Предлагаю вниманию уважаемого сообщества начало нового романа. Жанр - фэнтези, может быть, с уклоном в историю. Немножко перекликается с "Гнездом драконов" - тот же мир, но действие происходит позже лет на 200.
Венец для королевы проклятых.

Стоя на краю равнины, женщина вглядывается в даль. За спиной у нее высится лес – мертвый, выгоревший, черный – а впереди расстилается плоская каменистая пустошь. Лишь кое-где торчат небольшие островки сухой травы, да колючие кусты, лишенные листьев, ощетинились длинными острыми иглами. Чуть поодаль поблескивает гладь озера, но темная, смоляная вода кажется ядовитой, несущей гибель всему живому. Остов древней полуразрушенной башни, что виден вдалеке, у самой линии горизонта, похож на скелет древнего чудовища – мертвого, но непостижимым образом все еще опасного и свирепого, поджидающего свою жертву.
Все вокруг словно дышит безнадежностью и отчаянием. Низкие тучи нависли над головой, солнца не видно, лишь багровые проблески пробиваются сквозь серые облака. Самый воздух здесь кажется отравленным – сухой, горячий, пахнущий гарью, и еще чем-то, неуловимо жутким, отвратительным, пугающим, напоминающим то ли запах тлена, то ли тонкий, но опасный аромат ядовитой травы анврак. От него слезятся глаза и першит в горле, хочется прикрыть лицо, задержать дыхание…
Женщина уже не молода, но все еще очень красива. В осанке, взгляде, складке губ, в повороте головы чувствуется особая сила, даже нечто царственное. Она одета в простое темное платье, ниспадающее свободными складками, но на голове переливается всеми цветами радуги венец изумительно тонкой работы, украшенный драгоценными камнями. В середине, надо лбом, сияет крупный ярко-зеленый самоцвет, вделанный в оправу в форме глаза. Он сделан так искусно, что кажется живым всевидящим оком.
Подняв руку, женщина легко прикасается к нему… И, кажется, это придает ей уверенности. Она даже улыбается – чуть заметно, одними уголками губ.
Пальцы ощутили особое, нежное тепло – и вместе с тем легкое покалывание, словно от присутствия мощной, грозной силы, наполняющей все ее существо. Много лет назад ей уже доводилось испытать это странное, ни с чем не сравнимое чувство, и, наверное, после того дня вся ее жизнь изменилась необратимо.
Это было давно, очень давно…

