Во сне, в зеркале, в воде пребывает мир. Чтобы убрать мир, который снится, нужно не спать. Чтобы убрать вещи, которые отражаются в зеркале, нужно не смотреться в него. Чтобы убрать вещи, которые наполняют мир, нужно опорожнить сосуд, вмещающий их. Все, что есть и чего нет там, находится здесь, а не там. Вот почему мудрый не устраняет мир, а устраняет знание о нем.
Из "Гуань Инь-цзы"
Плакат на берегу:
"Если какаешь в реке, уноси говно в руке!"
Сергей Довлатов.
Мать! М-ммать! Мать-мать-мать!.. - и так до-о-олго. Заело. И наконец - как выхлюп недоношенного ундина - ВАШУ!
Вашу мать, рыбья слизь и сучье вымя морской корррровы! грека в реку раком вам, а не с честью и на флоте! Да! это я вам говорю, вибрируя сфинктером от полноты чувств! вам, зам-по-пст... псст... ссс... (глубокий вдох, ооочень глубокий вдох!)...
Занавес.
Это история про подводную лодку "Золотая рыбка".
Мы - господа офицеры и прочие мичманы, которые они же мичмана. В холодном черном железе, пропитанным отчаяньем, радиацией и мочой, мы идем к Богу.
Через неделю мы все умрем.
Нашего старпома зовут очень просто - старпом. Когда-то он был человеком и даже отзывался на человеческое имя Анатолий Иваныч, но теперь он давно уже символ того регламентированного бардака, который по недоразумению называют Уставом. Сейчас он нервничает, старпом. Символ наш незаменимый. Он с удовольствием бы - тут же! не сходя с главного поста! - вступил в противоестественную половую связь с замом по морали. Но пристуствие около разнообразных подчиненных не дает ему реализовать этот акт возмездия.
Наш зампомор не просто так. Он не с потолка, но легат. Апостольский посланец в звании равном старпомовскому. Что дает последнему обильную пищу для изобретение все более изощренных способов изнасилования зампомора.
Если старпом - наш символ, то зампомор - наш талисман. Или амулет. Или даже антибиотик. Уже полгода как нет ни Ватикана, ни Главкома с его вшивым Штабом, ни людей и суши как таковой, а мы есть и мы живы. Причем, живы именно молитвами зампомора, и это вводит наш старпомовский символ в состояние ментальной асфикции.
Однако, как ни вибрируй сфинктером, но есть упрямые факты: мы живы. Мы молимся три раза в день на воду. Потом мы ее пьем, освященную зампомором. Три раза в день. И мы живы. А кто не верил и пренебрег - тех уже нет. Такие вот дела.
А вечером мы пьем спирт. Он тоже освящен нашим антибиотиком. Есть мнение, что спирт решает, а вода - это все враки и опиум. Не знаю, не знаю... Спирт, он всегда решает, хоть освященный, хоть просто чистый, главное, его с водой не мешать. Не святотатствовать, по меткому выражению бэчепятого.
Старпом тоже пьет спирт, не разбавляя. И даже не пьянея, только глаза становятся белыми, как у снулой русалки: ммать! должность корабельного мага не предусмотрена штатным расписанием!..
Его можно понять, во всем остальном, что не касается нашего бессмысленного выживания, зампомор суть идиот и неуловимый вредитель. Он - ВЕЗДЕ ЛЕЗЕТ! Он считает себя универсальным специалистом и несостоявшимся адмиралом. Он отдает якорь на полном ходу. Он измеряет уровень азота в гальюнах, после чего они не продуваются неделю - вообще, никаким каком! Он считает эхолотом критическую массу реактора. Эхолот у нас есть аварийный, но второго реактора у нас нет.
Скажем так: у нас вообще никакого реактора нет, но это отдельный разговор. А зампомор - идиот, и это разговор основной. Необходимость этого вредного идиота бесит всех, не только старпома. Тем более, что никакими личными заслугами, талантами или умениями тут и близко не пахнет. Легатские шпаргалки с молитвами и прочей религиозной требухой оказались единственным антибиотиком, а он сам - единственным амулетом. М-мммать!...
