Глава 7 (эпизод 2)
***
Церитинес, Пригия, от Заключения и в течение 3000 лет после

Её окружала тьма. И не просто тьма, а нечто более глубокое, в чём не было ни цвета, ни звуков, ни запахов. Она хотела было коснуться рукой своего лица, просто чтобы ощутить себя, определить в этом непространстве, но не смогла – не было ни руки, ни лица, ничего… Лишь её растерянно бьющееся сознание подсказывало, что она жива, но и только. Ийкэ маячило где-то глубоко внутри, яркое, но недоступное. Были слова, но нечему было их произнести. Был крик, но он замирал, не найдя выхода. Не было даже боли – только абсолютное непонимание произошедшего.
Остались только мысли, миллиарды мыслей, мечущихся в клетке без стен, мысли, которые теперь были единственным, что формировало её саму.
Аррилия не знала, сколько прошло дней или, может, веков – время здесь было неопределимо – когда она начала различать какие-то структуры в окружающей пустоте. Единственное, что она поняла почти сразу – эти структуры не пришли из ниоткуда, они были здесь всегда, с самого начала, просто недоступные её восприятию. Но теперь, единожды их заметив, она уже не теряла их из виду. Довольно быстро структуры стали усложняться, открывая её взору новые и новые грани. И однажды настал момент, когда она с удивительной ясностью вдруг осознала, где же именно находится.
То было чужое сознание, чужая, незнакомая душа.
Когда Аррилия поняла это, то была изумлена: слабая и беззащитная, обладающая ничтожно малой ийкэ – как могла она, эта душа, удержать её, великую эризингию?! Конечно не могла, это было просто какое-то недоразумение. И Аррилия тут же рванулась вон, стремясь вернуться в реальность, но натолкнулась на какое-то препятствие… Препятствие, которого не было, его нельзя было ни увидеть, ни ощутить, но и пройти его тоже было невозможно.
Она пробовала много раз, не смирившись с неудачей, снова и снова. Но… тщетно.
В конце концов пришлось оставить эту затею. Однако Аррилия не сдалась, нет.
Она со всей доступной ей энергией принялась изучать окружавшую её душу.
Скоро она научилась считывать пролетающие мимо чужие мысли, а после этого быстро поняла, что находится в юной церитинеске, совсем молоденькой и ничем не выдающейся. Постепенно эризингии становилось доступно большее, чем просто знания о происходивших вокруг событиях: её ийкэ, наконец, стала ей подчиняться – совсем немного, но достаточно, чтобы, пусть и незначительно, воздействовать на свою носительницу, перебивая и направляя некоторые её помыслы в представлявшееся Аррилии благоприятным русло.
А потом пришёл тот день, когда мир вновь открылся взору эризингии почти во всей полноте – она научилась видеть чужими глазами…

…Прошло каких-то несколько десятков лет – жизнь этой девочки пролетела быстро – и на пороге её смерти Аррилию охватило томительное ожидание возможности наконец вырваться из уже знакомого и изученного, но ненавистного плена, вновь стать самой собой. Но её надеждам не суждено было сбыться…
Она смогла покинуть эту душу, да, но лишь для того, чтоб непреодолимой силой быть переброшенной в другую. И на этот раз всё было хуже: она попала в душу зрелого пригийского дуба, и хотя многие приходили под его развесистую крону в поисках тени и прохлады, но это было почти ничто в череде дней. Жизнь словно замерла вокруг неё. И так продолжалось следующие три тысячелетия… Это дерево, казалось, будет вечным, но и его настигло время.
И всё повторилось снова, и дальше, и ещё множество раз: чужие хрупкие души словно выстраивали цепь, почти намертво сковавшую ту, что раньше могла повелевать целыми мирами…

…теперь всё изменилось…

***
Земля, 2169 год по земному исчислению

Тёплое солнце озаряло неприветливый берег, окрашивая обычно серо-стальной океан в нежные пастельные тона – чуть голубеющие волны, розоватые скалы, пепельно-зелёный мох – здесь вообще было мало места действительно ярким краскам. Поэтому её рыжую гриву он заметил издалека.
Она стояла на самом краю невысокого обрыва, вглядываясь в горизонт, туда, где океан и небо сливались воедино – отсюда, с того места где он сейчас стоял – простая девчонка в голубых джинсах и светлой рубахе, ничего особенного.
Коспарх вновь, в который раз, засомневался. Может, всё же, тогда ему показалось, и они зря всполошились. Может, не стоит и подходить к ней.
Там, в Равновесии, когда в Малом зале Совета он услышал предложение Мирриэнаэла, то ужаснулся, а уж согласие Тангорла его вообще потрясло. Стоит ли говорить, что Коспарх не испытывал тогда никакого желания участвовать в этой авантюре. Однако же Тангорл решил доверить эту миссию именно ему. Он, конечно, был против повторного путешествия на Землю и долго сопротивлялся уговорам, но прямой приказ главы Совета Семи оспорить не мог, как не мог и не подчиниться. И вот он здесь, смотрит прямо на цель своего прибытия и всей душой надеется, что это ошибка, его ошибка. Разве старый гном не вправе ошибиться?!
Нерешительность сковала Коспарха, он никак не мог сделать шаг – туда или обратно. Но неожиданно это стало ненужным.
Она обернулась, мягко, почти незаметным движением и всё же внезапно.
Несколько игривых лучей блеснули на огненных прядях, озарив лицо. Она смотрела прямо на него и улыбалась.
Стих ветер. Улеглись волны.
И тут он с ошеломляющей ясностью понял – не ошибка, нет… Его словно приковало к месту.
Аррилия подняла опущенные руки и медленно, почти лениво сблизила ладони – Бездна вспыхнула в узком пространстве меж ними и запылала своим ни на что не похожим огнем, разгораясь всё ярче. Она резко развела руки в стороны…
Ветер сорвался с привязи и взвыл, солнце будто приблизилось, а за её спиной поднялась огромная стена воды, перекрывшая горизонт. Из неё простёрлись несколько потоков – огромные руки океана – и потянулись к гному. Коспарх почти обезумел от страха, но двинуться не мог, а только смотрел, как они неотвратимо приближаются к нему, грозя уничтожить словно мошку. Но, почти накрыв его, руки вдруг замерли. И всё исчезло так же моментально, как и началось: стихии успокоились и вернулись в обычное русло, словно бы и не менялись. Лишь та, что по-прежнему стояла на берегу, уже не казалась ему обычной девушкой.
- Меняющая… - Коспарх грузно упал на колени, в горле у него было сухо как в растрескавшейся каменистой пустыне, слова вырывались с хрипом, - …прости… прости…
Легко, почти невесомо, перепрыгивая с камня на камень, она двинулась к нему. Медленно затухающие знаки эризингий на её ладонях приковывали его взгляд.
Аррилия приблизилась, глядя на склонившегося перед нею гнома с лёгким недоумением. Она не сомневалась, что после попытки «проявить» её кто-то здесь появится. Совет, каким бы он сейчас ни был, не смог бы от такого просто отмахнуться. Однако она думала, что придёт кто-то хотя бы примерно близкий ей по силе. Она действительно готовилась к борьбе. И тут этот… Ну надо же!
- Простить?! За что? Ты ничего мне не сделал. Да и не сделал бы, даже если б захотел. Так за что ты извиняешься?
Голос эризингии не был ни грозным, ни грубым, ни вкрадчивым. Он был… обычным. Коспарх немного успокоился.
- Прости, что побеспокоил… я не хотел…
- Тогда или сейчас? – Аррилия хохотнула.
Гном растерянно смотрел на неё.
- Ладно, встань. Можешь не отвечать. Всё и так как на ладони: Проявлению трудно сопротивляться, я понимаю, да ты и не стремился к этому, ты же не мог ожидать… меня, да?! Но вот теперь, по-моему, тебе совсем не хочется быть здесь, так почему ты передо мной?
Коспарх на мгновение замер, поднялся, тяжело вздохнул и покачал головой:
- Я… да, ты права, Меняющая, я не хотел… не хочу, – поправился он, - здесь находиться. Тогда, ну, это была случайность, тебе известно…
Аррилия кивнула.
Он продолжил:
- Сейчас… сейчас я возвратился по приказу… Ты же и это знаешь, Меняющая! Я же чувствую, ты прочла меня всего, ничего не осталось. К чему мои слова?! – чуть громче вопросил гном.
- Ты прав, - она снова улыбнулась, - и всё же я желаю послушать. Говори, и не бойся, тебе ничего не грозит. Да, и ещё… не зови меня Меняющей. Здесь, сейчас… не стоит. Запомни, я – Аррилия. Пока… Давай, начинай. Кстати, может, ты хочешь чего-нибудь: еды, воды, отдохнуть с дороги?
- Нет, нет, благодарю. Трапезы и прочее ни к чему. Я прибыл не за этим. У меня поручение от Тангорла, - он сглотнул, увидев как поморщилась эризингия при упоминании этого титула, - Тангорла Грейла и Совета Семи. Я доложил… ну, в общем, им известно, что… что…
- Они знают обо мне, это понятно, продолжай.
- Да… так вот, поручение, - Коспарх кашлянул, собрался, выпрямился во весь свой небольшой рост и, стараясь не отводить от неё глаза, как можно торжественнее произнёс, - Я, Коспарх, помощник пресветлого Тангорла, уполномочен Советом Семи и его главой, Тангорлом Грейлом, просить Вас, великую эризингию, принять приглашение посетить столицу Объединённых Миров – Каменное Сердце – и Дворец Совета. В любое время и на любой срок двери открыты для Вас. Я… меня послали проводить Вас, буде Вы пожелаете…
Коспарх устремил на Аррилию просящий взгляд.
Лицо эризингии было непроницаемо. Она молчала.
Наконец, она вновь посмотрела на него.
- Приглашение, значит. Тангорл приглашает… меня?! К себе в столицу?! Проявляет дружелюбие?! Неужели глава Совета теперь такой? Ах, да… какой он по счету, семнадцатый?
- Восемнадцатый, если позволите…
- Хм, что ж восемнадцать поколений… Многое может поменяться. Возможно, и достаточно, даже для Тангорлов. Но что мне делать там, в Равновесии?
- О, ну вы же туда и направлялись до того, как… - Коспарх сбился, заметив внезапно странно сверкнувшие глаза Меняющей, - прощу прощения. В общем, у вас был там интерес и…
- И неужто ж Совет приглашает меня завершить начатое тысячи лет назад? Допускает меня к Великой Сети, а? – взгляд Аррилии стал хищным, как у готовящегося к прыжку животного.
Гном отшатнулся.
- О нет. Вернее, я не знаю, великая, - чуть запинаясь произнес Коспарх. - Я только посланник, я не знаю всех планов Совета. Мне указано пригласить тебя во Дворец для… для знакомства, я полагаю. И Совет, и Тангорл теперь другие, так что … Да и, прости за напоминание, ты не видела Каменное Сердце и резиденцию Тангорлов – они стоят того, чтобы посмотреть. Там прекрасно: вода, сады, люди. Многие бы хотели увидеть…
- Я видела. Давно. Видела это ваше Сердце ещё безымянной планетой. Там пустыня, горячие голые скалы и сушь – ничего больше. Было б, что смотреть.
- Все не так. Теперь не совсем так. Когда-то, наверное, было, как ты говоришь, я не знаю, я не настолько стар. Я видел зрелость Ока, но не его основание. Каменное Сердце, Око, Дворец – самые потрясающие места вселенной - они кажутся нам вечными. Но… это просто приглашение. Тебе решать.
Коспарх умолк, Аррилия отвернулась от него, снова задумчиво вперив взгляд в теряющийся в сизой дымке горизонт. Ветер играл её локонами, бросая их ей в лицо, но она всё неотрывно смотрела вдаль. Потом, не оборачиваясь, произнесла:
- Хорошо. Я принимаю приглашение. Можешь передать это Тангорлу.
- Передать, но как же…
- Провожатые мне не нужны. Доберусь сама. Я дам знать… - она слегка взмахнула рукой, давая понять, что разговор окончен, зашагала назад, к кромке прибоя, и легко прыгнула с обрыва в набежавшую пенную волну.

