БЕЗЛИКИЙ. ЧАСТЬ -15
История третьего греха начиналась так же в тёмное время суток.
В небольшой комнате, при плотно зашторенных окнах и тусклом освещении сидели двое молодых мужчин. Рослые, крепкие, одетые в одинаковые полосатые тельняшки и брюки защитного цвета. Всё это говорило о том, что они люди военные. К тому же неподалёку находилось оружие. Несмотря на то, что они были люди военные, что, в общем-то, обязывало их к какому-то порядку, помещение находилось в полном бардаке: на столе валялись грубо открытые банки из-под консервы, куски резанного хлеба, пустые бутылки. По обе стороны стола располагались металлические кровати на которых и сидели люди. У стены, на тумбочке стоял небольшой телевизор, по которому демонстрировался фильм. Один из мужчин, на вид более молодой, неотрывно смотрел на экран, а второй, постарше, что-то искал на столе.
- А что у нас выпить больше нет? - спросил он поочередно поднимая бутылки и встряхивая их.
- Достаточно уже. А если командир вдруг приедет... - ответил ему коллега.
- Эх, Коля-лейтенант.... Командир сейчас в жарких объятиях своей барыши и раньше утра сюда не явится... Он там расслабляется... Ему там хорошо... Нам здесь тоже хорошо... Верно, Колька-лейтенант? Поэтому мы тоже расслабляемся... А почему нам хорошо? Потому что у нас всё в порядке - происшествий нет, дозорные бдительно несут службу, всё тихо и спокойно...
В это время в одной из бутылок он нашёл немного спиртного.
- Будишь? - спросил он товарища и, после того как тот отказался, вылил весь алкоголь в свою алюминиевую кружку - Ну, как хочешь...
Выпив, сразу закурил и боком лёг на койку, опиравшись на локоть.
Какое-то время он осоловело смотрел на экран телевизора, потом снова подсел к столу и, глубоко вздохнув, произнёс - "Тоска...".
Спустя несколько минут он со стоном распрямил плечи, потянулся.
- Дневальный! - громко крикнул он в коридор.
Через несколько секунд в дверях появился молоденький солдатик срочной службы, в звании рядовой.
- Приведи-ка сюда этого снайпера...
- Олег, что ты собираешься делаешь? - спросил его товарищ - Зачем он тебе?
- Я хочу с ним поговорить - спокойно ответил Олег и, взглянув на дневального, который ещё пребывал в нерешительности, с железными нотками в голосе спросил - Боец, ты чего-то не понял?
Снайпером оказался совсем молодой, но довольно рослый парень, лет семнадцати. Руки у него были заломаны назад и скован наручниками. По кивку Олега его посадили на табурет.
- Разрешите идти, товарищ капитан? - спросил дневальный и молча получил разрешение таким же кивком.
- Ну, рассказывай, зачем ты убивал наших солдат? - спросил капитан пленного.
- Он тебя не понимает... - предположил Николай.
- Да всё он понимает... Вон, волком смотрит...
Олег вдруг поднялся, нашёл свою гимнастёрку и достал из нарукавного кармана небольшой полиэтиленовый пакетик с белым порошком. На тыльной стороне ладони он сделал из него две кучки, величиной с ноготь мизинца, затем наклонился и вдохнул их сначала одной, потом другой ноздрёй.
- Олег, зачем ты нюхаешь эту гадость? От неё ты становишься злой - сделал замечание Николай.
- А какой я должен быть? - поначалу простуженным голосом спросил капитан - Мы на войне. А на войне, чтоб ты знал, убивают. Разве можно убивать и быть добрым? Вот посмотри на него... Это же волчонок, где здесь доброта? Может быть с виду он кажется невинным, но в глубине души он злой, ещё как злой. Нельзя убить двенадцать человек и быть добрым. Зачем ты убивал? Двенадцать человек... Двенадцать матерей не дождались своих сыновей. Двенадцать жён остались вдовами. И я не знаю сколько детей остались сиротами... Зачем ты убил их отцов? Нет, ты мне скажи, может у тебя была причина? Может тебя или твоих родных кто-то обидел из нас? Ну, нельзя убить просто так, без всякой причины двенадцать человек. Или может вера у тебя такая? Это твой бог сказал тебе? Ты веришь в Бога? Лично я верю... А страдал ли твой бог, как страдал мой? А, волчонок? Твой Бог страдал? А хочешь я тебе покажу как страдал мой Бог?
Сверля осоловелым взглядом лицо парня, капитан вдруг, крикнул - "Дневальный!".
Когда тот снова появился в дверях, то тут же получил новый приказ.
- Принеси из мастерской гвозди и молоток.
- Олег, ты с ума сошёл? - произнёс Николай вставая.
Капитан, вдруг, метнулся к автомату, схватил его, передёрнул затвор и направил оружие на лейтенанта.
- Кругом! - скомандовал он своему коллеге.
- Что ты делаешь, Олег? - тихо спросил Николай.
- Старший лейтенант Малазов, кругом марш! - крикнул капитан и вдруг дал короткую очередь из автомата поверх головы Николая.
Тот пригнулся, потом, испугано глядя на капитана, медленно выпрямился, поднял руки на уровне груди и повернулся.
Старшего лейтенанта заперли в небольшом помещении с маленьким, зарешётчатым окошком в самом верху стены, где до этого находился снайпер.
Бледный от испуга дневальный снова получил приказ - подогнать к складу дежурную машину и включить фары. Затем, уже при свете, Олег вывел пленного во двор и приковал наручниками его правую руку к металлической решётке окна. Вторую руку, поскольку она с полметра не доставала до второго окна, он привязал верёвкой к такой же решётке. Закончив с распятием пленного, военный подошёл к нему и стал перед лицом.
Тот закрыл глаза и что-то шептал на своём языке.
- Молишься? - спросил капитан с явным раздражение и добавил - Это правильно...
