1.
Браслет коммуникатора дважды легко толкнул в запястье и замерцал в зеленоватой водопроводной воде. Витька медленно поднес руку к самым глазам и прочитал бегущую строку короткого сообщения от Вовки Спицина: «Через два часа в доке. До спуска меньше двух месяцев, а у нас конь не валялся».
Витька выпустил из носа очередную струйку пузырей и поднес к лицу другую руку - с часами в стильном титановом корпусе. Ему показалось, что секундомер отсчитывает цифры очень медленно: 1:35, 1:36, 1:37… Витька резко вынырнул и уселся в ванне, фыркая и стараясь отдышаться, дрожа в ледяной воде. Минута и тридцать семь секунд – очень плохо. В 2032-м во время первого этапа формирования атмосферы Марса советский спускаемый аппарат потерпел аварию. Лишь отличная подготовка позволила тогда капитану Русецкому выжить. У него был только баллон с запасом воздуха на два часа, компрессор для его заправки и нанофильтр, позволяющий отбирать из нарождающейся атмосферы планеты пригодный для дыхания состав. Баллон полностью заправлялся в течение двадцати минут. Русецкий мог задерживать дыхание почти на пять минут. Он продержался пятнадцать часов до прибытия помощи с орбитальной станции. Вот такая арифметика. Теперь об этом можно прочитать в любом учебнике по истории освоения космоса. Конечно, капитан Русецкий был чемпионом города Королева по плаванию. Ну и что? Витька поставил перед собой задачу к летним каникулам довести задержку дыхания до двух минут. А летом будет Крым и Черное море – вот там он сможет тренироваться серьезно, не то, что в ванной.
Прыгнув на беговой тренажер, Витька ткнул кнопку визора, и большое проекционное изображение, моргнув пару раз, развернулось вдоль дальней стены. Сегодня первая программа советского телевидения представляла свой проект к столетию со дня полета человека в космос. Идея была проста: показать в реальном времени один день из жизни трех граждан нашей страны, носящих фамилию первого космонавта. Проект так и назывался – «Гагарин». И был шанс, пусть и небольшой, что одним из участников программы станет командир отряда спасателей Григорий Гагарин – Витькин отец, который сейчас в далекой Японии сражался с последствиями стихии, обрушившейся на жителей этой страны.
Но в визоре появилось изображение какого-то тесного кабинета и человека, прижимающего к уху гарнитуру коммуникатора. По красноватому загару человека и по надетому на нем жилету с дополнительной нагрузкой Витька сразу понял, что это Марс.
- А я тебе говорю, - кричал человек в коммуникатор, - той горючки, что вы прислали, мне не хватит на посевную!

2.
Председатель первого в истории человечества марсианского совхоза Андрей Петрович Гагарин пытался перекричать помехи в эфире – на солнце бушевала очередная магнитная буря:
- Товарищ Карпенко! Казимир Степаныч, дружище, ну пойми ты наконец, после сезона дождей трактора по влажному грунту тяжело идут. У нас уже сейчас перерасход… Ну и что, что ноль-тридцать восемь жэ? А плуг, по-твоему, тоже на ноль-тридцать восемь глубины пашет?
Председатель замолчал на минуту, слушая ответ собеседника.
- А мне наплевать на Луну! – снова взорвался он. – У них там, понимаешь ли, второй купол, а у меня бирюльки что ли? Что? Да, так и передай Шмидту – на-пле-вать. Шмидт пусть лучше у себя в министерстве порядок наведет, а ответственность за посевную несет не Шмидт, а лично я. Мне по госплану через два года надо первое поселение колонистов кормить. Это полторы тысячи человек, между прочим. Так что, Казимир Степаныч, вы у себя в главке, что хотите делайте, но чтобы со следующим грузовиком у меня еще пять контейнеров с горючкой было. Все, отбой.
Председатель порывисто поднялся и прошагал вдоль кабинета – восемь шагов туда, восемь обратно. Сколько километров он так отмерил за эти полгода? Машинально достал пачку «Казбека», чиркнул спичкой, прикурил. Потом покосился на миниатюрные телекамеры, закрепленные под потолком, и поспешно затушил папиросу. В пепельнице таких едва начатых окурков набралось уже с десяток. Гагарин неслышно выругался.
Дверь распахнулась, и в кабинет буквально ввалился Сперанский. Шестидесятилетний главный агроном остановился на секунду, держась за сердце и переводя дыхание, потом сказал очень спокойным голосом:
- Беда, Андрей Петрович. Два тромба от Тихомирова идут.
И от этого спокойного голоса словно холодная когтистая лапа провела у председателя вдоль позвоночника.
- Кто на западном кордоне дежурит? – Гагарин уже натягивал куртку и топотал сапогами по кабинету, рассовывая по карманам коммуникатор и рацию.
- Медынцев. Не отвечает он. И не стреляет.
В крошечной приемной теснились на стульях два оператора первой программы телевидения. Председатель махнул им рукой, проходя мимо, и бросил коротко:
- В вездеход. Отстанете, ждать не буду.

