Дверь в дежурку отворилась от мощного пинка. Петрович прямо от двери раздраженно швырнул синюю беретку в дальний угол, уселся за стол и принялся угрюмо заполнять журнал.
-Ну, что, Петрович, - осторожно спросил Серёга, откладывая прошлогодний номер журнала «Наука и жизнь», - как там прошло?
- Х… хреново все прошло, - не поворачивая головы буркнул Петрович, - сказали, что если не найдутся пропажи, всех лишат кварталки и урежут норму портвейна.
Настроение Петровича объяснялось просто. На внеочередном совещании у начальника участка обсуждалось неслыханное происшествие. За прошедшую неделю в разных концах космодрома бесследно исчезли два сварочных аппарата, один осциллограф и новейший японский компьютер, стоивший Стране Советов огромных денег в свободно конвертируемой валюте. Главный рвал и метал, начальство дрожало мелкой дрожью и трясло подчиненных, а военные патрули частым гребнем прочесывали горизонты.
- А может это они, - кивнул Андрейка на сидевшего у него на коленях крыса, - они все к себе в норы тащат.
- Ага, точно, они, - хохотнул Серёга, - пришли, разобрали компьютер, протащили в дыру сварочный аппарат в полтораста кило весом. Компьютер продали китайцам - это понятно, со сваркой шабашить будут или заварят переходы на хрен, чтоб всякие люди не лазили. Но вот на кой им осциллограф?
-Да-а, - протянул Петрович, оборачиваясь и подозрительно глядя на крыса, - может и они.
Тот, почувствовав тяжелый взгляд, перестал прихорашивать длинные усы, слез с Андрейкиных коленей и начал потихоньку отодвигаться к отверстию в стене.
- Ладно, хватит думать - работать пора, - распорядился Петрович, - наливай, Серега.
Работы хватило до конца смены, успели разгадать пару кроссвордов, обсудить, как бы они на месте тех, кто там, улучшили показатели взлетаемости, а так же перспективы на поголовье тушканчиков. Андрейка, обыкновенно болтливый без меры, был подозрительно задумчив и молчалив. И лишь к концу смены попросил Петровича рассказать, что он знает о крысах, откуда они и почему. Тот немного поворчал, что не твоего это ума дело, пусть, мол, начальство думает - у него зарплата больше, напомнил о перспективах скорой старости, помянул для крепости какую-то уборщицу с длинным носом, но потом поведал-таки то немногое, что ему было известно.
Крысы необычного размера стали появляться года три назад, но раньше они были помельче, с небольшую кошку. Сначала исчезли их мелкие товарки, в след за ними ушли и немногочисленные кошки. Примерно за год крысы достигли своего теперешнего размера, расти перестали, но начали активно контактировать с людьми, выпрашивая подачки в виде разных железок. Причем, сначала, они не привередничали, хватали что дают, и исчезали в норах. Со временем их внимание, в основном, сконцентрировалось на инструментах, запчастях от разных электрических приборов и мелкой метизной продукции. В особый восторг, по словам Петровича, их приводили интегральные микросхемы и транзисторы, выколупываемые местными умельцами из старых магнитофонов и транзисторов. До банального воровства крысы никогда не опускались, за что Петрович их по-мужски очень уважал. На вопрос, куда крысы все это таскают и зачем, Петрович, ополоснув пересохшее горло портвейном, высказал предположение, что они там, где-то на седьмом али восьмом заброшенных уровнях строят свою машинную цивилизацию. Но видать, не все у них там гладко, поэтому им постоянно требуются разные запчасти для ремонта. А вообще, они твари не плохие, годков через десять, глядишь, разговаривать научатся. Тогда и смены не такие скучные будут. И поговорить можно будет и спеть хором.
Закончив смену, Андрейка побежал в комнату к электрикам, где работал его закадычный, с училища, дружок Алешка.
- Слушай, Андрюха, - изменив своей репутации молчуна, первым заговорил Алешка, - у нас сегодня такое было, не поверишь.
- Ну не поверю - так не бреши.
-Да нет, ты слушай. У нас сегодня крыса попыталась штопор стибрить. Да видать не знала, что он к фазе прикручен.
- Ага, в школе плохо училась, - хмыкнул Андрейка. Сам он в школе тоже учился плоховато, и про фазу знал только то, что если за нее взяться голой рукой, может изрядно тряхнуть током.
-Короче, шандарахнуло ее так, что хвост у самой стал как штопор. Петр наш Андреич не утерпел, кинул в нее пассатижами и попал… в ящик с портвейном. Ну, ты Андреича знаешь, мужик он здоровый, половину ящика вдребезги. Короче, всю смену провели на постоянном токе, заваривали дыры в стене, через которые крысы лазят.