- Айя-а!
- Гвендилена-а!
- Я сейчас поймаю тебя!
- Только попробуй!
Звонкие девичьи голоса далеко разносятся над водой. Над озером Трелоно, именуемым также Проклятым или Бездонным, полыхает багрово-алый закат, и от воды поднимается легкий туман.
Две девушки-подростка плещутся на мелководье. Та, что чуть постарше – крупная, белокожая, с вьющимися золотистыми волосами, поднимает фонтаны брызг, пытаясь схватить сестру, другая – худощавая и черноволосая – ложится но воду и неумело, но старательно плывет туда, где глубже и ноги не достают до дна, отчаянно колотя руками и ногами.
- Ну, куда ты… Там глубоко! – беспокоится старшая.
- А ты поймай меня, трусиха! – поддразнивает ее сестра.
- Солнце заходит… Хочешь угодить в Аннун? – голос старшей предательски дрожит. Она уже напугана не на шутку, и с трудом сдерживается, чтобы не заплакать.
Одно упоминание об Аннуне – сумрачном царстве теней, куда, по преданию, попадают только проклятые души, да еще люди, по неосторожности и неразумию оказавшиеся близ опасных мест, открывающих путь в иные миры – заставило опомниться отчаянную девчонку.
- Ну, хорошо, хорошо, выхожу… - сдалась она.
Девушки вылезли из воды, дрожа от холода натянули домотканые льняные платья, помогли друг другу зашнуровать тесемки… Если мать узнает, что они купались, да еще на закате – обеим несдобровать. Отправляя дочек в соседнюю деревню к дальней родственнице Ольтине отдать старый должок, она строго-настрого наказывала не сходить с дороги и возвращаться засветло.
Но, вместо того, чтобы поспешить домой, девушки сидят на камне и смотрят, словно завороженные, как солнце медленно опускается, окрашивая темные воды озера в багровый цвет, будто наполняя его кровью… Есть в этом странном месте своя особенная, дикая, даже опасная красота! К самой воде подступают причудливые каменные глыбы, похожие не то на окаменевших великанов, не то на руины древнего и величественного сооружения, неведомо когда и кем возведенного. Кажется, что здесь не властно само время, не действует привычный порядок вещей, невозможное становится возможным, и случаются чудеса...
Старшая, Айя, мечтательно протянула:
- Говорят, тут иногда находят сокровища… Одна девушка перед свадьбой нашла ожерелье. Вот бы и мне найти что-нибудь! Буду самой красивой невестой.
Гвендилена только вздохнула. Сестра уже просватана и скоро выйдет замуж. Пусть ее жених, графский конюх по имени Вилерд, уже не молод (целых тридцать лет! почти старик), толст, неуклюж, у него рыжие волосы и смешные висящие усы, он громко хохочет и от него всегда пахнет пивом и луком, зато Айя станет взрослой замужней женщиной, и, мало того -переберется в усадьбу. Там совсем другая жизнь, не то что в деревне – пиры, турниры, знаменитая графская охота, нарядные дамы и кавалеры…
Хоть бы одним глазком посмотреть!
- Я тоже хочу! – отозвалась Гвендилена.
- Зачем тебе? – фыркнула старшая, - Ты ведь все равно обещана монастырю!
Гвендилена ничего не ответила, но брови сдвинулись, тонкие губы сжались в нитку и лицо приняло жесткое и упрямое выражение. О том, что ей придется уйти от мира, чтобы всю жизнь работать и молиться, не видя ничего, кроме обители, знали все – и семья, и соседи… ну, и она сама, конечно. Куда еще деться дочери бедной вдовы, особенно если красотой девушка не отличается? Хорошо еще, что монахини согласились ее принять. По крайней мере, голодать ей теперь точно не придется!
Гвендилена тысячу раз слышала эти резоны, но все же сердце отказывалось верить, что совсем скоро кованые ворота обители Всех Богов закроются за ней навсегда, отсекая от остального мира, от прежней жизни, от смутных надежд и мечтаний, от видений, что порой являются в ночи…
К тому же, она привыкла к мысли, что монастырь - это далеко, когда-нибудь, когда она станет взрослой. А это будет еще не скоро! Но вдруг оказалось, что время пролетело как-то незаметно. Совсем недавно Гвендилена с удивлением осознала, что это лето – последнее беззаботное время в ее жизни. Сразу после Праздника Жатвы, когда монастырь, по обычаю, откроет двери для новых послушниц, она должна будет покинуть родной дом. Даже повеселиться на свадьбе сестры не успеет.