3.
Вездеход кидало по свежей пашне, но руки председателя уверенно держали руль. Он даже исхитрился одной рукой выудить из пачки папиросу и прикурить. Оператору, поднявшему было камеру, не оглядываясь, сунул в объектив большой загорелый кулак:
- Иннокентия Афанасьевича вон сними, - кивнул Гагарин на агронома. – Он обрисует ситуацию.
Оператор перевел камеру на Сперанского, подпрыгивающего на переднем сиденье.
- Как известно, почвы Марса бесплодны, - начал главный агроном голосом, выдающим многолетний опыт чтения лекций в студенческих аудиториях. – Это даже и не почвы, а просто-напросто мелкий песок – пыль. По завершении второго этапа формирования атмосферы планеты, после восстановления устойчивого климатического цикла, перед нами, учеными, встала задача по созданию плодородного слоя. Пусть пока не на всей поверхности, но хотя бы для первичных сельскохозяйственных нужд… Ох!
Вездеход качнуло, Гагарин что есть силы вцепился в руль, выравнивая машину.
- Бактерии, молодые люди, - продолжал лекцию Сперанский. – Знаете ли вы, что в одном грамме почвы только видов бактерий более десяти тысяч. Пять килограммов микроорганизмов…
Один из операторов закашлялся от табачного дыма, и председатель опустил боковой стеклопакет. Он мог бы посильнее включить вентиляцию в салоне, но именно сейчас ему захотелось вдохнуть полной грудью марсианского воздуха. Марсианский воздух – а? Как звучит-то. Когда в 2021-м Первухин с Вайнбергом предложили свой проект, их подняли на смех. Столкнуть на поверхность Марса оба его спутника, состоящие изо льда, для формирования атмосферы - фантастика. Не прошло и трех лет, как советское правительство поставило перед страной грандиозную задачу – колонизация марса к 2065-му году. Это был вызов. Это было настоящее дело.
В 2031-м два пилотируемых ракетных корабля разогнали Фобос с Деймосом и по специальной траектории ввели их в атмосферу планеты. После эвакуации пилотов, спутники были взорваны и испарились в разреженной атмосфере Марса. Когда сформировался первый климатический цикл, в дело вступили полярные шапки – они сыграли роль своеобразного кондиционера, сократив перепады температур до приемлемого уровня. А затем пришла пора формирования первых полей с плодородным слоем…
- …и низкая сила тяжести, - продолжал Сперанский, - поэтому мы ожидаем значительных урожаев с небольших площадей. Но, как вы понимаете, атмосфера планеты все еще в процессе формирования и не всегда стабильна. Тромбы, или проще говоря, смерчи явление на Марсе нередкое. И вы можете представить, что произойдет, если два-три таких смерча пройдут через наше поле. Наш плодородный слой разнесет по половине планеты. Для борьбы со смерчами мы используем старое, но надежное средство – обстрел специальными минами…
Вездеход вдруг куда-то провалился, на лобовое стекло и в кабину хлынула вода.
- Приехали! – крикнул председатель, открыл дверь и бросился к зданию западного кордона, видневшемуся метрах в двухстах впереди.

