Хотелось бы почитать отзывы форумчан на мой рассказ:


Антон мчался, не разбирая дороги. Бешеный стук крови в висках заглушал все остальные звуки, но парню всё равно чудился утробный рык преследователей за спиной. От подкатывающего ужаса хотелось орать, но перегруженные лёгкие выталкивали воздух сдавленными толчками, рождая в горле лишь сиплый полухрип-полувой.
Деревенька «три двора» посреди небольшой лощины появилась неожиданно. Антон бросился к избам, как к последней надежде. Проломился сквозь заросший палисадник, оставляя на колючих ветках клочки одежды и собственной кожи. На массивной входной двери оказался тяжёлый амбарный замок. Окна во всей деревне заколочены досками – не влезть. Антон заметался. Увидев отдельный вход в пристройку к дому, кинулся туда. Что было силы, налёг на хлипкую дверь. Замок выдержал, но тонкое полотно из ДСП треснуло под таким натиском, и Антон ввалился внутрь.
Глаза какое-то время привыкали к сумраку: криво приколоченная фанера и двухлетней давности слой грязи плотно залепляли небольшое окно. Через пару минут, оглядевшись и кое-как успокоив сорванное дыхание, Антон понял, что находится в летней кухне: в полутьме проступали контуры кухонной плиты, разбросанных табуреток и массивного буфета там, где подсобка примыкала к дому. Но главное, Антон чудом сумел заметить, что буфет на самом деле перегораживает дверной проём. Преодолевая дрожь в коленях, парень упёрся ногами в буфет, спиной о плиту и не без труда, но, всё же, сдвинул тяжёлое препятствие. За ним, действительно, оказалась обитая полинявшим утеплителем дверь внутрь дома. Антон дёрнул ручку и не поверил своему везению: не заперто! Затаив дыхание, он поднялся по покрытым досками каменным ступенькам. Замер, вглядываясь в полумрак.
Окна были заколочены – где-то плотно, где-то наспех, где и вовсе загорожены шкафами и другой мебелью. Видимо, хозяева пытались хоть как-то защитить своё жильё от мародёров, будучи сильно ограничены во времени. Толстый слой пыли покрывал следы спешных сборов. На полу и на столе посреди комнаты – какая-то одежда, истлевшие газеты, осколки посуды, чемодан с одной оторванной застёжкой щерился перекошенной пастью. Антон зачем-то пнул его и тут же испуганно присел: показалось, что в шорохе кожзама по полу растворился какой-то хруст снаружи дома. Намёк на уверенность, навеянную крепкими стенами, моментально растаял.
Ошалело озираясь в поисках чего-нибудь, способного сойти за оружие, Антон приник к забранному досками окну. Сквозь узкую щель и пыльное стекло просматривался только небольшой кусочек двора. Вроде никого! Антон кинулся обратно в летнюю кухню, захлопнул дверь и, как мог, заклинил её подобранной там же обломанной шваброй, продев черенок в дверную ручку.
Вернувшись в комнату, уже, наверное, в трёхтысячный раз проклял Арсена. Это ведь он подговорил их с Пашкой «слазить» в зону карантина. Территория была вот уже пару лет как объявлена запретной, но учитывая большую протяжённость её границы, обозначенной «колючкой» с угрожающе-предупреждающими надписями, и пустынность окрестной лесостепи, охранялся периметр чисто формально. Постоянные посты стояли на паре ведущих на территорию дорог и изредка, километрах в 30 друг от друга, вдоль периметра, патрули между ними проходили не так уж часто. Но, строго говоря, охранять было особо не от кого. Жители окрестных деревень относились к территории за колючкой с опаской и без особого интереса. Когда вводили карантин, в этих самых деревнях яблоку негде было упасть от приезжего люда. Хмурые военные, хмурые беженцы – из зоны карантина спешно выселили несколько тысяч человек – и недовольные местные дружно посылали подальше вертлявых журналистов, докапывающихся до всех в тщетном стремлении докопаться до истины. Однако, что в действительности происходит внутри периметра, неправильным овалом охватившего сотни гектаров степей и жидких перелесков вместе с двумя десятками деревень и посёлков, никто толком сказать не мог. Даже беженцы, которых подняли ночью, за два часа попихали в экспроприированные грузовики и автобусы и вывезли в палаточные лагеря. Официальная версия – заражение сибирской язвой – вроде бы подтверждалась тем, что в зону уходили колонны «Уралов» с дюжими парнями в общевойсковых защитных костюмах и противогазах. Однако настораживало то, что колонны были исключительно армейскими: МЧС и санитарные врачи «тусовались» в лагерях беженцев вокруг территории карантина, направо и налево распихивая пилюли, градусники и гуманитарную помощь. К тому же чего-чего, а неучтённых (точнее ставших никому не нужными) сибиреязвенных могильников в России хватает. Почти каждую весну где-нибудь скотинка нахватывается заразы из очередного размытого захоронения, но к масштабной и срочной эвакуации населения это обычно не приводит.
