Судя по вышеизложенному, я вас крепко зацепил. Вы выложили свою "нетленку" на всеобщее обозрение. Посему смиритесь с тем, что вам будут говорить нелицеприятные вещи, не только хвалить. То, что вы написали - мусор. Никуда не годный. Это моё мнение. А если вы так уверены в себе, то зачем так рьяно отстаивать? Отправляйте сразу в издательства! Зачем вам чьё-то непрофессиональное мнение? Горина ещё приплели... Этот-то здесь причём? И вообще, мил-человек, сдаётся мне, что вы здесь уже бывали, только под другим ником. Попрошу-ка я модератора вас проверить...

Судя по вышеизложенному, меня зацепили не Вы, а Ваше отношение - зачем вообще здесь сидеть, если кругом на форуме завались чтива, от которого Вы в восторге? Вы не думали, что в Ваши-то 43 пора избавляться от поведенческой привычки "не читал, но осуждаю"?
То, что Вы прочитали - мусор. Никуда не годный. Если Вы вообще это прочитали, хоть один кусок от начала и до конца. Поздравляю Вас - Вы начитались мусора. Дальше-то что? Где конкретика? Нет конкретики? Тогда это ничем не отличается от любой ахинеи, написанной от фонаря вне зависимости от предмета обсуждения, из серии "сам такой, фуфло плюгавое" и "аффтар, выпей йаду". НИ ЕДИНОЙ нелицеприятной вещи, касающейся конкретно моей "нетленки", я не прочёл, а потому верить на слово кому бы то ни было, включая, уж извините, автора попаданца в тело эльфа, как-то не вижу резона. Причём я написал, что здесь присутствую для конкретных целей, и публикация в электронном виде - одна из них, так что ничего зазорного в этом, мил-человек, не вижу. Кто Вам там сдаётся и что сдаёт, вообще неинтересно. А значит, я могу рьяно отстаивать своё право на конструктивность критики, невзирая на возраст, титулы и регалии. Угу?

Вас уже забанили, вы просто не заметили.

по поводу фиков - многим незнакомы конкретно эти игровые миры, хотя геймеры есть. Вот если бы ЗВ или ufo, я бы почитал.
Потому и отклика нет.

А вам не кажется, что это не ваше дело, любезнейший? Я сижу где хочу и комментирую кого хочу, пока это не нарушает правила форума. А вот вы, похоже, скатываетесь к переходу на личности, а это здесь карается. Так что полегче, Чопик...

Где конкретика?? С такими предъявами Вас и из ментовки выгонят.

По Вашей логике, если человек никогда не читал, например, Стругацких и не знаком со "Страной багровых туч", то у него вообще не сформируется никакого мнения про "Хищные вещи века"?! Вы вообще о чём?? По-Вашему, человек разумный в нынешней своей стадии развития настолько непроходимо туп, что без пяти талмудов разъяснений и двух кинотрилогий неспособен сформировать собственное мнение о каком бы то ни было прочитанном тексте!
"Ну вы, блин, даёте..." © к\ф "Особенности национальной охоты"

Вот я и сформировал своё мнение по поводу вашей "нетленки". Без талмудов и трилогий. Для того, чтобы понять, что яйцо тухлое, его необязательно есть целиком...

Вангую, что долго вы здесь не продержитесь, Чопик... Вот есть у меня такое предчувствие...

"Ты не мудри - ты пальцем покажи" © анекдот про чукчу.
Нечего показывать? Значит, ничего и нет вообще! А раз ничего вообще нет, то как может подобное "мнение" приниматься в расчёт?!?! Ничего, хоть сколько-нибудь превышающего "сам такой, фуфло плюгавое", Вы не продемонстрировали. Так с чего бы вдруг мне принимать к сведению Ваше мнение? Только потому, что Вы здесь дольше и на три года старше меня? Опять не аргумент. По объёму набранного текста? Да любая секретарша тогда круче вас! Посему коли Вам нечего по делу написать - идите читайте то, что Вам по нраву, только и всего.

Вот-вот - в дело пошёл административный ресурс... Как примитивно и пОшло, уважаемый попаданец... Ну хоть напоследок я могу узнать, ЧТО ИМЕННО НЕ ТАК хоть с одним их моих текстов?! Плииииизззззььььь

О, хосспадя... Вот почему абсолютно все МТА свято уверены, что стоит им выложить свою "нетленку" на форуме, так все просто обязаны давать им детальный редакторский разбор текста? Запомните, милейший, вам никто ничего не должен. Если хотели хорошего к себе отношения, начинать надо было совсем по-другому...

Вообще-то, если Вы пропустили, ДЛЯ ЭТОГО И СУЩЕСТВУЕТ ДАННЫЙ ФОРУМ. Ну, он на то и ФОРУМ, по своему определению. И люди ходят по постам других людей за этим - почитать и высказать, что, ИМХО, хорошо, а что, ИМХО, плохо. Понимаете, ЧТО, а не Я ТАК СКАЗАЛ. Или ходят почитать. И идут дальше. Молча. Мимо. В ином случае, здесь были бы одни тексты и никаких комментов, тем более состоящих из довольно примитивных с однообразной смысловой нагрузкой из серии "скучно-грустно и некому морду набить, не тот жанр, не хочу-не буду, я так сказал" и прочих. А Вы при этом ещё и настаиваете, что "да это ваще непопулярно!" Но, позвольте, а разве именно Вы есть мерило какой бы то ни было популярности чего бы то ни было, будь то отдельные тексты или целые жанры, по-Вашему не имеющие права на существование конкретно здесь?? Нет, ну если Вы и впрямь сам хосспадя, как Вы только что себя запозиционировали, то вроде как вообще никаких вопросов быть не может... ну, за исключением всех этих бесконечных косяков в Вашей Библии... Однако же!
Короче, Клифасосканама, нечего аргументировать - нечего тогда и тему засорять.

Так я и сказал, что, имхо, плохо. А скурпулёзно объяснять, почему именно плохо, вам никто не обязан. Впрочем, тут вы правы. Пойду я мимо. Оставайтесь в розовом неведении относительно своего "творчества" и дальше. Кстати, яростное неприятие отличающегося от вашего мнения, есть первый явственный признак графомана. Но это так, к слову...

ВЫ сказали, что, ИМХО, плохо, а надо было сказать, ЧТО плохо. А если неизвестно, ЧТО плохо, то почему это ЧТО обязательно плохо? Классика жанра: "Произошла подмена понятий - не путай белое с мокрым" © Пендальф, к\ф "Братва и кольцо". Потому что если кому-то ЧТО-ТО не нравится, он может сразу сказать, ЧТО ИМЕННО. А когда это на уровне "Я не знаю, что, но плохо", то это обвинения коммунистами капиталистов, а капиталистами коммунистов - лишь бы обвинять. Даже больше похоже на сакраментальное "Некогда объяснять - ПАТАМУШТА!" И страшно подумать, что могло бы вдруг случиться, если бы при "разборе полётов" ВНЕЗАПНО выяснилось бы, что там вроде как и нет вообще ничего плохого, но вот просто "так как-то"...
Так что действительно - отправляйтесь путешествовать по темам любимых Вами произведений и авторов: здесь ни от Вас толку, ни Вам проку. Удачи на дорогах.

P.S. После Ваших невнятных намёков я остался в розовом неведении не относительно собственно моего творчества, а скорее в розовом неведении присутствия отсутствия сложившегося о моём творчестве мнения у Вас. Так что любые пояснения по-прежнему желательны.

Gurold O`Gormun. Cosmer.
27.12.2008.
(по вселенной игры Freelancer, с наклёвывающимся гаремником; 18+, но вроде бы пока без ненормативной лексики...)

