Вместо предисловия
Эту историю я услышал на Ко-отрене, от одного старого знакомого, младшего офицера Второй армии, когда-то непосредственно принимавшего участие в описанных им событиях. Поскольку рассказ меня чрезвычайно заинтересовал, но отр не знал подробностей, я решил расспросить более видных фигур в этом событии.
Кэса Зунена я обнаружил на Брионе (Тарн был в глубоком отъезде и просил не беспокоить). На тот момент он был на отдыхе и радушно принял меня, охотно дополняя рассказ скрупулезно зафиксированными фактами и показаниями других агентов Окраинной Охраны на Та-бри, что позволило мне в достаточной мере воссоздать образ Витиуса Фэка. Более того, мне была дана наводка на Гевальтьянский рейх, где меня столь же радушно встретил Грюннер Шмутц, предоставивший последнюю деталь в истории – психологический портрет и ход действий Тако Фуэйра, ментально списанный с оного во время совершения им полёта на шатле инженеров-ликвидаторов. К несчастью, смерть Фольвенга Ойтце и иное, нежели в Коалиции, отношение к умершим, не давшим на сей акт своего согласия, не дали мне возможности ещё более разнообразить сей стилизованный очерк. Кроме того, Та-бри имеет статус закрытого объекта на тысячу лет, но из них прошло где-то 153-154 года, поэтому никакой информации относительно нынешнего состояния этого мира просто не существует. Однако, в целом материала оказалось более чем достаточно не только для восстановления той событийной цепочки, но и для написания некоторых частей в стиле мышления основных лиц, фигурировавших в этой истории, что объясняет их подчас вульгарный слог.
Не являясь по сути автором этих событий, но лишь автором этого предисловия, я не считаю себя вправе помещать своё имя рядом с названием. Что до названия, то я несколько забежал вперёд, и смыслу, связанному с названием, в тексте выделена скромная доля. Но я полагаю, эта доля достаточно насыщенна, чтобы пронизывать и держать на себе всю нить повествования и событий.
Моё мнение по поводу этих событий мало кому интересно, но желающие могут найти недвусмысленные намёки в тексте. Моё дело – передать суть, на которую я пытался со своей стороны смотреть как можно беспристрастнее.
Благодарю человечество в целом и отдельных ярких его представителей за те обуревавшие меня противоречивые чувства, что побудили меня поднять эту историю и привести её в… Впрочем, просто читайте ниже.

Арг Л. Нур,
23. 10/10. 6069327766 г.,
Брион.

Слепой узреет истину, не видимую зрячим,
Хоть видит он лишь темноту,
Но в этом и вся суть -
Без тьмы свет не имеет смысла...
- Стоп машина! - скомандовал рослый детина в красно-золотом мундире Его Святейшего Величества Президента Та-бри, преподобного Витиуса Фэка. - Всем выйти! Проверка документов!
Видимо, солдафону было невдомёк, что этот белый роскошный лимузин на воздушной подушке, который поглощал топливо с аппетитом заправского грузовоза, и перед которым нищий пролетариат падал ниц (вовсе не из благоговейного страха, нет: просто в обе стороны улицы, по которым ехала машина, контролировались автоматчиками, срезавшими очередью всякого осмелившегося поднять голову), является передвижной резиденцией самого преподобного. Посему преподобный сам соизволил высунуться из окна машины, дабы узреть преграду, осмелившуюся остановить его лимузин, на бампере которого, кстати, ещё не высохла кровь детей пролетариев. Наверное, это были школьники.
Фэку было за пятьдесят. Блеснула на солнце красная лысина, колыхнулись тщательно выбритые бульдожьи щеки, и на оробевшего солдата уставились глубоко посаженные красные глаза. Фэк считал себя баловнем судьбы - ведь Та-бри хоть и маленькая, но зато густонаселённая планета с развитой промышленностью. Впрочем, честолюбивый Фэк не собирался долго засиживаться на посту местного президента. Ведь у обширного Ареала Обитания Человека в космосе есть столица, где политик уже присмотрел себе тёплое местечко.
Ну, а пока здесь он - царь и бог.
У охранника при виде Его Святейшего Величества лицо под недельной щетиной стало серым, и он поступил благоразумно - открыл ворота для проезда.
В закрытом внутреннем дворе научного комплекса навстречу Фэку выбежал худенький старичок в круглых очках и белом халате.
- Если это был ложный вызов, профессор Хуберт, - начал Фэк мягким голосом.
Профессор вздрогнул и поспешно произнес:
- Нет-нет, господин президент, ошибки нет. На этот раз мы нашли целую.
- Надеюсь, профессор, надеюсь. - Фэк вошел в лабораторию. Ни многочисленные приборы, ни сновавший кругом персонал не интересовали его. Его цель находилась под стеклянным колпаком в центре помещения.
Среди обломков хвостовой части и корпуса (как угодливо пояснил Хуберт) стоял зеленовато-жёлтый цилиндр чуть больше человеческой головы. На верней части его перехватывал обруч, покрытый чёрными значками, а на боковой стороне была изображена коричневая свастика.
- Как видите, господин Президент, ошибки быть не может, - продолжал между тем угодничать Хуберт. - Несмотря на то, что боеголовке около одиннадцати тысяч лет, она вполне боеспособна. Гевальтьяне умеют строить... - Он осёкся, заметив взгляд Фэка. - Но куда им до наших технологий!
- С этим оружием мы будем наводить страх на весь Известный Космос. - Президент повысил голос. - Кто знает, может быть, наша планета станет столицей новой вселенской империи! Наконец-то нам будет, что противопоставить этой нечестивой Коалиции!
Президент повернулся к персоналу.
- Через десять суток должна быть готова первая партия. Нам надо отправить её нашим угнетаемым братьям в Коалиции Великих Созвездий. Пусть испытают бомбы на местном населении...
Фэк был отлично виден с застеклённой галереи. Чуи Фодж достал из-под стола слегка помятый армейский автомат. Вот и всё, старый урод. Из-за тебя мои родители умерли с голоду - полгода им не платили пенсию, ведь тебе нужен был новый обогреватель в свою ванну. Ты сбил на своём лимузине двух моих младших братьев, несмотря на то, что они шли по тротуару, в трех метрах от проезжей части. Из-за твоих законов моего брата, работающего на химзаводе, убили, как государственного преступника, когда он ослеп от вырвавшегося в результате аварии хлора. Раз ослеп - стал иждивенцем, раз иждивенец - значит, преступник. А тех преступников, что не могут заплатить, казнят. Семья старалась собрать деньги. Сестра даже пошла в проститутки. Там её убили пьяные сынки твоих министров. Теперь у меня никого нет, кроме ребят Сопротивления. Тако Фуэйра, чья голова ценится на вес чистого урана, дал мне ксиву в секретный объект и этот автомат. Это справедливо - мне есть, за кого мстить...
Чуи поднял автомат, прицелился... и опустил. Первый раз человеку убить человека, кем бы он ни был - всегда трудно. Прежде Чуи храбрился, что, не будь рядом с Фэком охраны, давно задушил бы голыми руками. Сейчас таких мыслей не возникло, но парень пересилил себя и сумел нажать на курок.
Странная вещь - судьба...
Автомат, как это часто бывает с оружием людей, дернуло вправо и вверх. Курок заклинило, и теперь оружие стреляло до опустошения магазина. Охрана всполошилась и открыла беспорядочный огонь. Был перебит почти весь персонал. Профессор Хуберт получил семь пуль в живот и три - в голову. Чуи ничего этого не видел - его собственная пуля срикошетила ему в голову. Фэк уцелел лишь чудом, моментально спрятавшись за стеклянным колпаком с бомбой.
Среди выстрелов никто не услышал негромкого хлопка. Одна из срикошетивших пуль попала точно в стекло колпака и пробила его. Нетрудно догадаться, куда она попала. Цилиндр раскололся, его содержимое рассыпалось, на глазах Фэка превратившись в коричневую труху.
- Прекратить огонь! - вне себя от бешенства взвизгнул он.
Один за другим смолкли автоматы - кончились патроны. Фэк злобно отпихнул ногой труп Хуберта.
- Идиоты! - прохрипел президент: в горле внезапно запершило. - Иди сюда! - рявкнул он начальнику охраны. Тот повиновался. Фэк попытался ударить его, но почему- то промазал. Он изумленно огляделся. Пространство вокруг него будто заволакивало пеленой, становилось труднее различать предметы. Фэк вытянул перед собой руку и чуть не завопил от ужаса. В глазах помутилось настолько, что Фэк не увидел пальцев, поднесенных к носу.
- Господин Президент, с вами всё хорошо? - встревожился охранник.
«Если он поймёт, что я ослеп, мне конец», - подумал Фэк. – «Ни на кого нельзя положиться».
- А в чём дело? - спокойно спросил он.
- У вас изо рта... э-э-э... идёт коричневый пар.
Решение созрело мгновенно. Теперь Фэк знал, как себя обезопасить.
- Коричневый пар, говоришь? - задумчиво спросил президент. С охранником ничего страшного не произошло. У Фэка появилась идея.
- Нет, всё в порядке. Мне срочно нужно в город.

Фэк решил созвать государственный совет. Он выбрал зал, защищённый от подслушивания, оставив при себе лишь мальчишку-секретаря, которого считал слишком глупым для мятежа. Президент умел мыслить в проблемных ситуациях и хорошо знал своё окружение.
«Стоит мне пошатнуться – они сделают всё для моего окончательного падения. Буквально», - Фэк сам стал таким образом правителем и с тех пор не брал себе в помощники умных политиков. Ему хватало и тех, с кем приходилось пересекаться в парламенте.
Но вот все собрались, и Фэк начал говорить. Он говорил о благотворительности, о жестоких по отношению к бедным и увечным законах, говорил, лишь бы как можно больше заразы попало в воздух залы. Как и всякий политик в Ареале Обитания Человека, он мог долго разглагольствовать на тему благотворительности. Без всяких, впрочем, результатов, ибо, как сказал некий политик до него, «решить проблемы народа – значит, лишить себя темы на предвыборных дебатах».
Вскоре Фэк услышал, как вокруг зашептались. Послышались сдавленные крики.
- В чём дело, друзья мои? – вкрадчиво поинтересовался Фэк.
- В чём дело? – взвизгнул упитанный министр финансов, известный всем своей любовью к маленьким девочкам. – Чем ты нас траванул, Фэк? Почему мы осле…
- Мааалчааать! – взорвался сидящий неподалёку главнокомандующий. Полгода назад Фэк собственноручно вручил ему орден «За доблесть на поле боя», после того, как главнокомандующий в боях на соседней планете, угрожая взорвать заминированную школу, смог вывести все золото из хранилища неподалёку. Правда, школу, несмотря на переговоры, он всё-таки взорвал вместе со всеми детьми. «Новых нарожают», - помнится, сказал он по этому поводу. – Если смерды узнают…
- Никто ничего не узнает, угомонитесь, - перебил его Фэк. – Итак, друзья мои, теперь мы с вами в одной лодке. И лодка дала течь. Но у нас есть возможность позвать мастера-корабельщика. Понимаете, о ком я?

