Предлагаю вашему вниманию повесть "Встретимся над облаками" - первую часть (если пойдёт) одноимённой трилогии. Предвидя возможные вопросы скажу сразу: да, я читал "Интегральные деревья" Ларри Нивена. Впрочем планета Арамиль на которой по большей части происходит действие мало напоминает мир придуманный американским фантастом, а уж её физическая модель и вовсе представляет собой непаханное поле для критики, так что "Деревья" в первую очередь послужили мне лишь источником вдохновения не больше.

Аннотация: Попавший в смертельную ловушку Тимур Гарин, сержант Армии Обороны Терры, неожиданно получает шанс спастись. Пройдя через межпространственный портал он оказывается на планете, населённой крылатыми людьми. Уставший от войны солдат с радостью вливается в мирную жизнь не подозревая о том, что скоро ему вновь придётся взять в руки оружие и встать на защиту своего нового дома...


Встретимся над облаками.

Когда подступаешь к воротам рая, мобилу - в карман штанов,
Так бомбу в карман галифе совал лихой комиссар Жухрай.
На вахте тебя тормознут и спросят: - "Эй, паря, кто ты таков?!"
А ты в амбразуру швырнёшь мобильник - и сразу ворвёшься в рай.

Какое их, в сущности, дело собачье - кто ты и зачем идёшь?
Когда все - сюда, только ты - отсюда, по рваному льду скользя,
Где против законов природы рая - хреначит и снег, и дождь.
А в эти врата можно только войти, а выйти уже нельзя.

Проскочил - и до кучи привет!
Хорошо, что попутчиков нет.
Хорошо, что ни с кем не делить,
Не молчать третий тост.
Райский плац - для разбитых сапог,
Для того, кто теперь одинок.
По краям подорожник в пыли
Да бурьян в полный рост.

Когда оторвёшься, Мухтару в зубы полпачки отдав махры,
Когда отобьёшься на ржавой шконке за сорок шальных секунд,
Матрос из "Курска" придёт и сбреет седые твои вихры,
Ворча тихонько: "Ещё салага, а разблатовался тут..."

И будет тебе не море сниться, не сказочный Херсонес,
Туманный колокол тоже будет звонить не по снам твоим.
Приснится старый вагон-теплушка и мимо летящий лес,
И рядом с тобою - в платке девчушка, и вам хорошо двоим.

(Андрей Земсков. Баллада о солдате).


Глава 1. Двое.

- Смотри, братик, я поймала солнце! – Янка в восторге повернулась ко мне. Диск дневного светила едва просвечивал сквозь плотную пелену облаков и не слепил глаза. Девочка свела большой и указательный пальцы так, словно действительно схватила отливающую медью небесную монетку и теперь ждала похвалы.
- Молодец, - кисло ответил я, делая чудовищное усилие, чтобы вновь не задремать. После ночи проведённой без сна голова просто раскалывалась. Срочно требовалось найти какое-нибудь полезное занятие. Например, поесть.
- Перекусим?
- Точно, давай! А что у нас сегодня на обед?
- Думаю что суп из чёрных трюфелей на первое и жаркое из фазана на второе. И разумеется бланманже на десерт.
С этими словами я залез в ранец и вытащил два пластиковых пакета полевого солдатского рациона. Янка подобравшись поближе, присела на корточки. Сквозь огромные дыры в грязных джинсах вылезли чёрные разбитые коленки. Процесс приготовления пищи не требовал особых кулинарных талантов. Достаточно было оторвать верхнюю часть пакета, залить содержимое водой из фляги и немножко подождать пока бурый порошок внутри разбухнет, превратившись в нечто напоминающее кашу-размазню.
Получив свой паек, девчонка запустила внутрь пятерню, перемешала и принялась торопливо насыщаться, выгребая содержимое рукой. Я последовал её примеру – ложек у нас не осталось. За месяц похода рацион успел приесться до рвоты, но приходилось терпеть. Впрочем, моя спутница лопала его с таким упоением, что хоть сейчас снимай для рекламы. Оставалось лишь тихо завидовать её отличному аппетиту.
Янка мне вовсе не сестра и вообще даже не родственница. Мы подобрали её три с половиной недели назад в лабиринтах развалин второй промышленной зоны. В момент встречи девчонка из последних сил отбивалась от двух «Крабов» и только своевременное вмешательство нашего отряда спасло её от больших неприятностей. Оголодавшая почти до звериного состояния, чёрная от усталости, первые два дня она молчала и лишь зыркала настороженными глазами из-под копны грязных спутанных волос. Потом Вика, наш штатный кинолог, имевшая огромный опыт работы со зверёнышами всех мастей сумела её разговорить. История найдёныша оказалась проста и по нынешним временам совсем не вызывала удивления.
Ещё три года назад равнина Южного сектора была относительно безопасна, а патрули Цитадели своевременно уничтожали редкие отряды чужаков, сумевших каким-то чудом прорваться через Электрический Вал. Многочисленные коммуны и независимые поселения процветали, снабжая армию всем необходимым. Затем, после разгрома бригады Коваленко в трёхдневной битве при Оранже и падения Ирниса сектор, по сути, оказался в руках пришельцев. Большинство жителей бежали на север под крылышко Цитадели, но среди руин осталось несколько групп упрямцев, самоуверенно считавших, что сумеют справиться без посторонней помощи.
Яна жила в одной из таких коммун населённой членами секты Пришествия Цибитусов. Поселение расположилось глубоко под землёй, его обитатели почти никогда не выходили на поверхность, выращивая продовольствие на гидропонных фермах. Поначалу всё шло хорошо, но потом наступила расплата: одна из Стай смогла каким-то образом засечь присутствие людей. Бедняги сражались с отчаянием обречённых за каждый туннель, роботы несли чудовищные потери, но силы были неравны. Когда стало ясно, что конец неизбежен, сектанты собрали уцелевших и несколькими отрядами отправили на поверхность через аварийные выходы, надеясь на то, что хоть кому-то удастся спастись. Отряду, в который входила моя «сестрёнка» не повезло. Из полусотни человек чудом уцелела только она одна, остальных уничтожили в коротком жестоком бою. Больше месяца девочка пряталась среди руин, питаясь крысами и насекомыми пока, наконец, не повстречалась с нами. В отряде Яна, быстро освоилась и стала всеобщей любимицей. Даже у Богдана Тимофеевича - «Батяни Богдана», нашего сурового командира, теплел взгляд при виде её потешной мордашки. Правда я так и не понял, с какого перепугу соплячка записала меня в свои родственники. Первое время её бесконечное «братик» страшно раздражало, затем я привык, втянулся в игру и принялся в ответ звать непоседу сестрёнкой. А что, с меня не убудет, а ребёнку приятно…
- Может ты поспишь, а я покараулю? – чумазая мордашка Яны двоилась и расплывалась перед глазами.
- Нет, всё в порядке… сейчас немного посижу, и мы пойдем снова… - пробормотал я непослушными губами и заснул.

Катастрофа случилась позавчера днём. Наш патрульный отряд – восемь бойцов, девчонка и гибрид, благополучно пересёк шоссе №41 и спокойно двигался среди руин небольшого городка Ермаково. Полуторамесячный рейд подходил к концу, через четыре дня мы должны были вернуться в Цитадель навстречу бане, тёплой казарме и короткому, но такому желанному отдыху…
Четыре «Паука» беззвучно выскочив из мусорных куч, кинулись на Джека. Гибрид не успел даже гавкнуть, когда стальные клинки буквально разорвали его на куски. Кинолог Вика закричала от боли (гибриды и проводники связаны друг с другом на телепатическом уровне) и, не осознавая себя, кинулась на помощь погибающему питомцу.
- Стой! – гаркнул Батяня, но было поздно. С грохотом обрушились кирпичные стены и окружённые облаком пыли в нашу сторону двинулись два «Скарабея». Правая машина выпустила сгусток плазмы - перерезанная пополам Вика рухнула на асфальт. Мы прыснули в стороны спеша найти укрытие. «Скарабеи» ребята серьёзные - лучемёт не в силах пробить броню машины даже в упор, зато прямое попадание их пушки прожигает насквозь любой бронекостюм.
- Бес, мать твою, что ты копаешься, жги! – крикнул командир.
Яростно ругаясь, плазмомётчик спешно переводил оружие из походного положения в боевое. На это ему требовалось секунд тридцать. Слишком много. Ничего не скажешь, Чужие отлично подготовили засаду. Видимо они знали, что наш гибрид способен учуять любой работающий электронный прибор в радиусе пятидесяти метров и потому своевременно перевели системы в «спящий» режим, устроив сюрприз с фейерверком.
Я втиснулся между двумя бетонными блоками, лупанул плазмой из подствольника по ноге ближайшей машины, промахнулся, взвыл от ярости и тут Янка-Обезьянка показала высший класс. Сжав зубы, девчонка подбежала к правому «Скарабею», и кошкой вскарабкалась на крышу по одной из суставчатых лап. Вооружена наша кроха была стандартным оружием сектантов - копьём с силовым наконечником, штукой смертоносной в ближнем бою, но абсолютно бесполезной на дистанции. Все мы при виде этого акробатического трюка подавились собственным дыханием. Девочка смертельно рисковала, ведь у неё не было даже обычного бронекостюма - любой Паук мог убить её простым взмахом лезвий.
Схватив обеими руками древко копья прозванного за длинный клинок «ассегаем» она со всей силы ударила в щиток панциря защищающего от осколков хрупкую электронную начинку роботанка. Силовое поле, окружавшее стальной наконечник легко прошило броню, и «ассегай» до упора погрузился в переплетение микросхем и печатных плат. Брызнули искры, Янка, не удержавшись на ногах шлёпнулась на попу. Повреждённый «Скарабей» не потерял подвижность, зато перестал ориентироваться в пространстве. Забыв обо всём на свете, он начал кружится на месте, яростно паля из пушки.
- Прыгай, дура! – завопил я, готовясь выскочить на помощь, но «сестрёнка» не нуждалась в моих приказах. Выдернув копьё и сверкнув пятками, девчонка колобком покатилась по броне, шмякнулась на землю и лисой метнулась к ближайшему укрытию.
В следующее мгновение раненный «Скарабей» влепил заряд плазмы в борт своему товарищу, и тот взорвался, словно перегретый паровой котёл. Бес вскинул пушку и успокоил ослепшего страдальца прямым попаданием в корму. Как только смолк грохот второго взрыва, я вытянул за шиворот спрятавшуюся Яну. Ей очень повезло – кроме нескольких царапин и ссадин она совершенно не пострадала.
- Ещё одна такая выходка и я тебя точно выпорю, слышишь?
- Внимание! – громко сказал батяня, вскидывая левую руку, на которой уже сидел «сокол» - маленький летающий дрон-разведчик. Я прекратил воспитательную работу и торопливо опустил на глаза козырёк полевого коммуникатора. «Сокол» пошёл вверх по спирали, на стереоскопическом экране замелькали руины. И, к сожалению, не только они одни…
- Мать моя, женщина! - протянул Бес. – Нам всем пи… прости Яночка, крышка!
Из-за наступающих «Пауков» и «Крабов» не было видно земли, следом за ними сосредоточенно топали «Скарабеи». Смертоносный вал накатывался с неотвратимостью цунами, и было понятно, что жить всем остались считанные минуты.
- Тимур, - скучным, повседневным тоном сказал Богдан Тимофеевич, скидывая ранец и вытаскивая из кармана командирский планшетник. – Возьми, здесь данные по рейду. Передашь в штабе Самойлову лично в руки. А теперь Янку в охапку и брысь отсюда!
- Но командир…
- Давай, не спорь! – хищно осклабился Бес, раздвигая сошки плазмогана. – Мы их встретим. Умоются твари кровушкой!
Это было неправильно, это было подло, но привычка повиноваться приказам настолько въелась в кровь, что я лишь коротко отдал честь, засунул в ранец планшетник и, схватив подмышку, упирающуюся девчонку бросился бежать. Долго ещё за спиной слышались выстрелы и взрывы. Наш отряд недаром считался лучшим в Патруле…

