок, спелых слив и абрикосов. Хотя был только конец весны, и до самого плодоношения оставалось достаточно много времени, я чётко улавливала благоухание, исходящее от коры деревьев.

Я мысленно поблагодарила устроителя парка за возможность наблюдать в одном месте такое невероятное разнообразие растений, какое никогда не увидишь в дикой природе. Тут мне встретились полный энергии неутомимый Клён и решительный Орех, справедливый Каштан и скромная, но всегда элегантная Берёза, задумчивый Бук и трепетная Ива. При моём приближении деревья заметно оживлялись, листва начинала тихонько подпевать лёгкому ветерку и нашёптывать последние сплетни:

Шепчу, хлопочу, рассказать хочу
Тайну тайную, неслучайную -
Как поет роса, где гремит гроза,
Где шумят поля, как мы, тополя.
Расскажу, о чем поет птица вешняя,
Расскажу я тайны нездешние, -
Всё скажу, а ты - умей слушать,
Навостри, дружок, свои уши.[1]

Я улыбнулась. Тополя всегда умели привлечь к себе внимание. Не терпящие жить в тесноте, они, однако, были очень чувствительны к одиночеству. Эта черта проявлялась в них настолько ярко, что нередко находила отражение в названии самого растения. Например, на латыни «Тополь» звучит, как «Populus», что дословно переводится как «народ». А получил он его за то, что часто образовывал рощи вокруг площадей и других мест народных собраний.

Тополь – уникальное растение. Удивительным образом сочетая в себе несочетаемое, он в некотором смысле является двуличным. Примером его неординарности, прежде всего, служит необычный окрас листьев. Согласно древнегреческим мифам, когда Геракл, выполняя один из двенадцати подвигов, спустился в царство мёртвых, его голова была покрыта тополевым венком. В тот же миг жар, исходящий из Тартара опалил в нём ту сторону листьев, что была обращена к земле. С тех пор верхняя и нижняя части тополиного листа навсегда различаются цветом.

Солнце клонилось к закату, и краски становились гуще. Стараясь без остатка вобрать в себя последние лучи, они до предела насыщались яркостью. Красный кленовый лист стал кроваво-алым, зёленая трава - изумрудной, а воздух внезапно приобрёл вкус и оказался медовым и терпким. Лес будто оделся в бархат и производил впечатление шелковистого на ощупь.

Я продолжала идти, чувствуя, как постепенно мой проводник – тонкий морозный ручеек превращается в смолистый янтарный поток. Трава уже не щекотала, а легонько покалывала слабыми разрядами тока, тщетно пытаясь утолить мой энергетический голод. Но, несмотря на все сегодняшние переживания, сейчас я была счастлива. Мне нравилась эта Земля - Парнас. Нравилась, потому что одна из немногих была живой и зелёной. И ещё потому, что напоминала об отце.

Мой отец, Локрейн, был друидом. Он принадлежал к одному из наиболее уважаемых кельтских сословий на Земле Этайн, в мире, где леса настолько густые, что белка может добраться с одного конца рощи на другой, ни разу не коснувшись земли, где дерево - это не просто растение, а живое магическое существо соединяющее миры. Кельты считают, что корнями оно уходит в нижний мир - мир мёртвых, а кроной достаёт до верхнего мира - мира Богов. Отец говорил дерево – это человек: ветви-руки, ствол-тело, корни-ноги. Оно также как и мы прорастает из семени, взрослеет, обретает зрелость, увядает и умирает. Вот почему срубить дерево для кельта всё равно, что убить человека.

«Это знание и погубило его», - я остановилась под раскидистой кроной стройного растения и, откинув голову назад, подставила лицо тёплому закатному солнцу. По щекам струились слёзы. Так было всегда, когда я вспоминала отца.

Папы не стало, когда мне едва исполнилось шестнадцати, но память до сих пор упрямо не хочет отпускать ни единой его чёрточки. Я и сейчас с пугающей ясностью вижу его лучистые зелёные глаза и густые, длиной почти до лопаток, пшеничного цвета волосы. Он всегда носил их туго стянутыми в хвост на шее.

«А вот и его широкая ободряющая улыбка…», - мне вспомнился канун тридцатого маминого дня рожденья, когда у меня никак не получалось распустить цветок жасмина. В подарок отец специально принёс с Этайн маленький душистый кустик. Тогда мы всю ночь мучили бедное растение, уговаривая его несвоевременно зацвести, и, наконец, сдавшись, под утро оно буйно расцвёло на глазах у изумленной именинницы. Папа нежно поцеловал маму в губы, и, кивая на деревце, гордо произнёс: «Осторожно, Марианна! Это настоящая ручная работа!».

Так состоялся мой дебют. Тогда мне было чуть больше шести лет. Я непроизвольно прижала руки к груди, пытаясь удержать дорогие сердцу воспоминания.

А ещё через десять какой-то пьяный бродяга ударил отца бутылкой из-под дешёвого виски, проломив его голову. Как нам сообщили, Локрейн пытался остановить его, когда тот обрывал ветки «какого-то полудохлого куста» чтобы соорудить себе костёр.

Я порывисто вздохнула. Боль привычным, уже проржавевшим от времени, гвоздём вонзилась в душу, лишая меня воли к жизни. Неожиданно в голове раздался тихий шепот:

Иди вверх по великому древу - встретишь меня.
Иди вниз по великому древу - встретишь меня.
Иди в никуда, где в болотах вода, найдешь дерево - то, что стоит там всегда.
Стань тем деревом -
Станешь мной.
Я стою за твоей спиной.[1]

Конечно, это был Ясень - священное дерево, считающееся прародителем всего человеческого рода. «Плоды ясеня – род людской» говорили кельты. Возможно, именно поэтому он отличается необыкновенной проницательностью в отношении человеческих переживаний.

- Nuin, - бросилась я ему в объятья и крепко прижалась к гладкой пепельно-серой коре. Слёзы душили с новой силой. – Как же ему было без вас тяжело!

В детстве мало думаешь о муках одиночества. Но уже тогда я легко могла выделить отца из толпы. Во всём, что он делал, в его движениях, словах сквозила какая-то пронзительная тоска и безысходность. Много позже я поняла, что так мучительно и беззвучно умирала часть его души. По сути, он стал ещё одним растением, которое убила та бесплодная, безжалостная Земля, где ему выпало судьбой обрести семью.

Временами, когда папе становилось совсем худо, он отправлялся на Этайн. Я страшно боялась этих отлучек, поскольку всё навязчивее становились мысли о том, что отец уже никогда не вернётся. Но он возвращался. Всегда возвращался к нам, потому, что любил нас больше собственной жизни.

Мы с Локрейном часто мечтали. Представляли, как было бы здорово жить всем вместе на его родине, и навсегда забыть о том мире, где живём сейчас. Мечтали о доме на опушке леса, что круглый год будем есть свежие овощи и фрукты и вдыхать студёный утренний воздух. Как же мало нам нужно было для счастья! Но и эта малость оказалась недоступной. Я к тому времени ещё не видела «переходы» между мирами, а мама умерла, так никогда и не узнав, что люди могут жить по-иному. К тому же кельтский мир не особенно благоволил к чужакам, и вряд ли бы нам удалось задержаться там надолго.

Тем не менее, я никогда не слышала, чтобы папа жаловался. Только однажды я видела, как боль и негодование прорвали столь тщательно возводимый годами барьер терпимости. Мы встретили молодую березку, одиноко растущую у дороги. Отец ласково потрепал её листву, и его руки тут же покрылись слоем свинцовой пыли. Крепко зажмурив глаза, он покачал головой и едва слышно произнёс:

- Почему же она не защищается? Не понимаю, зачем Природа дала в руки человека так много власти? Что это за мир, где дитя убивает свою мать?!

- Это уродливый мир, папа.

Локрейн крепко сжал челюсти. Заметно было, как нервно заходили желваки на его лице.

- В этом мире слишком много пустых, бессмысленных законов. Искусственные правила, написанные людьми для людей, и с лёгкостью нарушаемые ими же самими. Законы, призванные защищать человека, - отец усмехнулся. - Из них нет ни одного защищающего от человека. На Этайн всего один закон – Закон Природы и его попрание жестоко карается. Да, неповиновение случалось, но всего лишь раз, и этого раза с лихвой хватило для того, чтобы на века отбить у людей охоту оспаривать своё место.

- А кого наказали? Как это было? - я тотчас оживилась. Меня страшно интересовало всё, что было связано с папиным миром. Но Локрейн, наверное, впервые за свою жизнь, тоном, не терпящим возражений, отрезал:

- Такие баллады не рассказываются детям на прогулке. Придёт время, и ты сама обо всём узнаешь.

Прошло немало лет, но эта история так и осталась для меня загадкой.

«Возможно, не пришло ещё моё время, папа? - руки, обнимающие Ясень уже прилично занемели, и мне с неохотой, но пришлось отстраниться, - Сколько же сил тебе требовалось, чтобы жить на Земле где я родилась? Жить, но не выжить…, - упершись лбом в дерево, я задумалась. – Почему я никогда не говорю моя́ Земля, моя́ родина?».

Я не раз задавалась эти вопросом. Для меня он уже давно перешёл в категорию риторических, то есть не требующих ответа, по крайней мере, от самой себя. Действительно, разве мой дом может быть в мире, где растения увидишь только в горшках на подоконниках, где редкое дерево осмелиться пустить корни в землю, пропитанную химикатами, и дышать ядовитой смесью выхлопных газов миллионов автомобилей. Здесь в школах давно отсутствуют за ненадобностью такие предметы, как природоведение и ботаника, а дети видят зелёный цвет только когда открывают очередную пачку чипсов, окрашенных красителем Е143. Да и название мира - Минос всегда ассоциировалось у меня со смертью, загнанного в лабиринт человека. Снова и снова я не уставала поражаться тому, что подобная Земля смогла дать мне жизнь, что она вообще могла породить что-то живое.

[1]Алина Кулаковская (Aillin), цикл стихотворений «Ogham»

Глава 2. Одарённая

Такой же аромат и цвет у вишен был...
И как тогда, в давно минувший год,
Они цветут теперь!
Но я уже другой...
Прошло немало лет, и я уже не тот...
(Ки-Но Томонори)

Я появилась на свет в ночь на Самайн, то есть по здешнему календарю в ночь с 31 октября на 1 ноября. Самайн – один из важнейших кельтских праздников, знаменующий конец «светлой» половины года и наступление «тёмной». У кельтов иное, чем у большинства миров летоисчисление. Месяцы, года и века они считают по лунному календарю. При этом век длиться не сто лет, а всего лишь тридцать. Время суток измеряется не днями, а ночами, поэтому, например, «день рождения» звучит как «ночь рождения», а «неделя» как «восемь ночей».

Год разделён на «светлую» и «тёмную» половины, по шесть месяцев каждая. Месяц, в свою очередь, поделен также. Каждая половина пронумерована отдельно. Месяц из 30 дней считается счастливым - mat, из 29 дней несчастливым - anmat.

Самайн - праздник Мертвых. Длится он 3 ночи, дословно: trinoux/tion/ Samon/i/ sindiu/os/ — «три ночи Самайн с сего дня». Это время когда граница между нашим и Иным, загробным, миром исчезает. Открываются врата Мёртвых - Сид, и всё потустороннее устремляется в мир людей. В эту ночь бессмертные приходят на землю смертных, а Герои наоборот могут попасть в Сид. Боги и люди вместе пируют, сражаются и даже заключают браки. От таких союзов впоследствии и рождаются Герои, как правило, наделённые нечеловеческой физической силой.

Смерть для кельтов намного более значимое событие, чем Рождение, поскольку считается для того чтобы начался новый рост необходимо освободить для него место. Так и случилось, что моё Рождение пришлось аккурат на ночь Смерти. Друиды верят, что люди, появившиеся на свет во время празднования Самайн, отмечены Богами и наделены особенным даром. Они не ошибаются, ведь дар у меня действительно есть.

От отца я унаследовала способность понимать растительный мир. Как и любой другой житель Этайн я слышу деревья и травы, могу разговаривать с ними, однако никому из кельтов не дано управлять их жизненными силами, подчинять своей воле. Всё что им дозволено – это попросить, а уж выполнится их просьба или нет, зависит только от желания самого растения, а ещё чаще от особенностей его характера. Как и у людей среди них есть несговорчивые, упрямые и вредные или, наоборот, участливые и безотказные. За некоторыми деревьями, например, прочно закрепилась слава «просительных». Так к оливковым рощам устраиваются целые паломничества.

Для меня же личностные качества того или иного растения не имеют никакого значения. Все без исключения они беспрекословно мне подчиняются.
Однажды, я спросила отца, почему именно мне досталась такая сила, ведь по рождению я даже не кельт, и тем более не Друид. Помимо этого, я довольно смутно представляла себе возможность практического применения своего таланта. Умение управлять растениями на Земле Минос – дар абсолютно бессмысленный, так как управлять здесь просто нечем. Но, как впоследствии оказалось, на этот счёт я сильно заблуждалась.

В тот день Локрейн пришёл встречать меня после школы. Из окон второго этажа мне было видно, как он присел возле небольшого кустика плюща, росшего во внутреннем дворе учебного заведения. В неравной борьбе за существование растение тщетно пыталось ухватиться стебельками за железную стойку гимнастического турника. С серьёзным видом отец начал что-то ему объяснять.

«Наверное, уговаривает переехать из этого жуткого места», - улыбнулась я собственным мыслям, но глянув в окно в следующий раз, уже наблюдала, как двое здоровенных школьных охранников угрожающе надвигаются на папу. Такое нам было не впервой. Человек, разговаривающий с растениями, в этом мире однозначно считается социально-опасным.

Через минуту прозвенел звонок. Быстро побросав вещи в рюкзак, я пулей вылетела на улицу и успела как раз во время. Локрейна, взяв под руки, грубо пытались выпроводить с территории школы. Он робко сопротивлялся, объясняя, что ждёт дочь, на что один из провожатых брезгливо ответил: «Не повезло же девчонке с папашей!».

Я впала в ступор. Отцовская беззащитность, тупая наглость охранников, животная радость зевак, словно стервятники слетевшихся в предвкушении драки - всё слилось в одну ослепительную вспышку ярости.

«Сколько можно!», - ногти до крови впились в ладони, а в голове вдруг зазвучал тонкий детский голосок:

Тихо вьюсь, вьюсь, вьюсь,
Дождя-ветра не боюсь,
Путь мой вверх непростой,
Но - мое солнце надо мной.
Обовью, вью, вью,
Песню тихую спою
Вам о вышней вышине...
Но - не запутайтесь во мне. [1]

Обернувшись, я увидела тот самый кустик плюща. Целиком находясь во власти гнева, я оказалась начисто лишена способности адекватно мыслить. Под непривычным натиском эмоций разум отключился, уступив место дикому, необузданному подсознанию. Используя долгожданную возможностью вырваться на свободу, оно не заставило себя долго ждать и тотчас показало на что способно.

На глазах у изумлённой публики маленький робкий кустик стал стремительно разрастаться. Молниеносно выпуская свежие ярко-зелёные побеги и разворачивая гигантские листы, растение захватывало всё большую территорию. Уже через мгновение оказался обвит густой травяной массой неприступный доселе турник и пара ближайших школьных скамеек. Стебли плюща точно змеи извивались и стелились по земле, целенаправленно двигаясь в одном направлении, туда, где стояли охранники, удерживающие отца. Ошарашенные, они не двинулись с места даже тогда, когда растение стало стремительно обвивать их лодыжки.

Толпа испуганно охнула и отступила. Видимо, это и вывело уже пояс людей сплетённых людей из оцепенения. Отпустив Локрейна, охранники принялись истошно орать и руками сдирать с себя проворные ростки. Откуда им было знать о пикировке?! О том, что в месте отрыва стебель начинает ветвиться с удвоенной силой. Не прошло и сотой доли секунды, как гибкий и прочный, словно проволока, плющ стал душить их за горла.

Я отрешённо наблюдала за представлением. Казалось, всё происходит как-то само собой, помимо моей воли, а я - простой зритель, такой же, как и остальные. В толпе начали кричать. Нет, не в толпе - кричал мой отец:

- Не надо! Остановись! - он яростно тряс меня за плечи. Я медленно подняла на него глаза и когда наши взгляды пересеклись, в голове прояснилось. Теперь я не только видела, я понимала, что происходит!

Глянув на синеющие лица охранников, я в панике потянула к ним руки:

- Стой!!!

В наступившей тишине было отчетливо слышно, как опали на землю сковывающие людей живые путы. Вслед за ними упала и я. Чувствуя острую нехватку кислорода, мой организм судорожно глотал ртом воздух и никак не мог насытиться. Борясь с головокружением, я осторожно огляделась и с удивлением обнаружила на месте бывшего школьного двора выжженную и растрескавшуюся от засухи землю. На фоне этой маленькой пустыни зелень гигантского плюща смотрелась настолько нереалистично, что взгляд всё время к ней возвращался, дабы удостовериться, что это не мираж и не причудливая игра воображения.
В то время я ещё не знала, что для подобных фокусов жизненно необходимы две вещи: энергия и вода. Энергию плющ получил от меня, а воду из того, что нашёл в земле, при этом почти полностью её иссушив.

По дороге домой, отец напряжённо молчал. Не в силах более выносить гнетущую обстановку, я робко начала первой:

- Знаю, плющ воплощал в жизнь моё́ желание, но я не хотела никого убивать! Просто у меня совсем нет опыта. Я растерялась, и поэтому случилось…, - я пыталась подобрать подходящее выражение, но на ум не приходило ничего путного, - то, что случилось, – виновато опустив голову, я выдержала полагающуюся в данной ситуации паузу и решительно озвучила вопрос, мучивший меня всю дорогу от школы: - Но если растения слушаются нас, почему, ты никогда этим не пользуешься? Не защищаешься? - вместо ответа отец остановился и пристально на меня посмотрел. – Ты опять жалеешь этих людишек, да? Оглянись вокруг, папа! Разве кто-то из них достоин твоего великодушия!

- Дело не в этом, - вздохнув, ответил он.

- А в чём тогда? Папа, я хорошо тебя знаю, и если ты сейчас снова заговоришь о том, что всё люди равны…

- Нет, - перебил он меня, - не заговорю. Я никогда не использовал растения для защиты, потому, что не могу этого делать.

- Не можешь? Почему? - до меня никак не доходил смысл его слов.

- Потому что я не в силах управлять их волей. Они не подчиняются мне.

От удивления у меня едва не вылезли глаза из орбит. Разве могло быть что-то такое, чего умела я, и не умел отец. Что-то такое, подвластное лишь мне одной!

- Как это?! А почему же мне подчиняются?!

Он с нежность на меня посмотрел. В его взгляде было столько любви, что, не уместившись в нём одном, она хлынула через край и окатила меня тёплой волной.

- Ты особенная! - папа ласково погладил меня по щеке. - Тебя ждёт удивительная судьба, - он взял меня за руку, и мы вновь зашагали домой, вот так крепко-крепко держась друг за дружку.

Зажмурив мокрые от слёз глаза, я попыталась остановить бурный поток воспоминаний и когда боль отступила, чуть слышно прошептала:

- Я всё ещё вижу тебя, папа.

Понять и подняться, уйти и остаться, во всем разобраться,
Открыть и открыться, и снова родиться, понять, что ты птица.
И света напиться.
Все, что сказал ты - храню. Не изменю. Не место забвению в мире моем. Ты помни о том. [1]

- Спасибо! Ты надёжный, - поблагодарила я дерево и на прощанье легко коснулась пальцами его ветвей. Выбравшись из под широкой кроны, тут же почувствовала, как ноги вновь погружаются в вязкий ароматный поток энергии. Обернувшись, чтобы ещё раз взглянуть на своего утешителя, я заметила, что вокруг ствола, и повсюду, куда только могла падать тень от листвы, земля была неприятно оголена. - «Правду говорят, что злость ясеня заключена в его тени. Она убивает травы и злаки», - мне вдруг стало ужасно обидно за Ясень, который имел столь неприятную особенность.

Солнце коснулась горизонта. Я ускорила шаг, надеясь успеть до наступления темноты, тем более что идти становилось всё труднее. Неспешный тягучий ручей всего за несколько метров успел превратиться в стремительную реку, неистово бурлящую и опасную. Течением меня буквально сбивало с ног, благо, что глубина была небольшой – волны едва доставали мне до коленей. Одновременно с этим, изменилась и консистенция потока, став более жидкой и текучей, будто что-то разбавляло её извне. Это значило только одно – рядом вода.

Я не ошиблась и вскоре оказалась на берегу круглого озера. Хотя берегом это было назвать трудно. Я скорее глядела вниз с обрыва невысокой скалы. По мере того, как отвесные стены, огибали водоём, они становились все более пологими, и на противоположной стороне озера заканчивались вполне безобидным песчаным пляжем. В наступивших сумерках пейзаж выглядел впечатляюще, но меня в этом, несомненно, рукотворном великолепии привлекало другое: «Вот она!», - выдохнула я.

Справа, цепляясь глубокими корнями за острые выступы скал, величественно возвышалась Сосна. Именно за такую особенность «жить на грани» кельты дали ей имя Pinus от слова Pin - скала, то есть «растущая на скалах». Хотя у других народов и на других Землях в имени дерева чаще всего отражается исключительно полезность его для человека. Так у греков название происходит от слов pix или picis – смола, что значит «дерево, дающее смолу».

Даже в таких, казалось бы, мелочах видится особое отношение кельтов к окружающему миру. Для них растение – не источник природных ресурсов, а прежде всего живой, разумный организм. И всего лишь за проявление подобного уважения Природа позволяет Друидам коснуться таких глубин Знания, которые в большинстве миров считаются «мистическими» и находятся за гранью человеческого понимания.
Как и для жителей Этайн, для меня Сосна – дерево полное неиссякаемой, бьющей через край жизненной энергии и живое олицетворение бессмертия. Если и существует кто-то, способный за считанные минуты восстановить утраченные силы, то это Сосна. Однако справедливости ради надо отметить, что она не отличается излишней щедростью, и превыше всего ценит собственное благополучие и удобство, поэтому обращаясь к ней за помощью, прежде необходимо заслужить её расположение.

Собрав последние остатки сил, на свинцовых от усталости ногах я подошла к дереву и рухнула перед ним на колени. Приложив ладони к стволу, сразу почувствовала, как в местах соприкосновения оно мгновенно закрыло свои родники.

- Приветствую тебя, Оchtach! - я намерено использовала древнекельтское название. Таким долгожителям как Сосна, Ель или Пихта нравилось обращение на языке времён их молодости.

Ощущая исходящее от дерева напряжение и настороженность, вызванное моим появлением, я покорно ждала. Несколько минут оно задумчиво молчало, а затем в голове зазвучал низкий приятный голос:

Я пришла сюда и останусь здесь, ибо такова воля моя.
Высоко стою, далеко гляжу, что будет - знаю, но тебе не скажу. [1]

Выдержав паузу, Сосна внимательно следила за моей реакцией. Я знала, что к вековым деревьям часто обращаются с просьбой показать будущее, и сейчас она ясно давала понять, что не собирается удовлетворять подобным человеческим прихотям. Но я продолжала неподвижно сидеть, склонив голову в почтительном поклоне. Видимо, заинтригованная моим поведением, Сосна быстрее, чем я ожидала, заговорила вновь:

Я завоюю тебя в три прихода -
В первый раз я завоюю тебя своей стройной статью,
Во второй раз завоюю тебя своими зелеными глазами,
В третий раз завоюю тебя своим рыжим сердцем.
И никто не помешает нам,
Так Я хочу, и будет так.[1]

Настал черед отвечать:

- Перед твоим величием разум и душу свою преклоняю,
Могучая воля твоя для меня закон.
Безмолвной мудростью на веки покоряешь,
Услышь же ты и мой бессилия стон.

Ты древо непокорное, и милости твоей я не прошу,
Но Богу – врачевателю, великому Dia Cecht
В минуту смерти на тебя я укажу!
Так выбирай, Оchtach, ты участь для себя:
Быть милосердной или палачом,
Оставив умирать меня.

Ещё не успев закончить, я почувствовала, как воздух наполняется тяжёлым ароматом смолы, а лица касаются мягкие зелёные лапки. Сосна едва заметно кивнула, и в ладони с новой силой ударили источники. Я закрыла глаза, полностью отдавшись приятному процессу насыщения.

Нескольких минут мне хватило, чтобы полностью утолить голод. Руки занемели от потока холодной густой энергии, которая свободно струилась по моим венам. Я неловко встала, опьянённая внезапно переполнившей меня силой и ощущая в коленях лёгкую дрожь. Затем, поблагодарив дерево, ещё раз поклонилась в знак признательности.

Солнце зашло, и лес быстро погружался в сонные сумерки. Поискав наугад подходящее для перемещения дерево, я наткнулась на священный для всех кельтов Дуб.

« Лучше и не придумаешь!», - обрадовалась я неожиданному везению.

Теоретически, чтобы оказаться на другой Земле мне подходит любое дерево. Главное условие - наличие в пункте назначения такого же растения. В сущности флора почти всех миров одинакова, поэтому проблемы с порталами у меня возникают достаточно редко, только если нужно оказаться, например, в пустыне или в море, где растительность отсутствуют по определению. Поскольку все деревья за услуги проводника взимают плату в виде некоторого количества моей энергии, трудности могут появиться и при значительном истощении жизненных ресурсов, когда переход, отняв последние силы, сможет попросту меня убить. Кто-то из деревьев берёт энергии больше, кто-то меньше. Самыми бескорыстными проводниками считаются Дуб и Боярышник.

Вообще, кельтское значение слова «Дуб» - Duir - знание, во многих языках трансформировалось в говорящее само за себя «door» – дверь, поэтому по возможности я всегда стараюсь использовать порталы именно этих деревьев. Найти же на незнакомой территории, почти в темноте Дуб оказалось большой удачей. «А удача мне очень и очень пригодится», - крепко сжала я кулаки. Предстояла нелёгкая встреча с Кирданном.

[1]Алина Кулаковская (Aillin), цикл стихотворений «Ogham»

Глава 3. Кирданн

Как пояса концы - налево и направо
Расходятся сперва, чтоб вместе их связать,-
Так мы с тобой:
Расстанемся, но, право,
Лишь для того, чтоб встретиться опять!
(Ки-Но Томонори)

После умиротворяющего спокойствия леса на Парнасе Земля Хатор была сущим испытанием. Едва я вышла из «перехода», как на меня обрушилась лавина жуткой смеси света, звука и запаха. Глаза слезились от сотен мерцающих неоновых ламп, рекламных баннеров и вывесок с названиями увеселительных заведений, а барабанные перепонки лопались под натиском гула никогда не спящей автострады и обилия музыки, рвущейся сквозь открытые окна баров и ресторанов. На летней террасе одного из них я сейчас и находилась. Пока организм адаптировался к окружающей какофонии, на пустующем столике удалось разглядеть меню с названием ресторана.

«Мона Лиза», - я облегчённо вздохнула. Заведение мне было хорошо известно и располагалось всего в паре кварталов от клуба, где я рассчитывала встретить Кирданна. Однако в мире Хатор всё меняется с такой скоростью, что иногда при переходе я опасаюсь, что и вовсе окажусь за границей городов, там, где ещё осталась хоть какая-нибудь растительность. В особенности, если долго здесь не появляться. А теперь причин посещать это отвратительное место у меня было не так уж много.

Земля Хатор и её главный город - Мемхет представляли собой мир безграничных развлечений. Всё здесь подчинено одной цели – доставить посетителю максимум удовольствия и оставить у него минимум денег. Хатор –земля крайностей, где могут быть самые лояльные законы и самые жестокие наказания за их нарушение. Однажды я задумалась, как люди вообще способны жить среди этого хаоса, на что Кирданн невесело заметил: «Где ты видишь живых людей? Их души давно проданы Хатор».

Это было истинной правдой. Посетители местных баров и казино скорее напоминали зомби: плохо соображающие с безумными глазами и готовые отдать последнее, что у них есть за весьма сомнительные удовольствия. Человек на этой Земле словно спичка - легко воспламеняется и моментально сгорает в пламени искушений и соблазнов, не в силах им противостоять. Здесь мало тех, у кого достаёт силы воли вовремя остановиться или вообще не играть. В основном это охотники, выходцы из других Земель, те у кого азарта в жизни и без того хватает с избытком. Мемхет для них лишь средство приятно провести время, отдохнуть и вкусно поесть.

Кирданн уже много лет является завсегдатаем одного ночного клуба под названием «Столетие». Почти со стопроцентной уверенностью я полагала, что и сегодня он будет там, поскольку понимает, что после разговора с банкиром, я стану его искать.

Разница во времени с Парнасом составляла около трёх часов, и было уже за полночь, когда я осторожно вышла из-за деревьев, стараясь не шокировать никого своим внезапным появлением. Однако на террасе, расположенной за рестораном, оказалось довольно прохладно и, видимо, поэтому пустынно. Гости расселись во внутреннем помещении, уютно и со вкусом обставленном. На мощёную дорожку из окон падали длинные лучи мягкого тёплого освещения, а слух ласкала довольно приятная музыка. Всё располагало к тихому безмятежному времяпровождению, коему и предавались немногочисленные визитёры. Моё появление для них так и осталось незамеченным.

Не найдя выхода на задний двор, я обогнула здание с торца и оказалась перед центральным входом. Над ним, приглушённо мерцая жёлто-коричневым светом, красовалась искусно выполненная вывеска с названием ресторана. Оглядевшись, я удовлетворённо кивнула: никаких кардинальных изменений, лишь в нескольких местах на противоположной стороне дороги теперь поднимаются новые строительные леса.

«Одно злачное место сменяет другое, - покачала я головой. - Бессмысленно. Как и всё на Хатор!»

Я не стала брать такси, надеясь во время прогулки собраться с мыслями и подготовиться к встрече. Не смотря на то, что я приходила в бешенство от поступка Кирданна, всё же где-то глубоко внутри зрело сомнение в истинности его намерений. Что и говорить, это было абсолютно на него не похоже! Зачем ему меня убивать? Нас-то и соперниками в полном смысле нельзя назвать. По работе мы пересекаемся очень редко, а теперь, после разрыва так и вовсе никогда. Вместе сейчас можно увидеть только что наши имена, да и то в какой-нибудь заурядной газетёнке, смакующей новости трёхгодичной давности. Тогда наша связь просто взорвала миры, причастные к Охоте, а заодно и администрацию Конклава. Никогда прежде охотники не допускали между собой никаких отношений кроме как враждебно-сопернических. Только таиться нам тоже смысла не было. Рано или поздно журналисты бы обо всём прознали, поскольку Конклав пристально следит за тем, чтобы охотничья деятельность тщательно освещалась в прессе. Это приносит немалые доходы, главным образом, в виде возрастающего с каждым годом количества заказов на наши услуги. Но также быстро растёт и количество самих охотников, что в итоге приводит к тому, что конкуренция сейчас убивает человек больше, чем сама работа.

Скорее всего, поэтому, к моему немалому изумлению, администрация более чем благосклонно отнеслась к нашим отношениям, видимо, решив, что хотя бы между нами двоими не будет кровопролитной вражды. Тем более что Кирданн является их «правой рукой», лишиться которой для Конклава было бы весьма болезненно. Они даже разрешение на охоту выдают ему с огромным трудом, выбирая при этом самые лёгкие и безобидные задания, где нередко он всего лишь сопровождает новичков в качестве наставника. Всё дело в том, что Кирданн обладает уникальной способностью. Он не только видит порталы между Землями, он в силах научить этому видению других людей. Человек может сколько угодно знать об иных мирах, но самостоятельно найти точки их соприкосновения он никогда не сумеет. Тем не менее, даже из самого строго правила есть исключения. Этим исключением был мой отец.

Локрейн ни разу не встречался с Кирданном и никогда не учился у него искусству «перехода». Такую возможность предоставил ему сам Этайн и его могущественная Природа.

Папа был Друидом, а потому между ним и окружающим миром существовала неразрывная связь. Природа являлась источником его силы, она заключала в себе всю его жизнь до последней капли. Каждый раз во время проведения обряда, жертвоприношения или простой молитвы, он делил с ней свой разум и душу, вливаясь в бешеный поток энергии всего, что жило и дышало на Этайн. Тогда на мгновение он заключал в себе абсолютное природное знание, мог прикоснуться к самым сокровенным её тайнам, недоступным для других смертных. Однажды, в одном из таких откровений, за стройными рядами деревьев отец неожиданно увидел призрачные очертания другого мира. То был Минос, единственная Земля, куда Локрейн сумел открыть портал.

«Но и этого оказалось достаточно, чтобы дать начало новой жизни – моей», - сопротивляясь новой волне воспоминаний об отце, я лишь глубже запахнула полы пиджака и поспешила вернуться к мыслям о Кирданне, будто в них мне нашлось бы спасение.

Итак, если какой-то человек, по мнению Конклава, обладает даром, способным сделать из него хорошего охотника, они посылают к нему Кирданна. Тот в подробностях расписывает прелести охотничьей жизни, возможность путешествия между мирами, сулит богатство и славу, при этом предусмотрительно умалчивая об опасностях такой работы. Мало кто отказывается от подобного предложения. В своё время не устояла и я.

После соблюдения некоторых формальностей, Кирданн, учит новичка видеть «исключительные переходы» и становится одним из преподавателей на время его подготовки.

«Исключительные переходы» - порталы, которые может использовать для перемещений конкретный охотник, обладающий конкретными способностями. Собственно говоря, эти способности и определяют, какой тип «перехода» увидит человек. Именно «увидит», потому, как теоретически он в силах использовать любой из существующих порталов, но на практике это невозможно, так как увидеть можно только свой.
Например, я, обладая даром общения с растениями, могу перемещаться только с помощью деревьев, а кто-то, управляющий огнём, видит порталы исключительно в пламени. Кирданн же обладает даром универсального проводника. Он видит все возможные «переходы» и волен использовать каждый из них. Мало того, он способен провести с собой в портал охотника, для которого такой портал не будет являться «исключительным», допустим, меня сможет переместить через воздух. Сама я никогда бы не воспользовалась таким «переходом» просто потому, что не вижу, где он находится.

Частенько Кирданн использует свои таланты для того, чтобы показать молодым претендентам другие Земли, что окончательно и ошибочно убеждает их в том, что Охота – это весело. По сути, он играет роль этакого демона–искусителя, что в корне разнится с его настоящей природой. Ведь Кирданн - Ангел.

Как и для других подобных представителей божественного пантеона, основными его атрибутами являются огромные, отливающие стальным цветом крылья и умопомрачительная «ангельская» внешность. Высокий, с умеренно развитым мускулистым телом, он поражает неожиданно грациозными, но всегда точными движениями. Во всём его облике, начиная от манеры общения и заканчивая стилем одежды, сквозит некая аристократическая изысканность, временами граничащая с лёгкой напускной небрежностью. Глядя на него, мне всякий раз на ум приходит сравнение с гепардом – утончённая пластика идеальной машины для убийства.

Никто не знает о нём ничего конкретного. Даже Конклав, и тот не смог бы точно сказать, кто он такой и откуда появился. Возможно, Кирданн действительно имеет небесное происхождение, только сам он всегда ограничивается упоминанием того, что является потомком древнего скандинавского рода. И, разумеется, Кирданна всегда окружает множество женщин, но лишь с одной его связывали более-менее длительные серьёзные отношения. Со мной.

Я тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Хотела ведь привести мысли в порядок, а получилось, что разбередила старую рану. Уже вторую за сегодня.

- Поскорее бы закончился этот бесконечный кошмарный день, - прошептала я себе под нос, как внезапно сбоку раздался пронзительный визг тормозов, щедро сдобренный отборными ругательствами:

- Ты совсем ослепла, под колеса лезешь?! Хочешь покончить с жизнью, иди, прыгни с моста!

Я и впрямь вышла на перекрёсток, даже не взглянув на сигнал светофора.

- Извините!

- Как надоели эти самоубийцы. Сами жить не хотите так дайте нормально пожить другим! - водитель резко ударил по газам и через мгновение скрылся за поворотом. Добравшись до тротуара, я нервно захихикала, представляя некролог в газете: охотник покончил жизнь самоубийством на Земле Хатор, направляясь уточнить детали своей будущей смерти на Земле Карнауфф. На самом деле самоубийства в этом мире были делом почти что обыденным. Разорившиеся, оставшиеся без копейки в кармане люди часто не видели для себя иного выхода.

«До чего же мерзкая Земля! - я поёжилась, но вовсе не от холода. Страшно хотелось плюхнуться где-нибудь поблизости на мягкий диван и выпить чашку горячего ароматного чая с бергамотом. При мыслях о еде желудок недовольно заурчал. Конечно, я могла бы остановиться, чтобы перекусить, но ноги отчего-то упрямо несли меня вперёд. - Ну и ладно! Всё равно мне сейчас кусок в горло не полезет», - глупо обиделась я на саму себя, но, увидев на углу следующего здания, горящую зелёным светом, вывеску «Столетие», моментально забыла про еду, сглотнув подступивший к горлу комок. Я чувствовала себя так, будто мне вынесли какой-то страшный приговор и ведут на эшафот.

Дойдя до входной двери, я остановилась. Ноги всё ещё отказывались мне повиноваться, только теперь намертво приросли к земле. Не знаю, сколько времени я бы ещё так простояла, но внезапно дверь распахнулась, выпуская на улицу двух изрядно подвыпивших джентльменов. Мимолётная картина жизни, кипевшей в клубе, вывела меня из ступора. Злясь на саму себя, я рванула дверную ручку и уверенно шагнула внутрь.

После уличной прохлады тепло помещения и мягкий рассеянный свет действовали успокаивающе. Я немного расслабилась и стала осматриваться. С последнего моего визита обстановка ничуть не изменилось и этого вполне можно было ожидать, поскольку большинство посетителей – люди далеко небедные, превыше всего ценящие постоянство и стабильность. Здесь всегда царила тихая и размеренная атмосфера жизни какого-нибудь древнего шотландского замка. Внутренняя отделка была стилизована под старинную кирпичную кладку, на полу лежал искусственно состаренный паркет. В первом зале под приглушённым светом нескольких бра по углам расположились уютные велюровые диваны, и около каждого находился низкий стеклянный столик на резных дубовых ножках. При желании любой посетитель мог уединиться, отгородившись широкой китайской ширмой. Одну из стен полностью занимал внушительного вида камин с живым огнём, лёгкое потрескивание которого привносило неповторимое ощущение домашнего уюта и комфорта.

Второй зал – бильярдная. В нём всегда было чуть темнее, поскольку единственным источником света служила подвесная лампа над игральным столом. В глубине стояло два дивана из тёмно-коричневой кожи и столики целиком сработанные из крепкого ливанского кедра. На другой стороне находился бар спиртных напитков. Мне всегда казалось, что эта комната более располагает к приватному или даже интимному времяпровождению, нежели к игре в бильярд. Сегодня, я не сомневалась, встреча предстояла именно там. Кирданн редко останавливался в первой комнате, а полумрак бильярдной был ему только на руку. Впрочем, как и мне.

- Мисс Крэй, - навстречу вышёл обаятельный молодой человек лет тридцати. Строгий деловой костюм подчёркивал хорошо сложенную фигуру, а ворот белоснежной рубашки был нарочито неряшливо расстегнут. Рыжие волосы как всегда удивляли чётко продуманным творческим беспорядком.

– Я рад вновь приветствовать вас в нашей скромной обители, - он слегка поклонился.

- Я тоже рада видеть тебя, Касия.

Его лицо озарила смущённая улыбка. Касия служил главным управляющим клуба и, кажется, был ко мне неравнодушен.

- Распорядиться о столике? Свободен как раз тот, что у камина, ваш любимый.

- Спасибо, Касия, но у меня здесь встреча.

Он быстро окинул взглядом помещение и сосредоточенно нахмурился. Верно понял, что никто из посетителей этого зала меня не интересует. Я уже знала ответ, но из вежливости поинтересовалась:

- Мистер Фаулз сегодня в бильярдной?

- Да, но…, - молодой человек отчего-то занервничал.

«Неужели Кирданн меня не ждёт? Неужели получиться застать его врасплох», - от этой мысли я даже повеселела. - Мистер Фаулз не упоминал обо мне? - управляющий отрицательно покачал головой. - Значит, будет сюрприз, - я ухмыльнулась. – Спасибо, Касия. Провожать не нужно, я отлично помню дорогу, - но не успела сделать и шага, как он схватил меня за руку:

- Мисс, постойте…

Я удивленно обернулась, и Касия поспешно отпустил запястье:

- Возможно это не моё дело, но хотел бы вас предупредить, - он тяжело вздохнул. - Мистер Фаулз не один.

- Не один? В каком смысле?

- Он пришёл с женщиной, - извиняющимся тоном пояснил молодой человек.

«С женщиной?! Какой ещё женщиной?! - возмущение было первым, что пришло мне в голову, но затем вернулась способность трезво мыслить. – Вот теперь я уверена, что моего появления он сегодня не ждёт. Отлично! Просто замечательно!».

Повернувшись к управляющему, я сама взяла его за руку:

- Спасибо, Касия. Я действительно была рада видеть тебя.

В ответ он излишне официально поклонился, и упавшая на глаза длинная косая чёлка скрыла от меня его лицо.

Как ни странно, но известие о спутнице Кирданна только подхлестнуло мою решимость. Однако теперь я уже не могла разобрать, что злит же больше: его намерение меня убить или присутствие непонятной девицы.

Крепко стиснув челюсти, я шагнула в сумерки бильярдной.

Кирданн стоял спиной, одной рукой опираясь на кий, а другую, засунув в карман как всегда идеально сидящих брюк. Светлая рубашка непонятного в тусклом свете оттенка болталась навыпуск. Расслабленная поза выражала абсолютное спокойствие, и даже некоторую отстранённость. В повседневной жизни он выглядел как самый обычный человек. Огромные крылья, послушные воле хозяина, были сложены и надёжно укрыты от постороннего взгляда в каком-то другом измерении. От его ангельской натуры на виду всегда оставалась только характерная внешность и как следствие необыкновенная, почти что сверхъестественная, притягательность для противоположного пола.

Стараясь не растерять преимущества своего внезапного появления, я неспешно вошла в комнату и, присев на край бильярдного стола, скрестила на груди руки.

- Никак не дождёшься моей естественной смерти?

- Мисс Калисто Крэй, собственной персоной! - не меняя позы, парировал Кирданн.

- Ещё скажи, что не ждал меня.

- Так скоро, признаться, не ждал, - Ангел задумчиво вертел в пальцах кий. Из-за плохого освещения, черты его лица казались размытыми, и невозможно было понять, о чём он размышляет.

- Ну, извини! Мне срочно нужно кое-что прояснить. Пока я ещё жива…

- Выпьешь чего-нибудь? - оборвал он меня на полуслове.

- Нет.

- Как хочешь, - пожав плечами, мужчина двинулся в мою сторону. Встав рядом, так что наши плечи почти коснулись друг друга, он положил кий на стол и замер, упершись руками в его край. Сейчас, когда он попал под свет единственной лампы, мне удалось хорошенько его рассмотреть. За те два с лишним года, что мы не виделись, Кирданн ничуть не изменился. Всё тот же идеально прямой нос, высокие, четко очерченные скулы и тёмные угольные глаза. Чувственный рот привычно изогнутый в усмешке, придавал облику несколько надменное выражение. Только каштановые волосы стали чуть длиннее, полностью закрывая уши, да к щекам спускались широкие бакенбарды. Если предположить, что Кирданн действительно имеет отношение к богам, то вряд ли он стареет вообще.

«В отличие от меня», - констатировала я про себя очевидный и неприятный факт. Ход мыслей неожиданно прервал странный вопрос, вернее тон, которым он был задан. В нём сквозила прямо таки неподдельная злоба.

- Так зачем ты пришла? - процедил Ангел, пристально глядя мне в лицо.

От удивления, я растерялась, не зная, что ответить. «Никакого тайного умысла нет. Он и правда хочет от меня избавиться!».

Повисло тягостное молчание. С минуту мы прожигали друг друга ненавидящими взглядами, когда из темноты вдруг донёсся возмущённый голос:

- Кирданн, что всё это значит?

В нашей словесной перепалке, я и думать забыла, что здесь присутствует та самая женщина, о которой предупреждал меня Касия. Сначала она, вероятно, решила понаблюдать за разговором, но потом испугалась, что разразиться драка, в которой ей участвовать совсем не хотелось. В подтверждение моих слов я тотчас услышала громкое цоканье каблуков, доносящееся со стороны диванов. И всё тот же противный голос:

- Я не желаю присутствовать на ваших разборках! Вы, охотники, вечно что-то делите!

На последней фразе к нам выплыла немолодая дама пятидесяти лет. Вместо платья на ней болтался серый балахон, призванный скрыть по-прежнему очевидные недостатки фигуры. Глаза были густо подведены чёрным карандашом до самых висков, по типу древнеегипетских стрелок, а губы накрашены тёмно-коричневой помадой, от чего создавалось впечатление, будто она перепачкалась шоколадом. Благо волосы оказались уложены более-менее аккуратно.

При виде подобной особы рядом с Кирданном в приватной обстановке у меня натурально отвисла челюсть. На лице отразилось плохо скрываемое удивление напополам с отвращением, и особа, смерив меня с головы до пят надменным взглядом, презрительно выплюнула:

- А вы думаете лучше меня? Всё таскаетесь за мужиком, который вас давно бросил, - и многозначительно посмотрев на Кирданна, добавила: - Когда в следующий раз вам понадобятся мои услуги, тщательнее заботьтесь о том, чтобы нас никто не беспокоил. Особенно вот такие, уже бывшие в употреблении.

Злобно скривив рот, она направилась к выходу, заметно покачиваясь из стороны в сторону. Внутри закипало и грозилось вырваться наружу истинно женское желание догнать эту стерву, выцарапать ей глаза, выдрать волосы и для верности ударить пару раз головой об стену. Однако ей несказанно повезло, что первое чему учат начинающих охотников, подавлять низменные инстинкты и не поддаваться на провокации. В результате, я лишь вопросительно глянула на Кирданна и медленно произнесла:

- Что это было? - но в следующий момент осеклась и отрицательно покачала головой. - Нет! Это уже не моё дело. Ты волен встречаться с кем захочешь. Просто странно видеть, как кардинально изменились твои пристрастия. Я теперь совсем не в твоём вкусе, - как ни старалась, мне не удалось сдержать улыбки.

- Не говори глупостей. Это деловая встреча, не более того, - Кирданн раздражённо потёр переносицу.

«Что с тобой случилось? Ты так изменился!», - передо мной стоял совершенно незнакомый уставший и озлобленный человек. Внутри что-то сжалось. Нестерпимо захотелось дотронуться до него, провести ладонью по бледной щеке, взъерошить волосы. Только я прекрасно понимала, что в моём сочувствии он больше не нуждаётся. Не нуждается с тех самых пор, когда собрав свои вещи, навсегда вышел за порог моего дома.

Ангел вытащил бумажник и кинул на тёмно-зелёное сукно несколько купюр.

- Идём, - он хотел было взять меня за руку, но передумал.

- Куда?

-Ты хотела поговорить. Не здесь, - не оставляя мне выбора, Кирданн быстро вышел из зала.

Очутившись на улице, мы пошли в обход здания туда, где располагалась стоянка для автомобилей. Галантно распахнув передо мной дверь своего серебристого Додж Вайпер Роадстер, он коротко бросил: "Садись".

Понимая, что всё равно придется с ним поехать, я саркастически заметила:

- Беря во внимание причину моего появления здесь, стоило бы хорошенько подумать, прежде чем лезть к тебе в машину.

- Не мели чепухи! У меня была прекрасная возможность задушить тебя ещё в бильярдной.

- Очень обнадёживающе! Хочешь продлить мне агонию? – я, наконец, уселась на переднее сиденье.

Уже через минуту после того как за мной захлопнулась дверца, под дикий рев двигателя, мы выскочили на дорогу.

- Куда едем? - я копалась в замке ремня безопасности. Может Кирданн и бессмертный, но я-то точно нет.

- Домой.

- Куда?! - чуть не закричала я, вмиг забыв о злосчастном ремне.

- Я же сказал до-мой, - произнёс он по слогам, - ко мне, разумеется.

Меньше всего мне хотелось бы оказаться у Кирданна дома. Ведь это означает, что мы будем с ним абсолютно одни! Нет, я не боялась его, скорее я боялась себя.
Сознавая полное бессилие и невозможность ничего изменить, я тихонько застонала. А позже, прижавшись виском к боковому стеклу, стала беззвучно возносить молитвы своим кельтским богам:

«Слава тебе, Дану, Мать!
Ты, о предшественница Богов,
Древний Холм был твоим Супругом,
Да будут благословенны твои ноги, которые привели тебя на эти Пути,
Да будет благословенно твое лоно, из которого вышли все мы,
Да будет благословенна твоя грудь, вскормившая нас,
Благословенна будь ты, Королева Земли,
Ты, благословенная Дану, мать Богов,
Помните меня, твоего ребенка любви и смеха,
В этот день и во все дни всех времен года,
Во все дни всех времен года …. И в этот день особенно!»[2], - мысленно
заклинала я. Лишь раз, когда мы ещё были на Хатор, желая хоть ненадолго отсрочить неизбежную пытку, я нервно спросила:

- Куда ты так мчишься?

- С каких пор тебя стала волновать быстрая езда?

- Здесь слишком много самоубийц.

Кирданн бросил на меня удивлённый взгляд, но оставил странное высказывание без комментариев.

[2]«Кельтские молитвы и заклинания», перевод Александр МакГрегор, 2006, портал Друидизм.ру

Начало, на мой взгляд, весьма любопытное. Рисуется антураж, сразу подается характер героини, конфликт и некая интрига, и интрига эта, э-э, интригует.
Во второй главе многовато экскурсов-пояснялок, поданных, на мой взгляд, чересчур прямолинейно и скучно.
И да, зачем оформлять мысли курсивом? Это имеет какой-то концептуальный смысл? Знаков препинания недостаточно?

Рада, что заинтриговала. Надеюсь, останетесь до финала.


Учту ваше мнение.


Вот такой авторский приём. Когда стала писать, текст почему-то лёг именно таким образом. И вроде бы у Кинга видела похожее оформление...

Глава 4. Эбби

Ну что скажу я в ответ?
Мне сердце твоё не известно.
Но мило по старине
Мне это селенье: цветы в нём
По- прежнему благоухают.
(Кино Цураюки)

Я вздрогнула, увидев на горизонте восходящее солнце. Его тёплые, ещё с малиновым отливом лучи приятно согревали лицо. Мы переместились на Неферу. Местное время отличалось от хаторского примерно на четыре часа вперёд, поэтому здесь уже наступило раннее утро. Опустив ветровое стекло, я откинулась на сиденье. В кабину тотчас ворвался прохладный ветерок, принося с собой сладковатый аромат Лотоса, главного символа этого мира.

Жизнь Земли Неферу всецело подчиняется совершенному цветку, существующему сразу в трёх сферах бытия – в воде, на земле и в воздухе. Такая «тройственность» толкуется как олицетворение человеческой природы, включающей одновременно материальный, духовный и интеллектуальный миры. Культ Лотоса на Неферу чем-то напоминает египетские традиции почитания этого растения, и скорее всего, был заимствован оттуда. Также как и в древнем Египте, Голубой Лотос здесь символизирует рассвет и зарождение жизни, поскольку цветёт днём, а к вечеру закрывается. В погребальных обрядах его кладут умершему в могилу для того, чтобы он смог проснуться в загробном мире. Белый Лотос, раскрывающийся ночью, наоборот, считается эмблемой сна.

Нет на этой Земле области, куда бы ни проник дух «чистого» цветка, зарождающегося в иле, но всегда выходящего из него безукоризненно-белым. Его почитают, употребляют в пищу и даже делают из его гибких стеблей одежду, которая в других мирах стоит невероятных денег.

Я прикрыла глаза, чувствуя, что проваливаюсь в сон. На ум внезапно пришёл отрывок из «Одиссеи» Гомера, в котором говорилось о лотофагах – «поедателях лотоса». У них этот цветок отнимал память и дарил кратковременные удовольствия.