Когда взорвался Freeport 7, я тупо таращился на сбесившуюся панель управления, с тоской думая, что пришёл наконец мой час умирать, а я так и не разобрался, что случилось с треклятой посудиной, которой я даже не успел придумать подобающего гадкого прозвища. И самое обидное - я же купил её буквально десять минут назад!.. Радовало только то, что тот мерзкий ублюдок, продавший мне свою груду железного хлама, тоже не успел насладиться полученными от меня деньгами - сгорел при взрыве, вероятно, даже не успев дойти до бара и заказать выпивку по случаю выгодной сделки. Я злорадно ухмыльнулся, глядя на разлетающиеся во все стороны обломки Freeport 7: ну и кому в итоге повезло, ты, старый плешивый урод? Я хотя бы жив ещё… пока… Потому что вдруг послышалось мерзкое негромкое шипение - разгерметизация корпуса. Как раз вовремя, что и говорить. Я вообще счастливчик…
Я с тяжким вздохом поднялся из кресла, которое, словно чувствуя и свою скорую кончину, противно и меж тем жалобно как-то, протяжно, застонало-заскрипело, и поплёлся в грузовой отсек, чтобы нацепить вонючий, насквозь пропахший прежним владельцем скафандр и дожидаться смерти во всеоружии. Надел, не опуская забрала, и вернулся в кабину - потаращиться на братскую могилу в открытом космосе, в которой, только в отдельном гробу со всеми удобствами, предстоит покоиться и мне. В последний раз пискнув и злобно плюнув в меня яркими искрами, умер пульт, погас свет, и я остался один на один с окружавшей меня чёрной пустотой - ждать костлявую старуху по мою душу. А так как ожидание предполагалось долгим, я решил вздремнуть, чтобы не слишком обращать внимание на тошнотворный запах внутри скафандра. И страха не было совсем, словно не я болтался внутри умершей железки рядом с кусками, бывшими некогда космической базой у чёрта на рогах, словно не мне теперь предстояло самому вскоре умереть, даже не надеясь на чудо. Но острой жажды жизни я не ощущал, да и страха смерти не наблюдалось. Странно… Неужели я и умру вот так, без сожаления о несвершённом, в скафандре, внутрь которого его прежнего хозяина, похоже, не раз рвало?.. И никаких сисястых ангелоподобых медсестёр в коротеньких обтягивающих халатиках у моей белоснежной больничной постели?.. И даже отсос той рыжей суки из полиции, что мурыжила меня девяносто три часа с четырёхчасовыми перерывами на сон и туалет на допросе год назад за несчастные два грамма контрабанды, не грел привычно абсурдностью мечты: я вдруг простил её, раз и навсегда. Забыл неожиданно эту едва ли не самую глубокую душевную рану в моей жизни, простил легко и свободно, как обычное бессильное проклятье в мою сторону. И жалкого этого старика с его дохлой посудиной, в которой я сейчас медленно умирал, я тоже простил – он же спас мне жизнь в конечном итоге, а сам погиб, радостно направляясь в бар пропивать мои деньги… Я вдруг удивлённо и искренне простил весь этот мир, жестокий, несовершенный, которому никогда не было до меня дела. Я как-то очень легко и спокойно умирал, чувствуя, что дышать становится всё труднее - кончался воздух. Ни зазрений совести, ни обид, ни долгов - я, оказывается, очень свободный и счастливый человек… Простивший всех и попросивший у всех прощения. У всего мира. Даже ту суку рыжую простивший, и попросивший у неё же прощения - за злость свою на неё, за обиду, за то, что мечтал, как за все мои унижения она на коленях будет умолять меня; а я презрительно потребую отсос, и она будет, давясь слезами и моим членом, сосать, пока я не кончу; и она будет судорожно глотать, размазывая остатки по своим щекам, и будет такой же униженной, как и я тогда на допросе… Прости меня, сука, за всё прости, даже за эти два грамма контрабанды прости… Мне всегда были очень симпатичны рыженькие… Я отпустил все грехи и замолил все свои. Почти святой.
Дышать было всё тяжелее, и я опустил забрало, скривившись от тошнотворного запаха внутри скафандра. Убаюкивающее шипя, воздух наполнил этот старый, древний даже, скафандр, и я закрыл глаза. Страха так и не было – только лёгкость и покой. Посудину развернуло к светилу, и я опустил фильтр, чтобы не слепнуть, несмотря на закрытые глаза. Солнечно, почти курорт, только гораздо холоднее, хотя и не так, чтоб мелко дрожать, клацая зубами, от пробирающего мерзкого озноба. Ну, здравствуй, смерть. Обними меня покрепче. Может, хоть ты мне отсосёшь, чтобы мы поближе познакомились? И не надо смущённо опускать пустые глазницы, холодным ветром шелестя, что мы ещё успеем, что у нас впереди целая вечность… Вечно вы, женщины, так… Почему-то я никогда не сомневался, что смерть - именно женщина. Даже не знаю, почему… Вроде не настолько негативными были мои отношения с женщинами, но вновь и вновь думалось, что там, под чёрным балахоном - она, а не он.
Какая-то тень проскользнула, заслонив от меня светило, и я нехотя открыл глаза. Из-за яркого света я плохо видел, но это был явно неизвестный мне корабль. Я точно таких никогда не видел. Сейчас зрение не могло сослужить мне службу в полной мере, но я каким-то чувством осознавал, что вижу это впервые в жизни. Погоди, смерть, дай мне ещё немного времени - я хочу запомнить это зрелище, ведь на свете так мало того, чего я никогда не видел…
Неясный, незнакомый силуэт в слепящих лучах местного солнца повисел какое-то время, слегка маневрируя на манер пританцовывания на месте, а потом так же стремительно сорвался и исчез подо мной. Всё, теперь я готов. Приходи, смерть, я жду, я готов почувствовать твой поцелуй и твои цепкие, холодные костлявые пальцы…

