Здравствуйте. В этой теме я буду выкладывать понемногу свой, гм, текст. С целью получить отзывы и критику. Приятного прочтения!

Глава первая

Хельд, подумал я, это твой последний шанс.

В этой части города я первый раз. Узкие, темные улочки зажаты меж домов из серого камня, и липкий туман ползет по мостовой. В этой каменной паутине очень легко заблудиться без карты, но Гредо, моему наставнику, она была без надобности - двадцать лет он уничтожал исчадий бездны в этом холодном городе на краю мира, и знает его устройство как свои пять пальцев.

Это сейчас я им восхищаюсь. Когда нас представили друг другу в первый раз, я подумал, что его облик больше подходит мяснику или повару - большой, заросший бородой чуть ли не до глаз, с кривыми ногами и пузом, он не вызывал уважения и не походил на Гончего. Настоящий Гончий, думал я тогда, должен быть строен, как клинок, и холоден, как снег.
– Это твой последний шанс, парень! – вскричал Гредо, когда мы углубились еще дальше в холодную тишину улиц. – Завалишь этот экзамен - и прощай звание Гончего.
– Да знаю я, – ответил я с раздражением. – Не надо говорить об этом так часто.
Гредо расхохотался и прогудел что то в свой изломанный нос.
– Чего? – переспросил я.
– Боги, парень! – вскричал мой наставник. – Постарайся, я серьезно! Я специально попросил Твосса, чтоб тебе дали что попроще. Три раза пересдавать экзамен! Твой отец крутится в могиле, сварлок его раздери.

Не надо постоянно напоминать об отце! Только завидев меня, каждый наставник начинал шуметь о том, каким замечательным был мой отец, сколько призраков и бесов он положил, и как я на него похож.

Ну, серыми глазами и острыми скулами я и правда в него пошел. Что касается навыков - мимо. Я, конечно, отменно фехтовал, стрелял неплохо, но масла делал из рук вон плохо.
– Да к чёрту масла! – взорвался я как то, наблюдая, как мастер Сланд выливает бурлящую желтую жижу в землю. – Я буду справляться без них.
– Глупый мальчишшшка, – прошипел Сланд. – Ты можешшшь стрелять как нашшш Магистр, и фехтовать лучшшше дьявола, но пойми наконец своей крохотной головкой - ты не сможешшшь причинить вреда даже домовому, если предварительно не воспользуешься маслом! Только масло причинит боль этим тварям, пойми наконец!

Тут он прав. Фехтовать я люблю больше всего - вздую любого. Вот только в ремесле Гончего этот навык ни к чему. Куда полезнее изучать повадки духов - слабости, сильные стороны и признаки, по которым их можно найти. Настолько же полезно, насколько скучно.

Что касается обожаемого мной фехтования - заточенная сталь используется в последнюю очередь, и объяснил мне это Гредо.
– Чего глазеешь? – буркнул он во время нашего первого занятия. – Я тебе не по нраву?
– Нет, – сказал я, – не особо.
Он посмотрел на меня так, что я захотел провалиться сквозь землю.
– Много ты знаешь! – рявкнул он так, что я вздрогнул. – Главное правило каждого Гончего - назови его!. Ну!
– П-правило? – опешил я. – Быть честным, эээ..
Тут он захохотал так громко, что посетители Бюро обернулись в его сторону. Успокоившись, Гредо вытер пот с раскрасневшегося лица, достал бутылку и сделал три шумных глотка.
– Щенок! – его глаза гневно сверкнули. – Запомни раз и навсегда, сварлок тебя раздери: масло, пуля, сталь. Вот это правило. Повтори!
– Масло, пуля, сталь, – повторил я неуверенно. Мне стало неловко.
– Вот именно! Ладно, пойдем, щенок - займемся твоей дрессировкой. Будешь слушаться, и через годик, быть может, станешь пёсиком.

Все четыре года он учил меня трем правилам. Масло, пуля, сталь, повторял я про себя бесконечно. Постоянные физические упражнения, зубрежка и фехтование, адский холод по утрам - ни один щенок так не жил, как я, клянусь вам!
– Масло, пуля, сталь! – орал Гредо, выкуривая очередную трубку, пока я приседал с камнем в руках. – Вот ради чего ты потеешь, как свинья. Бес меня напополам! Это так просто, проклятие: делаешь масло и подготавливаешься; пускаешь пулю в проклятую тварь; достаешь клинок и добиваешь ее! МАСЛО, ПУЛЯ, СТАЛЬ! – взорвался он наконец.

Я окончательно проникся к нему уважением, когда он взял меня “на дело”.
– Тебе еще рано, – предупредил меня Гредо. – И не обязательно идти. Если кто узнает - спустят с меня три шкуры. Но мне плевать! Это будет полезно. Не понимаю всех этих мастеров, что трясутся над своими учениками, как щупальцевик над гнилыми трупами.

Я согласился. Реальность оказалась куда злее постоянных мечтаний. Искать тварь нам не пришлось: хмарь обитала в заброшенном доме Торгового квартала. Гредо выдал мне свой старый кожаный нагрудник, на всякий случай.

Стояла холодная осенняя ночь, и легкий дождь шелестел о каменную мостовую. Дома вдоль улицы казались зловещими, и бледная луна облила мертвым светом черепицу крыш.

Я шел за Гредо, глазея по сторонам. Мой карман оттягивал вниз заряженный пистоль, и ножны меча постоянно били о ноги.
– Гляди, песик, – тихо сказал Гредо, ткнув в фонарь. – Хмарь ненавидит свет, и тушит их источники поблизости. Ну ничего. Сейчас ублюдок получит своё.

Когда мы подошли ко входу в дом, Гредо достал из кармана плаща фосфоресцирующий камешек и вставил в специальный разъем на перчатке. Пошарив по карманам, он выдал мне второй. Я провозился дольше, вставляя свой: руки дрожали.
– Не бойся, – усмехнулся Гредо почти дружелюбно. – Хмарь не самая опасная тварь, да и я с тобой.

Он открыл дверь. Я ожидал ужасного скрипа, но она медленно и тихо повернулась на петлях. Синий свет камня осветил пыльную комнату: в комнате не было мебели, не считая изломанных стульев.
– Второй этаж, – сказал Гредо одними губами.
Я осторожно прошел за наставником к лестнице: сердце стучало все сильнее, в каждой тени мерещилась хмарь. Да, легко читать о ней и смотреть нарисованные гравюры, сидя в теплой и светлой комнате.

В голову постоянно лезли неприятные мысли: хмарь, вспоминал я печатные буквы на желтой бумаге, обволакивает жертву и забивается ей в нос и рот. Тело немеет от могильного холода, жертва задыхается, а дух забивается все глубже в жертву и высасывает ее жизненные соки. В конце концов хмарь медленно уходит, оставляя высушенный труп…
– Ступай тише, – шикнул Гредо. – Шумишь!
Я с удивлением отметил что несмотря на габариты наставник вздымается по лестнице легко и бесшумно, как вор. Я же, как не старался, не смог ступать осторожно: лестница скрипела под ногами.

