…рядом с мостом. От реки ощутимо тянуло холодом, но сил встать, и куда-то пойти не было. Вечер был красив, небо – ясным, я знал, что осенняя ночь встретит меня нулем градусов, а может быть и минусом. На своей пришлось испытать, что температура ниже девяти градусов тепла - это уже холодно, это уже такая "прохлада", которая заставляет искать тебя стены и крышу над головой.

Сегодня был неплохой день – суббота, на гранитный парапет набережной весь день приезжали свадебные кортежи, щелкали зеркала фотоаппаратов, лилось шампанское и раскладывались на лавочках бутерброды. Мне неплохо перепало «от щедрот»: салями, сыр и даже красная икра. Водочка, опять же…

Уже не стыдно.

От гранитной площадки река была отделена невысоким парапетом, с обеих сторон от которого к воде спускались ступеньки. Я спустился по ним на закате и сел допивать водочку, полбутылки которой, один сердобольный новобрачный оставил для меня на лавочке, указав пальцем: прибери тут.

Изредка над моей головой раздавались крики «Горько!», иногда над парапетом пролетали искорки окурков, и пустые бутылки чавкали в прибрежный песок – вода на вечер отошла. Потом все стихло, и остались только я, река и закат. Шум проезжающих по мосту машин, стал четче и реже. Я сидел на стопке журналов, глядя на всунутые в полиэтиленовые пакеты ноги, представляя себе, как потихоньку на опрелостях возникнут трещинки, а потом грибок между пальцами начнет тихо подъедать меня.

Неприспособленный я бомж.

Сверху раздался невнятный шум, и вдруг, с парапета, на гранитную ступень набережной, глухо ударилось тело, с хрустом перекатилось и застыло в шаге от меня.

Некоторое время я сидел, не шевелясь, потом встал и подошел к нему. Я сразу понял, что мужчина мертв, по неестественному положению лежащей лицом вниз головы, по разбросанным в стороны ногам. Безвольный манекен с витрины мужского магазина.

Я на всякий случай сказал: эй! – и ткнул его ногой. Потом переборол себя, перевернул его и начал шарить рукой по карманам.

Мой улов составили: ключи, с брелоком-флэшкой, портмоне с тремястами долларами, купюрой в двадцать евро и местными деньгами примерно на ту же сумму, паспорт в кожаной обложке. В правом кармане пиджака я нащупал плотный брусок, но это оказался не мобильный телефон, а плотная пачка стодолларовых купюр в банковской упаковке.

Я несколько секунд подумал, а потом решился: начал раздевать его, стараясь, чтобы кровь от разбитой головы не попадала на одежду.

Раздев его, я толкнул голое тело к воде, в грязь, потом зашел в воду сам. С каждым шагом на глубину тащить его становилось все легче, пока труп не завис спиной вверх в нескольких сантиметрах под водой. Я зашел по шею, не чувствуя холода, потом толкнул тело от себя, чувствуя как прибрежное течение придавило меня, оттаскивая на глубину вслед за мертвецом.

Потом я побрел к берегу, сдирая с себя одежду. Последними я снял кроссовки с натянутыми на них полиэтиленовыми пакетами и, разгребя немного под собой, стал растираться холодным речным песком.

Я стоял, не шевелясь на холодном граните набережной, растирая себя ладонями, избавляясь от воды, не желая намочить только что снятую с трупа одежду. Замерзнув так, что зубы стали отбивать неудержимую чечетку, я оделся. Встряхивая мокрые волосы, поднялся наверх, остановился под желтым огнем фонаря, достал паспорт и открыл его. С фотографии на меня смотрел молодой мужчина под звездно-полосатым флагом и гордым профилем орла.





Есть много разновидностей покера. Я люблю Техасский Холдем, считая его логичным и понятным. Тебе сдаются две карты, потом на стол раздаются вначале три карты, потом еще одна, а потом еще - последняя. Имея на руках две, а на столе еще пять карт, ты собираешь различные комбинации – двойки и тройки одинаковых карт, разные последовательности по мастям и значениям.

