Полная версия: "Пасынки Фанских гор"
Литературный форум Фантасты.RU > Творчество. Выкладка произведений, обсуждение, критика > Постапокалипсис, киберпанк
ПАСЫНКИ ФАНСКИХ ГОР
Жаркий август две тысячи двенадцатого.
12 августа 2012 года.
Таджикистан, Фанские горы, озеро Пиала
Санечка (два года)
- Деда! Смотли, деда! Смотли, какое озело класивое! Фиолетовое! Деда, как оно называется?
- Пиала.
- Пияла? Холосее озело! Давай немнозко тут побудем! Мозно, деда?
- Хорошо, Санечка! Сделаем здесь привал!
- Ула! Пливал!
Какое хорошее озеро. Круглое и маленькое. Красивое. Скоро сюда мама придет. И папа. Или не сюда?
- Деда, а мама сюда пидет?
- Нет, не сюда. На другое озеро, повыше.
- Тада падем на длугое озело! Падем куда мама пидет. Падем, деда! Падем...
Новосибирск
Андрей Урусов (Седьмой)
- И что? Мы теперь как залипли под монитором, так и все? С места не сдвинемся?
Однокомнатная квартира слишком мала, и никуда не спрячешься от разбушевавшейся жены. Особенно, когда она в своем праве и, совершенно обосновано, ест тебя поедом.
- Коша... - Протянул Андрей, неохотно закрывая ноут.
- Что, "Коша"?! - Снова взорвалась Влада. - Думаешь, умный самый, проторчал в бригаде до шести, домой прибежал, и все?! Обязанностей нет - одни права?! Обнаглел среди белого дня!
- Темный вечер за окном. Если тебе так хочется самой посидеть в сети - пожалуйста, садись. А я к Дымку пойду. Буду ему сказки рассказывать. Про злую маму, которая не может прямо сказать, что она тоже хочет почитать новости, а злой муж уносит общественный ноутбук с собой.
Урусов был настолько сосредоточен и серьезен, что Влада не выдержала и прыснула смехом. Сначала в кулак, а потом, уже, и, не скрываясь, в полный голос. Андрей кое-как выбрался из-за стола и обнял смеющуюся жену, совершенно потерявшуюся на фоне "квадратного" мужа.
- Я тебя люблю. - Зарылся лицом в светлые волосы Андрей.
- Я тоже себя люблю. - Фыркнула ему в плечо Влада. - И тебя люблю, мой злой муж. Воть...
- Больше не кричим? - Все еще, удерживая её в объятьях, уточнил Андрей.
- А надо? Так я сейчас! - Вывернулась Влада и топнула ногой.
- Не-а, обойдемся! - Тут же капитулировал муж, подняв руки. - Зачэм крычать, да?!
- Что пишут хоть? А то сел "на пятнадцать минут", и пропал, морда негодяйская, а потом еще акценты включает...
- Больше не буду.
- "Честное октябрятское!" - передразнила обычную мужнину присказку Влада. - Так что пишут-то, хоть?
- Ничего хорошего. - Отличное настроение Андрея как рукой сняло. - Классическое "Плохо Дело".
Влада напряглась всем телом.
- Настолько?
- Мягко говоря. - Андрей снова сел за ноут и вошел в И-нет.
Тут в комнате захныкал Димка, Влада умчалась к ребенку и вернулась на кухню уже с Урусовым-младшим на руках.
- Рассказывай, - присела напротив, на крохотную табуретку.
Семь квадратных метров кухни простора для маневра не давали совершенно. Сюда пришлось вместить холодильник, газовую плиту, стол и умывальник. Для хозяев места особо и не осталось. Особенно для Урусова-старшего. Его девяносто кил живого веса и "сплошной вредности" с трудом протискивались сквозь нагромождение мебели, просто жизненно необходимой в хозяйстве. Ценой часто становились синяки в самых неожиданных местах и сдержанное матерное шипение сквозь зубы. Сдержанное - потому что ребенок в доме. Нельзя...
- Рассказывай. - Повторила Влада, когда Димка засопел крохотным носиком, уткнувшись в маму. - Только тихо. У маленького температура с утра.
- Не поднимается? Ну, и, слава Богу! А расскажу вот что - пиндосы на днях войска в Сирию ввели.
- Это - знаю. Ты про "плохо дело" давай.
Андрей с минуту молчал, явно выискивая подходящее сообщение.
- А, вот, есть. " Успешное продвижение войск НАТО к Дамаску остановилось". И куча кадров побитой амеровской техники.
- И что тут такого?
- Особо ничего. Только если учесть, что Китай объявил неполную мобилизацию НОАКа, прикрываясь сборами, а в Тель-Авиве восемнадцать взрывов за день. У корейцев заваруха какая-то началась. В Палестине волнения. Кто-то американский эсминец подловил в Индонезии тремя "гарпунами".
- Совсем ты на службе озверел, товарищ старший сержант! Обычные новости, который год. Привыкнуть пора.
-Не могу. И вообще... - Андрей неопределенно помахал ладонью. - Что-то плохое в воздухе.... И ребята все говорят, что давит.
- Это еду надо есть человеческую, а не мужскую! И плохого в воздухе не будет ничего, и давить перестанет. - Наклонилась к мужу Влада, и взъерошила коротко подстриженные волосы.
- Параноик мой любимый! Давай, не засиживайся. А то завтра с утра опять кофеем на пустой желудок убиваться будешь.
- Кысмет, айжен! - Улыбнулся Андрей. - Иди спать. Скоро буду.
И когда Влада была уже в коридоре, сказал:
- Ну, их, эти ясли. Пусть Димка завтра дома посидит. Даже если температуры не будет. А ты, как время свободное появится, "тревожки"-то, проверь. На всякий пожарный случай.
- Слушаюсь, мон колонель! - Шутливо взлетела ладонь к виску. - Дозвольте ускориться?
- Дозволяю, товарищ старший линтинат! - И ответно "отсалютовал".
А когда, в комнате прекратилось все "ворушение предспальное", Андрей пробрался к окну, глядя в темноту спящего города, обхватил голову руками, и тихо попросил кого-то невидимого:
- Отведи, прошу. Чем угодно отдам...
Таджикистан, Фанские горы, перевалы Казнок - Мутные озера
Олег Юринов
- Погнали дальше? - Леха выбрасывает окурок и поднимается с рюкзака.
- Сейчас. Записку только напишу. - Отзываюсь я, вытаскивая карандаш из кармана анорака. Анорак раскрашен в национальные украинские цвета. Или шведские. Кому что нравится.
- На хрена?
- Положено. Вдруг с нами что-нибудь случится? Спасатели знать будут, что мы на Западном Казноке были двенадцатого августа. И пошли на Восточный!
- И что с нами может случиться на единичке? - Скептически кривится в улыбке Леха.
- Не знаю. Барс нападет. Или медведь. Порвет в шелуху. А тела снегом засыплет!
- Какой медведь? Их тут отродясь не водилось! Барсов тоже! И где ты видел в Фанах в августе снегопад?
- Видел. В две тысячи восьмом. На Чимтарге.
- Двадцать минут и полтора миллиметра снега?
- Мальчики, вы это о чем?- удивленно спрашивает Надюха.
- Твой муж надумал попрактиковаться в русском письменном! - язвительно сообщает ей Леха, - Олег, не дури. Через полтора часа на Мутных будем. Лично доложимся. Можем даже к вечеру в лагерь успеть.
- Через два. А в лагерь нам не надо, нам на Мирали. Леха, не мешай! Порядок есть порядок, он должон быть, и никак иначе. Тем более, я тебя руководителем пишу... Всё, убираем в тур и пошли.
Спор увядает из-за исчезновения причины. Взваливаем на плечи рюкзаки и неспешно двигаем по тропе в сторону соседней седловины. Сложный и тяжелый путь до следующего перевала занимает ровно пять минут. Снимаю рюкзак у тура и вновь занимаюсь эпистолярным творчеством.
Леха только тяжело вздыхает и отправляется просматривать спуск. Времени это занимает ничуть не больше, чем у меня написание записки.
- Как там?
- Нормально. Классный жопслей намечается! Сел и поехал. Только вот эту скалку обойти.
- Ну и славно. Покатаемся.
- Опять штаны мокрые будут... - с деланным недовольством вздыхает Надюха.
- Хочешь пешочком прогуляться?
- Нет уж! Высохнут до Мутных!
Рюкзаки опять занимают свои законные места на спинах. Леха первым обходит выход скал в верхней части перевального взлета, после чего с ужасно довольным видом садится, упирает штычок ледоруба в снег позади себя и, оттолкнувшись ногами, усвистывает вниз, быстро набирая скорость.
- Куда так гонит? - ворчу я, - поймает сейчас камешек на свою задницу! Надюш, ты это, поаккуратней, ладно?
- Уговорил, заботливый ты мой!
Жена чмокает меня в щеку и уезжает вслед за Алексеем. Действительно, аккуратней. По крайней мере, активно тормозя альпенштоком.
Не заставляю народ себя долго ждать. Собственных рекомендаций я не соблюдаю. Качусь вниз, вообще не притормаживая. Я и ворчал-то больше для порядка: склон просто идеален для спуска на задницах - крутой наверху, он плавно выполаживается почти до нуля на дне цирка, теряя при этом около ста пятидесяти метров высоты. Деваться с него некуда, никаких выходов камней не наблюдается. Единственная угроза - раскрутиться и перевести регулируемое съезжание в неконтролируемый полет по методу "руки-ноги-голова". Но для того - руки есть, со всякими ногами впридачу. И ледоруб в руках. Или, как у Надюшки - альпеншток.
Внизу вновь собираемся вместе. Дальше на правах руководителя иду первым. Сложностей каких-либо ожидать бессмысленно, перевал Восточный Казнок не зря считается самым простым путем из Искандеркуля к Алаудинским озерам. В советские времена через него гоняли отары баранов и толпы плановых туристов. Причем, последних еще и грузили дровами. Инструктора не решались доверять им сложные технические изделия класса "примус", хотя московский "Шмель-2" был весьма простым в обращении и надежным устройством. Но дефицитным.
После развала Союза сложнее перевал не стал. Горы остались, какими были. Разрушились только хозяйственные связи даже между соседними колхозами Таджикистана, не говоря уже о сотрудничестве разных республик, ставших суверенными государствами. Но и этого хватило. Плановики исчезли совсем, а отары стали ходить через перевал гораздо реже. Пастухам неохота возиться с ишаками и собаками - и те, и другие в некоторых местах испытывают определенные сложности.
Альпинистов Казнок интересует мало. Классифицированных маршрутов на вершины через него нет, а бегать в соседние ущелья на восхождения просто лень: хватает и поближе.
Зато самодеятельные туристы по-прежнему активно используют простейший путь через хребет и как связку в сложных походах, и как определяющее препятствие в простых.
Именно связкой является он и для нас. Пройдя этот отрезок маршрута за полторы недели, мы возвращаемся на Мутные Озера. Если строго, то по Правилам походы такой сложности должны ходиться не менее, чем вчетвером, но строгость соблюдения Правил исчезла с приходом демократии. И хотя, в принципе, я этого не одобряю, но именно сейчас очень удобно. Искать четвертого в столь своеобразное мероприятие - непростая затея.
Дело в том, что ни я, ни Леха, ни даже Надя, вовсе не главные участники кампании "Фаны-2012". Главная участница, а так же виновница пропуска нами трех последних сезонов, в настоящее время находится несколько ниже. Санечке месяц назад исполнилось два года, и она, впервые будучи в горах, с величайшим удовольствием изучает новый для себя мир.
Конечно, даже пресловутый Восточный Казнок новоиспеченной горовосходительнице не по зубам. Точнее, очень даже по зубам, но за спиной у меня или деда. Однако мы не считаем это правильным, да и самой виновнице торжества гораздо больше нравится ходить своими ногами.
Поездка в горы со столь маленьким ребенком требует немного более тщательной подготовки, чем регистрация группы в маршрутно-квалификационной комиссии. Да и ни одна комиссия такую группу не выпустит. Уголовную ответственность с МКК сняли. Но перестраховка бюрократическая никуда не делась. Даже если чиновник на сто процентов общественник, никаких взяток и благ ему не светит и светить не может, а в свободное от выпуска групп время (то есть кроме двух часов в неделю) он совершенно нормальный человек: какой-нибудь рабочий на заводе, инженер в НИИ или мелкий коммерсант. Но два часа в неделю он чиновник. И все худшие черты этого племени, проявляются во всей красе.
Впрочем, считать наше мероприятие спортивным неправильно, а как следствие, регистрация в МКК необязательна. Ух, наша бюрократия! На все случаи жизни есть Правила и Инструкции, и любую из них можно повернуть куда угодно.
А вот готовиться к подобным мероприятиям надо серьезно, это уже вопрос не бюрократии, а здоровья, а то и жизни, всех участников. И в первую очередь, ребенка.
Вот и готовились. Поездка планировалась на месяц, меньше не имеет смысла: дети акклиматизируются медленно, а именно период после акклиматизации самый полезный. А больше не позволяла моя работа. Кроме главного действующего лица и нас с Надей, в предприятии приняли участие и мои родители, соответственно, Санечкины дед и бабушка. Еще совсем не старики, бате только-только полтинник исполнился, они вполне могли (и очень хотели!) следить за внучкой, тем более, что опыт хождения с детьми в горы уже имели. Я сам этим опытом и являюсь. Благодаря чему мы рассчитывали немного пошататься и в своё удовольствие.
Леха, мой друг еще со школьной скамьи, присоединился в последнюю минуту. Впервые за пять лет у человека случился отпуск. Искать другую группу времени у него не было, да и со своими всегда приятней.
В итоге Санечка уже три недели живет в лагере и гуляет по окрестностям, иногда радостно встречаясь с родителями, возвращающимися из очередного кольцевого маршрута или с восхождения. Даже сходила "с дедой и бабой" на Куликалонские Озера покушать местной рыбки. Один перевал туда, и один обратно. То, что это мероприятие заняло у нее не один день, как пробежал бы я, и даже не два, как справился бы дед, а все девять, никого не расстраивало - всему своё время.
Планировалось, что сегодня ребенка приведут ночевать на Мутные, дабы брошенное дитё могло лишний день пообщаться с блудными родителями....
Быстро преодолев остаток пути по заснеженному леднику, бежим по тропе, вьющейся между камнями по гребням огромных моренных валов. Вниз - не вверх, вниз не ходят, а бегают. Тем более, когда внизу ждет дочка.
Уже через час выскакиваем к подножию Фагитора, пять минут на обход оконечности последней моренки, и вот они - озера! Оглядываю взглядом площадки: где папина оранжевая палатка? Вижу! Туда, к дочке! Страшно соскучился за полторы недели последнего кольца. Надюшка, похоже, еще больше - обгоняет меня, как стоячего, а я ведь почти лечу!
- Олег! Олег! Ты мне нужен!
- Руфина Григорьевна, насколько срочно? Рюкзак снять дадите?
Смеется:
- Рюкзак снять дам. И дочку поцеловать. Но не больше.
Руфина Григорьевна - начальник лагеря. Заодно, начальник учебной части. И хозяйка. Всё в одном лице. Личность почти легендарная, в своё время входила в десятку лучших альпинисток Союза. В девяностых, когда вся уже развалившаяся страна делила то, что еще не успели растащить, эта маленькая, хрупкая на вид, женщина, построила альплагерь. Практически одна. Нашла некую фирму с крайне оригинальным названием "Вертикаль", убедила ее вложить деньги, договорилась с таджикскими властями, то ли выкупила, то ли взяла в аренду землю и построила... Ну, не хоромы, конечно, но вполне... Три очень приличных домика формально на четырнадцать (а при желании и на полсотни) человек, пара вагончиков-балков, несколько складских помещений и шикарная столовая (она же клуб), отделанная деревом и украшенная совершенно фантастической резьбой явно ручной работы. Ходят легенды, что в дальнейшем тот же мастер отделывал не то дворец, не то виллу президенту страны.
Лагерь в честь ближайших к нему озер и фирмы-хозяина назвали "Алаудин-Вертикаль". В девяносто восьмом, когда я впервые попал в Фаны, папа, обнаружив в знакомых местах новый лагерь и выслушав его историю, сказал только: "Обалдеть! Просто обалдеть! Это же невозможно в принципе!". С тех пор сюда и ездим. Финансово лагерь с трудом сводит концы с концами. "Вертикаль", так лихо отфинансировавшая строительство и несколько первых сезонов, во время дефолта попала по-полной. Главный в фирме, сам бывший альпинист, еле успел переоформить собственность лично на Руфину Григорьевну, после чего отправился на процедуру банкротства, как он выразился "со спокойной душой". Не знаю, насколько спокойна была его душа в той ситуации, но за лагерь ему поклон нижайший. Ведь не мог не понимать с самого начала, что эта затея никогда не будет приносить прибыль.
А вот Руфина Григорьевна в это верит до сих пор. И борется за жизнь своего детища прямо таки с юношескими задором и энергией. В семьдесят пять лет такое не каждый сможет. Но всё же возраст берет своё, и далеко от лагеря хозяйка уходит редко. То, что она здесь, в двух часах хорошего хода от базы, говорит об очень большой необходимости.
Так что бросаю у палатки рюкзак, чмокаю Санечку в щечку и отправляюсь к начальству. Всё равно повозиться с ребенком мне Надюха еще минут десять не даст точно.
Хозяйка ущелья сразу берет быка за рога:
- Олег! У меня две группы клиентов. И их некому вести. Таджики взбунтовались! Требуют повысить оплату, а у меня нет таких денег...
Понятно. Доходы лагеря, в основном складываются из оказания услуг альпинистам и спортивным туристам, а это публика автономная, почти все свое. Соответственно, и денег с них много не придет. Даже приезд такой вкусной компании, как мы, снимающий целую комнату на месяц - большой праздник. А это всего лишь тысяча долларов. Одна. Но если удается продать маршрут компании чайников, решивших посмотреть горы - совершенно другое дело! Одна группа окупает весь сезон! Вот только редкость это страшная. А тут сразу две! Но их же обслуживать надо. Проводники, носильщики или ишаки. Если иностранцы, то еще и повар. А где их взять? Гидами-проводниками обычно нанимаются альпинисты, у кого есть время. А ишаков, или носильщиков на те места, где ишаки не пройдут, можно взять только у местных. Или, соответственно, самих местных. А таджики в последнее время стали жить лучше, и цены норовят поднять. Я даже знаю, кого Руфина Григорьевна в этом обвиняет. Вот, точно:
- Это всё Али воду мутит! Я до него доберусь еще!
Что-либо сделать леснику с на удивление редким именем "Али" она, конечно, не может. Да и вряд ли именно он "мутит воду". Тем более что сейчас это совершенно неважно. Пора вернуть разговор в конструктивное русло.
- Руфина Григорьевна! Мы чем можем помочь?
- Ах, да! Смотри: одну группу надо провести через Казнок в Искандеркуль. Это я сделаю сама. А вторую на озеро Большое Алло! И потом - тоже в Искандеркуль!
- Через Чимтаргу и Двойной?
- Почему Чимтаргу?
Вечная беда альпинистов - не знают названий перевалов, для них это перемычки на пути к вершине. Похоже, она опять спутала Чимтаргу с Мирали, перевалом с другой стороны от высочайшей вершины Фан. Не то, чтобы очень сложным, но клиентам там точно делать нечего. Чимтарга попроще, хотя противная до невероятности: мелкая живая сыпуха с обеих сторон, а на спуске еще и камни летят.
Идти за картой лень, поэтому поворачиваюсь и тыкаю пальцем в направлении седловины. От перевала Чимтарга видна только первая половина подъема, остальное скрыто боковыми склонами вершины. Но куда я показываю - понятно.
- А, правильно. Так проведешь? - Выжидающе смотрит на меня Руфина Григорьевна
- Сколько человек?
- Пять.
- Руфина Григорьевна! Нас двое! Мы просто физически не утащим груз на семерых!
- Тащить не надо. Только дорогу показать. Груз мы сами понесем, - вмешивается сидящий рядом мужик.
Надо понимать, это руководитель клиентов. Внимательно его рассматриваю. Около сорока. Здоровенный, под два метра, на вид достаточно крепкий. Особой мускулатуры не заметно, но, если по общему впечатлению судить - медведя заломает.
Да, этот, пожалуй, нести сможет. Если организму кислорода на высоте хватит. Бывают с этим проблемы. В ноль четвертом году ходил с нами Леша Гренадер, гандболист из сборной Украины. До четырех тысяч за троих тащил, и угнаться не могли. А выше - тушка: даже налегке еле плелся. А остальные клиенты каковы?
- Володя, - представляется он. - Можно Потап, позывной это мой. Не беспокойтесь, на Алло пойдут самые сильные. Остальные с Руфиной Григорьевной через Казнок. За них тоже нести никому не придется: сами справятся. У нас, если кто не военный, так в отставке недолго, форму еще не потерял.
- Она тоже военная? - с улыбкой киваю на стоящую рядом с Володей девчонку лет двадцати. Нормальная девчонка, ничего против не имею, но не вояка - точно.
Он тоже улыбается:
- Нет, это моя дочка. Второй разряд по альпинизму. Но все может быть.
Конечно, у меня были совершенно другие планы на оставшуюся неделю. Но не помочь "Алаудину" будет свинством. Тем более, клиенты сами готовы помогать. За собственные деньги.
- Руфина Григорьевна, можно выйти послезавтра? У меня день рождения завтра.
- А когда в Искандеркуле будем? - Уточнил Володя.
- Четыре дня идти. Так что, сами считайте.
- Тогда можно. У нас неделя до самолета. Может и на "ты" сразу перейдем? Не против? Сколько исполняется, кстати?
- Запросто. В горах не выкают. Двадцать семь.
- Поздравляю. С меня подарок.
- Заметано. - Оба смеемся.
- И второе, - обращаюсь уже к хозяйке лагеря, - Руфина Григорьевна! Денег вы нам совать не будете. Всё в лагерь.
- Но...
- Иначе не пойдем.
Хозяйка вздыхает:
- Хорошо. Только, Олежек, нельзя ведь так.
- Можно, Руфина Григорьевна, как видите. И вопрос этот больше не поднимаем. - Хозяйка только плечам жмет.
Ну, вот и ладненько. А то потом замучимся с ней собачиться по поводу впихивания нам этих грошей. Нельзя же быть настолько честной! Ей самой намного нужнее.
- Поговорю с ребятами, но не думаю, что они против. Мы с Надюхой пойдем через Чимтаргу, а Леха вместо Вас на Казнок. Думаю, так будет лучше.
- А Леха, он... - Не договаривает хозяйка.
- КМС по туризму. - Успокаиваю ее. - А Казнок мы сегодня ходили. Договорились?
Пожимаем друг другу руки и расходимся по лагерям. Готовиться будем завтра. Мы еще, между прочим, не ужинали.
14 августа 2012 года
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Андрей Урусов (Седьмой)
Утро вторника начиналось по привычному уже распорядку. Больше всего в бригаде нравилось то, что не было особых изменений по сравнению с Киевским Мобильным Пограничным, где служил так недавно. И так давно. Наверное, в какой-то другой жизни...
Как и в отряде - развод, нарезание задач, их успешное выполнение. Иногда безуспешное, это уж как получится. Потом обед, валяние дурака и все, можно прикидывать, что купить из еды по дороге домой.
Вот только не давали покоя новости окружающего мира. Давило со всех сторон. В ожидании неведомых неприятностей бригада насторожилась и замерла. Как огромный разномастный кот перед прыжком за мышью или от веника. И никто не мог внятно сказать, что же его гнетет.
Над расположением стоял непрекращающийся мат: люди как могли пытались снять напряжение. В большинстве случаев, естественно, полагались на "русский армейский".
- Урусов где? - Истошный вопль разлетелся над химгородком. Надрывал горло личный писарь-порученец майора Пчелинцева рядовой Михайлов. Порученцу указали направление и сопроводили дружественным пинком довольные жизнью и погодой "дедушки".
- Товарищ старший сержант! - Выпучил глаза, задыхающийся от бега рядовой. - Вас товарищ майор вызывает. Требует, чтобы кабанчиком к нему неслись.
-Может мне еще, и хрюкнуть пару раз? - Прищурился Урусов, стоящий перед выстроившемся взводом. - В печень с ноги? Или у кого ОЗК забрать да тебя потренировать?
Строю такое предложение явно понравилось, и его откомментировали сдержанным смешком.
- Не, нельзя в печень. - Понемногу начал приводить дыхание в порядок Михайлов, согнувшись в три погибели. - Но майор орал, чтобы как можно быстрее. Я дословно и передал.
- Передаст, вы, батенька. - Сплюнул в изрытый десятками ног песок. - Вертайся в зад, гонец наш сизокрылый, и передай, раз так у тебя отлично получается, что старший сержант Урусов сейчас будет. Минут через -дцать. Или раньше.
И обернувшись к строю, неожиданно заорал:
- Защитный костюм одеть! Газы! - и вдогонку, не предусмотреное никакими Уставами. - Бегом, бандерлоги, фосген ждать не будет!
Взвод, предусмотрительно отшагнув друг от друга на пару шагов, отработанно зашуршал резиной ОЗК, чуть слышно матеря Урусова, Пчелинцева, и прочих изобретателей средневековых пыток.
- Все слышу! Кто речь фильтровать не будет - на "трешку" сейчас побежит. Ускоряемся!
Зам командира взвода одобрительно наблюдал за бойцами. А ведь молодцы, что и говорить. Второй месяц службы у половины, а особо уже не выделяются. И, относительно укладываются в нормативы. Но побегать все равно придется. Потом. Ибо свята память о капитане Вергелесе, не к ночи помянутому. И о Богами забытом Оршанце. Который, пограничная учебка.
- Я к комбату. Соловьев за меня. Москвич, понял?
- Хртф! - Хрюкнул сквозь мембраны противогаза один из бойцов с правого фланга. Одетые по "4б", солдаты были похожи как близнецы, отличаясь друг от друга разве что ростом. Ну и некоторыми мелочами, типа разнобоя шпеньков на ОЗК, различия беретов и всего остального, так заметного опытному взгляду старого сверхсрочника.
- Взвод, отбой! - Скомандовал Урусов. - Саш, как отдышатся - еще разок прогони.
Командир второго отделения содрал противогаз, с видимым наслаждением вдохнул свежего воздуха, не воняющего резиной. Вытер рукавом пот с лица.
- Тык точно, старшой. Усе будет в норме.
Урусов кивнул, и порысил в батальон. Дружеские отношения с комбатом, затащившем тебя в бригаду - замечательная. Но, если Пчелинцев требует срочно, не стоит слишком затягивать.
***
- Здравия! - Толкнул дверь комбатовского кабинета Урусов.
- И тебе не хворать, морда махновская. - Оторвался от кучи бумаг майор Пчелинцев, и встал во весь рост, в очередной раз чуть не смахнув плечом книжную полку, чем опять вызвал у Андрея приступ комплекса неполноценности. Ну не мог сержант представить себе, как такие люди из мамки вылезать умудряются. Человек-гора, блин.
Урусов пожал протянутую ладонь.
- Как оно? - Снова уронил себя на жалобно скрипнувший стул комбат.
- Лучше всех. Слоны "химию" отрабатывают. Соловей за старшего.
- Справляется?
- Куда он, нафиг, денется с подводной лодки, особливо, если форточку закрыть. Справляется. Даже не верится, что из Москвы.
- Ну, чего у тебя не отнять, так это чутья на людей.
- Отставить словоблудие, товарищ майор. - Урусов присел на продавленное кресло, стоящее в углу. - Зачем вызывал так срочно? И вообще, мировая наука давно мобилки выдумала.
- "Мобилки выдумала" ему наука мировая. И британские ученые. А ты звонить давно пробовал? - Ответил майор, откинувшись на спинку. - Думаешь, начальство глупее тебя?
- Вообще-то думаю. - Согласился с командиром Андрей. Но за телефоном в карман куртки полез.
- Готишно-то, как... - сказал Урусов через пару минут борьбы с иностранной техникой. - У всех?
- Ага. Часа три уже. С самого утра, получается. Если не раньше. Куда дозвониться - проще докричаться. "Дальняя связь" еще пашет, а "сотовая" - в режиме мозаики. А до кучи - Интернет сдох по всей части, и по "дуроскопу" только местное показывают. А на жидов кто-то что-то уронил большое и громкое.
- А...
- Вот тебе и ага. Округ тоже молчит. Так что, на сегодня свободен. Хватай "шестьдесят шестого" с водилой, и рви в Новосиб. Влада дома?
- Ну да. И Димка что-то приболел. Решили дома оставить, ну их в пень те ясли.
- Вообще чудесно. Грузи апельсины бочками, и возвращайтесь. К Аньке моей тоже заскочи, предупреди. Пусть собирается, пока ты туда-сюда. А на обратке заберешь. С меня пузырь. Кунг большой, все поместятся. Потом - в городок. Ко мне, на служебную. Я на стрельбы после обеда. Все понял?
- Как иначе, Шмель. Только одного не пойму - так серьезно все? - отбросив остатки субординации спросил Урусов.
- Седьмой, я две войны прошел. - Майор неожиданно поменялся в лице, став похожим на статую. - От и до. Мне не веришь, поверь жопной чуйке. Пусть бабы лучше под боком пересидят. Надежнее будет.
12 августа 2012 года.
Таджикистан, Фанские горы, озеро Пиала
Санечка (два года)
- Деда! Смотли, деда! Смотли, какое озело класивое! Фиолетовое! Деда, как оно называется?
- Пиала.
- Пияла? Холосее озело! Давай немнозко тут побудем! Мозно, деда?
- Хорошо, Санечка! Сделаем здесь привал!
- Ула! Пливал!
Какое хорошее озеро. Круглое и маленькое. Красивое. Скоро сюда мама придет. И папа. Или не сюда?
- Деда, а мама сюда пидет?
- Нет, не сюда. На другое озеро, повыше.
- Тада падем на длугое озело! Падем куда мама пидет. Падем, деда! Падем...
Новосибирск
Андрей Урусов (Седьмой)
- И что? Мы теперь как залипли под монитором, так и все? С места не сдвинемся?
Однокомнатная квартира слишком мала, и никуда не спрячешься от разбушевавшейся жены. Особенно, когда она в своем праве и, совершенно обосновано, ест тебя поедом.
- Коша... - Протянул Андрей, неохотно закрывая ноут.
- Что, "Коша"?! - Снова взорвалась Влада. - Думаешь, умный самый, проторчал в бригаде до шести, домой прибежал, и все?! Обязанностей нет - одни права?! Обнаглел среди белого дня!
- Темный вечер за окном. Если тебе так хочется самой посидеть в сети - пожалуйста, садись. А я к Дымку пойду. Буду ему сказки рассказывать. Про злую маму, которая не может прямо сказать, что она тоже хочет почитать новости, а злой муж уносит общественный ноутбук с собой.
Урусов был настолько сосредоточен и серьезен, что Влада не выдержала и прыснула смехом. Сначала в кулак, а потом, уже, и, не скрываясь, в полный голос. Андрей кое-как выбрался из-за стола и обнял смеющуюся жену, совершенно потерявшуюся на фоне "квадратного" мужа.
- Я тебя люблю. - Зарылся лицом в светлые волосы Андрей.
- Я тоже себя люблю. - Фыркнула ему в плечо Влада. - И тебя люблю, мой злой муж. Воть...
- Больше не кричим? - Все еще, удерживая её в объятьях, уточнил Андрей.
- А надо? Так я сейчас! - Вывернулась Влада и топнула ногой.
- Не-а, обойдемся! - Тут же капитулировал муж, подняв руки. - Зачэм крычать, да?!
- Что пишут хоть? А то сел "на пятнадцать минут", и пропал, морда негодяйская, а потом еще акценты включает...
- Больше не буду.
- "Честное октябрятское!" - передразнила обычную мужнину присказку Влада. - Так что пишут-то, хоть?
- Ничего хорошего. - Отличное настроение Андрея как рукой сняло. - Классическое "Плохо Дело".
Влада напряглась всем телом.
- Настолько?
- Мягко говоря. - Андрей снова сел за ноут и вошел в И-нет.
Тут в комнате захныкал Димка, Влада умчалась к ребенку и вернулась на кухню уже с Урусовым-младшим на руках.
- Рассказывай, - присела напротив, на крохотную табуретку.
Семь квадратных метров кухни простора для маневра не давали совершенно. Сюда пришлось вместить холодильник, газовую плиту, стол и умывальник. Для хозяев места особо и не осталось. Особенно для Урусова-старшего. Его девяносто кил живого веса и "сплошной вредности" с трудом протискивались сквозь нагромождение мебели, просто жизненно необходимой в хозяйстве. Ценой часто становились синяки в самых неожиданных местах и сдержанное матерное шипение сквозь зубы. Сдержанное - потому что ребенок в доме. Нельзя...
- Рассказывай. - Повторила Влада, когда Димка засопел крохотным носиком, уткнувшись в маму. - Только тихо. У маленького температура с утра.
- Не поднимается? Ну, и, слава Богу! А расскажу вот что - пиндосы на днях войска в Сирию ввели.
- Это - знаю. Ты про "плохо дело" давай.
Андрей с минуту молчал, явно выискивая подходящее сообщение.
- А, вот, есть. " Успешное продвижение войск НАТО к Дамаску остановилось". И куча кадров побитой амеровской техники.
- И что тут такого?
- Особо ничего. Только если учесть, что Китай объявил неполную мобилизацию НОАКа, прикрываясь сборами, а в Тель-Авиве восемнадцать взрывов за день. У корейцев заваруха какая-то началась. В Палестине волнения. Кто-то американский эсминец подловил в Индонезии тремя "гарпунами".
- Совсем ты на службе озверел, товарищ старший сержант! Обычные новости, который год. Привыкнуть пора.
-Не могу. И вообще... - Андрей неопределенно помахал ладонью. - Что-то плохое в воздухе.... И ребята все говорят, что давит.
- Это еду надо есть человеческую, а не мужскую! И плохого в воздухе не будет ничего, и давить перестанет. - Наклонилась к мужу Влада, и взъерошила коротко подстриженные волосы.
- Параноик мой любимый! Давай, не засиживайся. А то завтра с утра опять кофеем на пустой желудок убиваться будешь.
- Кысмет, айжен! - Улыбнулся Андрей. - Иди спать. Скоро буду.
И когда Влада была уже в коридоре, сказал:
- Ну, их, эти ясли. Пусть Димка завтра дома посидит. Даже если температуры не будет. А ты, как время свободное появится, "тревожки"-то, проверь. На всякий пожарный случай.
- Слушаюсь, мон колонель! - Шутливо взлетела ладонь к виску. - Дозвольте ускориться?
- Дозволяю, товарищ старший линтинат! - И ответно "отсалютовал".
А когда, в комнате прекратилось все "ворушение предспальное", Андрей пробрался к окну, глядя в темноту спящего города, обхватил голову руками, и тихо попросил кого-то невидимого:
- Отведи, прошу. Чем угодно отдам...
Таджикистан, Фанские горы, перевалы Казнок - Мутные озера
Олег Юринов
- Погнали дальше? - Леха выбрасывает окурок и поднимается с рюкзака.
- Сейчас. Записку только напишу. - Отзываюсь я, вытаскивая карандаш из кармана анорака. Анорак раскрашен в национальные украинские цвета. Или шведские. Кому что нравится.
- На хрена?
- Положено. Вдруг с нами что-нибудь случится? Спасатели знать будут, что мы на Западном Казноке были двенадцатого августа. И пошли на Восточный!
- И что с нами может случиться на единичке? - Скептически кривится в улыбке Леха.
- Не знаю. Барс нападет. Или медведь. Порвет в шелуху. А тела снегом засыплет!
- Какой медведь? Их тут отродясь не водилось! Барсов тоже! И где ты видел в Фанах в августе снегопад?
- Видел. В две тысячи восьмом. На Чимтарге.
- Двадцать минут и полтора миллиметра снега?
- Мальчики, вы это о чем?- удивленно спрашивает Надюха.
- Твой муж надумал попрактиковаться в русском письменном! - язвительно сообщает ей Леха, - Олег, не дури. Через полтора часа на Мутных будем. Лично доложимся. Можем даже к вечеру в лагерь успеть.
- Через два. А в лагерь нам не надо, нам на Мирали. Леха, не мешай! Порядок есть порядок, он должон быть, и никак иначе. Тем более, я тебя руководителем пишу... Всё, убираем в тур и пошли.
Спор увядает из-за исчезновения причины. Взваливаем на плечи рюкзаки и неспешно двигаем по тропе в сторону соседней седловины. Сложный и тяжелый путь до следующего перевала занимает ровно пять минут. Снимаю рюкзак у тура и вновь занимаюсь эпистолярным творчеством.
Леха только тяжело вздыхает и отправляется просматривать спуск. Времени это занимает ничуть не больше, чем у меня написание записки.
- Как там?
- Нормально. Классный жопслей намечается! Сел и поехал. Только вот эту скалку обойти.
- Ну и славно. Покатаемся.
- Опять штаны мокрые будут... - с деланным недовольством вздыхает Надюха.
- Хочешь пешочком прогуляться?
- Нет уж! Высохнут до Мутных!
Рюкзаки опять занимают свои законные места на спинах. Леха первым обходит выход скал в верхней части перевального взлета, после чего с ужасно довольным видом садится, упирает штычок ледоруба в снег позади себя и, оттолкнувшись ногами, усвистывает вниз, быстро набирая скорость.
- Куда так гонит? - ворчу я, - поймает сейчас камешек на свою задницу! Надюш, ты это, поаккуратней, ладно?
- Уговорил, заботливый ты мой!
Жена чмокает меня в щеку и уезжает вслед за Алексеем. Действительно, аккуратней. По крайней мере, активно тормозя альпенштоком.
Не заставляю народ себя долго ждать. Собственных рекомендаций я не соблюдаю. Качусь вниз, вообще не притормаживая. Я и ворчал-то больше для порядка: склон просто идеален для спуска на задницах - крутой наверху, он плавно выполаживается почти до нуля на дне цирка, теряя при этом около ста пятидесяти метров высоты. Деваться с него некуда, никаких выходов камней не наблюдается. Единственная угроза - раскрутиться и перевести регулируемое съезжание в неконтролируемый полет по методу "руки-ноги-голова". Но для того - руки есть, со всякими ногами впридачу. И ледоруб в руках. Или, как у Надюшки - альпеншток.
Внизу вновь собираемся вместе. Дальше на правах руководителя иду первым. Сложностей каких-либо ожидать бессмысленно, перевал Восточный Казнок не зря считается самым простым путем из Искандеркуля к Алаудинским озерам. В советские времена через него гоняли отары баранов и толпы плановых туристов. Причем, последних еще и грузили дровами. Инструктора не решались доверять им сложные технические изделия класса "примус", хотя московский "Шмель-2" был весьма простым в обращении и надежным устройством. Но дефицитным.
После развала Союза сложнее перевал не стал. Горы остались, какими были. Разрушились только хозяйственные связи даже между соседними колхозами Таджикистана, не говоря уже о сотрудничестве разных республик, ставших суверенными государствами. Но и этого хватило. Плановики исчезли совсем, а отары стали ходить через перевал гораздо реже. Пастухам неохота возиться с ишаками и собаками - и те, и другие в некоторых местах испытывают определенные сложности.
Альпинистов Казнок интересует мало. Классифицированных маршрутов на вершины через него нет, а бегать в соседние ущелья на восхождения просто лень: хватает и поближе.
Зато самодеятельные туристы по-прежнему активно используют простейший путь через хребет и как связку в сложных походах, и как определяющее препятствие в простых.
Именно связкой является он и для нас. Пройдя этот отрезок маршрута за полторы недели, мы возвращаемся на Мутные Озера. Если строго, то по Правилам походы такой сложности должны ходиться не менее, чем вчетвером, но строгость соблюдения Правил исчезла с приходом демократии. И хотя, в принципе, я этого не одобряю, но именно сейчас очень удобно. Искать четвертого в столь своеобразное мероприятие - непростая затея.
Дело в том, что ни я, ни Леха, ни даже Надя, вовсе не главные участники кампании "Фаны-2012". Главная участница, а так же виновница пропуска нами трех последних сезонов, в настоящее время находится несколько ниже. Санечке месяц назад исполнилось два года, и она, впервые будучи в горах, с величайшим удовольствием изучает новый для себя мир.
Конечно, даже пресловутый Восточный Казнок новоиспеченной горовосходительнице не по зубам. Точнее, очень даже по зубам, но за спиной у меня или деда. Однако мы не считаем это правильным, да и самой виновнице торжества гораздо больше нравится ходить своими ногами.
Поездка в горы со столь маленьким ребенком требует немного более тщательной подготовки, чем регистрация группы в маршрутно-квалификационной комиссии. Да и ни одна комиссия такую группу не выпустит. Уголовную ответственность с МКК сняли. Но перестраховка бюрократическая никуда не делась. Даже если чиновник на сто процентов общественник, никаких взяток и благ ему не светит и светить не может, а в свободное от выпуска групп время (то есть кроме двух часов в неделю) он совершенно нормальный человек: какой-нибудь рабочий на заводе, инженер в НИИ или мелкий коммерсант. Но два часа в неделю он чиновник. И все худшие черты этого племени, проявляются во всей красе.
Впрочем, считать наше мероприятие спортивным неправильно, а как следствие, регистрация в МКК необязательна. Ух, наша бюрократия! На все случаи жизни есть Правила и Инструкции, и любую из них можно повернуть куда угодно.
А вот готовиться к подобным мероприятиям надо серьезно, это уже вопрос не бюрократии, а здоровья, а то и жизни, всех участников. И в первую очередь, ребенка.
Вот и готовились. Поездка планировалась на месяц, меньше не имеет смысла: дети акклиматизируются медленно, а именно период после акклиматизации самый полезный. А больше не позволяла моя работа. Кроме главного действующего лица и нас с Надей, в предприятии приняли участие и мои родители, соответственно, Санечкины дед и бабушка. Еще совсем не старики, бате только-только полтинник исполнился, они вполне могли (и очень хотели!) следить за внучкой, тем более, что опыт хождения с детьми в горы уже имели. Я сам этим опытом и являюсь. Благодаря чему мы рассчитывали немного пошататься и в своё удовольствие.
Леха, мой друг еще со школьной скамьи, присоединился в последнюю минуту. Впервые за пять лет у человека случился отпуск. Искать другую группу времени у него не было, да и со своими всегда приятней.
В итоге Санечка уже три недели живет в лагере и гуляет по окрестностям, иногда радостно встречаясь с родителями, возвращающимися из очередного кольцевого маршрута или с восхождения. Даже сходила "с дедой и бабой" на Куликалонские Озера покушать местной рыбки. Один перевал туда, и один обратно. То, что это мероприятие заняло у нее не один день, как пробежал бы я, и даже не два, как справился бы дед, а все девять, никого не расстраивало - всему своё время.
Планировалось, что сегодня ребенка приведут ночевать на Мутные, дабы брошенное дитё могло лишний день пообщаться с блудными родителями....
Быстро преодолев остаток пути по заснеженному леднику, бежим по тропе, вьющейся между камнями по гребням огромных моренных валов. Вниз - не вверх, вниз не ходят, а бегают. Тем более, когда внизу ждет дочка.
Уже через час выскакиваем к подножию Фагитора, пять минут на обход оконечности последней моренки, и вот они - озера! Оглядываю взглядом площадки: где папина оранжевая палатка? Вижу! Туда, к дочке! Страшно соскучился за полторы недели последнего кольца. Надюшка, похоже, еще больше - обгоняет меня, как стоячего, а я ведь почти лечу!
- Олег! Олег! Ты мне нужен!
- Руфина Григорьевна, насколько срочно? Рюкзак снять дадите?
Смеется:
- Рюкзак снять дам. И дочку поцеловать. Но не больше.
Руфина Григорьевна - начальник лагеря. Заодно, начальник учебной части. И хозяйка. Всё в одном лице. Личность почти легендарная, в своё время входила в десятку лучших альпинисток Союза. В девяностых, когда вся уже развалившаяся страна делила то, что еще не успели растащить, эта маленькая, хрупкая на вид, женщина, построила альплагерь. Практически одна. Нашла некую фирму с крайне оригинальным названием "Вертикаль", убедила ее вложить деньги, договорилась с таджикскими властями, то ли выкупила, то ли взяла в аренду землю и построила... Ну, не хоромы, конечно, но вполне... Три очень приличных домика формально на четырнадцать (а при желании и на полсотни) человек, пара вагончиков-балков, несколько складских помещений и шикарная столовая (она же клуб), отделанная деревом и украшенная совершенно фантастической резьбой явно ручной работы. Ходят легенды, что в дальнейшем тот же мастер отделывал не то дворец, не то виллу президенту страны.
Лагерь в честь ближайших к нему озер и фирмы-хозяина назвали "Алаудин-Вертикаль". В девяносто восьмом, когда я впервые попал в Фаны, папа, обнаружив в знакомых местах новый лагерь и выслушав его историю, сказал только: "Обалдеть! Просто обалдеть! Это же невозможно в принципе!". С тех пор сюда и ездим. Финансово лагерь с трудом сводит концы с концами. "Вертикаль", так лихо отфинансировавшая строительство и несколько первых сезонов, во время дефолта попала по-полной. Главный в фирме, сам бывший альпинист, еле успел переоформить собственность лично на Руфину Григорьевну, после чего отправился на процедуру банкротства, как он выразился "со спокойной душой". Не знаю, насколько спокойна была его душа в той ситуации, но за лагерь ему поклон нижайший. Ведь не мог не понимать с самого начала, что эта затея никогда не будет приносить прибыль.
А вот Руфина Григорьевна в это верит до сих пор. И борется за жизнь своего детища прямо таки с юношескими задором и энергией. В семьдесят пять лет такое не каждый сможет. Но всё же возраст берет своё, и далеко от лагеря хозяйка уходит редко. То, что она здесь, в двух часах хорошего хода от базы, говорит об очень большой необходимости.
Так что бросаю у палатки рюкзак, чмокаю Санечку в щечку и отправляюсь к начальству. Всё равно повозиться с ребенком мне Надюха еще минут десять не даст точно.
Хозяйка ущелья сразу берет быка за рога:
- Олег! У меня две группы клиентов. И их некому вести. Таджики взбунтовались! Требуют повысить оплату, а у меня нет таких денег...
Понятно. Доходы лагеря, в основном складываются из оказания услуг альпинистам и спортивным туристам, а это публика автономная, почти все свое. Соответственно, и денег с них много не придет. Даже приезд такой вкусной компании, как мы, снимающий целую комнату на месяц - большой праздник. А это всего лишь тысяча долларов. Одна. Но если удается продать маршрут компании чайников, решивших посмотреть горы - совершенно другое дело! Одна группа окупает весь сезон! Вот только редкость это страшная. А тут сразу две! Но их же обслуживать надо. Проводники, носильщики или ишаки. Если иностранцы, то еще и повар. А где их взять? Гидами-проводниками обычно нанимаются альпинисты, у кого есть время. А ишаков, или носильщиков на те места, где ишаки не пройдут, можно взять только у местных. Или, соответственно, самих местных. А таджики в последнее время стали жить лучше, и цены норовят поднять. Я даже знаю, кого Руфина Григорьевна в этом обвиняет. Вот, точно:
- Это всё Али воду мутит! Я до него доберусь еще!
Что-либо сделать леснику с на удивление редким именем "Али" она, конечно, не может. Да и вряд ли именно он "мутит воду". Тем более что сейчас это совершенно неважно. Пора вернуть разговор в конструктивное русло.
- Руфина Григорьевна! Мы чем можем помочь?
- Ах, да! Смотри: одну группу надо провести через Казнок в Искандеркуль. Это я сделаю сама. А вторую на озеро Большое Алло! И потом - тоже в Искандеркуль!
- Через Чимтаргу и Двойной?
- Почему Чимтаргу?
Вечная беда альпинистов - не знают названий перевалов, для них это перемычки на пути к вершине. Похоже, она опять спутала Чимтаргу с Мирали, перевалом с другой стороны от высочайшей вершины Фан. Не то, чтобы очень сложным, но клиентам там точно делать нечего. Чимтарга попроще, хотя противная до невероятности: мелкая живая сыпуха с обеих сторон, а на спуске еще и камни летят.
Идти за картой лень, поэтому поворачиваюсь и тыкаю пальцем в направлении седловины. От перевала Чимтарга видна только первая половина подъема, остальное скрыто боковыми склонами вершины. Но куда я показываю - понятно.
- А, правильно. Так проведешь? - Выжидающе смотрит на меня Руфина Григорьевна
- Сколько человек?
- Пять.
- Руфина Григорьевна! Нас двое! Мы просто физически не утащим груз на семерых!
- Тащить не надо. Только дорогу показать. Груз мы сами понесем, - вмешивается сидящий рядом мужик.
Надо понимать, это руководитель клиентов. Внимательно его рассматриваю. Около сорока. Здоровенный, под два метра, на вид достаточно крепкий. Особой мускулатуры не заметно, но, если по общему впечатлению судить - медведя заломает.
Да, этот, пожалуй, нести сможет. Если организму кислорода на высоте хватит. Бывают с этим проблемы. В ноль четвертом году ходил с нами Леша Гренадер, гандболист из сборной Украины. До четырех тысяч за троих тащил, и угнаться не могли. А выше - тушка: даже налегке еле плелся. А остальные клиенты каковы?
- Володя, - представляется он. - Можно Потап, позывной это мой. Не беспокойтесь, на Алло пойдут самые сильные. Остальные с Руфиной Григорьевной через Казнок. За них тоже нести никому не придется: сами справятся. У нас, если кто не военный, так в отставке недолго, форму еще не потерял.
- Она тоже военная? - с улыбкой киваю на стоящую рядом с Володей девчонку лет двадцати. Нормальная девчонка, ничего против не имею, но не вояка - точно.
Он тоже улыбается:
- Нет, это моя дочка. Второй разряд по альпинизму. Но все может быть.
Конечно, у меня были совершенно другие планы на оставшуюся неделю. Но не помочь "Алаудину" будет свинством. Тем более, клиенты сами готовы помогать. За собственные деньги.
- Руфина Григорьевна, можно выйти послезавтра? У меня день рождения завтра.
- А когда в Искандеркуле будем? - Уточнил Володя.
- Четыре дня идти. Так что, сами считайте.
- Тогда можно. У нас неделя до самолета. Может и на "ты" сразу перейдем? Не против? Сколько исполняется, кстати?
- Запросто. В горах не выкают. Двадцать семь.
- Поздравляю. С меня подарок.
- Заметано. - Оба смеемся.
- И второе, - обращаюсь уже к хозяйке лагеря, - Руфина Григорьевна! Денег вы нам совать не будете. Всё в лагерь.
- Но...
- Иначе не пойдем.
Хозяйка вздыхает:
- Хорошо. Только, Олежек, нельзя ведь так.
- Можно, Руфина Григорьевна, как видите. И вопрос этот больше не поднимаем. - Хозяйка только плечам жмет.
Ну, вот и ладненько. А то потом замучимся с ней собачиться по поводу впихивания нам этих грошей. Нельзя же быть настолько честной! Ей самой намного нужнее.
- Поговорю с ребятами, но не думаю, что они против. Мы с Надюхой пойдем через Чимтаргу, а Леха вместо Вас на Казнок. Думаю, так будет лучше.
- А Леха, он... - Не договаривает хозяйка.
- КМС по туризму. - Успокаиваю ее. - А Казнок мы сегодня ходили. Договорились?
Пожимаем друг другу руки и расходимся по лагерям. Готовиться будем завтра. Мы еще, между прочим, не ужинали.
14 августа 2012 года
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Андрей Урусов (Седьмой)
Утро вторника начиналось по привычному уже распорядку. Больше всего в бригаде нравилось то, что не было особых изменений по сравнению с Киевским Мобильным Пограничным, где служил так недавно. И так давно. Наверное, в какой-то другой жизни...
Как и в отряде - развод, нарезание задач, их успешное выполнение. Иногда безуспешное, это уж как получится. Потом обед, валяние дурака и все, можно прикидывать, что купить из еды по дороге домой.
Вот только не давали покоя новости окружающего мира. Давило со всех сторон. В ожидании неведомых неприятностей бригада насторожилась и замерла. Как огромный разномастный кот перед прыжком за мышью или от веника. И никто не мог внятно сказать, что же его гнетет.
Над расположением стоял непрекращающийся мат: люди как могли пытались снять напряжение. В большинстве случаев, естественно, полагались на "русский армейский".
- Урусов где? - Истошный вопль разлетелся над химгородком. Надрывал горло личный писарь-порученец майора Пчелинцева рядовой Михайлов. Порученцу указали направление и сопроводили дружественным пинком довольные жизнью и погодой "дедушки".
- Товарищ старший сержант! - Выпучил глаза, задыхающийся от бега рядовой. - Вас товарищ майор вызывает. Требует, чтобы кабанчиком к нему неслись.
-Может мне еще, и хрюкнуть пару раз? - Прищурился Урусов, стоящий перед выстроившемся взводом. - В печень с ноги? Или у кого ОЗК забрать да тебя потренировать?
Строю такое предложение явно понравилось, и его откомментировали сдержанным смешком.
- Не, нельзя в печень. - Понемногу начал приводить дыхание в порядок Михайлов, согнувшись в три погибели. - Но майор орал, чтобы как можно быстрее. Я дословно и передал.
- Передаст, вы, батенька. - Сплюнул в изрытый десятками ног песок. - Вертайся в зад, гонец наш сизокрылый, и передай, раз так у тебя отлично получается, что старший сержант Урусов сейчас будет. Минут через -дцать. Или раньше.
И обернувшись к строю, неожиданно заорал:
- Защитный костюм одеть! Газы! - и вдогонку, не предусмотреное никакими Уставами. - Бегом, бандерлоги, фосген ждать не будет!
Взвод, предусмотрительно отшагнув друг от друга на пару шагов, отработанно зашуршал резиной ОЗК, чуть слышно матеря Урусова, Пчелинцева, и прочих изобретателей средневековых пыток.
- Все слышу! Кто речь фильтровать не будет - на "трешку" сейчас побежит. Ускоряемся!
Зам командира взвода одобрительно наблюдал за бойцами. А ведь молодцы, что и говорить. Второй месяц службы у половины, а особо уже не выделяются. И, относительно укладываются в нормативы. Но побегать все равно придется. Потом. Ибо свята память о капитане Вергелесе, не к ночи помянутому. И о Богами забытом Оршанце. Который, пограничная учебка.
- Я к комбату. Соловьев за меня. Москвич, понял?
- Хртф! - Хрюкнул сквозь мембраны противогаза один из бойцов с правого фланга. Одетые по "4б", солдаты были похожи как близнецы, отличаясь друг от друга разве что ростом. Ну и некоторыми мелочами, типа разнобоя шпеньков на ОЗК, различия беретов и всего остального, так заметного опытному взгляду старого сверхсрочника.
- Взвод, отбой! - Скомандовал Урусов. - Саш, как отдышатся - еще разок прогони.
Командир второго отделения содрал противогаз, с видимым наслаждением вдохнул свежего воздуха, не воняющего резиной. Вытер рукавом пот с лица.
- Тык точно, старшой. Усе будет в норме.
Урусов кивнул, и порысил в батальон. Дружеские отношения с комбатом, затащившем тебя в бригаду - замечательная. Но, если Пчелинцев требует срочно, не стоит слишком затягивать.
***
- Здравия! - Толкнул дверь комбатовского кабинета Урусов.
- И тебе не хворать, морда махновская. - Оторвался от кучи бумаг майор Пчелинцев, и встал во весь рост, в очередной раз чуть не смахнув плечом книжную полку, чем опять вызвал у Андрея приступ комплекса неполноценности. Ну не мог сержант представить себе, как такие люди из мамки вылезать умудряются. Человек-гора, блин.
Урусов пожал протянутую ладонь.
- Как оно? - Снова уронил себя на жалобно скрипнувший стул комбат.
- Лучше всех. Слоны "химию" отрабатывают. Соловей за старшего.
- Справляется?
- Куда он, нафиг, денется с подводной лодки, особливо, если форточку закрыть. Справляется. Даже не верится, что из Москвы.
- Ну, чего у тебя не отнять, так это чутья на людей.
- Отставить словоблудие, товарищ майор. - Урусов присел на продавленное кресло, стоящее в углу. - Зачем вызывал так срочно? И вообще, мировая наука давно мобилки выдумала.
- "Мобилки выдумала" ему наука мировая. И британские ученые. А ты звонить давно пробовал? - Ответил майор, откинувшись на спинку. - Думаешь, начальство глупее тебя?
- Вообще-то думаю. - Согласился с командиром Андрей. Но за телефоном в карман куртки полез.
- Готишно-то, как... - сказал Урусов через пару минут борьбы с иностранной техникой. - У всех?
- Ага. Часа три уже. С самого утра, получается. Если не раньше. Куда дозвониться - проще докричаться. "Дальняя связь" еще пашет, а "сотовая" - в режиме мозаики. А до кучи - Интернет сдох по всей части, и по "дуроскопу" только местное показывают. А на жидов кто-то что-то уронил большое и громкое.
- А...
- Вот тебе и ага. Округ тоже молчит. Так что, на сегодня свободен. Хватай "шестьдесят шестого" с водилой, и рви в Новосиб. Влада дома?
- Ну да. И Димка что-то приболел. Решили дома оставить, ну их в пень те ясли.
- Вообще чудесно. Грузи апельсины бочками, и возвращайтесь. К Аньке моей тоже заскочи, предупреди. Пусть собирается, пока ты туда-сюда. А на обратке заберешь. С меня пузырь. Кунг большой, все поместятся. Потом - в городок. Ко мне, на служебную. Я на стрельбы после обеда. Все понял?
- Как иначе, Шмель. Только одного не пойму - так серьезно все? - отбросив остатки субординации спросил Урусов.
- Седьмой, я две войны прошел. - Майор неожиданно поменялся в лице, став похожим на статую. - От и до. Мне не веришь, поверь жопной чуйке. Пусть бабы лучше под боком пересидят. Надежнее будет.
Таджикистан, Фанские горы, подъем на пер Чимтарга
Олег Юринов
Новички в горах - сплошная головная боль. Ничего не знают, ничего не умеют, но всё время ищут приключений на собственную задницу. И находят. Регулярно и постоянно. Бедный же руководитель вынужден из этой задницы их вытаскивать, а потом еще и последствия нейтрализовывать. Хуже только "значки". Эти уже отсидели смену в лагере, сходили на одну простейшую вершину. И теперь всерьез думают, что стали крутыми альпинистами. Нет, не крутыми. Крутейшими! А знаний у них... с одной вершины, то есть, как у новичков! У нас даже поговорка есть: "самый страшный зверь в горах - "значок": всё знает, ничего не умеет".
"Перворазники" немного лучше - гонору меньше. Они, конечно, разные. Самые приличные - те, которых сам к походу готовил. Это просто приятный вариант. Самых одиозных выгнал, остальных подучил, потренировал, по лесам и скалам погонял на полигонах родного края. Знаниями напичкал, навыки минимальные вдолбил. А главное - изучил немного, знаешь, что от кого ожидать.
Увы, с платными группами такое не проходит. Кого дали - того и веди.
Из "с неба упавших" самые лучшие - школьники. К дисциплине они привычные. Школа муштрует не хуже армии, слушаться старших обучены, знания впитывают как губка, а излишнюю живость и подвижность прекрасно нейтрализуют килограммы рюкзака и восемь ходовых часов в день. Если еще достались не маменькины сынки, а "трудные подростки", которые умеют вкалывать не хуже взрослых, так вообще песня. Единственное - надо постараться привести обратно столько же детей, сколько увел. Не меньше, и, главное, не больше! Впрочем, походы по девять месяцев не длятся.
Со студентами сложнее. Они почти поголовно редкостные раздолбаи. Из тисков школы вырвались, армейских избежали и, почувствовав свободу, закусили удила и летят по жизни, не разбирая дороги. Мозги отключены на отдых, дисбаланс жидкостей в организме огромный. И моча в голову постоянно бьет, и кровь в заднице непрерывно играет. В общем, руки и ноги бегут впереди головы, а та бестолково болтается на плечах и используется исключительно для приема пищи. И чтобы шапку носить вместо каски.
Но хуже всего - народ под сорок и старше. Они уже взрослые люди. У них жизненный опыт. Большой и серьезный. Они в жизни всё видели. Из окна своего офиса, на экране телевизора и мониторе компьютера. Они умеют ходить. В лакированных туфлях по асфальту, от подъезда до машины или автобусной остановки. Они знают, что и когда делать. Если под рукой сотовый, и любую проблему можно быстренько решить набором подходящего двухзначного номера (01, 02, 03 - нужное подчеркнуть). И они категорически не желают подчиняться мальчишке, на десяток-полтора лет младше их самих, будь он хоть сто раз мастер спорта и инструктор.
Вот только булыжнику, выбравшему конкретную черепушку своей целью, абсолютно всё равно, какой у этой черепушки жизненный опыт, а важно исключительно ее местонахождение, и не снял ли не в меру умный владелец каску именно в этот момент времени. Можно не сомневаться, снял. Потому как ремешок мешает, а этот сопляк-руководитель несет полную чушь, никакие камни сверху падать не могут - ни разу не видел!
А тут мне Руфина Григорьевна подкинула совсем страшный вариант. Четыре мужика именно этого возраста, да еще объединенные в слаженную команду с явно выраженным лидером. И единственная надежда - девочка восемнадцати лет. Хоть и явная дочь полка, но, по крайней мере, должна поддержать меня в технических вопросах.
Вообще, Машка - интересный кадр. Во-первых, именно Машка. Не Мария, не Маша, не Машенька или Маруся. Нет, откликается на любую модификацию имени. Но представляется Машкой, и все в группе называют ее именно так. Спросил у отца, оказывается, по паспорту она Марина. Но все с детства кличут Машкой. Довольно высокая, немного больше метра семидесяти, стройная, даже худенькая, но не доска-манекенщица. В плавных кошачьих движениях ощущается сила. Второй разряд закрыла за две смены, да еще успела сверх того на четверку сходить. Для женщины очень неплохо. Если, вообще, не рекорд. А с учетом возраста - невероятно.
Остальной набор качеств - совершенно обычный. С одной маленькой оговоркой. Обычный для нашей компании. Для тех, то есть, кого батя воспитывал. Старой школы, выросшей из традиций советского туризма, когда личные интересы всегда приносились в жертву общественным. Сейчас такое редкость, каждый носится со своей индивидуальностью, как с писаной торбой, нередко забывая при этом дело делать. У Машки этого напрочь нет. Настолько, что я успел это разглядеть за то время, что мы на Мутных рядом стояли, с Санечкой по камушкам прыгали, да мой день рождения праздновали. Это о многом говорит.
Но одна девочка - слабый противовес. Как и то, что мне теперь уже двадцать семь, а не двадцать. С другой стороны, в первый раз я такую группу в двадцать и тащил. Тогда справился, теперь, тем более должен.
Вот с такими, примерно, мыслями я их и уводил. На деле оказалось намного лучше.
Чем хороши военные: понятие дисциплины у них вбито в рефлексы. Приказали идти след в след, шагу в сторону не сделают. Сказали отдать груз - достал и отдал. Объявили учебные занятия - пошли заниматься. Без всяких интеллигентских штучек: "А тут удобней! Да я в порядке! Я могу еще больше тащить! Зачем это надо, одежда же вымокнет!". Эти ребята четко знают - начальству видней. Привыкли. Одного этого достаточно, чтобы спокойно выпускать вояк на категорию выше, чем гражданских того же опыта. К высшим категориям это не относится, там конкретные знания нужны, а вот к двоечкам-троечкам - запросто.
Вот это я весь день и использую самым беззастенчивым образом.
Ползу потихонечку вверх, периодически посматривая, как держатся клиенты. Были бы опытные люди в группе - шел бы своим темпом, ни на кого не ориентируясь. На "единичке" нет смысла постоянно держаться плотной группой. Каждый идет, как ему удобней, а собираться можно на привалах с интервалом в сорок минут. Но тут другая ситуация. Стоит мне пойти быстрее, и Потаповы мужички помчатся за мной, стараясь не соскочить с хвоста. И сдохнут. Может, не все, но кто-нибудь - обязательно. А дальше просто, как пень - еле плетущийся, хотя и разгруженный до нуля, аутсайдер, жуткие потери времени на его ожидание, рваный темп движения у остальных. В итоге постоянное топтание на одном месте и полностью вымотанная к ночевке группа. На первых двух переходах несколько раз ненадолго увеличивал темп, приглядываясь, кто как реагирует на это изменение. Теперь уже не надо, про физическую подготовку ребят знаю достаточно. На втором привале перераспределил груз. Дальше пошли совсем ровненько и достаточно споро.
Так что на ночевках будем задолго до темноты. Конечно, можно и дальше пойти, светлое время жаль, но не надо забывать, что вышли-то мы в семь утра, и к трем дня отработаем полноценных восемь часов. А это совсем немало. Чимтарга - перевал своеобразный. Все простые перевалы в Фанах - сплошная сыпуха. Молодые горы, никуда не деться. Но даже среди них наша сегодняшняя цель выделяется в худшую сторону. Если остальные "единички" почти не превышают четырех тысяч, то Чимтарга дотягивает до четырех семьсот. Вкупе с глубоко врезанными фанскими ущельями это дает очень неслабый перепад, и, соответственно, крутые склоны. А мелкие камни на крутом склоне - это эскалатор, едущий вниз. Спускаться по ней одно удовольствие. А вот подниматься...
Большая высота имеет и свои преимущества. В снежные годы сыпуха на Чимтарге засыпана снегом чуть ли не от первого выполаживания. Батя говорил, что в восемьдесят первом они поднимались по снегу практически от самых Мутных, а на спуске прокатились на задницах до последней террасы перед Большим Алло. Увы, мне так ни разу не удавалось, не любит меня этот перевал. Сколько не ходил - никаких жопслеев, только ножками. Лето в этом году жаркое, более-менее глубокий снег почти исключительно на северных склонах. На том же Казноке, позавчера мы именно с такого и катились. А Чимтарга ведет с востока на запад. Так что, добросовестно месим сыпуху: пока делаем два шага вверх, тропа сползает на шаг вниз. Я-то уже привычный к подобным фокусам. Машка - тоже. Второй разряд, особенно женский - самый непредсказуемый уровень, тем более, у скороспелок, но по осыпям ходить она умеет. Остальным хуже - пыхтят, матерятся в полголоса, но идут, стараясь ставить ноги так, как я показывал. Не сказать, что получается идеально, однако ползем понемногу.
Так вот, за восемь часов пахоты ребята прилично подустанут. Плюс "горняшка", она же горная болезнь. Если не останавиться - сдохнут окончательно, и до конца похода будут сплошные мучения.
Да и нет смысла сегодня идти дальше. От ночевок до перевала меньше часа, палатки поставить и на седловине можно, но дует там не в пример сильнее. И лишние двести метров высоты ночлега. Тоже не подарок без нормальной акклиматизации. А спускаться сегодня точно не стоит - под вечер, со склонов Чимтарги, той, что вершина, сыплет намного сильнее. Ходить под камнепадом - как под обстрелом бегать. Камни свистят над головой с точно таким же звуком, что и пули. Попадание по последствиям отличается, но не сильно...
Через четыре часа вылезаем на язык ледника. Вот здесь идти - просто песня. Увы, кусочек довольно короткий, всего балдежа минут на пятнадцать, потом опять на склон. Объявляю большой привал. Пока Машка готовит перекус, устраиваю учебное занятие по самозадержанию при срыве, благо подходящее место рядом. И снова отмечаю преимущество новичков-военных перед теми же студентами. Идут и учатся, не задавая глупых вопросов. Приказ - есть приказ. Мужики все крепкие, координация движений отличная. Простейшую технику работы с ледорубом схватывают на раз. Через полчаса все рубятся как минимум на четверку. На всякий случай объясняю и технику жопслея. Это, после зарубания, осваивается с первой попытки.
Без глупого вопроса, естественно, не обходится. Но не во время занятий, а после, за чаем. Да, за чаем. А почему, пока мы всё равно тратим время на кувыркание в снегу, девочке не вскипятить нам чайку? Почему днем чай не пьют? Время терять не хочется! А сейчас-то в чем проблема?
Вопрос, естественно, задает Володя:
- Олег, а зачем это было надо? Мы ж не на альпинистов готовимся. Может, вообще больше в горы не попадем.
