Попробую я здесь выложить свою нетленку . Может быть получу качественную критику...

Пролога нет.

Время событий - Древний Египет в эпоху Древнего Царства.(ок. 2707 — 2690 до н. э.)

Глава 1. Начало...

Желто-серая ящерица стремительно взбежала на вершину небольшого бархана, тревожно огляделась по сторонам, а потом торопливо зарылась в песок. Горячий, обжигающий смерчик, гонявшийся за жительницей пустыни с полудня, не поймав ее в свои объятья, раздраженно подхватил маленькую горсть песка, выброшенную лапками рептилии и бросил ее в лица бредущим между барханами мужчине и женщине.
Мужчина небрежно отмахнулся от песка и иронично взглянул на спутницу:
- Как тебе опять дышится на родине предков, Мар-та-суэи?
Женщина в ответ равнодушно пожала плечами, а потом капризно скривила губы, которые должны были давно потрескаться на такой немилосердной жаре, но почему-то до сих пор оставались ярко-красными:
- Никак, Яр-хат. И вообще, между нами, как мне кажется, мы могли бы не пользоваться этими бессмысленными для нас приставками к именам. Я скоро сломаю себе язык.
Мужчина учтиво склонил голову:
- Ничего не поделаешь, незабвенная. Не мне же объяснять тебе значение слова «необходимость». Было бы смешно...
Он внезапно прервал фразу, остановился и поднял голову к небу. Постояв так несколько мгновений, мужчина по-звериному вдумчиво понюхал горячий воздух пустыни и снова повернулся к спутнице:
- Мы пришли, почтенная... Ты разве...?
Женщина чуть улыбнулась:
- Еще за тысячу шагов отсюда, Яр. Просто ты последнее время слишком злоупотребляешь своей «травой радости», которая не только притупляет нюх, но и внимание. И ты даже не заметил столб границы, который сам и установил - она небрежно указала пальцем на небольшой обтесанный камень, торчащий из песка.
Ее спутник раздраженно повел плечами, подошел к камню, присел рядом и провел по поверхности пальцами. Время и солнце неторопливо сделали свою работу. Когда-то гладкая, почти отполированная поверхность теперь была покрыта оспинами и трещинами. А предупреждающий иероглиф Хо – «Дальше только Смерть», которым предостерегали полудикие западные племена, некогда грозно смотрящий с вершины пилона в три человеческих роста, сейчас едва выглядывал из под песка...
Яр еще раз задумчиво провел по камню ладонью, потом решительно поднялся и угрюмо взглянул на спутницу:
- Пора приниматься за дело, несравненная... Надеюсь, ты не забыла, что здесь обычное дело нападать на женщин, если они не местные?
- Да, пора, яростный. И я ничего и никогда не забываю - женщина хищно усмехнулась - тебе ли об этом не знать...
После этой фразы они встали друг против друга и начали как бы исподволь, но неумолимо меняться. Оба сразу как-то стали более усталыми, плечи их согнулись, и даже тонкая песчаная пыль, казалось бы, опасавшаяся надолго оставаться в их волосах и на почти обнаженных телах, торопливо решила наверстать упущенное.
Спустя две сотни ударов сердца, среди песков великой пустыни стояли два совершенно других человека, которые внимательно осмотрев друг друга, устало и тяжело двинулись в ту сторону, о которой не двусмысленно предупреждал древний иероглиф...

С египетским приветом, хе-хе...

Трудно пока дать какой-либо ответ.

День добрый, Ра..)))

Сейчас еще выложу продолжение главы...

Продолжение...

Атсу, второй воин пятого десятка пограничного гарнизона, расположенного на краю великой пустыни, сегодня был часовым. И часовым откровенно скучающим. Он вчера опять проиграл две партии в очень азартной игре под названием «собаки и шакалы», и теперь десять раз подряд будет расплачиваться за свою порочную страсть, стоя здесь, в глинобитной башне в самые жаркие часы и наблюдать за пустыней, что бы ее Сет опять пожрал.
Часовой с подвыванием зевнул и тряхнул головой, чтобы не уснуть. Солнце пекло немилосердно и казалось, его беспощадные лучи прожигают даже крышу, укрытую высохшим папирусом. От скуки и жары Атсу, облокотившись на хлипенькое ограждение, начал напевать нечто заунывно-бесконечное, такое же унылое, как и подступающие к маленькой крепости пески. Но внезапно, как будто за эту песню пустыня решила наградить воина, она из-за ближайшего бархана разрешила выйти двум фигурам - мужской и женской. Эти двое, поддерживая друг друга, еле передвигая ноги, доплелись до груды камней, лежащих прямо напротив смотровой башни, и упали на них от усталости...
Атсу потер глаза от изумления. Фигуры никуда не делись. Воин озадаченно произнес -
И-е-е, потом окончательно пришел в себя, и прыгая через ступеньку, стремительно и рванул вниз, докладывать командиру этого Ра забытого гарнизона.
Командир, как обычно, в это время возлежал возле источника, и тупо смотрел перед собой. Он, начальник тысячи в столице, был сослан сюда, как утверждали злые языки, за настойчивые взгляды в сторону гарема фараона. И только благодаря своим многочисленным и влиятельным родственникам, дело обошлось именно ссылкой. А ведь вопрос стоял очень остро. Скажем так же остро, как и остр хирургический нож придворного лекаря, одним движением превращающий ходока и кутилу в очень осторожного и покладистого евнуха...
Атсу склонился в торопливом поклоне:
- Здоровья, радости, силы - милостивый Бастет.
Командир лениво поднял на него задумчивый взгляд:
- Чего тебе?
- За стеной мужчина и женщина.
Бастет встрепенулся, как боевой гепард, услышавший удары полкового барабана.
- Женщина?!!
-Да, милостивый. И она, как я сумел рассмотреть, красива, хоть вся в пыли.
Командиру полусотни и его подчиненным уже давно приелись десять рабынь, которых отряд взял с собой в этот караул на сто восемьдесят восходов Ра. И сменить их не было никакой возможности. Ну, Сет бы их побрал, совершенно никакой...
Бастет решительно поднялся:
- Эй, вы четверо - он властно окликнул ближайших воинов, лениво чистящих свои боевые серпы - пойдете со мной.
Повинуясь приказу начальника гарнизона, часовые у ворот чуть приоткрыли створки и четверка, возглавляемая Бастетом, целеустремленно двинулась к двум замершим от страха фигурам.
Не дойдя до мужчины и женщины пяти шагов, командир полусотни остановился и внимательно оглядел странную пару. Мужчина, хоть и на голову выше Бастета, да и шире в плечах, безвольно свесил руки и подрагивал как кролик, угодивший в силки. А женщина, даже под слоем грязи, действительно была хороша. Да, определенно хороша... Если ее помыть....
Бастет, не скрывая своих чувств, облизал губы и сделал шаг вперед:
- Кто такие? Как здесь оказались? Быстро отвечать!
Однако при этом он почему-то смотрел только на женщину...
Эти двое из пустыни, не медля ни мгновенья, упали на колени, а мужчина, с дрожью в голосе, заикаясь, ответил:
- Мы просто бедные странники, милостивейший - здоровья, радости, силы тебе. Странники, отставшие от своего каравана...
Бастет, заложив большие пальцы за пояс и выпятив нижнюю губу, масляными глазами продолжал смотреть на женщину. На ней ничего не было надето, кроме набедренной повязки и соски ее грудей вызывающе смотрели в стороны. Командир маленького гарнизона оценивающе прищурился:
- И чего хотите, а?!
Мужчина, еще ниже склонив голову, хрипло прошептал:
- Только воды, светлый и милостивый воин. Больше ничего....
Бастет хохотнул:
- За все в этой жизни надо платить. Я дам тебе воды, если твоя женщина - он сделал движение губами, как будто хотел ими попробовать сладкую, мягкую виноградину,
- пойдет с нами. Впрочем, я могу и не дать тебе воды, а забрать девку силой. И ты тогда подохнешь в этой пустыне до следующего утра.
Мужчина почти лег животом на песок:
- На все воля божественного Ра. Пусть идет. Дай только пить.
Начальник гарнизона презрительно сплюнул. Такой здоровый, а сердце как у трусливого шакала. Отцепив от пояса полупустую тыкву, в которой плескалось немного воды, Бастет бросил ее к ногам мужчины:
- На, забирай и пошел вон отсюда.
Мужчина, призывая на голову великодушного воина все блага великих богов Нила, на коленях подполз к сосуду, схватил его дрожащими руками, дергая судорожно кадыком, начал пить. Потом, не переставая кланяться, и не бросив даже взгляда на свою спутницу, отполз за камни, и оттуда опять донеслось бульканье воды.
Бастет взял женщину за подбородок и чуть его приподнял, заставляя смотреть себе в глаза:
- Давай-ка собирайся, красавица. Обещаю, в течение многих ночей, да и дней тоже, тебе не будет скучно.
Воины, сопровождавшие командира гарнизона, захохотали, одобряя его незамысловатую шутку. Женщина, повинуясь воле Бастета, покорно подняла голову и командир встретился с ней взглядом. Сладкая и горячая волна немедленно прошла по позвоночнику воина и так ударила в голову, что у него перехватило дыхание. Затем эта волна, все сокрушающим потоком, вернулась и прошлась по чреслам, с такой силой, что командир гарнизона почувствовал в себе что-то древне-жутко-сладкое, превращающее мужчину в зверя-самца, готового сражаться за свою самку с целым миром, а потом, победив этот мир, сразу же овладеть предметом своего вожделения тут же, прямо среди крови и поверженных тел. Женщина неторопливо поднялась с камней. От ее былой покорности не осталось и следа. Перед солдатами маленького гарнизона стояла властная, уверенная в себе госпожа, привыкшая к тому, что слуги сломя голову бегут выполнять ее любое желание по единственному движению брови. Она каким-то образом одновременно заглянула в глаза всем воинам сопровождавшим Бастета. Их дыхание сразу участилось и они, не контролируя себя, схватились за рукояти своих боевых серпов, готовясь вступить в смертельную схватку, каждый сам за себя, за обладание самой желанной женщиной, которая когда-либо рождалась под светом звезд. Все человеческое, что было нанесено на их личности цивилизацией, испарилось в один миг под этим взглядом. Навсегда. Это были уже совсем не люди. Так же как и Бастет.

