Всем, кого я знаю, жутко интересно: как происходит копирование? На самом деле, ничего занимательного. Ты залезаешь в камеру аппарата, смахивающего на томограф. Лежишь внутри электронного гроба, а вокруг тебя всё гудит – и сверху, и снизу. Двигаться не рекомендуется, поэтому приходится пялиться в округлый потолок камеры и гнать из головы всякие дикие мысли. Например, о том, что за соседней стеной какой-нибудь продвинутый три-дэ принтер лепит новую версию тебя. Или куча три-дэ принтеров выпекает целую армию гомункулусов. Таких же с виду, как и оригинал, но ходящих в перевалку и с вытянутыми руками. Но, никаких копий, конечно, не будет, несмотря на название процедуры. Только через полторы сотни лет, за многие световые годы от Земли, внутри ржавой цистерны начнёт расти маленький кадавр, поразительно похожий на меня… Надо будет этой картинкой с Берни поделиться, ему понравится. А пока лежим, изо всех сил притворяясь овощем, и думаем о чём-нибудь не столь тошнотворном. Воспоминания – самая безопасная гавань для тех, кто боится будущего. В них всегда можно повернуть назад, если страшно.



Мы идём по простой грунтовой дороге, с обеих сторон поля пшеницы волнуются жёлтыми морями под порывами ветра. А может это какой-то другой злак, кто из нас, горожан, в них разбирается? Чуть дальше редкая полоса деревьев – рядом друг с другом растут серебристо-голубые хвойные гиганты, раскидистые дубы и пальмы. И ничего больше, как будто это обычная сельская местность. Но мы-то знаем, что здесь есть подвох, и идём дальше, к разномастным деревьям. Берни первым замечает за деревьями еле видные стеклянные грани. Он выскакивает вперёд и поднимает телефон, начиная снимать. Его примеру следуют другие. Всего нас шестнадцать человек – восемь парней и восемь девушек. Я знаю лишь нескольких. Все они очень талантливы, но в самых разных областях. И все очень молоды – никто ещё не закончил обучение в университете.

В отличие от остальных, я не смотрю на здание Института. Что же, мне и раньше было понятно, что я не такой талантливый, как остальные. Но сейчас я, похоже, глуп, как утка – я смотрю на Фини. Вообще, её зовут Эйфиния – странное имя с ароматом Древней Греции. У неё короткие светлые волосы, в тон с раскинувшимися вокруг полями. Фини вряд ли когда победит на конкурсе красоты, она из тех, кого принято называть «симпатичными». Нет в ней яркости, которая магнитом притягивает мужские взгляды. Но есть люди, у которых обаяние с лихвой перекрывает внешние достоинства. Фини из таких. Привстав на носки, она смотрит на невидимое пока здание, бросает на меня быстрый взгляд, и её губы расцветают мимолётной улыбкой. Потом загадка, таящаяся за деревьями, снова утягивает её внимание.

Институт открывается нам, только когда мы подходим вплотную – безумно дорогие голографические панели перестают обманывать, и вместо пасторального пейзажа мы наконец видим хищный хайтековский облик здания. За этими панелями наше будущее, наша карьера и, по совместительству, один из фронтов самой, что ни на есть, передовой науки. Целого комплекса наук, ведь здесь обитают люди, создающие живое из ничего.

Нас встречают на крыльце – чересчур энергичные люди в институтских костюмах. Бодрый тон, патетические жесты. Нам дают понять, что мы короли жизни, победители – одним только фактом присутствия здесь. Что ж, если забыть на минуту о критическом мышлении, можно и поверить. Мы заходим внутрь, я – последним. Даже не знаю, почему мне не хочется внутрь. Прекрасно понимаю, что оказаться здесь – редкая удача, ведь у меня пока даже нет диплома. Но к чему эта секретность? Зачем нас так тщательно обследовали? Нас ведь не в роли подопытных кроликов приглашают. В последний момент поворачиваю голову вправо: чуть дальше за зданием, робот-бульдозер бесшумно елозит по песчаной площадке, готовя место под строительство нового здания. Рядом с площадкой питающие бульдозер солнечные батареи и загорающий полуголый техник. Идиллия.

Почему эта картина так ярко отпечаталась в моей памяти? Возможно, она – как граница. Вот с этой стороны – твои детство и юность, твоё прошлое. А с этой… Впрочем, обо всём по порядку. Ведь за дверью не ждёт ничего ужасного. Широкие прохладные коридоры. Многие стены из стекла, создаваемый ими простор даёт ложное впечатление свободы. Мы походя смотрим на людей с той стороны. Уверен, каждый из нас мечтает сейчас оказаться там, быть таким же занятым и важным. Вот только конкурс сюда просто сумасшедший, а мы ещё студенты. Но ведь мы уже здесь? Значит шанс есть.

Потом мы сидим в конференц-зале, так похожем на университетскую аудиторию. Перед нами выступает один из руководителей Института. Высокий, с породистым лицом и сединой в волосах. Он говорит о звёздах, о космических путешествиях. О том, что человечеству пора шагнуть дальше Марса и пояса астероидов. Умелый оратор, он выстраивает красивую картину новой эры. Эры, только начавшейся, но уже подчинившей себе огромную долю ресурсов человечества. Теперь, когда люди не зависят в межпланетных перелётах от малоэффективных химических двигателей, ими снова овладела колонизаторская лихорадка. Пусть на Марсе или Венере нельзя жить, кого это остановит? Жажда путешествий заложена в наших инстинктах, природа зовёт посмотреть, что там, за горизонтом? Может лучше, чем здесь?

Но ближние планеты пусты, только камни встретят путешественников. Некоторые слишком горячи, на других, наоборот – абсолютный холод. Гостеприимные миры можно найти только в других звёздных системах. Лететь до них по-прежнему нужно десятки и сотни лет. Но разве человека это остановит? Разве нас это остановит?

На этих словах седовласого оратора, мной овладевает недоумение и любопытство. Мы же не космонавты! И каким, чёрт возьми, способом они хотят добраться до звёзд? Сама идея выглядит нелепой. Разве нет у нас более насущных проблем? Я гляжу на своих товарищей и вижу такое же недоумение. Все они, идя в Институт Генетических Технологий, надеялись на успешную карьеру в престижном месте. Все знают, что Институту нужны и теоретики в самых различных областях, и практики, и даже простые техники. Но космонавты? Или чего они там хотят от нас?

Незнакомый мне смуглый парень поднимает руку.

– Простите, сэр, – нерешительно произносит он. – Тема межзвёздных полётов конечно интересная, но какое отношение она имеет к работе Института?

Седовласый победно улыбается и покровительственно кивает, мол, ты хороший вопрос задал, парень.

– С недавних пор – самое прямое. Корабль можно построить уже сейчас, но как насчёт экипажа? Да, беспилотные корабли летают ничуть не хуже, вы и сами прекрасно знаете, сколько их уже отправилось к звёздам. Но для того, чтобы колонизировать систему нужны люди, не так ли? А за двести лет полёта сменится несколько поколений, и мы рискуем в момент прибытия получить вместо талантливых и подготовленных людей толпу дикарей. Раньше считалось, что самый простой способ – это заморозить человека на время полёта. Но до сих пор никто не смог проделать такой трюк с человеческим мозгом, не повредив нейронные связи. Может когда-нибудь это и удастся, но у нас уже есть надёжный и дешёвый способ. – Седовласый выдерживает паузу и театрально-пафосным жестом поднимает руки. – Клонирование!

После нескольких секунд молчания кто-то из нас спрашивает:

– Если клонированные родятся на пустом корабле, кто их будет воспитывать? Уж они-то точно вырастут дикарями…

– Вот для этого и нужны вы! – ничуть ни смущаясь, отвечает седовласый.



