Не хотите же вы сказать, что мечтой его жизни было вот такое рабское существование?

Рефлексии тоже бывают. Все мы люди-человеки... А вы конкретно о какой сцене?

По-моему, намеки этого были даны. Вы же сами любите "додумывать". Но в этот раз не додумалось?

В принципе, да. А что, охота на Земле или Марсе сильно отличается? Принцип все равно один: ты убегаешь, я стреляю. С рыбалкой то же самое. Здесь же все фишки связаны с приливом и отливом. Я представлял себе, как это может происходить, и описывал.
То, о чем вы говорите, имеет место везде. У Толкиена хоббиты ведь номинально хоббиты, поведение-то их не отличается от человеческого. И гномы так, и эльфы. И это не брак, это делается потому, чтобы читателю было проще отождествлять себя с героями, и была ясна их мотивация.

Я говорил о том, что эта сюжетная линия проигрывает в динамике из-за того, что герой здесь в качестве марионетки.

То есть вы считаете, что если читатель что-то не воспринял, то это его проблеммы? Что ж, ваше право.

Герои Толкиена постоянно взаимодействуют с миром Средиземья. То они идут по эльфийским лесам, то по заброшенным подземельям гномов, то по стране орков. И везде встречают каких-нибудь очень специфичных аборигенов. Собственно, по миру Толкиена написаны тысячи фанфиков, уже только это говорит о том насколько живой и объемный мир он создал.

Вы не смотрели нашумевший сериал "Спартак"? Вы же не назовете Спартака марионеткой? Ведь он был точно такой же раб, у него совершенно не было выбора, и он только и делал, что подчинялся... до определенного времени. Но ведь интересно.

Нет, я считаю, что сколько читателей, столько и мнений. Вы не восприняли, другой воспринял - что вы мне посоветуете делать? К кому прислушаться?

А у меня не взаимодействуют?
Вообще, большое спасибо, что зашли и прочитали. Может, продолжение выложить? Я всегда внимательно прислушиваюсь к тому, что говорят. Могу спорить, но всегда делаю выводы для себя. Спасибо за ваши замечания.

Нет. Я книжку в детстве читал. И там он в основном целую империю раком ставил. А в кино свои законы, не всегда правильно на них ориентироваться.

Надо стремиться к тому, чтобы воспринять могло абсолютное большинство из предполагаемой ЦА. Как говорится: не стыдно не знать, стыдно не учиться.

Свое, крайне субъективное мнение я изложил.

Ну, это ведь не сразу пришло. Вот и у меня не сразу, а к концу книги Слав проявляет свои лучшие качества.
"Спартак" тоже была любимой книгой детства, раз пять ее перечитывал.

Не могу с этим спорить. Кстати, а кого вы бы посчитали ЦА этого романа?

А сколько это примерно в количественном выражении? В знаках, али словах? По ощущениям, значительная часть кнги уже пройдена, а завязка всё завязывается, завязывается и завязывается...

Сложный вопрос. Чтобы на него отвечать не голословно, нужно быть профессионалом в области книгоиздания.

Могу сказать, что здесь выложено чуть более половины текста.

Ну, это ведь неплохо, когда интрига разрешается не сразу, м?
И потом, это скорее приключенческий роман, здесь нет особых, скрытых от читателя, тайн. Мне кажется, завязка давно завязалась. Это произошло, когда Слав и Волод поменялись местами. В этой книге, если вы заметили, нет супергероев, чего я очень не люблю, есть определенные характеры, которые я поместил в некоторые условия, чтобы посмотреть на их развитие, либо деградацию. Вы покритиковали Слава за некоторое бездействие, но я не считаю, что герой должен быть всегда на коне. Есть жизнь, есть обстоятельства, иногда непреодолимые, есть характер, который не должен с этими поступками контрастировать...

Два тела на черных простынях сплелись в жаркой схватке. Ианна была ненасытна, и Володу это нравилось. Девушка из гморода была настолько раскована и раскрепощенна, что юноша терял дар речи от ее диких фантазий и буйных, животных повадок в любви. Своей дикостью Ианна напоми-нала Ангелу, но ее дикость распространялась лишь на постель, в остальном Ианна была сама скромность, и этот контраст возбуждал Волода еще сильнее.
Он застонал и откинул голову. Ианна засмеялась, соскочила с его живота и жадно слизала разбрызганную по торсу сперму. Подняв голову, Волод неожиданно увидел странные синие пятна, просвечивавшие сквозь волосы девушки.
— Что это у тебя? — спросил он, раздвигая пальцами рыжие пряди. Да это не пятна, а какие-то знаки… Татуировка.
Ианна отдернула голову. Взгляд светло-зеленых глаз стал другим, обжигающе-опасным:
— Не обращай внимания.
Она поднялась, демонстрируя безупречную мускулистую фигуру. Даже ее грудь на ощупь казалась упругой и тугой, как мускул.
— Лежи, Слав…
— Ты куда?
— Я скоро вернусь, — девушка поднялась. Ее крепкие, вызывающе торчащие груди казались Володу верхом совершенства. А также тонкая талия и круглые, подтянутые ягодицы. В Ианне нет недостатков, подумал он.
Прошла минута. Ианна не появлялась. Вдруг Волод услышал звук открывающейся двери и негромкий разговор. Кто-то пришел?
— Ианна, ты где? — Волод поднялся с постели и вышел из спальни в холл. Обнаженная Ианна стояла у двери и улыбалась. Рядом находился незнакомец — плотный мужчина неопреде-ленного возраста с примечательным крупным, клювообразным носом.
— Меня зовут Мерк, — спокойно представился он. Он улыбался, но от его улыбки веяло недобрым. — Я твой новый учитель физики, и мы начнем занятия прямо сейчас.
— Чего? Какая физика? — Волод стоял обнаженный и не думал прикрываться. Он у себя дома! И вообще, он сын правителя! — Я не желаю ничего изучать! Как вы смели войти? Ианна, это ты его впустила? Выметайся, или я вызову охрану!
— Хорошо, очень хорошо, — с улыбкой проговорил гость. — Убедительно. Но звать охрану я бы не советовал.
— Это почему? — дерзко спросил Волод. У незнакомца, по видимости, нет оружия, да и с оружием сюда не пройти — сработают датчики на металл. Эх, будь у него в клане такие датчики…
— Сделаешь хуже только себе.
— Ты угрожаешь мне, сыну Изагера? — Волод хотел добавить — «гмор», но вовремя вспомнил, что он не в Пойме. — Тогда я сам выкину тебя отсюда!
Он двинулся на пришлеца, но стоявшая рядом Ианна разогнулась, как пружина, молниеносно ударив Волода в живот. Не ожидая такого, юноша согнулся и тут же опрокинулся навзничь после мастерской подсечки. Ничуть не стесняясь, Ианна нависла над ним и заломила юноше руку. Впервые в ее глазах появилось что-то иное.
Мерк шагнул к лежащему Володу:
— Не дергайся и слушай!
— Ианна… Вы хотите меня убить?
Мерк улыбнулся, показав длинные, неестественно белые зубы, и покачал головой:
— Нет. Скажу сразу, чтобы ты понял: это мы устроили крушение скутера, на котором летел Слав. Настоящий Слав.
— Что вы… говорите?
— Молчи и слушай, мальчик, — холодно произнесла Ианна. Мерк кивнул:
— Мы все знаем о тебе. Ты не Слав, сын Изагера, и у нас есть все доказательства. Ты понимаешь, чем тебе это грозит, варвар?
Они все знают! Волод дернулся, и рука тут же отозвалась острой болью. Сидя за головой Волода, Ианна держала его руки и не позволяла встать. Почему-то только теперь Володу стало стыдно за свою наготу. Распятый и беззащитный, он лежал на полу перед этим человеком.
— Чего вы от меня хотите?
— Все зависит от того, что ты ответишь на один вопрос, Слав. Или не Слав.
— Что? — невольно спросил Волод. Невозможно, мелькнуло в мозгу, не выдавай себя! Не сдавайся, они ничего не могут знать о мне!
— Мы давно наблюдаем за тобой. Мы имеем доступ к секретам правителя, о чем он даже не догадывается. И нам известно, что ты не тот, за кого себя выдаешь!
— Ложь!
— Разумеется, ты будешь все отрицать, — кивнул Мерк. — Мы не знаем твоего настоящего имени, но ты — не Слав, сын Изагера, а варвар из пустошей, который непостижимым образом так похож на сына правителя Дирна, что даже отец не заметил различия!
Колени Волода дрогнули.
— Ты первым заметил это удивительное сходство и заменил сына Изагера, погибшего в пустошах, — продолжил гость. — Ты думал, что можешь и дальше дурачить всех, но помимо внешнего сходства существуют отпечатки пальцев, индивидуальные медицинские карты и, наконец, анализ ДНК, о котором необразованный варвар не имеет ни малейшего представления. Ты можешь объяснить, почему твои ремни безопасности на скутере были разрезаны? Я объясню: потому что ты не знал, как их отстегнуть, чтобы убрать настоящего Слава из корабля…
Пропал! В сердце полыхнула ярость, но вмиг растаяла, усмиренная здравой мыслью не варвара, а почти гмора: не стоит умирать, если можно договориться. Жизнь самое ценное, что есть у человека, ради этого стоит пойти на все. Ведь это раньше у него не было ничего, а теперь так много, что потерять все просто невыносимо!
— Пока глупец Изагер принимал тебя за сына, мы проделали кое-какую работу. И вот я здесь. Как видишь, нам не помешала ни твоя охрана, ни твой телохранитель. Кстати, сейчас ты вызовешь его.
— Что? — Володу показалось, что он ослышался. Пришелец сам просил, чтобы он вызвал Юра. Что, и Юр с ними заодно?!
— У тебя есть устройство вызова. Мы о нем знаем. Дай его мне. И без шуток, парень, или мы положим Изагеру на стол информацию о том, кто его сын на самом деле.
Мерк сделал знак. Ианна отпустила Волода, и он, как сомнамбула, двинулся к своей одежде. Девушка шла рядом. Волод посмотрел на нее: теперь нагота Ианны не вызывала никаких чувств. Она предала его, тварь, она служила этому гаду!
— Без шуток, — предупредила Ианна. — Не вздумай нажать кнопку — будет хуже только тебе.
Волод сунул ладонь в карман и осторожно, чтобы не задеть кнопку, извлек черную пластину. Ианна взяла ее и отнесла Мерку. Волод надел штаны.
— Отлично, — Мерк посмотрел на трофей и улыбнулся. В этот момент он напомнил Володу довольного, хорошо пообедавшего зубина. — Теперь тебе надо произнести всего одну фразу вот сюда, — и он поднес к лицу Волода ладонь с перстнем на указательном пальце.
— Повтори слово в слово: Юр, приезжай скорее, я на старой пристани. Запомнил?
Волод послушно повторил. Незнакомец, как клещами, сжимал его волю, заставляя делать все, что было нужно.
— Все, — удовлетворенно проговорил Мерк. — С Юром мы разберемся.
— Вы убьете его?
— Конечно. Он знает слишком много. Думаю, даже то, что ты не Слав.
— Он… знает? — изумился Волод. — Но… почему…
— Почему он не сказал Изагеру? Совсем недавно он был у правителя. Не знаю, о чем они говорили, но, если ты по-прежнему здесь, то либо он ничего не сказал, либо глупец не поверил ему. Мало того, слежка за тобой не только не усилилась, но стала значительно меньше. Значит, Изагер верит тебе, и это хорошо. В любом случае Юр слишком много знает или может узнать, и должен исчезнуть. Это в твоих же интересах, парень.
Мерк сделал жест, указывая Володу на диван. Варвар сел.
— Теперь поговорим о главном. О твоей судьбе.
Мерк не садился, просто стоял, возвышаясь над Володом, как мессия над своим пророком.
— Заметь, Слав — я буду называть тебя так, зачем мне твое настоящее имя? — мы не шантажируем тебя, хотя имеем для этого все необходимое и данных более чем достаточно. Мы предлагаем сотрудничество и власть. Такую власть, при которой уже никто не сможет в чем-то тебя обвинить. Ты займешь место Изагера.
— Отца? — невольно воскликнул Волод.
— Какой он тебе отец, варвар? Впрочем, Изагер немногим отличается от вас, пустынников. Дирну не нужен такой правитель.
— Я должен убить его?
Мерк сделал пальцами замысловатый жест:
— Об этом мы поговорим позже. Нам нужно твое согласие на сотрудничество, Слав. Всего лишь твое согласие занять кресло правителя. И мы оставим все, как есть. Ты будешь иметь все, что имеешь сейчас, так же развлекаться, спать с девушками. Разве тебе надо что-то еще?
Повисла тишина.
— Итак, ты согласен занять его место? — после паузы спросил Мерк. Волод думал, но в голову ничего не приходило. Выхода не оставалось, разве только прыгнуть с платформы в море… Он ввязался в это дело, не зная, что в действительности происходит в гмороде, какая борьба за власть идет в Дирне. И он, лже-Слав, в этой игре стал главной фигурой. На него ставят многие, но выиграет кто-то один… На миг ему захотелось забиться в угол и закричать: не хочу, возьмите все, отвезите меня в пустыню и бросьте там! Но кто-то другой одеревеневшими губами произнес:
— Согласен.