Неизвестность рождала самые разные версии произошедшего: от высадки инопланетян до утечки радиации. Но время шло, народ посудачил, пожаловался на власть, да и забыл. Даже самые упорные из числа надеявшихся вернуться в свои дома нашли новое жильё. Журналисты тоже нашли новые источники жареных фактов, благо, современный мир их «жарит» с завидной регулярностью и на выбор. Вроде как и не было ничего, если бы не сотни километров колючей проволоки с табличками «Stop! Biohazard! Опасно! Биологическая угроза!», да упорные слухи, что периодически откуда-то из степи доносятся пулемётные очереди.
Кое-кто пробовал пробраться внутрь зоны. Быстро выяснилось, что ничего интересного там нет. Нет радиации, если, конечно, можно верить счётчику Гейгера китайского производства. Ближайшие к периметру населённые пункты сожжены и сровнены с землёй, вероятно, теми самыми странными «спасателями». Возле одного из таких пепелищ доморощенных сталкеров отловил патруль. «Прогулка за артефактами» стоила любопытным трёх недель в боксе инфекционной больницы и ощутимого штрафа. С тех пор зона отчуждения имела привлекательность разве что для мальчишек, доказывающих друг другу собственную крутость походами «за периметр». Обычно крутость считалась доказанной после углубления на километр от «колючки». В старом противогазе и клеёнчатом дождевике вместо ОЗК, по жаре – само по себе нехилое физическое испытание для двенадцатилетних пацанов, переигравших в «Зов Припяти». Вернувшиеся с гордо поднятой головой шествовали по домам, где ещё неделю (а особо мнительные и две) уже совсем не так гордо драили себя под душем или в бане чуть не до крови, опасливо проверяя у зеркала состояние слизистых горла и носа по 10 раз на дню и горстями глотая дешёвые драже «Ревит» – для «профилактики».
И только Арсен бредил каким-то «внутренним периметром» зоны отчуждения. Он познакомил Антона с Пашкой из соседней деревни, где тот, как и друзья, отдыхал летом у своих «стариков». Паша был из «беженцев»: его семью выселили с вводом карантина. Соответственно, Паша хорошо знал местность. Вообще-то Антон к бредням друга относился, как и следует относиться к бредням друга – посмеиваясь, но так, чтобы не обидеть. Пацаном он пару разу «лазил в зону», но особого кайфа как-то не поймал. А сейчас, в 16 лет, и тем более не горел желанием потеть в противогазе ради сомнительного удовольствия взбодрить нервы. В городе у Антона была девушка, и хотя летние каникулы прервали их отношения в «букетно-киношной» фазе, морально Антон готовился к совсем другим «острым ощущениям». Однако, в начале августа, когда пора уже было подумывать о возвращении в город, приближающейся школе и неизбежной «единой государственной экзекуции» ЕГЭ, Арсен притащил откуда-то три «нулёвых» противогаза армейского образца и три комбеза из комплекта «нефтянки». Не ОЗК, конечно, но явно лучшая защита от неведомой «биологической угрозы» по сравнению с самопальным комбинезоном из полиэтиленового дождевика.
Бабушке Антон соврал, что они с друзьями нашли хорошее ягодное место неподалёку, спокойно собрал рюкзак и ранним утром вышел за околицу. С Арсеном и Павлом они встретились, как и было условлено, на автобусной остановке. Доехали до деревни, где жил Пашка. Дальше троицу «сталкеров» вёл именно он. Протопали несколько километров полем, потом пересекли чахлый лесок, вброд перешли то ли мелкую речушку, то ли широкий ручей. Потом ещё долго петляли по дну оврагу. Наконец, Павел поднялся по склону, огляделся и махнул рукой:
- Поднимайтесь, давайте!
- Снимайте шляпы, господа – мы в зоне! – задорно бросил он, когда порядком уже уставшие друзья взобрались следом. Те уставились на него, как на душевнобольного, инстинктивно потянувшись к подсумкам с противогазами. Пашка только пренебрежительно хмыкнул:
- Чё уставились? Да нет здесь никакой биологической угрозы, разве что ворона на голову нагадит. Мы с пацанами давно тут всё излазили.