Он взял из ящика гвоздь, молоток, подошёл к руке парня, которая была привязана верёвкой и стал разжимать кулак. Распрямить пальцы не составляло особого труда, но вот вбить гвоздь в ладонь, оказалось не так просто, потому что парень уврачевал руку и снова сжимал кулак. Так происходило несколько раз. Наконец, капитан разозлился и со всей силы ударил парня кулаком в лицо. После того как тот потерял сознание, Олег вогнал гвоздь в обессиленную ладонь и прибил её к деревянной стене. Со второй рукой было легче потому что пленник, хотя и пришёл в себя, но особо сопротивляться не мог.
Когда Олег забил гвозди, то заметил, что испачкался в крови. Он приказал дневальному принести ведро с водой. Сполоснув руки, снял тельняшку, намочил её и вытер кровь на животе. Потом, словно что-то вспомнив, зачерпнул ладонями воду и выплеснул её на лицо пленника. Тот немного зашевелился.
- Ну что, есть желания говорить? - спросил Олег.
Вместо ответа пленник приподнял голову и плюнул в сторону капитана.
Плевок не достиг цели, но сам его факт привёл капитана в ярость: он злобно застонал и скрипнул зубами. Дальше, он приказал солдату включить в автомобиле магнитолу и сделать музыку погромче. Потом попросил штык-нож...
- Каким глазам ты смотрел в прицел? А, волчонок? Правым, да?
Когда лезвие лишь немного вошло в глазницу, пленник, в отчаянии, начал судорожно дёргать головой и ногами. Военному пришлось несколько раз ударить его затылком о стену. Только после этого получилось вырезать глаз. Потом Олег подошёл к ящику, достал гвоздь поменьше и прибил им вырезанный орган к стене. Затем нашёл мел в ящике и написал под прибитым глазом - "Это глаз снайпера, которым он целился, чтобы убить наших солдат".
- Каким ты пальцем нажимал на курок? Указательным на правой руке?
Конструкция лезвия штык-ножа и кожуха позволяла сложить их в кусачки. Но Олег, всё-таки, скорее отломал палец, чем перекусил его, после чего прибил на стене рядом с глазом и так же подписал - "Это палец снайпера, которым он нажимал на спусковой крючок, когда стрелял в наших солдат".
В это время по радио стали транслировать тяжёлый рок. То ли от этой музыки, то ли от употребления алкоголя и наркотиков, плечи капитана стали судорожно подёргиваться. Он поднял с земли штык-нож, подошёл к телу и резким ударом вонзил лезвие по самую рукоятку чуть ниже грудины. Дальше, поступательными движениям он сделал надрез к низу сантиметров десять, столько же в одну сторону, затем в другую. Потом, когда основной поток крови схлынул, одну руку засунул внутрь грудной клетки, второй, в которой был нож, вырезал и достал сердце. Вскоре оно тоже заняло место на стене и получило соответствующую надпись - "Это сердце снайпера, который убил двенадцать наших солдат". После этого Олег повернулся, его ноги подкосились и он, опираясь спиной о стену, сполз на землю.
Он сидел перед автомобилям и застывшим взглядом, словно под гипнозом, смотрел на яркий свет фар.
Дневальный в это время находился в кабине и тоже не сводил глаз с растерзанной жертвы.
Через несколько часов в автомобиле закончилось топливо и двигатель заглох. Ещё спустя какое-то время потухли фары и смолкла автомагнитола.
***
Когда на улице стало светло, из-за угла здания вышел военный в звании майор. Это был высокий, красивый мужчина с чёрными пышными усами. Увидев возле склада автомобиль, он стал приближаться к нему и, по мере приближения, майору открывалась вся картина произошедшего. От увиденного он постепенно замедлял шаг, пока, наконец, не остановился как вкопанный, с застывшей на лице гримасой страха и удивления.
Капитан в это время, с голым, чёрным от спёкшейся крови, торсом, завалившись на бок, безмятежно похрапывал, находясь под воздействием дурмана.
- Что... что здесь произошло? - тихо спросил майор и, приблизившись к капитану, задал тот же вопрос погромче - Олег, что здесь произошло?
Сначала он легонько пнул лежащего в сапог и когда тот заворчал, повторил вопрос громче.
Капитан со стоном сел, прищурившись от яркого света, посмотрел в сторону начальника, потом нехотя поднялся.
Только теперь он и майор заметили, что в руке капитана находится окровавленный нож.
Поначалу они оба недоумённо смотрели на этот предмет, потом одновременно подняли головы и уставились друг другу в глаза.
- Зачем ты это сделал? За им же сегодня приедут... - жалостливо произнёс майор и вдруг, после того как уловил стойкий запах перегара, у него внутри словно что-то взорвалось. Он сорвался с места, стал метаться из стороны в сторону, махать руками и изливать в громких воплях чувство отчаяния и безнадёжности.
- Ты охренел! Ты дурак! Ты... ты понимаешь, что ты натворил? Где Малазов?!
- Я здесь товарищ майор - послышался голос из маленького зарешётчатого окошка соседнего здания.
- Что ты там делаешь? - удивился майор.
- Меня капитан запер.
- Зачем?...
Когда командир обернулся, капитан держал в другой руке ключ от дверного замка и с таким же недоумением смотрел на него.
- Вы идиоты... - прорычал майор - Я вас всех отдам под трибунал... Нет, а что мне остаётся делать? Просил же, бля, как людей - ребята, присмотрите... А вы что? Скоро приедут из штаба... Что я им покажу? Вот это? Я вас, бля, спрашиваю? Вот эту стену? Вот эти надписи? Они же меня за это... Нет, ну я сначала вас... Смирно, капитан Горбенков!!! Я сказал смирно!!!
Майор почти вплотную приблизился к капитану и в это время голову последнего с глухим треском разорвало, словно до предела выспевший арбуз с силой ударили о бетонную стену.
Густая, горячая кровь, с ошмётками мозга и раздробленных костей брызнула в лицо командиру.
Он резко попятился и упал на спину...
***
Виденье постепенно исчезло, но мужчина по-прежнему продолжал смотреть в раскрытую папку.
- Ну, и зачем ты покромсал человека? - наконец спросил он.
