Господа, вы любите дождь, музыку и цветы? А красивых женщин? Если да, то мне вас жаль.
К чему это я?.. Ах, да! Хочу сказать, что даже сейчас нет-нет, да встречаются типажи, будто сошедшие со страниц русской классики - цельные натуры, способные на сильные чувства. Оттого временами кажется, что круг прошлого сомкнулся с настоящим.
Правда, если подумать, то у нас не так уж много общего с предками. Всё же иная эпоха и, как следствие, иные люди.
Вот только пресловутый русский характер с его неистребимым пристрастием к болтологии никуда не делся. Видимо, эта потребность у нас в крови.

***
Слава Богу! Нудное совещание наконец-то закончилось. Попрощавшись с коллегами, я выскочила из дверей офиса и бросила взгляд на противоположную сторону проспекта, а конкретно туда, где в спешке припарковала свою машину. Увы! Опять моя элегантная "ауди" угодила на штафстоянку. Я потянулась за мобильником, собираясь позвонить отцу, но в последний момент передумала, – хватит с меня родительской опёки.
Итак, что мы имеем? Погода – сказка, моросящий дождь не в счёт, и час пик давно миновал, поэтому можно прогуляться. Благо, дом недалече. В своё время мне повезло с жильём, очень удачное местечко – тихо и в тоже время в центре города.
Спустя пару кварталов я свернула на свою улочку, до сих пор хранящую очарование старины. Вечерами на ней совсем малолюдно, впрочем, здесь и днём немного народу. Это на Невском проспекте царит вавилонское столпотворение. Ведь Питер и Москва – своеобразные перекрёстки миров, где буйное кочевье народов будоражит российскую глубинку, даря ей новые национальные блюда, имена и кучу идиотских предрассудков. Короче, застоя нет, и если не растём, то потихонечку меняемся. В лучшую или худшую сторону – трудно сказать.
Стоило отойти подальше, и вокруг воцарилась тишина, непривычная для большого города. Его отдалённый гул был настолько тихим, что он легко перекрывался шорохом опавших листьев, а цоканье моих каблуков звучало барабанной дробью на арене цирка. Парад-алле! Гип-гип, ура! Грохочет музыка, скачут кони, клоуны визжат и кувыркаются. Вот где настоящая детская радость.
Хорошо!
Тёплый свет вычурных фонарей девятнадцатого века исправно разгонял темноту, но она затаилась неподалёку, создавая обманчивую иллюзию одиночества в многомиллионном городе.
Я усмехнулась. Иллюзия? Увы, нет. Хотя кое-кто нашёл бы смешным такое заявление со стороны двадцатипятилетней девицы – чего уж скромничать? – не обиженной ни умом, ни внешними данными.
"Одиночество и грусть, одиночество и грусть", - мысленно зазвучало в такт моим шагам. Я зябко поёжилась и ощутила влагу на своём лице. Привычный питерский дождь. Краткий перерыв закончился и он, усилившись, снова перешёл в моросящий режим. И так большую часть года. Что поделаешь, северные болота, вода здесь везде и повсюду.
Даже удивительно, почему это мы, жители Петербурга, до сих пор не поросли мхом или грибами. А что? Это было бы даже забавно. Лично я предпочитаю симбиоз с мухоморами. Несмотря на дурную славу, они красивые и, что самое главное, прямые ребята, поскольку не прячутся за чужим обличьем. А то некоторые прикидываются этакими надёжными боровичками, а на деле – чистый яд. Совсем как некоторые душки-профессора, умело обольщающие своих студенток.
Вопреки желанию, терпкое осеннее вино, настоянное на холодном влажном воздухе, пробудило в душе горькие воспоминания, а вслед за ними пришла глухая тоска.
Одиночество и грусть...
Чувства перегорели, но осталась пустота, которую ничем не заполнить.
Чёрт побери! В этом проклятом мире ничто не вечно. Даже сумасшедшая любовь. Лживая птица счастья поманит вас сияющим крылом, а затем канет в Лету, будто её и не было. Нет, я не права – ещё остаются воспоминания, от которых крайне сложно избавиться. Кажется, всё перегорело, но какая-то мелочь нет-нет да всплывёт в памяти, и тогда их терновый венец вновь терзает душу, заставляя дурацкое сердце обливаться слезами...
Ну, нет! Усилием воли я запретила себе думать о прошлом. Хватит с меня шекспировских страстей на грани жизни и смерти. Слава Богу, что ни разу не хватило духу довести дело до конца. Жизнь всё же хорошая штука. Пожалуй, для полного излечения пора завести себе бой-френда, а чтобы не привязываться, почаще его менять.
Уйдя в себя, я не сразу заметила, что со мной поравнялись двое молодых мужчин. Досадно. Несмотря на кажущуюся безопасность, в городских джунглях всегда нужно быть настороже – двуногие хищники не менее опасны, чем их четвероногие собратья.
К счастью, парни о чём-то увлечённо беседовали и не обратили на меня внимания. Сыплющиеся научные термины заставили меня навострить ушки. Конечно, подслушивать нехорошо, но тот, кто владеет информацией, тот владеет миром. Вдруг это нечто такое, что пригодится нашей фирме, уделяющей немало внимания инновациям. Что поделаешь? Веяния времени.
Спустя пять минут я насмешливо фыркнула. Разговор вёлся по-русски, но для меня звучал полнейшей абракадаброй. Вот небольшой образчик их словесных перлов, которые почему-то запомнились.

– Как думаешь, дуальное сечение матричных структур в эрион-областях что-нибудь даст арнидальному пост-эффекту?
– Думаю, нет, но не берусь утверждать обратное. Жаль, что теория Карделина-Дуэ затрещала по всем швам. Арно прогнал на арктоне протоплазму, но без особого успеха. Аллели пошли вразнос...

В общем, это была парочка беспримесных ботаников. Я успокоилась. За редким исключением – это самый безопасный тип людей. Конечно, если не считать их изобретений.
Памятуя, что по какому-то капризу мироздания большинство несчастных случаев с людьми происходит рядом с их домом, я прибавила шагу, решив не отставать от парней. Во всяком случае, пока нам по пути. Некоторое время я ещё прислушивалась к их увлечённому спору, но, не понимая его сути, вскоре полностью утеряла интерес.
В конце концов, в мире есть вещи, не менее достойные, чем игры разума. Пусть совершенно обыденные и незаметные и всё же приносящие душевный покой и ничем не омрачённую радость. Например, хотя бы этот тёплый осенний вечер и золотое убранство деревьев, запах речной свежести и бриллиантовые капельки дождя, дрожащие на кончиках мокрых листьев. А ещё крайне интересно наблюдать за чужой жизнью, глядя на мелькающие силуэты за окнами и гадать, что там происходит.
Мой взгляд натолкнулся на подтянутого мужчину, стоящего в эркере второго этажа, который в свою очередь с джокондовской улыбкой наблюдал за мной. Поняв, что привлёк к себе внимание, он приподнял хрустальный стакан с золотисто-коричневым напитком, и я слегка кивнула в ответ, благодаря его за любезность.
В общем, мир чудесен, когда никто не лезет тебе в душу.

