ВРЕМЯ РАСПЛАТЫ

Часть 1
ХОЗЯИН ЖИЗНИ
Глава 1
Один день студента
1.
Ему приснился кошмар.
Как часто и бывает в таких случаях, Матвей не помнил, что именно ему снилось. В памяти сохранилось только чувство неописуемого ужаса и полной беспомощности. Как будто он связан по рукам и ногам, а нечто жуткое навалилось на него, готовясь раздавить кости и плоть в бесформенное кровоточащее месиво!..
Матвей проснулся, задыхаясь и тщетно силясь закричать.
И тогда сообразил, что это всего лишь сон.
…Сердце заходилось в бешеном стуке, будто пытаясь вырваться из груди!
Парень пошевелился, наконец, и глубоко вздохнул. Потом откинул одеяло. Душно-то как!
Он поднялся с постели, зашлёпал босыми ногами по кафельным плиткам пола, раздвинул широкие стеклянные двери, ведущие на балкон.
Прохладный ночной бриз ворвался в комнату, заставил вздрогнуть.
Но зато улетучился и беспричинный страх.
Матвей глубоко, всей грудью вдохнул воздух, смешанный с ароматом сосновой хвои, йода и морской соли. Вновь повёл плечами от холода: был уже октябрь и Южный берег готовился проститься с бархатным теплом бабьего лета, встречая промозглую, дождливую крымскую зиму.
Матвей сунул ноги в тапочки, накинул на плечи халат. Потом взял со столика сигареты и вышел на балкон.
Чиркнул зажигалкой, закурил…
Что же ему снилось?.. Нет, не вспомнить.
Ночь уходила. Медленно, нехотя, теснимая утренним светом. И в воздухе, ещё полном фиолетовой тьмы, разливалось потихоньку белесое марево.
Далеко впереди, за крышами соседних особняков и деревьями, растущими на пологом склоне, виднелась морская гладь. Чёрный горб горы слева, залешенный скалистый откос по правую руку… Знакомый и уже давно приевшийся пейзаж.
Когда-то в этом живописном уголке Южнобережья, где одичавший миндаль зацветает едва ли не в конце января, находился питомник по выращиванию деревьев и кустарников для санаторных и городских парков. Но с развалом СССР питомник был закрыт, а на его территории вскоре выросли виллы «новых» украинцев и русских. Один из двухэтажных коттеджей с железной, под черепицу, крышей принадлежал дяде Матвея, Курбанову Кириллу Георгиевичу, основателю и владельцу фармацевтической компании «Юг-Фарм», сети бутиков «Чаир» и закрытого акционерного общества «Эталита», занимавшегося продажей недвижимости.
Матвей давно привык считать особняк своим домом. Он вырос здесь, здесь устраивал вечеринки с друзьями, сюда же привозил очередных подруг, а в пустующую квартиру родителей наведывался лишь изредка. Однако последнее время дядя частенько стал намекать, что пора бы опериться и начать жизнь в собственном гнезде. Наверное, общество взрослого племянника, совсем отбившегося от рук, начинало тяготить бизнесмена. Приятно ли услышать, вернувшись на виллу из деловой поездки, что Матвей в очередной раз организовал посреди ночи дискотеку, разбудив солидных, уважаемых соседей, а его пьяные приятели затеяли драку, разбили дорогую видеотехнику, вылакали коллекционные вина из бара и едва не устроили пожар!
Наверное, рано или поздно юноше всё-таки придётся сменить место жительства. Вот только в ялтинскую квартиру совсем не тянуло. Может, выпросить у дяди какой-нибудь коттедж в Массандре или Никите? Агенты Курбанова как раз оторвали там хороший участок старинных парков.
…Матвей облокотился на каменные перила балкона. Где-то очень далеко, у самого горизонта, горел одинокий огонёк. Звезда, а может – корабль.
И отчего-то стало тоскливо. И захотелось уехать куда-нибудь. Хоть сейчас, в ночь. От скуки, от надоевшей фиктивной учёбы в универе, от холодной чопорности Кирилла Георгиевича…
В порт. На корабль. На тот самый, который кажется одинокой звездой… Или на самолёт...
Он любил путешествовать. Пользуясь услугами компании «Ларуа-тур», организующей отдых для элитных клиентов, Матвей за последние годы объездил чуть ли не полмира – Европа, Египет, Тунис, Перу, Турция, Штаты, Мексика, Таиланд… Самое приятное во всём этом были даже не новые места и люди, а именно дорога. Серое бесконечное шоссе и аэропорт, вой турбин и взлёт, или убегающие в неведомую даль параллели рельсов…
А вот возвращаться Матвею не нравилось. Хотя отчего бы, казалось, такое отношение к дому у человека, у которого есть всё, кроме врагов? Чьи желания исполнялись едва ли не по мановению руки… Быть может, именно это и приелось – однообразие богатой жизни, от которого уже не спасали туры в самые экзотические места планеты? Иной раз, ей богу, хотелось бросить всё, сбежать в какую-нибудь далёкую маленькую страну, поселиться в хижине с соломенной крышей и работать на банановой плантации в компании бедных и весёлых друзей-«мучачос»… И любить смуглую горячую девицу… М-да…
Матвей вернулся в дом, бросил халат на спинку стула и лёг в постель. Спать совсем не хотелось, и парень просто лежал с открытыми глазами, глядя в полумрак спальни на чёрный прямоугольник плазменного экрана, на лампы-бра, тускло отражающие свет фонарей во дворе, на стеклянный шкаф с сувенирами. Рядом со шкафом – большая страшная маска какого-то азиатского божества таращит белки выпученных безумных глаз, скалит кроваво-красную пасть…
Кажется, её задача – защищать от зла.
Страх вернулся, уколол сердце… Словно воспоминание о позабытом сновидении. Как странно… Последний раз кошмары мучили его в далёком детстве, после гибели родителей, и с тех пор Матвею казалось, он ничего не боится, а уж глупых снов – тем более!
Всю свою жизнь он как сыр в масле катался. Пользуясь не только кошельком своего дяди, но и его немалым влиянием, парень искренне полагал, что весь этот мир может полететь в тартарары, только не сам Матвей Белов. Да как же иначе – с лёгкостью нарушая законы, юноша так же легко избегал ответственности за свои проступки.
Не сосчитать, сколько раз ему доводилось попадать под арест после попоек и потасовок на дискотеках, из-за бешеной езды по извилистым крымским дорогам и наркотиков, обнаруженных блюстителями порядка в бардачке машины!.. Сколько раз защёлкивались на его запястьях стальные кольца наручников… Но каждый раз звонок дяде решал проблему в пользу непутёвого племянника! Немножко романтики – и Матвей снова на свободе!
Бояться ему было просто нечего! Но гнетущее чувство опасности не проходило.
Может, всё дело в выборах?
Подготовка к выборам в Верховную Раду Крыма, в которых дядя собирался принять участие, как раз вступала в финальную стадию, и потому помимо обычных хлопот Курбанов получил ещё головную боль из-за конкурентов и их влиятельных союзников, взявшихся во что бы то ни стало нарыть на известного бизнесмена компромат с целью отстранить его от участия в предвыборной гонке.
Да иначе и быть не могло! Депутатский мандат являлся розовой мечтой любого крупного воротилы, желающего увеличить свой капитал и влияние, а потому борьба за обладание заветным документом началась нешуточная. Прежде все вроде мирно уживались друг с другом, нередко встречались, обсуждали дела, пили дорогие коньяки и вина... И вдруг в одночасье оказалось, что у любого из кандидатов целый воз всевозможных грехов, включая отмывание грязных денег, связь с мафиозными структурами и шпионаж в пользу Российской Федерации или Соединённых Штатов, а то и, наоборот, низкопоклонство перед украинским правительством и одобрение его попыток навязать русскоговорящему Крыму украинскую культуру и язык.
И потому каждый претендент на место в Раду стремился приложить максимум усилий, чтобы вывести соперников на «чистую воду», подорвать доверие со стороны избирателей, а то и вовсе лишить возможности участвовать в политической борьбе.
Конкуренты старались задействовать все доступные им средства ведения войны. У кого-то имелись связи в прокуратуре и милиции, у кого-то – в налоговой или СБУ, иной использовал своё влияние в средствах массовой информации, публикуя в газетах разгромные статьи и выступая с речами по телевидению. А кто-то, будучи на широкой ноге с правительством страны, нашёптывал свои кляузы в уши непосредственно первым лицам государства.
И теперь, в ночной тишине, в голову Матвею закралась мысль, что самым верным средством против конкурента могло быть банальное покушение. Для профессионального киллера не составит труда проникнуть на виллу и убрать нужного человека, имитируя неумелое ограбление. И откуда бы ему знать, что Курбанов Кирилл Георгиевич только вчера вечером спешно отбыл в Киев, дабы утрясти какие-то срочные дела? Где гарантия, что случайной мишенью не станет Матвей?
Говорят, иногда люди умеют предвидеть беду, иначе не стали бы так много говорить о медиумах и предсказателях. Что если и сон Матвея – в руку?
О чём же был этот сон?.. Да нет, не вспомнить… Ушёл, испарился как многие сны, подчас такие яркие и сильные, что хочется записать их поутру. Но едва отрываешь голову от подушки, понимаешь вдруг, что забыл абсолютно всё! В лучшем случае, остаются смутные образы, по которым ни за что не восстановить полной картины.
…Какое-то время парень ворочался в постели, воображая различные бедствия, которые с ним могут приключиться. От поединка с забравшимся в спальню киллером до «наезда» нанятой недругами братвы, с которой придётся разбираться, конечно, ему, Матвею!..
Он и не заметил, как фантазии становятся всё более размытыми и сумбурными, постепенно затягивая в сладкую, спокойную дрёму…

2.
…Было уже одиннадцать утра. Точнее, ещё.
Матвей с трудом разлепил глаза. Повалялся, привыкая к мысли, что пора вставать. Потом всё же нашёл в себе силы вылезти из постели, накинуть халат и спуститься в холл на первый этаж.
Повар Гриша (человек толстый и добродушный, каким и следует быть настоящему повару) варил кофе по какому-то арабскому рецепту, с пряностями. Из кухни доносился терпкий аромат.
Услышав шаги, Гриша показался в дверях с керамической туркой в руке.
– А я как чувствовал! Думаю, пора бы ему вставать уже!.. Кофе почти готов.
– Угу! – сонно буркнул Матвей. И поплёлся в ванную.
Когда он вернулся, чашка, над которой поднимались колечки пара, уже стояла на столе.
– Чего есть-то будешь? – поинтересовался Гриша.
– Яичницу с беконом. Только без «соплей»!
Он сел за стеклянный двойной стол. На нижнем ярусе, придуманном, наверное, специально для таких целей, ещё со вчерашнего дня лежала книга в чёрной обложке. Матвей развернул её и стал читать через прозрачную столешницу, прихлёбывая горький ароматный напиток.
Гриша принёс тарелку с завтраком. Поинтересовался, кладя на стол завёрнутые в салфетку нож и вилку:
– Что читаешь? В универе задали?
– Да нет… Александров. Московский писатель. «Я – элита»…
– М-м… Слыхал краем уха. Говорят, популярный… Что пишет?
– Умные вещи. О ценностях современного мира.
– Правда? – повар изобразил на лице лёгкое удивление. – В современном мире ещё остались ценности?
Как любил Матвей такие беседы, в которых мог блеснуть почёрпнутыми в модных книгах знаниями!
– Конечно, – с умным видом констатировал он. – Деньги, например. Ведь если задуматься, деньги – это единственное мерило отношений между людьми. Некоторые утверждают, что деньги – зло. Но это говорят либо те, кто сам их зарабатывать не умеет, либо те, кто хочет манипулировать быдлом, принуждая его работать забесплатно. Деньги – двигатель прогресса! И те, кто умеет зарабатывать их и управлять ими, являются элитой общества.
Понятное дело, Гриша не согласился – он был человеком старой закалки.
– Ну а любовь? Верность? Совесть? Их тоже измеряют деньгами?
– Любовь – сплошная химия. Пока мозг выделяет в кровь феромоны, она есть, но когда подходит срок – года так через три-четыре, любовь сменяется равнодушием. Умные люди заключают брак по расчету, чтобы связывало что-то кроме любви. Тогда брак не развалится. А всё остальное – рудименты первобытной эпохи. Вот, патриотизм, например. Сейчас эпоха глобализации, объединения народов и стирания границ, а любовь к родине, привязанность к какой-то культуре типа лаптей или шаровар – это либо глупость, либо, опять же, попытка лидеров заставить народ вкалывать на него задарма!
Нет лучшего лекарства от сонливости, чем хорошая беседа! Особенно, когда собеседник не умнее тебя и умеет слушать.
Тем временем отворилась дверь, и в зал вошёл Антон – водитель Кирилла Георгиевича и, по совместительству, охранник. Он был в жёлтой футболке и чёрном рабочем комбинезоне, засаленном и потёртом. Антон выглядел гораздо младше своих сорока, был круглолиц и темноволос, по-военному подтянут, а говорил с едва уловимым выговором, который называл «закарпатским». В крови его, по собственному признанию, оставили след венгры, украинцы, румыны и даже цыгане.
Следует заметить, к водителю Кирилл Георгиевич относился с нескрываемым уважением. Курбанов никогда не кричал на него, даже голоса не повышал, хотя с другими подчинёнными мог вести себя довольно грубо.
И тому имелись причины. Однажды на корпоративной вечеринке подвыпивший Ромашов, главный бухгалтер «Юг-Фарма», рассказал по секрету, как в период разгула рэкета и произвола «братков» Антон сумел так поговорить с членами преступной группировки, досаждавшей патрону, что те исчезли не только из поля зрения бизнесмена, но и из города.
Кем был Антон на самом деле – человеком, тайно связанным с преступным миром, или же суперменом, которых постоянно играет Стивен Сигал – скромным, безобидным на вид служащим, готовым при необходимости в одиночку расправиться с целой бандой – наверняка не знал никто. Налицо имелся лишь факт особого, привилегированного положения Антона в окружении Курбанова. И не исключено, дядя даже немного побаивался этого человека, всегда такого скромного и обходительного.
С Матвеем шофёр был подчёркнуто вежлив, но и близких отношений, несмотря на все попытки юноши завязать дружбу, избегал. Странным был этот Антон. Эрудирован, приятен в общении, улыбчив, но друзей не имел. Да и постоянных подруг тоже. Жил бобылём в добротной, на удивление слабо обставленной трёхкомнатной квартире. Да, впрочем, жил лишь условно. Чаще отсутствовал – то уезжал домой, в родные места, куда-то в окрестности Ужгорода, то выполнял поручения дяди, то отправлялся в отпуск за границу…
– Готово, – сказал шофёр, обращаясь к Матвею. – Починил я твой мотоцикл. Можешь прямо сейчас опробовать. Кстати, насчет двигателя прогресса – это ты зря. – Человечество только и стоит на любви к ближнему и родине. Исчезнет любовь – исчезнет само общество.
– Да вовсе нет! Вот Александров говорит…
Антон перебил:
– Твой Александров откуда?
– Как откуда?.. Из Москвы.
– А все москвичи – козлы! Думают, если у них денег больше, так они и лучше других, и умнее...
– Вот Александров тоже об этом пишет…
– На людей накладывает отпечаток образ жизни, – продолжал Антон, не обращая внимание на оборванную им реплику. – Богатство и неограниченная власть портит их, делает жестокими, холодными, высокомерными… Москвичи во многом такие.
О, да! Временами Антон любил пофилософствовать. Что он скрывал в своём прошлом? Кем был по образованию? Историком? Политологом? Или всё же выпускником элитной военной академии?
– Знаешь, что формирует в человеке человеческое? – увлечённо продолжал шофёр. – Альтруизм, милосердие, доброту?.. – Он сделал паузу, как бы ожидая ответа. Но на самом деле дожидаться не собирался, и поэтому ответил сам. Так, словно сообщал вселенскую истину: – Страдание! Лишь пройдя через муки, ты способен приобщиться к высшему – к тому, что делает нас ближе к… – он покрутил измазанным машинной смазкой пальцем в воздухе, пытаясь отыскать нужное слово, – к небесам. К божественному!..
Гриша похлопал его по плечу.
– Да ты не туда пошёл работать! Тебе в семинарию надо!
– Слышь, ты меня не особо-то лапай! Тебе потом этими руками еду готовить!
– Ну ничего, похрустит на зубах!.. Тоже мне, гурман нашёлся…
Хохот…
– Если так рассуждать, то надо жить в пещере и одеваться в шкуры! – возразил Матвей, лихорадочно припоминая что-нибудь подходящее случаю из книг Александрова. – Не будет прогресса!.. В действительности, человек должен страдать как можно меньше!
– Если не испытаешь страданий, то не научишься и сострадать! Не научишься отличать добро от зла! Станешь жестоким, чёрствым… нет, станешь равнодушным, что ещё хуже, наверное!
– А вот и нет! Самые милосердные люди – это как раз богатые и счастливые. У которых есть, чем делиться. А бедные – самые жестокие и алчные! Могу привести кучу примеров!..
Антон выставил перед собой ладони.
– Всё-всё!.. Знаешь, кто-то из великих людей сказал, что спорит либо дурак, либо сволочь. Потому что… э-э… кажется, потому что первый слишком глуп, чтобы понять, что он неправ, а другой знает, что неправ, и всё равно спорит. Из сволочизма! А так как я не первый и не второй – то замолкаю!
Он шагнул было к двери, но вместо этого вдруг сказал: «Тьфу ты, чёрт!» – и развернулся на каблуках.
– Во!.. Чуть не забыл, зачем шёл!.. У тебя какие планы на сегодня?
– В универ поеду к четырём. Череп за прогулы убить грозился. А потом зависну где-нибудь…
– Кирилл Георгиевич звонил, спрашивал о тебе. Он сегодня вечером приедет, какое-то у него там дело срочное…
– Опять с этими выборами?
– Да, похоже. Наехали на него конкретно! Подняли всю биографию! Кому он там по физиономии заехал в десятом классе, кому денег задолжал двадцать лет назад!.. Ты смотри, могут и к тебе прицепиться, за тобой тоже грешки водятся. А им надо любой ценой на Курбанова компромат нарыть!
– Да ладно, не маленький, – отмахнулся Матвей.
– Короче… Надо, чтобы ты сегодня пораньше заявился. Часов до одиннадцати. Сможешь?
– Без проблем. А что за дело-то, не в курсе?
– Шеф сам расскажет. И это… ты в универе тоже… никому особо не распространяйся. В общем, скажи на всякий случай, что можешь на время отлучиться по делам.
Юноша скривился от нехороших предчувствий.
– Кажется, дядя собирается меня куда-то запрячь. Хочет, наверное, чтобы я в предвыборной гонке поучаствовал.
Но в ответ шофёр лишь пожал плечами.
…Антон как в воду глядел! Когда Матвей выезжал за ворота, на пути ему попался чёрный Лексус. Сидящий на переднем сидении пассажир открыл окно, махнул рукой, привлекая внимание юноши, и спросил:
– Матвей Белов? – протянул ксиву. – Мы из прокуратуры. Хотели бы побеседовать с вами.
– Со мной? Вы уверены?
– Абсолютно.
– У меня нет времени. Дела.
– Это в ваших интересах.
– В любом случае, на вопросы я буду отвечать только в присутствии адвоката. А так как сейчас со мной адвоката нет, разговор не состоится. Прощайте!
Мотоцикл взревел, и представители власти вмиг остались далеко за спиной.