- Братик, братик! – тревожный голосок Янки вырвал меня из омута сновидений. – Проснись, там кто-то ходит!
Бестолково глядя на мир слепыми со сна глазами, я торопливо схватился за лучемёт. Девочка отползла в сторону и приготовила копьё. Справа и слева послышался шорох и быстрый перестук многочисленных лапок. Указательный палец ласково обнял холодный спусковой крючок…
«Пауки» атаковали как всегда одновременно с разных сторон. На самом деле, эти небольшие, размером со среднюю собаку роботы не очень опасны, особенно для человека облачённого в бронекостюм. Их пластиковые панцири легко разрушаются выстрелом лучемёта, или просто хорошим ударом приклада. Плохо когда тварей много, а особенно тяжко, когда те действуют в компании с «Крабами».
«Крабы» – главная ударная сила Чужих. Они быстры, маневренны и сильны не только в ближнем бою, но и на средних дистанциях. Их скорострельные плазмомёты очень опасны и превосходят по мощности наше лазерное оружие. Особенно хорошо поганцы чувствуют себя на пересечённой местности, где можно устроить засаду.
«Сестрёнка» отпрыгнула в сторону, взмахнула копьём и прикончила одного из нападавших. У неё это здорово получилось. Ещё бы, набила руку, когда жила одна. Я хладнокровно как в тире расстрелял двух оставшихся гадов, затем бросил тревожный взгляд на индикатор заряда батареи – энергии осталось на четырнадцать выстрелов. Плохо, очень плохо.
«Краб» выскочил из-за бетонной плиты и выпустил плазменный сгусток в сторону Яны. Промахнулся. Наглый «Паук» подкравшийся сзади, прыгнул мне на плечи и сбил с ног. Сталь клинков лязгнула о пластик брони. Девочка плюхнулась на пузо и перекатилась за камень, уходя от второго выстрела. Я стряхнул неожиданного визитёра и приложил прикладом. Хрустнул пластик, в нос ударила вонь горящей изоляции. «Сестрёнка» встала на колени, вытянула из кобуры ракетницу и, держа оружие перед собой обеими руками, высунулась из укрытия. По глазам ударила вспышка, ракета, шипя, покинула ствол. Лобовую броню Краба украсил оранжевый цветок взрыва, после чего пришельцы стали беднее ещё на одного робота.
- Ходу! – крикнул я, вскакивая на ноги. Девочка одним движением переломила ствол, вытряхнула, пустую гильзу, вставила новую ракету. Затем подхватила ассегай и подбежала ко мне. Поразительно, но в бою она всегда оставалась предельно собранной и хладнокровной, словно опытный солдат. Впрочем, в противном случае ей никогда не удалось бы выжить в одиночку так долго.
- Ещё ракеты остались? – спросил я.
- Не-а, последняя.
- Плохо.
Это оружие Бес смастерил специально для неё, переделав обычную сигнальную ракетницу так, чтобы та могла стрелять боевыми боеприпасами. Лёгкая, практически лишённая отдачи она идеально подходила для тонкой детской руки.
В развалинах вновь зашуршало. Поминутно оглядываясь, мы двинулись быстрым шагом, стараясь держаться открытых мест. Похоже, Чужие решили довести до конца начатое дело, не считаясь с потерями.
Полтора часа спустя, мы вышли на широкую улицу и остановились в нерешительности, не зная, куда идти дальше. По обеим сторонам тянулись высокие стены каких-то промышленных корпусов без окон и дверей. Улица упиралась в невысокий забор с запертыми воротами, за которым виднелось огромное бетонное здание непонятного назначения.
- Пойдём к дому, - решил я. - Возможно, там у нас получится спрятаться.
- Ага, - устало сказала девочка, беря меня за руку. – И отдохнуть.
Мы двинулись по потрескавшемуся асфальту, внимательно прислушиваясь. Положение было – хуже не придумаешь. Мой лучемёт полностью разряжен, в пистолете осталось шесть патронов. Он, да последняя Янкина ракета – все, что есть для самозащиты. Ах, да, в подсумке болтается осколочная граната, но её нужно оставить на самый крайний случай. Единственный шанс спастись это найти надёжное укрытие и подождать пока встроенный в приклад крохотный реактор вновь зарядит батарею.
Лучемёт - отличное оружие: лёгкое и надёжное. Мощности лазерного луча достаточно чтобы уложить «Паука» и «Краба», а подствольный плазмомёт поможет разделаться со «Скарабеем» и если повезёт с «Валькирией», но для длительного боя он совершенно непригоден. Полного заряда хватает на девяносто выстрелов лазером и пятнадцать плазмой, после чего нужно ждать несколько часов пока реактор не восполнит запас энергии. Более продвинутые модели снабжены съемными батареями, но они тяжелее и требуют больше ресурсов для производства. Вот потому и штампуют наши заводы оружие попроще да подешевле, такое, каким может пользоваться даже ребёнок. Мы медленно проигрываем войну, под ружьё поставлены все, кто способен держать оружие. Да что говорить, если даже в патрульные отряды – элиту армии, начали включать бойцов всего на пару годков старше Янки, а планку призывного возраста опустили с двенадцати до десяти лет. Ещё два-три года такой мясорубки и боюсь, что против роботанков станут бросать ползунков из ясель с плазменными минами, привязанными к спине.
Мы шли молча, усталость, накопившаяся за последние дни, давала о себе знать. «Сестрёнка» поминутно зевала и, похоже, почти спала на ходу. До забора с воротами осталось совсем немного. Я ещё успел подумать, что стоит принять таблетку стимулятора, засунул руку в нагрудный карман, как вдруг, земля задрожала, и бетонная стена метрах в пятнадцати от нас пошла трещинами. Сердце стукнуло и благополучно усвистало в пятки. Мигом, забыв об усталости, мы рванули с места, словно мелкие воришки, получившие изрядный заряд соли в филейную часть, а за нашими спинами из пролома на улицу суетливо выползал «Броненосец» разбрасывая передними ногами осколки бетона. Тяжёлый танк прорыва размером с автобус он был абсолютно неуязвим для ручного оружия и по праву считался самой опасной боевой единицей пришельцев.
Выбравшись на проезжую часть, смертоносная машина развернулась в нашу сторону, затем с лёгким жужжанием из корпуса выдвинулась небольшая башенка с тупым обрубком плазменной пушки. Мы с Янкой одновременно подлетели к забору и почти не останавливаясь, перемахнули на ту сторону. Вот что значит страх, помноженный на бешеный заряд адреналина.
Я огляделся и даже застонал от отчаяния. До спасительного дома было почти сто метров открытого пространства. Несколько ржавых до прозрачности автомобилей разбросанных по площади не могли обеспечить укрытия. Приплыли. Здесь нас и похоронят! Глухо ахнула пушка, часть забора разлетелась в вихре осколков. Послышался быстрый перестук тяжёлых шагов. «Броненосец» шёл добивать проклятых людишек, которые, несмотря на все старания, никак не хотели сдохнуть.
Окинув площадь тоскующим взглядом, я увидел неподалёку внушительную дыру в асфальте. Похоже, прямо под нами располагалась подземная парковка. Вот он шанс! Янка которая при падении со стены в очередной раз рассадила свои многострадальные коленки, негромко ныла, размазывая сопли по физиономии.
- Пошли! - крикнул я, хватая её за плечо.
- Я копьё потеряла! - простонала она.
- Плевать! Бежим, сейчас он будет здесь!
Мы кинулись к дыре последним, яростным спринтерским броском. Топот за спиной становился всё громче… Нам, не хватило буквально нескольких секунд. Нескольких коротких, гадских секунд. Я уже разматывал прицепленный к поясу крепкий фал с кошкой на конце, который должен был помочь безопасно спустится вниз, как грянул новый выстрел. Взрывная волна ударила в спину сокрушительным пинком. Меня швырнуло в переплетение ржавой арматуры, перед глазами распахнулась хищная пасть пролома. Я полетел в темноту, обрушился на проржавевшую крышу автобуса стоящего под дырой, пробил её насквозь и приземлился на гору прогнивших сидений.
От перелома позвоночника меня спас бронекостюм принявший на себя основной удар. Я лежал на спине и тупо пялился в потолок, где в клубах ржавой пыли светил яркий проём отверстия.
- «Неужели жив? Невероятно! Когда вернусь, поставлю богу свечку. Нет, лучше две, за себя и за… Яна! Где Яна»!
Одним быстрым движением я нажал кнопку пульта управления костюмом. В предплечье вонзилась игла и впрыснула в тело мощную порцию стимулятора. Рискованный поступок, но выбора нет, сейчас мне понадобятся все силы. Разбросав по сторонам дурацкие сиденья, я выпрыгнул через окно и мягко приземлился на бетон.
- Яна, ты где? Сестрёнка?
Слабый стон был ответом. Обежав покосившуюся машину, я внезапно остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. Девочка лежала в лужи крови маленькой сломанной куклой и смотрела на меня беспомощным взглядом полным боли.