- Это был снайпер. Он убил двенадцать наших солдат. Мы стояли лагерем на правом берегу реки. Охраняли мост. В полутора километрах начинались лесистые горы. Он выходил из леса и отстреливал нас как зайцев. Двенадцать человек, двенадцать моих друзей, с которыми я служил, полегли от его пуль. Стрелял в голову, не оставляя никаких шансов. Мы около месяца караулили его и наконец поймали.
- Все садисты и палачи, которые проходили здесь - спокойно начал мужчина по прежнему глядя в папку, словно эти слова были там прописаны - оправдывали свои поступки именно тем, что их, якобы, заставляли выполнять приказ, что они действовали по закону. Что такое закон? Это кем-то прописанные нормы и правила поведения в обществе. Но есть общечеловеческие законы и правила прописанные Богом. Какое человек имеет право их менять? Всё те же не убей, не укради и так далее. И уже если на то пошло, то карать можно только в том случае, если ты в чём-то уверен, а не потому что тебе что-то показалось. Это был не он...
- Как не он! Почему не он?
- Потому что ты тринадцатый.
Мужчина громко захлопнул папку и поднимаясь с камня, одновременно бросил её в костёр.
- Так, господа грешники, прошу пожаловать в ад! - громко произнёс он, сунул руки в карманы брюк и стал покачиваться с носков на пятки - Ваша проблема в том, что вы рано умерли. Почему? Зачем? Не знаю... Если бы вы прожили полную жизнь, то может быть и не попали сюда. Может быть ваши грехи уравновесились с вашими страданиями или благородными поступками. К примеру вас парализовало бы или вы пожертвовали своей жизнью ради спасения другой. Тогда всё бы уравновесилось. А так... Вы явились сюда с чистым грехом. Что с вами будет дальше - не знаю. Но думаю ничего хорошего.
После этих слов всё черти тоненько заблеяли и оскалились. По-видимому таким образом они выражали свои радостные чувства. Из-за этого веселья Владимир не услышал кто из висящих рядом задал вопрос.
- А долго мы будем здесь?
- Что значит долго? - удивился мужчина - Навсегда. Или вы думаете, что здесь как у вас на зоне: отсидел и вышел. Ничего подобного. Рай и Ад - вечны. Следуя из закона равновесия, душ там и там должно быть поровну. А если отсидеть и выйти, то со временем в аду вообще никого не останется. Образуется дисбаланс. Вот люди глупы по своей сущности, никак не могут понять элементарных вещей: чем больше они грешат, тем больше умирает невинных и безгрешных. Детей к примеру. А всё из-за того же равновесия. Если у тебя есть хотя бы маленький грешок, в аду ты можешь быть, а вот в раю - нет. Там только чистые, безгрешные души. И не говорите мне про справедливость. Ничего не знаю. Ни я решаю, ни я сужу.
В это время раздался усиливающейся шум и грохот, который вскоре закончился глухим ударом.
- Что такое? Где я? Охрана, где охрана? - раздался недовольный сиплый голос.
- Ты кто? - спросил мужчина.
- Я - глава государства!
- Диктатор?
- Меня народ избрал!
В это время чертёнок принёс и вручил мужчине чёрную папку. Тот немного подумав, не раскрывая, швырнул её в костёр.
- Даже смотреть не буду. Был здесь один, кажется его звали Адольф. Тоже народом избранный. Это на нём, между прочим, у нас закончились смола и уголь. Хорошо что человечество изобрело расщепление атома. А то что же получается - душа попадает в ад, а здесь холод собачий. Народ же нас не поймёт.
- Уйди! Уйди я сказал! Тфу, тфу... - снова раздался тот же голос.
- Ну, что там опять? - спросил мужчина.
- Он суёт член мне в рот...
- Да, черти любят диктаторов. А что я сделаю? Они меня не слушают. Конечно, когда были уголь, смола, котёл, они занимались делом. Теперь же с жиру бесятся.
Мужчина вдруг остановился и стал задумчиво смотреть на пламя.
- А вы думаете мне хорошо? - тихо спросил он спустя полминуты - Я ведь был создан для великих свершений... Ладно, расскажу... - мужчина снова повернулся к слушателям - Задумал Он создать одухотворённую личность. Слепил человека, потом из его ребра - женщину. Но душой у них даже не пахло: оба были скотина скотиной. Это и понятно. Нужны противоположности. Вот к примеру маятник. Он движется из стороны в сторону только в том случае, если существуют эти стороны. При наличии только одной стороны никакого раскачивания не будет. Тогда Он создал древо познания Добра и Зла. Привёл к нему свои творения и сказал - " Вкушайте!". Они вкусили, но ничего не изменилось. Тогда Он понял, чтобы запустить движение, надо переступить через запрет и приказал - "Не вкушать!". Они и не вкушали: бесцельно слонялись возле древо, тупо взирали вокруг, ковырялись в носу, чесали задницы. Тогда Он обернулся змием и искусил женщину. Ну а она потом мужчину. И процесс пошёл. Но Ему же было впадлу всякий раз превращаться в гидру или что-то подобное. Тогда Он создал меня. И тоже, между прочим, по образу и подобию. Первое время я, конечно, мучился, потому как вначале народ был богобоязненный, послушный. Но я справился. А теперь, когда благодаря вашему покорному слуге, люди перестали нуждаются в искушении, Он меня заточил в эту дыру, с вот этими придурашными существами... - мужчина сильно пнул ближайшего к нему чёртика, тот по-собачьи заскулил и забежал на противоположную сторону костра - Между прочим... - мужчина остановился и, глядя почему-то на Владимира, указывая пальцем на убежавшее существо, добавил - ... сначала из них Он собирался делать людей. Потом, по каким-то причинам, передумал, но истреблять тоже не стал и поместил сюда. Мерзкие твари, я вам скажу... Но страдаю-то я. Здесь же ничего нет. Я, конечно, абстрактен, но и тем не менее... Бог с ними, с удовольствиями, но элементарно помыться, постричься, привести себя в порядок... Как видите обносился я совсем... Но хуже всего то, что я бессмертен. Пройдут миллиарды лет, исчезнет всё, а я нисколько не изменюсь, потому что таким был создан. Вся надежда на то, и я искренне этого желаю, что когда-нибудь люди перестанут грешить и установится дисбаланс в сторону праведности. И тогда меня, наконец выпустят отсюда и призовут заниматься тем, для чего я был создан. Мир, конечно, уже будет другой, мне его придётся изучать по-новому, но это только ещё более интересно. Ну, а пока, я вынужден быть таким... - после этих слов он посмотрел себе под ноги, потом, в отчаянии махнул обеими руками и, глубоко вздохнув, крикнул - Трогай!
