Бантик.
Тук. Правая нога, потом левая. Подтянуть чертову сумку. Снова тук. Палка скользит на обледеневающем асфальте. Где этот чертов подъезд. Хорошо, хоть дорога от магазина к дому идет под горку. Тут еще сердце разболелось сильнее обычного. Тук. Вон она, заветная дверь. Тусклая лампочка. А там только подняться по лестнице и дома. Неясная тень маячит у двери. Старуха подслеповато щурится, пытаясь разглядеть, кому не сидится вечером в такую погоду, окромя нее. А, в общем, какая разница, кто. В девяносто два можно не бояться даже малолетних наркоманов, отбирающих пенсии у стариков. Только бы доволочь до квартиры эту проклятую сумку с отваливающимся колесом и прилечь.
- Маргарита Петровна! – у подъезда переминается от холода мужик лет пятидесяти, - давайте помогу сумку донести.
- Петя, с одиннадцатого, ты что ли? – старуха снова пытается разглядеть человека через залитые дождем стекла очков. Мужик кажется смутно знакомым.
- Ну да, не признали что ль? – мужик перехватывает сумку и открывает дверь в тепло подъезда.
- Ты чего в такую погоду торчишь на свежем воздухе, жена выгнала? – освободившись от груза сумки, Маргарита Петровна бросается на штурм последнего бастиона в виде одиннадцати ступеней лестницы к лифту. О том, что бы подняться на свой третий этаж без лифта, она не мечтает уже лет, почитай, пять.
- Да тут, - мужик замялся, придерживая дверь лифта, - жена, да. Дочке на день рождения принес котенка, а у нее, как назло, аллергия. Ну, жена и взвилась, девай куда хочешь. А куда его в такую погоду.
Петя продемонстрировал Маргарите Петровне, что то серое и пищащее за пазухой.
- Маргарита Петровна, - Петя снова замялся, выкатывая сумку из лифта, - может он у вас побудет, пока я что ни будь не придумаю, может, кому на работе отдам или в метро.
Старуха оторвалась от копания в замке и посмотрела на Петю, от чего он слегка съежился и что-то невнятно забормотал про до завтра.
- А если я сегодня представлюсь, что с ним будет, ты подумал, - разговор стал ей надоедать, и сердце болело все сильнее.
- Так я завтра утром забегу, вы уж подождите до утра, не помирайте, у вас еще сил то ого-го, - Петя совсем смутился, - а у меня тут и еда и мисочка и лоток, - он продемонстрировал объемный пакет. - Я все расставлю, покормлю, а завтра утром как штык. И вам помогу по дому, если чего надо.
- Черт с тобой, заноси, - проскрипела старуха, поняв, что отвязаться от надоедливого Пети по-другому не сможет.
Пока Петя носился по кухне, обустраивая котенка, Маргарита Петровна доковыляла до единственной комнаты и без сил опустилась на кровать. Сердце болело все сильнее, давало знать и давление. Она начала проваливаться в забытье, когда в комнату заглянул повеселевший Петя.
- Я там его покормил и все… - он запнулся, - может вам скорую вызвать?
- Таким как я, скорая уже не помощник, - слабо махнула рукой старуха, - ты только не забудь завтра зайти. Дверь захлопни сам. Все ступай, не до тебя.
Хлопнула входная дверь. Нащупав под подушкой валидол, она положила таблетку под язык и, наконец, провалилась в беспокойный вязкий сон. В квартире воцарилась тишина, прерываемая редким, натужным дыханием старухи. Котенок осторожно заглянул в комнату, принюхиваясь к незнакомым запахам, побродил немного под столом, потом, цепляясь за свисавшее покрывало, залез на кровать, долго обнюхивал странно пахнущее существо, улегся, прижавшись к неровно вздымающемуся боку и тихонько заурчал.
Грохот и яркий свет принесли пробуждение. В окно, отражаясь от выпавшего за ночь снега, било яркое солнце. Она полежала насколько секунд, оценивая свое состояние. Сердце не болело, что было странно, голова была ясная и почти не кружилась, значит, давление пока в порядке. Даже сил, как будто прибавилось. То ли погода подсобила, то ли Петькина просьба, то ли звезды сошлись. Она поднялась на локте, отыскивая причину грохота. На полу лежала большая деревянная ваза, стоявшая раньше на телевизоре, и служившая хранилищем для карандашей, ручек и прочей канцелярской мелочь. «Черти завелись, что ли? - подумала она, садясь на кровати. – Точно, вон одна рожа торчит из-за тумбочки».
- Память никакая стала, особенно краткосрочная, - бормоча про себя, Маргарита Петровна встала, наконец, с кровати и принялась собирать рассыпавшиеся карандаши. Котёнок, осмелев, вышел из-за тумбочки и с энтузиазмом начал помогать. Оставив мелкому хулигану пару карандашей, чтоб не скучал, она потащилась на кухню. Налив кружку молока себе и мисочку примчавшемуся на кухонные звуки котенку, соорудила себе нехитрый бутерброд с сыром и без аппетита, по привычке, позавтракала. Котенок жадно выпил молоко, умылся, дисциплинированно пошуршал в лоточке и, цепляясь за передник, вскарабкался на колени к новой хозяйке.1
-Ну, давай знакомится. Меня зовут Маргарита Петровна, можно просто Петровна, можно тетя Марго, - она провела скрюченным ревматизмом пальцем по мягкой шерстке. Котенок мурлыкнул, выгибая спинку и показывая, что надо погладить еще. Она несколько раз провела по спинке, котенок заурчал, упал на спину, объясняя, что после еды полезно делать массаж животика. Он был весь серый, в полоску и только на шее было белое пятнышко, похожее на бантик или галстук-бабочку. Хвостик морковкой, короткие лапки, большая голова, ушки торчком. Только глаза благородного голубого цвета. Котенок, как котенок, на помойке таких, больше, чем машин во дворе.
-Значит так, пока ты живешь у меня, буду звать тебя Бантиком, - котенок не возражал, на том и порешили.
Умывшись и прибрав дома, Маргарита Петровна оделась и вышла на улицу. На улице был легкий морозец и яркое солнце. Помирать в такой день совсем не хотелось. Вот вчера, да, день был самое то, дождь, слякоть, темно и противно. Если бы не Петька с его котенком, то глядишь и…
________________________________________________________________________________

_
1. Слово хозяйка (хозяин) неприменимо к кошкам и употребляется автором исключительно в силу привычки, объясняющейся шовинизмом вида сапиенс, а так же для красивости и стройности текста.




Отогнав депрессивные мысли, благо их в старческую голову за раз много не помещалось, одна и то с трудом, даже если дурная, она стала размышлять, куда пойти сегодня. Ходить на улицу, к людям каждый день, было ее железным правилом. Как бы не было плохо, хочешь жить долго и помереть здоровой – двигайся. Сядешь перед телевизором, начнешь жаловаться по телефону подругам на немочи – все, можешь заказывать домовину.
Повертев головой и повдыхав морозный воздух, она отворотила мысли от недалекого парка и повернула стопы к столь же недалекому торговому центру. Преодолев дистанцию в пятьсот тридцать ударов клюкой всего за полчаса, она вошла во вращающиеся двери, постояла в почти пустом вестибюле, вспоминая, зачем она сюда пришла, сформулировала в уме вопрос, повторила его несколько раз для верности, и направилась к информационной стойке.
-Милочка, подскажи, где тут у вас зоомагазин?
- Идите вон туда, - дежурно улыбнувшись, миловидная девушка показала на право, - там по левой стороне увидите большую вывеску. Может вас проводить, я могу позвать охранника.
- Пускай себе охраняет, разберусь сама, - махнула она рукой.
Девушка пожала плечами и уткнулась в монитор.
Потратив еще минут десять, все-таки магазин был изрядно велик, она нашла нужную вывеску. Побродив между полок и стеллажей, заставленных пакетами, пакетиками, банками и баночками, исписанными латиницей, она растревожила дремлющую продавщицу и попросила еды для котенка.
-Если вам подешевле, возьмите Вискас.
- А если получше? - жизненный опыт и остатки здравого смысла подсказывали, что по телевизору хорошее рекламировать не станут.
-Если получше, то… - продавщица исчезла в недрах магазина и через некоторое время притащила несколько пакетиков и баночек, - то возьмите лучше эти.
Купив еды на пару дней, получив подробные устные и письменные инструкции, и взяв, по совету продавщицы несколько игрушек, она двинулась в обратный путь.
Дома ее ждал сюрприз. Весь пол был равномерно усеян мелкими обрывками бумаги. А посреди прихожей, довольный своим подвигом, на остатках поверженной газеты, сидел Бантик и ждал похвалы хозяйки за победу над страшным чудищем.
-Ловко ты ее, молодец, - одобрила та. Обрадованный похвалой, Бантик продолжил расправу.