Глава 2. В смерти – жизнь.

Давайте, наконец, познакомимся. Меня зовут Тимур Гарин, мне восемнадцать полных лет. Был призван согласно приказу от 16 марта 612 года в ряды Армии Обороны Терры (АОТ) в возрасте двенадцати лет и с тех пор защищаю Цитадель. Имею два поощрения и выговор третьей степени. Награждён медалью «За стойкость» и двумя медалями «Пролившему кровь за Родину». Дважды ранен – в 615 и 616 годах. В 615, при переходе в бригаду Внешнего Патруля, получил звание сержанта Гвардии. Участвовал в начальном этапе битвы за Ирнис, рейде Золотой Сотни, осаде Чёрной Шахты… хотя, чёрт побери, кого могут интересовать анкетные данные человека который умрет в ближайшие два часа?
Все люди имеют заветную мечту. Кто-то хочет много денег, кто-то пылкой любви. Девушки мечтают найти прекрасного принца, а старики – терпеливого собеседника способного часами слушать их неторопливые рассуждения. Моя мечта проста но, увы, недостижима. Я хочу гулять под открытым небом, чтобы ветер шевелил волосы, а солнце ласково гладило плечи тёплыми ладонями. И никаких бронекостюмов. Никакого оружия и ранца за плечами. Чтоб под ногами не хрустела спёкшаяся в стекло убитая земля, а упруго сгибались мягкие стебли травы. Мелочь, правда? Целовать в губы, светлоглазую девушку не боясь, что завтра её вместе с другими обречёнными кто-то бросит недрогнувшей рукой затыкать безнадёжный прорыв. Прижимать к груди пахнущую молоком и счастьем маленькую дочь, которую не призовут в армию раньше, чем она научится писать своё имя неуклюжими печатными буквами. И всё. Всё? Да пожалуй. Остального я добьюсь сам, если выживу, конечно.
Война началась за восемь лет до моего рождения. В то благословенное время, Терра была воистину райским местом. Строились новые города, совершались научные открытия, сочинялись отличные книги и музыка. Правительство готовилось реализовать глобальный проект освоения Западного континента, инженеры заканчивали строительство планетолёта «Илона Митресей» - будущего разведчика внешних газовых гигантов, художник Корнелий Свис завершал титаническое полотно «Фиолетовый ромбоэдр» над которым трудился больше двадцати лет. И всё это рухнуло в одночасье. Рухнуло навсегда. Западный континент так и остался незаселён, планетолёт разобрали на металл для нужд армии, картина сгорела за тридцать секунд в огне чудовищного пожара. А Терра превратилась в одно большое поле боя.
Люди прибыли сюда чуть больше шести веков назад. Несколько сотен тысяч отважных мужчин и женщин покинув Землю, прошли через межпространственный портал и предоставленные сами себе начали строить цивилизацию. Им пришлось тяжело, ведь в соответствии с Колониальным Законом Метрополии, проход открывался раз в тридцать с небольшим лет всего на несколько дней. Остальное время мои предки находились в полной изоляции. Но это их не смущало. Шли годы, один за другим сменялись поколения терран никогда не видевших неба Земли, материнская планета превратилась в легенду и у нашего народа появилась собственная история. Много плохого и хорошего произошло за это время. Извержения вулканов, потопы, эпидемии, постройка новых городов, пышные праздники и победы спортивных команд. Одного только никогда не случалось на моей земле. Войны.
Приближающиеся к Терре неопознанные объекты астрономы обнаружили за пять месяцев до приземления. Четыре корабля пришельцев шли с выключенными двигателями и потому долгое время их принимали за обычные астероиды. Первым, идею об искусственном происхождении таинственных гостей высказал астрофизик Ник Горькавин - директор обсерватории в Нью-Гринвич. Коллеги подняли его на смех, но быстро заткнулись, когда «астероиды» внезапно ожили и начали стремительно сближаться с планетой. Я тысячи раз видел документальные кадры, на которых огромные - больше километра в диаметре, зеркальные сферы, легко словно играя, входили в атмосферу. Чужие корабли опустились в самой южной точке полуострова Лисий Хвост, тесной, плотной группой и сразу поставили купол защитного поля. Люди окружили место посадки множеством датчиков и научных приборов, несколько спешно сформированных групп контактёров безуспешно пытались привлечь к себе внимание. Пришельцы не отвечали. Так продолжалось около года. Корабли стояли неподвижно, не подавая признаков жизни. Постепенно ажиотаж вокруг визита стал угасать, пошли разговоры о том, что на борту вообще нет ни одного живого существа, но неожиданно сейсморазведка показала наличие многочисленных пустот под территорией занимаемой небесными гостями. Стало понятно, что кажущееся спокойствие на самом деле обманчиво - пришельцы активно занимаются подземными работами. 5 марта 592 года правительство собралось на экстренное заседание и именно тогда в первый раз прозвучало слово «вторжение». Было решено увеличить число наблюдателей и начать формирование «Корпуса Безопасности» - первого Терранского военного подразделения. К сожалению, слишком поздно...
19 марта 592 года. Самый чёрный день в истории планеты. Именно тогда в силовых полях открылись незримые ворота и сотни летающих грузовиков-носителей под завязку набитых боевыми роботами всех мастей, вылетели из подземных укрытий. Это не было войной, это было тотальным истреблением. Полицейские части погибли в первые часы, после чего Стаи Чужих обрушились на беззащитные города. Роботы не щадили никого и не брали пленных. По данным статистики, за первые три недели погибло 70 процентов населения.
К счастью враги не сумели уничтожить сразу всех. Некоторые районы почти не пострадали и именно там начали возникать первые очаги сопротивления. Уцелевшие заводы производили оружие, наземные машины и флайеры спешно укрепляли бронёй. Неорганизованные толпы ополченцев стали ядром будущей АОТ. Был одержан ряд мелких, но очень важных побед доказавших что пришельцы не всесильны. Примерно тогда же далеко на севере началось строительство Цитадели – могучей крепости, ставшей сердцем планетарной обороны. Постепенно положение стабилизировалось. Мы контролировали внушительный кусок территории, наши патрульные и диверсионные отряды, проникая на захваченные земли, наносили серьёзный урон инфраструктуре захватчиков. Но увы, сидя в окопах войны не выиграть, а у АОТ не было ни ресурсов ни людей для ведения полномасштабных боевых действий. С каждым убитым терране становились слабее, Чужие же могли себе позволить не считаться с потерями…
Я не помню мамы, она погибла, когда мне было всего два года. На конвой беженцев, в котором мы ехали, напала Стая. В бою оказалась уничтожена вся техника, выжившие люди в количестве двухсот человек двинулись к Цитадели пешком. Стояла холодная зима, на равнине открытой всем ветрам невозможно было найти помощь, отец потом говорил, что почти всю дорогу нёс меня на руках. До цели добралось всего одиннадцать обмороженных счастливчиков. Остальные остались лежать в снегу под холодным северным небом.
Мы поселились в Цитадели. Так как папа был университетским преподавателем истории и, следовательно, знал толк в педагогике, его назначили директором приюта. История человечества оказалась никому не нужна, а с многочисленными сиротами надо было что-то делать. Я рос как обычный уличный мальчишка. Играл в вентиляционных шахтах, вдыхая полной грудью, пыльный воздух идущий с нижних ярусов, плескался в резервуарах-охладителях электростанции заполненных чёрной как дёготь, вонючей, но зато очень тёплой водой. Потерял два зуба в бесконечных драках и получил уважительное прозвище «Скала» за умение держать, не сгибаясь, встречный удар. В двенадцать был призван в армию, а к четырнадцати имел в активе участие в двух боевых операциях и выговор третьей степени, за то, что на спор не отдал честь генералу Фраю во время смотра. В тяжёлом 615 году, проходя службу в гарнизоне Ирниса, был тяжело ранен и отправлен в Цитадель. Мне невероятно повезло, ведь спустя всего два дня, город пал. Погибли все, никто не уцелел. То было самое страшное поражение АОТ со времён Вторжения. Робкая надежда, что войну когда-нибудь удаться выиграть, растаяла как дым.
Вести о тотальном уничтожении Ирниса дошли до отца, когда я в беспамятстве валялся на окровавленных простынях всего в двух километрах от дома. Твердо уверенный в моёй смерти он, не выдержав, покончил с собой…
Именно в госпитале, я познакомился с Богданом Тимофеевичем, своим будущим командиром, человеком-легендой, одним из самых прославленных Патрульных. Когда он неожиданно предложил прейти к нему, я страшно удивился. Только позже мне довелось узнать что, будучи очень суеверным человеком Батяня решил, что везучий мальчишка сумевший обмануть смерть, выскользнув из Ирниской ловушки, должен обязательно принести удачу отряду. Три года так оно и было…