1.
Дикая головная боль, мерно настукивая в виски, привела меня в себя. Я решил, что больше не хочу так просыпаться. Да, иногда смерть предпочтительнее. Ну, не так мучительно, по крайней мере. Какой идиот сказал давным-давно, что если тебе больно, то радуйся - ты всё ещё жив?? Он явно никогда в жизни не испытывал той боли, что хозяйничала сейчас во мне. Врагу бы такого не пожелал. Хотя... всё зависит от врага, и если он мне достаточно несимпатичен...
АААААААА!! Даже мысли не унимают эту проклятую пульсирующую ведьму!!! Убил бы, если б мог!!.
Так, ладно, это всё конечно прелестно, но где я? Судя по боли, в Аду по меньшей мере. Но во-первых, я не верю в Ад, а во-вторых, я не успел пока так нагрешить. Ну, если не считать глупого тщеславия... Но и то не настолько я в этом грешен. Значит, я жив? С трудом разлепились глаза. Прямо впереди и чуть слева сидела усталая и раздражённая медсестра. Да, вполне симпатичная, но на Рай явно не тянет. Униформа у неё недостаточно сексуальная, и видеть меня, да и кого-либо другого, она явно не рада. Ага, определённо жив... Неужели тот заблёванный и обоссанный скафандр всё-таки меня спас?.. Что ж, чудеса в этом мире ещё случаются...
- Эй... - просипел я медсестре, и она хмуро взглянула в мою сторону. - Я не хотел мешать вашим размышлениям, просто интересно стало, где я и как давно я здесь... - дааа, голосок у меня стал отнюдь не ангельский... Он и раньше был так себе, но сейчас особенно...
Лицо девушки смягчилось, она даже смутилась своего раздражения, и ответила она вполне дружелюбно.
- Это Манхэттен, Центральная больница. Вы здесь четыре дня, если не считать десяти дней в реанимобоксе. Вас подобрали в очень тяжёлом состоянии, и последствия длительного кислородного голодания потребовали более кардинальных мер для полного восстановления вашей дееспособности. Так что боюсь, что почти весь ваш корабль ушёл на ваше лечение. Ну, и спасателям, конечно. Вам повезло, что вы оказались рядом с Freeport 7... Ну, если можно назвать это везением... - она смутилась ещё больше.
- Учитывая, что я купил там свой корабль и улетел оттуда за пару минут до взрыва? Да, это можно назвать везением, - просипел я.
- Простите... - потупилась она.
- Не стоит извиняться - в конце концов я жив. И не без вашей помощи, я полагаю.
- Ну, я всего лишь практикантка, подрабатывающая в ночную смену... - продолжала смущаться девушка. Как бы её от этого избавить?.. К сожалению, все известные мне способы только увеличивают смущение, а другим я не научился. Может, стоит начать, раз уж я выжил? А пока...
- Если вы будете продолжать смущаться, то я вас поцелую, - заявил я. - Женское смущение меня возбуждает, даже если я при смерти.
- В вашем физическом состоянии это будет затруднительно, - она иронично выгнула бровь.
- Для меня это не довод. Вот если бы вы сказали, что я не в вашем вкусе...
- Тогда что? - заулыбалась она.
- Я бы приложил все усилия, чтобы вас переубедить, а уж потом поцеловать...
Девушка засмеялась и одарила меня долгим изучающим взглядом.
- Что? - испугался я. - У меня уши отвалились??
Она опять засмеялась и вздохнула.
- Ну ладно, раз уж вы так настаиваете... - она поднялась из-за стола и, подойдя к моей кровати, низко наклонилась. - Чтобы вам было удобнее меня целовать...
Вид на декольте её халата с моей точки зрения был очень даже вдохновляющим. Даже и не помню уже, когда в последний раз видел такую достойную внимания комплектацию...
Да, похоже, кислородное голодание не поспособствовало моему умению целоваться, так что бедняжка не просто смутилась - она пришла в ужас и побежала было за аппаратурой для реанимации, но я на удивление крепко схватил её за руку. Да, иногда приятно удивлять самого себя...
- Не стоит, детка, - тебе это не поможет, - решительно просипел я. - Я с тобой ещё не закончил, так что не думай, что так легко от меня отделаешься...
Она резко замерла, потом повернулась ко мне, и я увидел, что она едва сдерживает смех, даже нижнюю губу слегка прикусила. Потом опять низко наклонилась ко мне и прошептала:
- Ты сам напрашиваешься, ты это знаешь?
- Ой-ой, как страшно. Щас обосрусь под себя... Сестра, вы тогда поухаживаете за мной?...
Девушка навалилась на меня всем телом, обнимая за шею и осыпая поцелуями, и я почувствовал, как буквально оживаю, наливаюсь силой... особенно в некоторых местах. Что ж, чудеса всё ещё случаются, а я по-прежнему не верю в бога...
Она довольно быстро нашла нам уютное местечко для забав, ловко отбуксировав туда больничную койку, на которой я лежал, - не на виду у всех, но в шаговой доступности от её дежурного поста, чтобы комфортно совмещать наше приятное с её полезным.
Её звали Кэти, как я выяснил чуть позже. Впрочем, гораздо позже, чем она того заслуживала. Сначала я звал её Губки - ох, какие вещи она ими вытворяла!.. И я говорю не только о поцелуях. Собственно, эти её умения и выветривали из моей головы какие-либо мысли, потому я и не мог долгое время сосредоточиться и спросить-таки её имя. А когда я всё-таки спросил, она обрадовалась. Ну конечно, ведь ничем другим я её порадовать не смог, хоть и нагло напрашивался, рекламируя себя как секс-гиганта без каких бы то ни было доказательств и гарантий. Мне крупно повезло, что она ничего особенного от меня и не ожидала, а то бы от разочарования отправила меня ещё недельки на две в реанимобокс.
Так что минут через сорок с долгими перерывами я решил, что здесь, с Кэти, мне нравится больше, чем в абстрактном Раю с сисястыми медсёстрами-ангелами. А это уже неплохой стимул жить, не горюя о несбывшемся или потерянном.
Мы лежали в обнимку, мокрые, тяжело дыша, хотя всю работу сделала она одна, и она мило щебетала о каких-то своих неведомых мне делах, но сейчас мне было интересно, я даже что-то спрашивал и уточнял, ничего не понимая, просто следуя логике. И даже это моё внимание ей понравилось, что она и высказала, заметив, что для человека, едва не умершего от кислородного голодания, я на редкость мало ною о том, как на самом деле мне, должно быть, плохо.
- Кэти, я жив. Я прекрасно провожу время с тобой, замечательной девушкой, прямо на краю собственной могилы. Жизнь налаживается, и у меня нет поводов для нытья, хоть я и лишился корабля и, соответственно, возможности заработать. И потом, если я буду ныть, ты, я боюсь, больше не сделаешь со мной ту интересную штуку хотя бы ещё пару раз. Так что я лучше помолчу...
Она весело засмеялась, теснее прижимаясь ко мне, и сказала:
- Я, конечно, недолго работаю, но я не помню, чтобы когда-нибудь хоть кто-то из пациентов так говорил. Они живы, но рады ли они? Нет, они стонут, они ноют, они словно устали жить и теперь винят докторов в том, что те не дали им просто умереть и больше не мучиться. Да, они заигрывают со мной и другими девушками, но только для того, чтобы пожаловаться нам на плохое самочувствие и напроситься на дополнительный уход. - Кэти вздохнула и потёрлась щекой о моё плечо. - У них о сексе не может быть и речи, даже когда они идут на поправку. Ну, если не считать сексом глупые и пошлые шуточки про легкодоступность медсестёр и их развратные нравы.
- Чёрт... - скривился я от внезапного приступа презрения к себе. - Я, похоже, пошёл дальше всех и вместо намёков просто воспользовался тобой. Это будет похуже глупых шуток... Прости.
- Нет, что ты! - засияла девушка. - Это здорово! Мне понравилось. В любом случае это лучше пустой обидной болтовни. Я сижу здесь ночами для дополнительных баллов за практику и лишаю себя личной жизни, а получаю за это только жалобы, упрёки и кучи чужого дерьма. И тут ты... - она ласково улыбнулась мне. - Едва выкарабкался с того света и тут же разглядел во мне привлекательную девушку, которой тоже не хватает ласки и внимания. Это так мило... Так необычно. Мне очень приятно быть с тобой. И я не настолько доступна, как может показаться. Но если мужчина сумеет найти ко мне правильный подход...
- Так, ну-ка переворачивайся, - решительно заявил я. - Сейчас я буду его искать... Ага, - я крепко схватил её за задницу, и она изумлённо пискнула, - это у нас не то... По крайней мере, ничего похожего на подход. Скорее дополнительный вход... Надо будет попозже его опробовать…
Кэти расхохоталась, запрокинув голову, прижала меня к кровати и ловко оседлала.
- Вот видишь, какой ты, - промурлыкала она. - С тобой хорошо. Весело. Я чувствую себя женщиной, которой искренне интересуются.
- Сейчас меня интересует, где у тебя находится правильный подход...
Она опять засмеялась и наклонилась ко мне.
- Я сама тебе всё покажу... И дам полный и лёгкий доступ ко всему, что только заинтересует тебя во мне и в моём теле... Ты такой милый...
И кстати, заодно я выяснил, что такое времяпрепровождение прекрасно снимает головную боль. Собственно, я вспомнил, что у меня болела голова, когда уже самой боли совсем не ощущал. Оказывается, я про боль просто забыл, и она утихла, ушла и больше никак о себе не напоминала. Наверное, обиделась, что ей я предпочёл сексуальную доступность ночной медсестры...
В общем-то, пока я лежал в больнице, ничего особо интересного не происходило. Днём, по крайней мере. Ну да, были какие-то люди, что-то спрашивали, но было видно, что делали они это нехотя, больше для протокола и потому что у них такая работа. Да, а чуть раньше по ящику сообщили, что на орбите угробили какую-то военную шишку вместе с флагманом космофлота. Мне как-то до всех этих событий не было никакого дела. Меня это не касалось. А вот вечером, когда на смену приходила Кэти...
Она носила мне из дома всякие вкусности, я даже набрался наглости и попросил, чтобы она принесла мне что-нибудь из ресторана, в который я любил ходить, когда раньше бывал на планете. И она принесла мне всё, что я заказал, хотя я помню, какие дикие там всегда цены. И мы отлично поужинали в перерывах между сексом и её отлучками к прочим больным. Она продолжала говорить со мной о вещах, о которых я не имел никакого понятия, и это было приятно. Словно я был частью её повседневной жизни, и довольно важной частью. Льстило, что совершенно незнакомая девушка ведёт себя так, словно мы с ней как минимум встречались несколько месяцев. Не знаю, что во мне льстило ей. Ну, по крайней мере мне была чужда глупая версия о том, что она восприняла всерьёз мои околосмертные домогательства и решила, что я действительно классный.
Но вот однажды, когда мы, обнявшись, отдыхали после очередной её скачки верхом на мне, и я уже достаточно самонадеянно прикидывал, как бы мне самому её оседлать, она вдруг подняла голову с моей груди и смотрела на меня так долго, что я заволновался, сам не зная, почему.
- У меня точно уши не отвалились? - осторожно пошутил я, не зная, как ещё реагировать.
Кэти радостно засмеялась, так и не сводя с меня глаз. Я заволновался ещё больше. Хотел было сказать ещё что-нибудь глупое и смешное, чтобы разрядить обстановку, но она меня опередила:
- Что ты собираешься делать, когда выйдешь отсюда? Улетишь?
- Мне не на чем, - напомнил я.
- Ну, есть транспорты, пассажирские лайнеры...
- По крайней мере, мне надо будет найти себе какую-то работу.
- Но ты мог бы работать где-нибудь здесь, на планете...
Я замер, старательно сделав вид, что думаю.
- Ты хотя бы можешь пока прикинуть, что делать дальше, - продолжала девушка очень серьёзно. Похоже, она долго об этом думала. Но о чём именно?..
- Кэти, детка, мне нужны деньги даже хотя бы на то, чтобы где-то жить, пока я прикидываю, - возразил я.
Она расплылась в довольной улыбке.
- Я об этом и говорю.
- Об этом - это о чём? - насторожился я.
- Пока ты думаешь, я бы хотела, чтобы ты пожил у меня, - решительно высказалась она.
- Но Кэти, я же...
- Будет здорово, я тебе обещаю, - девушка нависла надо мной, и я увидел, как сияют её глаза. - Ну пожалуйста, ну хотя бы немножко... Поживи со мной, я тебя прошу...
О... Это было неожиданно... Чёрт, очень приятно и лестно, если говорить откровенно, но очень уж неожиданно... А так ли я был прав, размышляя, что она не может всерьёз считать меня классным?..
- Мы будем жить вместе, пока ты не определишься. Если захочешь - улетишь, если захочешь - останешься, но пока будешь решать, что делать дальше, ты будешь моим, - воодушевлённо продолжала она.
- А у тебя раньше когда-нибудь были домашние животные? Ты вообще знаешь, как надо обращаться с питомцем, чем его кормить, когда выгуливать?...
Кэти расхохоталась, тесно прижавшись ко мне и крепко обняв.
- Всё, решено - ты будешь жить со мной, - заявила она с лучезарной улыбкой.
- А если всё-таки... - попытался было я. Я просто должен был попытаться.
- Нет, никаких возражений. Я просто никогда не прощу себя, если лишусь такого удовольствия. И тебе ещё повезёт, если потом я тебя захочу отпустить.
- А с чего это вдруг ты решила, что я удовольствие? Я совсем не такой...
- Скорее всего, ты прав. Но рядом со мной ты всегда такой, я тебя другим не видела, - ласково прошептала девушка. - И было бы глупо не воспользоваться тем, какой ты рядом со мной. Ты согласен?
- Согласен с твоим утверждением или согласен на твоё предложение? - уточнил я.
- Я разрешу тебе звать меня Губки при всех, если захочешь... - вкрадчиво промурлыкала она. - Я даже сама всем буду объяснять, почему ты так меня зовёшь.
- Так нечестно! Это удар ниже пояса! - возмутился я, чтобы скрыть своё потрясение.
- О, я с удовольствием возмещу тебе всё, что ниже пояса... - радостно засмеялась Кэти. - Собственно, сейчас и начну, чтобы ты не передумал, - и она стала покрывать моё тело поцелуями, спускаясь всё ниже и ниже... О чёрт, она и не собиралась шутить...
Даже не знаю, что было более волнительно для меня в тот момент - её предложение или её действия. И то, и другое никак не могло оставить меня равнодушным, и она, похоже, прекрасно это понимала. Нет, я не боялся отношений, даже чего-то более серьёзного и подразумевающего определённые обязательства, просто... Просто, зная себя и помня, кто я и что делал, я опасался за эту замечательную девушку, такую непосредственную и открытую.
С другой стороны, она может и не узнать обо мне того, что могло бы подвергнуть её опасности в будущем, а я могу сделать так, чтобы с ней ничего не случилось. В крайнем случае я всегда могу просто исчезнуть, и никому даже в голову не придёт, что медсестра-практикантка как-то со мной связана...
Она как раз принялась возмещать мне всё ниже пояса, так что сдерживаться я больше не мог.
- О Губки, что же ты со мной делаешь?.. - застонал я, трепеща всем телом.
Кэти подняла голову и хищно улыбнулась мне.
- Я ещё даже не начала. И так как ты теперь принадлежишь мне, то всё, что я с тобой делала до этого, покажется тебе невинной детской забавой по сравнению с тем, что я с тобой сделаю теперь.
- Только не откусывай от меня куски, если можно... - пробормотал я, пытаясь унять бешеное сердцебиение.
- Ну хотя бы засосов можно на тебе наоставлять? - обиженно протянула девушка. – Или спину тебе расцарапать?
- Вот чёрт, а я, если честно, никогда до конца не верил в легкодоступность медсестёр и их развратные нравы...
- Ты посмел во мне сомневаться?? - с напускной сердитостью прошипела Кэти и оскалилась. - Расплата будет беспощадной и неизбежной!
Ну что ещё сказать? Своё слово она сдержала. Помню только, что я в очередной раз порадовался, что очнулся не в Раю, а в больнице в её ночное дежурство...