Возможно, такая направленность романа должна быть отражена и в стилистике. "Кысь" Толстой, как пример. Или "Улитка на склоне" Стругацких. Потому что герой, начинающий самостоятельно двигать сюжет только во второй половине книге - для большинства будет тяжело сохранить интерес к интриге.

Выкладывайте тогда, пожалуйста, сразу главы три-четыре. По одной трудно составить цельное восприятие.

Это у них там такая система защиты хорошая? Подошёл, пару болтов открутил, перенастроил всё под себя и ходи куда хочешь?

Ещё мне кажется странным, что они там как-то одинаково разговаривают. Всё-таки сотни лет две группы людей в практически полной изоляции друг от друга проживают. У нас даже в разных областях выговор разный и всякие слова есть, которые у соседей и не употребляют. Непродуман этот момент.

Ну, я описывал все так, как это выглядит со стороны. Вполне возможно, что мастер вводил какой-то пин-код, свои данные, внутри стояла камера, как на банкомате, то есть чужой был бы виден сразу... Кроме того, речь о сыне правителя, в этой ситуации никто не стал бы что-то проверять, главное, сделать все предельно быстро. Ни у кого не может возникнуть мысль, что варвар способен проникнуть в город, поэтому скорее верят сбою электроники...

Не, речь о том, что подобные вещи в принципе нельзя с периферии перепрограммировать. То есть, если взять приведённый вами как пример банкомат. Не возможно через него проникнуть в систему банка. Можно его попытаться обмануть. Можно прикрепить к нему приблуды и считать данные. Но нельзя взломать его или легально войти через него в систему и поменять карточке пин-код, например. Что по сути и происходит в том эпизоде. Все эти датчики, они просто датчики. Считывают инфу, отправляют её на сервер, где та сверяется и проверяется.

Я вас понял. Типа, надо переписать, чтобы мастер отправил запрос в центр, на разрешение что-то поменять. Чтобы мы поняли, что система контролируется. Ну, конечно, тут есть здравый смысл, не могу спорить. Если будут издавать, обязательно исправлю.