«…Встретив, им лотоса дали отведать они; но лишь только
Сладко-медвяного лотоса каждый отведал, мгновенно
Все позабыл и, утратив желанье назад возвратиться,
Вдруг захотел в стороне лотофагов остаться, чтоб вкусный
Лотос сбирать, навсегда от своей отказавшись отчизны…

Кирданн - ты мой сладкий лотос. Однажды я уже поборола это наваждение. Получиться и сейчас. Сегодня я не останусь здесь навсегда…», - в полудрёме мысли текли вяло, сосредоточиться становилось всё труднее, и через мгновение я уже крепко спала.

Подскочив от звука хлопающей автомобильной двери, я огляделась. Машина стояла на подъездной дороге перед главным входом в особняк Кирданна. Я не знала сколько проспала, но ощущала себя, по крайней мере, неплохо. В дороге мы, видимо, останавливались, так как моё сиденье было заботливо опущено до упора в горизонтальное положение. Кирданна отсутствовал.

Я с удовольствием потянулась и, окинув взглядом дом, нехотя почувствовала к нему прежнюю симпатию. Невысокое двухэтажное здание располагалось полукругом, так, что перед парадной лестницей образовывалась небольшая арена, используемая сейчас как парковка для автомобилей. Выдержанный в стиле классицизма начала XIX веков, дом отличался логичностью планировки и чёткой геометричностью формы с обязательным присутствием элементов античной архитектуры: по обе стороны от утопленной вглубь центральной двери к окнам второго этажа устремились тонкие дорические колонны. Сами окна представляли собой огромные застеклённые пространства с частыми перешейками деревянных рам. Такие, почти стеклянные, стены располагались только в передней части строения. С тыльной стороны зрелище выглядело не столь грандиозно: тоже окна, но меньших размеров, и несколько пристроек для слуг и рабочего персонала.

Мягкий песочный цвет здания выигрышно оттеняла богатая зеленью флора, высаженная по периметру. Благодаря большому количеству хвойных пород мне всегда здесь необыкновенно легко дышалось.

Я подняла голову и, щурясь от яркого солнца, разглядела знакомый барельеф с изображением распускающегося цветка лотоса. Из-за угла вдруг вынырнул Кирданн, бросая мне на ходу ключи:

- Был на кухне у Сохрет, предупредил, что у нас гости. Она приготовит что-нибудь перекусить, – он подошёл к автомобилю. - Заходи в дом. Я отгоню машину и вернусь.

Улучив момент, я решила немедленно посетить ванную. Одна из них как раз находилась у входа. Закрыв за собой дверь, я с тревогой подошла к зеркалу. Я не умывалась, не причесывалась и не переодевалась почти целые сутки! Но самое страшное, что меня видел в таком обличье мужчина, который, чего уж там скрывать, был мне до сих пор небезразличен. Собравшись с духом, я подняла глаза на отражение и облегчённо выдохнула: вид потрёпанный, но не катастрофический. Вынула из головы длинную шпильку, и по спине рассыпался каскад крупных шоколадных кудрей.

«Сегодня, подружка, ты совсем некстати», - с тоской поглядела я на заколку. Изящный волнистый стержень из слоновой кости венчало изображение лотоса. Его лепестки, выполненные из розового коралла, скрывали в своей сердцевине сияющую алмазную капельку. Это был подарок Кирданна. Глупость, конечно, но мне страшно не хотелось показывать, что я ношу его подарки и вообще касаюсь хоть чего-то отдалённо о нём напоминающего. Решительным жестом заколка отправилась в карман пиджака.

Наскоро почистив зубы с использованием в качестве щётки собственного пальца, я осторожно умылась, пытаясь не размазать по лицу остатки косметики. Прочесав пятернёй волосы, перебросила их на одно плечо, но критично осмотрев себя в зеркале, решила, что такой вариант к данной ситуации не подходит. Было в нём что-то вызывающее, какой-то скрытый сексуальный подтекст. Однако и шпильку использовать не хотелось, а других средств укладки при себе не имелось. Вот когда я пожалела, что не ношу сумок. В конце концов, приняла решение заплести косу в виде колоска: быстро, просто и должно продержаться не меньше часа. Дольше задерживаться тут я не собиралась.

Оценив результаты своих трудов, я, естественно, не пришла в дикий восторг, но выглядела всё-таки посвежевшей. Персикового цвета лицо с выразительными серо-зелёными глазами обрамляли небрежно выбившиеся из косы локоны. У меня была хорошо сложенная фигура среднего роста, достоинства которой умело подчёркивала одежда: узкие чёрные брюки, заправленные в сапоги высотой чуть ниже колена, бежевая блузка с широким кожаным ремнём на талии, а поверх всего - тёмно-сливовый трикотажный пиджак с косой застёжкой на молнии, так называемая «косуха».

Я слышала, как пришёл Кирданн. Его шаги стихли где-то на втором этаже. Собравшись с мыслями, я вышла из ванной и проследовала в гостиную, попутно замечая, что ни в планировке дома, ни в обстановке за время моего отсутствия ничего не изменилось. Интерьер был прост, но в каждой вещи чувствовался безупречный вкус хозяина.

На подходе к залу меня окутал восхитительный запах свежеиспеченного хлеба. Помимо этого на столе оказался румяный картофельный пирог с мясом, сырное ассорти, паштет из гусиной печени, два вида повидла: цитрусовое и черносмородиновое, апельсиновый сок и две чашки горячего крепкого чая с бергамотом.

«Чай с бергамотом, - мысленно улыбнулась я. – Интересно, кто помнит, что я предпочитаю именно такой? Сохрет или Кирданн?» .

Желудок радостно заурчал, предвкушая сытную трапезу и, скинув пиджак, я с нетерпением упала в одно из кресел, между которыми находился стол. Хозяин дома по-прежнему отсутствовал, но мне это было на руку. Не хотелось проявлять при нём свои слабости, даже самые естественные, такие как голод.

Кирданн объявился, когда я допивала чай. Он переоделся и стал выглядеть бодрее. Теперь на нём были свободная белая водолазка и светлые льняные брюки типа сафари с большими накладными карманами спереди. Я бросила завистливый взгляд на лёгкие туфли. Мне самой нетерпелось снять сапоги и забраться с ногами в кресло.

- Наелась? - в глазах Ангела загорелись лукавые огоньки. Я насторожилась, возникло неприятное ощущение, что всё это время он за мной наблюдал.

- Да. Передай Сохрет "спасибо" и долгих лет жизни. Еда, как всегда, великолепна. А сейчас, - я решила не затягивать с разговором, - объясни, наконец, что происходит. Теряюсь в догадках, чем успела тебе так насолить, что ты решил закопать меня в песок на Карнауффе?!

Он молча взял кусок хлеба и принялся намазывать паштет:

- Не возражаешь, если я сначала поем?

«Конечно, возражаю, но разве это что-то меняет!», - от досады и чтобы чем-то занять руки, я схватила со стола стакан с соком и подскочила с кресла. Кирданн невозмутимо жевал бутерброд, и мне с трудом удалось подавить желание запустить этим стаканом ему в голову.

Отвернувшись, я упёрлась взглядом в знакомую картину Клода Моне, изображавшую живописный уголок водяного сада в местечке под французским названием Живерни: через пруд, обильно усеянный яркими венчиками кувшинок, был перекинут изящный японский мостик, изогнутый в виде спины ослика. Густая листва местных Ив и Тополей, перемежаясь с экзотической зеленью японской Вишни, китайского Гинко и Бамбука, укрывала от глаз прозрачное синее небо. Лишь небольшой его кусочек был виден там, где ветви растений неохотно расступались, давая возможность солнечному свету радостно поиграть бликами на тихой воде. Насколько я знаю, это восхитительное место было произведением Моне не только на холсте, но и в жизни. Вдохновлённый некогда японской культурой, он сам спроектировал и вырастил сад, как писал позже «ради праздника для глаз и мотивов для живописи».

Я подошла ближе, но не настолько, чтобы нарушить восприятие полотна, которое являло собой яркий пример живописи в стиле импрессионизма. Собственно творчество Моне и дало название новому для того времени художественному направлению, от английского impression — впечатление.

Меня всегда поражала манера работы импрессионистов с цветом. В своих творениях они стремились избавиться от ощущения статичности изображённой сцены. Гораздо важнее было передать свежесть в восприятии природы, где каждую секунду окрас предметов меняется в зависимости от освещения, погоды, объектов, находящихся рядом. Добиться такой невероятной живости цвета художникам помогает особая техника нанесения красок. Они не смешивают их на палитре, а кладут рядом два мазка различных оттенков. На расстоянии они сливаются, «смешиваются в глазу зрителя», создавая потрясающее впечатление трепета листвы на ветру или мерцания солнечных бликов на воде.

Надо сказать, в то время работы импрессионистов вызывали резкое неприятие и критику. Они не выставлялись в модных салонах, продавались за бесценок или вовсе не покупались. Сам Клод Моне долгое время жил в крайней нищете, когда не было денег не то что на краски и холсты, но даже на кусок хлеба.

Я с головой ушла в размышления о нелепом консерватизме людей, не приемлющих новизну, как вдруг почувствовала на своих плечах руки Кирданна.

- Я соскучился, - прошептал он, уткнувшись мне в волосы.

Я застыла, боясь пошевелиться. Мне казалось я плавлюсь словно свечка, начиная с тех мест, где меня касаются его пальцы. Закрыв глаза, я ждала. Внутри шла ожесточённая борьба желаний и разума. Желание требовало одного – Кирданна. Немедленно и прямо сейчас! Разум же пытался противостоять напору чувств, настойчиво напоминая о причине его внезапного возвращения в мою жизнь. В голове вновь поплыли строчки из «Одиссеи»:

«…Вдруг захотел в стороне лотофагов остаться, чтоб вкусный
Лотос сбирать, навсегда от своей отказавшись отчизны…
Остаться…навсегда. Звучит как приговор», - я крепко зажмурилась и резко распахнула глаза. Волна желания отступила. - Если ты решил убить меня этим заявлением, то будешь разочарован. У меня на тебя иммунитет. Знаешь, когда один раз переболеешь, а потом уже не страшно и не больно, – я демонстративно отпила из стакана, жалея, что там сок, а не что покрепче.

- Другого я и не ждал, - хмыкнул он и отошёл, облокотившись на спинку кресла.

- Тогда зачем молоть чепуху?

- Ты никогда не рассматривала возможности нашего примирения?

- Примирения?! – опешила я. - Я с тобой не ссорилась. Или забыл, что это ты меня бросил? Чего ты хочешь, Кирданн? Чтобы я ползала у тебя в ногах и просила вернуться? Теперь, по-моему, это вполне в твоём духе.

- С чего ты взяла?

- Ты изменился, – я громко поставила стакан на стол.

- Ты тоже. Стала какой-то… менее сговорчивой.

- Менее сговорчивой? Кирданн, что ты несёшь?! – я совершенно не понимала что происходит. – Только не говори, что затеял эту историю ради того, чтобы притащить меня к себе и начать выяснять отношения, которых давно и в помине нет!

Он пожал плечами:

- Это с какой стороны посмотреть.

- Да с любой стороны! Мы два года не виделись! - в негодовании я отвернулась и привычным жестом перекрестила на груди руки. – Ты или издеваешься или сошел с ума! Склоняюсь ко второму варианту.

- Я чувствую себя абсолютно здоровым…

- Всё! Хватит. Я ухожу.

Смеясь, он шагнул навстречу преграждая путь:

- Калисто, постой. Вариант номер один - я просто пошутил. У тебя было такое лицо, - Кирданн закатил глаза, - словно я предложил тебе прыгнуть со скалы!

Я что было сил толкнула его в грудь:

- Ненавижу тебя!

- От ненависти до любви один шаг.

- Ты опять?!

- Всё, всё, - он, капитулируя, поднял руки и вновь опустился в кресло, жестом указывая мне сделать то же самое.

Усаживаясь, я подумала, что сегодня мне уже дважды предлагали откуда-нибудь спрыгнуть. Первый раз с моста на Хатор, а теперь вот ещё и со скалы.

«Знак, не иначе», - кисло поддела я саму себя. Меня обуревали противоречивые чувства. Облегчение от того, что снова вижу пред собой прежнего Кирданна и тщательно скрываемое от самой себя разочарование в том, что его предложение о перемирии оказалось всего лишь шуткой.

- Итак, - Ангел стянул со стола кусочек сыра, - ты давно виделась с Эбби?

Вопрос меня озадачил.

- Точно не знаю, - неопределённо пожала я плечами. – Может с полгода назад. Мне больше запомнилось, что в нашу последнюю встречу она пыталась меня утопить.

- Это на неё похоже, - усмехнулся Кирданн.

Эбигайл Крэй была моей родной сестрой, младшей на три года. Нельзя сказать, что мы не ладим. На всём белом свете не найти человека, которого бы она ненавидела больше, чем меня.

Эбби настоящий ребёнок своей Земли. Жесткая и бескомпромиссная, она всегда жила, выражаясь её же словами, по принципу «весь мир-дерьмо, все люди – твари, а солнце – долбаный фонарик». Хотя сестру трудно представить где-нибудь кроме Миноса, не проходило и дня, чтобы она не упрекнула отца в том, что он не желает забирать нас из этого «вонючего мира» на Этайн. Папу она презирала даже после смерти, называя беспомощным и абсолютно бесполезным в жизни существом. Единственный человек, которого она хоть немного любила, если такое чувство вообще могло с ней случиться, была мама. Но именно Эбби своим уходом из дома после смерти Локрейн нанесла ей тот последний удар, от которого Марианна так и не сумела оправиться.

Что же касается меня, то с самого раннего детства всё, что я делала, как одевалась, о чём говорила, вызывало у неё стойкое чувство отвращения. Мы не здоровались и не прощались, не желали друг другу приятного аппетита и спокойной ночи. Большую часть времени мы вообще не замечали друг друга. Бывало и так, что за целый месяц Эбигайл и я не обмолвились бы ни единым словом. Но когда наши пути пересекались, начиналась война. Честно говоря, я никогда не питала такой уж лютой ненависти к сестре. Агрессия скорее была вызвана необходимостью обороняться.

После смерти мамы мы редко виделись. Однако стоило мне стать охотником и между нами даже возникло некоторое подобие дружбы, которое меня несказанно радовало, пока я не узнала истинную причину внезапной лояльности. Эбби бредила Охотой. Через меня она надеялась привлечь внимание Конклава, а уж когда я стала встречаться с Кирданном, тут же принялась строить далеко идущие планы своей новой жизни. Но именно мои близкие с Ангелом отношения и пресекли на корню её амбиции.

Кирданн возглавляет так называемый «Комитет Выбора». Члены этого комитета занимаются тем, что тестируют охотников-претендентов на профессиональную пригодность. Оцениваются обучаемость, адекватность, физическое состояние и, самое главное, применимость талантов именно к процессу Охоты. Например, умение отращивать за минуту волосы по щиколотку даёт тестируемому стопроцентную путёвку в аут без возможности повторного испытания, если, конечно, у него не появиться другая, более подходящая способность. Если же человек благополучно проходит отбор, наступает очередь Кирданна учить открывать двери в иные миры.

Я знала, что и без моей помощи Эбби, в конце концов, попадёт в поле зрения Конклава, ведь она по-настоящему одарённая - Эбигайл управляет стихией воды. С детства я помнила, как она одним щелчком пальцев могла осушить лужу, но насколько развита её способность теперь даже не представляла. До нашей последней встречи, на которой она едва не утопила меня, вызвав небольшое цунами в пруду городского парка. Захваченная врасплох, я только и успела, что построить стену из зарослей бамбука, прочного и несокрушимого даже под натиском подобной силы. Преграда погасила основную массу волны, но растению не хватило высоты и сверху на меня обрушились потоки воды.

- Ты что творишь?! - в ярости закричала я. Эбби двинулась мне навстречу. Меня сразу удивило, почему она остановилась так далеко, но сейчас причина её поведения стала очевидной.

- Делаю то, что давно должна была сделать, - процедила сквозь зубы сестра и, ткнув пальцем мне в грудь, добавила: - избавляюсь от тебя, – к ней угрожающе потянулись ветви деревьев. - Или ты думаешь, я не понимаю, почему в сотый раз не могу пройти отбор? Что ты наговорила про меня Фаулзу?

- Что ты ненормальная психопатка! И это наглядно демонстрирует твой поступок, - резко махнула я в сторону воды. - После такого можешь вообще забыть про работу охотника.

- Зато тебя тоже выгонять, - огрызнулась Эбигайл.

Я посмотрела по сторонам. На моё счастье было раннее утро, и город ещё спал. Нашу борьбу никто не заметил. В противном случае, я действительно могла серьёзно пострадать, поскольку Конклав сурово пресекал публичные демонстрации силы между охотниками. Меня бы, конечно, не выгнали, но как минимум лишили на некоторое время права работать. Я немного смягчилась:

- Эбби, поверь, это для твоей же пользы.

- Для моей пользы?! – она со злостью сжала кулаки. – Да что ты обо мне знаешь? Ты ведь ничего не замечаешь, кроме своих долбаных деревьев! – она пнула ногой в возведённые мной заросли бамбука, отчего тот протяжно загудел. – Ты не смеешь решать, что мне полезно, а что нет!

- А что ты знаешь о работе, к которой так стремишься? Тебя привлекают радужные перспективы путешествия по другим мирам, приключения, богатство, известность? Но Охота - это убийство? Каждый день кто-то из нас умирает. Ты готова умереть, Эбби?

Казалось, она растерялась. Не упуская момента, я подошла к ней вплотную и, впившись пальцами в тонкие ключицы, хорошенько встряхнула.

- Ну. Что ты молчишь? - закричала я. - Хочешь умирать? Или ты готова убивать, не мучаясь угрызениями совести? О такой жизни ты мечтаешь?!

Очнувшись, сестра грубо меня оттолкнула. Застыв на краю воды, она обхватила себя руками. Я внутренне напряглась, готовая отражать новую атаку, но Эбби на удивление спокойно произнесла:

- Значит, ты жалеешь?

- Мой выбор уже сделан.

-Так не мешай и мне сделать свой! - она обернулась. В глазах горела прежняя ненависть. - Слышишь, Калисто! Оставь меня в покое!

Глядя, как она убегает, стало понятно, что краткий период перемирия окончен.

Вырвавшись из плена воспоминаний, я посмотрела на Кирданна. Он задумчиво пережёвывал сыр. Я была благодарна ему за то, что, не смотря на наш разрыв, он сдержал обещание не допускать Эбби в мир охоты, ведь она оказалась права. Именно по моей просьбе её отбраковывал «Комитет». На первый взгляд это выглядело эгоистично, но я в самом деле хотела уберечь её от гибели.

«Нет, не её, - пришла обличительная мысль. – Ты хотела уберечь себя от неизбежного столкновения с ней в качестве соперника». - Да! Но я боялась не проиграть, я жутко боялась победить. Жить с осознанием того, что ты убила родную сестру, было бы для меня невыносимо.

- Тебе известно, что через два дня начнутся Ежегодные соревнования? – наконец подал голос Кирданн.

- Ежегодные соревнования? Нет, не известно. Ты знаешь, как я к этому отношусь. И вообще, мистер Фаулз, давайте ближе к теме. Загадочная работа на Карнауффе, ежегодные соревнования, Эбби… Что-то не улавливаю связи во всём этом.

-Ты только что назвала причину происходящего.

Я удивлённо вскинула бровь и стала заново перебирать в уме сказанные фразы: «…работа на Карнауффе, соревнования, Эбби… Неужели нельзя просто сказать, в чём дело! - я злилась, перестукивая пальцами по ручке кресла. – Карнауфф, Ежегодные соревнования и Эбби…, Ежегодные соревнования и Эбби…», – внезапно меня парализовало. Я неуверенно посмотрела на Кирданна, и тот медленно кивнул, подтверждая то, что я даже не могла произнести вслух:

- Да, Эбигайл участвует в Играх.

«Нет, только не так!», - я спрятала лицо в ладонях. - Это моя вина. Если бы не я, она давно бы уже стала охотником. Я так боялась быть виноватой в её смерти! А теперь она умрёт из-за меня, Кирданн! Она погибнет из-за моего глупого упрямства!

Он присел рядом и ободряюще сжал ладонь:

- Не вини себя. Она сама сделала выбор.

«Так не мешай и мне сделать свой!», - молнией вспыхнули в памяти слова сестры. Я покачала головой и поднялась с кресла: - Она не ведает, что творит!

Кирданн деликатно выдержал паузу, давая мне время переосмыслить новость. За окном радовала глаз приятной свежей зеленью молодая Ольха. Её ветви казались так близко, что ища поддержки, я машинально потянула к ней руку, но пальцы упёрлась в холодное стекло. Почему-то сейчас меня это страшно разозлило.

- А на Карнауффе? Что там? – Ольха теперь тоже стучала ветками по стеклу, пытаясь до меня дотянуться.

- Там песок. Это одна из Земель, где будут проходить состязания. Понимаешь, что это значит?

Конечно, я понимала. Это значило, что среди соревнующихся будет специалист по песку, чьи таланты каким-то образом касаются этого безжизненного материала. Возможно, он умеет строить барханы или, наоборот, создаёт невидимые глазу ямы с зыбучим песком. На моей памяти таких охотников было немного, и все они довольно известные личности вряд ли станут участвовать в подобном шоу. Скорее всего, это кто-то из новичков. Такой же неопытный и излишне амбициозный, как и Эбби.

«Какую Землю подобрали ей? Может она всех сразу утопит? А что если её мир выпадет последним?», - в голову лезли пессимистические настроения.

По правилам Ежегодных соревнований каждый участник получает право единожды играть на своей Земле, то есть в мире, где он способен в полной мере реализовать свой дар. Исходя из характера талантов других участников, можно предположить, что кому-то на этой Землей повезёт, а кому-то не очень. Касательно Карнауффа для Эбигайл уже сейчас было ясно, что это из разряда «мне очень не повезло». Мёртвый и безлюдный, кто знает, есть ли там вообще вода? Поскольку очерёдность посещения миров определяется жребием, остаётся надеяться, что он окажется последним в списке.

- Уже знаешь за кем закреплена пустыня?

- Да, их двое.

«Час от часу не легче», - мысленно застонала я.

- Один – новичок. Молодой парень по имени Кармин. А другой…, - Ангел замолчал. Возникло какое-то нехорошее предчувствие. Я оглянулась:

- А другой? Кто ещё, Кирданн?

Он хмуро посмотрел мне в лицо:

- Другой - это Анубис.

Я ошарашено уставилась перед собой. Похоже, мир вокруг сходит с ума.

- Что?! - только и смогла выдавить я. Казалось абсолютно невероятным, что едва ли не самый сильный и опытный охотник будет учувствовать в этих так называемых соревнованиях.

- Я тоже задаюсь вопросом, зачем ему это понадобилось, - пожал плечами Кирданн. Такой поворот событий нравился ему не больше, чем мне. Всем известно о глубокой неприязни, которую уже давно питают друг к другу два этих человека. Впрочем, нелюбовь египтянина в полной мере распространяется и на меня.

Как и я, Анубис, зарабатывает не только Охотой. Помимо этого мы преподаём в нескольких университетах. Моими дисциплинами являются «Мифология растений» и «Фармакогнозия», у Анубиса, естественно, курс геологии. Я никогда не была знакома с ним лично, и до сегодняшнего дня мы не перебросились и парой слов, но я точно знаю, что ненавистна ему. В те краткие моменты, когда мы случайно сталкиваемся в учебных коридорах или преподавательской комнате, я всегда ощущаю на себе колючий взгляд его синих глаз. Даже стоя спиной, чувствую исходящий от него могильный холод вражды, а иногда в его присутствии мне становится по-настоящему жутко. Анубис ведёт себя так, будто я совершила какое-то страшное злодеяние по отношению к нему или его родственникам, и чтобы поквитаться он выжидает удобного случая. Наконец, такой представился.

-Эбби, - пробормотала я, - ему нужна моя сестра.

- Зачем? - удивился Кирданн.

- Видимо, он хочет отомстить.

- Отомстить?! За что?

- Понятия не имею, но почему-то всегда была уверена, что этот момент настанет, - я нервно кусала губы. – Нужно что-то делать. Встретиться с Эбигайл не получиться. С момента подписания договора на участие в соревнованиях игроков изолируют и держат под охраной на случай, если кто-то вдруг одумается и захочет сбежать, - размышляя, я ходила из одного угла комнаты в другой, а Кирданн сидя в кресле, внимательно наблюдал за моими перемещениями. - В таком случае, - посмотрела я на него, - мне необходимо самой попасть на Игры. Но вносить свою кандидатуру в списки участников слишком поздно. Просто появиться на территории Ежегодных соревнований организаторы мне тоже не дадут. Что же делать? Наверняка есть какой-то выход.

- Выход есть всегда, - философски заключил Ангел и хитро улыбнулся. – Ты права, во время соревнований охотникам запрещено появляться в зоне их проведения. Но! Если они не выполняет некий особо важный, то есть особенно дорогой заказ. В этом случае даже допускается встреча искателей и игроков друг с другом.

- И тут как нельзя кстати подворачивается работа на Карнауффе.

- Верно. Конечно, пришлось попотеть, чтобы добыть лицензии на охоту в этот мир. Конклав сразу стал подозревать истинную причину моей активности. Они боялись, что встретившись с тобой я расскажу об участии Эбигайл ещё до того как её успеют взять под охрану, боялись, ты сможешь её отговорить.

- Но разве участников не сразу увозят на место подготовки? Разве я смогла бы с ней встретиться?

- Смогла, если бы поторопилась. Контракт участники подписывают уже будучи под охраной, а заявку оставляют раньше, примерно за день-два до этого. О том, что задумала Эбби, я узнал, когда её прошение поступило в «Комитет Выбора» и если бы сразу с тобой связался, то у тебя был бы как минимум час на то чтобы вправить ей мозги.

- Так почему не связался?!

- Не всё так просто, - Кирданн поднял со стола стакан с соком и сделал большой глоток. - По мнению Конклава Эбби обладает ценным даром. Они давно планируют заполучить его, однако по твоей просьбе я каждый раз отклоняю её кандидатуру под самыми неблаговидными предлогами. И вдруг такой подарок! Она сама пишет заявление на участие в Играх. Тут я оказался бессилен. Заявления подаётся в двух экземплярах, один из которых попадает к нам, а другой в отдел проведения Ежегодных соревнований. На этот раз я не смог бы его проигнорировать. Зато я мог предупредить тебя. Поначалу Конклав даже установил за мной что-то вроде слежки, но когда игроков взяли под охрану, острая необходимость в ней отпала, - Кирданн вновь сделал глоток и поставил стакан на место. - Пришлось идти другим путём. Я нашёл малознакомого в мире Охоты заказчика для "особо редкого и дорого артефакта", находящегося на Карнауффе. Пообещав, что сам займусь доставкой, я поставил одно непременное условие: в качестве напарника со мной должна работать некая мисс Калисто Крэй. Наведя о тебе справки, он, естественно, занервничал, ведь не смотря на блестящие рекомендации, ты совершенно не подходишь для этой работы. Но я убедил посмотреть на дело с другой стороны. В случае твоей смерти ему не нужно будет оплачивать работу погибшего охотника, тогда как артефакт при любом раскладе оказывается у него. Его доставляю я.

Ангел поднялся с кресла и, запустив руки в карманы, стал бродить по комнате.

- Сама знаешь, банкиров, особенно на Парнасе, мало тревожат чужие жизни. Тан Кроулли быстро и даже с радостью согласился. Мы подписали договор, а после я стал добиваться разрешения работать на Карнауффе во время соревнований. Как и предполагалось, Конклав не смог отказаться от выгодной сделки и, скрипя зубами, выдал лицензии. Но вместе с тем прозрачно намекнул, что если я умышленно вмешаюсь в ход Игры, то меня накажут, - Кирданн презрительно усмехнулся.

- Подожди, я ещё могу объяснить, почему тебе выдали разрешение, но как они допустили туда меня?! Во-первых, администрация дала согласие на работу в паре, что до сих пор было чревато разборками между охотниками, а во-вторых, они всеми силами стараются не допустить моей встречи с Эбби и тут же беспрепятственно пускают меня на землю, где будут проходить состязания. Неужели Конклав думает, что я смогу просто стоять и смотреть, как умирает моя сестра.

- Получить разрешение на работу в паре оказалось не так уж сложно. Просто сказал, что не совсем адекватный заказчик готов платить за работу, которую будешь делать именно ты. А поскольку пустыня, мягко говоря, не твоя область, то я просил о возможности сопровождать тебя в качестве страховки. Поверь, им совсем не хочется тебя терять, ведь ты в своём роде уникальна. Другого человека, управляющего растениями, ещё не было, и неизвестно появиться ли он вообще. К тому же сыграли свою роль наши близкие отношения. Наверное, посчитали, что мной движет нечто большее, чем просто желание помочь.

Я попыталась прочесть на лице мужчины ответ на этот вопрос, но, ровно, как и интонация, которой была произнесена фраза, оно абсолютно ничего не выражало.

- Что же касается Эбби и присутствия на состязаниях, - продолжал он, - то учитывая бесполезность твоего дара в пустыне, Конклав, скорее всего, не видит в тебе серьёзной угрозы. Гораздо большую опасность ты представляешь сейчас, когда можешь разыскать её и устроить побег. Поэтому, случись с ней что-либо непредвиденное до начала Игр, они пригрозили применить и к тебе кое-какие штрафные санкции, а поскольку единственный источник информации для тебя – это я, то пришлось пойти на некоторые уступки. Я пообещал, что не стану встречаться с тобой вплоть до начала нашей совместной работы на Карнауффе, - Кирданн улыбнулся. - Но я лишь сказал, что сам не буду искать встречи. О тебе речи не было, - он неспешно двинулся в мою сторону. - Расписывая банкиру твою героическую смерть в пустыне, я знал, что ты заподозришь неладное в таком странном предложении работы и, надеялся, станешь искать своего будущего напарника, - Ангел остановился, зажав меня между собой и спинкой кресла. Приподняв подбородок, он пристально посмотрел мне в глаза: - И ты его нашла. Всё получилось даже лучше, чем я предполагал.

Любой авторский прием должен иметь вполне конкретный художественный смысл. Здесь я никакого подобного смысла не увидел. Поэтому и спрашиваю, какова была цель использования этого курсива.

Наглядно обособить мысли героини от прямой речи. Кавычек показалось недостаточно, поскольку в ряде случаев в них могут быть заключены цитаты, речь деревьев и другие элементы текста.

Как угодно, но мне показалось, что использование здесь курсива неоправданно, потому выглядит надуманно. Лично мне и без него было бы вполне очевидно, где мысли героини, а где - что-то другое. Тем более, что текст у вас от первого лица, когда можно мысли героя вообще напрямую авторской речью передавать.
Это все мелочи, конечно. Просто я сторонник минимизации экстралингвистических способов выражения в художественном тексте.

Глава 5. Участники и поля сражений

Да, сном, и только сном, должны его назвать!
И в этом мне пришлось сегодня убедиться:
Мир - только сон...
А я-то думал - явь,
Я думал - это жизнь, а это снится...
(Ки-Но Цураюки)

Кирданн склонился к моему лицу. Когда его губы оказались в такой опасной близости от моих, что я уже готова была потерять последние крупицы самообладания, он вдруг, сдержанно улыбнувшись, легко поцеловал меня в шею. Едва заметное, невесомое прикосновение, но и этого хватило, чтобы ударила молния. Пронзив моё тело, она неистово металась в поисках выхода и не находя его, сжигала заживо изнутри. Агония была невыносимо сладкой и одновременно мучительной. Моя плоть отчаянно желала продолжения, а разум ненавидел её за это. Неимоверным усилием воли я подавила жгучий порыв дотронуться рукой до места поцелуя.

Кирданн как ни в чём не бывало плюхнулся в кресло.

- Твоё досрочное появление несколько нарушило мои планы, зато встреча выглядела действительно неожиданной, словно я и в самом деле не рассчитывал тебя увидеть.

При воспоминании о бильярдной и её посетительнице я с отвращением поморщилась, но решила не поднимать эту тему. У меня были вопросы поважнее.

- Кто ещё участвует в Играх?

- Компания на первый взгляд довольно стандартная. Представители четырёх стихий плюс ещё двое. Всего семь человек. Но это только на первый взгляд, - замечание не предвещало ничего хорошего. – Представителей Земли ты уже знаешь: Анубис и Кармин; Эбигайл – Вода; Воздух – девушка по имени Лойя Хаки. От огненной среды в этом году желающих нет.

- И это радует, - не очень-то хотелось скакать по какой-нибудь раскалённой долине вулканов. - Но ты сказал «представители четырёх стихий»?

- Верно, а разве их всего четыре? Основополагающих элементов – пять.

Я удивленно вскинула бровь:

- Неужели Эфир?

Кирданн кивнул:

- Давненько никого из них не было. И на тебе! Появились в самый неподходящий момент!

Я задумалась: «Эфир», - в отличие от остальных четырёх элементов, нельзя было увидеть, потрогать или каким-либо другим образом обнаружить его существование. В некоторых Землях о нём до сих пор ничего не известно. Тем не менее, Эфир был и остаётся главным связующим звеном мироздания. Его незримые нити пронизывают каждую клеточку каждого мира. Словно тончайшая паутина они склеивают их между собой, неразрывно связывая в единое целое и порождают таким образом Жизнь. Эфир присутствует во всём, включая сами коренные элементы любого мира: Воду, Воздух, Огонь и Землю.

Обладание способностью подчинять себе эфирные потоки считается одним из самых сильных и опасных дарований. Трудно себе представить, чего сможет достичь человек, в полной мере овладевший таким умением. Наверное, это будет уже не человек, а некое божество, по мановению руки которого рушатся горы и осушаются моря, рождаются и умирают люди. К счастью, навык представляет серьёзный риск для обладателя, поскольку Эфир кране трудно подчиняется воле человека, а выйдя из под контроля, способен и вовсе его убить. Впрочем, и людей наделённых подобным талантом очень мало. На данный момент я знала всего двоих, включая нового участника соревнований.

«Или, - вспомнив фокус, который выкинул Анубис, я нервно сцепила пальцы рук, - те двое - это один, хорошо знакомый мне человек?». - Стремительно обогнув кресло, я оказалась перед Кирданном, - Надеюсь, это не Валий? Иначе проще пустить себе пулю в лоб!

Владение Эфиром позволяет создавать яркие, неотличимые от реальной жизни, миражи. Качество исполнения и длительность показа напрямую зависят от умения и опыта обладателя дара. Собственно сам мираж не несёт в себе никакой опасности. Ты словно находишься внутри искусственного мира, становишься частью некой нарисованной чьим-то воображением картины, которую достаточно легко покинуть, шагнув за границы, отделяющие явь от вымысла. Главное переступить их до того момента, когда искусственный мир начнёт разрушаться, увлекая за собой и тебя.

Валий фон Бантнер, в совершенстве владеющий искусством миража, на сегодняшний день, пожалуй, самый опасный из охотников. Создаваемые им видения точно сливаются с реальностью, превращаясь в естественное её продолжение. При этом определить искусно завуалированные границы очень трудно, практически невозможно. А впрочем, в большинстве случаев эти границы никто и не ищет. Осознание, что вокруг тебя иллюзия приходит слишком поздно, когда уже ничего нельзя предпринять. Ловушка захлопывается.

Однако в повседневной жизни Бантнер отличный парень, имеющий семью, где подрастает смышлёная девочка Камилла. По просьбе Валия я как-то вырастила ей в подарок ослепительный белоснежный куст Гардений. Мне всегда становилось тревожно от мысли о противостоянии с ним, которое, тем не менее, когда-нибудь да случится. «Но, только не сейчас! Прошу, только не в этот раз!», - взмолилась я.

- Нет, - подавил усмешку Кирданн, - это юный молодой человек по имени Тиберий Краг. Прибереги свою пулю для другого случая. Валий не настолько глуп, чтобы принимать участие в этом лицедействе.

- То же самое до недавнего времени можно было сказать и об Анубисе, - устало опустилась я в кресло напротив.

- Кстати, об огнестрельном оружии. Ты помнишь, что на Ежегодных соревнованиях оно запрещено.

- На соревнованиях - да. Только мы не входим в число участников и не собираемся ни с кем соревноваться.

- Если мы работаем в зоне проведения Игр, запрет распространяется и на нас. Конклав несколько раз подчеркнул этот пункт договора. Калисто, ты меня поняла?

Я раздраженно откусила кусок пирога и пробурчала:

- Что за паника? Будто я когда-то им пользовалась.

- Просто не хочу, чтобы все усилия пропали даром, когда нас выдворят с Карнауффа за нарушение условий лицензионного соглашения.

Пить остывший чай не хотелось, и я потянулась к апельсиновому соку. Сделав несколько глотков, заметила, что мы оба почему-то пьём из одного стакана.

- Со стихиями разобрались. Кто следующий?

- Дальше всё банально и даже как-то не интересно.

- Ну и шуточки у вас, мистер Фаулз!

Кирданн вдруг оживился и тоже принялся за остатки картофельного пирога.

- Игрок под номером шесть - оборотень.

-Оборотень? О его непременном участии можно было бы и догадаться! Скоро ни одно мероприятие не обойдётся без их вездесущих персон. Кто на этот раз?

- Кошка. То ли гепард, то ли леопард, точно не скажу.

Оборотни не являлись для меня серьёзной проблемой, поскольку большинство животных всё же предпочитает жить там, где есть растения. Но недооценивать их было бы ошибкой, тем более что новичок, похоже, оказался из разряда сильнейших.

- Это девушка?

- Да, и имечко у неё подходящее – Бастет.

- Бастет? Тоже египтянка? Мало нам одного жителя страны пирамид!

- Не знаю, - пожал плечами Кирданн. - Графа «место рождения» необязательна для заполнения в заявлении на участие в Играх. Она её пропустила.

- Ладно, не важно, - отмахнулась я. – Кто последний?

- Наконец-то, мы подошли к самому интересному.

- Куда уж интересней? Разве что открылась новая способность?

Ангел странно на меня покосился:

- Так и есть, новая способность.

Мне сделалась невыносимо душно. Только что я кое-как смирилась с участием Анубиса и появлением «эфирного» представителя, так ещё и это! Новость не укладывалась в голове. Новый дар, способность, о которой абсолютно ничего неизвестно, и от которой, самое главное, непонятно как защищаться. Поразительно, что всё это происходит именно сейчас, когда мне поневоле приходиться участвовать в этих дурацких соревнованиях. Я сглотнула подступивший к горлу комок:

- Что за способность?

-Не уверен, но похоже на умение управлять тенями. В заявлении он обозначил себя как «мастер теней».

- Управление тенями? - я была даже заинтригована.

- Однажды я читал о подобном даре, но никогда не видел, что бы кто-то пользовался им в реальной жизни, - Кирданн задумчиво потёр подбородок. – Известно, что чёрный цвет оттого и чёрный, что поглощает остальные цвета солнечного спектра. Перенеся его поглощающую способность в другие сферы, расширив границы дозволенного Природой, можно получить первый из вариантов управления тенями - способность поглощать тенью любой, попадающий в её поле объект, кроме собственного хозяина. Ведь, по сути, тень не что иное, как чёрная копия того, что её отбрасывает. Таким образом, представляется крайне проблематичным пересечь сплошь или частично затенённое пространство, если конечно, - он похлопал себя по спине, - ты не умеешь летать.

- Очень остроумно, - скорчила я гримасу.

- Другой вариант связан с умением оживлять тень и подчинять её своей воле. Насколько я помню, это касается как собственной тени, так и теней соперников. Их использовали в случаях, когда враг по численности намного превышал собственные силы и ожившие тени противников просто и без лишнего шума убивали каждого соседского хозяина. Хотя «запрет на хозяина» действовал и здесь. Тень не может убить того, кому принадлежит, поскольку если не будет владельца, исчезнет и она сама.

- Закон самосохранения тени? Просто удивительно, как всем хочется жить!

- Любопытно, что действует и обратная зависимость. Если убить твою тень, ты тоже умрешь. Оказывается ничто и никто не может жить без тени! В этом и заключается ещё одно умение управлять тенями. Обладателю такого дара достаточно избавиться от тени человека, чтобы убить его самого. Вопрос только, как он это делает. Нужен ли ему непосредственный контакт с тенью или он способен убить на расстоянии?

- Какой из вариантов у нашего «мастера теней»?

- Понятия не имею. Это всё, что Кристиан написал в заявлении, а на место подготовки, как тебе известно, никого не пускают. Я даже не знаю, где оно в этот раз находится.

- Кристиан?

- Кристиан Биссон, восемнадцать лет, родом с Земли Персея.

- О Боги, Кирданн! А если он умеет это всё?!

- Тогда очень жаль, что с нами не будет Валия. Придётся уповать на полное отсутствие солнца на время соревнований.

- Не хочу тебя расстраивать, но на одной из Земель солнца будет предостаточно. В пустыне, знаешь ли, каждый день солнечный.

- Будем надеяться, что Анубис с Кармином мумифицируют его раньше, чем он поубивает наши тени.

Повисло тягостное молчание. Не знаю, о чём размышлял Кирданн, а я всерьёз задумалась о данном мне ранее знаке. По-моему было самое время сброситься откуда-нибудь вниз головой.

Из глубины коридора раздался гулкий бой часов, прервавший ход моих невесёлых мыслей. Считать количество ударов не требовалось. В этом доме часы отбивали лишь два раза в сутки: в двенадцать дня и в двенадцать ночи. С удивлением я поняла, что взамен намеченного часа провела здесь около трёх. Следовало поторопиться. Теперь дома меня ожидали длительные и кропотливые сборы. Впрочем, невыясненным оставался всего один вопрос.

- Какие ещё Земли участвуют в Игре?

Кирданн, казалось, ждал, что я заговорю именно об этом и, не раздумывая, ответил:

- Организаторы долго не могли определиться с выбором мира для нашего по-новому одарённого друга. Какая из Земель, по-твоему, более всего подходит для управления тенями?

- Вероятно такая, на которой их много, - неопределённо ответила я.

- И Конклав стал размышлять также. Но ошибочно учитывать лишь количественный фактор. Тень могут отбрасывать любые предметы, а самой большой численностью на планете обладают насекомые. Не думаю, что мы станем соревноваться в мире, населённом тараканами. Принципиальное значение имеет размер теней, а соответственно и их хозяев. И тут нам невероятно повезло, потому что объект, отвечающий требованиям, находился прямо под носом у организаторов. Точнее сказать, он там рос, - Кирданн выдержал театральную паузу. – Это дерево! Отбрасываемая им тень как нельзя лучше подходит для целей нынешних состязаний. Остаётся найти мир, где деревьев не просто много, а где их намного больше, чем на любой другой Земле, - он скосил на меня лукавый взгляд. - Полагаю, продолжать не имеет смысла. Мы оба знаем, о чём идет речь.

- Этайн, - поражённо выдохнула я. – Раньше там никогда не проводились Ежегодные соревнования.

- Потому что кроме тебя он никому не интересен, а сама ты в Играх ни разу не участвовала.

- Кельты вряд ли оценят нововведения, - саркастически заметила я.

- Мнение местного населения заботит Конклав в последнюю очередь, если вообще заботит, - хлопнув себя по коленям, Ангел поднялся на ноги.

- Посмотрим, посмотрим, - задумчиво чертила я каракули по подлокотнику. Новость об Этайн стала для меня глотком свежего воздуха. Воспряв духом, я бодро строила в голове планы на случай, если Этайн окажется первым в игровом списке. Тогда, отыскав Эбби, нужно будет лишь отговорить её от участия в соревнованиях. Наверное, к моменту нашей встречи она уже и сама поймёт во что ввязалась и сломить её упрямство окажется несложно. Конклав, конечно, придёт в ярость. Не исключено даже, что пошлёт небольшую группу специально обученных людей с целью вернуть мятежницу в Игру и наказать подстрекателей. Но никакие особые навыки не помогут им одолеть меня на Этайн.

Углубившись в радужные перспективы, я не слышала, как продолжал говорить Кирданн. К реальности меня вернуло неожиданное упоминание имени сестры.

- Эбби?- бестолково переспросила я.

- Конечно, Эбби! Кому ещё понадобился бы Себек? – Ангел устало потирал глаза.

- Значит Себек - речной мир, - быстро ответила я, пытаясь загладить своё невнимание. - Хотя бы здесь обошлось без сюрпризов, - мир испещрённый сотнями рек и бесчисленным количеством озёр, где на многие километры не найти и клочка сухой земли, идеален для управления стихией воды. Я несколько раз бывала на Себеке, и после каждого визита у меня возникало стойкое ощущение, что я вылезла из болота.

- Ещё два?

- Один. На этот раз представитель Воздуха делит Землю с оборотнем, Землю Лимониад.

Действительно, «воздушные» игроки часто не имеют специально выделенного им мира по той причине, что воздух имеется в каждом из них. Тем не менее, участник может заранее предупредить, в каких условиях он предпочитает работать. Кому-то необходимо замкнутое пространство, а кто-то, наоборот, желает свободы и простора. В нашем случае, видимо, актуален последний вариант.

Так сложилось, что большинство миров имеют мифологические названия, которые преимущественно отражают либо природный колорит Земли, либо какую-то её характерную особенность. К примеру, Себек – древнеегипетский бог воды и разлива Нила, а Лимониады, согласно легендам Древней Греции, были нимфами лугов и полей. Соответственно и мир, названный в их честь, представляет собой практически безграничные прерии и саванны, где достаточно воздуха для «стихийного» игрока и вполне комфортно для оборотня. Честно говоря, не знаю, что являет собой Земля Лимониад при ближайшем рассмотрении, поскольку никогда там не бывала, но радует уже то, что на ней имеется флора.

- Что ж, за исключением Карнауффа, поле битвы выглядит не так страшно, - я незаметно потянулась. Тело не привыкло длительно находиться без движения, и ноги слегка затекли. Кирданн внимательно за мной наблюдал, отчего мне стало неловко. – А что с официальными разрешениями на работу в этих Землях?

- Проблема, - пожал он плечами. – Времени на их получение не осталось. Да и сильно сомневаюсь, что это вообще удалось бы сделать. Слишком уж подозрительно выглядит наше желание работать именно в тех мирах, где будут проходить соревнования.

- Мы всё равно собираемся нарушить запрет на вмешательство в ход Игры. Даже будь у нас лицензии, наказания не избежать, - я тихонько вздохнула. В глубине души всё ещё теплилась робкая надежда, что Этайн будет первой соревновательной Землей. Только что-то никак не давало мне укрепиться в этой мысли, словно подсознательно я уже знала что этому не бывать. Непонятная тревога сдавила виски. Силясь избавиться от навязчивого ощущения беспокойства, я решила, что самым правильным будет, наконец, покинуть этот дом, но вместо этого зачем-то спросила:

- Почему ты достал разрешения на Карнауфф?

- Потому что он - первый.

Я согласно кивнула. Конечно! Вот почему мысль об Этайн казалась мне такой желанной, но, увы, недостижимой, вот откуда бессознательное смятение. Едва только Кирданн стал рассказывать, как настойчиво добивался разрешения попасть на Карнауфф, уже тогда я поняла, что это и есть отправная точка нашего пути. Поняла, но никак не могла осмыслить.

Конклав не в силах контролировать перемещения между мирами, но ему достаточно не пустить нас на первый этап соревнований, чтобы лишить возможности повлиять на ход Игры. Во-первых, потому, что никто кроме организаторов не знает, какая из Земель будет следующей, а во-вторых, миры – это огромные пространства. Не зная точно, где находятся игроки, найти их будет практически невозможно. Добившись разрешения работать на Земле, где проходят состязания, Кирданн обеспечил нас картой с отмеченными игровыми полями. Она даётся как раз для того, чтобы охотники, выполняющие заказы на артефакты, не сталкивались с участниками соревнований. В нашем случае всё будет с точностью наоборот. Карта позволит нам без труда их отыскать.

Я была поражена, с какой скрупулезностью он просчитал каждый шаг, тем более, что времени на это у него практически не было. На мгновение его тонкий расчёт показался подозрительным.

- Как ты узнал, что первый Карнауфф?

Кирданн на секунду смешался, решая, стоит ли отвечать.

- Та женщина в клубе. Она занимается подготовкой первого этапа соревнований и согласилась поделиться информацией, - он уставился на носки своих туфель, - взамен на небольшую услугу с моей стороны. Она честно выполнила свою часть договорённости, и мы условились о встрече. На ней я надеялся узнать подробности относительно всего, что касается Игры в пустыне: артефакты, задания, возможные ловушки, места «переходов», того, что могло бы значительно облегчить нашу задачу. Я битый час потратил, чтобы развязать ей язык при помощи дюжины коктейлей, и только решил преступить к допросу, как неожиданно появилась ты.

- Судя по тому, что она мне наговорила, язык у неё и правда развязался дальше некуда. Надо было не упускать момента и ввернуть в её гневную тираду пару наводящих вопросов о Карнауффе, - с ухмылкой заметила я. - Похоже из-за меня ты ещё и в долгу остался. Не оправдал рыцарь возложенных на него ожиданий бедной дамы. Выходит, я тебя подставила!

- Ты меня спасла, - он широко улыбнулся. - По правде говоря, после того как она мне всё выложит, я намеревался напоить её до состояния отключки и отвезти домой, где создал бы видимость бурно проведённой ночи. Возможно я и не рыцарь, но уж точно не мазохист!

- Ничего себе! И часто ты прибегаешь к подобным методам?- я еле сдерживала смех. - Может и для меня устраивал такой спектакль?

- Пользуюсь этим приёмом только в исключительных случаях, когда чувство самосохранения пересиливает чувство долга, - серьёзно ответил Ангел. На мгновенье почудилось, будто он рвётся подойти ко мне, но Кирданн равнодушно отвернулся. – К тебе это никогда не относилось.

От весёлости не осталось и следа. Чем больше я смотрела на его молчаливую одинокую фигуру, тем сильнее тоска терзала сердце. Я понимала, что схожу с ума, потому что явственно различала в голове ожесточённый спор двух голосов, притом, что оба они были моими.

«Почему он не подошёл?! Почему не дотронулся до меня?! Я ведь вижу, он сгорает в том же огне, что и я, - пытался докричаться один из них. - Так и должно быть. Для вас обратного пути не существует. Он это понимает лучше, чем ты, - спокойно отвечал другой. - Тебе пора домой».

Та Калисто, что говорила последней, поспешно развернулась, направляясь к выходу. Лишь на миг, остановившись в дверях, она кинула короткий взгляд в спину стоящего у окна мужчины и бросила: «Спасибо».

Глава 6. Ежегодные соревнования: начало

Непостоянство-
Нашего мира удел.
Не потому ли
Грустью исполнены песни
Бренного рода людского?
(Рёкан)

Спустя пять минут я уже стояла на пороге собственного дома. Ровно столько времени мне понадобилось, чтобы, выйдя из особняка Кирданна, добраться до огромного векового дуба, скрывавшего в своей кроне весь левый угол здания. Я почтительно приветствовала его, а он в свою очередь искренне обрадовался увидеть меня. Чувствуя моё подавленное состояние, дерево без лишних расспросов открыло портал, не потребовав ни крупицы энергии взамен.

Увидев своё жилище, я едва не расплакалась. Не спеша заходить внутрь, присела на лавочку, расположенную под окнами первого этажа в мягких вересковых зарослях. Откинувшись на изящную кованую спинку, закрыла глаза, позволив себе впервые за двое суток расслабиться. Вдыхая родной запах деревьев, слушая знакомую птичью трель и привычное журчание ручья, впитывая каждой клеточкой драгоценную тишину и безмятежность этого места, я исцелялась от тех переживаний и забот, что выпали мне накануне. Никогда прежде я не испытывала такого глубокого чувства удовлетворения от встречи с домом и, наверное, только сейчас в полной мере оценила правильность своего выбора.

После смерти мамы меня уже ничто не могло удержать на Миносе. Я стала искать подходящее для постоянного проживания место. Первым делом, конечно, посетила Этайн. Однако не смотря на вполне дружелюбный приём, кельты отказали мне в просьбе осесть на их Земле. Без предлогов и оправданий, они честно признались в своих опасениях относительно моего уникального дара, что и послужило поводом отрицательного решения.