Прошло насколько дней. Петька так и не появился, и старуха все чаще начинала сомневаться в его существовании. Бантик потихоньку громил квартиру. Погода стояла солнечная, сердце не давало о себе знать. Маргарита Петровна исправно посещала зоомагазин и устраняла следы неуемной энергии котенка. Надо заметить, котенок был довольно сообразительным и быстро понял, что обдирать любимое кресло хозяйки, обои на видимых местах и грызть телефонные провода не стоит. В остальном его свобода была почти не ограничена. Повода помирать пока не наблюдалось.
Как-то утром Маргарита Петровна, по привычке, кряхтя и ругаясь, вставая с кровати, поняла, что спина и суставы рук и ног почти не болят, и она может то, чего не позволяла себе уже лет пять. Она могла сделать зарядку.
Через две недели, взяв листок бумаги, многолетняя привычка не полагаться на память давала о себе знать, она сделала первые выводы. За прошедшее время у нее перестало болеть сердце, суставы, нормализовалось давление, появился аппетит, прибавилось сил, и перестала предательски кружиться голова. И во время вчерашнего похода в магазин она поняла, что пристально рассматривает витрину с пивом, кое очень любила в молодости. Выводы делать, конечно, рано, но пиво стояло в холодильнике, и она решила попробовать. Антураж к пиву был готов, картошечка поджарена и посыпана зеленым луком, тщательно разделанная селедка лежала отдельно на селедочнице. Бантик сидел на подоконнике, сытый и наблюдал за падающими за окном снежинками. Она перелила пиво в подходящий бокал, вдыхая забытый кисловатый запах. Последние десять лет даже один глоток пива приводил к катастрофическим последствиям, вплоть до посещений больницы, тщательно запротоколированных в медицинской карте. Но, с другой стороны, она никогда, за последние десять лет не чувствовала себя лучше. По крайней мере, пару глотков она себе позволит. Пожевав беззубым ртом картошки, она осторожно пригубила пива, ощущая забытый горьковатый и освежающий вкус. Прошел час, и закончилась половина бокала. Ощущалась только легкая эйфория, да картошка не упала, как обычно, тяжелым, липким комком, но вызывала приятное чувство сытости. Решив не искушать судьбу, она отставила недопитое пиво и пошла на лоджию. Предвкушая новое приключение, Бантик бросился за ней.
На лоджии, заваленный по колено кучей старых, не нужных вещей, громоздился шкаф. Оценив объем работы, она с трудом добралась до окна и выглянула на улицу. Нужный ей человек, как обычно, копошился около подъезда.
-Азиз! – третий этаж позволял докричатся даже с ее слабым голосом.
Азиз перестал нагребать сугроб снега, поднял голову и улыбнулся, сверкая золотыми зубами.
- Иди сюда, дело есть, - Азиз воткнул лопату в сугроб и исчез в подъезде. Через минуту раздался звонок в дверь.
- Как здоровье, Маргарита Петровна?
- Нормально, думаю к тебе помощницей устроиться. Обувь сними и иди за мной.
Она провела ухмыляющегося Азиза на лоджию и, показав на кучу барахла, сказала коротко,- На помойку, - и протянула пятьсот рублей.
- Пол часа жди, почтенная.
Через двадцать минут он возник на пороге, прошел на лоджию, распахнул окно и прокричав на улицу что-то по-узбекски, начал выкидывать вещи на асфальт. Через пять минут проход к шкафу был свободен. Порывшись в нем, Маргарита Петровна, извлекла на свет деревянные лыжи советской марки Сортавала с жесткими креплениями и пару ботинок к ним. Остальное содержимое шкафа с упаковкой вместе, не разбирая, велела отправить вниз. Когда Азиз ушел, она протерла лыжи от многолетней пыли и стала осматривать. Обе лыжи требовали смазки, правая имела трещину у носка, а ботинки нельзя было использовать даже после длительной варки, такие они были жесткие. Единственную хорошую новость принес Бантик, он обследовал оба ботинка изнутри и доложил, что мышей нет.
Определив лыжи вслед остальным вещам, она пересчитала оставшиеся от пенсии деньги, покопалась в стенке, достала и положила в кошелек несколько купюр. Надо заметить, что, не смотря на свою одинокую жизнь, она не была одинока, имела троих детей, проживающих за границей, с периодичностью в месяц предлагающих матери переехать в более комфортную среду обитания и регулярно присылающих ей денег. Плюс к этому немалая сумма в банке, оставшаяся после обмена большой трехкомнатной квартиры на маленькую однокомнатную.
Пополнив золотой запас, Маргарита Петровна снова направила свои стопы к торговому центру, помня, что встречала там магазин с названием, начинающимся на «спорт».
Ошарашив продавца заявлением, что подбирает лыжи для себя, она принялась оценивать ассортимент. Выбрав лыжи, крепления и ботинки, безмерно удивленная тем, что установить крепления можно не выходя из магазина, двинулась к кассе, но была остановлена коварным вопросом продавца, в чем она будет кататься. После минутного размышления и мысленного перебора своего гардероба, она поддалась на вкрадчивое предложение осмотреть ассортимент спортивной одежды, и была передана в руки молодой, лет сорока, продавщицы. На оценку достижений современных технологий в спорте ушел час, по прошествии которого она была экипирована с головы до ног. С трудом дотащив обновки до дома, развернув все свертки и открыв все коробки, перемерив кучу новых, ярких и незнакомых вещей, она поняла, что впервые за много лет купила для себя какие-то вещи. Решив, что это достижение стоит отметить, она приготовила овощной салат и допила пиво. Бантик тщательно обследовал все пакеты и одежду, попробовал погрызть лыжи и шнурки ботинок и выказал одобрение покупкам, уснув в новой шапочке.
На следующее утро, стоя в полной экипировке перед зеркалом, ей показалось, что спина стала чуточку прямее, а морщины на сморщенном, как сдувшийся воздушный шарик, лице стали чуть меньше. Возможно, было виновато освещения или новый лыжный костюм любимого голубого цвета, но осадочек остался. Оценив нелепость старушечий фигуры в яркой спортивной одежде, она ухмыльнулась и, показав отражению язык, подхватила лыжи и направилась в парк.
Приближался Новый год. Бантик сильно подрос, став ростом со средних размеров кота. Утратив детскую неуклюжесть, стал более ловок, перестал ронять немногочисленные оставшиеся безделушки на полках, но не утратил веселого покладистого характера и души не чаял в Маргарите Петровне. Всегда откликался на зов, готов был поддерживать беседу на любые темы. Неизменно урча, ложился спать в кровать в ноги или на голову. Завел привычку встречать приходящих гостей в прихожей, глядя на них с высокой тумбочки.
Маргарита Петровна тоже изменилась, как внешне, так и внутренне. Она ловила себя на мысли, что забывает, как болят суставы, голова и сердце. Прибавилось сил, ходьба в магазин и дела по дому перестали быть подвигом. Она делала зарядку каждый день и два-три раза в неделю каталась на лыжах, с каждым разом увеличивая дистанцию и скорость. Морщин явно поуменьшилось и отражение в зеркале постепенно переставало напоминать Бабу Ягу. Даже длинный, крючковатый нос стал чуть короче. Внутренние изменения были менее заметны, но не менее значительны. Теперь она с легкостью могла вспомнить, что она делала вчера и позавчера. Мысли не путались и не разбегались, как испуганные тараканы на свету. Отступала извечная старческая раздражительность, иногда переходящая в иррациональную злость. Круг ее интересов стал значительно шире прежнего, направленного на простое доживание.
Однажды, рассматривая витрины в торговом центре, она увидела в полный рост свое отражение в большом зеркале. Из зеркала на нее смотрела пожилая тетка лет семидесяти в старом, помнящем еще похороны Брежнева, зеленом пальто с мехом давно вымершего животного. Зайдя в ближайший магазин, торгующий верхней одеждой, она после нескольких примерок, опустошив содержимое своего кошелька, вышла в элегантном пальто с мехом чернобурки. Старое пальто осталось стыдливо висеть в примерочной кабинке. Вновь оценив свое отражение в зеркале, и довольно хмыкнув, она отправилась домой. Бантик, встречавший хозяйку в прихожей сидя на тумбочке, слегка опешил, увидев элегантную пожилую даму с чужим зверем на плечах, но потом одобрительно мурлыкнул и потерся о подставленную щеку.
Отгремели салютами новогодние праздники. В один из дней, придя домой после прогулки в парке, Маргарита Петровна неожиданно пришла к выводу, что была полной дурой, когда, при переезде настояла оставить старую, восьмидесятых годов мебель. Огромная, коричневая стенка, инкрустированная узорами из пластмассы, занимавшая целую стену в единственной комнате, монументальная, как Великая Китайская стена, повергла ее в уныние. Остальная мебель была не лучше, разновозрастная и разностильная, но вся, как на подбор, темно-коричневого ДСП, угловатая и безвкусная, она загромождала почти все свободное пространство небольшой квартиры.
- Бантик, - котенок мурлыкнул и внимательно посмотрел в глаза, - как ты думаешь, не сменить ли нам слегка обстановку?
Бантик утвердительно мяукнул и полез под шкаф за закатившимися игрушками. Маргарита Петровна набрала номер соседки с шестого этажа всего полгода назад пережившей ремонт и после получаса разговора получила номер телефона семейной пары из Белоруссии.