немного мусорной "нетленки" с другой помойки

Павел Комиссаренко. Арена(предварительно)
13.12.2007.

Снега здесь было почти по колено, что сначала слегка удивило. Но потом Валентин вспомнил, что здесь его убирать некому, да и незачем. Странно, как иногда ты переносишь привычные для себя стереотипы на новое незнакомое окружение. То есть, не то, чтобы совсем незнакомое. Скорее непривычное.
- А, зараза, холодно тут, - проворчал сзади Ерёма. - С чего это вдруг? До Нового года ещё чёрт-те сколько...
- Ну ж...па ты, - даже обиделся на напарника Валя. - Позавчера ж играли здесь, ты ещё того жлоба в двух кварталах отсюда завалил в дуэли.
- А, точняк! - расцвёл тот. - Он должон висеть ещё, еси не растащили на запчасти. Извини, я как-то запамятвовал...
- Запамятвовал... Дома будешь запамятвовать, когда вернёмся, - продолжал отчитывать Валя. - Я всё лето на пропуск горбатился, а ты забываешь теперь всё подряд.
- Да ладно, Валяс, я тоже горбатился, прям рядышком, - примирительно ответил напарник.
- Несерьёзный ты какой-то. Соберись, а то тоже скоро будешь здесь где-нибудь висеть.
- Ну и разберёшь меня на запчасти, - ухмыльнулся Ерёма.
- Вот тупель! - не выдержал Валяс. - Мы теперь не за компами сидим! Теперь если завалят, то навовсе!
- Да ладно тебе, уймись, я всё знаю, - ткнул его кулаком Ерёма. - Только и сказал всего, что холодно здесь, а ты уж и похоронил меня. Если я немного беспечен, то ты излишне напряжён. Знаешь, что напряги выживанию не способствуют?
- Зато нытьё твоё способствует, - фыркнул Валентин.
- Я в тот раз тоже ныл, а жлоб молчал. Он по-прежнему молчит, а я так и собираюсь дальше ныть, если мне захочется, - буркнул напарник. - Не нравится - нечего было меня цеплять с этим пропуском. Я и за компом их валю нехило, и не жалуюсь на отсутствие элемента реализма.
Валентин смолк, понимая, что без такого спеца ему бы пропуск точно похоронкой стал. Стоило свыкнуться с мыслью, что напарник не только спец каких мало, а ещё и... немного беспечен, как он сам выразился. Ну и ладно, не страшно.
- Чёрт, точно холодно... - озабоченно поёжился Ерёма, озираясь.
- Надел бы лишние трусы - не мёрз бы, - подначил Валяс.
- Да хрен с ними, с трусами - у меня спина мёрзнет.
- О, это серьёзно, - продолжал иронизировать Валяс. - А тебе ж в дуэлях придётся часами в снегу где-нибудь валяться.
- Точно, - согласился напарник. - Давай двигать отсюда, поищем, где засесть. Тут вообще есть обитаемые места? - он завертел головой, осматривая "хрущобу", из которой они только что вышли.
- Ты бы сам согласился здесь жить? - хмыкнул Валяс.
- Нет, конечно, но это же не бутафория какая-то? Мы теперь не за компом, и всё вокруг реально. Где кланы по-твоему торчат? Или они включаются только на матчи и стычки?
Да, подумать стоило. Он тоже внимательно огляделся.
- А, да ты у нас настолько крутой штурмач, что надеялся, что тут тебя толпы клановых ждут, чтоб на коленки пасть и умолять к ним присоединиться? - заржал Ерёма. - Да ты наивняк хуже меня тогда!
Валяс разозлился. Честно говоря, он подготовился хорошо, основательно, узнал всё что мог, но представлял себе это место немного по-другому. Словно действительно в компе: зашёл на сервак - и началось. А тут пусто. Они вошли, а тут тишина и невесомый снежок кружит в туманно-сизом воздухе. Ничего не происходит. Они сами по себе, а этот странный мир - сам по себе. Серые кирпичи зданий, корявые деревья в снегу, сугробы по колено, низкие чернильные тучи тащатся по небу... Никого! Никаких следов! Словно они здесь одни... И ведь так может продолжаться не часами - днями... Это не список арен, как на обычных серваках - это открытый мир, который можно обходить месяцами и не достичь его границ... Неужели он тоже был так беспечен, что не учёл всего?..

Хмурый диггер Казлящ предупредил их, что время в переходе относительно, и держаться надо только за известные им величины. У беспечного Ерёмы часов не нашлось, и Казлящ дал ему старые "Командирские", сказав, что они из забытого ныне раритетного набора специально для первых космонавтов.
После сверки часов диггер побросал их барахло вниз, в люк, и полез в него сам. Потом крикнул им, чтобы спускались. Когда они увидели его опять, в тусклом свете фонарика Казлящ был ещё более хмурым. В глазах его стояла тоска и жалость. Жалость к ним, словно он был на похоронах, а в гробах лежали они. Валентину тогда впервые стало не по себе. Ерёма всё разглядывал новые часы и ничего не заметил. Они подобрали вещи, диггер выключил фонарик, и троица двинулась во мрак.
Полчаса они шлёпали по воде в полной темени, и Ерёма вслух заметил, что для сточной системы здесь не так уж плохо пахнет. Сыростью, ржавчиной, плесенью и мокрыми крысами, но не откровенным говном, как вроде бы ожидалось. Валяс удивлённо понял, что напарник прав, и опять стало как-то не по себе, даже противные мурашки побежали, и он передёрнул плечами, словно пытался их стряхнуть.
Казлящ объяснил, что переход всё вытягивает, а куда - никто не знает, да и знать никто не хочет. Хватает того, что переход пугает всех до чёртиков. Так что можно предположить, что если поймёшь, как он устроен и что он вообще такое, то или с ума сойдёшь, или жить больше не захочешь. Перспектива не улыбалась.
Мрак вокруг был вполне комфортен, учитывая, что в этом мраке могло быть всё что угодно той же природы, что и сам переход, и чего знать тоже не хотелось. Благо, что их дружное шлёпанье заглушало любые возможные чуждые звуки.
Наконец впереди забрезжили тусклые пыльные лампочки, и они вышли из воды на небольшой подъём, к узкоколейке, на которой стояла мотодрезина, сделанная из уазовской "буханки". Казлящ сам разложил их вещи внутри, несколько раз перепроверил их расположение, и махнул им рукой, чтоб садились. Сам обошёл вокруг дрезины, осматривая рельсы и заглядывая под днище, и сел впереди, к рычагам и педалям. Парни переглянулись, но никто из них не нашёл, что сказать, а если и хотел, то не решился.
- Обратно пойдёте сами, - нарушил тишину диггер. - В проходе пропадают только те, кто идёт туда. Хотя говорят, что их иногда находят, но в таком состоянии, что про это только говорят. И то не те, кто находит.
- А как тогда узнают, что кого-то нашли? - удивился Валентин.
- По личным вещам, по приметам - тому, что предъявляет нашедший, - сказал Ерёма. - Даже я это знаю.
- Чаще это останки, когда найденный всё же умирает, - буркнул диггер.
- Они все в конце концов умирают, - добавил напарник. - Правда, говорят, что если кто из них возвращается обратно, туда, откуда вышел, то ещё живёт какое-то время. Иногда долго. Есть те, кто до сих пор жив.
- Есть двое, кто пропал, их нашли, и они до сих пор живы. Уже год скоро, - произнёс Казлящ и завёл двигатель. - Сидите рядом, чтоб ничего не вылезало. Даже корпуса не касайтесь, а то мало ли...
В тот момент Валентин впервые пожалел, что достал себе этот проклятый пропуск...

