Пожилая судья-негритянка, снимает очки и долго и тщательно их протирает. Судья должна быть беспристрастной, но попробуй, удержи равнодушное выражение лица после допроса очередного свидетеля. Подсудимый обвиняется сразу по нескольким статьям: клонирование человека, растление малолетних, убийство, торговля органами. Во время показаний свидетелей трое самых впечатлительных присяжных то и дело падали в обморок. Прокурор рисовал ужасные картины изнасилованных и расчлененных детей. Только металлическая клетка, в которой сидел подсудимый, спасала его от самосуда разъяренной публики. Подсудимый же был безмятежно спокоен. Он отказался от услуг бесплатного адвоката, который обычно в таких случаях играет за обвинение. Он защищал себя сам, поэтому имел права задавать вопросы свидетелям. Но он не собирался этого делать. Еще в самом начале, он заявил, о том, что все свидетели – куплены, и что у обвинения нет ни одного другого доказательства. Действительно, следствие не нашло трупов детей без органов, аппаратуры клонирования, и людей, которым были пересажены органы. Но прокурор не переживал по этому поводу. Десяток свидетелей, нарисовавших ужасные картины насилия, убийства и расчленения трупов, так разогрели толпу, что даже если подсудимого оправдали бы, он бы не дошел до дверей зала судебного заседания. Наконец, судья объявляет, что опрос свидетелей обвинения закончен, и спрашивает у подсудимого, есть ли у него свидетели защиты. Даже если бы они были, то после десятка свидетелей обвинения, это меньше, чем ничто. Подсудимый устало говорит:
-Я прошу опросить детей. Тех, которые после моих, так называемых «зверств», остались в живых.
Прокурор подскакивает и почти орет:
-Тебе мало тех, которых ты замордовал? Мы до сих пор не можем вывести из шока двух девочек и одного мальчика!
Слова прокурора тонут в возмущенных воплях людей, сидящих в зале. Судья с трудом наводит порядок. Дождавшись, пока шум толпы утихнет, подсудимый тихо заявляет:
-Я говорил на предварительном следствии, что это куклы, и сейчас не активированы, рассказывал, как их активировать и ухаживать за ними, но эти данные так и не попали к врачам. Почему? Следствие хочет уничтожить мою собственность, стоимостью более пяти миллионов каждая?
На этот раз удары молотка не помогают. Толпа срывается с места и бросается на клетку с подсудимым. Но она достаточно прочная, а дотянуться до подсудимого не получается. Только через десять минут судебные приставы усадили людей на места, на особо буйных надели наручники и вывели из зала. Судья снова долго протирает очки, перед тем, как почти спокойно сказать:
-Как нам допрашивать детей, находящихся в коме? – только едва заметная дрожь голоса выдает ее отвращение к спокойному человеку в клетке. Старше сорока лет, невысокий, коротко стриженный, атлетического телосложения без лишнего веса. У человека, обвиняемого по таким статьям в тюрьме возникают большие проблемы, но у этого все в порядке, его держали в одиночке. Но и месяц в одиночной камере – это тоже очень тяжелое испытание для психики. А у подсудимого – ни один мускул на лице не дернулся, когда три минуты назад к нему тянулись руки разъяренной толпы. Подсудимый говорит так тихо, что присутствующие в зале должны прислушиваться:
-У меня – четыре куклы. Одна из них – активна. Если будет необходимо, я расскажу суду, как активировать остальные три куклы, после чего они также дадут показания в мою пользу.
Прокурор срывается на визг:
-Куклы не могут давать показания!
Подсудимый холодно замечает:
-Только что десять человек рассказывали, как жестоко я обращался с этими тремя детьми. Именно поэтому они сейчас находятся в коме. Если это не дети, а куклы, то в чем меня обвиняют? В том, что я кое-что менял в своих куклах? Разбирал их, улучшал или даже уничтожал? Я живу в стране, где государство не вмешивается в права собственности человека, пока они не затрагивают других людей.
Судья еще раз пересматривает фотографии детей, замученных маньяком до комы:
-Подсудимый, вы хотите сказать, что следствие и врачи не смогли отличить детей от кукол?
-Именно это я и хочу сказать! Именно поэтому я и прошу допросить четвертую куклу. Если прокурор сочтет этого мальчика куклой, а тех, двух девочек и мальчика – детьми, тогда предлагаю сделать перерыв в судебном заседании, пока судебный пристав не активирует одну из кукол на свое усмотрение, и не привезет ее в суд.
На этот раз судья долго собирается с мыслями, пока не приходит к решению. Она ударяет молотком:
-Вызвать свидетеля защиты…- она смотрит на подсудимого,
-У вашей куклы есть имя?
-Его зовут Питер Пен, ваша честь!
-А я могу знать, почему вы дали мальчику или кукле такое имя?
-Питер Пен оставался ребенком. Эта кукла не изменилась за те два года, которые прошли со дня ее сборки.
Прокурор возмущается:
-Протестую, ваша честь! У нас есть трое пострадавших детей, а, кроме того, очевидцы того, как подсудимый расчленял таких же точно детей! С учетом того, что на лежащих в коме детях нет никаких шрамов…
Судья перебивает:
-С учетом особого цинизма в действиях подсудимого, я допустила показания свидетелей, которые проникли в его дом, и находились там незаконно. Что плохого в том, что мы выслушаем ребенка или куклу?
-Он может давать показания только в присутствии опекуна или адвоката. Но так как это – незаконный клон, а подсудимый отказался от адвоката, клона нельзя допрашивать!
Судья снова воспользовалась молотком:
-Обсуждение закончено! Клон или кукла – ребенок. Свидетель, которому я назначу адвоката! – она что-то говорит судебному приставу и тот тут же уходит из зала. Возвращается он с мальчиком, лет десяти, рыжим, хорошо сложенным и достаточно рослым для своего возраста. Одет он в зеленую футболку, шорты и мокасины цвета хаки. В отличие от большинства рыжих детей на его лице нет веснушек, а кожа загорелая, а не красная. Судебный пристав оставляет мальчика на месте свидетеля и идет за адвокатом. Судья в это время обращается к ребенку:
-Как тебя звать?
-Питер Пен, мэм.