Последующая встреча и разговор с представителями сферы услуг поверг Маргариту Петровну в состояние культурного шока. Представьте себе состояние человека, десятилетия выдалбливающего молотком и зубилом буквы на камне и внезапно узнающего, что для этой работы давно придумали печатные станки, 3D-принтеры или на худой конец, электрические перфораторы. Она узнала, что потолок бывают натяжные, полы теплые, окна пластмассовые, а розетки можно поставить в любом месте. На вопрос, что из вещей оставить, она ткнула пальцем на старую швейную машинку на изящном чугунном столике с логотипом уважаемой немецкой фирмы. Для недобитых Бантиком фарфоровых безделушек и немногочисленных вещей, которые были ей дороги, хватило нескольких коробок. Тащить в будущее большой груз ей не хотелось. Оговорив смету и сроки, получив адреса рынков и магазинов, собрав немногочисленные вещи в сумку, а Бантика в переноску, она вручила семейной паре ключи от старой деревянной двери и направилась на постой к двоюродной правнучке, живущей на другом конце города и периодически навещавшей старуху.
Страсть к переменам захлестнула ее, как пробки вечернюю Москву. По началу, элементарная проблема выбора плитки, над которой бьются миллионы современных молодых, образованных, свободномыслящих людей, поставила ее в тупик. После нескольких дней бесплодных блужданий по рынкам, и магазинам, она приняла решение, вот она, настоящая мудрость старины, ограничить время выбора, а из понравившегося, выбирать лучшее. Благо, средствами она пока располагала. Два месяца ремонта, многими приравниваемого к месячному потопу, пролетели как одна неделя. Наступил момент, когда был закручен в стену последний саморез, мебель расставлены, люстры развешены, семейная бригада собрала свои инструменты и получила полный расчет.
Не зря Маргарита Петровна старалась появляться в ремонтируемой квартире, как можно реже. Она стояла перед новенькой металлической дверью, отделанной элегантной деревянной панелью, держа в одной руке ключ странной формы и сумку с Бантиком в другой. Тихо и благородно щелкнул итальянский замок, тяжелая дверь бесшумно открылась. Расстегнув сумку, она выпустила Бантика.
-Давай, Бантик, ты первый, - Маргарита Петровна подтолкнула котенка через порог. Тот шагнул в прихожую, принюхиваясь к незнакомым запахам свежесделанного ремонта. Хозяйка шагнула следом и невольно вернулась назад, сверить номер квартиры. Бантик нерешительно глянул на хозяйку. Ты уверена, что мы пришли к себе домой, на старости лет ничего не попутала?
-Ого! – присвистнула сзади правнучка. – Это ты, Ба, мощно задвинула! Я такого от тебя не ожидала!
-Я сама от себя не ожидала, - Маргарита Петровна перешагнула порог квартиры. Прежней, знакомой больше десятилетия, темной пещеры, заставленной мебелью, не существовало. Канув в небытие, она прихватила с собой большую часть стен, дверей и даже одно окно. Комната, прихожая, лоджия и часть кухни теперь образовывали единое пространство, светлое и необременённое вещами. За зеркалом, в бывшей прихожей прятался встроенный шкаф, в комнате, явно гордясь легким загаром на светлой коже, примостился элегантный диванчик. Кухонная мебель тоже была светлой. Немногочисленные темные пятна образовывали единственная дверь, ведущая в ванну, плитка на полу прихожей и любимый чугунный столик со швейной машинкой, стоящий у окна на бывшей лоджии. Для Бантика тоже было приготовлена пара сюрпризов. Часть стены, с пола до потолка была отделана ковролином, естественно светлым. Помня, как с проворством поползня котенок лазил по старому ковру, висевшему на стене, Маргарита Петровна компенсировала безжалостно выброшенный ресторан для моли. Известно, что кошки не любят обитать на уровне пола и предпочитают наблюдать жизнь свысока. Поэтому, вторым сюрпризом был ряд полок, начинающихся у пола и обегающих всю квартиру по периметру.
Бантик, методично обследовав квартиру, обнаружил около плинтуса знакомый запах старой квартиры. Обнюхал настенный кошкодром, но решил оставить его на будущее. Диван его не заинтересовал, а вот широкий подоконник с забытыми строителями мелочами и отличным видом из окна ему очень понравился. Обнаруженный на подоконнике страшный хищник, притворяющийся простым карандашом, был атакован, сброшен с подоконника и в течение нескольких минут изгнан под диван.
-Послушай, Ба, - правнучка с элегантным хлопком вскрыла бутылку шампанского и разлила по бокалам смесь пузырьков с вином, - у меня складывается стойкое убеждение, что ты начала молодеть. Ты завела молодого любовника?
-Нет, это такое новое заболевание, и врачи пока не знают, как его лечить, - отшутилась Маргарита Петровна.
Не смотря на шутливость тона, проблема имела место быть. Она действительно молодела, и этот факт был подтвержден серьезным медицинским обследованием, проведенным в крупной частной клинике. Врач, взвешивая на руке карту из районной поликлиники, прокомментировал результаты одной фразой: «Глядя только на ваши анализы, можно смело утверждать, что вы переживете меня».
Категорически отклонив разглагольствования врача по поводу дальнейших обследований и изучения феномена, Маргарита Петровна забрала результаты и пошла к выходу. В голове у нее формировалась гипотеза, получившая первое документальное подтверждение. Для дальнейшей проверки требовались эксперименты.
Немного обжившись в новой квартире, она приступила к реализации плана.
-Алло, привет Николавна. Как жизнь, как здоровье? Что? Плохо слышишь? - Разговор потек по накатанной колее. Как здоровье, цены, дети, колбаса, а ты смотрела сегодня по второму каналу сериал, квартплата дорожает, уезжаю на неделю, да, дела семейные, не с кем котенка оставить. Да, очень воспитанный, настоящий джентльмен. Спасибо, выручила, завтра заеду. Слегка ошалев от полуторачасовой болтовни и натерев оба уха, Маргарита Петровна положила трубку и позвала Бантика. Тот примчался почти сразу, волоча в зубах какую-то тряпочку и предлагая хозяйке присоединиться к увлекательной игре в перетягивание. Навозившись вдоволь и порвав тряпочку на мелкие лоскуты, они уселись рядом на диване. Маргарита Петровна стала объяснять котенку, что ей просто необходимо уехать на одну неделю и взять его с собой никак не получается, но она договорилась со своей старой подругой, мировой теткой и та согласилась приютить его, Бантика у себя. Тот слегка загрустил, но узнав, что у тетки живет два пса мелкой породы, согласился пожить недельку, но не больше.
На следующий день Бантик был препровожден к тетке Николавне, представлен двум тойтерьерам и оставлен на неделю.
Вернувшись домой и побродив по опустевшей квартире, Маргарита Петровна решила, что животных обманывать нельзя, заказала билет на самолет, собрала чемодан и вечером уже сходила с трапа в аэропорту Сухуми. Найдя такси, старый разбитый жигуленок, она достала телефон, недавно купленный по совету внучки, и набрала номер. После бесконечных гудков в трубке хрипло прозвучало интернациональное «алло».
-Здравствуй, Сандро. Рада тебя слышать. Да, это я. Меня еще можно узнать? Приятно слышать. Когда приеду в гости? Минут через сорок, наверно. Хорошо, встречай.
Такси затормозило у ограды трехэтажного каменного дома. У распахнутых ворот, опираясь на деревянный посох, стоял очень высокий, но уже начинающий сутулится, старик в черном костюме и белой рубашке. Абсолютно белая борода и длинные волосы были аккуратно подстрижены. На губах его проступала плохо скрываемая улыбка.
-Ты выглядишь так же прекрасно, как и двадцать лет назад, - старик обнял вышедшую из машины женщину, задержав объятья на мгновение дольше, чем положено при встрече старых друзей.
- А ты все еще носишь этот костюм.
- Я надел его специально для тебя, Марго, хотя он стал немного велик и натирает подмышками. Но ты всегда любила элегантных и опрятных мужчин.
-Это было так давно.
- Пойдем в дом, я познакомлю тебя с моими правнуками. Внучки приготовили праздничный ужин, а в прошлом году было замечательное вино. И не говори, что ты опять на этой своей диэте.
Неделя пролетела, как один день. За банальной фразой скрывается легкомыслие молодости, не знающей цену времени. Молодости, не как физического состояния, но как состояния души. Для Марго эта неделя действительно слилась в один день, в конце которого она вновь была в аэропорту и пила дрянной кофе в маленьком бистро. Сандро сидел рядом с бокалом красного вина. Он не любил кофе.
Объявили рейс на Москву. Они поднялись. Сандро взял чемодан.
-Раз уж ты не хочешь бросить свою Москву и приехать пожить здесь, у меня к тебе одна просьба.
-Только одна.
-Но серьезная. Когда я умру, - он поднял руку, прерывая ее возражение, - ты знаешь, и я знаю, что это произойдет. Так вот, когда я умру, пожалуйста, не плач.
