История эта началась много лет назад, в одной из незаурядных школ города Петрозаводска, с детской наивной влюбленности. Влюбленности, которая раз и навсегда изменила мир тогда еще маленького Кости, и положила начало цепи странных и печальных событий произошедших в дальнейшем.
Мальчик этот был из тех, о ком обычно говорят "не от мира сего". Нелюдимый и скрытный он всегда держался в тени класса, был больше увлечен окружающим его миром, чем прекрасным полом или дружеской компанией, старавшийся как можно тщательней избегать общественной жизни.
Событие, которое с ног на голову перевернуло его дальнейшую жизнь произошло на 14 февраля 1999 года. Иначе говоря, на день Святого Валентина, на день когда совершенно официально и зачастую анонимно, люди, в том числе и самые юные, могут объявить о своих чувствах и делают это.
Тогда, 14 февраля, Константин, ничего нового от этого мира не ожидая, вошел в класс и узрел перед собой достаточно частую в начальной школе картину. Олеся, его одноклассница, гроза класса с поясом по карате, носилась меж парт за парой парней, с явной целью впечатать последних где-нибудь между полом и потолком нижнего этажа. Парни же, Илья и Леха, принимая обманчивые и уклонительные маневры ускользали от нее и с радостным воплем: "Влюбилась! Влюбилась!". Но как только процессия заметила вошедшего яростное преследование прекратилось: Олеся осела на стул, прикрыв лицо руками и явно краснея, а парни, зафиксировавшись у парт в разных концах кабинета и готовые в любой момент сорваться в очередной спринт, радостно завопили:
- Эй чувак, смотри что Олеська тебе в пакет подкинула!
Участвовать в этом гнобление одноклассницы, которая запылала на "камчатке" как перезревший помидор Косте не хотелось, но подать виду что в идее разоблачения поклонницы не заинтересован он тоже не мог, а потому с фразой: "Ща глянем!" и мягкой улыбке двум злодеям он двинулся к пакету.
Валентинку он заметил сразу, лежавшую аккурат возле края у тетрадок. Делая вид, что ищет, он запихнул красное бумажное сердце в рукав, а спустя секунду вывалил остаточное содержимое пакета на парту:
- Чтот я ничего не наблюдаю....
- Быть не может, я сам ее видел - парни принялись перелопачивать макулатуру, Костя тем временем украдкой подмигнул Олесе, наблюдающей за всей этой ситуацией из-под козырька из сплетенных пальцев...
После уроков они уже шли смеясь через парк возле школы к дому где жила ее бабушка. Его переполняло чувство гордости и чего то еще, за то что лучшая девочка класса из всех сверстников выбрала именно его, и все его внимание ранее устремленное на познание мира теперь сконцентрировалась лишь на одном человеке, на одной девушке. Но объяснение этого, так же как и истинный смысл фразы "я тебя люблю" написанной на той валентинке пришли гораздо позже, позже того момента когда он мог бы сказать "люблю" в ответ.
Спустя пару месяцев ее перевели в 35ую, такова была воля ее матери, что бы дочь училась поближе к отчему дому. Но в его душе и сердце образ Олеси остался светлым идеалом совершенства, который никто и никогда больше не смог превзойти, и конечно в мыслях он вновь жаждал с ней встречи, встречи которую в итоге получил...
Он увидел вновь ее в универе, спустя много лет, спустя целую вечность, когда один его сокурсник выкрикнул, сказав ему: "Смотри, моя хорошая подруга, миллион лет ее знаю... Эй, Олеся, привет!"
Он вспоминал этот момент словно в замедленной съемке: как ее голова медленно поворачивается, взгляд переводится к ним, губы выдерживают ту живую фантастическую улыбку, которая десять лет назад пленила его и не давала отвести взгляда. Как мышцы его лица онемевают и приоткрывается рот, глаза расширяются от удивления и неожиданности, ноги словно ватные и действующие отдельно от тела несут к ней навстречу что бы выдать столь ненавязчивое и незамысловатое но в тот момент безгранично дорогое: "Здравствуй, Олеся..."
