Совпало так... и дождь за окном и ранняя осень. Папе должно было исполнится шестьдесят шесть.
Песни дочке завещавший
Я уйду не попрощавшись
Упадет на лист опавший первый снег...
Обо мне не надо плакать
Пусть придет моя собака
Поскрести могилу лапой по весне
Белый пес в сугробе белом
У меня к тебе есть дело
Жил я под созвездием Девы на Земле
Там где ветер дует знойный
Отыщи ее, родной мой.
Было мне с ней так спокойно много лет
зажатый голос Александра Розенбаума в вялотекущей шизофрении отрывает сегодняшний вечер. Рюмка водки, и еще одна...
Извините, что сегодня не болею,
А заболею, значит, ящик стругани...
Извините, вроде, должен быть добрее,
Да вот злее стал, хоть из дому гони...
раскатывает его голос, и всякий раз кажется, что нет ему ограничений нив нотах ни в музыке. Безудержно поется.
Надо ставить казачий цикл - там эта вольность. Он научил меня петь под гитару, Розенбаум. Петь так, и играть так, до одури повторяя и репетируя, пока не чувствуешь ни пальцев ни голоса - теряешь над ними контроль - только дусаешь, образы встают перед глазами. Только кажется, на переборах и грустных песнях (а другие та я и не играю), что тихо кто-то подпевает женским голосом... - а это гитара подпевает
Стало холодать под вечер на чердаке.
Грех сказать, но только было при царе теплей.
Лужи ночь сковала,
Крыша - одеяло,
А перина - шкаф без стенок и дверей.
вот, и еще одна рюмочка, и я созрел для того, чтобы послушать Одиночество...
Необычно, незнакомо
Жить мне стало без забот.
Душу выгнали из дома,
Натурально, под забор.
Телу есть где спать, что кушать
Только мается оно,
Да потому что ищет душу,
Сбившись с сильных своих ног.
Тело ездит на работу
Через реки и мосты...
Дверь открыта- никого там-
Горемыки след простыл.
Притчитает тело: "Дура,
Ну чем ей жизнь не хороша...
Брось в ночи сосать окурок
Беспризорная душа
Бесприютная душа"
Ведь нет у одиночества
Имени и отчества,
Ну а мне в плечо твоё
Так уткнуться хочется.
А душа, она бы рада
Возвратиться, да никак...
Заколочен дом, как надо,
И закрыт на два замка.
И, она могла бы, в общем
В щель под дверью проскочить,
Только гордые не ропщут
И не жгут чужой свечи.
Ведь нет у одиночества
Имени и отчества,
Ну а мне в плечо твоё
Так уткнуться хочется.
Не до жиру, не до денег...
Полстраны разворошив,
Тело день за днём худеет,
Пропадая без души.
А она себе летает,
Полуночная сова,
Часто тело вспоминает
И зелёный твой диван.
Ведь нет у одиночества
Имени и отчества,
Ну а мне в плечо твоё
Так уткнуться хочется.
Необычно, незнакомо
Жить мне стало без забот.
Душу выгнали из дома,
Натурально, под забор.
А на улице так серо,
Да лучше был бы я подшит.
Ну выпить дайте офицеру,
Выпить дайте офицеру,
Ну просто выпить-без души,
Ну просто выпить-без души.
Ведь нет у одиночества
Имени и отчества,
Ну а мне в плечо твоё
Так уткнуться хочется.
но все, сигналит такси, и надо ехать из одного чужого дома в другой, потом на поезд, две ночи и один день. Старший сынок. А потом -скорее всего самолет, от одних постаревших деловых партнеров-товарищей - к другим.
Но как раз, начинается Вальс-бостон
Опьянев от наслажденья,
О годах забыв,
Старый дом, давно влюблённый в свою юность,
Всеми стенами качался, окна отворив,
И всем тем, кто в нём жил,
Он это чудо дарил.
надо развернуться, и поехать к маме, посмотреть, хотя бы, на увядший полисадник, которым она так гордится. Хвалится, по телефону, что с райисполкома приходят полюбоваться, и когда чистят канализацию, бригадир не дает наступать на цветы