Я к Вам собственно за советом. (надеюсь с городским фентази сюда, так по крайней мере я классифицировала опус)
История такова: накропала я некоторую "нетленку", мучала её мучала, вымучила. по прошествии времени взялась читать - муть то какая! и давай дальше мучить. сейчас переписка опуса идёт весьма бурно, но! Кроме того что я с удовольствием послушаю как Вы меня ругаете (честно-честно) у меня вопрос можно ли начитать с этого или для начала это всё полная хрень? Сама-то я перечитав уже радостно, от восторгов к себе, любимой лужу в углу напрудила, теперь хочу адекватных людей послушать.
предыдущее начало было решено выкинуть ф топку, а точнее переместить в другое место текста. сразу оговорюсь у меня есть другой вариант начала (на крайняк, как говорится), но его я ещё не перерабатывала так что предоставить пока не могу.
кроме всего прочего меня напрягает один момент: если строить повествование с предложенного куска то гг появляется только аж на 3 алке, а это не про гг, это всё про главного злодея
В общем надеюсь на ваши коменты
Пролог
Черное небо на востоке начала прорезать ярко голубая полоска. В сонную Москву приходил новый день.
Как много мыслей в этот час окружают тех, кого постигла участь встречать рассвет. Вся ежедневная суета отступает на задний план перед рождением нового дня, оно заставляет думать о чём-то бестелесном, но единственно реально важном почему-то именно сейчас как, например, о сущности бытия, или о том из чего сделаны души людей, а может о том, что такое судьба, или какую роль играет в нашей жизни случайность.
В то время, когда люди только начинают просыпаться и сонно греметь посудой на кухне, молодая женщина стояла напротив большого окна и смотрела, на пробуждение любимого города. За её пока недолгую жизнь, этой молодой женщине довелось просыпаться в разных городах и в разных обстоятельствах, но Москву она любила особенно. Её мама поговаривала: «Москва как сильный наркотик, однажды попробовав, не можешь отказаться. Некоторые люди, Москву не любят, а жить в тихих городах уже не могут». Жить она могла где угодно, но вот просыпаться всегда хотелось здесь - в родном городе, даже в самую мерзкую погоду Москва давала ей силы.
Силы... Силы ей сейчас очень нужны.
Ещё немного постояв, обняв себя руками, она решила, что пора собираться, отвернулась от окна и подошла к шкафу. Надо выбрать подходящую одежду. Чувство, что день будет сложный нарастало с каждой минутой.
Карен
Сидя прислонившись спиной к перегородке плацкарта, молодой человек задыхался от радости, что, наконец, покидает это забытое Богом, а заодно и всем человечеством, место. Как же он ненавидел село, в котором провёл детство и юность!
Аул в котором он вырос был не беден, нет, он был нищ. Все жители еле перебивались тем, что давали им огороды, мечтая лишь, чтоб год был урожайным. Юноша никогда не понимал ни родителей, ни соседей. Зачем было здесь жить? Ещё меньше он понимал тех людей, что здесь выросли и возвращались обратно после техникумов. Его семья не выделялась из общей массы - отец пастух, а мать доярка. У родителей был скот, огород и бесчисленное количество детей – а вот денег было до кошмарного мало. Вещи, изредка привозимые в магазин, были недоступны. Чаще всего мать перешивала старые вещи старших, которые попадали в дом не из сельпо, а от кого-то и были уже несколько раз латаные-перелатанные, но так жили почти здесь. Зачем плодится как кошки, если ты не можешь обеспечить ни себе, ни детям нормальной жизни?
Глупо, но в детстве пределом мечтаний Карена стал телевизор. Он был только в одной, богатой по сельским меркам, семье и по праздникам его выставляли в окно, что бы все соседи могли посмотреть парад и речи партийных деятелей. А ещё юноша всегда мечтал, что у него не будет семьи. Он ненавидел всю свою семью, родителей за то, что их устраивала такая жизнь, братьев и сестёр; за то, что их много и никаких стремлений у них нет, женится, плодится, да влачить нищенское существование. Ну почему нельзя было уехать учиться и никогда не возвращаться сюда, как сын соседа, дяди Вахиба?
Сейчас Карен ехал поступать в институт на агронома, отец никогда бы не позволил ехать учиться на ту специальность, которая не принесёт пользы в родном селе; он даже не представлял, что сын может не вернуться.