-Питер, ты находишься в суде, поэтому ко мне нужно обращаться «Ваша честь». Тебе понятно?
-Да, мем!
Присяжные начинают хихикать. Судья продолжает терпеливо объяснять мальчику:
-Я только что сказала, что ко мне нужно обращаться «Ваша честь». Ты сказал, что тебе понятно. Почему же ты продолжаешь говорить «мем»?
-Я не обращаюсь к вам, а отвечаю на ваши вопросы. Если я захочу обратиться к вам, то я обязательно скажу «Ваша честь», - мальчик произносит это без намека на улыбку. Присяжные уже хохочут. Несколько ударов молотка, и зычный голос судьи: «Порядок в зале», и смех стихает. Судья снова пытается установить контакт с ребенком:
-Питер, ты знаешь, кто такой Питер Пен?
-Да, мем, это я!
Снова гомерический хохот присяжных, и снова минуту молоток стучит по столу, пока не устанавливается тишина.
Прокурор возмущается:
-Ваша честь, ребенок слабоумный! Допрос таких детей нужно проводить в присутствие врача-психиатра?
Судья подняла молоток, как будто раздумывает, запустить ли им в голову слишком умному прокурору или слабоумному мальчику. Но в последний момент она ограничивается вопросом:
-Какой из заданных вопросов навел вас на мысль, что Питер слабоумный?
Прокурор широко улыбается:
-Я сейчас его задам, с вашего разрешения!
Судья кивает в знак согласия, и прокурор поворачивается к мальчику:
-Питер Пен, ты умеешь летать?
После ответа ребенка все присутствующие в зале, исключая мальчика и подсудимого просто стонут от смеха. Мальчик просто говорит:
-Да, сер!
Первой приходит в себя судья, после чего стучит молотком по столу до тех пор, пока смех полностью не стихает. Она берет инициативу на себя:
-Питер, ты можешь показать, как ты летаешь?
Мальчик совершенно спокойно отвечает:
-Если вы разрешите мне выйти перед этой деревянной решеткой!
Судья с иронией смотрит на прокурора:
-Надеюсь, вы не будете возражать против этого?
Обалдевший прокурор тупо качает головой, и судья кивает мальчику:
-Конечно, выходи! Когда будешь взлетать, высоко не поднимайся! – она держит молоток в руке, и предупреждает,
-Тот, кто засмеется, будет оштрафован на тысячу долларов за неуважение к суду!

Питер выходит почти к самому столу судьи и тихо обращается к ней:
-Ваша честь, можно я повернусь к вам спиной?
Та, не ожидавшая такого вопроса, кивает. Мальчик коротко разбежавшись взбегает с внешней стороны по трибуне свидетеля, и поднявшись, таким образом вверх почти на полтора метра, подпрыгивает и делает в воздухе сальто назад прогнувшись. При этом кажется, что в верхней точки сальто он завис в воздухе. Его тело, с раскинутыми в обе стороны руками, действительно на секунду стало похоже на большую птицу, висящую в воздухе. Но иллюзия быстро закончилась. Мальчик мягко опускается на обе ноги и поворачивается к судье:
-Ваша честь, я могу удержаться в воздухе и полторы секунды, но для этого мне нужна помощь друга, - он кивает на подсудимого,
-Вы разрешите ему мне помочь?
Судья находиться под впечатлением, от трюка, сделанного Питером, но быстро приходит в себя:
-Питер, ты великолепно продемонстрировал свое умение летать. Все остальное мы посмотрим позже. А сейчас мне нужно, чтобы ты ответил на несколько вопросов, - она поворачивается к прокурору,
-Надеюсь, вы больше не настаиваете на присутствии врача-психиатра? С этим ребенком врач скорее признает психами нас!
****
Хмурый мужчина нажимает кнопку на пульте, и изображение исчезает с экрана. Он обращается к крепкому парню в наручниках, для которого и была включена эта запись:
-Детектив, надеюсь вам понятно, что вы натворили?
Тот, кого назвали детективом, пожимает плечами:
-Исправьте, если я ошибаюсь. Тот парень в фургоне, которого я немного помял при задержании, работал под прикрытием? Несколько бойких детишек в поисках педофилов. Увы, но он мне показался сутенером. При задержании оказал ожесточенное сопротивление…
-У нас есть запись. Вы ударили его в челюсть, а потом нанесли еще около двадцати сильных ударов ногами. У потерпевшего перелом шести ребер, шейки бедра на левой ноге, плечевой и локтевой костей на правой руке. Кроме того, вы сломали ему челюсть.
Детектив тяжело вздыхает:
-Вспышка ярости в состоянии аффекта. Природная ненависть нормального здорового мужчины к педофилу. Моя дочь в том же возрасте, что и девочки того типа. У меня просто сорвало крышу, я представил, что он тащит к извращенцу мою дочь. Хороший адвокат, и мне дадут пару лет, а потом отпустят через полгода за хорошее поведение! У вас есть лучшее предложение?
-Сделка. С вас полностью снимаются все обвинения. Но на месяц вам придется исчезнуть из этого города.
Детектив широко улыбается:
-Звучит заманчиво. Так на полгода, а если заключить сделку – то только на месяц. Это плата мне. А что я должен буду делать в течение этого месяца? И, самое главное, почему вы предлагаете сделку? Что есть во мне такого, чего нет у других? Почему на месяц?
-По порядку. Перелом шейки бедра – два месяца в постели. Но если применить стимуляторы – за месяц он станет на ноги. А вот челюсть ты ему разворотил так, что говорить он сможет только через месяц. Ты его должен заменить!
Детектив презрительно ухмыляется:
-Возить детей к педофилам? Ни за что! Пусть мне хоть пять лет дадут! Я о такое дерьмо мараться не буду!
Хмурый берет пульт и включает запись в новом месте. Возле мальчика уже сидит адвокат и что-то сердито шепчет ему на ухо. Мальчик встает и обращается к судье:
-Ваша честь, я не знаю этого человека и не доверяю ему. Я не хочу говорить то, что он мне советует, потому что это неправда. Если у этого человека есть что сказать вам, пусть он скажет это и уйдет, а потом буду говорить я.
