Ну, в общем некое начало цепочки событий:
Эпоха Огня.
1. Побег из Эссы.
Горит костёр в тиши ночной.
Иногда он горит ярко и светит далеко, служа путеводным маяком для заблудших странников. Иногда он тухнет, и лишь горячие ещё угли напоминают о былом. Редко случается невероятное – костёр может и потухнуть, но его угли разбросает по всему миру, где зажгутся другие костры мысли, ума и воли. Раз в эпоху костёр может превратиться в огненную бурю, сжигая всё на земле и достигая неба – в такие времена ни на земле, ни на небесах никому не остаться безучастным.
И что было первой искрой для первого пожара?

Вернёмся в далёкие, предалекие времена: это было ещё до Великой войны ; до Тёмных времён; до пришествия варваров; до возвышения Нолиндар; до пришествия плеоров; до Древнего огня; до правления драконов; до великого потопа и удара с небес; до первой империи Огня. Это было время Первого Рассвета, когда только первые лучи двух солнц осветили наполненные жизнью старые равнины.
Ночью, старые равнины и небо – неразличимы. И там и здесь, горят тысячи огней: внизу – огни городов; а сверху – сияние звёзд. И что из них горит ярче – пусть лишь вечность рассудит.
В те далёкие времена люди на старых равнинах были суеверны – они поклонялись огню, рекам, дождю, горам, ветру. Они поклонялись всему, что видели и слышали. Они считали себя путниками, идущие по извилистой полосе судьбы.
На старых равнинах было больше всего почитателей огня. Они пришли с юга, убежав с плато огня от страшного извержения вулканов. Именно они первыми стали строить города на берегах реки Жизни. Как вспышки рождающихся звёзд, возникали города один за другим – Суо, Интуин, Ану, Лаа, Эсса, Туи, Аттуса, Атта, Эннини и Кахар. Вместе с Сансаррой они были первыми городами мира.
По представлениям древних людей огня, величайшей честью для них было самосожжение в пламени костра. Считалось, что так душа очищалась от бренного мира, и уходила в небо, словно искры огня. Но не все желали быть сожжёнными.
Один правитель Эссы, не желая отдавать себя в жертву жрецам огня, покинул город и отправился на юг со своим родом. Звали его Манматх, с древнего – «предок вождей». Он хотел вернуться на плато огня (откуда и пришли его предки) и там окончить свои дни. Но жизнь распорядилась иначе – идя вниз по течению Кимилини, он нашёл не заселённую землю. В слиянии двух ре образовалось множество холмистых островов, на которых и поселились люди Манматха.

Эпоха Огня: Первый Рассвет
Закат. Голубое солнце в последний раз моргнуло старым равнинам и скрылось за горизонтом. Мир стал быстро погружаться во тьму. Равнины севернее перепутья казались безжизненными в этот поздний час. Только порывистый степной ветер урывками трепал немногочисленные пучки засохшей полыни. Ближайшие холмы Бумийского всхолмья казались ещё темнее – многочисленные кусты колючек скрывали логова хищных зверей и гнёзда птиц.
Во мраке что-то зашевелилось. Скоро все кусты пришли в движение, и вышли на равнину. Послышались щебетания птиц, хотя их странно слышать ночью, когда они спят.
В ровном блеске полумесяца Феона(фиолетовый газовый гигант и вкраплениями оттенков голубого, синего и розового, висящий почти в зените, всегда) и его двух лун стали видны продолговатые фигуры, выпрыгивающие из кустов и собирающихся рывками вместе. Чем-то они напоминали диких южных птиц: то ли своими масками, то ли странной, прыгающей походкой. Когда все собрались, они стали разговаривать:
- Как надоели эти костюмы – сколько ещё осталось идти?
- Примерно двадцать меров – за ночь быстрым шагом можно дойти.
- Пошли дальше, не отставайте – движемся в том же порядке.
Вперёд, на юг вышли несколько разведчиков – вскоре они скрылись из виду в полутьме. Потом, примерно через пять минут туда же пошла основная группа. После несколько последних отстали и замели следы. Вскоре уже ничего не указывало на то, что здесь кто-то был.

Полумесяц Фэона постепенно становился полным – близилась полночь. В полутьме быстрым маршем двигалось войско на юг, по Перепутью, плоской равнине, на которой было видно далеко. Воины таились, шли, не зажигая факелов. На востоке, мерах в пяти, был ясно виден огонь храма путников.
Воны прошли равнину быстро, лишь вспугнув на пути животных и птиц. Их никто не заметил – последние идущие заметили следы очень тщательно.
Вскоре отряд добрался до царских холмов. Теперь стало идти труднее – путь пролегал через овраги, полные кустов и колючей травы. Петляя по ним, воин постепенно продвигались на юг. Разведчики залезали на высокие холмы и осматривали окрестности.
С вершин холмов было видно множество огней на юге и востоке. Одинокий огонь храма путешественников виден был на севере. Отряд поменял курс и стал двигаться на юго-восток. Вскоре холмы стали ниже, а иногда попадались насыпные курганы древних царей-санов. На каждом возвышалась большая каменная статуя, символизировавшая погребённого правителя. В низине рядом с одним из последних курганов, на окраине холмов, отряд остановился, решив передохнуть после долгой ходьбы.
Воины от усталости повалились на землю. Через полчаса им снова пора в путь – командир не хотел долго оставаться на одном месте. Также он приказал не разжигать костров – что бы отряд случайно не заметили. Разведчики несли караул, вглядываясь в полутьму.
Двое воинов, переговариваясь на ходу, неспешно пошли на вершину ближайшего холма, решив справить малую нужду. Взобравшись на холм, они нашли там высокий столб, и недолго думая, решили помочиться на него. Примерно через минуту, закончив дело, они пошли вниз к лагерю.
Когда они сели поболтать в лагере с другими воинами, над холмом поползла еле заметная серая дымка. Немного погодя она собралась у столба и окутала его, превратившись в серое облако. Две точки загорелись тусклым серым светом на вершине столба, как будто чьи-то глаза распахнулись от долгого, тысячелетнего сна. Затем они погасли, и из столба вышла прозрачная фигура, пойдя на юго-восток.

Леада стояла на одном из башен внешней стены. Прерывистый ветер трепал её волосы. Небо заволокло тучами, что редко случалось. За стенами, на всём просторе степи не горел ни один огонь – казалось, что всё вымерло в округе.
Ветер подул сильнее – теперь волосы её развивались. Земля пошла рябью, стала похожа на большое, буйное море. Тучи стали чернее, грянула молния и осветила темноту вокруг. Рябь превратилась в волны, И как прибой, стала биться о стены.
Стены выдерживали, и волны отступали, пенясь, - но затем они возвращались вновь и обрушивались на город. Так произошло восемь раз – каждый раз волны отступали. Последний, девятый вал был самым высоким. Он обрушился на город, сотрясая его. Ворота не выдержали и поддались натиску моря. Вода стала вливаться внутрь.
Леада спрыгнула со стены и побежала через узкие улочки, на которых не было никого – а за ней зловещими бурунами мчалось волной вода. Дома рушились под натиском моря и разлетались в пыль. Вскоре Леада добежала до крепости на высоком холме, вбежала по ступеням наверх, кинулась внутрь, распахнув широкую дверь (которая туго поддалась) и тут же ёё запёрла. С внешней стороны раздался гулкий удар и гневный рёв моря, потерявшего желанную добычу.
Леада побежала внутрь ища спасения – в крепости не было никого. Зал порядка был пуст. Девушка понеслась в покои сана - но даже там никого не было. Вернувшись в зал, она прокричала, надрывая свои связки:
- Кто ни будь есть? – звук её крика, гулко отозвался в сводах дворца, сотрясая его.
А эхо ей вторило:
- Есть, есть, есть!
Осмотревшись, она увидела свет, идущий из зала предков.
«Вот оно» - и побежала к нему. Промчавшись по короткому коридору, оказалась в зале предков. Масляные лампы ярко горели и на мгновение ослепили её. Прищурившись, она увидела фигуру, смотрящую на статуи предков. Со спины фигура казалась высоким мужчиной народа огня. Волосы заплетённые в многочисленные косички, спускались ниже плеч, а руки – упёрты в бога. Спину прикрывала дублённая шкура быка, на голове был шлем с рогами этого животного. Незнакомец разглядывал статуи и разговаривал с ними:
- Да, действительно, как много нас стало.
Леада подошла к мужчине и положила руку ему на плечо. Незнакомец повернул голову и увидев девушку, проговорил:
- А где Мирида?
- она умерла, теперь я за неё. Ответила девушка, с интересом смотря на него.
- Жаль, она была красивой, хотя и ты тоже красивая. – мужчина улыбнулся. Его широкая улыбка резко выделялась на суровом лице воина, покрытое морщинами, скрытое густой бородой.
Вдруг удар раздался громыхающий – били в дверь, сил не щадя. Мужчина обратился:
- Они идут!
Снова раздался звук удара, его эхо разнеслось по дворцу.
- Они идут! – снова сказал незнакомец.
Вновь по дворцу раздался звук удара. С потолка посыпалась пыль.
- Они идут! – В последний раз проговорил он, и видение стало таять.
Все исчезло, как только Леада распахнула глаза, увидев над собой низкий потолок своей комнатушки. Сон, такой явный, ещё не покинул её – вдали бушевало море, стоял мужчина во дворце. Девушка вздохнула, протёрла глаза и села на низкой кровати. Маленькая лампа пляшущим язычком освещала стены.
Леада зевнула, и потянулась руками вверх, как бы пытаясь снять с себя остатки сна. Хотелось бы ещё полежать, но сна не было ни в одном глазу. Девушка встала с кровати, обула сандалии и вышла из комнаты в коридор, проскользнув через тонкую занавеску.
Немногочисленные лампы давали мало света, еле освещая красивый орнамент вдоль глиняной стены. Дальний конец коридора скрывался в темноте – после сна девушке страшно было идти туда. Леада подняла лампу с пола и с ней, осторожно ступая, пошла в темноту. Дойдя до конца, повернула налево и поднялась по лестнице вверх, в широкий зал порядка.
В нём было светло и четыре стражника с копьями несли караул, играя в гексо. На девушку они не обратили никакого внимания – настолько они были захвачены игрой. Леада тихо, как незримая тень, мимо них прошла в покои сана, изящно, как лёгкий утренний бриз, проскользнула через тонкую занавеску.
Правитель валялся на невысокой постели, широко раскинув ноги. Он был гол. Гол настолько, что неприкрытое стоящее колом большое достоинство весьма смутило девушку. Леада подавила своё дремавшее непроизвольное желание, и одновременно – своё стеснение, и подошла к сану, осторожно накрыв его тонким покрывалом и стала тормошить.
Царь медленно открыл глаза, и в них девушка прочитала дикую похотливую страсть. Глубоко внутри неё всё вспыхнуло от желания, и тут недовольным голосом сан спросил:
- Что?
- Мне снился сон, в нём волны на город наш налетали.
- Дурное предзнаменование? – правитель зевнул и потёр заспанные, слипшиеся от долгого сна глаза.
- если не веришь мне, то поверь призраку нашего далёкого предка – сана Манматха.
- и что он сказал тебе? – царь сел на постели, внимательно уставившись на Леаду.
- Они идут! Они идут! Они идут! – глаза девушки закатились. Стали отливать серым блеском. Когда глаза её вернулись в норму, снова стали огненно-красными, она окончила:
- Я думаю, это некое предупреждение нам.
- Хорошо, но помни – если мои тревоги напрасны, то я не посмотрю на твою девственность. – Его заявления были подтверждены очень твёрдым аргументом.
- Эх, ладно! – правитель встал, и тонкое покрывало слетело с его атлетического тела. Леада закрыла глаза от нахлынувшего смущения и дикого, стискивающего внутри желания, и на ощупь вышла из покоев сана.
Стражники в главном зале закончили играть, и стали бдительно нести караул. Вскоре вышел царь, он был одёт по военному: грудь и живот защищала кожаная кираса; лицо скрывал медный шлем; цукарда, льняная юбка с медными листами скрывала ноги и пах; кожаные сандалии дополняли картину мужественного воина, готового защищать свой город.
- Поднять стражу! – приказал он повелительным голосом.
Стражники побежали выполнять приказы сана - топот их ног раздавался по всему дворцу. Вскоре в главном зале перед правителем стояли сонные стражники, их было около полусотни. Вышел отрядный и обратился к царю:
- Вот, собрали всех.
Сан, недолго думая. Заговорил:
- по слухам, вокруг может скрываться коварный враг. Разбейтесь на десятки и найдите его.
Воины побежали в город, а потом вышли за его пределы и стали искать врага в полутьме, освещая путь факелами. Правитель и Леада вышли на одну из башен крепости и стали смотреть за городом и окрестностями.
- Ты довольна?
- Посмотрим, надеюсь мы не зря столько стражников послали – может, что ни будь да найдут.

Сияющий диск полного Фэона стал убывать. Золотая луна торжественно садилась на западе. На востоке постепенно становилось светлее. Но ещё держалась темнота, и многочисленные огни селений освещали старые равнины.
Десять воинов во главе со старшим шли, освещая себе путь факелами и внимательно смотря по сторонам. Впереди них, на западе, виднелись низкие, пологие холмы. Они становились ближе и ближе, пока стражники не упёрлись в плотный кустарник, густо покрывший склоны.
- Пошли в обход. А ты останешься здесь - если с нами что-то случится, бежишь в город. – Воин остался один, а девятка стражей во главе со старшим пошла на север, огибая холм. Колючие кусты тут и там постепенно сжимали отряд, не давая ему развернуться. Было ощущение, что за каждым пряталось по воину. Стражникам от этого было не по себе – даже разговаривать никто не хотел.
Вскоре отряд вышел на большую поляну. Девять воинов разошлись по ней, освещая факелами путь. Трава вокруг была примята, как будто на ней недолго лежали. Один воин наклонился, и подобрал что-то. Подошёл к старшему:
- Здесь свежие крошки хлеба. Видимо недавно тут кто-то проходил.
Старший взял крошки, посмотрел на них, попробовал:
- Тьфу! Дурак, это не хлеб, это рыбные сухари – ищите лучше. Они должны быть здесь - бросил их в траву, и встал в боевую стойку с копьём наперевес.
Воины понимающее кивнули, и пошли к краю поляны, став осматривать ближайшие кусты. Один из них пригнулся, разглядывая круглый камень в темноте, лежащий под кустом. Тыкнул в него копьём – камень дёрнулся, вспрыгнул и закричал:
- Ааа, моя задница! – в других кустах послышались ругательства.
Засвистела тетива и стрела пролетела в ночи. Стражник опёрся на копьё, медленно поник и свалился на бок – были слышны его предсмертные хрипы.
-Атакуем! – и старший бросился на врага. Воины кинулись за ним. Полетели стрелы со всех сторон. Их было восемь, а стало шесть.
Из кустов выпрыгнула тень и кинула копьё – старший увернулся, и вонзил в него своё. Выхватил свой топор и рубанул следующего врага в шею. Отобрал у того копьё и с размаху кинул в другую тень. Та задёргалась в предсмертных муках и вскрикнув, упала на землю.
Старший оглянулся: за время мелкой битвы ушли в Небытьё ещё трое стражников Со всех сторон нападали враги – но они уже боялись попасть следующими в царство Фэона. Оценив ситуацию, он прокричал:
- Отступаем! К городу! - И четверо человек ринулись к смерти. Зазвенели тетивы, и стрелы оборвали жизни трёх стражей. Старший со всех сил крикнул:
- Здесь враги! – его крик разнёсся громом по ближайшим холмам. Он пробежал ещё немного, а потом упал сражённый копьём в спину.
Оставшийся в запасе воин услышал могущий крик и бросился бежать со всей прыти. За ним гнались – свистели стрелы, и был слышен топот множества ног. Ещё одна стрела почти попала, чиркнув по волосам. Город приближался, давая убегающую надежду. Воин почти добежал до стены:
- Аар! – прокричал он, насколько смог и тут же стрела пронзила ему спину. Его уставшее лицо озарила предсмертная улыбка, и сделав два судорожных шага и протянув руку. Прошептал:
-Идири. – а затем упал лицом в землю.
На башне услышали крик, и увидев бегущую в темноте толпу, прокричали вниз:
- Ворота! Ворота! – и стражники со всей силой налегли на тяжёлую дверь. Снаружи полетели стрелы – с башни стали стрелять в ответ. Кто-то закричал на башне, и сражённый копьём, упал вниз.
Первые ряды врагов добежали до ворот и не дали им закрыться. Кто-то из них пролез сквозь узкую щель и внёс сумятицу в ряды защитников, они отвлеклись от двери, и та поддалась под напором врагов.
Широким потоком копий и топоров враги вливались внутрь, сокрушая защитников и сея смерть вокруг. На башне крепости одноглазый ветеран прокричал, ударяя в набат:
- В крепость! Враги прорвались в город!
Начинался день – на востоке огромным пятном разгоралось алое зарево.