- Был бы жив отец, этого бы не случилось! – отрезала она.
Старшая опустила глаза. В самом деле, семья их была не совсем обычной. Отец, Ригор, был лесником и егерем графа Ральхингера. Однажды, будучи в хорошем расположении духа, граф даже назначил его старшим лесничим. Хотя в жизни отца от этого ничего особенно не изменилось, свое звание он носил с гордостью, и по праздникам любовно начищал до блеска медный жетон с изображением скрещенных дубовых листьев, нарочно отлитый для него по приказу графа. Эту бляху он берег как самую большую драгоценность. Маленькая Гвендилена лишь изредка, украдкой, осмеливалась прикоснуться к ней – и тут же отдергивала руку, опасаясь, что ее застанут на месте преступления и сурово накажут.
Впрочем, боялась она совершенно напрасно - в лесу отец проводил значительно больше времени, чем дома. Угрюмый, неразговорчивый, заросший черной бородой до самых глаз, с диковатым взглядом, он иногда казался почти что зверем. Мать – пухленькая, белокурая хохотушка, любившая цветные занавески, вышитые салфеточки, кошек и сдобные булочки, изрядно побаивалась его, хотя отец никогда не ругался и не дрался, как соседские мужчины. В его присутствии она как-то съёживалась, даже становилась меньше ростом, смотрела в сторону, говорила тихо и односложно, и на лице ее каждый раз появлялось странное выражение – одновременно испуганное и отстраненное.
Старшая дочь, Айя, во всем подражала ей - так же морщила нос, когда Ригор возвращался домой, пахнущий дымом от костра или перепачканный болотной грязью, так же брезгливо ощипывала дичь или чистила рыбу… Ели, правда, обе с аппетитом.
Зато Гвендилена в отце души не чаяла. Девочка удалась вся в него – такой же странной, молчаливой, даже диковатой. Как бы хотела она родиться мальчишкой, чтобы бродить по лесам рядом с отцом, знать каждую тропинку, понимать зверей и птиц, охотиться на зорьке, ежиться от холодной росы, пить из родника… Прижимаясь лицом к его походной куртке, висящей на гвозде в передней (ласкаться к отцу она не смела), маленькая Гвендилена мечтала о том, что когда она вырастет, он станет брать ее с собой… И, может быть, поймет со временем, что она ничем не хуже, чем сын, которого он так и не дождался!
Но надеждам ее не суждено было сбыться. Однажды весной трое молодых рыцарей решили поохотиться в графском лесу. В эту пору охота была строжайше запрещена – но что с того молодым и бесшабашным! Не в добрый час им повстречался лесничий… Они как раз собирались свежевать убитую лань. Что случилось дальше, доподлинно никому не известно, но домой отец больше не вернулся.
Никто бы не узнал о том, что с ним случилось, если бы не Варм – крупный черно-пегий охотничий кобель старинной аридамской породы, бывший его неизменным спутником. После гибели хозяина он выл всю ночь, да так страшно, что дети в деревне не могли заснуть, а старухи шептали молитвы, отгоняющие злых духов и оборотней.
Наутро пес прибежал в усадьбу Ральхингера. Здесь его знали - сам господин граф нередко хаживал на охоту в сопровождении Ригора, и восхищался отлично натасканным псом, что умел подать в руки птицу, не помяв ни перышка. Он даже хотел купить собаку, предлагал любые деньги, но лесник неожиданно заупрямился. Как ни странно, граф не разгневался, лишь приказал пустить кобеля к лучшей суке со своей псарни, дабы получить от него потомство. С тех пор в усадьбе появились веселые длинноухие крапчатые щенки…
Граф приказал накормить собаку, но Варм не притронулся к пище. Непрерывно скуля и кротко взлаивая, он то отбегал, то возвращался, словно зовя людей с собой. Поняв, что случилось неладное, граф в сопровождении свиты отправился за ним. Пес привел их туда, где в неглубоком овражке лежало тело хозяина. Убийцы даже не потрудились закопать его как следует, просто забросали ветками и прелой прошлогодней листвой.
Господин граф был вне себя от гнева. Он даже не сразу заметил, что трое молодых рыцарей почему-то побледнели и упорно отводят глаза, стараясь не смотреть на мертвое тело… Один даже попытался незаметно улизнуть, прячась за спинами товарищей, но Варм оказался проворнее.