У юноши давно был готов план, продуманный до мельчайших деталей. Только благодаря ему Карен не пере убивал всех вокруг, только мысли о нём помогали держаться долгие годы.
Решение было принято несколько лет назад. Он должен поступить в институт в ближайшем городе. Отучившись там год, Карен забирал документы и уходил служить в армию, а по возвращении переводился в институт в Москве. Всё до гениального просто. Москва! Она казалась ему городом мечты, как, наверное, всем, кто стремится сбежать из своих городков и сёл. Карен знал, что приложит все усилия, чтобы родные никогда не смогли его найти, а в огромной столице он как раз мог затеряться так, что сам, наверное, не смог бы себя найти.
***
Чего ожидать от службы в армии Карен не знал, честно говоря, для него каждое передвижение вне села было сродни полёта на Марс - абсолютно нереалистичным и жутко интересным. Но оказавшись в роте, куда его направило доблестное военное министерство, он быстро и без особых трудностей выстроил отношения с сослуживцами. С одной стороны помог не сгибаемый характер, выращенный в постоянном противостоянии, а с другой то, что имея семеро братьев и сестёр хочешь - не хочешь, научишься договариваться.
Ребята подобрались со всей нашей обширнейшей родины. Слушая их рассказы, он ещё крепче себе уяснил, что самая бедная жизнь в городе лучше, чем самая богатая в его посёлке. Был в их роте один парень – Лешка, он был невообразимо рыжий, и всегда смотрел на всех своими добрыми, голубыми глазами. К Лёше все ходили со своими недугами: у кого голова болит, кто ноги натёр не по размеру выданными кирзачами, у кого синяки по всему телу после тренировки. Парень хлопал сослуживца по плечу, лучезарно улыбался и говорил:
- Всё пройдёт, не думай об этом, - самое удивительное было то, что больные руки, ноги, головы и прочие части тела действительно очень быстро проходили, даже кровавые мозоли за пару часов затягивались молодой розовой кожицей.
Ох, как же Карен захотел обладать этой способностью. Это стало его мечтой, при мысли о которой у юноши сводило челюсть и начинали подрагивать руки. Он начал пробовать сам совершенно не надеясь на успех, а, однажды не выдержав подошел и попросил научить.
- Да как же я научу? Я и сам не знаю, как это работает, - Лёшка заулыбался и обнял Карена за плечи, - я просто очень хочу помочь всем, кто ко мне обращается. Если б я мог, с удовольствием бы научил. Хочешь посиди, как-нибудь, посмотри. Я даже расскажу, как и о чём думаю, да не уверен, что из этого выйдет толк.
Несколько раз после того разговора приятель рассказывал, как думает об исцелении других, даже сам звал, когда к нему обращались. А Карен пытался повторить, всё, что ему рассказывали.
Вот в третьей роте захворал Серёга, ничего особенного, просто насморк. В очередной раз Карен пытался сделать, так как его учил Лёша. Мучился, мучился да и лёг спать не солоно хлебавши как ему тогда показалось.
А следующее утро для него началось с жуткой боли в районе лба и переносицы. Глаза казались горячими, а каждое движение отдавалось в голове эхом. Как он добирался до сан. части юноша не помнил, боялся только одного, не завалиться бы под близлежащий куст. Молоденький доктор, сделав рентген, диагностировал острый гайморит и положил в лазарет.
Спустя две недели, после того как эскулапы позволили Крену вернутся в ряды служащих юноша случайно узнал, что в тот день, как он попал в госпиталь у Серёги волшебным образом прошел насморк. Сам сослуживец разражался трелями восхваления великого целителя Лёхи, от чего последний усердно открещивался. И надо заметить, что недаром. Вечером Карен решился прояснить для себя ситуацию:
- А как ты делаешь, что б болезнь не переходило на тебя?
- Не знаю, а почему она должна перейти на меня? … я же тебе рассказывал, просто очень хочу помочь, ну разве что когда помогаю, я стараюсь не забывать, что это нельзя брать на себя. А почему ты спрашиваешь? – и тут же замолчал, - ты попытался? Ох чёрт! У меня ведь не получилось тебе помочь, когда ты валялся в лазарете.