На втором этаже так же пусто: мусор и пыль. Из разбитого окна тянуло свежестью, и слышно было, как щелкает по крыше дождь.
Гредо остановился, словно в задумчивости.
– Будь на чеку, – сказал он, и я ощутил, как ледяные пальцы легонько прикоснулись к моим ногам. Я тут же перестал их чувствовать и начал падать. Когда я попытался предупредить наставника, то ощутил как холодный нож прорезает мою грудь, и смог прошептать онемевшими губами лишь:
– Гредо…
Однако он мгновенно развернулся и увидел, как серебряный туман медленно обволакивает меня. Дышать становилось все труднее.

Я потянулся к пистолю, но рука плохо слушалась.

Гредо быстро пнул меня. Я кубарем полетел вниз по лестнице. Ударившись о пол, я увидел, из чего “выбил” меня Гредо: бесформенный сгусток тумана медленно стелился по полу, к наставнику, оставляя за собой серую пенистую слизь.

Я не мог шевелиться и чувствовал, как ледяные иголки пронзают меня все сильнее и сковывают дыхание; на миг меня захлестнула паника и страх умереть от удушья.

Гаснущим сознанием я увидел как Гредо молниеносным движением выхватил пистоль и выстрелил в эту тварь. Я ожидал визга, или крика - но хмарь просто замерла на месте, источая соленый запах. Гредо достал саблю и уверенным росчерком пригвоздил тварь к полу.

А потом я на миг провалился во тьму.

В сознание меня привел огонь, растекающийся по венам. Я закашлялся и сквозь полураскрытые веки увидел Гредо с бутылкой в руках.
– Я не знал, что вы умеете делать микстуры, – пробормотал я.
– А? – спросил Гредо и расхохотался. – Это не микстура, а ром, парень! Клянусь всем бесами нашего славного города, я испугался за тебя!
Он помог мне подняться. Я поднялся по лестнице, потирая шишку на затылке, и увидел комок спутанных водорослей в луже слизи. По нему медленно ползали мерзкие жучки и пиявки.
– Это и есть…
– Хмарь – закивал Гредо, – Они всегда вселяются во что-нибудь, ну, морское. Кучка водорослей, песок или мертвый краб… Как то раз я убивал хмарь, что вселилась в мертвую портовую шлюху!
Тут он захохотал, схватившись за бока. Я осторожно взял его бутылку и сделал пару глотков: меня знобило.
– Какое мерзкое ощущение, – сказал я.
– А? Это моя вина, – покраснел Гредо. – Я таскаю в плаще амулеты от всех видов тварей, а про тебя забыл, бес меня напополам! Вот он тебя и сцапал. Ну, это ничего, крепче будешь!
У него поднялось настроение; позже я понял, что такое происходило с ним каждый раз после удачного дела. Ремесло Гончего было делом всей его жизни.
– А всё почему, пёсик? – шумел он на пути домой. – Все то же правило. Масло, пуля, сталь! Посмотри сюда! – шлёпнул он себя по животу. – Я и амулет взял, и мазал маслом оружие - раз, пулю в проклятую тварь пустил - два, и клинком смазанным ее убил три!
– Если ты убил ее именно клинком, – сказал я. – То почему бы сразу не пустить его в дело?
– Глупый! – вскричал он и дал мне подзатыльник. – Я посмотрю как ты пофехтуешь с оборотнем! Да и хмарь не такая простая цель: хрен поймешь, где тело, а где туман. Пуля содержит серебро! Именно оно позволяет оглушить проклятую тварь, чтобы добить… Хотя, конечно, были случаи, когда Гончие пользовались только эспадой. А ты не смей!
Позже он успокоился и сказал:
– Ну, ты все равно, молодец. Не убежал! Попомни: это тебе на пользу только. Пока остальные будут трястись над пыльными бумагами, ты будешь еще и практиковаться. Ах, видел бы тебя твой отец! Проклятый переменник!

Переменник - мой самый большой кошмар. Гредо рассказал мне, что эта тварь и послужила причиной гибели моего отца. В тот же день я залез в справочник и прочитал: “Переменник - одна из самых опасных и хитрей тварей, что обитает в Бездне. Она не завладевает сущностью предмета или живого существа - она лишь помечает его. Тихой ночью она овладевает носителем - это всегда отрок или ребенок. Жертв переменник разрывает и высасывает кровь из ран. Более слабая тварь, схожая с переменником - оборотень, ибо она овладевает волком. Слабости переменника - серебро, кофейное масло, масло из рома и шиповника, соль”

Я выписал это и поклялся отомстить за отца - мне казалось делом чести прикончить тварь, что уничтожила его. Правда, по словам Гредо, переменник довольно опасная тварь, и появляется редко.

Зловещие дома... бледная луна... мёртвый свет... ИМХО, перебор для одного предложения.



Усматриваю несоответствие. Что это за масло? Его готовят отдельно на каждую тварь? Так? Тогда причём тут серебро? Перемудрили вы. И зачем мазать маслом оружие? Может, мазать надо именно пули? А если вдруг окажется, что тварь не та? Или их две? Тогда как? Ведь клинок, как и пули, смазан одним маслом, рассчитанным на конкретную тварь? Продумайте этот вопрос.
А читалось с интересом, написано хорошо, только постоянно хохочущий Гредо начал раздражать уже в первой главе. И что это за учитель такой, который учил четыре года и забыл дать ученику амулеты?
В общем, жду проду.

Ещё кое-что.

Пистоль в кармане? Он что, идиот? Или идиот его учитель? И если ножны меча постоянно били ГГ о ноги, то это значит, что он их никогда не носил. Иначе был бы к ним привычен. А написано, что ГГ мастер фехтования. Опять несоответствие. Устраняйте.

Слишком много рядом стоящих местоимений: Я, мне, меня, мну
Например:
Можно было написать:
- Не знал, что вы умеете делать микстуры, - пробормотал я.

И так можно сократить половину.

Я просто не обращал на это внимание.

Ну, первое "дело", и всё ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ зловещее, понимаете?


Да, во второй половине отрывка я переборщил с хохотом, это точно.
А учитель часто пьет, и вообще, тот ещё разгильдяй.

Большое спасибо за отзыв, Замутнённое Зло, или, как я понял, вас тут ЗаЗой называют?

Ваш вопрос по поводу пуль, масел, серебра и прочего. Я объяснение спрятал под спойлер.. ой. Вернее, спрятал бы, но не понял, как его ставить. Тогда в цитату засуну, чтобы выделялось:



Ах да, насчет ножен, бьющих по ногам, и пистоли вы правы.



Вы правы. Спасибо.

Да не за что, обращайтесь. Да, называйте ЗаЗой, я давно привык.


Тоже не вполне понятно. Ну вот, например, завелось где-то некое чудище. Зовут Гончего. Он идёт, и... что? Сначала определяет, что это за монстр? Как? По амулетам? Или амулеты только отпугивают монстра, как в тексте с Хмарью? Не предупреждают, а именно отпугивают, и именно от того человека, на котором амулет надет? Иначе почему Гредо не увидел Хмарь у себя практически под ногами? И что дальше? Гончий возвращается домой, готовит масло, мажет им сабельку и только тогда возвращается? Я правильно понял? Нет, задумка неплохая, но нужна чёткость и конкретика. Мне, по крайней мере, нужна. А текст, повторюсь, меня заинтересовал, пишите ещё. Когда ждать проду?