Глава 2. Первый Рассвет
Первым на горизонте взошло багровое солнце. Словно кровавая опухоль, оно выглянуло из-за горизонта опухшим глазом, окрасив долину реки жизни в красноватые цвета, грозя упадком и разрушением всему миру.
Из-за горизонта постепенно поднималась обширная корона голубого солнца. Вскоре оно взойдёт и покажет всем, что именно оно здесь – главное солнце, солнце, дающее жизнь и тепло. Но и приносящую смерть и жару летом, в сезон засухи.
И всегда над миром в зените блестит своим убывающим месяцем Эффен, фиолетовый газовый гигант, Умбон неба, похожий чем-то на корабль древних богов.
У раккуарского изгиба реки Жизни, среди невысоких Волчьих холмов медленно скакал странник на муреге. Хлестая небольшой плёткой, он погонял выносливое животное, бывшее странной помесью осла и зебры. Когда-то они были дикими и бегали свободно по равнинам девственной саванны. Потом уже человек приручил их, и теперь они тащат гружённые повозки, перевозят людей и вовсю помогают зарождающиеся цивилизации. Участь их не завидна – всё время быть битыми, измождёнными, покрытыми пылью.
Тут взошло голубое солнце, и на пару секунд ослепило мурега и его наездника. Странник закрыл глаза рукой от нестерпимого ярко-жёлтого света, а затем на лицо полупрозрачную вуаль. Из под балахона блеснули огненно-рыжие волосы.
«Так то лучше».
Мурег неохотно поднялся на высокий холм, откуда открылся живописный вид на земли Ану:
Слева, теряясь в туманной дали, уходили за горизонт Волчьи холмы, плавно переходящие в Бумийское всхолмье. Там иногда встречались степные волки и редкие бандиты.
Справа, уходя на юг вместе с рекой тянулась Шарранская низина с одноимённым городом в центре. Ниже по течению она плавно переходила в узкую Ануйскую долину, зажатую между Волчьими холмами и степью Кахуров.
Впереди, на востоке, текла широкая река Жизни. У следующего её поворота стоял город Ану. В лучах восходящих солнц он казался орлом, спустившимся с небес на землю с зажатой в когтях добычей.
Увидев город, странник ударил ногами по бокам мурега, который недовольно замычал и стал спускаться с холма. Дорога поворачивала влево, теряясь среди холмов и редких полей. Город и равнина скрылись за ними.
По краям тракта стелился ковёр степного разнотравья. Словно жёлтое море, он волнами склонялся под порывами сильного ветра. Большинство цветов в это время уже отцвели и ждали сезона наступающей жары. Когда же после придут новые дожди – они снова зацветут. Часто среди травы попадались редкие колючие кустарники. Всё это пряталось в тени холмов от восходящих солнц.
Поднимающиеся светила выглянули из-за холма и осветили дорогу – среди невзрачной травы вспыхнуло яркое пламя. Огонёк трепетал, но не разгорался.
Удивительна природа Старых Равнин – много в ней красот и мистических тайн. И одной из таких красот являются разнообразные огнецветы. Эти необычные цветы распускают свои бутоны только на восходе и закате, когда лучи двух солнц пробуждают землю ото сна.
Странник направил мурега к цветку, наклонился и сорвал его, поднёс к носу и вдохнул его пряный аромат. Цветок пах огнём – теплом очага, дымом большого костра, но также он пах пожаром, большим пожаром войны и горечью жестоких побед. Странник прицепил его к плечу, и поскакал дальше по тракту.
Западный путь не был самым оживлённым местом торговли, хотя и разбойников здесь было меньше, чем на востоке, у Туи. Иногда, мимо попадались редкие деревни и поселения. Но сейчас люди ещё спали, скованные дрёмой в этот осенний день.
Из-за очередного поворота дороги послушался топот множества ног. Затем показался отряд воинов, впереди которого катилась телега с оружием и припасами. На ней же сидел глава отряда. Странник приосанил своего мурега и освободил путь повозке, которая еле поворачивала.
Отряд проходил мимо – медные шлемы воинов блестели при свете солнц, а бежевые льняные одеяния с разнообразными узорами давали некоторую маскировку в степи, и спасали немного от жары. Командир же на повозке был в медной маске и с обсидиановым копьём в правой руке. Тот посмотрел на странника, и был немного сконфужен – настолько встречный был похож на сана. Воины лишь бросили на него пару изумлённых взоров и поспешили дальше за повозкой.
Вскоре они скрылись за холмами, и когда топот их ног затих, наездник поскакал дальше. Два солнца поднялись выше холмов, и начали греть уже во всю мощь, превращая Старые Равнины к полудню в обжигающую, раскалённую сковороду.
Через пару поворотов дороги из-за холмов показалась река Жизни – здесь она была уже, всего в одну меру, но течение в ней было быстрее, что давало примитивным кораблям из тростника легко плыть вниз, но и мешало пловцам переплыть её. Каждый год, в праздник разлива, люди воды проводили здесь свои состязания выносливых пловцов.
Странник повернул налево, и стал двигаться напротив берега реки. Дорога шла через колосящиеся пшеницей поля, похожее на жёлтое море. Впереди уже красовались белые ворота большого города Ану. Башни, словно древние великаны, нависали над стеной, перед которой ютились несколько глинобитных посёлков. За ней же проживало множество народа – людей огня, воды, земли и ветра.
Вскоре странник подъехал к воротам, которые уже были открыты. Внутрь и наружи входили и выходили жители и селяне. В воротах стояли двое стражников, а наверху, на массивных округлых башнях дюжина лучников осматривала местность вокруг на предмет возможной опасности. Они со скукой посматривали на проходящую толпу, лишь изредка интересовались особо подозрительными личностями.
Подходя к воротам, странник вызвал интерес первого стражника, лысого ветерана с густой чёрной бородой и неподдельное удивление второго, более молодого, только ставшего воином. Пока он подходил, они внимательно его изучали – настолько он выделялся среди остальной толпы:
Оранжевое льняное одеяние, полыхающее, словно пламя костра;
Глаза, выглядывающие из-под капюшона, вспыхивающие огнём ярче солнц;
Несколько непослушных огненно-красных прядей выглядывали из под балахона;
Картину добавляла висевшая на поясе странника полузавёрнутая, массивная жезлобулава.
- Маг Огня – прошептал старый воин молодому, а потом обратился к наезднику:
- Приветствую тебя, достопочтимый гость из далёких Огненных гор! Что привело в наш край?
- Моя семья. – странник достал из-за пазухи круглую печать с иероглифами, и откинув назад капюшон, показал своё лицо аристократического рода.
Тут же, узнав незнакомца по лицу и царской печати, два стражника пали ниц перед магом, а старший проговорил:
- Господин, пожалуйста, проходите, мы не будем вас задерживать.
Странник в ответ ничего не сказал, ухмыльнулся и продолжил дальше путь, войдя в кишащий жизнью город. Когда он скрылся из виду, стражники поднялись из дорожной пыли и стали отряхиваться. Молодой спросил:
- Маг огня?
- Да, Мастер магии огня и вдобавок брат нашего сана.
- И что умеет Мастер?
- Не знаю, но когда мы пытались усмирить одного ученика-бандита, тридцать воинов пожгло. Видел мою лысину – это осталось от того времени. Закончим стражу, сходим к святилищу огня. – сказав это, старший похлопал молодого по плечу.
Солнца поднимались всё выше, а странник на муреге скакал по белой улице, которая, как женщина, была облачена в белые дома. Она вела на запад города – на красный холм, к храму Красного Солнца. Но наезднику нужно было не туда – по одной из боковых улиц он стал постепенно спускаться в овраг. Здесь дома становились визуально выше, нарастая друг на друга, возвышаясь на близлежащих холмах. А тени постепенно скрывали уходящую вниз улицу, извивающуюся, словно змея.
Вскоре небо постепенно стало скрываться за вершинами домов, и странник въехал в туннель. По этим, лишённым дневного света нижним улицам мало кто ходил – в основном это было прибежище мёртвых и уходящих. Даже городские воришки обходили эти места стороной – часто дома сверху проваливались, и давили неудачливых грабителей могил.
Извилистый туннель состоял из множества соединённых под землёй улиц и переулков. Некоторые вели к гробницам знатных вельмож, другие – поднимались наверх, и иногда издалека был виден еле заметный дневной свет. Везде стояли каменные и деревянные подпорки, не позволявшие домам сверху обрушиваться. Впереди показалось множество огней – казалось, что они светят ночью на поверхности.
Огни постепенно приближались, а затем странник вышел на небольшую площадь под землёй – когда-то это был храм золотой луны, а теперь он своим прочным куполом поддерживал стоящие сверху дома. Никто не помнит, кто и когда его построил – говорят, что он уже стоял здесь, брошенный и полуразрушенный, когда пришли первые основатели Ану. Эту странную архитектуру освещало множество огней – некоторые знатные посетители любили здесь побыть и восхититься орнаментом здания.
Странник спешился с мурега и взял его за уздцы, и стал разглядывать резные изображения фаз луны и их положения на небосводе, обозначающие двадцатиоднодневный цикл месяца. Множество улиц расходятся отсюда во все уголки города и подземелья под ним. Каждая из них начинается с массивных арок, держащих купол. Отсюда начинается улица погребения, ведущая наверх, в кишащий жизнью город. Одна из улиц вела ещё глубже, в пещеры, другая еже была вымощена черепами поверженных врагов.
Впереди заявил о себе дневной свет – постепенно поднимаясь, путник вышел из катакомб, и вздохнув с облегчением, увидел снова сияние солнц и подумал:
«Огню не место в подземелье, где так мало воздуха для жизни»
Снова стали попадаться редкие прохожие – в основном это были жрецы и их прислужники. Улица погребения кончилась, и странник вышел на широкую храмовую улицу. Со всех сторон её окружали массивные храмы из камня и кирпича. Они были средних размеров – не такие большие, как монументальные зиккураты пятёрки главных светил; но и не такие маленькие, как святилища четырёх стихий. Среди них затерялся небольшой храм путников – храм бродяг, путешественников, странников и гостей из дальних земель. И маг медленно пошёл туда.
Войдя во двор храма, странник привязал мурега в стойле и оглянулся:
Храм был трехэтажным зданием с боковыми пристройками. Слева находились стойла, справа – большое поле для тренировок и спортивных игр. Весь двор был обнесён высокой, трёхметровой кирпичной стеной. Над входом в храм висела эмблема Пути – дороги, ведущей за горизонт, к рассвету двух светил.
Странник прошёл через полупрозрачную занавеску и оказался в большом зале, разукрашенным в фиолетовые цвета с красной каймой у потолка. Было тихо в этот утренний час. Жрец пути, который и был хозяином этого приятного заведения, сидел, разлёгшись на разноцветных подушках и дымя трубкой с игриамом. В полумраке не было видно его лица. Увидев вошедшего, жрец поприветствовал:
- Какая погода в огненных горах?
- Как всегда – сухо и полыхают огни святилищ.
- Садись и расскажи, как прошёл твой далёкий Путь?
Странник сел напротив жреца, достал свою длинную трубку, набил её игриамом, зажёг и закурил. Это вещество давало густой синий дым, пряный аромат которого вызывал из небытья давно ушедшие события. Дым понемногу рассеялся, превратившись постепенно в лёгкую голубоватую дымку, в которой проступили неясные картину других миров.
Маг сделал затяжку, выпустил струю дыма вверх, и начал свой рассказ…

***
Внутри Большого дома.
Сан сидел на вырезанном из дерева троне, томным взглядом наслаждаясь представлением танцовщиц. Правитель медленно отпивал пиво из глубокого бокала, наблюдая за плавными движениями девушек. Их тела то исчезали, то снова появлялись на свету, льющимся из большёго проёма в потолке. Шесть колонн поддерживали нерушимые своды зала. Двое стражей стоял, охраняя своего царя, а слуга с опахалом разгонял уже подступающую летнюю жару.
Танцующие девушки были из народа воды – низкорослые и гибкие, словно рыбы-угри. Их намасленная кожа блестела, а волосы цвета неба повторяли их страстные движения. Царь был эстетом – ему нравилось всё красивое и достойное восхищения. В этот момент его охватывало страстное вожделение, но он ещё не выбрал, кого взять с собой на ночь.
В таких развратных мыслях, сан не сразу заметил подошедшего слугу, ставшего что-то бормотать. Лишь на третий раз он расслышал слова:
- Правитель, к вам пришёл важный человек, и просит немедленной встречи.
Царь неистово взглянул на слугу, и казалось, хотел его ударить, но потом передумал:
- И кто этот важный человек, что смеет прерывать развлечение сана?
- Он показал царскую печать. – сан уставился на слугу непонимающе и раздражённо проговорил:
- Тогда разреши ему войти. – а затем хлопнул в ладоши и крикнул танцовщицам:
- Куп ахта!(Все вон) – и стайка девушек выпорхнула из главного зала. Слуга же убежал, передавая царское разрешение страже.
Примерно через минуту двери зала тяжело открылись, и в зал вошёл незнакомец. Он был одет очень ярко и вызывающе в своём длинном оранжевом одеянии из льна с жёлтыми всполохами огня. Стражники вышли вперёд и преградили путь незнакомцу, а сан с интересом изучал его – не часто странные путешественники приходят сюда из дальних земель. Правитель проговорил:
- Открой лицо и представься нам, важный человек из магов огня.
Странник откинул оранжевый балахон, открыв свои огненно-рыжие волосы. Царь узнал знакомые черты своей семьи:
- Ты сильно постарел, брат.
- А ты стал царём – что весьма похвально в твоём возрасте.
- Ну, как видишь, не зря же отец женил меня на дочке сана Ану. – Зачем ты вернулся?
- Что бы обсудить некие дела насчёт наследников и государства.
Стражники вышли, закрыв двери зала, и двое братьев остались одни. Лишь два солнца наблюдали за их разговором через большоё окно в потолке…

а я думал - при чем кусты?

Отрывок 3. Посланец придёт!

Находясь в зените, два солнца жгли неимоверно, превращая холмистые равнину в раскалённую сковороду. На ярко-голубом небосводе рядом со светилами плыл тонкий полумесяц огромного Эффена. Над землёй поднималось марево – горизонт дрожал, а иногда и вовсе пропадал в голубой дымке.
В такое неблагоприятное для пути время, среди невысоких каменистых холмов брёл путник, немного хромая на правую ногу. Он был одет, как бедный воин, в коричневую тунику с эмблемой быка на груди. Голову скрывал тюрбан, обёрнутый вокруг медного шлема. Из оружия был лишь один кельт, да сломанное копьё вместо костыля.
Человек хмурился, наступая на больную ногу, но продолжал идти вперёд. Иногда он останавливался и вслушивался в окружающую тишину, надеясь почувствовать врагов раньше, чем они заметят его. Шаги давались ему с трудом, хотелось прилечь на песке и немного отдохнуть от боли и жары. Но такой отдых грозил смертью в безводных холмах.
Здесь не было поселений, и редкий путешественник забредал сюда, находя лишь камни и песок. Но даже в такой суровой местности произрастали растения. Большинство из них не были пригодны в пищу, а многие – вообще вредны. Единственное, что спасало здесь – это немногочисленные источники с озёрами чистой воды и низкорослыми пальмами вокруг. Можно было идти и другим путём, огибая безжизненные холмы, но такая дорога заняла бы в три раза больше времени.
Уже давно остались позади царские холмы Каммагда с величественными курганами и массивными статуями древних царей. Давно остался позади город Сансарра, судьба которого теперь попала в руки рядового воина. Давно не свершалось такого, что может кардинально изменить мир. Теперь осталось немного – дойти до Ану и рассказать всё сану.
Но всё же солнца пекли неимоверно, и солдат слишком устал – ему надо было отдохнуть. На его счастье, вскоре среди холмов показалась пальма, и её раскидистые листья давали хорошую тень. Путник уселся под ней, и стал опустошать свой бурдюк с водой. Выпив половину, он оставил другую до конца дороги. Оперевшись о пальму, запрокинул голову, и глядя на безжизненное ярко-голубое небо, не заметил, как уснул.
Сны его были странны:
«Дикие мустанги бегали по просторам равнин, копытами подымая пыль. Верблюды шли через барханы песчаного моря, щурясь от яркого света солнц. Дикий гепард охотился на уставшую газель, а поймав, отведал её плоть. Массивные слоны ревели, провожая уходящие на запад светила.
Солдат стоял на холме и смотрел на эту картину. Один жеребец отделился от стада, подбежал к воину и лизнул его своим шершавым языком по лицу. Воин отмахнулся, и прорвал пелену сна»
Был уже вечер, красное солнце садилось, а голубое – уже готовилось ко сну. Всё просыпалось, как только жара спадала. Жизнь забурлила здесь ручьём. То там, то здесь среди камней были слышны шорохи и поскрипывания неведомых существ.
Воин потянул свою уставшую шею, пощурился, поглядев немного на солнца. И встал. Встал – и чуть не рухнув обратно опять – диким взрывом боли отозвалась подвёрнутая нога.
- Ох, чёрт, бака, бака! – выругался хромой воин, оперевшись неуклюже на своё сломанное копьё. Снова оглянулся вокруг, не заметил никого, собрался с мыслями – и шагнул.
Нога тут же отозвалась болью – но ему всё равно надо было всенепременно дойти. Ещё шаг, и снова волна боли прошла вверх, ударив, словно жгучий хлыст работорговца.
Шаг, и снова боль – «Ничего, я справлюсь» - человек шагнул и снова почувствовал боль. Началась долгая череда борьбы с самим собой.
«Нет слабости, есть только сила» - подбадривал себя воин, медленно поднимаясь на холм, который был выше остальных. Красное солнце взглянуло в последний раз на старые равнины и скрылось за горизонтом. Голубое, с сияющей короной медленно следовало за ним. Скоро и оно скроется, и наступит время Фэона и его лун освещать поднебесный мир.
Осторожно воин стал спускаться с холма, стараясь не наступать на острые камни. Холм за холмом преодолевал солдат, борясь со своей болью и своим гневом.
Вскоре и голубое солнце скрылось из виду, и только корона освещала этот мир. Путник вышел на равнину, и вдалеке увидел город Ану, который уже готовился ко сну. Из далека он казался спящей девушкой, свернувшейся калачиком на холмах.
Воин пошёл туда – осталось лишь пройти равнину.
В его спину мягко светили две поднимающиеся вместе луны – золотая и белая. Под их холодным светом он продолжал идти в ночи.

ошибочка
корявенько, не находите? "Оба солнца стояли в зените и жгли неимоверно..." Чувствуете разницу?
Это вы кому объясняете? Читателю? Не стоит. Лучше проиллюстрировать, но не надо так в лоб.
Опять коряво. ПОпробуйте сами переиначить.
источники с озерами? Или озёра с источниками? Тут можно было бы и развернуть немного описание.
"припадая", "прихрамывая". "Немного хромая - некрасиво, хромо.
существа неведомые? Откуда знаем, что это они скрипят, а не, скажем, ветер песчинками играет? Тут лучше точку поставить, всместо запятой. И убрать союз "и".

В целом - слабо. Есть над чем работать.

Интересная проблема - вы стыкуете то, что стыковать не надо. Например: " Путник вышел на равнину, и вдалеке увидел город Ану, который уже готовился ко сну." ПОнятно, что уже вечер, спать пора. Но путнику пока еще не видно, что город готовится ко сну. Он может об этом догадываться. Но - увидеть - нет.

