Интересное интервью Павла Амнуэля на krupaspb.ru


— Павел Рафаэлович, первая ваша публикация, если библиографы не врут, пришлась на 1959 год. Вы своими глазами наблюдали за расцветом отечественной фантастики в шестидесятых, за происходившим с ней в семидесятых, восьмидесятых, девяностых... Чем, на ваш взгляд, характеризуется нынешний этап ее существования?

— Библиографы не врут — доказательством тому номер журнала «Техника-молодежи», который стоит у меня на полке. За расцветом советской фантастики я наблюдал, понятия не имея, что это был расцвет. Тогда, как и потом, говорили о кризисе. В середине шестидесятых, которые сейчас считаются «золотым веком» советской научной фантастики, «Литературная газета» проводила «круглые столы», и известные авторы печально говорили, что в фантастике кризис и загнивание. Очевидный кризис заключался в том, что в год выходило несколько новых романов, несколько коллективных сборников, пара десятков рассказов в журналах — и всё. Первую книгу автор мог ждать лет десять, а мог и вовсе не дождаться.

Нынешний этап существования фантастики отличается, прежде всего, тем, что фантастики много. Сотни новых романов, десятки многотомных эпопей, книжные проекты вроде «S.T.A.L.K.E.R.а». Книжный рынок перенасыщен, но действительно новых интересных произведений по-прежнему мало, и по-прежнему талантливых авторов можно пересчитать по пальцам. Возможно, у меня специфическое отношение к фантастике, но мне не интересно читать книгу, в которой я не нахожу для себя ничего нового. Новую фантастическую идею, новизну фабулы, новый авторский стиль — в общем, нечто такое, над чем можно было бы подумать. Этого я чаще всего (почти всегда!) не нахожу. Без новых идей не развивается не только наука — нет развития в музыке, живописи. Разве не новизной своих музыкальных идей интересны Стравинский, Шостакович, Шнитке? Разве не новизной идей интересны Шемякин, Неизвестный? Тем более это относится к фантастике. Произведений много, но жанр не развивается, нет новизны почти ни в чем, и в этом второе главное свойство нынешней российской фантастики.

— В последнее время ваше имя все чаще звучит в связи с так называемыми «НФ-возрожденцами». Что заставило вас, писателя, публикующегося более полувека, поддержать эту группу? Что вы лично призываете возрождать — и какими способами?

— Авторы, называющие себя НФ-возрожденцами, пишут научную фантастику, и это единственная сейчас «группа товарищей», которая пытается вернуть к жизни этот практически исчезнувший в России поджанр. Кого мне поддерживать, если не их?

С «возрожденцами» у меня расхождения терминологические. Термин выбран неудачно, и из-за этого, как мне кажется, читатели не воспринимают декларации, да и сами произведения «возрожденцев». Что-то возрождать в литературе (в том числе, в фантастике) бессмысленно. Не нужно («возрожденцы» к тому и не призывают!) возрождать былую славу советской научной фантастики. Идеи, которыми питалась НФ двадцать-тридцать лет назад, устарели, как и литературные методы НФ того времени. Научная фантастика нужна, конечно, но не «возрожденная», а новая, с новыми идеями, новым взглядом на мир и человека, новым подходом к фантастической реальности, новым литературным стилем.

Проблема в том, что очень многие читатели и литературные критики (а уж издатели, как мне кажется, все без исключения) полагают, будто научная фантастика как поджанр умерла вполне естественной смертью, и о ней лучше просто забыть. А новые авторы чаще всего не понимают специфику НФ.

— Практически все ваши произведения последних лет так или иначе пропагандируют теорию Хью Эверетта — даже детективы, где предсказуемость разгадки обычно не приветствуется. Откуда столь острый интерес именно к этой интерпретации квантовой теории?

— Далеко не все мои повести и рассказы — на тему многомирия. Но этот «упрек» («практически все ваши произведения...») я слышу очень часто.
Острый интерес к теме многомирия — по многим причинам. Первая причина: это действительно одна из самых перспективных современных физических теорий. Для новой научной фантастики — просто кладезь идей. Полвека гипотезу Эверетта о ветвлении мироздания физики считали недоказуемой, но в последнее десятилетие были поставлены очень интересные эксперименты, которые чрезвычайно сложно (если вообще возможно) интерпретировать, не привлекая идеи многомирия. Создается новое направление в физике и технике: бесконтактные измерения. Идеи многомирия лежат в основе создания квантовых компьютеров, которые придут на смену нынешним. Сейчас среди физиков идея многомирия по Эверетту приобретает все больше сторонников. Мы живем в многомирии, и осознание этого способно изменить не только мировоззрение, но и повлиять на принятие вполне конкретных решений. Читатели, к сожалению, очень часто путают физическое многомирие (по Эверетту или по Линде) с параллельными мирами, которых в фантастике пруд пруди. Каждый раз, когда у меня выходит новая повесть, где использованы идеи многомирия, слышу упреки читателей: «Опять у Амнуэля то же самое, опять параллельные миры». Это все равно, что сказать: «Опять он пишет о любви, сколько можно!». Граней и чисто литературных возможностей у темы многомирия не меньше, чем у любовной, ее можно разрабатывать бесконечно, особенно сейчас, когда это практически не освоенная фантастами целина.