Пес бросился на убийцу, повалил на землю, и уже нацелился вцепиться в горло, но граф приказал слугам оттащить его. Перепуганный юноша клялся, что невиновен, но, когда из крепко сжатого кулака покойника достали серебряную пуговицу от его камзола, перестал запираться и признался во всем. Его сообщники тоже не смогли долго утаить содеянное – изобличив главного виновника, Варм так злобно рычал на них, что казался не просто собакой, а воплощением биггелиаль, адовых псов, что преследуют грешников в загробном мире.
Суд над убийцами лесника состоялся в тот же день. Господин граф был человеком по-своему справедливым, а потому, несмотря на отсутствие свидетелей – по крайней мере, тех, что ходят на двух ногах и наделены даром речи - счел доказательства вины молодых рыцарей достаточными для смертного приговора. «Божий суд свершился!» - постановил он, и виновных повесили, несмотря на благородное происхождение. Тела их болтались на виселице несколько дней, в назидание всем, и вороны кружились над ними с громким карканьем, справляя свою зловещую тризну.
Ригора похоронили на кладбище с соблюдением всех положенных обрядов – священник помолился за его душу, чтобы легче было покойному держать ответ перед Властелином Смерти, соседи справили скромные поминки, и на могиле даже поставили камень. Пес улегся рядом и не сдвинулся с места, пока не издох. Господин граф, тронутый такой верностью, приказал похоронить собаку рядом с хозяином. Конечно, это было делом неслыханным, но, с другой стороны, если пес может свидетельствовать против человека на Божьем Суде, так почему бы не отправиться в Далекие Поля вместе с тем, кого любил?
Ригора в деревне скоро все позабыли – из-за своей нелюдимости он не пользовался особым расположением односельчан – но осиротевшей семье нужно было как-то жить дальше. Несмотря на то, что граф приказал выплатить вдове щедрое воспомоществование из-за потери супруга и кормильца, она совсем растерялась. Впервые повязав на голову широкую ленту с косым крестом – вдовий знак, что надлежит носить во время годичного траура каждой женщине, потерявшей мужа – она как будто сразу постарела на много лет… И утратила желание жить.
Бывало, целыми днями бедная женщина бродила по дому в одной сорочке, непричесанная, и все валилось у нее из рук… Соседки из жалости подкармливали девочек, и шептались, что, видно, суждено бедняжкам остаться круглыми сиротами.
Однако вскоре все как-то устроилось. К молодой вдове начал захаживать сосед – пожилой, и тоже вдовый лавочник Кирдал. В деревне многие ходили в его должниках, так что соседки даже завидовали. Еще бы! Не успела одного мужа схоронить, и вот уже другой у порога.
Мать как-то подозрительно быстро ожила, снова радостно принялась хлопотать по хозяйству, дом засиял чистотой и на кухне запахло так любимыми ею свежими булочками… В свободные минуты она сидела за рукоделием, думая о чем-то своем, и на лице у нее появлялась застенчивая и нежная улыбка, как у юной невесты, ожидающей суженого у окошка.
Скромная брачная церемония состоялась сразу же после того, как истек срок годичного траура. Правда, отчим оказался весьма прижимистым, и не раз сетовал, что ему, человеку небогатому, приходится по доброте душевной кормить падчериц. Айя краснела и опускала глаза, а Гвендилена вся сжималась от еле сдерживаемого гнева… Горек хлеб, если им попрекают!
Но вскоре и тут все устроилось наилучшим образом – Айя приглянулась одному из графских слуг. Оставалось лишь подождать немного, чтобы она вошла в возраст невесты. Мать обрадовалась, и тут же, не теряя времени, принялась собирать потихоньку нехитрое приданое. Даже отчим стал как-то добрее. Еще бы, ведь для девушки из деревни попасть в замок – большая удача! Да и родня, как правило, в накладе не остается…
Младшую же, Гвендилену, которая не отличалась особой миловидностью («Худая, как жердь, рот лягушачий, да еще и дикая какая-то… Кто тебя только замуж возьмет?» – бывало, с досадой говорила мать), решено было отправить в монастырь.