Вы правильно поняли: амулет именно отпугивает, и далеко не на каждую тварь он существует. И про то, как система работает, вы тоже поняли верно: Гончий определяет, что это именно за чудовище (о том, как он это делает, будет сказано в продолжении), делает масло, мажет сабельку, ждет ночи (потому как гадят эти пакостники ночью только) и убивают!

Проду, говорите? А хоть сейчас.

Продолжение первой главы

Масло, пуля, сталь! Такое просто правило. И сколько я не бился над той его частью, что касается масла - всё попусту.

Если в рецепте сказано, что масло должно выйти густым, оно непременно выходило жидким; если в справочнике написано что оно должно приманивать светляков, то как по волшебству оно их отпугивало. Гредо кричал и ставил мне подзатыльники, объяснял все по несколько раз, но это не помогало.
– Тысяча бесов, – сказал он как то. – Неужели это так трудно?
– У меня же выходят простые рецепты, – попытался оправдаться я.
– Запомни мои слова, пёсик, – сказал он, вперив в меня свои изумрудные глаза. – Если когда-нибудь ты хочешь дорасти до настоящего Гончего, то знай: это - самое важное. Именно подготовка. Масла, приманки, пули и прочее! А простые рецепты тебе придется использовать так же часто, как мне - мыться.
– Но ведь можно покупать готовые масла, или..
– Парень! – покраснел Гредо. – Не позорь память своего отца. Только неумелый Гончий покупает масла. И меня не позорь, проклятие! Для меня убивать этих тварей - искусство, а ты говоришь - купить?! Купить?! Заткнись и мешай это проклятое масло снова и снова!

Это, впрочем, не помогло. Когда я сдавал экзамен в первый раз, то провалился. Принимал экзамен Твосс - мрачный лысый Гончий с острым подбородком и шишкой на лбу размером с куриное яйцо. Я сел за массивный стол напротив него.
– Рецепт масла от светляков, – сказал он кислым голосом.
– Экстракт грязевика, отвар шиповника, кристаллическая пыль, – ответил я запинающимся голосом.
– Неверно, – ответил он равнодушно, а меня внутри оцарапало. Я посмотрел за его спину и увидел бледного Гредо. Он без остановки хлестал ром и смотрел на меня безумными глазами.
Я вспотел и криво улыбнулся.
– Слабости светляка, – сказал Твосс, сделав пометку на желтом листке.
Я задумался и посмотрел в окно: ветер трепал голые ветви деревьев.
– Ну?
– Яркий свет, выстрел в упор, и, кхм.. Серебро… – возникла пауза, и я покраснел, а потом затараторил. – Светляк это один из низших духов, был открыт Маркелем в те времена, когда..
– Достаточно, – сказал Твосс, и посмотрел на меня неприязненным взглядом. Гредо схватился за голову. – Я не просил тебя рассказывать его историю. Мне это неинтересно.
А жаль. Гораздо больше я любил читать истории и байки о духах, чем их слабости и повадки.
Твосс проскрипел по бумаге еще раз и сказал:
– Все. Ты провалился.
Я схватился за край стола. Ужасно обидно!
– Что?! – взорвался Гредо. – Это все? Два вопроса?! Этого мало, чтобы..
– Не шуми, Гредо! – сказал мастер Твосс, брезгливо посмотрев на его бороду. – Парень не знает слабости низшего духа, о чем тут говорить?
– Плевать! – не успокаивался наставник. – Хрен! Хрен с этим! Дай ему в руки пистоль, или старый добрый клинок, и тогда клянусь всеми сварлоками мира он вздует любого из этих напыщенных индюков!
Его голос эхом прогремел по пустому залу.
– Достаточно. Без теории нет практики. – Твосс встал, подошел к двери, остановился на мгновение и сказал:
– И ничего кривить морду, Гредо. Как он прикончит хотя бы домового без знаний? Именно поэтому мы принимаем сначала теорию. Отдохни от бутылки разок, последи за своим учеником. А ты, – повернул он ко мне свою крысиную рожу, – расстроил бы твоего отца такими знаниями!

Гредо проворчал еще что то себе под нос, а я захотел прострелить себе голову. Ну как им всем объяснить, что я справлюсь со светляком без этих занудных знаний, как делал уже кучу раз до этого? Как им втолковать, что все эти бесконечные описания невероятно скучные, и что вчера я заснул, пытаясь их вызубрить?

Так я и провалился в первый раз. Второй был точно таким же: принимал снова Твосс.
– Твосс - крыса из Бюро! – скрипел зубами Гредо. – Он за свою жизнь убил меньше бесов, чем ты… Но это ничего. Ты только пройди теорию! И тогда покажешь, ты им всем покажешь! И осторожнее - у тебя осталась последняя попытка.

Я старательно зубрил каждый день, правда, недостаточно внимательно: время от времени засыпал или бросал это дело.
И вот наступил день экзамена.
– Хорошие новости! – улыбался Гредо, когда я подошел к Бюро холодным осенним утром, в день экзамена. – Я слышал, что будут какие то изменения в принимающих экзамен. Ах, клянусь всеми бесами, я надеюсь, проклятая крыса свернула себе шею, и экзамен примет кто-нибудь другой!
– Как бы хуже не было, – побеспокоился я.
– Ну нет! – сказал Гредо. – Хуже этой крысы я никого не знаю.

В коридоре у кабинета, где принимают экзамен, кроме меня стоял низенький, коренастый юноша примерно моего возраста с пронзительными темными глазами.
– Вы тоже сдавать? – спросил он меня, смерив оценивающим взглядом.
– Да.
– Волнуетесь? Я, право, очень волнуюсь - экзамен же! Кстати, меня зовут Вренд.
Он и правда выглядел нервным: его огромные уши постоянно двигались, толстая шея покраснела.
– А я - Хельд. Не особо волнуюсь.. я третий раз пересдаю. Ничего сложного нет, если всё выучил. – Ответил я, чтобы его подбодрить.
– О! В третий раз! – сказал он таким голосом, словно наступил в дерьмо. – Бывает и такое. А я в первый, – сказал он со странным превосходством в голосе.
Меня задел его тон, но я промолчал: всё думал о том, кто будет вместо Твосса.
– Опаздывают, – фыркнул юноша, посмотрев на золотые часы, – весьма непрофессионально… А кто твой наставник? – спросил он.
– Гредо, – сказал я.
– Слышал. Это такой огромный, туповатый и пахнет ромом?
Его презрительный тон меня взбесил.
– Мне интересно, ты всегда такой смелый? – спросил я, чувствуя, как потеют ладони. – И с учебным мечом в руках тоже?
– Послушай, ты.. – побледнел он, но замолчал: в конце коридора застучали шаги. Я замер в предвкушении. Конечно, всё лучше, чем Твосс, но..