- А если попадете? И Чимтаргу еще пройти надо. На спуске загреметь - плевое дело. Умеешь зарубаться - больших проблем не будет, а нет - до низу одни уши доедут. Особенно, если на камнях.
Кивает. Согласен значит. Конечно, можно было обойтись и без занятия, но не факт, что я буду рядом в момент срыва. А все эти упражнения с погоней за летящим телом и зарубанием двух тушек, набравших скорость - удовольствие ниже среднего. Тем более, я не с ледорубом иду, а с Надюхиным дрыном. Альпеншток, как орудие зарубания, намного менее удобен, Из-за чего в свое время и был вытеснен ледорубом. Давно вытеснен - не то что я, отец пришел в горы уже после этого.
Когда в седьмом году натолкнулись на такой раритет в "Альпухе", у меня даже не зачесалось ничего. Папа - тот сразу сообразил и купил себе. А я сдуру - нет. А когда включился уже после того похода - они кончились. И больше не появлялись. Сколько себя ругал потом за это. Даже когда соорудил некое подобие из цевья весла от "Тайменя", прикрепив к нему самодельный наконечник.
Да, рубиться дрыном не слишком удобно. Но научиться можно. Зато сорваться на простых склонах очень сложно. Он - реальная и, что немаловажно, удобная точка опоры. А сейчас, когда ходим с ледовыми инструментами, и ледоруб нужен только на простых участках, где дрын удобнее...
Но не допер вовремя. В итоге на семью у нас всего один полноценный альпеншток, перекочевавший от отца к Надюхе. И моя самоделка.
Надя сопровождать клиентов не пошла. Прекрасно ее понимаю: десять дней дочку не видела, и отрываться от деточки ради кольца из трех простых перевалов совершенно не хочется. Мне тоже. Но дело есть дело. А раз жена сачканула, я ее дрын прихватизировал.
- Да брось, Потап, - вступает в разговор Жора, белобрысый двухметрового роста мужик с грацией медведя. Не того неповоротливого добродушного увальня, каким рисуют мишку в детских сказках, а настоящего, серьезного и очень опасного хищника. Причем весной, когда тот без жира. Да у них вся группа, если между нами, похожа на стаю медведей. Хоть те стаями и не ходят. - Любой навык пригодится.
- Разве против? - удивляется Володя. - И вообще, я за любой кипеш, кроме голодовки!
Допиваем чай и двигаем дальше. Вымоченная на тренировке одежда потихоньку приходит в порядок. У меня, всё высохло еще на привале, а горки ребят еще немного влажноваты, но горное солнышко выпаривает воду буквально на глазах. К концу первого перехода последствий снежных занятий уже не ощущаются. Поэтому и гонял их не утром, а в обед, когда солнце самое жаркое...
Таджикистан, Фанские горы, Мутные озера
Санечка
- Санечка, одевайся, вниз пойдем.
- Кто падет?
- Мама пойдет, деда пойдет. И бабушка.
- Папа падет?
- Папа клиентов проведет через перевал и тоже придет.
- Када?
- Через несколько дней.
Всегда так. Кого-нибудь нет рядом. То мама уйдет, то папа, то оба. А я хочу, чтобы все были. Но не спорить же с мамой!
- Пусть он яньше пидет!
- Он постарается.
- Холосо.
Я согласная. Папа всегда старается. Папа хороший. Папа меня любит. И мама тоже. И деда с бабой. И я их люблю. Они хорошие. Сейчас домой пойдем. В лагерь. В лагере хорошо. У меня там камешки красивые есть. И игрушки. Но камешки лучше...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады- Новосибирск
Андрей Урусов (Седьмой)
"Шишига" завелась на удивление легко. Чихнула пару раз двигателем, и радостно заурчала, в предвкушении дороги. Водитель, ефрейтор Ванька Герман хотел было заикнуться о путевом листе и карточке старшего машины, но не рискнул связываться с "чокнутым хохлом", как за глаза, а нередко и в глаза, звали Урусова. Обижаться Андрей и не думал, как можно на правду обижаться? Если родился в Донбассе, и жил да служил там почти двадцать семь лет...
- Поехали! - скомандовал Урусов, и уткнулся в телефон.
- Едем куда? - Герман решил хотя бы маршрут уточнить.
- К комбату сперва, потом ко мне. Там грузимся, потом опять на Петухова, и в часть. Цигель-цигель ай-лю-лю, Вано, управимся за три часа - с меня бакшиш. Вкусная и полезная. В большой и красивой.
- А по-русски никак? - буркнул водитель, разворачиваясь по парку. - Понаехали, понимаешь!
- Понаоставались! - парировал ворчание ефрейтора Урусов и снова начал терзать многострадальный телефон.
- А если гаишники пристанут?
- Лесом пойдут. - Не отрывая телефон от уха, ответил старший сержант. - Есть! - и быстро-быстро, глотая слова и окончания начал кричать в трубку: - Влада, начинай собираться буду минут через сорок! Вещи, бумагу, карабин не забудь!
- ...или ВАИшники встретятся. - Продолжал нудить Герман. - Какие там сорок минут, за полдня бы управиться...
- Я тебе сейчас щелбанов полную голову настучу, и из кабины выкину! Чтобы не каркал!- обернулся к нему Урусов. - Нет, Кошка, не тебе, зольд тут страх потерял! Да, Ванька, кто же еще? Все поняла? Умница! Скоро буду.
Спрятав телефон в карман, Андрей уже всем корпусом развернулся в тесной кабине и прошипел Герману в ухо:
- Мы сейчас гоним очень быстро. А потом еще быстрее. А если гавкнешь под руку - сделаю, что обещал. И даже больше. Осознал, военный? - уже нормальным голосом спросил Урусов у водителя.
- Осознал. - Только и ответил тот, и с каменным выражением лица вцепился в руль.
- Вот и отлично, вот и молодец. Педальку в пол, и полетели, сахарный мой.
Им очень повезло. Толмачевское шоссе было практически пустым. А оба стационарных гаишных поста проводили "шишигу" скучающим взглядом. Катят куда-то военные, да пусть катят. Денег у них нет, а возни много.
Возле дома Пчелинцева мест не было. Все занимали машины жильцов.
- Нафиг. Стой на дороге. - Оборвал все попытки припарковаться Урусов. - Скоро буду. Если что - всех на хер. - И выпрыгнул из кабины.
Так, подъезд закрыт, но это мелочи. Подходящая проволочка в кармане лежит уже лет пятнадцать. Шшшш, клац! И трех секунд не прошло. Практика большая, а опыт не пропьешь. На Украине магнитными замками баловаться начали только в двухтысячных, а до этого, хочешь в подъезд войти - изволь с механизмом разбираться. Так что, когда Пчелинцев друзьям-сослуживцам ключи от подъезда раздавал, Андрей свой экземпляр Кошке вручил.
Урусов пролетел по лестнице и забарабанил в дверь. Звонок сломался еще месяца два назад, а отремонтировать все руки не доходили. Да и кулаком всяко надежнее.
Дверь открыла заспанная Анна, Шмелёвская жена. Полдень почти, а она глаза только продирает.
-Аааа... Андрей... привет! Заходи. Если хочешь.- Ну не любили друг друга подчиненный и вторая половина комбата. С момента знакомства не любили. Бывает, оказывается, не только любовь с первого взгляда, но и ненависть. И редко когда они удерживались от взаимных шпилек...
- Спасибо. Мне и тут хорошо. Глебыч передать сказал, чтобы собиралась и сама готова была. Я через час с мелочью заеду. В часть съезжаем.
- С чего бы вдруг? - удивилась Анна. - Ну ладно, раз Вовка сказал, буду собираться...
Уже сбегая по лестнице, Урусов прокручивал разговор снова и снова. Лярва. Никто никуда собираться не будет. Сейчас попробует дозвониться до Шмеля, плюнет, и снова спать завалится. Слава Богам, хоть дети в Балтийске...
***
Влада с Димкой были уже собраны. Шесть огромных сумок стояло в коридоре, перегородив его почти целиком.
- Все взяла? - Только и спросил Урусов, и, не дождавшись кивка, подхватил первую и потащил вниз. Благо, всего второй этаж. Хоть в окно кидай, если пропихнуть сможешь.
На выходе, он метнул сумкой в чуть не упавшего ефрейтора.
- Ванек, я выношу - ты грузишь. С запасом только трамбуй.
Взбегая по лестнице, Андрей чуть не сбил соседку, решившую выбраться на улицу.
- Ой, Андрюша, а ты телевизор-то смотрел?
- Нет, Раиса Петровна, не любитель. Дайте пройти, пожалуйста, очень спешу.
- Вот и хорошо, что не смотришь! А то там страсти сейчас такие показывали! На Израиль арабцы бонбу уронили. Ядерную. Японцы с китайцами на морях задрались. И Путин-то, с нигрой мериканской, по прямому эфиру ругался. Шибко слова пакостные друг дружке говорили. Сою какую-то поминали через слово!
Последние слова Андрей осознал уже в квартире.
Млять. И все, что сказать можно. Подхватил сразу две сумки и потащил на площадку.
- Кошка, звони Шмелю! Гроза-17, драть ее в сраку, да жопой на пенек! - И сорвался на крик: - БЕГОМ!!!!!
Есть все же, наверху кто-то.... Влада дозвонилась до Пчелинцева с первой попытки, шепнув: "Гроза - семнадцать, Андрей передал". И отшатнулась от динамика, который взорвался матом. А потом замолчал.
- Андрюш... Что это было? - растерянно спросила она у мужа, волокущего по ступенькам последнюю сумку.
- Это? - сбился с шага Андрей. - Это - девяносто девяти процентная вероятность ядерной войны. Ты ноут взяла?
- Да, взяла. Карабин в этой лежит, документы и деньги у меня. - Обыденный вопрос отсрочил панику, отодвинул на второй план.
- Умница. Теперь давай вниз, там "шишига". В ней паренек. Ваней зовут. Садись, я сейчас. Пусть заводит.
Жена побежала вниз. Андрей прошелся по квартире, проверяя везде ли свет-вода-газ погашены и выключены. Все в порядке. Кошка - умница. Теперь можно закрыть дверь, и спускаться к машине. Стараясь не думать о том, что, скорее всего, сюда уже не вернуться. Никогда...
Таджикистан, Фанские горы, подъем на пер Чимтарга
Олег Юринов
После обеда дела идут явно лучше. Мои подопечные приспособились к сыпухе, да и склоны тут чуток положе. Три часа пахоты, и мы на месте.
Ночевки под Чимтаргой прекрасные. Всё оборудовано тысячами и тысячами туристов, прошедших здесь за предыдущие годы. Расчищенных площадок под палатки хватит и на десяток групп, подобных нашей. Выбираем места поудобнее и начинаем ставиться. Машка немедленно оккупирует кухню - простое, но очень функциональное сооружение: полукруглая стенка высотой около полуметра и защищенные ею от ветра несколько плоских булыжников.
Интересные у девчонки отношения с остальными. С одной стороны, в горном деле она их всех значительно опытнее, и очень многое умеет значительно лучше. С другой стороны - дочь полка. Причем, не только по возрасту, видно, что знакомы все давно, и каждый из мужиков для нее авторитет. Машка выбрала самый грамотный стиль общения: кухня дело традиционно женское, там ей советов никто давать не будет, а с остальным и сами справятся. А чуть быстрее или медленнее - не столь важно. Очень мудро, а для двадцатилетней девчонки - удивительно мудро.
Лагерь ставим быстро. Для чайников, впервые ночующих выше четырех с половиной метров - очень быстро. Еще один плюсик армейской дисциплине. Видно, привыкли мужики работать в любом состоянии. Интересно, у тех новичков, что мне после срочной службы попадались, такого умения нет, скорее, наоборот. Или армия армии рознь? Непринципиально. "Горняшка" ребят придавливает, это видно. Несильно: движения немного замедленны, дыхание учащенно. Плевать, легкая горная болезнь - это не смертельно, на уровне мелких неудобств. Примерно, как столь же легкая усталость. Еще спать будут хреново, тут уж ничего не поделаешь.
Машка с ужином тоже справляется без задержек, благо в кармане морены под ближайшим снежником за день накопилась вода, и топить снег нет нужды. С удовольствием едим.
Вот теперь можно подвести итоги дня. Справились на час быстрее, чем я рассчитывал. Состояние у всех хорошее. Завтра до перевала никто свалиться не должен. А потом вниз. Это хоть и сложнее технически, но физически намного легче. А главное - быстрее кончается. У Большого Алло будем в середине дня. А Двойной с такой группой, можно и за день проскочить. Если захочется. А нет, так за два, как и планировали. Вообще, не напрягаясь.
До связи с Мутными у нас два часа. Володя достает телефон и отходит в сторону. Да, красиво жить не запретишь! Таскать с собой спутниковый аппарат может позволить себе далеко не каждый. Дорогое удовольствие. Даже в прокат. Пока он гуляет, травим байки под вторую порцию чая.
Потапа нет с полчаса. Очень долго! Представляю, сколько может стоить такой разговор, и присвистываю. Возвращается он чернее тучи и сходу бросает: "Гроза семнадцать". Установившаяся тишина очень нехорошо давит на мозги. На лицах мужиков написано такое... Точнее, на них настолько бесстрастное выражение... Не выдерживаю:
- Володь, если это не страшная военная тайна, что значит "Гроза - семнадцать"? Ядерная война, что ли началась?
Шутка не находит понимания. Все медленно поворачиваются в мою сторону, потом Потап машет рукой и произносит:
- А-а, чего тут прятать! Это значит, что хуже некуда. Скорее всего, именно она. Где и что - толком непонятно. Вроде, мы пока не воюем, но, раз объявляют "Грозу", боюсь, это ненадолго...
Новосибирск
Борис Юринов
Последний тур очередного этапа Кубка России по шахматам подходил к концу. Уже закончились почти все партии. Но эта, последняя была самой важной. На первом столе сошлись в жесточайшей схватке один из сильнейших гроссмейстеров мира Сергей Рублевин и молодая надежда самарских шахмат - восемнадцатилетний международный мастер Борис Юринов. Шансы занять первое место были у обоих противников. Но, если старшему по возрасту и по званию, для этого было достаточно ничьей, то младший должен был побеждать. Ко всему прочему, только в случае победы он выполнял гроссмейстерскую норму. В третий раз, последний из необходимых для присвоения звания. Задача перед молодым шахматистом осложнялась не только силой игры Рублевина, но и цветом фигур. Выиграть у сильного противника "под заказ" черными почти невозможно. Чаще всего подобные попытки приводят к тому, что и ничьей не удается добиться.
Несмотря на это Боря попробовал. Отказавшись от ничьей, предсказуемо предложенной противником сразу по выходу из дебюта, он сумел сначала обострить позицию, потом перехватить инициативу и, пожертвовав пешку, а следом за ней и качество (*ладья за легкую фигуру), развернуть сильную атаку на белого короля. Противник защищался мастерски. Когда уже казалось, что мат неизбежен, Рублевин, с лихвой вернув все материальные приобретения, сумел "убежать" в ферзевый эндшпиль без пешки, но с хорошими шансами на ничью. Такие позиции сложно выигрывать, тем более, что обычно окончания - слабое место молодежи...
Но Юринов неожиданно продемонстрировал виртуозную технику. Сначала атака пешками на ферзевом фланге, потом - своевременный рейд черного короля через всю доску, приводящий к потере еще одной пешки. И лишающий гроссмейстера последней надежды добавить в копилку своих наград очередное "золото".
Рублевин остановил часы и протянул руку противнику:
- Поздравляю.
Боря кивнул и ответил на пожатие, безуспешно пытаясь согнать с лица счастливую улыбку.
Противники записали результат в бланках, поставили в центр доски королей и вышли из турнирного зала в фойе.
- А что ты планировал, - спросил гроссмейстер, - если бы я вместо "ферзь де три" пошел бы "конь е один"?
- Мне казалось, что это еще хуже, - победитель начал сыпать вариантами.
Сергей возражал. Оба подошли к столикам для анализа и продолжили разговор уже за доской, двигая фигуры.
- Борь, как сыграл? - окликнул победителя кто-то из стоящей неподалеку кучки молодых парней.
- Выиграл, - отмахнулся тот.
- Так ты теперь гросс! - не отставал спросивший. - С тебя причитается! Да еще кого завалил! Самого Рубля!
- Ты норму выполнил? - поднял глаза Рублевин. Узнав его, молодежь быстренько испарилась.
- Да. Третью. Можно считать - гроссмейстер.
- Еще раз поздравляю, ради такого и проиграть не так обидно. Да и партия получилась интересная. Ладно, покурить успею до награждения.
Боря тоже вышел из гостиницы, где жили шахматисты и проходили игры, но останавливаться около курящих не стал. Не для того шел. Дурной привычкой, слава богу, не обзавелся. Просто после семи часов игры хотелось вдохнуть свежего воздуха. На улице было хорошо. Стоявшая весь турнир жара, наконец, спала, Солнце, из палящего превратилось в доброе и ласковое. Негромко шуршала листва деревьев в сквере. Легкий ветерок пытался взъерошить волосы.
А утром ведь даже не заметил, что погода изменилась и стало так здорово. Все мысли были только о предстоящей партии. Да и сейчас голова еще прокручивала фрагменты прошедшего сражения: "Как же я умудрился зевнуть "Слон бэ пять"! Хорошо еще, нашлась жертва качества! Иначе плохо бы было, ничья сегодня - как поражение... И в эндшпиле у него имелись неплохие шансы... Проморгал я переход...". Осознание победы и выполненной задачи только укладывалось в голове, постепенно вытесняя напряжение борьбы.
"Бабушке надо позвонить! - он вытащил сотовый. - Что за фигня со связью? Ага, пробился. Нет, опять сбилось. Сеть перегружена, наверное".
- Господа и товарищи, просьба пройти на награждение! Все на закрытие турнира!
"Ладно, потом звякну", - Боря еще раз вдохнул прохладного, удивительно вкусного воздуха, сунул телефон в карман и отправился за заслуженной наградой...
После окончания церемонии он вышел в холл. Душа пела.
"Гроссмейстер! Я гроссмейстер!! Черт! Я гроссмейстер! Всё-таки выполнил! "Под заказ", черными завалил Рубля! Вот папа обрадуется, когда вернется со своих гор! Надо бабушке дозвониться! Не берет трубку, спит, наверное. Ладно, попозже звякну. Соберусь пока, самолет только ночью, но лучше заранее, а то еще забуду что-нибудь на радостях! Нет, ну надо же, я гроссмейстер!".
Выйдя из лифта, прошел в номер, быстро сложил небольшой рюкзачок, вытащил телефон, намереваясь еще раз набрать бабушку, но в этот момент аппарат зазвонил сам...
Таджикистан, Фанские горы, ночевка под пер Чимтарга
Олег Юринов
Я застываю. Мысли скачут в голове, как угорелые. Ядерная война не может быть локальной. То есть, теоретически может, а практически - нет. Возможно, уже сейчас штатовские или китайские ракеты летят к нам, в Россию. К Москве, Самаре, Новосибирску. А там бабушка, Борька! Что делать? Сегодня четырнадцатое, Борька еще на турнире в Новосибе... Подожди, мужики же оттуда! И не дергаются. У них же там семьи!
- Володь! У меня сейчас брат в Новосибирске, в шахматы играет...
Потап молча протягивает мне телефон. Набираю номер.
- Борь! Слышишь меня?
- Олега! Я выполнил! Набрал норму! Я теперь гроссмейстер!!!
Эх, братишка, сбылась твоя мечта, только кому теперь это нужно?
- Борька! Бери ручку, пиши!
- Я гроссмейстер, Олега!!!
- Мать твою за ногу через коромысло!!!
Брат замолкает. Я не ругаюсь матом. Совсем. Никогда. И матерная тирада из моих уст выбивает из Борьки эйфорию.
- Олега? Это ты?
- Я! Слушай внимательно! Пиши!
Под диктовку Потапа сообщаю ему номер телефона и остальные подробности.
- Позвонишь, скажешь, что от Потапа. Тебе объяснят, куда ехать! И лети туда, как можно быстрее! В любом случае, уматывай из города на полном форсаже.
- Но почему?
- Война! Ядерная! Пиндец всему!
Борька молчит, переваривая информацию. Потом неуверенно произносит:
- Подожди, а как же вы, бабушка...
- Мы в безопасности. С бабушкой я что-нибудь придумаю. Себя спасай!!! Прямо сейчас звони! И слушайся этих ребят, как господа бога! Нет, как папу слушаешь!
- Ладно...
Отключаюсь. Он меня услышал. Брат хоть и наивен по-детски, как, впрочем, и любой шахматист, но действовать быстро умеет. Если у него есть шанс успеть - успеет. Осталось еще одно дело...
- Привет, бабуль! Как у тебя дела?
- Олежек! Откуда ты звонишь? У вас есть связь?
- Тут у ребят спутниковый телефон. Дали позвонить. Как твои ноги?
- Хорошо, болят, но не так сильно, как раньше. Как там Санечка?
- Прекрасно. Ей очень нравится в горах. Ты знаешь, что Борька гроссмейстера выполнил?
- Ой, молодец! В восемнадцать лет - и уже гроссмейстер!
- Да, классно! Он уже уехал из Новосибирска! У нас тоже всё в порядке. Мы в ближайшие две недели звонить не будем, пока в Душанбе не приедем! Ты не волнуйся!
- Что ты, я же знаю! Твой папа ходит в походы уже тридцать пять лет! Я привыкла! Давай прощаться, это же очень дорого, говорить по телефону из таких далей!
- Пока, бабуль! Мы все тебя очень любим!!!
Всё. Что я могу придумать? Только попрощаться и намекнуть, что мы выживем. Бабушка очень больна, но голова у нее светлая: если она успеет узнать последние новости, она поймет, что мы спаслись. Может быть, ей будет немного легче. А если не узнает... Наверное, так даже лучше...
Отдаю Потапу трубу и ухожу за камни... Никто не должен видеть, как я плачу...
Новосибирск
Андрей Урусов (Седьмой)
Взвыл некормленым Кипеловым телефон, радостно докладывая о пришедшей СМСке. Кто там порадовать хочет? "Перекрест Петухова - Малыгина. Пацан. Красный рюкзак. Юринов Борис. Рассказывал. Шахматы. Забери. Шмель" - Этого еще счастья на голову не хватало!!!
Грузовик петлял по узким переулкам, пробираясь к нужному месту. Есть. На тротуаре с блаженным видом топчется худощавый паренек. Вроде под описание подходит.
- Какие люди... Точно, конь шахматный. Наш клиент! Вано, прижмись к прохожке! - Скомандовал Урусов, на ходу приоткрывая дверь. - Ты Юринов?
- А, что... - тот испуганно посмотрел на машину. - А... да, я Юринов Борис! Привет! А Вы - Андрей? Мне позвонили, сказали.... Я сегодня турнир выиграл! Гроссмейстер уже! А тут про войну какую-то говорили. Стою, жду, никто не едет.
- Дождался, приехали. Я Урусов Андрей. С победой - поздравляю. Лезь в кунг, гроссмейстер. - Урусов вылез из машины и стал рядом с парнем. Тот был ниже на полголовы, и в плечах уже раза в полтора. Вместе они настолько смешно смотрелись, что Влада не удержалась и засмеялась.
- А зачем? - недоуменно спросил Юринов.
- Как зачем? На войну поедем. На полигон бригады моей, твою победу отмечать. Я с генералом договорился. С настоящим. Пострелять дадим
- На полигон?! Стрелять?! А оно мне надо? - удивился юный шахматный гений, но в кунг полез.
- Надо. Только ты этого еще не понял. Быстрее. Нам народ еще собирать. Уматывать надо. Пока нам всем "китайскую ничью" не организовали. - Урусов, не дожидаясь следующего вопроса, захлопнул за самарским гостем противно задребезжавший люк.
- Это что за задрот такой? - поинтересовался ефрейтор, когда Андрей влез обратно и махнул рукой, поехали, мол.
- Это не задрот, а надежда российского шахматного мира. Борис Юринов. Брат комбатского друга.
- Шкляра, который? - уточнил Герман. Практически личный водитель Пчелинцева просто по статусу своему знал все и всех. Положено уставом. - У него ж нет брата.
- Хрен его знает, может и есть. Разберемся. У Шмеля друзей как раз ему на второй батальон наберется. Сам знаешь.
- Понятно... - протянул ефрейтор. И подвел итог. - А все равно, на вид - задрот.
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады- полигон
Владимир Пчелинцев (Шмель)
До стрельбища было восемнадцать километров сто пятнадцать метров. Это если вымерять курвиметром по карте. А на деле - дорога петляла, как пьяный удав и времени отнимала с избытком. Минимум уходило два с половиной часа. Потом за три отстрелять положенную программу, собрать гильзы, и можно выдвигаться в бригаду. Еще два с половиной часа, и крайняя смена ужина. Все не раз проверено и просчитано.
Только сегодня не выходило ничего. Сначала прапор со склада РАО долго и нудно мотал нервы на колючую проволоку, подписывая бумаги. Нужные и как обычно. Потом вдруг заклинило дверь "оружейки", да так, что пришлось, чуть ли не сносить направленным взрывом...
А внутри колотила мысль: "быстрее, быстрее, быстрее"... Привязалась, проклятая, и не хотела уходить.
Наконец, колонна выдвинулась в сторону балки, еще в сороковые облюбованной под проведение стрельб. Пчелинцева мотало по кабине раздолбанного УАЗика. Дорога было еще та, многими поколениями срочников совсем не зря прозванная "Дорогой Смерти". Неожиданно завибрировал телефон. Майор даже испугался немного. За день отсутствия связи, он и позабыл про мобильник.
На экране высветилось "Кошка"
- Привет пушистым старлеям! Что там?..
Старый армейский четырехколесный трудяга много в жизни видел и слышал. Но он чуть не перевернулся от взрыва комбатовской ругани.
Водитель крутанул руль, выравнивая машину в колее.
- Что там? Генералы московские?
- Хуже! Намного.... Тормози!
Над растянувшейся змеей батальонной колонной взлетела команда: "бегом, марш!"
Солдаты, матерно поминая всех, кто пришел на ум, ускорялись, сбивая плотнее ротные коробки.
А у майора все начало плыть перед глазами. Оставались только короткие мысли: "Будут бить по бригаде. Полигон в балке. Склоны крутые. Вероятность есть"
Снова зазвонил телефон. "Потапов". Тоже майор, тоже Владимир. В Таджикии сейчас, по горам шляется, Чечню решил вспомнить, бродяга....
- Влад, хватай жопу в горсть и прячься. Гроза семнадцать!
Пчелинцев уронил телефон мимо кармана и закрыл глаза. Влад умный мужик. И помнит кодовую таблицу 56-года, ту самую, что висела на стене учебного класса в Новосибирском Высшем Командном... Теперь оставалось только ждать. И гнать батальон как можно быстрее. Опомнившись, толкнул водителя в плечо.
- Газуй! - До полигона с километр осталось. Пять минут на машине, от силы. Проводная связь есть. ТА-57 из всех помех признает только перебитый кабель. На бригаду проще получится выйти с КПП, чем возвращаться.
А где-то, на самом краю сознания, сидела кусачая заноза: догадается Урусов, что в расположение лучше не соваться или нет? И не пошлет ли его Анька, подумав про глупую шутку?..
Таджикистан, Фанские горы, озеро Пиала
Санечка
- Деда, я устала... Нозки не идут... пить хочу...
- Давай до Пиалы дойдем и отдохнем. Помнишь озеро такое фиолетовое? Потерпишь до него?
- Холосо... Падем... Скаску ласскаси...
- Ну, слушай. Жили-были...
Окрестности Новосибирска, Толмачевское шоссе
Андрей Урусов (Седьмой)
Люди все же что-то начали понимать. Или новости дошли, или интуиция сработала. Толмачевское шоссе забито еще не было, но все предпосылки имелись. Поток шел намного плотнее, чем несколько часов назад. И время, вроде бы не то, рано еще расползаться после работы ...
Ефрейтор сосредоточенно вертел баранку, стараясь протиснуться в любую щель потока. Седьмого начало колотить крупной дрожью.
- Андрей, плохо? - погладила по плечу Влада.
- Неа, Солнышка, хорошо все. Просто....
- "Просто" - по-молдавски - гандон! - выдала сквозь зубы Анна. Урусов все же смог себя пересилить, и вытащил ее из квартиры, не обращая внимания на вопли о "ненакрашенности" и "неготовности". И сейчас все сильнее и сильнее жалел об этом.
- Аня, не нагнетай. - Посоветовала Влада. - И без тебя тошно.
- Пить надо меньше! Тошнить и не будет - Вскинулась майорская жена.
Андрей перегнулся через Владу, наклонился к Анне поближе. И неожиданно рявкнул ей в лицо:
- Заткнись. Влада не пьет. Вообще. Чем недовольна - Шмелю расскажешь. А пока - рот закрыла. И не скули. Ведь времени не пожалею, достану коня нашего шахматного из кунга, и тебя там закрою. И отопитель включу, чтобы угорела к херам и больше при детях нехорошие слова не говорила.
Ошарашенная Анна вжалась поглубже в кресло, пытаясь отодвинуться от слетевшего с катушек сержанта.
- Не ссыте, Анна Евгеньевна. - Сказал Герман, не отрываясь от дороги. - Мне он вообще, обещал из кабины выкинуть, и ничего. Андрей Михайлович у нас добрый.
- Как собака. - Сел обратно Урусов. - Ванек, тормозни на секунду. Мне в кунг надо.
Когда за старшим сержантом хлопнула дверь, Анна все же сумела, преодолев шок спросить:- Влада, ты как с ним живешь?! Он же на всю голову больной!!!
- Думаешь, я лучше? - улыбнулась Урусова. - Он вообще-то хороший.
- Когда спит зубами к стенке. Хохол чокнутый. - Вмешался в женский разговор водитель. - Его в бригаде все так и зовут! Зуб даю.
- Вань, язык придержи. А то мне ведь и Андрея не надо. Сама глазоньки блудливые вышкарябаю! - ласково улыбнувшись, пообещала Урусова.
- Злые вы... - ответил на угрозу Герман.
- Держи! - Просунул в кабину приклад карабина Седьмой. И запрыгнул сам. - Поехали, Вань, поехали.
- А это зачем? - спросила Влада, передавая оружие обратно.
- Шоб було. - коротко ответил Урусов и вбил ладонью магазин. Со звонким лязгом взвел затвор и поставил "тигра" в ноги, прислонив стволом к стойке кабины. - Толпа там подозрительная шибко. Ванька, будь готов уйти в пахоту.
- Всегда готов. - Отозвался ефрейтор. - Прямо как юный пионер.
- Вот и замурчательно, внучок ты Иллича мой!
- То про октябрят говорили.
- А не один ли хрен, в принципе?
- Тоже верно...
"Шишига", не сбавляя скорости, подъехала к перекрестку. Нужная дорога была заблокирована перевернутой фурой-длинномером, возле которой толпилась с десяток "пацанчиков". И начинала формироваться качественная такая пробка, машин на сорок.
Герман погудел клаксоном. На армейский грузовик с неудовольствием начали оглядываться. Но к краю сдвигались, оставляя узкую тропинку - только протиснуться
- Влада, малого в ноги. Сами туда же по свистку. - сказал Урусов, нервно поглаживая приклад. - Очень мне ребятки эти не нравятся. Ванек, ключ на старт. Наверное, сейчас будет махач. А семерых нету, чтобы меня держали...
- Че гудишь, борзый самый? - проорал со стороны Германа подошедший вплотную "пацанчик": Барсетка, кожаный жилет, наглая отожранная харя.... Если бы в кабине не сидело две женщины и сын, Урусов может даже нашел бы этого кадра смешным. - Не видишь, гайцев ждем. Мы ждем, и вы ждите!
- Номера не различаешь? - высунулся в полуоткрытое окно ефрейтор. - Или с армейцами проблем хочешь?
- Че?! - непонимающе захлопал глазами "бык". - Это у тебя сейчас проблемы будут, лошара! - и заорал своим - Пацаны, тут служивые в корень оборзели!
- Бабы - вниз. Ванька - газуй. - Флегматично сказал Урусов. И высунулся по пояс из окна. С "тигром" в руках. Гражданский клон "Драгуновки" два раза выплюнул коротенький язычок пламени.
"Быки" тренированно попадали на дорогу, прикрывая затылки скрещенными руками.
- Вспышка со всех сторон. - Прокомментировал залегание "пацанов" Герман и придавил педаль. Грузовик, натужно порыкивая двигателем, пробрался по обочине, пропахав бампером внушительную борозду по борту шикарного "лексуса".
- А теперь, рви на всех парах. - Влез обратно Урусов и снова поставил карабин в ноги. От "тигра" резко запахло кислой гарью сгоревшего пороха. - Пока не прочухались и стрелять не начали.
- Никого не убил? - поморщилась от запаха Влада.
- Неа. Обе в двигатель головному. Мы ж не звери. Зато трижды подумают, прежде, чем решат на наших наезжать.
- Сомневаюсь.... - прошептала чуть слышно Анна, мелко крестясь. - Что не звери...
Мерно гудел мотор, легкий ветерок гулял по кабине, выдувая пороховую гарь, солнце грело ласково, не обжигая, монотонно бубнил что-то себе под нос Герман....
Окрестности Новосибирска, Толмачевское шоссе
Борис Юринов
В кузове грузовика, который Андрей назвал "кунгом", было темно и немного душновато. Сидеть можно было только на груде сумок. Да и из них во все стороны выпирало что-то твердое. Боря с трудом подобрал местечко, на котором ничего не давило на бока и не норовило воткнуться в зад. Трясло неимоверно. Сумки периодически подпрыгивали на очередном ухабе, и стоило больших трудов не улететь с них на пол. Привыкший за последнее время к относительному комфорту при передвижениях, Борис, тем не менее, переносил это стоически. В конце концов, не так давно его стали принимать на турнирах, и удалось перейти на самолеты и купейные вагоны поездов. А раньше...
Боря вспоминал...
Воронеж... сколько ему было... девять, вроде... насквозь проваленный основной турнир, два поражения в стартовых турах "блица" и огорченный голос папы: "Борька, либо ты берешь приз, либо придется ехать домой автостопом. Или пешком пойдем". А в турнире десяток гроссмейстеров и вдвое больше международных мастеров. И всего пять призов...
Весь турнир с недоумением и ужасом наблюдал, как крохотный перворазрядник зарабатывает себе место в общем вагоне. Десять побед подряд, невзирая на рейтинги и звания. Ничья в последнем туре. Второго приза хватило еще и на еду до дома...
Орел. Санаторий "минус пять звезд". Пожелтевшие от старости простыни, душ в конце коридора. Один туалет на этаж, тараканы размером с шоколадную конфету... Еда в столовой с запахом гнили... И папа, наперевес с тарелкой, полной чего-то, по консистенции и запаху напоминающей... совсем не тушеную капусту...
- Либо моему ребенку принесут нормальную еду, - шипит папа сквозь сжатые зубы, упершись тяжелым взглядам в слезящиеся буркала директора санатория, - либо ты сейчас сожрешь это сам. Всё, до последней крошки...
Еду принесли через семь минут. Не так много времени надо, чтобы пожарить яичницу. Когда папа так смотрел, спорить с ним не решались и депутаты Государственной Думы. Да что депутаты, даже ГАИшники на постах.
Казань. Всё хорошо, и даже уверенное первое место. Но, возвращаться пришлось автостопом. На детских официальных турнирах призов не дают...
Нижний... Перекладные электрички... Питер... Екатеринбург... Только когда отцу удалось развернуть небольшой бизнес, стало поспокойнее...
Так что, привычен...
Воспоминания и отсутствие комфорта пригасили немного эйфорию. Хотя та, всё равно, прорывалась наружу. Такое не забудешь! Гроссмейстер!!!
И всё-таки радость немножко отступила, и Боря задумался о том, что происходит вне шахмат. На звонок брата он отреагировал автоматически: сказалась привычка во всем слушаться его и отца. На полном автопилоте набрал продиктованный номер, сказал от кого он, ответил на пару торопливых вопросов и двинулся на место встречи. Идиотская фраза Андрея о стрельбе его несколько удивила, но до мозга не дошла: сказали слушаться, надо слушаться.
Но как-то странно, через пять часов самолет, а Олег сорвал его непонятно куда и зачем... Какая-то война... Он же не военный. Не служил и не должен. Подождите... Олег сказал "ядерная война"! Боря еще раз прокрутил в голове разговор, и до него дошло! Всё сразу! Ядерная война! Что это значит, Боря мог судить по книгам, благо читал много и, в основном, фантастику. Хиросима в каждом поселке. Атомные бомбы, падающие на крупные города. На Новосибирск, поэтому Олег и сказал уматывать. На Самару.... Но, там же бабушка! Олег сказал, что что-нибудь придумает! Если он сказал, так и будет. Олег всегда...
Неожиданно Боря понял: в этот раз брат не сдержит своего слова. Не сможет. Бабушке невозможно помочь... Он схватился за телефон. Связь была. Набрал номер... И сбросил. Что сказать? Предупредить? А толку? Если Олег ничего не придумал...
Он снова набрал бабушку. Говорить было неудобно. В кузове что-то лязгало, стучало, пару раз Борю подбрасывало на ухабах. Но он говорил... Рассказал, что выполнил гроссмейстера, что едет на экскурсию в воинскую часть, к друзьям Олега. Что-то говорил ласковое, доброе... Даже успел попрощаться до того, как связь опять прервалась... И ни слова о войне...
Когда выключал телефон, ощущение было, как будто бросал горсть земли в могилу. Эйфория ушла окончательно. Мозг, приученный быстро и правильно решать сложные шахматные задачи, переориентировался на новую проблему. Решение искалось по привычному алгоритму. Сначала оценка позиции. Он один. Бабушка в Самаре, туда не попасть. Вовремя - точно. Родители и брат в Таджикистане. Как называются эти горы? Матча? Или Фаны? Вспомнить обязательно, туда и надо идти. Но сначала подготовится. Здесь есть друзья Олега, и они взяли Борю под крыло. Это плюс. Друзья эти выживать умеют, в отличие от него.
Что есть в активе. Хорошая одежда, рассчитанная на лето и осень. Где-то до ноля градусов. Спасибо маме, действительно хорошая, туристская из их магазина. Зимняя, увы, осталась в Самаре. Рюкзак. Ноутбук, битком забитый шахматными программами. Знания по компьютеру на уровне пользователя. Продвинутого. Деньги! Первый приз Новосибирского турнира! Когда начнется война, их можно будет только выбросить. А сейчас? Сейчас можно купить что-нибудь полезное! Первый ход ясен.
Он хотел заколотить в стенку кунгу, но машина остановилась сама, и в дверь сунулся Андрей. Запрыгнул в кузов и начал копаться в сумке, разбрасывая вещи.
- Андрей! - позвал Боря.
- Говори!
- Я в турнире приз взял. Денежный. Если война - пропадут деньги. Надо бы сейчас потратить.
- И в какой же магазин тебя свозить? - ехидно заметил Урусов. И вытащил из сумки что-то в чехле. Ружье?!
- Откуда я знаю! Продуктов надо купить, или медикаментов. Что может потребоваться. Ну, там, куда мы едем. Чего там надо?
- Нам все надо. Вначале - живыми остаться. У тебя миллионы, что ли? - Внимательно посмотрел на него Андрей.
- Сто пятьдесят тысяч.
- Неплохо шахматисты живут, - присвистнул Андрей. И дернул молнию на чехле. Не ружье. Винтовка. Со снайперским прицелом. Как в фильмах.
- Я же первый приз взял на Кубке России!
- Ладно. Уговорил, противный. Подвернется хороший магазинчик - я тебя выпущу. Купишь. Только быстро. Очень быстро!
- Лучше возьми деньги, сам купи, я всё равно не знаю что. Только в туристской одежде немного разбираюсь. От брата.
Андрей удивился такой наивности. По глазам видно. А глаза умные. Как бы не прикидывался.
- Не боишься за бабки?
- А смысл? И Олег сказал тебе доверять.
- Ну, раз брат сказал... - На секунду задумался Андрей. - Давай. Минут через пятнадцать лабаз есть неплохой. На корню скупим. Можем и продавщицу заодно, если хочешь. Ты ж чемпион, вся фигня.
- Да уж как-нибудь!
- А вот это, ты молодец. - Взвесил увесистую пачку тысячерублевых Андрей. - И насчет денег. И вообще.
Таджикистан, Фанские горы, ночевка под пер Чимтарга
Олег Юринов
- Выпей!
Потап протягивает мне кружку, в которую щедро плеснул из своей фляги.
- Спасибо, не надо. Всё в порядке.
- Вижу, что в порядке. Выпей. Морпех говна не посоветует. - И смотрит очень внимательно. Понимающе.
Не знаю что у него во фляге, но пьется как вода.
Теперь я, действительно, в порядке. Это полчаса назад я был маленьким мальчиком, в голос рыдавшим и катавшимся по камням морены. А сейчас я снова руководитель группы, а значит - человек без эмоций. Неважно, хочу этого или нет. Обязан. Конечно, эмоции никуда не делись, но они надежно загнаны вглубь, взнузданы, стреножены и поставлены на прикол. На поверхности только железная логика и холодный расчет. Всё, что мог для родных за пределами гор я сделал. Теперь думаем о себе и тех, кто рядом.
Мужики всерьез обсуждают идею немедленного движения. Размышляют только, в какую сторону. На фиг, ребята! Война войной, а горы никуда не делись. Рассказываю своё видение ситуации. Сегодня спокойно ночуем. Ну, насколько можно спокойно ночевать после таких известий. Движение ночью ничего нам не даст, кроме срывов и, как следствие, царапин, ушибов, вывихов, а то и переломов.
Спускаться надо в лагерь. По остальным направлениям люди дальше, и в их дружелюбности я не уверен. Это пока мы были большие и сильные, они любили нас и уважали. Сейчас - хрен его знает. А в лагере - точно свои. И даже пара спасателей со связью, Душанбе их рация берет. Если с рассветом выйдем, и будем гнать по полной - можем успеть туда к полудню. Вниз - не вверх.
А на точке уже будем действовать по ситуации.
И еще надо дать на Мутные информацию о случившемся, чтобы притормозили все группы. А то Леха завтра собирался со второй половиной вояк на Казнок. Нечего там теперь делать, пусть сидят и ждут нашего спуска. Или самостоятельно в лагерь мотают.
Народ слушает, потом соглашается. Неохотно.
Так уж устроена определенная часть людей: если случается что-то неожиданное, а тем более плохое, первый порыв - немедленно куда-то бежать, что-то делать, с чем-то бороться. Не самая худшая часть человечества. Люди дела и совести. Из таких получались хорошие военные и спасатели... И альпинисты тоже. Хорошие люди. А вот черта характера опасная. Прежде чем делать что-то глобальное - надо сильно подумать. Иначе можно такого наворотить, не разобравшись... Причем, с самыми лучшими намерениями... Вот и эти ребята из таких. В нас, в своё время умение думать, прежде чем действовать папа разве что ремнем не вбивал. У мужиков, похоже, тоже был правильный учитель.
Ловлю себя на мысли, что специально забиваю голову всяческой философией, чтобы не думать о бабушке... К глазам и горлу тут же покатывает.
- Давай еще.
Хватаю кружку, и заливаю в себя содержимое.
- Запей! Чистый, всё-таки! - Смотрят на меня мужики. И кто-то, неразличимый за пеленой слез, протягивает третью.
Чистый? Спирт, значит. Не верю. Снова ничего не почувствовал. Все сгорает на лету. Зато немного отпустило. Смотрю на часы и вытаскиваю рацию.
- Пора. У нас связь. Воды наберите пока, а то к утру замерзнет...
Окрестности Новосибирска, 35 км Толмачевского шоссе, магазин "Оленька.
Алла Петренкова
Все как с цепи сорвались. Вроде бы и до вечера далеко, а прут сплошным потоком, как в Мавзолей в старые времена. И сигналят, ругаются... Совсем народ озверел от такой жизни.
Прямо перед магазином остановился армейский грузовик. Ну вот, сейчас зайдет помятый, непохмеленный прапорщик и будет предлагать продукты на продажу... Или пацан зеленый, на котором форма сидит, как на чучеле, возьмет водки. Самой дешевой, "дедушек" угощать...
Медленно встаю с упаковки пива. Привычная стандартная позиция для торговли: ноги чуть шире ширины плеч, руками опереться об прилавок, голова чуть наклонена.
Но в магазин, дзынькнув колокольчиком, висящим над дверью, влетают вовсе не похмельные прапорщики, а парни, по четвертаку примерно, каждый. Один ефрейтор, второй - старший сержант. Уж в званиях-то я, как бывшая лейтенантская жена, разбираюсь отлично...
Сержант, который выглядит и постарше, и помассивнее, буравит меня тяжелым взглядом. А потом неожиданно улыбается.
- День добрый, девушка!
- Здравствуйте!
- А у Вас грузчик есть?
- Есть, как иначе? Я же сама ящики таскать не буду! - Неожиданный вопрос, конечно...
- Зови! - командует. - А сама считать начинай! Тушняк и сгущ весь, что на складе есть...
- Тушенка со сгущенкой, что ли? - Уточнить надо. А то от военных такое слышать странно. Обычно сдавать приезжают. А тут прямо совсем наоборот...
- Они самые. - Рявкает сержант. - И быстрее. Грузчик твой, что, в сортир засел, веревку сожрав?
- Вася! - Кричу в сторону подсобки, откуда в ответ доносится какой-то шум.
- Сейчас подойдет! - И улыбаюсь ефрейтору. Симпатичный такой. Невысокий, худенький, залысинки смешные...
- Пока Вася твой придет - родить можно! И нового сделать! Ванек, вперед! А ты считай. - Взглядом сверлит, сволочь, как будто я ему денег должна. Или еще чего хочет ... Ой, Алка, дура ты... У такого мужика и чтобы не было никого?!
Ефрейтор сноровисто перескакивает через прилавок и вопросительно смотрит. Есть в военных положительный момент: без прямого указания даже не завалят....
- В правом углу стоят. Восемь упаковок. Только разнобой там!
- Пофигу! Ванька, в кунг все. И нехай Шахимат вылезает, да поработает на благо Родины. - командует сержант. А сам вытаскивает из-за пазухи пачку денег и подмигивает:
- Мне бы, солнышко, их все потратить! И как можно быстрее!
Я аж сглотнула ненароком...
- А сколько у тебя?
- Сто пятьдесят. Уложимся в пять минут - оранжевая тебе лично. - И опять подмигивает хитро-хитро.... Сволочь! Ну ничего. Сейчас мы ему все посчитаем.... А пять тысяч - это как раз треть моей зарплаты.
- Сейчас придумаем. На природу гулять? -в ответ тоже мигаю.
Вася вылезает, наконец, из подсобки, просекает ситуацию, ухватывает ящик сардин и бежит на улицу. Обратно летят уже втроем: Вася, Ваня-ефрейтор, и паренек в штатском с блаженно-отрешенным выражением на лице. Помятый какой-то...
- Ага. Друг премию пропивать будет. Может, с нами?
Слушать-то слушаю, но кнопки калькулятора нажимать не забываю:
- Работа...
- Пожалеешь. Честно говорю. - Сержант смотрит с непонятной грустью, словно в душу заглядывает... Такому в полковники надо идти, а не с лычками бегать....
- Судьба, значит такая.... - Вздыхаю грустно. И боком стараюсь повернуться, чтобы грудь четче была видна.
- Все так говорят. Ладно, красивая... - кидает пачку на стол. Та рассыпается... Несколько бумажек падают на пол, - даст Бог, встретимся. И угольками сочтемся. Да, я еще пару шоколадок возьму, не против?
- Бери. В чем вопрос?
Уходят. Васька от одурения башкой трясет: треть магазина вывезли, и, вроде как, без обману все.... Вот понять бы только, что сержант тот, в виду имел?
Они так и погибли, по которому разу пересчитывая выручку и радуясь нежданному счастью. По пробке, ставшей в километре от магазина, ударило два "Томагавка", придя из неведомых далей на тепловое излучение множества двигателей... Пламя просто смахнуло "Оленьку", оставив несколько опорных столбов....
Окрестности Новосибирска, 55 км Толмачевского шоссе
Андрей Урусов (Седьмой)
- МЛЯ!!!!!!! Ванька, против волны!!!! - Машину словно приподнял кто-то огромный и уронил обратно, особо не заботясь о сохранности содержимого. Анна с размаху треснулась головой в потолок и проснулась окончательно. Ошалело глядя по сторонам, она увидела, как в направлении далекого уже Новосибирска встают странные грибы, так похожие на не раз виденные в кино...
Ефрейтор все же сумел развернуть тяжелую машину задом к ударной волне. "Шишигу протащило метров десять по дороге, но перевернуть не сумело. Двигатель зачихал, но продолжил тянуть. Грузовик медленно поехал дальше, прихрамывая на каждом метре
- Вот и все.... - сказал Андрей. - Случилось...
- Это что?! - забилась в истерике Анна. И замолчала, получив по лицу от Влады.
- Успокойся, - бросила Урусова, - и слушай.
- Так, Ванька, тормози. - Начал раздавать указания Урусов. - Девчонки, сейчас на раз-два перебегаете в кунг, закрываете все дырки, и сидите, пока не скомандую. Там, в кунге бухла ящиков десять. Сами выберете. Советую по сто грамм.
- Зааачем? - спросила потерянно Анна.
- Стронций из организма выводит. Настроение повышает. Кошка, тяни эту дуру, пока не пришиб. Переоденьтесь сразу, шмотки в пакет, потом выкинем. И Димку переодеть не забудь. Да, и Борьке можешь все объяснить. Начнет панику - бей в ухо. Ты можешь.
- А вы? - Подняла глаза на Андрея жена.
- А мы - успеем. Беги, Солнышка...
Хлопнула дверь кунга, отрезая двух женщин, одного штатского и одного ребенка, от злобности окружающего мира.
- Что делать будем, старшой? - спросил Герман, уронив голову на руль.
- Ехать. Но не в бригаду.
- Так....
- Думаешь, по ней не врезали? - хмуро сказал Урусов, разглядывая трещинки на лобовом стекле. - А я вот, думаю, что очень даже, с двух рук. Цель чуть ли не стратегическая....
- И что предлагаешь?
- Предлагаю? - задумался на секунду Седьмой. - А что тут думать. Едем потихоньку, на дозиметр смотрим внимательно. У меня где-то "Терра" ворованная завалялась. Повышение фона резкое - все, сектан кысмет.
- И тогда что?
- Вань, ты мой товарищ или ядерной бомбы? Так не задавай вопросы, на которые ответить не могу. Поехали.
Ободранный грузовик тронулся с места и покатился в сторону воинской части....
Окрестности Новосибирска, полигон
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Дежурный по полигону ничего понять не успел. Бригадный УАЗик влетел на территорию. Из него выскочил взмыленный майор и побежал в сторону КПП.
-Глебыч, что случилось? - Прапорщик Андрушко майора Пчелинцева знал давно, и никогда его таким не видел.
- Саня, потом! - Отмахнулся от него майор. - Связь есть?
- Труба глючит со страшной силой, а проводная час назад в норме была...
- Спасибо. - Майор уже накручивал "тапик", зажав трубку плечом. - Сейчас батальон подойдет, ребятам мозг не сношай, с бумагами разберемся. Да, Саш, просьба еще. Выскочи, бандерлогам моим скажи, чтобы сразу в закрытый тир трамбовались. Все сразу. Потом объясню все. Да, гребанные связюки, пнем их об сову да на глобус, любить их в антенну роликовую! - заорал вдруг Пчелинцев.
- Да как скажешь, мне-то, что, сам понимаешь. - Не стал спорить прапорщик.
Майор пытался достучаться до бригады. А в ворота полигона уже начала втягиваться вторая рота...
- "Кипарис" на связи! - Откликнулась наконец-то бригада голосом сержанта Сидорчука.
- Ярый, здрав будь! На Командора выведи. Срочно!
- Легко! С те... - В трубке зашипело так громко, что Пчелинцев отдернул даже трубку от уха. - Майор! - Закричал Сидорчук. - Война! Пинде...
И связь с бригадой оборвалась.
Пчелинцев кинул трубку на стол и выскочил из помещения КПП.
- Вспышка сзади! Бегом!!! - И сам, подавая пример, растянулся за невысоким бордюром
Хорошо, что сейчас третья рота заходила. С которой майор ушел всего несколько месяцев назад. Его рота. Родная и любимая. Во все отверстия любимая. И привычная к тому, что нельзя игнорировать приказы Владимира Глебовича, а надо их исполнять и как можно быстрее. Любой ценой.
Солдаты попадали в пыль мгновенно, лишь на доли секунды замешкавшись, плюхнулись сержанты. Только офицеры так и остались истуканами на дороге. Их-то, ударной волной и снесло, кинув с размаху на несколько метров.
Над головой прошелестела раскаленная волна. Кто-то из солдат не выдержал, вскочил и побежал. Пока не нахватался легкими перегретого воздуха и не упал, судорожно забившись.
Не поднимая головы от земли, майор прохрипел: - В канаву! Ползком! Или ждать!
Ждать долго не пришлось. Через полминуты все повторилось. Снова пронесся над залегшей ротой поток твердого воздуха, и снова окатило жаром.
Майор с трудом поднялся, машинально отряхнув испачканный пылью камуфляж
- Рота! - Солдаты зашевелились. - Слушай мою команду! - Сорванное горло не давало проорать так, чтобы услышали и те, кого от удара закрыл крутой склон балки, на дне которой располагалась длинная коробка пистолетного тира. Но это не страшно. Можно и повторить.
- Две минуты! Построиться! - надсаживался майор. А рота спешно вскакивала, отряхивалась и становилась в привычное место в строю. Пчелинцев сейчас нарушал все мыслимые и немыслимые параграфы. Нужно было подразделение рассредоточить, по возможности укрыть за складками местности, замаскироваться... Вот только рассчитаны те уставы и инструкции на железобетонных строителей коммунизма, а не на нынешних пацанов, из которых военкоматы бракуют каждого третьего.
Вот и приходиться тратить драгоценные секунды и, сначала наводить порядок, а только потом выполнять предначертанное строгой буквой приказа.
Рота выстроилась удивительно быстро и замерла в ожидании. Только косились в сторону бригады, над которой медленно рассыпался огромный страшный "гриб" взрыва.... Лежать остались только хватанувший гари рядовой и два взводных, да вяло тряс головой, сидя на корточках, явно контуженный ротный.
- Фельдшера - оказать помощь пострадавшим. Соловьев, твои в помощь! Занести на КаПэ, дальше по обстановке! - тут же из строя выбежали три санинструктора, и несколько солдат из первого взвода бросившихся к офицерам. Спасало, что хоть один из фельдшеров прошел Чечню и знал, что делать...
- Остальные - бегом марш в "пистолетку". Через десять минут построение - доведу обстановку! Андрушко, ко мне!
Обалдевший от круговорота событий прапорщик протолкался сквозь бегущих солдат.
- Звиздец какой-то, Глебыч, что за ерунда-то?
- Это не ерунда. Это люминевый самолет уронил на нас ядрену бомбу. И настает большой звиздец.
- Не гони... - Начал бледнеть прапор. - Какая бомба? Зарплата ведь завтра. Мне алименты платить...
- Пиндец твоей зарплате! - сорвался майор. - И тебе пиндец! И алиментам твоим! На спине крокодила нарисую! Потому что придурок! Мы щас радиацию хватаем как чернобыльцы, а ты тормозишь хуже эстонца. У тебя дозиметр есть?
- Да был где-то... - Растерянно ответил Андрушко.
- Вот и ищи быстро. Найдешь - пробей сколько, и доложи. Выполнять! - Рявкнул Пчелинцев на дежурного.
Когда прапорщик скрылся на КПП, майор подошел к УАЗику и устало присел на бампер. Пара минут есть. Надо попробовать прийти в себя. Очень хотелось застрелиться. Но нельзя. Можно только идти, и пытаться объяснить плотно набитому в тесный пистолетный тир батальону, что началась Война. А может и кончилась уже. И от бригады остались только они. И их автоматы.
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Санечка
- Деда, лассказывай дайше! Ты лассказывай, а сто не успеес, пока я усну, завтла лассказес...
Окрестности Новосибирска, полигон
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Самое главное - сказать самому себе "Все. Встал и пошел!" Пчелинцев тяжело оторвался от бампера УАЗика и похромал к тиру. Странно. Вроде бы ничего ногой не задевал, а болит. Зашиб, наверное, когда падал. Или боишься ты, майор, к своим людям идти и выдумываешь всякие глупости.
В плотно набитой коробке "пистолетки" было душно. Снаружи жара - и тут надышали. Триста с лишним человек, о каком-либо построении и речи быть не могло. Так, сбились поплотнее, да в центре что-то типа просвета оставили. Тебе, майор, оставили, не отмажешься.
Пчелинцев молчал. Молчали и солдаты. Все понимали, что это не учения. А намного серьезнее. Кое-кто уже и до истины дошел, по глазам видно было.
- Товарищи... - наскоро придуманные слова мгновенно вылетели из головы. Комбат замолк на мгновение. Но, решился. Как перед прыжком в воду. Или с парашютом. - Короче, бойцы! Сиськи мять не буду. Война.
- Мля... - прошелестело по задним рядам. Передние продолжали молчать. Поедая майора глазами.
- Вот именно! А кто еще раз перебьет - тому хребет перебью. Ферштейн?!
- Так точно! - Ответили из рядов, хихикнув при этом. Понятно, Лисов выкаблучивается. Дембель херов.
- Вот и замечательно. Продолжаю, мучачи и амиги. - Пчелинцев, как обычно с ним и бывало - начал раскачиваться на носках. В такт речи. - Война. Кто с кем - не знаю, но без пиндосов никак не обошлось. Надеюсь, и мы в долгу не остались. А посему...
К майору подбежал Андрушко, сжимая в потных руках старый, советский еще ДП-12. И что-то зашептал Пчелинцеву.
- Благодарю за службу, товарищ кусок! - Вскинул ладонь к берету комбат. И снова обратился к бойцам. - ...А посему - могу обрадовать. Замполита с особистом скорее всего размазало. Но, свинцовые трусы носить не будем! Радиация в норме! Ну, почти! Отставить радости и прочую гомостятину! - оборвал комбат начавшийся галдеж. - Или забыли, урюки, кто страшнее радиации?! Так напомню!
Батальон сразу смолк.
- Командиры подразделений - ко мне! Остальные - во двор!
К майору строевым шагом подошли офицеры, начав представляться согласно устава.
- Отставить танцы! Минуту! - И когда, в помещении никого из солдат не осталось, комбат взгромоздился на стол для чистки.
- Нога стоять болит. Приложился где-то. - Объяснил он. - Все всё поняли? Что случилось, в смысле? А не какого беса я на столе сижу.
- Как не понять. - За всех офицеров ответил капитан Сундуков. Самый старший после Пчелинцева. Тоже из "чеченцев". - Глебыч, ты все четко обрисовал. Что предлагаешь?
Майор поерзал на столе, пытаясь расположиться поудобнее. Колено начало крутить все сильнее и сильнее.
- Что там предлагать, товарищи офицеры... Мы - в жопе. В глубокой. Но мы в тельняшках. Фуле. Приказываю: Выслать в сторону бригады "козла" с дозиметром. Если найдутся еще - отправить по отделению на штуку. Будет фон наверх лезть - пусть катаются, замеряют. Нам примерная картина нужна. В разведку - только добровольцы. Ром, сам понимаешь. Только ты. Бойцов и стволы - по усмотрению.
Сундуков оскалился в усмешке:
- Как иначе, Глебыч! Я пошел?
- Давай. БэКа по максимуму. В "козле" гранат четыре ящика. Три выгружай. Четвертый - твой. Только в городок, к общагам, не лезь сразу. Успеешь жену проведать.
- Щедро. - Снова улыбнулся капитан. - Ушел.
Майор проводил разведчика кивком. И продолжил.
- Остальные - распределить оставшийся боекомплект по личному составу, занять круговую оборону. Разрешаю загнать на вышку кого поглазастей. На любой шухер - приказываю отвечать огнем. Предупредительный в голову и все такое.
- Товарищ майор! - потянулся с вопросом лейтенант Терентьев, взводный - два, первой роты. - Разрешите....
- Не разрешаю. - Рубанул кулаком воздух Пчелинцев. - Если всё, то уже всё. А если нет - успеем.- Майор сполз с насиженного места. - Потом - по обстановке. Да, чуть не забыл. После раздачи - доклад. Ждем разведку. И что там побитые наши, кто в курсе?
Олег Юринов
Новички в горах - сплошная головная боль. Ничего не знают, ничего не умеют, но всё время ищут приключений на собственную задницу. И находят. Регулярно и постоянно. Бедный же руководитель вынужден из этой задницы их вытаскивать, а потом еще и последствия нейтрализовывать. Хуже только "значки". Эти уже отсидели смену в лагере, сходили на одну простейшую вершину. И теперь всерьез думают, что стали крутыми альпинистами. Нет, не крутыми. Крутейшими! А знаний у них... с одной вершины, то есть, как у новичков! У нас даже поговорка есть: "самый страшный зверь в горах - "значок": всё знает, ничего не умеет".
"Перворазники" немного лучше - гонору меньше. Они, конечно, разные. Самые приличные - те, которых сам к походу готовил. Это просто приятный вариант. Самых одиозных выгнал, остальных подучил, потренировал, по лесам и скалам погонял на полигонах родного края. Знаниями напичкал, навыки минимальные вдолбил. А главное - изучил немного, знаешь, что от кого ожидать.
Увы, с платными группами такое не проходит. Кого дали - того и веди.
Из "с неба упавших" самые лучшие - школьники. К дисциплине они привычные. Школа муштрует не хуже армии, слушаться старших обучены, знания впитывают как губка, а излишнюю живость и подвижность прекрасно нейтрализуют килограммы рюкзака и восемь ходовых часов в день. Если еще достались не маменькины сынки, а "трудные подростки", которые умеют вкалывать не хуже взрослых, так вообще песня. Единственное - надо постараться привести обратно столько же детей, сколько увел. Не меньше, и, главное, не больше! Впрочем, походы по девять месяцев не длятся.
Со студентами сложнее. Они почти поголовно редкостные раздолбаи. Из тисков школы вырвались, армейских избежали и, почувствовав свободу, закусили удила и летят по жизни, не разбирая дороги. Мозги отключены на отдых, дисбаланс жидкостей в организме огромный. И моча в голову постоянно бьет, и кровь в заднице непрерывно играет. В общем, руки и ноги бегут впереди головы, а та бестолково болтается на плечах и используется исключительно для приема пищи. И чтобы шапку носить вместо каски.
Но хуже всего - народ под сорок и старше. Они уже взрослые люди. У них жизненный опыт. Большой и серьезный. Они в жизни всё видели. Из окна своего офиса, на экране телевизора и мониторе компьютера. Они умеют ходить. В лакированных туфлях по асфальту, от подъезда до машины или автобусной остановки. Они знают, что и когда делать. Если под рукой сотовый, и любую проблему можно быстренько решить набором подходящего двухзначного номера (01, 02, 03 - нужное подчеркнуть). И они категорически не желают подчиняться мальчишке, на десяток-полтора лет младше их самих, будь он хоть сто раз мастер спорта и инструктор.
Вот только булыжнику, выбравшему конкретную черепушку своей целью, абсолютно всё равно, какой у этой черепушки жизненный опыт, а важно исключительно ее местонахождение, и не снял ли не в меру умный владелец каску именно в этот момент времени. Можно не сомневаться, снял. Потому как ремешок мешает, а этот сопляк-руководитель несет полную чушь, никакие камни сверху падать не могут - ни разу не видел!
А тут мне Руфина Григорьевна подкинула совсем страшный вариант. Четыре мужика именно этого возраста, да еще объединенные в слаженную команду с явно выраженным лидером. И единственная надежда - девочка восемнадцати лет. Хоть и явная дочь полка, но, по крайней мере, должна поддержать меня в технических вопросах.
Вообще, Машка - интересный кадр. Во-первых, именно Машка. Не Мария, не Маша, не Машенька или Маруся. Нет, откликается на любую модификацию имени. Но представляется Машкой, и все в группе называют ее именно так. Спросил у отца, оказывается, по паспорту она Марина. Но все с детства кличут Машкой. Довольно высокая, немного больше метра семидесяти, стройная, даже худенькая, но не доска-манекенщица. В плавных кошачьих движениях ощущается сила. Второй разряд закрыла за две смены, да еще успела сверх того на четверку сходить. Для женщины очень неплохо. Если, вообще, не рекорд. А с учетом возраста - невероятно.
Остальной набор качеств - совершенно обычный. С одной маленькой оговоркой. Обычный для нашей компании. Для тех, то есть, кого батя воспитывал. Старой школы, выросшей из традиций советского туризма, когда личные интересы всегда приносились в жертву общественным. Сейчас такое редкость, каждый носится со своей индивидуальностью, как с писаной торбой, нередко забывая при этом дело делать. У Машки этого напрочь нет. Настолько, что я успел это разглядеть за то время, что мы на Мутных рядом стояли, с Санечкой по камушкам прыгали, да мой день рождения праздновали. Это о многом говорит.
Но одна девочка - слабый противовес. Как и то, что мне теперь уже двадцать семь, а не двадцать. С другой стороны, в первый раз я такую группу в двадцать и тащил. Тогда справился, теперь, тем более должен.
Вот с такими, примерно, мыслями я их и уводил. На деле оказалось намного лучше.
Чем хороши военные: понятие дисциплины у них вбито в рефлексы. Приказали идти след в след, шагу в сторону не сделают. Сказали отдать груз - достал и отдал. Объявили учебные занятия - пошли заниматься. Без всяких интеллигентских штучек: "А тут удобней! Да я в порядке! Я могу еще больше тащить! Зачем это надо, одежда же вымокнет!". Эти ребята четко знают - начальству видней. Привыкли. Одного этого достаточно, чтобы спокойно выпускать вояк на категорию выше, чем гражданских того же опыта. К высшим категориям это не относится, там конкретные знания нужны, а вот к двоечкам-троечкам - запросто.
Вот это я весь день и использую самым беззастенчивым образом.
Ползу потихонечку вверх, периодически посматривая, как держатся клиенты. Были бы опытные люди в группе - шел бы своим темпом, ни на кого не ориентируясь. На "единичке" нет смысла постоянно держаться плотной группой. Каждый идет, как ему удобней, а собираться можно на привалах с интервалом в сорок минут. Но тут другая ситуация. Стоит мне пойти быстрее, и Потаповы мужички помчатся за мной, стараясь не соскочить с хвоста. И сдохнут. Может, не все, но кто-нибудь - обязательно. А дальше просто, как пень - еле плетущийся, хотя и разгруженный до нуля, аутсайдер, жуткие потери времени на его ожидание, рваный темп движения у остальных. В итоге постоянное топтание на одном месте и полностью вымотанная к ночевке группа. На первых двух переходах несколько раз ненадолго увеличивал темп, приглядываясь, кто как реагирует на это изменение. Теперь уже не надо, про физическую подготовку ребят знаю достаточно. На втором привале перераспределил груз. Дальше пошли совсем ровненько и достаточно споро.
Так что на ночевках будем задолго до темноты. Конечно, можно и дальше пойти, светлое время жаль, но не надо забывать, что вышли-то мы в семь утра, и к трем дня отработаем полноценных восемь часов. А это совсем немало. Чимтарга - перевал своеобразный. Все простые перевалы в Фанах - сплошная сыпуха. Молодые горы, никуда не деться. Но даже среди них наша сегодняшняя цель выделяется в худшую сторону. Если остальные "единички" почти не превышают четырех тысяч, то Чимтарга дотягивает до четырех семьсот. Вкупе с глубоко врезанными фанскими ущельями это дает очень неслабый перепад, и, соответственно, крутые склоны. А мелкие камни на крутом склоне - это эскалатор, едущий вниз. Спускаться по ней одно удовольствие. А вот подниматься...
