аннотация : лето, 1988 год, два старшеклассника и одна старшеклассница оказались не там...


Транзитом через Рай.
Ник Трейси

Глава 1

Сестра Семёна уже года три, как уехала жить в Германию. Понравилась она в институте одному немцу, вот он и увёз её к себе на родину. Она присылала домой письма, писала Семёну, что люди там совершенно другие, что некоторые из них летают по ночам, а у некоторых рога растут. Ну, это она, понятное дело, ему заливала. Она ещё дома любила такие небылицы рассказывать, что потом моему другу приходилось туго в школе. Он же всё это одноклассникам за чистую монету выдавал. Ох, и злой он был на неё, а ей и в радость над младшим братом подшутить. Вообще, я её раза два только мельком видел. Она дома редко торчала. А вот письма её мы вместе с Семёном читали. Ни на грош не изменилась его сестренка. Даже за тысячи километров продолжала лапшу на уши вешать. Короче говоря, ничего толком я о сестре Семёна не знал, да и сам он не так хорошо знал её, как ему казалось.
В то лето я закончил десятый класс, а Семён девятый. Я планировал в августе ехать на Черное море с родителями. У Семёна предки были к морю равнодушны. Он с ними каждую неделю дня на три укатывал на дачу в сорока километрах от города. Иногда я ездил с ними, помогал картошку окучивать. В другой раз Семен бывал на нашем огороде и так же помогал рыться в земле. Всё шло, как и должно идти в хорошее жаркое лето - футбол, рыбалка, речка и отсчёт дней до моря. Кроме того, Семён был влюблен в Юльку, а я в Наташку. Вечерами мы часто разрабатывали планы, как к ним подкатить, сочиняли вместе записки любовного содержания, думали, как лучше их донести до адресата. Ничего толкового из этого у нас не получалось. Однако, справедливости ради, надо сказать, что сам процесс приносил удовольствие. Мы мечтали, как лет через пять все вместе, вчетвером, на одной машине рванем к морю и, как всем нам будет весело. Всё это было хорошо и замечательно, пока в один особенно жаркий день я не спросил у Семёна, что там нового пишет его сестра. Ведь, пусть она и врала, вранье это было очень уж живописное.

Всё началось 17 июля 1988 года. Жара стояла такая, что асфальт плавился. В комнате Семёна, которая раньше принадлежала его сестре, находиться было приятнее, чем под жгучими лучами полуденного солнца. Мы перекинулись несколько раз в картишки, посмотрели «зловещих мертвецов», и тут как-то я вспомнил все эти басни, и спросил, нет ли чего нового от сестры. Семен сказал, что ничего нового нет. Тогда я посмотрел на книжную полку над письменным столом и, в который раз, моё внимание привлекли корешки со странными названиями. Многие книги почему-то не имели имени автора. Я взял одну и стал её листать.
- Это книги твоей сестры? – спросил я.
- Да – вяло ответил мне Семён – Она просила их не трогать.
- И ты что, так и не трогаешь?
Семён вздохнул. В такую жару плавился не только асфальт. Мыслительные процессы в голове так же сильно тормозились, ничего не хотелось делать, да и говорилось то с трудом. Листая эту книгу, я лишь через минуту понял, что с ней что-то не так. Содержимое несколько отличалось от обычных книг. Набранный в типографии шрифт почти на каждой странице имел разрывы, в которых, по уму, должны были помещаться эстампы. Но вместо рисунков в этих пробелах бежал почерк женской руки. Во многих таких ручных пассажах фигурировало имя Яков Бёме. Уж не тот ли это немец, что увез её в Германию, возникала первая мысль.
- Нет- заверил меня Семён,- Того зовут Эрик Шварц.
- Что за книга такая дикая? – открытые страницы я показал Семену.
- Откуда я знаю? Я в немецком не секу – сказал Семен, рукой отодвигая книгу в сторону.
Он смотрел других «зловещих мертвецов», а я продолжал листать книги его сестры. Но остальные книги были на одном немецком, английском, испанском или на латыни. Ничего я там понять физически не мог потому что, как и Семён, знал только отечественный язык. Тогда я вернулся к той, что вызвала во мне больший интерес. И, может, не столько эклектика её содержимого привлекала меня, сколько почерк, который в принципе поддавался расшифровке. Не знаю, что таил в себе немецкий текст, но написанное очень скоро поразило меня настолько, что я подошёл к телевизору и выключил его.
- Это её дневник – объяснил я насупленному Семёну – Не просто дневник. Это дневник её снов.
- И какое тебе дело до её снов? – не понимал Семён.
- Такое – я подошел к нему с книгой – Вот. Прочти здесь.
- Не хочу я ничего читать – заворчал мой друг – Сам прочти, если так хочется.
И я прочел.
Вот что я прочёл:
« Мой брат стоял под большим одиноким деревом, что недалеко от шоссе, которое дальше проходит у деревни «Тихая». С ним был еще один мальчик и девочка. Под деревом они нашли три цветка гортензии. Они ели их бутоны и смотрели на запад. Каждый съел по одному бутону. Тогда произошло непоправимое. Значение каждого выросло многократно. И были они больше, чем просто люди, ибо стали хозяевами. Произошло это восемнадцатого июля в три часа по полудни местного времени.»
- И что с того? – спросил Семён, когда я закончил.
- А то, что её сны имеют хронологического подтверждение.
Я начал листать книгу к началу.
- Вот: тут пишет, что третьего февраля она видела себя в булочной. Женщине сделалось дурно. Твоя сестра несколько раз провела пальцами по её бровям и женщина встала на ноги. …Вот, смотри, внизу приписка. « Я сделала точно так, как видела во сне и женщина действительно поправилась»
-Да она ж сказочница! – скривил ухмылку Семён - Ты же сам знаешь. Не уж то веришь во всё это? Меня из-за неё Троцким целых два года называли. Откуда ты знаешь, что это не её сказки?
-Оттуда – вздохнул я – Эта женщина - соседка наша, тетя Клава. Она рассказывала об этом моей матери.
- Врешь - стоял на своём Семён.
Но я не врал. Я помнил этот случай четырехлетней давности потому, что тётка эта с тех пор имела привычку поглаживать брови на людях, надо это или нет.
- У неё это теперь, как нервный тик, понимаешь? – я держал книгу по-прежнему у себя в руке, заложив палец на открытой странице про Семёна под деревом. И вот тут мой друг потянул книжку к себе и сам прочел этот отрывок.
- Убедился?
Мы листали книжку ещё добрых два часа, но о Семёне конкретно записей больше не нашли. Многие имена нам были неизвестны, некоторых Семен знал, как знакомых своей сестры. В двух или трёх местах он смутно вспомнил описание каких-то семейных событий.
- Ну, и что ты думаешь? – покосился на меня Семён, после того, как книгу мы на время закрыли – Ты как-то странно смотреть стал.
Семён был прав. Внутри у меня происходило нечто невероятное. Я чувствовал себя так, словно нашёл золотой клад и походил, наверное, на того мужика из рассказа По про золотого жука.
- А то, – сказал я – что ты прекрасно знаешь, о каком дереве она пишет. Ты видишь его каждый раз, как с предками на дачу едешь.
- Ну да, я понял, что это за дерево. И что с того?
- Какое сегодня число? – невозмутимо спросил я.
- Семнадцатое.
- Вот именно! – подхватил я, меряя шагами комнату - Сегодня семнадцатое июля, вторник. Мы должна завтра быть там.
- Ты спятил! – теперь и Семён поднялся с дивана - От жары, видимо, крыша поехала. Я не собираюсь есть какие-то там цветы в полдень под деревом.
- В три пополудни – поправил я друга и настойчиво добавил:
– Мы должны попробовать.
- Тебя никто туда не повезет. Это же тридцать километров от города.
Семён имел ввиду вот что. Автобусы в ту сторону ходили два раза в неделю, а ближайший ехал в пятницу. Поездка на дачу Семёна по летнему распорядку выпадала так же на пятницу. Заставить идти пешком своего довольно-таки плотного друга, я не смог бы ни за какие деньги. Другой вариант - автостоп. Правда, в этом случае не было никакой гарантии, что мы будем на месте вовремя. Возможно, Семён не так далеко ушел от истины, заявляя, что у меня поехала крыша. Не знаю, не помню, когда ещё так у меня горели глаза и билось сердце. Предстоящее событие настолько потрясало меня, что ради него я готов был рисковать собственной шкурой. Я сказал Семену, что возьму машину отца. С работы он приходит в восьмом часу, так что вполне можем вернуться обратно вовремя. Последнее обстоятельство подкупило Семёна. Я знал, как он относится к машинам. Он даже не стал возражать против того, что ни у кого из нас нет водительских прав. Семён поставил только одно условие, что поведёт машину он сам. Я согласился, но своим условием. Если эти цветы там будут, он съест один, ровно так, как записано в книге его сестры.
Оставалось всего ничего: найти девчонку.

Как не трудно догадаться, подростки, импульсивно решившие ехать к одинокому дереву у далёкой деревни, не могли пользоваться успехом у противоположного пола. Все наши попытки завязать знакомство с девушками сводились к написанию вычурных писем, которые, к тому же, редко доходили до назначения. Нечего было и думать предложить совместную прогулку за город какой-нибудь школьной фаворитке. Более приземленные девушки подняли бы нас на смех. Семён не очень активно помогал мне думать, кто собственно, может согласиться на нашу авантюру. Если честно, он вообще никак мне не помогал. Семён был убежден, что завтра я благополучно забуду об этой дурацкой затее. Я же был настроен решительно. Нужна такая девушка, рассуждал я, которая не склонна к романтическим мотивам. Проблема заключалась в том, что все девушки всегда склонны к таким мотивам. И вот тут я вспомнил о Верке Звонаревой.
- С какого ты взял, что она согласиться? – скептически заметил Семён.
- С такого. Я ей алгебру с геометрией помог сдать.
- И что?
- Я ей сказал, что будет должна. Она согласилась.
- Так это ж девчонка! – развёл руками Семён.
Но других кандидатов я не видел. Пришлось идти к Верке. Книгу мы решили с собой не брать и вообще ничего об этом Верке не рассказывать. Слишком уж опасно было рассказывать всю правду Звонаревой.
Пока мы всё это обмозговывали, солнце порядочно опустилось к линии горизонта, жара ушла. Верка жила в соседнем доме. Я не видел её недели две и надеялся, что она никуда не уехала на лето. Несколько слов о Звонаревой. Как представитель женской половины человечества, она ничего так, пожалуй, даже симпатичная. Но я с ней за партой просидел лет пять и знаю, что в математике она смыслит так же мало, как Семён. Наверное, года через два-три она будет очень даже ничего, но в то лето она ходила с обгрызенными ногтями и собирала свои черные волосы в конский хвост.
Она жила на втором этаже в стандартной пятиэтажке, в каких жили и мы с Семеном. Мы увидели её с улицы. Верка на балконе развешивала белье после стирки. Раз она оказалась дома, я просто обязан был её уговорить.
- Привет, Звонарева! – громко поздоровался я снизу.
По-видимому, я её слегка испугал. Верка схватилась за грудь, посмотрела в нашу сторону и узнала нас. Нас – потому, что все мы жили в одном большом общем дворе и знали друг друга с самого детства.
- А, это вы – сказала Верка и продолжила развешивать белье.
В домашнем халате она выглядела немного непривычно. Как будто взрослая.
- Дело есть – продолжал я беседу с Веркой.
Она зацепила последнюю прищепку и повернулась к нам.
- Чего тебе? - поинтересовалась Верка, ничего не подозревая.
- Может, спустишься? – мне не улыбалось на весь двор рассказывать ей о своем деле - Или мы поднимемся?
- Ладно, поднимайтесь.
Дома у неё пахло печеньем и шампунем. Дальше порога мы с Семеном не пошли.
- Ты одна? – тихим голосом спросил я.
- Одна. – она стояла, по хозяйски уперев руки в бока – Что у тебя за дело, Стряпков?
- Я тебе с математикой помог?
- Ну.
- Обещала вернуть долг?
Верка насупилась.
- Не помню.
- Да ничего страшного. – я включил свои скрытые способности к дипломатии - Ты так не переживай. Я тебе и на следующий год все экзамены помогу сдать. И не только экзамены, и контрольные тоже. А Семён тебя на машине прокатит. Так ведь, Семен?
От моего толчка друг чуть пошатнулся и согласился покатать Верку.
- Что нужно то? – её голос уже не был так недоброжелателен.
- Нужно завтра с нами съездить в одно место. – я говорил очень медленно, по возможности добродушно - Тридцать километров отсюда. Поедем на моей машине. Втроём. Ты, я, Семён. Никого больше. Семён за рулем.
Пока я всё это ей втолковывал, лицо Верки вновь приняло настороженный вид.
- А я вам зачем? - не понимая, она хлопнула ресницами.
Надо признаться, что я ждал этого вопроса в первую очередь. Поэтому подготовился.
- Там есть одно место. - начал заливать я - Дерево. Очень старое и редкое. Вокруг особенная почва. Так вот, мы с Семёном проводим один ботанический эксперимент. Я в книжке вычитал, что у гортензий, это цветы такие, есть особые биоритмы. Написано, что в определенный час суток бутоны этих цветков пригодны в пищу. И не просто пригодны, а насыщаются необыкновенным сахарным вкусом ….
Глаза Верки делались всё круглее, но она не перебивала, а я продолжал:
-… Мы хотим понять, что это за вкус и описать его, а статью потом в журнал «Юный Натуралист» вышлем. А для полноты эксперимента нам нужно знать, какой будет вкус для женщины. Ведь всем известно, что мужские и женские вкусовые рецепторы отличаются.
Я закончил. Была длинная пауза. Семён не знал, что именно я собираюсь ей сказать. Как и она, он таращил на меня глаза.
Мой план сработал. Слишком уж заманчивую сделку я предложил своей однокласснице, чтобы она отказалась. Сбор был назначен на завтра в 14:15 у моего гаража. Мы с Семёном пообещали вернуть Верку в целости и сохранности до шести вечера.
Дома я первым делом разыскал компас. На это ушло полтора часа. Я перерыл все ящики и шкафы прежде, чем отыскал его в старом чемодане, который некогда путешествовал с нами до Евпатории. Я слегка нервничал по поводу транспорта. Отец пользовался машиной в основном по выходным. Каким-то банальным вопросом я убедился, что в среду, восемнадцатого, никаких поездок у него не предвиделось. Бензин он заправил полный бак ещё при мне в воскресенье. Всё шло, как надо.

Транзитом через Рай
Ник Трейси

Глава 2.

Наступила среда, восемнадцатое июля. Было то же безоблачное небо и вовсю палило солнце. Я зашёл за Семёном раньше условленного. В начале третьего мы выгнали старенькую зеленую шестерку из гаража. Семён научился ездить еще в десять лет, так что я ему полностью доверял в этом плане. Настроение у моего друга сразу поднялось, как он оказался за баранкой. На цель поездки ему было совершенно наплевать. Книга, послужившая поводом в безумной затее, лежала в бардачке. С вечера я забрал её у Семёна и думал попробовать перевести хотя бы часть из немецкого, но словаря дома не нашёл.
Верка опоздала на десять минут. В бежевых шортах до колен и красной майке она снова стала обычной Веркой Звонаревой. За спиной у неё висел девчачий рюкзак.
- Чего там у тебя? - спросил я, встречая её на пыльной дороге.
- Так, водичка, бутерброды – ответила Верка, рассматривая шестерку.
-У вас же прав нет – резонно заметила она.
- Да тут ехать то тридцать минут – отмахнулся я.
Семён завел машину. Я открыл Верке заднюю дверцу.
- Ох, Стряпков и влетит тебе, если отец узнает – сделала напутствие Верка, снимая рюкзачок и забираясь в машину.
- Не влетит – сказал я и захлопнул за ней дверцу.
Окна были до упора спущены вниз. Я сел рядом с Семёном. Поднимая белую пыль, машина тронулась. По длинному пологому подъему мы выехали из ряда гаражей и направились к шоссе из города.
Мы миновали последние девятиэтажки на окраине и незаметно пересекли условную линию городской черты. Дорога была свободна, ветер задувал во все окна, спасая нас от зноя. Никогда раньше так спонтанно мы не отправлялись куда-то, и это приятно волновало меня. Одна Верка была уверена, что мы едем в сугубо ботанических целях, что наш вояж вполне объясним. Семён не разгонялся выше восьмидесяти, опасаясь нежданных постов. За окнами ширились пшеничные поля, которые соединялись равниной с голубым горизонтом. Верка попросила включить музыку. В машине затарахтело радио. После двух минут шума я его выключил.
- Не понимаю вас – вклинилась Верка в живописный пейзаж, спустя пять минут по загородному шоссе – Вам что, заняться больше нечем?
Я повернулся к ней и почувствовал запах дешевых сладких духов.
- А тебе и не нужно ничего понимать. Ты только пообещай, что в школе никому не расскажешь, зачем мы ездили и куда.
- А тут и рассказывать нечего.
- Обещаешь?
- Да обещаю, обещаю.
Семён попросил попить воды. Верка передала ему бутылку.
- А с чем бутерброды? – поинтересовался Семён, не отрываясь от дороги.
- С колбасой - ответила Верка. – Я бы не взяла. Но после ваших цветов, чувствую, мне они пригодятся.
- Отличный подход к делу - похвалил я Верку – Мы ведь сами никогда их не пробовали.
- Но ты на всех взяла? – уточнил Семён.
- На всех, на всех. Ты только смотри нормально рули.
- За него будь спок. – успокоил я Верку - Семён с пеленок водит.
- А зачем мне подругу нельзя было взять с собой?
Я снова повернулся к Верке и очень серьезно объяснил:
- А потому, Звонарева, что мы с Семеном из всех девчонок доверяем только тебе.
- Не смеши мою майку – прыснула Верка – Вы просто других дур не нашли.
- Ты вовсе не дура – я оставался серьёзен в интересах эксперимента.
- Знаю – улыбнулась Верка – У меня по математике теперь ниже четверки ничего не должно быть.
- Совершенно с тобой согласен.
Поля на какое-то время сменились перелесками. Затем стали видны дальние лысые холмы. И снова равнина. Оказалось, что Верка не может молчать больше пяти минут подряд. Всю дорогу мы обсуждали, в какой институт поступать лучше, в каком математику сдавать легче. Время от времени мы давали Семену воды, и он добросовестно катил нас к заветной цели, к одинокому дереву на зеленой равнине.