4.
Витьке пора уже было бежать. Во всем, что касалось постройки яхты, они придерживались строгого морского порядка, и опоздания были исключены. Спицин как капитан за малейшие нарушения дисциплины карал нещадно. Однако Витька не мог оторваться от происходящего в эти минуты где-то далеко на Марсе. Он видел, как председатель первым вбежал в помещение кордона, видел человека, лежащего на полу, со стекающими из носа струйками крови и бьющимися в мелкой судороге ногами.
«Марсианская лихорадка», - прошептал Витька название страшной и неизученной пока болезни первых поселенцев красной планеты.
Председатель быстро наклонился к телу, а потом бросился к пульту управления стрельбой – надо было спасать пашню. Витька вдруг представил, а что бы он сам делал, если бы там на полу лежал, истекая кровью, Володя Спицин, и ему надо было выбирать – помогать другу или спасать то, во что уже вложен труд и жизни многих людей?
Витька выбежал из дома только после того, как увидел, что подоспевший Сперанский вколол пострадавшему укол из аптечки, а председатель Гагарин доложил кому-то в рацию о том, что тромбы уничтожены, а потом связался с метеостанцией, и в эфир понеслись такие слова, которые по телевизору до этого слышать не приходилось. Но тут трансляцию прервали.
Витька вызвал из потока машину, уселся и ввел координаты – Дворец пионеров. Машина неслась в потоке по Ленинскому проспекту, и когда они сворачивали на Косыгина, Витька улыбнулся и мысленно отсалютовал большому железному человеку, устремленному в небо.

5.
Вовка, конечно, уже был на месте. Он подчеркнуто угрюмо полировал рынду. Выждав паузу, он сказал сурово, не отрываясь от работы:
- Четыре с половиной минуты.
- Виноват, товарищ капитан, - признал свою вину Витька, но Спицин будто его и не слышал.
- А ты знаешь, сколько не хватило Йохансону, чтобы спасти экипаж Лозинского?
Витька набычился и обиженно засопел. Любой первоклассник в Союзе знал, что пришедшим на помощь шведам не хватило сорок две секунды для того, чтобы их генераторы вышли на необходимую мощность, и специальная машина смогла остановить схождение льдин на месте погружения глубоководного аппарата «Мир-9». Академик Лозинский и еще два человека из его экипажа погибли подо льдами Арктики, изучая океанское дно.
Спицин, видимо понял, что перегнул палку, и спросил уже менее сердито:
- Отца не показали?
- Нет. Марс показали. Там им туго сейчас – атмосфера пока нестабильна.
- Карамба! – выругался капитан и зло шлепнул ладонью по планширу.
- Ты чего? – осторожно спросил Витька.
- Вот подумай, нам сейчас двенадцать. Через пять лет окончим школу, потом еще пять лет в институте учиться.
- Еще армия.
- Ага, обязательно – плюс два года. Это же еще двенадцать лет пройдет, пока мы сможем в космический отряд попасть. Да к тому времени на Марсе уже яблоки будут собирать, и слетать туда будет также просто, как сейчас на каникулы в Евпаторию. Всю солнечную систему к тому времени исследуют вдоль и поперек, и нам ничего не останется.
- Знаешь, Вов, - осторожно начал Витька о том, о чем давно собирался сказать другу, - я наверно в космосе не хочу работать.
- Как это? – удивился Спицин.
- Ну, вот ты говоришь, что всю солнечную систему исследуют, а на самом деле, на Земле еще куча тайн, которые не раскрыты толком. Я наверно археологом буду. Или геологом – не решил пока. А космоса еще надолго хватит, до тау Кита всего три световых года. Вот ты и полетишь.
Вовка задумчиво вытер ветошью руки от шлифовальной пасты и неожиданно предложил:
- Давай посмотрим, вдруг Японию покажут и твоего отца.
Витька включил допотопный визор. Несколько лет назад ребята из радиокружка собрали его из старых чипов – еще кремниевых, на технологии десять нанометров. Изображение, конечно, было не объемное, сквозь него иногда видно было стену, но сигнал он держал надежно.
На экране появился крупный мужчина в термокомбинезоне с накинутым на голову меховым капюшоном. Из-под капюшона виднелась только заиндевелая борода, да темные очки. Мужчина расхаживал туда-сюда, и снег скрипел на морозе под его грузными шагами. Рядом стояла группа человек из десяти.
- Яков Соломонович… - виновато начал один из стоявших.
Витька восхищенно проговорил:
- Это же Антарктида.
- Ага, - кивнул Володька, - Гагарин – начальник станции «Восток».

