Названия ещё нет, мир толком не проработан, даже имена скорее всего будут сменены в будущем. Хотелось бы услышать мнение уважаемых мною форумчан по поводу стиля изложения. Совершенно новая именно для меня форма. РУБИТЕ С ПЛЕЧА!

Глава 1.
О том, как принц Рёрик был спасён от неминуемой гибели и обрёл нового друга

Всегда свежий ветерок, чистый и наполненный благоуханием терпких лесных трав, носился меж вековых сосен Буреломного полесья. Это была не очень широкая, но живописная лента бора. Не дикого и колючего, а хоженого доброй сотней босых и обутых, молодых и старческих, шлёпающих вприпрыжку и грузно топающих от тяжкой ноши ног. Под северным бочком полесья приютилась небольшая, но богатая деревушка - Омуток. И хотя богатства её заключались не в количестве золотых перстней, бусин да ожерелий, но скорее в количестве сыра и молока, все-таки любой проезжий люд обязательно подмечал благодать здешних мест. Так и говорили – «Ну и богатый же у вас край!».
Противоположной своей стороной Буреломное вилось вдоль кромки молчаливых чащоб Лихолесья. Местный народец – пчеловоды, садоводы, пивовары, земледельцы, да пыхтящие трубочками ремесленники и щукари – знали, что полесье со стародавней родиной лесных эльфов разделяет речушка Поскакунья, бегущая по чистому песочку как раз между двух чащоб. Но никто, сколько коленьев родни не вспоминал, толком не мог назвать того, кто именно видел в Буреломном гостей из Лихолесья. И хотя ясно было, что эльфов невозможно потревожить, даже если кто-то соберётся грибов набрать в полесье да шишек набить, тем не менее, щукари и прочий люд с уважением, а кое-кто и с опаской, поглядывали в сторону собственного бора уже только потому, что от него было рукой подать до Лихолесья. А ступить ногой, хотя бы одной, с опушки да в саму чащу эльфийского бора, об этом не мог подумать даже и смельчак.
Осторожность эта, впрочем говоря, была свойственная жителям Омутка во многих вещах. А суетливая внимательность к мелочам давала о себе знать чуть ли не по каждому малейшему поводу.
Например, в Омутке и недели не проходило без того, чтобы кто-нибудь не зачинал спор о том дозволено ли честному люду в Буреломном промышлять или не дозволено?

- Ясное дело, верно тебе говорю бражья твоя голова, – пробурчит один щукарь другому, - Поскакунья наша речка и грань она законная. А коли грань, то и нету другого закона, по которому бы эльф в Буреломном шастал!
- Ишь ты, умник! – с трубкой в зубах прошепелявит в ответ ему другой, - Слова то какие знаешь. С тебя станется скоро начнёшь врать, что и подписную грамоту в руках держал про грань-то эту? А? Кто бы её с эльфами-то подписывал, ты что ли!?
- Да ясно же говорю, винная ты жаба! – не унимается первый, - Поскакунья наша, и Бурелом наш, и берега оба наши. Левый наш, а правый и подавно! А бумага есть, должна быть, и князем подмахнута наверно, как свет белый чистая у него в ларцах и припрятана.
- Складно врёшь про князя. Только думается мне, что ни одному эльфу и дела нет до князя нашего. А если и есть такой лист подписной, то никому из остроухих он не помешает в случае чего вытащить тебя за самый шиворот из лодки, да такого пинка дать, что будешь как заяц бежать к своей щукарке.
- Совсем нутро забродило у тебя, - удивляется первый, - эльф народ добрый, с чего ему меня за шиворот то тянуть? А вот пинка, пожалуй, могут дать. Только не мне, а тебе! Все знают, что ты почём зря в полесье зверьё губишь!
Так и стоят и спорят, пока хозяйки ужинать не позовут.

Дни в этих местах шли своей спокойной чередой. Такой же спокойной как и журчание Поскакуньи. Щукари бродили с удочками вдоль берегов, ремесленники стучали своими молотками и в каждом доме варился вкуснейший сыр.
Весь день деревушка была наполнена детским смехом и звоном коровьих колокольчиков, что тучные и полные молока медленно брели утром на луга, а вечером обратно в деревню. Смех унимался только к ужину, но не потому что попадал под запрет, а потому что смеющиеся, квакающие, мяукающие и хохочущие весь день рты теперь были заняты кашей, сыром и парным молоком. А после ужина уж и сил не хватало для игр. Ноги сами вели озорников в кровати. Хозяйки всё же и после ужина по-долгу стояли у ворот и нахваливали своих коровушек за хороший удой.