К рассвету Слав едва передвигал ноги. Ангела тоже еле брела, но не останавливалась.
— Ангела, — проговорил Слав. — Надо отдохнуть.
— Нельзя. Нас догонят и убьют… — ноги девушки подогнулись, и она рухнула на песок. Слав упал рядом.
— Они тоже не железные, — сказал Слав, глядя в светлеющее небо. — Да пока обнаружили, что нас нет…
— Следы выдадут нас. Надо дойти до воды, — девушка попыталась встать, но Слав удержал ее:
— Надо отдохнуть хотя бы полчаса. Иначе мы не сможем идти дальше.
Ангела кивнула.
— Хорошо.
— Поспи, — сказал Слав. — Я посторожу.
— Нет. Я не хочу спать. Хочешь — спи ты.
— Я тоже не буду.
Спать Славу очень хотелось: сказывалась усталость и напряжение последних часов, но он не мог позволить себе быть слабее девушки. Даже пить не очень хотелось, но это пока солнце не поднялось над Поймой.
— Прилив уже начался, — сказала девушка, вглядываясь в дымку на горизонте. — Осталось еще немного.
Еще несколько километров по хватающему за ноги песку показались Славу бесконечными, но, взобравшись на очередной бархан, он увидел блестевшую на солнце голубую гладь.
— Вода! — закричала Ангела. — Вода!
Они сбежали с бархана. Мелкие волны накатывались на буро-зеленый от проросших растений берег. Некоторые из них выросли почти на метр. Ангела с разбега прыгнула в воду, и Слав последовал ее примеру. Охладившись и наглотавшись мутноватой воды, путники двинулись вдоль берега, не выходя на песок, чтобы не оставлять следов. Так шли несколько километров, пока подплывшая чересчур близко к берегу водяная тварь не напугала их, высунув из травы жуткую зубастую морду.
— Теперь пойдем по песку, — объявила Ангела. — Они не скоро найдут следы.
Славу очень хотелось есть. Он удивлялся, что девушка будто забыла о еде, но Ангела помнила. Увидав длинные растения с синими цветками на толстом, увитом мелкими листиками стебле, она радостно вскрикнула.
Слав растерянно стоял и смотрел, как, пользуясь ножом, девушка ловко выкапывает растения из песка. Корни его уходили глубоко в землю, но Ангелу интересовали не корни, а клубень у основания стебля. Отделив клубень от растения, Ангела помыла его в воде, ловко очистила ножом и порезала на крупные дольки.
— Ешь! Это сочень.
Слав взял в руки желтоватую, волокнистую, полупрозрачную дольку и откусил. Вкусно. Кисленькая, немного вяжет — но вкусно! Он съел половину клубня и оглянулся на девушку.
— Ешь, ешь, я еще сделаю, — Ангела выкапывала одно растение за другим. Слав решил помочь, схватился за стебель и дернул. Стебель остался в руках, клубень — в земле, а юноша упал на спину. Ангела рассмеялась:
— Не знаешь — не берись!
Она не успокоилась, пока не выкопала все растения. Часть клубней они очистили и съели, другую часть Ангела выкапывала осторожно, вместе со стеблем, затем заплела в большую косу и протянула Славу:
— Неси.
Еда прибавила сил. Кроме голода, чудесные клубни прекрасно утоляли жажду, и путники зашагали веселей. Несколько раз приходилось обходить пришедших на водопой животных, большинство которых, имея рога и зубы, не боялись человека и вели себя агрессивно. Ангела знала их повадки, и Слав в который раз убеждался, что, окажись он в пустыне один, вряд ли бы выжил, не зная множество секретов, о которых не догадаешься, не прожив здесь годы. Секретов, которые передаются из поколение в поколение, из клана в клан.
— Ангела, смотри! — Слав протянул руку, указывая на высокого голокожего зверя, спускавшегося к воде. Длинный оранжевый волнистый гребень проходил по его спине, заканчиваясь на увенчанном шипами хвосте. Девушка замерла, потом дернула Слава за руку:
— Бежим, пока он не увидел нас!
Они сбежали к воде, но было уже поздно. Сзади раздался зловещий рык, и Ангела, не оглядываясь, вбежала в воду.
— Быстрее, он убьет нас!
Слав все же оглянулся. И побежал изо всех сил. Чудище двигалось очень быстро, с каждым прыжком преодолевая добрый десяток метров. Наверно, оно не умеет плавать, если Ангела решила спасаться в воде…
Как назло, здесь было мелко. Вода едва доставала беглецам до пояса, зверю она практически не мешала. Рыча так, что у Слава тряслись внутренности, хищник стремительно приближался.
— Скорее! — кричала Ангела, но юноша и так бежал изо всех сил. Двигаться в сковывающей движения воде было тяжело, и зловещий плеск за спиной приближался. Ангела бежала впереди, Слав догнал ее, слыша за спиной утробное фырканье зверя, и почувствовал, что становится все глубже. Он оглянулся: широкая, способная легко перекусить человека, пасть клацнула зубами. Еще секунда — и конец… Слав оттолкнулся ногами и нырнул. Шум плескавшего по воде чудовища заложил уши. Юноша опустился к самому дну и плыл, пока хватило дыхания. Он не знал, спаслась ли Ангела. В этот момент он думал только о себе.
Задыхаясь, он вынырнул на поверхность и с облегчением увидел голову Ангелы. Девушка оглядывалась, ища своего спутника. Поднимая тучи брызг, промахнувшийся хищник бесновался в десятке метров от них, не решаясь преследовать людей на глубине.
— Я здесь! — крикнул Слав. Ангела оглянулась. Ее лицо расцвело:
— Слав!
Здесь было глубоко, по крайней мере, дна Слав не чувствовал. Они подплыли друг к другу. Слав никак не мог отдышаться, Ангела с улыбкой смотрела на него, медленно разводя руками в воде.
— Он уйдет? — спросил Слав, кивнув в сторону зверя.
— Не знаю. Нам лучше уплыть подальше. На суше он догонит любого зверя. Я слышала, что десять охотников не смогли справиться с таким и погибли все до единого. Это грогур, властелин Поймы.
— Наше счастье, что он не умеет плавать, — пробормотал Слав.
— Если бы он умел еще и плавать, то сожрал бы всех в Пойме, — Ангела медленно поплыла вдоль берега. Слав плыл рядом. Живя в клане, он слышал, что в разлив Поймы в воде, кроме рыбы, появляются и те, кто эту рыбу ест. А среди них твари, не гнушавшиеся полакомиться человечиной. Но вслух ничего не сказал. Во-первых, Ангела и так это знает, пусть и не ходит с мужчинами на охоту, во-вторых, это ничего не изменит. Деваться им все равно некуда…
— Он все не уходит, — злобно проговорил Слав.
— Да.
Грогур выбрался из воды, но, будто чувствуя, что добыча может вернуться, расположился на берегу, чутко поводя огромной, как пол-мобиля, башкой. Возвращаться нельзя.
— Нам надо уплыть подальше, — сказала девушка. Слав тяжело выдохнул. Плавать в намокшей кожаной одежде было трудно. Особенно мешали ботинки, но юноша понимал: сбросить их нельзя. Когда вода уйдет, как пойдешь по раскаленной равнине?
— Смотри, там островок! — крикнула девушка. Слав посмотрел: и, правда, вдалеке над водой виднелось желтое-черное пятно. Далеко, но у них нет выбора. Не сговариваясь, они поплыли к острову. Слав не думал ни о хищниках, ни о потерянной в воде связке съедобных корений. Доплыть, надо доплыть!
Остров приближался медленно. Они несколько раз останавливались и отдыхали, зависая в воде. Юноша видел, что Ангела выбилась из сил, но девушка ни разу не пожаловалась. И Слав молчал.
Достигнув островка, они выбрались на мокрый песок и распластались на нем, глядя на синее, без тени облаков, небо. Слав думал о том, что они оторвались от погони, что теперь у них одна дорога, и он рад пройти ее вместе с Ангелой.
Они обошли крошечный песчаный островок, кое-где поросший травой, и обнаружили следы кострищ, обглоданные кости рыб и зверей. Здесь бывали люди.
— Давай сушить вещи! — объявила девушка. — Я так пропиталась водой, что, наверно, не-делю пить не буду…
Слав стянул с плеча мокрую куртку и замер: ничуть его не стесняясь, Ангела быстро сняла с себя все и разложила вещи на песке.
— А ты что? — повернулась она. Слав мигом опустил глаза и закопался с ремнем на штанах. Раздеваться перед девушками ему приходилось, но в своей секции, в интимном полумраке, зная, что затем произойдет… Но здесь, на открытом ветрам клочке суши, под внимательным взглядом неба и жгучим интересом солнца, он раздеться не мог.
— Тебе помочь?
Смеялась ли она? Быть может. А от смеха недалеко до презрения. Слав заторопился, вырвал-таки ремень и оказался нагишом. Положил штаны на песок и выпрямился. Ангела смотрела на него. Кажется, ниже пояса.
— Ты что? — спросил он, невольно наклонил голову и почувствовал, что краснеет. Он не мог поднять голову, не смел смотреть на нее.
— У Волода был шрам, — Ангела шагнула к нему и коснулась рукой живота. — Вот здесь.
Он увидел ее ноги и плоский живот. В груди жарко бухнуло. Но Ангела повернулась и пошла прочь. Ее загорелая мускулистая фигура была великолепна: стройные ноги с точеными икрами, поджарые ягодицы, тонкая талия и высокая шея… Ангела присела и разлеглась на песке, подложив под волосы какую-то тряпку. Слав уставился на ее крепкую грудь с задорно торчащими сосками, затем спохватился, что стоит как истукан, и тоже лег, но не на спину, а на живот.
— Вы очень похожи. Но ты совсем другой, — сказала она.
— Почему ты так часто вспоминаешь его? — спросил Слав.
— Не так уж и часто, — Ангела повернула к нему голову. — Только когда вижу тебя.
— Знаешь, мне неприятно, когда ты вспоминаешь о нем.
— Это почему?
— Потому что… — Ему было нелегко, но он выговорил эту трудную фразу. — Ты его любишь?
— Я? — Ангела привстала. — Зачем тебе знать?
— Ну… — Слав смутился. Вопрос застал его врасплох.
— Я могу не отвечать тебе, — сказала, приподнимаясь на локте, Ангела. — Но я отвечу. Если и любила — Волод умер, значит, и любовь умерла.
— Это не так, — возразил Слав. Он вспомнил слова какого-то философа и процитировал. — Настоящая любовь не умирает. Она живет, пока жив хоть кто-то из любящих.
— Значит, по-твоему, моя любовь не была настоящей? — спросила девушка.
— Значит, ты все-таки любила его.
— А ты любил женщину? По-настоящему, как ты говоришь? — вопросом на вопрос ответила Ангела. Слав вновь растерялся. С Ангелой непросто разговаривать. То, что девушки Дирна держат в себе и никогда не скажут, она говорила прямо, ничуть не стесняясь. Действительно, чего им теперь стесняться?
— Нет. Думаю, нет.
— А откуда ты знаешь?
— Знаю, — проговорил Слав. — Как же я могу не знать?
— Ты странный человек, Слав. Все гморы такие странные? Но ты мне все равно нравишься.
— Нравлюсь? — переспросил он.
— Да, — Ангела перевернулась на живот, опустив голову на скрещенные руки. — Знаешь, Слав, — голос ее дрогнул. — Я Волода не любила. И не полюбила бы никогда. Он похож на тебя, но внутри он… другой. Хуже. Он не мог бы любить, как ты… сказал.
Слав молчал.
— А ты, Слав, мог бы так любить? По-настоящему? До тех пор, пока жив?
— Мог бы. Если это необыкновенная девушка.
— Что значит: необыкновенная?
Слав повернул голову, чтобы прочитать ответ в плывущих над горизонтом облаках — и увидел темное пятно. Что-то огромное плыло по залитой водой Пойме.
— Смотри!
Ангела резко повернулась:
— Одевайся! — крикнула она. — Это рыбаки!
Черное пятно приближалось, и скоро Слав разглядел плот из вязанок тростника и пустых пластиковых бочек. Плот был огромен, не меньше сотни квадратных метров, а, скорее всего, много больше. На нем были несколько строений из тростника и дешевого пластика, а в центре стояла мачта с широким прямоугольным парусом. По плоту ходили люди и, похоже, они видели стоящих на островке. Быстро одевшись, Слав и Ангела ожидали, пока плот пристанет к берегу. Похоже, рыбаки плыли именно сюда.
Несколько рыбаков спрыгнули в воду и побрели к берегу. Их загорелые тела прикрывали рваные рубахи, сшитые, по всей видимости, из отживших свой срок старых и рваных сетей, и короткие, не достающие до коленей, кожаные штаны.
Слав и Ангела дожидались их, не двигаясь с места.
— Говорить буду я, — шепнула девушка, и Слав еле заметно кивнул. Ей лучше знать, что говорить.
Рыбаки приблизились. Ремни на их бедрах оттягивали изогнутые ножи, удобные для разделывания рыбы. Двое держали в руках зазубренные, сработанные из костей зверя, остроги. Другого оружия у рыбаков не было. Отряд остановился в нескольких метрах от беглецов, один из рыбаков шагнул вперед.
— Меня зовут Мосень, — объявил он. — И я здесь хозяин. Кто вы такие?
Он был широк в кости и широкоплеч. Поросшая кучерявыми волосами голова, казалось, сидела прямо на плечах, без шеи. Его круглое лицо могло показаться привлекательным, если бы не хищный крючковатый нос и въедливый взгляд маленьких, но все замечающих глаз.
— Я Ангела, а он — Слав. Мы из клана Север, — сказала девушка.
— Никогда не слышал о таком клане. А что вы здесь делаете?
— Мы шли в клан Красноголовых, но заблудились в пустыне. Песчаная буря сбила нас с пути, а потом начался прилив, — хладнокровно сочиняла Ангела. Славу казалось, ее особо не слушают, больше рассматривают. Но это было не так.
— О Красноголовых я слышал. Но они далеко отсюда. Очень далеко. А песчаных бурь в эту пору не бывает, — усмехнулся Мосень. — Проще говоря, вы — бродяги.
— Я из клана Север, — проговорила Ангела. Даже Слав уловил неуверенность в ее голосе, что уж говорить про кучерявого вожака? Мосень сжал губы:
— Мы не убиваем чужаков, оно нам не надо. Тем более, если они молоды и красивы…
Он смотрел на Ангелу. Девушка выдержала его взгляд. Слав забеспокоился: что он имел в виду?
— А он, что, немой? — Мосень кивнул на Слава. Слав открыл рот, но Ангела успела первой:
— Да, он не разговаривает, — она посмотрела на юношу. Ее взгляд ясно давал понять: не спорь и молчи!
— Ладно, сейчас мы разведем костер и поедим, — сказал Мосень. — Вы можете оставаться с нами…
Рыбаки натаскали сухого хвороста, видимо, хранившегося где-то на плоту, и зажгли огонь. Женщины ловко разделывали свежие рыбины, насаживали на длинный вертел и зажаривали целиком. Одна из рыбачек протянула гостям две большие ракушки. Слав поблагодарил и взял ракушку в руки, не зная, что с ней делать. Заметив его неуверенность, рыбачка отобрала ракушку, привычным движением вскрыла и снова протянула парню. Внутри было нежное полупрозрачное тельце моллюска.
— Ешь, это вкусно, — сказала она. Ангела давно расправилась с подарком и с интересом наблюдала за Славом. Юноше никогда не приходилось есть моллюсков. Несмотря на голодные спазмы, брать в рот это совсем не хотелось.
— Ешь, Слав, он прибавит тебе сил, — сказала Ангела. Слав понял, что отказ вызовет обиду, тем более что некоторые из рыбаков уставились на него, ожидая, как будет принят подарок.
Слав, почти не жуя, проглотил почти безвкусное, скользкое тельце моллюска и хотел сказать спасибо, но вовремя вспомнил, что он немой.
Рыба поспевала. Ароматнейшие запахи распространились по островку. Слав понял: рыбаки знали, что это место остается незатопленным в прилив, и часто приплывали сюда. Отсюда и следы костров. Наконец, Славу дали огромный кусок жареной рыбы, и юноша утолил голод. Так вкусно он не ел, наверно, никогда. Оранжевое пламя костра отгоняло ночь, тонувшую в черной воде. Искры улетали вверх, рождая новые звезды. Рыбаки смеялись, слушая истории о гигантских рыбах и невероятных подвигах. Славные люди, подумал юноша, хорошие люди. Ему было хорошо, потому что впервые он был в Пойме среди пустынников, которые не считали его ни гмором, ни рабом. Он был равным среди равных, просто человеком. Где-то на юге, в блистающем огнями и стеклом Дирне, люди работали, создавая ненужные, в общем, машины; учились, чтобы пробраться повыше и стать на-чальником; суетились, думая, что это и есть настоящая жизнь — а ведь это не так. И не живут, а мучаются свои многие сотни лет, а варвары живут пятьдесят — и как живут!
Звонкий голос Ангелы прогнал задумчивость Слава. Юноша встрепенулся и коснулся плеча девушки:
— Почему ты сказала, что я немой? — Ангела повернулась, и ее улыбка померкла:
— Ты не знаешь… Я не хотела пугать тебя, но я знаю Красноголовых. Они могут потерять наш след, но не откажутся от поисков. Я убила их человека и опозорила вождя Берока. Он пошлет охотника за людьми.
— Кто это?
— Человек, который умеет убивать. В каждом клане есть такие.
— А в твоем — кто? — спросил Слав. Ангела не ответила.
— Лучше, если никто не будет знать, кто ты, — тихо проговорила она. — И не вздумай сказать, что ты — гмор!
Тут же, у костров, улеглись спать. Тлеющие угли немного согревали — а ночи в Пойме были прохладными. Слав уснул крепко, а проснулся, когда кто-то толкнул его в бок. Юноша открыл глаза и увидел полуголого мальчишку, в тот же миг отскочившего от него. Утро. Небо у горизонта светлело. Его прорезала ярко-красная щель всходящего солнца, отделяя от пока еще темной воды.
— Слав, ты проснулся?
— Да, — он приподнялся и сел. Ангела тут же прижала палец к губам, и Слав вспомнил, что он по-прежнему немой.
— Рыбаки уплывают, — сказала девушка, оглядываясь на собиравших вещи мужчин и женщин. — Они могут взять нас с собой. Через день вода пойдет на убыль, они возвращаются на свою землю.
— А здесь чья? — шепотом, еле слышно спросил Слав.
— Ничья. Когда вода уйдет, здесь будет пустыня.
Слав и Ангела двинулись к покачивающемуся на воде плоту, на который рыбаки вытягивали расставленные на ночь сети. Юркие ребятишки колотили пойманную рыбу камнем по голове и кидали в плетеные корзины.
Навстречу гостям вышел Мосень.
— Ты хочешь плыть с нами? — спросил он. Вожак по-прежнему разговаривал только с Ангелой, совершенно игнорируя Слава. Даже не смотрел в его сторону. Юноше это не понравилось, но еще больше не понравилось, как рыбак смотрел на девушку. — Я могу взять тебя, но чем ты заплатишь?
— Вчера ты угощал нас, а теперь требуешь плату? — возмутилась Ангела.
— То, что было вчера, было моим подарком, — объявил Мосень. — Если хочешь плыть с нами, придется заплатить. Или можете остаться здесь и ждать, пока спадет вода.
— Я могу дать тебе вот это, — рука девушки скользнула к бедру и вытащила нож. — Это хороший нож из хорошего железа. Возьми его.
Мосень не взял, молча скрестил руки на груди, давая понять, что недоволен предложением.
— У нас больше ничего нет, — сказала Ангела. Слав подумал: что страшного, если рыбаки уплывут, а они останутся здесь еще на два дня? С ней он был готов остаться хоть на месяц. Но вслух ничего не сказал.
— Ты можешь заплатить собой, — сказал Мосень, жадно оглядывая Ангелу. Слав подался вперед. Его кулаки сжались, ногти больно впились в ладонь. Если вонючий варвар посмеет тронуть ее… — Пока будешь платить, можешь оставаться с нами.
— Он тоже останется, — сказала Ангела, указывая на Слава. — Ты возьмешь и его тоже.
— Зачем мне этот немой? Что он умеет?
Ангела замерла. Сказать, что умеет Слав, она не могла. Это тотчас бы навело на след убийц. А, кроме своих гморских штук, Слав действительно не умел ничего.
— Это мой брат. Он останется со мной, или мы уйдем оба! — твердо сказала девушка.
— Ладно, — проговорил Мосень, почесывая живот. — Поднимайтесь на плот.
Ангела кивнула и направилась к плоту. Мосень ухмылялся.
— Подожди! — не выдержал Слав, бросаясь перед ней и водой. — Ты что, сделаешь, как он хочет?!
— У нас нет выбора! — рассердилась Ангела. Ее глаза пылали гневом, но почему она не гневалась, когда эта рыбья душа предлагала позорную плату?
— Так ты можешь говорить? — повернулся к нему Мосень.
— И не только, — ответил Слав. Он замахнулся, и его кулак вонзился в брюхо Мосеня. Вожак хрюкнул и, хватая ртом воздух, завалился на песок.
— Что ты сделал? — прошептала Ангела. — Зачем ты его ударил?
— Ты что, согласна… — не закончил свою мысль Слав, как девушка прервала его:
— Я же сказала тебе: не вмешиваться! Мы не можем оставаться здесь, нас найдут! Не твое дело, как я стану платить! Я не твоя жена, Слав!
Последняя фраза выбила Слава из колеи. Как же так? Как она может?
— Клянусь предками, я пущу тебя на корм рыбам! — проговорил Мосень, поднимаясь. К вожаку сбегались люди.
— Прости его, — сказала Ангела. — Он подумал, что ты хочешь сделать мне больно…
— Сейчас я сделаю больно ему! — Мосень рванулся к Славу, но девушка успела встать между мужчинами:
— Я сделаю все, что ты захочешь, Мосень, только прости его и возьми на плот.
— Ладно, — неожиданно остыл вожак. — Будь по-твоему. Но знай: я не люблю людей, которые едят мою рыбу, а потом бьют меня!
Слав поднялся на плот и сел на краю. Ему было горько. Рыбаки расправили парус, и плот поплыл на запад. Почти не двигаясь, Слав просидел на месте полдня. Ангела была здесь, на плоту, но он как будто ее потерял.
— Слав, — подойдя, сказала Ангела. — Поешь.
Он повернулся к ней:
— Не хочу.
Девушка положила на тростниковый пол жареную рыбину и выпрямилась:
— Ты должен есть.
— Я не могу есть то, за что ты заплатила… — он не договорил, но девушка все поняла.
— У меня не было выбора. Если бы мы остались там, Красноголовые догнали бы нас и убили.
Слав покачал головой:
— Я так не думаю. Лучше было остаться на острове.
Он чувствовал взгляд Ангелы, но не мог поднять голову. Почему горько ему, а ей нет?
— Ты презираешь меня? — тихо спросила Ангела. Слав не ответил, потому что не знал этого сам. Он никогда не испытывал того, что чувствовал сейчас.
— Что ж, тогда нам не о чем говорить, гмор, — девушка повернулась и ушла. До самого конца дня Слав не видел ее и не искал.
Ночью юношу разбудил грубый толчок в грудь. Едва разлепив глаза, он увидел нескольких стоявших над ним рыбаков.
— Вставай! — потребовал один из них, самый рослый. Слав едва доставал ему до подбородка. Юноша поднялся на ноги. Он спал прямо на плоту, в метре от черной воды. Луна блеснула на кривых ножах. Чего они хотят? — растерялся Слав, отступая к краю. Он ничего не понимал. Еще вчера он сидел с этими людьми за одним костром, а теперь…
— Что вам нужно? — спросил юноша.
— Вон там земля, — презрительно сказал громила, указывая на юг. — Плыви, пока мы не изрубили тебя на куски!
Слав мог закричать, чтобы Ангела услышала его, но это было не по-мужски. К тому же Ангела прекрасно обходится без него. Она за все может заплатить своим телом, а ему платить нечем. Он обуза для нее в этом мире, и он не станет ей мешать.
Юноша опустился в воду. Она была черной, холодной и без дна.
— Плыви! — угрожающе повторил громила. Костяной наконечник остроги нацелился юноше в голову, и Слав быстро поплыл прочь. Не оглядываясь, он плыл и плыл вперед. Ангела ушла из его жизни. Теперь он будет думать только о себе, а это значительно проще.