Побывав не менее чем в дюжине миров, я остановила свой выбор на Земле Арура. Арура – имя древней аккадской богини-матери, которая сотворила первого человека, вылепив его из глины. Также она почиталась как богиня плодородия. Собственно и мир назван в её честь лишь по причине того, что основным занятием здесь является земледелие. На Аруре нет городов, машин и заводов. Тут люди ценят и уважают Природу, за что щедро пользуются её дарами. Странно, но мир не снискал большой популярности в плане торговли, хотя я редко где могла найти фрукты и овощи по вкусу и свежести уступающие здешним. Может быть поэтому Аруре удалось сохранить ту самобытность и незатейливость, что сразу меня подкупили.

Я приобрела небольшой двухэтажный дом, стиль которого в полной мере отвечал основному принципу этой Земли: он выглядел просто снаружи и был практичен внутри. Добротная кладка необожжённого кирпича не имела даже намёка на декоративность, если не считать таковым металлический ажурный навес над дверью. Единственным ярким пятном выделялась плоская терракотовая крыша, на которой была разбита огромная клумба - круглогодичный пёстрый ковёр из самых разнообразных цветов и зелени: одуванчики, петуньи, лилии, васильки, пионы…. А затейливо плетённая из зелёных локонов плюща бахрома, спускаясь с крыши, укрывала верхнюю часть стен подобием зелёного одеяла.

Дом располагался на самой окраине деревеньки под названием Хор, что на местном наречии означало «пшеничное поле». Сразу за ним начинался густой лес, а перед входом, на расстоянии вытянутой руки, бежал горный ручей с кристально чистой студёной водой. Я влюбилась в это место, как только увидела, и теперь оно с лихвой платило мне тем же. Мы срослись с ним корнями душ, как говорили в таких случаях кельты.

Исполненная чувством умиротворения, я поднялась со скамьи и вошла в дом. Оказавшись внутри, первым делом пустила наполняться водой большую круглую ванну и, сняв с полки керамическую ступку, стала готовить простую ароматическую смесь из нескольких капель лавандового и лимонного эфирных масел. Аромат лаванды снимет перевозбуждение, даря ощущение уравновешенности и покоя, а лимон обеспечит прилив сил и улучшит концентрацию внимания. Подумала также внести тонкую нотку иланг-иланга, но отказалась, вспомнив, что он возбуждает сексуальное желание, что для меня сейчас было лишним.

Оставалось добавить столовую ложку молока, выполнявшего роль эмульгатора, для того чтобы масла равномерно распределились в воде, а не плавали крупными каплями на её поверхности. Это позволит им глубоко проникнуть в кожу и обеспечит, кроме ароматического, ещё и косметический эффект. Тщательно перемешав ингредиенты, я вылила полученную смесь в ванну, и по комнате тотчас разлился свежий цветочный с древесным оттенком аромат.

Сбросив одежду, я с наслаждением погрузилась в воду, которая моментально растворила все мысли. На какое-то время голова оказалась абсолютно пустой и приятно невесомой, но затем думы стали медленно возвращаться, принося с собой образ Эбби. Я жестоко корила себя за то, что не смогла предугадать такой очевидный вариант развития событий, как Ежегодные соревнования. Это был единственный альтернативный способ стать охотником. Да не каким-нибудь сопливым новичком, а сразу угодить в высшую лигу, заработав громкое имя, признание и кучу денег - всё то, к чему так стремилась моя сестра.

Доподлинно не известно в чью именно больную голову впервые пришла идея устроить соревнования. По слухам один из претендентов, не прошедших отбор, самодовольно заявил, что будь у него возможность показать свои таланты в деле, он легко заткнул бы за пояс других новичков. Когда высказывание дошло до Конклава, то, как ни странно, настолько им понравилось, что они решили воплотить его в жизнь. Вскоре объявили набор участников на первые соревнования, победителя которых ждало автоматическое зачисление в ряды охотников.

Кирданн и его «Комитет Выбора» с самого начала выступали против подобной затеи. И не потому, что боялись остаться без работы. Кирданн как мог, пытался объяснить Конклаву, что если набирать людей таким способом, то среди нас скоро окажется полным полно опасных и неуравновешенных личностей. Ведь чем большей силой наделён человек, тем большую безнаказанность он за собой чувствует. Многие недопущенные им претенденты были «забракованы» именно по состоянию психики. Кто-то не контролировал себя во время действия своих сил, кто-то вообще не понимал, что с ним происходит, а иные, как тот парень, с фразы которого всё началось, и вовсе мнили себя всемогущими. Однако Конклав, окрылённый идеей нового зрелища, ничего не хотел слушать. К тому же его поддерживали заказчики, которым не терпелось увидеть работу охотников воочию. Они-то и стали зрителями первой Игры.

Кирданн вспоминал, что после объявления о наборе игроков их буквально завалили заявками на участие. Ещё бы! Каждому хотелось покрасоваться, показать, что он лучше и сильнее остальных. Сыграл свою роль и юношеский максимализм, ведь новички, преимущественно парни и девушки в возрасте от пятнадцати до двадцати лет, не всегда объективно оценивают свои возможности.

Разработав «на скорую руку» правила, Конклав огласил открытие «первых соревнований». Тогда они ещё не приобрели статус ежегодных. Длилась Игра примерно неделю, а сразу после её окончания раздались бурные аплодисменты зрителей. Администрация была безумно горда своим успехом, а победитель, кроме желанного статуса охотника, получил ещё и работы на год вперёд.

Радовались все кроме проигравших, потому что их попросту не было. Из отобранных десяти человек в живых остался только один. К слову сказать, это был не тот юноша, самонадеянно грозившийся показать чего стоит в бою. Парня, который впервые выиграл, звали Анубис.

Я потянулась за мочалкой. Принимать ароматическую ванну дольше пятнадцати-двадцати минут может быть небезопасно для здоровья.

Машинально намыливаясь, я не переставала думать об Анубисе. Насколько мне известно, после своей победы он никогда больше не заговаривал о тех событиях. Я сама была свидетельницей того, как он жестко обрывал интервью, едва слышал фразу «ежегодные соревнования», ясно давая понять, что впредь не станет в этом участвовать. Хотя предложения начали поступать сразу же, как только ввели новое правило, допускавшее к Играм кроме новичков уже состоявшихся охотников. Сделано это было по многочисленным просьбам заскучавшей публики, которой быстро надоели бестолковые лобовые схватки молодёжи. Их борьбе сильно недоставало стратегии, умения наперёд просчитывать ходы соперников и выстраивать собственную хитроумную тактику. У юнцов банально не хватало опыта для того, чтобы ловко и красиво вести бой. А это превращало и без того жестокое зрелище в безумное массовое убийство. Но надо отдать должное старожилам, никто из них не пожелал быть добровольным палачом детей. Конклаву ничего не оставалось, как ввести дополнительную награду за победу в соревнованиях: баснословную денежную сумму и главное - годовое освобождение от уплаты налога на добычу.

Налог на добычу – камень преткновения многих начинающих охотников. В особенности, когда твоё имя ещё не известно широкой публике, а заказов от силы один-два в месяц, и от каждого ты обязан отдать сорок пять процентов, как выражается администрация, на «благо развития мира Охоты». Конклав знал, чем торговаться, и к Кирданну рекой потекли заявления от охотников с небольшим стажем работы, тех, кому срочно необходим был стартовый капитал. Несколько раз приглашали и меня, но я всегда отвечала отказом. Мне не то чтобы участвовать, мне смотреть на это было противно!

«Ровно до сегодняшнего дня. Теперь придётся и смотреть и участвовать», - уныло размышляла я, накладывая на волосы маску. Подойдя к сосновому шкафчику, имитировавшему китайский аптечный комод со множеством мелких выдвижных ящиков, я вынула из одного из них баночку крема на основе огуречного сока и экстракта листьев зелёного чая и принялась натирать тело, мысленно продолжая переживать историю «Ежегодных соревнований». Казалось поразительным, что никогда не интересуясь этой темой, я знаю о ней так много! В этом, скорее всего, была заслуга вездесущих средств массовой информации, которые всякий раз делают из Игр настоящее феерическое шоу, не заметить которое попросту невозможно.

Итак, к четвёртому сезону соревнования обрели приставку «ежегодные» и впервые в них принимали участие состоявшиеся охотники. Как и следовало ожидать, они и выиграли. Точнее сказать, победителем стала только одна - Напея, едва ли не первая обладательница способности управлять Эфиром. Позже именно на её примере все узнали, что излишняя самонадеянность при общении с этим элементом может стоить собственной жизни.

Прочие участники, как и прежде, канули в небытие. Вообще, за всё время проведения Игр я помню единственный случай, когда в живых осталось больше одного человека. То были шестые по счёту состязания, и спаслись в них двое – парень и девушка, оба из новичков. Тогда в газетах писали что-то про «историю любви на поле боя», но так как впоследствии они отказались от охотничьей карьеры, предпочтя ей обычное людское существование, интерес к этой паре быстро угас.

Наличие опыта не всегда давало участникам явное преимущество. Иногда среди претендентов играли действительно одарённые молодые люди или, что бывало ещё реже, обнаруживалась какая-то новая способность. В последнем случае и новички, и бывалые искатели оказывались в равных условиях.

«Так будет и на этот раз, - мне всё никак не удавалось свыкнуться с фактом нелепого совпадения моего участия с появлением загадочного «мастера теней». Хотя, с другой стороны, именно благодаря нему у меня появилась возможность соревноваться на Этайн. - Наверное, правильно говорят, всё что ни делается – к лучшему!».

Я прополоскала волосы и завернула на голове тюрбан из полотенца. Потом нырнула в тёплый махровый халат и, выдвинув следующий ящичек комода, прихватила оттуда ещё несколько тюбиков. Усевшись перед небольшим овальным зеркалом в резной оправе в виде вьющегося винограда с сочными гроздьями ягод, я решила побаловать лицо. В то время как пальцы точными заученными движениями снимали с него остатки прежнего макияжа, голова была занята совершенно другими вещами. Надо сказать, косметические процедуры всегда меня успокаивали, позволяя привести мысли в порядок. Вот и сейчас они размеренно текли, послушно выуживая из памяти остатки того, что я знала о правилах проведения соревнований. А знаний было не так уж много, лишь самое общее представление об этом вопросе.

Игровое поле представляет собой огромную мишень – круг, состоящий из трёх кольцевых зон. Соревнования начинаются с самой крайней «стартовой», куда поодиночке доставляют участников, и те занимают индивидуально предназначенные для каждого позиции. В этом же кольце находятся первые части тех артефактов, которые необходимо составить каждому игроку для перехода на следующий этап.

Отыскав первую часть, игрок перемещаются далее - в «среднюю» зону, где в случайном порядке расположены следующие фрагменты артефакта. Однако таких частей всегда на одну меньше, чем участников. Именно поэтому здесь начинают разворачиваться жестокие схватки, достигающие своего апогея в зоне номер три, так называемом «яблочке». Тут необходимо закончить сборку задания, найдя его последнюю часть, и перейти на следующий уровень. Для этой цели в самом центре «яблочка» предусмотрены порталы. Ключом для них как раз и являются правильно собранные артефакты. «Переходов» на единицу меньше чем игроков, то есть на следующую Землю попадают все кроме одного. Это в лучшем случае. На деле же выходит так, что уже после первого этапа отсеиваются сразу два-три человека. Для того чтобы сохранить между участниками дух соперничества организаторам почти всегда приходится по ходу Игры вносить коррективы в количество порталов и артефактов.

Попадая на новую Землю, игроки вновь начинают двигаться от края к центру «мишени». Только с каждым следующим этапом размеры этих полей уменьшаются соответственно количеству оставшихся в соревновании участников. До последнего добираются, как правило, двое лучших.

Насколько мне известно, перед началом состязаний каждый игрок получает стандартный походный набор: карту местности, где отмечены места примерного расположения частей артефакта, компас и спички.

Строгих ограничений в Игре практически нет. По крайней мере, на ум приходят всего два: запрет на использование огнестрельного оружия и на добровольный выход из соревнований. Нарушение правил влечёт за собой довольно серьёзные последствия. Для охотника это может быть пожизненное лишение права на охоту, читай безработица, а с новичком поступают и того проще - бросают на той Земле, где он совершил нарушение. Поскольку никто из молодых претендентов ещё не умеет видеть порталы, вполне вероятно, что он останется там навсегда.

Пожалуй, это всё, что я знала о «Ежегодных соревнованиях». Не удивлюсь, если моя информация сильно устарела, и теперь они проходят совсем по-другому.

«Наверное, стоит поговорить об этом с Кирданном, иначе придётся осваивать новшества прямо на месте», - я закончила наносить на лицо крем и удовлетворённо посмотрела на отражение. Кожа засияла, а тёмные круги под глазами почти исчезли. - Ещё бы пара часов сна и красота станет твоим главным оружием, - весело подразнила я себя и сняла с головы полотенце. Решив отказаться от сушки феном, я аккуратно прочесала тяжёлые пряди и взбила волосы руками. В зеркале отразились настенные часы, карикатурно изображавшие улыбающуюся пиранью: половина третьего дня. Сегодня мне ещё предстояло вернуться на Парнас, чтобы обсудить с банкиром условия работы, но сначала я должна буду заглянуть в один из университетов. Перед летней сессией осталась непрочитанной последняя лекция из цикла «Мифология растений», а я терпеть не могу, когда работа охотника мешает моей преподавательской деятельности, из-за чего приходится подводить студентов.

На Парнасе занималось утро, а вот на Земле Персея, где находилось учебное заведение, была уже половина двенадцатого пополудни. Кстати, это та самая Персея, откуда оказался родом наш повелитель тёмной стороны жизни. Я усмехнулась такому подходящему сравнению мира теней с чем-то зловещим, но потом, отмахнувшись от мрачных мыслей, бодро встала со стула:

- Со сном придётся повременить, - до начала занятий оставалось два с половиной часа.

Выйдя, наконец, из ванной я прямиком направилась в кухню, где меня поджидал ещё теплый обед из трёх блюд. Как обычно, всё было по-деревенски просто и сытно: тушеные овощи, свиная отбивная под яйцом и ароматный грушевый пирог. Я мысленно поблагодарила Шатиру. У меня нет слуг в полном смысле этого слова. Раз в день или реже, если я длительно отсутствую, ко мне наведывается работница из деревни. Женщина приносит еду и выполняет кое-какую работу по дому. Иногда, когда позволяет время, я и сама люблю повозиться у плиты. Но сегодня времени не было.

Справившись с двумя основными блюдами, я налила чашку горячего чая и отрезала кусок пирога. Прихватив «добро» с собой, прошла в библиотеку по совместительству являвшейся моим рабочим местом, к коему относился угловой диван кофейного цвета, два похожих кресла и низкий дубовый столик. Мне всегда легко работалось среди книг, и я намеренно не стала выделять под кабинет отдельную комнату, зная, что всё равно не буду ей пользоваться.

Забравшись с ногами на диван, я взялась прорабатывать детальный план лекции. Пришлось провозиться около часа, выделяя ключевые моменты и разбавляя сухой монотонный текст яркими примерами из жизни и мифов, но когда всё было закончено, чай выпит, а пирог съеден, я удовлетворённо растянулась на подушках. Ужасно хотелось закрыть глаза и под мерное тиканье часов проспать до следующего утра. Но, не позволяя малодушным желаниям взять над собой верх, я поспешно встала и принялась расставлять учебники по местам. Внезапно внимание привлекла обложка под названием «Растительный мир пустынь и полупустынь. Борьба за выживание».

«Метко подмечено!», - я взяла книгу и бегло просмотрела содержание. Здесь было всё, что нужно: полный список флоры, способной выживать в условиях постоянной засухи и исчерпывающая информация о каждом растении. Подложив энциклопедию к записям лекций, я отправилась в спальню.

Потратив ещё двадцать минут на макияж, я застыла перед распахнутым гардеробом, решая вечную женскую проблему «что же надеть?». Юбки и платья отпадали сразу. Наученная горьким опытом, я уже не могла сказать точно, где и когда закончится мой сегодняшний день. Необходимо выбрать что-то более универсальное, но и не слишком молодёжное. Появиться перед студентами в джинсах было бы несолидно.

В конце концов, я остановилась на классических широких брюках чёрного цвета и янтарной трикотажной кофте с эффектом запа́ха. Вокруг шеи обмотала серый вязаный шарф, а завершил ансамбль приталенный тёмно-коричневый жакет. От высокого каблука было уже не отвертеться и пришлось, жертвуя удобством, надеть закрытые тёмные туфли. Волосы я собрала в простой конский хвост, в уши вставила серебряные серёжки-капли. Придирчиво осмотрев своё отражение, я, тем не менее, осталась им вполне довольна и, быстро побросав всё необходимое в большую замшевую сумку, вышла из дома.

Три раза порывалась читать, но не пошло. Скучновато.

Жаль, но на вкус и цвет, как известно, товарища нет. Хотя основной экшн, действительно, только во второй части. Но до неё уже не далеко

Глава 7. Первое столкновение

Где горы Тамукэ - я не молюсь в дороге,
И жертвы приносить я не хочу.
Что жертва бедная,
Когда имеют боги
Из кленов алых драгоценную парчу?
(Канкэ)

Переместившись на Персею, я по обыкновению оказалась в самом эпицентре её жизни. Это была Агора – студенческий город-вселенная. Попадая сюда сразу чувствуешь, насколько здешняя атмосфера пропитана кипучей жизнеутверждающей энергией молодости. Даже в самые холодные и мрачные дни на Агоре меня не покидает приятное предвкушение того, что через минуту солнце станет теплее, из почек покажутся первые липкие листочки, а толстый слой снега превратиться в бурный весенний поток.

Меня всегда удивляло, отчего данная Земля носит название древнегреческого героя, прославившегося победой над Медузой Горгоной. По-моему ей больше подходило имя какого-нибудь великого мыслителя, Сократа, например. Но сейчас я задумалась, что, возможно, Персея – это и есть мир героев, таких же сильных духом и упорных, как и их мифический прототип. Только стремились здесь не к победе на поле боя, а к знаниям.

«Однако кое-кому понадобилось и то, и другое», - вспомнился мне Кристиан Биссон.

По мощённой тенистой аллее парка я подошла к центральному входу учебного заведения, расположившегося в здании бывшего готического собора: затерявшиеся в кружеве резного камня стены, многоцветные стрельчатые окна, высокие узкие башни, хищно смотрящие в небо острыми шпилями - даже при ярком дневном освещении формы создавали несколько мистическое впечатление, будто бы здесь преподавали не общепринятые дисциплины, а запрещённую магию и колдовство.

Едва я окунулась в прохладу каменных стен, как взгляд упёрся в огромные часы, которые безжалостно констатировали что до начала занятий осталось пять минут.

«Копание в шкафу не прошло мне даром», - пулей взлетела я по лестнице и, не заходя в преподавательскую комнату, поспешила в лекционный зал. Он оказался почти полон, чему я в тайне порадовалась. Всегда приятно, когда тебя внимательно и с удовольствием слушают.

В приподнятом настроении я встала за кафедру и, поприветствовав присутствующих, начала занятие. А спустя полтора часа с чувством выполненного долга уже закрывала аудиторию. Но не удалось мне сделать и пяти шагов от дверей, как за спиной послышался окрик:

- Мисс Крэй, подождите!

Я обернулась и увидела одну из своих студенток.

- Что-то случилось? - озабоченно окинула я её взглядом.

- Нет, то есть…, - девушка явно была смущена и не знала, как начать.

- Рами, говорите уже!

Наконец, собравшись с духом, она выпалила:

- Мисс Крэй, вы когда-нибудь участвовали в «Ежегодных соревнованиях»?

Я дёрнулась как от пощечины, но мгновенно собралась и, пожалуй, чересчур резко ответила:

- Конечно, нет! Что за глупости?

Замявшись, она стала робко пояснять:

- Просто, я знаю, что вы охотник. Вот и подумала, может вы когда-то были победителем соревнований.

- Рами, поверь, мало кто из настоящих охотников участвовал в Играх, - смягчившись, сказала я. – Тебе ведь известно, что искателем можно стать и по-другому.

- Но если они не приходят! Наверное, они даже не знают, что я существую.

- И ты хочешь попасть в охотники через участие в соревнованиях? – я покачала головой: - «Это какое-то массовое безумие!».

- Да, - кивнула девушка. – Только на эти соревнования не успела подать заявку.

«Слава богу!», - выдохнула я, а Рами, заикаясь, продолжала:

- Я каждый год их смотрю, и мне кажется, я, я….

- Боишься, - взяв её дрожащую руку, я ободряюще сжала ладонь. - Твоя реакция абсолютно нормальна. Эти соревнования – это убийство, понимаешь?! Чтобы стать охотником не обязательно идти на такие преступления. Знаешь чему учат нас в первую очередь? - я заглянула ей в лицо. - Нас учат терпению. Мне кажется, стоит ещё немного подождать и о тебе обязательно узнают.

Из её выразительных карих глаз хлынули слёзы:

- Я думала, может всё, что показывают это так, спецэффекты. Что на самом деле никто не умирает. Невозможно же чтобы сразу погибло столько людей!

Ошарашенная наивностью, я крепко обняла её за плечи:

- Обещай мне, что никогда не станешь участвовать в Играх!

Всё ещё всхлипывая, она утвердительно закивала.

- Что у тебя за дар?

В ответ Рами раскрыла ладонь, на которой весело плясал огонёк пламени. Я вновь поблагодарила судьбу за то, что она не участвует в нынешних соревнованиях. Сложив ладони вместе, девушка слегка их потёрла, и из глубины появилась тонкая струйка дыма.

- А ты, оказывается, весьма опасна для меня, - я улыбнулась, а Рами весело засмеялась:

- Не думаю, опыта маловато.

- Опыт – дело наживное. Вот увидишь, мы ещё поработаем вместе. А пока мне пора бежать. Выше нос!

Она опять засмущалась:

- Спасибо вам.

- Помни о своём обещании, – бросила я на ходу.

- Я ни за что не забуду!

Добравшись до преподавательской, я повесила ключ от аудитории на планшет и стала заносить в журнал пометки об окончании лекционного курса. Писала я «на автомате» всё ещё находясь под впечатлением от разговора с девушкой.

«Неужели они думают, что это игра?! Что всё это лишь видимость убийства?! И Эбби тоже? Нет, Эбигайл не настолько наивна, да и благодаря мне не понаслышке знает, что такое Охота. Но остальные! Они ведь будто овцы, добровольно пришедшие на заклание!», - меня уже начинало мутить от этих раздумий, как за плечом внезапно раздался окрик:

- Что ты делаешь?

Я так редко слышала этот голос, что поначалу даже не поняла, кому он принадлежит. Но стоило обернуться, как у меня тотчас подкосились ноги - надо мной угрожающе возвышался Анубис. Раньше я никогда не видела его так близко. От неожиданности пропал дар речи, и я в немом изумлении, словно рыба только открывала и закрывала рот. Видимо, это было жалкое зрелище, потому что мужчина язвительно заметил:

-Тебе плохо? Или ты оглохла и не слышала вопрос?

Такая откровенная грубость быстро меня отрезвила. Я демонстративно повернулась к нему спиной, делая вид, что продолжаю писать и только сейчас увидела, что натворила. Пребывая в лёгком шоке от вновь открывшейся нелицеприятной стороны соревнований, я принялась заполнять чужие листы документа. Как назло, это оказался раздел геологии, который ведёт Анубис.

«Надо же!», - я лихорадочно соображала, как вести себя дальше. Конечно, моя вина была очевидна, но извиняться перед этим хамом я не собиралась. Он тем временем продолжал говорить, плохо скрывая неприязнь:

- Может ты и занятия за меня будешь вести? Какая у нас сегодня тема? – подойдя к столу, Анубис скосил взгляд на страницу. – Священная кельтская триада боярышник-тис-дуб, - брезгливо продекламировал он и быстро вернулся на прежнее место. Складывалось впечатление, что ему даже стоять рядом со мной противно.

Я по-прежнему молчала. Мне и в самом деле нечего было сказать. Зато мой собеседник, напротив, оказался на удивление разговорчив.

- Мисс Крэй лишилась способности разговаривать, - сказал он, наполовину обращаясь ко мне, а наполовину к присутствующим в комнате невольным зрителям. Но те немногие, что оказались свидетелями этой сцены, сидели притихнувшие словно мыши. – Не думал, что произвожу такое неизгладимое впечатление.

- Не льстите себе, Анубис. Единственное впечатление, которое вы производите - это неотёсанного деревенского чурбана, - я говорила спокойно и уверенно, одновременно делая запись теперь уже в собственной части журнала. – Признаться, я была более высоко мнения о вашем происхождении. Но вам, похоже, не знакомы такие понятия как вежливость и уважение, которым учат ещё в начальных классах. Наверное, не стоило так часто прогуливать школу.

Даже стоя спиной, я почувствовала, как угрожающе заходили желваки у него на лице. Удовлетворённо улыбнувшись, я поставила жирную точку в конце предложения и обернулась. Во взгляде синих глаз мужчины было столько злобы, что у меня внутри похолодело.

- За что же ты меня ненавидишь? – прошептала я настолько тихо, что никто из окружающих не расслышал моих слов. Никто, кроме Анубиса. Он с силой сжал кулаки, и было понятно, что ему стоит огромных усилий сдержать себя от того, чтобы не устроить надо мной немедленную расправу.

- Не думаю, что это хорошая идея – выяснять отношения здесь. Уверяю, скоро тебе представиться более подходящая возможность.

Молниеносно очутившись рядом, он зажал рукой моё горло:

- Никаких отношений у меня с тобой нет, а про соревнования забудь! Поняла! - задыхаясь, я вцепилась пальцами ему в запястье. - Поняла, я спрашиваю?!

- Отпусти, - удалось прохрипеть мне сквозь пережатые голосовые связки.

Никто из оставшихся в комнате, включая и самого Анубиса, не заметил, как неестественно быстро стали разрастаться листья огромной Драцены – двухметровой ложной пальмы, находившейся сразу за его спиной. Тонкие и острые словно бритва, они дружно тянулись мне на выручку. Не прошло и сотой доли секунды, как их длинные, с кроваво-красной каймой, ленты обвили шею и плечи египтянина, жадно впиваясь в тело. Соскальзывая и оставляя глубокие порезы, они неизменно возвращались обратно.

Отпустив меня, Анубис теперь тщетно пытался высвободиться сам. Он срывал листья руками, отчего ладони превратились в посечённые куски мяса. Раз за разом живые путы стягивали его всё крепче, увлекая вглубь растения, так, что вскоре он оказался буквально привязан к голому змеевидному стволу. Кто-то из зрителей тихонько охнул и выскочил за дверь.

Мне понадобилось время, чтобы восстановить дыхание. Опершись руками о стол, я посмотрела на пленника. Густой зелёный покров почти полностью скрывал его тело. На виду оставалась лишь голова выше подбородка, да кисти рук, с которых на пол часто капала кровь. При желании, я легко могла бы убить Анубиса, перерезав листьями горло. Ощупав своё, я поморщилась - назавтра будут синяки. Внутри сильно саднило, поэтому, когда я попыталась говорить, фразы больше напоминали карканье:

- Ну и чего ты добился?! – меня безумно злило то, что пришлось устраивать эти показательные бои. Я обернулась и посмотрела в сторону старого потрёпанного дивана. На нём вытаращив глаза, сидели два парня, чувство любопытства которых, видимо, пересилило страх. Я неспешно подошла к Анубису. - Раз уж ты настолько хорошо осведомлён о соревнованиях, не пояснишь ли, какого чёрта тебя туда понесло?!

Вместо ответа, он сделал попытку пошевелиться, но тут же крепко сжал челюсти, сдерживая стон боли. Его и без того израненное тело, при каждом малейшем движении получало, наверное, с десяток новых порезов.

- Думаю, не стоит делать слишком резких движений, иначе можешь лишиться какого-нибудь важного мужского органа, - усмехнулась я, но посмотрев Анубису в лицо, немедленно уловила перемену: в холодных глазах горел злобный торжествующий огонёк. Я никак не могла понять, чем вызвана такая реакция пока не услышала на полу странный звук, похожий то ли на шорох, то ли на скрип. Недоумевая, глянула вниз и увидела страшную картину.

Быстротечный рост Драцены по обыкновению вызвал полное иссушение земли в горшке, который проломили сильно разросшиеся и вырвавшиеся наружу тёмно-жёлтые корни. И теперь мне было отлично видно, как каждый из них обвивают по нескольку изящных песчаных змеек. Они жгли и разъедали нежную гладкую кожицу корней, где одна за другой появлялись огромные чёрные язвы. Сочные живые листья растения, прочно удерживающие Анубиса, стали стремительно чахнуть и опадать. Растение погибало, отпуская заложника на свободу.

- Нет, Анубис! - испуганно закричала я. - Не надо, прошу! Я отпущу тебя, только не трогай её! - послушно следуя моим жестам, растение распрямило оставшиеся листья. Всё произошло настолько быстро, что мужчина, находящийся в подвешенном состоянии, не успел найти точку опоры и упал на колени в лужу собственной крови. Впрочем, он и без того представлял собой жуткое зрелище. Исполосованная на мелкие кусочки рубаха насквозь пропиталась кровью и прилипла к телу. Ногам повезло больше, поскольку штаны оказались пошиты из толстого грубого материала. Тем не менее, и здесь, в паху и подколенной области, где листья сдавливали сильнее всего, проходили красные рубцы. На руках и вовсе живого места не было: по всей поверхности от кистей до плеча, не прекращаясь, сочилась кровь.

Меня вдруг охватило жгучее чувство вины. Присев на корточки, я хотела коснуться Анубиса, но передумала, боясь причинить лишнюю боль.

- Прости! Я не желала этого!

Он, взбешённый, отвернулся. Не обращая внимания на реакцию, я подбежала к двум, побелевшим от ужаса зрителям. При моём приближении они занервничали, глубоко вжавшись в спинку дивана. Оглянувшись на египтянина, я мысленно прикинула его телосложение на одного из парней.

- Снимай рубашку, - потребовала я у него. Трясущимися пальцами тот неуклюже стал расстегивать пуговицы. – Быстрее, - я вновь посмотрела на Анубиса. Кое-как поднявшись, он с трудом стоял, облокачиваясь рукой о стену.

Схватив, наконец, любезно предоставленную одежду, я бросилась к нему, а перепуганные насмерть молодые люди молнией выскочили за дверь. Аккуратно, стараясь не дотрагиваться до ран на теле, я начала убирать обрывки одеяния, а увидев то, что было скрыто под ними, невольно ахнула.

- Тебе нужно срочно обработать порезы. Давай спустимся в парк, там я смогу помочь.

Анубис грубо, насколько хватило сил, отпихнул меня в сторону:

- Быть обязанным тебе жизнью?! – стиснув зубы, так что послышался скрежет, превозмогая муки, он неуклюже направился к выходу.

-Ты истечешь кровью.

- Лучше сдохнуть, - презрительно выплюнул он и скрылся за дверью, оставив на ней пунцовый отпечаток своей ладони.

- Ну и сдохни! – со злостью отшвырнула я неиспользованную рубаху. – «С чего мне вообще вздумалось помогать этому самодовольному идиоту!», - зажмурив глаза, я потёрла виски. Анубис ушёл, но в голове до сих пор звучали приглушённые стоны. Я обвела взглядом комнату и поняла - стоны были не его. Моя защитница, Драцена, тихо умирала, выставив напоказ полусожженные корни. Вот кому действительно нужна была помощь!

Отыскав в подсобных помещениях кабинет главного садовника, следившего за состоянием университетских парков, я выпросила у него большую кадку, садовые ножницы, порошок древесного угля и несколько мешков почвогрунта. Он даже оказался настолько любезен или скорее любопытен, что вызвался помочь доставить инвентарь по месту назначения. Я согласилась, правда, пришлось на ходу выдумывать, как объяснить творившийся там беспорядок.

Напротив преподавательской собралась небольшая толпа зевак. Вероятно, их привлекли захватывающие рассказы свидетелей нашей с Анубисом стычки. Однако первая заинтересованность быстро сменилась разочарованием, стоило им только заглянуть внутрь комнаты, поскольку ничего более впечатляющего, чем кровавые разводы на полу и по стенам они там не увидели.
Войдя внутрь, садовник растерянно заморгал глазами и уронил на пол тяжёлые кули земли. Я невозмутимо стала объяснять, что сорвалось большое настенное зеркало и, разбившись, сильно поранило осколками одного из учителей. Затем, ещё раз поблагодарив за помощь, настойчиво выпроводила его за дверь, провернув в замке ключ. Мне предстояла нелёгкая работа, и зрители тут были не к чему.

Подготовив кадку со свежей землёй, я осторожно вынула растение из лопнувшего горшка и перенесла в чистый угол комнаты. Положив на пол, стряхнула с корней песок и внимательно осмотрела масштабы повреждений. Всё выглядело плохо, но не безнадёжно. Взяв садовые ножницы, я принялась методично удалять погибшие части корневой системы, присыпая места срезов древесной золой. Сейчас Луна находилась в растущей фазе, а это значит, что энергия растений устремлена вверх к их надземным частям. Жизненные соки активно концентрируются в стеблях и листьях, оставляя корни опустошёнными и поэтому наименее восприимчивыми к любого вида повреждениям. Сегодня это спасёт Драцене жизнь.

Отец учил, что Солнце и Луна играют первостепенную роль в судьбе каждого живого существа, будь то человек или растение. Только растение не может жить вне ритмов, установленных Природой, в то время как человек ловко научился их игнорировать. Возможно, это делает его существование проще, но мир, который он видит, тоже неполноценен. Он словно потерял в цвете, превратившись из цветного в чёрно-белый.

Пересадив Драцену в новое жилище и как следует пролив землю водой, я взялась за пульверизатор. Необходимо отмыть листья от грязи и крови, что обеспечит им нормальный газообмен и фотосинтез. Закончив работу, тревожно прислушалась. Растение выжило, но голос у меня в голове звучал настолько слабо, что без внешней подпитки было не обойтись. Не теряя времени, я плотно прижала ладони к стволу и сосредоточилась, открывая свои источники энергии. Драцена жадно прильнула и пила из меня до тех пор, пока я не почувствовала лёгкое головокружение. С трудом отлепив увязшие в коре пальцы, пошатываясь, я отступила назад, чтобы оценить произведённый эффект. Небольшое самопожертвование определённо того стоило: сейчас я видела перед собой стройную красавицу с копной блестящих сочных листьев, которую она склонила в знак признательности:

Великий мир бегущей волны Вам.
Великий мир текущего воздуха Вам.
Великий мир тихой земли Вам.
Великий мир ярких звезд Вам.
Великий мир бесконечного мира Вам,
Дракон желает и благодарит. [2]

«Дракон?! Ну конечно! Так звучит греческое название растения Dracaene. Когда-то людям показалось, что густая смола этого дерева напоминает драконью кровь», - я поклонилась, принимая благодарность. Наш безмолвный диалог прервали звуки за дверью. Кто-то пытался её открыть, нетерпеливо орудуя ключом, а когда замок не поддался, принялся оглушительно колотить и кричать:

- Есть там кто?! Пустите!

«Что-то не похоже на преподавателя или студента, - я заволновалась. – Неужели Конклав уже уведомили о случившемся, и за дверью меня поджидает конвой? Нет, невозможно. Они бы не стали стучать, а тем более использовать ключ, - размышляя, я подошла к двери, и, затаив дыхание, отперла замок. – В конце концов, не в окно же прыгать! Выход отсюда только один».
В помещение важно вплыла необъятных размеров женщина с ведром и шваброй. От комичности сложившейся ситуации, я не удержалась и прыснула со смеху: «Такая точно кого хочешь конвоирует». Она обвела комнату профессиональным взглядом уборщицы, а потом подозрительно уставилась на меня.

- Я не стану интересоваться, чем вы здесь, милочка, занимались и как в одиночку смогли устроить такой невообразимый бардак, - она угрожающе направила рукоять швабры мне в грудь. – Потому что больше всего меня сейчас беспокоит ваше нежелательное присутствие на моём рабочем месте.

- Извините, уже ухожу, - я поспешно ретировалась, едва не забыв сумку.

Спускаясь по лестнице, мне постоянно приходилось ловить на себе странные взгляды. Поначалу я отнесла это на счёт быстро распространившихся слухов о моём участии в произошедшем столкновении, но, оказавшись в холле, мимоходом глянула в зеркало и обомлела. Я действительно выглядела точь-в-точь как с поля боя: вся перепачканная в грязи и чужой крови. Волосы в хвосте спутались и сосульками свисали до пояса. Лицо, руки и одежда пестрели темными бордовыми каплями и разводами, а штаны вдобавок покрывал слой песка и засохших комьев земли. Довершал картину грязный серый шарф и начавшие синеть отпечатки пальцев Анубиса на шее.

Но это было полбеды, ведь я опять страшно опаздывала. На этот раз на встречу с банкиром, а заглянуть домой и переодеться не представлялось возможным. На Парнасе, помимо денег, разумеется, исключительно высоко ценили пунктуальность. Случалось, из-за пренебрежения этим качеством охотник лишался довольно ценных заказов. Конечно, беря во внимание уготованную мне специфическую роль жертвы, вряд ли тан Кроулли будет настолько категоричен. И всё же, не хотелось портить репутацию каким-то глупым опозданием. В запасе оставались чуть больше пятнадцати минут, поэтому прикрыв шарфом синяки на горле, я немедленно двинулась в путь.

[2]«Кельтские молитвы и заклинания», перевод Александр МакГрегор, 2006, портал Друидизм.ру

Глава 8. Партнёры

Ждать? А зачем?
Ведь ближе ко мне ты не станешь, я знаю.
Но и порвать нет сил
Связавшую наши два сердца
Яшмовую нить.
(Ки-Но Цураюки)

Я вышла из портала в том самом месте, где сутки назад покинула Парнас. Укоряя себя за то, что не отметила в прошлый раз более близкого к особняку «перехода», я бегом бросилась через парк. Конечно, можно было показать дереву-проводнику мысленную картинку нужного дома и его окрестностей, но такой вариант был слишком рискованным. Кто знает, сколько в этом мире аналогичных построек с похожим садом. Меня могло занести куда угодно, а времени на поиски верного направления не оставалось.

Добравшись до особняка, я миновала охрану и оказалась в руках безликого дворецкого. Не удостоив меня даже мимолётного взгляда, он всем своим видом выражал полнейшее безразличие к происходящему вокруг. Да разорвись у него под носом бомба, выражение лица, наверное, ничуть бы не изменилось.

«Их специально дрессируют для этой работы что ли? - дивилась я, следуя за ним к рабочему кабинету хозяина. Проводив меня до дверей, он исчез также внезапно, как и появился, так что мои слова благодарности одиноко повисли в воздухе. – Видимо, это тоже своего рода дар - быть дворецким».

Забыв постучать, я вошла в комнату. Кирданн, сидевший до этого в кресле, увидев меня испуганно подскочил. Я подняла руку, призывая оставаться на месте, и одними губами прошептала: «Позже».

- Какие-то проблемы, мисс Крэй? – банкир с любопытством осматривал меня из-за своего громадного стола.

- Всё в порядке. Небольшое недоразумение на работе. Я не опоздала?

- Вы вовремя. Мы с мистером Фаулзом как раз собирались приступать к обсуждению деталей соглашения, - заговорил он привычным для делового человека тоном. – Вам обоим уже знакома суть предстоящего задания. Во всех подробностях, - банкир бросил на меня тревожный взгляд.

«Держу пари, он ни словом не обмолвился с Кирданном о том, что я в курсе его планов навсегда оставить меня в пустыне. Как же! Ведь это может сорвать столь выгодную сделку», – мысленно посмеялась я над его неведением и слегка кивнула, давая понять, что не стану болтать лишнего. Заметно расслабившись, тан продолжил:

- Неожиданно открылись новые обстоятельства. Мне конфиденциально сообщили, что на Карнауффе будет проходить один из этапов «Ежегодных соревнований. Меня встревожила эта новость. Однако учитывая ваш профессионализм, смею надеяться, что она никоим образом не отразится на качестве выполняемой работы.

- Уверяю, все условия договора будут соблюдены. Сроки и размер оплаты останутся прежними, - заверил Кирданн.

Тан Кроулли, вероятно, по-своему истолковал его слова, потому как сосредоточенно уткнулся носом в бумаги и принялся нервно крутить в пальцах позолоченную перьевую ручку. Прервав ненадолго воцарившееся молчание, он резюмировал:

- Что ж, тогда прошу ознакомиться с документами.

Покончив с юридическими формальностями, мы с Кирданном получили небольшой задаток на подготовку к охоте и, что самое главное, бесценную для нас карту игрового поля на Карнауффе. Уже прощаясь, банкир так многозначительно смотрел на меня и так трогательно сжимал мне ладонь, что прояви я хоть каплю сентиментальности в ответ, то непременно увидела бы его скупые мужские слёзы. К сожалению, я не была расположена проявлять подобные чувства перед заказчиком, а ещё меньше я была расположена умирать. Его нелепые проводы лишь рассмешили стоявшего в дверях Ангела, который изо всех сил пытался стянуть с лица наползавшую улыбку. Но оказавшись через несколько минут за порогом особняка, он мгновенно сделался серьёзным и, мягко взяв меня за плечи, развернул к себе.

- Ты ранена?

Его чрезмерная озабоченность почему-то сильно раздражала.

- Конечно, нет! Я что плохо выгляжу?

- А, по-твоему, быть с ног до головы в крови значит хорошо выглядеть?

- Она не моя, - я устало опустилась на одну из скамеек вдоль выложенной булыжником тропинки. Петляя между деревьями, клумбами и небольшими фонтанами, она вела к выходу за пределы владений тана Кроулли.

- Чья тогда? - Кирданн сел рядом. – Судя по твоей боевой раскраске, кому-то сегодня не поздоровилось!

- Кровь Анубиса. Мы столкнулись в университете.

- Он напал на тебя? - в голосе Ангела зазвучал металл.

Я спрятала лицо в ладонях. По какой-то неизвестной и совершенно непонятной причине мне вдруг захотелось встать на сторону египтянина.

- Нет, я сама виновата. Заполнила его часть журнала, - Кирданн недоумённо молчал. - Ошибочно вписала в раздел геологии краткое описание своей лекции.

- Он за это тебя душил?

Настала моя очередь удивлено хлопать глазами. Собираясь спросить, откуда ему это известно, я заметила, что взгляд мужчины прикован к моей шее. Испуганно поднесла к ней руку – шарфа не было.

- У тебя за спиной. Соскользнул, когда ты садилась.

Обернувшись, я действительно увидела на чудесной изумрудно-зелёной траве грязно-серое вязаное пятно. Подняв шарф, небрежно бросила его на плечи - скрывать было уже нечего – а потом, сделав глубокий вдох, стала рассказывать о столкновении. Кирданн не перебивал, лишь одобрительно кивнул, когда я дошла до эпизода пленения Анубиса Драценой. С минуту он обдумывал услышанное и начал рассуждать.

- Понятно, что Анубис, входя в состав игровой команды, знает об участии Эбби, откуда делает нехитрый вывод о твоём возможном вмешательстве и красноречиво даёт понять, чтобы ты держалась от этой затеи подальше. Но совершенно непонятно другое, почему он не находиться вместе с остальными на базе подготовки, а свободно разгуливает между мирами?

- Я об этом как-то не подумала. Странно. Все игроки без исключения, и новички, и охотники, всегда находятся под усиленной охраной до начала соревнований. Думаешь, он сбежал?

- Вряд ли, он ведь не отказывается участвовать. Какой смысл ему бежать?

- Допустим, чтобы нейтрализовать меня.

- Нет, - Кирданн отвернулся, - только предупредить. Если бы он хотел от тебя избавиться, мы бы сейчас не разговаривали.

- Невысокого же ты мнения о моих способностях.

- Я высокого мнения о способностях Анубиса. У тебя всего лишь синяки на шее, а не переломанный позвоночник.

- Но я пострадала меньше, чем он.

- Вот это и настораживает. Тем более, что публичные представления Анубису не свойственны, - Кирданн немигающим взглядом смотрел куда-то вдаль.

Я пожала плечами и присела возле лавки. Уютное местечко прямо под ней облюбовало яркое семейство одуванчиков. Осторожно потрогав подушечками пальцев их махровые головки, я невольно улыбнулась.

- А если взамен на участие в Играх он потребовал предоставить ему свободу передвижений до их начала? Конклав уже и не надеялся заставить его сыграть вновь.

- Конклав может и мечтал, что Анубис когда-нибудь согласиться на их предложение, но даже в этом случае они не позволили бы диктовать себе условия. Не забывай, он всего лишь охотник.

- Не лекцию же прочитать они его отпустили! – кончики травинок приятно щекотали ладони. На миг я даже зажмурилась от удовольствия.

- Думаю, они сделали для Анубиса исключение. Только что заставило их нарушить собственные правила?

Если честно, мне уже порядком надоела эта суета вокруг Анубиса. Ну и что с того, что он не сидит вместе с остальными на базе? В итоге он всё равно остаётся участником соревнований. Нашу с ним стычку я скорее приписывала случайности, неудачному стечению обстоятельств, нежели какому-то хитроумному заговору против меня. А вот в поведении Кирданна иногда проскальзывала некая нервозность. Словно он боялся, что я узнаю какую-то не предназначенную для моих ушей информацию.

Ангел протянул мне руку, помогая подняться. Один рывок и я оказалась прижатой к его груди. Склонив голову набок, он провёл большим пальцем по моей щеке. Смущаясь как девчонка, я отвела взгляд, который упал прямиком в его ладонь. От общения со мной она стала едва ли не чёрной.

«Ну почему всякий раз, когда я нахожусь рядом с Кирданном, у меня бывает такой кошмарный вид?!», - я вывернулась из объятий. - Мне бы сейчас душ не помешал. Да и тебе теперь тоже.

- Да, - неопределённо ответил он, вновь над чем-то задумавшись.

- Где встречаемся?

- У меня. Завтра.

- Завтра?! Зачем? – искренне удивилась я.

- Займёмся подготовкой к охоте на Эбби. Проработаем детальный план действий, изучим карту…

- Кирданн, - перебила я, - послушай, - не в силах смотреть ему в глаза, я уставилась в заросли можжевельника. - «Так дольше продолжаться не может! Если сейчас не расставить все точки над «i» мучения будут продолжаться вечно!», - я уже почти приняла решение, когда Кирданн произнёс это первым.

- Калисто, мы с тобой деловые партнёры.

Мне оставалось лишь отрезать пути к отступлению. И я одним махом, опасаясь передумать, сделала это:

- Именно потому, что мы «деловые партнёры» нам не следует встречаться вне работы, – я осторожно посмотрела на мужчину. Он стоял, глубоко засунув руки в карманы брюк и устремив на меня такой пронзительный взгляд, будто силился разглядеть, что же на самом деле творится в моей душе.

Душа каким-то образом устояла под натиском лавины эмоций, где соединилось так много всего, что стало совершенно невозможно разобрать, что же я чувствую. Облегчение? Да, но также и страх, судорогой вцепившийся в живот. Разочарование? Да, но вместе с тем и чувство гордости за то что, наконец, смогла разрубить этот «гордиев узёл». И только одно чувство оказалось на порядок сильнее остальных. Сильнее всего была боль! Не знаю сердечная ли, душевная или физическая. Она просто была. Вернулась, чтобы добить то, что осталось от меня после первого разрыва с Кирданном.

«Терпи, терпи, терпи!», - приказала я себе и, напустив безразличный вид, поинтересовалась:

- Что решаем насчёт отправной точки?

- Арура вполне подойдёт. Я буду у тебя в восемь.

- Отлично! – развернувшись, я чуть ли не бегом бросилась от Кирданна прочь. Завидев первое попавшееся на пути дерево, мигом свернула на газон, и, не раздумывая, шагнула в «переход».

Однако стоило мне оказаться внутри, как я поняла - что-то не так. В меня словно в восковую фигурку для зловредной симпатической магии стали впиваться тонкие иглы. Каждая из них оставляла за собой прокол, который быстро начинал сочиться тёплыми струйками моей энергии. С невероятной скоростью меня опустошали, выжимая жизнь точно из губки. Не прошло и минуты, как я перестала чувствовать губы и кончики пальцев на руках, а смертельное онемение захватывало всё новые и новые участки тела.

«Это Бузина! - пришло запоздалое понимание, а вслед за ним ужас, ледяным обручем сковавший разум. – Не цепенеть! Скорее выбирайся из портала!».

Перед глазами всё плыло, и мелькали какие-то мелкие крылатые насекомые. Пытаясь на ощупь определить какое расстояние осталось до выхода, я неожиданно ухватилась за его край наполовину одеревеневшими пальцами. Первым желанием было подтянуться и вытащить хотя бы голову, но чем больше я старалась, тем слабее становились руки. При каждом усилии, из ран на них прямо таки фонтаном выхлёстывала энергия. В конце концов, когда паралич добрался до плеч, ладони безвольно разжались, и я заскользила обратно в портал. Тут же попыталась сделать шаг вперёд и провалилась во что-то мягкое. Глянув вниз, я похолодела, потому что мягкими оказались мои ноги. Подкосившись, они поставили меня на колени.

Для паники было поздно, началась истерика: «Как, оказывается, глупо я умру! Никогда бы не поверила, что меня убьёт дерево!», - сама не понимая, смеюсь я или плачу, я сидела посередине «перехода», смешно свесив по бокам безжизненные руки. Единственное, что меня ещё более-менее слушалось - это туловище и голова. Но что можно было с ними сделать?! Кувыркнуться что ли? Я вдруг задумалась: - «Кувыркнуться…», - прикинув расстояние до выхода, я ощутила прилив слабой надежды. Если получиться, то длины моего роста с лихвой хватит, чтобы оказаться на свободе. У меня почти не оставалось сил для толчка, поэтому действовать нужно было как можно скорее, пока я совсем не упала замертво.

Упершись головой в пол, я с трудом подняла спину. Бёдра, плохо, но работали и я начала медленно раскачиваться, набирая амплитуду кувырка. Без помощи рук было тяжеловато и порой казалось, что я вот-вот сломаю себе шею, но лучше уж так, чем валяться здесь медленно истекая жизнью. Наконец, решившись, я подалась телом вперёд и рывком перекатилась через голову.

По зажмуренным в напряжении глазам полоснул свет. Медленно разлепив веки, я увидела над собой небо. Последние часы уходящего дня делали его цвет размытым и неопределённым. Исчезла уже та насыщенность и мягкость, что всегда присуща вечернему небосклону, но и для чёрного бархата ночи было ещё рано. По верхушкам, раскачивающихся на ветру деревьев, стекали последние лучи заходящего солнца, а воздух вовсю полнился требовательным стрекотанием сверчков и цикад, которым неподалёку вторили лягушки. Нахально игнорируя неизбежное наступление ночи, надо мной раздался гулкий голос кукушки, методично отсчитывающий людские года.

«Раз, два, три…», - считала я вместе с ней, а по щекам текли слёзы.

Постепенно конечности возвращались к жизни. Я уже могла определить, что лежу на мягком ковре из травы Горца, гибкие стебельки которого льнули ко мне, словно в поисках защиты. Только на самом деле эта хрупкость была обманчивой.

Маленький невзрачный Горец обладает поистине бойцовским духом. В славянской культуре другое название растения звучит как «топтун-трава», что связано с поразительной устойчивостью к вытаптыванию, пропалыванию и прочим способам истребления. Вдоволь насытившись за день солнцем и влагой, сейчас он охотно делился со мной своей поразительной жизнестойкостью. Ища контакта непосредственно с кожей, Горец каким-то образом проникал мне под одежду, где в местах соприкосновения я ощущала лёгкую щекотку от наполнявших меня свежих сил.

Со способностью двигать руками и ногами вернулось болезненное ощущение уколов. Иголок больше не было, но всё тело нестерпимо горело, точно изжаленное пчёлами. Я с трудом поднялась, накатил приступ тошноты. Облокотившись о тонкий ствол берёзы, я гневно посмотрела на виновницу едва не случившейся со мной смерти.

