Никто не читает, никаких комментариев по делу, но я все равно буду постить - больно уж упорный.


Мир наш некогда был прекрасен и полон чудес. Паслись на лугах единороги, парили в небесах драконы, боги отвечали на молитвы, и даже смерть можно было обратить вспять. Казалось, что так будет всегда, но однажды небеса разверзлись, и на железных кораблях к нам явились Капитаны Дальних Миров, неся с собою нужду и горе.
Первым был Онд Богохульник, покровитель всего противоестественного и зачинщик бунта против Порядка Вещей.
Следом за ним шел Дан, демон оружия и кровопролития, голыми руками повергавший на землю прославленных рыцарей.
Третий же звался Брог, и его преступление - тягчайшее из всех.
Именно он научил Юна Волшебника нечестивому искусству геннета, именно он впервые испытал Проклятую Формулу, уничтожившую все чудеса.
Брог - вот кого мы будем проклинать вечно, ибо больше нам ничего не осталось. Будь ты проклят, чужак, не ведающий прелести Мифа - да покроется кожа твоя струпьями, да ослепнешь ты на оба глаза, и да заведутся в утробе твоей черви, сосущие кровь!

Ордуза, Торианская ведьма, ритуал Памяти о Чуде, Земля Вечнос, записано братом Евстахием.