Антон, наконец, обрёл дар речи:
- Не свисти! А где посты, где колючка?
- Ближайший пост – возле вашей деревни. А колючка… Была раньше, да казюзинские её по своим хозяйствам растаскали.
«Односельчане Пашки» - сообразил Антон.
- А менты?
Пашка только пренебрежительно отмахнулся.
- Ну, а «внутренний периметр» где? – нетерпеливо напомнил о цели вылазки и одновременно предмете своего вожделения Арсен.
Паша указал в северном направлении:
- Километра три вперёд. Вон с того холма даже разглядеть можно, только не советую – патрули могут заметить. Да и нет там ничего интересного: ну, колючка, естественно, только чего-то к ней подключено, то ли ток, то ли просто сигнализация. Ну, ещё датчики всякие, мины сигнальные. Иногда вертолёты патрулируют. А дальше, говорят, и вовсе минные поля и собаки сторожевые.
- Ага, собаки по минным полям бегают! «Хот дог» порода называется! – иронично вставил Антон.
- Ну не знаю! – огрызнулся Павел. - Я сам за «внутренний» не лазил. Рассказывали…
- Ну, так пошли? – Арсен поудобнее пристроил лямку рюкзака на плече. - Узнаем, что там за «хот доги» бегают. Или летают.
Теперь уже Пашка смотрел на него, как на конченого психа:
- На фига? Я ж говорю: интересного ничего нет, а на патрули реально можно нарваться! Как-то, знаешь, не горю желанием остаток лета провести в больничной палате. Ладно бы ещё в палате: там родители вкусняшки таскают, медсестрички в коротких халатиках… А за прогулку к периметру светят инфекционный бокс три на четыре метра, тётки в противочумных костюмах, градусники три раза в день и ваши рожи круглосуточно. Да и родители после штрафа та-аких «вкусняшек» понавставляют! Короче, вы как знаете, а я точно дальше не пойду.
С этими словами Павел стал спускаться обратно в овраг. Арсен съехал следом – едва ему не на голову.
- Сдрейфил, да? Сдрейфил? – взъярился парень. – Обещал провести к периметру, а теперь сдрейфил?
На что Пашка спокойно ответил:
- Не провести, а показать! Хочешь идти, вали вдоль оврага. Как он начнёт заканчиваться, вылезай и двигай полем, иначе упрёшься прямо в пост. А я домой потопал – как хочешь!
С этими словами он зашагал по оврагу, но через десяток метров вдруг обернулся:
- Арс! Тебе противогаз и снарягу счас отдать или потом, - он усмехнулся, – недели через три, как вас из карантина выпустят?
- Да пошёл ты! – бросил Арсен.
Пашка только пожал плечами:
- И пойду! Хабар у стариков твоих оставлю. Прощевайте, психи!
Больше он не оглядывался. Когда фигура подростка скрылась за изгибом оврага, Арсен зло сплюнул, поднял свой оброненный рюкзак и, проворчав ругательство, повернулся к Антону:
- Ну что, идём? Или тоже сдрейфил?
* * *
Антон сидел, привалившись спиной к стене брошенного дома, и вслушивался в окружающую тишину. Очень хотелось пить, но свой рюкзак он потерял возле землянки, где погиб Арсен. При мысли о друге Антон ожесточённо стукнул кулаком об пол: ну почему он не удержал его там – в овраге! Хотя тогда Арсена было уже не остановить. Три километра он почти бежал, глубоко положив на предупреждение Павла о возможных сигнальных системах. Потом пришлось выбраться в поле и, сначала пригибаясь, а потом и вовсе ползком преодолеть ещё около полукилометра. Антон проклял всё на свете: полуденное августовское солнце жгло нещадно, пот заливал глаза и щипал кожу, штаны (комбезы они оба сняли) от ползания по траве и земле превратились в грязную тряпку. В конце концов, он просто выбился из сил, едва успевая за упрямо прущим вперёд Арсен. Тот вдруг резко остановился, и Антон чуть не ткнулся лбом в подошвы его «берцев».
- Эй! Чего там?
- Гляди вон! – прошептал Арсен. В его голосе явно читалось торжество от достигнутой цели.
Антон подполз ближе. Они лежали в траве на вершине плоского холма, откуда открывался вид на довольно большую – не меньше километра диаметром – долину. Ничем, на взгляд Антона, не примечательную – разве что в паре поросших травой неровных холмиков угадывались не то вросшие в землю брошенные избушки, не то полуобвалившиеся землянки. Возможно, когда-то здесь отдыхали пастухи.
- Поползли?
- Назад? – не веря близкому облегчению, переспросил Антон.