Эрос многоликий помутил их разум! Воистину так, не иначе древнее колдовство.

Вы ошиблись, солнценосный...

Посмотрим.

Воистину!

Продолжение главы...

Женщина плотоядно улыбнулась:
- Я уверена, великие воины, что мне действительно не будет скучно. Но я хочу, что бы вы пока не убивали друг друга...
Она, покачивая бедрами, не оборачиваясь, пошла к крепости. Рычащей, воющей сворой, пятеро, что были только что людьми, ринулись за ней.
Внутрь укрепления женщина вступила как завоеватель. Никто не смог избежать ее взгляда. А она, непонятно чему смеясь, сбросив с себя набедренную повязку, начала грациозно плескаться в источнике, вокруг которого и была построена крепость.
Свирепо поглядывая на своих соперников, стая бывших людей сгрудилась вокруг, нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, ожидая любого приказа своего нового кумира. Вволю наплескавшись, женщина из пустыни, наконец, соизволила обратить на одного из них внимание. Она, нисколько не смущаясь своей наготы, светясь алебастровой кожей, вышла из источника, вплотную приблизилась к нему и, касаясь груди воина своими розовыми затвердевшими сосками, потрепала по щеке:
- Как тебя когда-то звали, безволосая обезьяна?
Тот, в сладком томлении, опустился перед ней на колени:
- Атсу, несравненная.
Женщина задумчиво еще раз провела ему ладонью по щеке, посмотрела прямо в глаза и плотоядно улыбнулась:
- Хочешь меня бывший Атсу?
- Больше жизни, прекраснейшая.
- Тогда начинай убивать, бывший Атсу!!
Она неуловимо быстро повернулась вокруг своей оси и, смеясь, хлопнула в ладоши:
- Начинайте убивать!! Вы, все!! Я буду принадлежать тому, кто останется последним!!
Свора бывших людей лишь одно мгновенье стояла на месте. А потом, рыча и воя от жажды сеять смерть, они свирепо кинулись друг на друга...
Бывший человек, кого когда-то звали Атсу, одним ударом боевого серпа, снес голову тому, кто был когда-то его родным братом. Но прожил после этого только пять ударов сердца, упав разрубленным сразу под ударами трех мечей...
А обнаженная женщина, посреди этой вакханалии убийств, все хлопала в ладоши и смеялась:
- Вы разве мужчины и воины?!! Да я лучше проведу медовую ночь с вашими женщинами, чем с вами!!!
Через два десятка ударов ее сердца, все рабыни были вытащены за волосы из клетушки, в которую они от страха забились, и тут же обезглавлены...
В самом центре воющей, уничтожающей саму себя стаи бывших людей Марта внезапно начала танцевать в каком-то пугающем, рваном ритме. От ее тела стал отчетливо исходить приторный запах давно увядших цветов, зрачки заполыхали янтарным огнем, вытягиваясь в вертикальную черту, и в них заплескалась жажда крови хищника вышедшего на охоту…
Ее танец был ужасен как первородный грех и как первородный грех безумно притягателен. Все звериное, что человек прячет даже от самого себя, она вытягивала из сознания убивающих друг друга вчерашних друзей и братьев, своими движениями. Ее тело, в обещании запредельного, гадко-сладкого удовольствия, изгибалось так, как никогда не смогло бы изгибаться тело человека. Каждый жест ее животного танца говорил стае: «Вам можно теперь все чего вы боялись и стыдились. Ничему нет преград». Вавилонская Блудница, Сестра Лжи так ее мог бы сейчас назвать жрец еще не рожденной религии, подымая в страхе перед собой крест и, в то же время, до спазма в чреслах, желая очутиться в объятиях этого создания.
Женщина последний раз хлопнула в ладоши, завершив, наконец, свою пляску смерти, и медленно, из-под полуопущенных век оглядела заваленный трупами двор крепости. К ее удивлению, тот, которого мать в далекой, не этой жизни когда-то назвала Бастет, по странной прихоти судьбы остался жив. Весь в крови, опираясь на обломок копья, он, пошатываясь от усталости, спотыкаясь об изрубленные тела своих бывших подчиненных, подошел к женщине и хрипло произнес:
- Я последний. Ты моя!
Она покорно склонила голову ему на грудь:
- Да, великий воин...
Потом чуть отстранилась, нежно-нежно улыбаясь, одним ударом вытянутых в живое лезвие пальцев узкой ладошки разорвала ему брюшину и вырвала печень. Невинно глядя в начавшие тут же стекленеть глаза Бастета, женщина острыми, совсем нечеловеческими зубами откусила ее кусок, а потом шутливо подмигнула:
- Нет, милый, я тебя обманула, прости...
А потом с силой, которую нельзя было заподозрить в ее хрупком теле, отшвырнула умирающего на другой конец двора.