- Господин инженер, мы заходим на орбиту Та-бри, - доложил пилот по внутренней связи. – Шатл готов к спуску.
- Вуньо! – Инженер-ликвидатор второго класса Фольвенг Ойтце был довольно образованным гевальтьянином. Когда тебе приходится мотаться по множеству разных планет, ликвидируя последствия последней галактической (если не вселенской) войны, знания помогают и в работе, и в общении. Ойтце был к тому же и дипломат. Поэтому его отправили на планету людей.
У гевальтьян с людьми сложились непростые отношения. Гевальтьяне сами когда-то были людьми. Ещё до войны они пытались войти в Коалицию, не разделяя царившего тогда в Человеческой Империи монетаризма. Им помешала война. Очередной пакт, запрещающий оружие массового поражения, был вновь вероломно нарушен людьми. Валегон, колыбель гевальтьянской расы, был тогда заурядной планетой, населённой заурядными людьми. Люди с других планет использовали на нём множество видов оружия, в том числе вирус Тн-15, из-за которого все женщины на Валегоне погибли. Однако гевальтьяне нашли выход для спасения своего народа: при скрещивании гевальтьянина с самкой «гомо сапиенс» на свет появлялся чистокровный гевальтьянский самец.
После долгого осмысления сего прискорбного для обеих рас факта власть имущие люди придумали откупаться от гевальтьянской экспансии десятой частью женского населения своего государства, что не очень нравилось простому народу.
Ойтце тонко чувствовал психологию людей. Если люди просят о помощи гевальтьян – на планете полная задница. А раз так – можно сорвать большой куш. Скажем, половину женского населения с этого мира. Если там ещё кто-то остался.
Но вызов означает и биологическую опасность на планете. Ойтце привычным движением натянул бронированный скафандр, застегнул разгрузочный жилет и пояс с инструментами. Искусственный интеллект в шлеме сообщил неживым голосом: «Системы жизнеобеспечения в норме». Ойтце сунул свой крупнокалиберный «Гнев» ПБ-32 в кобуру, закинул за спину армейский автомат и крикнул:
- Грюннер!
- Я! – радостно откликнулся помощник, уже одевший свой скафандр. За узкими линзами его лица не было видно, но Фольвенг не сомневался – парень прямо пережёвывает его глазами. Грюннер ему нравился – молодой, смекалистый, исполнительный… А как он смешит всю кают-компанию во время полётов от планеты к планете своими рассказами о шалостях императорских студентов! Хотя Фольвенг и был лишь на пять лет старше своего помощника, он относился к Грюннеру почти как к сыну.
- Пора работать, господин помощник. Велите сопроводительной команде занять места в корабле.
- А мы?
- Поспешишь – людей насмешишь, Грюннер. – Ойтце проверил анализаторы воздуха и назидательно произнёс: - А мы ведь не хотим, чтобы люди смеялись.
- Верно, - согласился помощник. – У вас есть план?
- Да. Но для начала надо понять, что там произошло.
… Шатл гевальтьян приземлился на площади перед дворцом президента. Его посадку видел весь город, и многие заметили на борту корабля коричневую четырехконечную свастику. Для гевальтьян это был знак солнца, герб императорского дома и всего рейха. Для людей – символ ужаса, страданий и унижений. Тако Фуэйра, глава Сопротивления, тоже видел шатл. Значит, пришло время для народной революции. Осталось совсем немного…
Выйдя из шатла, Ойтце первым делом проверил воздух. Датчик не показывал никаких отклонений, опасных для гевальтьянского здоровья, и инженер снял шлем. Под ним оказалось узкое вытянутое лицо, поросшее короткой коричневой шерстью. Большие жёлтые глаза привычным движением надменно прищурились, тонкие губы скривились в презрительной усмешке. Ойтце огляделся. Бледное небо, приземистые дома простых горожан, помпезный дворец президента и покрытая грязью мостовая площади заставили его презрительно прошипеть: «Люди…». Это слово в обыденной речи гевальтьян считалось бранным. Оно олицетворяло все мыслимые и немыслимые пороки. Призвать к человечности для гевальтьян означало настолько отвратительные вещи, что не всякий солдат Бромкрегауфтанген – Регулярной Армии Валегонова Рейха – согласился бы сделать такое. Даже с людьми.
Держа перед глазами анализаторы воздуха, инженеры прошли к дворцу. Слева от них выстроилась местная гвардия – откормленные оборванцы в расфуфыренной форме из шелка и дорогой шерсти, с автоматами, отделанными сусальным золотом. Справа – команда сопровождения, остающаяся у корабля: светло-коричневые бронекомбинезоны, шлем-маски, годные даже для работы в космосе, новёхонькие штурмовые комплексы…
Провожаемый взглядами команды сопровождения, Фольвенг вошёл во дворец. Внутри здание было ещё помпезнее, чем снаружи. Золота было столько, что Фольвенг даже испугался – а ну как под массой металла здание не выдержит? Впрочем, если люди тут ещё обитают, ничего такого случиться не должно.
Гевальтьяне зашли в зал заседаний. Здесь сидело всё правительство Та-бри. Им навстречу вышел сам Фэк. Фольвенг вздрогнул: глаза президента затянула белесая плёнка, переплетённая пульсирующими прожилками. Гевальтьянин сумел пересилить естественное для его расы отвращение при виде человека и холодно произнёс стандартное приветствие.
- Слава богам, вы прилетели, - Фэку было тоже трудно не назвать гевальтьянина чем-то вроде «напыщенной обезьяны с измазанным в дерьме лицом», как это делала основная масса людей. Правда, за глаза – о тех смельчаках, что бросили в гевальтьян грязью, ходили страшилки. Но на самом деле всё зависело от правдивости и обоснованности высказывания, чем люди никогда особо не отличались.
- Давайте посмотрим, что я смогу сделать. – Как всегда, и заказчик, и мастер понимали друг друга с полуслова. Фольвенг подозвал помощника.
- А это не опасно? – спросил Грюннер, указывая на обломки снаряда, по приказу Фэка привезённые из лабораторного комплекса.
- Им – уже нет. Они и так скоро кончатся. – Фольвенг, прищурившись, читал надпись на ободе снаряда. Некоторые руны за одиннадцать тысяч лет вышли на Валегоне из употребления, но Ойтце всё равно сумел прочесть надпись:
- «Проклятье власть имущим людям и власть хотящим смердам». Спора Ик-4. Грюннер, вбей в базу данных… Грюннер?
Помощник повалился на пол рядом с портативным компьютером, издавая хрюкающие звуки.
- Во имя Никшол-хека, что с тобой, парень?!
- Не поминайте императора всуе, господин инженер… Вы ведь знакомы с местными законами?
- Ну, да.
- Тогда прочтите, что я накопал.
Ойтце просмотрел… и сам неудержимо захохотал:
- Вот потеха будет. Ладно, Грюннер, систематизируйте доклад, а я обдумаю условия контракта.
Через несколько минут доклад был готов. Фольвенг встал перед столом, где сидели люди и, прочистив горло, начал:
- Итак, я узнал, что это за зараза.
- И вы дадите нам противоядие?! – вскинулся министр финансов.
- Всему своё время. – Ойтце неприятно улыбнулся. – Мы ведь ещё не обговаривали финансовую сторону проблемы.
- Скажите сразу, сколько нам осталось? – спросил Фэк.
- Спора действует исключительно на людей с определённым образом мышления, как-либо связанным с властью. Не мне вам говорить, что вирус отреагировал именно на те самые порочные страстишки, что вас объединяют. Хотя, признаться, такого эффекта не ожидал даже я. Среда, видимо, попалась слишком питательная. Спора не просто ослепляет – она слой за слоем проводит нежизнеспособную мутацию организма зараженного. Скоро вы все потеряете чувствительность конечностей, затем наступит глухота и паралич. Мозг будет жить до последнего, одолеваемый кошмарными галлюцинациями из-за токсинов, которые спора начнёт вырабатывать на второй стадии… Сколько прошло с момента заражения?
- Половина суток, - быстро ответил Фэк.
- Значит, через еще половину начнётся вторая стадия. Жить вам осталось полтора дня.
- Но вы же можете нас вылечить, правда? Правда? – всполошился министр финансов. Грюннер взял пробу крови у Фэка и запечатал ампулу.
- Мы бы ничего не объясняли в противном случае. Половина женского населения планеты от шестнадцати до сорока вас устроит?
- Да это гра…- начал было генерал, но Фэк перебил его:
- Согласен. Кровью?
- Кровью. – Ойтце припечатал пластиковый бланк с договором и образцом ДНК Фэка.
- Ну, слушайте, - ухмыльнулся он. – Вакцина – та же спора, только вышедшая из лёгких человека… Родившегося слепым!
Спустя несколько мгновений зал потряс многоголосый вопль отчаяния. В другой ситуации Ойтце пожалел бы их, однако парадокс был настолько смешон и нелеп, что он ограничился попытками сдержать смех. Ведь законы этой планеты приравнивали инвалидность к уголовному преступлению. Если человек не мог приносить доход правительству, он тут же становился изменником, предателем Отчизны. Иждивенчество было доступно лишь власть имущим. Хотя, как было видно из опасений Фэка, закон распространялся и на них.
Фэк лихорадочно искал пути спасения. Ясно, как дважды два, что родня прятала своих инвалидов – а, следовательно, и часть денег на их содержание, какие-то посторонние доходы, неизвестные налоговым инспекторам. В другое время эта мысль вызвала бы у него справедливое негодование – ведь на обустройство дворца денег катастрофически не хватало, а неработающие простолюдины вынуждали родных прятать значительные суммы на их содержание. Это было возмутительно.
Но Фэк был не настолько глуп и храбр, чтобы в полной мере запустить карательную акцию против инвалидов. Ведь нелегальная оппозиция, известная как «Сопротивление Мирного Труда», может использовать недовольство народа для начала народной революции. Его глава, Тако Фуэйра, которого Фэк давно считал агентом Демократической Империи Пролетариата, жаждал, пользуясь народными волнениями, сбросить нынешнее правительство и установить Диктатуру Народных Освободителей. Так что Фэку в какой-то мере приходилось их терпеть. И он надеялся, что его терпение окупится сполна. Если действовать быстро.
Фэк подозвал секретаря, и тот под его диктовку начал записывать указ.