- Что, и всю смену в сухую? Слушай, Леш, у меня тут одна идейка возникла, - Андрейка в силу живости характера и некоторой природной трусоватости являлся постоянным генератором самых разных идей, воплощать которые, обычно, доверял основательному Алёшке.
- Ну давай, трави, - отозвался тот, раскуривая «Приму».
- Давай сходим, поищем, где у этих крыс гнездо и куда они все таскают. Может это они компьютер сперли. Если мы хотя бы его найдем, уже премии не лишимся и, глядишь, по грамоте схлопочем. Петрович говорит, это где то на минус седьмом-восьмом уровне. Они, правда, заброшены и лифты туда не ходят… Но если как следует подготовиться, то…
-Наш Андреич тоже говорит, что с этими крысами не чисто, - перебил его Алешка, и после пары затяжек, изобразив работу ума, добавил, - а сходить можно. Только подготовиться нужно основательно. А то схлопочем не только по грамоте.
-Значит так, берем с собой по два портвейна во флягах, сигарет, бутерброды, фонарики и еще я веревку прихвачу, - деловито прикинул он состав снаряжения, - за пару часов управимся. Встречаемся в 10.00 около главного лифта. Идет? – приняв однажды решение, Алешка не любил тянуть и откладывать все на потом.
- Я еще мелок прихвачу, чтобы не заблудиться, - добавил Андрейка.
- Ага, скучно будет, порисуем.
И приятели расставшись, пошли готовиться к трудному и опасному походу.
Поднявшись на первый этаж, Андрейка заскочил в буфет, прикупил там капустных пирожков, бутербродов с заветревшим слезливым сыром, и блок Примы. Выпил жиденького общепитовского кофе и вернулся к себе в дежурку, где уже вовсю хозяйничала новая смена.
- Ты чего еще не дома? - спросил его старший смены, пожилой уже Фома Егорович.
Андрейка поведал тому про свою идею.
-Сурьезное вы дело задумали, - Фома Егорович покачал головой.
Потом порывшись немного в своем шкафчике, вручил Андрейке странного вида фонарик с ручкой.
На вопрос Андрейки, зачем фонарику эта кочерга, объяснил, что этому фонарику не нужны батарейки, так как внутри его стоит махонькая динамо-машина и чтобы он светил, надо только покрутить ручку.
Поблагодарив Фому Егоровича, Андрейка побросал снаряжение в старый рюкзак, добавил кой какие инструменты, вдруг пригодятся, и попрощавшись с мужиками, пожелавшими ему ни пакли ни набивки, послал их к Черному Сантехнику и двинулся в сторону центрального лифта.
Там, уже переминаясь с ноги на ногу и смоля «Приму», поджидал его Алешка с перекинутой через плечо большой холщевой сумкой.
Подождав минут десять, друзья вступили в грохочущую железную клеть и опустились на минус пятый уровень, в царство дворников и уборщиц. Дальше им предстояло пересечь почти весь горизонт до единственной уцелевшей лестницы, ведущей ниже.
В нос им ударил запах пыли, гнилой картошки, старых тряпок и немытого тела. Не смотря на то, что здесь обитали люди, по роду занятий поддерживающие чистоту, этот уровень считался самым грязным. Около дверей в коридорах были навалены кучи, по стенам стояли швабры и метлы, по стенам была развешана сохнущая мешковина. О здешних обитателях ходила недобрая молва. Считалось, лучше встретить в темном переходе Однофазного Электрика, чем подвыпившую уборщицу. Поэтому приятели передвигались молчком, стараясь не производить лишнего шума, на цыпочках проходя мимо дверей, если из них слышались голоса или звук телевизора. Пройдя жилую зону, они немного расслабились, но тут же услышали за спиной хриплый прокуренный голос: «Эй, молодежь, а ну, ковыляйте сюды». Не сговариваясь, они рванули по коридору что есть мочи и перешли на шаг только метров через сто. Но даже сюда эхо доносило выкрики, смех и специфические идиомы. Потянулись пустынные коридоры с однообразными железными дверьми по сторонам. Помещения здесь использовались, в основном, под склады длительного хранения, поэтому люди тут бывали редко.
Перекурили под одинокой пыльной лампочкой и хлебнули по глотку для храбрости. Алешка достал из кармана платок, вывернул лампочку и спрятал ее в карман.
-Пригодится, - сказал он, - дальше со светом могут быть проблемы.
Наконец, впереди показалась красная светящаяся табличка: «Стой. Прохода нет» и будка дежурного вахтера, а в узком проходе, торчали ноги в старых солдатских сапогах. Хлипкое фанерное строение сотрясалось от могучего храпа. В ногах лежал прошлогодний номер «Сельской нови», видимо выпавший из ослабевших рук.
Лешка, стараясь не производить лишних звуков, поднял журнал и сунул его в сумку, в дороге пригодится. Друзья осторожно переступили торчащие ноги вахтера и вступили на лестницу, ведущую вниз.