*** Пациент просит галоперидола)

ПОЦиент сам занимается кустарным производством чистейшего, аки слеза младенца, бутирофенола и посему в сторонних сертификациях и рецептурных контрафактах не нуждается. Но ему\им\да ладно, это не про тебя сказали\всем молчать, я тут главный\и мне тоже было приятно узреть где-то поблизости Ваш засунутый в приступе неконтролируемого троллингового зуда нос - он у Вас хоть и длинноватый, но всё равно очаровательный. Ждём-с Вас ещё всей нашей толпой на рюмочку колёс, ога.

Чопик Фуфикович, скажите, а у Вас работы только по тем игровым вселенным, которые Вы обозначили в самом начале или еще есть что-то?
Мне понравилось. Но т.к. я ничерта не в теме (имею в виду, что не не знаком с данными играми), многое остается размыто.

Мда... А ничо, что Рыжая - профессиональный, издающийся писатель? К её мнению вам стоило бы прислушаться. Впрочем, о чём я... Каждый графоман свято уверен, что его тексты - гениальны. А все критики, неважно, насколько они разбираются в вопросе, просто завистливые тролли...

Да ничо, мне ж с ней не уроки по литературе вести, пускай заходит, как соскучится, разве ж я против?!

Что здесь происходит?

Шо? Хде?? Критика??? Прям тут была, прям вот щас прям???? Вот пилять, опять проспал - сорвалась да в ляжку!.. Ну чо, может, в следующий раз сильнее клюнет, чтоб хоть чувствовалось, что прям вот критика, прям вот самая что ни на есть она, родимая.

Да мы тут плюшками балуемся, не обращайте внимания!

Что-то мне Мизер вспомнился.

Астрологи объявили неделю истерик

Я думал, она заканчивается...

Тогда месяц

Ещё что-то есть всегда, как же без этого?
Те, кто знаком с данными играми, тоже как-то ни черта не в теме, в силу того, что сами игры, - точнее, в большинстве своём, - обладают лишь едва заметными зачатками сюжета, порезанного на корню в угоду визуализации сеттинга и геймплейным фичам. Поэтому мои тексты - по возможности наиболее логически обоснованное, так сказать, расширение описанных вселенных и их, громко выражаясь, "наполнение жЫстью". Так что всё остальное будет в процессе, не переживайте - играть ни во что не придётся, если сами не захотите.
Про Валяса и Ерёму - примерная "новеллизация" довольно распространённой среди провинциальной школоты городской легенды про "самую настоящую игру, существующую в параллельной нам реальности, куда можно попасть живьём, если...", которая является довольно примитивной версией грандиозной "Шматрицы" авторства Дмитрия "Гоблина" Пучкова по мотивам УГ братьев\сестёр Вачовских.

А чего это народ в оффтоп подался?? Кудыть смотрют админы?? Мне что теперь, спецтему под оффтопы маздрячить??
Мимо, товарищи, мимо с песнями, плясками и бубнами! Весна жы ш!

*** Спасибо, но онанизм с мазохистским уклоном, это без меня...

...и вдруг я понял!..
"Российский клуб авторов фантастики" в шапке сайта имеет самый что ни на есть "Звёздный путь" собственной персоной, но вот на форуме любое проявление фанфиков негласно и автоматически считается ересью, недожанром, "брысь его с барского стола!" и так далее! Ну, не знаю, по-моему, довольно символично...
И притом здесь EVE Online по соседству чувствует себя прекрасно!.. Прям Европа какая-то со своими санкциями...

А с каким уклоном - это с Вами? Ну, чисто в рамках повышения информированности о Ваших предпочтениях в онанизме...

Бан на трое суток.

Есть маленько. Но Мизер и игровые миры? Сомнительно...

Да, согласен, разве что для легенды, но всё равно слишком муторно...

Многовато награфоманено "для легенды".

Так он дядька неугомонный. ))

*** Если человек пишет длинные посты для всех форумцев чохом, а ему никто не отвечает...
Ну, тогда с этим самым делом аналогия и возникает)

Мизер хороший. Даже лучше меня.
Я скучаю по Мизеру.
Ах, если это Мизер...
Сочинитель, Рыжая сама подставилась.
Я бы ответил так же.

Да, он определённо вас затмили. Потому и спровадили...

https://youtu.be/0o_rGhcBgME

*** Похоже, у нас на форуме сегодня день всеобщей любви ко мне)

Я не согласен вас делить ни с кем.

Автор меня тоже не заинтересовал. А вот высказывания ЗЗ, да.
Пардон, Трижды Зло, а как же Фрэнк Герберт с "Дюной"? Там вроде всё кучеряво.

Разве это так сложно?

Фанфи́к — жаргонизм, обозначающий любительское сочинение по мотивам популярных оригинальных литературных произведений, произведений киноискусства (кинофильмов, телесериалов, аниме и т. п.), комиксов (в том числе — манги), а также компьютерных игр. Авторами подобных сочинений — фикра́йтерами — как правило, становятся поклонники оригинальных произведений. Обычно фанфики создаются на некоммерческой основе (для чтения другими поклонниками).
По моему это все-таки фанфики. Причем автор темы выступает в роли... эээ компилятора что-ли?

Gurold O`Gormun. Hunter Codex: Sail of Doom.
30.08.2015.

Эпиграф:
Есть три вида людей: живые, мёртвые и те, что плавают по морям.
Анахарсис


"17 ноября 1748 года от Рождества Христова, Лидс, Англия.