Проснулся Коля от того, что Грания вылила на него целый ковшик холодной, только что из ручья, воды.
- Вставай! - сказала она, прищурившись по своему обыкновению. - Ты дал мне слово, что ровно в девять проверишь датчики, а сейчас уже три минуты десятого. Мне нужны показатели за вчерашний день, чтобы я могла включить их в статистику. Ну же, ты так и будешь лежать все утро? Аньес уже ушла в деревню, менять мое ожерелье на хлеб. Как закончишь, разведи костер и набери в котелок воды. Все, я ушла работать.
Сказав так, Грания поправила выбившийся из прически локон (прелестный, надо заметить) и немедленно скрылась в своей походной лаборатории. Щелчок - и выцветшую от дождей палатку окутало непроходимое поле Скепсиса. Коля вздохнул и принялся выбираться из мокрого от росы спального мешка. Как и третьему члену группы, Фотурианке Аньес, ночевать ему приходилось на улице, ибо Грания, будучи особой королевской крови, хоть и делила с простолюдинами пищу, но спать с ними под одной крышей отказывалась наотрез.
Утро выдалось промозглое, серое. С востока надвигались грозовые тучи - к полудню, скорее всего, польет. Уже третий месяц они стояли лагерем на краю леса, отслеживая любые изменения в коэффициенте Ревского. Коэффиент этот, если Коле не изменяла память, обозначал то, насколько силен в конкретной области Миф; впрочем, он не был в этом уверен. Всеми научными делами в экспедиции заведовала Грания, и по ее словам выходило, что "сказочность" окружающего пространства стремительно снижается и скоро исчезнет совсем.
- Когда мы только прибыли сюда, - сказала она позавчера, - я боялась встретить дракона. А сейчас, что бы ни болтал этот полоумный Евстахий (так звали предыдущего Фотурианца, что наблюдал за этой Землей), здесь не появится и кентавр - настолько упала вероятность. Ондрид был совершенно прав, говоря, что Вечнос мы Упорядочим без особых проблем. Коля, ты рад этому?
- Ну да, - Коля вздохнул и изобразил улыбку. – Само собой.
Да наплевать мне на Упорядочивание, подумал он тогда. Хоть сто миров, мы изменим, хоть двести - мне очень и очень плохо. Как она произносит мое имя - и как она произносит имя Ондрида! Конечно, то, что она к нему испытывает, это не любовь, однако, учитывая те крохи внимания, что достаются мне, я ему чертовски завидую. Проклятая любовь, глупая любовь, бессмысленная любовь! И как меня угораздило…
А действительно - как его угораздило? Здесь, прежде чем продолжить повествование, необходимо сказать несколько слов о Фотурианке Грании и ее группе.
Родилась Грания в Земле Амлун, где сам воздух, казалось, был пропитан Сказкой. Отцом ее был король Земли, матерью - великая колдунья Башни. Жили они в белокаменном замке, окруженном полями пшеницы, и не знали ни горя, ни зла. Ничто не проникало в этот уютный сказочный мир - любые новости извне (а были это подчас грозные, пугающие новости) под лазурным небом Амлуна превращались в сущие пустяки. Конечно, прогресс не стоял на месте: был уже в Земле свой космопорт, и поговаривали даже, будто в дальних краях крестьяне понемногу осваивают машины - а все-таки, окинь вы взглядом это чудесное королевство, непременно пришли бы к выводу, что железками волшебства не заменишь. С этой верой в душе и росла маленькая Грания.
С самого детства безо всякого волшебного зеркала ясно было, что со временем она станет настоящей красавицей. Уже к двенадцати годам от женихов у Грании отбоя не было. Со свитой мертвых героев присылал дары Некромант, спускался с небес на туче бог грома, да что там - даже одинокий Владыка Болот заявился однажды с пучком белого мха в петлице и букетом из кувшинок и камышей! Но все было напрасно - и богов, и демонов, и рыцарей, и колдунов капризная девочка разглядывала, презрительно надув губки. Никто, решительно никто не годился ей в мужья! Один был толст, другой лыс, третий жаден, четвертый плохо сидел в седле…
Ах, что и говорить! Чем больше хорошела Грания, тем требовательнее становилась. Отчаявшись найти дочери жениха, король уже решил отправить гонцов за пределы Земли, как вдруг случилось несчастье.
Произошло это на пиру в честь совершеннолетия принцессы. Со всех сторон в замок съехались гости - бароны, графы, друиды, духи, знатные упыри и прочая фантастическая нечисть. Пригласили даже Ондрида, Первого Фотурианца, что гостил тогда у волшебников Туны - а в противовес ему, дабы не важничал, позвали посланца Темных Миров, человека по имени Исним.
В свои сто четыре года Ондрид выглядел величественно и гордо. Высокий, седовласый, в роскошной Фотурианской мантии - на его фоне Исним казался сущим ничтожеством. Как назло, посадили его напротив Грании, и та весь обед без тени смущения следила за тем, как этот маленький лысый человечек пытается разделаться с тарелкой ракового супа.
Да, это было забавное зрелище - раз десять он подносил ложку ко рту и все никак не мог проглотить, как если бы что-то мешало ему это сделать. Огромный его кадык беспомощно ходил вверх-вниз, и после каждой попытки Грания неизменно вежливо спрашивала: «Что-то не так, друг мой? Как бы мне угостить вас повкуснее?», после чего приказывала лакеям принести Исниму еще еды, желательно соленой и твердой. Постепенно перед посланником Темных Миров выстроилась целая батарея закусок, одна другой аппетитнее, и положение сделалось совсем уж неловким. Когда Грания в очередной раз предложила Исниму съесть хоть кусочек, тот икнул, и изо рта у него вылез крохотный черный жучок - вылез, пошевелил усиками и плюхнулся прямо в тарелку с супом.
Казалось бы, что тут необычного, ведь в тот день за одним столом собрались самые разные существа - от троллей, поедающих булыжники, до ведьм, питающихся детьми - однако жучок так забавно сучил лапками, так смешно бултыхался, что смешно сделалось всем. Первой, конечно, прыснула Грания, и за беспечным смехом не увидела, как нахмурился Исним, и как сжались его костистые кулачки. Позор его, правда, на этом не кончился.
- Да ты никак жуколов? - ткнул Иснима в бок краснорожий сосед-барон. - Держу пари, если тебя хорошенько потрясти, то еще с полсотни насыплется. Эй! - обратился он уже к гостям в зале. - Что, если этому пареньку станцевать для нас? Хоп-хоп-хоп, жучиный танец!
С этими словами он взял Иснима за шкирку, словно котенка, и рывком поставил его на стол. Сказочная публика, уже изрядно набравшаяся, встретила это воплями восторга, один только Ондрид помрачнел и отставил в сторону кубок с вином.
- На вашем месте, сир, - обратился он к королю, сидящему рядом, - я бы не стал смеяться над этим человеком.
- Почему? - спросила за супруга колдунья Башни.
- Смотрите, - достал Ондрид квадратную коробочку, покрытую тонким слоем специального, антиМифического вещества. - Это опасномер, модель два. Видите, стрелочка зашкаливает? Жуколовом можно назвать человека с десятком жуков, но не того, в чьем теле их восемнадцать миллиардов. Вам лучше угомонить вашего вассала, пока он не наделал бед.
- Пожалуй, - согласился король. - Хотя мне этот Исним вовсе не кажется опасным. Я думал, что посланник Темных Миров окажется поэффектнее, а этим замухрышкой никого не удивишь. Брессан! - обратился он через весь стол к барону. - Оставьте этого бедолагу в покое, он и так настрадался!
- Ваша дочь, - подсказал ему Ондрид. - Пусть она его не дразнит.
- Ах, да, - сказал король. - Грания, будь хорошей девочкой, веди себя как принцесса. Негоже издеваться над человеком, если природа наградила его менее щедро, чем тебя.
Промолчи Грания, и все бы кончилось благополучно, но, увы - характер взял свое:
- Но, папа! - капризно возразила она. - Погляди, какое это чучело! Смотрите на меня! - скорчила принцесса унылую рожу. - Я - посланник Темных Миров, я принес вам весть о космических ужасах! Что? Почему я такой дохляк? Почему у меня сальные волосы и крысиные лапки вместо рук? Не знаю, зато жуков у меня полон рот, могу поделиться парочкой! Пусть себе пляшет, папа, - закончила Грания. - Все равно ни на что больше он не годится.
Повисло молчание.
- Вся в мать, - развел руками король и виновато улыбнулся Ондриду. Тот нахмурился и достал из внутреннего кармана мантии свой знаменитый Жезл - тонкую палочку из голубого стекла.
Будучи одним из Предметов Нид, этот Жезл обладал способностью корректировать действия других Предметов, то есть манипулировать остатками гипотетических Замыслов Творения. Пауле - доктор Фотурианских наук, безвыездно живущий в Земле Анод, считал его своего рода чертежным карандашом Творца, инструментом для зачеркивания и правки, и этот самый инструмент Ондрид тогда решил использовать для того, чтобы стереть, если понадобится, все, что надумает сотворить Исним.
А тот, растерянный и бледный от гнева, стоял в это время на столе и не знал, куда деваться. Лица вокруг – людей, духов, чудищ – сливались в какую-то кашу, хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать насмешливых голосов.
- Танцуй! – рявкнул барон, - Отрабатывай кормежку!
- Танцуй, - повелела Грания.