Вдруг вверху заскрежетал какой-то механизм и Владимир почувствовал, что его тело рывками повело в сторону.
В это время один из чертей подбежал к нему, подпрыгнул и с разворота сильно ударил копытцем в челюсть...
"Как я Виолетте..." - пронеслось в голове Владимира прежде чем он потерял сознание...

БЕЗЛИКИЙ. ЧАСТЬ - 16
Первое что он увидел открыв глаза - дощатый пол, который находился совсем рядом, прямо у лица. Дальше - ножка стола, стула, нижняя часть камина. "Я упал... Уснул, потерял сознание и мне всё привиделось" - мелькнула мысль и он приподнялся на руках.
Казалось от этого телодвижения в его организме разорвалось что-то на подобие бомбы. Взрыв не разметал на куски его тело, а просто дошёл до границ формы и остановился в виде страшной боли. Болел не какой-то определённый орган, болело всё тело как внутри так и снаружи. Казалось, оболочка тела не выдержит напора и лопнет как воздушный шарик. Более того, он и надеялся на это, потому что боль невозможно было терпеть. Он, собственно, и ждал этого. Но никакого разрыва не происходило, боль просто зависела и держалась на определённом уровне и даже превратилась в движущую силу, заставляя его слоняться по комнате из угла в угол, хотя это и нисколько не помогало.
Это была комната с камином дачного домика Виолетты, который в реальности сгорел. Теперь же, оказавшись в иллюзии, выяснилось, что Владимир не может покинуть эту комнату. Он знал, что за дверью находится коридорчик, ведущий на веранду, и что эта дверь раньше никогда не запиралась, потому что в ней не было даже простейшей защёлки. Но теперь она была закрыта и он никак не мог её открыть, хотя и пытался, хотя и не знал зачем и для чего. Позже выяснилось, что он не может открыть и окно, за которым виднелась лишь тьма кромешная и никаким образом не получается разбить стекло в раме. От безысходности он пробовал биться головой о кирпичный угол камина в надежде убить себя, но из этого тоже ничего не получалось: между ними словно появлялся какой-то невидимый, пружинистый барьер, который амортизировал, лишая возможности даже прикоснуться к прямоугольному краю. Вспомнив слова, недавно сказанные неизвестным, странным мужчиной, что Ад вечен, Владимир понял, что отсюда ему не выбраться никогда.
Сгорбившись, прижав руки к животу, как замерзающая Виолетта из его бредового видения, он бесцельно шатался по комнате, изнывая от нечеловеческих страданий. Вдруг в окне прояснилось, будто бы на улице резко наступил рассвет и Владимир, там, во дворе, увидел самого себя. Он другой, мрачный и угрюмый, сидел на ступеньках веранды и точил нож. Тот самый нож, которым он расчленял тело Виолетты. Теперь было предельно ясна какая участь ждёт его самого. В отчаянии он попятился от окна, вскинул голову и совершенно случайно посмотрел вверх - через балку был перекинут тот самый синий пояс.
Владимир знал, что суицид у него не получиться, но так как других вариантов не было, стал проделывать те же операции, что и в реальности. И тем не менее... Когда он шагнул со стула и петля сдавила шею, как и в реальности, сознание, хотя всего лишь на какое-то мгновение, помутилось.
Вскоре он снова очнулся на полу в таком же положении и состоянии. Но вот это мимолётное помутнение сознания, длившегося возможно малую долю секунды, явилось для него своеобразной отдушиной, крошечным глотком передышки среди бесконечного океана страдания.
Прежде чем снова подняться, он сразу же посмотрел вверх и, к своему страху и ужасу, не нашёл на балке синего пояса. Владимир встал и начал лихорадочно искать его по комнате.
Тот, второй он, который находился на крыльце, закончил точить нож и уже поднимался по ступенькам. Что он отопрёт дверь и войдёт, Владимир этот, нисколько не сомневался. К его нестерпимой боли прибавилось состояние паники и отчаяния.
Пояс неожиданно, словно его подбросил кто-то невидимый, нашёлся на спинке стула. И хотя не заметить раньше его было невозможно, задумываться над этим было некогда...
В следующий раз, когда очередной процесс самоубийства завершился точно так же как и предыдущий, Владимир не раздумывая принялся за поиск синего пояса...
Он его нашёл в самый последний момент, когда двойник Всеволода с ножом в руке открыл дверь и появился в комнате. Соловьёв здешний проделывал всё максимально быстро: один конец пояса закрепил на балке, на втором завязал петлю, просунул в её голову и, чтобы не терять времени, пригнул со стула. На этот раз пояс не выдержал и порвался...
***
Чудакееву показалось, что его выбросили из темноты в ярко освещённое пространство и он упал на какую-то шершавую поверхность. Шершавость покрытия он не ощутил, а увидел близко перед собой, потому что падал лицом вниз с открытыми глазами.
Сразу же подхватившись, он огляделся и понял, что находится на крыше какого-то здания.
Крыша была плоской и покрыта потрескавшимся от солнца рубероидом,. Повсюду возвышались прямоугольные башенки вентиляционных каналов, с принудительной вытяжкой. Между ржавых, крестообразных опор тянулись провода. Когда он стал осматриваться по второму кругу, на этот раз уже более внимательно, то наткнулся взглядом на Безликого. С полной уверенностью, что это та девушка с которой он только что гулял по морском берегу, Всеволод словно выстрелил в него вопросами - "Что это? Кто это?".