4.
А на большой перемене (уже опускались сумерки) к стоящей во дворе компании студентов подошли двое. Молодые парни лет по двадцать пять, в строгих костюмах. Один сказал:
– Добрый вечер. Матвей Белов? Мы можем поговорить?
– Можете, – заявил тот наигранной весёлостью. – А вы кто будете?
Незнакомцы одновременно достали из-за пазухи ксивы, привычным движением открыли и спрятали обратно.
– Служба безопасности.
Внутри нехорошо заскребло… С СБУ-шниками он общался лишь однажды, и та встреча оставила после себя неприятные воспоминания. Матвей очень неловко и глупо попался тогда на хранении наркотиков, и даже Кириллу Георгиевичу пришлось попотеть, чтобы вытащить его из рук правосудия. Ох, и кричал тогда Курбанов, изменив своему обычному правилу не ругать племянника!..
Интересно, что же теперь? Неужто, вспомнили старые грехи?
Матвей попытался изобразить на лице пуленепробиваемое выражение и, точно осьминог чернильное облако, выбросил привычную защитную фразу:
– Говорить буду только в присутствии адвоката.
Королёв сказал:
– Вот теперь точно хана Белову! Допрыгался!
Агенты на эту шутку никак не отреагировали.
Один из них, коротко, по-спортивному подстриженный, дружелюбно согласился:
– Конечно, можно и так. Но тогда мы вызовем вас к себе, отнимем у вас время. Сейчас же мы можем поговорить спокойно и без лишней суеты. Всего лишь несколько вопросов.
Другой, с тёмными волосами, зачёсанными назад, повыше ростом, добавил:
– Это касается исчезновения ваших родителей. В том числе.
Видя замешательство Матвея, он добавил:
– Можем посидеть прямо тут, в кафе.
Кафе располагалось на первом этаже одного из корпусов. Его выносные пластиковые столики под зонтами с рекламой пива «Рогань», пока ещё не наступили осенние холода и не полили дожди, стояли во дворе.
Матвей сел за столик и заказал капучино. Агенты от напитков отказались. Как в банальном детективном фильме, тот, что с короткой стрижкой, открыл дипломат, достал несколько фотографий и положил на столик перед Матвеем.
– Взгляните. Знаете кого-нибудь?
С фотографий равнодушно смотрели совершенно незнакомые люди. Лишь раз в кадр попал Кирилл Георгиевич, пожимающий руку одному из московских бизнесменов.
– Вот этот похож на Кирилла Курбанова. Хотя, что это он, утверждать не стану. Остальных вижу впервые. – Матвей напомнил: – Вы говорили о моих родителях.
– Ну да… Что вы знаете об обстоятельствах их… исчезновения?


…Отец Матвея, Роман, первые годы жизни провёл в детском доме в Керчи, куда его определили не желавшие воспитывать сына родители, люди вполне интеллигентные и, по советским меркам, не бедные, но ленивые и безответственные. Там его и нашёл дальний родственник, Кирилл Курбанов, молодой, но уже достаточно влиятельный человек. Оформив на мальчика опекунство, Курбанов забрал его к себе в Ялту.
Никакими особыми талантами Роман не блистал и сумел выучиться лишь на бухгалтера, чем вовсе не огорчил родственника. Всё равно ему довелось работать под крылышком дяди в горсовете, а после распада Советского Союза – коммерческим директором на фирме «Эталита», быстро богатеющей за счёт скупки тогда ещё невероятно дешёвых частных домов и квартир.
Не имея склонности к сантиментам, Курбанов компенсировал недостаток душевности переизбытком материальных благ, которыми осыпал подопечного. Подарил квартиру в новом доме, машину, мебель, да после и жену сам подыскал – родственницу какого-то партнёра по бизнесу.
А к юбилею свадьбы, превзойдя самого себя в оригинальности, торжественно вручил документы на владение яхтой.
Подарок был, в принципе, бесполезен: выросшего возле моря отца, подобно многим крымчанам, никогда в море не тянуло. Но несколько раз он всё же отправлялся с семьёй прогуляться по волнам, а однажды устроил на борту небольшой банкет с сослуживцами из своего отдела. Небольшой – потому что и яхта была достаточно скромным пятнадцатиметровым парусником с уютной каютой и спальными местами в носовой части, предназначенной более для жизни команды в пять-шесть человек, а не для корпоративной вечеринки.
За яхтой присматривал Валерий Васильев, отставной моряк, частенько живший на борту неделями. В случае организации небольшого путешествия к нему присоединялся Антон, да ещё один из охранников с фирмы, в своё время служивший матросом на нефтеналивном танкере.
В тот злополучный день, спустя год после вручения подарка, отец праздновал свой день рождения в одном из ялтинских ресторанов, и решил вдруг, никого из коллег не предупредив, вместе с женой прокатиться по морю.
Пожалуй, такая сумасбродная мысль могла прийти в голову лишь после хорошей выпивки. Роман Белов вместе с женой прямиком из ресторана направился на причал, где поднял на ноги собиравшегося уже ложиться спать капитана. Хотя тот и отговаривал отца от прогулки, ссылаясь на волнение и сильный ветер, патрон никаких возражений не принял. Антон, который стал свидетелем случившегося, позвонил Курбанову. Однако Кирилл Георгиевич, хотя и мог попытаться отменить дурацкую затею родственника, отчего-то лишь поворчал о глупых выдумках на пьяную голову. Водителю осталось бессильно развести руками и подняться на борт вместе с четой Беловых.
…Спустя несколько часов яхта вернулась в порт, и капитан заявил о пропаже двух пассажиров – отца и матери Матвея.
По его рассказу следователю, яхта отошла от берега километра на три и пошла курсом на запад, чтобы сделать плавный крюк и вернуться затем в порт. Супруги, хотя и были уже навеселе, открыли бар и стали пить шампанское прямо на палубе. Потом мать оступилась и полетела за борт, а отец, отбросив свой бокал, тут же прыгнул вслед за ней.
Тот, кто хоть немного знаком с морским транспортом, знает, что такое выпавший за борт пассажир – в считанные секунды расстояние между ним и судном увеличивается на десятки метров. Но если моторную лодку можно тотчас развернуть на 180 градусов, парусная яхта, даже оборудованная двигателем, достаточно громоздка, на разворот её и возвращение в исходную точку уходит минут десять-пятнадцать. Едва увидев, что случилось, капитан повернул штурвал, но когда завершил манёвр, не нашёл на поверхности ни мужа, ни жены. Вероятно, алкоголь и холодная осенняя вода не позволили им удержаться на плаву.
Поиски ни к чему не привели. Тел не нашли ни на следующий день, ни после. В течение какого-то времени родители Матвея официально числились пропавшими без вести, хотя и так все понимали, что надежды найти их живыми нет.
Оставшийся сиротой двенадцатилетний мальчик переехал в особняк дяди в посёлке Ореанда. Сначала он верил, что родителей отыщут и спасут. Каждый день ждал их возвращения и в слезах отправлялся в постель. Потом чувства притупились, воспоминания поблекли. Матвей понемногу привыкал к своему новому положению и всё реже перелистывал семейный альбом с фотографиями, всё реже смотрел видеозаписи, сделанные в семейном кругу. Человек ведь рано или поздно привыкает к чему угодно – и к хорошему, и к плохому.


– …Мне известно то, что известно всем.
Агент как будто согласился.
– Да-да, конечно… История кажется вполне правдоподобной, тем более, есть свидетели. – Он вдруг словно ухватил какую-то мысль: – Кстати, а что вы знаете об Антоне Бойко и Валерии Васильеве?
О капитане юноша не знал почти ничего, так и сказал, а первому дал самую хорошую характеристику.
– Что-то не всё с ними чисто, – загадочно заметил второй агент, как бы предлагая повод для сомнений и размышлений. – Да и родители ваши… – Он не договорил. Вдруг сменил тему. – Скажите, вам случалось встречаться… Или слышали, может... Вот, посмотрите. – Указал на одну из фотографий. – Дмитрий Соколов, житель Симферополя... Не знакомы?.. Интересный человек. Отец был какой-то случайный парень, тяжело больная мать растила сына одна. Потом появился ваш дядя и взял на себя заботу о них, мотивируя тем, что он родственник отца Дмитрия. Мать вскоре умерла, а мальчик получил от Кирилла Курбанова такую материальную поддержку, которой любой бы позавидовал!
– Ничего не слышал.
– Странно. Ведь он и ваш дальний родственник. Вы могли видеться хотя бы изредка… Впрочем, ещё более странно другое. Дмитрий Соколов, нигде не работавший и живший только за счёт денег Кирилла Георгиевича, ровно через два года после исчезновения ваших родителей, сам бесследно исчез. К слову сказать, он начал увлекаться наркотиками, но версия о его убийстве или похищении представителями преступных группировок так и не подтвердилась. Кирилл Георгиевич ничего вам о нём не рассказывал?
– Ничего.
– Я так вижу, у вас с дядей достаточно холодные отношения. Кстати, в какой вы степени родства с Курбановым?
Это был вопрос на засыпку! Отношения с дядей действительно не были настолько близкими, чтобы за бокалом коньяка, сидя у горящего камина, распутывать сплетения ветвей генеалогического древа. Да Матвея и не интересовало собственное происхождение. Дядя как-то обмолвился по этому поводу на одной из корпоративных вечеринок, но парень не стал прислушиваться и запоминать какому там внучатому племяннику троюродным братом со стороны Романа Белова приходится Матвею Кирилл Георгиевич.
Что-то примерно в этом духе он своим собеседникам и сказал. Его выслушали, понимающе кивая.
– По нашим данным, вы вообще ему не родственник.
Круто они загнули! Матвей даже растерялся немного. Он был готов к тому, что его станут пытать на предмет каких-нибудь финансовых вопросов, о знакомствах и деловых партнёрах дяди… О всё тех же злополучных наркотиках… Но чтобы услышать такой бред!.. Видно, кто-то и впрямь начал серьёзно копать под Курбанова и теперь станет выискивать любые, даже ничего не значащие мелочи.
Матвей произнёс:
– Ва-ау! – и небрежно откинулся на спинку стула, чувствуя, как опасно прогибается под его весом хлипкий пластик. – Чего только ради… – парень запнулся, но агент сформулировал вопрос за него. В такой форме, на которую у Матвея на его месте, наверное, не хватило бы духу!
– Чего ради он поселил вас на своей вилле, снабжает деньгами и покрывает все ваши расходы и противозаконные действия? А вот это вопрос, на который мы бы сами хотели получить ответ.
Сказать по правде, подобное уже отдавало откровенным хамством! Положение усугублялось тем, что как-нибудь связно и остроумно ответить на это хамство Матвей не мог. Деньги Курбанова, возможность пользоваться его виллой, его машинами и его влиянием были для юноши так же естественны, как смена дня и ночи.
– А по доброте душевной! – выдал Матвей, и сам улыбнулся этим словам.
Это Курбанов-то добрый? Да он, если надо, по трупам пойдёт!.. Нет, впрочем, это сильно сказано. Образно. Но в действительности, Кирилл Георгиевич мог без колебаний выгнать с работы неугодного сотрудника, пусть даже мать, в одиночку растящую двоих детей. Мог оштрафовать шофёра, вовремя не доставившего товар на склад лишь потому, что тот помогал отвезти в больницу сбитого машиной человека. А однажды он целую семью выбросил из квартиры, которую фирма заполучила путём ловкой махинации!
– Господин Курбанов, по нашим сведениям, не делает ничего, что не сулит ему материальной выгоды. А вы, если не ошибаюсь, не принесли ему ни копейки прибыли.
Да сговорились все, что ли?..
– Знаете, господа, по-моему, наш разговор затянулся. – Матвей сделал нетерпеливое движение, словно хотел встать.
– Да, буквально одну минуту… Просто ещё несколько интересных личностей.
Коротко стриженый агент ткнул пальцем в фотографию молодой красивой женщины.
– А её знаете?.. Нет?.. Светлана Васильченко, очень перспективная фотомодель, старше вас где-то лет на пять. Прописана была в Феодосии, работала для украинских журналов, затем уехала в Европу. Погибла в Мюнхене год назад. Выбросилась из окна гостиницы. – Он сделал короткую паузу: – Я, кажется, не сказал, что она тоже дальняя родственница Кирилла Георгиевича? Настолько дальняя, что он почти не виделся с ней, но в деньгах никогда не ограничивал. А вот ещё двое молодых людей. Брат и сестра из Москвы. История едва ли не та же самая – неблагополучная семья, лишённые родительских прав отец с матерью, добрый дядя с очень дальними родственными связями… Вот только дядей этим был Альберт Борисов, старый знакомый Кирилла Георгиевича, генеральный директор компании «Чёрная Русь». Эти ребята подавали надежды – брат закончил престижную военную академию, сделал карьеру, женился, обзавёлся детьми, сестра замечательно рисовала, даже стала призёром на конкурсе… Два года назад, осенью, они отправились на отдых в Турцию – женщина, её брат и его жена. Все погибли. Машина, на которой они ехали, упала в обрыв. С ними вместе погибли ещё двое туристов – граждан Германии. Видимо, познакомились на отдыхе…
– Ну и что? Обычное дело.
– Не всё так просто. Борисовым очень плотно и давно занимаются наши коллеги из ФСБ. А гибель тех немецких туристов расследуют немецкие спецслужбы. Такое чувство, будто… – Он не договорил. Кашлянул негромко, словно поперхнулся. То ли побоявшись сболтнуть лишнее, то ли желая заинтриговать собеседника.
Второй агент поинтересовался:
– Вы ведь путешествуете с «Ларуа-тур»?
– Надёжная фирма.
– Да-да, одна из ведущих в сфере элитного отдыха… – Это прозвучало почти с сомнением.
Зазвенел звонок – хороший повод, чтобы уйти – но Матвей отчего-то остался на месте.
– Деятельностью компании заинтересовался Интерпол. Вы прессу вообще читаете? Об этом расследовании пишут в газетах, и в Интернете есть немало информации. Мы тоже подключились. Именно поэтому к вам и обращаемся. За помощью. Если вы видели или слышали что-то необычное, свяжитесь с нами. – Он положил на стол визитную карточку и добавил: – Это ради вашей же безопасности. И возможно, ради безопасности других людей. Вот, таких, как Родион Курай, например. – Перед юношей появилась ещё одна фотография – совсем уж мальчишка лет 12-ти. – Живёт здесь, в Ялте. Отца нет, мать воспитывает сына одна. Работает на фирме вашего дяди бухгалтером. Некоторое время назад ей потребовалось серьёзное лечение, деньги на которое выделил Кирилл Георгиевич. Немалые деньги, надо признать. И квартира её в новостройке куплена явно не на зарплату скромного бухгалтера. За что она так облагодетельствована?
Матвей хмыкнул.
– По-моему, понятно за что! – И подмигнул. – Вы такую версию в расчет не принимаете?
Его реплика осталась без ответа. Агенты неспешно засобирались, спрятали фотографии в дипломат и встали из-за стола.
– Если вам нечего сообщить нам сейчас… Что ж, тогда ждём вашего звонка, – сказал стриженый. – Всего доброго.
– До встречи, – уточнил его коллега.
Юноша кивнул. И поправил:
– Прощайте, панове.
Оставшись один, Матвей допил остывший капучино, оставил деньги под пепельницей и не спеша направился в соседний корпус на пару.
Разговор с агентами получился по меньшей мере странным. Ещё и отца с матерью приплели… Чего они хотели на самом деле? Зачем делились информацией, которая наверняка является тайной следствия? Может, надеялись, что Матвей расскажет Кириллу Георгиевичу, тот засуетится, сгоряча наделает ошибок?.. А может, всё это глупая выдумка, цель которой – заставить парня засомневаться в дяде, испугаться и «слить» агентам сведения, которые могут пригодиться для давления на Курбанова.
Ну нет! Не на того напали!