Глава 8 (эпизод 1)
Ирриллитенау, 2169 год по земному исчислению

Жара, даже более удушающая, чем обычно, не давала сосредоточиться. Дальние объекты таяли и растворялись из виду в густом голубом мареве. Убрик утёр пот со лба, опустил защитные очки и склонился над соплом очередного маневрового двигателя.
- Да, пора поворачивать эту малышку, эта сторона, правда, перегрелась, - подумал он, коснувшись пыльной сухой земли. - Погоди, сейчас всё починим, и ты сможешь немного остыть. Тут ничего особенного – как всегда, набилось камней под защиту, видимо, от последнего потока, что мы зацепили пару дней назад. Сейчас вычищу.
Он раскрыл кожух и выгреб несколько горстей камней – мелких и покрупнее – вместе со склеившей их смазкой, которая была теперь черной как зола, густой и местами даже крошащейся под пальцами.
- Да, досталось тебе грязи в этот раз, впрочем, не меньше, чем твоему соседу, - Убрик махнул рукой влево, указывая на ближайший выход двигателя – копию этого – расположившийся на пару десятков метров дальше. - С ним я уже разобрался, так что приведем всё в порядок.
Он давно работал один, почти с самого зачисления в нууги и распределения в механики, поэтому разговоры с техникой, да и с самими базами уже стали обыденностью. Как бы сильно его не модифицировали, парень всё же оставался живым и, хоть и не слишком сильно, но нуждался в общении. А в лагерь он вернётся нескоро.
Нууг поднял голову и кинул взгляд вправо: до конца освещённой зоны в ряд расположились ещё двенадцать сопел и, судя по данным, только два из них были в рабочем состоянии. Что ж, починить осталось десяток, гораздо меньше уже сделанного. Убрик повернулся: слева длинной лентой до самого горизонта базы чернела почти сотня узких цилиндрических дюз, поблёскивающих боками под обжигающими лучами Иррилла.
Но сейчас нужно завершить здесь. Он прочистил систему, залил новой смазки из огромного стоявшего рядом бака – медово-жёлтые капли лениво растекались, обволакивая рычаги и шестерёнки – плотно закрыл крышку и отошёл немного вбок. Из его левого предплечья выдвинулся управляющий модуль и распахнул конус экрана датчиков. Убрик, не торопясь, настроил нужные параметры – минимальные, чтоб не повредить себе – проверил показания и включил двигатель. Тоненькая ленточка синего пламени вырвалась из сопла в направлении звезды. Земля под ногами слегка дрогнула. Убедившись, что выхлоп ровный и не колеблется со временем, Убрик удовлетворённо кивнул и остановил систему.
- База 12. Девяносто восьмой готов к пуску. Настроен в штатном режиме, - четко произнес нууг. Модуль отозвался шуршанием, а потом голос Порто Прио, ясный, словно он стоял рядом, откликнулся:
- Сведения приняты. Готовность к пуску, девяносто восьмой, двенадцать. Продолжить очистку.
- Принято.
Убрик отключился. Потом легко, будто не замечая веса, подхватил и закинул за спину бак со смазкой и направился к следующему двигателю.
Под лучами Иррилла металлический корпус нууга отливал голубой сталью, живая плоть на этом фоне казалась особенно тёмной. Тяжёлые механизированные ступни спрессовывали пыль столь плотно, что следы потом держались ещё несколько дней даже здесь, на базе 12, с её неустойчивой атмосферой. Впрочем, на многих базах и того не было. В конце концов, невозможно было сделать каждый из сотен астероидов комфортным, а вот починки все требовали регулярно. Убрик вздохнул. Сегодня надо успеть завершить всё здесь и переместиться на базу 19, там тоже нужен механик.

Далеко в черноте, словно огромный глаз, за ним отрешённо наблюдала голубая звезда, выплёскивая свой огонь на сотни уродливо изрезанных обломков, окруживших её неплотным, но явно упорядоченным кольцом. В движении оно казалось почти живым, будто в насмешку над прошлым…

***
База 51, она же Центральная база Войска Совета, как всегда полнилась многоголосым гомоном и механическим гулом. Купол кружился ровно и размеренно, словно большое прозрачное яйцо, хранящее в своем сердце беззащитного птенца. Но этот птенец был страшен в своей силе.
Лучи Иррилла, приглушенные защитным слоем, освещали висящий в центре астероид, размером почти с половину небольшой планеты. Он весь ощетинился строгими многоуровневыми зданиями, огромными антеннами и разнообразными датчиками, окружёнными десятками лазерных пушек. Два невероятных веерообразных сооружения на его противоположных концах могли показаться просто красивыми деталями, архитектурными украшениями, если бы не их содержимое: сотни космолётов – от довольно старых до самых современных – занимали их шахты, готовые вылететь и устремиться на врага по первому приказу.
Наверху одного из самых высоких зданий был закреплён громадный флаг Объединённых Миров: белое полотнище с кольцом синих и голубых кругов, накладывающихся друг на друга – единая цепь связанных планет. Флаг почти не колыхался – воздух под сводами перемещался медленно и плавно.
Велзгор стоял на небольшом балконе прямо под ним, внимательно осматривая свои владения. Огромный механизм работал чётко и без нарушений. Благодарение Единой, этот обновлённый купол, действительно, прекрасно защищал от надоевших, но неизбежных пылевых потоков. Другие базы этим похвастаться не могли.
Командующий вернулся в небольшую комнату, оставив дверь наружу открытой – внешний шум, как ни странно, вовсе не мешал ему сосредоточиться, скорее наоборот – свидетельствовал, что всё идет как надо.
Он сел к столу, на удобное, хотя и несколько потрёпанное кресло – серых тонов, как и большинство вещей в этой комнате, да даже стены, за исключением разве что нескольких растений, зелёными пятнами выделявшихся на общем фоне. Управляющие экраны под его руками разгорелись голубым светом. Включив конференц-систему, Велзгор устремил на них свой взгляд в ожидании: его помощники вышли на связь в течение минуты.
- Приветствую Вас, господа.
Раздались ответные приветствия, но он прервал их кратким жестом:
- Будет. Переходите прямо к докладам.
- Последний пылевой поток задел основные базы лишь по касательной. Большинство систем работают в штатном режиме, командующий, - начал Осиндэк, Первый помощник. - Больше всего пострадали базы 11, 12, 19 и 24 – у них, как обычно, заклинило поворотные механизмы сопел маневровых двигателей. Серьёзных повреждений, по имеющимся данным, нет.
- Хорошо. Что механики?
- Работа по очистке идёт, базы 11 и 24 закончены, база 12, по моим расчётам, будет завершена в течение часа, далее приступим к базе 19, - отчитался Порто Прио. - В процессе работ существенных нарушений, как и указал Первый помощник, не обнаружено. Единственное, - он слегка замялся, - кажется, есть проблемы с устойчивостью атмосферы на базе 12.
- Кажется?
- Пока не могу сказать точнее. После завершения очистки сопел и пуска двигателя мы отправим туда комиссию для дополнительной проверки, хотя по данным за последние несколько месяцев можно утверждать, что сбои стали чаще. Восстановления проходят быстро, но мы тратим на них чрезвычайно много энергии, и пару раз теряли хороших нуугов – излучение во время перебоя оказывалось чересчур велико.
- База 12… а что другие?
- Подобные сбои зафиксированы также на базах 44 и 89, но реже. Если позволите, командующий, - Порто Прио откашлялся, - я полагаю необходимым отказаться от поддержания открытых атмосфер. Многие базы прекрасно живут под внешними крышами. Конечно, они - не чета здешнему куполу, - он кивнул на проплывающую вдалеке за окном стеклянную стену, - но для основных нужд достаточны. Надо переходить на них, везде, где можно. А где нельзя, ну что ж, - главный механик пожал плечами, - обойдёмся и без них, в конце концов, здесь у нас воины, а не милые девчушки, потерпят в скафандрах.
- Хм, Осиндэк, а ты как думаешь?
- В этом есть разумное зерно, - сказал тот, задумчиво погладив свою острую короткую бороду, - по крайней мере, это дешевле, а Совет в последнее время очень неохотно расстаётся с деньгами, Вы сами знаете. Но купола требуют времени на их возведение и довольно много. Предварительно можно говорить о пятнадцати базах, которым не обойтись без атмосферы, там точно нужна будет замена на механическую защиту. С учетом уже накрытых, хотя некоторым из них требуется ремонт, остается шестьдесят три – довольно много для постоянной работы нуугов в индивидуальной защите. С другой стороны, количественно там одномоментно бывает не более двадцати процентов состава, и они сменяются, так что… Да, в целом, полагаю, это возможно.
- Ваши мнения ясны, - Велзгор расправил плечи, - но вопрос сложный. Начните проработку всех его аспектов. Проверочные комиссии пусть оценят все астероиды с открытой атмосферой, а не только проблемные. И поторопитесь с данными и отчётами. Согласования с Советом займут много времени, как всегда, так что хотя бы здесь не тяните.
Он кивнул, давая понять, что совещание окончено, отключил экраны и поднялся из-за стола, потянул руки вверх, хрустнув сцепленными пальцами – сложные сине-чёрные татуировки словно ожили на заигравших мышцах. Потом последний раз взглянул в окно на переливчатые соты прозрачного свода и вышел из комнаты через внутреннюю дверь.

***
Давно, несколько тысячелетий назад, когда Дворец Совета Семи ещё не вознесся своей мощью над Долиной Грома, а Око Каменного Сердца ещё не стало собственно Оком, а было всего лишь маленьким городишкой строителей, возводивших резиденцию Тангорла, были набраны первые нууги.
На первый призыв добровольцев для создания защитного отряда Совета Семи откликнулись немногие – всего несколько сотен воинов разных рас было отобрано тогда, но именно они стали скелетом для будущей огромной армии.
Поначалу они, как и Совет, жили на Каменном Сердце, в непосредственной близости от Дворца, однако позже число их стало расти, командование усложняться и появилась необходимость в новых базах. Взор главы Объединённых Миров пал на Ирриллитенау.
Это было страшное и негостеприимное место: огромная звезда, выжигающая всё, что слишком приближалось к ней, и кольцо каменного крошева вокруг – несколько сотен крупных астероидов, миллионы мелких и густые облака пыли – совсем рядом с той зоной, где ждала огненная смерть. Однако нашлись и преимущества. Система Иррилла была ближайшей к Равновесию. При таком раскладе Каменное Сердце, на котором продолжала службу только малая часть нуугов - Гвардия Совета да несколько отрядов космолётов – оставалось под защитой. Немаловажным стало и то, что в Ирриллитенау не было ни единой населённой планеты: в случае нападения на базу пострадали бы только дислоцированные там солдаты. И, как оказалось, там сохранились частицы прошлого – несколько астероидов имели собственную атмосферу, в основном, грязную и неустойчивую, но всё же существенно расширявшую возможности их использования – большинству нуугов нужно было дышать.
Многие века прошли, прежде чем главная база Войска Совета приобрела свой нынешний вид. Но уже тогда, в самом начале, почти мёртвая система, казалось, ожила, хотя даже наплыв тысяч воинов, закреплявшихся на каждом камне, способном уместить космолёт, был лишь жалким подобием минувшего…

А кто-нибудь делает для своих работ какую-то визуализацию? Самостоятельно или на заказ? Кроме обложек и иллюстраций, конечно.
Визуал для соцсетей, бесплатных выкладок и пр.

«зов Проявления»
- который призовет Избранного (Избранную), что победить Тени и Тьму и Прочее «с большой буквы»

«предполагал, что добром это не кончится»
- почему? Такое с ним уже бывало?

«Он, наконец, выяснил, где она живет»
- Как выяснил? Где живет?

«Волосы разметались по подушке огненными сполохами»
- ох какой кошмар. Опять волосы «разметались» да еще и «сполохи»

«Блики от уличного фонаря, лившего свет сквозь стекло, играли на белых простынях»
- Это как? Почему блики? Окно представляет из себя витраж? И как на белом «блики играют»

«В атмосфере совсем не чувствовалось сильной ийкэ́»
- Что такое «ийкэ»? Судя по фразе – это нечто жутко противно воняющее и гном не унюхал этой мерзости. Я правильно понимаю?


«хотя у неё, очевидно, были способности»
- даже боюсь предположить, какие способности он имел в виду, раз признаком их проявления является противный запах

«Но он всё-таки решил использовать этот шанс, тем более что лучшего вряд ли скоро дождёшься»
- Зачем использовать? Зачем ждать? Почему просто «не забить на все»?

«собрав окружающие энергетические потоки, направил их через центр схемы точно на девушку»
- какой похабник

«Ни дымки Истинной сущности»
- ни даже Отголосков Значимости Избранной Спасительницы и Избавительницы?

«Истинная сущность так и осталась недоступна в обычном виде»
- вот ведь трагедия? Даже не знаю – переживать ли теперь за гнома или за девушку?

«Но он всё же успел, успел увидеть и различить между её сложенных ладоней лёгкий отблеск того переливчатого, ни на что не похожего огня, который вмещал всю Бездну»
- Как? Автор, Вы о чем вообще?

«Берег Северного Ледовитого океана не был местом»
- как же бесят в тексте сплошные «не был» и прочее. Почему нельзя написать каким место берег был?

«пускать из виду ни одно существо, в достаточной мере обладающее ийкэ- способностью чувствовать энергии Вселенной и пользоваться ими»
- так вот что означает это корявое и нечитаемое слово. Это убогая отсылка к аниме или просто звук «икания»?

«Тем не менее, обучиться первичной бытовой ийкэ вспомогательного характера при желании мог почти каждый. Землянам повезло: задатки их расы в этой области оказались выше средних»
- ох как смешно. Любой может теперь управлять Великой Энергией Вселенной. Точнее не смешно, а противно

«По-настоящему одарённых или просто упорных и усидчивых»
- Бред. Если некто бездарный дебил, то упорство и усидчивость не помогут. Как бы упорно, например, не занимался вокалом какой-нибудь быдло рэппер или дегенерат газманов, он никогда не сможет петь как Паваротти или Соткилава.