- Та-нец, та-нец! – подхватила публика. Какой-то не слишком воспитанный лесной людоед бросил в Иснима наполовину обглоданной бараньей лопаткой. Со всех сторон посланника Темных Миров толкали, тыкали, тянули за одежду. Вдруг раздался треск, и юный, еще зеленый тролльчонок застыл, как вкопанный, держа оторванный рукав.
И предплечье Иснима, и плечо были покрыты слоем копошащихся черных жуков – точно таких же, как и тот, что вылез у него изо рта. Шум вокруг резко утих, и в наступившей тишине посланник Темных Миров опустился на колени и протянул к Грании руку.
- Да что ты творишь?! – схватился за меч барон, на что Исним, не поворачивая головы, ответил – впервые за вечер:
- Посмотри себе под ноги.
Барон опустил глаза и – о, ужас! – пол под ним кишел жуками! Проворные твари сновали по сапогам, пытаясь по гладкой коже забраться выше. Барон тряхнул ногой, и часть жуков осыпалась на пол. И мгновения не прошло, как на другом конце стола завизжала молодая ведьма. Пышная ее прическа вдруг вспучилась, зашевелилась, и на обнаженные плечи – а ведьма была в бальном платье – посыпался целый водопад насекомых.
Сверкнула фиолетовая вспышка – это Ондрид окружил себя и короля с королевой полем Скепсиса.
- Грания! – король бросился к дочери, но получил предупредительный разряд.
- Стойте, ваше величество! - воскликнул Ондрид. – Оно испарит вас, если вы будете слишком настойчивы!
- Проклятье, Ондрид, почему? – спросил король, тяжело дыша.
- Вы – создание Мифа, сир, - ответил Фотурианец. – А поле Скепсиса создано как раз для того, чтобы защищать от Мифа реальность.
- Что же тогда делать? – спросила его королева.
- Вам - ничего. А я жду, пока зарядится мой Жезл. Ему нужно немного времени. Вот так, еще чуть-чуть…
А в зале тем временем творился настоящий ад. Пол покрылся толстым слоем жуков, гости, спасаясь, лезли на стол, но и там настигали их мерзкие черные твари. Вот они облепили отчаянно кричащего барона, и тот, упав, уже не поднялся. Творились и более жуткие вещи. Огромный людоед начал плавиться заживо - сначала кожа, потом мясо и кости. Маленькая волшебница в белой мантии иссыхала на глазах. Бравый усатый рыцарь кричал все громче и громче, в то время как доспехи на нем сжимались все сильнее. Метались по залу обезумевшие духи, слуг рвало черной слизью, славный круглолицый повар силился запахнуть рот, открывшийся у него на животе. Сказка словно распадалась, агонизировала - само пространство начало расплываться, и только крохотный пятачок с Гранией и Иснимом оставался еще невредим.
- Игла стерильна, - сказал посланник Темных Миров. - Один укольчик, только один. Десять тысяч снов. Память всего человечества…
Он бормотал, а рука его, протянутая к Грании, менялась и росла. Вот появились на ней дополнительные пальцы, добавился еще один сустав, и из ладони, проколов кожу, вылезла длинная и тонкая игла. Раз! — и посланник Темных Миров ужалил принцессу в плечо. Страшный холод пронизал тело
Грании, и она потеряла сознание. Закричала королева, заскрежетал зубами король.
- Да сделайте же что-нибудь! - схватил он Ондрида за ворот Фотурианской мантии. - Или, клянусь всеми богами, я….
Но договорить он не успел, ибо в ту же секунду Ондрид отключил поле Скепсиса и остановил само время. Все вокруг замерло - пламя факелов, мечущиеся гости. Застыло в воздухе упавшее со стола надкушенное яблоко. Неподвижно чернело море жуков. Лишь на Иснима не подействовала сила Жезла - в конце концов, он был посланник Темных Миров, а все, без исключения, Предметы Нид с ними неведомым образом связаны.
Вот он - маленький, тощий, с каким-то детским личиком - выпрямился и посмотрел на Ондрида.
- А, ты из этих, - сказал он презрительно. - Фото, футу… Неважно. Что вы, что они, - Исним показал на застывших гостей, жителей Сказки, - вы ничем не отличаетесь друг от друга. Они, словно дети, жуют рахат-лукум Мифа, вы же корчите из себя взрослых и самодостаточных творцов. Человеческое, слишком человеческое! В обоих случаях мир для вас понятен и прост. Здесь пригладить, там подлатать - и недурненькое получается житьишко! А дать вам мир, недоступный для понимания - что тогда? Тоже будете подыскивать для него логику? Обуздать, разжевать, переварить - тьфу! В чем здесь достоинство?
- Понятия не имею, - ответил Ондрид, подходя ближе. Жезл, светясь ровным зеленоватым светом, парил у него над головой. - Я знаю одно: тебе лучше убрать иглу подальше от этой девочки. Ну же, слезай, не заставляй меня применять силу.
Исним засмеялся.
- Дурак, - сказал он. - Старый дурак. Как ты не можешь понять, что дело уже сделано? Она у нее внутри!
- О чем ты? - остановился Фотурианец.
- О Тайне! - Исним снова хихикнул. - Ах, эта чудесная Тайна - древняя, непостижимая, как сам Бог! Бедная дурочка, - показал он на Гранию, - думала, что проживет жизнь без нее - счастливо, в довольстве и радости, ан, нет, невозможно, нельзя! Тайна везде найдет дорожку, никто от нее не скроется!
- Кажется, я начинаю догадываться, что было в игле… - начал Ондрид, но посланник Темных Миров оборвал его:
- Мир, и ничего больше, - сказал он. - Нечеловеческий, таинственный мир. Познать нельзя, победить невозможно. Только жить. Таков дар Темных Миров.
- И зачем он нужен? - спросил Фотурианец.
- Нужен он, чтобы мучить, - пожал плечами Исним. - Чтобы наказывать. Чтобы учить, а потом переучивать, снова и снова. Чтобы показывать в один миг одно, а в другой - другое. Чтобы требовать невозможного, манить недостижимым и одаривать ненужным.
- И что в итоге? - Ондрид начал уже терять терпение.
- А ничего, - ответил Исним. - Никакой разгадки, сплошной клубок. В конце ты будешь знать меньше, чем в начале.
- Тогда зачем?
- А должны быть причины? Вот что, - сказал Исним, - хоть я и не верю в то, что ты справишься, надо все же дать тебе шанс. Смотри, у меня в груди зашита капсула. В ней - противоядие для девчонки. Найдешь меня - отдам, не найдешь - придется бедняжке учиться жить по-другому.
С этими словами он спрыгнул со стола и подошел к стене. Изящный пасс - и она словно бы раздвинулась, образовав проход. Вести он по всей логике должен был в дворцовую кухню, однако, на деле вел непонятно куда - в темноту, в пустоту, в ничто.
- Догоняй, - сказал Исним и исчез в проходе. После недолгого колебания Ондрид последовал за ним.
Стены туннеля были теплые и чуть влажные. Спереди шел поток воздуха и нес с собой запах горелого. Наконец, через час пути начало светлеть. Запах все усиливался, пока Ондрид, наконец, не нашел его источник - большое неровное отверстие в стене. За ним была комната с обоями в цветочек. Больше всего она напоминала кухню - полочки с жестяными банками, какие-то тарелки, ножи. На столе стояла большая эмалированная кастрюля, из которой сочился густой черный дым. Ондрид поднял крышку - так и есть, все сгорело. И куда только смотрят хозяева?
За грудой коробок из-под обуви обнаружилась дверь. Осторожно, стараясь не скрипеть, Ондрид вышел в коридор, где едва не споткнулся о вешалку с пальто. Из соседней комнаты слышались невнятные голоса: «намечен… будет… перспектив…». Внутри обнаружились люди - старуха, маленький мальчик и женщина лет тридцати. Взгляды их были прикованы к допотопному телевизору, на экране которого Исним беседовал с насекомоподобным чудищем.
- Скажите, - говорил посланник Темных Миров, - каково будущее ипо?
- Самое радужное, - отвечала, шевеля мандибулами, тварь. - Конечно, не все одинаково радушно примут это новшество, но тут ничего не поделаешь. Таков уж бизнес в наши дни, что определенные вещи потребителям приходится навязывать. Законы рынка, знаете ли!
- Конечно-конечно, - кивал Исним. - Я до сих пор помню, как вы внедрили эти ваши сертификаты. Как они у вас называются, не напомните?
- Программа дополнительного обслуживания пило, - с достоинством поклонилось чудище. - Предлагаем к каждому зило, независимо от того, есть ли на нем зеленый ценник. Независимо, понимаете? - повернулось оно к Ондриду. - Каждая минута здесь уменьшает ваши шансы на возвращение. Может быть, повернете, пока эта псевдореальность совсем не распалась?
- Нет, - сказал Ондрид. - Без противоядия я не вернусь.
- Черт с вами, - сказало чудище, и телевизор выключился.
В следующей комнате Ондрида ждало довольно неприятное зрелище. Посреди жуткого беспорядка - разбросанные книги, бутылки, тетради и ручки - сидел на стуле человек, из левого глаза которого росла прозрачная, заполненная кровью кишка. Тянулась она до самого потолка, где перерастала в огромный багровый нарыв, источающий мерзкое зловоние. Приглядевшись, Ондрид увидел, что кровь в кишке движется, как если бы дом закачивал в человека живительную влагу.
- Подожди, пока он вырастет, - сказал человек и подмигнул Фотурианцу единственным глазом. - Потом полезай.
- Куда? - спросил Ондрид.
- Вверх.
Действительно, через несколько секунд нарыв раздулся и открыл свое алое нутро. Внутри оказался туннель, и кишка проходила через него насквозь, исчезая где-то далеко наверху. Смрад из отверстия исходил неописуемый.
- Становись мне на плечи, не бойся, - сказал человек. - Я здесь для этого и сижу.