7.
Торопиться, бежать куда-то, принимать скоропалительные решения – этого Матвей, признаться, терпеть не мог! Нет уж, в самом деле – тяжело быть богатым! Вечно какие-то хлопоты, страхи… И хотя подобные хлопоты и страхи были едва ли не первыми в жизни, Матвею хотелось теперь думать о себе именно как о жертве…
К счастью, на сборы ушло не более получаса. Чистые вещи лежали в шкафу красивыми стопками – их оставалось лишь покидать в чемодан. А забытое в спешке парень всегда мог докупить по прибытии в отель.
Спускаясь по лестнице, Матвей слышал, как дядя бормотал с какой-то болью в голосе:
– Почему так скоро, Антон? Почему же так скоро?.. Ты же говорил… Я думал…
– Так получилось, – очень тихо ответил шофёр. – Обстоятельства изменились. Требуется большой дар…
О чём это они? О взятке, наверное. И о приличной взятке, судя по всему.
– Как это глупо, господи! Неужели ты в это веришь?
– Не тебе судить! – громче и несколько резко ответил Антон.
Но в этот момент в холле появился Матвей. Он сказал:
– Не понимаю, зачем я понадобился СБУ-шникам. Разве я мог сообщить им что-нибудь серьёзное? Я же о делах Кирилла Георгиевича почти и не знаю ничего.
Антон усмехнулся.
– Ты знаешь слишком много. Просто не догадываешься об этом. Сколько раз ты слышал его разговоры по телефону, беседы с сотрудниками… Для конкурентов сейчас важна любая мелочь, любая зацепка... Видишь, до чего его уже довели? – Шофёр сочувственно вздохнул.
– А ты? Ты ведь знаешь больше меня!
– С меня взятки гладки, – туманно отмахнулся Антон. – К тому же я не родственник Кирилла Георгиевича. Они не смогут надавить на него, даже если похитят меня. А вот о тебе разговор другой.
У Матвея округлились глаза. Он протянул по складам:
– Че-во?
Сказать по-правде, в серьёзность вероятных последствий всех этих политических интриг он до конца не верил. Даже мысли о киллере, навеянные ночным кошмаром, казались теперь лишь плодом больного воображения. И предположение о том, что кто-то из конкурентов Курбанова решится на такой рискованный шаг, как похищение, выглядело столь же нелепо.
– Вот тебе и «чего»? Думаешь, нет людей, способных сделать так, чтобы Кирилл Георгиевич вместо работы занимался твоими поисками? Меня-то он точно искать не станет! – И Антон подмигнул патрону, совершенно проигнорировавшему попытку водителя пошутить.
Потом сказал серьёзно:
– Ладно, ты не беспокойся. Думаю, за две недели Кирилл Георгиевич управится. Да и я кое-каких знакомых обзвоню…
– А если не получится за две недели?
– Тогда сообщим заранее. Сможешь остаться подольше или поедешь ещё куда-нибудь. – Он забрал у Матвея багаж. – Ну, посиди на дорожку, если есть желание. – И покатил чемодан к выходу.
Парень плюхнулся в кресло. Потёр глаза (всё-таки уже заметно клонило в сон).
И вот тогда Кирилл Георгиевич произнёс:
– Никогда не думал, что это будет так тяжело. Привыкаешь к человеку, с которым живёшь. Потом трудно оторвать… Наверное, это входит в плату. – Он поднял глаза на племянника. – За всё надо платить в этой жизни. Даже за мимолётное счастье… За всю свою жизнь ты не ударил и палец о палец, существовал за мой счёт. Ты не привык бояться ни милиции, ни учителей, ни ректора, ни сверстников… Но однажды придёт день, когда никто не сможет защитить тебя, кроме тебя самого. Ты готов к этому?
– Да запросто… – непринуждённо промолвил Матвей, но в глубине души ощутил лёгкий приступ страха.
– Дерись, мальчик! – продолжал Курбанов. – Бей, кусай, если нужно! Иначе не выживешь! Не знаю, поймёшь ли ты мои слова… Не знаю, помогут ли они тебе…
Ко всему, сказанному сегодня, это уж было чересчур! И Матвей лишний раз убедился в том, что вовремя покидает страну. Видимо, дела Кирилла Георгиевича действительно плохи. Быть может, он и не договаривает всей правды, и опасность, угрожающая Матвею, куда серьёзнее, чем возможность очутиться в кабинете следователя или в офисе Службы безопасности. Да и стал бы Курбанов лично прилетать в Крым, чтобы проконтролировать отъезд племянника!
Дядя указал на сумку с видеокамерой, которую юноша держал на коленях:
– Я тебе там визитку свою положил, пока тебя дожидался. Посмотришь потом.
Матвей лишь кивнул в ответ, так и не сообразив, зачем Кириллу Георгиевичу понадобилось подниматься наверх и разыскивать сумку лишь ради того, чтобы положить в неё какую-то визитку. Уж имя и должность дяди вкупе с телефонами парень знал наизусть.
Вернулся Антон. Бросил внимательный взгляд на шефа и его племянника и бодро сказал:
– Ну, можно ехать.
Матвей попытался выдавить улыбку:
– Ладно, это… я пойду, пожалуй. Счастливо оставаться. Удачи вам… в решении проблем.
Он поднялся, перекинул ремень сумки с камерой через плечо, и направился к выходу. Мимо Антона, услужливо отворившему перед ним дверь.
Голос Кирилла Георгиевича заставил Матвея замедлить шаг.
– И тебе… удачи. Она тебе… понадобится.



…– Матвей!.. Просыпайся! – кто-то настойчиво звал его, мягко тормоша за плечо.
Сердце сделало перебой, и парень открыл глаза…
Небольшой уютный зал. Стойка бара. За ней сидит охранник в чёрном и беседует с барменом, протирающим рюмки, прежде чем подвесить их на металлическую рамку над стойкой. Часы над выходом показывают время московское и киевское… У выхода две кафедры, и за ними проверяют посадочные талоны служащие аэропорта.
Тамара стояла рядом и трясла Матвея за плечо.
– Проснись! Посадку объявили!
И побежала к выходу, где маячили последние пассажиры. Там оглянулась мельком – и исчезла за дверью.
Парень вскочил с кресла, кинулся следом. Впопыхах сунул служащей посадочный талон и сказал, отдуваясь:
– Ф-фу ты!.. Чуть не проспал! Это ж надо!..
Он в самом деле был изумлён своему невероятно реальному сну! Тому, как много было в этом видении – и перелёт, и встреча в аэропорту, и та женщина с автоматом, похожая на персонажа фантастического фильма, и переезд по пустыне!.. Боинг-797!.. Такое только во сне может привидеться!
…За дверью изгибался коридор посадочного «рукава». Ну конечно, они же на втором этаже! Матвей бегом бросился по коридору, твёрдо зная, что за поворотом появится овальная дверь самолёта.
За поворотом виднелся овальный дверной проём. Его закрывала чёрная занавеска. Стюардессы, обязанные встречать пассажиров, отсутствовали: наверное, решили, что все уже поднялись на борт. Вот негодяи! Ведь наверняка должен хоть один дежурить снаружи и проверять, не задержался ли кто!
Матвей откинул плотную бархатную занавесь и запрыгнул в салон…
Салона не было. Было какое-то огромное помещение, озарённое жарким пламенем полыхающих внизу печей – его так и не удалось толком рассмотреть. Потому что Матвей шагнул в пустоту, и огромный зал лишь на миг промелькнул перед взором. Внизу, над огнём, стояли чудовищные прямоугольные ёмкости, заполненные кипящим, испускающим пар варевом. Этот пар тотчас опалил лёгкие, и парень даже не смог закричать!..
А ещё долю секунды спустя он обрушился прямо в кипяток, в последний миг заметив, что в мутной жиже плавают раздувшиеся, обезображенные тела с белыми, выпученными яблоками глаз.
Матвей погрузился в чан с головой – и вот тогда лишь, в последнем порыве уходящей агонией жизни, исторг из себя вопль ужаса и боли!..



– Ой, извини!.. Не хотел… в самом деле!..
Автобус снова качнулся на повороте, и белая фарфоровая чашка, опрокинутая на бок, закачалась на столике. В ней плескались остатки кофе. Большая часть ароматной жидкости была теперь на рубашке Матвея и жгла неимоверно!
– Идиот! Ты что же творишь такое!.. – Тамара достала платок и принялась промакивать коричневое кофейное пятно.
Павел с виноватым видом подхватил опустевшую чашку и теперь сжимал её в руке, явно не зная, что с ней делать.
– Осторожнее надо! Смотри, обварил человека!
Матвей не сразу обрёл дар речи. Сначала он глубоко вдохнул несколько раз, убедившись, что с лёгкими, ошпаренными приснившимся паром, всё в порядке, потом диковато огляделся. И лишь затем выдавил из себя:
– Твою мать!..
И откинулся на спинку кресла.
– Ты в порядке? – спросила Тамара.
– Да… Кажется… – И поделился (голос срывался): – Что-то меня последние дни кошмары замучили!.. Снится всякая гадость!.. Вот сейчас приснилось… будто меня варят заживо!
– Ещё бы! – проворчала девушка, комкая испачканный платок и хмуро глядя на Павла.
Александров пояснил, точно продолжая прежний разговор:
– А такова специфика сновидения. Сначала происходит событие, а потом мозг объясняет его и придумывает сон. За одну секунду можно увидеть целую историю! Скажем, на вас выливают кипяток. Событие заняло всего мгновение, но кажется, вы стали участником целого действа, которое закончилось именно тем, что вас обварили. – Он вдруг замолчал, посмотрел куда-то в сторону и промолвил: – Да, собственно, вся жизнь есть сон. Вот, у Кальдерона:



– А вот ещё из Шопенгауэра: «Жизнь есть ночь, проводимая в глубоком сне, часто переходящем в кошмар».
Писатель посмотрел на Матвея с весёлым прищуром и заметил:
– Нет, всё-таки какой я умный! Сам порой удивляюсь! – И засмеялся.
– А ещё – скромный! – добавил Тарас.
И тут кто-то громко, с облегчением, произнёс:
– Кажется, приехали!

Глава 3
Отель «Оазис»
1.
Арку ворот украшала уже знакомая эмблема и надпись:

OASIS
А ниже – буквами поменьше:

WELCOME TO THE HOTEL

Автобус миновал ворота, где солдат в боевой выкладке перекинулся парой слов с водителем и махнул рукой, – проезжай.
Нередко случается, что дворец, мавзолей или отель кажется необычайно красивым на фотографии в туристическом каталоге и при взгляде издалека. Вблизи же замечаешь обшарпанные стены, мусор, истёртые ступени и сколотый мрамор, покосившиеся двери и надорванную, повыцветшую ткань навесов от солнца.
Но к «Оазису» это не относилось! За окнами яркой картинкой проплывали разноцветные дома и мраморные фонтаны, искусственные ручьи и водопады, и акведуки, в просветах между опорами которых висела сеть водяных струй. Призывно блестели на солнце голубые чаши бассейнов, неподвижно застыли на клумбах пальмы и огромные, как деревья, кактусы. Змеились спирали водных горок и блестели никелированные перила лестниц, спускающихся в неподвижную лазурную гладь. Над новенькими шезлонгами поднимались пёстрые грибы зонтиков.
Канал с растущими по краям его экзотическими растениями нёс прозрачные воды сквозь улицы и переулки, пересекаемый горбатыми мостиками. По каналу плавали похожие на гондолы лодки. Если гидша не соврала, и тут когда-то действительно стояло поселение аборигенов, то теперь от него не осталось и следа. Все старые здания снесли, а на их месте возвели уютные и красивые современные постройки.
Вот только уж больно безлюдно было на улицах. Точно город и впрямь возник по воле джинна всего несколько минут назад и ещё не успел наполниться жителями.
Лишь когда автобусы остановились на площади перед белым дворцом с золотыми наличниками стрельчатых окон и стеклянными раздвижными дверями, когда туристы покинули прохладу салона, которую уже привыкли не замечать, – стало понятно, почему непривычно пусты улицы.
Едва ступив за порог, все ощутили, насколько сух и удушливо зноен воздух пустыни! Солнце нагрело гранитные плиты площади так, что жар ощущался через подошвы обуви, а горячий воздух окутал тело шерстяным одеялом!
Но уже откатились, утонув в стене, прозрачные двери с золотой эмблемой, приглашая туристов в мраморную прохладу зала.
Зал поражал своими размерами и величием. Ввысь уходил громадный купол потолка, и оттуда лился сквозь узкие окна солнечный свет. Плиты разноцветного мрамора складывались на полу и стенах в причудливую мозаику. В центре возвышался фонтан – поставленная вертикально и подсвеченная зелёным прямоугольная стеклянная плита высотой метров пять. На вершине её рождался поток воды и стекал по прозрачной поверхности в чашу маленького бассейна.
Стойки «ресепшена» тут не было, зато у фонтана выстроились в ряд работники отеля в белых рубашках и жёлтых брюках. Они держали подносы, на которых стояли бутылки с шампанским и хрустальные бокалы.
Вперёд выступил улыбающийся полный мужчина в костюме. Он развёл в стороны руки, точно собираясь обнять туристов, и заговорил по-английски.
Это были привычные слова приветствия. Человек в костюме, представившийся управляющим, выражал восторг по поводу того, что гости почтили своим вниманием отель, и сообщал, что все служащие безумно рады принять в своей стране лучших представителей дружественных государств… И прочая, и прочая… Фразы были просты и понятны Матвею даже без перевода, хотя переводчик присутствовал и старательно передавал туристам слова своего начальника.
Потом стали открывать бутылки, разливать по бокалам шампанское и угощаться бутербродами с чёрной икрой. Пользуясь возможностью осмотреться, Матвей с Тамарой проследовали в дальний конец зала, где сияли солнечным светом огромные окна. И схватились за фотоаппараты, зачарованные открывшимся перед ними видом!
Склон холма, на котором стоял главный корпус, довольно круто спускался вниз, почти сплошь занятый утопающими в зелени садов виллами. Сквозь прорехи в листве проглядывали красные черепичные крыши и голубые чаши бассейнов.
А дальше начиналось море. Или, вернее, морской залив. Или даже озеро – не разобрать (во всяком случае, противоположный берег виднелся совсем неподалёку). Из зеркально-чистой воды поднимались то здесь, то там белые соляные столбы. Огромные, по 5 –10 метров высотой! Точно коралловые рифы, внезапным катаклизмом поднятые на поверхность и выжженные солнцем до ослепительной белизны!
На прозрачных водах, едва движимых ветерком, играли блики солнца и светлыми запятыми выделялись редкие человеческие фигурки. Разноцветными улитками закручивались ленты и трубы водяных горок, а далеко-далеко среди соляных колонн неспешно скользила лёгкая гондола.
– Здорово! – это был Александров. Он встал рядом, засунув руки в карманы. – Я под впечатлением. – Судя по голосу, впечатление было не очень сильным.
– Никогда не слышал ни о каких солёных озёрах в Сахаре, – признался Матвей. – А это прямо целое море!
– На свете есть немало чудес, друг Горацио, что неизвестны нашим философам. Впрочем, я тоже ничего не знал об этом месте. Собственно, поэтому и поехал. Я сейчас собираю материал для книги о загадках вселенной, НЛО, экстрасенсорике, и прочих вещах. В том числе и о шарлатанстве, с данными темами связанном. А Арсеньев Борис, мой старый знакомый (может слышали, он известный издатель), посоветовал сюда поехать. Говорит, интересное место. Мол, долгое время было недоступно, а теперь даже отель построили. Как будто, здесь раньше какие-то испытания проводили – советские военные вместе с ливийцами… То ли оружие секретное испытывали, то ли летающие тарелки запускали. Он мне показывал одну западную статью, посвящённую провинции Мунда Аваэн. Какие-то здесь загадочные пещеры встречаются, руины… Вот я и решил убедиться лично. Так что на экскурсии запишусь обязательно.
Сзади послышались шаги и голоса. Саша, тот самый солидный мужчина с короткой стрижкой, приближался в компании управляющего, переводчика и ещё пары работников отеля.
– Вот, разрешите вам представить одного из выдающихся писателей России, – говорил он управляющему на скверном английском. – Николай Александров, автор книг о людях и о том, как следует жить в современном мире.
Управляющий, сама любезность, с улыбкой пожал руку писателя, а заодно и руку Матвея. А к пальцам Тамары, с низким поклоном, даже прикоснулся губами, чем привёл девушку в восторг.
Александров удивился:
– Быстро вы завязываете знакомства.
– Работа такая. Я ведь помощник директора в Московском филиале «Ларуа-тур». Собственно, я сюда поехал не прохлаждаться, как некоторые, а решать вопросы бизнеса.
– Ой, да ладно вам!.. – махнул рукой Александров. – Знаю я эти ваши инфотуры, или как там ещё… Кстати… – он взял Сашу под руку. – Раз уж мы с вами такие добрые знакомые, не выбьете ли мне местечко с видом на озеро?
Тот расхохотался.
– А вы жук, Николай Павлович! Ой, жук!.. Но за вас… за вас я словечко замолвлю.