Глашатаи прочитали его во всех местах большого скопления горожан:
«Его Святейшего Величества Президента Та-бри, преподобного Витиуса Фэка, отца и бога в пречистом теле высочайший Указ,
Повелевают всем честным и уважаемым гражданам Столицы и предместий искать и/или всячески содействовать поискам инвалидов, иждивенцев и преступников, слепых от рождения. Означенных нечестивцев велено препроводить в близлежащие участки Святой Жандармерии. За каждого такого нечестивца плачено будет золотом по его весу. Писано сие пятого дня месяца Божественной Благодати шестисотого года от сотворения Рода Людского на Та-бри, лично Его Святейшего Величества Президента Та-бри, преподобного Витиуса Фэка рукою.»
Тако Фуэйра не был местным. Он прибыл с Хатальгейзе – одного из миров Демократической Империи Пролетариата. Работы на Та-бри было невпроворот. Подумать страшно – трудящиеся представлены не классом, а сословием! Буржуазия невозбранно жирует на костях и крови пролетариата! Крестьяне платят продналог капиталистам!!! Это был непорядок. К тому же на Хатальгейзе разворовали всё, что можно и нельзя. Вся планета покрыта заводами, работает из них только треть. Зимы суровые, а одно полено там на десять печек. Угля-то нет после организации ударного производства стали, да и стали той тоже не видно. Но мудрые вожди знают-таки, кто во всём виноват.
Коалиция Великих Созвездий.
Немного найдётся планет людей, где произнесение этих трёх слов не привело бы к пьяной поножовщине и погрому или митингу-летучке с пьяной поножовщиной и погромом. Матери, в ярости от непослушания голодного дитяти, которое, видите ли, кушать хочет, насылали страшное проклятье: «Вот погоди, ужо отведу я тебя в посольство Коалиции, на ужин-то!», после чего дети в ужасе замолкали, а спустя неделю, глядишь, та же мать в истерике бьется о землю: «Люди добрые, что же это такое делается!», а перед ней у ворот из стали (А сталь-то нечистая, плуг выкуешь – планету надвое разрежет) стоят ИХНИЕ два гвардейца, а у одного – личико ее сынишки, да только он, паршивец, смотрит на неё, на мать свою родную, аки на дерьма кучу, да еще автоматом машет: пошла, мол, отсюда, неча тут валяться. А мимо ЭТИ проходят: одни здоровые, как статуи вождей, лысые, с чёрными глазищами, в чешуе, как рыбка к пиву; другие пониже будут, да сволочи ещё больше: из них, ублюдков черноносых, пилоты да снайпера всё в историю, да в учебники попадают (и не зря ведь, что обидно); а об ручку с ними идут жопоротые предатели-брионцы – вылитые дети с виду, а копни – лживые крысы и твари. И крысы, вонючие, здоровые, жирные, что его, Фуэйра, покойная усатая тёща, кто в броне да с автоматом, кто в какой-нибудь цветастой тряпке (кинь грязь – не испачкает), пищат, рычат, булькают, лают – нет, чтоб как нормальные люди разговаривать…
Когда Тако, тогда ещё молодой, но уже подающий надежды партийный работник, летел на Та-бри, корабль совершил промежуточную посадку на Деймнгуре – родной планете черноносых ублюдков. Пока улаживались какие-то формальности, пассажиры решили прогуляться. Тако вышел первым, вдохнул… и задохнулся. Воздух был вонюч, непереносимо гадок и до омерзения чист – ни угольной пыли, ни солей свинца, ни той восхитительной сырости, что есть в любом человеческом мегаполисе с дизельным транспортом, тепловой электростанцией, канализацией на уровне первого этажа и – только на роскошных, курортных планетах – атомным могильником в городском парке.
Впрочем, люди быстро отдышались и пошли к зданию космопорта – ноги размять. Детей оставили в корабле – чтоб под ногами не путались, да не развращались от вида жизни чужеродной.
А внутри-то, внутри – народу много всякого, а тихо – как в библиотеке. Потолок ихний высоко, и в нём картинки всякие мелькают. А зелени-то сколько! Фуэйра и в отстойнике столько зелени не видел. Те люди, что с ним пришли, разбрелись и осматриваются. Мимо него на нетвёрдых ногах прошёл ветеран войны и труда, настоящий пролетарий, от которого пахнуло сивухой и месячным трудовым потом. Он блаженно икнул, выбросив в воздух еще одну порцию перегара, осмотрелся, и вдруг, радостно взвизгнув, подбежал к стоящему неподалёку черноносому.
- Свен! Сколько лет! – Он облапил черноносого и, отстранившись, с умильной улыбкой посмотрел на него. Черноносый Свен смотрел на него со смесью радости и жалости (или, быть может, презрения?).
- Руди! – произнес он. – Руди… - повторил он, усадив пьяницу на стоящую невдалеке скамью, - как же ты это так, Руди?
- А так! – всхлипнул мерзавец. – Я ж, пока здесь лечился, - хвала вашим Пятерым! – я себя, поймёшь ли Свен, человеком чувствовал. Человеком! Лучшей жизни вдохнул. А как война закончилась, да как взялись за меня дома народные комиссары, да как вышел я через двадцать лет из топок – ох и взвыл же я! Неделю выл и пил, выл и пил, потом работать начал. Герой войны, герой труда, а за душою – ни рожна. Женился опять, дети есть. Послали меня обмениваться опытом на Брю-хеен, а как узнал, что лететь через Коалицию будем – всю дорогу вашему Ильмэйну молился, чтоб он нас с тобой свёл. Даже вот напился от волнения.
- Любопытная история, - произнёс стоящий рядом профессор социальной философии. Фуэйра с неприязнью взглянул на иждивенца от науки. Сколько предателей, врагов народа, капиталистических вредителей среди, казалось бы, благопристойных честных трудящихся! Где, где комиссары, когда они так нужны? Тако в сердцах плюнул на пол.
И тут же вокруг что-то неуловимо изменилось. Свен и Руди смотрели на него с откровенной неприязнью. Профессор произнес: «Зря вы так, молодой человек, ох зря…» и с шарканьем отодвинулся. Через зал твёрдой походкой к нему направлялся офицер ихней Охраны в черном мундире. Фашист проклятый, чтоб им всем… Он остановился, заложив руки за спину, и напыщенно осведомился на использующемся людьми рунназе:
- Прошу прощение за беспокойство, однако не позволено ли мне будет узнать у высокочтимого человека, какова причина сего оскорбительного для наших моральных ощущений действия?
- Чё!? – взвизгнул Тако, смутно ощущая, что его оскорбили (причём это было вдвойне обидно, потому как он отродясь таких слов не слышал).
- Он спрашивает, зачем вы плюнули на пол? – выскочил откуда-то старый хрыч, он же профессор.
- А-а, - кивнул Фуэйра переводя глаза обратно на черноносого. – Так у вас тут плеваться нельзя, да? Ну что ж, будем знать. – И с этими словами он плюнул прямо в ненавистную черноносую рожу.
Дохляк с плевком на лице смотрел на Тако спокойно, даже с укоризной – того и гляди, расплачется. А затем Фуэйра согнулся пополам от полученного в живот удара головой. Черноносый ублюдок, стремительно поставив на его левое плечо свою правую ногу в безукоризненно чистом сапожке, коленом левой расквасил ему нос, а затем, изящно приземлившись сзади, провёл мощную подсечку… Очнулся Тако уже тогда, когда корабль покинул атмосферу Деймнгура. Сидящая рядом с ним женщина, показывая на него столпившимся спиногрызам, тихо шептала:
- Вот видите, какие там злые все, дядю ни за что ни про что побили. Не будете слушаться – я вас там оставлю, они любят кушать непослушных детей…
А где-то в глубине клетушек, забитых людьми-«разгрузниками» (на Хатальгейзе на полтора миллиарда человек кислорода уже не хватает – выселили миллиард врагов народа) слышался пьяный вопль героя труда, полный тоски и отчаяния…
С тех пор Фуэйра ненавидел граждан Коалиции больше всего на свете. Он поклялся не остановиться ни перед чем, только бы создать на остатках гнилостно-буржуазной Человеческой Империи «могучее государство мирного труда, которое железным катком прошлось бы по сытой и самодовольной Коалиции, вычистив это гнездо уродов и выродков раз и навсегда!»
С такими мыслями он слушал указ. Затем глашатай высморкался и предупредил, что ожидается внеплановое гевальтьянское нашествие, так что… ну вы поняли. Тако подозвал порученца и отдал два приказа. Первый – начать подготовку к вооруженному восстанию и всплеску народного гнева. Второй – найти слепого раньше Жандармерии.
Если слепой будет у Тако – можно будет обойтись без разрушений в городе. Правда, трупы всё равно будут, зато товарищам с Хатальгейзе будет, где селиться.

- Господин президент! – Запыхавшийся секретарь влетел в кабинет. – Сообщение со станции внешнего наблюдения. К планете приближаются пять сверхбольших гевальтьянских грузовых кораблей.
- Понял. Иди, - онемевшими губами произнес Фэк. Секретарь испуганно покосился в сторону двух сидящих на диване гевальтьян и вышел.
- Хороший парень, - сказал Ойтце, задумчиво тыкая пальцем в сенсорную голограмму своего скафандра. – Слышишь, человечина, не оглох ещё? Мотай на ус – за такими вот ваше будущее.
- Угу, – сказал президент. «Когда вылечусь – пристрелю мальчишку, как собаку», - злобно подумал он. «Плевать, что верный». А вслух сказал:
- Сколько насчитали дани?
- Пятьсот тридцать шесть миллионов двести три тысячи шестьсот тринадцать, включая иммигранток, - ответил Грюннер, беря, как его учил Ойтце, инициативу в свои руки. – Средний возраст особей – двадцать семь биологических лет. Триста восемьдесят две из тысячи – девственницы.
Фэк мысленно застонал, и Ойтце с Грюннером довольно улыбнулись, телепатически почувствовав этот стон.
- Вы что, по головам их считаете?
- У нас более креативный подход, - пожал плечами Ойтце. «Креативный подход» заключался в том, что на отмеченных жилых секторах планеты действовала специально высланная из Валегона команда егерей. На своём участке егерь должен был пометить каждую женскую особь. Делалось это при помощи патронов-маячков, которые при попадании в тело человека (в ином случае они просто бы не сработали) посылали на борт корабля все необходимые данные о жертве попадания (которая до поры до времени отделывалась лишь лёгким испугом). Егерям в этот раз хватило трех часов на отмечание всех самок человека на планете, несмотря на небывалый заказ.
Император Никшол-хек уже пообещал щедро наградить ликвидаторов по возвращении в столицу. А что может быть лучше для гевальтьянина, чем признание императором его заслуг!
Размышления Фольвенга прервал сигнал скафандра. Поверх голограммы появилось короткое текстовое сообщение от капитана их корабля. Ойтце бегло пробежал его глазами и ухмыльнулся.
- Что!? – вскинулся Фэк.
- Видимо, мы привлекли чьё-то внимание. К вам гости.
- Господин президент, новое сообщение! – вбежал секретарь. – Со стороны Центральных Планет движется неопознанный корабль!
- Это гуадренцы? – Фэк с надеждой повернул к гевальтьянам свое изуродованное инфекцией лицо.
Вместо ответа Ойтце дотронулся до голограммы, и комнату заполнил ни с чем не сравнимый скачущий диссонанс РекВеды.
- Не надейся, человек, это не твои сородичи, и даже не ещё один корабль Рейха. Видимо, разведке Коалиции Великих Созвездий стало любопытно, что возле ничем не примечательной планетки делают гевальтьянские людовозы, да ещё и без поддержки военного флота. Вопреки вашей пропаганде, они не дураки, и, гарантирую, уже догадались, что вы тут шалили. А когда они увидят эту боеголовку, то поймут, что вы вели раскопки отнюдь не для музея. Знаете, вам бы сейчас подумать, как и что вы им будете говорить. Мой вам совет – лучше им не врите. Это их только злит.
Президент со стоном скорчился в кресле, а Ойтце, как главный по сбору дани, стал вызывать корабль Коалиции. Чтобы не было никаких дипломатических казусов.

