Мы будем благодарны за критику любого рода. Заранее спасибо.
__________________________________________________________________

Осенний лист, приклеившийся к её каблуку, заглушал цоканье ее правой туфли, пока она поднималась по лестнице. Неприятный стук левой металлической набойки раздавался на весь подъезд.
«– Говорят, что в темноте водятся чудовища», – вспомнила она фразу из какой-то дешевой пьесы её юности: «– Хочешь ли ты увидеть их?»…
Она привыкла не отвечать на вопросы даже самой себе. Замигала тусклая лампочка, и, не смотря на то, что она знала – призраков не существует, внутри всё сжалось в большой комок дрожащей грязи.
На площадке выше стоял маленький мальчик. В неровном и тусклом свете его лицо походило на мерзкую восковую маску с отвратительными чертами, столь неестественными, что хотелось втоптать в эту мерзость каблук и стереть всю фантасмагорию с него прочь. Слишком большая и тяжелая голова, глупые и мёртвые глаза с каким-то чересчур рыбьим взглядом, маленький нос и громоздкие уши.
Она ненавидела детей, эти комки растущего мяса всегда служили ей напоминанием об ошибках её молодости и растоптанных мечтах о несуществующем счастье.
Оторопело смотря на него, она нерешительно сделала шаг на последнюю ступеньку, скользкий лист на каблуке с гнусным всхлипом порвался, и она почувствовала как падает с лестницы спиной вниз. Перед глазами у неё застыло лицо мальчишки, его глубокие немые глаза запретили ей кричать.
Реальность вырвала её из цепких объятий сна.
С книжных полок на нее смотрели корешки научных изданий, энциклопедий, украшенные портретами великих учёных. Добрым утро для Светы не было уже давно.
«– Мерзкие лица. Мой бывший был таким книжным червём… И что же они все такие уроды? Нужно будет выкинуть весь этот хлам», – она сонно потянулась и провела рукой в воздухе черту: «– Нужно было стать лесбиянкой, как Ната», – теплое и податливое тело её постепенно пробуждалось, она обнаженная выскользнула из-под одеяла и подошла к окну. Небо было затянуто хмурой мглой. На часах застыло 7:20 утра.
Она увидела свое отражение на стекле, а сквозь него просачивалось видение дома, укутанного мрачной утренней дымкой. В окнах противоположного дома было холодно, темно. Присмотревшись, она смогла разглядеть одно распахнутое окно на третьем этаже в районе отражения своей груди. Ветер трепал замызганные шторы.
«– Пора собираться. Доктор ждёт», – вспомнила она о том, кто оказывал ей тепло и поддержку вот уже месяц. С тех пор, как она попала в группу «Эмоциональной Воскрешенности» после неудачной попытки суицида.
Собираясь в спешке, она быстро оторвала осенний лист, продырявленный каблуком со своих любимых чёрных туфель. Бросила в сумку ключи, распахнула дверь и выпорхнула в подъезд.
Что-то заставило её остановиться на месте… осенний лист снова был на каблуке.
В темном углу пролёта, на истрескавшейся от многих лет и покрытой тонким слоем пыли стене, она увидела свежие изломы. Из-под мутно-зелёной краски трещины обнажали белую штукатурку, образуя слова. Они мгновенно сложились в её сознании, еще не проснувшемся до конца. «Мы снова вместе».

К сожалению, боюсь что не поняла суть рассказа.
Что с ней произошло?



Это то, что наш Ра Солнценосный называет "прорыв фокала". Имеется ввиду, что рассказ с точки зрения девушки, а потому податливое и мягкое тут не подходит.


Непонятно. Как это так, "привыкла не отвечать на вопросы"?


Как то уж очень... Так и представила себе, как все кишки да селезёнки у неё сжались в комок дрожащей грязи.




Повтор "мерзко". "Каким-то чересчур" рыбьим взглядом? А если бы взгляд был "слегка" рыбьим, было бы нормально? Вообще, не стоит употреблять слова "какой-то" итд. Это только засоряет. Уши не могут быть "громоздкими".


Мне как-то трудно себе это представить... Разве корешки научных изданий и энциклопедий - украшаются портретами великих учёных?


Как это она почувствовала?


Запятой не хватает, но лучше вообще по другому это сформулировать.