В детстве папа часто играл со мной. Иногда, когда у нас заканчивались деньги, он брал у мамы рубль и шел во двор, на трусилки. Трусилки – это такие металлические конструкции, турники, вместо перекладины на которых была широкая труба. Внизу – подставка для того, чтобы можно было стать на нее и расправить дорожку или ковер. Вытрусить их. Летними вечерами на этой подставке, как на столе, раскладывались карты, и мужики резались в очко и секу.

Мой папа был профессиональным игроком, но об этом я узнал гораздо позже. Он дважды отсидел, выйдя последний раз из тюрьмы за семь лет до моего рождения.

Во дворе стояли несколько трусилок и один цельнометаллический столик, за которыми летом наши отцы азартно шлепали картами, поднимая их высоко вверх над головой. В такие теплые летние вечера нас не загоняли домой, ведь родители были рядом, и мы бросали вверх камни, смотря на стремительно пикирующих за ними летучих мышей.

Однажды вечером, к шлепкам карт о металлическую поверхность стола добавились шлепки кулаков о лицо и матерный крик сильно пьяного человека, потом все стихло.

На следующее утро прозвенел звонок, и я открыл дверь, на меня смотрела оплывшая, будто раздутая изнутри сивушными парами физиономия нашего участкового инспектора.



Я поднял глаза на круглое зеркало над входом в кабину пилотов и увидел такую же испитую физиономию. Стюарды – молодой индус и белая девушка – натянуто улыбнулись, судя по всему прекрасно понимая мое состояние, хоть я и был аккуратно пострижен по моде американских парней, фотографирующихся на паспорт. Но простые люди знают, что натянутая и раздутая морда лица может быть не только от последствий пилинга, но и от длительного запоя.

Девушка помогла мне положить в багажное отделение ненужное пальто и две сумки с ноутбуками, потом участливо наклонилась ко мне и спросила, не хочу ли я освежиться шампанским.

- Я не пью, - ответил я на английском.



Билеты мне обошлись в четыре тысячи долларов, ноутбуки и оборудование для спутникового интернета – еще в две с половиной, самый дешевый бэушный комплект для дайвинга потянул еще на тысячу, вода и три ящика разных консервированных компотов потянули еще на двести долларов. Все это, вместе с ботинками и пальто теперь было свалено на берегу, а маленькая сесна, прорезав с десяток метров воды лагуны, легко взмыла в небо.

Перелет на главный остров, перелет к отелю, потом еще один перелет на остров соседний от отеля. Без насыпной туристической зоны, без ресторанов и дорогих спа-салонов, но здесь и деревьев побольше.

Ровно через сутки после того, как на меня свалилось мертвое тело американца, я стоял на белом песке тропического острова, глядя, как по иссиня черному небу плывут облака, ощущая, как плотная белая крошка местного песка заходит мне между пальцами ног, а легкие волны теребят мои мокрые брюки.

Я начал срывать с себя пиджак и рубашку, но не успел. Перегнулся, и меня вырвало желчью в чистейшую на Земле морскую воду.





Основная проблема покер-румов, которые располагаются в сети – это отсутствие анонимности. Практически невозможно зарегистрироваться в них скрыв свою личность, а уж тем более анонимно вывести заработанные деньги. Сидят модераторы, настроены программы. Все сверяется и проверяется, а уж зная, что где-то там, за спинами владельцев покер-румов сидят еще и владельцы Интернета – становиться вообще не по себе. Но на это есть своя уловка: чаты и сайты знакомств.

Две недели меня трусило и выворачивало наизнанку. Пил я только воду, иногда позволяя себе одну банку фруктового компота. Ставил клизмы и чистил желчный пузырь. Пока на двадцатые сутки я не проснулся ночью от ощущения пронзительной легкости во всем теле. Наступила та самая «благодать» ради которой верующие люди истязают себя воздержанием и постами.

Я лежал на надувном матрасе, пропахшем вонючим потом под ярчайшими южными звездами. И вот, секунда – и я оторвался от земли. Сгустки туманных облаков Млечного пути приобрели объем и глубину, и я летел в эту бархатную бесконечность, не в силах различить грезы и явь. А когда все закончилось, я оказался на берегу райского острова с четким планом действий на оставшуюся жизнь.

И в этих планах не последнее место занимали женщины.

