Обнаруженная в закоулках скайдрайва - неожиданно! - законченная вещь. Название пока ищется, а текст - вычитывается и готовится к финальным правкам.
Буду выкладывать частями.

Лиза сидела на веранде и рассматривала слизняка. Слизняк был огромный, тигрово-зеленый и двигался по столу с неторопливым достоинством. Такие слизни бывают только в прибрежных поселках, где вся жизнь течет размеренно и не спеша. Именно этой размеренности ей, Лизе, и недоставало в ее родном загазованном и вечно торопящемся мегаполисе. За неспешностью и гармонией она вместе со своим парнем Геной приехала сюда, в крошечный пригород известного курортного центра, и теперь вовсю наслаждалась общением с природой.
Слизняк полз и полз, огибая чашку с остывшим кофе. Южная ночь дышала прохладой - сентябрь давал о себе знать. Немногочисленные бабочки с похвальным упорством бились в фонарное стекло, отбрасывая пляшущие тени на стол, слизняка и саму Лизу.
На лестнице сзади послышалось какое-то шкрябанье. Лиза обернулась - так и есть, опять та самая собака! Безродная дворняга шла за Лизой и Геной от самого пляжа, увязавшись по необъяснимой причине. Топанье ногами и крики не произвели на пса впечатления. Дворняга вместе с ними вошла на территорию санатория и затерялась где-то в кустах. А теперь, с наступлением темноты, зачем-то забралась на второй этаж коттеджа и, рискуя быть обнаруженной и вышвырнутой за шкирку, вышла на веранду в круг света.
- Чего тебе, пес? - Лиза отвлеклась от слизняка и посмотрела на собаку.
Дворняга являла собой достаточно жалкое зрелище. Некогда пышный хвост был ободран и торчал полуголым огрызком. Огрызок ходил ходуном - пес явно хотел подружиться. На голове собаки зияла жёлтая гноящаяся рана. Глаза глядели умоляюще.
- Покормить тебя нечем, - Лиза недвусмысленно кивнула на пустой стол, - вряд ли ты пьёшь кофе.
Дворняга подошла еще ближе и улеглась в метре от Лизы, повернув голову в сторону лестницы. И в тот же миг раздался вой.
Выла не собака - определенно, нет. Так выть не могут ни собаки, ни волки. Ни одно животное не способно исторгнуть из себя такие звуки. Это не был вопль раненого зверя и не был предсмертный крик умирающего - но было все вместе и что-то еще, что-то не звериное и не человеческое.
Дворняга, подняв уши, круглыми глазами уставилась в сторону леса. Из коттеджа на веранду вышел Гена, но не успел ничего спросить. Вой продолжался, казалось, он раздается совсем рядом, за стеной, и где-то далеко в горах ему ответили собаки. Лиза, вцепившись в стол, с ужасом слушала.
Жуткая перекличка голосов продолжалась недолго - вой оборвался, и собаки замолкли вместе с ним.
- Что это?.. - прошептала Лиза.
Гена, вооружившись мощным фонарем, подошел к лестнице.
Эта лестница, ведущая на второй этаж, соединяла два отдельно стоящих коттеджных строения. Промежуточный пролет ее выходил на низенький заборчик, за которым начинался настоящий дикий лес. В дневное время с этого пролета можно было разглядеть абрисы гор, полускрытые за стенами деревьев. Но сейчас, ночью, сразу за лестницей забор проваливался в темноту.
Фонарь высветил черные силуэты сосен, густо увитые плющом. Кожистые листья ползучих растений покрывали землю сплошным ковром, обильно усеянным мусором. Луч фонаря метался из стороны в сторону, но высвечивал только бесчисленные ветви, кроны и стволы, уходящие основанием куда-то в толщу мусора.
- Метров двадцать, - уверенно сказал Гена, - дальше не добивает. Не видно ничего.
Лиза наконец отпустила спасительный стол и приблизилась. Где-то в ногах терлась, повизгивая, дворняга.
Они постояли пару минут, вглядываясь в темноту, шаря фонарем по лесу. Вой не повторялся.
- Ушло, наверное, - неопределенно сказала Лиза, заваривая чай.
Слизняк успел смыться, и заняться стало решительно нечем. Пес, уставший от бессмысленного ожидания, ссыпался по лестнице вниз и зашуршал в кустах под коттеджем.