Из-за угла вышел Твосс, и у меня упало сердце. За ним ровной походкой, словно заводной солдатик, шагал высокий блондин с арктически-голубыми глазами.
– День добрый, – протянул Твосс кислым голос, открыл дверь ключом и вошел в кабинет.
– Парни! – сказал мужчина за ним. – Сегодня небольшое изменение: я буду принимать экзамен с мастером Твоссом.
– А ты.. вы кто? – спросил Вренд холодно, его, видимо, не впечатлил возраст мастера.
– Меня зовут Денар, – добродушно ответил мужчина, растягивая рот в белоснежной улыбке. – И прошу называть меня так, без всяких мастеров. Это утомляет. В конце концов, мы с вами так молоды, в отличии от этого старикана в кабинете.
– Мастер Твосс - старый и уважаемый учитель, – назидательным тоном ответил Вренд. – Его следует уважать.
– О, его серость и терпение к скуке достойны уважения, – рассмеялся Денар: словно серебряный колокольчик зазвенел. Я улыбнулся, а Вренд скривил губы.
– Ну, будем знакомы! – он протянул мне руку, и я пожал его крепкую, мозолистую ладонь. Вренд с ледяными глазами прошел мимо него в кабинет.
– Вот уж воистину смелый человек! – нисколько не расстроился Денар. – Так вести себя с тем, кто принимает у тебя экзамен!

Он мне нравился, но это нисколько не помогало мне в сдаче экзамена. Как бы крепко я не зубрил, но все уложить в свою голову не смог.
Мы прошли в кабинет, и я сел рядом с Врендом, напротив Денара.
– Вренд, – сказал Твосс. – Первый вопрос. Слабости беса.
– Яркий свет, серебро, масло Фрегера, – отчеканил Вренд.
– Хорошо.
Денар молчал, осматривая нас скучающим взглядом.
– Теперь Хельд. Слабости светляка.
– Кристаллический порошок, яркий свет.. эм.. – я замялся и ощутил на себе уничтожающий взгляд Вренда. – Соль!
– Два из трех! – крякнул Твосс. – Ты снова не..
– Первые светляки появились на болотах, – затараторил я. – Они приманивали людей своих светом, а затем..
– Довольно, – махнул рукой Твосс, но Денар сказал:
– Погоди-погоди! Рассказывай.
– К чему? – Опешил Твосс. – Это не показывает реальных знаний.
Блондин улыбнулся, покачав головой.
– Потому что мне интересно. В первый раз слышу.
– Вы этого не знали?! – Твосс, казалось, сейчас потеряет сознание. – Вы – магистр! И не ЗНАЛИ?

Я удивился. Это один из шести магистров! Даже не верится. Я посмотрел на побелевшего Вренда: теперь он жалел о своей выходке на входе в кабинет, судя по всему.
– Мне это ни к чему. Я убиваю духов, а не собираю о них байки. Да и пришел я сюда только со скуки. – Тут он расхохотался. – Видели бы вы свое лицо!
Твосс раскрыл рот, лицо, кроме шишки, налилось кровью.
– Ты продолжай, – сказал Денар.
– Первые светляки появились на болотах, – продолжил я. – Они заманивали путников, а потом ослепляли их, выжигая глаза. Жертвы тонули, когда пытались выбраться.
– Интересно! – сказал магистр. – Можешь продолжать свою пытку, Твосс.
Твосс сделал пометку на бумаге и продолжил.
– Вренд, состав масла против светляков.
– Порох, соль, кофейное масло, грибной сок и изумрудное масло.
– Верно, – удовлетворительно сказал Твосс, и сказал мне:
– Теперь ты. Состав масла против сварлока.
– Сварлока? Кофейное масло…
А дальше я не знал. Жаль. Почему именно это масло? Почему именно сварлок? Все, что касается сварлоков, я просто не успел вчера прочитать.
– Вренд, ты сдал теорию. – Сказал Твосс, потеряв терпение. – А ты, Хельд, провалился.
– Уже? – удивился Денар.
– Нет необходимости продолжать. Для того, чтобы стать Гончим, нужно знать всю теорию. Каждую страничку.
Вренд злорадно усмехнулся, а у меня все внутри кипело от обиды. Провал! Третий раз! Теперь мне уже не стать Гончим! Теперь..
– Мастер Твосс! – сказал я надтреснутым голосом. – Позвольте мне ещё раз сдать экзамен.
– Нет, – ответил он.

Он встал, гремя стулом, и начал собирать свои бумажки. Денар поздравлял Вренда, а я словно выпал из реальности: вот сейчас Твосс закроет дверь, и с последним поворотом ключа навсегда закончится моя карьера Гончего. О, мой бедный отец...
– Я идеально сдам практику! – сказал я, сжимая кулаки.
– Вы не сдали теорию, – нудел Твосс. – К чему мне..
– Теория - не нужна! – крикнул я.
Твосс подскочил, словно его пощекотали кинжалом, Вренд посмотрел на меня как на сумасшедшего, а Денар заулыбался. Что ж, терять мне нечего.
– Я сварю лучшее масло, а по фехтованию и стрельбе дам сто очков вперед этому!
Я ткнул пальцем в Вренда. Он развернулся и сказал, красуясь перед мастерами:
– Сомневаюсь. Увы, без знаний ты и ломаного гроша не стоишь…
– Кроме того, я не стану давать вам практику без теории, – повторил Твосс. – Я молчу о том, как неуважительно ты себя ведешь.
– Проверим! – сказал я. – Если вы так уверены - что вам стоит?
Твосс пожевал свои губы, Вренд покрутил пальцем у виска.
– Я знаю больше тебя, и сдам лучше, – сказал он.
– Да хватит думать, – захохотал Денар. – Ты посмотри на них: эти петушки же сейчас из штанов выпрыгнут. Проверим, кто из них лучше.
– Это против правил, – сказал Твосс.
– Довольно! – потемнел Денар, нахмурившись, и его лицо вмиг стало холодным и строгим. Тень властности скользнула по его лицу. – А ты идешь против магистра. Назначай время, если не хочешь вылететь из Бюро!
– Завтра утром, в час тумана, – сказал Твосс, побледнев.
Денар кивнул. Я протянул ему руку, и мы попрощались. Вренд тут же протянул ему свою, но магистр словно не заметил ее и вышел из кабинета. Я засмеялся.
– Посмотрим, кто будет смеяться завтра, господин Третий Раз, – фыркнул Вренд и быстрым шагом вышел из кабинета.
Твосс ждал, пока я выйду, чтобы закрыть кабинет. Его трясло.
– Тебе повезло, – сказал он мне в спину, когда я шел по коридору к лестнице - обрадовать Гредо.

В тот день я напился первый раз в жизни. Что самое удивительное, Гредо был моим собутыльником.
– Парень, – хрипел он, наливая ром в стакан, – тысяча сварлоков, тебе повезло! Жду, пока ты надерешь задницу тому умнику!
Я посмотрел по сторонам: посетители душной таверны недовольно смотрели на моего наставника, так громко он кричал.
Он заказал сыру. Мы посидели еще немного, и он спустил с лестницы хама, что сказал ему заткнуться. После он схватил меня за руку.
– Хельд, мальчик мой! Я так рад, что ты мой ученик! Проклятие.. твой отец.. перед смертью он просил меня позаботиться о тебе, ты.. ик!.. знаешь?
– Врёшь, – сказал я заплетающимся языком. Тяжелую голову клонило к столу, и жаркая таверна показалась мне тесной, как могила.
– Вру, – согласился он. – Но как бы это было красиво, а? Проклятие! Выпьем за это, – сказал он.
Больше я из того вечера ничего не помню.