Мой взрывной интерес к странной записи в пустотах немецкого текста в немалой степени объяснялся упоминанием именно того одинокого дерева. Мы с Семёном видели его множество раз по пути на дачу и обратно. Высокий, с широкими разветвлениями, многолетний дуб посреди обширного пустыря с редкими кустарниками, всегда притягивал моё внимание. Само это место в стороне от дороги из-за этого дуба казалось необъяснимо особенным. За много десятков лет никто не осмелился его срубить, молния не поразила мощный ствол, люди не осквернили его величие. Вдали, на горизонте, он стоял, словно маяк, призывая избранных путников приблизиться к нему, чтобы раскрыть им свои тайные замыслы. Запись, которую я нашёл, как будто совсем случайно, на самом деле послужила катализатором к давно живущей во мне тяге к загадочному месту.
Продолжая слушать Веркин голос, я увидел дерево первым. Оно открылось взору после длинного поворота, на открытой, хорошо просматриваемой равнине, слева от шоссе. Примерно в сорока метрах от дерева пролегала грунтовая дорога, которая вела к глухой деревне « Порось». Я напомнил Семёну, что съезд на грунтовку находится чуть дальше, ближе к «Тихой». На какое-то время дерево осталось у нас за спинами, впереди справа мы увидели синий знак указатель «Тихая – 6 км.». У знака Семён снизил скорость до пешего хода и крутым оборотом руля скатил нас на грунтовку. Верка на время перестала говорить и стала вертеть головой во все стороны.
- Что, уже? – удивилась она.
Я показал ей пальцем на дерево. Отсюда, в километре от шоссе невозможно было сказать, растут под деревом искомые цветы или нет.
- Что там за цветы такие? – поинтересовалась Верка, поскольку мы были уже близко.
- Гортензии – уверенно ответил я.
Не представляя себе, как они выглядят, я был убежден, что пойму, какие цветы нужно съесть. Не знаю, знала ли Верка про гортензии, но и она, похоже, чувствовала какое-то непонятное волнение. Её лицо, вдруг, стало задумчивым, несколько раз она оборачивалась на шоссе, провожая глазами проносящиеся со свистом машины.
- Тридцать один километр - констатировал Семён, взглянув на спидометр.
В салон пробрался аромат полевых цветов, по сторонам от нас летали бабочки и пчелы. Шлейф пыли позади на время скрыл шоссе с глаз. Верка заметила, как тут жарко и душно.
- И что-то еще… - задумчиво произнесла она - Тебе не кажется, Стряпков?
- Да нет - пожал плечами я – Ничего не кажется.
Признаюсь, да, было что-то еще, но словами я не мог этого объяснить. Да и лишний раз не хотел никого пугать. Я думаю, Верка говорила о предчувствии, о каком-то метафизическом узнавании этого места. Ведь раз сестра Семёна видела этот сон, то в каком-то смысле мы здесь уже бывали. Я старался не углубляться в подобные мысли. И потом, в записи упоминался чётко лишь один Семён.
По мере приближения дерево всё увеличивалось в размерах. Пока Верка выгоняла из салона большую зеленую муху, дерево выросло в свою натуральную величину. Семён съехал с грунтовки на траву и заглушил мотор. Дальше дорога петляла в сторону опушки леса.
- Какое красивое… - ахнула Верка, глядя на дерево из открытого окошка.
Мы вылезли из машины, каждый присосался к бутылке с водой. В шортах и майках, со стороны, мы были похожи на туристов, отставших от основной группы. Насекомые жужжали со всех сторон. Особо рьяные кровопийцы уже предприняли ряд атак, которые закончились звонкими хлопками по открытой коже.
Дуб рос на небольшом возвышении. Мой взгляд быстро отыскал три пышных синих соцветия на голой вытоптанной почве вокруг дерева. Видели их и Верка с Семеном. В идиллии природы и насекомых мы какое-то время молча любовались почтенным дубом. Затем Семён вздохнул и взглянул на меня глазами, в которых не было моего энтузиазма. Его нежелание идти дальше прозвучало последний раз:
- Может не надо?
- Надо – ответил я, гораздо более твердо – Может, твоя сестра не такая уж и сказочница? Может быть, мы увидим что-то, что потом запомним на всю жизнь?
- О чём это вы толкуете, мальчики? – Верка с недоверием смотрела то на меня, то на Семена.
- Об эксперименте - успокоил я Верку - Как я и говорил. Ты разве не видишь цветов?
- Ладно, – вздохнула Верка – пойдемте есть цветы.
С этими словами она вышла вперед и направилась прямиком к цветочным кустам. Семён, помешкав секунду, пошёл за ней. Я нащупал в кармане компас, достал из бардачка книгу. Затем взглянул на стрелки часов. Было без десяти три.
- Стойте!- крикнул я, догоняя их.
Цветы были защищены кроной дуба от палящих лучей. Вокруг ствола по трехметровому радиусу не росло ни единой травинки. Земля была усыпана желудями. Вызывало удивление, как кабаны или коровы не тронули этого цветущего куста. Гортензия находилась здесь так, будто её только вчера пересадил аккуратный садовник. Я впал в некоторое замешательство от расхождения записанного и увиденного. Дело в том, что у гортензии нет одного бутона в привычном понимании. Его цветущая часть состоит из десятков мелких соцветий на разных стеблях. Наши соцветия были ровно на трех стеблях, а никаких других цветов рядом с дубом не росло. Я взглянул наручные на часы, подаренные отцом на прошлый день рожденья. До трех оставалось две минуты. Какая-то одержимость заставляла меня воспроизвести чужой сон с ювелирной точностью. Меня поймут те люди, которые всю жизнь бьются головой в поисках чуда.
-Они такие…такие домашние – точно подметила Верка.
Я быстро открыл книгу на нужной странице, еще раз пробежал глазами по короткой записи. Никогда я так быстро не думал. Оставалась минута. Я вытянул перед собой компас. Западное направление указывало прямо на солнце.
- Так – возбужденно произнёс я – Рвите вот здесь, под бутонами.
Быстрым движением я переломил стебель под самой шапкой одного из соцветий. Верка и Семён последовали моему примеру.
- Верка, какой бы не был вкус, ты должна съесть всё до конца. Начнёшь только по моей команде. Поняла?
Верка покорно кивнула, пробурчав заодно, что я похож на психа.
- И ты, Семён.
- Ладно. Понял.
Я поставил всю нашу группу лицом к солнцу, ровно на запад и, когда минутная стрелка достигла идеально вертикального положения, дал команду:
- Давай!
Как в конкурсе на самое быстрое поедание цветов (если такой существует), мы принялись отрывать губами и зубами синие соцветия, пережевывая и глотая лепестки. Не знаю, что там чувствовали веркины вкусовые рецепторы, но мне вкус показался терпимо горьким. Я съел свою порцию первым и начал подбадривать Верку. По её лицу нельзя было сказать, что ей особенно нравится вкус.
Они не подвели меня. Верка даже показала рот, чтобы я убедился, как ей важен школьный аттестат. Семён, корча гримасу, тут же начал вырывать у Верки из рук бутылку с водой, чтобы поскорее прочистить горло. Напившись, Верка уступила воду Семёну.
- Ну, Стряпков, ты мне за это теперь до гроба будешь должен – заявила мне Верка, обтирая губы .
- Бутеры. Бутеры доставай! – просил Семён, освобождаясь от чужеродного привкуса во рту.
Я на несколько секунд отключил все звуки вокруг, пытаясь прислушаться к себе и понять, произошло ли что-нибудь. Затем вышел из тени дерева и встал в траве, пока Верка с Семёном делили бутерброды. Теперь я прислушался в этом месте. Стрекотали кузнечики, жужжали шершни и мухи, солнце продолжало баловать теплом весь животный мир.
- Странно… – вслух произнёс я.
- Тебе бутерброды оставлять? – крикнул Семён.
Обернувшись, я увидел, что они уже сидят на траве под деревом, устраивая себе небольшой пикник. Я уселся рядом с ними, взял свою порцию. Книгу я положил в центре нашего кружка, рядом с веркиным рюкзачком.
- Н? И как? – спросил я Верку – Что чувствуешь?
- Чувствую себя дурой – ответила Верка. – Гадость эти цветы. Так и запиши. Га-до-сть.
- Аналогично – поддержал Семён Верку, энергично разжевывая колбасу с хлебом. – В самом деле, Димон, глупая была затея.
- А мне кажется, что-то изменилось …- задумчиво произнёс я. – Какая-то легкость внутри появилась …Вам не кажется?
На секунду они перестали жевать, но никакой легкости не обнаружили и с чистой совестью доели бутерброды. Быть может, я обманывал себя насчёт легкости. Однако затем кое-что действительно произошло.

Транзитом через Рай
Ник Трейси

Глава 3.


Мы еще сидели на траве, когда неожиданно в спины нам подул ветер. Он взялся ниоткуда, вдруг, поскольку небо оставалось чистым, без единого облачка. Ветер поднял пыль с дороги и закружил её в маленьких смерчах, какие бывают перед грозой. От резкого дуновения раскрылась книжка. Страницы быстро зашелестели, перелистываясь природной рукой. Я хотел было её захлопнуть и отнести в машину, как увидел в книге то, во что с трудом верилось. Ветер перелистывал не совсем исписанные страницы, не те, что были еще десять минут назад. Я быстро нашёл в книге то место, где описывался сон, который мы только что разыграли по ролям. Буквы таяли на бумаге, исчезая на глазах. В каком-то замысловатом порядке они пропадали одна за другой, прописные и печатные, от периферии к центру листа. Спустя минуту это была книга с девственно белыми страницами.
Так же неожиданно ветер прекратился. Какое-то время мы ничего не говорили. Моя ладонь по-прежнему лежала на открытой книге. Округленные глаза Семёна смотрели на меня. Верка слегка побледнела лицом.
- Что это за книга такая? – тихо спросила она.
- Ладно – вздохнул я и рассказал ей о книге и о настоящей цели нашего пикника.
- Так ты меня обманул!? – ноздри Верки не по-доброму раздулись.
- Ты бы ни за что не поехала. - как и она, я встал на ноги, пытаясь её успокоить. – У Семёна сестра всегда знала всякие такие штуки. И мне захотелось проверить, правда это, или нет.
- И что, проверил? – не унималась Верка.
- Ладно, вы, хватит вам – вступился Семён - Ну, подумаешь, буквы исчезли. Такое бывает же. Чернила там особые.
- Чернила-невидимки – подсказал я.
- Во, точно – подхватил Семён.
- А если с нами что-нибудь случиться? – пошла в разнос Верка - У вас голова есть, нет? А если мы отравимся? Или еще что похуже?
Стая ворон прервала её брань. Громко каркая, они поднялись над опушкой леса, что начинался в километре от нас. Верка замолчала. Вороны долетели до дерева, стали кружить над ним и напугали всех нас не на шутку. Затем они угомонились, усевшись на ветвях. Чёрные птицы смотрели на нас так, словно ожидали какого-то представления. Казалось, всё вокруг замерло, а мы стали центром внимания окружающих нас вещей. Странную тишину заметили и мои друзья. С шоссе больше не доносилось звуков проезжающих машин. Внезапный ветер будто пометил нас для какой-то тайной цели. Мы решили, что пора, в общем, собираться домой.
Верка схватила свой опустевший рюкзак, я взял пустую книгу, и мы спешно двинулись к машине. Пару раз каждый из нас обернулся проверить, на месте ли вороны. Птицы загадочно притихли, лишь изредка выкрикивая что-то на своём языке. Не успели мы дойти до машины, как услышали голос Семёна.
- Там кто-то идёт! – воскликнул он, обращая взор к опушке леса.
Верка и я на секунду окаменели, повернув головы туда, куда показывал Семен. В нашу сторону по грунтовой дороге шагала, покачиваясь, темная, чуть сгорбленная фигура. С такого расстояния трудно было разглядеть, мужчина это или женщина, но выяснить наверняка мы не горели желанием. Кто бы это ни был, он (или она) приближался с каждой секундой, несмотря на свою медлительность.
- Заводи быстрее свою колымагу – прошипела Верка, запрыгивая на заднее сиденье.
Невзирая на жару, она задраила сзади все окна, закрыла все замки. Мы все давно были в салоне, но почему-то ещё никуда не ехали. Машина стояла так, что нам открывался прекрасный обзор на лес и на движущуюся фигуру. Тихая паника помешала расслышать мне, как Семён уже несколько раз провернул ключ зажигания.
- Зараза…- процедил он сквозь зубы. – не заводится…
- Заведется – уверял я Семёна - Так бывает на ней. Пробуй. Заведется. Вот увидишь, заведется.
Прошло несколько минут, но машина не заводилась. Мы здорово вспотели.
- Это старуха! – воскликнула Верка, первой различив очертания фигуры. – Бабка какая-то.
Семён замер с ключом зажигания, уставившись вперёд. По общепринятым легендам местного фольклора мы знали, что встретить одинокую старуху в поле или в лесу чревато серьезными последствиями. Наиболее популярен был миф о мальчике, который, однажды был парализован одним взглядом черной старухи. Он не мог больше встать с постели. Каждую ночь ему снились кошмары. В конце концов, мальчик сошёл с ума и до конца дней жил в психбольнице. Но вряд ли эти страшилки могли бы нас так напугать, находись мы здесь действительно на простом пикнике. Корни нашего страха привязывались к действию, которое мы произвели. Ведь наш, так называемый эксперимент, не имел ничего общего с ботаникой.
- На нас смотрит… – тихо произнес Семён.
Целенаправленность старухи не вызывала сомнений. Она шла прямо на нас. И то ли страх сбил нашу способность оценивать расстояние, то ли бабка обманывала нас своей неповоротливостью, но половину пути к нам она уже преодолела.
- Открывай капот! – нервно сказал я, выходя из машины.
Подёргав клеммы на аккумуляторе, я дал команду Семёну заводить. Ничего. Мы повторили это еще раз. Снова ничего. Я всё чаще оглядывался и пытался убедить себя, что ничего страшного в этой бабушке нет. Хотя что-то жуткое в ней и вправду было. Она вся была закутана в черное тряпье, вокруг головы повязан черный платок. На вид ей было лет сто. Но больше всего пугал её взгляд, который она ни на секунду не отводила от нас.
На шестой или седьмой раз машина завелась. Я быстро сел в салон и захлопнул дверцу. Семён, резко тронувшись, стал разворачиваться. Машина завелась как раз вовремя потому, что лицо старухи уже предвкушало встречу. Вот только никто не хотел с ней знакомиться. Я поднял своё окно.
- Давай, давай, давай… – приговаривала Верка, зажмурив глаза и, вероятно, молясь про себя, чтобы мы не заглохли.
Мы проехали, должно быть, метров двадцать, как двигатель снова закашлял и перестал работать.
- Что будем делать? – спросила Верка тонким голоском. Она то и дело обтирала лицо от пота, как в бане.
Мы быстро оглянулись. Старуха продолжала идти.
- Ничего не будем делать – ответил я пересохшим языком. – Мы ей ничего плохо не сделали… Семён, закрой своё окно.
Старуха поравнялась с багажником. Верка медленно повернула шею и, вдруг, закричала от ужаса. Бабка смотрела прямо на неё. Это были пожелтевшие старушечьи глаза. Они блестели от злобы. Её костлявая ладонь упала на заднее стекло. Верка снова закричала. Если честно, в первое мгновение, мы все вместе закричали.
Верка, как ошпаренная, отскочила на левую половину салона.
- Ма-а-ма-а… - её голос вибрировал от страха.
Мои широко открытые глаза смотрели на старуху. Семён, опомнившись после крика, начал, раз за разом, крутить ключ зажигания.
Отпустив глазами Верку, бабка подошла к моему окну. Она встала, разделенная со мной одним лишь тонким стеклом, опустив на него обе ладони. Я невольно отпрянул от окна, наклоняясь к Семёну. Челюсть у старухи впала внутрь лица. В человеческих глазах не было ничего человеческого.
- Ч..что вам н..надо? – никогда прежде я не заикался от страха.
Ужас этой ситуации накалялся тем, что старуха не издавала не единого звука. Она хотела добраться до нас. Где-то в стороне каркали вороны.
- Семён – тихо сказал я – теперь на тебя смотрит…
Не отрываясь от машины, перебирая руками, старуха пошла в обход спереди к окошку Семёна. Я, поледенев от ужаса, заметил, что он закрыл его не до конца.
- Семён, окно! – крикнул я.
Семён крутанул с такой силой, что ручка подъемника осталось в его руке. Старуха прислонилась к стеклу так близко, словно желала рассмотреть Семёна лучше остальных. Пот капал с него на баранку; он, не переставая, крутил ключ зажигания. В подобных ситуациях время всегда превращается в вечность. Не знаю, сколько прошло минут прежде, чем мы услышали, как машина бодро заревела, потребляя горючее. Не мешкая, мой друг вжал в педаль газа. Лицо старухи, похожее на печеный картофель, исказилось от ненависти. Как угорелые, мы помчались к шоссе, поднимая за собой высокие клубы дорожной пыли. Семён буквально выпрыгнул на шоссе, разбалтывая нас по салону. Только здесь, на асфальте, мы смогли вновь свободно вздохнуть.
Верка вся передернулась несколько раз, будто стряхивая с себя пережитые впечатления. На шоссе мы снова смогли открыть окна. В окна задул свежий ветер. Эмоции были настолько сильны, что мы не сразу смогли заговорить. Мы с Веркой молча наблюдали правую от себя сторону, где скоро вновь поравнялись с одиноким деревом, теперь уже оставшимся далеко. Старуха, к всеобщему удивлению, продолжала идти по нашему следу.
- Что ей о нас нужно!? – ужаснулась Верка.
Словно услышав её слова, старуха остановилась и вновь уставилась на машину.
Семён притормозил, не останавливаясь, чтобы издали ещё раз взглянуть на странную бабку.
- Дьявол! – чертыхнулся он – …она же к нам идёт…
- Долго идти придется …- произнёс я, испытывая облегчение.
- Сумасшедшая какая-то – завороженным голосом произнесла Верка.
Затем она хлопнула Семёна по плечу:
- Давай, едь уже! Не то опять заглохнем!
Второй раз ему не нужно было повторять. Мы быстро набрали скорость, оставив и бабку, и дерево за длинным поворотом. Я чувствовал себя немного виноватым.
- Может, это её цветы были? – предположил я, обтираясь плечом от пота.
- Давай вернемся и спросим. – саркастичный голос Верки говорил о том, что она до сих пор злилась на меня – У меня из-за вас чуть инфаркт миокарда не случился. Чтобы еще раз поверила….
- Виноват – я повернулся к ней – Признаю. Зато будем потом вспоминать и смеяться.
- Смеяться!? – Верка иронично улыбнулась – Тебе что, смешно было? Я что-то особого смеха за тобой не заметила.