Янка смотрела на меня, и в её глазах было столько страдания, что я пошатнулся словно от удара. Она сжимала в зубах свою тугую косичку и громко стонала. Даже сейчас девчонка держалась достойно. Наверное, ей хотелось вопить в голос, но она терпела, боясь привлечь внимание врагов. Я бухнулся рядом на колени. Одного взгляда было достаточно чтобы понять - дело труба. Обе ноги сломаны, кости пробив мышцы и плотную ткань джинсов, торчали наружу окровавленными клыками. Несомненно, повреждён позвоночник. И естественно полно внутренних повреждений.
Трясущимися пальцами я вытянул из поясной аптечки картридж с «коктейлем камикадзе» - мощным стимулятором и обезболивающим в одном флаконе. Очень поганая штука, разрушающая организм, но Янке он уже не повредит. Просто не успеет. Крохотная иголка вонзилась в мышцу, эффект наступил практически мгновенно – лицо порозовело, сведённые судорогой челюсти разжались, белые от боли глаза приняли нормальный цвет.
- Сейчас, маленькая, - прошептал я, аккуратно подсовывая под голову правую ладонь.
Внезапно сверху донёсся скрежет. Я оторвал «сестрёнку» от пола и, вскочив на ноги, бросился в темноту. Парковка была практически пуста, спрятаться решительно негде. Опустив на глаза козырёк коммуникатора, я перевёл его в режим мраковизора. Темнота мгновенно отступила. Впереди виднелась стена с чёрным провалом дверного проёма. Отлично, укроемся там. Грохот ударил по ушам. Тупой «Броненосец» слишком близко подошёл к дыре, и растрескавшийся бетон провалился под ногами. Он приземлился на многострадальный автобус и смял его в лепёшку. Но если вы думаете, что падение с высоты шести метров смогло серьёзно повредить этому бронированному болвану, то вы заблуждаетесь. Башенка закрутилась, выискивая цель. Взрывная волна выстрела буквально вколотила меня в дверной проем, и я понял, что на сей раз, получил свою долю тумаков. Спина взорвалась болью, на поясе загорелся сигнал критического повреждения брони, расплавленный ранец потёк разноцветными соплями. Прощай командирская планшетка, штаб никогда не получит последнего отчёта отряда «Благо». Я торопливо ударил ладонью по кнопке экстренного сброса доспеха, и он слетел с меня как скорлупа с цыпленка... Голова Янки на руках болталась из стороны в сторону. Похоже она без сознания. Узкий коридор петлял, словно сумасшедший удав. Что бы там ни было, но от «Броненосца» мы ушли. Хотя, на самом деле, нас уже ничего не спасёт.

Яна лежит на полу, смотрит на меня и часто дышит. Изо рта тонкой струйкой течёт кровь. Действие препарата подходит к концу, и она вновь начинает чувствовать боль. Я достаю картридж и вкалываю вторую, последнюю дозу. Этого делать категорически нельзя, но когда ничего другого не остаётся, то можно.
- Бра… - шепчет девочка чуть громче шелеста ветра. – Бра… ти… ухо…ди…
- Нет, – говорю я.
- Уходи… по… пожалуй… ста!
- Нет! – ору я и крик отразившись от стен, убегает гулять по коридорам причудливым эхом.
Вторая доза коктейля возвращает силы, сестрёнка безуспешно пытается сесть. Я прислоняю её спиной к стене, и она благодарно улыбается.
- Ты должен уйти, - её голос звучит почти нормально. – Помнишь клятву Патрульного?
- Ты не солдат.
- Пожалуйста.
- Я не дам тебе умереть в одиночку.
Из коридора доносится шуршание. Я направляю в ту сторону луч фонаря и вижу «Паука». Он отшатывается назад и исчезает за поворотом. Разведчик. Понятно, они не торопятся. Им незачем торопиться.
- Уходи! – твёрдо говорит Яна.
Смотрю в её чёрные глаза, полные непреклонной решимости и мне становится стыдно.
- Прости, - шепчу я и целую холодный, липкий от крови лоб. – Когда окажешься там… не убегай сразу, подожди на пороге.
- Обещаю. Но… но ты тоже не торопись, ладно?
Не ответив, я расстёгиваю кобуру, висящую у неё на боку, и достаю ракетницу. Взвожу курок и вкладываю оружие в правую руку.
- Это тебе подарок от Беса и остальных ребят.
Затем вытаскиваю из подсумка гранату, вкладываю в левую руку. Тонкие пальчики крепко стискивают ребристую чугунную оболочку. Я осторожно вынимаю чеку и машинально запихиваю в карман.
- А это подарок лично от меня. Ты храбро бился Патрульный. Уйди достойно.
Каждый Патрульный готовится к смерти заранее. И каждый знает, что если его ранят и он станет обузой для отряда, то должен сам попросить последний дар и услышать в ответ слова прощания.
- Спасибо, это самый лучший подарок в моёй жизни, - серьёзно говорит Яна.
Я провожу ладонью по её волосам, разворачиваю фонарик таким образом, чтобы он светил в сторону приближающихся врагов и, встав, ухожу, не оглядываясь, зачем-то считая шаги. В горле стоит колючий ком, по щекам бегут предательские слёзы. Последний раз я плакал, когда узнал о смерти отца и с тех пор думал что источник пересох навсегда. Ошибся!
На семьдесят восьмом шагу за спиной слышится выстрел ракетницы, а затем почти сразу, взрыв гранаты. Я сбиваюсь с шага и стискиваю зубы до скрипа. Храбрая девочка ставшая моей названной сестрой ушла в вихре пламени и осколков. До скорой встречи!

Полчаса спустя, я выкидываю пистолет. Незачем таскать полкилограмма стали, и пластика, если закончились патроны. Но лучемёт по-прежнему при мне, его прикладом так хорошо крушить хлипкие панцири «Пауков». Подземелье представляет собой настоящий лабиринт. Дважды, я прохожу через огромные залы, набитые мёртвыми станками и непонятными механизмами. Зачем они, какую тайну хранят здешние катакомбы? Этого мне не узнать никогда.
Свернув в очередной коридор, слышу за спиной противный скрежет. «Краб»! Я уже научился различать поганцев по звуку. Не оборачиваясь, бегу вперёд. Теперь без бронекостюма я уязвим словно бабочка на зелёном лугу, любой «Паук» может обидеть. Внезапно яркий свет бьёт по глазам. В коридоре становится светло как на улице в знойный полдень. Преследующий меня робот резко тормозит и озадаченно начинает крутить глазами-телекамерами. Как и всякая тупая машина, попав в нестандартную ситуацию, он впадает в короткий ступор. Я не робот и потому бегу со всех ног. Коридор кончается полуоткрытой металлической дверью с большим прозрачным бронестеклом в верхней части. Рывок вперёд, шаг в темноту, поворот. Дверь с шумом захлопывается перед самым носом озадаченного «Краба». В помещении загорается свет и я, найдя засов, задвигаю до упора. Всё. У меня в запасе несколько минут, чтобы передохнуть. Не думаю, что они смогут быстро пробиться внутрь.
Комната, в которой я очутился сильно захламлена. Повсюду валяются опрокинутые стулья, на столах застыли компьютерные терминалы. И нигде и признака выхода. Ну что же значит именно здесь приму последний бой.
За дверью слышится возня. Подхожу, смотрю сквозь стекло. В коридоре оживлённо и весело. Четыре «Краба» топчутся у самой преграды, не меньше двух десятков «Пауков» суетятся вокруг, словно им не терпится взять на анализ кровь из моей сонной артерии. Один «Краб» поднимает пушку, стекло покрывается сетью густых трещин. Угу. Минуты через три они его вышибут, затем внутрь хлынут «Пауки». Интересно, скольких я успею прикончить, прежде чем меня порежут на ремешки?
Неожиданно становиться всё равно. Я отворачиваюсь от двери и делаю несколько шагов вглубь комнаты. Будь что будет. Может, наконец, отдохну по человечески, если тот свет действительно существует. Интересно, Янка ждёт меня на пороге, как обещала, или уже усвистала исследовать новый мир? Ещё несколько шагов. За спиной стреляют почти непрерывно. Вот упёртые железяки! Как же им не терпится… Тут я вижу мерцающий синий квадрат, и останавливаюсь.
Как выглядит межпространственный портал мне отлично известно. Нет, живьём я его, конечно, не видел, ведь он открывается раз в тридцать четыре года, и последний раз это случилось за год до начала Вторжения. Но зато его часто показывали в документальных и игровых фильмах. Огромная синяя штука - сорок метров в ширину и тридцать в высоту. Каждое открытие портала на Терре превращалось в один большой праздник. Люди дружно бросали работу, спеша увидеть чудо. Толпы земных туристов потоком выплёскивались на равнину Лиссак, а навстречу им тёк поток туристов с Терры. Следовало торопиться, проход оставался открыт только шесть дней и за этот ничтожный срок нужно было многое успеть сделать. Увы, боюсь, что когда портал откроется снова, земляне увидят только разрушенные города и незахороненные трупы.
Но всё это ерунда, потому что сейчас передо мной светится именно портал. Он невелик – примерно три метра в ширину и столько же в высоту. Я провожу ладонью по мгновенно вспотевшему лбу. Галлюцинация или нет? Что ж, есть только один способ проверить наверняка…
За спиной водопадом обрушивается стекло. Копошащаяся масса Пауков врывается в комнату. Сейчас или никогда! Я делаю глубокий вдох и бросаюсь в ослепительное сияние. Секунда небытия, когда кажется, что ты рассыпался на миллиард пылинок, затем удар, струя тёплого ветра в лицо, и я начинаю медленно падать в распахнувшуюся бескрайнюю бездну. Где-то внизу на немыслимой глубине плывут густые облака. Затем в глазах чернеет и наступает покой.