Самое интересное, что рано утром я не ощущал последствий. Я проснулся посвежевшим: теория позади, и всё что остается, победить в небольшом соревновании с каким то сопляком. Обычно на теорию выдавали дело о низшем духе вроде светляка, беса или даже домового, а это сущие пустяки. И все благодаря Гредо, думал я, шагая за ним по узким улочкам. В общем, все шло как нельзя лучше, и в мечтах я уже облачался в нагрудный доспех Гончего с эмблемой на груди.
– Это твой последний шанс, парень! – вскричал Гредо, когда мы углубились еще дальше в холодную тишину улиц. – Завалишь этот экзамен - и прощай звание Гончего.
– Да знаю, – ответил я с раздражением. – Не надо говорить об этом каждые пять минут.
Гредо расхохотался и прогудел что то в свой изломанный нос.
– Чего? – переспросил я.
– Боги, парень! – вскричал наставник. – Постарайся, я серьезно! Я специально попросил в Бюро, чтоб дали что попроще. Три раза пересдавать экзамен! Твой отец крутится в могиле, сварлок его раздери.
– Тут ты зря перестарался, – сказал я. – В практике мне нет равных.
– Да, да.. не жмет?
– Нет, – сказал я, поглаживая нагрудник, обитый кольчугой, который мне выдал Гредо рано утром.

Он выглядел старым и потертым, некоторых колец в кольчужной обшивке не хватало, но мне понравился. Я тут же натянул его, и нашел, что он идеально подходит.

И сейчас, по пути на начало экзамена, я с удовольствием ощущал, как броня прилегает к телу.
– Как же болит голова, – поморщился Гредо. – Я вчера перебрал. А ты как?
– Лучше не бывает, – ответил я.
– Ну, ну.. Смотри мне! Мы пришли. Хвост трубой, пёсик - сегодня ты станешь Гончим.

Мы вышли из переплетений улиц на широкую дорогу. Она вилась вдоль каменной ограды, увенчанной искореженными железными пиками.
– Городское кладбище, – пробормотал я, разглядывая каменные кресты и плиты. Изредка взгляд цеплялся о склепы, которые могли позволить себе только зажиточные горожане. По аккуратным дорожкам стелился утренний туман.

Намёк поняли? Что они все краснеют, как институтки-девственницы?
Не понял? Какая куча раз? Он ведь только-только первый раз с Гредо на Хмарь ходил, и уже куча? Или был какой-то временной промежуток? Тогда почему о нём не написано?

Ой, какой ещё колокольчик? Он ведь не женщина, что за неуместные сравнения?!

СырА.
Но, чёрт побери, интересно! Ну интересно же! Аспирин, очень впечатляющее начало! Давненько на форуме не появлялись новички с интересными "нетленками". За одно это я могу простить всё что угодно! Заинтригован, и жду проду.

Да. Как и с хохотом в прошлый раз: перебор.


Я думал, будет понятно из:



Но, видимо, придется получше обозначить, что у них были доп. занятия, так сказать.

Спасибо за замечания, рад что вам нравится. Продолжение будет завтра.. вернее, уже сегодня днём.

Продолжение первой главы

Изредка я улавливал краем уха шум прибоя: за дальней оградой кладбища земля резко обрывалась вниз, к морю.

Мы подошли к Твоссу. Он стоял у главного входа, рядом со статуей грифона.
– Опаздываете, – протянул мастер.
– Ну-ну! – сказал Гредо, увидев дрожащего от холода Твосса. – Мне прямо самому легче стало, клянусь своим пистолем. Ты не пьешь, но видок у тебя даже похуже, чем у меня!

Твосс промолчал и достал из кармана книжечку. Между страниц выглядывало много закладок ярких цветов. Твосс раскрыл ее на синей закладке и прочитал, стуча зубами:
– Хельд, слушай. “Вчера вечером женщина увидела на кладбище яркое свечение, и услышала странные звуки. Утром она увидела, что некоторые из крестов деформированы: словно некая тварь изгрызла их и исцарапала.” Всё.
– И все?! – вскричал Гредо. – Это слишком просто! Черт возьми, если у второго слюнтяя похожее задание, то он справится слишком легко.

Я понимал негодование наставника. Судя по описанию, это либо зубоскал, либо переменник. Больше никто из монстром разгрызть камень не сможет. Само собой, что такую опасную тварь, как переменник, никто на экзамене давать в качестве задания новичку не будет. Та часть экзамена, что касается распознавания монстра, пропущена.
– Что вам н-не нравится? – спросил Твосс, дыша на свои пальцы. – Стандартное задание!
– Никакого вранья нет? – не успокаивался Гредо. – Вы точно всё проверили, тварь не опасна для новичка? А то знаешь, как раньше бывало, проклятие! Терять ученика мне не хочется.
– Обижаешь, – сказал Твосс. – Все проверено.
Гредо еще раз взглянул на него и пронзительно расхохотался, словно мы стояли не у кладбища, а на приеме в честь праздника.
– Не могу злиться, глядя на твою застуженную рожу! – сказал Гредо и хлопнул его по плечу. – Ладно, Хельд, шуруй за приманкой на…
– Никаких приманок! – взвизгнул Твосс и отпихнул руку Гредо. – Всё по инструкции - иди и осмотри место происшествия.
– Но, мастер, – сказал я. – И так ясно, что это зубоскал.
Гредо закивал головой.
– Никаких но! Или я буду вычитать баллы! – как же меня бесил его голос! – Денара тут нет, и некому вам потакать.
– А где он? – спросил я.
– Принимает аналогичный экзамен у Вренда.
– Эта крыса Твосс не уймется! – вскричал Гредо. – Бегом выполнять инструкцию, песик.
– Я мигом, – ответил я и удалился. Открывая заржавленную калитку, я услышал как Гредо сказал что то вроде “мы пока согреемся”. Опять он ром с собой таскает.

Я прошел по тропинке, утопленной в изумрудной траве. Через некоторое время голоса мастеров утихли и я слышал лишь вой ветра и крики чаек.

Тусклое солнце спряталось за тучами, и потемнело. В сумерках надгробия смотрелись весьма зловеще. Надеюсь, я управлюсь до того как начнется дождь.

Запахло морем, а потом я наконец увидел цель своей прогулки. Справа от тропинки валялись куски камня, и трава была усыпана каменным крошевом. Из земли, словно плохо вырванный зуб, торчал обломок надгробия. Вокруг него комками валялась земля, и зияли рытвины, словно тварь пыталась вырыть могилу. Отчего то мне стало жутко. Агрессивный попался дух.. но боялся я напрасно. После хмари зубоскал - просто пустяки.

Я опустился на колени рядом с торчавшим осколком. “ьенна”, гласили оставшиеся целыми буквы.

Согласно инструкции. я достал из кармана бутыль из темного стекла. Как только я вынул пробку, в нос ударил горький запах: это экстракт кофейного дерева, или, как зовут его Гончие, Поисковик. Он реагировал на остатки Бездны, что витали в воздухе там, где побывали духи.

Я перевернул бутылку над остатками плиты, и сиреневая жидкость мгновенно дала реакцию: на камне и в воздухе проявился зеленый туман. Он протанцевал вокруг могилы, а потом облачко полетело прочь. Поисковик - это огонек на конце фитиля, который ведет меня к цели.

В большинстве своем это бессмысленно - зубоскал все равно появится тут только ночью, и по инструкции я должен был поставить манок и ожидать его тут. Тварь будет защищать свою добычу, и тогда ее можно спокойно прикончить.