Ондрид послушался. Стараясь дышать ртом, он схватился за кишку и стал взбираться по ней, словно по канату. Жезл парил перед ним, и свет его моргал, что значило - поблизости опасность. Как и всегда, он был прав: едва Фотурианец залез в туннель по пояс, как снизу раздался хруст. Опустив глаза, Ондрид увидел, что макушка человека раскрылась, как цветок, и четыре его лепестка усеяны мелкими желтыми зубами. Это был хищник, а Ондрид, Первый Фотурианец, попался в ловушку, как последний дурак.
Стенки туннеля пришли в движение и стиснули его со всех сторон. Откуда-то хлынула грязно-коричневая жидкость - как только она попала Ондриду на кожу, тот ощутил сильное жжение. Желудочный сок, его переварят заживо!
Положение спас Жезл. Не дожидаясь команды от своего владельца, он метнулся вверх по туннелю, и хватка чудовища ослабла. Все же, однако, это была жадная тварь, ибо даже, оглушенная или убитая, жертву свою она отпускать не желала. С омерзительным сосущим звуком туннель начал проталкивать Ондрида вверх. Сначала Фотурианец сопротивлялся, но когда вернулся Жезл, понял - бояться больше нечего. Сделав свое дело, Предмет Нид светился ровно, и тепло, исходящее от него, было не обжигающим, а ласковым, мягким.
Последний толчок, последняя судорога мышц - и Ондрид, прорвав упругую пленку, вывалился на полированную мраморную плиту, под черное, с прожилками молний, небо и проливной дождь. Укрывшись за обломком статуи - это была девушка с кувшином - он принялся разглядывать существо, которое принесло его сюда. Было это нечто наподобие паука - сотнями длинных и тонких жгутиков вцепилось оно в лицо каменному херувиму, закрыв нос и рот. На спине у твари виднелось рваное отверстие, через которое и вылез Ондрид. Несмотря на сквозную дыру, чудище было все еще живо - бока его поднимались, жгутики подрагивали, и, дабы не искушать судьбу, Ондрид решил отойти от него подальше.
Странный пейзаж простирался вокруг, в этом таинственном, непонятном мире. Торчали из земли колонны, одни - низкие, Ондриду по пояс, другие - высокие - до самого неба, тут и там попадались статуи и даже скульптурные группы. Все они были словно незавершенными - не хватало ног, рук, носов, глаз, и многие выглядели так, словно их создатель был плохо знаком с человеческими пропорциями. Дети с раздутыми, непомерно огромными головами и слоновьими ногами, женщины с вдавленными внутрь грудными клетками, мужчины - однорукие, трехрукие, с крохотным отверстием на месте рта - все это, в сочетании с тем, что где-то поблизости таился человек из Темных Миров, навело Ондрида на мысль, что он, возможно, наблюдает не что иное, как Мастерскую Творца. Где-то же надо было ему экспериментировать, разве нет? Пришла Фотурианцу на ум и другая мысль, куда более мрачная, однако случилось нечто, что отвлекло его внимание: впереди, между двумя колоссами - мужчиной с бычьей головой и женщиной-кошкой - мелькнул сквозь дождь человеческий силуэт.
- Стой! - крикнул Ондрид. - Стой, кому говорят!
Но кто бы это ни был, он Фотурианца, разумеется, не послушал. Ондрид бросился в погоню: скользя по мокрым мраморным плитам, перепрыгивая через обломки статуй, он настиг-таки незнакомца - впрочем, тот вовсе и не думал от него убегать. Это был пожилой импозантный мужчина в строгом костюме с галстуком. Лицо его - высокий лоб, чуть крючковатый нос, аккуратно подстриженные седые волосы - показалось Ондриду смутно знакомым. Где-то он видел этого человека, вспомнить бы только где…
Заметив Ондрида, незнакомец захлопнул книгу, которую только что листал, чуть поклонился и протянул Фотурианцу руку.
- Хоть вы и артефакт, а все же вежливости никто не отменял, - сказал он хрипловатым, но бодрым голосом. - Юнус Каркасов, профессор Института, завкафедрой сравнительной фотурологии.
- Ондрид, - пожал руку Фотурианец. - Вы сказали - фотурология?
- Разумеется! Кстати, хочу сделать вам комплимент - для существа, созданного ДАНКЛИГом, вы чрезвычайно достоверны. Обычно он подсовывает каких-нибудь гомункулов, которые понимают две-три фразы, да и те - со скрипом. Что поделать, это максимум для ВВЕДЕНИЯ, а дальше я продвинуться пока не могу. Ну-ка, повернитесь, я хочу посмотреть на вас сзади… Хм, какое интересное одеяние! Теоретически, ДАНКЛИГ черпает данные из моей памяти, однако я не помню там ничего подобного… Как вы сказали, вас зовут?
- Ондрид, - повторил Фотурианец. - И какое отношение ко всему этому имеет мой друг Данклиг? Почему вы повторяете его имя?
- Нет-нет-нет, - покачал головой Каркасов. - Не Данклиг, а ДАНКЛИГ - это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Кстати, у вас и правда есть друг с таким именем, да?
Ондрид кивнул.
- Прекрасно! Замечательно! Вот это я понимаю, полноценная симуляция! Видимо, я до такой степени синхронизировался с ЛОРКЕНГАРом, что ДАНКЛИГ занялся самостоятельным творчеством! Что? Вам непонятно? Ну, не знаю, надо ли что-то объяснять? В конце концов, когда я активирую свою схему, вы и это милое местечко просто исчезнете, и все тут. Минуточку, что это за сияющая штучка рядом с вами? Она летает сама по себе? Чудно, чудно! Ладно, слушайте, так уж и быть. Вот ЛОРКЕНГАР, - показал он Ондриду книжку, серую, с черными буквами на обложке. - Это устройство ввода-вывода, проще говоря - передатчик. Что и куда он передает - не знает даже Цейтлин, наш директор, и вот это мы в Институте и пытаемся выяснить. Пока что ясны только некоторые закономерности, например, цикл.
- Цикл? - переспросил Ондрид. Беседа уже начала его утомлять, однако оставлять этого странного человека за спиной не хотелось.
- Да-да, цикл ФОТУРО! Кое-как, тишком, ползком - додумались до того, что это как-то связано с предназначением человека. Ну, были определенные предпосылки для такого вывода - эксперименты, случаи, то да се - в общем, решили работать дальше, пока все не выясним. Начали сериями делать шары, обновлять, настраивать, наплодили в ЗОНКЛИГе кучу схем - в прошлое, в будущее, под землю, ну и пошло-поехало, у каждого свой ДАНКЛИГ, и не один. Вы, например, сейчас в моем. Впрочем, нет - вы и есть мой ДАНКЛИГ, точнее, его часть. Такая, знаете, условная реакция среды, только обычно подбрасывает болванчиков, а вы ничего, с собственной головой! Эволюция!
- Послушайте, - сказал Ондрид. - Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите. Более того, я думаю, что все это - какая-то хитрость Темных Миров. Если вы хотите меня задержать, то у вас это не выйдет. Если нет, ответьте просто и ясно на один вопрос - видели ли вы здесь человека в разорванной одежде? Маленький, худой, лысый, левая рука длиннее правой?
Говоря это, Ондрид выглядел довольно грозно, и все же Каркасов не испугался.
- Надо же, - сказал он. - Да это же настоящий внутренний конфликт! Одно детище ДАНКЛИГа преследует другое. Нет, друг мой, я никого не видел. Разве что… А не может быть так, что этот ваш приятель обратился в корабль?
- В корабль? - переспросил Ондрид.
- Ну да. Это же ДАНКЛИГ, здесь все существует для того, чтобы создать условия предназначению! А если предназначению, чтобы исполниться, нужно обратить человека в корабль, будьте уверены - так и случится.
- Хорошо, - сдался Ондрид. - Может быть, он и превратился в корабль, этот Исним. Покажите хоть, где его искать.
- Легко, - сказал Каркасов. - Кстати, вы очень и очень похожи на… А, нет, неважно! Скажите лучше, зачем вам этот человек. Сколько раз хожу в ДАНКЛИГ, а внутренний конфликт вижу впервые!
- Ох, - сказал Фотурианец. - Это долгая история. Если коротко, то он напал на дочь моих друзей…
- Как именно? - перебил его Каркасов. - Это очень важно! Поскольку вы - порождение моего мозга, я, возможно, смогу вам помочь. Хоть вы и фантом, а тоже заслуживаете, чтобы с вами обращались по-человечески. Итак, как он это сделал?
- Он уколол ее иглой.
- Ну, конечно! - профессор хлопнул себя по лбу. - Эта история явно порождена моими воспоминаниями о той операции! Все сходится! Мне тогда пытались имплантировать кое-какую информацию, прямо через РНК, и я едва не рехнулся. Это очень опасно! Есть у вас специальное оборудование?
- Найдется, - сказал Ондрид.
- Очень хорошо! Хотя если не подойдет, скажите мне, как встретимся - я выдумаю новое. Неважно! Вам надо сделать следующее, мой друг - во-первых, сфокусировать поле, во-вторых…
Тут в ход пошли незнакомые Ондриду термины, и произносил их Каркасов так быстро, что Фотурианец просто не успевал уточнить значение.
- Таким-то образом вы и создадите в ее мозгу барьер на пути вредоносной информации, - закончил, наконец, лекцию профессор. - Видите, все просто. Потом, конечно, придется учить ее разбираться в полученном знании, но это всяко лучше, чем лить слезы над гробом. Даже если это всего лишь ДАН…
Он не успел закончить фразу, как моргнул и исчез. Осталась только книга, которую он держал под мышкой - мгновение она висела в воздухе, затем шлепнулась на землю и открылась на чистой странице. С удивлением Ондрид заметил, как на ней появляются буквы.