«благодаря прекрасной учебе и высокой трудоспособности сумела привлечь внимание инспекторов и была рекомендована к зачислению в университет»
- смешно и нелогично

«Она была заключена в этой девушке последние двадцать три года, с самого её рождения. Хотя, что значат двадцать три года по сравнению с прошлыми тысячелетиями, проведёнными в сотнях других душ»
- так заключена в самой девушке, например, в ее ухе или в душе девушки?


«что может быть невероятнее, чем жизнь эризингии»
- Действительно что? Разве что вонь ийкэ или разметавшиеся волосы?

«раньше эризингия тоже влияла на носителей»
- смешно

«Пейдж всегда знала, что внутри неё есть кто-то ещё, не только она сама»
- а что по этому поводу говорили ее психиатры?


Дальше выборочно, ибо текст хоть и не ужасно корявый, но чудовищно неинтересный.


«И правда, Пейдж начала серьёзно интересоваться ийкэ именно из-за этого существа»
- повтор зачем?

«Когда она стала чувствовать чужака»
- я надеюсь, что Чужой все-таки вылезет из нее и пожрет всех вокруг

«А Ли с выпускного курса сказал мне, что этот мужик неплохо рассказывает, и опыты у него интересные. Ли был на его лекции два года назад, говорит, занимательно»
- Я понял. УУПЭ (или как там жуткая аббревиатура) – это новый Хогвартс. Теперь все понятно.

«- Ладно, - девушка тряхнула головой, рыжеватые волосы рассыпались по плечам»
- О УЖАС. Что с ней. Тряхнула головой и волосы разлетелись и рассыпались. Химиотерапия? Нарушение обмена веществ? Слишком много наркоты? Или парик свалился?

«Эризингия сконцентрировала всю ту небольшую энергию, что была ей доступна»
- я так и не понял, что это. Или кто? Источник выпадения волос у ГГ?

«- Прекрасная дева, да Вы, Вы, светловолосая»
- тошнотворно пафосное и омерзительное обращение

«- Что? Я? Но почему я?.. Ну, если Вы так хотите, что ж. Да, конечно...»
- Что за хамство и фамильярность при обращении к профессору?


Дальше предполагаю (надеюсь, что ошибочно), что во время демонстрации произойдет нечто выдающееся, как это было в куче подобных примитивных текстов и детских фильмов.

BaldCone

Для чудовищно неинтересного текста Вы чудовищно много прочли. А для ответов на вопросы - недостаточно много. Просто не ваша история. Удачи.

Да. Иначе я бы пропустил столько "литературных шедевров"

Глава 8, эпизод 2

***
Ирриллитенау, 9000 лет назад

Когда багровое марево, накрывшее их, окончательно развеялось, эризингии и Совет, наконец, смогли в полной мере разглядеть последствия произошедшего и ужаснулись. Ни одна планета, ни один спутник не остались целы, не было и просто сильно повреждённых – все юглы были мертвы. Части того, что только что было их телами, хаотично разлетелись вокруг на огромные расстояния, но притяжение звезды уже начинало медленно и неуклонно закручивать их в единый поток.
Это был самый душераздирающий портрет смерти из тех, что доводилось видеть Реу, а повидал он достаточно.
- Почему?! – вопросил он в пустоту. - Единая! Мы и помыслить не могли о таком. Как же так вышло?
- Меняющая… Она очень сильна. Была… - Ахрну было не по себе, словно он потерял нечто важное. - Наш поток Бездны всё-таки смог подавить тот, что шёл от них, но столкновение было чересчур серьёзным. Мы не подумали о возможности подобного, и в том наша вина, но мы делали это ради будущего вселенной, ты сам говорил, и, видимо, жертва была неизбежна. Главное, мы исполнили задуманное. Меняющая больше не угрожает Равновесию.
- Исполнили, да… Но какой ценой?! Единая, прости, я не хотел подобного… - Тангорл спрятал лицо в ладонях, потом поднял взгляд. - И всё-таки, какой же ценой?
- Их было тридцать два, пресветлый, - тихо произнес Буо, Советник по мирам.
- Тридцать два… Если считать лишь юглов, то их раса теперь почти уничтожена, но если подумать обо всех тех миллиардах душ, ради которых мы на это пошли… возможно, мы когда-нибудь простим себя. Тридцать две души, всего тридцать две… для войны – капля…
- Я вынужден огорчить тебя, Реу, не тридцать две, - вмешался в его речь Буо.
- Но ты же сам сказал?
- Я говорил о юглах, но… - он замолчал, с грустью окинув взором открывавшуюся им картину разрушения.
- Но?
- Обычно, пресветлый, юглы – довольно неприветливые существа, но есть некоторые… В общем, три из них, одни из самых крупных, были… были населены, - Буо тяжело вздохнул.
- Населены?! – Тангорл кричал. – Как это возможно? Я бы знал.
- Ну, понимаете, мы не слишком-то интересовались юглами, да и вообще этой частью Федерации, кроме Равновесия, конечно. Это неточные данные, мы не изучали их. Те разумные существа, что жили на них, вели очень скрытный образ жизни.
- Разумные?! Разумные! И ты говоришь об этом только сейчас?
- Но я же не думал…
- Не думал. Мы все не думали, – Глава Совета заметался между своими соратниками, заламывая руки, потом успокоился и остановился. – Сколько? Сколько их было там?
- Как я сказал, мы точно не знаем, не изучали, но имеющиеся сведения…
- Да говори уже, не тяни!
- Около пяти миллионов на трёх юглах, я полагаю, - произнес Буо внезапно охрипшим голосом.
- Что? Пять миллионов? Как же это, Единая? Как же… - Тангорл вдруг резко вскинул голову. - Нам не простят этого. Вы понимаете? Не простят.
Он оглядел остальных советников, эризингий, его взгляд стал жёстким и колючим.
- Мы не должны этого допустить. Объединённые Миры нуждаются в Совете. Нам следует уничтожить все упоминания о жителях этих миров, а, может, и о самих юглах. Никто не должен узнать, что здесь произошло. Эризингии, Равновесие – всё это далеко от обычных наших граждан, но гибель миллионов им подобных от наших рук – они этого так не оставят.
- Можно… можно сказать, что это всё Меняющая, а не мы, - военный советник Руго откашлялся, - не мы, да и всё…
- Можно, сказать можно. Тем более, что без Меняющей дело не обошлось, действительно. Но мы были здесь. Мы в этом участвовали. Не думаю, что нам поверят и не станут задавать вопросов. Миры нестабильны, мы не можем рисковать, провоцируя смуту в умах. Уничтожить все сведения о населении, вот за что я, - Тангорл поднял вверх открытую левую ладонь.
Вслед за ним, немного замешкавшись, но единодушно подняли руки все Советники. Триады никак не выразили своего протеста. Решение было принято.

На несчётные века ужасающие последствия Заключения Девятой триады у Ирриллитенау были преданы забвению. Но не все. Некоторые из таких последствий стали основой будущего Тангорлов.

***
Равновесие, 9000 лет назад

Оставив искалеченную систему голубой звезды, эризингии и Совет направились в соседнюю – Равновесие, туда, где между двух светил тускло мерцала причина всего произошедшего – Великая Сеть.
Груз совершённого давил на Тангорла как неподъёмная чёрная скала. И всё же он чувствовал облегчение. Даже случившаяся катастрофа не могла омрачить в его сознании того, что прорыв оставался закрытым. Смутные знания о Мире Теней, с проявлениями которого он никогда лично не сталкивался, вызывали в нём безотчётный страх и неуверенность. В конце концов, создателю Объединённых Миров было виднее, стоит ли борьба с потенциальным вторжением таких усилий. А ведь Князь отдал за это жизнь. Тангорл оглянулся на эризингий: вот они, порождения его энергии и воли, и они поддержали Совет в его действиях. Против своих же, да, но как можно было поступить иначе?! Реу просто не видел другого выхода. А, положа руку на сердце, и сейчас, узрев последствия своего решения, он знал, что выбрал бы тот же путь вновь, появись у него такая возможность. Пожалуй, он намекнул бы юглам убраться подальше или постарался бы встретить Меняющую до Иррилла, если б успел. А если бы нет, то что ж, нынешнее знание его бы не остановило.
Нужно было смириться с произошедшим. Выкинуть всё из головы и из сердца. Жизнь продолжалась. И первоочередной задачей стояла проверка Сети: не задело ли её той бурей, которая почти уничтожила Ирриллитенау.
Все остальные советники да и, судя по всему, эризингии, как и он сам, настороженно ожидали, что же встретит их там, устоял ли барьер между мирами.
Они добрались к Равновесию в три прыжка, давая небольшую передышку кристаллам. Триады, которые могли быть там сразу, всё же следовали рядом с Советом.
Сеть была на месте. Её мелкие соты переливались бледными искрами на фоне глубокой беспросветной черноты. Сейчас она казалась чудным гигантским существом, что мерно дышало в глубоком сне. При взгляде на неё, такую неколебимую, Тангорлу на мгновение показалось, что всё произошедшее было ненужным, лишним. Разве что бы то ни было смогло как-то повлиять на такое создание?! Даже Меняющей это было бы не под силу… А, значит, все те жертвы… они напрасны…
Глава Совета поспешно отогнал от себя эту мысль, будто испугавшись, что кто-то заметит его сомнения. Великая Сеть стояла, по-прежнему закрывая прорыв, и только это было важным.
Он видел, как расслабленно засветились улыбками лица других членов Совета, как напряжение покинуло эризингий, и их до сего момента плотный строй разделился на отдельные группы, поняв, что их не ждёт новый бой. Цель была достигнута.
Но вдруг его мысли прервал Ахрн:
- Пресветлый, с Сетью всё в порядке, но что-то не дает нам покоя. Эта система… мы чувствуем её иначе чем тогда… тогда, когда мы появились на свет. Что-то новое…
- О, Единая, неужто… неужто новый прорыв?! Только не это! Или… Меняющая ускользнула сюда, Тень её забери?!
Советники нервно переглянулись.
- Нет. Нет, что ты! Не думаю… Прорыв мы бы почувствовали сразу. Да что там, даже вы уже бы увидели его – Равновесие не так велико, всего-то три планеты. Тут нельзя не заметить. А Меняющая… Девятой триады больше нет, можешь поверить. Мы не жалеем о совершённом, но у нас словно безвозвратно отрезали часть. Это не она, точно. Нет, что-то попроще, но в то же время… я не знаю, кажется, ничего подобного. Говорю же, новое…
- И как же узнать?
- Глянем на все планеты, может, там что-то найдётся. Кристаллов вам должно хватить и на это, и на возвращение на Церитинес.
- Да? Ну хорошо, если вы считаете нужным. Советники не против? – вопросил Реу у своих соратников.
Возражений не последовало.

И одна из планет преподнесла им сюрприз.
Бывшая ранее скалистой жаркой пустыней, как и её соседки, отличаясь от них наличием воды, правда, только в подземных источниках, теперь она стала иной, хотя поняли они это не сразу.
Сначала они увидели огромный разлом, глубоким шрамом разрезавший широкое горное плато. Бока этой раны уходили вниз на несколько миль. А над нею, видимо найдя выход из-под земли среди многочисленных более мелких трещин, в глубокой каменной чаше уже перекатывало волны целое озеро. Несколько тонких потоков перелились за его края и устремились прямо к разлому, добравшись до которого, упали вниз тонкими серебристыми лентами. Не долетев до дна, ленты рассыпались мириадами сверкающих брызг, озарив стены ущелья радужными бликами. С каждой секундой всё новые и новые струи вливались во влажную завесу, и, не прошло и нескольких минут, как над пропастью загремел громовыми раскатами невероятных размеров водопад.
- Долина Грома, - задумчиво и слегка отрешённо произнес Руго и вдруг закашлялся. Ему, ббургу, всегда было невероятно трудно контролировать своё дыхание с помощью ийкэ. Он хотел домой, в благословенный воздух своей родины, где мог бы, наконец, вдохнуть полной грудью, безо всяких энергетических или механических ухищрений. К сожалению, здесь это недоступно. Равновесие – жестокая к дышащим система.
Подумав так, военный советник сосредоточился на удержании дыхательного кокона, но вдруг с ужасом понял, что у него не хватает на это сил. Он дёрнулся, пытаясь позвать на помощь, но не успел – кокон с шипением схлопнулся. Ббург начал задыхаться, его и так серая кожа стала просто пепельной, все четыре глаза налились кровью, он хватал руками пустоту вокруг себя. Паника накрыла его с головой. Советники и эризингии бросились к нему. Но внезапно всё кончилось: его лёгкие наполнились сладким как мёд воздухом, точно таким, о каком он только что мечтал, будто он вновь вернулся на луг возле родной пещеры. Руго грузно плюхнулся на землю, жадными глотками вбирая в себя снизошедшее на него благословение.
- Галлюцинации, - вдруг подумал он, - я задохнулся и умираю… Но как же это приятно, - он с наслаждением потянул носом.
- Советник! Советник… - как сквозь вату донеслись до него голоса. - Советник, очнитесь. С тобой всё в порядке, Руго? – голос Тангорла прорвал пелену. - Эй?
Взгляд ббурга снова стал осмысленным и он с изумлением осознал, что жив и продолжает дышать без кокона. Но как же так? Атмосфера этой планеты не позволяла…
- Что с тобой, Руго? – снова спросил Тангорл.
- Всё… всё в порядке, - советник поднялся на ноги. - Действительно в порядке, только я даже не знаю, как объяснить…