Да, всё таки у меня хоть что-то получается, пусть и коряво.
Отрывок 4. Предчувствие беды.
Тихо плывёт в небесах луна Аурелла, блестя золотым своим сиянием. С небольшим опозданием ей вслед мчится луна бела. В зените их ждёт уже полный Феон, огромный газовый гигант, опоясанный двумя пальцами и постоянно нависающий над планетой.
Миром правит тишина. Безмятежно спит город Ану, ждущий следующего рассвета. Лишь огоньки башен и некоторых домов разгоняют темноту вокруг. В ней спряталась тайна, что своей невидимой рукой управляет всем на планете. Только некоторые знают о ней. И в неё залез правитель Ану, разбудив бдительного врага.
На западе города, на высоком холме, на зиккурате Красному солнцу стоял человек. Порывистый степной ветер здесь сильнее и трепал его тёмно-зелёную мантию. Она блестела золотистыми кобрами от света большого костра на вершине храма. Огонь трещал и извивался в небе, словно скопище живых змей. Искры летели вверх, смешивались с яркими звёздами, образую калейдоскопом меняющийся узор. Четыре резных обелиска окружающих пламя, в рельефах раскрывали длинную историю эпохи Красного солнца, времени упадка и разрушения.
Правитель любил здесь оставаться ночью, смотря на движение лун, облаков на огромном гиганте. Небо в этот час жило своей жизнью. Иногда казалось, что видны материки и моря под покровом золотистой пелены Ауреллы. В другие моменты можно заметить огоньки, как бы случайно пролетающих там.
«Какие тайны скрывает небо?» - так думал сан, заодно вспоминая слова недавно прибывшего брата:
«Нам нужно укрепить власть над Ану». «Жени дочерей своих на сыновей Масинтина.» «Мне нужен ученик». «Я боюсь, он плохо воспримет моё возвращение». «Булава? – я нашёл нечто, что сможет тебя удивить». «Храни в тайне, пусть останется между нами». «На восток, в Сансарру». «И тебе надо помириться со старшим братом».
Так размышлял царь, пока его не отвлёк шорох на лестнице. Правитель спрятался за обелиском и стал ждать. Сейчас жрецы спали, и никому не было дела до вершины Красного храма.
На зиккурат быстрым шагом взлетела женщина, расправив своё тёмно-зелёное платье. Под пламенем костра золотом заблестели многочисленные змеи, вышитые на ткани. Волосы её, закреплённый уреем, загорелись огнём. Правитель узнал её – и вышел из-за обелиска.
- Масемеу, ты опять не спишь? – женщина протянула руки к огню, заметив его. Пламя стало чутко отзываться на волнистые движения её ладоней.
- Как видишь.- облокотился он на обелиск.
- мой Феон, опять всё тот же сон?
- Да, тот же самый. – колупая рельеф обелиска, проговорил он.
- Расскажи о нём? – она оставила свою забаву с костром, и подошла к нему на расстояние вытянутой руки.
От неё шёл чарующий аромат жасмина – правитель сразу вспомнил, как он её когда-то любил.
- Не могу, – выдохнул он.
- Почему не можешь? Сколько мне еще одной ворочаться в ночи? – женщина прильнула к нему своим горячим телом и стала нежно гладить его по щекам.
- оставь. – Масемеу отнял её руки от себя. – мне надо идти.
- Куда идти? Все же спят! – встретились два огненных взгляда.
- К провидцу. Наверное, он всё объяснит. – правитель не выдержал и первым отвернулся, пойдя к лестнице. А женщина ему вслед:
- Удираешь? А сил мне сказать – нет? – Масемеу остановился, оглянулся, секунду помедлил и дальше пошёл. – Иди, иди к своему провидцу – может, что путного скажет! – Уже чуть ли не вопила она.
Сан стал спускаться с зиккурата, а женщина рухнула перед костром, села, оперевшись на обелиск. Стала смотреть на яркое пламя, и вода искрилась на её щеках, и жгла, жгла, словно солёное безбрежное море в жаркий день синего солнцестояния.
***
Длинная дорога – долгое решение.
Одна лестница, потом вторая и третья – и вот Масемеу оказался у подножия трёхступенчатого храма Красному солнцу. На вершине зиккурата горело яркое пламя. Правитель взглянул туда, и на секунду всколыхнул дремавшие было чувства, но также быстро их подавил. Давно запретил иметь он чувства, очень давно.
На широкой площади рядом с храмом было тихо. Огни в домах давно погасли, и все подданные спали. Ветер колыхал шторы в открытых настежь окнах. В чарующем свете обеих лун и гиганта Феона всё становилось загадочным и странным, меняя свои очертания.
Шадуф над колодцем в ближайшем дворе был похож на искорёженную цаплю. Двухэтажные дома глядели на улицу, словно маски древних богов. Порывами ветра открывались их тёмные глазницы.
Было тепло, но лёгкий ветерок немного охлаждал. Давая надежду на скорый приход дождей. Сандалии шуршали по плитам площади. Рука под пазухой сжимала рукоять кинжала.
Площадь кончилась, и Масемеу вышел на широкий проспект. Эта улица была самой длинной, и вела почти через весь город. Днём здесь оживлённое движение, и всякий люд снуёт туда и обратно, хрен знает, чем занимаясь. Сейчас же редкий прохожий попался бы царю.
Масемеу прошёл половину улицы, когда что-то странное привлекло его впереди. Там было темно, и лишь красный туман застилал улицу. Царь подошёл ближе, постепенно замедляя шаг, всматриваясь в подозрительную дымку, похожую на огонь и льющуюся с небес кровь – даже солёный привкус имелся. Всполохи поднимались ввысь, и кривыми протуберанцами пронзали космос. Рука под пазухой взмокла.
Правитель вступил в туман – под ногами мерзко захлюпало. Всполохи вокруг создавали очертания людей, мурегов и повозок. Призраки кричали, но их не было слышно. Масемеу не замечали, всё их внимание устремлено вперёд. Вскоре показалась и причина – шеренга призрачных воинов пробивала себе путь через толпу силуэтов. Духи дрались, падали, а умиряя – таяли без следа. Сан тыкнул в одного из солдат, и тот растворяясь в воздухе. Успел крикнуть другим:
- Тассар Амед! – прочёл правитель по губам.. призрачные воины построились, закрылись щитами и выставили вперёд копья. На них из толпы посыпались камни. Кто-то задышал огнём. Строй ударил и пробежал мимо – за ней показалась большая, шестиколёсная повозка. Её тащили четыре мурега, надрываясь изо всех сил. Один упал – стрела пробила ему бок. Солдаты оттащили его в сторону, и телега поползла медленнее. На ней стоял массивный гранитный саркофаг. Масемеу узнал резьбу на боках – в нём хоронили погибшего царя Редоптха.
Телега встала напротив, крышка гроба съехала и упала с глухим ударом о землю. Вначале показалась рука, а потом и весь призрак поднялся из саркофага, достал от туда же свой Урей и водрузил себе на голову. Масемеу стоял, не шелохнувшись, смотря на своего полуразложившегося предшественника. Хотелось бежать. Но ноги не слушались.
Призрак взглянул оценивающе на своего приемника, и зашипел перерезанной глоткой:
- Ну, здравствуй, «друг», мы с тобой давно не виделись.
- Здравствуй, – выдавил из себя Масемеу.
- ты не знаешь, почему всё так получилось? – призрак сошёл с телеги, приближаясь к правителю.
- Не знаю! – сан попятился от него.
Редоптх почесал пальцем в дырявой голове:
- Даже ты не знаешь?
- Ничего я не знаю! – Масемеу дрогнул, упал, поднялся и побежал прочь. Призрак – за ним, крича вслед:
- Да стой ты, чего испугался? – правитель, прорываясь через мерзкий туман, прокричал:
- Тебя нет! Ты мёртв! Тебя сожгли!
Призрак в ответ:
- Идиот! Что, что поговорить нельзя?
Масемеу не ответил, а только ускорил бег, подумав:
«В гробу я видел таких собеседников».
В ушах зазвенел утихающий голос
- Постой! Не уходи! Дай поговорить с тобой!
Но сан также продолжал нестись, словно пугливая газель.
- Где ты? Я тебя не вижу! Вернись!
Мелькали мимо всполохи, противно хлюпало под ногами. Красный туман мешал – залезал в глаза и проникал в уши. Пелена понемногу разошлась, и Масемеу выбежал снова на Длинную улицу под сияние знакомых лун. Вокруг также стояли дома. Также ветер колыхал шторы. Город спал, а сзади доносилось:
- Вернись! Вернись! Вернись ко мне!
Правитель побежал дальше по улице.
Когда он остановился и оглянулся назад – красный туман исчез, как будто его и никогда и не было. Открылась взору Длинная улица, ведущая с холма – на холм. На другой стороне, на западе, был виден огонь на вершине храма Красному солнцу. Сердце в груди бешено стучало, отдавая шумом в висках и готовое выпрыгнуть и убежать.
«Всё. Ночью – ни ногой!»
Правитель немного постоял, переводя дух, опираясь о стену ближайшего двора. Вытерев платком испарину со лба, стал дышать ровнее и глубже. Когда же мысли и чувства пришли в порядок, Масемеу двинулся дальше по улице.
Дома стали выше – трёхэтажные, и круглые в основании. В них живут зажиточные горожане. Иногда попадались высокие, четырёх и пяти ступенчатые здания различных родов знати. По форме они напоминали юрты кочевников Старых равнин.
Улица закончилась, и Масемеу вышел на большую, круглую площадь. Посередине высился Большой дом – семиступенчатое здание, символизировавшую почти небесную высоту царской власти. Слева, на севере, виднелись многочисленные храмы на одноимённой улице. Справа, на юге, терялся в темноте квартал оружейников.
Переходя площадь, правитель разглядывал резные плиты под ногами. В них рассказывалась длинная история всего города. Некоторые надписи уже почти стёрлись, а другие – выдавали непонятные имена.
«Если долго искать, можно найти и своих предков» - подошёл правитель к Большому дому, громадой чернеющей на фоне неба. Вокруг здания были самые старые надписи. Каждая из них сопровождалась каменной статуей первопредка-кочевника. Они были суровы. И внушали трепет своими предсмертными масками. Где-то среди них затерялся предок «Змей».
Вход внутрь охраняли двое стражников. Они поприветствовали сан, и тот вошёл в длинный коридор. Чадящие факелы давали мало света. Тени играли и казались существами из глубин Небытья. Масемеу взял факел и пошёл вглубь.
Один поворот, второй, лестница вниз – и правитель вышел к нужной двери. Постучал в неё два раза, подождал секунд, а потом – ещё два раза.
Раздались шаги, затвор щелкнул, и дверь открыл маленький старичок. Высокорослому правителю он был по грудь, и своим носом напоминал хищную птицу. Несколько седых прядей украшали его лысину.
Увидев царя, гадатель зевнул и пропустил его внутрь.
Масемеу прошёл, сел на циновку у низкого столика и сказал:
- Посмотрим, что скажут карты на этот раз.
Старичок вздохнул, достал из небольшой шкатулки сотовые карты и уселся напротив сана.
Правитель следил за его действиями, а гадатель, раскладывая по столу карты, зевнул устало и проговорил:
- Поздно пришли.
- Брат приехал, задержал меня.
- Ладно, посмотри, что поведает расклад.
***
Гадание было результативным, но задало больше вопросов, чем дало ответов на них.
Масемеу поднимался на вторую ступень Большого дома, обдумывая слова старика. Вышел на внешнюю палубу уровня, взглянул на небо – Феон медленно убывал, превращаясь в наполовину срезанный щит. Аурелла стала полной, а Белла – Убывающим полумесяцем блестела на востоке.
Потом будет рассвет, и жизнь правителя изменится навсегда… Навсегда.

Это правильный настрой

Вот всё таки я его сделал, этот пятый отрывок - две недели мучился))
Интересно ваше мнение.

Глава 5. Красное солнце войны.
Светло. Просторная комната. Лежу на кровати. Смотрю в потолок. Ветер поёт неизвестную песню.
Замечаю что-то странное. Смотрю в угол. Тень там увеличивается. Становится темно. Оттуда выходит силуэт. Мантия и балахон. Не видно лица. Подходит ко мне.
Я пытаюсь подняться. Руки не двигаются. Он надвигается и достаёт кинжал. Говорит:
- Солнце закатится в срок!
Дёргаюсь – невидимые путы связали меня. Тень почти рядом. Отрываю руку. Надеюсь защититься. Всё таки вскакиваю. Под капюшоном даже глаз не видно.
Прыгает ко мне. Сверкнул кинжал в темноте. Кровь моя пролилась. Смотрю ему в лицо, судорожно шепчу:
- Умираю! – смерть так странна.
Слышу сквозь сон:
- сан, сан, проснитесь!
Открываю глаза, понимаю, где я. Вскакиваю. Оглядываюсь вокруг.
Просторная комната. Слуга стоит у кровати. Говорит:
- Вы шептали во сне!
- Что шептал?
- Вот, - передаёт мне табличку со свежими записями.
Читаю. Ужасаюсь. Действительно ли я так говорил?
- Ты ничего не слышал! – ясно?
- Ничего не слышал!
Комкаю глину, стирая текст. Никто не узнает. Не должен узнать.
Смотрю в окно. Уже утро. Над миром поднимаются светила. Доносится уличный гул. Слышны выкрики базарных торговок. Скрипят повозки. Мычат муреги.
Одеваюсь. Слуга помогает, подавая мантию. Надевает мне корону – золотую кобру с красными глазами-рубинами. Сверху – зелёный льняной клавт, ниспадающий на плечи. Помощник вручает мне жезл в виде змеи – мои скипетр.
Выхожу из покоев. Ветер дёргает занавеску в проёме. Слуги приветствуют меня.
Ничего не замечая, величаво выползаю на открытую ступень. Высокие колонны держат крышу. Между ними натянуты паруса, дающие тень. Безоблачное небо. Видно далеко. Внизу ,в городе снуют по улицам люди и повозки. Круглые в основании дома обрамляют площадь.
Поднимаюсь по лестнице наверх – здесь храм Феона ждёт меня.
Парусов здесь нет. Четыре резные стелы своими вершинами указывают на гиганта. Феон занимает всё место между ними. Встал у алтаря – угли на нём тлеют.
Приветствуют младшие жрецы и дают жертву мне. Огненно-красный петух дёргается, предчувствуя скорую гибель. Хватаю его за шею. Дают кинжал. Раздаётся последний его крик. Рывком разрезаю ему брюхо. Требуха падает. Шипя на углях. Лёгкий дымок подымается вверх.
Судьба сегодня благосклонна. Жертву принимает бог.
Ухожу вниз. Младшие жрецы бьют в гонг, возвещая начало рабочего дня.
Правитель окончательно проснулся, и теперь его ждёт род.
Раньше род был крупным. И много детей требовали внимания. Теперь многие убежали. Некоторые убиты. Только самые лояльные и льстивые остались с царём.
«Змеиное гнездо» - Масемеу спустился вниз по запутанным коридорам Большого дома. На следующем уровне встретили многочисленные писцы, изложившие список дел на день. Всё было у них по порядку.
«Вначале надо проводить брата до пристани» - за правителем увязался постоянный писец-номенкулатор, в чьи обязанности входило помнить имена всех встречных. С собой он носил большую кожаную сумку с табличками, которыми гремел, раздражая царя Масемеу.
Следующий уровень принадлежал жрецам. Они выходили из своих святилищ, и склонялись перед саном. Правитель был осторожен – они часто оспаривали власть.
Пройдя вниз по лестнице, правитель оказался перед строем знатных воинов. Их набирали из сыновей и внуков Детей Огня. Пламенные волосы водопадом спадали на их плечи, а глаза с ярко рыжими зрачками выражали любопытство и послушание. Его приветствовали. Многие из них добились положения при его помощи. Масемеу каждым здоровался – ведь он тоже когда-то был воином.
В последней, самой нижней ступени сидели чиновники. Слышны ругань горожан и мелкие споры селян. Здесь же располагался суд и царский трон. Масемеу направился к выходу.
Из караулки вышел брат:
- ну и пирамида, к тебе не пробиться! – говорят, ты сладко спишь.
Если бы… - тут писец перебил правителя, заявив:
- Сон царя нельзя прерывать. Если он встанет не стой ноги, то что случится тогда с городом?
- Не перевернётся. – Масемеу подошёл к брату, хлопнув по плечу. Пошли, покажу тебе корабль.
- Решил меня отпустить?
- Мастиретх – с тобой поплывут двадцать воинов.
- А без конвоя?
- Не упрямься, ты приедешь в родной город, как подобает наследному принцу.
- принц? Но ты же знаешь, я уже давно ни на что не претендую.
- претендуешь, или нет – но ты – наследный принц.
- А зачем тогда конвой?
- посмотри на свою одежду – Масемеу ткнул в оранжево-красную мантию брата – тебя разорвут без охраны.
- ну хорошо, надеюсь ты прав – и караул выставит меня перед старшим братом в лучшем свете.
Пробираясь по улицам, братья дошли до стен города. Две древние, округлые башни охраняли ворота. Стражники расступились, поглядывая на сана и ашавана огня.
За стенами раскинулась пойма реки Анахиты. Дорога вела вниз, к недавно расширенной пристани. Весь берег загромождали разнообразные торговые и рыбацкие суда. Большинство собиралось из тростника, и только самые крупные – из дерева. Покачиваясь на волнах. Они были похожи на пузатые бочонки. Словно бдительные кобры, ждали приказа боевые корабли. Стройными силуэтами выделялись три царских ладьи..
Царь и брат направились к ним. Мастиретх увидел корабль:
- ты что шутишь? Хватит и военного корабля!
- Давай, залезай – команда ужё ждёт!
Вблизи корабль выглядел весьма внушительно. Нос венчала готовая к атаке кобра. По бокам висели вёсла. Корма возвышалась на метр. На ней стоял трон, скрытый под тенью широкого тента. Мачта была одна, да и та – без паруса. От змеи к рее тянулся ещё один тент, под которым сидела команда. Они увидели сана и стали его приветствовать.
Масемеу помахал им в ответ, а Мастиретх вступил на трап и обернулся:
- Ладно, к чему прощаться. Мы же ещё увидимся?
- Увидимся. Удачи тебе в поисках ученика.
- тебе тоже. Правь мудро, суди милосердно.
Братья сделали двойное рукопожатие, и Мастиретх взошёл на борт.
Матросы сняли крюки, освободив корабль. Толкнули шестом от причала. Палуба качнулась, ладья медленно выплыла на открытую воду. Паруса не расправляли – ветер дул против течения.
Мастиретх смотрел на пристань – виден силуэт сана. Вначале одно судно, потом другое. А за ним и последующие закрывали их друг от друга. Течение убыстрилось, и фигура брата растворилась в толпе.
Пристань кончилась, но некоторые рыбаки плыли вслед. Но и они отстали. Причал скрылся за поворотом реки. Мастиретх стал смотреть на удаляющийся город.
Отсюда Ану казался пузатым великаном, решившим вздремнуть на солнышке. Окружённые домами. На холмах стояли зиккураты. Сам город был окружён массивной стеной.
«Как он его взял?»
Мастиретх обернулся и увидел лица знакомых уже воинов.
«бака, бака, Масемеу!» - это оказался не почётный караул, а принудительный конвой.