По-хорошему, это делается где-то в специально оборудованном месте, куда и доступ не у каждого есть, даже если он так сказать в теме. И заниматься этим должен не дядя Петя электрик, а специальная служба охраны. И менять бы они ничего не стали сразу, а начали бы разбираться, в чём дело. Приволокли бы свой, портативный скенер. Начали бы смотреть, как работает он. Может просто тот сломался. А если нет? А вдруг это след деятельности супостатов? В общем, так легко и без последствий подобное не закончилось бы. Даже у нас бы принялись разбираться, в чём причина, что уж говорить ваших ребятах. У них там и генная инженерия в ходу, и продвинутая пластика.

Да, не могу здесь спорить и торжественно обязуюсь переписать этот момент, если роман соберутся публиковать. Чем меньше ляпов, тем лучше. Спасибо за замечания, Seele.

Разговор с Изагером вывел Юра из равновесия, а равновесие души есть главное качество воина. Случилось то, чего он не ждал.
Юр старался не думать о последствиях будущего разговора с правителем. Это был его долг — сказать обо всем, что видел, невзирая на последствия. Судьба лже-Слава представлялась ему решенной, и вот — такой поворот! Правитель даже не удивил — он напугал Юра. Впрочем, «напугал» — не совсем верное слово. За себя Юр не боялся. Но душевное здоровье хозяина давно вызывало тревогу. Юр знал Изагера со времен службы на периметре — а это достаточно долгий срок, чтобы понять все о человеке. Но, чем больше он узнавал, тем страшнее Юру становилось. Не за себя, и не за этого юнца, добровольно сунувшего голову в пасть зубину. За судьбу города и людей, его населявших. Для Юра они давно перестали быть гморами. Он видел, что горожане — те же люди, что и пустынники. Конечно, беспечная, с точки зрения варваров, жизнь в Дирне накладывала свой отпечаток, плюс воспитание, обычаи… Но все равно это были те же люди, с теми же понятиями добра и зла, лжи и правды. И разделение потомков Основателей на два враждебных лагеря казалась Юру чудовищной ошибкой. В отличие от прежних правителей, Изагер не просто стремился сделать эту пропасть еще глубже, он хотел полностью истребить варваров, решить проблему древнего противостояния самым радикальным образом. Войной на истребление.
Наследник правителя Слав был надеждой Юра. Юноша был противоположностью отца, и Юр старался поддерживать в нем те человеческие качества, которые так не любил отец. Если бы Слав стал правителем Дирна! Эта мысль терзала Юра давно, но Слав мог стать правителем только в случае смерти Изагера. Юр, не задумываясь, убил бы правителя, чтобы дать своим братьям в Пойме шанс выжить, но телохранитель был связан клятвой. Когда-то, обреченный на смерть и гонимый, он встретился с Изагером, получив возможность начать новую жизнь. Тогда он поклялся защищать жизнь Изагера, пока жив. Кроме того, лишить Слава отца было жестоко по отношению к юноше, которого Юр любил всем сердцем.
Верность слову и страх перед планами правителя боролись в душе Юра. Узнав о захвате Плато Краба, телохранитель не мог найти себе места. Не побывав там, он знал, чем все закончится. Клан никогда не уйдет со своей территории, а это значило, что он обречен. Так и случилось, и это был лишь первый шаг Изагера. Будет и следующий, пока он не истребит всех варваров. Или кто-то его не остановит. Слав мог бы это сделать. Несмотря на видимую мягкость, он имел нравственный стержень, и никогда бы не сделал того, что сделал этот варвар.
Догадавшись, что Слав — не Слав, Юр растерялся. Схватить лже-сына и привести к правителю — что могло быть проще? Но Юр не мог этого сделать. Он любил Слава, а варвар был так похож на него… И еще он понимал этого парня, как самого себя. Когда-то точно так же он, Юр, рискнул, пробился из Поймы в гмород и стал тем, кем стал. А кем стал? Чего достиг? Путь к вершине мастерства не стал короче, хотя Юр упорно двигался по нему уже три десятка лет. Пределов совершенству не было, а совершенствование мастерства напрямую зависело от совершенства души. И потому Юр не знал, что делать. Нет, этого парня он не убьет, даже если прикажет Изагер! Человек, поставивший на карту все, саму жизнь, был братом по духу. Но оставалось слово! Слово чести, данное Изагеру…
— Для мужчины и воина нет ничего важнее слова. Слово — тот же меч, если им умело пользоваться. Настоящий мастер способен побеждать словом, без меча, — говорил Юру дед, учивший мальчика азам боя. — Люди привыкли раскидываться словами, не отвечая за них, но это неправильно и опасно. Всякое слово оставляет след в сердце человека и в мире, за каждое нам придется отвечать перед душами предков…