6.
- Яков Соломонович… - виновато начал Ветров.
Высокий грузный человек, словно только этого ждал. Он резко остановился и пробасил хриплым от мороза голосом:
- Что, «Яков Соломонович»? Пятьдесят три года Яков Соломонович. Я тебя позавчера просил к американцам на базу за силикон-графитовой смазкой съездить? Что ты молчишь, Валера? Просил или не просил?
- Просили, - понурился Ветров.
- Ты съездил?
- Съездил он, - неожиданно вмешалась Леночка Бутько своим звонким голосом. – Обменял нашу сгущенку на грампластинки.
- Представляете, - виновато и растерянно улыбнулся Валера Ветров, - виниловый альбом Орнетта Коулмена.
- А смазка?
- Нет у американцев графита, - снова понурил голову Валера.
- Ты понимаешь, что без графита мы редуктор запорем через пятнадцать минут?
- Ну, кто же мог знать? – виновато развел руками Валера, а Леночка уткнулась ему в грудь и кажется заплакала.
- Яков Соломонович, - растерянно сказал Валера Ветров, - они там внизу… погибнут?
- Отставить панику, - вновь хрипло пробасил начальник станции. – Никто не погибнет. Значит так, слушайте меня внимательно.
Гагарин на несколько секунд замолчал, собираясь с мыслями, потом заговорил быстро и отчетливо:
- Ситуация на данный момент такова. Сегодня в двенадцать-тридцать семь по Московскому времени на станции «Восток» был осуществлен спуск батискафа с экипажем из двух человек. Сейчас профессор Малышев и оператор глубоководного аппарата Погосян находятся в водах реликтового озера материка Антарктида почти под четырехкилометровой толщей льда…
Подъехал вездеход со звездно-полосатым флагом на борту, из него выбрались несколько человек и подошли к собравшимся. Леночка начала быстро переводить им вполголоса.
- Проблема в том, - продолжал Гагарин, - что мы не учли возможной штормовой активности в материковом подледном озере. В результате аппарат далеко отнесло от места спуска. И это была бы не беда, поскольку вход в шахту для подъема они должны были найти по радиомаяку, закрепленному на нижней кромке льда перед спуском. Но радиомаяк был сорван. Запаса кислорода у экипажа, - Гагарин посмотрел на хронометр, - остается на два часа тридцать минут. Если учесть, что после закрепления маяка, им понадобится около часа, чтобы выйти к точке пеленга, то времени у нас в обрез.
- Сколько времени уйдет на спуск радиомаяка? – спросил один из американцев по-русски.
- Учитывая, что силикон-графита у нас нет, то чтобы не запороть редуктор, самое быстрое – час.
Американец присвистнул.
- Но проблема вот в чем, - почесал рукавицей заиндевевшую бороду Гагарин, - радиомаяк необходимо закрепить, сориентировать и синхронизировать с пультом диспетчера наверху, чтобы мы смогли правильно завести аппарат в ствол шахты и управлять им, пока он сам будет подниматься по стенам. Поэтому кому-то придется спуститься вниз.
- Разрешите мне, Яков Соломонович, - немедленно выступил вперед Ветров.
- Вниз пойду я, - отрезал Гагарин.
- Я же легче вас почти в два раза.
- Авдеев! Андрюша! – крикнул начальник станции. – Сколько твой нейлон дает собственного веса?
- Двенадцать кило на сотню метров, - мрачно отозвался старший механик.
- А на разрыв?
- Тонны две при такой температуре.
- Ну, вот. Полтонны, плюс я под сотню, да маяк полтинник – запас, выходит, приличный. Отлично, Андрюша, - тихо проговорил Гагарин, и вдруг взорвался. - Я вот только одного не понимаю, Андрей. В космос летаем, на Луне второй купол ставим. На Марсе картошку сажаем! А силикон-графита на антарктической станции нет. Я уже не говорю о новом вакуумном редукторе. Как так получается?
Все молчали, и Гагарин сказал, уже спокойно:
- Крепите редуктор над шахтой, готовьте маяк. Я за гидрокостюмом. Через пятнадцать минут – спуск.