Вы представить себе не можете, на что способны русские девушки для анонимного симпатичного парня из интернета, если он готов присылать тебе деньги раз в месяц и подарить тур в Египет. Сложнее всего, это научить их хоть немного играть в Техасский Холдем, чтобы они смогли сдать экзамен и получить стартовые, бесплатные пятьдесят баксов от Покер Стратеджи.

Однажды я подсчитал, что минимальное количество сообщений в чате у меня составило, аж, целых двадцать! Привет, как дела – я с острова – играю в покер – легко научу – почитай здесь – следи за игроками – давай я буду играть за тебя – нет, в долг здесь никого не отпускают - перечислил тебе триста долларов – выиграл турнир от твоего имени – бонусы делим пополам…

Через некоторое время я вообще заставил одну из них снять офис в Москве, оборудовать маленькую коморку как серверную и дальше играл уже безо всяких проблем. Но где-то внутри меня зрела мысль о том, что рано или поздно кто-то пойдет по следу американского паспорта, кто-то заинтересуется девушками, играющими в турнирах и выигрывающих их. Я успокаивал себя тем, что за полгода смогу выиграть хотя бы тысяч пятьдесят, а потом затариться снаряжением и переехать еще дальше, еще глубже, чтобы уйти от этого мира, построенного людьми, навсегда.



Я сидел на раскладном стуле, перед раскладным столом, в одних парусиновых штанах, в окружении маленького палисадника из солнечных батарей, рядом со мной стояла стойка спутниковой антенны, изредка попискивал легкий бесперебойник. Было сероватое тропическое утро, когда туман утренней прохлады еще не испарился под лучами солнца, и я собирался через пять минут доиграть смену и лечь поспать хотя бы пару часов, когда с ровным рокотом надо мной пронесся легкий самолет и заскользил по мелкой ряби лагуны. Лихо развернувшись, он медленно приблизился к берегу, и с него легко ступил на песок высокий худой негр в штанах цвета хаки, с двумя пулеметными лентами на голое тело и в широкой желтой шляпе, которая удивительным образом придавало ему сходство с ящерицей.

Он подошел ко мне, внимательно всмотрелся в лицо, потом широко улыбнулся и, коверкая слова, сказал:

- Горбачьев, перестройка! Водку будешь, товаришчь?



- И куда ты собирался податься?

Самолет давно улетел, оставив на моем островке своего пассажира, и мы сидели на шезлонгах, и, глядя на закат, пили водку, закусывая каким-то тропическим фруктом, больше всего смахивающим по вкусу на перезревшую тыкву.

Сэмюэль давно снял ленты, аккуратно стерев влажной салфеткой следы смазки с тела, дал пилоту сходить в туалет в ближайшие заросли и отпустил его до утра, как будто он не седовласый пилот-спецназовец, а какой-то водитель директора завода.

- Это только глядя на карту, кажется, что у нас тут глухомань и никого нет. Нет, вообще-то оно так! Но, мне кажется у вас в Сибири расстояния куда побольше. Есть, конечно, тут мелководье без островов, будто бы болота у вас, как мне один турист рассказывал – ни корабли не ходят, ни островов нет, а на все остальные острова всегда кто-то заглянет. Ничейной земли – нет, есть земля ненужная, в данный момент. Да и робинзонада современному человеку противопоказана – здоровье не то, да и ураганы через все мелкие островки рано или поздно перекатываются.

- Я бункер хотел построить, как в Лосте.

Сэмюэль пожал плечами:

- Болячки, зубы… Скука, опять же. Где ты женщину найдешь, готовую в робинзоны? От онанизма мозги разжижаются и нервная горячка, а там и до петли недалеко. И никакой интернет тебе не поможет. Года два тебе даю, от силы. А там – твоя техника начнет ломаться, и ты отсюда сам сбежишь.

- А ты мне эти два года дашь пожить?

- Дам, что мне с тебя! Пиратов здесь, кроме меня конечно – нет. Только будешь иногда здесь людей принимать, но не чаще раза в год, не больше месяца. Покушать им приготовишь, дайвингу поучишь… и вопросов лишних не задашь.

Он пристально посмотрел на меня:

- Понял? Чего молчишь?

- Ты же сказал лишних вопросов не задавать.

Он нахмурился, потом засмеялся, показав крупные желтоватые зубы.