***
Находясь в расслабленном состоянии, я несказанно удивилась, уловив внутренний сигнал тревоги. Я пригляделась к попутчикам, и по спине пробежал неприятный холодок. Вроде бы ничего особенного – парни, как парни и всё же что-то с ними не так.
В первую очередь настораживала динамика их движений. Зримо ощущалась недюжинная физическая сила и, что самое непонятное – в недоумении я даже поморгала глазами – инородность нашему миру. Ладно. Может, мне и померещилась инопланетная чертовщина, но бережёного бог бережёт.
Перед тем как отстать от своего невольного сопровождения, я ещё раз пригляделась к мужчинам. Темноволосый не вызвал у меня никаких эмоций, чего не скажешь о светловолосом. Мелочи, но почему-то при взгляде на его осанку, скупую жестикуляцию и характерный поворот головы у меня возникло сосущее ощущение в желудке. Занервничав, я споткнулась и чуть не упала. Чертовы сапоги на платформе! Стоит только зазеваться, и тут же вывернешь лодыжку.
Воспользовавшись моей заминкой, парни ушли вперёд, и я бросилась следом за ними. Вот дура! Всё же по фигуре и голосу светловолосый мужчина нисколько не походил на моего сбежавшего мужа.
О да! Было дело! Одним прекрасным утром, которое я помню до мельчайших подробностей, Филипп ушёл из дома и больше не вернулся. Он даже не захотел по-человечески объясниться, позвонил по телефону и, не вдаваясь в подробности, заявил, что между нами всё кончено. Когда я стала плакать и умолять его вернуться, он просто повесил трубку.
Боже, что творилось со мной! Я непрерывно звонила мужу, караулила его у работы, бегала по нашим общим знакомым. При помощи детектива даже попыталась вызнать круг его учёной братии, в который он упорно меня не вводил, но здесь оказалась глухая стена. Не знаю, в чём там дело, – без объяснения причин сыщик вернул мне уплаченный аванс и посоветовал отказаться от своей затеи.
Вскоре позвонила секретарша Филиппа, Аделаида Семёновна. Обычно мы с ней на ножах, но в тот раз дело дошло до того, что сушёная перечница не стала оттачивать на мне своё ядовитое жало и кратко поведала, что профессор Раевский уехал за границу, но отказалась сообщить, куда именно.
А спустя некоторое время курьер принёс документы на развод. Я их подписала, хотя с моей стороны это было равносильно подписи собственного смертного приговора. В общем, так оно почти и было. Спасибо родителям. Я была настолько плоха, что испугавшись, они запихали меня в одну из лучших клиник в Европе, где гарантированы тишина и присмотр квалифицированных врачевателей душ. Правда, чтобы оплатить счёт, папе пришлось продать кое-что из недвижимости.
На глаза навернулись слёзы. Простите, дорогие! Я люблю вас, родители, и больше ничем не потревожу. Клянусь! Потерять ещё и вас – это выше моих сил. С меня более чем достаточно маминого инфаркта. Невозможно забыть наши круглосуточные бдения в больничной палате и папины глаза, глядящие на меня с надеждой побитой собаки.
Передёрнувшись от тяжёлых воспоминаний, я напоследок прислушалась к разговору мужчин. Как ни странно, но меня мучило дурацкое любопытство. Я медлила, желая услышать имя светловолосого типа.
– Сколько можно говорить, что врайтова спираль очень перспективна! – с досадой воскликнул темноволосый.
– Марек, если всё идеально, тогда почему процент потерь столь недопустимо велик?
– Потому что я миллион раз говорил, что нужно проводить отбор по методу Кадо-Раевского, а не пихать в бионическое тело первых встречных идиотов, мозг которых элементарно не выносит информационной перегрузки.
– Если бы проблема заключалась только в интеллекте носителей. – Чуть наклонив голову, светловолосый мужчина так знакомо хмыкнул, что моё сердце забилось как сумасшедшее, поэтому я совершенно не воспринимала несомый ими бред. – Ладно, не кипятись, будут тебе нужные образцы. Кстати, наш отдел доработал универсальный поисковик в соответствии с твоими пожеланиями. Правда, у него довольно маленький радиус действия и, может, он вообще не реагирует на женщин.
– Ну, наконец-то ваш шпионский отдел занялся своими прямыми обязанностями! – оживился тот, кто откликался на Марека. – Он у тебя с собой? Ну-ка, покажи!
– Мы не шпионы, а такая же научно-исследовательская лаборатория, как и вы, только наши задачи несколько шире, – сухо отозвался светловолосый.
Вздрогнув от знакомых интонаций в его голосе, я сглотнула комок в горле. Боже мой! Что ж такое творится?! Почему этот тип так похож на Филиппа?
Мужчина остановился, и я вытянула шею, пытаясь разглядеть его лицо. Слава Богу! Ничего похожего. В общем, это ожидаемо. И так было видно, что незнакомец значительно моложе моего бывшего мужа. Решив, что с меня хватит, я замедлила шаг и вдруг!
– Здорово! Ну-ка включи. Вот везуха! Филипп, твой поисковик сигналит о наличии нужного носителя!
Услышав имя светловолосого, я остолбенела, но не надолго. Мужчины одинаковым, каким-то танцевально-плавным движением развернулись, и темноволосый тип шагнул мне навстречу.
– О боже! Какая прелесть! Нужно бы познакомиться, – улыбаясь, воскликнул он и протянул руку. – Не бойтесь, девушка. Разве не видно, что мы приличные люди?
"Прелесть" вышла из ступора и, ругая себя последними словами, попятилась прочь.
– Отлично. Теперь можно смело утверждать, что поисковик реагирует на женщин, – медленно проговорил светловолосый тип и, не сводя с меня тяжёлого взгляда, глухо добавил: – Идём, Марек! Она нам не подходит.
– Почему? – удивился его собеседник.
– Я её знаю, – сказал светловолосый и криво усмехнулся. – Это моя бывшая жена.
Происходящее всё больше напоминало дурной сон. Похолодев, я оглянулась по сторонам. Улица по-прежнему была пуста. Во всяком случае, поблизости, а зная наш народ, звать на помощь было бессмысленно.
– Не будь дурочкой, Диана, – в голосе чужака прозвучало раздражение. – Поверь, это я, Филипп Раевский.
– Да?.. Тогда ты изменился до неузнаваемости, – меня затопила горечь. – Молодец! Вижу, не пожалел денег на пластическую операцию, лишь бы спрятаться от жены-истерички...
На чужом лице появилась до боли знакомая усталая гримаса. Судя по всему, Филипп приготовился к полноценному скандалу – привычное дело в последние месяцы нашей совместной жизни.
Спохватившись, я умолкла на полуслове. Ну нет, мой милый! Слишком много воды утекло с той поры. Больше нет той семнадцатилетней девчонки, что сходила по тебе с ума. Да-да! В это сложно поверить, – даже мне самой и, тем не менее. Уже хорошо, что ты рядом, а у меня нет желания кричать о своей любви, чтобы достучаться до твоего сердца...
С трудом освободившись от тенёт прошлого, я внимательно посмотрела на изменившегося Филиппа и снова насторожилась. Можно покрасить волосы и сделать пластику лица, скрывающую возраст. В конце концов, при желании можно накачать мускулы, но общее строение и рост! Муж всегда выходил из себя, когда я надевала туфли на высоких каблуках.
Так-так! Кто-то здесь лжёт как сивый мерин! Нащупав в кармане газовый баллончик, я прищурила глаза.
– Кто вы?
Марек засмеялся, правильно оценив ход моих мыслей.
– Филипп, а она умница и далеко не трусиха. – Он успокаивающим жестом поднял руки и отступил назад. – Поверьте, Диана, мы не причиним вам вреда. – Он бросил испытующий взгляд на спутника и предложил: – Друзья, как вы смотрите на то, чтобы куда-нибудь зайти? Давайте посидим, попьём кофейку, а заодно разрешим возникшие недоразумения.
Пришлось согласиться, теперь бежать было бы глупо и смешно. Короче, взыграла чёртова гордость. Внутреннее напряжение несколько пошло на убыль, когда мужчины согласились пойти туда, куда я захочу.
***
Сегодня в моём излюбленном ресторанчике было малолюдно, обычно я этому рада, но только не сегодня.
Одновременно вместе с нами на крохотной эстраде появилась немолодая женщина, затянутая в облегающее тёмно-синее платье с блёстками. Я поздоровалась с Лиз и вокруг её глаз разбежались лучики доброй улыбки. Она кивнула мне в ответ, и рыжая прядка её волос ускользнула из нарочито небрежной причёски. Наилучшее определение для неё – это породистая, иного не подобрать. Думаю, выйди Лиз на сцену в дерюге и босая это только добавило бы ей шарма. Оставалось только позавидовать умению стареющей красавицы в любом виде чувствовать себя королевой.
Я скользнула за столик, и пока спутники выбирали что заказать, не спускала глаз со светловолосого типа. Н-да, абсолютно ничего общего с Филиппом. Случись наша встреча при свете дня, а не в уличном полумраке, скрадывающем внешний облик, я бы спокойно прошла мимо. И то верно. Всё же есть немалая разница между степенным профессором возрастом за полтинник и парнем, по виду моим ровесником.
Вот ведь обманщики!
Конечно, умней было бы сбежать под благовидным предлогом, но меня заело любопытство. Хотелось узнать, в чём же цель этого изощрённого балагана. К тому же я чувствовала себя в безопасности. В самом деле, не будут же эти типы прилюдно заниматься похищением? Пусть болтают что угодно, от меня не убудет, если я их выслушаю. Если что-то пойдёт не так, то всегда можно вызвать такси и этим избавиться от нежеланных спутников.
После настройки инструментов тихо замурлыкала музыка. Как всегда знакомая обстановка и хрипловатый проникновенный голос певицы подействовали на меня успокаивающе.