Большая высота имеет и свои преимущества. В снежные годы сыпуха на Чимтарге засыпана снегом чуть ли не от первого выполаживания. Батя говорил, что в восемьдесят первом они поднимались по снегу практически от самых Мутных, а на спуске прокатились на задницах до последней террасы перед Большим Алло. Увы, мне так ни разу не удавалось, не любит меня этот перевал. Сколько не ходил - никаких жопслеев, только ножками. Лето в этом году жаркое, более-менее глубокий снег почти исключительно на северных склонах. На том же Казноке, позавчера мы именно с такого и катились. А Чимтарга ведет с востока на запад. Так что, добросовестно месим сыпуху: пока делаем два шага вверх, тропа сползает на шаг вниз. Я-то уже привычный к подобным фокусам. Машка - тоже. Второй разряд, особенно женский - самый непредсказуемый уровень, тем более, у скороспелок, но по осыпям ходить она умеет. Остальным хуже - пыхтят, матерятся в полголоса, но идут, стараясь ставить ноги так, как я показывал. Не сказать, что получается идеально, однако ползем понемногу.
Так вот, за восемь часов пахоты ребята прилично подустанут. Плюс "горняшка", она же горная болезнь. Если не останавиться - сдохнут окончательно, и до конца похода будут сплошные мучения.
Да и нет смысла сегодня идти дальше. От ночевок до перевала меньше часа, палатки поставить и на седловине можно, но дует там не в пример сильнее. И лишние двести метров высоты ночлега. Тоже не подарок без нормальной акклиматизации. А спускаться сегодня точно не стоит - под вечер, со склонов Чимтарги, той, что вершина, сыплет намного сильнее. Ходить под камнепадом - как под обстрелом бегать. Камни свистят над головой с точно таким же звуком, что и пули. Попадание по последствиям отличается, но не сильно...
Через четыре часа вылезаем на язык ледника. Вот здесь идти - просто песня. Увы, кусочек довольно короткий, всего балдежа минут на пятнадцать, потом опять на склон. Объявляю большой привал. Пока Машка готовит перекус, устраиваю учебное занятие по самозадержанию при срыве, благо подходящее место рядом. И снова отмечаю преимущество новичков-военных перед теми же студентами. Идут и учатся, не задавая глупых вопросов. Приказ - есть приказ. Мужики все крепкие, координация движений отличная. Простейшую технику работы с ледорубом схватывают на раз. Через полчаса все рубятся как минимум на четверку. На всякий случай объясняю и технику жопслея. Это, после зарубания, осваивается с первой попытки.
Без глупого вопроса, естественно, не обходится. Но не во время занятий, а после, за чаем. Да, за чаем. А почему, пока мы всё равно тратим время на кувыркание в снегу, девочке не вскипятить нам чайку? Почему днем чай не пьют? Время терять не хочется! А сейчас-то в чем проблема?
Вопрос, естественно, задает Володя:
- Олег, а зачем это было надо? Мы ж не на альпинистов готовимся. Может, вообще больше в горы не попадем.
- А если попадете? И Чимтаргу еще пройти надо. На спуске загреметь - плевое дело. Умеешь зарубаться - больших проблем не будет, а нет - до низу одни уши доедут. Особенно, если на камнях.
Кивает. Согласен значит. Конечно, можно было обойтись и без занятия, но не факт, что я буду рядом в момент срыва. А все эти упражнения с погоней за летящим телом и зарубанием двух тушек, набравших скорость - удовольствие ниже среднего. Тем более, я не с ледорубом иду, а с Надюхиным дрыном. Альпеншток, как орудие зарубания, намного менее удобен, Из-за чего в свое время и был вытеснен ледорубом. Давно вытеснен - не то что я, отец пришел в горы уже после этого.
Когда в седьмом году натолкнулись на такой раритет в "Альпухе", у меня даже не зачесалось ничего. Папа - тот сразу сообразил и купил себе. А я сдуру - нет. А когда включился уже после того похода - они кончились. И больше не появлялись. Сколько себя ругал потом за это. Даже когда соорудил некое подобие из цевья весла от "Тайменя", прикрепив к нему самодельный наконечник.
Да, рубиться дрыном не слишком удобно. Но научиться можно. Зато сорваться на простых склонах очень сложно. Он - реальная и, что немаловажно, удобная точка опоры. А сейчас, когда ходим с ледовыми инструментами, и ледоруб нужен только на простых участках, где дрын удобнее...
Но не допер вовремя. В итоге на семью у нас всего один полноценный альпеншток, перекочевавший от отца к Надюхе. И моя самоделка.
Надя сопровождать клиентов не пошла. Прекрасно ее понимаю: десять дней дочку не видела, и отрываться от деточки ради кольца из трех простых перевалов совершенно не хочется. Мне тоже. Но дело есть дело. А раз жена сачканула, я ее дрын прихватизировал.
- Да брось, Потап, - вступает в разговор Жора, белобрысый двухметрового роста мужик с грацией медведя. Не того неповоротливого добродушного увальня, каким рисуют мишку в детских сказках, а настоящего, серьезного и очень опасного хищника. Причем весной, когда тот без жира. Да у них вся группа, если между нами, похожа на стаю медведей. Хоть те стаями и не ходят. - Любой навык пригодится.
- Разве против? - удивляется Володя. - И вообще, я за любой кипеш, кроме голодовки!
Допиваем чай и двигаем дальше. Вымоченная на тренировке одежда потихоньку приходит в порядок. У меня, всё высохло еще на привале, а горки ребят еще немного влажноваты, но горное солнышко выпаривает воду буквально на глазах. К концу первого перехода последствий снежных занятий уже не ощущаются. Поэтому и гонял их не утром, а в обед, когда солнце самое жаркое...
Таджикистан, Фанские горы, Мутные озера
Санечка
- Санечка, одевайся, вниз пойдем.
- Кто падет?
- Мама пойдет, деда пойдет. И бабушка.
- Папа падет?
- Папа клиентов проведет через перевал и тоже придет.
- Када?
- Через несколько дней.
Всегда так. Кого-нибудь нет рядом. То мама уйдет, то папа, то оба. А я хочу, чтобы все были. Но не спорить же с мамой!
- Пусть он яньше пидет!
- Он постарается.
- Холосо.
Я согласная. Папа всегда старается. Папа хороший. Папа меня любит. И мама тоже. И деда с бабой. И я их люблю. Они хорошие. Сейчас домой пойдем. В лагерь. В лагере хорошо. У меня там камешки красивые есть. И игрушки. Но камешки лучше...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады- Новосибирск
Андрей Урусов (Седьмой)
"Шишига" завелась на удивление легко. Чихнула пару раз двигателем, и радостно заурчала, в предвкушении дороги. Водитель, ефрейтор Ванька Герман хотел было заикнуться о путевом листе и карточке старшего машины, но не рискнул связываться с "чокнутым хохлом", как за глаза, а нередко и в глаза, звали Урусова. Обижаться Андрей и не думал, как можно на правду обижаться? Если родился в Донбассе, и жил да служил там почти двадцать семь лет...
- Поехали! - скомандовал Урусов, и уткнулся в телефон.
- Едем куда? - Герман решил хотя бы маршрут уточнить.
- К комбату сперва, потом ко мне. Там грузимся, потом опять на Петухова, и в часть. Цигель-цигель ай-лю-лю, Вано, управимся за три часа - с меня бакшиш. Вкусная и полезная. В большой и красивой.
- А по-русски никак? - буркнул водитель, разворачиваясь по парку. - Понаехали, понимаешь!
- Понаоставались! - парировал ворчание ефрейтора Урусов и снова начал терзать многострадальный телефон.
- А если гаишники пристанут?
- Лесом пойдут. - Не отрывая телефон от уха, ответил старший сержант. - Есть! - и быстро-быстро, глотая слова и окончания начал кричать в трубку: - Влада, начинай собираться буду минут через сорок! Вещи, бумагу, карабин не забудь!
- ...или ВАИшники встретятся. - Продолжал нудить Герман. - Какие там сорок минут, за полдня бы управиться...
- Я тебе сейчас щелбанов полную голову настучу, и из кабины выкину! Чтобы не каркал!- обернулся к нему Урусов. - Нет, Кошка, не тебе, зольд тут страх потерял! Да, Ванька, кто же еще? Все поняла? Умница! Скоро буду.
Спрятав телефон в карман, Андрей уже всем корпусом развернулся в тесной кабине и прошипел Герману в ухо:
- Мы сейчас гоним очень быстро. А потом еще быстрее. А если гавкнешь под руку - сделаю, что обещал. И даже больше. Осознал, военный? - уже нормальным голосом спросил Урусов у водителя.
- Осознал. - Только и ответил тот, и с каменным выражением лица вцепился в руль.
- Вот и отлично, вот и молодец. Педальку в пол, и полетели, сахарный мой.
Им очень повезло. Толмачевское шоссе было практически пустым. А оба стационарных гаишных поста проводили "шишигу" скучающим взглядом. Катят куда-то военные, да пусть катят. Денег у них нет, а возни много.
Возле дома Пчелинцева мест не было. Все занимали машины жильцов.
- Нафиг. Стой на дороге. - Оборвал все попытки припарковаться Урусов. - Скоро буду. Если что - всех на хер. - И выпрыгнул из кабины.
Так, подъезд закрыт, но это мелочи. Подходящая проволочка в кармане лежит уже лет пятнадцать. Шшшш, клац! И трех секунд не прошло. Практика большая, а опыт не пропьешь. На Украине магнитными замками баловаться начали только в двухтысячных, а до этого, хочешь в подъезд войти - изволь с механизмом разбираться. Так что, когда Пчелинцев друзьям-сослуживцам ключи от подъезда раздавал, Андрей свой экземпляр Кошке вручил.
Урусов пролетел по лестнице и забарабанил в дверь. Звонок сломался еще месяца два назад, а отремонтировать все руки не доходили. Да и кулаком всяко надежнее.
Дверь открыла заспанная Анна, Шмелёвская жена. Полдень почти, а она глаза только продирает.
-Аааа... Андрей... привет! Заходи. Если хочешь.- Ну не любили друг друга подчиненный и вторая половина комбата. С момента знакомства не любили. Бывает, оказывается, не только любовь с первого взгляда, но и ненависть. И редко когда они удерживались от взаимных шпилек...
- Спасибо. Мне и тут хорошо. Глебыч передать сказал, чтобы собиралась и сама готова была. Я через час с мелочью заеду. В часть съезжаем.
- С чего бы вдруг? - удивилась Анна. - Ну ладно, раз Вовка сказал, буду собираться...
Уже сбегая по лестнице, Урусов прокручивал разговор снова и снова. Лярва. Никто никуда собираться не будет. Сейчас попробует дозвониться до Шмеля, плюнет, и снова спать завалится. Слава Богам, хоть дети в Балтийске...
***
Влада с Димкой были уже собраны. Шесть огромных сумок стояло в коридоре, перегородив его почти целиком.
- Все взяла? - Только и спросил Урусов, и, не дождавшись кивка, подхватил первую и потащил вниз. Благо, всего второй этаж. Хоть в окно кидай, если пропихнуть сможешь.
На выходе, он метнул сумкой в чуть не упавшего ефрейтора.
- Ванек, я выношу - ты грузишь. С запасом только трамбуй.
Взбегая по лестнице, Андрей чуть не сбил соседку, решившую выбраться на улицу.
- Ой, Андрюша, а ты телевизор-то смотрел?
- Нет, Раиса Петровна, не любитель. Дайте пройти, пожалуйста, очень спешу.
- Вот и хорошо, что не смотришь! А то там страсти сейчас такие показывали! На Израиль арабцы бонбу уронили. Ядерную. Японцы с китайцами на морях задрались. И Путин-то, с нигрой мериканской, по прямому эфиру ругался. Шибко слова пакостные друг дружке говорили. Сою какую-то поминали через слово!
Последние слова Андрей осознал уже в квартире.
Млять. И все, что сказать можно. Подхватил сразу две сумки и потащил на площадку.
- Кошка, звони Шмелю! Гроза-17, драть ее в сраку, да жопой на пенек! - И сорвался на крик: - БЕГОМ!!!!!
Есть все же, наверху кто-то.... Влада дозвонилась до Пчелинцева с первой попытки, шепнув: "Гроза - семнадцать, Андрей передал". И отшатнулась от динамика, который взорвался матом. А потом замолчал.
- Андрюш... Что это было? - растерянно спросила она у мужа, волокущего по ступенькам последнюю сумку.
- Это? - сбился с шага Андрей. - Это - девяносто девяти процентная вероятность ядерной войны. Ты ноут взяла?
- Да, взяла. Карабин в этой лежит, документы и деньги у меня. - Обыденный вопрос отсрочил панику, отодвинул на второй план.
- Умница. Теперь давай вниз, там "шишига". В ней паренек. Ваней зовут. Садись, я сейчас. Пусть заводит.
Жена побежала вниз. Андрей прошелся по квартире, проверяя везде ли свет-вода-газ погашены и выключены. Все в порядке. Кошка - умница. Теперь можно закрыть дверь, и спускаться к машине. Стараясь не думать о том, что, скорее всего, сюда уже не вернуться. Никогда...
Таджикистан, Фанские горы, подъем на пер Чимтарга
Олег Юринов
После обеда дела идут явно лучше. Мои подопечные приспособились к сыпухе, да и склоны тут чуток положе. Три часа пахоты, и мы на месте.
Ночевки под Чимтаргой прекрасные. Всё оборудовано тысячами и тысячами туристов, прошедших здесь за предыдущие годы. Расчищенных площадок под палатки хватит и на десяток групп, подобных нашей. Выбираем места поудобнее и начинаем ставиться. Машка немедленно оккупирует кухню - простое, но очень функциональное сооружение: полукруглая стенка высотой около полуметра и защищенные ею от ветра несколько плоских булыжников.
Интересные у девчонки отношения с остальными. С одной стороны, в горном деле она их всех значительно опытнее, и очень многое умеет значительно лучше. С другой стороны - дочь полка. Причем, не только по возрасту, видно, что знакомы все давно, и каждый из мужиков для нее авторитет. Машка выбрала самый грамотный стиль общения: кухня дело традиционно женское, там ей советов никто давать не будет, а с остальным и сами справятся. А чуть быстрее или медленнее - не столь важно. Очень мудро, а для двадцатилетней девчонки - удивительно мудро.
Лагерь ставим быстро. Для чайников, впервые ночующих выше четырех с половиной метров - очень быстро. Еще один плюсик армейской дисциплине. Видно, привыкли мужики работать в любом состоянии. Интересно, у тех новичков, что мне после срочной службы попадались, такого умения нет, скорее, наоборот. Или армия армии рознь? Непринципиально. "Горняшка" ребят придавливает, это видно. Несильно: движения немного замедленны, дыхание учащенно. Плевать, легкая горная болезнь - это не смертельно, на уровне мелких неудобств. Примерно, как столь же легкая усталость. Еще спать будут хреново, тут уж ничего не поделаешь.
Машка с ужином тоже справляется без задержек, благо в кармане морены под ближайшим снежником за день накопилась вода, и топить снег нет нужды. С удовольствием едим.
Вот теперь можно подвести итоги дня. Справились на час быстрее, чем я рассчитывал. Состояние у всех хорошее. Завтра до перевала никто свалиться не должен. А потом вниз. Это хоть и сложнее технически, но физически намного легче. А главное - быстрее кончается. У Большого Алло будем в середине дня. А Двойной с такой группой, можно и за день проскочить. Если захочется. А нет, так за два, как и планировали. Вообще, не напрягаясь.
До связи с Мутными у нас два часа. Володя достает телефон и отходит в сторону. Да, красиво жить не запретишь! Таскать с собой спутниковый аппарат может позволить себе далеко не каждый. Дорогое удовольствие. Даже в прокат. Пока он гуляет, травим байки под вторую порцию чая.
Потапа нет с полчаса. Очень долго! Представляю, сколько может стоить такой разговор, и присвистываю. Возвращается он чернее тучи и сходу бросает: "Гроза семнадцать". Установившаяся тишина очень нехорошо давит на мозги. На лицах мужиков написано такое... Точнее, на них настолько бесстрастное выражение... Не выдерживаю:
- Володь, если это не страшная военная тайна, что значит "Гроза - семнадцать"? Ядерная война, что ли началась?
Шутка не находит понимания. Все медленно поворачиваются в мою сторону, потом Потап машет рукой и произносит:
- А-а, чего тут прятать! Это значит, что хуже некуда. Скорее всего, именно она. Где и что - толком непонятно. Вроде, мы пока не воюем, но, раз объявляют "Грозу", боюсь, это ненадолго...
Новосибирск
Борис Юринов
Последний тур очередного этапа Кубка России по шахматам подходил к концу. Уже закончились почти все партии. Но эта, последняя была самой важной. На первом столе сошлись в жесточайшей схватке один из сильнейших гроссмейстеров мира Сергей Рублевин и молодая надежда самарских шахмат - восемнадцатилетний международный мастер Борис Юринов. Шансы занять первое место были у обоих противников. Но, если старшему по возрасту и по званию, для этого было достаточно ничьей, то младший должен был побеждать. Ко всему прочему, только в случае победы он выполнял гроссмейстерскую норму. В третий раз, последний из необходимых для присвоения звания. Задача перед молодым шахматистом осложнялась не только силой игры Рублевина, но и цветом фигур. Выиграть у сильного противника "под заказ" черными почти невозможно. Чаще всего подобные попытки приводят к тому, что и ничьей не удается добиться.
Несмотря на это Боря попробовал. Отказавшись от ничьей, предсказуемо предложенной противником сразу по выходу из дебюта, он сумел сначала обострить позицию, потом перехватить инициативу и, пожертвовав пешку, а следом за ней и качество (*ладья за легкую фигуру), развернуть сильную атаку на белого короля. Противник защищался мастерски. Когда уже казалось, что мат неизбежен, Рублевин, с лихвой вернув все материальные приобретения, сумел "убежать" в ферзевый эндшпиль без пешки, но с хорошими шансами на ничью. Такие позиции сложно выигрывать, тем более, что обычно окончания - слабое место молодежи...
Но Юринов неожиданно продемонстрировал виртуозную технику. Сначала атака пешками на ферзевом фланге, потом - своевременный рейд черного короля через всю доску, приводящий к потере еще одной пешки. И лишающий гроссмейстера последней надежды добавить в копилку своих наград очередное "золото".
Рублевин остановил часы и протянул руку противнику:
- Поздравляю.
Боря кивнул и ответил на пожатие, безуспешно пытаясь согнать с лица счастливую улыбку.
Противники записали результат в бланках, поставили в центр доски королей и вышли из турнирного зала в фойе.
- А что ты планировал, - спросил гроссмейстер, - если бы я вместо "ферзь де три" пошел бы "конь е один"?
- Мне казалось, что это еще хуже, - победитель начал сыпать вариантами.
Сергей возражал. Оба подошли к столикам для анализа и продолжили разговор уже за доской, двигая фигуры.
- Борь, как сыграл? - окликнул победителя кто-то из стоящей неподалеку кучки молодых парней.
- Выиграл, - отмахнулся тот.
- Так ты теперь гросс! - не отставал спросивший. - С тебя причитается! Да еще кого завалил! Самого Рубля!
- Ты норму выполнил? - поднял глаза Рублевин. Узнав его, молодежь быстренько испарилась.
- Да. Третью. Можно считать - гроссмейстер.
- Еще раз поздравляю, ради такого и проиграть не так обидно. Да и партия получилась интересная. Ладно, покурить успею до награждения.
Боря тоже вышел из гостиницы, где жили шахматисты и проходили игры, но останавливаться около курящих не стал. Не для того шел. Дурной привычкой, слава богу, не обзавелся. Просто после семи часов игры хотелось вдохнуть свежего воздуха. На улице было хорошо. Стоявшая весь турнир жара, наконец, спала, Солнце, из палящего превратилось в доброе и ласковое. Негромко шуршала листва деревьев в сквере. Легкий ветерок пытался взъерошить волосы.
А утром ведь даже не заметил, что погода изменилась и стало так здорово. Все мысли были только о предстоящей партии. Да и сейчас голова еще прокручивала фрагменты прошедшего сражения: "Как же я умудрился зевнуть "Слон бэ пять"! Хорошо еще, нашлась жертва качества! Иначе плохо бы было, ничья сегодня - как поражение... И в эндшпиле у него имелись неплохие шансы... Проморгал я переход...". Осознание победы и выполненной задачи только укладывалось в голове, постепенно вытесняя напряжение борьбы.
"Бабушке надо позвонить! - он вытащил сотовый. - Что за фигня со связью? Ага, пробился. Нет, опять сбилось. Сеть перегружена, наверное".
- Господа и товарищи, просьба пройти на награждение! Все на закрытие турнира!
"Ладно, потом звякну", - Боря еще раз вдохнул прохладного, удивительно вкусного воздуха, сунул телефон в карман и отправился за заслуженной наградой...
После окончания церемонии он вышел в холл. Душа пела.
"Гроссмейстер! Я гроссмейстер!! Черт! Я гроссмейстер! Всё-таки выполнил! "Под заказ", черными завалил Рубля! Вот папа обрадуется, когда вернется со своих гор! Надо бабушке дозвониться! Не берет трубку, спит, наверное. Ладно, попозже звякну. Соберусь пока, самолет только ночью, но лучше заранее, а то еще забуду что-нибудь на радостях! Нет, ну надо же, я гроссмейстер!".
Выйдя из лифта, прошел в номер, быстро сложил небольшой рюкзачок, вытащил телефон, намереваясь еще раз набрать бабушку, но в этот момент аппарат зазвонил сам...
Таджикистан, Фанские горы, ночевка под пер Чимтарга
Олег Юринов
Я застываю. Мысли скачут в голове, как угорелые. Ядерная война не может быть локальной. То есть, теоретически может, а практически - нет. Возможно, уже сейчас штатовские или китайские ракеты летят к нам, в Россию. К Москве, Самаре, Новосибирску. А там бабушка, Борька! Что делать? Сегодня четырнадцатое, Борька еще на турнире в Новосибе... Подожди, мужики же оттуда! И не дергаются. У них же там семьи!
- Володь! У меня сейчас брат в Новосибирске, в шахматы играет...
Потап молча протягивает мне телефон. Набираю номер.
- Борь! Слышишь меня?
- Олега! Я выполнил! Набрал норму! Я теперь гроссмейстер!!!
Эх, братишка, сбылась твоя мечта, только кому теперь это нужно?
- Борька! Бери ручку, пиши!
- Я гроссмейстер, Олега!!!
- Мать твою за ногу через коромысло!!!
Брат замолкает. Я не ругаюсь матом. Совсем. Никогда. И матерная тирада из моих уст выбивает из Борьки эйфорию.
- Олега? Это ты?
- Я! Слушай внимательно! Пиши!
Под диктовку Потапа сообщаю ему номер телефона и остальные подробности.
- Позвонишь, скажешь, что от Потапа. Тебе объяснят, куда ехать! И лети туда, как можно быстрее! В любом случае, уматывай из города на полном форсаже.
- Но почему?
- Война! Ядерная! Пиндец всему!
Борька молчит, переваривая информацию. Потом неуверенно произносит:
- Подожди, а как же вы, бабушка...
- Мы в безопасности. С бабушкой я что-нибудь придумаю. Себя спасай!!! Прямо сейчас звони! И слушайся этих ребят, как господа бога! Нет, как папу слушаешь!
- Ладно...
Отключаюсь. Он меня услышал. Брат хоть и наивен по-детски, как, впрочем, и любой шахматист, но действовать быстро умеет. Если у него есть шанс успеть - успеет. Осталось еще одно дело...
- Привет, бабуль! Как у тебя дела?
- Олежек! Откуда ты звонишь? У вас есть связь?
- Тут у ребят спутниковый телефон. Дали позвонить. Как твои ноги?
- Хорошо, болят, но не так сильно, как раньше. Как там Санечка?
- Прекрасно. Ей очень нравится в горах. Ты знаешь, что Борька гроссмейстера выполнил?
- Ой, молодец! В восемнадцать лет - и уже гроссмейстер!
- Да, классно! Он уже уехал из Новосибирска! У нас тоже всё в порядке. Мы в ближайшие две недели звонить не будем, пока в Душанбе не приедем! Ты не волнуйся!
- Что ты, я же знаю! Твой папа ходит в походы уже тридцать пять лет! Я привыкла! Давай прощаться, это же очень дорого, говорить по телефону из таких далей!
- Пока, бабуль! Мы все тебя очень любим!!!
Всё. Что я могу придумать? Только попрощаться и намекнуть, что мы выживем. Бабушка очень больна, но голова у нее светлая: если она успеет узнать последние новости, она поймет, что мы спаслись. Может быть, ей будет немного легче. А если не узнает... Наверное, так даже лучше...
Отдаю Потапу трубу и ухожу за камни... Никто не должен видеть, как я плачу...
Новосибирск
Андрей Урусов (Седьмой)
Взвыл некормленым Кипеловым телефон, радостно докладывая о пришедшей СМСке. Кто там порадовать хочет? "Перекрест Петухова - Малыгина. Пацан. Красный рюкзак. Юринов Борис. Рассказывал. Шахматы. Забери. Шмель" - Этого еще счастья на голову не хватало!!!
Грузовик петлял по узким переулкам, пробираясь к нужному месту. Есть. На тротуаре с блаженным видом топчется худощавый паренек. Вроде под описание подходит.
- Какие люди... Точно, конь шахматный. Наш клиент! Вано, прижмись к прохожке! - Скомандовал Урусов, на ходу приоткрывая дверь. - Ты Юринов?
- А, что... - тот испуганно посмотрел на машину. - А... да, я Юринов Борис! Привет! А Вы - Андрей? Мне позвонили, сказали.... Я сегодня турнир выиграл! Гроссмейстер уже! А тут про войну какую-то говорили. Стою, жду, никто не едет.
- Дождался, приехали. Я Урусов Андрей. С победой - поздравляю. Лезь в кунг, гроссмейстер. - Урусов вылез из машины и стал рядом с парнем. Тот был ниже на полголовы, и в плечах уже раза в полтора. Вместе они настолько смешно смотрелись, что Влада не удержалась и засмеялась.
- А зачем? - недоуменно спросил Юринов.
- Как зачем? На войну поедем. На полигон бригады моей, твою победу отмечать. Я с генералом договорился. С настоящим. Пострелять дадим
- На полигон?! Стрелять?! А оно мне надо? - удивился юный шахматный гений, но в кунг полез.
- Надо. Только ты этого еще не понял. Быстрее. Нам народ еще собирать. Уматывать надо. Пока нам всем "китайскую ничью" не организовали. - Урусов, не дожидаясь следующего вопроса, захлопнул за самарским гостем противно задребезжавший люк.
- Это что за задрот такой? - поинтересовался ефрейтор, когда Андрей влез обратно и махнул рукой, поехали, мол.
- Это не задрот, а надежда российского шахматного мира. Борис Юринов. Брат комбатского друга.
- Шкляра, который? - уточнил Герман. Практически личный водитель Пчелинцева просто по статусу своему знал все и всех. Положено уставом. - У него ж нет брата.
- Хрен его знает, может и есть. Разберемся. У Шмеля друзей как раз ему на второй батальон наберется. Сам знаешь.
- Понятно... - протянул ефрейтор. И подвел итог. - А все равно, на вид - задрот.
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады- полигон
Владимир Пчелинцев (Шмель)
До стрельбища было восемнадцать километров сто пятнадцать метров. Это если вымерять курвиметром по карте. А на деле - дорога петляла, как пьяный удав и времени отнимала с избытком. Минимум уходило два с половиной часа. Потом за три отстрелять положенную программу, собрать гильзы, и можно выдвигаться в бригаду. Еще два с половиной часа, и крайняя смена ужина. Все не раз проверено и просчитано.
Только сегодня не выходило ничего. Сначала прапор со склада РАО долго и нудно мотал нервы на колючую проволоку, подписывая бумаги. Нужные и как обычно. Потом вдруг заклинило дверь "оружейки", да так, что пришлось, чуть ли не сносить направленным взрывом...
А внутри колотила мысль: "быстрее, быстрее, быстрее"... Привязалась, проклятая, и не хотела уходить.
Наконец, колонна выдвинулась в сторону балки, еще в сороковые облюбованной под проведение стрельб. Пчелинцева мотало по кабине раздолбанного УАЗика. Дорога было еще та, многими поколениями срочников совсем не зря прозванная "Дорогой Смерти". Неожиданно завибрировал телефон. Майор даже испугался немного. За день отсутствия связи, он и позабыл про мобильник.
На экране высветилось "Кошка"
- Привет пушистым старлеям! Что там?..
Старый армейский четырехколесный трудяга много в жизни видел и слышал. Но он чуть не перевернулся от взрыва комбатовской ругани.
Водитель крутанул руль, выравнивая машину в колее.
- Что там? Генералы московские?
- Хуже! Намного.... Тормози!
Над растянувшейся змеей батальонной колонной взлетела команда: "бегом, марш!"
Солдаты, матерно поминая всех, кто пришел на ум, ускорялись, сбивая плотнее ротные коробки.
А у майора все начало плыть перед глазами. Оставались только короткие мысли: "Будут бить по бригаде. Полигон в балке. Склоны крутые. Вероятность есть"
Снова зазвонил телефон. "Потапов". Тоже майор, тоже Владимир. В Таджикии сейчас, по горам шляется, Чечню решил вспомнить, бродяга....
- Влад, хватай жопу в горсть и прячься. Гроза семнадцать!
Пчелинцев уронил телефон мимо кармана и закрыл глаза. Влад умный мужик. И помнит кодовую таблицу 56-года, ту самую, что висела на стене учебного класса в Новосибирском Высшем Командном... Теперь оставалось только ждать. И гнать батальон как можно быстрее. Опомнившись, толкнул водителя в плечо.
- Газуй! - До полигона с километр осталось. Пять минут на машине, от силы. Проводная связь есть. ТА-57 из всех помех признает только перебитый кабель. На бригаду проще получится выйти с КПП, чем возвращаться.
А где-то, на самом краю сознания, сидела кусачая заноза: догадается Урусов, что в расположение лучше не соваться или нет? И не пошлет ли его Анька, подумав про глупую шутку?..
Таджикистан, Фанские горы, озеро Пиала
Санечка
- Деда, я устала... Нозки не идут... пить хочу...
- Давай до Пиалы дойдем и отдохнем. Помнишь озеро такое фиолетовое? Потерпишь до него?
- Холосо... Падем... Скаску ласскаси...
- Ну, слушай. Жили-были...
Окрестности Новосибирска, Толмачевское шоссе
Андрей Урусов (Седьмой)
Люди все же что-то начали понимать. Или новости дошли, или интуиция сработала. Толмачевское шоссе забито еще не было, но все предпосылки имелись. Поток шел намного плотнее, чем несколько часов назад. И время, вроде бы не то, рано еще расползаться после работы ...
Ефрейтор сосредоточенно вертел баранку, стараясь протиснуться в любую щель потока. Седьмого начало колотить крупной дрожью.
- Андрей, плохо? - погладила по плечу Влада.
- Неа, Солнышка, хорошо все. Просто....
- "Просто" - по-молдавски - гандон! - выдала сквозь зубы Анна. Урусов все же смог себя пересилить, и вытащил ее из квартиры, не обращая внимания на вопли о "ненакрашенности" и "неготовности". И сейчас все сильнее и сильнее жалел об этом.
- Аня, не нагнетай. - Посоветовала Влада. - И без тебя тошно.
- Пить надо меньше! Тошнить и не будет - Вскинулась майорская жена.
Андрей перегнулся через Владу, наклонился к Анне поближе. И неожиданно рявкнул ей в лицо:
- Заткнись. Влада не пьет. Вообще. Чем недовольна - Шмелю расскажешь. А пока - рот закрыла. И не скули. Ведь времени не пожалею, достану коня нашего шахматного из кунга, и тебя там закрою. И отопитель включу, чтобы угорела к херам и больше при детях нехорошие слова не говорила.
Ошарашенная Анна вжалась поглубже в кресло, пытаясь отодвинуться от слетевшего с катушек сержанта.
- Не ссыте, Анна Евгеньевна. - Сказал Герман, не отрываясь от дороги. - Мне он вообще, обещал из кабины выкинуть, и ничего. Андрей Михайлович у нас добрый.
- Как собака. - Сел обратно Урусов. - Ванек, тормозни на секунду. Мне в кунг надо.
Когда за старшим сержантом хлопнула дверь, Анна все же сумела, преодолев шок спросить:- Влада, ты как с ним живешь?! Он же на всю голову больной!!!
- Думаешь, я лучше? - улыбнулась Урусова. - Он вообще-то хороший.
- Когда спит зубами к стенке. Хохол чокнутый. - Вмешался в женский разговор водитель. - Его в бригаде все так и зовут! Зуб даю.
- Вань, язык придержи. А то мне ведь и Андрея не надо. Сама глазоньки блудливые вышкарябаю! - ласково улыбнувшись, пообещала Урусова.
- Злые вы... - ответил на угрозу Герман.
- Держи! - Просунул в кабину приклад карабина Седьмой. И запрыгнул сам. - Поехали, Вань, поехали.
- А это зачем? - спросила Влада, передавая оружие обратно.
- Шоб було. - коротко ответил Урусов и вбил ладонью магазин. Со звонким лязгом взвел затвор и поставил "тигра" в ноги, прислонив стволом к стойке кабины. - Толпа там подозрительная шибко. Ванька, будь готов уйти в пахоту.
- Всегда готов. - Отозвался ефрейтор. - Прямо как юный пионер.
- Вот и замурчательно, внучок ты Иллича мой!
- То про октябрят говорили.
- А не один ли хрен, в принципе?
- Тоже верно...
"Шишига", не сбавляя скорости, подъехала к перекрестку. Нужная дорога была заблокирована перевернутой фурой-длинномером, возле которой толпилась с десяток "пацанчиков". И начинала формироваться качественная такая пробка, машин на сорок.
Герман погудел клаксоном. На армейский грузовик с неудовольствием начали оглядываться. Но к краю сдвигались, оставляя узкую тропинку - только протиснуться
- Влада, малого в ноги. Сами туда же по свистку. - сказал Урусов, нервно поглаживая приклад. - Очень мне ребятки эти не нравятся. Ванек, ключ на старт. Наверное, сейчас будет махач. А семерых нету, чтобы меня держали...
- Че гудишь, борзый самый? - проорал со стороны Германа подошедший вплотную "пацанчик": Барсетка, кожаный жилет, наглая отожранная харя.... Если бы в кабине не сидело две женщины и сын, Урусов может даже нашел бы этого кадра смешным. - Не видишь, гайцев ждем. Мы ждем, и вы ждите!
- Номера не различаешь? - высунулся в полуоткрытое окно ефрейтор. - Или с армейцами проблем хочешь?
- Че?! - непонимающе захлопал глазами "бык". - Это у тебя сейчас проблемы будут, лошара! - и заорал своим - Пацаны, тут служивые в корень оборзели!
- Бабы - вниз. Ванька - газуй. - Флегматично сказал Урусов. И высунулся по пояс из окна. С "тигром" в руках. Гражданский клон "Драгуновки" два раза выплюнул коротенький язычок пламени.
"Быки" тренированно попадали на дорогу, прикрывая затылки скрещенными руками.
- Вспышка со всех сторон. - Прокомментировал залегание "пацанов" Герман и придавил педаль. Грузовик, натужно порыкивая двигателем, пробрался по обочине, пропахав бампером внушительную борозду по борту шикарного "лексуса".
- А теперь, рви на всех парах. - Влез обратно Урусов и снова поставил карабин в ноги. От "тигра" резко запахло кислой гарью сгоревшего пороха. - Пока не прочухались и стрелять не начали.
- Никого не убил? - поморщилась от запаха Влада.
- Неа. Обе в двигатель головному. Мы ж не звери. Зато трижды подумают, прежде, чем решат на наших наезжать.
- Сомневаюсь.... - прошептала чуть слышно Анна, мелко крестясь. - Что не звери...
Мерно гудел мотор, легкий ветерок гулял по кабине, выдувая пороховую гарь, солнце грело ласково, не обжигая, монотонно бубнил что-то себе под нос Герман....
Окрестности Новосибирска, Толмачевское шоссе
Борис Юринов
В кузове грузовика, который Андрей назвал "кунгом", было темно и немного душновато. Сидеть можно было только на груде сумок. Да и из них во все стороны выпирало что-то твердое. Боря с трудом подобрал местечко, на котором ничего не давило на бока и не норовило воткнуться в зад. Трясло неимоверно. Сумки периодически подпрыгивали на очередном ухабе, и стоило больших трудов не улететь с них на пол. Привыкший за последнее время к относительному комфорту при передвижениях, Борис, тем не менее, переносил это стоически. В конце концов, не так давно его стали принимать на турнирах, и удалось перейти на самолеты и купейные вагоны поездов. А раньше...
Боря вспоминал...
Воронеж... сколько ему было... девять, вроде... насквозь проваленный основной турнир, два поражения в стартовых турах "блица" и огорченный голос папы: "Борька, либо ты берешь приз, либо придется ехать домой автостопом. Или пешком пойдем". А в турнире десяток гроссмейстеров и вдвое больше международных мастеров. И всего пять призов...
Весь турнир с недоумением и ужасом наблюдал, как крохотный перворазрядник зарабатывает себе место в общем вагоне. Десять побед подряд, невзирая на рейтинги и звания. Ничья в последнем туре. Второго приза хватило еще и на еду до дома...
Орел. Санаторий "минус пять звезд". Пожелтевшие от старости простыни, душ в конце коридора. Один туалет на этаж, тараканы размером с шоколадную конфету... Еда в столовой с запахом гнили... И папа, наперевес с тарелкой, полной чего-то, по консистенции и запаху напоминающей... совсем не тушеную капусту...
- Либо моему ребенку принесут нормальную еду, - шипит папа сквозь сжатые зубы, упершись тяжелым взглядам в слезящиеся буркала директора санатория, - либо ты сейчас сожрешь это сам. Всё, до последней крошки...
Еду принесли через семь минут. Не так много времени надо, чтобы пожарить яичницу. Когда папа так смотрел, спорить с ним не решались и депутаты Государственной Думы. Да что депутаты, даже ГАИшники на постах.
Казань. Всё хорошо, и даже уверенное первое место. Но, возвращаться пришлось автостопом. На детских официальных турнирах призов не дают...
Нижний... Перекладные электрички... Питер... Екатеринбург... Только когда отцу удалось развернуть небольшой бизнес, стало поспокойнее...
Так что, привычен...
Воспоминания и отсутствие комфорта пригасили немного эйфорию. Хотя та, всё равно, прорывалась наружу. Такое не забудешь! Гроссмейстер!!!
И всё-таки радость немножко отступила, и Боря задумался о том, что происходит вне шахмат. На звонок брата он отреагировал автоматически: сказалась привычка во всем слушаться его и отца. На полном автопилоте набрал продиктованный номер, сказал от кого он, ответил на пару торопливых вопросов и двинулся на место встречи. Идиотская фраза Андрея о стрельбе его несколько удивила, но до мозга не дошла: сказали слушаться, надо слушаться.
Но как-то странно, через пять часов самолет, а Олег сорвал его непонятно куда и зачем... Какая-то война... Он же не военный. Не служил и не должен. Подождите... Олег сказал "ядерная война"! Боря еще раз прокрутил в голове разговор, и до него дошло! Всё сразу! Ядерная война! Что это значит, Боря мог судить по книгам, благо читал много и, в основном, фантастику. Хиросима в каждом поселке. Атомные бомбы, падающие на крупные города. На Новосибирск, поэтому Олег и сказал уматывать. На Самару.... Но, там же бабушка! Олег сказал, что что-нибудь придумает! Если он сказал, так и будет. Олег всегда...
Неожиданно Боря понял: в этот раз брат не сдержит своего слова. Не сможет. Бабушке невозможно помочь... Он схватился за телефон. Связь была. Набрал номер... И сбросил. Что сказать? Предупредить? А толку? Если Олег ничего не придумал...
Он снова набрал бабушку. Говорить было неудобно. В кузове что-то лязгало, стучало, пару раз Борю подбрасывало на ухабах. Но он говорил... Рассказал, что выполнил гроссмейстера, что едет на экскурсию в воинскую часть, к друзьям Олега. Что-то говорил ласковое, доброе... Даже успел попрощаться до того, как связь опять прервалась... И ни слова о войне...
Когда выключал телефон, ощущение было, как будто бросал горсть земли в могилу. Эйфория ушла окончательно. Мозг, приученный быстро и правильно решать сложные шахматные задачи, переориентировался на новую проблему. Решение искалось по привычному алгоритму. Сначала оценка позиции. Он один. Бабушка в Самаре, туда не попасть. Вовремя - точно. Родители и брат в Таджикистане. Как называются эти горы? Матча? Или Фаны? Вспомнить обязательно, туда и надо идти. Но сначала подготовится. Здесь есть друзья Олега, и они взяли Борю под крыло. Это плюс. Друзья эти выживать умеют, в отличие от него.
Что есть в активе. Хорошая одежда, рассчитанная на лето и осень. Где-то до ноля градусов. Спасибо маме, действительно хорошая, туристская из их магазина. Зимняя, увы, осталась в Самаре. Рюкзак. Ноутбук, битком забитый шахматными программами. Знания по компьютеру на уровне пользователя. Продвинутого. Деньги! Первый приз Новосибирского турнира! Когда начнется война, их можно будет только выбросить. А сейчас? Сейчас можно купить что-нибудь полезное! Первый ход ясен.
Он хотел заколотить в стенку кунгу, но машина остановилась сама, и в дверь сунулся Андрей. Запрыгнул в кузов и начал копаться в сумке, разбрасывая вещи.
- Андрей! - позвал Боря.
- Говори!
- Я в турнире приз взял. Денежный. Если война - пропадут деньги. Надо бы сейчас потратить.
- И в какой же магазин тебя свозить? - ехидно заметил Урусов. И вытащил из сумки что-то в чехле. Ружье?!
- Откуда я знаю! Продуктов надо купить, или медикаментов. Что может потребоваться. Ну, там, куда мы едем. Чего там надо?
- Нам все надо. Вначале - живыми остаться. У тебя миллионы, что ли? - Внимательно посмотрел на него Андрей.
- Сто пятьдесят тысяч.
- Неплохо шахматисты живут, - присвистнул Андрей. И дернул молнию на чехле. Не ружье. Винтовка. Со снайперским прицелом. Как в фильмах.
- Я же первый приз взял на Кубке России!
- Ладно. Уговорил, противный. Подвернется хороший магазинчик - я тебя выпущу. Купишь. Только быстро. Очень быстро!
- Лучше возьми деньги, сам купи, я всё равно не знаю что. Только в туристской одежде немного разбираюсь. От брата.
Андрей удивился такой наивности. По глазам видно. А глаза умные. Как бы не прикидывался.
- Не боишься за бабки?
- А смысл? И Олег сказал тебе доверять.
- Ну, раз брат сказал... - На секунду задумался Андрей. - Давай. Минут через пятнадцать лабаз есть неплохой. На корню скупим. Можем и продавщицу заодно, если хочешь. Ты ж чемпион, вся фигня.
- Да уж как-нибудь!
- А вот это, ты молодец. - Взвесил увесистую пачку тысячерублевых Андрей. - И насчет денег. И вообще.
Таджикистан, Фанские горы, ночевка под пер Чимтарга
Олег Юринов
- Выпей!
Потап протягивает мне кружку, в которую щедро плеснул из своей фляги.
- Спасибо, не надо. Всё в порядке.
- Вижу, что в порядке. Выпей. Морпех говна не посоветует. - И смотрит очень внимательно. Понимающе.
Не знаю что у него во фляге, но пьется как вода.
Теперь я, действительно, в порядке. Это полчаса назад я был маленьким мальчиком, в голос рыдавшим и катавшимся по камням морены. А сейчас я снова руководитель группы, а значит - человек без эмоций. Неважно, хочу этого или нет. Обязан. Конечно, эмоции никуда не делись, но они надежно загнаны вглубь, взнузданы, стреножены и поставлены на прикол. На поверхности только железная логика и холодный расчет. Всё, что мог для родных за пределами гор я сделал. Теперь думаем о себе и тех, кто рядом.
Мужики всерьез обсуждают идею немедленного движения. Размышляют только, в какую сторону. На фиг, ребята! Война войной, а горы никуда не делись. Рассказываю своё видение ситуации. Сегодня спокойно ночуем. Ну, насколько можно спокойно ночевать после таких известий. Движение ночью ничего нам не даст, кроме срывов и, как следствие, царапин, ушибов, вывихов, а то и переломов.
Спускаться надо в лагерь. По остальным направлениям люди дальше, и в их дружелюбности я не уверен. Это пока мы были большие и сильные, они любили нас и уважали. Сейчас - хрен его знает. А в лагере - точно свои. И даже пара спасателей со связью, Душанбе их рация берет. Если с рассветом выйдем, и будем гнать по полной - можем успеть туда к полудню. Вниз - не вверх.
А на точке уже будем действовать по ситуации.
И еще надо дать на Мутные информацию о случившемся, чтобы притормозили все группы. А то Леха завтра собирался со второй половиной вояк на Казнок. Нечего там теперь делать, пусть сидят и ждут нашего спуска. Или самостоятельно в лагерь мотают.
Народ слушает, потом соглашается. Неохотно.
Так уж устроена определенная часть людей: если случается что-то неожиданное, а тем более плохое, первый порыв - немедленно куда-то бежать, что-то делать, с чем-то бороться. Не самая худшая часть человечества. Люди дела и совести. Из таких получались хорошие военные и спасатели... И альпинисты тоже. Хорошие люди. А вот черта характера опасная. Прежде чем делать что-то глобальное - надо сильно подумать. Иначе можно такого наворотить, не разобравшись... Причем, с самыми лучшими намерениями... Вот и эти ребята из таких. В нас, в своё время умение думать, прежде чем действовать папа разве что ремнем не вбивал. У мужиков, похоже, тоже был правильный учитель.
Ловлю себя на мысли, что специально забиваю голову всяческой философией, чтобы не думать о бабушке... К глазам и горлу тут же покатывает.
- Давай еще.
Хватаю кружку, и заливаю в себя содержимое.
- Запей! Чистый, всё-таки! - Смотрят на меня мужики. И кто-то, неразличимый за пеленой слез, протягивает третью.
Чистый? Спирт, значит. Не верю. Снова ничего не почувствовал. Все сгорает на лету. Зато немного отпустило. Смотрю на часы и вытаскиваю рацию.
- Пора. У нас связь. Воды наберите пока, а то к утру замерзнет...
Окрестности Новосибирска, 35 км Толмачевского шоссе, магазин "Оленька.
Алла Петренкова
Все как с цепи сорвались. Вроде бы и до вечера далеко, а прут сплошным потоком, как в Мавзолей в старые времена. И сигналят, ругаются... Совсем народ озверел от такой жизни.
Прямо перед магазином остановился армейский грузовик. Ну вот, сейчас зайдет помятый, непохмеленный прапорщик и будет предлагать продукты на продажу... Или пацан зеленый, на котором форма сидит, как на чучеле, возьмет водки. Самой дешевой, "дедушек" угощать...
Медленно встаю с упаковки пива. Привычная стандартная позиция для торговли: ноги чуть шире ширины плеч, руками опереться об прилавок, голова чуть наклонена.
Но в магазин, дзынькнув колокольчиком, висящим над дверью, влетают вовсе не похмельные прапорщики, а парни, по четвертаку примерно, каждый. Один ефрейтор, второй - старший сержант. Уж в званиях-то я, как бывшая лейтенантская жена, разбираюсь отлично...
Сержант, который выглядит и постарше, и помассивнее, буравит меня тяжелым взглядом. А потом неожиданно улыбается.
- День добрый, девушка!
- Здравствуйте!
- А у Вас грузчик есть?
- Есть, как иначе? Я же сама ящики таскать не буду! - Неожиданный вопрос, конечно...
- Зови! - командует. - А сама считать начинай! Тушняк и сгущ весь, что на складе есть...
- Тушенка со сгущенкой, что ли? - Уточнить надо. А то от военных такое слышать странно. Обычно сдавать приезжают. А тут прямо совсем наоборот...
- Они самые. - Рявкает сержант. - И быстрее. Грузчик твой, что, в сортир засел, веревку сожрав?
- Вася! - Кричу в сторону подсобки, откуда в ответ доносится какой-то шум.
- Сейчас подойдет! - И улыбаюсь ефрейтору. Симпатичный такой. Невысокий, худенький, залысинки смешные...
- Пока Вася твой придет - родить можно! И нового сделать! Ванек, вперед! А ты считай. - Взглядом сверлит, сволочь, как будто я ему денег должна. Или еще чего хочет ... Ой, Алка, дура ты... У такого мужика и чтобы не было никого?!
Ефрейтор сноровисто перескакивает через прилавок и вопросительно смотрит. Есть в военных положительный момент: без прямого указания даже не завалят....
- В правом углу стоят. Восемь упаковок. Только разнобой там!
- Пофигу! Ванька, в кунг все. И нехай Шахимат вылезает, да поработает на благо Родины. - командует сержант. А сам вытаскивает из-за пазухи пачку денег и подмигивает:
- Мне бы, солнышко, их все потратить! И как можно быстрее!
Я аж сглотнула ненароком...
- А сколько у тебя?
- Сто пятьдесят. Уложимся в пять минут - оранжевая тебе лично. - И опять подмигивает хитро-хитро.... Сволочь! Ну ничего. Сейчас мы ему все посчитаем.... А пять тысяч - это как раз треть моей зарплаты.
- Сейчас придумаем. На природу гулять? -в ответ тоже мигаю.
Вася вылезает, наконец, из подсобки, просекает ситуацию, ухватывает ящик сардин и бежит на улицу. Обратно летят уже втроем: Вася, Ваня-ефрейтор, и паренек в штатском с блаженно-отрешенным выражением на лице. Помятый какой-то...
- Ага. Друг премию пропивать будет. Может, с нами?
Слушать-то слушаю, но кнопки калькулятора нажимать не забываю:
- Работа...
- Пожалеешь. Честно говорю. - Сержант смотрит с непонятной грустью, словно в душу заглядывает... Такому в полковники надо идти, а не с лычками бегать....
- Судьба, значит такая.... - Вздыхаю грустно. И боком стараюсь повернуться, чтобы грудь четче была видна.
- Все так говорят. Ладно, красивая... - кидает пачку на стол. Та рассыпается... Несколько бумажек падают на пол, - даст Бог, встретимся. И угольками сочтемся. Да, я еще пару шоколадок возьму, не против?
- Бери. В чем вопрос?
Уходят. Васька от одурения башкой трясет: треть магазина вывезли, и, вроде как, без обману все.... Вот понять бы только, что сержант тот, в виду имел?
Они так и погибли, по которому разу пересчитывая выручку и радуясь нежданному счастью. По пробке, ставшей в километре от магазина, ударило два "Томагавка", придя из неведомых далей на тепловое излучение множества двигателей... Пламя просто смахнуло "Оленьку", оставив несколько опорных столбов....
Окрестности Новосибирска, 55 км Толмачевского шоссе
Андрей Урусов (Седьмой)
- МЛЯ!!!!!!! Ванька, против волны!!!! - Машину словно приподнял кто-то огромный и уронил обратно, особо не заботясь о сохранности содержимого. Анна с размаху треснулась головой в потолок и проснулась окончательно. Ошалело глядя по сторонам, она увидела, как в направлении далекого уже Новосибирска встают странные грибы, так похожие на не раз виденные в кино...
Ефрейтор все же сумел развернуть тяжелую машину задом к ударной волне. "Шишигу протащило метров десять по дороге, но перевернуть не сумело. Двигатель зачихал, но продолжил тянуть. Грузовик медленно поехал дальше, прихрамывая на каждом метре
- Вот и все.... - сказал Андрей. - Случилось...
- Это что?! - забилась в истерике Анна. И замолчала, получив по лицу от Влады.
- Успокойся, - бросила Урусова, - и слушай.
- Так, Ванька, тормози. - Начал раздавать указания Урусов. - Девчонки, сейчас на раз-два перебегаете в кунг, закрываете все дырки, и сидите, пока не скомандую. Там, в кунге бухла ящиков десять. Сами выберете. Советую по сто грамм.
- Зааачем? - спросила потерянно Анна.
- Стронций из организма выводит. Настроение повышает. Кошка, тяни эту дуру, пока не пришиб. Переоденьтесь сразу, шмотки в пакет, потом выкинем. И Димку переодеть не забудь. Да, и Борьке можешь все объяснить. Начнет панику - бей в ухо. Ты можешь.
- А вы? - Подняла глаза на Андрея жена.
- А мы - успеем. Беги, Солнышка...
Хлопнула дверь кунга, отрезая двух женщин, одного штатского и одного ребенка, от злобности окружающего мира.
- Что делать будем, старшой? - спросил Герман, уронив голову на руль.
- Ехать. Но не в бригаду.
- Так....
- Думаешь, по ней не врезали? - хмуро сказал Урусов, разглядывая трещинки на лобовом стекле. - А я вот, думаю, что очень даже, с двух рук. Цель чуть ли не стратегическая....
- И что предлагаешь?
- Предлагаю? - задумался на секунду Седьмой. - А что тут думать. Едем потихоньку, на дозиметр смотрим внимательно. У меня где-то "Терра" ворованная завалялась. Повышение фона резкое - все, сектан кысмет.
- И тогда что?
- Вань, ты мой товарищ или ядерной бомбы? Так не задавай вопросы, на которые ответить не могу. Поехали.
Ободранный грузовик тронулся с места и покатился в сторону воинской части....
Окрестности Новосибирска, полигон
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Дежурный по полигону ничего понять не успел. Бригадный УАЗик влетел на территорию. Из него выскочил взмыленный майор и побежал в сторону КПП.
-Глебыч, что случилось? - Прапорщик Андрушко майора Пчелинцева знал давно, и никогда его таким не видел.
- Саня, потом! - Отмахнулся от него майор. - Связь есть?
- Труба глючит со страшной силой, а проводная час назад в норме была...
- Спасибо. - Майор уже накручивал "тапик", зажав трубку плечом. - Сейчас батальон подойдет, ребятам мозг не сношай, с бумагами разберемся. Да, Саш, просьба еще. Выскочи, бандерлогам моим скажи, чтобы сразу в закрытый тир трамбовались. Все сразу. Потом объясню все. Да, гребанные связюки, пнем их об сову да на глобус, любить их в антенну роликовую! - заорал вдруг Пчелинцев.
- Да как скажешь, мне-то, что, сам понимаешь. - Не стал спорить прапорщик.
Майор пытался достучаться до бригады. А в ворота полигона уже начала втягиваться вторая рота...
- "Кипарис" на связи! - Откликнулась наконец-то бригада голосом сержанта Сидорчука.
- Ярый, здрав будь! На Командора выведи. Срочно!
- Легко! С те... - В трубке зашипело так громко, что Пчелинцев отдернул даже трубку от уха. - Майор! - Закричал Сидорчук. - Война! Пинде...
И связь с бригадой оборвалась.
Пчелинцев кинул трубку на стол и выскочил из помещения КПП.
- Вспышка сзади! Бегом!!! - И сам, подавая пример, растянулся за невысоким бордюром
Хорошо, что сейчас третья рота заходила. С которой майор ушел всего несколько месяцев назад. Его рота. Родная и любимая. Во все отверстия любимая. И привычная к тому, что нельзя игнорировать приказы Владимира Глебовича, а надо их исполнять и как можно быстрее. Любой ценой.
Солдаты попадали в пыль мгновенно, лишь на доли секунды замешкавшись, плюхнулись сержанты. Только офицеры так и остались истуканами на дороге. Их-то, ударной волной и снесло, кинув с размаху на несколько метров.
Над головой прошелестела раскаленная волна. Кто-то из солдат не выдержал, вскочил и побежал. Пока не нахватался легкими перегретого воздуха и не упал, судорожно забившись.
Не поднимая головы от земли, майор прохрипел: - В канаву! Ползком! Или ждать!
Ждать долго не пришлось. Через полминуты все повторилось. Снова пронесся над залегшей ротой поток твердого воздуха, и снова окатило жаром.
Майор с трудом поднялся, машинально отряхнув испачканный пылью камуфляж
- Рота! - Солдаты зашевелились. - Слушай мою команду! - Сорванное горло не давало проорать так, чтобы услышали и те, кого от удара закрыл крутой склон балки, на дне которой располагалась длинная коробка пистолетного тира. Но это не страшно. Можно и повторить.
- Две минуты! Построиться! - надсаживался майор. А рота спешно вскакивала, отряхивалась и становилась в привычное место в строю. Пчелинцев сейчас нарушал все мыслимые и немыслимые параграфы. Нужно было подразделение рассредоточить, по возможности укрыть за складками местности, замаскироваться... Вот только рассчитаны те уставы и инструкции на железобетонных строителей коммунизма, а не на нынешних пацанов, из которых военкоматы бракуют каждого третьего.
Вот и приходиться тратить драгоценные секунды и, сначала наводить порядок, а только потом выполнять предначертанное строгой буквой приказа.
Рота выстроилась удивительно быстро и замерла в ожидании. Только косились в сторону бригады, над которой медленно рассыпался огромный страшный "гриб" взрыва.... Лежать остались только хватанувший гари рядовой и два взводных, да вяло тряс головой, сидя на корточках, явно контуженный ротный.
- Фельдшера - оказать помощь пострадавшим. Соловьев, твои в помощь! Занести на КаПэ, дальше по обстановке! - тут же из строя выбежали три санинструктора, и несколько солдат из первого взвода бросившихся к офицерам. Спасало, что хоть один из фельдшеров прошел Чечню и знал, что делать...
- Остальные - бегом марш в "пистолетку". Через десять минут построение - доведу обстановку! Андрушко, ко мне!
Обалдевший от круговорота событий прапорщик протолкался сквозь бегущих солдат.
- Звиздец какой-то, Глебыч, что за ерунда-то?
- Это не ерунда. Это люминевый самолет уронил на нас ядрену бомбу. И настает большой звиздец.
- Не гони... - Начал бледнеть прапор. - Какая бомба? Зарплата ведь завтра. Мне алименты платить...
- Пиндец твоей зарплате! - сорвался майор. - И тебе пиндец! И алиментам твоим! На спине крокодила нарисую! Потому что придурок! Мы щас радиацию хватаем как чернобыльцы, а ты тормозишь хуже эстонца. У тебя дозиметр есть?
- Да был где-то... - Растерянно ответил Андрушко.
- Вот и ищи быстро. Найдешь - пробей сколько, и доложи. Выполнять! - Рявкнул Пчелинцев на дежурного.
Когда прапорщик скрылся на КПП, майор подошел к УАЗику и устало присел на бампер. Пара минут есть. Надо попробовать прийти в себя. Очень хотелось застрелиться. Но нельзя. Можно только идти, и пытаться объяснить плотно набитому в тесный пистолетный тир батальону, что началась Война. А может и кончилась уже. И от бригады остались только они. И их автоматы.
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Санечка
- Деда, лассказывай дайше! Ты лассказывай, а сто не успеес, пока я усну, завтла лассказес...
Окрестности Новосибирска, полигон
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Самое главное - сказать самому себе "Все. Встал и пошел!" Пчелинцев тяжело оторвался от бампера УАЗика и похромал к тиру. Странно. Вроде бы ничего ногой не задевал, а болит. Зашиб, наверное, когда падал. Или боишься ты, майор, к своим людям идти и выдумываешь всякие глупости.
В плотно набитой коробке "пистолетки" было душно. Снаружи жара - и тут надышали. Триста с лишним человек, о каком-либо построении и речи быть не могло. Так, сбились поплотнее, да в центре что-то типа просвета оставили. Тебе, майор, оставили, не отмажешься.
Пчелинцев молчал. Молчали и солдаты. Все понимали, что это не учения. А намного серьезнее. Кое-кто уже и до истины дошел, по глазам видно было.
- Товарищи... - наскоро придуманные слова мгновенно вылетели из головы. Комбат замолк на мгновение. Но, решился. Как перед прыжком в воду. Или с парашютом. - Короче, бойцы! Сиськи мять не буду. Война.
- Мля... - прошелестело по задним рядам. Передние продолжали молчать. Поедая майора глазами.
- Вот именно! А кто еще раз перебьет - тому хребет перебью. Ферштейн?!
- Так точно! - Ответили из рядов, хихикнув при этом. Понятно, Лисов выкаблучивается. Дембель херов.
- Вот и замечательно. Продолжаю, мучачи и амиги. - Пчелинцев, как обычно с ним и бывало - начал раскачиваться на носках. В такт речи. - Война. Кто с кем - не знаю, но без пиндосов никак не обошлось. Надеюсь, и мы в долгу не остались. А посему...
К майору подбежал Андрушко, сжимая в потных руках старый, советский еще ДП-12. И что-то зашептал Пчелинцеву.
- Благодарю за службу, товарищ кусок! - Вскинул ладонь к берету комбат. И снова обратился к бойцам. - ...А посему - могу обрадовать. Замполита с особистом скорее всего размазало. Но, свинцовые трусы носить не будем! Радиация в норме! Ну, почти! Отставить радости и прочую гомостятину! - оборвал комбат начавшийся галдеж. - Или забыли, урюки, кто страшнее радиации?! Так напомню!
Батальон сразу смолк.
- Командиры подразделений - ко мне! Остальные - во двор!
К майору строевым шагом подошли офицеры, начав представляться согласно устава.
- Отставить танцы! Минуту! - И когда, в помещении никого из солдат не осталось, комбат взгромоздился на стол для чистки.
- Нога стоять болит. Приложился где-то. - Объяснил он. - Все всё поняли? Что случилось, в смысле? А не какого беса я на столе сижу.
- Как не понять. - За всех офицеров ответил капитан Сундуков. Самый старший после Пчелинцева. Тоже из "чеченцев". - Глебыч, ты все четко обрисовал. Что предлагаешь?
Майор поерзал на столе, пытаясь расположиться поудобнее. Колено начало крутить все сильнее и сильнее.
- Что там предлагать, товарищи офицеры... Мы - в жопе. В глубокой. Но мы в тельняшках. Фуле. Приказываю: Выслать в сторону бригады "козла" с дозиметром. Если найдутся еще - отправить по отделению на штуку. Будет фон наверх лезть - пусть катаются, замеряют. Нам примерная картина нужна. В разведку - только добровольцы. Ром, сам понимаешь. Только ты. Бойцов и стволы - по усмотрению.
Сундуков оскалился в усмешке:
- Как иначе, Глебыч! Я пошел?
- Давай. БэКа по максимуму. В "козле" гранат четыре ящика. Три выгружай. Четвертый - твой. Только в городок, к общагам, не лезь сразу. Успеешь жену проведать.
- Щедро. - Снова улыбнулся капитан. - Ушел.
Майор проводил разведчика кивком. И продолжил.
- Остальные - распределить оставшийся боекомплект по личному составу, занять круговую оборону. Разрешаю загнать на вышку кого поглазастей. На любой шухер - приказываю отвечать огнем. Предупредительный в голову и все такое.
- Товарищ майор! - потянулся с вопросом лейтенант Терентьев, взводный - два, первой роты. - Разрешите....
- Не разрешаю. - Рубанул кулаком воздух Пчелинцев. - Если всё, то уже всё. А если нет - успеем.- Майор сполз с насиженного места. - Потом - по обстановке. Да, чуть не забыл. После раздачи - доклад. Ждем разведку. И что там побитые наши, кто в курсе?
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
Внучка просто золотая девочка. Два года всего, а не хнычет, не плачет, не просится на ручки. Топает себе, и топает. Разве что скажет "деда, я устала" или попросит рассказать сказку. И идет до хорошего места. Даже не верится, но переходы у нас по сорок минут. Как у нормальной взрослой группы. Проходим, конечно, меньше, но так два года же! Да и не настолько уж меньше, вместо полутора или двух часов до лагеря шли три с небольшим. А вверх позавчера дошли меньше, чем за пять! Тот же участок, от лагеря до Мутных. Взрослые его ходят за три. Хотя время и расстояния в горах - штуки относительные. Взрослые - это нормальная группа с грузом, сильный альпинист налегке пробежит тут часа за два. Если же без акклиматизации - уже четыре. А новичковое отделение свердловчан умудрилось потратить семь! Так что, Санечкины пять часов - очень неплохой результат.
Конечно, ходить ей нравится, но всё равно терпения совсем не на свой возраст. С устатку и взрослые иногда так ноют, что хоть по морде бей.
Ладно, переход давно закончен, сказка рассказана, ребенок сопит в две дырочки под присмотром мамы и бабушки, можно сходить к Бахреддину, узнать новости. В Таджикистане спасатели к военным относятся, соответственно, все при погонах. Бахреддин, к примеру, старлей. Любят тут всякие звания и чины. Слава богу, он эту тему не слишком всерьез воспринимает.
- Ваасалам алейкум!
- Привэт, дарагой! Захады, гостэм будэшь! - акцент у лейтенанта наигранный и, скорее кавказский, чем местный. Естественно, в этой фразе, которой он меня приветствует уже лет тридцать. Обычно он говорит без всякого акцента.
- Что нового в мире.
- Хорошего ничего. Евреи с арабами продолжают делить Ближний Восток. Сколько лет уже делят, поделить не могут...
- А чего-нибудь посвежее есть?
- Да нет, вроде.
- Бахреддин! Кисмет... - высовывается из балка Джамиль, стажер в звании сержанта. Видит меня и переходит на русский, - передала, что ядерной бомбой запустили!
- Кто запустил? - подхватывается Бахреддин
- Да непонятно, то ли Израиль, то ли по Израилю... Душанбе сама не знает, да и слышно через слово...
- Кери хар! - матерится спасатель обычно по-таджикски. - Уроды! Нагадят, а потом им гуманитарную помощь посылай.
Чего-то мне неспокойно стало... Боюсь, не отделаться нам гуманитаркой...
- Бахреддин, ну-ка, напомни, в Сирии сейчас штатовские войска? Или я путаю?
- Правильно говоришь, американцы там.
- Задница! Если их приложили боеголовкой - это война. Третья мировая. Ядерная.
Спасатель белеет.
- Да нет! Ну, ты что... Мало информации...
- Верно, мало. Дай бог, чтобы я ошибся. Ладно, пойду, скоро связь с Олегом.
Уже уходя, слышу, как Бахреддин бормочет под нос по-таджикски. Не сказать, чтобы я хорошо знал язык, но это понимаю:
- Во имя Аллаха, только не по Душанбе! Ну, кому мы нужны!!!
Могу его понять. Что ему Россия и Штаты! А в Душанбе у лейтенанта семеро детей.
Окрестности Новосибирска, полигон
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Разведчиков ждали около двух часов. Пчелинцев время не засек, а переспрашивать ни у кого не стал. Личный состав за это время успел поделить патроны. Каждому по девяносто штук досталось. Как раз, два магазина в подсумок, третий - в автомат. С пулеметами вообще замечательно вышло. По два короба - "сотки" на ствол - это очень и очень жирно. Еще и со снайперами поделились. Конечно, пулеметным стрелять из СВД - далеко не лучший выход, но, сообща решили, что на безрыбье и раком можно. У снайперов и своих сорок штук имеются. По всем нормам - как раз на толковый общевойсковой бой.
Что от бригады остались только они, комбат-два понял сразу. Как только прошелестела ударная волна над головой. А вот дальше что?
Пчелинцев сидел на КПП, и, разложив на столе немногочисленные детали, чистил УСМ Макарова.
Если война на всю планету - надо ждать ядерную зиму. Если локальная - то десант китайцев на голову. И вообще, как жить дальше? Многочисленные книги давали совершенно разные советы. Одни предлагали засесть где-нибудь в высотке, вторые - строить новое общество... А майору все больше и больше нравилась версия с пулей в голову.
Все раздумья прервал крик наблюдателя с вышки:
- Наши едут!
Комбат на скорую руку собрал пистолет и сунул его в кобуру. И выскочил из двери как раз вовремя. Разведка вернулась. Свежих дырок от пуль вроде не было.
По привычно "кирпичной" роже Сундукова ничего прочитать в принципе было нельзя. Разведчик же.
- Что там? - Коротко спросил комбат. Подойдя к машине вплотную. Чтобы лишние уши раньше времени не услышали ничего.
- Там? - Задумался Сундуков. - Там весело... Но фон в норме. Готовы?
Вместо ответа, Пчелинцев только кивнул. И заорал, надсаживаясь: - Батальон, строится! Приготовиться к выдвижению в сторону расположения!
И через десять минут суматохи: - Бегом, марш!
А потом, были нескончаемые километры дороги. Сбитые ноги, автоматный затвор колотящий по спине, залитые потом глаза. И общий задушенный полу-крик, полу-стон. На громкий уже дыхания не хватило...
От бригады остались только развалины. Кое-где еще дымящиеся. Подступающий закат добавил багровых тонов. И все вокруг на миг показалось залитым кровью.
