С валенок на казенный линолеум уже натекла изрядная лужица, что нарушало присутственный формат департамента. Да, именно так, подумал Дед Мороз. Присутственный формат департамента – изрядный оборот, увесистый. С легким налетом шизоидной эклектики. Если бы я был беллетристом-душезнатцем, продолжал думать Дед, непременно избрал сей стиль для описания идиотской ситуации, в которую умудрился вляпаться…
Дознаватель – немолодой полицейский чин – снимал показания.
– Что было в мешке?
– Подарки.
– Какие?
– Подарки не бывают «какие», – Дед Мороз удивленно глянул в полицейское лицо. –Люди все разные, желания у них разные и дарить им надо – разное.
– Опять двадцать пять за рыбу деньги… – устало сказал дознаватель. – Гражданин, мы с вами уже битый час тут словами блудим. Не надо про желания. Надо про список для протокола.
Дед Мороз обреченно вздохнул.
– Да я сам не в курсе. Я ж не в мешок, я на детей смотрю, как они поют, стихи рассказывают, песенки там… про зайку серенького… И понимаю, что они думают, чего хотят. Что у них лежит на донышке души, маленьким таким огоньком – потаённое. Подарок не в мешке, он в ребенке: в его глазах, в восторженном предвкушении.
– Ну а мешок тогда зачем? – нудным голосом спросил дознаватель. Ему надо было делать свою работу. – Допустим, чтение мыслей. Эмпатия типа. Ладно. Если оно все в глазах, можно подарки вручать более эффектно… я не знаю… из рукава вытаскивать – фокус-покус! – или там материализовать магически, нынешние дети любят всякое спецэффектное. Мешок-то зачем?
– А в чем подарки носить? – резонно спросил Дед Мороз.
Дознаватель схватил свою голову обеими руками, как будто хотел ее оторвать, прополоскать в холодной воде и приставить обратно – освеженную.
Тут к диалогу подключился оперативный дежурный из соседнего кабинета и сказал, что пропавший мешок нашли и везут. Патруль докладывает: цыгане, как обычно. Причем, сами принесли, а вот это уже – совсем не как обычно. Можно сказать, из ряда вон.
– Вот, – довольно заметил дознаватель. – Хранить и защищать! В том числе и волшебные мешки от преступных посягательств. Не все мы тут – тово… оборотни в погонах.
– Слушай, – сказал Дед Мороз, переходя на «ты», к чему располагало благополучное развитие событий, – тебя как зовут-то?
– Сергей Палыч. Капитан полиции, между прочим.
– Хорошее имя и неплохое звание. Сильна полиция своими капитанами!
Посмеялись. По доброму так, святочно.
– Одного не пойму, – Сергей Палыч задумчиво почесал затылок, – почему вернули? Странно…
– Честные цыгане попались, – неуверенно сказал Дед Мороз.
– Кхм… Обыкновенное чудо. А вот что я думаю: они в этот мешок таки заглянули… И мучают меня сомнения, чего там может быть такого принципиально сверхъестественного, чтобы цыгане добровольно сдали его властям?..
– Палыч, понимаешь… – Дед Мороз поискал у себя в словарном запасе убедительные аргументы. – Там подарки.
– Это я уже понял. Там кладезь. Мешок халявы.
– Да нет там халявы, как ты в ум не возьмешь! Подарки же – для других, а хозяину мешка с них никакого профита.
– Да ладно. Подарки можно зарядить нужному человеку, чтобы покрывал и споспешествовал – глянь в телевизор.
– Только люди мелкие и сущеглупые полагают, что корыстными подарками можно обрести счастье и удачу.
– Ты это нашим депутатам скажи…
– И скажу.
– И скажи. А еще добавь, чтобы оклад подняли чуток. Ибо очень грустные оклады у нас, служивых…
В кабинете оперативного забубнила рация: мешок уже вот-вот. Подъезжаем.
– Эх, нельзя в мешок заглядывать! – сказал Дед Мороз озабоченно. – Праздным глазом. Беспокоюсь я за цыган: чай, тоже люди…
– Ты не за цыган беспокойся, – наставительно ответил Сергей Палыч, – ты за себя беспокойся. Страж обязан бдить! Так что извини, у меня все «льзя» описаны в соответствующих инструкциях. По которым я обязан все проверить. И составить протокол. А вдруг ты маньяк и у тебя в мешке труп расчлененный?
Дед Мороз аж подскочил.
– Какой такой маньяк?
Сергей Палыч улыбнулся, но внезапно что-то вспомнил и посуровел лицом.
– Ловим тут одного выродка. Детей калечит, а потом – на части, представляешь?
– Ты шутишь что ли, Палыч?
– Такими вещами не шутят, Дед. Я так свою дочку нашел: в полиэтиленовом пакете, кусками. Год уже ищу эту мразь…
– Непраздничный у нас разговор получается… – сказал Дед Мороз.
– Да уж…
Хлопнула дверь, и пара патрульных бойцов ввела в дежурку чернявого шпанёнка лет десяти. В руках он держал мешок.
– В лесу все волки сдохли, Палыч, – доложил патрульный сержант. – Барон Рома прислал вот этого гонца с возвратом и сказал… Нет, ты зацени: «Будем щемить понаехавших!». Кино и немцы.
– Ого, – капитан полиции нехорошо задумался.
А цыганенок безумными глазами смотрел на Деда Мороза. Потом осторожно положил мешок к его ногам и спрятался за спины цепных псов режима. Ему там было спокойней.
– Палыч, отпусти пацана, – сказал Дед Мороз. – Чай, тоже дитё…
– А пусть его, – капитан сделал освобождающий жест. – Свободен.
Цыганенок недоверчиво прошел к выходу, открыл дверь. Обернулся, выпалил: «Россия для русских!» – и растворился в новогодней тьме.
Повисла многозначительная пауза.
– Вот теперь я точно досмотрю этот мешок, – сказал капитан. – Подарки, да? Павлины, говоришь? А что за пятна, почему это у тебя оно подтекает?..
Капитан раскрыл мешок.
То, что там было, описать невозможно. Да и не нужно. Но ребячья рука, отрезанная по плечо, сразу же напомнила ему ту ночь, когда он получил свою дочку – подарочной бандеролью от неизвестного доброжелателя.
В этот момент Дед Мороз прыгнул, сшибая патрульных, и ломанулся по коридору.
До двери оставалось метров пять, когда капитан полиции Сергей Палыч, прошедший Кандагар и Гудермес, прострелил Деду Морозу левое колено из табельного ПМ-а.
Сержант-патрульный уже был на ногах – браслеты, Саня! – есть, командир – руки с хрустом провернулись в суставах – готов.
Вторая пуля безошибочно нашла правое колено.
– Всё, Палыч. Побереги патроны.
– Сука, – капитан спрятал ствол. – В камеру.
***
Избитый в кровь и в мясо Дед Мороз лежал на бетонном полу.
Он знал, что капитан Палыч не успел найти убийцу своей дочери: неделю назад четверо цыган взяли этого упыря на горячем, когда он занимался своим поганым делом. За ним был должок барону: один из многочисленных пацанят – цыгане своих детей не считают. Но любят. Поэтому упырь умирал долго и страшно. И властей это не касалось никаким боком.
Дед Мороз не мог вернуть капитану его ребенка. Все, что он мог ему дать – возмездие, пусть даже иллюзорное. Такая малость. Такая ложь.
Но в мире есть вещи выше правды.
– Я все сделал правильно, – сказал Дед Мороз и умер.