В обратную сторону дорога пролетела куда быстрее. Было начало шестого, когда мы увидели окраинные девятиэтажки. Мы, конечно, немного успокоились, но что-то мешало мне расслабиться до конца. Я знал, что Верка девушка не злопамятная. Ну, позлиться чуть-чуть, и перестанет. Но, по правде сказать, мы стали гораздо ближе друг другу, чем всего несколько часов назад. Эмоции от пережитого еще оставались так сильны, что никто из нас не обратил внимания на одну важную вещь. На протяжении всего пути нам не встретилось ни одной машины.
Мы жили в небольшом провинциальном городке. Через наш микрорайон проходило федеральное шоссе. Поток машин по этой дороге никогда надолго не прерывался. Поэтому в одном нашем микрорайоне было целых три светофорных перекрестка. Семён повернул на первом таком перекрестке при въезде в город. Недалеко отсюда находился гаражный кооператив. Ряд новостроек на окраине, вдоль которых мы ехали, был виден издалека. Верка попросила остановиться у нового магазина между новостройками. Его открыли всего полгода назад. Она хотела купить домой хлеба и молока. Семён припарковался рядом с желтым жигуленком на небольшой стоянке перед широкой витриной. Близился вечер.
Семён заглушил мотор. Верка вышла из машины.
- Я быстро – пообещала она.
Жара на улице спала. Но люди, как будто, наплевали на это. Наши глаза не смогли отыскать ни одного человека вокруг. Более того, ни одна машина не проехала из города или в город. Даже ночью у нас не бывало так тихо.
- Что-то не так – тихо произнёс Семён, оглядываясь вокруг.
Мы были похожи на марафонцев, которые приходят в себя, отлёживаясь за финишной лентой. Нестриженные темные волосы Семёна торчали в разные стороны, по виску сползали застывшие разводы от собранной в салоне пыли. Футболки у нас прилипали к телу, но мы были счастливы тем, что добрались до дома.
Слова Семёна обострили мои предчувствия. Сам воздух надвигающегося вечера восемнадцатого июля был другим. Это отличие не поддавалось описанию. Наверное, в пустыне, где на много тысяч километров нет ни одной живой души, воздух как раз обладает этой особенностью. По такому воздуху не передаются человеческие звуки, он не заполнен людским дыханием, в нём никогда не звучало детского смеха.
Верка не пробыла в магазине и одной минуты. Она вышла из дверей бледная, чем-то сильно обескураженная. Мы удивились, почему она ничего не купила.
- Там никого нет…- тихо произнесла она, подходя к машине – Бери, что хочешь.
- О чем ты? – не понял Семён.
- Людей там нет! – повысив голос, повторила Верка.
Мы с Семёном решили проверить. На потолке гудели длинные лампы, в широкие стекла витрин билось несколько мух. У касс никто не стоял. Так же быстро мы вышли на улицу. На обочине дороги, где начинались незастроенные поля, ветер колыхал полынью. Верка смотрела по сторонам.
Я не думал, что есть необходимость срочно ставить машину в гараж. Мы находились в городе уже добрую четверть часа и так и не встретили не одного прохожего. Я был бы только рад, если бы отец увидел нас и прилюдно отсчитал меня за угон тачки.
- Поехали-ка домой, Семён – сказал я, тревожно всматриваясь в горизонт.
Наш большой общий двор, составленный из трех пятиэтажных многоквартирных домов, расположенных буквой «П», с песочницами, детскими площадками и качелями был абсолютно безлюден. Скамейки, всегда занятые местными бабушками, оставались пустыми. Повсюду нас встречала неестественная тишина.
Семён подкатил прямо к веркиному подъезду. По инерции мы продолжали вести себя так, будто ничего не случилось. Я увидел, что на её балконе открыта сетчатая дверь внутрь комнаты. Лёгкий ветерок надувал тюль.
- Вер, - сказал я прежде, чем она вылезла из машины – Ты проверь, как там у тебя. Мы здесь подождем. Если порядок, с балкона нам скажешь, хорошо?
Верка посмотрела на меня долгим проницательным взглядом. Она прекрасно знала, что дверь на балконе бывает открытой только тогда, когда дома кто-то есть. Ничего не сказав, она вылезла из машины и громко позвала сначала маму, затем младшую сестренку. На её крик никто не отозвался. Верка насупилась, оглянулась на меня и зашла в подъезд, а мы остались в машине.
- Нет там никого – тяжело вздохнув, сказал я.
- Как нет? – опешил Семён - А где тогда они?
- Не знаю.
Шли минуты, а Верка на балконе так и не появлялась.
- Бред какой-то – Семён улыбнулся какой-то беспомощной улыбкой, с непониманием косясь на меня – Люди не исчезают просто так. Мы же на месте?
- Выходит, твоя сестра не такая уж и сказочница. Ты помнишь, что она написала про нас?
Семён молча смотрел на меня. Его глаза, наконец, начали осознавать происходящее.
- Если никого больше нет, - сказал я – а мы на месте…то…
- ..То пора нас записать в красную книгу - продолжил Семён мою мысль. – Это ты хотел сказать?
Из подъезда вышла Верка. Её лицо подтверждало мою догадку. Она села в машину и громко захлопнула дверцу.
- Я постучала ко всем соседям – спокойно и как-то отрешенно произнесла Верка – Никто не открыл. Никого нет. Никого ….
Мы с Семёном обернулись и посмотрели на её поникшее лицо. Нам было очень жаль Верку.
- Мне очень жаль, Вер – снова извинился я - Но мы обязательно разберемся. Семён прав, люди не исчезают просто так. Мы можем позвонить его сестре. Правда же, Семён?
Без особого воодушевления, Семён сказал, что можем.
После Верки мы заехали к Семёну. В его квартире мы нашли домашнего полосатого кота Ваську. Буро-черный кот бросился к Семёну с такой радостью, будто не видел его целый век. Жаль, что он ничего не мог нам поведать о произошедшем. Но мы все были рады коту. Он был единственным, кто встретил нас дома.
Тут же, от домашнего телефона, мы совершили звонок в Германию, который при других обстоятельствах был бы крайне затруднителен, поскольку такие звонки строго контролировались родителями. Семён держал трубку у уха, а мы с Веркой с надеждой смотрели на Семёна. На том конце провода, в городе Дрездене, дребезжал немецкий телефон, но никто и думать не думал подходить к аппарату потому, что во всем Дрездене некому было услышать наш звонок.
Без успеха мы проверили и мою квартиру. Свежая, сегодняшняя газета отца лежала на журнальном столике возле дивана, на кухне было прибрано.
В течение полутора часов мы ходили из подъезда в подъезд, стучались в каждую квартиру. Мы надеялись, что мы не одни. А потом устали искать, сели вокруг самой большой песочницы во дворе и поняли, что это правда. Людей нет. А мы есть. И ещё кот Васька, который ни на шаг не отставал от нас.
- Ну что, Стряпков, - уставшим голосом сказала Верка - теперь ты доволен? Будет теперь что в «Юный Натуралист» писать?
Солнце начало краснеть, раскрашивая пятиэтажки в красивые оттенки червонного цвета. С карниза спорхнули два голубя. Хлопки их крыльев навеяли мысли о нашем необычном одиночестве. Надвигался закат.

В другой день в это время суток наш двор полнился звуками. Мальчишки гоняли в футбол, девчонки своей компанией смеялись на скамейках. Тишина была непривычна и находиться в ней не хотелось. Тем более, в ней не хотелось хоть на секунду оставаться одному. Всё еще оставаясь в песочнице, я вспомнил одну немаловажную вещь, которая не могла нас не касаться.
- А ведь мы не одни остались – понял я, глядя на машину, которую мы оставили у моего подъезда.
- Старуха! – догадался Семён.
- Старуха.. – следом повторила Верка. Она держала кота на коленях и гладила его.
- Да, старуха – подытожил я.
- Думаешь, она придёт сюда? – Верка взглянула на меня со страхом - Придёт за нами?
- Хотелось бы думать по-другому – вздохнув, ответил я – Только по-другому плохо выходит. Смотрите сами. Раз мы остались одни, не считая Васьки, и с нами осталась эта старуха, и ей от нас что-то было нужно, то вряд ли она передумает на наш счёт.
- Расстояние не меньше тридцати километров - покачал головой Семён – Старухе трудно будет пройти столько на своих двоих.
- Но мы ж ничего не знаем о ней – возразил я – Может это ведьма какая-то?
- Так что же нам делать? – тревожные глаза Верки смотрели то на меня, то на Семёна – Видели её глаза? Ужас один.
- В тачку бензин нужно влить – подумав, сказал Семён – У нас там литров пять, не больше.
- Ты что, предлагаешь теперь от неё по всему свету удирать? - спросил я без иронии.
- Ничего я не предлагаю. Говорю, залить надо. На всякий случай.
- Семёнов правильно говорит – поддержала его Верка – Машина должна быть на ходу.
- Не спорю – согласился я – Завтра же съездим на заправку. А сегодня надо ещё как-то ночь провести. Я думаю, ночевать лучше у Семёна.
Вопрос о том, чтобы ночевать отдельно не возникал даже в мыслях в свете перспектив новых встреч со старушкой.
Семён вопросительно взглянул на меня.
- У тебя дверь железная – объяснил я – И квартира больше всех. Да и в книгах можно ещё порыться. Может, откопаем, что полезное.
- Согласна – сказала Верка и задумчиво оглянулась на садящееся солнце.
- Надеюсь, это не надолго – выразила она надежду.
Прежде, чем устроиться на ночлег, мы вновь посетили веркину квартиру. В безмолвии обезлюдевшего микрорайона, а может целой страны или даже планеты, любой неизвестный шорох заставлял нас вздрагивать. Поэтому мы в буквальном смысле ежесекундно находились под взаимным наблюдением. Дома Верка переоделась в брюки и кофточку, набрала кое-каких продуктов из холодильника, не забыла взять зубную щетку и полотенце. Всё это мы загрузили в машину и заехали ко мне. Я нашёл новую футболку, натянул джинсы, взял английский словарь и пару книг про нечисть. Когда мы окончательно подкатили к подъезду Семёна, на двор опустилась ночь.
Квартиру Семён основательно запер. Сначала ключом, провернув его пять раз, а затем задвинул небольшой железный засов. Такую дверь могли вынести только спецназовцы. Страх не успел в нас остыть. Мы тщательно заперли на защелки все форточки и окна. Застекленный балкон- лоджия на третьем этаже выходил на противоположную от двора сторону, где рядом проходила та самая федеральная дорога. Мы постояли на балконе в вечерних сумерках. Фонари на бетонных столбах не горели. В многоквартирных домах за дорогой никто не включил свет. Не слышно было ни пьяниц, ни проезжающих машин. Нижними и верхними шпингалетами Семён запер стеклянные створки на балконе. Кот под ногами жалобно мяукнул, понимая, что выход из квартиры полностью перекрыт.

Выход на балкон находился в самой большой комнате, где обычно устраивают телевизор и наилучшую мебель. Обычно её именуют залом. Здесь мы и решили обосноваться все втроем. Договорились, что Верка займет диван, а мы с Семеном расположимся на полу. На кухне мы устроили себе поздний ужин со свежим чаем и бутербродами веркиного приготовления.
Действия, предпринятые для собственной безопасности, сами по себе окружили нас еще большим страхом. Грядущей ночью мы ожидали самого ужасного демона из преисподней.
Закончив поздний ужин, Семён погасил свет в кухне. Вопрос о свете, кстати сказать, был не таким простым. Верка категорично высказывалась, чтобы все углы в квартире были освещены. Я же полагал, что лучше свет ограничивать, поскольку он может послужить маяком для непрошенных гостей. В итоге решили зажигать свет только там, где находимся. Вот так случилось, что во всем нашем микрорайоне горело одно-единственное окно.
Телевизор передавал лишь бело-серые точки. Чтобы хоть немного отвлечь себя от неприятных мыслей, Семён включил видеомагнитофон с комедийным фильмом. Я устроился на полу, окружив себя книгами, многие из которых, принадлежали сестре Семёна. Верка, усевшись в кресле, листала пустые страницы роковой книжки. Семён никогда книги особо не любил. Он делал вид, что смотрит кино. Васька по домашней привычке забрался к нему на колени. Несколько раз Семён выходил из комнаты к телефону в коридор и пробовал звонить сестре и некоторым своим знакомым.
Он вернулся в очередной раз, так ни до кого и не дозвонившись.
- В милицию позвонил – сообщил Семён. – И в скорую. И в пожарку. Полный ноль.
- Оставь его в покое – сказал я, пробегая глазами строчки о происхождении ведьм. – Надо будет, сами позвонят.
- Ну, а ты, Стряпков? - обратилась ко мне Верка, захлопнув книгу и отложив её в сторону – нашёл там что-нибудь в своих книжках?
- Пока не знаю – ответил я. – Про гортензии ничего пока не нашёл.
- Что будем делать? - покачала головой Верка – ума ни приложу.
Я на время оставил чтение.
- Вся проблема в том, – сказал я – что мы не знаем, что это за старуха была.
- А, по-моему, проблема в том, что не у кого об этом спросить – сказала Верка.
- Да. Это, конечно, тоже.
- Ну, - рассуждал Семён – допустим, это ведьма. Что ты там про них узнал?
- Ну, если это ведьма, то многие источники сходятся в убеждении, что им совсем не обязательно на своих двоих ходить.
- Это мы и без тебя знали – сказал Семён – А как нам узнать, ведьма старуха или просто психованная?
- У разных народов по-разному определяют. У нас принято считать, что они отражения своего бояться. А выглядят, как обычные люди.
- Я бы тоже такого отражения испугалась. А как насчёт защиты? Как нам от неё защититься?
- Да черт его знает, как. В книгах этих одни суеверия изложены и каждый пишет, как Бог на душу положит.
- Я в кино видела, что они распятия бояться - вспомнила Верка .
- Я бы не стал сюда вмешивать кино – серьезно возразил я – Может, и помогли бы распятия, будь кто из нас крещенный.
В наше время, христианство считалось пережитком вымершего империализма. Поэтому никто в тот вечер не мог похвастаться нательным крестиком.
- Но что-то должно быть? – Верка взглянула на меня с надеждой.
- Можно нож в порог воткнуть. – вспомнил я - Говорят, ведьмы такой порог перейти не могут.
Семён взглянул на Верку. Они ушли в кухню.
В порог Семён воткнул целых два широких ножа. Еще два поменьше они воткнули в деревянную раму на лоджии. Время перевалило за час ночи, а мы до сих пор не хотели спать.
- Я, наверное, с ума сойду, если она, правда, сюда придет - судорожно вздохнув, сказала Верка.
- Не сойдешь – я продолжал читать. – Одна бы сошла, а так нет.
- Ну, спасибо тебе, Стряпков. Обнадёжил.
Фильм закончился, Семён поставил другую комедию. К фильмам ужасов он не прикасался. Я устал читать, выразив надежду, что завтра у меня ещё будет такая возможность.
Мы разговорились о наших планах на вторую половину лета. Оказалось, Верка, как и я, собиралась на море в августе. Затем мы говорили о сестре Семёна. Он пересказывал нам её басни. Мы говорили больше ради того, чтобы просто говорить потому, что тишина для всех казалось тяжелым испытанием.
В начале третьего Верка заклевала носом. Семён предложил ложиться спать.
Верка легла в одежде, постеснявшись раздеваться при нас. Семён расстелил на полу толстые одеяла. Мы погасили свет и легли спать.
- Стряпков? – обратилась в темноте Верка.
- А?
- А чего ты, на самом деле, ждал от этих цветов?
- Думал у нас способности появиться разные. – шёпотом ответил я, глядя на тёмный силуэт её головы - ….мысли там читать или телепортироваться….ну, сквозь пространство-время.
-Тебе надо поменьше книжек читать, Стряпков.
Мы затихли. Прошло пять минут, десять. Семён начал посапывать. Я так же стал забываться сном, смутно планируя следующий день.

Скрип подъездной двери выбил весь сон из моей головы. Послышались шаркающие шаги.
- Что это!? – тревожно прошептала Верка.
Она приподнялась на диване, вслушиваясь в звук со стороны лестничной площадки. Я разбудил Семёна. Ему ничего не нужно было объяснять. Мы отчетливо слышали шаги, поднимающиеся снизу. Верка сползла с дивана и села на полу рядом с нами.
- Мамочки...- прошептала она.
Кот, почуяв неладное, прижался к веркиным ногам. Она взяла его на руки и прижала к груди. Мы сбились в кучу и притихли так, словно в темных незнакомых джунглях услышали рычание тигра.
Неспешные шаги поднимались целую вечность. Каждый шаг отзывался в нас дрожью по всему телу.
- В дверь не зайдет – прошептал Семён, успокаивая нас и себя. – Там железо будь здоров.
Шаги остановились. Мы прижались ещё теснее друг к другу. Несмотря на наличие звонка, в дверь постучались. Целых три раза. Верка судорожно всхлипнула. Я проглотил огромный ком в горле.
Прошло несколько секунд, постучали ещё три раза.
- А может не она, а? – попытался обнадежиться Семён.
- Уж точно не дед мороз.
- Я серьезно. Может, здесь кто-то еще остался? Видел свет у нас, и пришел.
Семён попробовал встать. Мы с Веркой посадили его на место.
- В глазок только посмотрю - объяснил Семён.
- Ладно – прошептал я – Иди. Только тихо. И сразу назад.
Семён прополз на четвереньках до коридора, там встал на ноги и на цыпочках прошёл к двери. Мы снова услышали стук в дверь. Семён поспешно вернулся. Дыхание у него участилось, как после пробежки.
- Она! – сообщил Семён возбужденно, его голос дрожал - Смотрит куда-то в сторону, как будто ослепла.
- Пришла всё-таки … - прошептал я.
- Да что же ей от нас нужно!? – в который раз сокрушалась Верка.
Тут, вдруг, кот вырвался из её рук и юркнул в коридор к парадной двери.
- Васька! – прошипел вслед Семен – А ну, назад!
Из коридора раздалось жуткое мяргание. Такие звуки издают кошачьи самцы при встрече на спорной территории. На этот раз я последовал за Семёном. Кот продолжал мяргать и шипеть на железную дверь. Я встал рядом и посмотрел в глазок. Семён правильно описал старуху. Её глаза, не зная куда смотреть, были направлены куда-то вверх и в сторону. Наш боевой кот, видимо, причинял ей неудобства. Старуха приобрела некие животные черты. Она была воплощением злобы и старости. Казалось, она родилась такой, не могла умереть и каждый год всё старела и старела, уже много веков подряд. Старуха вытягивала вперед ладонь, касалась двери с глухим стуком, будто стараясь прогнать врага. Семён хотел оттащить кота, но я остановил друга.
- Подожди, Семён – прошептал я, покрываясь испариной, не в силах оторваться от глазка. – Кажется, она боится его….
Бессмысленно было делать вид, что нас нет в квартире. Я набрал в легкие воздуха и произнёс громко, как мог:
- Кто вы такая!?
Услышав меня, старуха замерла. Взгляд её приобрел осмысленность. Она посмотрела прямо в глазок. Васька неистово зашипел.
- Почему вы преследуете нас? – вновь прозвучал мой голос.
Старуха молча подняла перед собой крючковатый длинный палец.
- Немая она что ли? – с жаром прошептал я Семёну.
Я снова припал к глазку. Палец старухи выводил в воздухе какие-то знаки.
- Что-то пишет… – прошептал я, облизывая губы – Точно, что-то пишет….
Трясущийся палец старухи двигался вверх и вниз, выводя какие-то закорючки, но из-за переизбытка волнения и паники в голове, я не смог понять ни одного знака.
- Что? Что она пишет? – спрашивал Семён, толкаясь у моего плеча.
- Не знаю… не могу понять…
Старушечий палец остановился. Она покачала им, как бы предупреждая о чем-то и медленными короткими шажками начала уходить в сторону лестничного спуска.
- Уходит – с облегчением произнёс я, обтирая плечом лоб. – Уходит!
Васька тут же успокоился, чихнул несколько раз, подбежал к Верке, которая стояла в коридоре за нами, и прыгнул ей на руки.
Семён включил свет в коридоре. Еще не отошедший, переживаемый ужас держался на наших лицах.
- Ушла? – спросила бледная Верка.
- Тссс - Семён приложил палец к губам.
Слышались спускающиеся вниз шаги. Затем жалобно проскрипела подъездная дверь, и всё стихло.
- Теперь вроде бы ушла – облегченно вздохнул Семён.
Мы вернулись в нашу общую спальню. Простыни были смяты, квартира стала казаться тюрьмой. Старуха могла просто выйти из подъезда, но находиться где-то поблизости. Каждую секунды мы ждали, что вот-вот стекло где-то разобьется и она ворвется в дом по воздуху. Мы сели на смятые покрывала, отыскивая поддержку в глазах друг друга. За окнами всё ещё было темно.
- Мы так долго не выдержим – прозвучал слабый веркин голос. Я заметил, что её пальцы дрожат.
Свет из коридора создавал на стенах и потолке причудливые тени.
- Она кота испугалась – я смотрел на Ваську, который мирно мурлыкал у Верки на руках.
- Ведьмы не бояться котов – продолжил я свою мысль. – Это не ведьма.
- Как она прошла столько? – не понимал Семён, держась за голову.
Я сидел и задумчиво смотрел на балконную дверь. Я пытался вспомнить, кто может бояться кошек из народных преданий. В памяти крутилось что-то насчёт девяти кошачьих жизней. Вдруг, мой взгляд привлекла книга, с которой всё началось. Он лежала у изголовья дивана в стопке поверх остальных книг. Гладкая лиловая обложка, от которой отражались блики коридорного света, чуть подергивалась, словно пыталась раскрыться. Верка с Семеном сидели спинами к дивану и не могли видеть то, что видел я. Тогда я привстал на корточках и легонько дотронулся до Верки.
- Что?
Я поманил друзей ближе.
- Книга …- произнёс я.
Мы сели вокруг книги. Кот снова начал нервничать, шипеть. Я осторожно придавил обложку пальцем. Убрал палец. Обложка вновь дернулась вверх.
- Нужно открыть – подсказал мне Семён.
- Включи свет – попросил я Семёна. Но Верка первой встала и включила.
Я перевернул обложку. Мы увидели чистый лист. Тогда я начал листать. На десятой странице мы нашли черную букву «С». Она была начертана по всему листу, неровно, коряво, как будто ребенок обмакнул палец в чернила и написал её кое-как. Мы видели её совсем недолго. Буква на наших глазах медленно исчезла. Я пролистнул дальше. Через несколько страниц мы нашли букву «М».
- Это какое-то сообщение . – возбужденно сказал я – Семён, записывай буквы.
Семён взял со столика газету, карандаш и написал: «С-М».
Я листал дальше. Мы находили ещё буквы, которые тут же таяли на бумаге. Семён записывал, а я запоминал. Последним мы нашли мягкий знак. Вот, что у нас получилось:

«С-М-Е-Р-Т-Ь»

- Это она написала! – я с ужасом отстранился от книги - Она общается с нами через эту книгу!
Мы замолчали и долго, с трепетом, смотрели на закрытую книгу, как будто ждали, что вот-вот из неё выпрыгнет чёртик.
- Нам нужно сваливать отсюда – наконец, нарушил тишину Семен – Как можно дальше и как можно быстрее.
- Вот так вот просто, взять и уехать? – развёл я руками - Не зная, куда и не зная, зачем?
- По-крайней мере, я знаю зачем – ответил Семён и взглянул на Верку.
Она сидела на полу, обняв свои колени, сжавшись в комок. Верка испытывала, что называется сильный психологический шок от происходящего.
– Я думаю, и Звонарева знает зачем. Не так ли, Звонарева?
Верка кивнула, показывая, что знает зачем. Я тоже знал зачем, но логика шептала мне, что это неверное решение.
- Черт возьми, Семён, эта бабка единственное живое существо, которое может знать, что произошло.
- Мы влипли. Вот, что произошло. – объяснил Семён.
- Я знаю, что мы влипли. Но как же нам вернуть всё назад, если мы будем бежать от ответов, а?
- А ты что, думаешь, вы сядете и за вареньем с ней обсудите, почему да как?
- Ну….- вздохнул я, понимая в общем, что так вряд получиться .
- Я просто подумал,- продолжал я свою мысль – Что раз здесь всё это началось, то здесь может и закончиться.
- Конечно, может – произнесла Верка тонким дрожащим голоском – Для нас здесь вообще всё навсегда может закончиться.
- Слушай её – Семён показал на Верку – Она дело говорит.
- Мы просто напуганы сейчас до чертиков.
- Ха! - иронично усмехнулась Верка – Храбрец нашёлся.
- Ничего я не храбрец.
- Так чего ты предлагаешь? – спросил Семён.
- У нас есть книга.
- И?
- Книга, которая говорит за старуху.
- И?
- Мы почти уверены, что она пришла со стороны «Пороси»
Я замолчал, чтобы Семён понял ход моих мыслей.
-Нет! – запротестовал он, поднимаясь с пола и шагая по покрывалам– Ты спятил совсем!? Не поедем мы в эту деревню. Нет. Нет. Нет. Там заглохнем, так точно хана нам.
- Семёнов, сядь пожалуйста на место – попросила его Верка – Я и так вся на нервах.
Семён сел, но весь насупился, показывая тем, что идея моя дурацкая.
- Пусть Стряпков дальше говорит.- сказала Верка.
- Возьмём с собой книгу и спросим у неё, что случилось. – от моих же слов меня пробил озноб.
Верка словно почувствовала это.
- Это ты сейчас так говоришь – тихо сказала она - Я лично не знаю теперь, как из квартиры выйти. Вдруг, она ждёт там, внизу?
Это правдоподобное предположение пустило новую волну страха. Мы замерли, глядя друг на друга. Только сейчас до нас дошло, что нужно было подойти к кухонному окну и убедиться, что старуха действительно ушла. Несмотря на то, что прошло никак не меньше двадцати минут после визита мрачной гостьи, мы втроем тихонько встали и прошли на кухню. Именно с этого окна просматривался и двор и наша машина, припаркованная у подъезда. Кот запрыгнул на подоконник и мяукнул. Ни одно окно не горело. Обычно ночью включались три мощных прожектора, расположенных на крыше каждого из домов. Этой ночью они не работали. Двор находился в затаенном полумраке. Лишь далекий свет звезд позволял различать некоторые контуры. Мы увидели машину там, где её оставили. Если бы старуха неожиданно показалась перед окном, я думаю, сердечный приступ случился бы не только с Веркой. Здесь, у этого окна, с подобными мыслями стоять было особенно неуютно.
- Да ушла…- неуверенно прошептал Семён – Поняла, что не сможет зайти. И ушла.
- Очень на это надеюсь, Семёнов – так же шёпотом отозвалась Верка.
- Ладно – я отступил от подоконника – Что нам теперь: всю ночь тут торчать? Пошли в зал.
Вернувшись к скомканным одеялам, мы все согласились, что свет в зале лучше выключить. Слишком яркое освещение создавало неприятное ощущение, что нас кто-то может наблюдать из уличной темноты. Включенной осталась только лампочка в коридоре. Настенные часы показывали две минуты четвертого.
- Скоро светать начнёт – прошептал я с облегчением.
- Никогда не думала, - отозвалась Верка - что так сильно захочу увидеть утро.
Так вышло, что странная книга вновь была в центре нашего внимания. Мы сидели вокруг неё и с опаской поглядывали, не оживут ли страницы.
- А что утром? – угрюмо прошептал Семён.
- Ничего – ответила Верка – Главное, чтобы оно настало.
- Согласен – через паузу произнёс я.
- Ну, Стряпков! – начала Верка, покачивая головой. – ну, Стряпков, куда ты меня…
Ей не удалось закончить фразу. Об кухонное окно что-то глухо стукнулось. Звук был таким резким и неожиданным, что Верка вскрикнула, а я перестал дышать. Васька стал тут же шипеть и вырываться из рук, но Верка не отпускала его. Расширенные зрачки Семёна уставились в коридор. Я сразу же взглянул на книгу. Она молчала.
Стук повторился. Теперь уже с меньшей силой, после чего послышалась частая дробь по оконному карнизу.
- Там что-то живое… – пересохшим ртом прошептал Семён.
Верка с котом медленно отползла за наши спины.
- Что будем делать? – неровным голосом спросил Семён.
- Надо посмотреть …что это.
- Ага…Давай, вместе.
- Давай. – кивнул я Семёну.
Чтобы рассмотреть врага в лицо, мы попросили Верку не отпускать кота из рук.
- Если что, потом отпустишь – многозначительно закончил Семён.
Верка послушно кивнула.
На четвереньках Семён и я стали выползать из зала в коридор. В ущербном свете коридорной лампочки мы различили с той стороны окна небольшой силуэт с крыльями. Птица билась о стекло и беспорядочно взмахивала крыльями.
- Ворона …- прошептал Семён. – Это ворона.
- Подожди.
Я остановился в коридоре и вынул из порога один из двух ножей. Так же, на четвереньках, мы поползли дальше. У круглого кухонного стола мы остановились. До окна было пару метров. Ворона замерла, вытянула шею и посмотрела на нас. В руке я все тверже сжимал рукоять ножа. Не решаясь встать на ноги, мы сидели на коленях и смотрели на птицу.
Вдруг, ворона каркнула, взлетела до середины окна и стала биться о стекло.
Я видел, как на лбу Семена проступили бисеринки пота.
- Чёрт бы её побрал – уже не шёпотом произнес Семен – Что ей нужно то нас!?
- Как думаешь, не разобьёт?
- Это же всего лишь стекло …может и разбить.
Кивком я указал Семену на торчащий из подоконника нож.
- Может, из-за него не может? – предположил я.
- Может быть.
Ворона, тем временем, успокоилась и принялась разглядывать нас.
Как приползла Верка, мы не слышали, поэтому, когда у наших плеч раздался её голос, мы оба вздрогнули.
- Светает – сказала Верка и была права.
За окном тьма уже не была такой густой. В небе просочились длинные серые полосы. На удивление умный кот Семёна, усвоив, что его не хотят подпускать к незваному гостю, держался спокойно в руках у Верки и от волнения только помахивал хвостом. Впрочем, ворона больше не стала предпринимать попыток разбить окно. Оторвавшись от карниза, птица подержалась несколько секунд на лету и взмыла вверх.
- Хорошо – сдался я – Давайте уедем.

- Нам нужно поспать – резонно прозвучал голос Семёна в первых проблесках рассвета на кухне. – Не знаю, кто эта тварь, но она изматывает нас.
Семён привстал на коленях и попытался вглядеться в пейзаж за окном. Подходить к окну никто больше не хотел. Затем Семён посмотрел по очереди на меня и на Верку.
- Звонарева права – сказал он – Мы все можем скоро тронуться от всего этого. Нам нужно отдохнуть.
- Как же мы уснем сейчас? – засомневалась Верка.
- Будем дежурить. – предложил я. - По два часа.
Верку от дежурства освободили. В конце концов, она имела на это полное право. Первые два часа по жребию выпали мне.

Спустя минут десять я сидел один в тишине, слушая ровное дыхание друзей. Они уснули довольно быстро. Я забрался на подоконник перед балконом и смотрел на светлеющую улицу. Книжка лежала рядом со мной. Временами я решался заглянуть в неё. Но в эту ночь посланий больше не было. Как, впрочем, и старухи.

Не люблю подобный жанр. Купился на заманчивое название темы. И не прогадал. Написано на профессиональном уровне. Мое замечание - это, скорее, вкусовщина.

Почему страшная злая бабка, надпись "смерть"? Что за деревенские сказки? Как-то несерьезно. Ожидал более интересного антогонизма от текста такого уровня. Но я не особо разбираюсь в подобном жанре, поэтому не берусь судить. К тому же это только 3 главы. Предполагаю, что дальше еще будут интересные повороты и эта нелепая бабка как-то объяснится.

В остальном, придраться не к чему. Очень хорошо передана атмосфера. Герои живые. Текст читается легко. Вспомнились знаменитые лангольеры. Там тоже была надвигающаяся опасность и пустой мир без людей.

Автору удается держать в напряжении и поддерживать интерес к написанному, а это, вроде бы как, главное в в жанре мистики. Буду читать продолжение.

На прозе у вас уже выложены 4 глава, а тут нет. Не порядок. =\

Вермиллион, бабка обязательно объяснится. На самом деле она уже объяснилась. Эта история написана еще в 2009 году. Лангольеры на меня произвели глубокое впечталение в свое время. Я рад, что смог перенести сюда часть той атмосферы. Но это совсем другая история

Транзитом через Рай
Ник Трейси

Глава 4.

Я проснулся на подоконнике, когда услышал шипящую сковороду на кухне. Верка жарила яичницу с колбасой. Семён сворачивал с пола постельное белье.
-Хех – усмехнулся он, заметив, что я открыл глаза – Как дежурство?
- Нормально – ответил я, слезая с подоконника и держась за заднее место, которое почти ничего не чувствовало.
- Верка тут предлагает в Крым валить – как бы между делом, сообщил Семён – Говорит, там сейчас самый сезон начинается.
- В Крым, так в Крым – зевнул я и пошел умываться.

Это действительно было стоящее предложение. Ехать за тысячи километров к теплому морю в разгар лета. Не надо отпрашиваться у родителей. Не нужно ломать голову, где взять на это средства. Все дороги для нас в это утро были открытыми. И мы искренне верили, что заслужили приятное приключение к морскому побережью. Утром, вокруг кухонного стола, мы чувствовали себя куда бодрее, чем несколько часов назад. Собираясь в долгий путь, Верка нашла в кухне Семёна с десяток мясных и рыбных консервов. Семён помог ей уложить всю провизию в рюкзак.
- И нам нужен атлас дорог – вспомнил я.
- Заедем ко мне в гараж – сказал Семён – Там, у отца, в машине есть, я точно знаю. И еще ружье его возьмем.
- Да,- улыбнувшись, кивнул я – Ружье нам не помешает.
- А канистра у тебя есть?- поинтересовалась Верка, осматривая углы кухни.
- Зачем тебе? – не понял Семён.
- Как зачем? Воды набрать. Мы ж не на дачу едем.
За время наших утренних сборов, мы не вымолвили ни слова о вчерашних страхах. Лишь ножи, вбитые в рамы окон и порог двери, грозно напоминали о своем назначении. Но вот настала та минута, когда нужно было открыть входную дверь и выйти наружу. Мы сидели на кухне за столом с покрасневшими лицами и несколько секунд молча смотрели друг на друга.
- Еще ко мне надо будет зайти – нарушила молчание Верка – шмотки кое-какие захвачу.
- Ладно – погодя, сказал Семён – Пора выбираться.

Кот, наевшись с нами, лежал и лениво помахивал пушистым хвостом. Он мяукнул, словно спрашивая, что нам от него нужно. Тогда Семён поднял его с пола и отнёс в нашем сопровождении из кухни к порогу парадной двери. Кот разлегся, забавляясь таким вниманием к собственной персоне. Его ничего не беспокоило. Он продолжал отдыхать.
- Вроде бы порядок - вздохнул Семён.
Он вытащили из порога нож, другой был в моей руке. Мы держали их, как головорезы перед нападением. Верка за нашими спинами затихла, держась за лямки рюкзака.
Для верности мы подождали минуты две в полном молчании. Потом Семён еще раз посмотрел в глазок и открыл все замки. Он толкнул дверь от себя. Верка придержала кота, который почуял запах улицы. Я крепче сжал рукоять ножа. Дверь с кротким звуком стукнулась о подъездную стену.
-Никого – сказал я, но ножа не отпустил.
Так, с ножами, мы и спустились по лестнице до самого выхода из подъезда. Верка шла сзади и каждые десять секунд оборачивалась. Мы полагались только на кота. Страх множил старуху во всех возможных местах. Она могла затаиться и на пятом этаже, и сразу за подъездной дверью на улице, и в любой квартире на лестничной площадке. Но Васька не реагировал и мы, наконец, выбрались на улицу.
Машина стояла на прежнем месте, у подъезда. Пока мы с Веркой тревожно смотрели по сторонам, Семён бегло проверил в порядке ли колеса. Убедившись, что старуха не причинила машине какого-либо вреда, мы залезли в салон. Кот начинал привыкать к веркиным коленям. Тишина во дворе угнетала. Нам всё казалось, что из какого-то дома вот-вот должен кто-то выйти, что дети скоро выбегут к песочницам.
- Такое ощущение – произнесла Верка, оглядывая пустой двор – что мы и вправду в чьем-то странном сне.
- Слишком уж он долгий – мрачно заметил Семён, заводя двигатель.
Мы подъехали к её подъезду. Я остался в машине, а Семён пошел сопроводить Верку в её женские сборы.
- Вы только быстро – предупредил я, пересаживаясь на всякий случай на место водителя.
- Смотри без нас не укати – в свою очередь остерег меня Семён.
Пока их не было, я гладил кота, смотрел на него и думал, с чего это старухе бояться котов. Всеми мыслями я уже был далеко от дома. Каждая секунда ожидания превращалась в час. Время от времени я тревожно оборачивался и поглядывал на книгу, которую, конечно мы взяли с собой. Я жалел, что вовремя не потрудился поискать штамп типографии, где её отпечатали. Она лежала смирно под самым задним стеклом, и её спокойствие выглядело обманчивым. Я поймал себя на том, что боюсь теперь поворачивать голову в слепую зону. Так, поворот головы от заднего стекла к переднему, занимал у меня не меньше десяти секунд.
Я испытал огромное облегчение, когда увидел Верку и Семёна, выходящих из подъезда. Мне казалось они проторчали там битых три часа. Хотя прошло всего пять минут. Все это только доказывало правоту наших действий. Оставаться здесь жить, значило бы остаться жить в фильме ужасов, у которого нет конца.

Наши с Семеном гаражи находились в одном кооперативе. В безмолвии жаркого утра мы проехали под поднятым шлагбаумом охранника на территорию гаражных построек. Гараж Семёна располагался в другом ряду и намного ниже. Отец Семёна был заядлый рыбак и охотник. Сам я ни разу с ними на охоту не ходил, но знал, что Семён любит оружие так же, как вождение. Медленно катясь между гаражами, мы, наконец, остановились у железных коричневых ворот под номером 81. Семён открыл маленькую дверцу в воротах и включил внутри свет. Верка осталась стоять на улице у машины для общего спокойствия. Прежде всего, нас с Семеном удивило, что их новенькая нива цвета «баклажан» стоит на месте. По какому-то внутреннему стремлению к логике, мы пребывали в уверенности, что все родители (за исключением моих, разумеется) должны были уехать из города на своих машинах. Охотничье ружье висело на дальней стене, скрытое от глаз за березовыми вениками. Семён снял его со стены и убедился, что в нём заряжено два охотничьих патрона. Из коробки с рыбацкими сапогами он вытащил так же ленту с ещё двенадцатью патронами. Рядом, в другой коробке я увидел увесистый бинокль.
- Его тоже возьмем – сказал я, надевая лямку бинокля на шею.
Мы постояли еще немного, глядя на разного рода хлам, упорядочено размещенный вдоль всех стен.
- Ну, что вы там? – просунула голову внутрь Верка – Давайте быстрей!
- Всё-всё, идём уже - отозвался Семён.
На его шее висела лента с патронами, в одной руке он держал ружье, в другой сапоги.
Верка, тем временем, смотрела не на Семёна, а на ниву.
- Слушайте, может, лучше эту машину взять? – предложила она.
Я с одобрением покачал головой и посмотрел на Семена. Видно было, что он колеблется.
- Семёнов, вы же машину только в прошлом году купили.- надавливала Верка.
- Знаю. – вздохнул Семён. – Ладно.
Решение поменять автомобиль оказалось очень кстати. Отец Семёна накануне таинственного исчезновения как раз собирался на охоту. Бак был заправлен до предела. Кроме того, рядом стояла полная двадцатилитровая канистра, которую мы тотчас спрятали в багажник, на случай непредвиденного путешествия по безлюдным просторам нашей родины. Не теряя много времени, Семён поменял машины местами, заперев мою шестерку в своем гараже.
- Ну, твоя-то не должна заглохнуть – постарался я подбодрить Семёна, поскольку он слегка переживал, что ему влетит за такую вольность.
- Ты чего, Семенов? – Верка тоже заметила на его лице некоторое переживание – Еще надеешься увидеться с родственничками?
Верка сидела сзади с котом и ружьем на коленях. Мы обернулись к ней.
-А зря – сказала она, поглаживая ствол ружья – Я бы особо не рассчитывала...

Без особого чувства расставания, в 13:23 по местному времени, мы миновали крутой мост, выгнувшийся параболой над железнодорожными путями, и родной микрорайон остался за кормой.
Никто не обернулся, чтобы бросить прощальный взгляд.

В этот раз можно было не бояться, что машину остановят за превышение скорости или попросят предъявить водительское удостоверение. Вся дорога принадлежала нам одним и Семён, не стесняясь, давил на педаль газа. Я держал на коленях раскрытый атлас дорог и не без удовольствия изучал предстоящий путь к крымскому побережью. Салон здорово продувался, отчего мне постоянно приходилось придерживать открытую страницу рукой.
Верке очень приглянулся бинокль Семёна. Я не стал жадничать и просить его обратно. Таким образом, Верка делила со мной обязанности штурмана, обозревая дальние рубежи горизонта. Километр за километром, рассекая горячий воздух над темным асфальтом, со скоростью около ста километров в час, мы всё дальше отдалялись от дома.
Только на двадцатом километре, в густой лесополосе, где проходила наша трасса, я позволил себе немного расслабиться.
- Значит, всё-таки отпустила нас ... – вздохнул я.
Семён для верности взглянул в зеркало заднего вида. На дороге мы были одни.
- Я очень хочу, чтоб так оно и было – грустноватым голосом отозвалась Верка.
- К вечеру мы будем далеко в другом часовом поясе – подкинул каплю оптимизма Семён.
- Думаете, это она была вороной? – спросил я, чувствуя, что уже не так страшно вновь говорить о старухе.
- Думаю, да – утвердительно ответил Семен, не переставая глядеть на дорогу. – Иначе, как старая кляча могла пройти столько километров?
- А я о другом думаю …- Верке не хотелось говорить о старухе.
- О чём? – я повернулся к ней.
- О том, где наши родные.
Я с пониманием покивал.
- Ну, а серьезно – продолжала Верка – Где они могут быть? Ведь они где-то есть?
- Ну, конечно, есть. Я в этом нисколько не сомневаюсь.
- А там, где они есть… - Верка опустила глаза – Они …они ищут нас?
Семен поправил зеркало и, улыбнувшись, посмотрел на Верку. Я невольно усмехнулся, взглянув на ситуацию под таким неожиданным углом.
- О...очень может быть ..- медленно, продолжая улыбаться, сказал я. – Только вот, где им нас искать?
- Ой, ладно, кончайте – качнул головой Семён – Эти мысли до хорошего не доведут. Главное сейчас, что мы есть.
- Совершенно с тобой согласен, друг мой.
- И я согласна – улыбнулась Верка - И не согласна с тем, что нам надо умирать.
- Никто и не собирается – с вызовом сказал Семён и прибавил газу.
Слева промелькнул столб с километровой отметкой «28».
- На тридцатом наш поворот налево – сообщил я на правах штурмана.