Я говорю об этом, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, насколько это возможно в свете событий, свидетелем которых я стал некоторое время назад. И я спешу поделиться этим, покуда Господь не лишил меня рассудка за мои злодеяния и пригрешения на пороге моей смерти, в свете того предостережения, которое я и прочие получили в проклятых водах где-то возле Австралии.
Я не буду описывать наш путь из Брисбена, хотя именно он вёл нас к той трагичной судьбе, что ныне уготована всем нам до самого Страшного Суда, который архангелы возвестят трубным гласом с Небес у подножия трона Его. Я расскажу про тот проклятый день, когда к вечеру на горизонте мы увидели парус - с той самой минуты судьбы наши были предрешены и ввергнуты во грех, более тяжкий, чем прочие, описанные в Божественных Откровениях.
Это был проклятый день 11 декабря 1744 года от Рождества Христова. В тот день рука самого Дьявола, врага человеческого, поднялась из глубин Преисподней, и тень её пала на нас, обречённых, сокрыв от взора Божьего.
Итак, мы увидели парус справа по борту. Неизвестное судно пересекало наш курс. Капитан приказал проготовиться, опасаясь, что это пираты или каперы. Мы слышали, как на палубе под нами солдаты засуетились, вооружаясь, и затихли, ожидая приказа. Но в тот день они ничем не могли нам помочь, потому что сами уже были прокляты. И когда судно впереди приобрело очертания двухмачтовой шхуны, мы услышали голос. Человеческий голос. То обращался к нам капитан дьявольской шхуны, и демон Бездны помогал ему, как мы узнали позднее. Потому что, несмотря на расстояние в несколько миль, голос его был слышен всем нам так, словно он был среди нас, - его голос был везде и всюду, будто бы вокруг нас и даже над нами. Наш корабельный священник, отец Стивен Карнеги, вполголоса стал читать молитвы дабы отринуть дьявольское наваждение, но было уже слишком поздно для всех нас.
"Славные люди на этом корабле" - говорил нам капитан проклятой шхуны. - "Нам не нужны вы, ваши тела и ваши души - нам нужен только ваш груз. И мы готовы убить вас всех, если вы попытаетесь встать между нами и вашим грузом. И раньше мы бы так и поступили. Но сейчас мы не принадлежим себе, и потому я говорю с вами вместо наших пушек и мушкетов. И я говорю вам - вы можете спастись."
"Что ты хочешь от нас, проклятый пират?" - закричал наш капитан, как будто тот мог его услышать на таком расстоянии. - "Предупреждаю тебя, что никакие уловки не позволят тебе и твоему отребью ступить на палубу славного корабля Его Величества короля Англии, и чтобы вас при этом не нашпиговали свинцом под завязку!"
Но дьявольский капитан его услышал! Вокруг меня я уже слышал, как мои товарищи из палубной команды горячо зашептали молитвы, прося защиты у Господа нашего, теперь же голосов молящихся стало больше. Должен сказать, что всё было тщетно.
"Ты прав, все мы здесь прокляты" - насмешливо ответил дьявольский капитан. - "И тебе повезло, что я не хозяин себе больше - иначе я забил бы тебе в глотку все твои угрозы вместе с твоей же шпагой."
"Приходи, отродье, и приводи сюда своего хозяина, чтобы я мог пригвоздить его чёрное сердце к своей мачте!" - закричал ему наш капитан. Ах, если бы он тогда знал, что демон самой Преисподней слышал его и пришёл на зов!
"Ты сам позвал его, несчастный, - он уже среди вас!" - услышали мы в ответ, и разом товарищи мои побледнели и зароптали, озираясь.
И прозвучал гром над нами при ясном безоблачном небе, и содрогнулся весь наш корабль, и грот-мачта тяжко затрещала и заскрипела, словно сами небеса рухнули на неё. А потом мы услышали жуткий рёв над нашими головами, но посмотрев вверх, я ничего не увидел, и меня объял ужас. Вслед за тем что-то низверглось с мачты на палубу перед нами, и доски застонали под этим весом, весь наш корабль содронулся, словно налетел на отмель. Отец Карнеги вскрикнул и обернулся к неведомому злу и вытянул вперёд руку, зажав в ней висевший у него на шее крест. Голос его выровнялся, и чётким напевным словам его молитвы Господу мы вторили в едином порыве.
"Не утруждайте себя, несчастные души, - ваша судьба предрешена" - услышали мы слова проклятого капитана, и я мог поклясться, что в его голосе было сожаление и даже сочувствие к нашей незавидной судьбе. - "Спустите паруса, и мы поднимемся, чтобы договор был свершён"
"Что за договор, ты, слуга исчадия Бездны?" - в гневе закричал наш капитан, но мы слышали в его голосе тот же неподдельный ужас, что сковал сейчас нас всех, и мы не в силах были сдвинуться с места.
"Договор, что сохранит ваши жалкие жизни" - прозвучал нам ответ.
Капитан отдал приказ, и по мачтам вскарабкались матросы, чтобы убрать паруса, хотя скорее для того, чтобы быть подальше от невидимой угрозы. Потому что когда паруса были убраны и наш корабль потёрял ход, они не торопились спускаться, словно сама высота делала их ближе к Богу и могла послужить им защитой. В тот момент я тоже хотел оказаться среди них и прыгнуть, если потребуется, в океанские волны, чтобы пучина поглотила меня прежде, чем Дьявол доберётся до моей души.
И вот проклята шхуна пришвартовалась к нашему кораблю, и на палубе появились пираты. Их капитан, тот, что говорил с нами, и расстояние не было в том помехой, осмотрел нас с искренним сожалением, а потом сказал нашему капитану вывести на верхнюю палубу всех, кто был на корабле. После чего вместе со своей абордажной командой встал на колени пред кем-то в том месте, куда с мачты упало нечто невидимое.
Тогда все мы узрели, как из искр и призрачного свечения прямо в воздухе появляется, обретает очертания и плотность фигура мерзкого демона - он и впрямь всё это время был среди нас, да простит нас всех Господь Вседержитель и спасёт! Ростом он был никак не меньше семи футов, а может, даже восьми - мне казалось, что голова его вровень с нашей бизанью, на фоне которой он возвышался над нами. Был он подобен человеку телом своим, но лапы его оканчивались загнутыми острыми когтями, словно у дикого хищного зверя, причём все, и те, что служили чудовищу руками, и те, что были ему ногами. Кожа его была белой, даже бледной, как у всадника Апокалипсиса, а одет он был словно в крупную рыболовную сеть вокруг его торса и штаны выше колен из грубой кожи на ногах. На поясе его висели страшные инструменты его дьявольского ремесла, которыми он терзал грешников в Аду, и странного вида оружие, как у проклятый языческих племён, не ведающих милости единственного и истинного Господа, Бога нашего и Вседержителя. Сам он был увешан всяческими черепами невиданных существ и богомерзкими амулетами и фетишами, очевидно, охраняющими его в нашем мире от гнева Божьего и неизбежной кары за богохульство пребывания этого демона среди овец Божьего стада на созданной Им и благословенной земле. А голова его была просто немыслимо отталкивающей: вместо лба у него был панцирь, как у краба, но покрытый отвратительной толстой и редкой щетиной, из-под которого вместо волос росли суставчатые, словно бы паучьи ноги и отвратительные щупальца наподобие тех, что бывают у спрутов и каракатиц; они иногда были сплетены в как бы косы или просто связаны в пучки, превращаясь в подобие своеобразных конских хвостов - всё это обильно обрамляло чудовищную голову по бокам и сзади. И на лице его была железная маска с выпирающим вперёд выступом, напоминающим сужающееся кверху свиное рыло, над которым были большие овальные близко расположенные вырезы для глаз, закрытые выпуклыми непрозрачными стёклами. Ничего более богомерзкого я в своей жизни не видел и от подобного зрелища едва не лишился чувств - мой друг Эрик, стоявший рядом всё это время, поддержал меня, видя моё душевное состояние, и я благодаря ему остался на ногах, за что признателен ему и каждый день молюсь за него Господу. Отец Карнеги в праведном гневе стал осыпать богопротивное чудовище проклятьями на весь род его, призывая на нашу защиту архангелов Божьих дабы изгнали они эту тварь на службе Дьявола обратно в Пекло, где ему самое место. Он вспоминал стоглавого зверя из Писания и кричал, что одна из голов обрела пред нами своё тело по велению Люцифера, и я понял, что он прав, и мы все прокляты до конца наших жизней видеть эту мерзость, едва закрыв глаза. Наш капитан стал белым словно саван и покачнулся, лицезрея это страшилище в окружении его проклятых слуг, стоящих перед ним на коленях в ожидании приказов. На палубу в это время выходили солдаты и те, кто был в трюмах до того момента - они с криками ужаса сбивались в кучу вместе с нами посреди палубы и начинали вразнобой срывающимися голосами возносить молитвы о своём спасении; некоторые падали без чувств, солдаты в потрясении бросали своё оружие и разительно менялись в лице, будто думали, что попали прямиком в Ад. Даже я в ту минуту не мог поручиться, что это не так на самом деле - такой невозможной была представавшая перед нами картина.
Наконец проклятый капитан поднялся и обратился к нам, и голос его опять был всюду вокруг нас, перекрывая анафему на них отца Карнеги.
"Славные люди на этом корабле - вот мы перед вами, и вот наш хозяин. Он хранит нас от адского пламени, пока мы служим ему верой и правдой и не поднимаем взор наш к Господу на Небесах, и договор наш с ним скреплён кровью и нерушим. Он здесь по приказу самого Антихриста как один из верных генералов его, в поисках душ, которые могли бы победить адово войско в день Страшного Суда, если бы Господь призвал их на битву, - он хочет низвергнуть их и заточить в Преисподней. Но он не может низвергнуть всех, если даже и захочет - его хозяин невластен здесь вершить людские судьбы. И потому один, кто рискнёт выступить против него, спасёт всех остальных от незавидной участи - или погибнут все. Решать вам."
"Что говоришь ты, проклятый безбожник, продавший свою бессмертную душу этому исчадию?" - потрясая крестом, воскликнул отец Карнеги. - "Ты думаешь, Господь наш, Пастырь и Творец, не заступится за нас пред этим дьявольским пугалом и позволит свершиться богомерзкому обряду?!"
"Святой отец" - сказал капитан проклятых. - "Где же знамения Его? Где ангелы Его, спускающиеся на вашу защиту в божественном свете под трубный глас? Люцифер хитёр и изворотлив - он выторговал себе этот договор, словом ли, делом ли, но лестью и обманом. И он должен быть исполнен - душа одного в обмен на всех остальных. Вот наш хозяин, и также, как он бережёт нас от Преисподней, пока мы служим ему, мы бережём его от гнева Дьявола, если бы он вдруг вознамерился нарушить договор и поколебать существующее равновесие." - он помолчал, обводя нас тяжёлым взглядом, и продолжал. - "Например, убил бы вас всех, начиная со святого отца."
Тогда наш капитан выступил вперёд и вынул из ножен свою шпагу.
"Так кого изберёт ваш адский хозяин для боя с ним? И как он может избавить остальных от той же жуткой участи, когда победит?"
"Наш хозяин по договору не может никого выбрать - выбираете вы сами."
"Вот она, ловушка Дьявола!" - закричал отец Карнеги, потрясая крестом. - "Кто запятнает свою душу грехом, избрав другого вместо себя на заклание и низвержение в Ад?!"
"Избрав самого себя, святой отец" - сказал слуга демона. - "Избрав себя и вступив в бой против посланника Сатаны, чтобы победить его и отправить обратно в Преисподнюю. И в случае своего поражения пойдя на смерть за души остальных, чтобы они жили дальше, имея шанс покаяться в своих пригрешениях и обрести своё место у трона Его после своей смерти."
Но кто бы поверил в честность посланников Дьявола! Мы считали, что смерть уготована всем нам.
Тишина наступила на обречённом корабле. Я каюсь, что боялся даже дышать, приходя в неописуемый ужас от одной мысли, что каким-либо звуком могу выдать себя, и меня примут за того, кто готов пожертвовать собой ради других. И да простит мне Господь Вседержитель наш моё малодушие и страх в тот момент, но Он свидетель, как я боялся тогда перед ликом посланника Дьявола. Я боялся, что все мы обречены, потому что если не выйдет из наших рядов тот, кто захочет отдать свою жизнь и душу за наши грехи, то точас же генерал армии Люцифера, возвышающийся над нами, растерзает нас всех без сомнений и даже капли милосердия, и отправит нас всех в адское Пекло ещё живыми. И да простит Он мой страх и помилует, чтобы не тяготил мою душу этот грех на пороге моей скорой смерти.
Однако же не один я пребывал в подобном состоянии - по лицам моих товарищей я видел, что каждый думает о том же, вверяя судьбу свою и душу в руки Господу в тот страшный час. Мой друг Эрик, стоявший рядом, был тих, но нашёл в себе силы ободряюще мне улыбнуться. Рыжий боцман выглядел бледнее обычного, не смея поднять глаз даже на нас, грешных, и не находилось у него ни единого грубого, обидного или оскорбительного словечка или ругательства в адрес богомерзкой твари, стоявшей перед нами, или проклятых слуг её. Руки свои, сжимавшие кожаную плеть, которой он бы мог заставить работать даже мёртвого, он словно бы в стеснении спрятал за спину. Его верный помощник и прихлебала, отвратный толстяк с мутными глазами, забился ещё дальше в толпу, едва не спрятался за грот, и маленькие глазки его бегали по сторонам, словно пытались скрыться от увиденного ими ужаса где-то за пределами сального обрюзглого лица льстивого негодяя. Даже наш квартирмейстер, редкостной злобы и жестокости человек, придумывавший себе подвиги после каждой стоянки с завидной изобретательностью и постоянством, вдруг превратился в честного богобоязненного праведника, и в помыслах не смевшего обидеть другого человека. В то же время наш корабельный доктор, стоявший среди офицеров возле мостика, смотрел на захватчиков нашего корабля открыто и дерзко, не скрывая презрения к ним и к смерти от их рук. Но что мог бы сделать этот гордо выпрямленный сухой старик, чтобы изменить нашу незавидную участь?
И вот когда мне казалось, что все мы обречены на гибель, за спинами офицеров произошло движение, и вперёд вышел один из наших пассажиров. Это был молодой итальянец на службе Англии, он был моложе меня в те годы, весел, ловок и горяч - они со старшим помощником часто устраивали полушутливые поединки на палубе, но бились почти по-настоящему, когда впадали в раж, и часто их удары доставались матросам. Однако же в отличие от старшего помощника, этот итальянец всегда находил время принести пострадавшему матросу свои извинения - во время поединка или после него. За это матросы уважали его и приветствовали как одного из офицеров, а офицеры корабля открыто насмехались над ним, но быстро замолкали, когда молодой итальянец беспечно предлагал им ответить за свои слова на дуэли. Он рассказывал всем, кто хотел его слушать, что недавно получил часть наследства от своего настоящего отца, которого никогда не знал, но в честь которого его назвали, и теперь хочет посмотреть мир и обрести славу, достойную его далёких предков. И теперь этот юноша решительно вышел перед возвышающимся чудовищем, чтобы спасти наши души от участи более ужасной, чем сама смерть.
Зверь из Преисподней повернулся к нему и издал тот самый рёв, что мы уже слышали, раскинув свои когтистые руки и чуть присев. Из его правого предплечья словно по волшебству выросли парные широкие зазубренные лезвия длиной, как мне показалось, добрых пять футов. Итальянец бесстрашно выхватил свою шпагу и несколько раз со свистом рассёк воздух перед железной маской демона. Капитан проклятого корабля дал нам знак, и мы отошли за грот, столпившись на баке, и снова замерли в ожидании развязки.
Итальянец что-то прокричал и смело бросился в атаку, которую демон легко парировал и двинулся на него, вынуждая отступать и уворачиваться. И так повторялось несколько раз, пока вдруг чудовище не зарычало и не остановилось, разглядывая свою левую руку - итальянец его ранил! И вместо крови у богомерзкого отродья оказалась какого-то непонятного, режущего глаза цвета жижа, которая к тому же светилась, словно адово пламя, да простит меня Господь и помилует! И почти тотчас же наш спаситель был наказан за дерзость - одним ударом клинков посланник Дьявола сломал его шпагу. Из сотен матросских глоток вырвался обречённый вздох. Но капитан слуг Дьявола сказал, что итальянец может взять другое оружие и даже предложил ему свою абордажную саблю. И тогда наш капитан бросил в руки испанца свою валлонскую шпагу, которой безмерно гордился, и поединок за наше спасение продолжился.
Несколько раз демон настигал юношу и, казалось, вот-вот убьёт его, но раз за разом тот уворачивался, перекатывался, буквально ускользал из когтей чудовища и успевал наносить ему резаные раны - посланник Дьявола был уже весь заляпан мерзкой жижей, что служила этому нечестивому существу кровью. Больше того - молодой итальянец выхватил пистолет и почти в упор выстрелил в демона! Тот даже не остановился, хотя в его правом плече зияла дыра - он только замахнулся на противника левой рукой, и снова как по волшебству из его предплечья выдвинулись парные лезвия. Но они ударили в палубу там, где только что был наш спаситель, не задев его.
Теперь богомерзкое страшилище не давало итальянцу простора, всё время пытаясь зажать у борта, возле мачты или у ступеней, ведущих на мостик. Юноше всё труднее было уворачиваться, и вот наконец удар правой руки демона отбросил его почти на пятнадцать футов. Он быстро поднялся, но лицо его было в крови, хоть он и смеялся, вытирая её в лица рукавом. Опять что-то прокричав на своём языке, итальянец отважно бросился на демона Бездны, и их звенящие друг о друга клинки высекали яркие искры. Мне казалось, что сам Господь придаёт ему сил в битве с воплощённым злом, захватившим наш корабль, потому что посланник Дьявола был выше него почти в два раза, а каждый его удар мог бы переломить человека пополам. Но не молодого итальянца в тот день. За моей спиной рыжий боцман вдруг начал молиться в голос. И тогда я понял, что слышу, как наш капитан громко и чётко, словно отдаёт приказы, читает "Отец наш Небесный", и ему вторят корабельный доктор и отец Карнеги. Воистину это придавало юноше сил! И он снова бросился на врага человеческого. И опять выстрелил в него, попав прямо в грудь почти в самое сердце! Если бы творение Люцифера было подобно человеку, то упало бы сейчас замертво, но оно только заревело, выставив перед собой клинки. Я видел, как итальянец снова торопливо перезаряжает свой пистолет почти что наощуть, не сводя настороженного взгляда с врага.
Как бы нам ни хотелось, как бы мы ни молились Господу нашему Вседержителю, но исход боя был предрешён, и не в пользу отважного итальянца, выступившего против зла за спасение наших душ. Он уже был покрыт многочисленными порезами и обильно залит кровью, хоть и не сдавался, нанося демону всё новые повреждения тяжёлой шпагой, пронзая и рубя его почти в каждой атаке. Он даже опять выстрелил в демона и опять ранил его, и демон издал долгий злобный рёв и впервые пошатнулся, но устоял, шире расставив ноги. Бой продолжался.
И вот богомерзкое чудовище настигло юношу и пригвоздило его ногу к палубе. Итальянец молча отбивался, но не смог вырваться. Посланник Сатаны наклонился над ним, будто разглядывая его вблизи, потом вонзил клинки на своей левой руке ему в грудь и так поднял с палубы. Юноша впервые закричал от боли. Но когда демон поднял его, обессилевшего, на уровень своих глаз, скрытых под маской, с громкими проклятьями наш отважный защитник снова выстрелил в него, прямо в маску! Пуля отскочила от неё, и тогда из последних сил молодой итальянец вонзил шпагу почти в шею кошмарному отродью и стал бить бесполезным уже пистолетом по его маске, пока из-под неё не пошёл дым. Чудовище зарычало и вонзило в тело несчастного клинки на правой руке. Изо рта обречённого воина во славу Господню полилась кровь, он засмеялся, полюнул во врага человеческого и умер, чем спас наши несчастные души, как и говорил слуга демона. И я поклялся тогда, что до самой своей смерти буду молиться о том, чтобы Господь наш, Творец и Вседержитель вырвал эту светлую душу из самых недр Бездны, из самых лап Князя Тьмы и принял её в светлое Царствие Небесное, где ей и надлежит пребывать за своё праведное деяние. Я верую, что Спаситель наш свершит правосудие и покарает зло, посмевшее бесчинствовать на земле при свете дня.
Демон же швырнул тело нашего защитника на доски палубы, сразу же ставшие багровыми от крови погибшего за нас праведника, и с рёвом сорвал свою маску. И то, что мы увидели, было ещё более ужасным, чем уже виденное нами сегодня: лицо богомерзкой твари я не могу назвать лицом, ибо представляло оно собой полное отсутсвие лба под уже описанным мною подобием крабьего панциря, глубоко посаженные в чудовищный череп маленькие глазки, с неописуемой ненавистью глядящие на нас словно бы из двух колодцв, ведущих в саму Преисподнюю. Носа у посланника Дьявола не было совсем, вместо него там торчали жуткие кривые клыки, загибавшиеся вниз, откуда им навстречу изгибались такие же, омерзительные и огромные, с которых капала слюна. Щёк у демона тоже не было, но вместо них снизу по обе стороны были как будто бы пальцы, с которых ободрали кожу и мясо, и тоже с жуткими когтями на концах. И когда демон в очередной раз победно заревел, эти пальцы по сторонам адской пасти растопырились, и мне на мгновение показалось, что это пальцы мучимых в Пекле грешников тянутся к нам из омерзительной глотки адского создания, желая и нас затащить в самую Геенну огненную и обречь на вечные страдания. Но капитан проклятых уже говорил с нами - он сказал, что договор исполнен, и души наши спасены жертвой погибшего за нас праведника. Однако же демон видел нас всех, и если когда-либо потом мы свершим грех, демон укажет Люциферу на души наши, и тот пошлёт его за тем из нас, кто согрешил, и жертва, которую принёс сегодня за нас храбрый воин, будет напрасной. И в тот момент я мог думать лишь о своей жене Элизабет и о моём старшем сыне Мэттью - как же мог я верунться к ним, тяготимый столь ужасным проклятьем, как преследование демоном за свершённые грехи мои? Да, он видел всех нас, наши души трепетали пред ним - воистину мы все прокляты отныне и до скончания веков!
Но что же демон? Нет, он не был повержен, как мы бы все желали и о чём молили Господа, Спасителя нашего, будучи свидетелями невообразимого поединка - Господь Вседержитель не видел нас в тот страшный час, как и сказал капитан проклятых слуг демона; и не слышал молитв наших - то был кровавый договор, который Люцифер выторговал себе словом ли, делом ли, но лестью и обманом - всё было, как сказал нам капитан проклятых. И чудовище на наших глазах вытащило из своей груди шпагу, что вонзил в него наш доблестный защитник, и бросило своему слуге-капитану. Пистолет же, которым молодой итальянец сбил с его богомерзкого лица железную маску, оно подобрало, внимательно рассмотрело и сунуло себе за пояс, как какой-то трофей. После чего демон встал перед нами, хрипя и разбрызгивая повсюду свою отвратительную нечеловеческую кровь, и вдруг протяжно заревел, воздев свои руки с обагрёнными клинками в небу, словно бросал вызов чертогам Господа в бессильной ярости. А потом, согнувшись над телом поверженного праведника, принявшего смерть за нас и обрекшего собственную душу на вечные муки в Аду во имя нашего спасения, посланник Сатаны перевернул его на живот, рассёк его спину своими клинками, запустил руку внутрь мёртвого тела и одним движением вырвал хребет несчастного вместе с головой, приветствуя это победным рёвом. Я же не вынес этого богохульного зрелища сатанинского жертвоприношения и окончательно лишился чувств, и пришёл в себя только глубокой ночью.
Могу добавить только, что капитан проклятой шхуны, как и говорил, исполнил договор со своим хозяином-демоном - они забрали наш груз и уплыли, не тронув более никого из нас. Мы же по приказу капитана поутру выстроились на отпевание доблестного воина Господня и, отсалютовав ему из пушек, предали его осквернённое дьявольским исчадием тело морской пучине. Тогда я узнал, что его звали Рафаэль Адолини, и я уверен, что в отличие от своего отца, мерзкого пирата и богохульника, безвестно канувшего в небытие, он был истинно светлой, незапятнанной грехом душой, которую мы вечно будем помнить и благодарить за своё спасение - недаром же он не просто выступил против демона за всех нас, но едва не низверг его обратно в Бездну, чему мы все есть свидетели пред Господом.