7.
Дверь небольшого дока, где Витька и Володька наблюдали за трагическими событиями, разворачивающимися на антарктической станции, распахнулась, и в помещение влетела девочка лет десяти. Лицо у нее было заплаканным, а нос покраснел.
- Ребят-та, - заикаясь проговорила она, - там Стасик под лед п-провалился. Он маленький совсем.
И девочка громко заревела. Ребята вскочили одновременно и выбежали наружу.
Док стоял на берегу большого озера на территории Дворца пионеров. Наполовину стаявший апрельский лед местами был обломан, а десятке метров от берега, цепляясь за кромку, отчаянно пытался выбраться из воды мальчишка лет семи. Витька рванулся вперед, но Спицин жестко схватил его за рукав.
- Куда? Отставить. Один должен на льду остаться и страховать. Я иду к мальчишке, а ты назад в док, возьми багор для швартования и канат.
Витька стиснул зубы. Как бы ему сейчас хотелось сказать в лицо другу: «Что, Володенька, один решил героем стать?». Но буквально тут же он понял всю глупость своей мысли, понял, что его друг прав, а счет идет на секунды. Витька развернулся и бросился назад.
Когда он вернулся с коротким багром и канатом, Вовка уже лежал на кромке льда и протягивал малышу руку. Витька быстро привязал конец канат к дереву на берегу, взялся поудобнее и метнул другой конец другу. Канат упал метрах в двух от Спицина. Тот уже было схватил мальчишку за руку, но в этот миг лед под ним подломился, и они уже вдвоем оказались в воде.
- Держитесь! – крикнул им Витька.
Все еще стоя на берегу, он вытянул обратно канат, привязал к его свободному концу багор, а потом побежал по льду к барахтающимся в воде ребятам. У кромки льда он положил багор, лег на него грудью и протянул руку Стасику.
Мальчишка оказался совсем легкий, даже в промокшей насквозь одежде, и вытянуть его удалось достаточно быстро.
- Держись двумя руками за веревку и шагай к берегу. Понял?
Стасик кивнул. Когда Витька повернулся к воде, Володьки на поверхности уже не было. А потом прямо под собой, под прозрачным льдом, он увидел своего друга, которого затаскивало все дальше под лед. Витька поднялся на ноги, глубоко вдохнул и прыгнул в воду. Он знал, что сейчас на его часах автоматически включился секундомер и начал отсчитывать оставшиеся ему секунды жизни. Время уходило неумолимо быстро, а Витьке никак не удавалось схватить Вовку за одежду. Наконец он поймал в руку воротник и отчаянно начал грести обратно. Вот уже видна граница света и тьмы – край кромки льда прямо над ними. Последним усилием Витька подтянул друга и толкнул его кверху, к свету. А вот на остальное сил уже не хватило. Какая-то сила потянула его вниз и вбок, все сильнее и неумолимее. Вить смог только поднести к глазам руку с часами и посмотреть на время – ноль минут двадцать девять секунд. Ему-то казалось, что прошло уже не меньше пяти минут точно.
«Плохо, - подумал Витька, - очень плохо. Ну, какой из меня космонавт? Вот Русецкий в 2032-м году…».