Мы свернули на узкую асфальтную дорогу, которая проходила вдоль череды деревень и через сто тридцать километров соединилась с федеральной трассой в направлении Казани. Я знал этот поворот и без карты, поскольку, однажды, всей семьей, мы для разнообразия добирались до Краснодарского края на собственных колесах. Довольно скоро мы должны были пересечь границу татарской республики. Это и означало смену часового пояса.

После этого самого поворота, который уходил в густой ельник, и который был мне хорошо известен, я увидел нечто странное. Семён успел проехать несколько километров, когда я попросил его притормозить. Мы только что проехали необычный дорожный знак. То, что было написано на нём, осозналось мной с некоторым опозданием.
- Вы заметили, что было на знаке? – спросил я тихо, оглядываясь назад, когда мы остановились.
- Разве это не название деревни? – Верка нахмурила брови.
- Не похоже. Ну-ка, Семен, давай назад. Тут, вообще, знака не должно быть.
Семен дал задний ход. Мы остановились перед обычным с виду прямоугольным знаком, на каких, как правило, пишут название населенного пункта: черными буквами на белом фоне. Только вот на название эта надпись не тянула. Вот, что мы прочли на бесстрастной металлической табличке:

«НЕТ ЖИВЫХ»

- Зуб даю, – с чувством произнес я - этого знака тут никогда не было.
- Походит на чью то шутку – без улыбки заметила Верка.
- Ерунда какая-то – тихо сказал Семен, не заглушая мотора.
- У нас впереди чуть больше сотни километров по этой дороге - говорил я, почесывая лоб – Вообще-то, эта дорога на срез. Глухомань. Асфальт нефтяники прокладывали. У них тут база недалеко.
Верка закусила губу, задумавшись.
- А если не поворачивать? – спросила она.
- На шестьдесят километров дольше получиться.
- Ну, а дорога? - Семен взглянул на меня – Асфальт? До конца?
- Да. Дорога хорошая.
Я взглянул на небо. Не единого облачка, солнце упало за полдень.
- Ну что, едем? – Семен окинул нас вопросительным взглядом.
- И какой дубина так пошутил!? – с легкой злостью воскликнула Верка.
- Да уж – усмехнулся я – Шутник постарался. Эту трубу в землю просто так не вобьешь.
- Меня всё это напрягать начинает - несколько поник Семён.
- Плевать, - я махнул рукой - поехали. Только сильно не гони. Тихо уж очень подозрительно.
- Ой, Стряпков, давай не будем накручивать. – попросила Верка.
Семён согласился с тем, что лихачить на помеченной кем-то трассе не стоит. Мы медленно отъехали от знака. Скоро по сторонам заколосились пшеничные поля местных деревень.
У первой по пути деревни мы совсем сбавили скорость, миновали обычную табличку с названием «Вислоухово», проехали короткую улицу вдоль двух десятков стареньких изб. Наши глаза пытались увидеть хоть какое-то движение. Любой человек, вдруг, замеченный нами, был бы на вес золота. Но деревня лишь угрюмо проводила нас темными окнами брошенных домов. Мало того, мы не заметили ни домашних птиц, ни коров, ни собак, обычно лаем провожающих транзитный транспорт.
Тишина и безмолвие. Один ветер колышет жухлую траву на обочине.
В десяти километрах от деревни нам встретился похожий знак, с несколько иной надписью. «Нет мёртвых», - прочли мы, решив не останавливаться перед ним.
- «Нет мертвых» – повторила Верка.- А это что ещё должно означать?
- Это не шутники сделали – вздохнул я – Это какое-то другое место.
- О чём ты? – Семён мельком взглянул на меня и вновь вернулся к дороге.
- Это та же дорога. Но она другая. Потому что тут всё другое.
- Она не отпустила нас… – произнесла Верка тихо. – Это её знаки.
Семён не хотел поддаваться такому настроению.
- Мы найдем других людей. – упрямо настаивал он – Обязательно найдем.
Пустынная дорога и ни одного живого существа в пределах видимости. Что-то постепенно менялось в нас. Это еще не было началом безумия, но уже создавало тревожные предчувствия. Это действительно походило на длинный нескончаемый сон, где в мелких деталях воссозданы все цветовые оттенки природы, где есть воздух и ветер, где есть деревни и наш микрорайон, но нет живых людей. Кроме нас.
Знаки «Нет живых» и «Нет мертвых» появлялись снова и снова через каждые десять–пятнадцать километров, с математической безупречностью сменяя друг друга.
Когда, казалось, знаки перестали появляться на обочине, перед самым выездом с узкой объездной дороги, мы увидели ещё один. Он был воткнут прямо в центр шоссе. Конец металлической трубы уходил в серый асфальт, откуда тянулись змеевидные трещины. Его еще издали заметила в бинокль Верка, поэтому Семен вовремя успел сбросить скорость. Мы объехали препятствие, забираясь на обочину. Этот знак попался нам впервые. Черные буквы на белой табличке гласили:

«ДОЛЖНЫ УМЕРЕТЬ»

- Господи… - прошептала совсем не религиозная Верка – Господи…
Семен осторожно объехал знак, и мы с облегчением выбрались на федеральную трассу. Ничего страшного, в общем, не произошло. Ровная прямая дорога тянулась прямо к горизонту, прорезая зеленые безлесые холмы. Я посмотрел на наручные часы, чтобы засечь, как быстро мы продвигаемся на юг. На часах было без четверти шесть. «Спешат?» подумал я и тут же отверг эту мысль. Минутная стрелка на моих глазах совершала стремительный круг по циферблату.
- У тебя часов тут нет? - спросил я Семёна, продолжая с волнением наблюдать за минутной стрелкой. Я отсчитывал в уме секунды. За тридцать секунд минутная стрелка прошла пять делений. За следующие тридцать секунд еще семь делений.
- Нет, а что?
- Что ты там увидел? – Верка подобралась поближе.
- Часы с ума сходят.
Я перевел стрелки назад, на три часа. Примерно такое время подсказывало солнце. В ответ минутная стрелка закрутилась в разы быстрее. Тогда я снял часы, убрав их на панель под лобовое стекло.
Долгое время мы ехали по подозрительно прямой трассе. За полторы сотни километров не было ни одного поворота. Дорога шла прямо с небольшим подъемом к горизонту.
- Тут должны быть ответвления – сказал я, глядя на карту. – Если верить карте, мы проехали уже никак не меньше трех поворотов – я взглянул на дорогу впереди - Но ничего нет. И холмов этих я не помню.
- Ладно, Семёнов, давай тормознем. – попросила Верка – Перекусим хоть заодно.
Мы сделали остановку прямо на дороге, не опасаясь, что нашу трапезу подпортят выхлопные газы встречных грузовиков. Когда Семен заглушил мотор, нас снова оглушила странная тишина. Верка разложила на капоте что-то вроде скатерти. Кот, выбравшись из салона, жался к нашим ногам, не испытывая никакого желания побегать на воле. Походным ножом Семен вскрыл мясные консервы. Без особого аппетита мы закусили тушеной свининой в собственном соку. Я посмотрел на часы под лобовым стеклом. Минутная стрелка энергично мотала круги.
- Лишь бы с ума не сойти – вздохнула Верка, задумчиво пережевывая кусочки мяса.
В этот раз я склонен был с ней согласиться. Я не стал сообщать друзьям, что всего в двадцати километрах позади мы проехали то место, где должны были увидеть большой промышленный город, извечно дымивший в небо фабричными выбросами. Впрочем, и без того было ясно, что с ландшафтом не все в порядке. За все время пути мы не увидели ни одного указателя с наименованием города и пометкой о расстоянии до него. Нам оставалось только ехать вперед по той дороге, которая, по крайней мере, еще существовала.
- А я всё больше начинаю думать, что нам это сниться – задумчиво произнес Семён.
В этот момент я взглянул другу в глаза, и меня посетило нечто вроде озарения.
- Что с тобой? – друзья глазели на меня, как на больного.
- То, что ты сказал… – я выставил вперед указательный палец, будто ловя пришедшую мысль. – Это…
Не договорив, я обошел капот, открыл дверцу и достал книгу, с которой всё началось.
- А почему бы этому не быть правдой? – тихо произнес я, демонстрируя книгу в руке.
- Стряпков, не играй в психа! – Верка сокрушенно всплеснула руками – Что у тебя опять на уме?
- Все исчезли, когда мы сделали так, как было записано здесь – я ткнул пальцем в обложку. - Не доходит?
Семён с Веркой терпеливо ждали моего объяснения.
- Это дневник её снов. Снов твоей сестры, Семён …
Тут Семён отвел взгляд в сторону, словно принимая мою мысль.
- Ты хочешь сказать…- начал он.
- Вот именно! - перебил я.
- Что «вот именно»? - не понимая, возмущенно спросила Верка.
- А то, что мы могли вполне оказаться в её снах – ответил я, глядя Верке в глаза.
- Ты хочешь сказать, что всё это не настоящее?
- О, нет – я покачал головой – Еще какое настоящее.
Верка взялась руками за голову и отошла на несколько шагов от капота.
- Стряпков, - она вновь повернулась ко мне – мне от твоих идей кричать хочется.
- Но согласись, – с жаром говорил я – что это всё-таки хоть какое-то объяснение!?
- Ну, а как выбраться из этого кошмара, у тебя есть идеи? – спросил Семён.
- Кое-что можно попробовать.
Я опустил книгу на капот, рядом с опустошенными консервными банками.
- Если твоя сестра сейчас спит, – рассудил я – то мы можем попробовать войти с ней в контакт. Нужна ручка или карандаш.
Обескураженные глаза Верки смотрели то на книгу, то на меня.
- К ...как в спиритическом сеансе что ли? – догадалась она, дрогнув голосом.
- Ага – кивнул я – Мы обратимся к ней через книгу. Точнее, через её дневник.
Семён нашел в бардачке авторучку, вложенную в отцовский блокнот с адресами.
- Я думаю, нужно написать вопрос и…и подождать. Вот…
Я вложил авторучку Семёну в ладонь.
– Писать лучше тебе.
- Почему мне?
- Твоя же сестра.
- Ладно – Семён вооружился авторучкой. – Что писать?
Я задумался на пару секунд.
- Пусть спросит, что происходит, – подсказала Верка. – где мы всё-таки находимся и как нам выбраться поскорей, пока мы окончательно не съехали с катушек.
- Да – я встал рядом с Семёном и раскрыл дневник на первой чистой станице.
- Пиши – начал диктовать я и спохватился. – Подожди, как её зовут?
- Марина.
- Хорошо. Пиши. И я продиктовал сообщение, как телеграмму: «Марина, - ты - слышишь - нас - вопросительный знак.»
Семён написал. Мы, как зачарованные, сгрудись над единственной строчкой. Секунд двадцать ничего не происходило. Затем буквы стали таять и исчезли.
- Ну вот – вздохнула Верка – Ничего.
- Подождем – терпеливо сказал я.
И мы подождали. Одну минуту, вторую и вот что-то стало всплывать на белой бумаге. Какие-то две маленькие серые кляксы.
Я ликовал в душе. Неужели сработало?
Не сразу, кляксы оформились в буквы.
«…Да….», прочли мы.
Теперь уже ликовал не я один. Значит, нас кто-то слышит! Кто-то из нашего привычного мира! Слово, тем временем, растаяло вслед за написанным вопросом.
- Хорошо – я облизнул пересохшие губы – Теперь напиши: «Марина, - где – мы?»
Ответ на этот вопрос мы ждали уже с нетерпением. Ответ мог решить нашу судьбу.
Спустя тот же интервал времени, на странице возникла надпись:

«В РАЮ»

- Что это за чертовщина!? – негодующе воскликнула Верка – Она издевается над нами!?
Семён стоял с раскрытой челюстью, не веря в происходящее.
- Ладно, спокойней – я дотронулся до влажного лба.
- Пиши – обратился я к потрясенному Семёну и продиктовал следующий вопрос: «Как - нам – вернуться - домой?»

Скоро на белом листе появился ответ:

«Не останавливайтесь»

- Но куда нам ехать? - развела руками Верка.
- Да – я несколько растерялся. – Спроси её, Семён, куда нам ехать?
Семён написал очередной вопрос. Мы ждали уже пять минут, но книга молчала. Или молчит сестра, подумал я, или она больше не может общаться.
- Отлично! – хлопнула в ладоши Верка – Едьте туда, не зная куда. Главное, не останавливайтесь!
- И всё же сработало – тихо произнёс я. – Значит, в чем-то я оказался прав.
На этом спиритический (если его можно было назвать таковым) сеанс связи завершился. Все другие наши вопросы были либо проигнорированы, либо не дошли до адресата.
- А что тут гадать? – пожал плечами Семён – Дорога то у нас одна.

Мы ехали, почти не останавливаясь, около шести часов подряд, если говорить о привычном времени. Солнце с правой стороны дороги превратилось в огромный апельсин; его нижний край потихоньку поджигал далекую землю красноватым предзакатным светом. Шоссе упрямо не хотело никуда сворачивать. Нам не встретилось ни одного поворота. Я понимал, что атлас теперь бесполезен. За весь этот путь в пятьсот с лишним километров нам повстречалось всего лишь три или четыре деревни. Все они выглядели уныло, как киношные декорации, которыми воспользовались лишь однажды, а затем бросили на веки. С каждым километром, уносившим нас в южном направлении, мои механические часы ускоряли безумный хронометрический бег. Совсем недавно часовая стрелка пересекла границу двадцать третьих суток. Примерно раз в час мы пытались возобновить контакт через дневник. Вопрос «Куда ведет эта дорога?», так и остался проигнорирован, как, впрочем, и все другие вопросы. Во время короткой остановки по нужде, я заменил Семёна на водительском кресле, а потом мы снова поменялись. Устрашающих дорожных знаков больше не попадалось. Пейзаж за окном неторопливо менялся, как в обычных дорожных путешествиях. Клеверные, кукурузные, пшеничные поля чередовались, немного радуя наш взор. Иногда целый час мы ехали, окруженные высоким лесом, а потом снова выезжали на просторные равнины, усеянные яркими луговыми цветами.
Я никогда не видел рая, но быть может, он так и должен выглядеть? Быть может рай - это дорога через вечное лето, дорога, у которой нет конца? За время пути я передумал много таких мыслей. Но сейчас нас волновала куда более актуальная проблема.
- Бак вот-вот высохнет – сообщил Семен, бросая взгляд на индикатор топлива.
- В канистре у нас еще литров двадцать, так?
- Так. Надо остановиться и залить.
- Хорошо. И перекусим заодно. Вер, что у нас на ужин?
Я повернулся назад. Верка спала в обнимку с ружьем.
- Слушай, – забеспокоился я – а она ничего так не прострелит?
Семён взглянул в зеркало.
- Нет - улыбнулся он – Я патроны вытащил.
Верка проснулась сама, когда машина остановилась, и мотор перестал работать.
- Где мы? – наивно спросила она, протирая глаза.
- Чего полегче спроси.
Вечерело. Ясное небо налилось густой, тяжелой синевой. Зной отступил, приятно было выйти на свежий вечерний воздух. Вдвоем с Семеном мы вытащили из багажника канистру с бензином. Семён, как бывалый водила, проделал старинный ритуал всасывания через шланг с быстрым опусканием его в горловину бензобака. Пока лилось горючее из одной емкости в другую, я осмотрел окрестности. По обе стороны дороги вдалеке виднелись длинные низкие холмы, которые образовывали обширную лощину . По самому её центру и проходило асфальтное шоссе. В том месте, где мы решили дозаправиться, дикие поля, покрытые густым кустарником, подступали к дремучему лесу впереди. Мы, наверное, могли проехать еще километров сорок дальше без дозаправки, но заправиться лучше было здесь, а не в окружении темного леса, когда солнце сядет, готовя нам новое испытание. Проблема топлива заключалась еще и в том, что заправок на пути не встречалось. А это означало, что мы сможем ехать без остановки часа четыре, не больше.
- В деревнях надо было пошарить – высказал сожаление Семён. – Там у них все равно техника должна стоять.
- Да – закусил я губы, чувствуя наш промах – Умная мысля, приходят опосля.
Подошла Верка с двумя консервами, по одной в каждой руке.
- Для разнообразия есть минтай и гречка с говядиной. – произнесла она тоном буфетчицы - Еще несколько бутеров осталось.
- Отлично. – одобрил Семён – Хоть поедим, как следует.
Ужин получился отменным. Мы ели с тем удовольствием, какое бывает в дружных пионерских походах на природу. Кроме того, это была та единственная радость, какая у нас ещё оставалась в этом странном загадочном мире. Тем временем, солнце тонуло за краем земли. Мир погружался в сумерки. В остатках уходящего света мы еще раз попробовали обратиться к дневнику.
«У нас кончается бензин. Что нам делать?», написал Семен.
Но книга в очередной раз промолчала. Въезжать на ночь глядя в дремучий лес, пусть и по асфальтированной трассе, было несколько жутковато. Мы стояли, оперевшись на капот, со сцепленными на груди руками, и смотрели в приоткрытые внутренности леса.
- Не верю я, что это твоя сестра была – тихо сказала Верка.
Семён без улыбки взглянул на неё.
- Слушайте, мы ещё можем повернуть назад.
- А что это нам даст? – спросил я, чувствуя, однако соблазн в словах Семёна.
- До ближайшей деревни часа три пути. Бензина как раз хватит.
- Но может быть ближайшая впереди? – я кивнул в сторону леса.
Не торопясь забираться в машину, мы минуту постояли молча. Ехать нужно было именно вперед. Это единственная зацепка, которую сообщил нам дневник. Все это понимали.
- Ладно, мальчики – нарушила молчание Верка. Она встала напротив нас – У нас ведь еще и ружье есть, не так ли?
- Ну да - Семён улыбнулся Верке и вслед за ней отошёл от капота, отряхиваясь.
- И ещё у нас есть кот.
Я поднял Ваську на руки. Верка улыбнулась коту и погладила его по макушке.

Транзитом через Рай
Ник Трейси

Глава 5.