- И ты тоже выполни мою просьбу, не умирай, пока я не вернусь.
-Ха, это просто,- Сандро усмехнулся, - самолеты летают часто, а я еще крепкий старик.
Хорошо, что до Москвы всего два часа полёта. Рулежка, взлет, обращение капитана, посадка, аплодисменты. Почти нет времени на размышления.
Город встретил ее апрельским снегом и пронзительным ветром. Обычное дело: в январе подснежники, в апреле снег. Толчея в аэропорту взбодрила ее, снова отвлекая от размышлений и воспоминаний. Аэроэкспресс вез ее к новой жизни и Бантику. Маргарита Петровна ощутила укор совести, поняв, что ни разу за неделю не позвонила и даже не вспомнила про него.
Теперь она торопилась узнать, как ее котенок и оценить результаты эксперимента.
Антонина Николаевна встретила ее довольная и веселая, чего за ней уже давно не наблюдалось. На вопросы как дела, здоровье, Бантик, пропустив риторические дела , приступила к здоровью. С ним оказалось все просто отлично, она давно не чувствовала себя так хорошо, дальше пошли медицинские термины и цитаты из истории болезни. Бантик оказался отличным парнем, загонял моих псов до состояния отключки и вообще, мы отлично провели время. Надеемся, ты тоже не скучала.
Они прошли в комнату. На полу, как две меховые тряпки, валялись, вывалив языки, терьеры, а Бантик азартно охотился на отброшенные хвосты и уши. Увидев хозяйку, котенок выдал длинную тираду на кошачьем, которое можно было перевести примерно так: наконец ты приехала, я уже начал скучать, развлекая эту дохлую собачатину, Антонина – тетка неплохая, но тебя я люблю больше и скучаю, поехали скорее домой. Он запрыгнул на тумбочку и потерся о подставленную щеку. Маргарита Петровна погладила котенка, взяла на руки и прижала к себе. Я тоже тебя люблю, маленький. Скоро мы будем дома.
Поговорив с Антониной и выспросив все о ее здоровье, Маргарита Петровна вызвала такси, еще одно недавние открытие, показавшее ей, как она отстала от жизни. Оказывается, такси можно вызвать по телефону, а не стоять у обочины с протянутой рукой.
Отснежил апрель, начался май и небесная канцелярия, видимо, наказанная за чрезмерную экономию лишение премий, включила солнце на всю катушку. Бантик рос, превращаясь из неуклюжего подростка в большого взрослого кота. Маргарита Петровна молодела, превращаясь из старухи в женщину средних лет. Сейчас она выглядела лет на пятьдесят, а чувствовала себя на тридцать. Кожа постепенно разглаживалась, приобретая упругость в нужных местах. Спина распрямилась окончательно. Волосы, прежде седые, стали местами темнеть. Пришлось обратиться к цирюльнику, который обрезал длинные седые патлы, сделал аккуратную стрижку и покрасил оставшееся в приличествующий цвет. Потом случилась другая неприятность, заболели десны, напомнив о том, что у людей могут быть свои зубы и у нее может что-то болеть. Действительно, болеть там уже давно было нечему. Своих зубов у Маргариты Петровны давно не было. Но десны болели и чесались две недели. Потом ложка начала стучать по чему-то твердому и Маргарита Петровна обнаружила у себя во рту то, чего там не могло быть по всем законам природы, новый зуб. Ноющая боль изводила ее на протяжении еще двух недель, но в результате она получила восемь новеньких передних зубов.
Жара накрыла Москву, вчерашний снег был забыт, как прошлогодние скидки. Москвичи разбегались по дачам и курортам. Город пустел.
-Ну, что, Бантик, скучно? – тот мякнул в ответ, глядя в опустевший двор.
-Если скучно, собирай игрушки, завтра утром выезжаем, - Маргарита Петровна отложила журнал. – Котенкам надо бывать на свежем воздухе.
Рано утром, подхватив сумку, и переноску с котенком, они сели в такси, все таки к хорошему, не смотря на избитость формулировки, привыкаешь быстро, и направились на вокзал. Такси Бантик уже видел и потому не проявлял особого интереса, досыпая утренний сон. Но когда они сели в пригородную электричку и ему позволили вылезти из сумки, Бантик пришел в восторг. Во-первых, много разных незнакомых людей. Во-вторых, огромные окна со стремительно меняющимся пейзажем. Примерно полчаса он смотрел в окно не отрываясь. Потом его внимание отвлекла визгливо-громогласная тетка, сидевшая напротив и что-то самодовольно втолковывающая окружающим. Бантик посмотрел на тетку и она, заметив его, стала громко рассуждать о кошках, а потом спросила, можно ли его погладить. Маргарита Петровна ответила отказом, объяснив, что Бантик не любит, когда его трогают незнакомые люди. Тетка пропустила слова мимо мозга, заявив, что ее кошки все любят и потянула руку. Бантик, восприняв это движение, как угрозу любимой хозяйке, ударил по приближающейся руке лапой с выпущенными когтями. После чего развернулся, выгнул спину, раздул шерсть, увеличившись вдвое, зарычал, в отличие от других кошек он никогда не шипел, и приготовился защищать Маргариту Петровну от надвигающейся опасности. Тетка взвизгнула и запихнула пострадавшую руку в пасть, продолжая издавать при этом громкие вопли. Достав руку изо рта, она принялась демонстрировать окружающей общественности кровоточащий палец, призывая всех в свидетели, предлагая звать милицию, а то ходят тут всякие, котов без намордников водят, а может они без прививок вовсе. Общественность заинтересованно наблюдала разворачивающийся скандал и готовилась делать ставки. Сидевший рядом и читавший книгу молодой человек, поддержал инициативу пригласить полицию, представился начинающим адвокатом и предложил Маргарите Петровне бесплатно, в целях получения практического опыта, посодействовать в подаче иска против вопящей гражданки за покушение на частную собственность, коей является сей замечательный кот. Тетка убавила громкость вдвое, окинув взглядом окружающих, не нашла в них не сочувствия, не поддержки, подхватила клетчатые баулы и призывая на голову Бантика милицию и кару Господню, ретировалась из вагона. Молодой человек усмехнулся и выразил надежду, что она не вернется, уважительно поглядел на Бантика и сказал, что с таким котом и собаки не надо. Маргарита Петровна поблагодарила его, и постаралась успокоить Бантика, нервно крутящегося на коленях. Публика отворачивалась, кто с облегчением, кто разочарованно, возвращаясь к разговорам, чтению, играм и созерцанию заоконной жизни.
Они вышли на маленькой станции. Вокруг был лес, весенний, ярко-зеленый, звенящий птичьими криками. Поизучав расписание автобусов, они направили свои стопы к небольшому стойбищу частных извозчиков. Через пол часа старенькая дэу высадила их, и обдав выхлопом евро-ноль, оставила одних около увитого прошлогодним сухим вьюном, покосившегося забора. За забором стоял широкий одноэтажный дом с верандой. Какого бы цвета он не был раньше, сейчас он стремился к неразличимо-серому.
Она не была здесь лет двадцать, с самой смерти мужа, который отправился в страну вечной охоты прямиком из кресла-качалки, стоящего на этой самой веранде. Все эти годы она не могла заставить себя приехать сюда. Сначала она думала сломать, а лучше сжечь ненавистный дом, выстроенный руками Володи и ставший свидетелем его конца. Детям удалось отговорить ее от опрометчивого поступка. А позже она и сама стала относиться к смерти мужа, своей и смерти вообще, более спокойно, философски. Но теперь она получила второй шанс и не собиралась позволить прошлому мешать ей.
Сейчас большие окна были заколочены досками, а веранда, соперничающая с домом размерами, проросла мелкой порослью кустов и деревьев. На участке цвело несколько яблонь, да тянулась к солнцу молодая и наглая поросль из осин и ив. Калитка вросла в землю и, похоже, пустила там корни, поэтому развалилась и открыла проход только после третьего толчка. Дорожка, мощенная булыжником, заросла травой, как и весь участок. Маргарита Петровна поставила сумку на ступень веранды и выпустила из переноски Бантика.
-Иди, осматривай владения, только за забор не уходи.
Он осторожно вылез, оглядывая новый, незнакомый мир. Тот был полон зелени, незнакомых запахов и звуков. На ближайшем дереве сидело какое-то мелкое существо и издавало громкие отрывистые звуки. Бантик, помня происшествие в электричке, решил, на всякий случай присматривать за ним. Сойдя с нагретых на солнцем ступеней, он почувствовал под лапками мягкое и прохладное. Открывающийся перед ним новый, неизведанный мир манил его новыми открытиями и игрушками. Тут, в траве, наверняка водятся крикливые тетки, но после победы над одной, он чувствовал в себе силы прогнать со своей территории и всех остальных.
Жизнь на даче очень понравилась Бантику. Он тщательно обследовал весь участок, обнаружив огромную канаву с лягушками, с которыми было весело прыгать наперегонки, множество мелких существ, с которыми можно было играть в прятки и несколько летающих тварей, которые не хотели играть, а прыгали по деревьям и дразнились. Дом ему не очень понравился. Он был стар, заставлен старой, пыльной мебелью, сумрачен и издавал странные звуки. Ни одной тетки на участке обнаружено не было, но он не терял бдительности.