Хрустальный звон открывающейся двери нарушил бархатную тишину кают-компании. Уполномоченный по делам Согласия и Опеки, брионец Тарн Зунен сладко потянулся в кресле, одновременно поворачиваясь к вошедшему. Это был его друг и напарник Ольс Мируненкен с Деймнгура. Он слегка наклонил голову, прижав ладони к правому плечу, и произнес:
- Да ниспошлют Пятеро свою милость твоему роду!
- А если без чинов? – лукаво улыбнулся Тарн.
- Будь по-твоему. – Ольс сел в кресло и потянулся было за трубкой, но вдруг осекся и смущенно посмотрел на друга.
- Что, опять «Хвойный лес»? – участливо спросил брионец. Ольс кивнул. Тарн протянул руку над столом, и в его поверхности образовалась небольшая лунка, заполненная серо-зеленым порошком. Взяв щепотку порошка своими тонкими пальцами, брионец насыпал его в появившуюся в столе чашу с горячей водой. По кают-компании разлился свежий крепкий аромат хвои.
- Вот ведь странно, - заметил Ольс, устроившись в кресле и с наслаждением вдыхая запах. - Почти на каждой планете растут деревья с Деймнгура, а деймнгурийцы всё равно вынуждены курить на других планетах, потому что в противном случае нас замучает астма.
- Право, не знаю, может это дар? – улыбнулся Тарн. – Особый штрих, по которому можно отличить деймнгурийца? Ведь кроме вас, никто не курит то, что не вредило бы другим. – Он помолчал и добавил. – Однако, пожалуй, нам стоит задуматься о том, что мы будем делать, когда подойдём к Та-бри.
- Может, стоит попробовать связаться с кораблями Рейха?
- Сообщение по общему каналу уже пущено.
- На РекВеде?
- Да, хотя, в принципе, можно перейти на рунназ… А, кажется они сами ищут с нами связи! Действуем по обстановке.
- Пожалуй. – Ольс дотронулся до поверхности стола, и над ней возникло лицо Ойтце.
- Мир вам, господин инженер! – приветливо улыбнулся Тарн.
- Давно тебя не видел, Тарн, - осклабился Ойтце. – В Столице тобой восхищаются. Тебя знают, как Стальной Миротворец, Гроза Людей, Проклятый Тысячами Матерей. Не хочешь стать гевальтьянином?
- Если я веду жесткую политику по отношению к людям, это ещё не значит, что я смотрю на них, как на скот, как это делаете вы. И тысячи матерей меня не проклинали, ибо им не было известно моё имя, - посуровел брионец.
- Знаешь, ты вовремя, - продолжал гевальтьянин, ничуть не смутившись. – Та-бри – ещё та дыра. Люди, они люди и есть. Детей тут ни в грош не ставят. - Ойтце хмыкнул, увидев огонь в глазах Тарна. – Педофилия, работорговля, узаконенные телесные наказания в школе – далеко не полный список…
- Лучше скажи, что здесь забыли людовозы, - вмешался Ольс.
- А заодно и инженеры-ликвидаторы, да? Ладно, это не секрет. Эти кретины откопали биоснаряд времён Шестнадцатой Галактической Войны и решили сделать подобное оружие. Казус в том, что спора из снаряда, собственно, и ни на кого, кроме людей не действует. Да и то – только на порочных правителей. Вакцина – та же спора из организма урождённого слепца. За таковым сейчас ведут охоту и местные полицейские структуры, и головорезы «Мирного Труда». Правда, вряд ли они что-нибудь найдут – от их законодательства даже Итрамбе налысо побреется…
- Я знаю, - прервал его Тарн. – И знаю также, что субъект, подходящий под описание, там имеется.
- Может, тогда стоит выслать группу захвата и обезопасить его? – осторожно спросил Ольс.
Зунен сделал жест отрицания и погрузился в раздумье.

День для Тома начался так же, как начинался каждые двадцать лет своей жизни. Он сел в постели и протянул руку к трехногому шаткому стулу, нащупав висящую на нём одежду. Не слезая с кровати, оделся. Опустил ногу…
Ботинок на месте не было.
- Кэс! – крикнул Том, повернув голову туда, где, как он помнил, была дверь. Послышались шаги, скрипнула дверь, и что-то стукнуло в пол рядом с кроватью.
- Вот. Я их чистил, а то совсем запылились. – Кэс осторожно направил ноги Тома, но тот окончательно обулся уже сам.
- Свет есть? – спросил он и, получив утвердительный ответ, на ощупь включил радиоприёмник. Лишенный с рождения способности видеть, он сполна наслаждался способностью слышать. Приёмник ожил и затрещал помехами.
- Сейчас настрою. – Кэс был младше Тома на десять лет, но разбирался в технике не только лучше большинства своих сверстников, но и взрослых тоже. Этот приёмник он собрал сам – и этим он жил и кормил друга. Он мог починить всё – кипятильник, электронные часы, радио, брался даже за автомобили. Только тайно – иначе правительство и мафия начнут забирать у него две трети доходов, как это делается с другими предприятиями (причем Кэс обнаружил, что факт забора мафией второй трети дохода узаконен в Конституции Та-бри и некоторых других планет людей). Парень, как и Том, был сиротой, и только благодаря нему за Тома не взялась Святая Жандармерия.
Приёмник внезапно подал голос:
- Продолжается отлов инвалидов согласно Его Святейшего Величества Президента Та-бри, преподобного Витиуса Фэка, отца и бога в пречистом теле высочайшему Указу. Несмотря на грандиозность предпринимаемых нашими доблестными и усердными жандармами усилий, проклятые слепорожденные негодяи ещё не выловлены. Вот какие действенные законы в нашей горячо любимой стране – ни одного негодяя!
Том взял в руки кружку с молоком, которую дал ему Кэс. Диктор между тем продолжил более будничным тоном:
- Операция гевальтьян по внеплановому сбору дани перемещается в столичные районы, возможны небольшие разрушения …
За стеной раздался лязг, а затем кирпичная кладка разлетелась в облаке пыли. Том, выронив кружку, услышал, как в комнату кто-то вошел, и этот «кто-то», судя по шагам, был очень тяжелым и, явно, опасным. Поэтому парень замер, не зная, что ему предпринять, и надеясь, что Кэс последует его примеру.
Кэс между тем встал, стряхнул с себя пыль и, скрестив руки на груди, подошёл к гевальтьянскому солдату, который, обведя видоискателем обшарпанную комнату и не обнаружив ничего, заслуживающего внимания, уже направлялся к Тому с недружелюбными намерениями.
- Какого демона ты здесь забыл?! – прошипел Кэс на РекВеде. За те сорок лет работы во внешней разведке Окраинной Охраны он успел утвердиться в мысли, что этот язык знаком каждому солдату Бромкрегауфтанген. И он не ошибся.
- Ты из Охраны? - Гевальтьянин стянул с лица маску скафандра и пожевал тонкими губами.
- Да, я из разведки. И на данном основании попрошу покинуть сие помещение.
- Ладно. А этот парень что, слепой? Не такого ли ищут?
- Какая тебе разница? У тебя совсем другой приказ!
- Верно. Но если это то, о чём я подумал, то лучше тебе его куда-нибудь увести, потому что какой-то парень побежал к телефону-автомату.
- Слушай, я сам не смогу…
Слова Кэса прервали несколько взрывов невдалеке. Как определил парень, это были самодельные бомбы. Передатчик в шлеме солдата разразился нечленораздельной тирадой, и гевальтьянин исчез прежде, чем Кэс успел опомниться.
- Т’оу’й! – выругался парень. Затем он подошел к завалу из строительного мусора и стал его разгребать. В тайнике под ним лежали аптечка Коалиции с автономным воспроизводством лекарств, легкий бронежилет, короткий автомат Крабриджа со значительным боезапасом и несколько других вещей. Том, вытянув шею, старался понять, что делает его друг. Он слышал его разговор с кем-то надменным и, судя по всему, опасным, но ничего не понял. Он вообще не помнил, чтобы Кэс когда-нибудь говорил на другом языке, да ещё с такими страшными интонациями. Том вдруг понял, что очень мало знает о прошлом Кэса. Он начал вспоминать, и пришёл к выводу, что за те пятнадцать лет, что он провёл у Кэса, его друг, судя по голосу и росту, совсем не менялся внешне.
- Кэс, - позвал он жалобно. Парень обернулся, желая успокоить друга, и почувствовал что-то холодное и металлическое, упершееся ему в голову. Скосив глаза, он увидел руки, держащие армейский автомат. На локте правой была повязана бурая тряпка – знак ополченцев «Мирного Труда».
- Не дёргайся, сопляк, - произнес надменный грубый голос. Кэс сидел спокойно, в то же время его рука осторожно скользила к крышке тайника.
- Всё. Уходим, - произнес кто-то со стороны. Кэс стремительно двинулся навстречу тому, кто держал его на прицеле. Но сбоку грохнул автомат, и очередь впилась в бок парня, заставив его скорчиться на полу.

Повстанцы погрузили Тома в машину, предварительно связав его. Второе поручение Фуэйры было исполнено. Теперь он мог спокойно шантажировать Фэка. Лазутчик из дворцовой прислуги донёс ему об истинной цели, которую преследовал президент.
Но им не суждено было доехать до дворца, где их ждал глава Сопротивления.
- Что за дерьмо!? – взвизгнул водитель, увидев перед собой строй гевальтьянских солдат в боевых скафандрах. Всем своим видом они говорили, что этим путем не прошла бы сама Смерть.
- Разворачивайся! – крикнул более опытный партизан. Но было поздно. Слишком хорошо отпечаталась в памяти гевальтьян брошенная в них из автомобиля накануне самодельная бомба. В мгновение ока капот и передняя часть салона были превращены в решето. Пули у гевальтьян были висмутовые, размером с первую фалангу большого пальца (после Шестнадцатой Галактической Войны был принят договор по ограничению более технологичного оружия). У людей не было шансов. Том уцелел только потому, что лежал в багажнике, накрытый воняющими керосином тряпками.
На дисплее шлема командира звена трупы обозначались серыми контурами. Гевальтьянин удовлетворенно фыркнул, и было отвернулся от машины, как вдруг на машине обозначился еще один силуэт, жёлтый. Гевальтьянин с раздраженным ворчанием обошел покорёженный автомобиль и взялся за крышку багажника. Замок из плохонькой стали со скрежетом уступил чудовищной силе сервомускулов скафандра. Гевальтьянин разгреб тряпки и оскалился.
- Так-так, - произнес он, обращаясь к своей команде, неподвижно стоящей рядом. – У нас тут их персона нон грата! И что нам с ним делать? Может, освежевать? Или поджарить из огнемёта? Или разорвать? Или накормить висмутом?
- Нам запрещено трогать парня, - сказал гевальтьянин с пулемётом в руках. – Хотя это было бы забавно. Как они стенали, когда Ойтце сказал им рецепт вакцины! Я три раза прокрутил, и до сих пор смешно!
- Да знаю я, - дёрнул головой командир. – Но вы подумайте, что они с ним сделают, когда он им будет не нужен! Он же такого не заслужил!
- Звено 3, квадрат 57! 5 минут! – послышалась в шлемах гевальтьян команда штаба.
- Ну, будем надеяться, что люди будут к нему бесчеловечны, ха-ха!
- Хороший каламбур, командир!
Едва шаги гевальтьян затихли вдалеке, из низкой стальной двери в стене переулка высунулся человек в форме жандарма. От представителей этой профессии его отличала худоба и непонятно зачем надетый гражданский противогаз. Человек заглянул в багажник и махнул рукой. Сейчас же из двери выбралось с полдюжины так же одетых людей, которые понесли Тома, потерявшего сознание от керосинной вони, дорожной тряски и пережитого стресса. Вся эта странная группа двинулась по переулку в сторону, откуда заехала машина. Там они погрузились в обшарпанный грузовоз, и машина поехала к дворцу, старательно избегая встреч с гевальтьянами – слишком уж нравоучительным оказался увиденный ими в том переулке урок.