После они сидели в университетской кофешке, рассказывая друг дугу о событиях последних десяти лет. И чем дольше она говорила, тем больше становилось ясно, что мир тот, тот человек, что был ему так дорог утерян безвозвратно, и так как было - больше не будет никогда. А что он хотел спустя столько времени, конечно у нее была собственная жизнь, она уже с трудом вспоминала школьные события такой давности, да и зачем ей это. А среди очень близких ей людей уже больше не было места ему.
С трудом Костик заставил себя улыбнуться при прощании, приобнять ее и отпустить. Пообещав друг другу больше не теряться, обменялись контактами в социальной сети, а после пересекаясь периодически в стенах университета.
Шло время, выпускной. Она, закончив филологический, за неимением достойной работы в Петрозаводске, поступила на право. Он же, осев в своей квартире в центре, занялся живописью под заказ, превратив двухкомнатную хрущевку в сплошную мастерскую. По среди гостиной расположился мольберт, по стенам вокруг были развешаны в хаотичном порядке наброски, заказы и уже готовые картины, по полу разбросаны не удавшиеся смятые варианты на ватманах, ближе к мольберту кисточки, краски и палитра. Невозможно было бы пройти к вечно не заправленной кровати в маленькой соседней комнате что-нибудь не задев ногой. Кроме уже перечисленной кровати в той комнате находилось зеркало, сделанное под японский манер во весь рост, с вешалками по бокам, и аквариум с единственным Костиным домашним питомцем - астронотусом Азазелем. Кухня с всегда захламленной горой грязной посуды раковиной, пустой стол, пара шкафов да холодильник. В общем такая, ничем непримечательная, холостяцкая берлога свободного художника с небольшим беспорядком.
Иногда он заходил на ее страничку, наблюдая как успешно она развивает свою жизнь с одним петрозаводским бизнесменом. Любовь, взаимопонимание, деньги - что еще нужно для хорошей жизни, он был искренне рад за Олесю и за ее счастье, и как бы ему не хотелось обладать ею, становится семенем раздора Костя не желал. А потому довольствовался лишь возможностью любоваться фотографиями, выложенными в соц. сети для всеобщего обозрение.
Та самая злая часть истории случилась, когда спустя пару лет после выпуска, Костя не решил себе на День Рождения нарисовать ее портрет. До праздника, который он уже закономерно привык отмечать в одиночестве, оставался целый месяц. Вполне достаточно для сотворения шедевра в отсутствии других заказов, и он принялся за работу. За прототип взяв ее фото из вк, где она в полу профиль в ковбойской шляпе, словно персонаж какого то вестерна, изящный и хищный, смотрит на него чуть прищуриваясь и улыбаясь уголками губ.
Фото он предварительно перевел на постер два на полтора и водрузил на стену, напротив мольберта, сделав центральным объектом своего лицезрения. Который в свою очередь пристально, день за днем наблюдал со стены за его работой то ли коря, то ли наоборот поощряя взглядом.
Костя работал не покладая рук. Ему казалось, что это работа его жизни, что словно он Леонардо, создает сейчас свою Джоконду, свой шедевр, свою великую тайну по которой его запомнят, а ее возвысят не только в сердце художника но и в сердцах многих и многих кто сочтет ее восхитительной. И он писал, писал день и ночь, словно обезумевший, плененный идеей, плененный ее образом, что видел и во сне и на яву, до ломоты в пальцах сжимая кисть.
