"Литературный
полигон"
- Алексей Попов
-
Звонок с того
света
- Скажу Вам сразу, все что написано
в этом рассказе - чистой воды правда. Хотя, порой,
мне кажется, что всего этого и не было. "Словно
во сне" - говорят про пережитое, давнее, называя
быль сном. А то, что было со мной, и быль, и сон
одновременно. Прошло уже почти пять лет, а я помню
все ярко и зримо. Так, как будто сон мой снился мне
вчера.
- Но по порядку. Шел 1993 год, год
раскрутки рыночных "реформ" и расстрела
Белого дома. Я, как и многие, решил попробовать
себя в новом деле. Недвижимость: модно, прибыльно,
перспективно. Выбрал свежее направление.
Расселение коммуналок. В Москве их масса. "На
тридцать восемь комнаток всего одна
уборная...", - у поэта. У риэлтора после тридцати
восьми расселений - огромная квартира для
"нового русского" и комиссионные не малые.
- Вот и квартира подвернулась. Большая
Садовая, дом 13. Дом начала века, ампир, богачи
строили и жили. До метро "Маяковская" пять
минут пешком. Кстати, рядом легендарный
булгаковский дом, из "Мастера и Маргариты",
302-БИС. Театр сатиры, опять же. Словом знаменитое
местечко.
- В квартире проживали: несколько
алкашей, пожилые пенсионеры и, в самой большой
комнате, многодетная семья. Сколько труда и мук
стоило расселить каждого из них описывать не
стану, это тема для другого рассказа.
- Перейду к главному герою. Его звали
Виктор Овсянников. Пятьдесят с небольшим лет. В
прошлом профессиональный водитель, попал в
аварию и лишился ноги. И, как у многих наших
российских инвалидов, вместе с инвалидностью
приходят ее проклятые друзья, верные спутники -
одиночество и алкоголь. У него было именно так.
- Виктору подошел вариант с
однокомнатной квартирой в Зеленограде. Квартира
в хрущевке, но дом добротный. Балкон, телефон, вид
на лес и музыкальную школу, железная дверь и
ажурные решетки на окнах (этаж последний).
- Квартира "горящая", продавал ее
директор одного ресторана. То ли долги, то ли еще
что. А в самой квартире! Большая часть обоев была
расписана красивым женским почерком. Отпечатки
губной помады. Надписи в стиле: "Вы классные
ребята! Спасибо за восхитительное время! Лена,
Лариса". Кое-где числа и даты. Это
благодарственные отзывы о хозяине и его друзьях.
Настенный амурный альбом. Что у них там
происходило можно только догадываться в меру
воображения и всего остального. Словом, сюжет для
еще одного рассказа.
- Переехал Виктор и стал жить на новом
месте по-новому. Пить почти перестал. Даже бывшая
жена стала наведываться к нему. Кошку завел. Я его
иногда навещал, помогал немного по квартире,
продукты там и все такое. Подрабатывал он
секретарем на телефоне, все равно целый день
дома. На улицу не выходил, любил курить на балконе
и смотреть на лес.
- Случалось я заходил с пузырьком. Не
столько пили, сколько разговаривали. Он мне о
своем рассказывал, я ему о своем. Виктор в
основном про свою прошлую жизнь, а я про нынешнюю.
Помню, рассказывал мне про послевоенные голодные
годы (был он сам 1941 г. рождения), про то, как шпаною
рос, без отца. Про шоферские истории разные, как в
армии генерала возил, и другое. Бывало,
засиживался я у него заполночь.
- А летом он умер. От сердечного
приступа. Справлял свой день рождения, наладился
на запой. На третий день, под утро, ему стало
совсем плохо. Жена вместе с лекарством дала ему
еще стакан водки, дескать, чтобы подействовало
лучше. Но стало совсем худо. Вызвала скорую.
Позвонила мне, я к ним с валидолом. Когда
прибежал, он только что скончался. Глаза были
открыты широко, и в них, казалось, еще жила жизнь и
тревога. Но с каждой секундой пелена небытия
гасила эту живую искру и скоро взгляд стал совсем
стеклянным и безжизненным. Приехала, наконец,
скорая. Двое санитаров унесли Виктора из его
квартиры.