- Возможно это ты... - равнодушно ответил Безликий.
- Но я не знаю никакого Владимира Соловьёва! Кто это?
- Здесь, на Светлом Уровне - продолжал Безликий - ты вспомнишь, что в реальности проживал не одну жизнь, только в разное время и в разных измерениях. Ты где-то был мужчиной и женщиной, плохим и хорошим, гением и злодеем, праведником и грешником, богатым и бедным, талантливым и бездарным, красавцем и уродом. Ты вспомнишь всех, и вспомнишь всё: все свои деяния, поступки, помыслы. Эти воспоминания нужны для того, чтобы ты мог корректировать события, произошедшие в твоих жизнях, менять поступки, как свои так и чужие. Изменяя реальность мы создаём новую, очищая её от отрицательного. Мы убираем негатив, как убирается скорлупа от яйца, из которого вылупился птенец, потому что она сделала своё дело и уже больше не нужна. В итоге остаётся всё только положительное, светлое и чистое. Здесь ты поймёшь, что прошлое может быть перед будущим, а настоящее находится за прошлым, потому что время из разных измерений и миров наслаивается друг на друга, а Светлый Уровень их пронизывает, как игла несколько слоёв ткани и связывает. Ничто нигде не пропадает и не исчезает. Изменённое событие в одной реальности, создаёт другую, а та в свою очередь третью и так до бесконечности. Здесь тебе придётся жить в век высоких технологий и головокружительных скоростей, а так же охотится на мамонтов, находясь среди диких людей первобытного племени, сражаться на турнирах в эпоху средневековья, мчаться в золотой колеснице по пыльным пустыням Египта. Везде у тебя будет своя определённая миссия и цель. Ты встретишь своих друзей и врагов, тех кого любил и ненавидел, кого обидел ты и кто обидел тебя. Ты сможешь простить и быть прощённым. Ты здесь доделаешь всё, что не успел при жизни - сказать недосказанное, увидеть неувиденное, услышать неуслышанное. Ты изменишь всё, исправишь, создашь свою и может быть не одну реальность. Но все они будут прекрасные, чистые и светлые. Реальности, где не будет ничего отрицательного, где всё будет хорошо и все будут счастливы. И ты будешь испытывать радость за то, что это сделал ты и не только для себя, но и для кого-то. В этом и заключается весь смысл Светлого Уровня.
Безликий находился недалеко от края крыши. Неожиданно, словно от слабого дуновения ветерка, его полупрозрачное тело стало медленно сносить в сторону невысокого бордюра, за которым заканчивалась крыша.
- А Владимир Соловьёв... - голос звучал в сознании Всеволода, но он неотрывно смотрел на форму Безликого, понимая что источником звука является он - Этого греха больше нет... - после сказанных слов полупрозрачная тень вытянула руку с длинными, тонкими пальцами и указала куда-то вниз.
Всеволод подошёл, смело поднялся на бордюр и посмотрел в указанном направлении - по тротуару, взявшись за руки, шли из здания аэропорта в сторону автобусной остановки, парень и девушка. Это были молодые Геннадий Аллой и Виолетта Безшапкина.
- Ты первое время присмотри за ними, на всякий случай. Слишком уж много судеб завязано на их отношениях. Хотя... я думаю, уже ничего не изменится...
После этих слов человеческая форма Безликого превратилась сначала в тёмное, бесформенное пятно, которое тут же стремительно начало уменьшаться, дошло почти до неразличимой точки, на мгновение задержалось и... исчезло.
- Прощайте, барин... - послышалось напоследок в сознании Чудокеева.
Барин... От этого слова повеяло чем-то близким, родным и в то же время давним и безнадёжно забытым...
Вдруг Всеволод почувствовал какую-то особую лёгкость в своём теле. Правда нельзя сказать, что до этого он был обременён им, что оно доставляло ему какие-то неудобства. И вместе с тем, новое состояние заметно отличалось какой-то особой невесомостью, подвижностью, какой-то пьянящей свободой.
Всеволод приподнял руки, осмотрел их, затем всего себя со всех сторон одновременно... Теперь у него появилась такая, ещё в полной мере не осознанная, возможность и, от внезапно нахлынувшего чувства и в предвкушении новых способностей, он, вдруг, резко взмыл в воздух, за мгновение облетел Землю и вернулся обратно.
Он уже был Безликим...
***
Геннадий Аллой и Виоллета Безшапкина, выйдя из здания аэровокзала направились к автобусной остановке. Они шли молча, держась за руки, с какой-то таинственной, добродушной улыбкой на лицах. Казалось, их тела были переполнены необъятной радостью, которая светящимся потоком вырывалась из искрящихся глаз, озаряя тёплыми лучами окружающее пространство.
Но молодые люди не знали, что в это время над ними кружила полупрозрачная тень, имеющая человеческую форму. Она поочередно вселялась то в одно, то в другое тело, словно окуналась в субстанцию светлых эмоций, наверняка испытывая те же чувства что и люди и наслаждаясь ими.
Вдруг парень резко остановился и вполголоса произнёс - "Гордей...".
- Что? - удивлённо, с оттенком испуга, спросила девушка.
Геннадий слегка встряхнул головой, как бы избавляясь от воспоминания, увлёкшего его в мимолётное забытье и, глядя Виолетте в глаза, недоумённо ответил.
- Вспомнился какой-то Гордей Куликов... Но я его не знаю...
- Может Куликова? - нахмурив брови и сжав губы спросила Виолетта - Смотри, мне чужого не надо...
Парень засопел и отвернулся, что означало - ответ отрицательный, взял девушку за руку и, ускорив шаг, они направились своим маршрутом.


ПРОЩЁННЫЙ



- Меланья! Наконец-то... Я ждал тебя... Я решил тебя встретить здесь, потому что только здесь мы можем видеть друг друга и разговаривать...
- Барин?
- Барин? Подожди, а не ты ли это была только что? Не ты ли являлась ко мне Светлой Тенью и говорила со мной? Ну конечно... Конечно это была ты... Или какая-то часть тебя...