Таджикистан, Фанские горы, Мутные озера
Алексей Верин
- Чимтарга, ответь Мутным, прием.
Пятисекундная пауза. И снова:
- Чимтарга, ответь Мутным, прием.
Леха пытался связаться с группой Олега уже семь минут. Еще три, и можно сворачиваться. В принципе, ничего удивительного, ночевки за перегибом, а хваленые "моторолы" вне прямой видимости берут очень хреново. Впрочем, наши "виталки" еще хуже.
- Чимтарга, ответь Мутным, прием.
- Мутные, я Чимтарга, как слышишь? - слышимость Леху удивила. Похоже, Олег вылез на перегиб. Достаточно далеко, между прочим.
- Чимтарга, слышу вас хорошо, включаю рацию. - дежурной остротой ответил Верин.
- Леха, завтра никуда не идёте. Ждёте нас или спускаетесь в лагерь. Передай Руфине - выход на все восхождения закрыть. Отправку групп вниз отменить под любыми предлогами. Все передвижения только в направлении лагеря. Отцу скажи: район закрыт в связи с лавинной опасностью. Как понял, прием.
- Олег, какие лавины, ты что несешь? А клиенты? Прием.
- Передай, как я сказал. Своим клиентам скажешь - приказ Потапа! Прием.
- Да ты можешь сказать, в чем дело? Прием.
- Передай отцу: Фаны закрыты в связи с лавинной опасностью. Понял? Прием.
- Понял. Фаны закрыты в связи с лавинной опасностью. Прием.
- Всё. СК.
- СК. - Леха выключил рацию и недоуменно пожал плечами, - ничего не понимаю. Приказ всем вниз.
Посмотрел на часы и опять включил "моторолу".
- База ответьте Мутным, прием...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
- Докладывайте, товарищ капитан! - устало сказал Пчелинцев, сидя на груде кирпичей. Что тут раньше было, он вспомнить не мог, как не пытался.
- Что там докладывать, комбат... - махнул рукой Сундуков. И присел рядом. Не та обстановка была, что бы продолжать политес привычный. - Насчет жопы, это ты, Глебыч, помелочился. Мы в таком, что слов нет. Хуже Панкийки.
Мимо командиров пробежало четверо солдат, несущих на плащ-палатке раненого. В опускающейся темноте не было видно, кто именно.
- И таких уже с полста будет. - Сундуков закурил, протянув пачку и майору. - А мы только вторую казарму пробежали на скорую руку. Слишком долго батальон на полигоне сидел.
- Благодарствую. По медицине какие новости? - Щелкнул зажигалкой Пчелинцев, вспыхнул огонек сигареты. - Санчасть разнесло, знаю. А временем хоть ты не попрекай. И так сам себя сожрал за перестраховку.
- А вдруг прав был бы? И нас тут Чернобыль встретил? Или полк китайского десанта? По медицине следующее: раненных, вместе с нашими тремя, уже пятьдесят два. Может, еще кого нашли. Половина до утра не доживет. Четверть - крайний срок два-три дня. Переломы страшные. И контузий до черта. Докторскую хатку разнесло не целиком. Эпицентр далековато оказался, завалило только. Я два взвода отправил, пусть копают. Мезенцева откопали уже. Матерится, спирт пьет, оперировать бросается.
- Понятно. Подполковника хлебом не корми, дай отрезать чего. И балкой его не грохнешь, убийцу в белом халате. Ой, Саныч, как хреново-то мне...
- Немудрено. - Ротный огляделся и протянул комбату солдатскую флягу, увесисто булькнувшую. - Причастись. Может полегшает. Пчелинцев отхлебнул пару раз, и вернул, изрядно опустевшую флягу хозяину.
- Коньяк?
- Обижаешь! Самогон на дубе настоянный. Свой рецепт.
- Так вот, мне полегчает, когда все на места вернется.
- Не вернется. Больше никогда. И пока мы сидит - личный состав с ума сходит. Двое застрелились уже. - Завинтил крышечку Сундуков и поднялся. - По-умному, с водой в стволе. Какая сволочь только подсказала. Так что, хватит сидеть и самого себя жалеть. Всем плохо. Думаешь, мне завыть не хочется?
- Хочется. Как иначе.
- Вот именно. Так что, товарищ комбат, вставайте, да идите выполнять свой священный долг. Орите, рычите, грозите расстрелом. Только бойцам задуматься не давайте. И летехам. Терентьев как общагу увидел - еле пистолет забрать смогли. Сидит теперь связанный и воет.
- А ты? - В лоб спросил Пчелинцев. Ротный с ним на одной площадке жил. В семиподъездной пятиэтажке от которой целым остался только кусок торцевой стены, да и тот лишь до третьего этажа.
- А я права не имею. - Огрызнулся вдруг капитан. - У меня кроме семьи еще рота есть. И комбат, который расклеился и нихрена сейчас не командир!
- Саныч, не заводись. - Пчелинцев встал с кирпичей, и попытался успокоить ротного.
- Да пошел ты на хер, Шмель. - Сундуков плюнул майору под ноги тяжелым сгустком слюны перемешанной с пылью. - Я две войны прошел. - непонятно зачем, уточнил Сундуков и поплелся, к санчасти.
- Ты куда? - Окликнул его майор.
- На муда, Глебыч, куда же еще. - Ответил ротный, не оборачиваясь. - Сейчас спирта найду пару литров, да за упокой душ нажрусь. А потом застрелюсь. И пусть Максим Викторыч вскрытие сделает.
- Нихрена ты не застрелишься. - Прошептал Пчелинцев, и, решительно мотнув головой, быстрым шагом пошел в сторону складов РАО. Нога решила больше характер не показывать. - А если застрелишься, то лично на остывающий труп нагажу и убирать не буду. Понял?!
Конечно, Сундуков этого не услышал. Отошел далеко, да и в окружающем шуме особо не разберешь.
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
- Витя, твои мальчики сошли с ума!
- В каком смысле, Руфина Григорьевна?
- Леша сейчас передал, что на Чимтарге сходят лавины! Там же снега нет!
- А спутниковый телефон там есть?
- При чем тут это?
- Эх, Руфина Григорьевна, не любите Вы анекдоты. Хит сезона две тысячи четыре.
- То есть?
- "Чтобы в летних Фанах начали сходить лавины, нужна как минимум ядерная война". Что там парни передали?
- Район закрыт из-за лавинной опасности... Ты думаешь?..
- Боюсь, знаю!..
Окрестности Новосибирска, в прямой видимости от расположения N-ской десантной бригады
Андрей Урусов (Седьмой)
- Что там? - дернул Герман Седьмого за рукав.
Урусов сполз с пригорка, и молча отдал бинокль ефрейтору.
Водитель улегся, и поднес оптику к глазам.
- Ого, ну ни хера ж себе - и тут же скатился к Седьмому. - Сектыш.
- Мягко говоря. - Андрей забрал у ефрейтора бинокль, перекинул ремень через шею и сел в траву, не беспокоясь о чистоте камуфляжа... - Везет не только дуракам, но и тормозам. Десять минут не хватило.
- Что делать будем, старшой? - Герман присел на корточки рядом с сержантом.
- Да хер его знает, если честно. Небось, ракеты у всех кончились. На голову не ляпнется, нечему.
- А вдруг?
- Если вдруг - то будет бесплатно, сразу и для всех. "Терру" не посеял?
- Обижаешь! - искренне обиделся Герман и достал маленький дозиметр, больше похожий на помесь калькулятора с телефоном. - Включать?
- Нет, орехи колоть. Сколько?
- Двадцать семь - двадцать восемь микрорентген. Это что?
- Это - единственная хорошая новость за сегодня, вот что это, Ванья! Норма для наших краев - семнадцать. Поверь старому химику-дозиметристу. - грустно улыбнулся Седьмой, и устало увалился на землю. - Боженька не фраер - своих любит. Похоже, на город не пожалели, а по бригаде влупили обычным. "Томагавк" или "Трезубец", какой. У нас до Новосиба сколько по прямой?
Герман прикинул и ответил:
- Если по дороге - то 75 примерно, если как ворона летит - 60 с мелочью.
- Нормально. Сколько в городе - представлять не хочу и не буду. А мы даже без ОЗК обойдемся. Если ветер не переменится, конечно. Не дай Бог, на нас развернет - можно сразу хозяйство на пень класть. И топор точить. Живем! - хлопнул Урусов водителя по колену и вскочил на ноги. - Выпускай девчонок и интеллигента, нехай воздухом подышат. И пусть Влада подойдет. С карабином. А сам проверь машину и за ветром следи. Направление менять начнет - ори. И постарайся, чтобы по-светлому успели. Боюсь я по этой "линии фронта" ехать. Да и комбатовской не говори ничего и сюда не пускай. Сейчас нам только истерики не хватает для полного счастья.
Водитель кивнул и, зачем-то пригибаясь, побежал к забарахлившей "шишиге", оставленной в посадке метрах в сорока от них.
- А мы, пока время есть, присмотримся. - сам себе под нос проворчал Урусов, и снова занял пост наблюдения.
- Думала, уже, забыл про нас. - рядом с Андреем легла на траву Влада и вскинула карабин к плечу, рассматривая через оптический прицел территорию бригады. - Ой!
- Угу. А я на эту красоту уже насмотрелся. Похоже, что две-три ракеты не пожалели. С хорошим таким зарядом.
Влада, отложив "тигр" и глядя в сторону, спросила: - Живых не видно?
- Неа. - мотнул головой Урусов. - Потому бока и вылеживаю.
- А раненые?! - повернулась к нему жена. На лице блестели дорожки слез. - Все же погибнуть никак не могли!!! Им же помочь надо!!! А мы тут лежим?! Там же Вовка! Там же все!
- Кошка! - Андрей притянул попытавшуюся было вырваться Владу к себе и обнял. - Солнышка моя, ну ты же эмчээсница, ты же по гражданской обороне экзамены сдавала! Ну, подумай сама!
Урусов крепче прижал плачущую жену и продолжил шептать на ухо:
- Кто под удар попал, тот погиб уже. Раненых не бывает. А если и будут - у тебя операционная есть? Или собралась иголкой из берета руки-ноги пришивать?!
- Не все погибли!!! - снова забилась Влада.
- Не все, кто же спорит. Кто должен был - уже умер. Или сам себе помог. А я не хочу в пузо очередь получить. От выжившего и злого. Сейчас пойдем. Ванька машину отремонтирует, и пойдем. Честно-честно. Не обманывал же ведь никогда, Кошенька, сама вспомни, ведь ни разу.
Влада прижалась к Седьмому уже сама:
- Ни разу.... - и зарыдала, уже не в силах держаться.
- Вот и сейчас не обманываю. - Урусов гладил по хрупкой спине плачущую жену, глядя куда-то ей за плечо. - Ты поплачешь сейчас, успокоишься. И все хорошо будет. И Шмель живой, и Соловей, и Ромка Сундук. Вот увидишь. Они на полигон ведь уходили. А там склоны крутые, волна сверху любая пройдет!
- Точно? - попыталась улыбнуться сквозь слезы Влада. - Пройдет?
- Конечно, пройдет! Сама вспомни! А, забыл! Ты же не была у нас еще ни разу. Успокоилась? - Урусов мягко поцеловал жену в лоб. И, неожиданно, лизнул кончиком языка переносицу. Влада фыркнула рассержено. - Вижу сам, успокоилась! - Повторил поцелуй Андрей. - Малой как?
- Нормааально... - шмыгнула носом в последний раз Кошка, - они с Анютой общий язык нашли сразу. Сейчас сидят на сумке и сказки рассказывают.
- Вот и пригодилась. Королева...
- Да хорошая девчонка, чего ты взъелся так?
- Стандартная неприязнь быдла к аристократии. Пора привыкнуть. - подмигнул Андрей и с большим трудом уклонился от подзатыльника.
- Тебе сколько раз говорить, чтобы не смел себя быдлом называть?!
- Пока им быть не перестану! Проехали, ага? И не надо меня сковородкой бить! - на этот раз уйти от удара не получилось.
Урусов задумчиво почесал загудевший затылок.
- На границе ни разу не грохнули, бомба мимо пролетела, зато родная и любимая жена до смерти забить готова! Ладно-ладно! - примиряющее выставил он ладони вперед. - Подурковали и будет. Студент как?
- Терпимо. Все порывался бежать куда-то, но как грохнуло - сразу успокоился. Даже выпить попросил.
- Будет толк из парня, сто процентов даю. Хоть на вид - задрот-задротом!
- Вот все у тебя плохие!
- А то. Я один хороший, пора привыкнуть.
От очередного избиения старшего сержанта спас кашель Германа. Водитель стоял метрах в трех от "лежки" и задумчиво наблюдал за семейными разборками:
- Вот гляжу я на вас и ничего не понимаю. Вроде как всему миру конец настает, бомбы сверху падают, люди погибают. А им бы вместо того, чтобы по земле кататься, пообниматься самое подходящее время...
- А сам-то, чего в истерике не бьешься? - Спросил Урусов, пряча бинокль в футляр.
- А у меня "Фоллаут" разных частей - с детства любимая игра. А тут, блин, интерактивная реальность в полный рост. ГАЗон больше не хрипит. Поехали, старшой?
- Поехали! - закинула "Тигр" за плечо Влада и чуть ли не в припрыжку, побежала к машине.
- Похоже, что не только я по Пустошам бродить любил... - проводил Урусову Герман.
- Кому сейчас легко, Вань...
Самара
Александра Ивановна Юринова
- До свидания, Антоша! Я тоже вас всех люблю.
Александра Ивановна положила трубку на столик у кресла. Ну вот, поговорила напоследок со всеми внуками. Сначала Олежка позвонил, потом Боренька, а теперь и Антоша с Риточкой... Какие же они хорошие, беспокоятся, надеются, что она не в курсе... Господи, ну что же еще делать старухе, если не смотреть телевизор и думать...
Хорошо, что их нет здесь. Бросились бы спасать ее, а это невозможно. Только сами погибли бы вместе с ней.
А так вся семья, скорее всего, останется жива. Много ли будет таких семей, что в надвигающемся ужасе потеряют только одну старую больную бабушку, которой и так недолго осталось... Ее дети... и внуки... Они сильные... Они выживут...
А ей уже не страшно. Ей, всё равно, пора. Неплохая жизнь позади. Двое детей, четверо внуков, правнучку успела увидеть...
Она встала и, опираясь на две палочки, с трудом добралась до кухни. Попила чаю, вернулась в комнату, немного посмотрела по телевизору какой-то дурацкий сериал. В последнее время мыльные оперы перестали казаться такими скучными.
Новости смотреть не стала, какой смысл... Добралась до постели и легла спать. Во сне было хорошо и уютно, снились дети, внуки, маленькая Санечка... Даже ноги совершенно перестали болеть, впервые за долгие годы...
Она не заметила, как сон стал вечным, и ушла совершенно счастливой за несколько часов до того, как волна, вырвавшаяся на свободу после разрушения каскада волжских ГЭС, накрыла Самару...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Тихонько гудел мотор УАЗика. В тусклом свете лампочки блокнот казался желтым. И на эту желтизну ложились черным буквы и цифры, подводящие мрачный итог.
От бригады осталось ровно четыреста пятнадцать человек. И пара сотен гражданских. Женщины, дети. Сидят сейчас в относительно целой столовой. В жилое состояние приводят по мере сил. Матрасы стелют. Занавески вешают....
Из боеспособного личного состава - двенадцать офицеров, семь прапоров, остальные - сержанты и солдаты. Из последних около четверти - сверхсрочники. Некоторые участие принимали. Это гуд.
Из плохого - ребята с ума сходят. Начинает доходить, что не игра это. А жизнь реальная. Злая, страшная и кровавая. И рестарта не будет. Как ни проси. И раненных человек шестьдесят. Из них примерно сорок до утра не доживут.
Зато боксы и склады почти целые. Завтра - первую роту на разбор жилых, за второй - снабжение, третью - в боевое охранение. На всякий случай, вдруг полезет кто. БТРы откопаем - будем ими рыть.
- Думаешь? - на соседнее сиденье залез Сундуков. Пьяный, но еще нормальный. - И правильно. Кому-то думать надо. А кому-то голыми руками камни разгребать, потому что стоны из-под них НЕ ПРЕКРАЩАЮТСЯ!
- Рома, успокойся. А то спрошу, какого черта нажрался и гонишь.
- А такого, Вова. Нашел я их. - остекленевший взгляд капитана уткнулся в темноту за лобовым стеклом. - Всё. Верил во что-то, надеялся, а теперь - кончилось. Глебыч! - обернулся вдруг ротный к Пчелинцеву. - Будь человеком - разреши уйти.
- Куда? - не понял майор.
- Туда. - ткнул Сундуков пальцев вверх. - Края Вечной Охоты или как там оно...
- Крыша совсем поехала? - осторожно уточнил комбат, прикидывая, как бы половчее капитана заломать, если за пистолетом потянется.
- Совсем. - неожиданно согласился Сундуков. И замолк. Снова продолжив только через несколько минут. - Прости, Глебыч. Я ведь тоже не железный, сам понимаешь.
- Понимаю. -майор обнял ротного. Капитан, прошедший обе Чечни, зацепивший краем таджикских "вовчиков" с "юрчиками" не плакал. Он выл. Тихо и страшно.
В свете костра мелькнул вдруг бегущий к командирскому УАЗику солдат. Пчелинцев вылез ему навстречу, погасив за собой свет в кабине. Нормально все с Ромкой будет. Обязательно. Иначе и быть не может.
- Что случилось, товарищ сержант? - спросил майор у запыхавшегося бойца.
- Там это, "шишига" из города едет. Прапорщик Безручков в тепловизор смотрел и сказал, что наша, Германа Ваньки. Мотор гудит мерзко сильно.
- Так что же ты телишься так долго?! - Выкрикнул Пчелинцев, хлопнул ошалевшего сержанта по плечу в грязном комке, и побежал к бывшему въезду в часть.
Совсем немного не успел. Приехали уже.
Урусов, как обычно, изображающий айсберг, выкидывает сумки из кунга, рядом нянчит Димку Влада, с карабином через плечо. Возле Германа, радостно рассказывающего что-то бойцам из оцепления, мнется с ноги на ногу молоденький паренек, весь какой-то помятый и растерянный.
И потерянно сидит у колеса, прямо на холодной земле Аня. И все оглядывается по сторонам...
- Не меня ли ищете, милостивейшая госпожа?
Ночь на 15 августа 2012 года
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
Просыпаюсь ночью. Внезапно, как от удара. Сажусь на кровати и несколько минут соображаю, что меня разбудило. В лагере тишина, стены домиков прекрасно пропускают звук. Если он есть. Может, Санечка пискнула? Нет, безмятежно сопит на расстеленном на полу матрасе. На кровать мы ее класть боимся, высоковато, всё-таки.
Через несколько минут сон окончательно уходит, и я вдруг понимаю: мамы больше нет. Совсем. Мы с ней всегда чувствовали друг друга. Нет, это не телепатия, никакого чтения мыслей. Просто, когда у одного из нас что-то случалось, второй начинал беспричинно нервничать. Заметили это во время моих первых походов. Сначала грешили на совпадение, потом подумали, что настолько точных совпадений, да еще в таких количествах, не бывает. Объяснение искать не стали, просто приняли, как факт. Привыкли, особенно после того, как я поднабрался опыта и стал крайне редко попадать в истории. Даже подзабылась эта наша способность.
А теперь вспомнилась. Точнее, напомнила о себе жутким и тоскливым чувством безысходности. Всё. Конец. Ничего не исправить. Уже через час или даже десять минут я буду убеждать себя, что всё это чушь, что мы с мамой это придумали, чтобы она не нервничала зря, что ничего не известно, вот вернемся домой... Это будет. Но сейчас я даже не понимаю... Я знаю точно. Мамы больше нет. Всё кончено.
Это осознание наваливается, как снежный ком, как лавина, давит на грудь, не дает вздохнуть, заставляя сгорбиться. Боль и онемение возникает в левом плече и начинает расползаться по телу, захватывая сердце. Автоматически беру тюбик изокета и пшикаю под язык. Боль постепенно уходит. Остается опустошенность. И знание. Страшно хочется курить. Я бросил почти год назад, когда впервые стало прихватывать сердце. Уже несколько месяцев даже тяги не чувствую. А сейчас - как на третий день. Было бы что - закурил бы, но нету. И стрельнуть не у кого, в лагере курящие - редкость. Мода сейчас такая. Наверное, хорошо. В столовой есть сигареты, там типа ими торгуют. Именно "типа", покупателей на курево мало. Спортсмены...
Просыпается Ира. Зажигает фонарик и подходит ко мне. Жена тоже меня чувствует. Обычно спит, как убитая, а вот как на меня навалилось...
- Что случилось? - говорит шёпотом, чтобы не разбудить Санечку.
Надо бы промолчать, но... у нас нет секретов друг от друга...
- Мама умерла.
Ира охает и с ужасом смотрит на меня:
- Ты уверен?
- Уверен.
К смерти нельзя привыкнуть. Можно привыкнуть к крови. Можно привыкнуть к трупам. К крикам умирающих. Можно привыкнуть убивать. А к смерти вообще - нельзя. Невозможно. Самый крутой и "железный" вояка или спасатель, прошедший огонь и воду, резавший, как овец, "чехов" и "духов" или вытаскивавший трупы друзей из лавинных выносов, знающий всё и видевший всё, ломается, когда умирает очень дорогой, очень близкий человек. Нет, никто этого не видит. Сильные люди умеют держать себя в руках. В крайнем случае, они могут позволить себе спрятаться ото всех и немного повыть на луну или просто поплакать. Но это редко, чаще всё в себе. А внутри... Когда умер отец, я месяц не улыбался. Потом научился. Вроде. Когда погиб Соловей, не было даже этого, только больше курил и спирт глушил стаканами. Теперь не курю, пить тоже нельзя, да и, судя по новостям из большого мира, скоро будет не до этого. Но... Со временем боль отступает, и человек становится прежним. Почти. Разница незаметна никому, включая его самого. Но она есть... Мы все знаем, что не будем жить вечно, пытаемся готовить себя к этим моментам... Иногда получается... Но когда они приходят... Нет, привыкнуть к смерти нельзя...
Молчим. Жена гладит по плечу. Слова не нужны, они не помогут. Ничто не поможет. Смерть необратима. Мама. Первая жертва недоначавшейся войны? Или просто пришло время? Не знаю... И никогда не узнаю. Да и какая теперь разница? Случилось.
- Иди спать.
- А ты?
- Я тоже. Две минуты.
Ложусь обратно на кровать. Какая теперь разница? Наверное, никакой...
Ира не уходит. Сидит на краешке. Спасибо, родная, но маму не вернешь, а свою проблему я должен решить сам. И решу. К сожалению, не впервой. Просто нужно немного времени...
15 августа 2012 года
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Санечка
- Мама, а посему деда пласет?
- Что ты, Санечка, деда не плачет!
- Нет, пласет! У него плосто слезок нет! Он внутли пласет! Посему, мама?
- Баба Саня умерла.
- Баба Саня холосая! А сто такое умелла?..
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
Утром первым делом иду в балок спасателей. Бахреддин черный. Он и так-то не слишком светлый, но сейчас...
- Ну, как?
- Кери хар! - отвечает старлей. - Витя, спутник не берет, сети нет! А в мире - кери хар! Всю ночь слушали. Душанбе говорила - совсем война. Россия, американцы, китайцы, все дерутся. В Москву, передали, семь боеголовок попало.
- Они что, свечку держали и считали? Про Самару не передавали? И Новосибирск?
- Сина они держали! Передали, что передали, а что они знают, я тебе скажу? Самару не говорили. Новосибирск говорили. Туда тоже стреляли.
- Давно?
- Три часа! А теперь Душанбе замолчала! Уже час молчат!
- А на других каналах?
- Не пробовал.
- Почему?
- Савсем дурной стал! Джамиль! Лови во всем диапазоне, дар куси она та гом!
Сижу, размышляю. Хреновей не придумаешь... Даже если моё предчувствие дало сбой, маме не поможешь. Самару не пропустят. А еще Нижний, Ульяновск, каскад ГЭС. А если она и уцелеет - кто поможет? Это когда мы все уезжали ненадолго, можно было попросить соседей присмотреть. Теперь соседи забудут на второй день. Если сами не убьют ради консервов, которыми у нее забит шкаф в прихожей. А пока туда доберешься, пройдет столько времени... Если еще доберешься... В Москве брат с семьей, что с ними?.. Борька в Новосибе...
Джамиль кого-то поймал, и теперь громко кричит в микрофон, а в перерывах внимательно вслушивается в треск приемника. Бахреддин стоит рядом. Потом смачно сплевывает прямо на пол и выходит на улицу. Я за ним.
- Пиндец, Витя! - впервые слышу от него русский мат. - Полный пиндец! Душанбе тоже нет! С Анзоба виден ядерный гриб!
Он выдает пару заковыристых фраз на родном языке, и опять переходит на русский:
- Ну, скажи, какая сцука это сделала? Кому мы нужны на фуй?
При этом голос спасателя ровен, глух и безжизненен. Мат, произнесенный этим голосом, звучит страшнее любого крика. Не помог Аллах... Семеро детей...
- Мы же никому не угрожаем. Аз калаи керум газ, кому это было надо?.. Джамиль!!!
Мальчишка выбрался из балка и тупо шагает в сторону реки. Как марионетка. Нет, как зомби с вытекшими глазами. Просто переставляет ноги. Упирается в камень, обходит, идет дальше... Старлей догоняет его, и с размаху отвешивает две мощнейшие оплеухи. Взгляд солдатика становится осмысленным, потом он негромко что-то говорит по-таджикски. Бахреддин зло материться, замахивается еще раз, но не бьет. Джамиль приходит в себя:
- Извините...
- Пей! - протягиваю ему флягу со спиртом, предусмотрительно прихваченную из домика.
Мальчик отхлебывает несколько глотков. Бахреддин берет у него сосуд, дожидается моего кивка, надолго присасывается и возвращает мне полупустым. Прикладываюсь чисто символически: я прошел через это ночью. Пусть им земля будет пухом. А нам надо думать о живых.
- Пойдем к Руфине. Надо решать, что делать...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Оружейные склады сумели вскрыть уже наутро. Батальонный замполит пытался было протестовать. Его возмущение вызвало то, что комбат приказал раздать оружие всем без исключения, кроме вовсе уж детей. Однако офицер по работе с личным составом, едва открыв рот, осекся, увидев хмурый взгляд майора.
Теперь бывшие домохозяйки спешно проходили краткий курс по обращению с огнестрелом. Руководила там Влада Урусова. Пчелинцев, хоть и знал ее еще Лесниковой, и даже не курсанткой, а школьницей, все равно не переставал удивляться женщине. Прямо копия "чокнутого хохла". Ноль по фазе, как говорится. Что война, что обед - лишь бы шума не было. Он даже у Андрея спросил, не было ли паники и визгов. Седьмой только криво улыбнулся, и буркнул что-то про комплекс неполноценности, мучающий некого старшего сержанта, и проистекающий из полной отмороженности любимой жены в некоторых вопросах.
Комбат в ответ на странную фразу друга только хмыкнул. Его вторая половина до сих пор находилась в легкой прострации. И по собственной воле была сейчас несменным дежурным в импровизированном детском саду. Аня оживлялась только при виде детей. Их много уцелело.... Намного больше, чем матерей. Больно кольнуло сердце. Не думать, не думать. Балтийск, где его дети у бабушки гостили, цель не важная. Морпехов оттуда вывели, аэродром далеко. Нет, никто на такую никудышку не позарится, предпочтут сэкономить боеприпас ...
Привычная самоуспокоительная мантра помогла. Самую капельку. Ощущение близкой опасности не проходило. Конечно, вовсе не звенело тем напряжением, как перед Войной. Майор сам себе удивился, когда заметил, что называет произошедшее Войной. С большой буквы. Наверное, потому что эта - точно стала последней. А может, и нет. Человек такая сволочь, что всегда будет воевать, чтобы там не утверждали мертвые уже гуманисты Франции и прочих Западных Европ.
Виктор Юринов (Дед)
Внучка просто золотая девочка. Два года всего, а не хнычет, не плачет, не просится на ручки. Топает себе, и топает. Разве что скажет "деда, я устала" или попросит рассказать сказку. И идет до хорошего места. Даже не верится, но переходы у нас по сорок минут. Как у нормальной взрослой группы. Проходим, конечно, меньше, но так два года же! Да и не настолько уж меньше, вместо полутора или двух часов до лагеря шли три с небольшим. А вверх позавчера дошли меньше, чем за пять! Тот же участок, от лагеря до Мутных. Взрослые его ходят за три. Хотя время и расстояния в горах - штуки относительные. Взрослые - это нормальная группа с грузом, сильный альпинист налегке пробежит тут часа за два. Если же без акклиматизации - уже четыре. А новичковое отделение свердловчан умудрилось потратить семь! Так что, Санечкины пять часов - очень неплохой результат.
Конечно, ходить ей нравится, но всё равно терпения совсем не на свой возраст. С устатку и взрослые иногда так ноют, что хоть по морде бей.
Ладно, переход давно закончен, сказка рассказана, ребенок сопит в две дырочки под присмотром мамы и бабушки, можно сходить к Бахреддину, узнать новости. В Таджикистане спасатели к военным относятся, соответственно, все при погонах. Бахреддин, к примеру, старлей. Любят тут всякие звания и чины. Слава богу, он эту тему не слишком всерьез воспринимает.
- Ваасалам алейкум!
- Привэт, дарагой! Захады, гостэм будэшь! - акцент у лейтенанта наигранный и, скорее кавказский, чем местный. Естественно, в этой фразе, которой он меня приветствует уже лет тридцать. Обычно он говорит без всякого акцента.
- Что нового в мире.
- Хорошего ничего. Евреи с арабами продолжают делить Ближний Восток. Сколько лет уже делят, поделить не могут...
- А чего-нибудь посвежее есть?
- Да нет, вроде.
- Бахреддин! Кисмет... - высовывается из балка Джамиль, стажер в звании сержанта. Видит меня и переходит на русский, - передала, что ядерной бомбой запустили!
- Кто запустил? - подхватывается Бахреддин
- Да непонятно, то ли Израиль, то ли по Израилю... Душанбе сама не знает, да и слышно через слово...
- Кери хар! - матерится спасатель обычно по-таджикски. - Уроды! Нагадят, а потом им гуманитарную помощь посылай.
Чего-то мне неспокойно стало... Боюсь, не отделаться нам гуманитаркой...
- Бахреддин, ну-ка, напомни, в Сирии сейчас штатовские войска? Или я путаю?
- Правильно говоришь, американцы там.
- Задница! Если их приложили боеголовкой - это война. Третья мировая. Ядерная.
Спасатель белеет.
- Да нет! Ну, ты что... Мало информации...
- Верно, мало. Дай бог, чтобы я ошибся. Ладно, пойду, скоро связь с Олегом.
Уже уходя, слышу, как Бахреддин бормочет под нос по-таджикски. Не сказать, чтобы я хорошо знал язык, но это понимаю:
- Во имя Аллаха, только не по Душанбе! Ну, кому мы нужны!!!
Могу его понять. Что ему Россия и Штаты! А в Душанбе у лейтенанта семеро детей.
Окрестности Новосибирска, полигон
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Разведчиков ждали около двух часов. Пчелинцев время не засек, а переспрашивать ни у кого не стал. Личный состав за это время успел поделить патроны. Каждому по девяносто штук досталось. Как раз, два магазина в подсумок, третий - в автомат. С пулеметами вообще замечательно вышло. По два короба - "сотки" на ствол - это очень и очень жирно. Еще и со снайперами поделились. Конечно, пулеметным стрелять из СВД - далеко не лучший выход, но, сообща решили, что на безрыбье и раком можно. У снайперов и своих сорок штук имеются. По всем нормам - как раз на толковый общевойсковой бой.
Что от бригады остались только они, комбат-два понял сразу. Как только прошелестела ударная волна над головой. А вот дальше что?
Пчелинцев сидел на КПП, и, разложив на столе немногочисленные детали, чистил УСМ Макарова.
Если война на всю планету - надо ждать ядерную зиму. Если локальная - то десант китайцев на голову. И вообще, как жить дальше? Многочисленные книги давали совершенно разные советы. Одни предлагали засесть где-нибудь в высотке, вторые - строить новое общество... А майору все больше и больше нравилась версия с пулей в голову.
Все раздумья прервал крик наблюдателя с вышки:
- Наши едут!
Комбат на скорую руку собрал пистолет и сунул его в кобуру. И выскочил из двери как раз вовремя. Разведка вернулась. Свежих дырок от пуль вроде не было.
По привычно "кирпичной" роже Сундукова ничего прочитать в принципе было нельзя. Разведчик же.
- Что там? - Коротко спросил комбат. Подойдя к машине вплотную. Чтобы лишние уши раньше времени не услышали ничего.
- Там? - Задумался Сундуков. - Там весело... Но фон в норме. Готовы?
Вместо ответа, Пчелинцев только кивнул. И заорал, надсаживаясь: - Батальон, строится! Приготовиться к выдвижению в сторону расположения!
И через десять минут суматохи: - Бегом, марш!
А потом, были нескончаемые километры дороги. Сбитые ноги, автоматный затвор колотящий по спине, залитые потом глаза. И общий задушенный полу-крик, полу-стон. На громкий уже дыхания не хватило...
От бригады остались только развалины. Кое-где еще дымящиеся. Подступающий закат добавил багровых тонов. И все вокруг на миг показалось залитым кровью.
Таджикистан, Фанские горы, Мутные озера
Алексей Верин
- Чимтарга, ответь Мутным, прием.
Пятисекундная пауза. И снова:
- Чимтарга, ответь Мутным, прием.
Леха пытался связаться с группой Олега уже семь минут. Еще три, и можно сворачиваться. В принципе, ничего удивительного, ночевки за перегибом, а хваленые "моторолы" вне прямой видимости берут очень хреново. Впрочем, наши "виталки" еще хуже.
- Чимтарга, ответь Мутным, прием.
- Мутные, я Чимтарга, как слышишь? - слышимость Леху удивила. Похоже, Олег вылез на перегиб. Достаточно далеко, между прочим.
- Чимтарга, слышу вас хорошо, включаю рацию. - дежурной остротой ответил Верин.
- Леха, завтра никуда не идёте. Ждёте нас или спускаетесь в лагерь. Передай Руфине - выход на все восхождения закрыть. Отправку групп вниз отменить под любыми предлогами. Все передвижения только в направлении лагеря. Отцу скажи: район закрыт в связи с лавинной опасностью. Как понял, прием.
- Олег, какие лавины, ты что несешь? А клиенты? Прием.
- Передай, как я сказал. Своим клиентам скажешь - приказ Потапа! Прием.
- Да ты можешь сказать, в чем дело? Прием.
- Передай отцу: Фаны закрыты в связи с лавинной опасностью. Понял? Прием.
- Понял. Фаны закрыты в связи с лавинной опасностью. Прием.
- Всё. СК.
- СК. - Леха выключил рацию и недоуменно пожал плечами, - ничего не понимаю. Приказ всем вниз.
Посмотрел на часы и опять включил "моторолу".
- База ответьте Мутным, прием...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
- Докладывайте, товарищ капитан! - устало сказал Пчелинцев, сидя на груде кирпичей. Что тут раньше было, он вспомнить не мог, как не пытался.
- Что там докладывать, комбат... - махнул рукой Сундуков. И присел рядом. Не та обстановка была, что бы продолжать политес привычный. - Насчет жопы, это ты, Глебыч, помелочился. Мы в таком, что слов нет. Хуже Панкийки.
Мимо командиров пробежало четверо солдат, несущих на плащ-палатке раненого. В опускающейся темноте не было видно, кто именно.
- И таких уже с полста будет. - Сундуков закурил, протянув пачку и майору. - А мы только вторую казарму пробежали на скорую руку. Слишком долго батальон на полигоне сидел.
- Благодарствую. По медицине какие новости? - Щелкнул зажигалкой Пчелинцев, вспыхнул огонек сигареты. - Санчасть разнесло, знаю. А временем хоть ты не попрекай. И так сам себя сожрал за перестраховку.
- А вдруг прав был бы? И нас тут Чернобыль встретил? Или полк китайского десанта? По медицине следующее: раненных, вместе с нашими тремя, уже пятьдесят два. Может, еще кого нашли. Половина до утра не доживет. Четверть - крайний срок два-три дня. Переломы страшные. И контузий до черта. Докторскую хатку разнесло не целиком. Эпицентр далековато оказался, завалило только. Я два взвода отправил, пусть копают. Мезенцева откопали уже. Матерится, спирт пьет, оперировать бросается.
- Понятно. Подполковника хлебом не корми, дай отрезать чего. И балкой его не грохнешь, убийцу в белом халате. Ой, Саныч, как хреново-то мне...
- Немудрено. - Ротный огляделся и протянул комбату солдатскую флягу, увесисто булькнувшую. - Причастись. Может полегшает. Пчелинцев отхлебнул пару раз, и вернул, изрядно опустевшую флягу хозяину.
- Коньяк?
- Обижаешь! Самогон на дубе настоянный. Свой рецепт.
- Так вот, мне полегчает, когда все на места вернется.
- Не вернется. Больше никогда. И пока мы сидит - личный состав с ума сходит. Двое застрелились уже. - Завинтил крышечку Сундуков и поднялся. - По-умному, с водой в стволе. Какая сволочь только подсказала. Так что, хватит сидеть и самого себя жалеть. Всем плохо. Думаешь, мне завыть не хочется?
- Хочется. Как иначе.
- Вот именно. Так что, товарищ комбат, вставайте, да идите выполнять свой священный долг. Орите, рычите, грозите расстрелом. Только бойцам задуматься не давайте. И летехам. Терентьев как общагу увидел - еле пистолет забрать смогли. Сидит теперь связанный и воет.
- А ты? - В лоб спросил Пчелинцев. Ротный с ним на одной площадке жил. В семиподъездной пятиэтажке от которой целым остался только кусок торцевой стены, да и тот лишь до третьего этажа.
- А я права не имею. - Огрызнулся вдруг капитан. - У меня кроме семьи еще рота есть. И комбат, который расклеился и нихрена сейчас не командир!
- Саныч, не заводись. - Пчелинцев встал с кирпичей, и попытался успокоить ротного.
- Да пошел ты на хер, Шмель. - Сундуков плюнул майору под ноги тяжелым сгустком слюны перемешанной с пылью. - Я две войны прошел. - непонятно зачем, уточнил Сундуков и поплелся, к санчасти.
- Ты куда? - Окликнул его майор.
- На муда, Глебыч, куда же еще. - Ответил ротный, не оборачиваясь. - Сейчас спирта найду пару литров, да за упокой душ нажрусь. А потом застрелюсь. И пусть Максим Викторыч вскрытие сделает.
- Нихрена ты не застрелишься. - Прошептал Пчелинцев, и, решительно мотнув головой, быстрым шагом пошел в сторону складов РАО. Нога решила больше характер не показывать. - А если застрелишься, то лично на остывающий труп нагажу и убирать не буду. Понял?!
Конечно, Сундуков этого не услышал. Отошел далеко, да и в окружающем шуме особо не разберешь.
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
- Витя, твои мальчики сошли с ума!
- В каком смысле, Руфина Григорьевна?
- Леша сейчас передал, что на Чимтарге сходят лавины! Там же снега нет!
- А спутниковый телефон там есть?
- При чем тут это?
- Эх, Руфина Григорьевна, не любите Вы анекдоты. Хит сезона две тысячи четыре.
- То есть?
- "Чтобы в летних Фанах начали сходить лавины, нужна как минимум ядерная война". Что там парни передали?
- Район закрыт из-за лавинной опасности... Ты думаешь?..
- Боюсь, знаю!..
Окрестности Новосибирска, в прямой видимости от расположения N-ской десантной бригады
Андрей Урусов (Седьмой)
- Что там? - дернул Герман Седьмого за рукав.
Урусов сполз с пригорка, и молча отдал бинокль ефрейтору.
Водитель улегся, и поднес оптику к глазам.
- Ого, ну ни хера ж себе - и тут же скатился к Седьмому. - Сектыш.
- Мягко говоря. - Андрей забрал у ефрейтора бинокль, перекинул ремень через шею и сел в траву, не беспокоясь о чистоте камуфляжа... - Везет не только дуракам, но и тормозам. Десять минут не хватило.
- Что делать будем, старшой? - Герман присел на корточки рядом с сержантом.
- Да хер его знает, если честно. Небось, ракеты у всех кончились. На голову не ляпнется, нечему.
- А вдруг?
- Если вдруг - то будет бесплатно, сразу и для всех. "Терру" не посеял?
- Обижаешь! - искренне обиделся Герман и достал маленький дозиметр, больше похожий на помесь калькулятора с телефоном. - Включать?
- Нет, орехи колоть. Сколько?
- Двадцать семь - двадцать восемь микрорентген. Это что?
- Это - единственная хорошая новость за сегодня, вот что это, Ванья! Норма для наших краев - семнадцать. Поверь старому химику-дозиметристу. - грустно улыбнулся Седьмой, и устало увалился на землю. - Боженька не фраер - своих любит. Похоже, на город не пожалели, а по бригаде влупили обычным. "Томагавк" или "Трезубец", какой. У нас до Новосиба сколько по прямой?
Герман прикинул и ответил:
- Если по дороге - то 75 примерно, если как ворона летит - 60 с мелочью.
- Нормально. Сколько в городе - представлять не хочу и не буду. А мы даже без ОЗК обойдемся. Если ветер не переменится, конечно. Не дай Бог, на нас развернет - можно сразу хозяйство на пень класть. И топор точить. Живем! - хлопнул Урусов водителя по колену и вскочил на ноги. - Выпускай девчонок и интеллигента, нехай воздухом подышат. И пусть Влада подойдет. С карабином. А сам проверь машину и за ветром следи. Направление менять начнет - ори. И постарайся, чтобы по-светлому успели. Боюсь я по этой "линии фронта" ехать. Да и комбатовской не говори ничего и сюда не пускай. Сейчас нам только истерики не хватает для полного счастья.
Водитель кивнул и, зачем-то пригибаясь, побежал к забарахлившей "шишиге", оставленной в посадке метрах в сорока от них.
- А мы, пока время есть, присмотримся. - сам себе под нос проворчал Урусов, и снова занял пост наблюдения.
- Думала, уже, забыл про нас. - рядом с Андреем легла на траву Влада и вскинула карабин к плечу, рассматривая через оптический прицел территорию бригады. - Ой!
- Угу. А я на эту красоту уже насмотрелся. Похоже, что две-три ракеты не пожалели. С хорошим таким зарядом.
Влада, отложив "тигр" и глядя в сторону, спросила: - Живых не видно?
- Неа. - мотнул головой Урусов. - Потому бока и вылеживаю.
- А раненые?! - повернулась к нему жена. На лице блестели дорожки слез. - Все же погибнуть никак не могли!!! Им же помочь надо!!! А мы тут лежим?! Там же Вовка! Там же все!
- Кошка! - Андрей притянул попытавшуюся было вырваться Владу к себе и обнял. - Солнышка моя, ну ты же эмчээсница, ты же по гражданской обороне экзамены сдавала! Ну, подумай сама!
Урусов крепче прижал плачущую жену и продолжил шептать на ухо:
- Кто под удар попал, тот погиб уже. Раненых не бывает. А если и будут - у тебя операционная есть? Или собралась иголкой из берета руки-ноги пришивать?!
- Не все погибли!!! - снова забилась Влада.
- Не все, кто же спорит. Кто должен был - уже умер. Или сам себе помог. А я не хочу в пузо очередь получить. От выжившего и злого. Сейчас пойдем. Ванька машину отремонтирует, и пойдем. Честно-честно. Не обманывал же ведь никогда, Кошенька, сама вспомни, ведь ни разу.
Влада прижалась к Седьмому уже сама:
- Ни разу.... - и зарыдала, уже не в силах держаться.
- Вот и сейчас не обманываю. - Урусов гладил по хрупкой спине плачущую жену, глядя куда-то ей за плечо. - Ты поплачешь сейчас, успокоишься. И все хорошо будет. И Шмель живой, и Соловей, и Ромка Сундук. Вот увидишь. Они на полигон ведь уходили. А там склоны крутые, волна сверху любая пройдет!
- Точно? - попыталась улыбнуться сквозь слезы Влада. - Пройдет?
- Конечно, пройдет! Сама вспомни! А, забыл! Ты же не была у нас еще ни разу. Успокоилась? - Урусов мягко поцеловал жену в лоб. И, неожиданно, лизнул кончиком языка переносицу. Влада фыркнула рассержено. - Вижу сам, успокоилась! - Повторил поцелуй Андрей. - Малой как?
- Нормааально... - шмыгнула носом в последний раз Кошка, - они с Анютой общий язык нашли сразу. Сейчас сидят на сумке и сказки рассказывают.
- Вот и пригодилась. Королева...
- Да хорошая девчонка, чего ты взъелся так?
- Стандартная неприязнь быдла к аристократии. Пора привыкнуть. - подмигнул Андрей и с большим трудом уклонился от подзатыльника.
- Тебе сколько раз говорить, чтобы не смел себя быдлом называть?!
- Пока им быть не перестану! Проехали, ага? И не надо меня сковородкой бить! - на этот раз уйти от удара не получилось.
Урусов задумчиво почесал загудевший затылок.
- На границе ни разу не грохнули, бомба мимо пролетела, зато родная и любимая жена до смерти забить готова! Ладно-ладно! - примиряющее выставил он ладони вперед. - Подурковали и будет. Студент как?
- Терпимо. Все порывался бежать куда-то, но как грохнуло - сразу успокоился. Даже выпить попросил.
- Будет толк из парня, сто процентов даю. Хоть на вид - задрот-задротом!
- Вот все у тебя плохие!
- А то. Я один хороший, пора привыкнуть.
От очередного избиения старшего сержанта спас кашель Германа. Водитель стоял метрах в трех от "лежки" и задумчиво наблюдал за семейными разборками:
- Вот гляжу я на вас и ничего не понимаю. Вроде как всему миру конец настает, бомбы сверху падают, люди погибают. А им бы вместо того, чтобы по земле кататься, пообниматься самое подходящее время...
- А сам-то, чего в истерике не бьешься? - Спросил Урусов, пряча бинокль в футляр.
- А у меня "Фоллаут" разных частей - с детства любимая игра. А тут, блин, интерактивная реальность в полный рост. ГАЗон больше не хрипит. Поехали, старшой?
- Поехали! - закинула "Тигр" за плечо Влада и чуть ли не в припрыжку, побежала к машине.
- Похоже, что не только я по Пустошам бродить любил... - проводил Урусову Герман.
- Кому сейчас легко, Вань...
Самара
Александра Ивановна Юринова
- До свидания, Антоша! Я тоже вас всех люблю.
Александра Ивановна положила трубку на столик у кресла. Ну вот, поговорила напоследок со всеми внуками. Сначала Олежка позвонил, потом Боренька, а теперь и Антоша с Риточкой... Какие же они хорошие, беспокоятся, надеются, что она не в курсе... Господи, ну что же еще делать старухе, если не смотреть телевизор и думать...
Хорошо, что их нет здесь. Бросились бы спасать ее, а это невозможно. Только сами погибли бы вместе с ней.
А так вся семья, скорее всего, останется жива. Много ли будет таких семей, что в надвигающемся ужасе потеряют только одну старую больную бабушку, которой и так недолго осталось... Ее дети... и внуки... Они сильные... Они выживут...
А ей уже не страшно. Ей, всё равно, пора. Неплохая жизнь позади. Двое детей, четверо внуков, правнучку успела увидеть...
Она встала и, опираясь на две палочки, с трудом добралась до кухни. Попила чаю, вернулась в комнату, немного посмотрела по телевизору какой-то дурацкий сериал. В последнее время мыльные оперы перестали казаться такими скучными.
Новости смотреть не стала, какой смысл... Добралась до постели и легла спать. Во сне было хорошо и уютно, снились дети, внуки, маленькая Санечка... Даже ноги совершенно перестали болеть, впервые за долгие годы...
Она не заметила, как сон стал вечным, и ушла совершенно счастливой за несколько часов до того, как волна, вырвавшаяся на свободу после разрушения каскада волжских ГЭС, накрыла Самару...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Тихонько гудел мотор УАЗика. В тусклом свете лампочки блокнот казался желтым. И на эту желтизну ложились черным буквы и цифры, подводящие мрачный итог.
От бригады осталось ровно четыреста пятнадцать человек. И пара сотен гражданских. Женщины, дети. Сидят сейчас в относительно целой столовой. В жилое состояние приводят по мере сил. Матрасы стелют. Занавески вешают....
Из боеспособного личного состава - двенадцать офицеров, семь прапоров, остальные - сержанты и солдаты. Из последних около четверти - сверхсрочники. Некоторые участие принимали. Это гуд.
Из плохого - ребята с ума сходят. Начинает доходить, что не игра это. А жизнь реальная. Злая, страшная и кровавая. И рестарта не будет. Как ни проси. И раненных человек шестьдесят. Из них примерно сорок до утра не доживут.
Зато боксы и склады почти целые. Завтра - первую роту на разбор жилых, за второй - снабжение, третью - в боевое охранение. На всякий случай, вдруг полезет кто. БТРы откопаем - будем ими рыть.
- Думаешь? - на соседнее сиденье залез Сундуков. Пьяный, но еще нормальный. - И правильно. Кому-то думать надо. А кому-то голыми руками камни разгребать, потому что стоны из-под них НЕ ПРЕКРАЩАЮТСЯ!
- Рома, успокойся. А то спрошу, какого черта нажрался и гонишь.
- А такого, Вова. Нашел я их. - остекленевший взгляд капитана уткнулся в темноту за лобовым стеклом. - Всё. Верил во что-то, надеялся, а теперь - кончилось. Глебыч! - обернулся вдруг ротный к Пчелинцеву. - Будь человеком - разреши уйти.
- Куда? - не понял майор.
- Туда. - ткнул Сундуков пальцев вверх. - Края Вечной Охоты или как там оно...
- Крыша совсем поехала? - осторожно уточнил комбат, прикидывая, как бы половчее капитана заломать, если за пистолетом потянется.
- Совсем. - неожиданно согласился Сундуков. И замолк. Снова продолжив только через несколько минут. - Прости, Глебыч. Я ведь тоже не железный, сам понимаешь.
- Понимаю. -майор обнял ротного. Капитан, прошедший обе Чечни, зацепивший краем таджикских "вовчиков" с "юрчиками" не плакал. Он выл. Тихо и страшно.
В свете костра мелькнул вдруг бегущий к командирскому УАЗику солдат. Пчелинцев вылез ему навстречу, погасив за собой свет в кабине. Нормально все с Ромкой будет. Обязательно. Иначе и быть не может.
- Что случилось, товарищ сержант? - спросил майор у запыхавшегося бойца.
- Там это, "шишига" из города едет. Прапорщик Безручков в тепловизор смотрел и сказал, что наша, Германа Ваньки. Мотор гудит мерзко сильно.
- Так что же ты телишься так долго?! - Выкрикнул Пчелинцев, хлопнул ошалевшего сержанта по плечу в грязном комке, и побежал к бывшему въезду в часть.
Совсем немного не успел. Приехали уже.
Урусов, как обычно, изображающий айсберг, выкидывает сумки из кунга, рядом нянчит Димку Влада, с карабином через плечо. Возле Германа, радостно рассказывающего что-то бойцам из оцепления, мнется с ноги на ногу молоденький паренек, весь какой-то помятый и растерянный.
И потерянно сидит у колеса, прямо на холодной земле Аня. И все оглядывается по сторонам...
- Не меня ли ищете, милостивейшая госпожа?
Ночь на 15 августа 2012 года
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
Просыпаюсь ночью. Внезапно, как от удара. Сажусь на кровати и несколько минут соображаю, что меня разбудило. В лагере тишина, стены домиков прекрасно пропускают звук. Если он есть. Может, Санечка пискнула? Нет, безмятежно сопит на расстеленном на полу матрасе. На кровать мы ее класть боимся, высоковато, всё-таки.
Через несколько минут сон окончательно уходит, и я вдруг понимаю: мамы больше нет. Совсем. Мы с ней всегда чувствовали друг друга. Нет, это не телепатия, никакого чтения мыслей. Просто, когда у одного из нас что-то случалось, второй начинал беспричинно нервничать. Заметили это во время моих первых походов. Сначала грешили на совпадение, потом подумали, что настолько точных совпадений, да еще в таких количествах, не бывает. Объяснение искать не стали, просто приняли, как факт. Привыкли, особенно после того, как я поднабрался опыта и стал крайне редко попадать в истории. Даже подзабылась эта наша способность.
А теперь вспомнилась. Точнее, напомнила о себе жутким и тоскливым чувством безысходности. Всё. Конец. Ничего не исправить. Уже через час или даже десять минут я буду убеждать себя, что всё это чушь, что мы с мамой это придумали, чтобы она не нервничала зря, что ничего не известно, вот вернемся домой... Это будет. Но сейчас я даже не понимаю... Я знаю точно. Мамы больше нет. Всё кончено.
Это осознание наваливается, как снежный ком, как лавина, давит на грудь, не дает вздохнуть, заставляя сгорбиться. Боль и онемение возникает в левом плече и начинает расползаться по телу, захватывая сердце. Автоматически беру тюбик изокета и пшикаю под язык. Боль постепенно уходит. Остается опустошенность. И знание. Страшно хочется курить. Я бросил почти год назад, когда впервые стало прихватывать сердце. Уже несколько месяцев даже тяги не чувствую. А сейчас - как на третий день. Было бы что - закурил бы, но нету. И стрельнуть не у кого, в лагере курящие - редкость. Мода сейчас такая. Наверное, хорошо. В столовой есть сигареты, там типа ими торгуют. Именно "типа", покупателей на курево мало. Спортсмены...
Просыпается Ира. Зажигает фонарик и подходит ко мне. Жена тоже меня чувствует. Обычно спит, как убитая, а вот как на меня навалилось...
- Что случилось? - говорит шёпотом, чтобы не разбудить Санечку.
Надо бы промолчать, но... у нас нет секретов друг от друга...
- Мама умерла.
Ира охает и с ужасом смотрит на меня:
- Ты уверен?
- Уверен.
К смерти нельзя привыкнуть. Можно привыкнуть к крови. Можно привыкнуть к трупам. К крикам умирающих. Можно привыкнуть убивать. А к смерти вообще - нельзя. Невозможно. Самый крутой и "железный" вояка или спасатель, прошедший огонь и воду, резавший, как овец, "чехов" и "духов" или вытаскивавший трупы друзей из лавинных выносов, знающий всё и видевший всё, ломается, когда умирает очень дорогой, очень близкий человек. Нет, никто этого не видит. Сильные люди умеют держать себя в руках. В крайнем случае, они могут позволить себе спрятаться ото всех и немного повыть на луну или просто поплакать. Но это редко, чаще всё в себе. А внутри... Когда умер отец, я месяц не улыбался. Потом научился. Вроде. Когда погиб Соловей, не было даже этого, только больше курил и спирт глушил стаканами. Теперь не курю, пить тоже нельзя, да и, судя по новостям из большого мира, скоро будет не до этого. Но... Со временем боль отступает, и человек становится прежним. Почти. Разница незаметна никому, включая его самого. Но она есть... Мы все знаем, что не будем жить вечно, пытаемся готовить себя к этим моментам... Иногда получается... Но когда они приходят... Нет, привыкнуть к смерти нельзя...
Молчим. Жена гладит по плечу. Слова не нужны, они не помогут. Ничто не поможет. Смерть необратима. Мама. Первая жертва недоначавшейся войны? Или просто пришло время? Не знаю... И никогда не узнаю. Да и какая теперь разница? Случилось.
- Иди спать.
- А ты?
- Я тоже. Две минуты.
Ложусь обратно на кровать. Какая теперь разница? Наверное, никакой...
Ира не уходит. Сидит на краешке. Спасибо, родная, но маму не вернешь, а свою проблему я должен решить сам. И решу. К сожалению, не впервой. Просто нужно немного времени...
15 августа 2012 года
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Санечка
- Мама, а посему деда пласет?
- Что ты, Санечка, деда не плачет!
- Нет, пласет! У него плосто слезок нет! Он внутли пласет! Посему, мама?
- Баба Саня умерла.
- Баба Саня холосая! А сто такое умелла?..
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
Утром первым делом иду в балок спасателей. Бахреддин черный. Он и так-то не слишком светлый, но сейчас...
- Ну, как?
- Кери хар! - отвечает старлей. - Витя, спутник не берет, сети нет! А в мире - кери хар! Всю ночь слушали. Душанбе говорила - совсем война. Россия, американцы, китайцы, все дерутся. В Москву, передали, семь боеголовок попало.
- Они что, свечку держали и считали? Про Самару не передавали? И Новосибирск?
- Сина они держали! Передали, что передали, а что они знают, я тебе скажу? Самару не говорили. Новосибирск говорили. Туда тоже стреляли.
- Давно?
- Три часа! А теперь Душанбе замолчала! Уже час молчат!
- А на других каналах?
- Не пробовал.
- Почему?
- Савсем дурной стал! Джамиль! Лови во всем диапазоне, дар куси она та гом!
Сижу, размышляю. Хреновей не придумаешь... Даже если моё предчувствие дало сбой, маме не поможешь. Самару не пропустят. А еще Нижний, Ульяновск, каскад ГЭС. А если она и уцелеет - кто поможет? Это когда мы все уезжали ненадолго, можно было попросить соседей присмотреть. Теперь соседи забудут на второй день. Если сами не убьют ради консервов, которыми у нее забит шкаф в прихожей. А пока туда доберешься, пройдет столько времени... Если еще доберешься... В Москве брат с семьей, что с ними?.. Борька в Новосибе...
Джамиль кого-то поймал, и теперь громко кричит в микрофон, а в перерывах внимательно вслушивается в треск приемника. Бахреддин стоит рядом. Потом смачно сплевывает прямо на пол и выходит на улицу. Я за ним.
- Пиндец, Витя! - впервые слышу от него русский мат. - Полный пиндец! Душанбе тоже нет! С Анзоба виден ядерный гриб!
Он выдает пару заковыристых фраз на родном языке, и опять переходит на русский:
- Ну, скажи, какая сцука это сделала? Кому мы нужны на фуй?
При этом голос спасателя ровен, глух и безжизненен. Мат, произнесенный этим голосом, звучит страшнее любого крика. Не помог Аллах... Семеро детей...
- Мы же никому не угрожаем. Аз калаи керум газ, кому это было надо?.. Джамиль!!!
Мальчишка выбрался из балка и тупо шагает в сторону реки. Как марионетка. Нет, как зомби с вытекшими глазами. Просто переставляет ноги. Упирается в камень, обходит, идет дальше... Старлей догоняет его, и с размаху отвешивает две мощнейшие оплеухи. Взгляд солдатика становится осмысленным, потом он негромко что-то говорит по-таджикски. Бахреддин зло материться, замахивается еще раз, но не бьет. Джамиль приходит в себя:
- Извините...
- Пей! - протягиваю ему флягу со спиртом, предусмотрительно прихваченную из домика.
Мальчик отхлебывает несколько глотков. Бахреддин берет у него сосуд, дожидается моего кивка, надолго присасывается и возвращает мне полупустым. Прикладываюсь чисто символически: я прошел через это ночью. Пусть им земля будет пухом. А нам надо думать о живых.
- Пойдем к Руфине. Надо решать, что делать...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Оружейные склады сумели вскрыть уже наутро. Батальонный замполит пытался было протестовать. Его возмущение вызвало то, что комбат приказал раздать оружие всем без исключения, кроме вовсе уж детей. Однако офицер по работе с личным составом, едва открыв рот, осекся, увидев хмурый взгляд майора.
Теперь бывшие домохозяйки спешно проходили краткий курс по обращению с огнестрелом. Руководила там Влада Урусова. Пчелинцев, хоть и знал ее еще Лесниковой, и даже не курсанткой, а школьницей, все равно не переставал удивляться женщине. Прямо копия "чокнутого хохла". Ноль по фазе, как говорится. Что война, что обед - лишь бы шума не было. Он даже у Андрея спросил, не было ли паники и визгов. Седьмой только криво улыбнулся, и буркнул что-то про комплекс неполноценности, мучающий некого старшего сержанта, и проистекающий из полной отмороженности любимой жены в некоторых вопросах.
Комбат в ответ на странную фразу друга только хмыкнул. Его вторая половина до сих пор находилась в легкой прострации. И по собственной воле была сейчас несменным дежурным в импровизированном детском саду. Аня оживлялась только при виде детей. Их много уцелело.... Намного больше, чем матерей. Больно кольнуло сердце. Не думать, не думать. Балтийск, где его дети у бабушки гостили, цель не важная. Морпехов оттуда вывели, аэродром далеко. Нет, никто на такую никудышку не позарится, предпочтут сэкономить боеприпас ...
Привычная самоуспокоительная мантра помогла. Самую капельку. Ощущение близкой опасности не проходило. Конечно, вовсе не звенело тем напряжением, как перед Войной. Майор сам себе удивился, когда заметил, что называет произошедшее Войной. С большой буквы. Наверное, потому что эта - точно стала последней. А может, и нет. Человек такая сволочь, что всегда будет воевать, чтобы там не утверждали мертвые уже гуманисты Франции и прочих Западных Европ.
эх, где мои двадцать лет! Так и пошла бы в горы! Начала читать. Начало понравилось .
Цитата(mgk @ 23.2.2012, 21:02) 
эх, где мои двадцать лет! Так и пошла бы в горы! Начала читать. Начало понравилось .
Рад, что Вам понравилось)) Тогда продолжаю выкладку)
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
Через полчаса спасатели уезжают. Оставляют нам рацию, все запасы жратвы и снаряжения и уходят на Ниве. У них может получиться найти своих. Это нам слишком далеко ехать. До Душанбе меньше четырехсот верст, обычный водитель доходит часов за восемь. Бахреддин - намного быстрее, хотя как будет сейчас - кто знает?
- Извини, Витя! Пойми меня!
- Давай, гони. У тебя есть шанс!
Проводив их, сажусь на рацию. Без толку гоняю "сто тридцатку" по всем диапазонам. Если кто и ловится, то ничего нового сообщить не может.
К полудню появляется Олег. Вместе с Лешкой и обеими группами клиентов. Олегова группа, вымотана насмерть. Похоже, бежали без единого привала. Да и время впечатляет. Но, не до того. Отдыхать не собираются, сбрасывают рюкзаки, и сразу ко мне.
Рассказываю новости. Не знаю, сообщил ли им что-нибудь новое, но вот они меня радуют: Бори мог выбраться. И не в пустыню, в команду...
- Пап! Бабушка... Я ничего не сумел придумать.
Скрывать от Олега? Дети очень привязаны к маме...
- Не надо ничего придумывать... Уже не надо... - он верит сразу. Ждал. Понимал. - Хоть бы Борьчик ушел.
- Шмель не подведет. - Как зовут того парня? Володя, кажется... Не суть, что-то я опять расклеился. Надо собраться.
- Ладно. Распаковывайтесь. Отдыхайте. Думайте, что делать. Через час обед, там и поговорим...
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Санечка
- Папа! Папа! Смали, какие у меня камески! Смали какие класивые! Мама говолила ты не плидешь! Тока завтла!
- Красивые камешки, золотце. Сейчас папа разберется с делами и с тобой их посмотрит. Ладно?
- Ладно...
И папа плачет. Как деда. Да что сегодня такое...
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Клиенты: Потап, Огневолк, Прынц, Малыш
- Что делать будем, майор? Как к себе добираться?
- А я знаю? - Потап выругался.
Ситуация - хуже не придумаешь. Застряли на краю земли, до дома четыре тысячи верст, поезда не ходят, самолеты не летают. Нет, про транспорт никто не говорил, но и так понятно. Власти нигде никакой. Соответственно, везде и всюду появятся банды. Не сегодня, так завтра. Скорее всего, первые уже появились. Как подснежники. Не цветы в смысле, а трупы, вытаивающиеся под первыми лучами весеннего солнца.
А если Потап правильно понимает местные порядки, то здесь они появятся в первую очередь. Не в горах, конечно, а в Таджикистане и соседних государствах. Ибо здесь феодализм куда свежее, чем в той же России. И баи местные еще не забыли, что они баи. И курбаши с басмачами найдутся.
То есть, прорываться к своим придется с боями. А хороших бойцов - четверо. Вот они все здесь сидят. Стас, Женька и Жора. В бою: Малыш, Огневолк и Прынц. И сам Потап, конечно. А на руках семь человек собственной обузы, три семейных пары тыловиков и Машка. Хотя в этой ситуации Машка, пожалуй, за бойца покатит. Только опыта маловато. В смысле совсем нет.
Ни транспорта, ни оружия. Транспорт, кстати есть. И дадут, наверное, если попросить. А толку? Раздолбанные уазики - не броня. Пройти на нем до Новосиба по вражеской территории нереально. Короче - куда ни кинь, везде клин!
- Не знаю, - повторил он. - Боюсь, надо тормозить здесь и осматриваться.
- И что? - вскипел Огневолк. - Наши там неизвестно где и как, а мы тут прохлаждаться будем?
- Женя, ты хочешь до своих добраться или геройски погибнуть на полпути? Это тебе не после подрыва по дороге скакать.
- Мужики, спокойно. - Малыш, как всегда, невозмутим и рассудителен, - Наши у Шмеля. Вовка не крайний в деле, в обиду не даст. А у нас еще неизвестно сколько "пиджаков" на руках. При всем уважении к альпинистам, они не солдаты. Бросить здесь и пусть подыхают? Не вариант. Против буду при всех раскладах.- И гнется в его пальцах обрезок арматуры-"десятки", неведомо как попавший ему в руки.
- Ну, положим, альпинисты далеко не дети. И здесь - на своем поле. Да, старшой, а они-то что собираются делать?
- Сами пока не знают. Виктор считает, надо какое-то время оставаться здесь. До прояснения обстановки. Ему, кстати, с нами по пути.
- В смысле? - удивился Прынц.
- Брат Олега тоже у Шмеля должен быть.
- Ну, Олег, насколько я успел заметить - не обуза.
- Олег - нет, хотя и его, наверняка, еще гонять и гонять. Виктор - тоже ничего, возраст только. Ветеран боевой. Но у них обоих жены с собой. И ребенок двухлетний! И их бабы - далеко не Машка. По полигонам с детства не отирались. Да и не девчонки уже.
- Олега жену видел. Девчонка, кстати. А у Виктора кто?
- А помнишь, рассказывала, как гранату в институте метала? Когда ствол перевесил и она болванку полковнику в лоб засандалила.
- Это она? Молодая же, лет тридцать пять!
- Ага! Та самая. Счас тридцать пять! Под полтинник не хочешь? Сыну двадцать семь!
- Прикольно. - Сопит Огневолк и задумчиво трет шрам от давнего ожога.
- Мужики, вы про что? Делать чего будем?
- Между прочим, здесь база наша есть. Которая двести первая дивизия. Равшан еще там служил, прапор десантный. Жор, помнишь такого?
- Как иначе! Рафика и забыть !? - Смеется Прынц.
- А где база помнишь? В Душанбе! На окраине, но в Душанбе! Не по ним ли садили? И по-любому, до них четыреста верст!
- Хрен знает, но это же вариант! У них экипироваться можно!
- Нужен ты им, как...
- Не откажут. Мы же тоже не крайние херы с бугра!
- Значит так, - произнес Потап, оборвав бессмысленную дискуссию. - Звездим много. И ни о чем. Вечером сходим на собрание лагеря. Вроде, как большая часть хочет спускаться. Поговорим-послушаем. Больше послушаем. А дальше - прикинем, что делать. В общем - готовиться надо к рейду. Серьезно готовиться. Куда идти - успеем выбрать.
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
Собрались в столовой. Только руководители групп, начальники сборов и инструктора. Не так мало народа оказалось в лагере после спуска всех групп. Не совсем так, не всех. Команды с Бодханы и Парадиза появятся завтра. Там даже спуски только по "пятеркам". Давид Лернер идет очередной сумасшедший траверс и появится не скоро. Где бродят четыре литовские группы, вообще, никто не знает. Известны лишь примерные сроки возвращения. Может, еще кто-нибудь шляется по окрестностям. Но большинство здесь.
Руфина Григорьевна начинает речь в лучших традициях партийных собраний:
- Дорогие товарищи, мы собрались здесь, чтобы сообщить вам...