Глава 3. Дикарь.

Я лежу на правом боку, прислонившись спиной к чему-то твёрдому. В голове со скрипом вращаются заржавевшие шестеренки, едва проворачиваясь в густом, прогорклом масле… «- Я же говорил: нельзя их смазывать сливочным маслом!... – Масло было самое свежее… – Да, но туда, верно, попали крошки. Не надо было мазать хлебным ножом»... Что за чушь? Что вообще происходит? Так, спокойно! Прежде всего, нужно открыть глаза… Зачем? Чтобы посмотреть по сторонам, болван! Да понял, понял не надо ругаться… пробуем, пробуем… не ленись, бездельник! Веки поднимаются со скрипом. Нужно смазать… Хлебным ножом. Ха-ха-ха, как смешно.
Я разлепляю веки и вижу перед своим носом две ступни. Ступни босые, пыльные, обильно покрытые многочисленными порезами и ссадинами. Некоторое время тупо их созерцаю, потом до меня медленно доходит, что ноги сами по себе не бегают. Значит, где-то поблизости обязательно должен находиться владелец. Осознав эту простую и вместе с тем гениальную мысль, поворачиваю голову и смотрю вверх. Надо мной стоит человек. Из-за света бьющего в глаза, не могу разглядеть лица. Зато хорошо вижу, что он держит в руках палку. Длинную палку с широкой и плоской штукой на конце. Как её там… тяпку? Нет не тяпку - мотыгу. Внушительную такую, крепкую. И нацелена она, между прочим, в мою сторону. Зачем? Я что, грядка с овощами? Меня сейчас окучат? Нет, это ошибка, нужно подняться и объяснить… Подняться? Легко. Даже слишком - тело почти ничего не весит. Что случилось, чёрт возьми? Пока валялся без сознания, меня по уши накачали гелием?
Я опираюсь на локоть и начинаю подниматься, но не рассчитываю сил. Шутки шутками, а моя бренная оболочка действительно изрядно потеряла в весе и потому вместо плавного подъема подскакивает вверх. Босоногий огородник испуганно отпрыгивает назад невероятно мягким и плавным движением и ещё ниже опускает своё грозное оружие. Теперь я вижу, что это худенькая симпатичная девушка лет восемнадцати с короткой мальчишеской стрижкой. Неужели я такой страшный? Не бойся крошка, на самом деле я очень миролюбивый парень, в жизни мухи не обидел. Хочу ей это сказать, но из пересохшего горла, вырывается шипение и бульканье, словно из сломанного водопроводного крана. Вода! Пить! Полжизни за глоток воды!
Она оказывается сообразительной и исчезает, прежде чем я успеваю сесть. Моя бедная голова идёт кругом, в глазах двоится. Очень симптоматично. Неужели, после прыжка в портал, я успел где-то хорошо тяпнуть, да так что ничего не помню? С кем же я мог пить, падая в бесконечную пропасть? Наверное, с птичками, с кем же ещё?
Поток безумного бреда прекращается сразу, как только девушка появляется вновь. На сей раз она без мотыги - наверное, решила, что я ещё не готов к вспахиванию, зато в руках у неё зажат кривобокий сосуд, в котором что-то соблазнительно плещется. Умничка!
Я жадно протягиваю обе руки, принимаю спасительный фиал и подношу к лицу. Внутри булькает мутная белёсая жидкость, в ней плавают какие-то подозрительные чешуйки и комочки. В нос бьёт сильный кислый запах. Плевать, в таком состоянии я готов выпить литр отработанного машинного масла, потому не капризничаю. На вкус пойло примерно такое же мутное как на вид и напоминает скисший, сильно разбавленный сок. Божественно. То, что нужно человеку, в глотке которого открылся филиал знойной пустыни.
Девушка внимательно глядит на меня и, скрестив ноги, опускается рядом. У неё обветренное загорелое лицо человека проводящего большую часть жизни на улице и не знакомого с косметикой. К волосам на голове похоже давно не приходила в гости расчёска, они подстрижены неровными клочками. Складывается впечатление, что для этой деликатной операции использовался нож, а не ножницы. Одежда примитивна и функциональна – рубашка с длинными рукавами и бриджи с кокетливыми завязками под коленками. Ещё есть короткий плащ спускающийся до середины спины. Ткань грязно-бурого цвета, грубая словно мешковина.
- Спасибо, - невнятно бормочу я, с трудом шевеля губами.
Она молчит, разглядывая меня с бесцеремонностью маленького ребёнка.
- Хм, ты вообще меня понимаешь?
Ноль эмоций.
- Понятно… - я мучительно начинаю вспоминать иностранные слова. – Шпрехен зи дойч? Это… Ду ю спик инглиш? Кисс ми бейби?
Пока я пытался выудить из башки жалкие осколки школьных знаний, произнося бессмысленные фразы, послышались лёгкие шаги, и к нам подошла вторая девушка, выглядевшая чуть младше первой. Она была невысокого роста, с приветливым круглым личиком и большими смеющимися глазами, а её костюм ничем не отличался от одежды моей новой знакомой.
Увидев меня, девчонка захихикала, прикрывая рот ладошкой, затем, повернувшись к «огороднице» спросила драматическим шёпотом:
- Ну что, как он?
- Бредит, - лаконично ответила та. – Несёт какую-то чушь.
- А я ведь говорила, что он дикарь. Давай его скинем и все дела!
- Погоди Ритка! – старшая недовольно повела плечом. – Не зуди. Я ещё не до конца разобралась. Иди лучше в дом!
- Психованная ты всё-таки, Танька! А вдруг он на тебя кинется? Зубами в горло вцепится и привет!
- Пусть только попробует!
- Эй, девушки, вы за кого меня принимаете?
- Ой, действительно разговаривает! – в восторге взвизгнула Рита. – Круто! Прямо совсем как человек!
- Я и есть человек, - мне стало обидно.
- Тебе сказали, дуй домой! – рявкнула Таня.
- Фи, подумаешь! – надула губки младшая, крутанулась на пятках и медленно двинулась прочь. Меня поразила её походка - казалось девушка идёт почти, не касаясь земли, слегка припархивая, на мгновение, зависая в воздухе. Потом я увидел то, на что не обратил внимания сразу. Легкий порыв ветра приподнял полу короткого плаща, обнажив большой горб между лопатками. В рубашке зачем-то была прорезана дыра, горб торчал наружу, розовый и мерзкий. Мне стало жаль, что у этой красивой глупышки тело обезображено таким неприглядным уродством, и я поспешно отвёл глаза в сторону.
Таня продолжала молчать, пристально разглядывая меня словно пытаясь изучить каждый сантиметр тела. Это было неприятно, но я не стал форсировать события. Мне внезапно пришла в голову идея провести небольшой эксперимент из курса элементарной физики. Засунув руку в карман, я стал искать подходящий предмет и быстро нащупал нечто холодное и металлическое. Пистолетная гильза! Отлично!
Таня склонила голову набок и даже слегка приоткрыла рот, до такой степени её заинтересовали мои действия. Чувствуя себя фокусником-недоучкой, я поднял руку и разжал пальцы. Мне даже не понадобился секундомер, чтобы понять – гильза падает медленнее обычного. Всё ясно. Моё несчастное тело не накачали гелием. Я действительно стал меньше весить. Можно увеличить силу тяжести в центрифуге, но люди ещё не научились искусственным путём достигать эффекта невесомости. Это не Терра, а другая планета. Лоб мгновенно покрылся испариной. Вот ведь влип!
Тем временем девушка сменила объект наблюдения. Теперь она с жадным любопытством разглядывала гильзу лежащую на земле. Пару раз даже порывалась сцапать, но всякий раз в испуге отдёргивала руку.
- Понравилось? – я улыбнулся, потом поднял блестящую игрушку и протянул на раскрытой ладони. – Держи.
Секунду огородница колебалась и шевелила пальцами, затем одним решительным движением смела добычу, и тут же потянула в рот, словно действительно была несмышлёным карапузом. Я захихикал, глядя, как она, сначала попробовав латунь на зуб, несколько раз лизнула языком, прислушалась к вкусовым ощущениям, потом яростно принялась полировать блестящий цилиндрик о рукав рубашки.
- Можешь забрать себе, - тоном пресыщенного богатством миллиардера произнёс я.
Таня замерла, затем печально шмыгнула носом.
- Я не могу её взять, - убито прошептала она и посмотрела тоскливым щенячьим взглядом. – Мне нечего дать тебе взамен.
При этом у неё было лицо ребёнка, мимо которого проносят коробку полную прекрасных, но чужих игрушек.
- Ты не поняла, это подарок!
- Правда? Не шутишь?
- Нет.
- Ура!
От избытка чувств она вскочила, несколько раз крутанулась на пятках и снова плюхнулась на землю. При этом я увидел, что её спина украшена точно таким же горбом что и у Риты. Странно, что у обеих девушек одинаковый дефект. Может это какое-то генетическое заболевание?
- Послушай Таня, а как я сюда собственно попал? – на самом деле этот вопрос следовало задать в первую очередь, вместо того чтобы заниматься раздачей призов.
- Упал, - лаконично бросила она, любуясь гильзой.