Тем временем к Та-бри подтягивались новые силы Коалиции Великих Созвездий. Тарн Зунен сообщил в Правительственный Совет Коалиции о возможности обнаружения террористической подготовки людей и о сложном положении планеты в данный момент.
Через небольшую паузу Гражданский Организатор, бледнокожий брионец, отвечающий за общество и гражданскую промышленность, задумчиво спросил:
- Вы полагаете, ситуация на Та-бри уже не нормализуется самостоятельно?
- Полагаю, нет, - резко ответил Тарн. – Гевальтьяне запросили половину детородного женского населения на планете. После сбора дани за местных примется Демократическая Империя Пролетариата, и детей мы потеряем навсегда.
- Я более, чем уверен, что у вас уже есть план действий в отношении Та-бри. Нам остается только его утвердить, - улыбнулся Военный Организатор. Этот деймнгуриец распоряжался не только всей армией Коалиции, но и отдавал приказы Генштабу Трёх Охран. Собственно, армия входила в состав Окраинной Охраны, но её всё время выделяли, как самостоятельное подразделение со своей иерархической веткой, тянущейся к Военному Организатору. Охраны выполняли не только полицейские функции (никто из служащих Охраны не стал бы шпионить за своим согражданином, но, имея таких соседей, как люди, приходилось содержать эту архаичную службу), но также играли роль службы спасения. Так что у Военного Организатора было куда больше обязанностей, чем казалось на первый взгляд.
- Думаю, коллеги, подобный ход продуктивен для всех сфер существования Коалиции. – Научный Организатор, аслатх, потер покрытую серебристой чешуёй голову и обвёл всех взглядом треугольных чёрных глаз. – Моей сфере деятельности не повредил бы приток свежих специалистов. Чем быстрее каждый из них познает суть вещей в предпочтительной ему деятельности, тем ближе и быстрее мы подойдем к новому этапу своего существования.
- Да, с этим не поспоришь, - согласился Гражданский Организатор. – Когда люди Известной Вселенной подписали Белую Хартию, они согласились, и причём добровольно с её положениями. «Если раса или часть расы показывают свою нежизнеспособность, другие расы имеют право видоизменить эту расу, при сохранении присущих ей черт, не угрожающих её дальнейшему существованию».
- Как и было с брионцами, - заметил Тарн.
- Да, - усмехнулся Гражданский Организатор. – Если я не ошибаюсь, люди до сих пор называют нас «жопоротые предатели». Как будто то, что они оставили своих детей на загаженной умирающей планете, не является предательством.
- Люди склонны забывать свои грехи, - флегматично заметил Военный Организатор. – Я даю своё согласие. Народ Деймнгура простил, но не забыл.
- Подтверждаю, - присоединился аслатх. – Хотя бы потому, что их дети не заслужили таких родителей.
- Единогласно, - улыбнулся Гражданский Организатор. – Действуй, Тарн.
Фигуры Организаторов расплылись в рассеивающемся тумане мыслеполя. Тарн тряхнул головой и тронул поверхность стола, вызывая тех, кто должен был узнать план в первую очередь.
Скоро за столом в кают-компании собрались командиры всех звеньев, участвующих в операции. Времени для разработки деталей в спокойной и удобной обстановке было вполне достаточно. Тарн обвел всех присутствующих взглядом и начал:
- В течение двух минут к нам подойдут четыре корабля, каждый на миллиард человек. Ваша задача – сделать так, чтобы погрузка прошла как можно быстрее. При этом потери среди детей должны составлять не больше одного из десяти тысяч.
- Мы вполне справимся, - заверил его командир брионцев.
- Я знаю. И поэтому у вас другие задачи в этой операции. В последнее время люди стали выставлять нас жестокими чудовищами в обличье детей. Если вы будете стрелять во взрослых на их глазах, это их не разубедит и напугает. Дети будут недоверчивы и отчужденны. Мало ли во что они из-за этого влипнут!
- Но как мы обеспечим безопасность детям, если не сможем даже стрелять во взрослых? – удивился командир.
Тарн выждал немного и произнёс:
- Ко-отрен объявил войну Та-бри.
Повисла тишина. Затем Ольс спросил:
- Отрам сообщили гевальтьяне?
- Да, - кивнул брионец. – И Совет дал добро. Ну а мне оставалось переговорить с отрами и заручиться их поддержкой. Взрослыми займётся Вторая армия Ко-отрена. Генерал Ми’Тх’Энв любезно согласился помочь нам в нашем благородном деле.
Все взгляды обратились к сидящему на другом краю стола крупному (около полутора метров росту) отру в боевом скафандре Коалиции. Отры резко выделялись из большинства рас Известной Вселенной. Гевальтьяне называли их «нюфёхт» - непохожие, люди просто звали «крысы». И те, и другие были правы – отры были разумными крысами, но не походили в своём разуме ни на кого. Единственное, что было общего у них с расами Коалиции – чувство юмора и забота о сородичах. Если Коалиция стремилась к коллективному разуму, то отры достигли его ещё до появления у них огня. Цели у этого разума были просты – сохраняться и плодиться. Когда планета была заселена полностью, отры пошли покорять другие миры. Никто не думал о искусственном сокращении рождаемости – только вперёд! Сначала отры попробовали напасть на Коалицию. В результате их популяция сократилась почти втрое, а в Великие Созвездия добавилась ещё одна звезда. Попытка втайне захватить Гевальтьянский рёйх чуть не привела к галактической войне. Неприхотливые отры стали заселять непригодные для жизни планеты, но никогда не отказывались от захвата обитаемого мира. Чаще всего это были миры людей.
Если другие расы Коалиции проходили ментальные тесты для определения их будущей профессии, отр любого пола мог в любой момент стать солдатом без подготовки. Это была самая боеспособная армия в Известной Вселенной. Разденьте догола лучшего солдата людей и заставьте его драться голыми руками – много он не навоюет. Любой отр в тех же условиях будет опаснее танка со взводом огнемётчиков. Солдаты Ко-отрена равнодушно переносят радиацию в пятнадцать раз выше человеческой нормы, в невероятные сроки вырабатывают иммунитет к ядам и вирусам. Убейте любого командира в их армии – на его место встанет любой солдат. Без споров и церемоний.
У генерала было вполне заурядное для его вида «лицо», правда, обильно покрытое шрамами, видневшимися из-под тёмно-серой короткой шерсти. Над плоским розоватым носом и короткими усами виднелись чёрные бусины глаз, придававшие ему внимательно-вдумчивое выражение «лица». С внимательно-вдумчивым выражением Ми’Тх’Энв обнюхивал, бывало, своих детёнышей. С тем же выражением он собирал как-то себе оружие из подручных средств на одной из свалок на Ройял-Мун (в результате вышел неплохой арбалет и три гранаты). И с тем же выражением он сбивал с ног солдат Гуадрена и Империи, вырывая затем своими зубами их сонные артерии.
Никого не смущаясь, генерал начал умываться. Покончив с этой, без сомнения, приятной процедурой, он визгливым голосом заверил всех в том, что его армия не допустит, чтобы пострадал хоть один ребёнок на Та-бри. А когда они станут брионцами, заключил он, пусть возвращаются – отры к тому времени приведут планету в порядок.
- Значит, вы не оставите людей на Та-бри? – спросил Ольс. Ми’Тх’Энв фыркнул, и это могло означать что угодно.
- Итак, в общих чертах план ясен, - подытожил Тарн. – Отры обеспечивают безопасность. Брионцы ведут детей на корабль. Для подстраховки использовать «Хрустальный марш». Ольс, деймнгурийцы готовы ещё раз стать воспитателями?
- Примем, как своих! – улыбнулся Ольс.
- Ну, вот и отлично. Корабли уже прибыли. Теперь идите, но помните – не более одного из десяти тысяч!
Ольс дотронулся до плеча Тарна и спросил:
- А как же тот слепой? Нам понадобится его вытаскивать?
- Успокойся. С ним кое-кто, кто не допустит, чтобы со слепым что-то случилось.
- Откуда такая уверенность, что этот «кое-кто» справится?
- Я сам его так воспитал, - медленно произнёс Тарн.

Кэс Зунен медленно приоткрыл глаза. Поблизости никого не было, и он, морщась, снял с себя дырявую рубашку. Пули уже наполовину вышли из него. Парень встал, и они со звоном упали на битые кирпичи.
«Какая удача, что он не попал в голову», - подумал Кэс, надевая другую рубашку и бронежилет из тайника. – «Иначе я вообще бы тут час провалялся». Он закинул автомат за спину и взял в руку своё любимое оружие – металлическую катушку на нити. При легком движении кисти нить раскручивалась, а затем катушка с жужжанием возвращалась в руку.
Мимо дома прогромыхали три грузовоза. Кэс, спрятавшись за стеной, увидел на их бортах наспех намалёванные символы Демократической Империи Пролетариата, а до его ушей донеслись ритмично повторяемые крики: « Труд! Партия! Мир! Труд! Партия! Мир!»
«Надо отвлечь их всех чем-то, а то я до дворца и завтра не доберусь». – Кэс давно понял, что Фуэйра хочет шантажировать Фэка с помощью Тома. Он знал, что если не поторопиться, его друга могут и убить. Но брионец предусмотрел такой ход событий (хвала четырём полушариям мозга!) и сумел подготовиться…
- Э, слышь, глянь! – толкнул ополченец напарника. Они стояли на дозоре возле продуктовой лавки, из которой в это время их товарищи выносили товар. Хозяина – известного жмота и скопидома – пристрелили: мешал-де больно, в ногах валяючись. Дочек его тоже прихватили – позабавиться на досуге…
Второй ополченец взглянул туда, куда ему указывал первый. По улице к ним еле полз древний ржавый драндулет. Позади него со стуком тянулся клочковатый хвост сизо-чёрных выхлопов.
- Да, такому место только на свалке, - усмехнулся второй ополченец, и в тот же миг драндулет рванулся вперёд. Под ноги ополченцам упал крохотный шарик, не больше гайки.
- Это что за…
Людей снесло раскаленным облаком огня. Жарко полыхнул грузовоз. Никого не осталось, и никто не заметил, как Кэс перепрыгнул с крыши на крышу, потом ещё, и ещё, вслед вспухающим облакам взрывов и глухому рёву робота собственного производства.