Поёт саксофон, мелодия страсти полна.
В зале много красавиц, но такая одна.
Кровавый рубин на губах,
Тёмный огонь в удлинённых глазах.

Это был блюз, который сочинил один знакомый парнишка музыкант. Он был безумно влюблён в меня, ну а я безумно любила Филиппа. Признаться, мальчик был мне очень по душе. Причём настолько, что будь накал чувств к мужу чуть поменьше, то всякое могло бы случиться. Ну, а так не было даже поцелуя. Конечно, крайне глупо изображать из себя Снежную королеву, чтобы сохранить верность человеку, которому ты абсолютно безразлична, но все мы сильны задним умом. Извиняет меня лишь то, что я надеялась на чудо. Что поделаешь? Надежда умирает последней.
Словно магнитом мой взгляд потянуло к светловолосому типу. Кстати, очень красивый парень, Филиппу до него далеко. Самое забавное, что я поймала себя на чувстве благодарности к мошеннику. В последнее время единственно чего я хотела от встречи с бывшим мужем – это возможности убедиться, что между нами действительно всё кончено.
Вот и убедилась, хотя особой радости это открытие не принесло. Ну и ладно, хорошего понемножку.
«Спасибо, дружок, ты хорошо сыграл свою роль», – я тепло улыбнулась светловолосому типу, и на его физиономии появилось холодное выражение, с оттенком презрения. Не составляло особого труда догадаться, о чём он подумал. Я усмехнулась: «А вот это ты зря! Никто не собирается тебя соблазнять, что бы ты себе не нафантазировал».
Ого! Кажется, он понял. Да! Чуткий тип. Кстати, как и положено отменному жулью. Поэтому нужно держать ухо востро. Я призадумалась. Может, таким образом криминал пытается подобраться к моему отцу? Не исключено. Правда, это не объясняло продолжающихся странностей. Не спрашивая, светловолосый парень налил мне в бокал вино, которое сам же и заказал. Это было моё любимое Gran Reserva 1998года.
Что ж, молодцы ребятки, хорошо работают, с размахом. Пожелав здоровья присутствующим, я пригубила свой бокал. Терпкий напиток и на этот раз не подвёл. Под его влиянием по жилам быстрей заструилась кровь, даря хмельное наслаждение.

Она слегка пьяна, слегка грустна,
Грезит о счастье с бокалом вина.
Поёт саксофон, мелодия страсти полна.
Ах, женщина-блюз, как же ты хороша!
Черная роза на каблуках,
Смятенье в мужских сердцах.
Моя дорогая, как же ты хороша и глупа.
Не замечаешь, что рядом твоя судьба…