Я поскрёб в затылке и огляделся по сторонам. За моей спиной возвышалась стена постройки, суда по всему дома. Перед носом расстелилась небольшая утоптанная земляная площадка, окружённая хилым плетнём. Сразу за ней поднимались густые заросли каких-то культурных растений, напоминавших обычную кукурузу. И два обрыва - справа и слева. Похоже, дом находился на плоской и длинной, словно язык, вершине высокого холма. Любопытно.
- Откуда я упал?
- Пойдем, покажу, - смилостивилась девушка. Она спрятала гильзу в карман на груди, тщательно завязала клапан, словно боясь, что ценный подарок выпадет, затем поднялась одним легким плавным движением невозможным при обычной силе тяжести. Я последовал её примеру и, неожиданно взлетев в воздух больно стукнулся макушкой о нависающий над стеной край крыши. Мои мышцы, привыкшие к иной гравитации, вновь сыграли плохую шутку.
Справа дружно прыснули смехом. Я повернул голову и увидел узкое окошко, за которым маячили несколько задорных детских рожиц. Поняв, что их обнаружили, они восторженно завизжали и исчезли в глубине дома. Секунду спустя тонкая рука закрыла окно плетёной ставней.
Вновь утвердив на земле подошвы армейских ботинок, я осторожно сделал несколько шагов. Мне уже стало ясно, что главное здесь – не делать резких движений при ходьбе, иначе можно не рассчитать и улететь в пропасть.
- «Ленивые черти, неужели нельзя огородить эти провалы нормальным забором! А если кто упадёт»? - с раздражением думал я, чувствуя себя младенцем первый раз вставшим на ноги.
Ещё когда я сидел, прислонившись к надёжной стене, меня постоянно преследовало чувство, будто земля под ногами слабо покачивается, словно лодка, попавшая в зыбь. Понятно, что твердь не может колебаться, следовательно, у меня серьёзные проблемы с головой. Интересно это пройдёт само или останется до конца жизни?
Тут тряхнуло настолько сильно, что я чуть не упал, успев в последний момент ухватиться за плетень. Чёрт, бошку даю на отсечение, что это было не головокружение, а покачнулась сама площадка. Может землетрясение? Я быстро взглянул на Таню и увидел, что та ведёт себя совершенно спокойно, словно ничего не произошло. Плохо. Значит проблемы всё-таки со мной.
Закусив губу я перебрался через плетень и, пройдя метров пять, приблизился к краю. Признаться, у меня не было никакого желания смотреть вниз - дело в том, что я немного боюсь высоты. Хотя если быть честным до конца, не «немного», а просто боюсь. Стыдно конечно, но что делать.
- Ты так смешно ходишь, - сказала Таня.
Вот уж кто точно не боится. Девушка подошла к самому краю и, встав на одну ногу словно цапля, принялась шершавой пяткой почёсывать правую икру. Судорожно сглотнув, я подобрался ближе, осторожно посмотрел вниз и тут мой желудок рухнул в коленки. Всё представления об окружающем мире разлетелись на мелкие осколки, словно зеркало под ударом молотка.
У бездны, не оказалось дна. Вообще. Под нами только пустота, да ровная пелена белых облаков. И стоим мы не на вершине холма. Вниз, метров на шесть уходит отвесная стена: коричневая, пульсирующая и, похоже, живая. Там где она заканчивается, начинаются заросли каких-то длинных отростков, напоминающих густую бороду. А дальше ничего - пустое пространство. Позже я узнал, что эта «борода» – воздушные корни, которыми наш носитель собирает из атмосферы драгоценную влагу.
Страх высоты накатил с новой силой, я бухнулся на колени. Одно хорошо, с моёй головой на самом деле всё в порядке. Земля под ногами действительно качается, ведь мы плывём по воздуху, словно плот Гекльберри Финна по волнам Миссисипи.
- Ты заболел? – озадаченно спросила Таня.
Безумная девчонка, наконец, соизволила встать на обе ноги, после чего оказалась в ещё большей опасности, чем раньше, так как теперь её ступни наполовину торчали над бездной. По сути, глупышка опиралась только на пятки. Любой легкий толчок, любое колебание почвы, могло привести к трагедии.
- Ты падал оттуда, сверху! – она непринуждённо взмахнула рукой и пошатнулась.
- Отойди от края! – рявкнул я.
- Зачем? – дурочка посмотрела на меня глазами полными изумления.
- Упадёшь!
- Куда?
- О боги!.. Вниз!
- Вниз? – Таня опустила голову и смешно зашевелила пальцами ног. – И что?
- Совсем спятила, да? Как тебя только из дома выпустили? Отойди, говорю!
- Ты, наверное, действительно болен, - полным сочувствия голосом проговорила девушка, качнулась вперёд и начала падать, широко раскинув руки.
У меня на секунду остановилось сердце, затем я рванулся, но пальцы схватили лишь воздух. Таня падала достаточно медленно и будь у меня верёвка, можно было попытаться прыгнуть следом, но… Я лежал на краю и с ужасом смотрел на удаляющуюся фигурку. Поток набегающего воздуха вздул парусом короткий плащ обнажив уродливый горб который на самом деле её совсем не портил… А потом горб внезапно лопнул двумя вертикальными щелями и два прекрасных сиреневых крыла раскрылись словно крылья чайки.
Подавившись собственным криком, я глядел на то, как девушка плавно заскользила вперёд поймав воздушный поток, гася скорость падения. Вот она, несколько раз энергично взмахнув крыльями, стала набирать высоту. Минуту спустя Таня промчалась на расстоянии вытянутой руки и свечкой ушла в зенит. Пятясь задом, я отполз от края и, сел скрестив ноги. Разум отказывался верить увиденному чуду. Человек не может летать как птица, это медицинский факт. Значит Таня не человек, а Чужой. Тогда откуда ей известен русский язык? Так, не нужно нервничать, просто, когда она вернется, следует задать ей парочку наводящих вопросов, только и всего.
Тем временем фея-переросток, которой, похоже, надоело кувыркаться в небе, снизилась и с шумом приземлилась всего в нескольких шагах от меня.
- Почему ты дрожишь? – подозрительно спросила она. – Если болен, то должен уйти.
Её голос звучал ровно, словно она не порхала несколько секунд назад аки бабочка вокруг лампы.
- Ага, уйду. Сейчас. В отличие от тебя я не умею летать.
- Умеешь. Но только вниз.
- Очень смешно!
К этому времени крылья уже успели исчезнуть внутри своего футляра. Не удержавшись, я встал и подошел ближе. Девушка не протестовала, когда я поднял край плаща и прикоснулся ладонью к горбу. Он был тёплый и живой, покрытый жёсткой чешуйчатой кожей.
- Этот… эти крылья, они у тебя с рождения?
Таня изумлённо посмотрела на меня, затем засмеялась.
- Конечно нет, глупенький! Мне их купили в Шпиле.
Последние слова, девушка произнесла с заметной гордостью.
- Ах, ну да. В Шпиле. Как же я сразу не догадался. Разумеется, такие красивые крылья можно купить только там!
Девушка смущённо зарделась.
- Они тебе действительно понравились, да? Ритка говорит, что у неё красивее, но она просто завидует!
- Конечно, завидует. Лучших ещё не встречал! – искренне ответил я. Приятно говорить правду. Действительно откуда мне знать, как выглядят крылья других летунов?
- А ты хороший, - доверчиво сказала Таня и осторожно провела ладонью по рукаву моей гимнастёрки. – Только, очень смешно одет. Когда я увидела, как ты летишь…
- Падаю.
- Ну да, падаешь, я сразу кинулась на помощь и принесла сюда, хотя мама ругалась и говорила что ты дикарь. Но ведь ты не дикарь, правда?
- Конечно. – Монолог про мою дикарскую сущность звучал весьма двусмысленно, если на минуту вспомнить её недавние пляски вокруг блестящей пистолетной гильзы.
- Я тоже так считаю. Дикари другие. Они злые и все в нарывах. К ним нельзя подходить близко иначе заболеешь.
- Ужас, какой.
- Ага. – Таня неожиданно зашла сзади и ласково погладила мне спину между лопаток. Получилось очень приятно.
- У тебя широкая спина, - сообщила она таким тоном, словно это было главное моё достоинство.
- Правда? И что с того?
- Поместятся большие крылья. Будешь быстро летать.
- Гм, а с чего ты взяла, что я вообще собираюсь летать? Мне и без крыльев хорошо.
Она отшатнулась и с изумлением посмотрела на меня.
- Не летать нельзя!
- Почему?
- Потому что… потому… не знаю. Это всё равно как, имея ноги не ходить, а ползать на брюхе.
- Извини, я пошутил.
- Да? - Она с некоторым сомнением посмотрела на меня. – Так ты точно не дикарь?
- Уфф, дались тебе эти дикари. Я гвардии сержант Армии Обороны Терры, Патрульный, стрелок отряда «Благо», специалист по уничтожению легко и средне-бронированных целей. С отличием окончил ускоренные полевые курсы фельдшеров, награждён тремя медалями и двумя поощрениями! Как думаешь, могу я быть дикарём?
- Нет, - с облегчением ответила Таня, и немного помолчав, робко добавила, - а с кем ты сейчас разговаривал?

