- ВИКТОР ДИЯНОВ
- Ленинградка
-
- Ты ненавидишь стоять ночью
перед светофором.
-
- Никого нет, а ты стоишь и
смотришь на пустое шоссе, чувствуя себя полным
идиотом. Какие правила: нет же никого. Только
дождь стучится в лобовое стекло, напоминая тебе,
что эта серая , с желтыми пятнами фонарей , улица -
не тоскливый осенний сон. Ленинградка.
Ты любишь это шоссе - лучшее, пожалуй, из
московских и подмосковных. И тебе нравится
возвращаться домой по нему: вот Шереметьево-2.
Прилёты, отлёты; кто-то уже летит, мигая ярким
огонечком, и смотрит в иллюминатор на исчезающий
город...
Помнишь: женщина, которую той весной ты ждал три
часа, самолет опаздывал, а ты стоял с огромной
бордовой розой - вы ведь раньше никогда не
виделись, и это было твоим опознавательным
знаком: ты подумал, что она может засохнуть, купил
бутылку колы, вылил содержимое, налил в нее воды в
по-советскому грязном туалете, и положил её на
заднее сиденье... Была ночь, светили не
по-местному яркие звёзды, и луна отбрасывала
причудливые тени редких прохожих, вышедших
покурить из душного аэропорта.
- Привет.
- Привет.
- Карету усталой даме? - вплетается в диалог голос
извозчика
- Спасибо, у нас своя.
- Ну, здравствуй: я ждал тебя.
Ты летишь по вечно ремонтируемой асфальтовой
ленте, громыхая железками в багажнике, и
неожиданно слышишь нежное:
- Луна!
- Что? - ты не понимаешь о чём речь: ну луна, ну
полная, ну и что?
- Луна: Смотри, эта луна - она совсем не с той
стороны, у нас она вон там - и изящный пальчик с
непривычным ещё двуцветным маникюром показывает
на противоположное луне ветровое стекло.
Ленинградка: знакомый перекрёсток и светофор,
тот самый, на котором ты стоишь сейчас. Помнишь:
ты положил руку на её ногу, и ощутил тёплоту
упругого бедра там, где обычно встречал плотную
лайкру колготок - именно тогда ты понял, что
сегодня ты будешь с ней: ты в шутку сказал ей, что
любишь, когда дамы носят чулки: господи, она и в
самом деле одела их.
-
- ***
- Да, знакомый перекрёсток
- мысль несёт твою память, как утлую лодчонку в
шторм, фрагменты её рвутся, и одна картинка
сменяется другой: этот же светофор, и ты со
скучающим приятелем на передних сиденьях и двумя
только что снятыми девушками на заднем.
- А нам говорили, что вы весёлые! - ты подмигиваешь
в зеркало двум слегка испуганным полудетским
лицам.
- Мы весёлые, - девушки пытаются улыбнуться.
- Куда поедем?
- В какую-нибудь гостиницу
Ты едешь по Ленинградке, и мучительно
вспоминаешь, где бы можно было бы поесть. И
вспоминаешь про Старый Арбат. Конечно - Арбат, и
ресторанчик - тот самый, со скрипачом.
- Вы не хотите поесть? - спрашиваешь ты и почему-то
видишь удивление на лицах девушек.
- Хотелось бы - нерешительно говорит та, что
постарше.
- А как Вас зовут?
- Нас? - девчонки хохочут. - Её - Катя, а меня - Таня!
Ты идёшь по Арбату и замечаешь, что девушки с
любопытством смотрят по сторонам.
- Это театр Вахтангова.
- А вот это то, что нам нужно.
Ты заходишь в ресторанчик - он внутри в багровых
тонах, и садишься за первую попавшуюся скамейку.
- Вообще-то здесь кормят не очень, но вот этот
жульен - рекомендую.
- А я хочу борщ! Знаешь, как я замерзла там, на этой
Ленинградке?
- И я тоже! - и ты замечаешь, что у Кати огромные,
выразительные серые глаза.И она в самом деле
хочет есть.
- Катя, а откуда ты? . мой друг обладает
склонностью к познанию. Его любопытство
безгранично, я часто в этом убеждался. Причем
проявляется оно, как правило, в самых неожиданных
места. Например, - таких, как этот ресторан и эта
компания.
- Я из Новополоцка.
- Это Белоруссия?
- Да.
- А здесь что делаешь?
- Живу у бабушки.
- А бабушка знает?
- Нет, конечно! - Катя делает огромные глаза. Если
она узнает - я не знаю, что с ней будет. Она думает,
что я учусь в университете и подрабатываю по
вечерам. Я и на самом деле учусь - хихикает.
В углу начинает играть скрипач. Что-то светлое и
печальное, кажется, что-то из "Эммануэли".
Удивительно, но играет с чувством. Музыка
свободно льётся из под его смычка, и ты слышишь,
что голоса в ресторане потихоньку стихают, и не
слышно даже стука вилок по тарелкам. Когда
музыкант опускает скрипку, где-то сзади
раздаются редкие хлопки. Оглянувшись, ты видишь,
что хлопает бритый парень за соседним столиком.