Она и сама давно смирилась со своей участью, но сейчас, глядя на полыхающий над озером закат, впервые задумалась о том, чем заслужила такое – провести всю жизнь взаперти, словно узница в тюрьме? Это было так несправедливо, что девушка почувствовала, как обида закипает в душе, и к глазам подступают жгучие злые слезы.
- Смотри! – встрепенулась Айя, - смотри, что там!
Гвендилена вздрогнула от неожиданности и повернула голову туда, куда указывала сестра. На камне высотой примерно по пояс взрослому человеку, похожем не то на цветок, не то на чашу, покоящуюся на тонкой изящной ножке, что-то сверкнуло в лучах заходящего солнца, да так ярко, что глазам на миг стало больно. Девчонки переглянулись, и, не сговариваясь, бегом бросились туда.
Бежать по песку почему-то оказалось тяжело. Ноги вязли, мелкие камешки больно кололи подошвы… но отступать просто так девушки не собирались. Вскоре они уже стояли перед камнем-цветком - красные, запыхавшиеся, с растрепанными волосами - и не верили своим глазам. Еще бы! Перед ними лежало настоящее чудо – золотой венец изумительно тонкой работы. Трудно поверить, что человеческие руки могли сотворить такое… Блеск драгоценных камней завораживал, оправа казалась сотканной из золотого кружева, но главное – зеленый глаз в центре выглядел совершенно как живой!
И он наблюдал за ними.
Не смея прикоснуться, они любовались драгоценной находкой. Наконец, Айя решилась.
- На свадьбе я буду лучше всех! – выдохнула она.
Дрожащими от волнения руками она осторожно взяла венец, и уже хотела было надеть его, но не успела. Бесшумно, как кошка, Гвендилена бросилась на сестру. Не ожидая нападения, та упала, и они покатились по песку, ожесточенно и яростно пытаясь вырвать друг у друга вожделенную находку. Айя почти завладела ею, но вдруг как-то странно, коротко вскрикнула, и тело ее бессильно обмякло. Удар острого каменного выступа пришелся ей прямо в висок…
Гвендилена жадно схватила венец. Она даже не заметила, что сестра лежит как-то странно, скорчившись, что голова ее неестественно вывернута, и лужица крови расплылась на песке. Главное – прекрасная вещь, о которой она и мечтать не могла бы, оказалась у нее в руках! Одно прикосновение к ней наполняло все ее существо радостным трепетом, так что дыхание перехватывало от счастья, и сердце готово было выскочить из груди. Драгоценность, достойная даже герцогини… да что там, самой королевы!
Надев венец, она с трудом удержалась на ногах. На миг виски сжало так что в глазах потемнело… но уже в следующий момент девушка почувствовала, как через все тело толчками переливается, поет и играет, словно вода в лесном роднике, невероятно мощная неведомая сила. Это было немного страшно - и вместе с тем почти божественно!
Подхватив подол платья, Гвендилена почти бегом бросилась назад, к озеру. Она наклонилась над водой, чтобы полюбоваться своим отражением… да так и ахнула. На нее смотрела такая красавица, каких ей раньше встречать никогда не доводилось! Девушка не сразу поняла, что видит себя. То ли рябь на воде была тому виной, то ли драгоценный венец и впрямь обладал волшебным свойством преображать ту, что носит его, но лицо ее и в самом деле разительно изменилось. Черты, на которые она, бывало, досадовала, преобразились волшебным образом – смягчилась линия скул, губы стали нежными, чувственными и чуть пухлыми, глаза приобрели миндалевидный разрез и заискрились как два изумруда, соперничая с самоцветом надо лбом…
Гвендилена готова была любоваться собой бесконечно долго. Она склонилась ниже, но вдруг потеряла равновесие и упала в воду. Тело сразу сковал смертельный холод. Только что, когда они с сестрой купались, вода определенно была гораздо теплее! К тому же, у берега было совсем мелко, а теперь озеро действительно оказалось бездонным...
Девушка отчаянно билась, пытаясь выплыть, но безуспешно – ее камнем тянуло в глубину, туда, где шевелились длинные ленты зеленоватых водорослей. Уже захлебываясь, онае успела подумать о том, как жаль будет потерять чудом обретенную драгоценную находку, и как жаль умереть именно сейчас, когда она впервые в жизни почувствовала себя такой красивой, сильной, по-настоящему живой!
И поняла, что для нее все еще может измениться.