Через некоторое время на участке появились незнакомые люди. Они громко переговаривались на незнакомом языке, шумели, зачем то сломали забор и выкорчевали молодую поросль. Потом стали приезжать большие машины, знакомо запахло бензином и людей стало еще больше. Они снова вернулись в город.
Пока приезжие из теплых восточных провинций бывшей империи приводили в порядок дом и участок, Маргарита Петровна занялась решением двух насущных проблем. Во-первых, она поняла, что Бантик уже подрос и носить его в переноске не очень удобно. Значит нужна машина. Права у нее были, но срок их действия истек еще в прошлом веке. Промаявшись две недели, сделав кучу справок и сдав повторно экзамены, она таки получила вожделенный кусочек пластика. Теперь предстояло выбрать автомобиль. Получив массу советов от интернета, родственников, друзей и знакомых, она отправилась в путешествие по автосалонам. Через короткое время она поняла, что на новый автомобиль, отвечающий всем ее запросам, денег у нее не хватает, и обратила внимание на вторичный рынок. Она уже почти остановила свой выбор на красной Мазде, когда в одном из салонов встретила скромно стоящий в дальнем углу, маленький серебристый трехдверный Вольво. Простота и изящество линий, уютный красный кожаный салон с парящей консолью покорили сердце пожилой леди, правда. Мощный мотор и механическая коробка, были более привычны человеку, отъездившему на изделиях советского автопрома пол века, от броневиков времен финской война, до современных волг и жигулей.
Вторая проблема была связана с ее молодеющим организмом. Слухи о ее феномене распространились в медицинской среде со скоростью гриппа. Игнорировать звонки, письма и обращения научной и околонаучной общественности становилось все тяжелее. Припомнив теорию шести рукопожатий, она достала старую записную книжку и, совершив с дюжину звонков, выяснила, что один из ее бывших учеников имеет высокую должность и не менее высокую ученую степень в институте с подходящим названием. Через неделю она сидела в кабинете бывшего дебошира и возмутителя школьного спокойствия, Витьки Коня, а ныне маститого ученого и преуспевающего администратора, обладателя академической бородки и солидного брюшка, директора института, Виктора Петровича Пегасова. Припомнили школьные годы, невинные отроческие шалости и общих знакомых, перешли к теме визита. Маргарита Петровна выложила свою медицинскую карту и результаты последнего обследования и потребовала объяснений. Проведя корреляцию между толщиной карты и внешним видом сидящей напротив женщины девяносто трех лет от роду, тот покачал головой, поднял телефонную трубку и потребовал немедленно доставить пред их ясны очи загадочного Триэма. Немного виновато разведя руками, он объяснил, что уже много лет является больше администратором, чем ученым, но у него есть несколько молодых ребят, еще не сбежавших в демократические страны, которым он может доверить разрешение этой загадки. Минут через десять в кабинет без стука ввалился парень лет тридцати с всколоченными волосами и бородой, мода у них такая что ли, склонный к полноте и неожиданным поступкам.
-Позвольте порекомендовать, - парень плюхнулся в кресло и полез в карман за сигаретами, - Михаил Михайлович, один из лучших наших специалистов, – парень приподнял седалище на пару миллиметров, изображая приветствие. - Думаю, он сможет решить вашу проблему.
- В чем проблема, - парень достал зажигалку, но под тяжелым взглядом Маргариты Петровны, засунул ее обратно в карман. – Вы хотите… - он осекся под взглядом директора, не договорив готовое вырваться слово, омолодиться, - молчу, молчу.
- У меня вопрос, почему Триэм.
-Потому что маньяк, - директор ухмыльнулся, - правда, в позитивном смысле.
-Если только у этого слова может быть позитивный смысл, - съязвила Маргарита Петровна.
Триэм действительно оказался маньяком в работе. Не смотря на врожденную и неизлечимую хамоватость и развязанное поведение, специалистом он оказался отличным. Свой новый объект исследований он слегка побаивался, поэтому в ее присутствии почти не хамил, не курил и не орал на сотрудников лаборатории. Сделав кучу анализов и заполнив стопку анкет, Маргарита Петровна решила, что быть лабораторной крысой не очень весело.
Жизнь рванула вперед в режиме кикдаун. Регулярные посещения института чередовались с поездками на дачу. Бантик теперь глядел на мир из окна персонального автомобиля, что ему очень нравилось. Странные люди покинули дачу, оставив после себя глухой металлический забор со стороны улицы, по которому было неудобно лазить, ровный газон и отремонтированный дом, в котором стало просторнее, светлее и чище. Он обследовал преобразившиеся владения, обнаружил мышиное семейство, с которым можно было играть в прятки и глупого соседского овчара, трусливого и невменяемо-брехучево. Собак, имея малый жизненный опыт, Бантик не боялся. Но встреча с бестолково лающей псиной напомнила ему кричащую тетку в поезде. Он вообще не любил шум и громкие звуки. Поэтому, когда пес попытался достать сидящего на заборе Бантика, тот не стал уклоняться от драки, а влепил когтями по оскаленной морде, на которой остались шесть кровавых полос. Овчар, жалобно завывая, бежал с поля битвы и с тех пор облаивал кота только с безопасного расстояния.
За другим забором участок принадлежал маленькому бойкому шпицу странного розового цвета. Несмотря на подозрительный цвет, Пуша, так звала шпица хозяйка, оказался отличным приятелем, веселым и общительным. Играть с ним в прятки и догонялки было гораздо интереснее, чем с лягушками и мышами. К сожалению, он не мог влезть даже на самую низкую ветку дерева или забор, зато никогда не жадничал, если Бантик пользовался его миской. Единственным недостатком было то, что он громко лаял, чем ужасно раздражал товарища по играм. Хозяйка его была молодой симпатичной девушкой, правда, у нее были совсем белые волосы, но Бантик прощал ей этот недостаток, позволял себя гладить и кормить. Пуша поведал ему о Трехцветном, обитающем через несколько участков дальше по забору. Заинтересовавшись, Бантик отправился в путешествие по забору и, действительно встретил матерого трехцветного котищу. Исполосованная шрамами морда и рваное ухо говорили о скверном характере и всяком отсутствии политкорректности. Благодаря хорошей наследственности и правильному питанию, Бантик был крупнее и сильнее, что отчасти компенсировало отсутствие боевого опыта. Коты помолчали некоторое время, оценивая противника, прокричали несколько полагающихся по протоколу ругательств, потом договорились о нейтралитете и разделе территории. Громкими криками огласили окружающим, чьей милостью они могут жить на подконтрольных им землях, и посекундно оглядываясь, разошлись без драки. Были на его территории и более серьезные опасности. За кустами смородины, у самой канавы обитало семейство летающих существ, мохнатых и полосатых, как и он. Они были медлительны, издавали глубокие гудящие звуки и инстинкт подсказывал Бантику, что лучше придерживаться с ними принципов невмешательства.
Однажды возвращаясь с дачи, Маргарита Петровна припарковала машину во дворе и, посадив Бантика на шлейку, подходя к подъезду, увидела смутно знакомое лицо Пети, сидящего на лавочке возле подъезда и чертящего сандалией на асфальте воображаемые узоры.
Сердце рухнуло вниз и замерло. Собрав волю и упрямство в кулак, она сделала несколько оставшихся шагов до подъезда и, стараясь придать голосу непринужденность произнесла:
-Здравствуй, Петя. В командировке был что ли, давно тебя не видела.
То, что на одиннадцатом этаже не обитало никакого Пети с женой и дочкой, она знала точно. Поэтому версия командировкой была весьма правдоподобна.
-Здравствуйте, Маргарита Петровна, вижу у вас все хорошо.
-Да, все отлично. Ну чего стоять, пойдем, кофейку выпьем.
Они поднялись по лестнице. Бантик обнюхал штанину Пети и остался к нему равнодушен.
-А у вас, гляжу, ремонт был, - заметил Петя, разуваясь. – Хороший дизайнер, тут очень уютно.
-Проходи на кухню.
Маргарита Петровна сварила кофе в турке, она не признавала растворимого. Достала сладости, молоко и лимон.
-Знаешь Петя, - Маргарита Петровна обращалась к нему на ты по привычке и в силу разницы в возрасте, - что бы ты сейчас не сказал, я, прежде всего, хочу тебя поблагодарить за него.
-Да, в общем, не за что, - Петя помешивал в чашке лимон. – Вижу, у вас все хорошо. Я, собственно, зашел проверить как у вас дела и передать одну маленькую просьбу.
-То есть ты его не заберешь?- сердце снова начало биться нормально.
-Забрать, - Петя чуть не поперхнулся кофе, - зачем. Он ваш и останется вашим до… - он запнулся.
-Скажи, только честно, кто или что он, почему я и кто и откуда ты.
-Ну, - Петя сделал паузу, разворачивая конфету, - он кот.
-Это и дворнику понятно. Давай без ну.