- Ты чуть не убила меня! - крикнула я и услышала надменный ответ:

Ruis - сумерек царица!
Сила Ночи! Бузина!
Всполох пламени на лицах!
Чаша темного вина!
Гнева жар! Безумье страсти!
И... Забвения глоток...
В час, когда свеча погаснет,
Нить Времен свернув в клубок,
Проведу по тайным тропам,
И позволю вмиг прозреть,
В тишине услышав шепот:
В Смерти – Жизнь, и в Жизни – Смерть ...[3]

Очень хотелось проучить эту «царицу ночи», но я прекрасно понимала, что сама виновата в том, что бездумно использовала её для перехода. Деревья разумны, но они не могут идти наперекор своей природе. И если тебе выпало родиться Ruis , что по-кельтски значит «Бузина», то твой удел – забирать жизнь.

Бузина – проклятое дерево, вместилище нечистой силы. Считается, что в неё никогда не ударяет молния и что растение нельзя вносить в дом и топить им очаг, так как, сжигая древесину, высвобождаешь злого духа. Запах Бузины призывает болезнь и смерть. Если сделать, например, из неё люльку для младенца, то он непременно зачахнет и умрёт. Тем не менее, если для здорового человека сон под Бузиной опасен и приводит к безумию, то тяжелобольного ребёнка мать непременно несёт в её тень. Оставив его, она должна вернуться домой и в молчании выполнить три дела. После соблюдения ритуала Бузина способна забрать на себя мучающий дитя недуг.

У кельтов запрещается выкапывать Бузину. Впрочем, желающих нарушить запрет находится немного, поскольку всем известно, что это ведёт к скорой смерти ослушника. Земля на месте выкопанного дерева навсегда становится нечистой и на ней уже ничего не растет.

Тесная связь растения с потусторонним миром в то же время придаёт ему свойства сильнейшего оберега. Именно поэтому Бузину можно часто видеть возле жилых домов. Её агрессивная форма защиты как нельзя лучше подходит для отражения негативной и любой другой вредоносной энергии. У меня самой над входной дверью всегда висит веточка нежно-кремовых цветков или фиолетово-чёрных ягод этого дерева.

Общение с Бузиной требует опыта и немалой подготовки. Прежде чем коснуться дерева хотя бы пальцем, необходимо сосредоточиться и наглухо закрыть все свои источники энергии. Кроме того, практически все части растения содержат вещество под названием амигдалин, который в организме человека расщепляется на синильную кислоту, вызывая тяжёлейшее отравление. Достаточно упомянуть, что печально известный цианистый калий есть соль этой самой синильной кислоты.

- Прости, - сокрушенно сказала я. Если кого и надо было сейчас казнить, то только себя за чудовищную беспечность и невнимательность. - Конечно, ты не специально. Я понимаю.

Помолчав немного, она неожиданно запела:

Слушай правду, что внутри.
В ее свете не сгори.
Знай - от ветра до весны
Тайны могут быть вредны.

Но всегда иди вперед.
Как готов - увидишь вход.
Путь прими и вверх расти,
Что б не сталось на Пути.

...Утро мир туманом стелет,
Ruis - я иду на свет.
За туманом еле-еле
Слабо брезжит мой ответ.[1]

Странное высказывание насторожило. Хотя деревья часто изъясняются шарадами и загадками, здесь, я чувствовала, было нечто другое. Это скорее походило на предупреждение или наставление.

«Как такое возможно? Я ведь ничего ей не рассказывала?! - и тут меня осенило. – Ну конечно! Высасывая из меня жизнь, Ruis захватила часть моих воспоминаний. Видимо ей досталось, что-то из последних переживаний, связанных с предстоящими соревнованиями, Анубисом и Кирданном. Если Путь, про который она говорила – это участие в Играх, то тайны, должно быть, относятся к двум вышеупомянутым мужчинам. Но что за тайны? Неужели я что-то упустила? – я укоризненно покачала головой. - И не мудрено! Наедине с Кирданном я больше думаю только внешности и как бы ни растечься под его взглядом по земле. А Анубис? Про того я и вовсе толком ничего не знаю, кроме того, что он ненавидит меня больше жизни, – я потерла свою многострадальную шею. – Может Кирданн прав и у нашей встречи с Анубисом действительно есть скрытый подтекст?».

Вопросительно глянув на Бузину, я поделилась с ней своими сомнениями, но в ответ услышала лишь тихий шелест листвы.

- Не под силу мне гадать твои загадки!

Чаша темного вина!..
И... Забвения глоток...

- Что?! Предлагаешь мне священный напиток сейчас? На светлой стороне года? – отчего-то стало даже смешно.

Вино из ягод Бузины является едва ли не главным мистическим атрибутом праздников тёмной стороны года: Самайна и Имболка. Помимо этого оно используется в заключительной части инициации ученика в Друиды, когда отведав вина можно ощутить вкус потустороннего мира, прикоснуться к нему, а затем с новыми знаниями вернуться в мир живых. Считается, что такой способ общения с духами или даже Богами даёт возможность найти ответ на любой вопрос. Только вот вернуться без посторонней помощи представляется крайне проблематичным. Особенно, таким как я, никогда ранее не совершавшим подобных путешествий. Использовать же вино в светлое время года, когда двери в загробный мир крепко-накрепко закрыты, дозволяется, ну разве что с целью самоубийства! Даже если мне каким-то чудом и удастся попасть на ту сторону, вернуться я не сумею.

- Напиться и забыться! Причём навсегда, - отлепившись от Берёзы, служившей мне всё это время опорой, я огляделась в поисках направления к дому. Быстро сгущались сумерки, а здесь под кронами деревьев, где густые тени тесно прижимались друг к другу и сплетались в причудливые фигуры, уже вовсю властвовала ночь. От зрения толку было мало. Зная, что дикая Бузина предпочитает селиться вблизи воды, я прислушалась и к своему немалому облегчению распознала неподалёку знакомый плеск ручья.

– Что ж, - вновь обратилась я к Ruis, - возможно когда-нибудь я и воспользуюсь твоим советом, но не сейчас. Прощай! – стараясь не совершать лишних телодвижений, дабы не провоцировать боль, на негнущихся ногах, я точно робот зашагала прочь.

[1]Алина Кулаковская (Aillin), цикл стихотворений «Ogham»
[3]Алексей Галкин (Sarph), цикл стихотворений "Песни деревьям леса. Огам"

Глава 9. Предсказание

Не будет милостыни.
Снова сегодня
В деревне
Снег падает
И падает
(Рёкан)

Следующим утром меня разбудил странный треск. Повернув голову в направлении источника звука, я увидела довольную рыжую морду, усердно намывающую мохнатую лапу под аккомпанемент громкого утробного урчания.

- С возвращением, Рысь, - промямлила я, уткнувшись в подушку. Это была огромная пушистая кошка породы Мэйн Кун, которой очень не повезло с хозяйкой. Поняв, что житьё со мной грозит ей частыми голодовками, она в короткие сроки освоила азы охоты и рыбалки в близлежащих лесах, превратившись из ленивого домашнего питомца в косматого полудикого зверя. Хотя, как мне кажется, такая свобода перемещения пришлась ей по вкусу.

Я перевернулась на бок, к ней лицом:

- Уже успела позавтракать?

В ответ Рысь внимательно посмотрела на меня долгим немигающим взглядом, а потом лениво прикрыла глаза, будто соглашаясь с моими словами. Я была абсолютно уверена, что она меня понимает. Жаль только я ничего не смыслила в её кошачьих высказываниях.

«А ведь у кого-то, наверное, есть такая способность - разговаривать с животными», - я смотрела на её умиротворяющие плавные движения, как завораживающе играли на огненной шкуре прозрачные солнечные лучи утреннего солнца, зажигая сотни ярко-оранжевых вспышек, и чувствовала, что вновь проваливаюсь в сон. Тут же попыталась приоткрыть тяжелеющие веки и протестующе застонала:

- Хватит спать! Вставай, вставай, вставай…

Окончательно мне удалось проснуться, когда солнце стояло уже высоко над горизонтом. Глянув на время, я пришла в ужас: «Почти два часа дня, а я до сих пор в постели!». На сегодня у меня было запланировано столько дел, что я не рискнула бы составить список, так как на это ушла бы вся оставшаяся половина дня.

Я торопливо спрыгнула с кровати и заметила, что боль практически исчезла. Пожалуй, это было единственное оправдание такому бессовестно-долгому сну. Вчерашнее происшествие с Бузиной изрядно истощило энергетические запасы моего организма, и отдых являлся жизненной необходимостью. Подобные раны нефизического происхождения невозможно вылечить иначе, используя традиционные мази и настои. От этих мыслей я немного успокоилась, придя к выводу, что от меня было бы мало толку, если б сейчас я еле-еле переставляла ноги.

Недолго поискав майку с шортами, я вновь наткнулась на Рысь, которая вальяжно развалилась на большом мягком пуфе. Не удержавшись от искушения окунуть руку в тёплую шёлковую шерсть, я провела ладонью по загривку и почесала кошку за ухом.

- Как бы мне хотелось оказаться на твоём месте!

Спустившись в кухню, я неожиданно обнаружила там Шатиру.

- Добрый день, госпожа, - весело ответила она, натирая до блеска какую-то кастрюлю.

- Добрый, - недовольно поморщилась я, услышав пафосное обращение. Я уже давно оставила попытки принудить женщину называть меня просто по имени. Здешний менталитет был таков, что категорически не допускал подобной фамильярности в отношении чужаков и лиц, стоящих выше по положению в обществе. А поскольку я имела несчастье сочетать в себе сразу оба этих условия, то каждый раз в ответ на мою просьбу на лице Шатиры отражались такие душевные муки, что в результате я решила: лучше уж быть «госпожой», чем увидеть как она умрёт от разрыва сердца, выдавив из себя «Калисто».

Сидя на высоком стуле перед длинным кухонным столом, я, подперев рукой подбородок, наблюдала, как она легко порхает по комнате. Шатира была маленькой проворной женщиной с по-мальчишески озорным взглядом. Сколько её помню, она всегда находилась в прекрасном расположении духа и заряжала неуемным оптимизмом всех остальных. Вот и сейчас, глядя, как ей ловко удаётся справляться одновременно с дюжиной дел, мне немедленно захотелось взяться за сотню своих. Несмотря на то, что деревенской жизни были чужды понятия шика и гламура, Шатира всякий раз выглядела великолепно: ухоженная, с красивой загорелой кожей и копной кудрявых тёмно-медных волос. Но что поражало больше всего, так это первоклассный маникюр, который в моём понимании никак не хотел вязаться с копанием компостных грядок и уборкой коровника. На вид женщине было лет сорок или около того. Точный её возраст я не знала, и мне вдруг стало интересно.

- Шатира, могу я узнать сколько вам лет? – я спрашивала осторожно, боясь, что на Аруре подобные вопросы считаются неуместными. Но она, ничуть не смутившись, сразу ответила:

- Конечно, госпожа! Совсем недавно мне исполнился пятьдесят один, - улыбнувшись, она заботливо пододвинула ко мне порцию салата из печёных овощей под сметанным соусом.

- Пятьдесят один! – не поверила я собственным ушам. - Вы потрясающе молодо выглядите! Буквально минуту назад я подумала, что вам не больше сорока.

Шатира весело засмеялась:

- Спасибо, госпожа!

- Наверное, весь секрет в том, что вы невероятно позитивно относитесь к жизни. Я никогда не видела вас грустной, и честно говоря, иногда сомневаюсь, умеете ли вы плакать?

- Я счастлива, только и всего, госпожа! У меня прекрасная семья, добрый дом и богатая земля. Чего ещё желать? – передо мной возникла тарелка с горячей яичницей, зажаренной с беконом, на самом краю которой аккуратно примостились два кусочка ржаного хлеба, щедро смазанные зелёным маслом. – А плакать каждый умеет. Для этого нужен лишь повод. В моей судьбе, слава Богам, их было не много.

Я жевала, обдумывая её слова. Оказывается, всё так просто! Чтобы стать счастливым нужно радоваться жизни и не плакать по пустякам. А если не пустяк? Что если сестра того и гляди погибнет по твоей вине? Если какой-то ненормальный повелитель песка мстить за несуществующую обиду, а неожиданно вернувшийся из небытия возлюбленный разрывает на части тебя саму? Это можно считать поводом для слёз? Если да, то не видать мне в ближайшее время счастья как собственных ушей!

Заметив моё кислое выражение лица, Шатира с несвойственной ей серьёзностью сказала:

- В жизни не должно быть одно лишь солнце, госпожа. Иначе оно рискует превратить её в пустыню.

«Пустыня! Удивительно, как часто теперь я слышу это слово!», - я горько усмехнулась, а Шатира, накрыв своей ладонью мою руку, продолжала:

- Поверьте, госпожа, дождь не менее важен, ведь он может возродить пустыню. Превратить её безжизненные пески в роскошный пёстрый ковёр из цветов и свежей зелени. Не будь этого кратковременного ненастья никто бы так и не узнал, что она полна жизни и может быть настолько прекрасной. Равновесие, созданное Природой, нерушимо. А мы её дети и вместе с остальным миром всегда ждём перемены погоды или наступления нового сезона. Главное знать, что он обязательно наступит!

- Боюсь, как бы нынешний сезон дождей не стал для меня последним, - вздохнула я. Но Шатира, быстро вернувшаяся к своёму привычному образу, улыбнулась и хитро мне подмигнула:

- Не волнуйтесь, госпожа. Гарантирую, сейчас вас ждут самые приятные переживания, – с этими словами она торжественно преподнесла мне чашку крепкого чёрного чая с мелиссой и традиционный для этой местности штрудель, начинённый крупной кисло-сладкой черешней, и присыпанный сверху шоколадно-миндальной крошкой. Только от одного его вида у меня потекли слюнки. В следующее мгновенье, я, действительно, позабыв все свои проблемы, целиком отдалась во власть вкуса.

Довольная произведённым эффектом, женщина одобрительно кивнула и снова принялась за мытьё посуды. Допив чай, я передала ей кружку, на что она неожиданно предложила:

- Госпожа, хотите, я вам погадаю? – а, поймав мой удивлённый взгляд, быстро добавила: - на чае.

- А вы умеете?

- Немного, я ведь рыжая, - пояснила Шатира, указывая себе на голову. – Правда, я не часто эти занимаюсь. Вот мама была настоящим оракулом. Очень точно предсказывала.

- И мама тоже была рыжей?

- Конечно, - ответила она так, будто я задала глупейший в мире вопрос. Но видимо вспомнив, что я мало знакома с культурой её родины, виновато всплеснула руками: – Ох, простите, госпожа! Я думала, вы знаете? Неужели в других мирах это не известно?

- Что рыжие женщины могут предсказывать судьбу по чайной заварке?

- Нет, нет, - коротко рассмеялась Шатира, но в глазах ясно читалось выражение то ли недоумения, то ли недоверия. – Жизненная сила человека. Она ведь заключена в волосах!

«Любопытно», - подумала я. Религия существует на всех известных мне Землях. В большинстве случаев это языческие культы, берущие начало от древнегреческих и древнеегипетских обрядов поклонения богам, реже вера в единого Бога, такая как христианство или ислам. А ещё реже встречаются уникальные святыни закрытых миров, не связанные ни с одном из вышеперечисленных религиозных мировоззрений и являющиеся абсолютно самобытными и самодостаточными. К таким духовным редкостям относится, например, кельтская культура.

Хотя одну и ту же религию могут исповедовать сразу несколько Земель, полностью идентичных в этом плане не существует. Очень часто мифология, обряды, молитвы и другие священнодействия, кочуя из мира в мир, перемешиваются, обрастают новыми домыслами, и, в конце концов, вообще меняют вероисповедание. Но каждый раз люди, выросшие на одной из таких смесей и впитавшие с молоком матери непоколебимую уверенность в существование высших сил, считают истинным только своё видение жизни. Для них представляется удивительным или даже невозможным, что где-то верят в другие, подчас совершенно противоположные вещи.

Наглядным примером тому служит реакция Шатиры. Последнюю фразу она произнесла настолько безапелляционным тоном, что мне даже стало неловко возражать ей, сообщая, что не все разделяют подобную точку зрения. Кроме того, я действительно кое-что вспомнила.

- На одной из Земель я слышала рассказ о девушке, предавшей своего возлюбленного. Она срезала у спящего мужчины его длинные волосы, тем самым практически лишив того сил.

- Да, я знаю, госпожа. Это были Нибор и Салина.

«Что и требовалось доказать. Основа одна, но вариантов масса. У каждой Земли свои герои». - Нет, - отрицательно покачала я головой, - их звали Самсон и Далила.

- Госпожа, вы что-то путаете. Эта история известна мне с рождения, а моя бабка сама была свидетельницей того раздора. Он наделал столько шума, что сплетен с лихвой хватит ещё на многие годы вперёд. И сейчас любой житель на Аруре вам без колебаний ответит, как звали эту парочку. Нет, - упрямо стояла она на своём, - я отлично помню. В то время как раз только-только отменили запреты на расчёсывание.

- Запреты на расчёсывание?! – мне показалось, что я ослышалась. За свою жизнь я встречала немало странностей, но эта, пожалуй, была нелепей всех предыдущих. – Это что же? Нельзя было расчёсываться?

Одним точным движением Шатира ловко пересыпала мешок сахара в узкое горлышко огромной стеклянной бутыли, не потеряв при этом ни единой крупинки. Наблюдая за её работой, меня иногда охватывало неприятное чувство ущербности по отношению ко всему, что касается ведения домашнего хозяйства.

- Табу накладывалось на определённые дни, госпожа. Чаще всего на пятницу. Расчёсывать волосы было категорически запрещено, иначе в скором времени человека ждали тяжёлая болезнь или лишение достатка в семье.

- А почему запрет сняли? Неужели кто-то рискнул причесаться в пятницу и не заболел?

- Вы почти правы, госпожа. Когда в наш мир открыли портал, стали появляться иноземцы, которые пренебрегали этим правилом, и вопреки всему чувствовали себя замечательно. Они были красивые, холёные, совершенно не похожие на здешний деревенский народ, привыкший не обращать внимания на грязь под ногтями и нечесаные по нескольку дней волосы. Конечно, многие местные жители, особенно девушки, вскоре стали стремиться походить на них. Перенимали привычки, одежду и в том числе научились делать себе разнообразные прически. Это и привело к тому, что от многих ограничений, и не только на расчёсывание волос, которые уже никто не соблюдал, быстро отказались.

- Странно, что вера в волосы как символ жизненной силы и здоровья вообще не изжила себя. Как правило, безнаказанное нарушение запретов сильно подрывает авторитет источника власти.

Шатира налила мне ещё одну чашку чая и на этот раз присоединилась к моей компании со своим излюбленным свежемолотым чёрным кофе.

- Да, госпожа, исчезло немало запрещений, но далеко не все. Те, что остались, существуют и поныне. История Нибора и Салины наглядно показала, что лишиться волос, особенно насильственным путём, по-прежнему остаётся очень опасным. Ведь стрижка разрешается только в определённое время на растущей луне, когда её активно пребывающая энергия компенсирует человеку ту, что забрали срезанные локоны. После этого их в обязательном порядке следует сжечь, иначе недоброжелатели легко смогут навести по ним порчу или болезнь.

- Всё же поразительно, что это произошло на самом деле, потому что история про Самсона и Далилу всего лишь библейская легенда.

- Библейская, госпожа?

- Да, то есть изложенная в Библии – главной книге христианства.

- Христианства? – Шатира медленно проговорила каждую букву, словно пробуя новое слово на вкус. – Что это, госпожа?

- Тоже вера, только в другого Бога, – не желая далее вдаваться в подробности религиозных мировоззрений и пресекая новые вопросы на эту тему, я поспешно добавила: – Вообще-то я не очень компетентна в том, что касается веры людей в Богов, меня больше интересует вера людей в растения. Так почему именно рыжие женщины умеют колдовать?

- Ой, - отмахнулась женщина, - это очень просто, госпожа! Всё потому, что рыжий цвет очень похож на огонь, а в огне живут…, - она потянула конец фразы, пытаясь добиться от меня, судя по всему, очевидного ответа и не добившись, спросила напрямую: - Кто?

- Кто? – попугаем повторила я и отпила из чашки. Сидя за столом напротив, Шатира низко склонилась к моему лицу и шёпотом выпалила:

- Духи, - я сдержала улыбку. Сейчас она напоминала мне маленького ребёнка сообщающего родителям, что под его кроватью живёт Ба-бай. - Злобные, которые не нашли покоя в Земле, госпожа. Их привлекает пламя. Они как мотыльки слетаются на него, думая, что это небесный огонь, способный очистить их и превратит в достойных упокоения. Но они ошибаются и раз за разом попадают в карающий адский костёр, где мучительно горят, но никогда не сгорают. Таково их наказание, - Шатира заворожено уставилась в одну точку перед собой и бездумно поднесла к губам кружку. Машинально сделав глоток, она нечаянно опустила её на столешницу с таким грохотом, что мы обе подскочили от неожиданности. Кинув на меня быстрый взгляд, она виновато улыбнулась. - У меня рыжие волосы, поэтому жизненная энергия, заключённая в них, очень похожа на пламя. Они принимают меня за него и начинают преследовать. Иногда я неделями не могу от них отвязаться.

- Вы хотите сказать, что одержимы? – от такого поворота событий мне стало не по себе. Возникло гадкое ощущение, будто я всё время общалась с душевнобольным человеком, но, не подозревая о заболевании, считала его нормальным. Теперь мне стало противно от самой себя, и я незаметно передернула плечами, пытаясь избавиться от этого нехорошего чувства.

- Не совсем, госпожа. Они вовсе не пытаются выселить из тела мою душу и занять её место. Просто всюду следуют за мной, постоянно бормочут, а бывает и требуют что-нибудь сделать: закрыть дверь на засов, свернуть с дороги, выключить плиту или ещё что-то подобное. Сначала я не хотела их слушать, но потом поняла, что эти указания предупреждают неприятности, которые обязательно со мной случается, если я их игнорирую.

Я заметила, что Шатира намеренно избегает слова «Духи», заменяя его подходящими по смыслу местоимениями, что делает её речь несколько путанной. Вероятно, связанное с огнём считается здесь нечистым и недостойным упоминания. Такое отношение вполне объяснимо, поскольку Огонь всегда противопоставлялся стихии Земли, которую на Аруре обожествляют. Если Земля олицетворяет собой Мать всего живого, является символом плодовитости и рождения, то Огню досталась незавидная роль пожирателя жизни и вместилища душ людей, не заслуживающих погребения, или, иными словами, недостойных возвращения в материнское лоно Земли.

- Выходит, не такие уж духи и злобные, раз помогают вам.

Но Шатира отрицательно покачала головой.

- Нет, госпожа, они лишь берегут источник огня.

- А сейчас они тоже с вами?

- Конечно, иначе я не предложила бы вам гадание, госпожа. Именно они расшифровывают знаки и предсказывают судьбу, а я передаю их слова. Хотя, – она отставила свою кружку и взяла в руки одну из моих чашек, – я и сама кое-что умею. Посмотрим, что нам расскажет ваш чай, госпожа.

Шатира стала медленно вертеть чашку, наклоняя её под разными углами и внимательно вглядываясь в содержимое, но при этом держала её так, словно пыталась показать ещё кому-то, находящемуся за плечом. После непродолжительного сосредоточенного молчания, она задумчиво сказала:

- Двое мужчин. У одного на виду сильная привязанность, стремление завоевать ваше расположение, госпожа; у другого - злоба и жгучая ненависть. Однако на сердце у обоих сокрыта какая-то тайна, связанная с вашей семьёй.

«Тайна! Опять тайна! Сначала меня предупреждает Бузина, а теперь еще и странные духи, живущие на голове моей домработницы», - но сильнее поразило другое: - У обоих? – недоверчиво переспросила я. Женщина нахмурилась и вновь уставилась в чашку, а через несколько секунд утвердительно закивала:

- У обоих, госпожа. Точнее они сказать не могут. Один из мужчин не позволяет.

- Как это не позволяет? Почему?

- Не знаю, не могу понять, госпожа, - Шатира была удивлена не меньше моего. – Они говорят, им не позволено вмешиваться в дела Богов и их свиты, - она озадаченно пожала плечами, но для меня последняя фраза, напротив, многое прояснила.

«Значит, в дела Богов и их свиты, - вот так совершенно неожиданно происхождение Кирданна перестало быть «тайной за семью печатями». Однако теперь мне предстояло разгадать ещё одну, более актуальную. – Кирданн, Кирданн,…Что же ты задумал?».

Гораздо проще обстояли дела с Анубисом. Его ненависть и злоба были мне отлично знакомы, и не нужно быть ясновидящим, чтобы догадаться о его тайном умысле касательно моей семьи: он решил погубить Эбби на соревнованиях.

- Ещё я вижу, что вы будете на распутье, госпожа, - продолжала вещать Шатира. - В скором времени два этих человека заставят вас сделать непростой выбор. От решения будет зависеть жизнь.

- Зачем я вообще согласилась гадать! – недовольно бубнила я, но женщина не обращала внимания, полностью поглощенная разглядыванием моей судьбы в горстке заварки. – И чья это будет жизнь?

- К сожалению, госпожа, такие тонкости предсказать на чае невозможно, - она улыбнулась, но внезапно улыбка померкла, уступив место крайней озабоченности. – Ещё мне говорят, госпожа, что кто-то хочет повернуть время вспять, хочет вернуть себе то, что когда-то потерял. Этого никак нельзя допустить, госпожа! Река судьбы течёт только в одном направлении. Никому не под силу пережить заново минувшее, а попытка сделать это приведёт глупца к гибели, и с собой он заберёт всех, кого повстречает на пути.

Сама не знаю почему, но мне сделалось жутко. Интуиция подсказывала, что вот она - настоящая цель происходящего. Всё остальное включая меня, Эбби, Игры, либо неудачное стечение обстоятельств, либо хитроумная комбинация, в которой нам отводилась роль пешек. Пешек – жертв. Я чувствовала, как вспотели ладони, а по спине пробежал мерзкий холодок: на чудовищной шахматной доске кто-то разыгрывал гамбит.

- Что ты такое говоришь, Шатира?! - от волнения я незаметно перешла на «ты». - Кто он? Что ему нужно?

Не менее взволнованная она резко затрясла головой:

- Мне больше нечего сказать вам, госпожа. Это всё, - и поставила чашку на стол.

- Всё?! – я схватила другую, из которой пила во второй раз, и насильно сунула ей в руку. – Вот. Посмотри здесь!

Она испуганно таращилась на меня, но потом с опаской заглянула внутрь. В ожидании меня начала колотить нервная дрожь. Наверное, в последний раз я так переживала, когда умерла мама. Внимательно вглядываясь в лицо женщины, я пыталась прочесть на нём эмоции, но не заметила ничего такого, что предвещало бы беду. Скорее наоборот, на вид с каждой минутой Шатира становилась всё спокойнее. Наконец она сказала:

- Здесь ваше ближайшее будущее, госпожа: сутки или двое, не дальше.

- И что там?

- Дорога. Вы же сами говорили, что собираетесь в путешествие, госпожа?

- Путешествие, - я усмехнулась, - можно и так сказать. Это будет незабываемый отдых на солнечном курорте.

Шатира, не уловившая сарказма, довольно улыбнулась.

- Вот и я ничего страшного не вижу. Напротив, могу сказать, у вас получиться всё задуманное.

Я разочарованно вздохнула. О том, что случится в ближайшие два дня, я догадывалась и без сверхъестественного вмешательства. «По крайней мере, на Карнауфф без проблем попадём», - утешилась я хоть чем-то.

- Да ещё, вот здесь, - указала она вглубь чашки, - тут говорится, вы что-то забудете, госпожа. Не очень важное, но всё равно расстроитесь.

- Понятно. Спасибо, - я почти поднялась из-за стола, когда в голове возник вопрос: – Почему вы говорите только за себя? Что сказали духи по поводу моей дороги?

- Ничего. Они молчат.

- Больше не желают мне предсказывать?

- Нет, госпожа. Они боятся.

- Того мужчину?

Шатира кивнула:

- Сказали, он может наказать.

«Ох уж этот Кирданн!», - в душе закипало негодование. - Передайте своим мятежным душам от меня благодарность и пусть не беспокоятся о наказании. Его не будет, обещаю – и уже на выходе, не оборачиваясь, добавила: - Если понадоблюсь, я в библиотеке.

- Госпожа, подождите. Они велели передать, что тот глупец, он уже возвратился в прошлое. Госпожа…, - она немного помедлила, - ваша история началась.

Я прислонилась к косяку и зажмурилась:

- Всё-таки это твоё «госпожа» - просто кошмар!

Отличная задумка, но, на мой взгляд, как-то немножко скомкано. Возможно, слишком быстро наращивается темп нагнетания ситуации? Это утомляет... у меня получилось вдумчиво прочитать только 2 первых поста, остальное уже пробегала по диагонали. Либо эту книгу изначально задумывалось читать по маленькому кусочку в день ))
Действительно, курсив немного мешает: обычные кавычки достаточно выделяют, что это мысли (внутренняя прямая речь) героини.

Знаете, вы первая из читателей, кто сказал, что действие разворачивается слишком быстро. Обычно меня упрекают в обратном. Просят больше динамики.


Подумаю над этим. Спасибо за мнение.

Глава 10. Время

Обратно не придет
Минувшее, но в сновидение
Вдруг ожило опять.
У изголовья моего
Благоухает померанец
(Сикиси-Найсинно)

Остаток дня я, наконец-то, посвятила приготовлению к соревнованиям. Но полностью сконцентрироваться на сборах мне удалось далеко не сразу. Мысли неотвязно возвращались к злополучному гаданию, точнее к одной его части. Я попыталась вспомнить, что мне известно о Реке Времени и оказалось - практически ничего. С этим понятием я сталкивалась только раз в жизни, да и то косвенно, когда, проходя подготовку в охотники, изучала хроноартефакты. Хотя «изучала» - громко сказано. Вся известная о них информация занимала максимум десять минут лекционного времени и сводилась к тому, что кто-то где-то что-то слышал. Хроноартефакты до сих пор являются самой малоизученной, редчайшей группой вещей. Я даже не берусь предположить сколько бы стоила одна такая находка. Вот уж к чему смело можно крепить ярлык «Бесценно»!

Всего известно о трёх хроноартефактах. Каждый из них имеет собственное узкоспециализированное назначение, а в комплексе они составляют единый механизм, основная цель которого - перемещать в прошлое. Только в прошлое совсем не такое, каким оно представляется большинству людей. Теоретически в минувшее вообще нельзя вернуться, поскольку в тот момент, когда человек его касается, оно перестаёт быть для него прошлым и становится настоящим. Возможно, это звучит как полнейшая абракадабра, но на деле всё не так уж сложно.

Допустим, вы захотели искупаться в реке. Отыскав подходящее место, заходите в воду и замечаете, что мимо вас проплывает ветка. Вы окунаетесь, какое-то время плывёте вниз по течению, затем выходите и по берегу возвращаетесь в исходную точку заплыва, то есть в каком-то смысле возвращаетесь в прошлое. Вновь заходите в реку ровно в том самом месте, что и в прошлый раз, но рядом нет никакой ветки, да и вода стала мутная и холодная.

То же происходит и в Реке Времени: дойдя до нужного места в прошлом, вы не обнаружите там тех событий, что когда-то случились с вами, равно, как и не встретите самого себя. В одну реку нельзя войти дважды, каждый последующий раз вода будет совершенно иной. То прошлое, что вы знали, безвозвратно утекло. Теперь это ваше настоящее, в котором нельзя ничего изменить, его можно лишь заново пережить.

Однако насколько разительной ни казалась бы перемена между тем, что человек помнит и тем, что он в прошлом увидел, весь окружающий его мир: люди, места, предметы всегда остаются прежними. Это не иная реальность, в которой у меня будет другая семья, дом или способности. Это другое время, где я отличаюсь от самой себя лишь возрастом.

Опять же "теоретически" возможно переместиться в любую точку прошлого, разумеется своего. Но если возвращаясь назад на полчаса, вам придётся «идти по берегу» всего тридцать минут, то желая вернуться лет на пять, пешком вы рискуете вообще не добраться до пункта назначения. Чтобы осуществить подобный переход понадобится первый и, пожалуй, наиболее известный из группы хроноартефактов – «Лань».

Практически во всех культурах лань является символом скорости и стремительности в достижении цели. Например, у кельтов она играет роль божественного вестника. Не менее важно и другое значение этого лунного животного, напрямую связывающее его с потоком Времени: в восточных традициях лань – символ долголетия.

Насколько я помню, артефакт представляет собой рукоять кинжала, выполненную в виде фигурки оленя, стоящего на основании ограничителя, разделяющего клинок и черенок. Сама лань вырезана из цельного куска гелиодора, тогда как её копыта и широкие лопатообразные рога сделаны алмазными. По спине, изображая пятнистость, также разбросаны мелкие искусно огранённые бриллиантовые камешки.

Но тем немногим, кому посчастливилось держать в руках эту вещь, запомнилась вовсе не её шикарная драгоценная отделка, а пугающая пустота глазниц животного. Ещё более жутко становится при мысли о том, для чего предназначаются пустоты. Чтобы активировать «Лань» необходимо заполнить их собственной кровью. Считается, что именно так она может увидеть конечную точку перемещения.

Главное назначение «Лани» – ускорение процесса перемещения. Однако прежде чем начать перенос вверх по течению необходимо вырвать себя из потока Времени и «выйти на берег». А сделать это можно только имея второй хроноартефакт под названием «Феникс».

Если «Лань» - рукоять кинжала, то «Феникс» - его лезвие. Широкий обоюдоострый клинок, сработанный из гагата, который из-за своего глубокого чёрного цвета является талисманом траура и защищает от зависти, сглаза и порчи. Но в свои глубины камень способен затягивать не только «дурное». В определённых условиях он вбирает в себя жизнь умирающего человека. Последнее свойство как раз и положено в основу действия «Феникса», ведь вырвать свою судьбу из потока Времени можно лишь одним способом – убив себя.

Итак, обладатель двух вышеуказанных хроноартефактов собирает кинжал, являющийся своеобразным механизмом для возврата в прошлое. Соединив обе части, он совершает самоубийство, запускающее процесс переноса. Клинок на время забирает жизнь, а кровь, стекающая из раны по долу в середине лезвия, попадает в глаза лани, заставляя её мчаться к месту назначения. По слухам, оживает и выгравированный на клинке рисунок феникса, оперение которого, вспыхивает алым цветом, когда на нём оказывается кровь.

Не смотря на всю неприглядность процедуры, всё же имеются более веские препятствия к её воплощению. Во-первых, хотя о существовании «Феникса» достоверно известно, никто из людей как минимум трёх последних поколений ничего о нём не слышал и уж тем более не видел воочию. Время от времени поговаривают, будто его вообще никогда не было, но наличие рукояти «Лань» всегда возвращает к старой теории, ведь чему-то же она принадлежит.

Вторым серьёзным камнем преткновения является возникновение так называемого «водоворота минувшего». Попав в прошлое и начав заново переживать какой-то отрезок времени, человек двигается по Реке вниз и неизбежно доходит до точки, где он «вышел на берег». Поскольку здесь он оборвал течение своей судьбы, то дальше во временном потоке места для него уже нет. Человек сам творит свою судьбу, а в данном случае сам определяет дату своей смерти. Её нельзя изменить или отсрочить. Дожив до этого срока, он неизменно умрёт вновь. Альтернативой тому может стать повторное использование хроноартефактов и новый возврат в прошлое. Это сохранит ему жизнь, но сохранять её придётся бесчисленное количество раз, постоянно двигаясь по кругу. Такое бегство быстро порождает в водах Времени водоворот, который, в конечном счёте, истощает беглеца и приводит того к гибели. Сама воронка разрушается далеко не сразу и за время своего существования успевает поглотить практически всё, чего касалась жизнь человека.

На первый взгляд проблема «водоворота минувшего» вообще лишает хроноартефакты какого-то ни было смысла. Зачем заново переживать прошлое, если у тебя нет будущего?! Именно по этой причине возникла догадка о наличии третьего предмета группы – артефакта «Лисица». Предположительно его действие заключается в создании двойника на время, пока прототип не достигнет точки выхода из потока. То есть двойник обманывает, создаёт иллюзию продолжающейся жизни человека и как бы забивает для него место в Реке Времени. Отсюда и соответствующее название, ведь лисица повсеместно символизирует хитрость, ловкость и сообразительность.

Поскольку существование вещи основано лишь на домыслах, то, естественно, ничего не известно об её внешнем виде и о механизме взаимодействия с двумя другими частями комплеса. Отдельно стоит вопрос о том, куда исчезает двойник, когда надобность в нём отпадает.

Уже не первое столетие «Лисица» является самым загадочным из артефактов. Видимо, поэтому нет никаких упоминаний об удачном опыте переноса в прошлое. О неудачном, само собой, рассказывать было некому. Загадкой также остаётся сам источник сведений о хроноартефактах, Реке Времени и водоворотах?

«Возможно мне никогда не найти ответов, - заключила я, укладывая рюкзак, - но одно я знаю точно - Время не терпит вторжения в свои владения, а кто-то очень самонадеянный собирается нарушить незыблемые правила и утянуть нас в глубокий омут небытия. Шатира сказала, что он уже вернулся в прошлое. Значит на руках у него все три артефакта, ну, или, по крайней мере, два: «Лань и «Феникс», – я заторможено перекладывала одежду с места на место, потрясённая тем, что миф о перемещении во времени оказался реальностью. - Кто же ты такой, обладатель самых таинственных в мире вещей?».

Очнулась я оттого, что появившаяся из ниоткуда Рысь стала вертеться в ногах, настойчиво требуя внимания. Машинально почесав кошку за ухом, я поспешила закончить упаковку сумки. Как обычно в ней было только самое необходимое. Почитав кое-что о жизни в пустыне, я взяла с собой несколько тёплых вещей на случай низких ночных температур. А также воду, воду и ещё раз воду.

Изучив от корки до корки найденную ранее книгу, я узнала, что в зависимости от климата, состава почв и близости источников воды пустыня может быть самым безжизненным местом на планете или, напротив, иметь приличное видовое разнообразие. Я молила Богов, чтобы там, куда отправляемся мы, росло хоть что-то. В противном случае, даже если с нами будет Эбби и обеспечит приток воды, я всё равно не смогу воспользоваться своими способностями. Невозможно вырастить дерево из ничего, мне как минимум требуются семена.

Обычно любая земля уже содержит колоссальное количество семян самых разных растений, включая и те, которым никогда не суждено прорасти в ней без моей помощи. Кроме того, при себе у меня всегда находится моя «боевая тройка»: семена Бамбука, Плюща и Мака. Бамбук – универсальная защита, Плющ – атака, а Мак с одной стороны можно использовать как одурманивающее и дезориентирующее врага средство, а с другой как отличное болеутоляющее при ранениях.

При выполнении особо опасной работы комплект дополняется ягодой мистической рябины. Она способна возвратить с того света, но дарит при этом лишь год дополнительной жизни. Во всяком случае, так говорили Друиды, преподнося мне в качестве подарка льняной мешочек с пятью ярко-красными плодами. Согласно преданию им шла уже не первая сотня лет, но выглядела они так, будто их сорвали с ветки минут назад – спелые, сочные, невероятно крупных размеров они действительно были налиты жизнью.

Я всегда удивлялась, отчего кельты решили вдруг так щедро меня вознаградить. Это скорее походило на откуп с целью ещё раз подчеркнуть, что на Этайн меня рады видеть исключительно в качестве гостя.

До сей поры мне не выпадало случая опробовать действие ягод на себе, но в это путешествие они без сомнения отправятся вместе со мной, причём все сразу, поскольку альтернативы им может не оказаться. Не смотря на моё довольно обширное собрание семян, среди них не было ни одного от растения способного выжить в пустыне. Наверное, потому что мне никогда не приходила в голову бредовая мысль её посетить.

«Оказывается, я даже самый захудалый кактус вырастить не могу!», - хотя, учитывая тот факт, что кактус за десять лет вырастает всего на пять сантиметров, пришлось бы положить всю свою энергию, чтобы получить более-менее взрослый экземпляр, пригодный для защиты или еды.

Я задумчиво остановилась перед куском плотной белой материи. Внутри находилось то единственное, в чём я могла быть абсолютно уверена. То, что я знала, будет защищать меня до последнего вздоха, несмотря ни на какие обстоятельства и условия окружающей среды. Аккуратно развернув полотно, я взяла в руки саблю.

Это был один из парных китайских мечей шуан-Дао. Его расширенный изогнутый вперёд клинок многократно повышал эффективность рубящего удара, а изгиб обеспечивал усиление режущих свойств, что позволяло наносить противнику глубокие смертельные ранения. Лезвия сабель имели одностороннюю заточку и были изготовлены из особо прочного, но лёгкого сплава сродни дамасской стали. Я не знала его название, поскольку, как и состав, оно держалось восточными мастерами в строжайшем секрете, разглашение которого каралось смертью.

В основании клинка был выгравирован дракон. Длинное чешуйчатое тело, извиваясь и закручиваясь в кольца, плавно перетекало на эфес и заканчивалось на деревянной рукоятке изображением хвоста с кистью, наподобие львиного. Это был Шэнь-лун или Дождевой дракон, управляющий силами ветра и дождя.

Драконы-луны, их всего четыре: Тянь-лун или Небесный дракон, Фу Цан-лун - Подземный дракон, Ци-лун – Земной дракон и Шэнь-лун – Дождевой дракон олицетворяют собой мудрость и величие, а также считаются носителем светлой силы, суля тем, кто их увидел удачу и благосклонность Богов. Их образы часто сопровождают оружие, что по поверьям наделяет владельца неуязвимостью в бою. Не могу судить, насколько это соответствует истине, но мой дракон пока оправдывал свою «счастливую» репутацию.

Искусством владения холодным оружием я интересовалась с самого детства. Наверное, это единственное качество, роднящее меня с тем местом, где я появилась на свет. На Миносе каждый второй прятал под одеждой остро заточенный стилет или кинжал. Колюще-режущие средства уступали в популярности только огнестрельным. Ими владел каждый первый.

Меня всегда завораживало то, как чётко и слаженно работает человеческое тело, как плавно и неотступно следует за ним клинок, являясь закономерным продолжением руки.

Впервые я познакомилась с фехтованием в восемь лет. Отец не одобрял моего увлечения, однако и не препятствовал ему, вероятно, сознавая, что когда-нибудь это может спасти мне жизнь. Изначально, я училась владению дань-Дао - одиночной саблей, но увидев однажды работу парных сабель, была сражена потрясающим зрелищем, которое можно описать только что словами одного восточного мудреца: «вокруг цветка, спрятанного в листьях, кружатся в танце два мотылька». С тех пор моё сердце безраздельно принадлежит шуан-Дао.

Хотя базовая техника владения парными саблями практически идентична работе с одиночным орудием, всё же существует ряд сложностей, главным образом связанных с тем, что теперь каждая рука держит по смертоносно-отточенному мечу, и требуется абсолютная согласованность их действий, чтобы на первых парах не оттяпать себе что-нибудь жизненно важное. Подчас система движений была настолько сложна, что я растягивала связки и выбивала суставы, пытаясь правильно совместить одновременную работу ног, корпуса и кистей рук. Тем не менее, я никогда не сомневалась в правильности выбора оружия. Мечи были бесконечно преданны мне, и я не смела подводить их своим недоверием.

Закончив сборы, я присела на край дивана. Памятуя о предупреждении Шатиры, что должна забыть какую-то вещь, вновь придирчиво оглядела снаряжение и перебрала в уме каждую мелочь. «Вроде бы всё на месте. В конце концов, если мне суждено что-то забыть – это неизбежно. К чему зря ломать голову», - я поднялась, намереваясь попросить женщину принести мне чай, но передумала, решив, что она, скорее всего, уже ушла. Пришлось самой спускаться в кухню.

Шатиры действительно не было, только на столе одиноко лежала записка: «Госпожа, если мне будет позволено, я стану молиться за вас. Пусть матушка наша - Земля будет милостива к вам, да не обожжёт она в пути ваших ног и явиться вам в облике влажном и плодородном! Скорейшего возвращения, госпожа».

К горлу подступил комок. Трогательная забота служанки слишком явно напомнила о том, что обо мне уже давно никто не беспокоится. Когда Марианна была жива, её тревога всегда казалась мне преувеличенной и чересчур назойливой. Но лишь сейчас я осознала, насколько истосковалась по неуёмной материнской опеке и любви.

Прочитав приписку внизу послания, я улыбнулась: «Мясной рулет в холодильнике. Картошка на плите». Сама того не подозревая, Шатира окунула меня в забытую атмосферу детства, когда возвращаясь из школы домой, я находила там похожие мамины указания.

Наполнив чашку чаем, я решила ограничиться бутербродом с тем самым мясным рулетом и кусочком восхитительного обеденного штруделя. Размышляя, стоит ли брать с собой запас провианта, я всё более склонялась к отрицательному решению. Во-первых, в пустыне стоит невыносимая жара, которая обычно не располагает к приёму пищи. Во-вторых, любая еда неминуемо провоцирует жажду, и в–третьих, это лишний груз, который ляжет на мои же плечи.

Но с другой стороны, кто знает, сколько мы пробудем на Карнауффе? Правила, конечно, ограничивают время нахождения участников на соревновательных Землях, но оно не определено заранее и в большей степени зависит от хода Игры: от количества оставшихся на поле участников, скорости прохождения игровых зон и т.д. Мы могли бы найти Эбби и покинуть пустыню в тот же день, а могли застрять там на неопределённое количество суток.

Нехотя, но мне таки пришлось признать необходимость взять с собой хотя бы минимальный запас еды. Я остановила свой выбор на питательной и в то же время не занимающей много места, смеси орехов и сухофруктов. Ещё раз заглянув в библиотеку, я уложила продукты в рюкзак и отправилась спать. Часы показывали ровно двенадцать ночи.

Поднявшись на следующее утро, я наскоро умылась и, пытаясь справиться с нарастающим волнением, заставила себя позавтракать. Затем вернулась в спальню и надела тщательно продуманный с вечера гардероб: широкие белые штаны, плотно зашнурованные снизу, чтобы исключить попадание песка под одежду; сверху свободная майка и светлая тонкая рубаха с длинным рукавом. Оголённые участки тела на груди и шее закрывает шарф-хомут. Его при необходимости можно использовать, как защиту от жгучего пустынного ветра. На ногах носки и лёгкие ботинки. Волосы я тщательно подколола и повязала на голову платок, передние концы которого скрутила в жгуты и закрепила на затылке.

Было без пятнадцати минут восемь, когда я проследовала библиотеку, где дополнила наряд оружием. К поясу со специальными креплениями спереди пристегнула три мешочка с семенами и один, ярко-алого цвета, с ягодами рябины. Сзади в углублениях помещались два полулунных ножа. На спине, своём привычном месте, в ножнах крест-накрест расположились сабли. Левое плечо и правое бедро я перетянула тонкими ремешками, которые удерживали в мягких чехлах по одному небольшому кинжалу.

Обычно я не беру на охоту такое количество оружия, ограничиваясь иногда лишь мечом. Но сегодня я была готова навесить на себя целый арсенал, если это поможет выжить и спасти Эбби.

Спустившись в коридор, я остановилась напротив большого настенного зеркала. Внимательно рассматривая отражение, пришла к выводу, что оно напоминает героя какой-нибудь арабской сказки. «Верблюда не хватает», - усмехнулась я, и в то же мгновение раздался звонок в дверь. Я вздрогнул, но не пошевелилась. Внезапно меня обуял страх и ясное предчувствие того, что если я сейчас выйду за порог дома, то никогда уже сюда не вернусь. Из зеркала, откуда-то из другого мира, на меня смотрели перепуганные глаза девушки.

«Это не я! Не я! Не я! - беззвучно кричала я, пытаясь убедить себя в нереальности происходящего. В дверь перестали звонить. Кирданн просто открыл её и тихо вошёл, встав за моей спиной. Положив руки мне на плечи, он легонько сжал их, но его прикосновения показались мне неприятными, а пальцы какими-то костлявыми. - Будто у Смерти», - я отшатнулась в сторону, избавляясь одновременно и от его касаний и от охватившего меня наваждения.

- Нам пора.

- Да, - кивнул он в ответ.

Едва мы оказались на улице, как Ангел быстро взял меня за руку и без предупреждения шагнул в воздушный портал. Я с интересом наблюдала, как вслед за ним исчезает часть моей руки, которую он крепко сжимал в своей ладони, и спустя секунду, инстинктивно зажмурившись, ступила за ним.

Уже находясь по ту сторону «перехода», я не могла слышать, как с грохотом упало со стены в коридоре огромное настенное зеркало, рассыпавшись на тысячи осколков.

Часть вторая. Карнауфф

Глава 11. Желания и возможности

Будто ветер осенний
Тронул струны цитры чуть-чуть...
Только слабый отзвук,
Но уже взволновано сердце
Воспоминанием любви
(Мибу-но Тадаминэ)

Карнауфф встретил нас дружелюбнее, чем я того ожидала. Готовая обливаться потом «в три ручья» и жариться на раскалённом песке, я с удивлением окунулась в прохладное утро. Пустыня представляла собой странное место, существующее вопреки здравому смыслу по каким-то собственным антизаконам. В то время как в других мирах солнце, выполняя назначенную ему Природой роль, порождало жизнь, здесь оно беспощадно её губило. Наступление дня влекло за собой смерть, а ночь даровала исцеление. Я понимала, что эта благословенная прохлада недолговечна. Что каждой своей секундой она приближает наступление испепеляющей жары.

Мы стояли на небольшом плато в окружёнии плотного горного кольца. С одной его стороны, у самого основания скал, мне даже удалось разглядеть одинокое дерево. Возможно, там имелась и ещё какая-нибудь растительность, но с такого расстояния увидеть это было невозможно. С губ сорвался стон облегчения, и Кирданн, проследив за направлением моего взгляда, понимающе улыбнулся.

- Маленькая, но победа, - поддержала я хороший настрой. – Где мы находимся?

- Сейчас, - пока он копался в рюкзаке, я успела отметить, что одет он практически так же как и я - в светлый походный костюм. Только карманов у него оказалось гораздо больше, причём видно было, что все они чем-то заполнены. На голове - широкий платок, удерживаемый эластичным обручем, за плечами - неизменный двуручный меч и несколько метательных ножей на поясе. Впрочем, это лишь то оружие, что было на виду. Ещё парочка «стальных» сюрпризов, скорее всего, припрятана где-нибудь под одеждой.

Кирданн развернул на песке карту Карнауффа. Наиболее подробной она становилась исключительно в тех местах, что касались игрового поля. За его пределами можно было смело полагаться на воображение, поскольку объекты обозначались настолько схематично, что иной раз вообще казались случайными детскими каракулями.

- Думаю, мы вот здесь, - указал он на участок, вплотную прилегающий к первому - стартовому - кольцу соревновательной «мишени». Я вгляделась в смазанные очертания линии вроде бы похожей на горы. Со всех сторон она охватывала практически ровную прямоугольную площадку.

- Похоже, чтобы оказаться на поле боя нам придётся лезть через скалы.

- Нет, не нужно. В этом месте, - обвёл Ангел затёртую полосу на бумаге, - есть узкий проход, ущелье. Оно выведет нас на соревнования.

Я внимательно рассматривала рисунки, и дошло уже практически до рези в глазах, когда я, наконец-таки, смогла разобрать что горное кольцо не смыкается, как показалось мне сначала, а имеет в одном месте брешь. Но чтобы разглядеть её на этой так называемой карте, мало иметь при себе лупу, необходимо точно знать, что она там есть.

- Ты бывал здесь раньше? – удивлённо посмотрела я на Кирданна.

- Не совсем, - уклончиво ответил он.

- Не совсем? Для человека, который впервые на Карнауффе, ты подозрительно хорошо ориентируешься. И ты довольно точно перенёс нас к месту состязаний. Не мне тебе объяснять, что такое невозможно, если досконально не знать местность перемещения.

- Ты недовольна тем, что не придётся тащиться десятки километров под палящим солнцем?

- Не совсем, - передразнила я его. - Если уж так получилось, и мы работаем вместе, нам стоило бы доверять друг другу?

- По-моему, это ты пытаешься меня в чём-то уличить.

- Уличить?! Я всего лишь поинтересовалась, бывал ли ты здесь раньше! Я не говорю что это плохо. Может вместо солярия, ты каждый день разгуливаешь по пустыне!