2.
Традиционной регистрации не было. Просто подходили улыбчивые девушки и каждому на запястье надевали браслет из золотистого металла в виде плоской цепочки с круглой вставкой. На вставке красовался логотип отеля и угловатый узор по периметру. Вручили ключ – пластиковую карточку с ремешком для ношения на шее. С написанным на ней номером виллы или апартаментов.
А потом туристов рассадили в кресла, сгруппированные с таким расчётом, чтобы собрать вместе до пятнадцати гостей. К каждой группе направился гид, который вкратце ввёл прибывших в курс дел.
Полный лысый мужчина, встречавший в аэропорту Матвея, представился:
– Ещё раз, добрый день, господа! Меня зовут Гоша. Просто Гоша, без всяких отчеств и фамилий. У нас, гидов, всё очень просто. Сами понимаете, иностранцам трудно выговаривать все эти наши «Петрович», «Сергеевич», «Пафнутьевич»… Как и моё начальство, я рад приветствовать вас в отеле, а вернее даже, небольшом городе, название которого вы все уже знаете – «Оазис». Отель открылся совсем недавно, и вам предоставляется уникальная возможность отдохнуть там, где в будущем, возможно, станут отдыхать лишь президенты и миллиардеры. – Он улыбнулся. – Пользуйтесь возможностью. Тип услуг и питания, которые предоставляет отель, носит название Ол-Инклюзив-Империал-Стайл. То есть, все предоставляемые услуги уже включены в стоимость, и вы можете забыть о своих кошельках и кредитных картах. С набором самих услуг вы сможете ознакомиться в ваших апартаментах. Это касается и экскурсий, которые мы проводим для вас. Поверьте, даже в этом богом забытом месте есть на что посмотреть. Прогулка по озеру на ладье, путешествие по пещерному лабиринту, посещение развалин древнего города, и, конечно, поездка в Диргу – величественный дворцовый комплекс посреди пустыни… Кстати, настоятельно рекомендую. Эта поездка состоится через три дня, с вами обязательно заранее свяжутся. А теперь обратите внимание на ваш столик.
Стеклянный журнальный столик, стоящий перед туристами, вдруг замерцал и превратился в сенсорный экран, на котором возник план отеля. Все принялись тыкать в экран пальцами, заставляя появляться и гаснуть те или иные картинки в зависимости от того, какого места на карте туристы коснулись.
Гоша терпеливо и с улыбкой ждал, пока гости наиграются, а затем продолжил свой инструктаж. Оказалось, по территории отеля ходят шаттл-басы, управляемые компьютером. Они закрыты и снабжены кондиционерами, иначе пассажиры могут получить солнечный ожог при свете дня, либо до костей продрогнуть после заката, когда температура падает до нуля, а порой и ниже!
– Это пустыня, господа! Резко континентальный климат. Днём – дикая жара, ночью – невообразимый холод!
…Туристов уже пригласили рассаживаться в шаттлы, когда внешние двери отворились и двое солдат с закинутыми за спину автоматами (один пятился задом) втащили внутрь металлический шкаф. Третий топтался рядом и протяжно приговаривал: «О-ой! О-ой! О-ой!» Наверное, погонял.
– Ой, не уроните! – крикнул Тарас.
Его реплику сопроводил дружный смех.
Но смешно было не всем: в соседней группе туристов разгорался скандал, инициатором которого являлась Вероника.
– …То есть, как это – нет Интернета? Вы что, издеваетесь? Вы что, думаете, я отдыхать сюда приехала? Со мной пять фирм должны связаться! Нет, вы доигрались! Я вас выведу на чистую воду! Дайте мне телефон! Сейчас же!
Гид этой группы, худощавая невысокая женщина, на бейдже которой было написано «НАТАЛЬЯ», пыталась объяснить, что позвонить скандалистка сможет со своей виллы, но та не желала и слушать!
Подошёл управляющий, но и он лишь повторил иными словами то, что говорила гид – Интернета в отеле пока нет, и в ближайшее время не предвидится, а позвонить лучше всего из номера.
Но Вероника, выпучив глаза, высоким, переходящим в визг голосом поинтересовалась, неужели управляющий таким комплексом не имеет Интернета?
Утвердительный ответ её не удовлетворил. Вероника обещала показать негостеприимным мерзавцам кузькину мать и упорно требовала предоставить ей телефон прямо здесь и сейчас.
Матвей уже собрался покинуть зал, когда скандал получил неожиданное разрешение. Управляющий переглянулся с Натальей и что-то негромко сказал.
– Идёмте, – вздохнула гид. И повела скандальную туристку к стеклянной двери в дальний конец зала.
– Наглость города берёт, – хмыкнул Тарас, направляясь к выходу.
Тамара тронула Матвея за руку.
– Слушай… Пойду-ка и я с ними! Знаешь, у меня такое подозрение, что со связью тут проблемы серьёзнее, чем они говорят. Кто его знает, что там, на вилле. А у меня чужие конспекты!.. Может, нам даже дадут посидеть в И-нете… Мне бы только попросить Альберта Сергеевича прислать кого-нибудь ко мне домой, чтоб забрали… Нетрудно ведь. И ребят предупрежу…
Услышавший их разговор Павел хмыкнул:
– Да ну, народ! Бросьте! Какие конспекты?.. Давайте заселимся сначала, а потом уже всё остальное!
Но у Матвея имелись свои причины, чтобы поддержать инициативу девушки. Несмотря на все заверения Антона, будто Кирилл Георгиевич вскоре разрешит все свои проблемы, парень немного переживал – как там, на родине? Не наведались ли утром агенты СБУ с ордером на арест дяди? Не окажется ли, что, вернувшись домой, парень окажется племянником разорившегося, враз обнищавшего человека, которого, чего доброго, ещё и за решётку упекут! В одночасье потерять всю ту лёгкую, беззаботную жизнь, к которой так привык?.. А вдруг и впрямь Курбанова убьют? Глупая мысль, конечно, но ведь всякое случается! Кто тогда станет владельцем богатств Кирилла Георгиевича? Жена с детьми? Достанется ли хоть что-то Матвею?
Он кивнул.
– Пошли. Только тихо, а то сейчас на шару толпа набежит!..
Стараясь не привлекать к себе внимания, они последовали за Вероникой и Натальей, но всё-таки опоздали – в дальнем конце зала, куда те направились, уже никого не было.
Впрочем, там была дверь. С чёрной надписью на белом непрозрачном стекле:



А ниже – мелкий узор.
За дверью тянулся пустой коридор. Горели холодным белым светом лампы под потолком. Шагов через двадцать коридор сворачивал налево, и вот оттуда, из-за угла, отчётливо слышался раздражённый, приглушённый расстоянием голос Вероники.
Матвей с Тамарой свернули за угол и обнаружили в стене справа ещё одну стеклянную дверь, чуть приоткрытую. Юноша подумал, что неправильно будет давать о себе знать прямо сейчас. Лучше постоять снаружи, подождать благополучного разрешения конфликта, а потом неожиданно появиться в комнате и сказать: «Ой!.. А можно, мы тоже?..»
Тишина, наступившая в комнате, свидетельствовала об одном – до телефона скандалистка дорвалась. Молчание длилось около минуты.
– Нет, я не понимаю!.. Почему трубку никто не берёт?
Писк нажимаемых кнопок. Наверное, Вероника давила на них самым жестоким образом!
– Так… Опять никто не отвечает… Вы уверены, что именно такой код?
Голос Натальи:
– Ну конечно. Код России!.. Как же иначе?
Вновь звук истязаемых клавиш. Молчание. Наконец:
– Ой, Дмитрий Андреевич!.. Какое счастье! Я думала, и до вас не дозвонюсь! Вы не представляете, какой кошмар здесь происходит!..
Рассказ о кошмаре был долгим и забавным! Вероника относилась к той категории людей, которые способны из ничего не значащей мелочи раздуть настоящую проблему! И вот теперь она припомнила всё – отвратительный дождь, испортивший причёску и забрызгавший колготки, болотную вонь вокруг аэропорта, отель, расположенный у чёрта на рогах, отсутствие нормальной связи… Да ещё – хамы-служащие, воротящие от клиента нос!
Что ей говорил невидимый собеседник, слышно не было, но Вероника его словами оказалась недовольна.
– Да как же... Да что вы такое… Да подумайте, я сорвалась сюда только потому, что вы говорили об отеле высшей категории, а здесь Интернета нет даже на ресепшене! Виллы какие-то дурацкие!.. Да мне же срочно связаться надо с «Северстроем», с «Альтаиром», с Марией Богдановной!.. Я обещала сразу написать… Как – не надо?!.. Да вы что?!.. Да перестаньте вы чушь пороть!.. Не знаю, что вы там знаете, но я уезжаю отсюда сейчас же!.. Да, прямо сейчас!!! – Она швырнула трубку явно мимо базы – было слышно, как та с сухим треском покатилась по поверхности стола и упала на пол.
– Значит так… – Это уже Наталье. – Чтобы через пять минут транспорт ждал у входа! И чтобы, когда я приеду, самолёт уже готовился к взлёту! – Пауза в пару секунд. – Что вылупилась?.. Исполняй!
Матвей с Тамарой невольно улыбнулись друг другу. Наверное, оба подумали одно и то же – как трудно быть работником элитного отеля и выслушивать оскорбления из уст зажравшихся, обнаглевших туристов! Во всяком случае, терпением надо обладать ангельским! Матвей бы сейчас на месте гида…
– И каждая минута промедления будет тебе стоить…
– Заткнись, дура!
Словно удар топора обрубил излияния Вероники. Она пискнула только:
– Что… Как… Да как ты…
– Заткнись, я сказала! Ничтожество!..
Голос Натальи был теперь жёстким и хриплым. Гид волновалась и видимо поэтому её едва уловимый, как и у Гоши, выговор стал ещё более заметным.
– Тупая дура! Что, слишком долго наслаждалась жизнью? Так долго, что захотелось боли?
– Что?.. – потрясённо выдохнула Вероника. – Да я тебя…
Хлёсткий звук удара заставил Матвея вздрогнуть. Словно ударили его самого.
– Тупая дура! – повторила Наталья, которая от волнения, видно, забыла иные ругательства. – Хочешь, чтобы это началось сейчас? Ладно, пусть начнётся сейчас! – И следующая фраза уж точно предназначалась не туристке: – Камуще эми! Ларуа алтум ам!
Послышался тяжёлый топот, какая-то возня… Вероника взвизгнула:
– Вы что делаете?.. Да вы что?.. Да уберите руки!..
Удар. Короткий, тихий и страшный. Оборвавший крик...
Что-то с металлическим звоном грохнулось на пол. Наверное, стул, который задели ненароком.
И всё стихло.
Тамара схватила спутника за руку.
– Пошли отсюда! – прошептала она одними губами.
Она была права. Но какая-то необъяснимая сила всё-таки заставила Матвея на миг заглянуть внутрь. И за это короткое время он увидел достаточно, чтобы испугаться по-настоящему!
В дальнем конце небольшой комнаты стоял письменный стол с креслом. На столе – база телефонного аппарата. В углу – белая статуя высотой в метр, одетая в платье из лёгкой ткани. Несколько стульев в ряд у стены. А в центре комнаты на полу лежала Вероника.
Она была жива, хотя и не шевелилась – просто иначе её рот не залепили бы широким скотчем и один из охранников не стал бы защёлкивать наручники на её запястьях и лодыжках. Ещё один охранник и мужчина в военной форме стояли рядом с полным равнодушием, написанном на лицах. А Наталья, скрестив руки на груди и поджав губы, напряжённо смотрела куда-то в пустоту.
Ни с чем подобным Матвею прежде сталкиваться не доводилось. Даже когда сотрудники родной украинской милиции арестовывали его самого, дело не доходило до избиения и заклеивания скотчем рта! А ещё эта фраза гидши… О какой боли она говорила? Что должно было «начаться сейчас»?
Словно вспышка света, словно субтитры в фильме всплыли в голове слова: «Ливия», «диктатор», «Каддафи»… Господи, что за порядки в этой стране, где позволено избивать туристов и обращаться с ними, как с мелкими воришками, вздумавшими оказать сопротивление стражам порядка!
Стараясь не шуметь, постоянно оглядываясь на дверь, они оба скользнули по коридору назад, повернули за угол…
И коротко, сдавленно вскрикнули.
Потому что за углом стоял солдат.
Женщина.
Та самая... Наверное, она была одним из тех солдат, что тащили шкаф.
Пронзительные светло-серые глаза под срезом каски…
Она сказала, как выдохнула:
– What’re you doin’ here? – Быстро так, как говорят настоящие американцы или англичане.
Ответом на вопрос был одновременный всхлип, потому что набрать в грудь воздух удалось, а вот заговорить сразу не получилось, – и юные туристы начали выпускать этот воздух, смешивая его с сумбурными английскими фразами:
– Мы… Да мы искали… Мы думали… Мы не видели ничего… Мы в туалет…
Там, за углом, зазвучали шаги. Кто-то выкрикнул – на местном, наверное:
– Ана алнидуг ам?
Женщина мотнула головой в сторону дверей.
– Get out! – Громко добавила: – Шар шагва ам! Хур ма мэн! – И вдруг, сильно и больно, схватила юношу за руку, процедив сквозь зубы что-то непонятное: – Don't breathe a word!..
…Матвей и Тамара пулей вылетели в зал. Девушка прижала сжатые кулаки к губам, словно собиралась укусить их. Широко распахнутые глаза полны ужаса.
– Господи! – сказала она потом. – Что же это такое?
– Я думал, она нас пристрелит! – добавил парень, отдуваясь.
…В зале всё было спокойно, обыденно. Трое гидов совещались о чём-то, ещё двое консультировали туристов. Часть гостей уже подтягивались к выходу. Тихо журчал фонтан. Играла негромкая музыка…
Матвей оглянулся на дверь, ожидая, что оттуда вынесут бесчувственную Веронику. Но дверь оставалась неподвижной.
– Её избили? – пролепетала Тамара.
– Избили и связали. И рот заклеили скотчем.
Девушка тихонько ахнула.
– Что же теперь делать?
Вот на этот вопрос Матвей ответа дать не мог. Дома всё было знакомо, всё понятно и просто. Вопросы легко решались с помощью угрозы, взятки, звонка дяде… Здесь – чужая, мусульманская, между прочим, страна и чуждые порядки. Возможно, совсем не те, что в переполненных туристами Египте или Эмиратах. И пустыня на сотни километров вокруг!..
У кого узнать правду? К кому обратиться за помощью?..
– Господа! Идёмте скорее! А то придётся потом ждать своей очереди! – позвал их Гоша. Лицо его источало умиротворение и доброту. Наверное, он и понятия не имел, что произошло в одной из комнат.
– Пойдём, – сказал Матвей. – Нас это не касается. Потом разберёмся.
В самом деле! Все проблемы, которые Вероника получила на свою голову, она заработала исключительно собственной глупостью и хамской натурой. Терять из-за неё сон юноша не собирался. Далась ему эта манерная дура с понтовым ноутбуком!
Вот только женщина та… Солдат. Что она сказала под конец? Про бриз какой-то… Или про дыхание…
И лишь у выхода до Матвея вдруг дошёл смысл произнесённой сероглазой незнакомкой фразы: «Не говори ни слова!»