-В понятных вам терминах, он генетически модифицированный кот. Думаю, основные его свойства его и так вам уже понятны, - Маргарита Петровна кивнула.
-Изменения в вашем организме практически необратимы и если он вам не нужен…
-Что значит, не нужен, - голос женщины прозвучал так, что сидевший на подоконнике и смотревший во двор Бантик повернулся к говорящим людям и, почувствовав в тоне хозяйки гнев, напрягся и тихонько зарычал.
-Нет, нет, - Петя выставил руки, успокаивая обоих, - никто не собирается у вас его отнимать. Я вижу, у вас с ним полное сродство. Было бы самоубийством…, кстати, отличный кофе.
-Спасибо, - Маргарита Петровна почти успокоилась, а Бантик вернулся к созерцанию застекольной жизни, - а что по поводу второго вопроса?
-Лотерея, - тут тоже все было понятно. – Ресурсы наши ограничены, да и резкое увеличение продолжительности жизни населения на планете принесет больше бед, чем пользы. Изменения должны быть постепенными.
-Что по третьему вопросу, давайте будем считать, что я представитель секретного института, работающего под патронажем спецслужб и испытывающего новые секретные технологии, - Петя снова засмущался и шумно отхлебнул кофе.
-Давай соблюдать принцип Оккама и не плодить лишние сущности, - Маргарита Петровна внимательно посмотрела Пете в глаза, - я же не дура, к тому же имею соответствующее образование. Ни один наш самый рассекретный институт на такое не способен.
-Давайте, - легко согласился тот, - тогда считайте меня волонтером. Правительство не одобряет наших действий, но и не препятствует им. Технологии, пилотный проект которой мы распространяем на вашей планете, появятся у вас лет через сорок – пятьдесят. Мы только немного подталкиваем прогресс. Кстати, не стоит скрывать от ученых влияние кота на ваше… самочувствие.
Из дальнейшего разговора, происходившего под извлеченный из бара Армянский коньяк, Маргарита Петровна поняла следующее. Положительный эффект Бантик оказывает на всех окружающих, но в разной степени. Максимальное влияние он оказывает только нее, срок жизни ее теперь не ограничен временным рамками и зависит, в основном, от того, как она будет относиться к собственному организму. Бантик не робот и не киборг, а нормальный кот, может иметь потомство от обычных кошек, и свойства его организма будут передаваться в поколении, постепенно угасая. Если он не встретит себе подобных особей. По поводу последнего у меня будет маленькая просьба, заметил Петя. Возможности нашей организации по распространению подобных существ весьма ограничены, поэтому не стоит пренебрегать и обычным половым размножением. Тут вот телефон обладательницы кошечки, с которой желательно познакомить вашего замечательного кота. Один котенок останется вам, один хозяйке кошки, а остальных, с вашего позволения я заберу. В мире много нуждающихся. Петя поблагодарил за кофе и стал прощаться.
-Последний вопрос, - она остановила его почти у двери, - сколько он… проживет.
-Сложно сказать. Однозначно больше, чем среднестатистический кот. Но, у вас, я вижу, возникла положительная обратная связь, он влияет на вас, вы на него… кормите его правильно, заботьтесь, любите и он проживет очень долго. Не меньше, чем вы.
Маргарита Петровна облегченно вздохнула и закрыла за Петей дверь. Она взяла на руки вертевшегося под ногами Бантика. Тот обнюхал ее и лизнул шершавым, как наждачная бумага языком, в нос. Потом потерся о щеку, говоря, зря ты волновалась, спросила бы меня, я бы все тебе рассказал. Только ты еще плохо понимаешь кошачий, а по-человечески я не очень. Ну, ничего, пройдет время, и мы станем понимать друг друга лучше. Они смотрели из окна на дверь подъезда и ждали, когда выйдет Петя. Прождав полчаса, за которые входная дверь ни разу не открылось, бросили это дурацкое занятие.
На следующий день она позвонила по указанному телефону. На другом конце ответил резкий, неприветливый женский голос. Договорились о встрече на завтра. Оставив Бантика созерцать из окна унылый летний городской пейзаж, Маргарита Петровна решила посетить фитнес-клуб, в который записалась пару месяцев назад, поняв, что молодеющий организм требует физических нагрузок, а пробежек в парке явно недостаточно.
Старая серо-коричневая пятиэтажка с трудом отыскалась на забытой Гуглом и Яндексом кривой улочке на окраине Марьиной рощи. Третий этаж провонявшего кошками подъезда, обшарпанная дверь обтянутая кожей допотопного Дерматина, надтреснутый звонок. Они не удивились, когда дверь им открыла неопрятная толстая тетка лет пятидесяти-шестидесяти в цветастом шелковом халате. В давно не мытых волосах сиротливо висела застрявшая бигуди.
-Это вы что ли размножаться? – непосредственность ее речи отлично сочеталась с простотой в одежде и прическе. – Ну, заходите, только ноги вытирайте. Бантик нерешительно переступил порог, брезгливо принюхался и удивленно посмотрел на Маргариту Петровну, ты часом не ошиблась адресом.
Оставив их одних в темной неопрятно прихожей, хозяйка квартиры, буркнув что то неразборчивое, скрылась в комнате. От туда послышалась возня , звук сдвигаемой мебели и приглушенные ругательства. Женщина появилась через пару минут, прижимая исцарапанными руками к неохватной груди хорошенькую рыжую кошечку, тщетно пытавшуюся вырваться из цепких объятий.
- Вот она, моя красавица. Мне товарищ полковник, - она многозначительно возвела очи к низкому потолку, - все как есть, про нее рассказал.
Видимо, Петя использовал подходящую легенду для неотягощенного интеллектом сапиенса. Интересно, какую часть правды он рассказал мне.
Отказавшись от чая, Маргарита Петровна попрощалась с Бантиком, наказала ему вести себя хорошо и быть джентльменом, и с тяжелым сердцем покинула неприятную квартиру.
Знакомство прошло удачно, и уже пару дней Бантик проверял, что произошло на даче за время его отсутствия. Обежав окрестный участки и пообщавшись с Пушей, он вернулся уже под вечер. Похлебал тушеных кабачков, которые очень любил, улегся на перилах веранды, решив отдохнуть и полюбоваться закатом. Прошло минут пятнадцать и тут он заметил пернатого Крикуна. Надо отметить, что он досаждал Бантику с первого дня его появления, дразнил его своими воплями, за что подвергался нападкам со стороны кота. Но Крикун был опытен, видимо пережил не одну кошку и всегда следил за котом минимум одним глазом, был очень ловок и быстр. Бантик ни разу так и не смог подобраться к нему на расстояние уверенного прыжка. Но сегодня, то ли низкое солнце слепило Крикуну глаз, то ли чувство собственной безнаказанность застило взор, но Крикун скакал по полу веранды, подбираясь к кошачьей миске без оглядки на ее владельца. Бантик приоткрыл глаз и стал медленно подбираться, готовясь к прыжку. Он знал, что поймать Крикуна на месте, где он сидит, невозможно, значит, его надо ловить там, где он будет, то есть в воздухе в момент взлета. А лететь он может сейчас только в одну сторону, мимо Бантика. Тот уже подобрался к миске и исследовал ее содержимое на предмет разграбления. Кот прыгнул, Крикун, заметив тень движения, взлетел, но аналитические способности млекопитающего оказались эффективнее реакции птицы. Через долю секунды он лежал на полу веранды, сбитый ударом лапы. Бантик приземлился рядом, и наступил на слабо трепыхающегося поверженного врага. Маргарита Петровна, отвлеченная шумом от просмотра матча Ливерпуль-Ювентус, недовольно вышла на веранду. Бантик гордо шествовал на встречу, волоча в пасти трепыхающегося скворца.
-Молодец, на конец-то ты его поймал, - хозяйка, как настоящий педагог, всегда сначала хвалила, а уже потом выказывала свое неудовольствие. Не ругала, нет. Она прекрасно знала, что кошек ругать нельзя. Но давала понять, что не довольна поведением кота и старалась доходчиво объяснить, почему. – Только давай договоримся на будущее, что ты не будешь ловить птиц на участке и тем более, таскать их в дом.