– Замечательно! – воскликнула я, с удовольствием смакуя вино.
– Рад, что ты не изменила своим вкусам, – Филипп или кто он там отпил из своего бокала, и его губы тронула саркастическая усмешка. – Диана, такое чувство, что поют о тебе. Правда, со сменой цвета волос теперь ты выпадаешь из образа страстной испанки, – заметил он, не спуская с меня изучающего взгляда.
Смешно, если бы блюз, посвящённый мне, пел о ком-то другом. Своими собственноручно сочинёнными стихами бедный мальчик пытался выразить переполнявшие его чувства. Однажды, не выдержав их напора, он исчез и с тех пор я его не видела. Слабак! В общем-то, я его не виню. Любить за двоих – далеко не сахар, уж мне это известно, как никому другому.
– Кто вы такие? – перешла я в наступление.
– Отвечая на ваш вопрос, милая барышня, единственно, что я могу сказать, так это то, что мы люди. Причём, люди, страстно увлечённые своим делом. Думаю, вы заметили, – проговорил Марек со старомодной витиеватостью.
Имитируя игру на клавишах, он пробежался пальцами по краю столика. Кстати, у него это получалось вполне профессионально.
– Знаете, Диана, когда-то я играл на пианино в таких же небольших кабачках. Аккомпанировал певцам, а когда перебирал с горячительными напитками, то даже пел сам, причём, неплохо.– Он мечтательно прикрыл глаза. – Эх, славное было времечко!
– Что изменилось? – осведомилась я и протянула ему свой опустевший бокал.
– Я изменился, – ответил Марек и, приподнявшись, исполнил мою безмолвную просьбу.
Не испытывая ни малейшего интереса к его судьбе я пригубила новую порцию вина и вежливо спросила:
– Да? И каким же образом?
Собеседники переглянулись, и вдруг меня охватило беспричинное веселье.
– Нет! Не говорите! Дайте, я угадаю.
– Извольте, милая барышня, – Марек хитренько прищурился.
Нет, эти типы определённо начинают мне нравиться.
– Думаю, либо вы жулики высокого пошиба, – сказала я и, опустошив чуть ли не половину своего бокала, озвучила дикую мысль, которая не давала мне покоя, – либо вы инопланетяне, прикидывающиеся людьми.
– О, как! – Марек фыркнул и насмешливо покосился на своего напарника. – Доигрался, мой друг? Ну, и каковы твои ощущения в шкуре мошенника?
– Диана, что ты несёшь?! Сколько раз говорить, думай, прежде чем открыть рот.
Заслышав жутко знакомые менторские интонации, я растерялась и брякнула:
– Извини, дорогой, это вышло случайно...
– Подожди, Филипп, не дави на девочку. Я хочу знать, зачем она нужна инопланетянам, – заглядывая мне в лицо, темноволосый гад поощрительно улыбнулся. – Ну? Какова ваша версия, Диана? Говорите, не стесняйтесь.
– Н-не знаю. Наверно, чтобы просто похитить... – промямлила я, сдавшись под его давлением.
Ой, позорище! Я окончательно упала духом, поняв, что сморозила очередную глупость.
Не обращая внимания на мой смущённый вид, Марек многозначительно посмотрел на Филиппа. С бесстрастной миной на лице тот выложил на стол какой-то очередной прибор и нажал сенсорную кнопку. Звуки из зала сразу же будто отрезало.
Инициатором разговора по-прежнему оставался Марек. Не обращая внимания на мой упорный взгляд, тип, талантливо прикидывающийся моим бывшим мужем, рассеяно глядел в темноту за окнами и неспешно пил вино. Себе он тоже заказал именно ту марку, которую любил Филипп. Изредка он встревал в наш диалог, по ходу дела бросая отточенные реплики, и я каждый раз вздрагивала, слыша его голос. Такой манерой общения он опять же чрезвычайно походил на моего проклятого мужа.
К счастью, вскоре я настолько увлеклась, что перестала обращать внимание на его присутствие и полностью сосредоточилась на том, что говорил Марек. Ведь тема, поднятая им, была крайне интересна, во всяком случае, мне как заведующей отделом инновационного маркетинга. Если опустить кучу специфических терминов, сыплющихся из собеседников, то дело заключалось в том, что учёные уже давно задались вопросом, куда катится наш мир.
По словам Марека всё усложняющаяся технологическая цивилизация поставила человека перед неизбежным выбором, – либо безоговорочно довериться созданному им Франкенштейну, либо придумать что-нибудь новенькое. Филипп скептически хмыкнул, но я согласна с Мареком, что использование возможностей искусственного интеллекта – тупик для мыслящего существа. Человечество, вставшее на этот путь, постепенно деградирует как вид. Каким образом? Это несложно представить. Уже сейчас множество людей ощущает себя ненужными придатками к механизмам, а дальше будет только хуже. Автоматизация оккупировала не только сферу производства, но также активно вторгается в сферу услуг, которую человек привык считать своей вотчиной. Вполне возможно, что многих устроит жизнь сытого паразита, но далеко не всех.
"Человек хоть и скотина, но всё же мыслящая и потому неустанно ищущая оправдания своему бытию", – очень точно подметил Филипп.
Чёрт возьми! Я уже на полном серьёзе начинаю видеть в нём Раевского.
"Вот потому мы пошли по другому пути", – с гордостью заявил Марек, и я сразу же навострила уши. Но узнав, в чём он заключается этот путь, основательно подрастеряла свой энтузиазм. На мой взгляд, это просто жуть.
В общем-то, человечеству не привыкать к мысли о протезах. Не так ли? В том или ином виде они уже прочно вошли в нашу жизнь. Просто наши учёные, работающие в так называемом Альфа-Сколково, пошли несколько дальше и создали один большой протез... для мозга.
Если верить собеседникам, то замена тела на его искусственный аналог дала неожиданный эффект. Остановившийся в развитии взрослый мозг вспомнил детство и снова начал активно обучаться. Причём, очень успешно. У некоторых подопытных животных усилились прежние способности, и даже появились новые, которых раньше не было. Правда, в чём именно и как сильно они проявятся было невозможно прогнозировать. Здесь природа сохранила своё господство.
Под давлением увлечённости Марека мой скепсис начал потихоньку таять. В самом деле, кому не хочется стать умней или на худой конец просто талантливей и при этом ещё не стариться? Пусть даже в искусственном теле. Нет, вы не подумайте! Никаких киборгов и прочих механических чудовищ. Боже упаси! Скорей это воплощение в жизнь идеи андроидов, которые по своему устройству практически ничем не отличаются от обычного человека.
Да! Несмотря на фантастичность замысла, смелость и размах наших учёных поражали воображение. Если в этих сведениях есть хоть крупица правды, то бионика будет восьмым чудом света.
– Диана, вы только вдумайтесь! Какие открываются перспективы! – горячился Марек, оживлённо жестикулируя. – Представьте, с какой скоростью начнёт развиваться наука на Земле под влиянием бионической расы, и чего мы достигнем спустя несколько десятилетий, не говоря уж о целом столетии...
– Стараюсь, но...
– О, чёрт! Не перебивайте!
Увлёкшись, мой собеседник стукнул кулаком, и столешница треснула – массивная такая, из натурального дерева, толщиной с мужское запястье. Мне стало не по себе, но я не захотела додумывать мысль, настойчиво рвущуюся наружу.
– Ведь даже самый совершенный человеческий мозг не в состоянии удержать всю нужную информацию, а её с каждым годом становится всё больше и больше! Множество открытий лежит на стыке различных научных областей, но чтобы это понять, сначала их нужно освоить. Вы согласны?
Во избежание окончательного краха столика, я ограничилась согласным кивком.
– Умница! – одобрил Марек. – Увы! Даже лучшие умы человечества уже на пределе своих способностей, что уж говорить о среднем звене. – Вдруг он переключился на меня. – Вот взять хотя бы вас, дорогая. Чего бы вы хотели, имея более совершенные мозги, а к ним в придачу вечную жизнь и молодость?
Я пожала плечами.
– Не знаю. Наверно, просто жить, – ответила я и, покосившись на Филиппа, честно созналась: – и быть любимой.
– Это всё? – не поверил мне Марек.
– Да! – твёрдо сказала я.
– Глупости! Вы говорите как типичная мещанка! – мой собеседник рассердился. – Милая барышня, неужели вы ничего не видите дальше собственного носа?
– Как это ни прискорбно, но вы правы. Не вижу, – сдержанно ответила я, тоже начиная сердиться.
– Дева Мария! Я забыл, с кем я разговариваю. Ведь вы ещё совсем ребёнок.
С добродушной улыбкой Марек откинулся на стуле и испытующе глянул на меня. Не знаю, что уж он высмотрел на моём лице, но снова оживился.
– Диана, вы наговариваете на себя. Будь вы ограниченной особой, вы бы уже давно зевали, умирая от скуки. Но нет, вы слушаете мой трёп и далеко не из вежливости.
– Вы правы. Интерес есть и не малый, – созналась я и пояснила: – По роду деятельности мне приходится соприкасаться с инновационными разработками.– Я усмехнулась, заметив удивлённый взгляд Филиппа. – Впрочем, я чистой воды администратор, и в высокой науке по-прежнему мало что смыслю.
В общем, пришлось сбросить маску наивной дурочки, чтобы продолжить интересный разговор.
Честно говоря, открывающиеся перспективы не только увлекали, но и устрашали. Не знаю, чего там надумали умники из Альфа-Сколково, но я очень сомневалась, что в результате бионических преобразований человек останется человеком. Что и высказала вслух. Марек горячо заспорил со мной. Утомлённая кучей непонятных слов, я не выдержала и пошла на попятный.