На сумеречном небе показался остроконечный серп молодой луны. Семён завел машину, на асфальте растянулся дальний свет фар. Высокие черные ели вдалеке легонько раскачивались на слабом ветру. Вдруг, снаружи на лобовое стекло приземлился мотылек. Мы посчитали это добрым знаком.
Спустя несколько минут над нами зажглись мириады звезд. Темный лес вытянулся по обе стороны дороги непроглядным частоколом. Стрелка спидометра не поднималась выше отметки девяноста километров в час. Семён старался экономить остатки топлива. Верка какое-то время полулежа смотрела в бинокль на звёзды потому, что смотреть больше было не на что. Мы искренне надеялись, что бензин не закончиться посреди ночи, что произойдет это не раньше первых отблесков рассвета. Окружающий пейзаж невольно подталкивал к болтовне. Хотелось хоть как-то разбавить ночное безмолвие.
- Ерунда какая-то – Верка отложила бинокль в сторону и выпрямилась на сиденье – Где мы находимся? Куда едем? - тут она вздохнула, как перед контрольной по математике.
- Хотелось бы надеется, – отозвался я - что мы стали чуточку ближе к морю.
Семён взглянул на приборную панель и сказал:
- Мы стали на пятьсот семьдесят три километра дальше от старухи.
- Ты веришь в это? – усмехнулась Верка.
- Верю. И тебе тоже советую.
- Лучше уж я буду в твоё ружье верить. – сказала прагматичная Верка.
Меня позабавили её слова.
- А ты хоть стрелять-то умеешь?
Я повернул к ней голову и увидел её совсем рядом. Верка сидела, обняв подголовники передних кресел, и находилась почти между нами.
- Велика наука! – фыркнула она одними губами – Заряжаешь патрон, целишься и стреляешь.
- Вера Петровна, – иронично ахнул я, глядя на дорогу – вы открываетесь нам с совершенно неожиданной стороны! Быть может поступление в политехнический будет для вас ошибкой? - тут я поймал её взгляд в зеркале заднего вида.
Семён захихикал. Верка толкнула меня в плечо.
- Политехнический…- чуть погодя, с тоской протянула Верка – Где теперь этот твой политехнический?
Я не знал, что на это ответить. Вместо меня ответ нашёл Семён.
-Нашла о чем тосковать – сказал он – Учиться не надо. Поступать никуда не надо. По-моему класс.
- Типичное замечание бестолкового троечника – с легкой язвинкой прокомментировала Верка.
- Ну и что? – не тушевался Семён – Никогда не понимал, почему все, как бараны, должны куда-то после школы поступать? Ну, поступишь ты, ну выучишься там, на инженера, а дальше что? Работать до пенсии?
Семён был молодцом. Его маргинальные черточки характера были тем мощным клеем, что склевал нашу дружбу.
- А ты предпочитаешь валяться всю жизнь на диване и гонять мяч с такими же бездельниками?
- Не знаю – честно ответил Семён – Но по учёбе я точно не тоскую.
- Сейчас это все равно. – уже спокойно говорила Верка – Только вот я сестренку младшую с тетей Надей оставила; думала, вечером приеду, заберу.
- Я уверен, с ними полный порядок.
- Ну, а что мы дальше будем делать? – Верка решила сменить тему разговора. И действительно, о прошлом говорить никому не хотелось. Гораздо более актуальным был вопрос о нашем будущем.
- Для начала до моря бы доехать – чуть мечтательно отозвался Семён. – Как думаете, море то ведь должно остаться?
- Ну, если это рай… - философски рассудил я – то какой же рай может быть без моря?
- Рай …- снова фыркнула Верка – Хорош рай! Ни одной живой души нет.
- А чего? – пожал плечами Семён – Может, на свете нет ни одного достойного человека, вот рай и пустует.
- А мы значит достойные? – продолжала полемику Верка.
- Не уверен, что мы достойные – сказал я – Мы просто сделали что-то такое и оказались здесь.
- Вот именно – с апломбом подхватила Верка – Сделали! Мы сделали что-то очень не правильное, и поэтому эта старуха хочет нас наказать.
- Наказать – это когда тебя ремнем секут – поправил Семён – А она смерти нашей хочет. И мы все об этом знаем.
- Ой, давайте не будем об этом – попросила Верка – У меня и так душа в пятки уходит.
- Это еще что – Семён взглянул на Верку в зеркале заднего вида – Вот у нас бензин скоро кончиться, тогда я не знаю, что будет.
- Семенов, прекрати.
- В засаде будем сидеть – ухмыльнулся Семен, глядя на дорогу – С ружьем.
Ещё сто километров осталось позади. Лес не редел. Разговоры о ночных кошмарах теперь старательно обходились стороной. Верка и я рисовали Семёну картину сияющих лазурью пляжей, которые тянуться тёпло желтой полоской песка по бесконечной дуге побережья. Мы уже думали о том, как устроим там себе на первое время жилье. И быть может потом решимся отправиться на просторной яхте на юг, через всё море, к проливу Дарданеллы, и дальше по средиземноморским морям, к океану , к другим материкам.
- А зачем нам так далеко уплывать? – несколько зачарованно спросил Семён, продолжая, однако, внимательно смотреть на дорогу.
- Как зачем?- удивилась Верка – Будем искать других. Ну, если на нашем море их не найдем.

Наверное, было за полночь, когда слева в глубине леса, за стволами деревьев я заметил синий свет, сконцентрированный во что-то вроде сферы.
- Смотрите! – возбужденно воскликнул я, чувствуя, что сердце моё застучало быстрее.
Странным образом синее свечение, которое находилось на уровне человеческого роста, двигалось параллельно нашему направлению с той же скоростью. От неожиданности Семён вильнул рулем влево, едва не отправив нас в кювет. Верка тихо охнула, прикрыв рот ладонью.
- Что это? – с откровенным страхом прошептала она.
Семён чуть надавил на педаль газа. Свет не отставал. Из-за мелькания стволов между нами трудно было различить его реальную форму.
- Может быть люди? – предположил я .
- Ну да! – с жаром отозвался Семён – Заблудились…как и мы.
На всякий случай мы снова закрыли все окна. Верка попыталась рассмотреть ночного гостя в бинокль.
- Кажется, это просто свет…- растерянно произнесла она, передавая мне бинокль.
И действительно, в оптическом приближении, я увидел лишь свет, который не был ни к чему привязан и летел над землей сам по себе. Он летел рядом с нами совсем недолго. Словно поняв, что мы его обнаружили, комок света неожиданно повернул и, огибая стволы, стал стремительно приближаться к дороге. Вынырнув из-за деревьев над шоссе, он прыгнул к небу. Мы тут же припали лбами к окнам. Затем свет так же пулей опустился вниз и оказался прямо перед капотом. Семён от испуга резко надавил на педаль тормоза. Верка вскрикнула, вылетев к передней панели, я едва успел выставить вперед руки, чтобы не разбить себе нос.
Машина встала под углом, оставив за собой длинный тормозной путь. Семен, как вкопанный, держался за руль мертвой хваткой, его расширенные зрачки уставились вперёд. Держась за лоб, Верка стукнула водителя по плечу. Он даже не заметил этого. Я смотрел Верке в лицо, пытаясь понять, насколько она пострадала. Сам я лишь немного ушиб локоть.
- Ты как, в порядке?
- Да….- кряхтя, подтвердила Верка. А потом она посмотрела туда, куда смотрел Семён… и замерла, как и он.
Это был синий светящийся шар, размером с футбольный мяч. Его свет внутри беспрестанно переливался всевозможными оттенками синего. С двух противоположных сторон, по его горизонтальной оси, исходили узкие короткие поля, которые так же менялись в световой насыщенности. Пару минут мы молча, взаимно изучали друг друга. Потом шар чуть приблизился к нам, будто пытаясь рассмотреть нас лучше, и тут же снова встал на своё место.
- Что будем делать? – тихо спросил Семён.
Шар, тем временем, отлетел немного вперед и вновь остановился.
- Что-то живое …- с затаенным восторгом произнесла Верка.
На лбу у неё выскочила шишка, но в тот момент она забыла о ней.
- Заводи – прошептал я Семену.
Машина завелась, шар отлетел еще на пару метров дальше.
- Оно хочет, чтобы мы следовали за ним. – догадался я. – Давай потихоньку вперёд.
Первоначальный шок понемногу отступил. Шар уже не пугал нас, но по-прежнему настораживал. Мы медленно тронулись вперед. Шар на той же скорости вежливо отодвинулся дальше.
- Может быть, он покажет нам дорогу? – чуть погодя, с проблеском надежды произнесла Верка. А потом добавила:
- Какой красивый!
- А может, это шаровая молния? – предположил Семён.
- Не думаю.
- Конечно это не молния – Верка, как и я, верила в любой другое объяснение.
Мы набрали почти ту же скорость, и шар резво летел впереди, сохраняя дистанцию. Такой яркий спутник даже радовал нас. Теперь в этом темном лесу мы были не одни.
В безмолвном сопровождении мы ехали около часа. Синий свет притягивал к себе наши взоры. От него исходило нечто положительное; какая-то хорошая энергия, которая зарядила нас новой надеждой. Я случайно обнаружил, что мои наручные часы, наконец, остановились. Заводу больше они не поддавались. Стрелки остановились ровно на трех часах. Я поймал себя на том, что происходящее теперь не так уж походит на сон. Напротив, в этом вояже под звездами в темном лесу было нечто волнующе правдивое. Волнующим это было потому, что походило на сказку, которая стала реальностью.
А потом шар остановился. Мы, в этот раз куда более плавно, встали в десятке метров от него. Причина остановки находилась прямо перед нами. В свете фар, смешанным с синим свечением шара, мы рассмотрели высокий завал из поваленных хвойных и лиственных деревьев. Это были не просто десяток ветвистых стволов брошенных поперек дороги. Срубленные мощные деревья лежали, наваленные как попало друг на друга, и возвышались безобразным срубом в высоту пятиэтажного дома. Сосны в лесу рядом были лишь немногим выше этого лесного завала . Объехать на машине это препятствие не было никакого шанса, разобрать – тем более.
- Приехали – сказал Семён.
- Нет – покачал я головой – Не может быть. Это же тупик.
В наступающую тишину снова возвращался страх. Неприятное ожидание финала этого странного путешествия овладевало нами, и спросить мы могли только у книги. Шар медленно подлетел вплотную к лесному завалу. Верка, по моей просьбе, передала мне книгу. Семён, посредством шариковой ручки, вновь обратился к сестре:

«Что теперь?» - написал он на чистом листе.


Ничего. Буквы исчезли, игнорируя вопрос.
Верка занервничала.
- Никакая это не сестра была… – прошептала Верка возбуждено – Это старуха нас сюда заманила. А теперь мы все умрем здесь!
- Успокойся, Звонарева – как можно тверже сказал я. – Семён, заряди ружье на всякий случай .
- Что ты задумал?
- Попробую войти в контакт с синим летающим объектом – ответил я и обернулся к Верке. – Сидите в машине. Я просто спрошу, что ему от нас нужно.
- Ты спятил? – Верка схватила меня за плечо. – С шаром собрался разговаривать!?
- Что у нас с бензином? – спросил я у Семёна.
- На обратку из леса должно хватить.
- Тогда не нужно глушить мотор.
- Хорошо.
Не успел я открыть дверцу, как сзади раздался громкий треск, пронесшийся эхом по всему лесу. В десятке метров за нами на асфальт упала огромная сосна. Потом ещё две. Путь назад был закрыт. Семён энергично подтянул к себе ружье. Верка суетливыми движениями подала ему патронташную ленту. Я так и не вышел из машины. Шар, словно измерив высоту завала, теперь опустился к асфальту и приблизился к нам. Мы замерли. Ружье неуклюже лежало над рулем перед Семеном, дуло упёрлось в лобовое стекло с моей стороны. Осветив нас, шар по короткой дуге вильнул в левую сторону и остановился за обочиной в темном провале между пушистыми елями.
- Дорога… - выдохнул Семён.
- Да…там дорога – с волнением повторил я. – Давай сюда ружьё.
- Мы поедем туда? – Верка говорила так же шёпотом, с нотками страха – Прямо в лес?
- Теперь уже поздно что-то менять – сказал я, приспосабливая ружье у себя на коленях. – Поехали, Семён. Прямо по фарватеру. Осторожней.
Семён послушно сделал крутой поворот вслед за шаром. Тот, «увидев», что мы едем за ним, опустился чуть ниже и проплыл в узкий коридор тропы, скрытый от случайного взгляда густыми хвойными ветвями. Мы съехали в невысокий кювет, под колесами зашелестел жесткий кустарник. Две нижние длинные еловые ветки легли на лобовое стекло и остались позади в беспомощной попытке удержать незваных гостей. Грунтовая дорога там и сям была испещрена выступившими корнями и ухабами. Мы ехали немногим быстрее пешего хода. Шар полностью копировал нашу скорость на двухметровой высоте, его спокойный полёт завораживал и почти гипнотизировал нас. Автомобиль едва-едва помещался в ширину тропы, которая была сплошь усеяна ковром из сухих иголок. Вряд ли до нас кто-то ездил по ней.

Тропа, в отличие от шоссе, не была прямо направлена. Она беспрестанно куда-нибудь поворачивала. В какой- то момент наш путь стал сопровождаться длинными спусками и подъемами. Верка, вдруг, заметила, что из глубины леса к тропе примкнула ещё одна, практически не отличимая от нашей. Тогда мы все дружно подумали, что, быть может, шар всё-таки хочет нас вывести из леса и показывает путь, чтобы обойти лесной завал на шоссе. Попадались и другие тропы. Справа и слева они сливались в одну общую тропу, как бесчисленные притоки Амазонки. Время шло. Горючее было на исходе. Мы совершенно потеряли чувство направления и я, не без содрогания, понял, что нам теперь низачто не найти путь назад. Однако шар невозмутимо вёл нас всё дальше и дальше в лес, к какой–то неведомой цели.
Через час или около того я начал замечать просветы в деревьях с правой стороны. Слева же высился невероятный высокий склон, густо поросший елями. Мы ехали с легким уклоном так, что Семён немного был выше, а я ниже. А потом неожиданно деревья с моей стороны прервались в ряду, и нам открылась впечатляющая картина. Мы находись примерно в середине склона высокой горы. И отсюда с высоты перед нами отркылось просто море леса. Ему не было конца и края. Он затоплял низину и покрывал другие горы на том конце горизонта. Под звездным ночным небом зрелище захватывало дух. Казалось, что мы на какой-то другой планете.
Верка, зачарованная ночным пейзажем с высоты орлиного полёта, выразила тихую тревогу:
- Как же мы теперь выберемся отсюда?
У её вопроса не было адресата. Она смотрела на лес.
- Не знаю, как, – сказал Семён – но, похоже, придется это делать пешком. Бензина осталось километров на десять.
Нашему сферическому провожатому не было дело до природных красот. Он не задержался ни на полсекунды, чтобы сделать передышку. Шар со спокойной целеустремленностью завел нас на другую сторону лесной горы, и мы покатились за ним вниз по крутому спуску. Семён, экономя остатки горючего, переключился на нейтральную передачу и лишь слегка притормаживал на особо неприятных кочках.
Съехав с горы, мы на короткое время снова оказались сжатыми со всех сторон высоким лесом, а потом прямиком выехали к оврагу между двумя холмами. Своими причудливыми формами холмы напоминали двух гигантских китов. Сильно выгнув спины, эти земляные киты касались друг друга головами и хвостами так, что создавали нечто похожее на гигантское лесное гнездо.
Мы выехали на опушку на вершине одного из холмов и остановились, обращая взоры вниз. В этой своеобразной природной яме не росло ни одного дерева. Но не это было главной достопримечательностью. Тропа, которой мы слепо доверились, косо спускалась с одного холма, практически тут же взбиралась на подножие другого холма и заканчивалась у деревянного бревенчатого дома, уютно примостившегося на земляной террасе в более пологой части склона. Двумя метрами ниже террасы по узкому дну этого лесного кратера протекал подземный ручеек. Рядом с домом находилось еще два строения, тоже из бревен и досок. Одно, поменьше, походило на баню. Другое , вытянутое с остроконечной крышей, являлось по всей видимости амбаром. Два окна, которые мы могли видеть сверху, горели жёлтым светом. В этой богом забытой глуши, на безлюдной планете, дом с горящими окнами был для нас откровением.
Теперь становилось ясно, что шар вёл нас именно в это место. Пока мы стояли и молча питались тревожными впечатлениями (ведь свет в окнах говорил нам о том, что в доме кто-то есть), наш летающий провожатый с небывалой резвостью кинулся к дому. В его порыве угадывалась радость; нам, впрочем, непонятная. Он с легкостью набрал высоту и нырнул прямиком в квадратную печную трубу в черепичной крыше.
Секунд десять мы с затаенным дыханием ждали, что будет. Ничего не было. Из дома никто не вышел. Свет в окнах по-прежнему горел.
- Что будем делать? – спросил я после напряженной паузы.
- Вряд ли это дом старухи – покачал головой Семён и посмотрел на Верку.
- А чего вы на меня смотрите? – она подавила волнение и натянуто улыбнулась – Я как все.
Я взглянул на дом и, вздохнув, подвел итог путешествия:
- Бензина нет. Пешком и без проводника мы ни за что не выберемся из леса.
- Что верно, то верно – подтвердил Семён, нервно барабаня пальцами по рулю.
- Я вижу настроение у вас боевое – поддела Верка. – Идёмте, что нам еще остается?
Я повернулся к ней.
- Может, тебе лучше здесь остаться?
Верка посмотрела нам меня дикими глазами.
- Ну, на всякий случай…- пожал я плечом.
- На какой такой случай!? – повышенным тоном ответила она – Никуда я здесь не останусь.
Я снова посмотрел на два горящих окна.
- Ну, тогда идёмте.
Мы решили спуститься пешком. Семён развернул машину и поставил её передом к лесу. Бензина там, конечно, практически не было, но на небольшую фору в случае бегства мы могли рассчитывать. Мы взяли с собой всё, что посчитали нужным: у Верки на руках был кот, у меня под мышкой таинственный дневник с лиловой обложкой, Семёну – единственному из нас, кому случалось стрелять – досталось ружье.
Только сейчас, когда мои ноги коснулись земли, я смог услышать лес: трель сверчков, далёкое ухание совы и целая симфония, трудноотделимых друг от друга звуков лесной жизни. Это не могло не обрадовать меня. Это говорило о том, что какая-то жизнь, кроме нас, всё-таки существует.
Мы спускались с холма по диагонали, придерживаясь тропы, хотя на прямую было в два раза короче. Семён на правах вооруженного человека шёл впереди. Сначала он шел, выставив дуло вперед. Но после молниеносных доводов от меня и Верки, закинул ружье за лямку на плечо. Верка шла сразу за ним, заботливо прижимая Ваську к груди. Я замыкал шествие.
Послышалось журчание ручейка, который мы легко перешагнули. Я чувствовал в пальцах крошечные разряды. Дом был близок. Он возвышался над нами и, казалось, терпеливо поджидал ночных гостей. Со стороны тропы нам открылся короткий фасад с одним окном, в котором так же горел свет. Внутренне убранство скрывалось от глаз легкой занавеской.
Мы взобрались на террасу перед домом и огляделись. Никакой ограды или штакетника вокруг не было. Тропа из леса свободно входила во внутренний двор, не освещаемый ночным фонарем. Между амбаром, протянувшимся у самого склона, и домом, кажется, что-то росло, но ночью нельзя было разобрать что. Во избежание неприятностей, каковые случаются с непрошенными гостями посреди ночи, мы не пошли сразу к дверям, а решили как-то предупредить о своем присутствии.
Согнутым указательным пальцем, потянувшись на носочках, я несколько раз постучал в стекло одного из окон и тут же отступил на два шага назад, к друзьям. Кот на руках у Верки приподнял мордочку и принюхался к новому воздуху.
- Ладно – сказал я, спустя продолжительную паузу в ожидании хозяйского голоса - Заходим в дом.
У деревянной двери, с массивным медным кольцом вместо ручки, мы невольно прижались друг к другу. Очертания двери выделись рвущимся изнутри светом.
Семён снял ружье с плеча. Я громко постучался кулаком. И тут же позвал:
- Эй! Есть кто-нибудь!?
- Кажется никого – погодя, прошептала Верка.
Тогда мы вошли в дом.

Транзитом через Рай
Ник Трейси

Глава 6.

Сразу за дверью была большая комната, условно разделенная надвое разноцветной ширмой. Мы увидели высокую белую печь, круглый стол, несколько деревянных стульев вокруг. По деревянному полу стелились узкие половики-дорожки. В одном углу примитивный умывальник с огромной раковиной и с ведром под ним, домашняя утварь на бревенчатых стенах – всё это напоминало обычный деревенский быт.
Что-то, правда, было не так. Семён задел меня локтем и показал глазами вверх. С деревянного потолка свисала большая лампочка на белом проводе.
- Откуда тут электричество? – тихо спросил он.
- Может быть от генератора …- я пожал плечами и снова прислушался.
По-настоящему настораживала не лампочка, а какой-то неясный звук из-за ширмы, в другой половине дома. Оттуда исходил шипящий щелкающий треск, как от порванного многовольтного кабеля.
Ширма, сшитая из маленьких цветастых лоскутков, была подвешена от одной стены до другой. Нижний край легонько покачивался над полом. Только мы подошли ближе, как кот вырвался из рук ахнувшей Верки и скользнул под ширму.
Мы услышали, как он замяукал.
Затем за ширмой прозвучал женский голос:
- Привет, Василий!