На площади перед дворцом, рядом с шатлом инженеров висел последний корабль гевальтьян. Шла погрузка. Отовсюду стекались группки женщин, подгоняемые солдатами и стажирующимися студентами Имперской Военной Академии. Кадеты в черных плотных пластиковых шлемах скалились, щерили острые белые зубы и норовили ухватить за выступающие части тела отскакивающих с визгом девушек помоложе. Использовать их здесь, прямо на грязной мостовой и кучах мусора студентам не позволяли офицеры в светло-коричневых мундирах. Эти вышагивали, как на параде, зорко следя, чтобы в стаде не поубавилось голов. Для них это была обыденная операция, вроде перегона скота с пастбища в хлев.
- Знаешь, Грюннер, от людей было бы больше пользы, если бы только мы были людоедами, - задумчиво сказал Ойтце, стоя с помощником у окна. – Содержать огромное количество человеческих самцов для получения самок прямо на территории Рейха – невыгодный процесс.
- Ну, а как же изделия из кожи? На них совсем нет спроса?
- Нет. – Ойтце горестно махнул рукой. – Может где-то… у старых офицеров такое практикуется, но в столице это уже не модно. Пластик и биополимеры куда удобнее. Ну, куда ещё девать лишних самцов? Отдавать при рождении Коалиции? Люди против такой политики, а эти святоши не смеют им перечить – «ах, ах, что о нас скажут потомки?» А чтоб люди сами взяли к себе этих лишних (мы-то не против), - да где это видано?
- А как насчет гевальтьянизации? – задумчиво поинтересовался Грюннер.
- Ты, я знаю, в Академии был одним из лучшим – и не только, как ученик, но и как баламут. Не до развлечений было. А я в то время и развлекаться успевал. Часто ходил на Большие Игрища. Было там одно испытание – на арену вываливали кучу экскрементов со спрятанными в ней изделиями из золота. Попавшим на это испытание людям за время нужно было очистить эти изделия, используя только самих себя. Причем, не должно было остаться и запаха. – Фольвенг хитро улыбнулся. – А сплёвывать во время испытания запрещалось.
- Да уж, - поморщился помощник, поняв намёк.
- То-то. Тех, кто облизал золото из желания жить или из жадности к оному металлу, отправляли в выбранный им мир вместе с тем золотом, что он успел нализать. Но на тело и на золото ему ставили особый знак, и люди, видя этот знак, знали, какой ценой он заработал свободу. Таких людей, как правило, сородичи травили, и победители этого испытания обычно кончали жизнь самоубийством. Или на костре, как продавшие Итрамбе душу. Иногда – у стенки, как враги народа…
- Но в чем же тогда суть испытания? – удивился Грюннер.
- Суть в том, мой мальчик, что на самом деле в этом испытании побеждали те, кто отказывался – даже под страхом смерти – проходить это испытание. Такие особи встречаются очень редко – я вот ни одного не застал. Такие люди имели выбор – либо улететь на любую планету незаклейменными и с приличным запасом золота… - Ойтце выждал и произнес прочувствованно: - Либо биологически и политически стать подданными Рейха!
- Да-а, - протянул помощник. – Недаром в Коалиции, как я слышал, говорят: «Что для человека фашизм, для гевальтьянина – животноводство». Кстати о животных… Что это за толпа полудурков в противогазах? Ого, да это святые жандармы? Ну и видок у них!
- Они что-то несут, - приглядевшись, произнёс Фольвенг.
Гевальтьяне на площади завершили погрузку и, махнув на прощание Ойтце, скрылись внутри туманного столба, протянувшегося от днища корабля. Полуторакилометровая сигара, бросавшая густую тень почти на весь город, ещё мгновение висела неподвижно. Затем из-под её днища вспучился и обволок серебристый пузырь «гравитационного мешка», позволяющий кораблю совершать любые манёвры и двигаться с почти неограниченной скоростью. Ещё мгновение – и он исчез в глубине неба.
В кабинет Фэка - в который раз за этот долгий день - вбежал секретарь:
- Господин Президент, там пришли жандармы. У них есть слепой!
Фэк, который за последнее время почти полностью потерял способность членораздельно изъясняться, замычал и протянул руку.
- Разумеется, разумеется, Ваше Высокопревосходительство. – Секретарь взял Фэка за руку и осторожно вывел из кабинета. Гевальтьяне переглянулись и пошли следом.
- Господин инженер, а где же совет министров? – спросил Грюннер по дороге.
- А ты что, не знал, парень? Наш клиент побоялся, что в сложившихся условиях кто-нибудь из министров поведёт свою политику и узурпирует власть. Поэтому, не долго думая, он через секретаря напустил в залу ядовитого газа сразу же после подписания договора.
- Вот человек! – содрогнулся помощник.
Они вошли в небольшую залу, где уже стояло около дюжины жандармов в противогазах. Том, прибывший с ними, уже очнулся и неподвижно стоял у стены.
- Так-так, Фэк, - произнес чей-то голос, и вперёд вышел тот, кто вытащил Тома из багажника в том переулке.
Это был Тако Фуэйра.
Секретарь испуганно взвизгнул и потащил Фэка назад, но путь ему преградил жандарм в противогазе. Грюннер и Ойтце спокойно стояли посреди залы, готовясь в любой момент схватиться за оружие.
- Подумать только, - продолжал Фуэйра, взяв в руки толстую металлическую трубку. – Президент Фэк собственной персоной! Да ещё и ослепший! Вот так везение! Ну-ка, что говорит по этому поводу Конституция?
Фэк что-то промычал.
- Что? Забыл? Ну всё, Ваше Буржуйство, время угнетения народа закончилось, он восстал! Трудовое знамя мира обагрило кровью эту планету! Пожалуйте к стенке!
Грянул выстрел. Фэк охнул и упал, схватившись за живот. Фуэйра перевёл трубку на секретаря, бросившегося к президенту, но парня заслонил собой Ойтце.
- Не делай глупостей, человек, - произнес он. – Мне плевать, что ты будешь делать дальше на этой планете. Но его, - он указал на секретаря, - и его, - кивок в сторону Тома, - мы заберём с собой.
- Да ты что, фашист небритый! – расхохотался Фуэйра. – Думаешь, мы вас так легко отпустим? Ну уж нет, за свои грязные империалистические делишки придётся ответить перед народом.
Тако достал из-за спины штурмовой автомат, из тех, которыми была вооружена команда сопровождения. Не веря своим глазам, Ойтце проверил сигнатуры бойцов. Голограмма ответила рядом серых рун – погибли.
- Турисаз! – выругался Грюннер, повторив действие Ойтце. – Это как?!
- Некуда вам больше бежать, фашистские крысы! – ухмыльнулся Тако.
- Пропусти нас человек, - твёрдо произнёс Фольвенг. – Скоро здесь будут настоящие крысы. – Он незаметно нажал на голограмму, и в руке у него оказалась одна из ампул с концентрированной спорой Ик-4, приготовленных им для отчёта. – Вы не знаете, но Коалиция не будет вести переговоров, ибо мы сообщили Ко-отрену, а отры, в свою очередь, объявили войну Та-бри…
- Тем хуже для тебя. – Тако нажал на спуск.
За миг до этого Ойтце бросил ампулу на пол. Она раскололась, и в зале мгновенно взвился дымный коричневый гриб. Но Тако уже выскочил за дверь. Грюннер рванулся было вслед, но дорогу ему преградил жандарм. Гевальтьянин замер.
- Пока, урод, - хмыкнул человек.
Внезапно вокруг его шеи с тонким жужжанием обвязалась металлическая нить, из-под неё хлынула кровь. Голова с чмоканьем отвалилась, и тело, воздев руки, упало, оросив кровью пространство перед собой.
Кэс Зунен переступил через труп, одновременно выхватывая автомат. Партизаны растерялись после бегства Фуэйра и представляли собой лёгкую мишень.
Грюннер бросился к Ойтце. Пули пробили скафандр – Фуэйра успел высадить полмагазина. Помощник достал нож и начал вскрывать броню. Кэс между тем подошёл к Тому, сидящему у стены. Парень поднял на него глаза – в них стояли слёзы. Том видел перед собой светловолосого паренька лет десяти и не мог понять, кто это.
- Кэс, - прошептал он. – Это ты?
Светловолосый шевельнул губами, и Том услышал:
- Да.
- Кэс, я… я… я вижу?
- Да, - вновь шевельнулись губы.
- Кэс… - И Том заплакал. Брионец присел рядом и положил ему руку на плечо. От руки шло странное необъяснимое тепло, и парень успокоился. Он не мог ни удивляться, ни пугаться, овеваемый этим теплом. Увидев жандарма с отрубленной головой, он подумал спокойно: «Вот, оказывается, какой цвет у крови. Интересно, это сделал Кэс?». Переведя взгляд на Грюннера, сдирающего скафандр с Ойтце, он вновь подумал: «Не люди. Гевальтьяне? Наверное. Понятно. Тогда Кэс разговаривал с одним из них». И – переведя взгляд на Кэса: « Кто же он на самом деле?»
Грюннер снял броню с торса Ойтце. Тонкая паучья водолазка набухла от крови. Фольвенг приоткрыл глаза.
- Грюннер, - простонал он. – Корабль… Ампулы… Детонатор… - Изо рта у него потекла бурая струйка, и он захрипел.
- Помоги! – крикнул Грюннер Кэсу, и в этот момент Ойтце из последних сил передал ему чёткую мысль – предвидя исход событий, он сделал несколько бомб с Ик-4, и установил одну на всякий случай в шатле. Помощник охнул и поспешно активировал голограмму, пока Кэс обрабатывал рану Ойтце.
Внезапно вдалеке завыла сирена. Застучал пулемёт.
Кэс поднял голову. Глаза его светились синим электрическим светом.
- Отры, - выдохнул он.

Несмотря на пропаганду непобедимости своих армий, которую вело каждое государство людей, в тайных совещаниях военных все прекрасно знали, что это далеко не так. При всем презрении к «святошам» Коалиции, ни один человек у власти в здравом уме не стал бы открыто объявлять им войну. Люди предпочитали путь террора, хот и рисковали не только своими жизнями, но и существованием своих народов. Против более беспринципного Гевальтьянского рейха не проводили даже терактов – все помнили затмившие небеса одиннадцать тысяч лет назад боеголовки с коричневыми свастиками. А о нерукайской Республике Саакашья (этот народ появился так же, как и брионцы, но не вошёл в Коалицию), устраивающей внезапные и опустошительные налёты исключительно на планеты людей, боялись даже думать – а вдруг они узнают?
Но ещё больше, чем гевальтьян, больше, чем нерукаев, больше чем Окраинную Охрану – боялись люди прогневать Ко-отрен.
И не зря.
Небо было чёрным. Это был рой, армада, туча – миллиарды небольших одноместных капсул, несущихся к несчастной Та-бри. На планете не то что не было необходимого оружия – местная армия и повстанцы «Мирного Труда» просто морально были не готовы к ТАКОЙ войне. Редкие очереди из пулеметов и выстрелы из древних пушек безжалостно пресекались любимым оружием отров – лазерами и стремительными шарами холодной плазмы. Приземляясь почти без потерь, капсулы становились самоходной бронёй, компенсирующей небольшие размеры пилотов. Это была тяжёлая бронетехника отров. С воздуха их поддерживали всё те же капсулы.
Но основной упор генерал Ми’Тх’Энв в этой операции ставил именно на пехоту – на двадцать миллиардов закалённых, испытанных, несокрушимых отров, подобно своим диким сородичам на планетах людей, могущих пробраться, куда угодно и сделать, что прикажут. Перед высадкой солдаты не поели, и теперь были готовы даже на такую сомнительную авантюру, как поедание человечины.
А вместе с ними в этот ад шли брионцы. С неба возле четырёх больших городов слетели четыре огромных корабля и, открыв специальные люки, терпеливо дожидались, пока Тарн, убедившись в завершении первой фазы операции, не дал команду:
- Активировать «Хрустальный марш».