Вызов Слава застал Юра врасплох.
— Юр, приезжай скорей! Я на старой пристани!
— Слав? Что случилось? Слав? — Юр напрасно тряс передатчик. Тот молчал, не издавая не звука. Сигнал на той стороне не принимался. Что-то произошло!
Уже через минуту Юр сидел в машине. Дорога к старой пристани займет минуты две-три. За это время надо проанализировать ситуацию. Что это? Похищение или новая инсценировка? Старая пристань? Что Слав может делать там, в этом скоплении ржавеющего металлолома? Зато это удобное место для похищения или засады… У Изагера немало врагов, но похищать его сына? Вряд ли кто-нибудь осмелится на это, ведь кроме всеобщего осуждения, заочно обрекающего преступников на смертную казнь, есть и личная месть самого правителя. Нет, таких глупцов не сыщешь в Дирне. Что же остается? Очередная глупая шутка Слава? Или что-то, чему он пока не может дать объяснения?
Резко повернув, Юр едва не столкнулся с какой-то машиной. Водитель отчаянно жестикулировал, давая понять, что он думает о Юре. «Плохо. Очень плохо для воина. Надо держать себя в руках. Когда проблем так много, положись на интуицию, Юр», — сказал он себе.
Дома закончились. Машина выехала за город, если так можно было назвать небольшую площадь, незастроенную лишь потому, что туда сваливался изрыгаемый городом мусор и хлам. Здесь же, за высокой и гладкой пластиковой стеной, находился мусороперерабатывающий завод, только его корпуса были двумя уровнями ниже, под платформой, как и все производства. Машина телохранителя миновала стену и остановилась. Дальше дороги не было. Юр вышел и огляделся.
Это место называли старой пристанью. Видимо, когда-то она здесь и была, судя по останкам выдающихся в море пирсов, но сейчас здесь складывали негодные контейнеры и прочий ме-таллический и пластиковый хлам, перерабатывать который завод не успевал.
На первый взгляд: ни души. Где же Слав? Юр повернулся и заметил человека, махнувшего рукой и скрывшемся за рядами старых брошенных контейнеров. Телохранитель направился за ним.
Он оказался в целом лабиринте из сотен старых проржавевших контейнеров. Это был целый город, в котором можно спрятать кого угодно. И здесь явно кто-то есть. Глаза не улавливали ни единого движения, но Юр интуитивно чувствовал присутствие людей, и не одного, а многих.
— Сюда, — раздался голос.
Юр повернул на звук и вышел на крошечную площадку, на которой стояли трое. Крепкие, плечистые парни, но не сотрудники службы безопасности — этих Юр умел вычислять сразу. Неестественно бледные, но решительные и жесткие лица — такие не часто встретишь на улицах Дирна. Это «нижние» — обитатели нижних уровней города-платформы, понял Юр.
— Ты — Юр? — спросил тот, что стоял посредине.
— Кто ты такой? — вопросом на вопрос ответил Юр.
Человек протянул ладонь. На ней Юр увидел черную пластинку передатчика. Они отняли ее у Слава и заманили в засаду. Но зачем он им нужен, если парень и так у них в руках?
Эти трое были авангардом. Юр услышал за спиной дыхание еще нескольких людей. Похоже, настроены серьезно. И драться придется серьезно. Больше они ни о чем не спрашивали, значит, информация не нужна. Судя по безразличным и жестоким лицам, им нужна его жизнь.
Незнакомцы медленно окружали Юра. Телохранитель пятился, четко отслеживая дистанцию до каждого из противников. В начале боя это очень важно.
В руках нападавших появились длинные ножи, и Юр лишний раз убедился, что эти люди не из спецслужб. У тех другое оружие. Началось.
Мастер, учивший Юра, говаривал: умеешь отбиться от шести, сумеешь и от тысячи. Принцип один: вращаясь, уходить от ударов и сталкивать противников между собой. И стараться бить на поражение. Юр так и делал. Никто из нападавших так и не задел его ножом, зато Юр бил без промаха, так, что человек уже не поднимался. Вот их осталось четверо. Подсечка, прыжок на грудь — уже трое…
Удар, блок, уклон, поворот, удар. Юр крутился, старясь не попасть в кольцо, где его просто сомнут числом и зарежут, бил руками и ногами. Но недосмотрел: остро отточенное лезвие оставило на спине кровоточащую полоску. Выхватив у нападавшего нож, Юр, не останавливаясь, полоснул его по животу. Застонав, мужчина упал. Только тогда Юр понял, что этот — последний.
Юр нагнулся и осмотрел убитого. Кто же они такие? Явно не грабители. Те ввосьмером не ходят. Это организованная банда. Юр присмотрелся к убитому, поднял голову за волосы. Короткая стрижка не скрывала татуировки из странных знаков, нанесенной на верхушке головы. Точно нижние! Юр осмотрел еще одного: такая же татуировка. Да, они! Что же они делают здесь и почему хотят его смерти?
— Неплохо, неплохо, Юр, — сказал кто-то. Юр вскинул голову: Йоган, правая рука Иллара, начальника СБ. И с ним четверо агентов.
— Вы пришли слишком поздно, — сказал Юр, оглядывая поле боя. Семь или восемь распро-стертых тел. Может быть, кто-то и жив…
— Нет, как раз вовремя, — возразил Йоган. Парни из службы безопасности деловито про-бирались через тела, и Юру не понравилось, что они не обращают на поверженных внимания. В руках агенты держали толстые пластиковые дубинки. Профессиональное оружие СБ. Много хуже, чем ножи. Юр хорошо знал, какой арсенал скрывается в этих дубинках.
— Что ты собираешься делать, Йоган? — Юр расслабленно двинулся вперед, и в кувырке ушел от первых выстрелов. Стальные ножи, вылетевшие из скрытых в дубинках метателей, насквозь прошили железные стены контейнера. Лишь один царапнул плечо. Юр бросился на ближайшего агента, тот, ожидая удара, вскинул руку, но телохранитель кувырком ушел в сторону, внезапно оказавшись возле троих парней. Те не ждали, что Юр пойдет в атаку и, прежде чем что-то сообразили, двое свалились наземь. Лишь третий сумел уклониться и выхватить скрытый в дубинке узкий клинок. Сталь рассекла воздух у самой груди Юра. Вращаясь, он оказался за спиной противника, перехватил руку, потянул к земле, а затем, резко изменив направление, вывернул тому локоть, так что лезвие полоснуло хозяина по горлу.
Убийство сотрудника СБ. Это смертельный приговор, подумал Юр. Наверно, они этого и хотели. Он сам развязал им руки.
Отпустив обмякшее тело, Юр ощутил, как сильно устал. Все-таки он немолод, а противники не из простых. Скорее всего, отобраны самые лучшие. Вон, встают, будто и не падали на бетонный пол. Наверняка их предупредили, с кем придется столкнуться, и парни действуют предельно аккуратно, медленно оттесняя телохранителя к стене. Юр увидел, как Йоган достает энерган.
Зачем СБ хочет убить его, Юр не знал, и Йоган вряд ли ответит. Надо бежать.
Он внезапно качнулся в сторону, заслонясь одним из парней, и выстрел из энергана прожег в агенте дыру. Юр из последних сил в кувырке ушел за ближайший контейнер и, прихрамывая, побежал в сторону пирса. Он понял: в городе ему нет места. Рано или поздно его достанут. Судя по нападавшим, вокруг Юра собрались слишком весомые силы, не боявшиеся стрелять в городе, где по-всюду датчики, регистрирующие любой выстрел.
Он думал, что бежит в сторону пирса, но в действительности бежал наугад. Преследователи не отставали, и у них был энерган. Ржавый лабиринт тянулся и тянулся, Юру казалось, что он уже пробегал здесь, настолько старые, дырявые металлические стены похожи одна на другую. Но вот за ними блеснуло море, и Юр выбежал на пирс.
Море плескалось перед беглецом, за широкой полосой залива виднелась земля — край Поймы. Далеко. Очень далеко. Но у него нет выбора. Все слишком серьезно. Если люди Иллара охотятся за ним, значит, или Изагер в их руках… или он сам приказал устранить телохранителя. Так или иначе, а путь у него один.
— Вот он! — закричали сзади.
Юр пробежал до конца пирса, перевесился через перила и посмотрел вниз. До кромки воды метров двадцать. Верная смерть для неподготовленного человека. Хорошо, что море спокойно, и нет шторма — тогда его бы просто размазало о бетонные опоры. Плазменный заряд прожег ржавую балку в каких-то сантиметрах. Смотреть вниз страшно, но победить страх можно лишь одним методом…
Пальцы Юра разжались, и он полетел вниз.