- Марина!? – лицо Семёна озарилось радостным узнаванием.
Он взял ширму за нижний край и медленно поднял её. Как в театре, при открытии занавеса, нам открылась удивительная картина. Слева, у стены, стоял уютный зеленый диванчик с потертостями. Над ним на бревенчатой стене висела размашистая геополитическая карта СССР. Справа, у другой стены, мы увидели сестру Семёна - Марину. Не совсем, конечно, сестру. Точнее сказать, мы увидели её лицо крупным планом в странном телевизоре. Странным он мне тогда показался потому, что был не выпуклый, как обычный советский ящик, а какой-то плоский, словно насильственно разрезанный по середине. По экрану бегали длинные электрические разряды. Они издавали тот самых трескучий звук.
- Привет, братик! – весело поздоровалась голова с мерцающего экрана.
Кот уже удобно разместился перед телевизором на пышном турецком ковре. Склонив голову на бок, он внимательно смотрел на знакомое лицо и вилял хвостом.
Сестра Семена была милой шатенкой лет тридцати. Я, если честно, не сразу узнал её: модная немецкая прическа с длинной челкой и какое-то счастливое выражение в её зеленых глазах, какое бывает у всех навечно влюбленных людей. Её румяное лицо находилось на фоне незнакомой нам спальни далёкого мифического Дрездена.
Я заметил, что шнур от телевизора никуда не подключен. Синие разряды продолжали кататься по экрану, разрываясь синими вспышками.
- Марина? – ошарашенный Семен оставил ружье на полу и сел рядом с котом. – Это ты?
Вместо ответа она его пожурила с наигранной сердитостью:
- Рылся в моих вещах?
Я уже было выступил вперед, чтобы во всем признаться и взять всю вину на себя, как Марина меня остановила:
- Не нужно – сказала она – Я всё знаю. У нас не так много времени для этого.
- Вот это да! – с детским восторгом воскликнула Верка, приближаясь к экрану. – А ты, правда, настоящая?
Верка потянулась к экрану пальцем. Однако её тут же ударило током и она отдернула руку назад. Верка обиженно засунула палец в рот, чем вызвала новую улыбку на лице экранной Марины.
- Настоящая. – ответила она Верке уже с серьезным лицом – Только я не могу долго быть здесь. Я долго искала вас, поэтому время на исходе.
- Ты нашла нас через книгу? – догадался я.
Марина терпеливо улыбнулась.
-Да. Книга помогла. Но Моритт не дала нам много общаться.
- Моритт? – нахмурил я брови.
- Ты скажешь нам, что это за место? – следом обратилась Верка - И где наши родные?
Она снова терпеливо улыбнулась.
- Всё по порядку. Садитесь ближе.
Мы устроились на полу поближе к телевизору.
- С родными всё в порядке – первым делом успокоила нас Марина – На Земле сейчас двадцать восьмое июля 1988 года.
- Как!? – почти разом воскликнули мы.
- Время у вас, очевидно, течет медленнее. – она на секунду опустила взгляд - Сколько прошло с момента события?
- Около 36 часов – ответил я, быстро прикинув в голове цифру.
- Хорошо. – кивнула Марина и продолжила, не теряя времени – Ваши родные, как и я, остались в привычном для вас мире. Прежде всего не давайте друг другу убедить себя, что происходящее не реальность. – она сделала короткую паузу, акцентируя важность момента – Это реальность. Вы находитесь на землях старухи Моритт.
- Этой сумасшедшей? – выпалила Верка.
- Да. Вообще, это место принято называть Раем.
- Раем!? – вырвалось у меня.
- Именно так – её зеленые глаза сжигали всякое сомнение – Рай это место, где нет людей. Это известно не всем. Но известно давно.
- Здесь нет людей?
- Нет.
- А кто она такая, эта Моритт? – Верка качнула головой в сторону, словно старуха находилась за ширмой.
- Она Смерть.
На наших лицах можно было прочесть недоумение, страх, а Марина говорила дальше:
- Это не метафора. Вы не ослышались. Она именно Смерть. Старуха Моритт наделена полномочиями забирать жизни на Земле. Она пребывает в Раю, чтобы никто не смог пройти туда. По малоизвестным канонам веры, Рай не будет Раем, если там поселится хоть один человек.
Тут до меня, как молнией, дошла одна мысль.
- Почему же она нас не убила сразу?
- В Раю она сделать этого не может – ответила девушка из телевизора. – В Раю нельзя не убить, не умереть. Всё, что вас там окружает, будет жить вечно, покуда будет Рай. – она сделала паузу и добавила:
- Будет жить, не старея. Вечность - важнейший атрибут Рая.
- А теперь слушайте очень внимательно – Марина в знак особой важности смерила нас проникновенным взглядом. – Ей нужен дневник. Книга. Тогда она вернет вас домой…
- Так что же мы!? – радостно перебила её Верка.
По лицу Марины было видно, что она еще не все сказала.
- К сожалению, не все так просто – остудила она Верку – Когда она вернет вас домой, на Землю, то тут же заберет ваши жизни. Ибо прошедший однажды, пройдет вновь. Вы - угроза Раю. Она убьет вас лишь затем, чтобы исключить хоть малейшую возможность вашего возвращения.
- То есть нам теперь лучше оставаться здесь? – я смотрел на экран, в её зеленые глаза, пытаясь понять, в чем подвох – Ты это хочешь сказать?
- Нет! – резко, с неподдельным испугом, воскликнула она - Вы должны вернуться!
- Но …- хотела было возразить Верка.
- Вы обязаны это сделать! – твердо повторила Марина – И вы можете это сделать. Место, где вы сейчас сидите - это дом лесника Боска. Он вам поможет.
- Как же так? – начинал запутываться я – Ты же сказала, что тут нет людей?
- Всё верно. Лесник Боск давно не человек. Много сотен лет он жил отшельником среди людей и в какой-то момент перестал быть человеком. Вы сейчас в его лесу. Это лес духов. Только в этом месте я могу входить с вами в контакт. Но для вас гораздо важнее то, что Боск помог мне организовать эту встречу.
Верка начала оглядываться по сторонам, словно кто-то мог прятаться за спинкой дивана или за занавеской.
- Сейчас он в лесу… – пояснила Марина – … ждёт. Ждёт, когда я уйду. А потом вы встретитесь. Боск вывезет вас из леса...
Изображение в телевизоре стало искажаться и пропадать на доли секунд, как при неполадках с антенной.
-Что происходит? – забеспокоился Семён.
Он наклонился и пару раз стукнул ящик сбоку; причем каждый раз его рука жалилась щадящим разрядом.
Лицо сестры вновь появилось на экране. Она уже что-то говорили, но мы не слышали начало.
- ….Боск скажет, как найти третью ветку. – закончила она фразу.
- Что скажет? – взволнованно переспросил я.
-Марина! Ты пропадаешь! – выкрикнул Семён. – Что ты сказала? Как нам вернуться?
- Вам нужно найти третьею ветку – громко повторила Марина и дальше говорила быстро, понимая, что время подходит к концу – Это железнодорожное полотно. Вы должны попасть на идущий по нему состав и дойти до топки паровоза. В топке нужно сжечь половину книги…
Она пропала и снова появилась.
- ….там должен быть стоп-кран.
- Дернуть за стоп-кран?
- Правильно. Затем паровоз остановиться. Тогда сразу сожжете вторую половину.
С закрытыми глазами я несколько раз про себя повторил схему действий.
- Это всё?
Но по её лицу было видно, что еще не всё.
- Нет, не всё.
Её голос изменился. Она мгновение колебалась, словно опасаясь поведать нечто страшное и затем чётким, немного строгим голосом произнесла следующее:
- Вы должны знать, что открыли отсчет сорока дней с момента проникновения. Ваше присутствие в Рай больше этого срока делает возможным прибытие в Рай любого мертвеца, отпетого около сакральной даты.
Она видела, что мы ничего не понимаем, и пояснила:
- Вы делаете Рай проницаемым для других людей.
- Так что нам…..- Верка не успела закончить вопрос.
Марина спешно пыталась договорить:
- В действительности в Рай никто не сможет попасть – быстро говорила она - Потому что за день до сакральной даты….
Здесь картинка пропала, телевизор зарябил.
- Подожди, подожди! – умоляюще закричали мы все разом.
Затем изображение на мгновение вернулось.
- …… не выбирает. – услышали мы обрывок фразы.
Снова шипение, пустой экран.
Наверное, она думала, что мы всё услышали. По-крайней мере, она не пыталась еще раз повторить фразу.
- …не теряйте времени – услышали мы её уходящий голос из шипящего телевизора – она будет….. вас …
Больше мы её не слышали. Электрические разряды перестали плавать волнами по корпусу и, вдруг, резко вверх, из телевизора выскочил уже знакомый нам синий светящийся шар.
- Марина!– крикнул Семён и вскочил на ноги.
Шар, тем временем, подлетел к потолку и, двигаясь вдоль него, полетел за ширму в другую часть дома. Мы кинулись за ширму и увидели, как он влетел в печь. Мы сейчас же выскочили на улицу и еще долго провожали сестру Семена, пока она не исчезла крошечной синей точкой на фоне темного космоса в несчетном хороводе звезд.
- Вы хоть представляете себе, как далеко мы от дома… – усталым голосом произнесла Верка, опуская голову.
Совсем недолго мы стояли одни возле дома. Не прошло и минуты, как послышался звук автомобильного мотора со стороны леса. Вскоре за деревьями, на верхушке холма, мы увидели яркий свет двух мощных фар. Автомобиль, куда крупнее «жигулей», выехал на опушку леса, как раз в том месте, где пряталась наша «нива».

Машина спускалась с холма изящно, легко покачиваясь на кочках, и без затруднений переехала узкий ров, где тек ручеек. По понятным причинам мы сильно нервничали. Семён хватился ружья и хотел бежать за ним в дом, но я попросил его подождать с этим. Кот начал беспрестанно мяукать, словно заразился всеобщим волнением, и Верка взяла его на руки.
Чтобы не светить нам в глаза, водитель выключил фары и остановился в двух шагах от нас. Я не был силен в английском, но прочел слова на радиаторной решетке вслух. Там было написано: «ЛАНД РОВЕР». По крайней в наших местах я таких здоровых машин не видел.
Хозяин дома оказался человеком крупного телосложения, на мощном подбородке выступала седая щетина. На вид ему было лет пятьдесят, как и моему отцу. Но выглядел он совершенно иначе, не как обычный человек. Коричневая куртка из мягкой кожи, джинсы, заправленные в потресканные сапоги, и ковбойская шляпа - всё это скорее выдавало в нем жителя диких прерий, а не хвойных лесов средней полосы советского союза. Без суеты и торопливости он вышел из машины, и, остановившись перед нами в полосе света, сказал:
- Доброй вам ночи, гости из нижнего мира – в знак приветствия старомодным жестом он дотронулся до края шляпы. Это был голос человека, который редко говорит и никогда не роняет слово впустую.
Продолжая испытывать некоторую неловкость, мы ответили ему разноголосым «Здрасте».
- Не бойтесь – сказал он, очевидно заметив нашу скованность – Я не сдам вас Моритт.
- Вас зовут Боск? – робко спросила Верка.
Мужчина опустил взгляд на кота, которого она прижимала к груди, и, кажется, немного удивился.
- Да – кивнул он. – Меня зовут Боск.
- Ваш кот? – спросил он, продолжая смотреть на животное.
- Наш – ответил Семён.
- Вам повезло – усмехнулся мужчина – У Моритт аллергия на кошачьих.
Затем Боск посмотрел на небо.
- Не будем терять время – сказал он спокойным, твердым голосом - Она уже идёт ко мне.
- Вы о старухе? – Верка тревожно подняла голову вверх, словно старуха могла быть среди звёзд.
- Моритт – кивнул Боск тяжелым подбородком – Она идёт к вам, но теперь зайдет и ко мне.
- Так вы нам поможете?
Боск заглянул мне в глаза, словно изучая мою душу.
- Я вывезу вас из леса, гости из нижнего мира. Но дальше вы будете сами.
- Да, конечно – кивнул я с улыбкой, ощущая надежду на спасение.
Боск двинулся обратно к машине и оглянулся, не понимая, почему мы все ещё стоим, как вкопанные.
- Прямо сейчас едем? – Верка задала вопрос всем сразу.
- Можете не ехать. – пожал плечом Боск, держась за открытую дверцу машины. - Воля ваша.
- Нет, нет – мы засуетились.
- Я сейчас! – крикнул Семен и побежал в дом за ружьем.
Тут я вспомнил, что не хватает еще одной вещи.
- Книга! – крикнул я вслед Семену – Книга тоже там!
Я дождался Семёна на улице вместе с Веркой, которая не хотела одна садиться в машину. Слава богу, книга была у него в руках. Я вцепился в неё мертвой хваткой и про себя поклялся, что больше не выпущу её из рук. Как-никак это был наш билет домой.
- Всё в порядке? – спросил наш проводник, когда мы втроем уселись на заднем сиденье.
Мы дружно кивнули в знак готовности ехать.
Я сразу решил напомнить о нашем деле.
- Марина сказала, что вы знаете, где третья ветка – я добавлял голосу искусственной уверенности - …и что вы скажете нам , как её найти…
- Скажу – кивнул он нам в зеркало заднего вида – Обязательно скажу.
Затем лаконичный Боск включил фары, развернулся, и повез нас обратно в лес. На вершине холма, у «нивы», я попросил его притормозить, чтобы забрать из машины кое-какие наши вещи: спортивную сумку с нашей одеждой, бинокль, рюкзачок с продуктами, воду, мои наручные часы и патроны от ружья. Со всем этим скарбом мы свободно разместились на заднем сиденье «ланд ровера» и тронулись в путь по лесным лабиринтам к проблеснувшей надежде вернуться домой.

Мы долго ехали по каким-то другим тропам, раз пять или шесть, свернув в разных направлениях. За десять минут пути я уже не ручался, что смогу найти обратную дорогу к домику. За все это время мы еще никак не потревожили отшельника разговором. Усталость давала о себе знать. Возбужденные зрачки молча смотрели в черные еловые заросли.
Трудно было сказать, что конкретно сестра Семена имела ввиду, когда назвала Боска «уже не человеком». Он неплохо водил машину, и, пожалуй, располагал к себе. Но, несмотря на всю эту внешнюю безобидность, исходило от него нечто, заставившее всех нас сесть сзади, оставив переднее сиденье свободным. Мы не были в том положении, чтобы позволить себе бестактность и спросить его, кто он, если не человек, но могли вполне поинтересоваться, откуда ему знакома Марина. Особенно этот вопрос вертелся на языке у Семёна. Пошептавшись несколько секунд, мы с Веркой делегировали его на роль непринужденного собеседника. Откашлявшись для приличия, Семён спросил:
- Простите, а можно узнать, откуда вы знаете Марину?
Его не удивил вопрос.
- Она сама нашла меня - ответил Боск, не отвлекаясь от дороги. – Я привык общаться с духами.
- С духами? – переспросил Семён – Но ведь она живая.
- В нижнем мире, возможно.
- Уж не считаете ли вы и нас духами? – вступил я в разговор.
- Нет – спокойно ответил Боск – Пока вы живые.
- Что значит это ваше «пока»? – возмутилась Верка.
Отшельник удостоил её равнодушным взглядом в зеркало.
- Никто еще не проходил мимо Моритт живым. – сказал он - Вы совершили дерзость.
- Но мы же не нарочно! – эмоционально воскликнула Верка.
- Верно – сухо заметил Боск – Нарочно это было бы самоубийством.
- И какие, по-вашему, у нас шансы? – прямо спросил я.
- Достаточные, чтобы ими воспользоваться.
Небо начинало светлеть, звезды одна за другой исчезали. В первых отблесках зари лес стал преображаться. Здесь уже не было страшно. Теперь вокруг царила пушистая зелень новорожденного утра. Лесное безмолвие в первые мгновения нового дня успокаивало. Не хотелось думать о старухе Морит, которая идёт по нашему следу. Лесник-отшельник вёл машину целеустремленно, без каких-либо карт, поворачивая то вправо, то влево, между низких холмов и по дну длинных оврагов. Я начал сомневаться, что к рассвету мы выедем из леса. Не было к этому каких-то явных признаков. Это был лес, который никогда ранее не видел человека. Если не считать Боска.
Еще не рассвело в полную силу, когда мы выкатились из под густых ветвей прямо на асфальтное шоссе. Машина лихо забралась на дорогу. Мы на секунду вжались в сиденье и тут же очнулись от легкой дремы. Сразу вернулось волнение. Где-то далеко сзади очевидно остался лесной завал. Впереди лес кончался, сменяясь открытой степью.
- Что, уже!? – встрепенулась Верка.
- Да, мы приехали – сообщил скрипучий голос.
Через сотню метров, ровно на границе леса, где высились последние сосны, он остановил машину. Боск заглушил мотор и повернулся к нам. Его серьезное лицо говорило о том, что наше совместное путешествие близиться к концу.
- Дальше я ехать не могу – сказал он, пронзая нас взглядом.
Затем вытянул руку вперед, показывая на дорогу.
- Это дорога на запад. Через пятьсот миль будет перекресток. Вы никуда не повернете, а поедете прямо. Скоро асфальт закончиться, на горизонте увидите горы. Вдоль этих гор стелиться третья ветка. – он сделал паузу, глядя на наши внимательные лица и продолжил:
– Это та самая ветка, о которой вам сказал дух. Локомотив циркулирует один раз в семь дней. Если вам повезет, вы увидите его сразу. Если нет, вы будете ждать его появления.
Тут Верка не выдержала такого потока информации и попыталась перебить рассказчика:
- Но как мы …
Боск поднес палец к губам и попросил его не перебивать.
- Сейчас просто слушайте – сказал он – И слушайте внимательно.
- Хорошо – Верка послушно закрыла рот – Извините.
- Локомотив называется П1382. Предназначение его – раскручивать время для нижнего мира. Вам нужно сесть на этот поезд, но не пытаться встать на его пути.
Боск замолчал, его глаза теперь словно пытались понять, насколько мы всё усвоили.
- Вы сказали пятьсот миль? – ошарашенным голосом произнес Семён – Как мы сможем дойти пешком?
- Вы не пойдете пешком – спокойно ответил Боск. – Вы возьмете мою машину.
Пожалуй, впервые я почувствовал , что отшельник всё-таки питает к нам симпатию.
- Так будет лучше и для меня и для вас – объяснил он – Моритт рассчитывала, что ваш путь закончиться в этом лесу. Она ошиблась. Я скажу ей, что вы взяли мою машину.
- А у вас точно не будет проблем с ней? – спрашивая его об этом, я не совсем осознавал, что говорю о Смерти.
- Нет –мотнул головой Боск – С ней у меня проблем не будет.
Он откинулся на сиденье и позволил себе ещё несколько слов, глядя на горизонт.
- Когда-то я тоже начинал с книжек….
- Начинали что?
Боск посмотрел на Верку в зеркало заднего вида и, изогнув край губ в подобие улыбки, ответил:
- Сверлить дырки в воздухе.
Мы прямо-таки застыли от его слов. Просить уточнять смысл фразы было страшновато.
- Вам пора ехать.- сказал он
Мы вышли из машины. Семён, порывшись в карманах своих протертых джинс, достал ключи от «нивы» и отдал их Боску.
- Она еще совсем новая – сказал он. – Года нет.
Боск кивнул в знак благодарности. В мимолетней паузе мяукнул наш кот. Тут Боск обратил на него внимание и вспомнил о старухе.
- Моритт не отпустит вас просто так – сказал он. – Но она может ошибиться и во второй раз.
Я не забывал о предостережении Марины насчёт сорока дней. Но она не успела сказать, как это отразиться на нас.
- А что будет через сорок дней? – я решил, что лесник-отшельник должен знать ответ.
Он смотрел на меня пару секунд глазами, в которых трудно было что-то прочесть. Возникало ощущение, что у Боска нет эмоций.
- Через сорок дней – с паузой ответил он – Вы больше будете не нужны Моритт. Она оставит вас в покое.
Решив, что спрашивать дальше бесполезно, мы поблагодарили его за помощь и сели в новую машину. С превеликим удовольствием Семен снова занял место водителя, я так же пересел на переднее сиденье, так что Верка могла теперь на огромном заднем сиденье спать почти в полный рост – такая большая была эта машина
Тем не менее, прежде, чем тронуться в путь, я задал ещё один вопрос:
- Это правда? Правда, что это Рай?
Его серые зрачки блеснули под полями ковбойской шляпы.
- Это Мир, свободный от людей. – не совсем прямо, но с какой-то скрытой гордостью ответил он - Это Верхний Мир.
- Да – задумчиво кивнул я – Мы это заметили.
- Открытых вам дорог, гости из нижнего мира.- сказал он на прощанье и хлопнул по крыше, чтобы мы отъезжали.
- Прощайте! – мы помахали ему руками.
Когда я обернулся посмотреть, провожают ли нас взглядом, то никого уже не увидел. Боск выполнил своё обязательство перед духом и вернулся в лес. Нас же ждал поезд П1382 , тот самый паровоз, что раскручивает время в нижнем мире.