Остальные подробности той встречи я помню уже не столь чётко. Этих встреч было так много потом, а я всё больше глядел на Фини. Ещё трудней стало думать о науке, когда она заметила мои неловкие попытки понравиться, и даже не подумала отстраниться. Но я честно пытался поспеть за остальными. Полгода только экскурсий, медицинских осмотров и споров. Спорили мы всё время – слишком новой и необычной казалась идея. Для начала каждый из нас пытался найти более рациональное решение проблемы. Кто сказал, что через несколько поколений люди превратятся в дикарей? Это слишком похоже на страшилки из дешёвой фантастики. Да, если на Земле можно отобрать людей с нужными качествами, то в конце полёта такого выбора не будет. Прилетят те, кто родится. Но ведь можно составить специальные обучающие программы, можно применять самые различные воспитательные методики…

Всё упиралось в ресурсы. Чем больше ты создаёшь человеку возможностей для полноценного развития и существования, тем больше это требует ресурсов. Наш воображаемый корабль всё рос, увеличивалась его масса, превосходя технологические возможности. Можно было бы конечно ради размеров поступиться скоростью, но время полёта растягивалось тогда до такой степени, что полёт лишался смысла.

Мы спорили и не находили нужных решений. А Институт нашёл. Странное, неожиданное, но практически возможное. Отправить в космос полтора десятка клонированных клеток-эмбрионов гораздо легче, чем настоящих людей. Вырастить тоже не проблема. Но ведь их надо ещё всему обучить! А если мы не будем их обучать? – решили в институте. Мы не вытащим их из родильных камер после девяти месяцев, а оставим внутри, давая окончательно сформироваться мозгу. А информация… Её можно просто загрузить внутрь. Скажете – невозможно? Я тоже так думал. Теперь лежу внутри аппарата, похожего на томограф, который считывает с моего мозга информацию, как с обычного электронного носителя. Мои клетки уже в космосе, летят, всё набирая скорость, к сигме Дракона. Каждый год, до самой смерти, с меня будут снимать копии. Всю свою жизнь я только и буду делать, что учиться разным наукам и осваивать новые навыки, чтобы потом, через десятилетия после своей смерти, проснуться всезнающим внутри тесной родильной камеры. Что я увижу, когда вылезу из неё? Каким я буду ментально, двадцатилетним, как сейчас, или стариком в теле подростка? Буду ли я думать, как обычный человек, или наскоро приклеенные к мозгу воспоминания сделают из меня шизофреника? Чтобы узнать это нужно умереть и заново родиться.

Очень понравилось. Правда, показалось странным, что никто из них об этом ничего заранее о проекте не знал, даже не слыхал о самой идее! Как будто это секретная информация.
Правильно ли я поняла, что там собрали специалистов по генной инженерии? Это очень странно... Первым делом им ведь предстоит заняться проблемой выживания? Там вроде совсем другие знания и навыки нужны, чем у докторов-профессоров по генной инженерии ?

По стилю, вообще очень хорошо, но тут и там немного порезала бы, облегчила...
Вот например:
И так же понятно!



Пустые слова, и так понятно, фтопку.




Я бы написала:
Впрочем, за дверью

Судя по названию - это пролог чего-то?

Не плохо, но мало

Тут две сюжетные линии, которые скоро переплетутся. Идея повести родилась из недописанного рассказа, который станет основой другой сюжетной линии. А первую линию я сам смутно представляю, только общий план. Поэтому от таких непродуманностей, увы, никуда не деться. Но сам бы я над ними целый год думал.
Пролог и так короткий, я его из всех сил растягивал!

Дык само не напишется, мне обратная связь нужна.

Лучше тире после "гудит", потому что это пояснение.

Тут лишний мягкий знак.

Запятая после овоща - заканчивается деепричастный оборот.

Предложение лучше разделить на два или поставить двоеточие после дороги. Поля пшеницы нужно поставить на первый план, а моря - на второй.

Лишнее.

Гармонирующие? Волосы в гармонии с полями?

Повторы.

Неудачная фраза. Читается со второго раза.

Тоже неудачная. Кажется, что несогласованно.

Двоеточие после "вправо". Дальше чего? Елозит - это подходящее слово?

Как - так?

Нарушен порядок действий. Сначала - идём, потом - смотрим.

"Нас" - лишнее. После "там" я бы поставил тире.

Повторы. "той" - лишнее. Их - это подробностей или встреч?

Задумка интересная, но исполнение меня не впечатлило. Ридера бы вам хорошего. И описания бедненькие - разукрасить бы.

А вот мне как раз это - жутко понравилось. Такой штрих говорит между делом: я ботан из большого города, лучше всяких объяснений... (Хотя впоследствии я подивилась, что именно такой контингент посылают с миссией выживания на другую планету).

Угу, ботан и зануда. Представьте себя на месте гг: увидели вы поля и подумали "как красиво ветер играет с пшеницей". А потом осеклись и решили, что не с пшеницей, наверное. Бред же, не?
И дело ещё в том, что автор разрушает картинку, которую сам создал. Текст и так не изобилует описаниями, надо бы хоть что-то оставить.

Это лишь набросок, я особо с ним не работал, потому что мне самому ещё не до конца понятно, какова должна быть композиция.

Во-первых, контингент - молодые студенты, которые будут всю жизнь овладевать различными навыками. Но это на самом деле не важно. Если вы с Аптекарем думали, что поняли задумку, то вынужден вас огорчить. Вы слишком плохо меня знаете, хотя я много раз предуперждал - писать просто и понятно я не умею.

Если это только набросок, и к задумке он, как вы сказали, имеет очень косвенное отношение, тогда зачем мы его читаем? Что вам это даёт?

P.S. вот никогда не понимал, зачем нужно по сто раз переписывать одно и то же? Напишите сразу набело, чтобы потом не возвращаться.

Это всё-таки будущее, современный горожанин тоже не слишком приспособлен к сельской жизни. Впрочем, это не значит, что такие мелкие детали не нужно приводить к единому знаменателю.

Очень многое, на самом деле. Просто мне трудно в деталях пояснить, не выдавая главную интригу. Думаю, со второй части уже будет понятен и конфликт, и зачем был нужен пролог.

По мне там описаний на количество событий было по меньшей мере достаточно. И пальмы с елями, и поля, и бульдозер, и стеклянное здание...

Почему "бред"? Наоборот, сколько угодно. По моему у нормальных людей часто мысли именно так разбегаются. Сразу голос рассказчика врывается в эти, несколько заезженныe, "моря пшеницы".
Люблю такое!

Вы намекаете на то, что я к нормальным не отношусь?

Лишь бы на пользу.

Ну, может из подсознания что-то такое и выскочило, но я не хотела. Имела ввиду написать: "Даже у нормальных людей"

Когда я писал "Город", Наташа мне очень помогла. При работе с большими объёмами удержать всё в голове никак не получается, и мнение со стороны, тем более от людей, которые могут дать компетентное мнение по "фактуре", очень помогает. Я вот, например, прекрасно вижу, какой должна быть кульминация, какими сюжетные повороты, но именно начало и сюжетная линия, которая из него будет идти - в них я не уверен. Люблю я писать о чём-то сложном для меня, об идее, которую ещё надо "одолеть".

Абзацы!) Они нужны. Текст монотонный, как любой монолог, впрочем.
Про девушку стоит выделить. Идеи идеями, а отношения - самое вкусное.
Пролог очень симпатичный - перспективный.

Я их даже пробелами пытался делать - не помогает.

Нет регулировки цвета. Так можно было бы нарисовать любые буквы и обесцветить их.

Не поняла) Абзацы - 2-3 на каждый ваш большой. Будет лучше читаться.

Регулировка цвета есть, но нет цвета, соответствующего фону.

В общем, я тут немного поработал и соорудил первую главу. Пролог тоже исправлен и почищен (спасибо Сочинителю за исправление первого поста).