- О чём вы, барин?
- Не называй меня барином и не говори мне - "вы".
- Зачем вы здесь?
- Я здесь, чтобы просить у тебя прощения. Я виноват перед тобой...
- Я вас давно уже простила, ещё при жизни. Я всех простила...
- Но... почему?
- Так Господь велит. Если ты кого-то прощаешь, то и тебя кто-то прощает.
- Но ведь ты же страдала... Из-за меня страдала...
- Страдания очищают душу...
- Верно... Всё верно... Теперь я понял: это ты спасла меня от ада. А я всё думал - почему мне так повезло? Бедная, хорошая моя Меланья...
- Странный вы какой-то, барин... Но мне пора... Светлый путь для меня уже проложен...
- Да, конечно... Ты не бойся, с тобой будет всё хорошо... Я тебя найду, где бы ты не находилось. Мы будем вместе... Я обещаю... Верь мне...
- Не следует вам грешить, барин...
- Я не буду грешить, не буду... Просто теперь я сделаю всё по-другому... У нас будет другой мир... Наш, свой, светлый мир, где мы будем вместе и где проживём долгую, счастливую жизнь... И я сделаю всё, чтобы в этом мире ты была счастлива до конца...



НОВАЯ ПОЛОСА

НОВАЯ ПОЛОСА

Владимир Соловьёв попал в психиатрическую лечебницу после очередного крупного запоя: сложил камин "крутому перцу" и тот щедро вознаградил.
Пройдя длительный курс лечения, из больницы вышел уже совершенно другой человек. Если раньше в его поведении основной упор делался на творческие способности, которыми он впечатлял и восхищал окружающих, и от этого казалось, что внутри его полыхало бушующее пламя эмоций, разбрасывая вокруг феерические искры веселья, то теперь всё напоминало тихое, спокойное горение уютного домашнего очага. Причиной этому, как не безосновательно считали знакомые и он сам в том числе, явилось то обстоятельство, что он перестал употреблять алкоголь. В сущности оно так и было, потому как только во хмелю у него всё и получалось: играть, петь, танцевать. Но теперь он не хотел даже отдаленно прикасаться к этим способностям. Причиной этого был сильный страх перед тем, что с ним произошло в больнице. Самой причины появления страха, он не знал. Кроме белой горячки, состояние которое он хотя и отрывочно, но помнил, было что-то ещё. Но непонятно - реальное или надуманное. И вот именно это что-то вселяло в него панический ужас. Самое интересное, что это был не сам факт физической смерти. Казалось бы - что может быть хуже? Но Владимир интуитивно чувствовал - там, за какой-то гранью, с ним произошло что-то ещё более страшное, которое теперь представлялось в виде неизвестной чёрной громадины чего-то. И он боялся приближаться к ней даже в воображении.
Он понимал, что именно чрезмерное употребление алкоголя привело его к такому состоянию и первое время после лечения не употреблял его. Как ни странно, но ему это давалось легко. Правда поначалу снились кошмары, он просыпался в холодном поту с осознанием того, что снилась что-то страшное, но ни одного сюжета своих снов вспомнить не мог. Возможно сны и являлось причиной потери тяги к спиртному. Однако, когда со временем они прекратились, влечение к алкоголю не вернулось. Он мог сидеть в компании пьяных, вблизи спиртного, мог даже мог вдыхать запах содержимого рюмки. Но не более того. Ему просто не хотелось пить.
Друзья на это обстоятельство, реагировали по-разному: одни отвернулись, другие восхищались, третьи завидовали. Больше всего соблазняли те, которые завидовали.
"Может по рюмашечке?" - спрашивали они при встречах, прекрасно зная, что с ним произошло. И когда он отвечал - "Я после больницы" - заговорчитски, шёпотом, глядя в лицо - "Ай, по маленькой... Ничего страшного...". За это на них появлялось злость и он категорически отвечал - "Нет". Здесь всё было нормально. Но вот был один человек...
Его звали Бронислав Семёнович. Он был человек окончательно спитый, неряшливый, грязный, вонючий, беззубый. Как говорили - опущенный среди опущенных. Естественно незнакомые, да и большинство знакомых, шарахались от него. И только Владимир поддерживал с ним отношения из гуманных соображений, потому как считал, что какой бы он ни был, он всё же человек. Уже после первого разговора с ним Владимир понял, что он не просто человек, а умный человек, но по каким-то причинам, опустившийся до уровня горького пьяницы. Иногда он, и, возможно, только он, замечал, как во взгляде Семёновича проскакивало что-то величественное, гордое, непостижимое и непонятное.
- Я же учёный... - говорил Бронислав Семёнович Соловьёву во время их пьяных посиделок, и, наверно, только ему, потому, что только он его и слушал - Я учёный, математик... Я математически доказал существование скрытого измерения... Но они... Они меня не поняли, не приняли, изгнали, подняли на смех... А на самом деле измерение ведь есть, Вован, есть... Просто мы его не видим, потому что оно скрыто... А оно может быть здесь, рядом... Те кто в нём находится, может быть видят нас, слышат и чувствуют тоже, что и мы... А всё это: стол, вино, комса, ты и я, комната, город, да и вся наша жизнь, это всё вторично. Мы просто черновик другой жизни, переписанной набело...
Вдруг его взгляд становился то ли надменным, то ли горделивым и он, словно другой человек из другой жизни, продолжал свой, одному ему только понятный, монолог.
- Может быть душа, появившаяся из бесконечного движения бесчисленных элементарных частиц, как и вещество, оставшееся после аннигиляции, предназначена для того, чтобы каким-то образом распространиться по всей Вселенной? И как драгоценные металлы, образовавшиеся во время взрыва сверхновой звезды, так и души людей, прошедшие все испытание Земной жизни, впоследствии становятся чем-то таким же драгоценным и остаются им навсегда?
Только Семёнович узнав о том, что произошло с Владимиром искренне его поддерживал, и в то же время, неосознанно соблазнял.
- Ну как, Вован, держишься? - спрашивал он при встрече.