В чернильной тьме не было ни дна, ни края. Слав плыл и плыл, но земля приближалась медленно, а силы убывали быстро. Но вот ноги коснулись дна. Обрадованный Слав побрел и по-степенно добрался до берега. Едва выйдя на сушу, обессиленный, он упал на песок и заснул.
Пробудившись, Слав поднял голову: солнце было в зените, середина дня. Долго же он спал! Желудок напомнил, что хорошо бы поесть. Слав огляделся и присвистнул. Он помнил, что вчера ночью еле выполз из воды, уснув у самого ее края, а теперь кромка живительной влаги находилась в нескольких метрах ниже. Пойма стремительно мелела. Начинался отлив.
Куда же идти? Слав взобрался на ближайший холм и осмотрелся. Совсем недалеко, справа возвышалась странная гряда явно не естественного происхождения. Огромные, вывороченные из земли валуны были раскиданы повсюду. Слева простиралась бугристая равнина, сливавшаяся с пепельного цвета горизонтом. Кое-где виднелись лужицы воды и бурно растущая вверх трава. Куда идти? Вызвав из памяти карту Поймы, Слав понял: он у подножия кратера. Именно сюда почти пятьсот лет назад упал астероид, положив конец колонии Основателей. Слав много читал об этом, просматривал кратер на трехмерных картах, не думая, что когда-нибудь окажется здесь. Один, без оружия, еды и воды…
Сориентировавшись по памяти, Слав решил двигаться вдоль кратера на юг. Перед дорогой спустился к воде и выпил столько, сколько смог. Впереди безводная равнина, кто знает, когда еще придется попить?
Юноша шел, не спеша, экономя силы, внимательно и зорко оглядывая окрестности. Он помнил, как с Ангелой едва спасся от чудовищного зверя. Сейчас даже мелкий зубин мог доставить много неприятностей, ведь у Слава не было ни ножа, ничего, что могло бы сойти за оружие. Он поднял камень, но рассудил, что тащить его глупо, ведь под ногами их предостаточно, и бросил. Ничего, кое-что о Пойме он знает, многому научила Ангела и жизнь в клане Север. Не пропаду, думал юноша, шагая по песку и местами еще влажной глине. Не так давно здесь все было под водой, теперь солнце брало свое, покрывая землю узором уродливых трещин.
В одной из низин он увидел блеснувшее на солнце пятно воды, но подойти не решился. Несколько юрких и, вероятно, опасных тварей облюбовали лощину, Слав еле разглядел их сквозь светло-зеленые заросли.
Чтобы отвлечься от голода, юноша вспоминал Дирн, представляя, как пройдется по его прямым сверкающим улицам, войдет к себе в дом, примет прохладный душ, будет лежать на мягком диване и пить сок из холодильника…
Иногда он видел скелеты животных, обглоданных рыбами и выбеленных солнцем. Вспоминая уроки биологии, пытался определить облик или хотя бы вид животного, но потерялся и махнул рукой. Старые, ненужные знания забывались, уступая дорогу другим, выстраданным, ярким и насущным.
Так он шел, пока не настал вечер. Ночь Слав провел у огромного камня, будто тот мог по-служить какой-то защитой. Нагревшийся за день, камень неохотно отдавал тепло, но уставшему Славу и этого было довольно. Он прислонился к нему и заснул.
Утром голод стал еще нестерпимей, сильней, чем жажда. Слав буквально ощущал, как организм поглощает себя, вытягивая энергию из истощенного тела. Еще пара дней, и он умрет, не сможет идти от слабости. Он сам во всем виноват…
Вспоминая Ангелу, Слав корил себя, что оставил девушку одну, без защиты на том плоту. Да, он разозлился, что Ангела так поступила, но ведь он многого не знает о ней. Не знает об обычаях пустынников. В общем, она правильно сказала тогда: по какому праву он должен решать за нее? Только расставшись с Ангелой, Слав почувствовал, будто исчезло нечто дорогое, что-то внутри оборвалось, оставляя рваные, трепещущие края. Он вдруг понял, насколько этот человек стал близок. А он его потерял. Но, когда он выберется отсюда, он обязательно отыщет Ангелу, найдет, чего бы ему это ни стоило. Потому что не все еще ей сказал…
В иссохшей, потрескавшейся ложбине он увидел лежащую на затвердевшей глине рыбину. Вода высохла, и попавшая в ловушку рыба осталась здесь. Слав накинулся на нее, сдирая пальцами пересохшую чешую. Рыба страшно воняла, солнце вялило ее уже долго, но Славу было все равно. Его зубы впились в теплую плоть рыбины, грызли и рвали ее. Слав тщательно обсосал каждую косточку, съел все, что могло быть разжевано, кроме костей и чешуи — и голод отступил.
Юноша пошел дальше. Равнина стала подниматься, неожиданно открывая глазу необычные ландшафты. Здесь были и скалы, и барханы, и покрытые вьющейся травой низины, где подолгу держалась уходящая к югу вода. Взобравшись на один из холмов, Слав увидел кучу камней, явно сложенных человеческой рукой. Здесь мог обитать кто угодно, даже людоеды, но пустыня была еще страшней.
Нет, это не куча камней, а жилище! Слав вздрогнул, когда увидел человека, внезапно появившегося из-за скал. Похоже, старик, судя по согнутой спине и неторопливым движениям. Старик не опасен, но там могут быть и молодые…
Как же хочется пить! А в доме наверняка найдется вода. Без воды здесь никто бы не выжил. Слав осторожно подобрался к сложенному из немаленьких камней жилищу. Сложивший этот дом должен обладать огромной силой. Или их много… Окон в доме не было, крышей служила торчащая под углом скала и высушенные до белизны костяки животных, на которых висели иссохшие пучки травы и тряпки. Не лучшая защита от солнца…
Старик неторопливо шел в сторону кратера, Слав следовал за ним. Поговорю сначала с ним, все узнаю, решил юноша, а дальше посмотрим. К северу от странного дома местность менялась: голая равнина сменялась глинистой низиной с торчавшими там и сям валунами. Перебегая от камня к камню, Слав старался не упустить старика из вида и едва не выдал себя, когда человек неожиданно оглянулся. Застыв за валуном, Слав ждал и не скоро осмелился выглянуть. Никого!
Старик исчез. Куда же он подевался? Пройдя чуть вперед, Слав увидел блеснувшую впереди кромку воды. Да здесь целое озеро! И старик наверняка тут.
Слав двинулся вперед и подошел почти к самой воде. Старика не было нигде — как сквозь землю провалился, а вода так близко, и так хочется пить! Оглядевшись, Слав подбежал к воде и нагнулся, зачерпывая ладонями прозрачную влагу. Лодыжки погрузились в илистое дно. Эх, хорошо бы не оставлять следов, да ладно…
Он не успел сделать глоток, как почуял за спиной движение. Резко развернулся — старик набегал на него, занося над головой костяную палицу. Да и не старик он был вовсе…
Слав успел подставить руку, двигаясь не от удара, а навстречу, входя в него — так учил Юр. Палица скользнула мимо, но уклониться от массивного тела пустынника он не смог. Плечо варвара ударило в грудь, перебивая дыхание, руки схватили за горло. Нет, не схватили — уже не Слав, а наработанные рефлексы сделали дело: руки перехватили захват, ноги спружинили, швырнув нападавшего в воду.
Для старика он слишком хорошо двигается. Несмотря на искривленную спину, варвар обладал недюжинной силой. Длинные, волосатые, покрытые шрамами руки доставали до колен, а лицо… Это лицо навсегда запомнит любой, кто когда-нибудь его видел. Бугристый, нависающий над выпуклыми глазами лоб и короткий, когда-то перебитый, нос. Нижняя половина лица густо заросла бурыми, похожими на спутанные водоросли, волосами.
Слав не хотел драться. Как объяснишь этому варвару, что ему нужна лишь вода и ночлег, а следил он не для того, чтобы напасть…
— Подожди, давай поговорим!
Тряхнув костяной дубинкой, варвар ринулся на Слава. Юноша прыгнул вперед обеими ногами, отбросив противника, и сам упал в грязь.
— Успокойся, я не хочу драться! — Слав резво поднялся, выставив перед собой ладони. Бородач угрожающе заворчал. Может, он и говорить не умеет, мелькнуло в голове юноши. Совершенный дикарь! Может, лучше бежать? Но куда идти? Он не знает этих мест, у него нет ни еды, ни оружия… «Убить, — мелькнуло в голове, — убить его, и тогда все, что у него, будет твоим…»
— Кто ты такой? — довольно членораздельно прорычал варвар, и Слав опомнился. Еще немного, и он станет настоящим варваром…
— Меня зовут Слав, я из клана Север! — обрадовано выпалил Слав. «Лучше не упоминать, что гмор — убьет, не задумываясь», — подумал юноша.
— Что ты делаешь здесь? — спросил варвар, не опуская поднятой над головой дубины.
— Меня захватили в плен, и я бежал. Долго плыл, потом шел через пустыню. Этих мест я не знаю. Увидел твой дом и хотел… попросить воды.
— Вот вода, — сказал варвар, опуская дубину. — Пей и убирайся. Это моя земля!
В его словах улавливалась усмешка. Что здесь смешного, подумал Слав.
— В моем клане всегда рады гостям, — сказал Слав. — Быть может, ты пустишь меня переночевать? А завтра я уйду.
— Ты уйдешь прямо сейчас! — костяная палица угрожающе взметнулась вверх. — Или я тебя убью!
— Я мог бы помочь тебе охотиться! — предложил Слав. Ночь в пустыне не сулила ничего хорошего одинокому обессилевшему путнику. — Я многое умею.
Взгляд варвара смягчился. Он оценивающе оглядел Слава и шагнул ближе. Юноша напрягся: кто знает, что у него на уме?
— Откуда ты, говоришь?
— Клан Север. Это… на севере, вон там, — Слав махнул рукой, указывая за гребень кратера.
— Ты шел через кратер? — настороженно спросил варвар.
— Нет, я пришел вот оттуда, — показал Слав. — Я же говорю: меня захватили в плен, и я сбежал…
Как ни странно, слова беглеца ничуть не удивили варвара, будто такие вещи случались сплошь и рядом. Похоже, он даже не обратил на них внимания. Зато информация о том, откуда пришел Слав, вызвала заметное любопытство.
Глядя на варвара, Слав так и не смог определить, сколько ему лет. Глубокие морщины, из-бороздившие лицо бородача, сильно старили его, но мышцы на широченных бугристых плечах были далеко не старческими.
— Ты с севера? — переспросил он.
— Да, с севера.
— Сколько переходов до кратера?
Странные вопросы, подумал Слав.
— Четыре или даже пять, — ответил он. — У подножья гор.
— Хорошо, иди со мной, — объявил варвар. К облегчению Слава, костяная дубинка заняла место за поясом незнакомца.
Они двинулись обратно, и Слав пожалел, что так и не успел напиться вволю.
От озера шли той же дорогой, мимо огромных, выше человека, обветренных валунов. Вот и дом варвара. Подходя ближе, Слав испытал тревогу: вдруг там, внутри, еще с десяток таких же? Сейчас схватят и сожрут! Он слышал о пустынниках-людоедах. Вход в хижину показался зловещим и черным.
— Эй, выходите! — позвал варвар.
К изумлению Слава, из тьмы жилища вышли три женщины. Разного возраста, они были ширококостны и крепки, немногие мужчины Дирна могли похвастать таким сложением, отметил Слав. Из-под выцветших на солнце лохмотьев и обрывков шкур, которые с трудом можно было назвать одеждой, выглядывали упругие, мускулистые животы и крепкие ноги. Женщины были похожи одна на другую. Сначала Слав подумал, что это из-за одежды, но затем обнаружил, что и лица у них почти одинаковые: довольно крупные, прямые, далекие от идеала, носы, мощные, почти квадратные челюсти и большие, цвета разлившейся Поймы, глаза. Одна казалась значительно старше, другие помоложе. Длинные, заплетенные в две косы, волосы цвета красного песчаника спускались на высокую грудь каждой женщины.
— Его зовут Слав, — проговорил варвар. — Он бродяга. Он чистый.
Женщины молча смотрели на Слава, и ни одна не проронила ни слова. Их взгляды ощупывали юношу с ног до головы, словно запоминая, а может быть, оценивая… Странно все это, подумал Слав, и что значит «чистый»?
— Откуда он пришел? — спросила старшая. Голос ее был густым, почти мужским, но вовсе не неприятным. Похоже, она не испытывала к юноше ненависти, и это было хорошо. Он не хотел быть изгнанным в пустыню, согласился бы на любую работу, даже таскать воду из того озера наверх…
— Он с севера, с подножья гор. Это похоже на правду. Местный не стал бы пить из проклятого озера! — ухмыльнулся бородач. — Это так же верно, как меня называют Шестипалым!
Слав невольно взглянул на руки варвара: на каждой было по шесть пальцев! Мутант!
— Проклятое озеро? — переспросил Слав, с трудом отводя глаза от мутанта-варвара, вернее, от его страшных рук. — Что это значит?
— Его воды отравлены. Тот, кто станет пить — заболеет и умрет, — сказала женщина. Слав нервно сглотнул. Он ведь едва не отпил оттуда — а старик не предупредил!
— Где же берете воду вы? — спросил Слав.
Варвар расхохотался:
— Сказать, где вода, значит, отдать свою жизнь! Мы не настолько тупы!
— Но мне вы дадите воды? — попросил Слав. — Я не хочу знать, где ваш источник, я просто хочу пить! Я согласен отработать за воду так, как вы скажете!
— Венна, принеси воды, — велел Шестипалый. Одна из девушек ушла в черноту проема и через минуту вынесла чашу из черепа какого-то зверя.
— Пей, — сказала она, поднеся череп Славу. Он заглянул внутрь и увидел прозрачную воду. Пить из черепа Славу еще не доводилось, было немного не по себе, но жажда пересилила. Лязгнув зубами по кости, юноша жадно осушил чашу до дна. Варвар чему-то усмехнулся:
— Что ж. Иди в дом, гость.
И Слав шагнул во тьму.
Глаза постепенно привыкли, и вскоре юноша различил все скудное убранство дома. Даже обстановка в клане Севера показалась роскошью по сравнению с этим убогим жильем. Обрывки шкур на полу заменяли постели, посередине помещения площадью, наверное, в десять или двенадцать квадратных метров, стоял обложенный камнями очаг, над которым на каменных же подставках висел плоский камень — что-то вроде сковороды, понял Слав. Роль одной из стен выполняла скала, к ней примыкали несколько больших валунов, на которые были навалены камни поменьше — и так до самого потолка. Стены жилища были сложены без всякого раствора — и Славу стало не по себе. Если все это вдруг обрушится на голову…
Вслед за ним в жилище вошла женщина. В полумраке она двигалась настолько уверенно, что Слав понял: даже с закрытыми глазами она найдет здесь все, что угодно. Варвар и девушки отчего-то остались снаружи.
— Садись, — сказала старшая, указывая на шкуры. Слав подчинился. Обитательница странного дома сновала туда и сюда, поднимая с пола какую-то утварь. Сухо треснул кремень — и в очаге занялся огонь. Из кучи сухой травы, сложенной в самом темном углу, женщина извлекла небольшой ворох и стала подбрасывать в огонь. Пламя окрепло, взвилось. Оранжевые языки под-нялись вверх, освещая крепко сбитую фигуру женщины. Она подошла к юноше и протянула что-то.
— Что это? — спросил Слав, глядя на странные трубчатые листья.
— Ты не знаешь? — удивилась она. — У вас они не растут? Их можно есть. Ешь.
Слав кивнул и откусил кусок тугого, хрустящего на зубах, листа. Пожевал. Кисловатый, чуть терпкий привкус. Ничего, есть можно. Он съел несколько листьев и спохватился: быть может, не надо быть столь жадным. Эти люди и так живут в нищете, а он объедает их. Мне бы дойти до крупного клана, о котором рассказывал Мих, думал юноша, а там найду, куда применить свои знания. Судя по тому, что его похитили, варвары не чурались плодов цивилизации, они хотели знаний, а, главное, технологий производства вещей, без которых не выжить в пустошах: ножей и просто любого оружия, источников энергии… Отец не прав: варвары хотят знаний, ищут их. Надо просто дать им все это, и их враждебность исчезнет, ибо происходит от зависти к гморам…
Шестипалый и девушки все не приходили, и Слав заволновался.
— А где… хозяин? — спросил он женщину.
— Они ушли на охоту, — сказала она. — Мы будем ждать.
— Но я мог бы помочь…
Женщина ничего не ответила. По ее усмешке Слав понял, что она думает о его помощи… Действительно, какой из него охотник? Один поход к Пойме не сделает из гмора настоящего пустынника, человека, умеющего выживать в не знающей жалости Пойме. И все-таки как странно она смотрит!
Слав сидел и ждал. Свет из щелей в каменной кладке постепенно тускнел, из чего юноша сделал вывод о приближавшейся ночи. Снаружи послышался шум, и в полумраке явился варвар, сбросив наземь тушу какого-то животного. Следом явились девушки и, не теряя ни минуты, острыми костяными ножами принялись разделывать мясо, вываливая на землю окровавленные потроха.
— Хорошая добыча! — довольно усмехнулся Шестипалый. — Он охотился за тобой, чужак, но подошел слишком близко. Теперь мы его съедим.
Он довольно рассмеялся, а Слав замер: зверь преследовал его? А ведь он даже ничего не заподозрил. Страх острым кончиком ножа прошелся от лопаток до поясницы. Не встреть он этих людей, зверь мог бы убить его…
Хижина наполнилась шипением: девушки клали куски мяса на раскаленный камень, те брызгали соком и кровью, а в воздухе разливался будоражащий желудок аромат. Варвар сел рядом со Славом, весело ткнул бугристым кулаком в плечо:
— Сейчас наедимся! Венна, Агна! Первый кусок гостю! Он должен хорошо поесть!
Слав принял из рук девушки кусок еще сочащейся кровью печени и оглянулся на хозяина: разве можно есть непрожаренное мясо? Шестипалый кивнул:
— Ешь, не бойся. Печень можно есть даже сырой, так она даже вкуснее! В ней сила зверя, а сила тебе сегодня понадобится!
Не решаясь расспрашивать, для чего понадобится сила, да еще и ночью, Слав впился зубами в мясо. Неплохо, даже вкусно! Похоже, он сам становится варваром! От такой мысли он усмехнулся. Заметив это, Шестипалый снова ободряюще хлопнул по спине, от чего юноша едва не подавился. Варвар шумно, с причмокиванием поглощал свежее мясо, хрустел мелкими косточками и звучно срыгивал. Женщины тоже уселись вокруг костра, но ели спокойно, так, словно такой ужин был обычен для них. Но даже выросший в гмороде Слав понимал, что убить зверя в Пойме не так просто, особенно если это хищник, и уважение к людям, живущим и сумевшим выжить в пустыне, заполнило все его существо.
И эти девушки… Всего час назад они охотились и рисковали жизнью, чтобы накормить и себя и его, незнакомого человека, чужака. Люди в Дирне не были бы столь добры. Если кто-нибудь войдет в их дом и попросит еды, вряд ли его накормят, не спрашивая ни о чем. Просто вызовут службу охраны, пусть она разбирается, кто он и зачем пришел.
Слав наелся так, что тянуло откинуться на шкуры и уснуть. Но Шестипалый говорил о каком-то деле. Неправильно будет, если он не отплатит за еду и ночлег. Слав повернулся к варвару:
— Спасибо тебе! И всем вам, — юноша кивнул женщинам, — что дали мне кров и еду. Я отплачу вам за добро, чем смогу. Обязательно…
Его молча слушали, но Славу казалось, что его не понимают.
— Я говорил, что не останусь в долгу, и я готов. Скажи, что я должен сделать?
Варвар посмотрел на Слава. Потом перевел взгляд на девушек.
— Это мои дочери, — сказал он. — Венна и Агна.
Слав кивнул. Это понятно. И что?
— Я хозяин этой земли, но у меня нет наследников. Наши соседи живут недалеко от кратера, как и мы. Там нет чистых мужчин, а мне нужны дети, крепкие, сильные, такие, что смогут владеть этой землей после меня…
Слав не понимал, куда клонит варвар. При чем здесь дети?
Свет медленно затухавшего огня бросал на лица людей багровые всполохи. Теперь Венна и Агна смотрели на Слава по-иному, их глаза блестели, а губы шевелились, словно не решаясь сказать что-то важное.
— Никто не заходит в мои земли, это место считается проклятым. Но это не так! Сами боги послали тебя нам! Мои дочери выносливы и сильны, и у них будут такие же сильные дети! — радостно говорил косматый варвар. — Они не знали мужчин, потому что я не позволю, чтобы мои потомки были такими же выродками, как те, что живут за холмами!
Слав догадался, что он имел в виду.
— Ты пришел и уйдешь, а дети останутся со мной! — подвел черту Шестипалый. — Мои дочери понесут от тебя, Слав, и мой род не угаснет! Таков твой долг передо мной, чужак! Ты обещал, и ты сделаешь это. Или умрешь.
Слав открыл рот — и не мог выговорить ни слова. Так вот какова плата! Нет, Слав уже знал женщин, в Дирне любовь с женщиной, с которой только что познакомился, была в порядке вещей, но все же… Как-то все это… дико! Его дочерям, судя по их взглядам, нужна не любовь, а потомки, дети, ради которых варвар и пощадил его, накормил, дал кров. Занимаясь любовью, Слав никогда не думал о детях как о продолжении себя, своего рода и крови. Слова варвара пробуждали в душе что-то важное и давно забытое, какой-то утерянный смысл бытия… Он пришел и уйдет, а его дети вырастут, будут жить и выживать в этой жуткой пустыне, среди хищников и смертоносной жары. Его, Слава, дети!
Шестипалый довольно хмыкнул, восприняв молчание гостя, как согласие. Он кивнул дочерям, и те неспешно освободились от лохмотьев. Перед Славом стояли нагие, зрелые женщины с тяжелыми, налитыми грудями, тонкой, мускулистой талией и широкими бедрами. Низ животов курчавился темными волосами. Девушки Дирна удаляли волосы на теле, он привык к этому, и открытые взгляду темные треугольники пугали Слава. Варвары… К тому же… Они, что, собираются на это смотреть?
Судя по глазам Шестипалого, расположившегося у входа как раз напротив ложа из шкур, он не собирался пропускать такое зрелище. Но Слав так не мог.
— Я не могу… это делать, когда на меня смотрят!
Девушки молча приблизились и дотронулись до его одежды, стали расстегивать ремни.
— Ты молодой мужчина, — сказал варвар. — Чего тебе стесняться? Или мы никогда это не видели? Или то, что ты сделаешь, великая тайна?
Он рассмеялся, и его жена — а третья женщина была его женой, понял Слав — рассмеялась вместе с ним. Возразить было нечего.
— Венна старше. Она будет первой, — произнесла жена Шестипалого, и варвар согласно кивнул. Младшая, Агна, с завистью поглядела на сестру, но не произнесла ни слова. Лишь пальцы выдавали ее страсть…
Слав не успел понять, как вдруг оказался полностью раздет. Нежные и сильные пальцы девушек пробегали по телу, как огненные струи, и Слав дрожал от возбуждения. Он не мог различить, какая из девушек Венна, а кто Агна, ему было все равно. Он забыл о зрителях, скрытых во все более сгущавшемся полумраке. От костра остались одни угли, они едва освещали ложе, на котором лежал Слав. Две девушки ласкали его неумело и жадно, касаясь кожи набухшими кончиками грудей.
Наконец, старшая легла, раздвинув ноги. Слав накрыл ее так, как делал это прежде. И не так, как прежде… То, что предстояло, не было разрядкой соскучившегося по женщинам тела. Это была миссия и долг, который он должен вернуть, как мужчина, ибо мужчина — это тот, кто держит слово. Так учил отец, который достаточно мудр и хитер, чтобы не давать своего слова никому.
Разогретый едой и ласками, Слав двигался все быстрее. Женщина стонала, стискивая ребра Слава мускулистыми ногами так, что они едва не трещали. Младшая была рядом, широко раскрытыми глазами заглядывая в лицо юноши, словно стараясь запомнить все, каждую секунду… Слав уже не стеснялся ни ее, ни всех остальных, он входил и напирал, словно от этого зависела его жизнь. Он застонал, и женщина под ним закричала, чувствуя семя, пролившееся в нее. Семя новой жизни, подумал Слав, валясь на шкуры. Сердце стучало как сумасшедшее, и вселенная пульсировала вместе с ним.
Агна набросилась на него жадно, как дикое животное. Слав не успел опомниться, как младшая опустилась на его живот и посмотрела в глаза. Этот взгляд заставил забыть обо всем. Усталость и сомнения ушли, испарились, как испаряется прибрежный туман под лучами солнца. Ее тело приняло его торопливо и жадно. Агна вскрикнула, и Слав увидел кровь, стекавшую по его животу. Но девушка не останавливалась, погружаясь в Слава все глубже. Ему стало так сладостно, что он перестал ощущать, где кончается его тело и начинается ее…
— Я хочу сына! — горячо прошептала Агна. Ее рыжие волосы рассыпались по груди чужака. — Ты подаришь мне сына, Слав?
— Да, — прошептал он в ответ. — Я подарю тебе сына!
— Я назову его твоим именем…
Он вскрикнул, чувствуя, как изливается в нее. Тело замерло, задрожало, пальцы вцепились в бедра девушки, поползли, оставляя багровые отпечатки. Ана упала на него, замерла, прижавшись крепкой грудью. Слав нежно поцеловал ее в губы.
Чьи-то руки сняли с него размякшую девушку, и Слав едва различил во тьме фигуру жены Шестипалого. Слав так устал, что даже не стал прикрываться. Пусть смотрит. Но она не смотрела. Женщина деловито переложила Агну на спину и деловито задрала ее ноги вверх.
— Лежи так! — велела она. Агна подчинилась. Слав повернул голову — Венна лежала в той же позе, упирая локти в землю, а ладонями поддерживая тяжелые бедра.
— Так семя останется в животе и подарит вам детей, — сказала мать.
— Ты исполнил наш уговор, чужак, — пророкотал голос из тьмы. — Ты можешь спать спокойно, а утром иди, куда шел. А некуда идти — оставайся.