Князя в этой деревушке видели раз в год, во время праздника Великого Посева, да и то не всегда вживую. Бывало так, что князь так уставал в переездах от одного своего владения к другому, что бражникам да щукарям только и оставалось что само его присутствие. К тому же никто и поручиться не мог, что приехал нынче к ним именно князь, а не «от князя» прислали вельможу.
«Устал князь, не всё ему руки то пожимать да во дворы заглядывать, пусть и отдохнёт, - переживали в такие моменты сельчане, - а нам и того хватит что он на постоялом дворе побывал. Побывал, значит помнит о нас. А помнит, значит и не бросит в лихой день».
Свита ночевала в такой праздничный день в деревушке, а утром стройный ряд дружинников, прекрасных и сильных на зависть местным девицам, сверкая доспехом и бряцая кольчугой проносились по улице поднимая такую пыль от которой все начинали кашлять, краснея и прикрываясь, словно в стыду от одной только обвинительной мысли что причиной такой суеты и духоты стал сам князь.
Что уж говорить о короле или принце! Одно упоминание о властителях заставляло щукарей тушить трубки и переходить на шёпот, но не из страха, а словно по собственному желанию казаться статнее и спокойнее из чувства благодарности своим правителям. Явись же король лично перед ними в этот момент, это стало бы главным событием жизни не только самих щукарей и сыроваров, но и внуков их, ещё расхваливавших бы деда своим отпрыскам, ибо он видел короля.