Выслушав его, Реу повернулся к Триадам.
- Великие, что это? Объясните, если можете.
- Мы должны проверить, ждите, - и эризингии устремились прочь, мгновенно рассредоточившись по планете.
Буквально через несколько минут они возвратились.
- Это кажется странным, - начал Ахрн. - Как я и говорил, я раньше подобного не видел, однако что есть, то есть. Для нас это неважно, потому мы и не заметили. А вот для всех вас, да и для других, полагаю… Воздух здесь… он приспосабливается к каждому, кто дышит, и, судя по всему, создаёт наилучший вариант из возможных для каждой особи. Это требует проверки, но мы практически уверены.
- Приспосабливается? Как это?
- Не знаю точно. Что-то вроде внешнего индивидуального кокона, только создаёте его не вы, а она, сама планета.
- Но как это возможно? Тем более, раньше я бывал здесь и не чувствовал ничего подобного?
- Не знаю. Но вы попробуйте. Если что-то пойдёт не так, мы создадим вам свой кокон.
- Попробовать? – Тангорл был несколько растерян. – Не уверен, что это хорошая идея.
Но потом он взглянул на военного советника – тот дышал мерно, спокойно и абсолютно расслаблено. Его вечно угрюмое суровое лицо выражало явное удовлетворение.
Глава Совета решился.
Он отпустил защиту и в первые пару секунд подумал, что ему пришел конец, но потом его окружил обычный воздух, совершенно привычный ему воздух лесов Каритоса. Он задышал ровно и непринуждённо, хотя не смог скрыть выражения безмерного удивления на лице.
Его примеру почти сразу последовали и остальные. Всё повторилось.
Вывод был ясен: атмосфера здесь словно стала живой и давала каждому то, что ему было необходимо.

После долгих раздумий, дополнительного обследования всей планеты эризингиями, они убедились, что такие перемены напрямую связаны с катастрофой у Иррилла. Насколько можно было судить, сюда невероятным образом перебросило и смешало десятки атмосфер погибших юглов, а, может, и часть их жизненных сил – потоки энергий здесь стали чрезвычайно сложны. Как бы то ни было, но теперь это место – уже не просто окраина Объединённых Миров у врат Тени, а нечто большее.

Исследование планеты 2 системы Равновесия продолжалось следующие несколько лет, и в результате Советом было принято судьбоносное решение: здесь будет его резиденция; здесь, прямо над каскадами, неприступная и величественная вознесётся она символом мощи Федерации, символом лучшего выбора для каждого её обитателя.
И когда синие и золотые своды и башни Дворца Совета Семи поднялись к облакам, планета обрела свое имя – Каменное Сердце – ибо почти безжизненным камнем была она, но сохраняла жизнь каждому на неё попавшему; ибо центром вселенского союза она теперь стала – его твёрдым, но бьющимся сердцем.

***
Ирриллитенау, 2169 год по земному исчислению

База 74 всегда нравилась Бриару больше других, за исключением, конечно, Центральной. На последней он бывал всего пару раз – во время первичных тренировок и при распределении – в конце концов, простой пехотинец и не мог претендовать на постоянный комфорт. Но после третьей переброски оказавшись здесь, он был теперь вполне доволен жизнью.
Местные купола были довольно старыми и далеко не такими технически совершенными, как скорлупа 51-й базы, однако функционировали прекрасно: дышалось здесь легко, света и тепла было ровно столько, сколько нужно, даже островками росла кое-какая зелень, в целом редкая в Ирриллитенау.
Последний пылевой поток, повредивший другие базы, прошёл в этот раз мимо них, так что тяжёлых ремонтных работ на внешней оболочке не ожидалось. Системы наблюдения и защиты работали без нареканий. Очередная фаза тренировок пару дней назад подошла к концу. В общем, всё сошлось воедино, и у них неожиданно появилось несколько свободных от служебных занятий дней.
Бриар, как и всегда, когда выдавалась минута, сидел на верхней площадке спортивного амфитеатра, неподалёку от травяной границы единственного на их базе парка. С этого места ему открывался наилучший вид на кольцо Ирриллитенау, медленно плывущее на фоне яркого голубого бока звезды. С его новым зрительным аппаратом он мог разглядеть сквозь обзорные полосы в сводах даже стеклянный отблеск центральной сферы, движение на тех базах, что были поближе и, конечно, матовые тела снующих туда-сюда мелких космолётов. Во всём этом всегда было что-то притягательное для него. Бриар не смог бы объяснить, что именно заставляет его чувствовать себя столь умиротворенным.
И действительно, только здесь огромный, прошедший немало боёв, суровый нууг иногда улыбался. А улыбки в Войске Совета вообще были редкостью.
За его спиной раздались глухие тяжёлые шаги, но он даже не шелохнулся. Что-то большое приблизилось и шумно задышало ему в шею.
- Зераус, прекрати, - голос нууга был спокоен и тих. - И не топчись там – лужайку опять испортишь, жирный ты боров.
- Далась тебе эта лужайка! – слова собеседника звучали не совсем естественно, механически. - Лучше подними свой зад, пойдём в обеденную. Наши говорят, там вроде как подвезли неплохого пойла, и много, на всех должно хватить.
- А! Ну так тогда чего спешить, раз хватит?! Глянь лучше – сейчас 51-ю будет хорошо видно.
- Да ну её. Что смотреть, коли нам туда не попасть?
- Так, просто…
Бриар обернулся.
Чёрная с синим туша его закадычного друга закрывала собой весь вид на парк. Все четыре мощные столбообразные лапы на несколько сантиметров ушли в мягкую почву под весом громадного чешуйчатого тела. Выросты-лепестки на спине Зерауса топорщились, указывая, что жуз, несмотря на всю агрессивность длинной уродливой морды, пребывает в крайне благостном расположении духа. Толстый хвост мелко подрагивал, только подтверждая этот вывод.
Сегодня на жузе была лишь лёгкая встроенная броня да выступающий на лбу динамик речевого аппарата; в боевом снаряжении, делавшем его просто ходячим стальным складом оружия, не было необходимости.
Они дружили давно, с той самой поры, когда совсем юными попали в Войско. Зераус так вообще почти младенцем с точки зрения его вида. Да, тогда он был вполовину меньше Бриара, не то что сейчас. Бриар помнил, как считал жуза всего лишь большим и не слишком умным зверёнышем, который отказывался приручаться. Но когда тому через пару лет установили речевой аппарат, Бриар понял, как ошибался. Действительно, сложно было воспринимать на равных, как другие языки, жузовские то ли клёкот, то ли рычание. Однако интрон и синтезатор речи все изменили: Зераус быстро продвинулся в учебе, завёл друзей и стал душой компании. А уж когда он вырос до размеров небольшого космолёта, да ещё был модифицирован внутренней пластинчатой бронёй, то стал одним из лучших и ценнейших воинов среди всех нуугов.
Его единственными недостатками были неспособность к манипуляциям с мелким оборудованием, из-за физического строения, да любовь к выпивке. От последнего все старались его отвадить: жуз, накачавшийся элем, мог натворить много бед. Не со зла, нет. Жузы вообще по природе не злы и сравнительно не агрессивны. Просто когда такая туша плохо контролирует себя, то лучше, чтоб ничего не попадалось на её пути. На базах это было сложно: застройка была довольно плотной, а население большим. Так что Зераус часто, хоть и ненамеренно, становился виновником конфликтов и мелких разрушений.
И сейчас Бриар хотел удержать здесь друга подольше, несмотря на явно проявляемое тем нетерпение: жуз беспокойно перебирал ногами, оставляя на газоне большие округлые вмятины; его маленькие ушки стояли торчком, ноздри подрагивали и раздувались, с шумом втягивая воздух. В конце концов, ну сколько там могли привезти того пойла? Не безгранично же. Так что если прийти попозже, а не прийти совсем не выйдет, стоит только глянуть на Зерауса, то, может, на их долю толком и не достанется ничего. Не то чтобы Бриар сам не любил выпить, но обошёлся бы и без этого, лишь бы не разгребать потом очередные завалы после пьяного шатания жуза по улицам.
- Да, просто… Погоди. Взгляни всё же… За пару минут весь эль от нас не убежит. Вон там, слева. Она уже видна. Может, когда-нибудь и у нас здесь сделают такую же, - Бриар указал на дальний отблеск Центральной базы.
Зераус хмыкнул. Сфера 51, конечно, была великолепна, кто б спорил.
- Как же! Скажешь тоже. Чтоб прям у нас как у командующего стало? Гиперстекло. Не, это вряд ли. Станут они на нас тратиться, и так ведь всё работает. А у Совета сейчас и без того проблем хватает. Ты же слышал о последнем перехвате? Мятежники, чтоб им пусто было! Тьфу!
- Я слышал, да, - Бриар кивнул, - но откуда ты знаешь, что это мятежники?
- Так а кому ещё? Стал бы иначе командующий пять космолётов на такую маленькую посудину выделять?
- Хм… а некоторые поговаривают, что корабль-то был гражданский и, - Бриар понизил голос почти до шепота, - что это просто Тангорл уже не в себе, шарахается от каждого шороха и бросается на всех подряд, хоть и на простых фермеров, как этот.
- Да ты что! – возмутился жуз. - Чтоб глава Совета свихнулся? Не верю… Это бы многие заметили. Нет, нечисто там с этим летуном, нутром чую.
- Так вроде ж ничего не нашли в обломках?
- Да. Два трупа да ошмётки корпуса. Зерна ещё немного, и всё. Тут ты прав, ничего особенного. Но то и подозрительно: слишком уж чистенько, а без нарушений кто ж сейчас летает? – он покачал головой. - Ничего, один-то из этих выжил. Уж Советник Акелод сумеет его разговорить. Хотя нам какое дело сейчас до этого? Вот выяснят чего, дадут приказ, если вообще нам, тогда и подумаем. А сейчас, - Зераус замялся, - хватит уже сидеть тут и пялиться в никуда, пойдём, может, нальют пару глотков, а?
Бриар нехотя отвёл взгляд от черноты за стёклами обзорной полосы, вздохнул, будто покоряясь неизбежному, и легко поднялся на ноги.
- Ладно уж, пьянчуга ты чешуйчатая, пойдём.

Глава 9 (эпизод 1)
Ка́ритос, 2169 год по земному исчислению

Закат догорал, рассыпаясь багряно-фиолетовыми сполохами, накрывавшими синеющую поодаль тёмную громаду старого леса.
Как исполинские дозорные, не упускающие из виду ни зверя, ни птицу, стеной вставали с самой опушки древние кедры. Гордо возносили они свои колючие тела к небесам, казалось, протыкая облака, словно шпили замковых башен. Их мощь и сила поражали всякого, кто побывал здесь. Да и те, кто жил здесь постоянно, всё равно не могли не изумляться величию гигантских деревьев.
Но непросто было живущим у их царственных ног: не каждый мог пробиться к свету и не быть искалеченным их раскинутыми ветвями. Однако сложность выживания для растений была почти несущественна по сравнению с опасностью, подстерегавшей всех, кто мог забраться вглубь этого невероятного леса. Там, в чёрной и влажной чаще, неосторожный путник мог наткнуться на страшные вещи: порванная, как бумага, кора, открывающая незаживающие раны на красно-коричневых морщинистых стволах; следы когтистых лап, больше двух или даже трёх человеческих ладоней; мертвящая тишина, не прерываемая даже стрёкотом насекомых; отвратительный, сшибающий с ног запах и, наконец, иссушенные оболочки людей, зверей, птиц, изредка шелестящие при ветре по рассыпавшимся скелетным костям.
И таков был не только этот лес, но и остальные здесь, на Каритосе. Немало горе-путешественников так никогда и не вернулись обратно. Но местных жителей это почти не пугало.
Они-то давно знали, что за твари населяют дальние чащобы. Знали и то, что те не любят света, а потому обычно не появляются за той нечёткой границей, что отделяет их всегдашние владения от солнечных равнин и пёстрых опушек. Больше того, поговаривали, что у многих вождей родов, населявших планету, в домах обязательно был какой-то предмет, украшенный толстой, местами чешуйчатой шкурой. Но чужакам такие вещи никогда не показывали, так что многие из них продолжали считать рассказы об ужасных каритосийских зверях байками малообразованных аборигенов. Трупы списывали на то, что эти люди просто заблудились и умерли от истощения, якобы высохнув потом. Конечно, это было не так.
В самых буреломных местах в тёмных и влажных норах жили они – дилигдрусы. Были они отвратительны внешне – с медведя величиной, безволосые, на шее, спине и лапах покрытые жёсткой и шершавой, словно тёрка, чешуей, цвета буро-зелёной болотной жижи, с двумя треугольными, горящими красным огнем многоглазьями на широкой дынеподобной голове – однако самой пугающей была их пасть, если её можно было так назвать. Две пары длинных подвижных отростков по бокам головы надёжно удерживали схваченную добычу; нижняя зубастая челюсть, напоминающая тонкую цепную пилу, взрезала плоть; верхняя сдвоенная челюсть-хоботок впивалась в надрез, впрыскивала зеленоватую слизь и через пару минут высасывала все разжижившиеся внутренности, мышцы и кровь, оставляя лишь скелет да сухую, как бы забальзамированную, оболочку. Частью таких оболочек зверь потом устилал стены и пол своей норы.
Дилигдрусы быстры и выносливы, могут учуять добычу за несколько миль, а в темноте видят не хуже сов. Но на свету они уязвимы. Если суметь выманить их из чащи на открытую поляну или хотя бы опушку да подобраться поближе, пользуясь их временной слепотой, то охотнику с длиннодревковой глефой нетрудно дотянуться до уязвимых мест. Брюхо, как и грудь их, хоть и толстокожие, всё-таки лишены чешуи, и узорчатые лезвия, выкованные мастерами Каритоса, прорезали их как масло.
Надо сказать, такая охота была весьма популярной среди молодых каритосийцев - шкуры ценились за прочность и долговечность, пластинчатыми чешуйками порой укреплялись лёгкие доспехи – да и показать умения и отвагу многие были не прочь именно так.
Так что теперь дилигдрусы стали редки. Некоторые леса Каритоса и вовсе очистились от них полностью, и для жителей близлежащих равнин ужасные твари стали всего лишь старой сказкой, которой бабушки пугали непослушных внуков.