Никогда и никому не смел я рассказать о том, что видел в тот страшный день, и даже попытаться написать об этом, несмотря на мою малограмотность, считал грехом пред Господом. Я старался быть хорошим христианином и соблюдал все заповеди Господни, был прилежным прихожанином нашей церкви, но это не спасало меня от воспоминаний, леденящих кровь так, словно я снова имел несчастье их лицезреть. Потому все виденные мною ужасные картины того дня каждую ночь мучали меня кошмарами, изводя всю мою семью и сделав домочадцев моих жертвами дьявольских козней, с помощью которых враг всего человечества пытал мою грешную душу из глубин самого Ада. Пока однажды моя праведная жена, любовь моя и отрада, Элизабет в присутствии своего отца не заговорила о моих кошмарах, и отец её, праведный Томас Райс, за которого я вечно буду молиться Господу, привёл в наш дом преподобного отца Джонаса Бейли, принявшего моё покаяние и снявшего с моей измученной души тяжесть виденных мною злодеяний, уверив меня, что искупление даруется всем истинно раскаявшимся пред взором Его, каковы бы ни были их прегрешения и как бы тяжелы они ни были. За это я в неизбывном долгу перед моей женой и клянусь ей в своей вечной любви, хоть и знаю, что участь моя предрешена и страшна, и нам никогда более не быть вместе, ни на этой земле, ни в Царствии Божием.