Глава 4 Знакомство с родителями.

Слабый ветер шевелил волосы, голова кружилась, но я мужественно стоял на самом краю обрыва и смотрел вниз. Если чего-то очень сильно боишься, лучше не зарывать голову в песок, а глядеть страху в глаза. Кроме того, рядом была Таня, и я надеялся, что в случае чего она вновь придёт на помощь.
- Красиво…
- Ага. Но лучше всего в небе… Поймаешь тёплое течение и паришь высоко-высоко…
Я вздохнул и с завистью посмотрел на неё. Вот ведь повезло девчонке.
- Послушай, а твои крылья, это что?
- Не поняла?
- Что они такое?
Некоторое время она изумлённо разглядывала меня. Наверное, с такой же рожей я рассматривал бы взрослого человека решившего выяснить, что такое руки.
- Странный ты, - наконец вымолвила она.
- Какой есть.
Таня несколько раз рассеяно дернула себя за мочку уха, затем пожала плечами.
- Я и сама толком не знаю. Крылья и всё. В доках Шпиля их можно купить не очень задорого. Конечно, есть шанс нарваться на мошенников, но это как повезёт.
- Насколько я понял, они живое существо?
- Ага. Тебе сначала разрезают кожу на спине, а потом подсаживают их. Знаешь как больно, особенно когда плохо приживаются? У меня, к примеру, всё прошло гладенько, а вот Ритка чуть не померла, два дня орала не переставая.
- Ужас, - искренне сказал я, потом, не удержавшись, вновь потрогал Танькин «горб». Живой пульсирующий симбионт, намертво приросший к телу. Противно. Никогда не соглашусь посадить на себя такое.
Девушка неожиданно зябко повела плечами.
- Пойдём домой а? Я есть хочу, да и он проголодался.
- Ты его кормишь отдельно?
- Нет, просто, когда долго не поешь, он напоминает о себе. Внутри становиться холодно и голова начинает кружиться. Я пока с тобой возилась, пропустила обед.
- Пошли, конечно.
Дом был сравнительно небольшим, приземистым. Крыша покрыта охапками сухих стеблей, стены обмазаны слоем потрескавшейся штукатурки. Местами она отвалилась, обнажив основу из переплетённых между собой прутьев. Строение венчал небольшой выцветший флажок с трёхмачтовым парусным корабликом, закреплённый на высоком флагштоке. Таня толкнула низкую дверцу и, пригнувшись, вошла. Я последовал за ней.
Внутри, хижина казалась гораздо больше чем снаружи. Наверное, потому что практически отсутствовала мебель. Ни кроватей, ни стола, ни стульев. Только плетёные стеллажи вдоль стен забитые разной утварью, да небольшой ткацкий станок в углу. За станком сидела женщина средних лет с худым, вытянутым лицом и недобрыми глазами. Она тут же уставилась на меня взглядом полным подозрения. Рядом с ней на полу скрестив ноги, восседала Рита, а в противоположном углу копошились несколько малышей. Дети, сопя, старательно пытались разобрать на составные части лучемёт и так увлеклись, что не сразу заметили моё появление. На их счастье благодаря встроенному в рукоять биометрическому сканеру, пользоваться оружием мог только я один, иначе к этому времени численность семейства могло слегка сократиться.
- Я привела его, мама! – громко, явно волнуясь, возвестила Таня. – Он не дикарь!
- Это мы ещё посмотрим, - злобно буркнула женщина. – Смотри, если ошиблась, я тебя прокляну!
- Кончай ма, - фыркнула Рита. – Нормальный парень. Ну, одет не по нашему, и что такого? У тебя все дикари!
- Ещё попомните мои слова. Умоетесь кровавыми слезками, а поздно будет! - прошипела хозяйка и, отвернувшись с яростью, принялась проталкивать челнок сквозь натянутые на раму толстые нити.
Ритка махнула рукой, дескать, что с неё взять и на коленках подползла к нам. Я, чувствуя себя немного не в своей тарелке, присел у стены. Пол был земляной, утоптанный до твёрдости камня. Дети прекратили безуспешные попытки застрелить друг друга и теперь пялились на нас, пихаясь локтями и возбуждённо перешёптываясь.
- Тебя как зовут, - с жадным любопытством спросила младшая сестра.
- Тимур.
- Клёвое имя. Ты, с какого Дома?
- Прости, не понял.
- Ну, даёшь! Как твой Дом называется? Наш, например - «Петербург».
- И что это значит?
- Без понятия, но слово красивое.
- А что такое «Дом»?
- Ты прямо как дикарь! Дом это место, где мы сейчас находимся. Хижина и всё остальное.
- Понятно, значит, так вы называете свой летающий остров…
- Конечно! Долго же до тебя доходит.
- Прости Рита, но я, похоже, при падении стукнулся головой и теперь много чего не помню.
- Вот оно что…- сочувственно протянула девушка. – Тогда понятно. Я тоже, когда летать училась в стенку въехала. Вот, потрогай.
Она склонила голову, и я нащупал на её темечке глубокую вмятину.
- Досталось тебе…
Таня, которой, похоже, очень не понравилось моё длительное общение с Ритой, громко фыркнула.
- Хватит вам ерундой заниматься! Я, между прочим, ещё не ела. Забыла, что сегодня твоя очередь дежурить?
- Совсем нет. Тимур ты будешь кушать?
- Ага, если можно…
- А почему нельзя?
Рита энергично вскочила на ноги, подошла к одному из стеллажей и принялась «накрывать на стол», вернее «на пол». Девушка поставила перед нами миски, потом притащила большую кастрюлю и принялась руками накладывать какую-то бурую субстанцию, поминутно облизывая пальцы. Потом вытащила две коричневые лепёшки, небрежно стряхнула с них пыль и положила рядом. Таня, торопливо схватив одну, принялась быстро крошить в свою миску. Я неуверенно взял в руки вторую лепёшку и понюхал. Пахло не очень приятно. Похоже, она была сделана из высушенного подтухшего мяса перемешанного с мукой и какой-то клейкой патокой.
Тем временем Таня, закончив процесс измельчения, тщательно перемешала содержимое миски, затем принялась, торопливо есть, загребая получившуюся тюрю обеими руками. Похоже, в этом доме никто не подозревал о существовании такого полезного предмета как ложка. Глядя на всё это безобразие, я внезапно вспомнил Янку, и моё сердце сжалось от боли. Как же ей всё-таки не повезло. Уверен, попав сюда девчонка оказалась бы на седьмом небе от счастья.
Покрошив лепёшку, я перемешал свою порцию и приступил к трапезе. На вкус блюдо оказалось более приятным, чем на вид. Правда «каша» явно успела подкиснуть, но в целом получилось не так уж страшно. Таня, быстро прикончила свою порцию и тщательно вылизала миску.
- Спасибо Небу за хлеб наш насущный, - уставив глаза в потолок, громко произнесла она явно ритуальную фразу, потом с довольным видом погладила себя по животу. – Ну вот, совсем другое дело!
Рита взяла освободившуюся миску, убрала на полку, потом подошла ко мне. Я торопливо проглотил остатки пищи и протянул ей свою ёмкость, но девушка удивлённо посмотрела на меня.
- А вымыть? У нас каждый сам моет посуду!
- Вымыть? - Я растеряно огляделся по сторонам, пытаясь взглядом найти умывальник с раковиной, но ничего похожего в хижине не оказалось.
Поняв причину моего затруднения, Таня хихикнула и несколько раз лизнула тыльную сторону ладошки, словно умывающаяся кошка. Тут только до меня дошло. Почувствовав, что краснею, я старательно вылизал миску и протянул Рите.
- Так-то лучше, - довольно сказала девушка, ставя её на полку.
- Там где я жил раньше, посуду моют водой...
- Серьёзно? – изумилась она. - Вы, наверное, страшные богачи. У нас воды хватает только чтобы еду приготовить. Конечно, когда идут дожди, становится полегче, но сейчас…
- Понятно, - кивнул я и подумал, что жизнь на летающем острове не так проста и беспечна, как может показаться на первый взгляд.
Тем временем, Танька вспомнила о моём подарке, и торжественно извлекла его из кармана.
- Смотри, что у меня есть! – важно провозгласила она.
Рита охнула и бухнулась на пол рядом с сестрой.
- Что это такое?
- Штука. Мнё её Тимур подарил!
- Покажи?
- А волшебное слово?
- Танюсечка, будь добренькая, покажи, пожалуйста!
- Смотри. Только руками не трогать!
- Вот жадина! Дай подержать!
- Нет, не дам, ты её сломаешь!
- Ну почему тебе всегда достаётся самое лучшее! – расстроено всхлипнула Рита и искоса поглядела на меня. Взгляд был красноречивее слов. Я, быстро засунув руку в карман, вытащил большую пуговицу из жёлтого алюминия. Пуговица украшенная пятиконечной звездой – эмблемой АОТ была новой и блестящей.
- Вот, возьми!
- Насовсем?
- Насовсем.
Ритка завизжала, опрокинулась на спину и в восторге замолотила ногами в воздухе. Теперь уже пришло Танькино время завидовать. В какой-то момент, я испугался, что сёстры подерутся, но они как-то быстро обо всём договорились и, обменявшись подарками, принялись их рассматривать.
В это время, сховавшиеся в углу малыши поняли, что происходит нечто интересное. Окончательно оставив в покое многострадальный лучемёт они начали робко подбираться поближе, словно любопытные котята. Их оказалось пятеро – трое мальчишек и две девчонки. Старшему на вид было лет восемь, младшему около года. Я сразу заметил, что ни у кого из них за спиной нет крыльев. Похоже, летать здесь начинали учиться достаточно поздно.