– Ладно. Верю. И всё же теория и практика это далеко не одно и то же...
– Неужели ещё не поняла? – угрюмо буркнул Филипп и отвёл глаза.
Моя рука самопроизвольно дернулась, и я тупо посмотрела на осколки тонкого стекла в расползающейся винной луже. Подозревать одно, а получить прямое подтверждение – это уже совсем другое.
«Нет! Этого просто не может быть! Он лжёт, чтобы я больше не искала Раевского… Дура! Если этот тип мошенник, какое ему дело до наших с мужем отношений?» Мои мысли заметались, как мыши по амбару. Но интуиция говорила, что это правда и от Филиппа действительно остался только мозг, заключённый в тело-протез. И как только я это приняла, внутри забушевала буря. Как встарь я почувствовала себя преданной и униженной.
– Выходит, ты всё же нашёл надёжный способ избавиться от меня, причём, навсегда! – проговорила я каким-то не своим голосом, противным до невозможности.
Если бы не Марек, который протянул мне другой бокал взамен разбитого, не знаю, что бы я натворила. Скорей всего, забилась бы в истерике. Но, слава богу, под его неотрывным взглядом, одновременно сожалеющим и предостерегающим, я взяла себя в руки и даже выдавила из себя вежливую улыбку.
– Спасибо… Так кто же вы теперь? Люди или роботы? – спросила я резким тоном.
– Бог с вами! Что вы такое говорите, Дианочка? Поверьте, ничто человеческое нам не чуждо, – воскликнул Марек преувеличенно бодрым голосом.
Филипп тем временем продолжал безмолвствовать. Не удержавшись, я пыталась поймать взгляд предателя. Напрасный труд. По-прежнему глядя в окно, он пил своё вино и делал вид, что не замечает моего существования.
"Ну и чёрт с ним!" – подумала я с ожесточением и, окончательно придя в себя, повернулась к Мареку.
– Ну-ну! Поживём-увидим.
– Даже не сомневайтесь, дорогая, – улыбнулся Марек. Его вкрадчивый тон наводил на определённые размышления. Он явно хотел мне понравиться. Ну и ладно, это его право.
Мы снова разговорились.
– Кроме вечной жизни и молодости, в чём ещё выражаются преимущества биоников перед обычными людьми? – спросила я у своего говорливого собеседника.
– Нет никакой вечной жизни, – вмешался Филипп. – Андроидная оболочка менее уязвима для времени, чем шкура обычного человека, но не настолько, чтобы говорить о вечности. Лет двести, от силы триста. К тому же есть большие проблемы с адаптацией человеческого мозга к искусственному телу. Да, его возможности расширяются, но в этом же кроется опасность. Природные ограничители дают о себе знать и вводят его в состояние каталепсии. Особенно, это касается женщин.
– Почему?
– Ваша устойчивость к изменениям окружающей среды в данном случае играет с вами злую шутку. Адаптируются к бионическому телу лишь единицы из женщин, да и те не слишком вменяемы. Даже особи, изначально здоровые психически, потом зачастую склонны к суициду.
– Ясно, – протянула я с разочарованием.
Намёк Филиппа был прозрачней прозрачного. Как бы ни сложились наши отношения, но как учёному я ему доверяла. Что ж, жаль, что путь в бионику для меня закрыт. Кстати, до учёбы в университете я была спокойной как танк. Девчонки в школе даже завидовали моему самообладанию. Однажды я на спор украла задания по ЕГ и даже глазом не моргнула, когда столкнулась носом к носу с нашей директрисой.
– Уже поздно, – поставила я точку в разговоре и, поднявшись, потянулась за сумочкой.
Демонстрируя свою воспитанность, мужчины поднялись вслед за мной. Филипп нажал кнопку на приборе и к нам снова ворвались звуки из зала. Он помог мне надеть пальто и взял свой плащ.
– Идём, я провожу тебя.
– Не стоит. Наверняка у тебя дела, – попробовала я отговориться.
– Не спорь, если предлагаю, значит, никуда не спешу.
Что ж, когда Филипп говорит таким тоном, спорить с ним действительно бесполезно.
Стоило выйти на улицу, и капризная питерская погода прямо с порога преподнесла нам неприятный сюрприз – было страшно холодно и скользко. Пока мы сидели в ресторане, относительно тёплое безветрие сменилось шквалистым ветром со снегом. Не колеблясь, я взяла Филиппа под руку и прижалась к его плечу. Не имело смысла злиться, если мы видимся в последний раз.
В молчании дошли до подъезда моего дома. Здесь я повернулась к бывшему мужу и, глядя на быстро расплывающуюся цепочку наших следов на тонком снежном покрове, пробормотала банальную фразу на прощание, даже не помню какую.
Неожиданно он притянул меня к себе.
– Ди!.. Прости, милая, я очень виноват перед тобой.
Боже мой! Это было нечестно по отношению ко мне! Ну почему он просто не ушёл, промолчав напоследок?!
С трудом удерживая дрожь от переполняющих меня эмоций, я вцепилась в Филиппа и заглянула в его лицо, одновременно родное и чужое.
– Скажи, почему ты бросил меня? – Я тряхнула его за грудки, но он безмолвствовал, глядя куда-то поверх моей головы.
– Отвечай сейчас же, негодяй! Все твои слова о любви были ложью?
Аккуратно взяв меня за запястья, Филипп отстранился. Дальнейшее молчание было просто невыносимым.
– Скажи хоть что-нибудь! – взмолилась я.
– Нет. В моих словах не было лжи, – уронил он бесстрастным тоном и его слова резанули меня прямо по сердцу.
– Чёрт возьми! Что ещё тебе было нужно? – взорвалась я. – Ведь я боготворила тебя! Лезла вон из кожи, чтобы только тебе со мной было хорошо!
Филипп безрадостно улыбнулся.
– В этом-то и проблема, Ди. Ведь ты просто задушила меня своей любовью.
Пустота в сердце снова отвоевала своё пространство. Да, он прав. Так оно и было. Вообще-то было глупо надеяться отнять его у столь могущественной любовницы. С истинными учёными наука никогда не знает поражений. Они ей преданы до самого конца. Семья и всё остальное для них на второстепенных ролях. Пора смириться и признать своё поражение. Да будет так!
Собравшись с духом, я подняла голову и впервые за нашу встречу посмотрела ему прямо в глаза.
– Ладно. Что было, то уже быльём поросло. Думаю, мы видимся в последний раз. Прощай, – проговорила я, очень надеясь, что он не слышит слёз в моём голосе.
Но Филипп не спешил уходить. На его лице появилась странное выражение, спокойное и в тоже время преисполненное решимости.
– Прости, Ди, – проговорил он и в его руке блеснул пистолет, во всяком случае, мне так показалось.
Не веря происходящему, я попятилась к двери своего подъезда. Естественно, у меня не было никаких шансов на бегство. Холодное дуло коснулась оголённой шеи, и я зажмурила глаза. Но вместо выстрела раздалось шипение.
– Будь добр объяснить, какого чёрта ты вытворяешь?!
Я с возмущением воззрилась на Филиппа, который уже убрал инъектор, но тут к горлу подкатила жуткая тошнота, и от нестерпимой головной боли окружающий мир поплыл перед глазами.
***
Филипп подхватил на руки падающую девушку. Заметив щуплого старика в тёплой кацавейке, который воззрился на него подозрительным взглядом, он расстроено проговорил:
– Пожалуйста, извините, если мы вас потревожили. Вечно жена не знает меры и перебирает на вечеринках.
Подавшись вперёд, старик внимательно оглядел молодую пару. Девушка с длинными светлыми волосами была необычайно красива, у парня было умное интеллигентное лицо, одно из тех, которые внушают безоговорочное доверие. Смягчившись, он снял очки и с лукавым видом подмигнул Филиппу.
– Ничего-ничего! Не смущайтесь, сударь! В жизни всё бывает. Моя дорогая Софочка... – старик набожно перекрестился, – бывало понюхает пробку от бутылки и такое начнёт вытворять, что только держись.
– Вот, вот! Тогда вы понимаете меня, как никто другой. – Охваченный пьянящим чувством радости, Филипп легко рассмеялся. – Моя Диана то же самое. Стоит ей выпить самую каплю, и она уже не способна себя контролировать.
Заметив подъезжающую машину, он тепло попрощался с бдительным стариком.
– Вы уж будьте помягче с женой. Софочка всегда страшно раскаивалась наутро, когда видела свой погром, – напутствовал его тот, подслеповато щурясь.
– Обязательно! – пообещал Филипп.
Он посадил девушку в машину и, придерживая её за плечи, захлопнул дверцу.
На перекрёстке Марек Здыховский плавно затормозил и, заглянув в салонное зеркало, встретился глазами с другом.
– Не жалеешь? – поинтересовался он.
– Жалею, но выхода нет. – Филипп затянулся сигаретой и выдохнул дым в приоткрытое окно. – Пока ты болтал с Дианой, я проверил последние информационные файлы. К несчастью, на неё уже вышли по другим каналам. Поэтому не имело смысла больше тянуть. Организация несчастного случая – лишь дело ближайшего будущего, а я не хочу, чтобы ей причинили боль. К тому же последнее покушение оказалось крайне неудачным, во время аварии пострадал мозг носителя.
Марек удивлённо хмыкнул.
– Фил, ты даже не скрываешь своей привязанности к девчонке? Не подозревал, что ты способен влюбиться.
– Почему? Ты сам только что утверждал, что ничто человеческое нам не чуждо.
– Ладно, – поколебавшись, Марек добавил: – Только учти, мой неосторожный друг, в бионическом теле действие сыворотки будет окончательно подавлено.
– Ну и слава богу! – Склонившись к девушке, Филипп отвёл завесу отливающих золотом волос и легонько коснулся губами её виска. – Я хочу, чтобы Диана полюбила меня по-настоящему. До сих пор жалею, что, как последний дурак, поддался на твою подначку и ввёл ей эту подлую сыворотку.