Вначале он был точкой света на экране радара. Крохотным пятнышком, которое как магнит, приковало к себе все взгляды.
Но ещё раньше пришёл запрос с автоматической станции слежения. Смена Стефа только началась, но он уже умирал со скуки. На фронтире всегда так – вроде бы ответственно и почётно, а на самом деле – скучно. Иногда даже зависть берёт к «технарям» – у тех центральный компьютер все данные сразу в мозг передаёт, никаких вахт не нужно. Впрочем, своей неолуддитской участью Стеф был недоволен редко, ведь без вахт ему делать совсем нечего будет. Вальяжно закинув ноги на пульт, он включил музыку, полученную вчера из дома, и открыл сообщение. Соседняя радиолокационная станция, которую астрономы используют для слежки за облаком Оорта, просила перехватить и идентифицировать комету с нестандартной траекторией. Редкая удача, в его смену что-то случилось и можно занять руки работой! Стеф быстро вырубил музыку, доложил капитану, потом дал минутное предупреждение о включающейся тяге и начал изменение курса. И только закончив маневр, обратил внимание на траекторию объекта – тот двигался слишком нехарактерно для кометы – по прямой к центру Солнечной системы. Кометы так не летают, а редкие беспилотные корабли, посланные за пределы системы, все до одного сигнализировали с заранее заданных траекторий.
Капитан появился через полминуты, поглядел на данные, ничего не сказал, только нахмурился. Через пять минут пришла Тамара, рассеяно улыбнулась, потом сдвинув брови, принялась изучать экран радара. Навигация – пожалуй, единственное, в чём она плохо разбиралась. Последними явились узнать из-за какого праздника у них есть тяготение Бёрд с Кириллом, закончившие свою каждодневную возню в машинном отделении. Экипаж патрульного корабля «Сгоревшая звезда» – всего-то пять человек – сгрудился в рубке управления, и каждый молча буравил глазами незваную точку.
Центральная видеопанель показывала только звёзды – до объекта было слишком далеко.
– Какого хрена? – ни к кому не обращаясь проворчала Бёрд. Её имя совершенно не подходило к внешнему виду и манерам. Прежде чем сбежать к неолуддитам, она служила во Военно-Космическом Флоте ООН, и при всём природном добродушии, солдафонские привычки крепко въелись в её натуру.
– Там что-то есть, – ответила Тамара, сделав по странной привычке глуповатую мину и округлив глаза.
Бёрд покосилась на неё и покачала головой.
– Это и так всем ясно, доктор.
– Возможно, астероид, – пробормотал склонившийся к экрану капитан.
Стеф посмотрел на дальномер и добавил мощности на активные сенсоры.
– Скорость – примерно пять процентов скорости света, – начал перечислять он. – Движется без ускорения. Направление – точно от сигмы Дракона. Догоним его примерно через семь часов. Испускает радиоволны в диапазоне 50-600 герц.
– Передача? – оживился капитан.
– Просто фон. Больше похоже на сломанный радиомаяк.

Большие часы над пультом меланхолично отсчитывали секунды, минуты и часы; пятнышко на экране росло, взгляды по-прежнему тянулись к нему. Тамара опустила спинку кресла и болтала ногами, словно маленькая девочка, а не профессор биологии и самый эрудированный человек в радиусе миллиарда километров, время от времени принималась мотать светлые пряди волос на палец. Бёрд иногда через наладонник проверяла порядок в машинном отделении и каждый раз что-то ворчала себе под нос. Капитан влез в кресло второго пилота и, то тёр пальцами переносицу, то скрёб щетину на подбородке. Стеф снова забросил ноги на соседний пульт и пытался каждым жестом показать, насколько у него скучная вахта. Ему никто не верил.
Когда медленные, как черепаха, часы отсчитали полдень корабельного времени, место первого пилота занял Кирилл. Поморщившись, спихнул с пульта поднос из-под бутербродов, который притащил с собой запасливый Стеф. Крошки мягко спланировали на пол, капитан посмотрел на них недовольно, но терзать щетину не перестал. Бёрд со своего наладонника включила робот-пылесос, тот гудел с минуту, потом убрался в свою конуру, не удостоенный даже короткого взгляда, не то что привычного пинка. Кто-то отлучался в уборную, кто-то просто вставал, чтобы пройтись и размять ноги, но всеобщее внимание ни на секунду не оставляло точку на экране. Там ничего не должно быть. Тем более на таком курсе.
– Корабль, – сказал Кирилл на пятом часу.
На центральном мониторе появился контур незнакомца, высвеченный масс-детектором.
– На астероид не похоже, – нехотя признал капитан.
После этого, часы, кажется, стали работать раза в два медленней. С каждой минутой снимки чужака становились всё чётче, но это по-прежнему был лишь чёрный силуэт, с искусственно подсвеченными радаром краями.
Кирилл отсидел свои три часа, уступил место капитану, но остался стоять позади пилотского кресла, облокотившись на спинку. Стеф занял второе место и теперь состроить скучающий вид не пытался. Корабль был огромным, такие ходят только между внутренними планетами, и воображение никак не могло придумать, какого дьявола этот здоровяк делает здесь, за орбитой Плутона.
За полчаса до контакта они начали активно маневрировать, приноравливаясь к траектории незнакомца. Чужой корабль по-прежнему делал вид, что он простой космический каменюга, холодный и безжизненный.
– Три минуты до контакта, – сообщил капитан.
Ускорение исчезло, оторвавшийся от пола Кирилл поплыл к свободному креслу. Остальные поспешно пристёгивались. Стеф отстрелил первую тройку зондов, ушедших вперёд. Часы нагло остановились и лишь изредка меняли секундные цифры. Наконец, пришло первое более-менее детальное изображение.
– Ах ты ж… – выдавил Кирилл и все невольно потянулись к центральному монитору.
– Странный у него вид, – сказала Бёрд. – Похоже, какое-то старьё.
– На сигналы не отвечает, – сообщил Стеф.
– Останови зонды, – приказал капитан. – Как бы они защитную автоматику не включили у старичка, ещё войны нам не хватало… Зайдём сбоку и включим прожекторы.
Корабли медленно поравнялись, и капитан включил свет.
Стеф и Кирилл дружно присвистнули. Километровой длины стрела, в пять раз больше чем их «Звезда», теперь была видна как на ладони. И, от командной рубки до самых дюз, мономолекулярная броня обшивки вспучилась бесчисленным множеством волдырей, словно обваренная кипятком кожа.
– Что-то странное с ним случилось, – сообщила и так очевидное Тамара. – Не нравится он мне, ребята.
– Есть слабое инфракрасное излучение, – сказал капитан. – Похоже, корабль не остыл до конца. Бёрд поищи нашего нового знакомого в картотеке.
– Уже. – Бёрд отвалилась от своего монитора. – Вы не поверите, какая это рухлядь. Его название – «Атлантида», и построен он в двадцать первом веке.
– Когда? – в четыре голоса воскликнули остальные.
– В двадцать первом, – повторила Бёрд. – И не говорите мне, что люди тогда оторвать зад от поверхности не могли, я без вас знаю. Штука, которую мы видим – одна из первых попыток колонизировать другую систему. Вы только послушайте, что они придумали! Двадцать процентов массы корабля отвели под запас антивещества. Десять процентов на разгон, десять на торможение. Но так как при скорости в десятую световой до Сигмы лететь почти двести лет, они решили не тратиться на экипаж и пассажиров.
– И кем они собрались колонизировать систему? – недоверчиво спросил Кирилл. – Мышами? Дрозофилами?
– Эмбрионами. Они клонировали людей и заморозили эмбрионы. Лет за двадцать до прилёта должны были ожить зародыши предполагаемого экипажа, чтобы при входе в систему быть дееспособными людьми.
– Не завидую я экипажу, – сказала Тамара. – Дети, которых будут растить машины. Брр…
– Никто никого растить уже не будет, – сказал капитан. – Ведь они должны были уже долететь.
– У них скорость не десять процентов, а пять, – напомнил Стеф.
Бёрд снова полезла в картотеку.
– Так. Скорость они набрали плановую. Но на сорок четвёртом году полёта корабль перестал отвечать.
Капитан хмуро посмотрел на волдыри, покрывшие «Сгоревшую звезду».
– Сдаётся мне, лучше нам не трогать это корыто, а лететь дальше.
– Корабельный устав говорит о другом, – с упрёком напомнила Бёрд.
– Я помню, старпом, – поморщился капитан. – Я лучше бы пошёл под трибунал, но там действительно может быть кто-то живой, кто-то, кого воскресила автоматика.