Мерк вышел из машины. Вот нужный ему дом. Он огляделся и вошел внутрь. Но направился не к лифтам, а свернул в неприметный коридор, заканчивающийся одинокой дверью. Поднес к прием-ному устройству спецкарту. Электронный замок щелкнул, и дверь открылась. За ней была лестница, уходящая глубоко вниз. Мерк спустился на два пролета и вошел в одну из трех дверей. Здесь слышался шум механизмов — за стеной располагался литейный завод. Мерк прошел в лифт и спустился еще ниже, выйдя в совершенно безлюдный, но освещенный коридор. Он был на территории завода, но даже его сотрудники, не говоря уже о Службе Безопасности, понятия не имели о существовании этих коридоров, ведущих в разные уголки Дирна.
Расположенный на гигантской платформе, город имел множество уровней. Самыми комфортными и пригодными для житья считались уровни, расположенные наверху, над самой плат-формой. Но и здесь, в десятках метрах ниже, почти не зная солнца и свежего воздуха, тоже жили люди. Преступники, изгои и диссиденты, недовольные существовавшими порядками — все они работали здесь, обеспечивая город необходимой для жизни энергией и водой.
Говорили, что нижние уровни простираются на десятки километров, что за время существования Дирна их расширяли и перестраивали бесчисленное количество раз. До сих пор не суще-ствовало их подробной карты и новичкам, попавшим на нижние уровни, рекомендовали ходить строго по указателям и не углубляться в незнакомые и малознакомые коридоры. Можно легко потеряться и остаться навсегда в лабиринте лестниц, коридоров, вентиляционных колодцев и заброшенных производств. Даже на действующих заводах можно не встретить ни одного человека. Полностью автоматизированное, налаженное производство нуждалось в минимуме обслуживающего персонала.
Большей частью население нижних уровней состояло из ссыльных за незначительные преступления. «Спуститься ниже уровня» на жаргоне горожан означало потерять статус и быть наказанным за преступление. Это была гигантская урна для отбросов общества. Многие реабилитировались честным трудом и хорошим поведением и покидали нижние уровни, стараясь больше сюда не попадать. Но были и другие, раз за разом попадавшие «под платформу»: преступники-рецидивисты, не ставшие на путь исправления, и принципиальные противники существующей власти, считающие нижние уровни своими владениями и не желающие их покидать.
Власти мирились с таким странным неповиновением: добровольцев, желающих работать на нижних уровнях, не хватало, что говорить: их попросту не было. Шум и высокая влажность, отсутствие естественного света и чистого наружного воздуха, электромагнитные поля и огромные без-людные пространства — все это выдерживал не каждый. Жизнь на нижних уровнях была совершенно другой, и хоть законы «верхнего мира» действовали и здесь, обитатели этих мест вели себя совершенно по-иному, и человек, впервые попавший сюда, как правило, испытывал сильный шок от местных обычаев и нравов.
Но Мерк был спокоен. Во-первых, он был здесь не впервые и шел хорошо знакомым путем. Во-вторых, он под защитой людей, слово которых в этих коридорах перевешивало заряженный энерган под мышкой у пришельца.
Он остановился на перекрестке. С трех сторон путь перекрывали здоровые парни в рабочих комбинезонах. Один из них подошел к Мерку:
— Здесь закрытая зона. Ремонтные работы, — он изучающе смотрел на Мерка. Двое других, казалось, копаются в каком-то распределительном щите, но Мерк чувствовал спиной их взгляды. Ни агенты Службы, ни случайные люди не пройдут туда, куда направлялся Мерк.
— Здесь опасно. Идите назад.
Первая фраза была паролем.
— Я люблю опасности, — сказал Мерк. Человек кивнул и посторонился. Не говоря ни слова, Мерк прошел мимо и, пройдя через увешанный черными кабелями коридор, оказался в огромном, слабо освещенном зале. Многометровые, увитые кабелями и трубками колонны уходили вверх и терялись во тьме. Казалось, потолка у этого зала не было вовсе. Это были накопители. Здесь акку-мулировалась энергия приливных станций, расположенных еще ниже, в находящихся под водой уровнях. Что-то мерно гудело и потрескивало, красные и синие огоньки играли на узких, в рост человека, панелях управления.
Мерк знал, где следует ходить, а где нет: несмотря на отсутствие охраны, в зале установлены камеры слежения, и попасть под их недремлющее око было нежелательно. Он бочком протиснулся в узкий коридор, несколько шагов — и железная дверь без привычной панели доступа. Она открыва-лась только изнутри. Мерк постучал. Его должны были ждать.
Дверь открыли примерно через минуту. За ней стоял неприметный человек с маленькими воспаленными глазками и совершенно лысым черепом, полностью покрытом татуировками.
— Привет, брат, — поздоровался Мерк.
— Привет, брат, — сказал привратник. Он сделал жест, приглашая Мерка следовать дальше, а сам остался у двери. Несмотря на кажущуюся хлипкость привратника, Мерк знал, что у этой двери ставят самых проверенных и самых опасных людей, тех, что убьют любого непрошеного гостя, даже если им будет собственный отец или сын. Это особенное место. Здесь живет Отец.
Где-то хрипело и ухало, под потолком со свистом вырывался пар, и влажный извилистый коридор, которым шел Мерк, напоминал кишку неведомого монстра. Проход оканчивался одной-единственной дверью. Мерк постучал. Отец не любил электронные звонки.
Дверь бесшумно открылась. Мерк вошел внутрь. Небольшое помещение имело форму идеального круга. Серый пол в центре и по всему диаметру испещрен синими иероглифами. В этих буквах заключался смысл жизни всех и каждого из сынов Отца. Часть изречений была вытатуирована у Мерка на черепе, это указывало на принадлежность к касте «нижних» — обособленной и закрытой группировке обитателей «нижнего Дирна». Напротив двери располагалась длинная пластиковая скамья, на которой сидел человек, завернутый в темно-зеленый балахон. Отец.
— Приветствую, Отец, — остановившись ровно посредине круга, Мерк склонил голову и встал на одно колено. Для непосвященного подобный жест мог показаться архаизмом из древнейших времен, но Мерк знал, что это не так.
Отец подошел, протянул руку и вздернул подбородок Мерка. Каждый в Семье знал, что смотреть в глаза Отцу означает вывернуть себя наизнанку. Отец видит все, все мысли человека. Никто не смеет его обманывать, потому что это невозможно, и потому, что расплата за это одна — смерть.
Взгляд Отца прожигал, как лазер, но Мерк не смел отвести глаз. Отец кивнул:
— Встань.
Мерк поднялся с колен.
— Говори.
— Лексан согласен сотрудничать.
Отец прикрыл глаза и еле заметно кивнул. Казалось, он знал об этом заранее.
— Что он может?
— Он председатель Избранных. В его власти…
— Я знаю, что в его власти, — прервал Отец. — Для нас имеет значение то, что он может сделать за рамками своих полномочий.
Мерк кивнул.
— Некоторые из его людей состоят в СБ, некоторые — в военной разведке. Это может ока-заться нам полезным.
— Выводы здесь делаю я.
— Прости, Отец, — Мерк склонил голову. Этому человеку он обязан всем: положением, тем, что живет наверху, в отличие от сотен братьев, и доверием, которое оказывает ему Отец. Сейчас Мерк являлся связующим звеном между Отцом, контролирующим нижние уровни Дирна, и Лексаном — лидером оппозиции. На некоторое время их намерения совпали: и Отцу и председателю Избранных мешал Изагер, но устранить правителя было непростой задачей.
— Как ведет себя ставленник?
— Он готов на все, — сказал Мерк. — Я не оставил ему выбора.
— Слишком все гладко. За ним следят?
— Почти не следят, только внешняя охрана.
— Это странно. Неужели Изагер не беспокоится о сыне после того, что случилось? — вслух подумал Отец. Мерк не посмел перебивать его, хотя имел, что сказать. — Будь осторожнее, Мерк, ты нужен всем нам.
— Да, Отец.
— Итак, ставленник готов выполнить нашу волю, — негромкий, приятный голос Отца оставлял впечатление жесткой непререкаемой силы. — Такой возможности взять то, что принадлежит нам по праву, у нас еще не было и не будет.
Отец отвернулся от гостя, сделал несколько шагов и сел на скамью. Мерка поражали над-бровные дуги Отца, его непропорциональный, крупный, удлиненный череп внушал каждому, кто его видел, мысль о мощном интеллекте его обладателя. Так оно и было. Мерк не раз убеждался в проницательном уме и интуиции Отца, умевшем просчитывать ситуации на много шагов вперед. На нижних уровнях Отец не имел конкурентов, это и сделало его лидером. Именно Отец первым дога-дался, что сын правителя — совершенно другой человек, и придумал план, позволявший использовать это знание. А планы Отца всегда осуществлялись.
Чтобы убрать с дороги Изагера, Отцу нужен был союзник. Им стал Лексан, председатель Избранных, давно метивший на пост Изагера. Убедить его в могуществе Отца стоило немалых трудов. Лишь после покушения на сына правителя Лексан понял, что имеет дело с достойным союзником. Несмотря на то, что покушение не удалось, концы были спрятаны надежно — СБ, в которой у Лексана были свои люди, ни на миллиметр не продвинулось в расследовании этого дела. Путем долгих переговоров Мерк сумел убедить председателя, что Слава надо оставить в покое и заняться непосредственно Изагером.
Отец использовал Лексана втемную, не раскрывая главной карты: кем на самом деле был сын правителя. Уничтожать лже-Слава Отцу было невыгодно — полностью покорный ему правитель устраивал лидера «нижних». Но Лексан жаждал власти и требовал, чтобы и Слав был убит — только тогда он мог претендовать на свободное место правителя. Мерк обещал ему это в обмен на помощь, а главное — информацию, которую Лексан мог добыть для Отца.
В дверь неожиданно постучали. Отец не шевельнулся, но дверь открылась сама. Вошел худой угловатый человек в просторном комбинезоне обходчика. Мерк знал его: Салем, один из «кулаков» Отца.
Салем встал на колено и вопросительно глянул на Мерка.
— Можешь говорить, — сказал Отец.
— Мы не выполнили твою волю, Отец… — с трудом выговорил Салем.
— Продолжай, — ровным голосом сказал Отец.
— Юр ушел от нас. Он убил всех братьев и ушел.
— Всех?
Простой, казалось бы, вопрос оказал удивительное воздействие. Салем побледнел, его глаза расширил ужас:
— Прости, Отец. Не всех. Один из братьев пропал. Думаю, он в руках СБ.
— Думаю здесь я, — сказал Отец. — Он действительно у них и это плохо. Я допускал, что телохранитель окажется сильнее братьев, но он вряд ли станет сотрудничать с СБ. Что скажешь?
— Не он сдал брата СБ! Юр исчез. По нашим сведениям, СБ его ищет.
— Юр не дурак, он понял, что его ждет. Спрятаться от СБ он мог бы только у нас. Если его нигде нет, значит, его нет в Дирне. В любом случае, проблема Юра решена, — сказал Отец. — Но брат в руках наших врагов — это ошибка. Серьезная ошибка. У тебя мало времени, Салем, чтобы исправить оплошность.
— Что я должен сделать, Отец? — Мерку не понравилась фанатичность Салема, истово вы-катывавшего глаза и заламывавшего руки. Впрочем, его можно было понять: за ошибки Отец нака-зывал строго. Хотя вины Салема здесь Мерк не видел. В том, что восемь братьев не смогли спра-виться с одним человеком, виноваты они сами. Но вслух он, разумеется, ничего не сказал.
— СБ отправила брата в реген-камеру, — закатив глаза, пробормотал Отец. Откуда он знает? — мелькнуло в голове Мерка. — Когда он сможет отвечать на их вопросы, они вытянут из него все, что он знает.
— Он ничего не знает, Отец! — истерично выкрикнул Салем. — У него был только приказ убить!
— Для аналитиков СБ этого будет достаточно. Зачем и кому нужна смерть телохранителя Слава? Они будут искать ответ — об этом ты подумал, Салем?
Отец приблизился к Салему, и тот слегка отпрянул, не решаясь, впрочем, бежать.
— Но Юр исчез! — выкрикнул Салем, пятясь под взглядом Отца.
— Исчез благодаря своему уму, не тебе, Салем.
— Я послал лучших бойцов!
— Значит, они не были лучшими…
Отец протянул руку. Салем схватился за голову и застонал. К счастью, Мерк не испытывал на себе удивительных и жутких способностей Отца, но говорили, что тот способен убить человека на расстоянии вытянутой руки, даже не прикасаясь к жертве. Убить одной лишь силой воли.
Салем распростерся на полу, сдавленно крича от боли. Сжав зубы, Мерк наблюдал за нака-занием. Отец никогда не наказывал его, и Мерк чувствовал, что эта демонстрация приготовлена специально для него.
— Встань и слушай меня, Салем.
Салем поднялся. Мерк видел, что боль оставила его в тот момент, когда Отец опустил руку.
— СБ поместила его в реген-камеру, — повторил Отец. — Они ждут, а мы ждать не можем. Сейчас ты отправишься туда, но не к камерам, а ниже… Ты выведешь из строя питающую подстанцию и сделаешь это так, чтобы ремонт был долгим, очень долгим…
Мерк содрогнулся. Ясно, что вытащить раненого брата из лап СБ невозможно. Они только и ждут подобной глупости. Брат должен умереть. Но в реген-камерах могут быть другие люди. Если выключить энергию в процессе регенерации, последствия могут быть самыми тяжелыми. Для всех, кто находится в реген-камерах…
— Я понял, Отец.
— Отправляйся, у тебя очень мало времени!
Салем опрометью выскочил вон.
— Брат Мерк, — сказал Отец, и Мерк вздрогнул. — Ты хорошо справился с заданием. Но это еще не все…