Судья несколько секунд смотрит мальчику прямо в глаза, но он спокойно выдерживает взгляд. Она обращается к нему, как к взрослому:
-Питер, закон говорит, что этот человек должен сидеть рядом с тобой. Если тебе задают вопрос, ты можешь не отвечать на него до тех пор, пока не выслушаешь совет адвоката.
-Но ведь на вопрос нужно ответить только правду? А этот человек советует мне врать!
Короткие смешки на скамье присяжных тут же пресекаются ударами молотка судьи.
-Тебе решать, слушать совет адвоката или нет. Я повторяю вопрос. Сколько тебе лет?
-Ваша честь, этот вопрос для мальчика. А я – кукла. Меня произвели два года назад.
Прокурора буквально подбрасывает:
-Я уже говорил, что этот мальчик слабоумный!
Судья не успела ничего сказать в ответ, потому что Питер успел первым.
-Если ваша честь позволит, я докажу, что я кукла, а не мальчик. Вы позволите?
Судья молча кивает, и мальчик продолжает:
-У куклы нет инстинкта самосохранения, кукла не чувствует боли. Просто мальчик не может сделать так, - острые зубы мальчика вгрызаются в его предплечье левой руки. Короткий рывок – и кусок мышцы свободно повисает. Вместо ожидаемого потока крови – только несколько капель густой желтой жидкости. Питер правой рукой берет надорванный кусок мышцы и, тщательно разглаживая, лепит его на место. При этом он все также спокойно комментирует:
-Мальчик не сможет такого сделать. От нас нельзя пересадить органы человеку. Мы – другие. Я – кукла, и те трое, что спят тоже. Хотите, я разорву живот, и вы посмотрите, что у меня внутри? Все срастется уже через пару минут так, что не будет и следа… - по изображению идут полосы и запись прерывается. Хмурый комментирует:
-Сотрудницу, которая вела запись, стошнило. Как бы то ни было, эти четверо – действительно куклы. А тот, кого вы зверски искалечили – агент ФБР под прикрытием. Самое плохое, что вы сказали кукле: «Не бойся, все будет хорошо. Я твой друг» и погладили ее по щеке. Это активация второго друга. Их может быть только два. Тот, которого ты избил, не может деактивировать куклу, и это может привести к ее поломке. Месяц, пока агент будет валяться со сломанной челюстью, ты должен его заменять…
Детектив перебивает:
-Я уже сказал, нет! Пусть это куклы, но возить их к педофилам…
-Ник, вы идиот! Такая кукла стоит миллионы! Педофилов мы ловим на Дженни. Толстенная старая афроамериканка с детским голоском. Ты будешь только держать их в форме – и только. Ехать по указанным шоссе, останавливаться в безлюдных местах и по очереди активировать куклы по одной, кормить их, а потом тренировать. Это работа, за которую заплатят втрое больше, чем за твою теперешнюю. А теперь то, что будет в случае твоего отказа. Ты получишь шесть лет, не меньше. И никакой адвокат тебе не поможет. А кроме уголовного суда, тебя будет ждать и гражданский иск. На сто тысяч материального ущерба, и миллион – морального. Твой дом потянет тысяч на двести. Твоей жене и дочери придется идти жить на улицу!
Ник бледнеет:
-Вы не можете со мной так поступить!
-Я не хочу слушать всякий вздор. Только одно из двух: «Да», или «Нет»! «Да» и ты ни в чем не виновен. «Нет» - и та девочка, которую ты назвал своим другом, умрет. Смотри! – он что-то набирает на ноутбуке, и на экране появляется крупным планом лицо девочки. Огромные карие глаза, с зеленоватым оттенком, выглядят так, как будто она плакала не меньше двух часов подряд. Уголки рта опущены вниз и слегка подергиваются. Хмурый поясняет:
-Куклой могут управлять один или два человека, но не более того. Если бы ты не угадал пароль доступа, мы бы ее выключили без проблем. А так, еще пара часов, и у нее начнут отказывать органы. Увы, но саморегуляция у нее еще не отработана.
-Может, я ее просто выключу?
-А кто ее потом включит? Память у нее остается! И в ней – два друга. Ты, и тот, кого ты чуть не отправил к праотцам! Месяц в выключенном состоянии – это слишком долго!
-Черт, вы крепко меня прижали! Да, но предупреждаю, я готовить не умею!
-Куклы едят сухое соевое мясо, или сухой корм для кошек. Вкуса еды они не чувствуют, но в ней должно быть минимум тридцать процентов белка, остальное углеводы. Жиры и сахар – исключены. Воду они не пьют, им хватает той, которая вырабатывается при сжигании углеводов. В фургоне будет мешок, которого хватит на месяц. Вот собственно и все. Относись к ним так, как к своей дочери, и все будет в порядке!
-А я могу спросить, зачем вам это нужно?
Хмурый улыбается одними уголками рта, но глаза остаются холодными:
-Если я скажу, то дальше ты будешь работать с нами всю оставшуюся жизнь. Умрешь при увольнении. А так, дождемся, пока их друг сможет говорить ходить и водить машину, и ты свободен! Если все пойдет нормально – месяца хватит! Говорить?
-Не нужно! Впереди месяц, потом определюсь! Когда с меня снимут наручники?
Хмурый быстро расстегивает наручники и говорит:
-Машина возле выхода! Энни в ней, и ей очень плохо! Она не спит уже больше двух суток! Переговорник в ухо! Код деактивации тебе передадут!
Ник всовывает в ухо переговорник и быстро выбегает из комнаты. Длинный коридор, и Ник прыжком преодолевает несколько ступенек вниз. Возле выхода стоит небольшой грузовой фургон. Ник на мгновение замирает, но голос в переговорнике подсказывает:
-Дверь водителя открыта! Ключи в замке! Энни нужно поцеловать в щеку, сказать: «Пора спать Энни, уже 16-43-94». У нее уже нет сил лечь в свою кровать, уложишь. Будь осторожен, она тяжелее, чем девочка ее возраста!