***
Солнца уже припекали. От ночной прохлады не осталось и следа. Теперь время других дел – более рутинных и обычных.
Масемеу сощурился от света, смотря на уходящий вдаль корабль.
«Надеюсь, теперь меня старший брат простит?» - правитель развернулся и поспешил вверх, к воротам. За ним еле поспевал низкорослый писец-номенкулатор.
Сан подходил к воротам, когда оттуда выбежал воин. Чуть не врезавшись, он остановился, и задыхаясь, сказал:
- Пришли вести из сансары – она подверглась нападению.
- продолжай!
- пришёл хромой воин, говорит – два дня назад это было.
- кто напал?
- Он не знает, но думает – что Лаа.
Номенкулатор выглядел озадаченным::
- Что предпримешь?
- Собрать войско и послать разведчиков. – воин побежал обратно, в большой дом, а писец сказал:
- Часть армии оставим здесь. Возможно это уловка. Крокодилы не дремлют – они всегда ждут.
- Да, оставим. Хватит двести воинов.
- Не смеши. Они даже не везде караул на стенах смогут выставить. Нужно вдвое больше.
- Адвазд, как я с шестью сотнями смогу победить врага? – Масемеу и писец прошли через врата, оказавшись на рыбной улице. Она пустовала. Только несколько загорелых детей играли в догонялки среди лавок. Писец ответил:
- примени тактику и стратегию, собери ополчение – во всяком случая не мне же тебя учить.
- ополчение? Шутить изволишь – взять гончаров, водоносов и землепашцев?
- Вместо плуга и сохи возьмут топоры и копья. Руки у них мозолистые – не отвалятся.
- Возьмут, только в городе останутся триста воинов.
- твоё дело. Триста – так триста. – Адвазд записал что-то на папирусе.
Они вышли на базарную площадь. Резкий запах благовоний ударил в нос. Торговцы кричали, расхваливая свой товар. Между лавками ходили горожане и иноземные купцы. Все, увидев сана – склонялись. В животе правителя заурчало. Увидев аппетитный чириз на прилавке, Масемеу взял его, поблагодарив продавца. Человек снова поклонился, воссияв улыбкой. Царь пошёл дальше, жуя сладкий корнеплод:
- Как его зовут?
- Муребех, торгует два года.
Одним и тем же?
- Чиризами в основном.
- Понятно. – Масемеу проглотил кусок, и снова впился зубами в хрустящий чириз, такой же сочный, как груша. Оранжевый сок тёк по подбородку. Базар кончился, и они снова оказались в паутине узких улиц и переулков. Правитель закончил трапезу, и вытер лицо платком.
Огибая старую стену, увидели над крышками верхушку большого дома. Вначале заблестели четыре стелы Феона. Затем, уровень за уровнем зиккурат становился всё больше и больше. На секунду скрылся за округлым особняком и снова появился, когда Масемеу и Адвазд вышли на круглую площадь.
Со всех концов города стекался народ. У здания собралось крупная толпа горожан. Подойдя поближе, правитель услышал отрывки разговоров:
Снова война? Напали на Сансарру? Когда же это кончится? – завидев Масемеу, замолкали, расходились. А потом снова шептались за его спиной. Пройдя к трёхступенчатой трибуне, взойдя и возвышаясь над людьми, сан прокричал:
- Спокойно, ещё ничего не реши ли!
Все взгляды обратились на правителя. Разношёрстная толпа поражала своей пестротой. Люди притихли, внимая словам:
- Ещё ничего не решили. Не решили. Подождите немного. – Масемеу спустился с трибуны и вошёл внутрь. Стражники его пропустили, а потом сомкнули ряда, не дав толпе проникнуть. Командир караула отошёл от строя:
- Они все его хотели расспросить.
- Пошли, покажи его. – Масемеу и командир, а за ними – Адвазд вошли внутрь здания. Длинный коридор вёл внутрь, освещаемый факелами. Хромой воин сидел в караулке, небольшой комнате сбоку от главного входа. Правитель вошёл в помещение:
- Сумех, что занесло тебя – суда?
Посланник рассмеялся:
- Так видимо боги решили.
Масемеу сел рядом на низкий стул:
- Расскажи.
-Что тут рассказывать, тебе наверное уже известно.
- подробности.
Сумех вздохнул, и в который раз начал рассказывать:
- Наш отряд патрулировал между Семлисом и Сансаррой. Зашли посмотреть царские курганы, и лоб в лоб столкнулись с врагами. Бой был быстрым. Пятеро легли тут же. Три – немного опосля. Командир приказал бежать в город, что я и сделал.
- А кто напал?
- Лаа, ругательства больно похожие.
- А как от погони ушёл?
- Мчался со всех ног – они не отставали. Спрятался за камнем, атаковал и перебил троих. В город – а там уже сражение. Решил идти сюда, передать весть.
- Молодец, теперь отдыхай – ты это заслужил. – Правитель похлопал солдата по плечу, встал и пошёл в проём. Сумех спросил:
- А помощь придёт?
- Это ещё не решили. После обеда скажут.
- Я тоже пойду!
- Останешься здесь, пока ного не заживёт, – и Масемеу вышел, оставив солдата одного.
Длинный коридор привёл прямиком к тронному залу. Шесть высоких колонн держали своды. Через большое окно в потолке пробивался солнечный свет. Здесь Масемеу принимал гостей города. Правитель прошёл дальше и поднялся по широкой витой лестнице.
На уровне воинов вышел в круглый зал. Там его уже ждали. Десяток мужей – предводителей отрядов. Каждый из них был лучшим из лучших. Все они красовались своими заплетёнными огненно-красными бородами, и такими же волосами. Сан вошёл:
- Со слов солдата, Сансарр взята в осаду.
- Откуда ты знаешь, может он шпион? – заявил один.
- Исключено, я его знаю – у него семья в том городе.
- Тогда давайте собираться, давно мы не сражались, - сказал второй.
- это точно, скоро у нас животы будут больше, чем у рожениц – заметил третий.
- Встречаемся вечером, у храма Красному солнцу. – закончил совещание Масемеу.
Командиры вышли из зала. Номенкулатор переминаясь с ноги на ногу, спросил:
- Послать за братом? Предупредить его?
- Нет, нам нужны все корабли.
***
Жарко и душно. Солнца дошли до зенита. Встали почти рядом с тонким Феоновым серпом. Красное перешло полдень. А Голубое – только собиралось.
Ладья скользила по середине широкой реки Анахиты, дарующей жизнь. Вода бурунами расходилась от бортов. Мастиретх сидел на высоком троне, наблюдая за разговорами воинов. Они шептались, не доверяя ашавану огня. И не даром – ведь тысячелетнюю неприязнь древних. Но родственных народов трудно преодолеть.
Над рекой поднималась дымка. Тяжело дышать. Пот со лба не испарялся, стекая и мешая видеть. Оттирая мокрой тряпкой лицо. Мастиретх на время приободрялся. Волосы цвета огня пришлось убрать в узел.
Ближе всех сидел командир, ветеран с выжженной лысиной и густой чёрной бородой. И поглядывал изредка на ашаван. Мастиретх подозвал его рукой, и тот, подойдя, спросил:
- Что вам угодно?
- ты никогда не видел ашаванов огня?
- Их не видел, но пришлось встречать ученика.
- Вижу, такие отметины мало что может оставить, – вздохнул, - к сожалению не все способные обучаются в наших обителях. Встречаются самоучки и просто дураки.
Ветеран сел недалеко и сказал:
- жрецы огня говорят, что вы опасны.
- Это давнее заблуждение.
- В чём?
- В силе огня.
- Какое может быть заблуждение, если в легендах такое описывается, – ветеран потряс руками над головой.
- легенды приукрашают, удивляя.
- Я даже слышал, что самые искусные ашаваны умели превращаться в огненных драконов!
- если бы так всё и было – мы бы давно уже захватили весь мир.
- но жрецы не дают вам этого сделать – они останавливают идущий от вас огонь.
- долго это им не удастся – рано, или поздно пламя войны выйдет с плато, и сожжёт мир. Мы же учёные, а не схоласты.
- Как это?
- Каждый ашаван вкладывает свою душу в познание огня.
- Нельзя познать то, что священно.
- Рассказать историю?
- Давай!
- Слышал про изгнание?
- Да, «Их было восемь. Двое ушли на юг. Двое остались в степи. Четверо поселились у реки». - вспомнил ветеран некогда зазубренную строчку поэмы.
- У нас по другому – «Двенадцать стражей хранили огонь. Двое бежали на юг. Трое пустились в степь. Четверо спрятались у реки. И трое, и трое – осталось у огня»
- А кто ещё в степь пошёл?
- Вы их не знаете. Они до сих пор живут на границах плато.
- А почему не девять? – задал риторический вопрос себе ветеран.
- У шаманов кочевников именно девять.
- И они тоже боятся ашаванов?
- Нет, уважают.
Ветеран поперхнулся:
- Как вас можно уважать?
- Они знают нашу силу и поэтому остерегаются.
- Вот. Вы всё-таки сильны! – ветеран отхлебнул из кружки и продолжил:
- А вот всё-таки… - но ашаван его перебил:
- Тихо, - Мастиретх сжимал камень на своей груди, закрыв глаза. Зрачки под веками шевелились, губы что-то шептали. Но ничего не было слышно.
Когда же открыл их, огненные зрачки сузились и казались заражёнными холодом и жестокостью. Ветеран отпрянул:
- Ашаван?
- посмотри назад!
Ветеран повернулся:
- Сзади корабль!
Команда вся вскинулась, и даже рулевой на время отвлёкся. Выше по течению плыл ещё один корабль. Отсюда он выглядел неопределенно – ладья, как ладья, только фигура заставляла спорить. Кто-то видел в ней голову кобры, а кто-то голову страуса.
А тем временем корабль приближался. Кто-то выкрикнул:
- это страус, страус!
Всматриваясь вдаль, Мастиретх тоже увидел знакомый силуэт на носу ладьи:
«За мной»
Ветеран крикнул:
- на вёсла!
Воины бросились к ручкам и стали неистово грести. Вёсла падали и опускались, толкая корабль. Нос в виде кобры рассекал воду.
- Это за тобой? – ветеран всматривался на вражескую ладью.
- За нами.
Несмотря на усилия, страусиная ладья нагоняла. За ней видны ещё две такие же. Ашаван посмотрел вниз по течению, заметил знакомый проток:
- Можно уйти в пойме, или спрятаться среди тростников.
Ветеран посмотрел туда и указал пальцем рулевому:
- Туда! Давай туда!
Рулевой упёрся в шест. Ладья поменяла курс, заскользив к узкому протоку. Воины поднимали и опускали вёсла. Хором гремела их песня:
- Эээх! – взмах, и они сделали ещё один шажок к свободе.
- Эээх! – пугливые лягушки выпрыгнули из воды.
- Эээх! – враги стали отставать.
Ветеран обратился к ашавану:
- Ты поможешь нам?
- Сделаю, всё что смогу – но вы должны точно выполнять мои приказы.
Ладья вошла в проток и стала петлять по нему. Вёсла почти касались берегов. Вскоре он кончился, и лодка выплыла в другой рукав реки Анахиты.
Мастиретх как крикнул:
- Разворот! Гребите против течения!
Кормовой пожал плечами и выполнил странный приказ. Ветеран удивлённо:
- ты хочешь взять на абордаж?
- Нет!
Ладья развернулась и поплыла медленнее. С каждым ударом вёсел поднималась выше. Проплыла устье протока.
И тут враги нагнали, выплыв следом. Они не ожидали такого манёвра и бросились к лукам и копьям. Всё застыло перед решающей битвой.
Набрав воздуха в грудь, Мастиретх крикнул:
- Аааардааз! – прогремело словно гром.
- Аааардааз! – промчалось, словно завывание бури.
- Аааардааз! – на миг замерла природа в ужасе.
- Аааардааз! – пламя вырвалось изо рта ашаван, обрушилось на вражескую ладью. Перевернула её и забросила в хрустящий тростник.
Рулевой, ветеран и воины остались. Потерев управление, и скорость, их собственная лодка поплыла по течению. Мастиретх упал на дно ладьи, и стал жадно дышать. Ветеран бросился к ашавану и спросил
- Что это, чёрт возьми, было? Магия?
А Мастиретх только прокаркал в ответ, показывая на свой рот.
Ветеран посмотрел – и действительно, нижняя челюсть неестественно широко открылась. Ашаван сел, и стал указывать вниз по течению
Ветеран понял:
- Поплыли.
Рулевой развернул ладью, а воины снова взялись за вёсла. Мастиретх встал, показывая на следующий проток. Тот был уже и глубже.
- Туда? – ветеран указал на проток, а ашаван подтвердил.
Снова поворот, и царская ладья влетела в новый проток. Через пару минут она вышла на более широкий рукав.
Ветеран хотел спросить, куда плыть теперь, когда ашаван выхватил большой топор, крякнул и с размаху срубил тонкую мачту.
- Эй! – только и успел выкрикнуть ветеран, когда Мастиретх следующим ударом пробил дно. Кинул топор, показал на берег, прыгнул в воду, поплыв туда.
Лодка стала тонуть. Ветеран и воины пребывали в ступоре, кто-то пытался выбраться из под упавшего тента. Ветеран посмотрел в сторону ашаван, и приказал покинуть ладью.
Воины быстро собрали свои припасы, и попрыгали в воду. Последним сошёл ветеран с уже полузатонувшей ладьи. Про себя он проклинал вчерашний день, когда ему довелось встретить этого безумного ашавана.

***
Солнца отражались в глазах сокола, высоко парящего в небе. Как умелый пловец, он махал крыльями. Лавируя в потоках ветра. Серебренный змеёй извивалась внизу крупная река. Тянулась пойма на многие километры вокруг. Там было всё – зелёный ковёр тростника, жёлтые поля пшеницы, фыркающие бегемоты. Лодки рыбаков и опасные, смертельно опасные крокодилы.
Слева, до горизонта уходила степь Старых равнин. Слева – тянулись Волчьи холмы, переходящие в Бумийское всхолмье.
Вечер. Красное солнце почти достигло края неба. Голубое – только приближалось. Дневная жара спадала, освобождая напористый степной ветер. Дуновения поднимали вверх пыльцу, запахи животных и людей. Но больше всего в этом времени красного заката проявляла себя кровь.
Птица летела на запах, как акула, чувствуя направление. Крупный город рос впереди. Зиккураты возвышались на холмах, окружённые свитой из домов и особняков.
Сокол сложил крылья, и ринулся вниз. Пролетел над массивными стенами. Стражники оглянулись, провожая взглядом. Людей на улицах было непривычно мало.
Внизу – округлые особняки. Залаяла собака в одном из дворов. Хищник промчался над крупной площадью, чуть не задев верхушки стел Феона, венчающих Большой дом. Молодой жрец посмотрел на птицу, оторвавшись от чистки гонга, и почесал подбородок.
По длинной улице шли люди на запад. Мальчик в толпе показал на птицу:
- Вон! Вон!
А мама ему в ответ:
- Да, да, сапсан – и мальчик проводил его взглядом.
Красный холм наполнен людьми. Словно море. Он плескался и шумел, угрожая пролится на крыши и балконы. А новые потоки всё пребывали и пребывали.
Сокол сделал круг над холмом – где-то здесь пахло кровью. Люди внизу взбудоражены, чего-то ждут. Их взоры обращены на верх зиккурата Красному солнцу. Храм трёхступенчатый, окрашенный в багровые и алые цвета. Заходящие светила придавали ему ещё более жестокий вид.
Хищник ещё немного покружил, и сел на обелиск на вершине храма. Жрецы не обращали на него внимания. Они впали в транс, и стоя на коленях, обратив руки на запад – молились.
Их молитва – без слов. Низкое ,утробное «У» звучало не переставая., теребя тайные струны души. Как будто труба надрывно пыталась разбудить древнее, неведомое чудовище.
Когда они умолкли, Масемеу встал и вышел на открытую площадку. Зелёная мантия заблестела золотыми змеями в свете солнц. Золотая кобра-корона огрызнулась. Увидев новую жертву. Царь достал ритуальный кинжал и прокричал, что бы его слышали все:
- Я даю свою жизнь в долг, тебе – бог разрушения и упадка. Прими мою жертву и дай нам победить! – и резким взмахом порезал ладонь. Сжал руку и кровь каплями пролилась. Десять человек разом перерезали глотки быкам. Вся кровь смешалась, устремившись вниз по желобу. Стекая вниз к подножию, скапливалась в маленьком пруду.
Воины подходили, набирали в ладони и обмывали свои лица. Они принимали страшный вид кровавых чудовищ. Пили хаому и пустились в пляс, расхваливая бога разрушения. Барабанщики и флейтисты задавали бешеный ритм.
Масемеу спустился с зиккурат, а сердце уже бешено стучало. Испив хаомы присоединился к воинам, пустившись сразу в пляс. Над площадью летел мотив:
«Если завтра умирать, то давай спляшем в ещё раз – если завтра умирать.
Завтра битва, завтра прольётся кровь.
А сегодня – пляши в последний раз.
Угости друга и подругу свою –
Спляши в последний раз!»
В толпе попадались девушки. С надетыми масками они были похожи на диких животных. Больше всего было газелей. Юноши же изображали охотников. Выполнив ритуал, они разбивались на пары и уходили с площади.
Стройная девушка закружилась рядом, схватила Масемеу за руку и с ним затанцевала. Маска волка скрывала её лицо. Казалось, что не он её поймал, а она – его. Сан отдался чувствам и время остановилось.
Так они танцевали, пока не скрылись солнца и не засияли звёзды. Феон снова вступил с свои права ночного хранителя.
А после…
А после – Масемеу уже ничего не помнил.

Вот ещё написал:
Отрывок 6.
Легко. Хорошо. Лежу на широкой кровати, раскинув ноги. Потягиваюсь.
Солнечный лучик падает на лицо. Щурюсь. Сквозь заспанные, слипшиеся глаза вижу прямоугольную комнату. Ветер колышет тонкую занавеску у окна, и через маленькую щель заглядывает внутрь Гор, ослепляя своим голубым сиянием.
Чешу глаза левой рукой:
«Где я?»
На груди лежит незнакомая девушка. Светло-русые волосы скрывают её лицо. Она спит, прильнув одним ухом и как бы слушая биение моего сердца. Своей правой рукой обнимает меня, наверное – боясь потерять.
«Кто она?» - смутно помню танец и кровавое объявление войны.
Высвобождаю правую руку и глажу длинные локоны девушки, закручивая их в узелки, а потом – дёргаю. Один раз. Второй, и на третий раз она просыпается:
- Ууу, хватит, прекрати!
Ещё раз дёргаю, она поднимается надо мной на ладони и смотрит в мои огненные глаза:
- Гадяй!
На что ей отвечаю:
- Уже утро. Пора идти.
Она сползает с меня, и перевернувшись, падает на спину рядом. Говорит:
- да, вот это был танец огня! – и звуком чистого ручья заливается смехом.
Сажусь на кровати. Вытягиваю руки. Кручу головой – хрустит уставшая шея:
- Чего смешного?
Она продолжает смеяться, закрывая глаза от солнц, а может и от меня:
- Ты прям вулкан на плато Огня!
Встаю с кровати, ищу и надеваю доспехи:
- Извини, мы вчера даже не познакомились.
- Я вроде говорила тогда своё имя.
- забыл, вчерашний день сгорел, как костёр.
- Ммм, меня зовут Тассарой.
Молнией промелькнуло странное имя, вернув в памяти ночь позавчерашнюю и призраков в кровавом тумане.
- И в честь чего тебя так назвали?
- Отец и дед хранили у себя копьё, в честь которого меня и назвали. Хотели мальчика, но родилась я. А то копьё – оно в углу стоит.
Когда я полностью оделся, то подошёл к оружию, и потрогал его обсидиановый наконечник:
- А как ты его называешь?
- Копьём Судьбы – так его называли и отец, и дед, и все предки мои. Они говорили: «Не отдавай его никому, от этого зависит твоя судьба»
С этими словами она тоже встала и пошла одеваться.
- Ты куда? Вроде только я отправляюсь в поход.
- я одна из лидеров ополчения.
- Ладно, я пошёл – открыл занавеску и оказался в прихожей.
- Ты тоже в ополчение? Подожди, я с тобой!
- Нет, мне нужно на флот.
- но он же вроде уже должен уйти?
- без меня не уйдёт.
- А ты кто?
- Масемеу. – сказал я, и вышел из дома, оставив девушку в недоумении. Путь мой лежал к реке, где стояли у пристани боевые и царские ладьи.
«Они наверное меня уже заждались»
Вышел из переулка на широкую улицу и двинулся на юг. Солнца стали пригревать. Удица носила название вождя Нибеда, чьи деяния уже все забыли.
На перекрёстке свернул налево, навстречу солнцам. Прямоугольные дома народов земли сменились на остроконечные хижины рыбаков. Вскоре вышел на рыбацкую улицу, а оттуда – вниз, к реке. Прошёл через массивные ворота и увидел уходящую за горизонт Анахиту.
На ней стоит флот – из множества ладей со змеиными головами. Портовые рабочие уже отдыхали, загрузив припасы на корабли. Там меня проводил Адвазд с напутственными словами – он вместо меня становился в городе главным.
Взошёл на царскую ладью, и воины стали спешно убирать трап. Толкнулись шестами от пристани, и корабль выплыл на простор Анахиты. Другие – поплыли следом, цепочкой петляя по волнам.
Сзади постепенно уменьшался город Ану, а два солнца стали греть вовсю.
***
– Да нет здесь никакого селения!
- Да было же – не может оно просто так исчезнуть?
- Не знаю. Сколько ходим – вокруг не одного признака человека. Только остались старые, заросшие каналы.
Тут в разговор Мастиретха и Макхра вмешался идущий впереди воин:
- Слышал я, что где-то на востоке от города с налётом прошлись Буми. Может это и есть то место?
- Во всяком случае, выйдем на дорогу, или к большому каналу, и там разберёмся, что к чему.
Было ещё утро ,а солнца уже сильно грели. Но отряд продолжал идти, пробивая себе дорогу через тростник.
Бесконечное болото без отличительных признаков – вот что представляло из себя это место. Приходилось идти по жидкому илу и грязи, проваливаясь по колено и с трудом пробираясь вперёд. Если здесь и была суша, её не было видно из-за высоких зарослей.
К обеду выбрались на сухое место, расчистили его и решили отдохнуть. Поставили парус от солнц, взятый с затопленной ладьи. Разлеглись, и заснули под ним.
***
Мелкие волны расходятся от корпуса корабля. Опустив паруса, ладья со змеиной головой плывёт вниз по течению реки Анахиты. Сзади следуют цепочкой ещё множество похожих кораблей. Двое из них выделяются – их корпуса длиннее, а головы – больше и выше.
На носу одной из них стоит высокий человек в змеиной короне Уджет. Степной ветер треплет его огненные волосы. Капли пота стекают со лба и падают с бровей, мешая видеть. Куда он смотрит?
Он смотрит вперёд, за горизонт, высматривая первые признаки родной. Но покинутой земли. Он смотрит в будущее, где ему предстоит сразиться с врагом. Он смотрит в прошлое, где ему пришлось покинуть родину, что бы понять – что он есть? Он смотрит в настоящее. И ищет взглядом ушедшую ладью Мастиретха, быть может, которая появится за следующим поворотом.
Но ничего не менялось вокруг. Широкая река Анахита текла между тростниковыми зарослями Среднего Кемира. Иногда здесь, по берегам и устьям протоков стояли маленькие поселения. Обычно в них было две-три глинобитные хижины. Только несколько деревень состояли из десятков и сотен домов.
Вскоре показалась Ану-верта, в ней жило около тысячи семей. Посёлок стоял на самом высоком в округе холме. Низкая насыпь-стена защищала его и от бурных разливов Анахиты, и от возможных набегов северных племён. Над поселением возвышался храм богини Ануны – богини сетей, пряди и льна. Храм представлял из себя двухступенчатый зиккурат, а главный жрец управлял посёлком.
Прибывший флот стал невиданным доселе зрелищем здесь. Жители быстро заполонили набережную и стали перекрикиваться с воинам на кораблях. Мы остановились и немного отдохнули.
Спустя некоторое время снова пустились в путь. Посёлок скрылся из виду за высоким тростником, и началась пограничная земля. Здесь в большом количестве водились крокодилы, бегемоты, ибисы и цапли. В общем – край непуганых зверей. Масемеу любил охотиться здесь по утрам, когда туман над рекой не развеялся, и опасность подстерегала за поворотом. Ещё встречались одинокие пальмы, которые склоняли свои кроны приветствии.
- есть будешь? – позвал капитан ладьи, оторвав правителя от раздумий и созерцания природы. Масемеу отвлёкся, кивнул головой. Немного посмотрел вдаль и пошёл к воинам.
Сегодня на завтрак – лепёшки, финики, и тёрпкое пиво. Когда правитель и воины насытились, все вернулись к свои постам. А Масемеу и вперёдсмотрящий Мешт вглядывались в дрожащий горизонт. Не разговаривали.
Так продолжалось довольно долго. Безоблачное небо не давало и тени надежды на дождь. Но тень была, но она не спасала от духоты. С берегов доносились стрекотание крокодилов и шипение бегемотов.
Внезапно Мешт прищурился. Правитель тоже глянул туда – но ничего не увидел. Только расплывшаяся точка болталась вдалеке по волнам.
- Что там? – Мешт был более дальнозорок.
- корабль, ладья. Они нас ещё не заметили – ответил Мешт.
- нос виден?
- Слишком далеко.
Масемеу крикнул капитану ладьи, и указал вперёд. Тот тоже подошёл на нос, сощурился, увидев еле заметную точку:
- Сейчас увидели?
- да. Мы уже приближаемся. – ответил Мешт.
- Это могут быть Лаа? – спросил правитель.
- чёрт его знает, может и они. – ответил капитан.
- Нет, не они – у этой ладьи высокая голова. – Мешт рассматривал корабль.
- ладья Мастиретха? – с надеждой спросил Масемеу.
- Нет, дерево светлое – Мешт знал все породы.
- тогда кто?
- Суо. Да Суо. – рассмотрел ладью Мешт.
- Суо? – Что им здесь надо?
- Не знаю, но мы приближаемся! – сказал капитан. – они нас заметили.
- Там, впереди ещё одна ладья – заметил Мешт.
- Быстро, на вёсла! – крикнул Масемеу. Воины бросили свои посты, и стали грести. Вначале медленно, а потом – всё увеличивая темп. На других ладьях тоже взялись за вёсла и старались не отставать.
Расстояние быстро сокращалось. Волны бурунами расходились от бортов. Враги тоже налегли на вёсла. Началась погоня.
Но им не суждено бежать. Вскоре мы подошли на достаточное расстояние, и на нас посыпались немногочисленные вражеские стрелы. Многие не долетали, падая в воду. Двое воткнулись в змеиный нос ладьи.
Масемеу поднял свой царский лук, натянул, положил стрелу и пустил её по врагу. Долгое мгновение, и предсмертный крик огласил реку Анахиту, а кровавый след упавшего тела окрасил воду. Будет пиршество для крокодилов.
Следующая стрела правителя попала во вражеского кормчего. Он осел на руль и повернул ладью вправо. Пока враги опомнились, царская ладья почти догнала их. Противники кинули вёсла и взялись за оружие. Стук двух бортов возвестил начало яростной битвы.
Воины Ану бросились на абордаж. Неосторожные враги попадали в воду убитыми. Масемеу пропустил вперёд своих солдат, а сам стрелял из лука. Вскоре подплыли ещё две ладьи, и враги были повержены.
Стали считать – их было около двух десятков, и лишь раненый один остался. Масемеу наступил пленному на грудь, и приставил копьё к горлу врага:
- Что вы здесь делаете?
Раненый дёрнулся, пытаясь защитится, блестящее острие оставило небольшую ранку:
- нас послали искать – с его губ потекла кровь.
- Кого искать? – закричал Масемеу, чуть не проткнув тому горло.
- Ашавана. – ответил пленный. Почти задыхаясь от крови.
- Зачем он вам?
- Не знаю. – мы должны его только найти.
Масемеу бросил пленного, а потом – ударил копьём. Тот задёргался в конвульсиях и повалился на бок. Правитель оглянулся:
- Затопить! – и перешёл обратно на свою ладью.
Солдаты забрали своих раненых, и убрались с вражеского корабля. Последний из них пробил дно топором и тоже ушёл. Вода стала заполнять ладью. Вскоре один борт зачерпнул воды и стал идти ко дну.
Царская ладья поплыла дальше, за ней – остальные. Масемеу снова занял место на носу, посмотрел вдаль, ничего не увидел:
- Мешт, ты видишь вторую ладью?
- нет, они ушли.
- Печально. Может у них были ответы? – опёрся о шею змеи правитель.
- Они вашего брата искали?
- наверное.
Подошёл капитан:
- шесть ранено, все остальные целы.
- хорошо, следуем прежним курсом. – Масемеу прищурился, взглянув на ослепляющие солнца, и добавил про себя: - Видимо здесь замешаны не только Лаа…
***
Два солнца стояли почти в зените. В это время везде властволвала полуденная жара. Лишь в тени можно было найти слабое утешение. И под тентом разлёгся отряд из дюжины человек.
Вокруг, до горизонта тянулись заросли тростника. Он шелестел от порывов ветра. Воины спали, даже не выставив охрану.
Мастиретх, как всегда, в полудрёме ворочался. Плохие предчувствия тревожили его.
Недалеко раздался шорох и треск.
Мастиретх дёрнулся и вскочил, стал сидеть, осматривая округ. Нащупал жезлобулаву. Другой рукой толкнул бывшего капитана затопленной ладьи:
- Что-то там есть!
Макхр протёр глаза, и тоже вскочил, стал прислушиваться.
Ещё раз раздался треск в зарослях. На этот раз ближе.
Капитан и Мастиретх стали толкать воинов. Те неохотно просыпались.
Снова послышался треск, затем ещё и ещё. Всё ближе и ближе. Треск превратился в непрекращающийся шум. Воины взялись за копья. Мастиретх и Макхр встали, решив встретить неведомое. И тут…
Буро-зелёная тварь выпрыгнула на поляну. Воины отпрыгнул, выставив копья вперёд.
«Апоп» - промелькнула мысль у Мастиретха.
Тварь в один прыжок приблизилась, - воины её атаковали, выкинув вперёд копья. Она схватила одного за руку своей зубатой пастью и рванула её в воздух. Человек закричал от боли и страха. Рука хрустнула, и тварь её перекусила, отправив в полёт воина.
Урчание голодного желудка чудовища. Ещё прыжок. Солдат отпрыгнул от неё, и упал на спину. Тварь схватила его за ноги, перекусила и разорвала, тряся головой.
Мастиретх ударил жезлобулавой – огненный всполох ушёл в небо и упал на чудовище. Оно в ответ зарычало, как крокодил, открыв свою пасть.
«Получай» - Мастиретх сложил ладони двойным веером, и выпустил огонь, попав точно в глотку твари. Рычание сменилось удивление. А потом тварь начала прыгать, пытаясь смягчить боль. В один из прыжков раздавила солдата, передавив ему рёбра и органы.
Мастиретх ещё раз выпустил огнём по чудовищу, и тварь вприпрыжку стала удаляться. Ещё два раза в вдогонку – и загорелся тростник, и подул ветер, и стало нечем дышать. Надо спасаться бегством.
- Уходим! – солдаты собрали тент и оставили умерших. И бегом отсюда.
Огонь мчался за отрядом. Ломились вперёд, не заботясь о направлении.
На счастье нашли большой канал и попрыгали в воду. На другом берегу выбрались, оставив огонь позади.
Вокруг было много сухого тростника. Из него решили сделать плот.
За полчаса он был построен, отряд сел в него и поплыл по все более широкому каналу. Воины у стали и попадали на плоту. Лишь Макхр и Мастиретх сидели, опираясь на копья.
«Скоро увижу дом»
***
огненные всполохи поднимались над рекой. Все глядели на большой пожар на северо-востоке и говорили:
- Смотрите! Смотрите!
Масемеу щурился, пытаясь разглядеть причину.
Хотя причина и так была ясна – Мастиретх. Недолго думая, сан подозвал капитана и приказал отправить один отряд на поиски.
Вскоре одна ладья отделилась от остальных и поплыла к берегу, на котором полыхал огонь.
А флот продолжал движение на восток. Осталось совсем чуть, чуть…