- Держусь - отвечал Владимир.
- Молодец! Держись! Ты сможешь, у тебя получится. А я... - он обречённо махал рукой, опускал голову и уходил.
И именно в эти моменты Владимиру хотелось догнать его, остановить, купить бутылку дешёвого, креплёного вина, пригласить к себе в подвал и там, вдыхая отвратительный запах его дешёвых сигарет, слушать и слушать бесконечные научно-философские бредни о других измерениях, параллельных мирах и прочих непонятных явлениях этой жизни. Единственное, что останавливало - уверенность в том, что Семёныч не примет эту жертву. Несмотря на то, что он конченый алкаш, собственноручно разобьёт бутыль об асфальт, отругает и прогонит Владимира.
Однако, было одно обстоятельство, которое Владимир скрывал от всех и от Семёновича в том числе. На самом деле, он окончательно не бросил пить...
До этого ему не раз приходилось слышать, что после лечения тяга к спиртному остаётся и именно она является причиной рецидивов. И он был уверен, что тоже не избежать этой участи. Но всё что произошло в дальнейшем, сильно отличалось от общих правил...
Истоки данного события находилось в том бредовом состоянии, когда он лежал под действием успокоительных препаратов. В полудрёме слышал голоса, скорее всего, соседей по палате. Лиц он не видел, но вот голос одного из них отпечатался в сознании. Тот рассказывал как стал алкоголиком. Говорил, что с ним приключилась язвенная болезнь желудка и знакомые посоветовали принимать натощак по столовой ложке прополиса, разведённого на спирту. Так, со временем, он избавился от язвы, но приобрёл алкоголизм. И второй эпизод, который впоследствии сложился с первым, и тоже оказал влияние, был банальный разговор в врачом-наркологом перед выпиской. Врач с подчёркнутым безразличием говорил то, что говорил, наверно, всем выписывающимся пациентам: человеческая печень способна разложить только двадцать пять грамм этилового спирта.
Любой реабилитационный период чреват рецидивом. В первое время организм обычно бунтует и требует прежнее состояние. От этого он может симулировать разные болезни, которых на самом деле нет. Вот и Владимир однажды под утро проснулся от сильной боли в желудке. Сразу же вспомнился язвенник из больницы и его слова. Соловьёв, конечно, понимал, что следует обратится к врачу, но тогда, решил, для начала, всё же избавиться от боли, которая, на тот момент, сильно превосходила страх рецидива. Двадцать пять грамм спирта, в общем-то, равны пятидесяти грамм водки. Как ни странно, но через пять минут после принятия дозы, боль действительно исчезла. Это означало, что организм попросту симулировал.
В дальнейшем, когда появлялась боль в желудке, Владимир изгонял её только таким способом.
Идея принимать стопарик в профилактических целях появилась уже сама собой. По утрам, и только по утрам, обязательно непосредственно перед завтраком, он стал выпивать пятьдесят грамм водки. Организм потом вёл себя спокойно. В общем-то, именно поведение организма потом, и сыграло главную роль: в течении дня у Владимира так и не возникало желания выпить ещё. Это, конечно, было не свойственно для людей пострадавших от алкоголя, но и тем не менее - оно было. Владимир причислил данное явление к каким-то нестандартным особенностям своего организма, но не принимал за правило и никому не советовал. Поэтому, со временем, оправдываясь для себя необходимостью профилактики от всех болезней, он стал проводить "лечение" ежедневно. Конечно, кроме тех дней, когда с самого утра надо было садится за руль. Тогда он уже, естественно, не пил. Если же такой необходимости не возникало, то через четыре часа алкоголь из организма выходил, не создавая ни физиологической, ни психологической зависимости.
Как бы там ни было, но Владимир не утратил способностей к работе и был востребован как специалист. И поскольку он сменил образ жизни, у него стали задерживаться деньги. Он стал помогать дочери. Супруга после развода с ним, вторично вышла замуж. Родила ещё одну дочь, но через какое-то время со вторым мужем тоже разошлась. Видя, что первый муж стал стабильно представлять из себя нормального человека, они начали постепенно сближаться и, в конце концов, сошлись окончательно. Поначалу её сильно смущала его новая привычка, поскольку всю процедуру он проводил у неё на глазах. Но видя, что прежних последствий нет, жена смирилась и никак не реагировала на её. Даже можно сказать подшучивала по этому поводу, беззлобно бросая в сторону мужа - "Алкаш". Чужую дочь Владимир принял спокойно и относился к ней как к родной. Он даже шутил по этому поводу: про свою говорил - "Моё присутствие", а о чужой - "Моё отсутствие".
Поначалу, как хобби, он увлёкся старинными автомобилями: покупал, можно сказать лом, восстанавливал, отделывал и сбывал, в основном, коллекционерам. Это увлечение скорее радовало душу, чем приносило большой доход, но престижность мастера, как специалиста, выросло в разы. А это уже приносило доход. Самая большая сложность заключалась в том, что к старым автомобилям трудно было найти запчасти. Поэтому приходилось обращаться к высококвалифицированным специалистам.
Как-то ему дали телефон хорошего токаря Аллоя Геннадия Ивановича. Они созвонились, встретились, договорились.
Изделие было готова перед выходными. Геннадий предложил заказчику два варианта - либо тот сам приезжает к нему на дачу, в субботу или воскресение, либо он в понедельник привезёт деталь в город и они там встретятся. Владимир пребывал в нетерпении, поэтому поехал в субботу. Эти места он знал хорошо и адресата нашёл быстро.
Сразу, как только он вылез из машины и бегло осмотрел дом, на него накатило какое-то странное чувство: будто здесь ему всё знакомо. Свои работы и места где он их выполнял, не имели срока давности - они им узнавались везде. Теперь же Владимир был уверен, что на самом деле в этом доме никогда не был и ничего здесь не делал. Но его не покидало странное чувство, что где-то всё это уже видел. Скрип металлической калитки, сваренной из арматурных прутьев, под стать забору из сетки-рябицы, ему тоже показался знакомым. Он не успел её закрыть за собой как услышал голос - "Вы, наверно, к Геннадию?".