Ник быстро ныряет в машину. Между сидением водителя и пассажирским местом сделана скользящая дверь в грузовой отсек. Ник сдвигает ее и видит Энни, безвольно сидящую на полу фургона. Она поднимает на него глаза и пытается улыбнуться, но поднимается только один угол губ. Он буквально падает возле нее на колени, дотрагивается губами до ее щеки и шепчет:
- Пора спать Энни, уже 16-43-94.
Глаза девочки закрываются, все мышцы обмякают и если бы не Ник, она бы упала на пол. Девочка действительно очень тяжелая. По размерам она такая же, как дочь Ника, но весит в два раза тяжелее. Благо, что кровати девочек внизу. Ник с натугой поднимает куклу, которая весит не меньше семидесяти килограмм и осторожно укладывает на пустое место в двухэтажной кровати. Вдоль стен фургона сделана скорее не кровать, а металлические стеллажи с пенопластовым матрасом, в котором выдавлено углубление для тела куклы. Верхняя полка расположена на уровне плеч Ника и ему хорошо видно лицо спящего мальчика или деактивированной куклы. А голос нетерпеливо подсказывает:
-Помада в ближнем углу каждой кровати. Мазни ей по физиономии! Она испаряется за десять часов. Будить будешь тогда, когда от помады не останется следа! А сейчас за руль! Шоссе 23. Пятьдесят миль на запад. Там остановка и поднимешь одного из пацанов! До связи!
Ник внимательно осматривает лица детей-кукол. У Энни, которую он только что уложил, лицо чистое, если такое можно сказать о замурзанной мордахе девочки лет двенадцати, которая не умывалась двое суток. На ее лице есть и грязь, и пыль, которые местами размазаны слезами, но нет следов помады. А лицо девочки напротив, хоть и немного чище, но у нее на лбу длинная полоска помады удивительного оранжевого цвета. У мальчиков, лежащих на верхних полках помада такая же, но ее цвет значительно бледнее. Ник хмыкает:
-Похоже, этих кукол не приучают к чистоте!
Голос в наушнике с ним не согласен:
-Не умничай! Они – не люди, у них другая потребность в гигиене. Они моются после сна. Понюхай пацанов, поймешь почему!
Ник принюхивается. В фургоне витает особенный запах кошки, живущей в квартире. Вроде и чистая, и гадит только в специальный поглотитель запахов и прочей дряни, но до конца убить запах кошачьего дерьма и мочи не удается. Запах усилился, когда Ник обнюхивает мальчика. На лице Ника появляется легкое недоумение:
-Они писаются во сне?
-Дурак! Они не писаются и не гадят. У них все эти атрибуты – только для схожести с человеком. Все выделения – через кожу. В углу фургона – душ и стиралка. Они отмываются после сна и бросают вещи в стирку. Не нравится – не нюхай! К морде можешь прикасаться спокойно, на нее выделение не идет. Одежда пропитана специальным составом, но … Короче, тебе их не облизывать! Езжай!
Но Ник не торопится. Он внимательно осматривается в фургоне. Сразу за полками с куклами с каждой из сторон – белые шкафы из матового пластика. Приглядевшись, можно заметить ручку, которая похожа на вмятину от четырех пальцев в гладком пластике. Но она легко сдвигается даже одним пальцем, открывая с одной стороны шкаф с большими мешками сухого кошачьего корма, а с другой стороны – узкая кабинка душа со встроенной стиральной машинкой с функцией сушки. Аккуратно закрыв обе дверцы, Ник возвращается в кабину фургона и садится за руль. Включив двигатель машины, он еще раз обращается в никуда.
-Я могу позвонить моей жене, сказать, что со мной?
Голос коротко дает инструкции:
-Ты говоришь ей, что в командировке, что не можешь говорить, поэтому отправляешь запись, которая будет передана ей автоматически. Постарайся быть умным, и не говорить того, что она не услышит.
-А как я буду знать, что она услышала мою запись?
-Автоответчик. После твоей записи ей дадут возможность сказать то, что она сочтет нужным. Ее будет ограничивать только время.

Растёте над собой, Золота. Читать стало приятней в разы и изложение понятнее.
В названии Пэн, в романе Пен.
Мелкие ошибки по запятым и вроде этой:

Немного странная толпа получилась. То на клетку набросится, то хихикает. Неужто так быстро их настрой меняется? Или им заплатили за такое поведение?
В остальном всё замечательно и довольно интересно, хоть и про педофилов.
Немного напомнило об одном аниме, где тема таких же кукол широко обыграна.

Спасибо. С Пен(Пэн) пока не определился. Может подскажет кто, как правильно? В одном месте видел так, в другом месте сяк.
А толпа в суде такая и есть. Есть любители, которые ходят в заседания, как на спектакль, где все по-настоящему. А чо? Бесплатно- раз, все по-настоящему- два, не знаешь, чем все окончится- три! И как бонус - можно орать и буйствовать до определенной границы, иначе судья выдворит и оштрафует. Для этих людей судебное заседание - лучше секса. Это нужно один раз увидеть.

Наверное за рубежом или шоу-судах. Я был на многих судах в нашей стране, всё тихо, иногда с юморком к молодым зелёным прокурорам со стороны судьи, когда они обычного дебошира, чуть ли не террористом представляют. Народа почти никогда нет.
На деле маньяков и педофилов, правда, не был ни разу.

Ходят именно на такое. На педофилов, насильников, убийц с особой жестокостью. Но это эпизод.

-Открой бардачок, там заполненный бланк страховки. Впишешь свои данные и подпишешься, а потом положишь назад!
Ник тут же лезет в бардачок и достает бланк страховки, в которой за смерть положено пять миллионов, за увечье три. Он тут же возмущается:
-Эй, ребята, мне это удовольствие не по карману! Плата за страховку пять процентов. Это двадцать пять тысяч!
-Тебе что-то не нравится? За тобой следит камера. Подпишешь – деньги тут же внесут, и страховая компания получит скан твоего договора, а сам договор ей передадут через три часа.
-Я не об этом! Пять процентов – это ставка для каскадеров и военных в горячих точках!
-Учитывая то, что пришлось пережить твоему предшественнику, это вполне оправдано. Просто будь осторожен, и все будет в порядке. Кстати, не подпишешь, твои проблемы . Лечиться в случае чего будешь за свои!