8.
Когда он открыл глаза, вокруг царил полумрак. Он лежал на боку и смотрел на звезды за окном. Ему было тепло, уютно и хорошо. Пахло лекарствами и еще чем-то знакомым и неуловимо родным. Через секунду он понял, что это одеколон отца и попытался быстро повернуться, но тут же вскрикнул от боли в забинтованной руке.
- Очнулся, утопленник?
Отец сидел рядом на стуле и улыбался. Его правая рука тоже была в гипсе и покоилась на перевязи на груди, а вдоль всей правой щеки тянулся большой свежий шрам, совсем недавно обработанный медицинским коллоидом.
- Пап, а ты разве не в Японии?
Говорить Витьке было тяжело, в груди болело.
- Вот, - отец приподнял руку в гипсе, - временно списан в запас.
- А Стасик, а Вовка? – тут же вспомнил Витька.
- Тут мы. – В дверях палаты стоял стоял Стасик, завернутый в одеяло и в огромных больничных тапочках. – А Володю на процедуры повезли, будут ему горло и легкие греть. Меня уже возили. Знаешь, как интересно? Там такой большой аппарат, а в нем кабина, как в спускаемом аппарате «Заря».
Стасик, разговаривая, как-то незаметно просочился в палату и уже сидел на краю Витькиной кровати.
- И там есть кнопка внутри. Только мне сказали, что ее нельзя нажимать.
- Кнопка, - передразнил его Витькин отец. – Жаль, что тебе никто не сказал, что по льду ходить нельзя.
Стасик виновато потупился. Потом поднял глаза на Витьку и сказал смущенно:
- Спасибо. Извините, я больше не буду. А правда, что вы яхту делаете? – тут же спросил он, не дожидаясь ответа.
- Правда, - улыбнулся Витька.
- А можно мне с вами? Я не буду мешать.
- Как же, не будешь ты, ага.
Стасик насупился.
- Ладно уж, как выпишут из больницы, приходи в док.
- Ура! – крикнул Стаська и спрыгнул с кровати.
- Ой, пап, - вспомнил Витька, чувствуя, как наливается тяжестью голова и все больше его клонит в сон, - а как там Гагарин на «Востоке»? И Малышев с Погосяном?
- Все хорошо. Подняли аппарат – успел Яков Соломонович. Правда, потрепало его немного, но да ничего, он мужик крепкий, не впервой.
Отец взъерошил светлые Витькины вихры:
- А теперь спи.
Витька отвернулся к окну и снова стал смотреть на звезды. Совсем невысоко, над видимым отсюда зданием «Аэрофлота», поднималась в ночном московском небе яркая красноватая точка.
«Марс», - подумал Витька и провалился в сон.
В это время далеко-далеко стоял у самой кромки вспаханного поля председатель совхоза Андрей Гагарин и вдыхал сухой и горьковатый ночной марсианский воздух. Он наклонился, поднял комок чернозема и растер его в больших и грубых крестьянских ладонях. Потом поднес их к лицу и вдохнул. Пахло землей.

"Спицын" - фамилия русская, значит, после "ц" правильнее было бы "ы". Хотя, конечно, и так, и так можно встретить.
До Тау Кита чуть меньше 12 световых лет, если мне память не изменяет.


Какая прелесть! Отличный рассказ. 100% попадание в условия конкурса и мне в душу. Достоинства рассказа очевидны, но если кому-то покажется, что это не так - готов пообщаться.

Я думаю, что все-таки Спицын:
http://yandex.ua/yandsearch?text=%D1%81%D0...&ncrnd=8498

Да, наверно о Спицына меньше спотыкаешься. Как-то раз даже спор вышел, что, мол, в русском языке всего четыре слова с ЦЫ, а откуда тогда фамилии. В общем, и так и так бывает.
Эээх, спасибо за отзыв, но когда написал, подумал, что в условия не совсем попал:

Боюсь, именно тюнинг 61-го и получился. Да и линия с мальчиками задумывалась не так шаблонно, но понял, что уже ни в сроки, ни в объем не попадаю.

По поводу фамилий:
В русском языке есть правило, гласящее, что русские фамилии, имеющие в себе "цы" - пишутся именно с "ы". Спицын, Синицын, Голицын, Лисицын, Солженицын и т.д. Это я, как человек с "цы" в фамилии, говорю. Правило это помню четко
А так же:
Да, рассказ, конечно, не для взрослой, убеленной сединами и измученной опытом аудитории, но это же не вся аудитория. А по поводу апргейда или тюнинга... ну, мы все знаем, что что-то новое очень тяжело придумать, как ни крути - все уже было.
Где-то я читал такую мысль, что для постороения коммунизма на Земле нужны три вещи (своими словами): отсутствие энергетических проблем; высокий уровень самоосознания человека в социуме, т.е. высокий уровень ответственности; и цель, или интерес к жизни и к жизнедеятельности. Это то, на чем основывались Стругацкие, создавая свои миры.
Вот в вашем рассказе - все примерно именно так. Это мне нравится.