Ну ладно, есть интрига, есть тайна. А каков сюжетный вопрос?

Э-э-э... у меня нет сюжетного вопроса. Сюжет мной проработан. Мне интересен разбор текста, его связанность, благозвучие и читабельность...

Ах, вот оно что! Вычитка, значит... (зевает) Не двусмысленно - пишется слитно, например. Наделение явлений природы человеческими эмоциями - выглядит глуповато. Уменьшительно-ласкательный смерчик (sic!) остервенело гоняется за ящеркой... И вообще: о чем это все? Зачем это все? Ответьте себе на эти два главных вопроса и увидите путь. Подчеркиваю слово себе, я-то ответы знаю.

Кукольник?

Хуже. Гораздо..)))

Окончание главы...

Сразу же, вроде как дождавшись завершающего штриха этого карнавала убийств, снаружи, по воротам крепости будто ударил таран. От этого удара, тяжелые ворота слетели со своих медных петель. Но из пыли и мусора, заклубившихся в пустом проеме, раздались не победные крики внезапно напавших жителей великой пустыни Ха, извечных врагов страны Та-кемет, а лишь ворчливый голос Яр-хата:
- Помощь не нужна, несравненная?
Женщина, покачивая бедрами, вплотную подошла к своему спутнику, как бы
невзначай касаясь гладким коленом, протянула только что вырванную печень и, целомудренным, щебечущим голосом проговорила:
- Есть хочешь, Яр?
Мужчина вздохнул:
- Остынь прелестнейшая. Ты же знаешь, пока я сам не захочу, на меня твои штучки не будут действовать.
Она похлопала глазами:
- Ну, попытаться я все же была должна, согласись?
- Несомненно, чудеснейшая. Однако позволь тебе напомнить, что сегодня мы развлекаться не планировали. Так что, пора за дело. Все должно напоминать, нападение дикарей из пустыни...
Спутница Яра задумчиво посмотрела на печень, которую все еще держала в руке, потом решительно ее отбросила и деловито вытерла руки о голые бедра:
- С чего начнем?
Яр оглянулся по сторонам:
- Я займусь провиантом, водой и вьючными животными, а ты собери все побрякушки с трупов...
К вечеру, когда солнечная ладья должна была уже вести великого Ра отдыхать, из проема, оставшегося от выбитых ворот крепости, вышел небольшой караван из двадцати нагруженных ослов. Ведя первое животное за уздечку, мирно и о чем-то увлеченно беседуя, шли высокий мужчина с длинными седыми волосами и миниатюрная женщина. Дойдя до вершины первого от крепости бархана, караван остановился. Мужчина выжидательно посмотрел на свою спутницу:
- Отсюда?
Та огляделась и кивнула головой:
- Да, это самое удобное место.
- Животных не убьет?
Марта с недоумением взглянула на мужчину:
- Конечно, их это не убьет. Главное, чтобы они не стояли напротив меня. А теперь не мешай, сделай милость.
Женщина развернулась лицом к крепости и несколько ударов сердца, склонив голову к плечу, с любопытством исследователя ее рассматривала. А потом, внезапно, начала петь. Ее песня тихим, завораживающим шепотом зашелестела над пустыней. Как бы отвечая на этот шепот-призыв, песок над ближайшими барханами заклубился и быстро потек в сторону женщины, как послушный пес, спеша на призыв своего хозяина. С каждым мгновеньем песня-призыв становилась громче и громче и, повинуясь ей, песок буйным, разрастающимся смерчем завращался впереди своего создателя. Марта, вдруг оборвав песню, грозно и повелевающе рыкнула. Исполняя этот рык-приказ песчаный смерч, уплотнился до твердости гранита и все сокрушающим тараном ударил в стену маленькой крепости. Проломив ее, смерч яростно ворвался внутрь и закружился в экстазе разрушения. Три оставшиеся целыми стены пошли трещинами и крепость начала проваливаться внутрь себя.
Когда пыль улеглась, среди барханов древней пустыни лежала просто очень большая гора мусора...
Позади Марты раздался восхищенный голос:
- Прекрасная работа, несравненная.
Она повернулась к своему спутнику и чарующе улыбнулась:
- Благодарю, неистовый. Уходим?
- Да, нам пора.
Беззаботно смеясь и толкаясь, они сбежали с бархана, не сговариваясь, подхватили первое животное из каравана за уздечку, и скоро весь караван исчез среди барханов. И только взошедший Сотис мог слышать о чем тихо беседует эта страшная и непонятная пара, неведомо почему убившая весь гарнизон крепости, стоящей на древней границе страны фараонов и великой пустыни Ха…

Его клон? Или последователь в творчестве?

Реально круто! Читается на одном дыхании.

Мы с вами наверно, имели в виду разных "кукольников"...))))

Глава 2.