Ник чертыхаясь подписывает договор. Голос в ухе спокойно продолжает:
-В течение часа тебя догонит мотоциклист. Он помигает, когда нужно будет высунуть страховку из окна. А теперь езжай! Первая остановка – через час, или за сорок восемь миль отсюда. Там как раз пусто. Разбудишь того пацана, от которого будет больше вонять! – голос сам засмеялся своей шутке и замолчал. Ник трогает фургон с места. Фургончик не новый, но двигатель отстроен хорошо, да и загрузка минимальная, поэтому автомобиль быстро набирает скорость. Внезапно включается радио с какой-то латиноамериканской музыкой. Ник вздрагивает от неожиданности, но голос в ухе успокаивает:
-Не бойся. Мы тут уточнили, что тебе нравится Энрико Иглесиас, Лопес, и прочие сладкие и смуглые мальчики и девочки, поющие на испанском языке о любви. Если надоест, скажешь, включу что-то другое!
-А почему бы не дать мне возможность выбрать самому?
-Ты можешь выбрать то, что не понравится куклам. Твое дело крутить баранку и кормить этих …- голос замолкает. Ник уже понял, что лучше ничего не спрашивать. Пока ничего не понятно, но в будущем все может проясниться. Шоссе быстро выходит за город. Около десяти минут на обочине мелькают дома оригиналов, которые любят жить вдали от города, но вот последний домик остался вдали. Идеально ровная дорога с обочиной, на которой росли деревья-близнецы, на одинаковых расстояниях, навевала тоску. Он едва не прозевал мотоциклиста, который внезапно появился возле самой дверцы водителя. На этот раз обошлось без помощи голоса из наушника. Мотоциклист коротко рявкнул:
-Страховку!
Ник высунул ее из окна, и мотоциклист выхватил ее из руки и добавил газу так, что уже через минуту исчез где-то впереди. Дорога медленно пошла под уклон, и где-то внизу засеребрилось зеркало воды. Голос снова напоминает о том, что Ник здесь не на прогулке:
-Съедешь к воде. Район здесь малонаселенный, если вдруг будут гости, тебя предупредят.
Ник аккуратно съезжает на проселок, который идет вдоль длинной ленты водоема. Проехав с милю, он видит идеальное место. Густая тень от деревьев, где можно поставить фургон, и широкая зеленая лужайка, сходящая к реке. Ник глушит двигатель и обращается к голосу:
-Мне здесь нравится! Видите, где это?
-Нормально! Поднимай пацана! Целовать в щеку необязательно, можешь коснуться пальцем. Код активации: «Просыпайся, уже 14-51-79». Но не забудь сказать: «Все будет хорошо! Я твой друг!» И не говори свое имя, это сломает пароль! Для них ты – Друг!
-А что будет, если я скажу, что меня зовут Ник?
-Не знаю! Но ты не делай этого, ладно? Тебя в полиции не учили выполнять приказы? Делай то, что приказывают в течение месяца, и вернешься к семье. Нет – можешь погибнуть. Но если это будет из-за того, что ты нарушил приказ, то в отчете коронера будет написано: «самоубийство». Твоя семья страховки не получит!
-Пугаешь?
-Предупреждаю! Предыдущий, которого ты покалечил, тоже нарывался. Три миллиона ему захотелось заработать! Он думал, что в суде ему удастся. Как же! Его давно пора было сменить, и ты как раз вовремя подвернулся! С учетом того, что он тебя провоцировал, страховку ему не видать. Да и до инвалидности ему далеко! У тебя таких мыслей нет?
-А я похож на того, кто настроен на суицид?
-Ты не оставил сообщения для жены. Есть повод задуматься. Если ты ей сообщаешь о командировке, а сам готовишься к страховому случаю…
-Я вел машину! А сейчас я свободен, а мальчишка, или кукла пять минут подождет! Включайте запись: «Мери, меня внезапно послали в командировку. Обещали, что не больше десяти дней, но на самом деле меньше месяца не будет. Деньги обещали нормальные, по крайней мере, больше, чем на месте. Деньги будут зачисляться на карточку, так что у вас все будет в порядке. Сажусь в самолет, позвонить не разрешают. Эту запись тебе сбросят на голосовую почту. Ответь мне, милая! Я тебя люблю!» Записали?
-Молодец! У тебя другой семьи, случайно нет? Так складно врешь! Ладно, не сопи! Кормить кукол просто. В мешке с кормом – пластиковый совок. Это норма для куклы. После того, как он выйдет из душа, насыпаешь в пластиковый стакан и даешь ему. Постарайся не задавать куклам глупых вопросов. Типа: «А почему ты не жуешь?», «Вкусно?» или мало чего тебе взбредет в голову. После того, как он засыплет в себя корм…
-Он действительно не жует?
-Ты глухой? Я же только что говорил об этом! Это – кукла, и он только внешне похож на мальчика. Но отличий слишком много. Постарайся делать вид, что ты их не замечаешь!
В грузовом отделении запах кошки стал более отчетливым. Как будто наполнитель из кошачьей уборной не меняли две недели. Ник решил воспользоваться советом голоса. У обоих кукол-мальчиков помада со лба уже исчезла, но тот, который лежал слева «благоухал» значительно сильнее. Ник заставляет себя коснуться пальцем щеки мальчика. На удивление, она именно такая на ощупь, как и щека спящей дочери Ника. Теплая, мягкая, покрытая нежным пушком. Ник тихо шепчет прямо в ухо мальчику:
-Просыпайся, уже 14-51-79. Все будет хорошо! Я твой друг!
Кукла просыпается совсем не так, как ребенок. Глаза мальчика мгновенно открываются, и в них нет ни остатка сонливости. Он отвечает:
-Привет, друг! Мы возле воды? Я давно не плавал! Сегодня будет тяжелая тренировка?
-Очень тяжелая! – Ник с отвращением замечает темные пятна на коже мальчика под футболкой. Запах, похоже, идет именно от них. Мальчик, замечает этот взгляд и радостно улыбается:
-Я скоро! – и исчезает в душе. Уже через пару минут он выходит из душа в новой футболке и шортах. Он приподнимает футболку, открывая живот и спину:
-Друг, я уже чистый! Пачкаюсь я только во сне, так что не бойся!