– Вот именно, что дурак! Если бы не я, только б ты её и видел. Красотка давным-давно выскочила бы замуж за какого-нибудь молодого болвана с накачанными мышцами. И плевать она хотела на уже немолодого профессора, будь он хоть семи пядей во лбу.
– Пусть! Зато она была бы счастлива, – упорствовал Филипп. – Тебе не кажется, что это неэтично использовать людей в качестве подопытных кроликов? Особенно, без их на то разрешения? – резко проговорил он.
– Нет, – хладнокровно отозвался Марек и надавил на газ. – А тебе не кажется неэтичным обманывать старого друга? Между прочим, зря старался. От твоих слов о неустойчивой психике Дианы за версту несло ложью. Ты специально держал её на психотропных препаратах, чтобы убедить меня, что она не пригодна для пересадки? – Не дождавшись ответа, он обижено хмыкнул. – К твоему сведению, в моих опытах нет ничего плохого. Если бы я мог действовать открыто, ко мне на приём стояла бы очередь из желающих в них поучаствовать длиной эдак в половину земного шара.
– Может быть. Но я не хотел лишать Диану обычной человеческой жизни.
– Смотри, какой добрячок! Тем не менее, это не помешало тебе испытать на ней экспериментальный препарат.
Филипп досадливо поморщился.
– Лучше не напоминай!
– Эй! Если тебе так дорога Диана, что претила сама мысль об её искусственной любви, то мог бы применить сыворотку на ком-нибудь другом. Например, на той же Аделаиде, а не на семнадцатилетней студенточке. Наш спор не предусматривал конкретный объект.
– Сдурел? – возмутился Филипп. – И чтобы за мной по пятам ползала эта старая грымза? Нет, уж уволь! Это была бы уже не мелодрама, а фильм ужасов!
Повисшую тишину в салоне машины расколол дружный хохот, заглушивший тихое урчание мотора.
– Ну, это ты зря. Если хочешь, я могу сделать из Аделаиды такую красотку, что пальчики оближешь!
– Неа, всё равно не пойдёт. При наших характерах мы вскоре поубиваем друг друга, – убеждённо проговорил Филипп.
– Твоя правда! Стерва остаётся стервой в любой упаковке, – согласился Марек с другом.
– Хорошо, что ты это понимаешь, – Филипп бросил нежный взгляд на девушку и приподнял за подбородок её безвольно опущенную голову. – Вот моя Ди совсем другое дело. Не только красавица, но и тонко чувствующая натура. Без психотропных средств она душевная девочка, кроткая, как овечка.
– Верю. Классная дрессура. Одно время я был уверен, что она покончит с собой. Жаль, что проспорил. – Немного выждав, Марек забросил удочку. – Эй, ты готов вступить в новый бой?
– Что на этот раз?
– Поспорим, что я отобью у тебя Диану?
Филипп снисходительно улыбнулся.
– Тю, дурак! Ты заведомо в проигрыше.
– Уверен?
– На все сто.
– Спорим, что на этот раз выиграю я?
– Спорим! – уверенно отозвался Филипп и деловито добавил: – Твой заклад?
– Сначала договоримся о твоём. Если проиграешь, то женишься на Аделаиде.
– Ну, нет!.. Впрочем, всё равно. Этого не будет, никогда. Не увиливай. Итак, что ты поставишь?
Договорившись, они ударили по рукам. Споры для неразлучных друзей, порой совершенно бессмысленные, были своеобразным лекарством от скуки, а заодно стимулом к новым открытиям, когда наступал штиль в их мозговом штурме.
– Включи музыку. Нет, не это!.. Вот-вот, оставь! Просто замечательный блюз, не чета той мути, что мы слушали в ресторане.
Подпевая проникновенному голосу чёрного певца, тоскующему по далёкой любимой, развеселившиеся друзья пребывали в прекрасном настроении.
Ни один из них не заметил, что губы девушки, скованной наркозом, дрогнули в чуть приметной улыбке. Как только машина тронулась с места, она пришла в себя и слышала весь их разговор от начала до конца. «Предпочитаешь мелодраму, дорогой, и не любишь ужасы? Я тоже их не люблю, но ты не оставляешь мне выбора», – подумала она и, перестав сопротивляться действию лекарства, погрузилась в волны золотого беспамятства.
***
Миниатюрная блондинка в ослепительно белом комбинезоне скользнула внутрь кабинета и по-хозяйски оглядела его обстановку, – тяжелая солидная мебель говорила, что её хозяин тяготеет к классике. Но только она принялась наводить порядок на обширном рабочем столе, как в соседнем помещении что-то сильно грохнуло. Странный шум не затихал. Нахмурившись, она потянулась было к кнопке сигнализации, но затем передумала и прижала ладони к сенсорному датчику.
Часть стены бесшумно ушла в сторону. Заглянув в открывшийся проём, блондинка ойкнула и бросилась внутрь лаборатории.
– Боже мой!.. Что ж это такое!.. – запричитала она, и попыталась растащить сцепившихся мужчин. – Господа профессора, немедленно прекратите драться!.. Хватит! Я кому сказала!
Ломая руки, блондинка засуетилась вокруг драчунов, но её призывы остались без ответа. «Господа профессора» катались по блестящему мраморному полу и со зверскими выражениями на лицах продолжали самозабвенно мутузить друг друга. Один из них был звездой первой величины в генетике и прочих дисциплинах, связанных с функционированием человеческого организма. Другой – гением во всём, что касалось физики, математики и приборостроения.
Когда на пол полетела очередная застеклённая стойка с препаратами, блондинка отступилась. Поправив растрепавшуюся причёску, она смерила дерущихся мужчин презрительным взглядом и с решительным выражением на лице бросилась прочь из разгромленной лаборатории. В коридоре она перешла на быстрый шаг, успевая при этом расспрашивать встречных. Наконец, весёлый парень в забавном шутовском колпаке, немного подумав, сообщил ей нужную информацию.
***
Девушка, стоящая у тёмного окна, вздрогнула, но не обернулась на шипящий голос, брызжущий ядом.
Подлетев к ней, блондинка выбила из её руки бокал с вином.
– Послушай ты, дрянь!.. – она с трудом проглотила рвущуюся наружу нецензурную брань. – Сейчас ты пойдёшь со мной и прекратишь это безобразие. Причём, раз и навсегда или я не знаю, что я с тобой сделаю!
– Ах, как страшно! – Девушка подняла глаза на блондинку и на её губах появилась слабая улыбка. – Аделаида Семёновна, нужно быть последовательной в своих обещаниях. Если у вас нет ничего, кроме пустых угроз, вы зря сюда явилась.
Облик девушки-грёзы заставил блондинку вновь ощутить болезненный укол в сердце. «Сучка! Как же я тебя ненавижу!» – с ревнивым восхищением подумала она. И в самом деле, неземная красота соперницы, недвусмысленно говорила о чувствах создателей её бионической оболочки, которые теперь сходили с ума по своей Галатее.
– Ненависть и зависть иссушают не только душу, но и тело, – грустно проговорила девушка и извечным женским жестом отбросила за спину гриву блестящих чёрных волос. Она разлила вино по пяти уцелевшим бокалам и один из них протянула блондинке. – Не злитесь, Аделаида Семёновна. Давайте лучше выпьём за любовь.
При виде боли, застывшей в распахнутых тёмных глазах, на лице блондинки появилось бесконечно усталое выражение.
– Диана, тебе не кажется, что ты слишком далеко зашла в своей игре? Не забывай, что месть это обоюдоострый меч, – попыталась она урезонить девушку.
– Не знаю. Может, вы и правы. Но вспомните, не я начала игру.
На это блондинке было нечего ответить.
– Чёрт с тобой! Не понимаю, что за радость тебе в том, что парочка гениальных дураков превратилась в оголтелых самцов, но я тебя предупреждаю...
Она допила вино и со стуком поставила бокал на стол.
– Делай, что хочешь, но знай, я убью тебя, если ты погубишь Филиппа.
– Договорились, – рассеяно отозвалась девушка, – но не забывайте, что вы тоже в игре. Только намекните, и роль марионетки будет вашей. – Уловив тень замешательства на лице блондинки, её затуманенные глаза остро блеснули. – Чего же вы боитесь, Аделаида Семёновна? Ведь вы тоже его любите.
– Глупости! – фыркнула блондинка.
– Не отпирайтесь. Мы обе знаем, что это так, как и то, что у вас нет никаких шансов на ответное чувство. Филипп любит только меня и это никогда не изменится. Он мой и только мой. Я пропущу его через такие круги ада, что он наконец это поймёт и смирится, – с фанатичной убеждённостью проговорила девушка.
В конце тирады её музыкальный голос приобрёл странный хрустальный оттенок. Она замолчала, и сначала её невидящий взгляд ускользнул во тьму, притаившуюся за пуленепробиваемым стеклом, а затем погрузился в бесконечное внутреннее эго.
Преобразившаяся секретарша Раевского внимательно наблюдала за подступающим приступом. В её душе боролись противоречивые чувства. Ненавидя, она торжествовала неминуемую победу, и в то же время ей было жаль ту, что снова потеряла себя, заблудившись на этот раз в том, что ошибочно считают противоположностью любви.
***
Застывшая прекрасная кукла ничего не ощущала. Она не видела суеты медицинской бригады, не чувствовала прикосновения датчиков и приборов, облепивших её тело, не слышала встревоженных реплик в реанимации. Лишь отчаянный зов до боли знакомого голоса, не давал ей окончательно провалиться в небытиё. Каким-то чудом он сумел пробиться сквозь мглистый кокон её беспамятства и вновь потянул к свету и... кристально острой ненависти.
Прекрасно очерченные губы слегка шевельнулись: «И сказал Господь, каждому воздастся по делам его...»