-Слушай, Леш, а как мы их гнездо искать будем, - начал размышлять вслух Андрейка, когда они спустились на один пролет и уже можно было не бояться разбудить охранника. Раньше этот простой вопрос не приходил ему в голову - казалось, достаточно спуститься вниз - и все решится как-нибудь.
Леша достал из пачки две сигареты, одну из них протянул другу. Они выкурили по сигарете, потом еще по одной. Глотнули из фляги портвейна.
-Смотри, - нарушил наконец молчание Алешка, сплевывая на пол, - пол весь пыльный, следы должны быть видны хорошо. Пойдем по крысиным следам. И будем мы великими следопытами.
- Это ты здорово придумал, не зря книжки читаешь,- сказал с мимолетной завистью Андрейка, огорчаясь, что такая простая мысль не пришла ему в голову первому.
Обследовав лестницу и прилегающие к ней коридоры, они выяснили, что наибольшее количество крысиных следов уходит вглубь самого нижнего, восьмого уровня. Первые метров сто коридора были слабо освещены редкими лампочками, а дальше все тонуло в пыльной темноте. Толи электричества не было, толи лампочки перегорели.
-Ну что, двинули, - неуверенно выдвинул инициативу Андрейка.
Алешка кивнул, выкрутил ближайшую к ним лампочку и достал фонарик.
Метров пятьсот им удавалось передвигаться с относительным комфортом. Лампочки, действительно были или разбиты или перегорели. В коридорах стояла почти полная тишина. Сюда не проникали шум и вибрации работающих выше механизмов. Только иногда слышались звуки падающих водяных капель, непонятные стоны, да звук их шагов. Под ногами, не обращая на двух друзей внимание, иногда шныряли, топоча лапками и попискивая, крысы. Здесь почти не было труб и электрических кабелей. Вентиляция, хоть и в пол силы, но работала, и в воздухе не ощущалось затхлости. Зато каждый шаг поднимал протуберанцы пыли, создававшие причудливые фигуры в свете фонариков.
Через некоторое время впереди забрезжил свет и до них стал доноситься звук падающей воды. Они ускорили шаг и вскоре вышли в большой, хорошо освещенный зал с колоннами. Посреди зала располагался бассейн, подсвеченный несколькими мощными прожекторами. С потолка над бассейном свешивалась довольно толстая труба, из которой с грохотом лилась вода. Свет прожекторов разбивался о бурлящую поверхность, разлетаясь всполохами по стенам. Ребята ошалело смотрели на такую немыслимую роскошь. По роду службы они знали, что даже сам Главный довольствуется небольшим личным душем, установленным в задней комнате своего кабинета.
-Смотри, - прошептал Алешка, больно пихая Андрейку локтем, - смотри - русалка.
Шептать было совершенно необязательно, грохот падающей воды заполнял все пространство зала, отражаясь от стен, вытеснял все прочие звуки далеко на периферию. На краю бассейна действительно виднелась женская фигурка в синем халатике уборщицы и черном платочке. Ее обладательница интенсивно болтала в воде ножками, поднимая каскады брызг.
-Не похожа… вроде, - неуверенно протянул Андрейка.
-Ну а кто это по-твоему - секретарша Главного?
Возразить было нечего. Прячась за колоннами, ребята стали подходить ближе к краю бассейна.
Неожиданно, обладательница ножек стянула с головы косынку, распустив длинные черные волосы, сбросила халатик, под которым более ничего не было, и соскользнула в воду. Под водой мелькнула тоненькая фигурка с распущенными волосами, но скорость движения, волны и блики на воде не давали возможности рассмотреть, хвост у нее там или обычные ноги.
Ребята подкрались уже к самому краю бассейна.
-Привет, мальчики, - русалка оказалась у края бассейна настолько неожиданно, что на время они потеряли дар речи, - чего это вы тут делаете, пришельцев ищете? - на них из воды смотрела довольно симпатичная девчонка, лет семнадцати. Глаза у нее были зеленые, явно русалочьи, торчащие над бортом бассейна тонкие руки и острые плечики были смуглыми, но без чешуи. Только длинные ногти были странного золотистого цвета.
-Не… мы эта… ну…, - промычал Андрейка, - этих… Словарный запас его окончательно иссяк, и он замолчал.
-Ну да… мы... этих, - поддержал друга Алешка, - крыс ищем, в гости зайти хотим.
-Крысы - это серьезно,- хихикнула русалка, - подайте халатик и отвернитесь, - скомандовала она.
Андрейка первым бросился исполнять поручение и старательно отворачиваясь, положил халатик на край бассейна.
-Не поворачивайтесь, - еще раз подтвердила свой приказ русалка.
За спиной что-то громко плеснуло, последовал мокрый шлепок, как будто большая рыбина шлепнула по кафелю мокрым хвостом. Ребята слегка попятились от края.