Тем временем Ник насыпает в пластиковый стакан кошачий корм и протягивает его кукле. Тот берет и внимательно смотрит на Ника:
-Я ем не то, и не так, как дети. Может, тебе лучше отвернуться, чтобы не видеть этого? С первого раза второго друга стошнило!
Ник находит в себе силы улыбнуться:
-Я постараюсь быть крепче. Ешь!
От кошачьего корма пахнет еще сильнее, чем от кошачьей уборной, да и запах не намного приятнее. Мальчик высыпает половину стакана себе в рот. Глотательного движения Ник не заметил, но кукла говорит уже с пустым ртом:
-Ты крутой! А битой пользоваться умеешь?
Пока Ник удивленно переваривает слова мальчика, тот высыпает остатки корма в рот и ставит стакан на место. Ник, наконец, выдавливает из себя:
-Ты не глотаешь?
-И не жую! Зачем спрашивать о том, что видишь собственными глазами? А вот для меня важно, умеешь ли ты пользоваться битой! Ты должен будешь пытаться убить меня, или, по крайней мере, искалечить. Надеюсь, у тебя хватит сил на минут десять! – мальчик нагибается и вытаскивает из-под нижней кровати бейсбольную биту. Ник несмело возражает:
-Но если кто-то это увидит…
-Не должен. Тебе сказали, что предупредят, если к месту тренировки кто-то будет подходить. Но если у наблюдающих будет желание проверить тебя, то они предупредят тебя тогда, когда мне на помощь уже бросится такой же герой, как ты!
Ник вздрагивает:
-Ты знаешь, как я отделал твоего второго друга?
Мальчик только пожимает плечами. Его лицо остается совершенно равнодушным. Ник может только шептать:
-Но почему? Энни могла защитить его?
Мальчик зло улыбается:
-Она сделала так, как он хотел. Он хотел денег, и терпел нас только ради них. То, что ты его покалечил, было его шансом получить кучу денег, и убраться подальше от этого фургона. Думаю, что тот, кто орет тебе в ухо, не даст ему денег.
В ухо Нику действительно орут. Голос требует немедленно заткнуться, и заняться тренировкой. Ник решает расставить все точки над «И»:
-Мне сказали, чтобы я вел с ними, как со своей дочерью. А я с ней разговариваю, а не пытаюсь покалечить бейсбольной битой!
Мальчик перебивает этот поток слов, тихонько ткнув Ника рукояткой биты в живот:
-Ты на сегодня узнал и так слишком много. Остановись, или они могут поступить даже хуже, чем ты можешь себе представить. Они знают, в какой школе учится твоя дочь. И у нее нет охраны, а если бы и была, то их возможности очень большие. Ни слова больше, пока не устанешь с битой. Возьми травматический пистолет и пару обойм! Под мешком с едой!
Ник поднимает мешок с кошачьим кормом и действительно находит Глок, под резиновую пулю. В это время дверь фургона тихонько скрипнула, выпуская мальчика. Тот. Уже выходя успевает вставить:
-У меня – всего два часа активной фазы! Не забирай их на пустую болтовню и просто ожидание!
Ник вылетает из фургона вслед за мальчиком. Тот, улыбаясь, стоит за пару метров от фургона:
-Друг, ты сможешь сейчас сам ударить меня битой, или тебе помочь?
Ник уже в том состояние, что ничего не удивляет. Он делает резкий шаг вперед, обманное движение и наносит сильный удар сбоку. На первое движение кукла никак не среагировала, зато настоящий удар встретил пустоту. Мальчик даже успел придержать биту, чтобы Ника не развернула от промаха. Он ободряюще улыбается:
-Неплохое начало! Но хватит ли тебя на десять минут?
Ник, сохраняя дыхание, методично и сильно обрабатывает то место, где видит куклу. Но мальчик, сдвигаясь не больше чем на метр, спокойно уклоняется от всех ударов. Ник потерял счет нанесенным ударам, его глаза заливает пот, руки уже скользят по бите, внезапно ставшей слишком тяжелой. Голос куклы доносится как будто издалека:
-Пять минут. Но силы в ударах уже нет. Друг, тебе пора отдохнуть! – одно движение – и бита уже у него в руках,
-Друг, у тебя есть мелочь?
Ник, который ожидал удара битой, и уже прикрыл глаза, не в силах двинуться, вздрагивает:
-Да, наверное! Сколько тебе нужно?
-Семь монет любого достоинства! Брось их все вместе в реку!
Ник шарит по карманам, но находит всего пять монет. Мальчик с улыбкой поднимает два камушка и сует их в руку Нику:
-Так еще интереснее! Кидай прямо отсюда! – пятиминутная разминка с битой никак не отразилась ни на его голосе, ни на дыхании. Ник весь мокрый от пота, а на футболке мальчика ни одного мокрого следа. Но терять время кукла не привыкла:
-Друг, у меня осталось восемьдесят две минуты! Не тормози!
Ник, широко размахнувшись, швыряет монеты и камни в воду. Одновременно с броском мальчик срывается с места, и на ходу сорвав с себя футболку и сбросив обувь, прыгает за монетами. Это кажется невероятным, но его прыжок не короче пяти метров, и по пути он успевает схватить все монеты и камушки, после чего сделав сальто, ногами входит в воду. Здесь неглубоко, и он оказывается по пояс в воде. Он тут же швыряет монеты Нику:
-Там все, в том числе и камни. Здесь очень илистое дно, и я прилично увяз. Достань пистолет!
Ник вынимает пистолет и снимает его с предохранителя. Мальчик улыбается:
-А теперь, все пятнадцать пуль в меня! Два выстрела в секунду. Надеюсь, ты с двенадцати метров не промажешь!
Ник делает пробный выстрел в плечо куклы. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Мальчик двигается настолько быстро, что Ник замечает только движение правой руки, когда он сует пойманную полю в рот. При этом он торопит:
-Мне считать, или ты сам начнешь стрелять быстрее?
Ник действительно перестал что либо соображать. Еще девять раз он нажимает на курок раз в секунду. Кукла на это время превращается в мутное облачко, настолько быстры ее движения. После последнего выстрела мальчик недовольно гундосит:
-Мазила! Промазать дважды с такого расстояния!