Пять суток маленький караван шел по пустыне на север и почти параллельно западной границе царства Та-кемет. Днем, Яр и Марта, стреножив предварительно ослов, отдыхали под льняным навесом, предусмотрительно захваченным из разрушенной крепости. А вечером, когда ладья божественного Ра скрывалась за горизонтом и на небе неизбежно появлялось молоко звезд блистающей Хатхор, они опять отправлялись в путь. Женщина обычно ехала на втором осле, любуясь небесной звездной дорогой и серебряными волосами своего спутника идущего во главе каравана.
Но на шестое утро, когда копыто одного из животных внезапно наступило на пучок высохшей травы, появляющейся здесь из-за порой додувающих в эти места ветров Великой Зелени, мужчина не стал давать команду на остановку. Он огляделся по сторонам, поднял взгляд на гаснущие звезды и повернулся к своей спутнице:
- Мы почти пришли, несравненная. Думаю, когда Ра переплывет зенит, будем на месте. Поэтому останавливаться не будем.
Женщина, слезла с осла, поправила сарафан пурпурного цвета, снятый ею с одной из убитых рабынь в крепости, подошла к мужчине сзади, обняла и промурлыкала:
- Как скажешь Яр, как скажешь…
Он ничего не ответил, только легонько коснулся губами алебастрово-белой кисти спутницы и двинулся дальше, оглядывая с каким-то налетом ностальгии окружающие их барханы и скалы.
Марта быстро догнала его, взяла за руку и пошла рядом:
- Ты случайно не загрустил, Яр?
Ее спутник неопределенно пожал плечами и указал пальцем на груду красных камней:
- Помнишь дражайшая, из-под них когда-то выбивался ручей, вода в котором была почти сладкой. Ты поила меня ею из своих ладоней, и каждая капля хмелила сильнее, чем кубок древнего вина из подвалов моего отца. А на месте этих песков стояли старые фруктовые деревья, под тенью которых было так славно любить тебя и мечтать…
Женщина отпустила руку своего спутника и проговорила с еле сдерживаемым раздражением:
- А, по-моему, ты повторяешься. Где бы мы ни были, ты всегда видишь прошлое. Забудь о нем, неистовый, его больше нет, и не будет.
Яр остановился и со злостью пнул ногой камень из красного гранита. От этого удара босой ступни мужчины, камень который мог бы лежать в основе несокрушимой крепостной стены, разлетелся вдребезги:
- Меня просто воротит от этих потомков обезьян.
Женщина, с силой, необычной для ее хрупкого сложения, схватила мужчину за плечо и развернула в свою сторону:
- Не ври себе, Яр. Не надо. Тебя воротит не от них, а от их потенциала. Тебе просто ненавистны их возможности.
Он посмотрел на нее исподлобья и тихо, с затаенной горечью проговорил:
- Это мой мир, а не их. Эта свора может превратить его в помойку, если будет так бурно развиваться. Мы уже рисовали картины, писали сложнейшие философские трактаты, занимались наукой, ходили Тропой между континентами, а они еще прыгали с дерева на дерево и тайком от хищников пожирали падаль. И все это рядом с нами. Надо было их еще тогда… Вороватые, подлые, ленивые хезуры. И слишком быстро плодятся…
Марта отвела от него свой взгляд и почему-то вздохнула:
- В отличие от нас…
Он погладил ее по голове и с нежностью в голосе проговорил:
- Все еще вернется, незабываемая. Мы обязательно найдем лекарство от «оружия последнего дня» Дома Пикчу, изменившего жизненный код женщин наших Домов.
Поэтому ты права. Не время сейчас смотреть в прошлое. Будем жить настоящим и делать то, зачем сюда явились…
В глазах женщины блеснул победный огонек. Она все-таки сумела встряхнуть своего спутника:
- Вот и займись. А то скоро только и будешь уметь, что глотки резать и камни ногой разбивать.
Яр понимающе усмехнулся, но ничего не ответил, взял за повод первого осла в караване, дернул, и они двинулись дальше. Когда ладья Ра действительно начала подплывать к зениту, перед путниками все чаще стали появляться нагромождения скал, становившихся все выше и выше. Они со всех сторон незаметно обступили маленький караван, идущий теперь по узкому, прохладному каньону. Свернув за очередной поворот, тропинка под ногами мужчины и женщины внезапно закончилась, и они вышли в маленькую долину, не больше трехсот шагов в длину и ширину, окруженную со всех сторон высокими скалами.
Неведомые строители и архитекторы, когда-то очень хорошо поработали с этой долиной, вложив в нее свою непонятную душу и высочайшее умение. Они построили в ее центре изящный храм из золотисто-дымчатого кварцита. Пять его тонких, воздушных башен окружали центральное строение. Все они были увиты резьбой по камню, изображавшей всевозможные способы любви не только между людьми, но людей с различными видами живых существ. А пять стен самого храма, образовывали пентакль, над которыми возвышался черный купол. Стены храма были также увиты каменной резьбой. Но на них неизвестные резчики по камню, изобразили только смерть во всех ее неприглядных видах и многообразные способы убийства живых существ. Храм неизбежно приковывал к себе взгляд своей мерзко-сладкой откровенностью, как могут неминуемо притягивать к себе внезапно старческо-циничные глаза пятилетнего невинного ребенка, или отвратно-гнустный голос старой ведьмы у девушки, вступившей в полу созревания и расцвета.
Три группы фонтанов по два в каждой, из отполированного малахита, одна перед храмом и две по бокам, завершали каменный ансамбль. Скульптуры, с вершин которых в далеком прошлом струилась журчащая голубая вода, стоящие в центре каждого фонтана, были не менее странны, чем изображения на стенах храма. Это был противоестественный симбиоз древних хищников и людей. Нет, не тех примитивных симбионтов, которых начали рисовать люди в Шумере и Та-кемет, приделывая людскому телу голову животного. Нет. В этих скульптурах все было натурально и правдоподобно. Правдоподобной была каждая деталь, каждый штрих, вырезанный резцом талантливого скульптора. И притягательное тело молодой, красивой женщины, с высокой зовущей грудью, незаметно переходящее в хвост огромной змеи. И могучий торс разгневанного мужчины в цвете лет, плавно переходящий в нижнюю часть тела, стоящую на двух трехпалых лапах, каждый палец которых заканчивался огромным когтем… Это были существа из ночных кошмаров людей, из их страшных сказок на ночь свои детям. Волей одаренного скульптора закаменевшие чудовища, готовые в любой момент спрыгнуть со своих постаментов и ворваться в жалкие глиняные лачуги на берегах Нила.
Между фонтанами и храмом когда-то были проложены дорожки из гладко отесанных плит, по обе стороны которых стояли апельсиновые деревья, роняющие тяжелые, оранжевее плоды на белый мрамор. Вся эта композиция из золотистого, голубого, черного, зеленого, белого и оранжевого лежала как драгоценная жемчужина на бархате из окружающих маленькую долину красно-бордовых скал.
Но, к сожалению, все это было в невероятно далеком прошлом. Время наложило свою беспощадную печать на творение неведомых строителей, архитекторов и скульпторов. Теперь резьба на стенах храма и башен наполовину обвалилась, зеленый малахит давно не работающих фонтанов потрескался, ослепительно белый мрамор дорожек стал грязно-желтым. И только апельсины продолжали источать свой трепетно-зовущий запах жаркого юга. А среди этого царства запустения бродил и пел свою унывную песню ветер. Песню-обещание, которое никогда не сбудется…
Яр оглядел долгим взглядом долину и пробормотал:
- Однако я надеялся, что все будет не так плачевно…
Потом раздраженно сплюнул, и больше не говоря ни слова, повел свой караван по дорожке ведущей прямо к центральному входу в храм. Апельсины звонко лопались и разбрызгивали сладкий сок под копытами животных. Марта, совершенно не обратив никакого внимания на представшее перед ней запустение, ловко, по кошачьи, изогнулась на спине осла, подобрала несколько плодов с земли и стала их с удовольствием есть. Подойдя к храму, Яр привязал повод животного, которого вел первым к какому-то выступу в стене. Затем порылся в кожаном мешке, закрепленном на спине осла, достал из него четыре масляных светильника, огниво и аккуратно все это завернул в тюк. Подхватив его левой рукой, правую протянул своей спутнице:
- Прошу, дражайшая.

А чем ещё можно пнуть?

Триста шагов - это примерно 150 метров. Не маловато места для храма со всеми фонтанами, скульптурами и прочим?

Подробнее, пожалуйста. Я Михаэля Драу имел в виду. А вы?

Про ногу. Там дальше, буквально через полстрочки, говорится про босую ступню.

Про храм. Храм-то тайный, скрытый от непосвященных глаз и поэтому должен быть небольшим. На окружности диаметром в 150 м можно такого понастроить, что ой-ой-ой...)))

Фильм корейского режисера Юнг Ёнг-ки...

Тем не менее. Достаточно написать "пнул". Потому как пнуть ногой - это равносильно кивнуть головой.

Вам виднее. Вы - автор.

ну кстати тем не менее в классике иногда встречается, кивнул головой, пнул ногой и так далее...

Лично в Докторе Живаго прочёл. Пришёл в большое разочарование.

ну правда нужно ещё отметить что тут есть подсмыслы:

1. чем кому-чему. Делать легкие наклонные движения головой в знак приветствия или согласия. Проходя мимо, он дружески кивал мне. Вместо ответа он обыкновенно молча кивал головой. «Из-под куста мне ландыш серебристый приветливо кивает головой.» Лермонтов.
2. на кого-что. «Указывать легким жестом головы. "Посмотрите на него", говорила она, кивая на мужа.» Чехов.
|| Сваливать свою вину на кого-нибудь (другого; прост.). «Иван кивает на Петра, а Петр на Сидора.» погов.
3. чем (головой). Мерно, ритмически покачивать. Пассажир задремал и стал мерно кивать головой.

Я так полагаю, взято из словаря. С этим трудно спорить, раз уж в словарях. И всё же кивать головой и пинать ногой - моветон.

ну, пинать головой и кивать ногой ещё хуже:)
хотя... кивнуть ногой наверно в принципе можно:)

Продолжение главы...