- Вперёд, дурак! Ты чё, мы уже за «внутренним периметром»! Вперёд – за артефактами!
Тут Антона, наконец, прорвало:
- Какими, на фиг, артефактами? Ты вчера за «Сталкером» пересидел, что ли? – он тряс Арсена за грудки, насколько это позволяло их лежачее положение. – Валим отсюда, пока на патрули не нарвались!
Словно в подтверждение его слов откуда-то издалека донёсся треск вертолётных винтов. Арсен рванулся в сторону поляны, Антон – в противоположную. Учитывая, что он всё ещё сжимал воротник Арсеновой куртки, суммарное перемещение в пространстве оказалось нулевым.
- Куда, придурок? – прошипел Арсен, срывая пальцы товарища с воротника. – До хутора полсотни метров, до оврага – пятьсот! Поползли резче, а то дадут очередью из пулемёта – и пока!
Мысль о пулемётах показалась Антону дикой и неправдоподобной, но придала такой прыти, что до землянок он полз уже не вслед за Арсеном, а локоть к локтю. Меж тем вертолётный рокот заметно нарастал, надвигаясь с севера. Когда друзья доползли до ближайшей землянки и распахнули держащуюся на честном слове и ржавых петлях дверь, силуэт вертолёта уже был хорошо различим на фоне неба. Через минуту винтокрылая машина прошла прямо над крышами крохотного хуторка.
- Против солнца идут, – еле слышно прошептал вжавшийся в земляной пол Арсен, – вот и не заметили. А тепловизоры в такую жару не пашут.
- Слышь ты, тепловизор! – бросил в ответ Антон. – Думай, лучше, как выбираться будем!
- Счас подождём немного, чтобы вертушка не вернулась, и назад двинем, – примирительно ответил Арсен.
- Ага, блин, опомнился! Щас они вернутся и сядут на эту поляну – площадка-то подходящая!
Вопреки опасениям Антона, вновь начавший нарастать шум винтов стал смещаться к западу и вскоре стих.
- Ну вот, а ты боялась! – Арсен сразу оправился от испуга и уже шустро и методично обшаривал землянку.
- Валим отсюда! – бескомпромиссным тоном напомнил Антон. – А то хозяева нагрянут и обидятся!
Арсен повернулся, очевидно, чтобы выдать ещё что-то саркастическое, да так и замер, не успев до конца запихать в рюкзак какую-то найденную в землянке железку. Улыбка кривой гримасой сползла с его лица. Теперь и Антон отчётливо слышал доносящиеся снаружи торопливые шаги и чьё-то сопящее дыхание. Причём явно не одного человека. Чья-то тень загородила бьющий через щели свет. «Влипли»! – оборвалось всё внутри у Антона.
Снаружи донёсся утробный звук, будто кого-то там мучительно тошнило. Дверь землянки неуверенно, в несколько приёмов распахнулась, впустив внутрь, прежде всего, резкий запах какой-то тухлятины, а потом скверно выглядящего субъекта в обносках.
- Гы? – удивлённо икнул вонючий урод после секундного замешательства и тут же злобно оскалился, двинувшись вперёд – Гы-ы!!!
Арсен удачно швырнул свой рюкзак прямо в голову незнакомцу. Тот успел подставить руки под летящий ему в рожу снаряд, пошатнулся. Антон добавил ему сбоку ногой в голень, и вонючий тип сложился у стены. Антон пулей вылетел из землянки вслед за Арсеном, но, как назло, тут же обо что-то споткнулся и покатился по траве. Яркое солнце после полутьмы землянки било в глаза, а то, что Антон всё же успел разглядеть сквозь опущенные ресницы, сознание наотрез отказывалось признавать реальным: двое каких-то синюшных типов в обносках, таких же вонючих, как тот, что надрывно гыкая, барахтался сейчас внизу, наседали на опрокинувшегося навзничь Арсена. Молча, зло и методично тот полосовал невесть откуда взявшимся у него ножом-«бабочкой» руки одного урода, одновременно пытаясь увернуться от другого, норовящего сомкнуть ладони на горле парня.
Лишь на мгновение друзья встретились взглядами.
- Беги! – успел коротко вякнуть Арсен. Один из уродов, резко подавшись вперёд, навалился на нож, глубоко вгоняя его в живот Арсена. Тот дёрнулся и заскрёб ногами по земле.