-Все, можете повернуться.
Они послушно выполнили очередной приказ. Русалка, уже одетая в промокший халатик, туго обтягивающий ее тонкую фигурку, отжимала длинные волосы. Потом стала старательно прыгать на одной ноге, пытаясь вытрясти воду из уха. Ребята снова тактично отвернулись.
-Ну, говорите, - потребовала русалка, - имена, пароли, явки, звания. Кто послал, с какой целью. Ах, ну да, цель у вас – крысы, - и она звонко рассмеялась, глядя на двух ошалевших остолопов.
-Я… это, Андрей, а это …
-Алексей.
-Очень приятно, Ася, - протянула она руку Андрейке, - это от Анастасии, - рука у нее была на удивление теплая и сухая, - уменьшительное и ласкательное, так сказать.
- Значит, крыс ищите, - повторила русалка, как будто ее расстраивало, что искали каких-то крыс, а не ее, такую прекрасную и замечательную, - к крысам в гости – дальше по этому коридору. Метров пятьсот-шестьсот. Увидите, их там целая куча.
- А ты… что тут делаешь? - спросил Андрейка.
-Купаюсь, а что не похоже? - рассмеялась русалка Ася. Алешка обратил внимание, что ногти на ногах у нее тоже золотые, и на коже что-то поблескивает, толи капли воды, толи чешуя.
-Мы это… пойдем… ага…, - Алешка начал подталкивать друга в сторону указанного коридора, - дело очень важное, мы потом еще…
-Ну-ну, если важное, то конечно, идите, - протянула Ася, - вы заходите еще, - заговорщицки подмигнула она Андрейке, - я тут часто бываю. Обещаю - в воде не топить, в трубы не запихивать.
Алешка наконец, преодолел инерцию ошалевшего друга и потащил его вглубь коридора.
Прошагав минут десять, они достигли одиноко горевшей лампочки и остановились. Алешка усадил Андрейку на оказавшуюся тут деревянную лавку, дал ему хлебнуть из фляги портвейна. Потом прикурил сигарету, сунул тому в рот и заставил через нее дышать. После третьего глотка, взгляд Андрейки начал проясняться.
- Ну б…, еле ушли, - вздохнул Алешка, - а ты чего сопли до полу распустил, влюбился что ли?
Андрейка кивнул.
- Ну-у-у, брат, тогда держись.
Они посидели еще, помолчали. Выкурили по паре сигарет и двинулись к близкой, уже, цели. Примерно, через полчаса ходьбы по темному туннелю и впереди забрезжил свет, стал доноситься гул работающих машин. Крысы встречались все чаще, сновали под ногами, пищали, когда им невзначай наступали на хвосты и лапы.
Вскоре они оказались у входа в огромный, ярко освещенный зал. Осторожно высунув носы из проема, они с удивлением оглядели открывшуюся перед ними картину.
Посередине зала громоздилась куча, состоящая из труб, гаек, болтов, обрывков проводов и прочего железного хлама, который, по-видимому, натаскали сюда старательные крысы. Дальняя стена было пробита ударом снаружи. Из пролома торчали обрывки арматуры с налипшим бетоном и край огромного диска, похожего на летающую тарелку.
У правой стены, над устройством неизвестного назначения, склонилась лохматая фигура в сварочной робе, маске и электродом в руке. Существо несколько раз ткнуло электродом внутрь устройства, посыпались искры, полыхнули по стенам синие зарницы, внутри что то затрещало и от туда повалил дым. Существо сорвало маску и швырнуло ее в дальний угол, пару раз пнуло устройство. По залу разнесся железный гул.
Андрейка, конечно, сразу опознал в лохматом существе инопланетянина. Несколько месяцев назад в местный клуб привезли новый американский фильм, «Звездные войны». Андрейке так понравился этот фильм, что он ходил смотреть его семнадцать раз, причем три из них бесплатно. Он помнил наизусть имена всех актеров и их героев, все диалоги и повороты сюжета. Поэтому он сразу признал в лохматом незнакомце Чуни, ближайшего помощника Харрисона Форда.
-Приветствую вас на нашей планете, - он вышел из-за укрытия, широко улыбаясь и подняв вверх руки в знак дружественных намерений.
Существо вздрогнуло, видимо от испуга, неловко дернулось, споткнулось о валяющийся на полу кабель и грохнулось на пол, попутно приложившись головой об устройство. По залу снова разнесся гул.
- Как думаешь, очухается? - спросил Алешка, брызгая в лохматую морду пришельца портвейном.
-Ща проверим, - и Алешка, за неимением нашатыря, подул на пришельца сигаретным дымом.
Манипуляции произвели положительный терапевтический эффект. Пришелец застонал, закашлялся, приоткрыл один глаз, и увидев склонившихся ребят, снова его закрыл.