Она оперлась на его ладонь и легко спрыгнула со спины осла:
- Спасибо, яростный, ты как всегда галантен.
Так и держась за руки, они поднялись по ступеням. Двери храма давно упали от старости и превратились в труху, поэтому ничто не помешало этим двоим войти внутрь.
Главный зал храма встретил их тленом покинутости. Солнечные лучи, попадавшие в зал через полуобвалившийся черный купол, дрожали в частичках пыли, поднятой с плит ногами мужчины и женщины. Вездесущие голуби еще вечность назад устроили свои гнезда прямо под потолком. Они, хлопая крыльями, тревожно начали взлетать, услышав шаги Марты и Яра, а потом в панике вылетели сквозь пролом в куполе храма.
Мужчина и женщина огляделись. Несмотря на запущенность, невооруженным взглядом было видно, что главный зал храма был спроектирован прекрасным архитектором, понимающим, что простота может быть изящна и совершенна. Материалом для оформления здесь стал красный и черный полированный гранит. Пол и стены были отделаны красными плитами, а напольные светильники, в два человеческих роста, стоящие вдоль стен, из черного камня. Таким же угольно-черным был и широкий алтарь, расположенный прямо в середине зала. А по обеим сторонам от него, на невысоких пьедесталах горделиво сидели два крылатых льва с человеческими головами, изваянными неведомым скульптором из золотисто-дымчатого камня. И лица этих мифических животных были точными копиями лиц Марты и Яра…
Яр положил на пол тюк с лампами, подошел к алтарю, провел по камню ладонью, брезгливо ее осмотрел, вздохнул, а потом без всякого почтенья взобрался на алтарь, удобно сел и стал покачивать ногой, с любопытством глядя по сторонам. Его спутница опустилась на корточки и начала рассматривать человеческий скелет, лежащий перед статуей льва с ее лицом. Судя по совершенно истлевшей шкуре леопарда, которая на него когда-то была надета, скелет мог принадлежать жрецу. Марта взяла в руку череп, задумчиво оглядела, зачем-то даже понюхала, а затем пробормотала:
- Я его не знаю.
Она равнодушно отбросила череп, поднялась с корточек, и, глядя прямо перед собой, внезапно властно произнесла:
- Подойди ко мне!
Из-за светильника тут же робко выглянул мужчина в простой набедренной повязке. Он сразу опустился на колени и пополз на них к Марте. Не доползя четырех шагов, мужчина уткнулся головой в плиты пола и, застыв в позе полной покорности, еле слышно проговорил:
- Вы и не могли знать прежнего жреца, божественные. Вас слишком долго не было. Прошла тысяча разливов Нила с момента последнего посещения вами своего храма. Силы, радости, крови вам величайшие...
Марта развернулась в его сторону:
- Встань и открой лицо.
Мужчина, не медля ни мгновенья, вскочил на ноги и молитвенно сложил перед собой руки. Он весь дрожал и покрылся потом от страха, не смотря на прохладу, царившую в храме. Спутница Яра подошла к нему, взяла за подбородок и стала осматривать его лицо, бесцеремонно поворачивая голову то вправо, то влево, при этом настороженно принюхиваясь. Подбородок мужчины был острым, а нос тонким и прямым. Природа и родители дали мужчине большие глаза с зеленой, переходящей к краю в черный цвет, радужкой. Прямые, огненно рыжие волосы на голове были не сбриты, а завязаны узлом на затылке. Но главным был все же его запах. Он для Марты являлся основной меткой. И это запах говорил о том, что в крови стоящего и дрожащего перед ней человека, была и частичка жизненного кода ее Дома. Видно, когда-то в далеком прошлом, воин ее Дома из чистого клана, дал насладиться незабываемыми моментами телесной любви человеческой самке, что и позволило ей родить плод с новыми способностями. Все это означало только одно: стоящий перед ней человек был членом одного из грязных кланов ее Дома. Мельчайшие доли крови ее расы в крови таких людей, позволяли им жить на две-три сотни разливов Нила дольше, чем обычным людям. Они становились теми, кого окружающие с боязнью и почтением называли магами, волшебниками или колдунами, совершенно не понимая природы сил, которыми те управляли. При этом магами беззаветно преданными своему и только своему Дому. Эх, если бы не проклятое оружие «последнего дня» теперь уже уничтоженного Дома Пикчу, сделавшее женщин ее расы бесплодными, может быть перед ней сейчас стоял бы ее прямой, с чистой кровью, потомок…
Марта силой воли отогнала эту горькую мысль, выпустила лицо мужчины и чуть нахмурилась:
- Почему ты нас не встретил, как подобает, жрец?
Мужчина в набедренной повязке позволил себе облегченно выдохнуть. Его не стали сразу убивать:
- Я… я испугался…
- Как тебя зовут?
- Уоти, божественная…
- Уоти – это значит «мятежный духом»?
- Да, величайшая - силы, радости и крови тебе.
- Назови свой клан.
- Клан Смотрящих и Изменяющих, божественная. Силы, радо…
Марта поморщилась:
- Сделай милость, Уоти, отвечай коротко, без всех этих славословий и пожеланий.
- Я понял, Первая Мать Дома Ибер.
- Просто мать, если можно, Уоти.
- Да, Мать.
- Нахти, глава твоего клана, теперешний верховный жрец храма Тота?
- Ты говоришь истину, Мать.
- Когда здесь последний раз появлялись люди?
- При мне – никогда. Но у меня хватит сил отвести им глаза от долины, не выходя из храма, если я почувствую их появление…
- А при старом жреце?
- Триста разливов Нила тому назад. Он их убил, Мать, задушив на расстоянии. Но это было только один раз. Дорога сюда трудна и опасна. Да и забыли все давно про храм.
- А почему ты его останки не придал огню?
- Он захотел служить вам и после смерти. Поэтому просил не сжигать его тело, а оставить в храме …
Яр, до этого продолжавший сидеть и с интересом наблюдавший за происходящим, спрыгнул с алтаря и тоже подошел к жрецу. Тот попытался опять упасть на колени. Однако спутник Марты, успев схватить его за хвост из волос на голове, заставил стоять прямо. Приказав жрецу не дергаться, он обошел его кругом, с интересом осматривая, как покупатель, выбирающий жертвенного гуся:
- Что-то ты какой-то заморенный и худой, Уоти.

Кто сказал? Какой-нибудь современный товарищ, считающий, что Толстого и Достоевского в свое время читали только потому, что образованных людей было мало и читать было некого?

Я слышал от выпускника литературного института, известного писателя с кучей книг, которые никак не соберусь прочесть, выпущенных сумасшедшими тиражами.

Продолжение главы...