Антон заколебался – броситься на помощь другу или рвануть прочь. Однако его колебания прервал третий урод, который, наконец, выбрался из землянки и, не обращая внимания на кровавую кучу малу у входа, кинулся прямо к Антону. Парень заорал и, развернувшись, побежал что было сил. Хотя сил-то как раз было не так много: Антон шёл, полз или бежал по жаре почти весь день и порядком устал. Рюкзак слетел с плеча как-то сам собой, бежать стало легче, однако обернувшись метров через сто, Антон обнаружил, что уже два урода, передвигаясь какими-то дергано-угловатыми движениями, настырно и довольно быстро бегут следом.
«Не смогу»! – предательская мысль ударила под колени и повисла гирями на ногах. Поста охраны, про который говорил Паша из Казюзино, и до которого теперь надеялся добраться Антон, нигде не было видно. Чувствуя, что окончательно выбивается из сил, Антон увидел деревушку и кинулся туда. И вот теперь он сидел на полу, уткнувшись носом в колени. В голове, вместе с ударами крови в висках, стучала мысль: «Арсена убили! Должно быть нарики какие-то. Откуда они здесь»?!
Где-то снова застрекотал вертолёт, но страх покинуть убежище оказался сильнее того, чтобы выйти и попытаться привлечь внимание патрулей.
Глухой хруст во дворе заставил Антона подскочить, как ужаленного. Он прислушался: тихо скрипнула деревяшка, запирающая дверь в летнюю кухню. Сомнений не оставалось – кто-то осторожно пытался проникнуть в комнату. Антон заметался, осознавая, что сам себя загнал в ловушку.
Оглушительно грохнуло, и деревянная дверь с треском развалилась, брызнув целым потоком щепок и ошмётков утеплителя. Две стремительные тени метнулись в полумраке. Антон вскочил на стол и, оттолкнувшись, полетел ногами вперёд в наиболее слабо, по его мнению, заколоченное окно. Сосновые доски приняли вес тела и … неожиданно мощно спружинив, оттолкнули Антона назад. Он упал спиной обратно на стол и, не успев остановить движение, заскользил по нему, кувырком слетая на пол. Ощутимо ахнувшись об пол сначала макушкой, потом коленями, Антон завизжал от боли и ужаса. Кто-то навалился на него сверху, плотно прижав к полу.
«Мама!!! Конец»! – мелькнуло в голове отчаянно брыкающегося и орущего Антона.
- Хорош, паря! Остынь! – вместо нечленораздельного «гыканья» над головой Антона раздался нормальный человеческий голос с характерным нажимом на «о». – Ну, всё? Я отпускаю!
Давление сверху исчезло. Антон перевернулся на спину и живо забился под стол, чем очень повеселил двух вооружённых мужчин в камуфляже. Один, постарше, убрал за спину мощный карабин КС-23, вытащил из кармана портативную рацию и, всё так же окая, проговорил в неё:
- Я Байкал! Деревню зачистил, нашёл одного клоуна… Да, нарушитель. Нарушитель, говорю! – рация что-то прохрипела в ответ – Понял!
- Ну и откуда ты здесь взялся, акробат? – это уже Антону.
Сбивчиво, торопливо Антон рассказал всё, что с ним произошло, начиная с сегодняшнего утра. По ходу его рассказа с лиц мужчин сползала улыбка. Тот, что был моложе, шурша, развернул на столе карту. Когда Антон, наконец, остановился, чтобы перевести дух, старший сунул ему в руки фляжку с водой и тоже уткнулся в карту:
- Я Байкал! Я Байкал! Предположительно три «объекта» движутся в девятом секторе в направлении девять-один девять-три. Закрепляюсь, жду гостей. Приём!
Выслушав хриплый ответ рации, старший выковырял Антона из-под стола:
- Идти можешь?
Честно говоря, от всего пережитого ноги у парня подгибались, но он кивнул утвердительно.
- В вертолёт этого клоуна! – молодой сгрёб Антона в охапку и, придавая ему твёрдости в ногах лёгкими тычками, потащил сначала во двор, где ждали ещё двое бойцов, потом прочь из деревни через редкий лесок, на опушке которого ощетинился пулемётными стволами Ми-17. Со стороны деревни вдруг донеслись короткие автоматные очереди и хлопки карабинов. Через полчаса несколько мужчин в камуфляже вышли к вертолёту и закинули на борт два наглухо запечатанных чёрных пластиковых мешка с чёрно-жёлтыми значками биологической опасности. Антон поёжился, сообразив, что в них может быть. Уже знакомый Антону военный сказал ему:
- Зря ты, парень, от синюков в деревню полез! Они же завсегда к жилью жмутся – как раз бы и отловили тебя в том дому!
- Синяков? – непонимающе переспросил Антон.