В конце концов межпланетный контакт был налажен. Оказалось, что инопланетянин вполне сносно владеет русским языком. Ребята по-очереди представились пришельцу, тот представился в ответ. Имя его было совершенно непроизносимым для нормального русского человека, поэтому в укороченно-упрощенном варианте оно стало звучать как Чуни.
Для укрепления межпланетной дружбы по кругу была пущена заздравная фляга и выкурена сигарета мира. Завязался долгий задушевный разговор, где Чуни поведал печальную историю своего появления на планете Земля.
История, рассказанная пришельцем Чуни.
Родная планета Чуни находилась - и сейчас, наверно находится - во многих сотнях парсеков от Земли, ближе к центру Галактики, где рукой подать до соседних звезд, ближайшие из которых видны даже днем, а ночи как таковой и нет из-за несметного множества ярких звезд, высыпающих с заходом главного светила и трех небольших зеленых лун.
Цивилизация их обогнала земную в развитии лет на пятьсот – шестьсот. Обе населяющие ее цивилизации разумных существ, пройдя трудный путь конфликтов и войн, научились жить в мире и согласии. Развитие техники достигло невиданных высот, были побеждены болезни и голод, освоены и заселены соседние планеты, и даже межзвездные перелеты стали обыденностью.
Все были свободны в выборе где жить, кем работать и каким богам молиться. И только к служителям искусства отношение было особым. Искусство в любом виде и форме было предметом поклонения, а его представители считались высшей кастой, конечно в переносном смысле. Ах, какие гениальные творения были созданы поколениями художников, поэтов, скульпторов. Этим они заслужили признание даже у негуманоидов, что является очень высокой оценкой в большой галактической семье самых разных цивилизаций. К слову, на их планете находятся лучшие Академии искусств во всей центральной Галактике.
Но, увы, ничего не даётся просто так. Вместе с всеобщим признанием и любовью, ярыми поклонниками и экзальтированными поклонницами, представители всех, без исключения видов и направлений искусства, являются самыми несчастными, самыми гонимыми и незащищенными представителями их народа.
Хуже всего приходится поэтам. Получить звание Мастера поэзии можно только выступая лично, глядя публике в глаза. При этом он обязан выступать в специальном рубище, официально утвержденного стиля. Если поэт читает плохие стихи или читает их плохо, зрители закидывают его специально выращиваемыми для этого овощами, имеющими тошнотворный запах и специально раздающиеся пришедшим зрителям. Правда, если стихи хороши, а тем паче гениальны, поэт будет обласкан зрительской любовь, цветами, настойчивым вниманием поклонниц. Его даже будут кормить и поить. В остальное время давать поэтам еду запрещено законом. А социальные нормы урезаны до возможного минимума. Поэтому большинство начинающих поэтов обычно живет впроголодь. Многие не выдерживают такой жизни и отрекаются от поприща поэта, а из-за непонимания публики многие сводят счеты с жизнью. На планете даже есть специальное место для этих целей, оно так и называется, Ущелье Поэтов. Некоторые из тех, кто завершил свой полет на дне Ущелья, со временем обретали признание. На их могилах не переводятся живые цветы и рыдающие поклонницы.
Писателям, музыкантам, художникам и другим представителям искусств жить легче. Еды их не лишают, вонючими овощами не закидывают. Никто не запрещает им публиковать свои произведения или выступать перед публикой. Но тут есть другая неприятность. Каждый год проводится всепланетное голосование, и каждый житель обязан отдать свой голос за того или иного писателя, певца или музыканта. Вместе с авторитетным и неподкупным жюри составляется всепланетный рейтинг популярности. Последние пятьдесят несчастных из этих рейтингов отправляются на каторжные работы сроком на пять лет на окраину звездной системы с запретом на еще один год писать или выступать. При повторном попадании в конец рейтинга, срок наказания удваивается.
Каторгу можно заменить изгнанием в отделенную необитаемую систему. Многие позору предпочитают Ущелье Поэтов. Можно еще бежать в звездную систему, не имеющую дипломатических отношений с нашей цивилизацией, что примерно равносильно изгнанию. В другие бежать бесполезно, поймают и выдадут властям. И срок наказания тоже удвоится.
На этом месте рассказа пришелец заревел белугой, припал к пустеющей фляге и, размазывая сопли по лохматой морде, признался, что и сам до недавнего времени причислял себя к разряду писателей, пописывал любовную лирику, пользующуюся у прекрасного пола некоторой популярностью. Но последний его роман оказался совершенно провальным, место в рейтинге, и так не особенно высокое, рухнуло ниже уровня моря.