- Спасибо. Не ожидал,- говорит скрипач, и
прихрамывая, уходит куда-то за колонну в центре
зала.
- Девчонки, а о чём вы мечтаете?
Таня задумалась:
- Не знаю. Может быть, о принце. На белом мерседесе,
- и улыбается. Чудной стеснительной улыбкой
маленькой блудницы. Её серые глаза искрятся.
Четырехзвездочный отель в центре города. Милые
девушки на приемке вежливо выдают ключи. Друг
идет купить чего-нибудь лёгкого на ужин, и
задерживается у стойки бара, шаря в кошельке. Ты
спешишь ему на помощь, расплачиваешься, и
вернувшись назад, застаешь наших девушек,
стоящих около лифта, в очень задумчивом
состоянии...
- К нам только что подошёл этот, - Катя кивает на
шкафоподного охранника.
- И что? - Он сказал, что ещё раз увидит нас без
пропуска, - сдаст в милицию.
- Сейчас разберемся.
После пятиминутных препираний пропуска
выписываются, девушки в приемке работают быстро,
и только понимающие улыбки на их слегка усталых
лицах - долгая смена подходит к концу - напоминает
нам, что мы в Москве, а не где-нибудь в Амстердаме.
Помнишь, да, ты помнишь тот номер с огромной
кроватью. И то, как ты стал раздевать Катю.
-Отвернись,- вдруг сказала она, когда ты дошёл до
молнии на её джинсах.
- Почему?
- - Отвернись, я прошу тебя.
- Ты отворачиваешься, и,
повернувшись через некоторое время, замечаешь,
что девушка прячет в сумку невесть откуда
взявшиеся тренировочные брюки.
- Мне холодно на точке. Ну, иди же ко мне.
-
- ***
- Черт, этот грузовик впереди
скоро тебя доконает. Ползет ровно посередине
двух полос и - взгляд на спидометр - не больше
сорока километров в час. И это по пустынному
ночному шоссе. Руль в сторону, газ, визг покрышек,
и черная коробка с горящими фарами растворяется
где-то сзади. Филёвский парк.
Помнишь, ты ехал здесь как-то вечером, и
разговаривал с девушкой, которую ты вёз с чужого
дня рождения. Внезапно зазвонил телефон. Ты жмешь
на тормоза, и видишь в зеркале, как машины, идущие
сзади тебя, слегка клюют носом, прижимая морды к
земле.
- Дорогой, ты когда вернешься?
- Часа через два.
- Ты можешь меня не застать. - голос в трубке
тренированно дрожит, и отбой нажимаешь ты, пока
девушка смотрит на тебя искоса и улыбается:
- Ты можешь мне сказать, почему мужчины изменяют?
- Не знаю. Наверное, потому что хочется.
- А я никогда бы не верила своему мужу. Если бы он у
меня был.
- Почему?
- Прежде всего потому, что я знаю мужчин с немного
другой стороны, - и её голос становится чуть более
жестким.
- Знаешь... Давай я отвезу тебя в Зеленоград. Без
всякого продолжения.
- Нет, Зеленоград далеко, и там я прячусь от всех.
Там моя берлога, и там я отдыхаю. И вообще, мы
хотели поехать на мою московскую квартиру? Когда
ты сказал мне, что пора домой, - ты действительно
не хотел продолжения?
- Да. И потом: ты сказала, что ты знаешь мужчин с
другой стороны таким тоном... Мне показалось, что
тебе совсем не хочется чего-либо продолжать
- Дурачок... Если бы я не хотела, разве я просила бы
отвезти меня?
- У тебя сногшибательная логика.
- Можно подумать, у тебя логика лучше - девушка
лукаво улыбается.
-
- ***
- Ты лежишь на кровати и
куришь.
- У тебя всегда так? - женщина, лежащая рядом с
тобой, кладет тебе руку на грудь.
- Что - так?
- Ну, вот так... Интенсивно? Я сейчас помру. И не
вздумай ко мне больше приставать - я больше не
смогу! - серые глаза смотрят на тебя серьёзно; и
только чертики в её зрачках выдают её с головой.
- Угу... А некоторым, между прочим, - не нравится.
- Почему?
- - Они говорят - ты меня не
любишь. Ты меня не хочешь. Обидно ведь, правда?
- После такого секса?!
- Именно.
- - Дуры!
- Нет, просто у каждого есть право... Налево.
-
- ***
- Ты чего молчишь?
- ?
- Почему ты молчишь, - поговори со мной!
- Я не могу.
- Почему? - Видишь ли: я не знаю, как у других - но
мне кажется, я, как мужчина, гораздо ближе к
животному. И единственная моя мысль сейчас - "Я
тебя хочу". И ничего, кроме этого, мне в голову
не приходит... Ты хочешь это услышать?
- Да, как это тяжело - понять друг друга: мы такие
разные. - и женщина кусает тебя за ухо.
Ленинградка, поздняя осень. Белый налет лежит
вдоль бордюра. Ты смотришь на красный фонарь
светофора, и всякая чушь лезет в твою голову.
Забудь. Завтра снова рабочий день.
-
-
-
-