Алкоголь потихоньку принимал меня, краски становились ярче, и когда я разжег костер, все вместе: шум прибоя, шелест пальм, звездное небо и негр, разговаривающий со мной о геополитике, показались нереальными – сном, теплым, реалистичным, но – сном.

Утром, когда мы прощались, Сэмюэль оставил мне литровую бутылку водки.

- На всякий случай…

И пристально посмотрел мне в глаза. Блин, а разбить та ее не обо что. Разве что о тяжелую голову.



Игрок, алкоголик, наркоман (даже простой курец или кофеман), могут сколь угодно долго ходить вокруг буфета с наливкой, может быть даже всю жизнь, но сказать: «он бросил…!» можно только после того, как бросишь первую горсть земли на крышку гроба наркомана.

Впервые за три месяца меня придавили воспоминания, начали рвать душу, застилать глаза. Я стонал, но стоны не приносили облегчения, я кричал – но от крика только муть поднималась с глубины души.

Я промучился до самого вечера, как назло похолодало, и начал накрапывать нудный теплый дождь, превратив истерику в тоску.

Я не выдержал. До утра пил, ел, шарился по сайтам, смотрел на фотографии из прошлой жизни, регистрируясь на социальных сетях под глупыми именами.

Ночь закончилась длинным разговором с моей давешней московской знакомой, которая занималась организацией моего удаленного сервера, пьяными слезами и пустой бутылкой.



Если ты хочешь выигрывать в покер, то начинать надо с изучения основной стратегии, но не останавливаться на ней. В простой таблице вверху находятся «пары» тузов и королей, а внизу – «слабые» комбинации. Слева идут позиции перед раздающим, а справа – после него, ну и блайнды, большой и малый, когда игрок обязательно делает ставку, не обращая внимания на карты, не глядя, в слепую.

Новичку доходчиво объясняется, что вероятность выигрыша пары тузов, когда все перед ними сбросили карты – очень велик, а выигрыш двойки-тройки, сразу после большого блайнда – крайне мал.

Вероятность выпадения больших пар – примерно двенадцать процентов, поэтому многие начинают с того, что покупают большие мониторы и открывают на экране девять-двенадцать столов. Тогда не так долго ждать выигрышной комбинации. Тогда можно выигрывать по десять-двадцать центов на однодолларовом риске, быстро выходить из игры и открывать новый стол.

Но пара тузов бьется тройкой двоек, и такое – тоже бывает. Через некоторое время новичок понимает, что колода представляет собой окружность, в которой, как спицы колеса, вероятности связаны покерными комбинациями.

Рано или поздно ты задумываешься об Основополагающей, об Оси Вероятностных координат.

Ева сидит рядом со мной и смотрит, как я играю на четырех столах. На одном из них у меня на руках карты, которые ни в коем случае нельзя назвать сильными. Но я уверенно ставлю на префлопе, естественно, не зная, что выпадет при первом раскрытии трех карт. Приходит не моя карта.

- Надо сбрасывать?

Я качаю головой и повышаю.

Открывается одна карта. Интересно, флэшдро, но не мое. Я повышаю.

- Ты хочешь проиграть?

Я качаю головой:

- Смотри!

Открывается последняя карта, у меня так ничего и не сложилось, но я ставлю все, иду олл-ин. Тридцать секунд раздумья и мой противник сбрасывает.

- Он думал, что ты собрал флэш? А если бы он пошел до конца?

- Китаец? Рискнул бы всем, чтобы выиграть?

Она задумчиво закусила губу.

- Так ведь..., - она замолкает и что-то сосредоточенно обдумывает. – Ведь можно ходить по столам с микролимитами и забирать обязательные ставки?

- Да, это называется «украсть блайнд». Правда на стол с микроставками нельзя принести сто долларов, но, в общем, ты права, только вряд ли у тебя это пройдет больше двух раз подряд.

- Ничего, - она легкомысленно машет рукой, - столов еще много!



Через неделю после моей пьянки и ночного шатания по социалным сетям, «хозяин окрестных морей» снова прилетел ко мне, и не один. Как нескладная жирафа, в сарафане из прозрачного ситца, длинном шарфе и широкополой соломенной шляпе, на берег моей лагуны ступила молодая девица.

Она подошла ко мне, сняла большие солнцезащитные очки и представилась:

- Ева!