Ну, вот, - писал, по-видимому, тот же Каркасов, - меня выкинуло. Едва ли мы уже встретимся, а все же я обещал подбросить вас до этого корабля. Появился он тут недавно, хотя я о нем вовсе не думал. Просто скопируйте эту схему (рядом появилась странная геометрическая фигура) и ни о чем не беспокойтесь.

Всегда Ваш,
Юнус

- Черт знает что, - пробормотал Ондрид. - Ты понимаешь что-нибудь? - спросил он у Жезла. Жезл засветился чуть ярче и окончательно потух. - Проклятые Темные Миры!
Все же, несмотря на недоверие, он достал блокнот и скопировал нарисованную Каркасовым фигуру. Казалось бы, ничего не произошло, однако, едва Ондрид моргнул, мир вокруг него переменился.
Он стоял посреди огромной равнины, и в лицо ему бил холодный ветер. Солнца здесь не было, но от травы исходил неяркий свет. Впереди маячила неясная громадина. «Корабль», - подумал Ондрид и двинулся вперед. Это и вправду оказался корабль - огромный, четырехпалубный, с ржавым якорем, увязшим в песке. Почему-то Фотурианцу показалось, что в корабле есть нечто иснимовское. Это была очень странная мысль, и все же что-то такое в нем определенно присутствовало. Изгиб труб, расположение палуб? Ондрид почувствовал, что разум его на грани. Это был корабль, но это был и человек. Еще немного, и Фотурианец сошел бы с ума, но тут раздался насмешливый голос, и Жезл, реагируя на посланца Темных Миров, вспыхнул ослепительным зеленым пламенем.
Это и вправду был Исним - в облике корабля. Только здесь, в пространстве Абсолютной Тайны, это было возможно.
- Ты пришел, - прогудел он мощным, поистине корабельным басом. - Как тебе эта реальность — нравится? Да, с фантазией у тебя туговато. Здесь ведь можно быть кем угодно, а ты остаешься собой!
- Противоядие, - напомнил Ондрид. - Ты сказал, если я найду тебя, ты отдашь противоядие для девочки. Я нашел тебя, и я жду.
- Не все так просто, - прогрохотал Исним. - Сперва тебе придется победить меня! Правда, - он хмыкнул, - понятия, не имею, как ты это сделаешь. Ты ведь козявка в сравнении со мной, и даже светящаяся штуковина тебе не поможет!
Словно подтверждая слова Иснима, Жезл качнулся в воздухе и плавно спланировал Ондриду на ладонь.
- Хорошо, - сказал Фотурианец. - И что же я должен делать?
- Стать кем-то другим, очевидно же! Что может справиться с кораблем? Думай и превращайся!
Ондрид подумал — и неожиданно для себя обратился в море, небольшое, но очень бурное. Подул штормовой ветер, по всей равнине разлились пенные волны.
- Вот это я понимаю! - крикнул Исним. - Право руля! Смотри не захлебнись, ты ведь еще не привык к такому!
И действительно, в первое мгновение Ондриду показалось, будто он тонет. Не было рук, чтобы грести, не было ног, чтобы достать до дна, да и дна, собственно говоря, никакого не было. Дело чуть было не кончилось плачевно, однако Ондрид вовремя осознал, что море в море утонуть не может, а, стало быть, опасаться нечего. Собрав все свои течения, он обрушил на Иснима гигантское цунами, но не тут-то было: гнусно хохоча, посланник Темных Миров обернулся десятью тысячами тонн загустителя, и Ондрид, огромный жидкий Ондрид, весь обратился в полупрозрачный студень. Время замедлилось, обрело цвет и объем; каждая мысль, казалось, весила не меньше тонны. С великим трудом Фотурианец додумался до нужной химической реакции, в результате которой Иснима отторгло и вынесло на крошечный островок в виде белковой взвеси.
Но и посланник Темных Миров был не лыком шит. Мгновение - и на островке, болтая ногами в прибрежном киселе, сидел бородатый великан с огромным половником в руках.
- Вот это да! - прорычал он хрипло. - Миллиард тонн Фотурианского холодца! Давненько я не ел - с тех самых пор, как мне вырезали желудок. А ну-ка, отведаем…
Он зачерпнул полный половник Ондрида и опрокинул себе в пасть. «Вот он, мой шанс», - подумал Фотурианец и резко переместил сознание в проглоченный комок. Исним тем временем зачерпнул второй раз, но то ли вкус был не тот, то ли еще что, а только он скривился и выплюнул студень обратно в океан.
- Эй, - воскликнул он обиженно, - куда ты делся? Так нечестно, я…
Но закончить предложение он не успел, ибо живот его вспучился и лопнул - это Ондрид внутри превратился в фугасный склад. С мощностью он, правда, переборщил, поскольку взрывом ошметки великана разбросало далеко-далеко, и нельзя было отследить, в каком именно из них спрятался Исним.
Воспользовавшись временным затишьем, Фотурианец решил перейти в наступление. Вернув себе нормальный облик, он сделал то, что следовало бы, пожалуй, сделать с самого начала, а именно выдумал особый, Разрезающий Обличья, нож. Против него не могла устоять ни одна личина, и когда Исним восстал из моря в виде увешанного водорослями божества, Ондрид встретил его во всеоружии. Напрасно посланник Темных Миров трубил в боевую раковину, напрасно грозил трезубцем - Фотурианец взмахнул ножом и рассек его пополам, сверху донизу. Тогда Исним обратился в тысячеглавого змея, но и тысячу голов, включая бессмертную, отрубил нож. Какие только формы не принимал он - и дракона, и крейсера, и матери Ондрида, и неба, и даже Вселенной - ничто не помогло, и вот, обессиленный, Исним упал перед Ондридом в своем истинном обличье - маленького истощенного человечка с тонкими руками и ногами. На животе его виднелся огромный рубец - должно быть, он не врал, когда говорил, что ему удалили желудок. В груди, под тонким слоем кожи, пульсировала сфера с заветным лекарством. Ондрид поднял нож, чтобы извлечь ее, но Исним остановил его.
- Подожди, - сказал он и скорчился в приступе сухого кашля. - Кха, кха, кха, подожди. Лекарство - это половина, нужно еще…
- Что? - спросил Ондрид.
- Эта игла - кха, кха - ты знаешь, что это?
- Один из Предметов Нид, я думаю. Как и все, что исходит из Темных Миров.
- Верно, - сказал Исним. Кашель кончился, и теперь он говорил спокойно и даже несколько умиротворенно. - Она называется Игла Пустоты, ее имплантировали мне, когда я был еще младенцем. Она из той версии Творения, в которой человек не приобретает знания сам, а получает все нужное при рождении. Игла - это шприц, инъектор. Один укол - и в голове у тебя все знания о мире, абсолютно все. В том мире человеку нужно было бы не учиться, а лишь структурировать уже имеющееся знание; впрочем, как раз для этого он был бы подготовлен телесно. Здесь же… Если не оградить полученные знания барьером, мозг этой девочки умрет.
- Почему ты мне это рассказываешь? - спросил Ондрид. - Разве ты не хотел ей навредить? Разве ты не для этого явился на пир - чтобы обратить сказку в кошмар и продемонстрировать могущество Темных Миров?
- Нет, - ответил Исним. - Я умираю, а потому могу говорить правду, не боясь наказания. Я пришел за тобой, Фотурианец, ты и только ты был моей целью. Слушай, не перебивай, другого шанса не будет. Это эксперимент, проверка - готовы ли вы к тому, чтобы принять приглашение. Завеса будет снята - на время. Ступай один, не бери с собой никого. А я - я выполнил свою функцию. Ступай, твой Жезл укажет обратную дорогу. Сон… Мать… Дом… Свет…
Сказав так, Исним закрыл глаза, и по телу его прошла дрожь. Смертью его, однако, дело не кончилось, ибо на глазах у изумленного Ондрида из тела мертвеца вырос высокий черный экран, по которому незамедлительно побежали зеленые светящиеся буквы.

ОТ ЛИЦА ФУНКЦИИ СЕМЬ ПОЗДРАВЛЯЕМ ВАС С УСПЕШНЫМ ЗАВЕРШЕНИЕМ ВСТУПИТЕЛЬНОГО ИСПЫТАНИЯ И ПРИГЛАШАЕМ ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО СОБЕСЕДОВАНИЯ В ЗЕМЛЮ, ИМЕНУЕМУЮ КИЛАК. РЕКОМЕНДУЕМ ОТБЫТЬ НЕМЕДЛЕННО, НЕ СТАВЯ НИКОГО В ИЗВЕСТНОСТЬ. ОТ ВАШЕГО РЕШЕНИЯ ЗАВИСИТ СУДЬБА ЕСТЕСТВЕННЫХ ПЛАНЕТ. ФУНКЦИЯ ТРИ СОДЕРЖИТ В СЕБЕ НЕОБХОДИМЫЙ МАРШРУТ, УБЕДИТЕЛЬНАЯ ПРОСЬБА ОЗНАКОМИТЬСЯ С НИМ ПЕРЕД ОТПРАВЛЕНИЕМ.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, МАСТЕР ОНДРИД. МЫ ВАС ЖДЕМ.
- Куда - добро пожаловать? - спросил вслух Ондрид и в тот же миг понял - куда. Но что значит - «Функция три содержит в себе маршрут»? Кто это - Функция три? Впрочем, и эту загадку Ондрид решил успешно: таинственной Функцией, за неимением других вариантов, был сам Исним. Маршрут, равно как и лекарство для Грании, следовало извлечь из него.
Разрезав кожу на груди посланника Темных Миров, Фотурианец достал фиолетовую сферу с плещущейся внутри жидкостью и сделал еще один надрез, на этот раз - на животе. Не без брезгливости погрузив руку внутрь, он нащупал несколько предметов разной формы - все они были на ощупь холодные. Одним из трофеев оказалась серебристая пластинка со множеством выгравированных на ней точек, и, если отбросить несколько лишних, рисунок оставшихся довольно точно повторял карту существующей Вселенной. Четыре точки были выделены особенно жирно - Темные Миры. Напротив одной из них стояла еле заметная буква «К».
Ондрид нахмурился и положил пластинку во внутренний карман мантии. С Темными Мирами он разберется, это непременно - а сейчас ему следовало поспешить на помощь Грании. Нет смысла описывать его обратный путь, достаточно сказать, что он вернулся на Землю Амлун, вновь запустил при помощи Жезла время и собственноручно влил в уста Грании противоядие от укола Иглы Пустоты.
На глазах у отчаявшихся родителей принцесса порозовела, однако до пробуждения было еще далеко. Растянув над оборудованием защитное поле Скепсиса, Ондрид прозондировал ее мозг и обнаружил в нем смертоносное ядро чуждых, нечеловеческих знаний. Ядро это уже пустило метастазы и выжечь их - значило обречь Гранию на безумие.
- Увы, - сказал Ондрид королю и королеве. - Я не могу изъять из ее мозга то, что туда вложено. Мне под силу лишь научить ее справляться с этим - правда, для этого придется слегка подкорректировать ее личность.
- Как именно? - спросила встревоженная королева.
- Не волнуйтесь, - поклонился Фотурианец. - Я просто сменю кое-какие приоритеты, вот и все. Если раньше она заботилась лишь о себе, теперь ее станут интересовать другие проблемы. Познание мира, например.
- И что - это поможет? - удивился король.
- Кто знает? - Ондрид пожал плечами. - Лишним это уже точно не будет. Возможно, узнавая о тысячах вещей, существующих во Вселенной, она сумеет разобраться с тем, что находится теперь у нее в голове. Наверняка можно сказать только одно - прежней она уже не будет. Как это ни горько, но принцессу Гранию вы видите в последний раз.
- Кем же она тогда будет? - воскликнули в один голос царственные супруги.
- Фотурианкой, - улыбнулся Ондрид. - Ибо больше с ее недугом ей податься некуда.