Ремонтный скаф прицепился к одному из «пузырей», вытянул из своего нутра манипулятор с резаком и проделал отверстие сантиметрового диаметра. Взяв анализ внутренней атмосферы, он прицепил к поверхности прозрачный колпак аварийного шлюза и принялся не спеша чертить на сверхпрочной обшивке идеальный двухметровый круг. Через сорок минут кусок метровой толщины брони отделился от корпуса. Скаф выплюнул его через шлюз и доложил о выполненной работе. Внутрь скользнула четвёрка тощих стальных скелетов роботов-разведчиков.
– Что там, Бёрд? – повернулся в кресле капитан. – Выводи изображение.
– Они сдохли, – виноватым голосом сообщила Бёрд. – Сдохли через пятнадцать метров.
– Агрессивная среда? – спросила Тамара.
– Нет, что-то с системами управления. Возможно, это связано с чёртовым радиошумом. Думаю, если вытащить киберов наружу, они снова заработают. Но внутри чего-то вредничают.
Капитан склонился к монитору и потёр переносицу.
– Так, начались сюрпризы. Бёрд, поищи детектором активные узлы.
– Чисто, – отозвалась старпом через минуту. – Корабль мёртв или все системы вырублены. Радиационного фона нет, значит реактор просто заглушен.
– Тогда что с твоей пехотой?
Бёрд пожала плечами.
– Надо изнутри посмотреть.

На «Звезде» оставался только Кирилл, остальные полезли за скафандрами. Внутри чужака почти не было кислорода, зато углекислого газа – сколько хочешь. Стеф облачился первым, не зря он ставил рекорды по нормативам, и теперь суетливо плавал перед шлюзом. Корабли шли в километре друг от друга, поэтому бот выгонять не стали, ресурса скафандров хватало, чтобы облететь неизвестный корабль вдоль и поперёк. Нырнув в пустоту, они поплыли вдоль троса, заблаговременно натянутого скафом. Чужой корабль приближался, постепенно заслоняя звёзды. Вблизи его вспузырившийся бок не выглядел повреждённым, словно так и задумывался, с волдырями. Стеф, озирая громадину, попробовал представить, от чего может вскипеть метровая броня, но эта задачка была не для рядового пилота.
Перед людьми в отверстие залетели простейшие дроны, по сути – лампочки с радиоуправляемыми двигателями. Бёрд решила, что с отключенными сложными цепями они лучше сохранят работоспособность. Первым, с винтовкой наперевес, в чреве корабля скрылся Стеф.
– Чисто, – раздался его голос в скафандрах остальных.
Следующим пошёл капитан. Прорезанное отверстие вывело их не в аварийный коридор рядом с скрывшимся под «волдырём» шлюзом, как они рассчитывали, а в узкий изгибающийся ход, больше похожий на нору. Стеф плыл метрах в десяти впереди, остальных почти скрыл поворот. Через пару секунд его догнал капитан, снял винтовку с предохранителя и поплыл дальше.
Нора заканчивалась почти сразу за поворотом, выходя в центральный коридор. Ну или в то, во что он превратился. Бывший когда-то прямоугольным, теперь он был почти круглым: стены смяты и погнуты, но явно не в результате каких-то грубых воздействий, а словно оплавленные.
– Ого! – выдохнула вылезшая последней Бёрд. – Кажется здесь было жарко.
– Куда мы идём? Надо проверить боксы с эмбрионами. Вдруг там кто-то растёт. – нетерпеливо спросила Тамара. Увлёкшись, она отлетела в середину коридора. Стеф поймал её за ногу и притянул обратно.
– Сначала найдём рубку, – сказал капитан. – Если системы не работают, то никто нигде расти не будет.
На прозрачном щитке шлема Бёрд замельтешили схемы и чертежи.
– Нам туда, – показала она в конец коридора. – Здесь машинное отделение. Потом будет жилой и медицинский отсеки, в которых тяготение должно создавать вращение барабана. За ними рубка.
По команде цепочка фонарей-дронов пролетела вперёд, осветив коридор до конца. Шлюза между машинным отделением и жилым отсеком не было. Повинуясь команде Бёрд, передовые дроны пролетели дальше, но рассмотреть что-то отсюда было практически невозможно.
– Двигаемся в прежнем порядке, – приказал капитан. – Бёрд, будь внимательна.
– У меня куча дополнительных сенсоров на спине, – сказала старпом и помахала винтовкой.
Стеф, включил двигатель скафандра на самый малый и поплыл вперёд. Капитан дал ему отдалиться метров на пять и включил свой двигатель. Они плыли по коридору, больше похожему на кишку. Метров через пятьдесят к нему присоединилась ещё одна кишка, почти под прямым углом. Стеф посветил туда фонариком, прикреплённым к стволу винтовки, но ничего кроме причудливой игры теней в искорёженном пространстве не увидел.
Они вплыли в жилой отсек. Тут царила стерильная чистота, похоже с самого начала полёта, ни один человек не шагал по этим коридорам. Скорее всего и барабан ни разу не запускался.
И ещё в коридоре парил скафандр. Стеф поймал его за рукав, подтянул и заглянул в забрало шлема.
– Пустой. – Стеф толкнул скафандр к стене и поплыл дальше.
Большую круглую дверь в медотсек перекосило, как крышку от вскрытой консервной банки. Бёрд пришлось возиться с регулировками своей винтовки, чтобы сделать подобие резака. Сталь двери быстро вскипела, и Бёрд нарисовала на ней ещё один круг, поменьше, но очень яркий. Потом лягнула тот обеими ногами. Круг провалился внутрь и медленно вращаясь поплыл в темноту. Бёрд отлетела в другую сторону, но у неё был двигатель, поэтому она, как огромная пчела, сделала вираж и с разгона влетела в дыру. Капитан и Тамара пролезли следом, стараясь не дотронуться до малиновых краёв. Стеф полез последним и напоследок оглянулся. Отброшенный в сторону пустой скафандр снова вылетел на середину прохода и развернулся к людям забралом, словно следя. Стеф помахал ему и нырнул в дыру.
Остальные уже доплыли до двери в зал капсулами для выращивания клонов. Створки дверей тоже заклинило, и Бёрд двумя взмахами отрезала петли на одной. Пока Стеф долетел, остальные уже были внутри. Послышались три шумных вздоха, а Бёрд ещё и выругалась.
– Что это за дрянь? – раздался её голос в шлеме Стефа.
– Видимо, неполадки в системе контроля, – медленно ответила Тамара.
Сгорая от любопытства, Стеф протиснулся внутрь. И с трудом подавил тошноту. Капсулы были открыты, эмбрионы летали в воздухе, привязанные каждый к своему стальному лону пуповинами. Но главным были размеры эмбрионов – близкие к размерам обычного человека. Только пропорции остались характерные для почти сформировавшегося младенца – по сравнению с неестественно большой головой тело казалось хилым, а руки и ноги – совсем неразвитыми.
Тамара вытащила свой неизменный универсальный диагност и ткнула присосками датчиков в ближнего «малыша».
– Живой… – ошеломлённо пробормотала она через секунду.