А позади нее Сэмюэль ухмылялся во всю свою ящеричью пасть и совершал непристойные движения всем телом.

Я протянул ей руку для приветствия, но она вместо этого страстно прижалась ко мне и жарко зашептала в ухо:

- Я еще в Москве поняла, что тебе очень плохо.



Когда мы разгружали многочисленные ящики и коробки, Сэмюэль украдкой прошептал:

- Смотри аккуратней, хоть она искала именно тебя, но люди за нее попросили очень серьезные.

- Власть? Бандиты?

Сэмюэль презрительно сжал губы:

- Бери выше! Люди с деньгами!



Она не привезла с собой ни капли спиртного, но само ее присутствие и откровенное поведение, разбалансировали ту хрупкую конструкцию из планов и целей, которое я сумел построить в своей душе. Но человек быстро привыкает к хорошему, так и я привык и к ней, и к еврейской кухне, в которой она была настоящим мастером. Хотя ела она крайне мало, больше глядя на то, как я ем сам.

Я стал поправляться, потому что Ева быстро приноровилась удить рыбу, редко возвращаясь по утрам без улова.

Включив свой ноутбук военного образца, окованный железом и постоянно заземленный, она приноровилась «воровать блайнды» и каждый вечер хвасталась не только успешной рыбалкой, но и денежными трофеями, полученными в боях с китайцами и финнами.

- Ах уж этот Марио! – возмущалась она, - Мало того, что не поддается на блеф, так он еще моду нашел ходить за мной и всегда ставить против!

- Так ты же его раздела на двести долларов!

- Ну и что! Это когда было!

Я потихоньку перешел на стабильный выигрыш в десять тысяч долларов в неделю. Повышать – не хотелось, да и вообще – главная цель начала растворяться в туманной дымке. Купить себе островок, построить бункер и вооружиться в своем одиночестве… зачем?

Теперь, только редкие и аккуратные расспросы о моей прошлой жизни изредка бередили мне душу, но потихоньку стихли и они.

Так, в покое прошла неделя, потом еще одна – и дни перестали отличаться один от другого, вытянувшись в длинную красочную ленту.

Когда на моем счету появились числа с пятью нулями, я начал потихоньку рассылать деньги, сочинив историю о том, что уехал на заработки в Венесуэлу. Мои старые друзья больше радовались тому, что у меня все хорошо, а не неожиданному возврату давно списанной безнадежной задолженности, и я на несколько дней становился больным от этой заботы. Срывался на Еву и Евой же успокаивался.



Где-то вначале апреля, после двух дне шторма, когда вышло солнце, и мы смогли снова выйти на берег, я решил снова разложить наши «орудия труда», но Ева меня стала отговаривать, упрашивая подождать пару деньков, покупаться и позагорать. Я особо не возражал.

Она стала беспокойной, часто посматривала на солнце, смотрела на часы. Второй раз за все время своего пребывания на острове позвонила по телефону.

И вот, однажды вечером, когда пошел своеобычный ливень, вдруг что-то изменилось. Огромные молнии стали бить прямо в океан, раскалывать деревья, электронная метеостанция озадаченно пискнула и отключилась, и даже кварцевые часы на моей руке – остановились.

Гроза бушевала до самой ночи, а когда закончилась, я увидел, как на фоне тропического звездного неба раскрылся занавес северного сияния.



Магнитная буря бушевала несколько дней. И только через неделю после того, как северное сияние перестало украшать ночное небо, мы решились связаться с внешним миром.

Практически все девайсы выжили, так как предшествующий шторм заставил меня разобрать все оборудование и упаковать в полутораметровой яме, разобрав на основные блоки и отключив батареи, чтобы клеммы не окислялись. Но все приборы с подключенными батареями – выгорели. Кроме того, что меня сильно удивило, сгорели некоторые неподключенные приборы. Видно техника, на которую влияет теория относительности из-за мелкости деталей, смогла срезонировать с гигантской солнечной вспышкой.

Естественно, что мой спутниковый телефон не работал. Еле удалось наладить зарядку от солнечных батарей, потому что чип, управляющий зарядкой аккумулятора, сгорел полностью. Теперь срок службы аккумуляторов сократиться в несколько раз. Хотя, зачем они теперь.