Бантик выплюнул помятого Крикуна, но не отпускал, придавив тяжелой лапой, показывая, что это его добыча, но старался при этом понять, за что хозяйка его хвалит и чем не довольна. Маргарита Петровна вернулась к матчу и бокалу красного вина, Бантик глядел на ковыляющего Крикуна и думал, что еще одним врагом стало меньше. Он вообще четко делил всех окружающих существ на категории. Самой важной и самой маленькой были друзья. Тут конечно с большим отрывом лидировали Маргарита Петровна, друг и учитель, соратник в играх и приключениях. Человек, который любил его, кормил и гладил, человек, которого он был готов защищать от любого врага. Другой уголок в его сердце занимал Пуша, маленький песик, не смотря на цвет и размер, был настоящей собакой и преданным другом с храбрым сердцем. Он верно охранял свой участок и хозяйку, позволял Бантику валять его по земле и всегда первым бросался на врага, даже превосходящего его размером и силой. А поскольку меньше его были только мыши и лягушки, каждый раз это превращалось в подвиг. И Бантику не раз приходилось выручать не в меру отважного друга. Самым любимым их развлечением было кататься на брехливом овчаре. Тут провокатором выступал Пуша, выманивая собаку из укрытия вторжением на его участок и громким лаем. Когда овчар приближался достаточно близко, что бы проглотить маленького агрессора, на сцену из травы и с дерева появлялся Бантик, которого пес боялся до свинячьего визга. Наступал момент, который нельзя было упустить. Столкнувшись нос к носу с картинно рычащим котом, пес разворачивался и старался спастись бегством в дом или узкую щель под крыльцом. Пуша хватал за хвост, Бантик вцеплялся в загривок. Завывающий пес несся за подмогой к хозяйке, на хвосте болтался Пуша, погонял Бантик. Развлечение обычно прерывала хозяйка собаки, и друзья ретировались за забор. Еще была парочка симпатичных кошечек, с которыми Бантик получил первые уроки любви. На этом список друзей заканчивался.
Следующей по важности категорией были игрушки. Самыми первыми и любимыми были резиновые мячики-попрыгунчики, которыми с ним в детстве играла хозяйка. Только попав на природу, он понял, что они совсем не живые. Живых игрушек было намного больше. Мыши и лягушки, жуки, притворяющуюся мертвыми, если тронуть их лапой, мухи и комары, летающие по комнате и мешающие спать. И каждый день появлялись новые, надо было только не лениться и получше их искать.
Следом за игрушками следовали враги. Самыми опасными, куда опаснее глупого овчара и его хозяйки, были бродячие псы, стаями рыщущие по дорогам и наводящие страх на мамаш с маленькими детьми, старушек, кошек и мелких собак. Единственным, равным им по силе и злобе, был огромный кобель азиатской овчарки, выросший на цепи и никогда с нее не спускаемый. Однажды Бантик попытался познакомиться с ним и договориться о совместной войне против собак, но сидя напротив мечущегося на натянутой цепи зверя он не смог разглядеть в его глазах ни капли разума, только злоба и ненависть ко всем свободно гуляющим. Наверно ему мозги ветром выдуло, решил Бантик, нельзя всю жизнь жить на улице и махнул на него хвостом. Проблему приходилось решать в одиночку. Пару отбившихся от стаи и забредших на его участок псин он без всякой жалости убил, отправив их на корм бывшим сородичам. Но справится со всей стаей во главе с огромным вожаком, естественно не мог. Проблему решил участковый и пара местных охотников, перестрелявших большую часть стаи. Остальные разбежались и были уже не страшны.
Маргарита Петровна регулярно навещала рыжую кошечку, будущую мать Бантиковых детей, привозила разные вкусности и полезности, а так же оплатила посещение ветеринара. Тот, осмотрев ее, сообщил, что беременность развивается нормально, и никакие вмешательства с его стороны в естественный процесс не требуются. Забота ее была отчасти меркантильна, поскольку она уже точно знала, кому будет предназначаться ее котенок.
Прошло лето, прихватив с собой звуки. Стало тихо, воздух наполнился влагой, паутиной и странными запахами из близкого леса, похолодало и, наконец, стали желтеть и опадать листья. Уехал в город Пуша, попрятались почти все игрушки, только мыши шуршали в вечно-зеленой траве газона. Друзья и соседи перестали навещать Маргариту Петровну. Зарядили унылые осенние дожди. В октябре выпал ранний, видимо изгнанный из города, снег, и они решили перебраться в городскую квартиру. Привыкший к свободе, Бантик просился гулять. Пришлось купить ему ошейник, шлейки были ему малы, и элегантную блестящую цепочку, в коей он гордо шествовал, не обращая внимание на удивленные, восхищенные и завистливые взгляды прохожих. Он познакомился с городской фауной, обнаружил несколько симпатичных кошек, обитавших в подвале. Объяснил их изнеженным столичной жизнью кавалерам, кто на помойке хозяин. Собаки, почти все ходили на поводках и не рвались знакомиться со странным котом-переростком. За лето он подрос до размера средней собаки, возмужал, закалился в боях, окончательно расставшись с детской неуверенностью и неуклюжестью. Если погода была хорошая, они ходили в парк, где он лазил по деревьям, гонял мышей и даже нашел себе приятеля, шустрого рассел-терьера, живущего со старым дряхлым котом и молодым человеком в очках. Вскоре Бантик стал отцом двух серых и одного рыжего котенка. Навестив вместе с хозяйкой и кучей гостинцев счастливую маму, он не почувствовал ни каких отцовских чувств по отношении к странным пищащим существам, лежащим кучей в коробке и напоминающих полосатых кротов.
Зима, захватив пригороды, долго топталась у МКАДа, но подтянув резервы из Северной Атлантики, сбросила на город снежный десант, на голову разбив коммунальщиков. Те, безмерно удивленные внезапному поражению, провели мобилизацию народного ополчения, и применив химическое оружие, после долгих героических боев и телевизионных рапортов, отбили основные транспортные магистрали, завалив обочины дорог телами врагов. Во дворах и на тротуарах завязалась долгая позиционная война с использованием наемников из Средней Азии. Москвичи, стремясь успеть закончить все начатые в этом году дела, дружно пересели на машины. Стоя в пробках, они звонили, договаривались о встречах, писали письма и совершали набеги на интернет-магазины. Запахло мандаринами и близкими праздниками. Город ощетинился искусственными елками. Маргарита Петровна снова каталась на лыжах, гуляла с Бантиком, навещала котят, ходила в театры и кино, много читала и подумывала о выходе на работу. Миша Триэм регулярно звонил, нехотя сообщал о полученных результатах и настойчиво требовал дальнейших обследований и тестов.
В начале декабря раздался телефонный звонок, и молодой женский голос с сильным акцентом сообщил, что деда Сандро заболел. В этот день они были на даче, где Маргарита Петровна прикидывала, что нужно сделать, что бы встретить Новый Год в большой компании вдали от цивилизации. Дети, живущие на разных континентах, обещали навестить ее в полном составе, и места в ее квартирке просто не хватило бы для размещения такого количества гостей. Вдохнув и выдохнув несколько раз, как учил ее тренер по йоге, она успокоила мечущиеся мысли и быстро составила последовательность действий. План был продуман давно, надо было только дождаться, когда подрастет ее котенок, оформить документы и сесть в самолет. Сейчас самолет исключался. С животным без паспорта на борт не пустят. Оставался поезд и автомобиль. Поездом долго, но надежно, автомобиль доставит быстрее, но придется ехать больше суток без отдыха по заснеженной, до самого Краснодара, трассе. Решив, что время важнее, она позвонила хозяйке рыжей кошки, и сказала, отметая возражения, что заберет котенка сегодня же. Окликнула Бантика, тот прибежал, отряхивая снег, и уселся на любимое переднее сидение. Она посидела несколько минут в заведенной машине, ожидая, когда прогреется двигатель, внушая себе, что тише едешь – дальше будешь. И только после того, как дыхание совсем успокоилось, а руки перестали нервно сжимать руль, позволила себе тронуться с места.
Дорога была отвратительная. Оттепель принесла снег, дорожники реагенты. Жирная смесь из воды, соли, грязи и масла заливала стекла, зеркала и фары. Дворники честно пытались стереть липкую дрянь, но выходило плохо. Поток машин полз со скоростью гужевой повозки, и дорога до Марьиной рощи заняла почти три часа.
Взбежав по вонючей лестнице, она звонила в облезлую дверь, и молила бога, в которого не верила, что бы толстая Рая никуда не ушла. Ей повезло, дверь открылась почти сразу, явив недовольно-презрительное рыхлое лицо, скривившееся в подобие улыбки. Они прошли в комнату. Маргарита Петровна погладила рыженькую кошечку, похвалила ее за замечательных котят и, извинившись, сообщила, что вынуждены забрать одного, но пообещала, что у него будет самая замечательная семья на свете, его все будут любить и он будет жить на далеком юге в собственном доме. Рыжая Муся, и какой идиот придумал для кошек такое дурацкое имя, грустно вздохнула, но не стала возражать. Пусть хоть ее дети будут счастливы. Вытащив из коробки рыжего сорванца, который давно ей приглянулся, она повернулась к двери, но была остановлена вполне логичным замечанием толстой Раи, что котят надо покупать, иначе не приживутся. Наградив бывшую продавщицу овощного магазина взглядом, от которого той захотелось забиться в угол и тихо заплакать, она достала из сумочки несколько крупных купюр, сопроводив их советом правильно ухаживать за кошками, и следовать советам из книги, подаренной месяца три назад. Распрощались они почти подругами.
Теперь перед ней лежал путь почти в две тысячи километров. Но сначала надо было заехать домой, собрать в дорогу деньги, вещи и документы. Подготовить к поездке рыжего непоседу, вертящегося на руках и пытающегося влезть на плечо. Добравшись до дома через вечерние пробки, она покормила зверей, собрала сумку в дорогу и прилегла на диван, решив позволить себе час сна перед дорогой. Усилием воли запретила себе думать и почти мгновенно уснула.