09.01.2011 – 10.11.2013. Санкт-Петербург
S.Safo

Кхм.

Рабыня Изаура в декорациях биокиберпанка.

Синтеты - это хорошо. Но живой мозг действительно мало подходит для управления искусственным телом.

Кто знает. Пока не реально, а пройдёт несколько лет... новые лекарства, новые возможности. ))

Да что вы говорите...

Ну что ж, придётся привлечь тяжёлую артиллерию.
Вчера по каналу "science" была передача как раз на тему бионики. Так вот учёные прогнозируют, что в будущем человек не только сменит тело на искуственное, но и содержимое мозгов ему отцифруют.
Как видите, Фома язвительный, высоколобые в своих предположениях идут даже дальше, чем я. ))

Я не язвителен. Меня радует ваш оптимизм, но я очень сомневаюсь, что разумное, доброе, вечное и технически оснащённое возобладает над человеком раньше, чем он погрузит себя в токсичную клоаку своей бывшей планеты. Сюжет вашего рассказа только подтверждает мои слова - если даже с относительно примитивными технологиями человек успешно истребляет своих сородичей, то чего ждать в будущем?

Если такие технологии получат на Земле распространение, я немедленно вернусь на родину. Потому что не хочу, чтобы выжившие от меня постоянно что-то требовали.

А ваш пессимизм отдает технофобией. И никакого отношения к идее рассказа не имеет. Технический прогресс не виноват в том, что его используют подонки. По-вашему нашим предкам лучше было вообще не брать в руки палку и камень, чтобы создать первое копье. Надо думать над гуманизацией прогресса, а не в том, чтобы его остановить.

Так это и вам нужно думать. Вы ж примеряете на себя корону писателя? А зачем писать то, что через день или год забудут? Наверняка каждый лелеет надежду, что его произведения будут читать и через 10 и 50 лет. Как Чехова и других.
Согласитесь, что Дюма не очень высокого полета писатель, однако его до сих пор помнят и даже читают. Потому что сумел предсказать и подлодку и дирижабли с самолетами и бог весть что еще. ТО, ЧЕГО НЕ БЫЛО. Но то, что МОГЛО произойти и быть изобретенным. И оно произошло, и это лучшее подтверждение того, что он оказался прав.

Есть законы природы и общества. Будете их нарушать, никакого долголетия с вашими опусами не случится. Оно даже и так может не случится, это необходимое, но не достаточное условие.
Есть "ножницы Паркера", разница между культурным уровнем человека и его технологическими возможностями. И если зазор между лезвиями этих ножниц увеличиться слишком сильно, то отрезанная голова человечества упадет ему же в ноги.

