Ну, почти апокалипсис
Все полиграфисты пьют. А Павел был полиграфистом – директорствовал в небольшой типографии. Днем перебивался коньячным спиртом из карманной фляги. А вечером заходил в кафе на углу своего дома - смыть крепким алкоголем дневную накипь раздражения.
Да будут прокляты рассерженные кредиторы вместе с бумажниками, не отгружающими бумагу в долг и заказчиками, ждущими, что цифровая машина попадет в «офсетную» цветопробу! Аминь.
Брал строго 350 грамм ледяной водки в графине и к ней строго два по двести томатного сока. Был он завсегдатаем и на короткой ноге со всеми официантками. А поскольку поздно заканчивал, сидел до самого закрытия и почти всегда один в зале.
И вот, чудным вечерком восседая на высоком табурете, Павел увидел в конце барной стойки десяток мышей. Мыши были в касках, с рюкзаками и с маленькими винтовочками в лапках.
«Из цирка, что ли сбежали?» - Меланхолично подумал он. Но тут мышиный офицер пискнув, взмахнул саблей, взвод построился для залпа и Павел понял: «все допился!»
Все же, в последний момент, он инстинктивно прикрыл глаза предплечьем. Грохнуло, и Павел протрезвел от сильной боли.
- Ай, блин!!! – Десять острых игл впились в руку, шею и лицо. – Ай!!!
Первым его движением было кинутся вперед, передавить наглых грызунов, но на подмогу передовому отряду, ощетинившись штыками, хлынула настоящая серая река. Мыши возникали прямо из стены и разбегались по стойке. Тогда он бросился к выходу, но мыши остановили его беглой пальбой. Обезумев от боли, размазывая по лицу кровь, Павел стал отступать в глубь помещения, туда, где крохотные пули теряли убойность. У противоположной стены они уже не впивались в кожу, хотя били чувствительно.
Мыши выстроились шеренгами, начали палить залпами и развили такой интенсивный огонь, что Павлу ничего не осталось как юркнуть в подсобку.
В тесной комнатушке он столкнулся с официанткой Машей и чуть не уронил ее на полки.
Девушку трясло.
- Шы, шы, шы… - Заикалась она.
Он взял ее за плечи:
- Тихо, тихо, все хорошо.
- Ч-что это такое? – Выговорила она, наконец.
- Мне-то откуда знать?! – Нервно взвизгнул Павел, но тут же взял себя в руки. – Все, все, девочка… Все хорошо будет, выберемся.
- Вы весь в крови. – Всхлипнула Маша.
- Ничего… не… для жизни не опасно.
Он нагнулся к замочной скважине.
Мыши кинули со стойки канат и теперь вереницей спускались на пол. Оседлав рюмку, мышиный офицер глянул на подсобку через подзорную трубу, потом повернулся, махнул лапкой и отдал какой-то приказ.
- Нам нужно что-нибудь… какое-нибудь… - Павел обвел коморку взглядом. – Вон! Дай вон ту швабру, пожалуйста… то, что надо!
Снаружи протяжно завыл кот. Было в этом вое столько безысходности, черной беспросветной тоски, что Павлу сделалось не по себе.
Маша вскрикнула.
- Барсик! Они нашего Барсика убивают!
Павел припал к скважине. Полурота полевок загнала кота в угол, тыча в него штыками. Кот затравленно выгибал спину, топорщил шерсть, шипел и вращал бешеными глазищами. Он явно отдал бы все, чтоб сейчас проснуться.
- Ах вы! – Вскипел Павел, ему почему-то стало очень обидно за кота.
Не соображая, что делает, в порыве, он схватил с полки кусок хозяйственного мыла и, распахнув дверь, запустил им в угол. Дюжину мышей разметало словно кегли, Барсик, каким-то своим кошачьим чутьем понял – вот он момент и взвился высоко в воздух, изворачиваясь в полете колбасой. Приземлился он за мышиным кольцом и, отчаянно пробуксовывая на паркете, скрылся из вида. В след ему стреляли. Грянул залп и со стойки. Позади, вскрикнула Маша и Павел, чертыхнувшись, захлопнул дверь. В последний миг он заметил еще кое-что, не особенно приятное: мыши выкатывали на край стойки гаубичную батарею.
-Ты ранена?
Маша держалась за ухо:
- Нет, нет, все в порядке, ерунда. Что с Барсиком?
- Ушел, чертяга. Слушай, сейчас нам надо лечь.
Неуклюже ворочаясь в тесном помещении, они вытянулись вдвоем на узком полу. Длинное, молодое тело оказалось совсем близко, Павел ощутил упругие формы под одеждой.