Расчищать от мусора пояс астероидов в течение пяти лет ему совсем не хотелось. Ущелья Поэтов он откровенно побаивался в силу природной трусоватости. Оставалось изгнание или побег. Выбрав планету с диковатыми обитателями, он угнал звездолет и после долгого и опасного путешествия, оказался на орбите Земли. Диковатые аборигены, оказывается, не страдали особым радушием, подстерегли его в плотных слоях атмосферы и самым подлым образом всадили ему ракету в главный маршевый двигатель. Повреждение было столь значительным, что нечего было и думать о перелете в другую, более гостеприимную систему. Пришлось совершать жесткую посадку, имитировать взрыв при падении, а на оставшихся запасах энергии закапываться поглубже в землю, поближе к обнаруженным под землей гигантским лабиринтам. План удался полностью, искать его под землей никто не стал, а сам он каким-то чудом оказался тут. Двигаться дальше корабль уже не мог, повреждения оказались весьма серьезны, энергии почти не осталось. К счастью, работал резервный генератор и были целы системы жизнеобеспечения. Пищей и прочими, необходимыми для жизни мелочами он был обеспечен. Звать на помощь не имело смысла, для всех цивилизованных существ он стал изгоем.
Друзья, как смогли, успокаивали Чуни, потратив на это последние капли трехсемерочного.
Успокоившись, Чуни смотался в свой корабль - притащил серебристую емкость, и заверив друзей, что их метаболизму это не повредит - а с него по всем понятиям причитается, разлил по таким же серебристым стаканам синеватую жидкость.
На вкус и крепостью она превосходила Сыктывкарский портвейн, но уступала Краснодарскому.
Они чокнулись, оказалось, что эта традиция имеется у многих культур во вселенной. Выпили сначала за межпланетную дружбу, потом за писателей, электриков и сантехников, потом перешли к взаимному уважению.
На вопрос Алешки, как же на такие безобразия смотрит прогрессивная общественность, Чуни ответил, что, да, раз в сто - сто пятьдесят лет в обществе начинало превалировать мнение, что творческим личностям надо вернуть гражданские права. На планете, бушевали культурно-освободительные войны, проводились акции протеста, митинги и демонстрации, раздувались шумные пропагандистские компании в средствах массовой информации. Совершались публичные голодовки и самоубийства. Причем, обычно, инициаторами выступлений и идейными лидерами выступали вовсе не представители творческой элиты, а политики радикального толка, к искусству не имеющие никакого отношения. Под давлением общественного мнения вносились изменения в законы, представителей искусства уравнивали в правах с остальными гражданами.
Последующие годы и десятилетия становились периодами культурного упадка и разложения. Пел, писал и танцевал всякий, кому не лень, а оставшиеся терялись в лавине обрушившегося на них ширпотреба, в котором крайне трудно было выбрать что-то, действительно достойное. Со временем процесс заходил так далеко, что массы, возглавляемые, в основном, поэтами и художниками, начинали требовать возврата к освященным веками традициям.
Чуни повсхлипывал еще немного и продолжил свой рассказ. Оказавшись запертым в подземелье, его поначалу охватила паника и стали закрадываться подленькие мысли, что пять лет в поясе астероидов - это не так уж и плохо. Благо, связь работала и послать сигнал бедствия не составляло труда. Поразмыслив, он решил, что капитулировать никогда не поздно, и решил попробовать войти в контакт с аборигенами и найти себе применение на этой варварской планете. Для этого требовалось получше разузнать о местных жителях и их образе мыслей. Запустил на орбиту пару крохотных и потому незаметных зондов. Наладил прием местных радио- и телепередач. Выучил несколько местных языков, включая упрощенный китайский.
После этого он отважился на свою первую вылазку для установления контакта. Пройдя по коридору и поднявшись на обитаемый уровень, он столкнулся с непониманием, переходящим в откровенную враждебность. Первый встреченный им абориген, спал в странном сооружении на лестнице. Чуни разбудил его и обратился с заранее подготовленной и тщательно отрепетированной фразой приветствия. Видимо, не разобравшись спросоня, с криками: «Изыди!» тот бросился на него, размахивая устрашающего вида палкой.
Чуни был вынужден позорно бежать, оставив все попытки к контакту. Поскольку единственный выход из подземелья был перекрыт неконтактным и агрессивным аборигеном, он принял решение хоть немного подлатать корабль для совершения планетарных перелетов в режиме невидимости и попытаться повторить контакт в другом месте.
Но для ремонта требовались детали. Их можно было добыть у местных, но в распоряжении его были только несколько крохотных исследовательских зондов, не способных нести существенную нагрузку. Пришлось найти себе помощников. Благо, рядом, буквально под ногами, обитало племя мелких полуразумных существ. Немного поколдовав с генами, Чуни удалось сделать их крупнее и смышленее. Опыт оказался настолько удачным, что некоторые особи, при должном обучении вполне могли стать не только помощниками, но и собеседниками. Для них он даже разработал язык, адаптированный к их речевому аппарату. Последнее очень радовало его, поскольку он боялся сойти с ума от одиночества и отсутствия общения.