В школе, как ни странно, шёл урок. Учитель писал мелом на ржавом стальном листе задачу. Ученики старательно списывали с доски и друг у друга. Тихий мальчик Тод, сын бедных рабочих, чудом попавший в школу, хмурился, тер голову железной палочкой, которыми писали ученики. Задача не сходилась. Учитель ошибся.
- Господин учитель! – робко окликнул Тод преподавателя.
У учителя вчера была получка. Сегодня он был хмурый и злой – от похмелья, от того, что опять просадил почти всё на выпивку, от того, что его бросила жена. От того, что он опять здесь, перед этими откормленными сопливыми малолетними ублюдками!
- Что!? – процедил сквозь зубы учитель, повернув на Тода налитые кровью глаза.
- Учитель, прошу меня простить, но вы ошиблись в записи. Задача не имеет решения.
Это была искра.
- А ты что, умнее всех, да!? Ну, сейчас я из тебя эту дурь повыбиваю! – Учитель схватил Тода за волосы и бросил на пол. Лизоблюды с задних парт тихо хихикали, радуясь, что достанется сейчас не им. Схватив деревянную указку, учитель с наслаждением оттянул ей по спине Тода. Мальчик закричал, и в этот крик неожиданно вплелось что-то странное.
Учитель и класс замерли. С улицы доносилась музыка, простое чередование одних и тех же музыкальных тонов, будто кто-то невидимый легонько прикасался к хрустальным колокольчикам. Музыка всё ширилась – теперь она звучала и в мозгу. Не говоря ни слова, ученики встали со своих мест и направились к двери, глядя прямо перед собой.
- Эй, куда!? Я с тобой не закончил, паршивец! – Учитель схватил вставшего Тода и вновь занёс указку, но на руку ему прыгнула невесть откуда взявшаяся огромная серая крыса. Он упал, и сейчас же ещё пять вскочили на него и подмяли под себя. Сквозь хруст и чавканье донёсся нечеловеческий вопль, но дети уже не видели этого и не слышали крика – они вышли из здания школы, а перед ними, улыбаясь и протягивая к ним руки, стояли мальчик и девочка, выглядевшие едва ли старше этих детей.
- Пойдем с нами. – Мальчик взял Тода за руку и улыбнулся ему. – Мы отведём вас в замечательное место. Уверен, вам понравится!

К девочке, сидевшей у тротуара, подошёл мужчина с небольшими усами и спросил вкрадчиво:
- А где твои родители, малышка?
- Ушли, - доверчиво ответила девочка, прижав к груди тряпичную куклу.
- А пойдем, покажу тебе котят! – улыбнулся мужчина. Девочка так же доверчиво пошла за ним в тёмную подворотню, заставленную ящиками с мусором
- А где… - начала она и осеклась. Мужчина приближался, со слащавой улыбочкой расстёгивая ширинку. Тряпичная кукла упала на грязный бетон.
- Не бойся, деточка, больно не будет, - елейным голосом произнёс педофил.
Тонкое зазубренное лезвие ко-отренского ножа вышло у него из левой глазницы и с жужжанием завертелось, разбрасывая брызги крови и кусочки кожи. Педофил захрипел и ничком упал в грязь. Девочка окаменела от ужаса: с десяток огромных серых крыс набросились на тело.
Мимо них к ней подошла девочка в странного вида комбинезоне и протянула к ней руку.
- Не бойся, - произнесла она мелодичным голосом. – Я хочу помочь.
Над ладонью у неё появился светящийся шарик, издающий мелодию, какую могли давать только хрустальные колокольчики. Девочка, подобрав куклу, заворожено смотрела на шарик.
- Пойдем. Я отведу тебя в красивое место – тебе понравится…

- Сколько можно! – Пощёчина, вскрик. – Опять читал, поганец?! Я тебе что сказала сделать!? – Пощёчина, всхлип. – Тварь тупая! Мразь! Ну, я вас избавлю от этой дури!! Неделю не встанете!!!
Тираду мачехи прервал странный звук за стеной. Она замерла с поднятой рукой и прислушалась. Брат и сестра, прижавшись друг к другу, с ужасом переводили взгляд с неё на стену и обратно. Мелодичный звон хрустальных колокольчиков проник сквозь стену. Брат и сестра молча поднялись и направились к двери.
- Куда!? А ну стоять! – Мачеха дёрнулась за ними, но дорогу ей неожиданно преградил невесть откуда в этой комнате взявшийся мальчик в странной одежде.
- Не надо, - спокойно произнёс он. На вид ему было от силы двенадцать лет.
- А ну с дороги, а то тоже отхватишь! – Женщина замахнулась на странного мальчика, но голову ей резанула мгновенная невыносимая боль. Она охнула и схватилась за голову, уже со страхом глядя на незнакомца. Он спокойно смотрел на неё, и в её сердце стал вползать ужас. За мальчиком стала сгущаться чёрная вязкая тьма, и эта же тьма ползла из глубины души женщины, душа её своей липкой хваткой, заливая, затапливая весь мир бесконечным ужасом. Она завыла, отползая от него в угол, и закрыла лицо руками.
И в наступившей тишине внезапно зазвучал смех. Это был не злобный хохот, не нахальное гоготанье. Это был снисходительный смех старого умного, доброго человека, который услышал глупую нелепую угрозу маленькой девочки. Сквозь пальцы она видела, что мальчик развернулся и вышел из комнаты. Он ни разу не улыбнулся.

А дети всё шли и шли – в четырёх частях планеты к четырём большим кораблям. Музыка манила их – мальчиков и девочек, сирот и детей из многодетных семей, тихонь и задир, умных и не очень, забитых и забалованных, малышей и подростков, которые несли на руках младенцев. Они шли к четырём столбам света, из которых во всю мощь звучал «Хрустальный марш». Они шли, и рядом с ними шли их проводники и будущие наставники – брионцы, внешне отличающиеся от детей только одеждой. А с боков дорог неслышно скользили серые приземистые фигуры отров. Они шли через руины городов, где на улицах валялись обглоданные трупы и обгорелые остовы машин. Они шли через рощицы, убитые кислотными дождями, где на ветках вместо налитых соком плодов висели налитые кровью тела – кара за сопротивления гевальтьянам. Они шли по полям с чахлой травой, с зерном, которое некому было убрать, с клубнями, которые некому было выкапывать. Шли подальше с этой убитой их глупыми самоуверенными родителями планеты.
Дети шли…

- Что же, коллеги, пора подвести итоги и разработать план дальнейших действий. – Тарн отпил из кубка и устроился поудобнее на мягком полу. Фольвенг с усмешкой взглянул на него:
- А мы здесь причём? Это совещание не для наших ушей. Здесь нужен…
- …представитель Рейха с соответствующими полномочиями, - подхватил Кэс, появляясь на веранде в компании с Томом и секретарём Фэка. – Спешу сообщить, что инженер-ликвидатор первого класса, коим господин Ойтце ныне является, такие полномочия имеет.
Грюннер охнул и с радостью в глазах вытянулся перед Ойтце:
- Счастлив за вас, господин…
- Не надо, мальчик мой, - смущённо улыбнулся гевальтьянин и повернулся к Тарну: - Ну, ладно, я рад вести с тобой переговоры. Но зачем? Разве вам нужно разрешение Рейха на то, чтобы сделать из них брионцев?
- А я не говорил, что мы собираемся сделать из них брионцев, - произнёс Тарн и посмотрел в открытое окно.
Там, на небольшом отдалении от госпиталя высилась буйная зелень брионских джунглей. Среди массы листьев мелькали огромные кисти белоснежных цветов, распространяющих пьянящий медовый запах. На лужайке между лесом и верандой носились детёныши деймнгурийцев и дети с Та-бри. Они кричали, кувыркались в мягкой траве, прыгали и звонко смеялись, и в воздухе витал упоительный дух весны. Фольвенгу невольно вспомнилось его собственное детство. Правда, растительность была бурой, небо – более бледным, воздух – сырым, а солнце так редко грело…
- Люди – потенциально разумная раса, - прервал Тарн его размышления. – Они глупы, алчны, завистливы, эгоистичны, злорадны. Их огромный культурный потенциал ликующе и радостно тратится на такие абсурдные вещи, как войны, революции, построение экономики монетаристского типа. Вы знаете, они твердят, что Коалиция – их враг, что мы не помогаем им, и потому у них якобы не хватает времени и средств, на то, чтобы развивать науку и искусство, но при этом с возмущением отвергают любые наши бескорыстные попытки помощи – мол, «не нужны нам ваши дьяволобуржуйские милости». Тем не менее вся их внешняя политика говорит об обратном…
- О, Хорампе Ансуз, ну это же люди, - недоумённо посмотрел Фольвенг на брионца. – Пора привыкнуть к тому, что эти существа безнадёжны, отсталы и нецелесообразны. Ты же бри, пора привыкнуть к этим дикарям. Раз уж вы, святоши разнесчастные, не можете с ними нормально взаимодействовать, отдайте их нам! Всё человечество Известной Вселенной вполне поместится на трёх-четырёх концпланетах. С детьми мы не воюем, поэтому первый молодняк, так уж и быть, ваш…
- Я не согласен с гевальтьянской стороной. – Ольс Мируненкен легко вскочил на веранду из окна. – Прошу прощения, господа, заигрался с детьми. Если бы не кожа, я бы та-брийцев от своих не отличил бы! Они не безнадёжны, что бы вы там в своём Рейхе не думали.
- Ты вовремя, - ухмыльнулся Тарн. – Садись, сейчас кое-что покажу.
На потемневшей веранде стал разворачиваться туман мыслеполя. В нем зрителям предстала Та-бри, какой её можно увидеть при подлёте. Затем стали проплывать ровные заросшие поля, зеленеющие рощицы, синие озёра и серебристые реки.
- А где же города? – удивился бывший секретарь Фэка.
- Я решил провести эксперимент, - пояснил Тарн. – Так как среди людей встречаются перспективные представители, которых мы активно ищем, напрашивается вывод, что люди небезнадёжны, а влияние генетического наследства весьма и весьма незначительно. В чём же дело? По моему мнению, виной проявления негативных человеческих стереотипов является устоявшаяся культурно-социальная среда. Человек редко рождается моральным уродом – его уродуют окружающие условия жизни, ложные ценности, фетишизм денег, власти, вранья, грубой силы – всё то, что Коалиция девять миллиардов лет назад раз и навсегда благополучно проскочила за два тысячелетия, а человечество Известной Вселенной не может пройти уже три миллиона лет. Если дело в среде, то достаточно создать благоприятные условия – и человечество станет высокоразвитой расой, а мы со спокойной совестью отправимся открывать заново Вселенную. После Шестнадцатой Галактической контакты были утеряны окончательно, и что там творится – неизвестно.
- Но простое копирование пути развития Коалиции или Рейха ничего не даст, - заметил Грюннер.
- Мы не собираемся вести их по нашему пути, - усмехнулся Тарн. – Они пойдут по своему собственному. Мы дадим им лишь базовые знания, необходимые для создания цивилизации.
- Научите их сеять, считать в уме, плавить медь и дадите календарь, чтобы они знали, когда им стоит к вашему возвращению привести всё в поспешную видимость порядка? – рассмеялся Ойтце. – По-моему, вы уже так делали в планетной системе одного жёлтого карлика. Чем всё дело кончилось? Положительный результат – появились мы, аслатхи и брионцы. Отрицательный - люди до сих пор не оправились, но их амбиции, комплекс неполноценности и мания величия увеличились в десятки раз. Уверен, лет через двести-триста они потребуют реванша!
- Не забудь, в то время не только Коалиция была примером для людей, - заметил Кэс.
- Вот именно, - поддержал его Тарн. – Мы же отгородим их от любого внешнего влияния, включая радио и пси-воздействие. Мне не составило особого труда одолжить Та-бри у отров на тысячу лет. Думаю, этого срока будет вполне достаточно, чтобы они развились в приличную цивилизацию.
- Но вы же собираетесь оградить их от любого внешнего влияния! Кто же тогда даст им эти базовые знания? – спросил Том.
- Вы, - не задумываясь, ответил Тарн. – Ты и тебе подобные, коих мы скрупулезно отбирали на планетах людей. Кое-где говорят: «Слепой – половина спасения», потому что не видит беззаконий. Поэтому ты не испорчен. Кэс сторожил тебя пятнадцать лет именно потому, что шестнадцать лет назад я разработал план, который мы все вскоре приведём в исполнение. По этому плану людей возможно было бы изменить, если бы с детства они видели взрослые живые примеры для подражания одного с ними вида. Вы уже взрослые, а необходимые знания мы вам уже дали. Дело теперь только за вами. Учтите – мы восстановили биосферу, но на планете от предыдущих обитателей не осталось даже ископаемых. Поэтому вы должны будете начать всё с нуля. Но я уверен, что семена благонравия, посеянные тобой, Том, дадут через тысячу лет обильнейшие всходы.
- Но почему я? – растерялся парень.
- Потому что ты был последним инвалидом на Та-бри. Кэс просто присматривался к обстановке, когда нашёл тебя. Местные больше не могли тебя прятать, а отправить тебя в Коалицию Кэс не мог – был велик риск его раскрытия. Но Кэс был опытнее твоих репрессированных родственников в плане конспирации. Ты ему понравился, и он вполне удачно прятал тебя пятнадцать лет в своём жилище. И теперь добро, сделанное моим сыном пятнадцать лет назад, приносит свои плоды.
- «Живи без счёта, и получишь вдвое», - задумчиво процитировал Ольс.
- Верно. Ты прошёл тот ужас – и остался прежним. Теперь ты – совесть новой Та-бри. Тебе необычайно повезло, когда ты родился слепым. Быть может, столетия через три тебе поставят памятник, на котором будет написано «Рождённый быть слепым». Я уверен, ты будешь достоин такой чести.
- Благодарю… А теперь позвольте отойти. – Том поднялся и вместе с секретарём Фэка ушёл с веранды.
- Вот ещё одно преимущество брионского тела перед человеческим – у нас ничего не пропадает зря. – Тарн задумчиво отодвинул пустой кубок и подцепил кусочек жареного мяса под сладким ореховым соусом.
- Уж не пропаганду ли вселенской брионизации я только что услышал? – поддел его Ойтце.
- Нет, я просто констатировал факт, - без тени смущения ответил Тарн.
- Послушай, Тарн, а если дело не в среде? – спросил Ольс. – Что, если они опять станут прежними?
Фольвенг, оскалившись, наклонился над столом и произнёс:
- Ну, вы же не думаете, что та боеголовка была единственной на Та-бри?
- И, кроме того, некоторые из них можно задействовать дистанционно… - вполголоса заметил Грюннер.
- Это на крайний случай, - резко произнёс Тарн.
- Ну, как скажете, - хмыкнул Ойтце. – Это будет одно из обязательств гевальтьянской стороны. А сейчас, прошу прощения, мне нужна связь с Рейхом. - Он подвёл мыслеполе к себе и окутался им. Вдруг из облачного кокона раздался смех.
- Грюннер, наша посылочка долетела до Хатальгейзе! – Из тумана показалось хитрое лицо Ойтце. – У них там такое творится! А я ведь с собой много рабочего материала возил, для коллекции! Всё теперь там!
- Соизволите выслать… - начал было Грюннер.
- Нет я отдал распоряжение всем ликвидаторам отдыхать. Мы и так сорвали большой куш!
- У нас посольство на Хатальгейзе? – вполголоса спросил Ольс у Тарна.
Брионец кивнул и подтянул к себе мыслеполе.