Мне не понравилось определение комнаты. Если бы она была круглая - тогда надо было уточнять, а так - нет, как мне кажется. Да и "прямоугольная" - ассоциация с плоской фигурой, а не с объемом, с параллепипедом. И вижу комнату - действие, предполагающее охват взглядом ВСЕЙ комнаты, снаружи, через дверь, скажем или окно... А раз он смотрит на нее из кровати, да еще через веки, то он не мог увидеть комнату. Он мог обнаружить себя в постели, осмотреть комнату... Надеюсь понятно высказался...
Как это? "Протираю"
Хорошо, что она обнимала его не чужой правой рукой
что-то лишнее
уЛица. И не название носила, так не говорят. Как-то так: "Улица имени вождя Нибеда"

нИ одного
Так не говорят. ПОрядок слов неправильный.
Отличительные признаки в данном случае получились у болота. Т.е. этим предложением вы сравниваете одно болото с другим. Ваша же задумка подразумевала однообразность болота, где глазу незачто зацепиться.
"продвигаясь" здесь будет лучше звучать.

Вот это стиль начинает утомлять. Как бы два первых предложения сделать одним, плавным? "Вокруг, и до самого горизонта тянулись заросли тростника, шелестевшего под порывами ветра."
Слово "тянулись" здесь не очень подходит, кмк. Тянуться можно вдоль чего-то, к чему-то. Тут лучше подошло бы слово "простирались", "раскинулись".

не хочется делать ошибки?

Эээх, спасибо.

Andrey-Chechako - Нет, не хочется. Часто в сложных предложениях можно легко запутаться.

Вижу паралепипедическую комнату?

про руки - это вообще отдельный разговор) Хорошо, что их двое, а не трое и не четверо)

и звуком чистого ручья заливается смехом - а как по другому сказать?

Думаю, про улицу вождя вообще уберу - в древние времена больше по кварталам разделяли города вроде.

Ну нет, конечно Просто - комнату. Этого достаточно. заливается чистым смехом, напоминающим звон ручья. Хотя бы так.

Всё таки писать романы - это не просто.
Написал ещё:
Отрывок 7.
7.1«Неизвестная дорога – куда она приведёт?»
Так думал Мастиретх, смотря на расширяющийся проток. Он здесь уже давно не был, и не помнил направление каналов в округе. Воины уже проснулись, и потягивались после неспокойного сна.
Еще не рассвело, и утренний туман скрывал от нас горизонт. Шумел проплывающий мимо тростник от ветра. Воины были настороже – крокодилы и бегемоты запросто могли перевернуть плот. А размытые коряги напоминали опасных чудовищ, притаившихся в воде, и следившими за людьми.
Через туман стал просвечивать Гор. Воздух нагревался, туман исчезал и ночная прохлада покидала нас. Рядом со своим братом появился красно-кровавый Сет. Стрекотали сверчки в тростнике. Плескалась рыба в тишине.
Воины, используя копья и руки, направляли плот в нужную сторону.
Вскоре совсем рассвело, и в двух километрах впереди появился большой холм.
«Семлис» - проток вёл прямо к посёлку. Не Сансарра, но хоть что-то.
Мастиретх почесал подбородок:
- Высаживаемся здесь, до города пешком дойдём.
Воины стали грести к левому берегу. Проток кончился, и мы выплыли на простор Анахиты. Течение здесь быстрее. Ещё чуть-чуть и пристали к берегу.
Держась за плот, по очереди попрыгали в воду и вылезли на сушу. А потом затащили и плот.
Место было вытоптано – вокруг стояли рыбацкие лодки, собранные из соломы и небольшие тростниковые хижины. Проверили их – там никого не было.
Над окрестностями возвышался Семлис. В нём жило примерно семьсот семей. Насыпь-стена огораживала его от внешнего мира. Укреплённый храм возвышался над посёлком. Отряд подошёл к воротам.
Ворота были древние, из твёрдого песчаника, и помнили ещё времена, когда здесь стояла крепость, принадлежавшая городу Ану. На верху башни, под тентом стояли охранники с копьями. Они заметили нас:
- Откуда пришли, незваные?
- из Ану, ведём почётного гостя – прокричал в ответ Макхр.
- И кого же?
- Мастиретха!
Охранники заметили ашавана, и началась беготня:
Ворота открылись и отряд впустили. Мы стали подниматься по главной улице. Вокруг стояли бедные глинобитные дома. Маленькие окна были закрыты – все, видимо, спали. Немногочисленные паруса и тенты колыхались на легком ветру. Белоснежные стены храма выделялись на фоне этого захолустья.
У ворот храма нас встретил заспанный жрец:
- Добро пожаловать, пламяносец Мастиретх – вы так сильно повзрослели.
Его перебил Макхр:
- Кавий, нам надо поесть что ни будь, а потом – снова в путь.
- Конечно, конечно, располагайтесь, сейчас слуги всё принесут – жрец показал на внутренний двор храма.
Мы прошли под невысокой башней, и оказались в широком дворе. По периметру стены стояли деревянные сваи, на которых держался второй этаж, крытый соломой. Сели на песок и стали ждать. Кавий подозрительно взглянул на нас, а потом ушёл вглубь храма.
Время шло, мы стали засыпать от усталости. Макхр слишком долго ждал и решил посмотреть, когда принесут еду. Вошёл внутрь храма. Через минуту выбежал, крича:
- здесь нет никого!
- К оружию! – Мастиретх схватился за жезлобулаву. – проверьте входы!
Макхр подбежал к воротам, открыл их и отпрянул назад – в дверь воткнулось две стрелы. На секунду заметил отряд воинов. Их лица казались масками для шакалов, увидевших кровь. Макхр захлопнул дверь, и поставил засов.
- Это не охранники! Быстрее, ставьте крепления! – воины кинулись искать, но их прервали:
- Стоять! Сдайте оружие, и вас пощадят! – кавий на втором этаже – его не достать. А по периметру, также на втором этаже, появилось с десяток лучников, готовые утыкать нас стрелами.
Стало тихо. Воины Ану замерли нерешительности. Никто не хотел умирать.
- Никогда! – Мастиретх топнул, и двор погрузился в непроницаемое облако пыли.
Просвистели стрелы. Кто-то закричал от боли. Огненный всполох прорвал пелену.
- Эхх! – падение, хруст костей, крик, удар топором – крик заглох.
Ещё всполох огня – заполыхала крыша. Объятый пламенем лучник спрыгнул, сломал ногу и был добит копьём. Словно разозлённые осы, вокруг летали стрелы.
Крик кавия:
- Сделайте, хоть что-то! – послышался топот ног внутрь храма, свист копья, предсмертный крик и падение тяжёлого тела.
- Хех! – гулкий удар тарана в дверь. Она выдержала. Крик Макхра:
- Сейчас они прорвутся!
Пыль немного рассеялась, стали видны фигуры людей. Наверху осталось лишь трое врагов. Наши уже побежали туда.
Снова удар в дверь. Макхр заметил врага, бросил копьё – разбойник перевалился через перила, и упал головой вниз. Хрустнула шея.
Треснул деревянный засов на двери. Мастиретх встал напротив, готовясь нанести удар первым. Двое лучников приметили его, решив убить.
Распахнулась дверь и двадцать разбойников бросились внутрь.
На двух лучников налетели сзади подоспевшие воины Ану. Удар топором – и первый лучник согнулся пополам. Копьё пробило грудь второму. Стрела соскочила с лука и упала вниз.
И тут Мастиретх крикнул:
- Ардаааз! – и время замерло.
- ардаааз! – и вспышка яростного огня.
- Ардаааз! – и через двери, прошла волна, выбив их вместе с рамой. Первые разбойники сгорели разом. А следующих откинула горящими ошмётками назад.
Мастиретх упал, и задёргался в припадке. Воины замерли, не в силах пошевелится. Стояла гробовая тишина. Потрескивая, горела соломенная крыша. Пахло пролитой кровью. Боевым потом, горелым мясом и палёными волосами. Макхр оглянулся:
- Всё? – увидел ашавана, бросился к нему, но не знал, как помочь – из горла волшебника вырывался слабый огонь. – Воду!
Воины бросились в рассыпную, ища её в храме.
Прибежал один, с кувшином, и окатил из него Мастиретха. Огонь потух. Ашаван ещё сильнее забился в припадке, повернулся на бок, согнулся и рыгнул, а потом – стал икать.
Ему дали воду – он пил жадно, захлёбываясь. Протёр рот рукавом.
Макхр дружески ударил его по плечу:
- Ты как?
Мастиретх промычал несвязно, ощупывая свою челюсть. Она расслабленно висела и не закрывалась.
- ладно, посмотрим. Что здесь случилось. – Макхр встал, оглядел воинов – проверьте здесь всё. Будьте внимательны.
Солдаты разбрелись по храму. Кто-то побежал осматривать посёлок. Все вернулись, и сообщили, что людей здесь нет. Макхр почёсал свою чёрную бороду.
Прибежал воин:
- Сюда идёт отряд, и не думаю, что это – друзья.
***
7.2 В начале взошёл красный, кровавый Сет – как всегда в это время года. За ним последовал голубой Гор, ослепляя своим величием. С ним спорит газовый гигант Феон, чей полумесяц висел в зените. На западе заходила золотая луна Аурелла.
По волнам великой реки Анахиты дрейфовал флот. Ветер сегодня дул сильнее, мешая плыть вниз. Множество ладей цепочкой следовали друг за другом.
От небольшой качки некоторых начинает мутить. Из-за большой влажности трудно дышать, а пот – так и хлещет ручьём. Рои противных мошек, так и спешащих набиться в рот.
После вчерашнего сражения никаких событий больше не происходило. Ночью остановились на острове Антилопы. Во время засухи тут проплывают стада диких животных.
Теперь началась территория города Сансарры – хотя здесь ещё слишком мало живёт людей. Большинство из них – охотники и рыбаки.
Масемеу сидел, облокотившись о борт, и отрешенно разглядывая мутную воду. Сил стоять уже не было. Несмотря на диету из фиников – немного тошнило.
На носу, так же, как и вчера, стоял Мешт, не отводя своих глаз от горизонта. Ветер трепал его огненные волосы. Он был молод – почти ровесник правителю. Все мы были юны, только капитан выделялся своей густой бородой.
Капитан лежал на корме, и спал, сложив руки на животе. Рулевой стоял позади и флегматично правил лодкой. Все остальные воины спали, или сидели, под широко раскинувшемся тентом. Все они были из детей Огня – аристократии нашего народа.
Масемеу взглянул на флот, цепочкой следующий за царской ладьёй. Самая последняя из них была не больше ногтя мизинца на вытянутой руке. На большинстве воины спали, только несколько караульных и рулевые следили за обстановкой. Между кораблями были натянуты канаты – без них в утреннем тумане можно потеряться.
Так продолжалось довольно долго, пока Мешт не толкнул задремавшего правителя:
- чёрный дым впереди.
Масемеу дёрнулся, встал, осмотрел окрестности – не узнал их:
- Вроде. До города ещё далеко.
- Это не город, это Семлис.
- Они и сюда добрались? – Масемеу прищурился, смотря на стоящий столбом чёрным дым, потом обернулся, увидел спящего капитана. – Вардат! – потом громче – Вардат!
Воины просыпались, капитан дёрнулся и сел, потом поднялся и ещё некрепкой походкой поспешил к правителю:
- Мы уже прибыли?
- Нет, но планы меняются, – сан указал на чернеющий впереди дым.
Капитан дёрнулся, протёр заспанные глаза:
- Высаживаемся?
- да, буди всех.
Капитан побежал на корму и стал кричать, отдавая приказы другим кораблям.
Там люди забегали. Многие вглядывались вперёд, рассматривая возможную угрозу.
Мы были уже ближе. Дым теперь господствовал над округой, чёрным облаком несясь на запад. Вскоре увидели Семлис – издалека он казался цел, и на самой вершине горел храм.
Мешт, разглядывая:
- Похоже, посёлок берут штурмом.
Масемеу прищурился, но разглядел только большое пятно рядом со стеной.
- Похоже на то, – оглянулся назад – Вардат, передай всем – мы идём на вёслах – пусть торопятся.
Капитан кивнул, и прокричал с кормы назад.
Воины устроились по бортам ладьи. Рулевой отделил сцепляющий корабли канат. Стали грести, напевая песню:
«Мы рождены священным огнём
Он пожирает нас изнутри»
На других ладьях тоже подхватили её. Всё войско стало единым существом, чей дух пламенел в предвкушении будущего сражения. С каждым взмахом мы всё быстрее приближались.
Немного погодя мы подплыли к гавани Семлиса – небольшому, вытоптанному место. Враги, в горячке боя, только начали нас замечать. Их отряд разделился, и часть ринулась к реке, надеясь быстро с нами справится.
Царская ладья с Масемеу первая пристала к берегу. Воины попрыгали в воду и выбрались на сушу, выставив щиты. Вражеские лучники обрушили лавину стрел.
Мы пробежали с десяток метров и встретились с врагом. Среди рыбацких лодок и тростниковых хижин разгорелась битва. Противников было больше.
Масемеу натянул лук и выстрелил. Ему помогали Мешт и ещё несколько лучников. Несколько раз к ним долетали вражеские стрелы.
А Вардат рубил направо и налево своими топорами. Не особенно защищаясь. Подошла ещё одна ладья, и перевес оказался на нашей стороне.
Мы ударили, и погнали врагов от берега. Не стали их преследовать, а подождали прибытия всего флота. Недосчитали некоторых – они пали.
Штурмующий отряд врага у ворот Семлиса развернулся и пошёл на нас. На берегу воинов было уже больше сотни. Мы собрались и встретили противника. Масемеу и лучники сошли с кораблей и поддержали пехоту.
В небольшом ручье между посёлком и берегом разгорелась схватка. Воины падали в грязь, пытались подняться. Кто не успевал встать – часто был затоптан. Щиты ударялись со страшной силой. Пролетали одиночные стрелы над толпой.
Через тростник проломился ещё один наш отряд с кораблей – и ударил слева. Враги растерялись и дрогнули. Они стали отступать, а потом бросили щиты и копья, побежали. Только лучники успели некоторых подстрелить.
После, когда последние враги скрылись из виду в зарослях тростника, мы подошли к воротам Семлиса. На верху – знакомые лица - Макхр и Мастиретх.
Масемеу подошёл, увидел брата:
- Открывайте!
Хотя, можно было уже и не говорить – как раз распахнулись ворота. Масемеу и войско вошли в посёлок. С башни спустились Мастиретх и Макхр. Подошли к сану и одновременно друг друга спросили:
- Что случилось? – а Мастиретх промычал, показывая на отвисшую челюсть.
Возникла неловкая пауза. Масемеу начал первым:
- Лаа напали на Сансарру.
- как узнали? – Макхр говорил вместо Мастиретха, направляясь к храму.
- пришёл гонец, рассказал про нападение.
- Они снова хотят устроить реванш? – Макхр слабо представлял историю первых городов.
- Не знаю. – Масемеу обернулся вокруг – а где все люди? – ему не нравилась тишина в посёлке.
- Без понятия, эти разбойники нас впустили, а потом напали, когда мы чуть не уснули. – Макхр описал пережитые события.
- и никаких намёков? – Мы подошли почти до стен храма, но тут на с догнал один воин:
- правитель, вам надо срочно на это посмотреть.
***
«Жертва»
- Ужас. – Масемеу отмахивался большим пером от назойливых трупных мух.
Мастиретх промычал.
- Никогда такого не видел – Макхр не мог поверить своим глазам.
- Бедный посыльный. – Масемеу вспомнил принёсшего весть, чья семья жила в Семлисе.
Все воины вокруг молчали, даже бывалые весельчаки. Никто не хотел на этом месте ронять пустые слова. Чем можно объяснить смерть? А чем - жестокость? Здесь правили они обе.
На этом месте были все жители Семлиса – более семьсот семей. И от этого было ещё горче. Дети, женщины, старики и мужчины – все приняли здесь свой конец. Казалось, что даже сама природа замерла от ощущения дикого отчаяния. Прервал долгое молчание Масемеу:
- придётся их оставить.
Макхр дёрнулся. Не зная. Что ответить. Мастиретх взглянул на брата – тот ответил:
- займёмся ими после. А сейчас в город.
Правитель развернулся и пошёл в посёлок.
Воины постояли ещё немного. Читая молитвы и отгоняя скверну. А потом один за другим ушли от этого мрачного места.
***
7.4 Пыль бьёт в лицо, с каждым шагом поднимаясь вверх, стоя пеленой и застилая от взора небо. Хрустит песок на зубах. Люди плюются и продолжают идти.
Солнца жарят, как два больших блина. Над нами нависал Феон, кажись, наблюдая. Как выпущенные стрелы, летают вокруг мухи и слепни.
Один из них сел на шею. Выбрал место для укуса. Неприятно. Шлепок ладонью – он упал, и был затоптан в пыли множеством ног идущих следом.
Лес острых наконечников копий грозил небу. Над войском летит старая песня. Как птица, она то замолкает совсем, то доходит до высокой ноты.
Мы идём на Сансарру.
Мысли не вылезали из головы:
«Зря мы попёрлись по суше»
Но поворачивать назад – поздно, мы уже прошли более половины пути. На кораблях осталась команда – столько человек, сколько хватит, чтоб плыть.
Рядом шёл брат – Мастиретх. Ему было легче – красный балахон скрывал его лицо. Не разговаривали.
Севернее тянулись царские холмы. Иногда можно было увидеть ближайшие столбы вождей. На юге – поля и пойма Анахиты. Сама река была далеко, только пару раз попадались старые, засохшие каналы.
Шаги сливались в километры.
Издалека стал виден знакомый холм. Он был похож на встающего с колен быка и выделялся среди остальных возвышенностей.
«Сансарра».
Город располагался над зелёной равниной поймы Анахиты, в месте впадения в ней реки Кимилини.
«Низины Каммагда».
В период разлива холм становился островом, на котором жило примерно пять тысяч семей.
Но до него было ещё далеко – более семи километров.
«За полтора часа – дойдём» - Масемеу снова вытер пот со лба.
Мастиретх же ничего не чувствовал. В своё время ашаван, как меч, был закалён огнём в печи. И теперь такая жара казалась ему скорее холодом. Если большинство детей огня имели бронзовую, или красную кожу, то ашаваны были тёмно-красными, подобны застывшей крови.
До полудня волшебника лишь одно раздражало – два солнца светили в лицо. Ну и немного доставали рои мошек, но их ашаван отгонял своей сильной аурой. Если насекомое и подлетало, то тут же сгорало в яркой вспышке.
Прошёл примерно час. Мы подошли к Сансарре.
Взобрались на последний холм. Предстала картина:
Город ещё держался. Лагерь врагов расположился в километре от его стен.
«Довольно большой».
Мы остановились. Я и Мастиретх вышли вперёд. Обратился к войску:
- Сейчас мы ударим, и обратим их в прах!
Воины возликовали, поднимая копья и топоры, треся ими, и ударяя о щиты. Криком и свистом призывали богов в свидетели битвы. Масемеу взмахнул рукой и пошёл вперёд.
Воины пошли за ним. Нас заметили враги. Они собрались у своего лагеря, и пошли навстречу.
Вперёд вышли наши лучники. Подошли на расстояние выстрела и сделали залп. Затем ещё один, и ещё. С каждым залпом ряды врагов редели, но их всё равно было больше.
В ответ их лучники тоже стреляли, но как-то вяло ,разрозненно.
Стали видны их лица – более светлые, чем у нас. И ростом они были меньше.
Враги ринулись в атаку, побежали, крича и размахивая топорами в боевом угаре.
Наши лучники спрятались, а сами мы встали, выставили длинные копья и стали ждать.
Я и мой брат стояли во вторых рядах. Наши лучники развернулись и стали посылать стрелы поверх наших голов. Послышались крики первых раненых.
Пару мгновений, и два войска соприкоснулись.
Предсмертные крики, сильные удары, ругательства на разных языках. Воин Лаа с разбегу наскочивший на копья. Пролетевший над головой топор. Стрела с огненным оперение, пробившая глаз ещё одному врагу. Всполох огня справа – Мастиретх тоже принимает участие.
Впереди появился предводитель врагов. Он был гигантом – даже для людей огня. Его лицо было обезображено шрамами и разукрашено синей краской. Набросившись на наших воинов. Он взмахнул дубиной и припечатал одного в голову, а другого – отбросил в сторону.
Он оказался передо мной, и навис, как скала над рекой. Все вокруг расступились. Гигант ударил дубиной – я увернулся, присев и перевернувшись. Один солдат заступился за меня, и был отброшен ударом, согнувшись пополам. Я крикнул лучникам:
- Залп!
И десяток стрел просвистело надо мной и воткнулось в грудь гиганта. Его повело назад, но он устоял. Непонимающе смотря на свою кровь. Я ударил топором по его шее – он упал на колени ниже меня. Я снова рубанул по шее, потом ещё и ещё. Схватил за волосы его головы, оторвал и показал над войском:
- он мёртв!
А потом ещё сильнее:
- Он мёртв!
Враги обратили взоры, и увидели голову убитого гиганта. На мгновение они растерялись.
И мы ударили. Ударили сильно, без сожаления. С ожесточение, вспомнив убитых, мы пришли мстить.
Враги дрогнули. Начали бежать.
Но их встретили с другой стороны – из Сансарры вышел отряд во главе с Масинтином.
Только некоторые смогли спастись из окружения.
Вскоре врагов не осталось. Их, раненых добивали тут же.
Мы вошли во вражеских лагерь и взяли немного оружия и еду – больше там ничего е было.
Встретились две армии – из Ану и Сансарры. Хотя у городов и были свои разногласия, мы были рады видеть друг друга.
Все стали обниматься и начали праздновать. Из толпы вышел Масинтин и на радостях бросился к нам, раскинув руки.
«Грубиян» - слишком крепкие объятия для меня.
Мастиретх тоже улыбался – что бывало редко.
Три брата воссоединились.