Самый счастливый человек - это босс всея БЧ-5. Он ни хрена не делает. То есть совсем ни хрена, нечего ему делать, всё делается само. С момента трансформации матчасти, все его заведование свелось к задраиванию переборок в закрытые отсеки.
Поэтому он всегда ходит с "мартышкой", это такая хитрая задрайка из прутка-десятки с двумя короткими штырями на конце. Такой себе буратиновский ключ, ничего не открывающий, но всё задраивающий намертво.
Как всякий потомственный мех, бэчепятый не умеет быть не при деле. Это ненормальное состояние меховского организма. И когда реализовалась его тайная мечта "чтоб оно всё накрылось вдребезги и пополам", когда оно таки накрылось - вместе с заполошными вахтами, многотомными машинными журналами, дизелями-проститутками и компрессорами-абанаматами - мех впал в состояние тихой святости и весь лучился. Он стал философом.
Вот сейчас он сидит напротив меня и помавает "мартышкой", излагая: ...откровение, хымик! апокалипсис по-простому, это пусть тебе зампомор врет за грехи, а я скажу - не понтуйся, да не понтуем будешь!
Самолёты - тьфу... Бились больше, чем летали. А поделом: рождённый ползать и всё такое. Есть у тебя крылья? Нет у тебя крыльев ни хрена! Крылья есть у птицы, и она ими летает. А у человека есть ноги - для ходьбы и футбола. Так что нечего тут...
Опять же: пароходы вообще и подводные лодки в частности. Дескать, плавать и не тонуть. Ну-ну... Не тонут лишь говно и трупы, а пароходы тонут, будь здоров как! А где твои жабры, ихтиандр неумытый? Где хвост, плавники и вообще чешуя, так твою русалку мать? И стоило ли пыжиться бороздить просторы и пучины, если в итоге от всего агромадного "Титаника" - один лишь мелкий бульк да одноимённое кино - охота было жопу мочить?..
Да хоть машину любую взять, автомобиль то есть. Оно, конечно, не фигли-мигли, средство передвижения: колесо само тебя везёт - красота! Ветер в харю, все завидуют, кто там на лыжах или на палочке верхом. Но! На любой дороге есть столбы и есть кюветы, а? Вот-вот. Ты себе сперва колёса отрасти - потом ужо и ездь! По долинам и, блин, взгорьям.
Проще надо быть, проще…
Это история про бездарный мир и его конец.
Всё кануло втуне, а что не кануло - то схлынуло, а что не схлынуло - то растеклось и не впиталось.
Остались только мы, ведомые безумным командиром к точке Омега, заживо пожранные металлической плотью бывшей субмарины, мы идем сквозь бездну, сквозь распадающееся пространство и время, сквозь тупую равнодушную бесконечную Воду.
Мы идем к Богу. У нас есть к нему один - последний - вопрос.
Нашего командира зовут Тейяр де Шарден. Смешно, правда?..
....и ведь что, хымик, самое поганое? - мех напрягается, сейчас он начнет разоблачать и пророчествовать - самая задница в чем?.. Ничтожность последнего абзаца. Финал слит! А уж какие были сюжетные понты... кони-всадники, и саранча, и семь, курва, печатей!.. Гордо и богохульно, во как! В пронзительном сиянии софитов и спецэффектов фейерверке! Небо, хымик!!! небо в трубочку сворачивалось, ты прикинь?.. И звезды падали, и Зверь с числом богопротивным...
Я хочу намекнуть, что Зверь - тоже из моря, но воздерживаюсь.
...а в итоге не драма, не трагедия, не фарс даже - пшик. Мы готовились красиво сдохнуть - а нас макнули походя. Смыли, как понос в унитазе.
Дед, говорю я, это все интересно, но у тебя морда подтекает.