- А что у тебя есть ещё? – возбуждённо поинтересовалась Танька, глядя на меня, словно ребёнок на Новогоднего Деда.
И начался праздник. Молодые дикарки восхищались каждой новой вещью извлекаемой из карманов. Кусок медной проволоки, пустой картридж из-под «коктейля камикадзе», моток кевларовых ниток, осколок пластика от бронекостюма – всё жадно осматривалось, обнюхивалось, пробовалось на зуб. Угрюмая мамаша, забросив ткацкий станок, присоединилась к дочерям, а малышня, уразумевшая, что страшный чужой дядька не собирается их кушать, во всяком случае, в ближайшее время устроила настоящий цирк с клоунами, но без коней. Только когда я вытащил чеку от гранаты, сердце укололо острой иглой.
- Что это? - спросила Ритка.
- Ничего, - буркнул я, сжал чеку в кулаке и убрал обратно в карман. Затем встал, сделал несколько шагов и поднял с пола лучемёт. Если не считать того, что он оказался изрядно исслюнявлен, ничего плохого с ним не произошло. Индикатор указывал, что батарея полностью заряжена. Что ж лучше поздно, чем никогда. Интересно, а коммуникатор уцелел или нет?
- Послушай Таня, когда ты меня спасла, на моей голове была каска?
- Что?
- Ну, такая штука похожая на зелёную кастрюлю?
- Нет, не было.
- Жаль, значит слетела.
Я вернулся на место, предварительно положив лучемёт на самую высокую полку, чтоб до него вновь не дотянулись шаловливые детские ручонки.
- А это что? – неугомонная Рита ткнула пальцем в нож, висящий на поясе. Я молча щёлкнул фиксатором и вынул оружие из ножен.
- Ух, ты! - восторженно протянули обе сестры, а их мамаша впилась завистливым взглядом в сверкающее лезвие.
- Можно посмотреть? – благоговейным шёпотом спросила Таня.
- Да, конечно. Только будь осторожна он очень острый.
- Действительно, острый! – воскликнула та секунду спустя, торопливо засовывая в рот, порезанный большой палец.
- За него можно купить целый Дом! - потрясённо воскликнула Рита, вертя клинок в руках. Затем отдала оружие матери, вскочила на ноги, подбежала к одному из стеллажей и торопливо вытащила какой-то предмет, завёрнутый в ткань.
- Вот, смотри! – По тому, с каким почтением девушка держала его в руках, стало понятно, что предмет обладает огромной ценностью.
Это был нож, сделанный из плохонького железа, с сильно источенным лезвием, покрытым раковинами ржавчины.
- Мы три цикла жили впроголодь, чтобы его купить, помнишь, Танька?
- Ага, четыре урожая отдали до последнего зёрнышка. Папа тогда цикл у Роберта вкалывал!
Я покачал головой. Похоже, кусок железа, за которым на Терре не стал бы наклоняться даже последний бедняк, здесь имел огромную ценность. Спрятав клинок обратно, и вернув драгоценный нож Рите, я вновь принялся опустошать карманы. У детей, как мелких, так и взрослых опять разгорелись глаза.
- Ну, думаю, это вам будет неинтересно… - на моей ладони лежал кусок древесного угля размером с большой палец.
- Нам всё интересно, - успокоила меня Таня. – Для чего оно нужно?
- Я им рисовал картинки для… своей сестрёнки.
Поблизости не было ничего, что сошло бы за бумагу, потому я просто провёл чёрную жирную линию себе по запястью. Сестры завизжали от восторга. Нет, не будь они такими дылдами я точно не дал бы им больше шести лет. На двоих. Рита схватила уголёк и мазнула по лицу Тани, затем громко расхохоталась. Несколько минут девушки занимались тем, что разрисовывали друг другу физиономии, затем принялись за своих младших сестёр и братьев, которые совсем не протестовали против такого насилия. Танька разошлась настолько, что стянула с себя рубашку, под которой не оказалось ничего, кроме крепкого загорелого тела и Рита тут же изобразила на её худеньком животе какую-то клыкастую рожу. Затем старшая сестра с таким же энтузиазмом принялась расписывать торс младшей. – «А Рита-то попухлее будет», - подумал я, стараясь не разглядывать девушек уж слишком откровенно. Впрочем, моя деликатность оказалась им совершенно по барабану. Не знаю, до какой степени оголённости дошли бы их художественные фантазии, но тут уголёк к счастью (вернее сказать, к сожалению) закончился. Всё семейство, за исключением угрюмой мамаши стало похоже на племя каких-то дикарей в боевой раскраске.
- А у тебя больше нет такой штуки? – спросила Ритка, с сожалением натягивая рубашку на разрисованное тело.
- Нет. А что вам слабо его самим взять?
- Откуда?
- Как откуда, из печки конечно?
Сёстры в изумлении переглянулись.
- А что это?
- Ну, знаете, - не выдержал я, - хватит притворяться! Можно подумать, вы огня никогда не видели…
Тут я осёкся и стал, как и в случае с умывальником внимательно оглядываться по сторонам. В хижине не было ни только печки, но даже самого примитивного очага, а в крыше отсутствовало отверстие для выхода дыма. После короткого допроса, я убедился, что мои новые знакомые не знают что такое огонь. Ну, всё, приехали! И ещё кто-то из присутствующих, имел наглость называть меня дикарём! Невероятно!
Веселье продолжалось, ребятня резвилась вовсю. Постепенно я начал ощущать сильную усталость и понял, что меня ужасно утомила суета. Захотелось забиться в уголок и поспать часов десять. Интересно, где тут можно подремать? Обитатели хижины, конечно, ложится пока не будут, судя по тому, как высоко стоит солнце здесь ещё только середина дня, а вот мне явно пришло время отдохнуть.
Но тут, хозяйка, словно прочитав мои мысли, звонко хлопнула раскрытой ладонью по полу.
- Так всё, хватит на сегодня! Всем спать!
- Ну, ма…
- Никаких ма! Я сказала – спать!
Её авторитет, похоже, был непререкаем. Во всяком случае, никто не решился спорить. Таня с Ритой поднявшись, подошли к стене и начали разворачивать нечто, что я грешным делом сначала принял за рыболовные сети. Только минуту спустя, стало понятно, что это гамаки. Детишки, позёвывая и потирая глаза, принялись расползаться по сторонам.
- А для тебя кровати нет, дорогой гость, - не без злорадства, сказала мамаша. – Ничего, на полу места много.
Я равнодушно пожал плечами. Шесть лет службы в армии приучили спать на любой поверхности, тем более что низкая сила тяжести, легко превращала пол хижины в пуховую перину.
Распихав малышню по гамакам, Таня нерешительно подошла ко мне и присела напротив.
- Если хочешь, забирайся на моё место, а я посплю внизу.
- Нет спасибо, я привык спать на земле.
- Правда?
- Ага. Лучше скажи, вы всегда ложитесь так рано?
- В смысле?
- Ну, вообще-то нормальные люди делают это по ночам.
- А что такое «ночь»?
- Как что? Не придуривайся. Ночь это время суток, когда солнце… э, гаснет и наступает темнота.
Несколько секунд, Танька удивлённо смотрела на меня, явно пытаясь определить, шучу я или нет, потом звонко расхохоталась.
- Ты совсем того, да? Что значит «темнота»? Солнце светит всегда!
- Мой дед рассказывал, - внезапно вмешалась хозяйка, - что наш народ, пришёл сюда из края, где оно иногда гасло.
- Да чушь он болтал! - воскликнула Ритка. – Ну, ма, ты даёшь! Подумай сама, как может погаснуть солнце?!
- Это говорил мой дед, - обиделась та. – И не тебе, глупая личинка сомневаться в его словах!
Рита негодующе фыркнула, но спорить не стала. Таня пожала плечами, затем вновь повернулась ко мне.
- Доброго сна!
- У нас говорят по-другому – «Спокойной ночи», – прошептал я.
- Спокойной ночи, - немного растеряно повторила она, потом неожиданно погладила меня по голове и смущённо кинулась к своему гамаку. Хорошая девушка. Красивая. И «горб» с крыльями её совсем не портит.
Улыбаясь, я прикрыл глаза, и устроился поудобнее. Но уснуть удалось не сразу. В голове с немыслимой скоростью замелькали картинки недавнего прошлого, в ушах загремели выстрелы, послышался плач Яны, скрежет лап приближающихся «Крабов» и мерная поступь «Броненосца». Затем, я почувствовал, как тело начали колоть в разных местах тонкие острые иголки. В очередной раз, с остервенением расчесав место укола я, наконец, догадался, что меня жрут какие-то кровососущие насекомые. Понятно, почему семейство залезло в гамаки. Тоже мне, гостеприимные хозяева! Проклиная всё на свете, я ворочался некоторое время, затем решительно вышел на улицу. Здесь было значительно лучше, пусть даже негаснущее солнце по-прежнему висело в зените. Найдя место в тени, я растянулся на земле и почти мгновенно заснул. Первый день в новом мире подошёл к концу.


Полностью повесть можно прочесть на моей Самиздатовской страничке: http://samlib.ru/d/doroshenko_a/