- Ага, - ухмыльнулся он. - Нравится мой загар? – и театрально похлопал себя по бледным щекам.

Закипая от негодования, я поджала губы и развернулась в направлении замеченного ранее дерева.

- Мисс, - окликнул меня Кирданн. Я замерла, наивно полагая, будто он хочет извиниться, но в вместо этого услышала издевательское: - вы идёте не в ту сторону.

Обернувшись, я увидела, что в одной руке он держит компас, а другой показывает на противоположные от меня горы. Поняв, что потерпела сокрушительное фиаско, и раздосадованная тем, что не смогу встретиться, возможно, с единственным на Карнауффе растением, я уныло поплелась вслед за Ангелом.

- Удовлетворяя твоё ненасытное любопытство, - продолжал он ехидничать, - сообщаю, что вчера я весь день потратил на перемещения в пустыню, ища ориентиры и стараясь подобраться к игровой зоне как можно ближе.

«Контрольный выстрел в голову», - я натянуто улыбнулась, и, не глядя мужчине в лицо, коротко ответила: - Ясно.
Следующие полчаса пути были всецело посвящены внутреннему самоедству и попыткам понять, когда я успела стать параноиком. Кирданн за это время тоже не проронил ни слова, лишь периодически сверялся с компасом, корректируя курс движения.

Изредка на глаза попадалась мелкая пустынная живность вроде ящериц и грызунов, которых ничуть не смутило внезапное появление странных двуногих существ. Один из них, похожий на тушканчика, смешно встав на задние лапки, долго провожал нас любопытным взглядом. Наличие других, более опасных обитателей Карнауффа, заметно снижало скорость нашего передвижения, поскольку приходилось тщательно смотреть себе под ноги, дабы не потревожить зарывшихся в песок змей и скорпионов, готовящихся пережидать там дневную жару.

Прошло ещё полчаса, и утренняя свежесть окончательно отступила под натиском обжигающих лучей раскалённого светила. Животные попадались всё реже, а вскоре земля и вовсе вымерла. Исчез даже ветер, бессмысленно перегоняющий песок по барханам. Неизменным оставалось одно – горы. Они словно нарочно отодвигались назад, желая сохранить между нами прежнюю дистанцию. Складывалось впечатление, что мы приблизились к ним не более чем на метр.

Сделав короткий привал под одиноким каменным валуном, неведомым образом затерявшемся в море песка, я отпила воду из бутылки и поделилась своими наблюдениями с Кирданном.

- Пустыня искажает восприятие реальности. Зной, марево и закипающие мозги не дают правильно оценить расстояние до объектов, - он откинулся на камень, прикрывая лицо длинным углом платка с головы. – Мы на полпути. Ещё час в том же темпе и достигнем ущелья. Главное успеть укрыться до полудня. Там придётся пережидать, пока не спадёт жара.

- А соревнования? Во сколько они начнутся?

- По местному в два часа дня, как раз в самое пекло.

- Но у нас нет времени ждать подходящей погоды. Лучше бы перехватить Эбби в самом начале Игры, когда не завязалась основная борьба.

- Если у твоей сестры есть хотя бы капля здравого смысла, и она намеревается выжить, то поступит также как мы. Уверен, раньше пяти вечера никто и шагу под солнце не сделает, – и, помолчав, добавил: - по крайней мере, Анубис точно.

Пропустив мимо ушей упоминание главного на этой Земле соперника, я недоумённо переспросила:

- Ты предлагаешь пять часов сидеть ничего не делая?!

- Это не предложение, это необходимость, в которой ты сама скоро убедишься, - он поднялся, готовый продолжать путь, но я упрямо сидела на месте.

- Вижу, ты всё продумал. Может посвятишь, наконец, меня в свой план? – я с вызовом глядела на него снизу вверх, а в мозгу опять замигала красная лампочка: - «Снова лезешь на рожон? Лучше скажи «спасибо», что хоть у кого-то из вас есть план, иначе чтобы ты сейчас делала? Карабкалась по горам, пока не схватила бы тепловой удар?».

- Все планы потом, - Кирданн спокойно смотрел на небо, видимо оценивая, как высоко уже успело подняться солнце. – Нужно спешить.

Следуя его примеру, я подняла глаза и тут же зажмурилась. Поскольку до сих пор приходилось смотреть исключительно под ноги, я ни разу не задумалась о таком благе цивилизации как солнцезащитные очки, которые благополучно оставила дома. «Очки! Я забыла очки! Так вот о чём говорила Шатира! Не очень важное, но вы всё равно расстроитесь, - вспомнились её слова. Я ухватилась за протянутую Ангелом руку и встала. Да, я расстроилась, но главным образом оттого, что её предсказания начинают сбываться.

Когда изнурённые адской жарой и омерзительным ощущением облепившей тело потной одежды, под которую кое-где забился песок, мы вошли в горы, я, опершись о прохладную каменную стену, медленно сползла вниз. На большее сил не хватило. От непривычной высокой температуры сильно гудела голова и подташнивало. Кирданн снова оказался прав. Если уже сейчас, до полудня, солнце палит так, что кажется прожигает тебя до костей, то, что говорить о середине дня, когда оно будет находиться на пике своей активности! Рискнувшего состязаться в такую погоду можно смело сбрасывать со счетов. Вряд ли у него получится добраться даже до первой части артефакта – пустыня его убьёт.

За какие-то считанные часы Карнауфф полностью подчинил жизнь людей своим извращённым биоритмам. Причём не только тех, кто находился в непосредственной его власти. Организаторам соревнований тоже придётся попотеть, правда, несколько по иному поводу.

Никогда раньше Игры не проходили ночью. Бывали, конечно, единичные стычки, в которых особо хитроумные участники пытались застать врасплох спящих соперников, но по большому счёту ночь признавалась нейтральным временем, когда действовало негласное перемирие. Это, во-первых, давало игрокам возможность отдохнуть и набраться энергии перед новыми сражениями, а во-вторых, что являлось более значимым, зрители не желали ночами просиживать перед телевизором и из последних сил бороться со сном, чтобы посмотреть очередную серию «про убийство».

Тем не менее «Ежегодные соревнования» освещались в прямом эфире круглосуточно, и ночные рейтинги всегда оставляли желать лучшего. Разумеется, в мирах, где разница во времени с Играми составляла более двенадцати часов, поневоле приходилось смотреть их ночью, если уж на то имелось сильное желание. Но Конклав мало интересовали подобные отдалённые местности. Прежде всего они заботились о зрителях трёх стратегически важных для Охоты миров: Парнаса, где находились потенциальные заказчики; Персеи, там жили будущие участники соревнований и, естественно, Земли Гора, на которой обитали они сами, и которая вообще считалась центром всего, что было связано с Охотой. Именно поэтому, при подборе Земель для очередных состязаний учитывается временной фактор, чтобы в вышеупомянутых мирах трансляция шла в удобное время суток. Кроме того ночная съёмка сопряжена с определёнными техническими трудностями, а к ним организаторы вряд ли были готовы.

«На этот раз Конклав просчитался, - злорадно усмехнулась я. – Откуда им было знать, что включая Карнауфф в список игровых Земель, они, сами того не желая, переносят зрелище на вечерние и ночные часы, когда тут можно будет не просто нормально двигаться, но в первую очередь дышать без риска прожечь раскалённым воздухом лёгкие».

Заметив моё довольное лицо и закрытые глаза, Кирданн тихонько ткнул меня в плечо:

- Калисто, с тобой всё хорошо?

- Да, - рассмеялась я, понимая к чему он клонит, - я ещё недостаточно поджарилась, чтобы меня начали посещать галлюцинации. Кое-что вспомнилось.

Отдохнув немного, мы решили перебраться вглубь ущелья, туда, где проникающие снаружи солнечные лучи уже не способны были раскалить землю. Здесь они довольствовались лишь тем, что обогревали её после холода пустынных ночей. Пещера была сквозной и с обеих сторон заканчивалась ослепительными вспышками яркого света. В ширину она имела метров пять, зато высота её впечатляла. Синее небо, разделявшее две отвесные скалы, отсюда напоминало тонкую голубой ленту.
Кирданн, как и я, с любопытством рассматривал обстановку.

- Ты не был здесь, - вопрос прозвучал скорее как утверждение, но он всё равно кивнул. – Тогда как ты узнал о существовании расщелины?

- Видел её сверху, когда пролетал вчера над горами. Надеялся найти «переходы» сразу на игровое поле, но ничего не нашёл. Организаторы славно постарались, отыскав такую территорию, откуда невозможно сбежать, не выполнив задания до конца.

- Ни одного портала? – изумилась я. - Такое возможно?

- Как видишь, вполне. Хотя раньше я никогда не встречал настолько «глухой» зоны. Что-то подсказывает, это не случайность. Отсутствие деревьев для тебя, доступных порталов для меня и воды для Эбби делает её побег невозможным, а наше вмешательство бессмысленным.

- Перестраховка, - я сжала кулаки, сдерживаясь чтобы не врезать ими в стену. Целые пальцы мне ещё пригодятся. – Значит, покинуть соревнования не получится. А если дойти до ближайшего портала за пределами «мишени»?

- Этот - ближайший, - кивнул Кирданн в сторону, откуда мы пришли. – Есть ещё проблема. На Карнауффе «переходами» никто не пользуется, и они быстро зарастают. Я не знаю, сколько просуществует тот, через который переместились мы. Может сутки, а может дольше.

- Подожди, - я пыталась осмыслить услышанное, - то есть ты хочешь сказать, что порталов на Карнауффе нет, а тот единственный, который перенёс нас сюда, завтра исчезнет? Это что, билет в один конец?

- Я не говорил, что он исчезнет, я сказал «закроется». На то чтобы открыть его потребуется время, которого у нас не будет, если мы собираемся устроить побег. Преследования не избежать. Конклав не отпустить нас без борьбы, а место для неё здесь не самое подходящее, - он твёрдо посмотрел мне в глаза, - по крайней мере, для нас.

- Так это и есть твой план? Помочь Эбби дойти до конца Игры?

- Не Игры, всего лишь перейти на следующий уровень и избавиться от пустыни.

Я не могла поверить:

- Значит, для борьбы с прихвостнями Конклава пустыня тебе не подходит, а для участия в соревнованиях уже не помеха?! – я стала угрожающе надвигаться на Кирданна, а тот почему-то отступал. - Так получается?!

- Калисто, посмотри на факты. Риск от участия в соревнованиях ничуть не выше, чем будет от последствий похищения Эбигайл, - оказавшись прижатым к стене, он попытался незаметно обхватить меня за талию и привлечь к себе, но я от такого тесного телесного контакта почувствовала себя ещё более грязной, чем была на самом деле. Раздражённо скинув его руку, я отвернулась.

- Можно подумать, организаторы будут смотреть, как мы вмешиваемся в ход Игры, помогая одной из участниц. В конце концов, это нечестно по отношению к другим.

- Заботит судьба Анубиса?

Я покосилась на Ангела, удивлённая необъяснимой вспышкой ревности по отношению к нашему общему заклятому врагу. Запустив руки в карманы, он отвернулся, предоставив мне возможность любоваться его безупречным профилем. В душу вновь закрадывалась тревога: «Что-то происходит. Слишком часто и безо всякой на то причины всплывает образ Анубиса, - я в упор глядела на мужчину, но не замечала его. Мысли витали где-то далеко в поисках ответов на вопросы, которых с каждым днём становилось всё больше, а источник у них всегда был один. - Чего ты хочешь, Кирданн? Чтобы я участвовала в соревнованиях? Чтобы столкнулась лицом к лицу с Анубисом? Чтобы проиграла?».

Воцарившуюся тишину нарушил какой-то шум. Мы одновременно обернулись в сторону, откуда, как нам показалось, он доносился, и, затаив дыхание, стали ждать повтора. Через несколько секунд он раздался вновь - звук, похожий на всплеск.

- Это вода?! – полушёпотом спросила я, словно боялась спугнуть робкую надежду.

- Похоже на то, - Кирданн двинулся вперёд. Чтобы это ни было, родник или ручей, он явно находился внутри каменных стен, поскольку в расщелине перед собой мы не видели ничего даже отдалённо напоминающего жидкость. Тем не менее, звук не был глухим. По мере приближения он делался чётче, что наводило на мысль о наличии некого хода, ведущего к нему. В процессе поиска я молила о двух вещах: о том, чтобы воды оказалось достаточно для умывания, и чтобы рядом с ней росло что-нибудь живое и зелёное.

Одному из желаний сбыться не удалось. В найденной крохотной пещерке света было настолько мало, что не хватило бы даже самым теневыносливым мхам. И всё же, ничто не могло омрачить моей радости от предвкушения возможности смыть с себя слой грязи и песка.

Помещение, открывшееся нам в разломе одной из скал, можно было смело назвать купальней. По стене из темноты сбегал небольшой ручеек, попадая в полукруглое, обложенное камнями, углубление так, что создавалось впечатление вполне приличной на вид ванны. Но самым удивительным оказалось другое - камни не имели острых углов и выступов, словно нарочно отполированные для безопасного использования. Тоже касалось и пространства пола перед «ванной». Складывалось ощущение, что по нему с завидной регулярностью ходят, отчего он потерял природную резкость линий и теперь напоминал гладкую каменную кладку. Если бы я не была уверена, что Карнауфф необитаем, то пришла бы к единственному логичному выводу – это сделали люди.

Свет внутрь комнаты проникал из крошечного выщербленного отверстия под потолком. Пронзая неподвижный воздух единственным тонким лучом, он разбивался о воду, растекаясь по её поверхности призрачным желтоватым пятном.
Как ни странно, но сейчас эта мрачная атмосфера показалась мне даже уютной. Я окунула руку в «ванну» и благоговейно выдохнула: «Тёплая!». Наверное, где-то сверху ручей протекал в непосредственной близости от раскалённой земли, успевая как следует прогреться.

Кирданн по-джентльменски уступил мне право первой испытать прелести водных процедур в пустыне и удалился в ущелье. Отлепив от себя грязную одежду, я осторожно ступила в воду. Опасаясь, что под ней могут скрываться неприятные сюрпризы в виде острых выступов или, что ещё похуже, змей, я ощупала дно пальцами ног и ничего не найдя, рискнула опуститься на колени. Теперь вода показалась мне куда более прохладной, чем при первой пробе. Однако незабываемые воспоминания о нескольких часах выживания под палящим солнцем даже ледяную её сделали бы поистине бесценной.

Помывшись, я надела свежее бельё, которое после долгих колебаний всё-таки уложила в рюкзак в последнюю минуту. Сейчас правильность этого решения трудно было переоценить. Поверх временно пришлось натянуть пару тёплых вещей, припасённых на случай холодных ночей: свободную трикотажную кофту с воротом-водолазкой и чёрные велюровые штаны. От носок с ботинками я и вовсе отказалась.

Прополоскав сброшенные вещи, я выставила их из ущелья на солнце, придавив для верности камнями, а вернувшись, обнаружила по пояс обнажённого Кирданна, уже успевшего «принять ванну». На его широкой груди и тёмных волосах завораживающе блестели капли. Я нервно сглотнула и отвела взгляд в сторону. Намереваясь проделать со своей грязной одеждой ту же процедуру что и я, он прошёл к выходу из пещеры. Глядя на его удаляющуюся идеально пропорциональную фигуру, я пыталась взять себя в руки. Сердце стучало так громко, что казалось, звук эхом начнёт отражаться от стен.

«Может предложить ему надеть рубашку? - лихорадочно искала я выход из положения и, не придумав ничего более подходящего, решила держаться от мужчины подальше. - О Боги! Это же просто смешно!», - злилась я на саму себя, видя, как Кирданн достаёт из сумки карту и усаживается рядом. Будто издеваясь, он придвинулся настолько близко, насколько это вообще было возможно, чтобы только не оказаться на мне сверху.

- Нужно определить, как будем действовать дальше, - деловито сказал он.

«… действовать дальше, - бессмысленно повторила я его слова. От Кирданна пахло свежестью с лёгкой примесью сладковато-горького аромата миндаля. Близость его тела медленно сводила меня с ума. Я не слышала, что он говорит, не видела, что показывает и не понимала, о чём думает. Все органы чувств разом восстали, требуя удовлетворить единственное на всех желание. - Всё оттого, что я давно не была с мужчиной. Кирданн тут совершенно не причём. На его месте мог оказаться любой другой», - я как могла пыталась остановить разыгравшееся воображение, но меня явно несло куда-то не туда. - О чём я думаю! Какой ещё другой! Размышляю как сексуальная маньячка в стадии обострения!!».

Делая вид, что внимательно рассматриваю карту, я незаметно отодвигалась от затуманивающего мозги запаха и его источника.

- Здесь отмечены места, где предположительно находятся части искомого артефакта, - решил пояснить Кирданн, видимо думая, что я не могу разобраться в обозначениях. Стыдясь своего поведения, я попыталась максимально сконцентрироваться на деле:

- Я знаю, - от напряжения свело скулы, и фраза получилась какой-то невнятной.

- Думаешь с какого круга начать? Я тоже над этим размышлял. Считаю целесообразней не тратить время на «стартовую» зону и отправиться сразу в среднее кольцо.

- Нет, подожди, - возмутилась я. - Предлагаешь ждать Эбби на середине поля, в то время как её могут убить на первом этапе? И это, по-твоему, целесообразно? Да, это бессмысленно!

- Посмотри, на первом этапе артефактов ровно столько сколько участников. И расположены они «под носом» у каждого игрока. Здесь нет причин для борьбы. Она не нужна и будет зря отнимать силы и в без того нелёгкой обстановке Карнауффа.

Я понимала, что в чём-то он прав. Мы могли напрасно потратить драгоценное время на обход всех семи захоронений, тогда как Эбигайл уже находилась бы в средней зоне, где риск для её жизни существенно повышался. К тому же второе кольцо значительно меньше предыдущего, что только облегчило бы нам поиски. Но, не смотря на все разумные доводы, я никак не могла решиться отпустить сестру пересекать пустыню в окружении соперников-убийц.

Заметив мои колебания, Кирданн снова подсел ко мне, в один миг сократив расстояние, которое я отвоёвывала для себя с таким трудом.

- Всё получится, - заверил он, пытаясь заглянуть мне в лицо. Но, я раздосадованная тем, что вновь придётся бороться с собой и неизвестно кто на этот раз выйдет победителем, резко отпрянула. Встав у стены, в негодовании и не сознавая, что говорю вслух, я процедила:

- Что ты ко мне липнешь?! Вокруг мало места?!

Повисла гробовая тишина. Я привалилась к стене и устало закрыла глаза. Внутренние баталии измотали меня похлеще часового махания саблями. «Может бросить сопротивляться и поддаться искушению? Если уж на то пошло, секс даже полезен перед сражением. Сбрасывает лишнее напряжение», - стоило только ослабить оборону, как на меня с новой силой хлынули воспоминания нашего общего с Ангелом прошлого весьма недвусмысленного содержания. – Нет, - с трудом подавила я натиск подсознания. – Секс может и полезен, но что делать с чувствами, которые обнажит эта близость?»

Я осторожно глянула в сторону мужчины, застывшего над клочком бумаги на песке. Наша связь была обречена с самого начала. Охотникам не место рядом друг с другом. Теперь это стало для меня прописной истиной. Слишком уж свободолюбивыми и не способными доверять кому-либо кроме себя сделала нас профессия. В ней нет места чувствам и слабостям, потому что особо чувствительные в таком мире не живут. А любовь? Что это, если не самая огромная из человеческих слабостей?

Но проблема заключалась даже не в этом. Ни я, ни Кирданн так и не смогли провести границу между личной жизнью и Охотой. Может потому что её вообще не существует. Для любого охотника работа является смыслом его бытия. Именно работа включает в себя, или скорее исключает, остальные сферы нормальной человеческой жизни такие как семья, дом, дружба. Наверное, это не правильно, но так оно было, есть и будет. И для меня с Кирданном тоже.

В наших отношения всегда чувствовалась какая-то недосказанность и настороженность. Словно каждый искал в словах и поступках другого тайный умысел, призванный выявить уязвимые места противника и использовать их в собственных корыстных целях. Мы до последнего отстаивали свою точку зрения, опасаясь оставить решающее слово за партнёром. В таких спорах Кирданн неизменно выходил победителем, выкладывая передо мной неопровержимые факты своей правоты.

Вот и сейчас все мои аргументы натыкались на его железную логику и детально продуманный план. И мне опять не удавалось избавиться от ощущения, что он ведёт какую-то свою игру. Я чувствовала себя персонажем некой пьесы, названия и содержания которой не знала, где любовь и привязанность выступали именно теми ниточками, за которые можно было бы меня дергать, окончательно превращая в безвольную куклу.

«Чувства – непозволительная роскошь и слишком высокая цена за сиюминутное наслаждение. Тем более, что на кону стоит не только моя жизнь», - я подавила вздох. - Сколько времени даётся на прохождение Карнауффа?

- Три дня. По одному на каждую зону, - нехотя откликнулся Кирданн.

- Я согласна на твой план, партнёр, - а про себя добавила: - «Деловой партнёр. Охотники не должны любить».

Глава 12. Дольмен

Багряное солнце.
Тяжесть светила закатного
Я бы сравнила
С грузом тяжким
Одного лепестка хурмы.
(Акико Есано)

В начале шестого, когда стало ощутимо прохладнее, мы покинули убежище. Панорама, открывшаяся нашему взору за его пределами, практически ничем не отличалась от той, что была по ту сторону горного кольца. Разве что море песка теперь превратилось в огромный, не знающий границ, океан. Робкая надежда на то, что здесь я наконец-то найду растения, умерла, так и не успев зародиться.

Путь лежал на восток, и это радовало, поскольку заходящее, но всё ещё беспощадное солнце изливало остатки жары нам в спины. Мы шли молча, то ли экономя силы и воду, то ли нервы друг друга, так как любой диалог неизменно превращался в словесную перепалку. Вскоре на горизонте показались пограничные маяки, сигнализирующие о начале территории «Ежегодных соревнований». Подойдя вплотную, я разглядела странного вида колья, напоминающие огромные гвозди. Высотой они доходили мне до колена и были погружены в песок таким образом, что «шляпка» всегда находилась сверху.

- Сканеры, - пояснил Кирданн, заметив, что я мысленно гадаю над механизмом их действия. – Вот здесь, - показал он на "голову" устройства, не дотрагиваясь до неё, - установлен датчик. Он посылает сигнал в обе стороны к соседним. Те в свою очередь связаны с двумя другими ближайшими установками и так далее. В результате образуется замкнутая система – стена, пройти через которую незамеченным невозможно.

- Пресечём границу, и организаторам моментально станет известно о нашем присутствии.

- Нет. Сканеры настроены только на биометрические показатели участников. Это обязательная процедура проводится, когда они находятся на базе подготовки. Позже она даёт возможность отследить передвижения игроков между этапами и предотвратить побег из Игры, - выразительно подчеркнул Кирданн. - Собственно за этим сканеры и установлены на самой границе «мишени». Если кому-то вздумается самовольно покинуть пределы соревнований, об этом немедленно узнает Конклав.

Я кивнула, ожидая чего-то подобного. Глядя вдаль на бесплодную зыбкую землю, которой предстояло стать свидетелем бессмысленной человеческой жестокости, возвёдённой в ранг развлечений, медленно переступила невидимую черту: «Игра началась» - полушёпотом озвучила я ставшую неизбежной реальность. Потом мы ещё долго шагали в тягостной тишине, погрузившись каждый в свои невесёлые мысли, обуреваемые смутным предчувствием надвигающейся беды.

Примерно в середине маршрута, если верить карте, располагался один из контрольных пунктов с первой частью артефакта-задания. Кирданн предложил использовать это место для кратковременного отдыха, а до него идти не останавливаясь.

- Если никто не заставит нас остановиться, - буркнула я в ответ.

- Естественно. Нельзя забывать, где мы находимся.

«На шахматной доске. И первый свой ход мы только что сделали».

Я боялась надеяться на то, что в пути или на месте привала удастся встретиться с Эбби, понимая, что шансы столкнуться с ней на огромной территории ничтожно малы. И чтобы попусту не расстраиваться, выбрала более безобидную тему для размышлений, взявшись обдумывать, как должны выглядеть в пустыне пункты, скрывающие артефакты. Если на других Землях для этих целей приспосабливают особенности местных ландшафтов: деревья, болота, пещеры и так далее, то на Карнауффе ничего этого нет. Ничего, кроме песка. Горы, любезно укрывшие нас от дневной жары, остались позади, а схема игрового поля ясно указывает на отсутствие иных возвышенностей. - «Не в земле же они их закопали, - усмехнулась я нелепости предположения и картине, которую тотчас нарисовало воображение: участники соревнований, словно собачонки роют землю, в надежде найти там заветный предмет. Хотя кому-то руки пачкать не придётся. Анубис и Кармин, управляющие песком, выйдут из борьбы абсолютными победителями. Я передёрнула плечами. Воспоминание об Анубисе даже в невыносимую жару вызывало липкий озноб. - Всё-таки интересно, - с облегчением вернулась я к прежним мыслям, - Что такое придумали организаторы чтобы спрятать артефакты? Неужели дошли до того, что стали строить в пустыне?!».

Загадка разрешилась довольно скоро, когда преодолев ещё с дюжину барханов, мы увидели перед собой объект, издали напоминающий гигантский стол: четыре продолговатые глыбы, удерживали сверху пятую - плоскую каменную плиту.

- Дольмен? - удивилась я тому, что Конклав с его тягой ко всему вычурному, соорудил настолько простую и даже банальную конструкцию. Однако стоило нам подойти ближе, как удивление сменилось возгласом изумления: - Он настоящий?! Кирданн, посмотри, - я провела ладонью по горячей поверхности камня, которая чем-то походила на кору дерева. Глубокие продольные борозды, многочисленные впадины, сколы и трещины, покрывающие некогда прочный природный материал, свидетельствовали о длительном воздействии на него адской пустынной смеси из жара, песка и ветра. Там, где мои пальцы касались каменного столба, часть его мгновенно обращалась в труху и пыль. - Ему не меньше сотни лет! Но, - повернулась я к Ангелу, - кто это сделал?

- Люди, как бы странно это ни звучало. Дольмены - творения исключительно человеческих рук, - он внимательно осматривал колонны, обходя по очереди вокруг каждой. Я осторожно вошла под каменный навес. Тут же накатило неясное чувство беспокойства, некой потерянности, словно я находилась во чреве огромного чудовища.

«Какого же размера этот дольмен был изначально, если сейчас, почти полностью погружённый в песок, он вызывает такие ассоциации?», - я посмотрела наверх и от того, что увидела, на секунду потеряла дар речи. - Кирданн, погляди-ка сюда.

Запрокинув голову, он неспешно подошёл ко мне:

- Похоже на письменность.

- Да, что-то примитивное, вроде пиктограмм, - с интересом рассматривала я знаки, высеченные на внутренней поверхности плиты. Волнистые линии, скорее всего, обозначали воду, схематичный рисунок лука и стрел наводил на мысль об охоте или войне, но чаще всего встречалось изображение круга с расходящимися от него лучами, - «Солнце!». – Значит, на Карнауффе когда-то жили люди. Но как она здесь возможна - жизнь?!

Кирданн вышел за пределы строения и, ступив в отбрасываемую столбами тень, сел на землю.

- Думаю, когда Карнауфф был обитаем, он не был пустыней в полном смысле этого слова. Видимо, произошёл какой-то катаклизм, погубивший здешнюю цивилизацию.

- А если он не погубил её? Ты же видел купальню. Могу поклясться, что ей регулярно пользуются.

Он пожал плечами, поднося ко рту бутылку с водой. Уже коснувшееся горизонта, обессиленное за день солнце, окрасило её содержимое в приятный малиновый цвет. Я опустилась напротив, скрестив ноги «по-турецки». Земля, напитавшаяся к вечеру жаром, щедро изливала его обратно, и даже в тени огромного камня, я чувствовала себя словно в парной.

- Может и так, но вряд ли мы встретимся с кем-то из местных жителей в пределах соревновательного поля.

- Наверное, ты прав, - задумчиво ответила я, вновь окидывая взглядом столетние глыбы. - Дольмен выглядит давно заброшенным.

- Что это?! – воскликнул Ангел.

- Где? – мигом вскочила я на колено, озираясь по сторонам.

- Неужто ты со мной согласилась? – он попытался скрыть улыбку.

- Ты с ума сошёл? Мы не на курорте, чтобы шутки шутить! – кинулась я на него с упрёками, но осеклась. Мне и в самом деле показалось, будто за дольменом мелькнуло какое-то движение. Выпрямившись, я прошла вперёд, пристально вглядываясь в багровые песчаные холмы. Кирданн молниеносно оказался у меня в тылу:

- Что-то увидела?

- Как считаешь, в этом пункте уже извлекли артефакт?

- Не похоже, чтобы здесь искали. На камнях ни одной царапины, нет следов недавнего пребывания человека, особенно имея в виду новичков. Они всегда грязно работают.

- Надо уходить, - обернулась я к Ангелу, но, не успев до него дойти, заметила, как взгляд чёрных глаз намертво зацепился за что-то, находящееся у меня за спиной, а рука взметнулась к эфесу. – Поздно, - вдалеке, размытые зноем, дрожали очертания приближающейся фигуры. – Кирданн, не вынимай оружие. Попробуем разойтись миром.

Затаив дыхание, мы пристально следили за человеком, гадая, с кем придётся иметь дело. Одет он был в непривычную для пустыни одежду тёмного цвета. Высокий и стройный, нет, скорее худой, он странно передвигался, будто бы паря в воздухе. Даже когда подошёл на такое расстояние, что стало возможным разглядеть его лицо, шагов по-прежнему видно не было.

- Кармин? – вполоборота спросила я Ангела, не желая выпускать из поля зрения ни единого движения незнакомца. – Заметил, как он идёт?

- Словно песок сам несёт его.

Человек остановился примерно в десятке метров от нас, и я с удивлением обнаружила, что его тёмное одеяние не что иное как чёрный балахон монашеской рясы, перехваченный на талии обычной верёвкой. На вид юноше было лет двадцать, однако впалые щёки и глубоко ввалившиеся глаза могли искажать его реальный возраст. В целом облик говорил о весьма непростой «досоревновательной» жизни то ли монаха со множеством религиозных ограничений, то ли бедняка, находящегося в постоянной борьбе за выживание.

В воздухе повисла тишина, не предвещающая ничего хорошего. Склонив покрытую капюшоном голову чуть набок, он оценивающе рассматривал нас, видимо ожидая, что мы первые проявим инициативу.

- Послушай, - выкрикнула я, - мы знаем, что находимся в зоне «Ежегодных соревнований», и ты, наверное, один из участников, - я сделала паузу, давая человеку возможность ответить, но тот лишь пристально наблюдал, не издавая ни звука. – Мы не игроки и находимся здесь по поручению Конклава. Отрабатываем особо ценный заказ.

Я всё ждала, что пришелец скажет хоть слово, но он как-то неестественно замер: не шевелился, не говорил и, кажется, даже не моргал. Понимая, что подобное поведение не сулит нам разойтись полюбовно, я стала медленно отступать назад и краем уха слышала, что напарник делает то же самое. Внезапно раздался высокий мелодичный голос:

- На базе нас предупреждали, что будет ещё один игрок, которого мы не увидим до соревнований. Я знаю, его специально скрывали, чтобы застать новичков, таких как я врасплох и убить. Но Господь ответил на мои молитвы и открыл мне истину, - он растянул губы в жуткой улыбке сумасшедшего фанатика, - вас будет трое: женщина и двое мужчин.

«Значит монах», - заключила я. - Кармин указал в заявлении с какой он Земли?

- Да, с той же что и Анубис - из мира Тота. Это важно сейчас?

- Даже не представляешь насколько! – я глядела под ноги и видела только огромную тень, жадно обхватившую нас со всех сторон. Неожиданно для самих себя мы оказались в самом центре её зловещей тёмной фигуры. Я судорожно втянула ртом воздух: - на Земле Тота не верят в Господа. Это не Кармин.

- Кристиан! – вырвался у Ангела возглас понимания, но он быстро замолчал, сознавая, что совершил стратегическую ошибку.

- Вот видите, - сладко проговорил незнакомец, - а говорили, что просто работаете, – на этих словах он сделал единственное движение – сложил перед грудью пальцы домиком, и обстановка вокруг неуловимо изменилась. Боковым зрением я отметила внизу навязчивое мельтешение, а когда опустила взгляд, то смогла в полной мере оценить отвратительность представившегося зрелища. Везде, где залегала тень, по земле текли реки насекомых, крошечных с блестящими чёрными спинками. Наползали друг на друга, они сбивались в ещё более тёмные, чем сама тень, пятна, образуя на её поверхности неровные чернильные разводы. Озираясь, я непроизвольно отступала, не ведая, что и позади меня песок пришёл в аналогичное противоестественное движение.
Высоко поднимая ноги, я старалась стряхнуть жуков, облепивших сплошной шевелящейся массой ступни. Благо они не пытались обглодать меня заживо сродни египетским скарабеям и не стремились заползти выше уровня пятки.

Живые потоки становились всё стремительнее. Сталкиваясь, они рождали большие, налитые чернотой волдыри, которые с треском лопались, разбрызгивая по песку капли, дающие начало новому мрачному полчищу. Всего за секунду я очутилась в эпицентре гигантского, закипающего тьмой вулкана.

Ещё несколько секунд мне понадобилось на то, чтобы понять, что никаких насекомых нет, что всё это игра света и цвета, щедро сдобренная собственными фантазиями и опасно зашкаливающим адреналином. Фантастическая картина, написанная миллионами оттенков чёрной краски на чёрном холсте.

Я посмотрела на сумасшедшего художника, творившего смертельный «шедевр». На лице по-прежнему играла безумная блаженная улыбка, но когда наши глаза встретились, улыбка сползла, обнажив страшный оскал. Кристиан с силой сжал ладони вместе, и земля под ногами насытилась чернотой настолько, что стала фиолетовой. Прицеливаясь, какой край тени окажется ближе, я уже понимала: для того чтобы выбраться придётся совершить невозможное.

В местах, где тень касалась освещённой солнцем земли, песок быстро ссыпался вглубь черноты, образуя трещины, наглядно отделяющие свет от тьмы. Под ногами дрожал клочок распадающегося со всех сторон острова, и пока его размеры позволяли, я, не теряя более ни секунды, разбежалась и прыгнула через бездну. Выхватив на лету сабли, послала руки вперёд, намереваясь глубоко вонзить оружие в землю, и едва успела ухватиться за безопасный край, как левый меч предательски соскочил, оставив меня болтаться на одной кисти.

Земли больше не было. Вместо неё зияла огромная чёрная дыра, алчно облизывающая неподвластные ей солнечные участки. Впрочем, песок продолжал по инерции осыпаться ей в глотку, затягивая за собой меня. Из-за того, что удар пришёлся по касательной, единственная удерживающая меня сабля под тяжестью тела стала медленно крениться вниз. Я спешно развернулась лицом к стене и с силой воткнула в неё свободный меч так низко, насколько позволяла длина моих рук. Получилось как раз на уровне колена. Поставив ногу на образовавшуюся ступень, я рывком выбралась наверх.

Не успев как следует отдышаться, огляделась в поисках монаха, но того нигде не было. Так же как и Кирданна. Решая проблему собственного выживания, я совершенно о нём позабыла. То, что он в порядке сомнений почти не вызывало. В отличие от меня, внезапно уходящая из под ног земля, не представляла для него сколь-нибудь серьёзной опасности, так как за спиной, кроме меча, Кирданн имеет ещё и пару крыльев.

Прочно закрепив, если это вообще можно сделать в песке, имеющуюся у меня саблю, я обхватила её ногами и приготовилась спускаться по отвесу дыры вниз, чтобы вытащить оставленное там оружие. Я понимала, что сильно рискую и в любой момент могу сорваться, но другого выхода не видела. Рядом не было ни верёвки, чтобы обвязаться вокруг одного из каменных столбов, ни умеющего летать Кирданна. Впиваясь пальцами в зыбкую поверхность песчаной стены, я сильно перегнулась через край и потянулась. Ухватиться за гарду не удалось - не хватало каких-нибудь пары сантиметров. Но подавшись ещё чуть вперёд, я ощутила, как подо мной начинает осыпаться кромка, и я опасно сползаю в пропасть.

«Давай же, давай, ну…, - телепатически пыталась я уговорить саблю. Однако вместо долгожданного ощущения клинка в руке, пришло пугающее понимание того, что ноги медленно скользят по песку вниз следом за туловищем. Оставшаяся наверху сабля была не в силах долее удерживать меня от падения. – Пожалуйста, я не могу оставить тебя здесь!», - умоляла я шуан-Дао.

То, что произошло в следующий момент, по-другому как игрой воображения или обманом зрения назвать нельзя. Уже отчаявшись добраться до оружия, я в последний раз вытянула к нему руку, как внезапно меч, будто почувствовав противоположный полюс магнита, подался вперёд и прижался черенком к ладони. Не веря себе, я вцепилась в него мертвой хваткой и аккуратно поползла обратно, вытягивая его из стены. Оказавшись в горизонтальном положении, я некоторое время сидела, унимая головокружение от резкой смены положения тела в пространстве, и немигающим взглядом смотрела на саблю. По телу Дождевого Дракона пробежал заряд электрического тока, отразившись голубой искрой от каждой чешуйки. Наверное, поэтому мне показалось, что Шэнь-лун вдруг ожил и, расправив свои змеиные кольца, сделал шаг в направлении острия клинка. Потом внимательно на меня посмотрел и едва заметно кивнул, прикрыв горящие холодным синим огнём глаза. Я где-то слышала о сверхъестественной связи оружия и его владельца, но, по правде говоря, мало в это верила. Не верилось даже сейчас.

«Жара спала, а галлюцинации начались», - усмехнулась я, тряхнув головой, и когда вновь посмотрела на меч, то не увидела в нём ничего особенного. Дракон застыл именно в той позе, что и все последние годы своего существования, по крайней мере, те, что он провёл в моём обществе.

Взяв в обе руки по сабле, я встала и, избегая любого попадания в тень, отправилась на поиски Кирданна. Его длительное отсутствие начинало тревожить, равно как и отсутствие любых других звуков вокруг. Я глянула на горизонт. От солнечного диска над краем земли оставалась светиться лишь самая его верхушка.

Мне не хотела заходить внутрь дольмена, дабы не оказаться в уязвимой со всех сторон позиции, и я пошла в обход. Осторожно заглядывая за каменные колонны и всматриваясь в окружающие их тёмные пески, я так ничего и не нашла. Ничего и никого. Пришлось вернуться к месту бывшего привала. Опустившись на песок, я расположилась так, чтобы держать всё ещё растущую тень в поле зрения.

Началось томительное ожидание, в течение которого я без особого результата пыталась понять, куда и каким образом исчезли все остальные. Пару раз я срывалась с места, убежденная, что зря теряю время на бессмысленные посиделки, но останавливалась, отрезвлённая мыслью, что у меня нет ни воды, поскольку рюкзак также пропал в неизвестном направлении, ни карты, ни компаса. К моему немалому удивлению, пугающая своей бездонностью, дыра вскоре покрылась тонкой серебристой плёнкой и затянулась, вновь превратившись в обычную тёмную фигуру на песке.

Солнце зашло, и с наступлением сумерек жизнь в пустыне зашевелилась. Я попеременно боролась то с накатывающей волной паники и отчаяния, то с ползучими гадами, атакующими меня, в надежде поживиться сегодня особо крупной добычей. Решив прождать до утра, я уже стала присматриваться к дольмену, прикидывая возможно ли забраться на крышу, чтобы переночевать, не опасаясь быть загрызенной или укушенной какой-нибудь тварью, когда из тени на земле, теперь уже порождённой лунным светом, неожиданно появилась бледная рука. В этот момент я подумала, что останусь заикой до конца своих дней. Вслед за одной рукой появилась вторая, а потом и остальная часть тела Кирданна. Он уперся ладонями о землю и подтянулся, будто вылезая из ямы. Я онемела, не в силах подобрать слова к увиденному действу. Кирданн же, наоборот, встретившись со мной взглядом, широко улыбнулся:

- Так и думал, что дождёшься меня.

- Ты думал?! – я очнулась, моментально закипая от его наглой самоуверенности. - Где ты был, чёрт тебя возьми!

- Провалился в портал с Кристианом.

- В портал? Ты же говорил, что нет здесь никаких порталов?

- Не было, пока не появился этот сумасшедший, - Ангел поднялся, стряхивая с себя слои песка, которые и без того текли с него ручьями.

- В смысле? Хочешь сказать, что он притащил за собой «переход».

- Вроде того. Кристиан и есть «переход», точнее это одно из свойств его, не побоюсь этого слова, уникальной тени.

Я шла навстречу Кирданну и не заметила, как ступила в призрачные владения ночной тени, хотя ранее поклялась себе, что до конца этой эпопеи буду обходить любые мало-мальски затемнённые места стороной. Внезапно в нос ударил сильный одуряющий аромат каких-то благовоний и пряностей, явно исходящий от стоящего напротив мужчины.

- Что за запах? – я сморщила нос. - Пока я сидела в пустыне без воды и еды, ты успел ограбить парфюмерную лавку? - Он рассмеялся. За спиной у него вдруг с шумом раскрылись крылья. Отступив на несколько шагов назад, я изумлённо застыла: - «А я уже и забыла насколько это впечатляет и… подавляет обычного человека», - рядом с Кирданном в таком виде я всегда чувствовала себя какой-то мелкой и незначительной людской единицей, словно бы уменьшилась до размеров обычного муравья.

– Я всего лишь побывал в раю для монахов, - он поднялся в воздух и перелетел на крышу дольмена. Пропав на короткое время из виду, Ангел спустился обратно, держа в руках оба наши рюкзака. - Решил, там они будут в безопасности, - протянул он мне мои вещи. Открыв сумку, я первым делом нащупала бутылку с водой. Глядя, как я залпом осушила почти половину емкости, он виновато добавил: - Прости, я пытался вернуться раньше, но…, - он замолчал, кажется, раздумывая с чего начать объяснения.

- Обсудим случившееся по пути, - смягчила я напор, понимая, что у его отсутствия должно быть действительно есть веская причина. – По-моему, мы серьёзно выбиваемся из графика.

- Так и есть, - ответил он, закидывая на плечо рюкзак.

- Кирданн, что это?! – испуганно прошептала я.

- Что?! - взмахнул он рукой, хватаясь за меч и пытаясь заслонить меня от невидимой угрозы.

- Ты согласился со мной. Невиданное дело!

Он уронил голову на грудь и усмехнулся:

-1:1. Ничья.

Глава 13. Правда

О, если бы всех
Кто страдает в мире иллюзий
Я мог укрыть
моей монашеской рясой
(Рёкан)

- С тенью самой по себе бороться бессмысленно и невозможно, - начал Кирданн, едва мы тронулись с места. - Когда я увидел, как Кристиан извращает её натуру и подчиняет своей воле, то понял, что противостоять этим патологическим изменениям можно лишь одним способом - устранив их причину. Убив священника.

- Убить священника? Звучит как-то…неправильно.

- Неправильно, – хмыкнул Ангел. - Что-то не замечал я за ним рьяной праведности и строго соблюдения десяти заповедей, особенно той, что говорит «Не убий».

- Не знала, что ты знаком с Библией.

Игнорируя замечание, Кирданн продолжал говорить о монахе.

- Сначала я метнул в него несколько ножей, но тень тут же встала на защиту и, прикрыв собой как щитом, поглотила мои попытки. Причём действовала она совершенно осознанно, не дожидаясь команды владельца. Стало ясно, что придётся подойти ближе. Тактика Кристиана держалась на эффекте внезапности и возможности убивать на расстоянии, и я рассудил, что вблизи справиться с ним будет даже легче. Вряд ли он обладает навыками ведения рукопашного боя. Насчёт парня я не ошибся, а тень его недооценил. Двигаясь с невероятной скоростью, она успешно блокировала и предупреждала любой мой удар, нанесённый с земли или с воздуха. В конечном счёте ей удалось обхитрить меня и поймать в ловушку, - Кирданн улыбнулся, но сама я не видела в этом ничего смешного. – Я на полтуловища провалился в темноту и всё ждал, когда меня начнёт затягивать глубже, но вместо этого почувствовал странную свободу движений. Решив на свой страх и риск окунуть в тень голову, я обнаружил там знакомую «пустоту пространства» и, что называется, «свет в конце туннеля». Это был портал, теневой «переход».

- Подожди, - торопливо перебила я, - а Кристиан сам-то знал о его существовании?

- Нет, не знал. Найдя «переход», я сразу смекнул, что это шанс избавиться от религиозного фанатика. К такому повороту событий ни он, ни его тень готовы не были. Ухватив сопротивляющегося священнослужителя, я опустился в портал. Честно говоря, сомневался, останется ли монах в живых. Никогда не слышал, чтобы собственную тень использовали для перемещения.

- Он мёртв? – сдавленно спросила я, сама толком не понимая, какой ответ хотела бы услышать. Кирданн рассмеялся:

- Жив, но сам пребывает в твёрдой уверенности, что умер и оказался на небесах. Войдя в «переход», я хотел переместиться немного назад, к краю «мишени», но никак не планировал покидать Карнауфф. Соревнования только начались, и столкновения Кристиана с другими игроками могли бы сыграть нам на руку. Я не намеревался выводить его из игры раньше времени. Но очутившись внутри собственной тени, он с чего-то решил, что умёр и, упав на колени, стал громко причитать, возносить молитвы и умолять Господа принять его в рай. Его молитвы были услышаны - из портала мы вышли в самом центре женского гарема где-то на Восточных Землях.

- Гарема?! – опешила я.

- Да, и судя по его реакции, раньше он не был воочию знаком с особенностями женской анатомии. Теперь-то я понимаю, каким представляют себе рай монахи, - веселился Кирданн.

- Да уж…, а что обитательницы гарема?

- Обитательницы гарема подняли оглушительный вой и разбежались. Через минуту на их крик влетела охрана, с которой пришлось повозиться, причём мне одному, потому что Кристиан всё время бубнил про божественную землю и карающих ангелов. В какой-то момент я даже задумался, зачем вообще с ним вожусь, пусть бы карали его эти ангелы. Но видно предчувствовал, что без него не удастся вернуться к тебе на Карнауфф.

- Почему не воспользовался порталом, через который вы вышли?

- Этот было первым, что пришло мне в голову, когда я увидел лица вооружённых «до зубов» гаремных стражников, но войти в портал я не смог. Тень оказалась просто тенью, «перехода» не было.

- Закрылся так быстро ?

- Тогда я тоже не понял в чём дело, но разбираться времени не было. Я только и успел, что схватит за шиворот нашего полоумного друга и выскочить на улицу. Там нам повезло больше. Мы угодили на рынок и легко затерялись в толпе. Найдя безлюдный закоулок, я остановился, чтобы обдумать ситуацию. Заранее зная, что не добьюсь от Кристиана ничего существенного, всё же спросил, пользовался ли он раньше своим теневым «переходом». И тут выясняется, что он вообще знать не знает ничего ни о порталах, ни и о существовании других Земель.

- Чего?! – я даже споткнулась от удивления. – Я, конечно, допускаю мысль, что есть ещё до такой степени оторванные от цивилизации единичные экземпляры, но они не участвует в Соревнованиях. Каким же тогда образом он сюда попал?

- По его словам к нему явились божественные посланники и велели покинуть монастырь, дабы сразиться в великой битве против демонов, прислужников дьявола, желающих поработить человеческие души.

- Сдаётся мне, что у этих «божественных посланников» на лбу было написано «Конклав». Интересно, говорил ли Кристиан кому-нибудь о своём даре?

- Говорил и даже показывал. Настоятелю монастыря, который, наверное, неплохо заработал, сдав своего подопечного в загребущие руки нашей Администрации.

- И те послали ничего не подозревающего парня на смерть, лишь бы потешить публику новыми трюками, - от злости в едва успевших приспособиться к ночному освещению глазах потемнело ещё больше. – Я надеюсь, ты рассказал ему правду?

- Пытался, но фанатика сложно переубедить. К тому же Кристиан сирота и тот «добрый» настоятель растил его с самого детства, практически заменив семью. Само собой, парень отказывается верить, что его предал единственный близкий человек. По-моему, он окончательно не поверил и в то, что всё ещё жив.

- Стой. А как же его перемещения между мирами до соревнований? Ведь как-то его доставили на базу подготовки и потом на Карнауфф? Неужели резкая смена обстановки его ни разу не насторожила?

- Хм, об этом я не спрашивал, - Кирданн задумался. - Если Конклаву и понадобилось сохранить легенду об этой нелепой миссии по спасению человечества, они легко могли приписать происходящие при переходе изменения вмешательству «самого Господа». Или под тем же предлогом «божественной» необходимости завязать Кристиану глаза и сделать вид, будто просто перевезли его в другое место на Персее.

Я тяжело вздохнула:

- И как теперь прикажешь сражаться с этой жертвой обстоятельств? У меня рука не поднимется сделать ему больно.

- В ближайшее время этого не потребуется. Я оставил его бездыханное тело на Галирахе.

- Бездыханное? Ты же сказал, что он жив? – не верилось, что после всего, что Кирданн узнал, он смог убить бедолагу. Однако в ответ на моё возмущение собеседник замолчал, а потом вдруг заговорил на совершенно иную тему.

- Способности любого охотника всегда ограничивают его перемещении из мира в мир. Допустим, тебе необходимо, чтобы в пункте назначения росло то же дерево, что ты использовала как портал. Этого требует и стихийный переход. Невозможно переместиться в любую точку в воздухе или на земле. Там должен быть аналогичный выход. Наличие выхода – непременное условие для всех и меня в какой-то степени, но не для Кристиана. Наверное, из-за того, что тень является неким антиподом реальности, туннели, которые она порождает, работают по-другому. Отпадает необходимость искать выход. Им может стать любое затенённое пространство, соответствующее тебе по размеру. И всё же ограничение есть, но звучит оно иначе - как найти вход? Теневые порталы исключительно редкое явления. За свою жизнь я видел такие лишь дважды, включая нынешний случай.

- Получается, нам, обычным охотникам, легко войти в портал, но сложно выйти, а Кристиану наоборот: трудно войти, но можно выйти, где захочешь?

- Кристиан – особый случай. Удивительно, что теневой «переход» образовался в тени человека, ведь это делает его практически неуловимым. При должном развитии своей способности мобильность Кристиана намного превзойдёт мою. В сущности, он способен перемещаться в любой момент из любого места и в любую точку, где только есть тень.

- А тень есть там, где светит солнце или луна, то есть везде. Немудрено, что Конклав заинтересовался им. Не понимаю, зачем было посылать Кристиана на Соревнования? Они или абсолютно уверены в его победе, или не до конца осознают ценность нового дарования, раз рискнули жизнью его владельца. Кстати о жизни, ты что-то говорил насчёт бездыханного тела?

Кирданн улыбнулся:

- Когда я понял, что смогу вернуться в пустыню только через тень Кристиана, то объявил ему, что хочу вновь использовать его как портал, и попросил на сей раз не мешать бредовыми идеями насчет ада и рая. Я и так не был уверен в успехе задуманного, не хватало ещё оказаться в каком-нибудь мире, похожем, по его мнению, на преисподнюю. Но он, вдруг вспомнив о своей незавершённой миссии, запротестовал и, обзывая меня демоном в человеческом обличье, наотрез отказался помогать. Я угрожал и пробовал силой шагнуть в портал, но ничего не выходило. Тень опять принялась метаться, ускользая из стороны в сторону. Чем больше я напирал, тем сильнее этот сумасшедший укреплялся в мысли, что я слуга дьявола и хочу сбить его с пути истинного. Он готов был костьми лечь, лишь бы не дать мне вернуться на Карнауфф и возглавить армию тьмы.

- А с чего он решил, что ты́ её возглавляешь? – давилась я от смеха.

- Не я один. Нас таких трое, и ты, между прочим, в их числе.

- Да, кажется, он говорил об этом. А третий, надо полагать, Анубис, которого по его словам «специально скрывали организаторы».