Помогайте, что ли.

Хм... И где все отзывы - хвалебные, ругательные, пренебрежительные?

Слабовато. Вот про зертотля забавный был креатив, все остальное - не фонтан.

Это разные тексты - с разными идеями и написанные разными стилями. И что тут "слабоватого"? Скотомутантов, извини, не завезли.

Так и пришла к Фотурианству Грания - волей случая, вопреки Порядку Вещей. Перейдем теперь от сказочной принцессы к Коле (он же - Фотурианец Алексеев), благо его история короче и проще.

Коля был родом из Земли Гилвур — оттуда же, откуда и Фотурианец Квонлед, но с того полушария, где люди были подобрее, а имена — попроще. В отличие от Квонледа был он не бунтовщик против тирании Механического Бога, а обычный мастер-наладчик, каких двенадцать на дюжину. День-деньской работал он на нижнем уровне города Тринадцать, закручивая гайки и следя за давлением в гигантском котле, пока однажды на него не пал выбор главного компьютера. Бог знает, зачем ему понадобился Коля — не отличался тот ни умом, ни статью — однако именно его зловредный механизм избрал своей очередной жертвой.

Дело тут было вот в чем. Компьютер этот управлял всеми системами города, а для полноценной работы ему требовались биологические компоненты, сиречь человеческие мозги. Усваивал он их особой камерой, «морилкой», как ее называли в народе: человек, помещенный туда, томился по несколько недель, прежде чем его нейронную сеть поглощал голодный электрический разум. Дабы скрасить несчастным узникам их последние часы, компьютер даровал им право брать с собой в «морилку» один предмет — разумеется, кроме оружия, ибо желающих разнести машину на части всегда было немало. Большинство брало с собой фотографии любимых — их потом вымывало вместе с тем, что осталось от тел — Коля же, верный себе, взял книгу Фотурианки Аньес «Легенды и Мифы неупорядоченной Вселенной». Мир за пределами Земли Гилвур, таинственный и необъятный мир — такова была вечная Колина слабость.

Над ним всегда смеялись, сколько он себя помнил — мечтатель, считает ворон, а мог бы выучиться на старшего механика, что освобождает от участия в жеребьевке, мог бы не торчать на затхлом подуровне, а сидеть в чистом и светлом кабинете, ближе к начальству! Но нет — подготовке к квалификационному тесту три-два-восемь он предпочел бессмысленное копание в архивах, чтение старых газет да изучение этой глупой книжки, написанной — фу ты, ну ты! - какой-то Фотурианкой. Там ведь одна чепуха, говорили ему, сказочки, да и только — что тебе толку в других Землях, когда ты не можешь толком прожить в своей собственной? Но Коля, разумеется, не слушал.

И вот он сидел в «морилке», с книжкой на коленях, в ожидании неизбежной смерти. Воздух вокруг него переливался и дрожал — то бушевали бессчисленные наномашины, часть которых уже внедрилась Коле в мозг и вела там свою никому не видную работу. Что оставалось бедняге, кроме как покорно ждать окончательного умственного распада? Скоро он совсем перестанет соображать, превратится в слюнявого недоумка. Как много он не успел в жизни — не путешествовал, не боролся со злом, не любил — ничего из того, что написано в его любимых книгах, он уже сделать не сможет, у него не осталось времени. Все, что теперь в его силах — цепляться за уже известное, не выпускать последнее, что поддерживает угасающий разум на плаву.

Речь шла об одной истории из книги, которая была Коле особенно дорога. Дело было не столько в тексте, текст был самый заурядный — Аньес писала сухо, ученым, нехудожественным слогом — сколько в иллюстрации, которая завладела воображением механика раз и навсегда. Изображена была на ней принцесса Грания из Земли Амлун, в истории же рассказывалось о том, как она стала Фотурианкой, то есть о ране, что нанес ей посланник Темных миров, и о путешествии, которое предпринял Ондрид, чтобы ее спасти.

По-видимому, некоторые вещи в мире вечны, и существование их не зависит от того, Упорядочена Вселенная или нет. Я говорю о любви с первого взгляда — о той ее разновидности, когда человек влюбляется как бы заочно, в картину или фотографию. Именно это и случилось с Колей - он влюбился в Гранию, влюбился раз и навсегда. Значительную роль в этом сыграла ее нездешность, непохожесть на остальных: когда томят неясные желания, когда сердце сжимает пронзительная тоска, которой не можешь поделиться с другими, потому что не находишь слов - нет лучшей точки приложения чувств, чем Сказочная принцесса с фиолетовыми волосами и глазами цвета авантюрина; человек, который вроде бы реален, а вместе с тем недоступен, недостижим.

О, сколько часов провел Коля, мечтая хоть однажды, одним глазком увидеть свою возлюбленную — и сотой их части хватило бы на то, чтобы завоевать обычную, земную девушку! Можно было бы посмеяться над беднягой, цепляющимся за небылицы вместо того, чтобы наслаждаться реальными благами, когда бы не чудовищная ситуация, в которой он в конце концов оказался. Да, «морилке» было решительно все равно, кого морить — реалиста или мечтателя; вот только мечты, как оказалось, будут попрочнее реальности — ну, по крайней мере, в случае Коли, это оказалось именно так. Печалься он о какой-нибудь своей подружке, которую ему не доведется больше приласкать, и на атомы его разобрали бы куда быстрее. Но Сказочная принцесса и все, что с ней было связано — приключения, подвиги, возвышенные чувства — все это придало его борьбе за собственный рассудок значительно больший размах. Да, за мечту мы порою бьемся отважнее, чем за реальность — вот только когда мечта сама приходит нам на помощь, впоследствии часто приходится жалеть, что она не осталась мечтой.

Мечта Коли явилась к нему в облике самой принцессы Грании; она, будучи Фотурианкой, прибыла в Землю Гилвур как раз затем, чтобы покончить с игом главного компьютера. Словно вихрь, ворвалась она в «морилку» за мгновение до распада; это было похоже на кадр из фильма — она, картинно отставив ногу, стоит на фоне осыпающихся от нестерпимого жара наномашин. Имелись, правда, нюансы, к которым Коля оказался не готов: так, в отличие от картинки, где у Принцессы были вполне сказочные (пусть и фиолетовые) длинные волосы, Фотурианка щеголяла стрижкой под мальчика, короткой-короткой, такой, что торчали уши. Вышел казус и с голосом — в мечтах своих Коля представлял Гранию щебечущей, словно птичка, нежным и чистым сопрано, на деле же оказалось, что голос у нее низкий, даже с небольшой хрипотцой — голос не любовницы, а бывалой медсестры.
Живой? - спросила она его. - Вылезай отсюда. Аньес, осмотри беднягу, кажется, он немного тронулся. Чего ты на меня уставился, а?
Ээээээ... - только и выдавил из себя Коля. Момент превращения мечты в действительность — всегда самый неловкий; как если бы твою сокровенную мысль вдруг вырвали из теплой и уютной головы и выставили на всеобщее обозрение.

Что это у тебя? - спросила вдруг Грания и резким движением вырвала у Коли из рук «Легенды и Мифы». - Ого, Аньес, да у него твоя книга! Не староват ли ты читать сказки, парень? Ну-ка, посмотрим, - открыла она заложенное место, — ба, да это же я! Аньес, ты никогда не говорила, что я есть в твоей книге!

Не говорила, - подтвердил другой голос, за пределами «морилки». - В ней все есть, и этот случай тоже будет. В следующем издании. Надо же как-то увековечивать ваши подвиги.