Когда она проснулась, была почти полночь. Сварив себе кофе и наполнив термос, она погрузила спящего котенка в сумку, позвала Бантика и спустилась к машине. Пробок уже почти не было, и она спокойно выбралась из города на трассу М-4. Навигатор предложил ей продолжать движение прямо одну тысячу четыреста километров в темноте по мокрому асфальту.
Перед рассветом, проезжая разбитые дороги Тульской области, она поняла, что засыпает за рулем. Загнав машину на АЗС, она проспала до рассвета. Заправившись кофе и бензином, она тронулась вперед. Дорога сливалась в монотонную серую ленту, прерываемую короткими остановками на заправках. Что бы не заснуть она стала разговаривать с Бантиком. Тот сидел на переднем сидении, смотрел в окно и слушал рассказы о голодных двадцатых и военных сороковых, об энтузиазме пятидесятых и оттепели шестидесятых. Рассказала, как в далеком тридцать девятом она, юная отличница по стрельбе попала в заснеженные леса на Финской границе, как была снайпером. А потом ее ранили, и она замерзала одна в чужом безмолвном лесу, стараясь не выдать себя движением и не попасть под пули финских снайперов. Ночь пришли две безмолвные тени и потащили ее куда-то. Она слабо сопротивлялась и даже оцарапала одну тень ножом, за что услышала в ответ тихую брань на незнакомом языке. Вторая тень отобрала нож и шепотом посоветовала молчать. Потом взвалила ее на спину и резво побежала по глубокому снегу. В госпитале, когда сознание вернулось, ей представили ее спасителей. Первый был черняв, высок, с колючим взглядом и оцарапанной разбойничьей физиономией. Второй, при огромном росте, выделялся шириной плеч, окладистой бородой и сибирским выговором. Потом она узнала, что Володя и Сандро, два закадычных дружка, считались лучшими разведчиками в их дивизии. Естественно оба втрескались в спасенную красавицу, а я была самой красивой девушкой в нашем снайперском батальоне, по самые бороды. Сколько женской хитрости и коварства ей пришлось употребить на то, что бы выбрав одного, оставить другом второго. Об их любовном треугольнике ходило в дивизии столько историй и легенд, что хватило бы на пару сотен серий качественного Бразильского мыла. А потом была другая война, еще страшнее. Она три года отработала санинструктором под командование своего мужа и демобилизовалась только тогда, когда подошло время рожать их первенца. Бантик внимательно слушал, потом засыпал, и снова просыпался, потревоженный рыжим сыночком, безжалостно терзающим папашин хвост. Когда рассказы переставали помогать, она шла на резкий обгон с выездом на встречную полосу. В кровь выплескивался адреналин, сон и усталость уходили на время.
К вечеру остатки снега на черных полях окончательно исчезли, а голос почти пропал. Дорога подсохла и ближе к полуночи повернула на юго-восток. Где-то недалеко за горами лежало Черное море.
Под утро она благополучно пересекла границу. Скучающий сонный пограничник проверил документы, махнул рукой. Проезжайте. С другой стороны такой же сонный порубежник даже не глянул в машину. Сил ехать дальше не было, и она снова позволила себе два часа сна. Сигнал будильника она, в отличие от Бантика, не услышала. Видя, что хозяйка не просыпается, он решил проверить, все ли в порядке и лизнул ее в нос. Это сработало. Маргарита Петровна оттолкнула Бантика, потянулась и выбралась из машины размять затекшее тело. Вокруг было уже светло и непривычно зелено. Сделав зарядку и выпив кофе из термоса, она в очередной раз набрала номер Сандро и, узнав голос старшего сына, попросила встретить ее на съезде с трассы. Собравшись с силами, она преодолела последние сто пятьдесят километров и увидела на указанном повороте очень старенький, но чисто вымытый и отполированный мерседес, и его хозяина, пожилого дядьку с окладистой седой бородкой, не смотря на раннее утро, в сером костюме и галстуке, разговаривающего по телефону. Она узнала среднего сына Сандро, Ираклия. Тот мельком глянул на подъехавшую машину и только, когда и Маргарита Петровна вышла из машины и направилась в его сторону, прекратил разговор и с удивлением смотрел на смутно знакомую, красивую и ухоженную женщину, лет сорока.
- Здравствуйте, Ираклий.
-Ох, простите мне мое невежество, Маргарита Петровна. Вас просто невозможно узнать. Будь я моложе лет двадцать, и не будь у меня девятерых внуков, честное слово, пригласил бы вас на свидание. Если так действует ваше лекарство, то за отца я спокоен.
- Бросьте, не время делать комплименты. Я провела больше суток без сна и душа и выгляжу отвратительно, - удивившись собственной резкости, она сбавила тон. – Простите, я чертовски устала. Как там ваш отец.
- Как врач, могу сказать, что для девяноста шести лет он плоховат, - Ираклий пожал плечами. - Пока он почти без сознания и я не могу понять причину. А еще три дня назад он был бодр, весел, пил вино и возился с правнуками.
-Тогда не будем терять времени, – Маргарита Петровна вернулась к машине.
Еще двадцать минут по разбитой дороге со следами недавней войны и вот знакомый дом за каменной оградой. Только теперь вся дорога забита припаркованными машинами. Видимо уже съехались все родственники. У самых ворот оставалось, видимо специально приготовленное, место на две машины. Предоставив возможность припарковать машину молодежи, курящей у ворот, она разбудила спящих в обнимку на переднем Бантика с котенком. Сонно зевающего рыжика она посадила в карман куртки, Бантик, потягиваясь и озираясь в поисках собак, пошел рядом сам. Хотя огромный дом был полон народа, было болезненно тихо. Только за домом покрикивала проснувшаяся детвора, для которой старость, болезнь и смерть такие же отвлеченные понятия, как Большой взрыв и расширяющаяся вселенная.
Они прошли через заднюю дверь, мимо столовой, полной народа. Поднялись на третий этаж. В комнате Сандро было светло, в окне виднелись снежники недалеких гор. Сам хозяин комнаты лежал вытянувшись во весь свой немалый рост на кровати. Бантик первым осмотрел комнату, понюхал лежащего на кровати человек, выглянул в окно и решительно заявил, что они явно ошиблись помещением. Им, однозначно, надо было свернуть в столовую. Там пахло нормальной едой, а не той бурдой, которой их с Рыжим пичкали по дороге.
Маргарита Петровна села на стул, рядом с кроватью и дотронулась до высохшей руки, покрытой такими знакомыми еще недавно, пигментными пятнами.
-Сандро, ты помнишь, что ты мне обещал? – старик медленно открыл запавшие на дно черепа глаза.
-Мужчина всегда должен помнить свои обещания, - он слабо кашлянул, - я просто хотел немного поторопить тебя и прилег отдохнуть. Кстати, у тебя очень смешной воротник.
- Это не воротник, - Маргарита Петровна отцепила проснувшегося котенка от ворота куртки и посадила на кровать, - это твое лекарство, твоя полосатая таблетка, твой друг на долгие годы.
Смутившись вырвавшейся высокопарной фразы, она замолчала и тихонько подтолкнула котенка. Тот обнюхал лежащего человека, нашел его слегка неопрятным, потому забрался на подушку, и тихонько урча, стал расчесывать языком спутанные седые волосы. Разговор отнял у мужчины последние силы, и он снова впал в забытье. Она посидела минут пять, наблюдая за рыжим котенком. Бантик топтался у входа, выразительно посматривая в сторону кухни. Ираклий недоумевающе топтался там же, но тактично молчал.
-Думаю, к вечеру ему станет лучше, - Маргарита Петровна тяжело поднялась со стула.
- И это все лекарство? – недоуменно спросил Ираклий.
-Это его лекарство. Только его. А это мое, - она погладила Бантика по голове.
-Я смертельно устала. Если нет свободной комнаты, то я…
-Что вы такое говорите. Пойдемте, я вас провожу,- перебил ее Ираклий.
Через десять минут она лежала в приготовленной постели. Бантик, разогнав мелкую нечисть, прячущуюся за плинтусами, голодный и недовольный улегся в ногах, вынужденный охранять хозяйку в незнакомом доме.
Последней мыслью ее засыпающего сознания было: «Я дождусь…»

Хорошо. Имхотеп. Только в лицах не надо было путаться (и есть такая замечательная, но дефицитная в вашем рассказе вещь - скобочки. Смотрите, как удобно).

Круто. Сразу язык обламоламал. А если по "обледеневшему асфальту"?

?

? Преставиться.

Котик чудный!

Не поняла, зачем понадобился переход из повествования в настоящем времени в прошедшее.

Начало читалось хорошо, потом стало понятно в чём дело и я заскучала, перескочила на объяснение Пети про кота... Дальше не осилила. Если в рассказе есть интрига (или хотя бы намёки на неё) - должны были проявиться гораздо раньше. Если интриги нет, и это просто рассказ о няшном волшебном котике, дарящим молодссть одной славной старушке - это должно было быть покороче.