Во первых красная строка! Как минимум. Иначе впечатление, что Стеф и был тот самый "Он" в виде точки на экране. Во вторых вообще ненавижу долго читать, как герою скучно. По мне - достаточно упоминания, что он включил музыку, сложил ноги на пульт, а увидев сигнал обрадовался, что в его смену что-то произошло.

Ни за что не поверю, что кто-то в здравом уме назовёт так свой корабль.

Рояльно как-то... Что эта навороченная "профессор биологии" там делает? Это же "патрульный корабль"?

Ещё не понятно: насколько я понимаю, ситуация совершенно внештатная. Они ведь наверняка обязаны кому-то доложить? Почему они действуют в одиночку?

Так там и так два разных абзаца.

Почему? Я третий раз уже так называю, никто до этого ничего не говорил.
Ну, в космос кого попало не посылают... Да и не такая она навороченная. Дело в том, что я хотел показать, насколько далеко они от всех. То бишь, в миллиарде километров от них никого не было. Патрульный корабль - видимо неудачное определение. Подумаю, чем его можно заменить.

А потому что нет там никого. Дело происходит за орбитой Плутона. Впрочем, послать сигнал о погибшем корабле они действительно должны были. Надо будет вставить.

Где?

Ну, может это только я.

А почему они и правда там находятся? Чем занимаются большинство времени?

Так они, похоже целый день там сидят и ничего не делают? Зачем им профессор?
А как они сами туда попали?

Первые два предложения, потом новый абзац.

Доктор она. Самый обычный доктор. Ну может не самый обычный, мало ли что в космосе может случиться... Плюс корабль по своей сути - замкнутая экосистема. Тоже нужны знания, чтобы за ней следить.

На корабле прилетели. Они же на краю Солнечной системы, это другой корабль от звезды летит.


Можно сказать - хозяйственная деятельность. То же самое тех обслуживание спутников и автоматических станций. Этакие вахтовики в космосе.

Я бы абзац с четвёртого предложения начала, со Стефана. Даже пустой строкой отделила бы.


"Профессор биологии" и "доктор" (в значении врач) это не то же самое.


Я к тому, что если они смогли прилететь не смотря на миллиард километров, то и к ним, наверно, прилететь могут?


Хорошо бы это где-то прояснить.
Вообще, очень странно что Стеф и Кирилл там целыми днями ничего не делают, кроме какой-то совершенно бесполезной вахты... (Нафиг она, кстати? Я думала, война у них, может)... Короче, не обижайтесь, но это какя-то русская модель. На космической станции я бы ожидала, что все будут чем-то заняты, не только когда ЧП.
Опять же, врач, к примеру - она там типа "на всякий случай", если кто-нибудь заболеет? А что она делает, когда все здоровы?

Так она и не в районной больнице практикует. Вот возьмите к примеру "Ложную слепоту". Там был доктор, который вообще часть сознания в приборы перенёс, для лучшей функциональности. То есть был получеловек-полумашина. А лингвист был многоядерной личностью, четыре человека в одной голове. То есть под нестандартные задачи и люди как-то меняются. Нельзя же послать в космос соседа дядю Васю.

Они на самом краю системы, там изначально расстояния большие, а количество кораблей мало. А прилететь к ним обязательно прилетят.

Во-первых, рутина есть везде. Кроме того, я специально указал (несколько раз), что они неолуддиты (к механизации и автоматизации относятся настороженно), что в дальнейшем очень важно. Просто я не могу ведь в первой же главе тонны объяснений выложить. Возможно, что-то упущенно, тогда вопрос - чего критически не хватает для цельного осмысления текста? И вообще, понятно, что они встретили корабль, на котором герой из пролога должен был родиться?

Это единственное, что понятно!
В остальном, создаётся впечвтление, что они там специально находятся, чтобы героя найти, а до этого неизвестно зачем там были и что там делали. Возможно, это не критично, особенно если быстро читать.

Какого героя? Они никого не найдут. Но об остальном я подумаю, может смогу где-то добавить деталей мира.

Что значит "не найдут"? Уже нашли, разве нет?
Думаю, ничего не надо добавлять. Если мир логичен и продуман - читатель это увидит. Единственно - пусть сообщат на Землю.

Не, и не найдут. Вы видимо об эмбрионах? Ну так они в том же состоянии и останутся. Но тут без спойлеров не объяснишь. Может дело в том, что я снова как-то намудрил с подачей интриги? А возможно, просто слишком мал кусок текста, чтобы картина до конца выстроилась.

Пока прочитал только пролог. Идея оригинальна, но вызывает скепсис.
Во-первых, неясна причина колонизации. Отправлять в космос полтора десятка эмбрионов - смахивает на Ноев ковчег. Типа нам всем крышка, перенаселение, войны и прочее, так дадим шанс лучшим из нас начать новую жизнь. Но, судя по тексту, все в порядке. Поля там колышутся, студенты, тянущиеся к знаниям... Отсыл к жажде путешествий, новым горизонтам, освоению миров тут как-то совсем не правдоподобен. Все равно, что Колумб, жаждущий открыть новые земли, будет сидеть на пристани, тоскливо смотреть на океан и учить своего подрастающего сына с тем, чтобы он в будущем отправился куда-то там. Жажда она здесь и сейчас. Что толку от нее, если новая информация прилетит обратно через сотни лет? Никому из тех, кого обуревала эта самая жажда новых горизонтов, уже не придется ее анализировать, встречать вернувшихся на Землю колонизаторов...

Во-вторых, само это копирование. Как-то нет упора на избранность данной группы. Все-таки задача то колоссальная. Причем, ГГ в ней вообще "не самый талантливый", это при сумасшедшем-то конкурсе. Для колонизации правильнее было бы собрать группу с разными, но непременно талантами. И не проще ли было взять какого-нибудь очень умного академика и оцифровать его личность? Раз уж копирование происходит не синхронно, а в какую-то промежуточную базу данных, которая будет позже скопирована в маленького кадавра? В чем смысл поэтапного копирования?

В-третьих, это весьма опасно. Сейчас я очень умный, подающий надежды студент, вундеркинд. А к закату лет меня накроет депрессия, или личная душевная травма, тщательно скрываемая тот всех. И все это улетит на далекий корабль. Что может там натворить очнувшийся психопатический колонист - неясно.

В-четвертых, связь с кораблем. Такой объем данных передавать на стремительно увеличивающееся расстояние довольно сложно. Тут по джойстику чуть ударил, и только через шесть (двадцать) минут робот на Марсе шевельнется а уж до далеких планет... Как бы пару важных битов по дороге не потерять из-за солнечного шторма.

По мне, так проще было бы запихнуть эмбрионы в корабль, запустить лет через сто их рост, чтобы к подростковому возрасту быть на подлете к цели, а учить и воспитывать их сызмальства прямо на борту какими-нибудь жутко умными роботами в процессе полета ну это так, навскидку, конечно.

Кстати, вполне возможно, пока они будут лететь, на Земле наступит технологическая сингулярность, и, скажем, лет через 50, мы сможем преодолеть скорость света или вообще телепортироваться. Тогда можно будет даже обогнать этих колонистов прилетят они на экзопланету какую-нибудь, жаждущие открытий, а там уже города вовсю отстраиваются

В общем, плавность чтения имеется. Более менее грамотно, хоть и слегка блекло. И можно было бы даже не обращать внимание на явный романтизм, заслоняющий собой слабо обоснованную техническую подоплеку ( кто знает, может так и задумано), если бы не полное отсутствие мотивации. Ответа на главный вопрос "зачем?" я для себя в тексте не открыл. Потому и желания читать продолжение не возникло.

А зачем люди хотят базы на Луне и Марсе делать? Почему человечество в своей экспансии непременно должно спасаться от гибели? Стандартное стремление раздвинуть границы ареала. Ну и стремление узнать, что там, за горизонтом.
В любом коллективе важен не только талант (да и таланты бывают разные, многие совсем неявные). Например, нужен кто-то с лидерскими качествами.