Сбивается, не так легко говорить подобные вещи. Предлагал ведь ей, что сам скажу. Нет, "я начальник лагеря, я обязана...". Но Руфина есть Руфина. Железная женщина. Сбивается, но продолжает, хоть и совсем в другом тоне:
- Ребята. Война началась. Ядерная...
А вот эта задержка не по ее вине. Все вскочили, орут, галдят, никто никого не слушает... "Как?", "Что?", "Почему?", "Срочно вниз!".
Делаю шаг вперед, и что есть мочи ору "МОЛЧАТЬ!!!", разом перекрывая весь этот гвалт. Шарахнул бы в потолок, так не из чего. Не страшно, громким голосом меня бог не обидел. Заткнулись. Не отдаю больше Руфине инициативу, не до регалий.
- Сели все! Вы инструктора или детский сад для умственно отсталых? Сели? Теперь слушайте! Началась война. Та самая, которой все боялись. В одном из худших вариантов.
Каждую фразу произношу, как будто гвоздь заколачиваю.
- Точной информации у нас нет. Связь плохая. Бомбили Москву, Питер, Ебург, Новосиб. Думаю, еще кучу городов. Прилетело даже в Душанбе. Вот пока и всё, что известно. ТИХО! Дальше слушайте! Потом будете говорить. И по одному. Вариантов у нас два. Первый: идти вниз. Куда - непонятно. Думаю, что поезда и самолеты отменены все. Душанбе нет. Есть ли Худжанд, Самарканд и Ташкент - мы не знаем.
- Какая разница! - перебивает меня высокий сутуловатый парень, москвич, кажется, - надо выбираться вниз. Наймем машины, выберемся в Россию, а там разберемся! У нас там родные, семьи...
- Савсем дурак? - вкрадчиво спрашивает его Акрам, лагерный сторож, - рабом на бай хочешь, да?
- Почему рабом?
- Рохдар убит, сардор убит. Каждый бай - сам себе баши. Другой баши стреляй, чужак в рабы бери.
Опять перехватываю инициативу.
- Акрам прав. Через день, максимум два, Таджикистан превратится в скопище разнокалиберных банд. И начнется война всех со всеми. Захватывать рабов, думаю, уже начали. А у нас даже оружия нет. Да и с оружием... У кого из вас нормальная боевая подготовка? То-то и оно, что ни одного человека!
- Но ведь все там...
Ох, Людка! Всегда считал, что руководство - не женское дело! И никакого полового экстремизма. Женщина может прекрасно руководить. Однако в экстремальной ситуации она теряется. Потому что природой так положено: выкручиваться из задницы - мужская прерогатива! Но что имеем, то имеем. Опять включается Руфина.
- Ребята, - мягко вставляет она, - вы не поняли. Война везде. Это в Таджикистане взорвалось только в Душанбе. В России очень плохо. Все крупные города погибли.
Тишина. До народа доходит. Не сразу, но доходит.
- Вы хотите сказать... - шепчет Людка.
Смотрит не на Руфину. На меня. Женщина всегда ищет поддержки у мужика. Я и озвучиваю:
- Именно. Большинства наших родных уже нет в живых. А тех, кому повезло выбраться, неизвестно где искать.
Володя Потапов выжидает ровно столько, чтобы присутствующие немного переварили мои слова, и спрашивает:
- Какой второй вариант?
- Остаться в лагере. Устраивать здесь жизнь. Выждать, пока внизу всё устаканится. Потом смотреть по ситуации. Надеяться на лучшее. Но рассчитывать на годы.
Пережидаю шум и продолжаю.
- Сейчас предлагаю всем разойтись по своим группам. Объяснить людям ситуацию. Подумать. А утром опять соберемся, и будем решать. Нет возражений?
Возражений нет. Все слишком ошарашены и подавлены. Ничего, к утру возьмут себя в руки. Люди разные, но слабаков здесь нет. Не та порода.
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Санечка
- Деда, пасему ты седитый? Смали, какие камески класивые!
- Санечка, ты поиграй немножко с камушками, ладно? Деду надо срочно одно дело сделать. А потом он с тобой поиграет. Хорошо?
- Холосо!
Почему все такие сердитые? Я плохого не делала? Мама бы сказала. Солнышко доброе. Камушки красивые. Бабочка полетела. А все такие сердитые...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Борис Юринов
Мир рухнул в одночасье. Боря просто не понимал, что происходит. Он надеялся, что будет время хотя бы осмотреться после прибытия туда, куда привезет Андрей. Времени не оказалось. Пока женщины с кем-то встречались, какой-то пробегавший мимо не то солдат, не то офицер, буркнул им с водителем: "помогите там", и махнул рукой в сторону ближних развалин.
Что оставалось делать? Не стоять же столбом, когда вокруг такое творится! Борис, было, дернулся, как был, в полном цивиле, но Ваня - водитель, остановил, и выдал какую-то камуфлированную робу и штаны. Размер был великоват, Боря натянул всё это поверх своей одежды и побежал туда, куда сказал тот военный....
Дальнейшее вспоминалось с трудом. Разгребали завалы, голыми руками растаскивали обломки плит и кирпичи... Вытаскивали из под них людей - мертвых и живых. Мертвых складывали отдельно, живых - на носилки и бегом тащили к покосившемуся строению, в котором отчаянно матерился пожилой уже военный в очках и со скальпелем, весь забрызганный кровью. Наверно, все же, не своей. Пару раз кто-то наливал что-то крепкое и всовывал в руку кружку. Боря, первый раз в жизни прикоснувшийся к спиртному в кунге несколько часов назад, пил, не понимая, что пьет и зачем... Сознание отстранилось от происходящего. Тело работало само, а мозг норовил сорваться, покинуть череп и бежать в неведомые дали. Основной задачей стало не дать ему это сделать... Боря удерживал взбунтовавшееся серое вещество в повиновении старой привычной мантрой: "надо... надо... надо...". Потом его нашла Влада, страшно удивившаяся тому, где нашла, накричала на какого-то мужика и уволокла устраиваться...
Накрыло ночью. Олегов звонок, мысли о бабушке, душный кунг, воющая Анна, развалины, трупы, раненые, кровь... Всё смешалось, объединилось и ударило, выливаясь в хриплый вой, рвущийся из сожженного спиртом горла, и текущую по щекам влагу... Боря, глотая слезы, уткнулся лицом в мешок с вещами, заменявший подушку, и... уснул, физическая усталость оказалась сильнее стресса...
Утром было уже лучше. Видимо, за время сна мозг, решив пока остаться в черепе, сумел переварить и события и истерику. Да и не хватало времени думать. Утром, уже после завтрака, все неожиданно засуетились. Влада, пробегавшая мимо, вручила маленький, очень плоский пистолет, и сказала следить за детьми, потому как больше некому. Боря вытирал сопли, водил на горшок, рассказывал сказки... Плакали что дети, что женщины...
Сейчас Боря сосредоточенно крутил в руках пистолет, пытаясь понять, как пользоваться этой штукой. Ствол и курок - понятно. За это дергаешь, отсюда летит. Или у пистолета не ствол, а курок - что-то другое? Неважно, летит из вот этой дырочки, когда дергаешь вот за эту загогулину. По крайней мере, Влада именно на нее показала. Да и в фильмах вроде было именно так. На всякий случай Боря старался опасную дырочку направлять в землю. А остальное? А как его заряжать? И какой-то предохранитель где-то есть... Вроде читал, что оружие иногда чистить надо...
Спросить кого-либо он стеснялся. Выручил Урусов. Ближе к вечеру. Подошел, и всё показал и рассказал. Сначала пытался нормально, но, потом, разозлившись на полное непонимание, перешел на "русский армейско-строительный", выдав огромное количество мата в адрес "антиллигентов, которые элементарных вещей не знают, но в шляпе ходят, кони шахматные!". Боря столько ругани не слышал за всю свою жизнь, а уж в свой адрес... Собственно, на него ругались матом лишь однажды, когда прицепилась какая-то шпана в парке. Но тогда он был с Олегом, а тот хорошо умел общаться с подобными типами...
Мысли перескочили на брата, и дальше, к родителям. Еще вчера пришедшее понимание конечной цели оформилось в полный план. Подготовиться до уровня, когда он сможет передвигаться по миру, и идти в Таджикистан. Искать семью. И самый первый ход - вот этот пистолет. ПСМ, как его Андрей назвал.
Боря вздохнул и в очередной раз начал разбирать оружие...
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
Ночью приезжают Бахреддин и Джамиль. С ними две женщины: жена и мать Джамиля. Приезжают не на Ниве, а на "шишиге". Встречаю их возле балка с рацией:
- Ну, как?
- Кери хар!
Бахреддин протягивает два автомата.
- Андрей прислал. Патроны в кузове.
Потом закуривает, делает несколько затяжек и выдает:
- Джамилю повезло. Мне - нет. Вот так, Витя!
Протягиваю ему флягу.
- Не надо. Потом...
Какое -то время молчим. Потом спрашиваю:
- Что Андрей сказал?
Андрей Пилькевич - начальник таджикского Центроспаса. И мой хороший знакомый. То, что он жив - это здорово. Но работы у него сейчас должно быть по самую маковку. Не до нас ему, это точно. Но вспомнил и прислал оружие. Показательно.
- Чтобы ехал к вам. Джамиля отвез и сам остался помочь. Внизу - кери хар! Душанбе большей частью разрушен. Русскую дивизию сильно приложило. Но они сумели отойти к Варзобу и окопаться в районе президентской дачи. Теперь пытаются хоть кого-то спасти в городе. Кроме них там только наши работают, спасатели. Армии у Таджикистана больше нет, каждый капитан - теперь бек или баши. С милицией - аналогично. Друг друга пока не режут, но сам понимаешь... Дорога чистая, но в районе туннеля какой-то нехороший шурум-бурум. Пока, вроде, спокойно, но обратно ехать не рискну. Не думаю, что надолго там тишина... Видел там вооруженных, по-моему, люди Ахмадова...
- Кто такой?
- Ахмет Ахмадов? Бандит местный, с вовчиками одно время якшался. Как у вас говорят, отморозок. Ходили слухи, под ним сотни две джигитов ходят. Верится не очень, но если правда - неприятно это. Он сам анзобский, вполне может перекрыть перевал и отрезать Зеравшан от Душанбе.
- Если на перевале его люди...
- О чем и говорю. Не надо туда идти. Опасно это. Здесь выживать надо. Если еще оружием разжиться, отбиться можно.
- Я так же мыслил. Только непонятно, что жрать будем.
- Не знаю. Завтра в Пасруд надо съездить, с аксакалами поговорить...
17 августа 2012 года
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
- Витя! Объясни этому сыну овцы и моего ишака, что нельзя сейчас идти вниз! - взбешенный Бахреддин буквально тащит за руку высоченного литовца. - У него в группе всего три мужика и пять девочка! Их же... как это по-русски без мата?
- Можно с матом, здесь девочек нет. - протягиваю прибалту руку. - Виктор.
- Пятрас.
- Вы, серьезно, собрались вниз в такой компании? Вам сообщили, что творится?
- Так, я уже слишал эти nesamones, в смисле глупие байки. Ви спецалъно хочите нас обманут. Никто не посмеют напаст на гражданинов Литви. Литовская Республика цивилизованая страна в Европейский Союз и НАТО.
Третий день безвылазно сидим в лагере. Большинство народа не может определиться. Вспоминаю старый анекдот: "Если два еврея соберутся для обсуждения любого вопроса, то у них немедленно возникнет три совершенно разных мнения". Так вот, это относится не только к евреям. К любым образованным интеллигентным людям. Большой объем знаний, помноженный на неумение принимать решения... И хотя альпинисты в целом их принимать умеют, однако ситуация уж больно непривычная. Слишком хочется узнать, что с родными, а еще лучше, до них добраться. Только как?
Однозначного решения пока не приняли даже наша семья и команда Потапа. Но мы, по крайней мере, начали что-то делать. Утепляем домики, в сегодняшнем состоянии для зимовки они не годятся. Проводим ревизию лагерных запасов. Вчера Олег с Лешкой, Огневолком и Малышом сгоняли на Куликалоны, пообщались с тамошним людом. У них информации еще меньше, чем у нас. Всё лагерное начальство свинтило пятнадцатого утром, а руководство иркутских сборов не решается вскрыть склады. Пока договорились сообщать друг другу любые новости...
Поговорили с аксакалами в Маргузоре и Пасруде. Они тоже не торопятся. Ждут, кто наберет максимальную силу, к кому примкнуть. Не думаю, что мы кажемся им серьезным вариантом.
В общем, мы что-то делаем. Остальные ждут. Скучают. Загорают. Пишут пулю. Играют вечерами на гитарах. Иногда нам помогают. Не от понимания ситуации. От скуки. В головах еще не уложился факт свершившейся трагедии. Тем более что никаких внешних проявлений начавшейся и тут же закончившейся войны не видно. Не встают на горизонте ядерные грибы, не затягивают небо радиоактивные облака. Даже погода не испортилась, шпарит летнее фанское солнышко, легкий ветерок дует. Всё как обычно. И то, что где-то там, не так уж далеко, люди уже ощутили на собственной шкуре все прелести ядреных батонов, так это там... Все ждут. Все твердо верят, что скоро в Таджикистане выберут новую власть, начнет ходить транспорт, и можно будет поехать домой. В Москву, Екатеринбург, Вильнюс... И не укладывается в насквозь мирных альпинистских головах вариант, что нет уже ни Москвы, ни Екатеринбурга, ни Вильнюса... Что ехать некуда. И не на чем. И не к кому.
Эта группа - первая ласточка. Спустились сегодня. Новостям не верят, это русские "завоеватели" просто не хотят пускать домой "гражданинов независимой Литви". Все восемь человек предельно уперты. Не помог даже разговор с другими литовскими группами, в которых люди вполне вменяемы.
Самое страшное, что я не могу их просто не пустить силой. Надо бы, но тут же взбунтуются остальные прибалты. Да и одни ли прибалты?
Что делать? Пожертвовать этой восьмеркой, чтобы остановить остальных? Видимо, придется. Советуюсь с Потапом. Он категоричен:
- Да пусть катятся куда хотят! Только транспорт им не давать - самим пригодится!
Предпринимаю еще одну безуспешную попытка отговорить Пятраса от его затеи, а потом восемь человек уходят вниз по дороге, не забыв стребовать с Руфины четыре сотни баксов - возврат денег за непредоставленный транспорт. Вот так, понимание ситуации сногсшибательное!
Ну не мог я знать, что, отпуская их вниз, спасаю нас всех не в переносном, а в самом прямом смысле...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Длинную вереницу машин заметили загодя. Километров за тридцать. Еще с утра пятнадцатого, в аккурат, когда первые лучи Солнца начали подкрадываться к полумертвой бригаде, Пчелинцев рассадил по всем окрестным холмам наблюдателей, полностью перекрывая периметр. Обстоятельства не позволяли майору держать под ружьем половину бойцов, работы было невпроворот: склады, дома... Да и погибших надо было хоронить.... Пришлось ограничится этим вариантом, высвобождая рабочие руки...
Вот и сидели теперь ребята на высших точках рельефа. На каждый наряд - СВД, автомат, два ПМа, бинокль, тепловизор. И обязательный дозиметр. Ветер упорно дул от бригады в сторону города. Но, кто мог гарантировать, что воздушные потоки не развернутся, и радиоактивная пыль не посыплется на головы?
Менялись раз в день - погода вполне позволяла просидеть сутки на воздухе. Приказ был - находится на связи постоянно, благо, и раций, и запасных батарей хватало. Да и дизель-генератор, в аварийном темпе вытащенный со склада и приведенный в порядок, уже почти сутки радостно урчал, окутанный солярным чадом. Вони и шуму от него было с избытком, зато горели лампочки в столовой, уже официально объявленной общежитием. Прожекторов хватало, не было нужды жечь костры, освещая непрекращающуюся работу по разбору разрушенных строений. Хотя живых уже не находили. Последним был прапор из котельной: над парнем сложились домиком две панели, и он отделался только испачканными штанами и легким заиканием.
На закрытой волне заблажила рация, выплевывая обрывки предложений:
- Колонна...города... до сорока... джопы... грузовики... стволы видны...
Последние слова комбат уже не услышал. Ставший "разъездным" УАЗик стоял метрах в пятистах, так было проще. Пробежаться немного, да вбросить в эфир на общей волне привычную команду.
Возле самых ворот он пересекся с Сундуковым, тащившим на горбу ПК.
- Саныч, а нахрена? - Пчелинцев, оказывается, все же сохранил еще умение удивляться. Чему удивился еще сильнее, чем ротному с пулеметом.
- А шоб було, как говорит твой ручной хохол. - Ответил ротный и начал карабкаться на заваленную секцию забора. - Пока мои орлы приползут, я хоть точку обживу. - И, развернув кусок каремата, улегся на него, оперев сошки на излом, скалящийся обрывками арматуры.
- Куда я попал и где мои вещи! С вами тут и с ума сойти как два пальца об асфальт. - Растерянно сказал майор, но, опомнившись, перещелкнул тумблер обратно на закрытую и спросил: - Гости далеко?
- Минут восемь и будут на первом КПП. Мы ведем. - Пробился сквозь треск статики искаженный голос сержанта Соловьева. Поддался ты, майор, на вражеские уговоры, развел палисадник с серпентарием. И хохлы у тебя в батальоне, и бульбаши. И сержант - еще один "варяг ландскнехтный", блин, только столичный... - Огонь открывать?
- Подожди. Мы тут встретим. Вы прикрываете. Потом - по обстановке. - Зажал тангенту майор.
- Вас понял. Роджер. - Рация замолчала. Даже белый шум практически пропал.
- Сам такой... - буркнул Пчелинцев, убрав, впрочем, палец с кнопки. Амеровское заимствование немного раздражало, но, против новородившегося сленга не попрешь. С легкой руки кого-то из киногероев, оно уже который год победно шлялось по всем силовым структурам России. Хотя, Урусов клялся и на груди тельняшку рвал, что и украинские погранцы пользуют...
- Товарищ майор, тревожная группа по вашему сигналу прибыла! - Доложил старлей Побережник, вскинув ладонь в виску.
За старлеем выстроился его взвод в полной боевой. Надо же, даже каски нацепили. И два гранатомета взяли. Надо потом благодарность вынести. С занесением в организм ста грамм.
- Молодцы. - Козырнул майор. - Занимай позиции, как обговаривалось. Остальные где?
- Так остальные сейчас подтянутся, товарищ майор. У нас же все под боком всегда, как вы приказывали. А ребята броники с собой не таскают.
- Понятно. Понеслись.
Сталей развернулся к бойцам и выдал короткую матерную тираду. "Тревожники" муравьями рассыпались. За полминуты от силы, оседлали склоны, спускающиеся к заасфальтированной площадке перед КПП и слились с травой.
- Лихо. Влад, ты со мной?
- Товарищ майор, неправильные вопросы задаете. Командир всегда должен находиться на самом опасном участке! Личным примером, так сказать.
- Так сказать.... -Хмуро повторил Пчелинцев. - Ну, давай так...
Виктор Юринов (Дед)
Через полчаса спасатели уезжают. Оставляют нам рацию, все запасы жратвы и снаряжения и уходят на Ниве. У них может получиться найти своих. Это нам слишком далеко ехать. До Душанбе меньше четырехсот верст, обычный водитель доходит часов за восемь. Бахреддин - намного быстрее, хотя как будет сейчас - кто знает?
- Извини, Витя! Пойми меня!
- Давай, гони. У тебя есть шанс!
Проводив их, сажусь на рацию. Без толку гоняю "сто тридцатку" по всем диапазонам. Если кто и ловится, то ничего нового сообщить не может.
К полудню появляется Олег. Вместе с Лешкой и обеими группами клиентов. Олегова группа, вымотана насмерть. Похоже, бежали без единого привала. Да и время впечатляет. Но, не до того. Отдыхать не собираются, сбрасывают рюкзаки, и сразу ко мне.
Рассказываю новости. Не знаю, сообщил ли им что-нибудь новое, но вот они меня радуют: Бори мог выбраться. И не в пустыню, в команду...
- Пап! Бабушка... Я ничего не сумел придумать.
Скрывать от Олега? Дети очень привязаны к маме...
- Не надо ничего придумывать... Уже не надо... - он верит сразу. Ждал. Понимал. - Хоть бы Борьчик ушел.
- Шмель не подведет. - Как зовут того парня? Володя, кажется... Не суть, что-то я опять расклеился. Надо собраться.
- Ладно. Распаковывайтесь. Отдыхайте. Думайте, что делать. Через час обед, там и поговорим...
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Санечка
- Папа! Папа! Смали, какие у меня камески! Смали какие класивые! Мама говолила ты не плидешь! Тока завтла!
- Красивые камешки, золотце. Сейчас папа разберется с делами и с тобой их посмотрит. Ладно?
- Ладно...
И папа плачет. Как деда. Да что сегодня такое...
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Клиенты: Потап, Огневолк, Прынц, Малыш
- Что делать будем, майор? Как к себе добираться?
- А я знаю? - Потап выругался.
Ситуация - хуже не придумаешь. Застряли на краю земли, до дома четыре тысячи верст, поезда не ходят, самолеты не летают. Нет, про транспорт никто не говорил, но и так понятно. Власти нигде никакой. Соответственно, везде и всюду появятся банды. Не сегодня, так завтра. Скорее всего, первые уже появились. Как подснежники. Не цветы в смысле, а трупы, вытаивающиеся под первыми лучами весеннего солнца.
А если Потап правильно понимает местные порядки, то здесь они появятся в первую очередь. Не в горах, конечно, а в Таджикистане и соседних государствах. Ибо здесь феодализм куда свежее, чем в той же России. И баи местные еще не забыли, что они баи. И курбаши с басмачами найдутся.
То есть, прорываться к своим придется с боями. А хороших бойцов - четверо. Вот они все здесь сидят. Стас, Женька и Жора. В бою: Малыш, Огневолк и Прынц. И сам Потап, конечно. А на руках семь человек собственной обузы, три семейных пары тыловиков и Машка. Хотя в этой ситуации Машка, пожалуй, за бойца покатит. Только опыта маловато. В смысле совсем нет.
Ни транспорта, ни оружия. Транспорт, кстати есть. И дадут, наверное, если попросить. А толку? Раздолбанные уазики - не броня. Пройти на нем до Новосиба по вражеской территории нереально. Короче - куда ни кинь, везде клин!
- Не знаю, - повторил он. - Боюсь, надо тормозить здесь и осматриваться.
- И что? - вскипел Огневолк. - Наши там неизвестно где и как, а мы тут прохлаждаться будем?
- Женя, ты хочешь до своих добраться или геройски погибнуть на полпути? Это тебе не после подрыва по дороге скакать.
- Мужики, спокойно. - Малыш, как всегда, невозмутим и рассудителен, - Наши у Шмеля. Вовка не крайний в деле, в обиду не даст. А у нас еще неизвестно сколько "пиджаков" на руках. При всем уважении к альпинистам, они не солдаты. Бросить здесь и пусть подыхают? Не вариант. Против буду при всех раскладах.- И гнется в его пальцах обрезок арматуры-"десятки", неведомо как попавший ему в руки.
- Ну, положим, альпинисты далеко не дети. И здесь - на своем поле. Да, старшой, а они-то что собираются делать?
- Сами пока не знают. Виктор считает, надо какое-то время оставаться здесь. До прояснения обстановки. Ему, кстати, с нами по пути.
- В смысле? - удивился Прынц.
- Брат Олега тоже у Шмеля должен быть.
- Ну, Олег, насколько я успел заметить - не обуза.
- Олег - нет, хотя и его, наверняка, еще гонять и гонять. Виктор - тоже ничего, возраст только. Ветеран боевой. Но у них обоих жены с собой. И ребенок двухлетний! И их бабы - далеко не Машка. По полигонам с детства не отирались. Да и не девчонки уже.
- Олега жену видел. Девчонка, кстати. А у Виктора кто?
- А помнишь, рассказывала, как гранату в институте метала? Когда ствол перевесил и она болванку полковнику в лоб засандалила.
- Это она? Молодая же, лет тридцать пять!
- Ага! Та самая. Счас тридцать пять! Под полтинник не хочешь? Сыну двадцать семь!
- Прикольно. - Сопит Огневолк и задумчиво трет шрам от давнего ожога.
- Мужики, вы про что? Делать чего будем?
- Между прочим, здесь база наша есть. Которая двести первая дивизия. Равшан еще там служил, прапор десантный. Жор, помнишь такого?
- Как иначе! Рафика и забыть !? - Смеется Прынц.
- А где база помнишь? В Душанбе! На окраине, но в Душанбе! Не по ним ли садили? И по-любому, до них четыреста верст!
- Хрен знает, но это же вариант! У них экипироваться можно!
- Нужен ты им, как...
- Не откажут. Мы же тоже не крайние херы с бугра!
- Значит так, - произнес Потап, оборвав бессмысленную дискуссию. - Звездим много. И ни о чем. Вечером сходим на собрание лагеря. Вроде, как большая часть хочет спускаться. Поговорим-послушаем. Больше послушаем. А дальше - прикинем, что делать. В общем - готовиться надо к рейду. Серьезно готовиться. Куда идти - успеем выбрать.
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
Собрались в столовой. Только руководители групп, начальники сборов и инструктора. Не так мало народа оказалось в лагере после спуска всех групп. Не совсем так, не всех. Команды с Бодханы и Парадиза появятся завтра. Там даже спуски только по "пятеркам". Давид Лернер идет очередной сумасшедший траверс и появится не скоро. Где бродят четыре литовские группы, вообще, никто не знает. Известны лишь примерные сроки возвращения. Может, еще кто-нибудь шляется по окрестностям. Но большинство здесь.
Руфина Григорьевна начинает речь в лучших традициях партийных собраний:
- Дорогие товарищи, мы собрались здесь, чтобы сообщить вам...
Сбивается, не так легко говорить подобные вещи. Предлагал ведь ей, что сам скажу. Нет, "я начальник лагеря, я обязана...". Но Руфина есть Руфина. Железная женщина. Сбивается, но продолжает, хоть и совсем в другом тоне:
- Ребята. Война началась. Ядерная...
А вот эта задержка не по ее вине. Все вскочили, орут, галдят, никто никого не слушает... "Как?", "Что?", "Почему?", "Срочно вниз!".
Делаю шаг вперед, и что есть мочи ору "МОЛЧАТЬ!!!", разом перекрывая весь этот гвалт. Шарахнул бы в потолок, так не из чего. Не страшно, громким голосом меня бог не обидел. Заткнулись. Не отдаю больше Руфине инициативу, не до регалий.
- Сели все! Вы инструктора или детский сад для умственно отсталых? Сели? Теперь слушайте! Началась война. Та самая, которой все боялись. В одном из худших вариантов.
Каждую фразу произношу, как будто гвоздь заколачиваю.
- Точной информации у нас нет. Связь плохая. Бомбили Москву, Питер, Ебург, Новосиб. Думаю, еще кучу городов. Прилетело даже в Душанбе. Вот пока и всё, что известно. ТИХО! Дальше слушайте! Потом будете говорить. И по одному. Вариантов у нас два. Первый: идти вниз. Куда - непонятно. Думаю, что поезда и самолеты отменены все. Душанбе нет. Есть ли Худжанд, Самарканд и Ташкент - мы не знаем.
- Какая разница! - перебивает меня высокий сутуловатый парень, москвич, кажется, - надо выбираться вниз. Наймем машины, выберемся в Россию, а там разберемся! У нас там родные, семьи...
- Савсем дурак? - вкрадчиво спрашивает его Акрам, лагерный сторож, - рабом на бай хочешь, да?
- Почему рабом?
- Рохдар убит, сардор убит. Каждый бай - сам себе баши. Другой баши стреляй, чужак в рабы бери.
Опять перехватываю инициативу.
- Акрам прав. Через день, максимум два, Таджикистан превратится в скопище разнокалиберных банд. И начнется война всех со всеми. Захватывать рабов, думаю, уже начали. А у нас даже оружия нет. Да и с оружием... У кого из вас нормальная боевая подготовка? То-то и оно, что ни одного человека!
- Но ведь все там...
Ох, Людка! Всегда считал, что руководство - не женское дело! И никакого полового экстремизма. Женщина может прекрасно руководить. Однако в экстремальной ситуации она теряется. Потому что природой так положено: выкручиваться из задницы - мужская прерогатива! Но что имеем, то имеем. Опять включается Руфина.
- Ребята, - мягко вставляет она, - вы не поняли. Война везде. Это в Таджикистане взорвалось только в Душанбе. В России очень плохо. Все крупные города погибли.
Тишина. До народа доходит. Не сразу, но доходит.
- Вы хотите сказать... - шепчет Людка.
Смотрит не на Руфину. На меня. Женщина всегда ищет поддержки у мужика. Я и озвучиваю:
- Именно. Большинства наших родных уже нет в живых. А тех, кому повезло выбраться, неизвестно где искать.
Володя Потапов выжидает ровно столько, чтобы присутствующие немного переварили мои слова, и спрашивает:
- Какой второй вариант?
- Остаться в лагере. Устраивать здесь жизнь. Выждать, пока внизу всё устаканится. Потом смотреть по ситуации. Надеяться на лучшее. Но рассчитывать на годы.
Пережидаю шум и продолжаю.
- Сейчас предлагаю всем разойтись по своим группам. Объяснить людям ситуацию. Подумать. А утром опять соберемся, и будем решать. Нет возражений?
Возражений нет. Все слишком ошарашены и подавлены. Ничего, к утру возьмут себя в руки. Люди разные, но слабаков здесь нет. Не та порода.
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Санечка
- Деда, пасему ты седитый? Смали, какие камески класивые!
- Санечка, ты поиграй немножко с камушками, ладно? Деду надо срочно одно дело сделать. А потом он с тобой поиграет. Хорошо?
- Холосо!
Почему все такие сердитые? Я плохого не делала? Мама бы сказала. Солнышко доброе. Камушки красивые. Бабочка полетела. А все такие сердитые...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Борис Юринов
Мир рухнул в одночасье. Боря просто не понимал, что происходит. Он надеялся, что будет время хотя бы осмотреться после прибытия туда, куда привезет Андрей. Времени не оказалось. Пока женщины с кем-то встречались, какой-то пробегавший мимо не то солдат, не то офицер, буркнул им с водителем: "помогите там", и махнул рукой в сторону ближних развалин.
Что оставалось делать? Не стоять же столбом, когда вокруг такое творится! Борис, было, дернулся, как был, в полном цивиле, но Ваня - водитель, остановил, и выдал какую-то камуфлированную робу и штаны. Размер был великоват, Боря натянул всё это поверх своей одежды и побежал туда, куда сказал тот военный....
Дальнейшее вспоминалось с трудом. Разгребали завалы, голыми руками растаскивали обломки плит и кирпичи... Вытаскивали из под них людей - мертвых и живых. Мертвых складывали отдельно, живых - на носилки и бегом тащили к покосившемуся строению, в котором отчаянно матерился пожилой уже военный в очках и со скальпелем, весь забрызганный кровью. Наверно, все же, не своей. Пару раз кто-то наливал что-то крепкое и всовывал в руку кружку. Боря, первый раз в жизни прикоснувшийся к спиртному в кунге несколько часов назад, пил, не понимая, что пьет и зачем... Сознание отстранилось от происходящего. Тело работало само, а мозг норовил сорваться, покинуть череп и бежать в неведомые дали. Основной задачей стало не дать ему это сделать... Боря удерживал взбунтовавшееся серое вещество в повиновении старой привычной мантрой: "надо... надо... надо...". Потом его нашла Влада, страшно удивившаяся тому, где нашла, накричала на какого-то мужика и уволокла устраиваться...
Накрыло ночью. Олегов звонок, мысли о бабушке, душный кунг, воющая Анна, развалины, трупы, раненые, кровь... Всё смешалось, объединилось и ударило, выливаясь в хриплый вой, рвущийся из сожженного спиртом горла, и текущую по щекам влагу... Боря, глотая слезы, уткнулся лицом в мешок с вещами, заменявший подушку, и... уснул, физическая усталость оказалась сильнее стресса...
Утром было уже лучше. Видимо, за время сна мозг, решив пока остаться в черепе, сумел переварить и события и истерику. Да и не хватало времени думать. Утром, уже после завтрака, все неожиданно засуетились. Влада, пробегавшая мимо, вручила маленький, очень плоский пистолет, и сказала следить за детьми, потому как больше некому. Боря вытирал сопли, водил на горшок, рассказывал сказки... Плакали что дети, что женщины...
Сейчас Боря сосредоточенно крутил в руках пистолет, пытаясь понять, как пользоваться этой штукой. Ствол и курок - понятно. За это дергаешь, отсюда летит. Или у пистолета не ствол, а курок - что-то другое? Неважно, летит из вот этой дырочки, когда дергаешь вот за эту загогулину. По крайней мере, Влада именно на нее показала. Да и в фильмах вроде было именно так. На всякий случай Боря старался опасную дырочку направлять в землю. А остальное? А как его заряжать? И какой-то предохранитель где-то есть... Вроде читал, что оружие иногда чистить надо...
Спросить кого-либо он стеснялся. Выручил Урусов. Ближе к вечеру. Подошел, и всё показал и рассказал. Сначала пытался нормально, но, потом, разозлившись на полное непонимание, перешел на "русский армейско-строительный", выдав огромное количество мата в адрес "антиллигентов, которые элементарных вещей не знают, но в шляпе ходят, кони шахматные!". Боря столько ругани не слышал за всю свою жизнь, а уж в свой адрес... Собственно, на него ругались матом лишь однажды, когда прицепилась какая-то шпана в парке. Но тогда он был с Олегом, а тот хорошо умел общаться с подобными типами...
Мысли перескочили на брата, и дальше, к родителям. Еще вчера пришедшее понимание конечной цели оформилось в полный план. Подготовиться до уровня, когда он сможет передвигаться по миру, и идти в Таджикистан. Искать семью. И самый первый ход - вот этот пистолет. ПСМ, как его Андрей назвал.
Боря вздохнул и в очередной раз начал разбирать оружие...
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
Ночью приезжают Бахреддин и Джамиль. С ними две женщины: жена и мать Джамиля. Приезжают не на Ниве, а на "шишиге". Встречаю их возле балка с рацией:
- Ну, как?
- Кери хар!
Бахреддин протягивает два автомата.
- Андрей прислал. Патроны в кузове.
Потом закуривает, делает несколько затяжек и выдает:
- Джамилю повезло. Мне - нет. Вот так, Витя!
Протягиваю ему флягу.
- Не надо. Потом...
Какое -то время молчим. Потом спрашиваю:
- Что Андрей сказал?
Андрей Пилькевич - начальник таджикского Центроспаса. И мой хороший знакомый. То, что он жив - это здорово. Но работы у него сейчас должно быть по самую маковку. Не до нас ему, это точно. Но вспомнил и прислал оружие. Показательно.
- Чтобы ехал к вам. Джамиля отвез и сам остался помочь. Внизу - кери хар! Душанбе большей частью разрушен. Русскую дивизию сильно приложило. Но они сумели отойти к Варзобу и окопаться в районе президентской дачи. Теперь пытаются хоть кого-то спасти в городе. Кроме них там только наши работают, спасатели. Армии у Таджикистана больше нет, каждый капитан - теперь бек или баши. С милицией - аналогично. Друг друга пока не режут, но сам понимаешь... Дорога чистая, но в районе туннеля какой-то нехороший шурум-бурум. Пока, вроде, спокойно, но обратно ехать не рискну. Не думаю, что надолго там тишина... Видел там вооруженных, по-моему, люди Ахмадова...
- Кто такой?
- Ахмет Ахмадов? Бандит местный, с вовчиками одно время якшался. Как у вас говорят, отморозок. Ходили слухи, под ним сотни две джигитов ходят. Верится не очень, но если правда - неприятно это. Он сам анзобский, вполне может перекрыть перевал и отрезать Зеравшан от Душанбе.
- Если на перевале его люди...
- О чем и говорю. Не надо туда идти. Опасно это. Здесь выживать надо. Если еще оружием разжиться, отбиться можно.
- Я так же мыслил. Только непонятно, что жрать будем.
- Не знаю. Завтра в Пасруд надо съездить, с аксакалами поговорить...
17 августа 2012 года
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
- Витя! Объясни этому сыну овцы и моего ишака, что нельзя сейчас идти вниз! - взбешенный Бахреддин буквально тащит за руку высоченного литовца. - У него в группе всего три мужика и пять девочка! Их же... как это по-русски без мата?
- Можно с матом, здесь девочек нет. - протягиваю прибалту руку. - Виктор.
- Пятрас.
- Вы, серьезно, собрались вниз в такой компании? Вам сообщили, что творится?
- Так, я уже слишал эти nesamones, в смисле глупие байки. Ви спецалъно хочите нас обманут. Никто не посмеют напаст на гражданинов Литви. Литовская Республика цивилизованая страна в Европейский Союз и НАТО.
Третий день безвылазно сидим в лагере. Большинство народа не может определиться. Вспоминаю старый анекдот: "Если два еврея соберутся для обсуждения любого вопроса, то у них немедленно возникнет три совершенно разных мнения". Так вот, это относится не только к евреям. К любым образованным интеллигентным людям. Большой объем знаний, помноженный на неумение принимать решения... И хотя альпинисты в целом их принимать умеют, однако ситуация уж больно непривычная. Слишком хочется узнать, что с родными, а еще лучше, до них добраться. Только как?
Однозначного решения пока не приняли даже наша семья и команда Потапа. Но мы, по крайней мере, начали что-то делать. Утепляем домики, в сегодняшнем состоянии для зимовки они не годятся. Проводим ревизию лагерных запасов. Вчера Олег с Лешкой, Огневолком и Малышом сгоняли на Куликалоны, пообщались с тамошним людом. У них информации еще меньше, чем у нас. Всё лагерное начальство свинтило пятнадцатого утром, а руководство иркутских сборов не решается вскрыть склады. Пока договорились сообщать друг другу любые новости...
Поговорили с аксакалами в Маргузоре и Пасруде. Они тоже не торопятся. Ждут, кто наберет максимальную силу, к кому примкнуть. Не думаю, что мы кажемся им серьезным вариантом.
В общем, мы что-то делаем. Остальные ждут. Скучают. Загорают. Пишут пулю. Играют вечерами на гитарах. Иногда нам помогают. Не от понимания ситуации. От скуки. В головах еще не уложился факт свершившейся трагедии. Тем более что никаких внешних проявлений начавшейся и тут же закончившейся войны не видно. Не встают на горизонте ядерные грибы, не затягивают небо радиоактивные облака. Даже погода не испортилась, шпарит летнее фанское солнышко, легкий ветерок дует. Всё как обычно. И то, что где-то там, не так уж далеко, люди уже ощутили на собственной шкуре все прелести ядреных батонов, так это там... Все ждут. Все твердо верят, что скоро в Таджикистане выберут новую власть, начнет ходить транспорт, и можно будет поехать домой. В Москву, Екатеринбург, Вильнюс... И не укладывается в насквозь мирных альпинистских головах вариант, что нет уже ни Москвы, ни Екатеринбурга, ни Вильнюса... Что ехать некуда. И не на чем. И не к кому.
Эта группа - первая ласточка. Спустились сегодня. Новостям не верят, это русские "завоеватели" просто не хотят пускать домой "гражданинов независимой Литви". Все восемь человек предельно уперты. Не помог даже разговор с другими литовскими группами, в которых люди вполне вменяемы.
Самое страшное, что я не могу их просто не пустить силой. Надо бы, но тут же взбунтуются остальные прибалты. Да и одни ли прибалты?
Что делать? Пожертвовать этой восьмеркой, чтобы остановить остальных? Видимо, придется. Советуюсь с Потапом. Он категоричен:
- Да пусть катятся куда хотят! Только транспорт им не давать - самим пригодится!
Предпринимаю еще одну безуспешную попытка отговорить Пятраса от его затеи, а потом восемь человек уходят вниз по дороге, не забыв стребовать с Руфины четыре сотни баксов - возврат денег за непредоставленный транспорт. Вот так, понимание ситуации сногсшибательное!
Ну не мог я знать, что, отпуская их вниз, спасаю нас всех не в переносном, а в самом прямом смысле...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Длинную вереницу машин заметили загодя. Километров за тридцать. Еще с утра пятнадцатого, в аккурат, когда первые лучи Солнца начали подкрадываться к полумертвой бригаде, Пчелинцев рассадил по всем окрестным холмам наблюдателей, полностью перекрывая периметр. Обстоятельства не позволяли майору держать под ружьем половину бойцов, работы было невпроворот: склады, дома... Да и погибших надо было хоронить.... Пришлось ограничится этим вариантом, высвобождая рабочие руки...
Вот и сидели теперь ребята на высших точках рельефа. На каждый наряд - СВД, автомат, два ПМа, бинокль, тепловизор. И обязательный дозиметр. Ветер упорно дул от бригады в сторону города. Но, кто мог гарантировать, что воздушные потоки не развернутся, и радиоактивная пыль не посыплется на головы?
Менялись раз в день - погода вполне позволяла просидеть сутки на воздухе. Приказ был - находится на связи постоянно, благо, и раций, и запасных батарей хватало. Да и дизель-генератор, в аварийном темпе вытащенный со склада и приведенный в порядок, уже почти сутки радостно урчал, окутанный солярным чадом. Вони и шуму от него было с избытком, зато горели лампочки в столовой, уже официально объявленной общежитием. Прожекторов хватало, не было нужды жечь костры, освещая непрекращающуюся работу по разбору разрушенных строений. Хотя живых уже не находили. Последним был прапор из котельной: над парнем сложились домиком две панели, и он отделался только испачканными штанами и легким заиканием.
На закрытой волне заблажила рация, выплевывая обрывки предложений:
- Колонна...города... до сорока... джопы... грузовики... стволы видны...
Последние слова комбат уже не услышал. Ставший "разъездным" УАЗик стоял метрах в пятистах, так было проще. Пробежаться немного, да вбросить в эфир на общей волне привычную команду.
Возле самых ворот он пересекся с Сундуковым, тащившим на горбу ПК.
- Саныч, а нахрена? - Пчелинцев, оказывается, все же сохранил еще умение удивляться. Чему удивился еще сильнее, чем ротному с пулеметом.
- А шоб було, как говорит твой ручной хохол. - Ответил ротный и начал карабкаться на заваленную секцию забора. - Пока мои орлы приползут, я хоть точку обживу. - И, развернув кусок каремата, улегся на него, оперев сошки на излом, скалящийся обрывками арматуры.
- Куда я попал и где мои вещи! С вами тут и с ума сойти как два пальца об асфальт. - Растерянно сказал майор, но, опомнившись, перещелкнул тумблер обратно на закрытую и спросил: - Гости далеко?
- Минут восемь и будут на первом КПП. Мы ведем. - Пробился сквозь треск статики искаженный голос сержанта Соловьева. Поддался ты, майор, на вражеские уговоры, развел палисадник с серпентарием. И хохлы у тебя в батальоне, и бульбаши. И сержант - еще один "варяг ландскнехтный", блин, только столичный... - Огонь открывать?
- Подожди. Мы тут встретим. Вы прикрываете. Потом - по обстановке. - Зажал тангенту майор.
- Вас понял. Роджер. - Рация замолчала. Даже белый шум практически пропал.
- Сам такой... - буркнул Пчелинцев, убрав, впрочем, палец с кнопки. Амеровское заимствование немного раздражало, но, против новородившегося сленга не попрешь. С легкой руки кого-то из киногероев, оно уже который год победно шлялось по всем силовым структурам России. Хотя, Урусов клялся и на груди тельняшку рвал, что и украинские погранцы пользуют...
- Товарищ майор, тревожная группа по вашему сигналу прибыла! - Доложил старлей Побережник, вскинув ладонь в виску.
За старлеем выстроился его взвод в полной боевой. Надо же, даже каски нацепили. И два гранатомета взяли. Надо потом благодарность вынести. С занесением в организм ста грамм.
- Молодцы. - Козырнул майор. - Занимай позиции, как обговаривалось. Остальные где?
- Так остальные сейчас подтянутся, товарищ майор. У нас же все под боком всегда, как вы приказывали. А ребята броники с собой не таскают.
- Понятно. Понеслись.
Сталей развернулся к бойцам и выдал короткую матерную тираду. "Тревожники" муравьями рассыпались. За полминуты от силы, оседлали склоны, спускающиеся к заасфальтированной площадке перед КПП и слились с травой.
- Лихо. Влад, ты со мной?
- Товарищ майор, неправильные вопросы задаете. Командир всегда должен находиться на самом опасном участке! Личным примером, так сказать.
- Так сказать.... -Хмуро повторил Пчелинцев. - Ну, давай так...
Новосибирск, медицинский центр "Врачебная практика"
Евгений Шутов
Каким неописуемым чудом не пострадал район площади Маркса, он не знал. Возможно, не сочли стоящей целью. Хоть и стояло там целых четыре медицинских учреждения. Чуть ли не стена к стене... Да и достойных объектов в округе хватало. А может, сработала ПВО. Так или иначе, в центре только вылетело несколько окон. И всё.
Произошло всё это уже после окончания рабочего дня, когда вся администрация уже разошлась по домам. Чтобы больше не вернуться. То ли не посчитали нужным, а может, некому было возвращаться.
А в результате он, профессор медицины Евгений Сергеевич Шутов, оставшийся дежурным хирургом на ночь, стал навсегда главврачом. Кому, как не ему, старшему и по возрасту, и по авторитету... Тем более, идти было некуда: жилой квартал недалеко от "Студенческой" под удар попал. Его приоритетной целью в каком-то Генштабе посчитали. Или просто ошибка навигации. И весь его врачебный опыт тут бессилен...
Вернулся на работу и с головой нырнул в текущие заботы, забивая ими сосущую боль в груди. Работы было много. Лучевая стояла в списке чуть ли не на последнем месте. В основном травмы: переломы, ожоги, сотрясения, разнообразные ранения, в основном совершенно мирными предметами... О том, что услуги центра платные, забыли мгновенно. Хотя пациенты плату несли: в основном, еду, что было очень кстати. Санитарки, пытавшиеся "сбегать в магазин", наткнулись на каких-то бандитов, грабящих универсам, и еле вырвались. Скорее всего, никакие это были не бандиты, просто самые обычные граждане, решившие запастись продуктами. Вряд ли уголовники отпустили бы девочек-практиканток.
Шел второй день после начала и конца Войны. Еще кое-где рушились дома, и трещало пламя. Люди метались в панике, кто-то пытался вырваться из города, кто-то грабил уцелевшие магазины...
Именно тогда и появились полицейские. Три "Газели", битком набитые вооруженными бойцами, снеся ворота, ворвались на территорию Центра.
Из головного вытащили двое носилок и побежали с ними к парадному входу. Дверь, хоть и выполненная из ударопрочного стекла, противостоять долго не сумела... Самое обидное, что она и заперта не была, просто открывалась в другую сторону.
- Прошу прощения, но Вас, разве не учили предварительно стучать? - только и сумел спросить Шутов, прибежавший в вестибюль на заполошный женский крик из регистратуры.
- Время горит. - ответил старший из "захватчиков", поведя широким плечом, затянутым в "городской" серый камуфляж. - У меня бойцы загибаются. Не до стуков.
Шутову хватило одного взгляда. Множественные огнестрельные ранения. Весьма неприятно, особенно у того, что несли впереди.
- В операционную. Обоих. Этого ко мне. Второго - к Горадзе. И позовите Вахтанга, если он не там!
Подбежавшие санитары споро оттеснили пришельцев и, подхватив носилки, помчались по коридору.
- А с Вами, товарищ милиционер, мы потом поговорим. - бросил Шутов. - располагайтесь. И двери входные почините.
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Владимир Потапов (Потап)
Заполошный стук в дверь редко бывает к добру. А когда он еще сопровождается громким криком: "Ребята, скорее! Беда!!!", выдернешься, как по боевой тревоге. Опыт не пропьешь. Меньше, чем через две минуты вся четверка стояла возле спасательского балка, ставшего временным штабом лагеря. К их удивлению, Юриновы были уже здесь. Быстры ребята, что и говорить. Не только Виктор, который, похоже, прописался тут постоянно. Но и Олег с Лехой. Леха, конечно, не Юринов, но Потап и его в Юриновы записал, одна команда.
Еще возле "штаба" был таджикский старлей и какой-то совсем мелкий пацан в состоянии... нестояния, скажем так.
Заговорил Виктор:
- Все, кто нужен, собрались. Докладываю обстановку. На кишлак Пасруд, который нижний в нашем ущелье, напала банда. Около пятидесяти человек. Вооружение стрелковое. Убивают всех подряд. Дальнейшие планы неизвестны. Источник информации молод, устал и напуган. Потому все цифры... э-э... ненадежны. Что делать будем?
Потап витиевато выругался. Хороша задачка! Прискакал пацан лет не то семи, не то восьми. "Чужие наших стреляют"! А ты изволь на основании такой "информации" план предоставить.
- Малой прибалтов видел? - Уточнят Олег.
- Видел. Они выходили из Маргузора. Топают к Пасруду, прямым ходом к басмачам.
Мда... Еще и чухна... забить и забыть? Никто их туда не толкал. Вот только есть еще кое-что. Разорив один кишлак, пойдут в другой. И так, пока дорога не кончится. А кончается она здесь, в лагере...
Тем временем заговорил Бахреддин:
- У меня два автомата. Двое, кто стрелять умеет, найдутся?
Олег с Лехой переглянулись и дружно уперлись взглядом в Потапа.
- Отставить массовый героизм! - негромко произнес тот. - Первое. Идти надо. И пойдем. Иначе они придут сюда, и будет еще хуже. Второе. Пойдем мы. Мужики, простите, но вы - потенциальные трупы. Сами поймите. Четверо пойдут. И Бахреддин водителем.
- Шестеро. - Сказал Олег.
- Камикадзе?
- Да.
Потап задумался. Штатских брать? Хоть и парни резкие, но... Что впятером на полста идти, что всемером. Самоубийство, блин. Рискнуть? С другой стороны, стрелять умеют, биатлонисты. Две тройки получаются. Лишними не будут, наверное...
- Ты живых людей кончал, камикадзе? Или товарищ твой?
- До конца нет. Но почти. - Упертый парень. Такие или гибнут в первом же бою, или становятся генералами.
- Бери. - вмешался Виктор. - Не пожалеешь. А здесь я справлюсь.
Вряд ли отец бросал бы сына в бой, не видя в этом смысла... И Бахреддин поддакивает:
- Гуму ба хур, майор! Водилы они классные. Лучше только я.
Ладно, убедили.
- Хорошо. Только под пули не лезть. И подчинение полное
Олег кивает. Вот и славненько...
- Добро. Старлей, снимайте брезент с УАЗ-ов, на "кабрах" поедем. Автоматы - мне и Малышу. Витя, ты на связи...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Ждать не пришлось. Окутанные маревом от горячих двигателей, на площадке начали останавливаться гости. Джипы, метко переименованные Соловьевым в "джопы", несколько легковушек. Штук пять грузовиков, остановившихся поодаль.
Стало тихо. Очень тихо. Все ждали чего-то. Краем глаза, майор увидел, как мелькнула с правой стороны хитро скалящаяся морда Урусова. Вдруг стало очень легко. И даже смешно немного. И пришло чувство, что все будет хорошо. И никак иначе. Потому что за спиной - батальон. И Аня....
Наконец, дверь самого блестящего "джопа" открылась. И на потрескавшийся асфальт нагло ступила огромная туша будущего Повелителя Мира. По крайней мере, было бы такое пузо у Пчелинцева, он на меньшую должность точно не согласился бы. Никогда не считавший себя мелким майор, на секунду даже удивился, узрев такое чудо. Килограмм сто пятьдесят как минимум.
Величаво покачиваясь на каждом шагу, туша проплыла метров десять и остановилась, отдуваясь, и тяжело восстанавливая дыхание.
Комбат не сдвинулся ни на полшага. Ждал, положив руки на ремень. "Крутой Уокер, блин, с Дикого Юго-Востока", мысли заставили улыбнуться. Получилось, что прямо в лицо новоприбывшему.
- Че лыбишься, вояка? Истерить собрался?
- И вам поздорову, гости дорогие! - Издевательски обозначил поклон Пчелинцев и снова улыбнулся хряку. - С чем пожаловали? С вестями добрыми аль с подарками дорогими?
- Предьява к вам от братвы есть! - Хряк побагровел, наливаясь дурной кровью. Не к таким ответам он привык. Не ожидал от фраерка такого. Хоть и со звездами тот, только понту со звездей тех? Щас он его, на четыре кости... Сам всех сдаст и раком станет...
- Ах, предьява.... - Протянул комбат, внимательно изучая ползущие по небу тучи. Те обещали скорый дождь. - И в чем же она состоит, любезный мой свин? Или вы, сударь, по другому ведомству кукарекаете?
- Чего?! - взревел оскорбленный до глубины души бандит. - Ты вообще, рамсы попутал, лошара?!
Как по сигналу, из приехавших машин, начали вылезать остальные. Кто с чем. Ружья разнообразнейшие, "макарки", с десяток "сучков", явно с ментов снятых.... Разнобой. Кое-кто в бинтах перевязки, некоторые ствол одной рукой держат... Да, зацепило их. Так что, ты, майор, очень дешево отделался.
- Что он делает вообще? - Урусов вздрогнул. Рядом улеглась Влада. Но сегодня уже не с карабином, а со "снайперкой".
- Это ты здесь что делаешь? - рассерженно шепнул Андрей. - Сколько раз повторять - не лезь, куда не следует лезть. И вообще, ты меня как нашла?
- Так лучшая точка для стрельбы. Где ты мог быть еще? Что я тебя не знаю разве? - Потерлась щекой о плечо мужа. - А про то, что я тут делаю, так это кто бы говорил. - Смешно наморщила нос и прильнула к прицелу.
- Разговаривают...
- А что им еще делать? Малой где? Опять на Аньку сбагрила?
- Ну да! И малого, и шахматиста. Он все порывался тоже явиться, так я ему приказала "детский сад" охранять.
- Ясно все с вами, жена. Закончим, напомнишь - задницу набью.
- Извращенец! - шепнула, тихонько засмеявшись, Влада. - И трепло. Который год обещаешь. А руки-то не поднимаются!
- Тихо!
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
Ребята уехали. Самое время начать прикидывать, что делать, если вместо них бандиты вернутся. Воевать здесь некому и нечем. С ледорубом против автомата не попрешь. С другой стороны, если один на один, да на короткой дистанции... Значит, в лагере не воюем. А если и воюем, то тихо и из-за угла.
Для начала убрать отсюда детей и женщин, которых не так мало. Да и большинство мужиков заодно. Чтобы под ногами, а главное под пулями, не путались.
Куда убрать - понятно. Туда, на машине не проедешь. Чтобы гости ножками топали. То есть, для начала, на Алаудины. И не к чайхане Али, а на дальний конец озера, откуда подходы хорошо просматриваются и можно быстро слинять дальше.
Беру Иру и иду к Руфине. Объясняю ситуацию. Вместе организуем подъем и отход. Не без эксцессов, естественно, народ вовсе не радуется. Но совсем уж грубых методов удается избежать, авторитета хватает. Пару врачей-мужиков сажаю после первого подъема, если что могут и уйти быстро, и, наоборот, к лагерю спуститься.
В лагере остаюсь один. Успею уйти. И попартизанить успею, если наверх пойдут, не забыл еще, как это делается. Жаль скорость уже не та... И сердечко бы не подвело... Боец на изокете...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
- Так значит, если я, верно, понимаю Ваши претензии, то мне предложено добровольно впустить на территорию вверенного мне подразделения представителей вашего преступного синдиката для вывоза содержимого складов, а самому - удалиться с тем, что смогу унести? - Майор размеренно раскачивался на носках. Вперед-назад, вперед-назад. Ребята должны подойти, разобраться по секторам, перевести дыхание, и выбрать цель. А для этого нужно время. Немного, но нужно. Вот и тяни майор, до последнего. Тяни...
- Точняк ты все понимаешь! Губернатор Чукотки, нах! - Рожа заржала. - И бегом давай, пока я не разозлился.
- А если я разозлюсь? - Миролюбиво спросил Пчелинцев. - Что тогда?
- Ты?! - Свин захлебнулся смехом, высоко запрокидывая голову. И захлебнулся кровью, когда в горло вошла пистолетная пуля, вырвав кусок плоти, и перебив артерию.
Главарь начал медленно оседать на дорогу, бессмысленно хватаясь за разорванное горло. Пучились глаза, багровость лица плавно становилась восковой бледностью....
Вторая пуля ударила между глаз, разбрызгав мозги по вытоптанному асфальту. Серое на сером...
И со всех сторон ударили по бандитам обжигающие до смерти струи свинца... Оставляя за собой дымную спираль, взорвалась посреди скопления дорогих четырехколесных игрушек граната, пущенная из РПГ, а потом и вторая....
Майор, откатившись за невысокую тумбу с цветами, больше не стрелял. Он только орал в микрофон рации, пытаясь перекрыть грохот стрельбы: - "Граники" убрать, машины и пленные! Машины и пленные, млять!"
Перед ним плюхнулось зеленое яйцо РГДшки. Закрутилось, шипя тонкой струйкой запала. Пчелинцев подхватил ее и швырнул за спину. Взрыв потерялся на общем фоне боя. Или избиения.
А метрах в двух лежал, удивленно распахнув глаза, старший лейтенант Побережник. И красная струйка, мешаясь с пылью становилась черной.
Личный пример, так сказать....
Евгений Шутов
Каким неописуемым чудом не пострадал район площади Маркса, он не знал. Возможно, не сочли стоящей целью. Хоть и стояло там целых четыре медицинских учреждения. Чуть ли не стена к стене... Да и достойных объектов в округе хватало. А может, сработала ПВО. Так или иначе, в центре только вылетело несколько окон. И всё.
Произошло всё это уже после окончания рабочего дня, когда вся администрация уже разошлась по домам. Чтобы больше не вернуться. То ли не посчитали нужным, а может, некому было возвращаться.
А в результате он, профессор медицины Евгений Сергеевич Шутов, оставшийся дежурным хирургом на ночь, стал навсегда главврачом. Кому, как не ему, старшему и по возрасту, и по авторитету... Тем более, идти было некуда: жилой квартал недалеко от "Студенческой" под удар попал. Его приоритетной целью в каком-то Генштабе посчитали. Или просто ошибка навигации. И весь его врачебный опыт тут бессилен...
Вернулся на работу и с головой нырнул в текущие заботы, забивая ими сосущую боль в груди. Работы было много. Лучевая стояла в списке чуть ли не на последнем месте. В основном травмы: переломы, ожоги, сотрясения, разнообразные ранения, в основном совершенно мирными предметами... О том, что услуги центра платные, забыли мгновенно. Хотя пациенты плату несли: в основном, еду, что было очень кстати. Санитарки, пытавшиеся "сбегать в магазин", наткнулись на каких-то бандитов, грабящих универсам, и еле вырвались. Скорее всего, никакие это были не бандиты, просто самые обычные граждане, решившие запастись продуктами. Вряд ли уголовники отпустили бы девочек-практиканток.
Шел второй день после начала и конца Войны. Еще кое-где рушились дома, и трещало пламя. Люди метались в панике, кто-то пытался вырваться из города, кто-то грабил уцелевшие магазины...
Именно тогда и появились полицейские. Три "Газели", битком набитые вооруженными бойцами, снеся ворота, ворвались на территорию Центра.
Из головного вытащили двое носилок и побежали с ними к парадному входу. Дверь, хоть и выполненная из ударопрочного стекла, противостоять долго не сумела... Самое обидное, что она и заперта не была, просто открывалась в другую сторону.
- Прошу прощения, но Вас, разве не учили предварительно стучать? - только и сумел спросить Шутов, прибежавший в вестибюль на заполошный женский крик из регистратуры.
- Время горит. - ответил старший из "захватчиков", поведя широким плечом, затянутым в "городской" серый камуфляж. - У меня бойцы загибаются. Не до стуков.
Шутову хватило одного взгляда. Множественные огнестрельные ранения. Весьма неприятно, особенно у того, что несли впереди.
- В операционную. Обоих. Этого ко мне. Второго - к Горадзе. И позовите Вахтанга, если он не там!
Подбежавшие санитары споро оттеснили пришельцев и, подхватив носилки, помчались по коридору.
- А с Вами, товарищ милиционер, мы потом поговорим. - бросил Шутов. - располагайтесь. И двери входные почините.
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Владимир Потапов (Потап)
Заполошный стук в дверь редко бывает к добру. А когда он еще сопровождается громким криком: "Ребята, скорее! Беда!!!", выдернешься, как по боевой тревоге. Опыт не пропьешь. Меньше, чем через две минуты вся четверка стояла возле спасательского балка, ставшего временным штабом лагеря. К их удивлению, Юриновы были уже здесь. Быстры ребята, что и говорить. Не только Виктор, который, похоже, прописался тут постоянно. Но и Олег с Лехой. Леха, конечно, не Юринов, но Потап и его в Юриновы записал, одна команда.
Еще возле "штаба" был таджикский старлей и какой-то совсем мелкий пацан в состоянии... нестояния, скажем так.
Заговорил Виктор:
- Все, кто нужен, собрались. Докладываю обстановку. На кишлак Пасруд, который нижний в нашем ущелье, напала банда. Около пятидесяти человек. Вооружение стрелковое. Убивают всех подряд. Дальнейшие планы неизвестны. Источник информации молод, устал и напуган. Потому все цифры... э-э... ненадежны. Что делать будем?
Потап витиевато выругался. Хороша задачка! Прискакал пацан лет не то семи, не то восьми. "Чужие наших стреляют"! А ты изволь на основании такой "информации" план предоставить.
- Малой прибалтов видел? - Уточнят Олег.
- Видел. Они выходили из Маргузора. Топают к Пасруду, прямым ходом к басмачам.
Мда... Еще и чухна... забить и забыть? Никто их туда не толкал. Вот только есть еще кое-что. Разорив один кишлак, пойдут в другой. И так, пока дорога не кончится. А кончается она здесь, в лагере...
Тем временем заговорил Бахреддин:
- У меня два автомата. Двое, кто стрелять умеет, найдутся?
Олег с Лехой переглянулись и дружно уперлись взглядом в Потапа.
- Отставить массовый героизм! - негромко произнес тот. - Первое. Идти надо. И пойдем. Иначе они придут сюда, и будет еще хуже. Второе. Пойдем мы. Мужики, простите, но вы - потенциальные трупы. Сами поймите. Четверо пойдут. И Бахреддин водителем.
- Шестеро. - Сказал Олег.
- Камикадзе?
- Да.
Потап задумался. Штатских брать? Хоть и парни резкие, но... Что впятером на полста идти, что всемером. Самоубийство, блин. Рискнуть? С другой стороны, стрелять умеют, биатлонисты. Две тройки получаются. Лишними не будут, наверное...
- Ты живых людей кончал, камикадзе? Или товарищ твой?
- До конца нет. Но почти. - Упертый парень. Такие или гибнут в первом же бою, или становятся генералами.
- Бери. - вмешался Виктор. - Не пожалеешь. А здесь я справлюсь.
Вряд ли отец бросал бы сына в бой, не видя в этом смысла... И Бахреддин поддакивает:
- Гуму ба хур, майор! Водилы они классные. Лучше только я.
Ладно, убедили.
- Хорошо. Только под пули не лезть. И подчинение полное
Олег кивает. Вот и славненько...
- Добро. Старлей, снимайте брезент с УАЗ-ов, на "кабрах" поедем. Автоматы - мне и Малышу. Витя, ты на связи...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Ждать не пришлось. Окутанные маревом от горячих двигателей, на площадке начали останавливаться гости. Джипы, метко переименованные Соловьевым в "джопы", несколько легковушек. Штук пять грузовиков, остановившихся поодаль.
Стало тихо. Очень тихо. Все ждали чего-то. Краем глаза, майор увидел, как мелькнула с правой стороны хитро скалящаяся морда Урусова. Вдруг стало очень легко. И даже смешно немного. И пришло чувство, что все будет хорошо. И никак иначе. Потому что за спиной - батальон. И Аня....
Наконец, дверь самого блестящего "джопа" открылась. И на потрескавшийся асфальт нагло ступила огромная туша будущего Повелителя Мира. По крайней мере, было бы такое пузо у Пчелинцева, он на меньшую должность точно не согласился бы. Никогда не считавший себя мелким майор, на секунду даже удивился, узрев такое чудо. Килограмм сто пятьдесят как минимум.
Величаво покачиваясь на каждом шагу, туша проплыла метров десять и остановилась, отдуваясь, и тяжело восстанавливая дыхание.
Комбат не сдвинулся ни на полшага. Ждал, положив руки на ремень. "Крутой Уокер, блин, с Дикого Юго-Востока", мысли заставили улыбнуться. Получилось, что прямо в лицо новоприбывшему.
- Че лыбишься, вояка? Истерить собрался?
- И вам поздорову, гости дорогие! - Издевательски обозначил поклон Пчелинцев и снова улыбнулся хряку. - С чем пожаловали? С вестями добрыми аль с подарками дорогими?
- Предьява к вам от братвы есть! - Хряк побагровел, наливаясь дурной кровью. Не к таким ответам он привык. Не ожидал от фраерка такого. Хоть и со звездами тот, только понту со звездей тех? Щас он его, на четыре кости... Сам всех сдаст и раком станет...
- Ах, предьява.... - Протянул комбат, внимательно изучая ползущие по небу тучи. Те обещали скорый дождь. - И в чем же она состоит, любезный мой свин? Или вы, сударь, по другому ведомству кукарекаете?
- Чего?! - взревел оскорбленный до глубины души бандит. - Ты вообще, рамсы попутал, лошара?!
Как по сигналу, из приехавших машин, начали вылезать остальные. Кто с чем. Ружья разнообразнейшие, "макарки", с десяток "сучков", явно с ментов снятых.... Разнобой. Кое-кто в бинтах перевязки, некоторые ствол одной рукой держат... Да, зацепило их. Так что, ты, майор, очень дешево отделался.
- Что он делает вообще? - Урусов вздрогнул. Рядом улеглась Влада. Но сегодня уже не с карабином, а со "снайперкой".
- Это ты здесь что делаешь? - рассерженно шепнул Андрей. - Сколько раз повторять - не лезь, куда не следует лезть. И вообще, ты меня как нашла?
- Так лучшая точка для стрельбы. Где ты мог быть еще? Что я тебя не знаю разве? - Потерлась щекой о плечо мужа. - А про то, что я тут делаю, так это кто бы говорил. - Смешно наморщила нос и прильнула к прицелу.
- Разговаривают...
- А что им еще делать? Малой где? Опять на Аньку сбагрила?
- Ну да! И малого, и шахматиста. Он все порывался тоже явиться, так я ему приказала "детский сад" охранять.
- Ясно все с вами, жена. Закончим, напомнишь - задницу набью.
- Извращенец! - шепнула, тихонько засмеявшись, Влада. - И трепло. Который год обещаешь. А руки-то не поднимаются!
- Тихо!
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
Ребята уехали. Самое время начать прикидывать, что делать, если вместо них бандиты вернутся. Воевать здесь некому и нечем. С ледорубом против автомата не попрешь. С другой стороны, если один на один, да на короткой дистанции... Значит, в лагере не воюем. А если и воюем, то тихо и из-за угла.
Для начала убрать отсюда детей и женщин, которых не так мало. Да и большинство мужиков заодно. Чтобы под ногами, а главное под пулями, не путались.
Куда убрать - понятно. Туда, на машине не проедешь. Чтобы гости ножками топали. То есть, для начала, на Алаудины. И не к чайхане Али, а на дальний конец озера, откуда подходы хорошо просматриваются и можно быстро слинять дальше.
Беру Иру и иду к Руфине. Объясняю ситуацию. Вместе организуем подъем и отход. Не без эксцессов, естественно, народ вовсе не радуется. Но совсем уж грубых методов удается избежать, авторитета хватает. Пару врачей-мужиков сажаю после первого подъема, если что могут и уйти быстро, и, наоборот, к лагерю спуститься.