Речь от автора...

Субъективное восприятие. От лица кого, неясно.

Кому? То же самое. Проблема с фокалом.

У кого? Автора там нет, у кого першит в горле?
Думаю, такие субъективные ощущения следует писать конкретно о персонаже: у нее першило в горле, слезились глаза и т.д.
У вас нарушен и фокал и логика.

Фэнтези, конечно, но сомнительно, что граф велел казнить своих рыцарей-дворян за смерть простолюдина. Так рыцарей не напасешься...
И непонятно, если собака была верным спутников лесника - как она дала его убить? Почему не набросилась на убийц? Объяснения нет...

Отчего же? Бывали случаи... Вот, например:
В 1541 году барон Томас Дакр с компанией приятелей-дворян отправились поохотиться в чужих угодьях. Когда лесничие попытались их остановить, браконьеры схватились за оружие. Один из лесничих был убит. Состоялся суд, приговоривший лорда и его сообщников к смертной казни. Все они были повешены в Тайберне как самые обыкновенные преступники – даже не удостоились отсечения головы. За убийство ничтожного простолюдина заплатили жизнью высокородный лорд и трое дворян.
Даже и не фэнтези. А про собаку... Вы себе охотничью представляете? Это ж не бультерьер!

Ну, пусть так.

Дело не в этом. Почему поведение собаки так различалось? Как хозяина убивали - так она в тряпочку молчала. Как убийц повязали - так она хотела горло им перегрызть, рвалась с поводка. Мне это смешно. Человек может двуличничать - но не преданная собака!
Она должна была еще там наброситься на них и либо погибнуть, защищая хозяина, либо получить увечья, после чего ее бы с почестями похоронили. Но не так, как у вас. Не верю.

"Хроники Оливье де ля Марша", пятнадцатый век. Абсолютно аналогичная история поединка человека и собаки.

То есть вы расписываетесь в том, что содрали эту историю из каких-то средневековых хроник? Гм. А вашего тут сколько? Простите, но такой вопрос появляется, когда вы на все приводите некие средневековые свидетельства...

Интересно было бы услышать комментарий Анейрина...

Оливье де ля Маршу почему-то верили! Даже памятник есть верной собачке.
Собака в лесу далеко не всегда находится рядом с хозяином. Ходит, знаете ли, вынюхивает... Не на поводке же он ее водил!
А по поводу заимствования... Да, была подобная история. Только там речь шла о двух рыцарях, соперничающих друг с другом. И была совершенно другая история - о дворянах, повешенных за убийство лесника.
А что вы хотите? Фентези без исторического материала - картонная поделка. Есть у нас тут любители рубилова-мочилова, это к ним.

Я хочу, чтобы вы поняли: нет ничего страшного в заимствовании. Ни в коем случае не упрекаю за это. Просто спросил.

Кто хозяина убил, она тоже вынюхала? Вообще, ситуация смешная: зачем убийце держать в кулаке пуговицу - это же улика! Дебил он, что ли?

Эка вы махнули. Толкиен тоже на историческом материале писал? А Говард? Мартин? Да всех не упомнить. Это никак не связано.

Не стоит так резко разделять. Это неправильно.

Собака могла прибежать, когда хозяина уже убили. Кинулась на убийц, даже покусала (кстати, можно вставить, спасибо за идею!) Про пуговицу - в тексте ясно сказано, что пуговицу нашли в кулаке покойника! Защищался, оторвал. Причем тут дебил?
Про исторический материал... Толкиен писал на основе фольклора и исторических событий (считается, основой решающей битвы во "Властелине колец" послужила битва на Каталаунских полях). В основном, фэнтези - отсыл к средневековью, а потому стоило бы, что называется, "владеть вопросом".

Я понял, что у рыцаря нашли в кулаке. Невнимательно читал, значит.

Вы Князеву об этом скажите, с его тиражами и поклонниками.

Глянул мельком. Чересчур уж неправдоподобная история.

Ну, вот вам и компетентное мнение.

Ура! пришел специалист и сказал свое веское слово. Хорошо бы еще прояснить в чем конкретно заключается неправдоподобие?

Сичас попробую. Это сложно, ибо только что ушли гости, собравшиеся по поводу великого праздника.
Но если коряво получится, завтра попробую поправить.
Я прочитал комменты про лорда Дакра.
Штука в том, что:
1) в Англии уголовной юрисдикцией обладал только король, т.е. только он имел право приговаривать людей к смерти.
2) любой другой человек (будь то граф или кто иной), казнивший свободного человека, сам подлежал смерти.
3) Леса в Англии считались королевской собственностью, а потому того лорда (Дакра) казнили не за убийство какого-то лесничего, а за посягательство на королевскую собственность.
Этот лорд, кстати, был так себе, чушь.
Третий в роду, Дакр оф де Сауф. В смысле, из рода южных Дакров. Род не древний и не уважаемый. Но это так, между делом.
4) По любому королевский лесничий - это не какой-нибудь простолюдин. Это - человек при исполнении. Это как сейчас сказать: убили ничтожного прокурора. Извините, не человека. Убили власть. Оттого и суровость наказания. И, кстати, если правильно помню (не уверен), его казнили на Тайберне, т.е. в месте, где казнили за гос. преступления.
Ну, примерно так. Завтра протрезвею, и попробую объяснить подробнее, если что непонятно)))