А если завтра копируемого машина собьёт? Полетит самая "полная версия", благо базовые знания можно за несколько лет выучить.

Вот поэтому и полетит наиболее оптимальный вариант.

А в 60-х люди считали, что в наше время уже вся Солнечная система будет освоена. И где мы до сих пор? Все сингулярности - выдавание желаемого за действительное.

Пролог имеет к главному сюжет довольно опосредованное отношение. Так что не совсем понятно, какие "зачем" там вам нужны.

С Луной и Марсом все ясно, но когда перспектива на сотни лет - сомнительно.

Лидерские качества - тоже талант.

Тут не понял. Так а что мешает оцифровать уже взрослого с изрядным багажом знаний?

Из текста неясно.

На самом деле, многие вовсе этого не желают. Да и про сингулярность я совершенно отвлеченно заговорил. Что будет - никто не знает.

Зачем отправили корабль. Если человечество достигло той точки в развитии, что готово потратить огромные ресурсы на такой проект, не надеясь в первых трех поколениях ни на какие результаты - это надо как-то показать. Проект ведь исключительный? Один такой, всего 16 человек со всей планеты. Весь мир на них смотрит. К тому же колонизируют сотнями, тысячами. Не мало полтора десятка?

Зачем запустили в космос телескоп Хаббл? Зачем запускаю марсоходы? На что тратятся ресурсы?

Где можно клонировать полтора десятка, там можно и полторы сотни. Просто команда - дело особое.

Хаббл, как и марсоходы, запустили для того, чтобы получать с них данные. Не через двести лет, а в обозримом будущем. Почти в настоящем. Ну да ладно.
Чуть позже прочту первую главу, глазами пробежался сейчас. Таинственный корабль в системе - это всегда интригует :-)

Как-то туманно, где он музыку включил и как открыл сообщение. Вообще, непонятно, где действие происходит. Только по включенной в дальнейшем тяге хоть как-то косвенно можно догадаться, что на корабле.

Целую минуту давал предупреждение?


Кострубатое предложение, очень сложно читается. Мой вариант, не претендующий на истинность - "Последними явились Бёрд с Кириллом - узнать, из-за какого праздника на корабле вдруг появилось тяготение"

Вот пораньше бы эту информацию.

Я думал, радар изначально правильные размеры объекта показывает, то есть пятнышко должно было бы приближаться к центру, а не увеличиваться, размеры ведь остались те же...

Что за свет? Где он его включил? В рубке? Уточнение бы.

Мономолекулярную можно на глаз разглядеть? При дистанции в километр? "вспучилась бесчисленным множеством волдырей, словно обваренная кипятком кожа." - вот это весьма образно, понравилось.

Здесь маловато экспрессии, еще бы один вопросительный или восклицательный знак.Вообще они как-то уж спокойно отнеслись к старинному кораблю, полезли его обыскивать... Даже не доложили командованию, не запросили приказ на дальнейшие действия...

Медленно ответила? Слышал про "неуверенно" или " нерешительно", но чтобы "медленно"...

В целом градус волнения возрос, было интересно читать. Может, я ошибаюсь, но ощущается влияние на автора Лема. Осталось неясным несколько моментов:
- Почему всех зовут по имени, а капитан - просто капитан?
- В чем состоит задача "Сгоревшей звезды"?
- Что за двигатель у скафандров? Его просто включают.

Надо будет экспозицию делать, я хотел сразу с действия начать, но видимо зря.

Написал ещё главу. Капитану я действительно забыл дать имя, только в этой главе исправился. Так что, где Эрвин - это капитан.