В лагере остаюсь один. Успею уйти. И попартизанить успею, если наверх пойдут, не забыл еще, как это делается. Жаль скорость уже не та... И сердечко бы не подвело... Боец на изокете...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
- Так значит, если я, верно, понимаю Ваши претензии, то мне предложено добровольно впустить на территорию вверенного мне подразделения представителей вашего преступного синдиката для вывоза содержимого складов, а самому - удалиться с тем, что смогу унести? - Майор размеренно раскачивался на носках. Вперед-назад, вперед-назад. Ребята должны подойти, разобраться по секторам, перевести дыхание, и выбрать цель. А для этого нужно время. Немного, но нужно. Вот и тяни майор, до последнего. Тяни...
- Точняк ты все понимаешь! Губернатор Чукотки, нах! - Рожа заржала. - И бегом давай, пока я не разозлился.
- А если я разозлюсь? - Миролюбиво спросил Пчелинцев. - Что тогда?
- Ты?! - Свин захлебнулся смехом, высоко запрокидывая голову. И захлебнулся кровью, когда в горло вошла пистолетная пуля, вырвав кусок плоти, и перебив артерию.
Главарь начал медленно оседать на дорогу, бессмысленно хватаясь за разорванное горло. Пучились глаза, багровость лица плавно становилась восковой бледностью....
Вторая пуля ударила между глаз, разбрызгав мозги по вытоптанному асфальту. Серое на сером...
И со всех сторон ударили по бандитам обжигающие до смерти струи свинца... Оставляя за собой дымную спираль, взорвалась посреди скопления дорогих четырехколесных игрушек граната, пущенная из РПГ, а потом и вторая....
Майор, откатившись за невысокую тумбу с цветами, больше не стрелял. Он только орал в микрофон рации, пытаясь перекрыть грохот стрельбы: - "Граники" убрать, машины и пленные! Машины и пленные, млять!"
Перед ним плюхнулось зеленое яйцо РГДшки. Закрутилось, шипя тонкой струйкой запала. Пчелинцев подхватил ее и швырнул за спину. Взрыв потерялся на общем фоне боя. Или избиения.
А метрах в двух лежал, удивленно распахнув глаза, старший лейтенант Побережник. И красная струйка, мешаясь с пылью становилась черной.
Личный пример, так сказать....
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Санечка
- Санечка, одевайся!
- Засем, мама, есе зе лано!
- Надо уходить, маленькая.
- Засем?
- Сюда идут плохие люди.
- Сосем плохие? А де папа?
- Пошел навстречу плохим людям.
- Тада не надо уходить. Папа плогонит плохих. Папа самый сильный.
- Все равно надо.
- Мамочка, осень спать хосется. Давай, ты меня понесесь немнозко. Или деда. А я посплю...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
- Доклад! - Пчелинцев не приказал. Прорычал.
Сундуков, баюкающий, задетую шальной картечиной, руку, поморщился:
- Товарищ полковник, не орите!
- В смысле, "полковник"?! - сбился комбат. - С какого перепугу? Капитан, тебе в голову ничего не прилетало?!
- Неа, не прилетало. - Совершенно спокойно ответил Сундуков. - А, если и прилетит - так у меня там броня интегрированная. В три пальца слой. А полковником тебя величаю, потому что только настоящий полковник может приказать угробить под сотню рыл и не поморщиться.
- Придурок.... - Нервно сплюнул майор. - Короче.
- А что короче? - удивился ротный. - Мы победили.
- Рома. Ты. Охренел. - Раздельно произнес Пчелинцев. И с трудом подавил отчаянный позыв достать пистолет, да грохнуть капитана. Пока совсем с ума не сошел. - Иди отсюда. К Мезенцеву. Пусть перевяжет, и мензурку капнет.
- Так точно! - Сундуков одной рукой вскинул на плечо громоздкий ПК и чуть ли не строевым пошагал подальше от места боя. Перед ним невольно расступались.
- Капитан улетает. - Подвел итог Урусов, до этого стоящий метрах в трех. И весь разговор отлично слышащий. - Может ему мыла подарить?
- Повеситься?
- Сперва - помыться. А потом и вешаться можно. - Седьмой клацнул замочком, одев на ПСО брезентовый чехол. - Вот почему-то, мне кажется, что от товарища капитана доклада вы, товарищ майор, не дождетесь. Кроме матерных реляций на полях.
- Вот и я так думаю. Пошли?
Таджикистан, Фанские горы, ущелье реки Пасруд-Дарья
Олег Юринов
"Козлики", подпрыгивая на ухабах, летят вниз. Не меньше сорока километров в час. Для дороги, где и двадцать считается лихачеством, такая скорость - верх безрассудства. Мне легче, просто повторяю выкрутасы полковника. А вот как он умудряется не расталкивать бампером стены ущелья - уму непостижимо. Но гоним. Таким темпом до Пасруда доскочим минут за сорок. Из-за перегиба выскакиваем на склон над Маргузором и молим Бога. Из кишлака этот участок, как на ладони, если бандиты уже там - заметят за милу душу. Не снижая скорости проскакиваем серпантин и врываемся на улицу поселка.
- В засаду бы не влететь, - бормочет рядом Малыш. - Ногами прямо в жидкий маргарин.
Но Маргузор тих. Бахреддин тормозит у большого кирпичного дома и начинает стучать в калитку. Видимо, хочет предупредить о нападении. Потап перескакивает ко мне в машину.
- Погнали, они догонят. Ты что здесь делаешь?
Это он обнаруживает дочку, впрыгнувшую в машину в последнюю секунду. Гнать было некогда.
- Стрэляли. - голосом Саида из "Белого Солнца" произносит девчонка, - Все бегут, а Машка что, рыжая?
Потап выдает фразу, которую я при дамах точно не произнесу. Да ладно я, такого и Леха не скажет, а он у нас известный матерщинник. Но девать фройляйн уже некуда. Жму на газ. Выскакиваем из кишлака и вновь петляем по серпантинам. Наконец, крутяк заканчивается. УАЗ объезжает скальный гребень. То, что вижу...
В нескольких метрах стоит такой же козлик, как у нас, но с пулеметом, присобаченным на самодельную турель. За этим устройством расположились двое в камуфляже. Часовые. По сторонам не смотрят. Кругом горы, эка невидаль, а под носом все намного интереснее. Во все глаза любуются на собственных товарищей, увлеченно насилующих прибалтийских девчонок. А парней не видно. Но разбираться некогда, действуют рефлексы.
Резко давлю на тормоз. "Козел" взбрыкивает, колдобится, но замирает в метре от бандитской машины. Над головой рубит воздух неожиданно громкая очередь Потаповского автомата. Пулеметчиков вышвыривает из кузова. Наши горохом сыпятся наружу. Чуть задерживаюсь, выбираясь из-за руля. Тот, кого себе наметил, успевает привстать и развернуться. Тянет руку к оружию. По-футбольному бью под челюсть. Клиент кулем валится обратно на девчонку. Но уже спиной и мертвый: этот удар - гарантированный перелом основания черепа. Оглядываюсь. Все. Можно не торопиться. Остальные сработали не хуже. Даже Машка спокойно вытирает нож о куртку трупа. С самого начала видно было: непростая девочка.
- Машка, девчонок посмотри. А вы, мастера... - цедит Потап, - хоть одного живым взять догадались?
- Обижаешь, майор! - Малыш за шиворот поднимает своего противника, - есть язык. Пока не отрезал.
- Мой тоже жив. - Откликается Леха, - Временно...
Мне похвастаться нечем. Погорячился маленько. Мог и полегче стукнуть.
- Олег, ты таджикский знаешь? - Потап задумчиво смотрит Потап на пленных.
- Плохо.
- Но хоть как-то... Допросить надо.
Тащим пленников за камень.
- Ну и кто по-русски говорит?
Лопочут быстро-быстро, типа "моя твоя не понимай!"... Обоим лет под тридцать. Один совсем мелкий, в стеганом азиатском халате, штаны из местной дерюги, второй одет поприличнее: брезентовые брюки, камуфляжная куртка, даже что-то типа форменной ментовской рубашки. Вокруг левого глаза расплывается синяк в половину морды. Ну, не может Леха без показухи...
- Не понимаете... Ну что ж, поучим русскому.
Достаю нож и вспарываю штаны на мелком. А смотрю на второго:
- Пока он будет есть свой хрен, у тебя есть немного времени вспомнить русский язык, хизмат аро. Не вспомнишь - к гурям не попадешь. Не любит Аллах тех, кто приходит к нему, держа обгрызенный член в зубах. - Надо же, поэтичность как проснулась не вовремя... Омар Хайям, блин.
Говорить начинают сразу. Оба. А я еще до трусов не добрался. Хлипенькие попались, слава Аллаху. Оставляю мужиков их потрошить и иду к остальным.
За спиной слышны глухие удары и тихий голос майора.
Бахреддин уже подъехал и вместе с Машкой хлопочет над девчонками. Прынц в трофейной машине, у пулемета. Остальные разбираются с трофеями. Литовцев нашли. Тела, естественно.
Крики за камнем затихают. Возвращается Потап, вытирая руки куском знакомого халата. Кивает в сторону девчонок:
- Как они?
- Бывает хуже, - спокойно отвечает Машка. - Но реже.
- Машка, за руль. - Командует Потап, - Везешь их в лагерь, сдаешь Деду на руки. Потом вернешься с мужиками, заберете трупы и всё, что тут есть ценного.
- Я...
- Отставить! А мы проведаем друзей наших клиентов. Пока не ждут...
Литовки все в слезах, но, похоже, основную истерику удалось сбить. Авось до лагеря дотянут, а там папа разберется. Помогаем им забраться в мой УАЗ, и Машка срывается с места.
Новосибирск, медицинский центр "Врачебная практика"
Евгений Шутов
Шутов и старший лейтенант Дмитровский пили чай в кабинете профессора. Только через три часа после эффектного прибытия силовиков, у врача нашлось время на общение с их командиром.
- Вот так и получилось, Евгений Сергеевич. Если бы колесо не лопнуло, накрылись бы мы медным тазом. А так, сидим живые, чаи гоняем....
- Может Вам, Иван, капнуть валерьянки, в правильной пропорции?
- Это как? - уточнил старлей.
- Капля валерьянки на сто грамм спирта.
- Действительно, правильная пропорция. - уголком рта улыбнулся Дмитровский. - только Вы и себе не забудьте. Мои какими по счету за сегодня были?
- Уже и не помню, если честно. Кто тут считает! Несут и несут... Но мне нельзя, в любой момент могу потребоваться в операционной.
Шутов отхлебнул из чашки.
- Вы куда дальше планируете, Иван?
- Не знаю, всё наше начальство накрылось медным тазом ...
- Вы бы не могли раздобыть нам еды? В окрестных магазинах творится черт знает что, девочек туда посылать просто боязно.
- По-хорошему, Ваш центр еще и под охрану брать надо. Криминогенная обстановка сейчас в городе - хуже не придумаешь. Всякая сволочь, как по команде, повылазила.
- Ну, так берите!
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Работа на месте боя кипела. Адреналин не успел еще весть уйти из организмов, поэтому все было бестолково, но быстро. Свежие трупы на скорую руку обыскивали и стаскивали в одну кучу. На трех расстеленных плащ-палатках росли кучи трофеев. Оружие, патроны и прочие ценности, типа часов, телефонов, золотых цепей разной толщины и тому подобного. Офицеры, получив одобрительный кивок Пчелинцева, закрывали глаза, когда кто-то из солдат защелкивал браслет на запястье. Часы в армейском деле вещь нужная. И золото "Ролекса" скрывалось под выгоревшим камуфляжем кармана. А кто посмелее, или сообразительнее, сразу на руку цеплял, пуская потом солнечных зайчиков в глаза друг другу и суматошно веселясь. У большинства сегодня был первый бой... Прапорщик Андрушко уже вился вокруг разложенных огнестрельных трофеев, и что-то крайне оживленно рассказывал какому-то сержанту, тыкая пальцем в воняющюю свежей гарью двустволку и восхищенно вопя про мягкий спуск и прочие, милые его сердцу прелести итальянского огнестрела...
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
Шум мотора возникает на грани слышимости. Тихое гудение шмеля, постепенно переходящее в неровный гул. Одна машина. Точно одна. Для бандюков маловато. Или разведку выслали? Наши были на двух тачках. Ладно, ждем. Устраиваюсь на крыше склада. Отличный наблюдательный пункт: я вижу всё, меня никто. Выкладываю перед собой четыре ножа. Больше годных для метания а лагере не нашлось. До ворот я их отсюда не докину, но если они остановятся метров через десять... Вроде, рука еще твёрдая, а в "козлике" больше пяти человек - маловероятно. Один на один - это уже приятный расклад.
Уазик выруливает из-за последнего перегиба и упирается в ворота.
- Лайма! Открой! Ворота открой, говорю!
Гора с плеч! Таджичек-бандиток, говорящих между собой по-русски, даже представить не могу. Голос Машкин. А, судя по имени той, к кому она обращается, прибалтов ребята догнали и, что не менее важно, убедили. Скатываюсь с крыши и открываю ворота.
- Ой, дядя Витя, там такое, там такое, - частит Машка, - они все мертвые, девочки плачут, а они их насилуют! Папа из автомата, а мы как попрыгали! А Олег ногой, а дядя Женя ножом! А я тоже, а Лешка рукой! Мы там всех убили, меня за руль и сюда, и девочек в машину, и два автомата, а сами дальше, и пленных тоже убили, а эта тарантайка меня не слушается, еле доехали! Вот!
Глаза у девчонки по пять копеек, слова льются нескончаемым потоком. Пережидаю секунд несколько, после чего негромко командую:
- Отставить! Сержант Потапова, доложить, как положено!
Машка вытягивается удивленно. Молчит секунд пятнадцать.
- Я не сержант!
- Теперь сержант! Докладывайте!
Девчонка вся вспыхивает:
- При движении ниже кишлака был обнаружен противник в количестве семи человек, произведший нападение на литовскую группу. В ходе столкновения противник полностью уничтожен, в том числе двое пленных в процессе допроса. Потерь с нашей стороны не имеется! У литовцев убито три человека, пятеро изнасилованы. Захвачено транспортное средство типа УАЗ с пулеметной установкой и стрелковое оружие. Лишние единицы оружия в количестве двух автоматов и освобожденные гражданские доставлены согласно приказанию майора Потапова! Докладывала сержант Потапова!
- Вольно! Молодец, девочка.
Машка всхлипывает и падает мне на грудь:
- Дядя Витя, они их насиловали! Так страшно!..
Плачь девочка, плачь. От этого легчает. У меня потому и жилетка такая мягкая и пушистая, чтобы в нее плакать удобнее было. Глажу ее по голове, а сам уже включил рацию.
- Алаудин - Лагерю.
- Здесь Алаудин.
- Руфина Григорьевна! Срочно ко мне: медиков с полным комплектом чего может потребоваться изнасилованным бабам. Ваську Коробова из москвичей, Иру. И кого-нибудь из литовок, пусть подруг успокаивают. Как поняли, прием.
- Всё поняла. Что там от наших? Прием.
- Вооружились по дороге и отправились кишлак чистить. Не нервничайте, они профессионалы, справятся... СК
- Сейчас все придут. СК.
Профессионалы хреновы! Всемером на банду! Вернуться живыми - выпорю! Не посмотрю, что лбы здоровые!!!
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Трупов оказалась не так уж много. То ли у страха действительно, глаза очень велики, то ли подвела дурацкая, но неистребимая, привычка переоценивать противника. Оказалось, что бандитов приехало всего-то человек шестьдесят, а не под пару сотен жлобов, как сперва показалось Пчелинцеву. На изрытом асфальте остались лежать почти все. "При двухстах орудиях на километр фронта - о противнике не докладывают!" вспомнилась вдруг старая, времен Великой Отечественной, поговорка. И сейчас сработала. Пару убитых, чуть ли не лопатами соскребали с асфальта. Удачно стояли, очевидно. Ну и близкий разрыв гранаты дополнил...
Отдельно, возле входа в КПП, положили троих своих убитых. Осторожно укладывали, боясь словно, ребят потревожить. Старлей Побережник и два срочника. Офицер поймал пулю под срез каски. А по пацанам "удачно" прошлась очередь уже убитого "быка", в агонии намертво зажавшего спуск...
Пчелинцев постоял над ними минуту, зажав в руке сдернутый берет. Стоял, потому что так положено. Никому ведь не скажешь, что на душе полнейшее безразличие, начинающее становиться привычным. Во вторник погибли миллиарды. Разные люди. Хорошие и плохие. И никакие тоже погибали. А в пятницу погибло трое хороших ребят и полсотни зверей. И только невидимый бухгалтер перекидывает костяшки старых счетов жизнь... смерть... жизнь... смерть...
Урусов осторожно тронул за локоть. - Командир, хорош грузиться. Мы ведь действительно победили.
- Что? А? - Вскинулся Пчелинцев.
- Победили, говорю. - Задумчиво повторил Урусов. Недалеко от них вдруг что-то громко щелкнуло в обгоревшем остове "Паджеро". Снова повалил густой дым. Все, кто рядом был, дружно попадали. Кое-кто начал отползать подальше, пачкаясь в крови. Хоть и жаркое солнце, но все высушить не успело.
- А у Васи - с дымком. Как у настоящего шахида. - Протянул Урусов. И посмотрел на часы. - Глебыч, мы уже минут пять лежим. Если жахнуть должно было - уже бы сработало. И закидало нас обжаренным фаршем.
- Слушай, а ты всегда такой отмороженный? - Отряхнул камуфляж комбат. - Как не погляжу - все под горячего финского парня косишь.
- Только когда холодно. Или жарко. Глебыч, тут такое дело. Пленные есть. Восемь человеко-единиц.
- Поспрошать хочешь?
- Имеется мало-мало такое желание.
- Ну так в чем проблема-то? Тащи в сторонку и спрашивай. Заодно пару моментов уточнить надо.
- Каких именно? - Урусов теребил провисший пистолетный ремешок, ведущий из разгрузки к рукоятке АПСа.
- Да так, - почесал заросший щетиной подбородок майор. - Странно это все при здравом рассуждении. Слишком глупый наезд был. Таких, с придурью, еще в девяностые свои же перестреляли да повзрывали.
- Могли прикинуть, что нас всех накрыло. И что вы тут с Поберегой - одни?
- Ты сам-то, в это веришь? - Слегка ударил Урусова по плечу комбат. Седьмой скептически ухмыльнулся. - Вот именно, - продолжил Пчелинцев. - И я не верю. Не бывает так. И твоя сверхзадача - узнать как можно больше. Справишься?
Урусов только хмыкнул, но ничего не сказал.
- Вот и замечательно, герр шарфюрер! Чего стоим?
- Тут такое дело... - Замялся старший сержант. - Глебыч, если не жалко, прибереги для меня джип вон тот!
- Ты про "Тигра" говоришь? Кошке?
Армейский джип, неведомыми путями попавший в руки криминала стоял на самом выезде, и почти не пострадал. Не считать же серьезным уроном строчку попаданий, прошедших ровной линией через левый борт?
- Ну да, под карабин как раз.
- Вот я своей сумочку под туфли подбирал, а ты Кошке - машину под ружжо. Странные вы, ей-богу!
- Зависть - плохое чувство, товарищ майор! - подмигнул Урусов. - И это, спичек коробок дай.
- Зачем? Огонь нужен?
- Неа, - отмахнулся Урусов. - Огонь свой есть. Спички нужны. Нет желания лучинки строгать.
- Лови!
- Бардзо дзенкую, пан ясновельможный! - Присел в карикатурном поклоне Урусов, делая вид, что подметает беретом землю.
- Кыш отсюда, шут хохляцкий! - нахмурился Пчелинцев. - Иди работу работать!
Санечка
- Санечка, одевайся!
- Засем, мама, есе зе лано!
- Надо уходить, маленькая.
- Засем?
- Сюда идут плохие люди.
- Сосем плохие? А де папа?
- Пошел навстречу плохим людям.
- Тада не надо уходить. Папа плогонит плохих. Папа самый сильный.
- Все равно надо.
- Мамочка, осень спать хосется. Давай, ты меня понесесь немнозко. Или деда. А я посплю...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
- Доклад! - Пчелинцев не приказал. Прорычал.
Сундуков, баюкающий, задетую шальной картечиной, руку, поморщился:
- Товарищ полковник, не орите!
- В смысле, "полковник"?! - сбился комбат. - С какого перепугу? Капитан, тебе в голову ничего не прилетало?!
- Неа, не прилетало. - Совершенно спокойно ответил Сундуков. - А, если и прилетит - так у меня там броня интегрированная. В три пальца слой. А полковником тебя величаю, потому что только настоящий полковник может приказать угробить под сотню рыл и не поморщиться.
- Придурок.... - Нервно сплюнул майор. - Короче.
- А что короче? - удивился ротный. - Мы победили.
- Рома. Ты. Охренел. - Раздельно произнес Пчелинцев. И с трудом подавил отчаянный позыв достать пистолет, да грохнуть капитана. Пока совсем с ума не сошел. - Иди отсюда. К Мезенцеву. Пусть перевяжет, и мензурку капнет.
- Так точно! - Сундуков одной рукой вскинул на плечо громоздкий ПК и чуть ли не строевым пошагал подальше от места боя. Перед ним невольно расступались.
- Капитан улетает. - Подвел итог Урусов, до этого стоящий метрах в трех. И весь разговор отлично слышащий. - Может ему мыла подарить?
- Повеситься?
- Сперва - помыться. А потом и вешаться можно. - Седьмой клацнул замочком, одев на ПСО брезентовый чехол. - Вот почему-то, мне кажется, что от товарища капитана доклада вы, товарищ майор, не дождетесь. Кроме матерных реляций на полях.
- Вот и я так думаю. Пошли?
Таджикистан, Фанские горы, ущелье реки Пасруд-Дарья
Олег Юринов
"Козлики", подпрыгивая на ухабах, летят вниз. Не меньше сорока километров в час. Для дороги, где и двадцать считается лихачеством, такая скорость - верх безрассудства. Мне легче, просто повторяю выкрутасы полковника. А вот как он умудряется не расталкивать бампером стены ущелья - уму непостижимо. Но гоним. Таким темпом до Пасруда доскочим минут за сорок. Из-за перегиба выскакиваем на склон над Маргузором и молим Бога. Из кишлака этот участок, как на ладони, если бандиты уже там - заметят за милу душу. Не снижая скорости проскакиваем серпантин и врываемся на улицу поселка.
- В засаду бы не влететь, - бормочет рядом Малыш. - Ногами прямо в жидкий маргарин.
Но Маргузор тих. Бахреддин тормозит у большого кирпичного дома и начинает стучать в калитку. Видимо, хочет предупредить о нападении. Потап перескакивает ко мне в машину.
- Погнали, они догонят. Ты что здесь делаешь?
Это он обнаруживает дочку, впрыгнувшую в машину в последнюю секунду. Гнать было некогда.
- Стрэляли. - голосом Саида из "Белого Солнца" произносит девчонка, - Все бегут, а Машка что, рыжая?
Потап выдает фразу, которую я при дамах точно не произнесу. Да ладно я, такого и Леха не скажет, а он у нас известный матерщинник. Но девать фройляйн уже некуда. Жму на газ. Выскакиваем из кишлака и вновь петляем по серпантинам. Наконец, крутяк заканчивается. УАЗ объезжает скальный гребень. То, что вижу...
В нескольких метрах стоит такой же козлик, как у нас, но с пулеметом, присобаченным на самодельную турель. За этим устройством расположились двое в камуфляже. Часовые. По сторонам не смотрят. Кругом горы, эка невидаль, а под носом все намного интереснее. Во все глаза любуются на собственных товарищей, увлеченно насилующих прибалтийских девчонок. А парней не видно. Но разбираться некогда, действуют рефлексы.
Резко давлю на тормоз. "Козел" взбрыкивает, колдобится, но замирает в метре от бандитской машины. Над головой рубит воздух неожиданно громкая очередь Потаповского автомата. Пулеметчиков вышвыривает из кузова. Наши горохом сыпятся наружу. Чуть задерживаюсь, выбираясь из-за руля. Тот, кого себе наметил, успевает привстать и развернуться. Тянет руку к оружию. По-футбольному бью под челюсть. Клиент кулем валится обратно на девчонку. Но уже спиной и мертвый: этот удар - гарантированный перелом основания черепа. Оглядываюсь. Все. Можно не торопиться. Остальные сработали не хуже. Даже Машка спокойно вытирает нож о куртку трупа. С самого начала видно было: непростая девочка.
- Машка, девчонок посмотри. А вы, мастера... - цедит Потап, - хоть одного живым взять догадались?
- Обижаешь, майор! - Малыш за шиворот поднимает своего противника, - есть язык. Пока не отрезал.
- Мой тоже жив. - Откликается Леха, - Временно...
Мне похвастаться нечем. Погорячился маленько. Мог и полегче стукнуть.
- Олег, ты таджикский знаешь? - Потап задумчиво смотрит Потап на пленных.
- Плохо.
- Но хоть как-то... Допросить надо.
Тащим пленников за камень.
- Ну и кто по-русски говорит?
Лопочут быстро-быстро, типа "моя твоя не понимай!"... Обоим лет под тридцать. Один совсем мелкий, в стеганом азиатском халате, штаны из местной дерюги, второй одет поприличнее: брезентовые брюки, камуфляжная куртка, даже что-то типа форменной ментовской рубашки. Вокруг левого глаза расплывается синяк в половину морды. Ну, не может Леха без показухи...
- Не понимаете... Ну что ж, поучим русскому.
Достаю нож и вспарываю штаны на мелком. А смотрю на второго:
- Пока он будет есть свой хрен, у тебя есть немного времени вспомнить русский язык, хизмат аро. Не вспомнишь - к гурям не попадешь. Не любит Аллах тех, кто приходит к нему, держа обгрызенный член в зубах. - Надо же, поэтичность как проснулась не вовремя... Омар Хайям, блин.
Говорить начинают сразу. Оба. А я еще до трусов не добрался. Хлипенькие попались, слава Аллаху. Оставляю мужиков их потрошить и иду к остальным.
За спиной слышны глухие удары и тихий голос майора.
Бахреддин уже подъехал и вместе с Машкой хлопочет над девчонками. Прынц в трофейной машине, у пулемета. Остальные разбираются с трофеями. Литовцев нашли. Тела, естественно.
Крики за камнем затихают. Возвращается Потап, вытирая руки куском знакомого халата. Кивает в сторону девчонок:
- Как они?
- Бывает хуже, - спокойно отвечает Машка. - Но реже.
- Машка, за руль. - Командует Потап, - Везешь их в лагерь, сдаешь Деду на руки. Потом вернешься с мужиками, заберете трупы и всё, что тут есть ценного.
- Я...
- Отставить! А мы проведаем друзей наших клиентов. Пока не ждут...
Литовки все в слезах, но, похоже, основную истерику удалось сбить. Авось до лагеря дотянут, а там папа разберется. Помогаем им забраться в мой УАЗ, и Машка срывается с места.
Новосибирск, медицинский центр "Врачебная практика"
Евгений Шутов
Шутов и старший лейтенант Дмитровский пили чай в кабинете профессора. Только через три часа после эффектного прибытия силовиков, у врача нашлось время на общение с их командиром.
- Вот так и получилось, Евгений Сергеевич. Если бы колесо не лопнуло, накрылись бы мы медным тазом. А так, сидим живые, чаи гоняем....
- Может Вам, Иван, капнуть валерьянки, в правильной пропорции?
- Это как? - уточнил старлей.
- Капля валерьянки на сто грамм спирта.
- Действительно, правильная пропорция. - уголком рта улыбнулся Дмитровский. - только Вы и себе не забудьте. Мои какими по счету за сегодня были?
- Уже и не помню, если честно. Кто тут считает! Несут и несут... Но мне нельзя, в любой момент могу потребоваться в операционной.
Шутов отхлебнул из чашки.
- Вы куда дальше планируете, Иван?
- Не знаю, всё наше начальство накрылось медным тазом ...
- Вы бы не могли раздобыть нам еды? В окрестных магазинах творится черт знает что, девочек туда посылать просто боязно.
- По-хорошему, Ваш центр еще и под охрану брать надо. Криминогенная обстановка сейчас в городе - хуже не придумаешь. Всякая сволочь, как по команде, повылазила.
- Ну, так берите!
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Работа на месте боя кипела. Адреналин не успел еще весть уйти из организмов, поэтому все было бестолково, но быстро. Свежие трупы на скорую руку обыскивали и стаскивали в одну кучу. На трех расстеленных плащ-палатках росли кучи трофеев. Оружие, патроны и прочие ценности, типа часов, телефонов, золотых цепей разной толщины и тому подобного. Офицеры, получив одобрительный кивок Пчелинцева, закрывали глаза, когда кто-то из солдат защелкивал браслет на запястье. Часы в армейском деле вещь нужная. И золото "Ролекса" скрывалось под выгоревшим камуфляжем кармана. А кто посмелее, или сообразительнее, сразу на руку цеплял, пуская потом солнечных зайчиков в глаза друг другу и суматошно веселясь. У большинства сегодня был первый бой... Прапорщик Андрушко уже вился вокруг разложенных огнестрельных трофеев, и что-то крайне оживленно рассказывал какому-то сержанту, тыкая пальцем в воняющюю свежей гарью двустволку и восхищенно вопя про мягкий спуск и прочие, милые его сердцу прелести итальянского огнестрела...
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов (Дед)
Шум мотора возникает на грани слышимости. Тихое гудение шмеля, постепенно переходящее в неровный гул. Одна машина. Точно одна. Для бандюков маловато. Или разведку выслали? Наши были на двух тачках. Ладно, ждем. Устраиваюсь на крыше склада. Отличный наблюдательный пункт: я вижу всё, меня никто. Выкладываю перед собой четыре ножа. Больше годных для метания а лагере не нашлось. До ворот я их отсюда не докину, но если они остановятся метров через десять... Вроде, рука еще твёрдая, а в "козлике" больше пяти человек - маловероятно. Один на один - это уже приятный расклад.
Уазик выруливает из-за последнего перегиба и упирается в ворота.
- Лайма! Открой! Ворота открой, говорю!
Гора с плеч! Таджичек-бандиток, говорящих между собой по-русски, даже представить не могу. Голос Машкин. А, судя по имени той, к кому она обращается, прибалтов ребята догнали и, что не менее важно, убедили. Скатываюсь с крыши и открываю ворота.
- Ой, дядя Витя, там такое, там такое, - частит Машка, - они все мертвые, девочки плачут, а они их насилуют! Папа из автомата, а мы как попрыгали! А Олег ногой, а дядя Женя ножом! А я тоже, а Лешка рукой! Мы там всех убили, меня за руль и сюда, и девочек в машину, и два автомата, а сами дальше, и пленных тоже убили, а эта тарантайка меня не слушается, еле доехали! Вот!
Глаза у девчонки по пять копеек, слова льются нескончаемым потоком. Пережидаю секунд несколько, после чего негромко командую:
- Отставить! Сержант Потапова, доложить, как положено!
Машка вытягивается удивленно. Молчит секунд пятнадцать.
- Я не сержант!
- Теперь сержант! Докладывайте!
Девчонка вся вспыхивает:
- При движении ниже кишлака был обнаружен противник в количестве семи человек, произведший нападение на литовскую группу. В ходе столкновения противник полностью уничтожен, в том числе двое пленных в процессе допроса. Потерь с нашей стороны не имеется! У литовцев убито три человека, пятеро изнасилованы. Захвачено транспортное средство типа УАЗ с пулеметной установкой и стрелковое оружие. Лишние единицы оружия в количестве двух автоматов и освобожденные гражданские доставлены согласно приказанию майора Потапова! Докладывала сержант Потапова!
- Вольно! Молодец, девочка.
Машка всхлипывает и падает мне на грудь:
- Дядя Витя, они их насиловали! Так страшно!..
Плачь девочка, плачь. От этого легчает. У меня потому и жилетка такая мягкая и пушистая, чтобы в нее плакать удобнее было. Глажу ее по голове, а сам уже включил рацию.
- Алаудин - Лагерю.
- Здесь Алаудин.
- Руфина Григорьевна! Срочно ко мне: медиков с полным комплектом чего может потребоваться изнасилованным бабам. Ваську Коробова из москвичей, Иру. И кого-нибудь из литовок, пусть подруг успокаивают. Как поняли, прием.
- Всё поняла. Что там от наших? Прием.
- Вооружились по дороге и отправились кишлак чистить. Не нервничайте, они профессионалы, справятся... СК
- Сейчас все придут. СК.
Профессионалы хреновы! Всемером на банду! Вернуться живыми - выпорю! Не посмотрю, что лбы здоровые!!!
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Трупов оказалась не так уж много. То ли у страха действительно, глаза очень велики, то ли подвела дурацкая, но неистребимая, привычка переоценивать противника. Оказалось, что бандитов приехало всего-то человек шестьдесят, а не под пару сотен жлобов, как сперва показалось Пчелинцеву. На изрытом асфальте остались лежать почти все. "При двухстах орудиях на километр фронта - о противнике не докладывают!" вспомнилась вдруг старая, времен Великой Отечественной, поговорка. И сейчас сработала. Пару убитых, чуть ли не лопатами соскребали с асфальта. Удачно стояли, очевидно. Ну и близкий разрыв гранаты дополнил...
Отдельно, возле входа в КПП, положили троих своих убитых. Осторожно укладывали, боясь словно, ребят потревожить. Старлей Побережник и два срочника. Офицер поймал пулю под срез каски. А по пацанам "удачно" прошлась очередь уже убитого "быка", в агонии намертво зажавшего спуск...
Пчелинцев постоял над ними минуту, зажав в руке сдернутый берет. Стоял, потому что так положено. Никому ведь не скажешь, что на душе полнейшее безразличие, начинающее становиться привычным. Во вторник погибли миллиарды. Разные люди. Хорошие и плохие. И никакие тоже погибали. А в пятницу погибло трое хороших ребят и полсотни зверей. И только невидимый бухгалтер перекидывает костяшки старых счетов жизнь... смерть... жизнь... смерть...
Урусов осторожно тронул за локоть. - Командир, хорош грузиться. Мы ведь действительно победили.
- Что? А? - Вскинулся Пчелинцев.
- Победили, говорю. - Задумчиво повторил Урусов. Недалеко от них вдруг что-то громко щелкнуло в обгоревшем остове "Паджеро". Снова повалил густой дым. Все, кто рядом был, дружно попадали. Кое-кто начал отползать подальше, пачкаясь в крови. Хоть и жаркое солнце, но все высушить не успело.
- А у Васи - с дымком. Как у настоящего шахида. - Протянул Урусов. И посмотрел на часы. - Глебыч, мы уже минут пять лежим. Если жахнуть должно было - уже бы сработало. И закидало нас обжаренным фаршем.
- Слушай, а ты всегда такой отмороженный? - Отряхнул камуфляж комбат. - Как не погляжу - все под горячего финского парня косишь.
- Только когда холодно. Или жарко. Глебыч, тут такое дело. Пленные есть. Восемь человеко-единиц.
- Поспрошать хочешь?
- Имеется мало-мало такое желание.
- Ну так в чем проблема-то? Тащи в сторонку и спрашивай. Заодно пару моментов уточнить надо.
- Каких именно? - Урусов теребил провисший пистолетный ремешок, ведущий из разгрузки к рукоятке АПСа.
- Да так, - почесал заросший щетиной подбородок майор. - Странно это все при здравом рассуждении. Слишком глупый наезд был. Таких, с придурью, еще в девяностые свои же перестреляли да повзрывали.
- Могли прикинуть, что нас всех накрыло. И что вы тут с Поберегой - одни?
- Ты сам-то, в это веришь? - Слегка ударил Урусова по плечу комбат. Седьмой скептически ухмыльнулся. - Вот именно, - продолжил Пчелинцев. - И я не верю. Не бывает так. И твоя сверхзадача - узнать как можно больше. Справишься?
Урусов только хмыкнул, но ничего не сказал.
- Вот и замечательно, герр шарфюрер! Чего стоим?
- Тут такое дело... - Замялся старший сержант. - Глебыч, если не жалко, прибереги для меня джип вон тот!
- Ты про "Тигра" говоришь? Кошке?
Армейский джип, неведомыми путями попавший в руки криминала стоял на самом выезде, и почти не пострадал. Не считать же серьезным уроном строчку попаданий, прошедших ровной линией через левый борт?
- Ну да, под карабин как раз.
- Вот я своей сумочку под туфли подбирал, а ты Кошке - машину под ружжо. Странные вы, ей-богу!
- Зависть - плохое чувство, товарищ майор! - подмигнул Урусов. - И это, спичек коробок дай.
- Зачем? Огонь нужен?
- Неа, - отмахнулся Урусов. - Огонь свой есть. Спички нужны. Нет желания лучинки строгать.
- Лови!
- Бардзо дзенкую, пан ясновельможный! - Присел в карикатурном поклоне Урусов, делая вид, что подметает беретом землю.
- Кыш отсюда, шут хохляцкий! - нахмурился Пчелинцев. - Иди работу работать!
Таджикистан, Фанские горы, озеро Алаудинское
Санечка
- Мама! Папа узе плогнал плохих людей? Падем в лагель! Я в лагель хочу! Я там камески оставила...
- Потерпи немножко еще. Ладно?
- Ладно... А куда баба побезала? Тозе плохих людей плогонять?
- Бабушка пошла помочь хорошим людям.
- Падем помозем холосим! Падем, мама! Падем!
Новосибирск, медицинский центр "Врачебная практика"
Иван Дмитровский
- Ну, так берите!
Иван задумался. Почему, собственно, и нет? Куда еще вести взвод - совершенно непонятно. От родного батальона внутренних войск, в лучшем случае остались обгоревшие стены. Две тройки уже пробежались по крышам окрестных высоток, и примерную схему разрушений старший лейтенант представлял. Хотя ни на одну из войн Дмитровский не попал, но учили его хорошо. Да он и сам старался, благо дураком не был. И учил, и литературу соответствующую почитывал.
Отвлекся на лирику.
Скоро начнется кругом полнейший кирдык и прочие безобразия. Это сейчас еще большинство окружающих пытается разобраться в происходящем. Разберутся быстро. И начнут грабить, зачастую, не задумываясь о последствиях.
А "медицина" равно "наркотики". И лекарства от всех болезней. Вот и полезут сюда все кому не лень. Сначала разрозненные одиночки, а потом, и организованные команды. Кто-то "удолбиться" напоследок захочет, а кому-то пригрезится, что его тут от "лучевки" смогут спасти. Народ же нынче грамотный, в медицине каждый себя специалистом мнит. А как левая пятка зачесалась - доктор помоги. А доктор не бог. В нынешних условиях обозленный клиент может и с кулаками полезть. И не только с кулаками.
За примерами далеко ходить не надо. Что его сюда привело? Правильно, компашка совершенно приличных с виду людей, ни с того, ни с сего обстрелявшая патруль из автомата. Еще хорошо, что задело только двоих и оба живы. Кто стрелял, почему, теперь и спросить не у кого. Нападавших срубили сразу из нескольких стволов, а документов у них при себе не оказалось.
В общем, охрана Центра намного более полезное дело, чем бесцельное шатание по улицам под видом патрулирования. Здесь люди правильными вещами занимаются.
Для начала разобраться с радиацией. Уточнить наличие в центре дозиметров. Может, отсюда драпать надо со страшной силой...
И еще. В ближайшие дни все оставшиеся в живых ОПГ полезут наружу. И новых возникнет немало. Так что, жди беды, товарищ старший лейтенант. Надо прикидывать возможности обороны, и предполагаемой осады. В центре под сотню больных, да под сотню персонала. В основном - женщины. Персонал, в смысле, женщины. Больные все подряд попадаются. А самый цирк как раз на пересменку выпал... Еды почти совсем нет...
"Рассуждаю, как будто уже согласился, - подумал Иван, - а ведь согласился. Деваться некуда..."
Таджикистан, Фанские горы, ущелье Пасруд-Дарья
Владимир Потапов (Потап)
Распад Таджикии на мелкие кусочки начался мгновенно и идет полным ходом. Во всяком случае, Ахмет Ахмадов на пару с младшим братом успели не только провозгласить себя верховными баши, но и поднабрать народа. И даже начать акции подавления недовольных. Председатель пасрудского колхоза что-то с братьями не поделил и послал их подальше. Вот туда и приперлось полсотни джигитов на трех УАЗах и двух "шишигах". Сила приличная, на данный момент, и для самой банды. Не зря же ее возглавил лично Ахмет.
Но толковых спецов у нападающих нет. Бывшие "братки" и околоуголовная шпана. И за то спасибо. А то, повадились наши, из уволенных, в криминал уходить... Или это только в России?..
В кишлак джигиты ворвались ночью. Тем не менее, аккуратно взять не сумели. Местные мужики все на заработках, но ружья почти в каждом дворе есть. А стрелять в горах даже дети умеют. В конце концов, с крестьянами бандюки справились. Но полтора десятка своих потеряли. Озверевший Ахмадов отдал приказ кончать всех. А дальше его условно подчиненные сорвались с катушек и помчались добивать уцелевших, насиловать и грабить! Мальчик на коне прорвался только потому, что никакого охранения по периметру кишлака выставлено не было. Хлопца заметили, даже стрельнули вдогонку пару раз, и на этом бы дело и закончилось. Но рядом оказался Ахмет, который и отрядил в погоню первых попавшихся бойцов на УАЗе.
Погоня собиралась так долго, что догнать мальчишку они уже не могли. Зато серьезно озлобились по поводу своего неучастия в дележе барахла и женщин. И встреча с группой Пятраса пришлась как нельзя кстати. В эфемерности НАТОвской защиты литовцы убедились быстро. Через считанные минуты парней кого застрелили, кого зарезали, а "сладкий белий шлюха" пустили в употребление... И проспали собственную смерть.
В итоге, в Пасруде осталось меньше трех десятков джигитов, в массе своей неумелых и необученных, одуревших от крови, убийств и насилий и, вдобавок, разбросанных по всему кишлаку.
А в активе семеро. Альпинисты весьма удивили в коротком бою. Положив пулеметный расчет, Потап не успел вмешаться в быстро кончившуюся рукопашку. Зато успел многое увидеть. Во-первых, дочь. Не зря гоняли девчонку на тренировках, ох не зря. Кошкой вспрыгнула на спину насильнику и хладнокровно перерезала ножом горло. Мягко и ласково. Вся в сестру двоюродную, что в Новосибе сейчас. Дай Бог, живая...
Во-вторых, Леха. Такой же прыжок на спину, но вместо удара - легкий тычок рукой куда-то в район шеи. Куда именно, Потап не разглядел, но эффект был нужный. Клиент жив и без сознания. Когда только фингал успел поставить? Видимо, позже. Позер...
А в-третьих, Олег. Единственный, кто схватился лицом к лицу, пусть противник и не успел подняться. Потап ждал реакции мирного человека, никогда с дракой не сталкивавшегося - перехода в борьбу. Или попытки удара ножом, так ведут себя неопытные люди, впервые оказавшиеся с оружием в руках. Наконец, киношного приема какого-нибудь ногодрыжества. Олег ударил очень просто. Но быстро и эффективно.
Машку майор сумел-таки под благовидным предлогом спихнуть в лагерь. Альпинистов стоит причислить к бойцам. Так что есть две вполне приличные тройки. Вооруженные. Господин баши был столь любезен, что не забыл прислать нам оружия. А спасателя можно поставить за пулемет на подстраховке. Или на удалении машины посторожить.
В общем, авантюра из авантюр, но надо решаться. Потому как потом справиться с этой бандой будет намного сложнее...
Владимир прервал размышления и кратко выложил всё это отряду. Возражений не возникло. Постановка примерных задач. Разбивка на тройки. И два УАЗа неторопливо направились к Пасруду.
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Влада Урусова (Кошка)
Никогда бы не подумала, что так может быть. И что может произойти нечто подобное. Война эта нежданная - негаданная. Да и всё остальное. Страшно. На самом деле - очень страшно.
Уже не раз ловила, мягко говоря, очень удивленный взгляд Андрея.
Я ведь знаю мужа лучше, чем он сам. В шоке мой дорогой и любимый. В не проходящем шоке. Хоть и корчит из себя отморозка донбасского, марку держит и все такое, самурай доморощенный....
Конечно, никому не расскажу, как он в первую ночь выл. В смысле, в первую после... Так-то, ночью, спит. Ну, не только, конечно. С этим делом тоже в порядке все, не сомневайтесь. А тут - разошелся прямо: во сне так орал и зубами скрипел, что пришлось переползать в кабину. Ваньку потеснять. Ефрейтор же, так при нас и остался, с неопределенным статусом. То ли порученец-ординарец, то ли Андрюшин младший брат. Еще по дороге подобрали пацана, кто-то из родичей кого-то из многочисленных Шмелевских друзей. Паренек неплохой. Только тоже в шоке до сих пор. Но, молодец, этого не отнять, сходу бросился завалы разгребать. А когда бандюки приехали с визитом вежливости, рвался, понимаешь, в бой, глазами посверкивая. Пришлось оставить на "охране" нашего "детского сада". Пусть хоть один мужик относительно взрослый будет при детишках...
Ну, слава Богу и Богам, пронесло нас сегодня, разорвали их как Бобик грелку. Я тоже стреляла. И, между прочим, попадала. Зря, что ли, норму на первый разряд выполнила? А сто метров с оптикой... Можно на выбор в любой глаз бить. Или яйца отстреливать, как Урусов приговаривает. Не любит он людей. И вообще, злобности повышенной. Когда ночью зубами не скрипит...
Только слишком все неожиданно случилось. Да, говорила уже, и еще не раз повторю. Шло к тому, все видели. Но мы же, в глубине души вовсе не волки и не обезьяны со свиньями, а самые настоящие страусы, которые предпочитают голову в песок и ничего не видеть. Так, действительно, проще.
Пока не настает, "полный ахтунг, треш, угар и содомия". Тоже мужнина присказка. Что в городе сейчас творится - не хочу даже представлять. И тем более, думать о том, что будет дальше... Вот так, по очереди с мужем и истерим, потом старательно пряча опухшие глаза. Словно никто ни о чем не догадывается.
Во, а куда это муженек мой намылился, с нахмуренной рожей? И полон за ним тащат, ровняя щетинистыми мордасами колдобины на дороге. Уточнить бы надо, а то начинаю подозревать, к чему там все придет... Крови я давно не боюсь. Еще с Махачкалы... И Андрею, кстати тоже побриться пора...
Маленькая женщина, до сих пор кажущаяся подростком, просунула кисти под ремень винтовки, чтобы та не колотила по спине. Оглянулась вокруг, и побежала наперерез скорбной процессии, оглашающей окрестности жалобным воем и подбадривающим матом, пополам с глухим звуком ударов прикладами и берцами.
Таджикистан, Фанские горы, кишлак Пасруд
Олег Юринов
Говорят, после первого убийства переживаешь такое, что хочется в петлю лезть. Не знаю, не было. Ничего не было, кроме ненависти к этим нелюдям. Может от вида того, что они творили с прибалтами. Первого бил, чтобы убить, знал, что убиваю, и убил. Как таракана прихлопнул. Никаких эмоций не возникло. И то, что пленным обещал, сделал бы.
А уж после того, что увидел во дворах Пасруда... Женщины со вспоротыми животами... Старик, прибитый гвоздями к стене дома... Младенец с разбитой головой... Я такое только в книгах читал, про зверства гитлеровцев в сороковых... Но те хоть завоеватели были, на чужой территории. А эти... Своих, таких же таджиков... Стариков, женщин, детей... Мужиков в кишлаке почти не было, все в России, на заработках...
Не тошнит меня и блевать не тянет. Нет слабости в ногах или дрожи в руках. Злость есть. Холодная, расчетливая. Как робот я. Только логика, никаких эмоций, никаких посторонних мыслей. Цель одна: перебить этих зверей. Всех. Иду в тройке с Малышом и Прынцем, прикрываю ребят, как они же и показали, меняю позиции, в своё время капитан на военкафедре учил, и стреляю этих тварей. Убивать их! Всех перестрелять! Чтобы ни одна скотина к лагерю ближе, чем на сорок километров не подошла... К Наде моей... К Санечке... Хорошо, что карабин взял, а не автомат. С винтовкой привычнее.
Все-таки, они почуяли опасность, сбежались к магазину, где стояли машины, и попытались организовать там что-то типа обороны. Тем лучше, не надо гоняться за ними по всему кишлаку. Их и осталось-то всего пятеро. Всех вижу прекрасно. И расположены... Пиндец вам, козлы! Отстреливаюсь, как по мишеням на "стойке": две секунды на выстрел и никаких дополнительных патронов. Уж больно большие мишени, хоть и слегка подвижные.
Оказывается, еще один есть! Ишь как вопит! Сдается он... Размечтался, сволочь! Примеряюсь его грохнуть, но Стас перехватывает карабин: "Допросить нужно".
Ну, нужно, так нужно. Вытаскиваю нож... "Не здесь, наверху допросим". Парни скручивают клиента и кидают в кузов их же шишиги. Хорошо, наверху, так наверху... Всё одно, тебе не жить, паскуда.
Жора смотрит мне в лицо и вытаскивает флягу... Что-то я последнее время много пью...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Сергей Джумаев (Жюмарик)
От стены тянуло холодом. Мерзко так, противно. Да и идти по щиколотку в воде тоже приятного мало. Обувь содрали сразу, оборвав недолгое сопротивление ударом приклада по спине. Носки несколько секунд держали оборону, храня тепло. Но и они капитулировали, противно облепив ноги.
По подвалу шли недолго. Две, может быть три минуты. Потом, поставили к этой самой стене, и привязали к трубам. Прикрутили накрепко, за руки и за ноги. Рядом солдаты не спеша, обмениваясь комментариями, возмущаясь тусклым светом единственной лампочки под потолком, привязали остальных, кто выжил. Дергаться было бессмысленно. Оружие у пацанов отобрали, а желание "взять на рывок" пропало, когда во дворе Черный всей тушей сбил худенького рядового и побежал, нелепо размахивая связанными руками. Автоматы остались нетронутыми. Местный основной двумя выстрелами прострелил Черному ногу. Бывший чемпион края по вольной борьбе упал, и этот садист влепил ему две пули в живот и по одной в коленные суставы. Черный заорал так... Его слышно даже здесь, до сих пор слышно... А основной, похожий рожей то ли на казака, то ли на болгарина какого-то, засунул "Стечкин" обратно, в оперативную кобуру, и сказал, ни к кому отдельно не обращаясь:
- Намек поняли, господа ЗэКа? В следующего стрелять не буду. Посажу в кастрюлю крысу и примотаю скотчем к пузу. Устраивает такая перспектива?
По глазам видно было: и посадит, и примотает... Еще и шутить будет при этом. Шальные глаза такие, с плещущимся в глубине безумием. Больше никто не рыпнулся. Ни когда разували, ни когда гнали по воде. Даже когда привязывали - все молчали.
Веревка больно врезалась в руки. Да так, что, все же не сдержавшись, матюкнулся. Вмиг получил прикладом в лицо и повис на трубе, пытаясь не захлебнуться мгновенно наполнившей рот кровью.
- Пасть открывать на ширину приклада! Все поняли? - Весело сказал "казак" и присел на табуретку, подставленную загодя кем-то из солдат. - Так, работники ножа и топора, сначала у нас положено представляться. Начнем с меня: старший сержант Урусов. Позывной, а, по-вашему, погоняло - Седьмой. Вопросы есть? Вопросов нет. - верно понял он наше молчание. Ой, верно...
- Теперь вы, милейший! - Ствол Стечкина указал на крайнего справа. Известный всему городу "бомбила" Гарик решил проявить характер. И послал старшего сержанта по известному всем адресу, пройдясь и по его матери.
- Критику снизу отклоняю. - ответил сержант. - Моя мать - святая женщина. Она меня терпела целых девятнадцать лет. Пока я в армию не ушел. - Прокрутил на ковбойский манер на пальце пистолет. И выстрелил Гарику в голову.
Коротко стриженная голова буквально развалилась на куски, заляпав мозгами и кровью склизкую стену и соседа.
Кого-то из солдат шумно вытошнило. Да и наши, на что парни крепкие, видавшие виды, испугались. В штаны не наделали, но хотелось... По себе сужу, но вряд ли остальные лучше...
Вояка отмороженный этот, с дула дымок сдул, снова пистолет крутит. Увидел, что солдатик весь облеванный стоит и командует ему:
- Так, Поляков! Выскочил наружу, воздухом подышал, и обратно. Понял?
- Так точно! - Солдатик с силами собрался, ответил и побежал. Только ботинки по воде хлюпают: чвак, чвак...
- Следующий?
Вот же сволочь казаче-татарская! Пистолетом заместо указки размахивать вздумал...
Пацан, на которого Гариковой башкой плеснуло, глаза закрыл и выпалил: - Кривой я! Из Северска!
- Вай, молодец, сэр Кривой из Северска! А ответьте мне, достопочтенный земляк моей горячо любимой жены, с какого хера вы сюда приперлись? - я и не заметил, как старший сержант этот подскочил с табуретки и оказался рядом с Кривым. В висок ему АПС сунул, до крови разбил.
- Повторяю вопрос о мотивации вашего здесь появления?!
- А... Ну, это... - промычал Кривой.
- Понятно.... - Урусов протянул. - Говорить не умеем... Такой косноязычный ты нам не нужен.
И выстрелил. Да как! Пуля вошла Кривому в глаз, кусок черепа к херам вынесла, но не убила. Завыл он, задергался, кровью забрызгал во все стороны...
А долбаный отморозок посмотрел спокойно на это дело и высказался, обращаясь к тому солдатику заблёванному:
- Понимаешь, Поляков. Эти твари пришли убить тебя. И твоих друзей. Такие же убили твоих родителей. Ты ведь их помнишь?
Голос тихий, вкрадчивый даже... Талант, мать его! Ему в опера пойти - я бы первым свечу заупокойную ставить побежал бы... А он продолжил:
- И потому жалеть нам их не с чего. И если он нам бесполезен, то зачем ему жить? Пусть подыхает,
А Кривой всё это время корчился и дуэт воплям Черного составлял.
А остальные солдаты стояли, разинув рты. Пока, наконец, не прогрохотала короткая очередь.
- И кто только добрый такой? - спросил Урусов, - Ладно, после разберемся. Прониклись? - Это он уже у нас спросил. Хоть "Стечкина" в кобуру упрятал, и то хлеб... - Вот и молодцы. Продолжим?
И сами собой полились слова, и никакие силы не способны были остановить этот поток. Даже подбадривать никого не пришлось. Каждый решил, что лучше рассказать все, о чем спрашивает этот "казак". И я всё выложил. И про то, что было, и что есть, и что от Энска моего родного осталось. Старший сержант только и успевал диктофон включать-выключать, записывая по очереди...
Таджикистан, Фанские горы, кишлак Пасруд
Георгий Шкляр (Прынц)
Кишлак чистили как по учебнику, двор за двором. Противники оказались деревянными по самую маковку. Не нохчи, и совсем не "вовчики" с границы... Пока они понимали, в чем дело, всё кончалось. Следующий двор, и по-новой. Граната - две-три очереди. Стрельба гремела по всему кишлаку: эти дегенераты палили даже по курицам, и наши выстрелы гармонично вливались в общий хор. Но в какой-то момент я заметил, что почти не стреляю. Не успеваю просто. Входим во двор, я еще диспозицию срисовываю, а Олегов карабин уже пах-пах-пах... и двор чистый... Терминатор прямо!
Потом вышли на какую-то площадь. Сарай кирпичный, возле него техника составлена, за ней бандюки попрятались. Не слишком умело, бошки торчат немного, но выцеливать надо... Человек пять... Начал прикидывать, как, да в каком порядке, и тут...
Олег просто сделал полшага из-за укрытия и... пах-пах-пах... Как из пулемета. Пять выстрелов и шаг обратно. И где сверху головы торчали - снизу ноги вылезли. Биатлон биатлоном, но так никакой Бьердаллен не стреляет!
Бандюков тоже впечатлило. Не только палить, ругаться перестали. Только:
- Урус, не стреляй, ми сдаемся!
Потап в ответ:
- Выходите по одному, оружие на землю.
Ну, насчет "ми" мужик погорячился. Один он остался. Вылез, автомат бросил, руки задрал.
И тут Олег тем же движением на полшага из укрытия, карабин к плечу... Малыш еле успел за ствол схватить:
- Ша! Допросить надо!
- Хорошо, - голос у Олега спокойный такой, ровный, безмятежный даже, как будто ему предложили на другой стул присесть.
Ответил, повесил карабин на плечо и вытащил тесак.
А тесак у него - именно тесак, самоделка, из ножовки сделанная, сантиметров двадцать длиной, с обуха пила сохранена, переточена только, и рукоятка от палки горнолыжной. Даже на вид неприятная штука.
Я Олегу в лицо посмотрел, и мне страшно стало. Три войны прошел, под пулями стоял, расстреливали меня, было такое, да много чего было. А так жутко никогда не было. Лицо ничего не выражало. Совсем. Безразличная маска мраморной статуи. И такое же белое. А взгляд... Теперь я знаю, как смотрит Смерть. Если бы он на меня глядел, я бы от ужаса умер. Клянусь.
И тут дошло. У него же истерика! Самая настоящая! Кто-то в таких случаях рыдает, сопли по морде размазывает, блюет... А у него - вот так... Как у тех баб некрасовских, что коней на скаку за копыта валят и из горящих изб десятипудовые сундуки вытаскивают. И терминаторство его сейчас таким отходняком пойти может, что мало не покажется? Как бы не сдох от шока или по нам стрелять не начал.
Выхватил флягу, как ствол последней надежды, открыл и сунул ему в руку.
- Пей! Пей, говорю! Надо!!!
Олег, как автомат, опрокинул емкость в глотку. И залпом, что воду! Грамм двести потянул. Чистого спирта! Но в глазах осмысленность появилась, лицо порозовело немного. Вроде в себя приходить начал. Ну, слава богу...
Огляделся очумело и уселся прямо на землю:
- Я в порядке, Жор... Просто выпил лишнего... Развезло немного...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Борис Юринов
Большую часть творящегося вокруг Боря просто не понимал. Но из первого шока уже вышел. И отлично отдавал себе отчет, что жизнь изменилась и достаточно серьезно. Шахматы, бывшие его делом в течение многих лет вряд ли кому-нибудь нужны теперь. Надо найти другое дело. Причем такое, чтобы оно могло обеспечить как минимум выживание и возможность добраться до Таджикистана. Что это будет за дело, он не имел пока ни малейшего представления, но это совершенно не смущало. Редко бывает так, что разыгрывая дебют, знаешь свой план в миттеншпиле. В каждой конкретной партии свой план, хотя дебюты и повторяются. А сейчас как раз дебют.
В первую очередь необходимо освоить тот минимум знаний, которые необходимы, для понимания окружающих. Что нужно? Подготовка военная нужна. Надо просить, чтобы его включали в план обучения. Есть же у них такие планы для новичков. Как раз возраст подошел, в котором в армию уходят. Боря усмехнулся. Как особо одаренного от службы в армии его освободили. Как раз перед крайним турниром получил бумаги.
Он усмехнулся. Есть прогресс, уже начал говорить, как местные: не "последний", а "крайний". А ведь стоит смотреть правде в глаза: именно последний. Ну да ладно, вдруг и вправду еще будет...
Итак: освободился от армии - иди служить. Непонятно с кем говорить. Наверное, с Андреем. Но тому явно не до него. Придется несколько дней выждать. И делать то, что в его силах. Пистолет он уже выучил: разобрать, почистить и собрать может хоть с закрытыми глазами. Тренировки по физподготовке возобновил еще вчера, даже выяснил у Вани, где можно бегать.
Что надо сделать еще?
Эх, тут понять бы, что можно делать, а что нельзя. Сегодня утром что он сделал неправильно? Объявили тревогу. Боря подхватился, проверил еще раз пистолет и пошел выяснять, где его место. И чего, спрашивается, все посылали его по разным неприличным адресам? Неужели нельзя было нормально объяснить, что не служащие должны защищать детей? Чтобы он ушел на свое место и не мешал другим. Влада же объяснила! Не без мата, конечно, но вполне понятно.
Интересно, зачем она, вообще, ругается! Симпатичная девушка, и неглупая, а выражается иногда так, что уши вянут. Доказывает свою силу? Так сильные не ругаются. И не доказывают. Вот Олег никогда не ругался, а его вся шпана в районе боялась. И бандиты тоже... Надо поговорить с Андреем. Вон, кстати, и он.
Боря встал, намереваясь подойти к Урусову, возглавлявшим какую-то процессию, как вдруг здоровый кавказец вырвался из строя и, сбив солдатика, помчался куда-то в сторону.
Далеко он не убежал. Андрей вскинул пистолет. Кавказец упал. Андрей подошел к нему и выстрелил еще несколько раз. А потом, не обращая внимания на вопли раненого, двинулся дальше.
На мгновение Боря оцепенел. А когда это мгновение прошло, понял, что его не особо трогает судьба кавказца. Кто нападал на бригаду, Юринов уже был в курсе. И что лужи крови на асфальте тоже не беспокоят. Наверное, привык после первой ночи. Но с Андреем решил поговорить в другой раз...
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Санечка
- Папа, ты плогнал плохих людей? Да? Совсем плогнал? Ты посему молсис?
- Устал твой папа, кроха. Отдохнуть ему надо. Поспать.
- А тебя как зовут?
- Дядя Жора!
- Дядя Зола, а папа плогнал плохих людей?
- Прогнал. Всех до одного.
- Я говолила! Папа самый сильный! А посему он молсит?
- Устал! Понимаешь? Вот поспит и снова станет самый сильный.
- Падем, я показу, де он спит... И посизу с ним? Стобы его не будили Папа холосый...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Андрей Урусов (Седьмой)
- Тук-тук! - чей-то знакомый голос продублировал стук по двери.
- Никого нет дома. Все ушли на фронт борьбы с бытовым пьянством.
- Ясно все с тобой. Значит, открыто.
Хрупкая лесенка хрустнула под немалым весом, и в кунг ввалился майор Пчелинцев.
- Так, военный, я не понял? Что за пьянка впереди доклада? - спросил комбат, увидев открытую литровую бутылку водки и раскрытый пакет чипсов. - И что за незапротоколированный алкоголь на территории вверенного мне подразделения?
- Глебыч, не гунди - вяло шевеля языком, ответил Урусов. Старший сержант сидел перед импровизированным застольем в одних штанах и держал на вытянутой руке стакан, налитый с былым "спецназовским" шиком, "с горочкой". - Ты и так бы пришел. А я сегодня девственности два раза лишился. И новости не срочные.
- В смысле? - Уточнил майор и выставил на столик еще одну бутылку. - Хотя, об этом давай чуть позже. Что узнал?
Седьмой влил в себя стакан и хрустнул чипсиной. Вытатуированный на груди крылатый пёс застыл в атаке...
- Короче говоря, это была разведка боем. Или подставление под чужой нож лишних бригад. По городу попало очень хорошо. Но несколько районов практически целые. Да и по мелким городам не слишком прицельно били. Уцелели местами. А это плохо. Вернее, хорошо. Короче, Глебыч, нам разведка нужна! Как хлеб, как воздух!
- Не отвлекайся. А то начал, панымаэш, Виссарионовича цитировать, пьянь алкоголическая. - Ловко убрал со стола обе бутылки Пчелинцев. - Разведка будет. Возможно, даже завтра. Ребята сейчас эрхабешные "бардаки" готовят. А ты будешь на точке сидеть. Потому что алкаш припадочный.
- Сам такой. Поц гойский. - Жестом фокусника, Урусов выудил из недр "шишиги" бутылку пива и показал майору дулю. - У меня тут на десять таких майоров припасено. И в рейд я завтра пойду. - сорвал крышку об металлический уголок по краю столика и надолго присосался.
- Тебя Кошка за пьянку убьет. Прямо сегодня.
- Не убьет. Она у меня женщина умная. И сегодня в "детсаду". А у местных бандюков разлад вышел. - Неожиданно снова вернулся к теме разговора Урусов. - У них там "смотрящий" новый объявился. С замашками юного Буонопартия. Собрался Новосибирскую республику создавать.
- Что-что? - Переспросил Пчелинцев. - Республику? Новосибирскую?
- Именно. А сегодняшние гости - из местных. Не захотели они новую жизнь строить под мудрым руководством товарища Сухова. Фамилия у него такая знаменитая. Валера Сухов, погоняло Сухарь или Сухой. И учти, что, об этом, в смысле, о строительстве новой жизни, он заявил пятнадцатого вечером. Оперативный не в меру.
- И?
- И как видишь, кто-то толкнул местным фуфло, что бригаду накрыло целиком, можно прибарахлиться, а потом пересмотреть результаты переговоров с Сухарем. Вот они и явились. А мы прибарахлились.
- Это точно. - Вернул комбат бутылки на место. - "Тигр" я тебе отставил. Как и просил. Кстати, а он тебе зачем?
- Нужен. - Отмахнулся Урусов. - Давай лучше, за потерю девственности бахнем?
- В смысле? - Ответил Пчелинцев, но кружку алюминиевую подставил.
- В том смысле... - Андрей замолчал глядя остекленевшими глазами сквозь комбата, куда-то ему за спину. - Я первый раз в жизни убивал безоружных. Первый раз расстреливал пленных. А мне еще в спину - "гестаповец бандеровский".....
Непрошенная слеза скатилась по щеке. Урусов выдохнул, и влил в себя очередной стакан, с трудом глотая водку. Пчелинцева даже передернуло.
- А я, вообще-то, из Донбасса! Там и по-украински-то никто не говорит... - Начал пьяно объясняться Урусов. - И застрелил я всего троих. Даже спички не понадобились...
- Остальных ты что, в подвале оставил?
- Ну да. - Удивился комбатовскому вопросу Урусов. - Пригодятся для опознания. Вот ты этого Сухова в лицо видел? И я нет. И вряд ли он у кого в телефоне фотку своей хари хранит. Так что, пусть висят пока. Пригодятсяааа...
Санечка
- Мама! Папа узе плогнал плохих людей? Падем в лагель! Я в лагель хочу! Я там камески оставила...
- Потерпи немножко еще. Ладно?
- Ладно... А куда баба побезала? Тозе плохих людей плогонять?
- Бабушка пошла помочь хорошим людям.
- Падем помозем холосим! Падем, мама! Падем!
Новосибирск, медицинский центр "Врачебная практика"
Иван Дмитровский
- Ну, так берите!
Иван задумался. Почему, собственно, и нет? Куда еще вести взвод - совершенно непонятно. От родного батальона внутренних войск, в лучшем случае остались обгоревшие стены. Две тройки уже пробежались по крышам окрестных высоток, и примерную схему разрушений старший лейтенант представлял. Хотя ни на одну из войн Дмитровский не попал, но учили его хорошо. Да он и сам старался, благо дураком не был. И учил, и литературу соответствующую почитывал.
Отвлекся на лирику.
Скоро начнется кругом полнейший кирдык и прочие безобразия. Это сейчас еще большинство окружающих пытается разобраться в происходящем. Разберутся быстро. И начнут грабить, зачастую, не задумываясь о последствиях.
А "медицина" равно "наркотики". И лекарства от всех болезней. Вот и полезут сюда все кому не лень. Сначала разрозненные одиночки, а потом, и организованные команды. Кто-то "удолбиться" напоследок захочет, а кому-то пригрезится, что его тут от "лучевки" смогут спасти. Народ же нынче грамотный, в медицине каждый себя специалистом мнит. А как левая пятка зачесалась - доктор помоги. А доктор не бог. В нынешних условиях обозленный клиент может и с кулаками полезть. И не только с кулаками.
За примерами далеко ходить не надо. Что его сюда привело? Правильно, компашка совершенно приличных с виду людей, ни с того, ни с сего обстрелявшая патруль из автомата. Еще хорошо, что задело только двоих и оба живы. Кто стрелял, почему, теперь и спросить не у кого. Нападавших срубили сразу из нескольких стволов, а документов у них при себе не оказалось.
В общем, охрана Центра намного более полезное дело, чем бесцельное шатание по улицам под видом патрулирования. Здесь люди правильными вещами занимаются.
Для начала разобраться с радиацией. Уточнить наличие в центре дозиметров. Может, отсюда драпать надо со страшной силой...
И еще. В ближайшие дни все оставшиеся в живых ОПГ полезут наружу. И новых возникнет немало. Так что, жди беды, товарищ старший лейтенант. Надо прикидывать возможности обороны, и предполагаемой осады. В центре под сотню больных, да под сотню персонала. В основном - женщины. Персонал, в смысле, женщины. Больные все подряд попадаются. А самый цирк как раз на пересменку выпал... Еды почти совсем нет...