Гмород - похоже на Город.
Похоже так и придумывалось название с опечаткой в слове.
Первый отрывок не дал ничего, не зацепило, всё показалось знакомым, что я где-то уже это читал в какой-то сказке.

Приветствую, Eugenqu. Разбередили забытую тему.

Ну, так и есть. Это народное название. Раз там живут не люди, а гморы - то, соответственно, это не город, а гмород.

Да здесь же на форуме и читали, наверно.

Нет, я про другое. Местами всё так написано просто, что будто сказку читаешь. Вот что я хотел сказать. Но это не есть плохо, по мне так хорошо. Отдыхаешь от вычурных слов и сложных оборотов на короткое время, чтобы затем вновь углубиться в смысл.

Спасибо за комментарий. Друг Аркадий, не говори красиво - говори просто! Эту фразу Базарова я запомнил на всю жизнь. И стараюсь придерживаться. Мой стиль: мотивы, действия, характеры. Описания вторичны. Если сравнивать книгу с кино, то у меня, наверно, театр. Декорации на заднем плане, они лишь оттеняют действие. Главное - игра актеров, их речь, эмоции, страсти. Как-то так...

Согласен. Между описанием и действием в последнее время выбираю действие. Но описания нужны. Их должно быть много, но коротких.

Скажите, вы поставите преступников охранять оружейную комнату?

Ну что они там чувствовали? Может он сломался и поэтому не дерзит больше. А может, задумал чего и готовит хитрый план, усыпляя бдительность. Нельзя так в лоб пояснять что-то. Тоньше нужно работать. Есть факты, изложите их, а трактовки уже читателю оставьте. А то прямо книга поучений для младшего школьного возраста получается.

Лишнее.

Я пока прочитал два с половиной абзаца из этой главы, но тут уже какая-то каша. То речь идёт от лица Юра, то общее пояснение из истории, то переключение на Юра двадцать лет назад, то вообще на Изагера. Как говорится, ват зе фак ийм ридинг?


Я бы не сказал, что размен 10 к 12 такой уж хороший, чтобы им гордиться.


Есть мнение, что в подобной ситуации это было бы последнее, о чём он мог бы думать.

Спасибо, что вообще читаете.

С фокалом не лады?

Если учитывать обстоятельства дела: внезапное нападение из засады и численный перевес, то...

Это мнение мы рассмотрим.
Спасибо за комментарий. Если будут издавать, обязательно подвергну текст правке с учетом замечаний. И ваших, и прочих.

Ну, да. Там нужно либо версию Изагера сократить и сделать менее личной и открытой. Ну как рассказ, который он ему рассказал. Без подробностей в диалогах (зачем он их будет дословно воспроизводить) и без такого откровенного копания в мозгах Изагера. Не думаю, что он все свои мысли Юру высказал бы. Либо вообще разделить и рассказ Изагера выдать в эпизоде с самим Изаргелом. Вообще, я бы посоветовал совместить оба варианта. В одной главе покатать историю Юра + его точка зрения на то, как он попал в гмород + возможно, то, что он узнаёт от Изагера, какую-то трактовку событий или просто мысли по поводу чего-то. И отдельно то же самое со стороны Изагера. Этот контраст взглядов, может быть довольно интересным.



Я к тому, что мне понятно, что вы тут пытаетесь показать его характер. Но есть же здравый смысл. Значок ГТО прикольный, но в ситуации, когда тебе башку отрезать могут, о нём никто думать не будет.

Да, пожалуй, это интересно...

Это да.