Одним летним вечером, может быть даже более обычным и незаметным на фоне всех остальных вечерков в Омутке, со стороны старого тракта в деревню вошли двое всадников. Первый двигался чуть впереди, вооружённый копьём, древко которого гордо венчало змейкой развивающееся знамя – на зелёном сукне вздымался белоснежный конь. Дополняла стяг серебром шитая корона, венчавшая его, и позолоченная кайма. Второй всадник, богатый по виду воин, вооружился кольчужным доспехом с латными, инкрустированными золотом плечами. Тёмно синий с золотым же отливом великолепный плащ довершал уставший, однако, вид ратника. Чего нельзя было сказать о его коне, вздрагивавшего и бьющего изредка землю копытом, словно рвавшегося вперёд. Отчего круглый щит и лук бряцали за спиной его хозяина.
Звук, надо отметить, редкий в здешних землях, а потому сразу привлёк к себе внимание. Пройдя мимо пары дворов всадники были замечены сыроваром Сливкинсом, скромно выглянувшим для начала в щель ворот. Увидав таких гостей, сыровар чуть не вскрикнул от удивления, но взял себя в руки, успев подумать что он не какой-нибудь бездарь-щукарь Плавникинс и выскочил за ворота. Подождав чуточку и убедившись что его заметили, Сливкинс принялся с важным видом набивать трубку, показывая и позой и выражением толстенького лица что может ответить на любой вопрос касаемо местного житья-бытья. Однако, несмотря на все усилия Сливкинс разволновался ещё больше, когда увидел как знаменосец оглянулся на статного ратника, судя по всему его хозяина, и получив от него какое-то коротенькое указание пустил коня красивым и быстрым шагом в сторону Сливкинса.
- Добрый человек! - обратился к Сливкинсу оруженосец и тут же замешкался, разглядывая коротенькую фигурку и красное лицо сыровара в надежде толи угадать его имя толи род занятий.
- Я, господин рыцарь, Сливкинс буду, - учтиво ответил сыровар и слегка поклонился, - местный значит я. Да меня тут все знают. А вы, наверняка, ищете постоялый двор или ещё какое место для отдыха?
- И как же ты угадал?
- Вид у вас больно уставший. Да и что еще делать благородным мужам в нашем захолустье?
- Верно подметил, - пробормотал в ответ оруженосец как будто припоминая недавнее событие, но тут же добавил бодро, - А господином меня зря кличешь. Я вовсе не дворянских корней. Я наоборот, из простолюдин… городского кузнеца сын. И хотя родитель мой выдающийся ремесленник и мастер своего дела, да вы наверняка о нём и слышали, но всё-таки не нажил и не наживёт столько добра и чести, что бы его господином окликали. А тем более его отпрыска!
Оруженосец расхохотался, да так приятно и звонко, что Сливкинс тут же заразился этим весельем и принялся хохотать в ответ, помахивая трубочкой и щурясь на солнышко.
- А вот хозяин мой, напротив, знатных кровей, - посерьезнев добавил оруженосец. – и хотя вместе мы с ним давно и привычны попросту общаться, но в другой ситуации или в обществе я бы его Высочеством знаменовал.
- Что ты! – Сливкинс от волнения даже поперхнулся дымком и закашлялся – Не уж то сам принц пожаловал в наше захолустье… постой-ка! Кузнеца сын говоришь? Оруженосец?...Ну так… Как же… Это получается господин твой сам принц Рёрик? Тот самый которого Ястребом прозвали? И как же это вы…
Сливкинс вопрос не закончил, а последние слова уже чуть не нашёптывал себе под нос, так как в этот момент принц Рёрик поравнялся с оруженосцем, остановился, и вопросительно взглянул на него.
Только сейчас разволновавшийся не на шутку сыровар заметил сколь благородны были осанка и взгляд воина, как богат доспех - с виду простой и даже невзрачный по сравнению с вычурными латами турнирных забияк в княжеском городе, но словно излучавший свою неподдельную крепость. К тому же, принц оказался совсем не таким как его рисовало воображение старого сыровара. Той помпезности и чопорности, которую представлял себе Сливкинс, вовсе не оказалось. Наоборот, принц на удивление просто и прямо посмотрел в глаза сыровару и приветственно кивнул, отчего Сливкинс смутился пуще прежнего и растерянно начал вспоминать все известные обороты речи, употребляемые в присутствии столь важных особ. Но в голову ничего не приходило, кроме какого-то глупого - «Ваше Преосвященновысоковосходительство».
Вспомнить нужные слова Сливкинсу так и не удалось.
- Что же ты растерялся? – просто и с улыбкой обратился к нему Рёрик – Я ведь такой же человек как и ты! Та же плоть и кровь течёт в моих жилах. Но больше всего нас роднит то, что сейчас я с удовольствием бы отведал сыру и вина, которые в здешних краях, я надеюсь, в таком же почёте как и везде где мы бывали прежде.
- В почете, в почёте Выше переосвященовысоковосходительство! – радостно отчеканил в ответ Сливкинс и спрятал за спину трубку, словно это могло как-то исправить в собственных глазах такое непосредственное общение с самим принцем.
Сливкинс покраснел пуще прежнего, услышав в ответ громогласный хохот Рёрика и его оруженосца.
- Нет сыровар, не обижайся, - тут же успокоили его. – Да это всё Боян, мой оруженосец! Великанша его за язык тянет! Вечно туман напускает да болтает почём зря.
В этот момент Сливкинсу действительно стало проще и легче. Ещё вчера он и подумать не мог о том, что одним прекрасным утром будет вот так запросто разговаривать с сыном самого короля и его оруженосцем, и ни где-нибудь на столичной площади в дни Вейной Ярмарки, а прямо рядышком со своими скрипучими воротами. Ох и помрёт же от зависти Плавникинс!
А утро действительно выдалось прекрасное. Солнышко светило ярко, но полуденной духоты ещё совсем не чувствовалось. Омуток медленно просыпался. Отовсюду начали доноситься крики и гомон выпускаемых на дневной выпас гусей, хозяйки весело и громко приветствовали друг друга, хлопали двери и калитки, кто-то прямо с утра решил подколоть дров и добавлял в общий строй звон острого топорика, где-то недалеко поскрипывало колесо повозки. И всё это вместе, дополняемое радостным щебетанием птичек в шумевших на ветру ветках, создавало удивительно чистое настроение.
Трое, забыв про разницу своих статусов и положений, обменивались улыбками и с удовольствием озирались по сторонам. Казалось, что путники совсем забыли про усталость - так хорошо на них влияла радостная суета просыпавшегося Омутка. Только запылённый плащ и сапоги, да изрядно пахнувшие кони свидетельствовали о многих ночах, проведённых под открытым небом у костра.