И мы идем к зампомору на омовение. Это тоже обязательная процедура, как и принятие внутрь. Обычно, к обеду кожа уже висит соплями, и личный состав приобретает вид фольклорных утопцев, а это нельзя! Это отрицательно влияет. Это разлагает дух и мораль, а поэтому: равняйсь! смирррна! - иже еси теки мороси даждь житие днесь питие нам мытие - вольно! оправиться...
После ритуала мы занимаемся боевой подготовкой.
Мы проворачиваем механизмы. Это еще один ритуал. Наши механизмы проворачивать не надо. То есть они, конечно, провернутся, но как бы глумясь: да, это мы - механизмы, мы очень похожи на настоящие военно-морские, мы умеем проворачиваться! На самом же деле, что они такое, давно уже никто не знает и в закрытые отсеки не лезет. Но как говорит старпом, проворачивали, проворачиваем и будем проворачивать! Мы их, а не они нас!..
Штурман чертит свои пентаграммы. Я смотрю, как он гоняет курсор по радару, как стремительно шагает циркулем по картам, смотрю - и завидую. Он не под, не над, он - вне. Профи. Ему не нужна точка опоры, эти костыли для архимеда, мир вращается белыми длинными пальцами нашего штурмана: нет дна - идем по звездам; нет звезд и вакуум растворился, растаял и взмок - идем по факту крена и дифферента, подгоняя градусы под ось вестибулярного аппарата; нет вообще ни-чер-та! ни абсцисс, ни ординат, ни пространства, ни бытия - идем! на морской! глаз!..
Иногда мы смотрим кино про белое солнце пустыни. Мы смотрим его молча, вожделея эту безводную твердь, такую земную и безусловную...
Потом, обычно, начинается штатная пятиминутка ненависти. Она начинается монологом старпома о сожравших двойной спирт трюмных профурсетках, сыновьях речной шлюхи, каковые последние, не иначе, и есть причина всеобщего утонутия, тут уже включается старшина трюмных с традиционно мичманской украинской фамилией, бэчепятый тычет указующей задрайкой в зампомора - и образуется то особое, непредсказуемо извилистое, рвущееся из тельняшек и душ общение, которое всегда предшествует либо хорошей драке, либо совместной пьянке: вычленение сути, "кто виноват?".
Проходим, разминаясь, по евреям с инопланетянами. Без этого никак, традиция. Мировая закулиса в преступном альянсе с морсеанами (для сухопутных штатских: морские марсиане).
Затем берем за кадык ботаников всех мастей. Наука, ейные горизонты познания и событий, компьютерная гордыня, соло для бэчепятого с "мартышкой". Задраиваются против резьбы: ядерные физики с их подростковой фрондой и вообще не хрен ядра мять! программисты-погромисты, означившие цифровую масть грядущего Зверя, и прочие кандидаты поганых наук с их действительными членами, и много их, и несть им числа, и все они суть врачи-вредители, убийцы в белых халатах, влезшие грязными руками в потроха мироздания, поправшие основы, пошатнувшие, курва, устои!..
Но мы не успеваем ни выяснить, ни понять.
Потому что по громкой к нам обращается командир.
Он не кричит, не позирует тембром. Ему это не надо, он - командир, носитель конечной истины.
Он спокоен и внятен.
По местам стоять.
И мы встаем по местам.
Мы снимаем кителя, обнажая грешные полосатые души. Мы успели в гости к Богу. Мы здесь и мы готовы.
Лодка воет, как пьяная больная сука.
Этот белый слепой вой выворачивает наизнанку ребра шпангоутов и, пробив навылет, взламывает точку Омега.
Это мы, Господи. Мы жили и умирали, ваяли Венер и строили тюрьмы, рождали детей и убивали себе подобных. Мы были стадом, быдлом, социумом, коллективом, пушечным мясом, электоратом, человечеством, нищими духом, звучащими гордо, идущими вместе, скотами, святыми, умными, бездарными, бездуховными, верующими, атеистами, нациями, племенами и языками.
Но мы были, Господи! Ты слышишь - мы были!..
Зачем?
***
В начале было слово.
И слово было у Бога.
И слово было - вопрос.