Эти строки написаны с моих слов досточтимым судьёй Аароном Калвертоном из Лидса в присутствии преподобного отца Джонаса Бейли, Джерома С. Ричмонда, эсквайра, родом из Брайтона, и отца моей жены Элизабет, праведного Томаса Райса, да хранит их всех Господь наш Вседержитель за то, что были для меня надеждой и опорой, а также светом истинной веры, когда в душе моей не было более ничего, кроме непроглядной тьмы и бездны отчаяния, едва не приведших меня на путь ещё большего грехопадения - помыслах о самоубийстве. Да будут благословенны дети мои, Джозеф, Мэттью, Томас, Мэри и Сара - я молю Господа, всех Его архангелов и апостолов, всех святых и праведников, чтобы не допустили они падения проклятья греха моего на их чистые и невинные души, и вверяю их воспитание в праведности и смирении заботам преподобного отца Джонаса Бейли, священника Церкви Англии Западного Йоркшира, и епископа Церкви Англии в Лидсе Ричарда МакРиди, не отказавшего мне в просьбе перед моей кончиной - принять моё последнее причастие и исповедь Господу.
И я молю Иисуса, Спасителя нашего, о всепрощении и готов предстать пред ним в раскаянии за все свои грехи, как есть с самого моего рождения, надеясь лишь, что не прогневал его своим рассказом о дьявольских деяниях, которым я был свидетелем. И я радуюсь, что родители мои, Маргарет Тейлор и Дэвид Крайсли, давно почили, так и не узнав о моём грехопадении, и теперь пребывают у подножия трона Господня, обласканные милостью Его.
Да благослови вас всех Господь.
Роджер Крайсли, 1717 года рождения, уроженец Ливерпуля.

Засвидетельствовано в Палате Епископов Церкви Англии в Лондоне 25 ноября 1748 года.
Передано в архив Его Святейшества Архиепоскопа Кентерберийского 27 ноября 1748 года."

О-о, фанфик по вселенной "Хищника".
Сильно затянуто, очень много славословий Господу, но, видимо, таковы издержки стилизации под литературу XVIII века. Мне понравилось.

"За пригоршню долларов" - фанфик "Телохранителя" Акиры Куросавы
"Великолепная семёрка" - фанфик "Семи самураев" Акиры Куросавы
"Звёздные войны" - фанфик "Скрытой крепости" Акиры Куросавы
"Матрица" - фанфик "Мифа о Гильгамеше"
"Библия" - фанфик египетских "Книги Тота" и "Египетской Книги Мёртвых"
"Слепая ярость" - фанфик "Затоичи" Кендзи Мисуми
"12 обезьян" - фанфик "Взлётной полосы" Криса Маркера
Даже, прости, гофподи бовынька, Вильям, ети его, Шекспир был тем ещё компилятором - 8 из его пьес являются просто пересказами серьёзных романов, написанных солидными писателями от 50-70 до 100-120 лет до него, стилистически приспособленными им для потребы тогдашнему пиплу, чтобы гарантированно хавал. Причём НИГДЕ графоман Билли не указывал взятый за основу первоисточник, выдав всё за свои собственные, с нуля, сочинения, чем и снискал такую славу, которую не смогли омрачить даже начавшиеся ещё при его жизни разоблачения, которые он, кстати говоря, не очень-то отвергал, но указывать первоисточники тем не менее наотрез отказался.
А посему всё в мире тлен, фанфики, блажь и шняга.