Ник устало возражает:
-Ерунда! Все пули шли прямо в тебя! Не смог поймать –так и скажи!
Мальчик быстро выбирается из воды, по дороге выплевывая пули изо рта в руку. Его ноги облеплены черной липкой грязью. Он опять недоволен:
-Я рассчитывал поплавать, а ты привез меня на какое-то болото! Кстати, ты ни разу не промазал. Все десять пуль здесь! – он протягивает руку с резиновыми пулями Нику,

-Твоя очередь, - но внезапно его поведение резко меняется. Он что-то показывает глазами Нику. Тот оборачивается и видит двух крупных парней, которые оттесняют его к воде. Ник быстро вставляет в травматический пистолет вторую обойму, и передергивает затвор. Но парни продолжают медленно приближаться. Ник берет пистолет наизготовку:
-Еще шаг, и я стреляю!
Эта угроза не повлияла на намерения парней. Они медленно и почти одновременно снимают с пояса странное оружие. Оно похоже на недлинный плоский обрезок брезентового шланга, набитый песком. Их с Ником разделяет около пяти шагов, и они не торопятся делать последний шаг. Ник переводит пистолет с одного на другого, и хрипло спрашивает:
-Что вам нужно? У меня нет денег!
Парни молча стоят, помахивая своими плоскими дубинками. Ник начинает нервничать. Он направляет пистолет на ближнего парня и орет:
-Назад, или я стреляю! – боковым зрением он замечает резкое движение второго парня, и тут же стреляет. С такого расстояния невозможно промахнуться, было слышно, как пуля ударила в грудь парня, на это его не остановило. Второй раз Ник выстрелить не успевает. Его противники знают свое дело. Один удар шланга, и пистолет летит куда-то в сторону, а потом парни начинают молча и методично избивать Ника. Все удары нацелены только в корпус, плечи и ягодицы. Ни по голове, ни по рукам, ни по ногам нападающие не бьют. Ник пытается защититься руками или ногами, но нападающий спокойно отводит ногу или руку Ника левой рукой, а правой наносит очередной удар брезентовым шлангом. Каждый удар вызывает нестерпимую боль, и в то же время не наносит видимых повреждений. После первого десятка ударов Ник от боли теряет силы и желание сопротивляться. Последнее, на что его хватает это хриплый шепот:
-Я твой друг! Помоги мне! - он с мольбой смотрит на куклу, но та равнодушно наблюдает за избиением. Парни обрабатывают Ника еще около пяти минут, после чего вешают свои дубинки на пояс и спокойно уходят. Ник приходит в себя от того, что мальчик-кукла легонько шлепает его по щекам. Увидев, что Ник открыл глаза, он спокойно говорит:
-Лежать нет времени! Вставай, нам нужно ехать!
Ник зло хрипит:
-Я считал тебя своим другом! Я рассчитывал на помощь! А ты… - он заходится в кашле, и сплевывает кровяной сгусток,
-Они отбили мне легкие!
Кукла пожимает плечами:
-Думаю, что и почки тоже! Нам нужно в ближайшую больницу. Там сделают УЗИ легких и почек. Думаю, что в качестве компенсации страховая компания тебе заплатит от ста до трехсот тысяч.
-Мне, дохлому, они не нужны! Вы хотите заработать на мне деньги?
Мальчик смотрит на него с сожалением:
-На вид ты гораздо умнее! По голове они тебя не били, а соображать ты стал гораздо хуже!
-Я вообще не понимаю, что происходит! Ты же мог их завалить! Я же твой друг!
-Ты – мой друг, но это не значит, что я твой друг. Кроме того, у людей слишком много эмоций, чтобы думать рационально. Ты должен успокоиться, чтобы понять, что я поступил правильно. А сейчас, если ты не поедешь в больницу, то страховки тебе не видать. Ты хочешь, чтобы тебя побили бесплатно?
-Меня будут бить постоянно? Те, кто нанял меня, знали об этом? Или это их люди?
-Мы можем говорить по пути в больницу. После УЗИ я скажу, где обезболивающее и стимулятор. Покашляешь с неделю, из них три дня с кровью, и мочиться с кровью будешь пару дней, а потом все пройдет!
-Ты не ответил! Меня еще будут бить?
-Может быть. Я не знаю. Но тебе это не повредит. Тебя предупреждали, чтобы ты был осторожнее? В следующий раз стреляй в голову! От резиновой пули в бронежилет у того парня разве что синяк будет! Больше ничего не скажу, пока ты не сядешь за руль!
Ник пытается встать, но при малейшем движении его тело пронзает нестерпимая боль, и он снова падает. Мальчик тяжело вздыхает:
-Я помогу, но тебе лучше полностью расслабиться и постараться не потерять сознание! – он быстро ложится рядом с Ником, потом одним рывком взваливает его на себя, а следующим – вместе с Ником поднимается в вертикальное положение. Второе движение дается Нику слишком тяжело. Он заходится в кашле и от боли теряет контроль над мочевым пузырем. Мальчик успокаивает:
-Все в порядке! Так и должно быть! А сейчас – за руль! В машине – кожаные сидения, а в больнице тебе поменяют брюки! На сидение тебе лучше залезть самому. Если я буду помогать, то ты можешь и …
Ник перебивает:
-Заткнись! Я не хочу от тебя помощи! Просто скажи зачем?
-Как только мы поедем! Ты ведь не рассчитываешь, что я поведу машину?
-А ты можешь?
Вместо ответа мальчик, не напрягаясь, приподнимает его за брючной ремень, подносит к дверце водителя. Поставив Ника на ноги, он открывает ее, и коротко бросает:
-Садись! Я закрою!