Пока Тамара возилась с уродцами, Стеф бесцельно плавал под потолком. Вентиляция здесь была безнадёжно сломана, отверстие забила пластиковая плёнка и прочий мусор. Стеф отодвинул его и глянул внутрь. Если бы не скафандр, он бы и крикнул в тёмный колодец. Но отозваться в этом корабле некому – это с самого начала было понятно.
– Посмотрите на его кожу, – раздался в наушниках голос Тамары. – Очень толстая. Если диагност не врёт, по прочности не уступит нашим скафандрам.
– Мутация? – спросил капитан.
– Не знаю. Они все абсолютно живые. Питаются через пуповину. Все органы работают, в том числе и мозг. Правда смысл этой работы сразу не определить. Пока можно только сказать, что на внешние раздражители они никак не реагируют. Мне нужно будет перетащить сюда массу оборудования…
– Пошли запрос Кириллу, – ответил Эрвин. – Сначала до конца осмотрим корабль. Бёрд, ты нашла работающую сеть?
Бёрд уже несколько минут возилась с информационным узлом родильного зала.
– Тут та же история, что и у Тамары, кэп, – сквозь зубы пробормотала она. – Сеть определённо живая, но ни на что не реагирует. Я даже продиагностировать её не могу. Почему – непонятно.
– Взломаем рубку, поглядим, что с компьютером, – решил капитан. – Стеф, спускайся вниз.
– Я вам там не нужна, – торопливо проговорила Тамара. – На обратном пути зайдёте, а я пока поработаю.
Эрвин, помедлил, молча зависнув в проходе.
– Ладно, – сдался он. – Связь работает, если что понадобиться – сообщите. А может Стефа с вами оставить?
Тамара сделала неловкое движение, все сразу поняли, что она попыталась пожать плечами в скафандре и рассмеялись.
– Ну ладно, – сказал капитан. – Постараемся в рубке вдвоём с Бёрд управиться.
Стеф и Тамара остались с вдвоём. Стефу заняться было нечем, он прицепился ботинком к штырю в стене и завис параллельно полу. Теперь в его мире капсулы висели на левой стене, а правая изгибалась широким куполом, из-под которого торчали на механических подвесках какие-то медицинские аппараты. Осветительные дроны аккуратно рассыпались вокруг Тамары, оставив дальнюю стену в сумраке. Только сейчас в их белом свете Стеф заметил множество мелких частиц, словно воздух корабля был изрядно полон пыли. А может так и есть, вентиляция не работает, а эти уродцы живые…
– Доктор, это пыль – их мёртвая кожа?
– А? Что? – Тамара вздрогнула и завертела головой, ища Стефа. На стекле её шлема горели какие-то схемы и контуры, придавая лицу зеленоватый оттенок. – Какая ещё пыль?
– Да посмотрите вокруг.
– Ах, да… То есть, я не уверена, что это от них. Знаешь, у них удивительная кожа. Не удивлюсь, если с такой можно и вакууме разгуливать…
Стеф оттолкнулся от своего насеста, пролетел половину зала, и приземлился на одну из капсул. Задел уродца, тот повернулся вокруг своей оси и стукнулся о соседа.
– Осторожнее! – воскликнула доктор.
– Извините. – Стеф удобней примостился на капсуле и заглянул в лицо «эмбриону». Кожа у того была розовато-серой, с многочисленными пигментными пятнами. Плотно закрытые глаза раза в два больше, чем у нормального человека, уши, нос и рот, наоборот, маленькие. Ну и черепная коробка была просто огромной. – Так что с ними случилось? Система сломалась?
– Тогда бы они просто умерли. – Тамара вернулась к уродцам и мучала одного из них диагностом. – Больше похоже на сбой программы развития. Генная инженерия – непредсказуемая наука, рискованно отдавать все процессы на откуп машине.
– То есть прочная кожа – это случайно?
– Пока сеть не взломают, ничего сказать нельзя.
Стеф взял ближнего уродца за маленькую скрюченную ручку. Потянул на себя – та послушно распрямилась, потом плавно вернулась в привычное положение.
– Мышцы в тонусе, – со смешком заявил Стеф.
– Не балуйся! – строго сказала Тамара.
Стеф отстал от «малыша» и принялся слушать приглушённые переговоры капитана и Бёрд. Те уже вскрыли рубку управления и пытались сориентироваться в тамошнем бедламе. Кажется, у них не получалось.
– Стеф, как у вас дела? – спросил Эрвин через несколько минут.
– Сижу, скучаю. – Стеф оглянулся на Тамару. – Доктор в экстазе, наверное, думает, что этот корабль – самая большая удача в её жизни.
– Хорошо, плыви тогда к выходу, поможешь Бёрд. Придётся нам запитываться от «Звезды», ставить новый компьютер и чинить сети. С нынешними, похоже, ничего уже не сделаешь.
– Понял. – Стеф тронул Тамару за плечо. – Доктор, я на выход, старпому помогать.
– Иди, – бесцветным голосом сказала задумавшаяся Тамара. – И я не в экстазе, я работаю.
Стеф хмыкнул. Он выплыл в коридор и набирая скорость, устремился к выходу. По пути запанибратски отвесил подзатыльник неприкаянному скафандру. Тот, беспомощно вращаясь, отлетел в стену.
Бёрд уже работала под колпаком шлюза. Увидев Стефа, она толкнула к нему бухту кабеля.
– Растягивай. А я пока приёмник настрою.
– Есть, мэм! – Стеф дурачась вскинул руку и отдал честь.
Кабель был тяжёлым, даже здесь, в невесомости. Точнее, его масса почти равнялась массе Стефа, и кабель норовил показать это на каждом повороте. Стеф пыхтел, работая не только маневровым двигателем, но и помогая себе ногами. О привычной плавности и изящности полёта речи всё равно не шло. Лез под руку и норовил запутаться в кольцах кабеля невесть откуда взявшийся мусор. Злопамятный скафандр не упустил шанса отомстить, тоже залез в одно из колец. Стеф выругался, хотя сам был виноват. Кое-как он дополз до рубки управления и вместе с остатками кабеля ввалился внутрь. На первый взгляд здесь ничего не работало – не горела ни одна панель, но в целом рубка выглядела вполне прилично, все пульты и кресла были целы.
Склонившийся над главным инфоузлом капитан, поднял голову.
– А это ты… Тащи инструмент, попробуем подключится к центральному стволу напрямую, в обход здешнего компьютера.
Стеф снова отдал честь и пустился в обратный путь. Громадный корабль казался теперь знакомым, словно Стеф здесь и служил; приходилось напоминать себе, что они разведали только одну дорогу, неосвещённые ответвления в другие коридоры проплывали мимо с завидной регулярностью.
Бёрд уже подключила кабель к приёмнику, скаф налепил улавливающие элементы прямо на борт, рядом со шлюзом.
– Вроде бы всё готово… – пробормотала старпом. – Можешь запускать, Кирилл!
– Работает, – вместе с треском помех прилетел голос Кирилла с родного корабля.
Слепя глаза вспыхнул лазер, прочертил в вечной ночи тонкую линию, ударившую рядом со шлюзом. Принимающий элемент заискрился, жадно поглощая когерентное излучение.
– Подтверждаю, – ответила Бёрд, у которой схема цепи высвечивалась прямо на стекле шлема. – Ну что, собираем наши шмотки…
– Оно смотрит! – вдруг раздался в наушниках панический голос доктора.
– Что случилось, Тамара? – тут же вклинился Эрвина. – Кто смотрит? Тамара? В чём дело? Ответь!
Стеф замер с инструментом в руках, вслушиваясь в одинокий голос капитана. В груди сдавило тошнотой плохого предчувствия.
– Тамара, ты слышишь меня? – продолжал Эрвин. – Я уже лечу к тебе, ответь…
Тошнота в груди всё росла, безо всяких предчувствий.
– Э-э-э… Босс, у вас всё в порядке? – напряжённым голосом спросил Кирилл. – Что-то у меня машина забарахлила!
– Какая машина? – резко спросил капитан. – Бёрд, у тебя всё нормально?
– Что-то с центральным компьютером, – ответил Кирилл. – Не реагирует на команды. Попробую перейти на дублирующую систему.
Бёрд ничего не ответила, и Стеф повернулся, посмотреть, в чём дело. Несколько мгновений он остолбенело смотрел, как старпом сдирает с себя шлем скафандра.
– Ты чего Бёрд? – наконец получилось у Стефа что-то сказать. – Ты чего творишь, с ума сошла?
– Жжётся… – прохрипела старпом. – Жжётся, скотина…
– Стеф, Бёрд, что у вас там? – потребовал капитан.
– Она шлем сдирает, кэп! – закричал Стеф. Его замутило сильнее и сразу вырвало. Скафандр наполнился едкой вонью. Стеф, кашляя, включил вентиляцию на продув, но часть мерзкой слизи осталась на лице и по-прежнему воняла. Сквозь прочистившееся стекло он увидел Бёрд, уже без шлема. Старпом сдернула с пояса мультиключ, выдвинула короткое лезвие и ткнула себе сзади в основание шеи.
Тёмные капли поплыли по коридору в стерильно-белом свете дронов-лампочек. Бёрд ковыряла в себе ножом, Стеф не сразу вспомнил, что там у неё кибер-блок, оставшийся со службы во флоте, хоть и давно отключённый. В наушниках Стефа наперебой кричали два голоса. Капитан требовал отчёта от всех сразу, Кирилл не мог совладать со «Звездой». Бёрд наконец вырвала кибер-блок, кровь хлынула сильнее, и старпом зажала рану рукой. Глаза у неё страшно выпучились, она что-то попыталась сказать, но атмосфера корабля всё-таки добралась до её лёгких – Бёрд закашлялась и как-то сразу обмякла, словно её выключили.
Стеф словно только сейчас очнулся – он бросился к Бёрд, на ходу подхватив шлем. Магнитные застёжки скафандра щёлкнули, восстановив герметичность, но включить продув в чужом скафандре Стеф не мог. Оставалось надеяться, что датчики быстро среагируют на малое количество кислорода, и Бёрд не успеет задохнуться. Правда кровь Бёрд теперь плавала и внутри шлема, и это было плохо.
– Капитан, старпому срочно нужна медпомощь! – прокричал Стеф.
Ему никто не ответил, и только сейчас он понял, что в радиоэфире тишина. Только ровное шипение.
– Капитан, Кирилл! Тамара?
Стефа по-прежнему мутило, глаза тоже не хотели как следует работать – коридор словно изгибался и дрожал.
– Вот и ответил, кораблик, вот и ответил… – пробормотал Стеф, сам не понимая о чём говорит.
Первым делом он глянул в шлюз – «Звезда» включила двигатель и медленно уходила прочь. Не было и речи, чтобы догнать её в скафандре. Стеф прицепил Бёрд к своему скафандру и двинулся внутрь. С каждым метром коридор дрожал всё сильнее – всё кривилось и ползло в разные стороны, на месте оставалось только то, на что смотришь. Фонарики исполняли замысловатый танец, и при этом, умудрялись оставаться на месте.
В жилом отсеке Стеф на несколько секунд отключился, он сам не заметил – когда, просто моргнул, и оказался на пятьдесят метров дальше. Здесь было ещё хуже. Местные призраки настойчиво шептали в уши, не давая сосредоточиться. Дурнота растеклась по всему телу и при каждом движении отдавала покалываниями в позвоночник. Руки и ноги казались чужими, медленными и неловкими. Стеф попеременно звал остальных, радио глумливо шипело в ответ. Потом он воткнулся в какой-то угол, и долго пытался понять, как выбраться из ловушки двух сходящихся плоскостей. Наконец, перевалился в следующий блок и увидел двоих. Первым был капитан, он плавал посреди коридора, уподобившись морской звезде – раскинув конечности и плавно ими помахивая. Вторым был давешний скафандр. Он завис над капитаном, медленно ощупывая того. Потом повернул шлем в сторону Стефа. В свете фонарей было ясно видно, что внутри никого нет. Они смотрели друг на друга, растягивая секунды в бесконечность.
Потом пустой скафандр оттолкнул капитана и поплыл к Стефу. «Он же пустой, на хрен…» – бормотал тот, дёргая висящую на спине винтовку. Кое-как совладал с оружием, снял с предохранителя и не целясь пальнул в скафандр. Выстрел попал в живот, разделив скафандр на две части и кучу лохмотьев, разлетевшихся в облаке пара и дыма. Стеф двинулся вперёд, потом резко остановился, и что-то двинуло его в плечо. Он закричал и развернулся, поднимая винтовку, но это Бёрд налетела на него по инерции. Это немного привело Стефа в чувство. Нет никаких призраков – это его мозги плавятся от какой-то хрени.
Коротким импульсом маневрового двигателя Стеф послал себя к капитану. Затормозить не получилось, они сцепились в клубок и стали вращаться – три тела, два из которых были бесчувственными, ещё одно было близко к этому. Помогла стена, остановившая неконтролируемый полёт. Непослушными руками Стеф присоединил капитана к Бёрд. Потом завертел головой, ища вход в родильный зал. Того не было. Медотсек был в форме барабана, чтобы вращением создавать тяготение. А они во внешнем коридоре, у самой оболочки. Барабан провернулся и вход оказался в другом месте. Если бы мозги работали нормально, Стеф без труда бы понял, куда идти. Он был в техническом коридоре, нужно найти ход, идущий к центру, там снова спуститься в барабан. Но всё вокруг жило своей жизнью, коридоры разбегались в разные стороны, норовя сменить направление, пока к ним плывёшь. Стеф нашёл один, вроде бы внушающий доверие, но потерял сознание, прежде чем доплыл до него. Потом он куда-то полз, сам не понимая – куда. Сознание устало от попыток взять тело под контроль, предоставив рукам и ногам действовать на своё усмотрение.
В себя Стеф пришёл около шлюза. Он всё-таки полз по знакомому ходу. Полз, хотя мог лететь. А может и летел, но в памяти почему-то остались только моменты, как он карабкается по стене коридора. Стеф забрался в шлюз, закрыл за собой люк и через минуту вывалился наружу. «Звезда» была ещё видна – двигатель не работал, но она постепенно отдалялась. Взгляд Стефа упал на ремонтный скаф, прицепившийся к оболочке корабля рядом со шлюзом. Он подтянулся к скафу, прицепился к решётчатой ферме на носу и откинул крышку ручного управления. Включил автопилот – скаф тут же оторвал свои многосуставчатые лапы от обшивки, включил двигатель и пошёл домой, к «Звезде». На его боку болтались три бесчувственных тела.