- Анубис, - сквозь зубы процедил Ангел и кинул меня косой взгляд, словно хотел ухватить на моём лице какие-то несуществующие эмоции, вызванные упоминанием египтянина. – Конечно. Кому, как не ему возглавлять дьявольское войско, - попытался он отшутиться, но это не помогло. Между нами быстро нарастало напряжение. Я натянуто улыбнулась, а в душе вновь зашевелилась тревога и ощущение, будто от меня ускользает что-то важное, что-то, что заставляет Кирданна вслушиваться в каждое моё слово и следить за каждым моим движением, опасаясь найти в них подтверждение тому, что я тоже об этом знаю.

«Между мной и Анубисом существует какая-то связь, и Кирданну о ней известно», - погружённая в размышления, я не сразу поняла, что он вновь вернулся к рассказу о Кристиане.

- По правде сказать, я даже растерялся. Ни добровольно, ни насильно попасть в портал не получалось. У меня уже чесались руки его придушить, но существовала большая доля вероятности, что вместе со смертью хозяина исчезнет и теневой «переход». Время шло, я нервничал от своего бездействия на Галирахе и твоего на Карнауффе. А ещё надеялся, что тебе не удастся найти рюкзаки, без которых ты вряд ли пустишься в путь, - я подивилась его проницательности, но вслух ничего не сказала. - И тут мне в голову приходит идея. Раз уж Кристиан настолько набожен, нужно использовать эту его слабую сторону. Удостоверившись, что нас никто не видит, я торжественно расправил крылья и, вскинув к небу меч, объявил себя архангелом и божьим посланником. Стараясь выглядеть как можно более внушительно, я сказал, что Господь специально прислал меня, дабы испытать веру своего сына, ибо только сильные духом и истинно верующие могут одержать победу над злом.

- Ты на самом деле говорил такое? – я больше не могла смеяться, а в изумлении уставилась на Кирданна.

- Как-то надо было его заверить, что я не имею никакого отношения к демонам и уговорить пустить в портал.

- И он поверил?

- Поверил, настолько, что хлопнулся передо мной в обморок.

- Упал в обморок?! – это было уже чересчур. Трудно себе представить, чтобы столько несуразностей разом свалились на голову одного человека.

- Может сейчас это выглядит смешно, но в тот момент мне было не до смеха. Ты когда-нибудь задумывалась, есть ли тень у лежащего на земле человека? – я отрицательно покачала головой. – Её нет, потому что он на ней лежит.

- А перевернуть его на бок?

- Так я и сделал, но, как назло, солнце стояло в самом зените и тонкой полоски за его спиной оказалось для меня недостаточно. Потом я пытался поставить его на ноги и подпереть, хлопал по щекам, тряс за плечи, даже затыкал одновременно рот и нос, но он, и в самом деле, будто умер. Тогда я вышел на улицу и спросил у прохожего, что это за Земля. И вновь повезло! Мы были на Галирахе, где жила знакомая мне семья аптекаря. Фаиру, наконец, удалось вернуть в чувство Кристиана. Едва тот открыл глаза и увидел моё лицо, как опять бросился на колени, воздавая хвалу своему Богу и мне заодно. Я снова озвучил просьбу насчёт «перехода» и на этот раз встретил понимание и готовность участвовать в «богоугодном», как он выразился, деле. Расположив горе-монаха напротив окна таким образом, чтобы его тень имела наибольшую длину, я не мешкая, поспешил к тебе, - Кирданн вновь улыбнулся. – Зрелище исчезающего в тени ангела не могло не впечатлить истинно верующего человека. Когда я напоследок обернулся, то успел увидеть только посеревшее лицо и закатившееся глаза, перед тем как Кристиан опять потерял сознание.

- При первой нашей встрече он не показался мне человеком настолько чувствительной натуры, - усмехнулась я. – А что с ним теперь?

- Фаир позаботиться о нём до моего возвращения, если, конечно, Конклав не явится туда раньше.

- Позаботиться? С чего бы аптекарю держать в доме чужака, который вдобавок явно не дружит с головой.

- Он выполнит мою просьбу. Он обязан мне.

Я открыла было рот, намереваясь возразить, как в голове всплыла недавняя фраза Анубиса: «Быть обязанным тебе жизнью?.. Лучше сдохнуть! - я скривилась, словно от боли. - Лучше оставь меня в покое!», - но думая так, я уже знала, что обманываю себя, потому что теперь не смогу остановиться, не узнав от какой такой тайны меня столь тщательно оберегают. Терзаемая унизительным ощущением, что я лишь чья-то марионетка, я замолчала. Разговор был окончен. Тема Кристиана себя исчерпала, равно как и та кратковременная непринуждённость и веселье, которое она подарила.

Ночь в пустыне оказалась неожиданно ясной и ожидаемо холодной. Несмотря на непривычное для путешествий время суток, идти было на удивление легко. Удивительным был и пейзаж, открывшийся мне, едва только ночь завладела последней частицей этого мира. Его Природа, пустая и безликая, будто стекляшка, выдающая себя за бриллиант, ночью меняла свою драгоценную оправу. Сейчас она утопала не в горячем золоте непокорных барханов, а медленно окуналась в серебряную песчаную гладь.

Огромная, набравшая полную форму, луна располагалась настолько низко, что каждый раз глядя на её бледный матовый диск, возникало непреодолимое желание подпереть его руками, чтобы он случайно не повалился бы на землю. Пустынная ночь по количеству света немногим уступала солнечному дню, с той лишь разницей, что лунный свет, не неся с собой ни капли тепла, чудился обманчиво безжизненным.

Быстро растерявший остатки зноя, ветер остыл и, проникая под одежду, будоражил кожу прохладными прикосновениями. В какой-то момент его касания перестали быть приятными, потом терпимыми, и вскоре я почувствовала, как тело царапают ледяные спицы холода. Пришлось организовывать остановку, чтобы надеть вещи потеплее.

Копаясь в рюкзаке, я наткнулась на припасённую из дома смесь орехов и сухофруктов. Взгляд коснулся упаковки, и желудок стал настойчиво посылать сигналы в мозг, требую пополнения энергетических запасов организма. Поддавшись ему на уговоры, я насыпала небольшую горсть в ладонь и быстро отправила в рот.

- Проголодалась? – послышался из-за спины вездесущий голос Кирданна. Я моментально перестала жевать, чувствуя себя как воришка, пойманный на месте преступления.

- Немного, - пробурчала я, недовольная, что он повсюду успевает сунуть свой нос. – На отпор песчаных бурь Анубиса понадобятся силы, – ненароком вспомнив египтянина, я тотчас об этом пожалела.

- Естественно, уж ему-то ты понадобишься в полной боевой готовности, - издевательски отозвался Ангел.

«Ну, всё! И моему терпению есть предел!», - застегнув рюкзак, я закинула его на плечи. За спиной воцарилась мёртвая тишина. Не знаю, о чём в этот момент думал Кирданн, но я бы на его месте поучилась лучше держать язык за зубами.

- Как считаешь, за то время, что мы не виделись, я сильно изменилась?

Если вопрос и прозвучал для него неожиданно, то виду он не подал:

- Думаю, нет.

- Тогда я не понимаю, почему ты вдруг стал считать меня дурой, - обернувшись, я увидела, что он вопросительно поднял бровь. – К чему все эти недосказанности и оговорки? Я должна усмотреть в них какой-то смысл? Или ты считаешь, я не замечаю, как ты реагируешь на упоминание об Анубисе?

- Ты перегибаешь палку, Калисто. Тебе хорошо известны наши с ним отношения, а в данной ситуации он стал для меня не просто врагом, находящимся где-то на другой Земле. Он - здесь, на поле боя. Теперь он враг номер один.

Хотя говорил Кирданн ровно и без эмоций, его выдавали глаза. Даже в тусклом свете луны я видела, как зрачки у него потемнели настолько, что по черноте ничем не уступали той дыре, в которую я чуть было не провалилась у дольмена. Приблизившись к нему вплотную, я заглянула в лицо. Неожиданно, наверное, впервые за всё время нашего знакомства он отвёл взгляд.

«Победа!», - мысленно возликовала я и, не упуская момента, решила «бить» до конца. - За что ты ненавидишь его? Ты никогда не говорил мне о причине вашей вражды. Что такого сделал Анубис? – пытаясь усилить действие своих слов, я коснулась ладонью его щеки и сама вздрогнула от прикосновения. Это был запрещённый приём, но только так я могла добиться правды. – Если это связано со мной, разве я́ не должна знать об этом, Кирданн?

Однако вопреки ожиданиям, жест произвёл прямо противоположный эффект, тому на который я рассчитывала. Мужчина на секунду закрыл глаза, а затем, будто вспомнив что-то, резко схватил мою руку и оторвал от лица. Не выпуская её, он больно сжал кисть в своих пальцах:

- Хочешь знать? – рывком притянул он меня к себе за попавшую в тиски конечность. Запястье пронзила острая боль. Я молча стерпела, боясь, что услышав стон, Кирданн передумает говорить. - Может действительно будет лучше, если ты узнаешь правду. Может это что-то изменит, - он посмотрел мне в глаза с такой ненавистью, что я была уверена, следующей фразой окажется: «Это ты во всём виновата».

- Какую правду? Скажешь ты, наконец?! – я всеми силами пыталась ускорить процесс дознания, чувствуя что ещё чуть-чуть и запястье отвалиться за ненадобностью. Не говоря уже о том, что таким Кирданна я не видела никогда в своей жизни. Даже во время самых яростных наших ссор я и представить себе не могла, что он способен превратиться в Это - животное, плотоядно пожирающее взглядом каждый изгиб моего тела. Пальцами свободной руки он провёл воображаемую линию от моего виска до основания шеи, по пути задержавшись на губах. Догадываясь, что именно он собирается сейчас сделать я попыталась увернуться, но Ангел оказался быстрее. Перехватил лицо, удерживая меня за подбородок, он насильно впился губами в мой рот.

Не было в этом поцелую ни нежности, ни любви, ничего из того, что напоминало бы о нашей прежней привязанности. Не было даже страсти и желания, которыми вполне можно было бы объяснить подобное поведение мужчины, находящегося рядом с женщиной. Это скорее походило на жест отчаяния и беспомощности. Таким по силе выражения, наверное, бывает последнее желание приговорённого на смерть человека.

Я стояла как статуя, не шевелилась и не дышала просто потому, что оба эти действия были мне недоступны. Двигаться я не могла из-за того, что меня крепко держали за руку и лицо, а вдохнуть полной грудью мешали волнение и частично перекрытые дыхательные пути.

Поцелуй или то, что его напоминало, длился не более пары секунд, после чего я была выпущена на свободу. Кирданн точно опасаясь, что вновь на меня нападёт, отпрянул на безопасное расстояние.

- Прости, - тихо произнёс он, растерянно проходясь пятернёй по волосам. Я не шелохнулась. – Такого больше не повториться. Обещаю, - а потом, горько усмехнувшись, прибавил: - Впрочем, обещания в данном случае излишни.

Не совсем понимая смысл последней фразы, я, чётко проговаривая каждое слово, спросила:

- Теперь я могу узнать правду?

-Да…, - он нерешительно обернулся, - Анубис убил…, - в ночи раздался оглушительный визг. Машинально пригнувшись, мы стали вертеть головами, пытаясь понять, откуда исходит угроза. Уже успев пересечь за разговором вторые пограничные маяки, мы находились в средней соревновательной зоне. До ближайшего контрольного пункта по нашим подсчётам оставалось около километра, но, похоже, мы просчитались. На расстоянии не более сотен метров к небу вздымались непонятные черные полосы. Издали зрелище напоминало работу гигантского фонтана: сопровождаемые громким свистом, темные струи устремлялись ввысь, а затем с грохотом осыпались обратно на землю.

- Песчаные столбы, - перекрикивая шум, сказал Кирданн.

- Анубис, - озвучила я то, что подразумевал он под этими словами. Странно, но никто из нас не подумал о втором «песчаном» игроке, Кармине. Видимо, сказался годами отработанный навык брать во внимание наихудший вариант развития событий.

Скорее по привычке, чем из необходимости, я обнажила мечи и бросилась вперёд. Через секунду меня накрыла тень огромных крыльев: в эпицентр сражения по небу мчался Ангел. Перед глазами вновь вспыхнула сцена поцелуя и непонятная фраза обрела смысл:

«… обещания в данном случае излишни, - а потом вернулась страшная мысль: - …последнее желание приговорённого на смерть человека».

Глава 14. Заблуждения

Тебе нужно подняться
Над мрачными тучами
Закрывающими вершину.
Как же иначе ты
Когда- либо увидишь свет?
(Рёкан)

Первое, что бросилось в глаза, как только я приблизилась к месту боевых действий, это большое тёмное пятно, на фоне которого они разворачивались. Его неясные размытые очертания напоминали нависшую над землёй грозовую тучу. Вариантов было два: либо это обман зрения, поскольку в остальной части неба нет ни намёка на облачность, что в свою очередь указывает на присутствие иллюзиониста - некоего Тиберия Крага, управляющего Эфиром. Или же другой вариант – в схватке участвует человек, способный вызвать дождь.

«Эбигайл! - я рванула с места с такой силой, что ноги по щиколотку увязли в песке. – Нельзя! Этого делать нельзя!», - не знаю, какую цель она преследовала: хотела смыть всех бурным потоком или испепелить ударом молнии, но для борьбы с представителями Земли этот способ никак не годился. Влажный песок намного податливее, что облегчает сопернику задачу в формировании так называемых «убойных» фигур, таких, которые работают за счёт своей массы и размера и могут раздавить, расплющить, раздробить. Кроме того, чем сильнее песок напитывается влагой, тем он тяжелее. Соответственно увеличивается поражающая способность подобного оружия.

« О чём она думает?! - вопрошала я, задыхаясь от быстрого бега. – Это известно любому начинающему охотнику! Одно из основных правил борьбы с земной стихией - никогда не используй воду, если не уверен, что её количества хватит на то, чтобы не просто смочить, а размыть землю! – я на секунду остановилась, переводя дух. Грудь тяжело вздымалась, отзываясь болью на движенье. – Ах, да! Я и забыла, что начинать с азов это не для нашей Эбби. Мы-то хотим всего и сразу!».

Продолжая костерить сестру, я быстро подбиралась к сражению. Однако чем ближе я становилась, тем яснее понимала, что все мои догадки и опасения не имеют ничего общего с реальностью. Окончательно я в этом убедилась, увидев, что загадочная мрачная фигура совершенно точно касается поверхности земли. Версия про облака и тучи отпала сама собой. Теперь это «нечто» больше походило на застывший в движении смерч, но детально разглядеть его мешали вздымавшиеся ввысь уже не колонны, а сплошные стены песка. Страшный визг, сопровождавший каждое их появление, давил на барабанные перепонки с такой силой, будто хотел проникнуть через них в мозг.

Руки сами собой потянулись прикрыть уши, но зажатые в них сабли не давали этого сделать. Пришлось выбирать между тем остаться ли в живых и оглохнуть, или же сохранить слух, но лишь для того, чтобы услышать победоносный возглас Анубиса над своим поверженным телом. Стараясь не обращать внимания на сводящий с ума звук, я замерла на краю битвы, оценивая обстановку и прикидывая план действий.

За песчаной завесой мелькала фигура Кирданна, узнаваемая по отблескам лунного света на широком лезвии меча. Лихо уворачиваясь от тонн земли, готовых в любой момент похоронить его заживо, он упрямо двигался к цели. С высоты песчаной гряды, откуда действо просматривалось как на ладони, мне было отлично видно, к чему так стремиться Ангел.

Не смотря на то, что песок взрывался хаотично, без какой-либо заметной последовательности, всё же он никогда не затрагивал одного места, того, где находился источник смертельного фейерверка. Это была ещё одна тёмная фигура, странно размахивающая руками. Надо сказать, картина боя насторожила с первой секунды. Было в ней что-то неправильное, даже для такого непредсказуемого явления как схватка заклятых врагов.

«Почему он не взлетает? - внезапно поняла я. Сражаться с противником на земле, которая является его главным оружием не просто глупо. - Это самоубийство! - я опрометью бросилась вниз: - Что же ты делаешь, Кирданн?!».

Прикидывая на ходу расстояние до соперника, я стала забирать немного в сторону, делая петлю, чтобы в итоге зажать участника соревнований между собой и Ангелом. По мере приближения стали отчётливо видны его необычные пасы руками. И вновь мне показалось, будто я смотрю, но не вижу главного. Никак не покидало ощущение несоответствия формы её содержанию, словно соединялись неподходящие друг другу детали мозаики. Мало того, что подобные примитивные приёмы обращения с песком были не свойственны мастерам такого уровня как Анубис, так ещё и это странное звуковое сопровождение.

«Зачем Кирданн вообще полез в драку? Они и без нашего вмешательства перегрызут друг другу глотки», - сердилась я. Ответ напрашивался только один: он отыскал и защищал нашу цель – Эбби!

В то время как голова была занята размышлениями, тело послушно выполняло свою работу, плавно и бесшумно перетекая из одной тени песчаной косы в другую. Сосредоточившись на цели, я прочно удерживала её в поле зрения. Фигура подняла руку кверху и, описав ей круг над головой, с силой опустила вниз, будто бы бросая или чем-то ударяя о землю. Кирданн успел отскочить, а на его месте к небу вздыбились колонны песка. Ему вновь пришлось отклониться от курса, и всё же несколько метров он у соперника отвоевал.

Последовательность действий повторялась снова и снова, пока фигура видимо решив, что Кирданн подобрался слишком близко, не сменила тактику. Впрочем, тактикой это называлось с большой натяжкой. Неизвестный просто стал двигаться по-другому. Теперь, взмахнув рукой, он присаживался и проводил ей по земле, точно подсекая Ангелу ноги. Не ожидавший в поведении противника новизны, тот едва не попался «на удочку». Спасаясь от очередного удара, он привычно ушёл в сторону, однако за взрывом, как это бывало ранее, движение песка не остановилось. Оно росло и бурлило, поглощая собой всё большие количества чёрной земли, и стремительно набирало скорость. Секунду спустя за Кирданном уже неслась огромная песчаная буря. Когда он понял, что бегает не настолько быстро как летает, то в мгновение ока расправил крылья и взмыл в воздух.

«Наконец-то! - удовлетворённо кивнула я, аккуратно подбираясь со спины к загадочному силуэту, который при ближайшем рассмотрении почему-то совсем не походил на Анубиса. – Всё-таки Кармин. Что ж? Это даже к лучшему», - я посмотрела на Кирданна, рассчитывая, как скоро он окажется рядом. Поднявшись в воздух, Ангел, не раздумывая, бросился сокращать оставшееся до врага расстояние, которое с таким трудом доставалось ему на земле. Вновь подивившись, отчего он не сделал этого раньше, я приняла решение атаковать одновременно с ним.

Перехватив покрепче рукояти мечей, я на секунду расслабила онемевшее от напряжения тело, но лишь для того, чтобы вновь привести каждый мускул в боевую готовность. Словно кошка, готовящаяся к решающему прыжку за добычей, я застыла в ожидании. Неотрывно наблюдая за Ангелом, я мысленно начала обратный отсчёт его действий: вот он резко взмыл в воздух, набирая высоту для разгона, вот занёс над собой меч, размахнулся и через мгновенье уже не летел, а стремительно падал прямиком на голову неприятелю. Я ринулась вперёд, когда за внезапно наступившей тишиной последовал не очередной душераздирающий визг, а какой-то глухой треск. Чтобы узнать этот звук, его не нужно было повторять дважды - так хрустели ломающиеся кости.

Решив, что Кирданн достиг цели раньше, я глянула туда, где по моим оценкам или должна была разворачиваться ожесточённая схватка, или лежал труп новоявленного «повелителя песка». Но ни того, ни другого там не было. Замерев, я ошарашено наблюдала, как подвешенного в воздухе Ангела опутывают невидимые сети. Он ещё удерживал в руках свой меч, но теперь и руки, и оружие были крепко прижаты к груди, таким образом, что лезвие проходило аккурат ему по шее. Я не знала, ранен ли Кирданн, однако когда он стал быстро вращаться вокруг собственной оси, напоминая швейную катушку, заметила, что одно из крыльев неестественно обвисло. «Сломано», - вспомнился мне отвратительный хрустящий звук.

Я посмотрела на нечаянного победителя битвы. Движения его рук имитировали то, что происходило сейчас в воздухе и напоминали работу паука, закутывающего в кокон добычу. Впрочем, почему «напоминали»? Так оно и было на самом деле.

«Небесная паутина», - слишком поздно осознала я последствия своего непростительного заблуждения о природе сил неприятеля. В слепом стремлении выяснить отношения с Анубисом, я не сумела сложить два плюс два и получить единственную верную картину происходящего. Ныне все части мозаики встали на места.

С самого начала тут не было ни Анубиса, ни Кармина, а взрывы песка, принимаемые за их творения, явились следствием использования простейшего вида воздушного оружия – акустической плети. Вот откуда этот непереносимый вой.

Воздушная плеть работала по тому же принципу, что и обычная. Разница состояла лишь в материале, из которого она была сделана - особым образом сжатый и уплотнённый до осязаемого состояния воздух. Разгоняясь, такой хлыст с лёгкостью разрубал предмет, словно топор масло. Звук же возникал из-за того, что воздушный поток, которым, по сути, являлась плеть, на невообразимой скорости рассекал воздух. Эта её особенность настолько впечатляла и запоминалась, что позже отразилась в названии самого инструмента, хотя изначально акустика не играла сколь либо значимой роли для процесса сражения. Однако как показала сегодня практика, именно таким способом, оглушая и дезориентируя, Лойя Хаки – стихийный игрок, управляющий воздухом, сама того не ведая, отключила мне мозги.

Я ещё раз обругала себя за глупость. Ведь сложись ситуация по-иному, ошибка стоила бы мне жизни. Всю дорогу меня удивляло, отчего Кирданн не взлетает, но никак не наводило на мысль о том, что в воздухе может быть опасней, чем на земле. Об этом я задумалась только теперь, когда увидела, как он полуживой болтается в паутине, что, надо признать, было ещё более странно.

«Небесная паутина – излюбленная и наиболее часто используемая воздушная ловушка. Невероятно, как Кирданн попался на такую банальность! - осторожно двигаясь вперёд, я не сводя глаз с тонкого силуэта девушки. Версия, что он не заметил паутину в темноте, казалась неправдоподобной, потому как её вообще нельзя было увидеть ни ночью, ни при свете дня. Заподозрить такую западню можно лишь во время дождя или густого тумана, когда капли воды, оседая на тончайших воздушных нитях, делают её очертания более-менее заметными. – Что же тогда?!», - голова пухла, готовая взорваться от напряжения, а глаза, на которые легла не меньшая нагрузка по высматриванию во мраке мельчайших деталей схватки, при моргании больно отдавали в лоб и переносицу. Я продолжала скользить по песку, надёжно заглушавшему звук моих шагов. Оставалось преодолеть всего с десяток метров и, глядя на высокую долговязую фигуру, я всерьёз задумалась, как это сделать.

Лойя оказалась очень рослой, а длинные тонкие конечности и неустанно перебирающие в воздухе пальцы, действительно делали её похожей на гигантскую паучиху. Дополняла неприятное сравнение маленькая голова с экстремально короткой причёской, сидящая прямо на узких плечах без малейшего намека на шею. Во мне вскипела злоба: «Ах ты, мерзкая членистоногая тварь! Как же тебя достать?», - я молниеносно перебирала позиции. Стандартный захват сзади не подходил: высоты моего роста недостаточно, чтобы обхватить её за шею. К тому же, чем ниже я буду находиться, тем труднее Лойе будет воспользоваться такими вещами как удавка из воздуха, например, поскольку у земли влияние на подвластную ей стихию минимально или вообще отсутствует.

Я посмотрела ей на ноги и решилась. Аккуратно, не создавая лишнего шума, убрала один из мечей в ножны и освободила руку. Прыжком преодолев разделявшее нас расстояние, крепко обхватила бёдра девушки, вдавив лезвие глубоко в подколенные сухожилия.

- Дёрнешься, и я перережу тебе связки. Отпусти его.

- Кого? – прикинулась она непонимающей.

- Не дури, Лойя. Чтобы выбраться из пустыни тебе понадобятся ноги. Стать калекой на «Ежегодных соревнованиях» куда менее приятно, чем просто умереть. Подумай об этом, - не успела я договорить, как ощутила лёгкое колыхание прохладного воздуха вокруг шеи и слабые покалывания. Из позы «стоя на коленях» я присела, опустившись к земле ещё ниже. - Задумка хорошая, но уж больно предсказуемая. Убери паутину и может тебе хватит сил, чтобы задушить меня, - я сильней надавила на меч, чуть сдвинув лезвие вниз и в сторону. По клинку, а затем и мне по кисти потекла струйка чего-то густого и теплого. Слышно было, как девушка мужественно пытается подавить стон, в то время как её ноги предательски подкосились и тело обмякло.

- Это моя добыча! Кирданн – мой!

Я не удивилась, услышав имя напарника. Тем, кто хоть в малейшей степени касался мира Охоты, была отлично знакома его характерная внешность и незаурядные способности. Одержать над ним победу – об этом не мечтали самые опытные из нас, не говоря уже о «зелёном» участнике соревнований. Вот отчего Лойя с таким остервенением вцепилась в него своими паучьими лапами. Такой славы ей хватит до конца жизни, даже если она закончится прямо здесь и сейчас.

- Ты ничего не изменишь. Твой ненаглядный умрёт, Калисто. Скажи, вы подкупили Конклав? Почему он закрывает глаза на ваш «сопливый» роман. Влюблённые охотники, - презрительно выплюнула она, - да вы грязное, позорное пятно в мире таких как мы. Слабаки! Всегда знала, что ваш разрыв газетная фикция.

- Ошибаешься, - жёстко отрезала я, подсекая ей колени. – И это не твой мир.

Не удержав крик боли, девушка повалилась на землю. Утопая руками в песке, она пыталась подтянуть искалеченные ноги к туловищу, вокруг которого разрасталось чёрное кровавое пятно. Я приставила лезвие к горлу.

- Ты не оставляешь мне выбора.

- А он у меня есть? – тихо спросила она, и в этот момент показалась мне вполне нормальным человеком, не имеющим ничего общего с тем, кем была всего секунду назад.

- Теперь – нет, - я крепко стиснула челюсти. Мне претила мысль об убийстве беспомощного врага, который в защиту не может поднять даже руки, но мы обе понимали, что иного выхода нет. Как не было и времени. Кирданн, если ему не переломало кости, а внутренности не превратились в сплошное месиво, того и гляди задохнётся в тугом воздушном коконе. Освободить его могла только Лойя – добровольно или её смерть – вынужденно. По собственной воле она этого сделать не захотела. Впрочем, для неё самой смерть стала таким же желанным избавлением.

Я закрыла глаза и почувствовала, как приподнялся над шеей меч, когда девушка судорожно сглотнула. Сжав покрепче саблю, я приготовилась исполнить решающее движение, когда внезапно меня накрыла звуковая волна такой мощи, что чуть не повалила с ног. Кто-то истошно визжал, кричал и тяжело стонал, отчаянно моля о помощи. Непроизвольно защищая уши, я прикрыла их ладонями, выронив оружие.

«Лойя! - было первым, что пришло в голову, - Что она делает?! - однако глянув на вытянувшееся от удивлёния лицо девушки, поняла, что голоса слышу только я. - Дерево?!», - не верилось собственной догадке, слишком уж фантастической казалось возможность найти здесь живое растение. А судя по силе посланного мне SOS-сигнала, дерево должно было быть огромным, нет, гигантским, что опять-таки невозможно посреди пустыни в условиях катастрофической нехватки влаги. Но, не смотря на доводы здравомыслия, я знала, что права – кричало дерево.

Подчиняясь врождённым инстинктам, доставшимся мне от отца вместе с частицей кельтской крови, я, позабыв о Кирданне и лежащем у ног противнике, стала бешено вертеться в поисках растения. Не найдя поблизости никого, кто мог бы напоминать представителя местной флоры, я, тем не менее, отчётливо ощущала тягу в сторону большого тёмного пятна, ранее принятого мной за тучу.

«Невозможно! - шокированная, я пыталась прикинуть какое дерево способно вырасти до таких размеров в пустыне и не сразу заметила, что гвалт в голове сменился еле слышным шепотом, настойчиво твердившим два слова «Калисто» и «Меч». - Кирданн!», - я обернулась и поняла, что опоздала.

Лойя, подобрав брошенное мной оружие, каким-то образом села и высоко подняла его над головой. Она сумела использовать единственную оставшуюся возможность умереть и прославиться - создать воздушную проекцию меча, чтобы убить знаменитого пленника. Воздушная проекция - точная копия оружия или любого другого предмета, состоящая из крепко сплетённых воздушных масс и потоков. Такой двойник обладает всеми качествами копируемой вещи, однако чаще всего намного превосходит её по размеру.

Так было и на этот раз. На фоне бездонного звёздного неба чётко угадывался прозрачный исполинский силуэт шуань-Дао, вылепленный из воздуха, как из пластилина. В его основании прорисовывались очертания дождевого дракона, только тот не был высечен как у меня на лезвии, а наоборот выступал над его поверхностью, словно на ней притаилась настоящая змея.

Насколько я знала, техника построения проекции представляется довольно сложной, и тем удивительнее, что ею владеет неопытный игрок. До мастерского исполнения копий Лойе, конечно, было далеко: обух воздушного меча то и дело растекался, а гарда и вовсе испарилась, не продержавшись и пары секунд. Все свои силы и внимание девушка концентрировала на удержании режущего края, которое угрожающе нависало над застывшим в нелепой позе «солдатика» Кирданном. Из-за того, что паутина и сам кокон были прозрачными, складывалось обманчивое впечатление, будто Ангел стоит по стойке «смирно», прижимая к груди меч. Но достаточно было взглянуть на безвольно болтающиеся в воздухе ступни, чтобы понять, что в таком положении он оказался не по доброй воле.

В момент, когда я повернулась, Лойя победоносно улыбаясь, уже замахнулась для удара. В воздухе её движение в точности повторил гигантский двойник сабли. Описав дугу, она резко опустила оружие и рассекла мишень.

Не знаю точно, в чём заключается понятие бессмертия, но Кирданн до сих пор жив лишь благодаря невероятному везению. Когда сабля была буквально в сантиметре от его тела, неожиданно налетел мощнейший порыв ветра и, слабеющей от ран, Лойе не хватило сил удержать проекцию в целостном состоянии. Вихрь изогнул огромное лезвие таким образом, что оно прошло точно над головой Ангела и срезало удерживающую его паутину. Связанный по рукам и ногам, он с глухим стуком упал на землю.

Я с разбегу врезалась в несостоявшегося убийцу, окончательно повалив её на землю. Успев увидеть, что произошло с Кирданном, она принялась истерически хохотать, а потом также истерически заорала:

- Убей меня! Убей!

Безразлично глядя на её безумие, я отыскала в песке оружие и поднялась, намереваясь уйти. Отчаянно вцепившись мне в рукав, Лойя затараторила:

- Иди до конца! Закончи то, что начала, убей меня. Сейчас!

- Нет, - я вырвала у неё руку. Не знаю, чего в моём решении было больше: злобы, требующей сохранить девушке жизнь лишь для того, чтобы продлить её агонию под палящим пустынным солнцем, или же малодушия, которое избавляло меня от обязанности перерезать горло беспомощному пусть даже и врагу. В любом случае, учитывая всё, что сделала и сказала Лойя до этого, вряд ли она заслуживала моего милосердия. Кроме того, в тайне я всё же надеялась, что Конклав не оставит искалеченного человека на Карнауффе и выведет её из игры как проигравшую состязания.

- Ты ведь ищешь кое-кого? – крикнула она мне в спину. Её потрясающая осведомлённость начинала действовать мне на нервы. - Я могу помочь.

- Можешь помочь? С чего мне тебе верить?

Она оценивающе прищурилась:

- А вы похожи…

- Ответ неверный, - оборвала я её лирическое отступление и, развернувшись, зашагала прочь. Мы с Эбби кардинально отличались не только характерами. Даже увидев нас стоящими вместе, невозможно было предположить, что мы родные сёстры. В то время как я больше напоминала маму - миниатюрную изящную шатенку, Эбби унаследовала от отца густые светлые волосы и высокую тонкую фигуру.

- Ты права. Эбигайл давно бы меня прикончила, не такая мягкотелая как её сестричка.

Я молча посмеялась над нелепой попыткой вывести меня из себя, задев побольнее, и все-таки остановилась.

- Что ты о ней знаешь?

- Знаю где можно её найти.

- Неужели? И где?

- Скажу, если пообещаешь не оставлять меня здесь гнить.

- Я не стану тащить тебя на себе.

- Не передёргивай, Калисто. Ты понимаешь, что́ я имею в виду, - процедила она сквозь стиснутые от боли зубы при попытке сменить позу.

Я задумалась. Это вполне мог быть простой блеф с целью вынудить меня её убить.

- С чего ты взяла, что я ищу Эбигайл?

- Она сама мне сказала, там, на базе, где нас готовили. Мы с ней что-то вроде подружились. Временно, конечно, - добавила Лойя усмехаясь. – Она говорила, из-за тебя ей пришлось ввязаться в Игру, и когда ты об этом узнаешь, то твоя чересчур «правильная» совесть не допустит, чтобы с сестрой что-нибудь случилось.

- Вот как. Выходит, она знала, что я стану её искать?

- Она была уверена, что вы встретитесь. Пока остальные участники строили планы, как бы добраться живыми до конечных порталов, Эбби всё время твердила про какое-то место встречи.

- Место встречи? Ты знаешь, где оно?

- Заключим сделку?

- Хорошо. Обещаю, что ты умрёшь, – я не смотрела девушке в лицо, но краем глаза заметила, как она кивнула.

- Ты, наверное, в курсе, что нам перед Игрой раздают карты. Так вот, я видела карту Эбигайл. На ней жирным цветом была обведена только одна точка, - Лойя замолчала, желая заставить меня нервничать. - Такого здоровенного дерева я ещё в жизни не видела, - довольно ухмыльнулась она.

- Место встречи – это дерево? – кивнула я в сторону тёмного пятна. Не меняя противного выражения лица, девушка съехидничала:

- Ты как будто не рада, что оно у тебя перед носом? А-а-а, понимаю, Калисто расстроена. Она сама могла найти сестру, без моей помощи, но теперь придётся выполнять условия сделки.

Не желая дальше выслушать издевательства, я вынула из чехла на бедре небольшой нож и бросила перед Лойей на песок.

- Что это? – удивлённо произнесла она, с трудом дотягиваясь до оружия.

- Моя часть уговора.

- Но, но…

- Я обещала, что ты умрёшь, но не говорила, что убью тебя, - я повернула в направлении того места, куда упал Кирданн. Его отсутствие затянулось.

- Подожди, я… Я не смогу сделать это сама, - заскулил за спиной голос.

- Это не моя проблема.

- Калисто, я знаю, кто должен ждать здесь Эбигайл, - закричала она, используя последний шанс меня остановить.

- Я тоже.

Эбби совершенно точно знала, что встретится со мной, но я не назначала ей встречу. Это сделал кто-то другой, кто-то, кто привёл меня…

- Я скажу тебе, только забери мою поганую жизнь! - продолжала визжать Лойя.

- Раз ты настаиваешь. Никогда не мог отказать даме.

- Кирданн, – выдохнула я, одновременно констатируя его присутствие и отвечая на свой вопрос. – Это ты!

Я обернулась как раз тогда, когда безжизненное тело Лойи с перерезанным от уха до уха горлом упало к его ногам. Стряхивая капли крови с длинного кривого кинжала, он деловито произнёс:

- Если б знал, что Эбби так много болтает, никогда б не стал её спасать.

Поначалу читается легко и интересно, а к третьей главе начал уставать.
Возможно потому, что у вас и воспоминания героя, и основной сюжет в прошедшем времени, а предложения во всем тексте монотонно похожи длиной.
В моменты быстрого экшна предложения лучше укорачивать, например, в предложении, где есть "Не прошло и сотой доли секунды, как", описание гибкий и прочный, словно проволока, замедляет действие, и по ощущениям это получается уже не сотые доли секунды. Тут динамичнее было просто "Не прошло и сотой доли секунды, как плющ стал душить их за горла."

Возможно вы правы. Подумаю. Буду рада, если прочитаете всю выкладку. К середине романа динамики больше. Первые главы - зачин.

Глава 15. Энергия

Жесточе тебя,
Жесточе этого мира
Судьба моя!
Она все во мне переменила.
И только обида осталась.
(Фудзивара-но Садаиэ)

Мы испытующе смотрели друг на друга. На лице Кирданна всё ещё играла ироничная ухмылка, но теперь она скорее предназначалась мне. Я знала, начни я сейчас расспрашивать и незамедлительно получу стройный и безукоризненно логичный рассказ о том, каким образом ему и Эбигайл, не имевшим возможности увидеться и сказать друг другу хотя бы слово, удалось договориться о встрече на соревновательном поле. А в заключение, объяснением всей этой конспирации будет что-то типа «не хотел тебя заранее обнадёживать» или «это делалось исключительно в твоих интересах и для твоего же блага». Только сама я была твёрдо уверена в том, что очередная порция вранья не имеет ничего общего с моим благополучием.

Кирданну я больше не верила. Из сильнейшего союзника он в одночасье превратился в самого опасного из врагов, того, кто, находясь в непосредственной близости, контролирует каждый твой шаг. Впрочем, существовал и другой способ узнать правду.

"Только бы первой добраться до Эбби", - я медленно пятилась назад. Не представляя, что именно придётся сделать, чтобы добиться от сестры признания, я готова была вытрясти из неё душу лишь бы услышать ответ на единственный интересующий меня вопрос: Что за игру затеял Кирданн?

Я отступала, и черты Ангела необратимо терялись в пелене ночи, словно невидимый художник стирал с картины неугодный персонаж, закрашивая его тёмно-синей краской. Не дожидаясь пока он полностью растворится, я развернулась и пустилась бежать в направлении гигантского дерева.

- Калисто, стой! Остановись!

Окрик на время заглушил гуденье, идущее фоном в моей голове, точно я находилась меж двух высоковольтных вышек, слушая напряжённое урчанье электромагнитного поля. Не обращая внимания на настойчивые призывы Кирданна, я с любопытством сосредоточилась на ощущениях. Такое со мной было впервые. Я действительно попала в зону колоссального скопления энергии, и хотя вокруг отчётливо звучало потрескивание заряженного до предела воздуха, а волосы на затылке вставали дыбом так, что казалось вот-вот начнут шевелиться, всё же к электричеству это не имело никакого отношения. Здесь концентрировалась сила иной природы: той, что побуждает хрупкий росток пробивать себе путь через толщу земной коры в надежде увидеть солнце, той, что гонит жизненные соки к почкам и надрывает их, словно перезрелый фрукт, выпуская на свободу сочную зелень и покрывает ветви густым цветочным налётом. Эта была энергия самой жизни – энергия Дерева!

Естественно, мне не раз приходилось сталкиваться с энергоистечением растений. Для описания подобного состояния даже существует специальный термин и подробная классификация деревьев, согласно которой живые источники такого типа называют «энергетическими донорами». Однако в отличие от отзывчивости на человеческие просьбы, способность отдавать часть своих жизненных сил нельзя объяснить простым альтруизмом. Для растений – «доноров» это физиологическая потребность, такая же какой для нас является необходимость полноценного выдоха.

Не смотря на то, что подобно людям деревья умеют задерживать дыхание, как это произошло с Сосной, моментально закрывшей свои каналы, стоило мне её коснуться, вынужденное замирание не может длиться вечно, поскольку растение в этом случае рискует «перегореть» от избытка внутренней энергетики. Именно её излишки, источаемые во внешнюю среду, образуют вокруг растения своеобразное биополе, свойства которого определяются видом и возрастом дерева. При достаточной степени концентрации такую силовую ауру может обнаружить самый обычный человек, а при достаточной степени осведомлённости ещё и воспользоваться ею для восполнения собственных энергетических потерь.

Так наглядным и достоверным методом обнаружения заряженного пространства является приём с использованием простейшего проводника электрического тока: кусочек тонкой проволоки или фольги при приближении к любому дереву начнёт заметно отклоняться от изначально вертикального положения. В случае если отклонение происходит в сторону держащего его в руках человека, то перед ним источающее силу растение, если же проводник отклоняется в противоположную сторону - от человека, тогда на его пути дерево-вампир. Контакт с последним активизирует обратный процесс - процесс поглощения растением человеческой энергии.

В противовес зловещему названию, общение с «вампиром» может оказаться едва ли не полезней, чем с «донором». Такие деревья обладают ценной способностью вытягивать из людей негативную энергию, такую, например, как энергия болезни. Истинными «вампирами» считаются Осина, Ива и Каштан, которые помогают избавиться от стресса, эмоционального перевозбуждения, временно снимают боль при ушибах, травмах и даже некоторых воспалительных процессах. Каштан, помимо прочего, удаляет другие вампирские привязки и «штопает» энергетические дыры в биополе. Ива и Осина издревле применяются от заговоров, порчи и сглаза. Бывает, тонкие веточки Осины кладут детям под подушку, чтобы те спали крепко и спокойно. Однако взаимодействие с последними двумя растениями требует определённого навыка и осторожности, поскольку вслед за отрицательной энергией, они начинают «откачивать» положительную, из-за чего развивается ещё более глубокое эмоциональное и физическое истощение.

Кроме вышеупомянутых групп растений выделяю ещё одну, промежуточную группу условных «доноров-вампиров», куда относятся Ель и Тополь.

Ель заслужила отдельного места в классификации благодаря своим уникальным свойствам, позволяющим ей в зависимости от условий окружающей среды либо поглощать энергию, либо отдавать её. Как правило, в тёплое время года она ведёт себя как «вампир»: активно вбирает жизненные соки извне, очищает и накапливает их. С наступлением холодов растение приобретает функцию «донора», начинает изливать целебные потоки обратно, создавая вокруг себя одно из самых сильных по воздействию на человека биополей. Таким образом, здоровым с нормальным эмоциональным фоном людям крайне нежелательны длительные летние прогулки по еловому бору, тогда как зимой подобный отдых поможет упорядочить мысли, снять депрессию и подзарядится энергией как минимум на месяц.

Что же касается Тополя, то силовая аура, создаваемая им, не способна влиять на человека напрямую. В сущности, он вообще не является ни «донором» ни «вампиром» - его воздействие на нас опосредованно.

Тополь не зря называют зелёным санитаром и повсеместно используют для озеленения улиц. Он, как никто другой, способен очистить пространство не столько от физического, сколько от энергетического загрязнения, являющегося закономерным следствием того, что численность живущих в городах людей уже давно превысила количество растущих там деревьев. Человек, подобно любому живому существу, значительно комфортней чувствует себя в здоровой «очищенной» атмосфере, которую создаёт вокруг себя Тополь. Однако понимая это интуитивно, люди никак не хотят обратиться к Природе сознательно, продолжая жертвовать растениями ради места для очередной бетонной коробки в угоду собственным амбициям и благополучию. Только благополучия они ищут там, где его не может быть по определению.

Я стиснула челюсти, мысленно возвращаясь на Минос. Даже если бы кто-то из его жителей захотел получить помощь у дерева, вряд ли бы это у него получилось. Во-первых, необходимо было соблюсти некий ритуал, включающий в себя вежливое и уважительное обращение к растению, выбрать позу, подходящую для данной ситуации, поскольку расположение человека относительно дерева при заборе и отдаче энергии принципиально различается. Если при контакте с «донором» поворачиваются к нему лицом, касаясь ствола лбом и обхватывая его руками, то при общении с «вампиром» необходимо встать к дереву спиной и, опустив руки вниз, прижать к нему ладони, либо по возможности прикоснуться больным органом, требующим излечения.

Во-вторых, процедура требует от человека абсолютной расслабленности и доверия к дереву, а также особого ритма дыхания, имитирующего дыхательный цикл растения, в процессе которого на выдохе оно с максимальной силой изливает энергию, а на вдохе соответственно впитывает. Общее время взаимодействия никогда не должно превышать пяти минут, иначе вместо помощи исцеляемый рискует заполучить нервное истощение или резкий скачок кровяного давления и, как следствие, обморок.

И наконец, третье по счёту, но не по значимости: дендротерапия, то есть лечение с помощью деревьев, не поможет и навредит, если само растение отказывается от контакта с человеком. Если при соприкосновении с деревом чувствуется усиление боли, головокружение, тошнота и иные внезапно возникнувшие недомогания - это однозначный сигнал к тому, чтобы прекратить навязываться и поискать другого врачевателя.

Я замедлила бег и повернулась, высматривая Кирданна. Убедившись, что преследования нет, тяжело дыша, перешла на среднюю скорость передвижения, справедливо полагая, что если Кирданн до сих пор не схватил меня за руку, то видимо не может или не хочет этого делать. Я уже отчетливо видела перед собой исполинские очертания растения, но кто именно это был, пока определить не могла, даже невзирая на нараставшее с каждым сантиметром сопротивление его биополя. И вот это, наверное, казалось самым удивительным и одновременно пугающим!

В отличие от большинства нормальных людей, мне не требуется видеть растение воочию для того, чтобы со стопроцентной точностью сказать, кто передо мной находиться. Ощутить притяжение или наоборот поймать тонкие ниточки вытекающей жизненной силы я способна на достаточно большом расстоянии. То, что здешний одинокий представитель флоры относиться к сильнейшим «донорам» сомнений не вызывает. Пребывай мы не в пустыне, а в каком-нибудь другом в меру озеленённом мире, вокруг этого колосса земля всё равно была бы мертва в радиусе не менее чем на сотню метров.

Подавление вокруг себя растительной жизни в той или иной степени свойственно любому дереву-«донору», поскольку потоки истекающей энергии вырываются наружу с такой мощью, что буквально сметают на своём пути неокрепшие силы молодняка. Но и у самого выдающегося из известных мне на сегодняшний день «доноров» - Дуба, мёртвая зона не превышает пяти-шести метров. На минуту я даже представила совершенно абсурдную вещь, будто на Карнауфф каким-то невероятным образом попал дубовый желудь и по столь же невероятным причинам сумел вырасти здесь до гигантских размеров. Однако прислушавшись к гулу биополя, тут же отмела эту теорию в сторону.

Энергетика Дуба была мне отлично знакома. Попадая под её воздействие, начинаешь ощущать себя одним из тех Героев, что в Самайн стремятся пересечь границы потустороннего мира. Дуб наделяет человека качествами, в полной мере присущими ему самому: мощь, отвага, целеустремлённость и несгибаемая воля к победе. Тем не менее, смелость Дуба происходит не от благородства и превосходных моральных качеств, а скорее от чрезмерной гордыни и нетерпимости к критике в свой адрес. Ему легче погибнуть в неравном бою, чем прослыть трусом. Вот почему, находясь в биополе этого дерева, важно не терять своей головы на плечах, особенно если дело близится к схватке.

По большому счёту, я знала подавляющее количество растений-«доноров»: Берёза, обостряющая интуицию; Вишня, вселяющая удачу; Клён – дерево внутренней силы и уравновешенности; Рябина с её уникальной защитной энергетикой, а также Сосна, Пихта, Сирень, Груша, Яблоня и так далее. Но мой перечень далеко не полон, и сегодняшний случай – лишнее тому доказательство.

Аура загадочного обитателя пустыни была мне неведома, за исключением, пожалуй, одной единственной вещи - запаха! Нечто подобное я уже ощущала раньше, причём душистый сладковатый аромат, источаемый корой дерева, ассоциировался у меня отнюдь не с растительным миром. Более того, связанные с ним воспоминания вообще не были из числа приятных, только вот чем конкретно они были вызваны, с ходу припомнить никак не удавалось.

Я вновь огляделась, и ещё раз удостоверившись в отсутствии Кирданна, со спокойной душой погрузилась в размышления, тем более что создаваемая растением атмосфера необыкновенной, какой-то благотворной легкости точно вливала в меня новую жизнь. Голова была настолько ясной, а мысли настолько четкими и лаконичными, что складывалось впечатление, будто всю свою жизнь до этого я вообще не умела думать. Тело, также получив недюжинный заряд бодрости, принялось незамедлительно его расходовать, стремительно ускоряя шаг.

С одной стороны я радовалась такому неожиданному подарку, но с другой понимала, что все эти суперсилы временны и действуют на меня до тех пор, пока я нахожусь в пределах заряженного пространства. Стоит его покинуть, и рискую упасть замертво от истощения, поскольку в течение кажущегося всесилия будет расходоваться моя собственная энергия, а не та, что так любезно предоставило, а затем забрало дерево. Ведь по-настоящему «подпитаться» можно только при непосредственном контакте с растением и с его личного дозволения.

Как ни странно, но пряный запах всё время возвращал меня к разговору с нынешним псевдоработодателем, банкиром Кроулли. Прокручивая в памяти беседу, я старалась уловить между ними связь, концентрируясь на мельчайших деталях: словах, жестах, обстановке.

«Обстановка. Шикарный интерьер, дорогая мебель и несметное количество оружия на стенах… Стоп! Оружие! Вот оно, нашла…», - я подняла глаза на дерево и застыла ошеломлённая не столько его размерами, сколько той мощью и величием, которое оно излучало. Наверное, впервые я почувствовала, что не я́, а растение подавляет мою волю. По сравнению с ним даже знаменитые корабельные Сосны представлялись хрупкими тростинками.

В голову пришло сравнение с миниатюрными деревцами искусства «бонсай», что в переводе с японского означает «дерево на подносе». Схожесть, конечно, касалась только формы растений: множество тонких стволов причудливо переплетались и закручивались в единую ось, похожую на высохшую и потрескавшуюся корягу. Одним концом она была воткнута в песок, а другой венчала широкая, но редкая крона с плоской верхушкой. Из-за постоянного воздействия ветров её ветви оказались сильно смещены набок.

Трудно сказать в какой именно момент дерево обнаружило моё присутствие, но удивления в его тоне я не заметила. Оно приветствовало меня неожиданно звонким жизнерадостным голосом, который как-то не вязался ни с унылой пустынной обстановкой, ни с возрастом самого растения. Обычно так разговаривают бойкие старушки-соседки, лихо бегающие в свои восемьдесят с небольшим по магазинам, сажающие гектары картошки и стряпающие горы вкуснейших «бабушкиных» пирожков.
Улыбаясь собственным мыслям, я шагнула навстречу дереву и поздоровалась с ним в ответ. Потом оно, кажется, говорило ещё что-то, но меня отвлёк на внезапный оклик:

- Калисто, остановись! Ты ничего не знаешь, - требовал Кирданн.

- Вот именно - «не знаю»! Но сейчас исправлю эту ошибку, - не дожидаясь пока он подойдёт ближе я быстро ступила в длинную тень растения, которая с наступлением ночи превратилась в непроницаемую чёрную завесу. В голове настойчиво звучал высокий фальцет, который почему-то вторил Кирданну, заставляя меня остановиться. Сбитая с толку, я чуть замедлила шаг, но упрямо продолжала идти дальше.

- Да постой же тебе говорю!

«Слушай Ангела, дитя! Не подходи. Стой, стой, стой…».

- Что это?! Заговор? – я растерянно бубнила и вновь обернувшись, увидела, что Кирданн жестами призывает меня стоять на месте. По телу пробежал лёгкий морозец. Я глубоко вдохнула, желая проглотить острое ощущение надвигающейся опасности, слишком уж странным выглядело его поведение для того, чтобы просто помешать моей встрече с сестрой.

Пристально вглядываясь в темноту, я двигалась уже скорее по инерции, как вдруг почувствовала, что земля под ногами стала какой-то чересчур мягкой. Замерев, с опаской посмотрела вниз, но ничего особенного там не увидела. Может только ступни утопали в песке больше обычного, примерно по высокую щиколотку. Песок по крупицам, поблёскивающим в свете луны, ссыпался к ногам, будто я стояла в неком углублении или яме. Яме?! Секунду назад никакой ямы здесь и в помине не было! Под тяжестью моего веса она стремительно разрасталась по краям, утекая сердцевиной вглубь, наподобие огромной воронки.

- Не двигайся! Еще шаг и ты попадешь…

- В ловушку, - закончила я за Кирданна и, успев посмотреть ему в лицо, стремительно полетела вниз, беспомощно вскинув руки к звёздному небу.