Неожиданно зеленый огонек свернул с тропинки и повел меня между могил. Я побежал следом, бряцая эспадой. Точка, к которой стремился туман, увеличивалась в размерах, и наконец превратилась в склеп.

А вот этого явно никто еще не обнаружил. Интересно. Тяжелая дверь склепа была словно взорвана изнутри. Я перешагнул через каменные осколки и осмотрел колонны у входа: их изгрызли.

Я осторожно вошел внутрь, и в нос ударил сухой воздух. В полумраке я увидел, как зеленый огонек исчез у стены. Я пошарился в кармане и достал синий кристалл. Он мгновенно осветил тяжелый мраморный гроб посередине склепа. Тени пролегли по углам, окутанным паутиной.

Я подошел к гробу. На плите было выбито: “Сивьенна Мавелрок. Жена и мать. 1593-1615”.

Скорее всего, размышлял я, возвращаясь к мастерам, зубоскал овладел кошкой или собакой этой женщины. Тварь пришла сюда, ведомая привязанностью к хозяйке, и крушила все вокруг
– Всё, что мне остается, – закончил я отчет Гредо и Твоссу, – это поставить манок у склепа, выждать зубоскала и прикончить его.
– А! А?! – прорычал Гредо в лицо мастеру. – Это мой парень, мой!
Твосс пожевал губы.
– Неверная формулировка. Если это не их домашнее животное, то манок будет напрасно потрачен, а тварь сможет покалечить жителей города, пока ты тут сидишь. Я вычитаю балл.
Я взбесился. Гредо - того пуще.
– Ты, сын гнойрока! – прокричал он. – Это очевидно! Очевиднейше!
– Вы нарушаете инструкцию. И не подумали о последствиях.
– Еще слово, – прорычал наставник, – и я бутылку рома разобью о твою крысиную рожу!
А тут он не шутил.
– Стойте, стойте, – сказал я. – Всё что нам надо – это узнать у родственников этой женщины, была ли у них кошка, или еще кто.
– Гениально, – насмешливо сказал Твосс. – Найти женщину в городе с населением в сорок тысяч так просто.
– Не гунди, – сказал Гредо, его трясло от ярости. – Просто посмотрим, есть ли в Бюро бланки с заказами на эту фамилию. В архиве. И хватит придираться к моему ученику!
Твосс собрался раскрыть рот, но увидел бешенство в глазах моего наставника и промолчал.
– Я пойду в архив и сам всё узнаю, – сказал я. – Будут зацепки – схожу и к родственникам этой женщины. Если ничего интересного не узнаю, так попробую вечером вариант с манком у склепа. Время идет, и тварь на свободе.
Гредо замолчал и удивленно посмотрел на меня, а в глазах Твосса я, кажется, впервые увидел чувство, близкое к одобрению.
– Вот это - рассудительность настоящего Гончего, – похвалил он. – И достойно вашего отца.
Все таки, какой он милый, подумал я, забыв о вычеркнутом балле. И эта шишка вовсе не уродует его.
– Давай, песик, – сказал Гредо. – Вперед! Вынюхивай. А я. пожалуй, пойду отогреюсь.
Твосс попрощался с нами и я поспешил в архив. Туман. кажется, стал гуще.

Город, словно животное после спячки, медленно просыпался, по венам-улицам сновали жители по своим делам, кутаясь в плащи. Я прошел по улице вдоль побережья к площади перед мэрией, посмотрел на бронзовую статую основателя города: Курз Остроносый в сюртуке смотрел вдаль с улыбкой на лице.

До Бюро было рукой подать. Я прошел к двухэтажному зданию напротив Мэрии: серому, как тучи. На остроконечной крыше ветер полоскал флаг с гербом гончих: пистоль, перекрещенная с мечом. А чуть ниже, на стене, висела ткань, на которой пишут год. 1615.

Внутри Бюро было пусто: только парочка посетителей стояли у окошка, чтобы оставить заказ. Я прошел по огромному залу, и эхо от моих шагов гремело вдоль колонн, к стенам, а потом терялось в потолке.

Я толкнул тяжелую дверь в дальнем от входа углу. В архиве было жарко и душно. Деревянная стойка перекрывала проход к широким полкам, выраставшим до потолка. Массивные шкафы тянулись вдоль стен и терялись во мраке.
– Кто пришел? Гости? – проскрипел знакомый голос. – Гости? Назовись. Гуфт, кто это? Скажи мне, Гуфт!
Из сумрака зашаркали тяжелые, неповоротливые ноги, а потом на свет вышла горбатая как пистоль старуха.
– Кто? Кто? Гуфт, скажи! – повторила она, щуря подслеповатые глаза. – Кто он? Гончий, или Магистр, или ученик, или ты просто заплутал, м? Пусть он назовется.
– Это Хельд, – сказал я, пытаясь скрыть странное ощущение беспокойства.
– Ах да! Хельд, Хельд он, – сказала старуха, проковыляв поближе. – Зачем ты пришел, сын Цайна?
Ее называли Хранительницей - потому что никто не помнил ее настоящее имя. А вот она помнила каждого, кто входил в архив, даже если он всего лишь единожды переступил порог.
– Мне нужно найти адрес одной женщины.. если она, конечно, обращалась за помощью.
– А, вот что он хочет.. я тебе помогу, – она подошла к стойке, и две тяжелые косы, посеребренные старостью, тянулись за ней по дощатому полу. – Гуфт, Гуфт, просыпайся, дружочек. Ты видишь - ему надо найти кое-что..
Она подняла из за стойки фонарь из черного металла, покрутила ключик у его основания, и за толстым стеклом проснулся фиолетовый огонёк. Ровный сиреневый свет залил светом лицо старухи, проложил тени в глубоких морщинах.
– Си кае Гуфто, – сказала она.
– Чего?
Она метнула на меня внимательный взгляд.
– Я сказала на дьеннском: гори ярко, Гуфт.
– Понятно, – сказал я, хотя никогда не слышал о таком языке.
– Идем, – сказала она. – Пойдешь со мной.

Я прошел за стойку и встал рядом с ней. Ростом старуха была мне по пояс. Она закуталась в потрепанную шаль и поплелась в сумрак, держа фонарь на вытянутой руке.
– Имя, – сказала она. – Мне нужно ее имя.
– Сивьенна Мавелрок.
– Гм! Ты запомнил имя, это хорошо, – сказала старуха одобрительно. – Это самое главное, самое важное, что отличает тебя от других. Имя.

Я промолчал и пошел за ней.

Тянуло сухим, пыльным воздухом, и под ногами скрипели рассохшиеся доски. Тут, в архиве, хранили бланки, истории заказа и книги со времен основания Гончих - что то около семиста лет назад, когда вместо пистолей использовали арбалеты, а алхимии как ремесла не существовало и использовались настойки, более простые по рецепту, но и куда более слабые.
– Может, я понесу фонарь? – спросил я.
– Нет! – она так зашипела, что я вздрогнул. – Не трожь Гуфта. Гуфт - друг.
– Я просто хотел помочь, – сказал я.
– Он не тронет Гуфта! Не тронет!
– Хорошо, хорошо, – сказал я. Безумная старуха!
Она остановилась у полки, и ткнула в корешок папки.
– Вот.
Я схватил папку, не веря происходящему. Нет, невозможно! Каким образом она вспомнила это имя среди других? Тут сотни, нет, тысячи папок.
Я прочитал в свете фонаря: “Мавелрок, Биттль. Домовой”. В документе описали внешность и данные Биттля. В его доме на улице Колбасной, 12, завелся домовой, которого обнаружила его дочь Сивьенна, вот что сказали мне записи.