Честно признаюсь - не читал отрыки до этого, глянул только последний. НАпишу вам тут чуток лирики, чисто на свой вкус. Поехалиии.

Какая-та странная последовательность слов, вы не находите? Проплывающий мимо тростник с тихим шорохом покачивался на ветру (Кстати, ветер должен быть как минимум не сильный, иначе бы туман разошелся в секунды). ТАк вроде лучше.

Резко вы как-то с одной вещи на другую. Надо мягче.
Воины были начеку - крокодилы и бегометы запросто могли попытаться незаметно подплыть и перевернуть плот. К счастью, кроме очертаний неподвижных коряг в мутной воде, напоминающих речных чудовищ в засаде, никого вокруг видно не было.
З.Ы. Забыл добавить - не притендую на правильность исправлений. Исправлять текст будете вы, и вообще решать исправлять ли - тоже. Я просто показываю, где на мой вкус что-то не так звучит. Дальше, по этому же отрыку.
Размытые коряги. Размытые ОЧЕРТАНИЯ коряг.

Трудно выразить, что я чувствую от этого абзаца. Вроде бы вы хотели описать обстановку, но вышло как-то странно. Я подумаю над ним.

Вот тут кстати пара технических вопросов.
Какой силы было течение и куда оно шло? Если по течению - достаточно нескольких копий, пусть остальные лучше следят за водой. Ведт это довольно рискованно, опускать руки в мутную воду. Ведь она мутная, вы же сами сказли - размытые коряги. Безопасней будет.
Кстати какие габариты плота? Если он большой, то там руками вообще нечего делать.
И кстати какая это, нужная сторона? Я немного не понял, они по протокам разным плыли или по определенному каналу в каком-то направлении?

Кто такой Гор и Сет. Мне нужно уточнить, иначе я могу ошибаться. Поэтмоу пока промолчу.

Поясните.

Так стоп, кажетсья у меня географический кретинизм. Они погребли к левому берегу ПРОТОКА и тут он кончился они оказались на просторах...некой большой реки? я запутался(.

Чуть-чуть чего? Усилий, времени?

ЗАчем держаться за плот? ЗА что держаться у плота?Уже спрыгнув держаться?

Запятушка. Кстати вот еще вопрос.

Детальки монама? У вас часто текст такой сухой становиться.

Слитно.
Терь вопрсоы к вашему воображению.
Вы сказли - стена-насыпь. И древний ворота. Откуда башня?Уточните, что она либо прилигала к воротам и вообще была частью останков древней стены вокруг города, который разрушили а на месте основали поселок ...либо ваша фантазия.
Дальше. СТражники с копьями на стене. ЗАмечательный стеореотип.
А теперь вопрос - что будут делать стражники с копьями, когда ворота атакуют? Будут тыкать копьями, не давай залезть на башню? ДА не залезут, если не сплоченная армия, а сплоченнапя армия и лучниками прикроет и таран притащит.
Будут метать копья? Тоже странное решение. Без оружия же остануться.
Вот стражники с луком/арбалетом это да. Они могут выглядеть защитой. И они так же могут имет ьпри себе копье.


Большая буква вперелди, восклицательынй знак, раз кричит.

Если двоеточие - то зачем абзац нвоый?

То есть центр города был на возвышености?
Глинобитные - это из глины? Странное решение. НочьЮ должно быть прохладно. А раз такие допотопные дома, то какие же тут окна? Максиму. Дырки в стенах, закрытые шторами.
ААа. вырвают. Убежал

Где имеет были паруса и тенты? Рядом с храмом или по всему городу? И вообще - зачем паруса? Уж продали бы и купили нормальные дома.

Причина постановки тире, прямо из правила пунктуации можете скопировать, мне интереесно.

*Подавился от количества возможных ехидных комментариев*

Если храм богатый - какого, простите, хрена у них двор крытых соломой на деревянных сваях? Да еще и засыпанный каким-то песком?

Слишком долго ждал. Как он понял, что он слишком долго ждал?Относительно чего?
Макхр устал ждать и решил СХОДИТЬ посмотреть...помотреть когда. Мда. Посмотреть, как дела на кухне, анпримерю Сходить узнать, КОГДА принесут еду

Я говорил и еще раз скажу. Литература, это не "Вася пришел в пункт А, побыл там десять минут и вернулся обратно в пункт А" Разбавляйте последовательность действий, не так сухо.

Жезл - условно говоря маленькая палка с наконечником. Булава - большая палка с большим наконечником. Мона рисунок?

Входы, а дальше по тексту вход - один.

Он их ОТКРЫЛ. ЛУчники анстолько косые, что не смогли попасть в получившуюся дыру*?Кстати у ворот не "дверь, а две створки.

У меня нет слов.

А вот за это вам плюсик. Попытка метафоры. Только вот я не помню, чтобы шакалы носили маскию Поправтесь пожалуйста.

Что-то - что-то простите? Поставил?Хоть куда уточнить, черт побери.

1 Старайтесь уточнять, кто говорит ту или иную фразу.

2. Их прервали. ИХ же не всех взяли за руки и оторвали от дела. Их отвлекли.

Выкрикнул показвашийся на втором этаже Кавий. Ваш герой с сожалением подумал, что там его недостать (они что, луки не носят?)

Вопрос, котоырй должен был прозвучать ранее - где дыра во втором этаже, чтобы они могли видеть этого жреца? Или второй этаж был чем-то вроед балкончиков??ЗАчем там ворота?Я уже запутался.

В!

Как-нибудь уточните, что непроницаемое для взора. А то получается для всего непроницаемое.

ЧТо за набор слов?Чье падение? ЗВука падения я лично не слышал, разве что СВИСТ от падения, да и то с большйо высоты, или же шум падения.

+

После того, как он предал главных героев, вы посчитали недостойным называть его с большой буквы?

Топот внутрЬ. Я ничего не знал о русском языке до этого дня

Как они побежали наверх? По лестнице? где она была до этого момента? Почему они не попытались сразу поднятсья по ней?Зачем подниматься на второй этаж, который горит?

А никто и не говорил раньше, что они разбойники. МОжет они идейные фанатики?

А весолмый же должен быть ДЕРЕВЯНННЫЙ засов, чтобы выдержать таран.

Они же бежали наверх?Уже вернулисЬ?Или это Маст не бегал?

Чертвоски плохо работают наши. А лучники идоты. На них бегут по лестнице, а они пытаются убит ькакого-то атм умника, вставшего у двери.

Удар топором по спине скорее заставит разогнуться.

Через дверной проем. Двери уже снесли.Точнее ворота, еклмн

В одно предложение.

Либо вопрос в конце, либо вместо точки запятая.
Извините, что я мог быть слишком резок. Может быть я не понял ваш стиль, или он пришелся мне не по вкусую Все бывает. Но я, извините, умываю руки. Тут еще писаннины - непочатый край.

Теос, я искренне надеюсь, что вы не обиделись за такую резкую критику. Попробуйте разобраться в моем комментарии, может я тоже не прав. Во всяком случаи лучше сразу жесткая критика, чем потом.

АлексРус, спасибо))
Просто, видимо взялся за слишком большую работу.
Передохну, может потом появятся опять вдохновение писать.
Я до этого только пару набросков написал и один рассказ.

Вы говорите человеку, который сам начал попыткы быть писателем с объемного романа, и имеющего с ним кучу проблем. Как совет, - хотя бы раз в день перечитывайте все, что написанно, лучше два или три раза. Пытайтесь по словам представить картинку. Где деталек не хватает добавляйте. Исправляйте неточности. Заодно возмоно ошибки уберете. Часть. Хотя бы "что ни будь"

Роман я на долгое время оставлю, а пока сосредоточусь на написании рассказов.
Вот один из них:
Скользя сквозь сон