- Я много медитирую, божественный. Силы, радо…
Яр, возвышающийся над жрецом на две головы, грозно приподнял одну бровь:
- Отвечай коротко…
- Да, Второй Отец Дома Ибер…
Бровь Яра поднялась еще выше и Уоти торопливо проговорил:
- Я много медитирую, второй Отец. Стараюсь постичь себя и окружающий мир…
Пробубнив себе под нос что-то вроде - «еще один доходяга-умник вместо воина», Яр вопросительно взглянул на Марту. Та в ответ пожала плечами, мол, ты целый отец Дома, хоть и второй, вот и принимай мужское решение.
Спутник Марты наставил на жреца указательный палец:
- Вот что ты сейчас сделаешь, Уоти. Возле входа в храм стоят на привязи двадцать ослов. На них тюки с зерном, маслом, вяленым мясом и вином. Ты, с начала, вытащишь мясо и плотно поешь, а то на тебя без слез смотреть невозможно. Поешь плотно, это приказ.
Только потом начнешь разгружать животных. Когда их разгрузишь, отведешь на кормежку и водопой. Источник, надеюсь, не пересох?
- Нет, второй Отец. И под пальмовой рощей все так же зеленеет трава.
- Прекрасно, Уоти. Когда разберешься со всеми этими делами, в той роще поставишь нам с матерью шатер, который ты также найдешь в поклаже. Потом обязательно помоешься, а то несет от тебя как от навозной кучи. И будешь мыться каждое утро и каждый вечер. Запомни, больше повторять не буду. Медитация предполагает чистоту не только духа, но и тела. Теперь иди и не появляйся в храме, пока тебя не позовут…
Дождавшись ухода жреца, Яр вернулся к алтарю, снял с безымянного пальца левой руки простенький серебряный перстень, с печаткой в виде львиной головы, и осторожно, печаткой вперед, вставил перстень в небольшое углубление на поверхности алтаря. Раздался тихий мелодичный звон, тяжелая каменная плита, на которой стоял алтарь, приподнялась, а потом плавно и неслышно отъехала в сторону. В образовавшемся квадратном отверстии на полу храма стала видна каменная лестница ведущая куда-то вниз. Спутник Марты вернул перстень на палец, деловито развязал тюк, который принес с собой и достал из него масляные лампы с огнивом. Несколько раз, чиркнув огнивом, зажег фитили у ламп, а затем и две из них протянул Марте:
- Пойдем посмотрим, незабвенная, чем мы сейчас располагаем.
Они спустились вниз по лестнице на глубину в четыре человеческих роста и оказались в круглой комнате, от которой начинались три туннеля. Посреди этой комнаты стоял такой же, угольно-черного цвета алтарь, как и в храме. Поставив свои лампы на пол, Яр опять снял с пальца перстень и повторил с ним ту же процедуру, что и наверху. Снова раздался тихий мелодичный звон, но на этот раз алтарь даже не шелохнулся. Но это, по-видимому, даже обрадовало спутника Марты, так как он удовлетворенно улыбнулся:
- Ловушки, пока перстень вставлен - отключены, можем идти спокойно.
Он, поднял лампы и держа их над головой, не оглядываясь, уверенно двинулся в туннель, который начинался по левую сторону от алтаря. Свернув несколько раз и пройдя около ста шагов, мужчина и женщина оказались в небольшом зале с низким потолком. В дрожащем свете четырех ламп перед их взором масляно заблестело золото. Он было тут везде и во всех видах. На каменных широких и низких столах, на каменных плитах пола, грудами лежали слитки, украшения, боевые маски, оружие, посуда. И все это было сделано из благородного метала. Сокровища, собранные здесь, были достойны самого фараона, но Яр равнодушно по ним ступая, повел Марту дальше, в самый конец зала. Здесь, на трех столах они нашли то, что было им необходимо. Широкие, золотые кольца, которые можно было одеть на предплечье среднего роста человека, тщательно сложенной пирамидой, достигающей потолка, лежали на одном из каменных столов. На другом столе, такой же пирамидой, были уложены такие же широкие кольца, но уже из серебра.
А на третьем столе лежал какой-то объемистый тюк. Яр, с нескрываемым нетерпением поставил лампы на предназначенные для них полки на стене, быстро подошел к столу с тюком, разорвал его и вытащил на свет то, что скрывала материя. Это были полный боевой доспех и два меча в ножнах. В неровном свете ламп блеснул голубой металл со сложным узором на поверхности, напоминающим то ли тонкие письмена, то ли каллиграфический рисунок. Из этого металла был сделан и шлем, полностью закрывающий голову, и панцирь из накладных овальных пластин, и даже наручи с поножами. Когда спутник Марты вытащил из золотых ножен один из мечей – тот хищно сверкнул таким же голубым металлом. Яр довольно засмеялся, рассматривая оружие:
- Думаю, этим мы купим сердце фараона. Все, без остатка.
Марта, глядя на его довольное лицо, иронично покачала головой:
- Ты яростный, прям как мальчишка, первый раз притронувшийся к коленкам девицы, которые она специально для этого приоткрыла. Может, все же пора заняться делом?
Яр с сожалением вложил меч в ножны:
- Да, несравненная, ты как всегда права.
Он еще постоял, разглядывая мечи, а потом задумчиво пробормотал:
- Ну, вот скажи мне, почему ты всегда права, а?
Марта в ответ хихикнула:
- Иди уже наверх, мыслитель. Наш жрец, должно быть, уже разгрузил всех ослов и освободил мешки. А без них нам тут не обойтись.
Когда спутник женщины вернулся с девятью крепко сшитыми, кожаными мешками, то застал ее деловито связывающей золотые и серебряные браслеты в небольшие связки.
Марта забрала четыре мешка у Яра:
- Ты занимаешься доспехами и золотом, а я серебром.
Спустя некоторое время все мешки были заполнены и они начали их выносить их наверх.

Одевать кого-то, надевать что-то

Буква "и" лишняя.

В данном контексте "сначала" пишется слитно.

Запятая перед "яростный", если это обращение к собеседнику.

Спасибо, Сочинитель. Исправил в тексте на своем компьютере...

Да, написано неплохо. Я тжое хочу сочинить роман о Древнем Египте. Выкладывайте ещё. Пока писал ответ, вы уже выложили. Читаю.

Только тогда не впадайте совсем в ересь "древнеегипетства"...))))

Окончание главы...