Внешний контроль над поведением человека - первая тема для антиутопии. Это ж идеальное средство тотальной и глобальной диктатуры. Какая там Диана, я вас умоляю! Миллионы диан будут умирать от любви к Великому Марку, а мужчины будут испытывать беспредельное уважение и благоговение. И кто в цари последний? Только Марк? Я - второй, я - третий... и вот выстраивается очередь в диктаторы, а кто не возмечтает? За открытый наукой способ контроля людьми немедленно начнется грызня, кровопролитие и война.

А вы тут... сю-сю, му-сю...

P.S. Оговорюсь. Несмотря на цитату, больше обращаюсь к автору.

Генрих, вы по-моему ошиблись темой.
И речь шла не о Дюма, наверно, а о Жюль Верне.

По теме рассказа, я тоже давно интересуюсь этой идеей. Все, что связано с ИИ, оцифровкой работы человеческого мозга, манипуляцией сознания. Это очень сложная и многогранная тема. И в рассказе она подана интересно, хотя на мой взгляд, не до конца раскрыта. Но может быть, автор и не ставил перед собой подобную цель. Главный упор был на эмоциональную сферу. Хотя на самом деле, обучение ИИ эмоциям и морали тоже очень важное теоретическое направление в бионике.

Вы правы, конечно.

Ситуация, которую она описывает невозможна в принципе. Первым делом, когда будет совершено открытие такого масштаба, раскрутится не менее масштабное кровопролитие. Самым удачным исходом которого будет гибель первооткрывателей и носителей секретов. Всё. До никаких сюси-пуси дело просто не дойдет.

Пишется "оцифруют".
Канал "science" не побрезгует и раскопанными звездолетами дагонов.

Что-то мне кажется, вы преувеличиваете опасность создания ИИ или искусственного мозга. Впрочем, этот разговор лучше вести не здесь. Поскольку он слишком длительный и придется рассматривать множество различных факторов.
По делу есть два варианта развития (грубо):
1) Человеческий мозг можно оцифровать, сняв электромагнитные импульсы с нейронов и создать искусственный.
2) Человеческий мозг невозможно оцифровать, потому что связи между нейронами подчиняются квантовой теории, то есть содержат неопределенности.

Не об этом речь. Я говорю по теме контроля над поведением человека, произвольным управлением его мотивами.

Фуф, я уж подумал Мушкетеры написали Жюль Верна

В теме контроля поведением человека фантастики никакой нет. Уже давно есть определенные законы, которым можно управлять человечеством. Самый примитивный пример - супермагазины. Когда вы приходите туда, товары расставлены так, что вы волей-не волей покупаете что-то еще. Это сделано специально. Упаковка - желто-красного цвета (привлекает внимание). Управлением владеют все политики, бизнесмены. Пикаперы. Фокусники и всякого рода мошенники.
Был такой проект МК Ультра, который проводила ЦРУ по стиранию личности человека с помощью различных психотропных веществ и переписывание личности заново. На эту тему есть игра Биошок, и фильм "Кандидат от Маньчжурии". И много-много всего. Так что эта тема не нова и очень-очень обширна.
Вообще человеческом на самом деле очень просто управлять. Самый яркий пример - идеология Адольфа Гитлера.

Не преувеличивайте. Это всё манипуляция, а не прямое управление по нажатию кнопки.

Не виноват. Виноваты люди. Они допускают подонков к использованию технического прогресса - значит, их вполне устраивают последствия. Если они не делают ничего для пресечения деятельности подонка на ранней стадии - они или самоубийственно беспечны, либо глупы, либо жаждут именно тех действий, которые обязательно совершит допущенный ими - даже не к прогрессу, к существованию своему! - подонок.

Вот и в "Блюзе" - обретя, по сути, тела сверхлюдей, стали ли они добрее. умнее, честнее. Нет - мы видим гибель грандиозного эксперимента, могущего изменить жизнь человечества к лучшему, и из-за чего? Из-за женщины... Вам это не кажется патетичным? Сначала Ева (хоть я и не признаю правдивость авраамических учений), теперь Диана... Гадкий клубок лжи, злобы, зависти и мстительности, априори волочащийся за человеком, встал ему поперёк горла в самый ответственный момент. Сделал ли человек (не просто человек - учёный, они всегда должны ощущать ответственность за свои открытия") что-либо, дабы предотвратить такую возможность? Нет.

Так что вы ошиблись, silverrat. Это не технофобия, а лишь моя пассивная наследственная мизантропия. И для меня это нормально - в отличие от Алекса, я не ору на каждом углу о геноциде человечества. Хотя бы потому, что человечество, если хотя бы не подобреет, само прекрасно справится с этой задачей. Планету жалко, но это не проблема - прибираться мы умеем.

Одни допускают. Другие против этого борются. В этом есть баланс, симметрия в обществе.


Так автор и хотел предостеречь в отношении этой ситуации. Показать, как можно хорошую технологию использовать во зло. У меня в моих вещах, сколько я не пишу, я пишу всегда об этом. Талантливый человек может стать игрушкой в руках злых сил. Отличная технология может служить подонкам. Но если бы злых сил не было, как бы смогли определять, что зло, а что добро?


Не думаю, что вы мизантроп больше, чем я. Только моя усиленная с возрастом сентиментальность, которую я выдаю за гуманизм, позволяет мне не испытывать ненависти ко всему человечеству.

Вы не убивали.

Я оптимистка, но, боюсь, ничего хорошего. Самую страшную угрозу разумной жизни на Земле пока мало кто замечает. Как это ни грустно, она заключена в самом человечестве. Численность населения планеты в 60-70 годах 20 века была на уровне 3 миллиардов, а сейчас составляет уже 7 с лишним.

Затравка для любителей хоррора.
Мясной отдел супермаркета в недалёком будущем.
Покупатель смотрит на ценник. "Какого чёрта человечина стоит так дорого?" - возмущается он.
"Пока это мясо на уровне деликатеса. Ретрограды, застрявшие в прошлом, сильно тормозят развитие перспективной отрасли. К тому же человечина относится к диетическим продуктам. Она высококалорийна и содержит наименьшее количество ГМО", - отвечает невозмутимый продавец.

В свете вышесказанного, А. Нур, вам сказочно повезло, если ваша родина находится вне нашей планеты. ))

Да. Я тоже рад.

Скорей уж не корону, а вериги.
Забудут и ладно. И вообще, прежде чем предаваться мечтам о вечности, для начала было бы неплохо найти читательскую аудиторию. Вам не кажется? ))



Что делать? Лично меня интересуют эти самые "сю-сю, му-сю", особенно, в условиях грызни, кровопролития и войны. Надеюсь, под "со-сю" и "му-сю" мы подразумеваем одно и то же, а именно, нравственную позицию.

Да, вы совершенно правы, "отцифровать" - это жаргонное словечко.



Учёные тоже люди. Отчего бы не пофантазировать? Пока не доказано обратное. ))

Хм-м... сю-сю, му-сю - более широкое определение, чем нравственная позиция . НП - это нечто стационарное, базовое, а вы (да все мы) действие описываете.

Можете и воздыхания описывать. Но как в "Титанике", на фоне глобального абзаца.

Ну да.
Главное, не переборщить ни с воздыханиями, ни с глобальным... абзацем. ))