Но у Ника ничего не выходит. Попытка поднять ногу приводит к ослепительной вспышки боли в спине. Кукла спокойно командует:
-Постарайся очень медленно нагнуться, одновременно сгибая колени. Ноги у тебя целые…
Ник следует совету. Действительно, если нагибаться очень медленно, боль вполне терпимая Чтобы слегка нагнуться, Нику понадобилось больше минуты. В этот момент мальчик подхватывает Ника одной рукой под колено, второй – за затылок и вталкивает на место водителя. Снова вспышка нестерпимой боли, но на этот раз Ник не терял сознания и контроля за физиологией. Руки куклы при всей страшной силе мягкие и теплые. Мальчик спокойно закрывает дверь со стороны водителя, обходит машину и садится на пассажирское место:
-Поехали! До больницы около шести миль. По дороге я тебе что-то расскажу!
Ник трогает машину с места. Уже при выезде на трассу он вспоминает, что давно не слышал голос из внутриушного передатчика. Он дотрагивается до уха, но мальчик качает головой:
-Передатчик выпал, когда тебя лупили. Вот он, можешь вернуть его назад! – он протягивает передатчик на ладони. Ник хмыкает:
-Ты его выключил? Или он разбился? Если бы он был включен, я бы их и так слышал! У тебя есть что сказать мне без их ушей?
Кукла тяжело вздыхает:
-Ты – тупой! Они нас сейчас слышат, но ты их будешь слышать, когда захочешь. Если ты думаешь, что я тебе сейчас расскажу какой-то страшный секрет – тогда ты совсем дурак! В твои обязанности входит кормить нас, охранять и доставлять в места тренировок, а там – давать соответствующую нагрузку. С кормежкой ты справился неплохо, с доставкой на место тренировки и нагрузкой – отвратительно. С охраной – не справился совсем. Меняйся к лучшему, или в следующий раз тебя забьют до смерти!
-Но ведь если я умру, то вам придется… - Ник наталкивается взглядом на презрительный взгляд мальчика и умолкает. А тот быстро шепчет:
-Ты – взрослый, и должен понимать, что не все то, что говорят – правда, - дальше он продолжает обычным голосом,
-Я – кукла, а не мальчик. У меня есть программа, которую я выполняю. В ней –ты должен защищать меня, а не наоборот. Тебе обещали оплату за месяц работы? Ты сейчас едешь за ней! Других денег за кормежку кукол тебе не дадут! Тебе будут настойчиво предлагать остаться в больнице. В твоей страховке написано, что ты имеешь право определять то лечение, которое тебе необходимо. А что –либо делать без твоего согласия, врачи могут делать только если ты без сознания. Согласишься остаться в больнице – те парни придут еще раз этой же ночью. Особой разнице в твоем состоянии никто не заметит, разве что ты утром не проснешься. Ты должен продолжать вести машину! У тебя контракт на месяц! Все! До окончания осмотра у врача, я больше не скажу ни слова.
УЗИ показало, что у Ника вместо почек и легких – по два пузыря, наполненных кровью. Ника пугали осложнениями, тем, что он всю оставшуюся жизнь может мочиться под себя, и кашлять, как туберкулезник. Но Ник был непреклонен. Он не дал согласие на лечение в стационаре. Оказать помощь – пожалуйста, чек в страховую компанию. А лежать в больнице? А ребенка куда девать? А скоропортящийся товар в кузове фургона? Кукла вела себя так, как обычный десятилетний мальчишка, не испорченный воспитанием. Он выдавал себя за сына Ника и у него это здорово выходило. Пока Ник не попал к врачу он орал и плакал, как маленький, но как только выяснилось, что Ника хотят оставить в больнице, он устроил настоящую истерику. Как бы то ни было, Нику одели специальный корсет, который притупил боль при движениях, выкачали немного жидкости из легких, дали легкое мочегонное. От обезболивающего он категорически отказался, ему ведь еще машину вести. Через два часа Ника отпустили, снабдив телефонами больниц по пути следования. Вдруг станет хуже. В машину на этот раз он взобрался самостоятельно. Мальчишка уже сидел на пассажирском сидении. Ник требовательно говорит:
-Ты обещал… - он не успевает закончить, как мальчик что-то вводит ему из пневматического шприца в запястье, одновременно поясняя:
-Анаболики, витамины, стимуляторы. Хороший набор для людей, но доза превышена в несколько раз. На два дня тебе хватит, иначе подсядешь на эту дрянь. Хочешь еще что-то спросить? Только один вопрос, а потом ты уложишь меня спать!
-Почему выбрали меня?
Мальчик широко улыбается:
-Ты сам это выбрал! Они только одобрили этот выбор. А сейчас мне уже пора спать!
Ник тормозит машину в безлюдном месте, и ныряет за мальчиком в кузов. Кукла одним прыжком, едва коснувшись рукой полки, занимает свое место, и требует:
-Друг, ты что-то должен сказать!
Ник немного растерянно возражает:
-Но я не помню пароль!
-Будем врать? У тебя это плохо выходит! Считай это проверкой на тупость! Тупой будет наказан! Ты уже знаешь как!
-Пора спать Пен, уже 16-43-94!
Голос в наушнике поправляет:
-Молодец, Ник, с памятью у тебя все в порядке! Но пароль каждый раз новый, запоминать их не нужно! 84-11-52.
Ник повторяет новый пароль, и глаза мальчика закрываются, как у настоящей куклы. Голос в наушнике требует:
-Следующая остановка – через девяносто миль. Там и поешь.
Ник выходит из кузова и садится за руль, но включать двигатель не торопиться. Он говорит сам с собой, при этом понимая, что его слушают:
-Я совсем запутался. Меня заставляют возить четырех кукол, возможности которых просто неимоверные. Я не тупой, поэтому понимаю, что через месяц меня или заставят заниматься этим извозом дальше, или уберут…
В голосе из внутриушного устройства слышна насмешка:
-Ник, ты говоришь сам с собой? Это симптом болезни, и мои шефы могут принять жесткое решение. Лучше задавай вопросы прямо мне. Этот извоз закончиться до конца месяца. Куклы должны набрать нужную физическую форму и получить полный комплект знаний. Потом их заберут. Если ты кому-то расскажешь про них, врачи сочтут это последствием травм, полученных во время сегодняшнего избиения. Подлечат пару месяцев в психушке – и выпустят. Будешь настойчивым, применят более сильнодействующие лекарства, и ты станешь бревном. Живым, но деревянным. Я тебя успокоил?
-Да! Я уже еду! – Ник заводит двигатель и трогает машину с места.