Рулетка
Они стояли, крепко держась за руки посреди замершей толпы, и, так же как все, смотрели на Часовую башню. Там свободно и гордо реял на ветру президентский стяг. У самого парапета, по обе стороны от Спускового рычага, поблескивала медью шеренга дворцовых горнистов. Первые лучи солнца золотили взметнувшийся над башней и над всем городом шпиль Цитадели.
- Сейчас, - шепнул он, - сейчас.
Она только крепче сжала его руку. Стрелка курантов чуть заметно дернулась, и над площадью поплыл колокольный перезвон. Левая труба над Часовой башней задымила сильней, правая - выплюнула в небо белое облако пара, и Главный колокол сказал: «Бо-ом!!». Вороны, мирно дремавшие под городскими крышами, сорвались в небо. Наверняка, они истошно каркали и безобразно орали, но все звуки поглотило громовое «Ура». Диск Определения начал крутиться, сначала медленно, потом все быстрее, так что разноцветные сектора слились в один темно-серый круг. Старый государственный год кончился.
Горнисты синхронно подняли свои инструменты к губам, дружно надули щеки, но поначалу могли и не надувать. Лишь когда крики немного поутихли, стал слышен звонкий и торжественный голос Президентского гимна и вопли ворон, само-собой.
Граждане, которые знали слова, пытались подпевать, остальные – старательно мычали. Но вот, горны умолкли. Музыканты, держа строй, скрылись из виду, и над площадью медленно, как смола, разлилась тишина. Отдельные недисциплинированные птицы поорали еще немного, успокаиваясь. Наконец, все замерло, и лишь Диск Определения вращался стремительно и бесшумно.
Стрелка курантов снова шевельнулась. В наступившем безмолвии послышалось неторопливое шарканье. На Часовой башне показался Его Величество Наследный Президент Республики Луи XIX. Он, не задерживаясь, прошел вдоль парапета к длинному, торчащему снизу Спусковому рычагу, постоял, словно раздумывая – стрелять или еще погодить и, наконец, дернул рычаг на себя. Ба-бахнуло. Теперь все смотрели только на Диск Определения, кроме, конечно, Луи, которому видеть то, что творилось прямо под ногами, не было никакой возможности.
Выстрел Башенного ружья, в соответствии с традицией и уставом республики, пробил Диск Определения. Один из 37 секторов разлетелся на осколки, которые вместо того, чтобы упасть на площадь, легким облачком взлетели к ногам президента. Самый подходящий по размеру кусочек цветного стекла послушно лег на его раскрытую ладонь. Диск начал замедляться, но все еще оставался размыто-серым. И те, кто видел не особо хорошо и самые глазастые тщетно пытались рассмотреть выбитый сектор. Луи не торопясь повертел осколок в руках, потом взглянул на запруженную народом площадь.
- Рэн-Дом!- голос президента властно разбил тишину.
- Рен… - выдохнула толпа.
- Рэн-Дом, - повторил Президент, поднимая над головой блеснувший зеленью осколок.
- Рэн!!! – завопила толпа. – Ура! Свобода!! Рэн!!!
Только пара юных влюбленных тихо и растерянно стояла посреди танцующей, ликующей толпы.
- Ну вот, видишь, – запинаясь проговорил он, - Не Орден.
- Да.
- Теперь все будет хорошо.
- О, Стиви…
- Ну, нам же с тобой всегда везло. Значит, это наш год.
- И теперь, на свадьбе будет жребий, да?
- Если Калдус придет.
- Он обязательно придет, - Слезы сплошным потоком хлынули из больших ярко-синих глаз. - И что же будет, если…
- Нет, Джил, этого не случится, - он постарался, чтоб голос звучал уверенно. - Вот если бы выпал год Ордена, Калдус просто приказал бы и все, а так…
- Если бы снова случился год Ордена, мы знали что делать, - Она дернула головой и слезы мгновенно перестали течь, - в год Закона тоже знали, а теперь?
- Все равно у нас будет в два раза больше шансов, чем у Калдуса.
- Нет, Стиви, не так,- в ее голосе явственно звякнул металл, - у него вообще не должно быть шанса. Ты согласен?
- Конечно да, но…
- Пойдем отсюда.
Фабричные трубы столицы гудели, как один огромнейший орган, клубы черного дыма, перемешались с белыми дымами. Люди на улицах прыгали и радостно вопили. Семь лет подряд выпадало черное и все, ну, на самом деле не все, но очень многие, порядком устали от твердой дисциплины и безысходности, когда воля начальства укрощалась только волей еще большего начальства, да лаконичным уставом республики. Наступил год свободы, теперь все мог решить случай или жребий. Конечно - до известных пределов. «Закон есть закон, Луи есть Луи» - гласила народная мудрость, а старики любили вспоминать, как в прошлый Рэн судья бросал монетку, чтобы вынести окончательный приговор: повесить преступника или не вешать, а отрубить голову.
Диск Определения, наконец, остановился, и теперь все могли видеть, куда попал выстрел Башенного ружья. Тридцать шесть уцелевших секторов Диска поровну делили между собой черный цвет власти и красный цвет закона, отсутствовал лишь тот единственный, что был цвета свободы.