Глава 16. Западня

С особым волненьем смотрю...
На старом вишневом дереве
Печальны даже цветы!
Скажи, сколько новых весен
Тебе осталось встречать?
(Сайгё)

- Тебя не учили слушаться старших?

Я осторожно приподнялась на локтях и, задрав голову кверху, увидела тёмный силуэт Кирданна, перегибающегося через край круглой дыры, в которую я угодила.

- Всё потому, что кто-то слишком много врёт.

- Нет, просто у кого-то слишком богатое воображение.

Заскрипев зубами от злости, я вскочила на ноги и почувствовала, как левое бедро пронзила острая боль. «Только бы не было сломано!», - и нехотя крикнула: - Будешь учить меня жизни или поможешь выбраться? Ради приличия мог бы поинтересоваться, жива ли я вообще.

- А я и поинтересовался, - съязвил Ангел, - по-моему, ты в порядке. По крайней мере, голова и язык точно не пострадали.

С губ готовы были сорваться новые колкости, но собрав в кулак самообладание, я подавила в себе желание «убить словом». Можно сколько угодно ненавидеть Кирданна, злиться на Эбби и проклинать Игры месте с их создателями, но в нынешней ситуации я оказалась исключительно по собственной инициативе. Даже человек далёкий от мира Охоты и не видевший ни одной серии «Ежегодных соревнований», и тот был бы осмотрительнее и не пустился сломя голову бежать к одной из основных целей на «мишени». Только совершеннейший глупец не заподозрил бы около лакомой приманки очевидного наличия западни.

«Похоже, умение совершать глупые ошибки в этом путешествии становится моей дурной особенностью. И куда подевался твой инстинкт самосохранения, Калисто?!», - я неуклюже опиралась на здоровую ногу. Требовалось срочно найти точку опоры, что в условиях кромешной темноты сделать оказалось не так-то просто. Я не хотела исследовать помещение на ощупь, боясь нечаянно наткнуться на жало скорпиона или острые зубы какого-нибудь грызуна, и лишённая таким образом сразу двух органов чувств: зрения и осязания, ощущала себя канатоходцем, пытающимся устоять на тонкой верёвке над пропастью. Пожалуй, у нашего турне по пустыне имелась ещё одна характерная особенность - никогда раньше мне не приходилось так много полагаться на слух, обоняние, интуицию и прочие методы получения информации, полностью исключающие зрение. Вот и сейчас, не видя ничего, кроме клочка неба, чудившегося отсюда необычайно светлым для ночи, я отчётливо различала тихий шелест и шуршание. Опасаясь даже думать, чему или кому могут принадлежать эти звуки, я приросла к месту. Двигались только глаза, до боли высматривающие во тьме очертания камеры заключения.

- Что-то сумела разглядеть? – донёсся сверху голос Кирданна.

- Ничего. Тут полнейший мрак.

- Хорошо. Значит, есть ещё надежда…

- Надежда?! – мне сделалось не по себе. – На что надежда?

- Что сможешь выбраться, если найдешь там что-нибудь похожее на лестницу.

- Ты бросаешь меня?! – от волнения во рту пересохло, а язык сделался неповоротливым. Соглашаясь отправиться в пустыню, я отдавала себе отчёт в том, что рискую окончить дни, задохнувшись зыбучим песком, умерев от теплового удара или от рук Анубиса. Любую свою смерть я представляла быстрой и по возможности безболезненной, но никак не рассчитывала, что окажусь запертой до конца жизни в тёмной дыре, да ещё в нескольких метрах от спасительного дерева.

- Всё-таки ударилась головой. Как ты себе это представляешь, чтобы я оставил тебя здесь? - от облегчения у меня чуть не подкосилась единственная нормально функционирующая нога. - Я имел в виду, что не смогу спуститься за тобой.

- Твоё крыло, - вспомнила я, - оно сломано. Как не вовремя!

- Не в этом дело.

- Не в этом? – задумчиво повторила я. Передо мной, наконец, стала вырисовываться стена. Она оказались ближе, чем я предполагала, и стоило лишь вытянуть руку, как пальцы коснулись холодной каменной кладки, по которой кое-где стекала влага.

- Да, крыло ни при чём. При желании я мог бы взлететь и с таким. Мне не хватит места, чтобы расправить его и сделать взмах.

- Откуда ты знаешь?

- Ты в колодце, Калисто.

- В колодце? – изумилась я. – «Ещё одно доказательство существования жизни на Карнауффе, – нащупав неровную поверхность стены, я вслепую двинулась по кругу, надеясь получить хотя бы примерное представление о размере помещения. Сделав несколько шагов, если таковыми можно назвать серию прыжков на одной ноге, заметила, что шелестящий звук многократно усилился. Стоило остановиться, и тот моментально стихал до едва различимого шороха. Вывод напрашивался сам собой - источником шума являюсь я, а точнее то, на что я наступаю. Если полагаться на слух, то под ногами ворох разбросанной бумаги, но откуда ей тут взяться? Любой бумажный предмет давно бы сгнил при такой влажности. - Наверное, где-то поблизости течёт подземный источник. Именно он питает гигантское дерево наверху», - размышления внезапно прервало мерзкое ощущение, будто моих ног коснулось что-то живое. - Кирданн, - медленно выговорила я, - кажется, я здесь не одна.

- Калисто, посмотри на меня! Нужно, чтобы я находился прямо над тобой.

- Сместись чуть левее, примерно, на десять минут, - он двинулся вокруг колодца. - Стоп, - скомандовала я. - Что теперь?

Ангел на секунду скрылся и вернулся, держа в руках какой-то предмет:

- Видишь? – повертел он его в руке. – Я брошу вдоль стены. Постарайся поймать, иначе…., - замолчал Кирданн на полуслове, тщательно ко мне прицеливаясь.

- Иначе придётся рыскать по песку, в котором определённо что-то живёт, - передёрнулась я от невесёлой перспективы. Не знаю, что было видно Кирданну, и на что он ориентировался: на бледное пятно моего головного убора или на звуки, резонирующего словно в трубе, голоса, но примерялся он достаточно долго. Я наблюдала за ним, сильно запрокинув голову, и, в конце концов, шею свело судорогой. Потирая затёкшие мышцы, я усмехнулась:

- Ты не находишь забавным, что ни один из нас не удосужился взять с собой элементарную верёвку?

- У меня её нет, потому что для подъёма я использую крылья.

- А я – растения.

- Но я рад, что и в такой ситуации ты сумела найти что-то забавное. Калисто? - я глянула вверх. – Ты готова? Лови!

Кирданн не зря так долго готовился. Брошенный им предмет, гулко ударяясь о камни, приземлился практически точно мне в руки. Это пришлось весьма кстати, поскольку закоченевшими от холода пальцами трудно совершать какие-либо манипуляции. Провались я сюда в самый разгар знойного дня, яма показалась бы мне настоящим раем, однако ночью здесь было не так гостеприимно, и существовала реальная опасность что-нибудь себе отморозить.

Сотрясаясь мелкой дрожью и клацая зубами, я разглядывала или скорее ощупывала пойманную вещь - небольшой цилиндр с парой переключателей. Одна его сторона заканчивалась круглым отверстием, а другая была покрыта рифлёной резиной, что облегчало удержание предмета в руке.

- Ты издеваешься?!

- Интересный способ сказать «Спасибо».

- Что же ты сейча́с его сбросил? – я нажала одну из кнопок. - Мог бы подождать, пока я научусь видеть в темноте, - щёлчок озарил помещение ярким светом газового пламени, и когда я смогла приоткрыть, ослеплённые вспышкой, глаза, то сдавленно выдохнула: - Змеи.

- Не заводись! Пока ты находилась в темноте, могла и вовсе не увидеть, что я тебе что-то сбрасываю, не говоря уже о том, чтобы поймать это, - Кирданн тщетно пытался объяснить мне логику своих действий, не понимая, что теперь меня заботят совершенно иные вещи. Я в очередной раз не ответила, и он встревоженно крикнул: - Калисто? С тобой всё в порядке?

- Это гнездо.

- Гнездо? – в голосе слышалось недоверие. В уме он, скорее всего, уже перебирал известных ему пернатых обитателей планеты, прикидывая, которая из них захотела обустроить дом в подобном месте.

- Оно змеиное, - скорректировала я направление его мысли. – И огромное. Никогда такого не видела.

Впрочем, я вообще никогда не видела гнёзд пресмыкающихся, но что-то подсказывало, что здешнее уж точно выходит за рамки среднестатистические змеиной обители. Свет факела поочерёдно выхватывал каждый её уголок, и чем больше я смотрела, тем крепче становилось желание поскорее выбраться наружу. По кругу, у самых стен, там, где стекала с них влага, плотным кольцом была сделана гигантская кладка яиц. Какие-то из них уже вскрылись, но большинство ещё ждало своего часа. А в том месте, где по незнанию прошла я, зародыши оказались варварски раздавлены и втоптаны в песок.

«Вот по какой бумаге я ходила!», - от омерзения слегка замутило, и я быстро перебралась на середину колодца, куда так неудачно приземлилась. Видимо из-за того, что вода не достигала этого участка, и земля здесь была столь же суха, как и в остальной части пустыни, он оставался непригоден для выведения змеиного потомства.

Обувь и нижний край штанов отсырели от густой внутренности яиц, и я инстинктивно поджала пальцы ног, стараясь свести к минимуму контакт с этой гадостью. «Пора выбираться», - приказала я себе и ближе придвинулась к стене, намереваясь её осмотреть. Однако стоило мне высветить затемненный до этого участок, как я с ужасом отшатнулась. По земле, прячась от непривычного яркого освещения, бросились расползаться десятки маленьких змеёнышей.

- О боги, их здесь миллионы!

- Долго ты ещё намереваешься любоваться видом этого серпентария? Живо выбирайся оттуда!

- Знать бы ещё как?

- Используй старую кладку. За столько лет в ней должны были образоваться дыры.

- Одну такую я уже нашла, - я говорила негромко, больше для самой себя, но Кирданн услышал:

- Отлично! Цепляйся и высматривай что-нибудь подходящее выше.

- Не получится. Дыра слишком большая.

- Большая?

- Я могу целиком пролезть в неё, если встану на корточки, - передо мной зияло внушительного вида отверстие с совершенно непроницаемой чернотой внутри. Пробитое у самого основания колодца, оно прерывало круг яиц, не давая ему замкнуться. Вместо них на песке виднелась глубокая продольная борозда, уводящая за пределы строения. Причём ширина её была такой, что запросто уместила бы всю меня. - «Милые зверюшки» живут тут вместе с родителями.

- Ты не поняла, что я сказал?! – орал на меня Ангел. – Убирайся оттуда!

Решив, что сейчас не самое подходящее время спорить, я в кои-то веки послушалась и принялась торопливо шарить руками по камням. Кирданн оказался прав. За долгие годы они действительно обветшали, покрывшись выбоинами различной степени глубины и размеров. Глина, скрепляющая кладку, практически вымылась, а ту, что ещё держалась, легко можно было выковырять пальцем. Следом за ней при этом обильно высыпалась каменная труха.

Если с наличием импровизированной лестницы проблем не возникло, то они быстро нашлись в другом месте. Прежде всего, предстояло решить, каким образом я буду одновременно карабкаться и освещать себе путь. Второй загвоздкой стала моя нога. Холод замедлил процесс распухания бедра, частично сняв отёчность, но с каждой минутой конечность всё больше тяжелела, превращаясь из средства передвижения в неподъёмную обузу.

Подгоняемая Кирданном и парадоксальным для пустыни желанием оказаться на солнце, я начала восхождение. Вопрос с факелом решился довольно просто, главным образом благодаря тому, что пламя, которое он порождал, относилось к категории «холодного огня», то есть было безопасного с точки зрения ожогов и поджогов. Я поместила его за спиной в рюкзак, предварительно всё же проверив, не останусь ли к моменту выхода из колодца лысой, сверкающей перед Ангелом загорело-опалённой головешкой.

С ногой пришлось сложнее. Тут существовала одна альтернатива – терпеть.

Как только я преодолела первые сантиметры, зыбкость стены, так радовавшая сначала, превратилась в очередную загвоздку. Камни, не выдерживая моего веса, рассыпались, оседая пылью на дне колодца. Приходилось по нескольку раз преодолевать одно и то же расстояние, что, надо сказать, здорово изматывало. Когда спустя полчаса я, тяжело дыша, и глотая выступающие от боли слёзы, приноровилась выбирать под собой более-менее твёрдую опору, то оказалась всего лишь в метре от земли.

- Калисто, что ты там возишься? Ребёнок и тот справился бы быстрее!

Я понимала, что Кирданн специально провоцирует меня, надеясь, что злоба подстегнёт двигательную активность, но оттого, что я это знала, злиться на него совсем не хотелось.

Боясь останавливаться, я с горем пополам продвигалась к спасительному выходу, когда внизу раздалось странное потрескивание. Не оборачиваясь, я попыталась ускорить подъём, но треск, к которому стало примешиваться шуршание чего-то по песку быстро поднимался следом. Голова против воли повернулась, и я увидела, что издаёт его неправдоподобных размеров гигантская змея. Её свёрнутое тугой спиралью тело, утопало в мрачной глубине колодца так, что разглядеть удавалось только морду, лоснящуюся в свете пламени и с чавканьем высовывающую отвратительный раздвоенный язык.

«На Карнауффе произошел ядерный взрыв? Почему здесь всё такое огромное: деревья, змеи…», - я помнила, что рептилии от природы слепы и ориентируются на исходящее от предметов тепло, а поскольку единственным теплым объектом тут была я, то не оставалось сомнений, что совсем скоро из меня выйдет сытный змеиный завтрак. Позабыв о травме, я принялась лихорадочно цепляться пальцами за стену и сучить ногами, однако необдуманное ускорение тотчас повлекло за собой плачевные последствия. Ступив на неопробованный на прочность камень, я почувствовала, как тот предательски зашатался, а под ним образовалась пустота. Нога сорвалась и уже через секунду меня, подхваченную водопадом песка, стремительно несло обратно, на дно проклятой дыры.

- А-а-а-а…., - хваталась я на лету за вертикальную поверхность, царапая её содранными в кровь ногтями.

- Калиста-а-а-а! – вторил мне сверху Кирданн. – Я спускаюсь!

- Нет, не вздумай, - закричала я, оказавшись на земле. – Помоги Эбби. Хватит и того, что я сдохну в пустыне.

- Так не должно было быть! Только не сейчас, - силуэт мужчины беспомощно метался по окружности колодца.

Как бы ни было противно признавать, но яйца пресмыкающегося мутанта значительно смягчили моё приземление. На этот раз все конечности остались целыми. В итоге я оказалась зажатой между стеной и огромными жирными кольцами анаконды, как условно определила я для себя видовую принадлежность змеи. Это была единственная известная мне рептилия, способная достигать подобных размеров, с той лишь разницей, что анаконды в большинстве своём предпочитают жить в водоемах. В первую очередь, конечно, надземных, но за не именем оных подойдут и озёра под землёй.

Следуя логике, змея не являлась ядовитой. Имея такие размеры, ей не требуется оружие в виде нервно-паралитического укуса, достаточно стиснуть жертву в смертельно-удушающих объятьях. И поведение рептилии подтверждало верность моих суждений. Морду и переднюю часть туловища она устремила сначала кверху, а затем, сделав надо мной петлю, заскользила по стене вниз, намереваясь зажать меня в тиски.

Быстро поднявшись на ноги, я, сплошь покрытая яичной слизью, сбросила рюкзак и вжалась в каменную поверхность. Если бы до этого я не летела, вплотную к ней прижавшись, то уже коротала бы последние часы в безразмерном желудке анаконды. Рубашка прилипла к спине, и я зябко передёрнулась:«Мокрая! - и тут меня осенило. - Вода! - присев, я зачерпнула ладонью песок. – Влажный!», - я понятия не имела, как глубоко вода успела его пропитать и хватит ли её для защиты, но упускать такой шанс было бы глупо. Тем более, что других вариантов просто нет.

Заученным движением я достала из мешочка на поясе семена Плюща и рассыпала их у стены, по которой будто торпеда, на меня двигалась гигантская змеиная голова. Узкое пространство колодца не позволяло рептилии свободно маневрировать исполинским телом, что давало мне небольшую фору во времени. Закрыв глаза, я сосредоточилась, представляя, как в земле набухают и лопаются хрупкие оболочки зерён, освобождая крошечные ростки. Пока им доставало той энергии, что припасла для них в семени Природа. Но по мере того, как я насильно ускоряла их рост, они дружно потянулись ко мне в поисках дополнительного пропитания. Не раздумывая, я погрузила руки в песок, многократно увеличив поток исходящей энергии.

Молодые побеги жадно бросились высасывать из меня жизнь. Боль с новой силой обожгла многострадальное бедро, и я крепче зажмурилась, стараясь не потерять концентрацию и связь с растением. Когда же моей щеки робко коснулся мягкий лист, словно вопрошая, что ему делать дальше, я, вскинув подбородок, с вызовом глянула на змею.

Плющ ринулся в наступление. Цепляясь за невидимые человеческому глазу выщербинки, он молниеносно поднимался наперерез врагу, а достигнув его, стал ловко опутывать анаконду жёсткими стеблями, используя для борьбы с ней её же методы – захват и удушение. В тугом зелёном чулке рептилия яростно мотала мордой и извивалась, прорывая преграду. На то чтобы возводить новую и сдерживать натиск змеи уходили практически все мои силы. Мне повезло, что я сидела, иначе упав, ненароком повредила бы себе ещё что-нибудь. Тяжело стало держать запрокинутой голову, и я бессильно уронила её на грудь. Перед глазами плыла иссохшая до белизны земля, похожая на обветренный кусок глины. Передохнув секунду, я снова глянула вверх, но лишь для того, чтобы успеть запечатлеть в мозгу картину падающей на меня анаконды. Наверное, если бы у меня и была возможность сдвинуться с места, я все равно не успела бы этого сделать, поэтому сейчас просто поглубже вжалась в стену, моля, чтобы мне сразу размозжило череп и я бы долго не мучилась.

Однако Боги по-своему истолковали мою просьбу. Исполинская голова приземлилась посередине колодца, но радостнее от этого мне не стало. Рептилия была по-прежнему жива и по-прежнему голодна. Высовывая противный язык, она нацелилась в мою сторону, попутно избавляясь от остатков назойливого растения. Уж не знаю где и как, но я сумела найти в себе остатки энергии, и Плющ вновь обрёл власть над змеёй. Нащупав в основании черепа мягкие уязвимые ткани, я крепко обвила вокруг них стебли и из последних сил сдавила. Анаконда забилась в конвульсиях и казалось вот-вот испустит дух, но внезапно хватка растения ослабла. Листья Плюща быстро желтели и съёживались в хрустящие коричневые комочки. Теряли свою эластичность побеги, с лёгкость переламываясь на толстой змеиной шее.

- Не может быть! Только не сейчас! - растение неминуемо губила засуха. Влаги, что оставалась на дне колодца, не хватило для столь длительного противостояния, а поверхностная корневая система Плюща не была приспособлена добывать воду с глубины в несколько метров.

- Калисто! Ответь мне! Что происходит?! – истерил сверху Кирданна. Всё это время он, вероятно, пытался докричаться до меня, но я поглощённая борьбой, напрочь выпала из реальности.

- Я отыскала воду, но её оказалось слишком мало, чтобы придушить чудовище. Поэтому сейчас оно придушит меня, - прошептала я.

Для того, чтобы делать хоть что-то, и особенно не рассчитывая на результат, я глубоко утопила пальцы рук в сухой песок, пропитывая его тонкими струйками энергии, в попытке реанимировать своё оружие. Но, как и следовало ожидать, попытка провалилась. Конечно, за плечами у меня ещё имелась верная пара шуан-Дао, но картина вялого размахивания саблями перед носом разъярённого животного представлялась мне до смешного нелепой.

Анаконда напряжённо вибрировала, готовясь сделать смертельный бросок, как вдруг земля под нами взорвалась, окатывая головы ливнем песка. Отплёвываясь и потирая глаза, я в изумлении уставилась на громадные, ничем не уступающие змее в размерах, ростки Плюща-великана. Кинувшись на противника, они густо оплели его и буквально пригвоздили к месту. Вслед за этим чудом я стала свидетельницей ещё одного - в колодец постепенно прибывала вода. Первыми это почувствовали мои пальцы, а после по круглому днищу ямы начали расплываться тёмные мокрые пятна .

Не вдаваясь в причины происходящего, я желала одного – поскорее закончить поединок и выйти из него победителем. Хотя в подобном исходе сомневаться не приходилось. Тело анаконды, силясь вырваться на свободу, слабо подрагивало под прочной зелёной сеткой, но я крепко удерживала контроль над ситуацией. Причём сейчас мне это давалось настолько легко, что стало очевидным - я не единственный энергетический источник для растения. Свою невероятную мощь оно черпает где-то ещё.

Одного резкого движения хватило на то, чтобы свернуть рептилии шею, навсегда похоронив её в заброшенном колодце посреди пустыни. Когда всё было кончено, я с грустью посмотрела на своих многочисленных спасителей: теперь пришёл их черед. Я редко прибегала к подобной процедуре и всякий раз ненавидела себя за это.

«Вы же понимаете, другого выхода нет, - пыталась я оправдаться, понимая, что никакого оправдания мне нет. Создавая растения для борьбы, я заранее обрекала их на гибель, потому как для жителя субтропиков на Карнауффе будущего быть не могло. В такие моменты я проклинала свой дар, отнимающий у растений право выбирать, готовы ли они добровольно пожертвовать собой ради моего спасения. Может, знай Плющ заранее, что его ожидает в этом колодце, он бы ответил «нет», но ему оставалось лишь горделиво молчать, предоставляя мне ничем не заслуженное право вершить судьбы. - Прости, - я закрыла глаза, не в силах видеть его гибель, и стала быстро забирать то, что ещё недавно выжимала из себя по каплям – энергию, несущую жизнь. Я оказалась права, предполагая, что существовал дополнительный её источник, так как сразу почувствовала примесь бодрящей освежающей прохлады, свойственной, как правило, растениям, обитающим в водоёмах. - Это вода. - Именно она, помимо того, что питала Плющ влагой, отдавала ему часть своих сил. А такое было возможно только в одном единственном случае – если кто-то подпитывал её саму.

Я посмотрела вверх: на фоне светлеющего утреннего неба угадывались две, склонившиеся в проём колодца, фигуры. Одна из них спешно скинула вниз ту самую элементарную верёвку, отсутствие которой впервые обошлось мне настолько дорого.

Покончив с забором энергии, я наконец-таки встала на ноги, отметив, как ощутимо затекли мышцы тела. В остальном же я чувствовала себя довольно сносно, и даже боль в бедре, если не исчезла совсем, то стала намного менее острой. Подобрав вещи, я тоскливо оглядела яму, превратившуюся в кладбище растений и животных, и, ухватившись за верёвку, поползла к выходу.

Спустя десять минут я уже стояла на четвереньках в окружении Кирданна и Эбби, пытаясь как следует отдышаться. Кирданн молчал, а сестра в свойственной ей самодовольно-издевательской манере произнесла:

- Вовремя я появилась. Ещё чуть-чуть и у меня на одного родственника стало бы меньше.

Не говоря ни слова, я поднялась, и с размаху залепила по её ухмыляющейся физиономии такую пощёчину, что сама едва удержалась на ногах.

- Ещё чуть-чуть и ты осталась бы сиротой.

Глава 17. Сон

Как в былые дни
Называла любовью
Все горести мира,
Так нынче все радости
Смертью зову.
(Акико Есано)

- Ты совсем спятила?! – закричала Эбби, прижимая ладонь к пунцовой щеке.

- Я спятила?! Может напомнить из-за кого мы здесь оказались? Кто, возомнив себя непобедимым, полез в эту мясорубку?

Сестра смерила меня ненавистным взглядом, а затем с той же злобой посмотрела на Кирданна.

- Ты мне ещё спасибо скажешь, - процедила она и, отвернувшись, зашагала прочь.

- Что ты сказала?! – я устремилась за ней, пытаясь схватить за руку, но Кирданн меня остановил.

- Калисто, хватит. Я понимаю, ты устала, но самое страшное уже позади. Нам всем надо передохнуть и успокоиться.

- Боюсь, что это было не самое страшное, Кирданн. Подумай на досуге, когда в следующий раз станешь строить заговоры и впутывать туда Эбби, - я дёрнулась, скидывая с себя его руку.

Но в одном Ангел оказался прав, мне действительно нужен был отдых. Каких-нибудь пара часов сна и я снова обрету боеготовность, тем более что впереди у нас наиболее трудная часть соревнований – борьба за собранный артефакт и за порталы. Хотя, с другой стороны, как минимум двое из известных мне участников уже покинули Игры, а значит, переходов должно хватить всем, ведь мы с Кирданном планируем воспользоваться тем, что предназначается для Эбигайл. Никто не станет расходовать силы на бессмысленное выяснение отношений, поэтому ожесточённых боев ждать не стоит.

«Никто, кроме Анубиса. Вот у кого точно найдётся повод для драки, - я глубоко втянула носом воздух и вновь почувствовала терпкий аромат дерева. Однако сейчас даже он не смог развеять тревогу, вызванную мыслями о египтянине и предстоящей с ним схватке. А она была неизбежна. Уверена, Анубис появился на состязаниях не ради очевидной, на первый взгляд, победы, а с одной только целью: навсегда покончить с ненавистной ему семьей – моей. - Интересно, знай я о причине его неприязни, смогло бы это что-то изменить? Вряд ли. Кажется, Кирданн говорил, что Анубис убил кого-то. Наверное, кого-то из близких ему людей, иначе, откуда бы такая непримиримость. Эх, - посетовала я на судьбу, - если бы не спецэффекты Лойи, я не блуждала бы сейчас в неведении, а стала чуточку, но ближе к той правде, что скрывает от меня Кирданн», - по сердцу полоснуло обидой. Как так получилось, что Кирданн стал действовать за моей спиной?! Как посмел он сделать из меня марионетку в своих интригах и втянуть во всё это Эбби?! Ради чего? Какова его цель? Мучимая вопросами без ответов, я подошла к дереву и устало ткнулась лбом в древний сильно дуплистый ствол:

- И снова здравствуй… Акация, - мне вспоминались те обстоятельства, которые самым неожиданным образом позволили назвать мне растение по имени, проявив к нему должное уважение. Это был кабинет тана Кроулли, точнее коллекция его оружия. Видимо, у некоторых экземпляров приклад, рукоять и иные неметаллические части оказались выполнены из древесины Акации, славившейся прочность и долговечностью. Изделия из породы этого дерева длительно сохраняют характерный сладковатый аромат, который я тогда и уловила, а позже, под действием биополя растения, смогла узнать.

"Я ждала тебя, Калисто", - отчего-то грустно произнесла она и тихонько вздохнула.

- Правда? – вяло ответила я. Даже на то, чтобы удивиться сил не осталось. – А меня чуть не сожрала огромная змея, - попыталась я пошутить. Не смотря на то, что общение с Акацией должно бодрить и заряжать энергией, как это было со мной ранее, теперь я чувствовала, как тёплая невесомая река истекающей мощи обволакивает и усыпляет. Ноги обмякли, и я привалилась к дереву спиной.

"Твой разум берёт над тобой верх, не позволяет слушать других и саму себя. Ты, Калисто, лишила себя сердца!" - Акация всегда считалась женским растением, символом зарождающейся жизни и плодородия. Неудивительно, что она так легко прониклась, связанными с мужчиной, переживаниями.

- Сердце обманывает меня.

"Ты обманываешь себя..."

- Я не верю ему больше, - перебивая собеседницу, запротестовала я, сама не понимая, о ком именно говорю: о своём ли сердце или о Кирданне.

"Без Веры жизнь невозможна, а предательство лишь оборотная сторона той же медали. Всё зависит о того, в чьи руки она попадёт, и какая из сторон понравится владельцу больше. Какую из них выберешь ты, Калисто?"

- Не могу, - страдальчески выдавила я, словно дерево жестоко мучило меня этим разговором. – Хотела бы верить, но не могу, - душевные метания отнимали последние силы, и я с наслаждением закрыла глаза, готовая сию минуту отправиться в страну Морфея.

"Осторожно, цена за неправильный выбор может оказаться очень высока! Смертельно высока", - с горечью добавила Акация и замолчала.

В другое время я бы обязательно расспросила растение об этих «смертельных» последствиях, свидетельницей которых, судя по всему, ей довелось побывать. Но пока все её предостережения и вековая мудрость пытались безрезультатно достучаться до моего дремлющего сознания. В итоге, сжалившись, она неожиданно запела, убаюкивая меня странной колыбельной:

"...Не пасмурная ель, не хмурая сосна,—
Смоковница одна служила для примера,
Корявая, за всех должна была она,
Засохнув, показать, как много
может вера.
Затем, что на пути встречалась — наугад
В свидетели влеклась и к притче
привлекалась
Смоковница одна да пыльный виноград.
А пасмурная ель на севере осталась..." [4]

Это был сон. Один из тех, в которых ты совершенно точно знаешь, что спишь, но просыпаться и покидать его, нет ни желания, ни возможности. Поражённая открывшимся мне миром, необычайной яркостью красок и скрупулезностью деталей, я вдруг поняла, что всё это существует на самом деле, что это и есть моя реальность, к которой я так долго не могла пробудиться.

Я стояла на палубе судна, плавно идущего по течению широкой полноводной реки; взгляд был устремлён на один из берегов, где среди неистового буйства зелени то и дело мелькали белёные стены скромных уютных домиков. От каждого к воде спускалась мощёная камнем лестница, заканчивающаяся деревянным причалом с обязательной лодкой или плотом на приколе. Семья, лишившаяся в этих краях плавучего средства, обречена будет до конца дней влачить нищенское существование. Неправду говорят, будто жизнь на Рыбацкой Земле легче из-за того, что люди здесь не испытывают нужды в воде, как это часто бывает в более засушливых районах государства. Река не менее коварна чем песок. Кому как не мне знать об этом.

Завидев нас, люди, работающие на берегу, приветливо заулыбались и стали кланяться, соблюдая общепринятый ритуал почтения. Дети же, с макушки до пяток перепачканные речным илом, наоборот, радостно кричали, размахивали руками и беззастенчиво тыкали в меня пальцем, за что тотчас получали нагоняй от родителей, перепуганных бесцеремонным поведением чад в отношении царственных особ.

Я рассмеялась и, поддерживая детскую непосредственность, задорно помахала им в ответ. На тонкой загорелой руке зазвенел с десяток различных браслетов, от простых деревянных до, сверкающих на солнце искусной инкрустацией, золотых обручей.

- Что ты задумала, Нетари? Хочешь, чтобы твои верноподданные попадали в обморок, получив от Богини личные приветствия?

- Ох, не драматизируй, Татэн. Назавтра они будут рассказывать, что распивали в моей компании херес, - шутливо отмахнулась я, чувствуя, как на талию ложится широкая ладонь, и не успела ответить на очередное приветствие, как мужчина развернул меня к себе и прижался губами ко рту. Меня овеяло приятной прохладой, а язык чуточку занемел. Поцелуй оказался настойчивым, но вместе с тем и невероятно нежным. Зародившееся в груди тепло быстро разливалось по телу, призывно щекоча низ живота. Я стыдливо отстранилась и, не поднимая глаз, начала излишне небрежно перебирать украшения на запястье. - Вот теперь-то они точно лишаться дара речи, - укоризненно кивнула я в сторону берега, пытаясь игнорировать устремлённые на нас любопытные взгляды.

- Разве царская семья не должна служить примером взаимной любви и супружеской верности? – резонно заметил Татэн. – Тебе не хуже меня известно, что половина всего женского населения вечерами молится о том, чтобы муж оставил любовницу и вернулся домой.

- А другая половина, чтобы любовница умерла в страшных мученьях от укуса ядовитой змеи.

- Очень по-женски, - усмехнулся мужчина и, взяв меня за подбородок, заставил посмотреть себе в лицо. В этот момент та малая часть меня, что все ещё принадлежала Калисто и была уверена, что спит, испуганно оторопела: передо мной, улыбаясь и сверкая на обнажённой груди царственной символикой, стоял Анубис. И он был прекрасен. Это пришлось признать даже Калисто, которая всегда считала его врагом и, наверное, поэтому не замечала, насколько он внешне привлекателен.

Высокий и широкоплечий, Татэн, как и подобает истинному правителю, всем своим видом излучал неиссякаемую мощь и величие. Однако я рядом с ним чувствовала лишь удивительный комфорт и абсолютную защищенность, словно его присутствие делало меня неуязвимой, а объятия дарили бессмертие.

Из одежды на мужчине была только льняная юбка в пол, подхваченная на талии золотым поясом с большой круглой застёжкой, имитирующей оттиск царской печати. Натуральный серый цвет ткани выгодно подчёркивал его смуглую кожу, на контрасте с которой играли широкие бирюзовые обручи на левом плече. Меня, то есть Нетари, всегда поражало, почему этот нежный небесно-голубой с зеленоватым отливом камень покровительствует воинам. Считается, что он защищает от ран в бою, а изменением цвета способен предсказать человеку скорую смерть. В одном из старинных сказаний о бирюзе даже говориться: «Ещё кто тот камень при себе носит, не может быть убит».

Точно желая сделать из Татэна непобедимого воина, природа наградила его бирюзового цвета глазами, которые показались бы Калисто привычно колючими и холодными, если бы не смотрели сейчас с такой теплотой и любовью.

Уравновешивая несвойственный мужскому началу избыток голубого цвета, все остальные украшения и правительственные регалии были выполнены из иссиня чёрного агата, оправленного в золото. Такой же оттенок воронова крыла имели и коротко стриженые волосы Татэна. Склонившись к моему уху, он заговорщески прошептал:

- Пойдём внутрь. Там подали ужин.

Я улыбнулась и, взяв его за руку, развернулась к центру судна. Мы находились на плоту, только гораздо большего размера, чем те, что я видела на берегу и, конечно, более благоустроенного и богатого. В середине он имел широкую надстройку, вокруг которой суетилась прислуга, внося кувшины с вином, чистой водой и вереницу накрытых крышкой блюд. Но стоило нам переступить порог комнаты, как все они моментально растворились, не забыв задёрнуть за собой тяжёлую плотную занавесь на входе.

Среди разбросанных повсюду шёлковых подушек, меховых тюфяков и одеял одиноко примостился низкий деревянный столик, пожалуй, выглядевший для такой шикарной обстановки слишком уж просто. На нём были аккуратно расставлены тарелки с яствами, чаши с напитками и громоздились горы фруктов.

Татэн пропустил меня вперёд и не дав сделать и пары шагов, обнял сзади за талию.

- Думаю, еда может подождать нас некоторое время, - покрывая поцелуями шею, пробормотал он, а затем одним ловким движеньем спустил с плеч бретели, удерживающие платье.

«Что?! - запротестовала смотревшая этот сон Калисто. – Я не хочу заниматься этим с Анубисом! Только не с ним!», - но, ничего не подозревающая о ней, Нетари блаженно закрыла глаза и повернулась к мужу.

Когда секунду спустя я открыла их вновь, то с облегчением поняла, что обстановка вокруг кардинально изменилась. Я восседала на троне в зале для приёмов, одетая подобающе случаю в закрытое белое платье, расшитое речным жемчугом и селенитом. Длинные густые волосы волной падали на грудь, а лоб венчала царская диадема из горного хрусталя в виде охватывающей голову священной хранительницы воды – белой анаконды. Ещё одна змея обвивала серебряной спиралью правую руку от локтя до кисти, заканчиваясь на указательном пальце изображением крупной головы с алыми гранатовыми глазами.

Любая, самая мельчайшая деталь моего облика, вплоть до символического значения камней, сообщала присутствующим о высоком статусе правительницы, царствующей над людьми, и Богини, обладающей властью над Водой. Присутствующими были пятеро верховных жрецов из наиболее крупных областей государства. Двое из них поклонялись непосредственно мне, как олицетворению Великой Реки, дарующей людям драгоценную влагу, а трое других в своих молитвах воспевали Татэна, моего божественного супруга и повелителя земной стихии.

Жрецы отчего-то растерянно переминались с ноги на ногу, незаметно переглядывались, не смея поднять на меня глаз.

- Ну, я жду, - нетерпеливо произнесла я, втайне холодея при одной только мысли, что они обо всём догадываются. – Что привело вас ко мне? Говорите!

Один из них, осмелев, выступил вперёд:

- Прости нас, Царица, мы желаем видеть Правителя.

«Знают! Они всё знают!», - истерически вертелось в голове. Мне нестерпимо хотелось сползти с трона и, свернувшись калачиком, забиться где-нибудь в дальнем углу комнаты, лишь бы избавиться от этих пронзительных, выжидающе устремлённых на меня взглядов. Ладони покрылись холодной испариной, став липкими и противными. Унимая накативший приступ паники, я крепко сжала ручки подлокотника, скрывая волнение за надменностью.

- Это невозможно. Правитель пребывает в отъезде в связи с участившимися жалобами пограничных селений на набеги диких племён. Впрочем, - я сделала паузу, ослабляя хватку пальцев, - с каких пор служителей Богов интересуют вопросы государственной обороны, находящиеся в ведении Царя? Решение религиозных споров является моей прерогативой. Тебе ли не знать этого, Науара?

- Такая необходимость возникла с тех самых пор, как религия сама превратилась в источник угрозы для всего, что мы имеем и во что верим, Царица. Вера в нового, жестокого Бога, словно саранча пожирает умы людей. К сожалению, не только смертных, - решительно добавил жрец и с вызовом посмотрел мне в глаза. На самом деле я вовсе не была бессмертной, но в понимании своего народа моя жизнь длилась вечно.

В зале повисла гнетущая тишина. Все с замиранием сердца ждали, когда на дерзнувшего обвинить Великую Богиню человека, падёт её праведный гнев. Однако я, впервые столкнувшись с подобным актом неповиновения, смотрела на служителя скорее с любопытством, нежели с яростью. Напротив меня стоял дряхлый старик с сильно морщинистым лицом и уставшими бесцветными глазами. Из жреческой сутаны насыщенного синего цвета выглядывали тонкие и сухие как веточки руки. Они безвольно свисали вдоль тела и слегка подрагивали, что являлось следствием какой-то болезни в столь преклонном возрасте, а не проявлением страха передо мной. Страха он не чувствовал. Я знала, он будет рад умереть вот так, отстаивая перед Богами право на существование своей Веры.

Мне стало стыдно. Я недостойна ни этого трона, ни титула Царицы, если простой человек, жрец, ценой собственной жизни готов спасать меня от последствий моих же собственных ошибок.

- Я понимаю, что ты имеешь в виду, - спокойно ответила я, - но я не вправе запрещать людям поклоняться любому другому Богу, кроме меня и моего божественного мужа.

- Не запрещать и потворствовать – разные вещи, Царица. Я не смею говорить тебе, как поступать, но приняв указ о равенстве нового Бога главным, царствующим ныне стихиям - Земле и Воде, ты уничтожишь нас всех.

- Откуда тебе известно, какие указы я собираюсь принимать? – насторожила меня его осведомлённость. – Ни ты, ни твои родственники не вхожи в дела государственной канцелярии.

- По городам ходят разные слухи, Царица. И в том числе о, порочащей твоё имя, связи с новым Богом, - ничуть не смущаясь, ответил жрец. – Говорят, совсем скоро земля не будет такой плодородной, чтобы каждый год родить урожай, а вода больше не сможет принести облегчения в жару, потому что её всегда будет недостаточно, – подойдя ближе, старец коснулся лбом моих ног и прошептал: - Я знаю, о чём ты думаешь, Нетари, Великая Богиня и повелительница рек, озёр и каждой капли в нашем мире, и умоляю тебя - остановись! Твой союз с новым Богом невозможен. Солнце сожжёт всё, к чему прикоснётся, всё, чему ты и твой божественный супруг сейчас с такой щедростью даруете жизнь.

Я отдёрнула ноги, испуганная его словами, а ещё больше тем, что он сумел озвучить то, что вот уже целый месяц изо дня в день безжалостно терзает меня. По спине заструился пот, а большая белая анаконда на диадеме с небывалой силой сжала в тиски голову. Она стягивала и стягивала кольцо, пока боль острой иглой не пронзила затылок, застилая мир кроваво-красной пеленой. Я тщетно пыталась разглядеть лица людей, когда ослепившая меня на миг короткая вспышка света, обернулась бездонной алчущей чернотой – Царица Карнауффа Нетари потеряла сознание.

Снова открыв глаза, я уже была готова к тому, что окажусь в совершенно ином месте, но никак не ожидала увидеть перед собой саму себя. Спящая Калисто отпрянула от неожиданности, а Нетари продолжала отрешённо сидеть перед большим зеркалом в опочивальне, бездумно разглядывая собственное отражение. Оно мало чем отличалось от того, что ежедневно видела Калисто: то же лицо, глаза, и лишь волосы были темнее и не такие кудрявые.

Взгляд упал на хаотично разбросанные по столу украшения и баночки, наполненные маслами и благовониями. Бесцельно блуждая, он неожиданно выхватил из груды браслетов потухшие глаза серебряной анаконды, ещё недавно обвивавшей моё запястье. Так и должно было быть. Почти месяц глаза змеи наливались кровью и день за днём разгорались всё ярче, указывая на то, что носитель камней одержим необузданной страстью. Когда же в прошлую ночь желания вырвались на свободу, заставляя меня переступить границы дозволенного, камни, удовлетворив свою похоть, навсегда замолчали. Измена мужу частично отрезвила меня, но до конца осознать случившееся помог лишь сегодняшний разговор со жрецом. Он будто вытащил из меня жало скорпиона, сочившееся в душу ядом и делавшее невыносимым каждую секунду моего существования. Жала больше не было, но скорпион остался. С ним предстояло покончить мне самой. И как можно скорее!

Словно почувствовав, что о нём говорят, на мои плечи опустились мужские руки непривычного для этих мест светлого оттенка кожи. Я не видела его лица: в зеркале отражалась часть тела, что была ниже пояса. Совершая лёгкие поглаживающие движения, руки заскользили вниз, норовя забраться под платье и коснуться груди. Я на минуту закрыла глаза, борясь с искушением ответь на ласку, а затем решительно поднялась, но оборачиваться не стала, боясь, что при контакте лицом к лицу весь мой настрой улетучится. Стоя к вошедшему спиной, я чувствовала на шее его горячее дыханье, и голова вновь пошла кругом.

«Это дурман. Он чем-то одурманивает меня», - вяло текли сквозь меня мысли.

- Что с тобой? Ты не рада мне сегодня? – этот голос Калисто узнала бы из миллиона. Кирданн провёл по спине пальцем и легко коснулся губами области между лопаток. Меня накрыло обжигающей волной желания. Чтобы не упасть, я ухватилась за край стола и почувствовала тупой укол в ладонь. Будто в полудрёме, повернула голову и посмотрела на руку. Там, точно по центру раскрытой кисти, выступила алая капля крови. Каким-то образом я умудрилась наткнуться на кончик хвоста всё той же змеи с серебряного браслета, которая по-прежнему бесстрастно взирала на меня затуманенными мёртвыми глазами.

«Они пустые, - подумалось мне. - Такие же теперь, как и я», – Уходи, - приказала я, вырвавшись из забытья. - Я не стану ничего подписывать.

- Что?

- Приказ о нашем равноправии. Ты же за этим здесь?

Неожиданно он рассмеялся и отступил вглубь комнаты. Я облегчённо выдохнула, когда его руки и губы перестали касаться моего тела.

- Ты всерьёз полагаешь, что мне нужна какая-то бумажка? Это предлог, чтобы спровоцировать между тобой и Татэном ссору. Он никогда не примет подобный союз, никогда не станет делить тебя со мной. Как и я не намерен делить тебя с ним, – он замолчал, а затем странно добавил: - И скоро докажу ему это.

Озадаченная, я повернулась к Кирданну лицом. Взгляд его чёрных глаз тотчас проник мне под кожу, словно нащупывая, остались ли во мне ещё слабые места. Идеально сложенное тело наполовину скрывал жреческий хитон яркого оранжевого цвета – цвета подвластной ему стихии Огня. На тонком поясном ремешке свободно болтался зачехлённый кинжал с необычного вида рукоятью.

С минуту мы, не отрываясь, глядели друг на друга, пока за дверью не послышался шум.

- Самое время, - Кирданн быстро подошёл ко мне и, одной рукой крепко прижимая к себе, другой задрал подол платья. Сбитая с толку и, не понимая, что происходит, я даже не успела начать сопротивляться, когда в комнату вошёл Татэн. Я смотрела на него округлившимися от ужаса глазами, а в его глазах видела только презрение. Отпихивая послушно ослабившего объятия Кирданна, я бросилась к мужу.

- Татэн, не верь тому, что видишь! Это всё обман! Это подстроено! Я приказала ему убираться, но он силой …, он заставил меня…, - я тараторила, сама не зная, что хочу сказать и как объяснить происходящее.

- Лечь с тобой в постель, он тоже тебя заставил? – спокойно по-будничному спросил Татэн. От безразличия в его голосе, на глаза навернулись слёзы. Не в силах выносить пытку равнодушием, я упала перед ним на колени.

- Я…, я…., - но что я могла сказать в своё оправдание? Чем можно было объяснить измену? – Прости, - прошептала я, не смея посмотреть мужу в лицо. - Я люблю тебя.
Татэн молчал и не двигался. Воцарившаяся тишина уже зародила во мне слабую надежду на прощение, когда, подняв меня с пола и глядя в глаза, он произнёс, чеканя каждое слово:
- Я не желаю тебя больше видеть. Никогда.

На секунду мне показалось, что его прекрасное лицо исказила гримаса боли, но отпустив меня, Татэн отвернулся и вышел вон.

Я крепко зажмурилась, унимая нестерпимую боль от кровоточащей рваной раны, в которую теперь превратилось моё сердце, и сумела взять себя в руки, только скрывшись под маской надменности и высокомерия. Похоже, это были единственные эмоции, для проявления которых мне не требовалось прилагать каких-то особенных усилий. Присев на край широкой кровати, я бессмысленно уставилась перед собой в пол. Кирданн со скучающим видом стоял у противоположной стены, скрестив на груди руки.

- Ты добился, чего хотел, Паис. Он уже не вернётся.

- Да. Его царственная особа слишком высокого мнения о себе, чтобы суметь простить женщине её маленькие слабости, - издевательски отозвался Паис, встав прямо передо мной. – Но на самом деле, Татэн и мизинца твоего не стоит. Без тебя он – ничто, - прошептал он мне в лицо, приподнимая его за подбородок, - кусок сухой глины, песок…, - Паис провёл пальцем мне по губам и наклонился для поцелуя. Я отвернулась.

- Песок - вот во что мы все превратимся, - я попыталась заглушить острый приступ отчаяния, но даже из под опущенных ресниц по щекам заструились слёзы. – Ты несёшь только смерть. Всё, к чему ты прикасаешься, гибнет. Ты уничтожил меня, разрушил мою семью.… Чего ещё тебе нужно?

- Самую малость: власть на моё́́м троне и тебя в мое́й постели. Вдвоём мы создадим империю, которой не будет равных в истории. Только представь, мы впервые сможем объединить силы стихий, испокон веков противостоящих друг другу – Огня и Воды! Мы должны быть вместе. Ты нужна мне, Нетари.

- Нет, - с презрением посмотрела я на Паиса, - не я́ нужна тебе, а моя способность управлять Водой, потому что без меня ты – ничто, всего лишь пламя, пожирающее жизнь. Без меня тебе некем будет править.

В ярости он схватил меня за плечи и повалил на кровать:

- Пойми же ты, наконец, уже ничего не изменить! Колесо запущено, и его бег остановить невозможно. Южные Земли каждый вечер зажигают свои молитвенники в честь нового Бога. Они воздают хвалы мне, мне…

- И о чём же они просят тебя? - рассмеялась я. – О том, чтобы ты принёс им богатый урожай, накормивший всю семью? Или о том, чтобы река была в этом году полноводной и щедрой на рыбу? Нет, - перешла я на шёпот, - все мольбы о том, чтобы завтра солнце палило бы не так беспощадно как сегодня. О том, чтобы их новый Бог сжалился над ними не дав умереть на иссушённом поле от жажды. Они все ненавидят тебя! Ненавидят и боятся!

- Они боятся! Да! Они должны бояться! В этом и заключается власть! И ты разделишь её со мной.

- Паис, ты сумасшедший!

- И это твоя вина! Ты заставила меня ненавидеть жизнь, каждую секунду, проведённую вдали от тебя. Я сходил с ума, мучаясь бессонницей и представляя как он, а не я касается твоего тела, как призывно раскрываются твои губы в ожидании поцелуя, какие они на вкус…., - он говорил, а руки воплощали в реальность его больные фантазии. Они жадно лапали меня, пытаясь сорвать одежду.

Я лежала неподвижно, разглядывая потолок, выкрашенный тёмно-синей краской, с россыпью множества мелких светлых точек. Сколько раз, засыпая, я точно также смотрела на своё искусственное ночное небо, но ещё никогда мне так не хотелось дотронуться до него как сейчас.

«Неужели я́ причина этого хаоса? Неужели из-за меня одной погибнет целый мир? Погибнет Татэн? Разве такое возможно? - в безвольно раскрытую ладонь упал какой-то предмет. Им оказался тот странный кинжал, что я видела на поясе Паиса. О, как бы мне хотелось убить его! Вонзить лезвие в его сердце и передать хотя бы каплю той боли, что он причинил мне. Но невозможно. От руки Бога нельзя умереть. Наоборот, лезвие ножа станет тем проводником, по которому часть моей силы перейдёт Паису, тому, в чьём теле окажется острие, концентрирующее жизненную энергию. Я погибну, но не страшно, я даже желаю этого. Страшнее будет другое – то могущество и всесилие, которое приобретёт безумец, соединивший в себе обе наши жизни. - Обе жизни…», - всего секунда на обдумывание и я уже знала, что делать. Обвив руками шею мужчины и, изображая ответную страсть, я заставила его перекатиться на спину. Теперь находясь сверху, в более выгодной для себя позиции, я наклонилась и подарила Паису последний долгий поцелуй, незаметно вытаскивая из чехла нож. Выпрямившись, я улыбнулась:

- Ты без меня – ничто, - и с силой воткнула в себя кинжал. От руки Бога нельзя умереть, если только она не твоя собственная.

- Нет, Нетари, нет! – закричал Паис, хватая меня за запястья. Но он опоздал: по светлому платью стремительно расползалось чёрное пятно, струйки которого стекали ему на одежду, оскверняя её солнечный цвет.

Странно, но боли не было. Кинжал словно высосал из меня все чувства и ощущения, оставляя внутри только лёгкость и пустоту. Глянув вниз, я увидела, как на залитом кровью лезвии ослепительно вспыхивает изображение какой-то невиданной птицы, в широком взмахе расправляющей огненные крылья. В это же время на черенке ножа внезапно ожил олень со сказочно сверкающими рогами. Он поднял голову и посмотрел на меня чудовищным кровавым взглядом….

Я проснулась. Резко приподнявшись, я прижала ладонь к животу, а заметив перед собой Кирданна, неосознанно попятилась.

- Всё в порядке, - тронул он меня за плечо. - Это был сон.

- Да, - неуверенно кивнула я, - всего лишь сон.

[4] А. Кушнер, «Живая изгородь»

Глава 18. Правила

О, только так на свете и бывает,
Такие уж обычаи земли!
А я и ты
Надеялись и ждали,
Как будто впереди у нас века!
(Отомо Якамоти)

Я спала долго, почти целый день. Поэтому когда пробудилась к реальности, жара уже шла на спад, и можно было двигаться дальше.

«Реальность, - заторможено думала я, всё ещё находясь во власти сновидений. – Какая же из них настоящая? - никак не получалось отделаться от ощущения, будто я расколота надвое и во мне живут два разных человека. Один из них радовался пробуждению и избавлению от вымышленных страданий, а другой содрогался при мысли о том, что Калисто всего лишь предсмертное видение Нетари. - Что если меня вообще никогда не существовало, а моя жизнь – это её бесконечно долгий сон?».