- Нет, бабу, не хочу эту, расскажи другую, - крошечная девочка потрясла головой в светло-каштановых кудряшках, - другую, слышишь, бабу?
Элафи́за посмотрела в широко распахнутые глаза цвета старого мёда, точно такие же, что и у неё самой, такие же, что были и у её дочери… Грустная улыбка высветила каждую морщинку на её лице.
- Другую? – она ласково пригладила волосы внучки. - Какую ж другую, Йю́ю, детка? Может, про большой синий дворец над водой, где живёт прекрасная светловолосая дева? Нет?! Тогда про Тени, что приходят из-за пределов мира? Тоже нет?! А, может, простую, про чотту, охотившуюся на тутти? И эту не хочешь?!
Девочка энергично замотала головой:
- Ты уже их рассказывала. Да-да, и про чотту, и про деву… много-много раз. Другую, новую… - пухленькое тельце доверчиво прижалось к бабкиному боку, - совсем новую.
Старуха отставила в сторону миску с ягодами, которые чистила, и обняла ребёнка. Она взглянула вдаль, на кромку сизого леса, подсвеченную розовым заревом заката. Верхушки деревьев готовы были пронзить солнце, как пики.
Наступал прохладный вечер, долго на крыльце не засидишься. Пора, наверное, заходить в дом. Но воздух сегодня был так тих и свеж, что уходить не хотелось. Элафиза повернулась в своём шатком креслице, оглядела всё вокруг. Точно, шали отыскались в углу на перилах, свисая почти до протёртых досок пола и касаясь цветными краями потрескавшихся резных балясин.
- Детка, а принеси-ка нам шали. Вон, гляди.
Малышка легко вскочила на ноги, побежала, ухватила плотную ткань обеими руками, стянула всё на себя, почти запутавшись в широких полотнищах, но сумела, хоть и изрядно скомкав, донести просимое бабушке.
Они уселись рядышком, укутались в мягкую узорчатую шерсть.
- Новую, говоришь, милая? Ну, хорошо. Я поведаю тебе про давние-давние дни, когда история только начиналась, и многое в мире было иначе, про древнего правителя и его жизнь, а?
- А давно – это ещё до мамы?
- До мамы, - голос её прозвучал глухо, - и до меня, и до многих до меня. Очень давно, и не подсчитать, когда…
- Понятно… Но это скучно, наверное. Правитель… - Йюю пожала плечиком, - а он хороший, бабу?
- Конечно, хороший. Без него не было бы нас с тобой.
- Да?! Тогда рассказывай, - девочка устроилась поудобнее и приготовилась слушать.
- Что ж… Начну. Давным-давно, как я и говорила, когда Объединённых Миров и в помине не было, у далёкой-далёкой звезды жили чрезвычайно могущественные существа. Внешне они были похожи на нас с тобой, представляешь? Руки, ноги, голова, в общем, всё как у нас. Только были они выше, сильнее, прекраснее. А ийкэ их была столь велика, что они могли перемещаться меж мирами… - Элафиза неверяще покачала головой. - Меж мирами, ты только подумай?
- У них тоже были кристаллы, да? – Йюю, несмотря на свой небольшой возраст, уже многое знала об устройстве Миров.
- Нет, детка. В том-то и дело. Не было у них никаких кристаллов. Они сами могли путешествовать среди звёзд. Седлали потоки энергии, да и неслись вскачь по черноте вселенной.
- На лошадках? Правда?
- Да нет же. Говорю, на энергии мира. Ну, если честно, я и сама точно не знаю, это же сказка, разве нет?
- Точно… А эти… ну, потоки… они похожи на лошадок, бабу?
- Так-то нет, но ты представь так, если тебе хочется, милая, представь.
- Лошадки хорошие, люблю их, - девочка удовлетворённо кивнула и снова затихла.
- Так вот, о чем бишь я? Да… в общем, жили такие существа, и много их было. И жили они долгие века, умножали знания и силы. Но однажды… никто не знает, что случилось, но осталось их только двое – муж и жена. А другие? Другие пропали бесследно…
- Бесследно?
- Да. Не сохранили предания, что с ними сталось. Если вообще хоть кто-то знал, что произошло. Эти двое, они потеряли всех сородичей, друзей, близких. Только они сами остались друг у друга. И тогда они решили, что раз уж их раса исчезла, то они применят хотя бы свои силы во благо другим.
Раньше они жили обособленно, никому не попадаясь на глаза, но потом стали путешествовать по разным планетам, таким, как наша, и совсем иным. Они открывали себя и учили других многому из того, что знали сами. Учили пользоваться ийкэ. Учили договариваться с другими мирами. Были они как посланцы, перемещающиеся с места на место и несущие вести об иных обитателях вселенной. Так и началось рождение Объединённых Миров. Конечно, так союз назвали много позже, но началось всё тогда. А потом у них родился сын… Хотя нет, погоди, ещё вот что… Ты вспомнила кристаллы. Так вот их открыли как раз с помощью этих двух существ. Они побывали на Эрму, а немногим это дано, там и узнали про камушки, кои могут открывать двери между планетами, или даже помогли их создать. Не знаю. Большее сокрыто. Да… А вот потом уже и сын… Слушаешь ли ты, Йюю?
- Да, бабу, слушаю, - голос девочки звучал уже сонно, - я не сплю, ты не думай. Давай дальше. Чего там? Сын…
- Ага, сын. Появился он у них, и они, конечно, радовались очень, но и печалились тоже – в конце концов, других их соплеменников не осталось, их сыну суждено было стать последним. Последним в роду, как… как… - она взглянула на ребёнка, судорожно вздохнула, сжала её сильнее, одинокая слезинка скатилась по щеке, - неважно. И растили они его, и продолжали своё дело – объединять миры и расы – уже втроём. А потом, потом граница нашего мира лопнула и пришли порождения Тени, и погибли тогда и отец, и мать…
- Погибли?! Совсем?
- Совсем, милая, как ни жаль. Остался их сын один. И поклялся он не оставить их дело и отомстить за них, да и за весь свой род. Если найдёт того, кто в ответе.
И нёс он знания всё новым и новым обитателям вселенной, и кристаллы стали использоваться повсеместно. Вот тогда-то и стали тысячи планет истинно Объединёнными Мирами. А его все стали звать Князем, а после и всех его предшественников тоже, чтоб хоть как-то их определить. И всю свою жизнь передавал он знания и свет, и силы, и крепли вселенские узы. И старался он не дать открыться новым прорывам, не дать Миру Теней снова пройти в наш мир.
Многих встречал он на своем пути, но самой прекрасной и самой непостижимой была она – Керрелианта… - старушка замолчала, посмотрела на внучку. - Да ты, никак, спишь?
Ответом ей было лишь тихое мерное сопение. Элафиза, улыбнувшись, качнула седой головой:
- Конечно, милая, спи, был долгий день. Спи крепко.
Она обхватила малышку худенькими руками, которые, однако, ещё не утратили силы, осторожно приподняла её вместе с шалью, встала с кресла и неспеша пошла в дом. Упавшая с её собственных плеч материя так и осталась лежать под навесом разноцветной лужицей, и только последние лучи заката, дрожа, высвечивали меж узоров то лучистую корону звёзд, то цветок или листок, а то край алого нечто, напоминающего большое перепончатое крыло…

***
Многие тысячи лет назад

Ущелье полнилось тишиной, покоем и сумраком. Его каменистые, чуть осыпающиеся склоны довольно круто обрывались вниз к узкой долине, зажатой в скалистые тиски. К югу покрытая беспорядочно переплетённым кустарником зелёная полоса расширялась, превращаясь в обширную поляну, полускрытую кольцом невысоких гор. Свет, проходя меж их вершинами и сквозь пронизывающие их разломы, узкими и длинными жёлтыми полосами ложился на густой травяной ковер. Тонкие стебли колыхались в такт, хотя сегодня было безветренно. Их движение подчинялось ритму дыхания спящего на поляне существа.
Издалека, со стороны оно могло показаться такой же горой, как другие здешние, но яркий переливчатый цвет, изящные формы, таящие скрытую мощь, и едва уловимое движение свидетельствовали о жизни.
Красная, с чёрно-жёлтыми узорами чешуя, покрывающая длинное, свёрнутое сейчас спиралью тело, сияла под редкими лучами. По хребту топорщились шипастые антрацитовые гребни. Усаженный блистающими иглами хвост обнимал мощные лапы. Скульптурно вылепленная голова на расслабленно вытянутой вперёд шее казалась хрупкой и почти невесомой, несмотря на изрядно смятую вокруг траву. Три пары витых маслянисто-гладких алых с чёрным рогов венчали её короной.
Горячее дыхание вырывалось из ноздрей, опаляя кончики травы на несколько ярдов вокруг. Тонкие шершавые веки были сомкнуты. Вдруг они дрогнули, голова приподнялась и повернулась к северу, существо будто прислушивалось к чему-то очень далёкому, хотя здесь не раздавалось ни звука, даже шуршание мелкой осыпи со склонов затихло.
Глаза распахнулись, мерцая бледной латунью. Всё тело напряглось, хвост нервно дёрнулся.
А потом расплеснулись крылья, как невероятный плащ, закрывший почти всю небольшую долину. Проходящий через их огромные кожистые перепонки свет окрашивал землю в цвет рубинов или свежей крови.
Дракон, а это, конечно, был именно он, точнее она, прянул в воздух, мгновенно поднявшись выше самых высоких пиков, которые были на этой планете, и, кувыркаясь в свежих потоках, словно рисуя невероятный орнамент, полетел туда, откуда доносился только ему слышимый звук. Да и не звук даже, а затихающий всплеск волны энергии, вызванный, несомненно, какой-то крайне необычной, незнакомой ийкэ.
Она преодолела сотни миль, прежде чем ощутила что-то более конкретное. Там, во всё ещё незримой дали, был кто-то живой. Живой и сильный. Она острее чувствовала объятия его ийкэ, враждебности в них не было, но сама их мощь заставляла насторожиться. Что ж, не только ей следует быть осторожной, в конце концов, она была драконом и не встречала пока в этом мире сил, равных её. Но он теперь тоже знал, она была в этом уверена, знал о её приближении, знал и не нападал. Так что главное сейчас – не ошибиться, увидев его. Не торопись с выводами, - сказала она сама себе, - не торопись.
Воздух становился всё холоднее, а холод она не слишком любила, но в непосредственной близости от кромки вечных льдов иного ждать и не следовало. Ийкэ теперь бурлила вокруг плотными, почти осязаемыми потоками. Она заметила его впереди примерно в двух десятках миль к северо-западу – просто чёрная точка на белом фоне, если отбросить энергию. Но та была велика…
Преодоление оставшихся миль было делом каких-то пары секунд, и вот она уже плавно опускалась на снежное покрывало, взметая вокруг хоровод ледяных искорок.
Он стоял прямо и почти недвижимо, чуть подняв голову и вперив взгляд в приближающееся живое пламя, не дрогнул и не отступил. Просто стоял и с интересом разглядывал незнакомое ему существо.
Показался он ей маленьким и хрупким, по сравнению с нею самой, хотя и был крупнее тех людей, что она раньше встречала. В целом ничего выдающегося, по драконьим меркам, но ийкэ… Как могла в нем скрываться такая сила? Вдруг на лбу его что-то блеснуло звездой, и в этот миг дракониха поняла, кто перед ней. Она не видела таких никогда, да и не могла видеть, потому что он остался единственным во вселенной, и вот, он стоял сейчас здесь и ждал её, не зная, кто она есть. Потому что тоже не мог знать – не было в этом мире подобных ей.
Лапы коснулись земли, оставив в снегу глубокие борозды. Она ещё раз повела крыльями и мягко сложила их за спиной, чуть кивнула, приветствуя его, и произнесла:
- Князь?
Он усмехнулся, покачал головой:
- Да, теперь многие называют меня именно так, хоть это и не мой выбор. Но он не хорош и не плох, так что пусть будет так. Да, Князь, - он замолчал и внимательно оглядел её. - Но кто же ты? Я видел тысячи обитателей вселенной, но никого подобного тебе… Как это возможно?
- То же, Князь, и я могу сказать о тебе. Я не видела таких, как ты… что объяснимо, да… Но я много слышала. Я знаю про Объединённые Миры, про их правителя со звездой на челе…
- Я не правитель, не совсем…
- Это детали, неважно… я поняла, кто ты. А я… Я – Керрелиа́нта! Но на объяснения мне нужно много времени.
- Оно у меня есть…

Читабельно, если до мелочей не сильно докапываться.
Но в целом не цепляет. Как-то нудновато, уж простите за такое выражение.
Слишком статично, что-ли, я никакого конфликта не увидел. И какая-то фрагментарность избыточная, не успеваешь в эпизод втянуться.
Вначале так вообще много описаний, они "рубят" все сюжетное действие (которое я не очень ухватил, если честно).