Крысы, предварительно обученные, начали таскать ему всякий человеческий хлам. Правда ему претила мысль о воровстве, поэтому пришлось обучить их кое каким приемам, чтобы все это хоть как то походило на обмен или плату за представление.
Через некоторое время ему стало понятно, что техника землян, не смотря на их попытки выйти в ближний космос, находится в зачаточном состоянии и получить необходимое практически не возможно.
Правда, недавно помощники притащили ему кое-что, что можно было использовать в качестве источника деталей. Он показал на выпотрошенный корпус пропавшего компьютера. Но к сожалению, дело продвигается медленно. Ремонтные системы корабля местами повреждены, а у него нет никакого опыта ремонта.
Поэтому значительную часть времени он посвящал творчеству, принявшись за написание новой автобиографической повести. На этом месте Чуни оживился и стал оживленно жестикулируя, описывать канву будущего произведения. Его внимание отвлекла крыса, держащая в лапах какой-то предмет, и требовательно попискивающая. Чуни взял предмет и скрылся в недрах корабля. Через пару минут он вернулся, отрицательно качнул головой и швырнул предмет в громоздившуюся кучу. Крыса разочарованно пискнула и бросилась в темный проход.
По просьбе ребят, он провел их по своей летающей тарелке. Те были разочарованы, ожидая увидеть что то фантастическое. Но все оказалось на редкость просто. Помещения были не большими, с гладкими стенами и вырастающей по мысленному требованию мебелью. В рубке находился большой экран над пустым столом. Чуни объяснил, что управление кораблем мысленное, а для тех кто не умеет четко мыслить, предусмотрено голосовое в режиме диалога с главным компьютером. Ручное управление тоже есть, но пользоваться им он не умеет.
На вопрос Алешки, на каком принципе работает межпланетный двигатель, Чуни сконфуженно пробормотал что- то про искривление пространства-времени, но потом признался, что еще учась в школе, сильно увлекался поэзией, поэтому большинство уроков по физике, химии и физкультуре благополучно прогуливал, бродя в одиночку по окрестностям и рифмуя слова.
Поняв, что вернуть компьютер уже не получится, а тащить тяжеленые сварочные аппараты и осциллограф не хотелось, ребята начали собираться в обратный путь. Напоследок, Чуни протянул им лист плотного белого пластика и попросил прочитать несколько его лучших произведений, которые он специально перевел на русский язык и предполагал использовать для контактов с аборигенами, как доказательство свой высокой культурности. Объяснив, что на их планете такие штуки обычно заменяют книги и газеты, он нажал на незаметную кнопочку и на листе появились буквы. Они были как в настоящей книге, а страницы перелистывались привычным движением послюнявленного пальца. Алешка взял удивительную книжку, пообещав, что обязательно прочитает сам и даст почитать свое маме, учительнице русского я зыка и литературы в школе. Чуни обрадовался, что его произведения получат достойную оценку у профессионала словесности и смогут послужить основой для возобновления межпланетных контактов. Пожав друг другу руки, тоже распространенный в разных системах, способ здороваться и прощаться, и пообещав Чуни заглянуть к нему в ближайшее время, друзья двинулись обратно.
До зала с бассейном шли молча, погруженные в размышления, под впечатлением произошедших событий. Зал встретил их темнотой и почти полной тишиной. Не горели прожекторы, а из трубы лилась, дробясь на капли о мозаичное дно бассейна, тоненькая струйка воды. Русалка Ася тоже исчезла.
Не задерживаясь, они двинулись вперед.
- Слушай, Леш, - первым, после продолжительного молчания, заговорил Андрейка, - а может, расскажем, там, на верху, про лохматого? Вдруг он врет, что писатель? Может он инопланетный шпион?
- Может и шпион, - подумав, ответил Алешка. Очарованный встречей с Чуни и его трагической историей, он пропустил такую простую мысль.
- Знаешь, давай сначала прочитаем, что он там понаписал. Маме моей дадим. Она в этом деле лучше нас разберется, шпион он или нет.
- Ладно, читайте. Я то, сам знаешь, в этом не силен. «Науку и жизнь» или «Крокодил» почитать, еще куда не шло. А от книжек я, обычно, засыпаю на второй странице, - согласился Андрейка.
Друзья еще поговорили о литературе и пришельцах, разумных крысах и летающих тарелках. Так незаметно, закончились, казавшиеся бесконечными коридоры. Показался тусклый свет лестничного марша.
- Только давай, пока никому ничего говорить не будем. Мол ходили, да. Но заблудились на седьмом уровне и ничего не нашли, - предложил Алешка.
Андрейка утвердительно кивнул.
Они перешагнули ноги храпящего вахтера и двинулись на прорыв полчищ уборщиц, возвращающихся со смены. Прорыв обошелся почти без потерь. Только раз они получили по спинам шваброй с грязной мокрой тряпкой от толстой, почти круглой, тетки, старательно сгоняющей мусор от одной двери к другой.