Вот оно! Поразительно.
– Спасибо, – сказал я старухе. – Вы меня выручили.
– А ты похож на своего отца, – сказала она неожиданно. – На своего отца Цайна. В тот день он пришел такой же. Молодой и здоровый. Да, Гуфт? Скажи ему.
– В какой день? – спросил я, похолодев.
– В день своей смерти, – просто сказала старуха. – Он все искал побольше книг. Про переменника. Он клялся мне и Гуфту - да, Гуфти? - что убьет его. Но я знала, что у него ничего не выйдет.
– Откуда вы знали? – спросил я.
– О. мы с Гуфтом видим подобные вещи, – она зашагала назад к стойке, протирая стекло фонаря кончиком шали.
– Но все же? Как? – спросил я. Мне было ужасно интересно послушать что-нибудь о своем отце.
– Тень смерти, – сообщила Хранительница, пожевав толстые губы. – Мы увидели ее. Она накрыла твоего отца, как саванн.
– А какой он был? – спросил я, игнорируя бред про тень смерти. – Как он выглядел? Как держался? Я выше него?
Тут глаза старухи подернулись влагой, словно она о чём то сожалела.
– Увы, нет. Имена.. за столько лет все лица стерлись. Я помню только имена.
Она затушила фонарь, пробормотав, что Гуфту пора на покой, Я попрощался и направился к выходу.
– Осторожнее, – услышал я ее хрупкий как старая кость голос из сумрака за стойкой, и остановился. – Сегодня я тоже вижу тень смерти на твоем лице. Как у твоего отца.
– Я не верю в это, – сказал я.
– Берегись, – сказала она, и я поспешно вышел из комнаты: меня окатило ледяным ужасом, когда я услышал ее сухой, дребезжащий смех, напоминавший о треске кирпичей в заброшенном доме.

Правда, стоило выйти в светлый зал, как всякая тревога улетучилась. Я зашел в кассу, показал печать гончего, и купил пуль, пороху, манок и все необходимое для масла от зубоскала. Когда я собрался уходить, то столкнулся в дверях с Врендом.

Опять сравнение не очень. А всё остальное понравилось. Нет, править, редактировать, корректировать всегда есть что, но выискивать "блох" мне просто неинтересно. Хорошо, продолжайте.

Да, мелочь я сам буду учиться вылавливать. Спасибо.

Окончание первой главы

– Кажется, я быстрее, – сказал я. – Это тебе не с книгами возиться, да?
– Увы, в итоге это ничегошеньки не значит, – ответил он холодно, хотя я заметил, что он задет, – победу в соревновании решит количество баллов, а не скорость выполнения заказа.
– При чем тут баллы, – сказал я раздраженно. – Ты и тебе подобные думают только о цифрах. Скорость важна! Чем быстрее тварь будет убита…
Вренд потер толстую шею.
– Ну, право, ты еще глупее, чем я думал. Если бы ты иногда заглядывал в книги, то понимал бы, когда скорость важна, а когда нет. Я в отличии от тебя рассчитал всё. Хотя, конечно, глупо ожидать ума от человека вроде тебя: дворянин без гроша, барон без двора.
При последних словах он гаденько улыбнулся.
– О чем ты? – спросил я, сдерживая себя. О моей родословной знали единицы.
– О, будешь играть в дурачка? – спросил он. – Я тут недавно узнал, что твое полное имя звучит куда благозвучнее, а фамилия куда более известная, чем Мьоль, и в ней используется связка “де”.
– Послушай, ты, – сказал я и схватил его за грудки, притянув к себе. В глазах его отразился испуг: я был куда выше и сильнее, но он не дернулся и выдержал взгляд. – Не твое дело. Ты можешь смеяться над тем, как я работаю. Я и моя семья тебя не касаются.
– Конечно. Стрелять из пистоли и махать клинком твоему отцу было проще, чем пытаться занять свое место. Что и говорить: род ваш давно канул в лету, а ведь когда то считался весьма уважаемым. Ты же не только не пытаешься сделать хоть что то - нет, ты упорно продолжаешь дело своего отца, который оставил тепленькое место братцу.
– Кто бы говорил, – ответил я, пылая ненавистью. – Тебе, судя по твоему внешнему виду и золотым часам, стоило сидеть за книжкой и считать медяки, а не на чудовищ охотиться.
– Ну, право, – побледнел он. – Твой отец пошел не на того монстра в одиночку, а ты, похоже, сейчас делаешь то же самое: конфликтуешь с человеком, силу удара которого не способен выдержать даже в теории. Я, в отличии от тебя, связи не растерял и мой отец кое-что значит в Мэрии, а потому..
– К черту твою теорию, – выплюнул я ему в лицо. – Сегодня я тебя сделаю на практике, как Гончий. Потом мы с тобой поговорим на немного ином уровне.
– Согласен, – принял он вызов. – Я выбираю на пистолях.
– А жаль, – сказал я, отпуская его. – Жаль, что не на мечах: сделал бы из тебя сыр, и уши на дерево повесил. Ну, на тебя и пули хватит.
– И вам не хворать, обедневший, потерявший власть, жалкий барон Мьоль де…

Тут я ему договорить не дал, так он меня взбесил! От моего толчка в грудь Вренд упал на пол и загремел стулом. К нам подошел стражник в сером мундире и вежливо попросил меня выйти.

Холодный ветер остудил меня. Я шагал по улице, думая о том, как справлюсь с заданием, и пожелал Вренду мучительной смерти. Потом передумал: уж лучше я сам его пристрелю после, на дуэли.

К дому семейства Мавелрок я пришел без особых проблем. Дверь открыл невысокий мужчина в очках, и поинтересовался, кто я.
– Гончий, – сказал я. – По важному делу.
Мужчина странно побледнел, но я не придал этому особого внимания. Гончих из-за специфики работы многие боялись и не любили.
– Дело пустячное, – сказал я, встав на пороге: дальше мужчина меня не пустил, встав в дверях и скрестив руки на груди. – Мне нужно узнать о Сивьенне.
– Сивьенне? – переспросил мужчина с испугом, и я сразу обратил внимание на его северный акцент. – Могильник выкопал или ещё что произошел с ее телом?
– Нет, все в порядке, никто ее не съел, – успокоил его я. – Всего один вопрос.

Мужчина засуетился, раскланялся, блеснув проседью в угольных волосах, и попросил войти. Я проследовал за ним в широкую гостиную, обставленную массивной мебелью.
Я присел на скрипящее кресло.
– Папа? – услышал я. – Кто пришёл?
Я обернулся на голос и увидел тонкого бледного юношу. Он так же испуганно как его отец рассматривал меня дымчатыми глазами.
– Не беспокойся. Иди обратно в свою комнату, – сказал отец. – Это Гончий, дело нескольких минут.
Мною овладело странное подозрение.
– А сколько лет вашему сыну? – спросил я, когда юноша удалился.
– Девятнадцатая зима пошел, – ответил он. – А что?
Я тут же окончательно отмел теорию с переменником: тварь помечает жертвы примерно до пятнадцати лет.
– Вы только не смейтесь, – сказал я. – но постарайтесь вспомнить. У Сивьенны не было домашнего животного? Кошки, или собаки.
– Дайте подумать, – ответил мужчина, нахмурив брови. – Насколько помню… нет, моя жена не содержал ничего такого. Может, до меня кто то и был. А до самой смерти ничего такого я и не помнить.
– А от чего она умерла? – спросил я, проверяя вариант с щупальцевиком.
– При родах.