Несколько замечаний.
1.Чтобы потратить как можно меньше воздуха не нужно задерживать дыхание. Наоборот, нужно полностью расслабиться и дышать поверхностно. Задержке дыхания на 5 минут предшествует гипервентиляция. Не мучайте детей, лучше познакомьте их основам дыхания из Хатха -Йоги.
2.Спутники Марса - достаточно крупные объекты. Их масса - 9 и 2 соотв. триллионов кг. Скорость по орбите - около 3 км/с. Прикиньте кинетическую энергию, которою они несут, и переведите ее в тротиловый эквивалент. До хрена получится! Лет на 10 Марс будет в пылевом облаке, если не расколется. Тем более, что лед если на них есть, то немного.
3.Для растений нужен кислород, азот(для производства белков) и углекислый газ. Причем этого нужно в 1 млн раз больше, чем вес Фобоса и Деймоса. Откуда они возьмутся?

Но если организаторы конкурса сказали: "Нужно", комсомол ответил: "Сделаем"! А в остальном - неплохо!

Да, только вот у человека баллон, который периодически надо заполнять. Атмосфера планеты пока не позволяет дышать. На время заправки баллона надо несколько раз задержать дыхание, приложившись предварительно к тому же баллону. Гипервентиляцию вряд ли так часто можно делать, потому что кислородное опьянение начнется, от которого много ныряльщиков потонуло.

Поэтому спутники и вводили по специальной орбите и взорвали в верхних слоях, погасив тем самым кинетическую энергию. По рассказу это произошло в 2031, а действие рассказа - 2061.

Из тающих ледяных шапок Марса. Вы про главный косяк забыли - 0,38 жэ атмосферу долго не удержат, вот это конечно плохо.
А вообще, сейчас ранних Стругацких перечитываю, они такими вещами вообще не заморачивались. Раз написано, что можно, значит как-то там ученые решили проблему)). Спасибо за отзыв.

Поэтому спутники и вводили по специальной орбите и взорвали в верхних слоях, погасив тем самым кинетическую энергию. По рассказу это произошло в 2031, а действие рассказа - 2061.
Чтобы погасить эту кинетическую энергию, нужно приложить еще столько же. При этом удвоенная кинетическая превратиться в тепловую. Ледяные шапки не то, что растают - испаряться!
Я в рассказах на этот конкурс атмосферу на Марсе не стал "делать". Откуда взять столько кислорода и т.д., чтобы потом тупо потерять?

я прошу учесть, что председатель в колхозе, а в совхозе - директор.
планов громадьё по созданию плодородия Марса понравилось, похоже на сверхзадачу,но зачем же трактора - техника с двигателем внутреннего сгорания, очевидно, устареет к описываемому моменту.

Пахнет "совком". С трудом верится, что у председателя грубые крестьянские ладони. Он же организатор, а не исполнитель. У него ручки должны быть гладкие, белые, холеные, как у любого директора. Хотя, при советской власти было возможно подняться от сохи до директора, тут я не спорю. Особенно по партийной линии... Но у автора о роли партии ничего не сказано, и это серьезное упущение, ведь речь идет о СССР, пусть и будущего.
Но с другой стороны - описывается далекое будущее, и мозоли на руках даже обычного колхозника должны быть атавизмом.
А вообще рассказ мне понравился. Очень напомнил старую советскую фантастику - стилизовано отлично. Хотя для столь короткого рассказа маловато действия показалось, и многовато разговоров. Поэтому не знаю, ругать за это автора или хвалить. По стилистике того времени это было нормально, а по законам сегодняшнего - скучновато и драйва мало! Хотелось бы побольше приключений на Марсе.

Вот такие мелкие просчеты гораздо обиднее всяких технических неувязок. Там сначала председатель колхоза был, а потом я подумал, что какой же колхоз в экспериментальном хозяйстве на Марсе?

А там нигде же не сказано, что трактора на ДВС. Да и соляру на Марс транспортными грузовиками дороговато гонять. Поэтому не стал вдаваться в детали и что-то придумывать, а написал просто "горючка".

Ну, обычно председателей и директоров на село не из Москвы присылали, а из местных деревенских назначали. А труд на земле, как его ни механизируй, все равно тяжелый и физический.