У вас стиль "сказочника". Немного напоминает сказочное фэнтези в стиле страны Оз. Недостатки, чисто имхо - диалоги.


Я не совсем понял в чем была проблема. Вы пытались чтобы диалог звучал в старинном крестьянском стиле, типа аля Сапковский, но получилось как-то не так? Лучше переписать эту часть и пусть нормально разговаривают. Без длинных описательных пояснений, словно они комментируют текст.

Очень трудно читается!
Выглядит, как стилизация под Толкина, и по атмосферности - похоже.
Но у Толкина всегда всё просто и ясно, а у вас - впечатление кучи труднопонятной информации, в то время, как всё довольно просто.


Во первых - как это так? Прям всегда-всегда носился свежий ветерок? Во вторых, свежий ветерок носился - это если сейчас, а не всегда... "Меж вековых сосен Буреломного полесья всегда носился свежий ветерок, наполненный..."


Что - "это"? При повторном прочтении понятно, что полесье, но сознание застревает.




Какой "местный народец"? При втором прочтении поняла, что речь идёт о жителях Омутка. Но я была уверена, что речь идёт о жителях Лихолеься, ведь мы говорим уже о нём?
Вы очевидно хотели передать, что Буреломное полесье от Лихолесья отделала речка? И что в Лихолеьсе жили элфы, а речка была границе? Это совершенно непонятно!
Тем более, что потом:

Почему не дозволено? В Буреломном тоже обитали эльфы?
Далее идёт диалог, очень атмосферный, но черезчур длинный, для двух незнакомых и не играющих никакой роли персонажей. Почему бы нас заодно уже не познакомить со Сливкинсом и Плавникинсом? (Имена и впрямь ужасные, отсылка на Толкина вопиет дурным голосом).


Колокольчики медленно брели?


Лягушки ели кашу и сыр? В чём разница между смеющимися и хохочущими?


Невозможно быть "более обычным".


"Венчавшая" - значет бывшая на голове у кого-то! Или по крайней мере сверху, на древке... Но тогда она не может быть вышита.


Усталый вид ратника довершал плащ?


Вечер же был, нет?


Кто это его "успокоили"?

В общем... Не знаю что и сказать. Очень сырой текст!

Спасибо большое. У меня пока только несколько глав проработано. Смешнее всего то,Ю что первая мне казалось самой выверенной))))) Получается чрезмерно даже выверенной)) Думаю я наступаю на те грабли, на которые любой нэофит наступает взявшись за новое дело - слишком уж всё тщательно рассматриваю...а в итоге получается как в пословице - "лицом к лицу лица не увидать". Ещё раз спасибо за такой полный комментарий. Учитывая то что очень часто не хватает времени на вычитывание даже своих текстов такое внимание к чужому тексту не может не вызвать благодарность.

Я, кстати, последний абзац тогда не дочитала, сейчас смотрю, там тоже есть что поправить...
Но зато выяснилось, что дело утром происходит!
Этот слог толкиновский - ужасно трудно так писать. Хочется чтоб и красиво было и точно, и поэтично и понятно...
Я так даже и не пытаюсь.

Согласен. Конечно на нас подспудно влияет всё что мы читаем, а Р.Р.И. читали все))))
Я когда начал писать тоже думал об этой кажущейся просто слога, которой придерживаться на самом деле очень тяжело. Крайне тяжело. и в 9 случаях из 10 не получается а в 1 случае получается лишь только отдалённо похожее...

А что такое Р.Р.И.?

оЧеПяТкА - Р.Р.Т....Толкиен т.е. )))

Вопрос модератору - а как можно изменить первое сообщение в данной теме?

По композиции придерусь: начинается канонично - классический сеттинг, декорации, потом, как по учебнику отправная сцена - граница с эльфами, интрига, завязка конфликта люди-эльфы, а дальше - вместо сцены сюжетного вопроса идет ретроспектива, краеведение, потом приезжает князь, кажется, что вот-вот сцена развернется пружиной действия, но нет - эпизод намертво вязнет в пространных описаниях княжеских сапог, закатных лучей и мыслях селян, странным образом превращаясь в утро следуещего дня, щебетание птичек, выпас гусей, и опять ничего не происходит.