"Рассуждаю, как будто уже согласился, - подумал Иван, - а ведь согласился. Деваться некуда..."
Таджикистан, Фанские горы, ущелье Пасруд-Дарья
Владимир Потапов (Потап)
Распад Таджикии на мелкие кусочки начался мгновенно и идет полным ходом. Во всяком случае, Ахмет Ахмадов на пару с младшим братом успели не только провозгласить себя верховными баши, но и поднабрать народа. И даже начать акции подавления недовольных. Председатель пасрудского колхоза что-то с братьями не поделил и послал их подальше. Вот туда и приперлось полсотни джигитов на трех УАЗах и двух "шишигах". Сила приличная, на данный момент, и для самой банды. Не зря же ее возглавил лично Ахмет.
Но толковых спецов у нападающих нет. Бывшие "братки" и околоуголовная шпана. И за то спасибо. А то, повадились наши, из уволенных, в криминал уходить... Или это только в России?..
В кишлак джигиты ворвались ночью. Тем не менее, аккуратно взять не сумели. Местные мужики все на заработках, но ружья почти в каждом дворе есть. А стрелять в горах даже дети умеют. В конце концов, с крестьянами бандюки справились. Но полтора десятка своих потеряли. Озверевший Ахмадов отдал приказ кончать всех. А дальше его условно подчиненные сорвались с катушек и помчались добивать уцелевших, насиловать и грабить! Мальчик на коне прорвался только потому, что никакого охранения по периметру кишлака выставлено не было. Хлопца заметили, даже стрельнули вдогонку пару раз, и на этом бы дело и закончилось. Но рядом оказался Ахмет, который и отрядил в погоню первых попавшихся бойцов на УАЗе.
Погоня собиралась так долго, что догнать мальчишку они уже не могли. Зато серьезно озлобились по поводу своего неучастия в дележе барахла и женщин. И встреча с группой Пятраса пришлась как нельзя кстати. В эфемерности НАТОвской защиты литовцы убедились быстро. Через считанные минуты парней кого застрелили, кого зарезали, а "сладкий белий шлюха" пустили в употребление... И проспали собственную смерть.
В итоге, в Пасруде осталось меньше трех десятков джигитов, в массе своей неумелых и необученных, одуревших от крови, убийств и насилий и, вдобавок, разбросанных по всему кишлаку.
А в активе семеро. Альпинисты весьма удивили в коротком бою. Положив пулеметный расчет, Потап не успел вмешаться в быстро кончившуюся рукопашку. Зато успел многое увидеть. Во-первых, дочь. Не зря гоняли девчонку на тренировках, ох не зря. Кошкой вспрыгнула на спину насильнику и хладнокровно перерезала ножом горло. Мягко и ласково. Вся в сестру двоюродную, что в Новосибе сейчас. Дай Бог, живая...
Во-вторых, Леха. Такой же прыжок на спину, но вместо удара - легкий тычок рукой куда-то в район шеи. Куда именно, Потап не разглядел, но эффект был нужный. Клиент жив и без сознания. Когда только фингал успел поставить? Видимо, позже. Позер...
А в-третьих, Олег. Единственный, кто схватился лицом к лицу, пусть противник и не успел подняться. Потап ждал реакции мирного человека, никогда с дракой не сталкивавшегося - перехода в борьбу. Или попытки удара ножом, так ведут себя неопытные люди, впервые оказавшиеся с оружием в руках. Наконец, киношного приема какого-нибудь ногодрыжества. Олег ударил очень просто. Но быстро и эффективно.
Машку майор сумел-таки под благовидным предлогом спихнуть в лагерь. Альпинистов стоит причислить к бойцам. Так что есть две вполне приличные тройки. Вооруженные. Господин баши был столь любезен, что не забыл прислать нам оружия. А спасателя можно поставить за пулемет на подстраховке. Или на удалении машины посторожить.
В общем, авантюра из авантюр, но надо решаться. Потому как потом справиться с этой бандой будет намного сложнее...
Владимир прервал размышления и кратко выложил всё это отряду. Возражений не возникло. Постановка примерных задач. Разбивка на тройки. И два УАЗа неторопливо направились к Пасруду.
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Влада Урусова (Кошка)
Никогда бы не подумала, что так может быть. И что может произойти нечто подобное. Война эта нежданная - негаданная. Да и всё остальное. Страшно. На самом деле - очень страшно.
Уже не раз ловила, мягко говоря, очень удивленный взгляд Андрея.
Я ведь знаю мужа лучше, чем он сам. В шоке мой дорогой и любимый. В не проходящем шоке. Хоть и корчит из себя отморозка донбасского, марку держит и все такое, самурай доморощенный....
Конечно, никому не расскажу, как он в первую ночь выл. В смысле, в первую после... Так-то, ночью, спит. Ну, не только, конечно. С этим делом тоже в порядке все, не сомневайтесь. А тут - разошелся прямо: во сне так орал и зубами скрипел, что пришлось переползать в кабину. Ваньку потеснять. Ефрейтор же, так при нас и остался, с неопределенным статусом. То ли порученец-ординарец, то ли Андрюшин младший брат. Еще по дороге подобрали пацана, кто-то из родичей кого-то из многочисленных Шмелевских друзей. Паренек неплохой. Только тоже в шоке до сих пор. Но, молодец, этого не отнять, сходу бросился завалы разгребать. А когда бандюки приехали с визитом вежливости, рвался, понимаешь, в бой, глазами посверкивая. Пришлось оставить на "охране" нашего "детского сада". Пусть хоть один мужик относительно взрослый будет при детишках...
Ну, слава Богу и Богам, пронесло нас сегодня, разорвали их как Бобик грелку. Я тоже стреляла. И, между прочим, попадала. Зря, что ли, норму на первый разряд выполнила? А сто метров с оптикой... Можно на выбор в любой глаз бить. Или яйца отстреливать, как Урусов приговаривает. Не любит он людей. И вообще, злобности повышенной. Когда ночью зубами не скрипит...
Только слишком все неожиданно случилось. Да, говорила уже, и еще не раз повторю. Шло к тому, все видели. Но мы же, в глубине души вовсе не волки и не обезьяны со свиньями, а самые настоящие страусы, которые предпочитают голову в песок и ничего не видеть. Так, действительно, проще.
Пока не настает, "полный ахтунг, треш, угар и содомия". Тоже мужнина присказка. Что в городе сейчас творится - не хочу даже представлять. И тем более, думать о том, что будет дальше... Вот так, по очереди с мужем и истерим, потом старательно пряча опухшие глаза. Словно никто ни о чем не догадывается.
Во, а куда это муженек мой намылился, с нахмуренной рожей? И полон за ним тащат, ровняя щетинистыми мордасами колдобины на дороге. Уточнить бы надо, а то начинаю подозревать, к чему там все придет... Крови я давно не боюсь. Еще с Махачкалы... И Андрею, кстати тоже побриться пора...
Маленькая женщина, до сих пор кажущаяся подростком, просунула кисти под ремень винтовки, чтобы та не колотила по спине. Оглянулась вокруг, и побежала наперерез скорбной процессии, оглашающей окрестности жалобным воем и подбадривающим матом, пополам с глухим звуком ударов прикладами и берцами.
Таджикистан, Фанские горы, кишлак Пасруд
Олег Юринов
Говорят, после первого убийства переживаешь такое, что хочется в петлю лезть. Не знаю, не было. Ничего не было, кроме ненависти к этим нелюдям. Может от вида того, что они творили с прибалтами. Первого бил, чтобы убить, знал, что убиваю, и убил. Как таракана прихлопнул. Никаких эмоций не возникло. И то, что пленным обещал, сделал бы.
А уж после того, что увидел во дворах Пасруда... Женщины со вспоротыми животами... Старик, прибитый гвоздями к стене дома... Младенец с разбитой головой... Я такое только в книгах читал, про зверства гитлеровцев в сороковых... Но те хоть завоеватели были, на чужой территории. А эти... Своих, таких же таджиков... Стариков, женщин, детей... Мужиков в кишлаке почти не было, все в России, на заработках...
Не тошнит меня и блевать не тянет. Нет слабости в ногах или дрожи в руках. Злость есть. Холодная, расчетливая. Как робот я. Только логика, никаких эмоций, никаких посторонних мыслей. Цель одна: перебить этих зверей. Всех. Иду в тройке с Малышом и Прынцем, прикрываю ребят, как они же и показали, меняю позиции, в своё время капитан на военкафедре учил, и стреляю этих тварей. Убивать их! Всех перестрелять! Чтобы ни одна скотина к лагерю ближе, чем на сорок километров не подошла... К Наде моей... К Санечке... Хорошо, что карабин взял, а не автомат. С винтовкой привычнее.
Все-таки, они почуяли опасность, сбежались к магазину, где стояли машины, и попытались организовать там что-то типа обороны. Тем лучше, не надо гоняться за ними по всему кишлаку. Их и осталось-то всего пятеро. Всех вижу прекрасно. И расположены... Пиндец вам, козлы! Отстреливаюсь, как по мишеням на "стойке": две секунды на выстрел и никаких дополнительных патронов. Уж больно большие мишени, хоть и слегка подвижные.
Оказывается, еще один есть! Ишь как вопит! Сдается он... Размечтался, сволочь! Примеряюсь его грохнуть, но Стас перехватывает карабин: "Допросить нужно".
Ну, нужно, так нужно. Вытаскиваю нож... "Не здесь, наверху допросим". Парни скручивают клиента и кидают в кузов их же шишиги. Хорошо, наверху, так наверху... Всё одно, тебе не жить, паскуда.
Жора смотрит мне в лицо и вытаскивает флягу... Что-то я последнее время много пью...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Сергей Джумаев (Жюмарик)
От стены тянуло холодом. Мерзко так, противно. Да и идти по щиколотку в воде тоже приятного мало. Обувь содрали сразу, оборвав недолгое сопротивление ударом приклада по спине. Носки несколько секунд держали оборону, храня тепло. Но и они капитулировали, противно облепив ноги.
По подвалу шли недолго. Две, может быть три минуты. Потом, поставили к этой самой стене, и привязали к трубам. Прикрутили накрепко, за руки и за ноги. Рядом солдаты не спеша, обмениваясь комментариями, возмущаясь тусклым светом единственной лампочки под потолком, привязали остальных, кто выжил. Дергаться было бессмысленно. Оружие у пацанов отобрали, а желание "взять на рывок" пропало, когда во дворе Черный всей тушей сбил худенького рядового и побежал, нелепо размахивая связанными руками. Автоматы остались нетронутыми. Местный основной двумя выстрелами прострелил Черному ногу. Бывший чемпион края по вольной борьбе упал, и этот садист влепил ему две пули в живот и по одной в коленные суставы. Черный заорал так... Его слышно даже здесь, до сих пор слышно... А основной, похожий рожей то ли на казака, то ли на болгарина какого-то, засунул "Стечкин" обратно, в оперативную кобуру, и сказал, ни к кому отдельно не обращаясь:
- Намек поняли, господа ЗэКа? В следующего стрелять не буду. Посажу в кастрюлю крысу и примотаю скотчем к пузу. Устраивает такая перспектива?
По глазам видно было: и посадит, и примотает... Еще и шутить будет при этом. Шальные глаза такие, с плещущимся в глубине безумием. Больше никто не рыпнулся. Ни когда разували, ни когда гнали по воде. Даже когда привязывали - все молчали.
Веревка больно врезалась в руки. Да так, что, все же не сдержавшись, матюкнулся. Вмиг получил прикладом в лицо и повис на трубе, пытаясь не захлебнуться мгновенно наполнившей рот кровью.
- Пасть открывать на ширину приклада! Все поняли? - Весело сказал "казак" и присел на табуретку, подставленную загодя кем-то из солдат. - Так, работники ножа и топора, сначала у нас положено представляться. Начнем с меня: старший сержант Урусов. Позывной, а, по-вашему, погоняло - Седьмой. Вопросы есть? Вопросов нет. - верно понял он наше молчание. Ой, верно...
- Теперь вы, милейший! - Ствол Стечкина указал на крайнего справа. Известный всему городу "бомбила" Гарик решил проявить характер. И послал старшего сержанта по известному всем адресу, пройдясь и по его матери.
- Критику снизу отклоняю. - ответил сержант. - Моя мать - святая женщина. Она меня терпела целых девятнадцать лет. Пока я в армию не ушел. - Прокрутил на ковбойский манер на пальце пистолет. И выстрелил Гарику в голову.
Коротко стриженная голова буквально развалилась на куски, заляпав мозгами и кровью склизкую стену и соседа.
Кого-то из солдат шумно вытошнило. Да и наши, на что парни крепкие, видавшие виды, испугались. В штаны не наделали, но хотелось... По себе сужу, но вряд ли остальные лучше...
Вояка отмороженный этот, с дула дымок сдул, снова пистолет крутит. Увидел, что солдатик весь облеванный стоит и командует ему:
- Так, Поляков! Выскочил наружу, воздухом подышал, и обратно. Понял?
- Так точно! - Солдатик с силами собрался, ответил и побежал. Только ботинки по воде хлюпают: чвак, чвак...
- Следующий?
Вот же сволочь казаче-татарская! Пистолетом заместо указки размахивать вздумал...
Пацан, на которого Гариковой башкой плеснуло, глаза закрыл и выпалил: - Кривой я! Из Северска!
- Вай, молодец, сэр Кривой из Северска! А ответьте мне, достопочтенный земляк моей горячо любимой жены, с какого хера вы сюда приперлись? - я и не заметил, как старший сержант этот подскочил с табуретки и оказался рядом с Кривым. В висок ему АПС сунул, до крови разбил.
- Повторяю вопрос о мотивации вашего здесь появления?!
- А... Ну, это... - промычал Кривой.
- Понятно.... - Урусов протянул. - Говорить не умеем... Такой косноязычный ты нам не нужен.
И выстрелил. Да как! Пуля вошла Кривому в глаз, кусок черепа к херам вынесла, но не убила. Завыл он, задергался, кровью забрызгал во все стороны...
А долбаный отморозок посмотрел спокойно на это дело и высказался, обращаясь к тому солдатику заблёванному:
- Понимаешь, Поляков. Эти твари пришли убить тебя. И твоих друзей. Такие же убили твоих родителей. Ты ведь их помнишь?
Голос тихий, вкрадчивый даже... Талант, мать его! Ему в опера пойти - я бы первым свечу заупокойную ставить побежал бы... А он продолжил:
- И потому жалеть нам их не с чего. И если он нам бесполезен, то зачем ему жить? Пусть подыхает,
А Кривой всё это время корчился и дуэт воплям Черного составлял.
А остальные солдаты стояли, разинув рты. Пока, наконец, не прогрохотала короткая очередь.
- И кто только добрый такой? - спросил Урусов, - Ладно, после разберемся. Прониклись? - Это он уже у нас спросил. Хоть "Стечкина" в кобуру упрятал, и то хлеб... - Вот и молодцы. Продолжим?
И сами собой полились слова, и никакие силы не способны были остановить этот поток. Даже подбадривать никого не пришлось. Каждый решил, что лучше рассказать все, о чем спрашивает этот "казак". И я всё выложил. И про то, что было, и что есть, и что от Энска моего родного осталось. Старший сержант только и успевал диктофон включать-выключать, записывая по очереди...
Таджикистан, Фанские горы, кишлак Пасруд
Георгий Шкляр (Прынц)
Кишлак чистили как по учебнику, двор за двором. Противники оказались деревянными по самую маковку. Не нохчи, и совсем не "вовчики" с границы... Пока они понимали, в чем дело, всё кончалось. Следующий двор, и по-новой. Граната - две-три очереди. Стрельба гремела по всему кишлаку: эти дегенераты палили даже по курицам, и наши выстрелы гармонично вливались в общий хор. Но в какой-то момент я заметил, что почти не стреляю. Не успеваю просто. Входим во двор, я еще диспозицию срисовываю, а Олегов карабин уже пах-пах-пах... и двор чистый... Терминатор прямо!
Потом вышли на какую-то площадь. Сарай кирпичный, возле него техника составлена, за ней бандюки попрятались. Не слишком умело, бошки торчат немного, но выцеливать надо... Человек пять... Начал прикидывать, как, да в каком порядке, и тут...
Олег просто сделал полшага из-за укрытия и... пах-пах-пах... Как из пулемета. Пять выстрелов и шаг обратно. И где сверху головы торчали - снизу ноги вылезли. Биатлон биатлоном, но так никакой Бьердаллен не стреляет!
Бандюков тоже впечатлило. Не только палить, ругаться перестали. Только:
- Урус, не стреляй, ми сдаемся!
Потап в ответ:
- Выходите по одному, оружие на землю.
Ну, насчет "ми" мужик погорячился. Один он остался. Вылез, автомат бросил, руки задрал.
И тут Олег тем же движением на полшага из укрытия, карабин к плечу... Малыш еле успел за ствол схватить:
- Ша! Допросить надо!
- Хорошо, - голос у Олега спокойный такой, ровный, безмятежный даже, как будто ему предложили на другой стул присесть.
Ответил, повесил карабин на плечо и вытащил тесак.
А тесак у него - именно тесак, самоделка, из ножовки сделанная, сантиметров двадцать длиной, с обуха пила сохранена, переточена только, и рукоятка от палки горнолыжной. Даже на вид неприятная штука.
Я Олегу в лицо посмотрел, и мне страшно стало. Три войны прошел, под пулями стоял, расстреливали меня, было такое, да много чего было. А так жутко никогда не было. Лицо ничего не выражало. Совсем. Безразличная маска мраморной статуи. И такое же белое. А взгляд... Теперь я знаю, как смотрит Смерть. Если бы он на меня глядел, я бы от ужаса умер. Клянусь.
И тут дошло. У него же истерика! Самая настоящая! Кто-то в таких случаях рыдает, сопли по морде размазывает, блюет... А у него - вот так... Как у тех баб некрасовских, что коней на скаку за копыта валят и из горящих изб десятипудовые сундуки вытаскивают. И терминаторство его сейчас таким отходняком пойти может, что мало не покажется? Как бы не сдох от шока или по нам стрелять не начал.
Выхватил флягу, как ствол последней надежды, открыл и сунул ему в руку.
- Пей! Пей, говорю! Надо!!!
Олег, как автомат, опрокинул емкость в глотку. И залпом, что воду! Грамм двести потянул. Чистого спирта! Но в глазах осмысленность появилась, лицо порозовело немного. Вроде в себя приходить начал. Ну, слава богу...
Огляделся очумело и уселся прямо на землю:
- Я в порядке, Жор... Просто выпил лишнего... Развезло немного...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Борис Юринов
Большую часть творящегося вокруг Боря просто не понимал. Но из первого шока уже вышел. И отлично отдавал себе отчет, что жизнь изменилась и достаточно серьезно. Шахматы, бывшие его делом в течение многих лет вряд ли кому-нибудь нужны теперь. Надо найти другое дело. Причем такое, чтобы оно могло обеспечить как минимум выживание и возможность добраться до Таджикистана. Что это будет за дело, он не имел пока ни малейшего представления, но это совершенно не смущало. Редко бывает так, что разыгрывая дебют, знаешь свой план в миттеншпиле. В каждой конкретной партии свой план, хотя дебюты и повторяются. А сейчас как раз дебют.
В первую очередь необходимо освоить тот минимум знаний, которые необходимы, для понимания окружающих. Что нужно? Подготовка военная нужна. Надо просить, чтобы его включали в план обучения. Есть же у них такие планы для новичков. Как раз возраст подошел, в котором в армию уходят. Боря усмехнулся. Как особо одаренного от службы в армии его освободили. Как раз перед крайним турниром получил бумаги.
Он усмехнулся. Есть прогресс, уже начал говорить, как местные: не "последний", а "крайний". А ведь стоит смотреть правде в глаза: именно последний. Ну да ладно, вдруг и вправду еще будет...
Итак: освободился от армии - иди служить. Непонятно с кем говорить. Наверное, с Андреем. Но тому явно не до него. Придется несколько дней выждать. И делать то, что в его силах. Пистолет он уже выучил: разобрать, почистить и собрать может хоть с закрытыми глазами. Тренировки по физподготовке возобновил еще вчера, даже выяснил у Вани, где можно бегать.
Что надо сделать еще?
Эх, тут понять бы, что можно делать, а что нельзя. Сегодня утром что он сделал неправильно? Объявили тревогу. Боря подхватился, проверил еще раз пистолет и пошел выяснять, где его место. И чего, спрашивается, все посылали его по разным неприличным адресам? Неужели нельзя было нормально объяснить, что не служащие должны защищать детей? Чтобы он ушел на свое место и не мешал другим. Влада же объяснила! Не без мата, конечно, но вполне понятно.
Интересно, зачем она, вообще, ругается! Симпатичная девушка, и неглупая, а выражается иногда так, что уши вянут. Доказывает свою силу? Так сильные не ругаются. И не доказывают. Вот Олег никогда не ругался, а его вся шпана в районе боялась. И бандиты тоже... Надо поговорить с Андреем. Вон, кстати, и он.
Боря встал, намереваясь подойти к Урусову, возглавлявшим какую-то процессию, как вдруг здоровый кавказец вырвался из строя и, сбив солдатика, помчался куда-то в сторону.
Далеко он не убежал. Андрей вскинул пистолет. Кавказец упал. Андрей подошел к нему и выстрелил еще несколько раз. А потом, не обращая внимания на вопли раненого, двинулся дальше.
На мгновение Боря оцепенел. А когда это мгновение прошло, понял, что его не особо трогает судьба кавказца. Кто нападал на бригаду, Юринов уже был в курсе. И что лужи крови на асфальте тоже не беспокоят. Наверное, привык после первой ночи. Но с Андреем решил поговорить в другой раз...
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Санечка
- Папа, ты плогнал плохих людей? Да? Совсем плогнал? Ты посему молсис?
- Устал твой папа, кроха. Отдохнуть ему надо. Поспать.
- А тебя как зовут?
- Дядя Жора!
- Дядя Зола, а папа плогнал плохих людей?
- Прогнал. Всех до одного.
- Я говолила! Папа самый сильный! А посему он молсит?
- Устал! Понимаешь? Вот поспит и снова станет самый сильный.
- Падем, я показу, де он спит... И посизу с ним? Стобы его не будили Папа холосый...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Андрей Урусов (Седьмой)
- Тук-тук! - чей-то знакомый голос продублировал стук по двери.
- Никого нет дома. Все ушли на фронт борьбы с бытовым пьянством.
- Ясно все с тобой. Значит, открыто.
Хрупкая лесенка хрустнула под немалым весом, и в кунг ввалился майор Пчелинцев.
- Так, военный, я не понял? Что за пьянка впереди доклада? - спросил комбат, увидев открытую литровую бутылку водки и раскрытый пакет чипсов. - И что за незапротоколированный алкоголь на территории вверенного мне подразделения?
- Глебыч, не гунди - вяло шевеля языком, ответил Урусов. Старший сержант сидел перед импровизированным застольем в одних штанах и держал на вытянутой руке стакан, налитый с былым "спецназовским" шиком, "с горочкой". - Ты и так бы пришел. А я сегодня девственности два раза лишился. И новости не срочные.
- В смысле? - Уточнил майор и выставил на столик еще одну бутылку. - Хотя, об этом давай чуть позже. Что узнал?
Седьмой влил в себя стакан и хрустнул чипсиной. Вытатуированный на груди крылатый пёс застыл в атаке...
- Короче говоря, это была разведка боем. Или подставление под чужой нож лишних бригад. По городу попало очень хорошо. Но несколько районов практически целые. Да и по мелким городам не слишком прицельно били. Уцелели местами. А это плохо. Вернее, хорошо. Короче, Глебыч, нам разведка нужна! Как хлеб, как воздух!
- Не отвлекайся. А то начал, панымаэш, Виссарионовича цитировать, пьянь алкоголическая. - Ловко убрал со стола обе бутылки Пчелинцев. - Разведка будет. Возможно, даже завтра. Ребята сейчас эрхабешные "бардаки" готовят. А ты будешь на точке сидеть. Потому что алкаш припадочный.
- Сам такой. Поц гойский. - Жестом фокусника, Урусов выудил из недр "шишиги" бутылку пива и показал майору дулю. - У меня тут на десять таких майоров припасено. И в рейд я завтра пойду. - сорвал крышку об металлический уголок по краю столика и надолго присосался.
- Тебя Кошка за пьянку убьет. Прямо сегодня.
- Не убьет. Она у меня женщина умная. И сегодня в "детсаду". А у местных бандюков разлад вышел. - Неожиданно снова вернулся к теме разговора Урусов. - У них там "смотрящий" новый объявился. С замашками юного Буонопартия. Собрался Новосибирскую республику создавать.
- Что-что? - Переспросил Пчелинцев. - Республику? Новосибирскую?
- Именно. А сегодняшние гости - из местных. Не захотели они новую жизнь строить под мудрым руководством товарища Сухова. Фамилия у него такая знаменитая. Валера Сухов, погоняло Сухарь или Сухой. И учти, что, об этом, в смысле, о строительстве новой жизни, он заявил пятнадцатого вечером. Оперативный не в меру.
- И?
- И как видишь, кто-то толкнул местным фуфло, что бригаду накрыло целиком, можно прибарахлиться, а потом пересмотреть результаты переговоров с Сухарем. Вот они и явились. А мы прибарахлились.
- Это точно. - Вернул комбат бутылки на место. - "Тигр" я тебе отставил. Как и просил. Кстати, а он тебе зачем?
- Нужен. - Отмахнулся Урусов. - Давай лучше, за потерю девственности бахнем?
- В смысле? - Ответил Пчелинцев, но кружку алюминиевую подставил.
- В том смысле... - Андрей замолчал глядя остекленевшими глазами сквозь комбата, куда-то ему за спину. - Я первый раз в жизни убивал безоружных. Первый раз расстреливал пленных. А мне еще в спину - "гестаповец бандеровский".....
Непрошенная слеза скатилась по щеке. Урусов выдохнул, и влил в себя очередной стакан, с трудом глотая водку. Пчелинцева даже передернуло.
- А я, вообще-то, из Донбасса! Там и по-украински-то никто не говорит... - Начал пьяно объясняться Урусов. - И застрелил я всего троих. Даже спички не понадобились...
- Остальных ты что, в подвале оставил?
- Ну да. - Удивился комбатовскому вопросу Урусов. - Пригодятся для опознания. Вот ты этого Сухова в лицо видел? И я нет. И вряд ли он у кого в телефоне фотку своей хари хранит. Так что, пусть висят пока. Пригодятсяааа...
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Совет
- Ну, что рассказывает наш пленный друг? - Виктор потянулся в кресле.
Потом неожиданно скривился, достал из кармана тюбик изокета и пшикнул под язык.
- Хреново? - спросил Потап.
- Терпимо. Так что он рассказывает?
- Уже ничего. Баши Ахмет Ахмадов скончался от сердечного приступа, вызванного проникновением в сердце постороннего острого предмета. Олегиного тесака.
- Да-а... У меня более легкая форма ишемии... Погоди, почему Олегова? Олег же пьяный спит!
- Спит. Только как допрашивать начали - ввалился. Злой, бледный, посмотрел на эту сцуку и... "Он мой", - говорит. Да так сказал, что и возразить никому в голову не пришло. А пленничек соловьем запел. Без всяких пыток и специальных методов, от одного вида твоего сына. Ты присмотрел бы за ним, не нравится мне это озверение...
- А сейчас он где?
- Олег? Спит. Закончил с Ахмадовым, вытер тесак и ушел спать. Вить, поговори с ним, как проспится. Крепкий парень, но как бы не сломался...
- Поговорю утром. А что Ахмадов рассказал?
- Они с братом держат территорию вдоль трассы от Анзобского перевала до Сарвады. И довольно быстро распространяют свое влияние в сторону Пенджикента. Парнишки конкретно отмороженные, с ними мы общего языка не найдем. Но сейчас продвижение затормозится. Ахмет должен был дойти до Урмитара, а то и дальше. Теперь его братцу надо получить известие о пропаже и восполнить потери. Это не так просто. Пара дней есть. А пока в Сарваде стоит их десяток. В Айни власти совсем нет. Но со стороны Пенджикента идет какая-то другая банда. А может, между Ахмадовым и пенджикентцами еще кто-то есть. Кстати, он говорил про какое-то золото. Был абсолютно уверен, что в Пасруде его много. Не в курсе, там миллионеров не водилось?
- Точно нет. У меня в Самаре одно время работали ребята из этого ущелья. Здесь для всех сто долларов - неимоверное богатство. Нищий кишлак даже по таджикским меркам. Какое здесь золото!
- Может, добывают где?
- Может, и добывают. Но не здесь! Бахреддин, ты не в курсе?
- Нет. Все рудники я не знаю, но в Пасруде ничего не добывают, кроме камня!
- Что-то он напутал. Надо бы разобраться... - задумчиво протянул Виктор. - Но боюсь, нет времени. Потом... Не до золота сейчас...
- Ладно, потом - так потом. В лагере как настроение?
- Вниз больше никто не хочет. - Виктор усмехнулся.
- Понятное дело, - вернул усмешку майор, - а что хотят?
- Ничего не хотят. Подчиняются. В шоке все. Ну, пока в шоке, я тут свои порядки навожу. Отобрал ребят с военным опытом. Не с боевым, а с каким-нибудь. Чтобы автомат от ледоруба отличали. Тебе бы их глянуть, чего они стоят.
- Ну, если Олег с Лехой даже без военного...
- Олег с Лехой - моя школа. Считай, что с боевым. А это - обычные люди. В общем, надо, чтобы ты сформировал отряд.
- Сделаем. Куда уж с подводной лодки денусь.
- Еще нужно набрать шоферов. Чтобы могли по горам водить. Бахреддин - это на тебе. А дальше - надо сходить вниз. Нам нужно всё. Оружие, боеприпасы, продукты, лекарства, горючка!
- Вить, ты что, грабить предлагаешь?
- Не кипятись, майор! Мы не бандиты. Грабить не предлагаю. Покупать. Выменивать...
- На что?
- На что получится. И брать брошенное.
- А что мы можем предложить?
- Кери хар! - буркнул Бахреддин, - и ничего больше! Самим всё нужно...
- Не совсем так. Прикиньте, как мы выглядим. Отряд Ахмадова уничтожили. Быстро и эффективно. А они тут силой считались. Соответственно, и мы - сила. И можем предложить защиту. Тем, кто к нам переберется. А толковые люди нам и самим нужны.
- Ну, с Ахмадовым нам повезло.
- Неважно. Важно, как это выглядит.
- А знаешь, можно попробовать.... - начал прикидывать Потапов, разглядывая карту. - Два направления. В Айни и в Сарваду. В Айни по твоему варианту. А в Сарваде, если вырезать Ахмадовский десяток, много можно просто забрать. Уже бесхозного.
- Соображаешь, майор. Бахреддин, мне в литературе попадалось про аэропорт "Айни". Это к городу имеет отношение?
- Забудь. Это возле Душанбе.
- Жалко. Ну и хрен с ним. Мысль такая. Если местные согласятся, то после рейдов разрушить дорогу ниже Маргузора. Чтобы братец этого Ахмета, ежели захочет к нам в гости заглянуть, пешочком топал. Бахреддин, это реально?
- С аксакалами говорить надо. Но они напуганные сейчас. На всё согласятся.
- Тогда завтра гоним всех помогать хоронить убитых. Думаю, никто не откажется. Пусть проникнутся.
- Подожди, Вить. Если рейд делать, то делать как можно быстрее. А то и опоздать недолго.
- А сдюжим?
- Давай утром пораньше соберем ребят, что ты отобрал, и глянем, кто чего стоит...
18 августа 2012 года
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Борис Юринов
Бегом, бегом... Шаг вдох, шаг выдох... Как дед учил: следить за дыхалкой... Еще пять кругов и можно пойти потише. Чтобы вдох шел на два шага. И выдох на два. А еще через десять кругов перейти на перекладину и брусья. Надо же, военный городок и почти всю часть, разбомбило, а спортплощадка невредимой осталась. Борис, не снижая скорости, вскочил на невысокое бревно, пробежал по нему до конца, спрыгнул и помчался дальше.
Шаг вдох, шаг выдох. Ровное дыхание - залог выносливости. Жалко впереди не маячит спина Олега, привык за долгие годы, что нагрузки определяет брат. И темп задает он же. Ничего, Боря справится сам. А потом доберется до Таджикистана, найдет своих и всё будет, как раньше. Бегом... Шаг вдох, шаг выдох... Парень сбросил темп и немного изменил направление движения. Теперь круг включал не только бревно, но и несколько разнообразных стенок. Раз они здесь построены, значит, через них надо перелезать. С разгона. Иначе, зачем они нужны? Бегом... Десять кругов - это два километра. Плюс те тридцать, что он уже намотал - еще шесть. И два в конце. Всего десять километров бега с препятствиями. Плюс перекладина, брусья, отжимания-приседания. Вся тренировка полтора часа. Утром, пока все спят, чтобы не было лишних вопросов.
Не так уж и много. Те, кто криво усмехаются на утверждение "шахматы - спорт", просто не в курсе. Чтобы выдержать семь часов игры надо быть сильным. Точнее, выносливым. Десять километров рваного бега ежедневно - обычная нагрузка между турнирами. Только без стенок. В Самаре Боря бегал по парку. Здесь непонятно, где тренироваться. Но на площадке точно можно, никто не мешает. А что кругами на одном месте - переживаемо...
После завтрака почистить пистолет. Не важно, надо ли это оружию, из которого никто не стреляет. Просто, чтобы не забыть, как это делается. Договориться бы с кем-нибудь и изучить автомат... Вот вернется Андрей из своих вечных поездок - Боря с ним переговорит. А пока бегом. Два шага вдох, два шага выдох...
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Владимир Потапов (Потап)
- Значит так, - Потап оглядел собравшихся, - все служили?
Ответом был негромкий подтверждающий гул.
- Тогда считайте себя призванными из запаса. Надеюсь, необходимость этого понятна. - Владимир сделал паузу и, не дождавшись комментариев, продолжил, - я - майор Потапов, назначен командиром вооруженных сил лагеря. В первую очередь необходимо знать уровень вашей подготовки. Каждый называет имя, фамилию, звание, ВУС, место службы. Про боевой опыт тоже не молчите. Давай ты первый, - майор ткнул пальцем в сидящего с левого края парня.
- Сергей Долженко, младший сержант, срочная, 7-я гвардейская воздушно-десантная, Новороссийск, пулеметчик первый номер. Не участвовал.
Майор кивнул.
- Следующий!
- Василий Доничев, ефрейтор, срочная, 7-я гвардейская воздушно-десантная, Новороссийск, пулеметчик второй номер. Боевого опыта нет.
- Мы вместе служили, - пояснил Долженко, - В одном расчете.
Потап опять кивнул. Нарушения субординации волновали мало. Народ давно уже штатский, армейскую дисциплину позабывший. Факт наличия слаженного пулеметного расчета был намного важнее. Боевого опыта у ребят нет, да и фиг с ним. Начало отличное.
- Следующий...
Продолжение было поскромнее. Правда, стройбатовцев и прочих железнодорожных не было. То ли Виктор отсеял их самостоятельно, то ли изначально отсутствовали. Но и кого-либо особо ценного тоже не обнаружилось. Два десятка парней, умеющих стрелять из автомата. "Махра", БэТэВэ... Еще пара десантников, и один "зеленый". Но все трое от пехтуры отличались слабо. Служили давно, да и подразделения не блистали...
С другой стороны, могло и этого не быть, собрались бы одни студенты да менеджеры, что, лучше? В том и дело.... А так - хоть есть, кого на посты гонять. Под конец, свежемобилизованные обрадовали еще двумя пулеметчиками, да еще и с боевым опытом. Ребята успели зацепить вторую чеченскую. Необычный расчет - братья-близнецы из Омска. Считай, земляки. И один взрывник, но без практики. Так, теорию помнит. В учебке гоняли. Но тоже лучше, чем ничего. Малыш подучит, будет ему помощник в минно-взрывных делах.
- Значит так, парни, - подвел итог майор, - будем делать из вас спецназ. Горно-десантно-погранично-бронетанковый. Больше не из кого. Если знаете еще кого-то из ребят, кто готов учиться и способен на это - зовите. А пока - завтра у нас первое боевое задание. Вниз пойдем. Надо вытащить из Айни всё, что может пригодиться. - он поднял руку, предупреждая вопросы. - Грабить не будем. Но к стычкам надо быть готовыми. Сейчас получите у Акрама оружие. Приводите пока его в порядок. Вечером представлю командиров отделений. Если вопросов нет - разойтись.
Вопросов не было. Парни потянулись к складу. Потап тоже поднялся.
- Товарищ майор, - окликнул его женский голос.
Владимир обернулся. Литовка. Из пострадавшей пятерки. Года двадцать два - двадцать три на вид, среднего роста, спортивная фигура...
- Слушаю Вас. - Как общаться с литовцами, особенно с вляпавшимися девчонками, Потап не знал. На всякий случай, обратился на Вы.
- Ви набираете в армию только мужчин? - акцент почти не чувствовался, разве что звук "ы" произносила как-то странно, больше похоже на долгое "и".
- А что Вы умеете? - уж чем майор не страдал, так это мужским шовинизмом.
- Лайма Буткуте. Я хорошьё стреляю.
- Биатлонистка?
- Нет. Но с винтовкой обращаться умею.
- Снайпер?
- Можно сказать и так.
- И откуда такие таланты?
- Разве это имеет значение?
- Хорошо. Пошли к Акраму, получишь оружие.
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Андрей Урусов (Седьмой)
- Товарищ водитель! А Вы с собою взяли теплые вещи?! - Урусов был деятелен и надоедлив, и от него жутко несло перегаром.
- Взял, товарищ старший сержант! Целый ящик! Специально для Вас, герр шарфюрер! - огрызнулся мехвод "бардака", прапорщик Безручков.
- Андреич, не гунди! Да! - Седьмой дал щелбан по шлемофону. - А зачем так много?
- Так вдруг кто под лед провалится?! - искренне удивился Безручков.
- Под лед? В августе? - пробормотал Урусов. - Под трибунал!
По броне требовательно застучали.
- На выход, господа офицеры, прапорщики и прочие негодяи! - жизнерадостная команда Пчелинцева, донесшаяся снаружи, оскорбила Урусова до глубины души.
- Вить, а если серьезно? - не обратив внимания на приказ, старший сержант повернулся к мехводу и скорчил самую жалобную физиономию, на какую способен был.
- А если серьезно.... - пауза прапорщика была классической. С одухотворенным лицом и прочими положенными признаками. И оборвалась так же, по учебнику. - Есть. "Двушка" "Жигулевского". Где лежит - потом.
- Хоть сразу на хер не послал. - обрадовался Урусов и полез из БРДМа наружу, под бдительный взгляд Пчелинцева.
Рядом с их БРДМ-2РХ стояла вторая. На той старшим шел Сундуков. Сейчас бодро рапортующий о полной готовности лечь костьми, но задачу выполнить.
- Неверно формулируете, товарищ капитан! Костьми должны лечь все препятствия на вашем пути. Ладно, - пропал вдруг официоз из майорских интонаций, - Саныч, ты сам в курсе не хуже меня.
- Именно. Пробить ЦБС, покрутиться рядом, выйти на связь с живыми. А они будут? - Сундуков решил одеть не стандартный шлемофон, а "Сферу". В маленьком разведброневичке до экипажа можно и так докричаться. А "спецназовская" каска всяко лучше держит пули с осколками.
- Не знаю, - развел руками комбат.- Но надеюсь, что в их лабиринтах не только крысы с тараканами выжили. Давай, Ром, смотри по обстановке, не маленький.
- Именно. - Сундуков вскинул ладонь к затянутой в камуфляж "Сфере". И молча запрыгнул в "бардак".
Тот окутался сизыми тучами выхлопа, и рванул по дороге. Не пытаясь объезжать сгоревшие "боевые машины вымогателей", а просто спихивая их поближе к обочине.
- Они на Базу?- спросил Андрей у подошедшего поближе к ним Пчелинцева.
- Ну да. - майор был гладко выбрит и одет в новенький "комок". В отличие от Урусова и Безручкова. Первый потрепанно-помятый, а второй, еще и в пятнах от горюче-смазочных.
- Думаешь, по ним не били?
- Очень сомневаюсь. С той стороны никто ничего не видел и не слышал. Да там видно будет. - Пчелинцев махнул рукой, и полез в планшетку. - А вот ваш маршрут.
Урусов развернул карту на носу "бардака".
- Таааак, шо мы имеем с гуся? - и поднял взгляд на комбата. - Глебыч, мы вчера мы не так много выпили...
- А я с утра еще все прикинул. - подмигнул Седьмому майор. - С прошлого.
- Дай и я гляну! - влез Безручков. Замасленный палец быстро повторил извилистый путь штабного карандаша. - Не понял...
Теперь и прапорщик с прищуром уставился на Пчелинцева:
- Ты нам предлагаешь проскочить вероятный эпицентр и покататься практически по центру?
- Ага! - лучезарно скалясь, согласился комбат. - И набросать примерную схему заведомо опасных участков и повышенный фон. Андрюха вон, вечно хвастается, что он учебку РХБЗешную заканчивал, ему и карты в руки. Нехай рисует.
- Оршанец, товарищ майор, учебка не химвойсковая, а пограничная. Я по ВУСу - химик-дозиметрист, не более того. - обиделся Урусов. - Сколько раз говорил.
- И столько же раз повторишь. - отрезал Пчелинцев. - Начхима у нас нету. А из остальных только ты и Сундук знают, что и как дергать на "химбардаках". Да и вас обоих фиг заставишь копать от рассвета до следующего дуба.
- Вот же блин, до чего доводит могучий интеллект! - почесал Урусов взопревший под шлемофоном затылок. - И способность косить на работу. Кто с нами? Вдвоем не пойду. - сменил он вдруг резко тему.
- Так из твоих бойцы и пойдут. Соловьев и Поляков.
- Матка Бозка Ченстохова! - простонал Урусов и картинно схватился за голову. - За шо на меня такие кары?!
- Рядовой обещал больше не блевать! - подмигнул Пчелинцев. - И вообще, хватит комедию ломать. Актер.
- Погорелого театра, блин. - согласился Урусов. - Во! И ребята бегут.
Пчелинцев обернулся. Рысят парни. У обоих - свертки ОЗК и по нескольку пустых мешков.
- Товарищи бойцы! - ткнул пальцем комбат. - А нафига они вам?
- Для пополнения медикаментозного фонда! - резво закинул мешки в стальную коробку сержант Соловьев и вытянулся перед майором. - Неотказательная просьба подполковника Мезенцева!
- Неотказательная просьба, говоришь... - хмыкнул Пчелинцев. - Давай, сержант, грузитесь и вперед. Постоянно на связи!
- Тык точна, товарыша начальника! Будем говорящую шапку пытать! - ответил из недр "бардака" Урусов. И, захлопнув люк, напомнил прапорщику про обещанный напиток завтрашнего дня.
Мерно загудел двигатель....
Таджикистан, Фанские горы, Куликалонские озера
Олег Юринов
Бегу за Лехой, с трудом выдерживая темп. Вчерашний день аукается. Даже не сам день, а выпитый с подачи Жоры спирт. Впрочем, признаю, это было нужно, вело меня не по-детски. Но сейчас вчерашняя необходимость выливается в далеко не лучшую сегодняшнюю форму. Шел бы один, вообще еле плелся. Но темп задает Леха, приходится держать. Вот и держу. Впрочем, недолго осталось, седловина уже видна. А дальше вниз, полегче будет. Да и идем неплохо. От лагеря до Алаудинского перевала в два часа укладываемся, как и рассчитывали. Алаудинский - самый короткий путь на Куликалонские озера и к альплагерю Артуч, где стоит человек семьдесят нашей братии: иркутские сборы и несколько примкнувших к ним групп.
Задача - обрадовать ребят информацией о последних событиях и предложить перебраться к нам. Точнее не предложить, это уже делалось, а убедить. А если не удастся - то хотя бы отдать им стволы с боекомплектом, глядишь, смогут отпор дать, если и к ним кто заявится. Нет, не если, а когда.
Выбегаем на седловину. Дальше проще пойдет. В нужную нам точку ведут два перевала. Этот Алаудинский и Лаудан, еще более низкий и простой. Собственно, оба простейшие, грунтовая тропа насквозь, ишаки без проблем ходят, просто Лаудан ниже почти на триста метров. Но там путь длиннее. Когда идем с Куликалон - основное расстояние на нем бежится на спуск и особой роли не играет. А в обратную сторону - с точностью до наоборот. Вот и получается, что туда-обратно выгоднее ходить "колечком", такая вот гримаса горного рельефа. На спуске башка окончательно проветривается, и к палаткам иркутчан подбегаю уже полностью оклемавшимся.
- Привет, Валер!
- Соседям наше с кисточкой. С какими новостями?
- Да не с радостными. Воевали вчера.
Рассказываю Валере подробности. Иркутчанин мрачнеет. Веселеть ему не с чего, их стоянка на Куликалонах открыта всем ветрам. Раньше или позже придется перебираться в Артуч. А этот лагерь не прикроешь, дорога к нему хоть и не союзного значения, но одним махом не рушится. И следующий Ахмет запросто может въехать прямо туда.
Собственно, ради этого мы с Лехой и побежали сегодня на Куликалоны. Ну, еще прихватили для ребят несколько стволов с боекомплектом. Всё лучше, чем ничего.
- Что делать-то... - Валера грустно вздыхает. - Может, и в самом деле, к вам перебраться?
- Ну, наше мнение ты знаешь. Вместе выживать проще. Пока вы здесь - мы даже помочь, если что, не успеем.
От нас до иркутского лагеря минимум три часа хода. А еще два - пока их гонец добежит до Алаудинского перевала, откуда берет рация... Живых на Куликалонах к нашему приходу не останется. А Артуч еще ниже. Час вниз, два наверх...
- Почти убедили. Сейчас инструкторов соберу - поговорим.
Следующие два часа проходят в ожесточенных спорах. Решающим аргументом становится, как ни странно, не угроза нападения, а вопрос еды. Как только у ребят кончатся лагерные запасы - жрать будет нечего. Всех ресурсов - рыбку в озерах ловить. Куликалоны - единственные озера, где она водится. Вот только маринка - рыбка мелкая, семьдесят человек ей не прокормишь. Тем более, зимой.
У нас и рыбы нет. Но зато есть два кишлака, а в них скот. В том, что после вчерашнего папа и Бахреддин с аксакалами договорятся, ни на миг не сомневаюсь.
Наконец, иркутчане решаются, и лагерь поднимается, как по тревоге. Сборы занимают меньше времени, чем дебаты: альпинисты, однако...
Несмотря на кучу потерянного времени и тяжелогруженое новичковое отделение, в лагерь успеваем засветло. Папа с Потапом тут же берут прибавление в оборот: кто что знает, умеет и может. Слово "хочет" из нашего лексикона потихонечку уходит. Думаю, что надолго...
Окрестности Новосибирска, дорога к Центральной базе снабжения (ЦБС)
Роман Сундуков (Сундук)
Капитан Сундуков всегда любил ездить на броне. С Чечни еще. Несется туша БТРа по разбитой дороге, наматывая километр за километром на рубчатые шины. И кажется, будто не камни, перемешанные с осколками непонятно чего, под колесами, а речная гладь. И под тонкой тканью камуфляжных штанов вовсе не нагретый металл, а древесина палубы ладьи... И не десяток смертельно уставших солдат рядом, а под сотню лихих ушкуйников. И сам он вовсе не гладко выбритый капитан Российской армии, а атаман Ромка Сундук с золотой саблей и бородой.
Вот только бородатыми там были не атаманы, а всякие полевые командиры с прочими "борцами за веру и за баксы". И вскидывали вверх боевые машины вовсе не волны, а фугасы...
Но все равно, любовь не проходила.
А сейчас - вообще все отлично складывалось. Дорогу на Центральную Базу Снабжения округа мехвод знал отлично. Если верить приборам, заражение было минимальным, чуть ли не естественный фон, который, вообще, в здешних краях слегка повышен. Поэтому, и сидел капитан на башенке, придерживаясь за пулеметный ствол.
И увидел препятствие раньше всех. Неудивительно, впрочем, не увидеть было сложно. Въехали на вершинку перед спуском, а впереди, в низинке, воронка метров полста в диаметре, усыпанная по краям серебристыми ошметками алюминия. Снизу заполошно заорал что-то неразборчивое Михайлов.
Щелкнули запоры люка. Тихонько загудел аппарат, поднимавший давление внутри БРДМки.
- Ну? - спросил Сундуков у испуганного рядового.
- Это! - все не мог слова вспомнить. - Уровень скакнул резко. Дозиметр чуть у ума не сошел еще бы немного, и вовсе бы расплавился! - для пущей убедительности, рядовой пучил глаза и пытался размахивать руками. В тесноте боевого отделения получалось у него плохо...
- Разберемся.
Капитан сдвинул Михайлова, и втиснулся на его место. Рядовой изогнулся в три погибели, но кое-как сумел переползти на командирское сидение.
- Действительно, резко. - хмыкнул Сундуков. - Жень, сдавай назад помалу. По команде - стоп!
- Принял. - буркнула спина мехвода. "Бардак", не разворачиваясь, начал отъезжать.
- Отлично! Еще лучше! - комментировал каждые десять метров дороги капитан. - Вообще супер! Женя, стоп!
Чуть качнувшись всем корпусом, машина остановилась. Сундуков, секунду помедлил, а потом ухватил рядового за куртку.
- Что же ты, контра, и гад ползучий, тормоз такой?! - ласково спросил капитан. - Мы же с отдаренными люками шли! И фон потихоньку рос! Что, выгнать за броню, да приказать кусочек "Трайдента" на память принести?!
Вот только от ласковости тона, Михайлову стало еще страшнее.
- Или просто в эпицентрик забежишь, да циферку показаний прокричишь, прежде чем мяско с косточек полезет?!
- Саныч.. - тронул его мехвод. - Не гони. У пацана сейчас сердце остановится с перепугу.
- Сам виноват, если остановится! - отмахнулся капитан. - Женя, он нас чуть не угробил, ты это понимаешь?! Скажи спасибо, что "шипучка" это! Толком не рванула, а так, рассыпалась без реакции.
- Понимаю. - согласился старшина-контрактник. Они с Сундуковым в одном дворе жили. И на Пяндже вместе были. Вот старшина и позволял себе многое, даже до Войны. - Но не угробил же. А он щас помрет. Прямо тут.
- И хрен с ним! - запас злости явно начал истекать, и капитан понемногу успокаивался. - Помрет - за борт выкинем, скажем напоролись неудачно. Пулю поймал, с борта свалился. Подбирать не стали, потому что по нам начали гаубицы прямой наводкой лупить.
Рядовой сдавленно и вымученно улыбался, начав понимать, что никто его никуда не выгонит, а все это - не более чем для разрядки. Чтобы нервы раньше времени не перегорели.
- А ты чего лыбу давишь, товарищ рядовой?! - пошел на второй круг капитан. - Не волнуйся, вернемся в бригаду - придумаю, чего позаковыристее! Жень, мы тут каким-нибудь Макаром объехать сможем?
- Как не смочь? Щас через перелесок. У нас проходимость отличная - проскочим напрямую. А там, огородами и к Котовскому.
- Какому - такому Котовскому? - насторожился Сундуков. - У них, что, снова руководство поменялось?
- Григорий Иванычу, который. - заржал старшина на всю БРДМ. - Красный командир и все такое! Выражение такое есть. То ли метафора, то ли аллитерация. Слово, помню, хитрое.
- Фразеологизм! - пискнул Михайлов.
- Ой, да вы шо?! - теперь уже капитан засмеялся во все горло. - Женя, и этот шлемазел будет рассказывать тебе, как последнему гою за метафоры.
Старшина подмигнул рядовому:
- У меня до Войны два сборника вышли. Лирика и все прочее. А ты тут про фразеологизмы лепишь, балбес! - и снова подмигнул.
Совет
- Ну, что рассказывает наш пленный друг? - Виктор потянулся в кресле.
Потом неожиданно скривился, достал из кармана тюбик изокета и пшикнул под язык.
- Хреново? - спросил Потап.
- Терпимо. Так что он рассказывает?
- Уже ничего. Баши Ахмет Ахмадов скончался от сердечного приступа, вызванного проникновением в сердце постороннего острого предмета. Олегиного тесака.
- Да-а... У меня более легкая форма ишемии... Погоди, почему Олегова? Олег же пьяный спит!
- Спит. Только как допрашивать начали - ввалился. Злой, бледный, посмотрел на эту сцуку и... "Он мой", - говорит. Да так сказал, что и возразить никому в голову не пришло. А пленничек соловьем запел. Без всяких пыток и специальных методов, от одного вида твоего сына. Ты присмотрел бы за ним, не нравится мне это озверение...
- А сейчас он где?
- Олег? Спит. Закончил с Ахмадовым, вытер тесак и ушел спать. Вить, поговори с ним, как проспится. Крепкий парень, но как бы не сломался...
- Поговорю утром. А что Ахмадов рассказал?
- Они с братом держат территорию вдоль трассы от Анзобского перевала до Сарвады. И довольно быстро распространяют свое влияние в сторону Пенджикента. Парнишки конкретно отмороженные, с ними мы общего языка не найдем. Но сейчас продвижение затормозится. Ахмет должен был дойти до Урмитара, а то и дальше. Теперь его братцу надо получить известие о пропаже и восполнить потери. Это не так просто. Пара дней есть. А пока в Сарваде стоит их десяток. В Айни власти совсем нет. Но со стороны Пенджикента идет какая-то другая банда. А может, между Ахмадовым и пенджикентцами еще кто-то есть. Кстати, он говорил про какое-то золото. Был абсолютно уверен, что в Пасруде его много. Не в курсе, там миллионеров не водилось?
- Точно нет. У меня в Самаре одно время работали ребята из этого ущелья. Здесь для всех сто долларов - неимоверное богатство. Нищий кишлак даже по таджикским меркам. Какое здесь золото!
- Может, добывают где?
- Может, и добывают. Но не здесь! Бахреддин, ты не в курсе?
- Нет. Все рудники я не знаю, но в Пасруде ничего не добывают, кроме камня!
- Что-то он напутал. Надо бы разобраться... - задумчиво протянул Виктор. - Но боюсь, нет времени. Потом... Не до золота сейчас...
- Ладно, потом - так потом. В лагере как настроение?
- Вниз больше никто не хочет. - Виктор усмехнулся.
- Понятное дело, - вернул усмешку майор, - а что хотят?
- Ничего не хотят. Подчиняются. В шоке все. Ну, пока в шоке, я тут свои порядки навожу. Отобрал ребят с военным опытом. Не с боевым, а с каким-нибудь. Чтобы автомат от ледоруба отличали. Тебе бы их глянуть, чего они стоят.
- Ну, если Олег с Лехой даже без военного...
- Олег с Лехой - моя школа. Считай, что с боевым. А это - обычные люди. В общем, надо, чтобы ты сформировал отряд.
- Сделаем. Куда уж с подводной лодки денусь.
- Еще нужно набрать шоферов. Чтобы могли по горам водить. Бахреддин - это на тебе. А дальше - надо сходить вниз. Нам нужно всё. Оружие, боеприпасы, продукты, лекарства, горючка!
- Вить, ты что, грабить предлагаешь?
- Не кипятись, майор! Мы не бандиты. Грабить не предлагаю. Покупать. Выменивать...
- На что?
- На что получится. И брать брошенное.
- А что мы можем предложить?
- Кери хар! - буркнул Бахреддин, - и ничего больше! Самим всё нужно...
- Не совсем так. Прикиньте, как мы выглядим. Отряд Ахмадова уничтожили. Быстро и эффективно. А они тут силой считались. Соответственно, и мы - сила. И можем предложить защиту. Тем, кто к нам переберется. А толковые люди нам и самим нужны.
- Ну, с Ахмадовым нам повезло.
- Неважно. Важно, как это выглядит.
- А знаешь, можно попробовать.... - начал прикидывать Потапов, разглядывая карту. - Два направления. В Айни и в Сарваду. В Айни по твоему варианту. А в Сарваде, если вырезать Ахмадовский десяток, много можно просто забрать. Уже бесхозного.
- Соображаешь, майор. Бахреддин, мне в литературе попадалось про аэропорт "Айни". Это к городу имеет отношение?
- Забудь. Это возле Душанбе.
- Жалко. Ну и хрен с ним. Мысль такая. Если местные согласятся, то после рейдов разрушить дорогу ниже Маргузора. Чтобы братец этого Ахмета, ежели захочет к нам в гости заглянуть, пешочком топал. Бахреддин, это реально?
- С аксакалами говорить надо. Но они напуганные сейчас. На всё согласятся.
- Тогда завтра гоним всех помогать хоронить убитых. Думаю, никто не откажется. Пусть проникнутся.
- Подожди, Вить. Если рейд делать, то делать как можно быстрее. А то и опоздать недолго.
- А сдюжим?
- Давай утром пораньше соберем ребят, что ты отобрал, и глянем, кто чего стоит...
18 августа 2012 года
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Борис Юринов
Бегом, бегом... Шаг вдох, шаг выдох... Как дед учил: следить за дыхалкой... Еще пять кругов и можно пойти потише. Чтобы вдох шел на два шага. И выдох на два. А еще через десять кругов перейти на перекладину и брусья. Надо же, военный городок и почти всю часть, разбомбило, а спортплощадка невредимой осталась. Борис, не снижая скорости, вскочил на невысокое бревно, пробежал по нему до конца, спрыгнул и помчался дальше.
Шаг вдох, шаг выдох. Ровное дыхание - залог выносливости. Жалко впереди не маячит спина Олега, привык за долгие годы, что нагрузки определяет брат. И темп задает он же. Ничего, Боря справится сам. А потом доберется до Таджикистана, найдет своих и всё будет, как раньше. Бегом... Шаг вдох, шаг выдох... Парень сбросил темп и немного изменил направление движения. Теперь круг включал не только бревно, но и несколько разнообразных стенок. Раз они здесь построены, значит, через них надо перелезать. С разгона. Иначе, зачем они нужны? Бегом... Десять кругов - это два километра. Плюс те тридцать, что он уже намотал - еще шесть. И два в конце. Всего десять километров бега с препятствиями. Плюс перекладина, брусья, отжимания-приседания. Вся тренировка полтора часа. Утром, пока все спят, чтобы не было лишних вопросов.
Не так уж и много. Те, кто криво усмехаются на утверждение "шахматы - спорт", просто не в курсе. Чтобы выдержать семь часов игры надо быть сильным. Точнее, выносливым. Десять километров рваного бега ежедневно - обычная нагрузка между турнирами. Только без стенок. В Самаре Боря бегал по парку. Здесь непонятно, где тренироваться. Но на площадке точно можно, никто не мешает. А что кругами на одном месте - переживаемо...
После завтрака почистить пистолет. Не важно, надо ли это оружию, из которого никто не стреляет. Просто, чтобы не забыть, как это делается. Договориться бы с кем-нибудь и изучить автомат... Вот вернется Андрей из своих вечных поездок - Боря с ним переговорит. А пока бегом. Два шага вдох, два шага выдох...
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Владимир Потапов (Потап)
- Значит так, - Потап оглядел собравшихся, - все служили?
Ответом был негромкий подтверждающий гул.
- Тогда считайте себя призванными из запаса. Надеюсь, необходимость этого понятна. - Владимир сделал паузу и, не дождавшись комментариев, продолжил, - я - майор Потапов, назначен командиром вооруженных сил лагеря. В первую очередь необходимо знать уровень вашей подготовки. Каждый называет имя, фамилию, звание, ВУС, место службы. Про боевой опыт тоже не молчите. Давай ты первый, - майор ткнул пальцем в сидящего с левого края парня.
- Сергей Долженко, младший сержант, срочная, 7-я гвардейская воздушно-десантная, Новороссийск, пулеметчик первый номер. Не участвовал.
Майор кивнул.
- Следующий!
- Василий Доничев, ефрейтор, срочная, 7-я гвардейская воздушно-десантная, Новороссийск, пулеметчик второй номер. Боевого опыта нет.
- Мы вместе служили, - пояснил Долженко, - В одном расчете.
Потап опять кивнул. Нарушения субординации волновали мало. Народ давно уже штатский, армейскую дисциплину позабывший. Факт наличия слаженного пулеметного расчета был намного важнее. Боевого опыта у ребят нет, да и фиг с ним. Начало отличное.
- Следующий...
Продолжение было поскромнее. Правда, стройбатовцев и прочих железнодорожных не было. То ли Виктор отсеял их самостоятельно, то ли изначально отсутствовали. Но и кого-либо особо ценного тоже не обнаружилось. Два десятка парней, умеющих стрелять из автомата. "Махра", БэТэВэ... Еще пара десантников, и один "зеленый". Но все трое от пехтуры отличались слабо. Служили давно, да и подразделения не блистали...
С другой стороны, могло и этого не быть, собрались бы одни студенты да менеджеры, что, лучше? В том и дело.... А так - хоть есть, кого на посты гонять. Под конец, свежемобилизованные обрадовали еще двумя пулеметчиками, да еще и с боевым опытом. Ребята успели зацепить вторую чеченскую. Необычный расчет - братья-близнецы из Омска. Считай, земляки. И один взрывник, но без практики. Так, теорию помнит. В учебке гоняли. Но тоже лучше, чем ничего. Малыш подучит, будет ему помощник в минно-взрывных делах.
- Значит так, парни, - подвел итог майор, - будем делать из вас спецназ. Горно-десантно-погранично-бронетанковый. Больше не из кого. Если знаете еще кого-то из ребят, кто готов учиться и способен на это - зовите. А пока - завтра у нас первое боевое задание. Вниз пойдем. Надо вытащить из Айни всё, что может пригодиться. - он поднял руку, предупреждая вопросы. - Грабить не будем. Но к стычкам надо быть готовыми. Сейчас получите у Акрама оружие. Приводите пока его в порядок. Вечером представлю командиров отделений. Если вопросов нет - разойтись.
Вопросов не было. Парни потянулись к складу. Потап тоже поднялся.
- Товарищ майор, - окликнул его женский голос.
Владимир обернулся. Литовка. Из пострадавшей пятерки. Года двадцать два - двадцать три на вид, среднего роста, спортивная фигура...
- Слушаю Вас. - Как общаться с литовцами, особенно с вляпавшимися девчонками, Потап не знал. На всякий случай, обратился на Вы.
- Ви набираете в армию только мужчин? - акцент почти не чувствовался, разве что звук "ы" произносила как-то странно, больше похоже на долгое "и".
- А что Вы умеете? - уж чем майор не страдал, так это мужским шовинизмом.
- Лайма Буткуте. Я хорошьё стреляю.
- Биатлонистка?
- Нет. Но с винтовкой обращаться умею.
- Снайпер?
- Можно сказать и так.
- И откуда такие таланты?
- Разве это имеет значение?
- Хорошо. Пошли к Акраму, получишь оружие.
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Андрей Урусов (Седьмой)
- Товарищ водитель! А Вы с собою взяли теплые вещи?! - Урусов был деятелен и надоедлив, и от него жутко несло перегаром.
- Взял, товарищ старший сержант! Целый ящик! Специально для Вас, герр шарфюрер! - огрызнулся мехвод "бардака", прапорщик Безручков.
- Андреич, не гунди! Да! - Седьмой дал щелбан по шлемофону. - А зачем так много?
- Так вдруг кто под лед провалится?! - искренне удивился Безручков.
- Под лед? В августе? - пробормотал Урусов. - Под трибунал!
По броне требовательно застучали.
- На выход, господа офицеры, прапорщики и прочие негодяи! - жизнерадостная команда Пчелинцева, донесшаяся снаружи, оскорбила Урусова до глубины души.
- Вить, а если серьезно? - не обратив внимания на приказ, старший сержант повернулся к мехводу и скорчил самую жалобную физиономию, на какую способен был.
- А если серьезно.... - пауза прапорщика была классической. С одухотворенным лицом и прочими положенными признаками. И оборвалась так же, по учебнику. - Есть. "Двушка" "Жигулевского". Где лежит - потом.
- Хоть сразу на хер не послал. - обрадовался Урусов и полез из БРДМа наружу, под бдительный взгляд Пчелинцева.
Рядом с их БРДМ-2РХ стояла вторая. На той старшим шел Сундуков. Сейчас бодро рапортующий о полной готовности лечь костьми, но задачу выполнить.
- Неверно формулируете, товарищ капитан! Костьми должны лечь все препятствия на вашем пути. Ладно, - пропал вдруг официоз из майорских интонаций, - Саныч, ты сам в курсе не хуже меня.
- Именно. Пробить ЦБС, покрутиться рядом, выйти на связь с живыми. А они будут? - Сундуков решил одеть не стандартный шлемофон, а "Сферу". В маленьком разведброневичке до экипажа можно и так докричаться. А "спецназовская" каска всяко лучше держит пули с осколками.
- Не знаю, - развел руками комбат.- Но надеюсь, что в их лабиринтах не только крысы с тараканами выжили. Давай, Ром, смотри по обстановке, не маленький.
- Именно. - Сундуков вскинул ладонь к затянутой в камуфляж "Сфере". И молча запрыгнул в "бардак".
Тот окутался сизыми тучами выхлопа, и рванул по дороге. Не пытаясь объезжать сгоревшие "боевые машины вымогателей", а просто спихивая их поближе к обочине.
- Они на Базу?- спросил Андрей у подошедшего поближе к ним Пчелинцева.
- Ну да. - майор был гладко выбрит и одет в новенький "комок". В отличие от Урусова и Безручкова. Первый потрепанно-помятый, а второй, еще и в пятнах от горюче-смазочных.
- Думаешь, по ним не били?
- Очень сомневаюсь. С той стороны никто ничего не видел и не слышал. Да там видно будет. - Пчелинцев махнул рукой, и полез в планшетку. - А вот ваш маршрут.
Урусов развернул карту на носу "бардака".
- Таааак, шо мы имеем с гуся? - и поднял взгляд на комбата. - Глебыч, мы вчера мы не так много выпили...
- А я с утра еще все прикинул. - подмигнул Седьмому майор. - С прошлого.
- Дай и я гляну! - влез Безручков. Замасленный палец быстро повторил извилистый путь штабного карандаша. - Не понял...
Теперь и прапорщик с прищуром уставился на Пчелинцева:
- Ты нам предлагаешь проскочить вероятный эпицентр и покататься практически по центру?
- Ага! - лучезарно скалясь, согласился комбат. - И набросать примерную схему заведомо опасных участков и повышенный фон. Андрюха вон, вечно хвастается, что он учебку РХБЗешную заканчивал, ему и карты в руки. Нехай рисует.
- Оршанец, товарищ майор, учебка не химвойсковая, а пограничная. Я по ВУСу - химик-дозиметрист, не более того. - обиделся Урусов. - Сколько раз говорил.
- И столько же раз повторишь. - отрезал Пчелинцев. - Начхима у нас нету. А из остальных только ты и Сундук знают, что и как дергать на "химбардаках". Да и вас обоих фиг заставишь копать от рассвета до следующего дуба.
- Вот же блин, до чего доводит могучий интеллект! - почесал Урусов взопревший под шлемофоном затылок. - И способность косить на работу. Кто с нами? Вдвоем не пойду. - сменил он вдруг резко тему.
- Так из твоих бойцы и пойдут. Соловьев и Поляков.
- Матка Бозка Ченстохова! - простонал Урусов и картинно схватился за голову. - За шо на меня такие кары?!
- Рядовой обещал больше не блевать! - подмигнул Пчелинцев. - И вообще, хватит комедию ломать. Актер.
- Погорелого театра, блин. - согласился Урусов. - Во! И ребята бегут.
Пчелинцев обернулся. Рысят парни. У обоих - свертки ОЗК и по нескольку пустых мешков.
- Товарищи бойцы! - ткнул пальцем комбат. - А нафига они вам?
- Для пополнения медикаментозного фонда! - резво закинул мешки в стальную коробку сержант Соловьев и вытянулся перед майором. - Неотказательная просьба подполковника Мезенцева!
- Неотказательная просьба, говоришь... - хмыкнул Пчелинцев. - Давай, сержант, грузитесь и вперед. Постоянно на связи!
- Тык точна, товарыша начальника! Будем говорящую шапку пытать! - ответил из недр "бардака" Урусов. И, захлопнув люк, напомнил прапорщику про обещанный напиток завтрашнего дня.
Мерно загудел двигатель....