Фуэйра недаром считали перспективным малым. В своё время, проходя обязательную пятилетнюю военную службу, он интересовался военной подготовкой куда больше, чем его сослуживцы. Тако часами мог сидеть над справочниками, причём за чтение некоторых из них любого другого расстреляли бы на месте. Двояко мыслить он умел давно. Никто не подозревал, что под личиной глуповатого парня из трущоб, энтузиаста, верного заветам Труда, Партии и Вождей срывается беспринципный скользкий интриган. Фуэйра спокойно сдавал народным комиссарам тех, кто считал его своим другом, если переставал в них нуждаться. С собой он всегда носил самодельный пневматический пистолет, стреляющий иглами с цианистым калием. Этим способом он и особо доверенные ополченцы перебили команду сопровождения у шатла Ойтце. Цианистый калий – яд универсальный, а гевальтьяне – не брионцы, в Бромкрегауфтанген к такому не готовят. Как только наблюдатель сообщил, что инженеры отошли от окна, чтобы встретить «жандармов», солдаты сопровождения, так неосмотрительно снявшие шлем-маски, повалились на мостовую с искажёнными лицами. Рассудив про себя, что инженеры окажут сопротивление, Фуэйра подхватил гевальтьянский автомат. Он, конечно тяжеловат для рук человека, зато должен хорошо пробивать самих гевальтьян. И Фуэйра не ошибся…
Когда Ойтце взорвал газовую гранату во дворце президента, Тако воспользовался запланированным путём отхода – побежал к пустому шатлу. Ранее ополченцы по его приказу загрузили туда снятые с убитых сопровождающих оружие и амуницию, но были убиты самоуничтожившимся под конец роботом Кэса. Поэтому Фуэйра беспрепятственно взбежал на борт шатла. Управление гевальтьянского корабля было куда проще, чем у тех образцов гения человеческой мысли, на которых Тако приходилось летать ранее, и он, умело избежав стычки со Второй армией Ко-отрена, вышел из планетной системы Та-бри и направился к Хатальгейзе.
Глава «Сопротивления Мирного Труда» был доволен собой. Наконец-то он исполнит мечту всей своей жизни - создать на остатках гнилостно-буржуазной Человеческой Империи «могучее государство мирного труда, которое железным катком прошлось бы по сытой и самодовольной Коалиции, вычистив это гнездо уродов и выродков раз и навсегда!» Он давно понял, что вожди ошиблись. Они не вели народ к процветанию! Их методы были слишком мягкими для стада гнусных, тупых, мерзопакостных людишек, являющихся основным населением Демократической Империи Пролетариата. Но он-то умнее их всех! Он достоин править ими, и только он! А с оружием гевальтьян… Тако усмехнулся своей гениальности: впереди, затянутая дымным маревом топок, перед ним разрасталась Хатальгейзе. Уже совсем недолго…
Фуэйра оглянулся вглубь шатла, где лежало гевальтьянское снаряжение, и оцепенел. Туманный коричневый столб витал во внутреннем помещении корабля. У Тако запершило в горле. Он обернулся к панели управления, но тут у него помутилось в глазах. Он схватил оружейный фонарь, висевший на всякий случай на груди, торопясь, пустил себе пучок света в глаза – и, не увидев ничего, испустил тоскливый жуткий крик отчаяния и обиды. Рука его, шаря в панике, задевая за панель, нащупала верный пневматический пистолет. Не сообразив, что это такое, Фуэйра зацепил курок, всадив всю обойму отравленных игл себе в живот. (Всё это (и мысли в том числе) транслировалось на главный корабль инженеров для записи).
Шатл меж тем вошёл в крутое пике к поверхности планеты, пулей пробил атмосферу и врезался в огромный бронзовый памятник Труду. Скорость и сила удара были так велики, что памятник и передняя часть шатла превратились в пыль. От сотрясения изумительная коллекция биологического оружия, которую успел насобирать Ойтце, вырвалась из расколотых герметичных контейнеров и вырвалась в холодный сырой воздух.
Час спустя уже нельзя было узнать густонаселённый индустриальный Хатальгейзе. Мимо лозунгов Труда, Мира и Вселенской Победы Коммунизма носились ошалевшие машины, сталкивались, корёжились, загорались. Обезумев от боли, нейротоксинов и собственной мутации люди резали себе вены, стрелялись или горохом сыпались с крыш и из окон. Изумительные творения гевальтьянских биоинженеров, одиннадцать тысяч лет прождавшие под землёй своего часа, олицетворение мутной душной злобы народа, который люди ещё триста лет после ТОЙ атаки на Валегон самодовольно считали уничтоженным, но который, вопреки держателям власти и ценностей Человеческой Империи, жил и готовил ответ – они дождались своего часа, нашли свою цель. Ужас на Хатальгейзе во много раз превосходил ужас на Та-бри, но он не важен. Кроме одного момента.
Три Организатора, конечно, одобрили и этот план Зунена, однако это означало, что внедрение та-брийцев в подведомственные им сферы откладывается на тысячу лет (вследствие чего Научный Организатор слегка огорчился). Однако в свете событий на Хатальгейзе потеря оказалась сравнительно легко восполнима за счёт банальной брионизации.
Итак, добро было дано, двери посольства Коалиции и люки пригнанных кораблей гостеприимно раскрылись, и вновь, как на Та-бри и до этого, потянулись через умирающий, загаженный мир под звон хрустальных колокольчиков вереницы детей – того народа, с которым, кроме взрослых, во всей Известной Вселенной никто и никогда не воевал, и не воюет. И, уверен, воевать не будет

Неужто всё настолько плохо? Ни одного комментария. Никто не дочитал до конца? Ау, человеки!

Очень даже хорошо. Хотелось бы почитать продолжение.http://fantasts.ru/forum/style_images/ip.boardpr/folder_post_icons/icon5.gif

Нет, неплохо, но всё равно де дочитала. Я не люблю, когда так много действующих лиц, при этом никакого дела нет, загнётся тот или иной персонаж, или выживет.

Автор. Я бы посоветовал Вам выкладывать частями. Будут комментарии. Я до конца не дочитал(времени просто нет) неплохо. Я сам как то выложил шесть алок сразу и тишина хоть и бить есть навалам

А котейку, котейку любимого он случаем не притопил?

Меру нужно знать. Вот вы тут попытались ужасы тоталитаризма описать, а вышло шапито. Так-то написано вполне хорошо, но из-за содержания читать это нет никакого желания.

Автор, ну как можно такое читать? Здесь на два слова - одно имя или название!! Попробуй, запомни! Нельзя же так вываливать на читателя... Уж если меня за такое подчас критикуют, то у вас просто я в десятой степени. Это нечитабельный кошмар. И ни один редактор это не издаст. Текст должен цеплять, особенно с начала - а у вас скука смертная и куча непонятных имен. Кто все эти люди?

А мне всегда интересно было, как такое придумывается?




Такое ощущение складывается что только автор знает о чем речь идет
Ага попробуйте персказать редактору завязку

Спасибо всем, кто оставил комментарии. Работа действительно получилась немного недопиленной. Но, как я говорил, это только начало. А насчёт шапито... Ну, я упоминал, что отдельные части были написаны, можно сказать, разными лицами с разным восприятием реальности и разными ценностями. Полагаю, парень с улицы вряд ли стал бы изъясняться высоким слогом (это я о Чуи). Имён много, да это трудно для восприятия. Зато тренирует память. Частями выкладывать было неудобно. А второй рассказ из той же вселенной скоро будет готов. Он поменьше и, вроде как, цепляет. На сём разрешите откланяться