Это непременно, - сказала Грания. - Какая, однако, честь — на мне даже сделали закладку!

Более того, - сказала неведомая Аньес, - по законам этого города в «морилку» с собой можно взять только одну вещь. Сюда люди обычно берут самое дорогое. Вывод?

А какой тут мог быть вывод? Все было ясно, как день: спасенный, выведенный наружу, Коля принялся умолять Гранию взять его с собой. Он, конечно, не герой никакой, даже не воин, и в приключениях ее, прекрасных и Сказочных, будет только обузой, но, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, дай мне шанс, мне нужна только ты!

- Но ты же влюбился в картинку, - Грания, как всегда, мыслила трезво. - Какое отношение она имеет к реальной мне? За все, что ты там напридумывал, я ответственности не несу.

И это была чистая правда — Коля и сам это прекрасно понимал. Но: будучи по природе своей человеком очень упрямым, отказаться от своей придуманной любви он не мог. Как же это так — отбросить то, что помогло ему продержаться, выжить? Отказаться от возвышенной, Сказочной любви и уйти к обычным людям, искать обычную? Нет, это недостойно мечтателя! Зря, что ли, сердце его трепетало при мысли о волшебных замках, об усеянных маками полях, по которым он будет, рука об руку, гулять со своей возлюбленной? Возвышенные чувства, желание видеть свою причуду не праздной фантазией, а чем-то важным, идущим непосредственно от сердца — все это держало его крепко. Он был упорен в своем желании следовать за Гранией — что ей оставалось, кроме как согласиться?

Путешествие в Землю Тилод, принесение Фотурианской клятвы, дружеское рукопожатие Ондрида (уже тогда Коля ощутил первые признаки ревности — как запросто Первый Фотурианец общался с Гранией, в то время, как он сам до сих пор краснел и мялся прежде, чем с ней заговорить!) - все это, наконец, осталось позади, и началась серьезная работа. Бок о бок с бывшей принцессой — третьего члена группы, Фотурианку Аньес, Коля в любовном угаре почти не замечал — он боролся с жестокостью Мифа, Упорядочивал Земли (что такое Упорядочивание, Коля толком не понимал), и прочая, и прочая — все, ради того, чтобы...

А, собственно, ради чего? Чтобы быть вместе — но с реальным человеком или с картинкой? И где — в придуманном царстве грез или в неупорядоченной, бестолковой, жестокой и глупой Вселенной? Все эти вопросы не давали Коле покоя, он мучился ими денно и нощно (чтобы как-то снизить градус страдания, скажу, что мнением Грании об этих его чувствах он не слишком интересовался, полагая, что уж она-то воспринимает их как должное). Одним словом, это было мучительно, глупо, ужасно и нуждалось в каком-либо разрешении — хоть в каком-то. Усугублялось все еще и тем, что, несмотря на всю любовь, реальный человек, не картинка, Коле не нравился, злил. Раздражали его манеры Фотурианки, ее голос, стрижка, привычки, назойливая эрудиция, самомнение, острый язык — все, что отдаляло Гранию от образа принцессы, все это хотелось убрать, отмести. Но не получалось, никак нет. Одно время Коля даже думал о самоубийстве (не Фотурианские мысли, но Человеком Будущего Коля был условно, пока это было необходимо), потом все же решил ждать. Что-то должно было случиться, что-то такое, что все прояснит и приведет в порядок.

Предыстория затянулась, и о третьем члене группы я скажу кратко, совсем в ее духе. Это была Фотурианка Аньес, автор книги «Легенды и Мифы неупорядоченной Вселенной», вобравшей в себя как истории отдельных Фотурианцев, так и все самое интересное, что в этой Вселенной успело произойти. Потребность в такой книге диктовало само время — скоро, верили Фотурианцы, неупорядоченная Вселенная останется в прошлом, и в новом, счастливом мире, где не будет места злу и несправедливости, этот труд станет памятником былым делам.

В отличие от Грании, Аньес была обычной девушкой из обычного мира. Низенькая, пухлая, рябая — в нее не влюблялся никто и никогда. Она была предельно целомудренна, все ради науки, ничего — для красоты. Подобно тому, как книга ее связала Колю и Гранию, сама она была своеобразной прослойкой между ними: буфер, передатчик — обидная роль, если бы вопросы пола хоть как-то ее волновали. Бесполое существо, Фотурианка до мозга костей — такой была Аньес. Или нет? Или было в ней что-то женское? Пожалуй: в самой-самой глубине своей книжной, профессорской души ей нравился Коля. Чем же? Своей обычностью, простотою: как не похож он был на высокомерных людей из миров науки и на вычурные создания Мифа! Любовный треугольник, пусть и неявный - вот что такое была группа Грании, и этому любовному треугольнику (не только «женщина-мужчина-женщина», но и «персонаж книги-читатель-автор») предстояло вскорости столкнуться с очень непростой задачей.

Утро, как я уже говорил, было серенькое, скучное. Коля наскоро смонтировал установку, замерил для Грании коэффициент Ревского — тот упорно полз вверх, превращая некогда сказочный мир в заурядную провинциальную планету — и тут со стороны деревни донесся серебристый женский крик. Кричала Аньес, его коллега — надо же, подумал Коля машинально, вот это глотка! - кричала, как обычная, до смерти перепуганная баба — она, бесстрашная Фотурианка, спускавшаяся науки ради в пасть адскому псу!

Поле Скепсиса вокруг палатки Грании моргнуло и исчезло, а сама она - растрепанная, в дыхательной маске, в толстых защитных перчатках — выскочила наружу.

- Ты слышал? - схватила она Колю за рукав. - Вскрывай ящик, коды у тебя!

В ящике — тяжелом, ярко-красном - хранилось оружие, и был это единственный контейнер на всю экспедицию, к которому Грания не имела доступа. Укол Иглы Пустоты стер ее прежнюю личность, Фотурианские идеи сформировали новую, и была она не то чтобы жестокая, но несколько неразборчивая в средствах. Сказочной Принцессе, капризной и своенравной, убить кого-либо было не под силу — нынешняя же Фотурианка, борец за прекрасное будущее, убивала легко, словно бывалый вивисектор, растерявший уважение к жизни.

Щелчок — и ящик открылся, явив взору нейтринный аннигилятор, такой громоздкий, что держать его приходилось на плече. Желтый индикатор показывал стопроцентный заряд. Десять тысяч выстрелов, чудовищная разрушительная мощь.

- Ну, это уже что-то, - сказала Грания, едва Коля вооружился. - Терпеть не могу невротиков, а ты выглядишь как-то спокойнее, когда держишь такую махину. Не бойся, я тебя защищу.

* * *

Впору было удивляться, проверять показания счетчиков, заново высчитывать коэффициент Ревского, но факт оставался фактом: в деревню пришел самый настоящий великан.

- Он... Он... Он — огромный! - у Аньес стучали зубы, лицо было бледное, с красными пятнами на щеках. И без того не красавица, от страха Фотурианка подурнела еще сильнее. Особенно портил ее хлюпающий нос, из которого самым натуральным образом текло. Глядя на нее, Коля не мог не поморщиться: и это — женщина? Нет, Грания была совсем другой:

- Что огромный — это и так понятно! - прервала она аньесино бульканье. - Как он выглядел? Подробности мне, быстрее! Я хочу знать, был ли это обычный Сказочный болван, который чудом пережил Упорядочивание, или какая-то современная дрянь? Не мямли, Аньес, соберись! Ну!

С этими словами она взяла фольклористку за плечи и хорошенько тряхнула. Голова мотнулась взад-вперед. Аньес заплакала.

- Не пойму, чего она так раскисла, - отпустила коллегу Грания. - Вроде опытный человек, а тут... Ладно, сделаем по-другому. Аньес, я буду задавать тебе вопросы, а ты кивай: один раз — да, два раза — нет. Поняла?

Кивок.

- Хорошо. Он был похож на человека?

- Грания, - Коля тронул плечо возлюбленной. Та недовольно отдернулась. - Может быть, спросим деревенских?

Не мели чепухи, - сказала Грания. - Что эти олухи нам расскажут? А-а-а, чудище, спасайтесь, кто может? Аньес, я жду!

Кивок.

Так, без излишеств, значит. Никаких вторых рук, скорпионьих хвостов, фасеточных глаз. Едем дальше. Одежда — был ли он одет?

Два кивка.

