ЖитЕйскИе
ХохМы
Злой прапорщик и лысый
солдат
- Прочитал, что в вашем журнале проводится
конкурс и решил рассказать одну историю, которая
произошла лично при мне. Правда, это не житейская
хохма, а скорее армейская. Дело было в той части,
где я служил (часть называть не буду, сообщу
только, что это была ремрота. А в ремротах, как
известно, дедовщина такая же беспредельная, как
стройбатах).
-
- Служил у нас один бешеный прапорщик по кличке
Филин - чистый хохол, чумовой как атомная война.
Например, для него ничего не стоило ударить
солдата кулаком или ботинком по ногам, как
впрочем и послать какого-нибудь полковника куда
подальше. Такие случаи тоже бывали.
- Любимым наказанием, которым Филин подвергал
дедов и дембелей, было остричь их наголо. Для
дембелей стричься наголо вообще западло - домой
скоро, а тут выглядишь как зеленый салабон. Но
Филин прямо тащился, когда кто-нибудь из дедов
или дембелей влипал в историю и он мог усадить
его под машинку. У него даже настроение
улучшалось от этого.
- Также служил в моей роте один «дед» Костя
Кулапин из Омска - наркоман и алкоголик. Обычно
наркоманы не пьют, а алкоголики не принимают
дурь. У каждого свой кайф. А Костя был уникум.
Когда была водка или самогон, у него был готов
стакан, а когда ему удавалось раздобыть «колеса»
или «план», он с удовольствием переключался на
них. Главное, что его отличало, это то, что чем бы
он не угощался, он всегда стремился дойти до
полной невменяемости.
- И вот однажды нашу роту отправили на полигон,
где проходили плановые учения. В расположении
осталось только девять человек - шестеро молодых,
чтобы нести наряды по роте и трое «дедов» - я, так
как я работал при штабе, Витя Остроумов, у
которого загноился палец и Костя Кулапин,
выписавшийся из медсанчасти, где он лежал с
простудой.
- Ротные офицеры также отправились на полигон и
главным остался Филин.
- Увидев, что ротного начальства нет Кулапин
решил устроить праздник и как следует отметить
свое выздоровление. Днем он послал молодого за
водкой в город (часть находилась прямо в городе) и
к вечеру уже лыка не вязал. Тем не менее вечером
он добавил еще. Что он вытворял ночью это
отдельный разговор, но когда утром Филин влетел в
роту к подъему, встать с кровати Костя Кулапин
был фактически не в состоянии.
- Увидев в чем дело Филин пришел в ярость. Его
круглая морда пошла красными пятнами.
- - В каптерку! - заорал он и потащил Кулапина с
кровати. К этому он добавил еще немало своих
любимых матерных выражений.
- Туда же, в каптерку, откуда доносился шум
«воспитательной работы» отправился и один из
молодых с парикмахерской машинкой.
- Через пятнадцать минут еще не вполне трезвый
Кулапин появился из каптерки с блестящей, как
бильярдный шар, головой. Его дикий взгляд говорил
о том, что он не простит прапору этого позора.
- Ночью Кулапин «нажрался» снова, с одним из своих
друзей из автороты. Горя злобой и местью за свою
поруганную голову, он выстроил молодых на
центральном проходе и начал учить их службе,
доказывая тем самым, что лысый дед все равно
остается дедом.
- В результате этой учебы у одного из молодых
образовался под глазом довольно внушительный
синяк. А молодой с синяком на лице это ЧП
районного масштаба. Такой солдат становится
проблемой для отцов-командиров - на всех
построениях его всегда куда-то надо прятать от
глаз вышестоящего начальства. Хуже этого и быть
не могло.
- Когда утром Филин увидел молодого с фингалом, он
рассвирепел настолько, что мог только бессвязно
ругаться. Это был удар по его репутации, что он не
смог уследить за порядком в роте. Жалкий лепет
молодого о неудачном падении (все, что мог
придумать для своего спасения Кулапин) был
отброшен многоопытным прапорщиком сразу же.
- - Вы, трое, за мной! - рявкнул Филин, вращая
желтыми глазами, обращаясь к нам, старослужащим.
- - Ты бил? - спросил он меня в каптерке, выстроив
нас троих по стойке «смирно» перед собой. Однако,
это подозрение отпало сразу же: в эту ночь мне
пришлось ударно поработать в штабе и вернулся я в
роту незадолго до подъема.
- - Ты? - спросил он Витю Остоумова, но Витин
перевязанный палец, который врачи уже второй раз
чистили от нагноения, свидетельствовал, что Витя
на такой подвиг был пока не способен.
- - Ты! - торжествующе угадал Филин, смотря на
Кулапина.
- Трехэтажный мат заглушил Костины попытки
навести тень на плетень.
- - Наголо остригу, падлюка! - заорал Филин, схватив
парикмахерскую машинку и от гнева начисто забыв,
что он только вчера оболванил Костю.
- - Куда еще стричь-то, товарищ прапорщик? -
загундосил Кулапин, стаскивая с голой головы
пилотку. - Итак уже лысый...
- - А-а... - пришел в замешательство Филин, не зная,
что теперь делать. Но его тут же осенила идея: -
Снимай трусы, сволочь! Снимай, быстро!
- - Стриги! - приказал Филин, когда красный от стыда
Кулапин, после слабых протестов, стянул с себя
нижнее белье и открыл свое мужское достоинство.
- - Стриги, чтобы знал, как в следующий раз молодых
солдат обижать...
- Провинившемуся Кулапину ничего не оставалось
делать, как собственноручно постричь у себя на
самом интимном месте...Так что, после этого
единственными областями на его теле, где у него
еще оставались волосы, были подмышки.
- Такие вот в нашей армии есть прапорщики и такие
бывают наказания.
М. Астахов
|
ЖитЕйскИе
ХохМы
|