И в этом вторая причина моего интереса к многомирию в фантастике. Ветви мультверса возникают всякий раз, когда мы делаем выбор между чаем и кофе или между праведной жизнью и предательством. Нравственный выбор — вечная тема в литературе, а возможность проследить результаты выбора возникает именно в многомирии.

Свежих идей в современной фантастике вообще мало (это особая тема для разговора), но именно многомирие позволяет придумывать нечто новое. К примеру, в многомирии возможна ситуация, когда память теряет не один человек, а все человечество (как у меня в «Бремени пророка»). Или — человек обладает не одной памятью о своем прошлом, а многими, помнит свою жизнь в разных ветвях многомирия («Я помню, как убила Джоша»). Или — после смерти в одной ветви многомирия сознание человека перемещается в другую, где он еще жив («Исповедь»). Это разные идеи, очень разные литературные коллизии, объединяет их только многомирие. Лично мне очень интересно придумывать в многомирии что-то новое, такое, о чем еще никто не писал.

— Вы много лет отстаивали приоритет научной идеи в НФ. Не кажется ли вам, что литературное направление, в котором идея на первом месте, а форма ее изложения — язык, интрига, характеры, взаимоотношения между героями — второстепенна, быстро превращается из формы художественной литературы в прикладную дисциплину, сухую и скучную? Может быть, в этом одна из причин падения интереса к НФ у российских читателей и писателей?

— Я никогда не утверждал, что в НФ научно-фантастическая идея на первом месте, а все остальное второстепенно! НФ-идея и форма ее воплощения — неразрывно связанные вещи. Любая НФ-идея, оказавшись на первом месте, превращает художественное научно-фантастическое произведение в НФ-очерк, а это совсем другой поджанр со своими закономерностями.

То, что я не отстаивал первичность НФ-идеи и вторичность всего остального, видно хотя бы на примере шкалы оценки научно-фантастических идей и ситуаций, которую придумали мы с Генрихом Альтовым лет уже почти тридцать назад (летит время, однако...). НФ-идеи по этой шкале оцениваются согласно четырем критериям: новизне, убедительности, уровню художественного воплощения и человековедческой ценности. Оценки по каждому критерию вносят равный вклад в общую оценку, так о каком же приоритете идеи над воплощением можно говорить?

Причина падения интереса к научной фантастике у российских писателей и читателей вовсе не в этом (это даже не одна из причин). Интерес начал падать (говорю о России, в западной фантастике тенденции иные, там сейчас нет никакого кризиса НФ), потому что упал интерес к науке. Наука в России сейчас далеко не та, какой была в советское время. Научная фантастика питается научными идеями и, в свою очередь, многие идеи научной фантастики постепенно становятся научными идеями, примеров тому более чем достаточно. Наука и научная фантастика — сообщающиеся сосуды. Если в обществе падает интерес к научным исследованиям, к профессии ученого — исчезает и научная фантастика. Не только фантастика — исчезает научно-популярная литература, а это еще печальнее. В любом книжном магазине можно увидеть множество книг по эзотерике и лженаукам, но попробуйте найти хорошую научно-популярную книгу российского автора. Между тем, такие книги выходят (посмотрите хотя бы шорт-лист премии «Просветитель»), но столь маленькими тиражами, что «массовый читатель» не имеет о них никакого представления. Не развивается наука, нет научно-популярной литературы — откуда взяться интересу к научной фантастике?

Если что-то сейчас и может возродить интерес к НФ, то именно новые научно-фантастические идеи, способные вдохновить автора на создание новых литературных форм, нового стиля, новых убедительных персонажей. Синтез идеи и ее реализации приведет к успеху. Собственно, всегда так и было, начиная со времен Жюля Верна. Много раз мне приходилось слышать о том, что, к примеру, у Генриха Альтова, одного из лучших научных фантастов шестидесятых годов прошлого века, на первом месте НФ-идея, а собственно литература — на втором. Но перечитайте «Ослика и аксиому» или «Порт Каменных Бурь» — без таких героев, как Антенна в первом рассказе и капитан Зорох во втором, эти произведения не произвели бы на читателей в свое время и десятой доли того впечатления.

— У кого из писателей-нефантастов стоит, с вашей точки зрения, учиться начинающему автору — и чему именно?

— Обычно в таком случае говорят: учитесь у классиков. У Чехова, Достоевского, Драйзера. Не думаю, что классики могут научить молодого автора современному стилю, современной манере подачи материала. Этому нужно, конечно, учиться, но я не стал бы рекомендовать — у кого именно. Кому-то ближе стиль Улицкой, кому-то — Рубиной, кому-то — Сорокина. Каждый ученик выбирает себе учителя и берет у него то, что ему ближе. Прежде всего — умение создавать нечто новое в литературе. Но, взяв, нужно затем научиться не подражать учителю, а делать свое. Нужно пробовать — самому придумать новую идею, самому придумать нечто неожиданное в фабуле...

© Павел Амнуэль, Василий Владимирский, 29.09.2011

Поддерживаю. Хоть это всё и печально.

Охо-хо. Что есть "современный стиль"?