- Голый, даже без набедренной повязки? Представляю его причиндалы!

- Живот, - еле слышно сказала Аньес. - У него был живот.

Ну и что? Живот у всех есть.

- Прозрачный... - и тут Аньес потеряла сознание.

- Вот рохля! - с досады Грания ударила кулаком себе по бедру. - Ладно, я придумала. Коля, тащи сюда деревенских!

- Но ты сказала... - начал было Коля.

- Фотурианец Николай! - посмотрела она на него своими оранжевыми, сказочными, нечеловеческими глазами. - Вы забываетесь!

Мгновение Коля готов был взбунтоваться против реальной Грании, но вдруг она сделала жест из прошлой жизни — поправила машинально давно уже несуществующий локон — и тем напомнила ему Принцессу: дивный, страстно желанный фантом.

- Ладно, - вздохнул он. - Ты, как всегда, права. Иначе и быть не может.

* * *

Он стоял перед ними — нескладный деревенский увалень, которого Коля отыскал в подполе раздавленного дома. Соломенные волосы, веснушки, картошка-нос. Интересно, он помнит еще дни, когда Вечнос был Землею Мифа? Как он тогда жил — пас ли драконов, играл ли на свирели для нимф?

- Ну, он эта! - размахивал парень руками. - Пришел, раз, раз, и все! И куру, и коровку, и порося... И стоит, лыбится. Серый, рог во лбу. Во!

- Очень информативно, - кисло улыбнулась Грания. - Сразу видно человека из Упорядоченного Мира. Коля, ты бы нашел кого поприличнее, а?

- Старосту великан разорвал на куски, - Коля пожал плечами. - Остальные разбежались.

- Черт! - Грания сплюнула. - Придется искать самим. Отнесем Аньес в лагерь и прочешем окрестности. Ну, что еще?

- Может быть, известим Евстахия? - робко предложил Коля. - В конце концов, он ведь бывший наш, может быть, что-нибудь и подскажет...

Коля! - опять этот взгляд!- Ты сегодня просто в ударе! Евстахий добровольно оставил Орден, настрочил мерзостный памфлет, который нам то и дело суют под нос, а ты хочешь идти с ним советоваться? Есть у тебя уважение к себе или нет? (Нет, сказал про себя Коля — иначе бы я не следовал за тобой по всей Вселенной, надеясь хотя бы на улыбку, на доброе слово). Если честно, я даже думаю, что он к этому как-то причастен. С него станется! Нет, Коля, никакого Евстахия. Мы просто пойдем и посмотрим на это чудовище. В конце концов, если оно оставляет такие следы, - Грания показала на яму в земле диаметром метров в шесть, оставленную одной только пяткой, и три ямы поменьше (пальцев у великана явно было не пять) - найти его труда не составит.

* * *

Говорить так о Евстахии Грания имела полное право. Евстахий, в прошлом — Фотурианец, был смотрителем Земли Вечнос до того, как сюда прибыла ее группа. Точно так же, как они теперь, он некогда следил за Упорядочиванием, замерял коэффициент Ревского и отсылал данные в благословенную Землю Тилод. Потом что-то случилось — скорее всего, просто старость (ему было уже семьдесят два), душа захотела покоя — и бывший врач из поборника Фотурианских идей превратился в их хулителя. «Против Фотурианцев» - так назывался его памфлет, который начался с трехсот экземпляров, а после разошелся по всей Вселенной миллионными тиражами.

Урон Ордену был нанесен колоссальный, и разбираться с Евстахием прилетел сам Ондрид, Первый Фотурианец. Правда, казалось, всецело была на его стороне: мало того, что Землю Вечнос - ныне цивилизованную, безопасную, пригодную для спокойной, старческой жизни - некогда Упорядочил он сам, так еще и никакого Предмета Нид у Евстахия не было, а, стало быть, в случае вооруженного столкновению Ондриду он ничего противопоставить не мог.

Первый, впрочем, прилетел не драться. Со словом борются словом, и он вступил с Евстахием в диспут — вступил и благополучно проиграл. Говорили всякое: будто бы Ондрид сделал это сознательно, ибо совесть его была нечиста, будто бы в памфлете Евстахия приведены неопровержимые доказательства вреда, который приносят Вселенной Фотурианцы — как было на самом деле, не знает никто, важно лишь, что старику разрешили оставить Орден мирно, без всякой опалы, и он поселился в Земле Вечнос — доживать свой старческий век. Его даже не лишили Фотурианской мантии — пусть носит.

Гранию Евстахий раздражал — как молодость раздражает старость, и как поборника прогресса злит упорный и последовательный ретроград. В первую же их встречу — Евстахий передал ей символические ключи от Земли вместе с журналом изменений коэффициента — она не подала ему руки.

- Предатель, - сказала Грания, глядя ему прямо в глаза. - Рад, что напакостил? Счастлив? Отдавай и убирайся! Прочь!

- Бедная девочка, - покачал головой Евстахий. - В кого же Ондрид тебя превратил...

Это был их первый и последний разговор. Что же касается Коли и Аньес, они с бывшим Фотурианцем не успели перемолвиться и словом. Тем не менее, все время, что они провели в Земле Вечнос, эти последние три недели, полные работы, дух Евстахия словно бы витал над ними, как призрачное предзнаменование беды. Это был первый случай, когда человек добровольно оставил Орден, первый раз, когда Фотурианским идеям предпочли нечто иное. Как тут было не поминать его при каждой неприятности?

* * *

Уложив Аньес на единственной уцелевшей кровати в доме деревенского старосты, Коля и Грания пустились на поиски великана. Удивительно, но чем дальше он шел, тем неувереннее становился его шаг — расстояние между следами то укорачивалось, то становилось длиннее. Дважды он даже упал на колени, оставив две огромные вмятины и отпечатки трехпалых рук. Второе падение отмечала лужа зеленой дряни, в которую Коля, замечтавшись в очередной раз о Грании, провалился по колено. Лужа была свежая, от нее еще шел парок. Великан был совсем близко; вот рощица, берег реки, и он — катается по земле, держась за живот — почему-то беззвучно, только рот открывается и закрывается, словно им управляет невидимый механизм. Брюхо его, как и говорила Аньес, прозрачно, а внутри, в море зеленой дряни бьется и толкается о стенки что-то непонятное — то ли человек, то ли рыба-еж.

Хруст, треск — и живот лопается, словно передутый мяч. Жидкость льется, кажется, ей не будет конца, но вот она выносит на землю темное искореженное тело, спиной кверху, и, наконец, иссякает.

- Что за дрянь? - Грания тронула тело носком ботинка. - Коля, переверни это.

Коля послушался. Мертвец был страшен: руки его разрослись подобно древесным корням, пальцев на каждой было по десятку, и все они оканчивались глазами; ноги слились в один толстый стебель с подобием копыта на конце; в животе возникла сквозная дыра, которую обрамляли мягкие губы; из груди проросли костные шипы — самый длинный и распорол великану брюхо. Не изменилось только лицо — морщинистое, усталое, с ясными серыми глазами — лицо Евстахия, бывшего Фотурианца, бывшего смотрителя Земли Вечнос.

- Ч-черт! - Грания сплюнула сквозь зубы. - Прямо как знала! Надо было тогда еще...

- Подожди! - перебил ее неожиданно для себя Коля. - Это ведь он его убил!

- Кого? - посмотрела на него Фотурианка.

- Да великана же!

Грания задумалась, ибо в словах назойливого, глупого, вечно путающегося под ногами Коли была определенная правда. Почему Евстахий оказался в желудке у великана? Как вышло, что он столь чудовищно изменился? Ей не хотелось прощать предателю и самую малую толику вины, но в ситуации все же нужно было разобраться.

- А, чтоб тебя! - пнула она мертвеца, и от пинка бок мертвеца словно бы разъехался, и из этого телесного кармана выпал мокрый и смятый блокнот.
Коля поднял его, открыл на первой странице.

- От четвертого ноль шестого, - начал он читать. - Сегодня принял четверых: геморрой, простуда, перелом и lues, вторая стадия. Коэффициент Ревского — восемь и две десятых. Да тут только старые записи, Грания, ничего такого!

- Найди поновее, - приказала Фотурианка. - Листай, листай, я хочу знать, как все было.

Коля пролистал блокнот до последней трети и остановился на первой попавшейся странице.