Ох, Айнерин... Ну, нельзя быть таким серьезным! Я же не исторический роман пишу. Мир-то все-таки фэнтезийный, а не Англия шестнадцатого века! Сходство только в том, что знатного человека могли повесить за убийство лесника, и не более того. Все-таки фэнтези соотносится с историей примерно так же, как детективный роман - с милицейским протоколом.
Дальше по ходу будет видно,что страна переживает период раздробленности и королевская власть слаба. Исполнение законов - тоже. Земли (и, соответственно, леса) в данном случае принадлежат графу, а не королю. И граф вершит суд, как считает нужным. А лесничий, хотя и простолюдин, все-таки к графу приближен, на охоту с ним хаживал, и граф его не то чтобы уважал, но благоволил.
Экие вы все привередливые... Одному собака не нравится, другому - историческую достоверность подавай. Нет бы там что-нибудь про стилистику, про занимательность (или ее отсутствие) и вообще...

wikka, ну, нельзя же быть таким непоследовательным!
Сначала вы пишете о том, что у вас всё достоверно, и в ответ на замечание Монка приводите в пример казнь лорда Дакра.
Когда же выясняется, что этот пример категорически к ситуации не подходит, заявляете, что у вас же фэнтези!
Позволю себе напомнить вам ваши собственные слова:

В данном случае (я имею в виду случай с лесником) мы имеем как раз такую исторически безграмотную чушь. Тот самый исторический материал искажён и перевран безбожно. Казнь знатного человека за убийство простолюдина в средневековье - вещь абсолютно невозможная.
Впрочем, это ваше право. Нынешнее поколение читателей сходу даже не назовёт, например, годы первой мировой войны, так что такую мелочь, как казнь рыцарей, они проглотят и не поморщатся.
А про я зык и стилистику - ничего так, мне понравилось, даже весьма.

Да? А кто говорил мне следующее:

Анейрин подтвердил мои слова:

Кстати, вопрос Анейрину: как вы считаете, Вальтер Скотт владел историческим материалом - или писал очень вольно?

Вот сюда гляньте: http://www.philology.ru/literature3/reizov-71.htm Статейка старенькая, но неплохая.
По мне же, Скотт очень хорошо знал исторический материал, но так же хорошо он перемешивал его с вымыслом, причём из реальной истории брал только то, что сообразовывалось с его концепцией. Его же не случайно считают одним из основоположников романтизма. Однако ж откровенного вранья в его книгах вы не найдёте.

Круто. Спасибо за статью, очень познавательно.

Не перевран, а творчески интерпретирован! Меня действительно заинтересовал этот прискорбный случай с лордом Дакром. Захотелось использовать.
И потом, он не один был такой несчастный. Например, граф Феррерс в 1760 году (ну, да, не средневековье уже!) застрелил в гневе своего лакея. И был-таки повешен в том же Тайберне! на шелковой веревке, которую сам же и оплатил. У богатых, как говорится, свои причуды...
А вообще-то правосудие - вещь избирательная. К примеру, наша Салтычиха со своими крепостными 20 лет творила, что хотела - а когда Екатерине понадобился показательный процесс, оказалось, что и с родовитой дворянкой можно было обойтись весьма сурово. А видели бы вы гаишника, которого задерживают за взятку в 500 рублей в рамках плановых мероприятий! У него глаза умирающей газели, и взгляд вопрошает "за что?"
Поэтому и говорю - "бывали случаи". Жизнь успела научить тому, что ничего абсолютно невозможного не бывает

Ещё раз повторю: как вам угодно. Но любой более менее сведущий в истории человек, прочитав эту "интерпретацию", просто пожмёт плечами, и книжку закроет.