ЖИЗНЬ
От рева снарядов закладывало уши. Тапаи обстреливали нас с самого рассвета, и вся равнина покрылась глубокими воронками. Воздух пропитался болью и жаром. А из динамиков, как ни в чем, ни бывало, звучало бодрое «Вставай, солдат!» Но эта песня никого не радовала. Начинался День последней битвы. Битвы, в которой нам уже не победить. Мы все были спокойны. Гвардейцы Королевы никогда не плачут. Только обидно умирать вот-так понапрасну. Тапаи все равно прорвут линию обороны. Последнюю линию обороны, за которой – Столица и Храм Света. Мы готовы были умереть и мечтали лишь о том, чтоб забрать с собой как можно больше врагов.
- Воздух!
По израненной земле мчались тени бомбардировщиков. Заговорили наши зенитки. На горизонте медленно набухали черные точки – адские боевые машины тапаев - Бронированные Жуки-Каратели. Началось. Жуки надвигались медленно, но неумолимо, ломая обгоревшие деревья и сминая кусты. На стальных боках отражались огни пожарищ. Тяжелые темные тела покачивались в такт шагов. Усы – антенны исследовали наши позиции в поисках слабых мест. Жуков были сотни и сотни.
- За Родину!
Мы дали дружный залп из гранатометов и два жука взорвалось. Их дырявые каркасы грузно повалились на землю. Как приятно видеть этих жутких
Монстров поверженными! Трудно представить, что их пилотируют люди – такие же, как мы. А ведь это так… Еще несколько карателей валялись подбитые, но «живые». Из них, как черви из гнилого яблока, вылезали тапаи. Красноватые перекошенные от ужаса лица, большие широко раскрытые глаза, черные усы… Наши снайперы расстреливали тапаев как жестяных кроликов в тире. Ни один не добежал до укрытия…
- Жалко… - сорвалось с моих засохших губ
- Краснокожих жалко!? Их никто не просил нападать на нашу страну
- Извини, я ничего не могу с собой поделать.
Стыдно в этом признаться, но мне действительно было их жалко. Знаю – это малодушие, непростительная слабость. Но ничего не могу с собой поделать.
А вот и жуки открыли огонь. Из раскрытых пастей полился дождь трассирующих пуль. Из желтых глаз – смертоносные тепловые лучи. Плавился бетон. Очереди пуль срезали солдатам головы. Наши огневые точки смолкали одна за другой. Паники не было. Мы ведь не рекруты, а гвардейцы – лучшие воины под небом. Для нас война – это часть жизни. Как только жуки отворачивались, мы немедленно подбивали их из гранатометов. Враг страшен, но у всего есть своё слабое место. У жуков их даже несколько, самое уязвимое расположено в области соединении головы с туловищем. Попасть туда трудно, но мы даже не целились. Стреляли интуитивно – «на глаз» и попадали. Оплавленные трупы монстров мешали движению всей армады. Тапаи барахтались в лужах машинного масла. Наши снайперы спокойно собирали урожай человеческих голов.
Но положение было тяжелым. Тепловые лучи поджигали все, что могло гореть. Взрывались склады боеприпасов. Трассирующие пули находили все новых жертв. Вслед за жуками пошла пехота. Шлемы с перьями, гортанные боевые кличи. Авиация продолжала нас бомбить. Сбитый вражеский самолет с тяжелым гулом пролетел над нашими головами и врезался в бетонный ДОТ. Черный дым застилал солнце. Пахло гарью и смертью. Никто и не думал отступать. Да и некуда.
Резкий нарастающий рев.
- В укрытие! Все в укрытие!
Рядом со мной разорвался снаряд. Осколком задело щеку. Дико орал контуженый товарищ. Бледный медбрат торопливо перевязывал раны. Ну и много же крови! Невдалеке упал еще один самолет. Кто-то безумно смеялся, кто-то плакал. Но звуки выстрелов постепенно смолкали. Нам суждено прожить еще один день.
- Тапаи бегут как тараканы! Победа!
Но завтра они вернуться.
Это была лишь первая атака.
***
Сержант задумчиво жевал табак.
Его тонкое молодое лицо выражало спокойствие
- Почему бы и нет. Хорошая идея.
- А ты как думаешь лейтенант?
- Поддерживаю.
В подземном блиндаже было тихо и уютно. Свет керосиновой лампы создавал убаюкивающую
атмосферу. Ничто не беспокоило. Раньше мы боялись за свои жизни, теперь бояться нечего – все равно умрем. На смену страху пришла покорность судьбе. А когда знаешь, что скоро – конец, начинаешь ценить маленькие радости жизни.
- О, ты принес чай?
- Да – я улыбнулся – с сахаром
- С сахаром!? Ура! Будем чаевать до самого рассвета.
- А про что вы здесь говорили?
Садись к нам, расскажем…
***
Во все времена солдаты предпочитали идти на Последний бой с торжественным, суровым выражением лица. И принимать смерть с криками: «за Родину! За Вождя! За погибших товарищей!» Мы решили, поступить иначе. Жизнь нужно закончить весело. И уйти в мир иной с улыбкой. Смеяться под свист пуль – что может быть красивее? Смеяться лихо и жизнерадостно, чтоб запомнили. Такая смерть яркими буквами граффити запечатлевается в вечности.
***
- О боги, что это!? – кричали на своем языке тапаи.
Шестьдесят танков с разрисованными яркой краской корпусами двигались на их позиции. Большие круглые смеющиеся лица, фантастические цветы и гоночные мотоциклы. И надписи: «Нам весело! Весело, весело, весело!» А из динамиков музыка «Вставай мужик! Сегодня праздник медовухи!»
- Огонь! Поджарим этих выживших из ума
Варваров!
Но никто не стрелял. Тапаи тоже устали воевать. Шел девятый год войны. Командиры пристально следили, чтобы топливные баки жуков были всегда полны, но при этом часто забывали солдатах. За вычищенной до блеска броней карателей не было видно болезни и худобу людей, что их пилотировали. Впрочем, за восемь лет износились и жуки… А в далеких краях тапаев ждали семьи. Да, у них тоже есть семьи… Никто не стрелял. Краснолицые молча смотрели как по мертвой равнине плавно и весло катилась Жизнь.
***
- А чем же все это закончилось, Пап?
- Тапаи отступили. Им тоже надоело воевать. А на следующий день нам передали по радио, что на другом континенте произошла революция и новое правительство предложило закончить войну.
Через два месяца был заключен мир.
А я вернулся домой.
Теперь, если и употребляю, то в маленьких дозах.