Что именно?

Текст главы я изменил и дополнил, так вотр подумалось что будет лучше изменить его в первом сообщении чем выкладывать ниже? Или это невозможно? Или бессмысленно?

Ра, спасибо (кстате 5 с ++ за ник ) большое за то что потратили время на мою невнимательную, как выяснилось, писанину.

Ниже идёт исправленный и оконченный вариант первой главы.

Глава 1.
О том, как сыровар Тур обрёл новых друзей


Свежий ветерок, чистый и наполненный благоуханием терпких лесных трав, носился меж вековых сосен Буреломного полесья. Буреломное было не очень широкой, но живописной лентой бора. Не дикого и колючего, а хоженого доброй сотней босых и обутых, молодых и старческих, шлёпающих вприпрыжку и грузно топающих от тяжкой ноши ног.
Под южным бочком Буреломного приютилась небольшая, но богатая деревушка - Омуток. И хотя богатства её заключались не в количестве золотых перстней, бусин да ожерелий, но скорее во вкусе сыра и молока, все-таки любой проезжий люд обязательно подмечал благодать здешних мест. Так и говорили – «Ну и богатый же у вас край!».
Противоположной северной стороной Буреломное вилось вдоль кромки молчаливых кедров Лихолесья. А разделяла хоженый бор со стародавним Лихолесьем речушка Поскакунья, бегущая по чистому песочку как раз между двух чащоб.
Весь народец из Омутка знал, а это были по большей части пчеловоды, садоводы, пивовары, земледельцы, да пыхтящие трубочками ремесленники и щукари, что их родной бор с родиной лесных эльфов разделяет Поскакунья. Но, несмотря на отсутствие особых запретов на северном берегу реки никто подолгу не задерживался, а в само Лихолесье и вовсе носа не смел показать.
Не то что бы эльфы слыли своей суровостью или особой строгостью. Нет. Совсем наоборот! Истории о них в Омутке рассказывали только сказочные и добрые. Конечно, то были, в основном, сказки для самых маленьких или весёлые считалочки, изредка песенка для застолья. К тому же никто, сколько коленьев родни не вспоминал, толком-то и не мог назвать того, кто именно видел в Буреломном гостей из Лихолесья. Стало быть и непонятно было кого бояться, ведь меж сосен и кедров на другом берегу сколько не смотри эльфа не увидишь.
Однако, старики посмеивались над такими доводами известных спорщиков. Бывает улыбнётся старый щукарь и промолвит: «Откуда тебе знать, может эльф то прямо сейчас за спиной стоит, а как обернёшься он в ёлочку превращается».
Ясно было одно, что остроухий народец невозможно потревожить, даже если кто-то соберётся грибов набрать в эльфийской чащобе да орехов набить. Тем не менее, щукари и прочий люд с уважением, а кое-кто и с опаской, поглядывали даже в сторону собственного бора уже только потому, что от него было рукой подать до Лихолесья. А ступить ногой, хотя бы одной, с опушки да в саму чащу эльфийского бора! Об этом не мог подумать даже и смельчак.