Разговор был исчерпан, а ещё через две недели Лёха демобилизовался. Не раз, засыпая в тёмной казарме, Карен думал о словах приятеля. Он ведь, когда помогал Серёге тоже думал, что бы болезнь не перешла на него, единственная разница была в том, что Лёха леча кого-то искренне желал «пациенту» здоровья, для Карена же помощь Серёге была игрой, пробой сил и ничем больше. Ему было всё равно поправится сослуживец или нет, важно было лишь одно, получится ли.
***
Демобилизовавшись Карен приехал в Москву и без труда поступил в Сельскохозяйственную академию имени Тимирязева. Учёба пролетела быстро не оставив ярких воспоминаний. Юноша был старше своих сокурсников и их жизнью практически не интересовался. Его не привлекали их пьяные вечеринки и коллективные подготовки к экзаменам. Гораздо больше его интересовало то какие способности бывают у людей и чему ещё из этого можно научится.
«На ловца и зверь бежит» - стоило Карену заинтересоваться такими способностями, как жизнь свела его с доморощенным гипнотезёром Сашей и очаровательной девушкой Олесей, которая сама того не ведая обладала навыками телекинеза. Первый был немного не в своём уме, мечтал о мировом господстве и по его словам «собирал касту просвещённых» дабы управлять окружающими, поэтому он был рад научить Карена чему угодно. Одно было плохо к концу обучения новый знакомый окончательно свихнулся и угодил в психушку.
Вторая ничего не ведала о своей способности, вернее старательно её не замечала, видимо боясь быть не такой как все. После длительных уверений и убеждений она в свой талант поверила и радостно бросилась Карена учить. Конечно в его голове роились подозрения о том, что всё это она проделывала лишь с одной целью, выйти замуж, но он от них отмахнулся. В конце концов какая ему разница, что у неё за цель, если он-то свою я знал и женитьба туда не вписывалась никаким боком. Правда итог этого обучения тоже был печален, ни с того ни с сего в один не очень прекрасный день девушка не проснулась. Слава богу это произошло не в постели Карена иначе трудностей был бы миллион.
Но такие интересные финалы обучения той или иной способности заставили задуматься. Конечно может быть это простое стечение обстоятельств, но как-то уж они странно стекаются.
Когда он закончил институт судьба решила, что достаточно обласкала его своим внимание. Карен получил распределение в московский исследовательский институт сельского хозяйства и комнату в общаге. Тут то дело с поисками талантов застряло намертво. Рядом с ним не было никаких необычных людей, только трудяги, ломовые лошадки советской селекции и агрономии, а он уже почувствовав азарт от нахождения и получения талантов, сродни тому, что чувствует охотничья собака напавшая на след, и не знал в какую сторону метнуться, чтобы эти самые таланты найти. Но как их искать? Не ходить же в самом деле по улицам приставая к людям с дурными вопросами. Мысли о поисках захлестнули его с головой, вытеснив все остальные.
***
Прошло лет семь, как Карен перебрался в Москву. Тогда ему казалось, что переезд сюда даст все карты в руки, и благодаря этому он получит всё, о чём грезилось. Но это оказалось, что показалось. Он погряз в столь ненавистном быту и ещё более ненавистной работе. Люди со способностями Карену почти не встречались и, честно говоря, он начал основательно задумываться о том, что же ему всё таки делать и как изменить свою жизнь.
В один из выходных дней мужчина поехал в парк «Царицино», там всегда было много отдыхающих. А человек на отдыхе начинает терять контроль над собой, особенно когда его раззадоривает градус принятого алкогольного напитка. Так что приглядываться к людям здесь было весьма удобно.
Карен лежал на берегу, на расстеленном полотенце. Солнышко пекло и мысли в голове шевелились очень лениво. Хотелось закрыть глаза и уснуть, но он упорно боролся с этим желанием, потому что знал, стоит только поддаться, обязательно обгоришь, хотя у него и была тёмная, огрубевшая к солнечным лучам кожа. Заметив рядом шевеление Карен прищурил глаза и повернул голову. Около него пристраивался, расстреливая полотенце, юноша, так по крайней мере казалось на первый взгляд, но рассмотрев соседа он понял, что ошибся. Это был молодой мужчина, ровесник Карена, он был светлокож и настолько болезненно худощав, что его ребра выпирали сквозь тонкую с синими прожилками вен кожу, пепельно-русые волосы были подстриженные и уложенные так, что казалось он школьный ботаник. Его спокойные серые вдумчивые с хитрецой глаза украдкой изучали Карена.