Это был плохой, пасмурный день. тучи закрыли небо и неслись с юго-востока. Иногда выглядывали солнца, намекая, что они есть ещё в этом мире. Сквозь пелену облаков виден огромный гигант Эффен, опоясанный пылевым кольцом.
Трое человек поднималась по лестнице, которая, как змея, петляла по склонам ущелья. Первым шёл воин, Махиз, с двумя бронзовыми мечами. За ним следовал Амасу, вор в бедной одежде, с кожанной сумкой на плече. последним, опираясь о посох, шёл старец ашван, одетый в узорчатую галабею и огненный тюрбан.
- Эх, чёрт! - вымолвил Амасу, неуклюже подскользнувшись на камне, и потеряв равновесие, он упал, и всем телом распластался на лестнице из красноватого песчанника, больно ударившись подбородком, разбив нос и поцарапав руки.
Идущий впереди широкоплечий Махиз обернулся, увидел упавшего вора, покачал головой, и ничего не сказав, пошёл дальше.
Следующий позади старец ткнул вора в бок посохом и помог подняться:
- Вставай, пошли!
Это был Феруз, ашаван, мастер огня и тайных действий, с посохом из белого дерева долины Медда. Амасу недоверчиво посмотрел на него, поднял свою сумку с земли, отряхнул её и повесил обратно на плечо. Потом всхлипнул разбитым носом и не сказав ни слова, стал дальше подниматься по ступеням.
Справа возвышались красноватые стены ущелья, освещённые заходящими солнцами. Слева - крутой обрыв, и там, внизу, уже темно, слышен лишь журчащий ручей, да видны очертания густых трав и колючих кустарников.
Пологая лестница, как змея, петляла по краю пропасти. разрушенная от дождей и землетрясений, она вела вглубь ущелья. шаги путников нарушали тишину, отзвыаясь эхом от высоких скал.
Сквозь просветы в тучах появлялись солнца и освещали лежащую позади долину, покрытую кедровыми лесами. Через неё на север текла река, потом круто поворачивающая на восток. Над поворотом, на холме посередине реки стояли руины города-крепости - некогда столицы древнего царства - этой местноти, Модар Шааса. У берегов реки ютились несколько захалустных деревень, сложенных из камня и дерева.
Ущелье повернуло вправо, и пейзаж скрылся за отвесными скалами. Лестница кончилась, и вывела на небольшую площадку между гор. Над ней возвышались каменные колонны, которые выстроились по двое в ряд, стоя почётным караулом у недорушенного входа в усыпальницу царя. Некоторые из них стояли, другие же - наполовину треснули, и лежали, поваленные наземь неукротимой природой. Несколько перекрытий осталось от древней крыши, остальные же в беспорядке валялись на земле.
Немолодой уже ашаван, с огненными глазами, и пепельной бородой прислонился к одной из колонн, достал платок, и вытер набежавший пот на лбу:
- Вот оно.
Махиз просвистел от удивления, а Амасу почесал свою жиденькую бородку:
- И его никто не ограбил?
- Никто об этом месте и не знал даже... - ашаван недоговорил, вспомнив об исчезнувшей экспедиции.
Лежавшая перед ними гробница чем-то напоминала покорёженную мумию, вылезшую из земли. Два высокорасположенных окна от удивления распахнулись, а покорёженный, наполовину заваленный вход скорчился в гримасе боли. Внутрь можно было попасть через узкую щель.
Сумерки уже накрыли ущелье, и холодный ветер порывами прилетал с гор. Путники зажгли факелы, и один за другим они проникли внутрь.
Первым вошёл Амасу - он внимательно осматривал пол и стены, ища скрытые ловушки и двери. Вторым еле протиснулся широкоплечий Махиз, держа свои сабли на готове. Последним залез ашаван, по дороге порвав одежду об острый камень.
Они оказались в Зале Света. Почти у потолка, в двух высокорасположенных окнах проглядывало темнеющее небо. Там уже заблестели первые звёзды. В помещении было сухо - лишь шаги путников, да стрёкот цикад снаружи нарушали тишину. две высокие ложные колонны стояли по бокам входа в следующий зал. Капители на них были в форме шестиконечных звёзд. С двух сторон от колонн были углубления в скале, в которых стояли вырезанные круглые столы из камня. На левом стояли кувшины, некогда наполненные водой. На правом - истлевшие корзины, ставшие птичьими гнездами.
Путники долго здесь не задержались и двинулись вглубь гробницы.
Они прошли короткий коридор, и оказались в Зале Песнопений, выполненного в виде шестигранной пирамиды. здесь с правителем прощались его приближённые, а жрецы светил и стихий пели обрядовые гимны, желая успокоить его мятежный дух.
Амасу внимательно осмотрел зал, и не заметив ловушек, пошёл дальше - к удивлению, следующая дверь тоже была открыта.
"Странно - наверное, здесь кто-то уже был" - вор осмотрел створки двери, а потом двинулся дальше, осторожно ступая по многовековой пыли. здесь её было больше, и стали ясно видны шестеро пар оставшихся следов. они вели в следующий зал.
- здесь кто-то уже был - указал вор на чёткие следы.
- Посмотрим, что с ними случилось - ответил ашаван, когда они вошли в Зал Подношений, где в центре стоял алтарь, а за ним - статуя грозного царя на колеснице с конями. Его лицо было разбито, а имя стёрто - теперь его дух скитался по земле, не найдя пристанища в царстве мёртвых. на алтаре стояли давно забытые амфоры и кувшины. Несколько из них валялись разбитыми на полу - возле них было больше всего следов.
По бокам от статуи, с двух сторон были двери, ведущие в следующие залы. правая дверь была разрушена, и засыпана горной породой, а левая - открыта, и именно туда уводили следы.
Они пошли по следам влево, прошли коридор и вышли в небольшую комнату-развилку. здесь двери были закрыты - одна вела в бок, в усыпальницу царицы, а другая - прямо в главный зал гробницы. Двое пар следов отделялись от остальных и исчезали под боковой дверью. Двери представляли из себя четыре вырезанные плиты из твёрдого песчанника, соединённые по спирали в центре, на уровне груди. проблема была в том, что бы найти правильное положение ключей, и повернуть их одновременно.
Амасу подошёл к боковой двери, потрогал, пощупал замочные скважины, заглянул внутрь них и вздохнул:
- Жаль, она заблокирована, - на юге Плато Огня вору часто приходилось вскрывать богатые гробницы.
- Тогда отоиди - Амасу отошёл, ашаван приблизился к двери, закрыл глаза, протянул руку и тут же её отдёрнул, распахнул глаза, смотря, как будто за дверь, - жаль, но и мне здесь не справиться - он повернулся и посмотрел на другую дверь, приказав: - проверь её.
Амасу уже был у неё, щупал её руками, ища замочные скважины. Немного погодя он стал рыться в своей сумке, вытаскивая трёхгранные ключи и вставлять их один за другим в замки. Когда они все оказались там, вор обернулся:
- Нужна помощь! Похоже, мне одному не открыть эту дверь.
Феруз внимательно следил за вором:
- Что надо делать?
Амасу указал на дверь:
- два слева, - я открываю, те два - вор указал на ключи справа - повернёте вы.
- Хорошо, - Феруз и Махиз взялись за свой ключ.
- Давай! - и все они разом повернули ключи.
раздались пощёлкивания затворов, и дверь медленно раскрылась, а её створки ушли в боковую стену. Их взору предстал уводящий вниз круглый туннель, приглашающий путников во тьму.
Вытянув факел вперёд, Амасу пошёл первым. Спину ему прикрывал Махиз. лестница вскоре кончилась, и они пошли по коридору. Впереди засиял тусклый свет. Сияние постепенно разгоралось всё ярче, пока путники не вышли в главный зал гробницы, окрашенный светом в красноватые тона.
Амасу поднял факел и осмотрел зал:
Центром композиции был большой саркофаг из чёрного базальта, в котором и лежал прах царя. над ним стоял конический постамент с зубцами, в которых сиял ослепительным светом камень огня - один из древних артефактов людей огня.
Амасу прикрыл глаза рукой от света и увидел всё остальное:
Четверо высохших трупа лежали в разных позах на полу. один из них почти дотягивался до камня огня, наполовину лежа на саркофаге. Второй сидел, оперевшись спиной об одну из двух колонн, держась за живот одной рукой. третий лежал на животе чуть поближе, четвёртый - скрючился в паре метров от главного входа. Картину добавляли два боковых входа, ведущие в следующие залы.
Вор подошёл к саркофагу, осмотрел умершего, наполовину лежащего на нём. Тело высохло и стало похоже на древнюю мумию. Кроме выжженых глаз, смотревших на камень огня, на теле не было других повреждений. Казалось, что умерший просто упал здесь и умер.
В это время Махиз, осматривая другие тела, и переворачивая лежащего на животе, вскрикнул:
- мрак! - от отвлёк Амасу от раздумий. Вор обернулся - Махиз сыпал ругательствами, отряхивая руки об штаны.
Амасу подошёл к перевёрнотому трупу - там, где он лежал, остался отпечаток присохшей к полу ткани. Само тело было изуродовано - лицо игрудь были изьедены блестящей чёрной жидкостью, похожей на битумную смолу. В ярком свете артефакта это вещество таяло, открывая нетронутые, засохшие внутренности. Вор обернулся, посмотрел на ашавана, подошедшего к артефакту:
- Этот камень - он сильного действия?
- Да, - Феруз столкнул лежвашее тело с саркофага, которое рассыпалось, как бумага. Достал свёрток ткани, развернул и накрыл им камень огня. Стало темно - в дальних углах зала сгустилась тьма. В свете трепещущего факела Феруз взял с постамента артефакт, завернул, и спрятал под пазухой.
Вор краем глаза заметил движение за колонной, и обернулся - но там ничего не было.
Тут порыв ветра затрепал огонь факелов, и Махиз, увидев испуганное лицо Амасу, захохотал:
- Вор боится ветра! - и эхо вторило его смеху.
Ашаван посмотрел на них:
- Всё, нам пора уходить! - и он пошёл к выходу.
тут что-то в тишине громко щёлкнуло, и четыре резные плиты-двери под собственным весом сомкнулись, с грохотом подняв тучу пыли.
- Нет! - Амасу первым бросился к двери, стал её ощупывать, но ничего не мог найти - поверхность была совершенно гладкая.
Подошёл Махиз, налёг на одну из створок и попытался сдвинуть - но она не поддавалась. Засунул в щель меч, нажал со всей силы и погнул острие клинка:
- Чёрт!
- Она не откроется! - ашаван всё это время стоял, не шелохнувшись.
Амасу вспотел, отвернулся от двери, бросил свой факел и рухнул на пол:
- бесполезно, это точно! - вор бросил взгляд на высохший труп рядом с дверью - мы умрём, так же, как и они.
Махиз тоже бросил бесполезное дело, и встал, опираясь локтем об дверь: - И выхода нет - что делать?
Феруз почесал свою седую бороду, поднял факел и пошёл к левому боковому проходу:
- Возможно, там есть другой выход.
Махиз сразу пошёл за ашаваном, а Амасу встрепетнулся, поднял факел и бросился в догонку за остальными. отаваться одному было неуютно - прыгающие тени от огня, казалось, скрывали странных монстров, которые вот вот кинуться на вора.
Вскоре Амасу догнал своих товарищей.
Ашаван уводил их всё глубже. Скоро коридор кончился, и они оказались у запертой двери. Она была по форме другая. Амасу удивился, когда увидел на ней символьный замок, состоящий из выпуклуго круга с шестью знаками планет по краям. о таких замках ходили легенды в среде воров.
Феруз приблизился к двери и стал колдовать, меняя положение планет на замке. Вскоре он закончил, тронул диск, и дверь отворилась - две створки разьехались в стороны и ушли в стену.
- Вот! - ашаван указал вперёд, и Махиз, и Амасу увидели груды скоровищ, заблестевших в свете факелов. Но комната была тупиком, что и заметил воин:
- Но здесь нет выхода!
Феруз повернулся к ним:
- Вы пока возьмите всё, что найдёте, а я пойду, поищу выход, - и ашаван пошёл к дальней стене помещения, где был рельефно вырезанный из камня вход в царство мёртвых.
Махиз и Амасу переглянулись, зажгли настенные факелы и стали осматривать сокровища, пока ашаван что-то искал на стене.
Вор стал вниматлеьно осматривать сундук за сундуком. В большинстве из них были некогда изысканные одеяния, почти истлевшие за столетия. В других - многочисленные драгоценности из жемчуга, рубинов, изумрудов и сапфиров. Амасу взял из них лишь пару самых красивых - среди них был звёздоподобный амулет с камнем блуара посередине. Он же искал что-то по настоящему ценное. здесь также были стопки книг в дорогом переплёте - на них были избражены разные механизмы. Вор не умел читать, и лишь сбросил их с очередного сундука, который был заперт. Амасу достал из сумки отмычку стал ковыряться в замке.
Махиз в это же время осматривал валявшееся оружие - большую часть составляли бронзовые мечи и длинные копья. Тут воин увидел что-то блестящее-красное.
- О! - он увидел клинок из Реда, красного металла, металла, о котором ходили легенды - но многие считали это лишь досужым вымыслом. Махиз взял меч, подкинул его, полюбовался его сиянием и краем глаза заметил его близнеца.
"Вот это удача" - и Махиз вынул из кучи второй клинок и посмотрел на оба меча - "Атахор" и "Премпабаз". Не долго думая, он повесил их себе на пояс.
В этот момент Амасу разобрался с сундуком. Замок щёлкнул, и вор соторожно открыл крышку. Внутри сияла голубая сфера, обёрнутая проводками из странного металла - то ли золота, то ли - бронзы. Амасу вынул её из сундука и внимательно осмотрел. Вор заглянул в манящую глубинцу шара и не узнал, что это такое. Он быстро спрятал сферу в свою сумку, посмотрел ашавана и воина.
- Всё. Нашёл! - Феруз нажал на изгиб рельефа в стене, ворота в царство мёртвых открылись и за ними появился уводящий в темноту тайный коридор. Ашаван обернулся: - Всё взяли, что нашли?
- Подожди! - Амасу быстро насыпал в сумку и карманы драгоценностей и золота без разбору, - теперь можно идти.
Феруз пошёл вперёд, опираясь на посох и держа факел перед собой:
- Не отставайте.
Махиз, а потом и Амасу покинули сокровищницу, и направились в след за ашаваном. Позади сгущалась тьма, и вору было не посебе идти последним. Он постоянно оглядывался назад - ему казалось, что за ним кто-то идёт. но всякий раз, когда он оборачивался, и смотрел внимательно во тьму - ощущение наблюдения исчезало, и Амасу казалось, что это его воображение играет с ним в забавную игру.
Идущий впереди Махиз спросил ашавана:
- А вы знали, что здесь есть туннель?
- Нет, - ответил Феруз, - просто жрецы любят строить тайные проходы.
Амасу снова услышал шаги, и резко обернулся - но там никого не было, лишь неясная тень пробежала по стене.
- Ааа! Мрак! - вор чуть ли не подпрыгнул от крика Махиза, который обернулся к Амасу: - Ты что в меня тычешь кинжалом?
Вор обернулся:
- Я? Да я вообще смотрел назад!
- Я знаю, это ты сделал! - не верил Махиз вору.
- Прекратите, потом будете выяснять! - окрикнул их успевший уйти вперёд Феруз. Махиз злобно взглянул на вора, развернулся, и поспешил за ашаваном. Вор, соблюдая теперь дистанцию, шёл позади. Шаги больше не были слышны, и Амасу иногда оглядываясь, больше ничего не замечал. Впереди Махиз чесал свою спину.
Туннель петлял, уводил вниз. Становилось всё влажнее и влажнее, пока с потолка не начала капать вода. иногда капли падали на факелы, и те шипели, как разьерённые змеи. Вскоре путники вышли в большую пещеру, где тёк подземный ручей.
Еле обозначенная тропа петляла между нависающими сталактитами и ждущих их внизу сталагмитами. Как сосульки, они блестели в свете факелов.
- Я так и думал, что мы выйдем куда-то - ашаван поднял факел и осветил пещеру, - пойдём ниже по течению - там должен быть выход.
Махиз и Амасу пошли за ним, ступая по скольскому полу, держась за влажные стены пещеры, пробираясь между сталагмитами, протискиваясь через узкие проходы. Своды становились ниже, стали задевать головы - пришлось идти, пригнувшись. Потом потолок стал ещё ниже - и теперь они шли на корточках.
Впереди журчала вода, постепенно перерастая в гул.
Они и не заметили, как выбрались наружу, на уступ, где ручей падал вниз, образуя не высокий водопад. Высокая скала над ними загораживала вид на небо.
- Острожно! - Феруз спрыгнул вниз, а за ним последовали Махиз и Амасу, навсегда покинув мрак гробницы.
Они оказались в ущелье, намного ниже пологой лестницы, по которой они поднимались ранее. здесь ручей тёк среди камней, лишь иногда встречались редкие травинки. Вода отдавала прохладой, сухой ветер дул с гор.
Ночь уже была в своих правах. Тучи разошлись, и высоко в небе светил полный Эффен, фиолетовым полусветом озаряя мир. за ним медленно скрывалась золотая луна Аурелла, а большой серп Беллы блестел на западе. До рассвета было ещё шесть часов.
Путники шли дальше. Идти было трудно - стены ущелья жались ручью, и сложно было пробираться по скольской гальке. Кусты иногда цеплялись, но к счастью, их тут было не так уж много. Впрочем, проблем доставала и трава, запутываясь в ногах.
Ущелье постепенно расширялось, ручей стал петлять, как змея. Постепенно камней становилось всё меньше, а травы и кустов - всё больше. Впереди замаячил кедровый лес долины.
Ручей вывел в поле перед лесом, и растёкся, образовав небольшую топь. Путники пошли влево, к уходящим склонам ущелья, и вскоре вышли к началу лесницы, ведущей к гробнице проклятого царя. Идти стало легче - отсюда шла заросшая можжевельником тропа. Полный Эффен освещал дорогу, а факелы трепетали от порывистого ветра, и тени за кустами казались неведомыми существами, с интересом смотрящие на проходящих путников.
Было хорошо видно, как в лунную ночь, но неясные тени за кустами весьма тревожили Амасу. Вскоре путники вошли в лес. Высокие стволы кедров расплетались вверху большими кронами.
Вскоре они вышли на сухое место - там чернело кострище рядом с поваленным деревом. Это их покинутый днём лагерь. Путники пришли, и рухнули на свои лежаки. Амасу взял хвороста из запаса и собрал из него запал для костра. Зажигать костёр не пришлось - зачем это делать, если есть ашаван поблизости? Феруз посмотрел на ожидающих товарищей, вытянул руку ладонью вперёд - неведомая сила пробежала от неё к кострищу, и пламя вспыхнуло, став пожирать хворост и искрами осыпая ночное небо.
Рядом лежал поваленный ствол. Амасу сел на него и достал из поклажи вяленной мясо недавно убитого оленя, нанизал на острую палочку и стал жарить. от вкусного запаха у вора потекли слюнки.
Махиз и Феруз тоже присоединились к трапезе, приготовив себе по шашлыку. поглощая вино после очередного куска мяса, вор заметил движение в темноте, оглянулся - но там никого не было.
Вскоре все насытились, Феруз взглянул на ещё полный эффен, и сказал:
- Полночь. Поспим до рассвета.
Путники повалились у горящего костра и стали засыпать. Амасу то же пытался заснуть, но мысли мешали ему. Он ворочался на своём лежаке, и когда устроился поудобнее, стал смотреть на полный Эффен, разглядывая клуюбящиеся на нём слои фиолетовых, розовых и тёмно-синих облаков.
Вокруг стояла тишина - ни шороха листьев, ни хруста веток, ни криков ночных животных. Казалось, в лесу всё вымерло, хотя ещё прошлой ночью всё здесь дышало жизнью. Только сопение спутников во сне давало знать, что время ещё не остановилось.
Амасу сел и добавил хворосту в костёр. Тот запылал ярче. Высокие кедры отбрасывали бесконечные тени, исчезающие в темноте.
Амасу прислушился.
Но как он не старался, ничего услышать не мог - лишь треск пламени нарушал тишину. Амасу смотрел по сторонам - но ничего нового, странного не замечал.
Вор вздрогнул, когда Махиз чихнул во сне. Амасу обернулся и посмотрел на него - воин открыл глаза:
- Не спиться?
- Тишина! - шепотом отозвался вор, снова осматривая лес вокруг.
Махиз тоже сел и прислушался:
- Правда. Это странно, - воин протянул руку к мечу и стал ждать.
Амасу взялся за кинжал:
- Что там произошло, в туннеле?
- Я подумал, что ты в меня кинжалом пырнул - ответил Махиз, подкинув хворосту в костёр. Амасу ответил, оглядывая лес вокруг:
- Я тогда смотрел назад - мне казалось, что кто-то идёт за нами.
Махиз почесал спину:
- Наверное, ты сильно изнервничался.
Амасу и Махиз просидели так примерно полчаса - но ничего не потревожило их. Лишь гнетущая тишина изматывала нервы.
Воин лёг и закрыл глаза:
- Ты как хочешь, а я спать!
Амасу ничего не сказал - лишь вглядывался в лес, где неясные силуэты могли оказаться любым врагом.
Вскоре Амасу приспичило, и он побежал в ближайшие кусты, взяв с собой факел.
Пока он это делал, деревья поплыли перед глазами вора. Лазерь исчез за деревьями, и он оказался один в лесу. Амасу вглядывался в темноту - деревья расплывались, и казались ненастоящими. Вор пошёл к лагерю, где, как ему казалось, он должен был находиться.
Краем глаза Амасу заметил движение справа - неясная тень промчалась медлу высокими кедрами. затем слева - снова движение, и снова - никого. тут впереди появилась тень и чёрным облаком она полетела на него. Вор попятился, зацепился ногой об корень, и упал, выронив факел рядом с сухими кустами - они вспыхнули и обдали Амасу жаром. тень исчезла, испугавшись огня.
Через миг яркой вспышкой загорелось ближайший кедр. Амасу закрыл рукой лицо, отходя подальше. Появился ветер и погнал огонь на него. деревья вспыхивали друг за другом, стараясь как будто достать вора.
Среди огня появился горящий силует. Он двигался к вору, вышел из пламени и предстал перед ним в виде сотканой из пламени голой женщины.
- ты кто? - Амасу пятился от её жара.
Она взглянула в его глаза:
- твоя судьба! - и сказав это, она превратилась в ещё один всполох огня. Но в ушах Амасу звоном отзывалось:
- твоя судьба... твоя судьба... твоя судьба...
Жар обжёг его лицо, и он проснулся, сползя с лежака, и попав лицом в угли кострища. Вор отпрянул и открыл глаза - ашаван уже собирался:
- о, ты проснулся, - а мы хотели тебя уже будить.
Амасу сел, налил из бюрдюка воды и промыл лицо. Вздрогнул:
- Мне снился странный сон.
- Да, бывает, собирайся, по пути расскажешь.
Вор стал собирать свои вещи.
Через пять минут они собрались, затушили костёр и пошли на север. Тропа петляла по лесу, иногда подымаясь на холм, а иногда проходила по низинам возле реки. Солнца только недавно встали, и сквозь кроны кедров освещали межгорную долину. от тишины ночи не осталось и следа - лес был полон звуков: щебетали птицы, шумел ветер в деревьях, шелестя листьями; издалека слышалось постукивания дятла. Чётким носом Амасу чуял, что лес наполнился жизнью, различая до десятка разных следов.
Вор почувствовал это первым - всё увеличивающийся запах гари.
Взойдя на слудующий холм, они увидели сгоревший лес, который пересекала тропа. Всё вокруг было затянуто дымом. В некоторых местах ещё тлела несгоревшая древесина.