Проход воспрещён. Служебный вход. (англ.)
Что вы здесь делаете? (англ.)
Убирайтесь! (англ.)

…Он долго лежал без движения, наслаждаясь покоем. Девушка рядом тихо посапывала.
Пришла в голову диковатая мысль – может, увезти её с собой, жениться… Надо будет уточнить, кто она по национальности, по вере…
Определённо, она не глупее наших. А в сексе смыслит больше. Может, оргазм она имитирует, но как здорово! Вообще без комплексов девчонка!
Главное, чтобы не оказалась стервой.
Дядя, конечно, скажет: «С ума сошёл! Мало тебе шлюх!» – ну, или что-нибудь подобное. Да ну его, дядю…
Разве что придётся потом таскаться с документами, гражданство оформлять… Или не придётся, если бабки заплатить…
А вообще – ну её на фиг! Рановато ещё жениться. Вдруг разлюблю? А ведь разлюблю, точно!
Хотя, конечно, девчонка в постели – что надо! Может, и правда, опытная шлюха? Да ещё, поди, с кучей крикливых родственников!.. Н-да…
Не спалось – и это после дискотеки, завершённой маленькой домашней оргией!..
Матвей поднялся и прошёл на кухню. Залпом выпил минералки из холодильника. Вернулся в гостиную и встал у окна. Отодвинул штору и стал смотреть на звёздное небо и чёрные кроны деревьев в саду.
Снаружи было тихо. Кратковременный шум и гам около часа назад, когда, вместе с подругами, вернулись соседи, стих. Вся компания, похоже, завалилась спать на вилле у Майка.
Прошелестело за оградой. Почти неслышно. Наверное, колёса шаттла. Кого это носит в такое время?
Впрочем, нет – электромобиль при езде не издавал такого урчания. Это было что-то значительно более тяжёлое.
Скрип деревянных ворот… По дорожке парка зазвучали торопливые шаги. Приглушённые голоса нескольких ночных гостей...
Матвей накинул халат и вышел на веранду. Приятный бодрящий морозец дохнул ему в лицо, пробежал по ногам…
Он услышал тихий звук крутящихся роликов в пазах. Кто-то открыл раздвижную стеклянную дверь виллы Майка… Здесь на первых этажах со стороны бассейна такие двери – во всю стену, как витрины.
Гости? Или прислуга решила поменять полотенца в душевой?
В такое время?.. При хозяевах?
И вдруг Матвей услышал крик. Слабый, приглушённый расстоянием и стенами. Крик, способный вогнать в дрожь!
Кричал, похоже, Майк. Неразборчиво и визгливо… Потом отчётливо: «Live me alone! »
Ещё возглас. Кажется, это Хосе. Видно, остался ночевать на вилле американца. Женские голоса… И вдруг – пронзительный, резко оборвавшийся визг…
Что-то грохнуло в одной из комнат, зазвенело, посыпавшись осколками.
Матвею стало не по себе. Может, вызвать охрану? Но он продолжал неподвижно стоять на балконе и вглядываться в темноту.
А несколько секунд спустя увидел Майка.
Американец бежал по краю бассейна босиком и в одних трусах, неловко, точно курица крыльями, размахивая руками. Быть может, он надеялся найти убежище на вилле соседа.
На миг глаза Матвея и Майка встретились.
– Хэ-элп!!! – завопил американец.
За спиной его топали ботинки нескольких преследователей.
Матвей, не задумываясь, подчиняясь какому-то дремучему инстинкту, а не рассудку, тотчас присел, прячась за перилами. Впрочем, он мог всё видеть через щель между составляющими их деревянными пластинами.
Люди в чёрной форме, похожие на охранников в аэропорту, были уже рядом. Майк рванулся прочь, поскользнулся и рухнул в бассейн.
– God!.. God!.. God!.. – выл он, барахтаясь в ледяной воде.
Его вытащили, и один из охранников вдруг ударил его кулаком в живот.
Крик оборвался. Американец согнулся вдвое и упал на колени. На него тотчас надели наручники, заломив за спину руки, и заклеили рот широким куском липкой ленты. Майк стонал, сопел и мотал головой.
Его поволокли прочь, и в тусклом свете фонарей, сквозь ветки деревьев, Матвей разглядел какое-то мельтешение на вилле соседа. Там топали ногами и тащили что-то чёрные, едва различимые фигуры.
Криков больше не слышалось.
Потом у бассейна появились трое. В одном из них Матвей узнал работника, обслуживающего его особняк. Управдом – как называл управляющего Александров.
Эти трое тихо заговорили между собой, глядя в тёмные окна. Один достал карманный компьютер, стал что-то изучать на его экране. Двое других продолжали тихий разговор. Один раз донеслось – «Матвэй Биэлов».
Притаившийся на балконе юноша сам готов был заорать и обратиться в бегство! Наверное, он бы так и поступил, сделай троица ещё хоть один шаг по направлению к его вилле. Но те повернулись и ушли.
Вскоре все звуки стихли, и безмолвная ночь вновь вступила в свои права. Потревоженная вода бассейна мирно улеглась в своей голубой чаше.
Точно ничего и не случилось.
Продрогший до костей Матвей крадучись вернулся в спальню. Девушка по-прежнему спала, утомлённая любовными утехами. Крики и шум снаружи нисколько её не потревожили.
Не чувствуя под собой ног, Матвей подошёл к бару, налил полбокала коньяка, сел на высокий стул… Умиротворяющий коньячный аромат и побежавшее по телу тепло вернули ему некоторую уверенность.
Твою мать! Что же здесь происходит такое? Что это за элитный отель, где гостей избивают и связывают?
Ну, с Вероникой – ладно. Вероника оскорбила местного работника… Но всё равно, она ведь не последний человек! Может попортить нервы местной администрации, да и антирекламу отелю дать…
А может, Майк с Хосе тоже натворили что-то? Вон, у Хосе рожа, как у колумбийского наркобарона! С мексиканским наркоторговцем знаком… Даже знал о пистолете телохранителя! И не на своих ли яхтах он переправляет продукцию мексиканца в Штаты?.. И Майк… Вдруг и он в этом замешан? То-то они с Хосе стакнулись!..
А женщины? Их что, тоже связали? Тоже заклеили рты? Почему они так внезапно замолчали?
Интересно, а если бы Матвей остался на балконе? Что бы сделали похитители?
Скорее, стали бы извиняться за то, что разбудили.
А почему – нет?
А почему – да?
Да потому, хотя бы, что полки бара заставлены дорогущим коньяком и виски! Потому что вина здесь такие, которые стоят сотни долларов за бутылку! Матвей, конечно, не был экспертом в винах, он их потреблял, а не коллекционировал, но кое в чём разбирался… Какого лешего селить человека в номере люкс и расшаркиваться перед ним, чтобы потом избить и связать?!
Вот, они же прочитали его имя. И ничего. Потому и прочитали, чтобы узнать, кто тут живёт – хороший человек или полный козёл!
Мысли непослушно путались, сбивались, перепрыгивали с одной темы на другую…
Может, позвонить Кириллу Георгиевичу? Правда, поздно уже…
Блин!.. Времени-то!.. А завтра ещё на эту экскурсию переться. Не высплюсь!..
А!.. Хорошо, что вспомнил! Камеру бы не забыть!
По личному опыту Матвей знал – если вспомнил о чём-то важном, сделай это сразу, иначе поутру наверняка забудешь!
Он зашлёпал босиком к шкафу, включил свет и достал камеру. Подзарядить на всякий случай… А потом – потом, всё таки, сделать звонок дяде. Вдруг не спит?
Парень потащил из сумки как попало свёрнутый провод, и вслед за проводом на пол выскользнул белый прямоугольник. Кусочек картона, оказавшийся визиткой Кирилла Георгиевича. Солидное золотое тиснение… Наверное, та самая, о которой дядя упоминал при прощании. Чего ради он её сюда засунул? Спьяну?..
Матвей машинально перевернул визитку и невольно задержал на ней взгляд.
На обратной стороне визитки стояла надпись, явно впопыхах сделанная шариковой ручкой…
Два слова, которые Матвею показались то ли шуткой, то ли частью сновидения. Чем-то чуждым, нереальным.
…В желудке было тепло. Согрелись озябшие пальцы. А голова чуточку кружилась. И улетучился страх. Реальность стала восприниматься точно сон. Видение про холодный балкон, Майка, остервенелый крик «хэлп»…
Некоторое время юноша стоял неподвижно, держа сумку с камерой в одной руке, а визитку – в другой и пытаясь понять, что это может значить. Потом прошептал:
– Бред какой-то!
И звук собственного голоса, прозвучавший в пустой комнате, неожиданно напугал его.
О какой опасности хотел предупредить Кирилл Георгиевич, провожая племянника?
Почему он был пьян?
Почему он нёс ту галиматью насчёт борьбы за жизнь?
Матвей ещё раз взглянул на часы. Половина четвёртого. На Украине сейчас… А, хрен разберёт это местное время! Тоже ночь, правда уже светает, наверное. Позвонить?..
Он вернулся в спальню. На кровати мирно посапывала смуглая красавица…
Опасность… Какая? От кого? Откуда? Из отеля?
А может, бежать надо из Украины? Может, смысл послания как раз в том, чтобы не возвращаться домой?
Матвей положил сумку с камерой на журнальный столик, постоял, точно у края бассейна, полного холодной воды. Прыгать?.. Не прыгать?..
Нет, лечь он сейчас не мог. Не уснул бы ни за что! Сердце колотилось, точно от выпитой чашки крепкого кофе!
Парень спустился на первый этаж, снял телефонную трубку, набрал номер…
И только на третьем гудке вдруг понял – он машинально набрал номер виллы! А Кирилл Георгиевич наверняка ночует где угодно, только не там!
Но едва Матвей осознал это и собрался сбросить звонок, гудки оборвались.
Голос дяди был вял:
– Курбанов слушает.
– Кирилл Георгиевич…
– А! Матвей! Ну… Как дела?
Вздох облегчения.
– Извините, что разбудил…
– Да нет, ничего. Всё равно вставать уже скоро.
– А… вы разве не уехали?
– Нет, как видишь.
– А говорили – срочно…
– Утряслось. Почему звонишь-то?
– Я… я нашёл визитку.
Голос на том конце не казался взволнованным.
– А-а… Хорошо.
– Нет… Ту визитку, что вы положили мне. С надписью. Понимаете?
– Так-так…
Видимо, Кирилл Георгиевич ещё не успел прийти в себя спросонья.
– Этот отель… Что вы о нём знаете?
– М-м… Да ничего толком. Я связался с «Ларуа-тур», попросил подыскать что-нибудь. Они порекомендовали новый отель в Сахаре, мол, недавно открылся. Вот я и решил, что тебе будет интересно.
– То есть… вы уверены, что с отелем всё в порядке…
– Да всё в порядке с отелем. Случилось что-нибудь? Ты скажи, я разберусь.
Матвей решился.
И как мог, путано и сбивчиво, рассказал о ночном происшествии с соседом-американцем и его гостями.
Кирилл Георгиевич отреагировал на удивление спокойно. Он зевнул.
– Ну и что? Тебя это каким боком касается? – Замолчал. Наверное, тёр пальцами слипающиеся глаза. – Если кто-то там получил по заслугам – это не твоя проблема. Ты сам посмотри, что у них там творится – на западе! Отцы дочерей по 20 лет в подвалах держат, религиозное рабство, педофилия всякая!.. Они только позиционировать себя любят, как добрых и верующих а на деле – маньяки и наркоманы! Латиноамериканцы, по-моему, вообще наркоторговцы все через одного!.. В общем, не принимай близко к сердцу. А если кто тебя самого тронет – звони, будем разбираться.
– Если успею, – буркнул юноша.
– Ладно, ладно… Не хандри. Ливия, конечно, страна специфическая, но не хуже многих других. – Короткая заминка. – Да… помню, обещал навести справки… Не успел – дел по горло… Знаешь, я так скажу – бывает иногда такая невезуха. То в ресторане чем-то накормят, что дрищешь потом неделю… То соседи всю ночь пьянствуют, то какой-нибудь политический кризис в стране… Просто тебе «повезло» на этот раз.
Ровный тон Курбанова и его логичные умозаключения успокоили парня. Вера в правоту и всемогущество дяди, уверенность, что любое его слово имеет вес, были для Матвея сродни вере ревностного католика в правоту и непогрешимость Папы Римского. Если Кирилл Георгиевич пообещал подарить на день рождения машину – значит подарит. Если обещал замять в прокуратуре дело по очередной выходке племянника – значит замнёт! И если вокруг будут свистеть пули, а дядя заявит, что опасности нет и пригибаться не надо – стало быть, так оно и есть!
– Ладно… Извините, что побеспокоил. Как вас найти в случае чего? А то вдруг вы в Киев уедете… У меня мобильник по-прежнему не работает.
– Ну, это само-собой… Запиши… Это телефон колл-центра.
– Подождите!..
Матвей сбегал за ручкой, записал продиктованный Курбановым номер.
– Отвечать будет оператор, попросишь меня позвать, а если не смогу подойти – попроси перезвонить, телефон ваш я узнаю у туроператора.
– Окей. Только…
– Да.
– Только… как же визитка?..
– Оставь её себе.
– Я про надпись.
– А что там?
– Вы не помните?
– Убей – не помню.
Но Матвею это теперь и не казалось таким важным.
– Ну… Ну, ладно… Вы тогда напились ещё, несли какую-то ерунду про борьбу, и всё такое…
– Тем более! Мне вообще лучше не пить, веду себя как дитя малое!.. Ну, бывай.
– Ага. До свидания.
Матвей повесил трубку.
За окнами было тихо. Только ветер поднялся и шумел, сыпля в стёкла мелким песком. Ветки деревьев острыми листьями царапали перила балкона.
Матвей опустил глаза и ещё раз взглянул на зажатую в руке визитку.
На белом картоне крупно и неровно, с сильным нажимом, были написаны два слова:



Александрова они встретили только на обратном пути.
Он с женой ждал группу на спуске, у входа в подвал одного из зданий. Тут была длинная лестница, пересекающая извилистые марши улицы, и с левой стороны в стене чернел прямоугольник дверного проёма. Писатель стоял, прислонившись к каменному резному косяку. Он казался очень усталым. Даже побледнел немного.
В руке он держал фонарик в прорезиненном корпусе.
Гоша бросил через плечо, проходя мимо:
– Не спускайтесь туда! Я говорил, что это опасно. Идёмте обедать.
– Обалдеть! – промолвил Александров. Кажется, о чём-то своём, совершенно не обратив внимания на реплику гида.
Но Гоша его не услышал. Зато услышал Матвей. И остановился.
– Вот что значит делать всё наоборот! – сказал писатель. – Мы с Марго полезли-таки в подвал. Мы там такое нашли!..
Группа, предвкушавшая пищу, холодные напитки и отдых, была уже далеко. Рядом с Александровыми остались только Матвей с Тамарой и Павел. Потому что шли последними.
– Ну, и чего там? – равнодушно выдал Павел. Он был потен и вял. – Саркофаги со скелетами?
– Нет, юноша. Кое-что поинтереснее. Барельефы.
– Так видели уже…
– Те, которые нам не показывают.
Маргарита подхватила:
– Мы думали, заглянем на минутку и догоним вас, а там такое!.. Мы просто не могли оторваться! А потом слышим – вы возвращаетесь!.. Пойдёмте, покажем!
– А вдруг потолок обвалится? – засомневалась Тамара.
Но Александров заверил:
– Глупости! Просто гиды не хотят, чтобы мы узнали правду! Идёмте!
И первым нырнул в проём, освещая путь лучом фонарика.
Спустившись по длинной лестнице, они очутились сначала в небольшой комнате, смежной с другими помещениями.
– Здесь, я так понимаю, был чёрный ход, – сказал Александров. – Кухни или комнаты прислуги. Главные двери – с другой стороны, но они засыпаны. А теперь – прошу за мной.
Они шагнули через порог в зал. Очень большой. Луч фонарика едва дотягивался от входа до стен, и потому писатель уверенно проследовал поближе к одной из них.
– Смотрите!
Пучок света мог выхватить из мрака лишь жалкую долю покрывавших стены барельефов, но даже это немногое потрясало воображение!
Старинная резьба (кто её знает, какого она была на самом деле века) изображала людей в длинных одеждах, с головными уборами, устройством напоминавшими кокошники участниц ансамбля народных песен и плясок, но формой совершенно отличавшимися от знакомых округлых наголовий. Люди шагали по направлению к огромным фигурам – то ли памятникам правителям, то ли идолам богов. Те, кто был ближе к фигурам, простирали к ним руки.
– А вот, смотрите здесь!
Фонарик осветил фрагмент сражения. Два отряда солдат плотными шеренгами сходились друг с другом, склонив наперевес необычные на вид толстые копья с длинными наконечниками. На солдатах были яйцевидные шлемы и выпуклые панцири.
В другом месте улицей вели пленных, и женщины, высовываясь из окон домов, рукоплескали победителям.
Изображения здесь сохранились куда лучше, чем на барельефах, которые показывали туристам, и удавалось разглядеть гораздо больше деталей. Порой вплоть до выражений на лицах!
Тамара принялась фотографировать. Вспышка на долю секунды озаряла зал, позволяя видеть, насколько грандиозны изображения, покрывающие его стены и даже потолок!
– Почему Гоша не привёл нас сюда? – вырвалось у Павла.
Александров проворчал:
– Наверное, потому, что мы бы тогда сразу поняли, какие это восемь тысяч лет! Вы только посмотрите! Это даже не античная культура, а… чёрт знает что! Я даже Средневековьем это не назову! Фантастика!
В самом деле, хотя Матвей никогда серьёзно не интересовался историей, даже ему увиденное тут показалось невероятным. Не арабский восток, не Европа, хотя ближе именно к Европе. Явно не Рим и не Греция с их воинами в гребнистых шлемах и волочащихся простынях-одеждах. Здесь были вычурные головные уборы, куртки со стоячими плечами, длинные платья и рядом – голые ноги из коротеньких шорт, совсем по-современному!
А потом вновь – сцены походов и сражений!
Вспышки фотоаппаратов одна за другой озаряли удивительные картины!..
– Что? Сняли?.. – спросил Александров таким тоном, словно готовил какой-то подвох. – Думаете, это копья у них?.. А теперь смотрите сюда! – И сделал несколько шагов в противоположном направлении.
В световом круге появился очередной барельеф. Гораздо менее испорченный временем. Всё та же битва сомкнутым строем, и на этот раз отчётливо видно, как некоторые из бойцов вскидывают своё оружие к лицу, наводя на врагов широкое лезвие, смещённое чуть вниз.
– Это ружья! – воскликнул Павел. – Они стреляют из ружей!
– Вот именно! Только не вздумайте сказать, что это наполеоновская эпоха. – Войск Наполеона тут никогда не было. Да это и не берберы и не бедуины! Понятия не имею, кто это такие.
Позволив сделать ещё ряд снимков, писатель сказал:
– Ну, что? Готовы к самому интересному? Прошу за мной.
Широкий дверной проём с полукруглым верхом вёл в следующий зал, поменьше размерами. А на барельефах – уже не битвы, и не праздничные шествия.
Какая-то жуть!
Солдаты в шлемах волокли к рядам печей нагие, упирающиеся фигуры мужчин и женщин, передавая их в руки полуголых мускулистых палачей. Те, в свою очередь, перерезали горла и отрубали головы, отделяли конечности и вспарывали животы. У ног палачей штабелями лежали трупы. Кого-то из пленников связанным клали на выдвижную платформу и живьём, если верить приподнятой голове и распахнутому в крике рту, погружали внутрь извергающей огненные языки печи.
И всё это с невероятным для древних времён натурализмом! Матвей, конечно, видел на картинках в учебнике барельефы ассирийцев – там тоже встречались сцены охоты и войны, трупы и казни… Но всё какое-то стилизованное, созданное по жёстким канонам, неживое. А здесь будто постарался современный художник, сумевший мастерски передать мускулатуру тел, динамику движений и выражения лиц так, как умели передавать их в античности, в эпоху Возрождения или как это делают теперь…
Чуть дальше картины в камне изображали пиршество. Слуги несли на блюдах части человеческих тел. И люди, сидящие за столами, вкушали страшное яство… Изуродованные, выпотрошенные трупы, подвешенные на крючьях, словно говяжьи туши, обрамляли картину…
– Нет, это точно не римляне! – прошептала Маргарита.
– Какое там! – вытаращил глаза Павел. – У них гладиаторские бои были, но чтобы такое…
Александров сказал:
– Римляне?.. Да нет, ребята! Это ведь ещё не всё! Вот вам на закуску! – И он направил луч света на потолок.
Одновременный вздох вырвался у всех троих.
На потолке, среди тёмных пятен отвалившихся мраморных плит, распластав широкие крылья, застыли в вечном полёте три аэроплана!

3.
Да, это были аэропланы. Лёгкие одномоторные самолёты с неубирающимися шасси. Вроде примитивных машин начала ХХ века или современных спортивных.
Сначала все молчали, не веря своим глазам. Потом Павел сказал:
– Это шутка. Это всё Гоша придумал.
Александров рассмеялся.
– Да, я так и представляю, как он сидит на стульчике и скоблит камень! Вы потрогайте – это же не алебастр и не гипс. Это что-то вроде мрамора. Его не в формы заливали, тут резчик работал. – Он запнулся. – Хотя, если честно, уж очень похоже на фальсификацию!
– Может, атланты? – предположила Тамара.
– Да бросьте вы! Если Атлантида и существовала – это было обычное общество эпохи бронзы. А это… это…
– Надо Гошу к стене припереть! – решил Павел. – Почему он нам врёт?
– Припрём обязательно! – поддержал Матвей. – Таскал нас по жаре, по развалинам, а самое интересное не показал!
Они вышли на свет, щурясь от ярких солнечных лучей.
– А знаете, что я подумал, – промолвил вдруг Александров. – Может быть, тут скрыто нечто, к чему люди пока не готовы? Тайна. Хотя… хотя как-то надумано звучит… Не знаю…
И в этот момент их накрыла тень.
Шум ветра – не ветер вовсе, а звук падающего с высоты тела – на пару секунд превратился в тонкий свист…
И с неба наземь обрушилась огромная серебристая птица! Врезалась в каменные ступеньки в десятке метров от туристов.
Грохот и звон металла… Куски пластика брызнули во все стороны… Длинное крыло несколько раз, точно в агонии, ударило по воздуху и упало, взметнув пыль!
Все вскрикнули и отшатнулись.
У Матвея мелькнула мысль, что не остановись они у входа, ослеплённые солнцем, спустись чуть ниже – и самолёт рухнул бы им на головы, размозжив в кровавые лепёшки!
…Да , это был самолёт, только какой-то уж очень маленький, который не поднял бы и ребёнка. Скорее, очень большая модель.
И очень странная модель.
Она шевелилась. Одно крыло подрагивало, приводимое в движение скрытым механизмом, словно крыло раненой птицы. А передняя, сферическая часть корпуса с тремя стеклянными глазками, с лёгким жужжанием крутилась, словно голова. А потом затихла.
В длинном корпусе машины зияло круглое отверстие. Оттуда сочилась струйка пахнущего жжёной резиной дыма.
– БЛА! – воскликнул Павел. – Это же БЛА! Беспилотный летательный аппарат. Да ещё и махолёт! Видали, какие у него…
Он не договорил.
…Вся внутренняя часть развалин дома напротив, ограниченная сохранившимся фундаментом, была сплошь засыпана песком, принесённым сюда ветром. И вот теперь песок вздулся пузырями, выпуская на поверхность людей.
На них были мешковатые штаны и рубахи светло-коричневого цвета, и длинные плащи, окрашенные неровно, точно камуфляж, в блеклые цвета пустыни. Головы закрывали капюшоны, а лица – респираторы, соединённые с круглыми очками. Эти уродливые маски делали своих хозяев похожими на пришельцев из постапокалиптического мира.
Стволы коротких автоматов вынырнули из-под плащей, уставившись чёрными горловинами стволов на туристов.
– Твою мать! – охнул Александров. И поднял руки. В правой был зажат фонарик. – Мы друзья! – выдавил он. – Салям алейкум!.. Рашин туристс!.. Фрэндз!..
И тогда один из поднявшихся из песка людей глухо, сквозь ткань, рыкнул:
– Ну-ти-ру! – И произнёс тише: – Ларуа мэш!
– Ш-што?.. – переспросил Александров.
Ответа он не получил. Потому что голова незнакомца вдруг как-то неестественно дёрнулась, и очки изнутри окрасились красными брызгами!
…Выстрелы хлестнули по барабанным перепонкам, а пули смертоносным дождём обрушились на людях в плащах. Один, второй, третий – они падали наземь, не успев пустить в ход своё оружие.
Трое бросились на песок, спрятались за фундамент, как за бруствер… Но солдат в рыцарском шлеме с опущенным забралом уже мчался вниз по лестнице к этому импровизированному укрытию, рассыпая перед собой ураганный поток пуль.
Невероятный прыжок, сальто в воздухе – и он на песке, за спиной врагов. Припал на колено, вскинув автомат…
Короткая очередь. Кровь и лохмотья на месте груди…
Очередь. Голова в капюшоне разлетается серо-красными брызгами…
Очередь. Последний из людей в плащах забился в агонии, роя скрюченными пальцами песок…
Миг. Всего лишь один короткий миг – и всё кончено!..
– Get out! Get out of here! – глухой голос из-под забрала. Женский голос.
– Келли! – хрипло выдавила Тамара.
– Run!!! Run!!!
Выстрелы теперь затрещали повсюду. Отражённое эхо заметалось между остатками домов, и оттого невозможно было понять, где идёт бой – вдалеке или сразу за углом!
Пригнувшись едва ли не к самой земле, туристы бросились по улице туда, где оставили джипы. Сзади слышался грузный топот Келли.
Навстречу пару раз попались солдаты. Потом встретились несколько тел в мешковатой одежде. Под ними темнели, впитавшиеся в пыль, пятна крови.
Матвей думал, они сейчас сядут в машины и уедут, но один из водителей, вооружённый пистолетом и укрывшийся за джипом, указал куда-то в сторону, крикнув несколько слов.
– Follow me! .. – приказала Келли.
Хрипя и задыхаясь, они ввалились в то самое здание с печами. Дворец. Там собралась уже остальная группа вместе с гидом и вооружёнными водителями. Слышались ругательства мужчин и плач женщин. Слышались сбивчивые уверения Гоши, что ничего страшного не происходит, что охрана справится, и скоро можно будет возвращаться.
– Мы здесь в безопасности! – уверял гид и ненормально хихикал. – Нам совершенно ничего не угрожает!
Он ошибся.
Сухо и тяжело лязгнул камень.
Из двух дальних печей, столкнув на пол каменные крышки-плиты, скользнули на пол люди в мешковатой светло-коричневой одежде.
Туристы взвыли благим матом и кинулись прятаться кто куда!
Но водители не оплошали. Всё-таки их, наверное, обучали поведению и в таких ситуациях. Они тотчас выхватили пистолеты и открыли огонь.
Матвей мельком успел увидеть Келли. Пользуясь преимуществом, которое ей давали доспехи, она, не прячась, наступала, выдавливая врагов из их ненадёжных укрытий. На стволе её автомата вспыхивал и гас ревущий язык пламени.
Следом за ней, перебегая от укрытия к укрытию и закрепляя успех, следовали водители.

Убирайтесь! Убирайтесь отсюда! (англ.)
Бегите! Бегите!(англ.)
Следуйте за мной! (англ.)

…Бой длился не более минуты. Потом внезапно наступила странная звенящая тишина. Эхо оглушительных выстрелов стихло, и лишь за стенами здания трещали очереди и ухали разрывы гранат.
Келли и водители проверили печи, но больше никого из врагов не нашли. Девушка-солдат тотчас выбежала на улицу, растворившись в жарком солнечном свете, бьющем через дверной проём. Туда, где продолжался бой.
У Гоши загудел зуммер рации. Гид сообщил:
– Не беспокойтесь. Ситуация под контролем.
Его не слушали. Да и не могли слышать – короткое затишье взорвалось криками и плачем женщин, в который вплетался остервенелый вопль Ани, бьющейся в объятиях Вадима.
– Я хочу домой!!!.. Хочу домой!!! Отвези меня домой!!! – истерично орала она.
Вадим со слезами на глазах бормотал:
– Всё!.. Ну, всё!.. Поедем сейчас!.. Ну, успокойся!
Успокоились туристы не сразу. Расползлись по углам, сторонясь мёртвых тел. Один только Павел остался лежать вниз лицом, точно опасаясь поднять голову от земли.
Матвей примостился возле одной из печей. Его буквально лихорадило от страха. Ещё немного – и он сам, наверное, начнёт визжать и звать на помощь, и требовать, чтобы его немедленно вернули домой! Всё, чему он стал свидетелем за несколько последних минут, ужас, который пережил, не шёл ни в какое сравнение с теми мелкими неприятностями, которые ему доставляли прежде учителя, преподаватели и работники милиции. До этого Матвею не случалось видеть смерть. Она потрясла его до глубины души. И впервые заставила почувствовать себя полным ничтожеством, неспособным защитить даже себя самого! Если бы не Келли!..
Неужели Череп прав, и Матвей – всего лишь жалкий эгоист, за всю жизнь не ударивший палец о палец? Не умеющий даже заработать своим трудом? Эх, только бы уцелеть в этой передряге, только бы вернуться домой, и тогда всё пойдёт по-другому!
Матвей не знал наверняка, что именно изменит в себе. Но был уверен – после сегодняшнего происшествия он уже не станет прежним.
Яростная перестрелка снаружи продолжалась. Клёкот очередей и одиночных выстрелов, рявканье разрывов теперь, казалось, звучали где-то совсем близко, прямо за порогом. Возможно, эхо, отражаясь от зданий, создавало эту иллюзию, но Матвей не мог сейчас рассуждать здраво. Каждую секунду он ожидал, что в зал ворвутся люди в мешковатой одежде – и откроют по туристам беспорядочную стрельбу!
Только бы выжить, Господи!.. Только бы не умереть!..