С улицы он не видел женщину за густым малинником, иначе не стал бы заходить, а спросил разрешение снаружи участка.
- Здравствуйте... - растерянно сказал он, но не столько из-за того, что ему, как приличному человеку, следовало поздороваться, а по большей части потому, что эта женщина ему тоже показалась знакомой, даже больше чем дом. Он и приветствовал её как знакомую, имя которой на данный момент просто вылетело из головы.
- Гена! - крикнула женщина в сторону сарая и вскоре оттуда вышел человек.
Пока они, сидя на лавке у стены, обсуждали процесс изготовления детали и соответствие её чертежу, странное чувство на время оставило Владимира, но не исчезло, а словно призрачная тень витала вокруг. И оно снова заняло прежнее место, как только они исчерпали тему.
- Скажите... - решился наконец спросить Владимир, глядя в сторону женщины - Только не подумайте ничего такого... Мне почему-то кажется, что раньше я где-то видел вашу жену, но не могу вспомнить...
- Ничего удивительного, она работает на почте - даже не дослушав до конца ответил Геннадий.
- Да, она работает на почте... - словно находясь в глубоком трансе, тихо повторил Владимир. Ему показалось - вот он сейчас что-то вспомнит. И воспоминания будут неприятны, потому что будут связаны с его кошмарами, спрятанными под тем тяжёлым, бредовым состоянием, которого он боялся и которое преследовало его продолжительное время после болезни. Иногда, ни с того, ни с сего, ему вдруг вспоминались какие-то сны из того времени и от этого потом становилось легче, потому как приходило осознание того, что это был всего лишь сон, пусть и кошмарный. Сон постепенно, растворялся в реальности, исчезал, забывался, уменьшая страхи Владимира, но не уничтожая их окончательно.
- Сны, в общем-то, вещь интересная... - рассудительно произнёс Геннадий, глядя на соседний участок. Он не видел, что собеседник в это время резко повернул голову в его сторону и испуганно посмотрел в лицо. Ему было непонятно: Геннадий затронул тему снов случайно или он, Владимир, что-то произнёс вслух, сам того не замечая. А хозяин, тем временем, как ни в чём не бывало продолжал.
- Как-то один мой знакомый рассказывал сон: ему снилось, что он военный и участвует в боевых действиях. Но не просто там атакует, стреляет или обороняется. Он вонзает нож в ещё живое тело противника, вспаривает живот, достаёт внутренности. Весь в крови, липкий, скользкий... Даже, говорит, во сне слышал запах крови. После этого сна, говорит, весь день тошнило. Но самое интересное, что он даже близко никогда военным не был. Ещё в детстве попал под мотоцикл и сломал ногу. Хромает до сих пор. В армию не взяли, а вот видишь, снятся с чего-то такие сны.
После непродолжительного молчания Владимир тоже рассказал свою историю.
- Я знаком с бывшим следователем по фамилии Федотов. Сейчас он на пенсии, живёт в деревне. Как-то ремонтировал ему мотоблок. Нужны были новые детали, я поехал в город, закупил и вернулся через два дня. И вот уже по возвращению, он рассказал мне такую историю: что на днях ему приснилось, будто бы я убил человека, разрезал его на части и выбросил на Шипучую Гать. Ну, представляете...
- Так это ж следователь. Он за всю жизнь всего насмотрелся - сказал Геннадий.
- Оно то да... Но после этого разговора мне тоже приснилось что-то подобное: будто бы я режу человека. Где, кому, чего - не помню. Помню лишь обнажённое тело. Я отрезаю конечности, голову, туловище режу пополам, складываю всё в пакеты для мусора, куда-то отвожу и закапываю в какую-то яму... - Владимир задумался, глядя застывшим взглядом куда-то вдаль и продолжил, медленно произнося каждое слово - Ну... я... тогда, правда... был немножко... не в себе... Снилась всякая гадость...
Никак не оценив его историю, Геннадий стал рассказывать свою.
- Моя жена боится миксеров. Не всех электроприборов, а именно миксеров, при чём даже в отключённом состоянии. Говорит, что ей когда-то приснилось, будто бы она умерла с миксером в руках. Мол соседка позвонила в квартиру и попросила одолжить миксер. Он взяла и понесла, но когда вышла на лестничную площадку, там уже никого не было... После этого, говорит, было такое ощущение, будто бы она спала, во сне всё это проделала и только на площадке проснулась с миксером в руках. И почему-то решила, что она тогда, где-то, когда-то умерла. Чушь, конечно, но и тем не менее... А ещё было... - Геннадий, вдруг, замолчал, в нерешительности потеребил кончик носа и продолжил - В общем, из-за её снов, мы и... сошлись, можно сказать. Мы тогда были ещё не женаты и мне всучили путёвку на отдых в Салли-Долл. Решили что я полечу один. Она уже перед отлётом прибежала в аэропорт и сказала чтобы я оставался, что ей приснилось будто этот самолёт разобьётся... Ну, я и не полетел... А познакомились тоже странно - случайно встретились в парке на Тихом бульваре. Я не помню что я там делал? Почему там оказался? Она сидела на скамейке, в расстроенных чувствах, а я подошёл и стал её успокаивать... Но тоже странно...
- А самолёт разбился? - спросил Владимир.
- Нет, конечно... - ответил Геннадий.
- Может потому и не разбился, что вас там не было - рассудительно произнёс Владимир поднимаясь с лавки. Он не слышал, что ему также задумчиво ответили - "может", потому как неотрывно смотрел на небольшую кучку детских игрушек, лежащих возле стенки сарая, давно никем не востребованных, с выгоревшей на солнце краской.
- Ладно - сказал он вздохнув - Теперь, я думаю, мы чаще будем встречаться.
Когда Владимир садился в машину, то почувствовал какое-то просветление на душе.
"Наверно от того, что приобрёл нужную деталь" - подумал он.


КОНЕЦ.

24.11. 2020.




P. S. Хотелось бы услышать от Генриха - Костюм получился?