Спасибо за мнение.
История большая (без преувеличений), так что резких погружений в конфликт и не предполагалось. Все будет разворачиваться очень постепенно (да, это не модно и не слишком востребовано - все хотят целый роман на 12 алках; а я хочу большую вселенную, подробно описанную, а не только прямолинейный конфликт). С этим связана и фрагментарность: показать сначала разные, не особо связанные стороны истории, постепенно выводя их к более единой линии. Ну и я люблю такой стиль повествования и у других, когда в истории много героев и сторон, мир в мелких деталях. В противовес варианту, когда сначала идет большой кусок про одних героев, потом большой кусок про других и так далее, не задерживаясь на внешней действительности. Мне, повторюсь, нравятся такие частые переходы (может, любовь к сериалам сказывается?). Опять же, постепенно размеры отрывков увеличатся (хотя и не слишком). Дело вкуса: кому-то не зайдёт совершенно.
Кроме того, конечно, нужна сторонняя редактура (но дорого для моих объемов). Вот, какие-то моменты здесь отмечаю для следующих томов, ну и редакции этого.

Ну тогда предлагаю вам ответить себе на такой вопрос - вы пишите чисто для себя, или для читателей?
Если для себя - нет проблем. Правда, тогда не понятно, зачем выложили текст здесь.
Если для других - то наверное нужно понимать, как ваш текст воспринимается.
Пока вы там будете разворачивать конфликт в такой неспешно-фрагментарной манере - читатель уже пять раз закроет книгу.
Вы можете продолжать уговаривать себя, что это "дело вкуса", но это самообман.

И то, и другое. У меня есть целая история (продуманная до самого конца процентов на 80), и я хочу ее изложить. Это для себя.
Но и для читателя тоже, это очевидно для каждого пишущего.
Сюда выкладываю, в первую очередь, для вот таких вот комментариев. Может, следующие книги переформатирую, может, и эту исправлю.
А, может, и нет. Дело вкуса - не самообман. Есть несколько человек, прочитавших книгу полностью (из тех, что дали отзыв в каком-то виде), которые ни слова не сказали о фрагментарности в части критики. Т.е. им формат вполне зашел (хотя, безусловно, у каждого есть другие претензии).
Глупо надеяться угодить каждому первой же книгой (это как раз было бы самообманом натуральным, тем более, что я не филолог/литературовед/пр. (некоторые считают, что это важно)).
Но это не значит, что я проигнорирую подобные вашему отзывы. Всё идёт в копилочку, так сказать. А какой путь я выберу в итоге, я сейчас и сама не скажу. Лет через 15 будет понятно, если продолжу писать. Вероятнее всего, понятно не в этом цикле, но кто знает?

Глава 9 (эпизод 2)

***
Каритос, 2169 год по земному исчислению

Редкий утренний туман укутывал долину в бледное одеяло. Заря только занималась, расцвечивая белёсую пелену розовым и золотым, и та постепенно, нехотя отползала ещё и ещё, открывая широко раскинувшиеся улицы столицы, давшей название всей планете.
Их причудливое, неупорядоченное переплетение, пёстрые цвета черепичных крыш при взгляде сверху могли бы напомнить большую старушечью корзинку, наполненную мотками шерсти, перепутанной шаловливым котёнком. Но такой ракурс был доступен не всем: в Каритосе не было многоэтажных зданий. Он рос не ввысь, а вширь, благо места было более чем достаточно. Сейчас его окраины всего на пару миль, не больше, отстояли от Великого леса на северо-западе. На востоке Арит плавно катил свои воды к югу, когда-то естественным образом очерчивая границу человеческого жилья. Но теперь через него были перекинуты уже три грандиозных моста, и левый берег реки стремительно застраивался новыми виллами и хижинами. На юге, расчерченные на квадраты оросительными каналами, убегали к горизонту засеянные поля.
Конечно, в небе порой зелёными пятнами появлялись дозорные, следившие за порядком, но их, верховых, было мало – в конце концов, достаточно крупных и хорошо обученных выездке куленн найти непросто, измельчали они в последнее время. А челноки и прочие лётные устройства сильно ограничили в передвижениях по соображениям безопасности: не хватало им ещё и в воздухе толчею создать.
Да, собственно, и не городские виды притягивали сюда тысячи обитателей Федерации. Их нескончаемый поток наполнял улицы с одной единственной целью – попасть на Рынок. Ибо Каритос - вся планета, но в особенности столица – был вселенским рынком: здесь можно было продать и купить всё, что когда-либо видело свет в Мирах.
Самые разношёрстные компании, какие можно было вообразить, встречались на узких городских улочках, в придорожных харчевнях и кабаках и, конечно, на главной площади – Торговище. Хотя просто площадью её мог назвать только кто-то несведущий, кто-то, кто ни разу здесь не был. Торговище было городом в городе, разве что в нём почти никто постоянно не жил. Плоское как тарелка, округлое пространство, немногим более четырёх миль в поперечнике, паутиной покрывали несчётные деревянные лавчонки и полотняные палатки, пыльные загоны и блестящие на солнце ангары.
Проходя меж ними, любопытствующий путник мог найти самые разнообразные вещи: кухонную утварь и скобяные товары, резную мебель и мерцающие драгоценности, экзотические специи и скот. Мягкими цветными волнами выплёскивались с прилавков ткани, словно по волшебству превращавшиеся на другой стороне улицы в наряды для существ любого вида и достатка. Истекали соком фрукты с дальних планет и разливали запахи букеты цветов из оранжерей и перелесков.
Повсюду сновали лоточники и разносчики: еда у них была на любой вкус – от жареных червей до медовых пирогов, можно было обнаружить и козье рагу, и взбитое желе из миллека. Эль и чай лились нескончаемой рекой. На открытых жаровнях шкворчало мясо и грибы. Палатки со сладостями заманивали запахом карамели и шоколада, только что вынутых из печи кренделей и кексов. В чашах питьевых фонтанчиков, разбросанных там и сям, журчала вода.
Справа от одного из таких родничков, на пороге старого бревенчатого домишки с тёмными стеклами в двух маленьких оконцах бородатый старичок-аптекарь расхваливал свои бодрящие настойки и сборы сушёных трав, якобы лечащих любую хворь. Слева, почти напротив, изливала жар на прохожих кузница, передняя её стена была вся увешана всевозможными заготовками и уже законченными ножами и пиками, топорами и плугами, и многим, многим другим.
Чуть поодаль начинались загоны и птичники. Лошади и козы, тутти и плокки, певчие птицы и рабочий скот – здесь были они все, и шум стоял почти невыносимый. Но опытные покупатели умудрялись перекрикивать и клёкот, и ржание, и мычание, и вой, и пение, и даже не менее громкие голоса продавцов, старающихся сбыть свой товар подороже. Сейчас больше всего народу было у сравнительно небольшого, ограждённого очень высокими столбами и накрытого сетью загона с куленнами. Судя по собравшимся, предлагавшиеся экземпляры были очень хороши, потому-то до хрипоты спорили начальник городской стражи Каритоса и какой-то высокопоставленный мбунг. По обрывочным фразам можно было понять, что мбунг собирается использовать их на своей планете для организации гонок, что невероятно раздражало главного стража, считавшего это пустой тратой ценнейшего ресурса.
- Не получишь, Тень тебя забери, - вопил каритосиец, почти брызжа слюной, - это вопрос безопасности…
- Ха, здесь свободный рынок, не растрясай тут свою должность, ты тут не распоряжаешься, - длинные тонкие уши мбунга дрожали, четыре лапки нервно мяли мешочек с деньгами.
Тёмно-коричневая кожа начальника стражи явно обрела бордовый оттенок, он сжал кулаки.
- Ну, тише, тише, уважаемые мои, мы сумеем найти взаимовыгодный вариант, - владелец спорных животных довольно поглаживал своё огромное брюхо, задрапированное синим шёлком. Он с трудом скрывал удовлетворённую улыбку, сдерживая свою радость от того, что такие благородные господа ссорятся из-за его товара.
Всех можно было понять – звери были действительно высококлассные. Внутри загона, тихо жужжа, летали пять куленн. Их вытянутые многосегментные тела, покрытые плотным панцирем, сияли насыщенной зеленью; десятки глазных пучков без единого повреждённого фрагмента плавно изгибались туда-сюда, чутко улавливая малейшее движение своих соседок; по три пары полупрозрачных, но плотных крыльев удерживали их в воздухе практически в любом положении. А недавно продемонстрированный при участии двух маленьких помощников хозяина уровень послушания, перечень команд, которым они подчинялись, делал их тем более значимой покупкой.
Спор продолжался, почти незамеченный другими посетителями Торговища, даже находившимися неподалёку. Да и трудно здесь было удержать внимание на чём-то одном. Тем более, что за скотным двором, после мостика через небольшой приток Арита, разделяющий рыночную площадь на две неравные части, была, пожалуй, самая интересная часть Торговища.
Там, в прохладных серебристых ангарах продавались ценнейшие изделия Объединённых Миров и… знания. В одной из секций можно было приобрести любое, из разрешённого гражданским, оружие. В другой вилась змейкой очередь на установку интронов: многие из прибывших покидали свою планету впервые, а взаимопонимание при таком наплыве представителей разных рас было критически важным. Эндокоммуникатор, в этом смысле, был самым быстрым способом достичь такого понимания, хотя, по сути, являлся всего лишь совершенным переводчиком, оснащённым всеми известными языками. Но внедрение его было не сложным – жидкое тело интрона наносили на шею или иную часть тела, близкую к мозгу, в зависимости от вида, а там он уже всасывался, встраивался в нейроны и начинал функционировать – да и цена совсем символической, поэтому установщики редко стояли без работы.
Дальше, на краю города белели матовые купола, вход в которые был доступен лишь избранным – здесь, будто металлические птицы, расположившиеся на гнездовье, стояли космолёты, конечно, не военные, а торговые или пассажирские, но и они производили неизгладимое впечатление. Огромные крылья или их отсутствие, зеркальная гладкость или ощетиненные шипы, простые каплевидные корпуса или вычурные резные формы – всё приковывало глаз.
В маленьком, окружённом стеклянной стеной пространстве в центре большого зала разместились несколько прозрачных витрин. Кажущаяся хрупкость их была обманчивой – стёкла невозможно было пробить почти ничем, кроме, собственно, того, что и хранилось в этих коробах. Там льдистой голубизной на белых подушках мерцали кристаллы Эрму. Их тут было несколько десятков, часть чистые, часть уже внутри дискообразных золотых корпусов преобразователей. Большинство – парные, довольно мелкие, рассчитанные на одно лицо или небольшую группу, и всего восемь штук больших одиночных, способных переместить средних размеров космолёт. Конечно, интерес к ним был чрезвычайно высок, но толпы тут не было – не многие могли позволить себе подобное приобретение. К тому же заинтересованность выразили представители Военного Департамента, а, значит, шансов у сторонних покупателей оставалось немного.