- пожар недавний! - ашаван первый спустился с холма и стал осматривать сгоревшие деревья. За ни неохотно последовали Амасу и Махиз:
- Ночью не было ни зарева, ни зпаха гари.
- Действительно, странно - Феруз обернулся на ходу - хотя наверное, кто-то из местных жителей не потушил костёр.
Амасу ничего не говорил и только вглядывался в покорёженные стволы деревьев - ему казалось, что именно где-то здесь он и был.
Они взобрались на следующий холм и пожарище скрылось из виду. Снова их путь повёл среди кедрового леса, который пел жизнью и пах смолой.
На обед они остановились в небольшой сторожке, которая давно была покинута. Старый деревянный забор частично развалился. А крыша небольшого здания обвалилась внутрь. Когда они наелись, то пошли дальше.
День клонился к закату, когда они подошли к первой деревне.
Приближаясь, их поразила нарастающая тишина вокруг. Небольшое огороженное селение, казалось, уже спало. Подойдя поближе, в свете заходящих солнц они увидели открытые ворота, которые немного качались от дуновения ветра.
Они прошли через ворота - в деревне стоял полный разгром. несколько тел валялись на главной улице. путники подошли к одному из них, лежащему на живтое. Казалось, что повреждений нет. Махиз перевернул труп и отпрянул - густая чёрная жидкость изьела грудь и лицо.
На лице Амасу пролетела гримасса отвращения:
- Что это за болезнь?
Феруз почесал свою седую, пепельную бороду:
- Не знаю.
Голубое солнце село, и мир окрасился в кровавые оттенки, освещаемые одним только красным гигантом. Ашаван посмотрел вокруг:
- Нам нельзя здесь оставаться - и Феруз пошёл к выходу.
Ашаван вышел за ворота, а Махиз последовал за ним.
Амасу шёл за ними, когда резкий порыв ветра захлопнул створку ворот. Вот подбежал к ней со всей силой - но её явно не хватало, и дверь не поддалась.
Он закричал, подумав, что его спутники шутят над ним:
- Эй, откройте! - но с той стороны отзывалась лишь тишина.
Амасу посмотрел на частокол, и не увидев возможности подняться, пошёл искать другой выход. Нашёл его - но и он был закрыт с другой стороны. Вор заметил, что крыша близлежащего дома была рядом с частоколом. он решил залезть на крышу.
Неподалёку нашёл пару ящиков, поставил их друг на друга, и собирался уже лезть наверх, как последний луч красного солнца покинул этот мир. Амасу оказался в полутьме. Лишь полумесяц эффена неясно освещал этот мир. Вор достал из поклажи заготовленный факел и зажёг его.
В свете факела тени вокруг заплялсали, стараясь добраться до Амасу. Вор взобрался на ящики и собираясь залезть на крышу, оступился, полетел вниз, а факел уронил на соломенный скат.
Мигом зарево пожаро озарило деревню. Амасу отступил, зажёг ещё один факел и стал искать спасение. один за другим загорались дома. Вскоре пламя охватило всю деревню - в некоторых местах запылал даже частокол.
"Я выберусь"
Всполохи пламени поднимались до неба, рассыпаясь фонтаном искр. теперь часть деревни стала похожа на большой готический собор - только весь из огня. Высокие всполохи пламени, как шпили, пронзали небо, распускались искрами и исчезали, что бы дать следующим сделать тоже самое.
Перед собой вор увидел в этом соборе вход - чернеющий на фоне сияющего огня. Какая-то сила звала его туда - и Амсу охотно повиновался.
Вор медленно прошёл в собор. Высокие своды создавали ощущение большого пространства. посередине, на круглом, трёхступенчатом возвышении стоял трон - и он тоже был из огня. Трон развернулся, и перед ним предстала сидящая на нём огненная женщина. Она была раздета - грудь призывно вздымалась. она перекинула ногу на ногу и обратилась к нему:
- Здравствуй, смертный, когда ни будь и у вас будет такая же красота.
- Да, действительно, обворожительно - вор не мог оторвать от неё взгляд.
- Ты подумал над моим предложение?
- Я ещё подумаю.
- Амасу, думай быстрей - вместе со мной ты получишь всё, о чём мечтаешь, - она встала с трона и пошла к нему, покачивая бёдрами, и держа руки на талии, - всё, о чём мечтаешь; всё, о чём мечтаешь; всё, о чём мечтаешь...
Амасу обдала жаром от неё, он дёрнулся и проснулся. открыл глаза - было уже утро. Махиз и Феруз уже собирались. Костёр рядом тлел. дала знать о себе ноющая рука. Вор её медленно разогнул, согнул, потряс и вернул чувствительность.
На вотсоке всходили солнца. от былойтишины ночи не осталось и следа - щебетали птицы; ветер шелестел листвой; шумела горная река неподалёку. Возле костра летали мухи и мелкие жучки, ища остатки еды.
Амасу поглядел на своих спутников - Феруз выглядел задумчивым, а Махиз встревоженным.
Вор спросил:
- Что случилось?
Махиз ничего не ответил, только быстрее стал собираться, а Феруз обернулся:
- посмотри на селение.
Амасу поднялся, размячлся и выглянул за ограду вокруг храма пути.
Увиденного его поразило:
"Это был сон, или реальность?"
Посёлок был, точнее, его остатки - казалось, что кто-то устроил пожар ночью.
- Был пожар?
- Не было, - ответил ашаван, уже собравшись - поторопись.
- Да! - Амасу стал собирать свой лежак, хотя и не помнил, когда к нему вернулся, - но разве никто не стоял на стрёме?
Ашаван подтвердил его опасения:
- Что-то странное было здесь - но сгоревшую деревню я увидел лишь на рассвете. Вор собрался, они потушили костёр, и покину храм путников, пошли на север, к следующей деревне. Теперь их путь петлял возле реки - то проходя по её берегу, то углубляясь в близлежащие холмы.
К вечеру они увидели вдали следующую деревню, и пришли туда, лишь когда на небе зажглись первые звёзды.
Ворота уже были закрыты и Амасу пришлось перелезть через частокол и открыть засов изнутри. В свете факелов ворота открылись, и путники зашли в деревню.
- Мрак! А здесь что случилось? - Махиз увидел убитого мужчину, прибитого копьями к дому. Из его рта текла тоненькая чёрная струйка.
В остальном улица была путса - только следы на земле показывали, что жители поспешно ушли. путники пошли вперёд, осторожно смотря по сторонам. Махиз зашёл в ближайший дом, а потом вернулся:
- Никого. Похоже, они куда-то все собрались и ушли.
Самые свежие следы вели к реке, их становилось всё больше и больше, пока не исчезли на берегу.
- Похоже, они уплыли - вспомнил Феруз около десятка лодок, которые здесь были.
Амасу смотрел по сторонам, и неподалёку, в камышёвой заводи увидел старую, трёхместную лодку:
- Можно будет на ней поплыть.
Путники обрадовались находке вора, вытащили её на берег, Ашван вздохнул:
- Теперь будет легче добраться до водопада.
Они развернулись и пошли в деревню, нашли дом старейшины и устроились в нем на ночь. В кладовых оказался запас лепёшек, вина и мяса. В этот раз путники расположились в удобных постелях. Ашаван и воин легли спать, а Амасу встал на карауле.
Махиз в этот раз стонал во сне. Феруз напоил его маковым молочком, и тот уснул в забытьи. Ашаван немного погодя тоже заснул и захрапел. Этот звук действовал вор на нервы, и он решил подышать свежим воздухом.
Над посёлком нависла тишина. Время, казалось замерло, и лишь редкие перистые облака заурывали звёзды и почти полный Эффен.
Когда наступила полночь, Амасу решил выйти к реке, и найдя там лодку, дотащил её до воды, сел в неё и поплыл, увлекаемый вниз течением.
"Что я делаю?" - Амасу себя не понимал.
Течение становилось быстрее, а волны - выше. тучи закрыли светила и стало темно. Скоро только блестевшие чёрные волны остались видны. Тут сверху, из тучи посыпались звёзды, похожие на огненные шары - они падали в чёрное море без берегов и взрывались снопами искр.
За его спиной разгорелся свет. Амсу обернулся - и увидел огненную женщину. Она прикоснулась к бортам лодки - и лодка изнутри засияла, а дерево превращалось в огонь.
Они пыли теперь по чёрному блестящему морю, больше похожему на нефть, чем на воду. На чернеющем небе зажигались и гасли метеориты, падающие вниз. Амасу грёб вёслами, стараясь не опрокинуть лодку. А Огнетта сидела позади и освещала собой мрак вокруг. Она обняла его грудь своими горящими руками - от них жар разбегался по крови, достигая чресел. Она прошептала, обдав его тёплым дыханием:
- держись, мы должны переплыть эту бездну мрака.
Лодка взлетела на гребень волны, а потом ринулась вниз. Амасу грёб со всей силы, пытаясь не попасть под надвигающие волны, выглядевшие во тьме странными монстрами. Вор оглядел мир вокруг:
- Что это?
- Ничто. У него много имён, но нет настоящего названия, нет подлинного имени. Кто-то зовёт это Поглощением, кто-то - Забвение, кто-то Бездной, а кто-то - Небытьём. Во многих языках есть названия для него. Но никакое из них не покажет всей сути.
Они пронеслись недалеко от падающего метеорита:
- А это что?
- Это души забытых и проклятых.
- А ты что здесь делаешь? - они снова взлетели на гребень волны и понеслись вниз.
- Моя душа слишком горяча, что бы погрузится во мрак, - она обняла его крепче и прошептала: - ты должен отсюда меня вытащить!
Тут прямо рядом упала горящяя душа, и фонтан искр задел лодку.
Амасу зажмурился, а когда открыл глаза - то проснулся, оказавшись в доме старейшины.
Утренний свет пробивался через окна. В доме было тихо. Амасу сел и оглянулся - Махиз спал, а Феруза здесь не было.
Вор потянулся, вздрогнул всем телом от ночной прохлады. Потом встал, и чуть не упал обратно - так голова закружилась. Он оперелся об стол и подождал, пока кровь прильёт к голове.
Покрутил головой, размял уставшее тело и подошёл к воину. Махиз спал, ровно посапывая. Амасу тронул его за плечо:
- Махиз! - воин дёрнулся во сне, но не просыпался, - Махиз, Махиз! - воин задёргался и закашлял, открыл глаза. Кашель сводил его лёкгие, и он выплюнул чёрную блестящую мокроту.
Амасу с недоверием отошёл от него:
- Чёрт, что за штука?
Махиз проснулся, сел, снова закашлял:
- Мне плохо, всё тело болит, - воин обернулся, осмотрелся вокруг - а где ашаван?
- Сейчас посмотрю, - вор открыл дверь и вышел на улицу.
Встающие солнца ослепили Амасу. Он зажмурился, а потом осмотрелся - феруза, судя по всему, в деревне не было. Только свежие его следы уводили к восточным воротам, за которыми стоял кедровый лес. Амасу пошёл туда - створки были чуть-чуть приоткрыты. Одиноко висящий труп на стене ближайшего дома уже растёкся - с него капала чёрная жикость. Вор стороной обошёл это место.
Амасу почти добрался до ворот, когда через щель между ствоками протиснулся ашаван - в руках он нёс целый гербарий.
Феруз увидел вора:
- О, ты уже проснулся!
- Вы где были? - Амасу скрестил руки на груди, наблюдая, как ашаван прошёл мимо него.
- Искал целебные травы - надеюсь, они ему помогут, - Феруз пошёл к дому старейшины.
- Всё таки, что это за болезнь? - вор пошёл за ашаваном.
- Не знаю, лихорадка, или отравление... - Феруз нахмурился, вспоминая что-то - "правда была слишком тяжёлой"
Они вошли в дом, Феруз приготовил питьё для воина, а Амасу собрал свой лежак и пожитки. Напоив Махиза зельем, ашаван спросил у него:
- Сможешь идти?
- Да, махиз встал, и Феруз помог ему собрать лежак.
Они вышли из дома старейшины, направились к берегу реки, и покинули деревню через западные ворота. но лодки там не было.
- Чёрт, кто-то украл лодку, - Феруз посмотрел вокруг, но следов никаких не обнаружил, - наверное, течение унесло... - "хотя настолько сильное?"
Они развернулись, прошли через деревню и покинули её через северные ворота. тропа уводила их на северо-восток, петляя между лесистыми холмами. Солнца ярко освещали долину, вдалеке возвышались красноватые горы, а немногочисленные перистые облака плыли по небу.
В полдень, когда гигант Эффен почти незаметен на небе, путники передохнули и отобедали, а после двинулись дальше.
Махизу становилось хуже - он чаще кашлял и выплёвывал чёрную мокроту. Амасу оглядывался на него - воин выглядел заметно слабее: щёки ввалились, глаза покраснели, и весь он похудел. теперь одежда висела на нём тряпичным мешком.
К вечеру они достигли безлесых холмов. здесь, среди валунов и камней, они расположились недалеко от тропы, в укрытии, куда вездесущий ветер не задувал. Взобравшись на один из больших валунов, можно было увидеть всю долину на много миль окрест. отсюда же были видны руины на сотрове посередине реки.
они развели костёр, растелили лежаки, поели лепёшки с вином. Махиз упал в постель от усталости, и вскоре заснул. Первым стал дежурить Амасу.
Когда наступила ночь, Феруз захрапел, а Амасу стал вглядываться в наступившую темноту. Стояла тишина, как и в предыдущие ночи. Вор боялся увидеть тень - но она так и не появлялась. От усталости веки вора отяжелели, и он немного задремал.
Разбудил его среди ночи шум. Амасу вздрогнул, осмотрелся - но вокруг никого не было. Только вдалеке горели огни в руинах города-крепости. оттуда и шёл гул веселья.
Амасу пригляделся - крепость казалась живой и новой, как будто заново отстроенной. В ней похоже шёл какой-то праздник. Вор протёр глаза и снова посмотрел туда - видение осталось там же.
Амасу встал, и пошёл к крепости. прошёл через каменистые холмы,по новому мосту, который был ещё днём разрушен. Подошёл к воротам - они были открыты, и оттуда доносились звуки веселья и пьянки.
Он вошёл внутрь - лестница уводила его в главный зал. Внутри веселилось множество людей - и посередине стояли два трона, на одном из которых сидела огненная женщина.
Она крикнула, заметив его:
- А вот и он, наш повелитель!
Все обернулись, подняли кубки:
- Слава тебя, наш ашан!
Амасу остановился, с подозрением смотря на окружавшую толпу, которая расплывалась в глазах. огнетта встала и позвала к себе:
- Садись на свой трон, ашан!
Амасу подошёл к трону, сел, но чувствовал себя в нём неуютно. Огнетта тоже села, и прильнула к нему - вора обдало жаром, сердце затрепетало.
Она прошептала:
- Как тебе дворец, который мы достроили?
- Большой!
Тут она его поцеловал, и Амасу проснулся от жара костра, очутившись в укрытии среди камней.
Амасу открыл глаза, поднялся, оглянулся вокруг - вся природа просыпалась. Шелестели листвой редкие кусты между красноватыми камнями и валунами.
Первым из-за горизонта выглянуло голубое солнце и ярко осветило поляну. Вор зажмурился, а потом отвернул взгляд. подошёл к махизу и толкнул его в плечо:
- Вставай!
Махиз что-то промычал, а потом открыл глаза. Амасу пошёл собирать пожитки, окликнув ашавана:
- Надо уже идти!
Феруз ответил,не оборачиваясь:
- да, знаю, - в свете голубого солнца вокруг ашавана образовалась еле заметная аура, сияющая огнём. Амасу отвернулся - в глазах от такого зрелища рябило.
Через минуту ашаван перестал светиться и слез с валуна. В этот раз Махиз еле-еле поднялся - по видимому, его сильно мутило, а под глазами появились чёрные мешки. Ашаван дал ему приготовленного питья, потом все собрались и пошли.
Дорога постепенно уводила их с каменистых холмов на восток. В глазах им светили солнца. К полудню они дошли до брода через реку.
Они связались верёвкой и стали проходить вместе быструю реку. течение и скольская галька мешали идти. Махиз один раз упал, но они смогли его вытащить. отдыхая на берегу, они пришли в себя и пошли дальше.
Местность постепенно менялась - лесов становилось меньше, а кустарников и камней - всё больше. К концу дня Махиз всё больше уставал, и путники, не дожидаясь заката, разбили лагерь среди древнего монумента.
Монумент был древним зданием - высокие глыбы из чёрного базальта упирались в небо. Вокруг центра здания был целый маленький город, переходящий в ближайшие скалы.
Солнца зашли на западе.
Воин уснул, усталый и больной.
Амасу и Феруз подкрепились, и сидели молча, смотря на костёр.
Вор первым заговорил:
- он выживет?
- Не знаю, - сегодня, или завтра, максимум - два дня.
Ашаван проглотил последний кусок мяса:
- ладно, ты бди, а я посплю до полного Эффена.
Феруз лёг спать, а Амасу сидел и смотрел на костёр.
Он видел в пламени очертания огненной женщины, которая манила и звала к себе. долго Амасу думал, как отобрать камень у ашавана.
Под треск костра время пролетело незаметно - лишь иногда Амасу подкидывал хворост. Среди каменных колонн монумента промелькнула тень. Вор заметил её и поднял факел.
Осторожно ступая, он заглянул за глыбу - но там никого не было. Что-то промелькнуло за следующей глыбой - вор пошёл туда. петляя в лабиринте камней, он вышел к двери. Она была очень древней, и казалась частью красноватой скалы. Только рельеф со светилами и звёздами выделял её от отсальной поверхности.
Амасу подошёл к ней, протянул руку, желая потрогать рельеф.
Тут внутри скалы что-то защёлкало - и четыре створки плавно разошлись в стороны, предлагая войти внутрь. за ней круглый туннель уводил в глубь горы.
Вытянув факел вперёд, Амасу пошёл туда. Трепещущие огонь освещал гладкие стены. Вскоре вор увидел впереди сияние - что-то знакомое ему казалось в этом свете.
Тут туннель закончился, и Амасу вошёл в большой зал, напоминавший главный зал гробницы, только с более тёмными стенами. Хотя по сути, это была настоящая копия.
В центре стоял такой же саркофаг, над ним - такой же светящийся камень огня. В зале были две колонны и два входа по бокам.
Тут подуло ветром, и еле уловимая тень проскользнула мимо него. он оглянулся - в углах зала и за двумя колоннами клубилась тьма. Она постепенно напирала, а свет отступал.
Амасу посмотрел на сияющий артефакт:
"Ещё один камень"
Он почувствовал в этом решение своей ситуации.
Амасу подошёл к кристаллу - в нём танцевала таже огненная женщина.
Хотя может, все духи огня так выглядят?
Вор подошёл поближе, и увидел внутри, ту, Огнетту, которая танцевала, как пламя костра. Амасу оглянулся - тьма всё приближалась, окружая саркофаг и камень огня на нём.
Амасу подошёл к артефакту, протянул руку и схватился за него.
Руку обожгло, но вместе с болью пришло послание:
- Ты должен меня взять!
Клубящаяся вокруг тьма кинулась на него, и Амасу проснулся.
Было утро - солнца жарко светили ему в лицо. Вор перевернулся на другой бок и открыл глаза, потом сел на лежаке и потянулся.
Обернулся - Махиз ещё спал, а Феруз уже собрался.
Амасу разбудил воина, но тот с трудом поднялся, проговорил:
- Оставьте меня, - воин сел на своём лежаке.
лицо его почернело, а сам он сильно изменился.
Феруз и Амасу немного поговорили, и решили его оставить. Но перед этим воин передал Амасу мечи из Реда:
- Тебе они больше пригодяться.
Ашаван и вор пошли дальше, а Махиз остался сидеть в одиночестве на камне.
Вдвоём они шли по тропе, которая петляла рядом с рекой, проходя между кустариниками и камнями. На обед они ненадолго остановились, перекусили и пошли дальше.
К вечеру они достигли границы Модер Шаас - отсюда, с обрыва открывался вид на город Рурат, стоящий на широкой реке. Тут же река Шаас превращалась в бурный водопад, падая вниз около ста метров.
Амасу и Феруз выпили за здравие, и ашаван быстро заснул от добавленного в вино снотворного. Амасу связал его накрепко и отобрал камень огня, и стал караулить, боясь, что повторится случай предыдущих ночей. Но стояла лишь тишина. Вдалеке горели огни города Рурата.
Утром ашаван проснулся, и что-то пытался говорить - но кляп мешал ему это сделать. Амасу взял ещё одну верёвку, привязал Феруза к бревну, лежащее на берегу. Потом дотащил к реке и токнул - течение быстро поволокло его к водопаду.
Ашаван выплюнул кляп и прокричал проклятие:
- Пусть смерть тебя возьмёт, в тиши ночной, во тьме, распахнув пасть, она тебя проглотит!
Амасу вздрогнул, смотря, как Феруз исчез в водопаде.
Потом собрал все свои пожитки и направился по тропе дальше.
Дорога подошла к обрыву, и отсюда началась лестница вниз, петляющая среди крутых скал.
Внизу местность представляла из себя полупустыню, с много численными кустиками колючей травы. Вдалеке был виден город Рурат.
Целый день он шёл туда.
Вечерело.
Амасу шёл через Предместья, где был разбит сад. здесь росли пальмы, ивы, кипарисы и другие деревья.
Тут вор заметил проскользнувшую между деревьев тень. Амасу оглянулся - но никого там не было.
Амасу ускорил шаг - сквозь листву уже были видны крепостные стены города, освещённые факелами ходивших туда-сюда стражников.
Тут снова, справа, между деревьев промелькнула тень. Потом тень стала быстро повляться то слева, то впереди, то позади. Казалось, что она везде.
Амасу побежал со всех ног - а тень мелькала повсюду.
Показались ворота - он ринулся к ним, перебежав по мостику над каналом.
Подбежал к воротам - но они были уже закрыты. Он стал дубасить в них.
Но внутри было тихо. Амасу снова стал ударять по воротам. А тень подкрадывалась позади, шурша своим платьем по траве.
Внутри послышался щелчок, и маленькую дверь в воротах открыл раздражённый, разбуженный стражник:
- Ты что здесь делаешь!? - он схватил Амасу, и толкнул внутрь города, а потом отобрал все вещи, и отвёл в темницу караула, бросив его на сено, - утром разберёмся, кто таков.
Здесь, в темноте было тихо. Лишь только через маленькое окошко проглядывал лунный свет. Вор упал на сено и решил отдохнуть до рассвета.
Вскоре, в темноте он услышал писк. Вор посмотрел туда - на его глядела маленькая мышка. Она подползла к вору, и запищала. Амасу порылся порылся в карманах, достал недоеденную лепёшку, оторвал кусочек и дал ей:
"Попрошайка" - улыбка промелькнула на его усталом лице.
Потом он положил ещё кусочек хлеба на ладонь и поднёс мышке. Та боялась, но была слишком голодна, и пересилив свой страх, залезла ему на руку, став быстро поедать крошки.
Когда она поела, Амасу поднял руку с ней к своему лицу и стал её разглядывать. Погладил легонько её шёрстку. Мышка стала умываться, но тут остановилась, как вкопанная, медленно повернула голову и взглянула в глаза вору.
Амасу вздрогнул - вместо глаз у мышки были чёрные, блестящие провала.
Вор попытался её скинуть, но она вцепилась коготками ему в ладонь, а потом открыла свою пасть, показав покорёженные зубы, похожие на острые маленькие колья, торчащие в разные стороны.
Амасу попытался её оторвать, но она как будто срослась с рукой.
Через мнгновение и мышка и ладонь полностью срослись, и сама рука вора превратилась в раскрывающуюся пасть.
Подобно кобре, она затанцевала перед лицом Амасу.
Мнгновение, и она ринулась на вора, раскрыв широко челюсти и заглатив его голову.
И тут Амасу проснулся...
Он падал вниз, сгорая, как огненный метеор, навстречу бушующему чёрному и блестящему океану Небытья...