Глава 1
Ярко-золотые лучи, вызванные к жизни волей Маэстро, повинуясь взмаху его руки, разогнали тьму, и в наступившем свете грозный голос приказал:
- Остановись, тёмный. Хватит!
Я обернулся, разгоняя наглый свет, попытавшийся подступиться ко мне.
- Не кричи. Здесь отличная акустика.
Свет померк, концентрируясь вокруг головы хозяина, покорно принял форму золотого копья.
- Всё уже закончилось, Кроллон! Уходи, пока можешь!
Я подбрасывал на ладони глиняный черепок и смеялся.
- Остановись! – золотое копьё рванулось вперёд. Истинный свет, из которого оно было соткано, запросто мог убить даже меня.
Я упал на колени, спеша поставить между нами линзу, созданную наспех из простого воздуха. Достаточно собрать побольше влаги, снизить температуру, и вот она, обжигающе холодная, ловит удар сверкающего копья.
Ледяное прикрытие задрожало, покрылось сетью трещин, но выстояло. Лучи света, пусть и собранные воедино, не утратили своей природы, и успешно отразились от гладкой поверхности линзы, а те, что прошли насквозь, утратили фокусировку, бесславно рассеялись, эффектно выхватив из полумрака мою фигуру.
- Глупец! – снова закричал Лирандил, не желая оценивать эстетику происходящего. – Убирайся отсюда! – в меня полетело второе копьё. А за ним третье и четвёртое. Их я для разнообразия отражать не стал, а просто погасил на лету, словно фитиль огромной свечи.
- А давай вместе! – выкрикнул я, уворачиваясь от шипящих искр остаточной энергии, злых и колючих. – Возьмёмся покрепче, приложимся от души! – сияние вокруг фигуры маэстро поникло, вслушиваясь в мои слова. – Ты же не знаешь, что я собираюсь делать. Ты боишься, но и надеешься! Ждёшь, что я внезапно всё прощу и всё забуду, Лирандил. Но нет! – я бросил черепок на пол и раздавил ногой. Стены жёлтого камня мгновенно покрылись сетью трещин, пол задрожал, раскалываясь строго посередине, разделяя нас, старых врагов. Теперь ему меня не достать.
- Ты не сможешь ничего изменить, тёмный! – закричал Лирандил, смахивая с волос каменную крошку. – Мир прожил без вас десятки тысяч лет! Вы не нужны ему! Смирись!
- А может, я не хочу ничего менять? – прошептал я, и стены охнули, проседая под грузом тысячелетий. – И если мир не нуждается во мне, то тем хуже для мира!
- Не двигайся, тёмный! Ты проиграл! Смирись! – за моим плечом послышался хлопок открывающегося портала, серебристое сияние проходящей сквозь пространство силы обожгло глаза.
- Трус! – закричал я, лихорадочно готовя защиту. – Ты ведь говорил с Мастерами, Лирандил? И совсем недавно! – он кивнул, приближаясь к трещине в полу. – Чего же не присмотрел местечко? Назвался бы Мастером Честной игры!
Из портала потянуло свежестью. Лёгкий ветерок растрепал волосы, откинув их со лба. И это всё? Следующий порыв едва не сбил меня с ног. Теперь в воздухе явственно ощущались капли солёной воды. Порыв – и тысячи мелких острых снежинок впились в кожу.
- Блокируй его, Ринданэль! – крикнул маэстро, и ветер стал эльфом, крепко схватившим меня за горло.
- Я иду, держи, - уже спокойно сказал Лирандил, тщательно готовя левитационные чары. Неужели собрался перелететь над разломом? Над трещиной в мироздании, где нет совсем ничего, даже магии?
- Не шевелись, Проклятый, - шепнул Ринданэль Утренний Ветер, сворачивая вокруг меня тугой кокон Отражения. – Можешь пробивать блокировку, - благодушно улыбнулся эльф. – Ты проиграл.
- Как он решился допустить тебя сюда, к сердцу мира? – спросил я у Утреннего Ветра. – Ведь он сам все эти тысячи лет боялся узнать дорогу.
Ринданэль не отвечал, накручивая всё новые слои Отражений. Любая исходящая из меня магия, сталкиваясь с ними, тут же возвращалась назад, не в силах пробиться через преграду. Отказал слух, та его часть, что была усилена. Стремительно портилось зрение.