Фон вышел быстро, дня за два, чуть дольше предметы гардероба, а две недели после он тщательно прорисовывал ее руки, в мельчайших деталях волосы, шею, таинственную улыбку и оставался лишь взгляд, но тот почему то никак не хотел даваться. И сколько бы Костик не боролся за него, ее глаза по прежнему были не те, что он хотел, что видел в своих снах. И хотя красками он идеально передал их, по прежнему, что то оставалось не так, но понять что же он делает не правильно Костя не мог. И потому, день за днем, безуспешно сражался с картиной за ее взгляд, пытаясь достичь идеала.
Вышел месяц, а его «Мона Лиза» так и не была закончена, улыбаясь с мольберта словно какое-то фантастическое существо, с прекрасным лицом и зияющей черной пустотой вместо глаз. И существо это было явно не добрым.
Наконец наступил день его рождения, и, предвкушая очередной праздник в одиночестве, в очередной раз безуспешно побившись над картиной, Костя, не раздеваясь, вырубился на смятой постели...
… Словно подменяя реальность, мгновенно пришел сон. Он лежал, когда вдруг начал проваливаться в мягкую перину. Не желая тонуть, Костя накрепко вцепился в косяки кровати, босыми ногами уже ощущая пустоту и дуновения ветра. Уповая на то, что человек просыпается при падении или смерти во сне, а то что спал — он понимал прекрасно, разжал руки, несмотря на панический ужас, откуда-то из-под вздошья подкатывающий к горлу. Он провалился.
Проснуться сразу не получилось. Костя летел вниз, летел стремительно, в мире нереальном, но до боли знакомом. Особенно когда облака через которые он проваливался оставили белые следы на домашней одежде.
То был мир картины, мир фантастический и сюрреалистический, но в котором он, по несчастью, продолжал падать. Паника отступила и Костя смог оглядеться.... Зелено-бурые ландшафты с выступающими белыми шапками гор, испещренные темно — синими протоками рек стали все четче вырисовываться в его глазах, приобретая фигуры домов между деревьев, описанных маленькими штрихами. Стали видны движущиеся точки людей.
Костя попробовал маневрировать — получилось. Он направил свое тело в одну из рек, как казалось наиболее широкую, и стремительно приближался к ней, приготовившись к столкновению, набрав полную грудь отдававшего краской воздуха.
Удар. Тело выгнуло на излом, пытаясь стянуть голову к пяткам, но он выстоял и волнообразно, словно имея на ногах плавник или ласты, рванулся вверх, выпрыгивая из воды и жадно вдыхая. Он очутился на середине реки, совсем немаленькой, как казалось сверху, до берега с метров триста, а течение, весьма сильное, сносило его все дальше.
Костя греб, что было сил. Сначала хорошо, но чем ближе становился берег, тем тяжелее давались последующие гребки. Будто река из краски постепенно густела, превращаясь в смертоносное и непролазное топкое болото, течение постепенно останавливалось.
И хоть он знал, что спит, но ощущение того что смерть здесь разбудит его там почему-то пропало и что-то внутри настойчиво подсказывало: утонуть в этой реке — утонуть навсегда. Осознание этого вновь пробудило панический ужас, наделяя тело нечеловеческой волей к жизни, но когда до берега оставалось пара метров дальше грести стало невозможно, а каждое лишнее движение утаскивало тело все глубже в теперь уже пахнущее смрадом и гнилью вязкое болото. «Это конец» - подумал он, перевернулся на спину, жадно дыша и раскинув руки, ожидая своей участи и погружаясь в жижу миллиметр за миллиметром.
Морально он уже приготовился к горькому финалу, когда на фоне Желто-белой луны над ним возник силуэт. Это была она — его «Джоконда», его Олеся. Так как он ее нарисовал, с той же улыбкой и двумя черными впадинами вместо глаз, он улыбнулся:
- Знал, что ты меня не оставишь!
- Я могу помочь... - звенящим, металлическим голосом ответила она.
- Давай, а то я сейчас захлебнусь!
- Но всему есть своя цена, согласен? А ты готов ее заплатить?
- Да, вытащи меня отсюда, быстрее...
Она до боли сдавила его плечи и рывком выкинула на палитру травы. Костя встал , попробовал отряхнуться, но лишь измазал руки, когда заметил, что она уже стоит в упор напротив него. Он было уже собрался поблагодарить за спасение как онемел от увиденного.
Его творение уже не было тем, что он создавал. Перед ним стоял монстр с оскаленной от уха до уха, полной острых как бритва акулих зубов, пастью. Пустота глазниц расширилась до того, что заполонила почти все лицо, словно две черные дыры, всепоглощающие, всеобъемлющие, полные пустоты и безнадеги. Пальцы скрючились в смертоносные когти, тянущиеся к его шее. Звенящий металлом голос раздался казалось в самой голове, прежде чем исчезнуть в темноте распахнувшейся пасти: «Ты будешь мой и только мой!»
...Костя вскочил в холодном поту, тяжело дыша, окруженный кромешной тьмой. Нащупал на тумбочке часы с фосфоресцирующими стрелками — 2.30 ночи. «С очередным Днем Рождения, дорогой неудачник» - он криво усмехнулся и глубоко вздохнул, стараясь успокоится — помогло. На ощупь стал пробираться на кухню, спотыкаясь о смятые ватманы и кисти. Нащупал кран и окунулся под холодную струю, облил и обтер плечи — стало гораздо лучше, кошмар отступал, растворялся в памяти, как это часто бывает со снами. Нащупав выключатель врубил свет, налил и залпом выпил стакан. Успокоившись окончательно, двинулся назад к лежбищу.
Тусклый свет кухни лишь немного освещал гостиную, через которую Костя шел обратно, но и его было достаточно не то что бы увидеть, почувствовать изменения. Будто-то кто-то смотрит на него из темноты. Он остановился и вгляделся в полумрак, ничего не заметив включил свет. Вроде все было как всегда, он собрался пройти дальше, как взгляд, скользнувший по портрету, ошеломил его.
Она смотрела на него живыми, блестящими, казалось совсем не нарисованными глазами, глазами за которые он так сражался. Костик прикоснулся к картине, краска была свежая, работа мастерская. Сев на стул напротив, он закурил, сменив удивление от своего художественного лунатизма, «в конце концов он не первый творивший шедевры под воздействием сна», непомерной радостью.
Днем произошло еще более неожиданное событие, после которого он и в правду поверил в чудеса. Звонил не определившийся номер, Костик как раз вернулся домой с новой рамкой для своего шедевра, заказанной в багетном салоне пару дней назад.
- Внимательно.
- Привет, с Праздником! - Раздался в трубке приятный женский голос.
- Спасибо конечно, но кто это?
- Олеся это... - на том конце трубки улыбнулись — Не узнал?
Костя опешил на секунды. Она никогда не звонила и не поздравляла его вот так.
- Спа... спасибо Олеся, очень приятно, слегка неожиданно правда, как ты?
- Да так... - она слегка замялась — не особо.
- Что так? - хотя про себя он уже пожалел, да кто он ей, чтоб душу изливать.
- Да с Димой расстались... в общем хреново мне... Сейчас давай не будем об этом, хорошо?
- Как скажешь - «А трубку не повесила....» - он слегка улыбнулся.
- Как праздновать собираешься? - спросила она после секундной паузы.
- Да никак... не с кем...
- А семья?
- Уехала в Белоруссию, у меня здесь работа, езжу в гости иногда.
- Друзья?
- Года полтора после выпуска никто не звонил и не заходил.
Опять пауза.
- Так как насчет отметить?
- Ты... ты шутишь? Хочешь отметить со мной?