Вечером того же дня, в маленькой пальмовой роще на окраине долины, Яр с Мартой неторопливо ужинали. На ужин они пригласили и жреца. Расположились они на большом ковре, расстеленном прямо на траве, под натянутым между деревьями тентом. Легкий, приятный ветерок чуть колебал огонь светильников, а журчащий неподалеку ручей только оттенял своим говором окружающую тишину. Уоти, знающий по легендам о предпочтениях Матери и второго Отца своего Дома Ибер, успел добыть для них двух песчаных газелей, сырое мясо которых сейчас, красиво убранное горькими травами, лежало в двух громадных блюдах на ковре. Животные сами пришли на его зов из пустыни, и ему осталось только зарезать их и освежевать. Жрец понимал, какую ему оказали честь. Не каждый глава грязного клана, не говоря уже о рядовых членах, мог похвастаться тем, что он в течение своей жизни видел Мать и второго Отца Дома. Поэтому жрец расстарался, как мог. Он достал из специальных запасников все необходимое, хранящееся именно вот для такого случая, когда главы Дома посещают свой персональный храм.
Уоти в очередной раз окинул глазами ковер, на котором возлежала на подушках обнаженная Марта, и сидел, такой обнаженный Яр, тревожным взглядом хозяина принимающего дорогих гостей,– все ли в порядке? Как бы пытаясь развеять его сомнения, Марта с довольным видом взяла с подноса еще теплое сердце газели, съела его, а потом изящным движением вытерла окровавленные пальцы белой льняной салфеткой и чарующе улыбнулась:
- Я довольна, жрец.
Яр, сидящий рядом с ней скрестив ноги, сделав ленивый глоток вина из золотого кубка, благосклонно кивнул:
- Я тоже доволен. Но буду доволен еще больше, если ты перестанешь тревожно елозить на своей заднице и начнешь, в конце концов, есть. Мне не нужен помощник, который свалится от голода, когда будет выполнять мое поручение. А поручение будет обязательно.
Терпеливо дождавшись пока Уоти насытится вяленым мясом, Яр указал ему на кувшин вина:
- Можешь налить себе, а потом слушай меня внимательно.
Жрец плеснул из кувшина в свой кубок, пригубил его и поставил на ковер:
- Я весь внимание, второй Отец. Приказывай.
Спутник Марты долил себе еще вина:
- Два восхода Ра ты будешь готовиться к поездке в Хут-ка-Птах. Что нужно для путешествия через пустыню, надеюсь, мне тебя учить не надо. Можешь взять четырех ослов для перевозки пищи и воды. Так же возьмешь в храме десять связок золотых колец и десять связок серебряных, которые я специально положил для тебя на алтарь. На это золото и серебро ты купишь два больших дома на берегу Нила. Дома обязательно должны отстоять друг от друга на значительное расстояние. Но я хочу, чтобы один из них стоял как можно ближе к главному рынку столицы, а другой – недалеко от южной крепостной стены города. Золота и серебра на это не жалей. Нанять управляющих и рабов в эти дома тебе поможет глава твоего клана, главный жрец храма Тота – Нахти. Это должны быть люди преданные, молчаливые и сообразительные, но такие, с кем расстаться будет не жалко. Когда закончишь с домами, наймешь в Хут-ка-Птах двадцать наемников, которые чертами лица и сложением должны быть похожи на выходцев с островов на Великой Зелени или с побережья Сирии. Ни в коем случае они не должны быть похожи на жителей Та-кемет. Скажешь им, что нанимаешь их для каравана, который покинула охрана в пустыне. Заплатишь четверть суммы им вперед, а все остальное они получат, когда доставят караван в Хут-ка-Птах. Во всем этом тебе также поможет Нахти. Для этого ты ему передашь мое кольцо, которое лежит рядом с золотом и серебром, приготовленным для тебя. Когда будешь передавать Нахти кольцо, произнесешь четыре слова: «второй Отец услышал тебя». Повтори эти слова.
Жрец, сосредоточенно и ясно выговаривая, произнес:
- Второй Отец услышал тебя.
- Хорошо. Мы будем ждать тебя и наемников через тридцать появлений Сотиса на небе возле входа в долину. При посторонних будешь называть меня хозяином, а Первую Мать - хозяйкой. И еще, Уоти, не забудь побрить голову и покрасить свои рыжие волосы в черный цвет во всех остальных местах, где они у тебя растут. Мне не надо, что бы тебя где-то прирезали только потому, что ты чем-то отличаешься от обычного человека. А теперь, можешь идти, мы тебя не задерживаем…

Здравствуйте. Наконец , добрался до вас. Времени ни на что не хватает — ужас. Начало 2 главы.

додувающих ветров — взяло сомнение. Нигде не встречал.

обняла и промурлыкала: — мне кажется слащаво-пошло.

тропинка под ногами мужчины и женщины внезапно закончилась — надо ли уточнять?.. И так понятно под чьими ногами.

Злоупотребляете «свояками». Свой — сорняк.

В целом написано весьма неплохо. Местами даже очень неплохо. Но, как в поговорке, про лес и дрова, правда смысл все же немного иной. Чем больше я читал ваш труд, тем меньше он вызывал у меня интерес. Качество текста не ухудшалось, но он перестал меня интриговать. Уж слишком сильными, на мой скромный взгляд, вы сделали главных героев. А, возможно, дело и не в этом, не знаю.
Отдельно выделю качество текста. Согласен с Сочинителем про ногу и кивок, хотя в конкретно вашем тексте, это не так принципиально. Всем не угодить. Мне вот например, резало слух частое и различное обращение к своей спутнице у гг в первой главе.

Спасибо за комментарий....

Когда выкладывал 1 главу, еще думал, каким сделать пролог. Предпочтение отдал варианту выставленному ниже. Считаю, что после него все более-менее станет на свои места...

Пролог...

Не бежали впереди глашатаи с дубинами, пронзительно вопя: «Фараон! Фараон! С дороги! На колени!». Не кричали восторженно женщины: «Живи вечно божественное семя, наш могучий лев!», оголяя в экстазе груди и подымая на руках младенцев. Не били оглушительно в огромные барабаны свирепые черные рабы нубийцы, возвещая о том, что живое воплощение Ра снизошло до появления перед своими подданными. Не было этого ничего. А было только стремительное и сосредоточенное движение боевой колесницы, которой сам, без возницы правил самодержавный владыка Нижнего и Верхнего Царства страны Та-кемет фараон Санахт.
Колесница, в которую были впряжены два быстроногих осла черной масти, управляемая умелой и тяжелой рукой, неслась по песчаной кромке Великой Зелени к боевой галере, бросившей якорь в ста царских локтях от берега. Следом за колесницей фараона, так же стремительно, двигались боевые колесницы только его ближайших друзей.
Рванув вожжи, да так, что ослы встали на дыбы, Санахт резко остановил свою повозку. Вслед за фараоном, так же резко остановились и его друзья. Стремительным движением самодержец спрыгнул с кузова, бросил вожжи и стрекало подбежавшему воину и быстрым, широким шагом направился к поджидавшей его большой лодке, в которой не было гребцов. Запрыгнув в нее, он одной рукой поднял тяжелое весло над головой и нетерпеливо крикнул своим спутникам:
- Я что, должен вас сидеть и ждать, как гусыня на яйцах?
Его друзья, весело смеясь, подбежали и тоже запрыгнули в лодку. Вся компания расхватала весла, и лодка стремительно ринулась к боевой галере. Делая очередной гребок, фараон склонился к уху сидящего рядом с ним воина в доспехах из кожи нильского буйвола:
- Ты строго проследил за выполнением моего приказа, Амен?
Воин тихо ответил:
- Да, Санахт. Ни одного жреца рядом на день пути…
А приказ фараона был строг и однозначен: «Никакой помпы и славословий. Никаких лишних глаз». Из-за этого, выезд из Хут-ка-Птах – нынешней столицы страны Та-кемет, был произведен внезапно и ночью четыре дня тому назад, а место, где бросила якорь боевая галера, на половину Шема было оцеплено личной охраной фараона.
Официальная версия отбытия Санахта гласила: «Владыка впал в печаль. В сильную печаль. Воплощение божественного Ра будет утешаться охотой на львов и пирами со своими друзьями в объятиях девственниц из Ливана и мальчиков из Сирии. Присутствие жрецов, столпов государства, на этой охоте и пирах – будет тяготить фараона, и мешать отвлечься». Для большей доходчивости, каждому жрецу, по традиции входящему в окружение владыки, вместе со свитком папируса, в котором говорилось о причине отъезда Санахта, прилагался остро отточенный нож. На его лезвии умелой рукой дворцового оружейника была выгравирована надпись: «Воля воплощения Ра - священна. За ослушание – смерть».
Однако жрецы не были бы жрецами, если бы они не имели своих глаз и ушей среди самых близких друзей владыки. Поэтому в этот же вечер, вместе с караваном, ушедшим за провизией в Хут-ка-Птах, несколько человек, совершенно незнакомых друг с другом, везли с собой маленькие листки папируса, на которых коротко описывалось, чем занимается фараон. Через пять дней эти листки оказались в руках жрецов главных храмов столицы Та-кемет. Почти все они, прочитав послание, просто пожали плечами на очередное чудачество самодержца. Ну, подумаешь, устроил очередную оргию на боевой галере со своими друзьями. Ему самое время сейчас беситься. Молод владыка и кровь горячая. Пожали и забыли, занявшись более насущными делами по управлению государством.
Только два человека в Хут-ка-Птах - верховный жрец храма Тота - Нахти, и верховный жрец храма Сета - Ако, прочитав послание, стали немедленно действовать.
Еще раз, внимательно прочитав послание, верховный жрец Тота, поднес листок папируса к огню светильника, постоянно горевшего в комнате храма, которую жрец использовал для секретных встреч со своими проведчиками. Дождавшись, когда папирус догорит до конца, Нахти хлопнул в ладоши. Спустя мгновенье на пороге комнаты появился начальник тайной службы храма. Опустившись на колени и глядя в пол, тот тихо, но отчетливо проговорил:
- Я здесь, мудрейший. Указывай.
Нахти, глядя не мигающим взглядом на огонь светильника, приказал:
- Проведчика в Нил к крокодилам. Всех, с кем он сюда ехал – тоже. До завтрашнего восхода Ра, в личных покоях каждого главного жреца Хут-ка-Птах, в светильниках обязательно должно быть подмешано масло из трав «Сладкого Забвения» и «Воздушных грез». Мне надо, что бы они все были уверены, что посвятили последние два дня своим женам и наложницам и ничего не помнили кроме этого. Иди.
Когда начальник охраны храма, низко кланяясь, вышел, Нахти поднявшись со складного табурета, взяв с собой светильник, подошел к задней стене комнаты и в определенной последовательности нажал на четыре выступа на ней. Раздался чуть слышный скрежет, часть стены отошла, освобождая узкий проход. Верховный жрец бога Тота, не медля ни мгновенья, шагнул в него и очутился еще в одной комнате, посреди которой, совершенно казалось бы не к месту, была возведена арка из гладко отполированных камней. Нахти опустился на колени перед этой странной аркой, поставил рядом светильник, вынул из-за пояса набедренной повязки маленький острый кинжал, полоснул им по ладони и своей кровью смазал каменный порог арки. Затем сел, скрестив ноги и начал вводить себя в транс медитации. Спустя тысячу ударов сердца, его тело сначала покрылось испариной, а потом, вдруг замерцало голубоватыми искрами. Как бы в ответ на эти искры, пространство внутри арки, неожиданно пошло рябью, как поверхность воды от брошенного камня, а потом вспыхнуло таким же голубоватым светом. Кровь с порога быстро исчезла, как ее и не было, и арка после ее исчезновения тут же перестала светиться. Нахти в изнеможении повалился на пол, тяжело и прерывисто дыша. Он выполнил свой долг, ради которого уже триста разливов Нила, то, уходя в тень, то опять выдвигаясь на первый план, оставался главным жрецом бога Тота. Теперь главы его Дома, по крови Нахти узнали, что произошло в Та-кемет, и получили сигнал тревоги и вызова…