Вечерело. Солнечный диск, багровея, опускался к горизонту, и улицы оживали, словно навёрстывая упущенное в течение убийственно жаркого дня. На площади появились переносные лотки торговцев, замелькали стайки детей, неторопливо прошагали двое полицейских. Стражи порядка вели на поводке полосатого, похожего на гиену, зверя с высокой холкой и низким крестцом. Вместо собак тут эти звери, что ли?
Слышалась музыка, песни, смех и голоса. Выли клаксоны и рычали двигатели автомобилей. Машины были выкрашены в жёлтый или белый цвета, иные грубо закамуфлированы в цвета пустыни. На первый взгляд – ничего инопланетного. Обычные угловатые автомобили типа пикапов и джипов, неказистые, но удобные для езды по бездорожью. Один раз прогудел видавший виды грузовик вроде армейского «Урала». С брезентовым тентом над кузовом. В кузове сидели солдаты.
…Этот день, вернее, вторая его половина, была полна событий.
Туристов сначала отвели в душ и переодели в чистое бельё. В белые широкие рубахи и штаны, отчего все трое стали похожи на крестьян XIX века, вышедших в поле на пахоту. Разве только лёгкие сандалии не имели ничего общего с лаптями.
Потом их вновь проводили в зал с деревянными панелями, где стояли ломящиеся от яств столы. Помимо уже знакомого «босса», там собралось и множество других людей. Одетых так пёстро и необычно, словно они работали моделями и явились сюда прямиком с показа коллекции какого-нибудь кутюрье.
К браслетам путешественников вновь проявили живой интерес. Читали вслух написанное на пластинке, цокали языками и загадочным тоном шептали что-то соседям.
Дима хотел даже подарить браслет одной из девушек, но так и не смог его снять: замок не поддавался никаким усилиям.
Собственно, с браслета всё и началось. Гости случайно узнали, что штука эта по-здешнему называется «шугур». А самих туристов все отчего-то звали «ларуа». Ну, точно, как «Ларуа-тур». Чёрт его знает, что это слово означало – то ли и впрямь, согласно заверениям Гоши, название фирмы, то ли «землянин» какой-нибудь, то ли «пришелец» – разве поймёшь?
Тамара тогда стала расспрашивать местных о названии предметов. Чашка, ложка, стол… Как будет «спасибо» или «здравствуйте». Александровские объяснения она, понятно, успела позабыть.
Это чрезвычайно позабавило обитателей большого дома. Потому что напоминало игру «Что я имею в виду?». Девушке, а вслед за ней и её спутникам, приходилось приложить немало усилий, чтобы объяснить суть того или иного русского слова, дабы узнать его перевод.
Например, местные совершенно не понимали знака прощания в виде махания рукой, а потому никак не могли сообразить, что их спрашивают о слове «до свидания» или «прощай». И говорили приветствие – тинди! А вот жесты, сопутствующие словам «спать», «пить» и «есть» поняли сразу.
Матвей даже попытался воспользоваться лексикой, почёрпнутой из общения с Мулниан.
– Кишар мава, – сказал он. – Кишар… э-э…
– Кишар э-э… – повторили за ним хором и засмеялись.
…Под конец этой игры Дима уверенно заявил:
– Не, определённо они с другой планеты! Точно – ненормальные какие-то. Да ещё кривляются…
В самом деле, мимика у местных была своеобразная. И физиономии довольно странные… одинаковые, что ли?.. Широко сидящие глаза, безбородые лица у всех мужчин. Возможно, бороды у них вовсе не росли. Как у индейцев. Матвей вспомнил, что и Антона никогда не видел бреющимся или заросшим щетиной! И отметил про себя неуловимое сходство, которое Антон имел с этими людьми, включая также Гошу, Наталью и сотрудников отеля! Так бывают похожи представители одной расы или жители одного региона – скандинавы, например, азиаты или кавказцы.
А ещё удивляла местная манера вести себя за столом. Нет, ели все вполне аккуратно, не роняя на одежду капли соуса и пищу и не залезая лицом в салат. Пользовались двузубыми вилками и ложками, а иногда брали куски пальцами, которые сразу вытирали о салфетки. Но вот чавкали все совершенно непотребно! Словно малые дети, которых ещё не приучили закрывать рот во время еды!
Матвей вспомнил, как чавкали солдаты, поглощая куски человеческой плоти, и ощутил лёгкий приступ тошноты…
Потом была музыка и танцы. Некое подобие дискотеки. Танцевали местные довольно забавно, и Матвей пожалел, что не захватил камеру. А то получится, что посетил другую планету, а не привёз никаких доказательств, кроме записи в развалинах, да дурацкой окаменелости. Да нечёткого видео с каннибальским ритуалом…
Он уже не сомневался, что его злоключениям пришёл конец, и в скором времени, когда местные свяжутся с иммиграционной службой, полицией или что тут у них, – путешественников водворят на историческую родину. Парень не хотел верить во враждебность этой цивилизации: оснащённые впечатляющими технологиями (одно умение пересекать пространства чего стоит), давно внедрив своих агентов в земное сообщество, эти люди могли без особого труда покорить или уничтожить человечество, но до сих пор не сделали этого.
…После танцев гостей повели показывать дом, и прогулка эта закончилась в маленьком, но уютном дворике, превращённом в сад. Там журчал фонтан и чирикали птицы на ветках. На каменных перилах бассейна, окружающего фонтан, стояли разноцветные кувшины и бутылки с напитками, бокалы и блюда с фруктами. Двое юношей устанавливали колонки аудиоцентра. Похоже, дискотеку решили продолжить.
…Когда, наконец, туристов проводили в их комнату, уже смеркалось.
И вот теперь все трое разместились на балконе, который к их приходу привели в порядок, освободив от мусора и снабдив кое-какой мебелью. Курили здешние сигары, тонкие, терпкие и ароматные. На столике перед землянами стояли стаканы с пивом, доставленным юрким любопытным парнем. Пиво имело выраженный хлебный привкус.
С высоты третьего этажа было очень удобно наблюдать за суетой вечернего города.
– Думаю, местные теперь свяжутся с отелем и расскажут о нас, – промолвил Матвей.
Дима согласился:
– Уж если не с отелем, то с теми, кто должен знать… Кто ответит.
– Обязательно, – подтвердила Тамара. – Кто-то должен ответить за гибель Павла. И за остальных… Кто-то стоит за всем этим. Не просто так мы тут оказались.
Дима кивнул.
– Не просто. Но одно я вам скажу – организация это сильная. Не знаю – мафия или правительство, но что-то очень большое. Сами подумайте – они на Землю заслали своих людей. Развернули целую сеть! На них наверняка и в «Ларуа-тур» кто-то работает. А может, и весь туроператор на самом деле им принадлежит. Да и в другой мир нас отправить – наверняка это кучу бабок стоит! Так просто дырку в пространстве не просверлишь…
– Интересно они её сверлят – сели в машину, поехали… Никаких тебе звёздных врат, никаких приборов…
– Приборы они, скорее всего, с собой носят, – предположил Дима. – Помните, все водилы выходили из машин? А потом сразу – дождь! Вот тут они пространство и прокололи!
– Знать бы только, к чему им всё это!
Тамара осторожно подсказала:
– Если судить по книгам, если человека вот так похищают и переправляют на другую планету, значит, он нужен для какой-то миссии.
– Ага! Верь этим писателям! – хохотнул Дима. – Фантастику уж точно пишут не те, кто был в параллельных мирах! У них как – живёт себе мужик, офисный планктон, полное ничто. И вдруг прилетают к нему и говорят: «Мужик! Ты должен возглавить галактический флот!» А он и в обычной-то армии не служил! Но, прикинь, прирождённый воин! Просто он и не догадывался до этого дня! А потом ему сказали: «Чувак, открой свой разум!» И он открыл и всё вспомнил! И повёл космофлот против вселенского зла!
Его поддержали негромким смехом. Этим спокойным мягким вечером, после всех пережитых кошмаров, они могли позволить себе смеяться.
– А когда всех перемочил, – подхватил Матвей, – встречает он это самое главное космическое Зло, а оно ему и говорит: «Чувак, ты не можешь меня замочить! Я же другая сторона Добра!» «В натуре, братан! – говорит герой, – если я тебя урою, нарушится мировой баланс! Добро и зло слиты воедино!» Короче, они с этим Злом давят бутылочку коньяка и мирно расстаются до следующего романа!
– А знаешь, почему они так пишут? – увлечённо подметил Дима. – Потому что сами хотят быть такими героями. Кто они, эти писаки? Жирные, ленивые козлы! Сидят себе целые дни перед компьютером, геморрой высиживают – но в романах они… ты что! Рыцари Джидаи!.. Ветер в лицо, бластер в кобуре, бабы на шее!..
Услышав разгорячённые голоса, кое-кто на площади даже поднял голову. Матвей приветственно помахал рукой.
– Вот если бы вернуться домой и описать всё это… – промолвила девушка. – Наверное, бестселлер бы получился.
– Александров, поди, напишет! – хмыкнул Дима. – Если выживет, конечно.
Тамара искренне вздохнула:
– А мне его даже жалко. Останься он с нами – и сам бы с женой сидел сейчас здесь, в безопасности. И Люда бы не погибла. И Саша, наверное. Александров же на самом деле умный – он бы подсказал, что кактус не надо трогать, он бы догадался… И до города мы бы добрались без мучений. Знаете… – Она словно вспомнила что-то. – У нас в школе училка была. Хорошая училка, молодая, она потом уволилась… У нас на её уроках весь класс на ушах стоял, а она ничего не могла сделать. Но мне её уроки нравились… Она однажды про Достоевского рассказывала. О «Преступлении и наказании». Я как-то даже роман не читала – нудно. Но запомнила, что она говорила. Что человек не должен мнить себя Наполеоном. Потому что когда он себя начинает считать Наполеоном и гением, представителем высшего класса, окружённого тварями дрожащими, он постепенно превращается в чудовище. Он и убить может. Но если убьёт – останется в одиночестве. А человек в одиночестве жить не может, ему нельзя без дружбы, любви, доверия…
– Александров считает, что любви нет. И дружбы тоже. И что каждый человек должен заботиться только о себе.
Подумать только, совсем недавно Матвей произносил эти слова с благоговением, точно верующий – цитаты из священного писания. А теперь испытывал лишь обиду и боль.
– Всё это – вечные истины, – промолвила девушка. – Они существуют столько, сколько существуют люди. А Николай Александров живёт на свете тридцать пять лет. Почему он считает себя умнее вечности? – Она помолчала чуть-чуть. – Я думаю, дело в том, что мегаполисы портят людей. Не только города, конечно, но та ужасная разобщённость, которая там присутствует. Скученность населения, и одновременно с этим – одиночество… С одной стороны, есть прогресс – все эти машины, компьютеры, заказ пиццы на дом, Интернет-магазины, а с другой… Я читала где-то, что в самых развитых странах самый высокий процент самоубийств. Почему? Почему человек, который ни в чём не нуждается, у которого есть все возможности жить и развиваться, жить не хочет? Почему в самых развитых странах и больших городах так много психов и маньяков, а там, где люди живут в реальной нищете, в коробке из-под телевизора, с кучей детей – умеют радоваться жизни? Александров, наверное, человек, у которого мегаполис вытравил все человеческие качества – любовь, дружбу, верность, совесть… И он считает, будто это правильно. Раз я живу без любви и без совести – значит и все должны. Значит, так надо. А на поверку – поставь его на грань жизни и смерти, он и покажет себя настоящего. Хотя, его чёрная душонка временами без всякой грани проявляется. Помните тогда, в автобусе, он сказал, что лучше бы фанатики сожгли половину человечества, чем сжигать книги? Я только теперь поняла, как страшно это звучит! Рассуждать подобным образом способен только мерзавец! Разве можно приравнивать бумажки, пусть и очень ценные, к человеческой жизни! – Тамара вновь тяжело вздохнула. И проговорила, помолчав: – Знаете, я ведь не лучше Александрова. Я ведь тоже человек без совести!.. Я ехала как-то… Смотрю – возле остановки человек лежит. Зима была, у него ещё пар изо рта шёл… Думаю, – пьяница, а он вроде молодой, одет неплохо… И на наркомана не похож… У меня даже мысль появилась позвонить в скорую – может, просто плохо человеку! Может, с сердцем чего…
– Позвонила? – нарушил Дима затянувшуюся паузу.
– Нет. Решила, пусть другие звонят. Мне-то что?.. А вот теперь и думаю – а если бы я там лежала?.. А может, это наказание мне? За все грехи? За равнодушие? Говорят, равнодушие – это самое страшное в человеке…
Дима успокоил:
– Не мучь мозги! Есть грешники похуже тебя, которые живут припеваючи и умирают от старости в дорогих клиниках. А другие…
Он не договорил. Там, позади, послышался негромкий стук, и тихо закрутились дверные ролики. Кто-то прошёл внутрь и вежливо кашлянул.
Дима поднялся со стула, заглянул в комнату. Кивнул кому-то.
– Пошли, народ! Опять нас вызывают. – Он потушил сигару и предположил: – Или очередной банкет, или нам, наконец, дадут ответы на вопросы.

3.
Зарождался рассвет, когда поезд прибыл, по-видимому, в конечный пункт назначения.
В город, куда больший того, что покинули беглецы. Это стало понятно по одним только звукам – рёв сирен и грохот гусениц тяжёлых машин, рокот моторов и лязг вагонных стыков, крики и музыка, команды и топот сапог, стрёкот с неба, звон, монотонные удары невидимого молота, резкий запах машинного масла и аромат пищи, лёгкий смрад протухшей воды и гниющих фруктов, тонкий букет не то косметики, не то моющих средств – целый шквал звуков и запахов большого вокзала!
Улва забеспокоился, зажестикулировал, быстро заговорил, понизив голос и знаками показывая, что надо прыгать и бежать. Понятно – пока рабочие не успели прийти в себя и вызвать охрану. А дальше – просто следовать за попутчиком. Уж он-то знает, что делать, это его мир!
И они подобрались к самым дверям, а когда те разъехались в стороны, выпрыгнули из вагона…
– Халу! – успел сказать Улва. – Халу агашэ ма!
Это был неплохой план. Если бы те, кто принимал прибывший в вагоне товар, были рядовыми грузчиками и кладовщиками какой-нибудь московской или, скажем, берлинской станции.
Но здесь всё оказалось иначе.
Беглецы приземлились в полукруге, образованном солдатами, держащими наизготовку оружие. Солдаты носили странной расцветки форму – оранжевое с чёрным.
Оскаленная звериная морда ляскнула зубами у самого лица Матвея…
Парень взвизгнул фальцетом, бросился назад, но его словно тисками схватили за плечо и швырнули наземь.
Мир крутанулся перед глазами. Матвей упал на спину, и острый щебень впился в его лопатки и затылок. Звон в ушах и рябь перед глазами… И крик Тамары…
Улва оказался проворнее – наверное, не исключал подобного расклада событий. Ловко увернувшись от протянутой к нему руки, он выскользнул за пределы круга и бросился прочь. Через пути, в сторону длинных зданий поодаль.
Гиеноподобный зверь, спущенный с поводка, рванулся следом, громко стуча когтями по щебёнке и шпалам, но беглец был готов и к этому. Не оборачиваясь, слушая стук когтей, в самый момент прыжка зверя, он неожиданно отскочил в сторону, присел, и поймал полосатого монстра на кривой клинок ножа.
Жалобный визг и злобный рёв солдат.
Офицер вскинул пистолет и выстрелил, не целясь.
Улва вскинул руки, неловко сбросив с плеча вещевой мешок. Выронил блеснувший на солнце кинжал. Споткнулся и упал лицом вниз.
Матвей видел всё это, хотя лежал на земле и тяжёлый пыльный ботинок попирал его грудь. Огромный ботинок… А голова солдата в чёрной блестящей каске где-то высоко наверху. Очень маленькая.
Солдат нагнулся и сказал со злой ухмылкой:
– Тинди! – И добавил ещё что-то. Наверно, обидное.
Матвей заплакал, давясь пыльным горячим воздухом. Рядом билась и кричала Тамара. Её не швырнули наземь, но крепко держали за руки.
Рабочие в синих комбинезонах, что стояли за спиной солдат, теперь протиснулись вперёд и, смеясь, разглядывали пленников. На их головах были забавные оранжевые каски, чем-то похожие на старинные шлемы пожарных, с ребром жёсткости от лба до затылка.
На Матвея с Тамарой надели наручники и поставили рядом. Офицер, что убил Улву, жилистый и крепкий, лет за тридцать, с полосой вдоль рукава, рыкнул, обращаясь к пленникам.
– Луэн мэнще?
Кажется, ту же самую фразу произнёс начальник патруля, когда подобрали беглецов в пустыне. Всё повторялось, будто в кошмарном сне!
– Та анайа малэнэ?
И тут Матвея прорвало. Сначала он совсем не по-мужски разревелся. А потом, совершенно не думая о том, что его не понимают, да и сам не понимая себя, давясь слезами и всхлипами, запричитал, заговорил – обо всём и ни о чём одновременно. О том, что он с другой планеты, о том, что он за мир и дружбу, что ехать в отель он вовсе не собирался, и что у него влиятельные родственники, и они смогут заплатить, кому надо… Он бы потом не вспомнил и трети того бреда, который нёс!
Но его слушали. Точнее, слушали звуки незнакомой речи.
И когда Матвей выдохся и сделал передышку, он обнаружил, что солдаты и рабочие изумлённо шепчутся между собой.
Кажется, командир понял, что имеет дело не с обычными зайцами, и отдал какое-то распоряжение подчинённым. Один из солдат, довольно грубо подталкивая пленников в спину, повёл их через пути к стоящим в отдалении зданиям.
Тело Улвы по-прежнему лежало на рельсах. Слева его на спине чернела маленькая, почти неприметная дырочка.
Возле скулящего пятнистого зверя возились сразу трое. Они протяжно говорили что-то, нежно гладили жёлтую шерсть и накладывали повязку на рану.
А немного поодаль двое солдат в оранжевой форме конвоировали закованных в наручники людей. Целая семья – мужчина, женщина и двое подростков.
И тогда Матвей окончательно убедился в справедливости своего предположения, – и Улва и эта семья являлись беглецами, нелегалами. Жителями знойной и нищей пустыни, что на свой страх и риск решили перебраться в богатый мегаполис – подобие земного Нью-Йорка или Москвы.
Как же разительно отличались и в то же время походили друг на друга миры людей!