Осторожность эта, впрочем, была свойственная жителям Омутка во многих вещах. И суетливая внимательность к мелочам давала о себе знать чуть ли не по каждому, даже самому невинному поводу.
Например, в здесь и недели не проходило без того, чтобы кто-нибудь не зачинал спор о том дозволено ли честному люду в Буреломном промышлять или не дозволено? Вот и в этот вечер, с которого началось волшебное приключение сыровара Тура и о котором далее в особенности пойдёт речь, два местных жителя затеяли спор прямо на перекрёстке. Это были упомянутый только что сыровар Тур и известный всем в Омутке его сосед щукарь Брод:
- Ясное дело, верно тебе говорю бражья твоя голова, – пробурчал Тур в ответ на ехидное замечание, которое сейчас и сам сыровар не припомнит, - Поскакунья наша речка и грань она законная. А коли грань, то и нету другого закона, по которому бы эльф в Буреломном шастал!
- Ишь ты, умник! – с трубкой в зубах прошепелявил в ответ ему щукарь, - Слова то какие знаешь. С тебя станется скоро начнёшь врать, что и подписную грамоту в руках держал про грань-то эту? А? Кто бы её с эльфами-то подписывал, ты что ли?
- Да ясно же говорю, винная ты жаба! – не унимался Тур, - Поскакунья наша, и Бурелом наш, и берега оба наши. Левый наш, а правый и подавно! А бумага есть, должна быть, и князем подмахнута наверно, как свет белый чистая у него в ларцах припрятана.
- Складно врёшь про князя. Только думается мне, что ни одному эльфу и дела нет до князя нашего. А если и есть такой лист подписной, то никому из остроухих он не помешает в случае чего вытащить тебя за самый шиворот из лодки, да такого пинка дать, что будешь как заяц бежать к своей сыроварне.
- Совсем нутро забродило у тебя, - удивлялся Тур, - эльф народ добрый, с чего ему меня за шиворот тянуть? А вот пинка, пожалуй, могут дать. Только не мне, а тебе! Все знают, что ты почём зря в полесье зверьё губишь!
Так бы стояли они и спорили, если бы хозяйки не позвали их ужинать, окрикнув негромко спорщиков каждая из-за своей калитки.
На Омуток уже медленно спускались вечерние сумерки.

Дни в этих местах шли своей спокойной чередой. Такой же спокойной как и журчание Поскакуньи. Щукари бродили с удочками вдоль берегов, ремесленники стучали своими молотками и в каждом доме варился вкуснейший сыр. Весь день деревушка была наполнена детским смехом и звоном коровьих колокольчиков. Утром бурёнки медленно брели на луга, а вечером возвращались обратно в деревню. Да так дружно они это делали, что казалось иной раз и в пастухе необходимости не было. Но он в Омутке имелся и неотрывно следовал за стадом каждый день, шумно топая в высокой траве своими здоровенными сапогами. Пастуха же все ценили за его усердие и ответственность и помогали, кто чем мог. От того в закромах у него сыра, колбасок щучьих, кексов и трубочной микстурки было иной раз больше чем у остальных прочих обывателей Омутка. Хотя своего хозяйства пастух отродясь не имел. Так уж повелось у них, у пастухов - коров они никогда не держали, а времени на рыбалку попусту не тратили.
Детский смех унимался в Омутке только к ужину. Да и то только потому, что хохочущие весь день рты озорников вечером были заняты кашей, сыром и парным молоком. А после ужина уж и сил не хватало для игр. Ноги сами вели детей в кровати. Хозяйки всё же и после ужина по-долгу стояли у ворот и нахваливали своих коровушек за хороший удой.
Князя в Омутке видели раз в год, во время праздника Великого Посева, да и то не всегда вживую. Бывало так, что князь так уставал в переездах, что бражникам да щукарям только и оставалось что само его присутствие. К тому же никто и поручиться не мог, что приехал нынче к ним именно князь, а не «от князя» прислали вельможу.
«Устал князь, не всё ему руки пожимать да во дворы заглядывать, пусть и отдохнёт, - переживали в такие моменты сельчане, - а нам и того хватит что он на постоялом дворе побывал. Побывал, значит помнит о нас. А помнит, значит и не бросит в лихой день».
Свита ночевала в такой праздничный день в деревушке, а утром стройный ряд дружинников, красивых и стройных на зависть местным девицам, сверкая доспехом и бряцая кольчугой проносились по улице поднимая такую пыль от которой все начинали кашлять, краснея и прикрываясь, словно в стыду от одной только обвинительной мысли что причиной такой суеты и духоты стал сам князь.
Что уж говорить о короле или принце! Одно упоминание о властителях заставляло щукарей тушить трубки и переходить на шёпот. Но не из страха, а словно по собственному желанию казаться статнее и спокойнее, из чувства благодарности своим правителям. Явись же король перед ними в этот момент лично, это стало бы главным событием жизни не только самих щукарей и сыроваров, но и внуков их, ещё расхваливавших бы деда своим отпрыскам, ибо он видел короля.