Мы еще поговорили о разных пустяках. Я задал пару бессмысленных вопросов, чтобы не выглядеть глупцом, и удалился.

Теперь настало время смешать масло. В том, что это зубоскал, я не сомневался. Только он и переменник может с такой силой разгрызть каменную плиту. Вот только зря Твосс настоял на проверке, о которой говорила инструкция: только потерял время. Неизвестно, было ли у нее домашнее животное. То что именно ее склеп разворотил зубоскал, ничего не значило: это вполне могло оказаться случайностью. А если и нет, прямого подтверждения я не нашел. Питомец вполне мог жить с Сивьенной и до того как она встретила своего будущего мужа в лице приезжего с севера иностранца. Главное, что это в любом случае зубоскал, вот что я хотел сказать.

Дома я приготовил масло на зубоскала, зарядил пистоль и смазал эспаду: песочного цвета густая жидкость покрыла металл, сделала его тусклым.
– Ну надо ж, – умилился Гредо. – И масло почти хорошо сделал. Манок купил?
– Купил, купил, – сказал я. – Я уже собираюсь. Скоро ночь.
– Буду ждать, – сказал Гредо. – Хотя, клянусь всеми зубоскалами, кроме того что ты сегодня прикончишь, к утру я буду вусмерть пьян!

Через минут двадцать я попрощался с ним и направился к кладбищу со странным, радостным волнением в груди.

Шагая по пустым улицам, я все размышлял о словах Хранительницы, и был даже оскорблен - она пророчила мне гибель на простейшем задании. И хотя экзамен казался несложным, я постоянно прокручивал в голове, как буду действовать, когда зубоскал выпрыгнет из тьмы.

Сумерки, и могильные плиты серели во мраке. Я поставил манок, взвел его, щелкнув крышкой, и сел на землю у жесткой стены. Ветра совсем нет, но холодный воздух кусает щёки и нос, заползает под одежду, как туманник. Сквозь шелест ветра я слышу, как шумит где-то внизу прибой, разбиваясь о берег.

Прошёл час. Я встал, прошелся по дорожкам, спотыкаясь о камни в темноте, но зубоскала так и не увидел. Странно.

Неожиданно меня обожгла страшная догадка, но я все еще не верю. Вбежал в склеп Сивьенны и посмотрел на плиту. Год смерти: 1600. Нет!

Глупый, глупый, глупый!

Развернулся и увидел: у манка стоял юноша. Сын Сивьенны, тот самый юноша, которого я видел днем. Я не успел убежать, слишком поздно понял страшную правду. Сердце колотилось в груди, и дыхание участилось, потому сейчас мне предстоит бой с переменником.

1600 - год смерти Сивьенны, пронеслось в моей голове, а значит, и год рождения ее сына. Сейчас 1615. Значит, его отец соврал: ему не девятнадцать, а куда меньше, всего пятнадцать, а значит, это не зубоскал. Это переменник. Зачем соврал? Знал, собака, о том, что с его сыном ночью происходит, и боялся, что его прирежут за это!

Я выбежал из склепа и быстро побежал к выходу. Переменник! Ни за что. Нет! Все красивые слова, все обещания о мести этой страшной твари выветрились из моей головы.

Я услышал рычание. Он превратился! Я развернулся и увидел, как юноша огромными прыжками бежал следом, как махал когтистыми руками и рычал, пуская пену.

Я выхватил пистоль и выстрелил. Хлопок. Переменник резко затормозил, начал бежать медленнее, словно заторможенный. Складывалось ощущение, что его клонит в сон. Это серебро начало действовать.

Я отбросил пистоль и понял, что не знаю, куда бить мечом: некоторые духи укрепляют своего носителя, делают их менее восприимчивым к оружию. Я подскочил к твари, отбил в сторону резкий выпад лапой, и погрузил меч в грудь переменника.

Чудовище застыло. Я потянул эспаду на себя, и кровь красным ручейком потекла на землю.

Тварь взвизгнула, юноша сжал челюсти так, что я услышал хруст ломающихся зубов. Я развернулся и дал деру, потерял всё своё самообладание, желая выжить. Проклятая тварь бежала следом. Я споткнулся и упал.

Больно ударился головой о землю, и ощутил, как огненная резь прошивает правый бок. Я поднял голову и увидел, как тварь медленно погружает когти в мое тело, игнорируя нагрудник. Я схватил меч и ударил острием вниз по руке, целясь в запястье.

Переменник мгновенно среагировал: выдернул руку, и сталь со свистом воткнулась в землю. Тварь рванулась вперед, щелкая зубами. Я ощутил вонь из пасти и влажное дыхание, успел перекатиться влево, и переменник рухнул на меня.

Тяжело. Юноша странно холодный, это потому что тело его уже мертво: я ведь проткнул его насквозь! Я упираюсь в его резиновое на ощупь тело и отбрасываю от себя. Боль в боку так сильна, что я закричал, и мой вопль пронзил ледяную тишину кладбища.

Переменник, мгновенно отпружинив, прыгает на меня снова. Из последних сил я бью по его шее лезвием. Спустя мгновение тварь лежит на мне с длинной раной на шее, и не шевелится.

Я ощущаю, что правый бок тяжелый и мокрый от крови. Моей крови. Я почувствовал, как на меня накатились тени, и с удивлением понял, что переменник мертв, а это очень странно: сталь не была смазана маслом против него. В чём же дело? Надо непременно всё выяснить, думаю я, и эта мысль вязкая, тяжелая, как мокрый песок.

Последнее, что я слышу, прежде чем провалиться в тьму, это шум прибоя.

Пошла.

В этой ситуации, если исключить мат, то естественнее бы выглядело: "Хренов придурок!"

Не понравилась фраза. Коряво как-то.

Юноша совсем здесь лишний.

Опять корявая фраза.

Что значит "схватил"? А до этого меч где был? Разве не в руке?

Так если успел перекатиться, то почему монстр рухнул на него? Смысл было перекатываться?

Ледяная тишина? Ох, завязывали бы вы с этими "красивостями"...

Чего накатились?

Про шум прибоя неудачно, имхо.

В общем, что-то под конец главы косяков многовато попёрло. Но это всё исправимо. Аффтар пешы исчо!

Говорили мне: избавляйся от просроченных медикаментов...


Поменять местами предложения.

Повторы. Кроме того, мне не понравилась фраза об устройстве города, в том смысле, что "устройство" - это слишком обширный термин.

Облик повара обычно исключает растительность на лице, потому что... потому что.

Лишнее слово.

Да, вы правы, надо больше времени уделять вычитке. Спасибо.
По поводу пошла/пошел: я в его речи неправильными окончаниями хотел показать, что он иностранец.





Про медикаменты не понял. Большое спасибо за замечания.