Дочитал до конца разговора главгероя с СБУ-шниками. Вот там интрига как раз начинается весьма интересная. Самое же начало меня не впечатлило совершенно: кошмар и ощущения от него описаны на удивление банально, сам кошмар ничего не несет и ни о чем не говорит, никакой интриги не организует. Размышления главгероя о себе и о жизни тоже никакого отклика не вызвали, поскольку описаны тоже как-то чересчур стандартно, без огонька и без изюминки.

Стиль, надо сказать, и впрямь хорош, тут с Вами соглашусь.

Хорошо написано. Язык изложения качественный.
Но вот что хочется уточнить. Как много страниц в Ворде занимает, скажем так, вступление, подготовка читателя к наиболее острым, динамичным сценам?
Если много, то отчасти это объясняет нежелание издателей брать работу.
Сдаётся мне, что многие рецензенты, заваленные по уши работой, действуют по принципу Мэла Гибсона, как-то сказавшего: "Если на второй странице предложенного мне сценария, мой герой ещё в штанах, - дальше я не читаю".
Понимаете, о чём я?

Прочитал первую главу пока что. Для подобного начала жизнь ГГ слишком заштампована и скучна. К тому же описано поверхностно и размыто. Описалово. Оно может быть интересным, но только если описывается что-то интересное или с интересной стороны. Да хотя бы просто интересно описано. А тут всё обычно и стандартно. Не за что зацепится. Желательно чтобы описание перемежалось каким-то более-менее осмысленным действием. Ходьбы с полотенце маловато. Короче, остаётся ощущение жеваной жвачки. Не, и на таком фундаменте можно и нужно что-то выстроить, но нужно поменять подачу. Я вот тут недавно фильм смотрел, "Где-то" называется. Герой чем-то похож на вашего. Там совершенно потрясающая начальная сцена, которая почему-то многим не понравилась: просто статичный кадры, камера не двигается, показывает нам кусок пустыни и небольшой участок дороги - гоночного трека. Главный герой в одиночестве просто катается по кругу. Больше ничего. И так в течение минут двух или трёх. Казалось бы, зачем? Уныло и не о чём. Но вот таким способ представили героя - жизнь у него такая унылая и пустая, хоть и Порше есть. Вот вам так же нужно начать с действия, через которое будет представлен герой. И тогда всё это разжёвывание просто не понадобится.
А, и да. Последняя часть про политику и наёмных убийц совсем лишняя. Выглядит пришитой белыми нитками.

Что ж, приятно было выслушать. Напомню лишь, что вы все увидели только отрывки. Даже не первую главу, а кусок её. То есть, один нащупал верёвку, другой - змею, третий - колонны... Трудно делать выводы на этом основании.

Да, в современной фантастике принято начинать с места в карьер. Скажем, зачем Лукьяненко в "Черновике" описывать биографию ГГ? Где он родился, как жил, кто его родители... Его история могла приключиться с любым из нас, и то, что у героя есть родители и сестра, собака и квартира можно сообщить парой слов. В процессе.

Мой же роман (как и вся трилогия, точнее, квадрилогия) - лихо закрученная интрига. Но понять это можно лишь прочитав всё полностью. И то, что я подробно описываю биографию ГГ, его образ жизни (там я ещё и не всё выложил, чтоб не утомлять) - играет свою роль. Благодаря этому мне нет нужды рассказывать биографии других героев, жизнь которых поразительно похожа на жизнь ГГ. В смысле, один раз отмучился, рассказал - всё, остальное читателям будет понятно, когда они дойдут до конца.

И вот как раз с помощью действий я и показываю - нет, не скуку - а другие черты ГГ. Его завышенное о себе самомнение, лень, пофигизм... Просто я намеренно выстраивал текст так, чтобы приключения развивались по нарастающей. Сначала - обычная, вроде, жизнь обычного человека. Ничего интересного. Ну проснулся, ну поговорил, ну поехал в институт, там ещё поговорил... Но, как и в "Обломове", эти разговоры раскрывают личность героя.
Да, можно было бы сделать покороче и подинамичнее. Но я выбрал иной путь. Моя цель, выражаясь по Олди, не РАЗ-влекать, У-влекать. Заставить задуматься. Повторю, многое станет понятным, если дочитать до конца. Но конец-то я и не выложил.

Кошмар... Интригу он несёт. Там же есть слова - _может, это предчувствие чего-то плохого_? Когда прочтёте второй кусок - поймёте, что идея кошмара проходит через всё повествование. Да, конкретно кошмар ничего не значит. Это не подсказка к действию, не видение конкретного момента в будущем, не открывшиеся у героя способности экстрасенса. Известный фантаст Снегов говорил, что первые слова очень важны в романе. У меня первые слова сигнализируют - внимание! что-то будет! А если бы вы могли прочитать последнюю фразу... Но её-то как раз тоже оставил за кадром.

Кстати, самого Снегова читали? "Диктатор". Вот уж где нудятина, хотя и написано о другом мире, о войне с помощью ручных вибраторов (жуть!), о приходе к власти одного из политиков... Я роман не дочитал, но все хвалят. Гениально! Великолепно!.. Что ж, может быть. Просто надо дойти до конца, а не судить по нескольким главам.

Да и трилогия "Миллениум" Ларссона. Читали "Девушку с татуировкой дракона?" Жуткий бред! Почитайте. Нудно и в начале, и в середине, и в конце... Но трилогия стала бестселлером. Почему?.. Значит, не в нудном начале дело. Значит, что-то другое задело читательские души. И дело тут вовсе не в преждевременной кончине автора.

Ну, а что до издателей... Судите сами - лишь одно из них дало мне объяснение отказа: "У тебя ужасы, а ужасы в нашей стране продаются только от Кинга и Кунца". Если бы роман вцелом их заинтересовал, они бы поступили так, как Лениздат с романом Свидерской "Радуга над теокалли". А ей предложили роман переделать, развить вторую линию героя-мужчины, т.е. серьёзно перекроить текст. Что мешало издательству "Замёрзший Феникс", скажем, предложить мне переделать тут и переписать там? Не, я бы его, конечно, послал. Но всё-таки... Отсутствие интереса тут не обусловлено только скучным началом.

Что же до Мэла Гибсона... Жаль, русская жена, которую он избил, не была сестрой Валуева... И потом - один советский педагог так охарактеризовал Америку: "Бизнес и зрелище". То, что и у нас сейчас происходит. Им важна зрелищность фильма/романа, а не идейность. Они смотрят на голую задницу героя и думают о деньгах, которые можно на ней заработать, а не на идейное содержание. Потому они там по большей части тупость и снимают, лишь немного разбавленную дешёвой философией на тему демократии, свободы и личной ответственности.

Видите ли, проблема в том, что этого нет. Идёт стандартный генерик про молодого повесу. Самого героя там не видно.
На счёт того, что не интересно, потому что сразу действия не пошло. Ну может быть и так, но лично я так никогда не считал. Вот я сейчас один из последних романов Кинга читаю, Дьюма Ки. Он и раньше-то был многословен, а сейчас так и вовсе его несёт. Прочитал где-то десятую часть, а это довольно много страниц убористого текста (роман большой) и вот только-только пошло какое-то действия именно сюжетное. А до этого просто описание героя, как он там что делает, как живёт и т.д. Причём половина идёт как воспоминания. А ведь не оторваться. А всё потому что большое внимание к деталям, которого у вас нет. Слов много, но, по сути, они ничего не несут - слишком всё размыто.

Pedrevan
О-о, да мы с Вами, похоже, на разных языках разговариваем. Точнее, Вы меня понять не хотите (да и других людей, оставивших отзывы - тоже). Ладно.

Нет, не трудно, если речь идет о вопиющей банальности и отсутствии некоей изюминки. О чем я и сказал.
Имею в виду исключительно самое начало, подчеркну особо.

Я, чтоб Вы знали, вообще фактически принципиальный противник всяческих трах-бабах с первых строк. Да, есть случаи, когда это уместно, но чаще это элементарно очень дешево смотрится.
Тут, опять-таки, дело не в том. Я не предлагал с трах-бабах-бей-стреляй начать.

Охо-хо. Я не отрицаю значимости этих эпизодов для раскрытия образа! А говорю исключительно о подаче. Это не обыденность и типизация, а банальщина, затертая до кровавых мозолей.

Вам виднее. Я же как читатель абсолютно убежден, что на меня подобное начало никакого впечатления бы не произвело и в контексте полного произведения.

Да не увлекает это никак, в том и проблема. Увлекает после начала непоняток с дядей. Намеки на которые можно было дать и раньше. Или расставить иные акценты, использовать иные приемы, которые и превратили бы банальщину в ту самую обыденность.

*прикрывая лицо обеими руками* Ну неужели Вы сами не понимаете, до каких несовместимых с жизнью гематом избит сей прием? Да, бесспорно, что сон и тем более кошмар - это архетипические явления, и, конечно, они могут быть очень сильным сюжетно-образным ходом. Я и сам его в качестве завязки использовал, кстати. Но не в таком же виде! Тут же каждое слово как будто из справочника по литературным штампам подобрано.
Сигнализируют - внимание, хехе...

Ну... Как скажете. Автору всегда виднее.

Наверное, потому, что начинается не с вопиющей банальщины?

А что мешало автору чуть переделать начало заранее, перед отправкой? Поговорим о курице и яйце?

Словом, я не враг Вашего текста и уж тем более - не Ваш личный враг. Если мои слова Вам неприятны - мысленно припишите к каждой фразе "ИМХО" и спишите на вкусовщину. Но мне, увы, кажется, что в данном случае вовсе не во вкусовщине суть.

Что ж, ещё раз благодарю за отзыв.

Как советовал мой бывший преподаватель: "Ни при каких обстоятельствах не вступайте в спор по поводу написанного вами". Не знаю, к чему это он. Речь там шла о моих прежних рассказах, о которых абсолютно все, и он в том числе высказались: "Нудно, вязко, а потому неинтересно".

Не буду спорить. Может, Вы и правы. Приму к сведению. Ещё пораздаю текст знакомым, попрошу оценить. Заметил, что те, кто пишет и те, кто лишь читает, по-разному подходят к книге. Вторые воспринимают целостно - по принципу "понравилось/не понравилось". Первые начинают подробный анализ с целью выявления недостатков. Да я и сам такой, каюсь. Кстати, Мария Семёнова признавалась, что разучилась читать романы; она их анализирует при прочтении. Это проблема всех писателей, наверное.

Все, кто читал меня полностью, в восторге. В том чиле и жена, а ей очень трудно угодить. Спросил её насчёт упрёков в нудности и банальности. Как ей самой показалось?.. Она велела ничего не переделывать. Мол, всё хорошо. Остальные читавшие тоже плечами пожимают. Посему, оставлю всё как есть. Я написал то, что написал. Обдуманно. Без оглядки на то, как пишут другие. Где там штампы, а где оригинальность.


А вы сами прочитайте, зацените. Чего гадать-то?

Вообще, пишущая братия - люди забавные! Где-то читал, что на одном поэтическом форуме кто-то из поэтов выложил своё стихотворение. Так его порвали на британский флаг! А позже оказалось, что он, лулзов ради, выложил малоизвестное стихотворение одного из классиков. Уж не помню кого... Такие дела.

Ну да, Вы меня тоже не слушаете. Я говорил о том, что не буду следовать требованиям издательств. Олди тоже могли бы напечататься раньше, но они послали подальше то издательство, которое начало им ставить условия - мол, переделайте трилогию в дилогию и жените принца на принцессе.

Ну, и под конец повторю ещё один пунктик. Никто из издательств не сказал, что роман плох, что начало банальное (я не говорил, что сейчас 80% авторов пишут банальную фантастику, построенную в основном на штампах?) и бла-бла-бла. А сказали что?... См. выше.

Таким образом... К сведению принял. Подумаю. Спрошу своего препода, когда он прочитает текст (не пройдёт два года). Может быть, я и впрямь не прав. А может, как раз наоборот. Время покажет.

Всех благ!

Да, это довольно распространенная шутка. Но не совсем понял, какое отношение она имеет к сей теме.

Ваша воля. Я лишь повторю, что не о дешево-конъюнктурных фишках говорил. Надеюсь, сейчас нам обоим стала ясна позиция собеседника.

Ну да, я ж примерно то же самое посоветовал.

Штампованное описание куда хуже штампованного сюжета и штампованных образов. Хуже на много порядков. Уж Вы-то, как филолог, понимать должны.

И Вам того же.

Я так поняла, что все тексты выложены и кусками, и чуть ли не вперемешку - тут и в самом деле трудно судить о целом. Тем более,что это не рассказ, а роман. В романе важнее всего даже не идея или сюжет, а общая философия, мировоззрение автора. По этим кускам уж точно этого всего не поймешь.

Проблема в том, что с такой вот вещью, в первую очередь встает вопрос рекламы, подачи книги. Аннотация, обложка, рецензия, реклама. Привлечь внимание читателя, заинтересовать настолько, чтоб он хотя бы один том неизвестного автора прочитал - уже непросто. А уж квадрилогия! Ну это вообще неподъемно.

Для первой книги это почти невозможный вариант. Разве чудо какое?
Вы посмотрите на судьбу Марининой и Платовой. Они только теперь позволяют себе романы писать - после того, как стали знаменитыми, завели своих фанатов....

Может, вам Букера получить? Это бы помогло

Написано - для романа - вполне читабельно. Мне понравилось пока.

Спасибо на добром слове!

А Букеров где выдают? Я сгоняю, скажу, что от Вас...

Отрывки даны последовательно, не вперемешку. Но с большими лакунами, конечно. Видимо, просто создаётся ощущение сумбурности, потому как, несмотря на "банальное" начало, сюжет закручен залихватски и непредсказуемо. В этом-то и прикол: начинается обыденная земная жизнь. Банально, скучно, неинтересно... И вот что-то начинает происходить. А затем - как снежный ком, по нарастающей!..

То, что это цикл романов - не страшно. На самом деле как мы представляем себе цикл? Начинается одна книга - заканчивается ничем. Обрывком. Типа, продолжение следует. Начинаешь читать продолжение - и опять то же самое. Развязки, катарсиса не наступает. А если ещё и писатель молодой да неопытный - продать такой цикл сложно, наверное.
У меня не совсем так. Первая книга - условно законченное произведение. С кульминацией. С катарсисом, то бишь, с очищением душевным. Но концовка такова, что читатель догадывается - рассказано ещё не всё. Второй роман, над которым сейчас работаю, будет уже типичным романом с несколькими сюжетными линиями. И, возможно, даже с прологом, призванным привлечь внимание . И, точно так же, он будет завершённым произведением, но... читатель поймёт, что и это ещё не конец истории. Ну, если так очень грубо сравнить - что-то вроде трилогии Крапивина "Голубятня на жёлтой поляне" - каждая книга и отдельное произведение со своими героями, и часть единого целого.

Конечно, я тут возмущаюсь негодяями-издателями, ругаюсь... А на деле просто пар выпускаю, восполняю недостаток общения с пишущими людьми. Я пишу, потому что хочу писать. Не ради славы и денег (хотя не откажусь, если предложат), а потому как "писательский зуд неизлечим". Получится издаться - прекрасно. Не выйдет - буду издаваться за свой счёт. А воспоследует ли за всем этим слава и богатство - это уж как повезёт.

Вы правда не улавливаете разницу между "скучно написано" и "написано о скучном"?

Мельком пробежала по тексту.
Интересно! Местами затянуто, но в бумажном варианте я читаю быстрее, чем с экрана и хорошо воспринимаю разное описалово, даже люблю.

Понравилось, как автор постепенно лепит ГГ: одна беседа с поваром Гришей дорогого стоит! Распинаться на равных с прислугой, к тому же не слишком умным - хороший прием.

Нет, занудства не вижу, хотя кое-где добавила бы драйва.
Желаю автору побольше злости и темперамента.

То-то и оно. Автор, вестимо, все-таки нас не понял вообще. Ну да ладно, что поделать.
Могу лишь в четвертый раз повторить, что замысел (в том числе и суть завязки) я не комментировал в принципе.

Да понял я Вас, понял, не переживайте. Просто взял на себя смелость...наглость...глупость...упёртость (нужное подчеркнуть) остаться при своём.

Да это Ваше полное право, кто бы спорил. Дело в том, что формулировки предыдущего Вашего сообщения однозначно предполагали недопонимание.
В общем, простите за занудство, меня просто органически раздражает, когда мои слова превратно толкуют. Засим раскланиваюсь.

В порядке размышления. Вы уверены, что надо писать именно так:
- сначала сообразил, что спал
- а потом о бешеном стуке сердца?

По-моему лучше наоборот.