Транзитом через Рай
Ник Трейси

Глава 7.

Было большим облегчением оставить лес за спиной. Это покажется невероятным, но если до въезда в лес мы ехали, наслаждаясь пейзажем зеленых равнин, то сейчас вокруг нас, от горизонта до горизонта, ширилась настоящая степь с выпаленной пожелтевшей травой и многими акрами серой ровной земли. Создавалось впечатление, что мы выехали в совершенно другую климатическую зону. От этого обилия открытого пространства даже дышалось легче. Машина не ехала, а чуть ли не летела вперед. Надежда на возвращение окрыляла нас.
Верка в приподнятом настроении держала в зубах красную заколку для косичек и расчесывала свои длинные черные волосы. Я тыкал интересные кнопки на передней панели. Вдруг, в салон подул свежий воздух из невидимого вентилятора.
Семён цвел от такого неожиданного приобретения.
- Вещь! – одним словом вымолвил он.
- Пятьсот миль… – вслух размышляла Верка – Это сколько же по-нашему?
Она зацепила заколку в волосах и, обняв подголовники передних кресел, наклонилась поближе к нам.
- Где-то восемьсот километров – прикинул я.
- Наверное, он американец – выдвинула догадку Верка – И одет по-американскому.
- Пусть хоть мексиканец – сказал Семён – Зато машина у него просто зверь.
-Ага – кивнула Верка – Я такие только в кино видела.
- Интересно вот, какой у него бак? – Семен посмотрел на датчики перед собой – И индикатора топлива я не вижу.
- Может быть, её и заправлять не надо? – предположил я. – У странных людей бывают странные вещи. Да и о заправках он нам ничего не сказал.
- Если всё нормально – сказал Семен, разминая шею – к вечеру должны быть на месте.
- Домой! – воскликнула Верка.
- А как насчёт завтрака? – поинтересовался Семен.
По обоюдному согласию мы решили остановиться на обед ближе к полудню. Это решение объяснялось тем, что для начала нам хотелось как можно дальше оставить за собой лес. Ну, и старуху, конечно. Дело в том, что мы почти физически ощущали, как создаем себе фору, и чем больше становилось расстояние от преследовательницы, тем спокойней было нам. После того, как мы договорились насчёт обеденной остановки, Семен сказал:
- Ты, Димон, поспи лучше сейчас. А потом поменяемся.
- А сейчас ты как?
- Нормально. Спи.
- А мне что делать? – веркин голос выказывал недовольство.
- А ты смотри, чтобы я не заснул.
- Хорошо - бойко согласилась она и начла приставать к Семёну:
- Семенов, а Семенов, а тебе в школе, какая девочка больше всех нравиться?
- Вера Звонарева – с непроницаемым лицом заявил Семён.
Верка взбесилась.
- А что, не имею права? – не унимался Семен.
Тут машина завиляла из стороны в сторону и, улыбаясь, с закрытыми глазами, я понял, что Верка с задачей справиться. Я довольно быстро отключился и проснулся уже тогда, когда мы делали стоянку.

Солнце стояло в зените. Я даже не понял, спал ли я. Знаете, бывает так, закроешь глаза и вроде бы тут же их откроешь, а на самом деле проспал несколько часов. Зато вот Семен сильно утомился. Он то и дело протирал глаза и держался только на том, что его ожидает обед. У нас осталось ровно три мясных консервы и две рыбных. Десятилитровая канистра с водой осушилась наполовину. Ограниченность водного запаса вселяла некоторую обеспокоенность. Остатки колбасы мы решили отдать коту, который был для нас очень важным существом и потому заслуживал такой почести. К тому же, от колбасы начинал исходить недвусмысленный запашок. Теперь я определенно находил связь между кошкой с её девятью жизнями и старухой. Видимо, из-за этой самой аллергии она подступается к кошачьему брату только с девятого разу.
После того, как меня назвали всеми возможными прозвищами по поводу моей склонности спать беспробудно, мы все вышли из машины, чтобы размять затекшие ноги. Пока я спал, Семен, похоже, немного достал Верку. Между ними чувствовалось легкое раздражение.
- Нет, ну, Стряпоков – обратилась она ко мне, когда мы уже стояли на асфальте под палящим солнцем – Разве женщины не умеют хранить секретов?
- Чего? – я сначала не понял о чем речь.
- Я знаю точно, что у вас есть девушки, которые вам нравятся! – с пылом продолжала Верка – А этот тип не хочет мне говорить, кто они? Я, видите ли, не вполне надежна для хранения тайн подобного рода!
С ума сойти, они что, целую дорогу, говорили об одном и том же!? Меня это рассмешило так, что я окончательно проснулся.
- Что тут смешного!? – покосилась на меня Верка.
-Да нет – смеясь, сказал я. – Я не над тобой. Честное пионерское, не над тобой.
-Ну и кто ему нравиться? – Верка кивнула в сторону Семена, который ходил по дороге и пытался приседать и разминать ноги.
- Не говори! – подпрыгнув, всполошился Семён.
-Да ладно тебе – отмахнулся я и сказал про Юльку и Наташку с соседнего двора.
Верка сразу успокоилась и злорадно посмеялась над Семёном.
-Да и потом, никакие это не наши девушки – добавил я, чтобы никто не обиделся – Так просто, нравятся. На следующее лето, может другие будут нравиться.
На это Верка мудро заметила:
- Ты сначала это лето переживи.
Пока Семён ходил вокруг машины и пинал её по большим колесам, а Верка вытаскивала консервы, я потянулся и только сейчас обратил внимание, что в степи кое-где появились экзотические деревья. Они были чем-то похожи на кипарисы, у которых ветви растут вверх, а не вниз, как у всех нормальных деревьев. Пейзаж уже не был похожим на степь, а больше напоминал пустыню со скудной растительностью. Тогда я взял бинокль и осмотрел горизонт во всех направлениях. На юге, откуда дул свежий ветерок, просматривалась едва заметная насыпь. Воздух над ней слегка плавился. Я почувствовал запах моря.
- Там кажется рельсы - сказал я своим друзьям, показывая на юг.
- Ты думаешь это третья ветка? – Верка взяла у меня бинокль.
- Вряд ли. Та должна быть вдоль гор. Ты же сама слышала.
Семен открыл большим кухонным ножом две мясные консервы - наш установленный лимит. Капот машины был слишком пыльный, чтобы на нём кушать, поэтому в этот раз мы ели прямо из веркиных рук. Она сидела на заднем сиденье с открытой дверцей и держала открытую консерву, а мы с Семеном, стоя, орудовали ложками.
За скудным обедом мой друг озвучил интересную мысль.
- А если этот поезд никогда не останавливается, как мы на него заберемся?
От такого вопроса я даже перестал жевать.
- Как грабители на поезда – без раздумий ответила Верка, продолжая жевать – С машины перепрыгнем.
- Ну, ладно - согласился Семен – допустим, Димон перепрыгнет, потом ты, а я как?
- Когда будем дома, мы за тобой помощь вышлем. – ответила Верка.
- Семён прав – сказал я – Это дело надо будет на месте решить. Может быть, он не так быстро едет и можно прямо с земли на него зацепиться.
Верка задумчиво смотрела в пространство между нами, в сторону далекой насыпи на горизонте, откуда дул ветерок.
- Мне кажется – принюхиваясь к воздуху, произнесла она – или я правда чувствую запах соли?
- Нет, не кажется! – я был рад, что она это заметила вместе со мной. – Я тоже об этом хотел сказать. Я его тоже чувствую.
Семён моря никогда не видел, но и он стал принюхиваться и так же отмечать, какую-то воздушную свежесть вокруг. Расстояние и время в этом мире были другими. Мы это уже знали и поэтому не сильно удивились тому, что всего в двухстах километрах от леса Боска ощутили первые признаки моря. В этом был большой соблазн, поскольку мы легко могли съехать с шоссе и по ровной пустоши взять круто на юг, чтобы хоть одним глазком посмотреть, какое оно море в Раю. Этому порыву в тот раз мы, конечно, не поддались. Никто не хотел из-за детской прихоти терять драгоценное время, которое - мы наделись – у нас еще было. Ведь, как-никак, дорога на запад была дорогой домой.

На следующем отрезке пути, как и договаривались, я сел за руль. Верка, почувствовав себя ущемленной в том, что она всё время сзади, так же выразила желание поменяться местами и забралась на переднее сиденье. Семён ничуть не возражал, сзади он мог свободно вытянуться и нормально выспаться. Совершив, таким образом, ретировку местами, мы с легким сердцем продолжили свой путь.
Семён вырубился моментально. Я ехал, наслаждаясь вождением, не опуская стрелку спидометра ниже ста двадцати километров в час, в боковое окно задувал манящий бриз. Верка сидела рядом со мной, разморенная жарой. Она лениво подносила бинокль к глазам и всё больше обращала его в сторону юга.
- Воды осталось совсем мало – напомнила Верка – Наверняка, там есть пресная вода.
Под «там» она имела ввиду – на юге, за железнодорожной веткой, которая вдалеке тянулась параллельно шоссе.
- Всё может быть. Ты хочешь, чтобы мы свернули?
Не осознавая, я спросил её об этом только потому, что сам этого сильно хотел.
- Не знаю – ответила Верка – Сейчас мне уже не так страшно. А может, она оставила нас в покое?
Серьезно задумавшись, не сразу, я ответил:
- Не думаю, что эта старуха из тех, кто может передумывать.
Я тут же взглянул на книгу, чтобы в тысячный раз убедиться, что она на месте. Она лежала прямо перед Веркой под лобовым стеклом.
- Да. Знаю – вздохнула Верка, глядя туда же. – Всё это так дико... нам никто не поверит.
- Тебя это беспокоит? – я повернулся к ней с улыбкой, выделяя слово «это».
- Немного – призналась Верка. – Знаешь, если честно, я стараюсь думать, что это происходит как бы не со мной, а с другой девушкой.
- Почему же?
- Я боюсь принимать всё это всерьёз. Потому что от этого можно сойти с ума.
- А, по-моему, хорошее солнечное место. – я попытался пошутить, но на самом деле был полностью с ней согласен.
Не каждый подросток в пятнадцать лет боится сойти с ума. Тогда я по-настоящему понял, что мы теперь будем отличаться от других.
Шоссе мягко шуршало под шинами. Долгожданные горы, которые Верка пыталась высмотреть впереди, так и не показывались. Она отложила бинокль и принялась прикидывать некоторые математические выкладки, чем меня сильно удивила, ведь математика никогда не была её коньком.
- Марина сказала, что дома уже двадцать восьмое число – вслух рассуждала Верка, загибая пальцы – Мы съели цветы восемнадцатого в три часа дня. С Мариной мы встретились ночью, то есть, прошло около… тридцати шести часов. Значит, за тридцать шесть часов здесь, прошло десять суток там. Так?
-Да, типа того.
-Боже мой! – отвлекаясь от вычислений, воскликнула Верка – Неужели мы здесь всего вторые сутки!?
- Кажется, что больше… – удивляясь этому неожиданному наблюдению, согласился я.
- У меня такое ощущение, что мы тут не меньше двух недель!
- Ты была права, лучше не думать об этом.
Верка снова принялась считать.
- Значит, еще плюс двенадцать часов – она загнула второй палец. – Десять делим на тридцать шесть…. – тут она надолго задумалась, я сам начал делить и, вдруг, она раньше меня произносит:
- Где-то ноль целых двадцать семь сотых... умножаем на двенадцать …и прибавляем к десяти….
Затем она разогнула обе ладони и, посмотрев на них, выпалила сокрушенным голосом:
- Где-то тринадцать дней! Мы так все лето пропустим!
Дальше, в запале интереса, она стала высчитывать, чему равен один месяц здесь в отношении к месяцу в родном нам нижнем мире. Я подумал, что её проблемы с математикой связаны ни с тем, что у неё нет способностей, а с тем, что она сама себе внушила эти проблемы. Через какое-то время я поймал себя на том, что больше не слышу её болтовни. Математика погрузила Верку в глубокий сон.

Её вычисления были, конечно, приближенными. У нас не существовало никакого иного способа следить за временем в этом мире, кроме как по солнцу и по собственной интуиции. Наручные часы, которые я одел снова, чтобы не потерять подарок отца, давно остановились и больше не поддавались заводу. В тишине, заполняемой ровным дыханием друзей, я размышлял о разных странных вещах: случайно ли часы остановились на том самом времени, когда произошло «событие»; с чем связана именно такая разница во времени; почему в Раю не может быть людей; каково предназначение отшельника Боска; почему духи посещают его лес; как поезд из какого-то другого мира может раскручивать время в нашем мире; что значит П1382; на каком топливе работает машина Боска, и так далее, и так далее. Эти вопросы проносились в голове сами собой, несмотря на моё внутреннее предубеждение не копаться в «чужом» огороде. Не требуя ответов, вопросы сменяли друг друга, словно я должен был выбрать какой-то главный из них и отдать ему всё свое внимание.
По моим внутренним ощущениям прошло, наверное, больше двух часов, когда я стал замечать нечто странное. Семён и Верка всё еще спали, а у меня с непривычки долгого вождения начала побаливать шея. Я не мог понять, в чем дело, пока не взглянул на спидометр и не увидел, что с момента стоянки, он накрутил уже двести сорок три километра. А скорость я держал никак не меньше ста. Таким косвенным способом я убедился, что должно было пройти не меньше двух часов. Странность же заключалась в том, что солнце до сих пор ни на йоту не опустилось к западу. По идее оно давно должно было светить мне в глаза. Я допускал, что дорога может отклоняться от строго западного направления, но в таком случае солнце появилось бы справа или слева, но фактически оно так и осталось в точке полудня. Меня это сильно обеспокоило. Я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел нашего полосатого Ваську, который устроился на животе хозяина. Словно почувствовав мой взгляд, он приподнял мордчоку и взглянул на меня в ответ.
- Какая-то чертовщина, Василий. – задумчиво произнес я - Не знаешь в чем дело? Так я и думал.
Я плавно остановился, решив, что лучше оглядеться вокруг. Да и пора было уже Семену меняться со мной. Никто из них даже ухом не повел, когда я заглушил мотор. Я взял бинокль из рук спящей Верки и вышел на горячий асфальт. На юге тянулась та же насыпь железнодорожных путей. Пейзаж вокруг был однообразен. Серо-желтая пустыня с редкими кустарниками и одинокими кипарисовыми деревьями. Единственное шоссе, если мы не обманывались, устремлялось на запад.
Немного погодя, из машины вышла Верка. После глубокого сна её глаза припухли.
- Что увидел? – спросила Верка, протирая глаза.
Я показал ей на солнце. Она не поняла.
- Как будто время остановилось – задумчиво пояснил я – Солнце не движется.
Новость встряхнула Верку. Теперь она поняла, о чем я говорю.
- А сколько уже оно так стоит? – Верка подняла голову, прикрываясь ладонью от лучей.
- Вы спали не меньше двух часов. Наверное, больше. У меня шея, как каменная.
Открылась задняя дверца, на дорогу спрыгнул Васька, а затем вылез и Семён. Его лицо припухло еще сильнее.
- Что случилось?- пробубнил он.
Я объяснил ему, что случилось. Он так же долго смотрел на солнце, затем на дорогу.
- Ерунда какая – отмахнулся Семен – Тут всё не так, как у нас. Так что с этого?
- Действительно, а чего переживать так? – присоединилась к нему Верка. – Нам сказали ехать вперед. Будем ехать.
Ничего другого нам, в общем, не оставалось. Уменьшив запас воды на три больших глотка, мы поехали дальше.

Позади осталось ещё двести километров, а ситуация не изменилась.
Солнце продолжало стоять в зените, превращая воздух над степью в настоящее пекло. Чем дальше мы продвигались вперед, тем больше Семён с Веркой разделяли мою тревогу. Положение усугублялось тем, что пейзаж по сторонам шоссе с расстоянием так же не менялся. Всё те же одиночные невысокие деревья и кустарники, островки стелющейся травы и земля, смешная с песком. Мы сделали две короткие стоянки и успели дважды смениться в роли водителя. Запас воды предательски исчезал с каждым глотком. Однообразие дороги и недвижное солнце со временем вселили в нас прочный дискомфорт, который граничил с паникой. Мы совершенно точно были уверены, что должен давно наступить вечер, но окружающая действительность говорила нам об обратном.
Пролетели еще сто километров и ещё сто. Так, без каких-либо происшествий, если не считать странности со временем, мы покрыли расстояние в восемьсот километров ровно от леса Боска.
-Тормози, Семён – с легким неврозом попросил я.
- Вы уверены, что правильно засекли километры? – у Верки проскакивали те же нервозные нотки.
- Конечно, правильно! – возмутился Семен – Ты что, думаешь, я совсем тупица!?
Тогда Верка взяла из моих рук бинокль и вышла из машины. Она надеялась, что ей удастся разглядеть дальние горы на западе или хотя бы перекресток.
-Ничего… – покачала она головой – Там ничего нет!
Мы стояли у капота и смотрели вдаль, на дорогу.
- Может быть, здесь какие-то другие мили? – предположил Семён.
- Нет, не думаю – поразмыслив, ответил я – Этот тип предупредил бы нас. Что-то не так.
- Будем есть? – интонация вопроса говорила, что аппетита у Верки нет.
- Я не хочу.
- И я не хочу - вздохнул Семён.
Верка заглянула ему в лицо.
- Ты не болен, Семёнов?
- Очень смешно.
С Семеном было всё в порядке. Просто мы перестали ощущать голод. Это не было следствием стресса. Я думаю, что с нами здесь происходили какие-то физиологические сдвиги. Это касалось не только еды, но и всего остального. Нас не мучила жажда, несмотря на страх умереть от неё. Мы могли больше не спать, невзирая на свою уверенность в необходимости сна. Все эти желания оставались в нас на уровне привычки. Так же курильщику трудно отказаться от курения, хотя в действительности он спокойно может обходиться без сигарет. Мы всё время забывали, что это Рай. Здесь невозможно умереть от жажды, голода, истощения или от чего бы там ни было ещё. Но чтобы понять всё это до конца требовалось время, которого у нас тогда еще не было.
Мы были убеждены, что скоро нас будет убивать жажда. Вода в канистре убывала и
мы приготовились к самому худшему. Нам мнилось, что во рту у нас постоянно пересыхает, и каждый готов был выпить по ведру холодной пресной воды. Ну а ветерок с юга становился всё более заманчивым, он приносил с собой свежесть и благоухание. Особенно это чувствовалась, во время стоянок.
Однако мы отчаянно сопротивлялись желанию свернуть, решив ехать, не останавливаясь, всё вперед и вперед, пока у нас не начнутся галлюцинации от обезвоживания, пока мы еще в состоянии ехать.