Слева тускло светились огни над входом в главный корпус. Над крышей веранды развернулось высокое чистое небо с крупными звездами и без следа Луны. Там все уже спали - только дежурный, поклевывая носом, силился бороться с дремотой.
- Как думаешь, слышали? - Гена кивнул на корпус, имея в виду остальных постояльцев.
Ответить Лиза не успела. Дворняга внизу отчаянно зашебуршалась и вдруг звонко, со взрыкиванием и подтявкиванием, залаяла. Попав в луч фонаря, пес успокоился и поднял морду, преданно замолотив хвостом. Гена посветил дальше, но дорожки были пусты. Никого не было ни в кустах, ни среди многочисленных цветников, ни в темных виноградных беседках. Тропинка к летней кухне оказалась усеяна опавшими листьями.
- На кошку, скорее всего, - Гена выключил фонарь и подхватил свою кружку, - пошли спать.
- Может, кошка, а может и змея... - в коттедже Лиза почувствовала, как страх начинает уходить. Было что-то необъяснимо жуткое в том, чтобы стоять напротив темного провала и ощущать всей кожей, как таращится на тебя лес, и где-то в его глубине, прищурив жёлтые глаза, возможно, готовится к прыжку нечто...
Нечто, нацелившееся на тебя.
Думать об этом не хотелось. Девушка нырнула в спасительные объятия кровати. И Гены.
В окно сочилась темнота, но запертая на ключ железная дверь вселяла уверенность.
Где-то совсем рядом послышалось шорканье, и Лиза подскочила, желудок ухнул в пятки, глухо стукнуло подпрыгнувшее сердце. Проклятая дворняга! Пёс, снова пришедший на веранду, скреб лапой дверь снаружи, но из-за открытого окна казалось, будто что-то шуршит в самой комнате.
- Чертов пес! - озвучил парень Лизины мысли, - и не спится же ему!
Псу явно не спалось. Он скреб и скреб дверь лапами, просился внутрь, жалобно скулил.
- Чего это он? - шепотом спросила Лиза.
Пес взвизгнул и заскребся еще отчаяннее. Послышался противный, стонущий звук - когти собаки продрали краску и добрались до металла.
- Ему страшно, - понял вдруг Гена.
***
Утро встретило их ароматом свежеподжаренных тостов. Гена потянул носом и шустро выбрался наружу.
Тостами пахло у соседей – пожилая пара из соседнего номера делила верхнюю веранду с молодежью.
- Присоединяйтесь, - махнул рукой сосед, широким жестом обводя накрытый стол.
Гена растолкал сонную Лизу, и вдвоем они присоединились.
Соседи пили кофе, щедро намазывали тосты маслом с джемом и вовсю судачили о ночных происшествиях. Как оказалось, около двух часов они были разбужены истошным кошачьим мяуканьем. Некая кошка, судя по звукам, продиралась на полной скорости сквозь чащу и орала от ужаса.
- Как будто убегала от кого-то, - делилась впечатлениями соседка, - так кричала! А потом, видимо, через забор проскочила на территорию и замолчала. А я услышала такое тяжелое, хриплое дыхание! – она произнесла это выразительным полушепотом, вложив в него достаточно таинственности и ужаса. - Видимо, тот, кто за ней бежал, запыхался, но сюда уже не смог пробраться. Я так испугалась – а тут еще эта собака! Скулит, в двери скребется – ну что ж я, впущу ее что ли? А она все плачет и плачет, под утро только упокоилась…
- А вой вы слышали? – осторожно поинтересовалась Лиза.
- Еще бы! – содрогнулась соседка, - до сих пор вспомнить страшно!
- А вы знаете, - вклинился в разговор ее муж, - вчера вечером все собаки с пляжа ушли. Я видел, как они за людьми увязывались. И к вам вот псина прицепилась… Ни одной собаки на пляже на осталось, все разбежались.
- Странно, - вслух подумал Гена, - позавчера еще ходили ночью купаться – спал пес на пляже, глазами нам сверкал…
Помолчали. Каждый строил свои версии. Сейчас, в утреннем свете, делать это было все легче и приятней. Кофе согревал внутри, солнце – снаружи, и ночные страхи теряли свою силу, истончались, их становилось трудно отличить от снов. А даже самый кошмарный сон – это всего лишь неприятный осадок в душе.