Мужчина только махнул рукой и пошёл к кабине вертолёта:
- Одного синюка положили бойцы Тумана! – сообщил ему один из пилотов. – Сейчас зачищают сектор.
- Там с этим клоуном ещё один был – мужчина показал в сторону салона, где сидел Антон.
- Без шансов!
Антон не видел, как боец укоризненно покачал головой, мол «чего орёшь?», и как пилот в ответ развёл руками. Антон в этот момент окончательно осознал, что Арсена больше нет.
* * *
В инфекционном боксе Антон провёл больше двух суток. Это уже после того, как вертолётная пара (в воздухе к ним присоединился Ми-24) приземлилась на площадке среди армейских палаток, «однояйцовых» сборно-щитовых домиков и торчащих из земли массивных железобетонных сооружений. Плохо соображающего парня сразу препроводили в душевую, собранную из армейского «шестьдесят шестого» ГАЗа, после которой его взяла в оборот молодая женщина в закрывающем пол-лица авиационном шлеме. Быстро и дотошна она выспросила, что Антон за птица, как оказался на охраняемой территории и прочее «что? где? как?», ну а дальше он оказался в руках людей «в белом».
Все эти два дня ему носили еду, делали какие-то уколы и брали анализы, но на все вопросы слегка оклемавшегося Антона врачи только пожимали плечами, медсёстры те вовсе симулировали немоту. И вот, наконец, парня в его «медицинском заточении» посетил кое-кто более разговорчивый – на молодой женщине был медицинский халат, но форменная гимнастёрка под ним явно говорила о том, что к медицине она имеет мало отношения. Антону показалось, что именно она допрашивала его в первые часы на этой базе, хотя тогда она и скрывала лицо.
- Ну, здравствуй, Антон! – она улыбнулась и присела на стул возле его кровати. – Мы проверили то, что ты рассказал, и похоже, ты действительно тот, за кого себя выдаёшь.
«Ну, точно она» - подумал Антон.
- Я думаю, ты хочешь что-нибудь спросить? Вопросов у тебя, наверняка, накопилось.
- Кто такие эти… Которые убили Арсена? Что за «синяки»? – хрипло спросил парень.
Она стёрла улыбку с лица:
- Синюки, а не синяки: так мы их называем. Инфекция вызывает поражение мелких сосудов, отсюда цианотичный цвет кожных покровов, синюшный, проще говоря. Те трое, что убили твоего друга… извини… неделю назад пытались проникнуть через охраняемый периметр. То есть сначала их было пятеро: они нарвались на патруль и, пытаясь скрыться, рванули прямо на минное поле. Но трое всё-таки ушли.
- Значит в Зоне действительно карантин, – то ли спрашивая, то ли утверждая, сказал Антон. – И что же это за инфекция такая, от которой крыша едет?
Она почему-то длинно вздохнула, прежде чем ответить и начала рассказывать та-акую научную фантастику, что Антон не знал, верить ей, или нет.
Со слов Розы, всё началось ещё в восьмидесятых годах, когда в малонаселённой степной местности появилась лаборатория по разработке и совершенствованию биологического оружия.
- Сотрудники здешней лаборатории экспериментировали со стрептококком – эта бактерия обычно вызывает у детей скарлатину, а у взрослых рожистое воспаление кожи. Но военные генетики внедрили в стрептококковую клетку ген плесневого грибка, кодирующий очень опасный токсин. По тем временам генная инженерия была сверхпередовой технологией. Получился гибрид с совершенно убойными свойствами. После периода инкубации инфекции, когда в крови накапливалось достаточное количество токсина, он начинал вызывать сильный спазм и воспаление мелких сосудов внутренних органов, тканей и головного мозга. У заразившихся появлялись сильные головные боли, потом помутнения сознания с резко агрессивным поведением, прогрессирующие вплоть до полного безумия. Смерть наступала через 5-7 дней от сосудистой недостаточности и энцефалита. В общем, можешь себе представить состояние противника, подвергшегося воздействию такого биологического оружия, когда его солдаты вдруг из боеспособной армии превращаются в стадо озверевших идиотов, палящих друг в друга и во всё, что движется!
Да уж, Антону хватило всего трёх таких типов, чтобы проникнуться.