- Звучит так будто я предлагаю тебе банк грабить, хотя впрочем если не хочешь...
- Нет, нет... конечно хочу, с радостью!
На том конце опять улыбнулись, он чувствовал это.
- Думаю немного развеяться нам обоим пойдет на пользу, так где праздновать думаешь?
- Не знаю, не планировал еще, а что ты предлагаешь?
- Как на счет в бильярд, американочку...
- Почему бы и нет, «Авио-Ретро»?
- Лучше в «12 углов»...
- Как пожелает леди, время?
- Да хоть сейчас, только в порядок себя приведу, заедешь за мной?
- Через час буду, диктуй адрес...
Спустя полтора часа они уже гоняли шары в одной из бильярдных Петрозаводска. На нем был выходной пиджак, он же единственный в его гардеробе. На ней белая блузка, черные колготки и юбка шотландских цветов. Как показалось Косте, коротковатая для данного заведения и приковывающая к себе большую половину мужских взглядов в зале.
Сразу выяснилось, что в бильярде он чайник, если брать в сравнении самый чайник из чайников. Проигрывал девушке шесть раз к ряду, три из них в сухую, а последний раз и вовсе первым шаром закатил черный. После каждого своего выигрыша, а точнее маленького его позора, она хихикала, подбадривая при этом чем-то вроде: «Девушкам везет!», «В следующий раз обязательно!» - или - «Сегодня не твой день просто...». Время закончилось, так и не дав реабилитироваться. Костя образно снял шляпу.
- Я в шоке, маэстро! - и побеждено уронил голову.
- Требую своего законного приза! Проигравший угощает даму!
- Как пожелает дама! Гулять так гулять!
Они рассмеялись, а спустя минут двадцать сидели в «Хотее», за одним из тех столиков, что ближе к подиуму, потягивая мартини и наслаждаясь живым джазом. И им было хорошо, но любые вечера рано или поздно заканчиваются, заканчивался и их вечер…
- Спасибо Олеся.
- Тебе спасибо, мне было хорошо...
- Вызову такси.
- Уже хочешь от меня избавиться? - она улыбнулась и обхватила его за шею, прижавшись носиком к щеке — Где ты живешь?
- А с утра об этом жалеть не будешь? - Костя чуть отстранился…
- Как постараешься — многозначно возразила она и вновь притянула его за шею — Я никогда не жалею о принятых решениях, или ты что... - тут она изобразила пытливый взгляд - … не можешь что ли?
Последнее оказалось сказано довольно громко для того что бы пара соседних столиков обернулась к ним. Оба засмеялись.
- Я вызову нам такси… - он, придерживая за шею, со страстью поцеловал ее – до меня.
Спустя пол часа они, раздеваясь и целуясь, пробивались сквозь художественный хаос к его спальне…
Была ночь, и ночь была жаркой. Заснули оба нагие, на смятых простынях с выкинутым куда-то одеялом, согревая друг друга в объятьях, но проснулась Олеся уже одна…
Проснулась Олеся уже одна, когда яркие лучи солнца уже вовсю освещали комнату через западное окно.
- Костя!? Костя? Господи, что за бардак? Что вчера было?!
Вчерашнего спутника нигде не было. Она, обернувшись в одеяло и попутно собирая разбросанную одежду, вышла в соседнюю комнату, огляделась и застыла перед картиной. Костя в своем единственном костюме обнимал ее, в ковбойской шляпе и распахнутой на две пуговицы блузке. Оба выглядели настолько живыми, что вот-вот сойдут к ней с полотна. В нижнем правом углу, бурой, словно кровь, краской было написано: «Самой любимой, от ее вечного поклонника».
Надеюсь Вам понравилось, прошу отзывы, комментарии, предложения...

Опечатка.

По рассказу: не очень. Местами затянуто и сюжет заезженный.

Концовка не логичная,был бы персонаж мертв,так это классика.

Исправил, спасибо.

Глянул навскидку кусок.

Почему цифрой?

то ли

Джаконду?


Дальше смотреть не стал.

?

Правильно пишется: Джоконда. Так вы всех читателей распугаете.

Благодарю, исправил...