С противоположной стороны Торговища было не так чисто и гораздо более людно. Народ выходил из толчеи, удовлетворённый покупками, хотя иногда и раздражённый сорвавшейся сделкой. Как тот же мбунг, лишившийся всех пяти куленн – городской Совет как-то смог изыскать средства, перекрывшие его предложение. Он пытался выкупить хотя бы одну, по сильно завышенной цене, но тут, видно, сыграла роль должность его удачливого соперника. Судя по всему, торговец решил не переходить дорогу начальнику городской стражи: выгода выгодой, а беспрепятственно возвратиться сюда на следующий год было для него важнее.
Мбунг был зол и оттого невнимателен, поэтому чуть не налетел на маленькую девочку, выбежавшую на дорогу за укатившимся старым тряпичным шариком. Он почти наступил на неё, но вовремя отдёрнул лапу, хотел было помочь ей подняться, но, глянув на лицо цвета кофе, вспомнил главу стражи, чертыхнулся, сплюнул и пошёл дальше, ещё более недовольный случившимся.
Йюю не обратила на него внимания, таких тут и не счесть. Девочка сжала мячик, от возраста и пыли ставший уже неопределённого цвета, в ладошках и вприпрыжку возвратилась назад к крыльцу, подле которого играла. Она бросила свою ношу к другим немногочисленным игрушкам, взбежала вверх, быстро преодолев все четыре ступеньки, и толкнула украшенную цветными стёклышками и битыми зеркальцами дверцу в лавку своей бабки. Переливчато зазвенели серебряные бубенчики, связкой свисавшие с притолоки. Дверь тихо закрылась за ней.
Домик тёмного дерева с изумрудной крышей будто спрятал под вывеской «Талисманы. Гадание» какую-то тайну.

Глава 10 (эпизод 1)

Эрму

Оя проснулась поздно, когда день уже был в самом разгаре. Сон освежил её, смыв усталость от вчерашних событий. Хотя теперь это был не столько сон, сколько временное отключение от Поля душ, дававшее передышку разуму. Тело в отдыхе больше не нуждалось.
Её голову снова заполнило туманное марево объединённых сознаний моренантов. С некоторым удивлением Оя поняла, что может воспринимать всю эту невероятную общность как одновременно, так и выделяя в ней отдельные мысли, события, личности. Их приветствия накрыли её теплой волной.
В дверь вошел теперь ожидаемый Зугзу – один из членов жреческой герусии – поприветствовав её уже в своем физическом теле.
- Доброго дня, Высшая!
Оя, улыбнувшись, кивнула.
Жрец продолжил, сразу перейдя к основным делам:
- Подготовка к Шествию начата. Никаких неожиданностей, думаю, не случится. Начало здесь через два дня на рассвете, потом Эль, Кэ, Эо и так далее. Всего мы запланировали по два главных острова в каждом из Девяти архипелагов плюс те, что ты захочешь посетить уже там, на месте. Последним – Эзо. И в завершение, конечно, Гора. Уложимся в шесть дней. Как и у Гриды, пойдёт только часть герусии. Тридцати, полагаю, хватит. Сопровождающих - пятьдесят моренантов. Конечно, это не слишком пышно, но в прошлый раз такое малочисленное Шествие понравилось людям больше: по-моему, они чувствовали себя более… как бы это сказать, причастными, да, - он запнулся, увидев изумление и непонимание на лице Высшей. - О, если этого недостаточно, то можно и…
- Что ты! Я… мне кажется, и так невероятно много народу для свиты девчонки с рыбацкого острова.
- Её больше нет, ты – Высшая, по крайней мере, для большинства, кто не знал тебя раньше. Они ждут праздника. Простота их разочарует. Я всё же прошу подумать об их ожиданиях, даже если это тебе непривычно. Таковы обязанности Жрицы и…
- Да нет же, я не против, просто… ты правильно заметил, Зугзу, мне непривычно всё это, - Оя обвела рукой богато украшенную комнату, - всё эти почести, Шествие. Так странно… Да даже эта одежда, - она развела руки и оглядела себя; рукава накидки развернулись широкими клиньями. - Но я не против, нет. Вам виднее, как нужно сделать. Я доверяюсь вашему опыту.
Жрец коротко поклонился.
- Благодарю. Кстати, о твоём одеянии, раз уж зашла речь. Всё готово, кроме мантии. Ты знаешь, она передается от Высшей к её последовательнице, но мы должны её нарастить и добавить новый символ – твой символ.
- Символ… я и забыла.
- Да, символ, обязательно. Что-то важное для тебя, любимое, может… Люди должны узнавать это после.
- Хм… - девушка задумалась, - это сложно, - промолвила она чуть погодя, - выбрать что-то одно и… Я же не должна повторяться, так?
- Да, не повторяться. Ты же помнишь все предыдущие?
- Помню, в этом и сложность.
- Ну, тут никто кроме тебя не решит. Но, если позволишь, совет…
- О, с радостью…
- Не выбирай что-то слишком большое – его выложат на мантии, тебе её носить всё Шествие, да и после иногда. А она и так тяжела, уж поверь, - жрец ухмыльнулся, - ещё пару-тройку Высших – и следующая в ней шагу не сможет ступить. Придется, видимо, придумывать церемониальную тачку…
Оя расхохоталась.
- Тачку!.. Единая… О, это перебор, кажется.
- Тебе это не грозит, но даже если бы… символ всё равно нужен, так повелось.
- Хорошо-хорошо, не торопи меня. Что бы это могло быть…
Жрица попробовала вспомнить прошлую жизнь – она открывалась ей далеко, будто в блёклой дымке. Но постепенно воспоминания кристаллизовались, мерцали ярче, пересыпаясь как стёклышки в калейдоскопе, и вдруг сложились в цельную картинку… Лицо Ои засветилось счастьем.
- Да… да. Я знаю…
- О, прекрасно. И что же это будет? – Зугзу ждал её слов с нескрываемым любопытством.
- Тебе покажется странным, но… Летучая рыба. Да, летучая рыба. Именно так.
- Рыба?
- Летучая, не забудь.
- Я понял, да. Что ж. Интересно. У Кизо тоже была рыба. Обычная, правда. Но почему нет?! Хорошо, так и сделаем. Можешь не беспокоиться, Высшая.
- А я и не собиралась. Грида уверила меня, что вы справитесь. У меня нет причин думать иначе. Мы закончили с этим?
- Да, Высшая, благодарю за уделённое время, - он снова поклонился и собрался уходить.
- Постой, - спохватилась Оя, - ещё кое-что…
- Паланкин? Дары?
- Нет, я не о Шествии. С ним закончили. Другое… По обсуждавшемуся делу, понимаешь?
- Ах да, конечно. Спрашивайте, я постараюсь ответить.
- Я так поняла, что на Каменное Сердце отправлен кто-то из людей, не моренант?
- Так и есть, Высшая, не моренант, но мы все ему доверяем. Уверен, он не подведёт.
- Это хорошо, но есть ли какие-то сведения от него?
- Нет, пока нет. Мне понятно твоё беспокойство, но не стоит торопить события. Ситуация непростая. Там требуется осторожность и осмотрительность. И время… не желательно давать Тангорлу лишний повод для подозрений, - жрец вздохнул, в сомнении покачал головой. - Было риском это всё начинать, может, и не стоило?
- Время, да… Хорошо, подождём, я согласна. Не нужно спешить. А вот насчёт рисков… Риски есть, несомненно. Но я всё больше склоняюсь к тому, что решение моих предшественниц было оправданным. Видимо, никуда не деться, это давно назревало… Ладно, - Оя будто отмахнулась от собственных мыслей, - не будем углубляться, подождем известий от посланца. Иди…
Зугзу уже почти вышел за дверь, когда она добавила:
- Подождём, но недолго. Если связи не будет до конца Шествия, нужно будет что-то предпринять, выяснить… Тогда решим.
Высшая жрица замолчала, развернулась к окну и замерла как драгоценная статуя. Только взгляд её скользил по еле различимой линии горизонта между морем и небом.

***
Несколько лет назад

Северный пляж Эзо сейчас, после полудня, был почти безлюден. Большинство лодок, стаей окружающих дальние причалы, ушли в море рано утром и пока не вернулись. Погода благоприятствовала рыбакам: несильный ветер, лишь слегка тревожащий бирюзовое зеркало океана да ясное небо с редкими мелкими облачками – что ещё надо?!
Из светлого леса, спускающегося узкой полосой со склона холма, выбежала темноволосая девочка. Тонконогая и нескладная, она только-только вступала в сложный период между детством и юностью. В её пока ещё слегка пухлом личике, в жестах, голосе уже начинали угадываться черты будущей прекрасной девушки. И всё же она ещё оставалась ребенком: её выдавала беззаботность и лёгкая неуклюжесть движений. Девочка заливисто смеялась на бегу, лишь иногда переводя дыхание и оглядываясь через плечо.
Через минуту из-за деревьев показалась светлая голова. Смуглый, как и все островитяне, мальчишка осмотрелся, заметил девочку и с победным воплем кинулся за ней. Он был не старше её, хотя казался взрослее – частые выходы в море с отцом давали свои плоды. Бежал мальчик быстро и уверенно, напрямик, не выбирая тропку поровнее. Он почти схватил беглянку, когда вдруг свалился с криком на песок, бешено тряся в воздухе левой ногой. С мизинца, раскрыв клешню, свалился большой жёлто-оранжевый краб и сразу же бочком забрался под ближайший камень. Девочка подошла к разъярённому другу, спросила, сдерживая смех:
- Ты как, Аройо?
Мальчик что-то раздражённо буркнул ей в ответ, не поднимая головы. Он уже перестал растирать раненый палец и сидел, уставившись в песок.
- Да ладно тебе, Аройо, ну… всего-то маленький крабик, не в первый раз…
- Я бы поймал тебя, если бы не эта дрянь, - парнишка обиженно сопел. - И вовсе он не маленький, вон глянь, клешня какая здоровенная торчит.
Оя посмотрела, куда он указывал: из-под плоского, обточенного песком и ветром камня действительно выглядывал яркий кончик клешни. Справедливости ради, это был и правда взрослый краб, хоть и не самый большой из тех, что она находила.
- О, ну… да… но не как та рыбина, что ты поймал на прошлой неделе. Помнишь?
Аройо сразу забыл о крабе и довольно ухмыльнулся.
- Ага, точно, отличный был синеглаз, да?! Вон как цапнул, ещё не зажило, - мальчик развернулся к ней правым плечом: на тёмной голой коже выделялся округлый красно-розовый шрам.
- Ну. Я же и говорю, - кивнула девочка, - а тут и синяка не будет, да-да.
- Ладно, забыли, - Аройо вскочил на ноги, - пойдём, что ли, к морю.
И они пошли к кромке прибоя, уже не торопясь, загребая ступнями тёплый песок, светлый, как их одежды. На обоих были широкие штаны из тонкой, но прочной ткани – её делали их матери и другие женщины острова из пальмовых волокон и слизи шёлкового моллюска. Голубая, яркая на фоне некрашеного полотна повязка полосой охватывала только начинающую намечаться грудь Ои. Ветерок развевал завязки за спиной у девочки. Вместе с голубыми лентами танцевали змейками и пряди гладких волос, и украшающие их длинные подвески из ракушек, жемчужинок и мелких мутноватых кристалликов.
Солнечные лучи окружали голову Аройо светлым ореолом, создавая ослепительный контраст с его кожей и шедшей рядом подружкой. Из его левого уха белой каплей свисал почти до самого плеча длинный гладкий зуб кудда – недавний подарок отца. Несколько недель назад мужчины принесли с этих самых дальних причалов в деревню огромную змееподобную тушу – редкая добыча, немногие видели такое. Зубов с длиннющей челюсти хватило на ожерелья всем ловцам. И ему, вот, отец выделил один – было чем похвастаться перед товарищами. Толстую серую шкуру, поговаривают, после выделки купит сам Тангорл. Зато мясо всё досталось им. М-м… вкуснятина…
В животе у Аройо предательски заурчало. Он огляделся.
Дети уже добрались до низкого деревянного настила на самом берегу, протянувшегося справа от крайнего пирса. Пару лодок ещё болтались на волнах, не пытаясь сорваться с привязи. Но выходить в море не хотелось, не говоря уж о возвращении. Мальчишка задумался. Почти сразу лицо его озарилось улыбкой, он кивнул будто бы сам себе, приняв решение.
- Оя, слушай, есть хочешь?
- Хм, ну, можно. Только что? – она повернулась назад, к лесу, недовольно вздохнула. - Опять туда идти… да на опушке все плоды подъели.
- Нет, не то.
- За рыбой? Я обещала маме сегодня не уплывать.
- Да я сам не хочу. Есть идея получше. Смотри, - он махнул рукой в сторону чуть выступающей над водой скалы у края дальнего пирса.
- О, ракушки, - Оя захлопала в ладоши, - люблю ракушки, зелёные особенно, - на её лицо набежала тень сомнения. - А разве тебе разрешают нырять без взрослых?
- Ну… - замялся Аройо, - не то что бы… я же уже много раз это делал, - перевел он тему, - ничего сложного, да и надо нам немного, я быстро…
- Не знаю… - протянула девочка, - может, не стоит? Посидим чуть-чуть и домой?
- Да ну! Столько шли. Да и есть я хочу сейчас, а не потом. Не бойся, ерунда. Пошли, - он потянул её за руку.
Оя пошла нехотя, но не особо сопротивляясь. Они быстро преодолели расстояние до крайнего слева причала – он протянулся в море сотни на полторы футов – и побежали по скрипучим просоленным доскам к его концу. Там Аройо усадил девочку на брошенные грудой мотки верёвок и сетей. Покопался, вытянул шнур потоньше, но достаточно прочный и длинный, привязал один конец к швартовочной петле, другим обвязался сам. Ещё выбрал небольшую сетку-садок, прицепил к поясу.
Обросший водорослями каменный утёс не казался слишком уж опасным, даже вблизи. Волны мягко и почти бесшумно лизали его бока.
Мальчик обернулся к подруге:
- Не переживай. Мы знакомы с этим старичком. Он поделится…
Девочка кивнула, махнула рукой.
Аройо, оттолкнувшись от кромки пирса, играючи прыгнул в воду почти без всплеска. Через пару минут голова его показалась у края скалы, он ещё раз глубоко вдохнул и снова погрузился вниз. Ещё несколько минут спустя парень вынырнул и поплыл к причалу, как рыба разрезая волны, быстро вскарабкался по опорному столбу, выпрямился и с гордостью продемонстрировал обрадованной Ое полную сетку разноцветных раковин. С него ручьями текла вода, мокрые волосы липли к лицу, но он был совершенно счастлив.
- Старикан не поскупился, я же говорил, а?
- Да, здорово, отлично… О, я тоже что-то сильно захотела есть, - она положила руку себе на живот и спросила с любопытством. - Что мы с ними сделаем?
- Поджарим, наверное. Твои зелёные-то по другому и не раскроешь, жаль, ножа у меня сегодня нет. Солнце ещё высоко и… да, ты поделишься этим? – Аройо указал на кристалл в её волосах.
- О… да, конечно, - Оя осторожно отцепила одну блестящую нить, - вот здесь покрупнее и почище.