То чего я так хотел – свершилось! Я остался один, на необитаемом острове.

- Ты мне ничего не хочешь рассказать, Ева?





Из под тени шляпы тускло блеснули наивные серые глаза.

- О чем, милый?

- О себе. Что ты делаешь?

- Живу с тобой, любимый!

Я встал, подошел к ящику с инструментами и взял топор. Она в веселом ужасе закричала:

- Нет, только не топором! Я не изменяла тебе с обезьяной!

Я, не обращая на этот спектакль никакого внимания, взял с закрытой стойки с оборудование ее военный ноутбук, раскрыл его и занес топор.

- Я еще раз спрашиваю, ты ничего не хочешь мне рассказать?

- Да ты, что с ума сошел?

Она в несколько прыжков оказалась рядом со мной и схватила за занесенную с топором руку. Я попытался вырваться, но она слегка качнулась, а потом небо стремительно поменялось местами с землей, и я больно ударился лопатками и пятками.

Она отшвырнула топор в сторону. Шляпка слетела с ее головы и светлые волосы разметались по плечам.

Как всегда, когда она обдумывал какое-то решение она начала покусывать губы.

Я лежал, глядя вверх, безучастно наблюдая за кошачьими хвостами облаков. Снова будет шторм.

Она села рядом со мной, и положила на колени мою голову. Стала гладить ее.

- Когда ты догадался?

- Ну, я все понял в тот момент, когда магнитная буря все-таки пришла. Я слышал, что БАК, кроме всего прочего, может предсказывать солнечные вспышки. Не знал, что настолько заранее. Три месяца?

- Шесть лет.

- Ничего себе!

- А еще?

- Ну и то, что я до сих пор выигрываю, а за мной никто не приходит. Ты смотрящая по Москве?

- Да.

- Я так и думал, что где-то в маленькой комнате сидит менеджер и распределяет вероятности.

- Ни в маленькой, и ни в комнате, и никто их не распределяет… Просто выигрывают только правильные люди.

- Евреи?

Она покачала головой и промолчала.

Я устал от паузы и спросил:

- Ты знаешь, что со мной произошло?

- Да, давным-давно. В этом нет твоей вины…

Эта фраза, произнесенная в тысячный раз, заставила меня зажмуриться:

- Я никогда не оставлял его в машине маленьким. Всегда помнил про американца, который пошел в супермаркет и оставил ребенка на жаре в запертой машине. Но моему сыну было уже пять лет!..

- В этом нет твоей вины!

- Я всю дорогу думал только о том, что он остался в машине!

- Он не остался в машине! Его сразу же нашли, и пяти минут не прошло! Он просто увидел, как его папу сбила другая машина!

- Это я виноват, не надо было никуда выходить без него!

- Ты не виноват! Он уже приходит в себя! Поверь, особенно теперь, когда ты со мной, у него будут самые лучшие врачи!

Она перестала кричать и страстно заговорила:

- У него будет все самое лучшее, самое дорогое! Он еще увидит, как его папа принесет ему в люльке братика, и будет бегать за коляской.

Я слегка покачал головой на ее коленях.

- Никакого братика не будет.

- Почему? – она заплакала. – Не говори так!

- Не будет никакого братика! – крикнул я. – Неужели ты думаешь, что после всего случившегося я позволю себе иметь детей?

Я почувствовал, как она окаменела. Спокойным голосом она спросила:

- Ты что-то с собой сделал?

- Да, не выходя из больницы, в которой лежал мой сын.

Она наклонилась надо мной, и мы встретились глазами на долгие-долгие секунды.

Последним, что я услышал в этой жизни, был хруст моих сломанных позвонков.

Я вас кажется еще не хвалил?

Классно пишете

Ну и будучи самой въедливой задницей я обязан придратся:



Вроде как зеркала не щелкают, может шторки зеркальных фотоаппаратов? иль "зеркалки"?



Ну и тут повторяющееся "чувствуя" бросилось

Вообще суперски, смачно, закрученно и жути нагнанно

Нет, Вы меня еще не хвалили))
Спасибо огромное! На Грелке у меня был ОДИН положительный отзыв: "професиональненько так..."
и куча негативных, типа "нудно", "ни хрена после бомжа не понял..."))