Таджикистан, Фанские горы, Куликалонские озера
Олег Юринов
Бегу за Лехой, с трудом выдерживая темп. Вчерашний день аукается. Даже не сам день, а выпитый с подачи Жоры спирт. Впрочем, признаю, это было нужно, вело меня не по-детски. Но сейчас вчерашняя необходимость выливается в далеко не лучшую сегодняшнюю форму. Шел бы один, вообще еле плелся. Но темп задает Леха, приходится держать. Вот и держу. Впрочем, недолго осталось, седловина уже видна. А дальше вниз, полегче будет. Да и идем неплохо. От лагеря до Алаудинского перевала в два часа укладываемся, как и рассчитывали. Алаудинский - самый короткий путь на Куликалонские озера и к альплагерю Артуч, где стоит человек семьдесят нашей братии: иркутские сборы и несколько примкнувших к ним групп.
Задача - обрадовать ребят информацией о последних событиях и предложить перебраться к нам. Точнее не предложить, это уже делалось, а убедить. А если не удастся - то хотя бы отдать им стволы с боекомплектом, глядишь, смогут отпор дать, если и к ним кто заявится. Нет, не если, а когда.
Выбегаем на седловину. Дальше проще пойдет. В нужную нам точку ведут два перевала. Этот Алаудинский и Лаудан, еще более низкий и простой. Собственно, оба простейшие, грунтовая тропа насквозь, ишаки без проблем ходят, просто Лаудан ниже почти на триста метров. Но там путь длиннее. Когда идем с Куликалон - основное расстояние на нем бежится на спуск и особой роли не играет. А в обратную сторону - с точностью до наоборот. Вот и получается, что туда-обратно выгоднее ходить "колечком", такая вот гримаса горного рельефа. На спуске башка окончательно проветривается, и к палаткам иркутчан подбегаю уже полностью оклемавшимся.
- Привет, Валер!
- Соседям наше с кисточкой. С какими новостями?
- Да не с радостными. Воевали вчера.
Рассказываю Валере подробности. Иркутчанин мрачнеет. Веселеть ему не с чего, их стоянка на Куликалонах открыта всем ветрам. Раньше или позже придется перебираться в Артуч. А этот лагерь не прикроешь, дорога к нему хоть и не союзного значения, но одним махом не рушится. И следующий Ахмет запросто может въехать прямо туда.
Собственно, ради этого мы с Лехой и побежали сегодня на Куликалоны. Ну, еще прихватили для ребят несколько стволов с боекомплектом. Всё лучше, чем ничего.
- Что делать-то... - Валера грустно вздыхает. - Может, и в самом деле, к вам перебраться?
- Ну, наше мнение ты знаешь. Вместе выживать проще. Пока вы здесь - мы даже помочь, если что, не успеем.
От нас до иркутского лагеря минимум три часа хода. А еще два - пока их гонец добежит до Алаудинского перевала, откуда берет рация... Живых на Куликалонах к нашему приходу не останется. А Артуч еще ниже. Час вниз, два наверх...
- Почти убедили. Сейчас инструкторов соберу - поговорим.
Следующие два часа проходят в ожесточенных спорах. Решающим аргументом становится, как ни странно, не угроза нападения, а вопрос еды. Как только у ребят кончатся лагерные запасы - жрать будет нечего. Всех ресурсов - рыбку в озерах ловить. Куликалоны - единственные озера, где она водится. Вот только маринка - рыбка мелкая, семьдесят человек ей не прокормишь. Тем более, зимой.
У нас и рыбы нет. Но зато есть два кишлака, а в них скот. В том, что после вчерашнего папа и Бахреддин с аксакалами договорятся, ни на миг не сомневаюсь.
Наконец, иркутчане решаются, и лагерь поднимается, как по тревоге. Сборы занимают меньше времени, чем дебаты: альпинисты, однако...
Несмотря на кучу потерянного времени и тяжелогруженое новичковое отделение, в лагерь успеваем засветло. Папа с Потапом тут же берут прибавление в оборот: кто что знает, умеет и может. Слово "хочет" из нашего лексикона потихонечку уходит. Думаю, что надолго...
Окрестности Новосибирска, дорога к Центральной базе снабжения (ЦБС)
Роман Сундуков (Сундук)
Капитан Сундуков всегда любил ездить на броне. С Чечни еще. Несется туша БТРа по разбитой дороге, наматывая километр за километром на рубчатые шины. И кажется, будто не камни, перемешанные с осколками непонятно чего, под колесами, а речная гладь. И под тонкой тканью камуфляжных штанов вовсе не нагретый металл, а древесина палубы ладьи... И не десяток смертельно уставших солдат рядом, а под сотню лихих ушкуйников. И сам он вовсе не гладко выбритый капитан Российской армии, а атаман Ромка Сундук с золотой саблей и бородой.
Вот только бородатыми там были не атаманы, а всякие полевые командиры с прочими "борцами за веру и за баксы". И вскидывали вверх боевые машины вовсе не волны, а фугасы...
Но все равно, любовь не проходила.
А сейчас - вообще все отлично складывалось. Дорогу на Центральную Базу Снабжения округа мехвод знал отлично. Если верить приборам, заражение было минимальным, чуть ли не естественный фон, который, вообще, в здешних краях слегка повышен. Поэтому, и сидел капитан на башенке, придерживаясь за пулеметный ствол.
И увидел препятствие раньше всех. Неудивительно, впрочем, не увидеть было сложно. Въехали на вершинку перед спуском, а впереди, в низинке, воронка метров полста в диаметре, усыпанная по краям серебристыми ошметками алюминия. Снизу заполошно заорал что-то неразборчивое Михайлов.
Щелкнули запоры люка. Тихонько загудел аппарат, поднимавший давление внутри БРДМки.
- Ну? - спросил Сундуков у испуганного рядового.
- Это! - все не мог слова вспомнить. - Уровень скакнул резко. Дозиметр чуть у ума не сошел еще бы немного, и вовсе бы расплавился! - для пущей убедительности, рядовой пучил глаза и пытался размахивать руками. В тесноте боевого отделения получалось у него плохо...
- Разберемся.
Капитан сдвинул Михайлова, и втиснулся на его место. Рядовой изогнулся в три погибели, но кое-как сумел переползти на командирское сидение.
- Действительно, резко. - хмыкнул Сундуков. - Жень, сдавай назад помалу. По команде - стоп!
- Принял. - буркнула спина мехвода. "Бардак", не разворачиваясь, начал отъезжать.
- Отлично! Еще лучше! - комментировал каждые десять метров дороги капитан. - Вообще супер! Женя, стоп!
Чуть качнувшись всем корпусом, машина остановилась. Сундуков, секунду помедлил, а потом ухватил рядового за куртку.
- Что же ты, контра, и гад ползучий, тормоз такой?! - ласково спросил капитан. - Мы же с отдаренными люками шли! И фон потихоньку рос! Что, выгнать за броню, да приказать кусочек "Трайдента" на память принести?!
Вот только от ласковости тона, Михайлову стало еще страшнее.
- Или просто в эпицентрик забежишь, да циферку показаний прокричишь, прежде чем мяско с косточек полезет?!
- Саныч.. - тронул его мехвод. - Не гони. У пацана сейчас сердце остановится с перепугу.
- Сам виноват, если остановится! - отмахнулся капитан. - Женя, он нас чуть не угробил, ты это понимаешь?! Скажи спасибо, что "шипучка" это! Толком не рванула, а так, рассыпалась без реакции.
- Понимаю. - согласился старшина-контрактник. Они с Сундуковым в одном дворе жили. И на Пяндже вместе были. Вот старшина и позволял себе многое, даже до Войны. - Но не угробил же. А он щас помрет. Прямо тут.
- И хрен с ним! - запас злости явно начал истекать, и капитан понемногу успокаивался. - Помрет - за борт выкинем, скажем напоролись неудачно. Пулю поймал, с борта свалился. Подбирать не стали, потому что по нам начали гаубицы прямой наводкой лупить.
Рядовой сдавленно и вымученно улыбался, начав понимать, что никто его никуда не выгонит, а все это - не более чем для разрядки. Чтобы нервы раньше времени не перегорели.
- А ты чего лыбу давишь, товарищ рядовой?! - пошел на второй круг капитан. - Не волнуйся, вернемся в бригаду - придумаю, чего позаковыристее! Жень, мы тут каким-нибудь Макаром объехать сможем?
- Как не смочь? Щас через перелесок. У нас проходимость отличная - проскочим напрямую. А там, огородами и к Котовскому.
- Какому - такому Котовскому? - насторожился Сундуков. - У них, что, снова руководство поменялось?
- Григорий Иванычу, который. - заржал старшина на всю БРДМ. - Красный командир и все такое! Выражение такое есть. То ли метафора, то ли аллитерация. Слово, помню, хитрое.
- Фразеологизм! - пискнул Михайлов.
- Ой, да вы шо?! - теперь уже капитан засмеялся во все горло. - Женя, и этот шлемазел будет рассказывать тебе, как последнему гою за метафоры.
Старшина подмигнул рядовому:
- У меня до Войны два сборника вышли. Лирика и все прочее. А ты тут про фразеологизмы лепишь, балбес! - и снова подмигнул.
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов
Сегодня жизнь в лагере бьет ключом. С утра Олег с Лехой нагрузились стволами и патронами и умчались на Куликалоны. Не сказать, что у нас избыток оружия, а особенно боеприпасов, но там люди совсем беззащитны. И хотя главная задача парней - убедить иркутчан перейти к нам, бросать их на произвол судьбы в любом случае нельзя.
Бахреддин, прихватив с собой Потаповскую команду в качестве охраны, умчался в Маргузор, говорить с аксакалами.
- Пока эти старые ишаки напуганы, - заявил он без всякого почтения к сединам, - их можно заставить думать быстро и правильно. Нет, не можно. Нужно.
Сам Потап общается с новобранцами. Предварительный отбор я сделал еще вчера. Без отрыва от эвакуации лагеря. С помощью Иры собрал с руководителей и инструкторов списки тех, кто служил. Привезенные трупы литовцев выбили дурь из всех, в ком она еще оставалась. Увы, даже просто служивших срочную не так много, альпинизм - спорт своеобразный.
А пока Потап выясняет, на что способны те, кто все-таки служил. Кстати, не только они. Вокруг него вьются несколько парней не из моего списка и даже одна девочка, кажется из вчерашних литовцев.
Из остальных я создал бригады по интересам. Хотя не совсем так. Медиков отобрали еще до потенциальных бойцов, врачи важнее. Сейчас они собирают и сортируют медикаменты. О военном коммунизме и "национализации" почти всего имущества я объявил в первую очередь. Возражений, к огромному удивлению Потапа, не было. Удивлялся майор зря: эта общественная формация альпинистам близка и понятна. Как выяснилось, даже литовцам.
Кроме медиков работают продуктовая комиссия (Ира, Надя и Динара, лагерный повар, а также десяток "таскателей" из разных групп), хозяйственная (под руководством Акрама) и строительная, благо эта специальность в нашей среде весьма популярна. Первые две тоже проводят инвентаризации, а третья определяет объем работ, которые необходимо сделать до зимы. Зимовать придется здесь. Даже если договоримся с таджиками, Маргузор близок к будущей "границе" и мало приспособлен для обороны. Да и для жилья, честно говоря, не намного лучше лагеря.
К вечеру начинают возвращаться "послы". Первым приезжает Бахреддин. Его "охрана" тут же включается в беготню Потапа, а сам спасатель, через слово поминая "кери хар" и "шайтан", излагает результаты встречи. Ругается он зря. Кишлак перепуган. В связи с этим жители согласны на всё, лишь бы иметь нас своей "крышей". Именно так: с Бахреддином общались, как с посланцем "Великого Хана". Впечатление мужики вчера произвели неслабое. Нельзя сказать, что это полностью решает вопрос еды, но с голоду мы теперь не сдохнем - это точно. Так что съездил спасатель удачно.
Еще через час приходят Олег с Лешкой и тащат с собой иркутчан в полном составе. Наступает новый раунд беготни. Но тут я притормаживаю процесс. Отвожу в сторону Валеру и ставлю задачу: тех, кто может пригодиться в завтрашнем рейде, прислать к Потапу сейчас. А всё остальное - завтра.
С тем и расходимся. Иначе спать сегодня не придется никому.
Окрестности Новосибирска, 35 км Толмачевского шоссе
Андрей Урусов (Седьмой)
Пробка тут была. Когда-то. Несколько дней назад. Пока не навелись на тепло сотен двигателей головки ракет, и не завертелся над шоссе огненный вихрь, дотла высасывающий кислород, и, обращающий в пепел все, что может гореть....
БРДМка сначала проталкивалась, распихивая семью тоннами корпуса скелеты. Пока не уперлась в несколько перевернутых динозаврьих туш "дальнобоев", лежащих поперек дороги. Где-то тут он, четырнадцатого числа, по бандитской машине стрелял....
- Возвращаемся? - Урусов ополовинил пластиковую бутылку, и пришел в себя уже окончательно. Сержант расположился в башенке. Бронемашина, казалось со стороны, словно принюхивается, постоянно поводя стволом пулемета вокруг.
- Назад сдаю. - ответил Безручков, и прохрустел передачей. Давно не выезжала БРДМ за ворота бокса, невозможно вернуть машине за короткую ночь былую резвость...
- Давай-давай... - задумчиво протянул Андрей. И похлопал по плечу сержанта, сидящего на операторском месте. - Соловей, что приборы?
- Приборы - хорошо! - обернулся сержант. - Если все пашет нормально - превышение в пределах допустимых. Можно хоть голым ходить. И тут термобарическим били.
- Нормально они пашут... - Урусов снова прильнул к прицелу. - Зуб даю - нормально! Хоть и модернизировали, но принцип один. А я все эти ВПХРы наизусть помню. Хоть с жены сними... А вот что в допустимых - это не нормально...
- Почему? - рядовой Поляков уже устал чувствовать себя бесполезным грузом, которым, в принципе, и являлся. Вот и влез в разговор при первой же возможности.
- Скучно потому что. Не придется тебе потом дезактивацией заниматься. С мыльцем и щеточкой. Очень уж увлекательно, почти медитация, однако. Поверь ветерану оршанецкому....
- Стоять! - заорал вдруг Урусов, оборвав подкалывание рядового, и вдавил спуск пулемета. ПК осыпал внутренности БРДМки золотистым потоком гильз.
Безручкову несколько угодили за пазуху, и он проклял того идиота, который забыл поставить кожух гильзоулавлывателя. То есть самого себя.
- Что там? - попытался перекричать грохот пальбы Соловьев, с бешеными глазами ухвативший АКС.
- Уже ничего. - обмяк резко как-то Урусов. - Поляк, поищи, там где-то возле тебя цинка патронная. Ага. Молодец. Считай, про то, что ты вчера блевал - мной забыто.
- Так точно, товарищ старший сержант! - попытался отдать честь рядовой, но стукнулся локтем об какой-то угол. И зашипел от боли.
- Устав не нарушай. - Урусов был на удивление спокойным. - А что про вчера забыл, так это только про вчера... Соловей, что за бортом?
- СДЯВ не фиксируется. Фон - 25-26. Превышение минимальное.
- Ништяк. Поляк, к пулемету! Я на минутку выскочу. Проверить надо кое-что.
Оставшиеся в машине переглянулись, но ни слова не сказали, пока Урусов не влез обратно.
- Ничего. Потом расскажу. - Отмахнулся от незаданного вопроса Андрей. - Вить, у тебя тут спирта нету в заначке? Мне бы себя привести надо бы. Да и за упокой принять надо.
Безручков молча передал армейскую флягу сержанту. Тот, не глядя, отвинтил крышечку, и запрокинул, натужно закашлявшись.
- Спирт на вдохе пить надо, салага.... - Откомментировал прапорщик. И отобрал у Урусова остатки.
Старший сержант отдышался кое-как.
- Поехали обратно. Тут трасса точно перекрыта. Не протиснемся. А через болото на "броне" идти - только жабей напугаем и лягушей насмешим.
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Санечка
- Баба, я лазлозила! Желтые баноски здесь, а красные здесь!
- Молодец, Санечка! Спасибо! Отдохни немного.
- Баба, я не устала. Я есё могу баноски ласкладывать. Показы, какие нада!
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов
- Сережа, ты мне скажи, мы можем сделать нормальную радиостанцию, чтобы попробовать связаться с Россией?
- Ну... Передатчик хороший вряд ли, хотя можно с этим гробом армейским поковыряться. Если еще вытащить его на Алаудинский перевал, да направленную антенну соорудить... А вот приемник запросто. Уровень "Дегена" или "Тексана" не гарантирую, но можно переделать "Кенвуды". Я у ребят видел "эф семь е" и "эф шесть а", но они на КаВе лишь принимают. Они вообще принимают всё от нуля до тысячи мегагерц всеми видами модуляции, а их основных три: "а-эм", "эф-эм и эс-эс-бе. Но передают только У-Ка-Ве, хоть и в широкой версии, я ее мигом раскрою, если еще не раскрыта, сто сорок - сто семьдесят три мегагерца и четыреста двадцать - четыреста семьдесят брать будем. Пятьдесят кэмэ легко, если применить направленную антенну в нужную сторону. А направленная антенна делается из телевизионной "дээмве" за пятнадцать минут. При наличии двух направленных антенн и частоты поближе к четыреста семьдесят можно и сто двадцать километров взять. В прямой видимости естественно. Опять же если "дээмве" антенну подлиннее...
- Сережа! Ради бога, не грузи деталями, я из твоей фразы ни слова не понял. Просто и по-русски: мы Новосиб слушать сможем?
- Да хоть самолеты американские.
- А говорить с ним?
- Нет, говорить - слабо. Но до Айни дотянемся. А при хороших условиях, и до Пенджикента.
- А переговоры бандитские перехватывать?
- Теоретически да. А практически - не знаю.
- И что тебе для этого надо?
- Провода всякого разного метров триста. Лучше телевизионного. И пяток "кенвудов" нужных марок.
- Всё. Тогда не рассказывай, как ты это сделаешь, а возьми у Акрама провод и вперед. Нам нужна полноценная связь, а не та порнография, что мы сейчас имеем. Наш "Самшит" тоже можешь использовать. И "Багульник" завтра из Артуча приволокут.
Окрестности Новосибирска, Центральная база снабжения
Роман Сундуков (Сундук)
База уцелела. Почти. Далекий взрыв уронил с десяток бетонных секций забора, да сорвал несколько крыш. Присутствия чужих видно не было. Всю территорию ЦБС, занимающую под пятнадцать гектаров, конечно, проверить не удалось бы никак. Но и увиденного хватило для первых выводов: "Чужих нет - свои попрятались".
- Ну что, верховный шаман, доставай бубен! И начинай камлать.
Захрипела, прогреваясь, старая Р-123. Кое-как вышли на дежурную волну.
- Полста первый - Точке! Полста первый - Точке!
- Точка - Полста первому! Ваша работа на тройку! Как прошло?
- Полста первый - Точке. Ваша - аналогично. Принял.
- У нас два сто!
- Точка - Полста первому! Ваши два сто принял!
И продолжилось голосом Пчелинцева:
- Полста первый, с меня два по сто в одной!
- Полста первый - Сороковому! Заметано, чиф!
Ну всё, в бригаде знают ровно столько же, сколько знает сам капитан. Значит, можно оставлять Михайлова с биноклем, а Женьку на рации. И идти на ЦБС. Притом идти так, чтобы его заметили. Там видно будет. Сразу стрелять не начнут - значит, действительно, свои.
А начнут - так у ребят есть возможность смыться, и передать в бригаду, что тут сектыш.
За БРДМ капитан не боялся. Она на холме стоит, метрах в трехстах. Из РПГ не достанут, а чтобы "Корнет" или еще гадость какую навести и шарахнуть - уровень умения повыше нужен, чем у хомяков складских. Да и батальон охраны вряд ли операторами ПТУРСов комплектуют...
Сундуков успокаивал сам себя все те метры, которые шел до третьего КПП. Но успокоился, только когда увидел щекастую морду старлея Васильева - зама по вещевому довольствию.
Тот стоял в генеральской фуражке. С "Грозой" наперевес. И приветливо улыбался капитану.
- Ромка, живой, черт!
- Да чтобы нас угробить - и ядерной войны мало! Рассказывай!
- Что там рассказывать....
А в эфир летело радостное:
- Полста первый - точке! У нас сто одиннадцать! У нас сто одиннадцать!
И летел назад ответ. Со всеми возможными нарушениями норм связи. Радостный и крайне нецензурный...
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Владимир Потапов (Потап)
В целом ребята оказались даже лучше, чем Потап ожидал. Догадывался, что альпинистам в дисциплине не откажешь, но одно дело знать, другое видеть.
Пулеметчики - так просто хороши. Особенно братья-омичи. Но и Серега с Васькой не промах. Остальные попроще, но с азбукой знакомы. Погонял всех на смены позиций, проверил матчасть. С оружием ребята не пасуют, двигаться, в целом, умеют. Так или иначе - два отделения есть.
Лайма удивила. "Плетка" как в руки к ней попала, словно приросла. И сама девчонка с оружием в руках преобразилась. Сразу видно - снайпер. Только неразговорчива малость. Так то на национальные особенности списать можно.
- Воевала? - спросил майор, приглядевшись.
- Нет, - буркнула литовка.
- А навыки откуда?
- Учили...
Тут Потап не выдержал.
- Послушай, Лайма! Прошлое ушло. Где, и на чьей стороне ты была до Войны, мне, мягко говоря, до лампочки. А вот знать, чего от тебя ожидать можно - хочется. Нам воевать вместе. Как я тебе спину подставлю, если скрываешь что-то? Оружие просишь, значит, доверия моего ищешь. А сама не доверяешь.
- Можьет, мне еще рассказать, с кем я спала? - пришурилась опасно. Словно прицелилась.
- Можешь и рассказать, если хочется. Шибко против не буду. Но больше интересно, где ты с винтарем так насобачилась. Для "белых колготок" молода слишком. А в литовскую армию женщин не берут. Да и армия там...
- Мама у меня снайпер. В Чечне воевала. Против вас, - девчонка замолчала, с вызовом глядя на майора. Не дождавшись реакции, продолжила, - она и учила. Сколько себя помню - всё время с оружьием. Вместо кукол патронами играла...
Потап молчал.
- Била би у меня вчера винтовка... - протянула Лайма.
- Ничего, на твою долю хватит. Из этих ни один не ушел. Но и другие найдутся. А винтовка у тебя теперь постоянно будет. Не отберу, не гляди тигрой лютой.
- А из-за мами не обижаетесь?
- Девочка, - устало произнес майор, - пусть бог разбирается, кто был прав, а кто не прав в тех войнах. Всё это покрылось толстым слоем радиоактивной пыли. Нам бы со своими проблемами разобраться и выжить... Здесь и сейчас. Мама - это мама. Литва - это Литва. А ты здесь. И, надеюсь, на нашей стороне.
- Спасибо, товарищ майор... -
- Ну и ладушки. Перекур окончен. Следующая задача...
Как только вернулись из кишлака его ребята, Потап припахал всех. Малышу и Огневолку всунул по отделению, усиленному пулеметной парой, а Прынца повел знакомиться к девушке.
- Вах-вах! - Всплеснул руками Жора, - чему я могу научить мадемуазель? Литовские снайперши - лучшие в мире!
- Вот это и есть твоя задача - сделать из Лаймы литовскую снайпершу. Лучшую в мире. И из Олега с Лехой тоже... - Потап почувствовал, что брякнул что-то не то и поправился, - ...сделать снайперов. Чтобы с тобой две пары было.
Не только отдохнуть, даже дух перевести Владимиру не дали. Едва спихнул на друзей, снова ставших подчиненными, свежесобранное ополчение, как Леха притащил пополнение с Куликалон. Ехидную улыбку альпиниста майор понял, когда начал знакомиться с новобранцами. Семеро русских, один француз и два испанца! И на каком языке с ними разговаривать? Придется вспоминать надежно забытый английский...
А завтра в рейд, и наплевать, готовы к нему ребята или нет. Бодхани Ахмадов ждать не будет...
19 августа 2012 года
Таджикистан, поселок Сарвада, пост джигитов на въезде со стороны Айни
Кадыр лениво зевнул. Делать на посту было совершенно нечего. После ухода Ахмета дальше к Айни, никакая опасность сюда не могла добраться. Разве что урусские кяфиры решат прорываться из Варзоба в Пенджикент. Но тогда шум боя на перевале будет слышен часа за два до подхода первых людей. Скучно и делать нечего... Всех приличных девок, кого смогли отловить, перепробовали еще позавчера. Вчера последняя сдохла, у Вахара, да и самого Кадыра, были весьма специфические наклонности в женском вопросе... Остальные бабы попрятались... Других развлечений Кадыр не представлял... Разве что...
- Вахар, - окликнул он приятеля, похожего на самого Кадыра, как на родного брата, - бери своих, на дороге сладкого поищем. Скучно здесь. Фируз, подежурьте пока.
Увалень Фируз неспешно кивнул. Через десять минут "Нива" с четырьмя боевиками отвалила от поста и понеслась в сторону Айни...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Подробный план расписали еще с вечера. Но, как это зачастую и бывает - он не пережил и первого выстрела. Сбилось все. Вроде и первоочередные задачи наметили, и людей с избытком, и транспорта хватает...
Вот только, то замок на складе заест, и придется его срывать монтировкой, то не справится с управлением "кардан", и прямо с эстакады навернется грузовик, доверху набитый ящиками с патронами. То, начнут бойцы грузить томатную пасту с килькой, хоть не раз было сказано, что в первую очередь вывозится оружие. А солдатам что - склады рядом. Эту машину загрузим можно спать, других пока нету... Весело, одним словом.
Требовательно забубнила рация. Пчелинцев даже не услышал сперва в окружающем шуме. Пока кто-то из рядовых, на ухо не заорал :
- Тарищ майор, Вас рация хочет!
- Да... А, спасибо! - спохватился майор, и попытался отбежать подальше от грохота. Бойцы торопились и швыряли бедные ящики, не особо заботясь о целостности, мол, на месте разберемся. А нет - так и черт с ними, взорваться не должны. Лимит взрывов уже исчерпан.
- Сороковый, мать твою! - рация выражения уже не выбирала, и материлась на всю округу.
- На связи Сороковый. Кто орет, и что случилось?
- Сороковый, это Периметр беспокоит. Гости жалуют. Со стороны города идут. По прежнему маршруту. Огонь открывать?
- Какие, нахрен гости... - выругался Пчелинцев.
- Обычные. Те, что хуже татарина.
- Шутки отставить! Огонь не открывать! Наблюдение продолжать.
- Принял. Наблюдение продолжаю. Огонь не открываю. Роджер. - разочарованно ответила рация и замолкла, похрюкивая только изредка всплесками помех.
Таджикистан, трасса Душанбе -Худжант
Шамсиджан
Шамсиджан внимательно посмотрел в зеркала заднего вида. Вроде никого. Спереди тоже. Рискнуть? Останавливаться не хотелось. Пока он едет, ему не грозит ничего. Только сумасшедший будет стрелять в заправщик. Пятнадцать тонн солярки в бочке и прицепе - надежная защита. А стоит остановиться... Но естество брало своё... Да и баки почти пусты. Перелить горючку из емкостей - не проблема, но за время, потраченное на эту операцию...
Самая большая беда заключалась в том, что Шамсиджан не знал, куда ехать... Работодатели из Душанбе, скорее всего, мертвы. Продавать горючку за сомоны - и что сейчас делать с этими бумажками? А за что-то еще... Попробовать протащить КАМАЗ в родной Ленгар нечего и мечтать, дальше Шамтуча не пройдет. Может, в Шамтуче и попытаться пристроить? Тамошние ребята тоже не подарок, но, по крайней мере, знакомые. Больше всего он мечтал махнуть машину вместе с грузом на "Ниву" (или УАЗ) и автомат. Но тот, у кого есть автомат, скорее расплатится одной пулей.
Надо решаться, скоро поворот на Сангистан, и дальше, к дому...
Он еще раз оглядел дорогу и рискнул. Заправщик остановился у обочины. Шамсиджан, не выпуская из руки монтировку, облегчился, наполнил баки и взялся за дверцу кабины. Вроде, обошлось... Пожалуй, в Шамтуч...
"Нива" вынырнула как из-под земли. Выскочивший с переднего сиденья здоровенный амбал дернул Шамсиджана за куртку. Камазист отмахнулся монтировкой. Удачно: голова нападавшего противно чмокнула и он завалился назад. Руки амбала разжались, но поздно, водителя с подножки сдернуло. А из "Нивы" вылезли еще трое, и уже держали жертву на прицеле автоматов.
Шамсиджан огляделся. Тупик. Пока он стоит так, что есть риск попасть в бочку, стрелять не будут. Но стоит дернуться к кабине...
- Какой горячий, да? - произнес один из тройки, похожий на получившего свое амбала, как две капли воды, - зачем кунака моего убил? Теперь бакшиш плати. Машины твоей хватит. Ключи кинь и иди своей дорогой.
Как далеко он успеет уйти, Шамсиджан понимал прекрасно. А что делать не представлял.
- Ну что молчишь, а? - продолжал бандит. - Не нравится бакшиш? А зачем Вахара убивал?
"Врезать ему, что ли, - мелькнула мысль, - всё одно подыхать, так хоть... минуту..."
- Хорошо! Пусть так будет, как ты говоришь. Держи ключи,
Шамсиджан сунул руку в карман, вытащил ключи и уронил их.
- Не нервничай так, - съязвил бандит, - можешь оставить, я сам подберу.
- Нет уж, отдать, так отдать. - Отозвался камазист, подбирая вместе с ключами пропитанную солярой тряпку и бросая ее на бочку.
По тряпке бежал веселый огонек. Старый фокус. Вся троица отшатнулась.
- Ты что, офигел! - заверещал бандит.
- Уматывайте к матери! Сам сгорю, но и вам, шакалам... - Шамсиджан теперь держал тряпку в руке, гадая, уберутся ли бандиты до того, как станет слишком жарко.
"Не смогу держать - взорву бочку, и хрен бы с ним"
- Брось тряпку! - орал амбал, - сдохнешь ведь!
- Он вряд ли. - Раздался спокойный голос откуда-то сверху. Говорили по-русски - А у тебя все шансы. Пушки на землю, три шага назад и лапки в небо.
Амбал резко повернулся направо и... три выстрела слились в один. Бандиты рухнули. Кто стрелял, Шамсиджан не видел, но ничего хорошего не ожидал. Какая разница, одни бандиты, другие... Тряпка начинала обжигать руки...
- Слышь, рулила, - раздался тот же голос, - ты не вздумай нас всех тут взорвать вместе со своим драндулетом. Никто тебя обижать не собирается.
- А чем докажешь? - водитель пытался подавить вспыхнувшую надежду. Всё-таки умирать категорически не хотелось...
- А собирались бы, так вместе с ними грохнули, - с какой-то скукой произнес тот же голос. - Соляра так быстро не загорается.
Сверху и сзади над головой водилы высунулась рука в толстой брезентовой рукавице, вырвала тряпку и отшвырнула подальше.
- И монтировкой зазря не махай, - заявил здоровенный русский мужик в камуфляже, спрыгнувший с бочки. - Давай лучше перекурим да побазарим.
Шамсиджан вытащил сигареты, угостил говорившего, прикурил от его зажигалки и глубокомысленно произнес:
- В самом деле, убивать не будете?
И только после этого понял: не будут...
Через полчаса он крутил баранку бандитской Нивы в сторону Ленгара. На соседнем сиденье лежал АКСУ, машинка, которую бывший сержант Воздушно-Десантных Войск Советской Армии изучил, как свои пять пальцев. Как сложится его жизнь в новом мире, Шамсиджан не имел ни малейшего представления, но одно знал точно: хрен кто сможет остановить его в Шамтуче...
Проводив машину взглядом, русский негромко произнес:
- Малыш - Потапу.
- Здесь, - откликнулась рация
- Мы прищучили четверых ваших клиентов. Как понял?
- Понял. Минус четыре.
- Да. Конец.
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Ситуация оставляла стойкое ощущение де жа вю. Снова засеченные на дальних подступах гости, занимающие позиции бойцы тревожной группы, подъезжающие машины....
Только не тащит на горбу пулемет Калашникова капитан Сундуков, да нет за спиной старлея Побережника. И уже никогда не будет. По крайней мере, на этом свете....
Впрочем, новые гости вели себя совсем иначе. Колонна из пяти машин остановилась в километре от КПП. Дальше пошел одинокий мерин-кабриолет. Тачка была явно "с чужого плеча" - женская игрушка. И где только нашли подобное чудо, один розовый цвет чего стоил. Зато, крыша откинута, и отлично видно, что гости безоружны, и их всего двое. Точнее один, если не считать шофера.
Остальные приехавшие всеми силами демонстрировали миролюбие. Повыходили из машин и, помахав пустыми руками, сгрудились кучкой метрах в двадцати от крайней.
Метрах в ста от майора розовый "мерс" остановился. Пассажир вылез из салона, и, не торопясь, направился к Шмелю.
На вид - под "полтинник", сравнительно невысокий, худощавый, ни капли жира, хотя мускулатура особо не выделяется. "Вот и господин Сухой пожаловали. Собственнорыльно" - подумал майор. Сомнений в личности визитёра не возникли ни на минуту. Совершенно обычное лицо, короткая цивильная стрижка. Во внешности было что-то располагающее. Поэтому хотелось его заранее пристрелить. На всякий случай.
Подойдя почти вплотную, гость остановился. Оценивающе окинул взглядом майора и протянул руку.
- Если не ошибаюсь, майор Пчелинцев Владимир Глебович! Искренне Рад Вас видеть! Позвольте представиться: Сухов Валерий Николаевич. В настоящий момент выполняю обязанности мэра того, что осталось от Новосибирска. - И слегка склонил голову в намеке на поклон.
- Не могу сказать, что разделяю Вашу радость. Но раз приехали - говорите, зачем. - Пчелинцев протянутой руки якобы не заметил.
Сухов ничуть не смутившись, продолжил:
- Так уж получилось, что в настоящий момент кроме меня в городе не осталось ни одного человека, который решился бы взять на себя смелость заняться решением проблем населения.
- И власть. Как бы в награду за смелость.
- И власть, - согласился Сухов, - но обратите внимание, мы берем не только власть, но и соответствующие ей заботы. Никто другой к этому не стремится. Насколько я знаю, Вы уже имели несчастье познакомиться с одним из претендентов на власть без забот. Должен принести благодарность от лица города: вы сняли нам очень большую головную боль. Благодаря Вам с преступностью в городе практически покончено.
Пчелинцев скептически хмыкнул.
- Владимир Глебович! Я никогда не скрывал своего статуса в постсоветской России. Но какая разница, чем занимался человек в прошлом после всего произошедшего? - Сухов замолчал на несколько секунд, вглядываясь в невозмутимое лицо Пчелинцева. И продолжил речь. Явно заранее заготовленную.
- Важно то, что этот человек делает сейчас, и что он собирается делать в будущем. В городе сложилась катастрофическая ситуация. Большинство районов уничтожено. Хозяйственные связи рухнули. Экономика в жесточайшем кризисе. Я бы даже сказал в коллапсе. Без сильной централизованной власти оставшиеся не переживут ближайшей зимы. Вся довоенная верхушка мертва. Кстати, я к этому не имею ни малейшего отношения. А кто имеет - совершенно не в курсе. Может, американцы, может китайцы. Да хоть казахи - не знаю, и знать не желаю. Так или иначе, но они мертвы. Из полиции толком никто не уцелел. По крайней мере, никого в чине старше лейтенанта встретить не довелось. Поверьте, власть над этим огрызком Столицы Сибири - скорее обуза, чем лакомый кусочек. - Сухов глубоко вздохнул.
- Ну, раз все так плохо, то не могли бы Вы объяснить причины своей заинтересованности в получении этого кусочка. И, соответственно, наше место в ваших планах? - спросил Пчелинцев.
- Как бы Вам объяснить, товарищ майор... - Задумался Сухов. - точно! Вы же - десантник, насколько знаю?
- Не без этого. - осторожно согласился Шмель.
- Тогда должны понимать, что не только у ваших войск девиз "Никто кроме нас!" Видите ли, и частные лица могут применить его к себе. Ведь действительно, если не я, то кто? Не Вы же?
Сухов неожиданно подмигнул майору.
- У Вас своих проблем хватает. Да и наводил я справки, уж простите. Не тот Вы, Владимир Глебович, человек, чтобы пытаться спасти всех.
- А Вы, Валерий Николаевич? Тот человек?
У Сухова отлично получалось разводить руками. Совершенно недвусмысленно, и именно с тем оттенком.
- К сожалению, тот. Уж простите, видимо это пережитки советского воспитания. Готов, знаете ли, взгромоздить на плечи неподъемный груз, изображая мифического Атланта.
- Сочувствую. - совершенно равнодушным голосом ответил Пчелинцев. - Вот только я до сих пор не услышал, какое место в Ваших планах небодержателя занимает моя бригада? Ну и, соответственно, что Вы хотите лично от меня? Раз заявились собственно персоной, да и машинку такую не пожалели по воронкам гробить, значит, чего-то жаждете.
- Честно? Для начала - мне хватило бы "не войны". "Мир", конечно, крайне желателен, но я прекрасно понимаю, что у Вас нет никаких оснований для доверия. Тем не менее, хочу попытаться договориться о ненападении. А в дальнейшем, о возможном союзе против пришедших извне сил.
- И какие именно силы Вы ждете извне?
- Откуда же мне знать! Если это будут представители законной власти, или просто вменяемые люди - я готов к диалогу. Но своих бывших товарищей, как и представителей иностранных государств, мне не хотелось бы пускать на территорию области.
- Ладно, придут - посмотрим. Что еще?
- Хотелось, чтобы Вы не препятствовали нашим эмиссарам в заключении договоров на поставки продовольствия в город. И в выполнении сторонами этих договоров.
- Слушай, - не выдержал Пчелинцев, - ты бандит или юрист? По-русски говорить можешь?
- Одно другому нихрена не мешает, - осклабился Сухов, - а фигли ты меня в воротах держишь? Мог бы и присесть предложить. Уж об угостить чаем и не говорю. Сразу видно как ты к гостям относишься, Владимир Глебович.
- Да предыдущие шибко наглые попались. Проблема-то исчерпана, но осадок остался. Сам понимать должен, Валерий Николаевич. Ладно, проходи внутрь. Поговорим по-людски. - Майор чуть в сторону отступил, пропуская гостя. Тот, не оборачиваясь, махнул сопровождающим, что все нормально, мол.
Виктор Юринов
Сегодня жизнь в лагере бьет ключом. С утра Олег с Лехой нагрузились стволами и патронами и умчались на Куликалоны. Не сказать, что у нас избыток оружия, а особенно боеприпасов, но там люди совсем беззащитны. И хотя главная задача парней - убедить иркутчан перейти к нам, бросать их на произвол судьбы в любом случае нельзя.
Бахреддин, прихватив с собой Потаповскую команду в качестве охраны, умчался в Маргузор, говорить с аксакалами.
- Пока эти старые ишаки напуганы, - заявил он без всякого почтения к сединам, - их можно заставить думать быстро и правильно. Нет, не можно. Нужно.
Сам Потап общается с новобранцами. Предварительный отбор я сделал еще вчера. Без отрыва от эвакуации лагеря. С помощью Иры собрал с руководителей и инструкторов списки тех, кто служил. Привезенные трупы литовцев выбили дурь из всех, в ком она еще оставалась. Увы, даже просто служивших срочную не так много, альпинизм - спорт своеобразный.
А пока Потап выясняет, на что способны те, кто все-таки служил. Кстати, не только они. Вокруг него вьются несколько парней не из моего списка и даже одна девочка, кажется из вчерашних литовцев.
Из остальных я создал бригады по интересам. Хотя не совсем так. Медиков отобрали еще до потенциальных бойцов, врачи важнее. Сейчас они собирают и сортируют медикаменты. О военном коммунизме и "национализации" почти всего имущества я объявил в первую очередь. Возражений, к огромному удивлению Потапа, не было. Удивлялся майор зря: эта общественная формация альпинистам близка и понятна. Как выяснилось, даже литовцам.
Кроме медиков работают продуктовая комиссия (Ира, Надя и Динара, лагерный повар, а также десяток "таскателей" из разных групп), хозяйственная (под руководством Акрама) и строительная, благо эта специальность в нашей среде весьма популярна. Первые две тоже проводят инвентаризации, а третья определяет объем работ, которые необходимо сделать до зимы. Зимовать придется здесь. Даже если договоримся с таджиками, Маргузор близок к будущей "границе" и мало приспособлен для обороны. Да и для жилья, честно говоря, не намного лучше лагеря.
К вечеру начинают возвращаться "послы". Первым приезжает Бахреддин. Его "охрана" тут же включается в беготню Потапа, а сам спасатель, через слово поминая "кери хар" и "шайтан", излагает результаты встречи. Ругается он зря. Кишлак перепуган. В связи с этим жители согласны на всё, лишь бы иметь нас своей "крышей". Именно так: с Бахреддином общались, как с посланцем "Великого Хана". Впечатление мужики вчера произвели неслабое. Нельзя сказать, что это полностью решает вопрос еды, но с голоду мы теперь не сдохнем - это точно. Так что съездил спасатель удачно.
Еще через час приходят Олег с Лешкой и тащат с собой иркутчан в полном составе. Наступает новый раунд беготни. Но тут я притормаживаю процесс. Отвожу в сторону Валеру и ставлю задачу: тех, кто может пригодиться в завтрашнем рейде, прислать к Потапу сейчас. А всё остальное - завтра.
С тем и расходимся. Иначе спать сегодня не придется никому.
Окрестности Новосибирска, 35 км Толмачевского шоссе
Андрей Урусов (Седьмой)
Пробка тут была. Когда-то. Несколько дней назад. Пока не навелись на тепло сотен двигателей головки ракет, и не завертелся над шоссе огненный вихрь, дотла высасывающий кислород, и, обращающий в пепел все, что может гореть....
БРДМка сначала проталкивалась, распихивая семью тоннами корпуса скелеты. Пока не уперлась в несколько перевернутых динозаврьих туш "дальнобоев", лежащих поперек дороги. Где-то тут он, четырнадцатого числа, по бандитской машине стрелял....
- Возвращаемся? - Урусов ополовинил пластиковую бутылку, и пришел в себя уже окончательно. Сержант расположился в башенке. Бронемашина, казалось со стороны, словно принюхивается, постоянно поводя стволом пулемета вокруг.
- Назад сдаю. - ответил Безручков, и прохрустел передачей. Давно не выезжала БРДМ за ворота бокса, невозможно вернуть машине за короткую ночь былую резвость...
- Давай-давай... - задумчиво протянул Андрей. И похлопал по плечу сержанта, сидящего на операторском месте. - Соловей, что приборы?
- Приборы - хорошо! - обернулся сержант. - Если все пашет нормально - превышение в пределах допустимых. Можно хоть голым ходить. И тут термобарическим били.
- Нормально они пашут... - Урусов снова прильнул к прицелу. - Зуб даю - нормально! Хоть и модернизировали, но принцип один. А я все эти ВПХРы наизусть помню. Хоть с жены сними... А вот что в допустимых - это не нормально...
- Почему? - рядовой Поляков уже устал чувствовать себя бесполезным грузом, которым, в принципе, и являлся. Вот и влез в разговор при первой же возможности.
- Скучно потому что. Не придется тебе потом дезактивацией заниматься. С мыльцем и щеточкой. Очень уж увлекательно, почти медитация, однако. Поверь ветерану оршанецкому....
- Стоять! - заорал вдруг Урусов, оборвав подкалывание рядового, и вдавил спуск пулемета. ПК осыпал внутренности БРДМки золотистым потоком гильз.
Безручкову несколько угодили за пазуху, и он проклял того идиота, который забыл поставить кожух гильзоулавлывателя. То есть самого себя.
- Что там? - попытался перекричать грохот пальбы Соловьев, с бешеными глазами ухвативший АКС.
- Уже ничего. - обмяк резко как-то Урусов. - Поляк, поищи, там где-то возле тебя цинка патронная. Ага. Молодец. Считай, про то, что ты вчера блевал - мной забыто.
- Так точно, товарищ старший сержант! - попытался отдать честь рядовой, но стукнулся локтем об какой-то угол. И зашипел от боли.
- Устав не нарушай. - Урусов был на удивление спокойным. - А что про вчера забыл, так это только про вчера... Соловей, что за бортом?
- СДЯВ не фиксируется. Фон - 25-26. Превышение минимальное.
- Ништяк. Поляк, к пулемету! Я на минутку выскочу. Проверить надо кое-что.
Оставшиеся в машине переглянулись, но ни слова не сказали, пока Урусов не влез обратно.
- Ничего. Потом расскажу. - Отмахнулся от незаданного вопроса Андрей. - Вить, у тебя тут спирта нету в заначке? Мне бы себя привести надо бы. Да и за упокой принять надо.
Безручков молча передал армейскую флягу сержанту. Тот, не глядя, отвинтил крышечку, и запрокинул, натужно закашлявшись.
- Спирт на вдохе пить надо, салага.... - Откомментировал прапорщик. И отобрал у Урусова остатки.
Старший сержант отдышался кое-как.
- Поехали обратно. Тут трасса точно перекрыта. Не протиснемся. А через болото на "броне" идти - только жабей напугаем и лягушей насмешим.
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Санечка
- Баба, я лазлозила! Желтые баноски здесь, а красные здесь!
- Молодец, Санечка! Спасибо! Отдохни немного.
- Баба, я не устала. Я есё могу баноски ласкладывать. Показы, какие нада!
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Виктор Юринов
- Сережа, ты мне скажи, мы можем сделать нормальную радиостанцию, чтобы попробовать связаться с Россией?
- Ну... Передатчик хороший вряд ли, хотя можно с этим гробом армейским поковыряться. Если еще вытащить его на Алаудинский перевал, да направленную антенну соорудить... А вот приемник запросто. Уровень "Дегена" или "Тексана" не гарантирую, но можно переделать "Кенвуды". Я у ребят видел "эф семь е" и "эф шесть а", но они на КаВе лишь принимают. Они вообще принимают всё от нуля до тысячи мегагерц всеми видами модуляции, а их основных три: "а-эм", "эф-эм и эс-эс-бе. Но передают только У-Ка-Ве, хоть и в широкой версии, я ее мигом раскрою, если еще не раскрыта, сто сорок - сто семьдесят три мегагерца и четыреста двадцать - четыреста семьдесят брать будем. Пятьдесят кэмэ легко, если применить направленную антенну в нужную сторону. А направленная антенна делается из телевизионной "дээмве" за пятнадцать минут. При наличии двух направленных антенн и частоты поближе к четыреста семьдесят можно и сто двадцать километров взять. В прямой видимости естественно. Опять же если "дээмве" антенну подлиннее...
- Сережа! Ради бога, не грузи деталями, я из твоей фразы ни слова не понял. Просто и по-русски: мы Новосиб слушать сможем?
- Да хоть самолеты американские.
- А говорить с ним?
- Нет, говорить - слабо. Но до Айни дотянемся. А при хороших условиях, и до Пенджикента.
- А переговоры бандитские перехватывать?
- Теоретически да. А практически - не знаю.
- И что тебе для этого надо?
- Провода всякого разного метров триста. Лучше телевизионного. И пяток "кенвудов" нужных марок.
- Всё. Тогда не рассказывай, как ты это сделаешь, а возьми у Акрама провод и вперед. Нам нужна полноценная связь, а не та порнография, что мы сейчас имеем. Наш "Самшит" тоже можешь использовать. И "Багульник" завтра из Артуча приволокут.
Окрестности Новосибирска, Центральная база снабжения
Роман Сундуков (Сундук)
База уцелела. Почти. Далекий взрыв уронил с десяток бетонных секций забора, да сорвал несколько крыш. Присутствия чужих видно не было. Всю территорию ЦБС, занимающую под пятнадцать гектаров, конечно, проверить не удалось бы никак. Но и увиденного хватило для первых выводов: "Чужих нет - свои попрятались".
- Ну что, верховный шаман, доставай бубен! И начинай камлать.
Захрипела, прогреваясь, старая Р-123. Кое-как вышли на дежурную волну.
- Полста первый - Точке! Полста первый - Точке!
- Точка - Полста первому! Ваша работа на тройку! Как прошло?
- Полста первый - Точке. Ваша - аналогично. Принял.
- У нас два сто!
- Точка - Полста первому! Ваши два сто принял!
И продолжилось голосом Пчелинцева:
- Полста первый, с меня два по сто в одной!
- Полста первый - Сороковому! Заметано, чиф!
Ну всё, в бригаде знают ровно столько же, сколько знает сам капитан. Значит, можно оставлять Михайлова с биноклем, а Женьку на рации. И идти на ЦБС. Притом идти так, чтобы его заметили. Там видно будет. Сразу стрелять не начнут - значит, действительно, свои.
А начнут - так у ребят есть возможность смыться, и передать в бригаду, что тут сектыш.
За БРДМ капитан не боялся. Она на холме стоит, метрах в трехстах. Из РПГ не достанут, а чтобы "Корнет" или еще гадость какую навести и шарахнуть - уровень умения повыше нужен, чем у хомяков складских. Да и батальон охраны вряд ли операторами ПТУРСов комплектуют...
Сундуков успокаивал сам себя все те метры, которые шел до третьего КПП. Но успокоился, только когда увидел щекастую морду старлея Васильева - зама по вещевому довольствию.
Тот стоял в генеральской фуражке. С "Грозой" наперевес. И приветливо улыбался капитану.
- Ромка, живой, черт!
- Да чтобы нас угробить - и ядерной войны мало! Рассказывай!
- Что там рассказывать....
А в эфир летело радостное:
- Полста первый - точке! У нас сто одиннадцать! У нас сто одиннадцать!
И летел назад ответ. Со всеми возможными нарушениями норм связи. Радостный и крайне нецензурный...
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь "Алаудин-Вертикаль"
Владимир Потапов (Потап)
В целом ребята оказались даже лучше, чем Потап ожидал. Догадывался, что альпинистам в дисциплине не откажешь, но одно дело знать, другое видеть.
Пулеметчики - так просто хороши. Особенно братья-омичи. Но и Серега с Васькой не промах. Остальные попроще, но с азбукой знакомы. Погонял всех на смены позиций, проверил матчасть. С оружием ребята не пасуют, двигаться, в целом, умеют. Так или иначе - два отделения есть.
Лайма удивила. "Плетка" как в руки к ней попала, словно приросла. И сама девчонка с оружием в руках преобразилась. Сразу видно - снайпер. Только неразговорчива малость. Так то на национальные особенности списать можно.
- Воевала? - спросил майор, приглядевшись.
- Нет, - буркнула литовка.
- А навыки откуда?
- Учили...
Тут Потап не выдержал.
- Послушай, Лайма! Прошлое ушло. Где, и на чьей стороне ты была до Войны, мне, мягко говоря, до лампочки. А вот знать, чего от тебя ожидать можно - хочется. Нам воевать вместе. Как я тебе спину подставлю, если скрываешь что-то? Оружие просишь, значит, доверия моего ищешь. А сама не доверяешь.
- Можьет, мне еще рассказать, с кем я спала? - пришурилась опасно. Словно прицелилась.
- Можешь и рассказать, если хочется. Шибко против не буду. Но больше интересно, где ты с винтарем так насобачилась. Для "белых колготок" молода слишком. А в литовскую армию женщин не берут. Да и армия там...
- Мама у меня снайпер. В Чечне воевала. Против вас, - девчонка замолчала, с вызовом глядя на майора. Не дождавшись реакции, продолжила, - она и учила. Сколько себя помню - всё время с оружьием. Вместо кукол патронами играла...
Потап молчал.
- Била би у меня вчера винтовка... - протянула Лайма.
- Ничего, на твою долю хватит. Из этих ни один не ушел. Но и другие найдутся. А винтовка у тебя теперь постоянно будет. Не отберу, не гляди тигрой лютой.
- А из-за мами не обижаетесь?
- Девочка, - устало произнес майор, - пусть бог разбирается, кто был прав, а кто не прав в тех войнах. Всё это покрылось толстым слоем радиоактивной пыли. Нам бы со своими проблемами разобраться и выжить... Здесь и сейчас. Мама - это мама. Литва - это Литва. А ты здесь. И, надеюсь, на нашей стороне.
- Спасибо, товарищ майор... -
- Ну и ладушки. Перекур окончен. Следующая задача...
Как только вернулись из кишлака его ребята, Потап припахал всех. Малышу и Огневолку всунул по отделению, усиленному пулеметной парой, а Прынца повел знакомиться к девушке.
- Вах-вах! - Всплеснул руками Жора, - чему я могу научить мадемуазель? Литовские снайперши - лучшие в мире!
- Вот это и есть твоя задача - сделать из Лаймы литовскую снайпершу. Лучшую в мире. И из Олега с Лехой тоже... - Потап почувствовал, что брякнул что-то не то и поправился, - ...сделать снайперов. Чтобы с тобой две пары было.
Не только отдохнуть, даже дух перевести Владимиру не дали. Едва спихнул на друзей, снова ставших подчиненными, свежесобранное ополчение, как Леха притащил пополнение с Куликалон. Ехидную улыбку альпиниста майор понял, когда начал знакомиться с новобранцами. Семеро русских, один француз и два испанца! И на каком языке с ними разговаривать? Придется вспоминать надежно забытый английский...
А завтра в рейд, и наплевать, готовы к нему ребята или нет. Бодхани Ахмадов ждать не будет...
19 августа 2012 года
Таджикистан, поселок Сарвада, пост джигитов на въезде со стороны Айни
Кадыр лениво зевнул. Делать на посту было совершенно нечего. После ухода Ахмета дальше к Айни, никакая опасность сюда не могла добраться. Разве что урусские кяфиры решат прорываться из Варзоба в Пенджикент. Но тогда шум боя на перевале будет слышен часа за два до подхода первых людей. Скучно и делать нечего... Всех приличных девок, кого смогли отловить, перепробовали еще позавчера. Вчера последняя сдохла, у Вахара, да и самого Кадыра, были весьма специфические наклонности в женском вопросе... Остальные бабы попрятались... Других развлечений Кадыр не представлял... Разве что...
- Вахар, - окликнул он приятеля, похожего на самого Кадыра, как на родного брата, - бери своих, на дороге сладкого поищем. Скучно здесь. Фируз, подежурьте пока.
Увалень Фируз неспешно кивнул. Через десять минут "Нива" с четырьмя боевиками отвалила от поста и понеслась в сторону Айни...
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Подробный план расписали еще с вечера. Но, как это зачастую и бывает - он не пережил и первого выстрела. Сбилось все. Вроде и первоочередные задачи наметили, и людей с избытком, и транспорта хватает...
Вот только, то замок на складе заест, и придется его срывать монтировкой, то не справится с управлением "кардан", и прямо с эстакады навернется грузовик, доверху набитый ящиками с патронами. То, начнут бойцы грузить томатную пасту с килькой, хоть не раз было сказано, что в первую очередь вывозится оружие. А солдатам что - склады рядом. Эту машину загрузим можно спать, других пока нету... Весело, одним словом.
Требовательно забубнила рация. Пчелинцев даже не услышал сперва в окружающем шуме. Пока кто-то из рядовых, на ухо не заорал :
- Тарищ майор, Вас рация хочет!
- Да... А, спасибо! - спохватился майор, и попытался отбежать подальше от грохота. Бойцы торопились и швыряли бедные ящики, не особо заботясь о целостности, мол, на месте разберемся. А нет - так и черт с ними, взорваться не должны. Лимит взрывов уже исчерпан.
- Сороковый, мать твою! - рация выражения уже не выбирала, и материлась на всю округу.
- На связи Сороковый. Кто орет, и что случилось?
- Сороковый, это Периметр беспокоит. Гости жалуют. Со стороны города идут. По прежнему маршруту. Огонь открывать?
- Какие, нахрен гости... - выругался Пчелинцев.
- Обычные. Те, что хуже татарина.
- Шутки отставить! Огонь не открывать! Наблюдение продолжать.
- Принял. Наблюдение продолжаю. Огонь не открываю. Роджер. - разочарованно ответила рация и замолкла, похрюкивая только изредка всплесками помех.
Таджикистан, трасса Душанбе -Худжант
Шамсиджан
Шамсиджан внимательно посмотрел в зеркала заднего вида. Вроде никого. Спереди тоже. Рискнуть? Останавливаться не хотелось. Пока он едет, ему не грозит ничего. Только сумасшедший будет стрелять в заправщик. Пятнадцать тонн солярки в бочке и прицепе - надежная защита. А стоит остановиться... Но естество брало своё... Да и баки почти пусты. Перелить горючку из емкостей - не проблема, но за время, потраченное на эту операцию...
Самая большая беда заключалась в том, что Шамсиджан не знал, куда ехать... Работодатели из Душанбе, скорее всего, мертвы. Продавать горючку за сомоны - и что сейчас делать с этими бумажками? А за что-то еще... Попробовать протащить КАМАЗ в родной Ленгар нечего и мечтать, дальше Шамтуча не пройдет. Может, в Шамтуче и попытаться пристроить? Тамошние ребята тоже не подарок, но, по крайней мере, знакомые. Больше всего он мечтал махнуть машину вместе с грузом на "Ниву" (или УАЗ) и автомат. Но тот, у кого есть автомат, скорее расплатится одной пулей.
Надо решаться, скоро поворот на Сангистан, и дальше, к дому...
Он еще раз оглядел дорогу и рискнул. Заправщик остановился у обочины. Шамсиджан, не выпуская из руки монтировку, облегчился, наполнил баки и взялся за дверцу кабины. Вроде, обошлось... Пожалуй, в Шамтуч...
"Нива" вынырнула как из-под земли. Выскочивший с переднего сиденья здоровенный амбал дернул Шамсиджана за куртку. Камазист отмахнулся монтировкой. Удачно: голова нападавшего противно чмокнула и он завалился назад. Руки амбала разжались, но поздно, водителя с подножки сдернуло. А из "Нивы" вылезли еще трое, и уже держали жертву на прицеле автоматов.
Шамсиджан огляделся. Тупик. Пока он стоит так, что есть риск попасть в бочку, стрелять не будут. Но стоит дернуться к кабине...
- Какой горячий, да? - произнес один из тройки, похожий на получившего свое амбала, как две капли воды, - зачем кунака моего убил? Теперь бакшиш плати. Машины твоей хватит. Ключи кинь и иди своей дорогой.
Как далеко он успеет уйти, Шамсиджан понимал прекрасно. А что делать не представлял.
- Ну что молчишь, а? - продолжал бандит. - Не нравится бакшиш? А зачем Вахара убивал?
"Врезать ему, что ли, - мелькнула мысль, - всё одно подыхать, так хоть... минуту..."
- Хорошо! Пусть так будет, как ты говоришь. Держи ключи,
Шамсиджан сунул руку в карман, вытащил ключи и уронил их.
- Не нервничай так, - съязвил бандит, - можешь оставить, я сам подберу.
- Нет уж, отдать, так отдать. - Отозвался камазист, подбирая вместе с ключами пропитанную солярой тряпку и бросая ее на бочку.
По тряпке бежал веселый огонек. Старый фокус. Вся троица отшатнулась.
- Ты что, офигел! - заверещал бандит.
- Уматывайте к матери! Сам сгорю, но и вам, шакалам... - Шамсиджан теперь держал тряпку в руке, гадая, уберутся ли бандиты до того, как станет слишком жарко.
"Не смогу держать - взорву бочку, и хрен бы с ним"
- Брось тряпку! - орал амбал, - сдохнешь ведь!
- Он вряд ли. - Раздался спокойный голос откуда-то сверху. Говорили по-русски - А у тебя все шансы. Пушки на землю, три шага назад и лапки в небо.
Амбал резко повернулся направо и... три выстрела слились в один. Бандиты рухнули. Кто стрелял, Шамсиджан не видел, но ничего хорошего не ожидал. Какая разница, одни бандиты, другие... Тряпка начинала обжигать руки...
- Слышь, рулила, - раздался тот же голос, - ты не вздумай нас всех тут взорвать вместе со своим драндулетом. Никто тебя обижать не собирается.
- А чем докажешь? - водитель пытался подавить вспыхнувшую надежду. Всё-таки умирать категорически не хотелось...
- А собирались бы, так вместе с ними грохнули, - с какой-то скукой произнес тот же голос. - Соляра так быстро не загорается.
Сверху и сзади над головой водилы высунулась рука в толстой брезентовой рукавице, вырвала тряпку и отшвырнула подальше.
- И монтировкой зазря не махай, - заявил здоровенный русский мужик в камуфляже, спрыгнувший с бочки. - Давай лучше перекурим да побазарим.
Шамсиджан вытащил сигареты, угостил говорившего, прикурил от его зажигалки и глубокомысленно произнес:
- В самом деле, убивать не будете?
И только после этого понял: не будут...
Через полчаса он крутил баранку бандитской Нивы в сторону Ленгара. На соседнем сиденье лежал АКСУ, машинка, которую бывший сержант Воздушно-Десантных Войск Советской Армии изучил, как свои пять пальцев. Как сложится его жизнь в новом мире, Шамсиджан не имел ни малейшего представления, но одно знал точно: хрен кто сможет остановить его в Шамтуче...
Проводив машину взглядом, русский негромко произнес:
- Малыш - Потапу.
- Здесь, - откликнулась рация
- Мы прищучили четверых ваших клиентов. Как понял?
- Понял. Минус четыре.
- Да. Конец.
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Ситуация оставляла стойкое ощущение де жа вю. Снова засеченные на дальних подступах гости, занимающие позиции бойцы тревожной группы, подъезжающие машины....
Только не тащит на горбу пулемет Калашникова капитан Сундуков, да нет за спиной старлея Побережника. И уже никогда не будет. По крайней мере, на этом свете....
Впрочем, новые гости вели себя совсем иначе. Колонна из пяти машин остановилась в километре от КПП. Дальше пошел одинокий мерин-кабриолет. Тачка была явно "с чужого плеча" - женская игрушка. И где только нашли подобное чудо, один розовый цвет чего стоил. Зато, крыша откинута, и отлично видно, что гости безоружны, и их всего двое. Точнее один, если не считать шофера.
Остальные приехавшие всеми силами демонстрировали миролюбие. Повыходили из машин и, помахав пустыми руками, сгрудились кучкой метрах в двадцати от крайней.
Метрах в ста от майора розовый "мерс" остановился. Пассажир вылез из салона, и, не торопясь, направился к Шмелю.
На вид - под "полтинник", сравнительно невысокий, худощавый, ни капли жира, хотя мускулатура особо не выделяется. "Вот и господин Сухой пожаловали. Собственнорыльно" - подумал майор. Сомнений в личности визитёра не возникли ни на минуту. Совершенно обычное лицо, короткая цивильная стрижка. Во внешности было что-то располагающее. Поэтому хотелось его заранее пристрелить. На всякий случай.
Подойдя почти вплотную, гость остановился. Оценивающе окинул взглядом майора и протянул руку.
- Если не ошибаюсь, майор Пчелинцев Владимир Глебович! Искренне Рад Вас видеть! Позвольте представиться: Сухов Валерий Николаевич. В настоящий момент выполняю обязанности мэра того, что осталось от Новосибирска. - И слегка склонил голову в намеке на поклон.
- Не могу сказать, что разделяю Вашу радость. Но раз приехали - говорите, зачем. - Пчелинцев протянутой руки якобы не заметил.
Сухов ничуть не смутившись, продолжил:
- Так уж получилось, что в настоящий момент кроме меня в городе не осталось ни одного человека, который решился бы взять на себя смелость заняться решением проблем населения.
- И власть. Как бы в награду за смелость.
- И власть, - согласился Сухов, - но обратите внимание, мы берем не только власть, но и соответствующие ей заботы. Никто другой к этому не стремится. Насколько я знаю, Вы уже имели несчастье познакомиться с одним из претендентов на власть без забот. Должен принести благодарность от лица города: вы сняли нам очень большую головную боль. Благодаря Вам с преступностью в городе практически покончено.
Пчелинцев скептически хмыкнул.
- Владимир Глебович! Я никогда не скрывал своего статуса в постсоветской России. Но какая разница, чем занимался человек в прошлом после всего произошедшего? - Сухов замолчал на несколько секунд, вглядываясь в невозмутимое лицо Пчелинцева. И продолжил речь. Явно заранее заготовленную.
- Важно то, что этот человек делает сейчас, и что он собирается делать в будущем. В городе сложилась катастрофическая ситуация. Большинство районов уничтожено. Хозяйственные связи рухнули. Экономика в жесточайшем кризисе. Я бы даже сказал в коллапсе. Без сильной централизованной власти оставшиеся не переживут ближайшей зимы. Вся довоенная верхушка мертва. Кстати, я к этому не имею ни малейшего отношения. А кто имеет - совершенно не в курсе. Может, американцы, может китайцы. Да хоть казахи - не знаю, и знать не желаю. Так или иначе, но они мертвы. Из полиции толком никто не уцелел. По крайней мере, никого в чине старше лейтенанта встретить не довелось. Поверьте, власть над этим огрызком Столицы Сибири - скорее обуза, чем лакомый кусочек. - Сухов глубоко вздохнул.
- Ну, раз все так плохо, то не могли бы Вы объяснить причины своей заинтересованности в получении этого кусочка. И, соответственно, наше место в ваших планах? - спросил Пчелинцев.
- Как бы Вам объяснить, товарищ майор... - Задумался Сухов. - точно! Вы же - десантник, насколько знаю?
- Не без этого. - осторожно согласился Шмель.
- Тогда должны понимать, что не только у ваших войск девиз "Никто кроме нас!" Видите ли, и частные лица могут применить его к себе. Ведь действительно, если не я, то кто? Не Вы же?
Сухов неожиданно подмигнул майору.
- У Вас своих проблем хватает. Да и наводил я справки, уж простите. Не тот Вы, Владимир Глебович, человек, чтобы пытаться спасти всех.
- А Вы, Валерий Николаевич? Тот человек?
У Сухова отлично получалось разводить руками. Совершенно недвусмысленно, и именно с тем оттенком.
- К сожалению, тот. Уж простите, видимо это пережитки советского воспитания. Готов, знаете ли, взгромоздить на плечи неподъемный груз, изображая мифического Атланта.
- Сочувствую. - совершенно равнодушным голосом ответил Пчелинцев. - Вот только я до сих пор не услышал, какое место в Ваших планах небодержателя занимает моя бригада? Ну и, соответственно, что Вы хотите лично от меня? Раз заявились собственно персоной, да и машинку такую не пожалели по воронкам гробить, значит, чего-то жаждете.
- Честно? Для начала - мне хватило бы "не войны". "Мир", конечно, крайне желателен, но я прекрасно понимаю, что у Вас нет никаких оснований для доверия. Тем не менее, хочу попытаться договориться о ненападении. А в дальнейшем, о возможном союзе против пришедших извне сил.
- И какие именно силы Вы ждете извне?
- Откуда же мне знать! Если это будут представители законной власти, или просто вменяемые люди - я готов к диалогу. Но своих бывших товарищей, как и представителей иностранных государств, мне не хотелось бы пускать на территорию области.
- Ладно, придут - посмотрим. Что еще?
- Хотелось, чтобы Вы не препятствовали нашим эмиссарам в заключении договоров на поставки продовольствия в город. И в выполнении сторонами этих договоров.
- Слушай, - не выдержал Пчелинцев, - ты бандит или юрист? По-русски говорить можешь?
- Одно другому нихрена не мешает, - осклабился Сухов, - а фигли ты меня в воротах держишь? Мог бы и присесть предложить. Уж об угостить чаем и не говорю. Сразу видно как ты к гостям относишься, Владимир Глебович.
- Да предыдущие шибко наглые попались. Проблема-то исчерпана, но осадок остался. Сам понимать должен, Валерий Николаевич. Ладно, проходи внутрь. Поговорим по-людски. - Майор чуть в сторону отступил, пропуская гостя. Тот, не оборачиваясь, махнул сопровождающим, что все нормально, мол.
Автор, зачем вы выложили это здесь, если текст вышел на бумаге? 
Объясните.
Объясните.
Для затравки.
Цитата(Monk @ 1.3.2012, 9:19)
Автор, зачем вы выложили это здесь, если текст вышел на бумаге? Объясните.
Объясните.А что, запрещено разве?
Это текстовая версия — только основной контент. Для просмотра полной версии этой страницы, пожалуйста, нажмите сюда.