- На похоронах я не был, хотя сходить
хотел. Навалились дела, да и вдруг объявилась
родня, стала хлопотать о покойном. При жизни они
его не помнили, не навещали. А тут вдруг все разом.
Меня не позвали, да и кто я ему.
- Прошло полгода или чуть больше. Я уже
стал забывать про Виктора. Лишь вечерами,
проезжая мимо его дома, невольно поднимал глаза
на окна и вспоминал о нем. От расселения
коммуналки на Большой Садовой я получил гонорар,
купил кое-что из вещей. В том числе и телефон с
определителем номера. Стоял он у меня возле
кровати в изголовье, на тумбочке. Яркие красные
цифры табло в темноте уютно светились, а при
звонке начинали мигать.
- И вот, однажды, стылым морозным утром,
мне надо было вставать на работу раньше обычного.
Будильник
- разбудил меня, как и было выставлено с
вечера, не в семь, а в пять тридцать. Сон почти
пропал, но нехотя встав и поставив на кухне
чайник, я решил еще немного вздремнуть.
- И приснилось мне, что я еще и не
просыпался, и будильник еще не зазвонил, и сплю я
и слышу сквозь дрему, что звонит телефон. И будто
бы приподнялся я к телефону, а на табло светится
номер. И номер этот - Виктора. Но я нисколько этому
не удивился, а просто снял трубку и сказал:
"Привет, Вить!". А он в ответ мне: "
Здорово". Но не голосом. Ни голоса в трубке, ни
звука никакого нет. А слышу я его. Вернее, не
слышу, а чувствую и вижу его далекого на другом
конце телефона. И ощущаю чувство теплое,
дружеское. Не голосом, не слухом, не глазом, а
душой чувствую.
- Радостно мне стало, и спрашиваю я его:
"Ну, как ты там?". А где "там" не говорю,
но он и я понимаем где. И снова шестым чувством
слышу ответ: "Хорошо, лучше чем когда-либо". И
вижу, чувствую вроде как даже усмехается. Это он
всегда любил как-то так, мудро и лукаво,
по-крестьянски, усмехаться. Тогда я с интересом
спрашиваю: "Вить, а когда ты умер, тебе очень
больно было"? А он в ответ опять усмехается и
рукой, смеясь, машет, мол, ерунда это все, вроде
как зуб выдрать. Страшно ждать, а как свершилось,
то и пустяки вроде. Я, осмелев, новый вопрос:
"Как у вас там, хорошо?". Тут он посерьезнел
немного, но в глазах какая-то доброта и нежность
несказанная. Я его при жизни таким просветленным
и не видел никогда. Отвечает мне: "Ты, Леха, даже
и представить себе не можешь, как здесь
хорошо". Помолчали мы. Он, первым нарушив паузу,
сказал: "Мне скоро совсем от вас ТУДА уходить, а
пока я вроде бы как на вас поглядываю сверху,
прощаюсь. Вот и тебе позвонил. Помни обо всем и
будь счастлив!".
- Хотел я еще о многом у него
спросить, но почувствовал, что больше ни о чем
спрашивать и не надо. Только и сказал: "И тебе
счастливо там, Вить!". Он усмехнулся снова и
потом я перестал чувствовать его слова, его лицо.
Осветилось оно на миг и погасло. В трубке гудки и
номер пропал...
- И тут я взаправду проснулся.
Солнце светит, на работу проспал. А трубка на
телефоне лежит, никто ее и не брал. Понял, что душа
Витина ко мне во сне приходила, прощалась. Долго я
под впечатлением сна этого ходил. Потом, со
временем другие яркие сны были. Но этот не забуду
никогда! Понял, яснее ясного, что не умирает душа
у человека. И есть Бог и Тот Свет. И что все
сказанное можно и без слов и без глаз, и без
жестов понять. От души к душе всегда есть нить.
-
Хотите опубликовать свое
произведение на страницах "Литературного
полигона"? Пишите...
другие
произведения
|