- Я надеялся на долгую схватку, - Ветер засмеялся мне в лицо. – Ты разочаровал меня, тёмный. Скажи сейчас, перед смертью, ты, лишённый дома, чести, надежд и силы, неужели ты подумал, что сможешь погубить наш мир в одиночку? Вот так просто взять и разрушить то, над чем мы работали тысячелетия, чему мы посвятили свои жизни.
Я ухмыльнулся. Разве можно придумать лучший момент для того, чтобы предаваться воспоминаниям? Вряд ли. Поэтому я сказал:
- Посмотри сам, Ринданэль, если в твоей голове осталось что-то, кроме ветра, - и раскрылся перед ним, сосредоточился на воспоминаниях о последних месяцах, позволяя читать их, словно книгу. – Посмотри и придумай ответ, эльф.
И он увидел.
- Нет, никем править я не буду! – одной Ишилен ведомо, как я жаждал произнести эти слова. Сколько веков я ждал, готовился к тому, чтобы достойно отречься и оставить прадеда на троне ещё на пару тысяч лет. Это у нас семейное. Традиция – отрекаться от престола. И не только у нас. Все Великие Семьи на горе прадеду предпочитают не брать на себя ответственность в управлении столь вздорным и беспокойным племенем, не чтящим, к тому же, ничего и никого. Я выходил из покоев с гордо поднятой головой, отчётливо представляя кривую усмешку правителя Торгнора, исказившую бесстрастное лицо гримасой бешенства. И правда, кому сейчас нужно это правление, этот трон, к которому раз в полгода приходят со своими мелкими проблемами ремесленники да при котором на казённом счету состоит целый штат мелких прихлебателей чуть ли не гномьего племени? Уж во всяком случае не мне, лорду Кроллону, последнему из ныне живущих, чьё имя упомянуто в Пророчестве. Правда, сам текст под воздействием времени и плохих условий хранения не сохранился, однако имя видно весьма отчётливо…
Конечно, мне пришлось пережить церемонию Отречения, оставить за вратами Тронного зала всё своё имущество, поступающее ныне во владение Торгнору, но я готов был вытерпеть ещё и не то. Тем более что ритуальный кинжал с волнистым лезвием из застывшего пламени я ухитрился спрятать в складках одежды и удачно замаскировал исходящие от него эманации боли и страха под свои собственные. Страшно подумать, что могло бы произойти, не отрекись я вовремя. Вряд ли бы когда-нибудь ещё нашёлся бы эльф, естественно, тёмный, который добровольно пожелал бы хоть на час подменить меня на престоле. До конца времён остался бы я символом непоколебимости, славы, силы, могущества и ещё восемнадцати пунктов, которые доказывают бесспорное превосходство эльфийской расы. Естественно, среди них нет так называемого первородства. В нашем суровом мире для решения подобных вопросов издревле самым весомым аргументом служил самый тяжёлый топор. Поэтому трений зачастую удавалось избежать.
Я в одиночестве шёл по коридорам – у нас не принято провожать. На мне не было церемониального плаща – выдали обноски, облачиться в которые постеснялся бы и помоечный гном, однако лёгкость, поселившаяся в сердце, служила некоторым утешением.
- Удачи вам, лорд Кроллон! – Лертинесс, почётный и бессменный (увы, мы не можем похвастаться плодовитостью) охранник Последней двери. Его слова как раз совпали со стуком её створок – и я оказался во Внешнем мире. Теперь даже самый распоследний кузнечишко, гномский прихвостень, оказывается выше меня в новой иерархии, а те, кто убежал из родных пенатов раньше, становятся из презираемых ничтожеств кровными врагами. Всех нас портит этот Внешний мир, и я сочувствую тем расам, которые не знают ничего, что служило бы альтернативой его грубости и бесчинствам.
Мой дебют выдался успешным. Во-первых, меня не ограбили. Во-вторых, магия всё ещё оставалась при мне. Правда, здесь, на поверхности, она оказалась ограничена так, как будто я должен отправиться на съедение первому же встречному животному с зубами, большими настолько, чтобы ухватить за штанину – дальше у него всё получится само, а я смогу разве что щекотать ему пятки для возбуждения аппетита. А ведь я знал, что мне останутся лишь силы Непосредственного воздействия, годные для зажигания огненных шаров или тушения их же, но не способные доставить наслаждение. Наслаждение от истинного назначения магии - убийства.