- К счастью, до боевых испытаний не дошло. А потом, в перестроечные годы, исследования по этой программе свернули. Собственно, с этого «сворачивания» всё и началось, точнее, с аварии рефрижератора, перевозившего наработанные штаммы микробов на утилизацию. Водитель не удержал машину на мокрой дороге, фургон опрокинулся и вылетел с трассы. Вскрывать побитый спецавтомобиль побоялись, решили захоронить на месте: оттащили подальше от трассы, вырыли яму и соорудили могильник по всем правилам. Солдаты инженерной команды знали своё дело: когда снятый дёрн уложили на место, от трассы даже ничего не было заметно. Все приписанные к лаборатории сотрудники давали подписку о неразглашении, потом в стране началась неразбериха «девяностых», короче, про могильник в степи все забыли. Кроме одного человека – бойца той самой инженерной команды. После срочной службы он уехал из этих мест, но несколько лет назад вернулся – так получилось, что здесь проживали родители его жены. Тогда он и вспомнил про закопанную машину. Эта мысль – что почти целый армейский «Урал» лежит в земле без дела – не давала ему покоя. Он, конечно, знал, что в фургоне совсем не карамельки перевозили, но понадеялся на то, что за столько лет хлорка, которой засыпали могильник, убила всю «заразу». В общем, он и трое его односельчан раскопали машину, вскрыли кузов. Что с ними стало дальше, я думаю, ты и сам догадаешься.
Антон в очередной раз кивнул. Эти четверо, понятное дело, и были первыми «синюками».
- Зачем Вы мне всё это рассказали? – спросил он. – Я заражён?
- Нет. То есть, да. Ты был заражён. Но сейчас твой организм уже свободен от инфекции. Тебе дали антидот против специфического токсина и антибиотики против самой бактерии. Когда разрабатывают биологическое оружие, всегда параллельно ищут лекарство или вакцину, чтобы не получилась бактерия «судного дня», - Роза вздохнула. – Хотя с «нашей» бактерией почти так и получилось. Выйдя из-под контроля, она мутировала и приобрела способность длительное время выживать в окружающей среде. Сейчас район локализован, но уйдут годы, пока нам удастся полностью очистить его от заразы.
- Это ведь секретные сведения, разве нет? Почему Вы решили, что мне можно их доверить? – продолжал упорствовать Антон.
- В ближайшее время ты никому не сможешь их передать, – глядя ему в глаза, сказала Роза. – Ты теперь вынужденный сотрудник нашего Центра, раз уж всё так получилось. По официальной версии ты пропал без вести где-то на обширной территории, закрытой на карантин.
- А меня вы спросить не забыли?
- А тебя сюда силком не тащили! Специально для полных баранов весь Район обнесён колючей проволокой. Всё это дерьмо случилось из-за того, что два года назад одному идиоту позарез хотелось иметь грузовик. Если тебе и твоему другу также позарез хотелось пролезть на охраняемую территорию, то один за это уже ответил! А ты хочешь лёгким испугом отделаться? Не выйдет! Так что остынь, парень! Я не уверена, что считаться пропавшим без вести, но оставаться живым, слишком тяжёлая цена за собственную большую глупость. Это всё же лучше, чем быть отправленным родителям в запаянном гробу! – от прежнего благодушия Розы не осталось и следа, сейчас она скорее напоминала разъярённую кошку. – Или ты всё-таки хочешь, чтобы вертолёт высадил тебя где-нибудь в степи? Жилья здесь, кроме заброшенных деревень, нет. Кушать нечего. В перелесках есть риск нарваться на кабанов, при большом невезении можно и волков встретить – живность в этих местах давно никто не пугал. Даже если доберёшься до периметра Района, то схлопочешь пулю из автоматической турели или «найдёшь» мину! Выбирай!
Антон не проронил ни звука. Что он мог сделать: плакать, умолять его отпустить, клясться, что никому ничего не расскажет? Да кто здесь будет его слушать. Роза тысячу раз права: лезть в карантинную зону было полнейшей глупостью. Ведь было же понятно: при кажущейся доступности внешних границ настоящую тайну Района должны хорошо охранять, раз за два года его существования ничего существеннее малонаучной фантастики общественности не стало известно. Но упёртость Арсена… Впрочем, теперь поздно кивать на закидоны погибшего товарища.
Роза остыла так же быстро, как и завелась и кажется, даже сжалилась над сникшим парнем, заговорила своим обычным мягким тоном:
- Пойми, правду о Районе раскрывать нельзя. Достаточно того, что из-за чьей-то жадности пришлось закрыть на карантин огромную территорию. Если какие-нибудь террористы узнают, из-за чего и что здесь можно найти, то споры сибирской язвы в почтовых конвертах покажутся умильной детской шалостью! И не расстраивайся слишком сильно. По прогнозам полная дезинфекция Района займёт пять-шесть лет. Потом карантин будет снят, Центр ликвидируют, а сотрудники дадут подписку о неразглашении и смогут жить обычной жизнью.
