В тот день было как-то по-особенному холодно. Нам даже пришлось подстрелить оленя и выпить его горячую кровь. На вкус она, скажу вам, отвратительная. Но, а что делать? Мы привыкли выживать. Вот только холод не отступал. Подкарауливал нас за каждым углом, так и норовясь сцапать нас своими острыми безжалостными когтями. Но мы – ребята бывалые. Нас так просто не сцапаешь. Если надо будет, мы без вопросов разденемся и переждем этот адский холод в каком-нибудь укромном местечке. Вот только местечка этого видно нигде не было. Наши лошади орали как поехавшие. Идти отказывались. Как мы ни пытались их сдвинуть с места – ни в какую. Особенно паниковала та, что несла нашу драгоценнейшую ношу – ведьму-язычницу. Как звали эту девку, я сейчас и не припомню. Вот только мы изловили ее, когда она в трансе находилась. Иначе – в живых бы нас уже не было.
- Ветер поднимается! Рискуем до города не добраться! - крикнул тогда кто-то из нас, не помню уж кто. Знал бы этот чертяка, как был прав тогда. И, правда, рисковали мы. И, правда, до города не добрались. Но все по порядку. Пещерку мы так никакую и не нашли. Решили переночевать в небольшом овражке – какое – ни какое укрытие. Сначала все было будто бы и ничего. А потом мы услышали вой или визг. Трудно сказать. Вздрогнули мы все разом. Ребята, как вы понимаете, мы были не из робких. И все же от этого визга у всех руки задрожали.
- Вы слышали это? – заикаясь, проговорил один из нас.
- Мертвые не слышат, - ответила ведьма-язычница, которая непонятно каким образом отвязалась от лошади. Она встала прямо позади меня. Не успели мы глазом моргнуть, как эта дьяволица перерезала мне горло. Кровь брвызнула во все стороны. Вот только кровь была не горячая и не красная, а холодная и черная. Стало им всем тогда совсем уж жутко. Смотрели они то на меня, то друг на друга, а рожи у всех искривленные, и, правда, не живые.
А я и смотреть не стал. Поправил голову и пошел вслед за ведьмой-язычницей, которая умерла от удушья несколько часов назад. Уж слишком сильно мы веревки затянули. Все мои попутчики расцарапали себе горло, пытаясь выяснить, горячая и красная ли их кровь. Мы и не такое с моей язычницей устроить можем. Подкрадываемся мы к своей жертве всегда незаметно. Сидим и наблюдаем иногда часами, чтобы появится в нужный момент. Жертва наша ежиться, в одеяла кутается, дрожит. Холодно как в могиле становится и шорохи какие-то непонятные слышатся. Шорохи повсюду – от них никуда не спрячешься. Жертва крутит головой, и ничего не видит. Это нас забавляет. Мы смеемся. Вы знаете, как смеется мертвичина? Как тысяча скребущих пленников, брошенных в бездонную яму. Иногда мы отпускаем своих жертв, и этот звук преследует их всю последующую жизнь. Впрочем, обычно, она длиться не так уж долго. Но если мы все же решаем оставить счастливцев в живых, то играемся с ними, пока не надоест. Каждый день приходим. И днем, и ночью. Им кажется, что все нормально. То шум, то крик, то боковым зрением что-то углядят. Это все ничего. А потом начинается самое интересное – ручки нашей жертвы сами собой тянутся к горлышку. И ничего не хочет бедняжка больше, чем согреться, испив горячей кровушки из собственного горлышка. Некоторые, более сознательные, даже видят нас. Понимают, что к чему. А сделать ничего не могут. Против нас есть лишь одно оружие, но я вам его не раскрою, потому как нет ничего веселее, чем отслеживать своих жертв. Вам ведь еще не стало холодно?