Откуда-то снизу, из зарослей винограда и японских бананов, раздался леденящий душу вопль. Все вздрогнули, разом припомнив ночные звуки и инстинктивно потянувшись друг к другу, но тут из кустов вышел лохматый коричневый мужик в шортах. Испустив еще один похожий вопль, он замахал руками в сторону корпуса и разразился длиннейшей тирадой на неведомом наречии.
- Таджики, - с облегчением произнесла соседка, - местные работнички. На стройке тут помогают.
Рядом с пансионатом и впрямь шла стройка – уже третий год такие вот загорелые ребята пытались облагородить наляпанные шлакоблочные остовы и превратить их в еще один корпус пансионата.
Гастарбайтер продолжал возмущаться, не слишком твердой поступью направляясь к корпусу. Навстречу ему уже вышел директор пансионата – упитанный, крепкий и тщетно пытающийся придать себе солидный вид. Больше всего директор походил на хорошо откормленного, слегка ленивого и всегда спокойного кабанчика. Звали его Ахиллес, отчество его было не произносимо благодаря папаше-горцу, он был неизменно уверен в себе, любил повторять фразочку «я понял» и имел привычку не дослушивать собеседника, перебивая его этим самым «японялом».
Таджик возмущался. Ахиллес неторопливо скатился по широким ступенькам корпуса ему навстречу. На его лице читался гнев – «японял» к абсолютно неразборчивой речи рабочего никак не лепился.
- Чего вы хотите? – наконец спросил директор, улучив момент, когда таджик прервался, чтобы набрать в грудь воздуха.
Тот снова разразился возмущенными воплями. Из кустов материализовались еще два представителя славных народов братского Таджикистана. В воздухе отчетливо запахло алкоголем и скандалами.
- Уходить… Уходить хотим… - уши сидящих наверху различили слабо выраженные русские слова.
- Денег… уходить… один пропадал...шлёпка мой взял, ушёль... - бормотали таджики, обильно перемешивая русские фразы с тарабарщиной.
- Вы работу закончили? – прикрикнул на них Ахиллес, - нет?
- Уходить… страх… наш пропадать... - стояли на своем гастарбайтеры.
- Какой еще страх? – «кабанчик» постепенно наливался кровью.
- Денег… денег, уходить, быстро!.. – запас русских слов медленно, но верно подошел к концу.
- Я вам дам денег! – разозлился директор. Таджики обрадовались.
- Собирайте манатки и валите отсюда! - рявкнуло начальство, - и чтоб я вас тут не видел!
На лицах представителей братского народа проступило разочарование, плохо скрытое за алкогольными парами.
- Работнички! – бушевал «кабанчик», - один пьет, второй квасит! Кто мне палисадник испоганил? Забор поломал кто? Я вам дам денег!
Таджики безуспешно пытались въехать в хитрости русских метафор.
- Топайте! – прикрикнул директор и для пущей верности сам топнул ногой, - пшли!
Гастарбайтеры потоптались еще немного на месте – для верности, но, убедившись, что денег все-таки не дадут, развернулись и скрылись в кустах.
- Сбежали, - кратко резюмировал Гена, - спасают свои жизни во благо дальнейшего строительства.
Лиза, наблюдавшая безобразную сцену, поморщилась.
- Может, нам тоже уехать? - предложила она. - Кто его знает, какие черти здесь водятся...
- Вот именно - кто знает! - провозгласил Гена, торжественно воздевая к небу указующий перст, - пошли к администраторше.
Они пошли. Сегодня дежурила пенсионного возраста полноватая дама, аккуратная, с тщательно уложенными черными волосами. Она дружелюбно посмотрела на них поверх очков.
- Чем могу помочь, молодые люди?
- Доброе утро, - сказал вежливый Гена, - мы хотели узнать насчет местных животных...
- Это вы о ночном вое? - неожиданно спросила дама.
Молодые люди переглянулись.
- Шакалы у нас тут водятся, - объяснила дежурная, - перебежчики, так сказать. То тут, то там, по горам шарятся, воют. Их стреляют время от времени - здесь же лесничество, егеря ходят, выслеживают. Да вы не бойтесь - еще ни одного случая у нас не было, чтоб шакал на человека... Да и на собаку, и на кошку тоже...
Обратно шли в молчании. И только наверху, открывая дверь, Гена вполголоса произнес:
- А собака-то пропала...
***
продолжение с высокой степенью вероятности следует...