Антон кивнул. В который уже раз за время разговора с Розой. Да, блин, он со всем согласен! Только перед глазами у него сейчас стоят лица родителей, школьных друзей, его девушки. «Пять-шесть лет?» - за это время родители успеют постареть, и может быть, даже примириться с потерей единственного сына. Друзья уже закончат институты. Девушка… скорее всего выйдет замуж. Во всяком случае, вряд ли даже вспомнит его. Да и он сам наверняка уже будет другим.
Видимо, чтобы прервать затянувшуюся напряжённую паузу, Роза сказала:
- С подачи уже знакомого тебе офицера с позывным Байкал тебе присвоили радиопозывной Клоун. Но если ты считаешь его обидным, то можешь придумать свой.
- Мне всё равно, – только и смог выговорить Антон…

Честно говоря, рассказ мне не очень понравился. Дочитала с трудом. Нет в нём той интриги, что удерживала бы интерес читателя до последней фразы. Благодаря названию с первого же абзаца понятно, кто преследует ГГ, хотя именно здесь можно было бы зацепить читателя. Да и самим зомби в рассказе отведена очень незначительная роль. Львиную долю текста занимают описания самой зоны, её истории и акта неповиновения мальчишек. На мой взгляд акценты расставлены не совсем верно, и оттого рассказ кажется скучным. Нет динамики, драйва, проще говоря. Что касается стрептококка и его гибрида с плесневым грибком - задумка неплохая, но опять же абсолютно незрелищная, незапоминающаяся для большинства читателей. Вспомните вирус Т9. Наверняка каждый, кто смотрел "Обитель зла" скажет в чём заключается его действие. Он заставляет посмертно функционировать ткани организма на примере того, как растут после гибели ногти и волосы. Вот это действительно запоминается! А про стрептококк, плесень и их токсины мы с вами можем знать сколько угодно, но у читателя таких специфических знаний нет. Да и скарлатина с рожистым воспалением кожи сегодня не настолько распространены, чтобы называть их в качестве примера подростку. Проще на бронхит сослаться или на ангину. А вот если бы вы с вирусом бешенства поэкспериментировали или с тем же ботулотоксином, самым смертоносным органическим ядом на планете (и, кстати, весьма популярным. О препарате "Ботокс" сейчас не знает только ленивый), кажется вышло бы интересней. ИМХО, конечно ))

И над конструкцией предложений нужно немного поработать. Некоторые читала по нескольку раз.


Надеюсь, мой обзор вас не обидел. Мне бы этого не хотелось )

Да нет, всё в тему! Большое спасибо!
А я думаю, почему комментов нет! Оказывается скушно... Ну, буду дорабатывать.
"А вот если бы вы с вирусом бешенства поэкспериментировали или с тем же ботулотоксином, самым смертоносным органическим ядом на планете (и, кстати, весьма популярным. О препарате "Ботокс" сейчас не знает только ленивый), кажется вышло бы интересней" - да было уже про бешенство ("28 дней спустя"), а ботулотоксин чересчур убоен - нескольких миллилитров чистой субстанции достаточно, чтобы отправить в лучший мир всё человечество. А стрептококк показался мне оригинальной идеей. Вот только я, как всегда, увлёкся описаниями.
"Львиную долю текста занимают описания самой зоны, её истории и акта неповиновения мальчишек" - ну, вообще-то я так и задумывал. Главное в рассказе ведь не зомби и не то, от ЧЕГО они ими стали. А ПОЧЕМУ! Потому что "два года назад одному идиоту позарез хотелось иметь грузовик", то есть из-за человеческой алчности. Если эта идея не пробивается в рассказе наружу и не кричит о себе, значит всё плохо: в топку, немедленно в топку.

PS: Товарищи модераторы, почему в смайликах цветочка нет? Чем девушку за труд отблагодарить? Придётся как студенту электронные розочки рисовать:
@))--,--'-- похоже на розочку?) Ещё раз спасибо, Mekshuny

Да мало ли на земле вирусов и бактерий. Тут главное, чтобы эффекты, ими вызываемые, были интересны читателю, чтобы получился Вау!-эффект.


В том-то и дело, что до этого момента ещё дочитать нужно, пробиться через гущу второстепенных описаний. Собственно интереса узнать "что произошло?" у читателя не возникает. Мне показалось, что больший упор делается на ослушание подростков и всё вытекающие из этого последствия.


Ой, спасибо!

Кстати, да! Почему смайлики такие убогие? Нельзя ли расширить их количество? Меня это постоянно угнетает.