У, блин... ну, и закрутил ты гайки.

А что такое? В чём дело? Ты слишком мало информации дал, чтобы тебя понять.

Чисто субъективно, мне не нравятся имена героев. Какие-то они блеклые, не запоминающиеся, даже доморощенные. Кроме того, неясно вырисовываются образы, характеры. Ни речью, ни поступками они практически не выделяются. Только Стеф что-то там время от времени балагурит, а остальные - синтетические, картонные. Конкретно по тексту:


Не встречал никогда бормотание сквозь зубы. Бормотание - признак растерянности и задумчивости. Сжатые зубы - раздражения и злости. Как-то одно с другим не вяжется. Может лучше " процедить" сквозь сжатые зубы?


А шлем ведь не двигается? Или у него стекло с обзором 270 градусов?


Цепляется глаз за повторы "удивительная", " удивлюсь". Кое-где в тексте еще мелькало.


Вот совсем неясно, как в невесомости можно определить массу, и какое она вообще имеет значение в невесомости. Объем бы еще ладно.


А как ноги могут помочь двигателю? Отталкивался он что-ли ими?


В рубке было темно? Как пульты и кресла удалось рассмотреть? Крайне скудное описание.


По мне, так слово "здешний" не очень подходит к компьютеру, и вообще отдает чем-то деревенским, как и " тамошний". Чисто субъективно.


А откуда у него в руках взялся инструмент? Да и тошнота плохого предчувствия слегка коробит.



Тут чуток запутался. Сначала говорит Кирилл, затем капитан зачем-то спрашивает Бёрд, потом снова отвечает Кирилл

Последние абзацы оставили впечатление сумбурности, прочитывал строки и забывал, о чем в них говорилось. И получается, Стеф бросил доктора? У него даже мысли о ней не возникло?

Хех, вы всю свою жизнь находитесь в невесомости, просто это не чувствуется из-за того, что рядом очень массивное тело - Земля. Вы явно не понимаете разницы между весом и массой.
В тексте много раз давалось пояснение о летающих лампочках-фонариках.

Так в голове у героя как раз такой сумбур.
Что значит: не возникло? Он ведь искал вход в медотсек.

Я понимаю разницу. Но вы использовали слово "тяжелый", не "массивный". И как может невесомость не чувствоваться? Сила реакции опоры присутствует, гравитация тоже. В общем, не буду вдаваться в псевдонаучную полемику. Просто лично мне непонятно, к чему эта ремарка по поводу массы кабеля, как это сказалось на его запутывании и прочее. Текст должен быть обтекаемым, не громоздким, а то в процессе чтения фокальная точка внимания куда-то уплывает

Перечитал, не нашел ничего про фонарики в рубке. Или раз фонарики есть в медотсеке, то самому надо додумать, что они и по всему кораблю есть?

Сумбур в голове героя не должен сумбурно излагаться читателю.

И что? Ни одной мысли, даже самой захудалой, о докторе. Просто искал вход. Ни переживаний, ни угрызений совести, что бросил ее. Может, так и задумано, но такую грань тоже надо показать.

P.S. И что по поводу инструмента в руках Стефа?

Согласен, "массивный" было бы правильнее.
Вы хотите прямого перечисления всех действий? Зачем? Это же не пошаговая инструкция. В тексте описано, какой способ освещения использовался, зачем мне перечислять, как лампочки влетают в каждую комнату.
То же самое, он пошёл за инструментом, собственно, когда он решил идти обратно, то что у него должно было быть? Зачем мне описывать каждое действие, если большинство из подразумеваются контекстом?

Нет, конечно, просто хочется увидеть картинку. Интересно же! Вон сколько внимания уродцам, а окружающий мир, как декорации в театре. Достаточно добавить пару причастий, типа " освещенная дроидами рубка", к примеру. Или "не горела ни одна панель, лишь бледный свет дроидов отражался от дисплеев." Вы описываете мысли Стефа, мир его глазами. Это он влетает в каждую комнату, а не лампочки. Вы вбрасываете вводные данные в начале произведения, думая, что читатель будет все это держать в голове. Лично у меня так не получается.

По такой логике можно указывать мотивацию действия, результат, а процесс не упоминать рвано как-то выходит, плавности маловато. Лично моё мнение. Можете творить, как угодно, я на истину не претендую, просто выражаю читательское мнение.

Когда пишется черновик, нет ничего удивительного, что многие моменты упущены или отражены не так как должны. Чистовой вариант в любом случае будет заметно отличаться. Черновик же я выкладываю для того, чтобы иметь представление об общем впечатлении от текста. "Заклёпочничество" мне не очень интересно. Я не говорю, что вообще не обращаю внимание на такие моменты, просто для меня сейчас важнее другое. Заклёпки потом можно выправить, когда черновик закончу.

Кто ж знал, что это черновик, в предисловии не сказано. На некоторых других лит. ресурсах в оглавлении пишут желаемую степень критики. Бета-ридинг или общее впечатление, либо чисто сюжет. Тут такого нет, вот я и высказал свои впечатления от прочитанного в свободной форме. Будет интересно взглянуть на окончательный вариант.