Какого ещё пролёта? Она же выпорхнула в подъезд?


Мутно-зелёная краска трещины?

Ну, и как я уже написала... Не понятно, от кого было послание, и что оно означало...

Я называю "прокол", но можно и так. Дело даже не в фокале, здесь мы видим попытку написать "по образцу". Копирование стилистики, речевых построений; но непонимание их функции. Отсюда и некоторое недоумение, и даже ухмылки при чтении, - не скрою. Листья не всхлипывают гнусно, пишите проще, не выдавливайте в натуге слова.
Теперь композиция.

Акт 1.
Первая сцена. Лестница.

Осенний лист, приклеившийся к её каблуку, заглушал цоканье ее правой туфли, пока она поднималась по лестнице. Неприятный стук левой металлической набойки раздавался на весь подъезд.
«– Говорят, что в темноте водятся чудовища», – вспомнила она фразу из какой-то дешевой пьесы её юности: «– Хочешь ли ты увидеть их?»…
Она привыкла не отвечать на вопросы даже самой себе. Замигала тусклая лампочка, и, не смотря на то, что она знала – призраков не существует, внутри всё сжалось в большой комок дрожащей грязи.

Сеттинг несомненно - мы видим обстоятельства, обстановку. Каблук, лестница, подъезд: эпоха современная. Шаурмы-шавермы в тексте нет, но подъезд вместо парадной, - значит авторы не питерские. Явно реализм, но упоминание о чудовищах приводит к пониманию жанра - мистика.
Вот так, всего лишь парой абзацев, вы предопределили судьбу всего текста. Уже не соскочишь. Впрочем, автор если вильнет, он и сам ощутит некоторую неуместность, неловкость, словно камушек в ботинке. Сеттинг засчитываю, если не отвлекаться на "дрожащую грязь".

Отправная сцена. Мальчик.

На площадке выше стоял маленький мальчик. В неровном и тусклом свете его лицо походило на мерзкую восковую маску с отвратительными чертами, столь неестественными, что хотелось втоптать в эту мерзость каблук и стереть всю фантасмагорию с него прочь. Слишком большая и тяжелая голова, глупые и мёртвые глаза с каким-то чересчур рыбьим взглядом, маленький нос и громоздкие уши.
Она ненавидела детей, эти комки растущего мяса всегда служили ей напоминанием об ошибках её молодости и растоптанных мечтах о несуществующем счастье.
Оторопело смотря на него, она нерешительно сделала шаг на последнюю ступеньку, скользкий лист на каблуке с гнусным всхлипом порвался, и она почувствовала как падает с лестницы спиной вниз. Перед глазами у неё застыло лицо мальчишки, его глубокие немые глаза запретили ей кричать.

Канонично - в отправной сцене мы видим первое действие главного героя, она всегда связана с ним. Итак: героиня видит мальчика, память отзывается в фаллопиевых трубах, скрученных узлом. Шаг, падение (молодцы, поворотную точку - loop, правильно вставили), и... немые глаза запрещают кричать. Чувствуете мой сарказм? Он стекает по подбородку невостребованным змеиным ядом. Вот прям хочется взять и у... ух, как хочется!

Сцена сюжетного вопроса. Вопрос закрывает завязку.
Где она?
А нет ее, как нет и сюжетного вопроса - о чем рассказ? Дальше идет пробуждение, что несомненно открывает второй акт. Новые декорации, обстоятельства, ситуация... Оказывается героиня видела сон. Но завязка не полна, оттого рассказ и не выстрелил. Провал композиции. Вот что я имел в виду. А что написано пером - не вырубишь топором, промашка строения потянула цепь последствий.
Вы попытались во втором акте вытянуть сюжет побочными линиями - "книги, бывший, стать лесбиянкой", продолжили и в третьем акте, вместо кульминации протянув ниточку к «Эмоциональной Воскрешенности» и суициду, но тоже не вышло. Форму надо соблюдать. Ведерком куличики лепить, а не подгребать кучу ногой.

Ой! Я и правда питерская... Поэтому видимо не поняла... А что, в других городах "подъезд" включает в себя ступеньки и лестничную площадку?

(Погуглила сейчас...)

Да, Ра! Спасибо, поправили, подъезд это парадная стало быть... Век живи век учись...