Некоторое время спустя, чуть в стороне от причалов, в золе прогоравшего костра из плавника шкворчали, раскрываясь, белые, розовые и зелёные ракушки, острый аромат заставлял сглатывать слюну. Потом, обжигаясь, дуя на пальцы, дети ели, вынимая плотные округлые тела моллюсков из двустворчатых раковин или аккуратно высасывая вкусное содержимое из витых спиралевидных домиков. Оя сняла с пояса небольшую флягу – там была всего лишь простая вода, но она прекрасно завершила их пиршество.
Они сидели рядышком на песке, перед угасающим костром и смотрели вдаль, на океан. Солнце уже начало понемногу клониться к горизонту. Скоро пора было возвращаться.
Вдруг вдалеке Оя увидела нечто странное: гигантская бабочка с длинным серебристым телом и розоватыми полупрозрачными крыльями вылетела из воды, пролетела, переливаясь под тёплыми лучами, несколько футов и снова нырнула в волны. А за ней ещё и ещё – пару десятков таких же бабочек пронзили воздух.
Девочка вскочила.
- Что это? Аройо, гляди. Гляди, как красиво! Я раньше таких бабочек не видела. Нет, ты смотри… - Ою переполнял восторг.
- Глупышка, - улыбнулся сытый Аройо, чуть приподнявшись на локтях и взглянув туда, куда она указывала, - это совсем не бабочки.
- Но… кто же тогда? Посмотри, крылья…
- Это летучие рыбы.
- Рыбы? Летучие? Ты же шутишь, да? – девочка нахмурилась, не веря другу и уже готовясь обидеться.
- Вовсе нет. Ты что, правда о них не слышала?
- Нет, - Оя покачала головой, - но как это может быть?
- Да ничего особенного. Далеко в море они, кстати, часто встречаются. Поймать только непросто. Да и костлявые очень, толку мало, отец мне говорил.
- Как же они летают?
- Ну, они и не летают на самом-то деле. Понимаешь, зубы у них не очень, сила тоже – ни напасть, ни защититься, короче. Только убегать и остается, если кто пытается сожрать. Но в воде их догоняют. Вот они и прыгают… сбивают с толку… Плавники отрастили. Смешные, - он хмыкнул.
- И вовсе не смешные! – возмутилась Оя. - Красивые! И смелые!
- Смелые? Ты что, не слышала? Они же сбегают от врагов. В чем тут смелость-то?
- А вот… вот, подумай. Они живут в воде. Это их дом и мир, но чтобы спастись они уходят в другой мир – в воздух – незнакомый, неродной. Как мы с земли в воду.
- Вода мне родная, - возразил мальчик.
- Да, сейчас. Но надо привыкнуть. Не сразу же тебе там стало удобно?! И всё равно – живёшь-то ты на земле, просто и воды теперь не боишься. Вот и они так же… Надо быть смелым: уйти, чтобы спастись.
Аройо ещё раз взглянул на мелькающие вдали тельца. Они и правда напоминали бабочек. Красивые, да. Но смелые?! Он пожал плечами. Смелые дерутся, а не убегают. Но он не стал расстраивать Ою и промолчал.

Они ещё немного посмотрели на рыб, но те довольно быстро уплыли. Когда же солнечный диск коснулся краем горизонта, вдалеке показались паруса возвращавшихся с лова лодок. Аройо повернулся к Ое:
- Тебе, наверное, пора. Дойдешь сама?
- Конечно, что сложного?!
- А я, пожалуй, останусь, - он указал на приближающихся рыбаков, - помогу тут, если разрешат.
- Разрешат, что им… Ладно, пока.
Девочка улыбнулась ему напоследок, повернулась и без усилий побежала к дороге в деревню, вверх по холму и вскоре скрылась за деревьями. Он проводил её взглядом, а потом неспеша направился на пирс, готовясь встретить соплеменников, как он надеялся, с неплохим уловом.
На фоне заходящего золотого шара опять взвилась стайка летучих рыб и пропала вдали.

Мне было тяжело читать текст, тяжелей чем медицинские учебники на английском или тексты о тонкостях квантовой механики с их волновой функцией Шредингера...

Не заинтересовал ни сюжет, ни герои. Наверняка, это индивидуально, и многим текст может понравиться, но я делюсь лишь своим мнением.

Чтобы не было так нудно [как оно имхо получилось], имеет смысл не выдавать сразу всю информацию в виде описания, а разбавить действием, живыми диалогами со свежими (или хотя бы яркими) метафорами.


А что, если написать в таком ключе:

На берег Северного Ледовитого океана ссылали неугодных - съезжать с катушек от холода и одиночества, спиваясь длинными полярными ночами в компании льдов.

или (если вы про богов собираетесь писать):

Берег Северного Ледовитого океана был воистину адским местом.

или

Хуже места, чем берег Северного Ледовитого океана, было не сыскать во всей Вселенной.

Ну и так далее, сами знаете. Я не показываю как и что писать, из меня учитель никакой, я просто делюсь мнением о том, как я воспринимаю текст.



Маленький старик застыл на тяжелой скамейке у воды. Он казался мертвым, но это только на первый взгляд - Коспарх размышлял о набухших почках - ну или о чем-то типа того.

Описания, если уж хочется их впихнуть в виде громоздкого текста, можно было бы хоть как-то оживить.


Например:

Много лет спустя, перед самым выпуском, Пейдж припомнит тот далекий день, когда она приехала в эти льды.

Университету тогда перевалило за полвека, он был небольшим поселком из двадцати невзрачных построек с черепичными кровлями, нескольких серых домишек, стоявших на берегу холодного как сама смерть океана, который то и дело исторгал из себя остроконечные льдины и укладывал их на ложе из серых, продолговатых и огромных, как лоснящиеся ламинарии, валунов. Университет тогда был таким девственным и юным, что студенты и преподаватели знали друг друга по имени и приглашали в гости по всякому поводу и даже просто так, а магии было во всем столько, что ее просто не замечали. Каждый год в августе месяце разношерстое абитуриентское племя въезжало в общагу близ главного здания, и под звонкое дребезжание проигрывателя, улюлюканье и писк клоунских пищалок новичкам вручались студенческие волшебные палочки (перстни, дипломы и т.п.). Субтильный афроамериканец с длинными гуттаперчевыми руками и талантом управления снегопадами, девочка лет десяти в очках, похожих на маленькие аквариумы, культурист с окладистой бородкой и кривыми ногами казаха-кочевника... Последний не пожелал назвать свое истинное имя, но попросил обращаться к нему Бла-бл'а-бла и стал демонстрировать новым друзьям не что иное, как запретный приём мастера чукотского вуду, разработанный, по его словам, учеными-магами из Эретрии. Бла-бл'а-бла ходил из кафедры в кафедру, из здания в здание, потрясая двумя жезлами из карельской березы, и студенты вздрагивали от ужаса, видя, как конспекты, стулья, рюкзаки и сменная обувь взлетают, как ударяются о потолок, оставляя на нем черные пятна, как дребезжат стекла, с трудом удерживаясь в рамах, а мелочь, давным-давно закатившаяся под шкафы, материализуется в кошельках - там, где она была неделю назад. Как все обступили Бла-бл'а-бла, даже старец-гном с подсиненной бородкой Коспарх, и культурист изрек, непреклонно и очень мудро: «Все пять компонентов и все предметы, сделанные из них – живые. Надо только увидеть их души». Оя, чья чудотворная сила тоже была дарована самой Вселенной, сразу же подружилась с Бла-бл'а-бла, а Пейдж решила, что во что бы ни стало тоже научится управлению стихией и чтению душ камней и даже превзойдет Бла-бл'а-бла в искусстве выстругивания березовых жезлов, ибо у них в Калифорнии дух соревнования не позволял быть вторыми на любом пьедестале.

Все же лучше огромные описания не использовать вообще, а разбить их, как я сказала выше, диалогами с образными метафорами, уместной иронией и экшеном.

ПС. Имена, используемые мной, взяты наугад, идеи формы позаимствованы у Маркеса.

Спасибо за отклик в любом случае.
Я люблю описания в литературе (даже отступления на французком у Толстого), так что считайте это личным стилем (который может и не заходить читателям, но не всем).
Что касается предложений переделки: я, возможно, учту их суть, но они безмерно далеки от идеи произведения,и, очевидно, что вы не прочли и одну главу целиком (как минимум, такая героиня, как Пейдж, мертва уже в первой главе, так что ни о каких "через много лет" и "припомнит" не может быть и речи, да и во вселенной есть места хуже Северного Ледовитого (и я хотела описать именно так, в нейтральных терминах, так как место не предполагает "экшона").
С другой стороны, вы вполне можете сами написать свой текст на озвученную вами тематику (повторюсь, к моей истории не имеющей даже косвенного отношения).
И, кстати, магии в моем мире нет.

Очень красивая и приятная описательная речь. Получил эстетическое удовольствие от прочтения.
Однако уловить сюжетную линию я не смог.

Некоторые мелочи которые заметил в тексте:


Астероид не может быть в половину планеты.


Числительные в тексте пишут словами.


Каким образом на астероиде поддерживается атмосфера?


Идея инопланетного рынка несостоятельна. Вы бы стали есть мясо или грибы с других планет? Я нет. Там другие аминокислоты и сахара. Другой их набор, другие оптические изомеры. Еда с одной планеты будет токсичной для представителей другой планеты. Точно так же еда с Земли будет отравой для инопланетян.

Спасибо за отклик.
Сюжетных линий несколько и в выложенных кусках все они только начинаются, сливаются вместе позже (книга большая и при этом всего первая часть от трилогии). Опять же, в этом и интрига, чтоб до последнего каких-то вещей не было понятно. Не знаю, буду ли выкладывать на этом сайте до конца. Планирую, дописав вторую книгу, сделать первую бесплатной, может, тогда и сюда (хотя читатели в очередь не становятся, а основные замечания я уже тут получила и отметила).

Про астероид: зависит от размеров планеты)) Я пишу, что небольшой. Но в целом, если предложите термин, описывающий объект, пограничный между астероидом и планетой, то я только за))
Поддержание атмосферы: техника, недоступная человечеству. Да, не описываю все технические детали, но не исключаю, кстати, именно этого момента в следующих книгах, если в тему будет (вкратце - искусственное магнитное поле плюс владение космическими энергиями - ийкэ).

Про не стали бы есть: (я бы стала, я вообще экспериментатор) речь не о путешествиях человека на незнакомую планету, а о громадной и во многом универсализированной космической федерации, которой уже много тысяч лет. Проще говоря, все привыкли: путешественники - к пище, торговцы - к предпочтениям наиболее часто наносящих визиты путешественников (по расам и видам).
Опять же, в базе моего фантастического мира (выдуманного) есть определенные принципы (они же фантдопы). Не все из них раскрываются сразу, некоторые очень кратко опять же. Но в моей голове (и плане на бумаге) они есть. Раз уж пошла речь, то один из них: преобладание во вселенной гуманоидных рас (т.е. относительно похожих на человека) и генетическая близкородственность с возможностью скрещивания (и даже получения метисного потомства, хоть и не всегда). Иначе говоря, я исхожу при построении мира из идеи, что эта вселенная "приспособлена" для определенных типов существ (углеродная органика и пр.). И жизнь в среднем есть на очень похожих в масштабах космоса планетах (включая, например (хоть и не всегда) состав атмосферы). Поэтому для граждан Объединенных Миров не будет проблемой разная еда.
Сказанное - фантдопы, подчеркну. Иначе говоря, могут не соответствовать реальности и науке. Но у меня скорее фэнтези-космоопера, чем научная фантастика, так что, хотя некоторые вещи и базируются при придумывании на известных человечеству принципах и теориях, но их стопроцентным отражением не являются.