Сбрасывая наваждение, я потёрла виски. Голова нещадно гудела, шею и затылок ломило, а каждое моргание сопровождалось болезненной резью. Но отвратительное самочувствие являлось следствием не столько привидевшегося кошмара, сколько длительного сна на удушающем дневном пекле. Не смотря на то, что Кирданн переносил меня вслед за движущейся тенью дерева, о чём свидетельствовала непрерывная дорожка следов на земле, и даже заботливо снял тёплую кофту, платок с головы и ботинки, сейчас я всё равно чувствовала себя отвратительно мокрой и дурно пахнущей. Одежда приклеилась к телу, влажные волосы облепили лицо – я напоминала фигурку из папье-маше, где вместо слоёв клея и бумаги были слои пота, ткани и песка. Желание помыться уступало лишь жажде, в списке сиюминутных потребностей стоящей под «№1».

Потянувшись к рюкзаку, я достала воду и по мере того, как пила, оживляя себя изнутри, всё нестерпимее становилось желание опрокинуть сверху остатки жидкости, чтобы смыть с лица корку соли, вызывающую адский зуд.

- Эбби, можешь организовать нам воду? Что-нибудь вроде…, - в мыслях вертелось «колодец», но язык упрямо отказывался произносить название места едва не ставшего мне могилой, - что-нибудь вроде родника. Жутко хочется умыться.

Сестра на секунду задумалась, наверное, оценивая близость подземных течений.

- Могу, но нужно углубление в земле. Есть желание поработать лопатой?

- А есть лопата? – вернула я издёвку.

Эбби пожала плечами и мы, не сговариваясь, как по команде посмотрели на Кирданна, будто и в самом деле думали увидеть у него в руках инструмент. Хмыкнув, он отрицательно покачал головой и показал нам пустые ладони.

- Только это. Но, честно сказать, надеялся, они пригодятся вам для более высоких целей.

- Это каких? – усмехнулась я.

- Ну не знаю…. вышить что-нибудь.

- Вышить?! – мы с сестрой прыснули со смеху. - Ладно, белоручка, без тебя обойдёмся, - улыбаясь, я поднялась с места, окидывая взглядом огромные корни Акации. У основания ствола они были толстыми и массивными, но по мере удаления от дерева их радиус уменьшался, что компенсировалось усилением бокового ветвления. Переплетаясь и цепляясь друг за друга, они то бесстыдно оголялись, полностью выступая из песка, то, наоборот, незаметно ускользали от наблюдателя, пропадая глубоко в недрах земли. В результате причудливой путаницы перед глазами рождался фантастический пейзаж невиданного доселе мира: сухие крючковатые отростки - это острые зубья скал, чуть левее, несколько молодых, но уже обожжённых солнцем корешков складываются в равнину, окружённую пологими холмами, а корявые бугры, прорезавшие тихую гладь песка – одинокие острова, манящие путешественников неизведанностью.

Внимательно изучая карту несуществующей Земли, я, наконец, нашла то, что искала - несколько впадин, похожих на вмятины от ударов. Осмотрев каждую, выбрала ту, что было проще осушить от песка. Она же, на удачу, оказалась и самой большой по размеру. Присев рядом, я ухватилась за крупный корень, как каркас очерчивающий край углубления:

- Позволишь? – обратилась я к Акации и, получив одобрение, принялась аккуратно приподнимать корень над землей. В образовавшуюся под ним пустоту стал стремительно утекать песок, и спустя минуту мне открылась чистая конусообразная полость, выплетенная из древесных корешков. В принципе, дерево само могло бы сдвинуть одну из своих частей, но одно такое незамысловатое движение потребует от него целого дня.

Поставив корень на место, я жестом подозвала Эбби:

- Твоя очередь.

- Уверена, что оно выдержит человека? - скептически посмотрела она вниз.

- По поводу человека - уверена, а насчёт тебя - сомневаюсь.

В ответ сестра состроила гримасу, однако я, не обращая внимания, прошла мимо. Встав рядом с Кирданном, но не настолько, чтобы дать ему возможность оценить все «прелести» моего дурнопахнущего тела, я приготовилась следить за действиями Эбигайл. Она осторожно опустила руку в углубление и придирчиво ощупала дно и стенки. Убедившись в их надёжности, Эбби ещё сильнее подалась вперёд, едва не свалившись в яму с головой. Какое-то время ничего не происходило, но затем она стала потихоньку приподниматься, как будто вытягивая за собой что-то из глубины. К процессу подключилась вторая рука и через мгновенье мы увидели, что Эбби сжимает тонкую струю воды. Сестра в прямом смысле тащила из земли воду! Я смотрела и не переставала удивляться тому, как ловко, не теряя ни единой капли, она орудует столь неподатливой, на первый взгляд, стихией, как завязывает водный поток в узел, словно это был обыкновенный шнурок.

- Ну вот, теперь не убежит, - запыхавшись, сказала она и опустила его на дно впадины.

- Впечатляет, - восхищённо отозвался Кирданн, подходя к приятно урчащему фонтану. Эбби обворожительно улыбнулась и кокетливо протянула ему руку:

- Спасибо.

«Вот стерва!», - разозлилась я и быстрым шагом направилась к воде, попутно начиная раздеваться. Сама не знаю, чего хотела добиться этим публичным обнажением, может, чтобы Кирданн и в мой адрес бросил своё восторженное «Впечатляет!», только когда я в одних трусах и майке подошла к роднику, Ангел, окинув меня беглым взглядом, лишь криво усмехнулся и отошёл в сторону. Не раздумывая, я стянула с себя оставшееся вещи и с шумом плюхнулась в воду. - Что?! – раздражённо прикрикнула на Эбигайл. От брызг её одежда покрылась мелкими точками. Сестра странно на меня посмотрела и, качая головой, произнесла:

- Ты точно ненормальная.

Я подтянула колени к груди, обхватив их руками. Мне вдруг стало страшно неловко сознавать, что сижу голая посреди пустыни в окружении людей, которых не могла бы с уверенностью назвать ни своими союзниками, ни тем более друзьями. Одна меня ненавидела и желала, чтобы я вообще никогда не появлялась на свет, другой – беззастенчиво врал и использовал в своих целях.

«Пока я спала, солнце окончательно расплавило мне мозги! Что я вытворяю?», - я чувствовала себя алкоголиком, которого окунули в таз с ледяной водой, чтобы тот протрезвел. И я протрезвела. - Принеси мне рюкзак, там одежда. Пожалуйста, - насилу выдавила я из себя «волшебное» слово. Приготовившись отбивать словесную атаку в виде потока издёвок и насмешек, а случай для этого подвернулся особенно удачный, я изумлённо глядела в спину сестре, безмолвно отправившейся выполнять мою просьбу. Не дожидаясь её возвращения, подобрала майку, валявшуюся у фонтана и, используя её в качестве мочалки, взялась ожесточённо стирать с себя кожу, будто под ней скрывалась другая, настоящая Калисто, та, которую я знала всю свою жизнь. Она была сдержанной и где-то даже холодной. В ней не было и намёка на присущие женщинам причуды и сумасбродство. Она никогда не упала бы по глупости в колодец со змеями и, уж тем более, никогда не стала бы устраивать сеанс стриптиза из чувства ревности.

Получившийся у нас водоём, конечно, не дотягивал до гордого звания «ванна», скорее это был средних размеров глубокий таз, которого, тем не менее, вполне хватило, чтобы привести себя в порядок. Его неоспоримым преимуществом являлось то, что вода здесь не застаивалась, а постоянно обновлялась, упругой струёй прибывая откуда-то снизу, поэтому можно было не волноваться, что после меня кому-то придётся барахтаться в грязной луже.

Эбби всё с тем же загадочным молчанием принесла мои вещи и удалилась. Я порылась в сумке и обнаружила, что из чистого и сухого у меня имеется лишь самая пикантная часть гардероба. Остальную одежду предстояло сушить непосредственно на себе. Перспектива не очень приятная, но куда деваться? Вновь расхаживать полуголой я не собиралась.

Когда следом за мной к чистоте приобщились Эбигайл и Кирданн, мы отдохнувшие и посвежевшие собрались вокруг карты, размышляя над выбором дальнейшего маршрута. Сон и прохладная ванна неожиданно пробудили к жизни наши желудки, которые своим настойчивым урчанием извещали, что пора бы уже чего-нибудь съесть. Достав каждый свой скромный запас провианта, мы разложились на земле, устроив своеобразное туристическое застолье.

- Пикник на природе. Разве не об этом мечтала в детстве Калисто? Помнится, каждые выходные начинались с твоего нытья по поводу того, как хорошо было бы собраться всем на зелёной лужайке, пить зелёный чай и есть зелёные яблоки. Жаль на Миносе не найти ничего зелёного.

- Может ты не заметила, но всё, что есть на Карнауффе - это песок, и он жёлтый. Так что - нет, не о таком отдыхе мы с отцом мечтали, - при упоминании о Локрейне Эбигайл недовольно скривила рот.

- Как тебе удалось протащить на соревнования мясные консервы? – излишне громко удивился Кирданн, вовремя уводя разговор в безопасное русло. Ему не понаслышке было известно, что тема отца находиться между нами под негласным запретом, и одно нечаянно брошенное слово может обернуться стихийным бедствием местного масштаба.

- Ничего я не протаскивала, - недовольно пробубнила сестра. - Они были в рюкзаке вместе с остальными вещами, которые нам выдали перед стартом.

- Неужели, - Кирданн с интересом вертел в руках банку, - не помню, чтобы игрокам когда-нибудь выдавали еду. Уже пробовала что внутри?

- Вообще-то нет, - растерялась Эбби. - Думаешь, не стоит?

Кирданн пожал плечами:

- Вряд ли они отравлены. Какой смысл так глупо убивать участников? Наоборот, организаторы позаботились о том, чтобы вы случайно не поумирали в пустыне с голоду. Ну, или не довели себя до полуобморочного состояния, в котором сражаться с кем бы то ни было вряд ли получится.

- А значит, не получится зрелища, - подытожила я.

- Нет зрелища – нет зрителей – нет денег.

- Ладно, - вырвала Эбби банку, - давайте есть. В конце концов, какая разница от чего сдохнуть: от истощения или от отравления. Последнее даже быстрее.

Наблюдая, как сестра смакует аппетитный кусочек, я отбросила сомнения и присоединилась к трапезе. Как ни странно, но мясо оказалось свежим и весьма неплохим на вкус. Для троих его, правда, было маловато, да и есть приходилось по очереди, поскольку ложка тоже была одна.

- Итак, впереди последнее кольцо и порталы? – возобновила я прерванный разговор.

- Возьмём немного левее, чтобы попасть на место, где скрыта последняя часть задания. Если повезёт, встретим кого-нибудь из игроков.

- Подожди, - перебила я, - зачем нам с кем-то встречаться? Отыщем последнюю часть, соберём ключ и вперёд - к переходу. Кто нам для этого нужен?

- Тот, у кого есть второй фрагмент. Неплохо бы завладеть им до того, как мы окажемся в центре «мишени».

Меня будто ударили под дых.

- Хочешь сказать, у тебя нет средней части артефакта? - в упор посмотрела я на Эбби.

- Извините, - ощетинилась та, - хотелось добраться сюда живой.

- А выбраться живой ты не хочешь? Для этого надо соблюдать правила! – раздосадованная, я запрокинула голову и посмотрела на чистое, отполированное до блеска, небо. На его фоне сухие ветви старой Акации с устрашающего вида колючками и скудной листвой, смотрелись как уродливый шрам на безукоризненно ровной коже. - Стойте! А Лойя?! Сколько фрагментов было у неё?

- Всего один – этот, – Кирданн протянул мне какой-то предмет.

Ключом, открывающим порталы на «Ежегодных соревнованиях» могло быть всё, что угодно. В данный момент в руках я держала глиняный черепок, покрытый тёмной эмалью с частичным изображением человеческого профиля и какими-то, то ли буквами, то ли цифрами, идущими вдоль по округлому краю. Стало быть, в нынешней гонке артефактом служит старинная монета или медальон.

- Но если Лойя не успела добраться до дерева, значит вторая часть где-то рядом. Надо только попросить, и Акация укажет место, я уверена.

- Её ответ вряд ли тебя обрадует. На противоположной стороне ствола я нашёл глубокий пролом. Видимо, там и находился наш артефакт.

- Пролом?! – ошеломлённо произнесла я, вспоминая отчаянный крик растения во время борьбы с Лойей. – Забыла! - и досадливо закусила губу.

- О чём? – удивлённо спросил Кирданн, но я отмахнулась.

- Послушай, если в этом месте сошлись три участника: Лойя, Эбигайл и тот, кому всё-таки достался артефакт, и если не вернули в Игру Кристиана, то должно быть ещё два нетронутых участка с фрагментами задания. Почему бы нам не пройтись до них, вместо того, чтобы лезть в драку. Времени у нас достаточно. Управимся за ночь, а последние сутки останутся как раз для игры в центре поля. К тому же, если мы прибудем туда последними, то риск столкнуться с кем-то из участников будет минимальным. Спокойно активируем портал и отправимся домой.

Кирданн с Эбигайл переглянулись и застыли, глядя мне в лицо. Судя по их реакции, в моём плане был серьёзнейший изъян.

- Я чего-то не знаю? – я спрашивала, а самой хотелось заткнуть уши, только бы не слышать про очередное глупое и жестокое нововведение, неожиданным образом случившееся именно в нынешнем сезоне соревнований. Но как бы я не сопротивлялась, я всё равно услышала.

- Порталы открывают всего на три часа, - ответил Кирданн.

- Как это? – не поняла я. - А что потом?

- Ничего, - усмехнулась Эбби. - Кто не успел, тот опоздал. Навсегда.

Смысл непонятного и странного даже для Конклава правила никак не находил у меня логического объяснения:

- И когда же они начинаются, эти «три часа»? Может, прямо сейчас, или мы уже опоздали?

- Время начинает отсчёт тогда, когда первый добравшийся до портала участник активирует его и использует для перемещения на следующий этап. Это можно сделать в любой момент, но не ранее того, как начнутся последние сутки соревнований на данной Земле. В последующие три часа другие игроки должны использовать порталы, чтобы перейти на новый уровень. По истечении срока каналы между мирами закрывают, - Кирданн бросил взгляд на наручные часы. - Игры начались вчера в два часа дня, поэтому к утру мы должны находиться на территории последнего сектора, на случай если кто-то уже собрал артефакт. Ему остаётся только выждать назначенное время.

- Бред какой-то! Когда ввели это правило? Какой в нём вообще смысл?

- Оно действует относительно недавно, всего две или три игры. А смысл? Смысл ты сама отлично расписала.

Я нахмурилась, соображая, что же такого наговорила.

- Что?! Думала, ты одна такая догадливая? Решила потянуть время? – ёрничала Эбби.

- Да, - быстро прервал её Кирданн, словно опасался любого диалога между нами. – В последнее время всё больше участников стали придерживаться, так сказать, «бескровной» тактики игры. Они всеми способами избегали встречи с соперниками, а задания собирали, обходя по очереди все контрольные пункты второго и третьего секторов. Используя под завязку отведённое на прохождение этапа время, они активировали порталы буквально в последние секунды, когда на поле уже не оставалось никого, кто мог бы представлять для них реальную угрозу.

- Конклаву, понятное дело, такой поворот событий пришёлся не по нраву.

- Ага, - неожиданно поддержала меня сестра, - и влетела в копеечку! Кому охота смотреть на прячущихся по кустам игроков, ждать когда они осмелеют и станут кромсать друг друга по кусочкам. Вот и навыдумывали новых правил, своло…

- Правила, - вновь перебил Ангел, - которые, и надо отдать должное организатором за сообразительность, просто и эффективно обеспечили присутствие всех игроков в центральной зоне уже к началу последних соревновательных суток. Ведь никогда точно не знаешь, насколько опережают тебя противники.

- Верно, - машинально ответила я, в то время как мысли занимало другое. Озадаченная выпадом Эбби в сторону Конклава и их любимого детища - «Ежегодных соревнований», я искоса поглядывала на девушку. За время нашего общения она ни разу не обмолвилась ни о победе, ни о том, что хочет стать охотником. Она не выполняла задания и не собирала по частям артефакт, по пути сюда старалась ни с кем не встречаться и не вступать в бой. Её, кажется, вообще не интересовало участие в Играх. - «Тогда, чёрт возьми, зачем она здесь!!!».

Обсуждения закончились, и мы начали спешно собираться в дорогу. Эбигайл наполнила пустую тару из под питьевой воды той, что была в колодце, а затем осушила его, развязав водяной узёл. Я снова засыпала песком углубление, чтобы солнце не обожгло нежные молодые корни, которые мы насильно оголили, и пока Кирданн перекладывал сумки, ускользнула на несколько минут поговорить и попрощаться с Акацией.

Остановившись с противоположной стороны дерева, я с содроганием смотрела на зияющую красным цветом рану на теле ствола. Из-за характерной окраски древесины создавалось впечатление, будто там действительно выступила кровь. Наверное, артефакт находился в одной из узких расщелин в коре или небольшом дупле, и чтобы добраться до него кошке пришлось изрядно потрудиться. Она выдрала в этом месте все внутренности растения вплоть до тёмно-бурого, почти чёрного, ядра. В том что это была Бастет сомневаться не приходилось: её работу повсюду выдавали глубокие следы от гигантских звериных когтей.

- Прости меня! Я слышала твой зов,
Но к своему стыду о помощи забыла, - раскаиваясь, я понуро опустила плечи.

"Ты странно говоришь. Красиво! Но я не понимаю тебя."

- Не понимаешь?! – я встревожено нахмурилась, припоминая, что при первой нашей встрече мы тоже говорили по-человечески.

"Слова будто песня. Я не слышала такого прежде? Что это?"

Честно говоря, вопрос поставил меня в тупик. Никогда прежде мне не приходилось рассказывать деревьям об их собственном языке. Уж не знаю, как так получилось, но не зависимо от возраста, вида и условий произрастания во всех известных мне мирах растения большей частью общаются исключительно на Огаме. Хотя они прекрасно понимают человеческую речь, говорить предпочитают на языке своих предков. Я всегда усматривала в этом некий бунтарский подтекст, стремление обособиться, защитить себя от людского влияния. Владение Огамом является неким правилом, без знания которого вход в мир лесов наглухо закрыт.

- Это Огам – наречие, на котором говорит весь известный мне растительный мир за пределами Карнауффа. Его ещё называют языком деревьев или кельтским диалектом.

"Кельтским?"

- Кельты – народ, сейчас преимущественно населяющий Землю под названием Этайн. Это живой мир, потому что над людьми там безраздельно властвует Природа. Мой отец был кельтом.

"Хм, никогда о них не слышала, - задумчиво отозвалась Акация и я решила, что самое время поговорить о тех, чьи имена она, должно быть, слышала не раз."

- Мне приснился сон. Я видела могучее процветающее государство, которым правили Боги. Это было здесь, на месте выжженной солнцем пустыни, - я замолчала, ожидая со стороны дерева реакции, подтверждающей или опровергающей мою догадку, но Акация молчала. – Его уничтожила ошибка…

"Ошибка?! - резко перебила она меня. - Как ты можешь судить том, что это была ошибка?"

- А разве окружающий пейзаж не наглядное тому доказательство?

"А разве совершая какой-то поступок, ты можешь заранее знать, что в этот самый момент ошибаешься? «Ошибка» - всего лишь слово, обозначающее неприятие кем-то последствий совершённого выбора, - несогласная с услышанным, я покачала головой. – Да, Калисто, всё дело в выборе. В нём одном заключена вся наша жизнь. Ежесекундно мы сознательно или неосознанно выбираем направление своей судьбы. Река Времени - не прямая линия. Её русло имеет тысячи, сотни тысяч ответвлений, и нас не заносит туда течением – мы сами выбираем поворот. Нетари выбрала тот, что привёл сюда."

- Но ты сама предупреждала меня о том, что выбор можно сделать неправильно, и что его последствия могут оказаться катастрофическими?

Акация тяжело вздохнула:

"Возможно мне и тем немногим, кому достались в наследство эти мёртвые пески, выбор Царицы кажется ошибочными, предательским. Но как можем мы говорить об этом, не зная, что ждало бы нас, выбери Нетари другой путь? Может тогда Карнауффа не существовало бы вовсе?"

- И всё же это притворство. Ты настаиваешь на том, что мы сами творим свою судьбу, но нельзя выбирать, не совершая ошибок, если не представлять, что ждёт тебя за избранным поворотом? Всё равно, как если бы мне предложили сыграть в «Русскую рулетку», но дали револьвер с полностью заряженной обоймой. Я прокручиваю барабан, уверенная, что в эту самую секунду делаю выбор и решаю свою судьбу, но на самом деле вариантов нет: каждый выстрел смертелен.

"Твой пример жесток, но таковы правила."

- Нет никаких правил. Это игра вслепую!

Я замолчала, а затем неожиданно для самой себя спросила:

- Ты знала её? Нетари? Какой она была? – чувствуя, как Акация расплывается в улыбке, я тотчас услышала ответ:

"Ты сама знаешь, - и, не дав мне произнести больше ни слова, прибавила: - Тебе пора. Иди, - я осторожно провела ладонью по одной из царапин на стволе, заставляя ткани древесины ускоренно регенерировать, отчего рана стала затягиваться буквально на глазах. - Не надо, Калисто. Береги силы, они понадобятся тебе для более важных решений."

-Но…

"Не волнуйся, я ещё многое переживу. И это тоже…"

Я поднялась, немного удручённая тем, что оставляю Акацию в таком плачевном состоянии, когда вдруг вспомнила ещё об одной вещи.

- Что случилось с тем кинжалом, который был у Паиса после того, как…, - слова комом застряли в горле, а во рту появился отчётливый, отдающий ржавчиной, запах крови, - после смерти Нетари? Ты знаешь, где он теперь? -Акация с минуту молчала, так что я уже думала, она вообще ничего не скажет, но затем к своему изумлению услышала чёткое «Да». - Где же он? – дрожащим от волнения голосом произнесла я, боясь поверить в такую удачу.

"Близко."

Почитала Пролог.
Ощущения ГГ поданы крайне однообразно: то на нее что-то "накатывает", то "захлестывает"...







А вот стандартный набор ее жестов:








Простите, но когда я вижу такое количество штампов, мне сразу становится неинтересно...

А мне они в глаза не кидаются. Люди постоянно "говорят" и " встают", "черкают на листах" - что делать? Мы так живем

А я, когда их вижу, даже не понимаю, о чем речь
И что-то я не замечала, чтобы в Ваших рассказах, Андрей, народ постоянно "говорил", "вставал", "чиркал на листах"...

А что здесь страшного? Я тоже часто барабаню пальцами по столу и скрещиваю руки на груди. Почему герой романа не может этого делать тоже?

Зато они они у меня "кушают", но я и в конкурсах не выигрываю))
Но в жизни - я это постоянно делаю

Не о том речь... У автора очень скудный набор средств для описания чувств и телодвижений героев
Впрочем, раз всех устраивает - меня тем более

И Вам не стыдно? А еще писатель
Но по-хорошему говоря, не дело это: автору учиться надо, а Вы поощряете недостатки...

Да я как-то перестал париться на счет "былизмов", повторов - читаю про себя, читаю вслух - если есть картинка в голове - значит все хорошо
Я пожал плечами.
-- Уверяю вас, такая мысль не могла бы прийти мне в голову... То есть что я говорю -- не могла бы, она действительно не приходила!..
Лейтенант долго молчал. Юный Ковалев взял мой паспорт и снова принялся его рассматривать.
-- Даже как-то странно предположить... -- сказал я растерянно. -- Совершенно бредовая затея... Копить по копейке... -- Я снова пожал плечами. -- Тогда уж лучше, как говорится, на паперти стоять...
-- С нищенством мы боремся, -- значительно сказал лейтенант.
-- Ну правильно, ну естественно... Я только не понимаю, при чем тут я, и... -- ...Я поймал себя на том, что очень много пожимаю плечами, и дал себе слово впредь этого не делать.
Лейтенант снова изнуряюще долго молчал, разглядывая пятак.
-- Придется составить протокол, -- сказал он наконец.
Я пожал плечами.
АБС

С однообразием стараюсь бороться. Текст периодически вычитываю, что-то правлю, что-то удаляю, заменяю синонимами. Но собственное произведение трудно редактировать - глаз замыливается. Спасибо, что указали на "накатило" и "захлестнуло".


Тут не согласна. Мне необходимо было передать определённые позы, характеризующие ГГ. Например, "привычным жестом перекрестила на груди руки". Могу, конечно, написать "...перекрестила на груди предплечья", но как-то не звучит.


Прощаю...

Учиться надо, не спорю. И от недостатков избавляться. Это первая моя "вещь", а мастерство приходит с опытом.

Так и я об этом: люди пожимают плечами, скрещивают на груди руки и т.д. А уж авторы "выкручиваются", как могут. Стругацкие взяли и обыграли: якобы извинились перед читателями за повторы и даже париться не стали


Mekshuny, Вы не совсем меня поняли: разумеется, позы и жесты нужны - особенно, если это характеризует героя, но описание поз и жестов - это еще и авторские ремарки, авторский текст, некое заполнение пространства, "воздух", если хотите. "Воздух" необходим, он делает произведение более наполненным и гармоничным - описание чувств героя, его мысли, описания природы, вообще любые картинки... Важно их, во-первых, разнообразить, а во-вторых, по возможности не использовать клише. "Привычным жестом перекрестила на груди руки" как раз клише, штам, кирпичик, из таких быстро и удобно строить текст, а задача автора - искать собственные словосочетания, а не повторять чужие, да еще и до такой степени замыленные. Вычурные, типа "...перекрестила на груди предплечья", тоже не подойдут
Успехов!

А я не для того, чтобы обидеть Думаете, мне приятно делать кому-то больно? Я знаю, это больно, но другого выхода нет...

fotka, я вас поняла, спасибо! А про "больно" не переживайте. Участие в конкурсах такую броню отращивает - не пробьёшь

Тогда почитаю дальше - еще напишу

Надо взять камень, и отсечь от него лишнее))

Раз Вы не против, попридираюсь еще немного
Конечно, ГГ очень восторженна, но все же посоветовала бы Вам писать от ее лица чуточку проще, душевнее, искреннее; по возможности избегать высокого штиля. Вот, к примеру, в этом абзаце:

Зачем эти муки? Просто об одиночестве - а то получается слишком высокопарно.
"Выделить из толпы", "много позже" - слишком избито и казенно.
"Сквозила какая-то пронзительная тоска", "где ему выпало судьбой обрести семью" - высокий штиль


Не верю, что столь необычно и удивительно одаренная женщина думает такими безликими предложениями


Просто "стянутыми в хвост" - шея тут лишняя))


???


Я задыхалась, судорожно глотая воздух

И еще. Информацию лучше вводить постепенно, по мере необходимости; более органично вплетать ее в текст, а не выдавать сразу в начале главы. К примеру, через диалоги: ГГ рассказывает кому-то или вспоминает, как ей об этом говорил отец... а то на лекцию похоже

Читайте, конечно Ваши замечания приму к сведению, но исправлять стану только то, что посчитаю действительно существенным. Хочу сразу оговориться: поскольку в тексты форума изменения внести уже невозможно, вы столкнётесь с ошибками, на которые мне уже указали.

Глава 19. Ученик

Весенний дождь,
Летний дождик,
Сухая осень.
Может природа улыбнется нам,
И мы разделим ее милость.
(Рёкан)

Мы выступили в путь на фоне жутковатого багряного зарева. Дневное светило медленно умирало, готовясь снова воссоединиться с землёй.

«Вечное противостояние. Они остались один на один – Татэн и Паис, Земля и Солнце», - я хмуро смотрела вдаль. Несмотря на то, что солнце ещё не коснулось горизонта, его лик уже окрасился алым, словно сегодня оно до срока успело напитаться кровью своих жертв. Избыток красного нервировал и казался плохим предзнаменованием.

- Раньше ты не встречала подобного растения? – первым прервал всеобщее молчание Кирданн.

- Нет, - коротко ответила я, не вдаваясь в подробности того, что конкретно он имел в виду: размер дерева, его вид или ещё что-то.

- А я-то ломал голову, почему ты не использовала его как портал. Теперь ясно - неизвестна конечная точка перемещения. Ты не знаешь, где выход.

- Да.

Разговор не клеился, и между нами опять воцарилось безмолвие. Только у самой границы игровых зон напряжение немного спало, и я с облегчением поняла, что плохие предчувствия себя не оправдали. Напротив, внезапно я получила такой подарок, в существование которого давным-давно перестала верить: перед нами раскинулось, потемневшее с наступлением сумерек, поле жухлой травы.

Не помню, чтобы когда-нибудь раньше вид полуживых иссохших стебельков вызывал во мне бурю положительных эмоций. Обычно всё происходило с точностью да наоборот. Однако мы находились на Карнауффе, где слово «обычный» вообще не имело смысла.

- Эфемеры, - коснулась я блеклого увядшего цветка.

- Это какая-то аномалия? Почему они цветут? – искренне изумилась Эбби.

Я улыбнулась её стандартному представлению о растительном мире, согласно которому в пустыне вполне могли расти деревья, но почему-то никак не могли цвести цветы.

- Эфемеры – группа растений, приспособившаяся к выживанию в условиях чрезвычайной нехватки влаги, резкого перепада суточных температур и прочих неприятностей, характерных для пустыни. Всё они имеют очень короткий жизненный цикл, всего около двух месяцев весной. В течение этого периода эфемеры успевают развиться из семян во взрослые особи, зацвести и дать плоды. «Ephemeros» дословно значит «однодневный». Скоротечность обусловлена необходимостью успеть обзавестись потомством до того, как наступит сухое знойное лето, а из песка испариться влага весенних дождей. Появись мы здесь на пару недель раньше, увидели бы потрясающее по красоте зрелище.

Эбигайл поддела носком ботинка торчащий из земли сухой кустик:

- Сомневаюсь, чтобы это меня потрясло.

- Gagea или Гусиный лук имеет ярко жёлтые цветки, похожие на небольшие звёздочки. На этом поле их были тысячи, если не больше. Совсем недавно землю здесь укрывал плотный цветочный ковёр. Подумать только, - восхищённо прошептала я, - она всё ещё жива!

- Даже и так, - раздражённо вставила Эбби. Её всегда бесила моя манера говорить с растениями или о них, - что нам это даёт? Ты можешь как-то использовать этот, как его… лук?

- Теоретически я могу заставить спящие луковицы снова тронуться в рост и зацвести, но вряд ли этому найдётся практическое применение.

- Отлично! – съехидничала сестра. - Давайте вырастим букет и подарим его Анубису. Ручаюсь, он умрёт от восхищения! Какие у тебя полезные способности, сестрица! И зачем ему тебя убивать? Ты ведь в сущности такая безобидная!

- Эбби, перестань! – грубо оборвал её Кирданн, но поздно. Я успела услышать то, о чём он, вероятно, хотел бы не распространяться. Видно было, как Ангел еле сдерживается, чтобы не дать Эбигайл уже вторую за сегодня оплеуху. Спасла её только его нечеловеческая выдержка да ещё то, что бить женщин не входило в высоконравственные правила Кирданна.

Эбби, поняв, что опять сболтнула лишнего, быстро притихла и даже как-то осунулась. У неё был такой жалкий и растерянный вид нашкодившего ребёнка, что мне стало смешно.

- Ладно вам! Остыньте! Будто я без вас не знаю, что Анубис спит и видит, как бы поскорее избавить мир от моего присутствия. Конечно, я не в восторге, что ты рассказал об этом Эбби, Кирданн.

- Она бы всё равно узнала.

- Возможно, а возможно и нет, - укоризненно заметила я, но потом миролюбиво добавила: - Естественно, я не могу использовать здешние растения в качестве оружия, но само их присутствие - реальная заявка на то, что дальше нас может ожидать нечто более подходящее, – я встала между ними, положив ладонь каждому на плечо. - Надо мыслить позитивно, друзья! - и разрядив обстановку, с чувством выполненного долга, направилась через поле. Позади меня послышались твёрдые уверенные шаги Кирданна и лёгкая, едва слышная на песке, поступь сестры. На секунду вдруг показалось, что за спиной у меня два ангела, спустившиеся с небес для защиты, но улыбнувшись этой мысли, я тут же её отбросила, - «Невозможно, ведь это я́ здесь, чтобы защищать».

Спустя час на небо вальяжно поднялась пузатая луна, а ещё раньше мы пересекли последние пограничные маяки. К нашему с Кирданном присутствию они отнеслись с прежним безразличием, но стоило сделать шаг Эбби, как ночной сумрак пронзили мелодичная трель и мутное желто-зелёное мерцание.

- Считаешь, Конклаву уже известно о нашем вмешательстве? – тревожно спросила я у Ангела, наблюдая за процессом опознавания сестры.

- Да. Поводов для этого мы предоставили достаточно.

- Что они предпримут?

- На данном этапе ничего. Слишком поздно менять правила игры на Карнауффе. Единственное, что они могут сделать - не пустить нас на следующее соревновательное поле.

- Или «случайно» забыть здесь. Это худший вариант, остальное я как-нибудь переживу.

- Даже последующее за этим изгнание из рядов охотников?

- Наверное. Запасные варианты есть. Вплотную займусь преподавательской деятельностью или собирательством, - я усмехнулась. - Нет, последнее оставлю на случай крайней нужды или угрозы умереть голодной смертью.

- Ты будешь питаться ягодами и корешками, а что прикажешь делать мне?

- Тебе?! По-моему, из нас троих тебе грозят наименьшие неприятности. Выпишут что-нибудь вроде штрафа или устроят публичного порицание. На большее администрация не осмелится. Ты слишком важен для них.

- Слишком важен? – подхватила Эбби конец фразы. – Я пропустила что-то интересное?

- Пожалуй, - я деловито запустила руки в карманы, - Кажется, Кирданн боится сделаться безработным.

- В самом деле?! Тогда нам уготованы пытки, а то и смертный приговор.

- Хватит вам! – с наигранной обидой отмахнулся мужчина. – Уже и пожаловаться нельзя. Никакого сострадания к близкому человеку!

- Нам бы твои проблемы, близкий человек - серьёзно заметила Эбби.

- Не знаете, о чём просите, - вроде бы в той же ироничной манере ответил Кирданн, но я почувствовала, что фраза скрывает совершенно иной смысл.

Несмотря на ставшие привычными недомолвки, весь дальнейший путь я пребывала в приподнятом настроении духа. Ничто не могло омрачить моей радости при виде тёмного силуэта одиноко стоящего дерева, протягивающего к луне уродливые крючковатые, словно старушечьи пальцы, ветви; или группы карликовых кустарников, так плотно сбившихся в кучу, что отличить их от соседнего песчаного бархана было практически невозможно. Огорчало одно, что такой редкий и долгожданный растительный мир пустыни, и тот приходится оставлять в стороне. Сворачивать с намеченного маршрута ради общения с местной флорой никто не собирался, поэтому оставалось довольствоваться тем, что я успевала увидеть и почувствовать издали.

Я не знала названия этих растений, не знала, как они выглядят и как ухитряются выживать в этом безумном мире, но я явственно ощущала их близость. Хотя мне доставались лишь обрывочные нити их диковинной энергетики, я сполна испытала на себе её мощь и пугающее чувство пустоты, в которую меня манили.

«Они все вампиры, - поняла я. - Если бы людей на Карнауффе не убило солнце, это сделали бы деревья, высосав из них жизнь», - я удручённо вздохнула - лучшего оружия не придумать, только нам с ним, увы, не по пути.

Когда в следующий раз перед носом из темноты вынырнули новые бесформенные очертания зарослей, я чуть ли не бегом бросилась вперёд, опасаясь, как бы и они не свернули с дороги. Чувствуя моё нетерпение, Кирданн предложил сделать в этом месте остановку, но притормозив, внезапно прижал указательный палец к губам, приказывая молчать. Припав к земле, мы бесшумно подобрались к самым зарослям, высматривая за ажурными кронами опасность. Видимо, Ангел действовал интуитивно, потому что сейчас также как и мы, внимательно прислушивался к каждому шороху и напряжённо изучал темноту.

Первой его заметила я, точнее я услышала противный хруст ломающейся ветки и короткий всхлип растения. Кивком указав остальным направление, я уставилась на силуэт сидящего на корточках человека, который жадно вгрызался в кусок свежей древесины.

- Что он делает? - округлив глаза, жестами спросила сестра, а затем постучала пальцем по виску, дополняя вопрос эпитетом «сумасшедший». В отличие от неё мне действия незнакомца не казались такими уж экстраординарными.

- Пьёт, - мимикой ответила я. Многие обитатели засушливых мест славились тем, что в своей мякоти накапливали колоссальный объём жидкости, в десятки раз превосходящий их собственный вес. Это не было тайной для человека, хорошо подготовленного к путешествию по пустыне. - «Или для того, кто рос среди песков и зноя», - я вновь посмотрела на незнакомца. В ночи трудно было разглядеть его лицо, но одно я могла сказать наверняка – это был парень. Отсюда следовало, что, во-первых, исключается вариант с оборотничеством, то есть можно не волноваться по поводу того, что он вдруг превратиться в огромного брызжущего слюной зверя. И, во-вторых, учитывая возраст и телосложение, это однозначно не был Анубис. Хотя молодой человек и выглядел довольно крепким, его движениям недоставало резкости и уверенности, а в поведении, казалось, отсутствовала всякая настороженность. На первый взгляд у него вообще не было оружия, по крайней мере, надетого поверх одежды или лежащего поблизости на песке. Для участника смертельных игр парень выглядел на редкость беззащитным, а беря во внимание тот факт, что находился он среди растений, представлял собой идеальную жертву.

Я вопросительно посмотрела на Кирданна, но тот, подозрительно прищурившись, отрицательно покачал головой.

«Может ты и прав. Слишком лёгкая добыча. Настораживает», - я с опаской огляделась. Возможно ли, что окружающий нас мир это мираж, ловушка? Одно неверное движение, и иллюзия падёт, но уже вместе с нами.

От посторонних глаз меня скрывал невысокий сильноветвистый кустарник, гладкие безлистные веточки которого были сплошь усеяны колючими шариками, напоминающие миниатюрных ёжиков.

«Calligonum, - припомнила я похожую картинку в книге, посвящённой флоре пустынь. - В простонародье – Джузгун, что означает «плоды, как солнце». - Трудно себе представить, чтобы Тиберий, управляющий Эфиром, был до такой степени увлечён ботаникой, что смог без труда воспроизвести копию настолько специфического растения. Эбби нетерпеливо потрясла меня за рукав, выражая недовольство затянувшимся бездействием. Я уже собиралась вырвать у неё своё запястье, когда внезапно меня осенило: - Эбби! Ну конечно! Она ведь находилась на базе подготовки вместе с остальными участниками!Что же мы в угадалки играем?!»

Многие игроки старались не афишировать заранее свои возможности, желая застать противника врасплох, но некоторые не делали из этого тайны. - «Знаешь его? - беззвучно спросила я, на что Эбигайл кивнула, а потом с таким видом, словно в сотый раз пытается объяснить мне простейшую вещь, сначала указала пальцем в сторону парня, а затем покрутила им у виска. - Теперь понятно. Значит, сумасшедшим он показался ей не тогда когда начал поедать растение, а гораздо раньше, - я тихонько усмехнулась. - Ну, это многое объясняет», - набрав в кулак горсть песка, я махнула им в сторону незнакомца.

- Да, - быстро подтвердила она и губами отчетливо произнесла: - Кармин.

Дольше оттягивать момент нападения смысла не было. Я переглянулась с Кирданном и провела ладонью по земле, указывая на стихию, подчиняющуюся врагу. Он подал знак, что понял. Таким же образом с помощью жестикуляции и телодвижений объяснила, что буду действовать первая, и попросила выждать некоторое время.

Взяв в руки один из стеблей растения, я бегло оценила его пригодность для осуществления задуманного. Характерной особенностью Джузгуна являлось своеобразное строение побегов, которые состояли из множества отдельных члеников, коленчато соединенных между собой. Отсюда происходило родовое название Calligonum: кάλλος — красиво и γόνυ — колено, междоузлие.

«Красиво, но не практично, - кустарник выглядел так, будто был собран из кусочков конструктора и при малейшем воздействии на него мог моментально рассыпаться на отдельные составные части. – Слишком непрочно для длительного удержания жертвы, но на временный захват и опутывание вполне сгодится».

Не смотря на численное преимущество, мы не имели возможности окружить соперника с разных сторон, поскольку за спиной у него практически отсутствовала всякая растительность. Видимо, у человека всё-таки имелось зачаточное представление о самосохранении, в пространстве он разместился так, что все наиболее опасные затенённые участки легко им просматривались. Нам предстояло атаковать едва ли не в лобовую.

Я приложила ладони к земле, незримо ощущая под ней гигантскую паутину корней, уходящую далеко за пределы этих небольших зарослей, и, сильнее утопив пальцы в песок, стала питать её энергией, одновременно ища те ответвления, которые вывели бы меня к покалеченному Кармином растению. Отыскав нужное направление, я устремила по нему мощный поток импульсов, и буквально через секунду увидела, как от основания многолетних одревесневших стволиков отрастают порослевые побеги, сначала мягкие и сочные, но быстро твердеющие, превращающиеся в длинные изогнутые плети. Я действовала аккуратно, стараясь не выдать нашего присутствия и до нужного момента сохранить эффект внезапности. К счастью осуществлению плана ничего не мешало. Весьма кстати пришлось и тёмное время суток, и характер роста Джузгуна, стелющегося по земле, благодаря чему невозможно было заметить происходящие в нём изменения, если, конечно, не знать точно, куда смотреть.

Нарастив достаточное количество ветвей, и расположив их вплотную к ногам человека, я дала команду «старт» Кирданну и Эбби. Используя тень от кустарника, они подкрались к цели, и когда скрывать себя было уже нечем, а парень, услышавший шаги, подскочил на месте, сестра с Ангелом решительно выступили из темноты. Благодаря моим стараниям, не было необходимости выскакивать из кустов и сломя голову бросаться на противника, успевая схватить его до того, как он пуститься бежать или откопает в песке какое-нибудь тайное оружие. Они уже знали - с места ему не сдвинуться.

Сам Кармин понял это чуть позже. Желая отступить назад, он с удивлением обнаружил, что ноги крепко завязли в живой растительной массе. Теряя равновесие, парень повалился на спину.

- Прежде чем закусывать деревьями, неплохо бы убедиться, что они не обидятся и не станут тебе мстить, - философски заметил Кирданн.

Эбби хмыкнула, а я, сдерживая улыбку, поспешила выйти из укрытия.

- Перестаньте издеваться, а то разовьёте у мальчишки дендрофобию и он, чего доброго, решит остаться на Карнауффе, где деревьев нет совсем.

- Ему и так придётся здесь остаться, - девушка демонстративно блеснула остриём короткого стилета и двинулась к пленнику. На лице последнего выражение удивления и растерянности сменилось гримасой неподдельного ужаса.

Вообще-то парень был довольно симпатичный, только несколько простоватый на вид. Бледный свет луны подчёркивал его широкие скулы, крупный рот и массивный квадратный подбородок. В тёмных широко поставленных глазах застыл испуг. Ночь мастерски стирала лишние краски, и сейчас я видела перед собой потрясающего качества чёрно-белую фотографию, сюжетом которой было одно - страх.

На какое-то мгновение я прониклась к Кармину сочувствием, но потом взгляд упал на безобразную кучу покалеченных им ветвей Джузгуна.

- Конечно, останется, - процедила я. - Это послужит ему уроком. Пусть осознает, что не только людям может быть больно.

- Но…подождите! Я же не знал! – он из всех сил дергал ногами, пытаясь освободиться. Я насторожилась, наблюдая, как на песок осыпаются кусочки оторванных стеблей, готовая в любую минуту набросить новую петлю. Кирданн, уловивший мою тревогу, приблизился к Кармину и будто бы невзначай выставил перед собой меч. Парень, видимо, осознав, что ситуация складывается не в его пользу, решил поберечь силы и перестал сопротивляться. - Кто вы такие?

- У тебя есть кое-что, что нам очень нужно, – вместо ответа произнёс Ангел. - Артефакт. Отдашь сам – сохранишь себе жизнь, нет – умрёшь.

Кармин отчаянно замотал головой:

- Нет, если отдам, то как я́ выберусь отсюда?

- Сожалею, - коротко бросил Кирданн и наставил остриё меча ему в грудь. - Артефакт?

- Ничего, - присела Эбби возле Кармина, - тоже отберешь у кого-нибудь, если сможешь, - она криво усмехнулась и принялась шустро обыскивать его одежду. Нельзя сказать, чтобы молодой человек как-то особенно противился подобному осмотру. Всё это время он был занят тем, что пытался заглянуть Эбигайл в лицо, скрытое за глубоким пологом её платка.

- А тебя я знаю! Эбигайл, верно? Ты тоже участвуешь в соревнованиях.

- Вот оно! Нашла! – девушка вытянула руку, показывая точно такой, как я видела ранее черепок, но чуть большего размера. – Не думала, что это будет так легко, - сестра передала находку Кирданну. – Представляла тебя более опасным, - презрительно бросила она полулежащему Кармину, отчего тот, уязвлённый нелестным замечанием в свой адрес, вновь стал ожесточенно бороться с оковами. Но теперь, кода дело было сделано, я уже не была столь бдительной и позволила растению ослабить хватку. Видимая хрупкость побегов оказалась обманчивой, и я с облегчением и благодарностью выпустила Джузгун из подчинения, не смея ему больше приказывать.

Ангел также отошёл назад, убрав в ножны меч, что было довольно странно. Судя по всему, никого из нас не волновало, что в двух шагах находится противник, чьи способности позволяли, не моргнув глазом, похоронить нас заживо на этом самом месте. Ну, или хотя бы попытаться сделать нечто подобное. Эбби права, что-то не так с эти парнем. Не знаю как насчёт сумасшествия, но угрозы в нём я точно не видела.

- Идём, - сделал знак Кирданн и, посмотрев на неуверенно переминающегося с ноги на ногу Кармина добавил: - Будем считать, что отдать ключ было его добровольным решением.

- Стойте! – вдруг закричал тот, почему-то обращаясь именно ко мне. - Зачем вы помогаете ей? Это же не честно!

Я открыла было рот, чтобы произнести речь о том, что в жизни вообще мало справедливости, а искать её здесь, на мероприятии под названием «Ежегодные соревнования», вообще бессмысленно, как почувствовала под ногами резкий толчок, за которым последовало уже знакомое ощущение падения. Однако на этот раз всё закончилось гораздо быстрее и, что самое приятное, без последствий в виде травм и гигантских рептилий. Я действительно провалилась, но всего лишь по колено.

Переглянувшись с попутчиками, находящимися в аналогичном полупогружённом состоянии, я прочитала в их глазах то же недоумение, какое сейчас было у Кармина. Все они мысленно задавали себе один единственный вопрос: что произошло? Но ответ на него был только у меня.

- Хочешь знать, почему не сработали твои песчаные ловушки, Кармин? – поучительно начала я, выбираясь из земли и вынимая из-за спины саблю, на случай если, отчаявшись, он решит кинуться на меня с кулаками. - Тебя, наверное, учили, что при работе необходимо учитывать факторы, влияющие на её успешность. А факторы могут быть различными, в том числе такими, которые невозможно увидеть, но это не означает, что их нет. Видишь это растение? Тебе уже приходилось иметь с ним дело, точнее с его надземной частью, но есть ещё и та, что скрывается под землей.

- Корни есть у любого дерева. Что с того?

- Конечно, но не такие, как у этого. Корневая система одного экземпляра имеет огромную площадь. Длина её горизонтальных ответвлений, проходящих близко к поверхности почвы, может достигать порядка двадцати метров. Я не берусь назвать точное количество произрастающих здесь кустарников, но их явно больше одного. Под нами очень плотная корневая сеть. Настолько плотная, что полностью обездвиживает песок, препятствуя любому его перемещению, – подавив смешок, я наблюдала, как у Кармина изумлённо отвисает челюсть. – Джузгун, так называется это растение, один из лучших закрепителей песка, какие только существуют в природе.

- Как насчёт того, чтобы вырубить этого парня, - прервал меня сердитый голос сестры. - Кирданн?

- Кирданн?! – за какую-то долю секунды Кармин неузнаваемо поменялся в лице. При упоминании имени Ангела он дёрнулся как от удара током, а в глазах вспыхнул злобный огонёк. Потеряв к нам с Эбби всякий интерес, он повернулся к мужчине. - Значит, это и есть самый знаменитый и непобедимый, - с издёвкой выплюнул он: - охотник.

Кирданн молниеносным движением снял с пояса кинжал:

- Мы знакомы? Не припомню твоё имя в числе моих недоброжелателей. И поверь, лучше чтобы так оно и оставалось.

Я знала, чтобы ни случись, Кирданну вряд ли понадобится моя помощь, но инстинктивно всё равно старалась оказаться к нему как можно ближе. Встав по правую руку, я перехватила эфес сабли. Но Кармин вряд ли заметил мой жест, его внимание всецело было приковано к стоящему напротив неприятелю. Его мало что не лихорадило от избытка ненависти к Кирданну, причём никто из нас не понимал причины её возникновения.

- Я же говорила, он сумасшедший, - зачем-то крикнула Эбби. Может, хотела таким образом переключить внимание парня на себя. Но всё было тщетно. Молодой человек словно находился под гипнозом и ничего вокруг не замечал. По-моему, даже того, что собираются сейчас сделать его же собственные руки. Крепко сжавшись в кулаки, они потянулись к шее Кирданна, норовя его задушить. Неконтролируемый выброс ярости напитал энергией верхний подвижный слой песка и тот, вопреки законам гравитации, струями потянулся к Кармину, окружая его кольцом из песчаных прутьев, наподобие решётки.

- Нет, мы не встречались раньше. К сожалению, - печатал он каждое слово. - Разве ты заешь, какой у земли запах, или какая она на вкус?

- О чём ты говоришь? – Кирданн пятился назад, пытаясь сохранить между ними хотя бы минимум свободного пространства для защитных маневров.

- Правильно - не знаешь, потому что если бы встречались, ты бы навсегда запомнил, что земля пахнет смертью. Я бы похоронил тебя! – взбешённо прохрипел Кармин.

- Видят Боги, я не хотел убивать, но ты не оставляешь мне выбора, - Кирданн сжал в обеих руках по кривому кинжалу и выставив их перед собой занял оборонительную стойку.

Всё прекратилось также внезапно, как и началось. Кармин остановился, но лицо его по-прежнему скрывала злобная гротескная маска.

- Я не стану с тобой драться. Я дал слово учителю, – он смерил презрительным взглядом оружие Ангела, будто подчёркивая, насколько оно бесполезно в борьбе с его стихией. - Учитель говорит, ты не достоин даже смерти.

- А он не говорит, что ты псих? – высказалась Эбби, но даже за этой её колкостью в голосе слышалось облегчение. Я тоже заметно расслабилась, делая глубокой вдох, но наслаждалась им недолго. Сестра вновь возмущённо завопила: - Эй, ты что опять задумал?!

- Эбби, - стиснув зубы, повернулась я к ней, - ты не могла бы разговаривать на тон ниже?

- Обязательно, как только ты объяснишь мне что это? – указала она пальцем под ноги.

Сначала я не заметила ничего подозрительнее лёгкого шевеления песка. Ветры в пустыне отнюдь не редкость и надо быть параноиком, чтобы в каждом движении песчинки видеть смертельную угрозу.

- Это всего лишь…, - начала я, но тут девушка немного сдвинулась, и лунный свет озарил то место, о котором она говорила. Там на поверхности земли проступали ровные продольные полосы, похожие на следы от грабель. По ним как по желобам стремительно утекал песок, двигаясь в противоположном от нас направлении, откуда совсем недавно мы пришли. Рисунок становился всё отчетливее, а борозды всё глубже, пока, наконец, земля не растворился под ногами точно снег. Я уже видела очертания корней Джузгуна, которые воспрепятствуют проникновению процесса вглубь. –«Вглубь, но не в стороны», - я глянула туда, где только что стояла сама: те же длинные идеально ровные полосы. – Чёрт! Это ведь…

- Прилив, - закончил за меня Кирданн.