К моменту, о котором идёт речь, в Омутке не появлялась "крупная Рыба" (так тайком называли меж собой князя в Омутке) уже очень давно. И вот этим вечером, может быть даже более обычным и незаметным на фоне всех остальных вечерков, со стороны старого тракта в Омуток вошли двое всадников.
Первый двигался чуть впереди, вооружённый копьём, древко которого гордо венчало змейкой развивающееся знамя – на зелёном сукне вздымался белоснежный конь. Дополняла стяг серебром шитая корона, венчавшая его, и позолоченная кайма. Второй всадник, не бедный с виду воин, вооружился кольчужным доспехом с латными, инкрустированными золотом плечами. Тёмно синий с золотым же отливом богатый плащ довершал уставший, однако, вид ратника.
Чего нельзя было сказать о его коне, вздрагивавшего и бьющего изредка землю копытом, словно рвавшегося вперёд. Отчего круглый щит бряцал за спиной его хозяина.
Звук, надо отметить, редкий в здешних землях, а потому привлёк к себе внимание сыровара Тура, скромно выглянувшего для начала в щель ворот. Он только что отужинал, и, выйдя во двор с трубочкой, был весьма удивлён звуку приближающихся всадников. Обнаружив таких гостей, Тур чуть не вскрикнул от удивления, но взял себя в руки, успев подумать что он не какой-нибудь бездарь щукарь Брод и выскочил за ворота.
Подождав чуточку и убедившись что его заметили Тур принялся с важным видом набивать трубку, показывая и позой и выражением толстенького лица что может ответить на любой вопрос касаемо местного житья-бытья. Однако, несмотря на все усилия Тур разволновался ещё больше, когда увидел как знаменосец оглянулся на статного ратника, судя по всему его хозяина, и получив от него какое-то коротенькое указание пустил коня красивым и быстрым шагом в его сторону.

- Добрый человек! - обратился к Туру оруженосец и тут же замешкался, разглядывая коротенькую фигурку и красное лицо сыровара в надежде толи угадать его имя толи род занятий.
- Меня, господин рыцарь, Туром звать, - учтиво ответил сыровар и слегка поклонился, - местный значит я. Да меня тут все знают. А вы, наверняка, ищете постоялый двор или ещё какое место для отдыха?
- И как же ты угадал?
- Вид у вас больно уставший. Да и что еще делать благородным мужам в нашем захолустье?
- Верно подметил, - ответил оруженосец как будто припоминая недавнее событие, но тут же добавил бодро, - А господином меня зря кличешь. Я вовсе не дворянских корней, а городского кузнеца сын. Зовут меня Боян.
Оруженосец задорно улыбнулся, да так просто и открыто, что Тур сразу же забыл про волнение и улыбнулся в ответ.
- А вот хозяин мой, напротив, знатных кровей, - посерьезнев добавил оруженосец. – и хотя вместе мы с ним давно и привычны попросту общаться, но в другой ситуации или в обществе мне бы его пришлось Высочеством знаменовать.
- Что ты! – чуть не поперхнулся дымком Тур, – Не уж то такая важная особа пожаловала в наше захолустье? Постой-ка! Кузнеца сын говоришь? Оруженосец? Ну так… как же… это получается господин твой сам принц Рёрик? Тот самый, которого Ястребом прозвали? И как же это вы…
Тур вопрос закончить не успел, а последние слова уже чуть не нашёптывал себе под нос, так как в этот момент принц Рёрик поравнялся с оруженосцем, остановился, и вопросительно взглянул на него.
Только сейчас разволновавшийся не на шутку Тур заметил сколь благородны были осанка и взгляд воина, как богат доспех - с виду простой и даже невзрачный по сравнению с вычурными латами турнирных забияк в княжеском городе, но словно излучавший свою неподдельную крепость. Принц оказался совсем не таким как его рисовало воображение Тура. Той помпезности и чопорности, которую представлял себе сыровар, вовсе не было. Наоборот, принц на удивление просто и прямо посмотрел в глаза и приветственно кивнул, отчего Тур смутился пуще прежнего и растерянно начал вспоминать все известные обороты речи, употребляемые в присутствии столь важных особ. Но в голову ничего не приходило, кроме какого-то глупого - «Ваше Преосвященновысоковосходительство».
- Что же ты растерялся? – с улыбкой обратился к нему Рёрик – Я ведь такой же человек как и ты! Та же плоть и кровь течёт в моих жилах. Но больше всего нас роднит то, что сейчас я с удовольствием бы отведал сыру и вина. В здешних краях они в таком же почёте как и везде где мы бывали прежде?
- В почете, в почёте Выше переосвященовысоковосходительство! – радостно отчеканил в ответ Тур и спрятал за спину трубку, словно это могло как-то исправить в собственных глазах такое непосредственное общение с самим принцем.
Тур покраснел пуще прежнего, услышав в ответ громогласный хохот Рёрика и Бояна.
- Нет сыровар, не обижайся, - тут же успокоили его. – Да это всё мой оруженосец! Великанша его за язык тянет! Вечно туман напускает на прохожих да болтает почём зря.
Тур был крайне озадачен. Ещё вчера он и подумать не мог о том, что одним прекрасным утром будет вот так запросто разговаривать с сыном самого короля и его оруженосцем, и ни где-нибудь на столичной площади в дни покосной ярмарки, а прямо рядышком со своими скрипучими воротами.
"Ох, и помрёт же от зависти Брод", - подумалось ему!
Все трое ещё немного посмеялись, после чего Рёрик и Боян спешились. Оруженосец достал трубочку и принялся её набивать. Принц с видимым удовольствием оглядывался по сторонам.
- Отличный вечерок! - отметил он.