Когда они поднялись наверх, там уже была почти ночь. Морозный ветер гнал из степи колючий снег. Ежась на холодном ветру, они пожали руки и разошлись по домам.
Прошло несколько дней. Вестей от Алёшки не было и Андрейка томился неизвестностью. Дома он не находил себе места. Не помогали ни футбол, ни кино. Он даже пробовал почитать какую-то книжку, чем вызвал недоумевающие взгляды родителей. Дважды спускался он к бассейну, в надежде встретить русалку Асю. Но оба раза встречали его темнота и тишина. На работе стал молчалив не в меру, рассеян и чаще обычного ронял ключи на ноги.
-Андрюха, ты что, пельменей несвежих в столовке поел, или влюбился? - спросил его Серёга в одну с дневных смен. - Слушай, Петрович, надо что-то с парнем делать. Сохнет на глазах, портвейн почти не пьет, даже книжку притащил, читать наверно.
- Да, занемог студент, - Петрович, набрал воздуха, чтобы развить эту тему, но в этот момент зазвонил телефон.
-Слушаю, - несколько вальяжно ответил в трубку Петрович. Несколько секунд он слушал, непроизвольно приподнимаясь с кресла и принимая стойку «Смирно!»
- Да. Да. Да. Слушаюсь, будем через пятнадцать минут, - чеканно ответил он и положил трубку мимо рычага.
-Студент, иди сюда.
Андрейка покорно подошел к Петровичу. Тот покрутил его, посмотрел на грязноватую синюю робу, поплевав на руку, почти по отечески, попытался пригладить непослушный вихор на затылке. Потом открыл несгораемый шкаф и достал оттуда две новые чистые робы. Одну из них протянул Андрейке со словами: «Переоденься», другую взял себе.
-Берет одень и умойся, - он оглядел себя в зеркале, одернул робу и заглянул за оттянутое веко.
-Пошли, - сказал он, поправляя одежду и берет на Андрейке, - Сергей Викторович, на время нашего отсутствия, остаетесь за старшего. В критической ситуации разрешаю использовать НЗ.
- Слушаюсь, господин начальник, - ошарашенно ответил Серёга, которого впервые поименовали по отчеству.
- Держись в кильватере и не отставай, - Петрович стремительным шагом двинулся в сторону лифта.
Они вне очереди поднялись на пятый, самый верхний этаж, на котором располагались кабинеты руководства. У Андрейки учащенно забилось сердце, когда Петрович уверенными шагами направился в сторону кабинета Главного. В коридоре чувствовалось напряжение, из комнаты в комнату сновали люди, иногда сталкивались, извинялись и начинали переговариваться громким возбужденным шепотом. В приемной они встретили Петра Андреевича и Алешку. Оба были в новеньких робах со значками отличников ГТО на лацканах и лихо заломленных беретах. Не успели они пожать друг другу руки, как из кабинета выскочил референт и, замахав руками, позвал их в кабинет.
Главный поднялся из-за стола, всем по очереди пожал руки, похлопал по плечам. Потом произнес прочувственную речь о великом открытии, открывающем грандиозные перспективы перед советской наукой. Перешел к молодежи, которая является нашей надеждой и опорой, поблагодарил старших за отличное воспитание подрастающего поколения, подрастающее поколение похвалил за инициативу и любознательность, приобнял обоих и даже пустил скупую мужскую слезу. Потом собрался, вручил каждому по грамоте за героическую службу, пообещал премию в десятерном размере, и понизив голос, доверительно сообщил, все четверо будут представлены к государственным наградам. После этого передал, обалдевших от начальственных ласк Андрейку и Алешку со товарищи, в руки подскочившего референта, который уверенно, но тактично вытолкал их в приемную. Там он тоже присоединился к поздравлениям и подсунул им на подпись документ о неразглашении государственной тайны, подписку о невыезде сроком на десять лет и еще какие-то бумажки. Пока Петрович и Андреич прижав референта в углу, в грубой ультимативной форме заявляя ему, что они вообще ни сном ни духом, и эту хрень подписывать не будут - нашли дураков - Андрейка оттащил Алешку в угол приемной и в столь же ультимативной форме потребовал объяснить ему, что, вообще, происходит.
- Понимаешь, почитали мы с мамой, чего этот лохматый понаписал. В общем, прав ты оказался, шпион он, а не писатель. Мама говорит, что у нее в пятом классе деревенские лучше сочинения пишут, чем тот. Она еще папе ту книжку показала, а он, сам знаешь где работает. Короче, вчера его из-под земли выковырнули и спецрейсом в Москву отправили, контакты межпланетные налаживать.
- Ну и ладно,- не особо огорчился Андрейка, - а то развелось писателей, как собак не резаных, а унитаз починить некому.