Ако, верховный жрец храма Сета, прочитав послание, повел себя необычно. Он поставил перед собой длинную восковую свечу, размеченную через равные промежутки красной краской, и зажег ее. Потом сел напротив нее скрестив ноги и начал чего-то терпеливо ждать, размерено перебирая четки. Когда свеча догорела почти до конца, в дверь кельи, в которой сидел жрец, кто-то тихо поскребся. Ако оторвал задумчивый взгляд от маленького пламени и тихо произнес:
-Входи, старший ученик.
Дверь бесшумно отворилась, и в келью проскользнул невзрачный молодой мужчина, одетый как простой ремесленник. Он сел напротив жреца и выжидательно на него посмотрел.
Ако коротко кивнул ему:
- Рассказывай.
Пришедший достал такие же четки, как и у главного жреца и сосредоточенно перебрал несколько бусин:
- Только в храме Тота, как вы и предполагали учитель, вскоре после приезда посланника, творилась волшба. Тяжелая, злобная волшба, замешанная на крови. Чужой маг кого-то настойчиво вызывал. Но кого, я так и не понял. И это была не человеческая волшба. Вокруг остальных храмов оставалась магическая тишина.
- Почему ты решил, что волшба была не человеческая?
- У нее другой рисунок. Человек-маг не может создать такой противоестественный узор. Меня чуть не вывернуло наизнанку от его ненормальности, хотя я и находился в ста шагах от храма. И кровь, которую использовал неизвестный маг…
- Что, кровь?
- От нее простаки разило зверем, и в то же время человеком. Жуткое сочетание…
- Ты полностью в этом уверен?
- Да, учитель. Я не ошибаюсь.
Лицо Ако закаменело:
- Храм Сета немедленно закрыть. Совсем. На ночь в храмовый сад и двор выпустить сторожевых гепардов. За любым, кто попытается проникнуть в храм – следить неотступно, но не убивать. Обязательно выяснить, зачем он это сделал. До моего особого распоряжения не принимать никаких подношений от паломников и жителей столицы.
Он порывисто поднялся, открыл сундук, стоящий возле стены, вынул из него двенадцать потемневших от времени деревянных браслетов и протянул их ученику:
- В каждые ворота города, с этого дня поставить по два наших человека, на руки, которых будут надеты эти браслеты. Люди возле ворот должны находиться денно и нощно. Когда пройдет или проедет некто, не важно, кто это будет, мужчина или женщина, раб или господин и браслет, внезапно станет горячим, немедленно сообщить мне. За храмом Тота и его верховным жрецом установить наблюдение. Но никакой магии при этом не использовать. Предупреждаю, это очень опасно. Очень. Сохранять предельную осторожность. Предельную. Зашевелились силы, с которыми мы можем не совладать.
Старший ученик, забрав браслеты, внимательно, снизу вверх посмотрел на жреца:
- Учитель, чего вы опасаетесь?
Ако тяжело вздохнул:
- Я не опасаюсь, Кеб. Я до дрожи в руках боюсь, что в Хут-ка-Птах явятся настоящие Хозяева этой земли… И да поможет фараону Санахту с его тягой к знаниям и нам, его охранителям, тогда Сет…

При всём уважении к вашему мнению и к вашему согласию с моим, должен заметить, что текст меня заинтриговал, Кукольник это умеет. Но это исключительно моё мнение.
Вот только никак понять не могу: то ли это клон его, то ли последователь творчества.
Если выяснится (а это рано или поздно произойдёт), что это клон, то вы, Кукольник, разочаруете меня полностью и без права реабилитации. Буду гнобить вас со всем модераторским рвением за создание клонов.
Я предупредил.

Гражданин модератор, ну чес.слово я никакой не "Кукольник". У меня даже страничка на самлибе есть...))))

А что значит - "свояки"?

"Мы тут со Станиславским не верим"! (с)

Ну вот смотрите, вы пишите: «из своих ладоней, своего спутника, свой взгляд и т. д.» Везде «свой» можно упустить, смысл не меняется.

Сочинитель, видимо он вас действительно сильно заинтересовал. Не скажу, что меня он не заинтересовал вовсе. Просто начало было достаточно сильное, особенно понравилась фраза и она же концовка отрывка -

Она заставила меня даже закрыть глаза на прочие шероховатости текста. И дальнейшее продолжение было не так уж и плохо. Но, читалось уже хуже. Той интриги, уже не было. Как я писал ранее, герои на, мой взгляд, слишком сильны. Поэтому я сразу попытался нарисовать их врага, и он у меня получился довольно жалким. Или же, им вырисовывались такие же полубоги, как и главные герои. Что тоже не вызывает у меня соответствующих эмоций, так необходимых, для чтения нового произведения. А это не есть гуд. Но, прочитав пролог, я действительно взглянул на все несколько иначе. И могу лишь надеяться, что я не ошибаюсь. Потому как, не смотря на свою занятость в последнее время, я все же нашел время, чтобы прочитать все до конца. А это говорит о многом. Вот только не о окончательной оценки творчества.

Спасибо... Еще раз проверю на удобочитаемость...