Вечер действительно выдался прекрасным. Солнышко светило ещё ярко, но полуденной духоты уже совсем не чувствовалось. Омуток готовился встретить прохладную и тихую ночь. Издалека доносились крики и гомон вернувшихся с дневного выпаса гусей, хозяйки весело и громко приветствовали друг друга, хлопнули воротца, кто-то под вечер решил подколоть дров и добавлял в общий строй звон острого топорика, недалеко поскрипывало колесо повозки. И всё это вместе создавало удивительно чистое настроение. Трое, забыв про разницу своих статусов и положений, обменивались улыбками и с удовольствием озирались по сторонам. Казалось, что путники совсем забыли про усталость - так хорошо на них влияла радостная суета Омутка. Только запылённый плащ и сапоги ещё свидетельствовали о многих ночах, проведённых под открытым небом.
- Однако нам пора позаботиться и о ночлеге, - обратился к Бояну Рёрик и добавил, - да такого, что бы можно было посидеть у камина и как следует отдохнуть.
- Господин принц - вмешался Тур, - думается мне что в здешней таверне есть местечко как раз подходящее для вас. Но конюх там с жабьей душёнкой, не из лучших то есть.
- Нет, почтенный сыровар. Нам с Бояном не нужны толпы зевак под окном и назойливая учтивость хозяина таверны, свойственная большинству из них. Тем более цель нашего путешествия требует определённой осторожности. Согласен со мной, Боян?
Боян чуть слышно вздохнул и развёл руками.
- И то верно! - обрадовался Тур, - Я вам вот что скажу, господин принц, отведать лучшее вино и сыр, да вкуснейшей табачной микстурки заодно, вы можете чуть не в каждом дворе Омутка. Но особливо за моим столом и у моего камина. А если вы, или спутник ваш, поделитесь ближе к ночи какой-нибудь затейной историей из ваших приключений, то для меня это будет самой желанной наградой.
- Отличное предложение - улыбнулся в ответ Рёрик.

Так и решили поступить. Тур мигом отворил воротца, впуская своих новых друзей. Коней устроили в простеньких но удобных стойлах вместе с пони сыровара, где всё было под рукой - и чистый овёс и ключевая вода. А Рёрик и Боян прошли в дом, где Тур для них принялся собирать на стол королевский ужин.
"А как же ещё называть застолье, в котором принимает участие сам принц?", - гордо спрашивал сам у себя Тур, бегая от стола в погребок и обратно.

Тяжело читать, вы слишком переутяжеляете текст ненужными мелочами. Через всё это тяжело продраться.


Стройный ряд стройных дружинников... Длинню-ю-ю-у-у-ще-е-е-е-е предложение, "стыд от обвинительной мысли по причине"... ужас ужасный! Sensei4, земляк, совет для вас один - старайтесь писать проще, тогда и читатели к вам потянутся.