Остановка сердца, паралич, кипячение крови, мгновенный некроз тканей мозга – чем это лучше простого удара кинжалом? Жертва умирает, иногда даже не успев как следует рассмотреть убийцу, понять причины, по которым её жизнь стала обременительной для других представителей вида.
Возможно, я переоценил свои силы, поспешил пройти через Последнюю дверь, хотя мог бы не торопиться с отречением, нет! Я бы сказал прадеду, что столь важный вопрос требует долгих размышлений – и не знал бы горя. В любом случае, отступать уже некуда – Последняя дверь открывается только в одну сторону. Никакая хитрость, не говоря уже о мольбах, угрозах или банальном молоте не заставят её распахнуть створки перед жителем Внешнего мира. Гордость в который раз сыграла со мной злую шутку, выставив под лучи беспощадного солнца, навеки закрыв доступ к бесконечной мудрости, которую наш народ копил тысячелетиями, оставаясь безвольным наблюдателем. Мы видели, как расцветали и гибли цивилизации, как Эльтерра горела в огне, пожиравшим землю и камни, как снова и снова упорно возрождалась жизнь. Но не могли вмешаться.
Мы словно пленники, уставшие глазеть на мир из узкого окна темницы. И получить свободу можем лишь в обмен на могущество.
Как бы там ни было, я сумел выжить. Десять проклятых лет я пытался отыскать своё место в этом городе, стоящем прямо над нашими подземными залами, но не ведающем о самом их существовании. Анвиэль, Город-над-Городом, шумный, благополучный, богатый. Здесь мирно и счастливо проживали свои пусть долгие, но смертные жизни дети нашего народа, рождённые на поверхности, под лучами солнца. Те из нас, что ушли несколько тысяч лет назад, чтобы основать новую расу, просчитались. Их потомки, слабые и безвольные, обменяли дарованную мудрость и бессмертие на мирное соседство, сторговались с Внешним миром, купив себе право на жизнь по его правилам.
Так тёмные эльфы пошли по проторенной дороге бок о бок с людьми, гномами и прочим населением Эльтерры, считая себя при этом вполне счастливыми, и жалея тех, кто, по их мнению, прозябал в подземных чертогах. А теперь и я, лорд Кроллон, маг, присоединился к их великому шествию.
Мне необходимо приспособиться. Найти занятие, необременительное, но хорошо оплачиваемое, чтобы получить еду и место жительства. При этом желательно скрывать отвращение, прятать от посторонних глаз саркастическую усмешку, намертво прилипшую к тонким серым губам, молчать в ответ на глупости, которые они, тёмные эльфы, дети нашего народа, считают серьёзным разговором.
Я смог побороть себя и, когда ажиотаж, вызванный моим появлением, улёгся, предложил свои услуги по устранению живых и мыслящих существ нескольким уважаемым в городе компаниям. Зная моё положение, они с радостью согласились на сотрудничество, и теперь мне приходится совершать практически даром абсолютно ненужные убийства. Мои жертвы теперь не приносят мне радость и силы, они теперь безмозглы и просты, словно орочьи песни и, о Ишилен, до чего же они скучны! Я бежал от трона, от правления, от замкнутых Семей, но самое главное – я бежал от этой опостылевшей скуки. Вариться в собственном соку – что может быть хуже? Тысячелетиями не видеть ни одного нового лица – я не жалуюсь, но рано или поздно это надоедает. Я бежал, чтобы развеять этот ненавистный налёт, и что же? Здесь то же самое! Рутина, систематичность, однообразие!
Иногда я даже начинал жалеть, что Последняя дверь открывается только в одну сторону… Но как иначе - кому, как не мне, магу, знать все тонкости Изменяющего заклинания, навеки отгородившего нас от мира. Или весь мир от нас... Каждый, прошедший через него, лишался той Тьмы, что даёт нам силу, а Внешний мир в пустоту тут же потоком вливал свою жалкую стихийную энергию, которую местные колдуны в скудоумии называют маной. Так что, выйдя прогуляться, назад вернуться уже не получится - Дверь попросту не откроется перед тем, в чьём сердце нет Тьмы.
Но сколько я проживу без Её благодатного присутствия? Сколько лет или дней я выдержу перед тем, как последним усилием загнать тело в Форму камня, выйти из которой не смогу уже никогда?