- Что вы делаете, вообще?! – Возмутилась Маша.
- Да тише ты, у них пушки!
- Какие пушки? Что ты себе позволяешь?! - Она начал вырываться.
Сверху оглушительно грохнуло, затрещало. Помещение наполнилось вонью сдетонировавшей взрывчатки. Маша завизжала и прижалась к мужчине. В хлипкой двери возникло три рваных дыры размером с кулак.
В течение минуты гаубицы превращали дверь в решето. Когда канонада стихла, Павел услышал маленькие барабанчики и осторожно выглянул в пробоину. В интервалах между столиками на подсобку наступали четыре, построившиеся в каре батальона.
Решительно отцепив от себя девушку, Павел отполз к полкам. Схватил стеклянную бутылку, вытащил зубами затычку и почувствовал резкий запах ацетона.
- Зашибись! – Обрадовался он.
Оторвал от рубахи лоскут, брызнул на него из бутылки и зажал «запал» пробкой. Подполз к девушке.
- Маша, Маша! Послушай! – Тормошил он ее. – Посмотри на меня! Посмотри на меня!
Девушку била крупная дрожь, он пару раз хлестнул ее по щекам. Машин взгляд прояснился.
- Не бойся! Не бойся. Слушай внимательно. Сейчас мы побежим. Возьмешь поправее, а я тебя прикрою. Ружья - фигня. Главное - пушки. Береги глаза, кофту натяни на голову… вот так. Готова?
Маша закивала. Павел достал зажигалку и подтянул швабру к себе поближе.
***
Войск было так много, что они с трудом помещались на Дворцовой площади. Все прилегающие улицы заполнили зеваки. То тут, то там, агенты тайной полиции, затерявшиеся в толпе, начинали скандировать:
- Слава императору! Слава императору!
И толпа подхватывала, зажигалась, заходилась писком в экстазе.
Император восемнадцати миров, величественный, стоял на балконе, рядом ссутулилась мышь-альбинос – первый советник.
- Как там с продовольствием? – Спросил владыка.
Советник сощурил красные глазки:
- Две баржи с зерном разгружаются в порту.
- Опять в провинциях начнется голод.
- Будем надеяться, что этот новый мир окажется богатым.
Император сердито пискнул:
- Богатым... Простолюдины плодятся как мухи. Больше ресурсов – больше голодных ртов. Расширяясь, мы сами себе роем могилу.
- Может, небольшая гражданская война? – Предложил советник.
Его величество досадливо отмахнулся:
- Было, все уже было… сделаем только хуже.
Толпа заволновалось:
- Дверь в миры открывается!
- Смотрите!
- Открывается!
Дверь действительно открылась и на брусчатку шагнула всего одна мышь в адьютантских эполетах.
Зеваки заволновались. Самочки в чепцах, отбивая задними лапками дробь по булыжнику, закричали:
- Какой мужчина!
- Капитан, женитесь на мне!
С каменной мордочкой, чеканя шаг, адъютант промаршировал меж каре рослых песчанок-гвардейцев. Песчанки за доблесть в бою были отмечены алым плюмажем на шлемы и вооружены дальнобойными штуцерами.
Император тоскливо смотрел, как капитан поднимается к нему по ажурной винтовой лестнице. Подойдя, гонец почтительно склонился.
- Ваше величество! Генерал Тим докладывает: плацдарм в другом мире захвачен! Оккупационный корпус может выступать!
- Велик ли другой мир? – Надменно поинтересовался император.
- Пока тяжело сказать, ваше величество!
- А кто его населяет?
- Невежественные гиганты, великаны! Темные дикари, ваше величество!
- Великаны – это хорошо, - задумчиво пискнул император, - будет, кому работать в каменоломнях… Капитан, майорский чин тебе за добрые вести!
- Рад стараться, ваше величество! – Вытянулся адъютант.
Император высоко поднял лапку, и войска на площади пришли в движение: полковники взяли сабли наголо и встали во главе своих полков, барабанные палочки взмыли вверх, шеренги, словно от дуновения ветра, подались вперед.
- Во славу империи! Во славу родной земли! – Эхом заметался над площадью пронзительный писк императора. – В поход на новый, девятнадцатый мир… марш!!!
Оркестр взорвался музыкой. Полки двинулись единым организмом. В воздух полетели чепчики и цветы. Оккупационный корпус – 12 тысяч штыков о 3 тысячах орудий, 200 из которых были осадными - крупных калибров, выдвинулся на завоевание нового мира.